Бесплатный фрагмент - Наша ли это победа?

1

28 мая. 1941 год.

Миша лежал на сене, в его зубах было плотно зажата веточка мяты, которую так нежно дала его мама. Ему было всего шестнадцать лет, и он поскорее мечтал увидеть город, а не жить в забытой богом деревушке. Он ехидно усмехнулся, медленно поднимаясь и тряхнув головой. На улице было тепло, жестокие и безжалостные морозы ушли, оставив лишь воспоминание. Резко в сарай забежал его дружок Ванька.

— Мишка! Пошли с нами на рыбалку!

— На рыбалку? — резко задумался Миша, почесав за затылком и хмыкнув носом, будто ему предлагали что-то серьезное за что мама бы поругала. — С кем? — вновь спросил Мишка, а в его глазах появился интерес.

— С девчонкой одной, она из соседнего села, Соня зовут.

Друг Миши резко засмеялся, взглянув в лицо своего друга. Мишка скривился вспомнив эту девочку. Она была не очень интересной и всегда находила повод поругаться с кем-то, вплодь ссоры доходили до взрослых.

— Ну чего? Пошли? Или предпочитаешь остаться в стороне и пропускать мимо глаз свои дни.

— Да чего уж там! — всплеснул руками Мишка, вновь улыбнувшись и достав веточку мяту из рта, чтобы та не упала. — Моя мама итак запретила мне гулять далеко!

— А я уговорил её, теперь можем гулять сколько влезет! Соглашайся, или я уйду без тебя.

Миша выдохнув, нахмурившись. Он не всегда верил своему другу Ваньке, ведь тот был ещё тот выдумщик и фантазёр, который любил что-то придумать, из-за чего потом доставалось им обоим. Он поднял взгляд на своего друга, подозрительно взглянув на него, а после поднимаясь с сена и убегая с другом.

— Мишка! — крикнула женщина и они остановились, повернувшись к ней.

— Здравствуйте Мария Ивановна! — крикнули парни, кивнув в знак приветствия.

— Ваши мамы знают куда вы бежите? Или опять решили что вам всё можно? — Мария Ивановна резко изменила свой тон, подняв его на несколько тонов выше.

— Да… нам разрешили, — сказал Ваня, положив свою руку на плечо Мише. — Не переживайте!

— Смотрите у меня, а то за уши притяну к матерям! — сказала она, начав махать пальцем, как бы угрожая, но мальчишки лишь засмеялись, продолжив бежать.

В их деревушке все друг друга знали и никогда не ссорились. Кто-то помогал другим как мог своим урожаем, чтобы все были сыты и не бегали куда-то далеко в леса, ведь там жили волки, которые каждую ночь выли. Пока они бежали, успели со всеми поздароваться. Первым остановился Ваня, смотря в глубь леса, а после поворачивая своё лицо к своему другу.

— Заходи первым, — сказал Ваня, немного наклонившись, будто делая одолжение.

— Эй! Почему это я?! Ты первый меня потащил сюда!

— Хорошо, просто про этот лес ходит одна байка от бабушек… — сказал Ванька, резко замолчав и прислушиваясь, а после смотря на Мишу, испуганными глазами и поднимая руки к его плечам. — Там живёт леший, который забирает детей и…

— Что это за бред? — резко спросил Миша, скинув руки своего друга с своих плеч и разозлившись. — Этот лес обычный и ничего там такого ужасного нету, каждый день ходят и грибы собирают.

— А разве ты не заметил как людей уменьшилось?

— Ну может потому что некоторые уехали из деревни в города?

— Ах! Ты чего же не веришь мне? — спросил резко Ваня, отпрыгнув и взявшись за сердце. — Вот тебе и друг называется!

— Перестань, я просто говорю что это ложь, — голос Миши стал тише, будто он сам пытался прислушаться к порыву ветра и слыша как листва на деревьях шелестит. — Если так настаиваешь хорошо, я пойду первым.

— Постой.

— Чего ещё? Вновь запугать хочешь?

Ванька резко рассмеялся, тыкнув в своего друга пальцем. Миша резко удивился, округлив глаза от такого действия своего друга, а после понял что тот вновь шутит над ним.

— Повёлся! Я всегда знал что ты поверишь мне!

— Придурок, — сказал Миша, резко ударив в Ваню кулаком в его плечо и разворачиваясь, захотев уйти домой.

— Стой! Ну дай мне шанс, больше не буду шутить, куда я тебя веду там все наши собираются чтобы отметить первые каникулы, которые будут скоро.

— Опять шутишь? — Мишка не поверил ему, но остановился, повернув к нему голову и скрестив руки на груди.

Его поношенная рубашка весеоа на его теле, а на штанах в каких-то местах были дырки. Эти вещи достались от дедушки и приходилось их носить, ведь другого выбора не было. Ваня и вовсе стоял в сандалиях, в футболке и шортах, которые кажется пережили всю жизнь, хотя ему было всего пятнадцать.

— Да правду говорю, вон у Аньки спроси! — сказал он, кивнув головой в сторону девушки, которая кормила корову.

— Аня! — крикнул Миша, подходя к деревянному забору и смотря в коричневые глаза девушки. — Правда что в том лесу все наши собираются?

— Да, только меня родители не отпустили, помогаю им по дому, — Оня грустно улыбнулась, продолжая поглаживать грива коровы, будто успокаивая её от потери молока. — А что? Боишься что вновь утащут куда-то? — Аня приняла другую позу, прижав руки по бокам и немного наклонившись к Мише.

От Ани пахло травами и молоком, от чего Мишка улыбнулся, сделав шаг назад, чтобы такой запах не одурманил его. Он очень сильно любил молоко с мёдом, вот только мать давала его мало, ведь их корова было больна какой-то болезнью, и её молоко было не вкусным, кислым, будто полежало на солнце месяц. Миша видел как Аня ждала его ответа, а её глаза сузились, выражая ожидания.

— Не правда! Я совсем не боюсь…

— Да правда чтоль? Как мама позовёт домой, так сразу убегаешь, не советую идти если не хочешь проблем.

— Не твоё дело! Или и дальше свою корову дои, а я… А я… Гулять пойду!

Мишка цокнул языком, а после изящно отвернулся от Ани, показывая что разговор был окончен, хотя он чувствовал как та хотела ему что-то крикнуть в след, но видимо не стала этого делать, чтобы в очередной раз не задеть его. Ванька и Мишка пошли в глубь леса, чувствуя запах сырья после дождя. Где-то на деревьях пели птицы, перелитая с ветки на ветку и смотря на них. Они будто изучали их с ног до головы, особенно вороны, которые пытались найти еду.

— Смотри дятел! — крикнул Ваня, резко схватив своего дружка за руку и показывая пальцем на большое дерево, которое было покрыто толстой корой.

На дереве сидел дятел, стуча по коре дерева, пытаясь найти жучков и съесть. Он так сильно долбил это дерево, что казалось этот стук раздавался в сознании самого Миши, из-за чего он резко дёрнул головой, прижав руку к виску и прикрыв глаза, чтобы не слушать этот стук. Он не любил громких звуков, особенно ударов, ведь после этого у Миши болела очень сильно голова и всё доходило до того что его мама просто ударяла его полотенцем, отчитывая, но всё же давая таблетку.

— Пошли, этот стук мне не нравится.

— А чего так? Смотри как он еду добывает! — сказал Ванька, продолжая смотреть как ребёнок, который впервые это увидел.

— Потом посмотришь, — Миша взял Ваню за руку, сжав чуть сильнее и они повернулись, быстро идя по тропинке, уходя куда-то.

— Куда ты меня ведёшь? Постой! — крикнул Ваня, резко схватив своего друга за плечо. — Нам в другую сторону нужно!

— Откуда я мог знать?

— Надо было наверное спросить.

Ваня развернулся, уходя обратно к тому месту где они были, и Мише ничего не оставалось как пойти за ним, ведь либо они могли потеряться. Ванька провёл Мишу через густые леса, ступая на сухие ветки и создавая звук ломания их. С каждым разом они слышали смех, который приближался и отпрянув немного ветку большого куста, они вышли на большую поляну. Она была чистой и не одной грязной травинки, казалось это был рай. На середине поляны было большое полотенце, а на нём сидели девушки, что-то так мило обсуждая. Взгляд Миши упал на красивую девушку которую звали Маша. Её смех был как тихо капающая вода в озеро.

В озере бегали парни, брызгаясь водой, а после ещё и обливая водой девушек и те кричали им, чтобы они остановились. Ванька тоже остановился, а после подбежал к парням, стягивая свою футболку, отбрасывая и убегая в озеро. Миша же предпочёл оставаться в сторонке.

— Мишка! — крикнула Юля, прислонив свою руку ко лбу, чтобы солнце не светило ей в глаза и подняла на него голову, слегка прищурившись. — А ты чего стоишь? Боишься воды?

— Наверное боится испачкать одежду, ведь потом получит за это. — Хихикнула Алиса, тоже взглянув на него.

— Ничего подобного! — вскрикнул он, разозлившись. — Если ничего не знаете, то молчите.

Они звонко засмеялись, а после вновь вернулись к разговору. Миша выглядел сейчас слишком беззащитно перед ними, и казалось он хотел проявить силу. Он резко подбежал к краю озера, начав стягивать свою футболку, но равновесие его подвело и он упал в воду. Парни и девушки резко засмеялись с него, а он вынырнул, покраснев и почувствовав себя растерянным.

— Если ты хотел показать себя лучшим, то надо было тренироваться, — сказал Андрей, проведя руками по лицу, убрав воду.

Парни резко вышли из воды и Мишка не остался в стороне, тоже выйдя и взяв полотенце, укутавшись в него, чтобы не замёрзнуть. Один из парней достал из рукава флягу, открывая её и предлагая Мишке.

— Будешь? — спросил парнишка, протягивая флягу к нему.

— Нет я не пью, — покачал головой Мишка, отвернувшись.

Парень пожал плечами, сделав глоток, а после предлагая Андрею. Андрей был самым сильным из компании и любил шутить про девок, которые занимались хозяйством. Миша поднял глаза наверх к чистому небу, взглянув на солнце, которое скрывалось за деревьями и уже опускалось, оставляя за собой лишь последние лучи, которые падали на землю. Миша чувствовал себя лишним в этой компании и решил уйти, но Ваня остановил его:

— Куда ты?

— Домой, уже девять вечера. — Мишка легко мог определять время по солнцу.

— Ну и иди, — махнул Ванька рукой, отворачиваясь.

Миша собрал свои вещи, из них была лишь его футболка да тапки. Он стал идти по тропинке, которая была завалена шишками, ветками, а в маленьких ямах была пожелтевшая вода, из которой похоже пили зверьки. Мишка остановился, увидев белочку на дереве, которая своими лапками перебирала жёлуди, какие-то кидала на землю, а какие-то отдавала своим детям. Он не хотел шуметь и медленно пошагал дальше, чтобы не спугнуть это чудесное создание. Миша знал что придя домой, его мама вновь начнёт его ругать, и даже слегка разозлиться на его друга, который позвал его туда.

Возвращаясь обратно, Миша видел как уже все собирали свои некоторые вещи, или звали своих детей в дом. Лишь только он шёл, перебирая ногами и смотря себе под ноги. Лишь на последок на него взглянула Оля, её большие и голубые глаза врезались прямо в душу Мишки, но не успел он что-то сказать, как та взяв ведро с картошкой ушла в свой дряхлый домик. Мише она нравилась, и он уже пол года хотел добиться её любви, но её отец выдавал её за взрослого мужчину, который был богатым фермером. Оля просила отца не делать этого, была готова выйти за любого встречного, но отец стоял на своём, качая головой, или просто молча уходя. Он запрещал Мише подходить к Оле и это лишь добавляя безвыходности.

Наконец Миша подошёл к своему дому. Он выглядел не так богато как у всех. Местами где-то откололись большие куски дерева и были дырки, крыша протекала и приходилось подставлять ведро. Постучавшись в дверь, он встал, склонив голову и ожидая когда дверь с тихим скрипом откроется.

— Ты где был? — резко раздался голос матери и Миша поднял свой взгляд, показывая что он был виноват, что сразу не предупредил её.

— Прости мам… я с Ванькой гулял.

— Заходи бегом, — загнала она его, ударив полотенцем. — Ещё один такой побег и я накажу тебя.

— Прости, правда не хотел.

— Сходи к отцу и дедушке, они тебя видеть хотели, а мы с твоей бабушкой пока еду готовим.

Миша кивнул, зайдя в маленькую комнату. На матрасе сидел дедушка, приспустила очки, через которые он смотрел на кусок дерева, делая узоры на нём. Они лишь зарабатывали деньги тем что продавали поделки дедушки и отца. Дедушка был больным, зато его руки были золотыми, он мог легко сделать из спичек домик. Дедушка один раз он вырезал из дерева фигурку Наполеона, так отец выкинул эту фигурку, разозлившись на деда, а после никто не говорил об этом. У дедушки не было два пальца на левой руке, но он хорошо вырезал фигурки.

— Миша, Миша! — крикнула его маленькая сестра, держа в руках плюшевого медвежонка, что так нежно прижимала к своей груди. — Пойдём поиграем?

— Хорошо, только дай мне секунду, — попросил Миша, слегка улыбнувшись.

— Миша, неужели ты решил навестить нас? — спросил дедушка, таким ласковым голосом и снимая свои очки.

Мальчишка резко встрепенулся, услышав такой голос дедушки, зная что он всегда был груб. Отец тоже перевёл свой усталый взор на сына, а в его руках осталась кисточка, которой он разукрашивал новое изделие.

— Да, прости дедушка, я просто гулял с Ваней.

— Хорошо, беги тогда. — Кивнул он, вернувшись к работе.

Миша вышел медленно из их комнаты, закрывая за собой дверь и повернув голову немного в сторону. Он решил поиграть со своей сестрой, ведь она просила и он не хотел чтобы она обиделась на него.

— Вера! — крикнул Мишка, прислушиваясь к тишине.

Резко сзади кто-то выпрыгнул на него и это оказалась его сестра, которая пыталась его напугать. Миша не хотел огорчать свою сестру и подыграл ей, подпрыгнув и повернувшись к ней с испуганными глазами, будто он и правда испугался.

— Напугался! Напугался! — крикнула Вера, тыкнув в Мишу пальцем и смеясь, немного склонив голову в сторону, а после рассматривая своего брата.

— Не правда! — сказал он, фыркнув, а после немного склонившись ближе к лицу своей сестры. — Хочешь покажу кое-что?

— Да! — крикнула девчонка, резко захлопав в ладоши и ожидая что будет дальше.

— Пойдём, только тише чтобы мама не услышала.

Они поднялись на чердак, на котором спал Миша. Это была его комнатка в которой горела свеча и был матрас. Он подошёл к окну, приоткрывая его, а после залезая на крышу, протягивая руку своей сестрёнке, которая первые пару секунд сомневалась и боялась, а после подняла свою ручку, хватаясь за сильную руку Миши. Он поднял её на крышу, а после направил её взгляд на звёзды.

— Правда красиво? — спросил Миша, улыбнувшись уголками губ.

— Очень! — вновь сказала Вера своим голоском, засмеявшись и смотря на небо.

Миша тоже устремил свой взгляд на чёрное как ткань небо, на котором лишь горели несколько звёзд, превращаясь в медведицу, и одинокая луна. Казалось солнце взяло отдых, уйдя за пределы земли, а луна решила поработать, и это выглядела очень красиво, особенно закат или рассвет. Миша наблюдал периодически за Верой, которая заворожённо сидела, глядя своими глазами сквозь ресницы на небо. Хоть уже и наступил май, но казалось что лето пока не хочет вступать в права, ведь ещё по телу чувствуется как проходил холодный ветер и пальцы на руках Миши уже замёрзли и он хотел быстрее домой, но казалось его сестра стала как статуя, продолжая смотреть на небо. Одну её он не хотел оставлять.

— Миша, а ты слышал что случилось? — наконец заговорила его сестра, взглянув на него. Казалось для своих шести лет она была умной.

— Нет, не слышал, а что?

— Германия на нас напасть хочет! — воскликнула Вера, резко взмахнув руками.

— Чушь, Германия заключила с нами договор и Сталин подтвердил его! — сказал Миша, сомневаясь в своих словах.

— А что если нападу? Что тогда будем делать?

— Сражаться, это как… бой в солдатики, которые у меня есть. — Сказал Миша, пытаясь успокоить свою сестру и показать тем самым что всё будет в порядке.

— Ты правда на это надеешься?

— Ну если Германия нападёт то… тогда я стану учителем физкультуры!

— Обещаешь?

— Клянусь, — кивнул Миша и они пожали руки.

Миша наконец спустился в дом, забирая свою сестру следом, ведь на улице стало ещё холоднее. Мама позвала их на ужин и они спустились вниз, заходя в зал и садясь за стол, который был с порезами на дереве, а где-то были пятна, которые не отмывались. На новые вещи у них не было денег, они уже выживали как могли. На ужин была запечённая картошка и вода. Никто не возражал и просто молча стали есть.

— Миша, ты уже придумал куда пойдёшь после школы? — прервала тишину бабушка, скрипнув своей ставной челюстью.

— Нет, — лишь покачал головой Миша, отрезав вилкой кусочек картошки, и положил себе в рот.

— Тебе уже шестнадцать, скоро школу заканчивать, а ты всё бегаешь по улицам с ночи на пролёт и не думаешь ни о чём! — сказала его мама, нахмурившись, но не смотря на своего сына.

— Пока есть время, вот и гуляю, — решил возвразить Миша.

— Не пререкайся с матерью! — сказал отец, кашлянув и отстранившись от еды. — Она за тебя волнуется, так будь добр задуматься о своём будущем…

— Хорошо папа… — сказал Миша, не решив дальше что-то говорить, чтобы всё не дошло до ссоры.

— Завтра сходи к соседке, у нас картошка кончается, а другой еды больше не осталось, зарплату на работе твоего отца задерживают, — вновь заговорила мать Миши.

— А что попросить? Картошки?

— Попроси что-нибудь, нам нужно протянуть ещё неделю…

Миша понял что его семья начнёт голодать, если никто не поможет. Весь ужин прошел напряжённо, и Миша встал изо стола последним, собирая свою тарелку и уходя на кухню. Он взяв тряпку, смочив её в тазике с водой и став мыть тарелку, а после помог матери.

— Иди уложи свою сестру, я останусь здесь.

Миша кивнул, оставив мать одну и ушёл в комнату своей сестры. Открыв дверь, он заметил что сестрёнка уже спала, обнимая медведя. Он подошёл к ней ближе, поцеловав в лоб, и натянув её одеяло чуть выше, чтобы она точно не замёрзла. Он очень сильно заботился о своей сестре и не мог позволить себе чтобы с ней что-то произошло. Миша не хотел мешать и просто развернулся, тихо выходя из комнаты своей сестры. Он поднялся на чердак и сел на матрас, почувствовав сопли и хмыкнул носом. Он снял с себя тапки и лёг на этот матрас, смотря в крышу, будто он видел на ней узоры. Свеча уже стала догорать, и Миша лишь дунул на неё, потушив, а после вновь смотря в потолок.

Его глаза стали слипаться, и он прикрыл их, слыша ветер за окном, слыша как он срывал листья с деревьев. Миша хотел поскорее лето, гулять и веселится как он делал это всегда. Казалось свобода от школы уже была близко, и оставалось совсем немного.

С этими мыслями он провалился в пелену снов, положив свою руку на живот и чувствуя своё медленное дыхание.

29 мая. 1941 год.

Солнце уже вышло за горизонты, поднимаясь выше и светя в окно Мише. Он медленно открыл глаза, щурясь от яркого света и быстро садясь, пытаясь понять сколько сейчас время. Внизу все суетились и слышались шаги и голоса. Миша сначала не понял что происходит, но после медленно встал на свои ноги, чувствуя как они стали покалывать, а после он размял тело, став спускаться вниз. Он услышал плач и зашёл в гостиную. На старом диване сидела бабушка, она плакала, прижимая листок к груди. Миша видел как по её щекам спускались солёные слёзы и не мог понял что происходило.

Отца и дедушки в доме не было и без них казалось что всё было одиноким, ведь они дарили улыбки и тепло в этом доме. Мама сидела на полу, склоняя голову, пытаясь сдержать слёзы, прикусываю губу. Вера тоже сидела рядом с мамой, прижимая к груди своего мишку, смотря своими большими глазами, будто только что проснулась. Миша значительно побледнел, испугавшись что что-то случилось. Он медленно подошёл к бабушке, склонившись к ней.

— Бабушка что случилось? — спросил Миша, а его сердце сжалось сильнее.

— Отца твоего Гришу да и дедушку забрали на войну! — сквозь слёзы прохрипела бабушка, дрожащей рукой продолжая прижимать листок к груди.

— На войну? Какую? Что происходит? — расспрашивал Миша, пытаясь хоть что-то понять.

— Германия напала на нас! Вот в чём беда! На прощание оставили этот листок… — бабушка протянула лист Мише.

Он медленно протянул руку, беря его и сглатывая, а его взгляд упал на то что было там написано:

«Дорогие наши! Не переживайте, письма будем присылать, мы отвоюем свою долю! Мы хотим чтобы вы не переживали за нас, всех мужчин забирают, эти проклятые Фашисты не сдержали своё слово! Мы совсем скоро вернёмся домой, не забывайте нас…»

Миша испугался, а его пальцы разжали листок в руках. Он резко сделал шаг назад, чувствуя как его сознание покачнулось, а в глазах появились слёзы. Он не хотел чтобы все так и пали в полях, но он лишь мальчик, что он может сделать? Ничего, лишь ждать письма. Миша переживал за своего отца и дедушку, и не хотел чтобы с ними что-то случилось плохого. Миша резко выбежал из дома, побежав в дом Вани своего друга, вдруг он что знает.

Подбежав к его дому, Миша стал стучатся, прося чтобы открыли. Дверь открыла его бабушка, поправляя очки, а на её глазах были слёзы и Миша понял.

— Где Ваня? — резко спросил Миша, слегка подняв руки, и видя как они дрожали.

— Забрали его… всего час назад… он же совсем маленький… — говорила бабушка, вытирая слёзы платком.

— Как забрали? — сердце Миши упало в пятки, а его тело резко бросило в дрожь.

— Всех забирают, даже женщин! Не знаем что будем делать… как тебя ещё оставили…

Она закрыла перед лицом Миши дверь, показывая тем что разговор окончен. Миша продолжал стоять как вкопанный, пытаясь сообразить что происходит. Он не слышал выстрелов или чего-то либо, ведь если Германия решила напасть, значит они заранее продумали план на нападение, а идти и протестовать против Сталина это уже лишнее… Миша решил вернутся домой, чтобы всё понять заново.

Зайдя в дом с порога надуло холодом, без голосов дедушки и отца. Миша не мог понять как могли забрать дедушку, ведь он был стар и не смог бы уже пережить войну. В доме всё ещё раздавался плач и к Мише вышла его мать, слегка качнув головой, и убрав с лица пряди своих чёрных волос. Её глаза тоже были красными от слёз. Она ничего не сказала, а просто подошла ближе к Мише, протянув руки и обняв его, так крепко, что казалось она боялась отпустить его.

— Всё хорошо, мам, я справлюсь…

— Я не отпущу тебя туда… — лишь сказала она, прижав его сильнее, и спрятав лицо в его плечо, вновь заплакав.

Миша тоже пустил слезу, чувствуя состояние матери, но не мог ничего сделать, сейчас слова были лишними, лишь нужна была тишина, и осмысливание всего произошедшего. Миша не думал что каникулы так пройдут, ведь он надеялся гулять и веселится, а сейчас…

— Всё будет хорошо, я обещаю… мы выиграем, — утверждал Миша, слегка сжимая пальцы в кулак и слыша как его мама понемногу успокаивается.

— Да, ты прав… всё будет хорошо, просто нужно ждать и верить в наших…

— Ну вот и всё, не нужно я думаю лить слёзы.

Людмила кивнула, её плечи подрагивали от недавних рыданий. Отстранившись от сына, а после уходя к бабушке, чтобы успокоить её. Она всё также сидела на диване, хватаясь за сердце и сжимая в другой руке листок, на котором были написаны, хоть и кривые буквы, но родные. Миша резко побежал на верх, и там упал на матрас, наконец заплакав, захлёбываясь слезами. Он был ещё так молод, а сейчас он мог пойти и воевать. Миша не боялся, он боялся что его родня останется без него, и также будет горевать и лить слёзы, с утра до ночи, а его сестрёнка и вообще забудет его. Миша продолжал плакать, кулаками вытирая слёзы и смотря в окно, на небо, в котором ничего не было, кроме солнца.

Он захотел пойти к Андрею, взглянуть остался ли он дома. Медленно поднявшись и последний раз всхлипывая он спустился беря свои тапки и надевая их, а после быстро нырнув на улицу. Он не хотел бежать, он шёл медленно, оглядываясь, и чувствуя на себе взгляды и казалось он боялся. Подойдя к дому Андрея, он слегка постучал в его дверь, ожидая когда откроют. Дверь отворилась и на пороге стоял Андрей, смерив Мишу тяжёлым взглядом.

— Чего нужно? — спросил Андрей, сжав ручку двери.

— Тебя не забрали? — удивился Миша, но после продолжил говорить. — Ты не знаешь что происходит?

— Тебе делать нечего? Иди домой и оставайся с родителями! — Андрей закрыл быстро дверь, прямо перед Мишей.

Миша понял что у Андрея тоже что-то случилось, из-за чего он так нервничал. Больше Миша не знал друзей, он мог сходить к Оле, или кому-то другому, но сейчас его сердце сжималось с каждым вздохом, казалось не хватало ему воздуха в этом месте. Он хотел защитить свою семью, увидеть опять отца и его улыбку. Миша резко поднял глаза к небу, будто там что-то могло появится, но небо было чистым.

Он тихо зашёл в дом, его ноги повели его к двери бабушки. Открыв дверь, он зашёл внутрь, видя бабушку, которая все ещё держала в руках письмо, сжимая его в руке. На листке оставались её слёзы, а Миша продолжал стоять у порога, не зная что сделать.

— Я хочу чтобы они выжили… — прохрипела бабушка, резко перекрестившись и прислонив к губам этот листок.

— Всё будет хорошо…

— Подойди, — попросила его бабушка, протянув свою дрожащую руку к нему.

Миша протянул свою в ответ, почувствовав руку бабушки. Он сел рядом с ней, прижавшись к ней, и смотря в листок. Бабушка слегка привстала, взглянув на внука.

— Если тебя тоже позовут воевать, иди…

— Ты правда хочешь этого? — спросил Миша, положив голову на плечо своей бабушки.

— Ничего не остаётся, мы умрём если никто не будет воевать.

Миша услышал как на улице раздавался топот сапог, не одних, а кажется нескольких. Он встал, быстро выбегая из дома, а после он остолбенел, расширив глаза. По дороге шагали десятки солдат, держа в руках ружья, и казалось даже не смотря на девушек, которые выбежали из домов, пытаясь найти в этой толпе своих мужей или детей. Они были одеты как под копирку каждый в форму военного, а на голове у них были пилотки. У самого главного, генерала, была фуражка, а на его плечах висела серая шинель. Следом за Мишей выбежала его мать, начиная каждого рассматривать. Воевали почти все, даже мальчики, которые не были ещё большими.

— Гриша! — закричала Людмила, резко побежав к нему.

Миша тоже побежал следом за матерью. Отец резко остановился, сделав шаг в сторону, чтобы остальные не остановились, продолжая шагать. Мать быстро подбежала к нему, обнимая и вновь заплакав. Миша заметил как отец за день поседел, его волосы стали белыми, будто он увидел смерть с косой. Гриша тоже обнял свою жену, прижав к себе, а после протягивая руку Мише, тоже его крепко обнимая. Потом вышла бабушка, подходя к нему и тоже его обнимая.

— А дедушка где? — спросил Миша, смотря на своего отца.

— Он на передовой, мы ждём нападение Немцев, их пока не видно, но мы знаем что они обстреливают других.

— Да где же это видано, чтобы другие нападали, после того как пообещали жизни! — сказала Людмила, достав платок и вытирая слёзы. Её глаза стали вновь красными от слёз, а дыхание прерывистым.

— Мы быстро разберёмся и сможем вновь жить в покое, — сказал Гриша, улыбнувшись. — Всё хорошо, не плачь, с тобой рядом сын.

Взгляд Гриши перешёл на Мишу, который кивнул. Отец последний раз обнял всех, а после побежал к другим солдатам, которые уже далеко ушли. Миша взял свою маму под руку, медленно уводя её в дом, чтобы успокоить. Теперь в их доме был лишь запах тревоги и слёз. Миша поднялся к себе на чердак, увидев на своём матрасе сидящую сестру, которая подняла на него свои глаза.

— Миша что происходит? — спросила она, качнув головой.

— Ничего страшного, просто появились проблемы… — ответил Миша, садясь рядом с сестрой.

— Держи, — сказала она, протянув брату серебряную цепочку, а на ней висел символ СССР. — Носи его всегда с собой, чтобы никогда не проигрывать.

— Откуда у тебя он? — спросил Миша, но подарок принял, надев себе его на шею.

— Просто нашла, но я лучше уже пойду, — Вера поднялась, быстро убегая вниз.

Миша посмотрел ей в след, а после просто лёг, прикоснувшись пальцами к цепочке, рассматривая символ и о чём-то думая. Его глаза непроизвольно закрылись и он провалился в сон.

4 июня. 1941 год

Дни сменялись, а ничего не менялось. В доме Миши, закончилась почти вся валерьянка, мать отказывалась выходить на улицу, а просто сидела в углу комнату, держа в руках и так бережно поглаживая пиджак отца, в котором он выходил замуж. Бабушка же каждое утро выходила чтобы набрать воды из колодца, а Вера и вовсе сидела над полом, читая одни и те же книги, будто никого не замечая. Миша пытался поговорить с мамой, но та лишь просила её оставить одну.

— Мам, это не выход, просто сидеть каждыми днями и плакать, взгляни на себя, у тебя уже глаза опухшие и красные…

— Оставь меня… — хриплым голосом повторяла она, даже не смотря на сына.

— Мам…

Он понял что больше не услышит ничего от матери, и просто развернулся, уходя. Бабушка выходила с внуком на связь, как-то разговаривала, она тоже пыталась поговорить с своей дочерью, но та отвергала её. Миша приготовил сам еды, просто отворил крупу и зашёл в комнату матери, поставив еду на пол, рядом с ней. Он чувствовал запах слёз, который исходил от матери и просто прикрыл глаза, выдыхая.

— Ты уже несколько дней не ела, я решил тебе приготовить еды…

— Оставь меня, — вновь как робот повторила мать, наконец подняв свои глаза на сына.

Миша не выдержал и грубой схваткой взял свою маму за плечи, встряхивая, будто пытаясь вернуть в реальность. Она резко взяла своего сына за руки, смотря ему в глаза.

— Прекрати мама! Перестань себя так убивать! У тебя остался я и Вера, так позаботься о нас! — кричал Миша, а его голос дрожал.

— Прости, я не должна была этого делать, — сказала она, прижав сына ближе к себе и обняв, она прижала Мишу к себе, поцеловав его в висок своими мокрыми губами от слёз. — Я позабочусь о вас, обещаю.

Миша кивнул, немного отстраняясь от матери, и улыбнувшись, прикоснувшись большим пальцем к её щеке, вытерев слезу, а после взяв пиджак отца, смотря на него.

— Я знаю как он тебе дорог, но мам… я хочу чтобы ты вернулась к нам, вернулась в реальность, если что мы будем получать от них письма.

— Ты правда думаешь об этом?

— Не думаю, а верю, — сказал твёрдо Миша, взяв плечики и повесив на них пиджак отца, а после убрав в шкаф и повернув голову к матери.

— Пойдём, выйдешь на свежий воздух и мы погуляем.

Наконец Мише удалось вытащить свою маму из дому, чтобы просто погулять с ней и поговорить, ведь все эти дни она никак не хотела с ними общаться, или просто искала повод молчать.

2

10 июня. 1941 год.

Миша каждый день гулял с сестрой, которая наконец вышла к нему на контакт. В их семье наконец всё наладилось. Комнату где был отец и дедушка закрыли, чтобы никто не входил и ничего не трогал. Мама вернулась к своей обычной рутине, ходила к соседке, брала у неё молоко от коровы, помогала другим соседкам, которые тоже уже не так сильно горевали и не боялись за своих мужей и сыновей. Бабушка же занялась вязанием, ведь она очень любила это дело. В деревне почти никто не остался, всех забрали на войну.

— Миша, сходи к Кристине, попроси у неё соли, наша закончилась. — Крикнула Людмила, а после подошла к забору дома, взглянув на своего сына.

— Хорошо мам, — сказал Миша, улыбнувшись и заведя свою сестру домой.

Идя по тропинке к дому соседки, Миша осматривал дома, в которых не горел свет. Какие-то дома стали пустыми, а где-то ещё жили люди, но в большой степени это были женщины.

— Крестина Кузнецова! — крикнул Миша, остановившись у забора соседки.

Вместо соседки вышла её дочь Оля, и Миша удивился такому. Глаза Оли сразу стали мягкими и она подошла к нему ближе, закинув полотенце себе на плечо, которым только секунду назад вытирала руки. Миша сделал шаг назад, зная какой был отец Оли.

— Да не переживай ты, моего отца пьяницу забрали на войну, я осталась с матерью, а она вроде не против тебя.

— Тогда прости что так быстро рванулся назад… — сказал Миша, покраснев.

— Ничего страшного, знаю, сейчас не бойся, так чего ты хотел? — Оля быстро перешла на другую тему, похоже не захотев больше говорить о своём отце.

— У нас в доме соль закончилась, вот зашёл спросить, не одолжите?

— Вроде у нас осталась, сейчас взгляну, — Оля развернулась, быстро уходя в дом.

Миша продолжал стоять, ожидая её. Казалось Оля ещё была испуганной, и не так сильно горевала за своего отца, но её можно понять. Отец — пьющий и не приносящий домой ни копейки денег. Миша понял что сейчас времена тяжёлыми стали, чтобы много тратить денег или зарабатывать, особенно сейчас когда началась война. Оля наконец вышла из дома, её белое одеяние развеялось по ветру и она слегка убавила шаг, чтобы не споткнуться об своё длинное платье и не упасть в грязь, которая была после вчерашнего дождя.

— Надеюсь этого вам хватит, — Оля передала Мише в руку коробочку от спичек, а там была соль.

— Спасибо, — сказала Миша, нежно взглянув на Олю, а после ещё сильнее покраснев. — Может… тогда погуляем завтра?

— Ты на себя смотрел? Ты же красный как помидор! — сказала Оля, засмеявшись, а после повернув голову назад на закрытую дверь дома. — Хорошо, завтра увидимся здесь в шесть утра.

— А… — Миша хотел уточнить куда они пойдут, как Оля уже ушла в дом.

Миша улыбнулся, а после подпрыгнул от радости, что наконец смог позвать Олю гулять. Из-за её отца он не мог этого сделать, хотя любовь к ней росла с каждым днём и сейчас Мише получилось это сделать. Быстро побежав домой, он будто не замечал озабоченных делами женщин и девушек, которые оглядывались на него, удивляясь тому как Миша улыбался. Зайдя в дом, Миша забежав в маленькую кухню к маме, которая мешала что-то в кастрюле, пробуя на вкус.

— Мама, мама! Я наконец Олю гулять позвал! — сказал Миша, увидев как мать дёрнулась, резко взглянув на него.

— Господи, ну не надо было так пугать, — выругалась мама, а после взяла из рук своего сына коробочку с солью. — И куда вы пойдёте?

— Не знаю, я не успел спросить, но самое главное что смог позвать её! — улыбка Миши росла с каждым словом, и уже она достигла его ушей.

— Молодец, а теперь сбегай в сарай и разбери инструменты своего отца, — она оторвалась от кастрюли, поцеловав сына в лоб, а после вновь продолжая готовить.

Миша кивнул, выходя из кухни. Он ступал на деревянный пол, который скрипел под каждым его шагом, вызывая у Миши чувство оживления. Он вышел и пошёл за дом, а после достав ключ из-под коврика, открывая двери сарая, смотря на паутину. Зайдя внутрь, он достал большой ящик, поставив её на траву и открывая. Внутри были книги, чистые листы, перо с чёрными чернилами. Мишу заинтересовала тетрадь, которая лежала на самом дне коробки. Протянув руку и достав её, он стал листать, читая записки отца. В них не было ничего интересного, лишь его детство, как он жил, катался на белой лошади… Миша перелистнул страничку, увидев интересную запись.

1939 год. Май.

Я так и знал что что-то здесь будет не ладное, может я и покажусь странным человеком для своей семьи, но я точно знаю что на нас нападут, но я не знаю кто. Каждый день вижу сон, где мне кто-то говорит что будет дальше и что лучше не делать, наверное я сошел с ума…

Миша сначала хотел побежать к матери, но после сразу отдёрнул себя, поняв что та ничего уже не сделает и просто вновь забьётся в угол с его одеждой. Положив обратно тетрадь на дно коробки, Миша убрал её и достал следующую. Там лежали инструменты отца, отвёртки, плоскогубцы, пила, молоток. Миша быстро это разобрал, даже не заостряя внимание на этом.

Прошло наверное часа четыре, и Миша наконец разобрал всё что было в этом сарае, упав на траву и смотря в небо. Его пальцы покалывали от боли, но на лице оставалась улыбка от того что он сможет завтра погулять с Олей. Поднявшись с травы, Миша отряхнулся, зайдя в дом. Его мать ещё что-то готовила на кухне и он зашёл туда, взглянув на неё.

— Мам, я всё сделал.

— Молодец, всегда знала что могу на тебя положится, зови сестру и можете садится кушать.

Миша вышел из кухни, останавливаясь у комнаты своей сестры, будто прислушиваясь, а после заходя внутрь, видя что та игралась с его солдатиками, лёжа на животе на полу. Миша подошёл к ней, встав на одно колено и взяв одного солдатика, прокручивая в своих пальцах и рассматривая его со всех сторон.

— Тебе в последнее время не приходит мысль что играя с этими солдатиками, мы играем с жизнями настоящих солдат? — спросила его сестра, поставив одного солдатика в шахматном порядке.

— Нет, никогда не думал об этом, да и тем более это же обычные солдатики, а не люди…

— Откуда нам знать, может в этих солдатиках влита каждая душа умершего солдата?

Миша резко замер, смотря на солдата в своих руках и нахмурившись. Он знал что сестра просто любит фантазировать и может придумать себе много чего, но его задели слова про солдатов, а что если правда? Сидя в доме, мы управляем их жизнями, а они как пешки в шахматной партии… Миша резко выкинул это из головы, а из его пальцев выскользнул солдатик, упав на ковёр и бесшумно ударившись. Вера заметила это, сжав свою маленькую ручку, и смотря сердито на своего брата.

— Чего ты делаешь?! А если сейчас какой-нибудь солдат упал бы с горы?

— Это всё не правда, не думай об этом, это просто игрушки и в них нету чего-то большего, а сейчас… пойдём, нас мама кушать зовёт, — сказал Миша, вставая.

— А что мы есть будем?

— Что есть то и дадут, мы не в ресторане, у нас денег сейчас нету на роскошь…

— Прости братик, я просто…

— Ничего не говори, удели мне минутку молчания, я устал сегодня, — Миша развернулся выходя из комнаты своей сестры и та последовала его примеру, выходя.

Уже за столом, все молча ели свою еду. На ужин была каша с солью как это было и утром. Миша не отказывался от неё, ведь сейчас каждый кусок был дорог, а если не беречь еду сейчас, то потом пожалеешь, умирая от голода. Миша даже задумался о солдатах, как они там? Не голодают ли, не холодно им…

— Какие планы на завтра? — раздался голос матери, и Миша понял что этот вопрос был адресован ему.

— Я думаю с Олей погулять, а после вернутся домой и помогать вам по дому, — железная ложка ударилась об тарелку, когда Миша в очередной раз набрал на эту ложку кашу, поднося к своим губам.

— Вот и хорошо, поможешь мне по дому, это займёт не долго.

— Хорошо мам, я не буду против, — сказал Миша, вновь зачерпнув ложкой кашу и открывая рот, чтобы съесть её.

Миша тщательно прожёвывал эту кашу, чтобы её вкус оставался у него во рту и есть не хотелось долгое время. Добавки уже никто не сможет дать, из-за чего нужно было насытится хоть так.

— Хлеба у нас больше не осталось, а в поля страшно идти, там одни обстрелы, — вновь стала говорить Людмила.

— Я думаю мы сможем протянуть ещё несколько недель, а если что у нас есть соседи, которые помогут…

Она кивнула, уткнувшись в тарелку с кашей и Миша вздохнул, поняв что сейчас и правда было страшно, каждый день что-то происходило. Доев свою порцию Миша поднялся, взяв свою тарелку и уходя на кухню, чтобы помыть её. Он не хотел занимать время остальных и быстро помыл тарелку, поставив её на полотенце, чтобы капли стекли на неё, а после он вышел из кухни, поднимаясь наверх.

— Спокойной ночи, — сказал устало Миша, даже не поворачиваясь к своей семье, зная что они кивнули ему.

Миша устало упал на матрас, прикрывая глаза. Казалось он сейчас что-то упускал из своих рук, но не мог подняться с мягкого матраса, а сон всё также тянул свои руки, забирая Мишу в пелену кошмаров и снов одновременно.

11 июня. 1941 год

Миша проснулся пораньше, ведь сегодня он пойдёт гулять с Олей. Быстро поднявшись с постели, он понял по солнцу что было четыре утра. Спустившись вниз по скрипучим лесенькам, Миша натянул свою обычную футболку, которую уже носил месяц. Прислушивались к тишине дома и ветру, который завывал на улице, он понял что все ещё спали. Тихо открыв дверь, Миша вышел из дома, закрывая за собой дверь, и обувая тапочки, которые были на пороге. Идя по тропинке, Миша даже не поднимал взгляд на небо, ведь на нём горело солнце, которое мешало смотреть наверх. Мама всегда говорила что если долго смотреть на солнце то и ослепнуть можно, но Миша не верил, но слушал мать. Подойдя к забору дома Оли, он крикнул:

— Оля! — он продолжал стоять, ожидая когда кто-нибудь выйдет из дома.

Их домик был старым, но ещё живым, чем-то был похож на дом Миши, тоже в каких-то местах были дыры, а с крыши всегда капала вода и они не раз вызывали других парней, чтобы они помогли. Подождав пару минут, Миша вновь крикнул. Он боялся, ведь никто не отвечал на его возглас, и никто не пытался выйти на улицу. Уже захотев подойти к двери дома, он заметил мать Оли.

— Ты чего здесь кричишь? — спросила она, смахивая слёзы с лица.

— А Оля дома? — спросил Миша, не придав значения слезам.

— Забрали её, — отстранённо ответила Кристина Кузнецова. — Ещё в два ночи…

— Куда? В помощь на огород? — Миша до последнего не хотел верить куда могли забрать Олю.

— На войну забрали! — Наконец сказала она, разрыдавшись.

Миша продолжал стоять, а его улыбка сразу пропала с губ, выражая лишь страх и отчаяние. Он оторвался от забора, сделав шаг назад, и резко упав на траву. Его нижняя губа дрогнула и казалось он сейчас же разрыдается. Теперь Миша остался без друзей, Ваньку сразу забрали, а сейчас и Олю… Миша резко прижал свои руки к лицу, а его плечи дрогнули.

— Мишка! — крикнула женщина, подбегая к нему, и смотря на него. — Ты чего? Что случилось?

— Олю забрали… — лишь промолвил Миша, опуская руки с лица и смотря на соседку.

Женщина всегда помогала всем, даже не заботясь о том что у неё было четверо детей. Она не раз выручала семью Миши, давая им еды, или молока. Сейчас же она сразу подошла к Мише, спрашивая у него что случилось.

— Поднимайся, пойдём ко мне, всё расскажешь.

Миша поднялся, и она положила его руку себе на плечо, помогая идти. Взгляд Миши стал пустым, ведь он остался один в этой деревушке. Теперь не скем будет смеяться или веселится, он остался один, в окружении женщин и девушек, которых знал как соседей.

***

— Оля Соленова? — прозвучал грубый женский голос.

— Здесь! — сказала Оля, подняв голову к руке.

Все девушки были построены в ряд, каждая из них была одета в военную форму, а на голове была пилотка. По середине большого ряда стояла женщина, спрашивая каждого, отмечая. У неё были светлые волосы и голубые глаза, на левом глазу была родинка. Она была высокого роста, её волосы были собраны в большой хвост, спускающийся до поясницы. Она была одета в костюм-юбку, винного цвета, а на плечи был накинутый русский военный мундир с погонами капитана воздушно-десантной дивизии. В её губах была русская сигара, в отличии от других сигар, которые курили люди. Наконец женщина закончила отмечать всех и оторвалась от листа.

— Думаю вы не знаете меня. Я София Павловна Ириновская. — Сказала женщина, выдохнув дым.

— Простите, — сказала девушка, подняв руку. — Мы долго здесь будем?

— Пока не отвоюем своё, если вам будет удобней, то называйте меня Балалайка, меня прозвали так из-за одного оружия.

Одна девушка склонила голову, поняв что ей хочется домой. Оля стояла первой в отряде, оглядывая женщину и запоминая всё что она говорила. Сейчас каждое слово нужно было слушать, чтобы не умереть.

— Мисс Балалайка! — крикнул Борис, подходя к ней.

— Да? Что ты хотел сержант? — спросила она, повернув к нему голову и прижав руку к талии.

— Да, хотел спросить, когда мы выдвигаемся на Берлин?

— Нужно время, пусть враги думают что мы сдаёмся, а после нападём, ждите когда они сами побегут к нам.

Он кивнул, быстро убегая. Оля смотрела в траву, а после оглядывала большое поле. Женщинам и девушкам всем как одной дали одинаковое оружие и дали мишени, чтобы они показали как умеют стрелять. София Павловна Ириновская ходила рядом с ними, наблюдая за ними. Оля стреляла хорошо, в отличии от остальных. Она попадал в мишень с первого раза, знала как перезарядить оружие, как разобрать и собрать обратно. Рядом с ней была девушка, которая заметив талант Оли, улыбнулась.

— Ты хорошо справляешься, где такому научилась?

— В своё время отец рассказывал об этом, я слушала, не знала что пригодится это в будущем.

— Я Мария, а ты? — спросила девушка, протянув руку.

— Оля, — сказала она, протянув свою и пожав.

***

Мужчина который наблюдал за Софией Павловной, вернулся к своему отряду из мужчин и парней, которые стояли как столбы, не двигаясь.

— Михаил Фёдоров! Когда мы воевать пойдём? — спросил Андрей, стоя рядом с Ваней, который смотрел в землю.

— Не знает никто, но мы заранее будем готовы к такому, кто мы?

— Герои страны! — крикнули все, подняв руки с оружием.

Михаил Фёдоров, снял свою фуражку, тряхнув головой, а после смотря на каждого.

— Чего ж стоите? Начинайте стерялть!

Каждый наставил свои автоматы на мишени, начав обстреливать их, готовясь. Ваня стоял рядом с Андреем, а после неуверенно повернул к нему голову.

— Как думаешь, как там Миша? — спросил Ваня переживая за своего друга.

— Мне честно плевать за него, не он воюет, а мы, я ещё удивлён что его не забрали на войну вместе с нами, хотя стрелять он любит и умеет.

— Кто бы говорил, сам воевать боишься!

— Да ладно тебе, зато видел какая у девушек капитанша? Говорят она воевала, но не понятно где.

— Ой, не думай что она станет твоей, у неё есть Борис, её правая рука в делах, — сказал Ванька, дёрнув головой и подняв её в сторону девушек, и замечая как рядом с ней стоял грозный мужчина, в костюме, как охранник и с шрамом на лице.

— Ты слыхал как она его называет? «сержант», даже как-то странно…

— Да какая тебе разница, у неё есть люди, которые выполнят все её дела.

— Хорошо, я согласен, может даже мы победим с помощью них.

— И правда! София Павловна хорошо управляет оружием под названием «балайка», может и обстреляет всех.

— Ладно, давай продолжим стрелять, или мы так ничему не научимся.

— Я ещё слышал что она из мафии и её скрытность в мафии называется «отель Москва».

— Ванька прекращай уже! Я и сам всё слышал!

***

Миша сидел за столом, пока соседка капала в стакан валерьянки. Руки Миши дрожали и он взяв стакан, быстро выпил всё что было там, поставив стакан на стол.

— Ты так переживаешь за неё и своих друзей? — спросила совсем тихо она, садясь за стол, напротив него.

— Не хочу чтобы они умерли…

— Понимаю тебя, моего мужа тоже забрали на войну, не переживай, они все будут живы, — сказала она, протянув свою руку и взяв руку Миши, слегка сжимая. — Если верить и ждать их, то они вернутся.

— Вы правда в это верите? — спросил он, подняв свои глаза на неё.

— Да, у тебя есть ещё семья, останься с ней, — кивнула она, улыбнувшись.

Миша хотел надеятся что всё будет хорошо. Поговорив ещё немного с соседкой, он решил пойти домой. Он шёл медленно, вышагивая каждый камень, который встречался на пути. Резко он остановился услышав выстрелы, они были где-то рядом, из-за чего Миша быстро побежал к себе в дом, чтобы его не поймали и не расстреляли. Забежав в дом, Миша прижался спиной к двери, а после сполз на пол, подбирая к себе ноги и утыкая лицо в колени. Он боялся войны, хоть и говорил что не боится. В коридор вышла его мать, увидев его и подойдя ближе.

— Что случилось? — спросила тихо она, протянув руку к лицу Миши.

— Я слышал… Выстрелы… — выдавил из себя Миша, задрожав, а его глаза расширились.

— Не беспокойся, всё будет хорошо, мы в безопасности, — сказала она, поцеловав Мишу в лоб. — Пойдём, поможешь мне на кухне.

— А с бабушкой что?

— У неё давление поднялось, нельзя её беспокоить.

***

Уже ночью девушки расстилали бельё на свои кровати. Некоторые были ещё в трансе, не понимая как сюда попали, а другие и вовсе не волновались, готовые воевать даже вместо мужчин. Оля не волновалась за себя, она хотела чтобы всё быстрее закончилось. Её руки дрожали, будто она боялась, пока пыталась надеть наволочку на подушку. Психанув, она резко откинула подушку от себя и все заметили это.

— Эй ты чего? Мы все здесь волнуемся, не стоит так уж… — сказала одна из женщин, оторвав взгляд от наволочки одеяла.

Оля выдохнула, взяв подушку и вновь вбивая её в наволочку. Кто уже закончил, просто легли на свои места, кровати были двухэтажными и некоторым пришлось было взбираться наверх. Она закончила последней, тяжело упав на кровать. Свет потушился и им сказали спать. Они почти сразу все уснули, кроме Оли, которая сжимала в руках подушку и смотрела куда-то вверх, она боялась уснуть, ведь что-то могло случится.

— Михаил Фёдоров, разве… вы не собираете воевать? — спросила Балалайка, закуривая сигарету.

— Разве что, я не буду сразу идти туда, — он налили чаю, садясь за стол, и положив руку на него.

— Так вы хотите идти по чистой дороге, но с трупами? Не знала.

— Везде торжествует справедливость!

— Справедливость? Все просто обожают это слово, отличное слово, но… это когда не применяя своей силы, ты стараешься убить других чужими руками. Твоя справедливость не очень хорошо пахнет, это запах крови! Тебе не кажется? — спросила София Павловна, усмехнувшись, и заметив как тот скривил лицо. — Не делай такое лицо, я не сержусь, вот уж не думала что услышу это от тебя, это очень… забавно…

— София Павловна если вы закончили то…

— Жизнь очень дёшево стоит, как конфетный фантик и твоя и моя, правда?

— Балалайка… твоя победа предрешена и тебе больше нечего терять, поэтому не надо… не надо больше… — простонал он, следя за пистолетом в руках Балалайки.

— Ещё не всё, когда умоляешь кого-то сохранить тебе жизнь, помни о двух вещах, во-первых: надо развлечь того у кого пистолет, а во-вторых: надо его убедить, ты не сделал не того ни другого!

— С..София Павловна! — Михаил Фёдоров дрогнул, но он не успел ничего сказать, как она вышла, хлопнув дверью. Он даже задумывался как не спадает с её плеч мундир.

— Михаил Фёдоров, — раздался голос парня, который вышел из комнаты, где все спали. — Простите что прерываю вас, и то что не сплю, но можно к маме сходить?

— Нет, иди спать, — сказал Михаил Фёдоров, нахмурившись.

— Пожалуйста! Михаил Фёдоров! Прошу вас! — умолял парнишка, упал на колени и склонившись к полу.

— А ты у Немцев также будешь просить чтобы они не убили тебя?! Быстро спать!

Парень поднялся, быстро убегая обратно. Михаил Фёдоров сел обратно на стул, задумавшись, а ведь слова Софии Павловны заставили его глубоко задуматься…

***

Роберта сидела рядом с мальчишкой, который играл в солдатиков. Она положила свои руки на колени, поправляя фартук. Она была одета в горничную одежду, а на шее висел золотой крестик.

— Роберта! — сказал он, повернув к ней голову. — Смотри!

Она повернула голову к нему и её очки блеснули во мраке комнаты. Она увидела как он построил башню из деревянных кубиков. Взяв последний, она поднесла его к башне, поставив. Мальчик дёрнул её за белую перчатку, чтобы она вновь повернула к нему голову.

— Расскажи мне больше о своей сестре! — попросил мальчик, а после начал растирать глаза руками.

— Не сегодня, ваш отец попросил только поиграть с вами, — сказала Роберта. — Залезай.

Он залез на спину Роберты и та подняла его, придерживая, чтобы он не упал. Поднявшись на второй этаж, она положила мальчика на кровать, укрывая одеялом и видя что он уже стал засыпать. Выйдя из его комнаты и закрыв дверь, Роберта спустилась вниз, взяв письмо со стола, которое было адресовано ей от Софии Павловны Ириновской. Открыв его, она прочла всё и поняла что Немцы были рядом с этим городом. Достав чемодан, она открыла его, доставая два пистолета и заряжая их.

***

Реви и Эда сидели в церкви, как услышали выстрелы, которые раздавались рядом.

— Это ещё что такое? — спросила Реви, повернув голову к дверям.

— Это похоже те самые Немцы, про которых говорила Балалайка, — сказала Эда, нахмурившись.

Резко дверь слетела с петель и внутрь церкви забежали мужчины, наставляя на них оружия. Эда и Реви резко поднялись, убегая, пока они стреляли по ним, пытаясь попасть. Они забежали за скамейку, Реви достала свой пистолет, а после и Эда из-под платья монашки, начав стрелять в них, но казалось их становилось всё больше.

— Их слишко много! — крикнула Реви, прикрывая уши руками, от громких выстрелов.

— У нас мало патронов, мы проиграем! — сказала Эда, проверяя свой магазин патронов.

Резко выстрелы стали утихать и слышались крики мольбы и выстрелы. Они выглянули, заметив девушку в форме горничной, которая целенаправленно шла, обстреливая каждого.

Они не могли рассмотреть её глаз, ведь они были под круглыми очками, на которые падал тусклый свет. Девушка остановилась, когда убила всех и опустила руки с пистолетами.

— Ты кто такая? — первое что спросила Реви, поднимаясь, но оставаясь подальше от неё.

— Я знакомая Софии Павловны Ириновской, а вы? — спросила она, повернув к ним голову, и наклонив слегка голову.

— Так значит… нам нечего боятся, мы от Софии Павловны, её люди, — ответила Эда, протянув руку к Роберте и пожав её.

— Фашистов много, если так дальше будет то мы втроём не отстреляемся от них, — сказала Роберта, слегка приспустив свои очки, и показывая свои глаза.

— Нужно написать письмо Софии Павловне, чтобы она решила что делать дальше, — сказала Реви, скрестив руки на груди.

— Да, она сейчас далеко от нас, но пока это не сильное требование, пока мы сами можем справляться. — Сказала Роберта.

— Что делать дальше? — спросила Эда, оглянув церковь. — Эти Фашисты, мне церковь развалили!

— Пока будем ждать их, лучше не рыпатся.

— Я надеюсь что всё и правда выйдет хорошо.

***

На утро, всех подняли и построили рядом с кроватями. Оля так и не спала, из-за чего под утро у неё слипались глаза и она не очень понимала что от них требовалось. Все стояли, следя за шагами Балалайки.

— Сегодня вы будете учится стрелять из другого оружия, я надеюсь вы не подведёте меня.

— Никогда! — сказали они в один возглас, подняв голову и повернув её в право.

Им дали тридцать секунд чтобы быстро одеться. Оля хоть и была уставшей, но она быстро оделась, смотря на остальных, которые пытались завязать ботинки. Их вывели на улицу и они строем пошагали к полю. Оля повернула голову в сторону, увидев что парни тоже выходили на улицу, строясь. Сегодня им привели ещё несколько новеньких, которых забрали от семей.

— Вы же знаете что если начнётся война, мы никого считать не будем, — говорила София Павловна, смотря на каждую. — Сейчас мы вас учим, чтобы вы сразу не умерли в полях с Немцами.

— А если проиграем? То что будет? — спросила одна из девушек, сделав шаг вперёд из строя.

— Мы не должны чтобы это случилось, не думайте о таком, нас больше чем их!

— А даже дети будут воевать? — спросила другая, сделав тоже шаг вперёд.

— Все, не важно кто, даже животные, — ответила она. — У вас остались ещё вопросы, которые забирают наше время?

Все стали качать головами, показывая что вопросов больше нету. Им всем в руки выдали оружие и они повернулись, начав стрелять в мишени. Олю резко толкнули и она промахнулась, стреляя куда-то, но не в мишень.

— Слишком плохо, — сказала София Павловна, останавливая рядом с ней.

— Простите, — прошептала Оля, перезаряжая оружие и стреляя вновь, уже в мишень.

Оля краем глаза заметила что среди мужчин был дедушка и отец Миши, а после и его друг Ваня. Она быстро вернула своё зрение на мишень, прицеливаясь и стреляя.

— Кажется она никогда не снимает этот мундир, — сказал Андрей, перезаряжая оружие, и смотря на Софию Павловну.

— И правда, мы здесь уже как больше недели и я не понимаю почему она не снимает его.

— Но не нам же знать, а спросить как-то страшно, — сказал Андрей, прицеливаясь.

— А что так? Кишка тонка? — спросил Ваня, оторвавшись от оружия и смотря на него.

— Ну да, она выглядит мужественной, я бы не хотел связываться с ней в бою. — Ответил Андрей, слегка опустив голову. — У неё много связей как я понял везде.

— Ну это правда, — сказал Ваня, повернув к ней голову. — Ладно, давай дальше стрелять, или на нас щас накричат.

Андрей кивнул, опустив голову к прицелу, и прижимая руку к крючку, чтобы выстрелить.

***

Миша проснулся раним утром, ведь плохо спал. Ему снились кошмары и он даже пару раз просыпался, чувствуя как он вспотел. Поднявшись с кровати, он спустился вниз, вновь слушая скрип ступеней и пола.

— Миша, — сказала его сестра, выходя из комнаты. — Ты не знаешь где мама?

— Нет, а что произошло? — спросил Миша, испугавшись.

— Не знаю, её с утра нету, я волнуюсь и боюсь… — призналась Вера, прижавшись к Мише.

— Я думаю она пошла к соседке, так что мы просто подождём её, хорошо? — спросил Миша, пытаясь не показывать волнение и страх.

— И соседей нету в городе, все куда-то исчезли! — сказала она, задрожав в руках Миши.

— Как пропали?! — резко спросил он, а по его спине пробежал холодок.

— С самого утра все куда-то уходили, я через окно наблюдала.

— М..может в поля? — сказал Миша, боясь признавать того что они могли уйти воевать.

— Не знаю, но я боюсь Миша… я хочу чтобы наша мама вернулась, — сказала Вера, прижав свои маленькие ручки к Мише.

— Не переживай, она скоро вернётся, надо только подождать, хорошо?

Резко сзади послышалось как дверь открывалась и они повернулись увидев свою маму, она держала в руке какой-то талон, а в другой держала кусок хлеба.

— Мама! Где ты была? — спросила Вера, резко подбегая к матери и обнимая.

— Я ходила за едой, теперь вся еда будет по толонам и нам будут выдавать её слишком мало.

— Почему? Это из-за войны? — спросил Миша, смотря на кусок хлеба и поняв что этого слишком мало для них.

— Да, Немцы спалили наши поля и у нас не осталось ничего.

— Ну хотя бы хлеб, я думаю нам этого хватит… — сказал он, сглотнув ком в горле.

Она кивнула, протянув руки и передавая всё Мише. Он взял это, унося на кухню, а после возвращаясь обратно, видя что сестра уже игралась с игрушками, а мама была у бабушки. Зайдя к сестре, Миша взглянул на неё, а в его груди что-то сжалось.

— Миша! Смотри, я кораблик сделала! — сказала она, протянув Мише кораблик из бумажки.

— И правда очень красиво, — ответил он, взяв аккуратно этот кораблик в руки и улыбаясь, сдерживая слёзы.

— Наш отец тоже такие делал!

— Да… и правда..

3

19 июня. 1941 год.

Миша проснулся, растирая свои глаза, чтобы убрать в них ещё тот сон, который оставался. В его теле была усталость, еды теперь было мало, лишь хлеб с водой и Миша не наедался, отдавал большую часть еды своей сестрёнке и бабушке, у которой с каждым днём здоровье ухудшалось. Врачей не было, они все были с военными, чтобы помогать им. Поднявшись на ноги, Миша спустился вниз, а после сразу услышал стук в дверь. Он сомневался стоит ли открывать, вдруг это были Немцы, но после настойчивых стуков, всё же подошёл к двери, прислонив к ней своё ухо, прислушиваясь.

— Кто там? — спросил он.

— Это Михаил Фёдоров, мне нужна Людмила Андреевна, она здесь проживает? — спросил голос за дверью.

— Да, а что вы хотели от неё? — не унимался Миша, прижав руку к двери.

— Поговорить нужно, это дело касается её отца.

Миша резко дёрнул ручку двери, открывая её и впуская невысокого мужчину, но всё равно выше него. Он был в фуражке и в форме военного. Миша позвал свою мать и та вышла из комнаты, взглянув на него, а в её глазах промелькнул страх, но она пригласила его на кухню, чтобы поговорить. Миша не хотел влезать в их разговоры, из-за чего просто поднялся к себе, садясь на матрас.

— Что случилось Михаил Фёдоров?

— У меня есть две новости, и они все для вас будут печальными, — сказал он, постучав пальцем по столу, даже не смотря на неё. — Людмила Андреевна, я предлагаю вам присесть.

— Что-то страшное случилось? Говорите, не томите! — сказала Людмила, но села на скрипучий стул, а её руки дрогнули.

Михаил Фёдоров достал из своей сумки письмо, передавая его Людмиле и та открыла его, читая.

— Нет, нет, вы не можете… — тихо говорила Людмила, смотря в листок.

— Простите, но таково решение, нам придётся сделать это, мы дадим вам день попрощаться с сыном, а завтра уже заберём его.

— Пожалуйста, оставьте хотя бы его… я не выдержу без него… — умоляла Людмила, прикрывая глаза и содрагаясь от боли в сердце.

— Это не наше решение, а Немцев, они сами решили напасть, мы сделаем всё чтобы все выжили.

Между ними повисла тишина и Михаил Фёдоров долго думал, стоит ли говорить ей другую новость. Казалось лучше оставить её одну, но потом и момент не подвернётся.

— И да… ваш отец… он, — начал Михаил Фёдоров, сглотнув. — Он вчера остался без ноги.

— Что? Да как у вас язык поворачивается такое сказать! — резко произнесла Людмила, поняв что он не станет лгать. — Как это произошло?..

— Мы сами не поняли, он жаловался боли в ноге, а после взял оружие и… простите…

— Уходите из моего дома… — попросила Людмила, даже не смотря на него.

— Простите ещё раз… — сказал Михаил Фёдоров, сняв свою фуражку и прижав её к груди, слегка наклонившись, а после надев обратно, выходя.

Миша услышал как дверь закрылась и он быстро спустился вниз, убегая на кухню и видя свою мать, которая вновь плакала. Он подошёл к ней, смотря на её лицо.

— Мам, что случилось? — спросил он, оглядывая её, чтобы осмотреть на наличие травм или чего-то плохого.

— Тебя завтра забирают… я до последнего это не хотела… Прости меня…

Миша резко обнял свою маму, понимая насколько ей сейчас плохо.

— Всё будет хорошо… у тебя есть ещё дочь, я буду писать письма, обещаю, не вини себя… это не ты виновата.

— Возвращайся быстрее, я прошу тебя… — сказала она, подняв свои глаза на сына.

— Я обещаю что всегда буду рядом, пожалуйста только не плачь… это цепляет меня за сердце…

— Обещай что будешь присылать письма! — проговорила она, сжав плечи сына.

— Обещаю, я правда обещаю что буду присылать письма, — сказал твёрдо Миша, кивнув.

Мать последний раз обняла его, так крепко, казалось что у Миши сейчас кости сломаются, а после она сказала что пойдёт к соседке. Миша проводил её взглядом, а после поднялся к себе на чердак, быстро садясь на матрас и хватаясь за голову. Он не понимал почему его тоже забирают, он ведь был ещё ребёнком… но после он резко вспомнил своего друга Ваню, которому было пятнадцать. Миша знал как будет горевать его мама, из-за чего не хотел уезжать, сколько бы он не говорил что будет рядом, всё равно она будет плакать и пытаться удержать его.

Миша твёрдо решил действовать. Он взял тетрадь из своего рюкзака, вырвал от туда чистый листок и взял ручку. Он кое-как написал всё своей матери, а после собрал все свои вещи в потрёпанный рюкзак, медленно спускаясь вниз, чтобы не разбудить свою сестру и бабушку. Он оставил листок на кухонном столе, а после быстро выбежал на улицу, чувствуя солнце, которое сегодня светило и было слишком жарко. Миша повернул голову в сторону, увидев соседку, которая возилась с своим хозяйством.

— Галина Степановна, — сказал Миша, подойдя к забору соседки. — Вы не знаете куда пошел мужчина в фуражке и в военной форме?

— Вроде туда, — она указала рукой в сторону, на тропу, которая вела в гущу леса. — А тебе зачем?

— Спасибо, — быстро сказал Миша, побежав в сторону леса.

— Миша ты куда? — спросила она вновь, но тот даже не повернулся к ней, продолжив убегать.

Миша бежал, руками прикрывая своё лицо от кустов и веток, которые постоянно были на уровне его лица. Он не знал куда бежит, может он заблудился или потерялся, но он казалось будто чувствовал куда надо бежать. Его ноги сразу же устали, ступать по камням и веткам, а руки покраснели от веток и всего прочего. Он резко выбежал на поле, а под его ногами была пеплом трава. Он поднял глаза на кучу людей и резко испугался что это могли быть Немцы, но он сразу узнал Михаила Фёдорова.

— Миша? — спросил он, увидев его. — Разве тебе не завтра нужно идти сюда?

— Я хочу уже воевать! Выиграть! — сказал Миша, его голос прозвучал уверено, хоть где-то и была дрожь.

— Не спеши так быстро, хоть с матерью попрощался? — спросил он, убрав руки за спину и начав идти к другим, а Миша рядом.

— Да, — сказал Миша, слегка улыбнувшись, и сжимая лямку рюкзака.

— Стрелять хоть умеешь? — спросил Михаил Фёдоров, взглянув на него.

— Да, я умею, хоть давно не делал этого…

— Ничего научишься, у нас есть время, — сказал с улыбкой мужчина, закинув свою руку на плечо Миши, а после помрачнев. — Только не ссорься с Софией Павловной Ириновской…

— Что? А это кто такая? — спросил Миша, удивившись как быстро изменились эмоции Михаила Фёдорова.

— Слишком сильная женщина, её называют ещё Балалайка, в четь оружия.

— Почему? — резко задал вопрос Миша.

— Она хорошо управляет этим оружием, так что лучше не связываться с ней, так ещё у неё и связи есть, так что я думаю мы выиграем эту войну.

— А наша ли это победа? — спросил резко Миша, поставив в ступор Михаила Фёдорова.

— А… э… — пытался подобрать слов он, метая взгляд.

— Простите, я пойду наверное возьму оружие и пойду стрелять. — Сказал Миша, уходя и оставляя Михаила Фёдорова одного с своими мыслями.

Миша взял оружие, сжимая его в своих потных ладонях, а после поворачиваясь к мишеням, нацеливаясь и пытаясь выстрелить, но резко его кто-то ударил по плечу. Он оторвал глаза от оружия, повернув голову, и увидев своего друга Ваню, который стоял рядом. Они резко обнялись, смеясь

— Ванька! Неужели я тебя увидел! — сказал Миша, положив свои руки на его плечи.

— Я тоже очень счастлив, — сказал Ваня, улыбнувшись и ещё раз обняв своего друга.

— Отец! — крикнул Ваня, заметив своего отца.

— Миша! — сказал он, раскрыв свои объятия и приняв в них Мишу. — Как ты? Как все?

— Со всеми всё в порядке, бабушке только в последнее время становится всё хуже… а мама… она любит тебя и дедушку и ждёт домой…

— Я тоже очень сильно люблю их… мы совсем скоро вернёмся в дом… обещаю.

— Мы правда ждём, — сказал Миша, вновь улыбнувшись и обняв отца ещё раз.

— Только я хотел сказать кое-что… — сказал Гриша, вздохнув и оторвавшись от сына.

— Что? Неужели что-то могло произойти? — спросил Миша, подняв на отца свои глаза.

— Твой дедушка… он остался без ноги, я не знаю рассказывала ли тебе мать, но скажу я.

— Что… — спросил Миша, не веря словам отца.

— Я не хотел этого говорить, но ты бы стал расспрашивать про дедушку, и я сразу скажу это… понимаю что тебе тяжело слышать такое…

— Что с ним случилось?! — резко спросил Миша, дрогнувшим голосом.