Бесплатный фрагмент - Москва-Берлин-Париж-Нью-Йорк-Сан-Франциско-Сидней-Дели-Москва

МОСКВА-БЕРЛИН

Я еду в аэроэкспрессе в аэропорт Домодедово. Оттуда мой первый вылет. Есть время подумать и начать писать, что я и делаю. В мои планы не входит ни с кем общаться, а только думать и писать.

Вот и аэропорт.

До вылета еще много времени. Я приехал как обычно очень рано. Аэропорт манит меня. Но не всякий. Только если он международный. Например, аэропорт Воронежа, Екатеринбурга, Перми, Саратова — это скука. Это как автовокзал Бердичева.

Раздается голос диктора: «Начинается посадка пассажиров на рейс номер 233 Пенза — Москва.» Согласитесь, скучно звучит. Что изменится в твоей жизни если ты переместишься из Саратова в Сыктывкар? Это лишь переезд из одной провинциальной точки в другую. Все знакомо. Ничего нового люди для себя не открывают.

Голос диктора: «Заходит на посадку самолет совершающий рейс Екатеринбург — Москва» И что? Все понятно, скучно, не интересно. Получил багаж. Такси, автобус или встречающие на авто, и всё! Ты уже дома. Пассажиры спешат в свои жилища.

Догадываюсь, что кто-то обязательно возразит, и как говорит мой друг имеет право, и скажет: «Что ты автор тут такого плохого нашел? Что тебя не устраивает?» Как же! Много чего меня тут не устраивает. Хорошо, насчет слова «много», тут я явно погорячился. Для меня важен дух свободного путешествия. Воздух нового неизведанного. Его в местных аэропортах не найти. Будете вдыхать обычный кислород под названием: транспортное перемещение из одного пункта в другой.

Главное в аэропорту найти хорошее место, откуда можно наблюдать броуновское движение пассажиров. Кто-то стоит, идёт, бежит, наверняка опаздывает на регистрацию.

Объявили посадку на самолет, выполняющий рейс в Дели. Где же это Дели? В далекой и загадочной Индии. Интересно смотреть за стоящими пассажирами к стойке регистрации. Все они разные. Кто-то летит на отдых, счастливые веселые. Серьезные с небольшими чемоданами это явно командировочные, но таких совсем мало. Вот и индус летит домой. Интересно узнать, что он тут делал? Чем занимался? Долго ли был? Включаю воображение и что-то сам себе придумываю.

Очередь на рейс в Тель-Авив выглядит колоритно. Возможно, кто-то уезжает совсем из России, на историческую Родину. Их не отличить от простых туристов и самих Израильтян. Ну, а ортодоксы, всегда выделяются своим внешним видом. Шляпы, кипы, рубашки с цицитами. Знатоки религии меня поправят, вовсе это и не рубашки… Я не так глубоко знаю в этой области, поэтому позволю себе и ошибаться.

Объявили посадку. Иду в самолет. Народ не спешит. Всё проходит в обычном порядке. Занимаю свое место в салоне. Купил билет у окна. Я думаю, все любят место у окна. Сейчас можно успокоиться и поразмыслить.

Для чего я начал писать? Многие готовы прямо сейчас дать совет, примерно такой: «Подумай, что ты хочешь донести до читателя, кто твоя аудитория?» А я считаю эту фразу весьма вредной, не только в моем случае, но и вообще и в целом. Её часто можно услышать от мастеров своего дела, когда они проводят тренинги, творческие вечера, мастер классы с народом, жаждущим начать творить. Моё объяснение простое-хочешь творить-твори! Если в тебе есть жилка творчества, твори смело. Не думай над этими вопросами. Творец не может не писать, это его потребность, такая же как дышать. В свое время я даже стихотворение написал на эту тему:

Поэт не может не писать

Не для себя он пишет

Он просто должен излагать

О том, что видит, слышит

Он не писать не может

Не для читателя его стихи

Он не надеется на славу

Ему бы душу изложить

На белую бумагу

Пока он пишет он живет

В миру другом

Безоблачном и чистом

И пусть никто и не прочтет

Стихи его.

И это безразлично.

На то и есть поэт

Он выше над людским потоком.

Плывет себе над городом, селом.

Он не взирает вниз.

Внизу лишь жизнь играет.

А здесь он в творчестве сияет

И рифмой вирши создает.

Прошу прощения для любителей классических стихов, данный стих даже близко не отвечает этим канонам, но по-другому я писать не могу. Но не важно, здесь главное идея.

Я не хочу задаваться вопросом, что же я хочу сказать, показать читателю и для какой аудитории я пишу. В моем случае, если я буду об этом рассуждать, тогда не стоит творить и вовсе. Я делаю это для себя. Потому что так сложились обстоятельства. Я должен выкладывать всё на бумагу, то что прямо сейчас мне приходит в голову, иначе, поток мыслей, не даст мне покоя. Я должен опустошать сосуд, чтобы набирать в него свежую воду.

Конечно, хорошо быть творческим человеком и получить признание при жизни. Пишут с надеждой, что произведение обязательно должно быть напечатано. Чтобы было интересно для читателя, чтобы покупали книгу. Оценили по достоинству автора. Есть и исключения. Венедикт Ерофеев писал без надежды на издание его произведения. Как он говорил, примерно цитирую, «пишу „Москва-Петушки“ исключительно для близкого круга друзей, а это примерно человек 12». И я, стал писать без надежды на прочтение массами моего творения. Не потому, что не хочу, как раз ну очень хочется, но я понимаю, что весьма посредственно пишу. Да и не о том, что хочет массовый читатель. А гениального и так много написано. Полки ломятся. Во всем искусстве есть такая нехорошая черта, порой интерес аудитории просыпается намного позже, чем выходит в свет произведение. Не только книг, всего касается.

БЕРЛИН

Мягкая посадка. Что-то говорят на немецком и английском, скорее всего приветствуют нас, что мы добрались до столицы германии и желают нам всяческих благ. Я медленную речь с трудом понимаю, а тут так быстро и такая плохая слышимость. Мне не важно, но спасибо за добрые пожелания.

Берлин, я бы назвал городом контрастов. Город ранее, разделённый на две части, это и был яркий контраст.

Стена, возведенная в 1961 году, до 1989 года делила город на две части. Разделила и народ на две половинки.

Больше всего удивляет, что всегда, при любом правительстве, строе, режиме, находится достаточное количество людей, слепо верящее ему и готовое идти с ним до конца. Согласны на любые действия. Даже на те, которые, кажется, противоречат здравому смыслу. Так и здесь. Нашлось достаточно людей. Одни охраняли, другие быстро возводили стену, соорудили её в рекордно короткие сроки всего за 10 дней, 43 километра внутренний периметр, 112 километров внешний периметр, высота 3,6 метра. Как пишут очевидцы того печального события, отчаянные восточные немцы, не потерявшие еще желание быть свободными, прыгали из окон домов, стоящих рядом со строящейся стеной на другую сторону дикого западного капитализма.

Народ разделили. Кто разделил? Сам народ под управлением одного или нескольких человек сумевших внушить малой части охранявших и стрелявших, что так будет лучше для всех, что ограждают светлое будущее от ужасной помойки капитализма.

Когда живешь в осажденной крепости, задаваться вопросом о строительстве другими народами своих крепостей не так интересно. Да и смысла нет. Это буднично. Это просто часть твоей жизни, повседневной жизни — быть и существовать в пределах крепкой, высокой, надежной крепостной стены.

Но до нашей современной крепости существовал занавес, железный, он проржавел и сгнил, его разрушили. В это время народ начал дышать свежим воздухом и интересовался, как же так произошло, что социалистический лагерь был окутан проволокой.

Вернемся к Берлину. Когда еще не построили эту стену, восточный народ бежал от социализма в западную часть Берлина. От строящегося социализма, где всё для людей, всё во имя людей. Прямо в пасть капитализма. Где человек человеку волк. Где царила нищета, бесправие трудового народа. Где капиталисты нещадно эксплуатировал рабочий класс. Так вот, поток бежал из прекрасного места, где всё было для него, с такой скоростью, что диктаторы или диктатор? Задумались, что еще 5—6 лет и народу в восточном Берлине не останется, а потом и во всей части восточной Германии. Чтобы удержат эту реку в правильном русле и построили плотину. Получилось такое искусственное водохранилище восточного народа.

Интересно смотреть фотографии берлинской стены, сделанной с двух сторон. С одной стороны, аккуратная колючая проволока, заграждения, таблички, надписи «не подходить», «запретная зона», «стреляем», «мины». С другой, заросшая местами травой стена, вдоль которой идет тропинка, стоят деревянные помосты, вышки, оттуда люди с биноклями рассматривают, как на сафари, что же там на вольной природе? Как же там живут другие? Эти самые восточные немцы. Какие они? Что делают? Сильно ли их утесняют?

Будете в Берлине идите в музей Берлинской стены или как он там точно называется. Вам покажут и расскажут, насколько изобретателен и смекалист народ, когда ему хочется свободы и быть человеком, да не просто человеком, а свободным человеком. Я даже так напишу, человеком с большой буквы.

Рыли подкопы, тоннели, причем очень длинные. Пытались перелететь на воздушном шаре. В багажнике автомобиля укрыли женщину двумя чемоданами. Просто бежали на свой страх и риск. Риск, что их могут застрелить или просто, ты можешь наступить на мину и остаться калекой, так и не глотнув свежего воздуха.

Одновременно со стеной, пришлось перекрыть и метро, и маршруты наземного железнодорожного транспорта. Кажется, ерунда, но сколько судеб было загублено от тоски по свободе и безысходности. Самое страшное наверно, в осознании, что ты видишь, что закрывают дверь, что это навсегда, что никогда больше не будешь свободным. Даже если эта стена загубила одну жизнь, разве это мало?

Удивительное дело. Когда разрушили стену в 1989 году, то счастливый народ, мощной лавиной несется в сторону нищих и обездоленных. Рассказывают очевидцы, что первые восточные счастливчики получали при пересечении границы некоторую сумму твердых, конвертируемых немецких марок, что б могли себе позволить купить что-нибудь на помойке капитализма.

Вот так я, мысленно пробежался по Берлину. Жду своего вылета в Париж. Пью вкусное немецкое пиво. И вспоминаю еще один интересный случай из того времени. Как пиво стало вечным двигателем, соединяющим восточную и западную часть Берлина. Сделав лишь небольшой взнос на первых несколько бутылок, можно было дальше пить пиво совершенно бесплатно. Пиво покупалось в восточном Берлине, далее порожние бутылки несли в Западный Берлин, сдавали, получали твердую валюту и несли ее в восточную часть, где на эти деньги можно было снова купить пиво.

Объявляют мой рейс. Пойду на посадку. Думаю, что такие перелеты, как Берлин-Париж, Амстердам-Будапешт мало чем отличаются от наших рейсов Тамбов-Воркута, Пенза-Сыктывкар. Одно отличи есть, тут говорят на немецком, французском и английском.

Пора. Подхватываю свой рюкзаки и вперед к стойке.

БЕРЛИН-ПАРИЖ

Самый избитый пример с Ван-Гогом, при жизни все смеялись, ругали его творчество. Один брат Лео поддерживал его как мог. Умер художник, и неожиданно, люди рассмотрели гениальность его картин. Так не повезло Ван-Гогу. Я удивляюсь как он вообще выдержал, то, что его картины никто не хочет, не то, что покупать и смотреть не желают. Он пытался делать выставку в ресторане, так его выгнали оттуда, назвав его живопись непонятной и низкопробной. При это он продолжал писать и писать! Сильнейший человек, хотя конечно и он не выдерживал. Сдавали нервы, и он не раз оказывался в психиатрической больнице. Я бы не смог так, бросил бы. Но настоящий гений не может не писать! Он быстрее умрет от того, что не занимается творчеством, чем от того, что его искусство не находит своего зрителя.

Еще один пример, теперь уже писательский. История с Толкиеном. Его книги стали популярны лет через пятнадцать от момента написания. Они ждали появления движения хиппи. Хипаны и разделяющая с ними взгляды молодежь увидели в произведениях Толкиена, близкую для себя историю жизни. Вот насчет Гарри Поттера слышал и читал, что народу сразу пришлось по вкусу это произведение, а кто-то писал, что книга тоже, какое-то время отлежалась на полке.