Бесплатный фрагмент - Начальник. А у меня стрельбы!

Начальник. «А у меня стрельбы!»

Андрей в отделе был новеньким. Поэтому еще не успел разобраться кто с кем, что к чему и часто удивлялся «новым» порядкам. В тоже время его двенадцатилетнего опыта оперативной работы хватало, чтобы удивляться молча.

Первым делом новые коллеги просветили Андрея о сложном и извилистом жизненном пути начальника отдела по прозвищу «Рыжий». Полковник Романовский Василий Петрович был человеком весьма не простым как в общении так и в стиле руководства службой.

Начать следует с того, что предыдущие двадцать пять лет своей карьеры он провел в различных специальных подразделениях от желторотого лейтенанта до матерого полковника. За его широкими плечами остались десятки командировок в горячие точки, а на его широкой груди, помимо сомна юбилейных побрякушек, не одна боевая награда.

Тем не менее, в сорок пять ушел на заслуженный отдых (впрочем, была версия, что его «ушли»). На пенсии, опять же по слухам, полковник начал попивать, тяготясь гражданской жизнью. Неизвестно чем бы все для него закончилось, если бы не высокопоставленный друг.

Друг этот, так же полковник с труднопроизносимой фамилией, в отличии от Романовского, являл собой тип человека амбициозного, мечтающего о генеральских погонах, потому служил не в специальных подразделениях, а исключительно на руководящих оперативных должностях. И, наконец, у него появился шанс осуществить свою мечту, так как был он назначен начальником регионального управления службы с генеральским креслом.

Как известно, у любого амбициозного карьериста есть своя команда, которая в кратчайшие сроки снимается с насиженных мест и мигрирует вслед за предводителем.

Буквально в течение квартала новый руководитель Управления расставил на ключевые посты своих людей. По большей мере все проходило мирно и чинно, так как люди, которые занимали эти должности уже упаковали чемоданы, дабы двинуть вслед за своим генералом. Но одно непредвиденное и опасное для будущего генерала обстоятельство все ж возникло.

Беда в том, что новое хозяйство, доставшееся амбициозному полковнику, раскинулось на северных широтах равных Франции, а может и более того и желающих удаляться от «босса» на тысячу километров оказалось не много. Ибо, как говорится, с глаз долой из сердца вон. На крупные отделы проверенных людей еще хватило, а вот должность начальника в маленьком, бесперспективном МРО, с штатом, колеблющемся от десяти до семнадцати человек, оставалась вакантной.

Мал золотник — да дорог, будущий генерал прекрасно осознавал, что для заветного звания вся служба должна работать как часы и ставить абы кого в этой дыре нельзя. Тут он и вспомнил о старом друге — пенсионере. Долго уговаривать Василия Петровича не пришлось. Карьерными амбициями он не страдал, справедливо пологая, что выслужил все что только мог, а возможно и немного больше, но гражданская жизнь стояла костью в горле.

Так отставной спецназовец вновь одел погоны и вступил на новую для себя стезю — руководство, практически, оперативным подразделением. Полковник свято верил в три кита, на которых держится любая служба родине: боевая, строевая и политическая подготовка. А так как он свои взгляды проповедовал весьма воинственно, практически, с первых дней весь немногочисленный личный состав возненавидел нового начальника и прилепил ему прозвище «Рыжий».

— Короче, — подвел итог капитан Слава Белый (последнее являлось как фамилией, так и прозвищем), — дуркует дядя, сил нет.

— Понятно, — кивнул Андрей, а про себя решил скоропалительных выводов не делать. На собеседовании полковник показался ему странноватым, но, отнюдь, не глупым человеком. Но уже на следующий день он понял, что именно имели в виду коллеги.

Утро второй середины марта, в тот день выдалось сказочное. Андрей буквально замурлыкал от удовольствия, выйдя на свежий воздух. Безветренно, солнечно, тепло! Ну что такое минус двадцать, после опостылевшей, вымораживающей все до последней косточки, полярной ночи.

Шагая на службу, настроение Андрея только улучшалось, даже клубы пара, вырывающиеся при дыхании искрились и завивались по особенному, художественно — поэтично. Определенно в такой прекрасный день человек не может хандрить! Поэтому он изрядно удивился, обнаружив в кабинете мрачно-злого Славу.

— Привет! — бросил Андрей, стягивая дубленку. — Чего кислый такой? Случилось что?

— Стрельбы, — буркнул Слава, не ответив на приветствие.

— И чем же сие веселое мероприятие тебя так опечалило? — спросил Андрей. — Погода супер! Съездим, постреляем, развеемся!

— У меня подозреваемый в Кутуб-Яр укатил, а этом между прочим почти четыреста верст.

— Я знаю где это, но все равно не понимаю в чем проблема.

— Его надо сегодня привести, тогда следствие успеет сдать дело до конца месяца. А как я его теперь привезу?

— Знаешь, или я тупой или ты как-то странно объясняешь, — сказал Андрей из под стола, где, пыхтя вытаскивал ногу из тесноватого зимнего ботинка, — не увидел проблемы.

— Стрельбы! — психанул Слава. — Понимаешь? Эти долбанные стрельбы! Когда они закончатся? Туда ехать в одну сторону часов восемь!

— Так, — Андрей наконец-то переобулся и угнездился за рабочим столом, — а ты тут причем?

— Мое дело, мне и ехать надо! А этот точно не отпустит, он на подобных штуках двинутый.

— Это я уже понял, непонятно, чего ты так страдаешь?

— ???

— Ты местонахождение жулика установил?

— Ну…

— Рапортину в следствие передал?

— Ну…

— Баранки гну! Кто старший в следственной группе? — задал вопрос Андрей и, не дожидаясь реакции собеседника, продолжил. — Вот пусть у следаков голова и болит. А уж если так душой болеешь за дело — иди к начальнику СО и пусть он идет к «Рыжему» выбивает командировку.

— А он так и разбежался…

— Слава, ты капитан, он подполковник, если ему плевать, то тебе и подавно следует расслабиться и получать удовольствие от жизни. И потом, кто получит по фуражке за необоснованное продление? А? Подумай.

— Хотя, попробовать можно, — Славик откинулся на спинку стула, что-то прикидывая в уме, — хуже точно не будет.

Слава решительным шагом покинул кабинет, а Андрей, довольный собой и миром в целом, щелкнул кнопкой электрического чайника.

В это время пыхтя и отдуваясь, в кабинет ввалился Василий. Вот уж кого Андрей еще не видел в унынии. Данный персонаж просто лучился оптимизмом даже когда получал очередной выговор с занесением.

— Здоровки! — крикнул он, швыряя на стол шапку. А Белый, что опять проспал?

— Привет, не проспал, пошел командировку выбивать.

— В день стрельб?! И вот сам пошел к «Рыжему»?! — опешил Василий.

— Нет, к Смирнову, — успокоил его Андрей, а сам краем сознания подумал, что парни как-то уж зациклились на этих стрельбах, к чему бы это?

— Все равно, удивлен, — покачал головой Василий.

— А что тут такого удивительного? — поинтересовался Андрей.

— Я ему уж год говорю — некоторые следователи от твоей безотказности совершенно обленились и сели на шею ножки свесив. И как горох об стену. А тут пошел права качать.

— Понятно, видимо ты не так объяснял, мне вот десяти минут хватило перевернуть человеку мировоззрение, чай будешь?

Вернулся злорадно улыбающийся Слава.

— Как прошло? — поинтересовался Андрей, «купая» чайный пакетик в видавшем виды бокале.

— Феерично! — Слава деловито потер ладошки. — Видели бы вы какое у товарища подполковника стало лицо, когда он осознал, что именно ему и именно сегодня идти к «Рыжему». Ух, аж настроение улучшилось. А мне чай налили?

— Поздно, дружище, десять минут девятого, пора вооружаться, — ответил Василий, отставляя полупустую кружку.

Андрей, достав из сейфа кобуру вознамерился надеть ее на ремень брюк, но Василий его остановил:

— Не советую, оружие следует носить на виду.

— В смысле, — опешил Андрей, — поверх дубленки?!

— Да.

— Бред!

— Ну как знаешь, — пожал плечами Василия, — я тебя предупредил.

Минут через двадцать Андрей пытался разглядеть себя в ущербном, висящем на стене зеркальце. На свободной дубленке затянуть портупейный ремень, чтобы не сваливался, удалось лишь в районе груди, отчего кобура оказалась едва ли не под мышкой.

— Клоунада, — проворчал он себе под нос, но так как коллеги выглядели не лучше, смирился.

Наконец по коридорам отделения разнесся зычной голос капитана Цаплина — командира спецназа:

— Отдел! Построение в западном крыле!

Так как кабинет Андрея находился в указанном крыле, на месте построения их троица оказалась первой и Андрей получил возможность убедиться, что коллеги его не разыграли. Личный состав пестрел аляповатыми пуховиками, куртками и разномастными шапками. Единственное, что всех объединяло — перекосившиеся под тяжестью оружия ремни, затянутые в самых немыслимых местах туловища.

«Это не отдел, — подумал Андрей, — а партизанский отряд какой-то».

Из двенадцати человек в форме было лишь четверо: трое спецназовцев и начальник следствия подполковник Смирнов.

Отдел, долго толкаясь и тихо переругиваясь, выстраивался в одну шеренгу, разбираясь по подразделениям, наконец, построились.

Цаплин, терпеливо ожидавший перед строем, подтянулся и неожиданно заорал так, что зазвенело в ушах:

— Отдел! Равняйсь! Смирно!…

«Да что ж ты так орешь?», — подумал, поморщившись, Андрей, но тут поймал взгляд Цаплина, брошенный на дверь начальника, все понял — выслуживается.

Цаплин же продолжал вопить:

— По порядку номеров, слева направо, рассчитайсь!

Первым в шеренге стоял Смирнов который вместо ожидаемого «первый» раздраженно произнес:

— Виктор, ты до одиннадцати считать разучился? Хорош комедию ломать.

Цаплин побледнел и явно растерялся. Спорить с подполковником не хотелось, но и ссориться с начальником хотелось еще меньше. Неизвестно чем бы это закончилось, как ситуацию спас молодой спецназовец, имени которого Андрей еще не запомнил. Неожиданно для всех он гаркнул, что было сил:

— Одиннадцатый! Расчет окончен!

В этот самый момент дверь кабинета начальника широко распахнулось и вышел Он. Чтобы о нем не говорили, полковник был видным мужчиной. Рослый, широкоплечий и даже небольшой животик, появившиеся на пенсии, не вводил в заблуждение, кто победит в рукопашном поединке — достаточно было одного взгляда на круглое жесткое лицо с перебитым носом и несколькими побледневшими шрамами.

Форма на полковнике сидела как влитая. Общую картину не портили даже одетая не по сезону фуражка и специальные перчатки с обрезанными пальцами и накладками на костяшках массивных кулаков.

Полковник остановился, чуть не дойдя до середины строя, и в то же мгновение Цаплин проорав:

— Отдел, равняйсь, смирно! Равнение на середину! — строевым направился к начальнику для доклада.

Подобное Андрея уже не удивляло, терзала мысль сколько вообще этот цирк продлится, торчать в дубленке в хорошо прогретом помещении становилось некомфортно.

Наконец, уяснив сколько человек в строю, кто и по какой причине отсутствует, начальник повернулся к строю:

— Здравствуйте, товарищи!

«Мне это снится» — мелькнуло в голове Андрея, пока выдрессированные еще срочной службой голосовые связки воспроизводили ответное приветствие. Стекла гудели…

— Вольно, — скомандовал полковник.

— Вольно! — продублировал Цаплин и попытался встать во главе своего подразделения, но так как места ему не оставили шеренга колыхнулась и, ломаясь, пришла в движение.

За всем этим нестроевым бардаком полковник следил, задумчиво склонив голову к левому погону. Когда все устаканилось, полковник приступил к личному осмотру подчиненных.

«Одиннадцатому» велел подтянуть ремень, следующему поправить шапку, третьему объявил устный выговор за отсутствие одной пуговицы на бушлате. К Цаплину замечаний не последовало и тот засиял как начищенный самовар и даже запыхтел от удовольствия.

За ним в строю стоял Слава. Его красный пуховик, перетянутый пополам портупейным ремнем делал его похожим на матрешку.

«А вот что он ему велит поправить?» — гадал Андрей, ощупывая плечом кобуру с пистолетом, не сползла ли?

Однако события стали развиваться непредсказуемо.

— Представьтесь.

— Капитан Белый.

— Почему не по форме?

— Не обеспечен вещевым довольствием, товарищ полковник.

— Понятно, — шаг к Василию, — представьтесь.

— Майор Шареев.

— Почему не по форме?

— Не обеспечен…

Когда очередь дошла до Андрея он так уже припух от происходящего, что поперхнулся и выдал нечто:

— Кап..ик..тан Воооло… ик… исьев.

— Мало того, что без формы, — грозно произнес полковник, — так еще и представиться толком не способны…

Андрея, наконец, отпустило и он, не подумав, выдал:

— Никак нет, способен! Растерялся от столь торжественной обстановки! Товарищ полковник!

— Бывает, — не моргнув глазом, сказал полковник, — почему не по форме?…

К концу обхода Андрея подташнивало от жары, а перед мысленным взором проплывали ставшие вдруг четкими воспоминания из далекой молодости: сержант, учебка, плац… На фоне подобных кошмаров подумалось: «Интересно, а Смирнову он велит что-то поправить или как полковник подполковнику отечески лично застегнет пуговку?»

Ни случилось ни того ни другого. Начальник повернулся к строю и выдал:

— Берите пример с товарища подполковника. И форма у него есть и носит он ее безукоризненно.

Вот тут-то Смирнов и решился подать голос:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться?

— Да?

Смирнов сделал шаг вперед и совершенно не по уставу, как бы заранее оправдываясь, залепетал, что-то про командировку, следственные сроки и тому подобное. В итоге попросил отпустить со стрельб капитана Белый.

Андрей готов был присягнуть на чем угодно, что, несмотря на стрижку «под машинку» фуражка начальника поползла вверх на вставших дыбом волосах, а потом он и подавно «взорвался», разлетевшись по коридору матом и брызгами слюны.

Андрей хотя и являлся ценителем редких нецензурных выражений, мало что запомнил из той изощренной тирады, лишь фрагменты:

— Ты чем раньше думал?… Знаешь что такое стрельбы для опера?… Вы там совсем от безделья сдурели?…

— Но если утром я предъявлю ему обвинительное заключение… — предпринял отчаянную и несомненно рискованную попытку убедить начальника в необходимости командировки, Смирнов.

Но получил жесткий ответ:

— Молчать! Я этого бардака терпеть не стану! Кто у нас начальник следствия?!

Начальник следствия видимо растерялся и вытянувшись в струнку отчеканил:

— Подполковник Смирнов!

— Так вот передай этому Смирнову — пусть оторвет свою ленивую задницу от стула и сам едет за этим подозреваемым! — прорычал полковник в лицо Смирнову. — Вам все понятно?!

— Так точно, товарищ полковник!

— Что вам понятно?

— Есть, передать подполковнику Смирнову, чтобы оторвал свою задницу от стула и сам ехал в командировку!

— То-то же! А у меня стрельбы! Отдел равняйсь! Смирно! Наа прааа-во!…

Андрей уже был готов маршировать куда угодно, лишь бы оказаться на свежем воздухе, хотя и не представлял, как это делается по лестничным пролетам в три этажа, как начальник, так же неожиданно как и все, что он делал, произнес совершенно спокойно и буднично:

— Ладно мужики, давайте по машинам, пока погода не испортилась.

Мужики, в том числе четыре женщины сотрудницы, не сговариваясь поспешили скрыться с глаз руководства, устремившись на выход, создав там легкий затор.

Андрей же, стоя в стороне подумал: «Вот ты попал, брат, с таким начальником скучно не будет…»

Заместитель начальника. Лошадью ходи

— Господа, вынужден сообщить вам принеприятнейшее известие, — изрек Василий, вваливаясь в кабинет, — к нам едет новый зам!

— А в чем принеприятность сего известия? — спросил Андрей, откладывая ручку.

— В том, коллега, что зам сей не является другом нашего уважаемого будущего генерала, да продлит всевышний годы его, а является он личным другом «Рыжего».

— Черт! — вырвалось у Славы.

— Неужели еще один спецназовец? — ужаснулся Андрей.

— Информации пока нет, но как сказал один из героев Петросяна: вишенка от яблоньки недалеко падает. А еще говорят: скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты… Так что очень может быть.

— Хана нам, — подвел итог Слава.

Уже через неделю упомянутый «хана» настал, но совершенно в непредвиденном ракурсе. Зам оказался настоящей «вишенкой» на торте руководства отдела.

Полковник Романовский, сделавший карьеру в специальных подразделениях, разбирался в оперативной работе меньше, чем балерина в технологии укладки железнодорожных шпал. При этом человеком он был несомненно умным и прекрасно осознавал, что в одиночку оправдать доверие друга — будущего генерала у него не получится, поэтому, воспользовавшись связями в управлении, «реанимировал» еще одного полковника пенсионера — большого знатока оперативно-розыскной деятельности.

Полковник прибыл в начале апреля после обеда.

Андрей сидел за рабочим столом, вальяжно развалившись на стуле, и с удовольствием прислушивался, как с урчанием и бульканьем переваривается порция низкопробных пельменей. Ожил городской аппарат.

— Власьев слушает, — бодро представился он, подняв трубку.

— Андрей, — звонил дежурный, — через десять минут общий сбор в актовом зале. Будь другом, объяви там остальным, чтобы мне каждому не названивать.

— Не вопрос, — легко согласился Андрей. — Народ, через десять минут общий шабаш в «красном» уголке, — сказал он Славе и Василию.

Затем приоткрыв дверь кабинета, проорал данную весть в гулкие коридоры отдела.

— Нафига?! — донеслось из дальних закоулков.

— Не знаю! — крикнул Андрей и вернулся за свой стол.

— Плохое у меня предчувствие, — заметил Слава, убирая со стола документы в железный ящик по недоумению названный сейфом.

— А я думаю, зам наконец-то прибыл, — сказал Василий, проделывая те же манипуляции со своим рабочим местом, что и Слава.

— Нечего гадать, — подал голос Андрей, — пошли скорее места занимать.

Несмотря на то, что опера действовали оперативно, все равно опоздали. Лучший ряд, то есть самый дальний от президиума, успели оккупировать следователи, утерев нос более спортивным спецназовцам. Последние растворились среди вольнонаемных в середине зала. Оперативникам ничего не оставалось, как занять последние два передних ряда пред самыми начальственными очами.

Теоретически микроскопичность помещения делала деление по рядам иллюзорным, но как показала жестокая практика «впереди сидящим» доставалось чаще и больше.

Через несколько минут в коридоре раздались шаги: в зал вошел начальник, которого присутствующие дружно поприветствовали вставанием, за начальником проследовал совершенно тщедушный мужичок: ростом едва ли сто шестьдесят сантиметров, впалая грудь и сутулые плечи, странный с затяжками джемпер и отвисшие безобразным мешком в районе «кормы» брюки. Лицо мужчины походило на высохший персик, глубокие борозды морщин свидетельствовали либо о солидном возрасте, либо о пристрастии к горячительным напиткам, впрочем, не исключался вариант, что оба эти фактора наложились один на другой. Но больше всего Андрея поразила обувь — при небольшом росте на незнакомце сияли лаком коричневые туфли как минимум сорок пятого размера.

«Чарли Чаплин, — подумал Андрей, — наверное, всласть теперь посмеемся».

Тем временем начальник с мужчиной заняли места в президиуме за двумя обшарпанными письменными столами. Как-то так получилось, что в актовом зале, новым был лишь портрет Президента, остальная мебель, да и сами стены, имели вид весьма усталый.

— Товарищи офицеры, — пророкотал «Рыжий» и офицеры, сержанты и гражданский персонал шумно осели на свои жесткие скамейки. Начальник же, напротив, встал:

— Представляю вам моего заместителя по оперативной работе полковника Барсукова Николая Андреевича.

Тщедушный мужчина слегка с поклоном привстал и тут же плюхнулся на стул, словно это действо далось ему с огромным усилием.

— У вас есть, что сказать личному составу? — спросил его «Рыжий».

— Да, — свежее представленный зам, не вставая, заговорил удивительно ровным и бархатистым голосом.

Андрею тут же пришло в голову, что именно таким приятным и спокойным голосом настоящие начальники вышвыривают людей «в народное хозяйство» без права на пенсию.

— Как вам уже сказали, зовут меня Николай Андреевич, полковник. Мне пятьдесят три года, стаж тридцать лет исключительно в сфере оперативно-розыскной деятельности, служил преподавателем данного предмета в одном из вузом МВД. Имею научное звание — кандидата наук. Так же я доцент…

«А вот это ты зря сказал, — злорадно подумал Андрей. У местной публики слово „доцент“ ассоциируется, отнюдь, не с научной деятельностью, а с одним персонажем из популярного кинофильма. — С прозвищем проблем не будет».

«Доцент» тем временем увлекся и принялся пространно рассказывать как «космические корабли бороздят просторы Большого театра», чем утомил даже «Рыжего», который неожиданно кашлянул и перебив говорившего, сказал:

— Извините, Николай Андреевич, вы тут входите в курс дел, знакомьтесь с людьми, а у меня дела.

После ухода начальника, разглагольствовать «Доценту» расхотелось и он тем же ровным бархатным голосом закруглился:

— Думаю мы с вами познакомимся в процессе служебной деятельности, не будем попусту тратить время. Все свободны, а оперативный состав жду по одному с делами через пятнадцать минут у себя.

Первым к новому заму пошел Василий, как старший по должности и званию, как никак единственный опер — майор.

Василий вернулся часа через полтора, встрепанный и крайне раздраженный.

— Это жесть, товарищи, — выдохнул он, грохнув стопкой подшивок о столешню.

— Совсем? — спросил Андрей.

— Нате, любуйтесь, — ответил Василий, открывая одно из дел, предлагая коллегам лично оценить ущерб произведенный «Доцентом».

— Нормальный ход, — присвистнул Слава, разглядывая документы сплошь исполосованные красной пастой.

— Двойку не поставил? — хмыкнул Андрей, вчитываясь в суть замечаний, суть ему очень не нравилась.

— А ты не веселись, ты следующий.

— Понятно, — кивнул Андрей, возвращаясь за свой стол, на котором уже громоздился ворох дел, но прежде чем идти на заклание, начал усердно рыться в ящиках стола. Нашел, что искал и спрятал в середину верхней подшивки. Подумал и уточнил у Василия:

— А ты не обратил внимание, реестр дел у него есть?

— Нету, а что? — насторожился Василий.

— Так, ничего, — отмахнулся Андрей, возвращая в сейф два самых ценных дела.

— Жулик, — огорченно заметил Василий, явно расстроившись, что не догадался поступить так же.

Новому заму выделили небольшой, но приличный кабинет в конце смежного коридора, рядом с «секреткой».

— Разрешите?

— Да, заходите.

— Капитан Власьев Андрей Васильевич.

— Присаживайтесь…

«Доцент» прямо-таки лучился деловым энтузиазмом и лихо придвинул к себе первое дело. Сначала он его быстро пролистал, словно не читая, но Андрей обратил внимание, что взор зама замирал на документах, выполненных от руки, почерк у опера был подстать заправскому врачу. Но Николай Андреевич быстро к нему приспособился и скорость «пролистывания» возросла в разы.

«Все верно, — размышлял Андрей, — тридцать лет разбирать каракули курсантов, невольно научишься и клинопись читать с ходу».

Наконец «Доцент» хмыкнул, вернулся в начало тома и уверенно занес «кровавое» перо над многомесячным трудом Андрея.

— Стоп! — вскинул руку Андрей, чем очень удивил полковника. — Карандашом пожалуйста, — добавил он, подавая остро отточенный простой карандаш.

— С какой это стати?! — бархатно, но властно произнес «Доцент».

— Потому что я не согласен с многими вашими замечаниями, — не моргнув глазом, ответил Андрей.

Будь на месте «Доцента» строевой офицер, не сносить наглецу головы, но Николай Андреевич представлял собой педагога и ученого до мозга костей. Поэтому, сложив свои маленькие ручки в позицию «аля примерный первоклассник», поинтересовался:

— Желаете подискутировать?

— Да, — уверенно кивнул Андрей.

В результате трехчасовой словесной баталии, Андрей оказался разбит в пух и прах, что его не удивило. За плечами «Доцента» остались тридцать лет научной и преподавательской деятельности, сомн трудов и публикаций, плюс ученное звание. Андрей же мог похвастаться лишь окончанием сельскохозяйственного техникума и мало внятным юридическим дипломом полученным в подозрительном негосударственном вузе с еще более сомнительной лицензией.

Тем ни менее результатом спора Андрей остался удовлетворен. Победитель смилостивился над поверженным оппонентом и согласился сделать все замечания, рекомендации и правки карандашом.

— Ты где так долго пропадал и почему моська такая довольная? — спросил Василий, когда Андрей вернулся в кабинет.

— А отчего ей не быть довольной? — пожал плечами Андрей, вновь погружаясь в дебри ящиков стола. — Мировой мужик этот «Доцент». Ага, нашел.

— Ты бухнул, что ли? — поразился Василий, перед которым уже выросла гора испорченных документов, которые ему предстояло переписывать и вновь вшивать в дела.

Андрей проигнорировал сей недружественный выпад, проверил качество ластика, на листочке, убедился что он стирает а не размазывает, открыл верхнее дело и аккуратно принялся наводить в нем порядок.

Василий, не дождавшись ответа, слегка запутавшись длинными ногами в ножках стула, ринулся к столу коллеги.

— Что это?

— Сам не видишь? Ценные и мудрые указания…

— Карандашом?! — выпучив глаза, прокричал Василий.

— Не шуми, — попросил Андрей, — «Рыжего» нам тут не хватало.

— Но как?! — тоном ниже спросил Василий, Слава выглядывал из-за его плеча.

— Я его просто попросил, нет, конечно, сначала пришлось поспорить, но в целом мировой мужик. С ним будет весело.

Василий выматерился и вернулся к себе.

— Я так понимаю моя очередь? — грустно уточнил Слава, ровняя стопку пухлых папок.

— Нет, я ему рекомендовал продолжить Тарасом, — бросил Андрей, прикидывая хватит ли ему ластика на все «Доцентовы» перлы.

— Ну и зачем такая подстава? — беззлобно спросил Слава. — Он же после этого в бешенстве будет.

— Ошибаешься, — улыбнулся Андрей, — полагаю после того как Тарас предоставит «Доценту» то, что по наивности своей называет делами, ваши труды прольются бальзамом на израненную душу нового руководства. Да и потом, час поздний, так что до завтра вы коллега совершенно свободны.

«Доцент» терроризировал оперсостав еще неделю. Работа встала совершенно, все, даже Тарас, строчили бумаги по новым правилам, пока Андрею не понадобилась судебная санкция.

Подготовив все необходимые документы, Андрей выдохнув, постучал в дверь «Доцента»:

— Разрешите?

— Проходи, Андрей, что у тебя?

— В суд надо ехать, за санкцией, вот я все подготовил.

— Мне надо подписать?

— Да, а потом созвониться с председателем суда и, договорившись о времени, съездить в суд.

— Мне? А почему сам не съездишь?

«Лентяй», — подумал Андрей, но вслух терпеливо объяснил:

— Требование нашего председателя. Приезжает только руководитель с делом. Вы заместитель по оперативной работе, вам и ехать.

— Странное требование, — заметил «Доцент», — ну да ладно. Давай посмотрим сначала, что ты приготовил.

Андрей отдал дело и заранее приготовленный карандаш…

Перепечатать четыре бумажки в век компьютеров дело десяти минут, но старые, испещренные графитовыми замечаниями документы, Андрей извлек очень аккуратно и положил в отдельную папочку. После чего пошел к секретчице Кристине.

— Привет, можно?

Кристина оторвала усталые глаза от вороха макулатуры на столе и молча кивнула.

— У меня дело на миллион, — начал Андрей, заметив как женщина вздрогнула, его стиль работы она успела хорошо изучить.

— Что опять задумал?

— Вот смотри, эти бумаги надо проштамповать под номерами этих бумаг…

— Совсем сдурел? Знаешь как это называется?

— Знаю — экономия рабочего времени и государственных ресурсов.

— ?

— Смотри вот эти, новые — полный бред и судья их завернет. Теперь получается сначала ты уничтожаешь старые по акту, потом новые по акту, а потом регистрируешь еще новее, но точно такие же как эти, — Андрей говорил скороговоркой, но убедительно совращающим тоном.

Кристина, вздохнув положила выдающуюся грудь на стол и задумалась. Андрей, тем временем, не без удовольствия ее разглядывал.

Секретчица представляла собой женщину видную. Метр восемьдесят крови с молоком, богатая грудь, прекрасная, подчеркнутая блузкой стрейч талия и великолепно поставленный удар левой, о чем стало известно в результате небольшого курьеза с молодым спецназовцем на одном из последних кооперативов.

Работы у Кристины хватало и опер предлагал разумный вариант, но вот в случае чего…

— А если ты их потеряешь?

— Кристина, ты же не первый год погоны носишь, знаешь — у нас ничего не теряется, только долго ищется, — заверил Андрей.

— Ладно, черт с тобой…

«Доцент» пробыл в суде с час, а может и более того. Наконец, спотыкаясь и шаркая своими гигантскими ботинками, вошел в кабинет Андрея и молча сел на свободный стул. Вид зам имел весьма озадаченный.

Выждав для приличия пару минут, Андрей решился первым начать разговор:

— У вас все в порядке, Николай Андреевич?

— Холодно, — невпопад ответил «Доцент» и Василий тут же протянул ему кружку чая, которую только что заварил для себя.

Тот долго пил мелкими глотками, наконец, прервался, отставил кружку и так же молча расстегнул портфель для перевозки секретной документации:

— Вот держи, — протянул он дело Андрею, — ты переделай как было.

— Хорошо, сделаю.

— Только надо в течение часа, потом он в процесс уйдет, — вздохнул «Доцент», собираясь удалиться.

— Постойте, я быстро, — остановил его Андрей.

Конечно проворачивать подобные трюки при руководстве не рекомендуется, но чутье подсказывало ему, что надо дать ученому мужу окончательно понять разницу между теорией и практикой, поэтому рискнул.

Быстро и бесцеремонно выдрал ненужные листы и сноровисто вшил на их место уже обработанные ластиком прежние документы.

«Доцент» поперхнулся кипятком и, выпучив глаза, просипел севшим голосом:

— Что это? Что ты делаешь?!

— Экономия рабочего времени, — заученно ответил Андрей, затягивая последний узелок. — Все готово, можно отвозить.

— Это двойная регистрация… это… — бормотал ошарашенный «Доцент», но закончить мысль Андрей ему не дал.

Принес из дальнего угла железное ведро и на глазах онемевшего зама подпалил бумагу от зажигалки:

— Вот и нет двойной регистрации.

— Это же… — гнул свое «Доцент». — Нарушение пожарной безопасности!

— Вот тут вы полностью правы, Николай Андреевич, — кивнул опер, — обычно мы сжигаем их на улице, за углом.

— Или я спятил и сейчас в психушке или за пять лет, что я был на пенсии мир сильно изменился, — пробормотал «Доцент», щелкая замком портфеля, посмотрел на притихших офицеров, и добавил. — Жулики.

— Работа такая, — вздохнул Андрей.

— По краю ходишь, — заметил Василий, когда зам удалился.

— Работа такая, — устало повторил Андрей, который и сам не был уверен, что данная выходка сойдет ему с рук.

После этого случая «Доцент» как-то сник. Подписывал бумаги почти не читая, а еще от него стало явственно попахивать спиртным. Остальное свободное время, а к слову сказать, этого времени у него образовалось море, он играл сам с собой в шахматы.

— Сломался наш зам, — с легким сочувствием заметил как-то Слава.

— Ничего удивительного, — ответил Андрей, — тридцать лет учить людей оперативной работе, писать научные работы, совершенствуя эту самую работу и в итоге узнать — в жизни все не так, как в учебнике. Ничего, полковники они крепкие, оклемается.

В конце месяца произошло событие, которое раскрыло «Доцента» с неизведанной доселе стороны.

Троица оперативников откровенно просиживала штаны в кабинете, строя планы пораньше отвалить на обед. Слава в очередной раз набрал дежурку:

— Это Белый, отцы командиры ушли? Понятно, спасибо, — Слава аккуратно вернул трубку на место и доложил. — «Рыжий» убыл, а «Доцент» на месте.

— Рискнем? — спросил Андрей.

— «Доцент» не «Рыжий» можно и рискнуть, — согласился Василий.

Слава же выразил свое мнение молча, начав переобуваться в зимнюю обувь.

Стараясь не топать троица двинулась по пустым и гулким коридорам, судя по всему остальные сотрудники «рискнули» давным-давно. Но вот дверь кабинета зама оказалась распахнутой настежь.

Пока опера, используя приемы пантомимы решали как поступить, из кабинета раздался душераздирающий вопль — мат.

— Мат!? Да как мат?! Почему мат? — неслось, отражаясь от стен, по коридору.

Андрей с сотоварищами кинулся к кабинету зама и успел в аккурат к тому моменту, когда разгневанный «Доцент» мощным ударом смел шахматные фигуры на пол.

— Товарищ полковник, у вас все в порядке? — осторожно поинтересовался Василий.

— Да с какого лешего в порядке?! — вопил покрасневший «Доцент». — Четыре! Четыре раза подряд! Я уже и сжульничал, две партии подряд начинал белыми и все равно не могу выиграть, хоть тресни!!! Четыре раза!…

Андрей огляделся, «Доцент» был один.

«Нормальный ход» — подумал Андрей и, присев на корточки, стал собирать фигуры, Слава принялся ему помогать. «Доцент» же метался из угла в угол и продолжал неистовствовать.

«Этак его каратун хватит, — подумал Андрей, разгибаясь, — надо человека успокоить».

— Николай Андреевич, ну что вы так переживаете, — начал он будничным голосом. — Рано или поздно любому сильному игроку попадается достойный соперник. Вам надо успокоиться, обдумать новую тактику и вы его сделаете!

«Доцент», замолчав, пристально уставился на опера — издевается или нет, но Андрей был серьезен как никогда. «Доцент» в самом деле успокоился:

— Да-да, Андрей, ты прав, надо менять тактику… спасибо ребята, — кивнул он, принимая собранные фигуры, которые тут же принялся расставлять на доске.

— Разрешите идти? — спросил Василий осторожно.

— А? Да, конечно, идите.

На улице некоторое время шли молча, пока Андрей задумчиво не произнес:

— А с этим товарищем надо бы поаккуратнее. Что скажете, коллеги?

Слава традиционно промолчал, а Василий через минуту высказался:

— Это не «Доцент», это, это… Лошадью ходи!

Заместитель начальника. Который час, я спрашиваю?!!

Близился праздник, день Службы, в связи с чем настроение у личного состава отдела было подавленным.

Еще несколько лет назад по таким дням объявлялся выходной с торжественными мероприятиями и удалым сабантуем. Увы, времена изменились. Отмечать день в день запретили категорически, приказав переносить все мероприятия на ближайший нерабочий день, а что это уже за праздник? Так, повод напиться.

За день до праздничной даты «Рыжий» объявил внеочередной сбор, отчего у людей настроение испортилось окончательно. От подобных неожиданных сходок никто ничего хорошего не ждал, так как они всегда заканчивались разносом и нелепыми взысканиями. Хмурое же лицо начальника лишь укрепляло подобные ожидания.

— Завтра праздник… — «удивил» всех «Рыжий» после традиционной процедуры приветствия. А вот дальнейшая речь полковника уже удивила всех по-настоящему. — Как вы уже знаете все торжества приказано перенести на субботу. Считаю это неправильным и даже вредным решением, ибо оно разрушает и нивелирует все сложившиеся годами традиции. А без них мы не Служба, а просто вооруженная, наделенная определенными полномочиями, организация… — зал внимал, не веря своим ушам. — Поэтому мною принято следующее решение. Завтрашний день объявляю выходным. В восемь ноль-ноль торжественное собрание в этом зале, затем банкет. Кто завтра дежурный?

Поднялся молодой спецназовец Петр.

— Так, сержант, сегодня вечером получишь сводки на завтра, передавать равномерно в течение рабочего дня. На все вопросы из управления: где я или кто-либо из личного состава, отвечать — на мероприятии, суть мероприятия тебе неизвестна. Следственный отдел на совещании в прокуратуре…

— Весь день на совещании? — встрял с вопросом малоопытный Петя. Впрочем, «Рыжий» не обратил внимания на некорректное поведение подчиненного, отмахнувшись:

— Ну, соврешь что-нибудь, мне же врете, от зубов отлетает. Присаживайся. Теперь опера, нам на завтра нужен «результат», поэтому сегодня потрудиться в усиленном режиме. Вопросы? Нет? По местам.

— Что это было? — спросил Слава, когда троица вернулась к себе в кабинет.

— Яркий образец «старой школы», — ответил Андрей. — Не ожидал я подобного от «Рыжего», а ведь он изрядно рискует. Если хоть одна сволочь настучит в управу, может и на пенсию вернуться.

Утром следующего дня Андрей буквально не узнал половину коллег. В первую очередь это касалось тех немногочисленных счастливчиков у которых была форменная одежда — сняв ее люди так преобразились, что пару раз он, здороваясь, силился вспомнить имя человека. Те же кто и так ходил в цивильном платье, сменили потертые джинсы и серые майки на костюмы, многие, как и сам Андрей, при галстуках. А уж женщины и, подавно, «слепили» глаз нарядами, макияжем и ювелирными украшениями. Как им удалось к столь раннему часу обзавестись такими изощренными прическами Андрей совершенно не понимал, по его мнению на изготовление всех этих локонов и пирамид должна уходить уйма времени.

Но настоящий фурор произвел спецназовец, получивший после памятных стрельб прозвище «Одиннадцатый»: Дорогой, с искрой костюм, а вместо галстука — бабочка. После чрезмерного внимания коллектива он хотел ее снять, отговорили, убедив, что ему очень идет и это было правдой, так как спецназовец с бабочкой — сильный ход.

На торжественном собрании «Рыжий» удивил вторично. Вместо долгих и нудных посиделок с речами торжественная часть превратилась в мероприятие динамичное и, весьма, скоротечное.

«Рыжий» даже не стал садиться за стол, поздравил всех с праздником, зачитал пару выписок из приказа о присвоении очередных званий, вручил три грамоты и один ценный подарок непричастным, снял пять взысканий с невиновных, поздравил Василия с тридцатилетием, вручив традиционный конверт и объявил собрание законченным.

Народ немедленно приступил к организации банкета. Спецназ расчистил зал от неудобных спятеренных кресел, опера принесли несколько столов из своих кабинетов, следователи собрали по всему отделу стулья и офисные кресла, а женская часть коллектива взяла на себя сервировку.

Из закусок преобладала домашняя кухня. Каждый что-нибудь принес из дома. Андрей, к примеру, укутанную в полотенца кастрюлю тушенной картошки с мясом, Слава и Василий, как условно холостые, взяли на себя закуп спиртного, зелени и фруктов… Через четверть часа праздничный стол буквально ломился от разномастных яств и напитков.

Цаплин хотел позвать руководство, но его остановили, высказав мнение, что в честь праздника к начальству следует направить даму. Делегировали Кристину. Начальник с замом не заставили себя ждать и скоро заняли почетные места во главе стола поближе к прекрасному полу.

Впрочем, без накладок не обошлось, когда начальник вознамерился сказать первый тост и предложил наполнить бокалы, выяснилось — штопор никто взять не догадался.

Пока одни ворчали друг на друга, пара непьющих, в виду завтрашнего рабочего дня, водителей весьма сноровисто справились с задачей посредством ножа и вилки.

Пошло по накатанной: выпили за службу, за семьи всех присутствующих, за дам… Андрей заскучал и тут-то «Рыжий» сделал хет-трик, удивив третий раз подряд.

— Коллеги, — сказал он, выходя из-за стола, — еще раз поздравляю всех с праздником, а теперь вынужден удалиться. У нас с Николай Андреевичем запланирована своя программа. Отдыхайте, но не забывайте, завтра жду всех без опозданий.

После чего, едва ли не силком поднял зама, тоскливо смотрящего на только початые сосуды со спиртным, и увлек его за собой в коридор, откуда до притихших сотрудников донеслось приглушенное:

— Пойдем, пойдем, дай людям отдохнуть от наших рож…

После ухода руководства банкет заметно оживился и довольно быстро тосты отошли в прошлое, а собравшиеся говорили все одновременно, не слушая друг друга.

Первыми банкет покинули трезвые, но сытые водители, за ними большая часть малопьющих женщин, а к четырем часам засобирались остальные, строя планы где веселее продолжить праздник.

Андрей от продолжения отказался, вызвавшись добровольцем навести в зале порядок. Василий поддержал инициативу, а Славик не решился отколоться от их маленького коллектива.

Следует отметить, что у «продолжателей» хватило совести прихватить с собой на мусорку пять объемных пакетов с пустой тарой и прочим хламом и оставить на столе нераспечатанные ноль семь виски.

Вернув мебель по местам, опера расположились в своем кабинете.

— Ноль семь без закуски — перебор, — высказал свое мнение Андрей.

— Почему без закуски? — пожал плечами, Василий отпирая сейф. — Это чем тебе не закусь?

На столе оказались три больших, алых яблока.

— Предусмотрительно, — похвалил Андрей.

— Для такой закуски одной бутылки мало будет, — грустно вздохнул Слава, ему очень хотелось «продолжить» на всю катушку.

— Сходим, если что, — успокоил его Василий, — ну, будем!

— Бум!

После третьей Андрей, экономно откусывая от яблочной дольки, блаженно произнес:

— Красота, молодость вспоминается.

— Милиция? — уточнил Василий.

— Она самая, эх, как вспомню, прям хоть машину времени изобретай.

— И чего же в ней такого хорошего, в вашей милиции? — с сомнением спросил Слава, который кроме Службы нигде не работал.

— Человеческое, ну почти человеческое, отношение начальства, — вздохнул Василий, который как и Андрей был из бывших. — Правда теперь там совсем не так.

— А еще было весело, — добавил Андрей.

— Ага, — хмыкнул Слава, — Улицы разбитых фонарей.

— Зря ерничаешь, именно так, — кивнул Андрей. — Я тебе с ходу несколько десятков приколов рассказать могу, убедишься.

— А расскажи!

— А пожалуйста! — легко согласился Андрей. — Прихожу я как-то девятого марта в Управление, а там, начиная с постового на входе, заканчивая кабинетами начальства — хиханьки да хаханьки. Все что-то друг другу в полголоса рассказывают и ржут. Ничего понять не могу.

Захожу к себе, там напарник с такой же загадочно веселой миной сидит. Спрашиваю — что происходит? Тот в ответ заржал, успокоиться не может, потом все же рассказал.

Жила была семейная пара. Прожили они вместе уже достаточно, чтобы романтические страсти улеглись и семейный быт покатился по накатанной к все более частым ссорам.

Вот и решил глава семейства спасти семейные отношения, оживить их так сказать. Все спланировал, за несколько дней до праздника тайно купил столик для завтраков в постели, цветочки на балкон незаметно пронес, готовился.

Утром восьмого марта встал тихонечко пораньше и улизнул на кухню сюрприз готовить.

Сервировал столик красивой посудой, в отдельное блюдце подарок — сережки, украсил все это вазочкой с букетиком тюльпанов, а вместо банальных бутербродов решил испечь блины.

Развел тесто и приступил к делу. Когда процесс жарки уже близился к финалу, предусмотрительно поставил на огонь турку с кофе…

В это время его благоверная проснулась, обнаружила, что супруга нет, а из кухни доносятся странные звуки и пьянящий аромат кофе… Вместо того, чтобы немного подумать, догадаться, что муж готовит ей сюрприз и, притворившись спящей, сыграть бурный восторг, решила сходить посмотреть, что там происходит. Видимо сыграла роль та низкопробная реклама, где все просыпаются и словно сомнамбулы идут на запах кофе.

Заходит она на кухню, а там! Несбыточная мечта любой женщины: цветы, дорогой подарок, свежесваренный кофе и голый мужчина у плиты — кулинарит.

Женщина так расчувствовалась, что, рухнув на колени, принялась усердно мужа благодарить, как может отблагодарить любящая супруга обнаженного супруга…

— Она ему, что… — перебил Слава.

— Угадал, но слушай дальше. Мужчина благодарность с радостью принял и выпал на некоторое время из реальности в астрал и лучше бы он там и оставался до конца. Но тут его затуманенный взгляд зацепился за половник с последней порцией теста и решил он совместить приятное с полезным — допечь блин.

Беда в том, что сковорода успела изрядно раскалиться и жидкое тесто, мгновенно вскипев, брызнуло кипящими каплями во все стороны и большая их часть попала на обнаженную спину и плечи женщины.

Та от боли рефлекторно его укусила, ну а он так же рефлекторно приложил ее сковородой по темечку…

— Врешь ты все, — выдавил сквозь хохот Слава, — анекдот.

— Расскажи это дежурному оперу, который их опрашивать ездил в больницу. Мужик на втором этаже в хирургии с парой швов в интересном месте, женщина на третьем — нейрохирургии с ЗЧМТ, а потом еще и отказной писал, не представляя, что о нем подумает прокурор…

В этот момент, грохнув дверью, в кабинет ворвался «Лошадью ходи», хотел что-то сказать важное, но замер, с изумленно открытым ртом, уставившись на бутылку с остатками виски. Наконец, отмер и заорал:

— Который час?!

Опера, еще не успевшие оправиться от смеха, растерялись и не ответили, зам повторил вопрос, доведя крик до ультразвуковой вибрации:

— Который час, я спрашиваю?!!!

Андрей глянул на часы:

— Восемь тридцать.

— А это что? — ткнул пальцем в бутылку зам.

— Виски, — невинно ответил недоумевающий Василий.

— Вы совсем оборзели?! На гражданку по статье захотели?! Я вас…

— Да в чем дело-то? — перебил его Василий.

— Время половина девятого, отдел пустой, а кто пришел уже шары заливает! Считаешь это нормально?!!!

— Ах, вон в чем дело, — включился в ситуацию Андрей, — Николай Андреевич, сейчас вечер. Мы все вместе сегодня отмечали день Службы, а у Василия и, подавно, юбилей. Вот мы и продолжили, так сказать, в узком кругу.

— Ты из меня старого маразматика не делай! Какой вечер? Солнце где!?

— Николай Андреевич, полярный день в разгаре, оно круглыми сутками там болтается и долго еще будет, — как можно спокойнее просвещал зама Андрей и это дало определенные плоды, так как «Лошадью ходи» задумался и произнес тоном ниже:

— То есть я пришел на работу вечером того же дня? Я похож на идиота?

— Позвоните в дежурку, если нам не верите, — предложил Василий.

«Лошадью ходи» схватил трубку и попытался набрать нужный номер, но рука его тряслась, а допотопный дисковый аппарат елозил по столу и зам все время сбивался. Василий, деликатно отстранив руководящую длань, сноровисто накрутил нужную комбинацию цифр.

— Дежурный! — рявкнул зам, не дав тому представиться. — Который час и какое сегодня число?!

Кресло дежурного обладает волшебным свойством на раз лишать сидящего в нем чувства юмора и способности удивляться, поэтому из трубки донесся четкий ответ:

— Двадцать часов тридцать семь минут, такого-то числа, месяца и года.

Зам аккуратно положил трубку, постоял и быстрым шагом покинул кабинет, не закрыв за собой дверь.

— Куда это он? — забеспокоился Слава.

— Вниз, — махнул рукой Василий, — видимо решил, что дежурный с нами в сговоре, не обращай внимания.

— А если он «Рыжему» позвонит? — не унимался Слава.

— И что? — спросил Андрей. — Тот сам все это затеял. Наливай, пока спокойно.

«Лошадью ходи» вернулся подавленно-удрученный, молча сел на стул и вперился взглядом в пол, спустя пару минут тихо произнес:

— Все-таки я старый маразматик.

— Бросьте, — сказал Андрей, который всегда относился к заму с долей сочувствия. — У вас просто первое лето на севере. Подобные курьезы здесь норма. Я сам, как-то после суток прилег отдохнуть, просыпаюсь — десятый час, солнце в окно лупит и пулей на работу, а оказался вечер того же дня.

— Да я не об этом, — вздохнул зам, — я же вам не поверил, жене позвонил узнать час и число… — «Лошадью ходи» замолчал.

Молчали и опера, точнее двое из них, а молодой и малотактичный Слава спросил:

— И что?

— Сказала: «Так и знала, что ты там до чертиков допьешься» и бросила трубку. Как бы на развод не подала.

Андрей достал из стола четвертую кружку и плеснул в нее изрядную порцию спиртного.

— Не переживайте, Николай Андреевич, — начал он, ставя перед замом кружку, — сейчас она перегорит, успокоится, а завтра вы ей позвоните и все расскажите: про недобрых оперов, полярный день… Вместе посмеетесь, помиритесь в общем. Давайте лучше выпьем.

— Выпьем? — Николай Андреевич зачем-то сначала заглянул в посуду, лишь потом взял в руку. — Отчего ж не выпить, раз уж праздник продолжается. За что?

— За Службу? — предложил Андрей, не любивший тосты.

Но «Лошадью ходи», неожиданно скривившись, раздражено отмахнулся:

— Ну ее в болото, эту Службу! Давай за тебя, Василий, тридцать лет прекрасный возраст.

Опера: За державу обидно!

Последнее воскресенье июля выдалось солнечным и теплым, но крайне неудачным. В службе на конец месяца не хватало дел, и «Рыжий» согнал всех на работу. Теперь троица оперов томилась в засаде.