Бесплатный фрагмент - Мягкая Сила и Публичная Дипломатия Азербайджана в Эпоху Цифровых Технологий

«Книга „Мягкая сила и публичная дипломатия Азербайджана в эпоху цифровых технологий“ безусловно является весьма интересной работой, полезной как для самого Азербайджана, так и для России. Также необходимо отметить большой вклад автора книги в развитие важной темы развития „мягкой силы“ и „публичной дипломатии“ средствами цифровых технологий».

А. В. Коротаев, профессор Высшей школы экономики, Москва

«Автор в своей книге развивает идеи „мягкой силы“ и „умной силы“. Азербайджан в последнее время активно наращивает свою „мягкую силу“, причем не только посредством интенсивного экономического роста, борьбы с коррупцией, соблюдения прав человека, но и формируя и четко формулируя ключевые ценности сильного политического лидера и мощного государства».

Н. В. Дмитриева, профессор Санкт-Петербургского государственного института психологии и социальной работы

Предисловие

Под дальновидным руководством общенационального лидера Гейдара Алиева и грамотной политике действующего президента Ильхама Алиева Азербайджану удалось за кратчайшей срок, с момента приобретения независимости, вырваться из политического хаоса и оправиться от экономического кризиса, пройти колоссальный путь развития, укрепив свой геополитический и геостратегический статус в мире. На современном этапе своего развития Азербайджан полноценно отстаивает свои национальные интересы, руководствуясь как экономическим и политическим потенциалом, в рамках концепций «мягкой силы», так и «жесткой силой», приближая момент восстановления территориальной целостности и окончательного разрешения Нагорно-Карабахского конфликта. Национальный лидер Гейдар Алиев прекрасно понимал силу дипломатии и ненасильственного завоевания сердца и разума. «Там, где есть ум, нет необходимости в насилии… Сохранить независимость, сделать ее вечной намного труднее, чем завоевать ее» [194].

Введение

Современное развитие системы международных отношений заставляет политиков и исследователей уделять внимание не только традиционным аспектам межгосударственного взаимодействия, представленных военной и экономической мощью государств, но и принимать в расчет имеющиеся векторы сотрудничества, связанные с гуманитарным, социальным, культурным, научным и другими направлениями. В 1990-е гг. понятие, в устойчивой форме описывающее эти формы внешнеполитической активности, укрепилось в США благодаря популярности неолиберального подхода в теории международных отношений. В настоящее время тренд к использованию концепта «мягкой силы» распространился на большинство регионов планеты и активно внедряется как отдельными государствами, так и их объединениями.

Субъектами региональных международных отношений, транслирующих свои ценности через инструменты «мягкой силы», в настоящее время могут выступать отдельные небольшие государства. Чрезвычайно важную роль в этом случае играют современные информационные технологии, которые существенным образом повлияли на улучшение коммуникаций между народами и оказали заметное влияние на реализацию концепта «мягкой силы».

Наличие широкого распространения подходов к реализации модели использования ресурсов, свойственных проявлениям «мягкой силы», на территории СНГ имеет достаточно долгую историю, несмотря на отсутствие в тот период соответствующего концептуального оформления. После распада СССР постсоветское пространство столкнулось с необходимостью поиска новых возможностей по наращиванию эффективного взаимодействия отдельных стран. Исчез единый центр по планированию и осуществлению внешней политики. Все это привело к децентрализации политического пространства и появлению новых центров силы в Закавказье и Центральной Азии.

Интерпретация концепта «мягкой силы» таким государством, как Азербайджан, способна дать возможность существенно расширить теоретические и аналитические основы по изучению механизмов внешнеполитической активности современных малых государств.

Сам концепт «мягкой силы» был сформулирован в теоретических работах Джозефа Ная, профессора Гарвардского университета [138]. В настоящей книге он попытался теоретически обосновать, что концепт «мягкой силы» представляет собой комплекс известных теоретикам процессов, тесно связанных с факторами реализации власти, политических технологий, рассматриваемых в рамках целого ряда западных теоретических школ.

Отметим, что ряд российских авторов, тоже исследуют применение концепта «мягкой силы» в политике современных государств [32; 34; 48; 49; 50 и др.]

Применительно к Азербайджану концепт «мягкой силы» был подвергнут частичному осмыслению в рамках ряда теоретических работ, посвященных внешней политике страны. Так, по утверждению доктора философских наук, академика Рамиза Мехтиева существует еще одно условие, весьма важное на фоне известной нестабильности в мире. Согласно ему, лишь соотношение понятий «сильный лидер» — «сильная власть» — «сильное государство» будет базой для концепции сильного государства [40: 58]. Этим исследователем осуществлены глубокие теоретические изыскания, посвященные анализу концепции «мягкой силы». Имплементация этого концепта США в свою внешнюю политику нанесла серьезный урон международной безопасности и поставила под угрозу развитие межгосударственного сотрудничества в современном мире [42]. Вместе с тем отмечается общая методологическая правильность концепта «мягкой силы» и возможность его использования при взвешенной и последовательной внешней политике разными странами [41].

В работах доктора исторических наук, профессора Али Гасанова мы встречаем развернутое понимание внешнеполитических приоритетов Азербайджана и шагов по реализации его внешнеполитической активности, начиная с распада СССР [27, 28]. Али Гасанов внес известный вклад в развитие концепции «мягкой силы» применительно к Азербайджанской республике, обозначив необходимые приоритеты страны: «Всесторонняя работа с ведущими странами, международными и региональными организациями, имеющими влияние на мировую политику, с институтами, способными отстаивать глобальные интересы Азербайджана в зарубежных странах, со средствами массовой информации, диаспорскими центрами и другими структурами, разъяснение им значения, которое может для них представлять Азербайджан» [27: 284].

В книге кандидата филологических наук Новруза Мамедова «Внешняя политика: реалии и взгляд в будущее» утверждается положение о существенном влиянии информационно-технологической революции на международные процессы и политику Азербайджана [131].

Анализ источников свидетельствует, что рассматриваемая проблематика является популярной в современном дискурсе среди исследователей политических процессов. Можно обнаружить достаточно дифференцированное понимание различных аспектов «мягкой силы» среди ученых разных стран. Литература выявляет приверженность базовым постулатам концепта «мягкой силы», выработанных еще теоретиками неолиберальной школы международных отношений.

Книга включает большое число аналитических материалов международных организаций и исследовательских центров, документы международных соглашений, материалы международных конференций и форумов по вопросам энергетического и межкультурного сотрудничества, а также стратегического сотрудничества с ведущими странами мира, речи и выступления Г. Алиева и И. Алиева. Использованы данные официальных статистических источников Республики Азербайджан. Все эти материалы позволяют оценить уровень и динамику развития международных связей Азербайджана с ведущими международными финансовыми, экономическими структурами, а также международными организациями (ООН, ЮНЕСКО и др.). Используемые источники, помогают понять общую стратегию социально-экономического развития нашей страны и оценить усилия государственной власти для укрепления и продвижения национальных интересов государства в условиях глобализации.

Глава 1. Концепт «мягкая сила» применительно к современным международным реалиям

1.1. Мягкая сила в эпоху глобализации

В контексте современной мировой политики «мягкая сила» представляет собой концепт, требующий раскрытия ряда сопряженных понятий, обозначивших наиболее весомые, с точки зрения важности данного вопроса, элементы теории международных отношений и мировой политики.

С одной стороны, безусловный прогресс налицо: такие глобальные проблемы, как голод, эпидемии и войны, если еще и не искоренены, то взяты под контроль. Например, каждый год умерает приблизительно 56 миллионов человек. Но только 620 тысяч из них — непосредственно от человеческого насилия (120 тысяч жизней унесли войны и 500 тысяч — криминальные убийства). В то же время 800 тысяч совершили суицид и 1,5 миллиона скончались от диабета [133]. Да-да сахар теперь стал опаснее пороха, и это, увы, тоже данности нового мира и нашего времени.

Согласно другой статистике, вопросы повальной автоматизации, роботизации и искусственного интеллекта в ближайшие 15—20 лет сильно повлияют на человеческую жизнь. Количество рабочих мест начнет катастрофически снижаться. Уже сегодня во многих отраслях человек проигрывает искусственному интеллекту. [102]. Ожидается, что искусственный интеллект превзойдет людей в таких задачах, как перевод языков (к 2024 году), написание эссе (к 2026 году) и вождение грузовика (к 2027 году) [18]. Уже сегодня такие компании, как Uber, Amazon, Facebook, Google, Apple и многие другие своими подрывными инновациями разрушают и одновременно создают целые новые индустрии, новые возможности, доселе неизвестные и недоступные, находящиеся на грани реальности.

Об огромных массивах данных и о том, что это «новая нефть», известно, наверное, каждому. Но знаете ли вы, что когда поставили «лайк» какой-либо статье и уж точно — когда поделились ею на своей странице в соцсетях, вы дали возможность почти со стопроцентной уверенностью определить ваш пол, политические взгляды и даже сексуальную ориентацию? [158]

Это правда, но лишь отчасти. На самом деле все это определено уже с того самого момента, как вы кликнули и начали читать статью, ибо непредсказуемы мы лишь индивидуально, а вот коллективно — вполне. То есть, масса ведет себя вполне предсказуемо, а отклонения отдельных индивидов можно не принимать во внимание [149]. Каждый день мы оставляем за собой миллионы цифровых отпечатков, которые в дальнейшем используются для манипуляций нашим сознанием и координации нашего поведения [126].

Чтобы понять причины, по которым происходят те или иные события, лучше начать с разбора процесса, благодаря которому все вышеперечисленное стало возможным — феномена глобализации.

В сильно упрощенном варианте глобализацию можно определить как процесс увеличения взаимосвязей между обществами — настолько, что события в одной части мира все чаще оказывают влияние на дальние народы и общества. Глобализированный мир ­– это мир, в котором политические, экономические, культурные и социальные события становятся все более взаимосвязанными и взаимовлияющими. Иными словами, общества все более обширно и глубоко подвергаются влиянию событий, происходящих далеко за их пределами. Эти события принято делить на три типа: политические, экономические и социальные.

В каждом случае кажется, что мир «сокращается». Интернет является наглядным примером этого, так как мы получаем мгновенный доступ к многочисленным веб-сайтам мира, не выходя из дома. Но это лишь очевидные примеры. Прочие включают всемирную телевизионную связь, всемирные газеты, такие международные движения, как Amnesty International или Greenpeace; такие мировые франшизы, как McDonald’s, Coca-Cola и Mac; мировую экономику и всемирные риски; к примеру, загрязнение, изменение климата и ВИЧ.

Есть множество и других примеров, но общая картина ясна. Эти разработки изменили характер мировой политики. И важно здесь не то, что мир изменился, а то, что эти изменения носят качественный, а не количественный характер. И что в результате этих процессов возникла «новая» мировая политическая система.

Глобализация — эта новая форма мировой политики, или новое название векового ряда особенностей, или еще что-то другое, — очевидно, феномен комплексный, противоречивый и сложный для понимания. И отнюдь не все в этом мире разделяют мнение о том, что глобализация есть прогрессивная сила мировой политики. То, что мы думаем о политике глобальной эпохи, отражает не только нашу приверженность той или иной теории, но и наше место в глобализованном мире. Наша реакция на мировые события сама по себе в конечном счете зависит от социального, культурного, экономического положения, которое мы занимаем. Иными словами, мировая политика внезапно стала очень личной: ваше экономическое положение, ваша этническая, половая, культурная или религиозная принадлежность определяют то, что для вас означает глобализация.

Известный французский маркетолог Клотер Рапай в своей книге «Культурный код. Как мы живем, что покупаем и почему» [157] пишет: «Если вы хотите лучше понять, как вокруг вас меняются мир, города и общества, лучшим источником для этого послужит общение с последующим поколением». В нашем случае это — «миллениалы» или «Поколение Y». Сегодня, согласно выводам доктора Рапая, у молодежи нет чувства патриотизма в традиционном для нас понятии. Она перебирается из одного города в другой, из одной страны в другую. Есть определенные центры, где она любит собираться и называет их своим домом — Сингапур, Дубай, Лондон, Лос-Анджелес и др. Сегодняшняя молодежь говорит на нескольких языках, использует последние технологии и считает себя более гражданами мира, нежели какой-то определенной страны. И ей совсем не важно, царит ли в стране монархия или демократия. Намного важнее последовательность и верховенство закона: правила игры должны быть прозрачны, понятны и одинаковы для всех. Тем самым молодежь может прогнозировать риски при выборе своего нового «дома». Это и является важнейшим критерием при решении. Кто-то жертвует свободой слова ради безопасности и чистоты, кто-то наоборот. Не важно, что предлагает та или иная страна, и какие в ней приняты законы: важно, чтобы они работали для всех и каждого.

Но все вышесказанное вовсе не означает, что суверенные государства будут приходить в упадок. Суверенная власть и авторитет национальных правительств в пределах своей территории трансформируются, но ни в коем случае не разрушаются. Вестфальское представление о суверенитете как о неразделимой, территориально разделенной форме государственной власти сменяется новым режимом суверенитета, где суверенитет воспринимается как разделенное осуществление государственной власти и авторитета. В этом отношении мы становимся свидетелями возникновения пост-вестфальского мирового порядка.

Более того, глобализация приводит к активизации государства. Причина этого в том, что в мире глобальных паутин национальные правительства вынуждены для достижения внутренних целей принимать все более активное участие в обширном многостороннем взаимодействии и сотрудничестве. Однако в условиях большей интеграции в глобальное и региональное управление государства сталкиваются с серьезной проблемой: при стремлении к более эффективной государственной политике и соответствию ее требованиям граждан, риску подвергается способность государств к самоуправлению, то есть — государственная автономия. На сегодняшний день между эффективным управлением и самоуправлением существует весьма сложный компромисс.

Но отойдем немного от теории и вернемся к конкретным примерам того, что происходит сейчас в мире. Известнейшая книга Томаса Фридмана «Плоский мир: краткая история ХХI века», вышедшая в свет в 2005 году, в свое время предвещала триумф глобализации на всей планете. Руководители бизнесов считали, что мир становится «плоским», и что глобальные компании, не стесненные границами стран, скоро будут доминировать в мировой экономике. Однако эти утверждения оказались, мягко говоря, преувеличением [10]. Сегодня многие ведущие эксперты и аналитики уже говорят о массовом откате от глобализации перед лицом новых протекционистских давлений. Ведь неспроста Великобритания проголосовала за Brexit, Соединённые Штаты Америки выбрали Дональда Трампа, который поставил интересы Америки во главу угла, а в Германии впервые после Второй мировой войны в парламент прошли ультраправые, став третьей партией Бундестага. И это, заметьте, три ведущие страны Большой семерки!

Тут возникает вопрос: а что же тогда происходит с демократией? Ведь глобализация есть продукт демократии. Слово «продукт» здесь использовано не случайно. Если задуматься, то в конечном итоге в центре любой системы находится потребитель. У системы, как и у каждого товара, тоже есть своя кривая спроса и предложения, которая находит свою точку равновесия посредством волеизъявления народа. Как и у каждого продукта, у системы есть свой жизненный цикл, которой обусловлен веянием нового времени и переменами. Для большей наглядности представляем график жизненного цикла продукта (рис. 1), то есть демократии.

Данный график отражает историю жизни самых успешных продуктов историю их прохождения через определенные этапы, которые можно обозначить в следующем порядке [9]:

Этап 1. Развитие рынка

Это этап, когда новый продукт впервые выходит на рынок, прежде чем обнаружен доказанный спрос на него, и часто, прежде чем будет полностью доказана его необходимость. Продажи на этом этапе низки и растут медленно. В нашем случае таким этапом можно считать американскую революцию и принятие Декларации о независимости США в 1776 году.

Этап 2. Рост рынка

Спрос начинает ускоряться, и размер всего рынка быстро расширяется. Этот этап также можно назвать «стадией взлета». Для демократии он наступил после окончания Второй мировой войны и с началом создания ООН и Совета Европы.

Этап 3. Рыночная зрелость

Уровень спроса снижается, объемы продаж значительны, но дальнейшего роста не наблюдается. Только за период с 1972-го по 2005-й демократическими стали 67 стран. Сегодня же почти каждое государство мира является демократией или хотя бы позиционирует себя таким образом.

Этап 4. Снижение рынка

Продукт начинает терять потребительскую привлекательность, а уровень продаж снижается. Так, например, было, когда популярные в свое время телефоны BlackBerry и Nokia были вытеснены продукцией компании Apple — iPhone. Вот и либеральная демократия тоже теряет сегодня свою потребительскую привлекательность.

Если задуматься, то весь XX век был эпохой идеологической борьбы двух основных продуктов: в экономическом смысле — социализма с капитализмом, в идеологическом — коммунизма с демократией. И после окончания Холодной войны, после распада СССР, многие эксперты почти единогласно провозгласили победу либерального мира и его ценностей. Ознаменовавшая победу этих ценностей книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» [103] пророчила мир и спокойствие планете Земля. Америке при этом отводилась особая, исключительная роль в новом миропорядке. Ведь в конечном итоге, главной компанией, производивший продукт демократии, были именно США.

Однако сегодняшние мировые тенденции говорят об обратном. Вот что пишет бывший посол США в Ираке Кристофер Р. Хилл: «После окончания Холодной войны более четверти века тому назад основной целью американской внешней политики было распространение демократии по всему миру. Но в преследовании этого высокой цели США иногда были слишком амбициозны. Хотя поддержка Америкой демократии, казалось бы, ставила эту страну на сторону ангелов, эта политика часто проводилась с чувством высокомерия и даже злости. Это государство является для других стран прекрасным образцом для подражания, но никакой образец нельзя вводить силой. Рассказ о том, что все страны непременно должны быть похожими на Америку, — стратегия не рациональная». Правда, с приходом Дональда Трампа стратегия США заметно изменилась.

Но вопрос заключается в совершенно ином. Почему ни один из аналитиков не смог предвидеть победы Дональда Трампа, выхода Великобритании из Евросоюза, прихода к власти ультраправых или националистов по всей Европе? А ведь еще года два назад никто в здравом уме даже не мог представить, что мировая политика так изменится!

Мы считаем (и с этим во многом солидарны некоторые эксперты) это обусловлено распространением интернета и подачей информации посредством социальных сетей. Дело в том, что истеблишмент часто игнорирует волю простого народа, а политический курс, базирующийся лишь на социологических опросах, мнениях аналитиков и экспертов, никак не отражает действительности. Неспроста администрация Белого дома все чаще прибегает к термину «лже-новости», или «Fake News».

Задавленное собственной прессой и рассуждениями о высокой морали мнение основной массы населения не может найти отражения в «свободной» прессе. Даже несмотря на уровень свободы слова в этих странах, население (из-за самоцензуры медиа, искусственно насаждаемых ценностей и чуждых целей) вынуждено «стыдиться» своего мнения. Таким образом, в этих государствах происходит критическое накопление конфликтогенных факторов, причем в последнее время это имеет мультипликационный эффект, способный привести к серьезным социальным столкновениям.

Либеральная демократия, как политическая модель, в последнее время все чаще дает сбои. Рост националистических настроений в странах ЕС, конфликты на расовой почве в США и многое другое — лишь в очередной раз демонстрируют ее несовершенство и деградацию.

Демократия на протяжении не одного столетия действительно позволяла снижать угрозы национализма, сепаратизма и терроризма, однако в последнее время при активизации так называемого «исламского фактора» и фактическом провале мультикультурализма, западные либеральные демократии, да и всё западное общество, сталкиваются с проблемами и вызовами нового порядка. Теми, на которые в либеральной модели демократии нет ответа, вернее, на которые она вообще не призвана отвечать.

Тем не менее, эти безудержно растущие проблемы совершенно не мешают западным демократиям продолжать транслировать собственные ценности. Они пытаются насаждать глобальную масс-культуру в странах с диаметрально противоположными социальными и политическими системами (Ливия, Сирия, Афганистан и т.п.), без учета национальной специфики, без понимания того, что в этих странах отсутствует как ментальная, так и институциональная база для формирования либеральной демократии.

В своей попытке распространиться на весь прочий мир либеральная демократия сама подвергает себя рискам новых внутренних угроз и социальных взрывов, с которыми явно не в состоянии справиться.

Отсюда и все проблемы. Это подтверждает и бывший министр иностранных дел Германии Йошка Фишер: «Такая масса проблем могла бы заставить европейцев заняться укреплением ЕС, чтобы взять ситуацию под контроль и смягчить нарастающие угрозы. Однако вместо этого многие европейцы пошли за популистскими лозунгами, назад к национализму и политике изоляции, характерной для XIX и начала XX веков. Это не сулит Европе ничего хорошего. Как же мы дошли до этого? Оглядываясь на 26 лет назад, мы должны признать, что распад СССР (а вместе с ним и завершение Холодной войны) не стал концом истории. Это было скорее начало последнего акта западного либерального порядка. Потеряв своего экзистенциального врага, Запад утратил контраст, на фоне которого провозглашалось его моральное превосходство» [101].

Безусловно, не стоит делать поспешные выводы и озвучивать громкие заявления вроде того, что «демократия мертва». В конечном итоге, быть может, сам этот продукт, если никогда и не был лучшим предложением на рынке, однако вполне успешно прошел испытание на время и на прочность. Конкурируя с другими альтернативами, вроде диктатуры, монархии, автократии, тоталитаризма и пр., демократия доказала свою жизнеспособность. Что лишний раз подтверждают и слова Уинстона Черчилля: «Много форм правления применялось и еще будет применяться в этом грешном мире. Все понимают, что демократия не является совершенной. Правильно было сказано, что демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени».

Одной из главных проблем сегодняшней демократии является избрание кандидатов, многие из которых не имеют необходимых навыков управления и качеств, нужных политикам. Посредством обещаний недостижимых целей и популистских лозунгов они манипулируют сознанием общества. И даже развитие технологий и расширение каналов доступа информации не всегда используется во благо. Именно поэтому поколение «Y» и все последующие дистанцируется от политики и политиков. Но это вовсе не значит, что их мышление и действия на нее не влияют. Поколение, выросшее на смартфонах, имеет неограниченный доступ к информации в любое время, что делает его весьма «неудобным» электоратом.

Однако проблема кроется намного глубже. Хотя предполагалось, что технологии объединят массы, в реальности происходит совершенно другое. Как бы парадоксально это ни звучало, но развитие технологий лишь увеличивает разрыв и между поколениями, и между людьми с разными взглядами. То, что эти технологии используются сегодня для влияния на сознание, лишь больше радикализирует людей, сея между ними вражду. Количество информации настолько увеличилось, а ее подача стала настолько предвзятой, что обычному человеку очень сложно ее отфильтровать. У него возникает ощущение разочарования в системе и постоянное ожидание скорого краха всего мира.

В сознании людей образуется вакуум, рвется связь между поколениями, возникает чувство потерянности, непонимания причин происходящего из-за быстрой смены событий и, как следствие — рождается всеобъемлющий страх перед неизвестным будущим. Все эти факторы, собранные воедино, заставляют людей в поисках истины либо обращаться к религии, либо брать в руки оружие. И именно поэтому происходит сопротивление, казалось бы, лучшему решению проблемы — прогрессу.

Из всего вышесказанного исходит очевидный вывод: демократия (а вместе с ней и глобализация), как и все на свете, подвержено законам природы. Одним из которых и является Третий закон Ньютона. Сила воздействия глобализации натолкнулась на аналогичную силу противодействия ей. На чьей стороне будет победа — неизвестно. Как писал Артур Кларк в романе «Фонтаны рая»: «Мне всегда хотелось узнать, что будет, если неотразимая сила натолкнется на несокрушимую преграду» [200]. Нам бы тоже этого хотелось, но не ценой потери всего.

А пока можно лишь констатировать, что развитие технологий и разрушение железных занавесов вполне может обусловить возведение других стен и строительство новых границ. И не исключено, что Джордж Оруэлл был прав, когда писал: «Прогресс человечества, возможно, лишь наша иллюзия» [201].

1.2. Мягкая сила Азербайджана

Элементы мягкой силы существовали еще со времен создания первых независимых образований, впервые ее четкие контуры были обозначены профессором а Джозефом Наем в его одноименной книге «Мягкая сила» [137].

Согласно Дж. Наю [138], мягкая сила есть способность получать желаемые результаты в отношениях с другими государствами за счет привлекательности собственной культуры, ценностей и внешней политики, а не за счет принуждения или финансовых ресурсов. В своей последней книге «Будущее власти» он дополняет это определение, уточняя, что мягкая сила есть способность влиять на другие государства с целью реализации собственных целей через сотрудничество в определенных сферах, направленное на убеждение и формирование положительного восприятия [138].

Концепция «Мягкой силы», по Д. Найю, выглядит следующим образом (рис. 2).

Многие исследовательские институты расширили составляющие «мягкой силы». Так, согласно исследованию «Новое средство убеждения», проведенному The Institute for Government (независимая благотворительная организация Великобритании, деятельность которой направлена на улучшение эффективности работы правительства), «мягкая сила» выглядит следующим образом [16] (рис. 3).

Более детальный анализ взаимодействующих элементов «мягкой силы» представила Марина Ларионова — директор Института международных организаций и международного сотрудничества Национального исследовательского университета «Высшей школы экономики» (НИУ ВШЭ). В своей презентации она описывает 5 направлений реализации политики «мягкой силы» [43]:

1. Культура и продвижение языка

Сюда входят проведение масштабных культурных и спортивных мероприятий, выставок и фестивалей, поддержка проектов НПО, создание центров культуры и языка и др.

2. Сотрудничество в области образования, науки и техники

Подразумевается создание системы по привлечению иностранных студентов, финансирование образовательных программ, развитие зарубежной сети школ, создание совместных вузов, проведение олимпиад и др.

3. Развитие деловых связей

Проведение бизнес-саммитов, программ по привлечению квалифицированной рабочей силы, улучшение бизнес-климата и др.

4. Развитие общественной дипломатии

Содействие развитию молодежных НПО, поддержка диаспоры, молодежные программы в области спорта и др.

5. Содействие международному развитию

Участие в финансировании инфраструктурных проектов, представление интересов развивающихся стран в международных организациях.

Если сопоставить эти пункты с работой, которая сегодня уже проделана Азербайджаном, становится очевидным, что наша страна успешно реализует политику «мягкой силы».

Конечно, дать оценку эффективности использования «мягкой силы» довольно сложно. Однако, основываясь на отчете «East West Global Index 200» (который, к сожалению последний раз обновлялся в 2011 году и ранжирует 200 стран и территорий на основании мониторинга СМИ), Азербайджан в этой сфере занимает 51-е место, обойдя даже США (52-е), не говоря уже о России (140-е), Армении (148-е), Грузии (151-е) и Иране (194-е место) [12]. Этот показатель наглядно демонстрирует, как Азербайджан за короткий период со дня провозглашения независимости не только не утратил свою геополитическую и геоэкономическую значимость, но и сам стал субъектом «мягкой силы».

В своей статье о «мягкой силе» историк и преподаватель МГУ Александр Наумов пишет: «Существуют два пути продвижения внешнеполитического имиджа государства за рубежом: естественный и искусственный. В первом случае государство «автоматически» улучшает свой имидж на мировой арене благодаря успехам в экономике, развитии культуры, науки, легитимности политики, проводимой внутри страны и на мировой арене. Во втором случае предполагается проведение различных мер информационного, рекламного и пропагандистского характера, направленных на улучшение международного имиджа государства, т. е. продуманная и целенаправленная политика «мягкой силы» [190].

В Азербайджане фундамент естественного развития имиджа и значимости страны на мировой арене был заложен общенациональным лидером Гейдаром Алиевым. Он реализовал «Нефтяную стратегию» еще в те времена, когда армянская машина пропаганды имела огромное влияние в мире, и именно благодаря ее дезинформации несправедливая 907-я поправка была принята конгрессом США в столь значимый тогда для Азербайджана момент. Гейдар Алиев прекрасно понимал, что армянскому лобби в мире могут противостоять только нефтяные транснациональные компании. Перед Азербайджаном тогда стояла очень сложная задача: интегрироваться в мировое сообщество и по праву занять в нем достойное место. Гейдар Алиев осознавал, что наиболее успешный и эффективный путь — это экономическая интеграция, чему свидетельством его слова: «Государство, имеющее сильную экономику, может все». [189]

Эта чеканная формулировка нашла свое отражение в деятельности современного Азербайджана. Азербайджанская Республика проделала феноменальную работу под руководством Президента Ильхама Алиева! В течение нескольких лет был пройден путь от Контракта века до самой динамично развивающийся экономики, а итогом послужило подписание окончательного инвестиционного решения по 2-му этапу проекта «Шахдениз». Однако заключение столь важного исторического документа невозможно было бы осуществить только благодаря своим энергетическим запасам. Этому предшествовала упорная работа, в первую очередь, по созданию доверительных отношений на межгосударственном уровне. И сегодня Азербайджан зарекомендовал себя надежным энергетическим партнером, с которым хотят работать в мире.

Одним из подтверждений этому служит статья корреспондента Радио «Свободная Европа» Дейзи Синделар, где анализируются взаимоотношения Запада и Азербайджана и выделены 4 основных пункта, которые, по мнению автора, и делают Азербайджан важным партнером [185]. Это:

• сбалансированная внешняя позиция Азербайджана, которая позволяет сохранять нейтралитет и проводить независимую политику в регионе, несмотря на то что страна окружена такими влиятельными соседями, как Иран, Россия и Турция;

• Азербайджан является светской страной, большинство граждан которой составляют мусульмане, и плюс ко всему страна находится в хороших, партнерских отношениях с Израилем;

• Азербайджан поддерживает культуру и спорт, умно финансирует реставрацию Лувра и Страсбургского собора, вкладывая деньги в эффектное проведение Евровидения и первых Европейских Игр;

• У Азербайджана есть влиятельные друзья, которые ему помогают.

Среди вышеперечисленных факторов совершенно уникальным по своей природе является второй пункт. Так, по данным отчета «Мусульмане мира: религия, политика и общество», подготовленного американским социологическим центром Pew Research Center, в Азербайджане практически отсутствуют проблемы между суннитами и шиитами (всего 1%, самый низкий показатель в мире) [17].

Более того, если следовать методологии Test News, нового образовательного и документального интернет-канала, принадлежащего компании Discovery, где в специальном выпуске «Лучшие мусульманские страны по правам женщин» анализируются государства на основе упомянутого отчета, то сравнительный анализ показывает: Азербайджан занимает в среднем 6-е место в мире по фактору лучшей жизни для женщин [177]. У рядового гражданина Республики этот факт вряд ли вызовет удивление, поскольку еще в 1918 году Азербайджан стал первой демократией на Востоке, где женщина получила право голоса раньше, чем на Западе. И уж тем более не удивляет, что в центре столицы на символе Азербайджана ­– Башнях Огней — красуется флаг Израиля. Это еще раз подтверждает высочайший уровень толерантности и мультикультурализма в стране.

Президент Азербайджана в своих действиях и как личность является образцом прогрессивности, что, безусловно, представляет один из элементов «мягкой силы». Как пишет New York Times, «Господин Президент Ильхам Алиев обладает качествами, которыми на Западе восхищаются. Так, он прекрасно владеет английским языком, учтив и элегантен, сотрудничает с Европой и Израилем, в его стране умеренный ислам, и страна проводит и принимает у себя международные мероприятия» [179]. Действительно, сегодня, в период мировой глобализации и в то же время почти перманентной турбулентности в регионе, меньшего от лидера страны и народа ждать не приходится. Он просто должен быть человеком двух миров, двух цивилизаций — Запада и Востока. Как подчеркнул Господин Президент в своей речи на III Всемирном форуме по межкультурному диалогу в Баку, «Азербайджан расположен на стыке цивилизаций, культур и религий. Мы находимся между Европой и Азией. Конечно, такое географическое положение сыграло свою роль в культурном разнообразии Азербайджана. Представители всех культур, религий и этнических групп веками жили в Азербайджане в мире и достойных условиях, как одна семья» [202].

Второй составляющей этого феномена является уровень грамотности нации. Так, по данным статистики ЮНИСЕФ, грамотность в Азербайджане обеспечена почти на 100-процентном уровне [14]. Таким образом, Азербайджан является самой грамотной страной среди государств с мусульманским большинством населения. По словам Президента, образование является одним из основных приоритетов Азербайджана [187]. Только в рамках «Государственной программы по образованию азербайджанской молодежи в зарубежных странах на 2007—2015 годы» право на образование за рубежом получили 1825 человек [4].

Политика «конвертации нефтяного капитала в человеческий» уже сегодня дает свои результаты. Об этом пишет Джеральд Роббинс, старший научный сотрудник отдела Турции, Кавказа и Центральной Азии при американском Институте изучения проблем внешней политики (Foreign Policy Research Institute). «Мы наблюдаем ощутимые изменения в подходе Азербайджана к лоббированию своих интересов, — считает Дж. Роббинс. — Ключевыми процессами в Баку теперь управляет новое поколение, освоившее западную методологию маркетинга и продвижения идей» [193].

Не стоит забывать и о концепции развития страны «Азербайджан 2020: взгляд в будущее», ключевой задачей которой является укрепление государственной независимости, повышение авторитета страны на международной арене и превращение ее в одну из самых развитых и конкурентоспособных» [60]. Ведь неспроста Азербайджан в 2011 году был впервые избран непостоянным членом Совета Безопасности ООН, и тогда за него проголосовали 155 стран (при 129 необходимых) из 193 членов этой организации. Это было колоссальным достижением правительства Республики и историческим моментом для всего Азербайджана. Вся проделанная работа воплотилась в едином успехе страны. С тех пор Азербайджан неустанно продолжает свою политику «мягкой силы», завоевывая сердца и умы во всем мире.

Однако в последнее время, когда Азербайджан стал все чаще привлекать к себе внимание мирового сообщества, страна столкнулась с необоснованной критикой со стороны некоторых зарубежных СМИ и НПО. Эти учреждения и организации, порой пренебрегая собственной репутацией, опускаются в своих оценках и стиле публикаций до уровня бульварной прессы. Они идут на поводу у отдельных лиц или групп, интересом которых является очернение имиджа Азербайджана, умышленно политизируют некоторые процессы в стране, искусственно их раздувая. Это в некоторой степени вносит ограничения в применение «мягкой силы» Азербайджана.

Реакция этих СМИ и НПО особенно обострилась во время проведения первых в истории Европейских Игр в Азербайджане и недавно повторилась на кануне финала Лиги Европы 2019 в Баку. Сценарий этот отработан и уже не вызывает удивления. Нечто похожее происходило и во время Олимпийских игр в Сочи и Пекине [138]. Но если бы слова очернителей реально отображали ситуацию в упомянутых государствах, и с этим мнением были бы солидарны и правительства стран этих СМИ и НПО, то Пекин не выиграл бы право на проведение очередных Олимпийских Игр в 2022 году. Проще говоря, клеветники пребывают в явном конфликте с логикой.

А логика проста. Как пишет руководитель Администрации Президента Азербайджанской Республики Рамиз Мехтиев в своей книге «Миропорядок двойных стандартов и современный Азербайджан», сегодня рассуждения о гражданском обществе — это кодированный язык для реализации схем «мягкой силы» США, однако такая ее имплементация неправильна [41: 172, 181].

По мнению Джозефа Ная, главное различие «мягких сил» Китая (аналогично — Азербайджана) и США в том, что в Китае (как и в Азербайджане) она исходит от правительства, а в США — от гражданского общества, в частности — университетов, различных фондов, Голливуда и поп-культуры [178]. То, что правительство США формально дистанцировалось от прямого участия в «мягкой силе», вовсе не говорит о том, что оно не направляет её своей «невидимой рукой» (то есть осуществляя непосредственное финансирование этих сфер) [137]. Подобным образом и в Европе никак не могут (но очень хотят) создать команду по влиянию, пропаганде на страны СНГ [7]. Выходит, проблема Азербайджана — в его открытости и искренности в работе с партнерами, а не в завуалированности. «Тот факт, что институты гражданского общества пользуются поддержкой государства, не является чем-то противоестественным» ­– пишет Рамиз Мехтиев [41: 185].

Методы, которые применяются сегодня Западом, уже давно вышли за рамки «мягкой силы» и приняли форму публичной дипломатии Web 2.0, пропаганды, информационной и сетевой войны. И «мягкой силой» это уже никак не назовешь.

Сергей Березин, ссылающийся в своей статье о сетевой войне на аналитиков американского стратегического исследовательского центра RAND Джона Аркилла и Дэвида Ронфельдта (которые и ввели в оборот термин «сетевая война» [191]), утверждает, что сетевые войны нацелены на изменение того, что население противника и его руководство знает о себе и окружающем мире [59: 28].

Первый тип сетевой войны имеет ненасильственный характер, второй — наоборот.

Очевидно, что Азербайджан, ввиду сбалансированности и независимости своей внешней политики, оказался в эпицентре «сетевой войны». И упомянутый «черный пиар» используется как рычаг давления на правительство страны для принятия им политических, либо экономических решений в угоду Западу. Это уже стало привычным явлением на Западе. В целом там изменилось и восприятие новостей: новый принцип работы журналистов гласит: «Лучшие новости — это плохие новости» [196]. И неважно, достоверны они или нет, поскольку «чем хуже, тем лучше».

В основе этого поистине дьявольского принципа лежит философия нацистского идеолога Йозефа Геббельса: «Ложь, повторенная тысячекратно, становится правдой». Если использовать концепцию «эффективной частоты» (показатель, который отображает количество контактов с рекламой, оптимальных для влияния на целевую аудиторию), создается впечатление, что Запад сейчас вовсю применяет технологию «глушилок», заимствованную у СССР времен Холодной войны [197]. Только вместо скрежета и воя новости теперь глушатся посредством социальных сетей, различных платформ, твитов, блогов и тенденциозных статей.

Впрочем, реакция на статьи в ведущих изданиях, Foreign Policy, Economist и др. которые редакция www.insider.az [198] переводит на азербайджанский язык, однозначно говорит о том, что люди, чьи интересы непосредственно затрагиваются в статьях, часто не согласны с однобокой позицией самих изданий. И вот тут весьма кстати возникает вопрос: на кого рассчитаны и для кого пишутся эти статьи, если они не отражают реальности? Видимо, у себя дома они служат заинтересованным силам оправданием для последующего применения «жесткой силы», то есть введения санкций или начала боевых действий.

Это подтверждает и недавно опубликованное исследование о том, как воспринимают США на постсоветском пространстве. Оно проводилось профессором социологии, руководителем Центра по изучению России, Восточной Европы и Центральной Азии Висконсинского университета в Мэдисоне Теодором Гербером и адъюнкт-профессором Университета Аризоны Джейн Зависка, а также было частично поддержано Исследовательской лабораторией армии США. Исследователи приходят к выводу, что у Вашингтона возникли существенные осложнения с имиджем в странах постсоветского пространства в результате оказания политической и прочей помощи некоммерческим организациям, занимающимся общественно-политической работой, а также поддержкой независимых наблюдателей на выборах и оппозиционных партий, цель которых — свержение правящих режимов посредством «цветных революций» во имя «демократии». Однако этот подход, как признают авторы исследования, оказался менее успешным и существенным образом осложнил для США отношения со странами в регионе [199].

Гейдар Алиев верно сказал, что «демократия — это изменение в сознании людей. Это изменение происходит не революционным, а эволюционным путем, постепенно» [194]. Это подтверждает и корреспондент BBC Хамфри Хоксли в своей книге «Демократия убивает». Там рассказывается о том, как Запад насильно навязывает ценности своей демократии другим государствам, причем с той же заносчивостью и безапелляционностью, что и во времена колонизации. По мнению колонизаторов, такие действия делали местное население цивилизованным [109]. Хоксли считает, что одним из важнейших элементов перехода к реальной демократии является время, и что давление извне, идущее вразрез с историей страны, ее традициями и сложными механизмами саморегулирования в обществе, может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.

Схожего мнения придерживался и известный французский философ, историк Цветан Тодоров. В своей последней книге «Внутренние враги демократии», говоря о проблемах Ближнего Востока (в частности, об «арабской весне»), он приходит к выводу, что если даже некоторые неевропейские народы стремятся к европейским ценностям, то готовы их отвергнуть, если эти ценности используются для оккупации их страны. Причем это не зависит от их расовой или конфессиональной принадлежности [180]. По словам Ц. Тодорова, в мире нет идеального государства с совершенным демократическим режимом. Существует лишь восприятие демократии: недостающая часть демократии в стране всегда будет казаться лучше, чем та, которая уже есть. Впрочем, по мнению философа, демократия никогда и не претендовала на безупречность, в отличие от коммунизма. Касаясь современной демократии, Тодоров утверждает, что она пребывает в состоянии больного, нездорового излишества, когда свобода превращается в тиранию, люди — в легко управляемую массу, а постоянное желание прогресса — в крестовый поход. По его мнению, европейская демократия теряет те ценности, на которых была построена. Сегодня она приводит к обесчеловечиванию и именно поэтому становится все более инородной и отторгается остальным миром.

Это же подчеркивает в своей книге и Рамиз Мехтиев, ссылаясь на мнение бывшего госсекретаря США Мадлен Олбрайт: усилия по продвижению демократии стали ассоциироваться с ее милитаризацией, заработав тем самым плохую репутацию, в особенности после произошедшего в Ираке [128: 175].

Все мы стали свидетелями изменений в стиле iPhone democracy (термин введенный нами в 2014 году, когда во имя демократии происходит потеря территорий, частичного суверенитета или даже смена государственного строя) [11], которые произошли в регионе, и еще ни одна революционная трансформация в тех странах не дала ожидаемых результатов.

В своей книге «Америка на распутье» Фрэнсис Фукуяма утверждает, что одним из аспектов теории политического развития является эмпирическая связь между экономическим развитием и демократией.

Как показали Адам Пшеворски и Фернандо Лимонджи, хотя переход к демократии осуществляется с одинаковой частотой при любом уровне развития, поворот в обратную сторону гораздо более вероятен, если страна не достигла уровня развития, когда доход на душу населения при исчислении ВВП составляет приблизительно $ 6,000. Политологи изучили 135 стран за период с 1950 по 1990 год, поэтому в современном пересчете эта цифра равна $ 11,731.

Теперь обратим внимание на статистику МВФ и Всемирного Банка. По этим данным, в 2017 году средний ВВП на душу населения в Украине составляет $ 2,582, в Грузии — $ 4,098, в Ираке — $ 5,087, в Ливии — $ 4,858 и в Египте — $ 2,500. Все эти страны «купили» демократию, и некоторые из них заплатили за нее высокую цену (потеря Крыма, Абхазии, Южной Осетии), однако воспользоваться ею полноценно так и не смогли. Выходит, что в некоторых регионах мира демократия попросту не работает, в то время как США продолжают настаивать на том, что в очереди стоят (или просто «на очереди») еще много стран.

Это напоминает ажиотаж вокруг каждой новой модели айфона, который, к сожалению, ввиду его дороговизны не все могут себе позволить, а продажа почки ради продукции Apple, как сделал некий парень из Китая, кажется безумством.

Умелые западные продавцы «айфон-демократии» удобно забыли упомянуть очень важную деталь. А именно: чтобы полностью ощутить все прелести «айфон-демократии», следует в комплекте с ней купить разного рода приложения, постоянно их обновлять, делиться всей личной информацией, даже если это государственная тайна. А для этого, конечно же, вы в первую очередь должны быть платежеспособны.

Платежеспособность может быть разной. Вы можете платить долларами или хотя бы нефтью. Или изыскать внутренние средства. А еще на дополнительные расходы по благоустройству инфраструктуры можно взять в кредит у стран-экспортеров, тем самым де-факто потеряв суверенитет. Дополнительным «бонусом» (скорее, минусом) является проведение обязательной имплементации законодательства, даже если она идет вразрез с государственными интересами страны. А если вы не сможете выполнить «взятые на себя» обязательства, в руках у вас окажется не айфон, а обычный телефон по баснословной цене, который, как оказалось, вам пока (или вообще) не нужен.