Бесплатный фрагмент - Мой взгляд

Предисловие

Здравствуйте, мой Уважаемый Читатель.

О чём пишу?… Хотелось бы думать, что о жизни.

По меньшей мере, так как вижу её я.

Не могу похвастать, что всё написаное пережил сам,

отнюдь, чаще всего лишь сторонний наблюдатель.

А потому уважаемый мной читатель, жить

 приходится тебе и не удивляйся вдруг встретив себя.

Не знаю, верно ли я описал твои переживания в

 различных жизненных ситуациях, т.к. хочешь. не

 хочешь, а приходится пропускать обстоятельства

через призму личных ценностей. А потому, это мой

 взгляд на мир, пусть даже вашими  глазами.

А нам бы всем сегодня света

«Я дорожу тобой», — всего три слова

«Я дорожу тобой», — всего три слова,

Как мало нужно знать порою нам,

Чтобы понять, как значим для другого,

Чего не передать другим словам,

Они рождаются в глубинах сердца

И глубже фразы «я тебя люблю»,

Без первой смысл второй померкнет,

Послушайте, «тобою дорожу»

«От мысли потерять, дрожу»

«Ни на секунду, от тебя не отхожу».

Божий Ангел.

«Благостно», — духом медовым разносится

«Благостно», — духом медовым разносится,

Радостно, воздух пропитан любовью,

Сладостно, в Лавре: «… быть рядом с тобою».

«Радонеж — неба земная обитель…»

«Дедушка, истинный свет, здесь увидел?»

Кажется, Свет, продолжает свечение,

Тягостно душам больным, тут лечение.

«Сергие, даруй душе просветления»,

«Господу, буду угоден в сомнениях?»

«Дедушке Боженька дай исцеление»,

«Благо земное». «Пусть Богу возносится».

А нам бы всем сегодня света

А нам бы всем сегодня света,

Ведь утомилася душа.

Не ожидая, что есть лето,

Оно придёт к нам, не спеша.

Да, нам бы радости побольше

И веры, в жизни красоту.

Решите, жизнь, как кости гложет,

Кручу пластинку, да не ту.

Да что вы люди в самом деле!

Вы посмотрите в облака.

А там всё есть, не разглядели

И, вам, протянута рука.

Так улыбнитесь ради Бога,

Услышьте голоса молитв

И поддержите их немного,

Всяк воин, для словесных битв.

Аз есмь, гласит, что есть душа

Аз есмь, гласит, что есть душа,

Аз есмь и есть твоё начало,

Аз есмь, живёшь, когда дыша,

Аз есмь, как эхо прозвучало.

Ищите солнце, между строк,

Ищите жизнь, как сделать лучше,

Ищите свет, там только Бог,

Ищите, вам любовь попутчик.

Не ставьте, в жизни запятых,

Не ставьте, то не ваше право,

Не ставьте, то от суеты,

Не ставьте на кон, ваши главы.

Откройте души, свет войдёт,

Откройте свету, ваши души,

Откройте, пусть там свет живёт,

Откройте сердце, правды уши.

Крест, прошлому закроет путь,

Крест, укрепит слова и веру,

Крест, утолит печаль и грусть,

Крест, устоит, когда ты веришь.

Вернётся снова, свет в глаза,

Вернётся снова, в них слеза,

Вернётся снова, правды дверь,

Вернётся, только свету верь.

Есть, на уме немало грёз,

Есть, в жизни каждого искус,

Есть, не бывает жизнь без гроз,

Есть только соль, у жизни вкус.

Расти всегда, своей душой,

Расти, ей не бывает меры,

Расти, пусть солнцем станет взор,

Расти себя, будь крепок верой.

Ищите, солнце между строк,

Ищите, жизнь, как сделать лучше,

Ищите свет там, только Бог,

Ищите, лишь, любовь попутчик.

Твердите слово, лёд круша,

Твердите слово, слово веры,

Твердите слово, не спеша,

Твердите слово, зная меру.

Белая роза, немного, знать о враге побеждённом

Белая роза, немного, знать о враге побеждённом,

Цветы чистоты против чёрных знамён.

В кристалле лиц, пивом Баварии не растворённом,

Пророках отечества, тёмных времён,

В них сохранил Бог победу над смертью, дав вечность им,

Одно из имён, Александр Шморель.

Вечный студент, осуждённый своей человечностью,

Колокол нации, меньшим из дел,

Выбор его, погибнуть, но с чистою совестью,

Души спасая свою и других,

Вставших с ним рядом, в короткой, жизненной повести.

Против безбожности стада был крик.

Словом, честным, открыть уголки потаённые,

Страхом забитые окна души,

Верой живущим, во времена обозлённые,

Что сохранят чистоту, руки умыв.

Можно бороться, вызывая сознание,

Гордостью прошлых, великих заслуг.

Много достойных, знают земли Германии

Мыслителей, гениев разных наук.

Их голосами взывая к культуре, листовками,

Песнями Гёте, Шиллера вырвать из лап,

Демонов, сделавших мысли безропотно ковкими,

Против их сонма восстал студент эскулап.

Против фашизма, сжирающей Родины нечисти.

Сын двух народов, в пожаре войны,

Крест православный сумел сохранить в себе, вынести,

К людям, чтобы проснулись они.

Wir werden nicht schweigen, wir sind Ihr krankes gewissen.

Мы не будет молчать, мы ваша больная совесть.

Белый клоун, смеющийся днём

Белый клоун, смеющийся днём,

Мне не надо пощады на лицах,

Я борюсь в ваших душах, со льдом,

Разноцветием солнечных бликов.

Может быть, я смогу, разожгу,

От души своей яркое пламя

И огонь, тот до вас донесу,

Вы не бойтесь, он вас не поранит.

Об огне, этом просят глаза,

Об огне, ваши мёртвые лица,

Он в тебе, тебе это сказать?

Стоит, только, к нему обратиться.

Он в тебе от рожденья и до…

Это жизнь, повод есть веселиться.

Растопить бы вот только, ледок,

Смехом радости вдоволь напиться.

Белый клоун, есть в каждом из нас,

Это мрака и смрада граница.

Белый клоун, и слёзы из глаз,

Всякий раз попадая на лица.

Бессонница

Бессонница. Бесцеремонно в душу,

Глядят холодных звёзд, десятки глаз

И разум, нет бы тишину послушать,

Остервенело ищет свежесть фраз.

Нет лёгкости полёта созидания,

Душе не вырваться, не вычистив всю грязь,

Сжечь нечистоты тайников сознания,

Огнём и болью обостряя с миром связь.

Свободна, и в пространстве растворяясь,

Способна долететь до дальних звёзд

И с солнечным лучом в боль возвращаясь,

Неся на землю миллиарды грёз.

Душа и боль, до струн натянутые нити,

Их держат вместе, проявляясь красотой,

Но красота полёт души, а боль обитель,

Лишь там ей чувства отдаются остротой.

Пускай незримо, но душа порой болеет,

Убив мечту её, не замечаем мы потерь

И понимаем, что она там еле тлеет

Когда бессонница, клюкою подпирает дверь

Близок свет Воскресения

Близок свет Воскресения,

Светом полны Небеса,

Радостью Возрождения,

Дышит девчонка Весна,

Снова любовью наполнятся,

Жизнью, звенящей ручьи,

Всё только лучшее вспомнится,

В эти чудесные дни.

Жизнь нам даётся, единожды,

Сколько их там за душой,

Ты, проявляясь, другой не жди,

Ангела слушай, он твой.

Совесть твоя, даже честь твоя,

Кроме великой ЛЮБВИ.

Даром небес, нам, в радость дана,

Выпей её, почерпни.

Босыми пятками, асфальта _

Босыми пятками, асфальта

Касаясь словно мотылёк,

Играет летний день на альте,

Держа любовь, как уголёк.

Переплетая звуки с ветром

Далёкой литерной весны,

Где гнев страницы сдуло пеплом,

Полночной призрачной мечты.

Случилось, счастье разлетелось

Лучами солнечных ветров.

На город Дева опустилась

Из самых чистых детских снов.

Остановились все мгновенья

Из недосказанных прости,

Забылись страхи отреченья,

Барьером встали свет и ты.

Огонь ЛЮБВИ СВЯТОГО ДУХА,

В погрязшем прошлом суеты

Разбились шоры, треснув сухо

И мир увидел Вас троих.

Бьются роем, слова

Бьются роем, слова

Изо льда выбивая, искры,

Ценит людская, молва,

Мыслей чужих, списки.

Даже не раз, и не два

Прожил, близостью лет.

Множил, свои года

Смыслом, анахорет,

Вошёл Бог наш, слышишь.

Ты послушай, как он дышит,

Это наша жизнь, свыше,

Движением, каждой мышцы,

Как он идёт, почувствуй,

Ношу несёт, груз твой.

Долю за нас, злую,

Ты же ничем, не рискуешь,

Если пойдёшь, следом,

Не понесёшь, беды.

Нет в жизнь, других тропок,

Другой путь, к любви топок.

Не отрицай же, его святость.

Иже отец твой, клятвой,

Пусть мы сварожьи, внуки,

Но шёл и за нас, на муки.

В горах или скалах, в них скрыта надежда

В горах или скалах, в них скрыта надежда,

Мечта человека летать,

Добрался, дополз, ветром треплет одежду

И хочется просто молчать.

Ты руки развёл, и расправились крылья,

В них чувствуя силу свою,

Что сделай лишь шаг и мечта станет былью,

Но страх твой стоит на краю.

Тебя остановит, и мысль подкрадётся,

Вот если бы был парашют

И нет больше веры, что всё обойдётся,

А он улыбается, шут.

Опять победил, надо с неба спускаться,

Побыв ненадолго в раю,

Пытался со страхом своим разобраться,

Но снова слова выдают.

Вот там бы остаться, здесь воздуха мало,

А в небе свежо и покой,

А он же в ответ, — путь на небо? Пожалуй,

Вот только пройди путь земной.

И взяло сомненье, да что он как нянька,

Ему то доход здесь какой,

Быть может не страх это, может быть ангел,

У них может облик такой.

В закатном свете солнечного храма

В закатном свете солнечного храма,

На алтаре, багровых облаков,

Лежала человеческая драма,

Отвергнутая юная любовь.

Нетронута, опалена, ранима,

Дивилось небо, кто принёс сей дар,

Как сохранилась, так чиста, невинна

И опалил края, какой пожар.

И не смогло принять такую жертву.

Ей славу воспевал лучей хорал;

«Невеста Бога, ты теперь бессмертна»,

— А голос света дальше продолжал:

«Иди к нему». За нею издалёка,

Со скал холодных, странник наблюдал.

Скупыми каплями, из глаз, жестокость

Стекла слезами, он её искал.

Его душа, им отданная в вечность,

Очистилась, сияя красотой,

В дар, получив любовь и человечность,

Теперь вернулась, обретя покой.

Он проклят был, не мог к ней прикоснуться,

Сжигали душу рук его накал,

Мечтаньем стало, мукой не вернуться,

Когда бессмертие её познал.

В темноте кромешной не видать не зги

В темноте кромешной не видать не зги,

Снег вонзает когти, не даёт идти.

Носится метелью, нет вперёд пути.

Бьёт в лицо наотмашь. «Боже помоги».

На четыре ветра гнёт душа поклон,

Через тьмы мороку слышно тихий звон,

Словно сердце бьётся, словно чей-то стон,

Словно Китеж-город прогоняет сон.

«Что же так тоскливо,» — ропщет буйный нрав,

«Что же ты всё терпишь, или ты не прав?»

«Нет, живи разумно, не руби с плеча,

Ничего не делай наспех, сгоряча.

Мечешься в смятеньи, прошлое круша,

Кулаки до боли, истошно крича,

Всё есть Божья воля,» — молвила душа.

Нрав наперекор ей: «руки палача?

Как тут разобраться, что же есть любовь,

Если непрерывно льют на землю кровь?

Почему для злобы не найти оков?

Сколько жертв невинных потеряло кров».

Как дойти до Бога, взять умом не смог,

Вроде не убогий, духом занемог.

Обошёл немало жизненных дорог,

Но проник не сразу, был с тобою Бог.

Было, отвернулся, не услышав стон,

Темнота на приступ, вмиг, со всех сторон.

Ощутил и холод, даже пустоту,

Выбирал дорогу, каждый раз не ту.

Чернотой слепила, чтоб не видел свет.

Правду всё искал, не нашёл ответ.

Блудному, обратно, тяжек свой же след,

Тысячи соблазнов, все дают совет.

«Ты иди, не бойся, вера возвратит,

Лишь шепни с душою: «Боже, ты прости».

Не узришь упрёка, ведь придёшь к отцу,»

— Свет, лучами солнца гладит по лицу.

Если создан творцом

Если создан творцом,

Значит нужен таким,

Полюбив жизнь во всех ипостасях.

А разбито лицо,

Но как прежде храним,

То наверно её не докрасил.

Ты решил, что ты снег,

И упал им на дно.

Нет, упёрся о землю ногами.

Точно знаешь где свет,

Просто ночью темно.

Есть упор, оттолкни рычагами.

Не касаясь её

Слово света скажи,

Чтобы снова расправились крылья.

Слово это литьё.

Перед ним не дрожи,

И не станешь дорожною пылью.

Расскажи про рассвет,

Расскажи про любовь,

Пусть увидят ты жив, о Всевышний.

Пусть ты будешь ответ,

Может в глаз, может в бровь,

Жизнь идёт, не живи её мышью.

Зовут сегодня всех собраться на флэш-моб

Зовут сегодня всех собраться на флэш-моб

И помянуть погибших на пожаре в «Зимней вишне».

Боль каждого коснулась, но когда б помог

Воздушный шарик тем, о ком ты мыслишь.

Зачем трагедию мы превращаем в цирк?

Что, белым шариком отпустим в небо память?

Мы христиане? Помолиться бы за них,

Чтоб души их безгрешны оказались.

Зажгите свечи за помин невинных душ.

Святым огнём свечи мы провожаем близких.

Шары, картинки не заменят настоящий дух

Огня свечей, что понесёт их в путь неблизкий.

Поверьте, люди просто, бог на свете есть,

Он души ждёт, вы, говоря добро живёте.

Гоните прочь эти печали, зависть, спесь

И может быть ему себя ещё вернёте.

Колоколами звоном здесь

Колоколами звоном здесь,

Молва несёт Христос Воскрес,

Несётся звон по всей земле,

Он снова жив, и он в тебе,

Душою к людям обернись,

Ведь в них его, твоя в них жизнь,

Христос Воскрес, Христос Воскрес,

Всех обними благая весть

И благодатного огня,

Неси тепло вокруг в сердца,

Кто не услышал, это честь,

Сказать ему, что Бог в нём есть.

Мне разбежаться бы, догнать

Мне разбежаться бы, догнать,

С кем я не смог договориться,

Как я хотел его познать,

Но он поставил крест на лица.

Спасёт… безликих, без харизмы…

Кто не вкушает прелесть жизни…

Пороки в чём они, скажи их?

Быть лучше всех, среди других?

Но ты же сам даёшь талант,

Когда я перешёл за грань?

Когда назвал людишек стадом

И не желая видеть рядом?

Что за порок ответь, гордыня?

Когда прошёл, того, я мимо?

Как можно, вровень с ним равняться,

Когда не хочет подниматься?

Помочь… тогда откроет душу?

Его… потом себя… послушать?

Услышать… то… что отзовётся

И за крестами… Бог… вернётся?

Нам не дано понять путей господних

Нам не дано понять путей господних

И судеб человеческих узнать,

Но каждый шаг вперёд наш, это сходни,

Наверх ли, вниз ли, здесь уж нам решать.

Ступая дерзко ли, смиренно, каждый,

Лишь плотность колебаний на пути.

Он камертон, настроенный однажды,

Услышать бога, жизни во плоти.

Мы язычок свечи, душа, мы пламя,

Упрямое, среди подобных свеч.

Нам видится, наверно это странно,

Что кто-то нас старается обжечь.

Гори, взмывая в небо чистым звуком,

Ведь голос, дело, мысли, это звук,

Но не копти, став чадом, в этом мука,

Сам задохнёшься, дым тяжёл мой друг.

Опять бессонница и мысли ищут бога

Опять бессонница и мысли ищут бога

Ворочаясь, как мельниц жернова

А память подсыпает дни, из тех немногих

Которых не должно быть никогда

Куда иду, моя ли подо мной дорога

Чего хочу я в этой жизни отыскать

И почему теряя всё и очень много

Боюсь того что нет, не будет, потерять

Что я хочу, побыть собой хоть раз немного

Взлететь, срывая пену с гребней волн

И душу выпустить из тёмного острога

Чтобы узнала мир на деле солнца полн

Чтобы прищурясь в даль земли смотрела

И не терзала прошлого слепая тварь

Хочу в глаза былому глянуть смело

И словно дверь захлопнуть календарь

Но ничего, опять лишь хруст и скрежет камня

Что истирает в пыль все жернова

И вот опять из тех, что жернов в кровь изранят

Что память, память, как всегда права

Поднимаю копьё не для боя

Поднимаю копьё не для боя,

Я не воин, другая стезя,

Рать несметная, волками воет,

Над Отчизной моею гроза.

Поединок, решают всё двое,

Вызов принял по воле Отца,

Пред судьбою своею спокоен,

Дух святой, укрепи в нас сердца.

Дай нам поле прожить Куликово,

Отстоять, Русь святую твою,

Не пролиться рекой, русской крови,

Лишь о том, тебя Боже молю.

Конь мой прядает нервно ушами,

Поднимает копытами пыль,

Стихли все, наблюдая за нами,

Ветер стелет навстречу ковыль.

Боже волей твоей, исполняю,

Крест святой, сохрани до конца,

Под бока я коня посылаю,

На летящую глыбу бойца.

Враг сражен, конь волочит за ногу,

По траве, он застрял в стременах,

Брат спешит мой, ко мне на подмогу,

Победил, почему он в слезах?

Оседаю на землю, на руки,

Я сумел, победил, не беда,

Слышу льются волшебные звуки,

Увлекают с собой в небеса.

Мне не больно, тепло лишь под сердцем,

Князь послал нам на помощь гонца,

Умираю, так путь был мой верен,

Раз так скоро увижу Творца.

Последняя НАДЕЖДА, это руки

Последняя НАДЕЖДА, это руки,

Что вырвут жизнь из пасти злобной суки,

Пусть ты сказал, что ей не дорожишь,

А встретив, понял, что дрожишь.

Слепая вера — это просто сказка,

Ведь ВЕРУ дарит БОГ

Любовь одна всегда Его указка,

Когда душой БЕЗ ВЕРЫ ЗАНЕМОГ.

ЛЮБОВЬ НЕ БУДЕТ БЕЗЗАВЕТНОЙ,

Когда прочтёшь ЗАВЕТЫ ВСЕ,

Они откроют все секреты,

Преградой станут всей бесне.

Пришёл на землю Бог, неся любовь

Пришёл на землю Бог, неся любовь,

Мир принося, краям забытым

И очищая ею в жилах кровь,

Он сделал взгляд людей, открытым.

Он подарил её, любовь свою

И у неё есть много проявлений,

Кто оценил сей дар, их ждёт в раю,

Прощая людям массу прегрешений.

Любовь бывает матерей, друзей

И наших женщин,

Но крепче всех, любовь малых детей,

Ведь дар их вещий.

Он заповедовал любить нам жён,

Не видя в этом грех.

В их чреве будет род людской продлён,

Даря нам детский смех,

А про любовь друзей слова его.

Предельно кратко:

«Жизнь отдавай за друга своего,

Всю, без остатка».

И материнская любовь, венец всего.

Воплощены в ней грех и святость,

Ведь матери, в защиту, чада своего,

Способны совершить и гадость,

Но им простится, жертвуя собой,

Горят огнём, что всё очистит.

Любовь, всегда сияет чистотой,

Она не ведает корысти.

Не оскверняйте чистоту её,

Ей называя похоть содомитов,

Ведь Бог жизнь отдал за неё,

Когда был на кресте убит он.

Смешные трюки, мим и эквилибр

Смешные трюки, мим и эквилибр.

Или верлибр, как смешней, сказать.

Не в этом суть, со стороны б вам видеть,

Ботинок бутафорский, нить ножа.

Темнеет пропасть зала, напряжение.

И каждый шаг, всё больше куража.

Конферансье скрестил все пальцы,

Это можно, смешной трюк, лонжу потому нельзя.

Щекочет пятки острая бумага,

Чтоб не порвать папирус, только раз

Другой не будет, то последняя отрада.

Дойти до тумбы, хлынут струйки радости из глаз.

И зритель страшно рад, что разбежится.

Кто в холод, кто к растопленным печам.

И поздно будет на него сердиться.

Он объявил в начале: «всё отдам».

То ли быль, то ль сказ, помнят ли сейчас

То ли быль, то ль сказ, помнят ли сейчас,

Но в лихие времена, во Батыевы,

На Руси был град, кой был людям свят

И не дался ворогам, в лапы змиевы.

Ждал там люд мирской свой последний бой,

Шёл Георгий то святой воеводою,

Но споткнулся конь, божья знать ладонь,

Ибо спас Господь людей гладью водною.

Принял Светлояр Китеж-град, как дар,

Погрузив, укрыл его, в воды чистые

И с тех пор, времён слышат подле звон,

Колокольни там видать голосистые,

Или ж рано встать, да душой не спать,

А сквозь дымку, да туман по заутрени,

Не морок, не сон, положи поклон,

И узришь посад, храмы внутренние.

Голосит молва, божьи то слова,

Он явится из глубин в Царство Божие,

То ль живём не так, то ли я дурак,

Не туда ль искать тропку хожую.

Ты прости меня вербочка милая

Ты прости меня вербочка милая,

Беспокою тебя до зари,

Напою твои веточки силою,

Отнесу в храм небесной любви.

Не себе ты растёшь, Богу нашему,

Ты гордись, в этом служба твоя

И стоишь солнцем тёплым украшена,

Светлой Пасхи пророки даря,

Словно голос услышав мой, ожила,

Потянулась ветвями ко мне

И ложась на ладонь: «режь положено,

Молодые, возьмёт Бог себе,

Не жалей, отдавай Богу лучшее».

У него все живое своё,

Прорастёт на глазах нами, внуками

Прикоснувшись ладони его.

Да, в Кануны Великого праздника,

Нашей верой, что свыше дана

И молитвою чистою, искренней,

Наших душ, что летит в небеса,

Его сыном уже нам доказано,

Он тогда всем сказал: «Азъ воздамъ».

Не скупись на любовь к брату, близкому

Рад Отец Наш идущим во храм

Всё стерпел,

Наши муки великие,

Свою жизнь ради нас нам отдав.

Вы не бойтесь, нет страха. Без ропота

Будет так, как всё Бог предсказал.

Он надежда нам всем, он наш щит.

Жизнь приходит к нам торными тропами

Где с добром, вербы роща стоит.

Сам садил, жить будут веточки…

Воскресение — это ведь жизнь

Став великому светлою весточкой

Прорастёт ветка только дождись,

У чувства, что мы знаем, как любовь

У чувства, что мы знаем, как любовь,

Есть лики, перечислить их недолго.

любовь, Любовь, и вот… ЛЮБОВЬ,

Которая зовётся «чувство долга»

любовь, та беззаботна и легка

И мир вокруг себя в цвет радуг красит,

В ней оптимизм, салюты, облака,

И всем приятна в этой ипостаси.

Теперь Любовь, то грусть, то страсть в глазах,

К ней можно отнести сезоны года,

Весной в цветах, а осенью в плодах

И также, в ней бывает непогода.

А вот, ЛЮБОВЬ, рождённа в небесах

И потому все буквы в ней большие,

Пока живёт неведом жизни крах,

Она её каноны золотые.

Холод, сковывает руки

Холод, сковывает руки,

Холод, сковывает зубы,

Холод, ноги отнимает,

Для чего нужны все муки,

Не узнать, немеют губы,

Ход, полет напоминает.

Боль, по крови проникает,

Боль, в тепло перерастает,

Боль, тихонько покидает.

Сердце холодом сжимает,

Веки сон утяжеляет,

Тело ватное сползает.

Птица в клетке, в страхе бьётся,

Птица жизнь, спасти желает,

Птица грудь, порвала в клочья.

В лапы так не отдаётся,

Прутья крепкие ломает,

Боль вернуть назад бы мочи.

Страх, напал от крика птицы,

Страх, нет сил долой прогнать,

Страх, заставил горло рвать.

Свет вдогонку, будто снится,

Не стоять, бежать, бежать,

И махать, махать, махать.

Ангел птицы, крик услышал,

Ангел послан, был ей свыше,

Ангел жизнь, спасти мечтает.

Гонит холод, плоть колыша,

Вперемежку молит, дышит,

Боль тепла ей возвращает.

Шевелю во сне руками,

Шевелю во сне ногами,

Шевелю сквозь сон губами.

Боль расходится кругами,

Отозвалась боль слезами,

Буду жить. Спаситель с вами.

Христос Воскресе

Христос Воскресе,

                     Это добрые вести,

Христос Воскресе,

                      Вам города и веси,

Снова шлют небеса,

                   Пламя живого огня,

Радости голоса,

             Ждёт продолжение дня

Свет побеждает мрак,

               Жизнь одолела смерть,

Это хороший знак

           И для добра есть твердь,

Верой живём мы здесь,

                  Что не покинет нас,

Тот, кто для нас воскрес,

                  В этот нелёгкий час.

Что такое любовь?

Что такое любовь?

Две галактики здравого смысла,

В вихре огненном танца слились

И планетой, пророщенной мыслью,

В древо жизни Вселенной вплелись.

Что такое судьба?

Это путь, что лежит тонкой нитью,

Что запутав, распутать нельзя.

Ощутим, лишь натянутый жизнью,

Оборвав, будет вечность судья.

Что такое борьба?

Это груз на весах откровений,

Что кладём мы на чашу добра или зла,

Это выбор нелёгких решений,

Выжигающих душу порою дотла.

Что такое слеза?

Это горечь и радость прозренья,

Очищающих волн бирюза,

Плачет всё, а душа без сомненья,

Омываются только глаза.

А надежда?

Это третья рука, как и прежде,

Что пытается нас поддержать

И согреет, накинув одежду,

Когда сил больше нет лета ждать.

Что есть жизнь?

Я и сам бы хотел это знать.

Я посидел с закрытой книгой

Я посидел с закрытой книгой,

Решая, кто в ней, мой герой,

Наверное, одев вериги,

Он стал, не ведая, собой.

Да нет, пожалуй, всё же в латах.

Конь вороной, да в поле стать,

Звенит о сабли меч булатный,

За Русь, за дом родной, за мать.

Отведай силы богатырской,

Не утомись Ильи рука,

Ни здесь, ни в келье монастырской,

Принявшей старца на века.

Богатыри меча и духа

На страже Родины моей,

Бежала вспять с косой старуха,

Когда являлись перед ней.

Святые воины, покуда

Свят на Руси ваш светлый лик

И дело ваше не забудут,

Бить будет ваших душ родник.

И будут воины России,

В глаза без страха ей смотреть

Из родника испивши силы,

Предав забвенью термин «смерть».

Я среди моря суеты

Я среди моря суеты,

Я просто Я, без всяких эго.

Я поднимает парус в небо

На мачте корабля желаний.

И курсом к ветру бейдевинд

Уходит в море ожиданий,

Не обойти в туман обид.

Прощать, прощая без обмана,

Не ждать потом, что небеса

Умерят полосу препятствий,

Несут течением года,

Нас в море ЭГО, из заданий.

Нельзя молчать, когда бьёт шторм,

А Я была с ним не согласна,

Ждёт, в ожиданиях затор

Где путь остался Я неясным,

Там у развилок, тех ветров,

Остался Я багаж решений.

И Я беднеет во сто крат

В рассвете новых проявлений.

Оно приходит без даров

И оскудением запасов,

Ведь в Я всегда семьЯ живёт

Всю жизнь свою,

С одних припасов.

Почему, мне так хочется песен?

Почему, мне так хочется песен?

Почему, не могу не шутить?

Почему, если кто-то не весел?

Его хочется сразу взбодрить.

Почему, я чураюся грусти,

Ничего ведь в ней страшного нет.

Погрусти, всё бывает, отпустит,

Для меня, то негодный совет.

Я смеюсь, когда страшно и больно,

Когда выхода нет, всё равно.

Все считают, что как треугольник,

Опрокинуть меня, не дано,

Но, когда ночь приходит, неспешно,

Когда в ней, остаюсь я один,

Перекосит, кривою усмешкой,

Опостылевший за день, мне грим.

Белый клоун, под мнимым весельем,

Спрятал страх, быть, собою самим.

Всё уйдёт, прочь с дурманящим зельем,

Будет утром, вам радостный мим.

Прости меня, Отче, за дерзость мою

Прости меня, Отче, за дерзость мою,

Но почему я свободу люблю?

Прости, ты нас создал, и ты наш отец,

Зачем же нам дал непокорность сердец?

Зачем тебе раб, если ты всемогущ?

Ведь раб не оценит твоих райских кущ,

Лишь дети способны любовь ту понять,

Что дарят для них их отец или мать.

Прости мне ещё, коли нужно простить,

Что я не умею по-рабски просить,

Наверное, гордость и этот порыв,

Но зреет давно словно гнойный нарыв.

Хочу я понять, как всех можно любить,

Согласен, что можно принять, примирить

И даже заставить себя, не судить,

Но разве возможно насильно влюбить.

Я знаю ты свет, поражающий тьму,

Во что свято верю и этим живу

И точно не ищешь покорность детей,

Подобно себе создавая людей.

Ещё точно знаю, что совесть и есть,

Как жить твоим детям небесная весть.

Прости, прямоту, ни к чему мне юлить,

Ведь ты заповедовал правдою жить.

Люди, посмотрите просто в небо!

Люди, посмотрите просто в небо!

Если тяжко и на сердце лёд,

Да, порой мир кажется нелепым,

Оттого, что всё наоборот,

Кажется, нет сил, нет больше веры,

Очерняют белое взахлёб,

Лихоимство, воровство без меры,

Лесть и зависть в души ищут брод.

Оглянитесь, что вокруг такого,

Между нами выложив межи,

Абразивом страха напускного,

Ежедневно затирает жизнь?

Только слово, ледяное слово.

Ледяной коростой прячет нас,

Ёжимся от холода покрова,

Дрожь не выставляя напоказ.

Да вот только память снова, снова,

Возвращая в детство каждый раз,

Ищет ту опору, ту основу,

Жажду верить, в миг, что здесь, сейчас,

Есть мечта, встречать глаза на лицах,

Не искать набор дежурных фраз

И расправив руки, словно птица…

Есть мечта, ведь светится из вас!

Может лёд вокруг, нам просто снится?

Успокойся стон, не молчи душа

Успокойся стон, не молчи душа,

Храм её не рушь, хмелем боль глуша,

Разве масло льют, чтобы сбить пожар,

Алкоголь беда, алкоголь не дар.

Может проще бы, дальше в храм войти,

А, не рупь сшибать, здесь на паперти.

На пороге, ты, каждый раз стоишь,

А ведь хочешь же, рассказать про жизнь.

Пусть коряво, пусть, мата удержась,

А ещё о том, как пошла не в масть.

Поделись с Отцом, боль сама пройдёт,

Если честен был, жизнь тебя найдёт.

Разорви свой круг, вспомни о былом,

Ты найди семью и построй свой дом

И поймёшь, потом, жил кошмарным сном.

Твоей рукой написан этот мир

Твоей рукой написан этот мир.

Одним волшебным мановением.

Рассветных красок, взяв эфир,

Живя минутным вдохновением,

Его повергла в пустоту,

Стихийно, словно бросив семя,

Творя стремительно мечту,

Вплести, узором вечным, время.

Оберегая от проказ,

Жесток в игре, холодный разум.

Иной желая, видеть связь,

Завесой тайны, скрыла сразу.

Надеждой, встретишь третий глаз

И перейдёшь в другую фазу.

Струёй, нагретого потока

Струёй, нагретого потока,

Мой подхватило дельтаплан.

О, Боже мой, простора сколько

И выше, выше бьёт фонтан.

Мистерия симметрий взлёта

И два крыла, в один полёт,

Почувствовать, любовью кто-то

Одним дыханием поёт.

Люблю тебя, люблю любую,

Есть только ты, и ты одна,

Тебя, как ангелы целуют,

Их свет исходит от тебя,

Мечтой моей ты стала, небом

Дышать, дышать, тобой дышать.

Одна, сияя белым светом,

На зов о помощи пришла.

Абрисом, лика дорогого,

Штандартом, света и тепла,

Елеем слова, его слова,

Глаголом к свету унесла.

Он наш Отец, он наши мысли,

Добро и свет в нём без числа.

Он, озарит лишь, светом истин

Мы дети глупые не смыслим

Азъ воздающий без корысти

Он Бог, дал древо вечной жизни,

Мы древа вечного листва.

Смотри внимательно на крест

Смотри внимательно на крест.

Открой глаза, ты не ослепнешь.

Лучами солнца, в окоём небес,

Направлен свет, тем кто безгрешен.

Цепями не сковать его,

Есть вера в Бога, станет крепче,

Ведь в солнце Бог, что от него,

Очистит всех, кто шёл навстречу,

Как светит вниз, теперь смотри.

Рукой, дающей нам надежду,

Учись хранить его внутри,

Где бы ты не был, свет одежда.

Недели, месяцы, года

Недели, месяцы, года.

Естествен ход событий, время

Скользит рекой сквозь жизнь, когда

Уносит тягостное бремя.

Тебя обнимет, раз и всё,

С собой забрав заботы, стены.

Янтарный свет души прольёт,

Коснувшись на мгновенье вены

Однажды, не спеши, не дрейфь,

Не встань с мольбою на колени.

Иди, живи оставив шлейф

Вокруг себя дел незабвенных.

Твоё придёт, его не жди,

Аперитивом горьким встретишь.

Большим глотком вдыхая жизнь,

Успеть бы большего на свете,

Не упади, не встреть во сне,

Ей улыбнись, ты вольный ветер.

Скажите люди ваше слово

Скажите люди ваше слово

В защиту мира и Земли,

Ведь не бывает «жизни снова»,

Есть только та, что сберегли.

Скажите так, чтоб сами слыша

Словам поверили своим,

Скажите так, как сердце дышит

И слышать хочется самим.

Скажите, да оно не ново,

Скажи, открой глаза любви,

Скажите, в нём добра основа

И очищение от лжи.

Скажите честно, глядя в душу,

Скажи, момент не отпусти.

Скажи себе: «сейчас не струшу»…

Скажите тихое «ПРОСТИ».

Испить, из родника напиться

Испить, из родника напиться,

Той истины, что в душу ангел льёт,

Став светом лунным, синей птицей,

Не дав, ослепнуть от пустых забот.

Приходит день и, смотрит грустно

С иконы, бисером расшитой, лик.

Он знает, не теряют чувства,

Слова, хранимые в тетрадях книг.

По букве, собирая мысли,

Рассыпанные в красках на холсте,

Нанизывает нитями эпистол,

Всем ищущим послать их в темноте.

Найти себя, найти источник чистый,

Не погрузить в зловония болот,

Ступив на путь, порочный, эгоиста…

Тем обретая, сумрачный налёт.

Чего ты ищешь, что от жизни хочешь?

Какой мечтою, даль тебя ведёт?

Не заблудиться в лабиринтах ночи.

Покуда сердце бьётся, …ангел льёт…

Смотри, кто ты. Узнай их, если сможешь

Смотри, кто ты. Узнай их, если сможешь,

Встав между стенами зеркал.

Тысячекратно облик множа,

Найди, открой мне идеал.

Готов? Вот, то-то и оно,

Кто ты, всё видимое мнимо.

Всмотрись, в последнее окно…

Не напрягайся, не узнать, вновь мимо…

Кого ты ищешь, глядя в отражения?

Они твои «уже всё позади».

Теперь, закрой глаза, став ощущением.

Почувствуй мысль, она «чуть впереди».

Кто ты, узнал, ты точка, ты мгновение?

И что твоё, несёшь в себе, внутри?

Зачем пишу…

Зачем пишу… быть может слово к делу

Зачем пишу… быть может слово к делу,

Собою, прочитавших увлечёт

И посмотрев в себя, на след свой смело,

Ошибки перед Родиной поймёт.

Поймёт, что барин не приедет,

Не рассудит, решив всё за него,

Что солнце, одинаково всем светит

И нет важнее мира, ничего,

Что белое, всегда, должно быть белым,

И не исправить чернотою дней,

Быть с совестью, всегда единым целым,

Не делать из неё себе рублей.

И не молчать, когда её задело,

Расставив всё, и сразу по местам.

Быть головой, лишь после, телом,

Давая отдых иногда ногам.

Ещё хочу сказать, душою русский,

Здесь дом твой, здесь твоя семья,

Пусть это чувство для кого-то узко,

Не продаётся Родина друзья.

«Глаголом бить» — ударить словом

«Глаголом бить» — ударить словом.

Глаголы жить, любить, творить,

Не правда ль жизни в них основа?

Увидеть бы, здесь, точно нить.

Вот бы, полётом мысли слово

Раскрыть в значении его,

Тогда, чего уж там, готово.

Он слово-дело, и всего?

Ты говоришь: «Меня послушай»

И, поминая всуе мать

Приложил к разговору душу

Втоптав, как в грязь, в похабный мат.

Послушай, просто, слово-дело.

Ты понимаешь, что творишь?

Мать унижая, что радела,

Когда ещё, совсем малыш…

Она, ночей, у колыбели…

Уже не помнишь, что молчишь?

Она простит, не то терпела,

Лишь будет биться словно чиж.

Поберегитесь, слово-дело!

Осознавайте, каждый слог,

Без мата речь не оскудела б,

С чем ступишь к Богу на порог?

Амнезия, безродные дети пространства

Амнезия, безродные дети пространства,

Потерявшие лица и голос в толпе,

Зло плюющие в спину зеркальному хамству,

Заточившие локти, чтоб жить в тесноте.

В жёстких ярусах выстроив касты насеста,

Получить квоту благ от достоинства мест,

Полируя мандатами уровень кресла

За «кэцэ» принимая в «излюбленный» жест.

Дифферент на штаны очень жёлтого цвета,

Обрекли на себя под раздутый предлог,

Модный тренд в конце яркого лета,

Пустоту грудных клеток оставив в залог.

Бессмертный полк

Бессмертный полк.

На снимке бабушка моя Аграфа…

Аграфена, по званию, да, рядовые тыла.

Никто не помнит их, откуда, но

Понимаю,

Слово мне знакомо.

АГРАФ —

Скоба, замок, замковый камень в арке,

Ещё слова и изречения Иисуса,

Забытые, не занесённые… святые.

Не учтены, рукой Евангелистов.

Работник тыла,

Было жарко,

На фронте, у мартеновских печей,

Как в песне, не было в тылу ночей.

Замковый камень арки,

В здании Победы.

Поставлен с женских, детских плеч.

Спасибо за Победу деды.

Спасибо Вам, кто отковал им меч.

Божественный ветер, распахнуты рёбра

Божественный ветер, распахнуты рёбра,

Тобой.

Нет рук сухожилий, дыши полной грудью,

Живой.

Лети камикадзе, шанс в небе остаться,

Он твой.

Есть время собраться, до цели час двадцать,

Покой.

Банзай, все кто с нами, ты будешь сегодня,

Седьмой.

Сто метров до цели, в глазах видишь ужас,

Немой.

Божественный ветер, нашёл лицо смерти,

Герой.

А что же Ивашка, куда ты дурашка,

Иди-ка мальчишка домой.

Мне дядь восемнадцать, не вру не

тринадцать,

Ел плохо, вот то и худой,

А то что безусый, так волос же русый.

Дядь, ну возьмите с собой.

Я буду стараться, я сильный подраться,

Возьмите, нельзя мне домой…

Там дот не пройти нам, а слева трясина.

Доверьте, пролезу, здесь свой.

Гляди как рвануло, весь дот развернуло.

Иван подорвался… живой?

Бегом к медсанчасти, собрать чтоб все

части,

Ответишь своей головой.

Собрались для брани, Иван битвой пьяный

И Сёдзе последний герой.

Характеров битва, катана и бритва.

Кого заберёт день с собой?

Иван в сердце ранен, сказали, что встанет,

Сёдзе добит головой.

Бормочет, рельсам в тон, вагон

Бормочет, рельсам в тон, вагон,

Качаясь по привычке,

Давно закрыт, его перрон,

Нет к времени отмычки.

Спит, видит, нет, не добрый сон,

Солдата у калитки.

Потом свист бомбы, стёкол звон.

И, стала жизнь, ошибкой:

«Остался, в логове врага

И в серый цвет окрашен.

Рисунок свастики, с лекал,

И надписи, не наши.

В плену. Зачем? За что? Я кто?

При отступленьи, брошен,

Не остановит ведь никто,

А гость внутри, непрошен.

Сорваться бы, с моста в обрыв,

Иль под откос, с поживой,

Или хотя бы, мощный взрыв,

Нет, как назло все живы.

Уносит ветер, песен лай

И вой губной гармошки,

Ну что же, гнида, погуляй,

Ещё, совсем немножко.

Я слышу песню, рёв винтов

Неужто наши? Братцы!

Стреляй, бомби! Я здесь! Готов,

От счастья разорваться.

Изрешечён, разбит. На слом!?

Нет, снова путь неблизкий.

Как быть, вагоном, тяжело,

Как мог упасть, так низко.

На запад. Детский рёв, река,

Забит по горло. Числа.

Кого везу теперь? ЗэКа?

Детишек в рабство. Крыса!

Ну почему, я там, не сдох,

У наших, под бомбёжкой,

То был мой вклад, и видит Бог,

Что нет моей оплошки.

Ну вот окончена война

И как юнец, зелёный,

Весь долг верну теперь, сполна,

Ведь я заговорённый.

Нет не устану, и века,

Могу для вас трудиться»

Ворчит вагон, из тупика,

Когда кошмар приснится.

Бывает так, что приглашённый гость

Бывает так, что приглашённый гость,

Беседуя со зрителем в эфире

Авторитет свой ставит под вопрос,

Речь заведя о родине, о мире.

Прилюдно выражая личный взгляд,

Как понимает с родиной любовь.

И оценив процент, чтоб сделать вклад,

Считает прибыль, потирая бровь.

Или прикинув, за какую ренту,

Смог бы отдать свою любовь в аренду,

А если нет. За что страну любить?

Конечно рвать с такой страною нить.

Чем интересны рассуждения,

В них нет и толики сомнения.

Растёт число адептов той «любви»,

Поверить, что предательство в крови?

Нет, есть же дом родной, отец, есть мать.

Что, неужели можно всё предать?

А как в глаза смотреть своим же детям?

Кто перед будущим за них в ответе?

Неужто не впитали с молоком,

Что родиной зовётся отчий дом

И не бывает для него цены на свете.

Он часть твоя, твой угол на планете.

Продашь, души не станет в теле,

Что горстка проклятых монет?

Не утопить их после в хмеле,

Поняв, что Родины то нет.

Да что себе, ответь-ка после дедам,

Им, кто зубами, вырвал День Победы.

За Родину, они ведь умирали!

Что, скажешь: «мы её продали».

Не нравится здесь жить, в краю родном,

Нет в этом Родины твоей вины,

Ведь жизнь свою, в ней, сами создаём.

Спроси себя, что сделал для страны.

Быль о героях вечна, в памяти народа

Быль о героях вечна, в памяти народа,

Из уст в уста, передавалась по сто крат

И почитали на Руси, за знатность рода,

Кто, отдавая жизни, не искал наград.

Кто не склонил главы, не шёл врагу в угоду,

Герой сказаний тех, рязанский воевода,

Боярин, богатырь, Евпатий Коловрат.

Он ратным подвигом отмстил родимый град

И жизнь свою прожил по чести, не позорясь.

Душа дотла сгорела в пламени Рязани,

Сквозь пепел проглянул, холодной стали блеск.

Смотрела месть, с тоской теперь его

глазами.

Под стать дружине, те, кто был из этих

мест,

Был долг их перед жёнами, детьми, дедами.

К отмщению взывали голоса с небес,

Кто кроме них ещё, вставали брат за брата,

Пошли они на смерть, с дружиной Коловрата.

Ужасен на земле след полчища Батыя,

Кругом за ним разор, беда и кровь рекой,

Так пусть пожарища селений не остынут,

Пока не потеряет хан Батый покой.

Плохие вести от гонцов потоком хлынут,

Бьёт войско ратью малой витязь удалой.

Вдруг из засады, словно ураган нагрянет,

То юркою змеёю, в сердце хана ранит.

Желая витязя узреть, перед собой,

Хан дал батырам за него большую плату

И лучших воинов, за буйной головой,

Погибли все, рукой убиты Коловрата.

Вот день, о нём мечтал в дружине каждый вой

И не было для них теперь, назад возврата

Сошлась дружина насмерть, с ханскою ордой,

Чтоб окропить землицу рудой молодой.

Сорвался словно демон, с тоской расстался

взор,

Сторук стал воевода, в руках мечи, топор,

Расправил крепки плечи, и чуя смерть свою,

Врага вокруг увечил, кружася на краю…

Пусть не равны их силы, за правду им стоять,

Тянулись, из могилы, чтобы врагов достать.

Монголы окружили, их тысячи вокруг,

Знак, в оборону встать, подал Евпатий вдруг.

Кто жив был, те спиною встали в тесный

круг,

Чтоб не смогла на землю повалить стрела,

Держали меч в руке живых, душ сонмы рук,

Рубили, били, рассекая до седла.

И в сечи закрывал от смерти друга друг,

Стоял отряд, как неприступная скала.

Искали смерть они, и не подвластны страху,

В последний бой пошли, снимая с тел рубаху.

И ужас оковал врага: «что вы хотите?»

Ответ разрезал души: «с вами умереть».

Хан приказал тогда: «камнями завалите,

Против камней, им удержаться не суметь.

Пороки на гору, вон ту, скорей везите,

Оттуда буду их страдания смотреть».

Погиб в бою Евпатий, телом братьев

защищая,

Отдал для почестей его Батый, героя уважая.

Не умер Коловрат, он перешёл в века.

Стоит на страже, и когда приходит враг,

Берёт свой острый меч богатыря рука

И как лучами рассекает над отчизной мрак.

Быть в элите, армейских профессий

Быть в элите, армейских профессий,

Я мечтал, закрывая глаза,

Быть разведчиком, твёрдо всё взвесил,

Здесь моя боевая, стезя.

На войне, я, в далёкой пустыне,

В тыл заброшен, кругом, только враг,

На себя лишь, надеюсь отныне,

Погубить, может каждый пустяк.

Дни идут, выполняю задачу,

Корректирую бога огня

Чтобы выстрел был цели, назначен,

Чтоб не знал враг покоя, ни дня.

Я раскрыт, и НП мой, провален,

Раскалился в бою автомат,

Пусть песок, весь врагами завален,

Но их много, в их пользу расклад.

Вот и всё, басмачи окружают,

Мне сдаваться им в плен, не резон.

Взять живым, хотят меня, знаю

И себе, оставляю патрон.

Не ходить больше, видимо строем,

Пусть в казарме помянут друзья,

Как не хочется, быть мне, героем:

«Вызываю! Огонь… на себя!»

Весна над Сирией, кружат над пашней птицы

Весна над Сирией, кружат над пашней птицы,

Выклёвывая из её земли червей,

Жнецы войны, от них не спрятаться, не

скрыться,

Такая страшная работа у «грачей».

Чужое небо, ты, рождённый птицей,

Сражённый пламенем, сорвался с высоты.

Не ждёшь пощады, ненависть на лицах,

Сдавило сердце, комом пустоты.

Последний взмах и вырвался на волю,

Стряхнув с себя от взрыва, тела пыль.

Последний возглас, как прощанье с болью

И твоё имя, превратилось в быль.

В быль о героях, наших дней и дней вчерашних,

Что охраняют МИРА рубежи,

На дальних подступах, за Родину упавших,

Чтоб продолжалась дальше наша жизнь.

Прощай пилот, роман твой с небом не

окончен,

Вас именем твоим, связала высь,

Он и при жизни был, на зависть очень прочен,

Ведь ты всегда был, небом одержим.

Война, таит под множеством обличий

Война, таит под множеством обличий,

По сути две, своя война, война чужая.

Тела калечат обе без различий,

Но души безвозвратно, лишь вторая.

Ведь там в бою, где в лица дышит смерть,

Все линии проходят только прямо,

Лишь ощущая под ногами твердь,

Душа принять готова боль и раны.

Честна, не примет чуждый интерес,

Фальшь лозунгов и жертвенность барана,

Когда уходят жизни, как довес,

Не скрыть его личиною обмана.

Кривые зеркала, здесь нет вины,

Увидевших у жизни все изъяны,

Не возвращаются с чужой войны,

Вернувшись из горячих точек ветераны.

Войны не женское лицо

Войны не женское лицо,

А чьё? Наполнено тревогой,

Когда кружится вороньё,

Над детства вспаханной дорогой.

Жить на войне, таков удел,

Детей, рожденных на Донбассе.

Рисунки пуль на их стене,

Лучами солнца не закрасить.

Не смыть дождями копоть с душ,

Осевшей дымом от пожарищ,

А может скажет кто-нибудь:

«Что мы наделали, товарищ?»

Не верю я, в такой приказ,

Что заменяет совесть, гнилью.

Глазами Бог смотрел на вас,

Детей, с высот Саур-могилы.

Встать под ружьё, не труд, не долг.

С войной ушло из взгляда детство.

Встать под ружьё, в небесный полк,

Позвала Родина из сердца.

Мальчишки, дети, пацаны,

Когда примером были деды,

Жить для защиты, для страны,

Встать рядом, отражая беды.

Ватага, в несколько ребят,

Сражались вместе, с их отцами

И не один, поверь, снаряд,

Был выпущен по ним врагами.

Подумай сам, мог только Он,

Спасти, под взрывами снарядов,

У них был шанс на миллион.

Кто с ними был? Ведь ты догадлив.

Вся жизнь лежит перед тобой

Вся жизнь лежит перед тобой.

Пока, ты белый чистый лист

Его заполнишь ты собой.

Так вот, не будь в нём эгоист

Всегда подумай, не спеши

Страницы быстро заполнять

Ведь если, что не так решишь,

То их потом не поменять

Сам будь понятен всем весьма

Других всегда сумей понять

На, то есть правила письма,

Их наизусть все надо знать

Когда ошибки допустил,

То, сам же, их и исправляй

Всё только сам пиши, другим

Свой лист писать не доверяй

Попал в тупик и нет идей

Себя опять перечитай

Лист жизнь твоя, пекись о ней

Не рви, не комкай, не марай

Ещё запомни до седин

Что лист перед тобой один

Вы гладиаторы страны

Вы гладиаторы страны.

Посыл, всегда ваш чист и ясен,

Но нынче, шансы, не равны

И к пьедесталу путь ужасен.

Там будет грязь, там будет боль,

Там будет масса унижений,

Проверки будут вновь, и роль,

Паяцев, всем без исключений,

Испачкан лик, той, старины,

Где вид Олимпа был, прекрасен,

Где были, Честь и спорт равны,

А дух победы был ей властен.

Суровые настали дни,

Тяжёлый крест у олимпийца,

Вам, в спину плюнули «свои»,

В Пхёнчхане, могут плюнуть в лица.

Верстают ястребы, поди,

Свои свободные газеты,

В них, янки снова впереди

И где-то, русские атлеты.

Не пожалеют вас, строкой,

Клыками жадными, вопьются,

Раз русский, значит им, чужой,

Вот правда, русские не гнутся.

Готовы к пиру, упыри,

Напиться, вдоволь чистой крови,

Глаза горят, как фонари,

Для них, враньё, подход не новый,

Не исключён, вердикт «судьбы»,

Что проиграли, автоматом,

Возьмите хоть, для той, борьбы,

Гемоглобин поднять, гранаты.

Где нрав твой, русич, видишь снег

Где нрав твой, русич, видишь снег,

Он чист, как лист, для песни новой,

Проснись, смой сон с тяжёлых век,

Стань для земли своей основой.

Очистись телом и душой,

Отмой с себя заморский глянец

И вспомни, дом здесь, твой, родной,

Что ж ты живёшь, как иностранец.

Тебе завещан он судьбой,

Твоя земля, твой крест от предков,

Страна проснётся за тобой,

С кем жизнь связала дружбой крепкой.

Гордись дедами и страной

И сделай всё, чтоб сын гордился,

Пусть против все, тем ярче бой,

Ты победителем родился.

Стань маяком, придут к тебе,

Кто не предал своей Отчизны,

Кто верен чести и семье,

Кто не бежит от правды жизни.

Ты помни, род твой, за тобой,

Себя предашь, ему изменишь,

Лишь, совесть, компас твой земной,

Лишь, только ей свой путь оценишь.

Гремят батальные сюжеты

Гремят батальные сюжеты,

Идут железные полки,

Гнут Курскую дугу их дети,

Как деды в прошлом, мужики.

Как и тогда, враг на прицеле,

В казённик досланный снаряд,

Готов сбить спесь с незваной цели,

Напомнить праздничный парад.

Полны уря-патриотизма

И с каждым разом чётче сон,

Мы пали жертвами нацизма,

Одной из самых страшных войн.

«Устали» мы собой гордиться,

«Устали» быть своей страной,

Наносит быт на детских лицах

«I love you baby, my hero».

Разбит противник на паркете

И снова ты на высоте,

Победно танк урчит в инете

Баварским пивом в животе.

Душа зовёт к симметрии

1

Душа зовёт к симметрии

И логики полны расчёты,

Эллады древней геометрами,

На каменных простейших счётах.

Уж неизвестно, что тому,

Служило вескою причиной,

Игрой, забавой ли уму,

Но испытанием мужчинам.

На поиски, Неведомой земли,

Их провожали вдаль кариатиды,

Земные жёны, так бы не смогли,

На верную погибель, к Антарктиде.

Хотя история знавала много дам,

Что были и богам не по зубам.

2

Сиренами ли пели вьюги,

Маня людей, на край земли,

Но не бросали те потуги,

Вели на льдины корабли.

Ища пределы Ойкумены,

По картам древней старины,

Истока данных сокровенных,

Просторы где её видны.

Немало славных мореходов,

Стремились к дальним берегам,

Официально был с походом,

В краях тех первым, Магеллан.

Открыл пролив одноимённый,

Для лоций сделав вклад огромный.

3

Вслед попытать решил удачу,

Дрейк адмирал, корсар английский

С Её Величества подачи,

Найти пути к портам индийским.

Да дико, противоречиво,

Но в географии он имя.

Пират на службе, то есть с ксивой,

В нём та Британия, без грима.

Бывал там также де Ла Роша,

И подошёл довольно близко,

Но толи был других попроще,

О том оставил лишь записки.

Открыл ведь остров, для короны

И умудрился проворонить.

4

Чуть позже, Кук король традиций,

Назвал тот остров в честь Георга,

В одной из долгих экспедиций,

Не в той, где стал гавайцам богом.

Нашёл тогда южней Сандвичи,

Но Антарктиды не видал

И сбил авторитетом личным,

Надолго всем души накал.

В век восемнадцатый, французы,

Ещё, собой пытали рок,

Но нелюбезны были узы,

Южнее ветреных широт.

Де Кергулен и де Лозьер,

Взять не смогли ледовых шхер.

5

Хотя, истории примеры,

Не актуальны могут быть.

Виной тому, те ж браконьеры,

Ради наживы, их бы прыть…

Способны к чёрту на кулички.

Не раз бывало, то в веках,

Нам европейские привычки,

Найти на новых берегах.

Ходил же викинг Эрик Рыжий,

За океан и до Колумба,

Когда штормами был он выжат

И взяв левей на пару румбов,

Прибил драккар к чужой земле.

Оставив память о себе.

6

Год восемнадцать — девятнадцать,

Как бы назвали их теперь.

Россией правит Александр.

Зван во дворец, открыта дверь:

«Фаддей Фаддеич Беллинсгаузен,

Его Величество вас ждет».

Здесь надо взять наверно паузу,

Чтоб ощутил момент народ,

Для граждан Николаем сказано:

«Флаг, где-то поднятый, России,

Уж никогда не упадёт». Давно.

Сейчас похоже, что забыли.

Закончить бы, пролог события,

Так ждали многие отплытия.

7

Но нет, скажу, умы России,

Искали, в те края пути,

Идеи в воздухе всё вились,

Но вот как будто жизнь нашли.

От Крузенштерна, Сарычева

И с ними Отто Коцебу,

План поступил, как к землям новым,

Найти заветную тропу.

Сложили знания, что были,

Что накопил географ-клуб

И на поклон к царю решили,

Нести свой многолетний труд.

Идти, во мнении едины,

Но вот беда, у всех седины.

8

Сказать по правде, планы дерзки,

Ошибкам не оставив мест

И довод нужен очень веский,

Чтоб был проявлен интерес.

Авторитетен голос Кука,

Что не пройдёт южнее флот,

Под парусами ходят, мука,

Как для него манёвр непрост.

И страх, раздавленным быть льдами,

На полстолетия сбил пыл,

Но слово найдено мужами,

Был подан видимо посыл.

Эпоха выбрала героев,

Мы вам представим главных, двое.

9

С одним знакомы, Беллинсгаузен.

Остзейский немец, мореход.

На тот момент познал уж разное

И кругосветный был поход

Да, опытен, уже немолод.

Был на «Надежде» Крузенштерна

Картограф, астроном, гидролог.

Моряк-учёный, это верно.

Весьма полезен для науки,

Материал из тех широт,

Был собран в атлас им, без скуки,

Из антарктических красот.

Что педантичен, даже очень,

Пошло на пользу дела, впрочем.

10

Представим, город Севастополь

Его герой, плечом к плечу.

За крепость, каменный акрополь

Обязан Михаил Петровичу.

Истомин адмирал, Корнилов,

Известны всем плеяды лица

Кем мог бы Лазарев гордится

И верный ученик Нахимов,

Прошли его златую школу.

Сам был, участник при Наварине,

Моряк-военный, с сильной волей,

Никто бы то не стал оспаривать.

Его правлением умелым,

Российский флот достиг предела.

11

Поход готов и ждёт планиды,

Решений царственных особ.

Имел ли флаг российский виды

Сим для открытия миров,

Подобных древней Атлантиде.

Сподвигло всё же высший сан,

Так документ сей, свет увидел,

И ход затее этой дан.

Уже набрали экипажи

На корабли, корвет «Восток»,

Шлюп «Мирный», стоит славы каждый

Кто жизнь свою отдал в залог.

Два года странствий в экспедиции,

Но это так, для эрудиции.

12

Разгар июля, из Кронштадта,

Открытом розе всех ветров,

Начало парусной регаты,

Вдаль от родимых берегов.

Ботнический залив и скалы,

Сааремаа вдалеке,

Прощайте, родины причалы,

Мечты мальчишки на песке.

Путь в неизвестность, шаг с обрыва,

С чем можно подвиг их сравнить.

Пока же ждёт далёкий Рио.

Экватор, «юных» окрестить.

Благоприятная ветрами

Погода правит парусами.

13

Ноябрь, всё того же года.

На пирсах Рио-де-Жанейро,

Взяв провианта на полгода,

Пощекотать готовы нервы.

Подняли якори, на юг,

Вдоль берега, пройдя маршрутом,

Ходил которым раньше Кук

И карты выправив попутно,

Внеся в них много островов,

Продолжив в море Кордильеры,

И описав природу льдов,

Встречая по пути примеры.

Научно, главное заметим,

Сумев на многое ответить.

14

Декабрь, Антарктида, лето,

Пора туманов и снегов,

Наш материк таится где-то,

Ещё открыться не готов.

Скользит по кромке льда эскадра,

Звучит оркестр валторн и туб,

На шлюпе «Мирном», гюйс, команда

Подняла под аккорды труб.

Скажу прекрасная затея,

Для тех, кто ветер звал в пути,

Не надо в штиль свистеть немея

И экипаж не загрустит.

Что звуки музыки в дороге

Прибавят сил известно многим.

15

Чего б не говорили люди

О всемогуществе и жизни,

Не умолчать о роли судеб,

Порой они весьма капризны.

У открывателей есть право

Наречь, став именем открытий

И как, те, кажется не правы,

Лишая их заслуг забытьем.

Дарили острова герои

Друзьям, собратьям по походу,

Уклад решившим перестроить

Желая счастья для народа.

Я говорю о декабристах,

Достойных людях, не статистах.

16

Отвлёкся, позади остались

Георгия, южней Сандвичи.

Январский «зной», такая малость:

«Я вижу, повод есть для спича».

Дошли, ногой бы наступить,

Но берег крут, обрывы ледяные,

Для высадки решили, так и быть

Искать чуть дальше, гавани иные.

Земля, тут не было вопросов,

Смотрела с неприступных снежных стен,

Встречая всюду грудами торосов

Пообещав судам ледовый плен.

В краях тех перемены, наступила осень

И экспедицию на север шторм уносит.

17

А Лазарев был прав, свой шлюп

Доверив корабелам русским,

Был может неказист, как сруб,

Но проходил легко во льдах с нагрузкой

Он в феврале испытанный штормами,

Заверил, мог ходить в Индокитай

Помор на кочах севером, морями.

Брешу? Тогда ответ мне, сможешь, дай,

Откуда там дома ладьёю русской

И рушники с Архангельским узором.

Как рассудить, коль с мыслями не густо,

Живут ведь, не соседи по забору.

Об этом можно бесконечно спорить.

Во Владивостоке коч нашли, I am sorry.

18

Что ж, первый был получен опыт.

Эскадру разделили волны,

Предупреждая чей-то ропот,

Отчёт, пока ещё неполный.

Знакомство с островом South Georgia,

Внесение поправок, мысли,

Что побывали и премножили

Парядин, Куприянов мысы,

В честь Новосильского там бухта.

Есть остров рядом Анненков

И в группе Траверсе, некрупных;

Завадовский, Торсон, Лесков.

Исправив Кука все потуги

Мыс Монтегю прошли по кругу.

19

Итак, Тасмания, и Сидней,

В года те Джексон, если точно.

На отдых месяц, дальше виды,

Флаг в Океании упрочить.

Ушли и первые депеши,

Отчёты, рапорты, запрос.

В те времена, где всё неспешно,

Что было срочно, голубь нёс.

Начало мая, год двадцатый

Опять подвластна всем ветрам

С настроем, музыкой поднятым

Эскадра вышла в океан

Вперёд к тропическим широтам,

Кому курорт, кому заботы.

20

Свеж след двенадцатого года,

На выжженной войной земле

И как добра была погода,

Неся эскадру по петле.

Немало сделано открытий

При том турне по островам,

Герои не были забыты,

Их посвящали именам,

Дарили им и битвам славным,

Увековечив путь войны.

Гордились родиной, что главно

Искали лучшее страны.

Архипелаг же Туамоту

И вовсе стал доской почёта.

21

Ноябрь завтра, где-то осень,

А здесь вовсю весны пора

В журнале вахтенный заносит:

«Порт Джексон, вышли в шесть утра».

И держат курс на Макуори,

За ним ждёт царство вечных льдов:

«Должна быть почва, априори!

Приподними же свой покров!»

Не знаю, может, так просили,

А может залпом сгоряча,

Глыб ледяных кусок отбили,

Об этом голоса молчат.

Но лик невеста приоткрыла,

А значит в храм, под ручку с милой.

22

Сие не записи в журнале,

Теперь официальный факт,

А потому слог накрахмален,

Придержан паузою такт.

Январь, июль по нашим меркам,

Погоды ясные стоят.

Координаты курса, сверка,

Встречает землю зоркий взгляд.

Не обошлось и без конфуза,

Покамест только островок:

«А может жахнуть с аркебузы,

Ваш бродь, вот крест вам будет прок».

Сватами выступив России,

С династией союз скрепили.

23

«Ну что же господа, с почином,

На землях сих, нам вымпелом стоять,

Держать себя здесь есть причины,

Но не дано нам их узнать…»

Душа звала к симметрии

И логикой полня расчёты,

Арктиды древней геометрами

Оставлены потомкам счёты.

Найти в пределах ледяной земли,

Закованной в оковы чистоты,

Ответ на свой вопрос, что б мы могли,

Когда бы не искали простоты.

Пока ответ тот ведом лишь богам

И на Земле, одной из дам.

Есть на просторах интернета

Есть на просторах интернета

Действительно полезный сайт.

Я там нашёл крупицу деда,

Историю его наград.

На фотографиях страниц,

Где наградные списки,

Скупой казённый слог гласит

О человеке близком.

Десяток слов, мгновенье, блик

И пожелтевшая бумага,

Но в них застывший жизни миг

Медали первой «За отвагу».

Июль, сорок четвёртый год,

На юго-запад, город Кавель

И трижды дед свой бой ведёт,

За жизнь, чиня связистский кабель.

Без связи невозможен бой,

А значит, острие атаки

И тянет кабель полевой,

Туда в огонь смертельной драки.

Листаю документ, и вот,

Апрель, год сорок пятый, Одер.

За переправу бой идёт,

Район Мальнов, дед не подводит.

Шесть раз обрыв, шесть раз бегом

Всё под огнём артиллерийским

Разрывы мин и смерть кругом

А до победы, ох как близко

И вот Победа, «За Берлин»

К тем, двум медалям «За отвагу»

Вдруг вспомнил снимок, дед стоит

За ним развалины рейхстага…

Три года тяжкие войны

Три года за его плечами

Дороги горя без вины

Прошёл солдатскими ногами

Спасибо тем, кто сделал сайт*

За память, тёплыми словами

Вернувших с той войны солдат

Родным, открыв их путь делами

* — сайт «Подвиг народа»

Есть на Руси традиция такая

Есть на Руси традиция такая,

Во здравие здоровье пропивая,

За благодетель выдавать урон.

В посудной лавке загулявший слон

Крушит, ломая хрупкое стекло,

И опускаясь ниже, ниже

Ломает хмель, кто волею пожиже.

Терзает выжигая всё нутро.

Добром, заплатишь за добро?

Ответишь на благое дело чем?

За помощь людям, кто тебя осудит,

Когда благодаришь не тем.

Отводишь взгляд, встречая по дороге падших,

Упавших, но наверно не пропащих.

Спроси, чем им помог? Давай рассудим —

В чём благодарность: «за добро, пить

будешь»?

Остановись, и хорошо подумай.

Быть может, просто добрыми словами,

Конфеты детям, даже пусть деньгами.

Копейка человеку не постыдна.

Когда за труд, ну, а с друзьями сами,

Всё хорошо, когда не вылезет рогами.

Жаль, дети стали о вещах мечтать

Жаль, дети стали о вещах мечтать.

Горят глаза при виде ярких упаковок,

Всё меньше их, способных облетать,

В фантазиях, пределы магазинных полок.

Как мало тех, кто хочет открывать,

Просторы космоса, глубины океана,

Тех, кто как дед, героем хочет стать,

Узнав о подвиге, прадеда ветерана.

Согласен, ценности, которые важны,

Есть, у людей из разных поколений,

Но как же то, чему не может быть цены,

Те маяки, что вечны, без сомнений.

Как объяснить? Какие взять слова,

Для тех детей, решивших слишком рано,

Поставить деньги во главу угла,

Что их, заветная мечта, с изъяном.

Конечно трудно, честно жить,

В жестоком мире, где царит торговля,

Где жизнью правит, жажда сбыть

И выгодой, поступок обусловлен.

Но вопреки всему надежда есть,

Что общество от пропасти, спасётся,

Пока, кому есть передать свой крест,

Тем, у кого душа не продаётся.

Они приходят лучший мир создать,

Их души, с чистою водой озёра,

Что делать, чтобы их не потерять?

Детей мечтателей и фантазёров.

Живёт Дюма, он среди нас, не в книжке

Живёт Дюма, он среди нас, не в книжке

И шпаг скрещённых слышен звон

Живёт, пока в душе мужчин мальчишка,

А честь и совесть не слова, закон.

Дух мушкетёра, разве благородство,

Позволит опуститься до вранья,

Переступив, духовное уродство,

Не уступить, напору воронья.

И кровь кипит, несправедливость видя,

Где женщина, всегда галантен он,

Из уважения, словами не обидеть,

Не возвести себя на мнимый трон,

Мужи, мужчины, мушкетёры, где вы?

Или от вас остался только звон?

Простите, не прошу о высшей пробе,

Но сударь, мат при даме моветон.

Жили люди в тюрьме, для народов

Жили люди в тюрьме, для народов,

Может скромно, без лишних расходов,

Показалось, вдруг этого мало

И по швам тюрьма затрещала.

Всех, свобода в объятья приняла,

Стали люди отныне свободны,

От всего, кроме жизни голодной,

Ведь свобода ничто не давала,

Это лишнее. Власть капитала,

Все свободны, разорваны узы,

Стала совесть кому-то в обузу,

Даже дружба кому-то мешала,

Кабала люд деньгами подмяла.

Договоры, расписки, бумага,

Без юриста не сделают шага,

Не увидев, в том рабства начала.

Жили люди в «тюрьме» для народов,

Если верить словам сумасбродов,

Говорили, творили, мечтали,

День, грядущий уверенно ждали.

То, что вольны, наверное, знали.

Забавна мысль, что школа загоняет в рамки

Забавна мысль, что школа загоняет в рамки

И в детях на корню рубя талант,

Понравилась, и понесли её подранки,

Не думая, копаются в корнях.

Ведь школа — это базис, основное

И образует в человеке знаний пласт,

Который есть для нас ничто иное,

Как кораблям во время шторма их балласт.

Ребёнок он алмаз, и требует огранки

И школа придаёт ему ту грань,

Он сам не будет подниматься спозаранку,

Творить из минерала бриллиант.

Как много в этой мысли дилетантства,

Вот, детям невозможно проявить себя.

В чём? В знаниях иль в хамстве и упрямстве,

Чтоб в знаниях, любая школа только «за».

Зажмурило солнце глаза

Зажмурило солнце глаза,

Отвернуться, застыть на восходе.

По щекам, раскалённым слеза,

Внуки в распре жизни изводят.

Гибнут запросто и без вины,

Ослеплённые чьей-то задумкой.

В пекле гражданской войны,

Идя за идеей безумной.

Наша кровь на Балканах, Донбассе.

Ещё сколько пролиться должно,

Чтобы стала критической масса

И пришло осознанье того,

Что мы братья, что все мы славяне.

Перед Богом народ мы один,

Пусть имеем мы много названий,

Но ведь корень у нас всех един.

Застыло время, перед боем

Застыло время, перед боем.

Как много звуков в нём с утра,

А жить то, хочется, не скрою,

Но грянем, грозное «ура».

Завыл, снаряд, противным воем,

Что ж, значит, нам теперь, пора

В бой, богу душу, мать укроет

И рвётся ярость из нутра.

Беги вперёд, пока разрывы,

Перед тобою сеют страх,

В траншей ворвутся, те кто живы,

У артобстрела на плечах.

Лицо в лицо, уже не лживы,

Уж нет, презрения в глазах,

Когда в погоне за наживой,

Всё, обратить хотели в прах.

Враг ждёт тебя, штыки примкнуты.

Вот выстрел, выстрел, ближний бой,

Секунды выросли в минуты,

В пылу атаки штыковой.

От напряженья, вены вздуты,

Сверкает меч над головой.

Да нет, саперные лопаты,

Что у солдата под рукой.

Не знал войны, не знал ты русских,

Коль в ближнем не бывал бою,

Когда ломают кости с хрустом,

Вложив всю ненависть свою.

Штыками, каской, автоматом,

Подобно древнему дубью,

Когда вцепившись мёртвым хватом,

Руками голыми порвут.

Окончен бой, сидит усталый,

До боли выжатый солдат,

Держа в руке чего осталось,

Разбитый в щепки автомат,

Лишь день войны, какая малость,

Средь строя будней мрачных дат.

Живи за тех, кто не поднялись

И за тобой теперь стоят.

Заштриховано, солнце детей

Заштриховано, солнце детей,

На рисунках в пожарах горят,

Став, игрой чьих-то диких страстей,

Города жгут, огнём, халифат.

Кто ребёнку, вернёт его мать?

Кто вернёт ему, с фронта отца?

Кто, хоть, кто-нибудь может сказать…

Или нет, нет у денег лица.

По чьей прихоти, жизни людей,

Не желавшие ужас войны,

Погрузили в горнило идей,

Человека купивших, взаймы.

Третий мир? Третий сорт? Люди брак?

Кто решил, что он выше других,

Оценив, жизнь людей, как пустяк,

Создавая, из собственных миф.

Звони звонарь душой своей

Звони звонарь душой своей,

Не надобно Руси царей,

Пусть будет для неё порог,

Закон и Бог, закон и Бог.

Всё знает Русь прошедших дней,

Республик много было в ней.

От новгородской до советских,

Упадок был от игр светских.

Пока был сильный царь, награда,

В стране довольство и отрада,

Порой лишь сменой поколений,

Россию ставя на колени,

Тем учиняя смут разброд

И каждый раз спасал народ.

Вдруг восставал в своём единстве,

Всё вспоминая о бесчинствах,

Взывал к ответу свет и власти,

Когда они, забыв, что части,

Что вышли из среды одной,

Себя отгородив стеной.

Почтя себя законов выше,

Плюя презрительностью с крыши,

Робяты ведь народ не лапоть,

Не надо так безумно хапать,

Не надо врать, юлить, крутиться,

А надо за дела садиться.

Ведь вы закон, верните ВЕРУ

И все последуют примеру.

Издревле, деревней Русь сильна

Издревле, деревней Русь сильна.

От землицы, брала жизни соки

И казна, с земли была полна,

И народной силы, в ней истоки.

Разухабисты села теперь пути,

Зарастают к деревням дороги,

По весне, и вовсе не пройти,

Неужели, сердце мужика не дрогнет.

Пропадёт ведь, без деревни Русь,

Корни без земли, как жизнь без рода,

Щемит душу бесконечно грусть

И тоска по матушке природе,

Что не говори, а красота,

Не приходит в стены городские,

Раздражает взгляд, их пустота,

Тянется душа в места глухие.

Убежать, уйти от суеты,

Отыскать к корням своим дорогу,

Ведь звереем мы от маеты,

Не пробить в бетоне, тропы к Богу.

Что душой кривить, нас всех к селу,

Тянут возвратиться детства ноги,

Быт деревни был нам по нутру,

Почему же сёл пустых так много.

Испокон, на Руси, так велось

Испокон, на Руси, так велось,

Что корова, кормилица рода,

Всё возьми, но корову не трожь,

Ведь священна была для народа.

Позабылось, быльём поросло,

Вымирает деревня, мы тоже,

Там, где было когда-то село,

Часто встретишь, лишь двор осторожный.

Разговелся, как будто, народ,

А ведь было, что благоговели.

Превратили, в говядину, в скот

Перед кем, раньше мысли теплели.

Тихо к плахе коровы идут,

Свои туши неся к мясобойне,

Их поля елисейские ждут,

Потому они так и спокойны.

Ведь безропотна, хочешь, убей,

Посмотри ей в глаза, не бравада,

Ты поймёшь, кто лютее зверей,

Не простишь ты себе её взгляда.

Их много, кто хотели Русь сломать

Их много, кто хотели Русь сломать,

Не покривлю душою, миллионы,

Но с криком разудалым: «вашу ж мать»,

Вставали перед ними бастионы.

Ломались копья, пики о топор,

Смерть находили полчища злодеев,

Дать всякому способны мы отпор,

Но терпим власть воров и лиходеев.

Взывая к совести, твердим про стыд,

Но не пробить самодовольный вид

Ни горестям, ни жалобам клиента,

Им не важны проблемы пациента.

Не рвутся к власти лучшие из нас,

Мы знаем, что такое вкус свободы,

А потому нам чужда власть,

Она мечта духовных нищебродов.

Когда же ложь, обида и позор

Нас прижимают к стенке,

Привычно ищем под рукой топор,

Он у дверей, в простенке.

Каждый дом, превращая в крепость

Каждый дом, превращая в крепость,

Дрались насмерть среди руин,

Был приказ тот тогда нелепость,

Среди выжженных солнцем равнин.

Отступая по сантиметру,

Мы держались, сколько могли,

Вгрызаясь зубами в недра,

Полоски горящей земли.

Мрачны свинцовые волны,

Нам некуда дальше идти

И нас отсюда не выбить,

Тарану тотальной войны.

Ногами вросли в эту землю

И каждый за тысячу стал,

Огонь превратил нашу волю,

В упругий звенящий металл.

Мы выжили, мы устояли,

Врага повернули назад,

Здесь люди ковались из стали,

В честь их, город был Сталинград.

Как в землю брошенное семя

Как в землю брошенное семя,

Пускает корни человек,

Ветвями, тянется он в небо…

Или ползёт недолгий век,

Но почему имея к жизни

Всем одинаковый задел

В своих стремлениях капризен

На грядках удобрённых «чел»?

Ведь есть условия для роста,

Родитель дюже в том радел,

Но видимо, не всё так просто

Или с компостом перебдел.

Резвится, всем на обозренье,

В Ютубе golden молодёжь,

К морали, к обществу презренье,

Но чадо юное не трожь.

Не тронь убогое творенье,

Порвут за отпрысков отцы.

Отец и сын, два поколенья,

Кто виноват? В воде концы.

Как часто слышно фразу, «уровень культуры»

Как часто слышно фразу, «уровень культуры»,

Каким параметром его определить?

Для общества культура, вроде арматуры

И помогает очертанья сохранить.

Растут на графиках, проценты посещений,

В последних выпусках, программы новостей,

Театров и других культурных заведений,

С открытыми дверями, ждут они гостей.

Что тут сказать, желают люди зрелищ,

Их, любопытству, надо должное отдать,

Простые радости, давно приелись.

Они стремятся, кругозор свой расширять.

Прекрасно, но ведь это оболочка.

А содержимое? Тут надо заполнять,

Всему должна быть отправная точка,

Каркас, скелет, ну как ещё назвать.

Культура отношений, это вам подходит?

Мерило, что поможет нам узнать?

Этап развития, где общество проходит,

Тот уровень, что есть мы указать.

Да-да, культура отношений,

Порой не видимо для глаз,

На грани тонких ощущений,

Проходит между нами связь.

Пожалуй, мало кто поспорит,

Не только слово и случайный жест,

В беседе дорогого стоит,

Для недомолвок, не оставив мест.

Бывает, что, общаясь или споря,

Или пытаясь проявить протест,

Срываемся, кричим себя позоря,

Не понимая, бесполезен пресс

И что умея, просто слушать,

Мы обретём гораздо больший вес,

При этом не боясь разрушить,

К общению с собою интерес.

Коммуникабельность под крышей

Коммуникабельность под крышей,

Где клерки ловкие снуют.

Их речь, как правило не слышат,

Они улыбкою берут,

Уж, до того проникнут в душу,

Слащавым голосом своим,

И голос разума заглушат,

Витиеватостью фразин.

Уходит люд приговорённый,

Платить пожизненно долги,

А кабалой порабощённый,

Сказать и слова не моги.

Не может, друг или товарищ

Проблему денег обойти,

Хорош же будешь, коль оставишь…

Или поможешь крест нести.

Не далеки мы друг от друга,

Размах протянутой руки

И если сам стоишь упруго,

С кем близок ты, не обреки.

СпасиБо — слышишь? Слово дышит,

В нём чувства ближнего живут.

Оно нам вход откроет, выше —

Когда, и где их соберут?

Твои дела, себя послушай,

Всегда, останутся с тобой.

Всё наживное, это туша

И для души лишь непокой.

Словами Богу станешь ближе,

За твой души порыв, не труд.

Неужто, радость денег ниже.

«Тебя СпасиБог» подают.

Кружит спираль истории в веках

Кружит спираль истории в веках

И в каждом круге дух мятежный ищет воли,

Смешно, ведь человечество в летах,

Не впрок урок, не строят общества на боли.

Ну будет кровь опять бежать рекой,

Пока ей смерть досыта не напьётся

И заберёт ведь лучших на убой,

А кто поплоше, тот опять сольётся.

Мне хочется узнать у тех кликуш,

Кто с Че Геварой хочет в славе потягаться,

Они какой с того имеют куш?

Им нравится чужою кровью умываться?

Ведь революции, равно, что с тенью бой

И победителем не стать в ней, разве сдаться,

Пороки тень, уйдёт один, придёт другой

А с тенью способ, лишь один расстаться.

Я не зову принять пороки, нет.

Честь, совесть, братство — это всё

прекрасно,

Но уверяю, в крови правды нет,

Нельзя, чтобы она лилась напрасно.

Ведь не за тем рождён был человек,

Взгляни наверх, у солнца есть ответ,

Впитай его, свой начиная век,

Нет тени у того, кто излучает свет.

Лень, тянувшую в прошлом прогресс

Лень, тянувшую в прошлом прогресс,

На обочину, на обочину.

Прибыль движет теперь весь процесс,

Озабочено, озабочено.

Есть во всём у неё интерес,

Заморочена, заморочена.

И с размаху бьёт выгоды пресс,

По рабочему, по рабочему.

Стал банкротства обычным эксцесс,

Всё просрочено, всё просрочено.

Отбирают последний навес,

Скособоченный, скособоченный.

Люди верили в эру чудес,

Напророчена, напророчена.

Но сбивает с дороги прогресс,

На обочину, на обочину.

Мой друг был убит на войне

Мой друг был убит на войне

А он верил в идей чистоту

И страну защищал, там в Чечне

Где увидел войны наготу

Очень долго стараясь понять

Сможет он, заглушить дурноту

Если всё же придётся стрелять

Во врага, даже пусть вдалеке

И курок жизнь, заставит нажать

Сможет кровь он потом смыть в реке

Если всё же придётся убить

Или дрогнет винтовка в руке

А как дальше он будет с тем жить

Если с рук его… сможет посметь

Сможет также, дышать и любить

«Сына нет, ведь войны нет без жертв»

Его мать говорила всё мне

Продолжая куда-то смотреть

«Написал вот в последнем письме

Одна строчка всего новостей:

«Как же тошно сегодня душе

На войне не бывает людей»

Мерно бьются о стыки колёса

Мерно бьются о стыки колёса

Впереди меня Радужный ждёт

Есть в названии грёз отголосок

И надежд, что лелеял народ

Был плацдармом наш маленький город

Был для родины Малой землёй

Когда были направлены взоры

Вглубь Сибири, за нефтью большой

Закрепились, досыта наелись

У земли больше нечего взять

В память шрамы на девственном теле

И реки обмелевшей кровать

Ведь когда-то была полноводной

Судоходной рекою Аган

Берегами, стеной разнородной

Возвышался тайги океан

Не скупились своими дарами

Щедры были тайга и река

Не имели ведь дела с ворами

От людей была жизнь далека

Обобрали, а что не сумели

В своих жадных руках удержать

Испоганив на отдыхе в хмеле

Оставляли в огне умирать

Сколько сгинуло в пекле пожаров

Сотни лет бед не знавшей тайги

Что реальность страшнее кошмаров

Чёрный остов лесов вдоль реки

Может прошлым живу, я не знаю

Может прошлым живу, я не знаю,

Но поверить никак не могу,

Что страны, где родился не стало,

Даже частью предалась врагу.

Как распалась, ведь нам завещали

Наши предки стеречь и беречь.

Неужели в годину печали

Унесло разум с памятью с плеч?

Мы же вместе немало столетий,

Было всё, гром побед и позор,

Почему же как малые дети

Правдой приняли ересь и вздор?

Было тяжко, здесь нет и сомнений.

Я не спорю, был голод и мор,

Но для всех, никому исключений,

Устояли, живём до сих пор.

Сохранив идентичность всех наций

И спасли тех, кто шёл под топор,

В чём потомки боятся признаться,

Даже ставят России в укор.

Где бы были грузины, армяне,

С их культурой и их языком,

Ведь была вероятность, пропали,

Полегли б, под турецким ножом.

Финны, чехи, болгары, поляки

Не прониклись ещё до сих пор

И не видят упрямые факты,

Создал страны России забор.

А прибалты, Европой к нам встали.

Были раньше Союза лицо,

Что теперь, знают все, угнетали,

Расписав их парадным крыльцом.

У потомков, как видимо модно,

В тот колодец где пил, поплевать,

Может быть покажусь старомодным,

Но нельзя на могилах плясать.

Мы стояли на перевале, Бадахшан

Мы стояли на перевале, Бадахшан,

Духи пулями в нас плевали, не спеша,

Собирала свои трофеи война,

Для чего, зачем, не сойти с ума.

Мы не дети давно, на войне,

Проживаешь за день сто, все в цене,

А там далеко, даже не ждёт жена,

Плачет ночами мама, это цена.

Не просто обойти, мы здесь стоим,

В рост не ходить, в рост здесь лежим,

На Бадахшане было, была война,

Ты меня видишь мама, нет, как ты одна.

Не бросает попыток природа

Не бросает попыток природа,

Возвратить в своё лоно людей,

Посылая на смерть год от года,

Для контакта любимых детей.

Только люди не видят посыла,

Делегатов встречая в прицел,

Рассуждая, что суть крокодила,

Чтоб на ножке красиво сидел.

Норка голову чудно украсит,

Соболь в шубке своей приютит,

А песец, тот давно уже классик,

Красота для животных в кредит.

Бойко бьёт из ружья «царь природы»,

Приняв Землю за личный надел,

Истребляя лесные народы,

Человеком остаться хотел.

Не надо ложью утешать самоубийц

Не надо ложью утешать самоубийц.

Ложь, в этот мир им не добавит веры.

Не упадёт он, каясь, перед ними ниц,

Нужна реальность, тщетны полумеры.

Сотрут никчёмной жизни их плевок

И будет, то тому лишь подтверждением,

Ведь соберут, как мусор, на совок,

Не проявляя капли уважения.

Решили мир покинуть насовсем?

Не выйдет, станут тенью бестелесной,

Вопя беззвучно, потому что нем,

Без шанса, хоть когда-нибудь воскреснуть.

А значит жизнь держи дурак, борись!

Пусть даже будут бесконечны твои беды.

Взлететь? С земли, ногами оттолкнись,

Когда узнаешь над собою вкус победы.

Не питаются падалью соколы

Не питаются падалью соколы,

Бьют добычу свою, только влёт

И не дышат ни смрадом, ни копотью,

Их стихия свободный полёт.

Ты предал себя, ты предал страну,

Твой кумир евро флаг и лях

И ты отдал Русь, отдал мать свою,

Воронью растерзать во прах.

Говоришь — не брат, и ползёшь, что гад.

Русский дух для тебя не свят,

На могилах в пляс, где лежит солдат,

Неужели не видишь взгляд.

В них немой укор, кто убит в упор,

Тем, что ты натворил сейчас.

Сам поднял топор, выбрав приговор

И летит с небес Рюрик князь.

Может ты не знал и трезубцем звал,

Птицу русскую навека.

Что казак сказал, когда сын предал?

Как Тарас проучил сынка?

Так и сокол-князь, завершит твой пляс,

Камнем, падая свысока.

Ты забыл наказ, и не видишь связь?

Ведь не дрогнет крыло-рука.

Не рассказывал дед о войне

Не рассказывал дед о войне

И, казалось, стеснялся наград,

Не смотрел даже фильмы о ней,

Говорил, там враньё, маскарад.

Был призыв его в сорок втором,

Запись в книжке — телефонист.

Три медали в листе наградном,

За отвагу две, и за Берлин.

Быть связистом, стоять на краю

И в атаках быть на острие,

Командир и связист наравне,

Были главной мишенью в бою.

Где ползком, где, прижавшись к земле,

Дед, мотая катушку свою,

Не погиб в миномётном огне,

До конца оставаясь в строю.

Под обстрелом, ступая на страх,

Пробираясь сквозь снег и сквозь грязь,

Через реки весенние вплавь,

Восстанавливал много раз связь.

Знал о жизни своей он цене,

Ведь из тех, с кем во взводе служил,

Он один до победы дожил.

Не рассказывал дед о войне.

Не сложно жить в весь мир влюблённым

Не сложно жить в весь мир влюблённым

И не искать кто друг, кто враг,

И быть за то приговорённым,

Носить с бубенчиком колпак.

Но жизнь творит порою шутки,

Поставив в темноте на пульт,

Где кнопки раздают минутки

Судьбы, куда бы не шагнул.

Сменив тебе колпак на галстук

И балахон твой, на пиджак,

Вдруг переложив круто галсы,

Ты чин уже, а не дурак.

И ты стоять уже не вправе,

Ведь под ногами чья-то жизнь,

По ним шагая влево, вправо,

Кого-то спас… приговорил.

И слышишь только, следом голос:

«Спасибо… что ты натворил».

И седины добавит волос,

Когда кого-то раздавил.

Кто ищет власть, подумай прежде,

Кому готов ты послужить,

Готов услышать крик надежды

И оступившись, не забыть.

Не стареют душой депутаты

Не стареют душой депутаты.

Что, на пенсии в парке сидеть?

Есть места поприличней, палаты,

Издадим-ка закон «молодеть».

Молодеет народ повсеместно,

Коль указ, стар не стар исполняй.

«Вам, на биржу труда», — вроде лестно,

Жаль душа уже просится в рай.

Небо памяти, объяло всю Россию

Небо памяти, объяло всю Россию

Облаками, сохранив орлят.

Говорили им, что будет не по силам,

Устоять и повернуть назад

Асов Геринга, закалены Европой,

Стаей ждущих падали ворон,

Налетевших подло, ночью, скопом,

За собой неся боль похорон.

Обознались, не на тех напали.

Не сравнить орлов и вороньё.

Поднимались, надо погибали,

Защитив Отечество своё.

Люди-птицы, созданы в полёте,

Познавая битвы ремесло,

В бой вступали, иногда на взлёте,

Перьями крыло не обросло.

Сколько их, встав из-за школьной парты,

Юношей, да, впрочем, и девчат

Разыграли в небе сложных партий,

На кону стояла жизнь, а не азарт.

Выбор был, но жизни нет в неволе.

Рабство обещала им война.

Захлебнулись йодлями Тироля,

Получая должное сполна,

Без могил, от Волги до Берлина

Бестии, пропахшие бедой,

За пожары, слёзы и несчастья мира,

Ставшие всему тому виной.

Победили, нет в Победе мести,

Да, потери были не равны.

Ведь орлы, кто не теряет чести,

Сохранив лицо своей страны.

Нелёгкая стезя, учителей

Нелёгкая стезя, учителей,

Забыв себя, служению отдаться,

Им надо, жизни научить детей,

Как просто, вот в своей бы разобраться.

У них, у многих не налажен быт,

Им некогда, жить для себя, не в воле,

Учитель ночью, допоздна не спит,

Готовит то, что днём расскажет в школе.

И как актёры, чтоб привлечь детей,

Меняют на уроках, маски-роли

И часто заменяют матерей,

Учитель, стало частью женской доли.

Уносят из своих семей тепло,

Меж домом и работой смыв, все грани,

Ведь, невозможно, возвести стекло

И оградиться, от переживаний.

Их труд, призвание, как не признать,

Учить, ведь недостаточно умений,

Ребёнку, надо часть души отдать,

Тогда, не будет у него сомнений,

Что должен он, считать, читать, писать

И нет, предела их терпения.

Не раз, одно и тоже повторять,

Спокойно и без раздражения,

Чтоб, каждый в классе, смог урок понять.

Казалось бы, мы все ходили в школу,

Их труд, должны себе мы представлять,

Но общество, у нас пришло, к расколу,

Делясь на тех, кто очень, благодарен

И на готовых, с грязью их смешать.

Спасибо тем, кто с ними солидарен,

Нам всем, им надо должное воздать.

Учитель, это сложное решение,

Не всякий сможет, детям жизнь отдать,

Взяв чистый лист, он создаёт творение,

В мир, двери помогая открывать.

Успех учеников, им награждение

Старайтесь их работе, не мешать

И просто проявляйте уважение,

Не их, кого тогда на свете уважать.

Неправы скептики, не в небесах летают

Неправы скептики, не в небесах летают,

Для каждого полёта есть среда,

Ищи свою, где крылья прирастают,

Как для пингвина например — вода.

Ведь неуклюж на берегу, пусть очень важен,

Но ласточкой нырнув с тороса вниз,

Наш увалень взлетел, а как он слажен,

Гимнаст на кольцах, надо же сюрприз.

Красив полёт — полёт в глубины океана,

Стремителен, он неплохой рыбак

И дело своё знает без изъяна,

А здорово, когда у всех вот так.

Душа поёт, горит, когда она при деле,

Вот крот, копая под землёю ход,

Обрёл себе работой форму тела,

А это пусть подземный, но полёт.

Летит вслепую, словно птица по туннелям,

Под землю подавая кислород,

Для жизни, каждого талант его нацелен,

Счастливый, тот кто дар свой обретёт.

С охотой занимаясь делом, тем чем может,

Душе легко, сама зовёт на взлёт,

Намного жизнь крылатых приумножит,

Коль в помощь ей почёт и честный ФОТ.

Тогда енот, отмоет, грязную козявку

И пчелы принесут заветный мёд,

Львы не залают, подворотней шавкой,

И каждый, стул свой, по уму займёт.

Ожидает причала на рейде

Ожидает причала на рейде,

Строит Родина флагману трап.

Он вернулся, и вы так сумейте,

Потому, что у власти сатрап.

Разберёмся во всем по порядку,

Что случилось у братьев и как,

Как живя на соседей с оглядкой,

Всю страну превратили в бардак.

Наступая на грабли события,

Люди снова идут на майдан,

Доверяя страну для развития,

Тем, кто трижды уже был продан.

Выбор сделан, дорога Мазепы,

Этот выбор принять Крым не мог,

Слишком крепки в нём памяти скрепы

И известен предателей рок.

Разошлись здесь пути с Незалежной,

Ему нечего больше терять,

Экипаж поднял вымпел мятежный,

Приказав якоря поднимать.

Ведь горды здесь героями Керчи,

А не шайкой трусливых убийц,

Что, предав, наживались на смерти,

Перед нечистью падая ниц.

Севастополь оплот русской славы,

Он не раз это смог доказать,

Помнят здесь героизм Балаклавы,

Против всех приходилось стоять.

Путь на север, домой, где им рады,

Не могло быть решенье другим,

Не пугали препоны, преграды,

Шёл на базу линкор «Вольный Крым».

Он писал стихи на асфальте

Он писал стихи на асфальте.

Он не мог на бумаге писать,

Начиная строчку и: «Хватит….

Задыхается в мыслях опять.

Он везде рисовал Мону Лизу,

С трафаретов, и снова сказать:

«Где вы были, когда мою Лизу…

Он не спас, дал её растоптать.

Он горел, в БэТээРе в Афгане,

Он горел в БэТээРе в Чечне,

Был убит, а потом страшно ранен,

Так бывает, письмо на войне:

«Твоя Лиза, сынок наркоманит».

Почему? И заглядывал в лица,

Он ведь жил, он хотел, жизнь магнит,

Но не видел… и Богу молился…

Он ослеп, на войне… инвалид?

Может нет, он теперь видит души,

Все как есть, и ночами кричит,

Почему же, не хочешь послушать?

…

Не топчи, посмотри Мона Лиза…

Посмотри, ей в глаза, там магнит,

Посмотри, жить улыбкой манит».

На асфальте, с тобой говорит…

Он от боли кричит тебе: «Хватит…

Остановись мгновенье взрыва

Остановись мгновенье взрыва,

Что разрывает твою плоть.

Жить надо гордо и красиво,

А умереть, чтоб был ты гость,

Чтобы предстал перед Всевышним,

Как дорогой для сердца друг,

А не сорняк, что был здесь лишним

И рушит дело его рук.

Ведь нет о ненависти к ближним,

В словах, подаренных его,

Ни сур, ни буквы, ничего!

И червем быть не надо книжным,

Понять, что жизнь залог того.

Твоей рукою правит иблис,

Ему ведь нужно, чтоб погибли

Творенья Бога твоего.

Создатель, дар такой не примет

И принесённых тобой жертв,

Тебя в огонь геенны кинет,

Разверзнув под тобою твердь.

Остановись мгновенье взрыва,

Вернув родным, кто был в метро,

Не мог дать Бог тому порыва,

Оружие его добро.

По стеклу слёзы неба сбегают

По стеклу слёзы неба сбегают,

Небо плачет, всегда в этот день,

В горький праздник 9 Мая,

С нами рядом, встаёт павших тень.

Сухо примут, из рук, ветераны,

Аскетичных, букеты гвоздик,

Память их, кровоточащей раной,

Им друзей фронтовых возвратит.

Неохотно, по капле порою,

Говорят, старики о войне,

Но рассказы берут за живое,

Потому и цена им, вдвойне.

Их всё меньше приходит, на встречи,

Незаметно редеет их ряд.

Говорят, будто всё время лечит,

Но не раны старых солдат.

Ведь уйдут, кто подхватит, их память,

Всё об ужасах войн рассказать,

О цене, за победное знамя,

Чтоб глупцов, от войны удержать.

Поднимается в небо тревожно

Поднимается в небо тревожно,

Обагрённое око луны,

Не смогла обойти осторожно

И попала под брызги войны.

От бессилия волками воет,

Разрываясь в ночи от тоски,

Полноводными реками крови,

Поят землю свою мужики.

Поднялся с топором брат на брата,

Чтобы правду свою доказать,

А ведь смерти, то только и надо,

Что косой ей не надо махать.

Разрывают землицу на клочья,

Заполняя воронки могил

И от горя она стонет ночью,

Плача тихо, о тех, кто здесь жил.

Что творите вы, братья славяне,

Не в крови надо правду искать,

Что ж вы топчетесь, словно в тумане

И не в силах голов вы поднять,

Солнце всем одинаково светит,

Для него мы все ликом одним,

Вспомним, мы его малые дети

И обиды друг другу простим.

Припади к земле сердце русское

Припади к земле сердце русское,

Пусть услышит мать, что не пусто там,

Пусть пробьёт в набат боль души твоей,

Пусть подхватят звон сотни звонарей,

Понесут пусть стон, да на сто сторон,

Колокольный стон, распугать ворон

Подними набат древний Китеж-град,

Древний Китеж-град, ты Руси догляд.

Не пора ль явить, веру возвратить,

Правят бесы Русь, ныне во плоти,

Правду где сыскать, ты скажи мне мать,

Как же так, коль чин, значит плут иль тать.

Как служивый чин, стал вдруг господин,

Иль закон един, да не всем один.

Нудноват становлюсь, может старость

Нудноват становлюсь, может старость,

Первомай, на природе шашлык

И уходит от праздника радость,

Вот дела, мы на свалку пришли.

Что же делать, куда тут податься

И вдруг вспомнился, я ученик,

Мы всем классом решили собраться,

По весне, в лес пойти на пикник.

Так же, день, был тогда первомайский,

Кто-то с чаем, сосиски, блины,

Так же, солнечно, холод ужасный,

Но природе, не знали цены.

Дети, что с них возьмёшь, беззаботны,

Разложили огромный костёр

И в деревья, сказать, идиоты,

Для потехи, бросали топор.

А сейчас, вот они, перед нами,

Тех рубцов, огрубевший узор,

Кровоточат смолистые раны,

Как жестокости нашей укор.

Живописное было местечко,

Мачты сосен, тепло от коры,

За кустами лозы, пойма речки,

Краски смазал народ, с той поры.

Для людей всё, культурно, беседки,

Возле каждой, поставлен мангал.

Отдыхай, но внести видно лепту,

Должен каждый, «культурный вандал».

Просит выйти, Весна, на субботник,

Пусть сегодня, Бог, отдохнёт

И один в поле, будет работник,

Если мусор с земли подберёт.

Прошло уже немало лет

Прошло уже немало лет,

Но проявляется упорно,

Оставленный глубокий след,

Что не идёт дорогой торной,

Твоих рассказов о войне,

Коротких, как бы между делом,

Задевшей каждый дом в стране

И кровь в ушах тогда шумела.

Я помню хроник горький ком,

Застывших камнем в детском горле,

Как кулаки сжимал при том,

Что было сил, порой до боли.

И вот я здесь, на их земле,

Был и в Потсдаме, и в Шпандау,

Переменилось всё во мне

Они как мы, есть дети, фрау.

А город новый, знаешь дед,

Снесли тот, часть к чертям собачьим.

Рейхстаг — вот зря, был бы завет.

Восстановили, как иначе.

Другая тоже там горой,

На ней берёзовая роща,

Там дети, змей над головой

И немцы «danke schon» лопочут.

Я был там, я их видел дед,

Твои развалины Берлина.

Не знаю ты услышишь, нет,

На них, встречал закат с любимой.

Прячет жизнь, под своей гимнастёркой

Прячет жизнь, под своей гимнастёркой,

Алый мак, победного стяга,

Доверяя его, самым тёртым,

Водрузить на крышу рейхстага.

Вот он миг, столь желанный солдатом,

Вспоминая, кого потерял он,

Опустился на камень устало,

Выдыхая: «Победа ребята».

Подхватил вольный ветер, расправил,

Торжествуя над смертью, над мраком,

Алый мак, показав его знаком,

Снова жизнь, на земле этой правит.

Подвиг ваш никогда не забудем,

Сохраним ваши светлые лица

И потомкам рассказывать будем,

У кого флаг Победы хранится.

Разбитые куклы

Разбитые куклы,

                                  уложены букли,

Живут в черно-белом кино

В натянутых нитях,

                           шутник веселится

Разлил на сценарий вино

Чужие на поле,

                                 одеты для роли

Пьянящий вкус славы, дано

Невольники драмы,

                             герои программы

Таланты от Бога, да, но,

В натянутых нитях,

                           шутник веселится

Так взрослыми всё решено

Поломаны лица,

                           размыты границы

И детство всех прав лишено

Не тянутся нервы…

                Юность и стервы…

                           Той ли науке окно…

Решила поспорить с бумагой сермяжная правда

Решила поспорить с бумагой сермяжная

правда,

Ей вдруг показалось, что может быть чем-то

важней,

Но как бы не так, разбирает тоска и досада,

Бумаге, вокруг, оказалось всё лучше видней.

Глаза в нарисованных лицах, с усталой

улыбкой

Заботливо смотрят: «чего тебе надобно

мать?

Печать гербовая не может считаться

ошибкой,

Указ он и писан затем, чтоб его выполнять».

«Так ето, тады ж его, как же, там всё-таки

люди,

Они же того, они сами то как, всё не так».

«Ну что ты опять, иди-ка домой, с тебя уже

будет,

В бумагах прописано, всё остальное пустяк».

Бумага, бумаги, бумаге, бумагах, бумагам,

Построить из дерева можно, вырастив, дом.

Теряется в ворохе, кипах бумаг честь и

отвага,

Когда видишь подлость, прикрытую тонким

листом.

С ума сошел весь белый свет

С ума сошел весь белый свет,

Ему без славы жизни нет,

Ну очень хочется, и тут,

В Ютубе лайки жизнь спасут.

Талантов нет, но хам и груб,

Скорей выкладывай в Ютуб,

А вот скажи, не идиот,

Стекла поел, порезал рот,

Что странно, лайки наберёт.

Здесь, всем на обозренье Люба,

Покажет срам, звезда Ютуба.

Пустяк, что в след плюёт народ.

Дорожникам самим смешно,

Они асфальт, кладут зимой,

Смеяться вроде бы грешно

Бюджет потрачен городской.

Ютуб, наверно лайками вернут,

На видео жжёт банковский клиент,

Сходил на стол, Ютуб, лови момент.

Тут многие, свой звездный час найдут.

Что делать? Ты свободен, ты в Ютуб.

И попадёшь в его элитный клуб,

Идут на всё и не пугает средств затрата,

Найдя здесь славу, даже Герострата.

Сколько песен, про Русь, спето сложено

Сколько песен, про Русь, спето сложено,

Сколько раз, если верить словам

И оковами, была стреножена,

И свернула, с дороги во храм,

И скандалила, напиваясь в хлам,

Побиралась, прося у церквей,

Босиком топчась, по стеклу, углям,

Не противяся доле своей.

А вот, взять и спеть, как согреть, одеть,

Расцветёт ведь, когда ухожена,

Чтоб потом, в глаза, не стыдясь смотреть,

Что детьми, без любви, не брошена.

Как-никак не зять, и родная мать,

Терпелива, но огорошена,

Сколько ж можно, рвать и в грязи топтать,

Хочется ведь, по-хорошему.

Может, хватит врать, пить, хулить,

стонать

И добро выносить пригоршнями,

Может, взять убрать, и своей считать,

Русь нашу, мать, нами брошенную.

Сон, приснился ангел мой, совсем ещё девчонка

Сон, приснился ангел мой, совсем ещё

девчонка.

Небо, смотрит глазами Блю.

Маленькая, хрупкая, вцепилась, как в котёнка.

Понимаю, тащит по льду.

«Ты скажи мне, ребёнок, кто тебя взял на

войну?»

«Дяденька, молчи, я молю.

Тяжёлый ты, другие побоялись утонуть».

Землю взрывами жгут вокруг

Вот дела, кровавый след за мною. Ухожу.

«Дяденька!!! Я тебя спасла,

Потерпи немного родненький, мы на берегу».

Медсанбат, навес из весла.

Врач седой, жизнь поживший: «Помочь помогу,

Живучий, не зря несла».

«Всё вы понимаете, я за ним пригляжу»

Ночи, без ночей, на бегу.

Месяц без сознания, жар, кричу в бреду,

Ты сидишь без сна, одна.

Как же много раненых, ты живешь в аду.

За окном уже весна:

«Оклемался, родненький, скоро я, приду».

«Повезло солдатик, всё она», —

Поезд на восток, бьёт колёсами на ходу.

Смотрит небо ангелом, я найду,

Стёрты грани миров, виртуальный

Стёрты грани миров, виртуальный,

Создаёт детям мнимую жизнь.

Вариант для судьбы идеальный,

Что не так, наперёд сохранись.

Воплощаясь в героев баталий,

Переносят себя в этот мир,

Оторвавшись от жизни реалий,

Превратив её в призрачный тир.

Кибердети, прошито сознание

Крепким швом с виртуальной игрой.

Ценность жизни, и нет понимания,

Одурманен бессмертья иглой.

Начинают проделывать трюки,

Подражая героям своим.

В кровь ободраны ноги и руки,

Результат может быть и другим.

Яркий свет от софитов, больница,

Слабый пульс, почти его нет

И врачей напряжённые лица,

По частям собирают скелет.

Боль стекает слезой по ресницам,

Есть немому вопросу ответ:

«Невозможно ещё раз родиться,

Если жизнь нажимает «DELETE»».

Ток-шоу, «Мыльная вода»

Ток-шоу, «Мыльная вода»

И в нём, наверное, герой? Персона.

Зачем пришёл? Вот это да!

Решил при всех стирать свои кальсоны.

Шумит, волнуется весь зал,

Расписано, когда и как по нотам:

«Через себя переступал,

Куда нам недотёпам, мелким ботам».

Да что там, он теперь кумир,

Ступил ногой на стыд и честь забыта,

Но не покажет ног сатир,

Укроет камеры наезд копыта.

Свободны все, всё шоу снято.

«Герой» опять состриг свои купоны.

Всё так, им ничего не свято.

Да, бизнес, у него свои законы.

К чему? Какие здесь резоны?

Не хочет зритель просто думать, грустно.

С бельём стираются КАНОНЫ,

Дешёвка, вместо красоты искусства.

Тосклива песня волка в полную луну

Тосклива песня волка в полную луну,

Протяжным воем, разрывая тишину,

Он отпевает боль всей волчьей жизни.

Вот не питают к волкам альтруизма.

Он вспоминает, гибель волчьих стай

И выстрелы под свор собачьих лай,

Волк выливает в песне боль своих утрат,

А у меня с луною связан Ленинград.

Не этот, что сейчас стоит нарядный,

А тот в войну, разрушенный, блокадный.

Я не был там, прекрасно понимаю,

Но почему-то живо представляю.

Застывший город, в сумраке ночном,

Тропа к Неве, укрытой толстым льдом

И на снегу, углём, холодный лунный свет,

Развалин города рисует силуэт.

И между ними, медленно, качаясь,

Плывёт, почти что, расплываясь, тень.

Вдруг встала и дыханьем согреваясь,

Спиной прижалась к льду разбитых стен.

Она наверно навсегда замрёт.

Нет, это не сейчас произойдёт,

Потом, пока пусть слабо, сердце бьётся.

Тень доберётся, только оттолкнётся.

Добралась, вниз ведёт проход среди развалин,

Проем в стене, тепло беречь, дверьми завален

И вот она пришла к подвальной клети.

В дверь, темнотой глазниц, смотрели дети.

С тоскою гладя, то что им добыла,

По крошкам жизнь, меж ними разделила…

Опять обстрел, снаряда жуткий вой,

Тьма, звон в ушах, и мама на до мной.

Спасла… и это для неё награда,

Тогда нас увезли из Ленинграда.

Ещё сказали, что так очень надо,

А мама будет с нами всегда рядом.

И с детских лет, глядя на блин луны,

Как наяву, картина предстает,

Холодный свет тоски, всей глубины

И посреди развалин тень бредет.

Ты выбрал путь, наполненный тревогой

Ты выбрал путь, наполненный тревогой,

Не сомневайся, правда идеал.

Ты не пойдёшь проторенной дорогой,

Но ты иди, храня души накал.

Иди и верь, ты можешь сделать чище,

Светлее, мир в котором ты живёшь.

Не сей вражду, будь ненависти выше,

Вернётся в сердце чистая любовь

И не храни в себе обиды камни,

Они плохой советчик для ума.

Живи душой, она стирает грани,

Соединяя в города дома.

И возвращай добро сторицей людям,

А в мыслях сберегая чистоту,

Ты станешь чаще улыбаться будням

Не распыляя сил на суету.

Тогда увидишь красоту природы,

Где всякий дорог, даже если мал,

Что не бывает тварей бесполезных

И жизнь её ценнейший капитал.

Поймёшь, что обитаешь в Боге,

Раз сохранил, и приумножил дар.

Ты человек, твой выбор — это много,

Не погаси в душе любви пожар.

Ты меня уважаешь? Всегда

Ты меня уважаешь? Всегда.

Ты меня даже не знаешь. Когда?

Ты такой же как я, смотри в душу,

Так же плачу, смеюсь, так же трушу.

Не бывает минуты в неделе,

Что бы ты изнывал от безделья,

Ты живешь, ты поёшь, и ты дышишь,

Если думаешь, если ты ищешь.

Не расходятся мысли и дело,

Если телу, душа повелела.

Ты ищи, свою душу услышишь,

Ты найдёшь себя, ты меня слышишь.

Тяжело по дну моря ступая

Тяжело по дну моря ступая,

Как штангист вышел он на помост,

Всеми сваями в землю врастая,

В стойку встал для рывка Крымский мост.

Он возьмёт, развернувшись, на плечи,

Поднимая над гладью воды,

Всё, надежды, мечты человечьи,

Также тяжесть людской суеты.

Будут речи и море оваций,

Злопыхателей едкий доклад,

Проведут пересчёт ассигнаций,

Но не то это всё. Вес был взят.

Захотели, смогли и сумели,

Поднимая Россию с колен,

Обошли бюрократии мели,

Одолели чиновничью лень.

И потянутся в Крым из Тамани,

Из России, со всех областей,

Кто душой был тогда между вами,

Сделав ближе друг к другу людей.

Ударом лопасти пропеллер скомкал воздух

Ударом лопасти пропеллер скомкал воздух

И как перчатку бросил на крыло,

Что ж вызов принят, здесь прощения не

просят.

Дуэль, за небо, солнце, всё равно.

Жизнь в такт мотора, выжимая до упора,

Тем временам неведом был форсаж,

Но не хватало, он появится и скоро,

Зато открыт ветрам, каков кураж.

Воздушным змеем назови, хоть этажеркой,

Он самолёт, а значит сам летит.

В борьбе за скорость обломались крылья

сверху

И он обрёл свой утончённый вид.

Небесные бойцы, орлиный гордый профиль,

Забрызганы очки, улыбка шарж.

Пилотки от кутюр ещё никто не носит,

Но задают французы пилотаж.

Пегу красив, циркач и дамам души ранит,

Не сокол, не поверил он крылам.

Задать вопрос, узнать, что будет с ним за

гранью,

Останется ли воздуха опора там?

«Открыт для вас карт-бланш, дерзайте же

поручик»,

«Вы что, там Пётр Нестеров мадам»,

«Разгон в пике, штурвал к себе, газ, выжать

ручку»,

«Петля связалась господа, упрям»…

На фронт, прощайте мама, что уж, да не

плачьте…

Война за небо, выстрелы, «наган».

«Есть, господа, идея бить, расчёты вот,

присядьте».

Предел для пилотажа, свой таран.

Улетал на игрушечных крыльях

Улетал на игрушечных крыльях,

Словно детством латая провал,

Бросил шпагу, сражался на спицах,

Деревяшка, об жернов сломал.

Сколько спицей заколотых мельниц,

Великанами стынет в степях,

Был героем, как в той детской сказке.

Дон Кихот? … не смешно, «Олигарх».

Не сходили улыбки на лицах,

«Доброхот» вот лошадку отдал:

«На, сынок, забирай, пригодится,

От детей вороной, Буцефал».

Отпустили «сынка» из больницы,

Чтобы в людях свой век доживал,

Наше время не может смириться,

Если ты не скопил капитал.

Наплевать, тот старик был не болен,

Просто, он угодил на войну,

Где вчера, был защитник и воин,

А сегодня во вражьем плену.

Всё как в детстве, Донбасс братских штолен,

Но в могилы бросают, «свои»,

Кто решил, что ты жить недостоин,

Так как, жить не способен во лжи.

Ветеран, той Великой Победы,

Пацаном, убежавший на фронт.

Растоптали внучки, душу деда,

Под «зиг хайль» выпрямляясь во фрунт.

Оборвали с груди память, ленту,

Им на праздник завязанной в бант,

Задрожали, слабея коленки,

За собой, слыша крик: «Оккупант».

Сумасшедший, размазаны лица,

Но как в детстве, он снова в строю,

Чтобы насмерть стоять, чтобы биться,

За принцессу, державу свою.

Сумасшедший, а кто всё же болен,

Тот старик, что, не веря глазам,

Не смирившись, с бандитским разбоем,

Бросив вызов, не выдержал сам.

Или ты, не увидев уловки,

Перед пряником, падая ниц.

Сыр бесплатный, кладут в мышеловку,

Не затем, чтоб мышей накормить.

Уносит поезд в никуда

Уносит поезд в никуда,

Несутся вдаль вагоны.

Растут колоссы города.

Деревни, лишь перроны.

Ещё возможно их вернуть,

Перевести бы стрелки.

Дай Бог очнётся новый путь,

Наполнятся тарелки.

Земле верните мужика,

Ведь чахнут пашни, бросьте,

Хоть горсть семян, издалека

И укрепятся в росте.

Как можно жить чужим зерном?

Где у продуктов ГОСТы?

ВДНХ не миф, подъём,

Страной гордиться, просто.

Ведь можно жить, не для себя

И эгоизм не вера,

Когда свою страну любя,

Ты принимаешь меры.

Хочу сказать, немного для вступления

Хочу сказать, немного для вступления,

О братской дружбе, — суть стихотворения.

Есть парень, будем называть его Петром,

Он полагал, что родина лишь отчий дом,

Фруктовый сад, посаженный ещё отцом

И лодка, в тихой заводи реки Ширвонты.

Но жребий, выпавший ему, потом,

На всю страну раздвинет горизонты.

Ну, а пока, на молодёжный фестиваль

И долгий рейс «Калининград — Владивосток»,

Взлетев, уносит нашего героя вдаль,

На встречу солнцу, океану, на восток.

Пётр в самолете, исчезает под крылом,

Песчаный берег и бескрайний водоем.

Ещё вчера, всё это, видел чудным сном,

Он в небе, целый мир открылся за окном.

От Балтики он начинает дальний путь,

Тень самолета, по земле, к Москве скользит.

Там пересадка, можно на Москву взглянуть

И любопытство раздувает аппетит,

Что встреча вызывает в нём волнение.

Огромный город, его несколько пугает,

А скоро он просторы родины узнает.

Есть семь часов, он выбрал развлечение

И хочет просто прогуляться по Москве.

Увидеть город тот, что знают москвичи,

Открыть себе её, в том самом естестве,

Когда весь показной налёт не различим.

В порту, придя в себя от пресса впечатлений,

Он голод ощутил, вдруг вспомнив, что не ел

давно

И хлеб жуя, открыл тетрадь для

размышлений,

Ей стать прологом для рассказов суждено.

Представлю, Пётр молодое дарование,

Нашедший в журналистике призвание,

Со школьных лет, все острые заметки Пети

Встречались на страницах в областной

газете.

Ну вот объявлена посадка в самолет

И наш герой продолжил дальше свой полет.

Тень снова по родной земле стрелой летит,

Леса, озёра, реки, горы всё транзит.

Урал, что делит материк на части света.

По ковылю степному ветром пробежав,

К тайге сибирской, подхватившей эстафету.

Вот драгоценность всей земли хрусталь

Байкал,

На солнце слепят чистотой играя грани.

Девятый час полета приближает к цели.

Встречает там гостей на Тихом океане

Владивосток, со всей страны слетелись.

И каждый ожидает массу впечатлений,

Ещё найти друзей, в делах своих решений.

Собралось молодое поколение,

Все как один талантливы, есть гении.

На фестивале Пётр приобрел друзей.

«Махнем в Якутию, там мамонтов музей»,

— Сказал Сергей, в Башкирию Ильгиз зовет:

«У нас там пасека, поешь башкирский мед».

«Башкирский мед? Ты приезжай к нам на

Алтай,

Увидишь на земле ты, настоящий рай.

У нас мед пчелы ведрами несут к леткам,

Попьёшь алтайский чай, вся красота там»,

— А это приглашает Валя в гости.

Резван зовёт, его ладонь взяв в горсти:

«Послушай, друг, а приезжай к нам в Дагестан,

Там для тебя всегда накроют достархан.

Попробуешь у нас, чего не знаешь,

Гостеприимство наше, с чем сравняешь?»

И все друзья к себе домой зовут,

Ну как не растеряться парню тут.

В растерянности Петр понимает,

Что родина, она гораздо больше,

Чем дом родной, он столик пеленальный.

Если сказать об этом можно проще.

Она огромный дом, его, его друзей

И это надо записать в тетрадь скорей.

И ей не важно, ты её любимый сын,

Народ её, который для неё един.

Промчалась фестивальная неделя,

Ведущий по желанию дал слово.

Свою тетрадку Пётр вынул из портфеля,

Волнение унять пытаясь снова.

В порыве чувств он выбежал к трибуне:

«Друзья. Я представляю здесь Калининград

И находиться среди вас я очень рад,

Неделю с вами жили, как в коммуне.

Вы все согласны, что Россия — мать нам,

Поэтому вам говорю, как братьям.

Я очень долго добирался к вам на встречу,

Не собирался выступать здесь с речью.

Но всю дорогу я летел и удивлялся,

Какой у нас просторный и красивый дом.

Он не кому-то, нам в наследие достался,

С надеждой, что мы сделаем его дворцом.

Немало предки, приложили сил своих,

Он результат труда их, подвига и рвений.

Так почему же мы, сейчас, потомки их,

Живём, как будто в нас вселил себя злой гений.

Да, молодость в мечтах, назад не смотрит.

Удел, путь необдуманных решений.

Живя сегодня, не боясь утратить профит.

Согласен, страх противник всех свершений.

Но он же бережёт от разрушений.

Что не подменно и должно быть цело.

Вся слабость приходящих поколения

В том, отметая прожитое смело.

Мы не заметили, как поломали стены,

Любой живущий ищет в лучшем доли,

Согласен, что нужны и перемены.

Но разрушать свой мир по доброй воле?

Мы братья, это непоколебимо,

Всегда друг другу прикрывал брат спину,

Делясь всем, если то необходимо.

Не дайте подложить раздора мину.

Шёл как-то мимо школьного двора

Шёл как-то мимо школьного двора,

Ученики, линейка, солнце светит,

Вдруг, вижу образ будто бы, вчера,

Всё так же, радость, музыка и дети.

А школа, помню, новая совсем!

И там, тогда, в стене, в кирпичной кладке,

Послание другим учителям,

Что сменят нас, заложили закладку.

Им, кто, избрав себе тернистый путь,

Ведь не легка стезя у педагога,

Решит на прошлое, на нас, взглянуть,

Найдёт письмо надежд, пусть, их немного:

О том, каким мечтаем видеть мир;

О том, как видим нашу школу;

Быть может взяв нас за ориентир

Мы из учёбы сможем сделать снова,

Сумеем сделать, человека идеал,

Вернув к ней в людях уважение;

Заделать в знаниях полученный провал,

Возникший, у ЕГЭ и обучения;

Уйдёт ли из процесса, «мракобесия пора»

И где, увидим мы учебник новый,

Логичен будет он, для детского ума,

А знания, возьмут в нём, за основу;

Вернём, признание труду учителей,

Достойного работы их, почтения,

Защиту и права как всех, живых людей,

Не только, лишь обязанность служения.

Ещё, простите есть мечта, вполне

приличная,

Но практика была, наверное, отличная,

Когда студент, различной формы обучения,

Трудиться мог и жить, согласно назначения.

Шумный город, стремительны мысли

Шумный город, стремительны мысли.

Я уже, разрываюсь по швам.

Кто-то что-то пытается втиснуть,

Превращая в крикливый бедлам.

Раздавили меня, растерзали,

Вырвав жизнь деревянных окон,

Лентой пластика руки связали,

Тело прочно залили в бетон.

Я стою и, боюсь покачнуться,

Неужели же это не сон.

Как хочу, я на землю вернуться

И упасть на колени за всё.

Горы хлама накопленных мною,

Разрывающих нежную плоть.

Я сиреной пожарною вою,

Что не в силах ничем ей помочь.

Превращаясь в бездушную тушу,

Одиноких бродячих теней,

Где не могут друг друга послушать

И пугаются смеха детей.

Где «любовь» вызывают как джина,

В блеске глянца, среды от кутюр,

Где глаза завороженно стынут,

Перед пачкой хрустящих купюр.

Неужели такой был, ответьте!?

Я, в фантазиях бывших детей!

Эй! Мечтатели, жить на планете,

Солнца, неба, счастливых людей.

Это, не наша планета

Это, не наша планета,

Мы здесь, незваные гости.

Нет тут, другого ответа.

За что, её рвём со злостью,

Кромсаем, терзаем, рубим,

Взрываем её, на части.

Не бывает, так, когда любим,

Боясь потерять в одночасье.

Если ненависть, наше кредо

И был не отсюда, наш предок,

Значит, мы, были на Марсе,

И нет планеты, в запасе.

Очнитесь, пока не поздно,

Ведь нас, уже, отторгают,

Мы, нарушаем законы,

Которые жизнь сохраняют.

Остановитесь, люди,

Земля всё сама устроит,

Если её полюбим,

Она нас, с себя не смоет.

Над озером, не помню, Окунёвым?

Над озером, не помню, Окунёвым?

Червонным золотом оза'рился рассвет,

Запомнилось, вот как-то не уловом,

А солнцем и разлившийся с ним свет.

Сусалью обернуло каждый кустик,

Травинку, листик, даже облака

И ощущением, таким, не грустью,

А чем-то, будто видишь сквозь века.

В застывшей дымке выезды, кареты,

Батальный дым, крушение надежд,

Мечты народной, их апологеты,

Несущие в Сибирь нелепый крест.

Чего хотели для народа? Счастья,

Не быть рабами в собственной стране.

Ведь он, встречал, встав грудью, дни

ненастья,

Врага, умывшись кровью, не в цене?

А на плечах, дворцы, балы, богатство,

От изобилия ломающийся стол.

Слепцы, где глупость вслед, а где злорадство.

Их, не услышал голос, правящий престол.

Круги истории, затихли понемногу,

Давая шанс сознанию в кредит.

Давно известно, не пройти верблюду к богу,

Игольное ушко» за тем следит.

Чуждо» элитам братство, классов взгляды

И равенство народное претит,

Вновь мир свободный, по частям украден,

Пороки разжигают аппетит.

Я понимаю, мир людей зеркален,

В нём отражение для наших же элит,

Но каждый знает он, то идеален,

Так почему же зеркало кривит.

Играет тихо «Рио-Риту»

Играет тихо «Рио-Риту»,

Шурша пластинкой граммофон

И каблуки бьют ритм забытый,

Сбивая время, ты не сон.

Ты та далёкая, с картины,

На танцах в парке городском,

Где свист протяжный, страшный, мины

Сжёг день, где были мы вдвоём.

Звучала также «Рио-Рита»,

Царапал диски патефон,

Душа была любви открыта,

Блестел подаренный кулон,

Как же была тогда красива,

Запыхавшись, дышала ртом.

Какой же всё-таки счастливый…

Потом не помню, всё вверх дном.

Взорвала мир на всей планете,

Да будет проклята война.

Как мы мечтали: «наши дети…»

И взрыв, что бросил на меня.

Четыре долгих-долгих года,

Я мстил войне за каждый миг

И каждый день просил у Бога,

Чтобы к ней в логово проник,

Чтобы нашёл и вырвал жало,

Чтобы забыли люди боль,

Чтобы всю жизнь начать сначала…

Танцует внучка пасодобль.

Нет на земле для них чудес

Нет на земле для них чудес,

Без понимания процесса.

Как совершить холодный врез,

А выдавить детали прессом.

Спроси у слесаря совет,

Рукою трогая железо,

Получишь про состав ответ

Молекулярный, примесь, ве’сы.

Лежат на верстаке ключи,

Два перелома у насоса.

Вновь оператор удручил,

Включив всухую и без спроса.

Ждёт заключений ДНГ,

Бормочет: «был уже не новый».

Совсем недавно сдал ЕГЭ,

Ещё не видел ключ рожковый.

Не знает, в правильных руках,

Он сро'дни скальпелю хирурга.

И оживает на глазах,

Насос от пассов демиурга.

«И что такого, будний день», —

Зевнёт лениво шеф-механик:

«Для мужиков такая хрень,

Как съесть тебе за чаем пряник».

Мы, шьём железный мир

Мы, шьём железный мир,

Портные стали дали.

Мы, шьём железный мир,

Мы сёрферы огня.

Мы, шьём железный мир,

Высоты, мы достали.

Мы, шьём железный мир,

Нам электрод игла.

Мы, шьём железный мир,

Дороги, небоскрёбы.

Мы, шьём железный мир,

И латы, и броню.

Мы, шьём железный мир,

Невидимы за робой.

Мы, шьём железный мир,

Поймав дуги волну.

Мы, шьём железный мир,

Опоры, магистрали.

Мы, шьём железный мир,

В глубинах, на земле.

Мы, шьём железный мир,

Расплавив стыки стали.

Мы, шьём железный мир,

Клеймом,

оставив

память о себе.

Опять орёт будильник «вира»

Опять орёт будильник «вира»

И веки тяжело приподнялись:

«Какого черта, воскресенье, Нина».

Приснилось, я ж на вахте, что за жизнь.

Майную помаленьку ноги в тапки

И… умывальник, завтрак, кран, труба.

Прогноз на целый день даёт осадки,

Груз в снег и в дождь, гружу туда, сюда.

Я стропальщик и как факир с дудою,

Такой же заклинатель, но стрелы,

Как дирижер, лишь поведу рукою,

Кран поднимает грузы от земли.

Вот застропил для КэРээСа связку,

Подъём, труба, как чокаясь звенит,

А это тост, за верный строп и каску,

Того, кто солнце по утрам стропит.

Опять Пегас, а мне б коня

Опять Пегас, а мне б коня,

Чтобы земли коснуться.

Увидеть, ненависть, война

Есть право конституций.

Пройдя пешком среди людей,

Поверить, мы те твари,

Что улыбаясь, словно вшей,

Жгут ближнего в пожаре.

Услышать ложь с ТВ-окон:

«Мол, души мы продали,

К чертям ходили на поклон,

О вас нам нет печали».

Но не могу и не хочу

И в это не поверю.

Быть может верой огорчу,

Мы люди, а не звери.

А этот мир, лишь только сон,

С капканами из стали,

Ведь, в нас, горел любви огонь,

Когда на ДОТ бросались.

Привычно вывернув баранку

Привычно вывернув баранку,

Толчком включив передний мост,

Им начинают от стоянки,

Решать всего один вопрос.

Точнее не вопрос, задачу.

Доехать к сроку в точку Б.

Доехать? Вновь неверно начал,

Добраться вовремя в борьбе.

В борьбе с грунтами направлений

Гудит натруженный мотор,

Взять тягой, вязкий грунт осенний,

«УАЗ» вступил в привычный спор.

Ныряя с маха в грязь распутиц,

Юля в весенний гололёд,

Ползёт вдоль ЛЭП надёжный спутник

И бездорожий патриот.

Давно уже, как верный ослик,

Он тащит ношу ОВБ,

Услышать, чтобы добрый отклик,

Когда вновь вывез на себе.

Расставить точки все над i,

Расставить точки все над i,

Вписать бы роль свою в сценарий.

Оставьте клумбам их цветы,

Ещё не время в колумбарий.

Ты, понимаешь, жизнь не срок

И обстоятельства не карцер,

Кому каток, кому глоток,

И смысл есть с судьбой бодаться.

Была расставлена игра

И выбор, ты на поле белом.

Решил, твой ход, тебе пора,

Со всем согласен вроде, в целом,

Но в связке, стянут в плотный жгут,

Нем, ограничен справа, слева

И начатый тобой дебют,

Сбил планы чёрной королевы.

Ты не один, кто рвётся в бой,

Весь почернел от дыма, гнева,

Теряя всех, кто был с тобой.

Цель! Атакован и, не первый.

Game over, кончена игра,

Твоя, ты был разменной пешкой,

Но в тело воткнута игла

Адреналиновой усмешки.

Не аутсайдер и не трус

И помнишь, на войне стал профи,

Когда поставлен был на брус,

И сбит со ста шагов картофель.

Всё видел, жизнь и дураков,

Сам на себя в игре поставил,

Чтоб утереться от плевков,

Своя война, игра без правил.

Ты кто? Преступник? Смертник? Крут?

След оставляя слишком маркий,

Наёмник, труд или не труд,

Твой взгляд занятию ремарка.

Так смотрит волк, в глазах тоска,

Устав тропить судьбы подранков.

Готовность, собран для броска,

До гонорара сбита планка.

Стать чьим-то телом, на заказ.

За интерес чужого стяга,

Когда наступит время «фас».

Скрестить с удачей насмерть шпагу…

Давно не виделись, давно,

Сто лет прошло уже с Афгана,

Но бой последний всё равно,

Саднит в душе незримой раной.

Когда б не он тогда, кранты.

Тащил пять вёрст, к нам на заставу,

Ты был в бреду, срывал бинты,

И без ноги остался, правой.

Хромой, не скажешь ведь, прогресс,

Со стороны и не заметить.

Прирос к ноге с войны протез

И будто нет уже отметин.

Отвлёкся, тут как быть? Беда.

Ему же нет пути возврата,

Что им геройская звезда,

Для них он просто ликвидатор.

Стал меткой чёрной вдруг Донбасс,

Не принимает действа разум,

Стрелять в того, который спас,

С душой расстаться тут и сразу.

Ты ополченец, он наймит,

Ты держишь жизнь его в прицеле,

Он также на тебя глядит,

Одна война, две разных цели.

Смотри в мои глаза, моя в них Русь

Смотри в мои глаза, моя в них Русь.

Безжалостна к себе, своим. Чужим?

Зачем им видеть слабость, робость, грусть?

Характер русского постичь. С одним?

Горнило, сплавов воздуха с землёй.

Свободных в рабстве, как понять? Других.

Отчизной проклят, долг вернув не свой.

Поняв, что нет и без нужды, в самих.

Зачем вам знать о чём у нас тоска.

Вобрав простор страны. Равнин.

Рукой пригладив ости колоска.

Он помнит больше вашего. Один.

Вам, надо знать откуда в нас покой.

Молчим, когда ломают дом. Свои.

А знаешь, что для русского запой?

Проснуться утром на войне. В крови.

Хотите знать по чём моя душа?

Не купишь, не возьмёшь. Отдам.

Ты слово дал, не стоит и гроша?

Не смейся, что надул меня. Я сам.

Смотри в мои глаза, моя в них Русь.

Не васильки, берёзки, ночь в стогу.

Ты видишь в них надежда, что вернусь,

Я буду тем, кем должен, я смогу.

Щекочет нос дым канифоли

Щекочет нос дым канифоли,

Идёт мыслительный процесс,

Что перемкнуть, чтоб стал, как голем

Послушен непослушный пресс.

Как удалить убитый датчик,

Так, сохранить защиту чтоб.

Стоит в раздумьях «автоматчик»,

«Кипарь», «паяльник», много слов.

Но суть одна, почти забыта,

Быть головой, знать от основ,

Ведь он рабочая элита,

А значит встать всегда готов

На место мастера любого

И должен дать всему ответ.

Стать пионером, там, где ново

И жить в динамике трёх сред.

Не забывая, слесарь — руки,

А раз одел его комбез

Всё делай только по науке,

Знай схемы — это политес.

Дантеса нет, живут его потомки

Дантеса нет, живут его потомки,

Искусство слова убивая ломкой,

Строчат, и день, и ночь свои куплеты

Тревожа буквой вечные сюжеты,

Альтернативой искажая свет.

Неярок гениев пера портрет,

Ценою истины поправок,

Ища себе минутной славы.

Являют миру бред шедевром,

Вселяя в разум вирус червем.

Ырчи бы спел об этом просто,

Словами ты заходишь в гости,

Так будь же в них как солнце ясен,

Рассказчик словом чистым красен,

Его встречают, как седины,

Любезно садят в середину,

Абсурд искусству выстрел в спину

Единством выстояла Русь

Единством выстояла Русь,

Довольно было лихолетья

И всякий раз тяжёлый груз,

Несли по воле, не под плетью.

Стояли на земле Отцов,

Твердя ей жизни вечной право,

Всегда хватало и слепцов,

От злата мыслящих не здраво.

Мольбою к Богу, и крестясь,

Живые шли на подвиг ратный

И равным был, простой и князь,

Верша судьбу мечом булатным,

А что теперь, не та земля?

Россия стала вдруг не Русью?

Отчизну надо жить любя,

Собой стыдиться подло, русский,

Стой крепко на своих ногах

И не смотри на запад с грустью,

Язык свой береги, в веках,

Молвою матерной не плюйся,

Азы своей страны, учи,

Тебе дана, бери жизнь, в руки.

У сердца, от неё ключи.

Шепни заветные ей звуки,

Когда позорят не молчи,

А защищай, терпя все муки.

Не надейся на русский авось

Не надейся на русский авось.

«Анаконды» сжимаются кольца.

Поглощает потерянных, врозь,

Ежечасно, с завидным упорством.

Русский мир, для неё словно кость,

Ей не верь, всё, что видишь притворство.

Пробуждает вражду, сеет злость,

Разжигает средь масс недовольство.

Атакует детей, малышей,

Выбивая основы, понятия,

Если в жизни ребёнок ничей,

Как ошибка, с момента зачатия,

Обратит, его ярость и гнев,

На борьбу со средой обитания,

Естество разрушая извне.

Йоты нет, ни на миг сострадания.

Не поверил, тогда оглянись,

Ещё хочешь раскачивать лодку?

Можно, с ней побороться за жизнь,

Есть ведь, то, что не лезет ей в глотку.

Не иди слепо вслед за толпой,

Ясно мысли, и помни о братстве,

Юных правдой от грязи укрой,

Только в них, жизнь страны и богатство.

Ратный труд по велению долга

Ратный труд по велению долга,

Ярких слов, не ищи, нет причины.

Доблесть, подвиг? Совесть, и только,

Отчий дом защищать, долг мужчины.

Встань же грудью, в защиту Отечества,

Оттолкни грязь, не дай всё растлению,

Мир ведь, гибнет в тенетах купечества,

Ублажая, инстинкт потребления.

Обрекаешь себя, к истреблению,

Посмотри себе в душу. Захламлен,

Очищайся, иди к просветлению,

Лишь, твой выбор ведёт тебя к храму.

Чистота твоих мыслей, желаний,

Есть победа, на поле сражения.

Начинай, бой с себя, тогда канут

И другие вокруг искажения

Ясных мыслей, вам всем россияне.

Слово штык, слово кол

Слово штык, слово кол,

Слово гаубиц ствол,

Слово нежность, любовь,

Слово верность и кровь.

Может, слово убить,

Может, пыткой томить,

Может, выстрелив,

Мир весь разрушить,

Или, глядя в глаза,

Изменяя нельзя,

Исполняя мечту,

Им творить высоту.

Лимбом светит звезда,

Лишь вдвоём, навсегда.

Лёгкий шаг, сквозь года.

Леденящий всегда,

Оболочкой в словах,

Опыт чувства, не страх,

Обойти стороной,

Ось любви, неземной?

Но зачем жизни зной,

Лёд и пламя порой?

Разрушает устой,

Если всё перегной.

Дорога словно шар бьёт кием, снова в Лузу

Дорога словно шар бьёт кием, снова в Лузу.

Вдоль, возвышается бортами вятский лес.

Конечно красота, конечно не в Тулузу,

Но здесь душевно и покой от этих мест.

Обычный городок, жизнь се’ра, грязь и лужи.

Их тысячи таких, стоит по всей стране,

Но в новый день идёт, считая, что не нужен

И у провинции реально шансов нет.

Скажите, как же так, быть может взгляд мой

узок,

И не хватает вовсе, градации шкалы,

Ну почему, за МКАДом, всё сущее — обуза,

И брошено, как в древней Спарте, со скалы.

Цветущая столица, с ней, посёлки, сёла,

Никак, предания далёкой старины?

Зачем, чтоб просто жить, быть надо у

престола,

Срывая с мест всё население страны?

Собрав всех в города, сгустив до

концентратов,

Которые легко щелчком стряхнуть с Земли.

Как хочется дружить и верить в мирный атом,

Но учит практика, соломку подстели.

Давно уже, но были времена

Давно уже, но были времена

Что энергетиков ещё не знали

Но издревле известны имена

Кого б мы энергетиком назвали

На ум приходит и создавший белый свет

Потом герой легенды Прометей

В истории немало, кто оставил след

Оставим имена из поздних дней

Уж многие могли огонь извлечь

Чтобы зажечь по вечерам свечу

И истопить дровами в доме печь

Ведь каждому то было по плечу

Потом на свете появились города

Куда пришёл технический прогресс

А с ним пришло и разделение труда

И энергетики набрали вес

С тех пор они несут для нас с тобой

Тепло и свет, в дом твой и мой

Чтоб был за наш очаг у нас покой

Всё отдадут, не стоя за ценой

Их руки — трубы, провода

Придут на помощь вам всегда

Мороз иль слякоть не беда

В срок будет теплая вода

Трясина, грязь, проезда нет

Но людям очень нужен свет

В руках опоры донесут

С заботою, за ваш уют

Их труд не виден — это да

Всегда есть теплая вода

От радиаторов тепло

В домах по вечерам светло

Мы их труда не замечаем

Все потому что привыкаем

На праздник им короткий день

Который проскользнёт как тень

Его отметят, дружно за столом

О долге тяжком не забыв своём

Ведь впереди их ожидает злая ночь

Когда никто не сможет им помочь