Бесплатный фрагмент - На стыке жестоких эпох

«Именем твоим…»

(переводы Юрия Щербакова)

МОИ БАШНИ

«Прозреете, когда меня не будет!» —

Твердил, как завещание, отец,

Наверное, предчувствуя конец…

А я тогда Творца молил о чуде,

Чтоб башни не обрушились мои,

На чьих плечах живу на белом свете.

Да, без отцов взрослеют быстро дети,

Печаль в душе навеки затаив…

Коль рухнул мир родного очага,

Прозрений горьких долгие дороги

Когда научат отличать в итоге

Добро от зла и друга от врага?

Как много лжи несут по свету люди!

И потому пока я, видит Бог,

От слов отцовских всё ещё далёк —

«Прозреете, когда меня не будет»…

С НАДЕЖДОЙ

Я.З.

Как радостно, когда отец в мой сон

Является и, как живой, глядит.

Но рвётся из груди печальный стон:

Неужто вновь меня покинет он?

И хочется заплакать мне навзрыд…

— Во сне ты улыбался! — мама говорит.

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

А моя седина родилась на железной дороге

Раньше, чем в этот мир заявился за счастьем и я.

Из военных времён, из далёкой жестокой эпохи

Между рельсов бездушных струится судьбы колея.

Я не слышал колёс и тоскливый, и горестный клёкот,

Их надсадный протест, и стальную нелепую прыть.

Но кипит моя совесть неистовым горным потоком,

Что родимую землю не в силах ничем оживить.

Я впитал до рожденья глухое проклятое время —

Время боли, разлук, неотмщённых обид и потерь.

Только пламя надежды, моё согревавшее племя,

Помогло одолеть и разлуку, и горе, и смерть.

С той надеждою мы не сломались, вернулись, воскресли.

Только чудится мне до сих пор до удушья, до слёз

На железной дороге печальная скорбная песня

Увозящих в изгнание старых вагонных колёс.

***

Краснощёкий закат отдыхает на горных вершинах.

Краток отдыха срок — только спелое яблоко съесть.

По домам поспешают с вечернего схода мужчины,

И тепло нашей дружбы с собой унести — им за честь.

То тепло — от огня, что Господь разрешил разгореться

В наших верных сердцах — и в его, и в твоём, и в моём.

Не расстанемся мы, посидим, по привычке из детства,

У любого, на выбор, за общим вечерним столом!

Как прекрасны друзей ненаглядных счастливые лица!

Но тропинку одну этой ночью навек заметёт…

Неужели же с кем-то из нас это вправду случится,

И назавтра село соберётся на траурный сход?

ПУСТЬ ДЕРЕВО СТОИТ

Не запятнайте рук бессовестным и чёрным.

На дерево топор поднять — позор и стыд.

Когда ещё крепки его земные корни,

Оно и без листвы засохшей простоит.

Ведь выжило оно в безвременье лихое

Без помощи людской в разграбленном краю!

И дерево порой становится героем,

Вцепившись в горный склон, как воины в бою,

Как старец, что хранил дух родины в изгнанье,

Как сын его седой, что чудом выжил там…

Пришли они сюда предутреннею ранью,

Чтоб поклониться вновь спасительным корням,

Которым засыхать нельзя по воле Божьей,

Как высохла листва страданий и обид!

Поднимется ль рука, чтоб память уничтожить?

Пусть дерево судьбы, как памятник, стоит!

***

Когда злодеи рушили престолы,

Когда царей растили из шпаны,

Когда в пыли — правдивые глаголы,

Когда борцы за истину — смешны,

Когда вдруг стала доблестью измена,

Когда геройство — дело подлецов,

Когда святому назначали цену,

Когда бежали дети от отцов,

Тогда в позоре этом был я лишним,

И об одном просил я в мире лжи:

«Родителей моих ты воскреси, Всевышний,

Чтобы открыли мне, зачем на свете жить»…

АЛЬБОМ

В нём прошлое за годом год

На фотографиях живёт.

Вот мама. Вот отец один.

А вот и я — их младший сын.

Здесь, мамин отпустив подол,

Гляжу с опаскою на пол.

И не решусь пока никак

На самый первый в жизни шаг.

Молитвы наступает час.

«А нам опять творить намаз?» —

Я спрашиваю без конца

На старом фото у отца.

Свидание у родника

Осталось тоже на века —

Такого счастья ждал жених,

Как у родителей своих!

А вот вечерний сельский сход,

Где старцев слушает народ.

Закатом здесь освещена

За ними кладбища стена…

Там, где ряды могильных плит,

Отец лежит, и мать лежит.

Без них, родимых, неспроста

Мир чёрно-белым фото стал…

ВРАЧ

Он собственную жадность отвергал

Всю жизнь, как будто лютого врага!

И ни копейки в кошелёк не стряс

От тех, кого от смерти спас не раз.

Но сердца бескорыстное тепло

Его однажды крепко подвело.

И настоящей жадностью объят

К минувшей жизни был последний взгляд.

***

Плачет небо над твоею горькой долей,

И от слёз промокли потолки.

Мальчуган соседский забежал бы, что ли,

Хоть на миг избавив от тоски!

Под ручьи дождя подставишь ты посуду,

И на бедность люди подадут.

Но соседи-доброхоты вряд ли будут

Гнать из сердца зябкий неуют.

Поселил его там сын твой непутёвый,

Навсегда забыв родной очаг.

Кто поможет? Под своим дырявым кровом

Гаснешь, как последняя свеча…

***

Тоску по родине едва ли исцелит

Заманчивых плодов заморских вид.

И потому, законам вопреки,

Тебя, беглец, жалеют старики.

Там, на чужбине, истинно горька

Судьба тобой добытого куска.

Достаток и богатство — лишь слова.

Отчизна очагом родным права!

Его заветный незабвенный дым

Всевышним для таких, как ты, храним,

Чтобы согреть от холода разлук…

Вернись домой, вернись скорее, друг!

СВЕРШИЛОСЬ

Неужто зря о гибельных обманах

Тебя старались мы предупреждать?

Свершилось. В незалеченные раны

Оружие направлено опять.

Напрасный шум, и всё вокруг спокойно?

Не видишь ты, что этот шум вот-вот

Вмиг породив неистовые волны,

В сражений гром для нас перерастёт.

А для тебя с твоим лукавым даром

Искать тропинку лёгкую в судьбе?

Опять гасить вторжения пожары

В Чечне придётся вовсе не тебе…

***

Крутою бесконечною тропой

Карабкался за солнечной судьбой.

Казалось: на вершине обрету

Я настоящей жизни высоту.

Но миражом, увы, мечта была:

Не окрылила душу — обожгла.

И невозможно повернуть назад —

Зияет пропасть под мостом Сират…

***

О, молодость, да разве в танце дело,

Когда выходишь на заветный круг!

Я был тогда танцором неумелым,

Но сколько милых девушек вокруг!

Подумаешь, задорные коленца

Пока что получаются не в лад —

В полёте жизни был готов я сердце

Отдать любой из ласковых девчат!

И ты летела точно так же к счастью,

Как на огонь, танцуя, мотылёк…

Я об одном жалею, что не властен

Приблизить нашей первой встречи срок.

Как поздно я тебя, любовь, заметил!

Неужто зря я лучшие года

Протанцевал на этом белом свете?

А, может быть, ещё не опоздал?

***

Давно ли в туфлях мамы чья-то дочка

С надеждой к зеркалу тянулась на носочках:

Неужто станет взрослою не скоро?

Давно уже те туфли стали впору!

Неслышно девичья весна настала.

Её походка — как удар кинжала

В сердца парней, чьи взгляды караулят

Красавицу у родника в ауле.

Едва она появится из дома,

В глазах мужчин — лукавая истома!

На край земли бежать они готовы

За ласковой улыбкой или словом!

А самые настырные из многих

Дорогу заступают недотроге.

С надеждой парни, даже самой куцей,

Никак и ни за что не расстаются!

Красавица, и я готов, не скрою,

Тряхнуть перед тобою стариною!

А вдруг да улыбнётся мне удача?

Какой же я поэт тогда иначе!

КРУГЛАЯ БЕСЕДКА

В беседке круглая скамья

Под круглой крышею зелёной.

А на скамейке — ты и я —

Не круглый дурень, а влюблённый!

Летают круглые слова

Твои без отдыха по кругу.

Глазища круглые сова

И та сомкнула. Ну, подруга!

Болтливость у тебя — в чести!

Я взглядом вопрошаю снова:

Когда же дашь произнести

Мои заветные три слова?

В крови по кругу чехарда:

То жар, то холод несусветный.

Я так и не сказал тогда

Влюблённых формулы заветной!

В потоке слов меня губя,

Брод указать была готова

Не мне… И «Я люблю тебя!» —

Ты услыхала от другого.

ГЛАГОЛЬНОЕ

Вошла. Остановилась. Одарила

Холодным взглядом. Охнуть не успел —

Нежданными слезами растопила

Комок обид, что, как нарыв, созрел.

Рыдала. Проклинала. Уходила.

Раскаялась. Вернулась. Не ушла.

Просил прощенья. И она просила.

Дал обещанье. И она дала.

***

Прощением очистилась душа.

Но ты во сны мои приходишь вновь,

Как суд за то, чего не совершал,

За то, что от тебя не спас любовь!

И не унять волнение в крови.

Но это лишь во сне, а наяву

Измены ядом вволю напоив,

Живи одна. Я тоже проживу.

А совести твоей я не мешал

Принять безропотно грехи твои.

Прощением очистилась душа,

И снова есть в ней место для любви!

***

Что там о фильме судить и рядить,

Где нескончаемый грохот войны.

Девичий шёпот: «Не уходи!..»

Душу потряс мою до глубины.

О, кинолента, замедли свой бег!

Дай в этом зале проститься двоим!

Пусть у любви человеческой век

Будет длиннее, чем кадры твои…

***

Ночь осеняется лунной строкой.

Снова я болен ночною тоской.

Утром холодным вмещает едва

Грустные мысли моя голова.

Душу, как видно, от главных тревог

Я этой ночью не уберёг.

«Мама, неужто весь мир пропадёт?» —

Злому вопросу — не месяц, не год.

В детские сны не прокралась беда —

Сказкой ответила мама тогда.

Но через много несказочных лет

Мама дала настоящий ответ:

«Если отца потеряешь, сынок, —

Поводыря на любой из дорог,

Если останешься ты без меня,

Без моих слёз, что в дороге хранят,

Утром холодным от этих невзгод

Небо расплачется, мир пропадёт…»

С этой поры начал я замечать:

Близится то, что пророчила мать.

И по земле непростые пути

Мне без печали уже не пройти.

Ночь осеняется лунной строкой.

Снова я болен ночною тоской.

Утром холодным вмещает едва

Грустные мысли моя голова.

ПОНЯЛ ТЫ

Всё хлопотуньи-ласточки в труде —

Пищат их дети в новеньком гнезде.

Одна забота нынче у отцов —

Как накормить беспомощных птенцов.

Я от гнезда не отрываю взгляд.

А мысли, словно ласточки, летят

В те времена, где вьётся счастья нить,

Где дети просят только накормить…

НЕТ!

Шальные деньги под ноги летят —

Продажных девок сладкая судьба.

Не все по доброй воле сходят в ад.

Ничейный пир. Бесхозная гульба.

Отринув навсегда и срам, и стыд,

Кружит юлой под музыку змея.

А следом — распалившийся джигит.

За ними в пляс готов пойти и я.

Как в омут головой — в порочный круг!

Нет! Есть ещё у совести цена,

Когда лишь горе смертное вокруг…

Ничейный мир. Бесхозная страна.

УШЁЛ

Дурная весть по радио пришла —

Услышал о себе глава села,

Что на рабочем месте нынче он

Разбойниками дерзкими сражён.

— О, чья же это подлая брехня

Похоронить осмелилась меня? —

Невесело шутил глава села.

А на душе, как опухоль, росла

Тревога: «Случай? Или неспроста

Врагу войны подведена черта?»

…Он шёл селом, предчувствуя исход: