Бесплатный фрагмент - Немного жизненных историй

Привет

Здравствуйте, дорогой Читатель. Я сильно благодарна, что вы открыли эту книгу

Однажды близкая подруга, очень интересно описала мое состояние– Ты как будто умерла позавчера. Эта фраза запомнилась мне. Она посоветовала задокументировать мой опыт.

Я очень эмоциональная. Не имеется в виду вспыльчивая. Скорее восприимчивая.

Я сталкивалась с множеством мнений и реакций на мое поведение, на мой стиль жизни в целом. Кто-то говорил, что я так себя презентую, чтобы «меня не обижали» … Странное предположение конечно, но есть над чем задуматься. Кто-то, напротив, очень был умилен моему характеру. И каждый раз, когда я говорила, что это моя стандартная модель поведения, а не игровая роль — большинство критикующих всячески старались меня уколоть, задразнить или оскорбить. Это неприятно. Во мне до сих пор не выработался стержень независимой неуязвимости, и мне сложно сохранять контакт с такими людьми.

Что касается моей реакции, это сложно назвать обидой. Я человек отходчивый, но память у меня хорошая. Это не значит, что спустя годы я буду припоминать эту ситуацию и злиться. Это значит только одно. Я буду просто помнить.

В моей памяти сложилось немало событийных воспоминаний. Историй, достойных внимания. Историй о том, как важно хранить веру в себя и себе. О том, что даже если, кажется, что мир перевернулся, а земля ушла из-под ног — это всего лишь, кажется. О том, как важно слушать сердце. О том, что, если оно бьется — возьми себя в руки, обними и выдохни. Ты жив! Ты настоящий! Ты боец!

Каждый из нас уникален. Каждый из нас имеет колоссальный опыт, и груз событий за спиной. Но не каждому удается сбыться. Убьет, покалечит нас ситуация или закалит? От чего зависит победный фактор? Кто решает, сгинуть нам в этой главе или с высоко поднятой головой и в железной броне двинуться дальше?

Принято считать, что человеческое нутро зарождается в определенном кругу общения, среде воспитания и т. д. А социум настоятельно убеждает нас полагать, что «Яблоко от яблони, не далеко падает».

Вопреки стереотипам, в жизни каждого есть личность, которая наперекор «судьбе» выросла выдающейся, осознанной душой, не смотря на социальный уровень родителей, или друзей «троечников».

Я хочу создать историю, которая будет читаться легко и будет доступной читателю любого возраста и пола. Которая вдохновит и предостережёт. История, которая замотивирует или просто послужит занимательным проведением досуга.

Приключения будут описаны в хаотичном порядке. Хронология событий будет туманно прослеживаться, но замысел не в расписании биографии по конкретным датам, а собрание воспоминаний и их архивирование в целом.

Что я могу рассказать? Кто я такая? Почему кто-то должен тратить на меня время и тем более деньги?

Я дилетант -любитель. Книга, которую вы сейчас держите в руках или читаете онлайн — плод тяжелой работы.

Я не обещаю, что надолго заберу вас из рутины в неизведанный мир. Не обещаю, что вам захочется в нем задержаться.

Я не умею нетривиально объяснять важные процессы, обосновывать свежую, касающуюся читателя закономерность и давать ей имя, и тем более быть остро полезной.

Годится ли моя тема для появления на публике?

Определенно -Да.

Эта книга — откровенный и даже немного интимный рассказ о моих достижениях, а также о трудностях и препятствиях, с которыми с толкнулась. Написание этой книги стало для меня не только способом поделиться своей историей, но и процессом самопознания и исцеления. Я погружалась в прошлое, осмысливала события и переживания, и в процессе обретала понимание о том, кто я и кем стала сегодня. Я не претендую на то, чтобы быть идеальным или образцовым образом успеха. Моя цель — поделиться искренним опытом и вдохновить вас взглянуть на свою жизнь с новой перспективы. Возможно, мои трудности и достижения смогут стать вам путеводной звездой на вашем собственном пути к самопознанию и счастью.

Я верю в силу историй и их способность вдохновлять, учить и связывать нас вместе. Мы все переживаем радость и горе, успехи и неудачи, победы и поражения, и каждая наша история имеет значение и важность.

Моя надежда заключается в том, что вы найдете в этой книге что-то, что позволит вам почувствовать себя поддержанными, вдохновленными и понятыми.

Следуя моему пути, вы познакомитесь с людьми, которые повлияли на меня, и ситуациями, которые изменили мою жизнь. Вы увидите мои ошибки и уроки, а также прогресс и рост, которые сопровождали меня на этом пути самопознания.

Заранее хочу уточнить, чтобы меня не поняли неправильно — мне было всего 6 лет, когда многие из этих событий начали происходить. Я пишу о том, что пережила в возрасте от 6 до 30 лет. Это был период, когда я искала себя, делала ошибки, училась на них и, несмотря ни на что, продолжала двигаться вперёд.

Я понимаю, что многое в этом возрасте кажется не таким важным или не таким значимым для других. Однако для меня эти годы были временем, когда я только начинала понимать, что такое настоящие трудности, настоящие потери и настоящие победы. Это время, когда каждый день мог быть вызовом, и в то же время — шансом стать кем-то другим, лучшим, умнее, сильнее, значимей.

Я не претендую на то, чтобы мои переживания выглядели как эпопея. Это просто был мой путь, путь молодой девушки, девушки без родителей, семьи и дома, которая столкнулась с тем, что жизнь далеко не всегда даёт ответы, и ты сам должен искать их, пробивая себе дорогу. И, возможно, это то, что делает мои истории такими реальными и доступными. Они не приукрашены, они не идеализированы. Это моя реальность, и она имеет значение.

Сердечно обнимаю каждого заинтересовавшегося читателя.

БлагоДарю.

«Сказка»

Жил — был путешественник. Всю свою жизнь он посвятил путешествиям.

Он был очень добрым, щедрым и честным.

Однажды он забрел в деревню. Деревня была очень красивой, маленькой и уютной. Жители попросили путешественника поделиться с ними его походной едой. Наш герой, не раздумывая отдал им свои запасы.

На следующий день он должен был покинуть деревню и идти дальше. Шёл он через темный лес, сквозь сказочные деревья, а по пути собирал разные ягоды, грибы и фрукты. Вскоре он забрел в людное поселение. Люди там жили милые, добродушные и приветливые. Они попросили отдать путешественника еду и обувь. И снова наш друг, не колеблясь, подарил им недавно собранные ягоды, грибы, фрукты и конечно обувь. Он был так доволен, видя их светящиеся от восторга глаза. И так на протяжении долгих времен путешественник, ходил, бродил, дарил, жертвовал и отдавал. Позади него осталось так много деревень и городов, и в каждом он оставлял частичку себя. Его просили отдавать не только еду и обувь. Но и одежду. И так оставшись совершенно голым, он решил пойти в лес и путешествовать по лесу. Ему было стыдно ходить по земле без одежд, и он направился в густую чащу, где его никто б не видел. В том лесу жили монстры и чудовища. Хитрые, страшные, голодные… Долго брел путешественник по тропам, как вдруг видит на пути он монстра. Монстр попросил отдать ему ухо. Путешественник отрезал плоть и вручил ему.

— Спасибо — сказал монстр и исчез.

По дороге ему встретились еще несколько чудовищ, которые просили путешественника отдать им руки и ноги. Чудовища были очень грустными. Они говорили нашему герою, что если он не отдаст им свои руки и ноги, то они могут умереть. Не смог перечить путешественник таким просьбам и с радость пожертвовал чудовищам свои конечности. И так продолжалось день за днем, пока от путешественника не осталось только голова. Катится голова

по извивающимся тропам, смотрит по сторонам, любуется природой. И видит — путь ей перегородил монстр. Монстр вальяжным шагом подошел к голове путешественника, наклонился.

— Мне нравятся твои глаза — Сказал монстр, всматриваясь ему прямо в лицо — Подари один мне. А взамен я тебе сделаю подарок.

Путешественнику было, не жаль и глаза. Наш герой был безвозмездно щедр, добр и доверчив.

— Конечно, забирай — сказала голова путешественника и улыбнулась.

Острыми когтями вонзился монстр в голову путешественника и выдрал из нее глаз. Осталась лежать голова путешественника в солнечных лучах, что просачивались сквозь густые ветви деревьев.

Было тепло, и дорога обещала быть долгой…

— А вот тебе подарок, как обещал — с этими словами кинул в него клочок бумаги и исчез.

На листке было написано всего одно слово.

— Глупец.

Из пустой глазницы путешественника стекали крупные капли солено-горьких слез. Это были слезы радости и счастья. Ведь… Раньше ему никто. Ничего. Не дарил.

«Очень приятно Бог»

«8000 километров автостопом»

На тот момент я летела с ОАЭ в холодную, снежную Сибирь.

На мне были шорты, тапочки, и майка.

Так сложились обстоятельства.

Когда впервые оказалась на свежем воздухе, спустя несколько часов полёта, голые руки и ноги окутало метелью.

В аэропорту меня встретила семья сестры. Они привезли теплую одежду и обувь. В тот день я познакомилась с ними впервые за весь период сознательного возраста. Разглядывая их лица, пыталась найти схожие черты, и находила. В семье сестры погостила недолго. Но этого времени хватило, чтобы понять, что дом не здесь. Здесь родственники, которых безмерно люблю, но дом… Дом где-то, но не здесь.

Я чувствовала себя обузой, лишним ртом в этой большой семье. С каждым днём состояние беспокойства нарастало. Мне казалось, будто я бесполезный лишний груз — потребитель.

Я думала найти хорошую работу, как только пополню ресурсы энергии и сил, но день за днём мой организм, как будто съедал сам себя. Каждое утро мне приходилось принимать немало усилий, чтобы встать или просто открыть глаза. Я скрывала своё состояние. Я

не хотела причинять им неудобств. Помимо физических недомоганий, меня терзали и эмоциональные качели. Мне казалось, эмоции живут отдельно и врываются в моё пространство, словно гром среди ясного неба. Вот я легла спать, ночь на дворе, а тут — БАХ! И начинаю испытывать непонятные, пугающие реакции организма — страх, внутренние диалоги, дискомфорт, переживания, слёзы. Я старалась не засорять голову перед сном, выключала, откладывала телефон, но ничего не помогало. В те дни я чрезвычайно переживала разлуку с мужчиной. Для меня это расставание было настолько болезненным и невыносимым, что его можно было приравнять к значимости панихиды.

«Я буду тебя ждать»

Хватило всего одной фразы, брошенной на ветер, чтобы вырвать меня из реальности.

Нас разделяли восемь тысяч километров.

Хватило пары секунд, чтобы решиться.

Решиться без копейки денег, рвануть на другой конец земли — обняться.

Не пугали никакие трудности. У меня появилась цель, во мне снова проснулся смысл жизни.

Путешествие усложнялось не только отсутствием бюджета, но помимо денег, не было русской сим-карты. Так что по факту я отправилась в путь не только без средств существования, но и связи…

Я была вдохновлена каждой клеточкой себя. Разгоралась уверенность в успешном прохождении этого квеста.

Я ушла из дома, соврав, что нашла работу с проживанием в соседнем городе. Не знала, когда вернусь и вернусь ли вообще. Не знала получиться ли, добраться живой и невредимой. Не знала, сколько времени уйдёт на дорогу и, в конце концов, как я буду питаться и чем.

Зарядившись боевым настроением и рюкзаком с яблоками, я топала по сугробам в конец города к главным дорогам.

Дух авантюризма покинул в первый же день. Точнее ночь. Тогда мне пришлось спать в строящейся бане на окраине города. Остаться там мне позволил водитель, который оказался моим земляком. Мы быстро нашли общий язык. Он не мог впустить меня в дом, ибо жена не поймёт и будет скандал, а вот в бане без окон — пожалуйста. Он принёс мне кучу старых одеял и чайник. Это было лучшим решением. Зима в Сибири суровая и смертельно-холодная.

Оконные проёмы я занавесила простынями, которые валялись в куче дров. Но знаете? Я получала восторг от происходящего. Это было первое трудное испытание на данном этапе. И я так гордилась собой, что у меня получилось найти ночлег и горячую воду. Словно отшельник бы радовался разведённому огню без спичек. Словно маленький школьник, решивший задачу старших классов. О да. Уже на тот момент, я ощущала себя главным героем фильма «Выживший». Я лежала в пуховике под тремя дырявыми пледами, потела, урчала животом и думала…

— Ах, скорее бы увидеть его. Обнять. И рассказать.

Основным транспортом были огромные грузовые фуры.

Я становилась попутчицей самых разных людей. Добрых, приветливых и не очень…

Однажды мне пришлось ехать с генералом. И я думала, что с военнослужащим такого уровня, я точно буду в безопасности. Позади меня весела его синяя форма, на которой сияли и переливались ордена с медалями. Своё везение мне пришлось лелеять не долго. Ровно до тех пор, пока он не начал прям на ходу машины, стягивать с себя штаны…

Одной рукой держась за руль, а другой трогать себя… Он ехал на высокой скорости и периодически смотрел в мою сторону. Я не понимала, как и зачем это происходит, ведь провокаций с моей стороны не было. Я была одета в огромный, серый пуховик, который прикрывал даже колени. Благо, что только на этих телодвижениях всё закончилось…

Когда я вышла из машины на пустой, белой дороге, я в полном недоумении шла километры вперед. Просто шла и не тормозила никаких машин.

Было страшно и не понятно. Ежесекундно пыталась рассеивать внимание, концентрироваться на солнышке, морозном воздухе, да господи на чём угодно, только бы отвлечься от того, что произошло ранее. Смягчением надвигающейся паники, послужило раздумье — Меня не касались, я жива, я иду.

Для меня не в новинку, чтобы ко мне прикасались мужчины. Но когда твоим кредо становиться принцип «Добраться из точки (А) до точки (Б), не прибегая к крайностям. Ни пососать. Ни посмотреть. Ни потрогать», становится сложно выносить идею о возможных и очевидных последствиях.

Однажды я провела ночь в кабине фургона. К сожалению, не одна…

Водитель обхватывал меня крепкими, большими руками и прижимался. Я не могла уснуть, я не могла двигаться, сердце колотилось, мысли обжигали голову.

По итогу он всё-таки оставил меня одну и ушёл спать в придорожный отель, со словами:

— И правда. Не дело это всё. Я тебе в отцы гожусь. Отдыхай, пожалуйста.

Ночь прошла спокойно, сон был тревожный.

И уже шестое утро по счёту я просыпалась с диким желанием умыться, выспаться и поесть.

Существует на просторах интернета, такая очень крутая, полезная для путешественников функция — каучсёрфинг (CouchSurfing).

В этой сети мне повезло найти попутчика. Это был высокий парень, с горящими глазами, и с огромным рюкзаком за спиной. Как я его нашла, спросите вы? Всё просто. Периодически я останавливалась в придорожных кафе, чтобы зарядить телефон и подключить Wi-Fi. Таких кафе на каждом десятом километре. Таким же образом, мне иногда везло находить и водителей, которым было по пути и не напряжено подвозить автостоперов взамен на интересные истории из жизни, а уже на тот момент у меня их было много.

Так же в таких дорожных кафе, порой счастливилось вкусно покушать за мелкую, бытовую работу естественно.

Попрошайничеством я не занималась.

Наши пути сошлись с молодым, оптимистичным человеком. Но ненадолго. Мы проехали рука об руку добротные тысячу километров. Он подарил мне шапку и отправился дальше, а я.… А я хватать приключений на свою… Голову.

В один прекрасный день, в одном из таких кафе, на меня обратил внимание водитель, он заметил, как я записываю видеообращение и прислушивался, а после подсел рядом. Мы с ним мило пообщались, познакомились и он сам предложил поехать с ним в компании. Мол, так веселей, теплей и безопасней. Добрый мужчина угостил меня едой. О боже, та заветренная картошка

с почерневшим от времени укропом, показалась мне самой вкусной, самой сливочной и ароматной. Без еды я держалась уже вторые сутки. Мы набрали затвердевших булочек с изюмом и направились к грузовику. На протяжении всего пути в памяти всплывал русский сериал про дальнобойщиков. Помните, раньше снимали такие, добрые, комедийные, полные счастливых приключений эпизоды? Вот, что я представляла себе, пока ехала в огромной машине по снежным, скользким дорогам Сибири. На резких поворотах, казалось, что грузовик не выдержит вес прицепа и перевернётся, но водитель лихо справлялся с управлением и, выкручивая со скрежетом руль, одобрительно смотрел на меня и повторял — Прорвёмся!

Всю дорогу мы очень душевно вели беседу, до тех пор, пока речь неожиданно и незаметно подошла к теме секса. Увы и ах.

Возможно, это зависело от сурового сибирского менталитета, что такие темы всплывали среди диалога как само собой разумеющееся. Но я этому уже не предавала значений. Это просто разговор. Дальше слов дело не пойдёт — Успокаивала я себя. Мы мчимся на огромной скорости, по извилистой трассе, огромные хлопья снега на скорости врезаются в большущее лобовое стекло и намертво прилипают. В пути мы были трое суток. Ночью он останавливался в придорожных гостиницах, а мне позволял ночевать в салоне авто. Рейс водителя подходил к концу, и он предложил остаться в его городе — переждать сильный снегопад, покушать и переночевать. Конечно, я согласилась. Он вызывал доверие старшего брата, и я без опасений пошла за ним. Он предоставил мне полноценную квартиру, в которой его друг делал ремонт. Там не было одеял и горячей воды, но это было не важно. Мне так хотелось лечь в полный рост, потянуться, и хорошенько выспаться… Мне было всё равно на условия ночлега, я не привередливая. На том и сошлись.

Уже смеркалось.

Он пришёл, принёс мне еды и…

Снова разговоры на пикантные темы. Мне было не по себе обсуждать такие моменты с малознакомым мужчиной. Он начал предлагать деньги.

— Ты бы могла купить билет на поезд! И быстро добраться до города, ещё и на еду бы осталось — Говорил он. Спустя полтора часа таких утверждений, я начинала неохотно задумываться над его предложением. А ведь, правда. Зачем я себя мучаю? Могу же. Это не сложно. К слову, билет на поезд стоил около двух тысяч рублей. И мысль, что меня купят за такие гроши, мягко говоря, истязала изнутри. С таким же успехом, я бы могла взять аккредитацию в каком-нибудь эскорт агентстве, и они бы тотчас мне её предоставили. Но я не могла себе позволить такое решение. Это слишком. И меня ждёт Человек.

Я не звонила ему. Я не хотела давать о себе знать в таком аспекте. Мне нужно было победить, чтобы заявить о себе.

Мысли цеплялись, одна за другую. И скажу честно. Меня стопорила предложенная сумма.

Я не была готова продать своё время и тело за билет на поезд. Собеседника не пугало ничего. Ни то, что он не знает о моём здоровье, ведь подбирать девушку с дороги и насиловать её, так себе идея. Его не смущало ни отсутствие горячей воды в квартире, а я не принимала душ уже четыре дня, и всё время была одета в тёплый, тяжёлый пуховик, а грязные волосы прятала в хвост и под шапкой. Мне было неприятно и брезгливо от самой себя. Зачем он себе позволяет такой выбор? Была бы я на месте мужчины, я бы не стала даже думать о том, как трахнуть «грязную девушку с трассы». Эти факты вызывали отвращение, и я вежливо с ним попрощалась. Он не держал меня. И вот я выхожу из дома, иду на главную магистраль…

Уже было совсем темно. Ночь рухнула на город тяжёлым, чёрным пятном.

Мне было досадно, обидно и хотелось плакать и спать. Почему так сложно людям, просто одолжить четыре стены и тепло? Ведь имеется возможность поддержать путешественников ночлегом! Зачем заходить так далеко и требовать, требовать, требовать… Мне было не понятно и очень грустно от мыслей, что большинство сердец людей, окутывает толстой коркой корысть. Безумно хотелось спать.

Мороз щипал щёки. А состояние дисфории, выматывало с каждой секундой, больше и больше. Может он выстраивал план? Вдруг все эти три дня он готовился к преступлению? Рядом остановилась машина. Присматриваясь в слегка затонированные

стёкла, вижу — Он! Почему он объявился именно на этом этапе моих размышлений…

Я испугалась и пошла вперед. На каждом столбе вдоль трассы висели камеры. Это успокаивало. Так сидя за рулём и перекрикиваясь со мной, о том, что может, я должна передумать и остаться у него, он проехал, возможно, километр.

Он просил меня хорошо подумать, прежде чем он развернётся и уедет. Но я уже приняла решение.

Я иду дальше.

Дорогу было видно плохо, только изредка от проезжающих машин, от свечения фар проглядывалась занавеса плотного снегопада.

Мне не было холодно. Наоборот. Под тяжёлым пуховиком с меня «сошло три ведра пота». Я брела умерено быстрым шагом. Сколько мне ещё идти? Горизонта из-за темноты не было видно и даже зарева не проглядывалось. Страх медленно рассеивался, а глаза заволакивало дымчатой плёнкой. Надо умыться. Нельзя спать! Захватив голыми руками, горсть снега, протёрла глаза. Взгляд прояснился, усталость осталась.

Следующая моя остановка того же вечера была на горе.

Водитель мне рассказал, что при свете дня с этой горы видать Казахстан. Прикольно. Он высадил меня, и отправился дальше. Я шла долго. Уже начинало светать. Я огляделась и оторопела.

Безусловно, виды были шикарные, но как мне отсюда выбираться? Кто поедет по этому маршруту?

Меня окружали возвышенности и низины. Казалось, под ногами было небо. Белоснежный, устланный плотным одеялом снега, целый мир. Ощущение бесконечности времени и мига существования… Иной мир, как будто другая планета. Изумление и восторг охватили меня при виде грозной красоты горных пейзажей. Казалось мир — безграничен. Непривычно после суетливого гомона городов находиться в тишине высоты.

Послышался грохот мотора.

Машина остановилась. В ней сидели трое бородатых не русских мужчин.

В салоне авто грохотала лезгинка.

— Здравствуйте. Еду автостопом по маршруту Кемерово Калининград, не подбросите?

— Просто так?

— Просто так.

Они уехали. Уехали без лишних слов. Просто захлопнули перед носом двери и уехали.

Я продолжала свой путь и наслаждалась местными видами. Вокруг не было ни души. Время от времени позади, слышался шум падающих с вершин камней. Водитель предупредил меня о возможных камнепадах. Единством с природой, мне наслаждаться пришлось недолго и вот я уже на автозаправке и до Москвы мне остаётся всего две тысячи километров. Забегаю погреться. Заряжаю

телефон. Он не включается. Замёрз…

Уже было совсем светло и сквозь пасмурные облака проглядывало солнышко. Оно так старалось греть, но сильные потоки ветра уносили тепло и развеивали по холодным асфальтам.

Номера из телефонной книги я заранее переписала на листок, будучи ещё дома. Это оказалось правильным решением.

Я сидела за столиком возле окна и ждала, когда согреется телефон. Как назло, мои попытки ожидания увенчались провалом. Я не стала ждать с моря погоды и одолжила позвонить кассира. Девушка оказалась добродушной и без колебаний протянула мне устройство.

В трубке послышались гудки и сомнения обволокли меня с ног до головы холодным потом. Стало не по себе. Я переборола страх и дождалась ответа. Ведь у нас был договор. Меня дождутся и встретят. С тонной сомнений я поприветствовала абонента. Моё волнение наверняка слышалось в голосе.

— Привет. Я совсем скоро уже буду в Москве. Ты меня всё еще ждешь? Или?

Я услышала ответ, который заставил меня провалиться сквозь землю.

— Или?

И он скинул трубку…

Описать моё состояние в двух словах точно не получится. Это многозначное «Или», словно выстрел в затылок. На меня обвалился шквал вопросов. Тогда зачем всё это? Куда я? Я не могла его винить, ведь я сама инициировала это путешествие, и на мне лежал груз ответственности только за себя. Я проехала больше половины пути, мне было бы сложно возвращаться обратно. Да и возвращаться не хотелось. Я не могла вернуться туда, где мне не место. Всю дорогу, всё это время меня питали силами его слова «Я буду тебя ждать», я жила только этой идеей и только этой фразой, которая наполняла меня и питала. Моя цель начала рассеиваться в пучине переживаний. Руки дрожали. Ком в горле душил. Разве это возможно? Так быстро отказаться от своих обещаний, зная в каком положении, я пребываю столько времени…. Разве можно расторгать договор раньше сроков без моего участия? Мы договорились и мне обещали. Но как показывает практика — Нельзя надеяться и доверять никому, кроме себя. Я убеждалась в этом ни раз и не два, и всё равно продолжала доверять людям. Благо в ближайшем будущем этот опыт отдаст плоды, но как жаль, что я об этом узнаю позже. Было невыносимо больно. Голова гудела от водопада мыслей.

Я вернула телефон кассиру и расплакалась. Девушка оказалась приветливой, спросила, что случилось — я рассказала. Она угостила меня кофе, и мы поговорили. Она слушала меня внимательно, иногда задавала вопросы. Так я просидела в этом заведении до вечера. Иногда она приносила мне воды, интересовалась, всё ли в порядке, и что я придумала делать дальше. Я сидела за тем же столиком перед окном и наблюдала, как ночь медленно опускается на землю. Мимо проходили люди. Поток людей был постоянным, я не вглядывалась в них, но знала, что их много каждый раз. Они приезжают сюда перекусить, заправить машину и отправиться в путь, наполненный смыслом, целью и ориентиром. Они уходят отсюда, чтобы вернуться к семье. Их дома ждут. Их дома любят. Я им завидовала. Мне хотелось так же. Во мне буйствовало желание быть нужной и важной.

Я шла долго. Я не хотела контактировать ни с кем. Я размышляла и много думала. Было холодно и хотелось кушать. Со слезами всё было проще. Захотела — поревела. Чем я, собственно, и занималась по дороге в никуда. Таким образом, и своим бездействием я пропускала много машин, потенциальных помощников. Когда ночь захватила своей глубиной атмосферу вокруг, машин значительно стало меньше. Только когда я стала слышать давящий звон ночной тишины, я приняла решение — идти до конца. Ускорив шаг оглянулась. Вокруг была кромешная тьма. Острый холод и сильная метель…

Вот удача! Автомобиль!

Я вытянула руку и авто притормозило. Я побежала к ней, в надежде, что меня не примут за беспризорницу и согласятся подвезти.

Вслед за открытой дверью, в ноздри ударил удушающий смрад. Я слышала запахи силоса и перегнившего сена. Я, не колеблясь, села в кабину, ибо замёрзнуть до смерти мне было нельзя. Я осознавала риски, что после таких «благовоний» вся моя одежда впитает аромат экскрементов и перегнившего, животного корма. Спустя пару минут, я начала чувствовать ноги и пальцы на руках. Медленно я начала согреваться, а тепло погружало плавно в сон.

— Хрю.

Послышалось позади. Я круглыми, испуганными глазами посмотрела на водителей, и вопросительным взглядом уставилась в темноту за спиной.

— Ахах, не переживай- подбодрил шофёр. — Я везу хрюшек, у нас семейная, маленькая ферма.

Тут пазл собрался в полную картину, откуда слышалась вонь.

Мы ехали прилично долго. Я успела немного вздремнуть, и даже увидеть сон. Я не помню, что мне снилось, да и не важно. Важно то, что до Москвы мне оставалось всего четыреста километров, когда я вышла из машины.

Начинало светать. Мне казалось, я вижу цвета ветра. Морозный воздух обволакивал зябкой прохладой и пытался пробиваться под шею по спине. Липкими, немытыми руками я поправляла воротник и шагала вперед, представляя, как я искупаюсь в горячей ванне и выпью горячего, ароматного чая. Я ощущала смрад, исходивший от моей одежды. Даже руки благоухали щиплющим глаза запахом.

Я тысячу раз себя прокляла, что села в эту машину, ведь теперь, когда я не только выгляжу как бомж, но и пахну, меня навряд ли ктото пустит в салон своего автомобиля. Мои догадки и опасения оказались действительными. Как только водители открывали свои двери и начинали со мной диалог, они мягко извинялись и уезжали прочь. Я чувствовала себя мусором. Я была зла и ненавидела весь мир. Я топала по дороге в сторону Москвы, и каждый шаг наделяла ненавистью. Я топала сильно, как будто маленький, капризный ребенок, лишившийся любимой игрушки. Не оставляя надежд, вытянула руку в ожидании добрых людей.

Остановилась большая машина похожая на джип. За рулём сидел мужчина. Взрослый, серьезный и статный. Он не был похож на бизнесмена, скорее на заядлого работягу. Усы его образ делали суровым.

Он согласился меня подвезти. По дороге, он церемонно открывал окна, дабы проветрить салон. Я понимала его негодование, но деваться было некуда. Он много задавал вопросов. Знаете, что нельзя было ожидать? Верно. Темы о сексе. Он с хитрыми, ухмыляющимися глазами, расспрашивал, сколько раз, кому давала и кто брал…

Мне было противно. Противно от самой себя. Я поведала ему историю о своём путешествии, но он не поверил. И продолжил оскорбительно болтать, утверждая, что в путь я отправилась, с целью заработка. Вслух предполагая, что за дорогу я расплачивалась телом. Меня такая настырность и одержимость на интимной теме, начала пугать. Он увидел тревогу в моих глазах, махнул рукой.

— Не переживай. Не буду тебя трогать. Потом год после тебя не отмоюсь. Ты себя в зеркало видела? Я разве похож на человека, не уважающего себя? Я себя не на помойке нашёл, чтобы развлекаться такими как ты.

Я молчала. Я не могла ему возразить, ведь он был прав. Я должна быть ему благодарной, что не оставил меня замерзать на трассе. И так молча мы ехали прямиком в Москву.

Недалеко я увидела табличку с названием города

«Домодедово». Сердце сбавило темп, и я с облегчением выдохнула.

— Вылезай — рявкнул мужчина — Дальше сама.

Я поблагодарила его и вылезла. Он агрессивно начал вытряхивать после меня сиденье, как будто там была гора песка, хлопнул дверью и уехал.

Уже был день. Солнышко светило. Я стояла на обочине и смотрела вверх. Я, улыбаясь, ловила солнечные лучи и снова плакала. За спиной прошло десять дней. Десять адских, оскорбительных, сложных, голодных, бессонных, холодных суток. Я стояла на дороге и как дурочка смотрела по сторонам, радуясь, что я живая. Мне хотелось поделиться этой эмоцией со всем миром. Что бы знали! Я жива. Я здесь.

Я добралась до Домодедово и сразу ринулась на поиски Wi-Fi.

Старалась вспомнить, а есть ли кто-то у меня из знакомых в Москве? Вспоминалось с трудом, но мне удалось. Я списалась с другом, он дал мне свой номер и ждал меня. Следующий уровень прохождения усложнялся условиями и людностью мегаполиса.

Во-первых, мне было неимоверно стыдно за внешний вид и запах, во-вторых, я не знала, как я доберусь с одного конца города в другой. Если на безлюдной автотрассе ещё кто-то мог подвезти, то в столице таких добряков по двум пальцам руки пересчитать. В такие моменты, я начинаю вспоминать, кому я однажды была полезной и кому помогала. Вспоминаю не из соображений взаимной отдачи, а из помысла оказаться в графе «заслуживающих спасения». Каждый раз, когда я вспоминала прошлых людей в трудные минуты и хотела их попросить о поддержке, во мне разгорался страх. Страх быть отвергнутой, непринятой, непонятой. Ни смотря на то, что я однажды послужила подушкой безопасности тем людям, во мне лишь от мысли обращения к ним, начинали раскаляться муки совести и бесславия.

Многие, когда оказывают реакцию на запрос, а другие просят об одолжениях, часто — цитируют.

— Плюс тебе в карму.

И вот мы, что-то творим, в надежде, что где-то наверху, нам это зачтётся и мы, практически проживаем добрые дела, лелея мысль о волшебном, кармическом бумеранге. Я была свидетельницей и соучастницей моментов, когда это просто не работало. И не то, чтобы система дала сбой, а быть может, никакой системы то и нет.… Такие тенденции имеют место быть, но результаты периодически выходят из-под контроля. Мы не в силах предугадать исход. Нам остаётся, только испытываться.

Было утро. Оно было морозным и солнечным. Город просыпался. Все куда-то торопились, бежали и совсем не обращали на меня внимания. Это успокаивало. Я оказалась в столице, где народ погружен в свои задачи, их мысли личные, интимные и важные. Сейчас, когда мне так сильно нужна была поддержка, я, напротив, благодарила день, что почти невидима. Нужно было позвонить. Меня ждал друг, но он не знал в каком я состоянии. Я должна была его предупредить. Я шла в толпе прохожих и глазами выискивала потенциальных «помощников». Смотрела на то, как они одеты, заняты чем-то или просто в силу возраста, какая-нибудь бабушка, уж точно не отказала бы в звонке. Но мой внешний вид кричал «Я отберу ваш телефон и продам его за шаверму». Ахах, на тот момент, к сожалению, это выглядело так. В конечном счёте, я обратилась к дворнику, который сидел на бетонном тротуаре и смотрел в небо. Казалось, он наслаждается мгновением, когда солнце сопротивляется морозу и пытается пробиться своими горячими лучами, сквозь атмосферу. Я подошла осторожно. Почти незаметно и тем самым его напугала. Мне же мерещилось, что он испугался не неожиданности, а меня. Я ничего не могла поделать с такими мыслями. Они пронизывали меня всю и насквозь.

— Здравствуйте. Могу я одолжить ваш телефон? Мне нужно сделать звонок, но у меня нет сим — карты. Я не убегу. Честно при честно….

Когда я закончила фразу, мой взгляд непроизвольно опускался вниз, и я смотрела себе в ноги, и уже была уверена, что человек напротив, просто развернётся и уйдёт, но нет.

Он встал во весь рост и оказался высоким пре высоким. Его силуэт закрывал яркие, солнечные лучи, и я круглыми, молящими глазами смотрела на него, уже не щурясь.

Дворник — Великодушный. Именно так я реализовала того человека в тот миг. Он пошёл мне на встречу, одолжил телефон без всякого призрения. Благодаря ему и только ему, я смогла оказаться на станции, где меня встречал мой давний, московский приятель. По пути на конечную, я всеми способами старалась его предупредить, что я выгляжу сейчас ни надлежащим образом, и что бы он не пугался, и не сторонился меня. В вагоне был Wi-fi. Это облегчало многие задачи.

Друг меня встретил, и мы сразу же направились домой.

Я, наконец, приняла ванну. Укуталась полотенцем и смотрела в запотевшее зеркало. Разглядывала себя, своё тело и лицо. Я себе казалась очень даже симпатичной. Была бесконечно стройной… Скорее даже истощенной. Надежда меня не оставляла и мне снова хотелось позвонить. Позвонить, чтобы еще раз убедиться, что меня никто не ждёт.

Ближе к ужину, я рассказала свою историю моему спасителю.

— Ты должна пойти дальше и завершить задуманное. Даже просто для галочки. Я верю в тебя — Сказал он и принёс мне чай.

Мы долго разговаривали. Я спрашивала советов, как поступить лучше и в итоге я снова набрала номер человека из Прибалтики.

Разговор закончился покупкой билетов. Он был очень удивлён, что я добралась до Москвы. Казалось, он ожидал другой результат, но меня это уже не волновало. Мне было приятно слышать, что мной восхитился тот самый. Только его одобрения мне не хватало всё это время. Только его мне не хватало.

Наутро следующего дня я уже направлялась в аэропорт. Было снова страшно. Я не знала, почему страхи одолевали моё сознание. Из-за переживаний я перепутала направления в метро и отправилась в другой конец города. Слава богу, я успела на рейс.

В аэропорту Калининграда, среди океана людей, я искала его лицо. Он выделялся из толпы как будто в золотом свечении. Я побежала к нему навстречу. Мы обнялись. Он плакал…

Ноэма:

Моя любовь была не столько фанатичной, сколько — жертвенной. Это состояние насыщало, вдохновляло и делало сильной. Я не имела права сдаться.

Его семья была категорически против нашего союза. А мы любили. Я — Любила.

Моментами, скачки влюбленности, ослепляли и лишали рассудка. Становилось страшно, и мы расходились. Как только уровень эндорфинов приходил в норму, нас магнитом тут же тянуло друг к другу снова.

Порой казалось: Его родители выбирают ему невесту, словно собаку на рынке. Основными критериями отбора служили — порода, родословная, социальный статус, духовный уровень и конечно голубая кровь…

Есть такое выражение «Догнать и нанести добро». Со временем я еще много раз проверяла достоверность смысла этой фразы, и каждый раз убеждалась в её истине. В будущем я осознаю, что оказывать помощь тем, кто этого не просит — нельзя.

«Треугольник Карпмана: театр созависимости»

В отношениях, где царит эмоциональный хаос, нередко разыгрывается драма, о которой люди даже не подозревают. Эта драма — треугольник Карпмана, модель психологического взаимодействия, разработанная доктором Стивеном Карпманом. Она описывает, как люди бессознательно попадают в три деструктивные роли: Жертвы, Спасателя и Преследователя. И, что самое удивительное, они не просто играют одну роль — они меняются местами, раз за разом возвращаясь на сцену этого внутреннего спектакля.

Жертва: «Со мной всё плохо, и я ничего не могу сделать»

Жертва — не обязательно тот, кто реально пострадал. Это человек, который чувствует себя бессильным, обиженным, уставшим. Он жалуется на жизнь, обвиняет обстоятельства или других людей в своих несчастьях, но при этом не делает шагов к изменениям. Быть Жертвой — значит отказаться от силы. Это позиция «я не справлюсь», и в ней кроется надежда, что кто-то придёт и всё решит.

Спасатель: «Я помогу тебе, даже если ты не просишь»

Спасатель живёт в ощущении, что его ценность — в помощи другим. Он берёт ответственность за чужую жизнь, чужие эмоции, чужие решения. Часто делает это из чувства вины или тревоги, а не из чистого альтруизма. Он не спасает — он контролирует, прикрываясь добрыми намерениями. И если помощь не принимается с благодарностью — он обижается. Ему нужно быть нужным, иначе он теряет смысл.

Преследователь: «Ты сам виноват, и я это докажу»

Преследователь — это роль силы, но не здоровой. Он обвиняет, осуждает, унижает. Он жёсток не потому, что силён, а потому что боится быть слабым. Он разрушает, контролирует, подавляет. И, как и другие участники треугольника, он не свободен: его агрессия — это защита от собственной боли и бессилия.

Как работает треугольник

На первый взгляд может показаться, что роли чётко распределены. Но в этом и кроется коварство — люди постоянно меняются ролями.

— Жертва жалуется, Спасатель спасает, Преследователь критикует. — Потом Спасатель устает, чувствует, что его используют — и сам становится Жертвой. — Жертва «взрывается», обвиняет — и превращается в Преследователя. — Преследователь начинает чувствовать вину и становится Спасателем.

Цикл повторяется. И чем дольше он длится, тем крепче становится созависимость, тем глубже врастает в психику привычка играть роли.

Выход есть, но он не изнутри треугольника

Первый шаг — это осознание. Задать себе честные вопросы: — Не спасаю ли я людей, чтобы почувствовать свою ценность? — Не живу ли я в позиции бессилия, ожидая чуда? — Не контролирую ли я других, чтобы не столкнуться со своей уязвимостью?

Следующий шаг — это ответственность. Отказ от игры. Постепенный выход из ролей. Это не происходит за один день. Но это возможно.

Треугольник Карпмана — это не приговор. Это зеркало. А в зеркало можно не только смотреть — его можно использовать, чтобы увидеть себя настоящего.

Никто не мечтает стать Жертвой. Никто не стремится быть Преследователем. И мало кто осознаёт, что, когда спасает всех вокруг, забывая о себе, — он не герой, а Спасатель в треугольнике, из которого не видно выхода.

Попадают туда не потому, что «слабы» или «неправильны». Попадают, потому что так научились жить. Потому что внутри — старая, ещё детская боль, которая ищет хоть какой-то способ быть замеченной.

Роль по наследству

Всё начинается в семье. Где-то там, в далёком детстве, ребёнок учится, как устроена любовь. Не словами — а действиями, молчанием, интонациями.

Если мама вечно жертвует собой, страдает, но не говорит прямо — ребёнок учится, что любовь = страдание. Если папа кричит, контролирует и требует — любовь = страх и подчинение. Если родители ссорятся, а ребёнок становится «посредником» или «утешителем» — любовь = спасение других.

Так появляются первые маски. Сначала это защита. Потом — привычка. А потом — роль, в которой человек живёт десятилетиями.

Там, где границы размыты

Треугольник Карпмана всегда живёт там, где размыты личные границы. Где человек не чувствует, где заканчивается «я» и начинается «другой».

— Спасатель влезает туда, куда его не звали. — Жертва ждёт, что её спасут, потому что не умеет говорить «мне плохо». — Преследователь берёт на себя право «учить жизни», потому что не умеет говорить о своих чувствах иначе, кроме как через давление.

У всех этих ролей есть общее: они не умеют по-настоящему быть собой рядом с другим.

Страх быть покинутым

Во многих историях внутри треугольника живёт страх одиночества. Глубокий, инстинктивный. Такой страх, от которого хочется быть кем угодно — лишь бы не быть одному.

Жертва надеется: если она будет достаточно страдать, её спасут и не бросят. Спасатель верит: если он будет нужен, его не покинут. Преследователь пугает, потому что боится быть отвергнутым первым.

В этих ролях есть контроль, но нет близости. Есть эмоции, но нет настоящего контакта. Это жизнь в маске. В страхе. В утомительном спектакле, где каждый боится уйти со сцены, потому что не знает, кем будет без костюма.

Роль как наркотик

Каждая из трёх ролей даёт свою «нагрузку» — чувство важности, нужности, даже правоты.

Жертва получает сочувствие. Спасатель — ощущение миссии. Преследователь — власть.

И это работает. До поры. Пока не начинаешь тонуть в усталости, обиде, одиночестве. Пока не приходит ощущение, что всё это — игра, в которой нет победителей.

А если выйти?

Чтобы выйти из треугольника, нужно сначала увидеть: Я в нём. Это уже шаг. Роль не исчезает сразу, но её становится видно. А значит — с ней можно говорить, вместо того чтобы ею становиться.

И тогда появляется вопрос не о роли, а о себе: — Кто я, если не Спасатель? — Что я чувствую, если не играю в Жертву? — Что я хочу, если не прячусь за гнев Преследователя?

И этот вопрос — уже не из треугольника. Он из жизни. Настоящей.

Иногда я думаю: если бы мне тогда просто кто-то сказал, что я достойна любви без условий — всё могло бы быть иначе. Но тогда я не знала этого. Я только чувствовала, что мне страшно быть одной. Что внутри пустота, которую надо кем-то или чем-то срочно заполнить.

Я не сразу поняла, что живу в треугольнике Карпмана. Долгое время мне казалось, что я просто люблю. Что я просто стараюсь. Просто терплю. Просто спасаю. Просто слишком чувствую. Просто… хочу семью.

На самом деле я была в ловушке. И сама в неё полезла.

Когда я встретила его, мне казалось, что это судьба. Он был потерянный, уставший, с тяжёлым прошлым. И я — вся такая «понимающая». Я взяла его боль в свои руки, как миссию. Я носилась с его проблемами, как с больным ребёнком.

Я хотела быть для него всем — домом, матерью, музой, опорой. А в итоге потеряла себя.

Я думала, если я буду «достаточно хорошей», он останется. Полюбит. Построит со мной семью. Но он всё больше отдалялся. А я — всё сильнее спасала.

Я становилась Жертвой, когда он уходил

Когда он исчезал, я страдала. Не ела. Не спала. Писала длинные сообщения. Уговаривала вернуться. Обещала измениться. Мне было так страшно быть одной. Страшно, что никому не нужна. Что я — ошибка.

Я чувствовала себя пустой. Никем. Как будто без него меня не существовало.

Я жаловалась подругам. Плакала ночами. А потом, когда он возвращался — снова спасала. Снова верила. Снова строила иллюзии.

Я тоже была Преследователем

Бывали моменты, когда я не выдерживала и срывалась. Кричала. Упрекала. Контролировала. Пыталась «вразумить», «достучаться».

Я говорила ужасные вещи. Я шантажировала чувствами. Я хотела, чтобы он почувствовал вину, боль, хоть что-то. Я хотела, чтобы он понял, КАК мне плохо. Но за этим гневом всегда стояло одно: Почему ты не любишь меня так, как я люблю тебя? Почему ты не выбираешь меня? Почему я — недостаточна?

Всё это было не про него. Про меня

Однажды я посмотрела на всё это со стороны и увидела: я давно не в отношениях. Я в игре, где я всё время меняюсь — то я спасаю, то плачу, то обвиняю. Я в треугольнике. Я — одна в этом треугольнике, даже когда рядом физически есть человек.

И самое горькое — я вела себя ужасно. Не потому что злая. А потому что очень, до боли, хотела любви. Семьи. Принятия. Чтобы кто-то наконец остался. Чтобы был дом, где можно выдохнуть и не бояться быть собой.

Это был не путь любви. Это был путь страха

И я это осознала. Поздно, но вовремя. Я всё ещё учусь выходить из этих ролей. Иногда хочется снова стать спасателем. Иногда вылетает жалоба. Иногда сердце горит от обиды, и хочется «наказать». Но теперь я замечаю это. Я говорю себе:

ты не обязана заслуживать любовь. ты не обязана спасать, чтобы быть нужной. ты можешь быть собой — и тебя всё равно можно любить.

«Монастырь»

Знаки вселенной обваливались на меня, как жидкий песок.

Я пришла в монастырь с полной уверенностью, что приму постриг и останусь в нём навсегда.

— Я в поисках. — Отвечала я Матушке монастыря и получала ответы, от которых становилось не по себе.

— Ты не должна быть в поиске. Ты обязана уверовать, что нет других путей к Богу, кроме православной церкви. Иначе ты предаёшь себя и нашу веру. — Отвечала матушка и неодобрительно качала головой.

С первой беседы, я усомнилась в православной религии, но я не отступила. Мне было любопытно.

В будущем, я расскажу о своём опыте директору индийского ресторана, в котором буду работать. Я расскажу ему, что не признаю православия, а он же не даст мне закончить мысль и ответит строго.

— Путей к Богу может быть множество. Принцип духовности в законах. В законах, написанных святыми. Нет плохой религии. Нет плохих общин. Есть только путь. Он может быть разным. Трудным, долгим или наоборот. Но главные принципы служения везде одинаковы. Будь то Библия, Коран или Бхагават гита. И лишь соблюдая главные заповеди, мы придём к нашему истинному предназначению.

Жизнь в монастыре казалась лёгкой только первое время. Время наблюдений, адаптации и принятия.

Ранний подъём на утреннюю службу. Трапеза, в ходе которой у каждой девушки было послушание. Читать святые писания, воспевать молитвы и т. д. Трапеза. Служение, на которое Матушка давала благословение и задания. Трапеза вечерняя, где иногда давали конфеты. Вечернее служение. Молитва. Сон.

На территории монастыря категорически запрещалось вести беседы о внешнем мире. Во время служения на кухне, так же запрещалось разговаривать. Дозволено было, только читать Иисусову молитву. Естественно, некоторые паломницы, и я в их числе, аккуратно обходили эти правила стороной. Однако вести диалог с послушницами храма было сложно. Они с неохотой шли на контакт, а на вопросы, молча кивали головой или направляли к Матушке. Хотелось узнать больше. Хотелось информации. Хотелось всё узнать от первых лиц. Я нуждалась в наставничестве, но на каждый мой вопрос, мне отвечали одинаково.

— Читай «Отче наш».

Меня беспокоило такое отношение и немного раздражало. Меня ежеминутно поглощало желание к знаниям. В далёком детстве я читала «Евангелие», но сейчас, в сознательном возрасте, я нуждалась в уроках непосредственно от носителей информации. Мне необходим был учитель, мне нужен был живой диалог, с полным спектром ответов на все мои вопросы, которых было не мало — но я его не находила. Дьяконы и Священники могли только жалеть. Я не нуждалась в жалости в те дни. Я хотела учиться, понимать и практиковать.

Так как я была обычной паломницей, телефон всегда был при мне.

Морозный, колючий воздух пропускала через ноздри, выдыхала паром. Было очень красиво на улице. Тогда я впервые за неделю выбралась на свежий воздух. На улицу позволяли выходить, только при исполнении послушания, на которое благословит Матушка.

Мне повезло оказаться в категории тех, кому была поручена работа, чистить снег, на участке монастыря.

В стенах Храма недозволенно было пользоваться техникой современности. И пребывая в моменте, я набрала номер близкой подруги.

— Ты знаешь? Мне кажется, что снег падает только на территории Храма. За его границами, улицы чистые и не завалены сугробами. — Продолжали мы разговор.

В ответ она хохотала и одобрительно (Как мне казалось) улыбалась. Я стояла рядом с воротами, с лопатой в руках и наслаждалась солнышком, беседой, воздухом…

Большую часть времени я проводила на кухне.

Готовила, чистила, резала, мыла, молилась…

Посуда, из которой ели послушницы, монахини и паломники, резко отличалась от той, с которой угощалась Матушка. Наша посуда выглядела примерно, как гнущийся под ветром алюминий. Знаете, как в советских военных фильмах, когда солдаты ели кашу в полях? Вот примерно так же. Посуда Матушки была белоснежно — фарфоровой. С золотистой каймой, и мыть её нужно было в отдельной раковине. Так же отдельно, как и все остальные приборы, которых касалась Матушка.

Мясо в стенах Монастыря было под строжайшим запретом. Однако каждый день мы ели салат из кальмаров с сыром.

Я ушла из монастыря той же зимой. Разболелся зуб. Никаких обезболивающих или похода к врачу мне не советовали, только постоянно повторяли

— Молись. Тебе поможет только молитва. Нас всех спасет только молитва.

Вскоре от бездействия я потеряю зубы. Молитвы не помогли… Хотя, наверное, я недостаточно сильно молилась. Или неправильно. Да уже и не важно. В будущем будет важно хорошо и много зарабатывать, чтобы восполнить возможность пережевывать пищу не во вред здоровью. Стоматология, это очень дорогое удовольствие. Что касается молитвы.

Молиться я и тогда не перестану.

Молиться я и тогда не перестану. Но теперь — не из страха, не из долга, не потому что «так надо» или «иначе ты не спасёшься». А потому что в молитве есть тишина. Есть место для того, чтобы услышать себя. Не Матушку. Не чью-то трактовку веры. А себя — настоящую.

Я ушла не потому, что не выдержала. А потому что поняла: искать Бога нужно не в стенах, а в глубине себя. И если Он действительно в каждом — то почему я всё время чувствовала себя одинокой среди тех, кто знал Его лучше?

Моя вера не умерла. Она просто перестала быть формальной. Я всё ещё люблю свет свечей, тишину в храме, запах ладана, древние песнопения. Но теперь я знаю: этого недостаточно. Любовь к Богу — не в том, чтобы отказаться от мира. А в том, чтобы быть в нём — и всё равно оставаться собой. Не терять, не ломать, не сжимать себя под чужую форму.

Я так долго хотела любви и семьи, что была готова даже отдать свободу — лишь бы быть принятой. Но настоящее принятие начинается с себя. Не с молитвы, не с послушания, не с пострига. А с честного признания: я всё это делала не ради Бога. А ради любви. Которой не хватало.

И знаешь что? Это не грех.

Это просто путь.

Мой путь.

И я продолжаю идти.

Сейчас я понимаю: вера — это вещь тонкая. Субъективная. Личная до глубины костей. Особенно если смотреть на неё с научной точки зрения — как на феномен сознания, как на внутреннюю опору, как на способ организовать хаос жизни.

Нет универсального пути к Богу. Нет одной-единственной двери, за которой — истина. У каждого она своя. Кому-то нужен монастырь, кому-то храм в сердце, кому-то — философия, медитация или просто тишина на рассвете.

Выбор веры — это дело каждого. И ни одна религия не имеет права диктовать человеку, как правильно искать свет. Потому что свет — он внутри. И его нельзя заставить гореть угрозами, правилами или страхом. Только любовью.

Я не предала веру. Я просто отказалась от формы, в которой мне было тесно дышать. Я выбрала задавать вопросы, даже если мне не нравились ответы. Я выбрала искать — и, может быть, ошибаться. Но искренне. По-настоящему.

И, как ни странно, именно так я впервые почувствовала, что Бог рядом. Без обрядов. Без строгого лада. Просто — рядом. Во мне. В людях. В движении.

В этом и есть настоящая вера.

«Недоразумение»

Даже не спрашивайте. Я сама не понимаю. Не понимаю, как мы съехались и начали жить вместе. Это не сравнится с годом, когда я родила дочь, однако эта история, тоже заслуживает внимания.

Всем знакомо выражение «Стерпится — слюбится»? Так вот, дорогие дамы и господа, вычеркните и забудьте его навсегда!

Вероятно, это просто «Мой случай», однако…

С человеком «ЭС» мы прожили целый год. Человек «ЭС» был примитивным до мозга костей. Выходные он любил проводить у друзей соседей, за кружками пива, а на вопросы о великом (Какая твоя большая мечта и цель в жизни?), он томно отвечал — Закрыть кредит.

Занавес. Аплодисменты.

Его общество мне доставляло не просто дискомфорт, а даже отвращение.

Каждый раз, когда я смотрела в его лицо, у меня срабатывал рвотный рефлекс.

Я нашла работу, чтобы меньше находиться дома и конкретно в его присутствии. Последней каплей моего терпения, был его повышенный тон. Я бы стерпела, если бы на меня повысил голос, какой ни — будь красавец, и после наш раздор, продолжился бы страстным сексом, но не в этом случае. Мне было противно.

За весь год, «Волшебство» у нас случилось ровно одиннадцать раз. По разу на месяц. Я жила на его территории, и чувствовала себя обязанной за «Приют». Он часто мне давал деньги, чтобы я отдыхала с подругами, но никакие суммы не спасали ситуацию. На моём веку, это уже второй опыт, когда я убеждаюсь, что меня не удержать никакими миллионами, если человек мне не приятен. Ни за какие деньги мира, я не смогу пересилить себя и жить с мужчиной, разделять с ним кровать и готовить ему еду.

Тогда зачем я терпела весь этот год, спросите вы? Всё просто. Я думала, что завышаю требования. Думала, что просто нужно быть скромнее в желаниях и вообще уже возраст, часики тикают и т. д. и т. п. Думала, что нужно дать себе шанс — Стать счастливой. Стать любящей женой и заботливой матерью.

Весь месяц перед днем «икс» (сексом), я настраивала себя морально. У меня были эмоциональные переедания и постоянное напряжение, что сейчас должно случиться, что — то страшное… А после того, как у нас всё случалось, меня переполняло чувство облегчения. Что вот мол — отстрелялась. Но оно было не долгим, потому что с каждым днём тревога нарастала вновь.

Знаю, в это сложно поверить, но так оно и было. Иначе, зачем мне всё это вам рассказывать? Стать посмешищем? Извольте…

Я делюсь своим опытом и осознаю риски. Я понимаю, что на меня обрушится шквал критики. Куда же без нее да?

С человеком «ЭС» я вела себя аккуратно и сдержанно. До поры, до времени. Но тактика к строению диалога срабатывала одна — Докричаться.

Человек не то, чтобы не слушал меня — он просто на просто не слышал даже! Шло время. Разговоры становились громче. Терпение тоньше. Комплексы росли.

Однажды я решила начать следить за фигурой и приняла решение, начать с правильного питания. Предложила сожителю, тоже начать питаться правильно и он согласился. Никогда не видела, как взрослый мужик, умеет капризничать, как пятилетний ребёнок…

Через пару дней он ругался на меня и злился — Это нужно тебе, а не мне. Не втягивай меня в это.

Я же не видела ничего непотребного, в том, что пара молодых людей, решили заняться спортом и следить за своим питанием. Ему же это претило. А мне необходим был компаньон. Я нуждалась в друге по разуму.

В один ненастный день я заглянула в историю его браузера в телефоне… Там были открытые окна на тему «Как делать девушкам комплементы» … Я жила с человеком, который учится по интернету, элементарным коммуникациям…

Мы не ругались. Но и не ладили. Уже тогда я зарабатывала свой первый вегетативный невроз, сама того не подозревая. Я достигала эмоционального дна и копала дальше…

Я зарубила себе на носу еще несколько лет назад, что с мужчиной ругаться нельзя. Нельзя кричать на мужчину

и «канифолить» ему мозг. И уж тем более сражаться с мужчиной.

Всякий раз, когда мне хотелось поспорить или закатить скандал, я мысленно представляла себя перед зеркалом. Я как будто поднимала юбку, вспоминала, что я — Женщина, и как-то воевать уже не было нужды. Мне было невыгодно соперничать с сильным полом. Да и зачем мужчине в отношениях второй мужик?

Я выбрала стратегию молчания. Нет, не обиженного, не пассивно-агрессивного — просто молчания.

Молчание, как форма защиты. Как способ не расплескать то немногое тепло, что оставалось во мне.

Он, кажется, считал, что у нас всё спокойно. А я — что всё застыло. Хотя ничего и не разгоралось.

Мы жили, как будто по инерции: завтрак — как в меню, разговоры — как в инструкции.

Я уже не ждала от него инициативы. Мне проще было самой решить, где ужинать, в какой зал ходить, чем выслушивать его бесконечное «не знаю», «как хочешь», «мне всё равно».

Иногда я думала, может, это и есть взрослая любовь? Такая, уставшая, тихая, на выдохе.

Без драмы, без сцен. С чек-листом покупок и сушёными чувствами в банке из-под кофе.

Но где-то глубоко я продолжала надеяться. Что он вдруг проснётся и вспомнит, кто я.

Он не вспоминал.

И тогда я начала вспоминать себя.

Я вспомнила, что когда-то жила на контрастах. Что я не всегда была этой приглушённой версией себя, зажатой между компромиссами и неловкими ужинами.

Я вспомнила, как раньше летала налегке — рюкзак, билет в один конец. Я могла просыпаться в одной стране, а засыпать в другой.

Я жила быстро, ярко, громко. В моей жизни не было пауз, только запятые между эмоциями.

Я помнила, как однажды застряла где-то в Азии без связи, без денег — и вырулила.

Я умела выживать. Умела решать, улаживать, справляться.

Не в теории — на практике. Меня не пугали новые места, новые люди. Я к ним тянулась.

Я искала жизни, как будто боялась однажды проснуться и обнаружить, что всё обернулось скучным ч/б-сериалом, где даже драму озвучивают шёпотом.

А потом я застряла. Не в географии — в человеке.

Застряла в идее, что можно стать тише, чтобы нас услышали.

Что, если я не буду много требовать — мне дадут.

Что, если я стану удобной — меня полюбят.

Но я ведь никогда не была удобной.

Я была живой.

И вот, кажется, снова становлюсь.

Я начала возвращать себя маленькими дозами.