Бесплатный фрагмент - Не свисти — денег не будет

О том, как встретились Илья Муромец и Соловей-разбойник

Жил раньше на Руси-матушке человек один. Звали его Соловей-разбойник.

Соловей — потому что уж очень он красиво свистел, ну прямо как соловей, а разбойником его ласково называли. Бывало, послушают его чудесный свист, хорошо на душе станет, и говорят: «Эх, разбойник, как же ты хорошо свистишь!».

Вот так он и жил, и была у него только одна проблема: уж очень он бедный был, из-за того что свистел постоянно. Не зря ведь люди говорят: «Не свисти — денег не будет». Иногда даже на хлебушек не хватало. Люди добрые помогали. Жалели его.

Прознал как-то про него воин один. Богатырь русский, Ильёй его звали, а по фамилии — Муромец, это потому что в Муроме он жил. Прознал и решил с ним повидаться.

Приходит Илья к Соловью и говорит:

— Вот, Соловей, узнал я, что очень ты красиво свистишь. Хочу и я так научиться, а то надоело уже палицей размахивать, хочется для души что-нибудь. Возьмёшь меня в ученики?

Посмотрел на него Соловей и отвечает:

— А чего не взять-то, возьму. Только заплати ты мне за уроки мои, а то совсем у меня денег нет. Просвистел все.

Обрадовался Илья и говорит:

— Конечно, заплачу, с этим у меня проблем нет.

Да и правда, богатый был Илья, у князя служил всё-таки.

Начал он у Соловья учиться.

И всё бы хорошо, но вот только уж больно громко Илья свистел. Как придёт к Соловью позаниматься, так вся округа уши затыкает. Как ни уговаривал его Соловей потише свистеть, ничего не получалось.

Отучился Илья три месяца и три дня и говорит ему Соловей:

— Ну, всё, Илья, научился ты. Пора уже своё умение людям показать. Завтра в Киев поедем, перед князем выступать будешь.

Обрадовался Илья и стал готовиться к концерту. Одел лучшую свою кольчугу, палицу самую большую на пояс повесил, и поехали они с утра в стольный град.

Приехали, вышли на площадь главную.

Народу собралось видимо-невидимо, а впереди всех — князь киевский Владимир.

Встал Илья посреди площади и начал свистеть. Но вот, то ли забыл он наставления учителя своего, то ли перенервничал, но свистел так громко, что шарахнулась толпа народа от него, и началась давка великая. Сколько народу в этой давке потоптали — и не сосчитать.

Стоит Илья на площади, за ним — учитель его оглохший, а перед ними — князь разгневанный.

— Ну что, Илья, — говорит князь Владимир, — тебя я наказывать за твой свист не буду, богатырь всё-таки, а вот учителя твоего накажу. Он виноват во всём этом.

И наказал: приказал он Илье вывести Соловья-разбойника в чисто поле и отрубить ему голову.

Илья ослушаться не мог. Вывел он Соловья в чисто поле и говорит ему:

— Ты прости меня, Соловушка, что так всё вышло.

Сказал и меч свой поднял у него над головой, а опустить не может...

Жалко ему учителя своего. Стоял он так, стоял, а потом бросил меч, сел в поле рядом с Соловьём, и задумались оба.

Посмотрел Соловей на Илью и говорит:

— А давай, Илья, если уж ты не можешь мне голову отрубить, плюнем мы на этого князя, станем побратимами и пойдём по свету счастье своё искать.

— А давай, — говорит Илья, — вот только как нам от гнева княжеского скрыться?

Сказал он так и на небо посмотрел. И услышал его бог. Потемнело небо, ливень начался, гром и молния.

Испугались побратимы. Глаза закрыли, погибать собралися. Сидят, не шелохнутся, и вдруг чувствуют: затихло всё.

Как попали Илья Муромец и Соловей-разбойник в наше время

Открывают они глаза и видят, что сидят они на дороге. И какая-то она не такая, дорога эта: из смолы вроде, и уж больно ровная. А впереди распутье виднеется, и камень с надписями стоит на этом распутье.

Илья, богатырь бывалый был, посмотрел и говорит Соловью:

— Да это, наверное, опять: «Налево пойдёшь — коня потеряешь, направо — жену найдёшь, а прямо — сам пропадёшь». Мошенники эти камни ставят. Сто раз уже так ходил и налево, и направо, и прямо. Жены нет, коня не терял, да и сам жив, как видишь.

— Давай-ка, Илюша, всё-таки подойдём, прочитаем. Может, там и что другое, — отвечает Соловей.

Подошли они. На перепутье камень стоит, на камне надписи и стрелочки показывают, куда идти.

Подошли поближе. На камне написано: «Направо пойдёшь — в сортир попадёшь», и значок какой-то странный — WC; «налево пойдёшь — в кафе попадёшь», и еда нарисована; «а прямо пойдёшь — без денег уйдёшь», и надпись: «Супермаркет».

Задумались ребята.

И тут осенило Илью:

— Вспомнил! — говорит. — Мы, когда с католиками бились, так они, как увидят наших богатырей, так сразу и говорили: «Же дуа сортир». По-французски это означает «мне нужно выйти», и в нужник бежали. Нужник — это и есть сортир.

— Точно, — говорит Соловей, — а кафе это, наверное, корчма, если еда нарисована.

Есть — пить они пока не хотели, нужник тоже не нужен вроде, а пойдём-ка мы в супермаркет. Правда, ни тот, ни другой так и не догадались, что это такое.

«Но ничего, — подумали, — вот и посмотрим».

И пошли. Долго ли, коротко ли, видят перед собой дом огромный, рядом люди с тележками бегают и выгружают эти тележки в телеги побольше, на кареты похожие. Вот только коней нет.

«Что же это за телеги такие? Сами они, что ли, их на себе возят? — подумали побратимы и пошли в этот дом».

Заходят, а там… Товаров всяких видимо-невидимо: и хлеб, и масло, и деликатесы всякие, и даже сало свиное заморское — римское. Римское, потому что не было у римлян холодильников раньше. Водили они за войском своим стада свиней, ими и питались, а жир засаливали. Потом и другие так стали делать. Вот только стоит сало почему-то дёшево. На Руси-то оно всегда самым дорогим было.

Обомлели друзья от такого изобилия.

Решили и сами что-нибудь прикупить. Взяли тележку, и пошли выбирать. Илья себе хлеба взял белого, мяса копченого побольше (богатырь всё-таки) и кваса три литра. Соловей хлеба чёрного, сало римское (интеллигенция), сыра немного и тоже кваса.

Положили они всё это в тележку и смотрят: люди все к коробейникам подходят со своими покупками, расплачиваются, по котомкам всё распихивают и выходят из супермаркета. Ну, раз так, пошли и они к ближайшему коробейнику.

Первый Илья подошёл, положил на стол к нему свой товар и говорит:

— Считай.

Коробейник, а вернее, коробейница, на Илью посмотрела, быстро по его покупкам чем-то провела и говорит:

— С вас 5000 рублей. Картой или наличными?

Илья, конечно, ничего не понял: какая карта, какие рубли, какие наличные.

Достаёт он из своих шаровар кошелёк свой богатырский и спрашивает:

— Сколько сребреников?

— Каких ещё сребреников? — отвечает коробейница. — Рублей 5000.

Не понимает Илья, достаёт серебро из кошелька:

— Отсчитай сколько надо.

У коробейницы глазки забегали, заволновалась она, по сторонам смотрит и чего-то там под прилавком нажимает.

Подбегает к прилавку мужчина, на поясе маленькая дубинка какая-то у него, и говорит Илье:

— Расплатитесь, пожалуйста, рублями, мы серебро не принимаем. У нас тут не банк.

Удивился Илья: как так, серебро не принимают? Смотрит, на другом прилавке бумажками какими-то рассчитываются. А мужчина уже дубинку с пояса снял, стоит наготове.

«Он меня этой игрушечной дубинкой, что ли, испугать решил? — подумал Илья».

Достал он свою палицу огромную (с которой ещё на Змея Горыныча ходил), и плохо пришлось бы этому стражнику, а это стражник и был, если бы не Соловей. Остановил он Илью и говорит:

— Давай-ка мы, Илья, не будем ничего здесь покупать, а попробуем в ситуации разобраться.

Так и сделали, вышли они из супермаркета и задумались.

— Если не принимают они здесь сребреники русские, значит, куда-то мы с тобой не туда попали, — говорит Соловей, — давай-ка попробуем мы остановить какого-нибудь прохожего и разобраться.

Посмотрели по сторонам, видят — дед идёт. Подошли они к нему и спрашивают:

— Скажи, дед, а в какой стране мы сейчас?

— В России.

— А какой сейчас год?

Дед на них посмотрел, пальцем у виска покрутил:

— 2013 от рождества Христова.

Обомлели побратимы, и всё им ясно стало: видно, попали они в другое время, в другую страну. Всё здесь другое, а как обратно вернуться — непонятно.

В банке

Присели они на лавочку у супермаркета и стали думу думать.

— Получается, Илья, что уже тысяча лет прошло. Россия какая-то? Мы-то на Руси-матушке живём. Деньги здесь другие, люди странные, стражники с игрушечными дубинками, — говорит Соловей.

— Да, — отвечает богатырь, — а я его чуть было не обидел. На него ж дунешь, он и улетит. Как такого охранять поставили?

— Да бог с ним, со стражником, нам-то как быть? Денег у нас нет, идти некуда.

И вспомнил тут Соловей, что стражник про какой-то банк говорил, где сребреники принимают.

— Давай-ка, Илюшенька, поищем этот банк. Поменяем там наши деньги на ихние рубли.

И пошли они банк искать.

Идут, а вокруг жизнь кипит: люди бегают, телеги без лошадей туда-сюда ездят с огромной скоростью, дома огромные — по 20-30 этажей, прям как муравейник.

Смотрят: опять указатель стоит. Подошли, читают: «Налево пойдёшь — к ментам придёшь (в смысле, в полицию), направо пойдёшь — проблемы найдёшь, а прямо пойдёшь — в банк попадёшь».

— Ну, — говорит Соловей, — менты не знаем что такое, проблем у нас и так хватает. Идём прямо.

Пошли они. Смотрят, хоромина стоит, прям княжеская, а на ней написано: «БАНК». Люди вокруг бегают, то входят, то выходят, то входят, то выходят.

Зашли побратимы в банк. Там суета, такая же как везде. Очередь выстроилась, стражник с дубинкой игрушечной ходит, а вдоль очереди девицы какие-то бегают с папочками и чего-то предлагают, предлагают, предлагают очереди.

Посмотрел Илья на стражника, усмехнулся, вышел в середину и спрашивает громогласно, на весь банк:

— Где у вас тут серебро-золото на рубли ваши меняют?

И достал кошель свой, полный серебра и злата. Кошель-то, надо сказать, у него очень большой был — богатырский.

Девицы, как кошель увидели, все к нему бросились. Еле отбился Илья, и наконец одна из них говорит:

— А давайте я Вас к нашему главному менеджеру отведу.

Что такое менеджер Илья не знал, но слово «главный» было знакомо. И пошёл Илья, а с ним и Соловей (он сказал, что он его родственник), в кабинет к главному.

Заходят они в кабинет. Видят: горница вроде чистая, но уж больно маленькая.

«Холопская, наверное, — подумал Илья».

В горнице стол у окна стоит, а за столом сидит чмо какое-то. На главного совсем не похож, но видно, всё-таки главный.

Главного уже предупредили: он перед побратимами кланяется, расшаркивается, чай-кофе предлагает.

Соловей Илье шепчет:

— Не пей, Илюша, ничего, кто их знает, опоят ещё зельем каким-нибудь или дурман-травой, уж больно подозрительный этот главный.

Не стал Илья ничего пить, сел за стол к главному и говорит:

— Поменяй-ка мне моё злато на рубли ваши.

Главный отвечает:

— А зачем вам наличные? Потеряете ещё или украдёт кто. Давайте я вам лучше счёт открою в банке нашем, с процентами. Карту вам выдам. Вы по этой карте всё что хочешь купите. Золота у вас много, вы на эти проценты жить сможете припеваючи.

Поняли Илья с Соловьём, что попали они к ростовщикам. Были и на Руси такие. Дают монету в долг, а отдавать три надо; а чтобы было что давать, они у других деньги берут, а чтобы эти другие деньги им давали, отдают им две монеты вместо одной. Вот так и богатеют, ничего не создавая. Не любили этих ростовщиков на Руси, а некоторых даже убивали. Мерзкие это были люди.

Поморщился Илья и говорит главному:

— Я, — говорит, — богатырь русский, и делами вашими богомерзкими заниматься не буду. Просто поменяй мне часть денег моих на рубли ваши, и всё. Кошелёк у меня надёжнее вашего банка, а ежли кто украсть у меня захочет, так быстро с моей палицей познакомится.

Понял главный, что с Ильёй шутки плохи, погрустнел немного и говорит:

— Хорошо, хорошо. Клиент всегда прав.

И выдал он побратимам за часть их злата-серебра целый чемодан рублей. Взял Илья чемодан, вытряхнул рубли в кошелёк свой, и вышли они из банка.

В ресторане

— Теперь, Соловушка, пойдём-ка мы куда-нибудь поедим, давно уже и крошки хлеба во рту не было — говорит Илья.

Пошли они указатели с едой искать.

Смотрят: написано что-то по-басурмански, и еда нарисована. Зашли они туда, а там коробейники стоят, кричат наперебой:

— Свободная касса, свободная касса!

Очередь к ним огромная, столики стоят. За столиками в основном отроки сидят, животы набивают хлебом каким-то с начинкой непонятной и запивают этот хлеб водой разноцветной.

— Нет, Илья, — говорит Соловей, — шумно здесь очень, да и непонятно, что они там едят, может, это для детей какая еда новая.

Пошли дальше.

Заходят в другую корчму. Там то же самое, только едят все блины с начинками разными. Названия у блинов всякие привлекательные: «Богатырские», «Княжеские», «Диетические», со сметаной, с вареньем и т. д.

Ну, Илья, конечно, на «Богатырские» посмотрел и говорит Соловью:

— Видно, брат, перевелись в этой России богатыри-то, если у них блины такие «богатырские».

Вышли.

Долго они так ходили, и, наконец, улыбнулась им судьба. Видят: терем стоит, высокий, расписной, а на входе написано: Ресторан «Старая Русь», и еда человеческая нарисована.

Что такое ресторан, неизвестно, а вот слово «Русь» в название очень их обнадежило.

Заходят в терем. Встречает их девица-красавица, правда, одетая как-то странно, и говорит:

— Наконец-то артисты приехали! Мы вас уже давно ждём.

— Какие ещё артисты? — говорит Соловей. — Я Соловей-разбойник, а это побратим мой, богатырь русский Илья Муромец.

Обрадовалась девица, в ладоши захлопала.

— Здорово, здорово! И костюмы у вас такие натуральные. Идёмте скорее в зал, гости вас уже заждались. Сначала пускай Соловей посвистит, а потом богатырь пускай силушку свою покажет.

Удивились побратимы и спрашивают.

— А ты кто такая, девица, непонятно во что одетая? Видно, гости твои очень бесстрашные, если хотят, чтобы Илья силушку свою показал.

— По сценарию, — отвечает девица, — я Марья-царевна, и должна вас гостям представить.

Что такое сценарий, побратимы не знали, но, так как люди они были не глупые, поняли, что за скоморохов их приняли, и решили подыграть.

Заходят они в зал, а там пир горой, стол от яств всяческих ломится, зелено-вино на столе, и гости все пьяные уже.

«Видно, праздник какой отмечают, — подумали Илья с Соловьём».

Вышла «Марья-царевна» на середину зала, представила побратимов. Гости оживились, заорали, зааплодировали.

Начал Соловушка свистеть. И так красиво он свистел, что у гостей душа свернулась, потом опять развернулась, потом опять свернулась…

Кто-то заплакал, кто-то, наоборот, в пляс пошел, ну, когда душа развернулась, а кто-то мордой в салат упал.

Закончил Соловей свистеть. Гости начали в себя приходить. Посмотрел Соловей на Илью по-разбойничьи и говорит:

— Теперь твой черёд, Илюшенька, повтори-ка ты им «подвиг» свой киевский, — и подмигнул ему.

Развеселился Илья, кураж у него появился. Встал он перед гостями, да как засвистит…

Что тут случилось! Половина гостей под стол упала, половина уши заткнула, а у того кто во главе стола сидел, волосы дыбом встали. Сидит так, с открытым ртом, ничего сказать не может.

Подошел к нему Илья, ласково так волосы ему поправил, и спрашивает:

— А ты кто такой-то? Боярин местный?

А тот, не дурак был, понял он, что богатырь-то настоящий, откуда только взялся непонятно, и отвечает Илье:

— Нет, Илья. Не боярин я. Лучше. Депутат я. В Государственной думе сижу, законы всякие придумываю.

— Интересно, — говорит Илья, — а какой последний закон придумали?

— Так вот его и отмечаем! Премию мне огромную дали за этот закон, — отвечает депутат.

— Про что закон-то?

— А ты садись ко мне за стол, Илюша, и друга своего сажай. Покушайте, как следует за мой счёт, я не обеднею, у меня денег куры не клюют. А пока вы едите, я вам про закон расскажу.

Так и сделали. Сели побратимы рядом с депутатом и налегли на яства, которые на столе были. Зелено-вино, правда, пить не стали.

Депутат, пока они ели, вытащил из кармана штуку какую-то, набрал на ней что-то пальцем, поднёс к уху и быстро стал туда что-то нашептывать, а потом говорит побратимам:

— Вот теперь я вам и про закон расскажу, его уже, кстати, приняли. Закон этот про нарушение тишины. Суть закона такая: если человек или организация какая-то нарушит права граждан России наслаждаться тишиной, шуметь начнёт очень громко, то этого человека или организацию штрафуют, а не захотят штраф платить — то в тюрьму, пока не заплатят.

— Так это что же получается, — говорит Илья, — я сейчас своим свистом закон нарушил?

Депутат вскочил с места и, зло так, как заорёт:

— Да нарушил, и не только этот закон, а ещё и закон о ношении холодного оружия. Придётся вам клоуны не один штраф платить.

И в этот момент забегают в корчму человек двадцать с оружием каким-то, все одинаково одеты, все такие здоровые, сильные (ну, с Ильёй, конечно, не сравнить), а на спинах написано: «ОМОН».

Удивились побратимы. Вспомнил Илья, что когда на египтян ходили, был там у них бог Амон-Ра. Может, египтяне? Да нет, кожа-то у них светлая, да и по рожам видно, что русские. Может, секта какая?

Оказалось, стражников депутат по-тихому вызвал. Гад!

Депутат к стражникам подбежал, быстро им перечислил, какие законы Илья с Соловьём нарушили, и потребовал их арестовать, если штраф откажутся платить на месте.

Подошел главный стражник к Илье, с уважением так на него посмотрел и говорит:

— Придется, Илюша, заплатить. Мы богатырей уважаем, но против закона пойти не можем. Иначе придётся вас в тюрьму отвести. Нас много, мы справимся.

Сначала Илья опять было за палицу схватился, но отговорил его Соловей:

— Не надо стражников трогать, — говорит, — не виноваты они, что законы здесь такие.

Достал Илья кошель, расплатился со стражниками. Депутат вокруг бегает, ехидно улыбается.

— Ну, а с тобой, — говорит ему Илья, — мы ещё встретимся.

Депутат ещё быстрей забегал:

— Опять нарушили закон, опять нарушили, угрожают!

Стражники, правда, в словах Ильи никаких угроз не обнаружили. Приняли у него штраф, квитанцию выдали. Ну, чтобы видно было, что деньги они не себе берут, а государству в доход.

Вышли побратимы из корчмы, а на улице Марья-царевна стоит, слезами заливается. Подошли они к ней и спрашивают:

— Что, Марьюшка, случилось? Откуда горюшко такое горькое?

— Обманул меня депутат, — отвечает Марья-царевна, — не заплатил мне. Сказал мне про вас, что вы не настоящие артисты, и он за обман платить не будет, а я ведь не знала.

Жалко им стало девушку. Русские люди всё-таки. Достал Илья, не глядя, из кошелька своего денег охапку и дал ей.

Обрадовалась Марья-царевна:

— Спасибо вам, люди добрые. Можно я с вами пойду? Из деревни я, нет у меня здесь никого, даже ночевать негде.

Подумали побратимы: они здесь ничего не знают, попутчица такая им не помешает, и согласились.

— Вот только, — говорит Соловей, — а как зовут-то тебя по-настоящему?

— Не поверите, — отвечает, — так Машей и зовут.

Сказала она так и улыбнулась. Да так улыбнулась, что ёкнуло что-то у Ильи в сердце, и совсем по-другому он на Марью посмотрел. Почувствовала это Марья и кокетливо так на Илюшу взглянула. А девица, надо сказать, и правда хороша была. Как сказал бы поэт, современник побратимов: «Красотою лепа, бела вельми, червлена губами, очи имея черны великы».

Илья не был поэтом, поэтому сказал просто:

— Хорошо, Машенька, берём тебя к себе в компанию.

И пошли они дальше уже втроём.

В отеле

Идут они по городу, а уже стемнело, надо где-то переночевать.

— Скажи-ка нам, Марьюшка, где тут можно на ночь устроиться?

— В отеле каком-нибудь, — отвечает Марья.

— А что это за диковина такая — отель?

— Ну, по-русски это гостиница или, по-вашему, наверное, постоялый двор, где гостей принимают пожить ненадолго. Только здесь рядом гостиниц нет, надо на такси ехать.

— А где найти-то это такси?

— Сейчас я вызову, — говорит Марья.

Достала она из кармана штуку какую-то, прям как у того подлого депутата. Понажимала там пальцами и говорит:

— Сейчас приедет. Здесь и подождём.

Сели они на лавочку. Ждут. Подъезжает к ним телега без коней, дверца открывается. Там человек сидит, в руках у него что-то на щит похожее, и спрашивает он:

— Куда едем?

— Нам в ближайший отель, — говорит Марьюшка.

И стал Илья в такси залезать. Надо сказать, что совсем оно не для богатырей было. Еле протиснулся на заднее сиденье и Соловья рядом примостил. Марью на переднее сиденье посадили, дорогу показывать. Таксист-то не местный оказался, город знал плохо.

Едут они в отель, смотрят на дорогу. Вдоль дороги домишки покосившиеся, сараи запущенные, поля бескрайние. И вдруг, посреди всего этого уныния, терем стоит красивый, огнями мигает, а над входом — гордая такая надпись: «Отель» и три звёздочки нарисовано.

Подъехали они к нему, вышли из такси, расплатились и пошли к главному входу.

Зашли они в отель. Там тоже стражник сидит у входа, а чуть поодаль стойка стоит, и написано: «Администратор». За стойкой барышня сидит.

Подошли они к ней и говорят:

— А сдай-ка ты нам, девица, в вашем дворе постоялом, две комнатки. Для нас и для Марьюшки нашей.

Посмотрела на них барышня и говорит:

— Давайте паспорта ваши.

Марья достаёт бумажку какую-то, а побратимы-то не знают даже, что это такое. Нет у них паспортов.

— Без паспорта мы не сдаём, — говорит барышня.

Тут Марья подсуетилась немного, пошепталась с барышней, потом подходит к Илье и говорит:

— Дай-ка мне, Илюшенька, денежек немного из кошелёчка твоего.

Достал Илья денег охапочку и дает Марье. Барышня на стойке, как кошелёчек-то богатырский увидела, сразу заулыбалась:

— Добро пожаловать, гости дорогие, добро пожаловать!

И достает им два ключа. На ключах бирки с номерами комнат.

Поселились побратимы в комнате побольше, а Марьюшке маленькая светёлка досталась, зато очень чистая.

Ну, а перед сном решили они немного опять перекусить в этом постоялом дворе.

Зашли в ресторан местный, сели за стол, заказ сделали.

Смотрят: сидит недалеко от них человек и играет на музыкальном инструменте каком-то странном. Они такой и не видели никогда. Похож он на меха кузнечные, а на них кнопочки. Растягивает он эти меха, потом обратно стягивает, на кнопочки пальцами нажимает, и льётся из инструмента этого мелодия красивая.

Соловей-то музыкант отменный был, оценил мастера. Да и Илья тоже, всё-таки у Соловья учился, понимал музыку.

Но вот кто их удивил, так это Марья. Запела она вдруг, слушая музыканта этого, да так душевно и красиво, что заслушался весь двор постоялый.

Закончил музыкант играть. Подошли к нему побратимы и спрашивают:

— Как зовут тебя, мил человек? Уж больно хорошо ты играешь.

— Зовут меня Самуил Лазаревич. Сразу предупреждаю: будете просто Самуилом называть, общаться с вами не буду.

— Хорошо, хорошо, Самуил Лазаревич, — говорит Соловей, — а не хочешь ты со мной попробовать сыграть на инструменте твоём диковинном? Я свистеть буду мелодию, а ты мне подыгрывать.

— А давай!, — отвечает Самуил (мы тут в книжке будем его, по-тихому, иногда, просто Самуилом называть, он всё равно не узнает). — Только не диковинный это инструмент — баян это.

Поняли друзья, что инструмент этот назвали именем певца русского — Баяна, обрадовались, что не забыли его здесь.

И полилась Мелодия. Двор постоялый слушает её — не наслушается. Кто-то всплакнул, кто-то про все болячки свои забыл напрочь, а кто-то язык проглотил от удивления.

Самуил на баяне наяривает, Соловей свистит, Марья песню поёт. Илья попытался было встрять, но остановил его Соловей жестом, а то ведь пересвистит всех.

Закончили они.

Обалдел Самуил немного, посмотрел на компанию и говорит:

— Осенила меня идея великая. Но сейчас не буду рассказывать. Идите, выспитесь. Завтра и расскажу. Утро вечера мудренее, как говорится.

Согласились все, а то и правда, поздно уже было, и пошли спать, а утром договорились за завтраком встретиться.

Соловьи

Наступило утро. Собралися все в ресторане, позавтракали и говорят:

— Теперь, Самуил Лазаревич, рассказывай, что за идея тебя такая осенила.

Посмотрел Самуил на них хитро так и отвечает:

— Всю ночь думал. Решил я, что надо нам всем вместе делать шоу-бизнес проект. Организуем ансамбль. Мы с Соловьём играть будем, Маша — петь, ну а Илья, — дипломатично отметил Самуил, — музыкант хоть и хороший, но пока, так как нет ему равного по силе и ловкости, охранять нас будет. С таким ансамблем мы кучу денег заработаем.

— Идея, конечно, хорошая, — говорит Илья, — вот только что такое шоу-бизнес?

— О, это современное изобретение: когда на желание людей послушать или посмотреть что-нибудь красивое и задушевное делают деньги. Организуют выступление в зале огромном, чтобы народу побольше влезло, билеты продают на входе, а после выступления денежки делят, — отвечает Самуил.

— А где ж мы столько народу найдём и залы такие? — говорит Соловей.

— Залов таких полно в современной России, — уговаривает Самуил, — а с народом я уже всё придумал. Запишем клип рекламный и отправим в интернет, там сейчас все сидят. Ну а если Илюша тряхнёт кошелёчком своим богатырским, не пожалеет нам на развитие, то и на телевидение отправим. Так про нас все и узнают, а так как играем мы хорошо, не то что многие, то и билеты будут покупать.

— Какой Вы молодец, Самуил Лазаревич, — захлопала в ладоши Маша, — я согласна.

Задумались побратимы. С одной стороны, зачем им этот шоу-бизнес? С другой, кошелёчек у Ильи хоть и богатырский, но рано или поздно опустеет. Что такое клип, интернет, телевидение, они пока не знали, но решили, что узнают по ходу дела.

И доверились они Самуилу Лазаревичу, согласились.

Самуил аж подпрыгнул от радости, и работа закипела: слов на ветер он не бросал.