Бесплатный фрагмент - Наследие

2019

У ёлки

Все ёлки новогодние похожи,

Особенно, когда они в огнях.

И в Новый год душа у нас не может

Не вспомнить о прекрасных детства днях.

Пусть эти дни давным-давно промчались

И ёлки те исчезли без следа,

Мы вновь сегодня с детством повстречались,

А вдруг не расставались никогда?

Нам лишь казалось, что мы повзрослели,

Нам лишь хотелось вырасти скорей,

А ёлочки из детства стали ели,

И мы вдруг стали наших мам старей.

Но праздник новогодний, как когда-то,

Мы ждём с наивной радостью в глазах,

Забыв на миг про беды и утраты,

Поверив вновь, как в детстве, в чудеса…

Дежурный праздник

Ни шуток за столом, ни разговоров

Дежурный тост и праздник вновь прошёл.

И даже Дед Мороз похож на вора,

Ведь я опять подарков не нашёл,

Как он мне обещал давно когда-то,

Когда-то даже мне их приносил…

Но может он совсем не виноватый —

Стал слишком старым. Не осталось сил

По этажам с мешком своим таскаться,

Да и чужих впускать боятся вдруг,

А я бы пригласил — на чай остаться,

Ведь всё-таки он мне как старый друг…

У храма

В рождественскую ночь забиты храмы

Людской толпой. И я среди зевак,

Где сплошь одни накрашенные дамы,

А мужики спешат себе в кабак,

Где так привычно пахнет перегаром,

Где мало слов, зато полно вины,

Где батюшка с крестом не нужен даром —

Здесь правит бал сегодня полстраны.

Что ж, каждому своё — кому-то вера

И ночь в молитвах, а кому-то брань,

Но я, увы, ни там, ни здесь не первый.

Зачем тогда пришёл такую рань?

И что хотел понять, хотел увидеть?

И что хотел найти и получить?

Я просто Бога не хотел обидеть

И от него себя не отлучить…

Гуляй, душа

Гуляй, страна. Гуляй, Россия

И вместе с ней гуляй душа.

И пой и пей, раз пригласили,

Но только в меру. Не спеша

Настрой себя на ностальгию,

Ведь есть, что вспомнить нам с тобой.

Спой про забытую Россию,

Про ту, что помнит не любой

Из тех, из нынешних, живущих

Совсем в другие времена,

В другую сторону идущих,

Как вся великая страна…

Спой про убитых комиссаров

И про поручиков лихих,

Про нас с тобой совсем уж старых,

Спой про хороших и плохих,

Потом пусть нас они рассудят…

У нас же времени в обрез

И шанс другой навряд ли будет

В стране, в душе которой — бес…

Рай

А что есть память? Рай. Но не небесный.

И рай тот лишь для нас с тобой двоих.

Для остальных в нём будет слишком тесно,

Особенно пока ещё живых.

И потому про них не вспоминаем,

Зато приходим в гости иногда,

И, может быть, потом их поминаем

Или не поминаем никогда.

Мы в собственном раю себя закрыли,

Переживать за боль других устав,

И ангелов небесных обескрылив,

Рискнули заявить, что Бог не прав

Когда он создавал свой рай небесный,

Про грешников таких, как мы, забыв,

Но мы нашли себе другое место,

Где больше не грозит нам нервный срыв.

Где можно вспоминать, что пожелаем,

Забыв навек всё то, что не хотим

И знать и помнить, наслаждаясь раем,

Жизнь превратив в один сплошной интим.

А что потом? Заглянет старость в окна,

Нарушив безмятежность наших дней

В раю, где станет вдруг так одиноко

И ей со мной и мне, похоже, с ней.

Склероз проклятый с памятью не дружит,

Хоть и воспоминаний через край.

Но я теперь, похоже, им не нужен,

Как, впрочем, мне в беспамятстве, свой рай…

После праздников

Ну, вот и первая неделя пролетела

Прошли и Новый год и Рождество

Моя душа чуть-чуть устав от тела,

На небе завершила торжество.

Пока я спал, она летала к Богу,

Чтоб за меня у Бога попросить

Таких же дней ещё, хотя б немного

И за грехи заранее простить.

Простить меня за скабрезные речи,

За богохульство и за прямоту,

За пьяные разгулы бесконечные

И за невоздержание в посту.

Во вторник утром всё-таки проснулся

Пусть с головой больной, но ведь живой!

Знать в Боге я опять не обманулся

Пусть грешен я, но я для Бога свой…

14 января

Дождался. Всё-таки дождался!

Ну, здравствуй, Старый Новый год!

Как видишь, я с тобой остался

И к Богу, знать, не мой черёд…

С тобой ещё мы погуляем

Отметим старость от души

И пусть нас с ней не поздравляют,

Мы тоже, впрочем, не спешим

Признаться в старости друг другу…

Скорее всё наоборот:

Пойдём, найдём себе подругу

И в наше прошлое — вперёд!

Человек

Ничтожно всё. И этот мир

Хотя и он придуман Богом

И человеческий наш род…

А что ж осталось нам? Немного.

Немного радости в душе

О том, что живы мы покуда.

Жаль только, что пора уже

И мне туда, где я забуду

О прошлых радостях навек,

Как, впрочем, обо всех обидах.

О том, что был я человек…

Хотя б за это мне не стыдно!

Коммуналка

В квартире строгого режима

Шаг вправо, влево и расстрел

Без пуль, без пороха, без дыма

Без крови, без невинных тел.

Всё проще: только лишь словами

Здесь убивают наповал…

Скажи, как жить в таком бедламе,

Где Бога нет, где правят бал

Не души светлые, а бесы,

Где рай одним, ад — остальным?

Я покажу, коль интересно,

Но только стань, как я, седым,

Хотя и в старости навряд ли

Про коммуналку ты поймёшь

Пока то время безвозвратное

В ней, как и я, не проживёшь…

Мироздание

Придумал кто-то жизнью жизнь назвать

И смертью смерть. Ну как всё это сложно!

На старости творец стал забывать,

Что всё придуманное им однажды, ложно.

Но жизнь уже жила, цвела сама

И смерть сама себя венцом творения

Назначила. Но обе — лишь иллюзия ума

Какого-то неведомого гения.

И даже Бог, придуманный людьми,

Лишь выдумка вселенского сознания,

А, значит, что придуманы и мы,

И жизнь, и смерть как части мироздания…

Дорога в никуда

Дороги в никуда не существует

У всех дорог всегда есть свой конец.

А, значит, здесь пока ещё живу я —

В гнезде Вселенной. Как и тот птенец.

Который очень скоро станет птахой,

И улетит, быть может, навсегда.

Я вслед за ним по взрослому, без страха

Пойду искать дорогу в никуда.

В, конце концов, найду всего лишь старость,

А до конца дороги не дойду…

И жизнь прошедшую приму как твой подарок,

Тебя — как путеводную звезду!

Любовь

Цивилизации приходят и уходят

Всё превращается когда-нибудь в песок

И время, неподвластное природе,

Последний совершает свой бросок

Туда, где нет конца и нет начала —

Безвременья один и тот же круг.

И где-то там она по мне скучала

И верила, что всё вернётся вдруг,

Что время оживёт, и будем снова

Мы по дороге вечности спешить,

Ведь даже в ней любовь всему основа,

А если есть основа — будем жить!

Круг

Нас не будет — останутся звёзды

И без нас в небе чёрном сиять,

Но когда-нибудь, рано ли, поздно ли,

Всё начнётся, как было, опять.

И как было уже, будут люди

Торопиться с утра по делам,

Где-то там среди них и мы будем,

Снова будет всё тот же бедлам.

На планете воссозданной Богом

Или кем-то другим может вдруг…

И опять будет та же дорога —

В никуда. И который уж круг?

Фея

В нарядном платье с бантом голубым

На миг мелькнула, грусть мою развеяв,

Напомнив, что и я был молодым,

Как и она — из снов забытых фея.

Открыл глаза — всё та же старость вновь

И я один, лежащий без движения,

А фея — промелькнувшая любовь,

А, может быть, её лишь отражение…

Я к вам вернусь

Я к вам когда-нибудь вернусь

К друзьям неправедно забытым

К родным, которых гложет грусть

К врагам не мной в боях убитым.

Вернусь. Жаль, что не наяву

Лишь в ваших снах, порой тревожных,

Ну, а пока что поживу,

Хотя бы столько, сколько можно.

И мудрой Музе передам

Стихи и душу при прощании,

Надеясь, милая мадам

Когда-то сдержит обещание…

На Таганке

Добрый вечер, Владимир Семёнович,

К Вам попутно решил заглянуть,

С Вами лично хотел познакомиться

И долг памяти свой Вам вернуть.

Скоротать, как и Вы, одиночество,

Вы простите, что в душу к вам влез,

Я ведь знаю, Вам тоже так хочется

Посмотреть на Таганку с небес.

И, даст Бог, с Вами мы познакомимся,

В этот вечер. А, может, поздней.

Посмотрите, как к Вам в гости ломится

Бесконечный поток из друзей.

Все они, как и я, в день рождения

На Таганку пришли лично к Вам,

Чтоб услышать, хотя б на мгновение,

Голос Ваш с хрипотцой. Ну, а там…

...Всё по кругу пойдёт. Днём и ночью

Привередливых Ваших коней

Будем ждать. Вы ведь сами пророчили:

«Я вернусь. Не пройдёт и ста дней!»

За него

Я на гитаре не играю

И под гитару не пою

И никому не подражаю,

Не потому, что не люблю,

Не потому, что не сумею,

И я б однажды, может, смог…

Святое трогать я не смею —

Что дал не мне однажды Бог.

И никогда не лицезрею

Других, поющих за него.

И за него я лишь старею…

И мне не надо ничего

Другого — только его песни,

Знакомый голос из окна…

Но мы, увы, всё реже вместе,

И вместо песен тишина.

Смысл старости

На старости отправила в опалу

Меня моя судьба. Не может быть!

Не первый год бреду по дням устало,

Забыв совсем как надо жизнь любить.

Как надо своей жизнью наслаждаться

Как будто бы живу последний день.

А мне хотелось в прошлом так остаться,

Но в прошлом что? Былого только тень.

Устала память вспоминать о прошлом,

Писать стихи устала вдруг рука,

Моя любовь переродилась в пошлость,

А годы превратили в старика.

И не о чем теперь с собою спорить,

И ни к чему о будущем мечтать.

Так стоит ли так жить? Конечно, стоит!

Ведь было же за что теперь страдать?

Да, было всё. И вера и надежда

И Бог, и бес в пылающей душе

И поцелуи тёплые и нежные,

И будущая смерть близка уже…

Так стоит ли судьбу винить в опале?

Так стоит ли на прошлое пенять,

Ведь без него мы вряд ли бы познали,

Что значит жить? Ну, как тут не понять!..

Всему свой срок

Закат — рассвет. Рассвет — закат.

То ночь — то день. То день — то ночь.

А я у Бога на «прокат»

День лишний взять совсем не прочь.

Опять на солнышко взглянуть

И в предрассветной тишине

Смерть будущую обмануть,

Но, видно, Бог не верит мне.

Не слышит, как душа кричит,

Как умоляет. Всё напрасно.

Но Бог молчит. Опять молчит,

Со смертью, видимо, согласный.

И в ночь я снова ухожу

С надеждой тайной: до рассвета

Вновь доживу и додышу,

И всё-таки дождусь ответа.

И мне ответит всё же Бог —

Молитвы будут не напрасны.

— Всему предел есть и свой срок,

Не смерти ждать, а жить — опасно…

В моём шкафу

У каждого есть свой скелет в шкафу

У каждого в душе своя есть тайна…

Мой шкаф открыв, вдруг скажет кто-то: фу,

Какая мерзость! Так и я случайно,

Найду в своём шкафу, всё, что забыл

Давным-давно и жил себе спокойно,

Но оказалось, что не тем я был,

И лишь казался сам себя достойным.

В моём шкафу полным-полно грехов,

Полно чужих обид и слов обидных,

А также ненаписанных стихов,

И много из того, за что мне стыдно…

Такой вот получается расклад,

Ведь с прошлым не расстанешься так просто,

Хотя, быть может, всё забыть был рад,

Но ни куда не деться от вопросов

Которые мне совесть задаёт.

А память, став отныне прокурором

Моей душе, молчит наоборот

И слушает её с немым укором…

Но что сказать? Что было — то прошло,

И в прошлом ни чего уж не исправишь.

Хотя мне с моей музой повезло,

Надеюсь, что хоть ты меня прославишь…

Смертям всем вопреки

Мы в этот мир приходим ниоткуда,

Не ведая, что есть и мир иной,

Где наши души сразу всё забудут,

Пройдя в свой срок нам данный путь земной.

Забудут всё: и горести и беды

И клятвы, что давали мы себе,

Во времени исчезнув вдруг бесследно.

К чему тогда все мысли о судьбе?

К чему все размышления о прошлом,

Когда вся жизнь похожа так на плен?

К чему мечтать лишь только о хорошем,

Не в силах уничтожить вечность стен.

Стен, за которыми ждёт снова неизвестность

И выбор новой жизни, но не наш,

И новый Бог, и новая невеста,

И всё, что будет, снова чья-то блажь…

Об этом никогда мы не узнаем,

Пока вновь не пройдём в мильонный раз

Свой новый путь. Кому ж мы потакаем?

Но, видно, тот не может жить без нас?

Выходит, вечность и не жизнь, а скука,

Где изнывает сам создатель от тоски.

Но выйти как из замкнутого круга?

…Не умирать смертям всем вопреки!

У всего своя цена

Что есть всего бесценнее на свете?

Конечно, деньги скажет кто-то вдруг,

А кто-то скажет: ну, конечно, дети!

А кто-то будет всё ходить вокруг.

Вокруг да около, не зная, что ответить:

Богатство, власть и много есть чего.

Но он навряд ли сможет сам заметить,

Что нет дороже жизни ничего…

Богатство не возьмёшь с собой в могилу,

И власть тогда придётся потерять,

Как, впрочем, всё, что с ним при жизни было,

А жизнь, конечно, можно и забрать.

Хотя она там будет бесполезной

В бездушном теле раз и навсегда.

Скопец скупой с монетами железными

В конце концов исчезнет без следа…

А жизнь останется — чудесным божьим даром

И будет продолжаться без конца

И даже тот, кто нынче телом старый

Останется в душе вроде юнца.

И будет жить, и ждать не будет смерти,

Ведь жизнь его продолжится в сынах.

Выходит, что всего бесценней дети,

А мы к ним возвращаться будем в снах…

15 февраля

Сегодня солнышко впервые за февраль

Над городом сияет нам в награду,

Развеяв многолетнюю печаль,

А ведь ему сиять не нам бы надо.

А тем, что пали на чужой земле,

И кровь свою пролив под Кандагаром,

Нам подарили этот день в календаре,

Когда-то молодым, сегодня — старым.

Чтоб мы несли им память и цветы

И, может, им немного легче станет,

С небес увидев нас ещё живых

И не пропавших зря в Афганистане…

Мы тридцать лет уже за них живём —

Как невозможно быстро время мчится!

Мы тридцать лет свой долг им отдаём

И лишь со смертью можем разлучиться.

Но пуля — дура выбрала не нас.

В тот день не нас, а их не пощадила,

Чтоб помнили мы каждый день и час

Про них живых — весёлых и счастливых.

И очень молодых. Почти юнцов

С отвагой бесшабашной, почти детской,

Не переживших дедов и отцов

И даже возраста страны своей советской.

...И в каждом феврале спешит народ

К святому месту, чтоб взглянув в их лица,

Увидеть вечность наяву. А жизнь идёт

И Кандагар нам вечно будет сниться…

Дорога к дому

Командирам и рядовым

групп сопровождения афганских караванов

Дорога вверх, дорога вниз

И если знать бы нам заранее,

Где ждёт душман, как горный лис,

Скрываясь в утреннем тумане.

Где «стингер» ждёт свой судный час,

Чтобы ударить по колонне.

Ну, а у нас есть свой приказ,

Не время умирать на склоне

Очередной без поросли гряды,

Под синим и холодным небом.

Всего один глоток воды,

Всего один кусочек хлеба,

И вновь стремится наш «Камаз»

На непокорные высоты…

И чтобы не стреляли в нас —

В том наша главная работа.

Чтоб без потерь пройти свой путь

Чтоб в Кандагар к друзьям вернуться

И выжить! Но не как-нибудь…

И чтобы утром вновь проснуться,

И получив приказ опять,

Уйти в афганские туманы,

Но не затем, чтобы пропасть,

Ведь умирать нам слишком рано!

У нас ещё немало дел —

И с тем душманом рассчитаться,

Который нас убить хотел,

И нам опять в живых остаться,

А там пусть всех рассудит Бог.

Дорога кончится когда-то

И приведёт нас на порог

Родного дома. Всех. Обратно…

Апокалипсис души

За метелью капель, за капелью метель

И морозы, морозы, морозы

И уже пролетело почти десять недель

И не строчки стихов. Только проза.

О зиме непонятной я пишу свой роман

И концовка его не понятна —

Что ни буква, ни строчка — вместо мыслей туман,

Вместо точек — чернильные пятна…

Это всё, что сейчас у меня на душе,

Это всё, что есть в будущем томе.

За окошком берёзка, словно ты в неглиже —

Так прекрасна в морозной истоме…

Отложить бы роман. Утро — время стихов

Время, чтобы от спячки проснуться.

Чтоб вернувшись из мира своих прошлых грехов,

Как всегда, жёстко вновь обмануться.

Просыпаюсь, хватаюсь опять за перо,

Но опять просыпаюсь на муки —

Как картёжник заядлый ставлю вновь на зеро,

Отдавая себя музе в руки…

Только муза сварливая не сулит мне удач,

И, как будто меня и не слышит.

Вместо рифмы высокой в голове полный срач,

И душа вновь стихов не напишет…

Я вернулся

Средь зелёных полей я в траву упаду,

Прямо в сердце сражённый, но не пулей — любовью.

Наконец-то к тебе я сквозь годы дойду

Пусть тобой не прощённый, к божье каре готовый…

Столько лет этот миг я с надеждою ждал

Столько лет снился он мне в кошмарах тревожных

Просыпался и снова по России страдал

Мне совсем не чужой, даже пусть и безбожной…

Я вернуться хотел, но вернуться не смог —

Вдруг меня не поймёшь и не примешь меня ты,

И теперь, когда скоро призовёт меня Бог,

С покаяньем к тебе я вернулся обратно…

Наконец-то к тебе я сквозь годы дошёл

Пусть тобой не прощённый, к божье каре готовый.

Я тебя потерял, но сегодня нашёл,

И уже потерять не смогу тебя снова…

На родимой земле, на зелёной траве

Я лежу и вдыхаю моей родины воздух

Я вернулся домой. Я вернулся к тебе

Слава Богу, успел. Слава Богу, не поздно…

Настанет наше время

Мы выросли. Потом мы повзрослели

Потом состарились однажды. Навсегда.

Но ни о чём и никогда не сожалели.

Мы просто забывали про года…

Жалеть нам не чего и некого. Себя же

Мы не привыкли до сих пор жалеть,

А за грехи нас бог и сам накажет,

Когда позволит тихо умереть…

И лишь, когда уйдём в миры иные,

Настанет наше время сожалеть

И вечно вспоминать: как там родные?

Наверно тоже начали стареть?

И внуки наши тоже повзрослели

И дети их давно уж подросли.

Жаль, посмотреть на них мы не успели,

И пожелать им счастья не смогли…

Быть может, в них увидели себя бы,

Ведь взрослыми мы были не всегда.

По детству своему прошлись хотя бы,

Приснились бы себе хоть иногда…

О прошлом в первый раз бы пожалели

И в первый раз, смахнув слезу из глаз,

Домой на Русь родную захотели,

Чтоб посмотреть, как там живут без нас…

Старый холостяк

Осень золотая под окошком бродит

Осень золотая, не меня ли ждёт?

Я уже не юный, хоть не старый, вроде,

Но со мною осень счастья не найдёт…

Ей уже не много до зимы резвиться,

А потом, выходит, мне придётся ждать

Тосковать по осени, на метели злиться,

И не спать и сердцем от любви страдать…

От любви несбывшейся в платье с позолотою

Ведь когда-то осенью я ошибся раз

Снова ошибаться так что-то неохота мне,

Ведь не получилось с ней ничего у нас…

И когда повеяло холодами зимними

И когда окончился её жизни срок,

Я остался жить опять с мыслями интимными,

Но весну желанную полюбить не смог…

И весной и осенью и зимой красавицей

Столько лет любуюсь я, сидя у окна,

И они по-прежнему, мне, как и раньше, нравятся,

Только что-то не приходит та, что суждена…

Богиня смерти

Ведь мы с тобою, брат, славяне тоже,

Как наши предки из глубин веков,

И потому не помнить мы не можем

Богинь славянских наших и богов…

И пусть мы не язычники сегодня,

И пусть теперь мы верим во Христа,

Язычниками быть вновь стало модно,

Особенно у тех, кто без креста…

Особенно у тех, кто отвергает

Любую веру в сердце и в душе,

Кто ежечасно нас опять пугает,

Что наша смерть близка и к нам уже…

Так пусть они попробуют и сами

Вкусить, как мы, кровавый аромат

Богини смерти вещими устами,

В последний миг, услышав русский мат…

Так что не надо вновь пугать нас смертью,

Коль час придёт и мы без лишних слов

Под русский мат с ней справимся, поверьте,

Или хотя бы пустим вражью кровь…

Ведь в каждом веке есть свои герои

И каждый век за Русь шёл смертный бой…

…От батальона нас осталось трое —

Богиня смерти, да и мы с тобой…

Давай-ка, брат, закатим бал последний

Мы для неё, попросит — повторим

И не о смерти вовсе — о победе

На этот раз мы с ней поговорим…

Весенний праздник

В этот мартовский день среди белых снегов,

От тебя вдалеке я тоскую по дому,

Знаю, ты в этот день напечёшь пирогов

И за стол созовёшь всех подружек знакомых…

И опять без мужчин на девичнике том

Третий мартовский праздник

Соберётесь все вместе,

Чтобы выпить чуть-чуть и поплакать потом,

Чтобы вспомнить забытые довоенные песни…

Но гармошка моя снова будет молчать,

Ей бы взять и сыграть, как бывало когда-то,

Этот праздничный день мне бы с вами встречать,

Только кто бы тогда оказался в солдатах?

Только кто бы тогда не позволил врагу

Этот праздничный день, эти песни испортить?

Может в новом году я вернуться смогу

И гармонь разверну на забытом аккорде…

А пока лишь метель здесь мне песни поёт,

Но полярное солнце вновь весну обещает,

Ну, а там и с войной будет полный расчёт,

Может, если не в этом, может, в будущем мае…

И в тот день ты опять пирогов напечёшь

И на праздник опять созовёшь всех подружек

И не важно, как ты этот день назовёшь,

Важно только одно: плакать больше не нужно…

После праздника

За занавеской на окне

Роза одинокая.

Плохо ей, почти, как мне,

Что за жизнь жестокая!

Я один, она — одна,

Даже жить не хочется.

Нет ни денег, ни вина —

Только одиночество…

За окном сегодня дождь

Плачут тучи серые…

Ей не в мочь и мне не в мочь,

Только мы не первые.

В мире много есть ещё,

Как и мы, отвергнутых.

У судьбы же свой расчёт

И на нас, наверное…

Только в чём он не пойму,

В чём мы виноватые?

А друзья ушли во тьму,

Сытые, богатые.

Нас, оставив у окна,

И предав забвению.

Одинокая луна

Вышла на мгновение…

Разогнала темноту

Своим бледным светом,

И печаль и пустоту,

Значит, быть рассвету!

Значит, новый день придёт —

Сгинет одиночество,

И никто не пропадёт,

Снова жить захочется.

Значит, рано увядать

Нам с тобою, роза,

Хватит попусту страдать,

Лить напрасно слёзы.

Посмотри, как за окном,

Расцветает лето!

То, что было — было сном,

И плохим при этом…

Песня

Из души и для души песни сочиняются

Только петь их не спеши — пусть душа помается,

Пусть найдёт в себе слова обо всём и сразу:

Про большой любви порыв, про слезу из глаза.

Про печаль, что навсегда в сердце поселилась…

Если сможешь, то тогда спой мне, сделай милость,

А тебе я подпою там, на небе где-то

Про последнюю зарю в день последний лета…

Ведь когда придёт сентябрь в золото одетый

Песня кончится моя вместе с тёплым летом.

Осень жизни не моя в этот раз примчится

И душа, не дописав песню, вдаль умчится…

Может, в поисках меня, может, рифмы новой,

Чтобы песню сочинить для другого снова,

Чтобы выразить успеть всё, что не успела…

А, быть может, песню ту спеть со мной хотела?

Караван

Горбатые тучи подобно верблюдам

Незримый погонщик по небу ведёт

В пустыне небесной пропасть очень трудно

И их караван точно в срок свой придёт

Туда, куда ветры подуть пожелают,

Кому-то дожди, а кому-то и снег

Они принесут или просто растают,

Когда их короткий закончится век…

Смотрю из окна я на те караваны

И доброго всем им желаю пути.

Сегодня с утра нет ни тучи. Как странно,

Лишь стая ворон в синем небе летит,

Лишь души незримо слетаются к Богу

Безоблачным утром из тел чьих-то в срок.

…А вдруг потерял караванщик дорогу

Иль ветра попутного встретить не смог?..

Прощай, зима

Шёл снег и дождь одновременно

Прощаясь, плакала зима

О том, что завтра непременно

Она состарится сама.

И из красавицы завидной

Ненужной станет и седой…

И от того зиме обидно,

Что не бывать ей молодой.

Потом когда-нибудь обратно

Вернутся белые снега,

Но не её, увы, сосватает

Декабрь юный. А пока…

Пока весна — её соперница

И март, мечтающий о ней,

Возьмёт весну по праву первенца,

Чтоб править ровно тридцать дней.

Ну а потом два братца месяца

Весне помогут расцвести…

…Я знаю, от чего ты бесишься,

Но не могу помочь. Прости.

Я, как и ты был тоже юным

И, как и ты, вдруг старым стал

И, как и ты, в мире подлунном

О вечной юности мечтал.

И у меня была когда-то

Своя красавица жена

И я её на вечность сватал

И вдруг состарилась она.

И нам, ты думаешь, легко ли,

С ней было этот путь пройти?

Прощай, зима! Слёз лить не стоит,

Ведь у тебя всё впереди…

Привет, весна

Весна. Весна. В проталинах дороги

Опять грачи слетелись на поля

Уже не так ночами ноют ноги

И раны прошлые не так уже болят.

Уже не те в душе моей тревоги

И радость наполняет сердце вновь

Я пережил других таких же многих

И снова заслужил твою любовь

Весна. Весна. Природы пробуждение

И, значит, хватит сил ещё пожить,

И в этот день — день твоего рождения

Мне некогда по прошлому тужить.

Сегодня я проснусь с утра пораньше,

Чтоб встретить первый мартовский рассвет,

И чтобы жить в душе с надеждой дальше.

Весна пришла. Привет тебе, привет!..

Горит свеча

Горит свеча и тень её в окне

На занавесках тех же, что и были…

И пусть всё это только лишь во сне,

Но значит мы друг друга не забыли.

А за окном давно уже не ты

Сегодня там чужие сны и люди,

И среди них не наши там мечты,

Которые мы вряд ли помнить будем…

За тем окном когда-то — так давно

Две наши тени, молча, целовались

И пили с губ любовное вино

И нам казалось, что мечты сбывались…

Но та свеча погасла. Лишь в душе

Её неяркий свет ещё хранится.

Жаль, что не те и мы с тобой уже,

И первый поцелуй уже не снится…

Что ж, в жизни есть всему конец всегда

И от любви остался лишь огарок.

Ты под венец ушла с другим тогда,

Видать, я оказался слишком старым…

Март

Опять весна на зиму так похожа

То дождь, то снег, то солнце иногда

В тулупе тёплом под зонтом прохожий

Опять спешит куда-то как всегда.

Уже и март сегодня на исходе,

А завтра утром к нам придёт апрель

И лишь зима никак всё не уходит,

То дождь, то снег, то иногда капель…

А то ли дело было в прошлом веке

Был март как март. Весенние ручьи

На тротуарах превращались в реки

И с юга возвращались к нам грачи.

А что сейчас? То ливни, то метели,

То вдруг мороз покроет лужи льдом

И бесконечно долгие недели

И скучные и серые притом…

А может, так и быть должно в природе,

Да и у нас не юные года.

И мы весну напрасно ждём, выходит,

Как молодость свою. Лишь иногда

Луч солнечный мелькнёт как луч надежды

Средь серых туч, средь наших серых дней,

Но, знай, весна вернётся неизбежно,

Лишь юность не вернётся вместе с ней…

Найти последнего

Мне думать о себе и некогда порой

Я снова весь в делах, я снова весь в заботах

И тех, кто там лежит ещё в земле сырой,

Обязан я найти. Или хотя бы что-то,

Что нам, в конце концов, вернёт их имена,

Вернёт из неизвестных

В полк истинно бессмертных.

И, наконец, для всех их закончится война,

Пусть для последних самых,

В рядах погибших — первых.

И нет покоя мне, пока есть хоть один

Из тех, кто не вернулся, назвавшись неизвестным.

Быть может Бог на небе за ними и следил

И все они у Бога в его раю небесном,

Но нам откуда знать? И потому их ждут

Их мамы, жёны, дети. А, может быть, и внуки,

А, может быть, и годы или века пройдут,

И кто-то неизвестный всё ждёт конца разлуки.

…И потому не может забыться наша боль

Пока ещё не время нам с памятью расстаться,

А если б так случилось, что это мы с тобой?

Не уж то неизвестными нам дали бы остаться?

Я думаю, что нас вернули бы домой,

И мамы, пусть в слезах, тем людям были б рады,

Узнав, что мы погибли когда-то под Москвой…

Даст Бог, вернём мы всех. И больше слёз не надо…

Живой покуда

Я сам в себя давно не верю

Могу предать и изменить

Могу закрыть случайно двери

И в этом сам себя винить.

Могу сказать не то, что надо,

Что не сказал бы никогда

И в марте среди звездопада

Могу исчезнуть навсегда.

Сгорев дотла в своих мечтаниях,

В тоске извечной по тебе,

И превратив всю жизнь в скитания,

Я сам себя отдам судьбе.

И буду жить по воле рока

И только буду верить впредь,

Что в мире пошлом и жестоком

Дано сегодня умереть

Не мне. И я живой покуда

И ты там где-то тоже есть,

А, значит, что я есть и буду

Всегда с тобою рядом. Здесь!

Моя весна

Вчерашний снег всё падал, падал, падал,

А, может, показалось мне со сна,

Но почему тогда совсем не рада

Приходу своему моя весна?

Ведь я её так ждал. Так ждал и верил,

И даже окна настежь распахнул,

Что вот она войдёт — моя потеря

И я как будто молодость вернул.

И упаду пред ней я на колени

И попрошу прощения за снег,

Но злой февраль, ко мне пробравшись в сени,

Видать решил остаться здесь навек.

Со старостью моей решил сдружиться,

Ведь он седой и я давно седой.

И прошлому не дано вновь случится,

И мне ли ждать девицы молодой?

И мне ли по весне прекрасной грезить,

Хоть наяву, хоть в старческих мечтах?

Навряд ли, ей нужны мои болезни,

И поцелуй холодный на устах?

Но если вдруг она ко мне вернётся,

Мне жизнь свою, увы, не повторить,

Да и жена моя сейчас проснётся

И окна все потребует закрыть…

Тем ранним утром

Тем ранним утром детство улетело

На крыльях чёрных воронов с крестами,

Видать кому-то очень захотелось

Всё в жизни прошлой поменять местами.

И детство поменять на боль и беды

И сны всем на кошмары поменять.

Как долго ещё было до победы

И будет ли победа — не понять…

Тем ранним утром кто-то не проснулся

И в детских снах остался навсегда,

А кто-то повзрослел и не вернулся

В то утро в своё детство никогда.

А кто-то в утро то без мам остались,

Вмиг поседев и вмиг осиротев,

Им даже не помог товарищ Сталин,

Хоть он и был Отцом для них для всех…

Мне повезло — я просто не родился

И не был тем июньским утром там,

Где крестоносный юнкерс отбомбился

По детству и по чьим-то детским снам.

Лишь десять лет спустя я в мире этом

Совсем другом — без страха умереть

Сам оказался вдруг таким же летом,

Чтобы дожить за них и постареть…

Чтобы их сны недетские увидеть,

Чтобы своих детей за них взрастить,

И чтобы научить их ненавидеть

Войну и смерть, ну, а вождя простить.

И каждый год июньским ранним утром

Я в этот день рассвет тревожно жду.

Мне кажется, что с ними я там, будто,

Жаль только, смерть от них не отведу…

А мы молчим

Пока я был в расцвете лет и в силе,

Я, как умел, Россию защищал.

Теперь в душе лишь плачу по России,

По той, в которой духом обнищал

Народ, который русским лишь зовётся.

Надолго вряд ли хватит и его

И в памяти людской, увы, сотрётся

Величие былое. Ничего

Своим потомкам в прошлом не оставив,

На радость непомерную врагам.

И будет бездуховность миром править,

Когда разрушит Веры божий храм,

А это время близко так, похоже…

И ведомо лишь Богу одному,

Когда в нас Человека уничтожат,

И превратят в безумную толпу

Не только всю Россию — всю планету.

…Но разве в этом нашей нет вины?

А мы опять молчим и не заметно

Останемся без Веры и страны…

Сезон разлук

Пришла весна — сезон разлук

Сезон любви и обещаний

Душевных мук и слёз прощаний

Под эшелонный перестук…

Весной нам выдадут погоны

И всех посадят в поезда

И, даст бог, что не навсегда

Нас увезут от мам вагоны.

Даст бог, вернёмся через год

Весной такой же разноцветной

Мы, повзрослевшие заметно,

А кто-то вместо нас уйдёт

С того же старого вокзала

Служить в далёкий гарнизон.

Ну, что ж, весна — такой сезон,

Сезон без страшного финала…

У каждого есть выбор

Во все века у каждого есть выбор:

Кого куда вести, за кем идти —

Стать победителем, остаться на отшибе

Иль просто своей цели не найти…

Тогда за нас наш выбор будет сделан

И превратится жизнь в парад услад-

Служить мы будем не себе, а телу,

Считая сытость лучшей из наград…

Лишь иногда, пресытившись едою,

Случайно вспомним мы вдруг о душе,

Но ничего в себе в ней не откроем,

В ней просто пустота. Давно уже…

28 минут

Двадцать восемь минут, чтоб взлететь в небеса,

И на грешную землю вдруг нежданно вернуться.

Под крылом самолёта та же вновь полоса

В этот раз не позволила

Им с судьбой разминуться…

Если б только им знать, что всё будет вот так,

Можно было бы всё изменить в своей жизни,

Но на рейс опоздать видно было никак,

Чтоб друзей не увидеть

На своей собственной тризне…

И огонь под крылом всех их в вечность прибрал,

И от прежних грехов все их души очистил,

Отпустил в небеса, чтоб их Бог покарал

Или сразу к святым убиенным причислил…

Уместилась вся жизнь в двадцать восемь минут:

И надежда и страх и молитва и вера…

…И, быть может, лишь те, кто прожил их, поймут,

Как короток наш век. А судьба — просто стерва.

Сорок первый

Их сорок не вернулось из полёта

И сорок душ остались в небесах

И только сорок первый с самолётом

И жизнь свою и смерть свою связал,

Хоть он не меньше душ тех улетевших

Всю жизнь свою стремился в небеса,

Но смерть и страх преодолеть сумевший,

Способен стал на божьи чудеса…

И став на миг вдруг ангелом-хранителем,

Как мог, спасал не души, а людей,

Но люди его подвига не видели,

Словно табун безумных лошадей.

Из чрева огненного рвались на свободу

И было им совсем не до него,

Что ж, видно такова наша порода —

Всегда спасать себя, прежде всего…

И вряд ли кто-то вскоре его имя

Из, им спасённых, будет вспоминать,

Лишь только Бог, надеюсь, его примет,

Чтоб по заслугам всё ему воздать.

И пусть он далеко такой не первый,

И многие пока живут средь нас,

Но, Боже, сделай так, чтоб сорок первый

Среди погибших был в последний раз…

Любовь и смерть

Любовь и смерть — два вечных антипода

Две верные служанки у души

И их союз, что создала природа,

Ты разрушать пока что не спеши.

Мы в этот мир всегда с любовью входим

Живём со смертью рядом каждый день

И наша жизнь — не наша, а, выходит,

Всего лишь чья-то призрачная тень.

Мы лишь песчинки в вечной круговерти,

А правит всем судьба и ей решать

Кому сегодня встретиться со смертью,

Ну а кому к любви своей бежать.

Так что же остаётся нам при этом?

И в чём тогда смысл верить и грешить?

В чём смысл жить рабом или поэтом,

Когда не можем сами жизнь вершить?

Расписано судьбой всё по минутам:

Когда любить, когда не умирать,

И просыпаясь каждым новым утром

В рулетку с жизнью будем вновь играть.

Завидовать не будем проигравшим,

Ведь скоро завершим и мы свой круг…

Любовь и смерть без нас, живых, оставшись,

Окажется не вечной тоже вдруг?

Показалось

Вокруг такая тишина…

Не уж то кончилась война?

Не уж то кончилась война,

А жизнь осталась.

И не погибших в том вина,

Что нам досталась тишина,

Что нам досталась тишина,

А им досталась

Лишь только страшная война,

А нам — победная весна,

А нам — победная весна

И их усталость.

Опять над миром тишина —

Давно закончилась война…

Давно закончилась война

Иль показалось?..

Так и живём

Неправильно живём:

То верим, то не верим,

То пьём, а то не пьём,

Ломаем шеи, двери…

Ломаем жизнь свою,

По пустякам ругаемся,

Мечтаем жить в раю,

Но ада не пугаемся…

Ни зла нет, ни добра

В опустошённых душах

В них божия искра

Давным-давно потушена…

Вот так мы и живём

В тени давно прошедшего

И в новый день идём

В обличье сумасшедшего…

Мы ушли за кордон

До свидания, Дон

Мы ушли за кордон,

Мы ушли за кордон,

Но тебя не забыли.

И станицу и дом —

Есть, что вспомнить потом,

Есть, что вспомнить потом,

Как свой Дон и Россию

По сыновьи любили.

Как вдали от неё

Память нам не даёт

Память нам не даёт

Ни минуты покоя.

Снится нам по ночам

Красный цвет кумача,

Красный цвет кумача,

Красный цвет поля боя.

И зачем, почему

Мы ушли, не пойму,

Мы ушли, не пойму,

А вернуться забыли.

В старый дом на Дону,

Не в чужую страну,

Не в чужую страну,

Где уход наш давно,

Как и нас всех, простили…

После жизни

Ещё никто пока что не ответил,

Что в жизни новой будем мы иметь,

И в поисках ответа не заметим,

Как мы перешагнули свою смерть.

Но ничего для нас не изменилось,

Вокруг всё те же запахи весны.

Жизнь настоящая, выходит, только снилась,

Вот только настоящие ли сны?

Свет этот или тот не настоящий?

Не настоящие ни звёзды, ни луна?

И только мысли в голове навязчиво

Нас заставляют вырваться из сна.

И наконец-то навсегда проснуться,

Вновь прошлую реальность обрести.

Вот только что-то не даёт вернуться

И снова самого себя найти…

Богатство

Я жизнь прожил ни бедным, ни богатым

С подносов золотых ни пил, ни ел

Хоть и считал копейки до зарплаты,

Богатым быть не очень-то хотел.

Ведь деньги не нужны при коммунизме,

Вот только коммунизма нет и нет.

Лишь годы за спиной в котомке жизни —

Оплата за труды прошедших лет…

Кому-то бедность и порок. А мне — привычка

Лишь к старости боюсь я привыкать.

Без золота прожил всю жизнь отлично,

К чему другим привычкам потакать?

К чему иметь огромный счёт в сбербанке

И сто замков в квартире от воров?

Не лучше ли проснувшись спозаранку,

Увидеть снег в окошке на Покров.

Вдохнуть всей грудью и душе дать волю,

Перекрестившись, вместе с ней взлететь

И полететь к таким же обездоленным,

И ничего другого не хотеть…

Богат не тот, кто в сундуках имеет

Всё то, что он с собою не возьмёт.

С богатством и дурак прожить сумеет,

Но смысл жизни так и не поймёт.

С душою позолоченной, но мёртвой,

Конечно, проживёт и он свой срок

И место себе купит — рядом с чёртом,

Если мой Бог не сдаст его в острог…

…А мы с душой прожили без копейки,

И если нас не примут небеса,

То как-нибудь проспимся на скамейке,

Оставив себе жизни полчаса.

Кто мы — сами позабыли

Не может быть пророков для пороков

Они всегда и всюду наяву

Не от того ли бесы в нас живут,

Что мы не учим прошлого уроков?

Они ж нас учат только ненавидеть

И всё вокруг нас только разрушать,

И некуда от бесов тех бежать

И некогда добро вокруг увидеть…

Мы с бесами своими пьём вино

В угаре пьяном всё вокруг ругаем

Мы своим бесам сами помогаем

Другого нам, похоже, не дано.

Нам не дано молиться в божьих храмах,

Где бесов изгоняют из души,

Ведь мы всё не туда, увы, спешим,

В объятия таких же точно хамов…

В объятия чужой для нас страны,

И вновь своим порокам потакая,

Мечтаем ложно, что там жизнь другая,

А там всего лишь царство сатаны.

Быть может, перебесимся когда-то,

Но если нас таких вот примет Бог.

Ведь если я принять его не смог,

То в этом Бог совсем не виноватый.

…А, может, кто мы — сами позабыли

И в бесов превратились сами вдруг?

Выходит, вся причина в нас, мой друг,

И в том, что Бога мы в себе убили…

Если ты поймёшь

От жизни отрекаться не спеши

И мать не обвиняй свою напрасно

В том, что имела в жизни лишь гроши,

Считая жизнь свою вполне прекрасной.

А ты вот так прожить её не смог

Тебе всегда хотелось жить иначе.

У матери твоей в душе был Бог,

А для тебя он вряд ли что-то значит.

У матери твоей была любовь,

Которую она тебе отдала

И ночи бесконечные без снов…

И вот однажды вдруг её не стало.

Ты сам с собой остался. Ты один

С душой скорбящей и с пустым карманом

И с головою полною седин

И с так и недописанным романом.

И оказалось вдруг вокруг всё ложь,

Придуманная жизнь в романе пошлом,

Но только ты возможно не поймёшь,

Что лучшее, что было, с мамой в прошлом.

Осталась в прошлом мамина любовь,

Осталась в прошлом мамина улыбка,

И много слов. Не сказанных ей слов…

И в этом твоя главная ошибка.

...Но исправлять её не торопись,

Исправить можно всё. Всё — смерти кроме.

Ведь это мама подарила тебе жизнь,

Хотя бы для того, чтоб ты всё помнил…

Взросление

Мы все когда-то постареем

И неожиданно причём,

Пока о детстве не жалеем,

Пока нам старость нипочём.

Стремимся вырваться из детства

И повзрослеть, как все, вокруг,

А старость где-то по соседству

Пока не наш замкнула круг.

Пока не нас к рукам прибрала,

Других, мечтавших повзрослеть,

А нам — всё, что теперь осталось —

Их в ихней старости жалеть.

И дожидаться жизни взрослой

В своих счастливых детских днях

И ждать ответов на вопросы,

Которые нам не понять…

В первый раз

Первый летний вечер наступает

Первый летний ливень за окном

Первый гром и молнии сверкают

В первый раз не спит мой милый гном.

В первый раз ему всё интересно,

Как и мне когда-то в первый год

И совсем не страшно, если честно,

А скорей совсем наоборот.

В небеса открытыми глазами

Смотрит он, всё видит в первый раз.

Ведь такими были мы и сами,

Только всё прошло давно у нас.

В первый раз с годами мы старели

В первый раз седели на глазах

Уходить из детства не хотели

Как и эта первая гроза.

...Но проходит всё — и жизнь и годы

Летний ливень кончился давно.

Постоянства нет у непогоды

Как и в мире том, что за окном.

Но об этом он потом узнает,

А сейчас мой милый гном уснул.

Он пока и сам не понимает,

Как он в детство нас с тобой вернул…

Тебе уже тринадцать

Мой милый внук, тебе уже тринадцать

Пора бы повзрослеть и поумнеть,

Поверь, и мне хотелось так остаться

В прекрасном детстве, чтобы не стареть.

И чтобы в мире взрослом беззаботно

Остаться взрослым мальчиком навек,

Ходить в кино с бабулей по субботам,

Хотя она и старый человек.

И мультики мои совсем не любит

А я люблю их очень до сих пор,

Вот только их смотрю теперь не в клубе…

Прости меня за старческий мой вздор.

Надеюсь, что тебя я не обидел,

И мне ль тебя из детства выгонять —

Во взрослой жизни многое я видел,

И так порой хотелось время вспять

Однажды повернуть — назад вернуться,

И в детстве побывать хотя бы час…

Но без тебя в нём будет слишком скучно,

Так пусть всё будет так, как есть сейчас…

Бес попутал

Повороты, повороты

Тот — сюда, другой — туда

И крутые развороты

Только прямо — никогда…

Еду я по той дороге

Как мне велено судьбой.

Подожди ещё немного

Там мы встретимся с тобой

За последним поворотом…

Только где тот поворот?

Чью-то тень увидел. Кто там?

Это — ангел у ворот…

Что же — я домчал до рая?

За забором райский сад

Я, выходит, умираю?

Только что-то я не рад…

Выбрал, знать, не ту дорогу

И приехал не туда

Не к тебе, а прямо к Богу,

Перепутав, как всегда,

Ад земной с небесным раем

Или только поворот?

Но судьбу не выбирают

От неё наоборот

Я всю жизнь сбежать стремился

Иль хотя бы обмануть…

— Ну, вчера ты и напился —

Никому не дал уснуть!

Вдруг раздался голос нежный

Только явно не с небес.

…Круг замкнулся неизбежно —

Значит, вновь попутал бес.

Я искал Вас, мадам

Я искал Вас, мадам, по салонам Парижа

В моих снах петербургских, но Вас не было там.

Я в той страшной войне ради Вас только выжил,

По ночам предаваясь позабытым мечтам.

Я надеждою жил, я бродил по бульварам

Я искал Вас, мадам, в каждом милом лице

И теперь, когда я безнадёжно стал старым,

Я случайно увидел Ваш портрет во дворце.

Всё такая же юная, не подвластная времени,

Вы смотрели с него на меня как тогда.

Я тогда был готов целовать Вам колени

И поклясться в любви только Вам навсегда.

Но закончился бал и, увы, не успели

Станцевать с Вами мы наш единственный вальс.

Вместо нас закружили на Дворцовой метели

И, увы, слишком поздно снова встретил я Вас.

Пролетели года, век закончился тоже —

Было в нём много крови, слишком мало любви.

Ничего, к сожалению, в нём исправить не можем

Из того, что случилось, и не я и не Вы.

Слава Богу, что Вам повезло в жизни этой,

В Вас влюбился другой, что художником был,

И оставил Ваш образ для безумных поэтов,

Чтобы каждый из них, как и я, Вас любил…

Сударыня, себе оставим тайны

Я перестал считать года и даты

И образ Ваш, сударыня, забыл.

Знакомы были вроде мы когда-то

И, может быть, я даже Вас любил.

Быть может, с Вами мы гуляли в парке

И весело болтали ни о чём,

И поцелуй наш первый самый жаркий

К тому, что есть сегодня, не причём.

А, может быть, мы не были знакомы

И Вас я вижу нынче в первый раз,

И потому по-стариковски скромно

Пройду, не беспокоя взглядом Вас.

Но почему тогда Вы оглянулись?

Быть может, что-то вспомнилось Вам вдруг,

И Вы на миг, как я, туда вернулись,

Туда, где наше было всё вокруг.

И этот парк совсем не постаревший,

И мы не поседевшие от лет,

Такие молодые и безгрешные,

Но нас таких давным-давно там нет.

Так, может, встреча эта не случайна —

Она — любви несбывшейся укор?

И всё ж, сударыня, себе оставим тайны,

Те, что в душе храним мы до сих пор…

Тихоня

Я тихо жил. Был скромником несносным.

И мало говорил — больше молчал

Не задавал ненужные вопросы

И никому на них не отвечал.

А иногда скучал. И так бывало.

И как-то незаметно вдруг подрос

И тут меня как будто бы прорвало

Я знал ответ на каждый свой вопрос.

И с теми, кто считал меня тихоней

И с теми, кто высмеивал меня,

Я к дружбе тоже вовсе был не склонен,

В себе от всех мечту свою храня.

Но вряд ли я мечтал вдруг стать великим

Да я и сам того не заслужил-

Я просто в этом мире многоликом

В согласии с собой спокойно жил.

Жил сам и не мешал другим в их жизни

Любить, творить, чудить хоть иногда,

Служить, если придётся вдруг, Отчизне,

Не предавать Отчизну никогда.

Но понял вдруг, что мне без посторонних,

Без тех, кого друзьями мог назвать,

До дней моих последних быть тихоней,

Другим же мне, похоже, не бывать.

А день придёт и тихо похоронят

Меня они, оставив в тишине,

И крест поставят с надписью: Тихоня…

Но, может, это всё не обо мне?

Кощей

Надоело жить Кощею

Одному. Решил: женюсь!

Разогнал всю нечисть в шею

И пошёл пешком. На Русь.

— Говорят, что там красавиц

Пруд пруди. Поди найду.

Вот женюсь и буду править

Всем на радость и беду.

Шёл он, шёл по полю чисту —

Видит, девка. Впрямь, краса

И ни дать, ни взять — артистка,

А коса-то, а коса —

Ни чета старухе-смерти,

Жаль вот только — не помрёт.

Так что верьте, хоть не верьте,

А молва и впрямь не врёт.

Подошёл Кощей к девице

Та как раз ему под стать

Вся румяна, круглолица

Надо ль дальше выбирать?

Предложу — ка я ей руку:

— Будь царицею моей…

А девица: ну и скука!

(Царских видимо кровей).

И ни да, ни нет — ни слова.

А Кощей своё опять:

— Будешь жить на всём готовом,

Будешь много есть и спать!

— Я ж не спящая красотка —

Прозвучало вдруг в ответ —

За такого? Не охота!

Тебе сколько, кстати, лет?

— Разменял вторую тыщу

И всего-то лишь вчера.

— А ещё чего-то ищет —

Помирать давно пора!

— Как же так, ведь я Бессмертный!

— Ты? Лишь кожа на костях.

Впрочем, ты уже не первый…

Был у батюшки в гостях

Кавалер куда пригожей,

Но умом не вышел вновь…

Да и ты с такою рожей,

Что ты знаешь про любовь?

— Что я знаю… Что я знаю?

Впрочем, ведь права она,

Просто пава расписная,

Ну, а станет вдруг жена?

Старику не даст покоя

На остаток долгих лет —

Точно уж, помру с такою!

— Значит, любишь?

— Ну уж нет!

— Может, где-то есть другие,

Мне уж тут не до красы,

Любят вещи дорогие,

Носят бороду, усы

И поют — как птица Феникс!

Только где таких найти?

— Есть такой — товарищ Ленин,

Вам как раз с ним по пути.

— Ничего не пожалею,

Ты вот только подскажи…

— Он в московском мавзолее

В одиночестве лежит…

— Что же раньше ты молчала?

Ну, а деньги принесу!..

И душа его помчалась

Искать новую красу…

Долго, коротко ли — ночью

Наконец в Москву пришёл.

Так как дело было срочным,

Мавзолей тот вмиг нашёл.

Всё как в девкином рассказе —

Часовые на посту,

Чтоб красавицу не сглазили,

Не пускают за версту…

И стоят как истуканы

Даже глазом не моргнут.

— Неживые что ли? Странно?

Посидели б пять минут.

Отдохнули, подремали,

Ну, а я тихонько в дверь.

И вот тут его поймали…

— Это что ещё за зверь?

Или медики забыли

На экскурсии скелет?

И когда ж они здесь были?

— Так прошло с десяток лет…

В общем, в шкаф его решили

Вмиг упрятать от греха,

Ну и глупость совершили —

Шкаф Кощею — чепуха,

Но зато стоит за дверью,

Да и выйти — не вопрос

К разрушителю империи

Прямо на ночной допрос.

— Да мы, батенька, знакомы!

Вы — Дзержинский из ЧК,

Я — Ильич и вместо дома

Проживаю здесь пока.

Что же вы так исхудали,

И совсем сошли с лица?

Вас послал товарищ Сталин?

Задушил бы подлеца!

А Кощей стоит и мнётся,

Как, не знает, отвечать.

— Ну и как вам здесь живётся?

(Надо б было промолчать).

А усатый — бородатый

Стал вдруг сразу сам не свой:

Вы, Дзержинский, виноваты

В том, что я ещё живой!

В том, что буду жить я вечно —

Ни могилы, ни креста.

Ах, как это человечно,

Только вам же и до ста

Не дожить, уж вы простите,

Этот дом лишь для двоих.

— И о ком вы говорите?

— О пока ещё живых.

Только вам какое дело,

Похоронят вас — в стене!

— Мне бы очень не хотелось,

Только речь не обо мне.

Вы, товарищ, извините,

Но меня Кощей зовут.

И попал я к вам в столицу,

Потому что люди врут.

Мне соврали, вам соврали

В ранг бессмертных возвели.

Вы вот разве не устали

Быть в отрыве от земли?

Ну, а я устал, ей Богу,

Хоть и сам почти что Бог,

А отправился в дорогу,

Потому что жить не мог

Так как жил когда-то в сказках

Без красавицы жены…

— Значит, я кричал напрасно?

Нет Дзержинского вины!

Хоть и знаю, что устали

От его ЧК в стране.

Это всё товарищ Сталин —

Мавзолей ему — не мне…

Так что, батенька, прощайте,

Жизнь, увы, не повторить.

На прощанье обещайте

Никому не говорить

Что я жив ещё покуда —

Будет бунт — не дай-то Бог!

Быть бессмертным, знаю, трудно,

Я помог бы, если б смог…

Тут Кощея осенило:

Он же вождь и знает всех!

— Мне помочь? Что ж, очень мило,

Есть надежда на успех.

И спросил, забыв про скромность,

И в ответ услышал вдруг:

С удовольствием огромным

Помогу вам, милый друг,

Расскажу куда вам надо

И как вам туда попасть,

Только будете ли рады,

Там ведь можно и пропасть…

И уж за полночь далёко

Затянулся разговор,

Свет погас в кремлёвских окнах,

И закрыты на запор

Все кремлёвские ворота…

Пролетел двадцатый век-

Расставаться не охота…

— Ты, хороший человек,

И с тобой мы так похожи,

Как два брата близнеца-

Даже коммунизм безбожный

Просто сказка. Без конца…

Посидели на дорожку

И легли на верный курс —

Наш Ильич — поспать немножко,

А Кощей — к Кончите Вурст…

Горыныч

В горах среди лесов дремучих

Жил Змей-Горыныч…

— Как в кино?

— И был из всех он самым лучшим.

— Что жили там давным-давно?

— Ты, может, будешь слушать сказку

И деда не перебивать?

Так вот, любил он с детства ласку,

Поспать любил, чего скрывать.

И никакой другой заботы:

Ни прежних битв и ни погонь

Да и ещё придумал кто-то —

Не разводить в лесу огонь.

Горыныч с детства был послушным,

Но без огня не мог ни дня

И, в общем, жил довольно скучно…

— Не так, как нынче, ребятня!

— Ну, да. По телику лишь шоу

С их, надоевшей всем, попсой…

— Размяться было хорошо бы,

Слетать к друзьям бы в мезозой,

Хоть в жизни раз развеять скуку —

Вздохнул Горыныч сам не свой —

Послать подальше всю науку,

Ведь я же сказочный герой!

Решил и сделал. Ночью тёмной

Из леса в небо стартовал

Вниз посмотрел: всё так знакомо,

Хоть он и в небе не бывал.

Зато смотрел программу «Время»

И кое-что ещё потом,

Чтоб быть, как говорится, в теме,

А не казаться простаком…

Летел, летел — конца не видно

Ни небесам и ни стране.

— И только всё-таки обидно —

Никто не помнит обо мне.

Внизу давно забыли сказки

Такое время — не досуг.

Летай везде и без опаски…

И тут узрел Горыныч вдруг,

Как в небо кто-то или что-то

С земли поднялось и к нему.

— Ну, вот и здесь нашлась работа —

Подумал он — Но не пойму,

Что за фиговина такая,

Летать бы вроде не должна?

Меня, трёхглавого, пугают?

Ах, если так, тогда — война!

А чудо-юдо, словно муха,

Вокруг летает — только треск…

— Вот до чего дошла наука —

Один упадок и регресс!

А муха мирно полетала

И даже не полезла в бой…

— Похоже, и сама устала —

Вздохнул Горыныч — Бог с тобой…

И полетел опять куда-то —

Туда, куда не снилось вам.

И всё ворчал:

— Вот спят, ребята —

Двум непутёвым головам —

А я один за всех работай,

Маши крылами день и ночь,

Им только б спать — одна забота,

Хотя и я поспать не прочь.

Подумал — сделал. Приземлился

В каком-то чахленьком бору.

— И надо ж — даже не разбился!

И рано-рано поутру

Проснулся и росой умылся,

И братьев спящих разбудил.

Брат младший тут же удивился,

Наверно, просто всё забыл,

Как в небесах летел неделю.

Брат старший тоже как слепой-

А это что на самом деле?

— Наверно, это мезозой!

Горыныч с гордостью ответил.

— Ну, что ж друзей найти пора!

Но сам, к несчастью, не заметил,

Что этот мезозой — дыра

В каком-то непонятном месте —

Ни динозавров, ни людей

И ни по телику известий,

Хотя бы кратких новостей.

Лишь глушь вокруг. Одни болота.

А в них вонючая вода…

— Я перепутал, видно, что-то

И получилось как всегда.

Увы, не видеть мезозоя,

А, впрочем, мне и поделом —

Там лучше, где нас нет, не скрою,

А где мы есть — всегда облом.

Чем в сказке, места лучше нету,

А здесь не сказка — просто ад,

Так всю загадили планету,

Что впрямь захочется назад

Туда, где тёмные дубравы,

Где сплошь зелёные поля,

И аромат, но не отравы…

Там Русь. Там русская земля!

…Но в жизни всё не так как в сказке,

И сделать сказку былью — ложь.

Всего лишь царская отмазка

Для подневольных пьяных рож.

А наш Горыныч не вернулся

В свои любимые края —

Всего лишь раз он обманулся

И с горя помер. Говорят…

Но есть и версия другая:

Он до Руси не долетел.

Был просто сбит. Я не пугаю,

А что бы он ещё хотел?

Жил бы у нас и был в фаворе,

Была бы слава и почёт,

А раз летит, так, кто же спорит,

У нас к таким особый счёт…

Водяной

В одной стране, в одном болоте

Жил, словно в сказке, Водяной,

Да и народ там был не против,

И мир там был совсем иной.

Жил сто и двести лет, а может,

И дольше бы, но на беду

Явились, на чертей похожие,

И стала жизнь, ну, как в аду.

Визжали пилы в ближнем лесе,

Гремело что-то день и ночь…

Жаль, что не знал он о прогрессе,

А то бы сразу съехал прочь.

Болот пока ещё хватает.

Не захотел иль не успел —

Никто теперь уж не узнает…

Устав от сотен децибел,

Решил он всё же разобраться,

Кто там шумит и почему?

А зря. В болоте бы остаться,

Ведь те, другие, не поймут,

А могут даже с перепугу

Принять за Йети и тогда…

Прощай, любимая супруга,

Прощай, болото навсегда!

Но так как главным был в болоте,

То всё за всех всегда решал.

А коли так, то и выходит,

Других то нет. Кто сам сбежал,

А кто потоп в в своей трясине —

Не надо было взятки брать…

Выходит, самому отныне

И дело делать и карать.

Но слово — словом. Дело — делом.

На землю чуждую отбыл.

Взглянул на звёзды обалдело —

За столько лет всё позабыл!

А всё вокруг не так как в сказке,

Болото тиной заросло…

И отряхнув себя от ряски,

Пошёл искать земное зло.

Там, где когда-то лес был — свалка,

Вокруг пеньки, пеньки, пеньки.

— Такого леса им не жалко,

Ну, что за люди! Дураки!

Пообломал бы я им руки,

В болоте тут же утопил.

Понятно всё и без науки —

И даже здесь сплошной «распил»…

И от такого беспредела

Слезу по случаю пустил.

— Куда, мать вашу, власть смотрела!

А, может, кто ей заплатил?

Не только у меня в болоте,

Есть казнокрады и рвачи!

Коль так, вы у меня дождётесь,

На вас найдутся плачи.

Произнеся сию тираду,

Пошёл с лесоповала прочь,

Куда? Туда — куда и надо,

К тому, кто мог ему помочь.

Но кто ж в лесу ему поможет,

Да и не лес вокруг — тайга…

Ах, да, конечно — Леший, может?

Уважит, может, старика?

А Леший тут как тут. Явился.

— Ты что-то грустный, Водяной?

Иль кто-то важный утопился?

А Водяной: пойдём со мной,

И сам ты всё тогда увидишь,

Потом решай — поможешь, нет…

— Ну, скажешь же ты, как обидишь!

Как не помочь, ты ж мой сосед.

Пошли. Пришли. Не верит Леший

Своим глазам: А лес то где?

— Был лес, да сплыл. Не сам, конечно…

— И впрямь, похоже, мы в беде.

Порубят здесь, и там порубят,

Им на природу наплевать.

И нас с тобой потом погубят…

— Ну, нет! Такому не бывать!

— Ты, Водяной, похоже, спятил,

Кто мы для них? Два старика

И сил у нас уже не хватит.

— Не хватит, точно. Но пока.

Ещё Кощей есть и старуха,

Ну, та — со ступою и Змей.

Так, что — устроим заваруху?

Посмотрим, кто из нас сильней?

Подумал Леший. Согласился.

Ну, а деваться то куда,

Он бы без леса точно спился,

А так при деле был всегда.

И в ту же ночь совет собрали,

Чтоб до рассвета всё решить,

— И надо же, под носом крали,

Таким, считаю я, не жить —

Кощей своё промолвил слово.

Совет продолжила Яга

— А у меня и печь готова,

Как раз для нашего врага!

И лишь Горыныч молча слушал.

Потом промолвил: чепуха!

— Я ни за чтоб не стал их кушать,

Живот избавив от греха.

А просто сдал бы их Омону

И всех навеки засудил —

Вот это было б по закону.

— И ты бы в суд их сам водил?

Спросил, уставший от дебатов,

Здесь самый главный — Водяной —

А ты в суде был хоть когда-то?

— Такого не было со мной…

— Тогда молчи и старших слушай,

А старший я здесь, а не ты!

Ты почитай газеты лучше,

Тогда поймёшь, что за суды

В стране, где мы живём сегодня.

Засудят нас всех — за донос,

А их отмажут. Того вроде…

За деньги — сделать не вопрос!

— И как же быть —

Встрял снова Леший —

И так нельзя и так ни как?

Тогда давайте-ка депешу

Напишем…

— Ты совсем дурак?

Кому писать? Лишь только Богу?

От нас, от нечисти, лесной!

— А что? Быть может и помогут?

— На почте нынче выходной,

А времени в обрез, однако —

Вернул в реальность всех Кощей —

Проголосуем? Я — за драку,

А вы кормите своих вшей.

И разошлись на том. Лишь Леший

Остался вместе с Водяным…

— Просить кого-то безуспешно,

Видать, придётся нам самим,

Как это б не было печально…

— Ну, что же делать, милый друг,

Я хоть и царственный начальник,

Но я к тому же и супруг.

Так, что пора и мне в болото.

— А уеду в новый лес,

Но если, честно, не охота.

Здесь у меня свой интерес —

Я эту банду лесорубов

Возьму, да и перекуплю.

И пусть себе тихонько рубят —

Я ж тоже денежки люблю…

А наш герой? С тоски напился —

Не знал, видать, с кем жил, дружил.

Потом пошёл и утопился

В том омуте, где сам и жил…

Не пора ль заняться делом?

После смерти Водяного

Не нашлось уже такого,

Кто бы мог взять в оборот

Его царство из болот.

Ну и зря, как оказалось,

Сделать надо было малость

И об этом мой рассказ.

И герои есть у нас

Те же самые, что были,

Или, может, вы забыли?

Ну, конечно же, ага,

Наша милая Яга.

И, конечно же, Кощей.

Заграничных скушав щей,

Он вернулся из похода —

Вот уж счастье для народа!

Будет править вновь страной,

И, конечно же, женой.

Про жену рассказ особый —

Не такая уж особа.

Ну, а слушать коль охота —

То вернёмся на болото.

А пока текли года —

Проржавела в нём вода

Без пригляда зорких глаз —

Больше нет болот у нас.

Заросли травой и лесом.

— И чего в нём интересного,

Если высохло оно?

— В том и дело. Только но

Есть одно и интерес.

И я вовсе не про лес.

Как-то раз Яга-старуха

На болоте побывав,

Приложилась к нему ухом,

Может быть, народ не прав?

Может, жив мой водяной?

Видно, скучно ей одной!

— И услышала? Чего?

Безусловно, не его.

Только что-то в том болоте

Было точно или вроде.

Как узнать? Взяла лопату,

Хоть стара и хоть горбата,

Но копалась года три

От зари и до зари.

И дождалась всё же брата.

Ну а он — взял экскаватор

У разбойников лесных

И копался до весны.

Ну, а братом был — Кощей,

Хоть и сам был из мощей,

Но упорным оказался —

Так старался, так старался,

Докопал почти до дна,

И без сна и без вина.

И решил передохнуть:

Потянуло отдохнуть

Так, как не было ни разу.

А проснулся — пахнет газом…

— Это что за чудеса —

Подожгли опять леса?

Или старая карга

Испекла себе врага?

Нет, на это не похоже…

Быть не может! Быть не может!

И помчал к сестре-старухе.

Ну, а та опять не в духе.

— Докопался до чего?

К бесу всё, зарой его!

— И кого же? Что? Болото?

Ты заплатишь за работу?

За аренду и бензин?

— У меня что магазин,

Чтобы прибыль приносил…

Экскаватор ты просил,

И плати. С чего — не знаю.

И зачем с тобой я маюсь!

— Хорошо — сказал Кощей,

Быстро пыль стряхнул с мощей,

Промолчав про газ болотный.

— Вот ещё одна забота —

Как заводик тут же справить,

Чтобы этот газ отправить,

Тем, кто нынче при деньгах?

Да и старая карга

Тут же скажет, что я вор!

…Ночью думу думал двор,

Ну, конечно же, двор — царский,

Хоть и жил он не по-барски,

На харчи всегда имел —

Только думать не умел.

— Ну, и где рассказ про газ,

Ну, про тот, что есть у нас?

— А не стань родня — враги,

Был бы газ и у Яги.

А теперь Кощей там правит

Вот уже фундамент ставит,

Скоро стены подведёт

И пойдёт газ и пойдёт…

Вместо старых лесовозов

Будут ездить газовозы,

А назад возить — валюту.

— Ну, конечно, это круто!

Сразу вдруг из грязи в князи

И не в князи, а в Цари!

Двор кощеевый в экстазе

От зари и до зари…

Всё бы было хорошо,

Только вот прошёл слушок —

Чтоб стать нэпманом успешным,

Надо знать закон конечно.

Чтоб всё было по закону,

Чтоб работать на корону —

На свою и на чужую,

А не только мзду большую

Кой-кому давать. Налоги

В установленные сроки

Государству заплатить.

А иначе не простить

Государство тоже может

И огромный штраф наложит.

А потом и по суду

Всё отнимет. Крах труду

И банкротство и т.д

А ещё НКВД…

В общем, бизнес не пошёл.

И Кощей от дел ушёл,

Передав весь газ Яге,

Сам уехал налегке,

Чтоб подальше от греха.

Бабка вслед ему: ха-ха,

Ну и дохахахаталась —

Лишь с избой своей осталась.

Только возраст не позволил

Засудить её в неволю….

Но на этом не конец:

Появился вдруг юнец,

Что из бывших пионеров,

Сразу став для всех примером:

Быстро все прибрал дела,

Чтоб Яга не померла,

Иногда платил зарплату,

Кое-что давал по блату.

Кроме газа нефть нашёл,

А потом и сам ушёл…

Оказалось сел на нары.

Всё опять пошло по старому.

Газ закончился в болоте,

Вновь никто не при работе,

Нефть по трубам вся ушла,

И Кощея не нашла

Ни старуха, ни менты.

Где он, может, знаешь ты?

— В сказке он — совсем другой

Со своею дорогой!

— А ещё кто с ними? Бес?

— Вместе пилят чей-то лес…

На Марсе шёл сегодня снег

У нас на Марсе шёл сегодня снег

Почти как настоящий, как земной

На берега давно безводных рек

Он тихо падал белой пеленой.

И, значит, к нам на Марс пришла зима,

Как это всё по-нашему земному,

Там где-то далеко в снегу дома,

А здесь, увы, немного по — иному.

Здесь только камни. Камни и песок

Хотя и облака почти земные

И ветер, совершив вдруг марш-бросок,

Не снег приносит — бури пылевые.

И солнце тоже наше, но с пятак,

Нам также светит с неба золотого

Всё, как и дома, но и всё не так —

Немножко б шарма нашего земного.

И воздуха земного — подышать

И птичьи трели в рощице послушать

В своё земное детство убежать

И там, в саду с куста малину кушать.

Но как сейчас всё это далеко

Да и тоска здесь выглядит иначе

Мечтать о Марсе просто и легко,

Но быть и жить совсем иное значит.

…И дописав письмо своё домой,

В постели тёплой снова я проснулся,

Почти такой же, как и там, зимой

И громко крикнул: Мама, я вернулся!

Помолчим

Помолчим в этот день, в этот час

Помолчим, хоть минуту всего,

Ту, что стала священной для нас,

Жаль, что с нами нет тех никого,

Тех, кто в эту минуту лежал,

Обнимаясь с родимой землёй,

Никуда не спешил, не бежал,

Приняв первым свой жертвенный бой.

Много их полегло в ту минуту,

А потом было много боёв,

Но уже в то июньское утро

За победу пролил кто-то кровь.

Пусть не знаем имён их и званий,

Потому при свечах помолчим

Этим утром, июньским и ранним,

Этим утром отныне святым…

Первое утро военное

Двадцать второго июня

Лето закончилось вдруг

Лето закончилось и наступило

Время и слёз и разлук.

Время войны наступило

Время бесчисленных бед

И далеко, далеко ещё было

До первых великих побед.

И было до смерти так близко,

Как не было нам никогда,

И хоть были мы атеисты-

Мы вспомнили Бога тогда.

Просили у Бога защиты

И тайно молитвы шептали

И не хоронили убитых —

Мы Богу их всех передали.

Чтоб души, прощённые Богом,

Смогли улететь в небеса,

Ведь нам, может, тоже немного

Осталось. Всего полчаса.

Опять налетят те, с крестами —

Антихриста злобная рать,

А Бог наш останется с нами,

А с Богом легко умирать.

…То первое утро военное —

Последнее утро для нас

Не наше потом поколение,

Надеемся, вспомнит не раз.

Надеемся, что так и будет

Победа придёт, как всегда.

И нас, павших здесь, не забудет

Никто из живых никогда…

Мама Русь

Печаль моя — моя Россия,

А на душе опять тоска

И лишь любовь, что мы носили

В себе, спасает нас пока.

Любовь к тебе — свеча надежды

И света луч в кромешной тьме.

Мы все исчезнем неизбежно

Кто на погосте, кто в тюрьме.

Лишь ты останешься навеки

Такой, какой всегда была,

Прикроешь ласково нам веки,

Чтобы печаль в нас умерла.

Чтоб грусть-тоска в душе исчезла

И обрела душа покой.

Печаль о прошлом бесполезна

И вечно жить нельзя с тоской.

Тоской о том, кого любили,

Кому мы в верности клялись.

И кто ты нам — мы не забыли

Хоть навсегда умчались ввысь.

И мы тебе пообещаем

Унять в себе печаль и грусть,

Надеясь, что и ты прощаешь

Нас непутёвых, мама Русь…

Дни старости моей

Я в гости не хожу к друзьям и к Богу

Друзей нет дома. Бог на небесах.

Со старостью ужился понемногу,

С соседями — что жив я, доказать.

И ничего другого мне не надо

В моей квартире тишь и благодать.

Вот только Муза вроде бы не рада,

Что ей со мной приходится страдать.

Давно уж перепутав дни с ночами,

А ночи с днями, пишем ерунду.

Зато знакомств не водим мы с врачами,

Мы с Музой их обходим за версту.

А что они нам скажут? Возраст это…

Но вряд ли у поэтов возраст есть,

И юная всегда душа при этом,

А старость это просто чья-то месть.

Судьбы ли, может. Может быть и Бога,

Как кара за безбожие моё.

Нам дней на жизнь отпущено не много,

И будет жаль, что мимо жизнь пройдёт.

И дни свои нам вряд ли тратить стоит

На стариков-друзей, походы в храм —

Поэтам платят, но не за простои,

А только за стихи. Лишь здесь — не там…

Свеча

Жизнь человека как свеча —

Горит, горит и вдруг погасла…

И время в роли палача

И мы живём ему согласно.

Где всё не нами решено —

Как жить и сколько жить с тобою,

А мы считаем всё равно,

Что правим мы своей судьбою.

И тратим дни, теряя счёт,

И тратим главное богатство —

Себя — на славу и почёт,

Жизнь превращая в святотатство.

И тихо гаснем — ты и я,

Сами того не замечая,

Пока не встретит нас Судья,

Из тех, кого не выбирают.

Лишь он решит — кому и как

Гореть, а, может, сразу гаснуть.

Моя свеча горит пока,

Хотелось б верить — не напрасно…

Гроза идёт

Сегодня солнце не взойдёт над горизонтом

С приветом теплым, как всегда, в привычный час.

Гроза идёт на нас широким фронтом

И будет что-то страшное сейчас.

И тучи самолётов в синем небе

И гул моторов явно не к добру,

А где-то в храме начался молебен,

О том, чтоб все проснулись поутру.

Но даже Бог сегодня не помеха

Для тех, кому, похоже, не до сна

У нас свои дела, у них — потеха

С названием потехи той — война…

Пусть с ними Бог, раз так они считают,

И с нами Бог! Так кто же будет прав?

И в небесах не ангелы летают —

Все ангелы — на наших Образах.

Но некогда сегодня разбираться,

Кто прав, а кто не прав — рассудит Бог.

А нам придётся, видимо, остаться

Среди горящих трав в пыли дорог.

Чтоб взять с собой врагов как можно больше,

Чтоб жизнь не просто так отдать свою.

Пусть это утро длится века дольше

И пусть с врагом погибнем мы в бою…

На рассвете

К могилам именным и безымянным

Идёт с утра сегодня вся страна.

И вновь, как рана, кровоточит память,

Спать не даёт проклятая война

Июньским этим утром на рассвете,

Хотя уже прошло немало лет.

Давно уж стариками стали дети,

Познавшие в то утро горечь бед

И ждавшие Победу каждый вечер

И возвращенье батьки у окна

И до утра горели в окнах свечи

В память о тех, кого взяла война…

Огонь свечей, дающий нам надежду,

Не просто символ Вечного огня —

Он жизни свет.

А смерти, как и прежде,

Для павших там, как не было, и нет.

На свет свечей слетаются их души,

Чтоб вместе с нами в этот скорбный час

Рассвет увидеть, тишину послушать,

Пустить слезу невидимо из глаз.

И тихо удалиться в рай небесный,

Чтоб снова ждать пока ещё живых,

А может быть и бывших неизвестных,

Погибших в это утро рядовых…

Такая вот любовь

— Прости, что не звонил, хотя и рядом был,

Прости, что не искал давно ненужной встречи…

— А я тебя ждала и думала — забыл,

Но не забыла я единственный тот вечер…

— Вот так и жизнь прошла без встреч и без звонков

Хотелось всё забыть. Увы, не получилось…

— А я ещё храню листки твоих стихов

И между строк читать пока не разучилась…

— Такая вот любовь — одна и навсегда,

А, может, просто миг влюблённости наивной…

— И жаль, не повторить той встречи никогда,

Хотя, как знать, была бы

У нас любовь счастливой?..

Ваш взгляд

Вы меня извините, с Вами мы не знакомы?

Почему ж так волнуют меня Ваши глаза?

Этот взгляд навсегда я когда-то запомнил,

Но, увы, ничего Вам тогда не сказал.

Много дней, много лет среди тысяч похожих

Я искал этот взгляд, ошибаясь всегда.

И теперь наконец-то в день обычный погожий

Я увидел и Вас и Ваш взгляд, как тогда.

Хоть и скрыт от меня он в этот раз под вуалью,

Это Вы и я Вас вновь нашёл, наконец.

Ну, а Вы, улыбнувшись, вдруг спросили с печалью,

Почему же не я Вас повёл под венец?

Но теперь слишком поздно лить напрасные слёзы,

Объясняться за то, как я был и исчез…

Пусть не будет, как было, но примите хоть розы,

В благодарность за то, что Вы всё-таки есть!

Три звезды

Ни орденов, ни медалей,

Ни звёзд на погонах — больших

За службу мне так и не дали,

Прожил, слава Богу, без них.

Не хуже других и не лучше

И многих уже пережил,

Седой и беззубый поручик —

Всё, что от судьбы заслужил.

Осталась лишь память — на память,

Чтоб жить было чуть веселей.

И сны — а в них снится упрямо

Какой то советский «старлей».

Но он для меня не прохожий,

Я чувствую, что мне он свой,

Такой на кого-то похожий,

Такой же седой и живой.

Знакомые в снах перегоны…

А, может быть, я — это ты?

Такие же, вроде, погоны

И те же на них три звезды.

Выходит, прожили недаром,

Теперь не разлить нас водой…

— Какой же, поручик, ты старый!

— И ты, вижу, не молодой!

На старом кладбище

Мы с Вами, милый граф, однофамильцы-

Вы, граф, поручик, я — старший лейтенант,

Но, думаю, что Вы не удивились бы,

Что я, как Вы, был в молодости франт.

Жаль только по балам, как Вы, не ездил,

Я просто в ваше время не попал.

Хоть я и жил, как в детстве Вы, в уезде,

Мой папа был, увы, не генерал.

Но я, как Вы, был тоже за границей

И мне Берлин был домом, Вам — Париж,

Но почему ж мне время ваше снится,

А остаётся с Вами только лишь.

Не зря ж нас общий век объединяет:

В нём жили Вы, и я в нём жил потом.

Но мы, увы, не встретились. Бывает!

Хотя всегда мечтали об одном.

Мечтали об одном и том же доме,

О небе в златоглавых куполах.

Как много, граф, мы с Вами оба помним —

Крах революций, много, много плах…

Не потому ль мы с Вами так похожи,

Вы граф — Шувалов, и я им тоже был,

Не графом пусть — Шуваловым Серёжей

И до сих пор об этом не забыл.

Простите, граф, в друзья не набиваюсь,

И титул Ваш мне вовсе ни к чему.

Я только лишь себя понять стараюсь:

Пусть я ни граф. И всё же, почему?

Но просыпаюсь снова без ответа,

В надежде, что расскажете потом,

А Вы зачем то тем далёким летом

Уснули навсегда здесь под крестом…

Туман

Обманом ложь покрыта как туманом

И в том тумане вновь один бреду

И правду среди лжи, среди обмана

И в этот раз навряд ли я найду.

Всё затянуло пеленой забвения,

Что было и что будет, может быть,

И даже те счастливые мгновения,

Которые пытаюсь не забыть.

Но даже в них не нахожу утехи я,

Выходит, и они всё та же ложь.

И прошлые забытые успехи

И прошлые слова, что стоят грош.

И прошлая любовь. И та обманом

Вдруг оказалась, как и всё кругом.

А что осталось? Лишь на сердце раны,

Но с болью этой я давно знаком.

И даже Веры не осталось, даже друга,

Который меня смог бы поддержать.

Выходит, что напрасны все потуги —

Один туман и некуда бежать…

Один

Я был всегда один. Везде и всюду

Среди людей, среди друзей — один.

И там, на небе, видимо, я буду

Сам по себе — и раб и господин

Средь двух миров таким же одиноким.

Всё от того, что Бога не любил,

И этот мир — мир пошлый и жестокий

И всех кто в нём со мной когда-то был.

Мне жаль их всех, которые не видят

Вокруг себя всё то, что вижу я —

Я вижу, как меня возненавидят

Не недруги, а лучшие друзья.

Как с радостью они меня отвергнут

И тут же постараются забыть,

Потом и Бога сами же и свергнут,

Чтобы самим на месте Бога быть.

Всё это уже было не однажды

И Бог здесь не причём. Он был и есть.

А что случится мне уже не важно,

Но это вряд ли будет божья месть.

Сжигаемые алчностью и злобой,

Мы путь давно забытый повторим,

А я уйду, не видеть это чтобы.

Об этом мы потом поговорим.

Когда вернутся к Богу ваши души,

Тогда и я, быть может, вас прощу.

Ну, а пока я даже здесь не нужен

И как всегда один. И не ропщу…

Уйти и не вернуться

Не верьте никому, что после смерти

Нас кто-то снова ждёт на небесах,

И даже тем, кто там бывал, не верьте —

Туда уйти возможно только раз.

Уйти и не вернуться. А остаться

Когда-нибудь мы сможем только здесь.

И с жизнью в час последний попрощаться

И с теми, кто ещё вокруг нас есть.

Ну, а потом не нам решать, что будет.

Кого-то будут помнить и любить

Кого-то даже лучший друг забудет

Кого-то и врагу не позабыть.

Когда-нибудь и время канет в лету

И превратится мир весь наш в песок

Не будет ни зимы, не будет лета,

Не будет пуль, летящих нам в висок.

Не будет смерти. Слёз не будет тоже.

Лишь вечная немая пустота.

Не верьте ни кому, что Бог поможет.

Спасёт нас всех — любовь и красота.

Но если мы о небе позабудем

И будем на земле рай строить свой.

Ведь только здесь бессмертными мы будем,

Оставшись в чьей-то памяти живой…

Прогуляться что ли?

Прогуляться что ли? Прогуляться,

По знакомым улицам пройти.

Прогуляться, а потом остаться

И тебя из прошлого найти.

Молодую. Чтоб в такие годы!

Резвую, как лань, не по годам,

В одежонке, вышедшей из моды —

Ленинград, увы, не Амстердам…

Но у нас всё запросто и просто —

Мы витать не любим в облаках.

Каблуки тебе б придали роста,

Только где их взять на каблуках

Туфельки хрустальные, как в сказке,

Платье подвенечное с фатой,

А к нему чуть-чуть забытой ласки

И любви, конечно же, святой…

В платьице с ромашками из ситца,

С бантом перетянутой косой,

Ты и наяву мне стала сниться

Всё такой же рыжей и босой.

Как мы шли по тёплому асфальту,

И почти по моде — босиком!

И звучали с неба звуки альта

Нам двоим. Мечтал ли о таком

Я в давным-давно забытом детстве?

Сердце замирало и не раз,

(Хоть и жили вроде по соседству)

Когда ты опять входила в класс.

…Увлеченья юности пустые,

Как и Невский в этот час ночной.

Мы уже давно не молодые

Ты уже давно, но не со мной.

Мне пора с прогулки возвращаться,

Всё одно и то же каждый день:

Снова не с кем даже попрощаться —

Только фонарей кривая тень.

Прогуляться что ли? Нет, не стоит

Лучше снова сяду у окна,

Вспомню о тебе и успокоюсь,

Зная, что ты мне не суждена…

Прости, что не пришёл на юбилей

Прости, что не пришёл на юбилей

В июльский день дождливый и холодный,

Не время мне ещё в твой мир теней

И в нём, как гость, я Богу не угодный.

Когда-нибудь потом в свой день и час

Я тоже возвращусь в твой дом небесный

И будет праздник там у всех у нас

И всем друзьям на нём найдётся место.

Ушедшим до меня, свой круг замкнув,

Пока же здесь твой юбилей отмечу,

И по привычке за столом заснув,

Во сне своём тебя впервые встречу.

За столько лет. А ты, такой как был,

Как в памяти моей тогда остался.

Ведь я тебя по-своему любил,

Хоть в этом никогда не признавался.

Ты подожди, приду и всё скажу,

О чём я не успел сказать при жизни,

И обязательно у Бога закажу

Весёлый праздник вместо пошлой тризны…

Дни

Как-то очень незаметно

Дни проходят, как и лето,

Там и осень и зима —

Так и жизнь пройдёт сама

Не успеешь оглянуться…

Вот бы в детство мне вернуться

И начать свой новый счёт.

Только жизнь рекой течёт,

Но теперь уже не важно —

Не войдёшь ведь в реку дважды,

Дважды день не проживёшь…

И напрасно слёзы льёшь,

Ведь они, как ливень летний,

Да и я не пятилетний,

Мне давно за шестьдесят —

Скоро к Богу пригласят…

Так что время собираться,

С днями прошлыми расстаться,

Но оставшиеся дни,

Кто их знает, где они?

Конец пути

Дорога-жизнь ведёт вперёд

И вот закончится однажды,

А там, в конце её народ

Кого-то ждёт уже. Неважно.

Меня он ждёт. Иль не меня.

Всё будет, как не раз уж было,

Положат среди бела дня

Кого-то в свежую могилу…

Но как хотелось б опоздать

И не туда свернуть. Однако

Не хорошо заставить ждать

Тех, кто глаза уже проплакал…

И вот последняя тропа

За поворотом — неизбежность.

И никого. А где ж толпа?

Лишь крест. На чьей могиле свежей?

Выходит, это не конец

И не дороги и не жизни…

Тогда хоть снова под венец

И свадьбу справить вместо тризны!

Перед боем

Коней сводив на водопой,

Передохнём и мы немного.

Давай, поручик, нашу спой,

Мы подпоём тебе, ей богу.

Потом подхватят казаки

Её и песня выйдет славной,

Но как в ней можно без тоски

Спеть о России православной.

О той России, что нас ждёт,

Когда вернёмся из похода.

Даст Бог, и года не пройдёт

С того четырнадцатого года.

Но будет всё потом не так

И будет главный враг — в России

И над станицей красный флаг,

А нас об этом не спросили.

Хотим ли мы вновь воевать

За белых кто, а кто за красных,

И братьев родных убивать

И кровь их проливать напрасно?

Ну, а пока у нас привал,

Ну, а потом опять дорога,

Война, где каждый воевал

За Веру, за Царя, за Бога.

За дом родной, за тихий Дон,

А ни за красных, ни за белых.

И песня, а не чей-то стон

С губ в небо синее слетела.

Ну, что ж, поручик, нам пора.

Спасибо, братцы, всем за песню.

Царю с Отечеством — ура,

А коль умрём в бою — так с честью!

Покой

Похоже, ветер подустал

Всю ночь гулять в зелёных кронах

И сам уснул. Парк тоже спал

И тучки, там, за небосклоном

Остановили вечный бег.

Покой пришёл. Такая редкость

В наш неспокойный буйный век.

Не шелохнётся даже ветка

И даже птички под листком

Вдруг отчего-то замолчали.

Покой им, видно, не знаком,

Но утро только лишь в начале.

И снова будет буйный день,

Покой нам будет только сниться.

Вновь набежала тучи тень

Пора и ветру появиться

И вновь разрушить наш покой,

Вернуть в реальность наши души,

Своей невидимой рукой

На нас всю мощь свою обрушить.

Всё снова будет как всегда

И на покой нет и намёка

И не осталось и следа

От сладких снов. Одна жестокость…

Суббота

В монастыре бьёт колокол с утра

Монахов собирая вновь на службу.

И нам, мирянам, в этот час пора

К автобусам спешить толпою дружной.

У каждого опять свои дела,

Свои заботы и своя работа,

Но в этот раз не нас колокола

Опять зовут. Сегодня же суббота!

Мы спим под колокольный перезвон,

А кто-то сны не детские вновь видит

И все дела, и все заботы вон

Он гонит от себя и ненавидит

Звук этот слишком ранний колокольный.

И пусть душе приятен будет он,

Не весь народ, похоже, им довольный,

Но чем тогда он лучше стай ворон?

Которые из гнёзд своих сорвавшись,

Заходятся от злобы к Богу в крик.

В субботу крепко спит народ уставший,

Лишь я не сплю в блаженный этот миг

И восторгаюсь музыкой от Бога.

Что мне суббота? День очередной.

И у меня таких дней очень много,

А у народа просто выходной…

Обида

В костре обид сгорает наша вера,

Потом любовь и жизнь, в конце концов.

Всему предел есть и всему есть мера

У мудрецов есть и у гордецов.

Кто мудрый, тот простит в себе обиду,

Гордец с гордыней будет жить всегда,

А если не обидится, для виду,

Её он не забудет никогда.

И в нужный час обидой воспылает,

И вспомнит всё и всем в свой судный час.

И никому добра не пожелает

Ни в прошлом и, конечно, не сейчас.

Он для себя — последняя инстанция

И истина — для всех, для остальных,

Кто не согласен — чемодан и станция

И эшафот — для совестью больных.

Даст Бог, я буду в жизни чуть мудрее

И спрячу гордость от ненужных глаз.

С обидой жить, конечно, тяжелее,

Тем более, уже не в первый раз.

Бог всё простит. И прошлые обиды

И грех гордыни, даже гордеца,

Лишь только я уеду в город Лида,

Чтоб жизнь прожить с тобою до конца…

Уходит время

Идут часы. Уходит время

И жизнь проходит вместе с ним.

И вместо нас младое племя

Считает дни. Не нам одним

Теперь со временем бороться,

Ведь каждый хочет дольше жить,

И наконец-то разберётся

Как своё время укротить.

Как тратить каждую минуту,

Чтоб жизнь свою прожить не зря,

И просыпаясь с новым утром,

Срывать листок календаря

Без вздохов и без сожалений

О зря потерянных часах,

О зря потерянных мгновениях,

Напрасно сказанных словах.

Уходит время вместе с нами

И вместе с ним уходим мы,

И остаётся только память,

Как луч надежды среди тьмы.

И если этот скромный томик

Стихов моих найдёт опять,

Пусть и не мой совсем потомок,

Пошло, выходит, время вспять!

Пришла пора

Живём сто лет без покаяния,

Без примирения в душе,

Душа же, словно птица раненная,

Устала ждать давно уже

От нас не только слов раскаяния,

Чтоб излечить от ран и нам

Не только души неприкаянные,

Но и вернуть их в божий храм.

От догм свободной сделать совесть

И нашу память навсегда,

Хотя о реках русской крови

Мы не забудем никогда,

Как и сотнях жертв безвинных,

О павших и пропавших зря,

О не вернувшихся с чужбины,

Об эйфории Октября.

Но то, что было, то и было —

Война, разруха и террор.

Но есть одна, кто нас любила,

Терпя и славу и позор,

Не разделяя нас по вере,

По преданности ей служить,

Лишь потому, что мы хотели

В одной своей России жить.

…Так не пора ли нам собраться,

Как в старину, на общий сход?

Но не затем, чтоб вновь подраться,

А чтобы в памяти остаться,

Как Богом избранный народ!

Путь России

Страдать, надеяться и верить —

Таков России путь опять.

Чрез униженья и потери

Пройдя, в итоге побеждать

Себя в себе, врагов тем паче,

Сгорая в жертвенном огне.

У нас не может быть иначе —

Тонуть в крови или в вине

И возрождаться словно Феникс,

Дела великие вершить

И с верой в Бога или в Ленина,

Друг другу не мешая жить.

Без революций прошлых пошлых,

Без идеалов, но пустых,

Без пушек, к счастью, скоморошных,

Без залпов, пусть и холостых.

И пусть путь этот нам неведом,

Но верю я — России быть.

И Бог придёт за нами следом,

Чтоб нас, безбожников, простить…

Орда

Для них Россия, как Орда,

А мы в России — азиаты,

И страх в душе у них всегда

И мы хоть в чём-то виноваты.

Так было испокон веков,

Так есть, и будет так в дальнейшем.

Ну, что же, значит мир таков,

И побеждает в нём сильнейший.

А мы, назло им всем, сильны

Не только телом, но и духом,

И даже комплексом вины,

Хоть виноваты лишь по слухам.

Они же — в слухах мастера,

Но вряд ли, что ещё умеют.

Так, может быть, и нам пора

Напомнить им кто есть плебеи?

Не мы ходили и не раз

На нашу Русь. И уходили

Ни с чем, умерив свой экстаз

И аппетиты крокодильи.

А мы прощали всех всегда

И не искали виноватых.

Такая вот у нас Орда,

Такие вот мы азиаты…

Храни Россию

Любить себя заставить мы не можем

И нам любовь такая ни к чему.

Храни и нас, храни Россию, Боже,

От их любви похожей на тюрьму.

От их нравоучений и посулов,

От их даров троянских и от зла

От собственных невежд и их разгулов,

В которых Русь не раз уже была.

Любовь их — кровь людей крещёных русских,

Ненужность жертв за чьё-то право жить.

Мы лишь хотим без новых революций

Отечеству, как было встарь, служить.

И без любви навязанной кому-то

И без даров, без царственных вельмож,

В России, но своей, проснуться утром

И за окном увидеть русский дождь…

Время Веры

Господа юнкера, господа офицеры,

Вы Россию покинули, но не капли вины

Нет на Вас, потому что без России, без Веры

Жертвы Ваши напрасные никому не нужны.

Не нужны они мамам, не нужны они Богу,

Вместе с Вами покинул он Россию тогда,

Чтоб когда-нибудь вновь найти к дому дорогу,

Веру в Бога вернуть в свою Русь навсегда.

Бог в Россию вернулся, Вас оставив в Париже,

На прощанье крестами за любовь одарив,

Но уйдя из России, стали к Богу Вы ближе,

Чем оставшийся здесь весь партийный актив.

Время красных прошло. Время Веры настало.

Но не в этом совсем Ваших подвигов суть,

Просто наша Россия жить без Бога устала,

Ну, а Вы помогли ей веру в Бога вернуть…

Сентиментальность

Считает кто-то век наш аморальным

И я так думал собственным умом,

Не от того ли стал сентиментальным,

Что слишком долго я в себе самом

Скрывал от глаз твоих не только чувства,

Скрывал себя под маской простака

И часто, когда было слишком грустно,

Валял, как говорили, дурака.

Смешил других и к месту и не к месту,

И говорил о чём-то невпопад.

Мне без тебя здесь жить неинтересно,

А кто я сам? Конечно, не Сократ,

Чтоб рассуждать о значимости мира,

В котором человек — почти что Бог,

Ведь весь мой мир — это моя квартира,

Я только в ней самим собой быть мог.

Жалел одних с их жизнью непутёвой,

Других же ненавидел, как умел,

И задавал себе вопросы снова:

Так, где же лицемерия предел

И почему меня не принимаешь

И ты таким, каким я был и есть,

И почему опять не понимаешь,

Где истина в словах, а где лишь лесть?

Но всё до примитива в жизни просто —

Сентиментальность — наших душ болезнь,

Которую мы лечим на погостах,

А я хотел бы вылечиться здесь.

Сказать тебе: прости меня, поэта,

За то, что одиночество — мой дом.

Я вновь один и всё-таки при этом,

Надеюсь на любовь твою потом…

Скука

Встану утром, выпью чаю

Сам с собой поговорю,

А потом опять скучаю —

Жду вечернюю зарю.

Вот и ночь уж на исходе

Снова ждать придётся дня,

Так и отпуск твой проходит,

Но, конечно, у меня.

У тебя — другое дело

Тебе некогда скучать,

Ты ведь этого хотела?

Можешь и не отвечать.

Отдохнуть от дел домашних,

Запастись здоровьем впрок

Без забот и дней вчерашних

И домой вернуться в срок…

…У меня другие сроки —

Дни похожи на века,

В прошлом ссоры,

В прошлом склоки,

Да и ты — так далека.

Одиночество — не горе

Даже скука не беда!

Поскучаю и без моря

И без денег как всегда…

Пьяная любовь

Изумрудная трава

Под ногами стелется

И душа опять жива

Даже и не верится.

С пьяной радости уйду

Снова в чисто поле,

Там любовь свою найду

И свою неволю.

Заневолила меня

Рыжая девчонка

Не могу теперь ни дня

Без берёзки тонкой.

У дороги старый клён

Тоже одинокий

И, как я, видать, влюблён,

Нарядился в смокинг.

Тоже ждёт свою любовь

Рыжую такую же.

Может, вместе выпьем вновь,

Вместе потоскуем?

…Лето красное прошло

Порыжели травы.

Нам обоим тяжело —

Выпьем, хоть отравы.

Я потом пойду домой,

От тоски зелёный.

Жаль, что клёна нет со мной.

Трезвый и влюблённый,

Он стоит и ждёт её

Рыжую подругу.

Вот налью себе ещё

И отправлюсь к другу…

Сорок пятый август

Вот и август сорок пятый

Мы отметили, мой друг,

Да и мне было когда-то

Ровно столько. Только вдруг

Вместо лета жизни осень

Прибежит через три дня

И никто уже не спросит

Какой возраст у меня?

Никому не интересен

Я уже давным — давно,

Ни знакомым и ни прессе —

Всем, похоже, всё равно.

Если спросят, я отвечу —

Да, всего-то сорок пять!

И напьюсь с тобой под вечер,

За столом заснув опять.

Чтоб проснуться завтра утром

К сожалению, седым.

А ведь был вчера, как будто,

Хоть и день, но молодым.

Впрочем, дни мои без счёта —

Сколько есть мне, столько есть.

Стариками быть почётно,

Только, видимо, не здесь.

…Потому и промолчу я,

Не поможет даже крик:

Стариком быть не хочу я!

И какой я вам старик?

День рождения поэта

Почти уже промчалось лето

И снова август за окном

И день рожденья у поэта

И снова дымом и вином

В пустой его квартире пахнет.

И он за праздничным столом

За жизнь свою рюмашку трахнет,

Хотя вино считает злом.

Закурит молча сигарету,

Ну, а потом ещё одну

И снова выпьет за поэта,

Чтобы опять пойти ко дну.

Ему сейчас никто не нужен,

Ни Бог, ни Муза. Он один.

Пока ещё считаясь мужем,

Давно себе он господин.

Давно уже себе он пишет

Ему лишь нужные стихи,

Себе читает и не слышит,

Живя в своей стране глухих.

И превратив свой рай в застенок,

Ждёт новый август у окна,

В надежде вырваться из плена,

Туда, где солнце и жена.

…Где только нет его — поэта,

Пустая рюмка на столе,

Пустая жизнь, пустое лето,

И остальное в пьяной мгле…

Слово

Нетленно только наше слово

Надежда в нём или упрёк

Неважно. Ведь оно — основа

Всего. И в каждом слове — Бог.

И что бы мы не говорили,

Бессмыслен этот мир без слов.

И пусть не мы его творили —

Мы принесли в него любовь.

Чтобы божественную силу

Нам в каждом слове ощутить,

Вот только веры бы хватило,

Чтоб всем нам праведно прожить.

Не обижать других словами,

Внося в них чуждый Богу смысл.

Слова ж молитвенные сами

Придут к нам в душу сверху вниз.

…И свет божественный небесный

Нам всем покажет к Богу путь,

Словам плохим не будет места,

Лишь бессловесным сам не будь…

Русь моя, нетрезвая

Русь моя нетрезвая, Русь моя убогая,

Здесь деды веками жили без дорог

И глазами пьяными повидали многое —

И беду и радость жизни, Веру и порок.

Красоты первозданные да избы деревянные,

Да дымы над трубами с раннего утра

И как Русь боялись все вороги поганые,

Потому что не понять им русское «Ура».

Силою померяться здесь всегда готовые

И за Русь за матушку головы сложить.

Если же наступят вновь времена суровые,

Если же погибнуть нам, то и врагам не жить.

На Руси, как водится, только с теми водятся,

Кто приходит с миром к нам без дурных затей.

Сходим вместе с ними в храм к нашей Богородице,

А потом напьёмся сами и напоим друзей.

И за Русь убогую и за Русь нетрезвую

Будем вместе с ними пить минимум три дня,

Для души и радости водка вещь полезная,

И на третий день загула будем как родня…

Возвращение домой

Свой дом родной милее всех других,

И больше нет других таких, как мой.

Не потому ли тянет так домой,

Пройдя за жизнь все дантовы круги.

Не потому ли, что пройдя сквозь ад,

Сквозь годы мытарств, годы унижений,

Сквозь смерть и кровь навязанных сражений,

Свой дом родной я вновь увидеть рад.

Ведь я так долго ждал тот миг счастливый

В чистилище заблудших божьих душ,

Когда приду домой уже не муж —

Седой старик к своей забытой милой…

И вот уже стою я у порога,

Но почему молчит душа моя

И почему с ней вместе плачу я,

Ведь, слава Богу, кончилась дорога.

Я, вырвался из вечной суеты,

Живой пришёл. Ну, что же, вы, молчите?

От радости и плачьте и кричите!

А вместо дома только лишь кресты…

Тебе разлук не надо

Когда уходишь, зная, что вернёшься,

Лишь потому, что надо возвращаться,