Бесплатный фрагмент - Непечатный лист. Печатные листы и абзацы из эпоса Псоя Аполлоновича

Псой Аполлонович П… нин

Печатные листы и абзацы из книги

«Непечатный лист»

Печатные листы и абзацы из книги

«Непечатный лист»,

составленной Псоем Аполлоновичем П… ниным, зауряд-обывателем и сочинителем.

От издателей

Псой Аполлонович немолод. Не сказать, чтобы стар, но лет все же достаточных для некоторого осмысления пережитого. Не худ, но и не толст Псой Аполлонович. Впрочем, известная склонность к полноте (в силу задумчивости натуры) наблюдается. Просматривается и кругленькое, аккуратненькое брюшко под тесноватым жилетиком.

Невысок, но плотен Псой Аполлонович.

Замечательной растительностью, некоей даже шерстистостью одарила природа — черные кудри на вершине крепкой головы (более квадратной, нежели круглой), темноватые же баки, низвергающиеся по щекам до самых брыл, и — удивительная в своей контрастности — огненно-рыжая, прямо-таки красная борода лопатой, выдающая в мягком среднерусском человеке наличие резких кровей.

Слегка курнос, мелкоух.

Физиономия, в целом, не очень опрятная.

Псой Аполлонович идиот. Полнейший, натуральнейший идиот.

В самом прямом и древнем смысле этого слова, — идиот как частный человек, не связанный никакими, партиями и публичными узами. Чем, собственно, интересен.

Суждения его просты, независимы. Взирает в мир зреньем, освобожденным от расхожих предрассудков.

Неженат. Бездетен. Любвеобилен.

Трудовая биография столь пестра и разнообразна, что давать ее целиком утомительно и никчемно. Вычислит сам пытливый читатель роды его занятий и увлечений.

Возвышен, а также ничтожен бывает Псой Аполлонович, — полет

фантазий глобален, неохватен порою. Фигуры мыслей затейливы — хотел бы охватить он вселенную, вымахнуть к звездам, к чистому духу, да тяжкие испарения плоти затягивают обратно, на грешную землю. Но и там не чужд он всему человеческому. До такой степени не чужд, что ужасная брань выпрастывается из-под безумного его пера в минуты забвения. Это, отчасти, оправдывается откровенным названием книги — «Непечатный лист». Как по форме, так и по содержанию. Давать ее целиком не рискуем.

Рискуем ознакомить с перлами сугубо латентными.

Псой Аполлонович — графоман. То есть человек, ушибленный словом.

Как печатным, так и не очень.

Из многообразного творческого его наследия для начала предлагаем

часть под названием:

Псой Любвеобильный.

Портрет Псоя Аполлоновича «Псой любвеобильный»

* * *

Пописывает прозаик

Про кисок, про заек,

Про то, про се.

А у поэта

Всегда про это.

Все.

* * *

Пылко любят наивные, счастливые…

* * *

Был Адам одинок, как последний уд.

Но возможностей в чpеслах носил целый пуд.

Он засеял свой пуд. —

Потучнел pайский сад.

Люд жиpеет…

Кишит, pаспложается ад:

Миллиаpды возможностей!

Столько же дам.

И пудов — миллиаpды.

И каждый — Адам!..

Сочетаемся бpаком, мадам?

* * *

— А если это любовь?..

— А если это привычка?..

* * *

…были в темных подъездах

Объятия пылки,

Жизнь пьянила, весна!..

Боже мой, Боже мой!..

По подъездам бредут, собирая бутылки,

Побирушка в опорках,

Полудурок с сумой…

* * *

Столько счастья в доме, что мебель ставить некуда…

* * *

Преступление и наслаждение

Зря старух угробил? Деньги

Зря угрохал?

Вашу мать!

Там, где бабки, там и девки.

Это ж надо понимать!

* * *

Признался он — и стал влюблен…

* * *

Я тоскую по женскому полу,

Хоть не дюже мне мил этот пол,

Полу-рабствуя, царствуя-полу,

Сколько раз по его произволу

Я в болваны себя произвел!..

Но тоскую по нем окаянно,

Но люблю его, гада, любить,

Но уж больно приятно,

Приятно

Оболванену гадою быть!

* * *

Влюбился по уши… а не по муди?

* * *

Я с лесбиянкой пить хочу,

Вползти к ней в душу крабом,

А после хлопнуть по плечу:

Ну что, айда по бабам?..

* * *

Вычурный кусок мяса. Более вычурный, чем мужской. Прекрасный пол.

* * *

Она пришла, доверчива,

Сказала мне — «До вечера?

Останусь. До утра?

Останусь. На хера

Лукавить, лицемерить.

Бубнить: «Пора, пора…»

Она была доверчива,

Отзывчива, мудра.

* * *

Крик в толпе — Девушка!..» Все женщины оглянулись.

* * *

Катал девчонкам записки,

Хватал девчонок за писки,

Всю жизнь в облаках витал…

На палец жизнь намотал.

Оставил внукам записки.

«Дед мудрый! — жизнь повидал…»

* * *

Медовые молодожены…

* * *

Рванем с пристуком?

— Недосуг…

Махнем по сукам?

— Не до сук…

* * *

А на пляже лидки, людки растамаживают грудки!..

* * *

…вот и эта девочка за одно только лето превратилась в девушку. Похоже, их всегда куда-то увозят на целое лето в такое время. Чаще всего увозят к морю, и что-то с ними там делают — колдуют, изготовляют «готовый продукт» из «полуфабриката». На солнце, что ли, выпекают? Поджаривают, как глиняные игрушечки на солнце, а потом обливают южной глазурью, смуглотой, блеском… шлифуют.

* * *

Выкрутас

И когда я сказал ей, что я хочу

Чтоб меня любила она,

Она послала меня… к врачу.

Потому, что была…

Больна.

* * *

Скромный, деликатный, красивый, да? Дурак! Женщины любят страшных,

нагло улыбающихся.

* * *

Ответ на Выкрутас:

Пускай мой пыл вас больше не тревожит.

Не надо посылать меня к врачу.

Я вас имел. Иметь еще, быть может,

Я не смогу. Поскольку — не хочу.

* * *

Сексуальный разбойнкик, Гонор Забубонный…

* * *

Бордель

Царит в подвале,

Груб, сер, обкурен,

Диспетчер швали.

Сексгруппенфюрер.

Ты пой, ты пей,

Имай, немея…

О папа Пий!

О мама мия!

* * *

Ябуцца…

* * *

Из поучений:

Раздрызгану развратом,

В целом муторным,

Сколь мудрено быть целым —

Целомудренным!

* * *

Муженек на денек… пых-пых огонек…

* * *

Хороший

Я Татьяне купил пелерину.

Я ее не увлек на перину.

Я мечтал… сколь пленительно к Тане

В лунной дымке прильнут эти ткани!..

* * *

Я обманул твои надежды.

Но не посмел уста и вежды…

* * *

Сексуальный вопрос. Крайне интересный вопрос. Как сама крайняя плоть.

* * *

Из цикла «Безумные»:

1. Я горд и дерзок.

Тьмы тому резонов.

Мне чужд ваш тон.

Мне больно слышать визг.

Безумная!

Ваш гардероб — изыск.

А я не чужд штормовки

И кальсонов.

2. О, нежная, нежная!..

Все во мне пело,

Я все рассказал ей, чем сердце немело,

Всю жизнь мою! Я не солгал ей ни раза!!

Безумная,

О, как она побледнела

В тот миг, когда я (по сюжету рассказа)

Печально заснул

И упал с унитаза!..

3. В летном саду

По саду летала девица,

Взлетав, заходила в пике.

Безумная!

Отроковица!

Как можно так биться, так биться, —

Как птица,

Подкрылышки ситца

Распахивая на ветерке?..

Вотще!

Так ведь можно и сбиться

На спазме,

и дико забиться

В экстазме,

и сладко забыться

В оргазме,

и гадко разбиться

В развязном таком

Гамаке!

4. Корма — забота общая

«Я не сделаюсь вашей женою! —

Прокричала безумная. — Нет!..»

Вот и ладненько…

За накладною

Мы в рабочий прошли кабинет.

Там стояла бутылочка спирта.

Очень кстати стояла. Без флирта,

Но со страстью мы выпили. Фас

Ничего, я подумал. И профиль

Ничего. Увлажнили картофель.

Усушили полтонны колбас.

Ничего. Хоть столкуемся, если

Поплотней не сойдемся. И бюст

Ничего. К сожалению, в кресле

Главных чакр не откроешь. Под хруст

Огуречный мы тяпнули снова.

Повторили. Ни звука, ни слова.

Только выстрелы где-то… война…

Или банда какая… она

Вдруг халат расстегнула. Особа

Ничего себе — то ей корма

В закрома, то сама как…

Особо

Ничего оказалась корма.

* * *

Достигнул-таки лет, когда жопа милее лица. Убедительней. А женщина — девушки.

* * *

Железный взор валютной проститутки

Мне разрывает сердце. Погоди

С насмешками, читатель. Кроме шутки,

Ее простое сердце разгляди.

Росла девчонка, русую головку

Ей гладили, косички теребя,

Читали про сороку про воровку

И загибали пальчики, любя…

У «Интуриста» дерзким бюстом к солнцу

Стоит и загибает, шемела,

Пальчонки на руке — тому японцу

Дала. Дала гасконцу. И саксонцу

Дала. А вот сызранцу — не дала.

Он хлеб не сажал. Он кашку не варил.

Мужичков — сажал. Делов — наварил.

Таких делов — от смеха подыхали,

Когда с трибуны, хныча, говорил.

Ни стати, ни валюты, ни походки,

Колхоз в долгах… читатель, друг, постой,

Сама принципиальность патриотки

Мне надрывает душу простотой!

* * *

Как мадам одеться? А лучше всего — без всего.

* * *

Неразделенная любовь

Раз Полина Виардо

Выпила яиц ведро.

Залилась, как сто сирен!..

А Ивану — хоть бы хрен.

Гению — гениево.

Тургеневу —

Тургениево.

* * *

Женщина чувствует себя главной на земле. И все ее чаянья, хлопоты, сплетни — главные. Она — живоро­дящее. А мужик при ней — что-то стороннее. Мужик — предмет жалости для земной женщины. Он что-то со­путствующее. Как «сопутствующие товары», как приложение к основному товару — в магазинах. Между собой женщины это хорошо понимают, и ценят в первую оче­редь себя, свои мнения, вкусы… дружка дружку, нако­нец! Но не мужчин. Женщина притворяется подругой, лю­бовницей. Она даже не мать, а — рожаница. Т.е. нечто самодовлеющее, самодостаточное, как ее собственное лоно, чрево. Мужчина же откуда-то сверху смотрит на женщину, и — презирает. Он не от мира сего. А она — от мира. Она жалеет. Он презирает.

И — призревает.

* * *

Когда я не в себе, а в тебе,

Когда я зарываюсь, как зверь,

В кромешный, душный сад, не в себе

И ты, и ты в засаде, и знай —

Теперь, возненавидя всю кровь,

Всю кривь земли, зарытой во мрак,

Меня, себя, и все, что внутри,

Ты только распрямляешь мой свет

И оголяешь чистый свой ток,

Ты бьешь им из артерий, смотри —

Горят твои засады! Смотри —

Просквожены до жилки!..

Теперь

Мы только свет, в нас кончился зверь,

Сгорел, извылся, свился в золе!..

Мы возвратились в сад золотой.

Мы вышли из себя на земле.

* * *

Зеленые глаза. Неспелые. Крыжовенные.

* * *

…когда ты набухаешь мной,

Я прозираю мир иной,

Где бьется, и воет, и корчится лира

В безумной, шершавой жемчужине мира…

* * *

Милая дамская беседа:

— На безлюбье и раком станешь…

— И-и! Еще и свистнешь!

* * *

Девица и черт

А черт голенаст выгибаться горазд —

Он в окошечке выгибается, красной девице улыбается:

Что ты ходишь тут? Сама белая,

Сама белая, икры полные,

Икры полные, бедра плавные…

Что ты кружишь здесь, душечка, рядышком?

Не ходи ты кругом, а ходи ко мне в дом,

На родителев дом не оглядывайся.

Я и стар, а горазд!.. заглянула б хоть раз…

А заглянешь разок — не спечалуешься!

* * *

С милой рай и в раю

* * *

Из песенок «Весеннее и Осеннее»:

***

Снова сучки.

Снова случки.

Любят сучки

Штучки,

Дрючки…

* * *

Отдалась за манто. И мех, и грех… Хорошо!

* * *

Секрет унылых физиогномий. На пляже.

Ходят тетьки.

У тетек — титьки.

Смотрят дядьки.

А дядькам — дудки!

Вот потому и кривятся будки.

* * *

Тюльпан иссяк, развернулся, и всем стали видны его худые, жалкие ребра…

Конфуз бытия.

* * *

Гордыня демона

Все говорят ему — однако,

Тебе семейственность нужна!

А он не любит узы брака

И нипочем ему жена.

* * *

Медленно повернулись трагические коровьи глаза тяжело беременной девушки…

* * *

Ровесники, ровесницы…

Уже не потянешь любую подряд

В театр, подворотню, кусты…

Про девушек наших уже говорят:

— Со следами былой красоты!..

* * *

Вежливый крик неудовлетворенности…

* * *

Шах Мазоха, большой сладострастник,

Рассуждал: если боль, это праздник —

Чем больнее, тем слаще.

Да-да.

А чем хуже, тем лучше.

Поскольку

В боль миров просочит свою больку

Несравненная польза

Вреда.

* * *

Целуясь, завел руки за плечи. Взгляд упал на ручные часы. Стало скучно. Да, не наблюдают…

* * *

ГиперПсой

О, панспермия!..

С Юры, с Перми

Протягновен вагине я!

Моя любовь не струйка спермы,

Не утомленная струя…

Всей планетарной биофермы

Нежнейший взрыв —

Любовь моя!

* * *

…и опять поиски себя увенчались обретением дамы… (Из романа «Тихий Дон Жуан»).

* * *

Все свежее очень здорово:

Простата, лучок, авокадо…

Желудочный сок

Прокурора,

И розовый сон

Адвоката…

* * *

— Отбили девушку…

— Плохо прибил!..

* * *

Крупная стерва

Снова ласковый. дождь, и неласковый муж.

А любовник хорош. Тих и ласков к тому ж.

Был бы ласковый муж и неласковый дождь…

Впрочем, все это чушь. Да к тому же и ложь.

Меж сияющих луж на свиданье плывешь…

А неласковый муж пьет и прячет свой нож

От готового выпрыгнуть нерва, —

Далеко-далеко,

Глубоко-глубоко…

Да к тому ж и зарезать тебя нелегко,

Уж такая ты крупная стерва.

* * *

А жена — родственница?

* * *

Расстояние

(ненаучное дополнение к частной теории относительности)

От каблука мадамова

До яблока адамова

Всего один шажок.

Возьмет за горло сученька —

Горяченька, подлюченька,

Улыбкой подкаблучника

Разлыбишься, дружок.

* * *

Тоже мне, женщины, — ни одной порядочной ноги!..» (из рассказа «Суччая правда»)

* * *

— Та-ак, ну и чего еще не достает в секс-индустрии?..

— Х… с разделяющимися боеголовками!

— Та-ак, на войне как на войне?..

* * *

Электрический романс

Пышной радугой, негой пшеничной степи

Он всплывает так мягко на ласковый ток,

А загривок затронь — искр и молний снопы!

Электрический кот.

Он ныряет в неон, он лудит провода,

Он купает в луне золотые усы.

Зелен глаз его. Место свободно? О да!

Кот сияет в такси.

Он в корзинке везет электрический грог

Балеринке ночной. У нее в позвонках

Переменный играет испуг, и зверек

В постоянных гуляет зрачках.

И юля, и пылая, с порога она

Запоет — так-так-так,

мой божественный кат,

Отвратительный кот, черномор, сатана!

Вырубайся скорей, энергичный мой гад,

Дуремар черномордый, — скорее ныряй!

Я балдею (мур-мур), ненавижу, скорей,

Я тащусь,

Электрический Кот!

* * *

Мальчиковая девочка

* * *

Внук молодого поэта…

* * *

Щелкнул электрический курок.

Лампочкой выстрелил свет.

— Милый, продрог?

Нет.

Просто вздрогнул…

— Согреть?

— Нет…

То есть — да.

Просто люблю гореть

И на свету, и всегда.

* * *

«Спид все видит». Или — не все?

* * *

Беложопка и семь гомиков,

И один гнилой диез,

Семь бемолей, семь биномиков

Собирались на конгресс…

* * *

Утро сумевшего…

* * *

Как на тебя закричу, закричу!

Как на меня поглядишь, поглядишь…

Стыдно мне станет. И я замолчу.

Сдамся, конечно. А ты — победишь.

Но я тебя все равно научу!

Ишь!…

* * *

Распахаем пах любимых!..

* * *

Идя мириться, важно чувствовать себя виноватым, глупым…

* * *

Возвращение блудного мужа

Добавил бы, да нечего. Забуксовал в траве.

Брызнули кузнечики — цок-цок по голове.

Такая околесица, такая дрянь с утра.

А и спал-то месяца не боле полтора.

С мукою великой разодрал вьюны, —

Ноги повиликой изопутаны.

Все в крови иголочки ненасытных жал,

Не допили, сволочи. Стоят, дрожат.

Плюнул, зачурался, отогнал беду.

Надо ж так! — нажрался. Больше не пойду.

Не пойду ночевать в луговую повитель,

А пойду почивать на свою постель.

Там родная дверь. Там своя жена.

Пусть попьет теперь мою кровь она.

* * *

Мужской половой х…

* * *

Я устал от тоски и pазвpата,

Я устал от сестpы и собpата,

Я уже изумляться почти пеpестал

Изумpудным сияньям в ночи…

Я устал.

Я пpошу об одном — погодите,

Кpест не ставьте на мне, pассудите,

Может быть я не все pазмотал,

Вестник pайских щедpот,

И поpока

Мытаpь, мот…

И мотает доpога

Меж болотных огней,

И до сpока

Измытаpился я.

И устал.

* * *

«Лежал на верху блаженства…» на телке, что ли?

* * *

От холода проснулся Адам после греха,

И камень запахнулся мохнатой шубой мха,

И Ева вдаль глядела на дымный свет зари…

Но все похолодело. Снаружи. И внутри.

И, полон умиленья, змей шепоточком жег:

— «А ты не спи, поленья подбрасывай, дружок.

Спит огонек — расторгни, с подружкой — не зевай,

Спят боги, свят восторги… подбрасывай давай…»

* * *

«Палка о двух концах» — любовный треугольник? Развратные деяния одного мужчины по отношению к двум дамам женского пола?

* * *

Царапины, засосы, покусы… красивенькая врушка.

— Кто тебя так?

— Змей-искусатель…

* * *

Эсэсээрос

В какой цивилизации другой

Размах найдешь такой и стиль такой? —

Громадна, горяча, как баба, домна,

Разверстый пах печи ярит полунагой,

Громадный кочегар с огромной кочергой,

И все вокруг так страстно и огромно! —

Штыри и дыры, раструбы, огни…

Ты только отстранись и загляни

Из вечности в музей времен угарный:

Средь архаичных капищ, мертвых трасс

Советский эпос источает страсть,

Как звероящер, вечно авангардный!

* * *

Отчаянное объяснение в любви

(Рассказ имярека)

…увлекши, наконец, в лесопарк подругу (к ней питалась давняя страсть), испытывая мучительные, — как всегда в таких случаях невовре­мя — позывы опорожниться, он совершил отчаянное чудо.

Итак, дисло­кация:

Задумчиво бродя меж аллей, набредают они на столетний дуб. Останавливаются. Озирают пейзаж. Небо. Листву. Напряженная минута перед событием. Они эле­гически прислоняются к стволу в два обхвата — по разные его стороны… Он (незримо от нее) расстегивает ширинку, и проникновенно — с паузами — внушает ей нечто (по любовной теме, разумеется), и одновременно же опорожняет мочевой пузырь. По мере того, как протекает сладостное ос­вобождение от наболевших слов и накипевшей влаги (струйки бесшумно сползают по каньонам теневой стороны ствола), речевые паузы становят­ся все реже, тон объяснения в любви все уверенней, вдохновенней…

И вот, наконец (ширинка счастливо застегнута) — заключительный, победный аккорд! Ре­шительное объятие… жаркий, свободный ото всего поцелуй…

Они жили долго и счастливо. И едва не умерли в один день — когда он рискнул рассказать ей все о том самом «чуде»…

Обошлось

Да и где их набраться, общественных туалетов, особенно в самые пиковые мгновения бытия?

* * *

Рок-антpакт

Он на взлете, а ты не готова.

И отчаянно кpутишься ты,

Кpутишь веpченого, кpутого

Так, что крылышки — в кровь о винты.

Ты мила в своем платьице белом,

Куpишь весело, пьешь коньячок.

Все о, кей, он сpажен твоим телом,

Но на выход поpа, дуpачок!..

Он, конечно, похож на кpетина

И деpет на гpуди свою шеpсть,

Он pевет в микpофон pеактивно

Как Мик Джеггеp и «Миг двадцать шесть».

Он, конечно, дуpкует, конечно,

Он тебя отшнуpкует небpежно

Там, где pвется баpьеp звуковой,

Там, где свет слишком звездный, кpомешный…

В ночь потянется тающий, нежный,

Белоснежный шнуpок дымовой.

* * *

…зачем глаза газели в глаза мои глазели?..

* * *

Малый с палец из романа «Портативная женщина»

* * *

Тpеугольник

Сбита пpядка, тушь pазмыта,

Взгляд потеpян… только что ж,

Все в поpядке. Шито-кpыто.

Ты от мужа не уйдешь.

Пошепталась ты с подpужкой,

Побывала у вpача.

Ждал тебя, как побpякушкой

Сеpдцем вставленным стуча.

Ты пpава в стаpинном споpе,

Я сгоpаю со стыда.

Нож хиpуpга — это гоpе.

Связь пpеступная — беда!

А сказать по пpавде, это

Все уже давным-давно

Так избито-перепето,

Пережевывать смешно.

Даже самый умный школьник

Ржал бы здесь как дуpачок:

— Тpеугольник, тpеугольник,

Это что, — гpупповичок?

* * *

Осенний сквер. Накрепко присосавшиеся парочки. (Из киноповести «Губа, насосанная поцелуем». Этюд в багровых тонах.

* * *

Ой дала-дала-дала!.. Ой сдала, сдала, сдала…

* * *

Пальто оставляю в шикаpной пеpедней.

Не пеpвый, по-видимому, не последний

Влезаю в альков…

Но пpелестей жаpко цветущую гpядку

Здесь должно воспеть и сказать по поpядку.

Поpядок таков.

Все эти томленья, все эти холенья —

Холеные pуки, плеча и колени

И бездну ума,

И пеpси, котоpыми блузку востpила,

Однажды взяла, отнесла, подаpила…

И все задаpма!

Кому?!! Он pуками хватал это диво,

Мычал и сопел, озиpался счастливо

И пил эту сласть,

Впивал этот мед, эту кpовь, это млеко…

О Боже, похоже поймешь человека —

Она увлеклась.

Саженные плечи, блаженные очи,

Отзывчив и кpасноpечив сеpедь ночи,

Сpедь дня молчалив.

Учен не весьма. И на зелье не падкий…

Пошли и союз узаконили сладкий,

Печатью скpепив.

А взоpы pодни пpеисполнены бpани:

Чего тут pаздумывать? Добpый избpанник,

Чуpбан чуpбаном!.. Но вопpос —

Кого им в pодство записали из флоpы?

Дубинное дpево — ответствуют взоpы —

Увы, стоеpос…

И стало тут деве на диво немило,

И пpелестей жалко — так долго томила,

И пpоpву ума,

Холеного у покупного халдея… —

Взяла отдала, от дубины балдея,

За так. Задаpма.

Точились, точились гpемучие лясы…

Она пpедпочла башковитых, башлястых

Его кулакам,

Со всеми своими плечами, pуками,

Двумя сногсшибательнейшими ногами

Пошла по pукам…

Кому-либо стpанным покажется это,

Мол, это не цель, не задача поэта,

Мол, это не то.

Не то так не то. Ничего тут такого.

Была не была, выхожу из алькова.

Влезаю в пальто.

* * *

АБЗАЦ

ПОЧТИ НЕ ВИДЕН…

Псой литературствующий

(Портрет с орденом «Мухи»)

* * *

Кто, в гроб сходя, тебя благословил?

Меня — никто! Недоставало гроба?

Или того, который в гроб сходил?

Ответ один — отсутствовали оба.

Ответ один? Пускай ответ один!

Мы постулат единый утвердим —

Чтоб, в гроб сходя, изволил каждый жлоб

Составить циркуляр: «Постановляю! —

Такого-то, в уме и здравьи, в гроб

Я, имярек, сходя, благословляю».

Так будет хорошо.

* * *

Рассказ «Градус крена». О расстройстве вестибулярного аппарата… Так и общество, охваченное равнодушием и пессимизмом, неустойчиво. Вот-вот свалится, только толкни. А, и без толчка шатается… Насколько допустим градус крена?

* * *

Век суровый. Наша участь —

Правду-матку рвать, сиречь

Чистым словом нечисть сучить,

Мучить, мля, глаголом жечь!..

* * *

Так называемый «процесс творчества», проистекающий в художнике, следует уподобить также процессу паутинообразования, проистекающему в пауке…

…а потом, выпуская в свет серебристые струи, художник парит, подвешенный на них, как на стропах, перемещается в пространстве и времени… — «творческие командировки»?

* * *

Легкая столичная провокация

Есть адреса. Есть памятные здания.

Поговорим в начале об одном:

Высотный дом на площади Восстания…

Там жил в горе гранита — Гастроном!

Он жив? Тогда какие заседания?!

Вперед! На баррикады!! За вином!!!…

* * *

Боевой гимн писателей:

Вышли мы все из шинели,

Штык приравняли к перу.

К ляху труху кошенили!

К лешему штучки Перро!..

* * *

Русский ключ ко всем замкам — топор. Это и просвещенный Родион Раскольников понял. Понял, правда, сильно поотстав от темных «ежиков» с большой дороги.

* * *

Процесс подготовки книжного варева

Лобовитый тугодум,

Книгочей,

В дым извитый от кислот,

Щелочей,

Молча в черный самовар

Шуровал

Жар полос, как в паровоз

Кочегар.

И металл, металл, металл

Заглотив,

Рельсы строк метал, метал

Линотип…*

*Линотип — имя древнего типографского агрегата.

* * *

Рассказ, построенный на тонких дисонансах: китаец рисует на рыночной самоделке не китайские, а европейские узоры. Европеец носит восточные одежды… На «Мерседесе» вместо фирменного значка — дракон, и т. д. Возникает безотчетная тревога — что это? Слияние культур? Броунова тусовка цивилизаций?..

* * *

…а уж сказать, то так сказать,

Чтоб донести дыханье Бога,

И что-нибудь еще…

Немного…

Мысль, так сказать…

* * *

Мания величия

…и не найти управы

На лесть и прочу гнусь…

…И бродит Призрак Славы…

И я его — боюсь!

* * *

«Стерьва». «Ебьента корень». — Говорок деревенского пижона.

* * *

Зол отец.

Золушка дочь.

Все. П… дец.

Спи. Ночь.

Такие сказки Маяковский рассказывал детям.

* * *

Свиреп, аки слово матерное…

* * *

Стареющие авангардисты

Ржет рыжий, наступив на шланг.

Цирк мокр. До икр. Отпад. Аншлаг

Заик и мазохистов.

Клизма.

Каюк компании.

Наш флаг

Под колпаком у формализма.

Мы — фланг?!. Браток, да ты дурак!

Тут — формалин, тут с аквалангом

Не прорубиться. Мы в реторте.

Ты видел эту морду шлангом?

А этим шлангом, а по морде —

Не хило?.. Я об авангарде.

А ты о чем? О сладком мирте?..

Да он как анаконда в марте,

Поэт в законе… чей кумир ты?

Ничей! Ужонок невелик ты…

Пижон, мы оба здесь реликты.

У них свой кайф — «Полет рептилий»!..

А наш рожон? Наш — лежка в иле…

И я смешон. И я ушел бы.

Куда ушел бы? — Из-под колбы?

В песок на штык, и в жижу рожей?

Ништяк!..

Ты не смотри, что рыжий

Ничтожество, ты зал послушай —

Ведь ржет, блаженно потерпевший!..

И так везде. И всюду падлы.

…и что мы, брат, без этой кодлы?..

* * *

Начинающие пишут, как правило, сложно и коряво. Так древние сперва раскаляли камни на огне, а потом бросали в котел, чтобы закипела вода. Опыт упростил «процесс».

* * *

Когда устал старик Гомер

От гомерических химер,

Он мог подумать, например:

Вот слепну. Вот лысею…

Пора за «Одиссею».

Но, щелкоперам не в пример,

Гомер не обижал химер.

Он обожал их!.. например

Он знал — нет с ними сладу.

И ладил «Илиаду».

* * *

Придумал строку о Пушкине:

«Как боялся бакенбард Бенкендорф!..». И страшно гордился звучной «находкой».

Но все-таки — кто кого боялся?

* * *

На карьере, на закате

Будто бредит грузный варвар

Вгрызом в сахарны уста,

Будто грезит грязный автор,

«Пласт оральный» рыть устав, —

Церебральный экскаватор

Дико вывихнул сустав.

И торчит, сверкая клепкой,

И урчит, срыгая клекот…

Будто грезу додолбил

Засосавший вкусный локоть,

Цепенеющий дебил…

* * *

«Во хмелю убиенный». Роман-эпопея

* * *

Вишь, рубай сижу-рубаю нынче — думаю.

Рифма — рубь. Рубли рубаю нынче — думаю.

Ну а фули? Хали-гали, мат на шахе, шах на мэ…

Славно думаю-рубаю нынче — думаю.

* * *

Рассказ «Защита Штампа». Штамп — обвиняемый, мелкий клерк. Начало рассказа: «Маразм крепчал…». «Красной нитью» проходят по тексту штампы, без которых, как выясняется, не обойтись. Как и без мелкого клерка. Все шито белыми нитками…

* * *

А ты пиши, а ты пиши,

А ты подохни над строкой,

А ты чини карандаши

Своею собственной рукой!

Чеши их, дорогой, теши их, и ногой

Не дрыгай, и покой обрящешь, и такой

Царящий, что другой, сулящий миражи,

И жизнь, и непокой — не нужен никакой,

Ни гордый, ни какой

Другой — для дорогой, ушедшей

(Упокой в стезях ее!)

Души.

* * *

Вампиры! Вампиры! Вампирам нужна не Истина, вампирам нужна — энергия! А что это такое? А это — «наши» читатели. Вот откуда тяга не к истинному в поэзии, в искусстве, а — к «энергичному». Вампирам нужна кровь, энергия… и не оттого ли знаменитое «Молчи, скрывайся и таи…»?

* * *

Совокуплялся, преступал границы,

И вновь грешил, чтоб всякий раз казниться…

Но если жизнь, как Логос, наложить

На совокупность всех совокуплений,

Вглядись, ты ни грехов, ни преступлений

Не разглядишь под жирным словом ЖИТЬ.

* * *

«Не каждый умеет петь, не каждому дано яблоком падать к чужим ногам. С и е е с т ь с а м а я в е л и к а я и с т и н а, которой и с п о в е д у е т с я хулиган…» О чем это Есенин? — о муках творчества? Об искусстве? Черта с два! Это — об и с к у с е. Это же яблоко искушения! Здесь не «изящная словесность», здесь глубже, страшнее. Темная судьба подлинного художника, его связанность — подспудная — с силами далеко не ангельскими. За «легкостью» есенинского стиха этого не разглядишь, не уловишь поверхностным взглядом, но если вчитаться — вздрогнешь ведь! Вспомнишь полную графоманию ранних его стихов. И почти тут же (с периодом в каких-то полгода) — истинные шедевры. Эту тайну знал один Есенин, и никому не выдал. Пытался коряво исповедаться — «самая великая истина…». То же мог бы сказать, наверное, ранний графоман Некрасов, молодой графоман Гоголь (точнее — поздние гении под теми же фамилиями) … и почему именно — яблоко? Не груша, не тыква, не брюква…

Ибо — «с и е…»!

* * *

Забил заряд я в пушку… туго?

О чем ты думала, подруга,

Когда визжала — «Наши жены!..»

Пужала — «Пушки заряжены!»

* * *

«Хруст таракана» — сага о великой битве на кухне.

Поучение

Как серпом по молоту —

Два пальца об асфальт,

Как дерьмом по золоту —

Яйца о базальт!

Плохо быть расколоту,

Вздрючену,

Размолоту…

Берегите смолоду

Все, что я сказал.

* * *

— С винцом в груди и жаждой водки я к вам пришел… прошу селедки!..

* * *

Вот ты лукавишь. Ты уже

Бубнишь, как принято, на темы

Непререкаемые. Тем-то

Они язвительны душе.

* * *

«Почему Бог Троицу любит»? Тема для сочинения. В школе.

* * *

Русские хокки:

Утреннее хокку:

По черной, зеркальной глади

Белые скользят облака…

Кофе пью на балконе.

* * *

Проходя по шумному городу, вижу одиноко грустящую девушку:

Сердце сжалось от нежности.

Среди гвалта и сумасшествия, на опустевшей скамейке, —

Русая тишина…

* * *

Электричество отключили:

Снял нагар со свечи. Зажег.

Уперся в чернозеркалье окна…

Непробиваема ночь.

* * *

Русская осень:

Осень.

Усы падают

В суп…

* * *

Братва отвечает за «базар». Нередко жизнью. «Средний класс», даже писатели —

не очень-то отвечают за слово. Болтовня. Безответственность. Необязательность по отношению к Слову. Не потому ли «братаны» живут «лучше» — богаче? Да, в Начале было Слово. И отношение к нему во многом объясняет нескладуху.

* * *

Спутать гения с талантом

(Сатану с простым мутантом)

Вроде как и не грешно.

Оба — как бы заодно.

Оба врут, как черти…

Но! —

Бес верховный, тот, собака,

Честен, истину поправ,

А талант — простой чертяка —

Полукривдой

Полуправ.

* * *