Бесплатный фрагмент - Наследие

1967—1989

Гололёд

На улице сегодня гололёд,

А мне вот нравится: разнообразие!

Но только почему-то весь народ

Ругается: какое безобразие!

Кого они ругают? Не ругайтесь,

Ведь дворник в том совсем не виноват.

Вы лучше, как и я вот, покатайтесь…

Они не понимают и спешат.

Идут и ищут в море гололёда

Асфальтовые островки

И зря не знают — так намного проще —

Бежать, скользить и мчаться словно вихрь!

А их вот тыщи —

Кричат мне: разобьёшься!

Им жить охота,

Им жалко свою жизнь,

И падают, смешно взмахнув руками…

Я мимо них со смехом прокачусь.

Нет, я не радуюсь, не спорю с чудаками —

Мне жалко их,

Но я у них учусь.

Иду домой

Конец дороге. Верю и не верю.

Но вот уже водоворот людской

Влечёт меня в обшарпанные двери

К давно забытой жизни городской.

Иду домой. По сторонам глазею

И улиц вспоминаю имена.

Мой город спит. Пока в нём, как в музее,

Такая же ночная тишина.

А сквозь туман дома в микрорайонах

Плывут навстречу словно корабли.

Иду домой. Счастливый и влюблённый.

В свой старый город. А душа болит…

Чужие ценности

Когда спросят при встрече:

Ты зачем разменялся на мелочи?

Мы ж тебе предлагали

Свободу и деньги и власть.

И вина закатись,

В ресторанах смазливые девочки —

Выбирай и плати,

Утоляй свою жажду и страсть!

И носил бы сейчас

Джинсы, что ни на есть — заграничные,

И причёску под «хиппи»,

Ну и крест на цепи золотой…

Но на этот вопрос,

Что имею я в жизни обычной?

Им отвечу:

А что в вашей жизни пустой?

Кутежи до утра,

Но за ними приходит похмелье

И приходит расплата —

За счастье ведь надо платить.

Вы свободу глотаете,

Словно волшебное зелье,

Упиваетесь жизнью,

А можете вовсе пропить.

Вы не цените жизнь

Ни в копейку, ни в рубль завалявшийся.

Да и где вам ценить,

Ваша ценность — ярлык на штанах.

Только вы не надейтесь —

Обойдёмся без вас, отожравшихся.

А вот вы обойдётесь  ли,

Когда в душах своих

Вы увидите собственный страх?

Родился день

Родился день в малиновой купели.

Ах, как рассветы летом хороши!

Смотрю в окно на чудо-акварели

И всё в них есть для глаз и для души.

А день-художник чем-то недоволен

И вот уже совсем иной сюжет:

На небе голубом над жёлтым полем

Пунктиром белым жизни чьей-то след.

А день опять — то тут, то там подмажет

И вот уже от туч свинцовых тень.

А всё-таки художник он не важный,

И всё-таки вчера был лучше день!

Вчера он рисовал куда красивей —

Большое солнце — красный помидор,

Ну а сегодня — просто летний ливень

И прочий никому не нужный вздор.

Людей с зонтами на грибы похожих,

Огромных луж небрежные мазки.

Какая невидаль: промокшие прохожие

И мужики в подъезде пьют с тоски.

…Досрочно закрываю галерею,

Зашториваю наглухо окно.

Быть может завтра новый день сумеет

Создать не хуже Рафаэля полотно?

Совет

Возвысь себя над суетой,

Будь выше мелочных упрёков,

А ошибёшься ненароком —

Не забывай — ты не святой.

Возвысь себя, но не над правдой,

Будь выше зла, но не добра,

Будь лучше, чем ты был вчера,

Не в мелочах, а в самом главном…

Цена вопроса

Себя мы ценим кто во что горазд —

Кто словом, кто рублём, а кто делами.

Встречал людей с деньгами я не раз

Богатых не словами, а столами.

Встречал других, кто сразу лез в карман,

Не за деньгами лез — за словесами —

А на поверку — просто дилетант.

Красиво говорить умеем сами!

Зато когда найти я захотел

В толпе людской того, кто делом ценен —

То сам, увы, остался не у дел…

Есть много деловых. Но только — мнений.

На реке

Комары уж так кусаются —

Зажигают волдыри!

По реке с тобой катаемся

Мы на лодке до зари.

Тихо режем воду вёслами

Вдоль по зеркалу реки.

Обсуждают люди взрослые:

Это что за чудаки?

Ну, а мы с тобой влюблённые,

Размечтались дружно вслух,

Распугали в тёмных омутах

Задремавших к ночи щук.

Нам с тобой никак не хочется

Расставаться до утра.

Только ночь опять закончится

Также быстро, как вчера.

Снова к берегу причалим мы,

Снова на землю сойдём —

То ли только повстречались мы,

То ли век уже вдвоём?

Не понять соседкам-сплетницам —

Пусть поточат языки!

Ах, вы, ночи, ночи летние —

Двое посреди реки…

Ссора

Осколки слов — куски свинца шального

Бьют рикошетом даже в тех, кто прав.

Утихнет бой. А утром вспыхнет снова,

Законы перемирия поправ.

Опять начнётся в доме перепалка —

Слова и клятвы — всё как и вчера.

Обойму слов мне отстрелять не жалко,

Но если только это не игра.

Игра в слова — не меньше и не больше.

Тогда приму я этот странный бой,

Но почему, чем говорим мы дольше,

Тем дальше мы расходимся с тобой?

Солдатский альбом

Свой солдатский альбом достаю я не часто

И листаю страницы, словно годы свои.

Имена вспоминаю, но, быть может, напрасно —

Время дело своё с нами молча творит.

Время нас не щадит. Память в нас не жалеет,

Но ему не подвластно, что хранит мой альбом.

Фотографии старые в нём слегка пожелтеют,

Но такими же будут во всём остальном.

В нём друзья и приятели, и просто знакомые,

Будут юными вечно. Молодыми всегда

И виски у ребят сединою не тронуты

И минуют их годы. И минует беда

Где-то там и моя юность тоже затеряна.

— Посмотри-ка, сынок, это кто здесь такой?

И он смотрит в альбом, отвечая уверенно:

Это, папка, не ты. Это кто-то другой.

Я его понимаю. Будет время — узнает.

Будет время и он той дорогой пройдёт

И такой же альбом заимеет, я знаю.

И его, может, сын так же в нём не найдёт.

Суть не в том. Для него молчаливы страницы,

А я в них полковую вновь услышу трубу,

Грохот гаубиц, может, и «Ура» на границе —

Эти звуки в себе, как любовь, берегу…

Имена

Здесь под пятою обелиска

Навеки спрятана война.

Из нескончаемого списка

Читаю павших имена.

Петров, Васильев, Николаев,

Смирнов, Степанов, Берестов…

И вижу как костры пылают

Из окровавленных бинтов.

Белов, Проценко, Виноградов,

Прокофьев, Силин, Саркисян…

И вижу кто-то встал с гранатой

И кто-то бросился под танк.

Семёнов, Гребнев, Четвертак

И восемнадцать Ивановых

И миллион на всех атак.

Я это всё увидел снова

В святом для каждого огне

У обелиска над обрывом.

Как будто сам на той войне

Лежал убитым среди взрывов…

Солдатские дни

Пусть дни проходя, пусть уходят годы,

Но знаю не забудешь никогда

И ты тот день, когда увидев Одер,

Мы поняли, зачем пришли сюда.

Здесь к прошлому пока нам нет возврата

И письма нашим мамам для надежд.

Привёл сюда нас главный долг — солдата

На главный наш сейчас с тобой рубеж.

И знаем мы, как матери всплакнули,

Увидев номер почты полевой,

На том письме, которое черкнули,

Когда затих наш первый в жизни «бой».

…Всё позади. Ночные переходы,

Нежданная всегда тревоги трель.

И, как сейчас, с тобой считаем годы,

Считали дни в листве календарей.

На самом деле было их немного,

Но именно о них грустим сейчас —

Давно не нам объявлена тревога

И в первый бой опять идут без нас…

Фотографии

В час вечерний сижу,

Своей жизни конспекты листаю.

В свою память смотрюсь —

Память самый надёжный альбом.

Я вот этого знал,

А его почему-то не знаю.

Или просто забыл

Или не был с ним вовсе знаком.

А вот эту любил,

А вот та — ревновала напрасно.

Ну, а этот портрет

Для кого я в себе берегу?

Симпатичная девочка —

Взгляд влюблённый и ласковый.

Как зовут тебя, милая?

Вспомнить я, ну никак не могу.

…Фотографии в памяти —

Надписи полуистёртые,

Детский ломаный почерк,

Знакомый до боли в глазах.

А теперь, повзрослев,

Стали мы неприступными, гордыми,

И не можем, как прежде,

Всей правды друг другу сказать.

И всё чаще кривим мы душою,

К обману готовые.

И к тому, чтоб забвением

Чувства навек зачеркнуть.

Покупаем альбомы

И фото вставляем в них новые.

Только зря мы пытаемся

Память свою обмануть.

В уголках нашей памяти

Лица хранятся безвестные…

Я вечерней порой

Достаю свой потёртый альбом

И в моей комнатушке

Неуютной, прокуренной, тесной,

Соберутся друзья

За единственным в доме столом.

Ушла, не сказав до свидания

Ушла, не сказав до свидания,

Лишь хлопнула дверь. Сгоряча…

И первое наше свидание

И локон волос у плеча

И губы от холода синие

И капли дождя на лице

И счастья неясные линии

И ссоры минувшей фальцет —

Остались за дверью. Как просто

Решаются ссоры подчас.

Не будет ненужных вопросов

И слёз из накрашенных глаз.

Не будем друг друга, ругаясь,

В своей правоте убеждать.

Нет, хлопнула дверью другая,

А эта останется ждать —

Стоять под дождём и под ветром.

Так раньше случалось не раз —

Сначала тобой был отвергнут,

И принят обратно в тот час…

Успокой мою душу

Не знаю как, но успокой

Мою израненную душу.

Поставь свечу за упокой

Иль просто-напросто послушай

Поток моих пустых речей

Наружу рвущихся из тела.

Поставь хоть тысячу свечей,

Но только сделай своё дело —

Убей в душе моей печаль,

Из тела вырви мою душу

Или скажи ей невзначай:

Хозяин твой мне и не нужен!

И всё поймёт моя душа

И успокоится, не споря.

И я уйду с ней не спеша

Залить вином в трактире горе…

Не уезжай

Не уезжай — беззвучно шепчут губы

Не уезжай — кричат мои глаза,

Но вдруг себя одёргиваю грубо:

Прости, не то я, кажется, сказал.

Не волен я тебя держать, не волен,

Как и не волен вслед тебе бежать.

И если я тобою тайно болен,

Зачем тебя той болью обижать?

Не думай обо мне. Живи спокойно.

Я тоже проживу уж как-нибудь.

Пусть только одному мне будет больно,

Но только ты вернуться не забудь!

Телефонный звонок

Прорвался голос твой сквозь шум эфира

И я кляну в душе родную связь.

Как будто разделяет нас полмира,

Но ты и сквозь полмира прорвалась.

Обрывки фраз твоих ловлю из бездны,

В ответ кричу, быть может, невпопад:

Не исчезай! Но ты опять исчезла —

Разъединил бездушный автомат.

А я кричал и звал тебя. Напрасно!

Пока не понял, как мы далеки.

Не только связь над нами нынче властна —

Вновь вместо слов тоскливые гудки…

Новогодние подражания великим

ХХХ

Однажды в студёную зимнюю пору

Я из лесу вышел. С дружиной ГАИ.

Гляжу, поднимается медленно в гору

Не то «москвичок», а не то «жигули».

А за рулём в полушубке овчинном,

В шапке из норки сидит мужичок.

Ведёт он машину в спокойствии чинном,

Увидел меня и хотел наутёк…

— Здорово, парнище!

— Ступай себе мимо!

— Уж больно ты грозен, как я погляжу.

А ёлки откуда?

— Из леса, вестимо.

Сосед, слышишь, рубит, а я отвожу.

…В лесу раздавался топор браконьера.

— А что у соседа большая семья?

Всё рубит и рубит. Не знает и меры.

— Так ждут на базаре его кумовья!

— Так вот оно что! Одному, знать, опасно.

Ну, что же, голубчик, за всех получи!

…А он вдруг с испугу как рявкнет: согласен!

Ну, мёртвая, трогай! И скрылся в ночи.

ХХХ

В лесу в середине российской земли

Три гордые ели росли и росли.

Так многие годы прошли, пролетели

И тихо и мирно состарились б ели,

Но к елям однажды пришёл караван.

В тени их весёлый раскинулся стан,

Стаканы, звеня, наполнялись водою,

И гордо кивая колючей главою

Приветствуют ели нежданных гостей.

Но чёрные мысли лелеет злодей…

И только лишь сумрак на землю упал,

По корням упругим топор застучал…

И пали без жизни питомцы столетий,

Но отчего ж веселятся все дети?

Ведь нынче всё дико и пусто кругом…

Так стал человек для природы врагом.

ХХХ

Я помню чудное мгновение

Передо мной стояла ты

Не так как прежде — наваждением,

А исполнением мечты.

В томленьях грусти безнадежной

Среди базарной суеты

Мечтал вдохнуть твой запах нежный

И убедиться — это ты!

Тебя я вырвал, как из плена,

Из рук коварных продавцов,

А ты — из полиэтилена,

А не из сказочных лесов.

Душе настало пробуждение,

И взяв двухрядную пилу,

Я без стыда и сожаления

Все ели в городе пилю.

И вот во мраке заточения

Проходят тихо дни мои —

Без праздников, без вдохновения,

Но с вечным запахом хвои…

ХХХ

Вот она суровая жестокость —

Тёмной ночью в лес пришёл злодей.

Топором он чудо-ели косит,

Как под горло режет лебедей.

Всё ему здесь близко и знакомо

Он не раз здесь шастал по-утру.

И упрятан в жёлтую солому

Елей голубых холодный труп.

В «жигулях» везёт, как в катафалке,

Елей мёртвых запах в склеп квартир.

Мне тех ёлок, в общем-то, не жалко,

Жаль, что он меня опередил.

С топором иду в тоске и злости.

Лучше их теперь где я найду?

Но лежат повсюду только кости

Бывших чудо-ёлочек везде.

Я не виноват, но кто поверит?

Я ведь тоже из таких людей.

...Он уехал. А мне шепчут ели:

Браконьер! Убийца! И злодей!

До чёртиков допили

Как он пришёл, я толком и не знаю.

Я сам все двери запер на запор.

Но он пришёл и сел не раздеваясь,

Завёл со мной сам первым разговор.

— Ты кто такой?

— Тебе какое дело…

— Всё пьёшь и пьёшь — совсем не отдыхал?

Я на него, уставясь обалдело,

Соображал: откуда он, нахал?

— Откуда? Сам не знаешь? Всё оттуда.

— Тогда скажи как ты в квартиру влез?

Ну, а не скажешь, выкинуть не трудно —

Будь ты хоть чёрт сам или чёртов бес!

— Ну, друг, признал! Знакомиться не надо.

Ты самогонку пьёшь или коньяк?

Достал бутылку, плитку шоколада

Зажглась душа и сам мне чёрт свояк!

И как-то очень быстро забурели,

Запели песни. Только вдруг тоска

Нашла на нас.

— Ты чёрт на самом деле?

Тогда скажи, а где твои рога?

— Да я их потерял вчера. Не в драке.

— А без рогов какой тогда ты чёрт —

Ты просто алкоголик, сказки — враки!

И разгорелся с новой силой спор.

И на всю ночь пошла такая пьянка,

Пока он по английски не ушёл.

А я, проснувшись утром спозаранку,

И впрямь рога те чёртовы нашёл…

На лекции

Чего-то мы от Запада отстали,

Чего-то план не прёт у нас по стали,

А, может, металлурги хуже стали

Ту самую варить сегодня сталь?

Мы к лектору с вопросами пристали,

Вопрос не зря волнует нас по стали:

Быть может, из неё опять медали,

Медали только льют, как было встарь?

Но дока-лектор наш не растерялся,

Покаялся при всех и всем признался,

Что он, мол, за наградами не гнался

И сдать готов металл в утильсырьё.

Быть современным, видимо, пытался

И так заговорился, так заврался,

Но только брат наш быстро разобрался,

Где правда у него, а где враньё.

Тут не стерпел сантехник дядя Коля,

Известный в нашем ЖЭКе алкоголик.

И, стукнув в грудь, сказал ему: доколе

Мы будем так вот сталь переводить?

Ну и пошло. Кричит народ и спорит:

Одним дают, а мы их хуже что ли?

А если так, то хватит нам Героев

По цифрам и бумагам выводить!

Тут лектор наш, видать, струхнул порядком,

Призвал нас всех немедленно к порядку,

Вновь что-то говорил, а сам украдкой

Уставился глазами в циферблат.

Пусть заливает нам он речи сладко.

И без него мы знаем — разнарядку

Спускают сверху. И не по порядку —

Дают лишь тем, кто там имеет блат.

Пока мы так в конторе рассуждали

Кому из нас положены медали

И кто из нас всех меньше нагрешил,

Наш лектор, нажимая на педали,

Подальше от греха удрать решил.

Что ночью снится всем

Тихо спим, устав от бренных

Ежедневных дел, проблем.

Что нам снится? Несомненно,

То, что снится ночью всем.

Стол, заваленный дарами,

Теми, что нам негде взять.

Дом, обвешанный коврами,

А кому — богатый зять.

А кому-то телевизор,

Но, конечно, экстра-класс!

Сны приходят к нам без визы,

Баламутят душу в нас.

Чтобы утром мы проснулись,

Обозлившись до конца.

В наши шубы завернулись

Вновь от пяток до лица,

И пошли долой из дома,

Но не в поисках души.

А сперва по гастрономам,

А потом? Потом решим.

Кто на рынок. Кто-то прямо

Ходом чёрным вновь на склад.

Ищем день и год упрямо

Что-то. Вот такой расклад…

О душе когда тут думать,

Где уж нам уж до души —

Килограммы наших сумок

Поскорей бы дотащить.

До квартиры в час вечерний,

Чтоб поесть и тихо спать,

Чтобы завтра, хлопнув дверью,

Как вчера, свой день начать.

…Только сколько ж продолжаться

Может этот странный бег?

Так зачем же обижаться,

Что стал чёрствым человек?

Мимо боли пробегаем,

А ведь надо бы помочь!

Ну, а нам кто помогает?

Всем от тяжести невмочь

Распроклятых вечных сумок,

От рутины вечных дел.

Хоть один нашёлся б умник

Положить тому предел.

…Ну а если вдруг найдётся —

Чем нам это обойдётся?..

Вся жизнь — спектакль

Ещё один закончился спектакль

И зрители ушли и свет потушен.

И маленький актёр, найдя пятак,

Спешит в метро, ведь дома стынет ужин.

Он маленькую роль свою сыграл

Опять на бис и в этой вечной роли

В бессчётный раз на сцене взятки брал,

А жизнь свою всё так и не устроил.

В спектакле том другим достались роли

И в жизни тоже — званья, ордена,

И даже зарубежные гастроли.

Ему же — только нищая страна.

Что сделаешь, вся наша жизнь — спектакль,

Где короли играют королей,

А остальным — массовка за пятак.

Но без театра вряд ли веселей

Жилось бы нам… Я прав, увы, не так ли?

…Кремлёвский зал — огромный как страна —

Вот где теперь все главные спектакли

И на слуху артистов имена.

Уж год шестой идут и без антракта.

И кажется не быть тому конца…

А маленький актёр наденет тапки,

Чтоб отдохнуть от роли подлеца,

Уставится в свой старый телевизор

И будет, как и мы, переживать,

Как там в Кремле в спектакле нашей жизни

Начнут не тем награды раздавать.

Придворный шут

Я шут и потому в речах я смелый.

Я просто шут, так что же взять с меня?

Придворный шут — любимец королевы,

А, может быть, её второе Я?

Когда я в слух читаю её мысли,

В глазах читаю боль её души.

Она же королева, ей бессмысленно

Шутить как я. Она при мне молчит.

Ведь у неё есть я — и шут и друг,

Который лишнего врагам её не скажет

И не подставит королеву вдруг,

А если что, поправит и подскажет.

О, если б так, я был б шутом всегда!

Но милость королевская проходит,

Как и мои, шутя, идут года

И старый шут когда-нибудь уходит.

Чтоб уступить вновь шутовское место

Другому — королю или шуту.

Я — королеский шут и, если честно —

Кто без меня заполнит пустоту?

Разговор в курилке

— Давайте, мужики, поговорим…

— О выпивке, а может быть, о бабах?

— Мы в выпивке когда-нибудь сгорим…

— А выпить мы пока ещё не слабы!

— Нет, мужики, давайте о другом…

— О жизни что ли? Будь она неладна!

— Нет, мужики, о самом дорогом…

— Всё дорого теперь. Как чёрт от ладана

Бежишь от цен, аж прямо дрожь берёт.

— Эх, мужики, неужто непонятно?

— Понятно всё — проблем невпроворот,

К тому же завтра, говорят, зарплата.

Вот мы гульнём! Гульнём от всей души

И нашим бабам кое-что покажем…

— Эх, мужики…

— Да брось ты, не шурши,

Вот выпьем и полегче станет даже.

…И так всегда. И так везде и всюду:

О женщинах ни слова — словно нет.

Я им ору: Я завтра пить не буду!

— Ну и дурак — послышится в ответ…

Я умер на святую Пасху

Поют в церквах пасхальные стихиры

В них воздают свою любовь Христу,

А я спешу с тоской своей к трактиру,

К стакану прикоснуться, как к кресту.

В безбожии своём себя уверив,

Пьём водку с ней под колокольный звон.

Ведь всё равно любовь давно потеряна,

Душа с похмельем тоже выйдет вон.

Быть может ей покаяться хотелось,

Но я до покаянья не дошёл

И не успел — моё пустое тело

Наряд из вытрезвителя нашёл.

Без денег. Без души. И не опасным,

Как будто я сегодня и не жил.

А вдруг я умер? И на святую Пасху

Сам по себе молитву отслужил.

По дням своим растраченным впустую,

И по любви, не признанной тобой.

И нужен ли такой теперь Христу я?

Как не нужна и мне его любовь…

Он жизнь мне подарил

Мне говорят я по ночам кричу.

Всё может быть. Кричу, но не от страха.

Меня вы не будите, я хочу

В последний раз ещё сходить в атаку.

Чтоб друга защитить от пули злой,

От той, что наяву его сразила.

Чтоб друг мой был по-прежнему живой.

Но только я вернуть его не в силах.

И никаких моих не хватит лет

И слов моих простить себя за слабость.

Он мне тогда отдал бронежилет,

А подарил, выходит, жизни радость…

Фемита ля комедиа

На твой спектакль я не достал билета.

Толпа у кассы. Людей невпроворот.

Увы, меня, безвестного поэта,

Тупой швейцар прогонит от ворот.

А ты в том зале. И свет уже потушен.

Висит над залом сладкий полумрак.

И разодетые в шелка и джинсы души,

Глазами так и жрут Гамлетов фрак.

И ты для них с ума сегодня сходишь?

Офелия! Родная! Не дури!

И Гамлет твой сегодня, пьяный вроде,

Всё лезет целоваться. Так умри!

Умри, Офелия! Умри как Дездемона!

Пусть я поэт и вовсе не актёр,

На сцену вырвусь — ты падёшь без стона,

А в зале урагановый восторг!

Швейцар вздохнёт: опять переиграли!

Под гром оваций унесут тебя

И долго буду я в ревущем зале

Стоять один, рубаху теребя…

Ты — муза?

Муза в гости пришла.

Здравствуй, Муза,

Проходи и садись ко столу.

Вот стакан, вот бутылка,

Вот ужин…

Закуси и начнём рандеву!

От восторга кричу: Ай, да баба —

Не моргнув выпивает стакан!

И на пол женский, видимо, слабый,

И скорее иду на таран.

А она, словно ведьма, хохочет:

Ты, поэт, вновь набрался уже.

И сидит за столом, между прочим,

Словно в прочном сидит блиндаже.

И глазами стреляет, как пушка.

И в квартире сплошной артобстрел.

Может Муза не Муза? Неужто

Снова чёрт ко мне в дом залетел?

Амур

Залетел на огонёк в опустевшую квартиру

Незнакомый паренёк так похожий на факира.

Оказался балагур, неплохой и скромный малый.

Говорил, что он Амур, но про это врал, пожалуй.

Посидели, погрустили, помечтали вместе вслух,

За знакомство пропустили. Тут он сразу и потух.

Пыль сошла со слов слащавых, Обнажилась плоти суть.

Мне кричал: начни сначала и стучал зачем-то в грудь.

Говорил: любовь — отрава, нашим женщинам не верь!

Мне от слов тех дурно стало — выгнал я его. За дверь.

Пусть Амур он, пусть Пророк он, но зачем же клеветать!

…Кто-то долго бился в окна — не хотел всё улетать.

Зеркало

На зеркало пенять не мудрено

И зеркало винить во всё не сложно

За то, что показало нам оно

Всё так как есть. Совсем не так, как можно.

А мы ему той правды не простили.

(Смотреться в зеркало порой небезопасно).

Бьём по лицу стеклянному в бессилии —

Нет зеркала! Но образ тот ужасный,

Как оказалось, мы в себе носили…

Вот так и случается

Утро. Будильник орёт. Ненормальный!

Вахтёр у ворот, как салага-дневальный.

Старуха с мешком вновь у дома напротив —

Я семечек тоже пощёлкать не против.

Но мимо куда ж я несусь так ретиво?

Ах, да, за углом — жигулёвское пиво,

Потом — в магазин. И начнётся разгул!

…Вот так и случается первый прогул.

Литературные пародии

Чертополох

Вот так мои стихи

Весёлые, живые строчки…

И вдруг прокрадывается, ох!

Поставить бы в том месте точку

А я вставляю в них чертополох…

Н. Иванова

Люблю цветы. Безумно и безмерно!

Не выразят любовь и сотни слов.

Вы розы любите, к примеру,

А я люблю — чертополох…

Вы розы покупаете любимым.

Цветов прекрасных я купить не смог,

У магазина проторчав напрасно.

И подарил жене чертополох…

И пусть букет мой будет неказистым

Лишь ты скажи, что он совсем не плох,

Ведь розы увядают слишком быстро,

Зато во всю цветёт чертополох!

…Так и в стихах: благоуханье красивых слов,

Как пышных роз, в десятках строк,

Но вот доходит до признания в любви —

В словах чертополох…

Поставить бы в том месте точку,

Чтоб лишнего, не дай мне Бог,

Вдруг не сказать. А между строчек

Уже пророс чертополох…

Я убит под откосом

Сентябрь отпел, отбушевал

Пожаром дней златоволосых

Живут во мне твои слова:

Любовь убита под откосом.

Не будь, родная, палачом,

В разлуке осень не виновна.

Кто только с небом обручён

Не должен резать грудью волны…

А. Чертенков

Живут во мне твои слова:

Любовь убита под откосом!

Так ты ж одна со мной была…

Так кто убийца?

С тем вопросом

Хожу и думаю, страдая,

Ответа не найду ни в чём…

Злюсь на себя,

А злясь, рыдаю,

Тебя считая палачом.

Я в небо рвусь,

А ты боишься,

Чтоб я однажды не сбежал…

И под откос

Спихнуть стремишься

Меня. И притаив кинжал,

Взмахнёшь рукой —

Любовь убита!

…Сентябрь отпел, отбушевал

И я тобою позабытый

Упал сражённый наповал.

Оставив песню недопетой,

Свои стихи не дописав,

И словно дым от сигареты

Я таю тут же на глазах.

…Лишь одного я не пойму:

Ну, почему же под откосом?

А почему же не в Крыму?

Там море — спрячешь без вопросов…

Испорченный телефон

Бегу в такую стужу

К автомату на Сенной

Звоню чужому мужу:

Поехали со мной!

От мороза трубка рыжая

Огнём раскалена

А муж бубнит обиженно:

Приехала жена…

Л. Никольская

В лютый зной

В июльский полдень

К автомату на Сенной

Прихожу…

При всём народе

Говорить с чужой женой.

Замолчали люди

Тут же,

Вот уж шепчут за спиной:

Это надо же! При муже

Говорит —

Пошли со мной!

…А от зноя трубка рыжа,

Жарит так, что мочи нет,

А она бубнит обиженно:

Муж приехал на обед!

За стеклом

Людишек месиво

Шепчут: знать, не повезло!

Ах, зачем трубу повесила,

Нет монеты как назло…

А вокруг на удивление

Целое столпотворение:

— Знать не хочет!

— Кто? Актриса?

— Ну даёт, и он туда…

— Как зовут её?

— Лариса

Я расслышал без труда…

— Что ж он

Голову морочит ей?

— Ненормальный…

— Просто псих…

— Муж был дома,

Между прочим…

— Ну а он?

— Читал ей стих!

И пошло гулять

В народе…

На Сенной зевак

Не счесть!

А я ей хотел пародию

Эту вот, как вам, прочесть…

Зубная боль

Зубная боль грызёт всю ночь меня.

Я до утра и маюсь с ней и мучаюсь.

Который час в ушах моих звенят

Оркестры нервов к боли не приученных.

Вот так бы совесть мучилась порой,

Была б тогда и боль вполне терпимой.

Я для неё, конечно, не герой,

Но, видимо, им стать необходимо.

А я пасую вновь и анальгин

От боли принимаю. Так уж вышло —

Ни совести в угоду, ни другим,

Кто эту боль мою, увы, не слышит.

Мне оправданий нет перед собой,

Я как и все, такой же — не из стали.

…Когда у совести опять зубная боль,

Мы быть людьми ещё не перестали.

Чужие окна

По джунглям каменным бреду в ночной тиши.

Чужие окна смотрят равнодушно,

Как я ищу дорогу в Храм души.

Им ничего подобного не нужно.

За ними споры все разрешены,

Там совесть спит за прочными замками

И нет там ни пороков, ни вины —

Кто ж будет заниматься пустяками,

Когда вокруг владычествует ночь…

Лишь только я сомнением ведомый

Бегу один из этих джунглей прочь,

Без прав на ночь. И, как она, бездомный.

Ищу в себе надёжный свой приют

Без толстых стен и без ненужных окон,

Но в доме том, где ангелы поют,

Меня пока не ждут. Не вышел сроком…

Сотворение мира

Решил однажды бог-творец

Открыть чудесный свой ларец —

По паре тварей из ларца

Взял, чтобы не было конца

Началу жизни на планете.

Чтобы пошли у тварей дети,

Потом, чтоб дети у детей,

А из Адамовых костей

На свет он Еву сотворил,

И людям разум подарил.

Но чтобы люди не зазнались,

И чтобы всё сполна познали:

Любовь и смерть, восторг и боль —

Чуму для них создал и корь.

Привил им лесть и славы зависть,

Войну придумал для забавы.

Всё вроде бы учёл творец:

Земля — один на всех Дворец,

Где люди — все друг другу братья.

Неплохо! Если ж разобраться,

Создатель что-то не додумал —

Войну создатель зря придумал!

И стал творец людей губитель…

Зачем тогда создал обитель,

Чтоб ждать в ней смерть ежеминутно?

Но, может, это божья шутка,

Такая же как ад и рай?

Но бог молчит. Сам выбирай —

Сказал себе я, в мир жестокий

Явившись точно в божьи сроки.

Песни

Уходят люди. Песни остаются.

С годами в них словесная руда

Так переплавится, такие отольются

В них строки — будет песня хоть куда!

Уходят люди. Мрачные прогнозы

Не стройте у присыпанных могил.

Пройдёт печаль. Заменят песней слёзы,

Как эстафету, передав другим.

Уходят люди. Остаются дети.

И будут внуки будущих детей

Петь наши песни. Знаю, что и эти,

В многоголосье новых площадей.

Уходят люди. Сменятся эпохи,

Но сколько не промчится тысяч лет,

А песни будут жить. Не так и плохи

Дела у нас, коль песням сносу нет!

Тридцать семь

Я живу не в «Англетере» —

В доме номер пятьдесят,

В комфортабельной «фатере» —

Фотографии висят

Тут и там вокруг по стенам.

Здесь — Она, а там — Поэт —

Комфортабельный застенок!

Всё в нём есть — свободы нет,

Нет душе моей простора…

И санузел есть и лифт,

Десять метров коридора,

Только места нет для рифм!

Есть верёвка бельевая…

Знай, живи, довольный всем!

Но душа — она ж живая,

И поэту тридцать семь.

1990—2016

Мы с тобой не из этого века

Всё настоящее

— мгновение вечности

Марк Аврелий,

римский император

Вечная любовь

У вечности в её календаре

Вся наша жизнь не дольше, чем мгновение…

Рождаемся мы, чтобы умереть

И снова ждать на небе воскресения,

Чтобы опять вернувшись в эту жизнь,

Искать тебя из жизни моей прошлой…

Но только ты любить не торопись

И не люби других, моя хорошая…

Найду тебя. А ты поверь и верь

Ведь без тебя нет смысла возвращаться…

Тогда и смысл сегодняшних потерь

Уже не в том, чтоб навсегда прощаться.

Найду тебя. И вечная любовь

Из века в век в нас будет продолжаться.

А если что-то вдруг пойдёт не так —

Останется на Бога обижаться…

Любовью Вы делиться не хотите

Я знаю, почему Вы так грустите

Я знаю, почему печаль из глаз

Я Вас люблю. Но вы меня простите,

Не всё в любви зависит лишь от нас…

Я ухожу. Надолго ли? Не знаю.

Вернусь ли к Вам? Не знаю. Я не Бог.

И ждёт ли где-то Вас любовь другая?

Не знаю я. Но Вас простить бы смог…

Я ухожу в туман и неизвестность

С собой Ваш взгляд печальный уношу

Да и слова любви сейчас не к месту…

Я их Вам завтра, может, напишу

Быть может, если пуля не достанет

Меня вперёд. И жизнь мне не прервёт…

Но сердце моё биться перестанет

И даже от любви не оживёт…

Вот отчего Вы так сейчас грустите

Вот отчего слеза из Ваших глаз…

Любовью Вы делиться не хотите

Ни с кем другим. Ни завтра, ни сейчас…

Я родился не в те времена

Я родился не в те времена

Опоздал лет на сто, может быть,

Мне родная страна как чужая она

Мне другую во снах не забыть.

Снилось мне, как по Дону гулял

Я с ватагой друзей до утра

Снилось, как комиссар расстрелял

Меня вместе с другими вчера.

Как мы падали медленно в ров,

Вспоминая далеких невест…

На мундире последняя кровь

Под мундиром родительский крест.

Просыпаясь в холодном поту

Я со звездами ночь коротал

И тоскливо смотря в темноту,

Сам себя в чужом веке искал…

Девятое января

У Александрийского столпа

Барышни нарядные гуляют…

На Дворцовой площади толпа

И ещё пока что не стреляют.

С Невского народ всё прёт и прёт

К батюшке-царю спешит за правдой,

Позабыв, как сам его зовёт —

Николай второй или Кровавый.

Быстро он, видать, забыл Ходынку,

Море трупов, как и море слёз.

Снова на свои спешит поминки,

Несмотря на холод и мороз.

У дворца их ждут уже казаки

А вот царь, похоже, их не ждёт.

Ружья приготовлены к атаке…

На коленях молится народ

За свои, за души, убиенные,

Скоро им лететь на небеса.

Может быть, уже через мгновение

В стоны превратятся голоса.

…Барышни, здесь вам совсем не место,

Только смерть вам видеть не хватало!

Скоро будет здесь не суд небесный —

Царский суд. И как всегда кровавый.

Едем же, уж кони застоялись.

Вам куда? Ах, в Смольный институт…

И уже потом нам в след раздались

Выстрелы, как траурный салют…

Поручик молодой

Зажгите свечи, господа, уже стемнело

Снимите банк поручик поскорей

Играете вы что-то неумело

Иль может быть, боитесь егерей?

Иль может, проиграть мне испугались?

А может быть, торопитесь куда?

Вы на ночь бы поручик здесь остались

Дороги не найти вам никогда.

А мы бы с вами весело гульнули

И проигрались вместе в пух и прах.

Похоже, вы с шампанского уснули

С улыбкой почти детской на губах.

Так вы, я вижу, вовсе не любитель

Чужих друзей и карточных утех

Вот и сейчас вы безмятежно спите

И снится вам у барышень успех…

Петербургский призрак

Я б по Невскому промчался,

Как и прежде, на санях.

Я с цыганкой повстречался

Наяву бы, а не в снах.

А потом бы в ресторане

С ней одной пустился в пляс…

Только время не обманешь,

Но оно обманет нас.

У московского вокзала

Целый табор, как тогда.

Мне одна из них сказала:

Погадаю, чтоб беда

Обошла тебя бы барин…

Только что-то здесь не так…

Был бы, может, я в ударе

Был бы это добрый знак.

Но не тот сегодня Невский

Ни саней, ни ямщиков…

Лишь в коротких юбках девки

На ночь ищут мужиков,

Да облезлые цыганки

Не пьяны, зато глупы

Так и смотрят на карманы,

Тех, кто верит в знак судьбы.

…Умер старый век, и нравы

С ним исчезли без следа…

Вместо дам одни шалавы,

И бродяги — господа.

Было ж время золотое,

Только им, откуда знать!

Я смотрю вокруг с тоскою

И ругаю: вашу мать!

Тех, кто сделал здесь такое,

Тех, кто Невский мой сгубил…

Похожу и успокоюсь —

Я ведь призрак! Сам забыл.

Всё опять бы повторил

Снег. Зима. На небе месяц

Снова звёздочки пасёт.

Только я опять не весел

Грусть-тоска меня сосёт.

От чего мне жизнь такая

Ну, никак не взять мне в толк.

Где-то там родная стая…

Одинокий старый волк

Ей такой, как я, не нужен

У неё есть свой вожак.

Я уйду куда-то в стужу,

Презирая смерть и страх.

Может там, в лесах бескрайних,

Я себе найду приют.

Может быть, умру случайно,

Под охотничий салют?

А пока смотрю на небо

Тихо вою на луну…

Вот попробовать тебе бы

Испытать мою вину.

А вина моя лишь старость,

Но ведь я не человек…

Почему же стал мне карой

Мой короткий волчий век?

За собой грехов не знаю,

Как и все по волчьи жил.

А была бы жизнь вторая

Всё опять бы повторил…

Изгои

За горизонтом скрылся Севастополь

Вокруг одно лишь море за кормой.

Там впереди нас ждёт Константинополь,

Но почему то я хочу домой.

Хочу домой в берёзовые рощи

Хочу домой — в бескрайние поля.

Быть может, кто-то скажет: чего проще,

Скорей сойди на берег с корабля!

Вернись назад и Родине покайся

В грехах своих, во всех своих делах

И ей в любви как матери, признайся,

И перед ней склони трёхцветный флаг!

Тогда она тебя, быть может, примет

Простит, быть может, где-то в лагерях…

Я знаю, не простит и не обнимет —

Она теперь чужая нам земля!

Уходим мы — последние изгои.

Бесславно свой закончили поход…

И завтра утром, там, за Чёрным морем,

Начнётся не библейский — наш исход!

Я стал давно седым

Я не хожу по улицам ночами

Я лучше буду дома пить боржом,

Зато НКВД со стукачами

Не встречу, как мой дед в тридцать седьмом…

Не встречу сам себя в лихих девяностых —

Одну шпану. С ножами. И не раз.

Я стал давно седым и очень взрослым,

И новый век давно уже у нас…

Теперь на мир смотрю с тоской в окошко,

На пьяных, припозднившихся в ночи.

Смотрю на них, и вижу своё прошлое

И слышу, как жена опять кричит,

Что я с друзьями снова был в загуле,

Пройдя сквозь ночь, едва пришёл домой…

Но, слава богу, не свистели пули,

И, слава богу, я ещё живой.

Моя душа так жить давно устала

И нет друзей. И не к кому ходить.

И снова ночь. Бессонница достала…

А может, правда, взять и побродить

По закоулкам памяти немного,

И встретив одинокого бомжа,

С ним поболтать у отчего порога

И покурить с ним, молча. Не спеша.

Вернуться снова в тёплый дом уютный,

Где на столе боржоми не допит,

Чтоб снова молодым проснуться утром,

И вспомнив ночь, воскликнуть: не убит!

На руинах забытого детства

На руинах забытого детства

Я стою, а вокруг лишь бурьян.

Псы цепные зашлись по соседству,

Потому, что сосед снова пьян.

Впрочем, что же ему остаётся

В этой, брошенной Богом, глуши?

И, конечно, с утра он напьётся

Самогонки своей от души,

Чтобы не было слишком тоскливо

Дни и ночи с луной коротать.

И в несчастье своём он счастливый —

Лишь умеющий пить. А страдать

Для него, впрочем, также привычно,

Как привычно с тоскою дружить.

Вдалеке от соблазнов столичных

Так, как он, я не смог бы прожить.

Потому, может быть, и не тянет

Слишком часто в родительский дом.

Но, возможно, таким русским пьяницам

Я завидовать буду потом…

Душа и муза

Я для всех, по жизни, был тихоней

Тихо жил и жить давал другим.

Но с душой закрытой посторонним

Был совсем не тем и не таким.

Я при всех к себе был слишком строгим

Своим чувствам выход не давал,

А любил, так сразу очень многих

Но к друзьям, почти не ревновал.

И не жизнь была у нас, а счастье ….

А на самом деле всё — игра

По ночам я рвал себя на части

И с душой ругался до утра!

Как-то раз я в пьяном был угаре

И ударил Музу не со зла,

А она, как баба на базаре,

К матери послала и ушла.

Много дней я водку пил безбожно,

Музу не дождавшись, а она,

Может быть, нашла себе Серёжу,

Лучшего, чем я. Моя вина!

В эти дни глубокого запоя

Я мечтал лишь только об одном:

Пусть меня друзья не беспокоят

Или пусть приходят, но с вином!

Но когда-то всё, увы, проходит

И запой, и жизнь иногда…

Мы опять с душою ладим вроде

В общем, всё как было и всегда.

Только не дождусь, похоже, Музу

Это мой, видать, последний стих,

Ведь она, мотаясь по Союзу,

Ублажает рифмами других…

Арбат

Хотел бы верить, что вернусь обратно

Я в этот город, пусть, хотя б на час,

Чтобы пройтись по старому Арбату,

Где я бывал за жизнь свою не раз.

Где слушал я когда-то Окуджаву,

Высоцкого когда-то здесь встречал.

И где-то здесь любовь моя сбежала…

Я так по ним все эти дни скучал!

Мне повезло всего на час. Но странно,

Я свой Арбат совсем не нахожу.

Я здесь как иностранец не желанный,

С душою неприкаянной брожу…

Кто мне вернет тот час из жизни старой,

С Арбатом прежним, грязным, но моим

С живым Булатом и с его гитарой.

Того, как сможем, отблагодарим…

Но это даже Богу не под силу

И ни к чему такой ажиотаж!

Сегодняшний Арбат, хоть и красивый,

Но он не настоящий и не наш…

Певец с Таганки

Успеть… Мне надо во время успеть!

Не опоздать и не отстать…

И в своем беге не устать…

Успеть…

И спеть. И спеть. И спеть…

Я спотыкался, но бежал

И славу, походя, стяжал

И из последних сил хрипел!

И пел. И пел. И пел

И пел…

Я пел для всех,

Кто слышать мог.

От этих песен занемог

Но пел. Но пел. Но пел

Но пел…

Пел так, как я один умел!

Остановить меня не мог

Никто-

Ни дьявол и не бог,

Ни КГБ, ни ЦРУ —

Себе я никогда не вру!

Я до июля добежал

Я всё, что мог уже стяжал —

Кричу из каждого окна,

Но это не моя вина!

А виноват я лишь в одном,

Что не молился перед сном,

Что с богом я давно на ты,

Что я устал от суеты,

Устал от жизни и себя.

Прости, мой бог, что я тебя

О долгой жизни не просил

Я просто жил

Я просто жил…

Я просто пел

Как я умел…

Я был у дел и не у дел.

Я много пил и много пел

И вот, похоже, я отпел…

Теперь отпели и меня

И три оставили мне дня,

Чтобы я тихо полежал.

И никуда бы не бежал

И ничего уже не спел.

Успел я или не успел?

Не мне судить —

Мне лишь лежать…

И жив ли я —

Не мне решать…

Гитара барда

Без струны моя нынче гитара

И никто не настроит её.

Я отдал бы её Вам и даром,

Ведь теперь всё вокруг не моё.

Всё чужое. Всё Ваше. Моё же

Под могильным холмом в глубине.

Ну, берите гитару! Ну, что же?

Может, вспомните с ней обо мне.

Ей же хватит без дела пылиться,

Разводить по хозяину грусть…

Троньте струны! И я белой птицей,

Чтоб услышать их снова, вернусь…

Не уйти

Словно ветер мчатся кони

Не уйти мне от погони

Не уйти…

Степь шумит, как будто стонет:

Всё равно тебя догонят

Не уйти…

Я и сам как волк в загоне,

Я как старый зек на зоне

Не уйти…

Уходить я и не склонен —

От себя, как от погони,

Не уйти…

Прощание с новогодней ёлкой

Вот и праздник прошёл.

И прошло твоё время.

Вместо слов восхищения

Вдруг пришла тишина.

Ты осталась одна,

Позабытая всеми.

И ненужность свою

Ощутила сполна.

Так и в жизни людей

Очень часто бывает

После радости слёзы

В чьих-то милых глазах.

К сожалению, знаешь,

И красивых бросают.

Жаль, что ты не умеешь

Умываться в слезах…

Наша жизнь это круг.

Что печаль твоя снова

Не вернётся к тебе,

Не могу обещать.

Что опять через год

Кто-то ласковым словом

Не тебя так другую

Будет вновь обольщать.

Будет всё, как и было.

И веселье и слёзы

Только слёзы твои

Спрячет тёмная ночь…

Тебя выставят завтра

Из дворца в двор морозный

И из памяти выкинут

Вечер праздничный прочь…

Так получилось

Все тосты произнесены

И после праздника затишье…

Совсем не чувствуя вины

За гостью. Ту, что стала лишней,

С неё наряды снимем мы

И выведем на холод лютый

Как нищенку, среди зимы

Без фейерверков и салютов…

Лишь серпантин и конфетти

Напоминают ей о прошлом.

Ты уж, красавица, прости,

Так получилось. Не нарочно…

Ночной вокзал

Ночной вокзал — дорога ниоткуда.

Ночной вокзал — дорога никуда.

А, помнишь, днём здесь было многолюдно

Но всё ушло — и день и поезда.

И кажется, что время здесь исчезло

Не будет завтра, не было вчера.

Бежать куда-то просто бесполезно —

Ночной вокзал как чёрная дыра

Влечёт к себе особым притяженьем

Заблудших, заблудившихся в ночи

И предлагает лучшее решение

Всех прошлых бед — присядь и помолчи.

Ночной вокзал — последняя надежда

На то, что утро будет как всегда,

И в будущее наше неизбежно

Из прошлого прорвутся поезда…

Конь вороной

Ты прости, прости меня,

Конь мой, вороной,

Что бросаю я тебя

Вместе со страной.

Ты мне славно послужил

В эти времена,

А теперь прости, прощай,

Конь мой и страна.

Я уйду за горизонт,

Растворюсь во мгле,

Будто не было меня

Вовсе на Земле.

Только помнишь ты один

Про меня, мой друг

И по-прежнему всё ждешь,

Что вернусь я вдруг…

Полонез Огинского

Опять в душе я слышу скрипки звук

Знакомый полонез воспоминаний

Под учащённый сердца перестук

На уровне незримом подсознания.

Тоска по родине в мелодии знакомой

Не струны рвёт, а нервы мои рвёт,

Тоскует так лишь только бомж по дому,

В котором, он давно уж не живёт.

А я тоскую тоже, но иначе —

Я родиною брошен и забыт.

И скрипка не играет, она плачет,

Ей кажется, что я давно убит…

Такая нынче осень

Гуляет ветер в гривах тополей

Опять штормит. Такая нынче осень.

И холодом из прибранных полей

Под утро в город сонный наш наносит.

И в окна дождь стучится невпопад

Совсем уж разыгралась непогода

А в парке старом снова листопад

И много-много с мётлами народа

Спешит скорее листья все убрать

И осень золотую уничтожить,

Оставив парк мой тихо умирать…

Люблю я осень золотую

Люблю я осень золотую

За неземную красоту

За неземную красоту

Люблю я осень золотую.

Иду по золоту листвы

От лета тёплого всё дальше

От лета тёплого всё дальше

Иду по золоту листвы.

Моя душа не хочет верить

Что скоро грянут холода

Что скоро грянут холода

Моя душа не хочет верить.

Но налетел предзимний ветер

И с клёнов сбросил их наряд

И с клёнов сбросил их наряд

И даже сам он не заметил.

И парк наш снова стал седым

И, правда, осень на исходе

И, правда, осень на исходе

И парк наш снова стал седым.

Прощай, прекрасная пора,

До новой встречи, чудо-осень!

До новой встречи, чудо-осень!

Вновь к нам зима пришла вчера…

Слуга двух господ

Я слуга двух господ-

Своей Музы и Бога…

Муза мне говорит

Что пишу я убого

И что рифма моя

Нарочито привычна

Что я должен писать

Как не все-

Необычно…

Ну а Бог говорит:

Свою музу не слушай

Не стихи ты пиши —

Выворачивай душу…

В ней найдёшь ты слова

В них получишь ответы…

Муза в том лишь права —

Нелегко быть поэтом!

В тени чужих имён

В тени чужих имён, чужих сонетов

Я как кузнец стихи свои ковал.

Мне было скучно средь иных поэтов

Ну а иных совсем не признавал.

Я не искал признаний у бомонда

Не выставлял всем душу на показ

Я не писал о том, что было модно —

Мои стихи не для смазливых глаз…

Я никогда не ждал аплодисментов

И графоманов пошлой похвалы

И умер, как и жил, интеллигентом,

Стряхнув с себя из строчек кандалы…

Ушёл совсем не так. Совсем негромко

Без полных залов плачущих зевак

И если буду признан у потомков,

То, значит, жил я всё-таки не так,

Как многие из тех давно забытых,

Кричавших что стихи их не умрут!

…Больших поэтов делает их свита

Поэтов настоящих — тяжкий труд.

Хвала всем нам

Хвала всем тем, кто ищет путь во мраке —

Уж лучше, чем не делать ничего.

Хвала тому, кто сам не лезет в драки,

В которых разберутся без него.

Хвала и тем, кто думает в начале,

И лишь потом свой создаёт сюжет.

Хвала и вам, сидящим в этом зале,

Хоть среди вас поэтов даже нет.

Хвала всем вам — массовке с умным видом —

Без вас поэты вымерли б давно!

И мне хвала, за то, что к вам обиду

Я променял на женщин и вино…

Роковые даты

Я миновал все роковые даты

И тридцать семь и даже сорок два.

Мне шестьдесят, но я не виноватый,

Что плоть моя пока ещё жива.

Я жил как все. О завтрашнем не думал,

И о вчерашнем тоже не жалел.

И пил, как все, бывало не разумно

И, как и все, от лишнего болел.

И с совестью своей не пререкался

Не потому, что вовсе без стыда.

Порой бесстыдно кем-то увлекался,

И ошибался, в общем-то, всегда.

Вот так и проскочил, забыв приметы,

И тридцать семь и даже сорок два

И семьдесят уже маячит где-то…

Уже совсем седая голова…

Я не согласен

На третий день последнего загула,

Когда родник стихов иссяк у нас,

Когда не только с ног, но и со стула

Мы падали уже в который раз

Сказал мне друг: а ты, Серёга, классик…

И слушая его нетрезвый бред

Нетрезво возразил я: не согласен,

Я рифмоплёт скорее, чем поэт…

Поэзия — она идёт от Бога!

А рифма вылезает из меня.

Поэзия не может быть убогой,

А рифмоплётство — только калька дня.

Я как бы — Маяковский. Впрочем, хуже.

Я — только констатация времён.

Хотя, не спорю, с рифмой тоже, дружен…

Поэзия — десятка два имён

От древних — от Эзопа и Эсхила

До Пушкина и тёзки моего…

Но он мне возразил: звучит не хило,

Согласен, но не более того!

С тобою мы скорей признаем Бога

И дьявола, признаем, может быть,

Чем нынешних иных. Писать не плохо —

Ещё не значит Родину любить!

Поэзия — когда есть ностальгия

Когда тебя друзья не признают

Когда тебе печататься в России

За декадентство снова не дают…

У власти есть всегда свои поэты,

Кто Гимн переписать, кто Оду спеть.

А мы с тобой — сказал он — канем в лету.

Не дай в себе поэту умереть!

…Потом была толпа зевак с поминок.

Я к мёртвому к нему придти не смог…

— Мы ходим по стихам своим как минам,

Друзей не выбирая, и дорог,

Когда и где рванёт, мы не узнаем.

Как и сейчас не знаем: что потом?

Ведь и поэты, тоже умирают

Так и не став известными притом —

Сказал он напоследок мне, как будто

Он знал уже — последнее вино

Мы с ним допили тем декабрьским утром

В прошедшем веке. Как уже давно!

…Но если вдруг и после моей смерти

Какой-нибудь найдётся идиот,

Признав меня поэтом, вы не верьте,

Я был и есть российский рифмоплёт…

Брат на брата

Вороньё слетается.

Чёрным небо сделалось.

По степи гуляет

Бабка Смерть с косой.

В той степи сражаются

Красные и белые

И умылась степь донская

Кровью как росой.

Там три дня, три ночи

На смерть бились братья

Силушкой померявшись

В землю полегли…

Чтоб в степи донской той

Навсегда остаться.

Только помириться

Братья не смогли.

А в станицах дальних

Все их ждут с победою

За победу ставят

Свечи к Образам

Только вот не знают

Только вот не ведают

Да и Бог про это

Им не рассказал.

Про войну гражданскую

Как шли брат на брата

Как за дело правое

Каждый воевал

Как прибрал на небо

Он их безвозвратно

На последний в той войне

Вечный их привал…

А над степью кружится

Вороньё проклятое

Разлились над степью

Чёрные дымы

Всё вернулось снова

Снова брат на брата

И в бою смертельном

Снова. Только теперь мы…

Глаза детей

Я поставлю богу свечку

И у бога попрошу

Жизни радостной и вечной

Не себе, а малышу,

Малышу, что был в Славянске

Пулей взрослого убит.

И другому, что в Луганске,

От войны уставший спит

В своей маленькой могилке

С милым фото на кресте…

Выпей, бог, со мной горилки

Помянём и их и тех,

Сорок чистых душ невинных,

Так же забранных войной.

Путь их в вечность будет длинный…

Только станет ли виной

Для кого-то Вечность эта

Или спишет вдруг в расход

Всех погибших этим летом

Вроде б верущий народ?

Будет ли твой суд, о, Боже,

Там, где правит Сатана?

Или надо уничтожить

Всех, чтоб кончилась война?

Видно, даже ты ответа

Мне не дашь. Тогда прости…

Об одном прошу при этом

Не меня, а их впусти

В край, где детство будет вечным

И не будет слёз рекой…

Даже в жизни скоротечной

Выбор есть. Так пусть такой

Будет их он. Боже, верю

И молю тебя в слезах.

Ты поймёшь меня, измерив,

Боль в недетских их глазах…

Не детские вопросы

Растёт мой внук. Ему сегодня восемь.

Совсем такой, как я был. Но не я —

Всё задаёт не детские вопросы

О сущности земного бытия.

Всё больше про войну, про Украину

Про то, как страшно людям умирать

А я ворчу и порчу всю картину:

Пошёл бы ты с мальчишками играть!

Он смотрит на меня не детским взглядом

В который раз немой укор из глаз.

Что я сейчас скажу, ему не надо

Ведь он уже окончил первый класс.

Он знает про войну сегодня больше,

Чем я когда-то знал, в его года…

Я знал про то, как дед сражался в Польше,

А я нигде. Вот в этом вся беда…

Я взрослым стал в своём спокойном мире

И только в играх с братом воевал…

И смерть я видел лишь в прямом эфире —

Смотрел войну и пиво попивал…

Что мне теперь ответить на укоры,

Как объяснить, что детство только раз

У нас у всех бывает и так скоро

Приходит к нам последний детства час.

Мы все взрослеем и как все уходим

Из детских снов в большую жизнь совсем…

Побудь же ты, ещё хотя бы годик

Простым ребёнком без чужих проблем.

Придёт твой час и взрослые вопросы

Ты будешь сам в судьбе своей решать

Таким же, как и я. Таким же взрослым.

Так что не надо деда обижать…

Ты вырастешь, и даст бог, позабудешь

Про эту украинскую войну.

И внуку своему, надеюсь, будешь

Рассказывать как я — про тишину…

Казаки

Как вдоль берега реки

Проскакали казаки

Проскакали, в степь умчались

В ней со смертью повстречались.

Полегли они в бою

За отчизну — мать свою,

Ту, которой присягали,

И которой жизнь отдали

Дона тихого сыны…

Нет следов уж той войны

И теперь на месте этом

Лишь ковыль в полметра летом

Ни могилы, ни креста

Да и степь уже не та.

Было время, но прошло

Семя новое взошло

Подросли в станицах снова

Казаки. И всё по новой.

Только ль надо повторяться,

Целоваться, а не драться

Лучше! Верно, атаман?

…Над рекой опять туман

Снова сотня в ночь уходит.

Воевать уж не с кем вроде?

Так-то так. Но есть граница…

И не спит опять станица…

Хотел бы я остаться молодым

Хотел бы я остаться молодым

Пыль прошлого стряхнуть на дискотеке

Но путь туда заказан нам — седым

Нам по пути, но только до аптеки.

На до неё бы лишь докостылять.

Всё, что осталось нам — медикаменты.

Ведь в нашей голове седую прядь

Не спрячешь ни в какие документы…

Равняться с молодыми, впрямь, смешно,

А если разгорелось в сердце пламя?

Но я хочу на танцы всё равно!

И не один, а только вместе с Вами…

Тем меньше Веры

Чем больше Храмов и крестов

На куполах —

Тем меньше Веры…

Ни покаяний, ни постов,

Одна любовь

И та без меры…

Но не к отеческим гробам

И не к родителям, ни к Богу…

Всё в прошлом. Всё осталось там,

Где было плохо и убого,

Где в Храмы шли мы

Как на суд.

И долго ждали мы с испугом,

Когда же всё же донесут

И пустят нас в расход

По кругу,

За то, что верили в Христа…

…Совсем не так, как нынче модно:

Совсем не так-пусть без креста,

Пусть тайно, а не принародно,

Без лицемерия и лжи

И без богатых подношений.

А нынче Богу услужить

Готовы все — лишь бы лишений

Им не познать.

…Но видит Бог

Всю истинность таких мгновений.

Я такой как я есть

Ни себе, ни тебе я не нужен.

Я такой как я есть — пофигист.

Даже к Богу и то равнодушен,

Потому что в душе атеист.

Потому что нас так научили:

Верить в Маркса — забыть про Христа.

Мы, как вы, жизнь свою не влачили:

Ели, пили всю жизнь без поста.

Не боялись ни Бога, ни чёрта

И ходили толпой в Мавзолей…

Только что-то из памяти стёрто —

Вспоминать стало всё тяжелей.

Может годы, а может быть совесть

Пробивается к свету из нас.

…Наша жизнь как запретная повесть

Без иллюзий была, без прикрас.

Интроверсия души

Пороки души похожи на раны тела:

как бы старательно их не лечили,

они всё равно в любую минуту

могут открыться снова

Франсуа Ларошфуко,

французский философ

Меняться поздно

Я не буду ни грустить, ни плакать

И на жизнь не буду я пенять,

Говорить себе, что жил не так я

И что надо что-то в ней менять.

Но менять уже, похоже, поздно

И меняться поздно самому.

Может смерть, всего лишь только грёзы,

Но и их пока я на приму.

Дней своих последних не считаю

Да и где последние те дни

Я пойму, когда с другими в стаю

Соберусь, такой же, как они.

Полетят по небу души наши,

Посмотри, красиво как летят!

Так и есть, летать совсем не страшно,

Если нас здесь, на земле, простят…

Интроверсия души

Души непознанная сущность

Дана нам свыше навсегда,

А мы живём лишь днём насущным.

Нам нужен сон, нужна еда,

Любовь нужна, но наши чувства

Порой до глупости скупы.

Нам иногда бывает грустно.

Мы зрячие и мы слепы.

Мы и блондины и шатены.

Мы часть природы и Земли.

И наше тело лишь застенок,

Чтоб спрятать личное могли.

От глаз чужих, но не от Бога.

Душа — мерило нас всегда:

Поступков, иногда убогих,

И сумасшедших иногда.

И озарений. И мгновений,

Чтоб всё в себе перевернуть…

Не нас больных, не наши тени

Готов Господь к себе вернуть,

А наши души — кладезь знаний

И клетку для людских страстей.

Быть может, есть в том Божьем плане

Из наших душ создать людей

Не не покорных, а духовных…

И интроверсию души

Не на канонах лишь церковных,

А на космических свершить.

Но будет ли ему под силу

Такая роль?

Людей плодить у Бога смелости

Хватило.

А хватит ли нас всех судить?

Бей первым

На Ленинградской улице

Мы иногда бывали

Там нас мальчишек тихвинских

Бывало, избивали.

И на горе «Фишовой»

Мы дрались иногда

И даже побеждали.

Конечно, не всегда.

И в «Пьяную деревню»

Ходили воевать.

Скорее, помахаться.

Зачем, же убивать?

Но улицы учили

Нас так же и тому,

Чтоб мы врагов мочили

Толпой по одному.

Но разве это честно?

Но так сегодня бьют

И к месту и не к месту,

А сдачи не сдают…

Давным давно мы выросли

Живём без драк, в тоске,

И меряемся силою

На шахматной доске,

Но улицы уроки

Не можем позабыть:

Когда большая склока

Нам первым надо бить!

После праздника

Встало солнце над деревней.

Раскричались петухи.

А народ колхозный дремлет.

Будни были не легки…

Убран хлеб с полей досрочно.

Битва жаркою была.

А потом три дня и ночи

Пела песни и пила

Вся деревня до упора,

Пока было что в ней пить.

Станет трезвою не скоро…

Как такую не любить!

Как мне с ней такой расстаться?

Как покинуть отчий дом?

Лучше ей в любви признаться

И проспаться. А потом…

А потом там видно будет,

Когда выспится народ:

Снова будут только будни

Ну, а праздник через год.

Я для вас Россию берегу

Суета на Варшавском вокзале

Я в толпе потерял Вас, мадам.

Почему же Вы мне не сказали

Про далекий чужой Амстердам,

Навсегда покидая Россию,

Чтоб другие сердца покорять.

Почему Вы меня не спросили,

А готов ли я Вас потерять?

Пусть я Вами сегодня унижен,

Пусть забыт, но, быть может, даст Бог

Снова свидимся где-то в Париже

Или здесь средь российских дорог?

Только знайте, я Вас не забуду

Никогда до конца моих дней.

От того, что нам встретиться трудно,

Мои чувства к Вам только сильней.

А пока полыхают станицы

К Вам приехать, мадам, не могу.

Ради Вашей любви к загранице

Я Россию для Вас берегу.

Волкодавы

Мадам, прощайте навсегда

И всё забудьте.

И в не счастливые года

Счастливой будьте.

Не поминайте Вы меня,

Не вспоминайте,

Но, то, что помню я о Вас,

Вы это знайте.

Я где-то там опять один —

Волк-одиночка

Вновь на меня идет охота.

Выстрел — точка.

Но я прорвусь, как и всегда,

Сквозь все преграды,

Ведь прежде, чем мне умереть,

Вас видеть надо.

А, может, взять и подойти,

Обнять за плечи?

Но видно проще мне сбежать

В дождливый вечер,

От волкодавов скрыться в ночь,

Уйти от пули.

Но почему же Вы, мадам,

Вдруг так взгрустнули?

Иль сердцем поняли, что я

Был где-то рядом,

Но не ищите Вы меня

Напрасно взглядом.

Теперь лишь в памяти у Вас

Я существую.

И волкодавы в первый раз

Восторжествуют…

Сон и явь

За окном купе летят станицы,

Промелькнул и скрылся тихий Дон.

Может быть, всё это мне лишь снится,

И мой поезд это тоже сон.

Сон, который был когда-то явью,

И я в нём по-прежнему живу:

Вот я на коне на переправе,

Или это — просто дежавю?

Лица за окном мне так знакомы,

Только я не помню — почему?

Всё как было. Правда, нет Укомов,

А вокзалы те же по всему.

Та же степь, что помнит поимённо,

Всех кто пал здесь. Их не перечесть.

Помнит и трёхцветные знамёна,

И меня, пока живого, здесь.

Только я не помню, почему-то,

Кем я был в том яростном году

И как шёл в атаку летним утром

И, быть может, до сих пор иду…

Тоска по родине

Прошу, про Петербург мне расскажи

Про то, как там живут теперь другие,

Быть может, излечусь от ностальгии,

Себе, оставив только «ностальжи».

Ты расскажи, как Летний сад живёт,

И как Нева в гранитный берег плещет.

Приснился сон мне, может быть он вещий,

В нём Петербург опять меня зовёт.

Вернуться бы! Но стал Париж мне ближе

И Сены плеск Неву мне заменил,

Но Петербургу я б не изменил,

Не окажись изгнанником в Париже.

И потому тот Петербург не мой,

Хоть я и по нему всю жизнь тоскую

В Париже, где нашёл судьбу иную.

А всё равно так хочется домой!

Неизвестный

Я один из многих неизвестных

Для кого не кончилась война.

Я из тех, кого не ждут невесты

Больше у открытого окна

И не смотрят больше на дорогу

И устали, может быть, любить.

Я из тех несчитанных, но многих,

Кто имеет право жить и быть!

А не только право быть убитым

И лежать в подземной тишине.

Ведь никто не хочет быть забытым.

Ну а я, тем более, вдвойне..

Средь мрачных гор

Средь мрачных гор мы встретились однажды

С ним на тропе и кто-то уступить

Кому-то должен. Кто кому — не важно,

Ведь чтобы разойтись — надо убить.

Глаза в глаза. К прыжку готовы оба,

Оскалены клыки. В последний раз

Сойдемся мы — как два врага до гроба,

Но кто-нибудь да выживет из нас.

Рванулся он, и прогремел, как эхо,

Быть может выстрел, может быть гроза.

Очнулся я под волчьим теплым мехом,

Увидев в темноте его глаза.

И понял я, что пуля та не волку,

А мне предназначалась, может быть,

А он рванул, чтоб сбить душмана с толку,

Чтобы меня от смерти защитить.

Тропа свободна, только мне не в радость

Остаться одному, притом в живых.

И понял я, что мне бояться надо

Нет, не волков, а тех, кто хуже их…

Коридоры времени

По коридорам времени идём

Начало было, а конца не видно.

Надеюсь, что мы зря не пропадём

Иначе будет стыдно и обидно

За то, что мы дорогу не нашли

И в коридорах времени пропали.

Мы молодыми в них давно зашли

А кем мы выйдем нам ведь не сказали.

У каждого из нас в них свой есть путь

И каждый выбирать дорогу волен

Один сказал — про прошлое забудь!

Другой из нас как раз тем прошлым болен.

Мне с тем, больным, похоже, по пути

Без прошлого и нас самих не будет.

Без веры и надежды не найти

Свою дорогу в будущее — к людям.

…Из тесных коридоров выйти в свет,

Найти себя, быть может, с ними вместе.

Вот только как узнать мне свой портрет

Без прошлого, без памяти, без чести?

Кинотеатр

Учили в школе нас, что Бог лишь сказка,

Красивая, но сказка всё равно.

И всё ж по выходным бабуля ласковая

Меня водила в Храм. Смотреть кино.

Сегодня в Храме этом снова молятся,

А мы смотрели фильмы про войну.

Тогда он назывался «Комсомолец»,

Но это не поставят нам в вину.

Такое было время — время Сталина,

В то время больше верили слезам.

Играли мы с отцовскими медалями,

А он всё ставил свечки к Образам.

И вера и неверие — всё слилось

В один стакан для батьки моего.

Кто ж виноват в том, что Россия спилась,

Не получив другого ничего.

Быть может, потому и я не верю?

Хотя в душе и сделать это рад,

Но к Храму подойду, и вновь растерян,

А вдруг тот Храм опять кинотеатр?

Русь не умерла

Святая Русь. Великая Держава.

На свете нет другой такой страны,

Где всё переплелось и боль и слава

И слёзы радости и ужасы войны.

Ты падала и вновь с колен вставала,

Из пепла возрождалась вновь и вновь.

Во все века с врагами воевала

За Веру, за Надежду, за Любовь…

Святая Вера дух наш укрепляла

Любовь к тебе на подвиги звала

Ну а Надежда силы придавала

На новые великие дела…

Но если враг когда-нибудь посмеет

Тебя обидеть или полонить,

Мы постоять за Русь свою сумеем

И подвиг своих дедов повторить…

Цвети в веках великая Держава!

Святая Русь звони в колокола,

Чтобы Европа слышала и знала,

Что Русь, назло им всем, не умерла!

Золотые кресты

На поруганных храмах вновь возводят кресты

Снова звон колокольный будит спящую Русь

Снова в память народную возвращаем святых,

Почему же в душе моей безысходная грусть?

Почему же душа моя слёз и боли полна?

Почему я кричу в снах кошмарных: не верю!

Потому что проснусь — и чужая страна

Станет явью моей в блуде, пьянстве, безверии…

Православная Русь вместе с нами уйдёт

Золотые кресты смысл навеки утратят

И без Бога в душе мой народ пропадёт

И не вспомнит никто о великой утрате…

Поднимайся ж с колен, православный народ

И молитвами вновь обрети свою силу.

Время больше не ждёт. Снова враг у ворот,

Только б веры у нас в наши силы хватило!

Самобытная Русь

Самобытная Русь — без конца и без края,

Такой дикой красы в дальних нет рубежах,

Если пьянка — так пьянка! Если удаль — лихая!

Даже радость — до смерти, если просит душа!

Самобытная Русь — бесконечность околиц,

Хлябь осенних дорог вдоль пустых хуторов.

Почему же тебе злая выпала доля

После всех революций и всех благостных слов?

Быть такой одинокой, миром сытым гонимой,

Непокорной и гордой, твёрдой в вере своей?

Всё, наверное, просто и легко объяснимо:

Пока русские живы — жить России моей!

Русский дух

Жил наш народ веками по приметам —

Так было и понятней и верней.

Всю жизнь он просыпался до рассвета

И вкалывал остаток своих дней.

По вечерам в избе своей с лучиной

На сон грядущий библию читал.

Жить по-другому не было причины.

Зря говорят, что он всю жизнь страдал

И от того, мол, пил всю жизнь запоем.

Ах, как же надо русских не любить,

Чтоб сочинять про наш народ такое.

Русь велика и в ней всё может быть!

Не будем спорить с теми, кто не верит

Ни в Русь святую и ни в наш народ

На дальних берегах чужих Америк

И будем делать всё наоборот.

Здесь русский дух. И в этом вся Россия!

Всё остальное просто чепуха

И чтобы там про нас не голосили,

Она жива и будет жить века…

Падший ангел

В который раз, не помню уж в который,

Ломая крылья, падаю с небес.

Но к падшим свой у Бога интерес,

Хоть Божий суд пока ещё не скоро.

Я хоть и падший — ангел я! И ввысь,

Опять стремлюсь. Но путы притяжения

И годы клеветы и унижения

Меня опять упорно тянут вниз.

Так для чего мне эти небеса

И эти недоступные вершины,

Где ждут меня заносы и лавины?

Но там я Богу посмотрю в глаза!

Ему я докажу при встрече личной,

Что и у падших, тоже есть душа.

Но снова вниз лечу едва дыша,

Выходит, все мы Богу безразличны.

И у него один лишь интерес —

Быть символом мечты недосягаемой.

И потому меня он низвергает,

Чтоб я к нему с вопросами не лез…

Беды России

У России две беды есть изначально,

Как бы это не звучало так печально.

Тех, кто думает иначе вряд ли много.

Есть в России дураки, и есть дороги.

Дураков, чем наши, нет умней на свете,

Про Иванушек не зря читают детям!

А дороги — не дороги, а ухабы.

Лишь для русских и, конечно, не для слабых!

А ещё у нас в России — бюрократы,

Но навряд ли, в том Россия виновата.

Ну а вместо конокрадов — казнокрады

Развелись у нас в стране, а мы и рады.

…Мы и рады, что у нас ещё воруют,

Ведь не надо нашу Русь врагам такую!

Если гибнуть, так вместе

Слишком много терять, не готовы с тобой мы.

Да и вряд ли мы больше, чем имели, найдём,

Но слова из свинца в наши фразы-обоймы

Мы вставляем опять, отвечая огнём.

Отвечая огнём на обиды былые,

Но никто белый флаг не поднимет из нас.

И слова вновь звучат, словно выстрелы злые,

И текут без конца твои слёзы из глаз.

Я бы сдался тебе, но мне что-то мешает,

Может, память о том, как мы начали бой,

Но никто ничего в нём теперь не решает.

Если гибнуть — так вместе.

Побеждать — так с тобой!

Подземные люди

По подвалам скитаясь

Бога я вспоминал

Лишь, когда мне казалось,

Что пришел мой финал,

Когда сердце болело

От тоски и вина,

Когда очень хотелось

Не очнуться от сна

На холодном бетоне

Среди вони и крыс.

Нас таких не хоронят —

Кто пойдёт туда — вниз?

Мы — подземные люди,

А в народе — бомжи.

Но давайте, не будем

Растекаться во лжи.

Только богу известно,

Где, кому и когда

Приготовлено место.

А спускаться туда

С высоты жизни нашей,

Если нам суждено,

Даже вовсе не страшно

Было б только вино.

А оно всё залечит,

Всё поможет забыть…

Бомж — он тоже не вечный,

Но так хочется жить!

Вторая молодость вернулась

Пришла весна и молодость вторая

Вернула мне все лучшие года.

И старость, как и осень та сырая,

Ушла куда-то. Жаль не навсегда.

Опять в душе моей взыграли чувства

И жизнь такой прекрасной стала вдруг.

И мне от лет моих уже не грустно,

Когда я слышу сердца ровный стук.

Ушли из тела прошлые болячки,

И впереди опять так много дел.

Теперь я буду жить чуть-чуть иначе,

Не зря же я чуть — чуть помолодел!

Ценить я буду каждую минуту

Не буду тратить жизнь по пустякам

И просыпаясь каждым новым утром

Завидовать не буду старикам.

Свободе их от дел на тихой даче —

И я мечтал об отдыхе таком.

На самом деле всё, увы, иначе,

Когда ты сам со старостью знаком.

Когда не спалось долгими ночами

Ворочался и память ворошил,

Всё вспоминал про жизнь за плечами,

А оказалось, что ещё не жил…

Да здравствует весна! И здравствуй лето!

И здравствуй жизнь без края и конца!

Помолодеть — хорошая примета,

Жаль, что морщинки не убрать с лица.

Пасхальный звон

Пасхальный звон разнёсся по округе,

Ох, хорошо выводят звонари!

Под Благовеста звуки по дороге

Иду я в храм, проснувшись до зари.

Я прохожу дорогу, словно годы

За днями дни свои я прохожу,

И видя возрождение природы,

В себе я возрожденье нахожу.

Душа переполняется восторгом,

Уходят из неё остатки зла.

И чистым я готов предстать пред Богом.

Спасибо вам за звон, колокола.

Опять пурга

Опять пурга. Я в зале ожидания

Единственный сегодня пассажир,

Но наше долгожданное свидание

Господь опять, похоже, отложил.

А, может, это чин аэродромный

Мой самолёт обратно завернул?

Вот он сидит такой вальяжно-томный

И крепкий чай спокойно себе пьёт.

Ему без суеты куда приятней,

А мне здесь проводить остаток лет?

— Хоть телефон, то есть, ответь, приятель.

— Есть телефон, да только связи нет…

Такая вот случилась завируха,

А, может быть, пурга по всей стране?

Но тут вдруг проскрипел динамик глухо,

Посадку объявляя. Но не мне…

На празднике чужом

Как быстро прошла новогодняя ночь —

Секунда к секунде и ночь на исходе.

Секунда к секунде и жизнь так же прочь

Из наших нетрезвых объятий уходит.

А мы, протрезвев, наконец, поутру

Мгновений потерянных вновь не заметим.

Погреться присядем к чужому костру,

К чужим тётям, дядям и детям…

О жизни чужой будем мы рассуждать,

Хотя вряд ли им интересно.

И будем напрасно мы, видимо, ждать,

Что нам поднесут, если честно.

Мы в праздничный день не в обиде на них,

Ведь мы не из этого мира —

Из мира, где жизнь из сплошных выходных,

Где чистое поле — квартира.

Где жизнь — ад и рай — всё одно. Всё одно!

А год новый только лишь повод

Напомнить себе, кем мы были давно,

И выпить за прошлое снова…

На троих

Я один. Она одна

В небе жёлтая луна.

В небе жёлтая луна

Ей, как видно, не до сна.

Не до сна и мне, похоже.

Заблудился я, быть может.

Заблудился я, быть может.

И никто мне не поможет.

Там дорога. Тут дорога.

И куда пойдём, Серёга?

И куда пойдём, Серёга,

Может к милой, может к Богу.

Но к душе, увы, не надо —

У меня с душой разлады.

Как то мы живём не складно,

Может третьей будешь, ладно?

Ну тогда пошли в кабак

Или что-то вновь не так?

Выпьем водки не спеша —

Я, луна,  а  ты?

Душа…

Прощёное воскресенье

Февраль уж на исходе. Воскресенье.

Последний день прощания с зимой.

Я каждый год жду этого мгновения

Спешу к друзьям дорогою прямой,

Спешу я к ним, но не на угощение

Спешу у них прощения просить

И в этот день всеобщего прощения

Я сам себя хочу преобразить.

Стать лучше, чем я был. Забыть обиды.

И научиться всё друзьям прощать —

Прощать их от души, а не для вида.

Лишь одного не буду обещать,

Что что-то с языка вдруг не сорвётся,

Что без обид всё обойдётся вдруг…

Но не беда, зима опять вернётся.

И всё опять пойдёт на новый круг.

Друг ушёл

Мой друг ушел. Сказал, что ненадолго,

А я его уже полжизни жду.

Вернется вдруг, да только мало толку,

Его я не дождавшись, сам уйду.

И разминувшись в вечности навеки

Две наших неприкаянных души

Будут грустить о каждом человеке,

Который возвращаться не спешит…

А судьи кто

Историю не нам судить с тобою.

История подсудна только тем,

Кто в ней не ищет новых скользких тем,

Кто выстрадал её своею болью.

Кто на неё зла в сердце не держал,

Кто не искал в ней мелкого подвоха,

Кому в ней часто было очень плохо,

Но от неё он всё же не сбежал.

Не спрятался за теплые моря,

За строчки конъюнктурных мемуаров.

Не знаем мы историю недаром

Властителям своим благодаря.

Они без нас для нас её писали,

Кроили каждый раз на новый лад,

Чтоб стала вдруг похожа на доклад,

Очередной доклад в кремлёвском зале

История родной для нас страны.

А завтра вновь историю другую,

Забыв о чувстве собственной вины,

Историю моей родной страны

Начнут писать и снова врать, ликуя…

Эго

Я в сущности вещей познать пытаюсь

Божественную сущность Бытия…

И в крайности из крайности мотаюсь,

Не зная, до сих пор, так кто же Я?

Расколотость уставшего сознания

Пытаюсь в нечто целое сложить,

Соединить незнание и знание,

Чтобы понять, чего же ради жить?

Собака

Бросили камень в собаку,

Больно поранили пса.

Он заскулил, как заплакал,

Умная морда в слезах.

Взгляд его, преданно-нежный,

Вдруг ненавидящим стал.

Брошенный камень надежды

В сердце у пса разметал

В то, что наш мир справедливый.

Вышло, что может любой,

С виду и добрый и милый,

Так поступить и с тобой —

Камень швырнуть без причины.

И после этого верь,

Что у людей под личиной

Злобный не прячется зверь…

Уметь прощать

Уметь прощать — великая наука.

Мы познаём науку ту душой.

Пусть наша жизнь прекраснейшая штука

Пусть мир вокруг избыточно большой,

Но без души в нём лишь сплошные измы.

Среди пороков трудно добрым быть

То коммунизмы, то капитализмы…

Спасение в одном — других любить.

Когда в душе прощению нет места,

Когда пороки властвуют над ней,

Прощать других совсем не интересно

И от других ждать этого трудней.

Ну а пока в прощёном воскресенье

Я вижу воскрешение души.

Сказать «прости» и надо то мгновение,

А вдруг за ним окажется вся жизнь?

Болезнь души

Душевность — от души. Духовность — выше

Всех наших чувств и помыслов и слов.

Крик молчаливый наш лишь Бог услышит.

Услышит в нём не крик, а вопль души.

Изъеденной болезнями эпохи,

Сжигаемой огнём вселенской лжи.

И только он понять ту боль способен,

Утешить нас и веру в нас вдохнуть.

Век каждый человек богоподобен,

Но дьяволу подобен каждый раз,

Когда свой дух меняет он на праздность

Свой страх меняет на пустую лесть

Когда поверит просто в безнаказанность,

Ну а она болезнь души и есть…

Времена

Нас разделяют с прошлым не границы

Нас разделяют с прошлым времена.

В том прошлом молодые наши лица,

А в будущем лишь только имена

На чёрных плитах словно в назидание

Потомкам нашим, чтоб ценили жизнь.

Они же не спешат к нам на свидание,

Но им без нас, поверь, не обойтись.

Когда-нибудь и мы дождёмся праздника

Когда-нибудь и к нам придут они.

Сейчас или потом — какая разница!

У нас — вся вечность, а у них лишь дни…

По улицам слона возили

Природа хочет, чтобы дети

были детьми, прежде чем

быть взрослыми

Жан-Жак Руссо,

французский философ

Лекарь Шарик

Пёс по прозвищу Бульдог

Как-то сильно занемог,

Поспешил скорей к врачу.

— Я вас быстро подлечу —

Шарик-врач сказал Бульдогу

— Вот касторки Вам немного,

Принимать её с утра,

Но не меньше полведра!

Пачек десять аспирина.

Ах, у вас ещё ангина —

Значит надо полосканье!..

Вмиг прошло недомоганье

У Бульдога в тот же вечер —

Испугался, что залечит

Шарик бедного Бульдога.

И теперь он знает: много

Принимать лекарств —

Опасно!

Все в округе с ним согласны.

Лучше бегать по утрам,

Чем ходить по докторам!

Новый Год

Новый Год я так встречал:

У окна весь день скучал,

А потом в квартире ёлку

Наряжали. Об иголку

Укололся я. У, злючка!

И опять мне стало скучно…

А потом пришли соседи

И решили на обеде

Оставаться до утра.

Мне сказали: спать пора!

Вот и весь мой Новый Год,

А у вас наоборот?

Может, скажет кто мне: разве

Новый Год не детский праздник?

Сколько кошек на окошке

Посчитай, дружок, немножко

Сколько в доме нашем кошек:

Кошка-мама

Кошка-дочка.

А у дочки два сыночка —

Серых маленьких комочка.

А ещё есть папа-кот —

Кличка папы — Бегемот.

А ещё есть дед-котище

Распушит свои усищи

И не кот, а таракан!

И не дом, а балаган —

Говорят про нас соседи.

Но ведь кошки не медведи?

Потому, что наши кошки

Тихо дремлют на окошке.

Кошка-мама

Кошка-дочка

И два маленьких сыночка,

А ещё с подбитой лапой

Рыжий кот — он кошкин папа,

Или может папин дед?

Оказался — кот-сосед!

Я замучался, устал

Пока всех их сосчитал.

Ну а, ты, дружок, скажи,

Сколько ж кошек? Подскажи!

Оркестр

Мы с моей сестрёнкой Юлей

Любим музыку до слёз!

Принесла она кастрюлю

Я ещё одну принёс.

У соседского Серёжки

Мы с окна стащили ложки.

Тут же сели под окном.

И что было! Но потом…

Только стали мы стучать

Стали все на нас кричать:

— Это что за какофония —

Барабанная симфония?

— Это музыка! — кричим

И опять стучим, стучим…

И пока мы так стучали

Никого не замечали:

Ни дворняжки — забияки,

Потерявшей ухо в драке,

Ни бодливого козла.

Но его вдруг завела

Наша музыка всерьёз,

Доведя оркестр до слёз!..

Портрет с натуры

Я себя нарисовал

И сестру смотреть

Позвал

Пусть похвалит

Хоть немножко!

А сестра:

— Какие рожки,

Как у нашего козла!

И бородка

Как метла!..

Твой портрет —

Карикатура?

— Что ты!

Я писал с натуры!

Альпинист

Вот наш дом многоэтажный —

Высоченный, как гора!

На седьмой этаж отважно

Я поднялся сам вчера!

Даже папа удивился:

Настоящий альпинист!

Я на лифте прокатился

Сам бы тоже. И не вниз!

Жаль до кнопок не дорос

Даже в самый полный рост!

Замарашка

Солнце в лужу заглянуло

Солнце тут же ужаснулось

Тут же спряталось за тучу:

Мне б себя не видеть лучше

Ни за что и никогда,

А иначе от стыда

Вмиг сгорю! Подумать страшно

Выгляжу как замарашка:

Некрасиво, неопрятно

Всё в каких-то ржавых пятнах…

Всё на самом деле просто

Без сомнений и вопросов:

Просто в луже как всегда

Слишком грязная вода.

…Скоро дождик будет снова

Будешь выглядеть как новое!

Колобок

Возомнил себе клубок,

Что он тоже Колобок.

Тихо с пыльной полки слез

Покатился в дальний лес.

А пока он в лес катился

Незаметно распустился…

Бедный, бедный Колобок,

Позабыл, что он — клубок!

Алфавит

Надоели мне игрушки,

Надоело мяч гонять,

Я хочу как дядя Пушкин

Детям сказки сочинять!

Только вышла незадача.

От обиды чуть не плачу:

Чтобы сказки сочинять,

Надо прежде буквы знать.

Их же целый алфавит —

Все красивые на вид,

Как в них Пушкин разбирался?

Зря в поэты я собрался!

…Собирать пойду игрушки,

А стихи пусть пишет Пушкин.

Барсик

Приснилось Барсику, что он

Уже не Барсик — Барс!

Жаль, что такой хороший сон

Бывает только раз!

И очень жаль, что наяву

Сны — только лишь мечты…

— Отлично в Африке живут

Заморские коты!

Вздыхает Барсик:

Что за жизнь

У городских котов —

С мышиной мелочью возись!

…Пить молоко зато

Наш Барсик был

Совсем не прочь!

И спать по-барски —

День и ночь!

Чудо-Юдо

Шёл мужик — четыре глаза!

Не видал таких ни разу —

Вдруг он инопланетянин?

Вдруг с собой меня утянет?

Сжал от страха кулачки,

А мужик тот снял очки

И обычным стал вдруг сразу:

Борода, усы, два глаза.

Две руки и две ноги,

Шапка, шуба, сапоги.

Может быть, он Дед Мороз?

Значит, точно не со звёзд!

По городу слона возили

По городу слона возили

И не на чём-нибудь — на ЗИЛе!

А мы весь деньза ним ходили

И даже спорили, что он

Совсем

Совсем

Совсем не слон!

— Слоны не водятся у нас.

Слонов не возят на показ —

Сказал очкарик Гена —

И он похож не на слона

А на…

А на…

А на…

А на…

Похож на — манекена!

И тут большой приехал кран

Поднял слона и верно:

Наш слон совсем был и не слон —

Обычный манекен он!

Круговорот

Выпал снег, а это значит

К нам опять пришла зима.

Ну а если вдруг заплачут

Дружно крыши на домах?

Значит солнышко проснулось

Вместе с ним весна вернулась!

Зацвели в полях ромашки

Даже мелкие букашки

Рады и теплу и свету

Значит наступило лето!

Только лето вмиг промчится.

К нам сентябрь опять стучится

В одеянье золотом…

Вот и осень! А потом?

Снова снег и, значит, снова

Скоро год начнётся новый.

Вновь по кругу всё пойдёт:

И опять весна придёт

За весной примчится лето

А за летом незаметно

Листья станут опадать

Значит, осень надо ждать!

Я ведь жду её не зря,

Потому что с сентября

В первый раз войду я в класс.

А пока весна у нас!

День рождения

Мне сегодня день рождения,

Только я совсем не рад

Потому что, к сожалению,

Например, мой старший брат

День свой празднует в апреле

И при этом каждый год!

У меня на самом деле

Всё совсем наоборот…

В феврале среди метелей

И в последний самый день,

Папа с мамой так хотели…

Может им подарки лень

Каждый год дарить? Выходит,

Что мне нынче только год?

А хотя четыре вроде…

Кто их взрослых разберёт!

Перепутали всё люди,

Ну, а я в чём виноват?

Дня рождения не будет —

Вновь меня пугает брат…

Сколько праздников в году?

С мамой в гости я иду…

Сколько ж праздников в году?

Размышляю по дороге:

Мы и так уже у многих

Побывали — тут и там,

Приходили гости к нам…

Было весело в квартире.

Лишь ко мне не приходили

Эти праздники ни разу —

Я бы их отметил сразу

Сразу всех собрал б гостей,

Но не взрослых, а детей…

Жаль, что нет такого дня

Ни для них, ни для меня!

А у взрослых их немало,

Но от них давно устал я!

Я домой хочу сбежать,

Но надо взрослых уважать!

Новогоднее

Веселились мы у ёлки-

Новый Год вчера пришёл!

Только праздник был не долгим

День прошёл и он ушёл…

И остался просто год.

С ёлки все игрушки сняли

И нам долго объясняли,

Что он к нам ещё придёт,

Что он к нам вернётся снова…

Но тогда какой он Новый?

Старый год

Пришёл с двенадцатым ударом

К нам новый год,

Но только Старый…

Когда успел он постареть?

Прошло лишь две недели!

Но отвечать на мой вопрос

В квартире не хотели.

Но я и сам нашёл ответ,

Ведь умный я не даром:

Приехал к папе в гости дед

И год назвали Старым…

Горе луковое

Говорят, что я упрямый.

Дядя, тётя, даже мама

Целый день со мною спорят,

Называют меня Горем.

Горем луковым, но я же

Не похож нисколько даже

Ни на лук, ни на редиску

Нету сходства даже близко!

Ну, а то, что нос картошкой

Так похож совсем немножко?

Вот такое место

Есть у нас такое место,

Где мне очень интересно

Просто слушать и смотреть,

Даже некогда реветь!

Как зовётся это место

Я забыл. Скажу вам честно!

В общем, там народу тьма.

Все кричат. Сойти с ума

Можно в этой круговерти!

Могут затоптать до смерти!

Отойти подальше лучше…

Но зато совсем не скучно!

Вот небритый дядька. Пузо

Чешет и кричит: Арбузы!

Он мне крикнул: карапуз,

Может хочешь ты арбуз?

Может я его хочу,

Только лучше промолчу.

У него огромный нож

И на разбойника похож…

Нехороший человек!

Дын-дын-дын — кричит узбек

Из-за соседнего прилавка.

Я такого видел: лавка

У него была. В кино.

Вся в коврах. Но всё равно

Мне ковров и дынь не надо.

А что «дынькает», так ладно…

Тут меня опять позвали

Кто-то крикнул: генацвале,

Мал ты пить вино, а соку

Может, хочешь с гор высоких?

Ну а я как закричу:

К маме я домой хочу!

Оглянулся, мамы нет.

Тут достал я пистолет,

Ничего что деревянный,

Ну а вдруг мужик тот пьяный?

И какой я Гена Цвале?

Меня Вовкою все звали

И сейчас зовут всё так же.

Генацвале Вовка, как же!

Ну а я Вано — грузин…

Только тут из под корзин

Вылез наш сосед — Назар.

Вспомнил! Это же базар!

И кого здесь только нет

Может здесь почти весь свет?

В общем, вот такое место…

Разве здесь не интересно?

Мне машину подарили

Мне машину подарили

Потому что мне четыре,

Я большой уже совсем!

Покажу машину всем,

Кто захочет — покатаю.

Я не еду, а летаю

На моей машине новой!

Тут спросил сосед мой Вова:

Ну, а где твои права?

Самому лишь три едва!

Но зато у Вовы папа

Сам берёт с бесправных

В лапу!

Так мой папа говорит.

Он когда-нибудь сгорит!

Я про лапу не пойму,

Да и знать мне ни к чему.

Я ведь сам себе водитель

Покататься не хотите ль?

А на Вовкины слова

Про какие-то права

Я отвечу без обиды:

Поживём, там будет видно…

Выходной

У мамы завтра выходной

И скучно будет ей одной,

Но маме я не дам скучать

Уже с утра начну кричать

И как медведь начну реветь:

Ну, мама, что-нибудь ответь!

Начни сама кричать, ругать —

Тебе я буду помогать!

Разделим скуку пополам

Устроим дома мы бедлам!

Вопрос

Как-то я спросил у деда:

Вот у нашего соседа

Есть седая борода.

Значит, дед он?

— Значит, да!

Ну а кто

Тогда мне ты?

Ты ведь сам

Без бороды!

Чудеса чудит мороз

Это что за чудеса?

Я смотрю во все глаза:

Нет у дома прежней лужи…

Океан мне был так нужен!

Где его теперь искать?

Где кораблики пускать?

От обиды сразу в слёзы,

Но не льются слёзы что же?

Тут уж точно не до слёз —

Превратил их в лёд мороз!

Закон физики

Почему из тёмной тучи

Летом падает вода?

А зимою почему-то

Белый снег летит всегда!

И такие снега кучи

Вдруг насыпались из тучи

Не проехать, не пройти

И дороги не найти

Мне домой теперь похоже…

Тёплый дождик лучше всё же!

А вот снег — хоть и вода,

Но холодная всегда…

Голубые слоны

Разве бывают слоны голубые?

Белые? Красные? В общем, любые…

Разве летают трамваи по воздуху?

Может летают. А если серьёзно?

Я дочке своей отвечаю вопросом:

А разве бывают зелёные слёзы?

…Малышка моя помолчала немного:

А можно из пряников сделать дорогу?

И вместо асфальта покрыть шоколадом?

Можно, конечно. Но лучше не надо…

Впрочем, придумала очень красиво!

Но чудеса эти мне не под силу.

— Быть может ты знаешь

Кто может помочь?

— Конечно!

Всё может волшебница-ночь…

— Тогда засыпай, заждалась тебя ночка..

— А я уже сплю!

Прошептала мне дочка…

Про царей и упырей

Перестань дурно

истолковывать милость фортуны

Луций Анней Сенека,

древнеримский философ

Друзья и недруги

Нынче горе у Яги

Истоптались сапоги

Ступа тоже отлетала,

Потому что старой стала.

Стала ветхою избушка,

Что стояла на опушке

Может век, а может два

А теперь стоит едва!

Бабка плачет: помогите,

Мою сказку сберегите!

Мне не будет в сказке места —

И читать не интересно…

— Ну а что ж Горыныч-Змей?

— Лучше друга не имей,

Чем такого, как мой брат,

Он не змей, а бюрократ!

Обещает лишь и врёт —

Он с Кащеем не умрёт,

Потому что был всегда

В наших сказках. Ах, беда…

Бабка дальше причитает

И до смерти дни считает…

— Ну, а это уже слишком,

Уродился же братишка!!!

Возмутился старый Леший

— Помогу тебе конечно

Хоть и дело не простое —

Много в чаще сухостоя,

Из него построим дом…

Бабка тут же: а потом?

— Ступу старую исправим

Да и свадьбу, может, справим,

Ведь не век же куковать!

— Свадьбе, Леший, не бывать!

…Как нам это всё знакомо:

Нет ни Лешего, ни дома

Не поладили они…

Бабка вновь считает дни

До финала сказки этой,

Но надеется при этом

На прохожего гонца,

Удальца иль молодца…

Или все перевелись?

Ну и что ж теперь за жизнь!

Тут кикимора явилась,

Явно где-то обкурилась

Иль обкушалась поганок?..

— Не хватало наркоманок!

Проворчала вслух Яга

На весёлого врага.

А кикиморе всё пофиг

— Подавай, Ягуся, кофе

Сядем и поговорим,

Или «бяку» сотворим,

Скучно нынче жить без бяк,

Дай на пиво хоть пятак…

— Нет его.

— А ты найди…

— Лучше с глаз моих уйди,

А иначе без суда

Не останется следа.

Печь пойду — ка разожгу….

— Я быть может, помогу,

Где дрова?

— В лесу, конечно.

Значит, ждать придётся вечно…

Загрустила вновь старуха:

Помощь ждать, похоже, глухо

В этой нашей глухомани…

То ли дело жить в Германии —

Там хоть эльфы есть и гномы —

Приютят всегда бездомных.

Подаюсь на ПМЖ!

Сказке сей конец уже…

Но есть присказка, а в ней

Всё опять из наших дней:

Сказка — русская, а в оной

Стала бабка санкционной.

Жаль пока Яга не знает,

Что она — не выездная

И что век в лесу ей жить…

Но не стоит зря тужить,

Ведь такого быть не может,

Чтобы кто-то не поможет.

На Руси всегда, кто ж спорит,

Не бросали наших в горе!

Ушла на пенсию Яга

У леса на опушке

Жила-была старушка

Жила-была старушка

Конечно, не одна:

С ней жили два котяры

И пёс такой же старый

И пёс такой же старый

К тому же хромой.

Давно уже не тявкал

Сидел себе под лавкой

Сидел себе под лавкой

И время коротал.

Ещё была бурёнка

По прозвищу Алёнка

По прозвищу Алёнка

И Петя — петушок

Кричал весь день на крыше.

Ещё под полом мыши

Ещё под полом мыши

А с ними крот слепой.

В избушке же, конечно,

Была большая печка

Была большая печка

И ступа у окна,

Но ступа не летала —

Старушка старой стала.

Старушка старой стала

На пенсию пошла.

И отойдя от дела

Всё у окна сидела

Всё у окна сидела

И молодца ждала.

Прошли весна и лето

И осень незаметно

И осень незаметно

С зимою подошла.

Одна осталась бабка

Давно нет пса под лавкой

Давно нет пса под лавкой

От скуки, видно, сдох.

Потом от бабки старой

Сбежали два котяры

Сбежали два котяры

Пошли мышей ловить.

И видимо со страху

Бурёнка дала маху

Бурёнка дала маху

Чтоб съеденной не быть.

Один петух на крыше

Уже на ладан дышит

Уже на ладан дышит

И от того молчит.

И тишина в избушке

У леса на опушке

У леса на опушке…

Конца не знаю сам!

Бездомный Леший

Жил в лесу дремучем, тёмном

Леший старый и бездомный

Никому давно ненужный

Со своей ненужной службой.

И однажды он решил:

Много в жизни я грешил,

Многих я пугал в лесу,

Мало спал, и пил — росу

Надоело всё. Пора бы

Сесть в какой-нибудь корабль

И уплыть. Куда? Туда,

Где большие города.

Вот, где можно развернуться:

Можно чёртом обернуться,

Можно, как там их? Путаной!

Популярным тут же стану!

…Дело сделано. И Леший

Вот уже бредёт неспешно

По проспекту. А кругом

Все бегом, бегом, бегом

И не жизнь, а маята…

Не сбылась, увы, мечта.

— То ли дело, там — в лесу

Не толкнут и не снесут —

Леший горестно вздохнул,

И в проулок завернул…

А теперь начнётся сказка —

Был тот Леший не обласкан

Ни судьбой и ни Ягой,

Только если кочергой…

А в проулке на панели

Сплошь одни мадмуазели

С ними — дядька Черномор:

— Это что за мухомор

Тут пред нами появился?

Ты откуда, дед, явился?

Весь давно зарос ты мохом…

Или, может, слышишь плохо? —

Грозно рявкнул богатырь —

Перепутал монастырь?

То ль со страха, то ль от скуки

Вспомнил Леший про науки —

Как умел народ дурить…

— Может, стоит повторить?

Может тут же превратиться

Мне из Лешего в девицу

Самой сказочной красы?

Борода есть и усы

И никто не отличит

От других таких Кончит!

— Эй ты, рыжий изувер,

Тороплюсь я на концерт,

А когда опять вернусь

Я с тобою разберусь! —

Леший злобно прошипел.

…А потом весь вечер пел

Бесноватым меломанам,

Не увидевшим обмана!

Ну а за полночь у сквера

Вместо дядьки — изувера

Лишь поклонников толпа…

— Слава, видимо, слепа

От неё одна усталость!

Отдохнуть бы где-то малость,

Облик свой назад вернуть,

Прямо здесь и прикорнуть —

Так подумал он и сделал.

Вот и ночь уж пролетела

Вскоре солнышко проснулось

И знакомцу улыбнулось.

Начинался новый день…

— Эй ты, Леший, старый пень,

Вот и ты сюда явился?

Но совсем не удивился

Леший голосу тому —

Интересно самому:

С виду милая бабуся…

— Это ты, моя Ягуся?

Я тебе так рад, так рад!

Ну, а где твой старший брат?

Брат, Кощей, ещё живой?

— Помер братец. Головой

Видно тронулся от водки…

— А ведь с ним мы одногодки-

Леший вдруг слезу пустил-

Я себе бы не простил

Если б спиться дал ему…

— Что ты мелешь, не пойму!

Ты оставь телячьи ласки

Мы с тобой давно не в сказке.

Здесь же надо выживать —

Кто любить, кто воровать.

Есть у каждого работа —

Не чета твоим заботам.

— Ну а что же делать нам?

Предаваться тихо снам

Где-нибудь в сыром подвале?

Так я выживу едва ли!

Это ж надо, дёрнул чёрт.

Не подскажешь, где тут порт?

— Ты, видать, с утра набрался

Иль в Америку собрался? —

Как всегда, Яга съязвила, —

Впрочем, даже очень мило

Даму пригласить в круиз…

— Приглашаю в Штаты, мисс!

…Много времени иль мало

Пролетело и настало

Время им в Нью-Йорк прибыть.

Все невзгоды позабыть.

Вот совсем уж город виден.

С виду, вроде, безобиден,

Полисмен и тот не страшен.

— Вы откуда? Рашен?

— Рашен!

— Паспорт ваш?

— Конечно, мой!

— Вам тогда туда. Домой.

И без лишних разговоров

Дядя Сэм почти как боров

Паспорта назад вернул

И корабль развернул.

…Так и кончился круиз.

— Я же знал, что ты не мисс.

Там таких хватает дам!

Может в вольный Амстердам?

Вот где сразу сгинет грусть!

— Я домой хочу. На Русь! —

Заартачилась Ягуся —

Там в монашки подстригусь я!..

— Ну а я куплю закуски…

— Кто тут шлёпает по-русски?

Неужели земляки?

Я ж извёлся от тоски!

Здравствуй, Леший, милый друг,

Я смотрю, а ты ли вдруг?

Это ж я твой друг — Горюша!

Дело есть. Меня послушай:

А давай-ка мы с тобою

В небо взмоем голубое…

— И куда же вы?

— В Россию!

— Что ж меня вы не спросили?

Что ж мне снова быть одной?

— Хватит, старая, не ной.

Полезай скорей. Иначе

Улечу. Тогда поплачешь!

Хватит места для двоих

И тем более своих…

…Долго ль коротко ль и вот

Прилетел их самолёт

С логотипом «Змей Горыныч»

Прямо в сказку. Без бензина.

Дом Яги ещё стоит

Рядом с ним Бессмертный спит

Ступа с помелом на месте —

Наконец-то снова вместе!

Всё так сказочно знакомо…

— Значит, снова жить без дома!

Лучше так, — подумал Леший

И побрёл в свой лес неспешно…

Ну а вам простой совет:

Не сошёлся клином свет

На Америках с Европами —

Так не будьте остолопами!

Царское слово

Не в заморском государстве,

А в одном обычном царстве

Жил и правил царь Горох.

Стал совсем с годами плох.

Помирать почти собрался

Напоследок так набрался

Что три дня лежал с похмелья.

Протрезвев, зовёт Емелю.

И Емеле говорит:

— Всё внутри меня горит

Синим пламенем пылает.

Где-то есть вода живая.

Значит, воду ту найти!

— Ты, уж батюшка, прости

Только это всё — лишь враки,

Пиво есть и даже раки

Даже водка есть. Вода же

Не поможет тебе даже.

И меня ты не губи.

Лучше чарку пригуби —

Был ответ его Гороху…

— Водка вроде бы не плохо,

Но болит с ней голова-

Были царские слова.

— Мне вода нужна и точка.

А тебе в награду дочку

И полцарства дам, быть может…

Если мне вода поможет.

Если ж не исполнишь волю —

Вмиг без пенсии уволю!

Или на кол посажу…

Впрочем, завтра погляжу.

Ты же щуку расспроси,

Где найти нам на Руси

Чудо — воду, но живую,

А не ту, чем здесь торгуют

Под названьем «Самопал» —

Царь сказал и вдруг упал

Без движения, без вздоха…

— Точно, значит дело плохо.

А вот царская награда

Мне, пожалуй, то, что надо.

Так что я не лохонусь

И с живой водой вернусь! —

Прошептал Емеля тихо

И помчался к щуке лихо.

Невод в речку опустил

Щуку ближе подпустил

И поймал за жабры щуку,

Но всего одну лишь штуку…

— Отпусти меня, Емеля,

Ты же, братец, не с похмелья

Чтоб выведывать про воду.

У царя полно заводов,

Там есть даже минералка…

А меня, тебе не жалко? —

Щука молвит: умоляю!..

— Мне нужна вода живая —

Ей Емеля говорит —

У царя внутри горит.

И пока он вдруг не помер

Подскажи хотя бы номер,

Чтобы срочно позвонить,

А меня легко винить!

Щука номер подсказала

И с ближайшего вокзала

Привезли бутыль воды:

Фирма «Чистые пруды».

Долго ль, коротко ли дело

Наш Емеля обалдело

Побежал к царю назад.

Да и тот Емеле рад.

Выпил царь воды живой —

Всё в порядке с головой.

Тут и вспомнил про награду…

— А тебе Емеля надо

Те полцарства? Может лучше

От меня кафтан получишь?

Иль карету? Но не трон!

Слово царское закон.

Да и если по закону —

Царь ты будешь не законный

Ну а значит, по сему,

Посажу тебя в тюрьму,

Чтоб не зарился на дочку.

И на том поставим точку.

А мораль всего проста:

Хуже смерти — простота.

А Емеле поделом:

Так не борются со злом!

Не искал бы на халяву

Ни жену себе, ни славу,

Всё бы по другому вышло.

Слово ж царское — что дышло…

Пропавший царь

Как-то раз в одну субботу

Царь не вышел на работу.

В царстве сразу суета

Все кричат: беда, беда!

Кто же царством будет править?

Не пора ль гонца отправить

Пусть узнает, что и как?

Если вдруг чего не так,

Возвратится и доложит.

Может царь лишь занеможил?

Может всё наоборот:

Во дворце переворот!

Возвратится же живой —

Значит царь на троне свой!

…День прошёл, второй и третий.

А гонца всё нет. Лишь ветер

В чистом поле разгулялся

А народ заволновался.

Только зря. На этот раз

Не закончим наш рассказ

Мы трагическим финалом:

Было выпито немало

За три дня гонцом на даче

И с царём и без, а значит,

Царь покуда ещё жив —

У него обычный срыв!

У царя грехи есть тоже —

Разве выпить он не может?

Да и есть к тому же с кем.

…Ну а в царстве между тем

Запустенье и разруха.

От царя с вестями глухо.

И тогда решил народ

Сам свершить переворот.

Для начала — для отчёта —

Снять царя с Доски Почёта.

Дальше — премии лишить,

Но царя оставить жить

Так сказать, на всякий случай…

Но не стало в царстве лучше:

То враги со всех сторон

Захотели царский трон,

То свои же демократы,

Вмиг повысили зарплаты

Лишь себе и стал народ

Пусть свободный, да не тот…

И тогда собрали Вече

Целый вечер речи, речи

Всё решали: с кем, куда?..

Получилось — как всегда

Как всегда хотели много

Вышло всё совсем убого…

Царь, чтоб трона не лишиться,

Говорят, пошёл лечиться,

Чтобы с трезвой головой

Во дворец вернуться свой

И народу предложить

Как при нём по-царски жить…

Как опять пойдут дела

Через год иль через два

Всё известно лишь царю!

Ну а вам я говорю:

В сказке всё легко и просто,

Все решаемы вопросы —

Пару раз стрельнуть из танка,

Чтоб проснулась Якиманка,

Снова будет царь у власти

И причём — народ согласен:

Царь — плохой, но всё же свой

И вполне ещё живой!

Мы, авось, не пропадём…

Будет время. И найдём,

Может, нового царя…

Ведь не зря же говорят:

Царь таков — какая свита…

А у нас — скажу открыто —

Жизнь не сказка, но при этом

Есть свобода для поэтов:

Сказки хоть пиши, хоть басни

Обо всём, но не о власти…

Зелёный Змий

— Зелёный Змий

Иным ты изумруд

В оправе вологодского стакана…

— Всё это так!

Не зря же люди мрут

И умирать, похоже, не устанут!

— Пить тоже не устанут,

Друг мой, Змий,

Ведь создал Бог вино!

— А политуру — Дьявол…

— Теперь, как видно, людям всё равно:

Вино ли, политура — вечно мало!

И только лишь у смертного одра

Они попросят…

— Нет, не искупленья.

А водки напоследок полведра,

Чтоб умереть от пьяного забвения…

— Ты так считаешь, Змий?

И жаль, что прав ты!

Слаб человек…

— Все люди — алконавты!

Иначе быть не может…

— Знаешь, может. Вот вэтом

Ты не прав!

— Ну почему?

Коль мир давным-давно

Насквозь безбожен…

Безбожникам иль в пьянку иль в тюрьму!

Не потому ли все спешат к стакану?

А там я — Змий!

И лишь потом грешат…

— Наш разговор, как вижу, бесполезен…

— А ты возьми, стаканчик пропусти…

И в миг уйдут похмелье и болезни!

И не ворчи, что нам не по пути…

…Вот так всегда:

Кабак нам псевдо Храм

А Змий зеленоглазый-

Пастырь мой:

И напоит,

И отведёт домой…

Но почему решаю я не сам

Куда идти?

И с кем сегодня быть?

Пить иль не пить?

Давно уж не вопрос,

Когда иное просто не возможно…

Когда опять страна идёт в разнос,

То выпить за неё

Хотя бы можно?

Комета Лавджоя

Всю деревню эта новость

Взбудоражила вчера.

Говорят, летит к нам снова

Распроклятая дыра…

Не дыра, а астероид

Утверждает наш пастух:

Он такой бедлам устроит,

В общем, будет полный «Бух»!

Ну а как ему поверить?

Он бухает третий день!

Врёт, поди, как сивый мерин,

Тень наводит на плетень…

С пастухом бухгалтер Вася,

Он наш главный счетовод,

Абсолютно не согласен…

С ним согласен весь народ:

Что там камень, к нам комета

Спирта полная летит!

И прибудет этим летом…

— Мужики, на что нам спирт?

Да и ждать уж долго слишком!

Кто-то вдруг в толпе сказал —

Самогонка есть у Мишки

Словно божия слеза…

И на сходе так решили:

Дать народу выходной,

Ведь не каждый день кометы

Пролетают над страной!

А на праздник астрономов

Пригласить. Или слабо?

Ведь у них есть «Гастраномы»

А у нас одно «Сельпо»…

Вдруг чего ещё заметят

В небесах. Всё может быть!

И подскажут, после третьей,

Как нам ихний спирт добыть…

Жил да был один лесничий

Жил да был один лесничий

Мужичок вполне приличный

Неподкупный. На весь лес

Был один. И всюду лез

Не в свои порой дела.

Матюгался — лишь со зла

На залётных всех мастей —

Браконьеров и гостей,

Так как те не редко тоже

Были на таких похожи.

В общем, та ещё братва…

Так и жил. И год и два

Двадцать, тридцать, сорок лет.

А замены нет и нет…

Заросли давно дороги

Ломит спину, ноют ноги

В общем, старость тук как тут.

Только волки помянут,

Если что. Но не начальство…

Всё же, экое нахальство —

Сколько ж можно ждать замены!

А уйти — почти измена…

Да и как же бросить дело?

Всё ж растащат. Не хотел бы!

Так и думал год и два

Поседела голова

От таких вот дум тоскливых

Но начальство вдруг явилось

Прямо с неба — вертолётом…

Не к добру здесь явно что-то?

— Это ты у нас лесничий?

Подтверди ка, старый, личность

Ну а вдруг ты самозванец?

Или пришлый иностранец?

Отыскал лесничий ксиву —

Всё закончилось счастливо.

Только что? Вот в чём вопрос…

Там, где лес когда-то рос

Выросла большая дача —

Для царя и не иначе!

Ну а наш лесничий скромный

Получил свои хоромы —

Метров так под восемнадцать…

Надо было раньше знаться

С теми, кто имеет власть.

Вот и жил бы себе всласть…

Поэты все неизлечимо одиноки

Уметь выносить одиночество и получать

от него удовольствие — великий дар

Бернард Шоу,

ирландский драматург

Приют поэта

Одинокого поэта

Приютила на ночь ночь.

Ночь прошла. И до рассвета

Прогнала поэта прочь…

Даже денег не спросила

У него за скромный кров

Может просто не простила

За нескромную любовь…

И за то, что слишком мало

Было выпито до дна

В эту ночь любви бокалов,

Чем обычного вина…

А поэт опять привычно

По России колесит.

Ну, а дальше, как обычно,

Ночка на ночь пригласит…

Одиночество

Поэты все неизлечимо одиноки

Их одиночество и склеп для них и дом,

Их из души, неизлечимой, строки

Как капли крови, перемешанной с вином…

И каждый слог их в тех ночных сонетах

Не просто сердца боль и боль души…

Как без любви не может быть поэтов,

Так и без боли. Лучше не пиши.

Пока её ты сам не испытаешь

Сам не пройдёшь сквозь боль любовных мук,

Любовь неразделённую познаешь,

И множество других пустых наук…

Как только ты почувствуешь, что можешь

И что печаль фонтаном бьёт из строк

Ты, значит, тоже жизнью уничтожен

И ты — поэт. И, значит — одинок…

Путь поэта

Ты не зови меня, ты не зови,

Не выжить мне среди твоих стихий.

Таким как ты дана ночь для любви,

Таким как я — писать тебе стихи.

Переводить всю чувственность в слова,

Твои объятья и шальные поцелуи

Я в строки закую. И ты права

Как я тебя люблю, так и рифмую!

Со словом ночь рифмую слово прочь,

Прочь ухожу в прокуренную кухню,

Тебе же оставляя твою ночь

Читать романы, пока свечка не потухнет.

А утром будем долго вместе спать

Пока нас вдруг случайно не разбудят,

А за полночь ты будешь звать опять

В свой Храм любви. Да, путь поэта труден…

В таверне

Давай-ка завернём с тобой в таверну

Давай-ка по чуть-чуть за встречу рому

Да и за жён нам верных и не верных

За всех друзей и просто за знакомых.

Но первый тост мы скажем за Россию

За ту страну, что ждёт нас вдалеке…

Нас по морям немало поносило

Эй, шкипер, что же ты сидишь в тоске?

А третий тост я подниму за маму

Потом ещё — за славный Петербург

И пусть уже стоим мы чуть не прямо

Мы в свою гавань знаем верный курс…

А напоследок выпьем же по-русски

На посошок, чтоб добрым был наш путь.

И по каналам амстердамским узким

До дома доберёмся как-нибудь…

Сударыня, поехали кататься

Сударыня, поехали кататься!

Я покажу Вам зимний Петербург,

Ведь им нельзя таким не восхищаться,

Как Вами восхищается Амур.

За нами он несётся со стрелою

И, видимо, попал стрелой в меня…

И на перегонки с метелью злою

Кататься будем, может быть, три дня.

Потом заедем в церковь, что на Невском

И батюшку попросим повенчать…

И будут вас, прекрасную невесту,

Мою жену с иконою встречать…

Сударыня, простите, размечтался,

Морозный воздух свёл меня с ума.

Ведь я с такой впервые повстречался,

А может вместе нас свела зима?

Не будем о грустном

Не будем о грустном, Серёга

И пусть не осталось друзей

И пусть нам осталось немного,

Но нам рановато в музей.

Вещами и старыми фото

Туда мы успеем попасть.

В душе не сбавляй обороты

Не дай спиться ей и пропасть.

Ну, а в остальном, слава Богу,

Мы живы с тобою пока.

Никто не грозит нам острогом,

Никто в нас не видит врага.

У дома никто не встречает

И выпить никто не зовёт…

Лишь это нас и отличает

От тех, кто у Бога живёт.

Русь моя, безбожная

Русь моя безбожная

Ты ещё жива?

Сделай невозможное —

И забудь слова,

Те, что мною сказаны

Были во хмелю…

Я тобой наказанный,

А тебя люблю!

Не прошу прощения,

Не ищу любви,

А своё отмщение

Ты мне назови —

Хоть в Сибирь на каторгу,

В ссылку, но в Париж.

Едем виноватыми,

А ты всё молчишь…

Рано или поздно

Бог свершит свой суд

И вдоль моих берёзок

В рай меня снесут…

Как же так

В воскресенье я пришёл домой

После долгих месяцев скитаний

С рваной и потёртою сумой

К ней пришёл — как к Богу на свидание.

Не принёс ни денег, ни добра,

Сам себя едва принёс при этом.

Кажется ушёл я лишь вчера,

Оказалось, что прошёл полсвета.

Всё искал обидам оправдания,

Но нигде их так и не нашёл.

Наконец-то утром зимним ранним

Попросить прощения пришёл.

Чтобы вновь услышать: «не прощаю!»

И в душе воскликнуть: как же так!

В этот день людей не обижают,

Их прощает даже злейший враг…

Вина

Тебе цветы я приносил

Меня любить тебя просил

И даже слёзы уносил с собой не раз.

Обиды в сердце не носил

И злость не нужную гасил,

Не выставляя чувства напоказ.

Ты мне судьбой была дана

А может Богом суждена

Но каждый день у нас был

Вечный бой…

Всю жизнь у нас была война…

Но это не твоя вина.

И не моя.

А общая — с тобой…

Адюльтер

Ты ветрена, совсем как эта осень,

Не постоянна так же, как она.

Тебя по жизни, как и листья, носит,

Возможно и такой же ждёт финал…

Сгоришь в костре осеннем ты в итоге,

Развеет ветер пепел по полям.

Пора подумать, может, и о Боге.

Остановиться вместе может нам?

Но зря всё говорю. Душа не слушает.

Я для неё отсталый человек.

Не шлёпаю, как мальчик тот, по лужам,

Не падаю лицом с размаху в снег.

И нежных чувств уже давно нет в теле,

Но впала в юность, видимо, душа.

Ей пошалить вдруг очень захотелось

С моей женой, сказав ей: Хороша!

И подмигнув обоими глазами,

Конечно же моими. Боже мой!

Пуститься в адюльтер. Смеётесь сами?

Причём при всех. В открытую. Со мной!

Что ж делать мне с разбойницей-душою?

От осени она сошла с ума

И от жены тот адюльтер не скроешь!

А мне она: не прочь я и сама…

Но только не с ума сходить. Не стоит.

А вот чуть - чуть взять и пофлиртовать…

И тут моя душа во мне как взвоет:

При мне живой — разврату не бывать!

Когда любви уже за сорок

Любовь — это всё,

И это всё,

Что мы знаем о ней

Эмили Дикинсон,

американская поэтесса

Ещё не вечер

Когда любви уже за сорок

За шестьдесят и нам с тобой

Не до эмоций, не до споров

Какой была у нас любовь?

Была такой как получилась

И что бы было если бы…

Но что бы было — не случилось.

Не миновать своей судьбы.

Судьбы чужой нам и не надо

У нас с тобой давно всё есть

И дети есть и внук в награду

И я, который тоже здесь…

К очередной шагаем дате

По стариковски, не спеша

Любви ещё, даст Бог, нам хватит

И до другого рубежа…

Для тебя

Для тебя эти розы в саду

Для тебя эти яркие звёзды

Для тебя я достану звезду

И в хрусталь превращу твои слёзы

Для тебя укрощу сто стихий

Для тебя я поймаю Жар-птицу

Для тебя напишу я стихи —

В первый раз вместо строчки страницу

И снова март

И снова март. Природы пробуждение.

Я только отошёл от зимних грёз,

А тут опять весна как наваждение

И теплый дождь из чьих-то горьких слёз.

Бегут ручьи весёлые по камушкам,

Но почему печальна ты, мой друг?

Надеюсь я, что ты ещё не замужем,

Прости меня, если обидел вдруг.

Тебе уже сегодня восемнадцать,

А замуж вышла старшая сестра…

И мне за двадцать. Если разобраться,

То и тебе и мне давно пора.

Давно пора влюбиться ненароком

И сдуру всяких слов наговорить,

А осенью в назначенные сроки

Благое Богу дело сотворить.

Ну, что же ты, красавица, не плачешь?

Не вижу слёз, лишь радость на лице.

Пришла весна. Ну, что ж, решили, значит?

Теперь пора подумать о кольце…

Моей любимой

Букет из красных роз моей любимой

Сегодня я привёз и с ней счастливой

Мы сели у окна. Открыли виски

И выпили до дна за самых близких.

Швейцарский шоколад был то, что надо!

А нежный томный взгляд Стал мне наградой.

Прошло немало лет С той первой встречи,

Но лучше её нет на веки вечные.

Мы тот букет из роз забыть не сможем

И твоих первых слёз, улыбок тоже…

Стать мужем? Не вопрос. Давно согласный!

Букет из белых роз в замен тех красных

Ты от меня прими, не забывая,

Что в жизни, как у роз, шипы бывают…

Август

Тёмный город. Поздний вечер.

Звёздный август. Я и ты.

Снова как при первой встрече

Я дарю тебе цветы.

Под вуалью тёмных улиц

Прячешь ты свои глаза —

Незаметно навернулась

В них ненужная слеза.

Ей назло давай мы вместе,

Позабыв и стыд и грусть,

Целоваться в людном месте.

И завидуют нам пусть!

Пусть прилюдно осуждают!

Только спят давно дома.

Лишь деревья обсуждают,

Как мы вдруг сошли с ума…

Первый день сентября

Первый день сентября, так на лето похожий,

Неминуемой осени нам пока не сулит.

Под огромным зонтом одинокий прохожий

И промокший насквозь пёс за дверью скулит.

Первый день сентября. Как не помнить его нам —

Подвенечное платье на тебе и фата.

Нас в семейную жизнь проводили с иконой,

Но венчали нас в загсе. И, увы, без креста…

Сорок третий сентябрь в нашу жизнь уже входит.

Сорок три сентября. Мы их помним до дня.

Провожали с иконой нас с тобою, выходит,

Не случайно. Ведь ты божество для меня!

Пусть давно мы с тобой в чувствах наших скромнее,

Пусть давно о любви смотрим только кино,

Но приходит сентябрь, и мы любим сильнее,

Чем любили когда-то мы друг друга давно.

Первый день сентября, так на лето похожий,

Нас последним теплом вновь готов одарить,

Значит, рано ещё нашу жизнь нам итожить.

Может лучше сто раз тот сентябрь повторить?

Букет из алых роз

Не дарил тебе давно я розы.

Не хватало денег на букет…

И всегда мне слышалось сквозь слёзы:

Мог бы хоть один за столько лет!

Отдарились мы и отдалились

Друг от друга. Ни любви, ни слов,

Но друг другу мы не покорились

И не покорила нас любовь.

Для меня, что воля, что не воля,

Только от тебя мне не уйти

Может быть, такая наша доля

И меня такого ты прости…

Ну, а розы, это только розы.

В жизни тоже есть свои шипы.

Если хочешь, завтра днём морозным,

Принесу в подарок от Судьбы

Как давным-давно, букет из алых,

Словно бы из лета, свежих роз.

Но и их, наверно будет мало —

Слишком много было горьких слёз.

Пусть навек уйдёт, необъяснимая

Чувствами и разумом, тоска.

Мой букет из роз тебе, любимая,

Как привет из прошлого в руках…

Разбит бокал

Больше мне не пить из губ твоих

То вино, как в юности, хмельное,

И бокал разбит. И нас двоих

Что-то вдруг однажды не устроит.

Что-то вдруг пойдёт у нас не так.

Может быть, с похмельного синдрома

Я твоих, не выдержав атак,

Вдруг уйду из сердца и из дома.

И твоей, лишившись теплоты,

Вдруг пойму насколько друга без друга

Мы с тобой не можем — я и ты.

Я — супруг, а ты — моя супруга.

От тебя не раз я уходил,

Каждый раз обратно возвращался,

Но вина из губ твоих не пил

С юностью давно уж распрощался…

И не дай Бог, снова бес в ребро,

Снова где-то вдруг сорвусь случайно.

И себе назло, тебе назло,

О любви к тебе пишу я тайно.

Эти строки о былой любви —

В них я весь такой неординарный.

Не скажу: обратно позови.

Всё пойму и всё как есть приму,

Лишь за то, что ты есть, благодарный…

Гордыня и гордость

Гордыня и гордость.

Как чёрное с белым.

Как ночь и как день.

Как зло и добро.

Как подлость и подвиг.

А жизнь пролетела —

Расчёской снимаю

С волос серебро…

Гордыню в себе

Я убил не напрасно ль,

Однажды поддавшись

Твоей красоте?

Она же, как ты,

Оказалась опасной,

А мы с моей гордостью

Давно уж не те.

Без подвигов жили

Без подлости тоже.

Гордыня твоя

Становилась сильней.

Но я ещё жив и

Я не уничтожен!

А гордость моя?

Я пока ещё с ней.

И с гордостью я

Заору во всю глотку:

Прощаю тебя

И гордыню твою!

Твою ненавистную

Мне одногодку

И шанс

Вспомнить гордость

Твоей тёзке даю.

Забудь всё, что было —

Раздоры и ссоры,

О том, как любила,

Ты вспомни на миг.

Упрёки забудь.

Преврати их в укоры.

И в ласковый шёпот

Гордыни той крик…

В суете городской

В суете городской я теряю любовь,

Я теряю надежду, как и веру в себя,

Но из уличных пробок мне не вырваться вновь.

Я застрял в них навек, нервно руль теребя.

А я ехал к тебе, чтоб сказать, наконец,

Что устал без тебя я и жить и страдать,

Что тебя я готов повести под венец,

Но по воле чужой вновь боюсь опоздать.

Вновь боюсь не успеть. Всё тебе рассказать,

Как я жил без тебя, как тебя я любил…

Ну, а тот впереди, снова жмёт тормоза,

Словно он не любил или просто забыл.

Никто не сможет так

Я в сердцах берёзовых остался

Как и жил — гуляка и поэт.

С ними за тебя наобнимался

Я за столько буйных моих лет.

Я тебе про молодость лихую

Рассказал бы. Как ещё вчера,

За тебя красивую такую

Пил я в этой роще до утра.

Только ты опять не появилась,

Только не пришла опять ко мне.

Умаляю, боже, сделай милость,

Не позволь в разврате и в вине

Утонуть иль вздёрнуться на рее

Прямо у берёзок на глазах…

Всё равно меня не пожалеет

Кроме них никто на Образах.

Даже ты. Любимого поэта

Сможешь уже завтра позабыть.

Но никто не сможет так при этом

Пить как я. Страдать. Как я любить…

Такая любовь

Занесло дороги снегом,

Не проехать, не пройти,

До родной моей деревни

Мне сегодня не дойти.

Не найти заветной тропки

До красавицы-жены.

Только лес кругом да сопки,

Только отсветы луны.

А за лесом волки воют

И не слышен лай собак

И закончились, не скрою,

Шкалик водки и табак.

А без них мне неуютно

Провести ночь на сосне.

Хорошо бы, если утром,

Ты сама пришла ко мне.

Принесла бы водки шкалик,

Ты жена иль не жена?

…Я ж не знал, что ты в печали,

Провела ночь у окна…

Огонь. Вино. Любовь

Костер рябиновый за окнами пылает

Пожар осенний в парке целый день…

Пожарных же никто не вызывает,

А, может, им к нам ехать просто лень?

А, может быть, тушить его им нечем —

Дождей осенних не было давно…

Так, может, мы пойдём в наш парк под вечер,

Возьмём с собой и спички и вино.

И свой костёр зажжём, чтоб было видно

Огонь любви до самых, до небес.

И чтоб пожарным было не обидно,

Ведь и у них к огню свой интерес.

Горит костёр из листиков осенних,

Рябины гроздья греются в тепле…

Как я люблю Такие вот мгновения —

Огонь. Вино. Любовь. На всей Земле…

Любви аромат

Осеннее лето к нам в гости пришло

Осеннее солнце над нами взошло

Осеннее сено — любви аромат,

Но северный ветер прислала зима...

Напомнить о том, что идут холода,

И что мы замёрзнем с тобой навсегда

В гнёздышке нашем — в тёплом стогу,

Но бросить тебя я никак не смогу…

Осеннее лето и я в стельку пьян

И губы твои, как в кальяне дурман,

Меня одурманят, меня опьянят.

Осеннее лето — любви аромат…

То лето осеннее мы не забудем

И даже тогда, когда старыми будем,

И каждую осень сюда мы приходим,

Но только себя в том стогу не находим…

Не меня

Не меня позвал девичий голос,

Не меня Серёжею назвал.

Я стою один, как в поле колос,

Тот, что не попал на сеновал.

Там не я. И ты совсем другая.

Там любовь, похожая на сон.

Я стою. Один. Себя ругаю.

И шатаюсь с ветром в унисон.

Пред тобой я вечно виноватый,

Когда голос твой меня позвал,

Я мертвецки спал. А он куда-то

До сих пор зовёт. На сеновал.

Только жизнь прошла.

Любовь с ней тоже.

Да и не забраться мне туда.

Слишком стар.

И слишком пьян Серёжа,

Чтобы всё исправить навсегда…

Я тебя не брошу

Ты дождись, дождись меня,

Милая, хорошая….

Ни за что и никогда

Я тебя не брошу.

Если даже невзначай

Заблужусь меж сосен,

Ни кому не отвечай,

Если кто-то спросит.

Куда суженый пропал?

У другой уж точно!

Ну а я с берёзкой спал

Этой пьяной ночью…

Если вновь не заверну

На случайный хутор,

Обязательно вернусь

Я к тебе под утро…

Я брожу по осени

Я брожу по осени

В золото укутанной.

Я любуюсь осенью

Как тогда тобой.

Только в жизни нашей

Как-то всё запутано:

То любовь до смерти,

То до смерти бой.

От разлуки будущей

Снова веет холодом.

Жаль, в её объятиях

Мне недолго быть.

Завтра утром дворники

Выметут всё золото

И опять окажется —

Некого любить.

Я вернусь из осени,

Словно от любовницы.

Словно провинившийся

В чём-то пред тобой.

В тёплой твоей комнате

Мне опять припомнится

И любовь до смерти

И до смерти бой.

А давай попробуем

Нашу жизнь распутаем,

Вечерами зимними,

Сидя у окна.

Я брожу по осени

В золото укутанной,

Одинокой, как и я,

И как моя вина…

Вьюга золотая

Вьюга золотая

Пронеслась по парку

И убранство клёнов

Разметала в прах

И мечты о летних

Поцелуях жарких…

Только что-то осень

Делает не так.

Холодом колючим

В души залетает

В стариков обычных

Превращая нас.

Мы же не об этом

Столько дней мечтали

Ждали осень жизни

И без слёз из глаз.

И без сожалений

Обо всём, что было,

В осень золотую

Мы с тобой вошли.

Только оказалось

Сердце уж остыло

И совсем не золото

Мы в ней вдруг нашли.

Старую скамейку

В опустевшем парке.

Под зонтом старинным,

Как тогда, одни

Согреваем старость

Поцелуем жарким

И до новой осени

Вновь считаем дни…

Всё пройдёт

В дымоходе ветер

Целый вечер плачет,

А по крыше дождик

Жалобно стучит.

На исходе осень.

Ну, а это значит —

Завтра со снегами

К нам зима примчит.

В белые сугробы

Превратит дороги

В шубы белоснежные

Приоденет лес.

И до крыш засыпит

Хутора убогие.

И уже не дождик будет

Сыпаться с небес…

Так давай простимся мы

С осенью дождливою.

Так давай по чарочке

Выпьем за неё.

Были этой осенью

Мы с тобой счастливыми.

И забыть о счастье нам

Сердце не даёт.

Но зима не вечная.

И морозы лютые.

Всё пройдёт хорошая,

Всё переживём.

Ну а завтра, милая,

Тропкой припорошенной

Первым зимним утром мы

В гости к ней пойдём…

В объятьях вьюги

По степи бродит белая вьюга

Заметает дороги-пути.

До тебя, дорогая подруга,

Мне сегодня, видать, не дойти.

Не дойти, не сказать, что хотелось,

Теплых губ твоих не целовать…

Меня спрячет под саваном белым,

В ледяную уложит кровать

Злая вьюга — разлучница наша.

Только ты всё равно мне милей!

Мне в объятиях вьюги не страшно.

И от этого вьюга всё злей…

Я вёл себя не хорошо

Я пишу послесловие к жизни

Пусть пока я и жив и здоров,

Всё ж подумать пора и о тризне,

Лишь не верь ты словам докторов.

Мне болячек они накопают,

Объяснят, от чего я ушёл.

Только я и сейчас уже знаю,

Что я вёл себя не хорошо.

Пропустил в жизни многое очень,

Кучу дел не доделал, увы,

Не хватило в стихах пары строчек.

В остальном они, в общем, правы.

Самых главных стихов — посвящений

Для тебя написать не успел.

Уж над телом склонился священник,

Мою грешную душу отпел.

Жаль, что я не успел причаститься,

Отпустить все земные грехи,

Чтоб хотя бы душой обновиться

И писать потом Богу стихи…

Жизни круг

Понимать мы перестали вдруг друг друга.

Может, это старость? Может быть…

Сорок лет всё ходим как по кругу —

Ненавидеть или вновь любить?

Сказаны слова и позабыты,

А обиды в памяти живут

И сердца набиты динамитом.

Ждут, когда однажды их взорвут…

Видимо, осталось ждать не много,

Кто-нибудь из нас решит уйти.

Не к другому, не к другой, а к Богу…

Тот, кто здесь останется, простит.

Тот, кто здесь останется, проверит

На себе, что был неправ не раз.

Но напрасно будет ждать у двери

Первого ушедшего из нас…

Я вернулся домой

Вот этот дом.

Вот эти три окна.

Здесь жизнь моя

Мгновеньем пролетела.

Была бы мне

Вторая жизнь дана

Сюда я прилетел бы

И без тела.

Невидимой рукой

Открыл бы дверь,

Неслышным голосом сказал бы:

Я вернулся!

Как будто бы

И не было потерь,

Как будто и не умер,

А проснулся.

Открыл глаза

И всё вокруг моё:

Родные стены

И любимые обои,

Но что-то мне

Покоя не даёт,

Мне — призраку,

Знакомое до боли…

Стою опять

У жизни на краю.

Что будет дальше,

Мне давно известно.

Но без тебя

В далёком том раю

Мне так тоскливо

И не интересно.

А здесь есть ты.

На стареньком диване

Сидишь и говоришь

Сама с собой.

Тебя, я верю,

Сердце не обманет.

Ты знаешь, что я рядом,

Я с тобой…

Возьму тебя

Невидимо за плечи.

Люблю тебя,

Неслышно прошепчу.

Жаль только, что пока

Я в этот вечер,

Тебя с собой

В дом новый не умчу.

Так будь же ты

Всегда жива, здорова,

Хоть прошлого, мы знаем,

Не вернуть.

Ты только верь,

Что я здесь рядом снова,

Чтобы вдвоём

На старости взгрустнуть…

Сиреневое лето

Сиреневое лето

Бушует в парке старом

И аромат сирени

Над головой плывёт.

На лавочках скрипучих

Расселись все по парам.

Ничто здесь не меняется

Само собой живёт…

Здесь времени безвременье

И лето тоже вечное,

Да и сирень здесь, кажется,

Без времени цветёт.

Решались и решаются

Здесь все дела сердечные,

Никто судьбой обиженным

Отсюда не уйдёт…

Здесь в мареве сиреневом

Влюблялись наши бабушки

И дедушки счастливые

Читали им стихи.

И здесь когда-то сами мы

Играли в детстве в ладушки,

Такие же влюблённые —

Без слов и дел плохих.

Но детство быстро кончилось,

А лето продолжается.

Сиреневое лето

Бушует в нас опять.

Опять судьба решается

И что-то совершается,

Быть может, время всё-таки

Пойти решило вспять?

И вечером сиреневым

С тобой мы снова встретимся,

Слегка помолодевшие,

А, может быть, и нет.

Глаза твои усталые

Опять любовью светятся,

Ведь чувства настоящие

Не знают срока лет.

Ты в платьице сиреневом

Ко мне придёшь из прошлого.

На лавочке скрипучей

В обнимку до утра

Мы просидим опять с тобой,

С тобой моя хорошая.

Как будто лет и не было,

А было лишь вчера…

И снова осень

Ну, вот и осень

К нам прокралась

Вслед за летом.

И утром ранним

Встала у дверей.

А мы всё верим

В «древние» приметы

Из наших отрывных

Календарей.

Мы верим в то,

Что лето вновь вернётся.

И вновь сентябрь

Нам молодость вернёт.

Моя жена невестой

Вновь проснётся,

Совсем забыв

Про лет грядущих гнёт.

Про то, что было,

Или только будет.

Про то, что ей приснилось,

Может быть.

Пусть, как тогда,

Завидуют мне люди,

Ведь как тебя

Такую не любить!

…А осень за окном

Ждёт не дождётся

Твою осыпать

Золотом фату.

Увы, но в этот раз

И ей придётся

Уйти ни с чем,

Оставив мне мечту.

Я подарю тебе звезду

Я подарю тебе звезду

Любую, кроме Вифлеемской.

И я у Бога на виду

Создам из звёзд букет Вселенский.

И миллионом их с небес

Твою корону обрамлю я

Самой красивой из невест.

Чтоб знал весь мир:

Тебя люблю я!

Разгулялась молодость, всё не унимается

Любовь не в том,

кого любят,

а в том, кто любит

Платон,

древнегреческий

философ

Всю и до конца

Разгулялась молодость,

Всё не унимается.

Серебро в висках давно,

Снова в ребро бес.

Чувствами обманными

Сердце наполняется,

А душа мне — стой — кричит.

Видимо, с небес.

Только я давно отвык

Своим сердцем маяться.

Подавай мне жизнь сполна:

Всю и до конца!

А душа вдруг отлетит —

Иногда случается.

Всё равно ко мне вернётся,

Всё равно простит.

Шарада

Не оставляй меня

Сегодня на ночь.

Я слишком пьян,

Чтобы себя сдержать.

Уж лучше я

Просплюсь

В кустах бурьяна,

Чтобы тебя,

Мой друг,

Не обижать.

Проснулся я

Сегодня утром рано.

Чужой портрет

И не моя кровать.

И что-то с памятью

Моею стало.

С кем и когда —

Стал часто забывать.

А кто-то там — на кухне

Шаробродит.

И голова моя —

Пивной котёл.

Я от тебя

Ушёл как-будто.

Вроде?

Тогда кого же

На ночь я нашёл?

Тут голос трубный:

Что, проснулся, Федя?

Пора вставать

И выпить нам пора.

Так я вчера

Дошёл лишь до соседей!

Тогда же с кем

Мы пили, но с утра?

Пьяные слёзы

Отзвенела молодость

Буйными попойками,

Мы давно не веселы

И давно не стойкие.

Валит с ног упрямо

С одного стакана

И совсем не мама

Нас уложит пьяных.

И совсем не дома

На кровати мягкой.

Это уж потом нам

Захочется поплакать

И о днях минувших

И о детстве нашем

И о наших душах,

Навсегда пропавших.

У развилки трёх дорог

У развилки трёх дорог

Я стою в кручине:

По которой же идти

Пьяному мужчине?

Где то там — есть божий храм.

Ну, а там, похоже,

Есть кабак. Но только нам

Вроде бы негоже.

Ни туда и ни туда —

Без гроша в кармане.

За душой одна душа

Да голова в дурмане.

Значит, прямо нам идти

В неизвестность ночи,

Вдруг нам может повезти,

Может, и не очень!

А дорога, вот дела,

Больно уж знакома —

Нас обратно привела

И к тебе, и к дому!

Мне сегодня грустно

Мне сегодня грустно,

Мне сегодня больно

И в кармане пусто,

А душа довольна.

Не пойду шататься

По полям окрестным,

Чтоб на ночь остаться

У чужой невесты.

Только сердце ноет

Ему много ль надо:

Чтоб она со мною

Встрече была рада.

Ну а вдруг не пустит?

Не хочу неволить…

И в обнимку с грустью

Спать улягусь в поле.

На деревне свадьба

На деревне свадьба

День и ночь гуляла…

Мне туда дорогу

Замело с вокзала.

Чтобы не доехал

До своей любимой

Или чтоб проехал

Ту деревню мимо?

Почему ты, вьюга,

Против нашей встречи?

Там моя подруга

И жена навечно…

— Вьюга отвечает:

Там другого друга

Нынче привечает

Бывшая подруга.

А тебе дороги

В этот рай

Закрыты.

Уноси ты ноги,

Позабудь обиды.

А иначе в поле

Можешь сам остаться.

Против божьей воли

Не тебе тягаться…

Ночка

Я из дома выхожу,

С матушкой прощаюсь.

По России поброжу,

Но не обещаюсь,

Что вернусь я

Точно в срок —

Уж длинна дорога.

А таких дорог,

Что к дому,

Есть в России много.

И на каждой

Есть кабак —

Это то, что надо.

Мне уставшему в пути,

Будет как награда

Полстаканчика вина.

Выпьем за удачу,

Пусть пока ты не жена,

Завтра будешь, значит.

Завтра мы найдём попа

В церкви у дороги.

А любовь, она ж глупа —

Хочет сразу многих…

И под утро на коне

Ты умчишь, выходит?

Но за эту ночку мне

И не стыдно вроде.

Отдохнём отменно

Развезло дороги

Развезло и нас

И не едут дроги

Уж не в первый раз.

Тощая кобылка

Словно лист дрожит.

Где у нас бутылка?

Где она лежит?

Доставай-ка тёща

Выпьем по одной,

И кобылке тощей

Объявим выходной!

Всё равно нам ехать

Некуда теперь.

Всё равно не к спеху…

А трактира дверь

Вот, она, глянь, рядом

Прямо по пути.

Нам туда не надо?

Можем и зайти!

Дай кобылке сена,

Да и мне налей.

Отдохнём отменно

На закате дней…

Не жизнь, а рай

Улетела молодость с дымом сигареты

И полжизни скрылось где-то за спиной.

Ни любви, ни счастья, ни здоровья нету

И давно любовниц нету ни одной.

Что же нам осталось? Помереть по лету?

Иль в снегу замёрзнуть этою зимой?

Дай-ка, друг-приятель, лучше сигарету,

С жизнью попрощаемся. Скурим по одной.

По последней выпьем. Что ж, пора в дорогу.

На последний праздник надо нам успеть.

Сколько шли не знаю. Но успели к Богу.

Попросили ангела дверь нам отпереть…

А потом был праздник. Самый настоящий.

Квас в стаканы лился прямо через край.

Оказался рай тот — раем не курящих.

И непьющих тоже. Вот и умирай!

Тройка

Жаль, что нам теперь на тройке

Не промчаться лихо, друг,

После дружеской попойки

И в объятии подруг.

Не умчаться в чисто поле,

Там дома стоят кругом.

Жаль, не спеть теперь на воле

С полупьяным ямщиком!

Мы тогда такси закажем

И помчимся всё равно.

И кто мы — мы всем докажем,

Были б девки и вино!

Вспомним молодость не нашу

С перезвоном бубенцов.

Может, ехать с нами страшно

Помянуть лихих отцов?

…И опять пешком, шатаясь,

Мы одни с тобой бредём.

Где ты, троечка, лихая!

Без тебя ведь пропадём…

Забава

Ты моя отрада и забава,

Без тебя и дня мне не прожить.

Ты моя тоска, моя отрава,

Я тебе одной готов служить.

Жизнь и смерть моя в одном стакане.

Истина одна. И та в вине!

Мы с тобой любовниками станем

И не надо это знать жене.

Будем мы с тобою неразлучны,

Но пока в трактир открыта дверь.

Нам уйти, быть может, в поле лучше?

Там свободы больше, ты поверь!

Никого там можно не стесняться,

Петь и пить до утренней зари.

От души, в конце концов, набраться

Или по душам поговорить.

Только ты на это не согласна —

Здесь тепло, да и друзья вокруг.

Ну, а там со мной, не безопасно,

На тебе сорвусь случайно вдруг?

И на этом кончим на сегодня.

Только я вино своё допью,

Чтобы пред женой в одном исподнем

Появиться вновь, сказав: люблю…

Вольница

Выйду в поле чистое

Прихвачу тальянку

Под березой белой

С ней устроим пьянку.

За тоску зелёную

Выпьем понемножку

И за жизнь несчастную

Не забудем тоже.

И про сердцу милую,

Нашу Русь бескрайнюю.

Про любовь случайную

И дорогу дальнюю.

Про меня беспутного

И берёзку тонкую

Так затянем песню мы

Под тальянку звонкую,

Что с округи птицы все

Прилетят послушать,

Как мы, выпив водочки,

Изливаем душу.

Значит, не напрасно я

Вышел за околицу —

Для своей больной души

Здесь нашёл я вольницу,

Излечился водочкой

От хандры с тоскою,

Значит, нет и мне вреда

От таких попоек…

За окошком вьюга

За окошком вьюга

Снова завывает,

А, может, у соседа

Собака злая лает?

А, может это ветер

В дверь мою стучится?

А вдруг стоишь

За дверью ты?

Ведь может

Так случиться?

И ты к соседу

Не пошла —

Нашла мою избушку.

Отдам тебе я

Часть тепла

И мягкую подушку.

Мы в эту ночь

Переживём

Негаданное счастье.

Когда вот так,

Когда вдвоём

Одни среди ненастья…

Одинокая берёзка

Одинокая луна

В хороводе звёзд.

И берёзка у окна

Одинокая.

Одинокая весна.

Дождик вместо слёз…

Это не твоя вина,

Синеокая…

В одиночестве моём

Ты не виноватая.

Завтра я приеду днём

И тебя сосватаю.

Увезу на край земли,

Где без одиночества

Будем жить

С тобой в любви.

А тебе не хочется?

Видно, сердцу я не люб —

По другому плачет.

Жар твоих медовых губ

Мне не предназначен.

Что ж, видать пора домой,

К той, что ждёт без срока.

Может, будет ей со мной

Не так уж одиноко…

Бес

За дорогой тёмный лес,

А за лесом город.

Но меня попутал бес,

Я вернусь не скоро.

С бесом я поговорю,

Выпью на дорожку,

Встречу новую зарю

У него в сторожке.

А потом пойдёт гульба

С бабою Ягою.

Жаль, там не было тебя…

Всё скажу, не скрою,

Хоть и нечего скрывать,

Было как обычно.

Нам что пить, что воевать

Уж давно привычно.

Я ни в чём не виноват,

Просто бес попутал!

Разберусь с ним и приду,

Может, завтра утром…

Любовь и смерть

В Санкт-Петербург опять пришла зима.

Мы по Неве несёмся в нашей тройке.

Мы все сошли от красоты её с ума.

От предстоящей дружеской попойки.

Мы встретим новый век и новый год

Под перезвоны пенистых бокалов.

Потом наступит и любви черёд,

Пока нас с ног не свалит вдруг усталость.

Ночь пролетит, но не двадцатый век.

А он уже готовит место лобное

Для каждого из нас. А мы же с ней,

С той женщиной, почти богоподобной!

Но кто мы для неё? Не офицеры,

Почти мальчишки. Просто юнкера.

Вина без меры. И любви без меры.

Всё это для неё лишь флирт, игра…

В пока не наступившем октябре,

В последний раз мы лик её увидим.

Но маузер нас в той чужой игре

Не знаем, почему возненавидел?

Не для меня

Не для меня сегодня свет в окошке

Не для меня сегодня стол накрыт.

Я для тебя остался в жизни прошлой

Я под звездой в земле сырой зарыт.

Не для меня ты так принарядилась

Не для меня гостей в дом позвала.

А моей жизнью смерть распорядилась,

Видать за тем, чтоб ты так расцвела.

Не для меня как в мае сад вишнёвый.

Не для меня вся в белом и с фатой.

Я в жизни той был парень образцовый

И на всегда остался холостой.

Не для меня сегодня крикнут: горько!

Не для меня откроют двери в рай.

И за меня люби его. Но только

Не забывай. Меня не забывай.

По мне поплачут за тебя берёзы

Под переливы русских соловьёв.

Не для меня твои от счастья слёзы

Не для меня та ночка, та любовь…

Что не потеряно ищу

Я уйду бродить в поля под вечер,

То, что не потеряно искать.

Может быть, я там сегодня встречу

Ту одну, чтоб нежно приласкать,

Чтоб обнять её за белы плечи,

Жарких губ вкусить любовный мёд.

Но боюсь, что там же в этот вечер

Вдруг её совсем другой найдёт.

Ну, а мне достанется лишь ветер,

В чистом поле крики журавлей,

Вместо той, единственной на свете.

Ну, хоть ты, берёзка, пожалей,

Ты со мной, беднягой, побеседуй,

О несбывшемся поговори,

А потом я навсегда уеду

Иль расстанусь с жизнью до зари.

Ничего теперь мне здесь не надо,

Без неё не мил мне белый свет.

А с полей ночной несёт прохладой.

Ну, хоть ты, березка дай совет.

Подскажи, куда теперь податься?

Где ещё, такую, мне найти?

Ну, а может быть с тобой остаться,

Чтобы не пропасть навек в пути.

Как её, обнять твой стан белесый.

Только я давно в одну влюблён,

А тебя за дальним тёмным лесом

Так же ждёт твой златовласый клён.

Но, увы, дороги полевые

Не сойдутся вместе никогда.

Будем мы с тобой, пока живые,

Вместе ждать и провожать года…

Метель

За околицей метель.

Ничего не видно.

Из меня весь вышел хмель.

До чего обидно!

Ни дороги, ни пути,

Только храм господний.

Видно будет не дойти

Трезвому сегодня.

Мне до дома своего,

До своей супруги,

Значит, к Богу заверну

Или в гости к вьюге.

Только где же этот храм?

Только что был виден!

Может, Бог, который там,

На меня в обиде?

Что к нему я не хожу

В ясную погоду.

А в метель, как волк брожу,

По ночам холодным,

Потому, что по утрам

Голова больная.

Не пойду, пожалуй, в храм,

Там не примут, знаю.

Причаститься не дадут,

Не дадут просвиру.

И, конечно, не сведут

К ближнему трактиру.

Значит, к вьюге в самый раз

Мне идти сегодня.

Вот уж будет пир у нас

Вопреки погоде.

…А потом в снегу найдут

Прямо у дороги

Не меня, хоть я и тут,

Только мои ноги…

Увела ты молодость

Жизнь моя кудрявая,

Как и голова.

И душа — усталая

И любовь — слова,

Очень уж красивые —

Только в них обман.

И куда же скрылась ты

Как река в туман?

Видно перепутали

Что-то мы вчера

И любовь распутная

Только лишь игра.

Поиграла милая

И опять ушла.

Что ж не прихватила ты

Что на мне нашла?

Матушкин нательный

Крест всегда со мной…

Уикенд постельный

Мой очередной,

Видимо, закончился,

Но не в том беда —

Увела ты молодость,

Раз и навсегда…

На заре, на зорьке

На заре, на зорьке

Поцелуй твой — горький

И на сердце горько,

Горько на душе.

В годы молодые

Помню, был я бойкий,

А теперь робею,

Словно в неглиже

Я перед тобою —

Весь готовый к бою,

Только что-то горько

Снова на душе.

На заре, на зорьке

Расставаться горько.

Словно расстаёмся,

Как в последний раз.

Прокричала сойка

И петух в деревне,

Так и разойдёмся

В этот ранний час?

А в ответ ни слова…

Может, завтра снова

Поцелуй на зорьке

Этот повторим?

Только завтра кто-то

Крикнет тебе: горько!

А, давай сегодня

Мы в любви сгорим.

На последней зорьке

Сладко, а не горько

Станет нам с тобою

Ну, хотя б на миг.

Ты же на прощанье

Ручкой помахала

И сказала нежно:

Отвали, старик!.

Твою любовь придумал я себе

Раны от любви

если не всегда убивают,

то никогда не заживают

Джордж Гордон Байрон,

английский поэт-романтик

Голубые глаза

У тебя голубые глаза

Взгляд холодный и твёрдый как сталь,

А скупая на чувства слеза,

Так похожа на горный хрусталь.

Ты сама неприступна как пик,

Тот, который не всем покорится.

Твой прекрасно-божественный лик,

Вряд ли в ком-то другом повторится.

Может суженый твой — это я

Одинокий как ты и красивый.

Я об этом скажу, не таясь,

Хоть меня ты совсем не просила.

У меня голубые глаза,

От любви взгляд чуть-чуть сумасшедший.

Жаль, что раньше никто не сказал,

Что встречались мы в веке прошедшем.

…На стене твой прекрасный портрет,

А напротив портрет мой, возможно,

Но на самом же деле нас нет —

Нас с тобою придумал художник.

То любовь, то война

Времена, времена…

То любовь, то война…

То тюрьма, то вина…

Времена, времена…

То ли снег, то ли дождь…

То ли царь, то ли вождь…

То ли жизнь, то ли смерть

Нас хотят поиметь….

Только там у окна

Та, что богом дана…

Та, что мне суждена

Знать на все времена…

Ждёт меня в снег и в дождь…

Умер царь, умер вождь…

Всем воздали сполна

Времена, времена!

Мы с тобою встретились

Мы с тобою встретились

Утром за околицей.

Значит не случайной

Встреча та была.

Ведь не зря же по утрам

Мама богу молится,

Чтоб меня любовь моя

Побыстрей нашла.

Чтобы образумила

Пьяницу разгульного,

Чтобы обезумел я

От такой любви.

Может быть, красавица,

Сразу познакомимся

И пойдём с тобой туда,

Где утром соловьи

Признаются трелями

Лишь своим соловушкам.

Я больну головушку

Преклоню к тебе.

Вот уж будет радости

Моей старой матушке

И поклоны Богу будут

И хвала судьбе…

В чьём-то прошлом

Я твой портрет не сохранил,

Но образ твой перед глазами.

Стихи тебе писались сами,

Жаль не хватило им чернил,

Чтоб сохранить лишь те слова,

Что мы с тобой не досказали

На том заснеженном вокзале,

Но женщина всегда права.

Когда она кричит и плачет

И ничего не говорит,

Сама не знает, что творит,

И уезжает за удачей.

Так и тогда. Последний взгляд.

Последний вздох. Последний выдох.

Последний поцелуй с обидой

Нас друг от друга отдалят,

Как оказалось, навсегда.

А, может, мне всё показалось

И не было того вокзала

И нас с тобою никогда.

Всё это было в чьём-то прошлом

И были мы в нём, но не мы.

Но поезд, что придёт из тьмы,

Закончит всё, как и положено.

Не важно, кто сейчас уйдёт,

Кто от кого сейчас уедет,

Ведь поезд этот не последний.

Сюда он завтра вновь придёт…

Я сбежал не от Вас

Я сбежал не от Вас. Я сбежал от себя.

Нет, увы, не сбежал — попытался.

Не себя, а других безрассудно любя,

Меж собою и ими метался.

Я хотел примирить сразу всех их с собой,

А себя — под чужие запросы.

Каждый день начинал как решительный бой,

На потом оставляя вопросы.

И ночами валяясь в постели без сна,

Я решал их почти до рассвета,

Ну а утром опять начиналась война.

Пусть без жертв, но опять без ответов.

Зимний сон

Окончен бал. Все гости разошлись.

Дворецкий в люстрах свечи загасил.

Я Вас на вальс опять не пригласил…

Окончен бал. Окончен день. И жизнь

Вновь потеряла всякий смысл без Вас…

Я пригублю в последний раз бокал

За Вас, за ту, которую искал,

За Вашу красоту и тайну глаз…

Но Вы и бал всё это только сон.

И Петербург. И вьюга за окном

Со мною вместе плачет в унисон…

Возможно, ей сон мой давно знаком.

Письмо

Мы так устали от войны

В своих завшивевших окопах

И в час недолгий тишины

Хотел бы я в немногих строках

Люблю сто раз тебе сказать

И рассказать, как я тоскую…

Опять письмо не дописать,

Опять германцы атакуют.

Прости, но вдруг не допишу?

Вдруг слово остановит пуля?

И потому я так спешу

И потому пишу я снова

По букве, слову, но война,

Она ведь ждать, увы, не станет.

…Как долго длится тишина!

Письмо к тебе в моём кармане…

А ты всё также ждёшь и ждёшь,

Но только пулю не обманешь.

Письмо ты, может, и прочтёшь,

Когда меня ждать перестанешь.

Когда сама на небеса

Уйдёшь искать меня у бога.

Все проглядишь свои глаза,

Но нас таких там слишком много.

Не из нашего мира

Я в девушке совсем мне незнакомой

Черты увидел Вашего лица

И силуэты полутёмных комнат

Не моего, а Вашего дворца.

И тихие шаги, конечно, Ваши

И робкий поцелуй, конечно, Ваш.

Проснулся я, и мне вдруг стало страшно,

Что этот мир давным давно не наш.

И в этом мире Вы совсем другая

И также, постаревшая, как я,

Но эта мысль меня не так пугает,

Как Ваша фраза: я ведь не твоя…

Застенок

Необъяснимая тоска

Ко мне приходит каждый вечер.

Из-за любого пустяка

Готов я душу изувечить,

Готов сомнением её терзать,

Покуда будут силы,

Готов себя я изводить,

Готов я изводить чернила,

Писать с тоскою о тоске

Нелепые стихотворения,

А утром снова ждать с тоской

Неповторимые мгновения,

Те, что прошли давным-давно.

И возвратить их невозможно.

Те, что оставили мне ту,

С которой встретиться несложно —

Необъяснимую тоску

И свеч расплывшихся огарки,

И где-то в глубине души

Остатки поцелуев жарких,

И аромат её духов,

И тень изящную на стенах…

Но снова вечер и мой дом

Вновь превращается в застенок.

Дилемма

Из под венца сбежала ты к другому.

Соседки скажут: что ж, всё может быть!

Возможно, им самим давно знакомо,

Как жить и нелюбимого любить.

Но кто-то, может быть, тебя осудит,

И к этому пора готовой быть.

Сказали бы тогда все эти люди,

Как жить и нелюбимого любить…

Ты вряд ли от толпы ждала иного,

Став Гамлетом для них: Быть иль не быть?

Когда любовь мы делаем основой,

Дилеммы нет, как жить нам и любить…

Вы вряд ли помните

Вы вряд ли помните,

А я ещё всё помню

Тот белый снег

И тот январский день,

Когда в толпе

Людей мне посторонних,

Увидел я случайно

Вашу тень.

Вы промелькнули

Словно приведение,

Души моей коснувшись

Лишь слегка,

Но для меня Вы

Стали наваждением,

Похоже не на годы —

На века…

Я Вас искал.

Смотрел в чужие лица.

Искал, не зная что,

И зная что.

Вы можете, конечно,

Удивиться,

Что так влюбляться

Может вряд ли кто!

Вы вряд ли помните

И даже вряд ли знаете

О том, о ком Вам

Знать не суждено.

Кого любить

Вы сами выбираете.

А я вот выбрал Вас

Давным-давно…

Он от тебя ушёл

Он от тебя ушёл в сырую осень.

Ты у камина с дочкой вновь одна,

А сердце шепчет: не ушёл, а бросил.

И ты ему, выходит, не нужна.

Ушёл к другой. И это его выбор.

Потом он может сильно пожалеть.

Не просто дверь закрыл. А в вечность выбыл,

Чтоб много лет в своём аду гореть.

Не проклинай. Не вспоминай обиды.

Ведь было с ним и счастья хоть чуть-чуть.

А встретишь с ней его. Возьми для виду

Им улыбнись. И тут же их забудь.

Он сам ушёл давно в сырую осень.

Без разницы — бегом или пешком.

Когда о нём тебя случайно спросят,

Скажи им всем: такой мне не знаком…

Была зима

Была зима.

И Вы вся в чёрном.

И без вуали

Как всегда…

Была зима.

И я был в чёрном.

И весь в помаде…

Ерунда!

Мы с Вами

Просто так бродили

По снегу белому

Вдвоём…

И даже в чёрном

Находили

Свет истины…

И Вы о нём

Мне ничего

Не говорили.

И я не спрашивал

У Вас.

Мы с Вами

Своей жизнью жили.

И эта встреча

Лишь на час.

Была зима.

Вы были в чёрном.

Я тоже в чёрном был.

И что ж!

А может, правда,

Я немножко

На искусителя

Похож?

Я не виноват

Ну, здравствуйте, мадам,

А Вы как были,

Такой же и остались…

Боже мой!

Не уж то Вы меня

Совсем забыли?

А помните,

Далёкой той зимой

Мы были с Вами

В этом старом парке,

Ну а потом

Расстались навсегда.

Но поцелуй Ваш

Пламенный и жаркий

Я не забыл,

Хотя прошли года.

Увидел Вас

И всё вернулось снова

И трепетный огонь

В моей душе.

Прошу, мадам,

Хотя бы на два слова.

А, может, в Вас

Угас огонь уже?

И вы меня не помните?

Не верю!

Глаза и губы Ваши

И Ваш взгляд.

Ну что же Вы

Так смотрите растерянно,

Ведь в нашей встрече

Я не виноват!

Сударыня, простите

Сударыня, простите, Бога ради,

За то, что я давно Вам не писал.

Опять чужой перрон, чужой вокзал

И этот листик из чужой тетради.

Неровность строк волненье выдает,

Не знаю я, что Вам сказать в тех строчках,

Которые не напишу я точно,

Всё Вам сказать мне что-то не даёт.

Опять сомну листок и брошу муки,

Опять слова на годы отложу.

Я их, быть может, Вам ещё скажу,

И передам письмо Вам лично в руки.

А, может быть, не будет никогда

Ни писем и не строк, одни мечтания

И поезд мой пришел без опоздания,

Чтоб развести нас с Вами навсегда.

Без Ваших глаз

Я не могу прожить ни дня, ни часа

Без Ваших глаз запрятанных в вуаль,

Без Ваших губ с улыбкою несчастной

И с привкусом похожим на миндаль.

Без Ваших рук, которые когда-то

Меня ласкали страстно. Эту ночь

Я не забыл, но Вы не виноваты,

Когда меня прогнали утром прочь,

Чтоб Вашу не оплакивать потерю.

Я письма Ваши, не читая, жгу,

Я Вам, мадам, давно уже не верю,

Но и без Вас жить тоже не могу…

Забытые люди

Нахохлившимся воробьём

Я продираюсь через холод

Часами мокну под дождём,

Хотя давно уже не молод.

И под часами, как юнец,

Жду и, похоже, уже, вечность

Тебя и старенький трамвай

На остановке той конечной.

Усы повесили часы,

Остановившись в веке прошлом.

И ночь покрасила носы

Случайным, как и я, прохожим.

Уж за полночь. Тебя всё нет.

Да и трамвая вдруг не будет?

О чём же этот мой сонет?

Он о забытых кем-то людях…

Не торопитесь

Не торопитесь с детством расставаться,

Потом его всю жизнь придётся ждать.

Не торопитесь в девочек влюбляться,

По их красе по — взрослому страдать.

Но если ваша девочка заплачет,

Не принимайте слёзы те всерьёз.

На самом деле в жизни всё иначе —

В ней больше настоящих горьких слёз.

Не сложно научиться целоваться,

И за любовь не сложно умереть.

Не торопитесь с детством расставаться,

Чтобы потом о детстве не жалеть…

Последняя песня

Три берёзки

Три красавицы подружки

На краю деревни и земли

Каждый вечер

Ждут меня. Послушать,

Как я буду им читать стихи.

Только в этот вечер

Не приду я,

И не потому, что не хочу,

Просто смерть

Возьмёт да и задует

Словно отгоревшую свечу

Жизнь мою

Негаданно нежданно.

И не даст на встречу

Даже миг.

А берёзки

Ждать не перестанут

Мой последний

В этой жизни стих.

Много лет пройдёт

С тех пор и старость

Одолеет на исходе дня

Даже их…

И вдруг придёт

С гитарой

Паренёк, похожий на меня.

И споёт им то,

Что обещал я —

Свою песню

На мои стихи.

Мы как будто

Снова будем вместе,

Не беда, что стали старики…

Любите мам — они дороже бога

Видим мы, что нас любили,

лишь, когда любовь утратим

Лопе де Вега,

испанский поэт

Я пришёл к тебе, мама

Я пришёл к тебе, мама,

После долгой разлуки,

А нашёл только крест

Над могильным холмом.

Сколько лет я мечтал

Целовать твои руки,

И упасть на колени

И просить об одном,

Чтобы ты меня, мама,

Приласкала как прежде,

Рассказала мне сказку

Перед старческим сном,

Чтобы ты подарила мне

И любовь и надежду,

Но сижу на погосте,

Упиваясь вином…

Был я сыном плохим

И теперь с этой болью

Никуда мне не деться,

Так видать суждено.

Нет прощения мне.

Виноват пред тобою,

Хоть и знаю, меня

Ты простила давно.

К ней одной

Нам до зимы осталось так не много

Всего каких-то, может, двадцать дней.

Ругать не буду осень за дороги,

За то, что снова не доехать к ней.

К ней той, одной, которая скучает

Уже, пожалуй, месяц без меня

И каждым утром на крыльце встречает

Приход в наш мир очередного дня.

А с юга тёплый ветер снова дует

И вместо снега долгие дожди.

Но с осенью тебя, мою родную,

Я не оставлю. Только верь и жди.

Придёт декабрь, а с ним зима уж точно,

Не гостьей, а хозяйкою придёт.

По снегу белому однажды звёздной ночью

Моя лошадка путь к тебе найдёт.

Ну, что же, ты, не спишь, моя старушка,

Я у твоих, как обещал, колен.

И вьюга первая кружится над избушкой

И нас с тобой берёт в свой белый плен…

Не уходите навсегда

Ни я, ни ты, никто не вечен-

У нас у каждого свой срок.

Далёкий год. Далёкий вечер.

И мой отеческий порог

За покосившейся калиткой.

Всё тот же двор, всё тот же дом

И дверь всё так же приоткрыта

И ждут всё так же за столом

Меня. Иначе быть не может!

И вот я в гости к ним зашёл,

Но никого кроме Серёжи

Я в отчем доме не нашёл.

И этим мальчиком, конечно,

Здесь был лишь я. Совсем седой.

А за столом сидела Вечность

И я уже не молодой.

Всё та же свечка на окошке

Из детства слабый огонёк.

Всё те же миски, те же ложки,

Всё тот же ветреный денёк

Пытался внутрь пролезть сквозь щели,

Чтоб я развеялся чуть-чуть.

Здесь батька спал всегда с похмелья,

А здесь сосал я мамки грудь.

Знакомо всё и незнакомо,

Но вместо счастья — пустота.

…Когда уходите из дома

Не уходите навсегда.

И возвращайтесь раньше срока.

Пока ваш дом ещё живой,

Пока свет жизни виден в окнах,

Чтобы не пить за упокой…

Не оставляйте мам одних

Мам своих в сердцах не обижайте,

Не хвалитесь взрослостью при них

И почаще к мамам приезжайте

И не оставляйте их одних.

А когда вам будет плохо очень,

Мамы будут рядом, как всегда,

Проведут без сна и дни и ночи

Если будет надо, и года.

Вырастят и вас и внуков ваших,

И оставив в жизни добрый след,

В мир иной спокойно и бесстрашно,

Как и все, уйдут на склоне лет.

И без мам вдруг станет в мире пусто,

Не заменит мам нам всё равно

Даже наша память с детской грустью.

Мам других нам в жизни не дано.

Были мамы в нашем веке

Подрастает много длинноногих

И красивых, в общем-то, вполне.

Только среди этих очень многих

Ни одной, понравившейся, мне.

В новом веке — новые фигуры.

Новые стандарты и мечты.

Нет, они не дурочки, не дуры,

Но не королевы красоты.

Просто в нашем веке были дамы,

Были кавалеры — это мы.

А у кавалеров — ваши мамы —

Золотые руки и умы.

Не лицо нас делает красивыми,

Ведь оно лишь пропуск в мир большой.

Почему-то дьявол с тёмной силою

Ищет не таких, а тех — с душой.

Подрастают девочки на выданье —

Дочери растут. И сыновья.

Не корите за слова обидные,

Ведь женюсь давным-давно не я…

Сны о маме

День пришёл. Стою я на дороге.

Впереди полжизни и туман.

Позади не первый год в остроге,

Где я срок мотал как хулиган.

Этот день с тоскою и надеждой

Снился мне в моих тяжёлых снах

В тех бараках вьюгами заснеженных

За колючкой в четырёх стенах.

Но давно не верю я в удачу,

И боясь, а вдруг не подфартит,

К маме я спешу, а как иначе?

Лишь она одна меня простит.

Молока нальёт, подаст картошки,

И предложит, может быть, вина,

Но закрыты ставнями окошки,

И вокруг, как в храме, тишина.

Мама, почему ты не дождалась

Сына своего? И вот я — здесь!

Двадцать лет — такая в жизни малость,

Почему должно быть всё как есть?

Почему не может быть иначе,

Я ж тебя одну всегда любил.

Да и кто со мной теперь поплачет,

Как я, мама, жизнь твою сгубил…

И опять стою я на дороге

И куда теперь держать мне путь?

Или здесь на мамином пороге

Тихо лечь, забыться и уснуть.

Ну а утром будет всё по новой:

От начальства карцер и раздрай,

А мне мама снилась моя снова,

Отчий дом, берёзовый, мой край…

Усталость

Усталость, как змея, вползает в тело

И разливает по нему свой яд.

Не хочется того уж, что хотелось,

Не радуюсь тому, чему был рад.

Осталось успокоиться и ладно,

Но лишь не упокоиться бы вдруг.

Я даже мыслить начал вдруг нескладно,