Бесплатный фрагмент - Не к ночи рассказанное…

Глава 1. Южный лес

Ночью гладкая вода в озере напоминала зеркало неровного круга с песчаным берегом в обрамлении непроницаемого Южного леса, скрывавшего в себе оглушительную тишину. Почва в лесу выглядела так, будто некто пытался выкорчевать громадные деревья — их корни, обросшие вековыми шапками зеленого мха, торчали наружу и причудливо переплетались. Рельеф лесного массива скрывал под собой многочисленные пещеры и расщелины. Они тянулись под землей на несколько десятков метров, покрытые внутри толщами льда, не тронутого зноем даже в самый жаркий летний день.

Туман, белый как молоко, клубился и медленно покрывал озеро, дотянувшись и до леса. А под ним по озерной глади забрезжила зыбь, и вода тут же забурлила, будто вскипяченная в чайнике.

В глубине страшного, неприветливого старолесья не раздавалось ни шороха, ни звука. И не было здесь никого из живых, кроме меня, время от времени подкидывающей сухие палочки в слабый костерок, который освещал мое лицо посреди этой бескрайней, перекореженной мертвой бездны…

Я вдохнула и подняла голову вверх. Туда, к вершинам деревьев, чьи сухие ветки тянулись настолько высоко, что, казалось, ни одна птица не способна будет достигнуть этого пика, даже заведись она тут. Только лес мертв и истребляет живность внутри себя безжалостно.

Перья нахмуренных облаков спешно неслись по черному куполу неба. То затмевали собой, то вновь оголяли луну, этот желтый светильник посреди тьмы. Когда я опустила голову, то заметила воздушную дымку, что, обступив меня со всех сторон, без спроса потушила костерок. Дым от костра тонкой струйкой попытался взвихриться вверх, но был поглощен тревожным туманом.

Не колеблясь, я встала на ноги и застыла на месте, когда за спиной хрустнула ветка. Обернулась — никого. И задумчиво спросила сама себя:

— Неужто пора?

Затем, убедившись, что погасший костер не нанесет ущерба лесу, я заспешила в сторону юга. Но не успела пройти и пары шагов, как вдруг впечаталась лицом в липкую паутину, видимо, растянутую меж двух сухих деревьев, что росли рядом на моем пути. Отстранившись, я почувствовала, как оторванные нити мягко легли на губы и подбородок, будто намагниченные.

— Да чтоб вас всех, — разгневалась я на человеческий мир, но не сильно, так, слегка. Люди же не виноваты в том, что на их планете живут пауки. Да и разгневалась только потому, что попав на эту планету, начала страдать арахнофобией.

— Прости! — взвизгнул крошка крестовик, сидя на ветке дерева справа, на уровне моего лица. Паук, собравший под себя полосатые тоненькие ножки, выглядел плачевно.

— Тсс, — я приложила палец к губам и огляделась.

А потом дружелюбно дотронулась пальцем до его спинки, аккуратно погладив символический знак, схожий с кельтским крестом. Паучок хохотнул и взбодрился.

— Это ты меня прости, — виновато шепнула я. — Добро пожаловать в Южный лес, хотя из-за меня ты остался без домика…

— Мне здесь страшно. Я одна.

Не знаю, обрадовала ли меня весть о том, что на своем пути я больше не встречу членистоногого, но больше к моему горлу подступила горечь, отчего брови мои собрались к переносице. Я оглядела одинокий ночной лес, а потом вновь посмотрела на паучиху:

— Я на обратном пути заберу тебя к себе домой. Решено! Дождись меня, хорошо? Только одно условие — не окутывать мое жилище паутиной? Максимум немножко в уголках.

Стараясь как можно тише хрустеть ветками под ногами, я все дальше и дальше удалялась вглубь леса, петляя меж скрюченных деревьев в полной тьме. Мои брови оставались нахмуренными, а в голове вертелись мысли о том что скоро этот лес заполнится лесными жителями и больше не будет нести страх для смертных.

***

А на озере вовсю шла борьба между двумя хозяевами воды. Один — громадный Водяной, старец со злыми рыбьими глазами и пышной бородой, с зеленоватым оттенком кожи на теле, перерастающим в рыбий микрочешуйчатый хвост с зеленым плавником. Второй — Купало не меньших габаритов, Бог в белом как снег одеянии, с вечноцветущим благоухающим венком на голове и солнечными волосами.

Отчего даже туман расступился по берегам озера, словно живой, и следил за поединком вместе с русалками, разлегшимися на песочке.

— Что вы тут мне устроили? — недовольно закричала я, взмахнув руками когда достигнув цели остановилась на бережку возле них.

— Элька! — обрадовался Водяной, воспользовавшись паузой в битве. Глаза лесного хозяина воды стали добрыми и широкими, а рыбий рот раскрылся в улыбке.

— Вы с ума сошли, драться за лужу? — оглядела я двух существ. — Еле подкараулила вас. Вы что здесь шороху наводите? Вся живность испугается и не населит лес. Мне и так работы хватает, еще вас тут разнимай!

Водяной, хоть и не ожидал меня увидеть, но оказался бесконечно рад. И тут же принялся пояснять свои действия:

— Этот говнюк самовольно решил занять мое место… Но позволь, я здесь обитаю давным-давно и намного раньше, чем этот, приглядел мое озерцо!

— Да как ты смеешь мне не повиноваться? Я Бог! — осерчал новой волной гнева Купало. И уже собрался опять нанести удар.

— Ну-ка остыли! — закричала я, остановив намечающийся второй раунд. — Или вы оба сами напроситесь!

— И по кой ему озеро в глухомани мертвого леса? — с обидой протянул Водяной. — Это моя стихия!

Водяной принялся уменьшаться и уменьшаться, застыв размером с меня, не теряя натуральной сильной мужской стати. И улегся на бережку, где сразу духа окружили сладко щебечущие русалки, одаривая ласками и напевая тонкие неназойливые мелодии чародейными голосами. А довольный Водяной расплескивал хвостиком водичку, полеживая на песчаном берегу, как избалованный котище, изласканный своей хозяйкой.

— Хватит твердить о том что лес мертвый! — запретила я. — Наши мысли материальны.

— Но, а как же здешние призраки? — заспорил Водяной.

— Глупости! Здесь нет призраков, — махнула я рукой.

— Удивительно это слышать от того кто сражается с призраками, — пронзил меня взглядом Водяной.

— Ну, во-первых, сражаюсь я не с призраками, а с нечистью. А во-вторых, я же не утверждаю, что призраков не существует.

— А как же компасы, что здесь не работают? — привел новый факт Водяной.

— Это потому, что в лесных недрах земли огромные залежи железной руды, — рассмеялась я. — И ноль мистики! Да и лес воскресает не так быстро, как хотелось. Но, тем ни менее, после того как я сюда устроила на службу Лешего, все идет в гору. Сейчас я даже обнаружила нового обитателя — паучка. За ним придут и другие насекомые, разведав, что здесь есть пища, поселятся птицы, за ними — животные. Пищевая цепь наладится, и лес возродится, как Феникс из пепла.

Я замолчала и ударила себя по лбу ладонью. Я же решила взять паучка домой.

— Что такое? — приподнялся Водяной. — Элла, что случилось?

Я повела бровью и хитро посмотрела на духа:

— Оставлю вас в неведении. Мучайтесь!

— Нет, Элла, только не это! — принялся упрашивать Водяной.

И, разом освободившись от русалок, направился ко мне.

— Да ничего такого… Я хочу забрать паучиху себе, ей страшно здесь одной.

— Ты же боишься пауков! — напомнил Водяной.

— Просто на нашей планете не было этих ваших пауков и многоножек, и скорпионов, — меня передернуло, — А когда я с Ниной попала сюда, я осталась в ужасе!

— Ну да, ты рассказывала, что у вас там даже нечисть вас боялась, — вспомнил Водяной и улегся у моих ног, а русалки метанулись тут же к нему и принялись дальше обихаживать его.

— А какая она была, ваша планета? — спросил Купало и тоже принялся сокращаться до наших размеров, продолжая проблескивать солнечным светом вокруг себя. И часть русалок устремилась к Богу, стараясь во всем угодить.

— Да, такая же, как ваша сине-зеленая. В другой галактике. Только все наоборот, — с щемящими чувствами вспоминала я, — И нечисть нас действительно боялась и подчинялись. И у нас не жили животные, а наоборот, у них жили мы.

— Это как? — удивился Водяной.

— Кому как повезет, — пожала я плечами. — Кого кошечка подберет, кого собачка. Кому-то приходилось захлебываться в аквариуме или ютиться в клетке у птиц на жердочках.

— Кошмар какой-то! — мягко возразил Водяной.

— Про аквариум? — удивилась я. — Просто у вас на планете есть тюрьмы, а у нас судьба так наказывала грешников.

— Элла, я знаю, что вы с Ниной у нас давно, но раньше я только слышал о тебе. Это наша первая встреча, — сказал Купало. — А как давно ты у нас?

— Мы попали сюда в тот год когда затонул Титаник, — ответила я, — Если бы нас занесло к вам чуточку раньше, я бы спасла всех.

— А кто такая Нина? Тоже боец, как и ты? — спросил Водяной.

— Нина сильнее меня в разы. Она наперед видит, если на вашей планете случаются несчастья со смертными и их начинают кошмарить призраки, — ответила я. — А если по вашему, то она как мама или старшая сестра, на нашей планете ей подобных принято называть Наставником. Кстати, на нашей планете не было болезней и жили мы миллиардами лет, размножались не почкованием, беременными не ходили.

— А как у вас это происходило? — поднял брови вверх Купало.

— Это очень интимная вещь, — покраснела я — Не то что этот ваш секс.

— Но у тебя же есть сын, — сказал Водяной.

— Так это потому, что мы с моим любимым попали сюда и стали людьми. Я раньше и не знала о таком. Конечно, бедные ваши беременные женщины, это уж сильное испытание вынашивать ребенка. Я все боялась, что мой живот лопнет или я выплюну внутренности от тошноты. Но, слава богу, все позади, я никогда не смогу забыть любимого, поэтому беременеть больше не собираюсь!

— Я слышал о твоем несчастье соболезную, — прошептал Водяной.

— И от меня прими тоже соболезнования, — сложил ладони напротив груди Купало.

Из моей груди вырвался рваный выдох.

— Ладно, заговорилась я тут с вами, — я начала переступать с ноги на ногу, расслабив руки вдоль тела. — Купало, собирайся и идем за мной. Я присмотрела для тебя пустующее озерко на границе с лесом близ деревни. В озере ты будешь проводить обряды и заботиться о том, чтобы никто не утонул.

— О, великая Элла, я твой должник! — благодарно вскрикнул Водяной.

— Да пустяки, — во весь рот улыбнулась я с довольным прищуром глаз.

— И я твой должник, — поддакивал Купало. — Ты очень честно разыскала компромисс для нас, удовлетворив необходимости каждого.

— Как хорошо, что ты попала на нашу планету! — восхищался Водяной, так как озеро осталось за ним. — Кто бы нас сейчас рассудил? Кто бы приструнил всю нечисть?

— Этим и спасаюсь на вашей планете от скукотищи. Для таких, как мы, больше никаких развлечений нет, — вдохнула я.

— Я, еще не услышав про ваш внеземной секс, даже боюсь представить, что за развлечения были на вашей планете, — покачал головой Водяной.

— Ладно, все, пока, — помахала я рукой. — У меня куча дел… Уже светает. Нина по-любому меня потеряла и устроит нагоняй. А еще мне зуб вылечить надо, а у вас на этой процедуре за мной инфаркт, так и ходит по пятам. Бедные ваши смертные, и так смертные, еще и хрупкие такие, то сердце, то зубы, да они даже без головы прожить не могут. Почему у вас еще до сих пор не научились приклеивать головы? Ох, ладно, поторопимся!

***

Полноватая женщина средних лет с короткой стрижкой черных волос стояла посреди темного зала, повернув голову в сторону дверного проема спальни, что была ее комнатой. Там возник мужской силуэт.

— Нет, еще не рассказала… — сосредоточенно опровергла она.

— Сейчас, пора, Нина! — убеждал тот настойчиво. — Хватит тянуть! Ты обязана это сделать.

— Никак не подберется удобный случай, — занервничала та.

— Время не стоит на месте, — рассердился мужчина.

— Кирилл, — Нина услышала шаги в подъезде, зная, кому они принадлежат. — Кирилл, уходи!

Но тот не шевельнулся.

В замочной скважине зашумел ключ.

— Иди, Кирилл! Мне нужно ее подготовить. У меня есть план… Я знаю, что делать!

Я открыла замок в двери и вошла в квартиру:

— Что ты делаешь, Нина?

— Иду к тебе ругаться.

— По моему ты стояла в зале и смотрела в комнату. Там кто-то есть?

— Тебе показалось, — махнула рукой она вмиг приняв грозный вид.

Брови ее нависли над сердитыми глазами, буравящими насквозь и светящимися как у кошки. Черные волосы в короткой стрижке взъерошились, как у рыси в момент атаки, ноздри раздулись. Руки сложились на груди.

К нам выбежал из детской палевый лабрадор и присел рядом с Ниной, но смотрел на меня радостно, обрадовавшись тому, что я пришла домой.

— Где ты была? — вскрикнула она. — Почему ушла без предупреждения?

Мне показалось, что она просто решила сменить тему, хотя и вправду всегда сердилась на меня, когда я пропадала временами.

Прикусив губу, я разулась. И, косясь на Нину, застывшую в суровой позе в ожидании объяснений, прошла мимо в кухню. Закрыла за собой дверь и у приоткрытого окна прикурила сигарету.

— Где ты была? — крикнула Нина, уже стоя за спиной и свербя мой затылок, отчего моя человеческая оболочка облилась потом.

— Искала ответы на вопросы…

— Ты не можешь заниматься ерундой, у нас куча дел, — ругалась Нина.

Я стряхнула пепел и обернулась. Глаза ее уже были спокойны, не горели светом. Волосы лежали ровно. Меня затрясло изнутри, отчего даже не хотелось успокаиваться. Бросив сигарету в пепельницу, я заметалась по маленькой кухне, по старому, с облупившейся краской полу. От окна к раковине напротив, висящей на выкрашенной в голубой цвет стене.

— А то, что из-за нашего обнаружения Зло обрушило подъезд и погибли люди? А то что там погиб мой любимый…

— Элла, успокойся, я понимаю твою боль, но люди нуждаются в нас! Ты же знаешь, какие они хрупкие и как их терзает нечисть.

— Да, я все понимаю. И я готова их защищать, но…

— Элла, на этой планете все еще хуже, чем там, где мы жили. Здесь есть угроза нашему малышу. Зло может похитить его и воспитать. И тогда обрушится ни один подъезд и сгорит ни один город.

— Может в этом замешан Люцифер?

— Так нужно вычислить, а не искать ответы на иные вопросы! — настаивала Нина. — А если они нападут на нас и я погибну? Как вы останетесь вдвоем с Антошкой?

— Почему ты решила погибнуть? Может я погибну?

— Не говори глупостей, Элла, я в первых рядах и всеми силами буду вас защищать! Я сильнее тебя, ты это знаешь.

— Всеми своими силами? — не выдержав, закричала я, крепко зажмурившись, а после круглыми глазами уставилась на нее: — Ценой своего существования?

— Другого выхода нет, — в отличие от меня Нину не смущал факт ее смерти. — Нам нужно найти нашего сородича…

— Нет, нет, нет! — уже закричала я в панике. — Ты не помнишь предсказание? Как только мы его найдем, ты умрешь, защищая нас?

— Ну уж не как только, — возразила Нина. — Мы его найдем, и я буду спокойна, оставив вас вместе на этой планете. Он тоже сильный.

— Я не собираюсь никого искать! — отрезала я в гневе сложив руки на груди. — И тебе не дам!

— Элла разве будет лучше если ты останешься одна с малышом?

— Я сама все решу! Мы найдем выход оставить нас всех вместе в живых. Я потеряла любимого, я не выдержу, если потеряю еще и тебя! Все! Я все сказала. Как мы будем без тебя? — в отчаянии сказала я и закрыла лицо ладонями.

— Ладно, хорошо, — остановилась Нина. — Кстати, помнишь, ты жаловалась на зуб? Я записала тебя к стоматологу на завтра. Пойдешь? Заодно поликлинику проверишь, что-то там не так.

— Да это сто пудов стоматолог и кошмарит!

— Ну ты проверь, на всякий случай.

Из рукава моей куртки выбрался крестовичок. Словно невесомый, крохотный паучок вскарабкался по руке и устроился на плече.

— А это еще кто? — уставилась на него Нина, склонившись к моему плечу.

— Паук!

— Ты же их боишься!!!

— Нин, ты это… Научи Крошку нашим штучкам? Пусть предупреждает нас об опасности. Ты права, люди не виноваты в моем горе.

Я сняла куртку, в кухне вымыла руки и принялась готовить смесь для моего малыша.

— А еще Свистун, — Нина подставила ладонь к моему плечу, и паучиха перебралась к ней, — Свистун — это демон. Ранее был человеком, а точнее, мальчишкой. Убил отца за частые побои. Надо бы разобраться с этой историей немедленно.

Выпучив глаза, я бросила удивленный взгляд в сторону Нины и отправилась в детскую, где в кроватке уже не спал младенец. Я взяла сынишку на руки и уселась с ним в кресло-качалку. Солнечный, словно яркое ясное утро, малыш светлыми глазками смотрел на меня, уплетая смесь. Теплота мягко окутывала меня, стараясь пересилить смятение, не дающее покоя.

— Тогда он, сложив кости отца в мешок… — продолжила Нина уже стоя в детской. — Проклял того и отправил скитаться. С той поры каждый год он заглядывает в жилища и если в этом доме живут мужчины, то громко свистит и они умирают сразу. Эль, ты слышишь меня?

— Да…

Солнечные лучи лениво окрасили стены и окна стоящей напротив многоэтажки в розовый свет, убрав с еще недавно черного неба россыпь мерцающих звезд. Я, приняв невидимый облик, вышла на застекленный балкон, встала в проеме открытой створки и спрыгнула вниз с последнего этажа, на котором мы снимали квартиру. И приземлилась на мерзлой земле в палисаднике возле дома.

Глава 2. Стоматолог

Морозный апрельский воздух наполнял мои легкие прохладной свежестью. Снег практически растаял, кроме небольших грязных островков по сторонам тропинки за бетонным бордюром, ведущей к поликлинике. А лужицы талого снега, скопившиеся в ямках на асфальте, по утрам покрывались тонкой пленкой льда.

В невидимом для смертного глаза обличии я осторожно опустилась на козырек здания поликлиники. Лечение моих зубов тесно переплеталось с миссией уничтожения зла по наводке Нины — зла, которое якобы нависло над пациентами. Мои зрачки стали зеркальными и словно мерзлыми, когда я включила рентген-зрение, с помощью которого свободно выявляла замаскированного демона.

Рядом стоящие массивные тополя с крупными обнаженными кронами искрились неоновым огнем, расплавляя воздух. Зеленоватые лужи клокотали подо льдом, как варево в котлах ведьм. Мои ноздри наполнились колючей едкой гарью, и она принялась разъедать мои легкие с каждым вдохом. Меня пытались умертвить чувства отчаяния и безысходности. Все эти ужасные ощущения скрутили грудную клетку, заставляя задыхаться, а сверху на меня тяжелым грузом давила фобия.

Тряхнув головой, я избавилась от рентген-зрения, вторично очутившись в людском мире, вдыхая как можно чаще свежий воздух и непроизвольно откашливаясь. Хорошо, что поблизости не оказалось ни души.

Прокашлявшись, с горящим лицом и колючими слезами в глазах я встала на ноги и, схватившись одной рукой за козырек, спрыгнула с него к входным стеклянным дверям рядом с огромным панорамным окном, за которым находилось фойе. И только став видимой, в дверях столкнулась с объемной женщиной, уткнувшейся в сотовый телефон.

— Смотри куда прешь! — жестоко бросила она мне и устремилась вперед, при этом по-прежнему глядя не себе под ноги, а в экран телефона.

— Почему на этой планете встречаются такие злае люди? — поразилась я и юркнула внутрь.

На нашей планете конечно тоже встречались экземпляры оторви и выбрось, но это была такая редкость, как столкновение планет, внезапно сошедших с орбит. На нашей планете всегда был менталитет дружелюбия, понимания и помощи в любой беде. Вот просто так, не за блага. Там мы всегда держались друг дружки.

Вторым человеком, который мне откровенно нахамил, стала высокомерная женщина в регистратуре. Она смотрела на меня поверх очков так важно, как будто в эти минуты спасала пациентов от смерти, а я ее отвлекала попусту своим вопросом об амбулаторной карте. Естественно, это был мой первый поход в поликлинику, поэтому медицинский документ женщине пришлось заводить с нуля, отчего она рассердилась еще пуще и буквально чуть ли не в лицо бросила мне готовую карту.

За моей спиной стояла широкая вертикальная опора. Я зашла за нее и, воспользовавшись тем, что колонна скрывает меня от посторонних глаз, приняла невидимый облик и включила рентген-зрение.

«Ого, сколько сюда успело набежать людей!» Поразилась я, когда вышла обратно в просторное фойе.

Они рыскали туда-сюда с отрешенным пустым взглядом, не понимая своего предназначения. Но в этот момент до меня дошло осознание, что поликлиника наполнена вовсе не живыми, а мертвыми.

— Дочка…

Услышала я голос позади себя и почувствовала затылком дыхание призрака.

Я обернулась. Передо мной стояла низенькая старушка, скрюченная как вопросительный знак. На ее голове красовался колоритный платок с яркими красными цветами. Одета она была не по погоде — в тонкий плащик светло-коричневого цвета, длиной ниже колена. На ногах — полосатые колготки в тон и ботиночки. Лицо ее было в глубоких морщинах, а глаза выдавали горечь и усталость.

— Почему вы здесь ходите? — спросила я. — Почему вас не забирает Смерть?

— Нас не выпускает оно…

— Кто?

— Оно страшное, черное… — глаза бабулечки наполнились страхом. — Склонилось надо мной, когда я ждала очередь к врачу, доченька, и теперь я не могу отсюда выйти.

— А через парадную дверь? — сориентировала я ее, указав пальцем.

— Я не вижу дверей. Здесь одни стены…

Мимо нас пронеслась техничка с ведром, и мы с бабушкой завибрировали в воздухе, а секунду спустя призрак растаял в воздухе.

— Бабушка? — позвала я. Но что-то мне подсказывало, что больше я ее не увижу.

Другие призраки не замечали меня, и тогда я, избавилась от рентген-зрения, приняла видимый облик, сняла куртку и отдала ее в гардеробную.

Мне необходимо было осмотреть все здание в поисках зла, а не просто преодолеть лестничные проемы и встать в очередь. В поликлинике, которая с этого дня закрепилась за мной, на втором этаже сидели хирурги и специалисты по нервным системам. На третьем — терапевты, к ним стояли небольшие очереди, в которых как раз нервничали пациенты. Они смотрели на меня хищно, видимо, опасаясь, что по электронному талону я пройду раньше кого-либо. Но я миновала больных — надеюсь, что это облегчило им жизнь в их непосильном продолжительном ожидании.

На четвертом этаже располагалось тихое женское отделение. Чуть дальше — уролог, рентген, узисты. И длинные цепочки очередей в кабинет анализов. И вот, наконец, пятый этаж, на котором, уловив запах дентина и поддавшись невольному ужасу, пропитавшему воздух, я занервничала у нужного мне кабинета.

Стоит ли говорить о том, каким пыткам подвергалась я в лечении зубов, когда попала на эту планету, К каким злым и безжалостным врачам попадала.. Какие инструменты видели мои глаза на кресле, которое вовсе не расслабляет, а, напротив, напрягает!

Я не чувствую боли, если не впадаю в схватку с подобным мне, но моя человеческая оболочка именно в предчувствии зубного лечения поддавала мое тело таким импульсам, отчего испарина выступила на моем лбу, а так же вспотели ладони.

Перестав себя накручивать, я коснулась пальцем виска, присела на скамью и закрыла глаза. Нервозности мне не занимать, да еще и противная дрожь охватила все тело без спроса.

Из кабинета, возле которого я ждала своей очереди, раздался резкий безумный вопль. Я вскочила и ворвалась туда без приглашения, будучи уверенной, что сейчас увижу демона в образе врача… Но сам стоматолог лежал на полу лицом вниз без сознания. А на кресле в конвульсиях дергался пациент, глаза которого были выпилены бормашиной.

Вздрогнув, я очнулась все на той же скамейке у кабинета, за дверью которого царила тишина. Неужели опоздала, пока была занята своими видениями…? Я вскочила со скамьи и понеслась в кабинет, столкнувшись на пороге с пареньком, который как раз оттуда и выходил, озаряя все вокруг счастливой улыбкой.

— Вы ко мне? — спросил доктор, оказавшись позади него.

— Да… Здравствуйте.

— Привет. Проходи. Фамилия?

— Алексеева.

— А меня зовут Кирилл Михайлович. Можно просто Кирилл.

Нерешительно я преодолела расстояние от двери до кресла и так же скованно разместилась на нем.

Меня не покидали мысли, что впервые в жизни я по непонятным мне самой причинам упустила жертву. Такие как мы с Ниной спим только в крайнем случае, либо чтобы увидеть во сне подсказки, либо чтобы дать физической оболочке зарядиться. При чем способности с видениями открылись именно на планете Земля. И сейчас мне было видение и я посчитала, что предыдущий пациент жертва. Но в то же время что-то внутри стойко твердило о том, что не в нем загвоздка и с ним все будет хорошо…

— Анестезию ставить будем? — врач натянул стерильные перчатки.

— Да… Да, конечно, — невозмутимо ответила я.

Даже будучи бессмертной, я не откажусь от этой плюшки! Чисто для своего успокоения, которое я никогда не получаю.

— Аллергия имеется на медпрепараты?

— Не знаю… Нет.

Я пыталась отвечать на вопросы врача, думая о своем.

Стоматолог присел рядом в свое кресло. Надел на лицо маску, опустил на глаза очки и, наполнив шприц анестетиком, принялся ставить мне укол. Как хорошо, что я не стала переигрывать и жмуриться, наклонив голову до упора на подголовник, потому что в этот момент на потолке за спиной доктора я увидела черного демона. Он вцепился когтистыми лапами в потолок и напоминал ящерицу, но с безглазой мордой и зубастой, в несколько рядов, пастью, с которой вниз полетела капля слюны прямо на голову доктора, но я успела остановить время.

А демон, уже оттолкнувшись лапами от потолка, готов был нанести удар по стоматологу. Я успела сбить монстра, и мы вместе упали на пол, задев столик с инструментарием и даже самого доктора на кресле. Поначалу могильная тварь уложила меня на обе лопатки и попыталась сожрать, опять задев длинным хвостом тот же столик. Но я, проворно взяв верх, прижала брыкающуюся гадину к полу, а свободной рукой вынула из заднего кармана джинсов маленький пузырек, в который благополучно заточила демона и закрыла деревянной пробкой, смоченной в непорочной воде.

— Не на ту напал! — поглядела я на пузырек, отметив про себя, что бушующий ураганчик за стеклом отличается по цвету от прежних пойманных мною демонов и прочей нечисти. Но я не придала этому значения. — И лучше тебе там успокоиться, а не то вырву зубы без анестезии, а остальные засверлю до смерти.

Я была довольна собой. Но быстро опомнилась, установив все по своим местам и наведя порядок на рабочем столике. А затем расположилась под рукой доктора со шприцем — и как только мне удалось выскочить отсюда, чтобы уберечь ни в чем не повинного врача от удара? Я открыла рот и возобновила время.

Замерев на долю секунды, доктор поднял глаза к потолку.

Чертова капелька слюны монстра, и как я про нее забыла?!

Ничего не понимая, стоматолог нахмурил брови и тут же опять заерзал на своем месте:

— Я же вроде ближе сидел, — придвинулся он.

Фигова погрешность! Подвел меня мой глаз-алмаз, ну да ладно.

Все же далеко шагнула медицина, хвала лысым ежикам! Стерильные инструменты, безболезненные процедуры, удобства. Правда фобий из моей копилочки не убавилось, но я, довольная, встала с кресла.

— Я думаю, мы на этом не остановимся? — неестественно странно поинтересовался стоматолог, отчего в воздухе повисло напряжение.

«Вот как раз на этом мы и остановимся!» Ухмыльнулась я про себя, стоя к нему спиной и копаясь в сумке для вида. «И надеюсь мы больше не увидимся.»

— Зря… — еле слышно прошептал он за моей спиной. — Знаешь, ты очень профессионально справилась с демоном.

Я замерла и затаила дыхание. Сумка выпала из моих рук, когда я подняла глаза уже с рентген-зрением, готовая резко обернуться.

На выходе из поликлиники я еще раз осмотрела прилегающую местность своим сенситивным взглядом и, убедившись, что отныне здесь тишь да гладь, поспешила домой, чтобы обрушить свой гнев на Нину:

— Да как ты могла не предупредить меня о том, что этот стоматолог один из нас?! Я ж там чуть все не разнесла у него в кабинете!

— Кирилл уже предлагал тебе все попросту рассказать, но я посчитала, что прием у врача, где вы и познакомитесь, пройдет куда проще.

Нина спичкой зажгла старую плиту и поставила на огонь металлический чайник.

— Что рассказать? — мое дыхание вдруг замедлилось, а глаза расширились.

— Кирилл тоже смог спастись с нашей планеты. Он такой же как и мы и несет добро в человеческие массы, вот как видишь, работает стоматологом и даже лечит зубы абсолютно без боли.

Нина отвечала так, будто бы хвасталась своим новым достижением или увеличением силы. Одна лишь я совсем перестала дышать, понимая, что мы нашли нам подобного и теперь впереди ждет страшное… Меня бросило в жар и подкосились ноги.

— Да брось! Кирюха прикольный парень, — продолжала Нина.

— Девчонки, если что, я с вами, — широко улыбаясь, заявил Кирилл встав из-за стола.

Я обернулась, глянув рассержено на стоматолога, и облокотилась двумя руками о подоконник.

— Теперь Кирилл будет с нами, — заключила Нина.

— Это тот кого мы должны были найти по предсказанию? — совсем еле слышно спросила я полная ужаса.

— Нет, Элла, я не тот, кого вы должны были найти, — будто бы сжалившись над моим состоянием, возразил стоматолог, игнорируя суровый взгляд Нины за моей спиной. — Вы должны найти другого.

— А на кой он нам? — я вдруг увидела в новом напарнике опасность что прямо грозила смертью для Нины. — Я и сама справляюсь с нечистью.

— Позвольте напомнить, вы при мне обсуждаете меня… Ничего?

— Ничего! — бросила я в сторону новенького.

— Элла, после рождения Антошки мы крайне уязвимы. И «лишний Кирилл» — вовсе не лишний! — убеждала Нина.

Я приподняла бровь и, не моргая, пронзила взглядом стоматолога. Никаких приятных чувств он не вызывал, начиная от его профессии и заканчивая тем, что он со своим уставом залезет в наш монастырь и станет шатать наши устоявшиеся порядки. Одновременно пытаясь понять, лгут мне или нет, тот ли это наш земляк или не тот, приближающий скорое нападение непобедимого Зла?! Но если бы он был тем, мне бы так и сказали, осталась уверена я и, вдохнув с облегчением, проморгалась и отвела глаза в сторону окна.

— Ну, как вам вместе на первом задании сработалось? — Нина поставила на стол две кружки чая.

— Да как нам сработалось… Он просто сделал вид, что застыл вместе со временем, которое я остановила.

— Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что здесь иная нечисть, — мило улыбнулась Нина.

— Нет тут явно что-то не то, — вдруг переменилась я. — Почему он сам не поймал демона? Работая стоматологом, он что ждал, пока его поликлиника лопнет от запертых душ?!

— Он же здесь, спроси его сама, — пережив пик моей злости, Нина стала самой спокойной из нас.

— Ничего я не ждал, — пожал плечами Кирилл. — Я сам совсем недавно устроился в эту поликлинику.

И только сейчас я заметила, что мужчина выше меня. Смотреть волчком снизу вверх стало некомфортно.

— Я жил в соседнем городе. И вот когда окружающие стали замечать, что я не старею, пришлось перебраться сюда. Впрочем, все как у вас. Я вообще считал, что единственный спасся со своей планеты, и какое же было мое счастье…

— Не единственный, — перебила я с подозрением. — Кроме нас и тебя есть еще один несущий апокалипсис, и его мы тоже обязаны найти.

Кирилл вдруг растерялся и глянул на Нину, которая прицыкнула на меня.

— Сбавь тон дорогая. Теперь нам станет легче, а всем вместе даже и спокойнее. Мы с одной планеты!

Ни как не могу понять почему меня не радовал этот факт, почему напряжение сжимало и давило на меня.

— Я хотел сразу все рассказать, но теперь понимаю, что Нина права и ты не простая штучка, — пояснил Кирилл. — Я в конце-то еле сообразил, как начать наше знакомство.

— Где вы познакомились? — снова же с подозрением спросила я, глянув мельком на Нину, потом на стоматолога.

— Кирилл сам нас нашел и пришел сюда в нашу квартиру, пока ты спасала людей от очередного демона, — ответила Нина, разведя руками.

— И как давно? — возник следующий вопрос в моей голове.

— Да, Элла, уже не важно! — не выдержала Нина. — Не так давно.

— Кстати, Нин, зацени, — чуть успокоившись, я достала из кармана джинсов пузырек. — Видишь цвет? Я еще такого не встречала. Какой-то противно малиновый, перламутровый.

— Ну да… Первый раз такой вижу.

— Значит, черные — это демоны и дают невидимость, — рассуждала я. — Серые — призраки, останавливают время. Зеленые — чудища, что апгрейдят наши силы. Временно, правда…

— Это демон нового Зла, — перебил меня Кирилл. — Мне так кажется…

Я, на секунду позабыв, что с нами новенький, перевела на него строгий взгляд. Без него бы и догадались!

— Вы души-то хоть освободили? — спохватилась Нина.

— Естественно, — посмотрела я на нее. — Передали Смерти. Что, интересно, нам даст пыль нового демона?

— Не узнаешь, пока не попробуешь, — Нина уставилась на пузырек. — Может дать и обратный эффект…

Глава 3. Леший

Его образ труден и многогранен. Когда он идет по лесу, свободно перешагивая реки и водоемы, то ростом становится с самое высокое дерево, сливаясь с зелеными пейзажами и глядя большими блестящими глазами без бровей и ресниц на темном лице.

Перевернется, и все лесное пространство — его кафтан, а прилегающие к лесу земли — его ноги.

Перевернется, и исчезнет неестественная абстракция в виде леса — самого Лешего. И это просто шумят верхушки могучих елей, и больше будто не движется земля возле леса. Словно это он переставлял ноги на одном месте, куда-то спеша. А маленький смешливый старикашка в белом кафтане, полосатых рейтузах и лаптях уже ростом с самую малюсенькую травинку, выглядывает, похохатывая. То стоит под шляпкой гриба. А то и глазом не успеешь моргнуть — сидит на ветке дерева, похлопывая в ладоши.

***

С самого утра северную сторону Южного леса охватила суматоха. Паника, крики волонтеров — и неистовый плач несчастной женщины.

Потерялась дочь бизнесмена, приехавшего погостить сюда с семьей на выходные.

***

Взяв на руки сына из кроватки, я присела в кресло-качалку. И, положив маленький светлый комочек к себе на грудь, наслаждалась материнством, тем единственным, что своей мягкой и нежной любовью изгоняло из меня кризис. Мой горячо любимый крошечный блондинчик со светлыми глазами так и походил на день, на свет без намека на мрак и насилие.

— Нин, малыш нашего возраста с соседней улицы уже смеется, — пыталась я отвлечь себя разговорами.

— А ты сама слышала? — она уже стояла у меня за спиной. — Не думала, что ты поведешься на подобные разговоры. У кого раньше пошел, у кого сел, у кого в утробе заговорил. У тебя сын — угроза Злу! Как мне кажется, наш Антоша чуток серьезный парень. А та девушка хвалится. Кричит только на своего ребенка, что встает рано и капризничает. И иногда пошлепывает.

— Пошлепывает? — ужаснулась я, прижав к себе своего сыночка. — Какая странная несправедливость на этой планете — не все могут иметь детей. А некоторые имеют и не наслаждаются этим.

Нина не знала что ответить. Ведь мы сами здесь гости.

— Эль?..

Я посмотрела на нее.

— В Южном лесу девушка пропала. Поиски не дают результатов. Меня мучают стенания ее матери. Бедная женщина сгорает от горя и готова поставить на кон свою жизнь.

Я аккуратно встала с кресла, уложив в кроватку уже спящего сына.

— Думаешь, это Леший? Жену решил себе завести? Вот Зелень лохматая! Я слышала, что Лешие промышляют этим, но чтобы так, под моим носом!

— Подожди, Эль. Нужно дождаться Кирилла. Ведь теперь у вас группа.

— Чего? Группу образовала ты, вот и носись сама с Кириллом, как ежик с яблоком.

День давно пошел на прибыль, но независимо от этого в лесу ночь наступала раньше. Лес бросал на толстый слой деревенского снега огромную тень.

Чуть поодаль от меня люди жгли костры и громко переговаривались. Шли вторые сутки, и все теряли надежду — выжить в холодном лесу столько времени в действительности невозможно. Но, несмотря на сомнения, настроя волонтеры не теряли, продолжая поиски вместе со старшей мужской частью жителей деревни.

И в этом я им помогу!

***

Отлынивал от поисков только один мужик из покосившегося брусчатого домика с низкой покатой крышей.

— Ну что, Анна, выздоровел твой муж? — к забору из штакетника, посеревшего от времени, подошли соседские бабки, укутанные в фуфайки, с шалями на головах.

Только этих двух соседок хозяйка дома не переваривала за длинный язык.

— Недомогает еще, — прятала от них свой стыдливый взгляд девушка, продолжая развешивать белье.

— Ага, как же, — усмехнулась первая — ниже ростом и худая как щепка.

И две подружки-сплетницы двинулись к лесу.

— Трутень, — вторила другая, толстая, переступая медленно с ноги на ногу как неваляшка. — Как дрова заготавливать с леса, на зиму бревна таскать, так он вдруг заболевает. Как на охоту с мужиками, чтоб деньги сэкономить, так ленится. Богатеи, смотри-ка!

Едким ехидным смешком поддакнула первая.

Анна слышала их разговоры и вдруг, как облитая из помойного ведра, психанула, кинула помятый недовешенный пододеяльник в таз и влетела в дом.

— Эх, повезло же мне с тобой, лентяй! Все соседи засмеяли, сообразили, что отлыниваешь!

Сначала из-под одеяла выглянула голова супруга. Спустя полсекунды он привстал. И вовсе не хворал, правы были все. Муж присел на диван и виновато покосился на жену.

***

На входе в Южный лес меня остановил Купало.

— Элла, поисковики уже приближаются сюда, обойди другой тропой, — указывал пальцем вглубь леса светящийся Божок.

— Давай-давай, в озеро, — быстро попросила я. — Пока нас жители не спалили за твой солнечный свет. Спасибо!

Я подошла к самому мощному дереву в лесу. В его стволе была большая расщелина, что тут же изнутри засветилась, и я быстро проникла внутрь.

Маленькая уютная комнатка встретила теплом и необычайным уютом. Топилась крохотная аккуратная печка в углу, а на ней пыхтел котел с варевом. Сегодня избушка Лешего внутри ствола дерева приятно изменилась: деревянные стены задекорировали ковриками пэчворк. На полу аккуратно расстелили дорожки из густой травки. Справа от меня, у окна, не видимого снаружи на дереве, впервые висели белоснежные занавески из хлопка. Рядом стоял круглый столик со скатертью. За ним сидел добросердечный старец, разогревая самовар.

— А я уже ждал, — с сипотцой по-стариковски произнес Леший.

— Комфортно у тебя тут стало, — оценила я. — Видно, что приложила руку женщина… А ну выкладывай, кого принудил хозяйничать у себя? Ты девку украл?

Двумя руками я уперлась в стол, склонившись над старичком, а мои сердитые глаза блеснули металлическим отливом.

— А как ты догадалась? — присел Леший, округлив испуганные глазки.

— Я те покажу ща, как догадалась!!! — рассвирепела я.

***

Юрий попросил свою Аннушку присесть рядом. Та нехотя послушалась.

— Ну что такое случилось? — вздохнула Анна, не понимая первостепенной важности проблемы под гнетом сплетен соседей.

— Малой я тогда был… Собрались мы с батей на охоту в лес на ночь. Любил я тогда это дело. Особенно жечь костры на полянке, а потом в палатке ночевать. Вставать рано и охотиться. Но в ту ночь все было иначе… Засыпал я с какой-то тревожностью, еле уснул. А проснулся, как мне показалось, от дикого вопля отца. Глядь из палатки, а его огроменные волки дерут. Пустился наутек, шут его знает куда. Чую, волки по пятам преследуют и уже окружают. Вот-вот постигнет меня участь отца. Со всех сторон торчали голые острые ветки, готовые меня на себя насадить, а прямо передо мной возник свет. Приглушенный, не яркий. И из него вышло чудище, во сто крат больше человека, тонкое, длинное, волоча за собой ногу и размахивая руками… А голова… Ты представляешь? Перелицованная капля воды. Волки — кто в конвульсиях попадал, кто лапы склонил перед ним. А кто мордой об меня тереться начал, жалобно поскуливая. Не помню, как потом до дома добрался, как дорогу нашел. Тело отца так и не отыскали, а я страх к лесу не смог перебороть!

— Почему ты мне этого никогда не рассказывал? Да бросили бы все к чертям собачьим и переехали.

— Как? Вот так бросить все, что нажили?

— Продадим! И дом, и хозяйство. Неужели лучше жить и мучиться?

***

Я присела за стол, чувствуя, как жарко человеческой оболочке от растопленной печки. Леший поставил возле меня кружку горячего чая, и пахучий мягкий аромат лесных трав заполнил мои ноздри. Я с удовольствием отхлебнула глоток и закрыла глаза от удовольствия, ощущая привкус, еще больше раскрывшийся в кипятке. Такого чая не найти ни в одном магазине!

— Я как всегда положил для вас с Ниной мешочек чая в твой кармашек, — добродушно улыбался Леший.

Хозяин леса не сходил с места, все время сидел напротив. Но мешочек и вправду оказался в кармане моей куртки.

— Ох, как же трудно мне было без тебя возродить этот лес, — со вздохом начала я. — Сам знаешь, какая молва ходит про этот лес до сих пор. Не вовремя я поспевала, чтоб предотвратить все несчастья, что творились здесь. Был случай один. Когда из-за многочисленного нашествия нечисти на землю я после битвы, не успев залатать раны, подоспела в лес, волки уже разорвали человека. Но с ним был ребенок. То ли страха мелкий тогда натерпелся, и его подсознание представило меня в искаженном виде, то ли человеческий мозг настолько фильтрует увиденное… Но, в общем, испугался мальчишка меня еще больше, и в обморок. На руках его донесла до дома. Жаль, тело отца пришлось захоронить здесь, была не человеческая смерть. Нельзя было патологоанатомам показывать.

— Какие волки? — уточнил Леший. — Лес же мертвый был!

— То нечистые были, — ответила я. — Крутиться мне приходилось нехило до того, как ты здесь служить устроился. И с работой-то своей хорошо ведь справляешься! Смотрю, животных в карты выиграл у Лешего из соседнего леса… А тут так меня подвел!

— Не гневайся уж на него, — молодая красавица подала на стол плюшки прямо из печи. — Место мне здесь, понимаешь? Среди народа я урод, умственно отсталая. Там сторонятся меня и смеются, а здесь я полноценная девушка.

Я уже иначе смотрела на такое положение вещей, отбросив воинственный настрой. Я понимала чувства влюбленных. Ведь и мне приходилось испытывать нежную страсть любви, отчего после я чувствовала себя как будто поделенной надвое. Что я имела здесь против любви? Да ничего! Но только одно не давало мне покоя — это сердце бедной матери, потерявшей дочь. Пока взгляд мой не упал на округлившейся животик этой девушки. Да-а, уж время в волшебном обществе идет по иным правилам! Девушка пропала всего сутки-двое, а в положении месяце на седьмом. Я перевела взгляд на Лешего — и вот уже передо мной сидит крепкий высокий молодец неописуемой красоты. На безбородом лице с могучим лбом и черными спокойными глазами едва выделялась улыбка. Медные волосы струились до атлетических плеч.

— А ты вовсе не старый хлыщ, — поразилась я, узрев Лешего в таком виде впервые.

— Видишь, никто здесь никого силком не держит, — приятным теплом вперемешку с летним шуршанием зеленых крон и успокаивающим журчанием весеннего ручейка лился голос Лешего.

— Мы счастливы! — вторила исцеленная девушка и прижималась к любимому.

И хозяин леса обнял ее, будто укрыл силами природы от всех несчастий и бед.

И вот я уже не сижу в уютной комнатке, а вдруг стою посреди леса. И нет рядом того самого дерева с мощным стволом. А Леший в образе Аполлона и его абсолютно здоровая беременная красавица-жена уже идут впереди меня. Влюбленные, держась за руки, глядят друг другу в глаза, рассеиваясь в легковесном мареве с первым криком петухов.

Ни с чем вернулся отряд из леса на заре. Сегодня поисковики опять не утешут мать, вылившую все слезы по дочери.

Покачав головой, я долю секунды обдумывала ситуацию еще раз, глядя на кончики своих ботинок. И, повернув лицо в сторону, столкнулась взглядом с Кириллом:

— Ты чего здесь все стоишь и стоишь?

— Вот знаешь, меня ничем не напугать, — рассердилась я. — Но не делай так больше!

Уголки губ напарника растянулись в улыбке.

— На самом деле, я завидую им, — вздохнула я. — Белой завистью, конечно. Между ними такая любовь, аж душа расцветает. И ребеночек скоро родится. И у меня все это было. И я так же могла быть счастлива…

Кирилл посмотрел вниз, а потом опять на меня, глазеющую вдаль. Туда, где только что рассеялись Леший со своей любимой. Пальцы рук мужчины распрямились, будто желая коснуться моей ладони. Но в этот момент что-то заставило Кирилла передумать. Он сжал пальцы в кулак и снова опустил голову.

После резкого потепления снег сошел быстро. Кое-где на черной земле уже прорастала травка. Но сегодня за окном квартиры тучи, затянувшие небо серой пеленой, обстреляли город белыми крупицами. Столбик термометра пополз вниз. Снова вернулись морозы. А когда тучи разошлись, и весеннее солнце засияло, оно все равно не растопило новый след застрявшей зимы, покрывший город ровным слоем блестящего на солнце белого покрывала.

— Все ждала, когда, наконец, появится свободная минутка собраться всем вместе и насладиться чаем, — Нина сделала глоток и закрыла глаза. — Как же я скучала по натуральному чаю!

Оценил горячий напиток и Кирилл, сидя напротив Нины за столом. Я вошла в кухню с сыном на руках.

— Лес оживает! — твердо заявила я, покачивая сына и подойдя к окну, недовольно оглядела выпавший снег.

— Лес ожил бы раньше, не тащи ты оттуда всю живность, — улыбнулся Кирилл.

Напарник сказал это вовсе без упрека, но мои челюсти сжались, а глаза стали двумя узкими полосками. Но вот я так и знала! Вот он первый устой, который он начинает шатать. Какая ему вообще разница на мою живность? Это не я к нему всем скопом ворвалась, а он!

— Последнее время мы ерундой занимаемся, если честно, — добавил Кирилл. — Леший с девушкой, которую так и не вернули, а время потратили. И еще куча бесполезных дел…

— С чего это лес бесполезный? — не вытерпела я, приподняв бровь. — Лес — легкие нашей планеты, что также значится нашей миссией. Просто не с тобой духи дружат, вот ты и бесишься! Ты видел, сколько в городах машин с выхлопными газами? Частный сектор, отапливаемый печками, заводы…

— Ребят, остыньте, — спокойно вмешалась Нина, все это время смаковавшая уже остывший чай, заполнивший нашу кухню ароматом липы и мяты. — Вы не зря потратили время на пропавшую девушку. Она и Леший объявились к родителям.

— О! — воскликнула я. — Как так? Как они объяснили столь долгую пропажу и ее излечение?

— Вот именно что зря, если они сами вернулись, — возразил Кирилл, пожав плечами.

— Хватит душнить! — собрав брови у переносицы, я пронзила напарника взглядом.

Мне то и дело хотелось противоречить мужчине. Бросать в его сторону колкие слова и даже, возможно, обидеть только бы он передумал и смылся от нас поскорее. Я посмотрела на Нину в ожидании ответа.

— Наведайся к Лешему, когда закончится чай, и спроси, — ответила она.

— Кстати, я недавно подвозила Юрия. Того мальчишку, которого спасла от волков в лесу, — вспомнила я. — Надо же, как быстро летит время даже в человеческом мире. Он уже мужчина. Радуется переезду в город, они с женой ждут первенца. Если бы он только знал, что его подвез тот монстр, которым я предстала перед ним тогда, в состоянии шока.

Я даже развеселилась, и вовсе позабыв, что зануда Кирилл все еще с нами.

— А можно мне подержать Антошку? — напомнил о себе он, встав со стула, и уже протягивал крепкие руки.

Мужчина уложил малыша у себя на руках, покачивая и сюсюкаясь с неподдельным блеском в глазах, будто пришел в роддом к жене увидеть долгожданного сына.

— Давай знакомиться, маленький? — прошептал Кирилл, широко улыбаясь Антошке.

Еле оторвав от мужского дуэта взгляд, я в недоумении посмотрела на Нину, которую не интересовала моя реакция.

— Ребят, в нашем городе сгорел уже второй музей, — начала Нина. — Если при первом пожаре удалось спасти семьдесят процентов картин с выставки, то во второй раз сгорело все, кроме одного портрета. Выгорело целое здание, а на картине не пострадала ни рамка, ни полотно…

Я повернулась к Нине:

— Точно наш случай! Я готова.

Но Кирилл остановил:

— Подожди! Вернись. Необходимо составить план.

— Какой еще план? — недоумевала я.

Зачем лишние телодвижения, если всегда получалось разбираться на месте? Что за бред?

— Все должно быть по правилам. Как положено, — терпеливо пояснял Кирилл, продолжая улыбаться моему сыну.

И Антошка в ответ улыбнулся зануде. В первый раз незнакомому дядьке, а не мне!

— Эль, бери листок и ручку. Давай запишем все исходы дела…

Злясь на Кирилла еще и за сына, я забрала Антошку и поспешила покинуть кухню:

— Я уложу Антошу, и на пепелище. И если твой друг успеет составить план до того, как я за три секунды расправлюсь с нечистью, то пусть сразу начнет писать новый!

Потерпев поражение, Кирилл посмотрел на Нину, которая виновато потупила глаза:

— А что я? Я говорила…

Глава 4. Мертвая жена

Его руки обвились вокруг меня уверенно и крепко. Я чувствовала беспомощность, я понимала, что сдаюсь, когда почва уходила из-под ног. Что-то теплое обволакивало меня, лишая напрочь воли. Лицо любимого расплывалось в темноте, а Кирилл, запрокинув мою голову назад, прижал к себе, целуя шею сначала нежно, потом нагло, с нарастающей страстью, заставив меня всю целиком прижаться к нему. К его горячей коже, на сто градусов горячее моей. К его обнаженной груди, от которой не было сил оторваться. Жадный рот Кирилла раздвинул мои дрожащие губы, заставив ток пробежать по позвоночнику, заставив меня вспыхнуть в вихре возбуждения…

Очнувшись в кресле-качалке и протерев глаза, я возмущенно хватала ртом воздух.

— Это что блин за нафиг! — воскликнула я, пытаясь всеми силами забыть дурацкий сон.

— Что-то видела интересное? — вышла из-за спины Нина с Антошкой на руках.

— Кошмар жуткий…

— А-а, — как-то хитро протянула Нина, оглядев меня и вогнав в краску.

— Эль, скоро приедет Кирилл, вам нужно будет смотаться в деревню, там творится чертовщина…

Не желая слушать ее, я вскочила с кресла:

— Нет!!! Я сама…

И вылетела из детской комнаты.

Взъерошив черную шерстку и поджимая короткие лапки, на дощатое крылечко вбежала кошка, пристроившись у входной двери. Но ждала она недолго. Вскоре из дома вышел хозяин, укутавшись в фуфайку. Мужик невысокого роста, с морщинистым лбом и добрыми чертами лица, он зевал из-за бессонной ночи в кулак. А после подкурил сигарету.

— Ну, давай, — мурлыкала я и терлась об его ноги. — Приюти меня! Приюти-и!

Он наклонился и, увидев меня, пригладил мою вздыбленную пушистую шубку:

— И откуда ты, маленькая? Заплутала или выкинули?

— Не так и важно, — продолжала ластиться я, при этом громогласно мурлыча. — Что-то страшное творится в твоем доме. Приюти? И я помогу!

Мужик, докурив, открыл входную дверь, пропустив меня вперед.

— Ты прям няшка, — бежала я вперед, довольная тем, что все идет по плану.

Пока на моем пути не встретилась жена хозяина, оказавшись не в восторге от моего появления. И даже попыталась преградить мне путь, но я легко просочилась у нее между ног и в отдаленной комнате забилась под кровать.

— Это что такое, Коля? — взревела она на мужа. — Ты зачем ее принес? Мне еще не хватало, чтоб кошка пакостила везде!

— С чего ты взяла, Лена? — заспорил мужчина. — Мышей ловить будет. Да и вообще, кошка к счастью — примета такая.

— Черная? Да выбросил ее кто-то, потому что ходила где попало! И мне этакой радости в доме не надо.

— Может, покормим ее? — не отступал тот, спросив виновато.

— Давай, мужик, — болела я за него, сидя под кроватью. — Поднажми! Надави на нее. Че такой каблук?

— А вдруг это твоя жена? — шепотом прикрикнула Лена на мужа. — Ведь эта кошка черная.

— Что за кошачий расизм? — рассердилась я, прикрыв морду лапой.

И вроде бы на недолгий период Лена смирилась с тем, что в ее доме черная кошка. Но к вечеру залезла под кровать, где я забилась. Схватила меня за шкирку и, поскорее выскочив во двор, метнула мной в ограду:

— Кыш! Пошла из моего дома, нечистая.

— Что? Нечистая? — было возмутилась я, громко мяукая. Но взяла в себя в руки. Люди на нервах. Не каждый день увидишь то, что с ними происходит!

Засеменив лапками к соседнему пустующему дому, я забралась на перила крылечка и, прищурив глаза, осталась наблюдать за объектом и терпеливо ждать ночи.

Вечер мягко опускался на деревню, насыщая воздух морозной свежестью. Еще не оттаявшая земля была черна как смоль и казалась твердой как камень. Шерстка моя вновь встала дыбом, но холода я не ощущала. Я подогнула под себя взъерошенный пушистый хвост, помяла лапками деревянную перекладину. И, вздохнув, продолжила наблюдение, непроизвольно вспоминая дневной сон, прогоняя его из головы и мучаясь от смущения. Как хорошо, что я здесь одна! Какие бы еще способы придумать, чтоб и дальше избегать Кирилла?

— Ну что? Выгнали? — запрыгнул на параллельную перекладину крылечка черный гладкошерстный котяра.

Вздрогнув, я услышала шум в ушах, долбящий по телу животного, в которого я обратилась. А кошачья натура требовала делить территорию с чужаком:

— Тебе чего надо, облезлый длинный хвост с котом на конце? — взвыла я по-кошачьи.

— Проще по морщинкам скорлупы грецкого ореха понять, о чем думает твердый плод, чем мысли кошки! Я же пришел помочь, а тут такой прием, — удивился Кирилл, но со стороны орал.

Даже не являясь вдоволь наделенной чувствами смертного человека, и вообще в принципе человеком, я знала, как срываются маски в животном мире, и даже меня-существо закружила стыдливая стихия после эротического сна с тем, кого я терпеть не могу. Я улавливала ритм и понимала, что мне не спастись, что если я себя не возьму в руки, то умру от стыда и не смогу сделать и шага рядом с Кириллом. В каждом чувстве имеется логика, но свою я не хотела понимать. Не было времени. Нужно было срочно успокоиться.

— Это, видимо, не я, — виновато и тихо оправдывалась я. А с виду было видно, что продолжаю орать. — Это кошачья натура…

На мое счастье, глаза уловили прозрачный объект, выскользнувший из-за угла дома, за которым я вела наблюдение, пока меня не отвлекли.

— Все, хватит! — заорала я, рассерженно уставившись на призрака, заглядывающего в окна.

— Ладно, давай разрядим обстановку? Хочешь анекдот про кошек? Провинившегося котенка поставили в угол, где он провинился еще раз…

***

От кошачьего ора у соседского дома проснулась Лена, разглядев в кромешной темноте комнаты пар изо рта.

— Не надо, мама! — закричал в эту минуту за стенкой сын Николая. — Не надо, мама…

Спрыгнув со своей постели, Лена понеслась в детскую комнату и не мешкая принялась будить мальчика:

— Проснись, мой хороший, — бережно тормошила женщина ребенка. — Это сон… Проснись, сынок!

От криков брата проснулась Вика, дочка Лены и Коли. И, натянув одеяло по горло, со страхом забилась в угол у стены.

По телу Лены пробежала дрожь от внезапного холода в натопленном доме. Медленно разворачиваясь в темной комнате, женщина увидела в незашторенном окне невыразительное бледное морщинистое лицо безжизненной благоверной мужа.

— Пришла… — в панике окрестила окно Лена. — Пришла…

Тихо поскуливая, женщина сжималась под властью ужаса. Зеленые точки по ту сторону окна, глядящие в упор с жутким мерцанием, гипнотизировали, не позволяя сдвинуться с места. А черный рот, схожий с дырой, улыбался. Это было не видение, это не казалось. Лена отдавала себе отчет, замечая краем глаза, как развеваются по ветру слипшиеся редкие волосы.

Не сразу женщина заметила, как ее рука медленно, словно змея, крадется по стене к выключателю. И в последнюю секунду, собрав волю в кулак, Лена резко включила свет. Но за окном уже никого не было. Остался только леденящий холод.

Призрак стоял у окна в темном зале, продолжая сверлить глазами насквозь. Не глядя на него, Лена включила свет и там. И вновь призрак исчез, появившись возле окна кухни. Но и оттуда свет прогнал мертвячку, что с шумом обронила гардину с окна.

А я уже неслась в сторону дома на четырех лапах, перепрыгивая громадными скачками препятствия. Следом за мной несся кот-Кирилл.

— Иди сюда! — громко мяукнула я сущности, смотрящей у стены дома.

И прыгнула на призрака, но мертвая исчезла. А я пролетела насквозь, ударившись о стену дома.

После грохота упавшей гардины пробудился Николай, вздрогнув еще раз от внезапного громкого удара о стену снаружи.

— Что случилось? — сонный мужчина вышел из спальни. И морщась от яркого света, тут же разглядел дрожь жены вместе с частым дыханием ее исказившихся в ужасе губ.

Зимний грязный рассвет подкрадывался медленно, словно исподтишка. Как привидение в темном подвале ночью. Все имеет свой закат, и только ночь заканчивается рассветом, за которым я наблюдала через окно детской комнаты, укачивая сына на руках после бутылочки смеси.

Уложив спящего сына в кроватку, я вышла к Нине на кухню.

— Не удалось… — простонала я. — Теперь ждать следующей ночи. Прыткая тетка попалась.

— Не нужно ждать ночи, — возразила Нина.

Приподняв брови и округлив глаза, я уставилась на нее:

— В смысле?

— В прямом. Эль, ты кошачьих сухариков переела? Отправляйся в деревню прямо сейчас. Купи соседский заброшенный дом. Времени у нас край до вечера. До последнего вечера! Иначе бывшая Колина жена доведет Лену до психушки. Сам Коля повесится, а дети в интернат.

— Я, если честно, недолюбливаю частные дома. Не проще мне в образе кошки…?

— И что ты сделаешь кошкой? Зацарапаешь мертвую насмерть? Угомонись, а! Коля не умеет разговаривать на кошачьем языке, чтоб поведать причину явления мертвой жены. И вообще, тебя выдворили оттуда. Все, хватит препираться, кыш, — взмахнула Нина рукой, и я очутилась в неизвестной обстановке с запахом прелости, ударившей в нос.

— Итак, Николай… — вырвались слова изо рта, когда я обернулась.

И действительно, за моей спиной в дверном проеме, разделяющем комнату с кухней, стоял тот самый мужик, о чью ногу я терлась накануне в образе кошки. В просторной комнате с облупившимся дощатым полом, когда-то давно побеленными потрескавшимися стенами и закопченным от печи потолком было крайне неуютно. Грязные стекла в деревянных оконных рамах едва пропускали солнечные лучи.

— Дом мне, в принципе, подходит, — продолжила я, брезгливо оглядев единственную комнату и при этом второпях вживаясь в роль. — Огородик, вода на участке…

И откуда я все это знала? Информация сама лезла из меня. Впрочем, как и всегда.

— Значит, остаетесь снимать? — обрадовался мужичок.

— А хозяйка продать не согласится?

— Кто? Хозяйка? — поднял брови Николай. — Это дом моей бывшей жены, покойной. Давайте сделаем так — вы пока снимайте. Поживите немного, а далее время покажет. А что если вам у нас не понравится? Кстати, вы животных любите? Тут кошечка к нам прибилась, черненькая, хорошенькая…

Я наклонила голову и улыбнулась:

— Если придет еще раз, скажите, чтоб зашла ко мне.

Николай сморщил лоб, вглядываясь мне в глаза.

— Да шучу я, — мне пришлось рассмеяться, чтобы разрядить накал.

Все причастные к террору мертвой жены Коли оказались на грани срыва, отчего не воспринимали шутки.

Мы вышли на свежий воздух, и я вдохнула его полной грудью, укутавшись в куртку. Дневное солнце впервые сумело растопить морозную холодность, превратив землю, пропитанную с осени дождями, в слякоть. Иногда шпильки на моих полусапожках проваливались в гнилой листве, когда я следовала за мужиком к прилегающему участку.

— А почему мне тут может не понравиться? — сделала я попытку разговорить хозяина.

Но тот только махнул рукой и закурил:

— В каждой деревне свои суеверия и страшные истории. Если что, я живу через забор, — указал Николай пальцем и отправился восвояси.

Там, возле его нового дома, на нас косилась женщина. Будто я снова кошка, которую нужно прогнать. А между тем времени оставалось немного. Сию секунду в дом — обследовать каждый уголок! Я была уверена, что дом и является причиной появления мстительного призрака. Только ни внутри, ни снаружи ничего подозрительного обнаружено не было, что поставило меня в тупик. Времени больше не оставалось. Я ринулась к Николаю, по дороге прокручивая варианты разговора. Абсолютно ничего не приходило в голову. Вот бы сейчас пригодился Кирилл со своим планом! Уже на подходе к калитке Николая я только и смогла придумать, что купить молока, приметив возле ограды валуны сена, и тем самым перевести разговор в нужное русло.

Над головой сгущались свинцовые плотные тучи, как будто на дворе стоял вовсе не апрель, а июнь. Вдалеке даже поблескивала молния. Вмиг стало темно. Не замечая природные перемены, в ограде что-то поправлял Николай. И только увидев меня переполошенную, оглядел округу удивленно.

— Прям мистика… — ахнул мужик.

— Она и есть, — согласилась я. — Где твоя жена?

Дюжина иголок принялась танцевать на затылке Николая, когда тело обдало холодным потом.

— Где жена? Быстрее! Где?

— Какая жена? — было запнулся Николай. — Она… Они… К ней сестра приехала, так они первоначально в церковь… А сейчас уже на могилке у моей покойной жены.

— Вот блин! Быстро иди в свой прежний дом! Бегом! — скомандовала я.

Я разбежалась, ударившись об асфальт, обратилась в орла и полетела в сторону ветхого деревенского погоста.

— Ты кто такая? — прошептал Николай, хватая ртом воздух и пятясь.

***

Демонические тучи извивались, крутились вихрем, испускали молнии, пытаясь меня остановить, но мне удалось невредимой добраться до могилы Колиной жены. А там возле гранитного памятника вертелась воронка из грязи, поглощая в себя Елену. Женщина уже не могла бороться за жизнь. Рядом с воронкой, вжавшись спиной в оградку и подогнув ноги, сидела сестра с застывшей маской ужаса на лице. Из прохладного монумента пыталась выкарабкаться мертвая, разлагающаяся на ходу Раиса, вновь буравя соперницу зелеными точками вместо глаз.

Ступив на землю уже человеком, я поспешила схватить Лену за руки, не уступая бедняжку на растерзание мертвячке.

— Катя! — окликнула я сестру Елены.

Но та не слышала. Страх парализовал женщину, заставив как можно шире раскрыть глаза, оголив белки до максимума, и содрогаться.

— Екатерина, помоги!

Если я не приведу в чувство сестру Лены, то женщина тронется умом.

— Ты моя! — клокотала Раиса глуховатым скрежетом, уже выбравшись по пояс и протягивая к нам черную разложившуюся руку.

— Катька, да очнись уже! — продолжала я призывать на помощь. — Скорее! Мне не справиться без тебя…

Я поднатужилась и, закричав, собралась с силами, вытаскивая бездыханную Елену. И в этот миг еще одна пара ладоней схватила за руки женщину, почти поглощенную могильной воронкой. Это была Катя. Мы, вытащив бедолагу из земли, упали рядом с могилой лицами в грязь. А когда подняли головы, над нами ярко светило солнце на безоблачном небе. Часто хватая ртом воздух, я посмотрела на памятник Раисе, фото которой сверлило нас зелеными точками с демоническим блеском вместо глаз.

Вытирая с лица грязь влажными салфетками, я расхаживала по старому дому Николая. Молчаливые и поникшие Лена с Катей тоже пытались оттереться, стоя вдвоем в стороне у стены. Пол приятно поскрипывал под моими ногами, но раздражал Нину, которая меня остановила. С кухни к нам вошел Кирилл, держа на руках моего сына.

— Антошка так больше к нему привыкнет! — возмутилась я.

— Вы кто такие, черт побери?! — перебил меня Николай.

— Не советовал бы я в вашем положении произносить имя низшего всуе, — посоветовал Кирилл.

— А ты еще не выяснил, пока мы отсутствовали? — удивилась я. — Мы инопланетяне и здесь для того, чтоб вам помочь.

Ну, раз уж пошла такая пьянка и пришлось показать способности смертным ради спасения их жизни, то почему бы и не раскрыть все карты. Я обернулась и с укором оглядела Елену:

— Кстати, это я была кошкой черной. А еще — так получилось… — я указала пальцем в окно.

— Что? — обрела дар речи Лена, больше всех боясь глядеть в окна.

— Времени у нас мало, — договорила я. — Так что прошу вас поторопиться и рассказать про эту даму, которая подглядывает за вами в окна.

Брови у троицы поползли вверх. И мне даже показалось, что люди опять ненадолго, но впадут в транс.

— Ну? — поторапливала я.

— Это Колькина бывшая жена, — запинаясь, начала Лена.

— О! Уже лучше, — нетерпеливо вздохнула я. — А ты любовницей была?

— Нет-нет, что вы, — отмахнулась та. — Мы после ее смерти жить начали.

— А что не жить, — подхватил Николай. — Оба свободные. Я с сыном, а потом у нас с Леной еще и дочурка родилась. Я ведь исключительно с Леной узнал, что есть счастливая жизнь… — мужик ненадолго замолчал, а после продолжил: — Раиса была первой красавицей на деревне. Сколько за ней парней прихлестывало, а выбрала она меня. Жили вот в этом самом доме, скотину держали. Достаток был. Только была моя бывшая бесплодной. На этом фоне между нами разразились жуткие скандалы.

— Меня до глубины души поражает мировоззрение ваших мужчин в браке, — хмыкнула я. — Почему вы такие снобы? Нет чтобы жену выслушать, подбодрить и поговорить. И выросли бы у нее крылья, а не…

— Тихо ты, — цыкнула на меня Нина и намекнула главе семейства продолжать.

— Решили мы усыновить мальчонку, Сережу, — совсем поник Николай, даже голос мужчины стал тише. — Но невзлюбила Рая его, прямо в фурию превратилась. Мне аж домой приходить не хотелось. А сына Рая изводила и издевалась. Однажды прихожу домой, а Рая Сережку в ведро с ледяной водой головой окунает… Спрашиваю — за что? Молчит. Тогда не выдержал я и первый раз как залепил за мальчика, что отлетела она и ударилась головой. Умерла сразу.

— Сложил на ее плечи весь быт, еще и с мальчуганом не помогал, — подвела итог я.

— Элла, — вздохнула Нина. — Да он запамятует все после обряда. К чему это все? Ты инопланетянин, а не психолог!

— Психолог? — усмехнулась я. — Анализатор!

— Да уж, — подал голос Кирилл. — Здесь кремация поможет.

— Что, уже успел написать план? — покосилась на выскочку я.

— Чья кремация? — побледнела Лена, и ноги женщины подкосились.

— Не ваша, не бойтесь. Бывшей женушки его, — ответила я и посмотрела на Николая: — Пойдешь с нами на кладбище и будешь молить жену о прощении. На всякий.

Нина закатила глаза. Впрочем, процедура с мольбой была не обязательной.

***

Потянувшись в постели ранним утром, Елена счастливо улыбнулась и открыла глаза. И, встав с постели, прошла в коридор, где накинула фуфайку и вышла на крыльцо встретить рассвет. Женщина больше не помнила ни вчерашний день, ни жуткие преследования призраком. Дети спокойно спали в кроватках. Сереже больше не приснится сон, как бывшая мама топит его в ведре с водой, а сестренка не испугается криков братика.

Увидев меня в образе черной кошки, сидящей на заборе, Елена сделала шаг в мою сторону:

— Какая красивая. Иди сюда, не бойся. Пойдем к нам жить? Мышей ловить будешь, а я тебя поить коровьим молочком.

Но я, убедившись, что у семьи отныне все наладилось, соскочила с забора и побежала в сторону проезжей части, чтобы возвратиться домой.

Из дома вышел Николай, приобнял жену и поцеловал в щеку. Мужчина был счастлив с Еленой, как будто рядом с ней нашел островок умиротворения, с которого ни за что не хотел уходить. Он словно обрел крылья, второй шанс.

Но только никто из них предположить не мог, что Катя проснулась этим утром с зелеными демоническими точками вместо глаз…

***

Положив ладони на перекладину детской кроватки, я пустыми глазами смотрела на спящего сына, борясь с тоской по любимому человеку. Я встречаюсь с миллионами фантомов, но почему еще ни разу тот, кто нужен, не пришел ко мне? Почему? Он так ждал рождения ребенка, так радовался, но теперь больше никогда не увидит сына… Боль сжала изнутри и, подкатив к горлу, не позволила сделать вдох. Хотелось сжаться в комочек, хотя со стороны так и было. Я закрыла глаза, виня себя в его смерти. Все труднее и труднее нести миссию после случившегося. И та счастливая улыбка и энтузиазм, которыми я ранее освещала все вокруг себя, постепенно перерастают в сарказм и насмешки. Как вчера, когда я докопалась до несчастного мужика, преследуемого мертвой женой. Кстати, о них. Даже к ним явился призрак, чтобы отомстить, а мой любимый не подает и знака, ведь я почувствую все что угодно! Разгадаю любую загадку…

— Элла, мы тебя ждем, — шепотом поторопила Нина, заглянув в детскую комнату и поманив рукой.

На кухне я подкурила сигарету и апатично уставилась на нее, игнорируя Кирилла.

— В наш город ворвался Никс.

— Никс? — округлила я глаза. — Что заставило лошадь с клейкой шерстью переместиться с озера? И вообще в нашу страну?

Нина пожала плечами.

— У меня еще один пациент, и мы можем приступить к делу. Эль, ты со мной.

— Еще чего! — возразила я.

Но уже через минуту в белоснежном кабинете, пропитавшемся запахом хлорки, разглядывала инструментарий на столике возле кресла.

— Орудия инквизиции… Вот особенно эти крючки.

— Кюреты, что ли? — Кирилл в медицинском халате вышел из смежной комнаты в кабинет. — Ты еще не видела щипцы.

— И видеть не хочу! Ладно, я подожду в коридоре. Твой пациент, скорее всего, уже пришел.

Кирилл посмотрел на наручные часы, что делали его руку еще мощнее. Да и сам он выглядел привлекательно, поймала себя на мысли я и принялась на себя же злиться. Кирилл сочетал в себе благородство и терпение к моей натуре. Его глаза смотрели с теплотой и вниманием. И возраст придавал мужчине еще большей привлекательности.

Да что такое! Как себя заткнуть? Я расширила ноздри, сжав скулы. Кирилл зануда!

— Эля? — видимо, долго дозывался меня Кирилл.

— Что? — я вдохнула. А то в голову уже начали лезть воспоминания того сна…

— Я хотел предложить тебе остаться на процедуре. Чего задумалась?

— Представила процедуру, и стало страшно, — уголки моих губ потянулись вниз.

— Ты покраснела.

— Я уже в обморок падаю, если честно, — врала я, стремительно направившись к выходу.

— Не вздумай без меня улизнуть! — только и успел крикнуть вслед Кирилл.

Глава 5. Дом у кладбища

Тоскливый мрачный дух серым апрельским днем витал над мраморными крестами и черными оградками старого кладбища. В отличие от центрального входа, старая часть кладбища заросла высокими скрипучими кленами, скособочившими голые ветки над округлыми или рельефными могилками, сторожащими вечный сон умерших. Земля еще не согрелась, но у могильщиков работа такая — рыть ямы, независимо от времени года.

— Ох, Димка, вляпаемся мы, — сетовал один из гробокопателей.

— Вы оградку с памятником вывезли? — утомленно прикрикнул тот. — На эту могилу уже полвека никто не ходит, с чего бы нам попасться? А где еще погребать? Мест уже нет. А деньги заработать надо.

— Накажет нас всех бог, — ныл второй.

— Нет бога, — возразил Дмитрий. — Или, если есть, то наказал уже хуже некуда! Из нищеты выкарабкаться не можем. А сейчас деньги принесу, может, мамка на жене срываться не будет, потому что живем на ее пенсию…

Много еще бесцветных дней и темных ночей увидело это кладбище после захоронения нового мертвеца поверх старой могилы, прежде чем в рядом стоящий двухэтажный многоквартирный дом заселилась девушка с двумя детьми, а позже я. Там, где живут люди, есть кладбища. Но чтобы там, где были кладбища, жили впритык люди, удивилась я.

На нашей планете с кладбищами, конечно, все иначе! Правда, у нас редко кто умирает, но если и умирает, мы его обязательно хороним и на таких местах заряжаемся бессмертием. Почему же на здесь все так скверно? У нас кладбище святое место, а у смертных — самое страшное, полное всяких скверных историй и проделок нечисти.

Я ощущала как человек чувствует тяжелую некротическую энергию, что душит даже в солнечные деньки. Здесь царят иные законы и обстановка в отличие от городской. И хотя время на мертвом кусочке не остановилось, оно вместе с временами года менялось, сама среда здесь была мертва и умерщвляла все живое, что задерживалось на ее территории. Особый магический шарм здесь ощущала только я. И получала исцеление тоскливой души за счет мертвой энергии. Здесь царствует смерть, ворвавшись в каждую травинку, в каждое дерево и кустарник, пропитав собою все надгробия и отравив землю. А смертные здесь только гости, не больше.

У моей соседки не переставая болели дети. Неужели из-за кладбища по соседству? Вот как раз нам с Кириллом и предстоит выявить источник, не позволяющий выздороветь детишкам. Ведь дети не излечатся, даже если мы просто поможем сменить место жительства.

На пороге моей новой жилплощади, больше напоминающей одну небольшую комнату, где можно было разместить только спальное место и кухоньку, стоял Кирилл.

— Элла, прости меня? — звучно молил он. — Но что изменится от того, что ты здесь жить будешь?

— Дурацкий план, — нахмурилась я и, покачав головой, сложила руки на груди.

— Да ладно, тебе-то точно труда не составит скандал закатить, — шепотом настраивал меня коллега. — Мы же составили план: выйдет соседка, попросит нас быть тише. А ты потом к ней с пирожными, и так познакомитесь. Ну! Давай!

— Видеть тебя больше не могу, — постаралась я артистично.

— Громче. У нас скандал!

— Видеть тебя больше не могу! — как надо возразила я, и в глазах моих застыла ярость.

Просто стоило вспомнить внезапное вторжение нового «члена» в наш с Ниной союз. И еще сон…

Кирилл одобряюще закивал и произнес следующее:

— Но это не выход, я люблю тебя…

Как-то слишком правдоподобно он это заявил, подметила я про себя.

— А ты вжилась, — хвалил Кирилл, как будто на мысли мои отвечал.

— А я тебя нет! Все! Прошла любовь. В понедельник поеду на развод подавать. Иди…

Открылась соседняя дверь, и спустя пару секунд в проеме показалась взъерошенная голова замученной соседки:

— Пожалуйста, можно тише? — вежливо попросила она. И таким тоном, словно сама боялась нам помешать, продолжила: — У меня детки спят.

В подъезд тоже открылась дверь. Вошла бабушка и, не успела ступить на первую ступень, как запнулась упав на колени, отчего из пакета по старому дощатому полу просыпались продукты.

— Чертовщина какая-то, — огорчилась бабулька.

— Баб Римма, — поспешила вниз моя молодая соседка.

Кирилл намекнул остолбеневшей мне, чтобы я тоже отправилась помогать бабушке. Да я как всегда и сама бы догадалась, но Кирилл стопорил меня своим присутствием рядом. Я начинала плохо соображать. С Ниной я точно бы догадалась кинуться к бабушке, которая, поблагодарив нас за помощь, пригласила к себе на чай.

В отличие от моей комнатенки, апартаменты бабы Риммы можно было назвать квартирой. Две комнаты, отдельная кухня, санузел не за шторкой, а прямо-таки за дверью. Цветные половички, связанные из остатков ненужной ткани на чистейшем полу. В меньшей комнате — старинная кровать с необыкновенными пушистыми подушками в белоснежных наволочках, сложенными друг на друге. Кровать вызывала желание непременно лечь спать, наслаждаясь комфортом. Не то что наши с Ниной постельные принадлежности из холлофайбера, которые скатываются и заставляют потеть. Покрывало с узорами, застеленное без единой складочки. И ковер со сложным рисунком на чисто выбеленной стене. В зале пузатый телевизор, накрытый накрахмаленной салфеткой. Божница в углу. Черно-белые портреты под потолком с наклоном. И старенький низкий диван, но тоже зазывающий посидеть на нем. Уютно, аккуратно и чистенько. По-бабушкински. Не хватает свежеиспеченных пирожков и внуков.

После экскурсии по квартире баба Римма увела нас на кухню.

— Сильно больно? — присела близко с ней моя соседка, которая представилась Верой.

Я же вызвалась поставить на плиту чайник — алюминиевый, с толстым покровом голубой эмали и нарисованными клубничками по бокам. Такой брутальный кухонный предмет без свистка.

— Может, скорую помощь вызвать? — волновалась Вера.

— Нет-нет, я выпила таблетки. Скоро давление упадет, и станет лучше, — отказалась бабушка.

— Ой, а у меня пирожные есть и печенье, — сделав вид, что спохватилась, я поспешила к себе.

И только я покинула порог квартиры добродушной бабушки, как мертвецкая атмосфера охватила меня холодом и слабым освещением. Как будто прямо в коридоре начиналось то самое кладбище. Особенно моя комната веяла небывалой пустотой. Да и сам-то дом со времен построек не ремонтировался ни разу — об этом говорили запах плесени, дощатые облезлые полы, потресканные стены с закругленными углами и черные потолки, затянутые паутиной.

Я открыла дверь в комнату, замерла и вгляделась в темноту, из которой вышел Кирилл.

— Ты чего так рано? — опешила я. — Мы только чай сели пить…

— Просто уже нашел, кому продать дом. Один ипэшник откроет здесь ритуальные услуги, и все пойдет по правилам. Для магазина здесь лучшее место, нежели для людского жилья.

— Ого, как быстро, я даже не ожидала! А квартиры он жильцам возместит?

— Естественно. Не хоромы, но вариант вполне себе подходящий.

— Ой, Кирилл, не торопись так. Здесь витает проклятие и нужно его снять перед их переездом.

— Эль, все не так просто. Для начала ипэшнику придется выкупить дом у муниципалитета. Подготовить документы, это не за один день делается. Так что ты все успеешь. Иди, пей чай и не беспокойся о переезде своих новых знакомых, — Кирилл протянул мне пустую ладонь, на которой тут же образовался бумажный сверток со свежими пирожными и печеньем.

— Спасибо, Кирилл.

Да, он всегда на шаг впереди меня, призналась я сама себе. Но только в этом! А еще и молодец… Так, стоп! Хватит! Кирилл проворный молодец и точка. Кто знает, куда еще могут завести меня мои мысли.

Пытаясь сдержать свои внутренние изречения, что разом хлынули из каждой клеточки моей бедной головы, я все-таки согласилась еще и с тем, что наш союз созрел как спелое яблоко. Налился глянцевым блеском. Но больше всего меня стал нервировать вопрос — и как мы раньше без Кирилла справлялись?

Когда я вернулась к бабушке Римме, у нее на кухне уже горел свет. Окно было зашторено. Открытая форточка оттопыривала плотную темно-желтую шторку. А за окном стояла мертвецкая тишина. Ни пения птиц, ни шума крон деревьев. Только отдаленный вой кладбищенских собак и возникшие ниоткуда порывы ветра, тормошившие железо на старой крыше.

На круглом столике с клеенкой стояли три кружечки красного цвета, в крупный белый горох, наполненные чаем.

— Ну вот, — положила я сверток на стол. — Угощайтесь!

— Ой, Эллочка, спасибо, — широко улыбнулась бабушка с пустыми тревожными глазами. — Давайте пить скорее чай!

Мы с Верой устроились за столом по сторонам от бабушки.

— Как же мне повезло с соседями, — Римма вздохнула и пододвинула ближе маленькую красную коробочку с рафинадом. — Только не повезло нам с местом жительства. Надо же, парадокс. Бывает, люди грызутся друг с другом. Одному мешает плач или топот ребенка. Другому лай собаки. Не ценят хорошего места жительства и вида из окна. А мы так хорошо сдружились и вынуждены выживать в мертвом месте. Видимо, общее горе сближает. Неизвестно еще, как бы мы дружили, окажись все вместе в новостройке.

— Ну, баб Римма, — возразила Вера с улыбкой и, приобняв старушку, положила голову ей на плечо. — Я бы вас любила, даже если бы мы жили в коттеджах!

— В коттеджах! — мечтательно ахнула бабушка.

Решив вернуть тему в нужное русло, я задала главный вопрос:

— Почему выживать? Здесь утром не разбудит шум машин и остальные городские шумы. И транспортная развязка недалеко. Правда, нет детских площадок для ребятишек… Или вы про кладбище рядом?

— Да, Элла, — тяжело вздохнула Римма.

Я заметила, как милую старушку охватила волна беспокойных эмоций. Дышать Римма стала медленнее, казалось, что даже вовсе перестала, приоткрыв рот. Глаза расширились, отчего морщины в центре лба стали более выразительны. Сдавалось мне, бабушка сорвалась бы в любой момент со своего стула и бежала без оглядки из этой уютной квартирки.

— Ты что, Элл, — нарушила тишину Вера. — Жить на кладбище нельзя! Но я не жалуюсь.

Ветерок, ворвавшийся через форточку и просочившийся сквозь штору, разнес запах страха по светлой приятной кухоньке. И воздух стал вовсе не свежим, а спертым. У бабушки Риммы и Веры на лбу выступили капли пота. Бабушка уставилась в свою чашку безнадежными глазами, а сам страх исходил от Веры. Ощущение опасности терроризирует девушку каждую ночь, и с виду не понятно, что ему нужно от бедняжки. Кто управляет фобией, и что хочет забрать такого, чего девушка никогда не отдаст?

— К сожалению, с такой пенсией, как у меня, я не могу позволить себе другое жилье, — вздохнула Римма. — Как и Верочка. Но что тебя толкнуло поселиться в забытом богом доме на кладбище?

Я остолбенела, уставившись на соседей округленными глазами, совсем не ожидая, что нить разговора так просто повернет на меня. Как бы я не серьезно отнеслась к плану Кирилла, пропустив некоторые пункты-легенды о себе. Вот дура!

Пожав плечами, я замедленно перевела взгляд на полупустую кружку, а после, растянув губы в полосочку, снова посмотрела на вопросительные лица бабушки и молодой женщины, уставившихся на меня.

— Развожусь с мужем, — пожала я плечами. — По объявлениям в газете здесь самое дешевое жилье. Пока до зарплаты большее себе позволить не могу.

— Это с тем красавчиком? — с укором уточнила Вера. — Да он ангел! Ты моего не видела…

Красавчик, возмутилась я про себя и вдохнула.

— Здесь у нас редко обходится без происшествий, — сказала бабушка. — Мой сын работал на кладбище, что напротив, и вот недавно умер. Хотя и был здоров.

— Тогда какому идиоту пришло в голову построить дом рядом с могилами? — изумилась я.

— Дом построили не для постоянного жилья, а для работников кладбища. Что-то типа времянки, — пояснила бабушка. — Кладбище себя исчерпало, вокруг разросся город, работники съехали. Кто-то решил нажиться и стал сдавать эти чертовы комнаты. А что, недорого и сердито.

— Но я здесь месяц живу и все нормально, — шла вразрез с бабушкой Вера.

Со стороны девушка выглядела так, как будто больше спорила сама с собой и себя же пыталась убедить в том, что все нормально.

— Конечно, мало приятного, каждое утро слышать похоронный марш, — безнадежными глазами Вера бегала по кухне в поисках выхода из сложной ситуации. — И условия в этом доме не коттедж, ну, а куда деваться? Жизнь моя не задалась с самого замужества. Муж у меня Димка был. И тоже работал на кладбище за окном, а деньги проигрывал в карты, пил много, к тому же руки распускал. А свекровь во всем этом меня обвиняла. И тут он пропал без вести… Просто не вернулся домой и все! Свекровь до сих пор считает, что я любовников наняла, чтоб сыночка ее извести.

— Да как же так, — заохала бабушка и с сожалением посмотрела на соседку. — Я всегда мечтала о такой хорошей снохе, как ты, Верочка! Вот мы с тобой бы зажили!

Римма положила свою руку поверх руки Веры и сжала ее ладонь.

— Ты же ей внуков подарила… Таких прекрасных ребятишек! И за очагом следила, а не по клубам шлялась… Как же так можно?

— Вера, тебя выгнали, что ли, на улицу с детьми? — опешила я.

— Да ну не совсем и выгнали, — из груди Веры вырвался тяжелый выдох. — Свекровь разменяла трешку. Себе приобрела благоустроенную двушку, а нам с детьми комнату здесь.

— Вот мымра, — не сдержалась баб Римма. — Справедливости в ней с гулькин…

— Да и ладно, — махнула рукою Вера. — А я и этому рада. Зато живем в спокойствии, и это все наше!

— А я вам помогать буду, — настаивала бабушка.

— Ой, да ну что вы, у вас и так пенсия маленькая!

Пришла и моя очередь попутешествовать по кухне глазами в поисках ответа. Из рассказов, что изложили мои милые соседи, ничего не было понятно! У одной сын умер, у второй пропал абьюзер муж, и оба они работали на кладбище…

Авантажно, одиноко и безлюдно кладбище ночью! В погосте хочется укрыться… Спрятаться… Раствориться! Здесь я могу быть сама собой, делать все, что хочу, и меня никто не осудит. Здесь влечет черное-черное небо с россыпью ярких переливающихся точек над сухими ветвями деревьев, полных воронов. Туманный мрак загородных кладбищ спрячет тебя и все мысли похоронит в себе навсегда. Ночное кладбище бесподобно и загадочно. В уйме венков покосившиеся кресты и мраморные памятники, с которых умершие встречают меня и провожают безжизненными глазами.

Я стояла у высокой сетки-рабицы, преграждающей путь к первой полосе могил, и ощущала, как кладбище зовет, желая втянуть в мертвецкую атмосферу и наполнить энергией. Вытащив руки из карманов кожаной куртки, я с легкостью преодолела преграду в один прыжок и поспешила вглубь мертвецкой тишины, виляя меж надгробий.

Ладонью тронув толстый морщинистый ствол старого клена, я закрыла глаза от наслаждения. Так же я прикасалась и к холодным оградкам могил, поглощая отрицательную энергию, переваривая ее в себе и наполняясь положительной. Когда вдруг заметила за собой слежку…

Я резко обернулась. Никого… В радиусе видимости все так же я была одна, окутанная туманом, средь холмиков и неприветливых памятников, заросших деревьями. И, вздернув голову, я медленно отправилась дальше, изучая каждую могилку.

Белая материя возродилась из тумана и последовала по тому же пути, развевая в воздухе длинные прозрачные волосы. Существо впилось мутными глазами в удаляющуюся кожаную куртку, вытянуло костлявые руки вперед, настигая все быстрее и быстрее. Сжимало длинные пальцы в предвкушении схватить…

Но тут я обернулась:

— Любка! — закатила я глаза. — Все пытаешься меня напугать? Когда, наконец, ты угомонишься и поймешь, что на меня не действуют ваши жмуриковские штучки?

— Элька! — расхохоталась неокрашенная материя. И выражение ее черепа стало радушным, но, тем не менее, все равно напугало бы любого смертного. — Я и не думала, что это ты.

— Вы прям получаете фантомный дофамин, напугав человека? Вот поэтому ваши и бояться кладбищ, слагая страшные легенды о нем, — усмехнулась я.

— Понятия не имею. Став призраком, мне вдруг резко захотелось немного поозорничать. Лишнее время на сон и еду тратить не нужно. Так чем здесь еще можно заняться?

— Ах вот оно что. То есть вы, призраки, пугаете человека тупо от безделья?

— Не все Эль, у некоторых тупо миссия или месть. Я сама же новенькая, еще не разобралась до конца.

— В общем все как я и догадывалась.

Дружелюбная эфирная сущность обратилось в тело привлекательной девушки, медленно приземлившись на ноги. И мы обнялись.

— Какими судьбами к нам? — спросила Люба.

— Видишь тот дом? — я, не оборачиваясь, указала большим пальцем в сторону своего временного жилья. — Я теперь в нем живу.

— О! — обрадовалась Любка. — Теперь мы соседи и будем видеться чаще?

— Ну не совсем и соседи, — хохотнула я. — Это временное жилье. Мне нужно разобраться с проклятием живых людей.

— Может, тебе поможет тот призрак бабки, что как раз и трется возле второго этажа? — указала Люба.

Я возмущенно обернулась, открыв рот от негодования. Вот блин! То есть, пока я ищу ответ на кладбище, отгадка прогуливается рядом с домом?!

***

Вновь очнувшись от скрежета в стекло окна с той стороны, Вера присела в кровати, вытирая со лба потоки холодного пота. Не успела бедная девушка прийти в себя, как новое, пробирающее до костей, скрежетание в стекло заставило Веру широко распахнуть глаза и руками впиться в перекладину кровати, сжавшись.

Придорожные фонари, освещая местность, заставляли увидеть, как за зашторенным окном квартиры на втором этаже кто-то суетился…

***

— Эй, бабуля! — я, стоя у дома под окном Веры, окликнула бабку, вылизывающую длинным языком из гигантской многозубой дыры на лице стекло окна своей жертвы. — Твое место на кладбище!

***

На ватных ногах, проглатывая ком, вставший поперек горла, Вера, не моргая, медленно подошла к окну, дрожащими руками распахнув шторы. Но по ту сторону окна никого не было. Только памятники на могилках, озаренные ярким светом фонарей, тягостно смотрели на нее.

Поглаживая себя по рукам, покрытым мурашками, Вера глубоко вдохнула и спешно запахнула занавески снова.

***

Бабушка, одетая в строгое платье темных тонов с подолом до колен и черный платок на голове, красными глазами пристально и со злобой смотрела на меня.

— Зачем ты здесь всех прокляла? — напрямую пошла я. — Что они сделали?

— Их родственники совершили захоронение над моей могилой ради денег, мне дышать трудно под новым гробом, — с ненавистью прошипела старушка. — Но я уже свела со свету причастных. Очередь отпрысков, которые скоро подохнут один за другим от неисцелимой болезни. И ни лекарства, ни врачи им не помогут! А затем сойдет с ума его женушка и вслед за ними отправится. Потом примусь за бабку…

— Пойдем со мной? — перебила я беспощадного призрака и поманила за собой обратно на кладбище. — Покажи, где твоя могила?

По мере приближения к могиле бабушки я уже видела два гроба в земле, закопанные друг над другом. Но стоило нам дойти к месту, новое захоронение уже обосновалось рядом вместе с памятником и оградкой. Так же я вернула бабушке ее крест и оградку, которые те работники кладбища сдали на металлолом.

— Я понимаю теперь твое недовольство, ведь даже на нашей планете так делать было нельзя. У каждого умершего почтительно должна быть своя территория, — сказала я. — Я возместила повинную за них? Теперь сними свое проклятие.

И бабушка, утеряв в эти минуты всю ненависть, покаянно закивала головой:

— Но только я не знаю как снимать проклятие, оно вышло само от моего гнева.

— Что? Серьезно? — опешила я.

Услышав в своей голове глухой стук, я сообразила, что барабанят в дверь моей комнатушки.

— Я полагаю, истреблять тебя не нужно? — уточнила я у бабушки. — Не стоит мстить и превращаться в злобную тварь. У нас здесь веселая атмосфера, поверь. Все дружны.

Я посмотрела бабушке за спину, и она обернулась. В метрах двух от нас из-за дерева выглядывала Любка и махала нам рукой.

— Надеюсь, вы подружитесь, а мне пора, — добавила я и поторопилась к себе.

А дверь уже открыла в халатике, щурясь от яркого подъездного света, будто проснулась от шума, а не вернулась с кладбища.

— Элла-Элла, прости, пожалуйста, что так поздно… — затараторила обеспокоенная Вера, утирая слезы.

— Что случилось? — я положила ладони на плечи соседки.

— Элла, у тебя случайно не будет парацетамола? У меня же сегодня еще в автобусе кошелек украли, я не могу купить лекарство детям… А меня вообще уволили, — девушка взревела, уткнувшись в мою грудь. — Я до последнего убеждала себя, что все хорошо, но, кажется, я больше не выдержу и сойду с ума!

— Верочка, прошу тебя, успокойся, я вам помогу, все будет хорошо! Парацетамол у меня есть, — убеждала я.

— Мы тебя разбудили кашлем?

— Ничего страшного! Вера, иди к детям, я сейчас приду с аптечкой.

В Вериной квартире, что была зеркальна квартире бабушки Риммы, свет горел только на кухне. А в темной комнате хрипели попеременно дети во сне.

— Я медик по образованию, — начала я с порога. — Можно осмотрю детей? Сходи на кухню и принеси два стакана воды.

— Хорошо… — держалась из последних сил Вера. — Господи, как хорошо, что ты у нас поселилась!

— Иди, — поторопила Веру я, а сама ринулась к детям.

Когда в комнату вошла Вера с двумя стаканами воды в трясущихся руках, дети с испариной на лбу от недавно высокой температуры лежали в своих кроватках и не спали. А я, довольная благополучным исходом, улыбалась, стоя рядом.

Вот уметь бы мне лечить свое физическое тело, как это получается с обычными смертными! Захотела сама себе зуб нарастила и избавилась от кариеса, захотела сердце… На нашей планете мы излечивали друг друга, и это считалось обыденностью, на планете людей — чудом.

Дети вскоре поправились окончательно. И даже в достаточной мере быстро. Вере я еще успела посодействовать с работой до переселения в новую квартиру. Вера и баб Римма хотели попрощаться со мной, но я уже не жила в доме у кладбища. А стояла у кладбища в соседнем городе, который мы с Ниной покинули второпях после нашего обнаружения.

Мягким золотым покрывалом вечер опускался на землю, отдавая права на властвование ночью темным силам. Легкие облачка собрались кучкой на закате, отражая на себе последние блики дневного светила, наставничество над которым принадлежало дню.

Что-то внутри трепыхалось и сжималось от боли, искажаясь на лице в маске истязания. Метрах в десяти была могила любимого, но я никак не решалась подойти к захоронению близко. Издалека я видела знакомое надгробие, переворачивающее мое нутро вверх тормашками. Видела знакомое черно-белое фото, глядящее на меня любящими глазами. Но до сих пор оказалась не в силах сделать и шагу навстречу…

Никогда в жизни мне еще не хотелось уничтожить себя за вину в смерти любимого человека. Мой приоткрытый рот с опущенными уголками, брови, сведенные к переносице, и подергивание подбородка выражали страдание, от которого мне никогда и ни за что теперь не избавиться!

А вместе с этим легкая вибрация в области живота начала отвлекать. Это невидимая родственная золотистая нить, которой я связана с Ниной, трепетала. Такими нитями на нашей планете еще связывались супруги, а потом и с детьми, и их дети меж собой.

Меня потеряли. Меня звали, пытаясь найти. И я не могла оставить это без внимания. Иначе Нина сейчас перевернет весь мир. Хотя мне и без того уже влетит… Я как непослушный подросток постоянно сбегаю и живу своим.

Я достала из кармана куртки сотовый телефон. Сто пропущенных от Нины. Рука, лицо! Ни минуты пребывания с собой наедине, а так хотелось. С другой стороны, я так рада, что не единственная спаслась и привыкаю к новому для меня месту с противоположными правилами и порядками. Иначе мое положение было бы схоже, как у Веры с детьми и бабушкой Риммой в доме у кладбища…

Глава 6. Любка

В теплом натопленном стволе знакомого мне дерева на уютной маленькой кухоньке мы с Лешим пили чай. Я задыхалась от приступов кашля. А возлюбленная хозяина леса шерстила по дому, собирая в холстяной мешочек разные высушенные травки, что пучками висели по стенам.

— Элла, ты себя не жалеешь, — сочувствовал мне Леший. — Вот и твоя физическая оболочка заболела.

— Но я ничего с этим не могу по-де-ла-ть… ть… ть, — на последнем слове закашляла я, покраснев от нехватки воздуха и сжигающей боли в груди. И, переведя дух, смахнула с глаз слезы и добавила: — Вот и сегодня у нас с Кириллом дело в одной из больниц. Где смертные мрут толпами.

— Вот это точно поможет! — радушная девушка положила передо мной на стол наполненный мешочек. — Заваривай в кипятке и пей почаще.

— Тебе нужно спешить? — тоскливо переспросил Леший, глядя, как в вибрациях разрывается мой телефон.

— Нет, вовсе нет, — с приступом кашля заверила я, игнорируя девятый звонок от Нины. — Время еще есть! Расскажите лучше, как вы объяснили излечение Варвары ее родителям? Появление вашего чудесного малыша и столь долгое отсутствие?

Нет, я прекрасно понимала, что мне необходимо приниматься как можно скорее за новое дело. Меня так и разрывало оттого, что у меня не имеется ни секундочки свободной. И чем сильнее был напор, тем больше я стремилась воспротивиться. А еще до дрожи не хотелось разбираться в мистике вместе с Кириллом. Я привыкла работать одна, я сама себе хозяйка! Меня пугало сотрудничество с мало знакомым мне занудным коллегой.

Я попыталась улыбнуться и, покашливая, приготовилась слушать, подперев лицо рукой.

— Элла, человеческие создания необыкновенны, — вдохновлено начал Леший.

Пока я пыталась отключить негодующий мозг, вникая в слова Лешего, лесной дух продолжил:

— Родители Варвары, конечно, догадались поверхностно, но уточняющих вопросов не задавали.

***

В первую городскую, выхоленную снаружи и запущенную внутри больницу Павел попал со сложным переломом левой ноги. Каждый божий вечер он мучился от диких головных болей после наркоза. Но что было еще страшнее головной боли с наступлением сумерек, так это пациенты больницы, которые к утру покидали свои покои ногами вперед. Да и ладно, если бы со страшными диагнозами или после сложных операций… Так нет! Роли не играло, ушиб это ноги или перелом позвоночника, приступ эпилепсии или воспаление левой пятки. После двух недель, которые придется провести в стенах стационара, ты не выйдешь из него живым! Причем пациенты гибли в шахматном порядке — Павел сумел вычислить это, страдая от боли бессонными ночами.

Единственный, кому удалось выйти отсюда живым с момента поселения в палату Павла, был старик. Он-то и поведал байку про ночные цоканья каблучков по тихому, едва освещенному коридору и скрип колес каталки.

Темнело. Соседи по палате засыпали, выключив свет. Лишь светлая полоса больничного коридора едва прорезала мрак обреченной палаты, где от страха мучился Павел. Парень знал, что сегодня черед его палаты, от этого и не мог уснуть. Когда издалека послышалось цоканье каблуков и рокотанье каталки…

Перестав дышать, Павел прислушался, покрывшись потом. Но нагоняющее жуть цоканье только усиливалось. Парень накрылся простыней, что прилипала к вспотевшему телу.

Павел слышал, как со скрипом распахнулась дверь в палату, как каблуки прошли вовнутрь, втащив за собой громоздкую каталку. Парень закрыл глаза и притворился спящим, когда каталка остановилась между его кроватью и кроватью соседа.

Морозное дыхание обдуло все онемевшее тело прямо через простыню, отчего Павел непроизвольно дернулся.

— Не спишь… — шепнул на удивление приятный голос. И одним своим звучанием обволок парня жутью и трепетом, после чего вдруг наступило умиротворение и спокойствие.

Павел, перестав ощущать бренность собственного тела и прежний страх, уже готов был сдаться. Распахнуть простыню…

Но голос в дверях вернул все на круги своя:

— Можно вас на минуточку?

И существо проворно зацокало в коридор. А Павел, покрывшись новой волной холодного пота, слышал, как колотилось в груди сердце, вновь ощутив прежний страх. Да еще и головная боль, о которой Павел забыл, думая о жутком существе с каталкой, вернулась с удвоенной силой.

Едва выглянув из-под простыни, Павел увидел прежнюю обстановку. Соседи все до единого в целости и сохранности похрапывали на кроватях. А дверь все так же была еле приоткрыта, как будто ее никто до этого не распахивал.

В длинном коридоре с дверями по обе стороны мягкий свет настольной лампы постовой медсестры слегка падал на стены и потолок. Сама же медсестра в розовом медицинском брючном костюме застыла, уставшая, в одном положении. Чуть поодаль напротив меня стояла благовидная выхоленная девушка с бледной кожей. Брюнетка с лоснящимися волосами в длинном, чуть ниже плеч, каре, одетая в белую майку и того же цвета короткую юбку-клише. Но вот ноги у нее были козлиные, покрытые серой шерстью, что никак не мешало существу передвигаться на шпильках. И я — в длинной хлопковой сорочке в мелкий цветастый меандр, поверх накинут распахнутый халат. Опираюсь одной рукой о стену, задыхаясь от кашля. В общем, выгляжу хреново. Но у меня сохраняется боевой настрой!

— О, Элла, — не удивилась и даже не испугалась девушка на козлиных ногах. — Чего тебе?

— Хотелось бы тебя отшлепать, но это будет насилием над животными… — возмутилась я, попытавшись провозгласить это сердито и громко. Но приступ кашля сразил меня тут же.

— И вот в таком состоянии ты хотела бросить мне палку, которую я должна принести и встать перед тобой на задних лапках?

— Да меня хоть за уши подвешивай, я… — осипшим голоском заспорила я и вновь закашлялась.

— Знаю-знаю! Наслышаны, — приостановила меня она и вздохнула. — И ты не имеешь возможности меня убить или заточить в свой жалкий пузырек, который сжимаешь в руке за спиной. Я — цепь загробного мира. Я не нечисть. Понимаешь, есть порядок доставлять грешные души напрямую сразу в Ад, без участия Смерти. Вот я как раз ими и занимаюсь.

— Прозорливо! Тогда мне придется найти способ тебя уничтожить, если не объяснишь, почему ты так много забираешь душ из этой больницы?

— Они сами или их предки заключили договор с Сатаной! Их ушибы — это просто стечение обстоятельств, в результате чего они обязаны расплатиться своей душой, — растолковала высокомерная девушка.

— А не лишкуете ли вы разом? — взбунтовалась я. — Только за прошедшие сутки двенадцать человек.

— Этак не я за них договоры заключала! Кстати, у меня все контракты на руках… Слушай, Элла, иди лечись и не мешай мне!

— Звучит как «вали отсюда, свободна!»

— Я не хотела грубить.

— А душами самоубийц, ты тоже занимаешься?

— И ими в особенности!

— Мне нужна одна душа девушки, которая вчера спрыгнула с окна больницы!

— С чего ты взяла, что я пойду против правил и приведу тебе эту душу? Ты кто такая? Явилась с другой планеты, делаешь зачистку среди нечисти, а теперь еще решила поменять порядки, устроенные здесь с создания человечества?

— Я больше ничего менять не собираюсь. Мне нужна только эта одна душа. По-хорошему, конечно.

— Эх, суровая Элла, — усмехнулась непоколебимая противница. — Не знаю… Не знаю, смогу ли тебе помочь. Сидит ли твоя подруга в зале ожидания или уже в Аду.

— Она же не подписывала никаких контрактов…

— Ну да, не успела. Так как стремительно летела вниз, — покачала головой она и исчезла.

— Ушла такая по-английски! — разъярилась я, не заметив, что время пошло своим чередом.

Подняв голову и продолжая спешить вперед, медсестра увидела перед собой меня и вздрогнула от неожиданности:

— Что-то случилось? Вы в отделение хирургии, не припомню вас среди пациентов…

— Да вы что? Я, кажется, заблудилась, — через кашель наигранно удивилась я.

Вся в думах о нахалке, я резко затормозила у ординаторской в моем уже отделении пульмонологии и постучала в дверь:

— Мне сюда. Спасибо, что проводили.

Но медсестра усомнилась в моем решении и даже попыталась силой отвести в палату. Пока из ординаторской не выглянул Кирилл:

— Машенька, она и вправду ко мне.

И, схватив меня под руку, вволок в кабинет, закрыв за нами дверь.

— Кирилл…

— Я знаю, почему ты долго не выздоравливаешь! — заявил он, перебив меня. В белом халате поверх ежедневной одежды, Кирилл подошел к столу и принялся сортировать бумаги. — Не пойму куда уходит финансирование в больнице и почему проходит мимо закупа необходимых лекарств. Врачам некуда деваться и поэтому вместо бронхолитика тебе один раз подсовывают натрия хлорид.

— Да? А я подумала это болезнь такая сильная которую я забрала у невинного проклятого. Хотя тебе виднее. Ты у нас врач… А не типа стоматолог. Как ты все успеваешь?

— У стоматологов неполный рабочий день из-за большой нагрузки на позвоночник, — изложил Кирилл. — Я до обеда-то редко задерживаюсь, а после незамедлительно сюда. Да ведь все это ненадолго. Едва тебя выпишут, и мы разберемся со смертями, вернется прежний главврач… Правда я тут подделал кое какие бумаги и будем надеяться, что новый заведующий все будет делать во благо больных. А о нас даже не вспомнят.

Я вдохнула. На этот раз все оказалось не так и сложно, как казалось. Вроде вместе мы друг другу не в напряг. О, только бы не сглазить.

Я отвела глаза в сторону, разглядывая светлое логово Кирилла, где он воссел как главврач.

— Да тут и выяснять нечего, — я присела за стол напротив Кирилла. — В больнице хозяйничает посредник. Ты же в курсе, что против них мы ничего не можем предпринять или нет?

— Тогда нам больше здесь нечего делать. Значит, будем лечить тебя более ускоренными методами, нет смысла прикрываться твоей болезнью. Давай ложись!

— Куда?

— На кушетку.

— Зачем?

— Ты много задаешь вопросов, — нетерпеливо закатил глаза Кирилл, сложив руки на груди. — Будем лечить твои легкие.

Я встала со стула и исполнила его просьбу.

— И чего? — еще оставалось неудовлетворение на лице коллеги. — Сорочку поднимай!

— Что? — мои глаза расширились от возмущения, когда я нерешительно задрала сорочку.

— Так надо! — настаивал Кирилл. — Через одежду не получится.

Мужчина, согнув в колене ближнюю ко мне ногу, определил ее у меня меж бедер. И, оказавшись надо мной, чуть нагнулся, положив ладонь на грудь.

— Нее, так тоже не пойдет, — нахмурил брови Кирилл и самовольно расстегнул впереди застежку на бюстгальтере. — Где же ты так простыла?

— Открыла нараспашку окно, когда ты душнил… — процедила я сквозь зубы, возмущенная его действием.

— Что?

— Я говорю — ты ничего не попутал?!

Я в жизни никого не стеснялась, словно стриптизер на шесте. Только к Кириллу это не относилось. Хотя проскакивала некая мысль о том, что, когда мне станет комфортно с напарником, Кириллу придется приготовиться к какой-нибудь безумной дичи с моей стороны. И меня пугала эта мысль и заставляла щеки краснеть еще больше, чем само чувство стыда от того, что в эту минуту я неглиже лежу под ним.

— Тихо, — безмятежно и в то же время настойчиво попросил Кирилл, пристально посмотрев в мои глаза. — Ты излечиться хочешь?

Вцепившись пальцами в подол сорочки, задранный до шеи, я повернула голову к стене. И, закрыв глаза, ощутила приятный жар у себя на грудной клетке от его огромной ладони, большой палец которой разместился у меня в ложбинке меж грудей.

Общеизвестно, что мужчины жадны на чувства, но именно руки выдают своего обладателя по полной. Но если бы страсть и была, я все равно не хотела ее замечать, недавно установив в себе блокиратор. Я ощущала взгляд Кирилла, что меня прожигал, испепелял… И вместе с неловкостью чувствовала себя под надежной защитой рядом с новым напарником. Надо же, как все вышло… Как обернулось! Вот я уже сдалась. Как быстро… А совсем недавно и мысли не допускала работать вместе с занудой.

Как ни странно, остаток ночи я проспала как младенец. И откуда у смертных взялось такое выражение? Став матерью недавно рожденного сына, я с уверенностью заявляю, что дети вовсе не спят по ночам. А писаются и просят кушать. Но, тем ни менее, пароксизмы в результате лающего, обдирающего горло кашля уже не беспокоили. Даже наутро, когда я стояла у больничного окна, всматриваясь в серую пасмурность вешнего пейзажа за окном.

Я вспоминала о Любке, о той подвижной поджарой девчонке, которая и секунды не могла мирно просидеть, демонстрируя крутой нрав. Нет, это было вовсе не недовольство и понты, а жажда исправить несправедливость. К примеру, как она в столовой вытребовала мне перекус, ведь в первый день еда была мне не положена. Но под маской сильной женщины, которая на раз-два справлялась с любой, казалось бы, сложностью, пряталась мающаяся девушка, потерявшая свою дочь. Отчего Любка готова была в любую секунду наложить на себя руки. Что и сделала…

Я подняла глаза к растрескавшемуся серому потолку и так глубоко вздохнула от сожаления, что, казалось, лишу воздуха всю палату. Не отдам ее Люциферу! И если понадобится, отправлюсь в Ад! Суицид — это, конечно, не по-человечески, когда высшие силы презентовали жизнь. Но Любка слишком страдала, а особенно когда загремела в отделение невралгии. Еще и в Аду проходить круги мытарства.

— Элла! — наконец докричалась до меня соседка по палате.

Я поспешила обернуться, встретившись взглядом с Кириллом в белом халате со стетоскопом на шее.

— Как вы себя чувствуете, Алексеева? — спросил деловой главврач с намеком подыграть. — Давайте я вас послушаю.

Я закатила глаза, бросив про себя пару возмутительных слов.

— Нежели стесняться меня вздумала, после того, что я с тобой ночью сделал? — ответил Кирилл так же про себя.

— Ты что, мысли читаешь? — вскрикнула я возмущенно.

Соседки по палате, занятые разговорами, уставились на нас.

— Голосовое сообщение отправляю, — выкрутилась я, улыбнувшись по-идиотски и показав девушкам сотовый телефон. — Муж… Радует меня мелочами…

А затем, повернувшись к соседкам спиной, озлобленно уставилась на напарника, сложив руки на груди.

— Поторопитесь, пожалуйста, Алексеева, — вслух добавил Кирилл и похлопал ладонью по моей кровати, на которой расположился, невинно улыбаясь. — У меня еще восемь палат.

— И злобные будни сверления глазами пациентов до того, как они сядут в кресло.

— И злобные будни… Что, Элла?

В последний день моего присутствия в больнице ничего не изменилось. И даже люди перестали умирать — на удивление. А Посредницу я так больше и не встретила…

— Эль, хочешь, по щелчку пальца доставлю тебя домой? — предложил Кирилл, когда я сидела в его кабинете с сумкой и тянула время, скрестив руки на коленях, а голову опустив вниз.

— Нет… Не знаю, я сама!

— Эль, нам пора сворачивать лавочку, новый главврач уже поднимается по лестнице, — с сожалением произнес Кирилл и, сложив бумаги в стопку, встал из-за стола. — Да и вечер уже. Я тебя выписал, к тому же.

— Спасибо…

— За что? Эль, давай домой? — протянул Кирилл руку. — Видимо, подруга твоя уже в преисподней. И Поставщица ничего не смогла сделать.

Я с удивлением посмотрела на напарника. В отличие от Нины, он не ныл по поводу моих интересов, позволяя им быть в нашем едва зародившемся альянсе по истреблению нечисти.

— Кирилл, ты это… Возвращай все на свои места, — отчаялась я. Но тут же взяла себя в руки. — Я сама доеду до дома.

— Эль, ну все уже…

— Я сама! — я встала и направилась вон из кабинета. Но, не успев выйти, столкнулась в дверях с медсестрой.

— Кирилл Михайлович? — позвала Маша.

Я обернулась, глядя в ординаторскую из коридора через плечо медсестры. Но в кабинете уже стоял новенький заведующий. Мужчина был ниже ростом Кирилла, худее и намного старше.

— Ой, — встряхнула головой та и все забыла окончательно. — Петр Сергеевич, вы теперь будете работать с нами? — скрылась она в кабинете.

А я безнадежно зашагала вперед по коридору к лестнице. Меня терзало будущее Любки, отчего я с мертвыми глазами, без улыбки, отстраненная шла вперед и со стороны походила на пластиковую куклу. Я недавно потеряла любимого. Впереди еще ждет потеря Нины. Мне даже не удалось спасти невинную душу, к которой я, сама того не ожидая, прикипела душой.

Вдохнув прерывисто, я не сразу заметила, как источник света над моей головой замигал. А за спиной все лампочки поочередно принялись тухнуть и зажигаться вновь.

— Элла-а-а… — окутал меня нечеловеческий чарующий легкий голос.

Я обернулась и увидела в коридоре застывших в одном положении пациентов и докторов. А прямо передо мной стояла прекрасная девушка в белом и с блестящим каре на голове.

— Элька! — выскочила у нее из-за спины Любка, кинувшись ко мне обниматься.

Не может быть!!! Я не верила своим глазам, наполняясь радостью. И крепко обняла призрака, отчего даже зажмурилась.

— Я навела о тебе справки, — начала Посредница. — Оказывается, они идут вразрез с поверхностным мнением, которое я раньше слышала о тебе. Ты дружишь со Смертью, с ведьмами и многими другими. Я тоже хочу иметь такого друга, как ты!

— С удовольствием, — откликнулась я, и мы пожали друг другу руки. — Подожди-ка!

Я посмотрела на ее козлиные ноги которые вдруг стали человеческими:

— Так удобнее?

Поставщица обрадовалась, разглядывая свои новые стройные ножки, так подходящие к ее юбочке.

— Если Люц вздумает возмущаться, отмажься мной. Кстати, могу и фирменные кеды подогнать! Я просто не знаю, как тебя благодарить…

— Кеды не стоит, спасибо за ноги, — остановила меня довольная Поставщица. — У каждого человека перед смертью должны быть предвестники. В моем случае это цоканье каблуков и скрип каталки.

Я стояла у окна в детской комнате и, провожая взглядом уходящее солнце, кормила на руках Антошку. Давным-давно, когда я была еще совсем маленькой и любовалась такими же закатами на моей планете, Нина рассказывала мне одну легенду про парня с девушкой, с их неистовой любовью друг к другу. Но соперница прокляла их, обратив мужчину в море, дарящее песни, а его любимую девушку в закат, ласкающий любимого теплыми лучами в ярких красках.

— Элла! — ворвалась в детскую Нина. — Как ты могла так безрассудно смотаться в другой город на могилу…?

О, только не это! Я закатила глаза и развернулась к ней.

— Ты в своем уме? А если бы тебя раскрыли? Мы вдвоем новому Злу противостоять не можем, а ты одна столь бестолковые путешествия совершаешь!

— Как ты узнала?

— По приложению!

— Ну, ептить, — вдохнула я тяжело.

— Элла, перестань так со мной поступать!

— И я все же найду это Зло раньше, чем тебе придется пожертвовать собой.

— Не вздумай этого делать!!! Никогда!!! Ты меня слышишь? Успокойся немедленно.

— Я пока спокойна. Если верить вашим же утверждением о том, что нужного земляка мы еще не нашли.

Нина потупила взгляд и поспешила покинуть комнату.

— Что? Ты передумала возражать? — поразилась я, укачивая засыпающего сына, привыкшего к нашим громким спорам. — Надо же. Уже Нина практически не выступает против моих планов. Эх, не нравится мне все это…

Глава 7. Кольцо Таната

Вдыхая запах дентина, распространившийся по всему этажу и заставляющий нервы накаляться до предела, я сидела на лавочке у знакомого мне кабинета. И качала ногой.

— Кто пошледний к штоматологу? — отвлек меня от размышлений обеспокоенный мужчина с опухшей щекой.

Я подняла голову и с сожалением глянула на него:

— Если я не очкану, то будете за мной.

В кабинете раздались голоса, слов из которых было не разобрать. Но, похоже, там звучали благодарность пациента и наставления Кирилла по уходу за вылеченным зубом. Дверь распахнулась, вышел довольный пациент, блистая во все тридцать два. А за ним выглядывала голова моего напарника:

— О, Элла, заходи, — позвал Кирилл.

— А ты знаешь свое дело назубок, — была вынуждена согласиться я после довольного ушедшего пациента. — Слушай, может, я потом? В коридоре человек страдает от боли… У него даже бахилы запотели.

Я покосилась на инструментарий, вызывающий во мне страх.

— Скоро ему будет легче. Присядешь?

— Только если этажом ниже, — пожала я плечами. — Нина попросила срочно забежать к тебе. Только не говори, что нам нужно составить план!

— Да что тебя так пугают планы? — вежливо возразил Кирилл, взметнув руками. — Дело касается кольца Таната. Эта жуткая вещица крайне опасна для человека. И она, наконец, дала о себе знать спустя почти сотню лет, его скоро обнаружат, и не избежать бед. Подождешь меня? У меня последний пациент, и я тебе все расскажу.

— Кирилл, я не знаю, зачем Нина попросила меня зайти в твое логово, в котором мне плохо соображается. Давай лучше я тебя подожду дома? — и на выходе из кабинета добавила учтиво: — Спасибо, доктор, вы как гопник! Выбили мне зуб и отобрали деньги.

Покачав головой мне вслед, Кирилл улыбнулся клиенту с опухшей щекой, зазывая того к себе рукой, которая практически перестала шевелиться.

***

К концу рабочего дня усталость Инги стала походить на веник без прутьев. Девушка жутко ненавидела людей, хотя и работала в колл-центре. Но постоянные звонки недовольных клиентов выводили ее, заставляя проклинать весь мир. Иногда по дороге домой в полупустом автобусе Инга мечтала расправиться с каждым из злобных людишек и даже детально представляла орудия пыток. А иногда, не думая ни о чем, просто ехала и смотрела на унылые пейзажи за окном, нагоняющие тоску.

И только выходя на своей остановке, вытаскивала последнюю шпильку из тугого пучка волос, чтобы голова хоть капельку отдохнула и освежилась. Еле волочила ноги по влажной асфальтированной дорожке среди едва распустившихся листочков на деревьях до своей улицы, слабо удерживая пальцами длинные ручки сумки. В последнее время радовало одно весомое исключение — Инга наконец-то купила дом своей мечты, в котором вовсю шел ремонт вместе с перепланировкой. И сегодня рабочие слегка задержались, но уже собирались по домам.

— Хозяйка, поди-ка сюда, — позвал девушку прораб. — Смотри, что мы нашли!

Ничего не подозревая, Инга отправилась за мужчиной в комбинезоне в одну из комнат на первом этаже, заполненную клубами строительной пыли.

— Что там?

— Вот, глянь. Не буду я стену дальше разламывать, пока не посмотришь.

Инга, миновав комнату, подошла практически вплотную к стене, где зияла дыра от потолка до пола, за которой располагался маленький коридорчик. Усталость как рукой сняло.

— Странно, — опешила хозяйка дома. — В проекте данного помещения нет. И прежние хозяева не предупреждали. Вот не зря мне казалось, что в доме что-то не то! Хотя, с другой стороны, лишняя головная боль — выкопировку переделывать, регистрировать…

— Если желаете, мы обратно все заделаем? — предложил прораб.

— Да ладно, — махнула рукой Инга. — Остановимся на том, что увеличим комнату. Хочу здесь сделать большую спальню!

Инга всунула голову в дыру и попыталась осмотреться — но было слишком темно. Да еще и кисловатый запах старины разъедал нос. Поди, свалка хлама, решила девушка.

— Ну, мы тогда пошли? — спросил за спиной прораб.

— Да, идите, — повернулась Инга к нему лицом, а потом отправилась за главным рабочим в светлый холл. — Ребят, есть у кого фонарик?

— Не ходила б туда одна, — обеспокоенно посмотрел на нее прораб.

Но Инга не послушалась и, только рабочие ушли, отправилась с фонариком в размурованную комнату.

***

Я металась по кухне, выливая на спокойную Нину весь гнев:

— Хватит меня посылать к нему на работу просто так!

— Элл, — оторвалась от ноутбука Нина, посмотрев на меня невозмутимо. — Мне тут удалось кое-что нарыть про кольцо Таната. Это религиозная побрякушка Бога смерти в древней Греции. Его кольцо много веков назад было затеряно среди людей, к чему приложил руку Сатана. Если человек слишком слаб к боли и чувствам, то кольцо берет над ним верх и ведет к смерти.

— О как, — переключилась я с гнева на легенду. — И по совершенно случайному стечению обстоятельств кольцо оказалось именно в том городе, куда мы переселились.

Нина кивнула, разведя руками:

— Это просто восхитительно, что кольцо и вовсе оказалось на нашей территории! И, кстати, странно, почему Кирилл слышал о кольце, а мы нет… Вот поэтому я тебя и отправила к нему.

Опять Кирилл! Я насупилась.

***

Пробравшись внутрь темной комнаты, Инга осветила пространство вокруг себя фонариком. В потайном помещении было пусто, только скрипел под ногами белый пигмент, напоминающий крупицы соли, которым оказался засыпан дощатый пол. А в правом дальнем углу что-то валялось. Первоначально Инга подумала, что это дохлая крыса, и испугалась. Но потом дала себе вторую попытку. Направила туда луч фонаря и рассмотрела серый грязный мешочек. Схватила его и, больше ничего не обнаружив, вышла из потаенной комнаты.

Внутри мешочка что-то было, но что — оказалось непонятно при прощупывании. Инга ухватила за прелые нитки, дернула, и те рассыпались, а на ладонь выкатилось кольцо. Необычное! Ободок из сотен черно-серых мелких переплетений, словно ветки высохшего дерева. А на крапане — вставка с огромным бордовым многогранным камнем. Да, с первого взгляда жутковато, но очень маняще… И вот уже Инга надевала на палец кольцо.

Улыбаясь во весь рот, довольная находкой девушка протянула руку вперед, любуясь украшением. Камень неожиданно вспыхнул, озарив кровавым светом будущую спальню и на миг ослепив девушку. Лишь только глаза привыкли, Инга увидела перед собой огромную, от потолка до пола, фигуру в черном балахоне:

— Ну что ж вас, людей, так и тянет примерить то, что вам не принадлежит? — замогильным голосом, пробирающим до души, проскрипел он. — Мне очень жаль, но ты скоро умрешь!

Инга остановила на нем взгляд и, перестав дышать, застыла. Камень перестал сиять. Пугающий силуэт исчез. Ноги девушки подкосились, но она взяла себя в руки и рванула из дома в темную безлюдную ночь. Куда глаза глядят…

***

Я отошла от ночного окна в зале, обернулась и с прищуром посмотрела на Кирилла:

— Откуда тебе известно про кольцо?

— Просто я дружу с Люцифером… — пожал плечами он.

— Ты дружишь с правителем нечисти? — возмутилась я, поставив руки в боки. — Это он тебя просил найти кольцо, которое убивает людей?

— Элла, стой, погоди, — терпеливо попросил Кирилл. — Никто меня ни о чем не просил. Об этом кольце я узнал от Люцифера и только. Но мы его вернем именно Танату. Нам нужно быть начеку: кольцо скоро будет подавать знаки, принуждая своего обладателя к убийствам, но если смертный воспротивится, кольцо начнет его убивать.

— Да, хорошо… Будем тогда на чеку, — успокоилась я. — Тогда идем? Прыгнем с балкона в невидимом виде?

— Элла? — вновь окликнул меня Кирилл, но тут скривился от непонятной боли и, схватившись за живот, упал на колени.

— Что такое? — кинулась к нему я. — Что случилось?

— Кольцо убьет меня, если мы его не найдем… — жалостливо посмотрел на меня Кирилл, подняв лицо.

В зал вошла Нина:

— Ребят, вам нужно подкрепиться… Кирилл, что с тобой?

Мы с Ниной помогли ему подняться на ноги.

Я обеспокоенно взглянула на Нину:

— Так ничего не понимаю! Кольцо же убивает только смертных… И чем, собственно, сам Танат занят?

— Он бездействует в связи с утерей своего оружия. Не уволен. Но в бессрочном отпуске, короче говоря, — ответил Кирилл.

— Элла, в целом, кольцо вовсе не шутки, — вдохнула Нина.

— А разве я похожа на юмориста? Кирилл рискует своим существованием! — беспокоилась я за состояние нашего новенького.

***

Всю дорогу с работы до дома Инга теребила кольцо, пытаясь снять его с пальца. Но у девушки ничего не получалось, хотя кольцо свободно крутилось. Инга сердито выгнала работяг из дома и упала на пол в будущей спальне, свернувшись калачиком.

Наутро девушка разыскала в вещах прораба громадные плоскогубцы. Но, только принялась перекусывать переплетения ободка, как Ингу так током шибануло, что девушка оказалась на полу, а из глаз посыпались звезды.

— Что за черт? — затрепетала девушка, осознавая, что вляпалась во что-то ужасное.

И от этой мысли колени задрожали, а сердце в груди готово было выпрыгнуть наружу. Глубоко дыша, Инга заставила себя собраться на работу, чтобы там отвлечься неприятными звонками — теперь они виделись спасением. А к вечеру она точно что-нибудь еще придумает.

— Неужто мне тебя до самой смерти носить? — в отчаянии вскрикнула Инга, покидая дом мечты.

Камень вспыхнул алым светом и тут же погас. Неизвестно почему, но у Инги появилось ощущение, что кольцо ответило «да».

— И что мне не жилось спокойно? — возмущалась Инга, идя к остановке. — Высокооплачиваемая работа… Дом! Сама накликала на себя беду…

За остановкой на пешеходном переходе мамочка везла коляску по зебре, когда из-за угла стремительно выскочила машина и понеслась аккурат на нее.

— Чтоб у тебя колеса поломались! — в сердцах подумала Инга.

Кольцо на пальце раскалилось и обожгло кожу. Зад машины вильнул. Раздался оглушительный хлопок, за ним второй. И машина пошла юзом по проезжей части. Закружилась, собрала припаркованные машины и встала.

Когда Инга подошла ближе, водителя, молодого парня, уже вытаскивали, и он был мертв. Весь в крови. Но почему? Ну, закрутился, ну, собрал машины — максимум травма… Но чтоб насмерть? Едва Инга подумала «как?», в палец под кольцом что-то кольнуло. Девушка посмотрела на кольцо, которое засияло и потухло. И Инга увидела смерть водителя своими глазами:

«На дороге яма… Объехать или пропустить между колесами? Лучше объехать. Но что-то пошло не так, невозможно выровнять машину, ее несет к краю…»

Бах! Бах!

«Понаставили корыта свои! Ох, как больно…»

Козырек над лобовым стеклом опустился от удара. И лежащий в кармане козырька кинжал, подарок друга-кавказца, выпал, вонзившись в яремную впадину.

«…Надо было положить… по-ло-жить в баар-даа-чооок…»

Инга смотрела на окровавленное тело и не могла понять свои ощущения. Девушку переполняло чувство нереального экстаза. А каждая клеточка заполнялась удовлетворением. Но это же невозможно! Невозможно испытывать эти чувства, наблюдая за смертью…

***

Когда мы с Кириллом подоспели на трассу, проходящую через город, возле остановки эвакуатор уже увозил разбитую машину.

Весеннее небо покрыла серая пленка, не пропуская солнечного света. И все вокруг казалось словно прикрытым покрывалом. Легким и невесомым. Многоэтажные окружающие нас дома, павильоны и деревья померкли, приобретя приглушенный цвет и не отбрасывая тени.

Я пронзила взглядом Кирилла, который вытирал потоки пота с раскрасневшегося лица.

— И где кольцо? Что дальше? Что делать?

— Его здесь больше нет, — скрипя зубами от боли, ответил мужчина. — Я его не чувствую. У меня больше нет сил…

***

Через пару недель плановые работы в доме Инги закончились. Наконец-то у нее был большой красивый дом. Все, как она мечтала! Только возвращаться туда не хотелось. И однажды вечером после работы, чтобы оттянуть время до возвращения в шикарные апартаменты, Инга решила прошвырнуться по парку. И почти сразу услышала детские крики. Инга ринулась на шум, увидев двух девчушек, окруженных сворой бездомных собак. Кольцо обожгло палец. И Инга увидела растерзанные острыми зубами юные тела на окровавленной земле вместе с ощущением счастья и восторга…

Инга встряхнула головой, на ходу оценивая ситуацию, пока девчонки прижимались друг к другу спинами и молили о помощи. Быстро подняв с земли палку, Инга бросилась отгонять шавок, при этом размахивая сумкой в другой руке, крича и пиная ногами в разные стороны. Как раз в это время подоспели на подмогу и другие прохожие. Отбили! Стая разбежалась, поскуливая и поджимая хвосты.

А ночью Инге стало плохо. Она впала в бредовое состояние, где ее что-то душило, надавив на тело мертвым грузом, и будто копошилось во внутренностях, перебирая органы. Задыхаясь от нехватки воздуха, Инга застонала от дьявольской боли.

Я присела на краю ее кровати и положила ладони на грудь корчащейся от боли девушки, чтобы хоть немного облегчить необратимые предсмертные муки.

— Вы кто? — вся в поту на искаженном лице спросила она и даже не испугалась. — Как вы проникли в мой дом?

— Я пришла за кольцом… — начала я.

— Это вы недавно приходили одетая в большой черный балахон? — со стоном спросила. — Заберите эту чертову вещицу, мне она не нужна!

— О нет, я здесь у вас впервые… К сожалению, кольцо невозможно снять, пока вы не умрете, — с сожалением ответила я. — Мне бы хотелось облегчить ваши муки, ведь вы ни в чем не виноваты!

— Как же так? — разрыдалась девушка. — Я ведь такая молодая и еще не успела полюбить и выйти замуж, еще не родила ребенка и умру?

У меня не было ответа на ее вопрос. Хотя она сама смирилась с неминуемой смертью, ей было только жаль оставлять так много не прожитых лет.

Я подняла руку жертвы. Палец, на котором сияло кольцо, стал пурпурным.

— Мне и вправду легче, когда вы меня касаетесь. Кто вы? Ангел?

Я улыбнулась. Если ей от этого будет легче, то пусть думает, что я ангел!

— Что это за дрянь на моем пальце?

— Вы правда хотите услышать? У меня идея! У вас есть кофе? Я возьму вас за руку и расскажу столько невероятных историй вам очень понравится! — озарилась я замечательной идеей и вскочила с постели. — Только никуда не уходите? Я быстро приготовлю кофе и вернусь!

Пару дней спустя, такой же непроглядной ночью я подошла к черному высушенному скрюченному телу Инги, лежащему на полу. Рот девушки, неестественно приоткрытый, выражал последние муки, испытанные Ингой перед часом облегчения. Глаза были вдавлены внутрь. С высохших костяшек пальца кольцо удалось снять без проблем.

Я встала с корточек и, сжав кольцо в ладони, обернулась, заметив, как из угла скользнула тень, возродившись в высокого брюнета с кровавыми дьявольскими глазами. Он протянул ладонь и проскрипел:

— Отдай кольцо!

Дом затрясся будто началось землетрясение. Задребезжали стекла в рамах, над головой шаталась люстра из стороны в сторону.

— Вот он темный друг моего светлого напарника, — не испугалась я. — Стой там где стоишь!

Перестав светить красными глазами, меня уже прожигали темные очи, и надо отметить довольно таки очаровывающие. Но маска лица выражала гнев и желание добиться своей цели.

— Я тебе не обычный смертный, которого ты можешь напугать до чертиков, я не боюсь тебя!

— Я никогда не пугаю собой смертных, — рассердился он и снова его глаза зажглись красным.

— Ага, конечно, рассказывай сказки, — рассмеялась я ему в лицо. — Напускаешь свою нечисть на людской род, но когда-нибудь я и до тебя доберусь! Это кольцо принадлежит Танату, у тебя нет на него права, поэтому скатерью дорога восвояси!

— Ты слишком самоуверенна, хрупкое создание! — прорычал он в ответ. — Никогда не говори того, чего не знаешь.

Отчего у меня возникло недоумение — как с ним может дружить Кирилл?! Может, моего напарника запугали до смерти, и теперь у него нет другого выхода, как дружить с хозяином Ада, кошмарящих людей?

Но меня-то не напугать! Со мной это, увы, не прокатит. Да как он смеет на мне использовать все свои дьявольские штучки? Я тоже не лыком шита и стою тут перед ним, принимая его слова как вызов! Теперь ему не спастись от моего гнева, злилась я, не сразу заметив, что стою в комнате одна и кольцо все еще у меня крепко зажато в ладони.

Поздним вечером следующего дня я уложила спящего сына в кроватку. Укрыла плюшевым одеялом и застыла, не в силах оторвать от него взгляд. Материнское время и существование изменились, я это понимала. Но только в те моменты, когда удавалось побыть рядом с Антошкой. Теперь моя жизнь отнюдь не монотонна. Хотя, несмотря на избыток событий, связанных с борьбой, остальные моменты повторяются по сто раз. Все равно что-то в этом есть разное. И как бы хотелось еще больше времени проводить с моим сыном. Чаще кормить, укладывать спать и засыпать самой рядом…

На мне бессчетное количество ран и синяков от побоев после стычек с демонами. Но регенерация действует в сотни раз быстрее, когда я любуюсь маленьким непропорциональным телом и ручками, закинутыми поверх головки, повернутой в сторону. Когда я вижу пухленькие согнутые ножки, напоминающие аппетитные рогалики. Когда я смотрю, как безмятежно спит мой кроха в созданном мной и Ниной уюте.