Бесплатный фрагмент - Монолон

Пояснения.

В данной книге использовано образование имён в Древней римской традиции:

1) Макр Анроний (отец) — Анрония (дочь): имя дочери образовано от «фамилии» отца.

«Фамилия» женщины: а) кличка отца; б) «фамилия» мужа; в) Старшая, младшая или порядковый номер, если сестёр много.

2) Гай Юрий (отец) — Гай Юрий Кесарь (первый сын (берётся имя и «фамилия» отца и добавляется кличка, чтобы не путать)) — Гней Юрий (остальные сыновья наследуют только «фамилию»)

Пояснения по иным терминам в конце книги, в глоссарии.

День города

Магн Тунний

Граждане Монолона стекались за стены города с раннего утра. Они облепили все холмы и скалы, взирая на авгуров в низине. Шестнадцать жрецов и консул готовились к ауспициям — гаданию по полёту птиц.

Авгуры, одетые в трабею — короткий плащ с ярко-красными горизонтальными полосами и пурпурной каймой — своими жезлами чертили на земле два круга. Маленький для себя, а второй, гораздо больших размеров, для наблюдений за птицами и считывания примет.

Консул Магн Тунний в белой тоге с широкой пурпурной каймой сидел на курульном кресле, выполненном без спинки и с крест-накрест загнутыми ножками. Вокруг него стояли двенадцать ликторов, державших в руках атрибут власти высшего магистрата монолонской республики — фасции с вложенными внутрь топорами. Они символизировали право консула добиваться исполнения своих решений силой, а вне города ещё позволяли казнить и миловать подданных.

Клетки открылись, птицы взмыли в небо. Они покружили на месте и полетели на запад к холму Эсквилин. Жрецы одобрительно кивнули и принялись разводить костры, предназначенные для физического и духовного очищения человека. Вся процессия во главе с консулом перепрыгнула по очереди через пламя и устремилась на холм.

Всякий, кто хотел принять участие в ритуале присоединения новой территории к городу, последовал их примеру. Взобравшись на самый верх эсквилинского холма, консул выкопал яму, именующуюся мундусом. По поверьям оттуда души умерших выходят три раза в год, чтобы увидеть белый свет.

Жители прилегающих холмов и иноземцы, поселившиеся в городе, подходили по одному и бросали в яму комья земли, принесённые из своих очагов, и повторяли обязательную формулу: «Теперь здесь обитает мана моего рода».

Когда вереница из желающих стать гражданами Монолона оборвалась, над мундусом воздвигли алтарь, а гонец из города принёс факел, от которого зажгли огонь в новом очаге.

Консула облачили в одежду жреца, голову покрыли накидкой и сопроводили вниз. Там у стены города его ждал медный плуг, запряжённый в белых быка и корову.

Магн Тунний с помощью плуга проводил борозду вдоль приобщённой к городу территории, там, где будут стены. Жрецы шли следом в полном молчании и вбрасывали комья земли внутрь черты. Дойдя до дороги, консул поднял плуг и пронёс его на руках, чтобы потом воткнуть орудие в землю и продолжить путь. Ликторы же следили, чтобы никто не пересёк черты — священной границы города Монолона.

Процессия шла медленно, огибая неровности и овраги. Только к глубокому вечеру плуг достиг другой стены города, а животные остановились. Ликторы вытащили топоры из фасций и бросили их за черту.

Магистр авгуров Иустиниан снял с Магна Тунния ритуальное облачение и отпустил в город готовиться к празднованию тысяча двухсотого дня Монолона.

Тит Август

Патриций остановился у храма. Его так и подмывало зайти и облегчить душу. Но в последний момент Тит Август передумал и, запрыгнув на верного жеребца, пустился галопом по улицам города. В Монолоне уже царила глубокая ночь. Ужас Тита уносил его подальше от шума и веселья в честь Дня города. Сегодня случилось непоправимое, и ему срочно требовалась помощь. Он мог бы обратиться к жрецу, как и собирался вначале, однако побоялся опозориться.

«Лучше не выносить сор из семьи», — думал Тит, промчавшись мимо городских ворот.

Он устремил коня на семейную виллу. Там его отец Октавиан Август возможно что-то посоветует. План был бы хорош, если бы в их семье царила идиллия и взаимопонимание. Глава семейства безвылазно жил вдали от сияния Монолона с городскими соблазнами и интригами.

Октавиан постоянно ссорился с Делией, своей женой, когда она заезжала в гости. Отвыкнув от городской жизни, он отстранился ото всех родных и искал утешения в несвойственных для благородного мужа забавах. Патриций устроил на своей вилле что-то наподобие приюта для крестьянских сирот, которые заменили ему собственных детей.

Он привязался к сиротам, но со стороны граждан Монолона походил на чудака. Октавиан позволял им жить на вилле, заботился, обучал, но усыновлять и награждать своим именем не собирался. Он как будто пытался удержать их подальше от манящего света города, который сам ненавидел. Или думал о себе, боясь снова остаться в одиночестве.

— Тит Август, хозяин! — сообщил Октавиану управляющий, заметив в окне приезд второго сына.

— Без уведомления! — удивился он и, пребывая в лёгком замешательстве, покинул личный кабинет.

— Отец! — почтительно поклонился Тит, как только спрыгнул с коня.

— Тит, — холодно поприветствовал его Октавиан. — Что привело тебя ко мне в столь поздний час?

— Нужен твой отеческий совет, — грустно выдавил из себя он, — если ты, конечно, не забыл о такой своей обязанности, забавляясь с чернью.

— Как я могу забыть, когда вы все мне об этом напоминаете, — недружелюбно бросил в ответ Октавиан. — Наедине?

— Ситуация слишком деликатная, — пояснил Тит.

Отец не стал расспрашивать на пороге, пригласив сына войти в дом. Впервые за много лет он увидел в его глазах то, что постоянно лицезрел в сиротах — потребность в родителе.

— Чего-нибудь покрепче? — спросил Октавиан и жестом указал на столик, заставленный бутылками.

— Не помешает, — кивнул Тит. Он подошёл, налил полный стакан и залпом выпил. Затем налил ещё один и обернулся к отцу.

— Вижу, ты не шутил, — улыбнулся Октавиан, предлагая сыну занять кресло у очага.

Они сели друг напротив друга. Капли пота бежали по лбу Тита, но отец его не торопил.

— Я сегодня был на Дне города…

— А! — тут же перебил его Октавиан. — Маскарады — опасное место! Как я помню, на них самая высокая концентрация различных гадюк, жаждущих выскочить за кого побогаче. Ты случаем не видел там свою мать с подругами? А то Делия давно не пишет.

— Отец, — с трудом держа стакан в дрожащей руке, попросил остановиться Тит. — Позволь закончить.

— Прости, Тит. Вырвалось, — извинился Октавиан, поняв, что позволил лишнего.

— Так вот, — собрался с мыслями Тит, отхлебнув ещё, — меня напоили.

— Алкоголь в таких местах — дело обычное, — снова вмешался Октавиан, — но порой отчаявшиеся женщины добавляют в напитки что-то более интересное.

— Что, например? — с опаской поинтересовался Тит.

— Это ты живешь в городе, сынок! — напомнил ему отец с удивлением. — Что у вас там сегодня популярно? Моя молодость была так давно, что я даже представить не могу. С такими вопросами лучше обращаться к Делии.

— Что может заставить тебя забыть любимую жену и сорваться во все тяжкие, очнувшись с незнакомкой? — допив стакан, спросил Тит. — В здравом разуме я никогда бы не изменил Юрии.

— Незнакомка? — засомневался Октавиан.

— Люция — супруга Магна Тунния, — грустно сообщил Тит.

— Сильное зелье вам подмешали, — злорадно ухмыльнулся Октавиан, — раз заставили забыть о любимых супругах двух людям.

Он встал и отправился за своей порцией вина.

— Бедняга Магн, — дивился Октавиан. — Вот так приглашаешь всех к себе на праздник, тратишь кучу денег и времени, а потом получаешь ножом в спину.

— Может, всё же поговорим обо мне? — оборвал его Тит.

— Ты просто стал пешкой в чужой игре, сын! — без тени сомнений пояснил Октавиан. — У кого-то были счёты с Магном Туннием, и они деликатно избавились от его супруги.

— Кто это мог сделать? — недоумевал Тит.

— Ты как ребёнок, совсем не умеешь играть в высшем свете, — расстроился Октавиан. — Кто угодно! Политические конкуренты, коварные женщины или ещё кто похуже. Брал бы пример со старшего брата, он, как я слышал, очень хорош, даже чересчур. Самое главное в таких случаях — соблюдать осторожность и помалкивать.

— Значит, я поступил верно, отказавшись от идеи идти в храм? — поинтересовался Тит, обернувшись к отцу, замершему у окна.

— На покаяние?! К жрецу?! — усмехнулся Октавиан. — Мой старый друг Иустиниан быстро бы тебя обработал и за горсть монет растрепал твой секрет каждому встречному, — он сделал паузу и вернулся к очагу, сел. — К таким людям нельзя обращаться просто так.

— О чём ты? — не понимал сын.

— Секреты люди хранят по двум причинам. Первая — если они члены твоей семьи и на них так же скажется раскрытие тайны, хотя тут бывают исключения. Везде бывают исключения! А вторая — это когда вы храните тайны друг друга, особенно, если проступок общий, — Октавиан сделал глоток и продолжил. — Главное надеяться, что ты не заделал ей ребёнка.

— Отец Юрии меня уничтожит, — сглотнув горечь во рту, произнёс Тит.

— Гней Юрий Кесарь! — торжественно произнёс Октавиан. — С опасной семьёй ты решил породниться. Даже я был удивлен, получив приглашение на свадьбу. Странно, что он выбрал для своей младшей дочери тебя, а не твоего брата.

— У Сикста иные заботы, — сказал Тит, — он хочет заполучить Корнелию Сципиону.

— А он не ищет лёгких путей, — удивился Октавиан. — После смерти её отца Понтия, забота о будущем дочери легла тяжким грузом на супругу. Гициния Кравв и по молодости была жестким беспринципным человеком, боюсь подумать, какой она стала с годами. А с Кесарем ты будь осторожнее. Он выдал старшую дочь за советника диктатора, а младшую за тебя — Городского претора. Тянется к самому верху и вскоре попытается завладеть всей властью.

— Ты видишь во всём коварный заговор, отец! — растерянно сказал Тит. — Мы с Юрией любим друг друга.

— Любите — хорошо, — пожал плечами Октавиан, — но за полем из цветов хорошо бы тебе начать различать дремучий лес.

Они молча сидели, долго вслушиваясь в потрескивание поленьев.

— А если мне не повезёт, и Люция забеременеет? — с трудом выдавил из себя Тит.

— Тогда ты совершишь ошибку, которую бы не сделал, будучи моим прилежным сыном, — спокойно сказал Октавиан и, встретив задумчивый взгляд сына, пояснил. — По молодости я тоже совершал глупости. И самая неприятная, хоть и не такая, как твоя по накалу, но тоже весомая, произошла по вине алкоголя. Я и Иустиниан любили пускаться в загулы, кутить и всячески разбазаривали наследство. И одна из подобных лихих ночей привела нас в деревеньку на окраине.

— Так вот что послужило причиной твоего увлечения ютить крестьянских сирот! — догадался Тит.

— Зато теперь я могу исповедаться у друга-жреца, а ты нет, — отшутился Октавиан. — Просто всё отрицай, и Туннии, скорее всего, будут делать то же самое, чтобы не опозорить свой род.

Иустиниан Гициний Кравв

Иустиниан остановился перед домом Магна Тунния. Громадина в четыре этажа выигрышно выделялась на фоне окружающих построек. Магистр авгуров прекрасно знал, во сколько городу обошёлся Храм Юпитера и схватился за голову. Размах был сопоставим, но там дом Бога, а тут — какого-то консула.

У жреца в голове сразу всплыл вопрос: «Кто вообще такое позволил? Только несколько поколений назад ценой тысяч смертей и крови удалось вырвать власть у царей, и тут такое. Неужто, память людей так коротка? Одному человеку, каким бы он ни был замечательным, нельзя давать неограниченную свободу и поощрять вседозволенность. Особенно если этот человек обременён властью».

— Деньги стали истинным богом монолонцев, — с болью в сердце прошептал Иустиниан.

Он зашёл в дом и осмотрелся. Колонны уходили вверх, из цветного стекла были собраны узкие и высокие окна, пропускающие внутрь всю пестроту красок. Лестницы вели на балконы, с которых открывался вид на витиеватый узор на полу. Повсюду свисали вьющиеся растения и цветы. Иустиниан начал молиться. Сегодня тут будет весь свет Монолона, так что требовалось умилостивить духов.

«Грешников ещё нет, — подумал Магистр авгуров. — Но лучше не затягивать».

Магн Тунний на правах организатора празднества отыскал жреца в утренней суете. Он стоял поодаль, не мешая, и ждал, пока тот закончит. Вскоре молитва прекратилась, и хозяин дома задал свой вопрос.

— Останетесь, Гициний Кравв?

Иустиниан выждал паузу, осмотрел Тунния и только потом ответил:

— В моём присутствии у многих отпадает желание грешить. Предположу, что всё дело в одежде, но считаю, что без меня здесь случится нечто воистину ужасное.

— Моя семья будет безмерно рада.

Магистр авгуров лишь поклонился и пересёк мраморный зал. Отыскав каменную скамью, он сел прямо на самом видном месте напротив входа. Да ещё и на возвышении, кто-то же должен присматривать за грешниками.

Авл Марий

Из закрытого кабинета доносились крики. В свете магических кристаллов споры не утихали до самого утра. И лишь тепло, вползающее в открытое окно с первыми лучами солнца, позволило им прийти к компромиссу и расставить фигуры патрулей на карте. Уставшие, но довольные, тактики, наконец, разошлись, чтобы привести план в действие.

«Празднество Дня города только вечером, а проблем, как от Гражданской войны», — Авл Марий покинул кабинет Главного квестора и направился к выходу. Там его уже ждал сын.

— Ну, что… я стану квестором? — взволновано спросил юноша.

— Дай обниму ещё одного служителя порядка в роду, — Авл заключил Друза в крепкие объятья.

— Уже?

— Ты всё делал сам, много трудился и теперь пожинаешь плоды. Мне даже не пришлось просить.

Они отправились домой под крики надоедливых петухов.

— Ты будешь охранять бал? — спросил Друз.

— Ты! — бросил Авл.

Друз резко остановился:

— Ого…

— Это ответственное дело, сын… — Авл взял сына за плечи. — Ты готов?

— Я когда-нибудь тебя подводил? — Друз улыбнулся. — Вот только думал, подобное случится чуть позже…

— Идём! Я тебя провожу.

Не успели они подойти к центру сбора, как Друз произнёс:

— Дальше я сам!

Авл Марий улыбнулся. Опытный квестор всегда хвалил сына за самостоятельность и подтрунивал, если тот смущался.

— Удачи! — Авл похлопал сына по плечу и пошёл в другую сторону.

— Отец! — окрикнул Друз.

— Передумал? — усмехнулся Авл.

— Не… Ты много лет прослужил квестором, а главным так и не стал… почему?

— Потому что у Главного квестора был свой сын.

— Значит, и мне не удастся?

— Теперь у него нет сына, зато есть две дочери… лови момент!

Авл Марий помахал сыну и удалился.

Домна Метелла

— Что опять случилось? — найдя расстроенную подругу в дивном саду, поинтересовалась Тунния Сцевола.

— Макр — грязное пьющее животное. Вот что случилось, — ревела Домна Метелла. — Вечно нажирается, тащит меня в постель и отрубается. А потом мне упреки: «Почему ты не беременна? Где наши дети?»

— Ты не пыталась с ним поговорить? — усаживаясь рядом, спросила Тунния старшая.

— Как же! Только рот откроешь, тут же получаешь, — ещё сильнее разревелась Домна.

— Я ведь тебя предупреждала, что деньги порой идут вкупе с не очень приятными чертами характера, — обняв подругу за плечи, припомнила Тунния. — Мужчины порой успокаиваются после свадьбы. Помнишь, как ты говорила, что он заставлял твоё сердце летать?

— Ведь так и было, — на Домну нахлынул ещё один приступ истерики.

— Тиши, тиши, — успокаивала её Тунния.

— Может, мне его заколоть? — вдруг совершенно спокойно сказала Домна, отчего даже у её взбалмошной подруги волосы встали дыбом.

— Слишком безумный порыв, ты не находишь? — осторожно произнесла Тунния. — Тебе просто нужен ребёнок. Если ты убьёшь Макра, придётся искать нового мужа, а с этим сегодня тяжелее, чем во времена нашей молодости.

— Вся такая правильная, а до сих пор в девках, — огрызнулась на нее Домна.

— Я всего лишь хочу помочь, — стерпела обиду Тунния.

— Прости, я не хотела, — она обняла подругу.

— Прощаю! — улыбнулась Тунния.

Они сидели какое-то время в обнимку, а затем отправились на неторопливую прогулку по аллее.

— Ты говорила серьёзно о ребёнке? — спросила Домна.

— Ага! — с полной уверенностью кивнула Тунния. — Вот только твой муж для этого не годится. Может, стоит подыскать кого поинтересней?

— Изменить мужу?! — изумилась Домна Метелла.

— Ему не обязательно об этом знать, — таинственно улыбнулась Тунния. — Как раз на днях мой дядя Магн Тунний организует в своем доме празднество Дня города.

— Чтобы меня обрюхатил там какой-нибудь отщепенец, едва скопивший на костюм и маску?

— Уверяю, совсем бедных там точно не будет, — успокоила её подруга, — мой дядя не впустит в дом первого встречного. Кстати о нём!

— Нет, ты что! — увидев коварный взгляд Туннии, отпрянула Домна. — Хочешь подложить меня под дядю, он ведь женат.

— И что? — совершенно безразлично спросила Тунния. — Зато подходит по всем твоим критериям.

— А! — уловила Домна мотив подруги. — Это чтобы насолить его жене.

— Да, я ненавижу Люцию. Это ни для кого не секрет! — развела руками Тунния. — Как дядя только мог на ней жениться, она скучная и бесящая, а ещё этот мерзкий писклявый голосок.

— Ну не знаю, — засомневалась Домна. — Это как-то неправильно.

— Ты то же самое говорила, когда отбивала от мужа конкуренток, — напомнила Тунния. — Не переживай, я всё устрою! Но с одним условием! Потом ты поможешь мне.

***

— Что ты копаешься? — выкрикнула Тунния старшая, вбегая в комнату подруги. — Мы опоздаем на празднество.

— У меня маленькая грудь, — грустный голос донесся из-за ширмы.

— Опять эти твои заморочки, — Тунния отдёрнула занавеску и увидела подругу у зеркала. — Даже ещё без корсета.

Тунния, не слушая Домну, стала в спешке преображать подругу.

— Полегче, — тяжело дыша, протянула Домна.

— Вот так-то лучше! — затянув шнуровку, радостно констатировала Тунния.

Они вышли из дома и тут же запрыгнули в паланкин, который без промедления довёз их до нужного места. Люди шли по улицам, скрывая лица масками.

Маски — обязательный атрибут Дня города. Граждане приходили на праздник с ликами известных политических деятелей, военачальников или предков. В этот значимый день монолонцы соблюдали традиции и проводили шумные застолья дома или в гостях. Поэтому сегодня на улицах народу будет не много в отличие от какого-нибудь триумфа.

— Что ты задумала? — поинтересовалась Домна.

— Ты уверена, что хочешь знать? — спросила Тунния. — Я могу, конечно, рассказать, но…

— Лучше не надо, — кивнула Домна. — А то ещё передумаю.

— Умничка! — улыбнулась Тулия, и они вместе отправились на празднество.

Хозяин одного из лучших домов в городе приветствовал гостей на входе.

— Он странно одет и без маски, — подозрительно бросила Домна.

— Не бойся, дядя вскоре переоденется, — пояснила подруга, когда они подошли к Магну Туннию. — Дядя! Надеюсь, мой подарок будет в пору.

— Сегодня и узнаем, — прошептал он. — Я рад, что ты пришла, Камилла.

Женщины прошли в дом и осмотрелись.

— Как ты собираешься избавиться от Люции? Она же будет всюду следовать за мужем, — не унималась Домна.

— Ты же не хотела знать, — напомнила Тунния. — Но ты права, нам нужен доброволец, который займёт её на время. Может, вон тот статный мужчина?

— Нет! Ты же не собираешься опять провернуть тот трюк, — Домна опустила плечи.

— Почему нет? — улыбнулась Тунния. — Он мой самый любимый! Но чтобы ты не считала себя последней дрянью, можешь выбрать Люции кого-нибудь.

— Они все в масках, — с досады сказала Домна. — Вон тот, по-моему, даже очень ничего.

— Жребий брошен, — Тунния кивнула своим помощникам, указав на незнакомца в маске, и всё завертелось.

— Это ведь не только из-за меня? — серьёзно спросила Домна.

— Разумеется, нет, — обняла её подруга. — Просто ещё один повод приструнить Люцию при удобном случае. Она возненавидит тот день, когда поссорилась со мной. Кстати… Смотри! Какой мужчина!..

Глаза Туннии чуть не плакали от наслаждения. Она жаждала обладать им. Домна обернулась и увидела высокого мужчину в мускульной кирасе и с красным плащом. Цвет войны в мирное время имел право носить только лучший полководец Республики.

— Децим Клавдий? — усомнилась она в адекватности подруги. — Он же военный…

— И что? Они все до поры до времени убивают варваров, — не поняла подвоха влюблённая.

— Но этот уже занят, — пояснила Домна. — Тем более у него дочь.

— Мелочи, — отмахнулась Тунния.

— Да у вас даже нет общих тем для разговора.

— Я немного фехтую.

— Фехтование и война — разные вещи!

Тунния нахмурила брови:

— Ты не хочешь мне счастья?

— Хочу, хочу, — поспешно закивала Домна. — Тем более я же обещала. После этой ночи… если всё выгорит, у меня не будет выбора.

— Выгорит!

Фаора

Магн Тунний слыл человеком радушным и умным, а ещё неплохо разбирался в людях. И этим вечером, встречая и впуская гостей в свой дом, распознавал всех их, даже когда они уже надели маски. Но вот одна пара своей развязностью выделялась из стройной вереницы, хоть покрой костюма ничем не выдавал в них плебеев.

Хозяин не сводил с них пристального взгляда, а незнакомцы даже и не пытались пробраться втихую и пошли в общей очереди. Вскоре они добрались до Магна Тунния.

— Приветствую, Влиятельнейший из людей! — незнакомка низко поклонилась по всем нормам этикета. — Хотя бы на этот вечер.

Более обезоруживающей улыбки хозяин дома ни у кого не встречал.

— Пока Юрии с Гициниями не пришли, — подыграл незнакомец. Магн сделал вид, что не услышал оскорбления в свой адрес и промолчал.

— У меня к вам деловое предложение, — снова заговорила незнакомка. — Отойдём туда, где потише?

Магн насторожился, но кивнул, а гостей оставил на супругу Люцию.

Незнакомка не стала медлить и, едва они скрылись в тень, представилась:

— В городе меня знают как Воровку секретов!

— Наслышан, — Магн сразу понял, что за незваные гости явились в дом.

— Так вот. Мне нужно попасть на празднество, а вы можете попросить нечто взамен. Думаю, не стоит перечислять весь спектр моих талантов.

Тунний задумался и отошёл. Сейчас связи с криминальными слоями города ему ни к чему, но, возможно, когда-нибудь пригодятся. Всегда удобно знать нужного человека.

— Хорошо, — согласился Магн. — Но чтобы без фокусов. Иначе вас по кускам будут собирать.

— Мы сама незаметность, — заверила его воровка. — Тем более, пришли не по твою душу.

С этими словами они разошлись.

«Дерзкая девчонка… далеко пойдёт, если только не окажется раньше в сточной канаве с перерезанным горлом», — пронеслось в голове у Магна.

Хозяин дома вернулся к гостям, а незнакомцы растворились в толпе. Они предусмотрительно отошли в сторону и по лестнице поднялись выше. Оттуда открывался отличный вид на зал.

— Думаешь, он придёт? — спросил Фауст у Фаоры.

Они стояли у перил и всматривались в прибывающие силуэты патрициев. С каждой минутой их становилось всё больше.

— Придёт! — уверенно произнесла Фаора. — Обязательно придёт… Письма с угрозами порой творят чудеса.

— И как мы его узнаем?

— Легко. Он придёт без маски. А вот и он! Пунктуален не по годам.

— Где? — встрепенулся Фауст. — Вон тот малец? Ему сколько?.. Лет пятнадцать?

— Наверно, — пожала плечами Фаора.

— Что ребёнок успел натворить?

— Не твоё дело. У тебя ведь тоже здесь с кем-то встреча?..

— Он ещё не пришёл.

Фаора резко сорвалась с места и устремилась вниз по лестнице. Она преодолела зал и села рядом с юношей. Кикерон вздрогнул и отшатнулся. Гости в масках не сводили с него любопытных глаз.

— Кто вы? — спросил мальчик.

— Главное не то, кто я, а то, что я знаю, — прошептала она. — Помнишь то происшествие лет пять назад? Ты играл со своей сестрой, а потом…

— Остановись, — взмолился Кикерон. — Что ты хочешь?

— Я собираю секреты, — пояснила дружелюбно Фаора. — И меня интересует твой дедушка Октавиан Август, а точнее — его приёмные дети.

— Он их не усыновил, — поправил Кикерон. — Там нет никакого секрета.

— Ты заблуждаешься… Без причины добропорядочный патриций не будет ютить плебеев.

— Мы редко бываем у дедушки.

— Тебе лучше что-то вспомнить, а то…

— Я не знаю!

— Любая деталь, странность…

Мальчик склонил голову.

— Он учит их магии, — наконец, произнёс Кикерон.

— А говорил, нет секретов, — обрадовалась Фаора. — Зачем учить плебеев магии, когда у них нет к ней предрасположенности?

— Я не знаю. Позволь мне уйти.

— Конечно… но я не прощаюсь, — она улыбнулась.

Последние слова приковали мальчика к скамье, заставили вспомнить тот день пять лет назад. Кикерона бросило в жар, капли пота поползли по лицу.

Фаора отправилась искать Фауста. Тот о чём-то разговаривал с Иустинианом. Старший жрец оказался без маски. Действительно, зачем она ему? Священнослужитель одним своим видом отпугивал местных гадюк и привлекал рыбу покрупнее.

Слева от жреца сидел кто-то в маске, справа Фауст.

«Ты всегда хотел вращаться в высших кругах», — подумала она о подельнике.

Они о чём-то договаривались. У Фаоры даже возникло ощущение, что Иустиниан отбивается от диких собак последним факелом.

Женщина лишь улыбнулась и пошла дальше. Жреца Фаора знала давно, в какой-то мере именно он научил её смотреть на мир по-другому. С тех пор секреты так и сыпались ей в руки.

Октавиан Август Сикст

Сикст разудалой походкой ворвался в зал и остановился, бросив хищный взгляд на толпу. Точно охотник, он искал только одну добычу — Корнелию. Та слыла красивейшей из незамужних дев Монолона.

Отыскать добычу оказалось не трудно. За ней, как тень, шла её мать и не отходила ни на шаг. Гициния — опасная женщина. Сикст побаивался её, и не без основания.

Тут в зал вошли два брата Сектия — самые богатые люди города, хоть и из плебеев. Золото порой даёт шанс дотянуться до звёзд. Одетые с иголочки и похожие, как две капли воды, они всегда ходили в одном и том же.

Почти моментально улей зашумел. Патриции из старых родов от возмущения, хотя сами брали у братьев-плебеев в долг, а женщины… тоже из-за денег. Сикст благоразумно отошёл в сторону, чтобы не попасть кому-то из змей на глаза. Женщины тут же бросили голодные взгляды на завидных женихов, и праздник перестал быть безопасным.

Сикст встал, как вкопанный, увидев племянника. Ему потребовалось время прийти в себя, чтобы заговорить.

— Кикерон!? — сорвалось с его уст. Сикст приподнял маску и наклонился. — Что ты тут делаешь?

— Я… — попытался оправдаться мальчик.

— Совсем сдурел? Беги скорей домой. Ещё не хватало тебе пересечься с отцом.

— Ага…

Кикерон витал где-то в своих мыслях. Сиксту пришлось его поднять и отвести к выходу, напялив на него свою маску.

— Ты же никому не скажешь? — спросил мальчик.

— Иди уже! — прикрикнул на него Сикст.

Он долго не мог понять, что побудило племянника прийти сюда. Сикст отмахнулся от плохих мыслей и вышел с Кикероном за ворота.

— До дома Августов, — он заплатил рабам. — И если будет возникать, везите силой. Разрешаю!

— Да, господин!

Паланкин тронулся, и Сикст смотрел ему вслед, пока тот не скрылся в темноте улицы. Он вернулся в зал и только по взглядам людей понял, что без маски. Юный патриций не отчаялся и снова отыскал Корнелию. Отринув заготовленную речь и сомнения, Сикст подошёл.

— Свет огней свёл вас с ума, раз вы осмелились подойти, — произнесла Гициния Кравва.

— Ваша дочь ярче всех огней, — потеряв всякую осторожность вместе с маской, сказал Сикст. — Позволите пригласить её на танец?

— Дочь? Не понимаю, о чём вы, — в ответ бросила она.

— Мама! — Корнелия сама сняла маску и прожгла её взглядом. — Оставь этот цирк.

— Надень маску! Мы на празднестве.

— В Тартар! Я хочу танцевать, — она протянула руку, и Сикст увлек её в центр зала.

Гициния же осталась стоять на месте, кусая губы и терзая веер, словно желая сломать его.

Фауст

Фауст сначала смотрел, как его подельница выпытывает секреты, а затем увидел того, с кем сам договорился о встрече. Он подошёл и представился:

— Фауст, — он почтительно поклонился.

— Мой хозяин заинтересован в ваших услугах, — заговорил вместо хозяина раб, — но сначала испытание.

— Ваши желания — закон! Просто укажите цель.

— Иустиниан Гициний Кравв! — заговорил, наконец, Кесарь. — Я договорился о гадании на полёте птиц и хотел бы, чтобы мероприятие прошло удачно.

— За такое Старший жрец потребует сумму, и значительную.

— Хорошо бы провернуть всё с наименьшими тратами, — добавил раб, а по совместительству и управляющий делами Юрия. Считай, правая рука. Кесарь никуда без него не ходил. По уровню образованности помощник мог заткнуть большую часть патрициев в этом зале. А иначе, зачем он нужен?

— Предлагаю сесть с двух сторон, дабы ему не по себе и подарок лучше дарить кому-то из близких, — предложил Фауст.

— Вижу в вас творческую жилку. Идёмте! — Кесарь уверенным шагом направился к жрецу, а потом обернулся. — Как там зовут его матушку?

— Вилора, — напомнил раб.

— Скажи, — Кесарь подсел слева от Магистра авгуров, — как поживает Вилора?

— Она в добром здравии. Благодарю! — ответил любезно Иустиниан.

Фауст в это время сел справа от магистра, развернувшись так, чтобы видеть лица собеседников.

— Это хорошо, — кивнул Кесарь. — Я вспомнил, что забыл про её последний день рождения.

«Как и она о твоём!» — Иустиниан по голосу догадался, с кем разговаривает. — День рождения?

— Оплошность с моей стороны… Знаю! Возможно, она простит мою неучтивость, если я пришлю подарок? «Змея!»

— Право это не обязательно.

— Сложно подобрать подарок для женщины, — вслух размышлял Кесарь. — Что любит одна, другая презирает.

— Возможно, она не откажется от денег? — предложил Фауст.

— Хорошая мысль, — согласился Кесарь. — Скажем, сто тысяч молоров.

— Ты очень добр, но боюсь, моя матушка, как хозяйка Дворца диктатора, просто не заметит столь скромный жест, — пояснил Иустиниан.

— С мамами всегда так, — добавил Фауст.

— Сто пятьдесят тысяч! — увеличил сумму Кесарь.

— Она всех рабов одевает в шелка. А каждое утро на завтрак ест устриц, — пояснил жрец.

— Ей следует быть осторожней, — снова заговорил Фауст. — Устрицей можно подавиться.

Иустиниан уже собирался возмутиться, как Кесарь увеличил тяжесть подарка.

— Двести тысяч!

— Очень щедрое предложение и замечу, достойный подарок, — улыбнулся жрец. — Она будет тебе весьма обязана.

— Её единственная обязанность — думать обо мне хорошо.

— Она всегда о тебе хорошо думала, и нет ничего неэтичного в том, что она продолжит думать так же.

— Мы понимаем друг друга, — Кесарь обернулся к рабу. — Запиши! Двести тысяч Старшему жрецу.

— Мидасом себя возомнил, — прошептал помощник. «Придурок!»

Обговоренная ранее сделка была подкреплена на успех, и они оставили Иустиниана лицезреть грешников.

— Отлично справился, хвалю, — произнёс Кесарь. — Из тебя выйдет толк, если не будешь меня подводить.

— Работе я отдаюсь целиком и полностью, — любезничал Фауст.

— Чудно! Значит, не прощаюсь. Воу введёт тебя в курс дела, — он впервые назвал раба по имени и отправился по личным делам.

Гай Гициний Кравв Янус

Диктатор на бал явился тайно через чёрный ход. В зале он встретил своего доверенного советника и занялся делами. Требовалось со многими переговорить, и маскарад подвернулся как раз вовремя. Янус только помог и одолжил Магну Туннию кругленькую сумму.

— Он опаздывает, — произнёс Диктатор. — Заставляет ждать… Меня!

— Трибун тоже хотел бы избежать огласки, — пояснил Кар.

— Кто это рядом со Старшим Жрецом?

— Кесарь. Его слугу я везде узнаю. Он хромает на левую ногу.

— Что ему нужно от моего брата? — возмутился Янус.

— По известным мне сведениям, Кесарь заказал гадание, — сообщил Вонтий Ликреций Кар.

— Прохвост! Брат не возьмёт деньги.

— Считаете?

— Ты сомневаешься в его святости?

— За ним тянется шлейф из слухов сомнительного свойства.

— Он мой брат! — возмутился Диктатор.

— И Кесаря тоже, — напомнил Кар.

Властитель дернулся и бросил на него грозный взгляд. Их глаза пересеклись. Советник выдержал вызов стойко, не уронив достоинства. Слова возмущения умерли на губах Диктатора и были низвергнуты назад вместе с комом, подползавшим к горлу. Сжимая и разжимая кулаки, Янус поборол раздражение и произнёс:

— Об этом позорном клейме нам будут напоминать…

— Правда всегда бьёт больнее, но я советую поговорить с Иустинианом. Возможно, он прислушается к вам.

— Возможно… А кто тот слева?

— Его я не знаю. Могу послать нужного человека… если соизволите?

— Не стоит давать Кесарю лишних шансов.

Советник поклонился и отправился выполнять поручение, благо ликторов у него хватало. Он держал их на расстоянии вытянутой руки, на улице. Подручные сопровождали его повсюду, но сегодня бы только мешались.

Братья Мардоний и Инвикт Сектии

Братья Сектии только вошли в зал и сразу уткнулись в десяток масок, таращившихся на них.

— У меня странное чувство, младший брат… — заговорил Мардоний.

— А я говорил, что нужно было идти по одному и в разной одежде, — укорил Инвикт.

— Это наша отличительная черта…

— И они, кажется, тоже в курсе. Главное ничего не пить…

— А лучше найти безопасное место.

— Видишь такое?

— Да, — обрадовался Мардоний и указал на одинокого Магистра авгуров. — Безопаснее места не найти.

— Ты прав, — согласился Инвикт. Они направились прямо к Иустиниану. — Надеюсь, его не отравят, чтобы добраться до нас.

— Я бы на это посмотрел, — улыбнулся старший из братьев.

— Боюсь, тогда нас точно растерзают незнакомки.

— Это может быть приятно…

— Может!

Они подошли к Магистру авгуров, Мардоний вежливо представился и попросил разрешения составить Иустиниану компанию.

— Будьте моими гостями в этом опасном месте, за моим скромным щитом праведности и благочестия.

Братья сели по обе руки от жреца.

— Не ожидал вас здесь увидеть, Магистр, — произнёс Инвикт, нарушив звенящее молчание.

— Я там, где грех! — кратко ответил Иустиниан.

— И вы просто сидите… — поинтересовался Мардоний.

— Порой кто-то подсаживается поболтать, как вы.

— И помогает?

— Что именно?

— Ну… ваше присутствие? Помогает?

— Удерживать праведность в их головах? — жрец кивнул на танцующих. — Боюсь, они уже потеряны. Моральные компасы и ориентиры теперь у них между ног.

— Разве мы не должны верить в лучшее, Магистр? — спросил Инвикт.

— Внушать себе мы можем всё что угодно. И даже потом сладко спать, но от реальности не скрыться за стеной из фантазий.

— Не нужно было приходить, — бросил старший брат младшему.

— У нас не было выбора, и ты это знаешь. Наша торговля напрямую зависит от этих людей.

— Вот и вы попали в клетку… — грустно произнёс жрец. — Могу лишь заверить, что вы либо привыкнете, либо нет. Третьего не дано!

— Они вызывают страх, — Инвикт пробежался взглядом по маскам.

— Страх помогает выжить. Пожалуй, это самая полезная вещь из всех, что я знаю. Страх! Он порой подбрасывает дельные советы.

Аппий Вилор

— Властитель!

К Диктатору подошёл мужчина в маске. По шаткой походке Янус признал в нём своего деда Аппия.

— Вижу, маскировка сбоит, когда все друг друга знают.

— А иначе и быть не могло. Маскарад — удел молодых, тех, кто не может заострить внимание на чем-то одном и всегда торопится.

— Рад видеть тебя в добром здравии, дедушка.

— Я бы обнял тебя, достопочтимый внук, но не будем разрушать и так хрупкую легенду, — произнес Аппий. — Мы хотели поговорить о делах.

— Мне нужна твоя поддержка против Кесаря, — попросил Янус. — Я знаю, что ты Народный трибун и должен соблюдать нейтралитет.

— А со вторым трибуном ты уже встречался?

— Разумеется, но он остался непреклонен и поддержит претендента.

— Завидная стойкость! Тогда не вижу смысла отказываться.

— Спасибо, дедушка, это много для меня значит.

Они без поклонов разошлись, словно незнакомцы. Вот только одна пара внимательных глаз всё это время не сводила с них пристального взгляда. Кесарь дождался, пока Аппий Вилор будет один и затолкал его в пустую комнату.

— Что вы себе…

— Рад видеть тебя, дедушка! — оборвал его Кесарь. Он снял маску и задвинул засов на двери. — Здесь нам никто не помешает.

Аппий тоже открыл лицо.

— Тебе следует подбирать слова тщательней, ведь нападение на Народного трибуна карается смертью.

— Мы слишком долго оттягивали этот разговор.

— Неужто, наконец, отрастил яйца?

— Они всегда у меня были. Твои правнучки тому подтверждение.

— Одно не проистекает из другого. Можем препираться всю ночь, — отмахнулся Аппий, — но никакие уговоры тебе не помогут. Я не буду тебя поддерживать.

— Откуда? — Гней нахмурил брови.

— Что откуда?

— Такая ненависть ко мне, чем я её заслужил?

— Ты ещё смеешь спрашивать?

— Да! — крикнул Гней.

— Ладно, гадёныш, я расскажу, если тебе не хватает мозгов понять простые истины, — Аппий выждал паузу и продолжил. — Ты пытаешься уничтожить мою семью, то, что я ценой титанических усилий построил и бережно пытаюсь сохранить.

— Я тоже твоя семья.

— Ты — никто! Ошибка…

— Ошибка?

— Именно. Я позволил чувствам дочери возобладать и не запретил выходить замуж за твоего никчёмного отца, который вскоре разорился.

— Значит, мама действительно любила нас…

— Она заблуждалась! Но я помог открыть ей глаза и прислушаться к голосу разума. Её было тяжело, однако всё получилось. Вилора вышла за достойного гражданина, и теперь мои внуки правят городом. Вот, чего я добился и что ты собираешься разрушить. Собираешься влезть своими грязными лапами туда, где тебя не ждут.

Кесарь опустился на стул и склонил голову. Мысли перемешались в вихре. Старые истории из детства, предположения, придумки, а оказалось вот оно как. Вполне логично, если вспомнить, что Монолон пожирает слабых и на их костях растёт только вверх, предавая погибших забвению.

— А теперь мне пора идти, — Народный трибун подошёл к двери и схватился за засов.

— Дедушка… — прошептал Кесарь.

Аппий обернулся и тут же получил кинжалом в голову от внука. Клинок вошёл под челюстью, но не глубоко. Юрий не моргающим взглядом смотрел, как старик схватился за его одежду, точно за спасательный плот, и медленно оседает на пол.

— Защищать семью — достойная цель. Пожалуй, мне подходит.

Кесарь перешагнул через труп и удалился, задвинув засов с той стороны при помощи магии.

Гней Юрий Кесарь

— Вижу, у вашей дочери нет отбоя от ухажёров! — прошептал Кесарь, подойдя сзади к матери Корнелии.

— Ты мог бы не подкрадываться. Это тебя не красит, — Гициния даже не вздрогнула и сразу узнала голос.

— Я не нарочно…

— Не верю ни одному слову! Что хотел?

— Будущему диктатору не подобает властвовать без супруги. Это могут неправильно истолковать.

— Соболезную твоей утрате, хоть и с запозданием, — произнесла она.

— Спасибо!

— Как девочки? Терять мать непросто.

— Они сильные… Я чрезмерно горд, что они у меня есть. Мария успела воспитать их в строгости и учтивости.

— Предположу, что сегодня их здесь нет.

— Ни к чему марать честь семьи. Я завел этот разговор…

— Корнелия — своенравная дочь, — в голосе Гицинии сквозило материнское возмущение. — Глаз да глаз!

— Вижу! — Кесарь кивнул. Они смотрели, как Корнелия танцует с Сикстом. — Её будущее я бы обсуждал с Понтием, но, увы, он тоже уже не с нами.

— Я желаю ей счастья и всеми руками за твою кандидатуру, — произнесла Гициния.

— Но…

— Но убеждать насильно не буду. Уверена, у тебя хватит шарма её очаровать.

— Выскочке Августу я уж точно не проиграю.

— Тогда придётся снять маску, — коварно улыбнулась Гициния.

— Действительно! Нельзя идти знакомиться в ней, — согласился Гней. — Пропадает искренность.

— И таинственность. Мы так и познакомились. Помнишь?

— Да, как тут забыть. А потом ты ушла к Понтию.

— Нечего было глазами хлопать.

— Тогда я бы не встретил Марию.

— Ну, разрыдайся ещё! — укорила его Гициния. — Ты идёшь или нет? А то смотри, Корнелия прыгнет в постель к Августу.

— Поностальгировали и хватит! Дела превыше всего, — Кесарь отдал Гицинии маску и пошёл прямо к танцующим, чем вызвал волну удивлённых взглядов. Когда хочешь стать Диктатором, такое внимание обоснованно и никуда от этого не деться. Нужно соответствовать заданной планке: не показывать слабостей и не давать врагам поводов для удара.

Октавиан Август Сикст

Сикст танцевал с Корнелией. Она даже смеялась над его шутками, но затем их прервали.

— Мальчик мой, — произнесла женщина.

— Мы знакомы? — спросил он.

— Не узнал собственную мать? — возмутилась Делия. Она говорила шёпотом, чтобы не услышала Корнелия. — Я разочарована.

— Мама… — Сикст замялся. — Я занят.

— Вижу… Прохвостка совсем вскружила тебе голову.

— Кто это? И почему ты позволяешь ей меня оскорблять? — вмешалась в разговор Корнелия.

— Сейчас вернусь! — улыбнулся он красавице и увёл матушку в сторону. — Что ты хотела?

— Разве матери нужна причина, чтобы увидеть сына? — загадочно произнесла Делия. Сикст переборол себя и промолчал. С каждой новой встречей с этой женщиной, он понимал отца всё лучше и лучше. — Одолжишь мне денег?

— И ради этого ты меня отвлекла? — негодовал Сикст. Он посмотрел в зал и увидел, что Корнелия уже танцует с Кесарем. — Я был так близок…

— А она не теряет времени зря… Молодец! — в её голосе проскочила нотка гордости. — Так что?

— Я давал тебе только на прошлой неделе.

— Мы всё потратили.

— Мы?

Она помахала подругам, которые подняли кубки в её честь. Делия, как заметил Сикст, с годами становилась только лучше, как отличное вино. Но и яд, капающий с её клыков, становился смертоноснее.

— Ты случаем не был у отца? Может, он уже умер от скуки на вилле, а мы и не знаем, — вслух размышляла она. — Его деньги мне бы очень пригодились.

— Понять не могу, как он ещё с тобой не развёлся, — у Сикста заболела голова.

— Сама не понимаю. Я дала ему столько поводов, — развела руками Делия. — Может, ему нравится, когда его…

— Или он просто не хочет снимать с тебя ошейник, чтобы ты не загубила ещё чью-нибудь жизнь.

— Октавиан Август Сикст, как ты разговариваешь с матерью? — взревела она, и несколько человек рядом обернулось.

— Денег ты от меня не получишь, — бросил он и пошёл прочь.

— Куда… Вернись, сынок. Гадёныш!

Гзартан, Келио и Сириус

Три силуэта прошмыгнули в тени домов через улицу и застыли у высокого забора. Красивая одежда и маски на лицах вводили в заблуждение, что они опаздывают на празднество Дня города, но поведение явно говорило об обратном.

Скрытные личности бросили взгляды вдоль улицы и устремились на приступ кирпичного забора. Они преодолели препятствие и как напуганные кошки помчались по саду.

Не заметив расстояния, но запыхавшись, молодые люди припали к стене дома. Послышались смешки. Они наслаждались гладко протекающей авантюрой и, тяжело дыша, готовились к последнему рывку.

— Ещё чуть-чуть, — восторженно вырвалось у Келио.

— Без меня, — отмахнулся Сириус.

— Струсил? — Гзартан обернулся на друга.

— Я пошёл за компанию, — напомнил он. — Если нас поймают, то мастер Октавиан нас накажет.

— Он не узнает, мы мигом туда и сразу обратно, — улыбнулась Келио.

— Не хватало, чтобы нас распяли… — бросил Сириус.

— Мастер Октавиан этого не допустит, — Гзартан задумался.

— Он может банально не успеть. Мы в городе чужие, и наша жизнь ничего не стоит.

— Нас не поймают! — выкрикнула Келио и побежала к открытому окну.

— Уверен? — спросил Сириус.

— Она одна натворит глупостей, — развёл руками Гзартан.

— Дело же не только в этом? — улыбнулся друг.

Они посмотрели вслед Келио.

— Так очевидно? — прошептал Гзартан.

— Ты не умеешь скрывать чувства, дружище, — похлопал его по плечу Сириус.

— Вот только она их всё равно не замечает.

— Она замечает, поверь.

— Я пойду…

— Интересного приключения!

Гзартан лишь скупо улыбнулся на пожелания Сириуса и побежал за Келио.

— Ты что так долго? — укорила девушка, едва он залез в окно.

— Уговаривал Сириуса… Он не пойдёт.

— Риск ему чужд, — махнула рукой Келио и быстрым шагом пересекла коридор. Гзартан старался не отставать. Он каждой клеткой своего тела чувствовал себя здесь некомфортно, и этот зуд только усилился, едва они попали в просторный зал.

— Красота! — Келио засветилась бы, если бы могла. Она со стороны казалась самым счастливым человеком на свете, чувствовала себя здесь, точно рыба в воде. А потом закружилась, устремилась в толпу людей. Гзартан её потерял, пока хлопал глазами.

Он сначала не понял, что произошло, высматривал девушку в толпе, а затем запаниковал.

«Нет, нет, нет»… — душа юноши кричала и смогла бы оглушить весь зал, если бы вопль вырвался из губ.

Гзартан бессмысленно озирался по сторонам в надежде уловить Келио краем глаза и успокоить рвущуюся душу. Он разом представил сотни ужасных вещей и опустил плечи. Юноша стоял в центре зала среди незнакомцев, не зная, что делать и куда бежать. Даже не слышал голосов, он видел лишь безмолвные, бездушные маски, мельтешащие вокруг.

Вивиан Корвин

Зал ломился от людей, яблоку было негде упасть. А патриции всё шли и шли, а для танцев не осталось места.

Когда сказочная зеленоглазая красавица под руку с высоким патрицием появилась, то заставила мужчин замереть и смотреть только на неё, позабыв обо всём и даже о милых и не очень спутницах. Роковая девушка пришла без маски. Она даже и подумать не могла спрятать все те достоинства, которыми одарила её природа и которыми она в совершенстве пользовалась.

Об этом свидетельствовало хотя бы покровительство главной семьи в городе и в частности Меркурия — брата Диктатора. Он, как и большинство мужчин, пал под натиском её очарования и наглости пару месяцев назад и уже не мог освободиться, или не хотел.

Вивиан Корвин затмевала всех и спорила лишь с Корнелией за титул красавицы города. Хотя кто она и откуда так резко появилась, будоражило умы мудрейших граждан. Патриции не любят чужаков.

— Вивиан, напомни, зачем ты меня уговорила прийти сюда? — Меркурий обвёл собравшихся презирающим взглядом.

— А я и не говорила, — бросила она и увлекла его в центр зала. Корвин подняла подбородок, властно смотрела по сторонам, словно ища кого-то.

— Ты знаешь, я не отличаюсь терпением, — он потянул её на себя, заставил остановиться, но взгляд девушки остался прикован к одному человеку в зале. Меркурий не удосужился проследить за её целью.

— Уничтожить несколько человек, — Вивиан перевела взгляд со Старшего жреца на Меркурия, а затем резко обернулась совершенно в другую сторону, где танцевала и смеялась Корнелия Сципиона. — Пожалуй, начну с неё. В Монолоне не должно быть больше одной обольстительницы, — она игриво взмахнула волосами и влюблёнными глазами уставилась на спутника. — Пойдёшь со мной?

Меркурий оценил партнёра Первой красавицы города. Оказался всего лишь Кесарь, с которым он давно не виделся.

— Конечно, — кивнул брат диктатора.

Вивиан расцвела коварной улыбкой и, взяв его под руку, поплыла в центр зала. Они встали прямо на пути танцующих, которые увидели их в последний момент и чуть не врезались. Меркурий даже снял маску.

— Какая встреча, — протянула Вивиан, словно та оказалась неожиданной.

Корнелия присмотрелась к незнакомке. Она её раньше нигде не видела, но скорее всего виной был затворнический образ жизни.

— Меркурий? — удивился Кесарь. Он хорошо знал, что его на такие мероприятия и силком не затащишь.

— Гней, — подмигнул ему брат, словно по-дружески.

— Что привело тебя сюда?

— Эта милая обольстительница, — Меркурий кивнул на Вивиан. — Хочешь выпить?

Кесарь обвёл взглядом женщин, те ломали брови, разряд грома буквально витал в воздухе.

— Не откажусь, — согласился он.

Они оставили дам наедине, вызвав их возмущение. Особенно удивилась Корнелия — это был уже второй случай за вечер.

— Рассказы о твоей красоте не врут, — пропела Корвин, пожирая оппонентку глазами. По коже Сципионы даже побежали мурашки.

— Что нужно? — смело бросила Корнелия.

— Этот зал слишком мал для нас двоих. Поэтому кто-то должен уйти.

— Вот ещё… Сама уходи!

— Предложу решить неурядицу цивилизованным способом. Дуэль!

— Её запрещено проводить…

— Нам нужен Арбитр! — выкрикнула Вивиан в толпу, не дожидаясь ответа.

Кесарь и Меркурий чокнулись и опустошили кубки. Друзья заняли места с прекрасным видом в ожидании магической дуэли.

— Всё к этому шло, — протянул Кесарь. — Лицо незнакомое… где ты её подцепил?

— Не я! Она всё сама. Нашла и… — попытался пояснить Меркурий.

— Ты всегда был падок на опасных женщин.

— Как есть. Выпьем!

— Твоё здоровье!

Августа

Августа бродила по маскараду безучастно, всюду одни только маски, хотя и без них граждане Монолона никогда не демонстрировали своих истинных лиц. Одна лишь ложь и океаническая толща притворства.

Празднество протекало медленно, очень медленно. Или так просто казалось Августе. Она опустила плечи и, без огня в глазах, огибала одного ряженного за другим, периодически скрашивая ночь вином.

Ей, кто и часа не может прожить без магии, подобные скопища отравляли душу. Августе так и хотелось взмахнуть руками и поджечь люстры или выбить стёкла. Что-то такое, дабы разворошить этот курятник, заставить всех носиться в панике и давить друг друга на выходе.

Правда, потом пришлось бы объясняться. С кем? С Первой чародейкой! Данный разговор — самое легкое, что может потребоваться, а вот Главный квестор — уже другое дело. Этот совсем не понимает шуток и глух к забавам детей магии, хотя сам ей владеет.

«Варвар! — пронеслось в голове. — Костёр по нему плачет».

Она ходила кругами по залу, но иногда колдовала. Проверяла дом, чтобы не свихнуться. Ничего интересного не произошло, лишь кого-то зарезали в комнате напротив. Такое случается, не родственник и ладно. Августа даже не посмотрела в ту сторону. Убили и убили!

Она, словно мёртвая, коротала время, так как не могла не прийти, и сонно ходила, пока её не окликнули.

— Вы находите это мероприятие скучным? — поинтересовался Магистр авгуров.

Августа сидела рядом с ним и, точно спросонья, мотнула головой, позабыв несколько бесполезных часов, словно сработал защитный механизм.

— Вы что-то сказали? — чародейка закрыла глаза, увидела момент в прошлом — заданный вопрос, и ответила раньше, чем жрец повторил. — Скучным?.. Пожалуй, данный термин не отражает всего того ужаса, что я испытываю, находясь здесь. Скучным можно назвать съезды моей семьи на фамильную виллу. Да и там больше неуюта, чем скуки…

Жрец улыбнулся:

— Видеть назад — сложный магический приём.

— Хоть какая-то капля влаги в этой палящей пустыне. А что касается приёма… его сложность преувеличивают.

— Мы знакомы? — поинтересовался Иустиниан.

— Тут все друг друга знают, а кто-то напрямую является родственником. Опасное место, как ни крути, — произнесла Августа.

— Позволите мне угадать?

— Вперёд! Нужно же хоть чем-то себя занять… вы предполагайте, а я буду подыгрывать.

— Вы любите магию…

— Обожаю! Но таких немало.

— Действительно, — согласился жрец. — Я следил за вами какое-то время, перед тем как вы подсели.

— И к какому выводу пришли? — поинтересовалась она.

— О скуке уже сказал. Во-вторых, пожалуй, ваша полная отрешённость… вы ни с кем не разговаривали… даже не попытались найти партнёра на вечер… в то время как все только этим и занимаются.

Августа посмотрела на людей:

— У них, наверно, много лишнего времени и нервов. Сегодня они наворотят дел, с которыми будут жить всю оставшуюся жизнь. Поставила бы золото, что кто-то залетит!

— Все по-разному добиваются своих целей, — улыбнулся Иустиниан.

— У меня всё есть.

— Тогда решу, что магия — ваша единственная семья.

— И будете правы! Магия не предаёт и не навязывает свои правила.

— Любите бунтовать?

— Не люблю, когда мне указывают, что делать. Оборвать связи с матушкой пришлось в первую очередь.

— Матроны Монолона отличаются чрезмерной заботой, пытаясь выгодно устроить детей… порой против воли. Значит, детей у вас нет?

— Мерзкие кричащие создания, а потом ещё и неблагодарные.

— Дети — цветы жизни!

— Вот только у вас их тоже нет, хотя титул Магистра авгуров вам не запрещает.

— Действительно так, но я считаю, что слуга богов должен полностью отдаваться служению.

— Боги — выдумка! Их придумали в те бородатые годы, когда люди всего боялись.

— Однако многим они нужны и сейчас.

— Бесполезная трата денег и времени. Магия может всё, что нужно.

— Но она есть не у всех. Плебеям нужно во что-то верить, а иначе они легко ведутся на идеи извне.

— Кажется, мы отдалились от темы разговора.

— Согласен, — жрец улыбнулся. — Пожалуй, я знаю лишь одну женщину, которая предана магии настолько, что не собирается заводить детей. Первая чародейка!

— Это было не сложно.

— Нам нужен Арбитр! — выкрикнул кто-то в центре зала. Августа дёрнулась на звук и резко подняла голову.

— Кажется, вечер перестал быть скучным, — она поднялась и сняла маску. Её переполняла радость.

— Но о детях вы всё же подумайте, — на прощание посоветовал жрец.

— Какие к чёрту дети, — бросила Августа. Разряды молний струились по её рукам, — когда есть магия.

Первая чародейка шагнула в сторону нуждающихся. Ряженые заметили её и расступились. Августу знал в лицо каждый уважаемый себя патриций, а иных здесь быть не должно.

— Девочки, — она развела руки, подходя к дуэлянткам. — Вы спасли эту ночь от увядания и, возможно, моей смерти.

— Первая чародейка, — Корнелия почтительно поклонилась. — Не ожидала вас здесь…

— В сторону лишние формальности. Кто кого вызвал?

— Я! Вивиан Корвин, — произнесла спутница Меркурия и помахала ему рукой. Тот пил с Кесарем и совсем потерял интерес к бабской ссоре, что изрядно её разозлило.

— Я не давала согласия, ведь дуэли запрещены, — попыталась отказаться первая красавица.

— Первая чародейка разрешает! — сказала, как отрезала, Августа. — Мои ученики меня не позорят! Или ты боишься?

— Я не боюсь!

— Тогда не отказывайся, за одно и покажешь, чему научилась. На моих уроках ты отличалась рвением, посмотрим, всё ли смогла усвоить твоя головушка.

— Начнём? — поинтересовалась Корвин. — Ни к чему заставлять всех ждать.

Августа огляделась. Люди расступились, предоставляя больше места. Первая чародейка отошла в сторону и взмахнула руками, невидимая зыбь разошлась от дуэлянток. Кто-то из зевак даже споткнулся и обронил кубок. Вино замерло в воздухе и каплями стекло по куполу.

— Приступайте, когда будете готовы, — дала отмашку Августа.

— Или пока я не нападу, — улыбнулась Вивиан Корнелии.

— Вот это задор, — первая чародейка вздрогнула всем телом.

***

Келио не могла отвести глаз от происходящего. Увиденное подпитывало девичье сердце. Она, наконец, очутилась там, где ей самое место. Идиллия с невероятными цветами, а не однообразная и пустая вилла мастера Октавиана, где она жила вместе с друзьями. К тому же все колдуны. Сириус с Гзартаном и пару заклинаний не могли связать без посторонней помощи. Из-за них ей не давали развернуться вволю, и она по кругу изучала примитив, точно птица в клетке.

— Нам нужен Арбитр! — крик прервал её любование залом, заставил бежать вперёд и силой протиснуться в первые ряды.

Три женщины стояли в центре зала, что-то обсуждали, а затем осталось две. Магия полилась рекой, затопив разум Келио, словно наркотики, но гораздо лучше.

Дуэлянтки стояли на месте, и со стороны казалось, что ничего не происходит, но Келио всё видела. Волны и лучи двух разных цветов бились в защитном барьере, опрокидывали друг друга, стремились победить.

У девушки сами собой потянулись руки к куполу. Она хотела прикоснуться, пробраться внутрь, ощутить всё великолепие, но барьер не поддавался.

***

Августа с теплом и трепетом смотрела на дуэль, пожалуй, так может смотреть только любящая мать на своего ребёнка. Но тут она улыбнулась… Кто-то с другой стороны зала яростно хотел пробраться за барьер.

«Какая настойчивость. Попробуй, я даже не буду сопротивляться… вдруг получится». Упорная! Всякий уже бы сдался…

Тут, к удивлению Первой чародейки, в дуэль вмешался третий цвет и барьер разлетелся на куски, а дуэлянток отбросило в сторону. Как и первые ряды зрителей, все повалились на пол от вырвавшегося потока магии.

Августа закрылась щитом и осталась на ногах. Она яростно высматривала виновницу. Дуэлянтки вскочили и стали поправлять растрепавшиеся волосы.

— Кто это сделал? — завопила Вивиан. Корнелия же проявила большую сдержанность. Она, в какой-то мере, обрадовалось такому финалу дуэли.

Незнакомка, улыбаясь, поднялась и осмотрелась. А затем пересеклась взглядом с Первой чародейкой и бросилась наутёк. Августа побежала следом. Она долго не могла понять, что та собирается делать, пока она не сиганула в открытое окно.

Девица применила магию. Она металась по саду, телепортировалась, появлялась то там, то здесь.

— Ещё чуть-чуть, — играючи ждала Августа, стоя у окна и наблюдая за побегом. Она подняла руку и собиралась подловить незнакомку у самого забора в момент последнего прыжка. — Телепортироваться в то место, которое не видишь, опасно. Рискнешь?!

Та превзошла все её ожидания и просто прошла через забор насквозь. Брови Августы взлетели вверх. Она рассмеялась, а потом услышала шум в доме и оглянулась, осторожно пошла назад.

Оказавшись в зале, который уже полыхал, Первая чародейка расстроилась.

— Пропустила самое интересное!

Августа щёлкнула пальцами и переместилась в свою лабораторию. Там никогда не было скучно.

Сириус

Сириус не мог найти себе места. Они договорились собраться здесь, если что-то пойдёт не так. Тут, наконец, объявилась Келио.

— Где ты была? — крикнул Сириус.

— Ты не представляешь…

— Где ты была? — он схватил её за плечи и начал трясти. — Мы тебя искали.

— Не кричи на меня! — вырвалась Келио. — Что такого важного…

— Гзартана поймали.

Келио отшатнулась.

— Что!?

— Мы тебя искали, — начал объяснять Сириус, — решили разделиться, и его поймали преторианцы.

— Проклятие! — выругалась она. — Идём, скажем мастеру Октавиану.

— Подумай, после такого фокуса он нас выкинет на улицу.

— Да нет… — Келио закачала головой. — Он нас любит!

— Уверена? Хочешь проверить?

— Он никогда мне не отказывал. Если я попрошу…

— Мы к нему не пойдём! — отрезал Сириус.

— Почему? — её глаза стали похожи на монеты.

— Ты всё наворотила, ты и исправишь. Идём!

— Куда?

— Спасать Гзартана!

Они пробрались в цитадель, благо все охраняли дом Тунния, и стражники патрулировали с большими интервалами.

— Гзартана увели туда. Видишь его? — спросил Сириус.

Келио закрыла глаза, дёрнула головой, бровями.

— Он за этой стеной!

— Тогда снеси её, — приказал он.

— Повтори… — девушка не поверила словам друга.

— Хватит вечно спрашивать. Как косячить, так ты первая! Просто возьми и сделай, или хочешь увидеть его на кресте?

— Нет! Но если я это сделаю, нас тоже поймают.

— Тогда пройди насквозь, — развёл руками Сириус. — Я видел, у тебя получилось.

— Мне было страшно, — призналась Келио, — и я бежала, поджав хвост.

— Если бы они хотели, то поймали бы тебя.

— Ты на что намекаешь? — её брови вздёрнулись.

— Стираю заносчивую маску с твоего лица, — наслаждаясь моментом, произнёс он.

— Помалкивал бы, простейшего заклинания связать не можешь.

— Магия — та ещё скука, — бросил безразлично Сириус. — Умиротворяющий шелест леса, напряжение погони и опьяняющее чувство, когда добыча загнана в угол… Вот что действительно будоражит кровь и разум. Жаль, мастер Октавиан разлюбил охоту.

Келио положила руки на стену и закрыла глаза. Что-то шептала, но ничего не получалось.

— Ты долго? — Сириус стоял рядом и смотрел по сторонам.

— Я стараюсь. Это… — она навалилась на стену, как будто грубая сила должна была помочь.

— Не так просто, как ты себе воображала?

— Заткнись, ты мешаешь мне сосредоточиться.

Сириус следил за подругой и с каждым моментом понимал, что будь она в курсе влюблённости Гзартана, то непременно бы осилила жалкую стену. Ну, или возможно получится хотя бы разозлить подругу, та была страшна в гневе.

«Я сказал другу, что она видит, и соврал. Накосячил — исправляй!»

— Видать тебе просто не хватает стимула, — улыбнулся Сириус.

— О чём ты? — она открыла глаза и обернулась.

— Не повезло Гзартану… ходит за тобой, как приклеенный, и дышит через раз, когда ты рядом. А ты слепа и не замечаешь.

— Гзартан?.. Да нет… ты ошибаешься.

— Бедняга Гзартан! На его кресте напишут: «Умер от неразделённой любви».

— Заткнись!

— Гзартан, Гзартан… — продолжал напевать Сириус. — Ты только представь, что он будет делать для тебя, если спасёшь… Целовать ноги? Тебе понравится?

— Заткнись… — зашипела Келио.

— Или…

— Заткнись!

Тут стена перед Келио вдруг исчезла, и девушка упала вперёд, прямо в темницу их друга. Гзартан сидел на стуле с раскрытым ртом.

— Как преступная карьера? Завёл новых друзей? — полюбопытствовал Сириус. — Мы за тобой.

— Спасибо…

— Это всё Сириус, — бросила Келио. Она поднялась и с отвращением отряхнулась, а затем пошла прочь, не дожидаясь друзей.

— Я чуть здесь не поседел, — прошептал Гзартан. — Помоги встать…

— Сильно тебя накрыло, дружище, — улыбнулся Сириус и помог ему выбраться из камеры. — Идём, пока тебя не хватились.

— Преторианцы говорили, что кто-то убил Народного трибуна. Я уж думал, они всё спихнут на меня… вот-вот хотели отвести на допрос.

— Все позади!

— Чтобы я ещё хоть раз попёрся в город. Лучше убейте.

— Ты никогда не был властен над собой. Так что не торопись давать обещание.

Они вышли из города и всю дорогу смотрели в спину Келио, которая ни разу так и не обернулась.

Макр Анроний

Не успели они разобраться, кто прервал дуэль, как в зал ворвался главный возмутитель спокойствия Монолона. Макр Анроний, словно дикий ураган, взревел и оглушил всех присутствующих. Гигант стоял, а потом выбросил резко вверх руку с растопыренными пальцами.

Данный жест не остался без внимания, и последовала ответная реакция, причём моментальная. Все пребывали в замешательстве и смятении, но не те, кто по привычке взметнул руку вслед за незваным гостем. Они хором выкрикнули:

— Рука Марса!!!

Макр Анроний их сразу заметил, и толпа разом вжалась в стены, дабы освободить зал. Кто-то уже убрался на улицу подобру-поздорову. Вечер обещал воспламениться в любой момент.

Люди с поднятыми руками шагнули навстречу великану, который на голову оказался их выше, и встали в круг. Все походило на странный ритуал для посвящённых. К возмущению Анрония в фигуре нарисовалось два пустых места.

— МАГН ТУНННИЙ!!!

Рёв разлетелся по залу и даже поджёг часть дома. Тут все разом ломанулись наружу не оглядываясь, оставляя лишь членов Руки Марса.

— Что за дрянь вы натянули себе на лица? — расстроился великан, под гам людей и топот.

Они сняли маски и улыбнулись.

— Ты, как всегда, не вовремя, друг! — произнёс Меркурий.

— Друг никогда не приходит не вовремя. Другу рады в любой момент, — произнёс Анроний.

— Он шутит, — пояснил Кесарь.

— Ты еще, когда был легионером, шутил, и как командир ни бил, а эту поганую привычку из тебя так и не выбил. Где Магн, паршивец? — устал ждать Анроний. — Магн Тунний!

— Я здесь… — донесся из коридора слабый запыхавшийся голос. Он бежал со всех ног, а потом споткнулся и распластался перед друзьями.

— Как тебя не убили за все те годы и войны, ума не приложу, — Анроний закатил глаза и покачал головой, а затем рывком поставил Магна на ноги.

Они вчетвером закрыли глаза и промолчали ровно минуту.

— Жаль, командира нет с нами, — великан посмотрел на пустое место рядом с собой.

— Он устал от города, от его лицемерных людей и ядовитых улиц, — произнёс Меркурий. — Давно его не видел.

— Зато мы все здесь, — Анроний развёл руки, точно крылья, и обнял трёх друзей.

Тут в зал ворвалась преторианская гвардия и замерла на входе. Дюжина воинов, не больше.

— Кто устроил пожар? — выкрикнул Авл Марий Друз — брат покойной жены Кесаря.

Друзья обернулись и только сейчас заметили полыхающие занавески и мебель. Магн Тунний щёлкнул пальцами и огонь потух.

— Пожар?.. — непонимающим голосом поинтересовался хозяин дома. — Какой пожар? Я не вижу. А вы?

— Мы тоже, — улыбнулся Меркурий.

— Макр Анроний…

— Боюсь, — великан оборвал квестора, — мальчик, твоих людей не хватит, чтобы продолжить этот разговор. Так что возвращайся с подкреплением. Не мешай старым друзьям отдыхать.

— Он дело говорит, Авл, — добавил Кесарь. — В память о сестре не делай глупостей.

Преторианцы обвели бывалых вояк взглядом и решили внять совету.

— Этот разговор не окончен, — бросил квестор и вместе с остальными удалился.

Друзья проводили их взглядом, и Анроний произнёс:

— Тунний, я не вижу вина.

— Сейчас будет! — хозяин дома щёлкнул пальцами. В центре зала появился круглый стол с мягкими креслами и целый бочонок чего-то крайне ароматного. — Я подозревал, что этот день настанет.

Великан пригубил и одобрительно кивнул:

— И подготовился.

— Не зря, видать, сбежал из легиона заниматься виноделием, — произнёс Меркурий.

Они рассмеялись и довольные уселись по креслам. Сейчас ничего не имело значения: ни интриги, ни жёны, ни власть. Только старые истории и похабные шутки.

Теберий Клавдий Нерок

Зал стремительно пустел.

— Не ожидал здесь увидеть Анрония, — Нерок обернулся к помощнику.

— Не ты один, — Агрисса кивнул в сторону выхода.

— Помню, мне о нём рассказывал отец…

— И что же?

— А то, что в те времена все девицы ходили за ним по пятам… Похититель сердец! Отцу пришлось приложить много усилий, чтобы влюбить в себя мою мать. И даже после она всё равно на него заглядывалась.

— От Макра Анрония я меньшего и не ожидал.

Рука Марса собралась в центре зала.

— На войне он тоже был хорош, — добавил Агрисса. — У меня брат служил под его началом.

— Истребитель варваров! — улыбнулся Нерок. — Такой человек мне пригодился бы на севере.

— Взять бы их сразу всех, но они не согласятся.

— Скорее всего, — грустно протянул Нерок. — А знаешь, Агрисса. Я им завидую. Такую дружбу днём с огнём не сыщешь. Вот бы мне найти таких же преданных людей для похода против варваров.

— Кажется, я знаю, как тебе помочь, друг. Дашь мне время?

— Мы всё равно отправляемся только через месяц, — тут в зал зашли преторианцы. — Нам пора!

Макр Анроний за свою жизнь носил множество прозвищ, но в последнее время придумать нечто хвалебное не получалось, а нарекать чем-то позорным ни у кого не поворачивался язык. Последнего говоруна, посмевшего хулить великана, тот убил, а руки отрубил и приказал прибить к дверям Храма согласия, где собирался сенат.

Авл Марий Друз

Друз всю ночь ходил от одного отряда преторианцев к другому. Избил сандалии от усталости и натёр ноги с непривычки. Ничего так и не произошло, что, в общем-то, просто замечательно для первого дня в должности квестора. Что-что, а к залихватской смене он совсем не был готов.

— Докладывайте, — устало бросил Друз, уже в сотый раз наверно.

— Всё спокойно, квестор! — сообщил один из преторианцев. — Поймали лишь подозрительного мальчишку-плебея в одежде для маскарада.

— Хотел пробраться в дом?

— Наверно. Шнырял вокруг как безумный.

— Где он сейчас? На допросе?

— Заперли в камере. Свободных людей пока нет, так что решили его немного промариновать.

— Глядишь, к утру сам всё расскажет, — бросил кто-то из отряда.

— Немые стены порой действуют безотказно, — согласился Друз и улыбнулся их находчивости.

Не успели они договорить, как на улице прибавилось народу. Все шли от дома Магна Тунния, а потом повалил дым.

— За мной! — крикнул квестор и, возглавив отряд преторианцев, побежал на праздник.

Толпа людей, точно волна, хлынула из дома, и воинам буквально пришлось пробиваться против течения. Тут на Друза налетела Фаора, бежавшая сломя голову. Она упала, а маска слетела с лица. Он помог ей подняться, а затем утонул в больших лазуритовых глазах.

— Друз! — выпалил он.

— Мне нужно спасти друга, — произнесла Фаора и побежала дальше догонять Фауста. Толпа мгновенно скрыла её удаляющийся силуэт.

Друз разочарованно опустил голову и увидел её валяющуюся на брусчатке маску.

— Квестор! — крикнул кто-то из преторианцев.

Друз вспомнил о долге, схватил маску и бросился догонять.

***

Друз с отрядом гвардии тактически отступил. Однако квестор не собирался оставлять четырёх бывших военных без присмотра. Он расставил людей дожидаться подкрепления, а сам пошёл осматривать зал.

Маска незнакомки, висящая у пояса, не давала квестору трезво мыслить и то и дело притягивала взгляд, заставляя раз за разом вспоминать лазуритовые глаза. И лишь краем глаза Друз заметил красное пятно, вытекшее из-под двери в конце коридора.

Он, держа вояк-друзей в поле зрения, подошёл и нагнулся. Кровь уже подсохла. Друз не стал раздумывать и выбил дверь ударом ноги. Мертвец лежал на проходе. Квестор перевернул тело и сразу признал в убитом Народного трибуна. Тут незнакомка разом выветрилась из его мыслей.

— Вот проклятие! Что же делать?..

Друз запаниковал, схватился за голову и начал метаться по комнате. Отец его к такому не готовил. Да как такое вообще может прийти в голову. Убить Народного трибуна! На такое был способен только прошлый Диктатор Луций Витурий… Такой фокус на форуме перед толпой народу ему уже не простили и закололи стилусами в стенах сената.

— Соберись! — Друз ударил себя по лицу.

Он дёрнул головой и отправился исполнять свой долг.

Фауст

Фауст очнулся в тёмном сыром месте. В метре от ног текла река — клоака. Пламя единственного факела играло на поверхности воды. Тут из тени вышел человек.

— Кто ты такой и как давно знаешь Кесаря? — спросил ликтор. Голова Фауста раскалывалась, он не помнил, как здесь очутился, и почему ему связали руки. — Молчишь? Подожди… — незнакомец опустил перед пленником фасции — пучок берёзовых прутьев, перевязанный ремнями. — Я могу убить тебя, плебей, и мне ничего за это не будет.

— Если я проболтаюсь, моя репутация пострадает, — произнёс Фауст и смотрел, как ликтор медленно развязывает ремни.

— Не стоило прыгать выше головы, — незнакомец достал один прут и ударил пленника по ногам.

Фауст стиснул зубы, чтобы не закричать, и сморщил лицо.

— Я ничего не скажу!

— Это пока я не нащупал твоё слабое место… оно есть у всех. Поверь!

— Почему ж не поверить… Вижу, бьёшь толково. На отца моего похож… тот тоже любил на мне практиковаться.

— Дурь, видать, пытался выбить, — ликтор ударил ещё раз, но уже по пяткам. — Да вижу, все его усилия пошли прахом. Ума не прибавилось. Говори!

— Иди в Тартар! — огрызнулся сквозь слёзы Фауст и получил ещё.

Избиение продолжалось, и досталось не только ногам. Наконец, незнакомец остановился.

— Придётся менять подход.

— Будешь бить ногами? — харкая кровью и держась за рёбра, поинтересовался пленник.

— Вижу, побои на тебе не работают, — ликтор достал нож. — Значит, придётся отрезать пальцы, — Фауст округлил глаза и взглянул на босые ноги. — О, не бойся… До них ещё дойдём. Предлагаю начать с рук, — незнакомец развязал пленника и положил его руку на камень. — Большой? Указательный? Или начнём с мизинца?

— Может, не надо… — жалобно простонал Фауст.

— Где ты раньше был? Столько времени на тебя угробил, — возмутился ликтор. Пленник выдохнул. На сопротивление уже не хватало сил, как моральных, так и физических. — Но всё же считаю, что проучить придётся.

Ликтор поднёс нож к большому пальцу, а затем замер и завалился на бок. Пока Фауст пытался понять, что произошло, из коридора хромой походкой вышел старик с ручным арбалетом. Он молча сел напротив пленника и кивнул на убитого.

— Ловко получилось. Думал, промахнусь. Зрение уже не то, да и руки дрожат почём зря.

Фаусту изрядно сегодня везло. Столько занимательных знакомств, что он даже не мог проронить ни слова.

— Да ты не бойся, — успокаивал старик. — Твои пальцы при тебе, всё позади.

— Ты кто такой? — наконец выдавил из себя Фауст.

— Тот, кто спас тебе жизнь, — улыбнулся незнакомец и принялся перезаряжать арбалет, а когда закончил, направил на пленника. — Скажи спасибо!

Фауст с ужасом смотрел на старика и не мог произнести ничего членораздельно, издав только невнятный писк.

— Шучу, — старик стал медленно опускать оружие, а затем резко дёрнул вверх, пугая. Фауст заслонился руками, но выстрела не последовало. — Такой трусливый и собрался водиться с патрициями? Да они тебя сожрут с потрохами.

— Их мир интереснее, меня тянет туда, — пробормотал Фауст.

— А подумать не пробовал? — прикрикнул на него незнакомец. Он поднялся, взял со стены факел и подошёл. — Смотри внимательно, что было бы с тобой, если бы не я.

Он пнул мертвеца, тот упал в реку и поплыл в темноту.

— Идём, выведу тебя на поверхность, — старик пошёл по узкой тропе. Фауст, держась за влажную стену, поднялся и, морщась, попытался не отстать.

— Спасибо! — бросил Фауст вслед спасителю, но тот не ответил. — Ты убил ликтора…

— Убил, и что? — спокойно произнёс старик. — Я мёртв там наверху и на меня больше не распространяются их правила.

— Как же ты живёшь?

— Хорошо живу! Лучше многих.

Они подошли к выходу из клоаки и остановились.

— Как я могу тебя называть? — спросил Фауст.

— Мхх… Пусть будет Сулла.

— Фауст!

Старик пожал ему руку и добавил:

— Захочешь поумнеть, заходи.

Он резко развернулся, выбросил факел в канаву и пошёл назад.

— А где ты живёшь? — бросил в темноту Фауст.

— Я сам тебя найду, — послышался ответ.

Фауст обернулся, посмотрел на слепой диск в чёрном небе и улыбнулся.

Иустиниан Гициний Кравв

Иустиниан вернулся в храм и обессиленно опустился на скамью. Он вроде просто сидел целый день и не напрягался, но всё равно жутко устал. Старший жрец сделал над собой усилие и подошёл к священной купели. Он опустил туда руки, и вода разом почернела, сняв часть недуга.

— Жалкие людишки, — выдохнул Иустиниан, — даже проклясть толком не могут.

Он вдруг услышал шаги и обернулся. Кто-то спрятался за ширмой, хоть храм уже давно закрыт, а на дворе властвует ночь. Жрец напрягся, ведь никого не заметил, возвращаясь в обитель.

— Нельзя отказывать нуждающимся в помощи, — он остановился у ширмы. — Говори, дитя.

— Я боюсь, — робко заговорила женщина.

— Здесь ты в безопасности.

— Все случилось много лет назад… Меня с подругой… изнасиловали дикари из города, — тут усталость у Иустиниана, как рукой сняло. — Их было двое… Пьяные животные!

— Это было в прошлом…

— Недавно один из них появился в деревне, — оборвала жреца женщина. — Он рыскал по округе, искал мою подругу… Она уехала, но не помогло. Мясник догнал её и убил. Святой отец, а если вернётся другой?.. По мою душу. Если… — она заплакала, — он заберёт у меня мою девочку?.. Мою малютку. Я не смогу жить без неё. Помогите…

Тут Иустиниан не выдержал. Жрец дёрнулся и резко отодвинул ширму. В тени никого не было. Он в поту отступил назад и обернулся. Его испуганный взгляд метался по храму, а из тени на него смотрели изумрудные глаза дочери. Она зло улыбалась, наслаждаясь паникой.

Магн Тунний

Посиделки четырёх друзей закончились, едва Друз обнаружил мёртвого Народного трибуна. Квестор приказал окружить дом, а затем сопроводить присутствующих в цитадель. Всех распихали по разным камерам и допрашивали по одному, чтобы никто не сговорился.

Они вернулись в дом Тунния только к вечеру следующего дня. Магн дошёл до центра зала и засмеялся. Его друзья переглянулись и забеспокоились.

— Сегодня вы видели, как умер Магн Тунний, — крикнул хозяин дома.

— О чём ты? — спросил Кесарь.

— Дом, в котором умер Народный трибун, не предназначен для жизни… его сжигают. Считается, что смерть столь достойного человека изгоняет духов покровителей.

— Ты же не веришь в эти байки?

— Это не важно. Никто не захочет иметь дел с человеком, допустившим убийство Народного трибуна в своём доме, — повисло неловкое молчание, а затем Тунний обернулся к друзьям. — Что за змея вползла в мой дом?

— Ты что думаешь, это кто-то из нас? — не поверил словам Магна Меркурий.

— У одного точно был повод… — Тунний скосил взгляд на Кесаря.

— Гней? — заговорил Макр Анроний. — Ты же не мог убить собственного деда?

— Если только между ними не образовалось неразрешимых разногласий, — продолжил настаивать Магн и встал вплотную к Кесарю. — До статуса Диктатора можно добраться, лишь имея обоих Народных трибунов на своей стороне.

Взгляды друзей пересеклись.

— Гней, брат, скажи, что он ошибается, — молил Меркурий.

— Он не может, — Тунний с размаху ударил Кесаря по лицу. — Вот значит, как ты отплатил мне за дружбу!

Гней утёр кровь и поднялся.

— Я виноват, — он развел руки, — перед тобой Магн, но оправдываться не буду, да и ты не примешь извинений. К чему сотрясать воздух?

— Сотрясать?! Гнида… — Меркурий вытащил кинжал и бросился на Кесаря, но расторопный Анроний его перехватил и выбил оружие.

— Прекратить! — крикнул Макр.

— Он зарезал моего деда, — бросил Гициний.

— Он был той ещё тварью, — улыбнулся Гней. — И получил по заслугам.

— Заслуги? Сейчас я тебе… Иди сюда! — Меркурий попытался снова добраться до убийцы, но тут снова вмешался Анроний.

— Что ты взъелся? Аппий тебя тоже презирал. Называл бестолковым выродком… Кто-кто, а ты, я думал, оценишь.

Меркурий не знал, что ответить и ходил кругами, сжимая и разжимая кулаки.

— Вы должны помириться, вы же друзья, — попытался разрешить ссору Макр. — Мы столько пережили вместе…

— Иди в Тартар со своей наивной моралью, — отмахнулся Гициний.

— Поэтому так тяжело смотреть на всё это, — прошептал Магн. — И ты не идеален, Анроний…

— Ты на что намекаешь? — возмутился Макр.

— Всего лишь обличаю твою жёнушку, которая ходит по маскарадам и спаивает всех зельями, лишь бы утолить похоть…

— Ты заходишь слишком далеко, друг, — сдержался великан, — но я тебя прощаю. Горе способно…

— Я знатно оттрахал Домну вчера, — продолжал истерически улыбаться Магн. — Видать, ты её уже не удовлетворяешь.

Тут Макр взревел и помчался на Тунния. Кесарь и Меркурий среагировали по-военному быстро и попытались их разнять. Тщетно! Великан сомкнул руки на шее Магна, который даже не сопротивлялся, и повалил на пол. Только удар по глазам заставил Анрония отступить.

Разгорячённые и злые они косились друг на друга, точно волки.

— Пожалуй, встреча друзей затянулась, — заговорил наконец Магн. Он по-прежнему лежал на полу и не собирался вставать, — всех был рад видеть. А теперь вон из моего дома!

Остальным нечего было возразить, и они устремились к выходу. Остановились только за оградой. Меркурий и Кесарь обменялись враждебными взглядами и пошли в разные стороны.

Макр Анроний стоял на месте и долго смотрел стеклянным взглядом в пустоту улицы, а затем задумался, едва друзья скрылись из виду. Он бесцельно пошёл вперёд, сам не понимая куда. Лишь бы не домой.

Магн Тунний надеялся, что сюрпризы закончились, но тут подошла Люция. Оказалось, и её зацепил вихрь празднования Дня города.

Октавиан Август

Октавиан Август прохаживался по мощеным улицам города. Скрываясь под просторным плащом с капюшоном, он шёл на встречу к друзьям. Их осталось не так много после переезда на виллу, но Октавиан продолжал держать с ними связь. В основном писал письма.

— Октавиан Август! — представил патриция раб.

Гость отдал верхнюю одежду и прошёл в просторную комнату. Его уже ждали.

— Мой старый друг! — выкрикнул хозяин дома и развел руки в знак доброго приветствия и с желанием обнять.

— Вонтий Ликреций Кар, — улыбнулся Октавиан, соглашаясь на объятия.

— Мы уже заждались, — подливая себе ещё вина, упрекнул друга Иустиниан Гициний Кравв.

— Тысяча извинений! — расстроенно сказал Октавиан. — Мы и так встречаемся по редким случаям, а я ещё умудрился опоздать. Мне нет прощения!

— Но ты извинился, и прощение наше у тебя почти в кошеле, — произнёс жрец, предлагая всем выпить.

Они взяли по кубку и осушили до дна в честь столь редкого, но такого радостного события.

— Хотя ты знаешь, что мы были раздосадованы твоим бегством, — напомнил Вонтий. — Но не будем о плохом. Как оно там, в чистом поле?

— Превосходно! — разомлел в улыбке Октавиан. — Тишина и покой. Ни истерик жены, ни безразличных взглядов детей.

— Погоди чутка, — погрозил ему Иустиниан. — Скоро по-другому запоёшь. Идиллия свободы покажется пыткой раньше, чем ты опомнишься.

— И тогда всё вернётся на круги своя! — поднял кубок Вонтий. — Выпьем!

За дружеской беседой они совершенно позабыли о времени, а за окном уже начало светать.

— Ты пропустил сбор Руки Марса, — вспомнил Кар.

— А!.. — Октавиан удивился. — И как они?

— Скучали… — прошептал Иустиниан.

— Если бы это было действительно так, то могли бы уже давно приехать в гости, — в свою защиту ответил затворник.

— Согласен, — кивнул советник диктатора.

— Час на лошади, быстрее, если галопом.

— Ах да, совсем забыл, тебе письмо, — старший жрец достал его из шкатулки и протянул другу.

— Мхх… От кого? — полюбопытствовал Август.

— Я не открывал.

— Странно, такой честности я за тобой не замечал, — Октавиан сломал печать и развернул лист пергамента.

— Не молчи! — от нетерпения выкрикнул Иустиниан. — Что там?

— Меня приглашают на войну.

— Да?! — у Вонтия дёрнулся взгляд. — А в каком качестве?

— Стратегия, тактика и логистика.

— Ты всегда был в этом хорош, — вспомнил Вонтий.

— Я уже стар, — Октавиан бросил письмо на стол. Жрец его тут же подхватил и стал читать. А Кар в это время разглядывал печать.

— Это от подручного Нерока, — пояснил он. — От Агриссы. Думаю, тебе стоит согласиться, друг.

— Назови хоть одну причину.

— На войне ты был счастлив! — сразу бросил Иустиниан. — Можешь даже взять своих… как ты называешь их? Ребятишек, которых приютил.

— По именам, — ответил Октавиан.

— Думаю, приключение им понравится, — предположил Кар.

— Их могут убить.

— Тёплая кровать куда опаснее острого клинка, — произнёс Иустиниан.

Октавиан забрал письмо и ещё раз прочёл.

— Ладно, я подумаю.

Они сидели молча, а потом советник выкрикнул:

— Иустиниан! Опять ты скуки нагнал!

— Я? — возмутился Старший Жрец.

— Выпьем! — Август поднял кубок с вином.

Последствия

Магн Тунний

Патриций облачился в чистые белоснежные одеяния и, помолившись с женой перед ликами предков, отправился в путь. Магн покинул дом в середине дня, солнце только тронулось с зенита.

Он шёл не спеша и успевал ловить взгляды людей. Весть о прискорбной судьбе организатора бал-маскарада разнеслась по городу, словно чума на грязных лапах крыс. И теперь, видя Тунния в одежде для откровения, все без слов понимали плачевность ситуации и его дальнейшие действия.

Граждане Монолона ожидали, что он сожжёт свой дом в ту же ночь, как там умер Народный трибун. Однако сам Магн, посоветовавшись с женой, решил не рубить с плеча и получить совет от Вещего фавна.

Тунний по пути купил двух овец и уже вместе с ними отправился к Роще откровения. Без хорошей жертвы даже помыслить нельзя о благоприятном исходе предприятия. Боги, а точнее их жрецы, в таких делах крайне щепетильны и последовательны.

Роща откровения прилегала к стенам города. Магн довёл брыкающихся животных ко входу в лес и осмотрелся. Тропинка заросла, ни одного жреца не было видно.

— Время старых богов уходит безвозвратно. Даже ни одного подношения, — произнёс Тунний, рассматривая камень на входе.

Раньше тут было не протолкнуться. Молодёжь то и дело хотела заглянуть в будущее и убедиться в правильности выбранного карьерного пути. А то так просадишь все свои деньги, а затем ещё и заёмные, а результата нет.

Магн хорошо знал дорогу. Тут прошла и его молодость, здесь он впервые увидел Люцию. На него разом налетели воспоминания, словно листья, сорвавшиеся от лихого ветра.

Пришлось идти в одиночестве. Порой казалось, что сама природа против пребывания здесь Магна. Его ноги путались в высокой траве, а свисающие ветки, точно змеи, так и стремились ужалить посильнее.

До места проведения ритуала патриций добрался весь в мыле и изрядно уставший. Пришлось ещё вести упрямых овец через бурелом. Животные чувствовали неизбежность конца, потому вечно пятились и норовили сойти с тропы.

Сначала Магн никого не заметил. Оба жреца в чудовищно замызганных тогах буквально сливались с хмурым пейзажем под сенью вечно зелёных крон. А их заросшие лица выдавали в них, скорее варваров, чем жителей Монолона. Ведь каждый уважаемый себя гражданин следил за внешностью, и ненужные волосы соскребались по всему телу.

— Есть кто? — Магн сделал шаг вперёд.

— Мы всегда здесь, — ответил старик в зелёной тоге. Жрец вещего Фавна.

— Мне нужно…

— Все сюда приходят за одним и тем же, — произнёс второй. Жрец в чёрном одеянии Бога сна. — Мы тебя ждали.

Он взял овец и повел к жертвенному алтарю.

— Воздерживался? — поинтересовался слуга Фавна.

— Не ел, не пил, не спал целые сутки. Лишь молился.

— Хоть кто-то помнит, что к Богам нужно приходить подготовленным, — он улыбнулся и предложил занять Магну своё место.

Туннию дали ветки бука с листьями и заставили плести венок. Причём запретили пользоваться магией, что превратило процесс в настоящую пытку. Магн ободрал себе руки, прежде чем у него получилось что-то годное для ритуала.

— Совсем молодёжь от рук отбилась, — улыбнулся жрец Бога сна. — Элементарную вещь сделать не могут.

— Помнишь, — они вдруг стали вспоминать дни былые, позабыв о госте, — в юности мы такие диковины вырезали из дерева?

— Выпиливали из кости.

— Залюбуешься!

— Да… Измельчали нынче монолонцы.

— Может, мы продолжим? — поинтересовался Магн.

Жрецы посмотрели на него невинными глазами, а затем на небо.

— Ещё рано. Начнём на закате.

Они молча ждали конца дня, но один из жрецов все же решил поинтересоваться.

— Что желаешь увидеть?

— Выход!

— Мхх…

— В моём доме убили Народного трибуна и я…

— Кого-кого? — переспросил жрец Фавна.

— Народный трибун.

— Нашёл о чём переживать. Они мрут как варвары, только и успевай выбирать новых.

— Возможно, в ваше время так и было, а теперь эту должность занимают пожизненно лучшие из монолонцев.

— Вечно вы там за стенами придумываете… всё никак не можете остановиться.

— А вы безнадёжно отстали.

— Однако ты пришёл к нам за советом. Там ты его искать не решился.

На это Магн уже не нашел, что ответить, и промолчал, чем вызвал улыбки на лицах жрецов.

***

К вечеру жрецы водрузили на Магна венок и протянули нож, дабы он обагрил кровью жертвенных овец священное место. Связанным животным перерезали глотки и оставили брыкаться на камне.

Багровые лучи заходящего солнца разрезали опушку.

— Насыщенный цвет, — молвил с улыбкой жрец Фавна. — Твои дары приняты.

Тут они вдвоём стали с дикой скоростью и завидной сноровкой освежевать туши. Жрецы отрубили овцам головы, сделали надрезы на ногах, а затем принялись медленно, помогая ножом и тряпкой, снимать шкуру. В конце просто содрали её незамысловатым приёмом. То же самое проделали и со вторым животным.

Жрецы успели до захода солнца. Они постелили шкуры на землю, куда потом лёг Магн, а на его лице сделали несколько рисунков кровью.

— Теперь можешь засыпать, гражданин! Боги покажут будущее, если сочтут нужным, — произнёс жрец Фавна.

Второй ходил вокруг ложа, окропляя его водой из священного источника, и причитал:

— Владыка сна, даруй ему откровение, которого он так рьяно желает.

Глаза Магна закрылись не сразу, но, в конце концов, и затяжному бодрствованию приходит конец.

***

Магн проснулся под утро. Он вроде и выспался, но вот спину странно покалывало.

— Совсем вы, городские, разучились спать на земле, — с ухмылкой произнёс жрец Фавна, увидев кислую рожу патриция.

На опушке пахло жареной бараниной. Именно этот запах и голодовка побудили Тунния проснуться. Сопротивляться урчащему желудку он не смог.

Жрецы же, судя по довольным лицам и костям вокруг костра, доедали первую овцу. Вторую наверняка спрятали на запас. Кто знает, когда ещё к ним придёт нуждающийся и будет ли у него достойное подношение?

— Увидел, что хотел? — спросил жрец бога сна, обгладывая сочную косточку. От жира их бороды и руки поблёскивали на свету.

— Всё расплывчато… фрагментарно и запутанно, — произнёс Магн.

— Мхх, — жрецы переглянулись. — Значит, Боги показали тебе очень далёкое будущее.

— Но мне нужно знать, что делать сейчас! — крикнул Тунний и вскочил на ноги.

— Так это не работает. Боги показывают то, что действительно важно, и значит, сегодняшняя проблема незначительна или ты уже знаешь, как её решить.

— В Тартар ваших Богов! — бросил от бессилия Магн.

Он подошёл к вертелу с тушей, оторвал себе кусок мяса и понуро побрёл домой.

— Не переживай! — крикнул ему в след жрец Фавна. — Откровение теперь с тобой. С каждым часом, днём, годом оно будет всё чётче и чётче.

— Пустая трата времени, — прошептал себе под нос Тунний.

Раздосадованный таким исходом, он злился на всё вокруг: на ветки, бьющие по лицу, на траву под ногами и даже на самого себя. Домой патриций пришёл полностью вымотанным и опустошённым и снова завалился спать.

Октавиан Август

Октавиан встал до рассвета. Солнечные лучи ещё не успели омрачить ночную прохладу своим надоедливым теплом. Лошадь, приготовленная рабами, ожидала в конюшне и игриво била копытами о землю. Хозяин в последнее время зачастил в город, и, видать, животному такие перемены пришлись по нраву.

Седина изъела когда-то красивые волосы цвета только что вспаханной земли, но бодрости духа и крепости тела Август не утратил. Он без проблем вскочил на коня и отправился в город. Не стал нестись галопом, у него была уйма времени. И даже если бы Октавиан не успел вернуться до заката на виллу, всегда можно остановиться у друзей, детей или жены на худой конец. Вот она обрадуется.

Октавиан улыбнулся, представив её скачущей на загорелом юноше и их лица, когда он войдёт в спальню и представится.

— Хорошая шутка! Главное вовремя подобрать момент, чтобы ни у кого не остановилось сердце. Убил, пытаясь пошутить… Легендарно! На суде, правда, не поверят. Хотя возможно, сын, как Городской претор, меня и помилует… или нет. Всем почему-то становится жалко плохих людей, когда те умирают.

Он ехал в тени двухъярусного акведука. Ряды арок уходили в обе стороны и терялись вдали. А приятное журчание воды успокаивало, говоря спешке нет.

В думах и грёзах Октавиан и не заметил, как конь начал отстукивать подковами по городской брусчатке. Патриций дёрнул за поводья и остановил животное. На мгновение забыл, зачем приехал, но почти сразу вспомнил.

«Старость начинает подглядывать из-за угла. Плохой знак!»

Вдруг Октавиану страшно захотелось пить. Он огляделся и приметил колодец с фигурой фавна. Из творения архитектора, хоть и не очень толкового на вид, била струя чистой родниковой воды. Мужчина слез с коня, подошёл, сделал несколько глотков и умылся. Усталость и жажду как рукой сняло.

— Теперь можно и в гости!

Он повёл верного коня под уздцы. Октавиан приехал строго по делам и не собирался тратить время, однако группа сенаторов в чёрных тогах его узнала, пришлось подойти.

— Октавиан Август?! — выкрикнул с улыбкой один из них. — Лет десять тебя не видел, уже стал думать о худшем.

— Прям как моя жена, — пошутил Август. Они рассмеялись и обнялись. — А что в чёрном? Умер кто-то?

Сенаторы нахмурили брови и переглянулись:

— Аппия Вилора зарезали на маскараде.

— Да? — Октавиан задумался.

— Обычно такие вести разлетаются быстро.

— Друзья мне рассказывают только о хорошем. Как-то всё не вовремя, но нужно проститься с человеком. Когда похороны?

— Завтра на рассвете!

— Приду, — он поклонился сенаторам. — К сожалению, мне пора.

«Столько дел, нужно успеть!»

Октавиан миновал несколько улиц, едва протиснулся через массы людей. Кто-то таскал корзинки, другие кормили кур, а третьи резали барана. Жизнь в городе не останавливалась ни на миг.

Август, наконец, добрался и, схватив кольцо на двери, постучал. Массивные деревянные створки, обитые железом, с трудом поддались и открылись.

— Мастер Октавиан, — произнёс раб, — чем могу быть полезен?

— Я хочу поговорить с хозяином, — потребовал Август.

— Макр Анроний не появлялся дома с празднования Дня города.

— День не задался с самого начала, — бросил Октавиан и уже собирался уходить, как услышал женский голос.

— Кто пришёл? — донеслось из дома.

— Октавиан Август, хозяйка! — сообщил раб.

— Впусти!

Раб забрал поводья и впустил гостя внутрь. Октавиан прошёл в центр дома и оказался во внутреннем дворе, где благоухал остров зелени.

«Мой дом — моя крепость!» — вспомнилась ему излюбленная фраза монолонцев о своих жилищах.

— Домна, — Октавиан поклонился хозяйке. Она отстраненно сидела в комнате предков своего мужа. Красные стены, а в нишах чёрные бюсты усопших.

— Пойдёшь его искать? — шёпотом спросила она.

— Разговор есть. Не знаешь, где он может быть?

— Он в последний год пристрастился к восточным забавам. Люди там залезают в какие-то землянки, бросают листья в огонь и дышат. После этого Макр возвращался домой совершенно отрешённым.

— Наслышан! Но это не восточная, а северная традиция. Варварская практика. В городе подобных заведений должно быть не много.

— Я плохо поступила, Октавиан, там на празднике… Он, скорее всего, узнал и поэтому не возвращается. А у меня теперь душа не на месте, она вечно кричит.

— Наверно это что-то…

Попытался успокоить женщину Октавиан, а затем пересёкся с Домной взглядом. Опухшие красные глаза говорили о многом.

— Он убьёт меня, — прошептала она.

— Нет! Я с ним поговорю.

Домна кивнула и пошла собирать вещи. Наверно, на всякий случай. Переждать бурю всегда лучше у родных. Август же тяжело вздохнул и отправился на поиски Макра Анрония. Он нутром чувствовал, что это надолго.

Авл Марий Друз

Друз сидел у кабинета Главного квестора и дрожал. Это ведь в его смену убили Народного трибуна. Впрочем, он был не одинок. Коридор буквально кишел причастными всех мастей. От обычных преторианцев до тёмных личностей в масках, которые, судя по разговорам, должны были следить за порядком внутри дома Магна Тунния. Вот на их месте патриций не хотел оказаться.

Вдруг присутствующие резко замолчали и расступились. По коридору промчался Диктатор со своим советником. Они зашли в кабинет и тут же один из преторианцев упал. Наверно перенервничал.

Его быстро оттащили подальше, дабы не вызвать цепную реакцию, и уже там приводили в чувство. Все они служили, но у каждого внутри свербело, так что стучали зубы, а колени жили собственной жизнью. Поэтому Друз предусмотрительно сел на первое освободившееся место.

Стратор Тунний Сцевол

— Что происходит, Сцевол? — крикнул Янус, едва Кар успел закрыть за ними дверь.

— Идёт планомерная работа, — с непроницаемым лицом ответил Сцевол. — Свидетелей допрашивают, улики собираются.

— И ни одного казнённого, — бросил Диктатор.

— Да… такое тоже случается, — развёл руками Главный квестор.

— Что, совершенно ни одного подозреваемого? — поинтересовался Кар. — Вы же понимаете, что это неприемлемо.

— Разумеется, — согласился с доводами советника диктатора Сцевол.

— А что Кесарь? — бросил Янус. — Его допросили?

— Его и остальных членов Руки Марса допросили в первую очередь.

— И?..

— Они подозрений не вызвали.

— Подозрения! — Диктатор ударил по столу кулаками. Сколько людей упало в обморок в этот момент в коридоре, история умалчивает. — Это точно был он! Гаденыш…

— Вы обвиняете гражданина Монолона в убийстве Народного трибуна. У вас есть доказательства?

Янус закатил глаза и отошёл.

— Диктатор, — Кар решил пояснить, — утверждает, что у Кесаря были причины для убийства.

— Мы примем ваши доводы к сведению, а теперь извините, меня ждут дела, — Сцевол любезно указал на дверь. — Требуется опросить много подчиненных. Вдруг это был кто-то из них.

— Разберитесь в своём бардаке, квестор, и побыстрее! — бросил на прощание Диктатор и хлопнул дверью.

— Мы будем вам крайне признательны, — добавил вежливо Кар.

Они с Янусом были как день и ночь, покой и ярость, рассудительность и эмоции — идеальное сочетание. Не всем так везло с советниками.

Сцевол облокотился на спинку кресла и скосил взгляд на песочные часы, стоявшие на краю стола. Песчинок осталось немного, так что квестор не стал звать следующего подозреваемого и просто подождал.

Часы опустели, и тут же, с завидной пунктуальностью, в кабинете появилась Первая чародейка. Сцевол жестом предложил ей присесть.

— Давайте покончим с этим скорее, — находясь в хорошем расположении духа, произнесла Августа и села.

— Решать мне, — поправил её квестор.

— Разумеется, — кивнула чародейка.

— К вам, Августа, накопилось много вопросов, — Сцевол достал толстую кипу исписанных листов, скреплённых бечёвкой.

Первая чародейка из любопытства вытянула шею:

— Это всё на меня?

— До вашего отца вам далеко, но вы хорошо разогнались.

— Похвала всегда приятна женщине.

Сцевол поднял на неё взгляд:

— На вашем месте я бы так не радовался.

— Но вы не на моём месте, квестор.

— Когда вы в последний раз видели Аппия Вилора? — настойчиво принялся задавать вопросы Сцевол.

— Народного трибуна? Месяц назад, он приходил в башню, — Августа рассматривала свои руки.

— Цель?

— Жаловался на упадок сил, — чародейка указала в пах. — Боюсь, я не смогла ему помочь, слишком старый материал.

— А на праздновании Дня города?

— Нет, — протянула Августа и даже не моргнула.

— Но колдовали весь вечер, — квестор, подозревая, сузил глаза.

— От вас ничего не скроешь. Да, но лишь от скуки, — развела руками чародейка.

— А затем спровоцировали дуэль?

— Я!? Ни в коей мере. Я лишь сделала так, чтобы всё прошло цивилизованно и никто не пострадал.

— Зная, что дуэли запрещены.

— Да? — она заглянула в глаза собеседника.

— Хватит играть! — Главный квестор ударил кулаком по столу, и Августа подпрыгнула на стуле. — Вы были инициатором запрета и протолкнули закон на рассмотрение в комициях.

— Молода была, каюсь. Кто же знал, что предложение дойдёт до сената и там его примут.

— Кто участвовал в дуэли? — грозно сверкая глазами, бросил Сцевол.

— Корнелия Сцепиона и некая Вивиан Корвин. Видела её впервые, — отмахнулась Августа.

— Как оцениваете её способности?

— Крайне талантливая девочка. Она сожрала бы Корнелию с потрохами, если бы не третий игрок.

— Кто?

— Она была в маске, — пожала плечами чародейка и снова встретилась с недовольным взглядом квестора. — Да, я могу определить монолонца по магии и помню структуру магии каждого живущего или мёртвого гражданина, но не её.

— И позволили ей уйти безнаказанно.

— Выходит что так.

В кабинете воцарилось тишина. Стали даже доноситься голоса из коридора.

— И я должен поверить, что Первая чародейка не смогла её задержать?

— Думайте, что хотите!

Сцевол взял чистый лист пергамента, перо и принялся писать. Августа скучающе смотрела по сторонам, но все же не выдержала.

— Каков ваш вердикт?

— Беспечность в крайне запущенной форме, — ответил квестор, не отрываясь от заключения. — Сенат получит от меня полный и всеобъемлющий отчёт. Так что советую в ближайшее время вести себя тише воды, ниже травы. Повод сместить вас с должности они найдут сами.

— Меня? — возмутилась чародейка.

— А тут есть кто-то ещё? — Сцевол посмотрел по сторонам.

— За такое не наказывают, — она поднялась.

— Продолжайте в том же духе, — он постучал пером по кипе связанных листов, — и увидите. А пока можете идти.

Августа с неохотой поклонилась и исчезла.

Корнелия до празднества Дня города

Корнелия проснулась. Ей не нужно было даже открывать глаза, чтобы понять, какой сегодня день. Магические фонари в комнате сошли с ума и быстро мигали.

Она с кислой миной собиралась на занятия по магии. Корнелия их обожала, но сегодня у неё не было настроения. Оно обычно исправлялось в башне Первой чародейки после нескольких часов, но до этого ещё требовалось дожить и дойти.

Помывшись и одевшись, Корнелия прилегла, время ещё было. Тут прибежали пушистики и запрыгнули на кровать, стали требовать, чтобы их гладили. Девушка улыбнулась и запустила пальцы в шерстку лохматых белых зверьков. Их ей подарил отец, когда они путешествовали по провинциям.

Время неумолимо бежало, и вскоре послышались шаги:

— Ты ещё здесь? — возмутилась Гициния. — А ну, марш в башню, лежебока.