Бесплатный фрагмент - Мировая история странника

Тучи

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники

С милого севера в сторону южную.

(М. Ю. Лермонтов)

Часть I. Вводная

И удивительно, и обидно

Вот уже лет 11—12 прошло с тех пор, когда я написал эту книгу, хотя на протяжении всех этих лет, вплоть до 2022 года, книга дополнялась цитатами мыслителей с самых древних времён и по XX век. Без ложной скромности скажу, что материал собран большой и упорядочен по привычному для меня пространственно-временному принципу. Хватает ли этого для того, чтобы дать книге такое громкое название? — Пусть об этом судит читатель.

Мне же остается только еще и еще раз порадоваться за мыслителей разных времён и народов, которые, восторгаясь удивительным в истории людей феноменом, дали не менее удивительные определения странников. У кого-то из них строка была изысканной и поэтичной, у кого-то — прозаичной, но не менее поэтичной, кто-то был в своих определениях философски строгим, но тем не менее объёмным, кто-то теологичен. Кто-то — до предела лаконичен… Великий Н. С. Лесков, например, написал несколько проникновенных рассказов и повестей о странниках. А у великого Фридриха Ницше есть и краткие афоризмы, поэтической строкой написанный философский роман, и крупная работа «Странник и его тень».

И вот что удивительно! Менялись эпохи, менялась социально-политическая карта мира, корректировались соотношения в треугольнике типов мышления (прагматическое, системное и образно-интуитивное) в той или иной стране, но не менялось восторженное отношение к странникам, повторюсь, очень-очень разных людей.

И вот что обидно! Многие современные пишущие люди почти всегда используют это слово не по назначению.

Антисфен о начале образования

«Начало образования состоит в исследовании слов». (Антология кинизма. Антисфен, Диоген, Кратет, Керкид, Дион. Фрагменты сочинений кинических мыслителей. М., 1984. С. 105).

Планетарное явление

В работе «Лесков и Ницше. Сравнительное описание двух параллельных творческих миров» я написал в главе «О странниках»:

«Лесков, и Ницше отправляли своих героев в странствия, именно в странствия, а не, скажем, „в люди“, в отшельнические скиты, в путины паломнических путей, в героические морские либо сухопутные путешествия, в военные походы и так далее. Конечно же, без этой атрибутики жизни XIX века (а значит, и писательской атрибутики) ни тот, ни другой обойтись не могли, но и то, и другое, и третье… являлось второстепенным, если не третьестепенным в их творчестве. Главным были странствия, странники».

Не очень внимательный читатель может возмутиться: «В чём, собственно, разница между путником, путешественником, первопроходцем и странником?!» Разница огромная и принципиальная, и важная. Странник странствует по Свету, не имея четкой конечной цели, а значит, и пути. Путник, путешественник, паломник, отшельник (как уже пришедший куда-то) имеют конечную цель и путь.

Практически, все писатели XVIII—XX вв. путешествовали с героями по сложным дорогам идей (духовных, социальных, душевных). Эти, подчас, путаные, идеи увлекали героев, и читателей, и человечество в целом, намечали маршруты движения, а то и логику движения. Логика была разной, но почти всегда жёсткой. А значит, и маршруты, пути были жёсткими. Странникам такие пути не по душе. Они — странствуют, бродят по Белому Свету свободнее, чем даже цыгане, душевно огороженные, если не окованные табором. Нельзя сказать, что странствия хаотичны, бесцельны, схожи с беспечной броунадой. Нет. Странники и странствующие духом писатели имели цель более объёмную, нежели писатели путешествующие, более глубинную, более миролюбную (!) в сердцах и душах своих. Пугающая воображение охватность, глубина и, главное, миролюбие странствующих настораживали даже самых сильных творческого мира сего. Быть может, поэтому так мало было в XVIII—XX вв., как и всегда ранее, на Земном шаре «странствующих духом»: писателей, философов, художников… В России, например, лишь Лермонтов имел таковую склонность, но слишком слабую, легко развеянную по вселенной его же собственным стихотворением «Смерть поэта», да Н. С. Лесков, не растерявший это качество ума, души и сердца до конца дней своих.

И все. Если говорить строго, то, действительно, Русь не дала больше странствующих духом писателей. Были гениальные художники слова в Золотом веке, в Серебряном веке. Среди них было немало тех, кто по складу духа мог бы стать «странствующим духом» (Шолохов и Клюев, Платонов и Есенин, Солженицын и Шукшин, Пастернак и Гумилёв, и Блок, и Хлебников, а гораздо раньше Аввакум). Но они таковыми не стали. Плохо это или хорошо? Это — никак. Не стали и ладно. Им и своего хватало вполне. Так должно быть. Так правильно, коль скоро так было всегда и во всех странах». (Торопцев А. П. «Лесков и Ницше. Сравнительное описание двух параллельных творческих миров». Рязань. 2007. С. 11—12)

Книга — приговор для писателя. Это не рукопись, где всё можно поправить. Это — факт свершившийся. А, значит, писатель должен нести полную ответственность за написанное им в изданной книге. Несколько лет мне не дают покоя странники, странствующие духом, странничество и все, связанное с эти важнейшими историологическими, социально-психологическими терминами. Меня одолевает сомнение: а всё ли правильно и точно я написал в той главе? И всё чаще на глаза мне попадаются строки о странниках в разных книгах. Нельзя сказать, что это слово очень модное в обиходе писателей и мыслителей, в том числе и религиозных мыслителей, но употребляют его не редко. И, вот что обидно, не совсем точно.

Уж слишком часто в разных текстах можно встретить слово «странник» по отношению к людям, ничего общего со странником в его классическом понимании не имеющим. Дело дошло до того, что любители полетать на экскурсии по нашей планете, называют себя странниками, а свои экскурсии — странствиями. Хотя они даже путешественниками не являются.

И мне захотелось объясниться с самим собой, а также с теми людьми, которые используют слово «странник». Это желание укрепилось ещё и потому, что некоторые авторы, в том числе и современные высокообразованные авторы, не всегда точно разграничивают термины странник, странствия и странничество от терминов паломник, бродяга, путник, путешественник, миссионер-проповедник и т. д. Мне кажется, что такое пренебрежительное отношение не верно по отношению к тем мыслителям глубокой древности и раннего Средневековья, которые дали исчерпывающие, в том числе и поэтические определения терминам странник, странничество и странствия, определяющих одно из явлений в мировой истории, в жизни людей.

Да, именно так: явлений в мировой истории, одну из нитей не рвущегося ни при каких обстоятельствах каната жизни. Для того, чтобы читатель настроился на «явленческую волну», я вынужден отойти несколько в сторону от главной темы и поведать о том, как нужно в XXI в. изучать историю (науку, математически точную, фундаментальную, стержневую, опорную).

Немного об изучении истории в XXI в.

Современная историческая наука достигла заметных вершин в осмыслении движения жизни Земного шара в пространственно-временном поле, но — и это удивительно! — она до сих пор топчется на том месте, куда «донесли» её ученые двадцатого века. Это не нормальное положение. В двадцатом веке человечество наработало громадное количество историологического материала в разных науках, с помощью которого историческая наука просто обязана была сделать качественный скачок. По каким-то причинам этого не произошло. В результате на прилавках магазинов появились работы, которые дезорганизуют читателей, причем читателей с весьма высоким образовательным уровнем. Авторы этих трудов, как, впрочем, и их оппоненты, мыслят категориями ушедших столетий, пытаясь выстроить свои исторические схемы, создать свои хронологии.

Я уверен, что любой, крепкий разумом человек в настоящее время имеет хорошую возможность не только изучить историю как объективную реальность на довольно приличном уровне, но и понять причинно-следственные нити исторических событий и явлений, прочувствовать объективность исторических метаморфоз, происходивших на Земном шаре в предыдущие пять тысяч лет.

Изучая историю по-новому, нужно помнить вот о чем.

1. Земной шар представляет собой единый социально-психологический организм. Таковым он был, есть и будет до тех пор, пока не умрет самый крохотный кустик, самая простейшая амеба.

2. Движение жизни Земного шара в пространственно-временном поле циклично, или синусоидально, или волнообразно. Это связано с цикличностью далеких и близких от Солнечной системы галактик и миров, и Вселенной в целом. Эта цикличность не подвластна воле и разуму человека, а значит не стоит даже мечтать о её подчинении. Наоборот, человечество должно понять, что этим всеобъемлющим качеством Вселенной нужно пользоваться, подчиняясь ему, как и другим, менее глобальным процессам Вселенной, Природы.

3. Движение жизни Земного шара чем-то напоминает канат, сплетенный из разных по длине, толщине, прочности, по другим характеристикам разноцветных нитей, причинно связанных друг с другом, причинно же переходящих одна в другую. Именно поэтому «Канат жизни» (так я называю движение жизни Земного шара) обладает почти сверх прочностью.

4. Словосочетание Земной шар нужно не только писать с прописной буквы, но и воспринимать именно так: Земной шар.

5. Синусоида движения Земного шара в пространственно-временном поле представляет собой суперпозицию нескольких синусоид, имеющих разные частоты пульсации. Существует, например, версия о том, что через каждые 25 тысяч лет на Земном шаре происходят земношарного масштаба катаклизмы. Иные ученые называют цифру в два раза меньше: двенадцать с половиной тысяч лет. И те, и другие приводят весьма обоснованную аргументацию в пользу своих мнений, которые, как легко догадаться, не противоречат друг другу. Пусть это будет синусоида с периодом в 12,5 тысяч лет. В «Сказании об Атрахасисе», известном со старовавилонского времени, с правления Аммицадуки (1646 — 1626 гг. до н.э.), упрямым рефреном повторяется двустишие: «Не прошло и двенадцати сотен лет, Страна разрослась, расплодились люди…» Эту цифру (1200 лет) некоторые ученые XIX — XX вв. н.э. называют предельной для крупных государственных образований типа Римской империи, Византийской империи и так далее. Учитывая опыт тех, кто написал «Сказание об Атрахасисе», а также наблюдения современных специалистов, можно предположить, что действительно существует Земношарная синусоида с периодом в 1200 лет. Вспомним, что в VIII — III вв. до н.э. на Земном шаре доминировали города-государства. В III в. до н.э. — III в. н.э. — крупные государственные образования имперского типа; в III — VII вв., во время так называемого Великого переселения народов, — мелкие во времени и пространстве государства; в VII — XI вв.– крупные державы; в XI — XV вв. — небольшие, повторюсь, во времени и пространстве, государства; в XV — XX вв. — крупные державы имперского типа. Это мое наблюдение наводит на мысль о том, что смена моды на тип государственного устройства не случайна. А значит, и эту синусоиду нельзя не учитывать в изучении Истории Земного шара. В некоторых работах я предложил и историческими примерами обосновал и другую синусоидальность с периодом в 80—120 лет. Любое государство в течение этого времени, которое, как правило, начинается где-то на рубеже очередного столетия, проходит через следующие фазы: генерация государственной идеи, её реализация, накопление, потребление накопленных богатств. В зоне потребления рождается новая государственная идея. Она может быть духовной, экономической, культурологической, военной (экономика военных походов) и так далее, но во всех случаях она будет определять все сферы жизни и деятельности государства в целом, а значит, и большинства его граждан. Любой желающий может убедиться в обоснованности данной идеи, проштудировав историю, скажем, Московской империи со времен хотя бы Даниила Александровича и до конца XX в., в котором Ленин и его сподвижники являлись генераторами идеи, Сталин — реализатором, Хрущев и Брежнев — накопителями, Горбачев и Ельцин — потребителями. Эта идея, кстати, очень хорошо согласуется с природными циклами, с природной пульсацией: утро — день — вечер — ночь, весна — лето — осень — зима, генерация идеи, её реализация, накопление богатств, потребление.

Существуют и иные синусоиды движения жизни Земного шара в пространственно-временном поле, о которых написано, например, в книгах Древней Индии. Но даже вышесказанное говорит, какой сложной и красивой является суперпозиция перечисленных синусоид, во многом определяющих жизнь Земного шара в целом и каждой его пылинки в отдельности.

6. Движение жизни Земного шара, то есть мировую историю, или по терминологии Полибия, всеобщую историю нужно изучать, постоянно помня о трех уровнях: уровне фактов, уровне событий, уровне явлений.

Факт сам по себе случаен, причинно не обусловлен, точен. Фактов бесконечное множество. Своей массой они-то и пугают хорошего человека, решившего познать историю: как много нужно всего познать! Факты отталкивают даже сильных людей. Факты дезорганизуют в том случае, если человек в познании истории полагается только на факты, забывая второй и третий уровни познания истории.

События являются, во-первых, следствием движения Земного шара в каком-то интервале пространственно-временного поля, во-вторых, они, как правило, сами служат причинами последующих событий. Они причинно объёмны. Событий на несколько порядков меньше, чем фактов. Но это не значит, что изучать и осмысливать их в несколько раз легче, чем изучать и осмысливать хаотичное множество фактов.

Явления в жизни Земного шара имеют целый пучок причин, социальных, природных, астрономических, психологических (коль скоро Земной шар есть социально-психологический единый организм). До сих пор человечеству не удавалось достойным образом подготовиться к достойной существа разумного «встрече» того или иного явления, хотя, как правило, они, явления, не налетают на Земной шар неожиданным ураганом. Вспомним, например, какой вред цивилизационному процессу принесло так называемое Великое переселение народов, сколько шедевров Древнего мира было загублено во всех цивилизационных центрах планеты в те страшные века, сколько всего забыли люди! Великое переселение народов — земношарное явление, которое сформировалось из пучка причин и разбросало по земному шару столь же сложный пучок исторических установок для тех или иных территорий, на которых начиналась новая жизнь новых народов, рожденных в оргиастических бурях утомительных войн оседлого люда с босоногими переселенцами.

В частности, в Восточной Европе на исходе Великого переселения народов стал зарождаться русский народ.

Нужно помнить ещё и о том, что обычно явление в жизни страны, народа является событием в жизни планеты. Например, для Бразилии во второй половине Двадцатого века футбол — явление. Для Земного шара бразильский футбол — событие.

7. Человек, как исторический объект, обычно является фактом в жизни государства. Лишь самые выдающиеся деятели в той или иной области могут играть роль событий. И лишь самые великие из них могут стать явлением в жизни Земного шара, как, например, стали явлениями основатели мировых религий: Моисей, Будда, Мухаммад, а также такие мыслители как Сократ, Пифагор, Конфуций и так далее. Я подчеркиваю, в жизни Земного шара. Так, например, Наполеон был явлением в жизни Франции, но в жизни Земного шара он стал лишь крупным событием. Как и, Тимур, Бабур, даже Ашока, даже Петр Великий.

8. Любое крупное событие в любой точке Земли не может быть локальным, дискретным. Примеры. Искусство бардов, чуть ли не повсеместно модное в IV — XV вв. н. э. Всплеск градостроительства в IX — XII вв. (Западная Европа, Гардарика, Византийская империя, Арабский Халифат, Паганское царство и вообще Индокитай, Индия, Китай, Япония и так далее). Всплеск рыцарства в Западной Европе, Восточной Европе (дружины князей), Византии (акриты), Центральной и Южной Азии (раджпуты), на Дальнем Востоке (китайские монахи, самураи) и так далее. Подобных примеров можно приводит множество! В Средние века во многих весьма разбросанных друг от друга странах бытовал обычай, названный «откупом головы». А уже перечисленные «пульсации» государственного устройства! А тяготение к мудрости в VIII — III вв. до н.э. во всех цивилизационных центрах планеты!..

9. Марксистско-ленинская теория периодизации движения жизни на планете от первобытно-общинного строя до коммунистического общества не верна. И нужно скорее от нее избавиться, не ругая её создателей, потому что они подслушали зов времени, слишком доверились времени, то есть сложной динамике XIX и первой четверти XX вв., не решились более внимательно исследовать «Канат жизни», в результате чего получили в сущности не теорию, а всего лишь объяснение некоторых, сильно зажатых в пространственно-временном интервале социальных явлений. Они ошиблись хотя бы потому, что совсем не знали историю социальных потрясений, например, в Поднебесной, начиная Цинь Шихуанди и кончая хотя бы Чжу Юаньчжаном. Сколько раз босоногие побеждали в Китае, между прочим, и под красными знаменами тоже! Сколько раз они пытались построить справедливое общество, даже слыхом не слыхивая, о теории Маркса-Ленина! Построили они это общество? Пример грубой опрометчивости основателей марксизма-ленинизма учения должен всегда быть перед глазами любого уважающего себя человека, потому что… движение жизни синусоидально! Это не значит, что оно вновь приведет человечество на отметку 1848—1917 вв., это значит лишь то, что человеку и человечеству свойственно повторять свои ошибки на разных витках, на разных волнах «Каната жизни». Нужно понять, что учение Маркса-Энгельса-Ленина не всесильно, хотя и верно, повторюсь, в весьма ограниченном пространственно-временном интервале.

10. Человек делает себя в истории. Только те люди, которых я назвал явлениями в истории Земного шара, оказывали и продолжают активно оказывать влияние на судьбы человечества. Таких великих людей в истории Земного шара было не более 1 тысячи. Их биографии, смысл содеянного ими нужно понимать и чувствовать. Это — по силам нормальному, увлеченному, не глупому человеку.

11. Даже величайшие из великих не делали историю человечества, а делали себя в истории человечества. В пользу этого говорят следующие факты. Цезаря убили, но империя, которую он яростно пролонгировал, справилась с «заказом истории» и нашла себе осторожного Августа. Приблизительно также обстояло дело с Цинь Шихуанди и Лю Баном в Поднебесной. Наполеон пошёл против движения истории, потому что ей уже надоело укрупнять по всему Земному шару громоздкие молекулы, державы имперского типа, и она (ее величество история!) уже начала их, эти империи, потихонечку крушить. Великобритания потеряла США, Испания — несколько государств Латинской Америки… Великий Корсиканец решил пойти наперекор «заказу истории» и создать на территории Европы мощную империю. Получилось? — Нет. И не могло получиться. Но себя показать во всей своей красе Наполеону удалось. Если же вспомнить, какие во Франции той поры были замечательные полководцы, политические деятели, то вполне можно предположить, что, погибни Бонапарт на Аркольском мосту, или даже под стенами Тулона, ничего принципиально иного история не предложила бы людям. Может быть, вместо Наполеоновских войн были бы какие-нибудь Мюратовские. А вместо Ватерлоо — какой-нибудь Ваграм. Суть не в этом. Суть в том, что Земной шар начал дробиться, и Наполеоны ему разонравились. В этом легко убедится любой желающий, исследовав политические карты мира в XIX—XX вв.

12. В жизни великих людей много логичного, потому что они, высвечиваясь на фоне истории, подчиняющейся жесткой логике, оказываются на волне этого жестко-логичного потока, и жизнь их, хотят они того или нет, просто обязана стать и быть логичной.

13. Для того, чтобы достойно и обоснованно оценить итоги деятельности крупной исторической личности необходимо и достаточно:

А. Знать экономическое, политическое состояние государства, его окружения и Земного шара в целом на тот момент, когда человек взял власть в стране;

Б. Знать способы и средств, с помощью которых он управлял государством;

В. Знать экономическое, политическое состояние государства, его окружения и Земного шара в целом на тот момент, когда человек лишился по той или иной причине власти;

Г. Знать экономическое, политическое состояние государства, его окружения и Земного шара в целом через то количество лет, в течение которых человек управлял своим государством.

14. Ни в коем случае нельзя доверять тем историкам и особенно писателям, которые в экстазе творчества изобретают историческое вранье типа: если не сегодня, то никогда. Этим, кстати, грешил и очень уважаемый мной логик В. И. Ленин. «Промедление смерти подобно!» Смерти чего или кого? Если кого, то, конечно же, да, все промедлившие погибли бы. Но Россия не спаслась бы от бурных событий, которые для нее «заказал» XX век! Вот что надо понять. А понять это можно только в том случае, если внимательно исследовать все нити российского «Каната жизни», крепко вплетенного в земношарный «Канат жизни». Исследуй и поймешь, что страна была запущенной, что выкарабкаться из этой болотистой запустелости плавно, без рывков было чрезвычайно трудно, хотя вариативные возможности этого, конечно же, существовали.

15. Каждое явление развивается в определенном временном интервале. 25 тысяч лет. Или 12, 5 тысяч лет. «Двенадцать сотен лет». Четыреста — шестьсот лет. Каждое событие развивается в своем временном интервале. В среднем 100 лет живет в государстве идея, о которой я писал выше. Но ведь есть и планетарные идеи — им нужно больше времени. На пустом месте Конфуции не рождаются. На пустом месте песни Гомера не рождаются. Шицзин и Илиада были записаны приблизительно в одно и то же время (в 6 — 5 веках до н.э.), но — и это не отвергается учеными — творились они, и пелись, между прочим, и в том, и в другом случаях слепыми песносказителями (!), около 500—600 лет до Писистрата и до Конфуция. И Махабхарата — тоже. И Ветхий завет… Земной шар — един!

16. Важно научиться отсеивать ненужный материал. Но как же из огромного вороха фактов выбирать нужные факты, являющиеся сцепками причинно-следственных нитей? Как изучать историю, любую иную науку, познавать любое сложное, многомерное явление? Нужно ставить перед собой, или перед учениками, сложные, но конкретные задачи. Например, человеку захотелось познать что-то в историческом процессе. Учитель, либо он сам, формулирует задачу, которую этому человеку решать будет интересно в связи с его наклонностями, устремлениями, профессиональной ориентацией. Скажем, молодой человек закончил педагогический ВУЗ, факультет русского языка и литературы, но почему-то его потянуло в историю. Каким образом он может её изучать? — Изучая мировую историю литературы! Но не по учебникам, а по источникам. И не просто перечитывая классиков, а ставя перед собой ещё более конкретную, и, тем не менее, объемную задачу. Например, работая над собственной книгой на тему «Произведения о животных в мировой литературе от Древнего Египта для конкурса ОЛМА-пресс». В этой объемной книге у него будут разные главы. Волшебная сказка, реализм, фантастика, социальная литература, авангард. (Любое искусство — сплошной «авангард», если это искусство, а не ширпотреб). Если человек увлечется всерьез, то данная тема обязательно выведет его на совершенно неожиданные открытия. Они помогут ему почувствовать Земной шар как живой и единый организм. Эта же работа быстро научит его отбрасывать ненужный материал, ненужный песок фактов. Влюбленному в музыку человеку можно, изучая всеобщую историю, писать книгу о музыке. Философ найдет в ней свою задачу. Архитектор — свою. И так далее.

17. Задача. Нужно ставить перед собой множественную задачу и уметь дробить её на подзадачи. История создания ракетной техники в Советском Союзе ярко иллюстрирует эту мысль. В ракете несколько, крепко сплетенных друг с другом наук, в каждой из наук — несколько направлений. У Королева не было ни одного «ученого-ракетчика». Они были талантливыми выпускниками ВУЗов, аспирантур. Они стали известными на весь зарытый в «ящиках» мир. Они стали учеными.

И главное.

18. Изучение мировой истории или истории своего отечества, лучше всего начинать с создания Периодической исторической таблицы (по типу Таблицы Менделеева). Для этого нужно разбить Земной шар на цивилизационные центры, представляющие собой разбросанные по телу Земли круги неправильной формы диаметром до 2,5—3 тыс. км. Таких центров на нашей планете может быть что-то около 50. Например, Скандинавия, Восточная Европа, Центральная Европа, Западная Европа, Островная Европа, Восточное Средиземноморье, Западное Средиземноморье, Малая Азия, Передняя Азия, Междуречье, Нил, Центральная Африка, Южная Африка, Центральная Азия, Индостан, Индокитай, Срединное царство в Китае, Тибет, Великая Степь восточнее Алтая, Памир, Северная Америка, Мезоамерика, Южная Америка и так далее. Затем нужно проследить, какие крупные события (исторические, культурологические, климатические, астрономические…) происходили в этих цивилизационных центрах каждые двадцать пять лет на протяжении предыдущих 5 тысячелетий и записать их в соответствующий квадратик.

Эта задача может показаться неподъемной человеку, не приученному к такому труду. Ему нужно отследить 200 двадцати пятилетий в 50 цивилизационных центрах, то есть 10 тысяч событий мировой истории. Если заниматься этим хотя бы 20 дней в месяц по 6—8 часов в день, то есть в год около 2000 часов; если за один час в таблицу внести 1—2 событий, то, максимум, за пять лет серьезной работы человек заполнит Периодическую историческую таблицу и начнет думать! Потому что эта выстроенность мировой истории даст ему для размышлений богатейший материал, какого не было под рукой ещё ни у одного историка.

Уже сейчас я могу вычленить следующие периоды мировой истории:

Период истории Земного шара до неолитической революции.

Период истории приблизительно с X—VIII по V тыс. до н.э.

Первые дерева мировой цивилизации. V—II тыс. до н.э.

Период истории приблизительно с 1200 по 700 гг. до н.э.

Эпоха мудрых. Ок. 700 — конец III в. до н.э.

Великие державы Древнего мира. Конец III в. до н.э. — IV в. н.э.

Великое переселение народов. III—VII вв.

Великие державы Раннего Средневековья. VII—XI вв.

Мировая распря. XI—XV вв.

Великие географические открытия. XV—XVII вв.

Великие державы Нового времени. XVIII—XX вв.

Двадцать первый век.

Эта работа очень объёмная, и сейчас мне хочется изложить лишь введение, пропедевтику в «Мировую историю странников». Поэтому я ограничусь краткой характеристикой некоторых эпох и подкреплю их цитатами из произведений совсем разных мыслителей.

Ещё раз подчеркиваю: странники жили и странствовали, и, часто, записывали свои мысли и произведения о странниках и странничестве, во всех перечисленных эпохах. Другое дело, что в некоторые времена в тех или иных Цивилизационных центрах Земного шара таковых людей было больше, а то и совсем много (для странников). И этот факт легко объяснить историологическими земношарными и региональными явлениями.

Освоив этот пропедевтический материал, читатель может сделать серьезные выводы и сформулировать некоторые, на мой взгляд, важные версии об этом для многих обыкновенных людей странном явлении мировой истории, о странничестве и странниках, о факторах, оказывающих влияние на динамику его развития или спада активности в тех или иных социально-политических и социально-психологических ситуациях.

Герои и люди

Неуёмное желание странствовать укоренилось в наших душах и сердцах очень глубоко, на генном уровне, и, похоже, никакие достижения и блага цивилизации не спасут нас от этого желания. Более того, человек, быть может, отличается от других существ ни разумом, ни тяготением к общественному, социальному, а именно тем, что он уже в момент зачатия получает от родителей это качество: желание странствовать.

Другое дело, что в тот же счастливый момент мы получаем от своих родителей (хотят они того или нет) и ещё одно качество: великую и могучую человеческую лень. Именно лень-матушка является причиной губительной людской забывчивости. Мы, в частности, забыли, практически всё, что знали и свято хранили, между прочим, для нас — лоботрясов, наши предки-странники.

Мировая литература и мировая философия (пусть ещё не наука, но уже философия) дали человечеству не так уж много героев, пораженных духом странничества, и странников, в самом строгом смысле этого слова, и даже странников с некоторыми отклонениями от жестких определений, данных величайшими мыслителями прошлого.

В частности, к таковым можно причислить Геракла, Тесея, Одиссея, Гильгамеша, Энкиду (пораженные духом странничества), Сократа и киников, стоиков и отшельников, например, философствующих отшельников Индостана, от которых берут корни и адживика, и джайна, если не все философские системы этого региона планеты, Лао Цзы и песносказителей Древнего мира, которые только тем и занимались, что собирались сказания, пропускали их через себя и отдавали людям, часто — безвозмездно, Боэций (после вынесенного ему смертного приговора) и песносказители Средних веков, Гельвеций («Об уме», «О человеке»), Гуго Гроций (Гуго де Грот «О праве войны и мира») …С очень большими оговорками странниками можно назвать совсем уж обленившихся российских бомжей, и советских бичей 1950—1980 гг.

В конце книги я приведу фрагменты из произведений уважаемых авторов, которые, на мой взгляд, не совсем точно следуют в своих выводах и высказываниях фундаментальным определениям. Я не буду проводить анализ неточностей, в надежде, что читатель, внимательно прочитавший эту книгу, сам найдет и не точности, и некоторые нестыковки, и сам же, для себя самого, а то и для всех нас, сделает кое-какие выводы.

Племена и народы

О том, что в каждом человеке, в любом племени и народе сокрыто сильнейшее желание странствовать, говорят и исторические события, например, времен всех переселений народов, в том числе и так называемого Великое переселения народов, и особенно, история первопроходцев России, которые за 50—70 лет XVII в. прошли от Югорского Камня до Чукотки. Какая сила заставила их совершить этот исторический подвиг, уникальный, надо сказать? Желание разбогатеть или прославиться? — Нет, маловато будет, ведь уже злосчастные приключения отряда Ермака показали всем, что легких денег за Югорским камнем не будет. Да и о славе в Русском государстве тех времен думать могли лишь самые безнадежные романтики. И никакой другой причины, человеческой или государственной, оправдывающей этот упрямый ток русского человечества на Восток, я лично не нахожу. Да его и нет.

Есть упрямое желание рвануть по белу свету, есть дух странничества. Есть в каждом человеке странник, который только и ждет момента, чтобы реализовать это качество.

Как пчела

Странствовать человечество начало сразу же после своего рождения. И причиной тому нельзя назвать только тот факт, что людей на Земле в те запредельно далекие времена было мало, и они могли жить, собирая дары природы, не насилуя её.

Земля, хоть и полная изобилия, о котором позже будут бредить в мечтах поэты и ученые, не очень-то радушно встречала человека, прожорливого и плодовитого до жути. Сколько смертельно опасных ловушек таилось под каждым кустом, в любом закоулке цветущего райского сада, каким сноровистым, ловким — гениально ловким! — нужно было быть, чтобы брать постоянно, непрерывно — потому что постоянно хотелось человеку есть и рожать. То был действительно сверхгениальный человек-собиратель. Он понимал, что собирать надо с умом, аккуратно, ни в коем случае не нарушая естественно ограниченную плодовитость единственной своей кормилицы. Поэтому-то человек и заставил себя постоянно перемещаться, мигрировать с места на место.

«Как пчела, набрав сока, улетает, не повредив цветка, его окраски и запаха, так же пусть мудрец поступает в деревне». (Дхаммапада. М., 1960. С. 66).

Так поступали люди во времена до неолитической революции.

Неолитическая революция — по Гордону Чайлду — «исторический период перехода в эпоху неолита от присваивающего к добывающему типу хозяйства, связанному с зарождением скотоводства, животноводства, земледелия. Неолитическая революция дала толчок для возникновения городских поселений, ремесел, письменности и рациональных знаний». Самым ранним центром неолитической революции считается Ближний Восток, где одомашнивание началось не позднее, чем 10 тыс. лет назад. Этот период жизни человека на Земле исследован и осмыслен довольно слабо.

Но попробуем честно и непредвзято ответить на вопрос: «Что легче, бродить по Земле и собирать дары ее, или обихаживать какое-то благодатное пространство, тот же Благодатный полумесяц, например, и обрабатывать землю, действуя по указанию великого русского и советского ученого Ивана Владимировича Мичурина: «Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача».

Подавляющее большинство современного человечества ответит на этот вопрос так. Легче странствовать, а лучше сказать, бродяжничать с протянутой рукой. Здесь руку протянул — яблоко получил, там протянул — пшеницы ладонь получил. Я же почему-то считаю, что сложнее жить с природой в ладу, то есть так, как живут мудрые пчелы: прилетают, собирают и улетают творить свой мир в своих домах, никому при этом не навредив.

Система координат

Но если я прав (а почему бы и нет?!), то нужно, сказав «А», говорить «Б» и идти дальше, то есть признать аксиоматичными следующие истины:

А. Человечество в период до неолитической революции обладало глубокими и фундаментальными знаниями Природы и Человека, как её частицы;

Б. У людей выработался очень крепкий страннический инстинкт;

В. Не известный нам корпус знаний людей, живших до неолитической революции, не ограничивается знаниями природы, но распространяется и на духовные знания;

Г. Страннический инстинкт является, может быть, даже субстанциональным, сложным, духовным качеством.

Я называю пункты А-Г одной из двух составляющих Системы координат, в которой продолжатся дальнейшие рассуждения. Другой составляющей будут мыслители, обитавшие в разных интервалах пространственно-временного поля уже после неолитической революции и давшие определения странника и странничества. Они жили в разных странах и в разные времена, они не имели никакой возможности разговаривать друг с другом по мобильникам и даже читать произведения друг друга. Но — удивительно! — их мысли, например, о странниках, были удивительно схожими.

Земной шар есть единый социально-психологический организм.

Немного о знакомом пчелолюбе

Он жил в 1980-1990-х гг. в местечке на стыке Тульской, Рязанской и Московской областей. Он был не просто пчеловодом, но пчелолюбом. Он пчел любил, и знал, и, мне кажется, он их понимал! Вряд ли он считал себя аскетом, да и нужно ли ему это было, да и не был он таковым потому, что он мёд-то продавал. Аскеты живут подаяниями, а он, понимаешь, мёд продавал. Но как он продавал дело любимых им пчёл!

Жил он в таком месте, куда даже на УАЗике трудно было пробраться. Разве что с лебедкой. Бывали случаи, когда и трактор «Беларусь» был бессилен. Черная дыра. С трёх сторон — овраги с неспокойными ручьями, с четвертой — черноземные пашни и одна избитая просёлочная дорога километра три, до бетонки. А чтобы со стороны Московской области до этой бетонки, избитой сельхозтехникой, добраться, нужно крюк сделать километров на двадцать с гаком. А вся торговля-то только со столичной областью.

И 19 августа, в обеденный перерыв, снизу от реки Осетр, поднималась к селу Петрово телега. В ней сидел человек в телогрейке, молчаливый и, говоря по-городскому, скромный. Телега останавливалась у магазина, возле нее быстро собирались любители мёда и говорили важно: мне от сердца, мне от почек, у меня спину ломит, сил нет и так далее. Человек доставал из глубин телеги трехлитровые банки, наполненные мёдом разных цветов, и… торговля заканчивалась в течение часа.

На завтра человек опять приезжал в Петрово. Но третьего дня у него не было. Мёда у него не было на третий день. Около 70—80 банок он продавал, может быть, и 100, не больше. И уезжал в свою деревню на год.

Этот мёдолюб, во-первых, ставил улья в тех местах, где цвели те или иные растения, во-вторых, он подсказывал покупателям, от каких болезней помогает тот или иной мёд. То есть он вёл себя, как человек, живший до неолитической революции, и уже только этим он был очень похож на странника.

Часть II. Первые государства Древнего мира. V — I тыс. до н.э.

Побродили, собрали, выучились и … (или «Три типа мышления») (Шумеро-аккадская литература)

Человек и человечество в целом — системы обучаемые и обучающиеся. Ещё в доисторические времена, во времена «собирателей», не спеша бродивших по планете, либо также не спеша осваивавших относительно небольшие территории, человек постоянно учился, копил знания о природе, себе, обществе, искал и находил все новые способы и средства хранения и передачи достойным потомкам познанные тайны Природы. Иначе он бы не выжил, не размножился бы до такой степени, что перед ним встала настоятельная необходимость и потребность коренным образом изменить уклад жизни и из «собирателя» превратиться в «производителя» материальных благ. Неолитическая революция произошла, как было сказано ранее, где-то 12—10 тысяч лет назад. Успех этого самого глобального за всю историю жизни людей переворота стал возможным благодаря демографической динамике и, главное, накопленным и систематизированным знаниям о Природе, человеке, обществе.

Но, как часто случалось и в относительно хорошо освоенные исторической наукой предыдущие 5 тысяч лет, совершив неолитическую революцию, человечество забыло многое из того, чем владели «собиратели». Это из разряда «человеческого, слишком человеческого». Любая победа чрезмерно завышает самооценку победителей, которые обычно относятся к побежденным, как к людям низшего сорта, и — вот что обидно! — к их опыту, знаниям они относятся также пренебрежительно, о чем вскоре тихо сожалеют, изобретая то, что давно было известно их предкам.

К сожалению, современная наука не имеет надежных свидетельств об опыте и знаниях «собирателей». А жаль, потому что мы, люди компьютерного века, постоянно пользуемся этими знаниями, не задумываясь о том, кто нам их даровал в безвозмездное пользование.

Уже в мифах древних народов очень редко говорится о житье-бытье собирателей, об их богах, кумирах, покровителях. Создается такое впечатление, будто создатели мифов сознательно умалчивали о собирателях, что вполне возможно по нескольким причинам. Об одной причине, о забывчивости, именно она породила тупейший для цивилизационного процесса лозунг: «До основанья, а затем…» Кроме того, после этой победы человек (сам человек, подчеркиваю!) стал быстро одомашниваться. Он стал человеком дома. Он стал вести себя, думать, мыслить, принимать рещёния именно как «Человек дома», как человек «Человек одомашненный». Домик его был ещё очень примитивный, но сыграл он с «человеком одомашненным» не то, чтобы роковую роль, но очень важную для динамики последующего цивилизационного процесса роль.

Чем же принципиально отличается мышление «Человека странствующего, собирающего» от «человека одомашненного»? Люсьен Леви-Брюль (1857—1939), французский философ, социолог, психолог, этнограф, «используя богатый этнографический материал о жизни народов Африки, Австралии, Океании, находящихся на ранних этапах социокультурного развития, опроверг теорию анимизма английской антропологической школы (Э. Тайлор, Дж. Фрейзер и др.), рассматривавшую психику вне её социально-исторической обусловленности. Опираясь на выдвинутое Э. Дюркгеймом понятие „коллективные представления“, утверждал, что различным социально-историческим структурам соответствуют определенные типы мышления. На этой основе он создал теорию первобытного мышления („Умственные функции в низших обществах“, 1910), характеризуя его как мистическое по содержанию, пралогическое (дологическое) по способу организации, нечувствительное к противоречиям и непроницаемое для опыта. В отличие от мышления представителя цивилизованного общества, оно не ориентировано на установление логических отношений, а подчиняется закону партиципации (сопричастия), наделяющему предметы и явления свойством „единосущности“ (объединение предметов не по существенным свойствам, а по приписываемым им мистическим качествам). Терминами „пралогическое“ и „логическое“ Леви-Брюль обозначал не сменяющие друг друга стадии, но сосуществующие типы мышления. Определяя содержание коллективных представлений первобытного человека, пралогическое мышление не распространялось на сферу личного опыта и практических действий. В ходе исторического развития общества, обусловившего доминирование логического мышления, следы пралогического мышления сохраняются в религии, морали, обрядах и т. д. („Первобытное мышление“, 1922); („Первобытная душа“, 1927). Несмотря на вызванный справедливой критикой отказ Леви-Брюля от ряда своих положений, его работы послужили мощным стимулом развития культурно-исторического подхода к анализу человеческой психики». (В. В. Умрихин).

Далеко не все учёные разделили эту точку зрения, но Леви Брюль «поставил вопрос о качественном отличии мышления первобытного человека от мышления человека современного, при этом подчеркивая, что речь идет об ином качестве сознания, а не о какой-либо примитивности, или о некоей фазе, предшествующей современному логическому мышлению. Леви-Брюль ввёл два новых термина: «пралогическое сознание» (русском переводе — «мышление») и «закон коллективной партиципации» — мистической сопричастности. (В. К. Афанасьева «Орёл и змея в изобразительности и литературе Двуречья». М., 2007. С. 334).

Далее В. К. Афанасьева пишет: «Это мышление исходит из иных, нежели наши, логических предпосылок, отчего и воспринимается современным человеком как абсурдное. Коллективное сознание, представление, носит мистический характер, ибо к опыту не восходит и магические вещи ставит выше ощущений, идущих от органов чувств».

Вероятно, всё так и есть, но следует обратить внимание вот на что. Работа Афанасьевой посвящена людям, уже одомашненным, но ещё не обремененным современным логическим мышлением. Период, в котором жили эти люди, продолжался, приблизительно с X тыс. до н.э. по V—IV тыс. до н.э., когда во всех крупнейших цивилизационных центрах планеты стали массово возникать городские ветви мировой цивилизации. Логическое мышление завладело «прогрессивным» человечеством в сер. I тыс. до н.э., и оно доминирует, иной раз даже в искусстве, даже в поэзии, уже 2,5 тыс. лет.

Логически задать себе вопрос: «А каким же было мышление тех, кто жил на Земле до начала одомашнивания людей?»

Автор данных строк часто повторяет, что в любом человеке, племени, народе, государстве сосуществуют три типа мышления: прагматический, системный, образно-интуитивный. В лучшем случае эти три опоры познания мира в себе и себя в мире должны быть равнопрочными, равновеликими и отстоять друг от друга на равноудаленном расстоянии. В жизни же идеального не бывает. Обычно какой-то тип мышления либо доминирует, либо превалирует. У граждан США превалирует прагматический тип мышления, у китайцев — образно-интуитивный, у немцев, индийцев, японцев — системный, у россиян доминирует образно-интуитивный тип мышления. Прагматическое мышление — использование чистого опыта в жизни и деятельности. Системное мышление — систематизация знаний для принятия оптимальных решений, для формулирования законов и закономерностей. Образно-интуитивное мышление — Богом или Природой данная человеку возможность прорыва в трансцендентные и трансцендентальные тайны мироздания.

Исходя из этих соображений, можно задать себе следующий вопрос: «Каким же было мышление людей, живших до неолитической революции?

Прагматическим? — А куда же без него?!

Системным? — Безусловно!

Образно-интуитивным? — Да, и образно-интуитивным тоже, в чём легко убедиться, вспомнив шедевры наскальной (пещерной) живописи. Гениальнее наскальных изображений человечество ещё ничего не написало, ещё ни одному художнику не поддалась такая стремительная грация линии, вроде бы скупой, и наивной, и примитивной, но — летящей, ж и в у щ е й, ж и в о й!

«Но есть ли связь между художниками наскальной живописи и образно-интуитивным мышлением?» — может спросить автора не наивный человек.

Конечно же, есть!

Чувство жизни автора любого произведения в любом виде искусства — это и есть интуиция! Либо оно есть, либо его нет. И никакие ВУЗы привить его не смогут. Оно как любовь (тоже ведь чувство). Почему полюбил, за что полюбил — сам не знаю, и не понимаю. Любовь — чувство трансцендентное и одновременно трансцендентальное. Оно является всего лишь одним лучиком чувства жизни, сокрытым в центре шара и испускающим оттуда, заполняя весь объём шара, разноцветные, разной яркости лучи. Наскальные живописцы обладали чуть ли не сто процентным чувством жизни, коль скоро они могли передавать энергию жизни, которая и есть жизнь (жизнь есть энергия жизни) такими, повторюсь, скупыми средствами.

Из сказанного выше ясно, что как человек до неолитической революции, так и «первобытный человек», находившийся на стадии одомашнивания (X—V тыс. до н.э.), так и вполне уже одомашненный, но ещё не пораженный вирусом логизации всех сфер жизни и деятельности, человек (V тыс. до н.э. — V в. до н.э.), так и современный человек (V в. до н.э. — XXI в. н.э.) не могли и не могут жить при отсутствии любого из перечисленного типов мышления.

Без использования опыта человек не прожил бы и недели, умер бы с голода.

Без осмысления и систематизации нажитого опыта он протянул бы год-другой, может быть, лет двадцать-тридцать при благоприятных погодных условиях.

Без способности проникать в запретные тайны Природы, или Бога, он не смог бы расплодиться до такой степени, что его вдруг потянуло в дома.

Я вижу и слышу ухмылки уважаемых мной учёных: что он мелет, «не использовавший богатый этнографический материал о жизни народов Африки, Австралии, Океании»?!

К сожалению, а, может быть, и к счастью, я действительно не использовал этот материал. Пока. Но у меня есть и житейский опыт, и богатый книжный опыт. И то, и другое мне подсказали (впрочем, не только мне!), что, каким он был, человек, таким он и остался. Несмотря на то, что каждый человек индивидуален, в людях гораздо больше общего, чем частного. А людьми мы были уже в период до неолитической революции. Другими людьми, но всё же ЛЮДЬМИ, поставленными судьбой в сложнейшую ситуацию, когда нужно было выживать. И сейчас нам трудно понять своих далеких предков по многим причинам.

Что там далекие предки!

В середине восьмидесятых годов ушедшего столетия мне посчастливилось присутствовать при одном разговоре шестидесятилетнего доктора технических наук с тридцатилетним кандидатом технических наук во время просмотра фильма, снятого любительской кинокамерой в середине пятидесятых годов. На этой ленте был зафиксирован переход группы горных туристов через один сложный перевал на Саянах. Молодые сильные люди, в шароварах и ситцевых рубашках, в каких-то легких то ли полуботинках, то ли спортивных тапочках, с абалаковскими рюкзаками за спиной поднимались по некрутому пока склону. Тридцатилетний мастер спорта по альпинизму сказал:

«Это же перевал такой-то (не помню я его название)».

«Да», — ответил доктор наук.

«Но он же непроходим, вы что, потом свернули направо и обошли его? Но это же очень долго».

«Нет, мы преодолели перевал».

«Не может быть!»

«Почем же не может быть — смотрите!»

И далее — фильм, как вещёственное доказательство и восхищенные, удивленные возгласы мастера спорта. Между прочим, доктор технических наук официально даже не был перворазрядником.

Всего тридцать лет до нашего просмотра, а два человека понять друг друга не могут! Старший: «А что там сложного?!» Младший: «Да вас сейчас в такой амуниции близко к перевалу не подпустят». «Но ведь прошли, одну девушку, правда, оставили, она по вашему маршруту на попутке доехала до места нашей встречи». «Ну, вы герои! Можно Вашу пленку размножить — это же фурор!»

Приблизительно двенадцать тысяч лет прошло с тех пор, когда человеку захотелось одомашниться. Уже давным-давно умер последний, настоящий человек до неолитической революции. Как нам понять друг друга?

Я не забавы ради написал: «последний, настоящий человек до неолитической революции». Я знаю (а кто же не знает?!), что в самых укромных уголках Земного шара некоторые племена и группы племен ещё живут якобы по законам и принципам «собирателей». Но я уверен в том, что в полном смысле слова их нельзя причислить к людям до неолитическим. Во-первых, они занимают очень небольшие пространственные ареалы. Во-вторых, даже если в места их обитания ещё не ступала нога человека одомашненного, то «слухами земля полнится». И ещё чем-то, более важном для нашего разговора, полнится Земля. Не так давно американские ученые провели эксперимент с мышами. Они разделили большую мышиную семью пополам, одну половину отвезли в Австралию, а с другой половиной стали проводить опыты в США. Затем, спустя некоторое время, они стали проводить те же самые опыты с австралийской половиной. И австралийские мыши почему-то (вот бы узнать точно, почему?!) «обучались» заметно быстрее своих родичей, будто бы те передавали им каким-то способом полученные в результате опыта «знания». С людьми такие эксперименты пока вроде бы не проводились.

Однажды один обитатель Пуэбло сказал белому человеку: «Мы с вами никогда не поймём друг друга, потому что вы думаете умом, а мы сердцем».

А представители некоторых философских систем Востока, считали, что душа руководит процессом познания, а вовсе не разум и не сердце.

А как считали люди до неолитической революции?

Есть ещё одна причина того, что нам трудно понять друг друга.

Во времена Советского Союза я впервые услышал: выжить — дожить — пожить. Эти три слова — философия жизни и отдельного взятого человека, и рода, и племени, и народа, и человечества в целом. В период до неолитической революции человечество выживало, при этом накапливая знания, самое важнейшее наше богатство. Затем, одомашниваясь, оно стало быстро приближаться ко второй идее этой триады, достигло ее, а затем и дожило до той стадии, когда можно было пожить по-человечески. Мне кажется, что эта стадия началась в середине Первого тысячелетия до нашей эры, когда …, впрочем, не будем торопить события.

Пока можно сказать лишь одно, между прочим, исходя из личного опыта, который наверняка был у подавляющего числа людей: человеку, выживающему очень сложно понять человека дожившего, а уж тем более находящегося на третьей стадии.

Беда кроется ещё и в том, что современные ученые по вполне объяснимым причинам не смогут провести научный эксперимент для того, чтобы разгадать тайны мышления человека и общества до неолитической революции, понять и почувствовать разницу между ними и нами.

Странник мой близится

Заклинание из серии «Эдин-на-у-саг-га»

Странник мой близится. — Готовься в страхе!

Девушка, странник твой близится, готовься в страхе!

Странник, о странник!

Тот, кто бредет из краев далеких, твой странник!

С полей чужедальних, краев чужеземных, твой странник!

Твоя ласточка дней невозвратных далеких,

Твоя стрекоза над рекою широкой,

Твой туман над грядою горной,

Твой козел-бегун в горах недоступных,

Бурный дождь весенний непрерывный,

Буйный ветер, что клубится вихрем.

Он твоя дурная примета, твой странник!

Твой странник, с полными слез очами!

Твой странник, чье сердце полно печали!

Он, чьи кости сожраны потопом, твой странник!

Чья глава плывет, кружась в потоке, твой странник!

Чья насквозь пробита грудь, твой странник!

Вот какой мой странник придет, великое я для него сотворю!

Сладкие хлебцы — зерно я очищу и размелю!

Плодов полевых для него соберу.

Жареных зерен и фиников ему припасу.

Свежайшего пива ему приготовлю.

Вина виноградного ему припасу.

Абрикосы — щедрость земли — припасу.

Фиги — щедрость земли — соберу.

Фиг душистую мякоть ему приготовлю.

Финики гроздьями ему соберу.

Садового меда душистого я для него припасу.

Вот как мой странник придет, великое я для него сотворю!

Горячей воды и холодной воды я для него припасу.

Поводья и кнут я ему приготовлю.

Головную повязку, благовонное масло я ему приготовлю.

Деревянное ложе роскошное я ему приготовлю.

Молоко, масло хлевов и загонов ему приготовлю.

Мой странник, двигаясь, не ходит!

Он, двигаясь, не ходит!

Есть глаза у него, но они на меня не смотрят!

Есть уста у него, но они со мною не молвят!

Странник мой близится, подойди же!

Воистину близится. Подойди же!

Хлеб дала. Положила в руку.

Из чистого кубка, откуда не пили,

Тростниковою трубочкою незасоренной

Излила воды там, где льют излияния, — его напоила.

Душистым маслом помазала стену.

Новой тканью деревянное кресло покрыла.

Ветер пронесся, ветер унесся.

Страх пришёл, страх ушел.

Мой странник в горах, в сердце гор сражен.

Там он лежит.

(Афанасьева В. К. Орел и змея в изобразительности и литературе Двуречья. М., 2007. С. 433—434).

Это, очень странное заклинание женщины, потерявшей в войне любимого человека, важно для нашей книги не потому, что оно называется «Странник, мой странник», скорее наоборот: ведь речь-то здесь идёт не о страннике, а о погибшем в войне воине. А среди воинов не может быть странников, потому что у них есть цель — победа. Странники не воюют, им просто не с кем воевать и не зачем. Война им противопоказана… Но потому это стихотворение важно нам сейчас, что есть в нём четыре строки, всего четыре строки, которые, на мой взгляд, дают одно из первых в мировой истории определений странника. Вот эти строки:

Мой странник, двигаясь, не ходит!

Он, двигаясь, не ходит!

Есть глаза у него, но они на меня не смотрят!

Есть уста у него, но они со мною не молвят!

Вероятнее всего, автор в этих, заметьте, выделенных строках, говорит не о живом человеке, а о погибшем родном человеке, со смертью которого не может смириться родная душа. Она ждёт, она верит, она готовится к встрече, которой быть не суждено. Так готовились и готовятся к встрече все вдовы Земного шара, все матери.

Но точно также готовились и готовятся к встрече с родным человеком и те женщины, мужчины которых (сыновья, мужья, отцы) ушли в странствия, навсегда ушли. Разве не могла сложить эти строки жена Гаутамы Будды, когда тот оставил своё царство и свою семью и ушёл искать свои истины? — Могла, могла.

Мой странник, двигаясь, не ходит.

Как и любой истинный странник! Потому что, ходит человек, который знает, куда идти, то есть человек, имеющий цель, путь.

Есть глаза у него, но они на меня не смотрят!

Потому что, если он смотрит, значит, он проявляет заинтересованность в том предмете, на который он глаз положил. У странников другая заинтересованность. Они не видят предметы сами по себе. Они видят их как отражения вселенского беззакония. Потому что закон — этот тоже путь, формула пути.

Есть уста у него, но они со мною не молвят!

Потому что любая мысль изреченная есть не только ложь, но и вектор. А вектор — это путь. А пути преодолевают путники, но не странники.

Именно поэтому я называю вышеприведенные четыре строки одним из первых в мировой истории определением странников, и не важно, хотели того авторы данного заклинаниях или нет.

Одно из первых в мировой культуре осмысление понятия странник изложено в Ригведе.

Ригведа. X, 136. Косматые аскеты

1 Косматый (несет) огонь, косматый (несет) яд.

Косматый несет две половины вселенной.

Косматый (делает, чтоб) мир увидел солнце.

Косматый зовется светилом.

2 Аскеты, подпоясанные ветром,

Одеваются в коричневые грязные одежды.

Они следует порыву ветра,

Когда боги вошли (в них).

3 Возбуждённые состоянием аскета,

Мы оседлали ветра.

Только тела наши вы,

Смертные, видите перед собою.

4 Он летит по воздуху,

Глядя вниз на все формы.

Аскет каждому богу добрый

Друг, готовый на благое деяние.

5 Конь Ваты, друг Ваю,

Вот аскет, подстёгнутый богами.

Он живет возле двух морей:

Которое восточное и (которое) западное.

6 Странствуя тропой Апсарас,

Гандхарвов, диких зверей,

Аскет понимает (их) волю:

Он их милый, самый привлекательный друг.

7 Ваю для него сбивал (напиток),

Кунаннама выдавливала,

Когда косматый из сосуда с ядом

Пил вместе с Рудрой.

Словарик

Апсарас — класс водяных нимф, жён демонов-гандхарвов

Гандхарвы — небесные демоны, связанные со светом, стражи сомы, мужья нимф-апсарас; в РВ это имя употребляется чаще в ед. числе.

Упанишады

И также сказано в другом месте: Преодолев элементы чувств и предметы [восприятия]; взяв лук, чья тетива — странничество и изгиб — стойкость; поразив стрелой, лишенной самомнения, главного [стража] врат Брахмана — того, чей венец — ослепление, серьги — жадность и зависть, посох — леность, сон и нечистота, надзиратель — самомнение, тетива [лука] — гнев, изгиб — алчность; [того, который], взяв лук, убивает существ стрелой желания, — убив его, переправившись в ладье звука Аум через пространство сердца, медленно, как проникает в яму в поисках минералов роющий яму, так пусть проникнет он в залу Брахмана. Затем, [руководствуясь] наставлением учителя, пусть движется он в сокровищницу Брахмана из четырех сетей. Затем, чистый, светлый, лишенный существования, успокоенный, лишенный дыхания, бестелесный, бесконечный, негибнущий, стойкий, вечный, нерожденный, самостоятельный, он пребывает в своем величии. Далее, видя [Атмана], пребывающего в своем величии, он взирает на колесо жизни как на вращающееся колесо повозки. — Ибо сказано так:

Если наделенный телом в течение шести месяцев предается [соединению], всегда освобожденный [от внешнего мира],

То совершается бесконечное, высшее, сокровенное «соединение».

Но наделенный телом, который поражен страстным и темным [началами], весь горит [ими],

Привязан к сыну, жене, семье, — никогда [не достигнет этого удела]».

(Упанишады. Пер. с санскр. Предисловие и комментарий А. Я. Сыркина, М., 1991. С.155).

Аум! Пусть находится он в чистом месте, чистый, стойкий в истине, изучая действительное, рассуждая о действительном, размышляя о действительном, совершая подношения действительному. Так [пребывая] в действительном Брахмане, стремясь к истине, он становится иным: разрываются узы плодов [совершенных] им [действий], он свободен от надежд, не знает страха перед другими, словно перед самим собой, лишен желаний; достигнув неразрушимого, неизмеримого счастья, он пребывает [в нем]. Поистине, свобода от желаний — словно высшая добыча высочайшего сокровища. Ибо наделенный всеми желаниями и носящий признаки решения, представления, самомнения — связан, противоположный же ему — свободен. И некоторые говорят, что тело становится связанным. Когда оно в силу природного различия наделено свойством решения; когда же устранен порок решения, то наступает освобождение. Ибо [человек] видит разумом, слышит разумом; любовь, представление, сомнение, вера, неверие, твердость, нетвердость, стыд, размышление, страх — все это разум. Влекомый потоками свойств, оскверненный я нестойкий, колеблющийся, обеспокоенный, алчущий и возбужденный, он впадает в самомнение. «Я — Он», «Это — мое», — думая так, он связывает сам себя, как птица — сетью. Так человек, носящий, признаки решения, представления, самомнения — связан; противоположный же ему — свободен. Пусть поэтому он будет свободен от решения, свободен от представления, свободен от самомнения; это знак освобождения, это путь Брахмана здесь [в мире], это врата, открытые здесь; благодаря им он идет за пределы этого мрака, ибо там заключены все желания. Об этом говорят:

Когда пять [источников] знаний успокаиваются вместе с разумом

И способность постижения не действует, — это зовут высшим путем».

(Упанишады. Книги 1—3. Пер. с санскр. Предисловие и комментарий А. Я. Сыркина. М., 1991. Кн. 2. С.156—157).

БРАХМАБИНДУ УПАНИШАДА

1. Ом! Говорят, что разум — двух видов чистый и нечистый.

Нечистый устремлен к желаниям, чистый свободен от желаний.

2. Поистине, разум — причина уз и освобождения людей.

Привязанный к предметам восприятия, он [ведет] к узам, избавленный от предметов восприятия — к освобождению.

3. Поскольку от разума, избавленного от предметов восприятия, возникает освобождение,

То стремящийся к освобождению должен постоянно избавлять разум от предметов восприятия.

4. Когда [человек, у которого] отброшена привязанность к предметам восприятия и разум заключен в сердце,

Достигает вознесения над разумом, то это — высшее состояние.

5. Поэтому следует обуздывать [разум], пока он не достигает уничтожения в сердце;

Это — и знание, и освобождение, все прочее — ученое многословие.

6. Немыслимый и не немыслимый, [одновременно] немыслимый и мыслимый

Достигается тогда Брахман, свободный от приверженности.

7. Пусть приступает [человек] к йоге с помощью звука [Ом]. Пусть пребывает в высшем безмолвии,

Ибо, благодаря пребыванию в безмолвии, возникает [высшее] бытие, а не небытие.

8. Это Брахман, не имеющей частей, неизменный, незапятнанный.

Зная: «Я — этот Брахман», [человек], несомненно, достигает Брахмана.

9. Признав неизменного, бесконечного, лишенного причины и подобия,

Неизмеримого и безначального, [он познает] и высшее благо.

10. [Здесь нет] ни разрушения, ни возникновения, ни достойного хвалы, ни наказания,

Ни стремления к освобождению, ни освобождения — [такова] эта высшая сущность.

11. Следует мыслить Атмана как единого в бодрствовании, [легком] сне и глубоком сне.

У преодолевшего [эти] три состояния нет больше рождения [в мире].

12. Ибо единый Атман существ пребывает в каждом существе;

Он представляется одним или во множестве, словно [отражение] месяца в воде.

13. Когда в горшке заключено пространство и горшок разбивают,

То разбивается горшок, но не пространство — такова же и жизнь, подобная горшку.

14. Подобно горшку, вновь и вновь разрушаются различные образы,

Он же [Атман] и не знает, что они сломаны, и [в то же время] вечно знает.

15. Он пребывает в лотосе до тех пор, пока окутан иллюзией слова;

Когда же мрак рассеивается, он зрит одно лишь единство.

16. Непреходящее слово — высший Брахман; когда этот звук исчезает в нем,

Пусть знающий это размышляет о непреходящем, если он желает себе успокоения.

17. Два знания следует знать о Брахмане-слове и высшем [Брахмане].

Сведущий в Брахмане-слове достигает [затем и] высшего Брахмана.

18. Мудрый, изучив по книгам сущность [высшего] знания и [мирского] распознавания,

Оставляет полностью книги, как ищущий зерна — солому.

19. Коровы [бывают] разных цветов, молоко же — одного цвета;

[Высшее] знание подобно молоку, а [все] наделенные признаками — как коровы.

20. Как масло скрыто в молоке, так обитает распознавание в каждом существе;

Следует постоянно пахтать его разумом-мутовкой.

21. Держась за проводника — [высшее] знание,

пусть [человек] разожжет затем высший огонь —

Лишенное частей, безупречное успокоение.

22. Обитель всех существ и [тот], который обитает в существах.

Благодаря милости ко всем, — это я, Васудева!

Это я, Васудева!

(Упанишады. Книги 1—3. Пер. с санскр. Предисловие и комментарий А. Я. Сыркина. М., 1991. Кн. 2. С.225—227).

ИЗ КАНТХАШРУТИ УПАНИШАДЫ

[Кто] учеником изучил веду, две веды или [три] веды, выполнил долг ученика, взял жену, произвел сыновей, доставил им подобающие занятия и по силам совершил жертвоприношения, для того [наступает] отречение. Простившись с наставниками и родными и удалившись в лес, пусть двенадцать дней он совершает агнихотру возлиянием молока, пусть двенадцать дней питается молоком. По истечении двенадцати дней он [совершает подношение] огню Вайшванаре и Праджапати — возлиянием Праджапати, [а также] Вишну — тремя чашами. Пусть, положив в огонь [бывшие у него] прежде деревянные сосуды, он поднесет [их] огню, глиняные [сосуды] поднесет воде, металлические отдаст наставнику.

«Да не уйдешь ты, оставив меня! Да не уйду я, оставив тебя!» — так [произнеся! перед [огнем] гархапатьей, так — перед дакшинагни, так — перед ахаванией, пусть он выпьет [смесь] с горсткой пепла от арани.

Удалив волосы с макушки, сложив с себя жертвенный шнур, пусть [со словами]: «Земле благословение!» — он поднесет его воде. После этого он может отправиться в великое странствие, воздерживаясь от пищи, войдя в воду, войдя в огонь, погибнув героем, или же [отправиться] в обитель старцев.

Что он съест вечером, то — его вечернее возлияние; что утром — то утреннее; что в новолуние — то [возлияние] новолуния; что в полнолуние — то [возлияние] полнолуния. Когда весной он обрезает волосы на голове, бороду, волоски на теле, ногти, — это его агништома, это его агништома.

ИЗ ДЖАБАЛА УПАНИШАДЫ

Затем Джанака, [царь] Видехи, приблизился к Яджнявалкье и сказал: «Почтенный! Поведай об отречении». И Яджнявалкья сказал: «Исполнив до конца долг ученика, пусть [человек] становится домохозяином; побывав домохозяином, пусть становится лесным [отшельником]; побывав лесным [отшельником], пусть отправляется странствовать [как аскет]. В ином же случае пусть он отправляется в странствие [сразу] после ученичества или из дома, или из леса. И не исполнил ли он обетов или исполнил обеты, совершил ли омовение или не совершил омовения, прервал ли огненную церемонию, — пусть он отправляется странствовать в тот самый день, в который освободился от страстей…».

КАЙВАЛЬЯ УПАНИШАДА

1. Тогда Ашвалаяна, приблизившись к почтенному Парамештхину, сказал:

«Научи [меня], почтенный, знанию Брахмана — наилучшему, постоянно чтимому благими, сокровенному,

Благодаря которому знающий, отбросив все зло, быстро восходит к пуруше, что выше высокого».

2. И великий отец сказал ему: «Постигай [это знание] путем веры, преданности и созерцания;

Не действием, не потомством, [не] богатством — [лишь] отречением достигли некоторые бессмертия.

3. [Оно] выше небес, сокрытое в тайнике [сердца], сияющее — [туда] проникают аскеты.

4. Аскеты, тщательно постигшие смысл распознавания веданты, очистившие [свое] существо путем отречения,

В конце времени все освобождаются, [достигнув] высшего бессмертия в мирах Брахмана.

5. В уединенном месте, сидя в свободном положении, чистый, [держа] ровно шею, голову и тело,

Находясь в последней ашраме, сдерживая все чувства, с преданностью поклоняясь своему учителю;

6. Размышляя о свободном от страсти, чистом лотосе сердца, в центре [которого] — блестящий, свободный от печали,

Непостижимый, непроявленный, бесконечный по [своему] образу, приносящий счастье, умиротворенный, бессмертный источник Брахмана;

7. [Размышляя] о том, что лишен начала, середины я конца, едином, вездесущем, что — мысль и блаженство, лишенном образа, чудесном,

Имеющем спутницей Уму, высшем владыке, повелителе, трехглазом, с синей шеей, умиротворенном, —

Размышляя [о нем], отшельник достигает источника существ, всеобщего свидетеля по ту сторону мрака.

8. Он — Брахман, он — Шива, он — Индра, он непреходящий, высший владыка;

Он же — Вишну, он — жизненное дыхание, он — время, он — огонь, он — луна;

9. Он — все, что было и что будет, вечный, —

Познав его, [человек] одолевает смерть. Нет иного пути к освобождению.

10. Видя Атмана во всех существах и всех существ — в Атмане,

Он идет к высшему Брахману [лишь этим, а] не иным путем.

11. Сделав себя [верхним] арани и пранаву — нижним арани,

Усердным трением знания ученый сжигает узы.

12. Этот Атман, ослепленный заблуждением, утвердившись в теле, совершает все:

Бодрствуя, он достигает удовлетворения в различных развлечениях — женщинах, еде, питье и прочем.

13. В состоянии же [легкого] сна жизненное начало испытывает радость и горе во всем мире, созданном [его] собственной иллюзией.

Во время глубокого сна, когда все растворяется, окутанный мраком, он является в образе радости;

14. И снова силою действий, [совершенных] в других рождениях, это жизненное начало пробуждается и спит.

От того же жизненного начала, которое играет в трех градах, рождено многообразие [мира];

[Оно] — основа, блаженство, неделимое постижение, в котором растворяются три града.

15. От него рождаются дыхание, разум н все чувства,

Пространство, ветер, свет, вода, земля — всеобщая основа.

16. [То], что есть высший Брахман, Атман всего, великое всеобщее прибежище,

Тоньше тонкого, вечный, То — ты, ты — То.

17. [То], что обнаруживает явления мира [в образах] бодрствования, [легкого] сна, глубокого сна и прочего.

То — Брахман [и То -] я. — Зная это, [человек] освобождается от всех уз.

18. [Все], что в трех состояниях бывает вкушаемым, вкушающим и вкушением, —

От того отличен я — свидетель, состоящий лишь из мысли, вечно благосклонный.

19. Ведь во мне все рождено, во мне все утверждено.

Во мне все растворяется; я — этот Брахман, недвойственный.

20. Я меньше малого и подобен великому, я — весь этот многообразный [мир],

Я древний, я — пуруша, я — золотой владыка, наделенный образом Шивы;

21. Я — без рук и ног, непостижимой силы, вижу без глаз и слышу без ушей;

Я распознаю, наделенный свойством различения, и никто не знает меня. Я всегда — мысль.

22. Меня познают лишь благодаря различным ведам, я творец веданты и знаток вед.

Нет у меня заслуг и грехов, нет уничтожения, нет рождения, тела, чувств, способности постижения;

23. Нет у меня земли, воды, огня; нет у меня и ветра, нет и воздушного пространства. —

Так, познав образ высшего Атмана, пребывающего в тайнике [сердца], лишенного частей, недвойственного.

Всеобщего свидетеля, свободного от существования и несуществования, — он движется к образу чистого высшего Атмана.

24. Кто читает Шатарудрию, тот бывает очищен огнем, тот бывает очищен ветром, тот бывает очищен Атманом, трт бывает очищен от пьянства, тот бывает очищен от убийства брахмана, тот бывает очищен от воровства золота, тот бывает очищен от того, что следует делать, и того, чего не следует делать. Поэтому он может находить убежище у неосвободившегося. Пусть же поднявшийся над ашрамами постоянно или по разу [в день] произносит [Шатарудрию] —

25. Благодаря этому он достигает знания, уничтожающего океан круговорота бытия.

Поэтому, зная так, он достигает этого состояния высшего единства, достигает состояния высшего единства».

(Упанишады. Книги 1—3. Пер. с санскр. Предисловие и комментарий А. Я. Сыркина. М., 1991. Кн. 2. С.228—233).

Покровители путешественников, паломников, путников, кочевников

Араньяни (др.-инд. букв. «лес», «пуща») — в древнеиндийской мифологии лесная богиня, персонифицированный образ обожествлённого леса. В «Ригведе» упоминается в одном гимне позднего происхождения (X 146). Отмечена и в «Атхарваведе». Мать лесных зверей, она богата пищей, хотя и не возделывает пашню; распространяет запах благовонной мази, издаёт многообразные звуки. К ней обращаются путники, заблудившиеся в лесу. Связана с культом деревьев.

Ганеша — слоноголовый бог мудрости и устранитель препятствий, покровитель торговли и путешественников, божество мудрости. Один из самых популярных богов в индуизме, сын Шивы и Парвати. Изображается в виде плотного человечка с большим круглым животом, четырьмя руками и слоновьей головой с одним бивнем.

Гермес — бог скотоводства, торговли и прибыли в древнегреческой мифологии. Являлся вестником олимпийских богов и покровителем путников. Его бюсты — гермы — ставили на дорогах в качестве путевых знаков. В Древнем Риме соответствовал Меркурию. Олимпийское божество, хотя и до греческого, возможно, малоазийского происхождения. На фетишистскую древность Гермеса указывает его имя, понимаемое как производное от греч. erma — груда камней или каменный столб, которыми отмечались в древности места погребений. Гермы были путевыми знаками, фетишами — охранителями дорог, границ, ворот (отсюда Гермес «привратный» «Пропилей»). Повреждение герм считалось страшным святотатством.

Ино — в греческой мифологии одна из дочерей Кадма, вторая супруга беотийского царя Афаманта, мачеха Геллы и Фрикса. Пыталась их погубить. Они бежали от её преследований в Колхиду. Ино с Афамантом взяла на воспитание младенца Диониса, сына своей погибшей сестры Семелы, и всюду провозглашала его божественность. За это ревнивая Гера наслала безумие на супругов: Афамант убил одного из своих сыновей, а Ино, спасая другого сына Меликерта, бросилась с ним в море, где была превращена в благодетельное морское божество по имени Левкофея, а её сын стал божеством по имени Палемон. Оба они помогают морякам и терпящим бедствие путникам (Одиссей был спасён в бурю Ино — Левкофеей). В Риме Ино почиталась под именем Матер Матута, а Палемон как Портун, помогающий морякам благополучно достичь гавани.

Исида — в египетской мифологии богиня плодородия, воды и ветра, символ женственности, семейной верности, богиня мореплавания. Культ Исиды пользовался широкой популярностью в Египте и далеко за его пределами, особенно со времени эллинизма. В греко-римском мире её называли «та, у которой тысяча имён». Исида — дочь Геба и Нут, сестра Осириса (и его супруга), Нефтиды, Сета, мать Гора. Основные повествования об Исиде тесно переплетены с мифом об Осирисе…

Марту (шумер., аккад. Амэрру; «аморей», букв. «западный»), Иль-Амэррим (аккад., «бог амореев») — шумеро-аккадское имя бога амореев-кочевников (живших в степях Северной Месопотамии), очевидно соответствующего аморейскому Элу. По месопотамским представлениям, Марту — громовержец, насылающий бурю, кочевник, варвар. Согласно аккадскому мифологическому канону, его супруга — Белет-Цери. Известен шумерский миф старовавилонского периода (не позднее XVII в. до н.э.) о том, какон женился на дочери Нумушды — верховного бога города Казаллу (в Северной Месопотамии). Согласно мифу, на пиру богов в Казаллу имеющий жену получает две порции мяса, имеющий и сына — три порции. Из молодых богов, не имеющих жён, только Марту получает две порции. Он воспринимает это как указание на то, что он должен жениться. Марту идёт в храм Нумушды и в праздник выполняет все чёрные работы (видимо, у аморейских кочевников существовал обычай работы за невесту). Закончив, он собирается купить его дочь за серебро и лазурит. Боги отговаривают её от замужества, характеризуя Марту как дикого варвара. Но дочь Нумушды решает выйти за Марту. Существенно, что миф возник и записан в период, когда контакты с амореями в месопотамском обществе были ещё повседневными, и не является поздним осмыслением давних событий. Супругой Марту считалась также Ашрату.

Мелькарт (финик, «царь города») — в западносемитской мифологии (I-е тыс. до н.э.) верховный бог города Тира, почитавшийся в Финикии и за её пределами (в Карфагене, в Дамаске…) как покровитель мореплавания и «предводитель» финикийской, особенно тирской, колонизации. В теогонии Санхонатона — Филона, Мелькарт — сын Зевса Демарунта, племянник Илу Дагона. Отождествлялся с Гераклом и часто изображался в львиной шкуре. Согласно поздней античной традиции, борется в Ливии с Тифоном (Йамму) и гибнет, но затем воскресает с помощью Иолая, который согласно представлениям жителей Тира и Карфагена предстает как спутник Мелькарта. В Тире ежегодно в начале весны справлялся обряд пробуждения Мелькарта, который, таким образом, выступает как умирающий и воскресающий бог. Возможно, он воспринял некоторые черты Баал-Хаддада. Существует гипотеза, что Мелькарт — солнечное божество.

Немти — в египетской мифологии бог в образе сокола. Центр его культа — 12-й верхнеегипетский ном (город Иеракополь). В «Текстах пирамид» назван «начальником своего нома» или «главой восточного нома». Бог восточной пустыни и караванного пути к Красному морю, охраняет путешествующих, покровительствует разработкам минералов в восточной пустыне; участвует в борьбе Гора — сына Исиды с Сетом.

Палики — в греческой мифологии демонические существа хтонического типа. По преданию, — это двое близнецов родом из Сицилии, родившихся от Зевса и музы Талии или от Гефеста и Этны. Имя Палики (греч. «опять», «вновь») указывает на их возвращение на землю после пребывания в её недрах (где Талия скрывалась от гнева Геры). Очевидна связь Паликов с вулканической деятельностью Этны. Страбон сообщает (VI 2, 9), что у озера Палики горячая вода вырывается из кратеров с огромной силой и возвращается туда же. Обладают губительными функциями, наказывая клятвопреступников, и благодетельными, помогая несправедливо обиженным: так стихийные функции земли трансформируются в мифе о Паликах в социальные функции божеств, покровителей гонимых.

Пушан (с др.-инд. «расцветать») — в древнеиндийской мифологии божество, связанное с солнцем, с плодородием, с путём. В ряде случаев отмечаются антропоморфные черты Пушана и портретные детали (топчущая нога, правая рука, взлохмаченные волосы и борода, беззубость); его атрибуты — золотой топор, шило, стрекало, колесница, запряжённая козлами вместо коней. О солнечной природе Пушана свидетельствуют его нахождение на небе, постоянное движение, наблюдение за всеми существами. Золотой корабль Пушана движется в небесном море (PB VI 58,3). Небесный путь его цикличен, он связан с вечным повторением, у него два пространственно-временных фокуса: Пушан родился на высоте и вторично — в глубине, в яме; рождение было в ночи года (VI 58, 1), в середине ночного часа, на юге; в другой раз он родился в середине года на севере. Американская исследовательница С. Крамриш подчеркнула эти два положения Пушана (зенит и надир), определяющие два направления — вниз и вверх и вертикаль, соединяющую их и символизируемую образом Аджа Экапада; в названии последнего скрыто обозначение козла, животного Пушана. Пушан женится на дочери солнца, является послом солнечной Сурьи и т. д. Пушан — «повелитель пути» (VI 53, 1), охранитель дорог, спаситель от ложных путей. Он знает пути истины, находит путь к богатству, провожает умерших по пути предков (PB X 17, 3—5; АВ XVI 9, 2; XVIII 2, 53; отсюда связь с богом смерти Ямой и просьбы типа: «Пусть Яма, Пушан защитят нас от смерти», АВ XIX 20,1). Путь Пушана приводит к избавлению от амхас, хаотического начала, к выходу в мир широкого космического пространства, поэтому его называют «избавителем», «освободителем», «сыном избавления». Пушан заполняет воздушное пространство. Он приносит пищу, богатство, успех, открывает сокровища, предоставляет убежище, он — хранитель скота и пастух всего сущего, он щедр, доброжелателен (в частности, к поэтам, покровителем которых он считается, ср. PB II 40, 6; VI 55, 3, 5; VIII 4, 16; IX 67, 10). Пушан связан узами дружбы со всеми богами, всегда готов прийти на помощь; он защищает своих приверженцев и враждует с клеветниками, ворами, разбойниками. Вручает невесту жениху (PB X 85; ср. АВ XIV 1, 15, 33 — о роли Пушана в свадебном ритуале). Идея максимального плодородия, особой сексуальной силы отражена в мотивах инцеста, относящихся к Пушану: он — любовник своей сестры и претендует на то, чтобы стать женихом своей матери (АВ VI 55, 4—5), ср. мотив обилия волос и отсутствия зубов (IV 30, 24) у Пушана. Его беззубость объясняется в истории жертвоприношения Дакши (Шат.-бр. I 7, 4, 1—9; Тайтт.-бр. II 6, 8, 3—5; «Каушика-брахмана» VI 13): не приглашённый на жертвоприношение Рудра выбивает концом своего лука зубы Пушана, потом, смилостивившись, возвращает их ему. Есть основание усматривать в этом эпизоде переосмысление одного из мотивов архаичной схемы — наказание Пушана за некий грех (нарушение пищевого запрета? — отсюда каша как еда Пушана) частичным поражением. Вместе с тем нужно иметь в виду мотив выжимания сока сомы зубами и смешивания его с кашей в истории Апалы (сам Пушан тесно связан с Сомой; в частности, он находит скрытого Сому, см. PB I 23, 14). Ср. также обилие волос и отсутствие зубов у Пушана с выпадением волос и сильными зубами у Апалы. Есть свидетельства ещё одного мотива — помощь Пушана своему другу и брату Индре во время его битвы с Вритрой (ср. PB VI 57, 1—3). Пушан связан и с Ашвинами и Праджапати, выступающими как его отцы; с Вач, которая несёт его, с Ваю. Позднее роль Пушана становится менее значительной; его имя появляется всё реже и реже. В ритуале он ведёт жертвенную лошадь к месту жертвоприношения. В целом для него характерно сочетание небесных и хтонических (он друг неба и земли, VI 58, 4), антропоморфных и териоморфных черт. Индоевропейские истоки Пушана очевидны, ср. др.-греч. Пan (из *Pauson-), прус. Pus (k) aitis и косвенно имя авест. демона Apaosa. (В. Н. Топоров).

Упуат, Вепуат («открыватель путей») — в египетской мифологии бог в образе волка. Центр его культа — город Сиут (греч. Ликополь, «волчий город»). От Сиута начинался крупный караванный путь, и Упуат почитался как бог-проводник, разведчик. Его эпитет — «вожатый» («ведущий»). Упуат — воинственное божество, его атрибуты — булава и лук. Имел также функции покровителя умерших, его называли «первый боец Осириса» и иногда отождествляли с ним. Упуат-волк часто отождествлялся с шакалом Анубисом. Штандарты с атрибутами и изображениями Упуата выносили перед выходом фараона, несли во главе процессии во время мистерий Осириса в Абидосе. (Р. И. Рубинштейн).

Ушас («утренний свет») — в древнеиндийской мифологии божество утренней зари. Ушасе посвящено 20 гимнов «Ригведы». Она изображается в виде прекрасной девицы, одетой в сверкающий наряд. Она показывает себя всей вселенной, обнажает грудь, украшает себя, как танцовщица. Её называют сияющей, блестящей, яркой, золотистой, одетой в свет, красующейся и т. д. Ушас выезжает перед восходом солнца на ослепительной колеснице, запряженной алыми конями или быками, открывает небесные врата (врата тьмы), наполняет вселенную светом, освещает дороги, сокровища, пробуждает всех, приносит богатство, дары, коров, коней, детей (в частности, сыновей), жизнь, славу, дает убежище и защиту. Руководство Ушаса певцами подчеркивается особо: она дарует мастерство (PB I 48, 12), наставляет, вдохновляет певца. Ушас производит на свет солнце (VII 78, 3), готовит ему путь (I 113, 16), приводит его; появляется с лучами солнца, состязается с Сурьей, приходит к нему, выходит из сестры-ночи (IV 52, 1), сменяя её (X 127, 3). Прокладывает путь и людям: она приготавливает дороги, осматривает их, освещает. Сама Ушас живет в твердыне на горе. Она — дочь неба, но в то же время рождена Сурьей (II 23, 2), и она его жена (VII 75, 5). Вместе с тем Ушас — мать Ашвинов (III 39, 3), богов (I 113, 19), коров и даже мать сложения гимнов (V 47,1); она — сестра ночи и богов, в частности Адитьев, любовница своего отца, Сурьи, Солнца, видимо, Пушана (V 55); особенное значение придается инцестуозным отношениям с отцом-небом. Наиболее тесны связи У. с солярными божествами (Сурья, Савитар, Ашвины, Агни и т.п.). Она — «наиболее подобная Индре» (VII 79, 3), и вместе с тем именно с Индрой возникает у неё конфликт: опьяненный сомой, Индра разбивает ваджрой колесницу Ушас, но она сама успевает скрыться. В «Айтарейе-брахмане» (VII) Шунахшепа возносит мольбы к ней, и она освобождает его от пут. Вне «Ригведы» она появляется очень редко и вскоре в послеведийскую эпоху полностью исчезает, хотя её весьма косвенные следы видят в образе Уши (ср. эпизод об Уше и Анируддхе в «Хариванше» и в «Катха-саритсагаре», VI 31). Архаичность образа Ушас несомненна; её сравнивали с ипостасями женских божеств типа Великой матери, засвидетельствованных в текстах и в изобразительном искусстве, в частности в Индии времен Мохенджо-Даро. Образ её восходит к индоевропейскому представлению о заре, её имя тождественно др.-греч. Hos, Эос, лат. Aurora, видимо, латыш. Usins, рус. Усень, Авсень. (В. Н. Топоров).

Феаки — в греческой мифологии обитатели сказочного острова Схерия. Отличаясь гостеприимством и исключительным мастерством в кораблевождении, феаки считают своим долгом отправлять на родину мореходов, попавших к ним в результате кораблекрушения. На остров феаков попадает заброшенный бурей Одиссей, здесь он встречает радушный приём у царя Алкиноя и его жены Ареты (Hom. Od. VII 139—328), получает дорогие подарки (XIII 4—15), и феаки доставляют его на своём быстроходном корабле на родину. На обратном пути корабль феаков замечает Посейдон и перед самым входом в гавань превращает его вместе с экипажем в скалу (XIII 125—187). В изображении феаков в «Одиссее» соединилось несколько мотивов: беззаботная жизнь феаков соответствует представлению о золотом веке (ср. непрестанно плодоносящие сады Алкиноя, VII 112 -128) с чертами патриархального рабства (царевна Навсикая на море стирает бельё вместе со служанками, которых считает своими подругами, VI 25—109). Корабли феаков достигают цели без помощи руля и мчатся с неимоверной быстротой. Одиссей в течение всего путешествия находится в состоянии глубокого сна, похожего на смерть (Hom. Od. VIII 557—562; XIII 78—92), что побуждает некоторых исследователей рассматривать корабль феаков как корабль смерти или корабль пришёльцев из заколдованной страны. (B. H. Ярхо).

Ни одного бога странников!

Да, я не нашёл в двухтомнике «Мифы Древнего мира» ни одного бога странников. О чём это может говорить? Может быть, о том, что странникам боги не нужны?

Часть III. Эпоха мудрых. VII — III вв. до н.э.

Похожие маршруты

Приблизительно в VIII—VII вв. до н.э. в сознании людей, обживавших крупнейшие цивилизационные центры Земного шара, произошли качественные изменения: вдруг модной стала мудрость! Эта прекраснейшая из мод продолжалась до III—II вв. до н. э. Она дала людям библейских пророков, индийских мыслителей, создавших 8 философских систем, китайских мыслителей (8 философских систем), мудрецов Центральной Азии, Средиземноморья, Великой степи и так далее.

Самые крупные литературные памятники, например, «Ши цзин» в Китае, «Ригведа», «Махабхарата» и другие произведения обитателей Индостана, «Илиада» и «Одиссея» в Средиземноморье, сочинялись, а затем и записывались по очень схожему сценарию. Сначала происходило крупное событие, затем начиналось его осмысление в произведениях странствующих песносказителей, затем (в сер. I тыс. до н.э.) крупные мыслители стали анализировать, систематизировать и записывать наработанный песносказителями материал. В Поднебесной этот процесс начался после войн с северными соседями и прихода к власти династии Чжоу. На Индостане — после восемнадцатидневной битвы кауравов и пандавов на Курукшетре. В Средиземноморье — после Троянской войны.

И в том, и в другом, и в третьем случаях главную роль в рождении величайших произведений сыграли, следует подчеркнуть, странствующие песносказители, которые жили и творили по принципу, очень схожему с принципом моего знакомого пчелолюба. Они ходили от селения к селению, собирали народ на площадях, пели сказания о великих событиях, а люди подхватывали сюжеты, украшали их импровизациями. Ни песносказителей, ни талантливых слушателей никто не заставлял петь, запоминать, украшать, импровизировать. Всё это делалось не просто добровольно, но потому, что иначе поступать ни песносказители, ни их слушатели, ни импровизаторы просто не могли. Это было частицей их жизни, это была жизнь.

И вот ещё что удивительно! Именно тогда, когда Эпоха мудрых достигла вершины мудрого величия в VI—V вв. до н.э., появилась и в Поднебесной, и на Индостане, и в Междуречье, и в Средиземноморье необходимость записать произведения песносказителей.

И к этому же времени в перечисленных выше Цивилизационных центрах Земного шара был наработан богатейший философский материал, в том числе и материал по проблеме странников и странничества.

Фундаментальные определения и строгие характеристики

Мыслители той эпохи дали, на мой взгляд, исчерпывающие, фундаментальные определения и строгие, но вместе с тем, глубоко поэтические характеристики странника и странничества. Это утверждение является, подчеркиваю, важнейшим для данной работы, потому что в последующие века, особенно в XVIII—XXI вв., некоторые даже очень крупные мыслители и литераторы стали употреблять термины странник и странничество в других значениях, имеющих очень уж мало общего с исходным. Это обидно! Древние мыслители придумали термин, дали ему определение, сформулировали его субстанциональные характеристики. И вдруг пришли новые люди и назвали, например, рамфоринха птичкой, икону — деревяшкой, Московский кремль — загородкой… Это — в лучшем случае.

Я, конечно же, приведу читателям примеры понятийного искажения, но позже, когда придет время. Сейчас же мы находимся в Эпохе мудрых.

Шраманы

Странствующие монахи, аскеты, религиозные подвижники в Древней Индии. Отрицали авторитет Вед. Отказывались от семейных связей, путешествовали, жили подаянием. Многие практиковали умерщвление плоти. Считали, что человек сам ответственен за поступки. Поэтому спасение может быть достигнуто каждым, не зависимо от касты или цвета кожи. Санскритское слово śramaṇa образовано от глагольного корня śram «прилагать усилия». Следовательно, śramaṇa значит «прилагающий усилия». Размножились на полуострове в период между созданием первых Упанишад и рождением философских и религиозно-философских систем, то есть приблизительно в VIII—VI вв. до н. э. В эти двести лет заметно увеличилось число аскетов, порывавших связи с миром и отправлявшихся в пожизненные скитания. Первые из них бродили по земле, не создавая общин, школ, не записывая свои мысли, но оставляя о себе крепкую память и безвозмездно раздавая, рассыпая по людскому волнующемуся полю идеи, зерна, из которых произрастали сначала некие концепции, а позже и философские системы. Со временем характер шраманского движения изменился. Аскеты стали обзаводиться обителями и учениками. Шраманы, размышляя вслух о тех или иных проблемах, обучали адептов, дискутировали с другими шраманами. Правители индийских государств часто приглашали видных шраманов, вели с ними беседы. Исследователи считают, что одной из главных причин этого духовного движения явилось разочарование индийцев в брахманизме и кастовых обычаях. Мы не будем комментировать данное мнение, но напомним, что брахманизм и кастовое деление в Индии сохранились по сей день, а значит, корни этих составляющих жизни огромного ареала глубоки и до конца ещё не прочувствованы специалистами и любителями истории. Не смотря на многочисленные и разнообразные шраманские школы и направления, все они отрицали авторитет Вед, разрабатывали рационализм, как средство познания, развивали естествознание, медицину, астрономию, математику, логику, а чуть позже и лингвистику, утверждали всевластие «естественного закона». В этике они отошли от сверхъестественного. Шраманское движение сыграло выдающуюся роль в развитии древнеиндийской мыслитики как накопитель (естественно вместе с другими движениями мысли) мощной философской энергии, многообразной, многозвучной, которая просто обязана была выплеснуть из своих недр изумительной красоты мыслительные потоки.

Адживика

Одна из школ шраманов. Самым известным вероучителем школы являлся Маскарин Гошала (на пали — Маккхали Госала). На русский язык адживика переводится как «средства к существованию», либо «правильный образ жизни». Адживики оказали заметное влияние на развитие джайнизма, буддизма на ранних этапах становления этих этико-философских систем, но затем адживика как самостоятельное учение прекратила существование, не оставив ни одного труда.

Париварджики

Шраманские философы, проповедовавшие различные доктрины. Вот некоторые данные о них, содержащиеся в палийских буддийских текстах (имена даются здесь в палийском, а не санскритском варианте): Пурана Кассапа проповедовал бесполезность действий; Макхали Госала утверждал строгий детерминизм и фатализм; Аджита Кесакамбала отстаивал учение, близкое материализму; Пакуддха Каччаяна говорил о вечности семи субстанций; Санджая Белаттхипутта был приверженцем агностицизма, а Нигантха Натапутта исповедовал скептические взгляды.

Вардхамана Махавира (VII — VI вв. до н.э.). Создатель переправы

Вардхамана родился неподалеку от Вайшали в Северном Бихаре в семье Сиддхартхи, вождя джянтриков в VII—VI вв. до н.э. и Тришалы, сестры вождя племени личчхавов. Родители дали сыну прекрасное образование. Он женился. Жена родила дочь. Когда Вардхамане исполнилось 30 лет, отец и мать умерли, и сын бросил дом и стал странствующим аскетом, примкнув к группе, которую за сто лет до этого создал Паршва (Париванахт). Члены группы называли себя Ниргрантхи («лишенные уз»). Вардхамана многое познал от учеников Паршвы. Позже он, создав общину, стал называть её членов ниргрантхи, а Паршву — 23 из 24 великих тиртханкаров. Около 6 лет с ним ходил Гошала Маскарипутра (Маскарин, Госала Маккхали). Они перестали понимать друг друга, и Госала ушел от Вардхаманы и основал общину и учение адживиков.

На 13 году аскетических подвигов и странствий «на Вардхаману снизошло полное просветление. Ему открылась нирвана, он стал «достойным» (архатом), «победителем» (джина) и «Создателем переправы» (тиртханкаром), после чего ещё 30 лет проповедовал свое учение в тех же царствах долины Ганга, где проповедовал и Гаутама Будда.

Умер «Создатель переправы» на 72 году жизни, добровольно уморив себя голодом в небольшом городке Пави (современный округ Патна) близ города Раджагрихи, столицы Магадхи.

Его предшественник, Паршванахт, сын правителя Бенареса, живший в IX в. до н.э., тоже в свое время покинул семью и стал аскетом. Он провозгласил четыре заповеди: не наносить вреда, не лгать, не красть, не стяжать. Вардхамана прибавил к ним ещё одну: непорочность.

В VI—V вв. до н.э. джайнизм широко распространился в Восточной Индии, а в IV в. до н.э. проник в Южную Индию, составляя серьезную конкуренцию буддизму во влиянии на массы. Джайнизм имел больший успех. В III в. до н.э. он разделился на две секты. Члены секты светамбара носили белые одежды. Адепты секты дигамбара в подражание основателю джайнизма ходили обнаженными.

В конце III вв. до н.э. собор джайнов в Паталипутре собрал воедино учение Махавиры в 12 частей, анга. Через некоторое время двенадцатая анга потерялась. В V в. н.э. собор джайнов в Валабху перестроил уцелевшие одиннадцать анга, и тексты, видимо, были отредактированы. Дигамбары не признали новшества. Раскол в среде джайнов расширялся. Книги джайнов написаны на пракрити, в доступной для простых людей форме. Последователи Махавиры вели большую работу по распространению учения. Тоже делали и буддисты.

Ученые отмечают, что джайнизм имеет обильную литературу, но «ее религиозное и философское значение намного превышает её литературные достоинства. Как отмечает Винтерниц, «за редким исключением священные книги джайнов написаны в сухом, повествовательном, поучающем тоне и… редко возбуждают тот общечеловеческий интерес, который вызывают многие буддийские тексты. Поэтому, какое бы важное значение не имели они для специалистом, они не могут претендовать на то, что ими заинтересуются широкие круги читателей». (Синха Н. К., Банерджи А. Ч. История Индии. М., 1954. С. 48).

Это — важный момент для осмысления главной темы нашей книги! Вспомним сказанное о пчеле в «Дхаммападе»! Она собирает пыльцу, не принося цветкам вреда (и это её роднит со странниками!), но она и не навязывает свой мёд никому: хотите вкушайте, хотите не вкушайте, и это тоже качество истинных странников.

Аскетами, не желавшими и не делавшими вреда людям, были адживики, джайны и буддисты. Но быть просто аскетами, искать и находить высшие истины бытия и жития человека на Земле и не навязывать никому свои находки (как пчела), не бороться (аскетам, а тем более странникам, нельзя бороться!) они не могли.

Да, я поставил странников выше аскетов, и в дальнейшем мне придется обосновать это утверждение.

Аскетизм

Вид духовной практики, преднамеренное самоограничение, самоотвержение, либо исполнение трудных обетов, порой включающий в себя самоистязание. Цель аскезы — достичь определённых духовных целей либо приобрести сверхъестественные способности. Подобная практика распространена во всех типах традиций и культур.

Аскет

Человек, практикующий аскезу. В Древней Индии обретение могущества и высокого статуса путём аскезы — Тапас — было исключительной привилегией брахманов. Аскеза считалась верным способом обрести сверхъестественные силы и даже могущество, позволяющее встать вровень с богами. По легенде, бог богатства Кубера не родился богом, а стал им после многих лет сурового подвижничества. Индийские аскеты практиковали экстремальные формы самоистязания — месяцами держали руки над головой или стояли на одной ноге.

В 29 лет Гаутама Будда присоединился к пяти аскетам в надежде, что умерщвление плоти приведет его к прозрению и покою. После шести лет аскезы, так и не приблизившись к цели, он расстался с аскетами и начал вести более умеренный образ жизни и проводить медитации другим способом. Он пришёл к выводу, что умерщвление плоти бессмысленно, и не следует умерщвлять никакие живые существа, в том числе и себя. Отдельные школы буддизма, однако, используют аскетические практики (Бхикшу) в монастырской жизни. В частности, японская школа тэндай. Аскетизм встречается также в синкретических школах на базе буддизма, например, сюгэндо.

Самоопорный (Одно из первых в Эпоху мудрых определений странников)

В I тыс. до н.э., во времена формирования на Индостане Махабхараты, странствующий брамин, благомыслящий, ценимый за разум раджа Прахрада, характеризует муни Аджагару, перед тем как задать ему сложный вопрос:

«Самоопорный, чистый, самообузданный, мягкий, безропотный, нелюбопытный,

Благоречивый, бодрый, мудрый, познавший, ты странствуешь как ребенок,

Ибо даров ты не требуешь, не печалишься, не получая,

Всегда так, как будто ты сыт, брамин; ни перед кем не кичишься.

Когда поток существа уносит, как бесчувственный, ты безучастен,

На долг, цель желаний, деятельность ты, как с вершины взираешь,

Ты не заботишься ни об обязанностях, ни об имуществе; желаньями ты не опутан;

За предметы чувств не цепляясь, свободный, ты странствуешь, как зритель…»

(Махабхарата. Философские тексты. Выпуск V, Книга I. (Мокшадхарма) (Основа освобождения). Издание второе. Перевод, предисловие академика А. Н. СССР Б. Л. Смирнова. Ашхабад. 1983. С. 25—26).

О поведении странников

«Далее о поведении странников (паривраджака); оно таково:

Освободясь от огня, имущества, жены, обрядов, с рамён

Своих иго привязанности сбросив, они странствуют.

Они равнодушны к камню, кому земли, золоту,

к тройственной цели существования, непривязанные

разумом (буддхи), смотрящие равно на врага, друга

и безразличного. Деревьям, живорожденным,

яйцерожденным, рожденным из пота, существам,

рожденным из зерна, они не угрожают ни словом,

ни мыслью, ни делом. Бездомные, они выбирают для

ночлега горы, пески, корни деревьев, храмы; приходя

в город или деревню — одну ночь, входя (за подаянием)

для поддержания жизни в жилища браминов,

незапятнанных (злыми) делами. (Странники) должны

существовать тем, что положено без их просьбы

в нищенскую чашу, свободные от вожделения, гнева,

гордости, жадности, заблуждения, ропота, обмана,

пересудов, чванства, вреждения».

(Там же. С. 65—66).

Странников порождает общность сознания?

Благодаря общности сознания он не проводит различий.

Он постоянно образ вселенский, пребывающий во всех (существах),

И даже в чандалах, о, владыка, почитает и приносит жертвы,

Он ни к кому не испытывает чувства враждебности

Вследствие свободы от (иллюзии) различий.

(Девибхагавата-пурана. М., 2006. С. 339)

Аскет — но не странник!

Согласитесь, уже приведенных определений достаточно, чтобы убедиться в том, что аскет и странник — далеко не одно и то же. Совершая аскетические подвиги, аскеты часто мечтают о достижении вершин в познании людей мира и мира людей, причём порою им нужны эти знания для совершения каких-то дел. Странникам дела не нужны. Они просто странствуют, познают то, что дарует им природа, люди, их собственный разум. Они наблюдают. Они — наблюдатели.

Бхагаватгита (Песнь Господа)

Арджуна сказал:

Те, что сопряжены так непреложно, преданные, поклоняющиеся тебе, и те, что Непреходящее непроявленное почитают, — кто из них лучше ведает йогу?

Преславный Господь сказал:

Те, кто, мысль свою на мне сосредоточив, чтут меня, постоянно сопряженные, наделенные высшею верой, — их я лучшими из сопряженных считаю. Те же, которые чтут Непреходящее, неопределимое, непроявленное, вездесущее и непостижимое, вознесенное, незыблемое, стойкое, чувств гурьбу обуздав, равно обо всем разумеющие, — они тоже достигают меня, радующиеся благу всех существ. Больше тягота тех, чье сердце приникает к непроявленному, ибо трудно достигнуть телесным существам непроявленной цели. Но тех, кто, посвятив мне все деяния, меня постигая, мною совершенно поглощенные, чтут меня с безраздельным сопряжением, таких, незамедлительно из пучины смертного круговорота я извлекаю, о Партха, мыслью на мне сосредоточенных.

На мне утверди свое сознание, во мне помести разумение свое, и с этой поры, нет сомнения, во мне одном обретешь пребывание. Но если мысль на мне сосредоточить твердо не можешь, тогда неустанным сопряжением пытайся достичь меня, о Завоеватель богатств. Если же и к неустанному упражнению [души] ты не способен, пусть высшим для тебя станет деяние во имя мое; уже [только] ради меня творя деяния, ты достигнешь совершенства. А если и это делать ты не способен, тогда, йогой моей вдохновленный, смиривший дух свой, откажись от плода всякого деяния. Ибо знание лучше упражнения, предпочтительнее знания — созерцание, созерцания лучше — отвержение плода деяния, выше отвержения сразу — покой.

Ко всем существам не питающий злобы, дружелюбный и сострадательный, бескорыстный, несебялюбивый, равный и в горе, и в счастии, терпеливый, всегда удовлетворенный йогин, смиривший дух, твердый в рещёниях, посвятивший мне сознание свое и разумение, — тот, преданный мне, мне дорог.

Кого не страшится мир и кто не страшится мира, избавившийся от радости и негодования, страха, тревоги, — и тот дорог мне.

Не питающий надежд, чистый, искусный, бесстрастный, избавленный от волнений, отказавшийся от всех предприятий — тот, кто предан мне, мне дорог.

Кто не радуется, не злобствует, не печалится, не жаждет, отрешившийся от доброго и недоброго, кто исполнен преданности — тот дорог мне.

Равно относящийся к врагу и к другу и так же к уважению и презрению, равный в холоде и в жаре, в счастии и несчастии, избавившийся от привязанностей,

Приемлющий равно порицание и хвалу, молчальник, всем, что ни есть, довольный, бесприютный, твердый в мнениях, исполненный преданности — дорог мне [такой] человек.

Но те, что святую амриту эту, как оно изречено было, чтут во всей полноте, верующие, почитающие меня превыше всего, преданные, — те особенно дороги мне.

Преславный Господь сказал:

Это тело, о сын Кунти, зовется полем, того, кто ведает его, познавшим поле называют ведающие это. Знай же меня как познавшего поле во всех полях, о Бхарата! Знание поля и познавшего поле — вот что полагаю я знанием. Что есть поле, каково оно, каковы его изменения, откуда оно и кто он, какова его власть — в сжатом изложении от меня это выслушай. Провидцами воспето это многообразно в различных гимнах [в каждом] по отдельности, а также обосновано и определено в стихах «Поучений о Брахмане».

Великие стихии, самосознание, разумение, а также Непроявленное, десять чувств и ещё одно и пять сфер чувств, желание, ненависть, наслаждение, страдание, организм, осмысление, постоянство — вот в сжатом определении поле с производными от него.