Бесплатный фрагмент - Мираж в Лас-Вегасе

Это было в те далекие времена, когда я колесил по дорогам Америки. И скажу я вам, то было время жизни наизнанку — я жил душой навылет сегодняшним днем, целью достижения результатов, напрочь позабыв о том, что помимо расчетов продаж, планирования дорожных расходов и решения логистических задач существовала жизнь. Нет, не так. Жизнь! Именно с большой буквы и можно с тремя десятками восклицательных знаков. В общем, та жизнь, дорогой читатель, которой многие привыкли наслаждаться изо дня в день, не подозревая о ценности таких обыденных мелочей, как, просыпаться утром в собственной постели, а не в комнате мотеля с шаблонным дизайном и в кровати с продавленным матрасом; завтракать на своей кухне, сидя за столом, а не в машине, на ходу отпивая обжигающий кипяток из пластикового стаканчика; оценивать собственные возможности и желания, а не сталкиваться с поминутно распланированным кем-то сверху расписанием дня и поставленными целями.

Но о чем это я? Вернемся же к той истории. Да, дело было в Лас-Вегасе. Каждый наверняка хотя бы раз слышал об этом городе, и, может, даже видел по телику в шоу или в сериале. А кому-то, возможно, довелось провести ночной рейд по казино и клубам Неспящего Города. Тогда вам легче будет представить то удивление, которое я испытал, прибыв в Лас-Вегас ранним утром. Неспящий Город еще остывал после ночной лихорадки, полной неумолчных звуков игровых автоматов, блюзовых мелодий и имитации победного звона монет, которые подобно золотой лаве вылетают из нутра однорукого бандита. По очереди гасли огни ярких неоновых вывесок, и их последние всполохи отражались в черном асфальте, уже нагревшемся под первыми лучами утреннего солнца и блестевшем свежестью после щедрого полива из ярко-оранжевых грузовичков, курсировавших по опустевшим улицам и бульварам. Таким был утренний Лас-Вегас. Он встретил меня своей изнаночной стороной, к которой было любопытно присмотреться.

Притормозив у небольшого круглосуточного ресторанчика, я оставил машину на пустующей парковке и нетвердой походкой, усталый и вымотанный после ночного перегона от самого Фресно, что в Калифорнии, направился к входу. Над газонами, разбитыми ровными зелеными полосами по периметру парковки и под окнами ресторанчика, поднимался густой пар от испарявшейся влаги после недавнего полива из автоматических разбрызгивателей. Они орошают газоны вдоль всех улиц Лас-Вегаса, превращая его в цветущий оазис посреди безводной пустыни. Высокие пальмы, высаженные по обе стороны от крыльца, всколыхнулись, зашелестели веерами тугих вечнозеленых листьев. Это подул шальной ветерок со стороны горной гряды, зубчатые вершины которой виднелись на горизонте, который расплываясь туманной полосой под прозрачным небом, пронзительно-голубым и ясным в лучах утреннего солнца, пока полуденное марево не скрыло все за белой пеленой.

— Как жизнь? — поинтересовался у меня мужчина, сидевший на нижней ступеньке крыльца, и обратил ко мне смуглое лицо, покрытое сеточкой глубоких морщин.

Что-то в его голосе заставило меня притормозить и, против обыкновения, пристальнее вглядеться в него. Седина в кудрявых волосах придавала ему вид уважаемого старика, а поблекшие до почти белого цвета серо-голубые глаза удивляли живостью взгляда.

— Неплохо, — ответил я, поднявшись по ступенькам, и уже собирался открыть дверь.

— Неплохо для начала, — одобрительно кивнул старик и с довольной ухмылкой подставил лицо под лучи солнца, стремившегося к зениту.

Наскоро проглотив завтрак, ничем не отличавшийся от обычных наборов, которые вам предложат в любой придорожной забегаловке, будь то Невада или Массачусетс, я расплатился, оставив часть полученной сдачи на столе, и пошел к выходу. До места назначения моего путешествия в Лас-Вегасе — огромных складов для оптовиков, где можно было закупить дешевых сувениров с однотипными надписями вроде «С любовью из Города Света» или «Одна ночь в Лас-Вегасе», которые перепродавались в маленьких бутиках в качестве эксклюзива — было рукой подать. А до времени встречи с заказчиком у меня был в запасе почти весь полдень, так что я намеревался потратить его со смыслом, и прежде всего, выспаться — пусть даже и в машине.

Я прошел мимо старика, который по-прежнему сидел на ступеньках у входа, когда он бросил мне вслед:

— А ты ничего не забыл?

— Что? — я обернулся, пожалев, что в спешке действительно позабыл о негласном правиле всех путешественников оставлять мелочь тем, кто просит. В конце концов, монетки, оставшиеся от сдачи после завтрака, не спасут мой день. Так что недолго думая, я вынул их из кармана джинсов и положил в засаленную кепку, которую старик пристроил на асфальте чуть поодаль себя.

— Так ты ничего не забыл? — повторил он, и на этот раз его вопрос слегка задел меня.

— А что еще?

— Держи вот, — в протянутой ко мне грязной ладони сверкнул металлический кружок, похожий на монетку, не слишком большой в диаметре и чересчур чистый для обыкновенного четвертака.

— Да ну, — улыбнулся я в ответ на его щедрость и повернулся, чтобы уйти, но старик снова окликнул меня:

— Держи. Она тебе не нужна. А потому и держи.

Странная логика в этих словах, а еще больше убедительный тон голоса заставили меня вернуться и принять этот дар. Я повертел блестяшку в руке, чуть поморщился от яркого лучика света, отразившегося от жаркого невадского солнца, и с улыбкой опустил в карман.

— Ну, спасибо. Теперь бывай.

— И тебе не болеть, — отвечал старик, и мне показалось, что я услышал в его голосе интерес и непонятное мне облегчение.

***

Выспаться в машине под палящими лучами солнца нереально, если только вы не устали настолько, что готовы уснуть даже стоя. Не успел я устроиться на пассажирском сиденье своего «Форда-Транзита», как меня охватила глубокая дремота. Откуда-то издалека до моего сознания доносились звуки города, просыпавшегося после короткого утреннего перерыва, но обессиленный я не мог даже шевельнуться, словно мои руки и ноги были налиты свинцом. Постепенно я начал проваливаться в сон со странными видениями, мерцавшими подобно огням неоновых вывесок придорожных казино и го-го-баров. Фиолетовые и зеленые цвета сменялись глубокой синевой, а уже через секунду вместо них вспыхивал тревожный красный цвет. В следующее мгновение все погасло, а потом я увидел перед собой прозрачный туман, похожий на тот, что поднимается над пустыней на рассвете, когда земля отпускает окутавшую ее ночную прохладу. Мне послышалось, что чей-то знакомый мне голос, глубокий и с легкой старческой хрипотцой зовет из глубин этого тумана. Неуверенный, сплю я или все это происходит наяву, я резко дернулся и тут же напоролся носками тряпичных теннисок на острые камешки из красной глины, миллионы которых разбросаны по всей пустыне. Шорох и шаркающие звуки шагов удивляли меня до тех пор, пока я не посмотрел себе под ноги — то были мои собственные шаги. И шел я по узкой тропинке, протоптанной в пыли из красного песка, мимо колючек, усеянных капельками утренней росы, высоких кактусов и клубков перекати-поле, длинные тонкие шипы которых прокалывали мои джинсы и больно царапали кожу на щиколотках.

— Я уж думал, ты никогда не дойдешь, — сказал мне голос, обладатель которого скрывался в тумане.

Я поднял ладонь к глазам, чтобы закрыться от ярких лучей солнца, но даже из такой импровизированной тени не мог разглядеть говорившего со мной.

— Я здесь, — усмехнулся он, как будто в ответ на мою попытку увидеть его, и добавил:

— Доверяй себе, сынок. Ты этого заслуживаешь куда больше, чем думаешь.

— Куда ты ведешь меня? — спросил я его.

— Разве это я веду тебя? Это ты выбрал идти по этой тропинке. А я только провожаю.

— Куда? — я и сам пытался ответить на этот вопрос, всматриваясь вперед, но туман так и продолжал висеть прозрачной дымкой, скрывая в себе силуэт не то скалы, не то высокого строения. Навскидку оттуда, где я стоял, до того места можно было пройти всего за сотню-другую шагов.

— Как дойдешь, то держи руки в карманах, — посоветовал мне голос, и я наконец-то увидел рядом с собой того самого старика, которому отдал сдачу после завтрака в ресторанчике.

Он неторопливо шагал рядом со мной, хотя когда бы я ни посмотрел в его сторону, всякий раз мне казалось, что он продолжал стоять на одном и том же месте. Что-то вселяющее уверенность в его благонадежности было во взгляде поблекших от почтенного возраста глаз, да и в его голосе тоже. Это усмирило мое любопытство и недоверие настолько, что я перестал оглядываться и проверять, продолжает ли он идти со мной или нет.

Маячивший впереди силуэт постепенно начал обретать более осязаемые очертания, и вот, пройдя еще шагов сто, я разглядел старинное здание. Красные стены были испещрены торчавшими наружу деревянными брусьями, на которых крепились перекрытия потолков, указывавшие на наличие нескольких этажей. Сколько их было на самом деле, я так и не сумел рассчитать, так как окошки, по числу которых я пытался ориентироваться, были пробиты в стене в таком хаотичном беспорядке, что я всякий раз сбивался со счета, дойдя то до четырех, то до пяти. Над крышей здания на деревянном флагштоке реяло знамя. Я попытался разглядеть эмблему, изображенную на выцветшем от времени и солнечных лучей изображении, но не узнал по ней ни стяга штата Невада, ни звездно-полосатого американского. Огромное полотнище, бывшее некогда голубого цвета, выгорело на солнце настолько, что было почти прозрачным. Мне показалось, что изображенная в центре полотнища фигура была похожа на орла, парившего над вершиной скалы.

— Добро пожаловать в «Старое Ранчо»! — приветственный клич прозвучал как будто из невидимых динамиков — настолько он был скрипучий и неприятный, похожий на лай брехливой собаки.

Распахнутые настежь двери гостеприимно призывали войти внутрь туда, откуда доносились похожие на веселое журчание бурного ручья звуки сыплющихся на пол монет и электронные мелодии старых автоматов для рулетки так называемых одноруких бандитов. Золотистый и серебряный свет сменяли друг друга, при этом не слепя глаза, а напротив, успокаивая взгляд настолько, что хотелось погрузиться в этот свет и больше никогда не выходить наружу под яркое пустынное солнце.

«Еще хоть раз мне скажут, „добро пожаловать“, то я пошлю их к чертям» — подумал я, вжав голову в плечи. На корпоративном семинаре по лидерству (который, вообще-то, сводился к тому, чтобы натаскивать нас умению полностью фокусировать свои мысли и действия на поставленной задаче) рассказывали о технике привлечения посетителей, к которой прибегают казино. Блеск золота и мерцание надписей на табло; навязчивая музыка, напоминающая звон монет, и не умолкающий поток двухбитных звуков, льющийся из автоматических машин для покера и рулетки. Не смотреть, не слышать. Не думать. Ага, как же! Можно было легко и просто записывать эти советы в блокнот вместе с остальными слушателями семинара, хихикая про себя над тупостью и податливостью простаков, которые так легко попадаются на приманку в виде заманчивой мечты о внезапно свалившейся на них удаче. Можно, как же! Но совсем другое дело, когда этот простак — ты сам, и это тебя заманивают в мир игры и азарта все эти звуки, сверкающие диско-шары и кричащие неоновые надписи о тысяче золотых монет, которые только что выиграл какой-то счастливчик.

«Чем ты хуже него! Попробуй. Раз — не в счет, словно его и не было. Но даже за один раз ты можешь выиграть» — шептал мне противный голос откуда-то из глубины души. Я оглянулся. Того почтенного старика, который провожал меня на тропе через пустыню, не было и в помине. Растворился и был таков. Может быть, это и было его истинным ремеслом — заманивать легковерных простаков вроде меня в казино, затерянное далеко в пустыне. Так, чтобы те наверняка остались, не имея ни сил, ни желания возвращаться назад под беспощадно палящими лучами солнца. Интересно, кстати, а какая там, снаружи, жара успела подняться? Наверняка припекает так, что можно омлет на капоте машины зажарить, даже не включая мотор. «А к омлету еще бы и парочку полосок бекона неплохо» — подсказал все тот же голос в моей голове, и вдруг я почувствовал запахи еды, заставившие меня оглянуться.

Справа от себя я увидел широко распахнутые двери, которые вели в огромный обеденный зал. Все столики были отделены друг от друга невысокими перегородками в обычные для американских ресторанов кабинки. Почти все они были заняты самыми разномастными компаниями людей. Отовсюду слышалась громкая речь и смех — люди просто проводили время за разговорами, попивая холодное пенистое пиво и закусывая картошкой фри с беконом.

— Да вы смеетесь надо мной, — прошептал я, не веря своим глазам.

Я же точно помнил, что когда только вошел в здание, то как раз по правую руку от входа видел длинный ряд автоматов для рулетки. Впрочем, они по-прежнему там и оставались, но теперь уже по обе стороны от дверей в ресторан. Чудно все это было! Но мало ли совпадений случалось, а утробное урчание в животе подсказало мне, что самое время было заглянуть в меню ресторанчика и заказать себе бутылочку холодного бадвайзера с какими-нибудь чипсами или жареной картошкой к нему.

— И не пожалеете, дружище! — мужчина неопределенных лет неожиданно хлопнул меня по спине и дружелюбно улыбнулся в ответ, видя мою удивленную реакцию на подобное панибратство. Лицо и улыбка его были вполне располагающими — эдакий безобидный малый, каких повсюду множество. Он выглядел таким счастливым, будто бы только что расстался со скучной конторской работой, на которой был женат последние лет двадцать с хвостиком.

Я вежливо хмыкнул в ответ что-то неопределенное, что тотчас же было воспринято как согласие с моей стороны. Меня еще раз хлопнули по плечу, но не оставили в покое.

— Вам пиво в бутылках или предпочитаете баночное? — спросил нас официант, появившийся в дверях ресторанчика, едва только я решился войти.

— В стакане, — буркнул я, недовольный тем, что меня даже не спросили, хочу ли я вообще пива. А может, я не пью и к моим чипсам с гуакамоле предпочитаю колу. Безо льда.

— Мне как всегда, любезный, — ответил навязавшийся мне в компанию тип, продолжая дружески похлопывать меня по плечу.

— Чипсы картофельные или кукурузные? — спросил официант, будто бы и впрямь читал по лицу все мои скрытые мысли и пожелания.

Впрочем, проходя вдоль зеркал, вывешенных в претенциозных позолоченных рамах на стенах ресторанчика, я заметил, что лицо мое и в самом деле выглядело недовольным. И голодным. Да меня можно было бы и насчет стейка спросить с такими-то глазами! Но я не стал раздумывать об этом дольше, так как мое внимание привлекла довольно колоритная компания, оккупировавшая одну из самых больших кабинок. Изнутри стены этой кабинки были обшиты грубо отесанными досками, потемневшими от времени и никогда не знавшими шлифовки и тем более лака. За широким столом разместилось несколько мужчин в высоких ковбойских шляпах, засаленных и потертых настолько, что один их вид наводил на мысль о том, что обладатели этих шляп и впрямь жили где-то в прериях и занимались перегоном скота. Их лица с обветренной кожей кирпичного цвета, с посеревшими от щетины щеками и острыми подбородками казались хмурыми и неприветливыми. Все пятеро курили длинные тонкие сигареты, смешно свисавшие из уголков губ, — прямо как в старых вестернах! Один из них перетасовывал колоду карт, пока его приятели, посмеиваясь над невезением кого-то из их компании, дожидались начала очередного круга игры.

— Сюда, дружище! — подозвал меня тот навязчивый тип, заделавшийся моим приятелем, и прошел вперед, чтобы занять свободный столик. Он выбрал маленькую кабинку на четверых, обставленную диванчиками с кожаными сиденьями, между которыми стоял массивный стол на толстых резных ножках, похожих на когтистые лапы льва.