Бесплатный фрагмент - Не говори ни слова

Мотив этой книги родился, благодаря замечательной Акире Фрей. С радостью делюсь историей с вами…

Ло

Год назад не стало папы и c тех пор я постоянно чувствую неполноценность. Мама сейчас в тяжелой депрессии. А мне иной раз хочется просто взять и убежать… Скрыться от всего в каком-нибудь сарае или заброшенном доме на краю света. В месте, где есть только природа и никого из людей на расстоянии в тысячи миль.

Но увы, я видимо не такая волевая, чтобы пойти на такой шаг. И виной этому мои родители. Они растили меня пай-девочкой, у которой есть всё: дорогие игрушки, хорошая одежда и милая комната. Нет, я не цепляюсь за вещи. Это всё ерунда по большому счету. Вопрос именно в маме…

Как ее бросишь?

Да и к тому же, выпускной год, а потом и совершеннолетие. Вот тогда можно уже что-то менять… А все эти душевные порывы с побегом — чистый детский сад и глупые иллюзии, которые почти невозможно осуществить.

А реальность такова, что риэлтерский бизнес мамы и папы теперь в упадке. У мамы теперь есть два самых главных занятия: пить органическое вино бутылками, и, спать до полудня. А я хожу в школу, сижу за партой и ничего не соображаю. Вообще ни-че-го в голове не откладывается, хотя раньше мои оценки были в норме. И в этом тоже заключается часть моей большой неполноценности.

***

В моем классе появилась новенькая по имени Зара. Красивая мулатка, которая тут же привлекла всеобщее внимание. Она открытая, уверенная в себе. Про таких говорят: «человек с изюминкой».

А я?

Что я? Внутри меня сухая соломинка, которую порывистый ноябрьский ветер швыряет из стороны в сторону…

***

Не знаю почему Зара выбрала в подруги именно меня. За последний год я перестала общаться почти со всеми. Впала в ступор и не понимаю: как взбодриться? Как можно шутить, смеяться в голос, болтать и сплетничать, когда твоего близкого не стало? Подобное кажется чем-то неприемлемым и греховным каким-то…

Но жизнелюбивая Зара уже взяла меня в оборот и теперь мы ходим вместе в столовую и тусуемся на переменах. Новая подруга говорит много. Я же, в основном слушаю и пытаюсь найти силы на то, чтобы социализироваться и начать хоть чем-то по-настоящему интересоваться… Но я по-прежнему очень далека от слов: гармония и легкость.

К слову, Зара называет себя нео-хиппи и космополитом. Для таких как она не существует границ. Она видит мир до самого горизонта, а я — затворница, у которой есть обязательство быть рядом с мамой. И тихо наблюдать, как она спивается и всё глубже уходит в меланхолический сон. А у Зары есть довольно бредовые, но яркие мечты. Она говорит, что хотела бы выйти за красивого цыгана и отдаваться ему в кибитке под звуки ночных песнопений, доносящихся из табора.

Удивительные у нее фантазии, которые я себе даже втайне не могу позволить. Если честно, то даже немного завидно было ее умению напридумывать себе-любимой всё, что пожелается: брутального сексуального цыгана, кибитку, потрескивающий углями костер, звуки бубнов, гитар… и полную свободу от всего обыденного и скучного.

Мечты?

В этом плане я — примитивная. Например в детстве, я очень хотела пони. Все принцессы хотят мини-лошадку, которой можно раскрасить гриву всеми оттенками радуги. Но потом, ты перерастаешь этот глупый и беспечный возраст. Ты уже не хочешь ни лошадь, ни конфет со вкусом земляники, ни детских праздников во дворе дома с дурацкими картонными колпаками и тортом. Ты вскользь начинаешь думать о том, что звезд с неба не хватаешь, что нет у тебя особых талантов и достижений, но тем не менее, надо куда поступить. Чтобы этим родителей порадовались и оправдать их ожидания. Но в общем и целом, эта картинка про будущее что тогда, что сейчас какая-то мутная. Не в таких искристых цветах, как у Зары.

Но в выпускном классе я уже вообще ничего не хотела. Всё окончательно размылось, потеряло контуры. Но в моей голове почему-то засели яркие образы, которые рисовала Зара…

***

Очень странно видеть, когда кто-то…

Ворует. Да, незаметно для окружающих рассовывает по карманам пестрой джинсовки всё подряд: джиббитсы для Кроксов, пилку для ногтей, золотистый браслет с бусинами, арома-палочки и бог знает чего еще…

Зара говорит, что это — ее способ прогнать скуку. Мол, нет ничего плохого в том, чтобы «сделать себе небольшие подарки». Но мне неловко и некомфортно. Подруга будто бы залезла мне под кожу, манипулирует мыслями и насаждает свои жизненные принципы и мораль, которые отличаются от того, чему тебя учат дома и в школе.

***

Мне хотелось бы прикинуться больной, чтобы не идти в школу. Потому что там, Зара. Но дома у мамы своя подружка — бутылка красного. И я даже не знаю, кто более привязчивая, но привычная: Мерло или Зара?

Зара будто бы заняла всё пространство и я совершенно не помнила, кто я… Именно я, как отдельная личность.

А самое главное, я не хотела идти с ней в торговый центр. Не хотела снова пододевать под свою одежду вещи с бирками и ценниками. Мне не нравится добывать вещи таким образом. Я каждый раз потею до трусов и краснею как омар. А Зара — нет. Она отлично справляется.

Проклятье, ну зачем я это вытворяю?!

Рик

Мой отец очень суровый и строгий человек…

Нет, он не верховный судья, не спортивный тренер и не капитан военного крейсера.

Мой батаня — коп. Да-да, капитан полиции округа Колумбия. Полицейских уважают и побаиваются. Копов — некоторые откровенно недолюбливают, потому что у них есть полномочия. Санкция от государства поблескивать значками и водить носом по воздуху, выискивая правонарушителей.

Лично я, законы не нарушаю, но почему-то отец всегда и во всем меня подозревает. То на предмет перегара или марихуаны обнюхает, то примется задавать разные вопросы насчет моего окружения. Он даже дома не выходит из образа. Точнее, быть копом — это и есть его суть.

Блин, если честно, меня напрягают мысли о том, что «надо кем-то стать в будущем» — так батя постоянно говорит. Уже конец сентября и к тому же, выпускной класс. И в ответ на батины вопросы о поступлении, я что-то мямлю и пытаюсь эту тему замять. На самом деле, я хотел бы поскорее отселиться и начать жить своей жизнью. Как-то не радуют меня мысли об общаге или нервотрепке с сессиями и экзаменами. Поэтому я убеждаю себя в том, что до выпускного еще как до края галактики. Есть время, чтобы и дальше тянуть перед отцом резину. Хотя, я уже определился. И мое решение точно ему не понравится.

А прицел на будущее такой: пойти в бармены. Быстренько накопить денег на съемный угол и не вздрагивать каждый раз, когда видишь в просвете между дверью и полом, тень. Да, отец имеет привычку подслушивать чем я занимаюсь и с кем говорю. Он даже не скрывает этого. В общем, у меня очень большой дефицит с личным пространством. А я хочу свободы и попробовать все виды алкоголя, украдкой бахнув что-то забористое для настроения во время работы. Хочу получить навыки общения с кучей людей, которые приходят отдохнуть и расслабиться…

В принципе в школе дела идут нормально, грех жаловаться. Я не лузер, но и не звезда. А девчонки стали на меня поглядывать. Спасибо отцу, да уж… Чтобы реже появляться дома, я записался в команду по спортивному плаванию и теперь выгляжу неплохо, хоть и спорт дается мне с трудом. Я не командный игрок и не люблю борьбу, которая ведет к травмам, поэтому и выбрал бассейн.

Мое лицо тоже другим становится. Более скуластым что ли… В тайне от отца я сходил к дерматологу и он назначил прием цинка, чтобы от угевой сыпи избавиться. И теперь я понадежнее прячу био-добавку в шкаф. Не знаю зачем… Ну, наверное, чтобы не разжевывать отцу зачем мне таблетки понадобились. Он вообще против того, чтобы мужики ухаживали за собой. Пользовались кремами и средствами для укладки волос. А в плане таблеток еще заподозрит чего с наркотой. В общем, мне лишние проблемы и допросы не нужны. Они мне итак уже поперек горла, блин. Ну а батя мой безнадежно отстал от жизни, о чем свидетельствуют его большие усы. Хотя вообще-то он высокий и складный. У нас хорошая генетика. Наша родня родом из Норвегии. Поэтому отец при рождении окрестил меня именем Бьорн.

Бьорн Эриксон. Да, такое вот сочетание. Но я прошу называть меня Риком. Потому что когда кто-то произносит это: «Бьорн», мне каждый раз кажется, что человек сглатывает подступившую отрыжку.

Так, шаги в гостиной…

А вот и мистер Эриксон-старший с работы явился. Значит, надо удалить все матерные переписки с парнями из команды. И голосовое для Элли — девушки из параллельного класса, с которой, кажется, кое-кто скоро начнет встречаться…

Ло

Я сказала Заре, что последний раз иду с ней в торговый центр.

Всё, хватит с меня!

Гардероб уже итак завален вещами, которые не хочется носить. Впрочем, я их не выкинула и не отдала в благотворительную организацию, потому что мама совсем не следит за финансами и тратит накопления на органическую еду и вино. Дорогие эко-продукты и марки вин, к которым она привыкла. И неровен час, мы останемся без денег. Поэтому лишняя одежда точно не помешает на такой вот печальный исход…

***

Зара кивнула в сторону магазинчика элитного селекционного парфюма и с улыбочкой шепнула:

— У меня сегодня день рождения, крошка, помнишь?

Да, этим она очень «тонко» намекнула, что я должна вынести один из флаконов.

— Я тебе не муж-цыган! — В иступленной досаде ответила ей. — Пусть он тебе духи и дарит!

— Ладно-ладно, крошка, я обещаю найти нам другое развлечение, клянусь, — потрепала меня за плечо эта нахалка.

«Новые развлечения»? Серьезно?! Да я уже видеть ее не могла! Меня от нее тошнило. И я просто хотела как-то плавно выйти из этих токсичных отношений. Чертово хорошее воспитание — оно виновато в том, что я не умею вовремя сказать: «Нет!»

***

Меня душили слезы!

Нет, вовсе не от того, что я оказалась пойманной за руку, в прямом смысле слова. Продавщица вцепилась мертвым хватом в мое запястье, когда я уже была так близка к выходу из треклятого магазина! Я плакала потому, что Зара, которая наблюдала за мной из-за стекла витрины, просто развернулась и как ни в чем ни бывало слиняла.

Что она могла предпринять? Наверное ничего… Но в свете ее слов, обещаний, это выглядело самым настоящим предательством! Она будто бы специально меня подставила. А впереди теперь — лишь унижения, укоряющие и презрительные взгляды.

***

Когда в подсобку магазина кто-то зашел, мои глаза уже успели привыкнуть к темноте…

Для той продавщицы я — такая отвратительная и никчемная была, что запирая меня снаружи, она даже свет не удосужилась включить. И в моей темнице стояла духота, а в носу застрял приторный запах сотен коробок с селекционным парфюмом, будь он проклят во веки-вечные!

— Так-так, — пробасил какой-то взрослый и серьезный мужчина.

Не надо быть гением, чтобы всё понять. Не нужно даже голову поднимать. Продавщица ожидаемо вызвала полицейского. А я — покрыла себя позором, о котором могут прознать в школе. И то, что я год назад лишилась отца — не оправдание и не причина скатываться по наклонной. Потому что я не думала о том, что бы сказал папа. Не думала и о маме тоже. Я не получала удовольствие от краж. В этих действиях не было никакого протеста против капитализма и социальной несправедливости.

Сложно объяснить…

Этими делами я как бы морально готовила себя к трудным временам. Хотела приобрести кое-какие навыки и научиться гасить муки совести на случай, если мама всё до цента потратит, но продолжит заливать горе вином, распродавая мебель и технику. А я ничего не могла бы поделать, потому что еще школьница. Потому что мне нужно как-то дотянуть до выпускного и совершеннолетия, но а уж там жизнь покажет. Хотя бы на работу можно устроиться. Да, именно этот нервоз по поводу неопределенности и на фоне депрессии двигали мной, а вовсе не клептомания, которой явно больна предательница-Зара. Ей всё сошло с рук. Ей повезло, а мне — нет!

И я возненавидела ее мечты, нахальство и вечные порхания свободной птицей. Ненавижу ее за то, что такие как она выходят сухими из воды, а другим достается по-полной…

Рик

— Сын, знаешь какую категорию преступников я больше всего терпеть не могу? — Начал вещать отец, пока я ковырял вилкой картофельное пюре.

— Не знаю, — безразлично пожал плечами, умирая от скуки и мерного тиканья настенных часов. — Может, маньяков?

— Нет, я сейчас не про редких исчадий ада, кои, слава господи, встречаются нечасто, а про более житейское и рутинное.

Боже, это какая-то пытка! Он, кроме как о работе, вообще ни о чем не может и не умеет говорить. Ни одной интересной темы за всю жизнь я от него не услышал. Он даже когда в детстве заставлял вслух европейские сказки читать, типа Братьев Гримм или Андерсена, то обязательно делал ремарки. Мол, вот этот герой, будь он настоящим, то получил бы такой-то срок. А вон тот — условный или два года с возможностью досрочного освобождения. И тогда, я представлял сказочных персонажей, на руках или лапах которых со щелчком застегиваются браслеты наручников или с громыханием закрывается засов тюремной камеры.

Но был и смешной случай…

Отец заставил меня читать вслух книгу «Гадкий утенок». В той книге очень трудно найти какой-то намек на явное преступление или криминал. Однако, моя батя — коп до мозга костей, поэтому он выдал: «Неисполнение материнских обязанностей. Не помню сколько за это дают, надо заглянуть в кодекс.»

— Ну тогда я сдаюсь, честно не знаю, сэр, — зевнул я. Да, очень часто я зову его «сэр».

— Мелких воришек терпеть не могу, вот так сын. Воровать по-крупному, махинации совершать — это даже, своего рода, талант. Для этого интеллект нужен. А вот те, кто хотят разжиться парой сотен долларов или тащат разный мелкий товар, вот эти люди самые…

— А может они нуждаются? Может они в трудной ситуации? — Я больше из вредности говорил; есть у меня такая манера ставить по сомнение справедливость законов и статей.

— Нет, парень, о нет и еще раз нет, — горделиво и с видом всезнайки батя пригладил усы, которые меня… бесят! — Они просто-напросто решили, что могут брать то, до чего дотянутся ручонки. Присвоить то, что находится без присмотра. Они, если им представится возможность, и мародерствовать станут. Поверь.

— Ладно, но к чему ты ведешь? — решил попробовать сократить время беседы до минимума.

— Вот представь, девчонка ворует дорогие духи в торговом центре. А потом, в участке выясняется, что она живет в довольно неплохом районе. Какой тут можно сделать вывод, а, сын?

Хм, вот это вопрос на засыпку!

— Понятия не имею, сэр… Наверное, та девчонка совсем от рук отбилась. Вот ее родители и наказали. Лишили карманных денег. А она решила им назло украсть. Типа как опозорить их. Не знаю…

— Вот в том-то и дело, что мы не должны знать. Если полиция в каждой семейной склоке будет ковыряться, то никакого времени не хватит. Однако, — осекся он. — Пришла мать той девчонки. Очень достойная женщина, кхе-кхе, — закашлялся батя. — А до того, я смотрел на мелкую воришку и чутье подсказало, что она не первый раз такими вещами занимается. Потому что обычно новички начинают рассказывать про семью, жаловаться на несправедливое отношение родителей, клянутся, что это был первый и последний раз. Они умоляют не заводить на них дело и не ставить в известность родителей-злыдней. А эта девчонка… Ну не знаю, слишком какой-то спокойной выглядела, хоть и лицо у нее было заплаканное. Но самое главное, она вообще не раскаивалась, даже не пыталась это изобразить. И я это так точно не оставлю, сын, — он шлепнул по столу ладонью. — Я уже сделал запрос на предоставление записей с видео-камер, да-да. Я намереваюсь выяснить всё и дать сигнал матери, чтобы та держала руку на пульсе…

И отец всё говорил и говорил, но я его не слушал… Потому что ушел в свои мысли. Та незнакомая девушка нарисовалась в моем сознании вовсе не избалованной беспредельщицей, а героиней сказки, которая материализовалась и попалась на нарушении земных законов.

Ло

Я всё крутила и крутила в голове свое имя…

Пенелопа Стоун.

Так меня раз сто назвал противный полицейский, который, судя по всему упивался своим положением в сравнении с моим. Этот Эриксон — из сорта людей, которые сохраняют внешнее спокойствие, держат рамки, говорят сдержанно, но внутри у них всё так и клокочет от собственной значимости и важности. Они монотонно расскажут вам как делать правильно, а если ослушаешься, то для каждого найдется неизбежное наказание.

Кроме таких, как Зара, которая занималась неизвестно чем, пока меня допрашивали с пристрастием. Я не просила вызвать адвоката, не пыталась оправдаться. Я эмоционально иссякла еще сидя в полицейской тачке с выключенными мигалками.

Меня выключило…

И мой случай с кражей не такой уж прям выдающийся, чтобы включать сирену и сине-красные огни на крыше автомобиля. Поэтому нафиг страх! На хрен вообще всё и всех! Плевать, если в школу придет весть о том, что ученица Пенелопа Стоун переступила закон.

Эриксон разумеется вызвал маму. И я, признаться, даже немного обрадовалась. Подумала о том, что может быть теперь она встрепенется, как-то соберется и хотя бы вот при такой шоковой, но терапии, оживет и откроет наконец глаза.

Мама приехала быстро. Это тоже порадовало. Это означало, что ее еще что-то трогает и волнует;

Но дальше началось…

— Расмус? — прохрипела мама, после того как перевела тяжелый и напряженный взгляд с меня на полицейского.

— Кейт? — лицо копа изменилось до неузнаваемости, да-да, он словно от бога просветление получил.

Ну а дальше они говорили, и говорили, бла-бла-бла про школьные годы, про то, как мама вывихнула в походе ногу, а этот Эриксон волок ее на себе до самого города. Они вспоминали учителей, одноклассников и болтали о том, как сложилась их жизнь и почему они стали теми, кем стали. Эта веселая трескотня закончилась на том моменте, когда мама вспомнила, наконец, что овдовела. Эриксон довольно искренне ей посочувствовал, а затем глянул на меня. Он теперь смотрел иначе, не как на кусок никчемного дерьма, а на дочь Кейт, к которой он, судя по сияющему лицу, был неравнодушен…

Рик

Мне не давали покоя мысли о той девчонке…

Куча вопросов, на которые мог бы дать ответ отец, но я из гордости не стал их задавать.

Он бы этот мой расспрос с интересом и любопытством превратил бы в назидательные советы или типа того. Короче, мой батя не тот человек, с кем можно поговорить по душам и без чувства внутреннего напряжения.

И всё же, как выглядит та девчонка? Сколько ей лет? Ну, наверное, плюс-минус как мне. Мой отец подтвердил бы это, добавив что-то из серии: «Да, ох уж этот подростковый возраст. Столько проблем на ровном месте сами себе создаете».

Бла-бла-бла-бла.

А вот я бы смог украсть что-то? Например, назло бате. Да уж, сложно представить, что могло бы довести меня до такой ручки. Лучше дождаться совершеннолетия и просто свалить в свою жизнь. Но до того, надо держаться молодцом и сохранять бдительность. Я не из тех, кто возьмет палку, чтобы из собачьего интереса, чтобы ею разворошить осиное гнездо.

Но, всё же, зачем же той девчонке понадобилось рисковать?

Хм, странно всё это, короче…

Ло

Мама подлила вина в бокал и с задумчивым видом смотрела в экран телефона. Наверное, она думала как же со мной поступить: устроить скандал? Отчитать меня? Или же сесть вести доверительные разговоры касательно того, что твориться у меня на душе и выяснять, почему я так себя веду?

Все эти три варианта никак вообще не екнули. Теперь всё сводилось лишь к тому, сколько времени мама готова на меня потратить.

— Скажи спасибо, что Расмус — такой добрый человек, — ровным тоном произнесла она. — А теперь иди в комнату и подумай. Хорошо подумай, боже, какой же стыд!

Да, мама решила уделить мне меньше минуты. Вину она посвящает куда больше времени…

Я сглотнула подступивший ком горечи, но тут же заставила легкие выдохнуть. Никаких нотаций и вопросов? Да это же просто подарок судьбы. Потому что будь моя воля, я бы приняла обет молчания — да, настолько не хотелось никого слышать или видеть. А особенно…

Зару!

Она даже сообщение мне не прислала. Дрянь! Она просто решила отсидеться по-тихому. Просто блеск! Потрясающая форма трусости и малодушия.

— Мам, у меня эти дни страшно раскалывается голова, можно побыть дома, ну пожалуйста? — я практически не пыталась более убедительно врать, сил на это не было. Я надеялась лишь на то, что мама не станет ломаться и пойдет на уступки, лишь бы не погружаться.

— Да, пожалуй твой поступок требует несколько дней на осмысление. И никаких больше карманных денег.

А ты когда мне их крайний раз давала? Не припомнишь ли?

— Взяться за ум. Надеюсь, именно этим ты и займешься, Пенелопа. — мама отпила из бокала и сдвинула брови для демонстрации осуждения.

Вот о чем, а об этом я точно не хочу думать.

Рик

Я почти забыл про ту девчонку. Перестал гадать: как она выглядит, о ее мотивации красть.

Но во вторник, который ваще не должен сбыл стать каким-то особенным, началось нечто!

Вся школа бурлила и кипела, словно кастрюля, с которой от напора горячего пара вот-вот слетит крышка. Из полицейского управления, где работает отец поступило письмо о том, что две ученицы: Пенелопа Стоун и Зара Мишель — несколько недель подряд воровали в местном торговом центре. Откуда все об этом узнали?

Понятия не имею.

Возможно секретарша директора кому-то проболталась. Ну а там — пошло поехало…

Сколько я себя помню, не припомню таких мощно разгорающихся скандалов. Драки, да, были. Конфликты и буллинг — тоже. Если честно, я не очень понял, зачем раздувать из мухи слона, но когда людям скучно и ничего такого особенного не происходит, то любой инфоповод можно сделать топ-новостью.

Но самое главное — теперь я узнал два имени. Да, оказывается девчонок было двое. Они сколотили банду, но попалась только одна из них. И мне осталось выяснить: которая из этих двоих попала в дотошные руки моего отца?

Именно эта девчонка занимала меня куда больше, чем вторая. Не знаю почему я так их разграничил… Почему жалел ту, которая попалась и как-то заочно невзлюбил ту, что оказалась более удачливой, а может, и более проворной. Та, которая отхватила больше — сказочная, а вторая — просто человек.

И обеих этих девчонок я конечно же встречал в школьных коридорах. Зара — очень интересная внешне, она — новенькая, перешла в нашу школу совсем недавно. Смуглая, с густыми волнистыми волосами и большими глазами. А вот Пенелопа с первого класса здесь. Она немного странноватая. Вроде бы симпатичная, но и какая-то замкнутая, не улыбчивая. За такими как она парни толпами не бегают. Потому что в ней нет искры какой-то, что ли. По крайней мере я так думал, пока не узнал о ее кражах. Ведь для этого тоже нужна смелость, а Пенелопа совершенно не похожа на дерзкую и отчаянную. И вот это очень удивительно!

В таких случаях говорят: «Кто бы мог подумать?!»

Ну а по возвращении домой я ждал отца со службы. Первый раз прям очень-очень ждал. И вовсе не потому что соскучился, а для того, чтоб узнать имя и фамилию той, которой НЕ повезло. Хотя, теперь и Заре, и Пенелопе придется не сахарно. На обоих будут косо смотреть. Про обеих станут шептаться. И если честно, это не вызвало у меня ничего, кроме сочувствия к ним.

Ло

Три дня я провалялась в постели под бесконечный просмотр сериала «Полдарк*»…

Мда, в больших эпопеях и сагах можно вдоволь налюбоваться благородными мужчинами. Да и в принципе на людей, у которых есть принципы и достоинство более высокого уровня. Я жадно смотрела сезон за сезоном и завидовала актрисам, которым посчастливилось целоваться и обниматься с Эйданом Тернером. Что и говорить, такому джентльмену я бы отдалась без единого звука и со всеми потрохами…

И я не хотела думать о том, что в реальности у меня полный провал по всем сферам, хотя в семнадцать человек, по идее, должен гореть глазами и кайфовать от мысли о том, что у него вся жизнь впереди. В свои дурацкие семнадцать я могла похвастать только тем, что целовалась взасос всего один раз…

С помидором.

Боже, стыдно признаться, но да, я тренировалась на овоще, который своей тонкой шкуркой должен напоминать губы. Я так и не поняла, качественно ли я облобызала помидор или не очень. Слегка помятый овощ не ответил на эти вопросы… Но мне показалось, он фыркнул: «Фу, осуждаю! Это какое-то извращение!»

В общем, осознание того, что я не встречалась с парнями, не целовалась, и, что мне точно не светит Эйдан Тернер — не добавляет оптимизма как-то. С оптимизмом у меня как-то вообще туго.

Наверное в этом всё дело.

Я зажатая, не умею флиртовать и отвечать на знаки внимания. Я вообще часто теряюсь и не понимаю как устроен мир. Особенно теперь, когда побывала в полицейском участке и не знала как к этому вообще относиться. Корить ли себя всю оставшуюся жизнь или наоборот — гордиться запретной выходкой?

В любом случае, моя жизнь приобретала всё новые мрачные тона Средневековья, где бледнолицая и тонкая девушка идет по каменному городу. Где по ливневкам текут нечистоты, пахнет гнилью, тухлой рыбой, а люди знают свое место в иерархии. У знати всё хорошо, у площадных торговцев дела идут ни шатко ни валко, ну а подобные мне — семнадцатилетние, увлечены мыслями друг о друге и о будущем.

А кто я там, в условном городе?

Посредственная серость? Воровка? Сирота?

Я — никто. Да, именно так. И нет у меня желания двигаться вперед, что-то предпринимать и мечтать о парнях и мужчинах разных…

Ну, за исключением Эйдана Тернера, разумеется.

***

А вот мама немного зашевелилась. Она начала готовить сложносочиненные блюда, которыми раньше радовала папу и меня. Вот это хорошо. Хоть что-то позитивное. всё-таки есть польза от того, что я пошла на преступление. Мама пытается вернуть часть прежнего мира. Какие-то его фрагменты заново собрать.

Ну что ж, пусть попробует…

Рик

— Эй, в чем дело? — Я бросился в сторону школьных шкафов.

Пенелопа Стоун. Да, я выяснил у отца имя попавшей в его кабинет.

Я разыскивал ее глазами несколько дней…

Но она куда-то пропала. Она словно испарилась навсегда, и от этого почему-то было грустно.

Но нет!

Она появилась! Пенелопу прижимала к прямоугольной железной дверце та самая Зара. А уже вокруг собралась толпа зевак, которые улюлюкали и наслаждались разборкой.

— Ты — тварь! — шипела Зара, вцепившись в блузку Пенелопы. — Ты, сука, поплатишься!

— Эй, — я взял Зару за плечо. — Угомонись!

— Да пошел ты! — Она тряхнула плечом, желая избавиться от меня — единственного, которому не нравилось шоу с угрозами и расправой.

Еще до того как вмешаться, я смекнул что и к чему. Зара решила, что Пенелопа заложила ее… моему отцу. Она не в курсе, что именно мой отец докопался до истины. Вычислил второго вора, просматривая записи с камеры видео-наблюдения. И теперь несчастная Пенелопа отхватывала не только за то, что воровала, но еще и стала объектом ненависти своей бывшей подельницы.

Я вмешался бы в любом случае. Наверное, это генетика такая. Полицейская, черт. Но я испытывал странные муки совести от того, что именно мой дотошный батя стал причиной новых страданий Пенелопы Стоун. Это несправедливо, этого можно было бы избежать, если б ни желание отца доковыряться до преступницы, которая была в той категории, которую он терпеть не может.

— Отойди от нее на шаг! — мой голос прозвучал таким густым и строгим, будто бы не я, а мой отец это произнес.

— Ты, сука, еще ответишь! — долбанула кулаком Зара о железо совсем рядом с лицом Пенелопы.

И меня ужасно испугало то, что я увидел на лице Пенелопы! Такие глаза и бледность, наверное бывают у людей, которые…

Не хотят жить!

Я испугался, правда испугался так, что не сразу смог выдох сделать. Я стоял и смотрел на нее под недовольное бурчание толпы, которая начала редеть.

— Стукачам бывает несладко, — вдруг сказала одна из девушек и спешно проследовала за Зарой, которая удалялась, и на ее спине было написано:

«Ненавижу!»

Стукач. Да, я значит, оказался прав. Но вот кое-что еще понятно стало, точнее, я вспомнил детали, на которые не обратил внимание…

За те дни, что Пенелопы не было в школе, Зара ходила с лицом мученицы. Нет, она не замкнулась в себе, а наоборот. Она то и дело говорила с другими. Я думал, что она оправдывается, рассказывает о том, почему так поступила. Но нет, теперь всё встало ясно с ней. Она манипулировала, перетаскивала общественное мнение на свою сторону. Зара всем рассказала, что ее бывшая лучшая подруга — предательница и стукачка. Что именно Пенелопа выдала информацию под давлением, лишь бы обелить себя и переложить часть ответственности, ну или типа того…

— Пойдем, — я взял за руку Пенелопу и потянул за собой. Да, мне хотелось увести ее подальше, чтобы она немного пришла в себя. Чтобы она ожила, ведь в моменте она выглядела…

Мертвой.

Ло

«Как же его зовут?» — крутилось в голове волчком, который вот-вот перестанет вращаться и со стуком упадет на выпуклый бок.

— Ты в порядке? — парень не смотрел на меня, а в его голосе была какая-то тревога.

И эта его интонация совершенно неожиданно екнула в моей груди чем-то теплым и добрым. В голосе парня улавливалась забота и неравнодушие — два слова, которые никак ко мне не относились так долго, что я позабыла их значение.

— Да, нормально, — прохрипела в ответ, и мой взгляд упал на его руку. Красивая рука, сильная. А сам парень высокий, складный и приятный внешне…

Боже!

Да меня только что чуть не избили… Чуть не избила та, чье имя пусть будет проклято во веки-вечные! Меня теперь презирает вся школа. Меня считают стукачкой.

Я еле-еле сдержала истерику, которая чуть не вырвалась из горла с истошным воплем полного отчаяния…

И тут парень, будто почувствовав мою трагедию, сжал руку сильнее и ускорил шаг.

— Я ужасно голодный, — вдруг беспечным голосом сказал этот притворщик. — Хочу пончик с глазурью, а ты?

И мне чертовски захотелось не пончик, а целую дюжину! Чтобы наполнить организм таким количеством сахара, чтобы он вытеснил горечь и желчь, которыми меня только что пропитала «бывшая подружка».

Рик

Конечно же я не сказал Пенелопе о том, что именно мой батя ее допрашивал. Что он, по сути, виновен в том, что ее жизнь омрачилась. Своим участием я хотел как-то помочь, карму как бы очистить. Ну и конечно же я жалел ее. Искренне сочувствовал и хотел защитить ее, оградить от предстоящих жестоких дней. Но самое главное, я решил присматривать за ней, как можно дольше и чаще находиться рядом, чтоб она ничего с собой не сделала…

Да, именно это больше всего пугало. Если Пенелопа останется совсем одна, сломается и в итоге решит сброситься с высотки или наестся каких-нибудь таблеток. Я не мог контролировать ее каждую секунду, увы, это невозможно. Но и жить с ощущением того, что я мог что-то сделать, но не сделал, потом терзала бы меня всю жизнь. Особенно учитывая тот факт, что я — сын того самого копа, который нанес ей такой ущерб.

***

— Зови меня Ло, — чавкая пончиком в шоколадной глазури произнесла Пенелопа и это больше прозвучало не как просьба, а приказ какой-то.

Ладно, я не стану обращать внимание на ее эти перепады настроения, скрытую агрессию или выпады. Даже если окажется, что она совершенно невыносимая по характеру, ну или наоборот — кислая зануда, то мне всё равно. Я дал зарок приглядывать за ней. И отныне — это моя большая миссия…

— Ло? — хмыкнул я, изображая легкость перед ней, хотя еще несколько секунд назад гонял мрачнейшие мысли о смерти, о высотке, и, хрупкости человеческих костей при резкой и быстрой встрече с асфальтом. — А мне нравится, ты не похожа на Джей Ло от слова совсем, но тебе идет. Это звучит как песенка: Ло-ло-ло, ло-ло-ло, моя школа — полное говно, — начал паясничать я, выставляя себя то ли шутом, то ли дурачком каким-то.

— Ой, прекрати, — хихикнула Ло.

Мне понравилось ее смешить, честное слово. Она всё время такая хмурая, а я хоть и кривлялся, но мне было не стыдно выглядеть идиотом. Куда важнее то, что мне удалось ее поддержать этой песенкой. Как бы солидарность проявить.

— Слушай, Ло-ло-ло, я обратно не хочу идти от слова совсем. Лень мне…