Бесплатный фрагмент - Негодникоры
Поэмы
Негодникоры
Запереть человека легко,
Как заставить бумагу вспыхнуть,
Посадить под замок существо,
И все в нем начинает дрыхнуть.
Дней и ночей не бывает без окон,
А без часов жизни нет и минутам,
Отсутствуют цели, когда нет дорог.
Как в пламя бумага — чел в стены окутан.
Бумага сгорает, и нету ее,
Остатки будут лишь миг стыть,
Запереть человека легко,
Но возможно ли снова выпереть?
Он сгорит, не останется чувств,
И сойдет на своей остановке с ума,
Мир не заметит, мир — это куст,
Человек-лепесточек упал.
Падать придется громко,
Без танцев и колыханий.
Лежать на траве одиноко,
Ждать, пока не завянет.
Но если разом пару лиц
запереть и оставить без света,
То помощью служит каждый лист,
И вместе они уже ветка.
Не дойдет коллектив до расстройства,
И продолжат те жить и мыслить,
Так в нашей истории троицу
В конце будет шанс выпереть.
Дом стоит, ему не жалко
комнат под любые надобны,
Трех героев случай запер,
Этаж третий, сектор западный.
Два брата-близнеца,
и одна их жена двугрудая.
Просто растили ее два отца
И мать одна ебанутая.
Пламя сильных перемен
захватило стойкий мир,
Чтобы выжить, будь не смел,
Будь заложником квартир.
Теснотою стены душат,
Потолок к себе не тянет,
Воют трое, эхо глушит,
Хорошо, у них дитя нет.
Ира, Виктор, Лось,
Сидят, стоят, кривляются,
Личностная приторность
в закрытках выражается.
День сурка. Какой по счету?
Сбился таймер, злился Лось.
Позабыл он, как давно тут
Проживанье началось.
День сурка. Сурок и Виктор.
Пушистый такой, оброс, да и рад,
Все грызет. Сопит он тихо.
По выходным просит тост и вина.
Ира-двугрудка устать не смогла.
День сурка. Счастлива, мужа ведь оба живых тут.
Быть в заточении — проблема не так велика,
Проблем нет вообще, замечательно лижут.
Какой-то день какого-то месяца
Виктор
Зуб даю! Вчера по траве
нагло и долго гулял силуэт.
Не могло померещиться мне!
Вот вам крест, родня, вот пируэт!
Наблюдал я за ним, пока грыз,
Ту еду, что жена мне клала в рот.
(Кричит в пустоту.)
ЭЙ! СИЛУЭТ! ПОКАЖИСЬ!
КАК ТЫ ВЫШЕЛ НА ТРАВКУ ЗА БОРТ?
(Снова к собеседникам.)
Как же он продержался?
Не погиб и ходил он без страха.
Тень его, словно форма для танца:
На траве все резвилась, как птаха.
То росла, то до уровня пня уменьшалась,
И бывало, как птица, летала,
И бежать, и резвиться старалась,
Но почему-то и ковыляла.
Но ведь столько свободы,
Зачем он так с ней поступал?
Ковылял не спеша по природе.
Я б по ней трое суток бежал.
Ира (перебивая Виктора).
Все на язык бегуны-добровольцы,
Но помнится мне наша жизнь вне квартиры:
Ты просто лежал, без какой-либо пользы,
И в ряд собирал на смартфоне сапфиры.
Виктор (удивленно выронив орех изо рта).
Что я слышу за чушь?
Ты точно уверена в буквах своих?
Раньше я и подумать не мог ничуть,
Что придется ТАК мир ценить.
Да, природы дары и придумки людей
я, как каждый из нас, юзал активно,
Кто ж мог представить себе, что теперь
я вдруг истоскуюсь по прежнему миру.
Как не знал, что нас всех запрут тут,
Ровно так же и мир не ценил я,
Расслаблялся и был не за труд крут,
А сейчас я б трудился под стрелами ливня!
Ну а тот силуэт послабленья давал,
Как возможно вообще допустить ковылянья?
Это если б тебя пригласили на бал,
(показывает пальцем на Иру)
А ты по привычке пришла б на свиданье.
Вчера видел его и сегодня пожду.
Может, кто-то другой, великан, лилипут,
Но придет. Это вам докажу.
Я уверен в себе! Даю зуб.
Лось
Для чего ты нас дуришь?
Близнец, мой брат, ну не смешно,
Там, за окном, нет ничего,
Там лишь пустоты, смерть и тишь.
Я ведь знаю, понимаю,
Мир устал, свернулся в кукиш,
И дары теперь не купишь,
Но что дальше? Я не знаю.
Знаю точно, смелость духа —
это сказка, и не больше,
И поэтому так глухо,
Просто сдаться людям проще.
Лично мне бы дал кто ключик
И сказал: «Иди гулять».
Я б вцепился в этот случай,
Сразу вышел б проверять.
Шагом буду резать воздух,
Только вслушайся:
(Еле, чуть ли не шепча, говорит, вытягивая каждую гласную.)
ПРО-ОГУ-УЛКА-А.
Я забыл, звучит как тот звук
асфальтно-пяточного стука.
Только если выйти нам,
То пропадут пути отхода,
Мир из себя нас выкинет,
Как раньше в нас погоду.
Все доживают в квартирах,
И больше не будет смены локаций,
Мне так же приятно, как противно,
Что лучшей из цивилизаций
Я частью был, но стою в завершении.
Я не воевал, но терплю пораженье.
(Подошел к Виктору.)
Ты помнишь? Я еще тогда
твердил, что сгубят не года,
Я был уверен, что всех нас
погубит массовый коллапс.
Брат, вспоминай же, я кричал,
Горой хотел на веки стать,
Чтоб мир меня атаковал,
Крепка ведь каменная стать.
(Отходит к стене.)
А кем остался я, скажите?
Слабейшим из-за страха из существ?
Вы кое-что понять должны, сожители:
Всем из-за страха жить стал страшен и конец.
(Обращается к Ире.)
Вот ты лет в 10 многого боялась?
Ира
О, да. Я до 12 подробностей не знала.
И потому хотела избежать. Боялась.
Лось (резко перебросил взгляд на Виктора).
А как ты трусил превратиться в мужа?
И сколько лет решался прыгнуть с парашютом?
Виктор
Ты знаешь сам,
ответ тебе не нужен,
Приходит час, и дружимся со днем,
Но покидаем утро.
Лось
Каждое утро меняется днем,
Но и он лишь этап для суток,
Все в итоге уходим мы в сон
С надеждой, что утро разбудит.
Страх с нашим разумом — кислая смесь,
В плен забирают все формы для мысли,
Вот почему мы, друзья, сидим здесь,
Вместо того, чтоб на улицу выйти.
Это все игра событий,
Кому в ней дело до финала?
Нам просто нужно встать и выйти,
Чтоб жизнь как мячик нас пинала.
Смерть как смех — всегда нежданно
И всегда сугубо субъективно.
(Посмотрел в окно.)
Как хочу я снять пижаму
И прилечь под струйку ливня.
Может, выйдем на лежанья?
Посмеемся и погибнем!
Виктор
Чем тебе в квартире этой
жизнь успела надоесть?
Мы втроем, она раздета,
(показывает на Иру)
Мир прекрасен? Это лесть.
Там, за стенами, тебя
непогода вмиг погубит,
Может, прав ты — все игра,
Вот игрушки только люди.
Ты понять одно не можешь,
Нет той жизни, что когда-то мы любили,
Довели ее до дрожи
И, как гада, пристрелили.
Люди довели и расшатали,
Люди добесили мир. Он плачет.
Началась у всех игра без правил —
Выживает тот, кто по траве не скачет.
Воздух кончился, и ждем мы возвращенья,
Так сказать, финального сезона.
(Встает у окна.)
«Мистер Мир, прошу Вас прощенья!
Очень хочется пожить еще вне дома».
Лось (перебивает):
Ты меня не слышишь, что ли?
Я про это и твержу же,
Что хочу хоть раз на волю,
Вместе с вами прочь наружу.
Ты скажи, она на что нам?
Жизнь в пыли вся и без смысла,
Самому-то не смешно, а?
Глянь, в кого ты превратился.
Сам себе ты стал ошейник,
Твой хозяин — толстый страх,
Ограничил все движенья,
Ты спростился, стих, ослаб.
Виктор (стоя все там же):
Я все слышу, камикадзе,
Ты отчаялся, готов уж,
Я до этого и так знал,
Что забрать всегда легко куш.
Но не только мы за дверью морщим
помидорки-лбы с гигантской мощью.
Все соседи-мировчане паникуют за окном,
Кипятя по сто раз чайник своим кипяченым лбом.
Пиздец нам всем! В ответ на это что ты?
Решил остаться без проблем,
убрать себя и все свои заботы?
Всегда успеть задуманное можно,
А наблюдать за деформацией и болью,
С надеждой хоть малюсенькой, хоть ложной,
такую жизнь прожить, считаю я, что стоит!
Пойми, я ранней смерти не боюсь,
Зачем бояться очевидной правды?
Но вот он я, я весь живу и льюсь
Большим потоком чувств, как с водопада.
И жить по принципу бобра:
Платиной тормозить в себе живое,
Я не хотел бы никогда
И не хочу, чтоб так было с тобою.
Я предлагаю заключить пари:
Кто дольше не уснет из нас двоих,
Тому подвластен будет миг.
Ну что, готов? На руку, жми!
(Протягивает правую руку Лосю.)
Лось
Я снов не видел сотни дней,
Как долго тут мы? Год? Полгода?
Давай же засыпай скорей,
А после выйдем на свободу.
(Жмет руку Виктору.)
На старт! Вниманье! Проиграй!
Твое пари — моя возможность.
Я знаю: ночью важен не фонарь,
Важна, скорее, осторожность.
Я сожму тебя, как губку,
Вылью ядовитый Fairy,
Но уж точно не засну тут,
Только если там, за дверью.
Летом, помнишь, было время:
В парках да на площадях
Мы шатались всю неделю,
Двое уличных щенят.
Усыпить ни глаз, ни мысль
я не мог ни на секунду,
Телом грязный, духом чистый,
Тех дорог щас навернул бы.
С тех времен осталось мало,
Больше стали мы с тобой,
Жизнь тогда за нас решала,
Кого сводить с какой судьбой.
Ну а в комнате без флоры
разве есть судьбы начало?
(Начинает кричать, прыгать, кувыркаться.)
Ничего нет! Только шторы!
Как пластинку зажевало!
Дальше будет только так же!
День сурка! День лампы сальной!
Был и будет самым важным
только день финальный!
Даже сход с ума не сможет
нам помочь обрушить стены!
Даже самый острый ножик
ничего не может сделать!
Безызвестность? Чушь, отмазка,
Все известно, на конце мы,
Поглотила серой краской
безытоговость дилеммы!
Нужен шаг, большой и крайний,
Вера в жизнь — эффект плацебо;
Жизнь загадкой скрытых знаний
держит всех нас под прицелом!
(Успокаивается.)
Виноват, отчаяние лезет,
Я его скрутить не в силах,
Потому случайный трепет
Весь на вас вдруг испустил я.
Свою жизнь я там оставил,
В вечно бурном резвом мире,
Все мы вынуждены с вами
без желанья жить в квартире.
Это ясно мне, я в теме,
Песнь закрытых окон спета,
Но утратил все хотенья,
Когда лишился интернета.
Я свой ум отдал смартфону,
И теперь мне с вами скучно,
Ваши речи мне знакомы,
Но все слышу я поштучно!
Мне ясны ваши мотивы:
Жизнь продлить как можно дольше,
И на струнах сладкой лиры,
Отыграть вовсю life-площадь.
Но без ума и без игрушки,
День для меня — томлений ад,
И не нужны кровать и кружки,
И не живы жена и брат.
Я лежу, окутан блядской ленью,
Я как пятая стена, но существо,
А в окне мертво все, я не верю,
Что наша жизнь куда-то там течет.
Ира (заваривает кофе).
Вижу, вы, мужья, устали,
Да, беседы тяжкий труд,
И поэтому мы с вами
кофе выпьем прямо тут.
Возле рамы, вид дающей,
Будем ждать пробежчика,
Появленья ждем всех пуще,
Ведь было нам обещано.
Лось (глядя на Виктора).
Что ж, пождем, ведь зуб давал
брат мой, как мужчина,
Ира, завари-ка нам
два крепких капучино.
Виктор
Я уж долго гляжу, выжидаю момента,
Чтобы вам показать на того бегуна,
И не верится мне, что почудилось это,
Точно был он зеленого частью сукна.
Посмотри, как там красиво,
Травы шепчут на своем,
С ними небо говорило
каждым прошлым нашим днем.
Кожу сжечь и глазки вывернуть,
Я помню, солнце нам хотело,
Но чтоб нырнуть и вынырнуть —
Мы шли навстречу смело.
Я мечтаю о глухих закатах
И хочу в лесу опять пинать грибы,
Я — свидетель звездопада,
Я хочу в глаза втирать полынь.
В море, бьющем по ногам,
Смеяться сколько будет мощи,
Блуждать по пьяным тем лесам
и вечно трезвым рощам.
Любить природу, как себя,
Мой долг: она меня терпела,
Когда играл я с ней в бильярд
своим округлым телом.
И вот теперь осталось мне
себя любить и вас в придачу.
Кошмар! Все происходит как во сне,
Я что, попал на телепередачу?
(Уставился в окно.)
«Шоу Трумена без персонажей?
Пожалуйста, скажите, где тут выйти?
Я быть готов игрушкой Вашей?
Но вы природу мне верните!»
(Под кустом, напротив окна, начинается движение.)
Куст! Смотри быстрей на куст,
Бегом к окну, все началось.
Нам покажись, ведь ты не трус.
Смотри, смотри быстрее, Лось!
Шевеленье — жизни признак,
Жить и мы с тобой хотели,
Посмотри на куст капризный,
Каждый лист в нем бунт затеял.
Кто же за щитом природы:
Человек, звереныш, бог?
Кто решил себя угробить,
Но пожить немного смог?
Может, мир природы ожил,
И мы зря навек в квартирах
запыляем свежесть кожи?
Нужно выяснить, что с миром!
Как проверить? Через смелость,
Шаги есть рука подмоги,
Как давно мне, Лось, хотелось
Сбросить пыль и воздух трогать.
(Выбегает крыса.)
Лось
Не зря за тень ты зуб давал,
Ах, посмотри, какое счастье!
Мышонок серенький так мал,
Но он сегодня всех цветастей!
О, великан, сердец спаситель,
Куда бежишь ты? В новый мир?
Ты разгромил нашу обитель,
За это мы тебе должны.
Виктор
Зуб не страшно потерять,
Себя и вас намного жальче.
(Уставился в небо.)
«Мистер мир, спасибо, дядь,
Мы теперь свободны, значит?»
Лось
Я рад, что прав сегодня ты,
И мы пойдем туда, как и желал я,
И, избежав попыток тошноты,
Мы будем возвращаться в спальню.
Никто из нас двоих не проиграл,
И каждый глаз открыт и зорок,
Ура! Звереныш пригласил на бал.
(Смотрит в окно.)
Спасибо, смелый друг мышонок!
Мира смерть не мы создали,
Нам ее и не узнать,
Ну уж точно не из зданий,
Нам ли стены заселять?
Видно, мастерство момента
И четыре лапы жизни
дали повод прыгнуть к небу
измарать все ступни в слизни!
(Начинает дурацкий танец, весело припевая.)
Солнце! Лучик! Травушка!
Травка! Солнце! Лучик!
Я тут вас так долго ждал,
Теперь мне будет лучше!
Лучик! Травка! Солнышко!
Грязь! Какашки! Лу-у-у-ужи!
Щас допью до донышка
И буду с вами дру-у-у-ужить!
Ямки! Горки! Холмики!
Кафешки! Пабы! Бары!
Выйду к вам я голенький,
Пойду ссать на бульва-а-а…
(ШЛЕП! Падает у окна.)
…АЭ-АЭ-АЭ
Виктор (выпучившись на жену):
Ира! Нужен подорожник,
Я не знаю, что с ним делать,
Лось кричащий был заложник
Своего немого тела!
Как за дверь нам без него?
Мы ж семья, мы часть друг друга.
(Кричит на Лося.)
СУКА, ВСТАНЬ! ГЛЯДИ В ОКНО!
ТАМ И ШТИЛЬ, И ГРАД, И ВЬЮГА!
Ира
Споры ваши так смешны,
Тихо слушала, смеясь, я,
Ведь понятно же, что мы
должны сдохнуть восвояси.
Ты был прав, опасен выход,
Неизвестность хуже скуки,
Лучше дома долго, тихо,
Чем за дверью мало, гулко.
Виктор
Тут и так мертвы мы, чо ты?
(Показывает на окно пальцем.)
Там есть время на пожить,
Лучше будем ветром стерты,
Чем задушат стеллажи.
Без попыток будут разве,
Изменения кардинальны?
Нет!
Тогда нет в жизни страсти,
И ритм жизни так банален.
(Показывает этим же пальцем, но теперь на Лося.)
Бедолага, шлеп, и что с ним?
Подавился капучинкой?
Я не знаю, как помочь и
для меня это в новинку.
Вызывай скорей подмогу,
Тех колпатых помогашек,
Мне бы выйти с ним в мир,
чтобы там пронесся дух отважных!
Как всегда перед поступком,
До того как быт нарушить,
Судьба мешает всем задумкам,
Но решили уж — наружу.
Даже если умер брат мой,
Во что я с трудом поверю,
Все равно я жив с той правдой,
Что есть мир за этой дверью!
Ира
Да это дрем, на день, не боле,
Пусть спит, сопит, икает в такт,
Ведь в кофе его горький мною
Пустырника налит экстракт.
Спор окончен, ты с победой,
Значит, можно дома нам
посидеть и тут побегать,
Смыслом жизнь наполнена.
Понимаешь, я всегда жила для вас,
Ради тихих одобрений и похвал,
Но мир закончился — и БАЦ!
Вы хотите, чтобы вас он у меня забрал.
Мне не важен цвет травы,
И не манит голос птичек,
В жизни всей важны лишь вы,
Я не фауна, я — личность.
Я себя люблю сильней, чем
климат, породивший стан мой,
Он потух и покалечен,
Но и я не вечна, странно?
Как ни странно, я кончаюсь,
Это предопределенность,
Ты зачем-то, ускоряясь,
Этот бред зовешь «Готовность».
Что тебя держать могло
В этом мире, полном грязи?
(Начинать расхаживать по периметру комнаты и, глядя в пол, делиться своим мнением.)
Социальное ярмо!
В социальном дне увязли!
Цикл был такой же жуткий,
Изо дня в день страх и робость,
Фаббингом сменялись сутки,
Нас зажевывало в пропасть,
Мы не жили на прогулке,
Как не жили на работе,
И лупили по нам стуки,
На часах стрел долгих вроде.
Люди шуганы людьми же,
Выходили, чтоб стесняться,
Узнавать друг друга ближе,
Не могли мы, у нас панцирь.
Панцирь социальных взглядов:
Рамки, нормы, паттерны,
Нам стараться было надо —
Жить, как будто спрятаны.
С миром еле свыклась я,
Хоть в нем нюансов тысячи,
И вот теперь он низок стал,
А раньше был так высочен.
(Поднимает голову.)
Добились результата мы,
Без усердий и стараний:
И теперь все спрятаны,
Как того и ждали.
Это долгожданный отпуск,
Не на две недели, больше,
И не нужен круглый глобус,
Нужна плоская жилплощадь.
Ты ведь так же говорил:
«Поживем, потом увидим»,
И в квартиру заходил,
Зная, что не выйдем.
Умоляю, муж, пойми,
Я желаю несвободы,
Мне приятно взаперти,
С вами тратить эти годы.
Все пойдут, и мы пойдем,
Понимай, ну, не со зла я,
Весь мой мир — лишь мы втроем,
Я без вас другая.
Мы же ждали отпусков все,
Чтобы перезарядиться,
Посидим чуть-чуть, а после
обновим, как перья с птицы.
Мы все вынесем, мы люди,
Чувства — главный компонент,
Мы сильней всех мерехлюндий,
И терпим нам комнат свет.
Виктор
Голова твоя больна,
И повадки несуразны,
Превозносишь лишь себя,
Остальные все заразны?
Мы с тобой бежали к счастью,
Вспоминай же наше рвенье,
Как мы раньше в одночасье
Расставались с каждой ленью.
Выходили просто в мир,
Находили смысл в ветре,
Я как брат тебя любил,
Мы играли там как дети.
Ну а тут одни беседы,
Спорим, жрем и долго спим,
И в разминке смыла нету,
И достал уже интим.
Некого толкнуть на кассе,
Не с кем покричать на пляже,
Социум нам будни красил,
И раскрас был очень важен!
Нет нужды в таких минутах,
Где поесть, поспать — вся цель,
Нам ли, вечно ждущим утро
и стремящимся лишь в день,
Нам ли наслаждаться бытом,
Потолок и пол — тески,
Нам ли вещью быть забытой,
Пыль с которой не стрясти?
Мир покинутый нас ждет,
Завтра мы к нему в объятья,
Там ценны хоть день, хоть год,
Как не можешь ты понять, а?
Ира
Безворотливость событий,
И тоскливость бытия —
и должны нам говорить,
Что ценны лишь ты и я!
Люди живы для людей,
Люди живы из-за них же,
Мне комфортно и теплей,
Когда вы как можно ближе.
(Обнимает себя, садится в углу комнаты и говорит тихо, глядя прямо в глаза.)
Ладно, извини за слово,
Мои взгляды — лишь формальность,
Я одна останусь дома,
Вы — сходите прогуляйтесь.
Виктор (копирует интонацию и говорит так же тихо):
Хочешь выебнуться, что ли?
И нажать собой на чувства?
Почему б твоих условий
не сменить нам вектор курса?
Я тебе желаю смерти,
Самой лучшей смерти в мире:
На волнах, в горах у ветви,
Но уж точно не в квартире!
Ты боишься? Знай, я тоже,
Страх — привычка детская,
А избавиться от дрожи
Можно только действием.
Ира
Страх не главное, поверь,
Просто смысл не понятен:
Выходить за эту дверь,
Когда комнат стиль приятен?
Лежа голенький на пляже,
Ты пошел бы к крокодилу?
НЕТ
Хотя ты, муж, отважен,
Вот и я лежу в квартире.
Важно в жизни только время,
Нет желания рисковать им,
Подожду я изменений,
Лежа на своей кровати.
Виктор
Измененья наступили,
Силуэт в окне был мышью,
Хватит комнатных бессилий,
Надо, чтоб втроем мы вышли.
Без тебя мой взгляд на мир
Будет, так сказать, неполон,
Ты ведь часть моей судьбы,
Часть меня, а не часть дома.
Без тебя не всю я радость выпускаю,
А без мира невозможно быть собой,
Если ты останешься, то знай:
Я буду грустный, но живой.
Все обдумай и решайся,
Завтра выйдем навсегда мы,
А сейчас ты поднимайся,
И иди умойся в ванну.
(Поднимает Иру.)
Буду ждать тебя я в спальне,
Но, скорей всего, усну,
Так что сладких, до свидания,
Все решим мы поутру.
Какой-то день какого-то месяца.
Виктор
Как проснулся я сейчас,
Так проснусь еще раз днем,
Выйти в мир — как шаг из сна,
Жизнь в квартире — это дрем.
Ночи время для раздумий
Над концом и над началом,
Размышлял я словно зумер,
Так как думал я о главном:
Чем заняться дальше в жизни?
Как определиться с целью?
Может, мне пойти в артисты?
Я ведь чувствую все, внемлю.
Я сегодня в бой наружу,
Ведь рожден я был для схватки,
С миром буду драться в луже,
И протру кроссовок пятки!
Со спины сниму замок,
Разомнусь, побегаю,
И не жалко силы ног,
Пойду я за победою.
Я любить не перестал,
А сильнее только начал,
Вечный мир, который нам
Усложнял задачи!
Состязанья, травмы, грязь —
Это повод, чтоб влюбиться
И пойти в мир, не боясь
жизни тела там лишиться.
Лось
Брат, завязывай кричать,
Не нервируй лежебок!
Тебе б часик помолчать,
А то уши режет, ок?
Ира (глядя на Виктора, подносит указательный палец к губам).
Да, пожалуйста, молчи,
И не говори ни слова,
Ты услышь меня, пойми!
Я хочу, чтобы ты понял.
Виктор уходит. Спят эти оба.
Молча позавтракал.
Ноги в ботинки.
Лестница. Улица. Ветер. Дорога.
Виктор счастливый. Он не один тут.
Прыгает плача.
Смеется резвясь.
Как же иначе.
Жизнь началась.
Жизнь в окружении
таких же живущих,
Идет на сближение
к снявшим наручник.
Губ бока к ушам направил,
Руки рвутся, грудь ядром,
Широка душа живая,
Живи мир, в котором он.
УЛИЦА
Восторг меня не разорви!
О, как скучал я по тебе,
Носитель бережный земли,
Который жизнь дает траве!
Сжатый, дохлый воздух комнат,
Несравним с тобой, резвила!
Ветер, мы давно знакомы,
Обними меня всей силой!
Ты поднял меня над каждым,
Протирающим лбом окна,
И избавил в миг от жажды,
Сжавшей тело, дух и горло!
Я кричу, не слыша крика,
Уши заняты другим,
И гляжу, не видя мига,
Слышу воздух, зрею мир.
Пару суток похожу,
Чтоб наполнить глас свободой,
И вернусь за ними. Вжух!
Оправдаю выход пробный.
(Подходит к прохожему, на вид ровеснику.)
В окне не видел я людей,
Здесь окружающих меня,
Но видел мышь, и видел тень,
И понял, что жива земля.
Привет, я счастлив разговору,
Прохожий — ты, прохожий — я,
Несется мир, несет нас в гору,
Микробы улиц нас едят!
Моя судьба меня благодарит,
Ужасно в комнате, решился,
Ногам придал особый ритм,
Нарисовал себе флиш мысли.
Расскажи мне, в чем тут дело
И зачем нас запирали?
Вижу много тут я смелых —
Что как я терпеть не стали.
Вышли тоже или были?
Запирали точно всех?
Как давно тут все живые?
Расскажи, дай мне ответ.
Прохожий
Шаг мой настежь,
Сам я встречный,
Ждущий мякиш
хлебопечный.
Небо вижу,
Воздух чую,
Сверхподвижно
тут топчу я.
Вижу краски,
Зелень мира,
Без опаски
Долгожиля.
Нет занятий,
Нет работы,
Мир невнятен,
Беззаботен.
Всех закрыли,
Я один,
Как и ныне,
Вдоль ходил.
Есть вопросы,
Нет ответов,
Мир не ГОСТы,
Правил нет
Кто всех спрятал?
Для чего?
Ведь де-факто
Мир живой!
Ветер был,
Не пропадал,
Теребил
меня, сдувал.
Все, в час заточения,
Спрятались да сели,
День тот был ничейный,
Но не последний.
На пару недель,
Обманули, закрыли
за двери тетерь,
Тех, что мир не любили.
Ценность мира
кто возносит,
Тот квартиры
точно бросит.
Кто в боязни,
Тот не нужен,
Жизни праздник
их не кружит.
Самолюбы, гордачи
тоже сразу в минус,
Мира струны горячи,
Их проказы — стылость.
Мир не ценят,
лишь себя,
Вот им цепи —
Постность дня.
Как так вышло?
Все не в курсе,
Дал всевышний
нам напутствий:
«Жить хотите —
так тряситесь,
в ком, как нити,
Соберитесь.
Там живите,
Точкой будьте,
Хороши те
ночи, будни,
Где вы целы
И закрыты,
Там и энно
дней живите.
Fortes fortuna adiuvat,
а вам — диван!
Ex nihilo nihil fit,
То лишь живо, что сидит.
Вы, любя себя, не ссыте,
Что других любить не в силах,
Радуйтесь, теперь закрыты
В личный рай самолюбивый».
Кто послушал
указаний,
Не нарушил,
Тот и крайний.
Виктор
Я поверить не могу,
Вечный шок меня схватил,
До сих пор я тут стою,
Полный смелости и сил.
Я живу среди людей,
Среди тех, кто в мир влюблен,
И мы топчем вместе в ней,
В смелой правде без имен.
Кто кого отвлек от мира
и решил убить обманом?
Дал пристенную сатиру,
Ту, что нас не наполняла.
Сколько ж их слепых на свете,
Не шагнувших через страхи?
Проживают дни в запрете
И впустую время тратят.
Пусть живут и каменеют,
Сумасшествуя, дурея,
Всем живым такая мебель
Не нужна, нужно лишь время:
Время полное событий,
Жизнь и есть — из раза в раз
побеждать и быть побитым,
Чтобы целью зырил глаз.
Быть теченьем, быть водой,
Колыхаться и трястись,
Не дружить с немой судьбой,
А трясти ее и бить!
Собирать моменты в кучу,
Разбирать себя на чувства,
Жить с природой так созвучно,
Чтобы слышать стуки пульса.
Удивленья правят мною,
Человек я жизнесущий,
И не смог я стать немою
вещью в комнате и кучей.
Если вышел ergo sum,
Это истинно сегодня!
Там остался — значит сон
влез к тебе в сознанье, соня.
Я додумался! Constanto!
Жизнь — мешок твоих попыток,
В ней любой шажок обратно
будет главной из ошибок.
Я пойду, спасибо, встречный,
Речь твоя меня очнула,
Никогда теперь беречь сны
свои длинные не буду.
Не улягусь, если есть
силы жить и наслаждаться,
Бьющий буйный интерес
помогает нам скитаться.
Вечный разума попутчик,
Путник льющихся затей,
Я счастливчик и везунчик,
Пока платит видом день.
Не усидчив, не смиренен,
Сумасшедший и простой,
По дворам и по аллеям,
Буду гладить мир ногой.
Познакомлюсь с сотней лиц,
Обойдусь без интернета,
Свежий воздух — вот мой приз,
А не сладкая конфета.
Я пришел и ухожу,
Умирал, но как?! Живой.
Молчалив, хотя визжу,
Говорю, хоть сам с собой.
Все загадки и абсурды
мир живой нам подарил,
Неизменность жизни бурной,
Замечательность картин,
Человечную приличность,
Поведение и взгляды,
Эксклюзивную вторичность,
Тем не менее мы рады.
Рады дню, как рады жизни,
Отдавать на ветер время,
Вечно ценим наши риски,
Мы себя несем проблеме!
Любим сложность бытия,
Любим муки и страданья,
Жизнь — дорога, колея,
В ней течем, в судьбу играя!
Радость мне затмила время,
Я певец счастливых дней,
Я борец, противник лени,
Для уныния — злодей!
Пустотой нас не обманешь,
Неподвижностью не купишь;
Жизнь противится — играешь,
Жизнь приветствует — ликуешь!
Вся судьба моя есть жизнь,
Искрометна и маняща,
Я свидетель, мне приснись
самый яркий черный ящик!
Для начала, перед стартом,
Заберу своих из плена,
Я спасу жену и брата,
Те ведь тоже буйны, смелы.
Помирать, так не в квартире,
Бурным ветром славен день,
Хоть нам это запретили,
Но я вышел, жив теперь.
Побегу, повсюду живность,
Глупо было бы стоять,
Враг народа — неподвижность,
Друг народ — ипостась.
Виктор пропеллером ринулся к дому,
Вытянуть брата, жену и тоску,
Он был уверен, ждут эти оба,
Вместо плиты наклониться к костру.
(Стучит в дверь.)
Я живой и не один там,
Люди ходят, ветер скачет
Все по мира лабиринтам,
Все, кого достал уж ящик.
Лось
Кто тебя учил стучаться?
Ты неправильно колотишь,
Ты покинул наш дом-панцирь,
И теперь обратно хочешь?
С Ирой нам вдвоем комфортно,
Мы впустить тебя не можем,
Ишь, какой ты, брат, проворный,
Вышел, умер и тревожишь?
Виктор (еще раз стучит).
Умереть там можно, но
На условиях судьбы.
Неужели вам не тошно
Средь углов от стен сидеть?
Лось
Мы привыкли, дом стал домом,
Ты нас бросил, выбрал гибель,
Изменил свой стиль и форму,
Чтобы нас не знать, не видеть.
Виктор
Выходите!
Лось
Уходи, без нас и шагом,
Выбрал боль я для колена,
Нам тебе признаться надо:
Мы не знаем, что там делать.
Виктор
Что там делать? Прост ответ:
Проще жить не в пустоте:
Любить нашу жизнь за присутствие смерти,
И гибели страх за инстинкты ценить,
И быть совершенным объектом в моменте,
И радость потоком из глаз взглядом лить.
Ира
Умер мир, как ты для нас,
Потерять тебя досадно,\
Мы не верим в твой парнас!
Лось, ты веришь?
Лось
Не.
Ира
Ну ладно.
Виктор (снова стучит).
Лось, ты звал меня, очнись,
Вспомни, раньше мы гуляли,
Будь же крепким, выйди в жизнь,
Насладимся площадями!
Лось
Иссяк недельной смелости запас,
Теперь не выйду ни за что я,
Теперь ты там, но там без нас,
А мы останемся в зашторье!
Виктор (отдаляясь от двери):
Вас забыть я не смогу,
Но и в мире жить продолжу!
Вальсом наполнять судьбу,
Грязью и загаром кожу!
Виктор поступок крутой совершил,
Свободу и радость себе приобрел,
Но позабыл чувство резвой души,
Когда через месяц купил телефон.
Все-таки смелость его и спасла,
Жаль, все же вялость его затоптала,
Танец на воле Виктор сплясал,
Жил и остался в судьбы карнавала.
В жизни день любви достоин,
Не предмет, не личный путь,
Виктор это уже понял,
Ну и ты, друг, не забудь!
Никуда, ни на что, ни во что не годятся,
И чуть что, избегают ссоры.
Только б в покое остаться,
Гладкое поле лучше, чем острые горы,
Отныне такие должны называться
Словом обидным:
НЕГОДНИКОРЫ!
Егодни
ОТ АВТОРА ДО:
Глуп, безобразен и ленив —
Три слова эти про Этьена.
Немного на земле пожив,
Он получил мильон оценок;
Гуляет в одиночестве часами.
Не плакал, не смеялся он ни разу.
Чувак с прогнившими зубами,
Напоминающий заразу.
Атеистичны и скептичны взгляды,
И с этим сложно жить порой:
Все окружающие — гады,
А он в гадюшнике изгой!
Вообще, он не похож на маргинала:
Есть пару дам и несколько друзей;
И даже путешествовал, бывало,
И посещал общественный музей.
О смысле жизни размышляя,
Не может отыскать ответа,
Свою ничтожность принимая,
Не ждет он ни зимы, ни лета.
Живет на папину зарплату;
Бывает, курит, выпивает,
Беседует о дарвинизме и приматах,
И разговоры о вселенной начинает.
О жизни этого француза
Рассказ начнется с четверга,
Для автора стиха обуза —
Писать про своего врага!
ЧЕТВЕРГ
Обычный день, сидит в кофейне,
Играет в карты на желанья;
С друзьями «весело» проводит время,
Уверен, карты — не его призванье.
После кофейни прогулялись,
Этьен и друг его — Гюстав,
Подходят к своему району,
На темы разные общаясь,
За два часа ни капли не устав.
Зайти решили вдруг в кабак
И выпить по бокалу собирались;
Но что-то там пошло не так,
Купив 15-й бокал, они смеялись.
Одновременно им пришла идея —
Купить у женщин секс за бабки,
И в сауну поехали скорее,
Там одно разовые девочки и тапки.
Этьен остался недовольный,
Платил за секс сегодня он впервые;
Весь мир его такой отстойный,
А принципы морали все гнилые!
ПЯТНИЦА
Сегодня он с Наоми вышел погулять,
В прекрасный солнечный денек,
Чтобы себе же доказать,
Как он весьма не одинок.
Не мог он долго с ней гулять:
Казалось все не эдак и не так,
Пришлось по-быстрому сбежать,
Не получив клеймо «МУДАК»…
Ушел тактично, не стесняясь,
И вечером списался с ней,
Во лжи активно упражняясь,
Свалил он все на сложный день.
Ответ в себе найти пытался
Вечером, в двуспальной лежа,
Вопросом бытия задался,
Всю жизнь в кровати — подытожил.
СУББОТА
И начались же выходные:
Суббота — праздник молодого,
Такой же, как в былые
был первомай для комсомола!
Любой до 25,
А то и больше, такое поколение…
Сегодня должен был куда-нибудь пойти,
А не читать стихотворение.
И вот Этьен в таких делах
Сегодня может преуспеть,
Ведь нечего ему сидеть в трусах,
Когда костюм можно надеть.
Его зовут друзья на впис:
Фрипрайс, огромный дом, все со своим.
Для этого дана мальчишке жизнь,
Чтоб он напился там как свин.
Но вот загвоздка-то какая —
Добраться тяжелей, чем пить:
Домишку за городом сняли,
А за так совсем лень платить.
Пешком с друзьями по привычке
преодолели километры,
Случилось то, что и обычно:
Весь путь продлился незаметно.
100 тыщ шагов на четверых
пришлось им совершить,
Ну Это ЧТООО, ведь все из них
Умели по дороге пить.
Гюстав — качок и каратист,
Каприл — мажор и дикий бабник,
Дон-Дон — патлатый гитарист,
Для всех священен этот праздник.
А по дороге было что
Детально обсудить с парнями;
Четверг прошел не так давно,
Еще свежи воспоминанья!
Гюстав перебивал Этьена,
Этьен Гюстава тоже:
«Я шлюху ставил на колени!»
«А я был с чернокожей!»
«Я надавал ей в рот!»
«А мой взяла сама!»
«Я был весь час как бог!»
«А я как сатана!»
Этьен понравиться пытался им:
Дон-Дону, Гюставу, Каприлу.
Точнее, просто не хотел он быть ДРУГИМ
И правды всей не говорил им.
Не говорил, что шлюхи — мрак.
Не говорил, что весь поход — его огромный стыд,
Поэтому до безобразия был двояк,
Пока он пароход и не готов для глыб!
А трое те, друзья его,
Смеялись, заправлялись пивом,
Ох, как же молодым быть хорошо,
Прекрасно быть не памятью, а мигом.
Этьен в раздумия окутан,
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.