Бесплатный фрагмент - Наследие

2020

Старинные часы

Старинные часы давно сломались —

Давно я их не слышу перестук.

Давно уже без снов ночами маюсь,

Хожу, как тень, и слышу каждый звук

В кромешной темноте и тишине,

А вдруг часы старинные проснутся,

Вдруг они снова вспомнят обо мне

И годы мои прошлые вернутся.

И слышу я, как за стеной стучат

Такие же часы, ещё живые.

Ну, а мои, и в эту ночь молчат,

Свои закончив будни трудовые.

А время и без них идёт вперёд,

Без них мне мою старость отмеряет.

А на столе будильник вновь орёт,

Но я ему давно не доверяю.

Зря он так надрывается, ведь я

Живу теперь по времени иному.

Часы стоят и с ними жизнь моя

Зависла в прошлом, где всё по другому.

Где эти же часы ещё идут,

Где я, как и они, ещё не старый,

Где годы нас пока что не найдут,

А мы их, знаю, проживём недаром.

…А после разбежимся кто куда —

Кто в рай, кто в ад. Кому куда придётся.

Но пусть часы висят здесь как всегда,

А вдруг на них свой часовщик найдётся?

Последний человек

У каждого из нас судьба своя —

Кому быть богачом, кому — калекой,

Но как прожить, чтобы сказали — я

При жизни был хорошим человеком?

Ведь всё равно в ней всем не угодишь,

Хоть век живи, а хоть живи два века,

Но если, уходя, не всех простишь,

То будешь ли хорошим человеком?

А если всем прогнозам вопреки

Ходить в спортзалы, а не по аптекам,

Когда уйдут другие старики,

Каким без них я буду человеком?

Зато никто не станет обвинять

В последнем слове на исходе века

Меня за то, чего им не понять,

Что был при жизни я лишь человеком.

Со всеми недостатками души,

С грехами и с обидами, а тело

Спешило жить, я вместе с ним спешил,

Мне быть последним в жизни не хотелось…

Три точки

Всё кончится обыденно и просто,

Смерть дань свою собрав, сойдёт на нет,

Но как всегда останутся вопросы

И кем-то не дописанный сонет.

Останутся слова вместо поэта,

Останется бессмертная любовь,

Останется и он. Не здесь, но где-то,

Чтобы когда-то повторить всё вновь.

Творить, страдать и умирая снова,

Успеть три точки в строчке дописать,

Уж если смерть бессмертия основа,

То можно что-то и не досказать…

Чума

Бреду по городу уже почти пустому

Во сне своём почти схожу с ума,

А смерть за мной идёт от дома к дому

И имя ей бубонная чума.

Над Нотр-Дамом чёрные метели

И пепел над Парижем от костров.

Не уж то я попал и в самом деле

На пиршество кровавое врагов?

И не укрыться от дыханья смерти

И душу даже в храме не спасти,

Но если вы не верите — не верьте,

Пока её не встретите в пути.

А я проснусь, кошмар забыть пытаясь,

Взгляну в окно — ни птиц и ни людей.

Я долго спал и я ещё не знаю,

Что наяву я скоро встречусь с ней.

…Из века в век приходит смерть однажды

Нас за гордыню нашу наказать,

Чтобы не ждать, когда нас Бог накажет,

И даже Богу будет нечего сказать.

Мы

Мы слишком верили пророкам

Совсем не верили себе.

В себе ценили лишь жестокость

И потакали лишь судьбе.

Мы жизнью собственной играли,

Чужую жизнь не берегли

И слишком рано умирали

И по-другому не могли.

Мы на ошибках не учились,

В ошибку жизнь превратив.

И в роль богов однажды вжились,

Себя и Бога удивив.

Но всё кончается когда-то

И вот уж судный день грядёт.

И пандемия как расплата

Нас обязательно найдёт.

Нас обязательно накажет

За то, что делали не то.

И вновь в который раз докажет,

Что перед Богом мы никто…

Просто повезло

Не грусти в минуты роковые,

Всё пройдёт: зима, потом весна.

Ну а мы с тобой ещё живые,

Да и жизнь у нас у всех одна.

Жаль, её мы раньше не ценили,

Не считали дни, как и года.

И совсем не так, выходит, жили,

Жили, как привыкли, как всегда.

Не на то минуты растеряли,

Не на те заботы и дела…

И пока другие умирали,

В нас надежда всё ещё жила,

Что с судьбой сыграем в лотерею,

Ну, а вдруг, как раньше, повезёт?

Проигравших вряд ли пожалеют

Те, в ком совесть первая умрёт.

Но уже не будет всё, как прежде,

Тем, кто выжил, с тем придётся жить,

Принимая жизни неизбежность

Жизнью вновь учиться дорожить

Не своей, а тех, кого нет рядом,

Кто ушёл, быть может, из-за нас…

Мы ведь живы! Что же мы не рады?

…Просто повезло на этот раз!

Карантин

Теперь моя квартира как тюрьма —

Стены четыре и окно на волю.

Здесь можно всё: сходить, как все, с ума,

Как все ругать себя и свою долю,

А можно попытать и сбежать,

Ведь кроме нас никто здесь нас не держит.

Но я предпочитаю полежать

И просто попытаться быть отверженным,

Отбыть свой срок и вырваться из стен,

Но там за ними вся страна — застенок.

Тогда куда бежать? Да и зачем?

Уж лучше наслаждаться своим пленом.

С утра спешить не надо в магазин

И может подождать теперь работа.

Давай, уйдём навечно в карантин

И превратим наш каждый день в субботу!

Согласен я, но совесть не даёт,

Ей за безделье наше вряд ли платят.

Она от нас совсем другого ждёт —

Насколько нас в безделье нашем хватит.

Десятый день смотрю в своё окно,

А за окном живые ходят люди

И карантин вдруг кончился давно,

Но что-то утром нас никто не будит?..

Без души жить невозможно

Иду проторенной дорогой

Уж не один десяток лет,

Вокруг поэтов разных много,

А песен о России нет,

В которых душу разрывала бы

На части истинная грусть

И никогда не забывалась бы

В них неприкаянная Русь.

В которых мы бы ей дарили

К ней бесконечную любовь.

Но мы не то теперь творили —

Много фальшивых фраз и слов

И много клятв пустопорожних

И слишком мало в них души.

А без души жить невозможно,

Ни грех, ни подвиг совершить.

С душою русской не осталось

Теперь поэтов на Руси,

И вместо радости — усталость

От песен пошлых и плохих.

Чем дальше — тем трудней дорога,

Нет сил прорвать весь этот бред —

Поэтов стало слишком много,

А песен настоящих нет…

Мор

В монастыри попрятались монахи

За нас, за грешных, молятся с утра…

По городам пустым гуляют страхи

И нет людей сегодня, как вчера…

Мир словно вымер. Только лишь вороны

Галдят на деревах, как и всегда…

На кладбищах команды похоронные

С лопатами снуют туда — сюда…

И мор, и мор, и мор, увы, повсюду,

Ни слёз и ни молитв за упокой…

И выжившим представить будет трудно,

Что был когда-то год у нас такой…

…Пока же остаётся только верить,

Что руку смерти кто-то отведёт,

Что наконец-то выйдем мы за двери,

А там живой, живой ещё, народ!

Время смерти

Старуха-смерть вновь вышла на покос,

Очнувшись от столетней летаргии.

И как сто лет назад пошёл вразнос

Весь мир, хотя мы вроде бы другие.

Мы вроде поумнели, повзрослели,

Сильнее стали вроде бы. Хотя

Всё теми же остались в самом деле,

Баланс души и тела не найдя.

И тело и душа опять в разладе,

И если что, ты, Боже, нас прости

Не для спасения души своей, а ради

Того, что нам не суждено найти.

Бессмертия нет в этом бренном мире,

Бессмертна в нём всегда одна лишь смерть.

И даже те, сидящие в трактире,

Бессмертия не смогут поиметь.

Они сидят весь день в хмельном угаре

И молча пьют, и ждут, когда войдёт

И к ним старуха-смерть. Иль жизнь подарит,

Когда вдруг мимо в этот раз пройдёт.

А что им пьяным? Море — по колено,

И горе им не горе и беда,

Они и завтра выпьют непременно,

И тост произнесут свой, как всегда.

Свой тост за жизнь. Чтоб не было всем сухо

В стаканах их. Глядишь, и пронесёт.

Но если вдруг зайдёт к ним смерть старуха,

То и её никто не обнесёт.

…Нальют по полной. Если пить — до смерти,

Тем более, что рядом смерть сидит.

Поднимут тост за смерть и за бессмертие,

А там, как выйдет. Бог же всех простит!

Путь

И друг, и враг — все проверяются бедой,

Где искренность в словах, где пустота,

Кто сам отдаст, кто гонится за мздой,

Когда страшнее смерти простота…

А я по жизни был всегда простак —

Ни преданных друзей, ни злых врагов

Мне не встречалось в жизни, ну, никак,

Среди, как я, таких же простаков.

Без сундуков с богатством и без слуг,

Без дружбы купленной и проданной однажды,

Я в старости своей остался вдруг

Совсем один. Но так ли это важно

Теперь уже — мне и моей душе,

В которой, даже Богу, нету места.

Ведь всё равно окончен путь уже,

И что там дальше, мне не интересно…

Урок на человечность

Нас проверяет смерть на человечность,

Но зря нас держит жизнь взаперти,

И зная, что живём мы все не вечность,

Так хочется куда-нибудь уйти.

Так хочется ещё глоток свободы,

Законам и запретам вопреки,

Уйти туда — на улицу к народу,

И у реки пожарить шашлыки.

В последний раз наесться и напиться,

А там, что будет — то и будет. Всем плевать!

И лишь потом, когда душа проспится,

Мы станем свою душу отмывать

От страхов и от прочей чертовщины.

И совесть прятать от самих себя,

Искать для оправдания причины

И самому себе их объяснять.

Но будет поздно. Но не всем. Кому-то,

Кому не повезёт. Нам — повезло

И мы проснулись вновь живыми утром

Самим себе и всей стране назло.

А кто-то вместо нас в то утро в вечность

Ушёл, но нам, конечно, невдомёк,

Что первый свой урок на человечность

Никто из нас пройти, увы, не смог…

Венера

В лучах исчезнувшего солнца

Зажглась прекрасная звезда

В вечерний час сижу и снова

Я жду её восход всегда.

Мне свет её напоминает

Про Вифлеемскую звезду,

Хотя душа, конечно, знает,

Что вижу я совсем не ту…

Не ту предвестницу Христову,

Хотя и в ней ведь что-то есть…

Но Воскресенье будет снова,

Христос живой! Он с нами здесь!

Прощай, мой парк

Прощай, мой старый парк, мой старый друг,

Я знал, что в жизни всякое бывает,

Но чтоб, дожив до седины, увидеть вдруг,

Как люди парк мой старый убивают,

Представить и в кошмарах я не мог.

Но именно так всё и получилось —

У каждого из нас свой жизни срок

И то, что случится, увы, уже случилось…

В последний раз я сам к тебе приду,

Чтоб спрятаться в тенистые аллеи,

Чтоб скрыть в глазах своих твою беду,

Чтоб ты не видел, как я сожалею

О том, что наша жизнь с тобой прошла,

Что скоро нас с тобой, мой друг, забудут

И в новом парке будет детвора

Взрослеть как мы, хоть мне представить трудно…

И вот уже стучит чужой топор,

Распоряжаясь нашей жизнью прошлой.

На новое век новый слишком скор —

И ты падёшь мой старый парк роскошный

И я паду потом вслед за тобой

И я уйду в то прошлое, где будем

Мы навсегда, как есть, сами собой

И этих недоумков позабудем…

Служить России

Воевал за белых на Дону мой дед,

Жаль, что затерялся в прошлом его след,

Ведь в России много есть могил с крестом.

Воевал за красных мой отец потом…

На его могиле камень без креста,

Воевал за Русь он, но не за Христа.

А потом и сыну довелось служить

И спасибо Богу — дал за них дожить…

На погонах сына те же три звезды,

Только не накликать внуку бы беды,

Ведь совсем уж скоро время подойдёт —

Защищать святую Русь он, как мы, уйдёт…

Из родного дома в тёплый летний день

Послужить России, чтобы смерти тень

Стороной промчалась раз и навсегда,

Чтобы в прошлом канула навсегда беда…

Чтобы внукам нашим, тем, что будут жить,

Довелось однажды тоже послужить

Так же, как служили мы стране родной,

Дав присягу верности только ей одной.

Апрель

Такой уж выдался апрель:

Закрыты города и парки…

А в марте мы несли подарки

Дарили их под птичью трель…

Всё изменилось в одночасье —

В домах попрятался народ

Пришла беда на смену счастью,

Такой апрель. Такой вот год…

Теперь на улицах лишь ветер,

Ни воробьёв и ни ворон,

Куда-то делись даже дети

И тишина со всех сторон…

Весне не радуемся даже,

Ни солнышку, ни дачным дням.

Апрель ли, май ли — так ли важно?

Важнее выжить бы всем нам…

Чтоб снова выйти на работу

И жить всем вирусам назло.

Даст Бог, всё кончится в субботу…

…Хотя б кому-то повезло!

Благодатный огонь

Благодатный огонь — всё, что нам и осталось —

Ждать его и опять верить только в Христа…

Он надежду нам даст, с душ сметая усталость,

И вернёт нам любовь. А в душе — пустота…

А в душе пустота, а за ней бесконечность,

Бесконечность небес, но пока не для нас…

А у нас каждый день превращается в вечность,

Может, ждём мы напрасно божий знак в этот раз?

Вдруг не вспыхнет огонь благодатный в том храме,

Видно, долго без Бога нам придётся страдать…

Он, конечно, простит нас, но останется ль с нами

И вернёт ли когда-то нам свою благодать?

И последние дни со слезами и страхом

Ждём священный тот миг. А его нет и нет…

И не Бог, а мы сами возвели себе плаху,

И на жизнь рядом с Богом наложили запрет…

Деградация

Со временем тускнеют бриллианты,

Стареют лица и теряют красоту,

В бездарность превращаются таланты,

А жизнь в одну сплошную суету.

И сделать гадость нынче даже в радость

И подлостью за честность отплатить —

Так низко человек ещё не падал,

Но некому его за блуд простить…

Таких заблудших душ не надо Богу —

Их было у него полным полно,

Забывших навсегда к нему дорогу,

Таких же павших, как и мы, на дно.

Что стало с ними? То и с нами станет —

Нас выметет с планеты словно сор

Создатель наш, когда от нас устанет,

Чтоб уничтожить собственный позор…

Глупцы и мудрецы

Когда Земля летит ко всем чертям,

Мудреют и глупцы, развесив уши,

А мудрецы, проснувшись, тут и там

К нам снова беспардонно лезут в души.

О вещих снах рассказывают нам,

Пророчат о конце и нас и мира,

А мы- глупцы их верим снова снам,

Разносим вирус страха по квартирам...

...А мир, как был, пока ещё живой,

А, значит, помирать и вовсе глупо!

Висит Луна над нашей головой,

На нас, живых, с небес взирая тупо…

Судьба

Такая вот у нас судьба:

Кого-то с кем-то разлучила,

Кого-то с кем-то вновь свела —

Своё обратно получила.

Кому вернула всё и сразу,

Кому не дала ничего,

Кто был судьбой своей наказан,

Лишь я один безо всего.

Без денег, без друзей. В пустыне

Моей души бреду один…

Я — бог и дьявол сам отныне,

Себе и раб и господин!

И до судьбы мне дела нет и,

Когда настанет судный день,

Я вряд ли призову к ответу

Судьбу, ведь я её лишь тень…

Просыпайся!

Ни зимы, ни весны — за окном межсезонье.

Ни травы, ни листвы. Соловьиная трель

Ранним утром холодным нам сегодня напомнит,

Что за нашим окном уж не март, а апрель.

Значит, будет весна и у нас непременно,

Если вновь прилетели в старый парк соловьи.

Значит, скоро и нас ждут с тобой перемены,

Просыпайся, мой друг, улыбнись и живи!

Вновь сквозь серые тучи солнца луч к нам прорвётся,

Божьим светом наполнится город, спящий пока.

И любовь и надежда в наши души вернётся,

А потом будет лето. Будет наверняка.

И тревоги уйдут. И останутся в снах

Все кошмары и беды, те, что мы пережили.

Просыпайся! Смотри, за окошком весна,

Ведь по праву живых мы её заслужили!

В тот день

В тот день встречал народ Христа,

Встречал мессию и пророка…

Ещё не сделали креста,

И не расправились жестоко

С тем, кто любил их всех и сразу,

Кто был готов за них страдать,

Пришёл ещё не Бог — помазанник…

И даже тот, кто смог предать,

Ещё не ведал о расправе,

Ещё Пилат суд не свершил

И на Голгофу не отправил

Того, кто смерть не заслужил…

Всё это будет очень скоро —

И суд, и крест, и Божий гнев,

Иуда примет смерть с позором,

Народ, от боли онемев,

Пройдёт с Христом его дорогу

И будет плач всю ночь стоять,

Не зная, что вернулся к Богу

Он — тот, кого нельзя распять…

Крест

Он нёс не крест. Он нёс грехи

Грехи людские на Голгофу.

И верил — нет людей плохих,

Есть лишь испуганные вздохи…

Он нёс свой крест, чтобы они

Потом когда-нибудь узнали,

Представ пред Богом в свои дни,

Кого они тогда распяли…

Он нёс свой крест не ради них,

А ради душ людских бессмертных,

Чтоб не оставил их одних

Бог милостивый в час их смертный.

…Но лишь потом, в конце пути

Поймём мы все в предсмертном вздохе,

Чтоб к Богу, как и Он, прийти,

Нам предстоит ещё пройти

Свою дорогу на Голгофу…

Христос воскрес!

Христос воскрес! Христос нас не оставил

Одних в одной на всех людей беде —

Огонь святой с небес для нас отправил…

Христос воскрес! Он с нами и везде!

Он в каждом нашем Храме православном,

Он в каждом нашем сердце и в душе,

Чтоб мы сегодня вспомнили о главном,

О том, что мир забыл давно уже…

Он нам вернул в тяжёлый час надежду,

Вернул нам веру и свою любовь,

Чтоб жили мы уже не так, как прежде…

Христос воскрес! А я вот не готов

Принять его, в грехах своих погрязнув,

И милость божью я не заслужил,

И он простит меня сегодня разве?

Христос воскрес! И вдруг меня простил?

Простил меня, как он простил Иуду,

Взяв все грехи людские на себя.

Христос воскрес! И я воскресшим буду

Когда-нибудь всех так, как он, любя.

…Святой огонь нам путь укажет к Богу,

И пусть тот путь тернист, как у Христа,

Но он, воскреснув, дал понять нам многим,

Что наша жизнь всего лишь суета.

Колокольные звоны

Над Успенским собором колокольные звоны

Перезвонам божественным моя внемлет душа.

В опустевшем соборе звук молитвы с амвона,

Как бы ни было плохо, всё же жизнь хороша…

Пусть сегодня здесь нет ни меня, ни народа,

Бог на нас не обидится. Он поймёт и простит,

Ведь такого ещё у нас не было года

И таких испытаний и такого пути…

Но я знаю, что я, путь, пройдя тот однажды,

Сам пред Богом предстану в им назначенный час,

И надеюсь, что мне, там на дверь не укажут,

И мой Храм не закроют, как закрыли сейчас…

Как бы ни было плохо, всё же жизнь хороша,

Когда с неба звучат колокольные звоны.

Когда тело болит, но живая душа,

Знаю, к Богу прорвётся сквозь предсмертные стоны…

Моя столица

Я в бывшую российскую столицу

Приехал, но, видать, приехал зря:

Не те уже в моей столице лица,

Не так теперь в столице говорят.

Я, видно, слишком много насмотрелся

Про Петербург в придуманном кино,

Один лишь старый кот на солнце грелся,

А остальное в прошлом всё давно…

Но тут трамвай, по рельсам громыхая,

В мой старый Петербург меня вернул

Пусть и на миг. Поеду на трамвае

Куда-нибудь. Хоть он не обманул

Мои надежды, что найду я здесь

Хотя б кусочек прошлого забытого:

Исакий есть и Зимний тоже есть!

И есть Нева гранитом вся покрытая!

И Летний сад, где я гулял когда-то

И у литых решёток ждал её,

Ту, что ушла куда-то безвозвратно

И больше никогда уж не придёт.

И не вернёт меня в мою столицу —

Всё то, что было, всё давно прошло.

Я лишний здесь, где молодые лица…

Поеду лучше в Царское село!

Путь России

России путь окутан тайной,

Врагам Россию не понять,

Но под защиту не случайно

Взяла Россию Божья мать.

Ведь до сих пор никто не знает,

Когда и как возникла Русь,

Не это ли врагов пугает?

Её боятся? Ну и пусть!

Всё тайное когда-то явью

Предстанет миру всё равно.

Я Русь свою святую славлю

И всё, что ей предрешено!

Что будет с ней известно Богу,

А путь России — к Богу путь.

Пусть испытаний будет много,

Но с той дороги не свернуть

Россию, как бы не пытались

Её враги. России быть!

Пока в ней русские остались

Нас будет Божья мать хранить.

И мы коленопреклонённо

Будем стоять лишь перед ней

Средь колокольных перезвонов

И до скончанья наших дней.

Но гордо встанем пред врагами

И примем за Россию бой

И будет матерь Божья с нами

И враг падёт пред ней любой.

Так было в прошлом. Так и будет!

Вновь Божий свет повергнет тьму.

Пусть будет путь России труден,

Но лёгкий путь нам ни к чему…

Летний сад

Вдоль ограды чугунной, что у Летнего сада,

Я гуляю один, совершенно седой,

И смотрю на Неву и душа моя рада,

Ведь в душе я остался, как тогда, молодой.

Вдоль Невы мчат коляски и кареты чудные,

Ну, а там, за оградой, кавалеры ждут дам,

И оркестр играет, как всегда, в выходные,

И я здесь потому, чтобы встретиться нам…

Чтобы вновь повторить то, что было и сбылось,

Чтоб увидеть в глазах твоих, как и прежде, любовь.

За полвека с той встречи кое-что позабылось,

Потому так хотелось вспомнить кое-что вновь.

Не пойму, но сегодня Летний сад слишком тихий

И оркестр почему-то слишком долго молчит,

Ни карет, ни колясок, только бледные блики

Отражает Нева, только сердце стучит…

Что-то нынче не так здесь у Летнего Сада

На огромных воротах почему-то замок

И луна в небесах, словно в Храме лампада,

Освещает дорогу всем, кто вновь одинок.

Кто, как я, не дождался той, с которой остался

В своём прошлом и вдруг потерял там её,

Кто и в старости даже никогда б не признался

Сам себе, что её он вновь вряд ли найдёт…

Телефон

Мы опять с тобою поругались —

Ты меня прости за резкий тон…

Вроде мы с тобой вдвоём остались,

Только мой проклятый телефон

Вдруг не то сказал, не то озвучил,

Нас с тобой хотел рассорить вдруг.

Без тебя ему, похоже, скучно —

Вот и позвонил тебе, мой друг.

Просто пошутил с тобой, похоже,

Я же тут, похоже, не причём.

Если он уже молчать не может,

Ты поговори с ним ни о чём.

Пусть хотя бы он тебя услышит

Или наш, подслушав разговор,

Сам поймёт, что он сегодня лишний,

Ну, а третий лишний — он что вор…

Создатели

Превратили парк в лесоповал

Даже и берёз не пожалели.

Он полвека на ноги вставал,

А его спилили за неделю.

Он полвека радовал наш глаз

Кронами зелёными до неба,

Но нашёлся тот, кто дал приказ

Видно, нашей власти на потребу.

Видно, кто- то всё без нас решил

В память о себе или в проклятие

Или просто глупость совершил

Или записался сам в Создатели?..

Всё наоборот

Куда ни глянь, повсюду зеркала…

Мы смотрим в них, а видим отражение

Всех наших помыслов и дел до их решения.

И видим страх в глазах за те дела,

Которые вершим по доброй воле.

Ну, а выходит всё наоборот.

Счастье обещанное превращаем в горе,

А революцию в простой переворот.

Вождей боготворим, а, в самом деле,

В зеркальном лике виден сатана.

…И красная кремлёвская стена,

Как рана, кровоточащая в теле…

Бедная Лиза

Скука заела. Дурной телевизор

Давно надоел. Даже старенький «комп».

Из книг на шкафу только «Бедная Лиза»

И автор её мне со школы знаком.

Конечно, тогда было мне не до скуки,

И бедную Лизу забыв навсегда,

Я весь погрузился в другие науки

И вряд ли про Лизу бы вспомнил когда.

Но нынче, похоже, настало то время

Когда-то забытые книги читать.

И пусть Карамзин, как сказали б, не в теме,

Но надо же чем –то себя наказать!

Читаю страницу, читаю другую,

Всё дальше и дальше в неё ухожу,

Но радости нет, вместе с Лизой тоскую,

А, хочешь, о ней я тебе расскажу?

Хотя знаю я, что получится скучно,

Не выйдет, увы, из меня Карамзин…

…Жена мне в ответ: « Ты бы Лизу не мучил,

А лучше за хлебом сходил в магазин»…

Единственный

Наш лик на божий лик похож,

Но с Богом сравнивать напрасно,

Ведь в миллионах наших рож

Сокрыт великий и ужасный

Нечеловеческий наш лик —

В нас миллионы тех, кто править

Нами и миром сам привык,

А мы привыкли Бога славить…

Но кое-кто из нас готов

Превознести себя как Бога,

А те, кто в нас, без лишних слов,

Показывают всю убогость

Потуг стать Богом для себя,

Хотя бы внешним обаянием,

И нас расчётливо любя,

Дают нам жизнь и испытания.

Выходит, всё о Боге врут?

И каждый сам себе создатель?

Выходит, жизнь — Сизифов труд?

Выходит, зря я годы тратил,

Когда искал напрасно Бога

В самом себе. И не нашёл.

И только он средь нас убогих

Один, кто Богу подошёл…

Гоголь

Зайдём-ка к Гоголю, а вдруг хозяин дома?

Скучающий привратник у дверей —

Видать, замучили и годы и истома…

— Проснись, старик, веди нас в дом скорей!

Но что-то нас хозяин не встречает,

А вдруг ему сегодня недосуг,

Он и без нас, похоже, не скучает

В своём затворничестве без людей и слуг.

И перестук шагов его не слышен,

Лишь фонари всё те же за окном,

А Гоголь, вот он — что-то снова пишет —

Дописывает «Вия» перед сном.

Потом уснёт, во сне свою Диканьку

Увидит вновь. Потом придёт рассвет

В туманный Петербург вновь утром ранним…

Вот только Гоголя сегодня дома нет.

Бумага и перо на том же месте,

Давно дописана последняя строка

И старый плед лежит на старом кресле

И ждёт его не годы, а века.

Камин давно остыл. Чужие гости

Заходят навестить его как мы.

А он на Новодевичьем погосте,

Где собрались все лучшие умы.

…Здесь под покровом чёрного гранита

Хранится его тело, а душа,

Как дверь квартиры этой, всем открыта,

Заглянем же и мы к ней не спеша?..

Москвичи

Полночь. Фонари. И чьи-то тени

Бродят неприкаянно в ночи.

В мавзолее спит товарищ Ленин,

Но не спят, похоже, москвичи.

Не спеша гуляют по брусчатке

Самой главной площади страны,

Не боясь оставить отпечатки

И, своей не чувствуя вины.

Бродят, наслаждаются свободой,

А когда опять настанет утро,

Опустеет площадь без народа,

Здесь его и не было как будто.

Снова ночь и снова оживает,

Как от летаргического сна,

Чтоб всем доказать — Москва живая

И непокорённая она!

Двадцать лет спустя

Двадцатый век — век войн и революций.

Век гениев, безумцев и вождей.

Век поражений и побед и контрибуций.

Век атеистов и потерянных людей.

И надо же, я в этот век родился!

С ним вместе рос, взрослел. И с ним старел.

И постарев, однажды с ним простился,

Оставшись в новом веке не у дел.

За двадцать лет забылся век двадцатый,

Но не для нас, кто всё о веке знал.

Не знал лишь одного: кто виноватый,

Что будет вдруг таким его финал,

Когда разрушат и страну и душу,

Когда убьют и совесть в нас и честь,

Свечу надежды в доброе затушат,

Всё продадут — что было и что есть.

Всё переврут, всех превратят в злодеев,

Забыв, что мы без прошлого никто…

И станет Русь страною лицедеев,

Большим театром, но для всех зато!

А я в спектакле том играть не буду,

И, помянув двадцатый век, уйду

В свою страну. Пусть здесь меня забудут,

Зато я там себя вновь обрету…

Праздник непослушания

Нельзя к друзьям, нельзя к знакомым,

Соседей в гости не позвать…

Нам говорят: сидите дома!

Ну, нет. Такому не бывать.

Душа устала в заточении:

«Моя твоя не понимай»…

Долой запреты и лечение,

К тому же нынче Первомай!

С утра прорвёмся на природу,

Пикник устроим у реки.

Смотри, вокруг полно народа,

Костры, мангалы, шашлыки…

А чем же мы народа хуже?

Пусть кому надо — пусть сидят…

…А те, кто с головой не дружат,

Шашлык в последний раз едят,

Ведь он для них дороже жизни

Своей, детей и стариков…

Зато потом на их же тризне

Мы наедимся шашлыков.

И праздник свой потом отметим,

Пока же дома посидим,

О будущем мечтая лете.

Вот только вряд ли их простим…

Первомай

Ни маршей бравурных, ни песен весёлых,

На улицах шумных стоит тишина.

И праздничный день пролетел бестолково,

Как будто- то про праздник забыла страна.

Квартиры свои, превратив в казематы,

Мы сами себя заключили в тюрьму,

Хотя вроде нет среди нас виноватых.

За что мы сидим я никак не пойму?

А там, за окном, долгожданная воля

И стражников нет у открытых дверей

И майская тёплая ночка, тем более,

К себе так и манит. И шум тополей

По парку ночному зовёт прогуляться,

Нарушив запреты, судьбе вопреки…

А, может быть, всё же мне дома остаться

И, вспомнив про праздник, напиться с тоски?

Русские идут

«Русский марш» шагает по столице —

Посмотрите, русские идут!

Бритые затылки, злые лица,

Чёрные одежды там и тут…

Я уже такое где-то видел?

Пусть не наяву, а лишь в кино.

Вспомнил и душой возненавидел

Потому, что мне не всё равно.

Русские такими быть не могут,

Нам не надо лиц своих скрывать…

Только почему же их так много,

Тех, кто лишь умеет забывать?

Забывать, как деды воевали,

Как Победу вырвали для нас,

Чтобы мы не видели, не знали,

Ничего подобного сейчас.

«Русский марш». Кому-то, значит, нужно

Нас победы нашей же лишить,

Возродить всё то, что русским чуждо…

Видимо, и нам пора спешить,

Чтобы нас опять не растоптали

Чёрные не наши сапоги.

Покорённой нашу Русь мечтали,

Видеть испокон веков враги.

Но веками Русь стояла наша

И врагам давала всем отпор,

Но когда враги — «свои», не страшно ли

Браться на «своих» же за топор?

Что ж, тогда давайте вспомним предков,

Как они учили Русь любить —

Били крепко, хоть и очень редко,

Значит, этих тоже время бить…

9 мая 2020 года

Такая тишина как будто на погосте,

Ни шума городского, ни карканья ворон,

И никого не жду я к себе сегодня в гости.

Такая тишина, как после похорон…

И я, один оставшись, зажгу под вечер свечку

И в память о погибших поставлю на окно,

Сто граммов фронтовых налью себе, конечно,

И посмотрю, конечно, про ту войну кино…

Сегодня ж день Победы! Но снова только беды

И снова гибнут люди, как и на той войне,

И далеко, похоже, пока нам до победы,

Но факелом надежды свеча горит в окне…

Из миллионов окон глядим мы в мир жестокий,

И молимся и верим, что смерть мы победим,

Что будет день Победы — всему свои есть сроки

И я на этом празднике вновь буду не один…

Одна на всех

Одна война, одна победа,

Она на всех всегда одна,

И даже нынешние беды

Одни на всех, как и страна.

Это потом проходят быстро

Для нас плохие времена,

Но если мы не эгоисты,

То нам победа суждена.

Всегда в истории так было —

Русь побеждала всех врагов,

Но та история забылась,

А, может, мир теперь таков?

Теперь здесь всё не так, как прежде,

Не тот народ, не та страна,

Но в сердце теплится надежда,

Что вспомнят люди имена

Тех, кто стоял за Русь горою,

И умирал, но побеждал.

Ведь наша Русь — страна героев!

…Иного я бы и не ждал.

Дни и ночи

Уж дням моим потерян счёт

И дни и ночи — всё едино

И время даже не течёт,

Растягиваясь как резина.

И я у вечности в плену

И жизнь моя сиюминутная

Вдруг полюбила тишину,

Туманом вечности укутанная.

В душе такая пустота,

Почти как в космосе глубоком.

Ушла из жизни суета,

Ушла и радость и жестокость.

Остались только дни и ночи

Без снов. Похоже, навсегда.

И ничего душа не хочет

И не хотела никогда.

И я, похоже, не рождался,

А если бы родился вдруг?

Так кто бы жизнью наслаждался,

Если не я? Быть может, друг?

Слова

Слова как птицы — вылетают, улетают,

Мне их уже назад не возвратить,

И книга жизни до сих пор пустая —

Осталось только в пепел превратить.

Потом её развеять над полями,

Как будто ничего и не писал.

В камине пляшет ласковое пламя,

Сжигая всё, что я не досказал.

Несостоявшимся поэтом, канув в лету,

Я жизнь сжёг, забыв черновики,

Но кто-то век спустя, таким же летом,

Случайно вдруг найдёт мои стихи.

А в них слова, сгоревшие когда-то.

И в них незримо я опять воскрес…

Выходит, возвращаются обратно

Не только души. И стихи с небес!

Петербург

По старшинству столицей изначально

Была Москва, но этот юный град

В её тени явился не случайно…

Он — Петербург! Совсем не Ленинград.

И красный вождь здесь ни при чём. При этом

Он вряд ли бы стать городом хотел,

Где был уже создатель свой конкретный —

Великий Пётр — вершитель славных дел.

Тот, кто России прорубил окно в Европу,

Тот, кто Европе место указал.

И средь болот российских, среди топей

Священный Петербург навечно встал.

И мудрый царь, империю воздвигнув,

Столицей Петербургу быть велел.

Москву боярскую от власти отодвинуть

Великий Пётр не просто так хотел.

Рос Петербург и с ним росла Россия,

Мужал и с ним мужала вся страна,

И ветры Балтики не раз ему грозили —

То наводнения, то новая война.

Но он преодолел войну и беды

И Пётр на коне всегда с ним был.

И Петербург, заветам царским следуя,

И в Ленинграде его имя не забыл.

И как бы он потом не назывался

Сей город у балтийских берегов,

Он Петербургом был и им остался —

Град, наводящий ужас на врагов,

И самый лучший в мире город мира.

Божественный и славный Петербург,

Не зря ты назван Северной Пальмирой,

Оазис мудрости, фонтанов и скульптур…

И не пристало имени иного

Тебе носить, мой славный град Петра.

Ты был, ты есть и будешь им ты снова

Единственным таким, как и вчера,

Как и сегодня, и как завтра будешь.

Пройдут года, пройдут века, но ты,

Как вечность вечный, знаю, не забудешь,

Что ты рождён был из его мечты…

Круг друзей

Сегодня день рождения у друга,

Но в гости к другу вряд ли я приду,

Хоть я, как он, из избранного круга,

Дорогу к другу точно уж найду.

Но не судьба видать — не то, что старый,

Не то, что бы дорога тяжела,

Останусь дома вместе с самоваром,

Чайку попью и тут же у стола

Усну под кукование кукушки

Такой же старой, но живой пока.

И будет до утра мне стол подушкой

И встречусь с другом я наверняка

В прекрасном майском сне в гостях у друга.

И вместе с ним мы будем вспоминать

Всех тех, кто был, и кто остался в круге,

Который никому не разорвать.

Ведь в этом круге главный только ты —

Достопочтимый Петербург — товарищ вечный.

Ты нас собрал и наши все мечты

И дружбу нашу сделал бесконечной.

И пусть тебе за триста в этот день,

Но ты богат не возрастом — делами,

И теми, кто всегда был рядом с нами,

И до сих пор их где-то бродит тень

Друзей моих. И ты их привечаешь,

Как и меня живого, пусть во сне…

И каждым утром новый день встречая,

Когда-нибудь вдруг вспомнишь обо мне?

Вернулся я

Пусть златоглавая Москва хоть третий Рим,

Но до четвёртого я вряд ли доживу,

И ветрами балтийскими гоним

Я в Петербург вернусь свой наяву.

Он мне милее всех других столиц,

Да и Москва не лучше, чем они.

Мне надоела блажь столичных лиц,

Мне надоели суетные дни.

Вернусь и сразу на Неву сбегу,

По набережной прогуляюсь ночью белой.

Вот город мой, где я дышать могу,

Где жить могу, от счастья очумелый.

Спасибо, что ты принял вновь меня,

Вернул себя мне вместе с Летним садом.

Там без тебя ведь не было ни дня,

Чтобы душа моя была так рада.

Здесь всё моё родное без конца

И царственный покой твой мне так важен.

А ты, мой Петербург, прости юнца,

Того, кто изменил тебе однажды.

И вот он здесь стоит перед тобой

И так похож на раненную птицу,

На приговор готовый твой любой,

Но только не гони назад в столицу…

У фонтана

В старом парке допоздна фонтан

Разливался музыкой цветной,

Утешая постаревших дам,

Усмиряя в сердце летний зной.

На скамейке вместе с ними я

Вспоминаю молодость свою,

Как здесь целовал я, не таясь,

Первую нежданную мою

Рыжую любовь. Стихи читал

И по-детски чепуху молол

И потом бессонницей страдал,

А теперь глотаю валидол….

Дамы, те, что рядом, не мои,

И не обо мне их разговоры.

Наступила ночь. Фонтан затих

И затихли все о прошлом споры.

А девчонка рыжая ушла

Навсегда и больше не вернулась.

Рыжего, видать, себе нашла,

Знать, моя любовь не приглянулась…

Без любви фонтан мой пересох,

И умолк на много, много лет,

Заменили воду на песок,

Да и я уже не мальчик — дед.

Пусть круг жизни мой почти замкнулся,

Жизни продолжаются круги…

И мой старый друг-фонтан проснулся,

Чтобы посмотреть на них, других.

Вновь увидеть рыжую девчонку,

Мальчика с причёской из огня.

…Я же отойду чуть-чуть в сторонку —

Их рыжая любовь не для меня…

Я снова обманулся

Двенадцать лет мучительных и долгих

Искал себя и, наконец, нашёл

И первой своей книгою на полке

Я в мир мне чуждый напролом вошёл.

Смотрите все. Смотрите — я вернулся!

Проснулся я от летаргического сна…

Но, кажется, что снова обманулся —

Здесь дом родной, но не моя страна.

И век уже не тот и почитатели

Моих тех, прежних, юношеских строк,

Давно ушли, а новые читатели

Меня не пустят даже за порог.

И книге моей первой и последней

Судьба изгоя снова суждена.

И лишь душа — мой верный собеседник,

По-прежнему, как в прошлом, мне верна.

Ну, что ж, не буду убеждать в таланте

Других — у них к таланту свой подход.

Вот только врать о жизни перестаньте,

В ней всё как раз теперь наоборот.

В ней слово ценится не правдой, а деньгами,

В ней можно всё купить и всё продать,

Но если вы вдруг продадитесь сами —

Вас смогут и услышать и издать.

…Действительно, теперь гораздо проще,

Когда за всё приходится платить.

Ну, а стихи, плохие и хорошие,

Никто теперь не может запретить…

Клоны

Ботинки белые, костюмчик в клеточку —

Такой вот моды последний крик.

Я в том костюмчике похож на деточку,

Хотя по возрасту давно старик.

Седые локоны легли на плечи мне,

Усы седые и борода,

Татуировочками весь изувеченный,

Жаль их не видно. В том и беда!

Не видно мальчикам, не видно девочкам,

Какой расписанный я красавец!

Но это всё, похоже, для них лишь мелочи,

Когда их детству придёт конец.

От жизни вроде бы отстать не хочется,

Как и не хочется брать с нас пример

И жизнь становится, впрямь, обхохочешься,

Жить проще клоунами, им, например.

Им жизнь как ноша. Жаль, непосильная.

Не от того ли сегодня тьма

Не просто клонов, а инфантильных,

А беды прочие — лишь от ума!

Короновирусу назло

Ещё вчера лил дождь, такой занудный,

Был май короновирусный вчера…

Но день прошёл и нам поверить трудно —

За окнами июньская жара!

Так быстро лето к нам не приходило,

А в этот раз, похоже, повезло.

И солнце так, по-летнему, светило,

Видать, коронавирусу назло!

Но радость наша вряд ли будет долгой —

Ни облачка, лишь солнца жаркий круг…

И даже вся природа приумолкла,

И пекло настоящее вокруг!

Из ада одного мы в ад погодный

Попали вдруг, прогнозам вопреки.

Верните нам вчерашний май холодный,

Верните нам дождливые деньки!

А за окном весь день такое пекло…

Мы зря кричим и зря, похоже, ждём.

А вот, в Москве, погодный их директор

Санобработку провести велел дождём.

Ну, как же так? Совсем не справедливо —

Нам обещали дождь, а им — тепло!

Но дождь в Москве — у нас, лишь перспективы…

…Опять короновирусу назло?

На голову больные

Мечтаем мы попасть в миры иные

И посмотреть, как там живут, что есть?

Но оказалось, рядом они — здесь,

А в них живут на голову больные.

Ну, как же, на таких не посмотреть,

Не брать пример, но опыта набраться

И, что к чему, конечно, разобраться,

Чтоб неповадно было нашим впредь…

У нас, такие, просто так не ходят,

Не то, что по ночам, но даже днём,

А там везде свободно их найдём!

…Но говорить так грех — о всём народе,

Ведь и у нас, таких, полным — полно,

Кто с головой давно уже не дружит.

А, впрочем, опыт и такой нам нужен,

У нас майданов не было давно…

Даст Бог, и дальше их у нас не будет,

А, если что, начнём своих лечить,

Коль жизнь уму не сможет научить,

Путь излечения, похоже, будет труден.

На опыте чужом учиться надо

И нам самим, как души врачевать,

А не поможет, просто корчевать…

…Чему и там, я знаю, будут рады.

Сокровенное

Всё сокровенное, что есть в моей душе,

И жизнь большая и любовь большая —

Всё это не моё давно уже,

Да и душа во мне давно чужая.

Я помню то, что было не со мной,

А день вчерашний, почему не помню?

Я думаю сегодня об одной,

Переживая страсть утех любовных,

Совсем с другой. Когда-то и не здесь.

Так, кто же я, и где на самом деле

Моя душа, если, конечно, есть…

И кто тогда в моём сегодня теле?

Но в эту ночь пришёл всему конец,

Когда чужую душу расстреляли.

А я ведь так хотел с ней под венец,

С которой мы почти едины стали.

Любовь чужую мне теперь носить,

Пока меня, как и её, в подвале

Не расстреляют, не успев спросить,

Как душу, убиенную ту, звали?

…А, может быть, моя душа во мне

От прошлых снов, но не моих, проснётся?

И я проснусь. А дома на стене

С портрета старого дед мой мне улыбнётся…

Июнь. Двадцать второе

В моём окне горит свеча

Свеча надежды и печали.

Сегодня лучше помолчать

И мы сегодня все молчали.

Молчали птицы в этот час

Природа, даже та, молчала.

Что будет, знаем мы сейчас,

Сейчас войны грядёт начало…

Но много лет тому назад

Не знал никто про утро это,

Про то, что будет и парад,

И кто погибнет этим летом.

И вот пришёл опять рассвет

И мы пришли туда с рассветом,

Где было лишь начало бед,

Где мы потом прошли с победой!

…Мы им сегодня принесём

Не только нашу боль и свечи,

За них молитву вознесём,

Живущих, в душах наших вечно…

И будут долго у могил

Гореть огни и день и вечер.

Хватило б только наших сил,

Чтоб никогда не гасли свечи…

Грехи мои

Мне снятся только те, кто не прощён

Был мной. И те, кто так и не простили

Меня когда-то. Я, видно, обречён

Вновь по ночам бродить в пустой квартире…

И ждать приход их, чтобы их спросить,

За что они меня всю ночь терзают?

Почти готов я даже их простить,

Вот только, жаль, они того не знают…

Но снятся мне опять совсем не те,

А те меня давным-давно простили,

Ночь коротать оставив, в темноте,

Вот только, жаль, грехи не отпустили…

А их вокруг меня, похоже, сонм —

Толпою так и лезут, лезут, лезут,

Готовые опять испортить сон,

Но спорить мне с собою бесполезно…

Вертинский

В турецких кабаках, в английских пабах

Играла скрипка. Там Вертинский пел.

Пел о любви к России и о бабах,

Которых долюбить сам не успел.

О юнкерах, погибших в Петрограде,

О матерях, о вдовах, о стране.

Он пел о них, совсем не денег ради,

Он пел для тех, кто с ним на этом дне

Россию бросив, тоже оказался,

Кто пил от безысходности своей.

Он им в любви к России признавался,

Последний здесь российский соловей…

Его печальный голос им надежду

Давал в тот миг, и веру и любовь,

Но чтобы жить когда-нибудь, как прежде,

Им Бог велел пройти сквозь смерть и кровь,

Не растеряв в боях тяжёлых чести

Быть русским офицером даже здесь.

И о России петь с Вертинским вместе

И знать и помнить, что Россия есть!

Играла скрипка дни, а, может, годы,

Старели офицеры, он старел,

В Россию уходили пароходы,

Кого-то увозили на расстрел.

А он всё пел и пел о той России,

Потерянной, казалось, навсегда.

И вдруг их всех, оставшихся, простили,

Петь даже разрешили иногда…

Но там была уже не их Россия,

Не их Санкт-Петербург, не их Москва,

Зато земля родная в их могиле,

И русские, и звуки, и слова.

А скрипка буржуазная не в моде

И песни о России не поют.

— Вертинский? Кто он? Нет, не помним, вроде,

А сами под Вертинского же пьют…

Двадцатый век прошёл. И вновь свобода

Вернулась к нам, как он всегда хотел…

…Но на другие песни нынче мода,

Выходит, что не то Вертинский пел?

Романс самоубийцы

Револьвер на столе и последняя пуля,

И сегодня она предназначена мне.

И друзья за столом крепко, видно, уснули,

Редко так удаётся им поспать в тишине.

Но, похоже, их сон я сегодня нарушу,

Или, может быть, жизни дать ещё полчаса,

Напоследок излить спящим им свою душу,

Напоследок сказать, что ещё не сказал…

Но зачем умирать, если можно остаться,

И вино недопитое, вместе с ними допить?

И не надо опять в своей жизни копаться,

Бесконечно решая, быть мне здесь иль не быть?

Вот уж утро опять в наши окна прорвалось,

У иконы мою затушило свечу,

Ни минуты на жизнь больше мне не осталось,

Но ведь я умирать молодым не хочу!

Револьвер уберу. Спрячу пулю подальше,

Пригодится она, может быть. Но не мне…

А я буду себе среди лжи, среди фальши,

Говорить каждый день о прекрасной стране.

О прекрасных друзьях, пусть немного продажных,

Пусть немного трусливых, но где взять их других?

Застрелиться под утро, может быть, и отважно,

Но, увы, не оценят. Ни друзья, ни враги.

И ко мне не придут, надо мной не поплачут,

И меня позабудут все, конечно, потом.

…Что ж, не буду испытывать ни судьбу, ни удачу,

Да и пуля последняя в барабане пустом…

Летний снег

Летний снег — белый пух на аллеях —

Побелела от пуха земля,

Ни себя и ни нас, не жалея,

Разметелились вдруг тополя.

И в февраль наш июнь превратился,

Только вместо морозов — жара.

Белый снег — белый пух закрутился —

Для него это только игра.

А мы ходим, и день весь чихаем,

Столько снега, что глаз не открыть,

Ну, а пух всё летает — не тает —

Срок пришёл и ему как бы быть!

Тополиная буря промчится

И за ней вслед примчится гроза,

Приберёт всё и дальше умчится,

И исчезнут все вмиг чудеса.

Станет сразу немного пустынно,

Там где пух, собирал я, как снег.

…На кустах вместо снега малина,

И июнь продолжает свой бег…

Ордена

Давно закончилась война

Лежат в коробках ордена

И ждут они, как наши деды,

Последний свой парад победы.

Чтобы порадовать и нас

На их груди в последний раз,

Потом торжественно пройти

В последний раз по их пути

И памятью о них остаться,

Чтоб никогда с ней не расстаться.

Чтоб мы, смотря на ордена,

Не забывали, что война —

Весьма тяжёлая работа,

День каждый до седьмого пота…

А если дед без орденов —

То, чем порадовать сынов,

О чём же внукам рассказать?

Что воевал, чем доказать?

Уходят годы и война,

И вряд ли в этом их вина,

Что орденов так и не дали.

И покупаются медали,

Ведь, как ни как, награда всё ж!

…Простим им маленькую ложь,

Ведь дело не в медали даже,

И орденом, каким неважно,

Был награждён, а, может, нет,

Тот или тот столетний дед —

Они ж прошли сквозь смерть и беды…

Спасибо всем им за Победу!

Домовой

Мой старый дом — все, кто со мной жил в нём,

Разъехались: кто в рай, кто за границу…

И каждым утром, каждым божьим днём

Встречаю в лифте лишь чужие лица.

А лица те, лишь смотрят, и молчат,

И, здравствуйте, мне никогда не скажут,

И даже никуда не настучат,

Что был я здесь, кому они докажут?

Что шлялся тенью по чужым подъездам,

Что бедностью своей всех здесь пугал,

Что их детишкам сказки про партсъезды

На сон грядущий слушать предлагал?

Что без конца смотрел, как здесь живут

И вспоминал, как жили здесь когда-то,

Зашёл б к соседям, только не зовут…

Тогда пойду к себе, в свой мир, обратно

В свою квартиру, где теперь не я,

Чтоб на шкафу привычно поселиться.

Внизу в кроватях не моя семья,

Вот только мне в чужом раю не спится…

Мы ищем то, чего не знаем сами

Что наша жизнь — реальность или сон?

Никто мне не ответит, не докажет,

Что я — не я, и он — совсем не он…

А, может, и ответ не так и важен,

Когда не зная сути бытия,

Мы ищем то, чего не знаем сами…

Чья жизнь во мне? Твоя или моя?

Выходит, нет различий между нами.

Мы лишь программы — в этом наша роль,

Что заложили в нас, в то и играем,

Сегодня я бедняк, а ты — король,

Пока живём. А после — умираем?

А, может, отключают просто нас

И через век другой опять настроят

На чью-то жизнь. Уже в который раз,

Нас не спросив, а нас она устроит?

Я не хочу, быть может, бедняком

И королём изрядно надоело

Тебе быть снова. Как же мне знаком

Сомнений смысл, когда сидишь без дела!

Вот только есть проблема — как узнать,

Что это мы в обличие том новом?

Да и откуда нам о прошлом знать,

Чтобы поверить, что живём мы снова…

Интеллект

Мы просто роботы, а тот, кто нас придумал,

Не просто гений, а вселенского масштаба,

А гении, увы, сродни безумным,

Не принимающим ни гордецов, ни слабых.

Они всегда чуть-чуть немного выше,

Всех тех, кого мы почитаем в небесах.

И если мы из рук их тоже вышли,

То и для нас посильны чудеса!

А, если мы к тому же их потомки,

Безвестных гениев, а, может, и богов?

А, может, славы прошлой их обломки,

Увидевших в нас главных их врагов?

А если так, то скоро круг замнётся

И пропадёт за ними и наш след,

И вместо нас совсем другой проснётся,

Не человек уже, а Интеллект…

Мы время жить себе не выбираем

В тех прошлых жизнях кем я только не был:

Ростовщиком, садовником, поэтом,

Бездельником, который дам любил,

Но был плохим любовником при этом.

То прошлое уже не повторить,

И, слава Богу, больше я не буду

Обманывать одних, других растить,

Да и писать сонеты слишком трудно.

Тогда же кем мне быть на этот раз,

Судьбу, какую Бог мне приготовил?

А вдруг за прошлое в награду дал мне Вас,

И Вашим мужем быть мне он позволил?

Я столько жил, я столько ждал сей миг,

Он мне тысячелетиями снился!

Но в этом мире я уже старик,

Не в этот век, похоже, вновь явился.

А Вас я видел двести лет назад,

Влюбился в Вас, но снова промахнулся,

И снова век не тот, и снова сад,

В котором я, садовником проснулся.

Мы время жить себе не выбираем,

Кого любить и вместе с кем стареть.

…Гадалкам же давно не доверяю,

Не тороплюсь ни жить, ни умереть…

Садовник старый

Влюбился в розу садовник старый

И по ночам скучал по ней,

И принимал все сны, как кару

За непутёвость прошлых дней.

Когда моложе был, не видел

В ней красоты, а лишь шипы,

И за колючесть ненавидел…

Ах, как бываем мы слепы,

Когда проходим мимо счастья,

Боясь поранить чувства вдруг!

Когда же вдруг придёт ненастье,

Когда исчезнет вся вокруг

Краса былая дней тех летних,

Увянет роза от тоски,

Тогда лишь станет нам заметнее,

Что мы и сами старики…

…Любовь прошедшая не греет,

Влюблённость новая — лишь бред.

Сказать ей всё он не успеет,

Сад опустел. И розы нет…

Ничего не осталось

Ничего ни осталось. Ни надежды, ни веры.

Не осталось любви в одинокой душе.

Жизнь из правды давно превратилась в химеры,

Рай с любимой недолгим был в её шалаше.

Но от рая того ничего не осталось,

Бесполезно идти по дороге назад.

Там найду я всего лишь неизбежную старость,

Ну, а если дойду, только в собственный ад.

А три странницы божии — Любовь, Вера, Надежда,

У тех адских ворот будут молча смотреть,

Как сдирают с меня мою жизнь, как одежду,

Не давая при этом просто так умереть.

Почему же тогда, когда мы ещё жили,

Ни надежды, ни веры рядом я не нашёл?

Только вороны смерти надо мною кружили,

Я же ведь не на смерть, а к любви своей шёл!

Ничего ни осталось. Ничего не досталось.

Ни надежды, ни веры, ни любви. Ничего.

Ад мой — он лишь в душе. А снаружи — усталость

И попутчица старость у крыльца моего…

Первая волна

Одну, вторую… Бесконечно

Рождает волны океан…

Ведь у него в запасе вечность

И меньше у прибрежных стран.

Века идут и разрушает

Он берега и города,

И жить кому, он же решает,

Такой же вечный, как вода.

В природе всё закономерно

И ей не нужен человек,

Мы были лишними, наверное,

Всегда, не только в этот век.

Но именно всем нам достался,

Её неукротимый нрав,

И если кто в живых остался,

Поймёт, быть может, как не прав

Перед природой век наш умный

Был. Получив, чего не ждал,

Ведь даже человек безумный

Такого делать бы не стал.

Но нам природа объявила

На этот раз сама войну:

И снова в мир чуму явила,

Ей даже пушки ни к чему.

Но в этот раз мы не бессильны,

У нас не средние века,

Не будет вновь холмов могильных,

Хотя они и есть пока.

Война закончится победой,

Причём уже не в первый раз,

Закончатся все в мире беды,

Бойцам пора уйти в запас.

Но что-то не даёт покоя,

Вдруг это вовсе не война,

А, нечто, может быть, другое —

Всего лишь первая волна…

…Как океан в просторах бесконечный,

Так перед ним мы все, увы, ничто,

Не дай нам, Бог, бой будет тоже вечным,

А кто же в победителях? Никто…

Журавли

Он вырвался из пут могил солдатских

И в небо с ним помчались журавли…

Но он решил с погибшими остаться,

Навечно став защитником земли,

Земли российской, битвами богатой,

Солдатской кровью политой с лихвой,

Он память всем страны своей солдатам,

Пусть бронзовый, но всё ещё живой!

Он встал на пост свой вечный, здесь, под Ржевом,

В одном ряду, в Европе и в стране,

С такими же, как он, по-русски смелыми,

Чтоб помнили всегда мы о войне.

….И журавли остались здесь, с солдатом

И ждут его и верят в чудеса,

А вдруг все войны кончатся когда-то,

И улетит он с ними в небеса…

Скучаем по лету

Скучаем по лету

Скучаем по лету

Скучаем по лету

А лета всё нет.

Мы купим билеты

Мы купим билеты

Мы купим билеты

Возьмём старый плед

И в старом вагоне

И в старом вагоне

И в старом вагоне

Поедем на юг.

И поезд догонит

И поезд догонит

Пропавшее лето

Там где-нибудь вдруг.

Но в кассе сказали

Но в кассе сказали

Но в кассе сказали

Ваш поезд ушёл.

Сидим на вокзале

Сидим на вокзале

Сидим на вокзале

Пьём на посошок.

А лето конечно

А лето конечно

А лето конечно

Само нас найдёт.

Походкой неспешной

Походкой неспешной

Слегка постаревшим

К нам третьим придёт…

Прыжок с крыши

Я под твоим окном —

Гном, гном, гном,

А где-то наверху там —

Ты, ты, ты.

И смотрит на меня твой

Дом, дом, дом,

Как падал я

С небесной высоты…

Но не взлететь мне вновь,

Ведь я не птица,

Крылом не дотронуться

До тебя.

Лежу и жду,

Когда вниз устремится

Душа твоя,

Не пожалев себя…

Так, падай же,

Я всё тебе прощаю!

Лети, душа,

В объятия мои!

Я только лишь

Тебе не обещаю,

Что жизни моей хватит

На двоих!

…И ты упала,

Но поймали тучи

Тебя в объятья мягкие свои.

Тебе, конечно, там,

На небе, лучше,

Чем бездыханным мне

Здесь на земле…

В прошлой жизни

Опять не смог ни строчки написать,

За что же мне такое наказание?

И кто бы мог меня так наказать?

Я это б изменил, знай всё заранее…

Душа молчит, подсказывать не хочет,

Хотя и знает всё, что было там,

В той прошлой жизни. Было там не очень —

Красавиц мало среди пышных дам…

А те, кто были, те давно с мужьями,

Как, например, у Пушкина. Она —

Запала в сердце мне. Судите сами,

Не по нему — красавица жена!

Но вряд ли б мы стрелялись в жизни прошлой,

Чтоб не платить за смертные грехи,

И был бы я другим, но, как нарошно,

Не я писал тогда, а он, стихи…

…Теперь нет ни его, ни Натали,

У каждого своё на небе место…

— Прошу, душа, незнанье утали —

Так, кто же я теперь,

Так, кто же ты?

— По крайней мере,

Не душа Дантеса!

Быть или не быть?

В смятении опять моя душа,

Вдруг прошлое ей стало интересно:

То Пушкина читает не спеша,

То в интернете ищет про Дантеса,

То вспомнит о прекрасной Натали,

Как будто с ней она была знакома,

А то вдруг на последние рубли,

Купить заставит раритетный томик

Из чьей- то прошлой жизни. Может быть,

Он дорог ей был и о нём напомнил,

Кого душа не может позабыть,

А я вот про него так и не вспомнил…

Я для души всего лишь инструмент,

Чужое тело, то, что ей досталось,

И не поэт совсем, а просто мент,

Причём всегда угрюмый и усталый.

А тут душа спать снова не даёт,

А, может быть, любви ей не хватает,

Но, видимо, она напрасно ждёт

И потому всё в прошлое летает.

Не знаю, как душе своей помочь,

Как успокоить о былом страдания,

Мне снова на дежурство надо в ночь,

Придётся отложить опять свидания.

Но, видимо, душа не хочет ждать,

На этот раз она меня оставила,

Ведь я не смог себя душе отдать,

Она меня уж точно бы прославила…

А, может, Бог всё перепутал и она

В век, но не свой, обратно прилетела,

Ведь так похожи наши имена,

С поэтом тем, с которым быть хотела

Его же возрождённая душа…

Но быть со мной ей суждено до гроба,

И, значит, только с ней мне и решать,

Быть иль не быть поэтом мне? Попробуем!

Манифест души

Какая жизнь — такие и стихи —

То радости полны, то пьяной грусти,

То безысходности, то чувственных стихий,

В которых, даже сам не разберусь я.

И в том меня не надо упрекать,

Что не в ладах бываю с рифмой часто,

Но я хочу в стихах своих кричать,

Хотя, порой, кричать не безопасно.

Я выместить хочу всю злость и боль

На них одних. Без глаз чужих поплакать…

А мне душа: ну, что ж, тогда изволь,

А, может, валерьяночки накапать?

Чтоб сердце успокоить и себя,

Чуть позже разобраться с рифмой — стервой.

— Выходит, я не первый у тебя?

— Какой? Такой? Психованный и нервный?

И вдруг душа замолкла на три дня.

Три дня подряд я пью в коморке душной,

Ни музы, ни души нет у меня,

И я не настоящий — раз бездушный!

И все мои стихи — не от души,

Лишь ни кому не нужные в них стоны…

— Не можешь не писать — тогда пиши,

Писать не можешь, то грузи вагоны!

Пить целый день совсем не мудрено,

Поэтов спившихся я видела не мало,

Но если быть поэтом не дано,

Быть графоманом тоже не пристало!

…Кем быть тебе? Твой выбор и не твой,

Но отвечать тебе за всё придётся.

Мне ж никогда не быть твоей вдовой,

А, если что, другой поэт найдётся…

Боюсь не Вас

Знакомые глаза, лицо под маской —

Такой теперь у нас у всех дресс код…

И я на Вас смотрю чуть-чуть с опаской,

А вдруг меня вновь память подведёт?

Не видел Вас, наверное, лет двадцать,

Но Ваших глаз цвет я не позабыл,

Я Вас узнал, но как мне Вам признаться,

Как я все эти годы Вас любил?

И как боялся встретить Вас однажды,

Чтоб Вашу жизнь случайно не разбить…

С кем Вы сейчас мне, в общем-то, не важно,

Я Вас любил и буду Вас любить!

Боюсь не Вас, а Вашего ответа,

Вдруг Вы меня любили, как и я?

И мужа нет у Вас седьмое лето,

А, значит, можно всё и не таясь!

Вот только я сегодня не свободный,

Есть внуки, дети, нежная жена…

Иметь любовницу при этом нынче модно,

И, что люблю я Вас, моя вина.

Смотрю на Вас, мечтая ошибиться,

Своей души подсказкам вопреки.

…Ну, надо ж было в Вас тогда влюбиться,

Чтоб, встретив вдруг, с ума сойти с тоски…

Старость

Теперь мы не живём, а существуем,

Сосуществуем — так бы я сказал.

Не миримся, зато и не воюем —

От прошлых битв наш старый дом устал.

К тому же, в нём теперь всем хватит места,

У каждого есть угол и окно…

Да и вдвоём нам быть не интересно,

Хотя и врозь скучаем всё равно.

Вот так проходят дни. Ночи приходят.

И ты без сна, и я опять без сна,

А наши души где-то вместе бродят,

Опять сидят в обнимку у окна.

Похоже, им плевать на нашу старость,

Всё то, что было в прошлом, не для них…

А, может быть, и мы у самовара

Рядком присядем, как в былые дни?

Потом пойдём, как раньше, на прогулку

В наш старый сад и старость пригласим

И голубей покормим мягкой булкой…

— Ну, до чего же ты, невыносим!..

Ненавижу

Я в глазах твоих давно не вижу

Радости любви, а только страх.

Ненавижу! Как я ненавижу,

Ту, тебя, которая в слезах,

Ту, тебя, которая весь вечер,

То молчит, то вновь зайдётся в крик.

Слава, Богу, больше я не встречу

Ту, тебя, ведь я уже старик…

Как тебя такой я ненавижу,

Но тебя обидеть не могу,

Может, из ума я просто выжил,

Может, в сердце что-то берегу,

Из той жизни, что осталась в прошлом,

Слов обрывки, поцелуев мёд.

Всё бывало в нашем мире взрослом,

Кто прошёл всё это, тот поймёт…

Но тогда кого я ненавижу?

Может, ненавижу сам себя

Или память, всю в меня, бесстыжую,

Потому, что в ней не про тебя.

Ненавижу каждое мгновение,

Когда знаю, что я сам не прав.

Ты здесь не причём, твои сомнения,

Для меня как сбор целебных трав…

Знаю, только ты меня излечишь,

Ненависть, на милость изменив.

Ненавижу каждый день и вечер,

Сам себе не в силах объяснить,

Почему всё так у нас случилось,

Хоть и знаю, так не может быть…

Получилось то, что получилось —

Ненавидеть, значит, и любить?..

Сон поэта

Ты в белом вся. Как ангел мой небесный.

Я в чёрном весь. Как дьявол твой из сна.

Сегодня утром — ты ещё невеста,

А вечером — уже моя жена.

И в честь тебя сегодня фейерверки

Будут сверкать на небе ярче звёзд

И будут подносить подарки клерки

К твоим ногам, красавица из грёз…

И буду я смотреть на чудо это

Со стороны, и не жених, не муж,

Ты только сон безумного поэта,

И если можешь, этот сон разрушь,

И если сможешь, одари улыбкой,

Когда из сна к тебе одной вернусь…

Но стало пробуждение ошибкой,

Была любовь — осталась только грусть.

Завязал

Докурил без сожаления сигарету до конца,

Но последнее мгновение не для красного словца,

Я уж раз бросал немало, только снова начинал,

Каждый раз боялся снова — не получится финал…

Ну, и он не получался — и с утра опять курил,

Видно, правильно когда-то мой отец мне говорил:

Я курить, конечно, брошу, но, конечно, только там,

Но пока живой, курилка, папироску не отдам!

Я всего через три года срок отца переживу,

Если я сейчас не брошу, то я вряд ли доживу,

Но не буду торопиться назначать какой-то срок,

Лучше сразу накуриться на всё будущее впрок!

…И с утра, но не сегодня, заявлю всем: завязал!

А жена в ответ ехидно: Навсегда ли? Не сказал!..

День города. Тихвин. 4 июля 2020 года

Впервые за века и годы

Нам отменили праздник наш,

Но вовсе не из-за погоды,

Видать, нашла на власти блажь.

Приличный повод подвернулся,

И им всё можно объяснить:

Коронавирус, мол, вернулся,

И всем охота, знаю, жить!

Но город наш за шесть столетий

И не такое пережил,

И он не раз ещё отметит

Праздник, который заслужил.

А, может, что-то есть конкретно,

В чём нам признаться не спешат?

Тогда скажу политкорректно:

Сегодня праздник в США!

Декарт

Не может быть, чтоб мысль была ничто,

От тяжких дум мне душу разрывают,

Если не мысли, то, скажите, что?

И совесть мою к совести взывают,

И память обостряют и вину,

Если такая есть. Жизнь обрывают,

Под прошлое, вдруг подведя черту.

И если мы не мыслим, кто же мы?

Как мы поймём, что мы пока что живы?

Как отличим мы свет от вечной тьмы,

А ложь от правды, если мир наш лживый…

Сей список можно вечно продолжать

И что есть мысль — дискуссии бессмысленны.

Лишь надо иногда соображать,

Что вряд ли докопаемся до истины

Когда-нибудь мы — завтра ли, сейчас,

А мысли эти пусть других волнуют…

Не нами сказано, но точно всё про нас:

«Я мыслю, значит, я и существую»!

Безбожник

Безропотной овцой в отаре божьей

Быть не могу и просто не хочу.

И агнцем на заклание стать тоже

Я не позволю. Даже палачу.

Даже тому, кто там начальник с нимбом.

По мне уж лучше ад, чем рай такой,

Где на суде овечью шкуру снимут,

В забвение отправив, на покой.

И стану я одним из всех ненужных,

Ни грешник, и не свой среди святых.

Мне и в своём аду будет не хуже,

И мне плевать, что нет здесь выходных.

Зато мне здесь не надо пресмыкаться

И корчить из себя, как там, раба.

Надеюсь, навсегда в нём и остаться…

Свободным быть везде — моя судьба!

У Ильича сегодня юбилей

Он жил. Он жив! И дальше будет жить

В мятежной памяти великого народа.

Ну, а народ не можёт всё решить

Как быть? С кем быть? С семнадцатого года…

И снова юбилей. Вопрос: что делать?

Опять стоит у нас в повестке дня:

К убежищу его идей и тела

Опять спешит страна моя с ранья…

Потом здесь снова будут лить елей,

И убеждать, что Он всех нас живее…

Тогда зачем живому мавзолей?

Похоже, что нельзя без Мавзолея!

А там, глядишь, лет через пятьдесят,

Построят новое ещё кому-то здание

И всех туда навечно разместят —

Двух Ильичей и прочих. В назидание

Себе. Или потомкам, может быть,

Вот только ждать того исхода долго…

Вдруг Ленина все смогут позабыть?

Выходит, что лежать ему, нет толку.

Как нет и нам. Так не пора ль вернуть

Земле и дело его и, конечно, тело

И дать ему хоть раз навек уснуть…

…Быть манекеном —

Ну, кому б, не надоело?

Мысль

Когда-нибудь потом я стану — мысль!

И вырвавшись однажды вдруг из тела,

Я мысленно умчусь куда-то ввысь,

Туда, куда душа всегда хотела.

Чтоб там, среди таких же бестелесных,

Бессмысленно летать по временам…

И будет мне совсем не интересно

Всё, то, что я оставил где-то там.

Там на Земле — победы и парады,

Знакомых и совсем чужих людей…

Я — мысль. Я — вечность. Тела мне не надо!

Я — квинтэссенция фантазий и идей!

Я — всё, что было, есть и ещё будет!

Но почему я чувствую вновь боль?

И почему вокруг толпятся люди?

Ведь мы, душа, покинули с тобой

Мир этот навсегда. Не уж то будем

Опять страдать? Зачем вернулись мы?

…Куда приятней мыслью быть без тела,

Летать средь звёзд и среди вечной тьмы,

Но, видимо, душа не то хотела…

День России

Мы любим праздники. Когда их очень много.

Лишь отойдём от одного — все ждём другой…

Без праздников в России жизнь убога,

Менталитет российский — он такой!

Ведь вышли все мы из великого Союза,

Где праздником был каждый выходной —

Хоть были мы из разных профсоюзов,

Но праздновали все и всей страной.

То за строителей, то за шахтёров тосты

По выходным звучали тут и там,

И не каких флэш-мобов. Пили просто —

За новый год, за женщин и за мам.

И за мужчин в холодный день февральский,

За победителей, конечно, каждый май,

За солидарность, чтоб, такой же, райской,

Была бы жизнь у всех. Построив рай,

Мы вдруг забыли дружно про работу

И превратилась наша жизнь в застой…

Ввели для видимости чёрные субботы,

Не отработав толком ни одной.

Зато в субботники, часа через четыре,

Вновь дружно собирались за столом,

За труд ударный так же дружно пили,

…Но всё однажды вдруг пошло на слом.

Союз пропили. Праздники забыли.

Теперь пора бы всё вернуть назад,

Чтоб мужики по воскресеньям пили

Официально. Каждый был бы рад!

Забыли об одном, что мы в России,

Ну, а у нас, у русских, свой подход —

К примеру, день России попросили

Перенести вдруг на июль…

…Видать, забыли,

В России — день России круглый год!

Семь — Я

Семья — родное с детства всем нам слово,

Как Мама, Родина, ну, и, конечно, Я.

За них мы все на всё всегда готовы…

Без них не будет полной жизнь моя

И мне без них быть вечно одиноким —

Без Родины, без мамы, без семьи…

Таких, я знал — бездушных и жестоких,

Друзей чужих, но, точно, не моих.

И каждый день таких людей я, видя,

Жалею неустроенность их дней —

И как не быть на целый мир в обиде,

Чем больше лет, обида всё сильней…

Никто не пожалеет. Братья, сёстры —

Их просто нет. Он был всегда один,

Единственным ребёнком в мире взрослом

И сам себе теперь, вот, господин.

Его семья — он, да приблуда — кошка,

В квартире грязной фото на стене,

И с фото мама смотрит всё в окошко

И, может, тихо плачет в тишине…

Бывает, что же, если не сложилось

Семь я когда-то, как у всех, в семью.

Хочу, чтобы тебе, мой друг, хватило

И сил и лет прожить жизнь, как в раю,

Средь любящих тебя, тобой любимых,

Ходить всю жизнь не в гости, а к родне…

…И если, вдруг, пойдёшь когда-то мимо,

То загляни к нему или ко мне…

Фонарный беспредел

В парк ночь пришла с уютной темнотой,

Готовясь подремать, аж, до рассвета,

А там уже гуляка холостой,

Прилёг вдали от городского света.

Но в парке старом хватит места всем —

Кому поспать, кому поцеловаться,

И всё бы хорошо, но между тем,

Забыла, что и в эту ночь остаться

Придётся ей без сна. Да будет свет!

И ночи белые давно уже забыты,

А тьмы июльской точно так же нет,

И всё, что есть, неоном всё залито…

— Кого же за фонарный беспредел

Благодарить? Им дня, похоже, мало!

Опять меня оставили без дел —

Вздохнула ночь и прочь пошла устало…

Мать Мария

Колокола на службу созывают —

Сегодня праздник в Тихвине у нас!

Все горести, и хвори забывая,

Спешим в собор Успенский в ранний час.

Спешим к Святой Иконе в дом законный,

Где Божья Мать отныне навсегда,

И благовеста звон заглушит стоны,

И из сердец и душ уйдёт беда…

Судить не буду о Чудесах Творящей,

Достаточно нам милости Её.

Не только в прошлом, но и в настоящем,

Наш город жил и до сих пор живёт

Её молитвами. И под Её покровом

И под Её защитою святой

Он нерушимо встанет, если снова

Попрёт на Русь святую враг ордой…

Ну, а сегодня мир. Сегодня праздник

На всей Руси. Ликуй же, третий Рим,

Что есть Она! Не чудо это разве!

Спасибо Ей за Бога говорим —

За чудо из чудес из всех на свете,

За то, что есть у нас такая Мать!

Мы для Неё, как и Христос, всё те же дети

И первой Ей дано нас понимать…

Я и Он

Постарел. Поседел. Посмотрел. Даже сам ужаснулся.

Не увидел себя. А ведь, кажется, был молодым.

И таким, каким стал, этим утром ненастным проснулся

Да и тот, в отраженье зеркальном, стал тоже седым…

Посмотрел и вздохнул. И тот, в зеркале, тоже вздыхает

И ему, видно, тоже моя старость совсем ни к чему,

Может, пламя любви до сих пор ещё в нём полыхает,

Только нет его больше в моём мире седом почему?

Может, там, в зазеркалье, в моей жизни пошло всё иначе,

А, быть может, живой, настоящий, и не я здесь, а он,

Ну, а я, здесь всего лишь отражение прошлого, значит,

Это он был когда-то бесконечно и страстно влюблён?

Может, мне предложить с ним местами опять поменяться,

И вернуть всё на круги своя, и себя и любовь?

Только вряд ли захочет он тенью моею остаться,

Да и я бы, пожалуй, поменяться бы был не готов…

Всё оставим, как есть. По утрам будем также встречаться,

Будем также молчать. Будем также седеть и стареть…

Будет время моё и его одинаково мчаться,

Чтобы вместе однажды, жизни наши прожив, умереть…

И останется лишь пустота здесь и там — в зазеркалье

Ни меня, ни его. Даже не с кем теперь помолчать.

Слились души в одну и без нас в своё небо умчались,

Чтобы нас молодыми, но потом, через век повстречать…

Седая любовь

Я тебе обещал много счастья и много разврата,

Но семейный разврат — он совсем не похож на разврат.

Может, снова вернёмся

К нашим дням безвозвратным обратно,

Вспомним сладость любви и забудем про горечь утрат?

Только ты мне сказала: предложенье твоё неуместно,

И не будем любовь, пусть забытую, в фарс превращать,

И к тому же с тобой будет, вряд ли, мне так интересно,

Как когда-то с тобой, но другим. Стоит ли обещать?

Может, ты и права. Ну, а, может быть, ты испугалась

Вдруг увидеть себя и красивой и вновь молодой?

И выходит, что нам ничего больше и не осталось —

Любоваться другими, целоваться с любовью седой…

Седовласка

Жизнь прожили, а она к нам всё неласковая:

В Загс ведёт сначала. В Суд — потом.

Златовласку превратила в Седовласку,

А меня из её Котика — Котом.

Для тебя теперь я лишь Котяра,

Не ловлю ни денег, ни мышей.

Что с меня возьмёшь? Ведь я же старый

Кот облезлый, хорошо, без вшей…

Да и ты красавицей не стала,

Превратилась в веник красота.

И, что будет так, ты тоже знала,

Когда замуж вышла за Кота…

А тогда я был чернее ночи,

Ну, а ты любила чёрный цвет!

Почему сейчас признать не хочешь,

Что была любовь. Была и нет!

Может, Кот соседский приглянулся?

Так скажу — и он пенсионер.

Кто из нас, не знаю, обманулся?

Я не обманулся, например…

Для меня ты, как была, осталась

Молодой, с косою золотой,

Ну, и что — что постарела малость?

Ну, и что — что стала вдруг седой?

На твои ворчания внимания

Я не обращал ведь никогда.

Главное, чтоб было — понимание…

Остальное в жизни — ерунда.

В Загс ходили! В суд ходили тоже!

Ну, и что из этого — А что?

Без меня, увы, ты жить не сможешь,

Без моей любви и без котов…

Он был. Он есть. Он будет

Сравнялся возрастом почти до — до и после,

Здесь сорок два и сорок уже там…

Кто он такой? — сегодня вряд ли спросит

В России кто. Он — самый близкий нам

Из всех кто жил, из всех, сейчас живущих,

Из всех, поющих песни — про него.

И голос его из души идущий,

Вновь возникает вдруг из ничего

И возвращает нам себя и память,

И нас благодарит, что вновь живой,

Что снова здесь, что снова вместе с нами

Как и тогда. Такой же — в доску свой!

Не веривший ни в магов, ни в богов,

Но никогда их и не презиравший,

Теперь он сам у ихних берегов,

Но не пропащий и отнюдь не павший.

Такой как был. Такой как есть. Такой как будет —

Поэт и бард. И просто человек!

И этот день июльский не забудем

Ни мы, ни он, тот наш двадцатый век,

В который он вместил себя по полной —

Театр, любовь, поэзию и смерть,

И жизнь, и мир вокруг себя, огромный,

А славу можно и перетерпеть…

Тот долгий день

Он двадцать пятого родился, а в июле

Того же двадцать пятого числа,

Пока его Москва была в загуле,

Его к себе смерть тихо прибрала…

Он умер. И опять, как жил, не к месту,

Мог бы ещё немного подождать,

Побыть ещё немного неизвестным,

Чтобы гостей Москвы не раздражать…

Но он бы был не он — жаль, не успел

Жизнь доиграть и кое-что допеть..

Он умирать, конечно, не хотел,

Хотел лишь всё, что мог ещё, успеть…

…И вдруг Москва, очнулась как немая,

Ещё не понимая, кто ушёл?

И смерть его, душой, не принимая,

За ним народ толпой бессчётной шёл…

Такой толпы Москва ещё не знала —

Так хоронили только лишь вождей,

Но ведь у тех и ордена и слава,

А этот кто? Обычный из людей…

Без званий, без наград, не выездной,

Хоть это ему, впрочем, разрешили,

Но только лишь в Париж и лишь к одной,

Другие и того не заслужили…

Хотя при жизни пел и после жизни

В кремлёвских кабинетах и дворах,

Тем более, на собственной пел тризне,

Пел про вождей и про грядущий крах…

…И вот тот день июльский завершился,

Давно другой июль, другая Русь…

Но помним мы — он с нами не простился,

Однажды спев: Конечно, я вернусь!

Триколор

Белые тучки

Синее небо

Красное солнце

Над головой.

И всё-таки здесь

Место самое лучшее.

И Богу хвала,

Что оно ещё есть!

Родная земля,

Что зовётся Россией.

Родная Москва,

Кремль,

А над ним

Триколор!

Тебя нет милее,

Тебя нет красивее,

Отрада душе

И для сердца

Простор.

Я жил бы

Здесь вечно,

Любил бесконечно

И песни твои,

Даже если в них

Грусть.

Но жизнь

Скоротечна,

Коль Бог даст,

Конечно,

К тебе я вернусь

Благодатная

Русь!

И белые тучки

И синее небо

И красное солнце

Над головой.

И в Русь

Ненаглядную,

Красавицу ладную,

Я снова влюблюсь,

Когда буду

Живой!

Переходный возраст

Как хочется быстрее стать мужчиной…

Тебя я понимаю, мальчик мой,

Но не ищи в себе всего причины

И возвращайся вовремя домой.

А время стать мужчиной вмиг настанет

И сам ты не заметишь где, когда,

Ты сам себя бояться перестанешь,

И будешь сам решать всё и всегда.

Хоть отвечать за всё и всех непросто,

Вот только лгать намного тяжелей.

А если ты поймёшь вдруг, что ты взрослый,

Приди домой и маму пожалей.

Она ведь до сих пор ещё не верит,

Что мальчик тот так быстро повзрослел,

И смотрит на тебя чуть-чуть потерянно,

А что же ты увидеть вдруг хотел?

Себя в кроватке детской, маму рядом?

Тогда ты опоздал — здесь детства нет,

Не торопись решать: ну, и не надо!

Когда-нибудь потом на склоне лет

Ты вспомнишь всё: свой переходный возраст,

Желание скорее повзрослеть…

Но будет поздно. Будет слишком поздно

О том, как быстро взрослым стал, жалеть…

Идеалист

Не рвусь в народные, в заслуженные тоже,

Кем стану я потом — не мне решать…

Тот, кто мечтать об этом только может,

Тот только и умеет — всем мешать.

Обидами, заполнив свою душу,

Поверьте, он нигде не пропадёт,

И если здесь его никто не слушает,

Где слушать будут — он всегда найдёт.

Кого ославить надо — он ославит,

Кого прославить — он и тут как тут.

Потом и сам начнёт поэтов править,

И звание ему потом дадут,

И разрешат издательство возглавить,

Где лучших никогда не издадут…

И в звёздный час, достигнув всё, что можно,

И всех поэтов настоящих загнобив,

Он вдруг умрёт. Ведь в жизни всё возможно!

И в путь последний с плачем проводив,

На первом поминальном заседании

Вдруг кто-то спросит: а покойный кто?

— В партийных не работал он изданиях,

Но всем в ЦК знакомцем был зато!

— И говорят ещё, что был поэтом,

Народным вроде. И на даче жил,

С самим генсеком. Много пил при этом.

— Жаль, раньше нам никто не доложил…

Не знаю, почему, но я не верю

Не только в справедливость — и в слова:

Я тоже вхож в высокие был двери,

И у меня кружилась голова

От перспектив и всевозможных званий,

Но у меня их не было, и нет,

Ведь всё равно я был бы самозванец

Среди придворной челяди тех лет…

Между небом и землёй

Проснулся, а вокруг гробы, гробы…

Закрыл глаза и снова только тьма,

Что это? Сон? Ирония судьбы?

А, может, просто я сошёл с ума?

Когда не сплю, выходит, не живу,

А, может, это я лежу в гробу?

Когда засну, вся жизнь, как наяву,

Кого винить? Себя? Или судьбу?

Бессонницу позвать бы в доктора,

Излечит вдруг от моих странных снов?

Жаль, что она к другим ушла вчера,

Считая, видимо, что я вполне здоров

И что пока не выжил из ума…

И снова ночь. И снова тишина,

И фонари на улице горят

И полная в окне, как блин, луна.

Открыл глаза — там с косами стоят…

…В нарядах белых, явно, что не люди,

И явно я не сплю. Так, где же я?

А если сплю, то почему не будит

Меня давно умершая родня?

Дай, Бог

Дай, Бог, хотя бы половину

Тех лет, что я уже прожил…

И пусть добра я не нажил,

Но даже в этой жизни длинной

Совсем другого я хотел:

Дружбы хотел, но так случилось,

Дружбы мужской не получилось,

Или я что-то проглядел…

Друзья остались, но друзьями

Я, вряд ли, их могу назвать,

Чтоб снова в гости всех позвать,

Но не придут они и сами —

Жизнь оказалась штукой сложной,

Давным — давно иллюзий нет.

Один — давным-давно клеврет,

Второй — отъявленный безбожник,

А третий — им не судия,

Ведь этот третий — это я…

…Могу судить себя лишь только,

И от того тебя прошу,

Дать время мне, и я решу,

Как наказать себя, на сколько,

Как всё исправить, чтоб они,

Себя вернули мне однажды

Или себя им я, не важно,

Чтобы в оставшиеся дни

Ошибки молодости нашей

Не тяготили душу нам

И не мешали нашим снам,

А там, и умирать не страшно…

Старая Ладога

Когда-то не было России,

А Русь уже была века,

По небу синему носились,

Как и сегодня, облака,

Вставало солнце над столицей,

И также просыпалась Русь —

И русские повсюду лица,

Но от чего же в сердце грусть?

Не от того ли, что Россией

Увы, забыт, сей славный град…

Но здесь, похоже, не забыли,

Как на княжение просили

Тысячелетие назад

Его приплыть к ним из варягов,

Русь от набегов защитить

И быть здесь первым русским князем!

И, значит, здесь столице быть!

И там, где в Ладогу впадает

Могучий Волхов, вырос град…

Но кто-то до сих пор страдает,

И время то забыть бы рад,

В себе увидев претендентов

На первый главный русский трон.

И толпы из интеллигентов

Вновь поднимают плач и стон,

Что мол, не Рюрика, а Кия

Стать князем пригласил народ,

И что не Ладога, а Киев

Столицей стал! Такой разброд

И до сих пор в умах, похоже…

Пора б оставить всё как есть.

Но кто-то всё-таки не может

Признать, что начиналась здесь

И Русь, затем и вся Россия.

Тогда пусть время всё решит:

Где против истины грешили,

Кто до сих пор ещё грешит,

Но Русь стояла и стоит!

И как тобой мне не гордится

За твои прежние дела.

И, где бы ни была столица,

Ты первой, Ладога, была!

…Стою на старом городище,

Смотрю на Русь через века,

И вижу Рюрика, и город,

В котором правил он и жил.

Смотрю, и думаю с укором —

Он не забвенье заслужил,

А, как и водится в России,

Заботу, славу, и почёт!

И, как бы, где б, не голосили,

А Волхов также всё течёт,

Течёт по землям ленинградским,

По малой Родине моей…

…Хочу я ей в любви признаться,

Пусть и на склоне моих дней!

Ленинградская земля

Леса, луга и синие озёра

Всё это Ленинградская земля!

И вот опять твой день рожденья скоро,

А вслед за ним и свой отмечу я.

Все эти годы ты со мною рядом

И я с тобой всю жизнь свою прожил

И мне другой земли теперь не надо

Я здесь родился и стране служил.

Я здесь тебе, похоже, пригодился,

И ты одна душе моей мила,

И где бы я порой не находился

Моя душа назад к тебе вела.

Туда, где ветры северные дуют,

И где в июне по ночам светло,

Хоть я теперь по прошлому тоскую,

Но мне, похоже, с прошлым повезло.

Мне повезло, как повезло немногим,

С тобой взрослеть, с тобой и постареть,

Любовь здесь встретить и на твоём пороге,

Там, где родился, даст Бог умереть!

Ну, а пока ещё найдутся силы,

Никто не скажет, что мы старики.

Так будь же ты всегда, как есть, красивой

И для других красу прибереги!

…Чтобы и те, кто после нас родится,

В тебя могли влюбиться, как и я,

А мне ты будешь там, на небе, сниться

Из века в век, любимая земля…

Високосный год

Год високосный оправдал все наши страхи,

Назначив всем нам длинный выходной,

И повелел плато ждать вместо плахи,

Ну, вот и ждём, полгода всей страной…

Считаем дни, считаем тех, кому не очень

В год этот високосный повезло,

И что ж не отдыхать нам, между прочим,

Причём с зарплатой вирусу назло!

Вот только нас не то совсем волнует,

А вдруг тот вирус с нами навсегда?

Кто, как, потом наш отдых обоснует?

Вдруг деньги кончатся однажды, что тогда?

А новый високосный год не скоро,

Чтобы вот так нам снова побалдеть…

При пандемии жить, конечно, здорово,

Вот только б самому не умереть…

Еду на юг

Сходил к врачу, а он сказал со скорбью:

Вам противопоказан нынче юг…

— Не может быть! Пусть я немного сгорблен,

Почти старик. А так, с чего бы вдруг?

Нет, вы не правы! Я умру без юга!

А у кого теперь болячек нет?

Хотя бы месяц отдохнёт супруга,

Я сам на север ей куплю билет…

Без моря мне не жить, а жить охота,

Ещё охота девочек любить…

Уж если не на юг, тогда в пехоту

Опять на сборы вдруг решат забрить,

Пока я жив, пока я не в отставке?

Да, ну, вас всех, занудных докторов,

Тогда я обойдусь без вашей справки,

А, может быть, напишите: здоров?

…И вот уже опять сижу в вагоне,

Любуюсь на любимый мной Кавказ…

Ну, как без нас солдатам в эшелоне?

И как же нашей Родине без нас?

Чужая жена

В нашей жизни порой смысла мало бывает

И порой поступаем мы судьбе вопреки:

То, что надо бы помнить, навсегда забываем,

А, что помнить не надо, душу рвёт на куски.

В нашей памяти мы что-то личное ищем,

И находим, что нам и не надо бы знать:

Слухи, сплетни, наветы и всё прочее лишнее,

А потом из души их не можем прогнать.

И с душой развороченной, день и ночь снова маемся,

И, узнав, что не надо бы, снова нам не уснуть,

Жаль, что мы иногда и в себе ошибаемся,

Хоть и знаем, что прошлое нам уже не вернуть.

Всё, что было, осталось нам на память от памяти,

Ну, а где же тогда в ней и ты, и любовь?

Где же я молодой, и судьбой не израненный?

В чьей же памяти мы? В моей — только лишь кровь.

Кровь и смерть, лазареты, вперемежку с окопами,

И последняя осень в Петербурге с тобой,

И кровавый рассвет над маньчжурскими сопками,

Не моя это память и не мой этот бой…

Даже ты не моя — и со мной тебя не было,

Вдруг ещё не нашёл или друг вдруг увёл,

Просыпаюсь в беспамятстве — надо мной только небо,

Только поле зелёное, где багульник зацвёл…

Что ж тогда получается — не со мной та встречается,

Та, которую я сам себе сотворил,

Сам придумал её для себя, получается,

И её навсегда тут же сам и забыл?

Почему тогда вспомнил, то, что мне и не надо?

Только, может, тебе моя память нужна,

Снова встретить меня в ней была бы ты рада,

Чтоб самой позабыть — ты — чужая жена.

…В нашей жизни порой смысла мало бывает,

И порой поступаем мы судьбе вопреки,

То, что надо бы помнить, навсегда забываем,

А, что помнить не надо, душу рвёт на куски…

Не законченный роман

И день, и ночь я думаю о ней

И ей самой уже давно за сорок…

Чем больше лет, тем чувства всё сильней,

Одна искра и вспыхнет вновь, как порох,

Однажды не законченный роман.

Не выполненные мною обещания,

Жаль, что моя любовь была — обман,

И был обманом поцелуй твой на прощание…

А я опять на южном берегу

Сижу и жду, ищу в толпе прохожих

Одну тебя и снова не могу

Найти тебя среди других похожих,

Среди прекрасных лиц и стройных ног,

А, может быть, и ты здесь где-то рядом,

Но я узнать тебя, увы, не смог,

Хотя тебе, быть может, и не надо…

Вдруг наш роман дочитан был тобой

Ещё тогда. И новых было много.

И в них всегда была любовь и боль

Боль от разлук. Железная дорога.

Последний взгляд. Последний поцелуй.

А впереди — привычных дней рутина…

…И муж-старик: прошу, там не балуй!

…И крик жены: какой же ты, скотина!

Жизнь — не сказка

В степь раздольную выйду. Зычным голосом крикну.

И примчится из сказки Сивка-бурка ко мне.

Я уж взрослый давно. Но никак не привыкну,

Что не я в этой сказке на златогривом коне.

Это внук мой сегодня за Жар-птицею мчится,

Ищет счастье своё, как когда-то и я,

А потом, когда сможет сам читать научиться,

За Жар-птицей умчатся вместе с ним и друзья.

Жаль, реальная жизнь на ту жизнь не похожа,

Слишком времени мало жить нам в сказке дано.

И когда подрастём, сказку в шкаф свой положим,

Вдруг кому-то опять повторить суждено...

Те забытые годы, где была жизнь, как сказка,

Чтоб Конька-горбунка покатать пригласить,

Чтобы было, что вспомнить, в наше время неласковое,

И отправить нас в сказку, хоть на миг, попросить…

Остались только лишь мечты

У нас на севере дожди,

А там, у моря, цветут розы.

У нас морозы впереди,

А там, жара, ночные грозы…

Вода — парное молоко!

Хотим на море. Кто же спорит,

Вот только море далеко

И отпуск кончится наш вскоре…

Билетов не было на юг —

Все самолёты отменили,

Чтоб мы с тобой случайно вдруг

Ковид с собой не прихватили…

Остались только лишь мечты

И фотографии на память,

А в них, конечно, я и ты,

И море, море, море, море…

Неслышно плещется прибой,

На заднем плане горы, горы…

Вот только нас там нет с тобой

И будем, видимо, не скоро.

Остались нам одни дожди

И не подаренные розы,

И ты, мой друг, стихов не жди,

Настало время скучной прозы…

Сирия

Песок и солнце. Древняя земля.

Ты вся передо мной, оттуда, с неба,

Случилось так — теперь с тобою я

И ты со мной, где я потом бы не был.

Оазисы зелёные внизу,

А вместо городов одни руины.

Будь мальчиком, пустил бы и слезу,

Но вырос я и стал давно мужчиной.

И я с тобой здесь вовсе не турист,

Я тот, кто защитить тебя, явился,

И каждый день смотрю я сверху вниз,

Чтоб страшный план врагов твоих не сбылся…

…Пусть я сейчас от дома за полмира,

Туда я обязательно вернусь,

Но лишь тогда, когда твоя Пальмира,

Забудет и войну, и эту грусть.

Когда в песках твоих навек исчезнут

Твои враги. В глазах исчезнет страх.

И небо станет небом, а не бездной,

И по заслугам всем воздаст Аллах.

…Ну, а пока уходят в небо самолёты,

Ну, а пока кого-то «стингер» ждёт,

И кто-то не вернётся из полёта

И не домой, а к Богу попадёт.

Не будет ли душе его обидно,

Что принял смерть в чужой ему стране?

— Жаль только, что с небес Москвы не видно,

А в остальном, как на любой войне —

Примерно так я за него ответил бы,

Но оказался сам на небесах…

— Мы в Сирии за тем, чтоб наши дети,

Потом, как здесь, не прятались в слезах…

Возвращение

Ну, наконец, моя проснулась Русь

И вместе с ней я отошёл от скорби.

Ты, подожди, и я к тебе вернусь,

Пусть даже стариком годами сгорбленным.

И мы с тобой свершим немало дел

И нас никто теперь не остановит…

Стать снова русским я всегда хотел,

И не по духу только, а по крови.

Кровавый век заканчивает бег,

И над Москвой зажглась заря свободы

А там уже грядёт и новый век,

И я опять вновь со своим народом.

И я опять вновь со своей страной,

Ни самозванец и не иностранец,

Вернулся я на Русь к себе домой,

Стряхнув с себя заморский шарм и глянец.

Я русский и моя вся в этом суть,

Я гражданин непознанной России,

Но с ней я сам по-русски разберусь,

Сам повинюсь за годы, что носили

Меня совсем не в тех чужих краях,

Не там, где мне хотелось изначально,

А Русь моя сидела в лагерях

И Бог с небес смотрел на Русь печально.

Но только там меня не находил,

И мне за эти годы стало больно,

За тысячи заброшенных могил

Российских мужиков посмертно вольных.

Проснулась наконец-то моя Русь,

И вместе с ней я, наконец, проснулся,

Я обещал, что я на Русь вернусь,

Смотрите все — я здесь и я вернулся!

Ты его пожалей

Русь ты, моя, златоглавая Русь,

Ты моя радость и ты моя грусть,

Надежды моей ты последний приют,

Вернуться к тебе лишь грехи не дают.

Быть может, когда-то я их замолю,

Вернусь, поклонюсь, расскажу, как люблю

И небо твоё и леса и поля,

Забытая мною родная земля.

И ты мне простишь все обиды мои,

И будут мне снова здесь петь соловьи,

И буду лежать я у русских берёз

В российской земле без печалей и слёз.

Сюда я стремился, вернулся сюда

И Русь не покину теперь никогда,

Но кто-то ещё бродит где-то во мгле

И ищет, как я, путь к родимой земле…

…Его ты прими, как меня, пожалей,

Ведь рядом нам будет лежать веселей…

А он ушёл

Москва большая, а он в ней

Такой обычный, незаметный,

Но это он сдержал коней,

А жизнь не удержал тем летом.

Не смог, а, может, не хотел,

Решил, что будет, то и будет,

И не допил, и не допел,

Как знал, Россия не забудет

Его и этот страшный день,

И допоёт, допьёт. Так будет!

Промчался день сороковой,

И, как положено в России,

Той даты страшной, роковой

Мы до сих пор не позабыли.

И сорок лет уже прошло

И мы на сорок повзрослели,

И полстраны за ним ушло,

А мы всё песни его пели.

И он, конечно, не молчал,

И до сих пор его мы слышим,

Как он надрывно нам кричал,

Кто как живёт, тот так и дышит…

...Москва. Июль, Опять жара

И новый век уже как будто…

А он ушёл ещё вчера,

И вдруг вернётся этим утром?

Там, за туманом

Упали белые туманы

И тишина. И тишина.

Мне показалась жизнь обманом,

А есть ли у меня она?

Вдруг я совсем не существую,

И я лишь выдумка. Но чья?

И в этом мире не живу я,

И не моя — душа моя.

Я тень чужих воспоминаний,

И, может быть, любви чужой,

Чужих не сбывшихся желаний.

И этот странный мир большой

Не существует тоже, может?

Но где тогда мой отчий дом?

Кто мне найти его поможет

И оживит меня потом…

Я не хочу быть просто тенью,

Хочу дышать, хочу любить,

Пусть на короткое мгновение

Самим собой хочу побыть!

Таким, каким я был когда-то,

Каким давно себя забыл,

Хочу к себе домой обратно,

Где я когда-то кем-то был.

И жизнь свою назвать обманом,

Поторопился, может, я?

Исчезли белые туманы,

Вокруг меня — моя земля!

И небо снова прояснилось,

И прояснилось всё вокруг.

И тень моя мне лишь приснилась.

...А если не приснилась вдруг?

Осталось попросить

Среди полей зелёных упаду,

Чтоб аромат вдохнуть российских трав,

Я знал и верил, что тебя найду,

Хотя сто раз был пред тобой не прав.

Припев:

Я столько лет ждал этого мгновения

Я столько лет без родины страдал

Но, слава Богу, дал мне Бог терпения,

И вот он, наконец, мой час настал

Хотел вернуться раньше, но не смог

Хотел проснуться, но не получилось,

Боялся, что меня не только Бог,

Но даже ты навеки отлучила.

Припев:

Я столько лет ждал этого мгновения

Я столько лет без родины страдал

Но, слава Богу, дал мне Бог терпения,

И вот он, наконец, мой час настал

И пусть тобой я тоже не прощёный,

Но я ведь русский, значит, тоже твой,

И, как и ты, я тоже был крещёный,

Прими меня, спаси, пока живой…

Припев:

Я столько лет ждал этого мгновения

Я столько лет без родины страдал

Но, слава Богу, дал мне Бог терпения,

И вот он, наконец, мой час настал

И вот я здесь лежу в траве зелёной,

Ну, здравствуй, моя русская земля!

Осталось попросить, чтоб рядом с клёном

Навек теперь ты спрятала меня.

Я вернулся к тебе

Средь зелёных полей я в траву упаду,

Прямо в сердце сражённый, но не пулей, любовью.

Наконец-то, к тебе я сквозь годы дойду,

Пусть тобой не прощённый. К божьей каре готовый.

Припев:

Столько лет этот миг я с надеждою ждал

Столько лет снился он мне в кошмарах тревожных

Просыпался и снова по России страдал

Мне совсем не чужой, даже пусть и безбожной.

Я вернуться хотел, но вернуться не смог —

Вдруг меня не поймёшь и не примешь меня ты,

И теперь, когда скоро призовёт меня Бог,

С покаяньем к тебе я вернулся обратно.

Припев:

Столько лет этот миг я с надеждою ждал

Столько лет снился он мне в кошмарах тревожных

Просыпался и снова по России страдал

Мне совсем не чужой, даже пусть и безбожной.

Наконец-то к тебе я сквозь годы дошёл

Пусть тобой не прощённый, к божьей каре готовый.

Я тебя потерял, но сегодня нашёл,

И уже потерять не смогу тебя снова.

Припев:

Столько лет этот миг я с надеждою ждал

Столько лет снился он мне в кошмарах тревожных

Просыпался и снова по России страдал

Мне совсем не чужой, даже пусть и безбожной.

На родимой земле, на зелёной траве,

Я лежу и вдыхаю моей родины воздух,

Я вернулся домой. Я вернулся к тебе.

Слава Богу, успел. Слава Богу, не поздно…

Любовь и смерть

Любовь и смерть — два вечных антипода,

Две верные служанки у души

И их союз, что создала природа,

Ты разрушать пока что не спеши.

Припев:

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Душ наших только призрачная тень.

Мы лишь песчинки в вечной круговерти,

А правит всем судьба и ей решать

Кому сегодня встретиться со смертью,

Ну, а кому к любви своей бежать.

Припев:

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Душ наших только призрачная тень.

Так что же остаётся нам при этом?

И в чём тогда смысл верить и грешить?

В чём смысл жить рабом или поэтом,

Когда не можем сами жизнь вершить?

Припев:

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Душ наших только призрачная тень.

Расписано судьбой всё по минутам:

Когда любить, когда не умирать,

И просыпаясь каждым новым утром

В рулетку с жизнью будем вновь играть.

Припев:

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Душ наших только призрачная тень.

Завидовать не будем проигравшим,

Ведь скоро завершим и мы свой круг…

Любовь и смерть без нас, живых, оставшись,

Окажется не вечной тоже вдруг?

Припев:

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Душ наших только призрачная тень…

Васильковое детство

Только в отчем краю есть такое раздолье,

Где цветут васильки, а вокруг, как всегда,

Васильковое небо, васильковое поле,

Василькового цвета даже в речке вода.

И у мамы глаза василькового цвета

С василькового неба наблюдают за мной.

Жаль, пока мне туда с васильковым букетом

Не дойти, не прийти к моей маме родной.

Васильковое детство отцвело и исчезло,

Но остались поля, где цветут васильки.

Я сижу и смотрю в васильковую бездну

На крутом берегу васильковой реки.

Ведь отсюда душе в васильковое небо

Будет ближе лететь, ну, хотя бы чуть-чуть.

А когда за меня Богу выплатят требу,

С васильковым букетом я к ней сам прилечу.

Будем вместе смотреть на земное раздолье,

На поля, где опять васильки расцвели.

С василькового неба всё нам видно тем более,

Даже детство моё в васильковой дали.

Васильковое детство отцвело и исчезло,

Но остались поля, где цветут васильки.

Я сижу и смотрю в васильковую бездну

На крутом берегу васильковой реки.

...Только в отчем краю есть такое раздолье,

Где цветут васильки, а вокруг, как всегда,

Васильковое небо, васильковое поле,

Василькового цвета даже в речке вода.

Такая вот любовь

— Прости, что не звонил, хотя и рядом был,

Прости, что не искал давно ненужной встречи…

— А я тебя ждала и думала — забыл,

Но не забыла я единственный тот вечер…

— Вот так и жизнь прошла,

— Вот так и жизнь прошла,

— Без встреч и без звонков,

— Без встреч и без звонков,

Хотелось всё забыть. Увы, не получилось…

— А я ещё храню листки твоих стихов

И между строк читать пока не разучилась…

— Такая вот любовь

— Такая вот любовь

— Одна и навсегда,

— Одна и навсегда,

А, может, просто миг влюблённости наивной?..

— И жаль, не повторить той встречи никогда,

Хотя, как знать, была бы у нас любовь счастливой?..

— Прости, что не звонил, хоть рядом был всегда,

Быть может, до любви мне шага не хватило…

— Прости, что не звонила…

— Прости, что не звонил…

— Прости, что не звонила…

— Прости, что не звонил…

Пустота

Мы иллюзорны, как и мир,

Мы есть, и нет, были и будем.

И время вовсе не вампир,

Вампиры только мы — мы люди.

Мы пожиратели вселенной,

Мы все — и я, и он, и ты,

Ведь мы, как и она, нетленны —

Всё создано из пустоты!

Но только мы одни способны

Её понять, её принять,

И только мы Богу подобны,

Чтоб жизнью тело наполнять

До бесконечности пустое,

И придавать Вселенной смысл.

А кто мы сами? Вряд ли, стоит

Искать ответ. Мы сами — жизнь!

И наше в том предназначение,

Чтобы не стало пустоты,

Отвергнув чуждые учения,

В реальность превратим мечты.

Хотя она для нас условность,

Пределов для Вселенной нет —

Жизнь бесконечна, безусловно,

Нет ни часов, ни дней, ни лет.

Нет ни рождения, ни смерти,

И не было их никогда!

Вы мне, конечно, не поверите,

Мол, что сказал я, ерунда.

Тогда живите в вашем мире,

Рождайтесь, чтобы умирать,

И на войне, как будто в тире,

Привычно лишних отстрелять…

…И убеждать я вас не буду,

Что вы сейчас совсем не вы,

Поверить мне, я знаю, трудно,

Так что, считайте, вы — правы…

Звёзды

Что после нас осталось? Звёзды!

И обнищавшая страна…

Да и к тому же слишком поздно

Даём мы звёздам имена.

А им, ушедшим, безразлично

В какой вселенной умереть,

Уж лучше жизнь прожить прилично,

Чем неизвестно, где сгореть.

Ведь звёзд на небе миллиарды,

И, значит, хватит всем с лихвой,

Но всё равно все лезут в барды,

Чтоб «звездануть» пока живой…

А он, не думая о звёздах,

Пел о своей любви к стране,

А, может, вечерами поздними

Смотрел на звёзды в тишине.

Но даже эти звёзды гаснут,

Когда придёт рассвета час…

Выходит, быть звездой опасно,

Причём, не где-то там, у нас.

У нас по этим звёздам ходят,

Да и растопчут душу вдруг?

А те, без звёзд, тихо уходят,

Здесь «звёзд» без них полно вокруг…

Музыка души

Я слышу музыку души,

Похожую на бесконечность,

Меня готовую лишить

Рассудка, может быть, на вечность.

И в этих звуках только я,

Вся боль, все ужасы и крики —

Из них — симфония моя,

Но к этой музыке привыкли

Все в окружении моём,

Своих симфоний им хватает.

И только мы с тобой вдвоём

Под музыку любви летаем…

Моя душа, твоя душа —

Словно натянутые струны,

Жизнь проиграть свою спешат,

Чтобы потом в свой мир подлунный

Всё здесь, познав, навек уйти.

Марш Мендельсона, поцелуи —

Без них никак не обойтись!

…А я жду музыку другую —

В ней смерть лежит в первооснове.

Зал полный. Чипсов хруст и жор.

Соната до-минор. Бетховен.

…Но кто-то умер? Дирижёр…

Свобода

Что такое свобода?

Это просто свобода!

От страны и народа

От себя самого!

Но берут своё годы,

Значит, мы не свободны,

Ведь нельзя быть свободным,

Не отдав ничего.

Свобода

Свобода

Свобода

Свобода!

Чтобы так не страдать,

За свободу отдать,

Если надо, продать,

Мы готовы и совесть,

А кого-то предать,

На заклание сдать,

Позабыть даже мать,

Даже братьев по крови.

Свобода

Свобода

Свобода

Свобода!

Я свободу приму,

Только вот, почему —

Путь во тьму,

Путь в тюрьму —

Он и есть —

Путь к свободе?

Я свободы такой

Не желал б ни кому,

Ни себе, ни тебе.

Ни врагу, ни народу.

Свобода

Свобода

Свобода

Свобода!

Быть свободным нельзя

От друзей и себя,

Значит, наша свобода,

Тоже есть — несвобода!

Но поймём лишь потом,

Что мечты не о том,

Что мечты не о том,

У меня и народа.

Свобода

Свобода

Свобода

Свобода!

Чтоб свободными быть,

Надо праведно жить,

Всех и сразу любить,

А мечты про свободу

Надо просто забыть,

Чтоб свободными быть,

И Россию любить,

И про мать не забыть,

И про мать не забыть —

Вот что значит свобода!

Мы есть и нет

Мы иллюзорны, как и мир,

Мы есть, и нет, были и будем.

Повылезав из чёрных дыр,

Самих себя назвали — люди.

Создали власть, раздали троны,

Годы придумали и дни…

А вдруг, не люди мы, а клоны,

Но почему тогда одни?

И где тогда, в большой Вселенной,

Такие же, как я, как ты?

А, может быть, она — застенок,

Пусть даже и из пустоты?

И мы, выходит, не способны

Её понять, её принять,

И вряд ли Богу мы подобны,

Чтоб жизнью тело наполнять,

До бесконечности пустое,

И придавать Вселенной смысл.

Так кто мы сами? Вряд ли, стоит

Искать ответ. Больная мысль…

Причём, не наша, а чужая,

Мы просто цифры без нулей,

И всем себя воображая,

Мы просто пешки королей.

Мы — пустота. Пустое место.

Сотрут одних. Найдут других.

Но разве пешкам интересно,

Узнать, что мы одни из них?

И наше в том предназначение,

Чтобы не стало пустоты,

Мы созданы для развлечения,

Реальность превращать в мечты,

Хотя она для нас условность,

Пределов для Вселенной нет —

Как для игры в жизнь, безусловно,

Не надо ни часов, ни лет.

Ни дней рождений, ни дат смерти,

Всё это выдумка, но чья?

Но не моя, вы мне поверьте,

Как вы, и сам не знаю я,

Кто там за пультом всей Вселенной,

И нас кто выключить готов?

Выходит, мы второстепенность,

А не основа всех основ!

Так стоит ли нам возмущаться,

Тем, что мы всё-таки умрём,

И что придётся возвращаться

Туда, откуда все придём,

Став бесконечной пустотою,

А в ней бессмертье обретя…

…Выходит, зря мы что-то строим,

Выходит, годы зря летят,

Выходит, всё вокруг пустое,

А вдруг не зря мы здесь — не те?

Должно же что-то быть святое,

И во вселенской пустоте!

…Святая Русь. Святые Храмы.

Святые души — здесь и те!

А помолиться надо нам бы,

О тех, что бродят в темноте,

В своих теориях, заблудшие,

Считая нас за пустоту.

И даже в ней, увидев худшее,

Дорогу выбрали не ту…

Твоя звезда

Тебе звезду я с неба не сорву,

Я лучше подарю её на небе.

Пока она горит, и я живу,

И как бы далеко и, где бы, не был,

Пусть будет свет её напоминать,

Что я здесь на земле, а, значит, рядом,

С тобой мы будем вместе вспоминать,

Ту встречу, что Бог дал нам, как награду.

Тебе в награду за любовь твою,

За ночи ожиданий и тревогу,

А мне она, как в море кораблю,

К тебе всегда укажет путь-дорогу.

Не будет нас когда-нибудь, но свет

Твоей звезды, он долго не угаснет,

А, значит, нас с тобой здесь только нет,

А там, где жизнь, земной, куда прекрасней,

Купаться будем мы в её лучах,

В любви вселенской будем бесконечно,

Не уходить не надо, не встречать,

И не считать дни длящиеся вечно.

…Ну, а пока, в окно ты посмотри,

Найди её на том же нашем месте,

И если она там ещё горит,

То, значит, скоро снова будем вместе…

Жди и верь

— Что ты плачешь, девочка моя,

Он перед тобой не виноватый…

— Увезли в далёкие края

Мальчика любимого в солдаты…

— Что ж, тогда ты плачешь, значит, жди,

Мальчик твой вернётся очень скоро-

Прошумят осенние дожди,

И пустые стихнут разговоры…

Если любит, так тому и быть.

— Ну, а если с кем-то повстречается?

— Что ж, солдата преданно любить,

Не у всех девчонок получается,

Но ты лучше сердце своё слушай

И не слушай злые языки

Милых с виду бабушек-старушек.

Всякие бывают мужики…

Знай, любовь разлукой проверяется,

Ну, а у тебя всё в первый раз.

— Если встретит? Если не признается?

— Он тогда не стоит слёз из глаз…

Да и ты, попробуй, успокойся,

Он уехал, но не на войну,

За него Господь побеспокоится…

Девочку такую не одну

Мальчики оставили сегодня,

Чтобы только к ним вернуться вновь,

Чтобы повести их в Храм господний,

Узами скрепить свою любовь.

Ну, а ты, к судьбе такой готова?

— Да, готова…

— Значит, жди и верь,

Через год его ты встретишь снова,

Не закрыв пред ним стыдливо дверь…

Грех

Если друг не другом оказался

Если вдруг увёл твою жену

Я бы на него не обижался

Не искал в грехе его вину.

Я бы в день всеобщего прощения

Все его ему грехи простил,

Он всего лишь жертва обольщения,

Не у всех найдётся столько сил,

Чтобы устоять от чар тех нежных,

От красивых слов, прекрасных тел.

Грех такой случится неизбежно,

Даже если очень не хотел.

Если есть любовь — нет виноватых,

Даже Бог не станет их судить

И не возвратит любовь обратно,

Чтобы всех, в конце — концов, простить.

Так, что лучше сделать всё и сразу

И оставить всё, как есть, теперь,

И не упрекнув его ни разу,

Выйти, молча, по-английски, в дверь…

Потому, что бывших не бывает,

Ни любовниц, ни друзей, ни жён.

Только тот, кто это забывает,

Будет и не раз ещё сражён,

Если не любовью, то обманом,

И, не другом, если, то врагом.

Надо брать от жизни то, что дано,

И не думать плохо ни о ком…

Мы все когда-то делаем ошибки

Уходят нелюбимые к любимым,

Любимых не бросают никогда.