Бесплатный фрагмент - Монохромное небо

        моё яркое небо — увяло, раздалось с шумным воем дорог, и все краски сгорели — стояло
лишь тихое имя и смог. а сегодня закрою я двери, щелкнут сотни замков и теперь, я улыбку свою лишь развею, нарисую
цветы у окна — запылает, как сердце сирени, всяко важная моя мечта.

теперь

        теперь — моими-твоими мечтами,

        теперь — грохотом шумных дорог,

        ветром сырой акварели,

        и миром, стоящим у ног.

        отброшу я всё, улыбнувшись,

        рисунки сомну, не томя,

        и двери открою, согнувшись, забытая — может, плашмя?

мир

мой маленький мир, моя тихая вечность,

нарисован не мной — не моими цветами;

тихим шёпотом звёзд, перезвоном печали,

сладкой тенью цветов — и чужими мечтами.

в нём три капли — мгновенье,

целый мир лишь для сотни секунд,

и печаль, как отшумевшее веселье —

ряд за ряд с собой влекут.

милой вечности

для моей тихой, милой вечности,

цветы нарисую я вновь —

забытыми цветами нежности,

красотой юных слов.

те, горящим окурком,

факелом тёмных ночей,

согреют меня не свинцовым удушьем придурков —

нежностью, яркостью дней.

желая

желая что-то изменить — минутами страсти

и искромётной печали —

мы мечемся в выборе собственных лиц,

рисуем улыбку руками устало.

«прекрасно!» — кричишь ты, и слёзы таишь,

красивый в печали, молчишь и молчишь,

горестно-лживый, в текстильном плену,

мечешься в выборе — ох, и не жду,

улыбок твоих и радости встреч,

искренних, сладких, пленяющих речь

в огне поцелуев тех вздохов горячих,

и мира, что нежно трепещет

в касаниях незрячих.

мечтами, мой милый, горящими днями

мечтами-мечтами, длинными-сладкими днями,

рисуя улыбку уставших надежд,

взлетали мы — и сгорали,

осколки кричащих невежд.

помнишь, мой милый, тот крик у небес —

отчаянный, горький, меняющий весь?

расплавленный в боли, горящий в огне —

болезненно-липкий, и мне, и тебе?

ты улыбался, ломая крыло,

ухнуло сердце — ушло ведь на дно,

ты улыбался — и в солнце горел,

пленяюще-липкий, и мне не удел.

мой милый, прекрасный ты в свете зари —

сгораешь, стоит лишь солнцу согреть все лучи.

живёшь ты в пучине ночной тишины,

улыбку рисуя бессонной свечи.

мечтали

мы были прекрасны и вольно пьяны,

глотая улыбки в винном угаре,

и звёзды на веках —

рассвет лишь вины.

мечтали мы, знаешь, о всяком.

мечтали — не жили, глотая вино,

лишь птицами пели о счастье;

мечтали — и даже не всё равно

куда унесёшься в ненастье.

глотая улыбки — искряще вино,

мы ночь говорили о «завтра»,

и небо нам пело — не всё равно,

и звёзды на веках не гасли.

ты помнишь?

птицами небо пронзают мечты,

солнцем мгновенье рисует картины,

светом рождённые цветы,

и сладость первого мужчины…

ты помнишь это — не забыть

тот мягкий трепет в нежности секунд,

когда, плененные желаньем жить,

выносят нежность суду из зануд.

в мечтах всё ярко — даже слишком,

красивы мы с тобой — больны.

и виноваты лишь излишком,

вольны любить рассвет весны.

красивы были мы — ты помнишь?

смеялись, словно жизни невдомёк,

как мы той серостью бродили,

вставая костью поперёк.

мечтая

мечтая — мы ломаем крылья,

превышаем лимит миражей,

разбиваясь с высоток усилий —

и красиво встречая гостей.

мы мечтаем — и в этом прекрасны,

словно рок ожиданий несчастных

не касается нашей спины,

вырывая пернатое счастье.

не подняться нам ввысь — уж увы,

не встречать в горизонте рассветы.

мы больны, так прекрасно больны —

не просить нам прощенье за это.

мы

мы небом грозились стать,

птицами солнце закрыть —

и сотню лет могли не спать,

боясь воспоминания забыть.

могли — в прошедшем,

сквозь горький яд на кончике секунд,

могли — оставили ушедшим,

что всяко как-нибудь соврут.

мы дети, боже, в ярко-красном,