Бесплатный фрагмент - Навсегда

НАВСЕГДА

Глава 1

Завтра начнется новая жизнь, завтра начнётся новая жизнь, твердил Паша. Два года назад он заполнил анкету на гражданство США, через полгода пришло сообщение, что он выиграл заветный приз, в проводимую раз в год лотерею. Счастливчик, подумал кто-то, за что ему такое везение? Негодяй и предатель, подумали иные. Есть такое слово Родина, она не продается. Паша ни с кем не спорил, не ввязывался дискуссии. Зачем? Хотя у самого скребли кошки на душе. И ведь, никто не поверит. Для доброй половины знакомых, переезд на ПМЖ в самую развитую стану капитализма, несбыточная мечта.

Но сам Паша не знал счастье это или нет. Зачем ехать? Что ждет за океаном? Последние полтора года жизни прошли в бесконечных сомнениях. Во-первых, было страшно все бросать. Жили они с женой не хуже других. В достатке. Была у них квартира в Подмосковье, маленький домик в деревне и неизменные 6 соток земли при нем. Детки учились в старших классах. Дочь закончила седьмой класс, сын — девятый. Им бы доучится в России. Но дети больше взрослых обрадовались грядущему переезду. На семейном совете, они подпрыгивали до потолка. Для них — это приключение, новая жизнь, новые перспективы.

— Ура! — закричала дочь, — это здорово, мне в классе все обзавидуются.

— Крутяк, — оценил сын, — годная тема, батя.

Дети схватили смартфоны, и смылись в свои комнаты, делится новостями в соцсетях. Паша остался наедине с женой на кухне.

— Лена, что скажешь? — спросил растерянный Паша.

— Да, нормально все, не парься. Ты мне скажи, почему ты мне не сказал сразу, когда подал анкету? Я бы уже полгода готовилась к отъезду.

— Если честно, то я не верил, что получится выиграть в лотерею. Шансы один на миллион. Можно сказать, что нам несказанно повезло.

— Родителей жалко, мама будет переживать. Брат у меня бестолочь, не заезжает и не звонит родителям даже по праздникам, — Лена подперла подборок кулачком, — а в остальном не жалко. Гори он все синим пламенем.

— У меня похожие мысли. Почему-то нам не обидно покидать Родину. Почему-то мы больше боимся неизвестности в новой стране. — констатировал Паша.

— Ты, как будто, не рад ехать в Америку?

— Скорее рад, почему же? Парадокс. Прожил в России пятьдесят лет. Это были лучшие годы моей жизни — детство, юность, молодость, влюблённости, семья, рождение детей. Все это должно вызывать у меня чувство привязанности, тепла. А у меня лишь усталость от маразма, который вокруг. От того бесперспективняка, что нас окружает.

— Думаешь в Америке нет проблем и там сахарная жизнь?

— Я не идиот. Конечно, нет. Там есть проблемы, свои заморочки.

— Паша, давай спать, завтра трудный день. Голова кругом идет, не знаю с чего начать подготовку, — Лена встала из-за стола.

— Мы едем? Возражений нет? — спросил Паша.

— Конечно, едем. Такой шанс выпадает раз в жизни. Если не понравится, вернуться всегда успеем. Квартиру мы не продаем, жилье в России у нас остается. А это самое главное, — заключила жена.

Какая же Лена стала рассудительная и взрослая, подумал Паша. С женой он познакомился почти двадцать лет назад в поезде Москва — Санкт-Петербург. Паша ехал в командировку. Он проверял работу дистрибьютора в Северо-западном регионе. Лена ехала к школьной подружке на фестиваль «Белые ночи». Командировка была срочная, и Паша купил первый попавшийся билет в сидячий вагон на дневной поезд. Лена купила такой же билет заранее из экономии, и чтобы не так страшно было ехать одной.

Девушка села на место у окна, надела наушники погрузилась в музыку русского рока — Наутилус, Кино, ДДТ. Паша зашел в вагон в темно-синем костюме и красном галстуке, с богатым кожаным портфелем в руках. Небрежно окинул обстановку. Да, уж. Не Версаль. Не Версаль… Продираясь сквозь рассаживающихся пассажиров, Паша с трудом добрался до своего места, и обомлел…

У окна сидела нимфа, девушка его мечты. Темно-синие разодранные на коленках джинсы, черная футболка «КИНО», стрижка каре. На вид девушке было пятнадцать-шестнадцать лет. Паша в то время был серьезным работником огромного кондитерского холдинга, у него были перспективы роста на карьерной лестнице. Его окружали преуспевающие экономисты и менеджеры. Знакомые офисные девушки одевались в дорогие итальянские брючные костюмы, или строгие темно-синие юбки. И они были стандартно-сухие, без души и не заводили Пашу. На лбу у офисных девушек было написано: «Выгода и Карьера».

— Мама тебе разрешает ездить одной в поездах? — небрежно спросил Паша будущую жену.

«Интересно, такой вопрос нельзя квалифицировать как сексуальное домогательство к несовершеннолетней?» — подумал Паша. Лена смерила своего попутчика холодным взглядом снизу-вверх.

— А вам мама не забыла котлеток в дорожку положить? — не осталась в долгу попутчица.

— Угостить? — предложил Паша.

Он в то время жил с родителями, и мама действительно положила ему в дорогу сухой паек. «Теперь неудобно доставать свои бутерброды, подумал Паша, — видимо до Питера придется голодать».

— Я с незнакомыми дядьками не ем, — был ответ.

— Как хочешь.

Паша сел рядом с Леной, достал заготовленную книгу Братьев Стругацких, портфель поставил на пол, зажав его ногами. Он открыл книгу, но глаза косились на голые коленки, на выбивающие ритм красивые руки Лены. Длинные тонкие пальцы, неброский маникюр, достаточно короткие ногти для современной девушки. Когда Лена непроизвольно махнула рукой, Паша заметил твердые подушечки на концах пальцев. Играет на гитаре? Я пропал, подумал Паша.

«Красавчик», — подумала Лена. Стройная фигура, видимо спортом занимается, нет намека на животик, молодец. А духи, с ума можно сойти. Где же таких мужиков делают? Чего он молчит? Конечно, ему принцесс подавай. Простые русские девчонки не подходят. Лена изображала максимально независимое лицо, делала вид, что слушает музыку, хотя уже незаметно выключила звук, и ждала, ждала… Когда же, черт возьми он заговорит первый?

— Вы специально используете такой парфюм? Это оружие массового поражения? Кто вам посоветовал такой ужасный запах? — Лена сморщила неприятную гримасу.

— Вообще то это Хьюго Босс. Очень дорогая туалетная вода, — смутился Паша.

— Дорогая — не значит хорошая, — продолжила Лена.

— Извините, — стушевался Паша.

Удар был ниже пояса. Паша не знал, как дальше реагировать на этот выпад. Парфюм был действительно дорогой, все знакомые мужчины и женщины были в восторге от этого аромата. Это был новый тренд сезона. Ему он не очень нравился, если честно, но это было модно. Можно было и потерпеть.

Лена не ожидала такой легкой победы. Хотела поддеть и раззадорить парня, а он стушевался как маленький ребенок. Как мило.

— Это вы меня извините. Не такой уж он и противный, — отступила Лена, — что читаете?

— Братья Стругацкие «Пикник на обочине», — Паша продемонстрировал обложку попутчице.

— Понятно, — кивнула Лена, — меня Леной зовут. А вас?

— Меня Пашей, — смущенно ответил поверженный мужчина.

Не так должно начинаться знакомство с девушкой. Он должен взять инициативу в свои руки. Иначе не должно быть.

— Лена, сколько тебе лет? — первым делом надо разобраться не ребенок ли перед тобой. Этих акселераток сразу не поймешь.

— Месяц назад мне исполнилось двадцать лет, — ответила Лена, — молодо выгляжу?

«Слава богу», — подумал Паша.

— Да, очень молодо. Но это недостаток легко исправим. Время поправит, — пытался пошутить Паша.

— Извини, — добавил Паша, увидев, что девушка задумалась.

— Ничего, ты остроумно шутишь, это хорошо, — ответила Лена.

— Ты тоже прикольно остришь, — согласился Паша.

— А еще я крестиком вышиваю, — улыбнулась Лена.

— А я обожаю резьбу по дереву, — добавил Паша.

Ребята громко рассмеялись. Им сделала замечание пожилая пара с соседних мест. Паша с Леной извинились, понизили голос и продолжили знакомство. Лена рассказала Паше о том, что она играет на гитаре и пишет стихи, мечтает собрать свою рок-группу. Она едет в гости к лучшей школьной подруге, которая тоже пишет стихи. У них большие планы. Лена хочет поиграть с подругой, а может быть и показаться какому-нибудь продюсеру. Ведь Питер — это столица русского рока. Город живет и дышит музыкой, там стены, улицы и мосты принизаны роковыми пассажами. Там камни помнят Цоя, и в любой момент на Фонтанке можно встретить Кинчева или Гребенщикова. А Москва — это большая деревня, и там все крутится вокруг денег. Москва вырождается как духовный центр.

Паша рассказал, что жизнь у него намного скучнее. По окончании института он пошел работать на оптовый рынок продавцом, потом стал бригадиром на рынке в Тушино, под его руководством было три палатки. Затем он вырос до начальника отдела продаж, и перешел в крупную кондитерскую фирму. Так что образцов шоколадной продукции и просроченных сладостей у него дома завались. В студенческие годы он поигрывал на гитаре, но сейчас до нее руки не доходят. Старый инструмент валяется где-то на антресолях.

Паша проголодался и предложил мамины бутерброды Лене. Та с удовольствием слопала половину. Поблагодарила, извинилась, что сама про еду в дорогу не подумала. Под разговоры незаметно прошил семь часов пути. Книгу Паша так и не почитал, Лена плеер не слушала.

«Какая молодая и умная девушка! Какие у нее интересные взгляды и мысли!» — думал Паша.

«Пригласит он меня куда-нибудь сегодня вечером?» — гадала Лена.

Питер встретил столичных гостей теплой и сухой погодой, что можно было считать хорошим знаком. Они вместе вошли на станцию метро «Площадь Восстания». Паша спустился на две ступеньки ниже Лены и повернулся к ней лицом. Эскалатор спускался неимоверно долго и глубоко. Казалось, он никогда не закончится. И Паша думал, как здорово, что спуск длится вечно. Лене хотелось опереться руками о надежные плечи спутника. И она силой сдерживалась, чтобы не дать волю рукам. Так нельзя вести себя с почти незнакомым человеком. Они смотрели друг на друга и посылали мысленные послания.

— Ты мне очень нравишься, — говорили глаза Паши.

— Я вижу, это заметно по твоим глазам, — мысленно отвечала Лена.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Пока не знаю. Есть предложения?

— Давай погуляем по ночному Питеру. Сейчас белые ночи, будет интересно.

— Но сейчас уже одиннадцать часов вечера…

— Тогда пошли прямо сейчас. А по нужным адресам поедем с утра, как откроют метро…

— Я согласна, — кивнула Лена.

— Ты чудо.

— А ты не будешь думать, что я слишком легкомысленная?

— Я буду думать, что ты заводная и легкая на подъем.

— А я буду думать, что ты дамский угодник и покоритель женских сердец.

— Мне кажется, что наша встреча не случайна.

— Время покажет…

Эскалатор наконец закончился. Паша мягко взял Лену за руку, и они поехали на станцию «Невский проспект». Они гуляли всю ночь по Невскому проспекту, по Дворцовой площади, постояли у ног атлантов, смотрели с набережной Невы на проплывающие сквозь разведенные мосты большие корабли. С каждой минутой росло ощущение, что Паша знает Лену долгие годы. Что она родная душа и та самая половинка.

— Я рад, что встретил тебя, — сказал Паша, когда пришло время прощаться.

— Вроде все правильно ты говоришь, но все не то, — хохоча говорила Лена.

— Что ты имеешь в виду?

— Понимаешь, я тоже рада, что встретила тебя. Иначе бы не провела с тобой ночь. Правда двусмысленно звучит? — Лена была неподражаемо прекрасна.

— Я попробую, — согласился Паша, — надо сказать что-нибудь оригинальное и искренне. Так?

— Понимаешь меня с полуслова. Я в тебе не ошиблась.

— Знаешь, я ведь не хотел ехать в эту командировку. У меня было куча планов в Москве. Дни рождения, боулинги, вечеринки у друзей. Но наш дистрибьютор решил срочно разорвать контракт и переметнуться к конкурентам. В железнодорожных кассах не было ни одного нормального билета, кроме единственного сидячего места. Я думаю — это судьба, — слегка вибрирующим от волнения голосом сказал Паша.

— Ты слишком серьезный для такого момента, — ответила Лена, — но мне нравится.

— Я не хотел бы потерять тебя. Как я смогу найти тебя в этом городе? — спросил Паша.

— Приходи сегодня вечером на Невский проспект. Мы с девчонками рядом с Гостиным двором в переходе будем играть концерт.

— Запиши мой номер мобильного телефона, на всякий случай, — Паша продиктовал Лене десять цифр.

— Я не такая крутая, как ты, — засмеялась Лена, — если хочешь запиши мой домашний номер в Москве.

Паша записал. Обоим не хотелось расставаться. Легкое пожатие руки, и они разошлись в разные стороны. Паша поехал на «Гражданский проспект», Лена — на «Василеостровскую». Несмотря на бессонную ночь, Паша чувствовал себя бодро и энергично. Он заселился в забронированный номер гостинцы, принял душ и поехал на переговоры с питерскими партнёрами по бизнесу.

Оказалось, что проблема из-за которой питерские бизнесмены не хотели продолжать работать с компанией Паши, не стоила выеденного яйца. Полгода назад, один из учредителей Пашиной фирмы покинул состав акционеров и учредил собственную компанию. Он планировал увести ключевых клиентов за собой. Непорядочный конкурент распускал слухи, что Пашина компания стоит на грани разорения и скоро закроется. Поэтому надо срочно заключать новые контракты во избежание перебоев с поставками продукции.

Паша быстро разрулил сложившуюся ситуацию, предложил каталоги новых видов продукции, обрисовал перспективы дальнейшего безоблачного сотрудничества, презентовал свежую схему мотивации дистрибьютора. Партнёры с облегчением вздохнули, и подписали новый контракт. К обеду Паша был свободен.

Пашин директор, наставляя его в путь, просил не скупиться и сводить питерских партнёров в ресторан. Напоить, лечь костьми, убедить, но сохранить важный контракт. В изменившийся обстоятельствах Паша решил не устраивать поход по питейным заведениям и сохранить деньги фирмы. Зачем тратить деньги, если и без ресторана хорошо получилось? Паша отзвонился шефу, в двух слова рассказал об успехе и обрисовал сложившуюся ситуацию.

— Молодец, — похвалил его директор, — когда возвращаешься назад?

— Билеты имеются только на завтра, да и гостинца оплачена на два дня. Так что буду в Москве послезавтра, — безбожно врал Паша, билетов назад он еще не купил.

— Ну, добро, погуляй по культурной столице, — не возражал шеф.

Паша радостный в припрыжку поехал в центр, бродить по Невскому проспекту и ждать встречи с Леной. Глянув на себя в витрины магазинов, он подумал, что надо бы переодеться в более подобающий прикид. Зашел в первый попавшийся магазин одежды и купил там джинсы, кроссовки и рюкзак. Покидал старую одежду в рюкзак. Паша был готов к встрече со своей судьбой.

Время тянулось долго. Паша при расставании не уточнил в каком часу девчонки будут играть концерт. Что подразумевается в Питере под понятием «вечер»? Когда Пушкин завтракал в пять вечера, это утро? Или же день? Паша ходил кругами, по очереди проходя через переходы, которые можно отнести к понятию «в районе Гостиного двора».

Музыкантов в переходах было много. Паша подходил, вглядываясь в лица гитаристов. Девчонок среди них не было. Встречались все более бородатые мужики в затасканной джинсе. Интересно, а Лена будет только играть на гитаре или еще и петь? Иногда Паша останавливался и наслаждался мастерским исполнением музыки. Казалось, что в Москве не было столько музыкантов на улицах. Их там гоняют? Или Питерский воздух стимулирует на музицирование?

Примерно в шесть часов он сперва услышал свежие аккорды, а потом и увидел трио девушек — ритм, соло и барабанщицу. Лена пела и играла на гитаре. Паше понравилось. Лена понимала, о чем поет, чистый голос разлетался по переходу. Паша прорвался в первые ряды, Лена сразу его узнала, кивнула, как старому знакомому. Паша отбил все ладошки, подпевал знакомые песни, с удовольствием слушал никогда не слышанные мелодии, кидал деньги в раскрытый футляр. Концерт длился полтора часа. Вокруг харизматично-сексуальных девушек собралась толпа поклонников.

Паша по-доброму завидовал молодости и таланту уличных музыкантов. Почему у него так не сложилось? Ведь он же играл на гитаре, увлекался поэзией и театром. Его привлекала атмосфера дружности, сплоченности. Ведь это здорово, когда ты молод, и у тебя все получается. Когда все еще впереди и все возможно. Паша поймал себя на мысли, что рассуждает как старик. Ему всего лишь тридцать лет. Неужели он постарел, и у него все предначертано? Почему он последние десять лет строит успешную карьеру в коммерческой фирме, и зарабатывает на порядок больше этих юных гитаристов, но завидует их молодости и безбашенности? Что с ним случилось? Если хочешь играть на гитаре, иди учись, играй. В чем проблема? Ходи на Арбат, играй в переходах, создавай свою команду, прорывайся на музыкальный Олимп.

Паша смотрел на Лену, и понимал, что перед ним стоит практически незнакомая ему девушка. Она — неизведанный космос и цельная натура. Она делает то, что любит. И скорее всего по этой же причине все у нее в жизни будет хорошо. Она находится в полной гармонии с собой и окружающим миром. Она талантлива, амбициозна, ее ждут с распростертыми объятиями продюсеры России и мира. У нее есть хорошие друзья, наверняка есть парень. Они вчера стыдливо обходили эту тему. Зачем ей нужен Паша? Что он может ей дать? И сам себе отвечал, что скорее всего в музыкальном и творческом плане, он полный ноль. Наверное, эта симпатичная девочка останется его красивой мечтой.

С каждой минутой концерта росла виртуальная пропасть между Пашей и Леной. Восторг сменился апатией, Паша сел на корточки и прислонился к стене. Неужели он когда-то свернул не на ту дорожку? Мог бы он реализоваться, как творческая личность? Что для этого надо сделать? Получилось бы у него? Ведь творческий путь сладок своими горизонтами, но труден в воплощении. Надо уметь попадать своими стихами, песнями, картинами, фильмами в сокровенные струны души. У Лены этот талант был, он слышал и верил в каждое слово, в каждую ноту. У Паши есть талант? Достоин он этой девушки?

Лена пела:

— Одинокая птица, ты летишь высоко,

В антрацитовом небе бескрайних ночей…

«Напридумывал себе глупостей каких-то», — поймал себя на мысли Паша. Встал, неловко махнул рукой Лене. Та удивленно подняла брови. Паша развернулся и пошел сквозь толпу прочь. Музыка и пение прервалась на полуслове. Лена сняла гитару, кинулась за Пашей.

— Ты куда? — дернула она его за рукав.

— Привет, ты чудесно поешь, — сказал Паша.

— Спасибо, конечно, но ты куда? — повторила свой вопрос Лена.

— Знаешь, мне показалось, что всё это глупости. Я из другого мира. Я не музыкант, не певец, я тебе ничем не смогу помочь в жизни. У тебя своя жизнь, возможно есть парень. Мне надо ехать домой в Москву.

— Ты серьезно?

— Да, ты останешься красивой и несбыточной мечтой в моей жизни. Когда я увижу тебя на экране телевизора или на обложке модного журнала, буду гордится, что ехал с тобой на соседних креслах в поезде Москва-Питер.

— Паша, с чего ты так решил? Стой здесь, я сейчас.

Лена сбегала назад к друзьям музыкантам. Что-то быстро им объяснила и вернулась к Паше.

— Пойдем, угостишь меня чем-нибудь, — Лена взяла Пашу под локоть, и они вышли на Невский проспект.

Парочка зашла в первую попавшуюся Блинную, раскрашенную в ярко-оранжевые цвета. Они сели за столик в углу заведения.

— Здорово, что пришел, — начала Лена.

— Вы молодцы, людям нравятся ваши песни, — кивнул Паша.

— Спасибо, — ответила Лена.

— Я закончил дела в Питере. Переговоры прошли успешно, мне пора ехать домой, — сообщил Паша.

— Ты билеты уже купил? — спросила Лена.

— Еще нет, но сейчас пойду и куплю на ближайший поезд. Уеду в ночь, на этот раз. Завтра с утра буду дома.

— Что-то случилось?

— Я подумал, что мы слишком разные, чтобы у нас было какое-то общее будущее. Я — офисный планктон, ты — яркая творческая личность.

— Стой, стой, стой! Ну, что ты несешь всякую чушь? — Лена положила свою руку на ладонь Паши, — мы разные, это правда. Я не собираюсь за тебя замуж. Мне с тобой хорошо рядом. Это все. Мне не хочется, чтобы ты сейчас ушел. Если у тебя поезд через час, то давай я тебя провожу.

— Извини, я, наверное, себе многое нафантазировал. Смешно со стороны? — Паша поднял печальные и полные тоски глаза на Лену.

— Наоборот, ты добрый, искренний, милый. В тебе нет фальши, это мне импонирует. В моем музыкальном мире, как ты говоришь, полно негодяев. Не идеализируй мое окружение. Парня у меня сейчас нет. Обязательств у меня нет. У тебя есть девушка?

— Нет.

— Когда ты едешь в Москву?

— Планировал завтра, — ответил Паша.

— Давай я тебе покажу свой Питер. А завтра ты уедешь, и, может быть, мы не увидимся больше никогда, — Лена грустно улыбнулась.

— Я согласен. Можно я буду держать тебя за руку? — спросил Паша.

— Можно, — кивнула Лена, — пошли?

— Пошли.

Взявшись за руки, Лена и Паша поехали на станцию «Василеостровскую». Там подруга Лены снимала однокомнатную квартиру вместе с двумя однокурсницами. По деньгам выходило очень выгодно. Была такая мини-общага. Подругу звали Даша, она училась в Институте Культуры на актрису. В квартире царил творческий беспорядок, после концерта собрались друзья и отмечали выступление. В маленькую комнату набилось человек двадцать народу. В основном это были парни и девушки не старше двадцати лет. В кожанках, с дикими прическами, с пирсингом и в наколках. Собравшиеся болтали без умолку, пили пиво и курили сигареты.

Лена представила Пашу своей подруге, та кинула:

— Привет, проходи.

— Спасибо, — ответил Паша.

— Чувствуй себя как дома…

Паша присел на край дивана, взял в руки банку пива, чувствуя, что объедает и опивает небогатых студентов. Надо бы, зайти в магазин и купить что-нибудь к общему столу, пронеслась мысль. Какая-то пара кожанно-волосатых молодых людей целовалась посреди комнаты и, одновременно, танцевала медленный танец. На Пашу никто не обращал внимания, гости были заняты каждый своим делом. Лена ушла на кухню помогать Даше. Паша медленно потягивал пиво, изучил складки на портьерах, выучил рисунок на паркете. Он незаметно вышел из квартиры, и сходил в соседний магазинчик, купил там пару бутылок водки, колбасы, консервированных овощей и чипсов.

Дверь ему открыла расстроенная Лена.

— Я подумала, что ты сбежал.

— Я сходил в магазин. Подумал, что надо угостить питерских студентов, — передавая пакеты с продуктами, сообщил Паша, — налетайте.

Появление пакетов с едой и выпивкой оживило собравшихся ребят. Вечно голодные студенты налетели, разобрали, разложили покупки на столе. Подняли тост за московского гостя. Обстановка в квартире повеселела, парни и девчонки теперь подмигивали и кивали Паше.

— Спасибо, ты — король нашей вечеринки, — сообщила Лена.

— Ты обещала мне показать Питер, — вопросительно посмотрел Паша.

— Пошли, — Лена взяла Пашу за руку и потащила за собой.

Они вышли на лестничную клетку. Паша думал, что Лена поведет его вниз на улицу, но она потянула его наверх. Они поднялись на пыльный чердак. Пригибаясь и собирая многолетнюю паутину, ребята вышли через люк на крышу дома. От необычного вида захватило дух. Кругом были крыши, крыши, крыши. Красно-коричневого цвета. Паша узнал силуэт Исаакиевского собора, шпиль Петропавловской крепости.

— Здорово, — сказал завороженный Паша, — спасибо тебе за это.

Лена достала заготовленную подстилку, положила ее рядом с коньком крыши.

— Садись, смотри, — пригласила Лена.

На крышах домов они были не одни. Паша видел, что на соседних крышах попадались парочки или целые компании людей. Любители крыш что-то кричали, махали руками, но их не было слышно. Балтийский ветер срывал слова с губ и уносил ненужные слова в неизвестном направлении.

— Нравится? — спросила Лена.

— Да, очень, — ответил Паша.

— Когда я приезжаю в Питер, могу здесь сидеть часами, — сообщила Лена, — это и есть мой Питер. Я пыталась залезть на московские крыши, но там все совсем другое. И простор вроде есть, и ветер, и бескрайнее небо. Может морского воздуха не хватает?

— Часто бываешь в Питере? — поинтересовался Паша.

— Не так часто, как хотелось бы. Я учусь в Пединституте. Сюда приезжаю на крупные праздники: Новый год, майские, и на каникулы. Хочу перевестись в Питер учиться, но пока мама не пускает. Говорит, что тогда меня совсем не увидит.

— Она права?

— Думаю, да. Я бы в Москву вообще не ездила. Питер — по-настоящему мой город.

— Мне тоже нравится Питер: архитектура, люди, каналы, — согласился Паша, — но навсегда переезжать никогда не думал.

— Парадокс в том, что многие питерцы стремятся уехать из своего города. Они считают, что Питер ущербный и неполноценный. Многие люди считают, что все деньги в Москве, и потому надо ехать жить в патриархальную столицу и зарабатывать.

— Это правда, — согласился Паша.

— Не всё продается за деньги, — возразила Лена.

— Да, — кивнул Паша, — и это тоже правда.

Он прислонился спиной к вентиляционной трубе, глаза сомкнулись. Сказалась бессонная ночь, и Паша предательски заснул рядом с понравившейся девушкой. Ему снилось, что он летит на воздушном шаре. В большой корзине три на три метра. В начале он там был один. Паша схватил подзорную трубу, и принялся изучать округу. Справа по курсу проплывали поля, засеянные пшеницей. Желтое поле колыхалось под порывами ветра, как морская гладь.

Слева Паша увидел разукрашенные, как на картинке домики. На лужайках играли дети, взрослые жарили шашлыки и поливали газон. Кто-то играл в бадминтон. Кто-то просто лежал в шезлонгах и загорал. Красота, да и только.

— Нравится? — прозвучал голос сзади.

Паша от неожиданности дернулся.

— Н-Нравится, — заикаясь ответил Паша и медленно развернулся.

На борту корзины воздушного шара сидел Купидон с луком и стрелами. Ангелок, размером с ребенка-переростка десяти лет, был абсолютно голый и слишком толстый. За спиной виднелись небольшие рудиментарные крылышки.

— Влюбился? — спросил Купидон.

— П-похоже, да, — ответил Паша.

— Не благодари, — улыбнулся Купидон.

— Ну, почему же, спасибо тебе, — улыбнулся в ответ Паша, — это все подстроил ты?

— Специально для тебя. Идеальное совпадение характеров, вкусов, судьбы, генотипа. Вы еще сексом не занимались, а там вообще космос. Самому приятно после хорошо сделанной работы.

— Правда? — Паша заметил, что на месте половых органов у Купидона ровная белая кожа.

— Ты думаешь мы стреляем направо и налево бездумно? Ошибаешься, брателло. Целыми днями сидим в многотомных библиотеках. Изучаем возможных кандидатов на совместимость.

— Чего ж так много разводов и несчастных семей?

— В нашей канцелярии, как и у вас на земле, много халтурщиков. Во-первых, бывает предоставляют в базу данных неправильные сведения. Например, был такой случай у меня. Беру анкету, читаю: девушка, любит Есенина и розовый цвет. Спускаюсь, смотрю, а там рыжий бородатый мужик в розовом халатике красит губы. Канцелярская ошибка, и вся судьба у человека коту под хвост. Раньше, лет двести назад, людей на планете было меньше. Было меньше ошибок. Женились по любви один раз в жизни. Не было ни лесбиянства, ни пидерастии. А сейчас представляешь, народу много, штат не увеличивают, компьютеры не покупают, работаем по старинке — ручка, бумага, карандаш. Бардак, в общем. Результаты порою печальные, разводятся часто, девушки любят девушек, парни влюбляются в парней. Но в твоем случае, все по-другому. Я как увидел ваши анкеты: все, говорю, это правильный выбор.

— Не может быть, — возразил Паша.

— Еще как может. Я срочно организовывал тебе поездку в Питер. Устроил вас на соседние кресла в поезде. Бах! — стрелу ей под сердце. Бах! — тебе под ребра. Все, работа сделана. Сам рад, — Купидон потянулся, крылышки затрепетали, — а ты живи и радуйся.

— Спасибо, — кивнул Паша, — могу я чем-нибудь отблагодарить тебя?

— Ха-ха-ха, — звонким детским смехом залился Купидон, — порой смотрю я на людей, и думаю, что вы бесконечно испорчены, а порою, жалко вас как малых людей. «Могу я чем-нибудь отблагодарить тебя?» — кривляясь передразнил Купидон, — конечно, можешь!

— Каким образом? — спросил Паша.

— Ты заметил, что у меня нет половых признаков? — Купидон широко расставил ноги, демонстрируя голое причинное место.

— Да, — слегка кивнул Паша.

— Могу тебе сказать, что это не все отличия нашей природы от вашей. Но есть и много общего, — Купидон посерьезнел, развернулся, уперся обеими руками в поручни корзины, — понимаешь ли, я — алкоголик.

Купидон смачно сплюнул вниз. Паша смотрел на ангелочка удивленными глазами, не понимая, что происходит.

— Раз в год нам разрешается вселяясь в тела людей, с их разрешения, конечно, — продолжил Купидон, — бывать на земле. Мы изучаем нравы и обычаи людей. Когда мы подбираем пары, то лучше понимаем психологию и мотивы поведения. Так считается в нашей канцелярии.

— Не может быть, — выронил Паша.

— Может, может. Я до дрожи в коленках жду этот день. Смотри, — Купидон продемонстрировал, как трясутся его ноги и ладони, — за тысячелетия работы я пристрастился к алкоголю. И хочу попросить пустить меня к тебе в голову. Я мечтаю посетить вашу веселую вечеринку. Предупреждаю, что я нажрусь просто в хлам, буду вести себя нагло, хамски и непотребно. Но, на утро похмелья не будет, как и меня в твоей голове.

— Надо подумать, — нахмурился Паша, перспектива ходить в голове с мыслями Купидона мало привлекала.

С другой стороны, надо было отблагодарить человека за проделанную работу. Лена ему несказанно понравилась.

— Думать некогда, надо действовать.

— Куда денется моя личность? — спросил Паша.

— Никуда не денется. В твоей голове нас будет двое. Мы будем с тобой мило общаться и переговариваться. Соглашайся, будет весело, — Купидон широко раскинул объятия.

— Хорошо, была-не была, — согласился Паша.

В следующий момент Паша открыл глаза. Он лежал на плече у Лены.

— Привет, я прикорнул немного. Извини. Я за весь день не прилег ни на секундочку, — извинился Паша.

— Не извиняйся, все нормально. Я все понимаю, — улыбнулась Лена, — ты заснул всего на пару минут, что-то бормотал во сне.

«Теряем время», — прозвучало в голове у Паши.

— Я не могу так сразу, — сказал вслух Паша.

— Что ты не можешь? — недоуменно спросила Лена.

— Это я не тебе, извини, — смутился Паша.

«Как мне с тобой разговаривать?» — мысленно спросил Паша.

«Мысленно, а как же иначе? Давай поднимайся лежебока. Шланги горят!!!» — голос Купидона отзывался звонким эхом, как в пустой железной бочке.

— Пошли к столу, я что-то проголодался, — предложил Паша, встал и подал руку Лене.

— Пошли, — приятная девичья рука оказалась в ладони Паши.

«Она красивая», — оценил Лену Купидон.

Паша бросил оценивающий взгляд на фигуру девушки, на прическу, на лицо, на руки…

— Ты чего? — смутилась Лена.

— Ты — очень красивая, кроме того мне с тобой очень приятно и легко, — ответил Паша.

«У тебя вся жизнь впереди, романтик! А мне на всё про всё — одни сутки. Хватит трепаться», — негодовал Купидон.

«Не торопись», — мысленно ответил Паша.

Паша, аккуратно подстраховывая Лену, помог спуститься девушке с крыши. На вечеринке про них благополучно забыли, и были несколько удивлены возвращению московских гостей. Принесённый алкоголь был распит, закуска съедена. Парни и девчонки вели светские беседы, кое-кто танцевал медленные танцы посредине комнаты, кто-то обжимался у окна, прикрываясь занавесками.

Паша окинул взором комнату, заметил пустые водочные бутылки. В следующее мгновение, неожиданно для себя самого, он рванулся через всю комнату, и схватил с подоконника открытую банку с пивом. Паша с удивлением наблюдал, как его руки взяли банку, и вылили содержимое в рот. Тело его не слушалось, и жило своей жизнью.

«Хорошо, — услышал Паша голос Купидона, — немного кисловато. Давай сгоняем в магазин за коньячком».

«Я не могу так сразу, я же с девушкой. Что она обо мне подумает?» — несмело возразил Паша.

«Она тебя поймет, поверь мне», — Купидон потер рука об руку.

— Я сейчас вернусь, — кинул он удивлённой Лене.

Паша стремительно вышел из квартиры, и, перепрыгивая три ступеньки, забежал в знакомый магазин.

— Что будем брать? — вслух спросил Паша.

«Две бутылки водки для студентов, две — коньяка для меня, и еще чекушку прямо сейчас», — прозвучал ответ в голове.

— Хорошо. Закуску брать? — спросил Паша.

«Гастрономические изыски меня не заводят, можешь ничего не брать. Мне все равно», — ответил Купидон.

Паша передал заказ продавщице, та собрала бутылки в черный пакет.

«Дай ей на чай сто рублей», — потребовал голос в голове.

Паша покорно отделил от сдачи сотку и протянул продавщице. Та заулыбалась, и засунула мятую бумажку в карман фартука.

На ступенях крыльца магазина руки, не подчиняясь Паше, взяли чекушку, отвинтили крышку, и направили горлышко прямо в рот. Паша, со стороны наблюдал, как его тело напивалось.

«Хорошо, что меня не видит мама», — подумал он.

«Тебе стыдно за меня?» — мысленно отрыгнув, спросил Купидон.

«Есть немного», — ответил Паша.

«Не очкуй, зато будет, что вспомнить», — возразил Купидон.

Паша вдруг запел незнакомым писклявым голосом:

— По аэродрому, по аэродрому,

Лайнер пробежал, как по судьбе

Для кого-то просто, нелетная погода…

«Прекрати, — взмолился Паша, — нас сейчас заберут в милицию».

— Не заберут. Я люблю вас, люди, — во все горло кричал Купидон.

Паша пытался взять в управление свой голос, но у него ничего не получилось. Ангел-сводник напрочь захватил управление голосовыми связками.

«Мы так не договаривались», — кричал Паша внутри себя.

— Какой ты нудный, оказывается, а в анкете написано — умный, спокойный и уравновешенный.

Паша с удивлением наблюдал, как шагает по асфальту, как раскидывает руки в разные стороны, как его родное тело совершенно не слушается. Выпитый алкоголь проник в кровь, картинка перед глазами поплыла. Купидон громко пел на весь подъезд:

— Приходите в мой дом,

Мои двери открыты,

А я буду вам петь, и вином угощать…

Входную дверь открыла Лена.

«Привет!» — пытался взять инициативу в свои руки Паша, но силы были не равны, и его тело прохрипело:

— Здорова, крошка!

Свободная рука хлопнула Лену по попе. Купидон попытался поцеловать девушку в щеку, но она увернулась. Купидон не расстроился. Дыхнув алкогольными парами на Лену, он проследовал вглубь квартиры.

— Привет, орлы! Я принес выпивку! — громко возвестил ангел-алкоголик.

Купидон вытащил одну бутылку коньяка из пакета. Облегчившийся пакет с покупками передал обрадованным халяве студентам.

— Веселимся, всю ночь до утра! — кричал спустившийся на землю небожитель.

Бутылка быстро пустела. Ноги подкашивались. Купидон обнимался со всеми подряд, танцевал и пел:

— Еще одна осталась ночь, у нас тобой…

Еще один раз прошепчу, любимый мо-о-ой…

Лена, не понимая волшебного превращения своего знакомого, забилась в угол комнаты и смотрела на происходящее с удивлением. Нет, он не был грубым, пошлым, злым или агрессивным. Но это был совсем другой человек. Неужели на него так влияет алкоголь?

Паша, между тем, допил одну бутылку, и принялся за другую. Не выпуская из рук заветный напиток, Паша-Купидон залез на стол и продолжил одиночный эротический танец. Собравшиеся хлопали, смеялись и веселились вместе с ним.

«Остановись!» — заплетающимся языком пытался возразить Паша. Купидон его не слышал. Как и любой алкоголик, ангел оказался самовлюбленным эгоистом. Захмелевшее сознание Паши, молча плакало, шептало слова извинения перед Леной.

Меж тем, тело Паши под управлением Купидона высунулось на половину из окна, и кричало на всю улицу:

— Россия, вперед, Оле, оле! Оле!!!!

Коньяк тек по губам, по пищеводу, разносился по всем частям тела, нарушая координацию, и лишая сил сопротивляться. И Паша, и Купидон одновременно отключились, завалившись спать на диване.

Паша открыл глаза примерно в шесть часов утра, от страшного сушняка. Удивительно, но голова совсем не болела. Самочувствие было нормальным, мысли свежими.

«Ты еще здесь?» — мысленно спросил Паша.

«Прошу, по тише! У меня все разламывается!» — услышал умоляющий стон Купидона.

Паша зашел в ванну, жадно присосался к крану с холодной водой. Затем умылся, посмотрел на себя в зеркало. Видимых последствий вчерашней пьянки, в виде синяков, ссадин и прочих увечий, не обнаружил. Паша вернулся в комнату. Сломанных люстр, столов и стульев после вчерашнего сабантуя он тоже не обнаружил. Пустых бутылок, стаканов, еды и прочего не было. Видимо перед сном, девчонки по-женски навели порядок в квартире и легли спать.

В единственной комнате было три спальных места: диван на котором спал Паша, и еще две односпальные кровати, на которых спали три девушки. В одной из девушек Паша узнал Дашу, хозяйку квартиры. Лены видно не было. Паша подошел к Даше и тихонечко ее разбудил.

— Извини, пожалуйста. Я вчера сильно набедокурил? — спросил он.

— Да, нет. Все нормально, — ответила Даша.

— А где Лена?

— Она уехала ночевать к знакомым. У нас тут свободных спальных мест не было. Тебя будить никто не решился, — заспанно улыбнулась Даша.

— Она ничего не передавала? — с надеждой спросил Паша.

— Не передавала.

— Где я могу ее найти?

— Я не знаю ни телефона, ни адреса куда она поехала, — ответила Даша.

— Я тогда пойду. Спасибо за ночлег. Передай, пожалуйста, когда ее увидишь, что мне очень жаль, что так получилось. Я буду ждать ее звонка, — сказал Паша.

— Ага, — ответила Даша, и провалилась в сон.

Паша нашел свой рюкзак с вещами и аккуратно вышел из квартиры, захлопнув дверь.

— Негодяй, я все сам испортил, — проклинал себя Паша, вышагивая по набережной Невы.

— Не кляни себя так сильно. От общей судьбы вы теперь не уйдете. Я обещаю, — возражал вслух Купидон.

— Может ты и ангел. Может быть, ты умеешь поражать сердца, но ты ни черта не понимаешь в женской психологии, — кричал Паша в сторону Финского залива.

— Просвети, меня безгрешного, — издевательски отвечал Купидон.

— Я испортил навсегда первое впечатление. Она теперь будет думать, что я алкоголик. А я не пьяница, это у тебя проблемы с горилкой.

С запада налетел сильный ветер, сгустились тучи, и пошел сильный ливень. Дождь был по-летнему теплый. Паша не прятался от дождя, подставляя потокам воды лицо и руки, и потому быстро промок до нитки.

«Мне пора. Прости если что не так. Мой босс сердится. Меня тоже по голове за такие проделки не погладят», — услышал в голове голос Паша.

«Ты же все равно отмажешься», — предположил Паша.

«Отмажусь, коенчно, но и ты не горюй. Все наладится. Лена будет по тебе тосковать, вы обязательно встретитесь, отношения наладятся. Поверь мне», — успокоил Пашу Купидон.

— Прощай, — вслух сказал Паша.

Паша почувствовал, как что-то покинуло его сознание, голова опустела, и внутри наступила тишина. Дождь прекратился. Паша пошел в сторону моста, перешел Неву, и по Невскому проспекту дошел до Московского вокзала. Пока он шел, выглянуло солнышко, ветер успокоился. Одежда по дороге почти высохла.

Паша купил билет до Москвы на ближайший поезд. Им оказалась уже знакомая «Ласточка». Поезд отправлялся в три часа дня. У Паши было впереди четыре часа времени. Он немного посидел на вокзале. А вдруг Лена поедет домой обратно на этом же поезде? Она обиделась на него? Как бы с ней поговорить? Может она уже вернулась к Даше? Паша сорвался, доехал до Дашиной квартиры на такси. Ему открыла заспанная Даша. На его немой вопрос, ответила, что Лена не звонила, не приезжала. Что она все передаст, пускай Паша не волнуется.

Паша рассказал, что уезжает сегодня в Москву в 15—16. Счастливо доехать, был ответ. Прощай. Пока-пока…

Было ли уважительной причиной, нахождение в голове ангела-алкоголика? Мог ли он ему отказать? Вероятно, мог. Паша вновь шагал по Невскому проспекту в сторону вокзала, подставляя лицо солнцу. Надо ли смириться с тем, что произошло? Нет. Нельзя. Паша должен найти Лену и извиниться. У него есть ее московский номер. Он дождётся пока она вернётся домой, найдет и поговорит. Он все объяснит, все расскажет. Лена его обязательно простит. Паша почти успокоился. За полчаса до отправления поезда, Паша с волнением зашел в вагон. А вдруг снова на соседнем месте будет Лена?

Но чуда не произошло. У окна на этот раз сидел седой старичок в очках и белой бородкой клинышком. Паша огляделся. Может Лена просто в этом же вагоне? Но знакомого лица нигде не было. Паша бросил рюкзак на свое кресло, и вышел на перрон. В голове крутились бредовые мысли: может, она узнала от Даши, что Паша уезжает, и приедет его проводить? Паша вышагивал вдоль своего вагона, опустив руки в брюки. Паша приподнимался на носках, высоко вытягивая шею. Порою ему казалось, что он видит знакомую прическу каре. Но, нет. Это был не она. Может она вон в том синем платке? — Нет, опять не она.

— Молодой человек, мы отправляемся, — услышал он голос проводницы.

— Спасибо, — последний печальный взгляд в сторону вокзала.

Если бы Паша на перроне увидел Лену, он бросился ей навстречу, забыв про рюкзак, про работу, про обязательства. Но перрон почти опустел, пассажиры зашли в вагоны, редкие провожающие семенили прочь. Знакомой прически и знакомого силуэта нигде не было. Паша еще раз прошелся по вагону, вглядываясь в лица пассажиров. Опечаленный, он сел на свое место.

— Я думал, что вы останетесь в Питере, — сообщил старичок-попутчик.

— Я хотел бы, — пробормотал Паша.

— Не пришла? — поинтересовался старичок.

— Не пришла, — со вздохом ответил Паша.

— Все наладится, — сказал старичок, — меня зовут Иннокентий Петрович, я строитель по образованию.

— Очень приятно, а меня Паша. Я — дурак, по образованию и по призванию. В общем, гармонично развитая личность, — с грустью заключил Паша.

— Не стоит так себя корить. Жизнь сложная штука. Если вам суждено встретиться — вы обязательно встретитесь. Рано или поздно.

— Хорошо бы, — кивнул Паша.

— Искренне прошу прощения, что навязываюсь. Я не хочу лезть в душу со своими советами и нравоучениями. Но позвольте по-стариковски рассказать вам одну историю, — Иннокентий Петрович снял очки и протер стекла носовым платком.

— С удовольствием, — согласился Паша, надо было срочно отвлечься от пожирающих грустных мыслей.

— История про меня. Я последнее время много думаю об этом. Распирает с кем-нибудь поделиться соображениями, — старичок начал повествование с водружения очков на характерный нос с горбинкой, — история началась в далеком 1940-м году. Мне тогда было десять лет. Я жил в Питере, тогда он назывался Ленинград. Наша семья жила на 12-й линии Васильевского острова в огромной коммунальной квартире. Примерно за год до начала войны к нам приехала семья военного летчика с красивой дочкой Варей. Отец у нее был красавец, лейтенант, отличник боевой и политической подготовки. Раньше он служил в Монголии, а перед войной получил назначение в Ленинградский военный округ. Приехали они к нам ночью, я сквозь сон слышал, как солдатские сапоги ухают по коридору, и сильные руки таскают чемоданы, столы и стулья.

На утро я столкнулся в коридоре с красивой девочкой в пестром ситцевом платьице. Мы познакомились. Она мне сразу понравилась. Я ее представил нашей компании во дворе. Девочку звали Варя. Она оказалась веселой и активной девчонкой. Варя бегала с нами по свалкам и подвалам, лазила на крыши и играла в футбол. В общем не девчонка, а сорванец. Первого сентября мы пошли в одну и ту же школу. Мы вместе шли на занятия, и одновременно возвращались домой. До порога квартиры кроме меня ее обычно провождали пять-шесть парней. Я сгорал от ревности, но ничего поделать не мог. Решиться на какие-либо объяснения, не смел и стеснялся. Мне казалось, что я ей тоже нравился. Но видимо она тогда считала, что инициатива должна исходить от мужчины, а я робел. Так и ходил рядом, как поводырь, с завистью смотря на более решительных мальчишек.

Под Новый 1941-й год случилась беда. Вариного отца арестовали по обвинению в шпионаже. Всех Вариных поклонников как ветром сдуло. За спиной у нее шушукались и показывали пальцем. А мне было все равно, я любил ее такой, какой она была. Теперь мы ходили до школы и обратно вдвоем.

— Все шарахаются от меня, как от огня. Тебе не страшно со мной? — как-то спросила Варя.

— Нет, — не раздумывая, ответил я.

— Ты смелый и верный, — оценила она меня.

— А ты красивая, — не остался я в долгу.

— А ты всегда будешь меня любить? — вдруг спросила Варя.

— Да, — холодея от своей смелости, ответил я.

— А если меня расстреляют, как врага народа?

— Я в это никогда не поверю, — ответил я.

— Ты женишься на мне, когда вырастешь? — последовал вопрос.

— Обязательно, — ответил я.

Наградой мне был несмелый и неловкий детский поцелуй в губы. Я закрыл глаза, и стоял минут пять, пытаясь запомнить свои первые эротические впечатления.

— Кеша, ты идешь домой? — вывел меня из ступора звонкий девичий смех.

С этого дня я часто получал свой законный поцелуй у дверей ее комнаты. По весне пришло известие, что ее отца расстреляли, как врага народа. Варина мама сильно заболела. Варя за ней ухаживала, и почти не ходила в школу. Я приносил ей задания, помогал делать уроки. Она меня предупреждала, что они с мамой вероятно скоро уедут из Ленинграда к бабушке в деревню, потому что у них отберут эту квартиру. Но началась война, квартиру не отобрали. В сентябре 41-го года мы какое-то время ходили в школу, потом занятия прекратились, детей потихоньку эвакуировали. Я уехал первый. Варя должна была выехать через два дня. Мы плакали, обнимались, целовались, клялись в вечной любви и дружбе. Обещали найти друг друга, чего бы это не стоило.

Я попал в детский дом в Киргизии. Своих родных, ни маму, ни папу я больше не видел. К нам в детский дом приезжало много детей из Ленинграда. Я всегда рассматривал вновь прибывших и расспрашивал: кто, откуда, не видели ли где-нибудь мою Варю? Известий от Вари не было.

После окончания войны, я поступил учиться я инженерно-строительный институт в Москве. Почти десять лет я писал письма и запросы в разные инстанции. Я искал ее всюду. Я специально ездил в Питер в нашу старую квартиру, нашел людей, которые помнили меня и моих родителей. Но про Варю никто ничего не мог сказать. Я зарегистрировался во всевозможных организациях ветеранов, блокадников, жертв репрессией, детдомовцев и прочих. Это не принесло результатов. У меня опустились руки. Я не знал, что делать. Где-то глубоко внутри я был убежден, что она жива. Она могла жить в глухой деревне в Сибири, или попасть в плен и остаться жить где-нибудь в Париже или Мюнхене. Примерно в пятьдесят пятом году я прекратил поиски. Я решил, что нам уготованы разные судьбы.

В 1960-м году я женился на девушке, которую тоже звали Варей. Она мне чем-то напоминала девочку из предвоенного Ленинграда. Иногда я представлял, что женат именно на той девочке из соседней комнаты в коммунальной квартире. Жизнь продолжалась. У меня родились сын и дочка. Все пошло своим чередом. Военные раны стали забываться и затягиваться. Я много ездил по стране, строил БАМ и Байконур, Лужники и каток Медео в Казахстане. На пенсии осел в подмосковных Химках.

Иннокентий Петрович сделал паузу. Было видно, что он заново переживает важные моменты своей биографии.

— Вы так и не встретили свою Варю? — спросил Паша.

— Встретил, — ответил старичок, — месяц назад мне пришло письмо от Вари. Она писала, что случайно наткнулась на мое имя в списках детей-блокадников. Решила написать, и очень хочет встретиться.

— Не может быть, — удивился Паша.

— Может, еще как может. Оказывается, что она после войны сменила фамилию и имя. Носить фамилию врага народа было крайне непочетно. А скорее, опасно. Она взяла девичью фамилию матери, и сменила имя. Теперь ее зовут Дарья Степанова. Поэтому я не смог ее найти. Она прожила вполне достойную жизнь. Работала в школе. Преподавала русский язык и литературу. Сейчас у нее есть дети и внуки. Я, естественно, все бросил и поехал в Питер. Мы встретились у нее дома. Варин муж, истинно достойный человек, всегда сидел в сторонке или уходил в соседнюю комнату, чтобы не мешать нам предаваться воспоминаниям.

Она сказала, что сразу узнала меня. Я же никак не мог разглядеть в чертах почтенной старушки, ту юную девочку Варю. Лишь в тот момент, когда она напомнила наши общие происшествия из довоенного Ленинграда, я поверил, что это именно она. Наши жизни прошли параллельно, не пересекаясь. Я смотрел на нее, и думал, а могла ли жизнь пройти иначе? Почему судьба нас разлучила? У нас не должно быть общих детей? Ведь, я люблю свою жену, своих детей. Мне нравится наш дом. Я прожил интересную и насыщенную жизнь. Я смотрел на Варю, и поймал себя на мысли, что это все-таки чужая женщина, другая судьба. А потом я предположил, что война была подстроена для того, чтобы нас разлучить. Возможно наша встреча была ошибкой? И исправить это событие могла только мировая катастрофа, блокада и миллионы жизней.

— Это вы загнули, — вставил Паша, — у вас нет мании величия?

— Возможно, и так, — продолжил Иннокентий Петрович, — про войну, это через чур. Но разговаривая с моей детской возлюбленной, я поймал себя на мысли, что не хочу вместе с ней прожить жизнь и умереть в один день. Я вдруг отчётливо понял, что мне милее моя жена, и моя судьба. Я утвердился в мысли, что все произошло правильно. Я с тревогой и волнением ожидал нашей встречи с Варей, но с легким сердцем уехал домой.

— Слава богу, что все хорошо закончилось, — сопереживая попутчику, добавил Паша.

— Из всего выше сказанного, хочу сказать: что ни происходит, все к лучшему. И вы, Паша, не переживайте, все образуется наилучшим для вас образом, — заключил Иннокентий Петрович, повернулся к окну, и замолчал.

Под мерный перестук колес, Паша закрыл глаза, и постарался заснуть. Чему может научить история соседа? Что надо расслабиться и довериться спокойному ходу истории? Что Паша может сделать с могучими силами судьбы? Сорвать стоп-кран, пересесть на поезд в Питер, и дежурить у дверей квартиры, где он похабно напился? Нет, так делать Паша не будет. Надо довериться судьбе…

Глава 2

В аэропорт Шереметьево счастливчиков должен был подвезти брат Лены — Егор. В пять утра раздался звонок, на пороге квартиры стоял брат.

— Ну, что эмигранты? Готовы? — широко улыбаясь, спросил Егор.

— Готовы, — ответила Лена, — помоги чемоданы поднести.

— Это мы легко, — Егор подхватил два черных чемодана и скрылся в дверном проеме.

— Присядем на дорожку? — спросила Лена.

— Присядем! Присядем. Присядем… — ответили по очереди Паша и дети.

Лена проверила выключены ли все розетки и выключатели. Как и следовало ожидать дети забыли выключить компьютеры. В темноте детской комнаты оба аппарата мигали разноцветными лампочками. Погладив рукой обои в прихожей, совсем новые — переклеивали два года назад, Лена выключила свет, закрыла входную дверь на оба замка. Ой, лишь бы все было хорошо. Сдалась Паше эта Америка? Хотя Лена сама всегда с радостью откликалась на фантазии, а не поехать ли им жить на ПМЖ в теплые страны? К родным стенам привыкаешь, и перестаешь ценить, что у тебя есть.

Невольно Лена вспоминала прошедшие годы. Было в них много интересного и веселого. Было и грустное. А куда ж без этого? Но больше, было доброго и светлого. Плохое забывается легче? Возможно. Хотела ли Лена ехать в Америку? И да, и нет. С одной стороны, жизнь в России становилась с каждым годом все труднее. Политический и экономический застой выражался в сокращении свобод и прав граждан. На фоне экономического развала, росли преступность — наркомания и бандитизм, государственный рэкет и неравенство людей перед законом. Лена, как интеллигентный человек остро чувствовала накапливающееся в обществе зло.

Из общественного вырастал личный и творческий застой. На выступлениях появлялись цензура и рекомендации: «это можно петь, а вот это лучше не надо». Творить и писать новые стихи становилось труднее с каждым годом. Лена ощущала физически, как ее сжимает пресс государственной машины. Поэтому ехать в Америку было вполне логично. Паша так и говорил:

— Это все для тебя, любимая. Переезд необходим для наших детей. Я хочу, чтобы наши потомки жили в свободном обществе.

— Наверно, ты прав, — соглашалась Лена.

С другой стороны, есть такое слово — Родина. Здесь все знакомо и понятно. Здесь твоя аудитория, и родной язык. Для поэта — язык, это все. Как можно писать и творить для людей с другим культурным кодом? Как можно шутить? На ее сомнения Паша обычно отвечал:

— В современном мире средства коммуникации развиты до такой степени, что не важно в какой стране ты находишься физически. Твоя аудитория тебя услышит и увидит через интернет.

— Наверно, ты прав, — отвечала Лена.

Лена села в машину на переднее сиденье. Руками обняла чехол с гитарой. Смотрела на мелькающие за окном перелески, фонари и постройки. Лена ловила себя на мысли, что в первый раз уезжает из страны с такими грустными мыслями. Когда они уезжали семьей в туристическую поездку, это было веселое приключение, возможность увидеть новую страну, новую культуру, новых людей, посмотреть архитектурные достопримечательности, и, что немаловажно, понежиться в теплом море и позагорать на мелком белом песке. От предвкушения новых впечатлений замирал дух и сладко мечталось.

— Все самые умные люди едут из России, — сказал Паша, — посмотри на представителей шоу-бизнеса. У всех имеется гражданство или вид на жительство. Звезды приезжают в Россию, чтобы заработать денег, а чуть что случиться, готовы бежать на новую родину.

— Наверно, ты прав, — кивала Лена.

Жаль оставлять родителей. Как теперь с ними видеться? Кто им поможет в трудную минуту? Лена всегда знала, что, если будет необходимость, она в течение получаса будет у мамы и папы с достаточным запасом денег, лекарств и заботы. Брат сможет ее заменить?

— Не волнуйся, в Америке средняя заработная плата в десять раз выше, чем в России. Ты всегда сможешь помочь родителям деньгами. Если будет необходимость, купишь билет до Москвы, и через двенадцать часов будешь в Шереметьево. Не переживай, — говорил Паша.

— Наверно, ты прав, — соглашалась Лена.

Паша всегда был добрым и чутким. За ним она была как за каменной стеной. С другим мужчиной она себя не представляла. Он поддерживал ее во всех начинаниях, легко разрушал сомнения и заряжал положительной энергией. На него можно было оставить детей на пару дней и не переживать. Единственно Паша никогда сам не звонил. Он все старался решить самостоятельно. А Лене оставалось жить в неведении. Так получилось с этими анкетами. Паша сознался только тогда, когда все было решено. Лене было немного обидно, потому что ее мнение вроде, как и не требовалось. Просто живи и радуйся. Почему ты не звонишь первым?

После знакомства с Пашей они обменялись телефонами. Лена ждала, когда этот уверенный и зрелый мужчина позвонит, пригласит ее на свидание, в кино, в театр, в зоопарк. Все равно куда, она готова была на любые приключения. Шли дни, а он не звонил. Молчание сводило с ума. Я ему не нравлюсь? У него есть другая девушка? Зачем врал, что нет отношений? Лена не находила себе места. Подруги звали в ночной клуб или прошвырнуться по магазинам. Но Лена сидела дома и писала грустные стихи про разлуку и не разделенную любовь с трагическим концом.

Когда она совсем отчаялась, взяла и набрала номер Паши. Трубку он взял буквально на второй гудок.

— Алло, слушаю вас, — ответил приятный мужской голос.

— Привет, Паша. Это Лена, — как можно более независимым голосом сообщила она в телефонную трубку.

— Привет, я как раз собирался тебе звонить, — отозвался Паша.

— Чего ж не звонил? — ехидно спросила Лена.

— Был занят. Минуту назад освободился. С тобой же не получится быстро поговорить? Мне так кажется, — весело ответил Паша.

— Длительность разговора зависит от тебя, — многозначительно ответила Лена.

— Наверно, ты права, — согласился Паша, — что делаешь завтра вечером? Не встретиться ли нам за чашкой чая?

— Пожалуй, я завтра свободна, — кокетливо ответила Лена.

— Я хочу тебе кое-что показать, — заинтриговал Паша, — я работаю до пяти вечера. Давай встретимся в районе шести часов на станции метро «Театральная». Хорошо?

— Я согласна, — внутренне обрадовалась Лена.

— Чем ты сейчас занята? — поинтересовался Паша.

— Пишу стихи, — ответила Лена.

— Можешь мне почитать немного?

— Я стесняюсь.

— Почему?

— Я плохо тебя знаю.

— Ты не уверена, что у нас будет все хорошо?

— Поживем-увидим…

— Тебя часто обижали?

— Бывало.

— Расскажешь мне потом?

— Если поверю, то все мое будет твоим.

— Здорово. А хочешь я тебе расскажу свою историю, в качестве эксперимента по налаживанию взаимопонимания.

— Хочу. История не страшная?

— Нет. Скорее поучительная и немного наивная.

— Давай. Я готова слушать.

— Итак, слушай. Один мальчик влюбился в девочку. Жили они в маленьком провинциальном городке. Их дома стояли напротив друг друга. Из окна мальчик любил наблюдать за окнами квартиры, где жила понравившаяся ему девочка через небольшой телескоп.

— Он подсматривал за ней? Это же нехорошо.

— Нехорошо, когда тайно и со злым умыслом. А у мальчика были только добрые стремления. Несмотря на это, мальчика терзали сомнения и муки совести. Тогда мальчик подошел на большой перемене к девочке и сказал, что часто наблюдает за ней через подзорную трубу.

— Они учились в одной школе?

— Да. Городок, где они жили, маленький и в нем была всего одна школа. Все дети этого города учились в одном месте. Мальчику было стыдно, а девочка совсем не обиделась и рассмеялась. Она сказала, что знает об этом давно, потому что у нее тоже имеется телескоп, и она с удовольствием осматривает близлежащие окрестности и окна соседнего дома.

— Как мальчик не заметил в свой телескоп, что девочка наблюдает за ним?

— Именно такой вопрос и задал мальчик девочке. Она ответила, что все очень просто. В их квартире есть темная комната, где никогда не зажигают свет и окна плотно зашторены. В шторах окна есть небольшая дырочка под трубу телескопа. Мальчик, вероятно, не заметил, когда она находилась в этой комнате. Не страшно ли ей одной находиться в темной комнате, спросил мальчик. Не страшно, ответила девочка. Девочка рассказала, что она кроме наблюдения за соседями любит наблюдать за звездами. Они договорились, что будут по вечерам наблюдать за небосводом одновременно.

— Но, если у них окна выходят лицом друг к другу, они будут наблюдать разные звезды.

— Это правда. Мальчик с девочкой не сразу сообразили это. И мальчику пришлось переместить свой наблюдательный пост на кухню, окна которой выходили на противоположную сторону дома. Теперь дети могли наблюдать одновременно за одними теми же небесными светилами.

— И смысл твоей притчи в том, что когда люди смотрят на одинаковые высокие цели, то могут потерять друг друга из вида?

— Нет. Смысл в другом. Дети устремляли мысли и взоры одновременно к одним и тем же звездам. Сердца их бились в унисон. Небесные светила это заметили. Со стороны звезд казалось, что за ними наблюдают из одного места. Наверно это любовь, подумали звезды, и послали в обратную сторону ответный сигнал добра, тепла и вечной нежности. Молодые восприимчивые детские сердца приняли эти послания. Они по-настоящему полюбили друг друга, а когда выросли, то поженились и нарожали кучу красивых и талантливых детей.

— Уже неплохо, — заметила Лена.

— Куда бы они не ехали, всегда возили с собой два футляра с телескопами. Они всегда перед сном смотрели на звезды, а те им посылали ответные послания. Мальчик и девочка прожили долгую и счастливую жизнь на Земле. Когда пришло время умирать, они превратились в лучики света и улетели на любимую Полярную звезду.

— Красиво, — оценила Лена.

— Да уж, — вздохнул Паша.

— Сам придумал? — спросила Лена.

— А похоже?

— Есть немного. Давно придумал?

— Это почти экспромт.

— Тогда вообще круто. Молодец, — похвалила Лена.

— У тебя на какую сторону выходят окна? — спросил Паша.

— Не знаю, никогда не думала об этом.

— Когда солнце светит в твои окна?

— Только по утрам, часов до одиннадцати.

— Здорово, вот и выяснили: твои окна выходят на восток.

— Как ты это понял?

— Элементарно, Ватсон. Солнце встает на востоке, оно там бывает с утра. Где-то в полдень оно показывает направление на юг. Вечером садится на западе. На севере солнце не бывает никогда.

— Как я люблю умных мужчин, — сообщила Лена.

— Это как раз про меня, — нескромно подтвердил Паша.

Паша и Лена рассмеялись. Поговорив еще немного, они попрощались, и пошли смотреть мечтательные сны и готовиться к завтрашнему дню. У Лены в памяти не остались воспоминаний от сновидения в тот день. Но она четко помнила, как готовилась к этому свиданию с будущим мужем. День у нее был полностью свободный, и она с наслаждением посвятила дневное время подготовке к встрече. Первым делом она приняла ванну с пеной. Потом сделала маникюр и педикюр, придирчиво накрутила прическу, и, естественно, не забыла про эротическое нижнее белье. Нет, о сексе не могло быть и речи. Но ощущение того, что у тебя под джинсами и водолазкой что-то нежное, шелковое, кружевное, черное и соблазнительное, будило воображение, рисовало картины страстного грехопадения, возбуждало и придавало всему происходящему незабываемый романический подтекст.

Стремительной походкой, легкая, сексуальная, волнующая встречных прохожих мужчин в возрасте шестнадцать плюс, Лена опоздала на встречу всего на двадцать пять минут. Пашу это нисколько не удивило, он с улыбкой посмотрел на циферблат электронных часов, и протянул букет из красных роз.

— Привет, — Лена улыбнулась пленительной улыбкой, — извини, я немного опоздала.

— Ничего страшного, — улыбнулся в ответ Паша, — у меня как раз было время повторить приветственную пламенную речь.

Паша засмотрелся на Лену, как будто не видел ее сто лет.

— Ты прекрасно выглядишь. Я немею от твоей красоты, — сказал Паша, смущаясь.

— Ну, и это твоя речь? — подколола влюбленного Пашу Лена.

— Нет, всему свое время. У нас богатая программа на сегодня. Пошли за мной, — Паша аккуратно взял Лену под локоть и потянул за собой.

Они проехали несколько остановок на метро до станции «Белорусская» и вышли на улицу Лесная. Паша шел и рассказывал, как опытный гид, про даты постройки встречающихся зданий. Кто в этих домах жил, какие важные исторические встречи и события здесь происходили. Лена внимательно слушала. Приятный тембр голоса Паши проникал в сознание, опутывал дурманом и манил, манил, манил…

Лена была готова уже на всё в любом укромном уголке. Если бы Паша завел ее в пустынный переулок, Ленина оборона бы не устояла и пяти минут. Но Паша был серьезным, и виду не подавал о своих сексуальных желаниях. Джентльмен, да и только. Они подошли к зданию сталинской постройки с вывеской «Дом Культуры «Салют». Паша открыл тяжелую входную дверь. Если на улице было довольно тихо и пустынно, то внутри на них обрушился шквал голосов и суеты. По фойе дома культуры бегали дети в чешках и черных трико, с гитарами и барабанами, в мексиканских шляпах и цыганских пёстрых юбках.

— Что здесь происходит? — спросила удивленная Лена.

— Это Дом Культуры. Здесь дети занимаются творчеством, — ответил Паша.

— А ты здесь причем? У тебя есть дети? — промелькнула странная мысль.

Ведь она ничего не знает про Пашу. Может он был женат? Может у него куча детей и богатая прошлая жизнь? Или он учитель танцев?

— Здесь занимается мой племянник Кирилл. Она танцует страстные испанские танцы. Это интересно, пойдем в зал.

Паша аккуратно протолкнул Лену в правильном направлении. Они прошли в зрительный зал, в нем было много народу — бабушки и мамы, сестры и братья выступающих. Мужчин было мало, но это и понятно. Мужчины заняты покорением мира, построением бизнеса, на крайний случай строительством дома, а это более важные дела нежели воспитание детей, и прочие несерьезные развлечения типа танцев и игры на балалайке. Удобные кресла были обиты красным ворсистым материалом. В зале горел неяркий свет. В воздухе витала атмосфера надвигающего значительного события. Паша и Лена сели в центре зала на последнем ряду.

«Для поцелуев?» — подумала Лена и посмотрела на Пашу.

«Всенепременно», — ответил кивком Паша.

Свет в зале потух. Голоса смолкли.

Поднялся занавес, на освещенную сцену выбежали маленькие детки в костюмах снежинок. Забавные, милые и органичные танцоры создали на сцене романтическую обстановку. В начале Лена сомневалась, а не будет ли Паша в темном зале распускать руки. Нет. Представление целиком захватило Пашу. На Лену он совсем не смотрел. И она, вздохнув, тоже прониклась неожиданно приятным концертом.

В середине представления Паша ненадолго вышел. Когда вернулся сиял, как начищенный самовар. Потом Паша показал своего племянника, мальчик хорошо танцевал испанский танец с кастаньетами. Под занавес концерта на сцену вышел конферансье с гитарой в руках.

— Дорогие друзья! — многозначительно начал ведущий, — у нас в зале сегодня присутствует поэт, автор песен и исполнитель Елена Круглова. Думаю, непозволительным расточительством было бы упустить такую возможность и не послушать молодого перспективного автора. Леночка, прошу вас на сцену!

Лена не поняла, что происходит. Паша встал, приглашая подругу на сцену.

— Споешь нам? — спросил Паша.

— Ты — идиот! — шепотом прошипела Лена, — я же не готовилась.

— Я уверен, у тебя получится, — улыбался Паша.

— Поприветствуем Леночку, — продолжал со сцены ведущий.

Зал дружно отозвался аплодисмнтами. Лена моментально взяла себя в руки, вышла на сцену. Взяла из рук конферансье гитару, поправила под себя ремень.

— Добрый вечер, уважаемые зрители! — начала Лена, — я не собиралась сегодня выступать. Но очень рада такой возможности, и с удовольствием спою вам несколько песен.

Лена аккуратно провела рукой по струнам. Волшебные звуки заполнили зал. Вслед за гитарой зазвучал голос, и помещение наполнилось Лениным сопрано. Паша с замиранием сердца следил за каждым движением будущей жены. Лена спела «Изгиб гитары желтой», «Виноградную косточку» и свою авторскую песню «Подсолнухи». Зал с благодарностью взрывался аплодисментами после каждого исполненного номера. Зрителям очень понравился исполнитель, и они не хотели отпускать Лену со сцены. Она исполнила еще две песни. Под непрекращающиеся овации и крики «Браво», Лена спустилась в зал к Паше.

— Ты была великолепна, — сказал на ушко Паша.

— Это подстава, — сообщила возмущенная и довольная Лена.

— Ты рождена для сцены, — добавил Паша.

— Надо было меня предупредить.

— Это был сюрприз.

Аплодисменты смолкли. Паша и Лена с обожанием посмотрели друг на друга. На сцене начался заключительный номер программы. Хор детей пел песню «Прекрасное далеко». На глазах у Лены выступили слезы. Звонкие детские голоса пробирались сквозь шелуху прожитых событий в самое сердце. Лена еще немного дулась на Пашу, но была в восторге от детского концерта и от неожиданно прекрасного собственного выступления.

После концерта парочка с трудом вышла на улицу. Улыбчивые бабушки и громкие дети подходили к ним со словами благодарности за замечательные песни и приятные мгновения.

— С каждой минутой, я все больше в тебя влюбляюсь, — сообщил Паша на ступеньках Дома Культуры, — чтобы ты ни делала или ни говорила, получается замечательно, талантливо, по-доброму.

— Спасибо, — немного смутилась Лена.

— Ты прости, что устроил твое выступление. Но я считаю, что самые ценные события нельзя запланировать. Самое важное в жизни происходит спонтанно. В этом ее прелесть, и трагизм. Нельзя предугадать любовь, смерть, рождение, радость и горе. Это происходит, как правило, само собой.

— Но ты же запланировал мое сегодняшнее выступление? — возразила Лена, — получается, что это запланированное удовольствие.

— Не совсем. Ты, как основной исполнитель, ничего не знала. Я же был наблюдателем со стороны. Противоречие действительно имеется: счастье нельзя запланировать, но к нему надо готовиться. Для того чтобы сегодняшнее выступление состоялось, должно было совпасть много событий: мы с тобой должны были встретиться, понравиться друг другу, в этот день в ДК «Салют» должен проходить смотр творческих коллективов. Но главное, что ты как певица и автор песен, должна была готова показать класс. А для этого ты долго занималась игре на гитаре, писала песни и стихи, заучивала слова, много репетировала и выступала перед людьми. И, о! Счастье! В какой-то случайный сто тысяч первый раз тебя ждет успех!

— Ты умный мужчина, ты — конечно прав, — согласилась Лена.

— Спасибо. Это все из-за тебя. Благодаря тебе я становлюсь умнее, лучше и мудрее.

— А ты любишь играть на гитаре? — поинтересовалась Лена.

— Что ты? Нет, конечно. Мне медведь на ухо наступил. У меня была совершенно не музыкальная семья. Мои родители всю жизнь проработали на молочно-консервном заводе технологами. Делали сгущенку. Представляешь? Поэтому, у меня детство был не музыкальным, а сладким.

— Здорово, обожаю сгущенку. Жаль нельзя постоянно ею питаться, — Лена надула губки.

— Почему?

— Много сладкого вредно для кожи и фигуры, — с сожалением сообщила Лена.

— Тогда, понятно. Мое детство был посвящено спорту, я занимался в секции дзюдо, а еще я посещал кружок моделирования — вырезал из дерева модели кораблей и самолетов. Я тебе покажу свою коллекцию, когда решишься посетить мой дом, — улыбнулся Паша.

«Я готова, — подумала Лена, — но ты не должен об этом знать».

— Спасибо тебе за сегодняшний вечер, — сказала Лена на прощание у порога квартиры.

— Пожалуйста. Всегда рад. Ты мне очень нравишься, я не хотел бы с тобой расставаться, — взгрустнул Паша.

— Я тоже не хочу расставаться. Ты мне звони. Давай еще куда-нибудь сходим, — предложила Лена.

— Давай, — согласился Паша, — завтра?

— Завтра, — кивнула Лена.

— После работы…

— Да, часов в шесть…

— На том же месте?

— Я согласна…

Скромный поцелуй в щечку, робкие попытки объятий, смущение, пунцовые лица, тревога и надежда в глазах обоих…

— Пока…

— До завтра…

Секундная пауза, Лена не с первого раза попадает в замочную скважину. Паша с усилим разворачивается, и заставляет непослушные ноги шагать в противоположную сторону…

Лена рывком открывает дверь, захлопывает за собой. Еще минуту стоит с закрытыми глазами, прижавшись спиной к черному дерматину. Почему нельзя с легкостью отдастся течению событий? Почему надо соблюдать нормы морали и нравственности? Ведь и Паша, наверняка не подумает о Лене, как о доступной девушке, если они слишком быстро перейдут к постельным сценам. Мы хотим объединиться, и не хотим спешить одновременно, думала Лена. Приятное томление в низу живота постепенно проходило. Надо срочно кому-то выговориться.

Лена набрала телефон лучшей школьной подруги Маши.

— Я влюбилась, — сразу сообщила Лена.

— Поздравляю, — с легкой завистью ответила Маша.

— Он — красив, умен, обходителен, — причисляла достоинства Паши Лена.

— Кем работает? Сколько зарабатывает? — практично спросила Маша.

— Не знаю, я не спрашивала, — ответила Лена.

— Ну, и дура, — вставила Маша, — мужик, в первую очередь должен быть денежным. А потом все остальное. Он должен обеспечить тебя и ребёнка. Купить квартиру, машину, дачу.

— Выглядит он успешным, хорошо одевается. Не пьяница, не наркоман…

— Подруга, не вешай мне лапшу на уши. Не позволяй себя обмануть. Произвести впечатление на доверчивую глупышку вроде тебя не составит труда для опытного ловеласа. Потом, когда он получит от тебя секс, увидишь его настоящее лицо.

— Ты думаешь?

— Уверена. Поверь моему опыту.

— Может быть, у тебя печальный опыт, потому что ты себя негативно настраиваешься?

— Ты сомневаешься? Понимаешь, с мужиками как на минном поле — шаг вправо, шаг влево — провал хитроумно спланированной операции. Дашь раньше времени, будешь легко доступной девушкой, не дашь — будешь бесчувственным бревном и динамой. Но если уж ложиться в постель с мужиком, надо понимать ради чего ты это делаешь.

— Ну, тебя, Маша! Все у тебя пошло и расчетливо, — перебила подругу Лена, — все у тебя ради денег. А Паша не такой, он мне сегодня концерт устроил, цветы подарил, нежно мялся в прихожей, расчувствовался и еле ушел на ватных ногах.

— Не видела ты жизни, подруга.

— А ты видела? — спросила Лена.

— Я видела. Я своего Макса выбирала как породистого щенка. Из тысячи претендентов. Зато у него все есть: и стать, и наследство, и приличная работа. Вредных привычек нет, матом не ругается, с тещей дружит. Что еще надо?

— И ты счастлива?

— Да, — уверено сообщила Маша, — я знаю, что меня и ребенка ждет обеспеченное будущее, хорошее образование и медицинское обслуживание, московская квартира, приличная машина. Это хорошо.

— А второго ребенка не хочешь?

— Я бы родила. Но Макс против, пока…

— Ты его любишь?

— Макса? Да, люблю, уважаю и ценю.

— А мне твой Макс не нравится.

— Он тебе и не должен нравиться. Он мне должен нравиться. Я его выбирала для себя.

— Почему ты с ребенком летаешь в Турцию без мужа?

— Нам так удобно. Он едет с друзьями на рыбалку. Я еду в теплые страны на песчаные пляжи. Каждый в семье получает, чего больше хочет. На этом построено семейное счастье.

— Он тебе не изменяет на рыбалке с русалками?

— Нет. Я уверена, — Машин голос предательски дрогнул, — у меня там есть свой информатор — Степан, друг Макса. Он мне подробно рассказывает, куда ездили, с кем, сколько выпили. Я обо всем знаю.

— Так тебе Степан все и рассказал, — засомневалась Лена.

— Степан — мой друг детства. У меня с ним был раньше маленький роман, еще до Макса. Он в мою строну все еще не ровно дышит, и надеется на продолжение. Если бы там что-то было, он сразу бы доложил. Не сомневайся.

— Похоже, ты не сильно доверяешь любимому? И предпочитаешь все-таки проверять? Так?

— Именно. А как же иначе? Я считаю, что не зазорно проверить мужа. Все мужики кобели и хотят свалить налево. Это мужская природа. Против нее не попрешь. Главное, чтобы увлечения мужа не были в ущерб семье.

— То есть, ты допускаешь измену мужа?

— Да.

— И ты его простишь? — удивилась Лена.

— Конечно, прощу. Ради чего я буду портить жизнь себе и судьбу моему ребенку из-за какого-то глупого случайного секса по-пьяни? — удивилась Маша.

— Я бы, наверное, не простила, — предположила Лена.

— Значит, не любишь. Я не прощу, если он заведет вторую семью с ребенком на стороне. Или, если всерьез влюбится, — добавила Маша.

— Понятно.

— А, чтобы этого не произошло, надо немножко следить за мужем. Необходимо знать куда и с кем он идет. Поощрять его маленькие шалости, чтобы у него возникло ощущение свободы.

— Он у тебя как подопытная собачка на поводке.

— Да. Так и есть. Ты очень точно подметила.

— Я не хочу жить по твоим правилам, — воспротивилась Лена.

— Ты слишком молодая, у тебя ветер в голове. Поверь мне, я четыре года замужем. Я знаю, о чем говорю, — настаивала Маша, — мужика надо держать в напряжении. Тогда он сделает для тебя все, что нужно — звезды с небес достанет, королевой сделает, деньгами засыплет.

— Да, ну тебя Маша, не хочу я так жить, — сказала Лена.

Подруги еще долго разговаривали, Маша советовала проверить Пашу на стойкость и крепость чувств. Для этого надо было пригласить Пашу в гости на день рождения, например, и там продемонстрировать ему соперника, бывшего или потенциального воздыхателя. Посмотреть на Пашину реакцию. Затем надо было уехать или сделать вид, что уехала на пару недель. Желательно в этот момент собирать информацию: куда он ходит, с кем, надолго ли. Надо тщательно изучить его родственников, узнать фирму, на которой он работает, есть ли у него перспективы карьерного роста. Про будущего претендента на руку и сердце доверчивой девушке необходимо знать, как можно больше. Зачем тратить свои молодые годы на негодного жениха, ведь через десять лет на Лену никто не позарится, грудь обвиснет, по лицу пойдут морщины, ухажеров как ветром сдует.

Подруга говорила, вроде правильные и рациональные вещи. Умом Лена понимала, что так и надо делать. Необходимо взвесить достоинства и недоставки Паши. Проверить, а потом уже кидаться в омут любви, секса и брака с рождением детей и построением счастливого будущего. Но, в глубине души, Лена не хотела принимать такие доводы. Нельзя было начинать совместную жизнь с недоверия и проверки. А если Паша тоже будет ее проверять, и подкидывать Лене психологические провокации? Неужели семейная жизнь — это взаимное перетягивание каната, кто-кого? К концу разговора Лена уже пожалела, что позвонила лучшей подруге. Настроение испортилось, положительная энергия улетучилась, захотелось уснуть и забыться.

Разговор закончили на том, что Лена, конечно, взрослая женщина. Ей самой строить счастливую жизнь, но Маша решительно не поддерживает скоропалительных связей и недальновидных поступков подруги. Разговор с Машей продолжался почти три часа. К концу разговора горело ухо и стучало в висках.

В это же самое время, придя домой, Паша неоднократно пытался позвонить Лене и поговорить с ней, но телефон был занят. В мечтаниях и томлениях Паша заснул, не сказав Лене о самом главном — о переполнявших его чувствах.

Лена легла спать с тяжелым сердцем. В голове крутились фразы Маши о сволочной природе мужчин, что все они одинаковые и думают одним местом. Лене приснился сон, что она идет по необитаемому острову. Кругом дикая природа, пальмы, солнце, мелкий белый песок под ногами. На ней надета легкая белая туника, и ничего более. С пальм свисают щедрые гроздья бананов. Лена отломила себе три штуки, не спеша шла и жевала спелый банан. Утолив голод, она скинула легкую одежду и вошла в теплые воды Индийского океана. Почему Индийского? Потому. Просто она знала, что остров находится в центре Индийского океана. И все.

Выходя из воды, она увидела в сторонке легкий дымок от костра. Бронзовая кожа быстро высохла под лучами жаркого экваториального солнца. Лена накинула на себя тунику и поспешила в направлении костра. Метров за сто до костра проявились аппетитные запахи жареного мяса и специй. Подойдя к костру, она увидела двенадцать полуголых мужчин в набедренных повязках. Все они были практически одинаковые — загорелые, мускулистые, веселые, белозубые. Отличались только прическами и количеством перьев в волосах. Лицо у всех было Пашино. Лена растерялась.

— Приветствую тебя, наша госпожа, — практически хором сказали мужчины, — обед готов, просим к столу.

Лена увидела накрытый стол, сплетённый из веток бамбука. За ним стоял большой трон. На столешнице стояла дымящаяся еда на листьях лотоса вместо тарелок.

— Спасибо, — кивнула Лена, и царственно села на трон.

— Тринадцатый Паша уже ждет тебя в постели, — услужливо сообщил Паша Первый с одним пером в волосах.

— Спасибо, вы свободны, — величественно сообщила подданным Лена.

— Извини, наша королева, но мы не можем тебя покинуть. Злые и жадные игуаны могут нарушить твой обед. Мы должны тебя охранять.

— Хорошо, охраняйте, — согласилась Лена, и принялась разламывать большие куски мяса руками.

Двенадцать пар голодных мужских глаз не спускали с нее взгляда. В глазах этих полудиких аборигенов читался не столько пищевой голод, сколько сладострастный. Но, видимо, жесткие племенные обычаи не позволяли делать этим молодым и энергичным мужчинам, все что они хотели. Лена представила себе сколько энергии и гормонов кипит в молодых симпатичных телах. Набедренные повязки заметно топорщились ниже пояса.

— Чего же вы не кушаете со мной? — спросила, слегка чавкая, Лена.

Она смутилась своему бескультурью, но, видимо, так было принято в этом месте. В чужой монастырь со своим уставом мне ходят.

— Мы не можем начать, пока ты не утолишь голод, — широко улыбаясь, ответил Паша Третий.

— Мы все съедим до последней крошки, когда ты полностью наешься, и подаришь свое тело тринадцатому, — с поклоном доложил Паша Седьмой.

— Хорошо, ждите, — величественно согласилась Лена, — выпить есть что-нибудь на этом острове?

Сразу три Паши метнулись за огромный белый камень, и вытащили оттуда коричневый бурдюк с вином. Паша Третий, кого-то он ей напоминал — вроде и Паша, а вроде в нем были другие черты, взял кокосовую скорлупу, и наполнил ее до краев ярко красным вином. Лена пригубила вино, на вкус оно оказалось вполне достойным.

— Неплохо, — оценила вслух вино Лена, и сделал большой глоток, — а танцы будут?

— Да, наша королева. Мы выполним любой твой каприз, — Паша Пятый согнулся в глубоком верноподданническом поклоне.

Откуда-то издалека полилась традиционная греческая музыка. Двенадцать молодцев выстроились в ряд, положили руки друг другу на плечи и пустить в пляс.

— А мне нравится тропическая жизнь, — Лена подняла кокосовый бокал с вином.

Танцоры высоко задирали ноги, сверкая бронзовыми ягодицами и черными кучерявыми волосами между ног. Лена захмелела, отставила вино, и пустилась с танец с мужчинами. Музыка сразу утихла.

— Нам нельзя быть сегодня вместе, — поникшим голосом сообщил Паша Двенадцатый, — сегодня очередь Паши Тринадцатого. Он тебя ждет. Иди к нему, если ты наелась.

— Я вам не игрушка, чтобы пускать меня по очереди, — возразила Лена, — Третий, иди ко мне!

— Нельзя! — взмолился Третий, — иди, моя королева, тебе там будет хорошо. Тринадцатый тебя ждет.

— Ну, и дурак, — Лена опрокинула недопитый бокал с вином.

Красное пятно растеклось по утрамбованному глиняному полу. Пятно напоминало очертаниями штат Флориду, полшестого…

«Символ?» — предположила Лена.

— Где мое ложе? — громко спросила королевна, пошатываясь от выпитого вина.

Двенадцать мужчин вытянули правую руку, указывая направление, куда следовало идти. Лена подняла затуманившийся взгляд, и увидела за частоколом рослых эвкалиптов золотистый шатер, высотой с трехэтажный коттедж.

— О! — оценила Лена видение, — это уже неплохо.

По тропинке, выложенной мраморными плитками, Лена вошла в шатер. За пологом шатра было прохладно. Внутри Лена увидела признаки цивилизации: на стене висел телевизор, под потолком вращался вентилятор, ровный пол был устлан приятным мягким ковром. По ходу движения стояла огромная пять на пять метров кровать, застеленная шелковыми простынями и окруженная полупрозрачным балдахином. Лена посмотрела вокруг. Рядом никого не было.

— Паша! Ты где? — громко спросила Лена, — тринадцатый!

Неожиданно приятные руки обняли ее сзади за плечи. Лена резко повернулась. Прямо перед не стоял Паша с тринадцатью перьями в волосах. Лена специально их пересчитала. В остальном Паша разительно отличался от всех остальных. Во-первых, он был одет в синий классический костюм, совсем как сегодня днем на концерте. Во-вторых, взгляд был совсем как у настоящего Паши, а не как у тех голодных неандертальцев у костра.

— Это я, Лена, — сказал Паша милым, теплым и родным голосом.

— Да. Я вижу, — кивнула Лена.

— Я настоящий, — сообщил Паша вдруг шепотом, — мужики на улице не настоящие.

— Почему? — недоверчиво отстранилась Лена.

— Ты должна мне верить, — Паша не сдвинулся с места, и лишь протянул Лене правую руку.

— Я хочу тебе верить, но почему именно тебе? На улице еще двенадцать таких же мужчин, как и ты. Все вы на одно лицо, имеете одинаковые телосложение, примерно одного возраста…

— Это только кажется. Мы все разные, — возразил Паша.

— Вы отличаетесь по количеству перьев в голове. И костюмчик у тебя поприличнее.

— Ну. Вот видишь! — радостно вскрикнул Паша, — ты заметила.

— На основании двух малозначительных внешних отличий, я должна тебе поверить, что ты совсем другой? Что ты настоящий? Нет! Давай исполняй свои обязанности.

Лена скинула с себя тунику, и шагнула стройной ногой на атласную кровать. Паша подхватил одежды Лены, догнал ее, накинул на голые плечи ускользающую ткань.

— Пойми же наконец, у нас нет времени. Нам надо бежать. Мы с тобой еще позанимаемся любовью. Обязательно. Я тебя люблю, и больше всего на свете хочу быть с тобой, в тебе. И другой жизни мне не надо. Поверь мне!

Паша тряс Лену за плечи. На глазах у него наворачивались слезы от бессилия и безысходности.

— Хорошо, хорошо, — согласилась Лена, запахивая тунику, — чего ты так кипятишься? Сказал бы сразу. Я пойду с тобой, только успокойся. По дороге, прошу тебя, объясни, что к чему, и почему мы должны бежать из этого райского места?

Паша схватил Лену за руку и потащил ее в дальний угол шатра.

— Сегодня очень необычный день для тебя. У тебя сегодня такие дни, когда ты должна забеременеть. Ты, наверное, представляешь, что это значит?

— Да, я понимаю, о чем ты говоришь, — кивнула Лена на бегу.

— Ты должна родить короля этого острова. На этом твоя миссия закончится. Тебя выселят в резервацию, где живут аборигены этого острова. На эту роль тебя выбрала специальная комиссия вождей. Из мужской части колонии были выбраны тринадцать претендентов на право стать мужским продолжателем рода.

— Это двенадцать полуголых мужиков на улице? — спросила Лена.

— Да, — подтвердил Паша.

Они подбежали к задней стенке шатра. Паша нагнулся. Легко поднял ткань. Лена, нагнувшись, вышла под палящее солнце. Паша вышел за ней.

— К сожалению, на этом острове короткий женский век. После рождения наследника, ты никому не будешь нужна. Последние двенадцать циклов, почти год, ты пытаешься забеременеть, но безуспешно.

— Это были мои бывшие любовники?

— Да. Я появился здесь совсем недавно. Сегодня моя очередь быть твоим любовником. Но я не хочу быть обычным семяизвержателем. Я хочу прожить с тобой всю жизнь. Делить радости и горести, работу и отдых, растить общих детей, и, как это не банально звучит, умереть в один день с тобой… в твоих объятиях…

— Как романтично, — дыхания не хватало, Лена открытым ртом жадно хватала раскаленный воздух.

Паша тянул Лену вверх по узкой петляющей тропе. Пот лил в три ручья мокрая одежда прилипла к телу.

— Все твои бывшие не хотят, чтоб у на с тобой получился ребенок. Потому что тогда по законам племени их отправят на рудники, как негодных к продолжению рода людей.

— И тебя тоже?

— Мое положение беспроигрышное, — сообщил Паша.

— Как так?

— Если ребенок не получится, то вожди признают, что дело не в мужчинах. Это ты виновата. И тебя отправят на рудники, как негодную к продолжению рода. А меня в этом случае отправят вновь в племя, и цикл повториться заново с новой претенденткой на право выносить вождя племени.

— А если ребенок получится? — спросила Лена.

— В таком случае, ты воспитываешь ребенка до пяти лет. Потом его отбирают наставники. Затем тебя отправят спокойно доживать свой век в племени. Но у тебя уже никогда не будет семьи, мужа и детей. Запрещено.

— А какова твоя участь?

— Я возвращаюсь в племя. Могу вновь стать претендентом на право быть зачинателем вождя, могу жениться, и жить обычной жизнью с другой женщиной попроще.

Паша и Лена выбежали на ровную площадку на склоне горы. Посреди нее стоял темно-синий вертолет. Лопасти слегка покачивались на ветру.

— Умеешь управлять? — спросил, улыбаясь, Паша.

Лена тяжело дышала. Чтобы восстановить дыхание, она сделала пару наклонов.

— Шутишь?

— Нисколечко, это наш единственный шанс бежать с этого острова, — сказал Паша.

Он подошел к вертолету. Дверь со стороны пилота легко открылась.

— Залезай с той стороны, — скомандовал Паша.

— Слушаюсь, капитан, — Лена козырнула, как бравый летчик, и легко взобралась на пассажирское кресло.

— Пристегнись, — продолжил командовать Паша.

Лена улыбнулась, ей понравилось подчиняться воле сильного и уверенного в себе мужчины. Несостоявшаяся мать короля с легкостью разобралась в конструкции ремней безопасности и защёлкнула их у себя на груди. Паша пробежал глазами по кнопочкам и индикаторам. Нашел замок зажигания, повернул ключ по часовой стрелке. Двигатель громко заурчал, выплюнув в воздух облако черного дыма. Лопасти сразу пришли в движение. Паша что-то говорил, но его не было слышно. Он нагнулся и протянул Лене наушники с микрофоном. Лена рассмеялась от своей неловкости и неопытности. Надев наушники, она вновь услышала слегка изменённый голос Паши.

— Летим на север. Там должна быть земля, — сообщил Паша.

— Я тебя люблю, — тихо себе под нос сказала Лена.

— Что? — не расслышал Паша.

— Неважно, — громко ответила Лена.

— Хорошо, — крикнул Паша.

Несмотря на наушники разговаривать было тяжело, приходилось кричать. Поэтому Лена, посмотрела на мужественный профиль Паши, и далее изучала красивейшие ландшафты из кабины вертолета. Тринадцатый взял штурвал в руки, потянул на себя, и вертолет оторвался от земли. Деревья и кустарники стали стремительно уменьшаться в размерах. Вертолёт слегка нагнулся вперед и полетел навстречу океану.

— О-ё! — крикнул Паша, — у нас получилось!

— Круто! — крикнула Лена, вскинув руки вверх.

Остров быстро уменьшился в размерах и остался позади. Под ногами мелькала бескрайняя океанская гладь. Из-за однообразия картинки, и несмотря на сильный шум двигателя, Лена закрыла глаза… И заснула…

Когда Лена открыла глаза, настойчивый лучик солнца бил прямо в лицо. Видимо, она вчера забыла зашторить окна. Бывает. Лена лежала, раскинувшись, на широкой кровати. В голове звучал стрекот вертолётных двигателей, перед глазами пробегала бескрайняя рябь океана. Она еще немного полежала, вспоминая небывалой реалистичности картинки из сна.

«Паша, Паша, Паша!» — мысленно повторяла она имя любимого. Слушать сердце, голову или подругу? Лена пошла на кухню. Чем бы позавтракать? Родители позавчера уехали на дачу. Будут не скоро. Ноги непроизвольно вырисовывали фигуры греческого танца Сиртаки. Что я собственно теряю? Если он после ночи любви изменится и станет другим, тогда и будет ясно, что за человек передо мной. Чем я рискую, собственно? Не в первый же раз… Паша мне нравится, думала Лена, он хороший. Красивый. Я хочу от него детей, чтобы они были похожи на него. Такие же умные и симпатичные…

Рука потянулась к телефону. Часы показывали десять тридцать утра. Паша должен быть в это время на работе. Лена набрала офисный номер. Трубку на второй гудок взяла секретарь.

— Павла Ивановича, пожалуйста, — робко попросила Лена.

— Какого Павла Ивановича? У нас их двое, — сообщила девушка-секретарь приятным голосом.

— Смеянова, — уточнила Лена.

— Минуточку. Соединяю, — услышала она в телефоне.

В трубке заиграла музыка «Полет шмеля». Паша долго не брал трубку. Музыка доигрывала до своего логического конца. Затем мелодия начиналась заново. Лена прослушала мелодию три с половиной раза. Занят? На совещании? На выезде? В командировке? Метались предположения в голове Лены.

— Алло, — наконец, ответил Паша.

— Привет, это Лена.

— Привет, не ожидал тебя услышать с утра, — засмущался Паша.

— Я много думала о тебе.

— Я тоже. Вчера целый вечер пытался тебе позвонить, но не смог. Телефон все время был занят. Кто у вас постоянно говорит так много, и с кем?

— Это я. Позвонила моя подружка Маша. Мы сплелись языками, и пока все проблемы не обсудили, не смогли повесить трубки.

— Меня обсуждали? — спросил Паша.

— А как же, — рассмеялась Лена, — про тебя говорили больше всего.

— Надеюсь, хорошее?

— Не надейся, что перед тобой какие-нибудь лизоблюды. Говорили всю правду, как она есть. И хорошее, и плохое.

— Я тебе обожаю.

— Это, конечно, хорошо. Но у меня к тебе серьёзный разговор.

— Я слушаю.

— Я не приду сегодня вечером к тебе на свидание.

— Почему.

— Не хочу.

— Что случилось? — опустившимся голосом спросил Паша.

— Потому что у меня родители уехали на дачу. Я одна дома.

— Ты не хочешь меня видеть? Я что-то сделал не так?

— Наоборот. Все так. У меня в жизни такого еще не было!

— Тогда в чем дело?

— Я хочу, чтобы ты приехал ко мне в гости. Сегодня. Не хочу бродить с тобой по городу.

Паша несколько секунд молчал, не веря своему счастью.

— Я тоже, — тихо сказал Паша.

— Что?

— Хочу с тобой не бродить по городу…

— У нас с тобой одинаковые желания?

— Видимо, да.

— Адрес знаешь?

— Знаю.

— Приезжай. Я тебя жду.

— Если я приеду пораньше, не прогонишь?

— Не прогоню…

— Тогда я побежал доделывать отчет. Приеду быстро, как только смогу. Не буду терять ни минуты…

— Пока.

— Целую и обнимаю, милая…

Лена положила трубку. Она все сделала правильно. По-другому нельзя.

Глава 3

Паша накануне провел волнительную ночь. Он вспоминал прошедший вечер, воображение рисовало любимые черты Лены. Паша вспоминал фразы, которые она говорила, как задорно смеялась. Всматривался в глаза, и думал о том, что она не сказала. Ему казалось, что между ними совсем нет преграды. Вернее, переборка настолько тонкая и зыбкая, что не составит особого труда ее преодолеть. Надо было только решиться и сделать шаг навстречу. Паша томился и сомневался, что он напрасно погряз в любовных фантазиях. Ведь Лена могла мечтать совсем о других отношениях.

Нет. Не может быть. Он видел в ее глазах именно то, что хотел. Тёплая ладошка и робкие прикосновения кричали, что надо быть смелее и решительнее. Мозгами Паша себя останавливал: не навреди! Не спеши! Излишним напором, можешь все испортить, испугать… Из-за спины вылезали сомнения и кричали: «Не тормози, парень! Девушки любят решительных и смелых, лучше пасть смертью храбрых при настойчивом штурме, чем от голода во время многомесячной осады слабо сопротивляющейся крепости!»

Как можно решиться и пригласить к себе домой понравившуюся девушку? Она же не дурочка? Лена сразу поймет, что ты ее приглашаешь заняться сексом. А что в этом плохого? Девушки не любят секс? Любят. Может быть больше, чем парни. Но тебе нужен не только секс, тебе нужны серьезные отношения, возможно, и семья, и дети, и долгие счастливые годы совместной жизни. Или ты боишься разочарования?

Да, ничего я не боюсь. Подумаешь, было пару раз, что после постели, не хотелось встречаться с девушкой. Боишься, что и на этот раз будет также? Вряд ли, так не может быть. Паша чувствовал всем сердцем, с Леной все будет по-другому. Просто не может быть иначе. Поэтому нельзя спешить. Нельзя проскочить принципиально важные этапы. Надо поближе познакомиться с Леной. Необходимо узнать ее мысли и желания, постараться разгадать сокровенные тайны.

Не усложняй, — кричали похотливые мысли. Все очень просто, ты мужчина, она женщина. Вас несомненно тянет друг к другу. Надо просто сделать, что предназначено природой. Доверься нам, все будет хорошо. Если и случится разочарование, то большой беды в этом нет. Не в первый раз и не в последний не складываются отношения у мужчины и женщины. Чем быстрее разочаруешься, тем быстрее начнешь новые отношения. Дерзай.

Днем Лена позвонила сама, и пригласила к себе домой, уязвив Пашино мужское самолюбие. Почему он первым не сделал этот решающий шаг? Минутный укол совести быстро прошел. Пашу захлестнуло волнение от предстоящей встречи с желанной, красивой, воздушной, неземной, очаровательной, соблазнительной, единственной, прекраснейшей их женщин. Надо побыстрее разгрести рабочие дела, и поспешить на свидание. Перед Пашей на столе лежала толстенная папка с квартальным отчетом продаж по регионам необъятной страны. Через три дня было назначено собрание акционеров компании. Паше завтра с утра надо предоставить обширный отчет.

Неприятная бумажная работа никогда не вызывала уважения у Паши. Вот и сейчас он откладывал ее на последний момент. Обычно, когда оставалось мало времени и отступать было некуда, Паша садился за отчет и делал его быстро, порой неаккуратно. По-хорошему, отчет надо было сделать еще вчера. Но Паша профукал и предыдущий день. Сидел и мечтал о встрече с Леной. Делать нечего, отступать тоже некуда. Паша налил себе большую чашку растворимого кофе, и принялся за работу.

Собравшись с силами, Паша настрочил отчёт за четыре часа. Такой производительности он не достигал ни разу. Паша не ходил на обед, не делал перерывов. Отключил телефон, чтобы его никто не отвлекал. Еще несколько минут на распечатку десяти экземпляров отчета, не забыть сохранить резервную копию.

— Максим Владимирович, — начал с порога директорского кабинета Паша, — я сделал отчет. Мне нужно сегодня пораньше уйти. Разрешите?

— Влюбился? -спросил директор, поправляя очки.

— С чего вы решили? — смутился Паша.

— Светишься весь, как тульский самовар, — понимающе подмигнул Максим Владимирович.

— Если честно, то да. Вы правы.

— Хорошо. Раз сделал отчет, беги. Я проверю, если будут вопросы — завтра с утра поправим.

Паша пожал руку директору, и помчался на встречу своей судьбе. Не дождавшись лифта, Паша перепрыгивал через три ступеньки, обегал встречных прохожих. У входа в метро он выбрал букет из белых роз. Запыхавшийся, он стоял у входной двери квартиры, прикрываясь букетом цветов. Лена открыла дверь в черном обтягивающем платье. Ярко сверкающие глаза, выдавали всю палитру внутренних переживаний. Там было все и тревога, и обожание, и трепет, и волнение, и много-много всего другого.

Паша протянул цветы, и смело шагнул вперед. Лена не отступила, а, распахнув руки, растворилась в Пашиных объятиях. Течение времени на этом изменилось. Паша четко помнил каждое движение любимых рук, читал мысли по глазам и движению губ, шаловливые руки изучали округлые рельефы желанного тела. Чуть не забыв захлопнуть дверь, сплетенные влюбленные переместились в родительскую спальню на широченную кровать.

— Я тебя люблю, — шептал на ухо Паша.

— Я тебя тоже люблю, — подрагивая от возбуждения, отвечала Лена.

— Ты чудесная…

— Ты — мой мужчина…

— Ты — моя женщина…

— Ты можешь делать со мной все, что хочешь…

— А ты со мной…

Вдруг ставшая тесной одежда, соскользнула с разгоряченных тел. О, какое же это блаженство касаться любимой руками, языком, ногами… Ловить нежный взгляд, дышать одним воздухом, надолго замирать, сливаясь в глубоком поцелуе! Паша проникал, изучал, трогал, пробовал, был неутомим. Лена не отставала от любимого. Заканчивая один раз, влюбленные не останавливались и продолжали ласкать друг друга. Они вместе шли в ванную, на кухню, и вновь находили оригинальные возможности любить друг друга.

В этот вечер они мало разговаривали. Изможденные от любви и страсти, Паша и Лена заснули в объятиях глубоко за полночь. Было бы здорово, если бы в эту ночь им приснился один и тот же сон. Но ни Паша, ни Лена не помнили своих сновидений. Возможно, им снился райский сад, кругом тепло, фрукты и лето…

Паша проснулся первым. Лена лежала на его плече. Паша аккуратно освободился от объятий любимой женщины. Лег рядом и со стороны рассматривал свою мечту. Она была прекрасна. Тонкая, нежная, ранняя, свежая, и до последней клеточки его. Паше вдруг захотелось чихнуть, он напрягся, чтобы не разбудить Лену, но все равно получилось что-то типа «Кхм». Лена открыла глаза, радостно улыбнулась.

— Привет, — хлопая большими ресницами, сказала она.

— Привет, — ответил Паша.

— Давно проснулся? — Лена вновь прильнула к Пашиной груди.

— Недавно, — ответил Паша, — я смотрел на тебя. Ты самая красивая девушка на свете, особенно, когда спишь.

— Сомнительный комплимент, — рассмеялась Лена.

— Я не то имел ввиду, — в ответ рассмеялся Паша.

— Я поняла, что ты имел ввиду, — не соглашалась Лена.

Она схватила подушку, вскочила на ноги, явив Паше неприкрытую эротичность. Паша разинул рот, наслаждаясь прекрасным видом.

— Защищайся! — прокричала Лена.

На Пашу посыпался шквал подушечных оплеух. Он не защищался. Наоборот, Паша раскинул руки, подставляя Лене полную свободу действий, и писклявым голосом кричал:

— Помогите, кто может!

— Нет тебе пощады, покоритель женских сердец.

Подушка в руках Лены понималась и опускалась на Пашину грудь, ноги, на прикрывающие низ живота руки.

— Сдаюсь! — наигранно высоким голосом пропищал Паша.

— Ура! — Лена победно вскинула руки в верх, — отныне и во веки веков постановляю: Павел Иванович Несмеянов обязан при встрече смотреть мне в глаза, целовать меня в губы, и не только! Любить по многу раз. Приказ ясен?

— Ясен, моя госпожа, — кивнул Паша.

— И почему это мы не исполняем приказ? — картинно удивилась Лена.

Паша встал, обнял Лену, губы вновь нашли друг друга. Они снова любили. И это было прекрасно. Паша и Лена увлеклись, потеряли счет времени и чуть не забыли про работу. На завтрак совсем не осталось времени. Паша, на ходу завязывая галстук, выбежал из квартиры. Дождаться лифта не было никакой возможности. Стоять на месте, хоть какое-то непродолжительное время, не представлялось целесообразным. Надо было действовать, бежать, совершать поступки. Паша бежал по лестнице, догонял уходящий автобус, перепрыгивая ступеньки спустился вниз по эскалатору метро.

Люди в подземке улыбались и приветливо кивали ему при встрече. Какая-то бабушка замешкалась на перроне. Паша поддержал ее за локоть, помог занести большую хозяйственную сумку на колесиках, и аккуратно подтолкнул ее впереди себя в забитый битком вагон.

— Спасибо, тебе милок, — поблагодарила его старушка.

— Не за что, бабушка, — улыбаясь, ответил Паша.

— Не скромничай, есть за что, — бабушка сияла благодарной улыбкой, — сейчас редко встретишь взаимопомощь у людей. Все торопятся, бегут и спешат, по сторонам не смотрят.

Двери вагона закрылись, поезд стал набирать ход. В вагоне было достаточно шумно. Паше приходилось говорить громко, и нагибаться к старушке, чтобы ее услышать.

— Спасибо, — ответил Паша, — у меня сегодня хороший день. Люди вокруг счастливые и добрые. Мир прекрасен и удивителен. Я счастлив!

— Я вижу, — кивнула старушка, — влюбился?

— Да. Очень заметно? — спросил Паша.

— В глаза бросается. Вы будете счастливы, и проживёте долгую и счастливую жизнь, — сообщила бабушка, — у вас будет два ребеночка: мальчик и девочка.

— Только два? — рассмеялся Паша.

— Тебе мало? Не жадничай, — захихикала бабушка, — сейчас больше не принято рожать. В мире много соблазнов, искушений. Молодые люди хотят жить для себя, мир повидать, карьеру выстроить. На продолжение рода сил и времени не остаётся. Хотя, дети — самое главное в жизни.

— А если я хочу больше? — не унимался Паша.

— Если захочешь, то будет, — подтвердила старушка, — у тебя все получится. У хороших людей должно быть все хорошо в жизни.

— Спасибо, — громко ответил Паша.

Вагон остановился. Толпа народу схлынула на короткое время, затем вернулась, и стало еще теснее.

— Только не сильно радуйся, — предостерегла бабушка, — жизнь у вас будет сложной.

— Почему? — спросил Паша.

— Мир меняется. Вокруг много вранья, лжи и лицемерия. Приличным людям все сложнее оставаться достойными. Но ты справишься. Я вижу.

— Хорошо, — весело кивнул Паша, — Спасибо!

— Не уезжай только из страны, прошу тебя, — бабушка крепко схватила Пашу за руку, — я знаю будет тебе плохо. Будешь страдать и не верить в свое будущее. Но не уезжай. Не сможешь ты прижиться на чужбине.

— Нет у меня пока таких планов, — Пашу забавляли пророчества старушки.

— Появятся. Ну, да ладно. Я и так тебе слишком много рассказала, — серьезно произнесла старушка, — будь счастлив.

Старушка уверено приподняла хозяйственную сумку, перевернула ее с колес на бок. Взяла в правую руку, и четким шагом вышла на очередной остановке. Паша проводил собеседницу удивленным взглядом. Над дверью висела реклама: «Не тормози…» Паша громко рассмеялся. Попутчики покосились. Заметив взгляды со стороны, Паша постарался успокоиться. Он вышел на следующей остановке.

На улице стояла чудесная погода. Как бы подчеркивая торжественность момента, по небу ползли радостные серые тучки. Моросил теплый ласковый дождик. От метро до офиса Паше предстояло пройти минут десять пешком. Он шел по тротуару широкими шагами, подставляя освежающим каплям улыбающееся лицо. Сегодня он не ночевал дома. Зонтик не взял, и потому в офис зашел гордый и промокший до нитки. Но это Пашу не огорчило, а скорее, наоборот, развеселило.

В офис Паша вошел на пятнадцать минут раньше обычного. У входа рядом с сервером сидел сисадмин Андрей и ковырялся в останках старенького компьютера. В офисе больше никого не было.

— Привет, — весело пропел Паша.

— Здорово, коль не шутишь, — не отрываясь от внутренностей цифрового железа, ответил Андрей.

— Компьютеры могут предсказывать будущее? — спросил Паша.

— Нет, — флегматично ответил сисадмин, — а надо?

— Не знаю. Иногда хочу знать будущее, иногда хочется приятно удивиться происходящему, — задумчиво ответил Паша.

— Я думаю, что мне не нужны ответы из несостоявшегося времени. Все равно, жизнь все переиначит, переделает под себя, — сообщил Андрей, оторвавшись от жесткого диска.

— Хочешь кофе? — спросил Паша.

— Сахара две ложки, — кивнул Андрей.

Андрей отложил отвертку, снял очки, взлохматил непослушные кучерявые волосы, затем небрежно собрали их в пучок на затылке.

— Что в сущности наша жизнь? — продолжил сисадмин, — набор обусловленных внешними факторам поступков. От нас практически ничего не зависит.

— Не начинай, умоляю тебя, — попросил Паша, — должна быть свобода воли, свобода выбора. Мы же люди, у нас есть разум. Мы иногда ошибаемся, иногда делаем правильные поступки.

— Правильно ты поступил или неправильно, кто оценивает? — не сдавался повелитель килобайтов, — оценка зависит от системы координат. Норма имеет смысл только здесь и сейчас. По сути, это заданные параметры в современном обществе. Если перенестись в другое общество, в дикие племена Африки, или в средние мало просвещенные века Европы, например, то привычные нормы изменятся до неузнаваемости. Там и здесь живут люди, тут и там рождаются, живут и умирают, строят карьеру, болеют, женятся, влюбляются. Но насколько у нас разные ценности и мотивации? Ты когда-нибудь думал об этом?

— Думал, — кивнул Паша, протягивая Андрею чашку с кофе, — уверен, что есть универсальные ценности. Та же любовь, например. Ты встречаешь девушку, красивую, смотришь в ее глаза, знакомишься, общаешься и через пять минут понимаешь, что больше не можешь без нее представить будущее. И подобная ситуация не раз была в прошлом, и можно надеяться, будет повторяться миллионы раз в будущем. Так что делаю вывод, что любовь — это универсальная ценность на все времена.

— Я, пожалуй, не соглашусь с тобой, — Андрей с причмокиванием глотнул из чашки, — во-первых, с течением времени сильно изменяются стандарты красоты. Было время, когда считались красивыми безгрудые девы, и модницы специально носили на груди металлические платины, чтобы не дай бог молочные железы не разрослись. Потом мода изменилась, и в моду пришли пышные формы. В Азии считают красивыми бледных людей, в Европе стремятся приобрести смуглый загар. Разные люди в разных культурах по-разному понимают слово «Красота». В первые мгновения знакомства, ты можешь влюбиться, а можешь отвернуться. Потому что человек не соответствует принятому эталону красоты. Хотя в тоже самое время, тот может считаться сверх красивым и привлекательным для человека другой культуры.

В офис стали подходить сотрудники. Косо поглядывали на праздно болтающих Пашу и Андрея. Надо было прекращать разговор.

— Интересная мысль. Давай продолжим следующий раз, — предложил Паша.

— Заметано, коллега, — Андрей поднял ладонь в знак приветствия.

Паша сел на рабочее место, включил компьютер. Сам мысленно продолжал беседу Андреем. Нравится тебе человек или не нравится зависит от воспитания, от культуры, в которой ты живешь. От мыслей и желаний о предполагаемом будущем. Хочешь ли ты детей? В каком направлении желаешь строить карьеру? Тебе должен нравиться человек, который совпадает по большинству направлений. Так должно быть. Но так ли это на самом деле? Паша вспомнил сон с Купидоном. Паша сам выбрал Лену? Или его судьбу выбрал какой-то переросток на небесах с луком и стрелами? Существует ли судьба и предопределённость, как говорит Андрей? На сколько я самостоятелен, чтобы изменить собственную линию жизни?

Размышления Паши прервал телефонный звонок.

— Алло, — взял трубку Паша.

— Несмеянов, зайди срочно ко мне, — грозно позвал его директор.

А вот не пойду, думал Паша, пока собирался к директору. Однако, взял папку с отчетом, карандаш, чистые листы для записей. Что он мне сделает? Уволит? Что я потеряю? Да ничего особенного. Пойду работать в Нестле. Меня давно туда переманивают. Зарплата точно будет больше. И перспективы. Фирма международная. Есть, конечно, минусы: привыкать надо к коллективу, вникать в их стандарты и правила внутреннего распорядка. Говорят, у них все строго, по западным технологиям. Примет ли его расхлябанная славянская душа такие судьбоносные изменения? Надо рисковать. Кто не пробует, тот сидит все время на заднице и никуда не двигается. Пока молодой надо искать. Все, решил. Сейчас зайду, и скажу: «Петр Иванович, я увольняюсь! К едрёной фене». Шеф удивится. Снимет очки. Руки заметно затрясутся в поисках опоры: «Паша, зачем ты торопишься? Дров легко наломать. Ты сперва подумай, а надо ли тебе увольняться? Давай мы тебе оклад поднимем. Я знаю, что ты засиделся на месте. Тебе нужен рост. Чем смогу, помогу. Не переживай. Я скоро уйду на повышение, ты — на мое место. Не волнуйся. Я давно к тебе присматриваюсь. Если ты покинешь офис — нам кранты. Ведь и работать без тебя здесь не с кем. Не бросай меня, умоляю». Петр Иванович кидается на колени, хватает Пашу за руки, нервно целует запястья…

— Меня вызывал, — которого бросил Паша секретарше.

Смело открыл тугую дверь, и, выдохнув, шагнул вперед. Петр Иванович сидел за столом, склонившись над отчетом.

— Добрый день, Петр Иванович, — начал Паша.

— Привет, — коротко ответил директор, — присаживайся.

— Я хотел с вами давно поговорить, — робко продолжил Паша, — у нас не все хорошо в фирме. Мне кажется, надо внедрить новую системы мотивации сотрудников. У нас заработная плата совсем не зависит от успехов работника.

— Надо, чтобы зависела? — спокойно спросил шеф и перевернул лист отчета.

— Думаю, что необходимо. Если мы хотим завоёвывать рынок, увеличивать продажи, надо стимулировать работников на трудовые подвиги. Им за достижения результатов, необходимо выплачивать бонусы.

— А начинать надо с тебя, как я понимаю. Правильно?

— Неплохо бы, — улыбнулся Паша.

— Сядь, уже наконец. Не люблю, когда со мной разговаривают свысока, — директор отложил отчет в сторону, — ты знаешь, зачем я тебя вызвал?

Паша сел за стол. Положил руки перед собой, как прилежный ученик.

— Не знаю.

— Тогда давай сперва поговорим о том, чего я хочу. А ты мне напишешь предложения в бумажном виде по внедрению системы мотивации. Хорошо?

— Хорошо, — кивнул Паша, — есть какие-нибудь вопросы по отчету?

— Нет, с отчетом все хорошо. Замечаний пока не нет. Дело в другом, — директор поднялся, и подошел к окну, — у нас очень плохие продажи в Новосибирске и во всем Сибирском регионе. А регион перспективный. Наша продукция там представлена крайне слабо.

— Вот если бы внедрить новую систему мотивации, можно было бы заинтересовать персонал Новосибирского филиала работать лучше, — робко вставил Паша.

— Это все хорошо, конечно, — шеф развернулся лицом к Паше, уперся руками в стол, — не нашли мы там руководителя нормального. Не на кого опереться. Продажи идут спустя рукава. Динамики нет никакой. Планы не выполняются. Такое ощущение, что люди отбывают срок, а не работают.

— Сибирь, что вы хотите, — скаламбурил Паша, — дальше не сошлют.

— С тобой не соглашусь, — Петр Иванович не заметил шутки подчиненного, — сибиряки — народ серьезный и основательный. Я чувствую большие резервы в этом регионе. Надо менять директора филиала. Понимаешь?

— Понимаю. Давайте дадим объявление, откроем вакансию, — предложил Паша.

— Не могу я так сделать, — развел руками шеф, — пока буду искать нужного человека. Филиал работать совсем перестанет. Временного исполняющего нет. Положиться не на кого. Потеряем продажи на три месяца, новому человеку нужно будет начинать с пустого места.

— Что же делать? — Паша робко поднял глаза.

— Надо послать своего человека из Москвы.

— У нас есть такой человек в команде? — спросил Паша.

— Есть, — Петр Иванович пристально посмотрел на Пашу, — я московский офис аккуратно выращиваю. У меня всегда есть несколько перспективных сотрудников на все направления, которые могут при необходимости взять на себя ответственность и наладить работу. Новосибирский же директор разогнал всех стоящих сотрудников, чтобы они его не подсидели, наверное. И как результат, работать некому, продаж нет, перспектив нет. Сидит это чудик перед монитором в просторном офисе. Все кругом козлы. Один он хороший. Понимаешь меня?

— Да, кажется, понимаю, — согласился Паша.

— Тогда, может у тебя есть предложения? — с интересом посмотрел на него Петр Иванович.

— Какие предложения?

— По кандидатуре нового директора Новосибирского филиала.

— Вы мне предлагаете поехать в Новосибирск? — догадался Паша.

— Да, — кивнул шеф.

Самое время было встать и двинуть заготовленную речь. Уезжать сейчас из Москвы, когда у него только начались отношения с Леной, не представлялось возможным. Потерять главную любовь всей жизни, он не мог. Как он теперь будет жить без нее? Поедет ли она в Сибирь, как декабристка?

— Я должен подумать, — выдавил из себя Паша.

— Конечно, подумай, Павел Иванович, — шеф подошел к Паше со спины, погладил по плечам, — такое решение с кондачка не принимается. Тут надо все взвесить, обдумать и принять единственно правильно решение.

— А если я откажусь? — робко спросил Паша.

— Если откажешься. То тебе ничего не будет.

— В смысле: ни бонусов, ни повышение заработной платы, ни уважения?

— Правильно мыслишь, Паша. Ты должен меня понять, без тебя здесь, я справлюсь как-нибудь. А в Новосибе — мертвые продажи. Наши конкуренты бьют на сибирском фронте нас как хотят, а мы даже не сопротивляемся.

— Я подумаю, — Паша потёр виски.

— Подумай, возьми пару дней отгула. Собери вещи…

— Но Петр Иванович! Так нечестно, я еще не решил!

— Съемная трехкомнатная квартира в центре за счет фирмы, личный автомобиль, заработная плата в два раза больше, безлимитный мобильный телефон, полная медицинская страховка для тебя и твоей семьи. Это дополнительные плюсы, чтобы тебе легче было принимать решение.

— А вы умеете уговаривать, Петр Иванович, — Паша в уме рисовал картины нового жития в крупном сибирском городе, — я подумаю.

— Иди, думай.

Петр Иванович подал руку Паше, и углубился в изучение отчета. Паша задумчиво вышел из кабинета. Кивнул секретарше. Позвонить Лене или поговорить при встрече? Чего тянуть то? Паша набрал домашний номер Лены. К телефону долго никто не подходил. Потом Лена взяла трубку, слегка сонный голос произнес:

— Алло…

— Привет, это я.

— Привет, я так и думала, — ответила Лена.

— Я соскучился. Что ты делаешь?

— Ничего не делаю. Думаю, вспоминаю. Так много надо обдумать. Ко всему привыкнуть.

— Я хочу к тебе.

— А как же работа?

— Для меня ты важнее работы.

— Это, конечно, приятно слышать, но бросать работу не стоит. Как ты будешь обеспечивать наших детей?

— Ты беременна?

— Не знаю. Думаю, что пока нет. Но, что могу сказать точно, я хочу от тебя детей. Если я залечу, то буду рожать.

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже…

— Я сейчас приеду. Мне дали отгул на два дня. И мне надо с тобой поговорить серьезно не по телефону.

— Хорошо, приезжай.

— Лечу!

Паша бросил телефон, схватил портфель. Попрощался с коллегами, кивнул сисадмину Андрею, и выбежал из офиса. Погода разгулялась, на улице светило солнце. Настроение у Паши было чудесное. Одно омрачало, как уговорить Лену поехать с ним? Предложение от шефа было просто шикарным. Такие условия никогда не предложили бы ни в одной кондитерской фирме. Чем Лена могла бы заниматься, пускай и в крупном, но все-таки далеком от столицы городе? Знакомых нет, друзей нет. Беда, беда. Что же делать?

Существования без Лены, даже на короткое время, Паша себе уже не представлял. Всего каких-нибудь полгода назад он с легкостью уехал бы в любую долгосрочную командировку. Никто его не ждал дома, кроме родителей. Мама с папой бы поняли, и гордились таким назначением Паши. Не вовремя все как-то, подумал Паша. Лена коренная москвичка. Если бы в Питер? Тогда, другое дело. Такую командировку и ссылкой-то не назовешь. Питер — это культурная столица, для творческого человека, может стать толчком для развития карьеры.

Новосибирск — третий по численности город в России, начал вспоминать Паша. Уже не плохо. Резко континентальный климат, зима — очень холодная, и достаточно теплое сухое лето, всплыли давно забытые школьные знания. Четыре с половиной часа на самолете — и ты в Москве. Паша вспомнил свою командировку в Новосибирск годичной давности. Город ему тогда понравился: чистенький, просторный. Есть метро. Люди культурные, интеллигентные не окают и не акают. Коренные новосибирцы говорят почти по-московски.

На выходе из метро, Паша купил букет красных роз.

— Вчера были белые, — отметила Лена, открывая дверь.

— Я не повторяюсь, — сказал Паша, и притянул Лену в объятия.

— Это здорово, — Лена прижалась к Пашиной груди.

Минут пять они стояли и целовались…

— Мне надо с тобой поговорить, — сказал Паша, насилу оторвавшись от нежных губ любимой.

— Это не подождет? — спросила разгоряченная Лена.

— Так будет честнее. Сперва разговор, потом все остальное.

— Тогда проходи на кухню. Будем чай пить, — вздохнула Лена, поправляя сбившуюся одежду.

Паша зашел на кухню, приятные желто-зелёные тона. Он вчера так и не дошёл до кухни, похоже. По крайней мере, обстановка ему была не знакома.

— Уютненько тут у вас, — отметил Паша.

— Цвета выбирала я, люблю яркие тона, — сообщила Лена, наливая воду в чайник.

— Не знаю с чего начать, — Паша заметно разволновался.

— Начни с главного, — предложила Лена.

— Выходи за меня замуж, — по-армейски отчеканил Паша.

Лена слегка вздрогнула, но, не прерывая движения, поставила чайник, открыла холодильник, достала масло и сыр. Села напротив Паши, подперев голову руками.

— Паш, а ты не торопишься?

— Думаю, что нет. У меня нет сомнений, что мы предназначены друг другу. Нам все равно не спрятаться и не найти другой дороги. Чего зря тянуть время?

— Мы, конечно, переспали. И все было великолепно, как никогда. И мне с тобой очень нравиться проводить время. Разговаривать и молчать, ходить и ездить в метро. И все такое. Я сейчас не вижу настоящего и будущего без тебя. Это правда. Но мне кажется, что надо поближе познакомиться. Надо представить тебя моим родителям, показать меня твоим. Должно пройти какое-то время.

— Не вопрос.

Паша взял телефон, набрал номер матери:

— Алло, мам, привет, — начал Паша.

— Привет, сынок, — ответила мать, — ты почему дома не ночевал? Почему не предупредил?

— Мам, прости. Я сейчас все объясню.

— Уж, постарайся, — слегка раздраженно предложила мать.

— Мам, вы с папой сегодня вечером никуда не собираетесь?

— Нет, вроде.

— Отлично. Я сегодня, хочу вас познакомить со своей невестой. Ее зовут Лена. Мы придем в гости в семь часов вечера. Хорошо?

На том конце провода повисла пауза. Мама не ожидала такого поворота событий. Конечно, сыну было уже тридцать лет. Он большой, взрослый, крепко стоит на ногах. И жениться, по всем канонам, пора. Но как она пропустила столь важный этап в жизни ее мальчика? Когда он познакомился с угонщицей? Когда успел походить на свидания? Как он ухаживал и завоевывал сердце избранницы-красавицы? Разве так бывает: Паша тридцать лет жил с мамой, и завтра он ни с того ни с сего возьмет и женится?

— Мам, чего ты молчишь? — спросил Паша.

— Неожиданно это, как-то, — ответила мать, — приходите раз вы все решили. Отцу сам позвонишь? Или как?

— Как скажешь. Могу позвонить. Как лучше сделать?

— Конечно, звони сам, — ответила мать, — ладно, пойду готовить праздничный ужин.

— Мама, много не готовь, не надо, — попросил Паша.

— Сама разберусь без сопливых. Женится он, видишь ли, — заворчала мама, и положила трубку.

Паша развел руки.

— Вот и все. Сегодня идем знакомиться с моими родителями. Если ты не против, предлагаю завтра с утра поехать к твоим. Все важные этапы пройдем за пару дней.

— Ты по-настоящему сумасшедший, но мне нравится, — мечтательно улыбнулась Лена.

— Ты согласна выйти за меня за муж? — с надеждой спросил Паша.

— Я подумаю. Посмотрю на твоих родителей, на реакцию моих, — увиливала от прямого ответа Лена.

— То есть, ты мне предлагаешь тебя представлять: «Мама, знакомься, это моя невеста, но она еще не решила выйдет ли за меня замуж. Поговори с ней, прошу тебя. От тебя зависит моя судьба». Верно?

Лена рассмеялась, поджав голые коленки к груди:

— Да. Давай так. Будет прикольно.

— Хорошо, я согласен, шалунья. Но я тебе должен сказать, почему тороплюсь. Я ведь все понимаю, мне тоже хочется постепенно проникать во все тайны нашего с тобой общения. Я хочу ходить за ручку, день за днем узнавать тебя, потом ходить в обнимку на свидания. В кино. В рестораны. И театры. Потом мы представили бы друг друга родителям, друзьям и родственникам. Мы постепенно обрастали бы общими воспоминаниями. И через год или два поженились бы без спешки. Но, к сожалению, у меня нет времени на это. И мне хочется, чтобы ты немедленно была со мной.

Паша посерьезнел, замолчал, собираясь с мыслями. Лена, не совсем понимая, что происходит, пожала плечами:

— Почему ты торопишься? Ты болен?

— Нет, что ты. Не волнуйся, со здоровьем все нормально.

— Ну, спасибо, а то я испугалась, — выдохнула Лена.

— Дело в другом. Мне предложили длительную командировку в другой город. В Новосибирск. Предложение очень выгодное по деньгам, трехкомнатная квартира в центре города, машина, личный шофёр, и все такое. Если ты не согласишься поехать со мной, то я откажусь. Потому что без тебя мне такая карьера не нужна.

Паша умоляюще смотрел на Лену. Чайник закипел и выключился. На подоконник за окном прилетел серый голубь и важно ходил туда-сюда. Паша подумал, что это хороший знак.

— Поэтому ты торопишься? Ты думаешь, что без штампика в паспорте я не поеду в Сибирь?

— Да. Нет. Не знаю, — растерялся Паша, — я шел к тебе и по дороге думал, что же делать. Как сделать, чтобы мы поехали вместе в Новосибирск. Потому что мне нравится это назначение. Но я совершенно не представляю, как тебя уговорить поехать со мной.

— Паша, меня не надо уговаривать. Представь на минутку, что я просто поеду с тобой в Сибирь, потому что хочу быть с тобой.

— Я был бы самым счастливым человеком в мире, — расплылся в улыбке Паша, — но я понимаю, что в Новосибирске у тебя нет ни друзей, ни знакомых, ни работы. Ты — творческий и активный человек, я не хочу тебя лишать собственной карьеры и развития.

— То есть ты обо мне думаешь и ставишь мои интересы выше своих?

— Я согласен жертвовать личными амбициями ради наших общих интересов.

— Я же могу выйти за тебя замуж, и отказаться ехать в глушь. Или наоборот, ты понимаешь? Хоть, я и москвичка в третьем поколении, мне здесь все знакомо. Любой другой город в России — это ссылка, демарш и поражение. Правда?

— Я так не считаю, но в чем-то ты права.

Лена встала, достала чашки, налила чай. Предложила Паше нарезать хлеб и намазать бутерброды с маслом и сыром.

— Колбасы нет в холодильнике? — спросил Паша.

— Нет, для фигуры вредно. Привыкай, муженек, — улыбнулась Лена.

— Я на это согласен. Я откажусь от колбасы, не буду кушать вредную еду. Не отбирай только шашлыки и скумбрию холодного копчения. Умоляю, — Паша картинно рухнул на колени.

— Поднимайся, мясоед, — Лена подала Паше руку, — шашлыки я тоже люблю. Ты многого обо мне не знаешь.

— Расскажи, — Паша отряхнул колени, — я не тороплюсь.

— Ты отцу сперва позвони. Не торопиться он. У меня эпопея на тысячу и одну ночь. Не меньше.

Паша набрал рабочий номер отца.

— Алло, будьте добры, Ивана Сергеевича, — начал Паша, — это его сын спрашивает.

Лена взяла нож, и сама принялась намазывать бутерброды.

— Алло, папа, привет.

— Привет, сын, — ответил отец, — сто лет не звонил мне на работу. Что случилось?

— Жениться собрался, хочу сегодня вечером тебя познакомить со своей будущей женой, — ответил Паша.

— У меня сын жениться! — крикнул отец кому-то на том конце провода, — молодец. Погуляем! Мать-то в курсе?

— Да. Я ей звонил только что.

— Симпатичная?

— Очень.

— Тебе с ней хорошо?

— Да, пап, очень.

— Ты хорошо подумал? Не будешь потом жалеть?

— Не буду, — твердо ответил Паша.

— Ну, добро. У меня как раз по такому случаю есть классный тост. Приводи на смотрины. Оценим твой выбор, сынок.

— Спасибо, пап. До вечера.

— Пока.

Паша отложил телефон на край стола.

— Я отстрелялся, — гордо сообщил Паша, — теперь твоя очередь.

— Я нее буду звонить родителям, — сообщила Лена.

— Почему? — удивился Паша.

— Потому что у них на даче нет телефона, — рассмеялась Лена, — Купился? Купился! Ха-ха-ха!

— Я тебя обожаю, — Паша обнял смеющуюся Лену.

Влюблённые переместилась в спальню. И вновь в постели было прекрасно и нежно, как никогда. Паша удивлялся как может заниматься любовью долго и много раз подряд. Лишь изредка они прерывались на разговоры и совместные походы в душ. Лена рассказала Паше, что ее в Москве практически ничего не держит, нет ни работы, ни учебы. После окончания института она еще не успела никуда устроиться. Паша спросил про Питер и подругу Дашу, не ждут ли ее там творческие друзья. Лена поведала ему страшную тайну, что с Дашей они поссорились на сексуальной почве. Живя в Питере, Даша разочаровалась в мужчинах, и прониклась отношениями с девушками. В последнюю ее поездку в Питер, Даша пыталась затащить Лену в постель. На что Лена возмутилась, обозвала всех подруг Даши по матерному. Затем гетеросексуальная москвичка схватила свой рюкзачок, и убежала куда глаза глядят. Всю ночь до утра в одиночестве прошаталась по ночному Питеру. Под утро Лена вышла к Московскому вокзалу, и уехала на первом попавшейся электричке в сторону Москвы.

Дома она провалялась две недели в депрессии, потому что разрушились все творческие планы. Она себя целиком и полностью ассоциировала с Питером. С его свободным рок-н-рольным духом. Через пару недель Лена пришла в себя, защитила диплом, и на сегодняшний день готова идти работать в любую школу города Москвы преподавателем английского языка. Так что московскую школу вполне можно заменить на новосибирскую. Даже интересно пожить в далекой Сибири. Месяц назад, оказавшись на ступенях педагогического института с дипломом в руках, она вдруг поняла, что отмечать успешную сдачу не с кем. За пять лет обучения с одногруппниками Лена не сдружилась. Погружаясь в стихи и музыку, веселые студенческие годы прошли на берегах Невы вдали от Арбата и тенистых аллей города Моквы.

Лена позвонила паре школьных подруг. Одна была в отъезде. Другая лежала в больнице с аппендицитом. Тогда-то она вспомнила Пашу, странного попутчика, который сумел неожиданно понравиться, и в тот же день отвратительно разрушить впечатление о себе. Не позвонить ли ему, подумала она? Лена почти месяц мусолила эту мысль в голове, сомневалась, ведь у Паши тоже был ее телефон, и он не звонил. Почему? Может у него жена или девушка? Вполне вероятно, что он ее просто не помнит. Что случилось с ним в пьяном угаре в Питерской квартире? Лена кинула монету, выпала решка. Дальше Паша все знает.

— Я должен тебе рассказать страшную тайну, — заговорщицким тоном сообщил Паша, — если не расскажу, то будет нечестно. Ты должна знать ужасную правду о том злополучном и одновременно важном дне в нашей с тобой биографии.

— Я тебя слушаю, — сказала Лена, и поуютнее устроилась на Пашином плече.

Паша поведал Лене про сновидение и общение с Купидоном, про его пророчество, и про вселение в разум Паши ангела-алкоголика.

— Прошу, прости меня за поведение в тот вечер, но я ничего не мог поделать. На следующий день с утра я везде искал тебя, но Даша не знала адреса куда ты уехала. Бумажка с твоим телефоном намокла, и чернила потекли. Номер был утерян. Через три месяца я снова поехал в командировку в Питер, но Даши в квартире уже не было. Там жили совсем другие люди. Я два дна стоял на Невском проспекте, всматриваясь в глаза музыкантов. Но никого из твоих знакомых не встретил. Я часто бродил по Арбату или по Кузнецкому мосту, слушая уличных музыкантов, но нигде тебя не встретил. Я думал, что потерял тебя навсегда. Если бы ты не позвонила сама, я не знаю, что было бы. Хотя Купидон обещал, что мы обязательно встретимся рано или поздно, потому что мы предназначены друг другу судьбой.

— Как красиво и романтично, — Лена мечтательно смотрела в потолок, — я всегда верила, что есть ангелы-хранители и прочая потусторонняя жизнь. Хоть одним краешком глаза заглянуть бы туда!

— Представь, ты открываешь глаза, и на спинке кровати сидит жирный полуголый ангел. Трясет луком и влюблятельными стрелами. «Я же говорил», — говорит он.

— Здорово. Спасибо тебе, Купидончик, — Лена помахала воображаемому ангелу.

— Премного благодарю, — кивнул Паша, — я очень рад, что все получилось.

Занавеска на окне слегка качнулась. «Ветерок», — подумал Паша.

— Мы не опоздаем к родителям? — вдруг вспомнила Лена.

— Блин! — вскочил Паша, — бежим скорее. Уже полседьмого. Опаздываем.

Молодые и беспечные влюбленные спешно собрались.

— Блин, я без прически! Что подумает обо мне твоя мать! — ужаснулась Лена, поглядев на себя в зеркало перед выходом.

— У тебя чудесный хвостик, — подбодрил Паша невесту.

— Ничего ты не понимаешь в женщинах, мальчишка, — отмахнулась Лена, — прорвемся. С другой стороны, чего из себя строить принцессу-недотрогу, если это не правда?

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Паша, — присядем на дорожку?

— Почему бы и нет? — согласилась Лена.

В лифте влюбленные заспорили как лучше ехать на метро или на такси. Лена настаивала на такси. Паша объяснял, что лучше и быстрее на метро, потому что сейчас в Москве вечерние пробки. Улыбнувшись, кинули «Камень, ножницы, бумагу». У Лены выпала «Бумага», в Паши — «Ножницы». Рассмеявшись, они поехала на такси.

Улыбчивый парень таксист всю дорогу травил байки и анекдоты. Стоя в пробке на садовом кольце, спросил у влюблённых:

— Я вас еще не подвозил? Что-то лица знакомые.

— Нет, — ответил Паша, — мы в такси первый раз вместе.

— Как сказал классик, все счастливые пары похожи друг на друга, — заметил таксист, — вероятно, перепутал.

— Возможно, — подтвердила Лена.

— Долго еще нам стоять? — Паша заметно волновался.

— Вечер, Москва, все едут с работы, ничего не поделаешь, — ответил таксист лихо лавируя в потоке машин, — вот анекдот есть на эту тему:

Отец-армянин сыну:

— Ашот, а гдэ тот пистолэт Колт, каторый я подарил тэбэ на дэн

рождэния?

— А папа, он мнэ нэ нужен, я его продал, купил сэбэ часы Ролыкс,

пасматры, харощи часы!

— Да-а-а! (Пауза) Прэдстав, приходит к тэбэ нэгодяй и гаварит:

«Я твой мама имел, я твой папа имел, дэда, бабку и вообщэ всю

твою сэмью», что ты ему отвэтищь, «Пол-второго»???

— Извините за ненормативную лексику, — добавил таксист, и все рассмеялись.

Таксист действительно старался, и как мог объезжал пробки и заторы. В результате, Паша и Лена опоздали всего на пятнадцать минут, что можно признать, вполне допустимым по московским меркам.

— Надо было мне твоей маме цветы купить, — спохватилась Лена в лифте.

— А папе электробритву Харьков, — добавил Паша, — не волнуйся, все будет хорошо.

Паша нежно обнял Лену, поцеловал, погладил по попке, и нажал на кнопку звонка.

— Не буду открывать своим ключом, как будто мы пришли в гости, — пояснил Паша.

За дверью зашаркали ногами, зашептались.

— Ваня, иди сюда скорее, — услышали они голос матери.

— Иду, не кричи, — ответил отец.

Дверь распахнулась. За порогом квартиры в нарядной одежде стояли папа и мама Паши. Отец был в темно-синем костюме с галстуком в горошек, как у Ленина. Мама, Антонина Петровна, в строгом сером платье, которое, однако выгодно подчеркивало ее стройную фигуру. На вытянутых руках отец держал вышитое полотенце и круглый белый хлеб с солонкой наверху.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Иван Сергеевич, — а вы думали будет все просто. Ешьте, дети дорогие!

— Папа, этот обычай для свадьбы, — возразил Паша.

— А мы сейчас отрепетируем, — не согласился отец, — отломи кусок хлеба благодатного, сколько душа просит.

— А мне нравится, — сказала Лена, и отломила небольшой кусочек хлеба.

Обмакнув в солонку, отправила его в рот. Скривилась, видимо много соли зачерпнула, затем рассмеялась. Паша нехотя последовал примеру невесты и отломил кусочек побольше, а в соль макнул поаккуратнее.

— Вообще это шутка, но отца твоего остановить невозможно, — сообщила мама, пока дети в сухомятку давились хлебом, — проходите в дом.

Иван Сергеевич не скрывал хорошего настроения, улыбка не сходила с лица.

— Ну, мать, здорово же: любовь-морковь, новая семья, ячейка общества. Совет да любовь, как говорится, — не мог остановиться от потока афоризмов и крылатых фраз отец.

— Что о тебе девушка подумает? — укоризненно толкнула отца в бок мама.

— Подумает, что та еще семейка, развернется и уйдёт. Так мы спасем дорогого сыночка от семейной кабалы и мещанского быта. Правда? — Иван Сергеевич, подмигнул Лене.

— А если мне понравится? — подыграла Лена.

— Тогда, милости просим в семью, — отец сделал широкий жест, приглашающий молодых внутрь квартиры.

— Мама, Папа, знакомитесь: это Лена.

— Ну, наконец-то. А то мы уже не знаем, как к твоей девушке обращаться, — съязвила мать, — Леночка, проходите. Вот вам тапочки, там у нас ванна, направо — туалет.

— Лена, мою маму зовут Антонина Петровна, папу — Иван Сергеевич, — закончил представление Паша.

— Очень приятно, — ответила Лена.

— Взаимно! — воскликнул отец.

Праздничный каравай из рук отца куда-то пропал. Иван Сергеевич стоял в предвкушении пиршества и зрелищ, потирая руки.

— Быстро за стол, а то все стынет, — громко возвестил глава семейства.

Неловкая толкотня в прихожей, Паша с Леной переоделись в домашние тапочки. Ногам стало приятно и уютно.

— Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба, — напевал Иван Сергеевич.

— Не обращай внимания на отца, он у нас хохмач, — шепотом на ушко сообщил Паша.

— А мне нравится, он прикольный, — также тихонечко ответила Лена.

Родители накрыли шикарный стол в большой комнате. Для этого был раздвинут коричневый стол-книжка. Сверкал фамильный хрусталь, фарфоровый сервиз наполнился салатами, нарезками и овощами с зеленью.

— Чем богаты, — Антонина Петрова широким жестом пригласила гостей за стол.

— Мам, зачем ты столько наготовила? Я же просил — давай сегодня попроще, — напомнил Паша.

— Я старалась, — развела руки мать.

— Антонина Петровна, а мне нравятся богато накрытые столы. Я такая голодная, что готова съесть кабана на сто килограмм, — поддержала будущую свекровь Лена.

Мать первый раз улыбнулась, оценив поддержку невестки.

— Ну, что по маленькой? За знакомство! — произнёс Иван Сергеевич, спешно разливая мужчинам коньячок, дамам красное грузинское вино Хванчкара.

— Мое любимое, — сообщила Лена, поднеся бокал и понюхав его.

— Пап, ты обещал тост, — напомнил Паша отцу.

— Я готов, — Иван Сергеевич встал с рюмкой в правой руке, — мои дорогие дети, я поднимаю этот тост за наше знакомство. Надеюсь, что у вас все получится. Конечно, не все будет гладко, будут проблемы, и даже ссоры. Но если есть в сердце любовь, вера и взаимоуважение, то вы сможете преодолеть препятствия, выпавшие на вашу долю. Надеюсь, что после сегодняшнего общения с тобой, Лена, мы не разочаруемся, а очаруемся. Хотелось еще надеяться, что наша семья, я и мама, тебе тоже понравимся. Ведь нам в дальнейшем много придётся делать вместе: растить внуков, встречать дни рождения, клеить обои в прихожей, ходить за грибами и ездить на дачу.

Отец поднял рюмку, мама смахнула слезу. Паша, скрипя стулом, встал, за ним потянулась Лена. Благородно зазвенел хрусталь. Мужчины выпили до дна, женщины пригубили вино. Мать ненавязчивым взглядом не переставала оценивать выбор сына. В принципе девушка ей нравилась и не нравилась одновременно — Лена была красива, хотя сейчас это не было большим достоинством, скорее наоборот. Будущая жена сына вела себя сдержанно, учтиво, сразу запомнила родителей по имени отчеству, потому что, вероятно, хитрая и лизоблюдка.

— Леночка, расскажи нам о себе, — предложил Иван Сергеевич, — можно я на «ты»?

— Да, конечно, — кивнула Лена, отправляя в рот аппетитный кусочек обжаренного с грибами мяса, — мои родители — школьные учителя. Я единственный в семье ребёнок…

Лена подробно рассказала про свою семью. Паше было тоже очень интересно, ведь он слышал Ленину биографию в первый раз. Лена родилась в Москве, всю жизнь прожила здесь. Поэтому не очень любит и ценит это город. В противовес столице, очень любит Питер с его геометрическими формами, набережными и фонтанами. В этом году она окончила педагогический институт, и теперь имеет диплом преподавателя английского и французского языков. В свободное время немного пишет стихи и песни. Ну, Паша, знает. Бабушек и дедушек уже нет в живых. Генеалогические корни по маминой линий теряются на просторах Смоленской области. Папины родные из Поволжья. Трудового стажа Лена пока не имеет, и хочет с первого сентября устроиться в какую-нибудь школу учителем, и, тем самым, продолжить семейную династию.

— Здорово, — отметил Иван Сергеевич, — интеллигентные родители, хорошее образование. Леночка, видимо детей любит, раз выбрала такую профессию. Мать, ты как думаешь?

— Время покажет, — скоромно оценила достоинства невестки Антонина Петровна.

— По этому поводу у меня есть, что сказать. Наливай, Паша, — Иван Сергеевич встал, — я часто думаю, чтобы было, если бы я не встретил Тоню. Наверное, встретил бы другую женщину. Вероятно, женился и были бы дети. Возможно, я был счастлив или несчастлив. Может быть, пять раз развелся, и наделал бы ошибок. Брал бы деньги в долг, или пил напропалую. Возможно, уехал бы жить в Прибалтику или на Дальний Восток. Неизвестно. Но сейчас я благодарен судьбе, за то, что произошло в моей жизни именно так. Я люблю свою жену, своего сына. Ни секунды я не жалею о своем выборе. Я прожил счастливую жизнь. Так же, Тоня?

— Да, Ваня, — мама, еле сдерживаясь от слез, часто моргала глазами.

— Я хочу поднять этот бокал за благосклонную судьбу, что вас соединила. Слушайте свое сердцу, оно не подведет.

Повторился звон бокалов. Минутка на закусывание.

— Теперь я хочу узнать, как вы познакомились, — не унимался отец.

— В поезде Москва-Питер, — коротко сообщил Паша, — почти год назад.

— Вы уже год встречаетесь? — спросила мать, — почему ты нам ничего не рассказывал о Леночке?

— Мы познакомились год назад, а встречаемся немного меньше. Но это не имеет значения, — сбивчиво продолжил Паша.

— Я все сейчас объясню, — Лена взяла повествование в свои руки, — мы ехали вместе на дневном поезде «Красная стрела» на соседних креслах. И разговорились…

Лена в красках рассказала, как они сели на Ленинградском вокзале на соседние кресла спиной к Питеру и поехали назад, вглядываясь в удаляющуюся Москву и пригороды Подмосковья. Лена сообщила, как она проговорила треть суток с незнакомым молодым человеком на совершенно разные темы от погоды до политики и музыки. Это было самое интересное путешествие на поезде. Потом она рассказала, как ребята не пошли по своим ночным адресам, а гуляли всю ночь по не темнеющему ночному Питеру, как любовались набережной Невы, проплывающими кораблями и разводными мостами. С Пашей они беседовали всю ночь, и расстались под утро, и то только потому что Паша приехал в Питер по делам, ему надо было ехать на работу.

— А нам Паша до сегодняшнего дня ничего о тебе не рассказывал, — упрекнула Антонина Петровна сына.

— Просто он очень скромный, — поддержала любимого Лена.

— Слушал я вас, дети, — взял инициативу отец, — и не могу сдержать слов радости. Как будто сам стал молодым. Снова знакомлюсь с Тонькой, опять сижу под ее балконом. В который раз бегаю срывать цветы с клумбы у привокзальной площади. Ой, здорово же быть молодым! Леночка, давай поднимем следующий тост за тебя. За правильный выбор спутницы жизни. Живите долго и счастливо помогайте друг другу, уступайте, берегите. Жизнь слишком короткая, чтобы отравлять ее горестями. Только недавно, кажется, я бегал за Тоней по Арбату, а уже скоро внуки пойдут. Вижу, что ты душевный и добрый человек. За тебя!

— Дай бог, — добавила Антонина Петровна.

После третьей рюмки гости и хозяева захмелели. Пошли разговоры про политику, погоду, про правильное воспитание детей, про семейные рецепты квашения капусты и соления огурцов. Паша был заметно удивлен, но Лена квалифицированно поддерживала разговор на разные специфические темы. Под занавес вечера, Иван Сергеевич вспомнил, что Лена поет и пишет стихи.

— Леночка, исполни нам что-нибудь из своего репертуара, — попросил очарованный невесткой Иван Сергеевич.

— А есть гитара? — спросила Лена, — Паша говорил, что он не поет и не играет.

— Я не играю, но это не значит, что гитары нет, — включился Паша, — мама меня пыталась отдать в музыкальную школу. Я даже какое-то время ходил, но музыканта из меня не получилось.

— Жаль, мы бы с тобой спели дуэтом, — улыбнулась Лена.

Иван Сергеевич достал гитару с антресолей, смахнул пыль с чехла. Оказалось, что у гитары лопнула вторая струна.

— Ничего страшного, — успокоила всех Лена, — сыграем на пяти струнах.

Пим-пим-пим… Привычными движениями Лена быстро настроила залежавшийся инструмент. Комната наполнилась волшебными звуками гитары, а потом и звонким девичьим сопрано. Лена спела несколько своих песен, затем «Надежду» и «Эхо» Анна Герман. Паша смотрел на свою любовь с гордостью и обожанием. Если в начале вечера он переживал, что родители не поймут его выбора, будут придираться, и говорить всякие неприятности. То сейчас он был уверен на все сто процентов, что не полюбить и не принять такую девушку, как Лена, просто невозможно. С каждым аккордом, с каждой строчкой песни Паша влюблялся все сильнее и сильнее. Антонина Петровна и Иван Сергеевич внимательно слушали пение Лены, знакомые песни пытались подпевать.

— Мне похоже пора домой, — отложив гитару сказала Лена, — уже поздно, у всех завтра тяжелый день.

— Всего-то одиннадцатый час, — возразил Иван Сергеевич.

— Нам пора, — сказал Паша, — мы завтра с утра едем к Лениным родителям. Они сейчас на даче.

— А как же работа? Ты опять не будешь ночевать дома? — удивилась мать.

— На работе у меня — двухдневный отпуск. Мам, не удивляйся, — продолжил непутевый сын, — мы с Леной уже живем как мужчина с женщиной. Я не хочу ночевать отдельно от Лены. Совсем скоро мы будем мужем и женой официально. Я уже взрослый.

— Твои родители, Лена, не против таких внебрачных отношений? — не сдавалась мать.

— Они пока не знают, — ответила Лена, — думаю, что мы сможем понять друг друга.

— Тонечка, не приставай к молодым. Мы были не лучше в их время. Лучше скажи им тост на прощание, — решил смягчить обстановку Иван Сергеевич.

— Хорошо, — Антонина Петровна взяла в руки бокал с вином, — Паша я тебя люблю и желаю тебе только счастья и любви. Лена, я тебе отдаю самое лучшее, что у меня есть, своего сна. Береги его, люби, уважай, и тогда у нас тобой сложатся теплые отношения. Извини, если сегодня была несколько сдержанна.

— Я вас понимаю, — кивнула Лена, — все будет хорошо.

— За вас, молодые, — мать подняла бокал с вином.

— Горько! — вдруг крикнул Иван Сергеевич.

— Папа! Сейчас не свадьба, — возразил Паша.

— Какая жалость! — наигранно удивился отец.

— Ваня, держи себя в рамках приличия. Что о тебе подумает Лена? — строго поправила мужа Антонина Петровна.

— Все нормально. Я не подумаю плохо, — ответила Лена.

— Я тоже так думаю, — продолжил отец, — пускай лучше сейчас узнает, чем потом будет мучиться и ходить мимо нашего дома. Пашка же он весь в меня. Знай, Леночка, за кого замуж выходишь.

— Спасибо, я учту, — улыбнулась Лена.

Толкотня в прихожей. Поиск затерявшегося ботинка. «По аэродрому, по аэродрому», — напевал Иван Сергеевич. Неловкие объятия и поцелуи…

— У тебя хорошие родители, — сообщила Лена в лифте.

— Спасибо, — благодарно ответил Паша.

— У тебя мамины глаза, папин подбородок и нос, красавчик, — Лена поцеловала Пашу в нос.

— А ты в кого?

— Не уводи следствие в сторону. Про меня узнаешь завтра. Ты характером в кого? В папу?

— Думаю, что да.

— Твоя мама не скучает с таким папой. Веселый он у тебя. А мама строгая. Да?

— Мама очень добрая. Это она при тебе включила наставника. Вероятно, еще женская ревность. Ты же сына у нее уводишь.

— Я не увожу. Как сын ты останешься всегда ее ненаглядным мальчиком. Не волнуйся. Мне нужно от тебя совсем другое.

— Завтра объясни это своей маме. Думаю, что тещи своих зятьев тоже не долюбливают.

— Возможно. Такси или метро? — спросила Лена.

— Сюда ехали на такси, назад поедем на метро. Торопиться некуда. Согласна? — предложил Паша.

— Хорошо.

На эскалаторе метро прикольно обниматься. Паша стал на ступеньку ниже Лены. Его голова естественным образом упиралась в грудь невесты. Шаловливые руки блуждали под курткой, изучая изгибы любимого тела.

— Паша, люди же увидят, не удобно, — вздрогнула Лена, когда Паша опустил руки на мягкую попу.

— Не переживай, всем по барабану. Никто в наш строну не смотрит, — возразил Паша.

— Смотрит. Вон посмотри — мужик пялится, — Лена показала глазами на мужчину сорока лет, который проехал по эскалатору наверх.

— Он уехал, и больше никогда в жизни мы его не увидим. Не переживай. Давай шалить, — подмигнул Паша.

— Давай, — кивнула Лена и запустила руки Паше под рубашку…

Эскалатор, к сожалению, быстро закончился. Не Питер все-таки. Дальше влюбленные пошли, держась за ручки, как школьники. Было безумно приятно идти, поглаживая родную теплую руку. Паша ежесекундно поглядывал на Лену, убеждаясь, что это не морок и любимая все еще рядом.

Иногда хочется затормозить время, крикнуть ему: «Остановись!» Сейчас было именно такое мгновение. Паша мысленно обратился к вселенскому разуму с просьбой остановить течение секунд.

— Я хочу остаться здесь, держась за твою руку и глядя тебе в глаза навечно, — сказал Паша на ушко Лене, — мне больше ничего не надо.

— Может лучше в постели, голенькими? — спросила счастливая Лена.

— Может быть, главное, чтобы вместе и навсегда, — не сводя глаз с любимой продолжил Паша.

Казалось время действительно замедлило свой бег. Размазанно мелькали фонари, входили и выходили пассажиры. Низкий голос диктора объявлял станции, растягивая окончания. Паша не видел ничего, кроме глаз и лица своей любимой.

— Я тебя люблю, — медленно растягивая слова говорил Паша.

— И я тебя люблю, — также долго отвечала Лена.

Как они вышли из вагона, потом из метро, как доехали до дома, вошли в квартиру и оказались в постели, Паша не помнил. Неведомая сила обмотала влюбленных в прозрачный кокон и бережно доставила на широкую родительскую кровать. Кокон распался при соприкосновении с простыней, возникли звуки, прикосновения, свежий ветерок из открытого настежь окна…

В семь утра зазвонил будильник. Ни Паша, ни Лена не могли открыть глаза, потому что заснули они всего пару часов назад. Паша решил, что слишком рано ехать на дачу не стоит, перевел будильник на одиннадцать часов и мгновенно заснул. Так спят только счастливые, здоровые и безмятежные люди. Но проспать положенные часы им в этот день было не суждено.

Дело в том, что соседка по даче сообщила родителям Лены, Семену Игоревичу и Тамаре Викторовне, что ночами в их квартире творится черт знает что. Мобильных телефонов в ту пору еще не было. Лениным родителям пришлось ехать самим и разбираться. Рано с утра в семь часов они поднялись, и по росе дошли до железнодорожной станции. Ровно в девять тридцать утра родители вошли в московскую квартиру. В прихожей были раскиданы вещи: лифчик Лены, трусы Паши, колготки, носки…

— О, боже! — воскликнула Тамара Викторовна.

Если бы Паша или Лена услышали, что кто-то ходит по квартире, то еще можно было бы спасти ситуацию. Но они крепко спали и видели счастливые сны. Семен Игоревич прошел на кухню, там в раковине красовалась гора немытой посуды. Леночка себе никогда такого не позволяла. Как же так? И где она? Тамара Викторовна заглянула в комнату дочери, там был относительный порядок и заправленная кровать.

— Здесь никого нет, — сообщила она мужу.

— Ну, кто-то же устроил бардак, — громко возразил Семен Игоревич.

Глава семейства заглянул в ванную, затем в туалет. И лишь после этого распахнул дверь в свою собственную спальню. Что он увидел, его поразило до глубины души. Его маленькая девочка, доченька Леночка, которую он не видел голенькой с двухлетнего возраста, именно тогда он последний раз ее купал и держал за подмышки, видел ее гладкую розовую попку и голую писю, лежала на кровати абсолютно голая бесстыдно раскинув ноги, не прикрывая взрослую девичью грудь с крупными коричневыми сосками.

Но мало этого, рядом с ней лежал такой же голый мужчина с отвратительно волосатыми ногами. Они занимались сексом? На родительской кровати? Какое бесстыдство, наглость, невоспитанность! Семен Игоревич молча стоял и переводил взгляд с Лены на мужчину, и обратно.

— О, боже! — второй раз воскликнула Тамара Викторовна, — Сема, ты чего уставился?

— Я? А! О! — нечленораздельно смог выдавить из себя Семен Игоревич.

— Мама! Ты откуда здесь? — первой проснулась Лена, судорожно прикрывая наготу, — Папа! Отвернись немедленно!

— Нам необходимо объясниться, — строго сказала Тамара Викторовна, — ждем тебя и твоего жеребца на кухне через пять минут.

Родители вышли, и громко захлопнули дверь. От этого хлопка проснулся и Паша.

— Что случилось, любимая? — протирая глаза, спросил Паша, — что за шум?

— Просыпайся, Паша. Мы пропали. Ехать на дачу к родителям не надо.

— Почему? Ты выйдешь за меня без родительского благословения?

— Похоже, так и будет.

Лена впопыхах надевала на себя разбросанную одежду — трусы, блузка, платье отсутствовало. Где они покидали одежду? Попадающиеся мужские носки и штаны, она спешно кидала на кровать перед Пашей.

— Одевайся, Пашенька. Прошу тебя. Времени нет. Родители приехали!

— Родители? — в это мгновение до Паши дошло, что случилось.

— Будем знакомиться, — Лена накинула на плечи простыню, — жди здесь, я найду твою одежду.

На цыпочках Лена вышла в коридор, молча под испепеляющими взглядами родителей, собрала раскиданную одежду, и прошмыгнула обратно в спальню.

— Держи, — Лена кинула на кровать собранный кулек мятой одежды, — папу зовут Семен Игоревич, маму — Тамара Викторовна. Они учителя в школе. Люди интеллигентные и строгие. Поэтому будь аккуратен и учтив.

— Не переживай, — Паша погладил Лену по спине, — все будет хорошо. Зато не надо ехать на электричке. Представляешь, как было бы плохо, если бы мы не проспали, и в семь утра уехали на дачу? Приезжаем, а там никого нет. Мы обратно, а родители снова в деревню. Так и ездили бы туда-сюда, как дураки.

— Представляю, — нервно хохотнула Лена, поправляю прическу, — как я выгляжу?

— Шикарно. Я тебя люблю, — Паша обнял Лену, ласково поцеловал.

— Я тебя тоже. Только на это и остается надеяться, — Лена преданно посмотрела Паше в глаза, — теперь пути назад нет. Позади — Москва.

— Ладно, пошли на баррикады, — Паша обнял Лену за талию и пропустил вперед.

На кухне заметно пахло валокордином и шумел закипающий чайник.

— Здравствуйте, Семен Игоревич и Тамара Викторовна, — начал с порога Паша, — извините, что так получилось, но мы очень рады вас видеть. Меня зовут Паша, я жених вашей дочери.

— И давно ты жених? — сурово спросил Семен Игоревич.

— Мы знакомы с Леной уже около года. Я прошу вас извинить меня за столь необычное появление в вашей жизни. Мы просто не предполагали, что вы внезапно приедете. Именно сегодня мы собирались ехать к вам на дачу и представляться. Там же я планировал попросить руки вашей дочери.

— Ты беременна? — строго спросила Тамара Викторовна дочь.

— Нет. Пока, нет, — с улыбкой ответила Лена, — мам, ты не сердись, прошу тебя. Паша сказал правду. Мы вчера были в гостях у его родителей Паши. Приехали поздно, уснули.

— Дочь, помолчи, — прервал Семен Игоревич, — я хочу поговорить с твоим избранником. Как ты мог так поступить? Если ты любишь Лену, как ты мог ночевать в моей квартире, не имея на то веских оснований?

— Каких оснований? — не понял Паша.

— Если ты действительно любишь Лену, как ты мог поставить ее в столь двусмысленное положение? Думаешь только одним местом? Вы не женаты, чтоб спать вместе! Что нам прикажешь думать о дочери, и о тебе?

— Прошу простить меня, — перебил отца Паша, — я люблю вашу дочь. Собираюсь на ней жениться и прожить вместе до конца жизни. Она меня любит, на самом деле мы уже муж и жена. Все остальное условности, которые не имеют никакого значения.

Лена кивала на каждое сказанное Пашей слово, мило улыбалась. Семен Игоревич открыл рот от такой наглости, Тамара Викторовна начала оттаивать и слегка улыбнулась. Она видела, что молодые люди смущены, но они стояли, держась за руки, улыбались, были счастливы от того что вместе. Они видела, что Паша не врет и говорит искренние слова.

— Спали мы вместе потому что не понимаем и не хотим находиться отдельно, — продолжил Паша, — потому что каждую минуту, когда я не вижу Лену, считаю для себя потерянной и прожитой зря.

— Пап, ты не сердись на нас, — поддержала своего избранника Лена, — я его тоже очень люблю. И дала согласие выти за него замуж.

— Мнение родителей вас не интересует? — сурово спросил Семен Игоревич.

— Ну, почему же? Интересует, — Паша склонил голову, — Семен Игоревич, Тамара Викторовна, прошу руки вашей дочери.

— Ишь, какой быстрый, — слегка подобрев сказал отец, — я подумаю. Садись за стол и рассказывай, кто ты такой, с чем тебя едят.

— Папочка, я тебе обожаю, — вспрыснула Лена, — давайте чай пить.

— Чаем тут не отделаетесь, — Семен Игоревич снял куртку, передал ее жене, — Тома, неси подаренный на юбилей коньяк.

Лена спешно накрыла на стол, что было в холодильнике. Тамара Викторовна достала огородные дары с дачи — малосольные огурчики, маринованные грибочки, зелень и редиску. Мужчины сидели молча, и смотрели друг на друга. Затем Семен Игоревич разлил коньяк в четыре рюмки.

— Чего молчите, мальчики? — прервала тишину Тамара Викторовна.

— Ждем, когда вы накроете на стол, — буркнул Семён Игоревич.

— Мы уже готовы, — мать хлопнула себя по бедрам, потерла ладошки, — начинай, Паша. Мы тебя слушаем.

— Минуточку. У меня вступительное слово, — вставил Семен Игоревич, — я люблю свою дочь больше всего на свете, и не позволю никому сломать ей судьбу. Рассказывай. Свое решение я скажу позже.

— Совершенно с вами согласен, — кивнул Паша, — мне тридцать лет, я работаю ведущим менеджером по продажам в крупной кондитерской компании…

Паша подробно рассказал свою биографию. Куда делась вчерашняя молчаливость? Почему со своими родителями он стеснялся, а с Лениными разговорился? Лена смотрела на Пашу влюбленными глазами, поглаживала его по коленке. Изредка переводила взгляд на маму, затем на папу. Постепенно родительские глаза добрели, смягчались. Семен Игоревич часто прерывал Пашу, и задавал уточняющие вопросы. Паша отвечал. Под разговоры налили еще по рюмке. Потом по третьей. Глаза заискрились. Тамара Викторовна по-матерински смотрела на Пашу. Он ей явно нравился. Роль суровой тещи в этой семье, как ни странно, больше подходила Семену Игоревичу.

— Зарабатываешь ты, значит, не плохо, — подвел итог беседы отец, — где собираетесь жить?

— Здесь мы подошли к самому главному моменту нашей беседы, — опустил глаза Паша, — дело в том, что меня по работе переводят в Новосибирск. Там мне предоставляется съемная трёхкомнатная квартира в центре города. Несколько лет мы проживём там. За это время я планирую скопить денег на квартиру в Москве или ближайшем Подмосковье.

— Мать, ты готова отправить дочь в Сибирь? — скорее весело, чем сурово спросил Семен Игоревич.

— Паша, а тебе обязательно ехать в Новосибирск? — спросила Тамара Викторовна.

— Не обязательно. Я могу, конечно, отказаться. Но предложение очень выгодное.

— А ты что скажешь, доченька? — спросил отец у Лены.

— Мне нравится предложение Паши, — сообщила Лена, — поехать в новый город, пожить там. Тем более мне все равно где работать в Москве или в Новосибирске. Такие же школы. Такие же дети.

— А ты бы за мной поехала, Тома? — вдруг смеясь спросил отец.

— А то я не ездила, — ответила Тамара Викторовна, — мы в молодости три года прожили с Семеном в Брянской области в городке Локоть. Мы смялись, что локти будем кусать, если туда не поедем. Поехали по распределению как молодые специалисты после института, пожили в общежитии. Тогда еще был Советский Союз. Весело было. О тех годах я совсем не жалею. Там и Леночка должна была родиться. Я на девятом месяце поехала в Москву к маме рожать. Поэтому она формально москвичка, а так лимитчица из Брянской области.

Семен Игоревич и Тамара Викторовна рассмеялись.

— Вот такая у нас семья, — Лена артистично вылила остатки коньяка по рюмкам, — я еще и алкоголичка.

— Ты мне об этом не рассказывала, — рассмеялся Паша.

Скопившееся напряжение вышло у всех групповым пятиминутным смехом.

— Женись, — сказал Семен Игоревич, вытирая слезы, — благословляю, ха-ха-ха!

— А ты, мам, что скажешь? — спросила раскрасневшаяся Лена.

— Плодитесь и размножайтесь, — махнула рукой веселая Тамара Викторовна.

Родители посидели немного и засобирались на дачу. Там, видите ли, много работы: поливать, полость, охранять, консервировать.

— На свадьбу не забудьте пригасить, — крикнул на прощание Семен Игоревич.

— Обязательно, — ответил Паша.

Влюбленные долго стояли, обнявшись в прихожей. Жизнь набирала обороты, менялась в лучшую строну. В глазах рябило и захватывало дух от надвигающихся событий.

— Боишься? — спросил Паша, поглаживая Лену по волосам.

— Есть немного. Я никогда не жила с мужчиной.

— Слабая отмазка. Нет таких людей, которые жили с рождения со своими мужчинами. Если мы любим друг друга, то все получится.

— Еще я никогда не жила долго и далеко от мамы. Кроме Москвы и Питера вообще не бывала в других городах России. Про заграницу никогда и речи не было.

— Не переживай, мы справимся, — Паша крепко прижал Лену, — поехали в ЗАГС, подадим заявление.

— Поехали, — согласилась Лена.

Заявление у них приняли, но день бракосочетания пришлось ждать больше месяца. Свадьбу назначили на конец августа. Через неделю после свадьбы Паша уехал в Новосибирск. Обустроился, и через три дня встретил в аэропорту Лену. Получилось длинное свадебное путешествие на несколько лет…

Глава 4

В провинции Лена с Пашей прожили почти четыре года. Поработать в школе у нее получилось меньше года. Через семь месяцев после начала учебного года, Лена ушла в декретный отпуск. По сложившейся семейной традиции рожать ездила к родителям в Москву. В положенный срок Лена родила здорового мальчика, вес — три восемьсот, рост — пятьдесят семь. Назвали Славой.

Не выходя из одного декретного отпуска Лена плавно перешла в другой. И в расчетный срок родила, опять же в московском роддоме девочку Полину, три триста на пятьдесят четыре. Через год после рождения дочери молодая семья вернулась в Москву. Вернее, в Подмосковье. В подмосковном Переделкино молодожены приобрели шикарную четырехкомнатную квартиру. Весело с шутками и прибаутками блудные москвичи вернулись на родину. Вхождение в новую квартиру сделали согласно традициям с перерезанием ленточки, с внесением молодой хозяйки дома на руках, с впусканием первым за порог квартиры соседского кота Барсика, взятого на прокат за бутылку конька «Арарат» пятилетней выдержки.

Паша с Леной широко отметили новоселье и возвращение в столицу. Чтобы вместить всех гостей, пришлось три недели подряд по субботам собирать застолья. Первое сделали для родных и близких. Второе — для друзей Лены, третье для друзей и сослуживцев Паши. Счастливые обладатели новой жилплощади щедро делились своими впечатлениями от жизни в далекой Сибири. Рассказывали, какие там зимой жуткие морозы, но хорошие, добрые и отзывчивые люди. Ведь в суровой Сибири по-иному не выжить, надо друг другу помогать и поддерживать.

Лена с Пашей гордо демонстрировали своих бегающих и весело кричащих детей. Не многие подруги могли похвастаться сложившимся семейным счастьем, детьми и своим домом. Многие жили на съемных квартирах, много работали, упорно выстраивали карьеру. О создании своего собственного очага не задумывались. Дети — это же обуза, это — бессонные ночи, болезни, распашонки и дурно пахнущие памперсы. Чтобы родить ребенка, пришлось бы на время оставить работу, а там никто ждать тебя не будет. Найдут замену. Через пару лет придется все начинать заново.

Собственную квартиру покупать — это тоже пережитки прошлого. Зачем? Лучше жить на съемной квартире. Можно спокойно переезжать в разные города, не думая о недвижимости — что с ней делать? Ремонтировать? Сдавать, убирать? А молодые люди должны быть мобильными и несвязанными обязательствами. Лена слушала подобные разговоры, кивала, разводила руками. Вот, мол какие мы несовременные, не подумали, не догадались. Ввязались во все тяжкие, детей нарожали. Да и квартиру купли. От детей, конечно, не избавишься, но квартиру всегда можно продать, если что. Главное не слишком много денег потерять при продаже. Для этого поиском выгодных покупателей надо заниматься прямо сейчас, чтобы было время перебирать варианты.

Московские гости, родственники, друзья и подруги порядком надоели советами и рекомендациями. Уставшие от почти месячного отмечания новоселья, Лена и Паша лежали на новой широченной кровати в просторной спальне собственной четырёхкомнатной квартиры. Дети тихо спали в соседней комнате.

— Ты счастлив? — спросила Лена, разместившись на груди Паши.

— Думаю, да, — Паша погладил Лену по спине, — устал немного от столичного новоселья.

— Теперь все закончилось, можно дальше спокойно жить. Чего ты хочешь от жизни?

— Много чего хочу. Всего сразу не расскажешь, — ответил Паша.

— Я не тороплюсь. Начни с самого главного, — Лена привстала и строго посмотрела Паше в глаза.

— Главное, у меня уже есть. Это ты и мои детки. Теперь моя задача в том, чтобы вырастить детей и сделать тебя счастливой. Ты достойна самого лучшего в этой жизни. Потому у меня вопрос к тебе: ты что хочешь добиться в жизни? Куда пойдешь работать? Что будешь делать со своими песнями и стихами?

— Я думаю. Теряюсь. Не знаю с чего начать.

— Почему? Не переживай, я тебе всегда помогу.

— Я знаю. Но в рассуждениях моих бездетных подруг есть своя логика. Без детей действительно проще строить карьеру. Ты ничем не связана, можешь работе посвящать все свое время, ездить в командировки, на учебу, в другие города…

— Давай представим, что у тебя нет детей. Что бы ты сделала?

— Вышла бы за тебя замуж и родила бы двух детей. А может трех…

— Я готов продолжить заниматься любимым делом, Паша крепко обнял Лену и положил ее на лопатки.

— Погоди, погоди. Ишь, расхрабрился. Не хочу сидеть дома, хочу пойти на работу. Тогда и решу, что буду делать дальше.

— Куда?

— Я преподаватель, Паша. В школу, к детям. Попробую найти какой-нибудь новомодный колледж, там зарплата побольше. И наши дети там могут учиться, они должны получить хорошее образование.

— Ты про деньги не думай, я смогу детей и тебя обеспечить, — прервал ее Паша.

— Я знаю. Но мне важно внутренне ощущение, что я полноценный член общества. Я тоже хочу зарабатывать много, тоже хочу строить карьеру. Я хочу быть и мамой, в первую очередь, и продвинутой бизнес-леди.

— Справишься? Всего нельзя успеть. Иногда надо выбирать, и от чего-то отказываться.

— Я понимаю, я ж не маленькая девочка. Я — мать двоих детей, между прочим.

— Я знаю, знаю. Сегодня ты будешь строгой учительницей. Хорошо?

— Нет. Я буду просто Леной. Люби меня такой какая я есть.

Несмотря на рождение детей, Лена не утратила девичьей фигуры, не растолстела, не обвисла. Тонкие длинные ноги и упругая грудь сводили с ума Пашу. Он часто ловил себя на подсматривании за женой, как она нагибается на кухне, или тянется на высокую полку шкафа. Лена знала это, видела любопытные взгляды Паши, подыгрывала ему, специально надевала дома обтягивающие лосины или которые платьица. И сейчас Паша гладил Лену по тонкому шёлковому пеньюару, который легко соскользнул с ее гладких плеч. Паша в которой раз не смог оторваться от манящих округлостей груди и волнительных поверхностей бедер, рук и живота…

Прошло уже больше пяти лет со дня свадьбы, но Паша и Лена не разочаровались и не успокоились. Они всегда искали и находили новые глубины в любимом человеке. Лена смотрела на Пашу, и иногда сама себе завидовала, что встретила такого мужчину.

Проштудировав объявления о вакансиях, Лена нашла в двадцати минутах от дома новообразовавшийся лицей, носящий высокое имя А. С. Пушкина. Штат преподавателей еще не был сформирован, и Лену с удовольствием приняли на работу. С первого сентября, Лена одев строгий темно-синий брючный костюм, вошла в свой второй по счету, а для ребят — шестой класс.

Забота о собственных детях во многом была доверена бабушкам. Тамара Викторовна приезжала рано утром в гости и сидела с маленькой Полиной, отводила в садик Славу. Лена приходила из школы к обеду, и отпускала бабушку домой. Антонина Петровна приезжала сидеть с внуками гораздо реже, но это только потому что Тамара Викторовна рвалась в процесс и никого не слушала. В конце концов все привыкли к такому порядку вещей.

Как и положено, преподавательский состав в лицее был преимущественно женский. Но были исключения. Предметом восхищения почти всего женского коллектива стал молодой учитель физики в восьмых и девятых классах Сергей Антонович Рыбаков. Высокий, красивый, с вьющимися черными волосами, спортивного телосложения. Он смело и оригинально высказывался на любые вопросы. В частности, с упоением рассказывал о преимуществах монархического строя в России.

— Русскому народу по своей природе противны идеи демократии. Нам нужен царь-батюшка, строгий, но справедливый. Кто бы из либералов или демократов ни пришёл к власти, все будут использовать полученные полномочия для достижения собственных корыстных целей.

— А царь будет думать о народе? — съязвил, уязвленный безоговорочным согласием женской половины коллектива, историк Петр Аристархович Буйнов.

— А царю этого не надо. Он не будет думать о выборах. Не будет прогибаться, чтобы понравиться электорату. Настоящий царь будет думать о народе, как о неразумном ребёнке. Заботиться о нем, воспитывать, помогать. Простому русскому человеку больше и не надо. Он будет рад свалить с себя тяжкое бремя выбора власти. Зачем думать, кому отдать голоса, если за тебя это сделал Господь Бог?

— Почему тогда сто лет назад помазанник Божий не думал о народе? — не унимался Петр Аристархович, — почему народ скинул такого хорошего царя в семнадцатом году?

— Это происки мирового империализма, — широко жестикулируя на радость женскому коллективу, продолжал Сергей Антонович, — враги России хотели разрушить великую империю. И они добились своего. Если бы не эта проклятая революция, наша страна сейчас была бы экономическим и технологическим лидером, достижения которой и не снились Соединённым Штатам. При царе Россия достигла небывалого могущества. В начале двадцатого столетия были заложены основы для экономического рывка. Коммунисты во главе с Лениным и Сталиным просто ловко воспользовались результатами царского правления.

— Вы глубоко ошибаетесь, — перебил его Петр Аристархович.

— Нет. Все очень просто, — продолжал Сергей Антонович, — вы в плену стереотипов, навязанных вам коммунистической пропагандой. Надо взглянуть шире на исторический процесс, и все встанет на свои места.

В это мгновение прозвучал звонок. Учителя один за другим взяли классные журналы, и разошлись по кабинетам. У Лены был свободный час, она осталась в учительской. Достала тетрадки и углубилась в проверку домашних заданий.

— А вы что думаете по этому поводу? — подсел рядом с Леной Сергей Антонович.

— У вас нет урока? — Лена строго подняла глаза на школьного мачо.

— Представьте, нет, — учитель физики сиял от своей неотразимости.

— Извините, мне надо работать, — Лена наклонилась над ученическими тетрадками.

— Я думаю, что это судьба, — продолжил Сергей Антонович, — я уже в пятый раз замечаю, что у нас одновременно нет уроков. Мы могли бы провести это время с большей пользой. Поближе познакомиться. Приятно поболтать.

— Сергей Антонович, вам заняться нечем? — Лена холодно посмотрела на учителя физики.

— Признаться, нечем, — кивнул тот в ответ, — надо сказать, что вы мне очень симпатичны. Мне нравятся подобный тип женщин — строгие, красивые, сексуальные, недоступные.

— А мне ваш тип мужчин не нравится, — ответила Лена, опустив глаза в тетрадки, — наглые, напыщенные, самовлюбленные нарциссы. Не мешайте мне, я занята!

— О! Я понял, понял, понял, — Сергей Антонович встал, — удаляюсь. Прошу прощения. Палку перегнул. Искренне прошу прощения.

Учитель физики встал, на показ раскланялся и скрылся из виду. Лена продолжила проверять задания. Через минуту она забыла про навязчивого физика. Но в конце урока, тот появился в учительской с большим букетом оранжевых хризантем.

— Милая, Елена Семеновна, — учитель физики на вытянутой руке держал огромный букет, — прошу меня простить, и в знак примирения принять от меня этот скоромный букет.

— И вы от меня отстанете? — спросила Лена.

— Я же не дебил, я все понимаю, — физик покорно склонил голову, — принимаю неминуемый удар судьбы. Будь, что будет.

Лена взяла букет и положила на край стола. Физик, высоко подняв голову, удалился из учительской. Прозвенел звонок, кабинет быстро наполнился преподавателями. Появление букета на Ленином столе не осталось незамеченным. Лена видела косые взгляды, и слышала перешептывания. Она положила проверенные тетрадки в стол, непроверенные — в сумку, и пошла на урок в 6А-класс. С открытием входной двери в кабинет английского языка, цветы и неприятный разговор с учителем физики полностью вылетели из головы. Придя в учительскую, она увидела, что букет цветов стоит в высокой вазе с водой.

Лена переставила букет на подоконник подальше от своего стола. «Зря я его не выкинула сразу», — подумала она. Появление и перемещение букета в учительской отразилось на атмосфере в коллективе. Лена почувствовала, что на нее смотрели как-то по-другому. Или ей показалось? Но в чем она виновата? Она ничего плохого не делала. Почему такое отношение? Завидуют, что Сергей Антонович обратил на нее внимание? Или осуждают, что она отвергла его ухаживания? Лена окинула изучающим взглядом учительскую. При встрече с ней глазами, педагоги отводили взор, как будто знали какую-то страшную тайну. Что делать? Лена не знала. На этом уроки у нее закончились. Лена собралась и пошла домой. На выходе из школьных ворот, ей перегородил дорогу большой черный джип. Открылась водительская дверь, из нее вышел Сергей Антонович…

— Елена Семеновна, я чувствую себя виноватым, — широко улыбался физик, — чтобы загладить свою вину, разрешите подвезти вас до дома.

— Не стоит, я живу недалеко, — Лена прошла мимо навязчивого ухажера.

Сергей Антонович пикнул сигнализацией и догнал Лену.

— Тогда разрешите я вас провожу, — не унимался учитель физики.

Лена кинула взгляд на школу. Сколько там любопытных глаз наблюдают за ними? О чем завтра будут говорить между собой в учительской?

— Сергей Антонович, что вам от меня надо? — не замедляя хода, спросила Лена.

— Я же вам все рассказал, — физик попытался завладеть сумкой Лены, — давайте я вам помогу поднести сумку. Тяжело же.

— Мне не тяжело, — Лена с трудом освободила сумку от рук настойчивого кавалера, — Сергей Антонович, я — замужем. Меня не интересуют отношения с другими мужчинами. Я люблю своего мужа. Вам ясно?

— Да. Ну и что? Любите своего мужа. Я же не против. Но меня же вы совершенно не знаете. Дайте шанс, и наша жизнь изменится.

— У меня двое детей. О вас я знаю достаточно, чтобы понимать — у нас нет будущего. Если вы не отстанете от меня, я закричу и вызову милицию! Вы мне надоели!

— Как вы прекрасны, когда сердитесь, — восхищенно произнёс Сергей Антонович, — когда я вас первый раз увидело в учительской, я сразу понял, что вы необыкновенная женщина.

— Вы меня не слышите? — ускоряла шаг спросила Лена, — идите к черту. Вы мне противны.

— Я ухожу, но вы подумайте, — Сергей Антонович, запыхавшись, остановился, — я буду ждать сколько потребуется. Видит бог — мы предназначены друг для друга небесами. Не делайте ошибки, Елена Семеновна, жизнь слишком короткая, чтобы раскидываться такими шансами. Подумайте, а ваш муж тоже такой принципиальный? Он не позволяет себе на работе служебных романов? Он всегда вовремя приходит домой? У него от вас нет тайн?

— Придурок, — буркнула Лена под нос и повернула на вход в магазин, ей над было купить фрукты и хлеб домой.

Настроение было испорчено окончательно. Что он пристал? Чего ему надо? Неужели она подала физику какие-то невербальные знаки? Причем он ей явно не нравится. Напыщенный хлыщ. Самовлюблённый эгоист. Наверное, ему никто никогда не отказывал, он и завелся от одного вида недоступности. Чеканутый. Скользкий голосок в голове тихонечко покидывал вопросы: Чего же это ты завелась? Может тебе он нравится? Да, нет. Ага, конечно, не нравится?! Всем нравится, а тебе не нравится. Нет! Смолкни! Не нравится, и все. Мой Паша самый лучший! Самый лучший, потому что ты не знаешь с кем сравнивать.

Да, есть, подумала Лена. За пару лет до знакомства с Пашей, у Лены была сумасшедшая любовь. Она тогда училась на третьем курсе пединститута. Лена занималась в художественной самодеятельности родного ВУЗа, и они поехали давать концерт в военно-морское училище. Она пела, подыгрывала себе на гитаре, по окончании концерта к ней подошёл молодой курсант Володя, представился, предложил проводить. Он был старше ее на четыре года и в том году заканчивал училище. Володя должен был поехать служить на морские просторы Родины.