Бесплатный фрагмент - Мой завод

В 2018 году я был приглашён на торжественный вечер, посвящённый 150-летию Акционерного Общества «Химзавод им. Л. Я. Карпова». По окончании вечера ко мне подошёл генеральный директор Д. Р. Шамсин и попросил написать книгу о моём трудовом пути на предприятии. Это было неожиданно и в то же время приятно. Меня не забыли!

Д. Р. Шамсин узнал о том, что я подготовил и издал книгу «История семьи» в двух частях, поэтому он пожелал мне творческих успехов с надеждой на то, что я постараюсь выполнить его просьбу к следующему юбилею завода. Я принял это предложение и решил оставить на бумаге свои ощущения и воспоминания о начале своей трудовой деятельности, то есть описать все основные запоминающие моменты на химзаводе.

В этой книге я хотел бы раскрыть свои впечатления о заводе и о том, как познакомился с ним, как стремился всё узнать и усовершенствовать, каких достижений и результатов работы достиг, какие новшества ввели мы в цехах и многое другое. Вся моя молодость и зрелость прошли на заводе. Я рад, что работал здесь и смог самореализоваться. Со многими работал, со многими общался, многих знаю не понаслышке. Так и меня помнят и знают. А с этой книгой, надеюсь, будут помнить и после.

PS: В данной книге изложены мои мысли, а также истории из моей жизни. Многие материалы взяты из серии написанных мной книг «Моя семья».

Глава 1. Знакомство с заводом

Впервые я увидел химзавод ещё в 1957 году, когда вместе с мамой, братом и сестрой приехал в гости к маминой сестре Анне Михайловне Зыковой в рабочий посёлок Бондюжский. В то время она со своей семьёй проживала на старом посёлке по улице Лесная. Её муж, Александр Николаевич Клунок, работал врачом в здравпункте химзавода. Так как они оба работали, у них жила домработница, Анна Ивановна Гущина, которая помогала с домашним хозяйством и присматривала за их сыном Игорем.

Как-то раз Анна Ивановна попросила меня помочь донести бельё до Силовой станции (котельная №1). Там рядом с обводным каналом была устроена прачечная, сколоченная из досок. Женщины посёлка приносили выстиранное бельё, полоскали его в деревянных колодах, а потом уносили домой.

Рядом с прачечной в обводной канал был выведен деревянный жёлоб, по которому из силовой станции сливался конденсат от продувки, поэтому там всегда была тёплая вода. Мы, мальчишки, купались в этой воде. Услышав шум от продувки, быстро выскакивали из жёлоба и стояли на берегу, ожидая, когда перестанет шуметь продувка. А потом опять, словно «мальки», барахтались в этой тёплой воде.

С посёлка мы ходили напрямую по дорогам меж цехов. Тогда я ещё не спрашивал о том, какие цеха существуют на химзаводе. Нас просто предупредили, что без взрослых на территории химзавода находиться нельзя.

Мимо силовой станции часто ездили мотовозы, которые возили разные грузы на железнодорожных платформах. Мне было интересно смотреть на то, как движутся мотовоз и платформы. Однажды я увидел, как по рельсам узкоколейки едет паровоз. Я стоял зачарованный движением этой огромной техники. Ведь в тот период у нас в Мензелинске и автомобили были редки, а здесь даже настоящий работающий паровоз есть.

После купания я брал самокат у братишки и катался по улицам посёлка, выбирая дорожки и тропки поровнее. Дороги были в основном грунтовые. В то время только начался период отсыпки дорожного полотна щебнем из местного карьера.

Александр Николаевич был поглощён своей работой, а придя вечером домой, всегда рассказывал какой-нибудь интересный случай из своей врачебной практики. В этих увлекательных историях он рассказывал о своей работе в здравпункте химзавода.

Впоследствии я уже не мог забыть и эти улочки посёлка, и дороги пролегающие между цехов химзавода, а особенно тёплую воду около прачечной. Но нужно было возвращаться домой, в Мензелинск, и продолжать учёбу.

В 1963 году поздней осенью по воле случая мне довелось вернуться в рабочий посёлок Бондюжский на лечение к Александру Николаевичу. У них уже родилась дочь Маргарита, и теперь они жили в отдельном доме по улице Советская.

В этот период я познакомился с соседом-одногодком Юрием Михайловичем Филиновым, который любил что-нибудь мастерить. Он рассказал мне о том, что недалеко от дома есть свалка, на которую вывозят мусор с химзавода, и предложил прогуляться по ней. Здесь я увидел материалы, которые до той поры не знал. Это винипласт, фаолит сырой и фаолит прокалённый, органическое стекло и многое другое. Юра объяснил мне, что этот мусор скоро вывезут на другую свалку, и туда доступа уже не будет. Некоторые материалы мы брали с собой, думая, что сможем применить их на деле. В своих фантазиях я уже предполагал, что и как применить в доме. Эта свалка недолго просуществовала. Территорию очистили от мусора, а куда его вывезли, я не знаю.

На Новый год я уехал домой, в Мензелинск, и вернулся в рабочий посёлок в июле 1964 года уже на постоянное место жительства.

Мы с братом Игорем часто ходили в здравпункт, в котором работал его папа Александр Николаевич, и там мылись в ванной. Здесь я увидел, как поправляют здоровье работники химзавода. В этом здравпункте была своя грязелечебница, а радоновую грязь для неё привозили из Удмуртии, где располагался санаторий «Варзи-Ятчи». Ещё было лечение парафином и два кабинета стоматологии. Ведь на химзаводе, в тех цехах, где производили и работали с соляной кислотой и хлористым кальцием у рабочих часто болели и выпадали зубы. Поэтому зубные протезы рабочим завода делали бесплатно. Работал и процедурный кабинет, в котором получали лечение, не отрываясь от рабочего места на долгое время.

В отдельном кабинете вёл приём больных терапевт А. Н. Клунок. Он часто бывал в цехах и интересовался здоровьем рабочих. При нём всегда был его неизменный портфель, в котором находились справочники, рецепты и даже часть необходимых лекарств. Все рабочие знали этого врача, и когда он шёл по территории завода, то здоровались с ним, а иногда задавали наболевшие вопросы. Его терпению можно было только позавидовать.

Мне нравился химзавод с его гудком и рабочим ритмом. Был даже график подачи гудка, и жители посёлка и окрестных деревень слушали гудок и по нему ориентировались в своей трудовой деятельности. Много позже этот гудок отменили, а силовая (котельная №1) была остановлена.

В начале августа 1964 года я получил паспорт в Мензелинске. Мы вместе с Александром Николаевичем пошли в отдел кадров химзавода, где мне дали обходной лист. Медицинскую комиссию я проходил в поликлинике посёлка, а заключение медицинской комиссии согласовали с Александром Николаевичем. После этого я отправился в ОТБ, где прошёл вводный инструктаж по технике безопасности на предприятии, т. е. как себя вести первые рабочие дни, какие требования предъявляются ко всем работникам химзавода. Я старался запоминать все сказанные слова, ведь до этого ещё не работал на производстве и не хотел подвести дядю Сашу. После этого направился в отдел кадров и подал обходной лист на оформление. Там мне сказали ожидать приказа о приёме на работу и выдали справку для предоставления в вечернюю школу рабочей молодёжи.

В вечернюю школу принимали лишь работающих людей. Здание располагалось по улице Гассара на берегу реки Тойма, несколько ниже от гидротехнического сооружения, который называется «Шумный мост». Напротив здания школы находился хлебозавод, проходя мимо него, мы всегда ощущали ароматный запах свежеиспечённого хлеба.

Директором вечерней школы, в то время был Михаил Иванович Кузовов, человек строгий, требовательный, но справедливый. В дальнейшем он преподавал нам историю, а в момент приёма документов всем поступающим задавал один и тот же вопрос: «Почему вы не хотите учиться в дневной общеобразовательной школе?» Мне пришлось объяснять причину, по которой я оказался в такой ситуации. Мои документы приняли и посоветовали учиться в утреннюю смену до приёма на работу. Меня это устраивало, и я терпеливо стал ждать выхода приказа о приёме на химзавод.

Начальником отдела кадров химзавода был Ильяс Мухаметович Митшин — человек спокойный с хитринкой в глазах и всегда с карандашом в руках. А когда он находился в своём кабинете, то всегда рисовал какие-то каракули на бумаге. Так мне тогда казалось. Я заходил к нему каждый день после занятий в школе, чтобы узнать, не вышел ли приказ о приёме на работу, так он говорил: «Не ты один ждёшь приказа, есть ещё и другие, и все ждут». В тот период времени приёма рабочих на химзавод не было, и вакансии появлялись только за счёт рабочих, выходящих на пенсию, на место которых сразу же принимались новые. Мне тогда только исполнилось шестнадцать лет, а в основной цех несовершеннолетних вообще не принимали, лишь только во вспомогательные производства, да и то по ходатайству кого-либо. За меня ходатайствовал Александр Николаевич, но и этого было недостаточно. Поэтому весь сентябрь я заходил в отдел кадров к И. М. Митшину, и мне хотелось как можно скорее начать работать, так как не хотел быть «нахлебником». Меня определили в цех КИП, а вот кем и по какой специальности я не знал.

Глава 2. Начало трудовой деятельности

И вот 28 сентября 1964 года вышел приказ о зачислении меня в штат химзавода, в цех КИП учеником слесаря по ремонту весов. В тот период молодых ребят принимали лишь во вспомогательные цеха — это КИП, электромонтажный, РМЦ, тарный и ремонтно-строительный. Получив приказ на руки, я отправился в цех КИП, где меня встретил заместитель начальника цеха Дмитрий Васильевич Шалаумов. Он взял у меня приказ, вызвал кладовщицу цеха Тамару Николаевну Волокушину, и мне выписали требование на получение защитной спецодежды и обуви. Дмитрий Васильевич попросил меня получить на центральном складе обувь и одежду и подогнать её по своему росту, а на следующий день выходить на работу, где он познакомит меня с бригадой слесарей по ремонту весов.

Наступил мой первый рабочий день. Я проснулся рано утром, ещё до звонка будильника, позавтракал и готов был идти на работу раньше, но дядя Саша сказал: «Не нужно торопиться, а лучше приходить вовремя». Рабочий день начинался с семи часов утра, и поэтому я вышел из дома в половине седьмого. До цеха идти было минут десять. И вот я уже шагаю к проходной вместе с другими рабочими, которых пока ещё не знаю.

Наш цех располагался в большом здании, пристроенном к котельной №1, которую в народе прозвали «Силовая». В этом здании на первом этаже был электромонтажный цех, а цех КИП располагался на втором этаже и занимал весь этаж. На третьем этаже здания находились раздевалки, электроизмерительная лаборатория и красный уголок.

Дмитрий Васильевич представил меня всему коллективу цеха КИП, а затем бригаде слесарей по ремонту весов. Наша мастерская располагалась на первом этаже здания, так как здесь ремонтировали не только настольные, но и большие товарные весы грузоподъёмностью до пятисот кг.

В этой мастерской работали Анатолий Сергеевич Коряковцев, Равиль Гильмутдинов и Фоат Фазлеев. Меня распоряжением по цеху прикрепили к Фоату Фазлееву Он был старше меня лет на десять — пятнадцать, но попросил называть себя просто Фоат. Так же поступил и Равиль. Коряковцева никак нельзя было называть просто Анатолем, ведь он старше моего отца, прошёл войну, был ранен и контужен, но вернулся домой. Поэтому его мы все звали по имени и отчеству.

Мне показывали, что нужно делать у верстака, объясняли, как называется каждый инструмент, для чего он предназначен и как им надо работать.

Время первого рабочего дня пролетело так быстро, что я не заметил, как ко мне подошёл Дмитрий Васильевич и сказал, что пора идти домой. Так прошёл мой первый рабочий день, оставивший много впечатлений и воспоминаний на всю жизнь.

В дальнейшем я всё более осваивал премудрости профессии слесаря по ремонту весов. Мне показали как работать за наждачным станком и разрешили им пользоваться, а когда приходили ребята из других групп, то только я имел право поправить или заточить инструмент. Мои наставники не разрешали этим ребятам пользоваться нашим станком. Конечно, меня радовало то, что мне доверяют, но и накладывало ответственность.

На производстве решаются не только рабочие моменты, но и во время перерыва или в минуты отдыха шёл непринуждённый разговор на разные темы. В нашей группе особенно красноречив был Анатолий Сергеевич. Ещё до войны он принимал участие в работе театральной студии при заводском театре «Коммуна». Да и после войны он вместе с женой Верой Фёдоровной активно работал в спектаклях. Ему было что рассказать и объяснить, а когда к нам в цех заходил Дмитрий Васильевич, так они, не умолкая, вспоминали случаи из своей фронтовой жизни. Анатолий Сергеевич ходил, прихрамывая, поэтому ему поручили ремонтировать контрольные и образцовые весы. Инструменты у него были другие, как у часовщика, к тому же он ремонтировал и часы. Анатолий Сергеевич всегда протирал инструменты и раскладывал их по своим местам, чтобы было легче работать. Эту привычку я тоже пытался привить себе и до сих пор вспоминаю о том, как нас воспитывал отец и как это делал Анатолий Сергеевич.

Равиль был немногословен и всегда чего-то насвистывал, работая у верстака или занимаясь чем-то другим. Он очень подробно мне всё объяснял. И то, как работать с весами, что нужно делать и то, как и в какой ситуации стоит поступить.

Для проверки работы у нас были контрольные гири весом по двадцать кг каждая, и чтобы узнать точность и правильность ремонта, мы ставили на платформу весов пять гирь весом по двадцать кг. Нужно было, чтобы в пяти различных точках платформы вес был одинаковым. Допуск был разным в зависимости от грузоподъёмности весов. За день неоднократно приходилось покидать эти гири, но отремонтировать только на «отлично».

Работая на производстве, я по вечерам посещал вечернюю школу. Директором вечерней школы был Михаил Иванович Кузовов. Он преподавал нам историю. А нашим классным руководителем была Елена Рувиновна Филиппова, которая преподавала математику.

А сколько шуток и насмешек мы, молодые пацаны, получали от наших наставников, не счесть. Но шутки были очень поучительными.

Однажды Анатолий Сергеевич дал мне ведро и послал меня в ремонтно-механический цех в горновое отделение для того, чтобы я принёс оттуда раскалённых углей для закалки деталей весов. Естественно, я пошёл туда, выполняя поручение старшего товарища. Придя в горновое отделение, обратился к кузнецу, чтобы он выделил мне раскалённых углей. Кузнец усмехнулся и спросил: «А кто тебя послал»? Я ему объяснил, и он, больше не говоря ни слова, положил мне половину ведра раскалённых углей и попросил идти обратно быстрее. Подходя к своей мастерской, я увидел, как все наши рабочие стоят и смеются, словно цирковое представление смотрят. Я ещё ничего не успел понять, как подошедший к нам Дмитрий Васильевич всех осадил и отправил по рабочим местам. И тогда я услышал, как он высказал претензии Анатолию Сергеевичу за подобную шутку. После этого мои наставники, давая задания, всегда говорили серьёзно.

В конце февраля 1965 года Дмитрий Васильевич дал мне пачку контрольных билетов, по которым я должен был подготовиться к экзаменам. Прочитав их все, я стал задавать много вопросов нашим мастерам, а если они сами не могли внятно ответить, то отправляли меня к Дмитрию Васильевичу. Начальником цеха КИП в это время была Непогодина Валентина Николаевна — женщина грамотная, требовательная, но не злая. Она тоже принимала участие в моей подготовке к экзаменам.

Подошло время экзаменов, которые проводились в два этапа. Сначала в Красном уголке спрашивали теорию, а затем вся комиссия спустилась в нашу мастерскую, и меня попросили на деле показать, как происходит ремонт весов. Мои наставники хорошо отзывались обо мне и говорили, что я уже могу производить ремонт и подготовку к поверке товарных и настольных весов самостоятельно. Много вопросов задавалось мне по технике безопасности и режиму работы, внимательно смотрели на различные приёмы работы и спецодежду. Анатолий Сергеевич даже высказался за то, что он меня научит ремонту контрольных и лабораторных весов, так как я ему уже помогал в их ремонте. Комиссия ушла в кабинет начальника цеха, а мужики поздравляли меня с присвоением звания слесаря по ремонту весов третьего разряда и были очень довольны тем, что я сделал всё, как они учили.

Коллектив цеха КИП был в основном молодёжным, и в нём устраивались разные конкурсы и соревнования. Если в обеденный перерыв «старики» играли в домино, то молодёжь искала различные поводы для других игр. В зимний период устраивались соревнования по настольным играм: шашки, шахматы и другие. Мы даже пытались сделать настольный бильярд с шарами от старых шарикоподшипников, и это у нас получалось. Впоследствии «старики» заинтересовались этой игрой, и нам пришлось вернуться к шахматам и шашкам. В шахматы я не умел играть да и по сей день не умею, а вот шашками увлёкся и играл неплохо, даже выступал за свой коллектив в соревнованиях между цехами завода и получал грамоты.

Рядом с цехом КИП работал цех контактной серной кислоты, а за ним в зимнее время были замёрзшие лужи. И вот однажды, в обеденный перерыв, молодые ребята из электроремонтного цеха и КИП решили поиграть в хоккей на льду этих луж. Мы бегали, резвились, падали, поднимались, снова бежали, пытаясь забить больше шайб в ворота противника, и не заметили, как закончился обеденный перерыв. Все вернулись в цех и развесили телогрейки на просушку. Наставники спрашивали нас, где же мы возьмём другую спецодежду, а мы отговаривались и говорили, что вот просушим и будем в ней ходить. Просушить-то просушили, а вот когда стали надевать, то увидели, как мы ошибались в нашем решении. Ткань на телогрейках отрывалась кусочками, как будто это марля, да и брюки тоже стали худыми. Это серная кислота, содержащая в лужах, «сожгла» хлопчатобумажную ткань, из которой была сшита спецодежда. После этого пришлось идти на поклон к кладовщице и выпрашивать у неё старую спецодежду. Спецодежда выдавалась на один год, а телогрейки на три года носки, ведь у нас был вспомогательный цех. Этот урок стал поучительным на всю жизнь.

Далее я стал думать, как играть в хоккей на заводском пруду с использованием коньков. Около пруда была построена раздевалка с обогревом, в которой можно было взять коньки напрокат, переодеться в тепле и, получив разрешение, кататься по пруду. Мы вместе с другими ребятами решили организовать цеховую хоккейную команду. Но желающих было мало, и нас набралось лишь семь человек. В выходные дни мы приходили на каток и катались, а иногда собирались в команды и играли в хоккей с мячом. На наше счастье, на заводе был организован турнир по хоккею с мячом, где можно было использовать сводные команды, если в одном цехе не хватало участников. Мы договорились с ребятами из электроремонтного цеха и создали свою сводную команду. Не хватало опыта игры и скольжения на коньках, но желание играть заставляло нас участвовать в турнире и сражаться за престиж цеха. Это было незабываемое мероприятие, в котором мы не заняли призового места, но катались отчаянно.

Сдав экзамены на разряд, я уже мог самостоятельно ходить по цехам и выполнять ремонтные работы по весам. А весы были в цехах разные от половины тонны до двух тонн по пределу взвешивания, и они должны были работать исправно. Иногда доходило до абсурда. Приходишь в цех, а весовщица говорит, что весы «сбиты», т. е. откатчики катили бочки с товаром и нечаянно сбили платформу весов. Рабочим нельзя было самим соваться в механизм весов, и поэтому по таким мелочам вызывали нас. Сначала нужно убрать платформу, установить рычаги на место, а заодно и вычистить из-под весов товар, и уже в последнюю очередь ставить платформу на место. Я сам часто взвешивался и своим весом проверял весы в цехах. Если видел расхождение по весу, то просил привезти весы к нам в мастерскую на ремонт. Меня уже знали многие рабочие и начальники в цехах, так как практически во всех технологических цехах были весы.

Глава 3. Самостоятельная работа

В старом соляно-сульфатном цехе, который располагался на нижней площадке за здравпунктом, тоже стояли весы грузоподъёмностью до двух тонн. Мне часто приходилось их ремонтировать. А дело было в том, что на этих весах взвешивали сернокислый натрий, получающийся при взаимодействии серной кислоты и поваренной соли. Я несколько раз спрашивал рабочих: «Как вы здесь работаете»? Ведь в цехе была постоянная загазованность хлором, при выпаривании поваренной соли с серной кислотой использовался только ручной труд, высокая температура около печей, при всём этом нужно перемешивать смесь в чугунных чашах. Мужики отвечали, что они уже привыкли к таким условиям труда, и эта работа их устраивает. Здесь зарплата была выше, чем в других цехах, выдавались талоны на спецпитание в столовой химзавода, а также бесплатно протезировали зубы. Чаши для выпаривания отливали на нашем заводе в чугунолитейном цехе. Сульфат натрия был как отход производства, и его вывозили вагонетками за пределы цеха на «гору». Для этих целей использовалась конная тяга. При взвешивании вагонетки иногда платформа весов сбивалась с места, и тогда весы показывали неправильно показывали. Приходилось просить помощь, чтобы снять крышку платформы, и используя инструменты, восстанавливать работу весов. Здесь в основном работали мужчины, а женщины работали на участке соляной кислоты и в лаборатории. Техническую соляную кислоту перекачивали по трубам в цех двуводного хлористого кальция.

В цехе №4 производства серной кислоты башенным методом для взвешивания железного колчедана использовали весы грузоподъёмностью до 2000 кг. На этих весах взвешивали и порожние вагонетки, и с грузом. При прокате вагонеток из склада сырья в производство нередко сбивалась платформа из-за ошибки грузчиков, которые, не зафиксировав платформу, закатывали или выкатывали вагонетку. Бывали случаи сбоя платформы с призм рычагов весов, такую неисправность устранить было просто, нужно лишь с помощью приспособлений установить платформу на место, а затем проверить правильность работы. Но иногда бывали моменты, когда от резкого удара вагонетки по платформе отламывались призмы рычагов, и уже в этом случае избежать ремонта и настройки весов контрольными грузами было невозможно. Тогда вся бригада выходила в цех и производила ремонт весов. Было трудно, стеснённые условия, да ещё загазованность, но работа есть работа, и мы просто делали своё дело. Конечно, за работу в сернобашенном цехе №4 нам выдавали талоны на бесплатное питание, а в бухгалтерии учитывали дни работы на производстве с вредными условиями труда, но мы как-то не обращали на это внимания.

Когда я самостоятельно стал ходить по цехам и ремонтировать в них товарные весы, то часто шёл по узкоколейной железной дороге, которая ещё работала, начиная от цеха фармакопейного хлористого кальция, через транспортный цех (раньше он назывался Депо) за старым заводоуправлением, и поворачивала за театром «Коммуна», мимо «Силовой», электроремонтного цеха и до сернобашенного №4 (ныне гипосульфитный цех). Иногда идёшь по шпалам и слышишь, как движется мотовоз, так сразу шаришь по карманам в поисках монетки, чтобы положить на рельс. А когда мотовоз проезжал, то брал расплющенную монету в руки, она была ещё тёплая, и затем хвалились перед ребятами. На центральной весовой были железнодорожные весы, на которых взвешивали вагоны с грузом. А раньше, по рассказам пожилых рабочих, сырьё для производства возили на завод по узкоколейной железной дороге от Тихих Гор. В Тихих Горах была устроена площадка, на которую поднимался груз с берега реки Кама. На этой площадке сыпучие материалы засыпались в вагоны, и мотовоз тащил их на завод. Я не застал работу по перевозке сырья из Тихих Гор, а вот по территории завода часто ходили мотовоз и паровоз «Кукушка». Около тарного цеха имелся железнодорожный мост через реку Тойма, а ещё один возле центрального склада, у которого стояла мельница по размолу руды. Впоследствии (за ненадобностью) стали разбирать всю узкоколейную железную дорогу и оба моста. Железнодорожные весы тоже списали и разобрали, а на их место установили автомобильные, которые мне приходилось обслуживать и ремонтировать. С того момента мы больше не слышали гудков паровоза и мотовоза. Прогресс шагал по заводу.

Летом 1965 года разобрали узкоколейку около нашего цеха. И тогда рабочие под руководством Нуретдинова дяди Саши решили устроить возле нашего цеха волейбольную площадку. Впоследствии мы каждый обеденный перерыв играли в волейбол. А потом молодые ребята из соседних цехов стали приходить и подключаться к игре. Однажды мы смотрели, как играли в волейбол Нуретдинов, Непогодин, Гаврилов и другие мужики, которые до этого выступали за химзавод и город. Вот у кого нам надо было учиться!

Осенью того же года в котельной №1 стали монтировать новую аппаратуру для регулирования работы котлов. Конечно, я слышал об этих работах, и мне было интересно. Видимо, я уже познал все тонкости по ремонту весов, и мне хотелось узнавать всё новое. Теперь я в каждую свободную минуту поднимался на второй этаж, где работали Р. Хасаншин, Е. Филатов, Т. И. Филатов и другие, которые монтировали проводку в щитах, так как их собирали непосредственно у нас в цехе. Это просто завораживало, и мне почему-то казалось, что я тоже так смогу. Эти мужики и сами с удовольствием работали с новым оборудованием. Обедали мы обычно на своих рабочих местах. У нас в мастерской стояла муфельная печь, в которой мы пекли картошку, а также и на втором этаже тоже была такая же. А когда приходилось идти в технологический цех, в котором нам выдавали талоны на питание, то заходили в заводскую столовую.

Заработная плата была невысокая, и я замечал, что некоторые даже стесняются, когда приносят с собой картошку, хлеб и молоко. Ведь у каждого семья и малые дети, а их тоже нужно кормить. Мне, конечно, было легче, ведь Няня всегда готовила обед для меня и часто подкладывала колбасу или отварное мясо. За обедом это разрезалось на кусочки, и каждый, сидящий за столом, мог это попробовать.

В обеденный перерыв мы иногда усаживались на скамейки, расположенные рядом с кабинетом начальника и мастерской по ремонту ртутных приборов. Вместе с нами работал Павел Прохоров, он учился в вечерней школе вместе со мной в одном классе. Однажды я и другие ребята сидели на этой скамейке, а Паша стоял около лестницы и играл с большим напильником. Мы разговаривали на разные темы, и вдруг напильник у Паши срывается с ручки, летит в мою сторону и впивается в спинку стоящей рядом со мной скамейки. Я ещё ничего не понял, а ребят как не бывало. Сразу же из кабинета вышли Д. В. Шалаумов и В. Н. Непогодина. Увидев такой финал игры с напильником, они завели нас с Пашей в кабинет начальника. Разговор был очень серьёзным, а после него Паша ещё долго извинялся.

В это лето у нас на заводе велась реконструкция цеха по производству хлористого бария, и готовился к запуску новый, для изготовления углекислого бария.

Цех по производству хлористого бария с 1926 года располагался в старом деревянном здании, в котором нельзя было наращивать мощность производства и внедрять новое оборудование. При таких условиях о культуре производства и говорить было нечего. Руководство химзавода совместно с техническими службами разработали план мероприятий, целью которых была в коренной реконструкции цеха. Вокруг старого деревянного строения были вырыты траншеи, в которые заложили мощный ленточный фундамент из монолитного железобетона, а затем строители подняли стены нового здания для производства хлористого бария, подведя под единую крышу отделения подготовки растворов и кристаллизации хлорида бария. Лишь после этого строители стали разбирать старое деревянное здание, создавая дополнительные площади для установки нового оборудования. Вся эта работа шла без остановки производства. В тот период твёрдый хлорид бария расходился по цехам химзавода, а также и для внешних потребителей. Но из-за введения новых производств, таких как: гидрата окиси бария, углекислого бария, бария сернокислого (бланфикс) и разных других, внутренняя потребность росла год от года.

Все работники цеха КИП были заняты монтажом и наладкой оборудования, приборов и прокладыванием кабельных коммуникаций. Мне было очень интересно помогать переносить приборы и устанавливать их на монтажное место. А вот подключать и запускать их в работу не имел права, ведь я был просто «весовщик», как меня часто называли. Обычно я выполнял задания в своей мастерской, а затем спешил на второй этаж, где мои сверстники работали с приборами. Это заметил Дмитрий Васильевич, который не запрещал мне приходить в цех КИП, а иногда даже интересовался, как бы я сделал ту или иную работу, выполняемую ребятами.

Осенью того года в цехе КИП стали изготавливать щиты, устанавливая в них приборы и проводя монтаж электропроводки и кабелей, и я попросил тоже принять участие в этой работе. Нет, свою основную работу я не забывал, но всё свободное время пытался посвятить новому делу. Сначала мы высверливали по контуру отверстия — это окна для приборов, а затем вырубали и обрабатывали напильниками. С этими инструментами я был на «ты», то есть работал не хуже других. Щиты обычно ставили вертикально, и нужно было приложить усилие, чтобы просверлить много мелких отверстий. Я предложил положить щит на заднюю стенку, а в передней панели сверлить и вырезать окна. Работа пошла намного быстрее, а мне даже выписали премию за находчивость.

Школа рабочей молодёжи размещалась в приспособленном одноэтажном здании, напротив хлебозавода. А в соседнем здании находилась техническая библиотека химзавода им. Л. Я. Карпова. В школьной и технической библиотеках я был постоянным читателем. В школьной библиотеке всегда брал фантастику, а в технической — разную литературу по радиоделу, электричеству и всевозможным приспособлениям. Даже заведующая библиотекой Н. Х. Тимкина часто удивлялась, что такой молодой, а интересуется технической литературой и передовыми приёмами работы. Но я на это не обращал внимания, а делал то, что мне было нужно.

Учась в вечерней школе, я даже не задумывался о том, что мне нужно будет поступать в институт. Теория давалась без затруднений, на уроках я часто отвечал по материалу, который давал преподаватель, и лишь изредка заглядывал в учебники. Преподавателям нравилось то, что я хорошо усваиваю материал, данный ими. Только Михаил Иванович Кузовов однажды пожурил: « А ведь ты зря надеешься лишь на свою память, нужно и в учебники заглядывать». С этого момента немного изменился стиль моего обучения, и я стал больше готовиться самостоятельно. Учёба и работа шли своим чередом.

Глава 4. Познание других специальностей

В начале 1966 года у нас в цехе КИП решили провести обучение молодых рабочих для того, чтобы они могли повысить разряды по своей специальности. А я попросился на занятия по электротехнике, так как мне очень хотелось стать электрослесарем КИП. Занятия по электротехнике, назначению и устройству приборов контроля и регулирования проводились непосредственно у нас в цехе. Я с жадностью слушал и запоминал технологию, а особенно хотелось познать, как происходит образование сигнала в датчике, его преобразование в электрический сигнал, и сам процесс работы регулятора. Сначала мне нужно было узнать условное обозначение самого прибора и его принципиальной схемы и только потом понять, как работает эта схема. Советы отца в детстве, наставления старших рабочих цеха КИП позволили мне освоить эту премудрость, и я стал свободно читать схемы, разбираться в назначениях того или иного прибора. Однажды Д. В. Шалаумов попросил меня рассказать о приборах, которые мы уже изучили. Пришлось ответить и на поставленные вопросы. Затем он сказал, что скоро будут экзамены и пожелал мне удачи. Наступил день экзаменов, после сдачи которых мне присвоили четвёртый разряд слесаря по ремонту весов и одновременно закрепили на стажировку к опытному рабочему И. С. Колпакову. До прихода на завод он работал в городском узле связи.

Затем настали обычные рабочие будни и учёба в вечерней школе. На химзаводе проводилась реконструкция старых цехов, и шло строительство новых. Теперь практически все рабочие цеха КИП были заняты монтажом коммуникаций, приборов и щитов. Рабочих рук не хватало, и мне предложили стать электрослесарем КИП, на что я с радостью согласился. Провели инструктаж по технике безопасности, и я стал напарником И. С. Колпакова. Спустя некоторое время меня поставили вместе с Р. М. Хасаншиным монтировать проводку в щитах. Вот где понадобилась отцовская наука и выучка. Здесь нужно было аккуратно прокладывать провода, связывать их в жгут, подключать к клеммам и приборам, а потом делать контрольную проверку соединений. Р. М. Хасаншину нравилось, как я работаю, и он часто говорил Д. В. Шалаумову, чтобы мне доверили работать самостоятельно. Да это и не заставило себя долго ждать. Приходилось ходить по цехам и ремонтировать приборы на месте, а иногда и менять проводку в местных щитах в связи с аварийным состоянием изоляции. В этих щитах было и высокое напряжение сети 220v, и низковольтные цепи от датчиков до приборов. Перепутать провода — означало вывести прибор из строя, а то и вообще устроить замыкание. Поэтому приходилось сначала думать, в уме вспоминать схему, а уж затем проводить работу. В вечерней школе преподаватели на каждом занятии напоминали нам, что мы учимся последний год, и весной следующего года нужно сдавать выпускные экзамены. Но мы пропускали это мимо ушей и продолжали заниматься в прежнем ритме.

Зимой 1966—1967г. в нашем цехе проводились занятия для электрослесарей по изучению новой системы теплотехнического регулирования автоматики «Кристалл». Эта система при хорошей настройке и обслуживании позволяла полностью исключить физическую работу кочегаров и водосмотров. Оставалось лишь контролировать этот процесс. Мы долго изучали схему работы этой автоматики, характеристики новых приборов контроля и регулирования процессов в котлах. Были походы в котельную №1, работающие там наладчики объясняли на приборах, как это всё происходит. Потому что в теории это одно, а на практике совсем другое. Мы прошли обучение, сдали экзамены и лишь после этого нас поставили в рабочие смены в котельной №1 для обслуживания всей системы. Это был первый автоматический режим работы технологического оборудования на нашем заводе.

Работая в цехе КИП и выполняя мелкие общественные поручения от комсорга и секретаря партийной организации, я даже не понял, как они меня уговорили вступить в ряды ВЛКСМ. Уже весной 1967 года меня приняли в ряды ВЛКСМ и вручили членский билет. До этого я не вступал в комсомол, так как были перерывы в учёбе и перемена места жительства.

Той же весной на работе мне предоставили ученический отпуск, и я целыми днями готовился к экзаменам. Литературы было много, и память молодая, многое ещё не выветрилось после учёбы в вечерней школе. Экзамены проходили без особого напряжения, даже немецкий язык сдал на «хорошо». Пока мы сдавали экзамены, наши организаторы занимались подготовкой к выпускному вечеру. И вот он настал. Мы выпускники, а было нас четыре класса, пришли в школу, одетые как на парад, все при галстуках. Директор школы Михаил Иванович Кузовов поздравил нас с окончанием учёбы и полученные знания просил применять по назначению. Все учителя, выступающие на этом вечере, сожалели, что пришло время расставания. В торжественной части этого вечера был момент награждения выпускников, успешно совмещающих учёбу и работу на производстве. Я тоже был награждён Почётной грамотой, подписанной директором химзавода И. Г. Лексиным, секретарём партийной организации Г. М. Кобзевой, и председателем завкома профсоюзов Ю. К. Вавиловым.

Радости моей не было предела. Так и хотелось бежать домой и показать грамоту тёте Ане и дяде Саше, а потом хвалиться перед Алей. Она тоже окончила школу, и у неё так же был выпускной вечер, но проходил он в другой школе. По окончании торжественной части была дана команда отметить это событие. А так как в вечерней школе учились рабочие, то отмечали спиртным и хорошим застольем, затем танцы до утра, но мне было не очень весело, так как хотелось поздравить Алю с окончанием школы и проболтать с ней хоть всю ночь. Выручил учитель физики Г. М. Хурматуллин, мы с ним разговаривали в его кабинете на разные темы, так как до преподавания в школе он тоже работал в цехе КИП. Спиртное я не употреблял, даже вкус вина мне был незнаком, и поэтому не хотелось идти в класс, в котором танцевали все, кто мог.

В тот период времени на химзаводе ограждения не было, и все работники ходили на работу по самым коротким дорогам и тропам.

После выпускного вечера в школе рабочей молодёжи тётя Аня посоветовала мне подать документы в учебно-консультационный пункт при химзаводе. Я же хотел идти на службу в ряды Советской Армии, а уже потом думать о дальнейшей учёбе и развитии. Вот в этот момент тётя Аня поступила мудро. Она сказала, что Армия никуда не денется, а сейчас, пока знания свежие, и до осени ещё есть время, надо попробовать сдать вступительные экзамены в КХТИ им. С. М. Кирова на заочное отделение. После этого разговора я собрал необходимые документы для поступления и подал их в УКП. Учебно-консультационный пункт готовил сотрудников предприятия к поступлению в высшие учебные заведения, а также проводил обучение молодых людей в общеобразовательных школах для их дальнейшего трудоустройства на химзавод.

Настало время подготовки и сдачи вступительных экзаменов. Всех нас, подавших документы на поступление в институт, собрали в УКП. Начальник УКП Раиса Михайловна Мухаметзянова провела собеседование и инструктаж. Нам было предложено сдавать вступительные экзамены на базе Нижнекамского филиала Казанского химико-технологического института. Проживание организовали в свободном пионерском лагере рядом с селом Красный Ключ. Математику и физику я сдавал даже без подготовки, получив по этим предметам хорошие оценки, а вот химию и литературу пришлось штудировать. Но главный стимул появился, когда я увидел, что ребята и девчата, знающие меньше меня, сдают экзамены. Вот здесь и появился соревновательный толчок. Химию я сдал с натяжкой на удовлетворительно, а дальше стал нервничать, так как знал, что по литературе у меня неважные знания, да и в грамматике мне есть над чем работать. Началась подготовка к последнему экзамену. До обеда мы ездили в Нижнекамск на консультации, а потом занимались самостоятельно. Накануне экзамена после консультации и обеда ребята собрались в одной комнате. Мне дали рукописную интермедию о Екатерине Великой, и я стал читать с выражением и жестикуляцией. Было смешно, все были довольны и никто даже не остановил меня, пока я не дочитал до конца. А потом услышали раздавшиеся в дверях аплодисменты, оглянулись, там стоял и хлопал в ладоши декан механического факультета. Он интересовался нашей подготовкой к экзаменам и пожелал нам успешно справиться с завтрашним заданием. Когда он ушёл, то я понял, что мне пора ехать домой, так как мы вместо подготовки к экзаменам занимались чёрт знает чем. На следующий день мы пошли на последний экзамен. Нас разместили в большом зале на кафедре, а я сел на самом краю второго ряда. Мы получили задания, и я решил писать на свободную тему. Всё шло нормально, и вдруг в аудиторию входит декан механического факультета. Я стал нервничать, и мысли забегали в моей голове. Он, о чём-то поговорив с преподавателем, решил пройтись между рядов и посмотреть, как мы работаем. Остановившись около меня, он попросил разрешения, чтобы сесть рядом, спросил меня о том, какую тему я выбрал и попросил прочитать. Я передал ему текст, он прочитал, а потом стал подсказывать, где нужно проставить знаки препинания, и сказал, что текст хороший, а грамота неважная. Вот так с его помощью я сдал последний экзамен, а затем был зачислен на заочное отделение технологического факультета КХТИ им. С. М. Кирова.

После сдачи экзаменов всех поступивших пригласили в УКП для собеседования. Как оказалось, нас поступало пятьдесят девять человек, а зачислили всего лишь тридцать три человека. Мне сразу была выдана справка о зачислении в КХТИ им. С. М. Кирова для предоставления в военкомат на отсрочку от воинской службы. Позже нам привезли студенческие билеты, зачётные книжки и методички для подготовки к экзаменам по предметам. Выполненные задания по предметам нужно было посылать в институт для того, чтобы получить оплачиваемый вызов на экзаменационную сессию.

Глава 5. Участие в строительстве котельной №2

В августе 1967 г. мне предложили работу в строящейся промышленной котельной №2 в качестве электрослесаря КИП по четвёртому разряду. Это было заманчиво, так как здесь начался монтаж оборудования и коммуникаций автоматики «Кристалл». Начальником строящейся котельной был В. В Непогодин — муж моей начальницы. Он в то время набирал людей в штат цеха, чтобы рабочие приняли участие в строящемся объекте, знали расположение и устройство коммуникаций и оборудования. Он даже прислушивался к предложениям рабочих по размещению оборудования в цехе. В табеле и списке рабочих тогда я был четвёртым. Новое оборудование, новые люди, новый цех и новые возможности. Всё это позволяло работать с интересом и полной отдачей.

Котельная №2 возводилась в составе нового блока цехов, в который входили цех производства серной кислоты с печным отделением, со складом серы и отделением реактивной серной кислоты; соляно-сульфатный цех с отделением для реактивной соляной кислоты; компрессорная станция, расположенная в пристрое склада соли и станция нейтрализации сточных вод. Этот блок цехов был огорожен колючей проволокой, а также охранялся военизированной охраной, так как применялся труд заключённых строгого режима. Конвоиры с собаками сопровождали заключённых в рабочую зону и обратно по «коридору», тоже был огорожен колючей проволокой. Конечно, было страшно, но постепенно мы смирились с таким соседством, и работа шла по намеченному графику. Неудобства состояли в том, что рабочие котельной №2 должны были приходить и уходить с работы лишь через военизированную охрану. Таково было требование администрации учреждения. Для этого на въезде в рабочую зону была устроена проходная, где постоянно находился наряд военнослужащих, которые пропускали людей, тщательно досматривая их. А иногда даже обыскивали, чтобы никто не мог пронести запрещённые предметы и вещи. Монтажники КИП располагались за рабочей зоной, и нам приходилось заносить кабельную продукцию, инструмент и импульсные трубки ещё до прихода заключённых.

Летний и осенний периоды мы отработали нормально, да и холода не боялись, так как всем нам были выданы комплекты тёплой спецодежды. По периметру первого этажа котельной был смонтирован паропровод диаметром 200 мм без теплоизоляции, который являлся обогревателем помещения. Этот пар давали из котельной №1 по новому проектному паропроводу. Конечно, большого тепла не было, но можно было работать без рукавиц, так как мы стали укладывать контрольные кабели и подключать их в щитах управления и распределительных коробках. В операторной, расположенной на втором этаже котельной мы соорудили печь «буржуйку» и в обеденный перерыв находились около неё. «Буржуйку» топили газобетонными блоками, смоченными в солярке. Но утром разжигать печь приходилось дровами, используя ящики от поступающего оборудования.

Осенью этого года на цеховом комсомольском собрании котельной №2 меня избрали комсоргом цеха. Пошла совсем другая общественная работа. До этого я не знал и не ведал, чем руководствуются цеховые комсомольские организации, а вникнув, стал предлагать своё видение этой работы. Видимо, это заметили вышестоящие руководители, и меня избрали в заводской комитет комсомола. Сразу же поручили мне работу в секторе с молодёжью по спорту.

В эту осень в штат котельной №2 были приняты ребята, уволенные в запас из рядов Советской Армии. Здесь я познакомился с Иваном Фёдоровичем Костиным. Впоследствии мы подружились и не расставались до дня его кончины. Он стал настоящим другом, который не предаст и готов был помочь в любое время дня и ночи. Запомнились также и другие ребята, принятые на работу в то время. Это А. Камашев, И. Иванов, Г. Т. Гильфанов, А. Бурмистров и многие другие ребята, которые работали с нами при запуске и освоении котельной №2.

В период монтажа оборудования системы теплотехнического контроля и регулирования «Кристалл» особое внимание уделялось соблюдению норм и правил монтажа. И в этом очень помогли ребята из Казанского монтажного управления «Центромонтажавтоматика». Это Андрей и Александр (фамилии сейчас уже не помню). Мастер у них был Хайрутдинов (имя и отчество не помню), который постоянно контролировал ход монтажа приборов, оборудования, контрольных кабельных сетей и импульсных линий. Андрей был монтажником-электриком, и поэтому основная его работа — это подключение проводов в щитах и приборах. А Саша слесарь-монтажник, в его обязанности входило произвести монтаж импульсных линий, установить датчики и первичные приборы. Но контрольные кабели они прокладывали вместе. Вот тогда и пригодились мои навыки в работе. Приходилось помогать обоим и одновременно учиться науке монтажа оборудования КИП.

Однажды мы с Иваном Костиным, получив разрешение начальника котельной №2 Непогодина В. В., решили подняться на дымовую трубу для того, чтобы повесить красный флаг и ввернуть лампы в наружное освещение трубы. Иван стал подниматься по наружным скобам трубы, а я по внутренним. Если наружные скобы имели ограждение и промежуточные площадки, то внутри трубы ничего не было. Мы почти одновременно поднялись до верха трубы. Высота трубы по проекту сорок пять метров, а верх трубы качается, несмотря на то, что она кирпичная. Поднимаясь по внутренней части трубы, я и не ощущал этого покачивания, а выйдя на верхнюю площадку, почувствовал его. Когда я поднимался, то видел, что через некоторые швы в кирпичной кладке трубы проникает дневной свет. Мы ввернули лампы на верхнем поясе трубы, там была смонтирована круговая площадка, на которой установлены четыре плафона. К одной стойке прикрутили черенок с флагом, а потом стали спускаться на нижнюю площадку, расположенную на высоте тридцати метров от уровня земли. Здесь тоже ввернули четыре лампы, опробовали их в работе и спустились вниз. О том, что увидели, мы сообщили начальнику котельной №2 В. В. Непогодину, а уж он сначала в ОКС химзавода, и лишь потом директору химзавода И. Г. Лексину. Конечно, за допущенную самодеятельность В. В. Непогодину был объявлен выговор, но затем последовала и благодарность за увиденные недоделки. Срочно были вызваны высотники, которые заштукатурили верх трубы. Щели в трубе опасны тем, что после запуска в работу в них будет скапливаться конденсат, а на морозе конденсат станет разрывать кирпичную кладку, и начнётся разрушение трубы. Можно сказать, что мы с Иваном спасли дымовую трубу от разрушения.

Зимой 1967—1968 гг. началась усиленная работа в котельной №2 по подготовке оборудования и наладке системы КИП к запуску. В это время были приняты ещё ребята в бригаду КИП, и уже с ними работа пошла быстрее. Прозвонка кабелей и подключение их на щитах и распределительных коробках занимала много времени. Но от этого зависела стабильная и чёткая работа приборов, без которых в котельной просто невозможно. Приходилось проверять и перепроверять правильность подключения, крепость зажимов, так как это были линии управления со слабыми электрическими сигналами. Малейшая слабина в соединениях даёт искажённый сигнал.

Являясь членом ЗК ВЛКСМ, мне приходилось часто организовывать и самому участвовать в спортивных соревнованиях. Это хоккей с мячом на льду, футбол, волейбол, шашки, настольный теннис, соревнования в эстафетах и другие дисциплины. Лидером я не был, но часто поощрялся почётными грамотами, благодарностями и ценными подарками за эти мероприятия. Так как я отвечал за молодёжный сектор, мне поручили подготовить отчёт о проделанной работе за зимний период 1967—1968 гг. Подготовив отчёт, я согласовал его с секретарём ЗК ВЛКСМ А. Сычевым и ждал комсомольского собрания. Наступил момент моего выхода на сцену к трибуне. Я спокойно шёл по залу театра «Коммуна», поднялся на сцену, подошёл к трибуне, достал свой доклад, а когда увидел, сколько людских глаз смотрит на меня, то остолбенел. Это было моим первым выступлением на собрании, да ещё в такой аудитории. Немного успокоившись, я прочитал отчёт о проделанной работе сектора по работе с молодёжью и тихо стал спускаться в зал. Моё выступление слушали внимательно, а по окончании даже хлопали в ладоши. Видимо, эти успокаивающие аплодисменты вывели меня из ступора, и я до своего места дошёл нормально. Сам себе дал зарок больше никогда не выступать перед большим скоплением народа.

Согласно генеральному плану развития города, началось строительство широкоэкранного кинотеатра «Юность». До этого времени кинофильмы показывали в заводском театре «Коммуна» и в доме культуры, но это все были приспособленные здания, а хотелось смотреть кинокартины в настоящем кинотеатре. Химзавод, являясь градообразующим предприятием, взял всю заботу о помощи строителям на себя. Конечно, и здесь в рядах первых помощников выступили комсомольцы химзавода. Кирпич для стройки завезли в зимнее время года, а весна внесла свои коррективы. Кирпич весь развалился с поддонов, и строители теряли драгоценное время на сбор и укладку кирпича, чтобы потом подавать его каменщикам.

Поэтому наша комсомольская организация приняла решение оказать действенную помощь строителям. В один из воскресных дней около строящегося кинотеатра собрались комсомольцы из всех цехов и участков завода, чтобы решить эту проблему. Молодёжь укладывала кирпичи на поддоны, а автокран переставлял эти поддоны на очищенное от снега место. Работали всего один день, а вся работа была выполнена. Почти то же самое происходило в тот период, когда строился дворец спорта хозяйственным способом.

Весной 1968 г. В. В. Непогодин пригласил меня к себе в кабинет, в котором был и мастер монтажников Хайрутдинов. В. В. Непогодин сразу предложил мне временно исполнять обязанности мастера в цехе КИП. Я не хотел соглашаться и работать мастером, всё-таки это ответственный шаг, к которому я не был готов морально. Тогда Хайрутдинов привёл хорошие аргументы: учёба в КХТИ, опыт работы в цехе КИП, участие в общественной жизни завода и повышение заработной платы. За деньгами я не гнался, а вот дальнейшее продвижение по службе меня заинтересовало, ведь надо было с чего-то начинать. Поэтому я выразил согласие и был назначен исполняющим обязанности мастера КИП в котельной №2 с испытательным сроком на три месяца.

В распоряжение нашего цеха был выделен трактор ДТ-20 для выполнения транспортных работ силами цехового персонала. Трактор ДТ-20 был очень лёгок в управлении и обращении, а я всегда стремился познать новое. И вот как-то раз нужно было перевезти оборудование со склада в цех, а другой техники не было, да и тракториста тоже, и я вызвался это сделать. У меня это получилось, и с того времени я уже смело садился за руль трактора и управлял им. Потом эта наука мне пригодилась ещё не один раз.

Осенью 1968 года территорию котельной №2 разгородили от колючих заборов, и в штат стали принимать женщин для того, чтобы обучить их приёмам работы на новом оборудовании.

В этот же период началась напряжённая работа по подготовке котельной к запуску. Приехали проектировщики, наладчики теплотехнического оборудования, химики, наладчики систем автоматического регулирования теплотехнических процессов. В цехе уже был укомплектован штат рабочих и инженерно-технических работников. В это время многие наши рабочие работали в других цехах завода, набирая опыт по обслуживанию газового оборудования и теплотехники. Однажды всех собрали в котельной, объяснили задачу, распределили по сменам и бригадам, и началась репетиция запуска котельной №2 в работу. К нам были переведены мастера смен из котельной №1 М. И. Терентьев, Н. Е. Бушмакин. Механиком цеха был назначен Л. С. Балобанов. После проведения репетиционных занятий, дополнительного инструктажа по технике безопасности наступил момент запуска. Как это ни странно, но котельную запускали только опытные работники и наладчики.

Людей в то время в цехе уже оставалось мало, лишь необходимый минимум. Котельная №2 вошла в строй действующих без особых затруднений, так как паропровод, идущий в цеха завода, уже был горячим, ведь его ещё раньше ввели в эксплуатацию. Соединение двух паропроводов произошло плавно без толчков и гидравлических ударов. Мы все радовались итогам нашего труда. Котельная №2 вошла в строй действующих объектов первой из блока строящихся цехов, в который входили цеха производств серной и соляной кислот, станции нейтрализации промышленных стоков и компрессорная.

Блок этих цехов запустили до конца 1968 года ступенчато. В первую очередь заработала компрессорная, затем станция нейтрализации промышленных стоков и только после них заработал цех по производству соляной кислоты со складом соли и участком розлива реактивной соляной кислоты. В канун Нового года ввели в эксплуатацию цех по производству серной кислоты со складом серы, печным отделением и отделением реактивной серной кислоты. И всё это благодаря работе котельной №2.

Весной 1969 г. весь коллектив работающей котельной №2 активно приступил к благоустройству территории цеха. На колёсном тракторе ДТ-20 теперь работал А. А. Курятников перед нами были поставлены задачи: выровнять склон перед фасадом здания, завезти с поля дёрн и разложить его в виде сетки, чтобы задержать сползание грунта из-за дождя и снега. Подготовив штыковые лопаты, мы принялись за выполнение этой задачи. Часть бригады вышла срезать дёрн, а вторая выравнивала склон и укладывала пласты привезённого дёрна. Так продолжалось несколько дней, и мы справились с поставленной задачей. А сколько радости было, когда этот дёрн зазеленел, образуя красивый узор, даже директор завода Н. Г. Лексин похвалил за эту работу не только начальника, но и нас.

Летом 1969 г. котельная №2 была остановлена на капитальный ремонт. На узле химической обработки воды проводился очень большой объём работ с заменой кварцевого песка в механических фильтрах, вскрытие и проверка щелевых устройств, а также замена вышедших из строя труб. Выполнялся и внутренний осмотр нагревательных элементов — это экранных труб и конвективного пучка. Мне тоже приходилось залезать внутрь барабана котла и производить прокатку труб конвективного пучка шарами. К чугунному шару закрепляется трос, и шар опускается в трубу. Если шар спускается в нижний барабан, значит, труба нормальная, и в ней нет деформированных участков. А если шар застревает, то его вытягивают за трос в верхний барабан и помечают трубу, чтобы в дальнейшем заглушить её. Для этой операции готовится чугунная пробка, которая заколачивается в трубу в верхнем и нижнем барабанах. Впоследствии труба между барабанами выгорает полностью, так как она остаётся без воды. Новую трубу в конвективный пучок вставить сложно. Слесари КИП работали на участках, на которые указывал начальник цеха. Мы тогда стояли на ремонте двадцать дней, но все мероприятия были выполнены. На период остановки котельной №2 так же был остановлен и главный паропровод, идущий от цеха до секущей задвижки около цеха Гидрата окиси бария и Углекислого бария (ГОБ и УКБ).

В назначенный срок была дана команда ввести котельную№2 в работу. Котёл заработал, и давление стало подниматься. Теперь надо было соединиться с котельной №1, и к цеху ГОБ и УКБ направили слесаря-ремонтника Г. Краснова, чтобы он, не торопясь начал открывать секущую задвижку. Иван Фёдорович Костин в тот момент работал старшим кочегаром, и в его обязанность входило открытие главной задвижки на паропроводе, соединяющем обе котельные. У аппаратов оставался лишь дежурный персонал, а остальные рабочие были на улице перед котельной. В какой-то момент произошёл сильный хлопок, и зашумел пар. Мы бросились по лестнице на второй этаж, а вниз по лестнице на пятой точке спускался наш плотник Бадретдин. У него была перебита нога и сочилась кровь, т. е. он получил открытый перелом ноги. За ним шёл В. В. Непогодин, который крикнул нам, чтобы мы срочно искали Ивана. Поднимаясь на площадку второго этажа, мы находились словно в густом тумане, так как ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Мы на ощупь обошли всю площадку второго этажа, но так и не обнаружив Ивана, спустились вниз. Непогодин В. В. дал указание проводить Бадретдина в больницу. Машина скорой помощи уже стояла около цеха. Мы погрузили Бадретдина на носилки и поехали в больницу. Там уже были готовы к приёму пострадавших и спрашивали, что же всё-таки произошло в цехе. Но нам нужно было срочно возвращаться в цех, так как судьба Ивана была ещё неизвестна. Когда мы приехали, то я увидел, что Иван лежал на телогрейках, а Александр Николаевич Клунок оказывал ему медицинскую помощь и останавливал кровотечение ноги. Как оказалось, Иван был отброшен взрывной волной за теплообменники, и, будучи в сознании, понял, что до дверей ему не добраться.