Бесплатный фрагмент - Мятежная

ГЛАВА 1

Меня зовут Анна Савельева, и я — одна из выживших. Семь лет назад, проспав 200 лет в бункере, я проснулась в новом мире.

В 2032-м году на Землю вернулся исследовательский звездолёт «Олимпус», экипаж которого оказался заражён неизвестным вирусом, но выяснилось это слишком поздно. Большая часть человечества превратилась в зомби, оставшиеся укрылись в подземных бункерах, где вынуждены были проспать пару столетий в криокапсулах. По мнению учёных именно столько понадобится, чтобы планета полностью очистилась от вируса.

Конечно, рассчитывать на спасение могли далеко не все. Приоритет отдавали людям определённых профессий, не старше 45 лет, без серьёзных заболеваний — ведь нам предстояло не только создать всё заново, но и возродить человеческую цивилизацию. Наша семья идеально попадала под требования: папа — военный, мама — медик и двое детей (Антоха — мой брат, на три года старше).

* * *

Моя мама, худощавая женщина 36-ти лет с потускневшими светлыми волосами, стянутыми в строгий пучок на затылке, разложила на кровати новое платье из серо-голубого хлопка с длинными рукавами и белым накладным воротником — форма старшей школы, и с грустью посмотрела на меня:

— Совсем уже большая. — В её глазах мелькнули слёзы.

Я обняла маму, уткнувшись в костлявое плечо и вдыхая знакомый родной запах, внушающий умиротворение. Надела платье, мама помогла заплести волосы в косу: нельзя выходить на улицу с неприбранными волосами, тем более в школу. В отражении зеркала я увидела худенькую светловолосую девушку с бледной кожей и чуть заметным румянцем, подчёркивающим высокие скулы. Серо-голубые глаза казались грустными, я приподняла подбородок и посмотрела в зеркало с вызовом. В глазах вспыхнули искры, брови чуть сдвинулись, словно девушка в отражении готовилась отразить атаку.

Мама поправила воротник на платье и чмокнула меня в щёку:

— Ну, беги, а то опоздаешь.

Я накинула поношенный пуховик, нахлобучила шапку с помпоном, не застёгиваясь, выскочила на улицу и быстрым шагом направилась в сторону школы, проваливаясь в сугробы. Антоха, как всегда, меня не дождался.

В Долине камней зима тёплая — с утра не больше 4 градусов мороза. Снегом, правда, заваливает вторую неделю подряд. Летом же — засуха обычное дело, дожди идут редко, воздух сухой и наполнен пылью, при сильном ветре ничего не разглядишь дальше пары метров. Растительности мало, в основном бесполезные колючки. Не самое лучшее место для выживания, но предугадать, каким окажется климат после нашего пробуждения никто не мог.

Я быстро шагала по узкой протоптанной тропинке, петляющей средь небольших, однотипных бревенчатых домиков. Мы живём в одном из подобных: маленькая прихожая, просторная главная комната, которая служит одновременно кухней, столовой и гостиной, и две спальни. Рядом с домом — пристройка: баня и туалет.

— Аня!

Я обернулась на знакомый голос. Запыхавшись, ко мне подскочил коренастый паренёк, немного нескладный, чуть выше меня ростом. На его усыпанном веснушками лице горел румянец, скорее от того, что он бежал, а не от холода, рыжие волосы торчали в разные стороны. Он со свистом выдыхал, растягивая губы в приветственной улыбке:

— Зову, зову тебя. Оглохла что ли?

Я попыталась пригладить непослушные вихры на его голове.

— Привет, Тём! Задумалась, наверно.

Из кармана его пуховика свешивалась вязаная шапка в серо-синюю с белым полоску. Под пуховиком белая рубашка и брюки из такой же серо-голубой ткани, как моё платье. Все дети в Долине камней одеваются одинаково. Даже в праздничные дни у всех стандартные костюмы. Выбирать одежду самостоятельно мы сможем только после окончания школы.

Тёма схватил меня за руку, так идти не очень удобно — колея слишком узкая для двоих, да и я шустрее, его же всё время приходится подгонять. Он неуклюж и постоянно спотыкается. Мы дружим с того момента, как проснулись в бункере, бокс Кудряшовых находился по соседству с нашим. Папа Тёмы, Святослав Никитич, тоже военный. Ещё у Тёмы есть два брата: старший, Юрка, вот-вот окончит школу, мечтает пойти в армию, но это решит Советник — мы не можем выбрать себе профессию сами. Младшему, Степану, всего 6 месяцев. Все рыжеволосые, с крупными чертами лица. Мама, Светлана Денисовна, работает в агрокомплексе, но сейчас в декрете.

Мы зашли в класс и, как обычно, сели за одну парту. Нина Ивановна, учительница, раздала анкеты. После окончания младшей школы Советник анализирует наши знания и даёт рекомендации — какие навыки лучше развивать, к чему есть способности. У меня склонность к точным наукам, если верить анкете. У Тёмы — к рисованию и литературе. Он обожает рисовать — абсолютно ненужный навык — творческих профессий у нас нет. Заниматься творчеством не запрещено, но только лишь в свободное от полезных дел время. Если к окончанию школы вы не освоите никаких нужных навыков, Советник отправит вас работать в угольную шахту — там особые знания не нужны.

Тёма сосредоточенно разглядывал анкету, еле шевеля губами.

— Пойду в кружок труда! — Повернулся он ко мне. — Тогда какая-нибудь из рабочих профессий выпадет. Так ведь?

Я согласно кивнула. Мастера всегда нужны.

— А я в кулинарный.

Тёма улыбнулся. На самом деле я не особо любила готовить, но немного умела — мама научила. И это очень важный навык. Я должна научиться готовить пищу и добывать её. Потому что собиралась сбежать. Но это была моя тайна. Как и то, что я — ведьма.

Я — сверхъестественное существо, потомственный маг. Таким даром обладала моя бабушка, больше никому в семье не передался. Мама всегда считала, что это к лучшему — в новом мире сверхов не жаловали. А наш Командующий вообще сказал, эпидемия зомби — это наказание человечеству за то, что позволили разному сатанинскому отродью, будь то вампиры или оборотни, жить наравне с людьми. Теперь мир очистился. Говорят, способности проявляются в подростковом возрасте, но впервые я почувствовала, что особенная после пробуждения в бункере, мне исполнилось всего 6 лет.

В выходные мы с Тёмой часто бегали на озеро — искусственный водоём, созданный поселенцами, летом тут даже рыбы можно наловить, но клюёт плохо. Зимой мы катались на коньках. Ещё одно озеро находится возле шахт, туда детям ходить не разрешали — слишком далеко.

А по вечерам поселенцы отдыхали в клубе. В Долине камней не так много мест для развлечения, поэтому в клубе по выходным собирался почти весь город. Здесь крутили фильмы на большом экране, вход бесплатный, но фильмы одни и те же — мы их видели уже по нескольку раз. Внизу, в подвале, располагался бар, туда только взрослых пускали и там были игровые автоматы — всего два, приходилось заранее записываться, чтобы поиграть.

Наверху, кроме кинозала, кулинария — здесь продавали очень вкусные пирожные! Там же, на втором этаже, находились танцевальный зал и небольшая сцена. По праздникам устраивали театральные постановки, никаких артистов, конечно, у нас не было — местные своими силами что-нибудь придумывали.

Тёма обшарил свои карманы и достал несколько монет.

— Хочешь пирожное? — довольно улыбнулся он.

— Ого, откуда у тебя деньги?

— Мы в кружке поделки разные делаем, я в лавку сдал, — Тёма смущённо покусывал нижнюю губу.

— Молодец! — Я схватила его за руку, и мы побежали к клубу. Сдали одежду в гардероб и поднялись на второй этаж.

В кулинарию толпилась очередь, небольшая — пять человек. Тёма занял место, я крутилась рядом. Женщина, стоящая впереди Тёмы, посмотрела на нас и улыбнулась.

— Подружка твоя? — обратилась она к нему.

Тёма покраснел, опустил глаза и кивнул. Я еле сдержала смешок.

— Надеюсь Советник выберет вас парой. Хорошо вместе смотритесь! — продолжая улыбаться, выдала женщина.

Лицо Тёмы почти слилось по цвету с его огненными волосами, я отвернулась в сторону, уже не в силах сдерживать смех. Невольно представила себя в белом платье с пышными юбками, а Тёму в чёрном фраке с галстуком-бабочкой — ничего нелепее быть не может! До моего «кавалера» наконец дошла очередь, и он растерянно оглянулся на меня:

— Тебе какое?

Я заглянула ему через плечо на витрину:

— Эклер!

— Два эклера! — Тёма высыпал монетки в специально поставленное блюдце рядом с кассой и радостно схватил картонные тарелки с пирожными. Мы уселись за столик.

— Чай? — вскочил неугомонный Тёма.

Я мотнула головой.

— Так вкуснее! — возразила с набитым ртом.

— Ага, — согласился Тёма, запихивая эклер в рот чуть ли не целиком и измазав щёки кремом.

Домой мы вернулись уже затемно, но главное успеть до 21.00 — комендантский час. Ночью на улице опасно. В основном из-за диких собак. Мама сидела в кресле и рассматривала старые фото, наверно, опять плакала. Тосковала по папе. Мы с Антохой тоже скучали, но я отца плохо помнила. Он не проснулся. Врачи сказали, что его сердце остановилось за 10 лет до пробуждения в капсуле. Антоха тоже собирался стать военным, по крайней мере мечтал об этом, а решение примет, разумеется, Советник. Большинство мальчишек грезили о службе в армии — там больше всего возможностей и привилегий. И власть. Каждый из них втайне надеялся, что однажды он станет Командующим. Девушек тоже брали в армию, но неохотно. Если в профессиях недобор, то Советник делал выбор в пользу менее подходящей.

ГЛАВА 2

Как-то нас водили на экскурсию в полицейский участок. Тоже востребованная профессия, хотя преступления в Долине камней практически не случались. Разве что кто-то стащит яблоко на рынке или соседскую курицу. Зато полицейские выезжали за пределы поселения (как и военные) и исследовали территорию. Также в полиции за хорошую службу появлялся шанс получить повышение и попросить о переводе к военным. После экскурсии чуть ли не половина класса размечтались о работе в полиции. Ну не идиоты ли?

После школы я часто забегала к Тёме. Или он ко мне — вместе делали уроки, потом играли на улице. Последнее время чаще зависали у Тёмы, так как его мама в декретном отпуске и могла за нами приглядывать.

— Голодные? — спросила она, когда мы, хохоча, ввалились в гостиную, топая ногами, чтобы сбить налипший снег. Тётя Света одной рукой достала тарелки из навесного кухонного шкафа, другой прижала к себе хныкающего Стёпу. Получалось у неё довольно ловко, несмотря на ограниченность в движении.

— Я помогу! — Тёма достал ложки и поставил кастрюлю на плиту. Тётя Света устало плюхнулась на стул, не переставая качать Степана, который уже орал во весь голос.

— Пойду, уложу, сами справитесь?

— Конечно! — заверила я. Тёма загремел крышкой от кастрюли.

Тётя Света улыбнулась и ушла в соседнюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Юрки, старшего брата Тёмы, ещё нет, вероятно, у них сегодня ОБЖ, Антон тоже туда ходит.

Я разлила суп, и мы с Тёмой дружно застучали ложками.

Раз в месяц нас водили на медосмотр, в этот день уроки отменяли. В больничном коридоре нас распределили в две колонны: мальчики и девочки. Освещение тусклое. С электричеством туго, понемногу устанавливали солнечные электростанции, но в первую очередь это касалось общественных зданий, вот как больница, например, или школа. В домах использовались генераторы, из техники только холодильник, освещение — свечи.

Осмотр у врача длился около 15 минут, мальчики заходили в один кабинет, девочки — в другой. Ждущие в коридоре перешёптывались и хихикали. Моя очередь. Я глубоко вдохнула и робко открыла дверь кабинета. Больницы и врачей я ненавидела. Сердце застучало как бешеное, руки стали липкими от пота, я незаметно вытерла их о подол. Врачиха кивнула в сторону стула и спросила мои имя и фамилию. У меня взяли кровь, задали стандартные вопросы о самочувствии, как и в предыдущие разы.

— Менструация уже была?

Я вздрогнула, покраснела и утвердительно кивнула головой. Врачиха протянула мне книгу — «О важном: девочки». Я растеряно разглядывала обложку и, кажется, краснела ещё сильнее. Вот бы провалиться сейчас сквозь землю. Врачиха, заметив моё замешательство, добродушно улыбнулась:

— В этом ничего постыдного, — она слегка коснулась моего плеча, — если будут какие-то вопросы, ты можешь обратиться к школьному психологу или здесь — в кабинет 21.

— Мне мама уже всё объяснила, — еле слышно выдавила я из себя.

— Хорошо. У тебя замечательная мама, — врачиха снова чуть растянула губы в улыбке. — Я выпишу направление к гинекологу.

— Я нормально себя чувствую.

— Так положено, — она протянула мне направление.

Я пулей вылетела за дверь, прижимая к груди книжку. Вышла на улицу, Тёма уже ждал снаружи, пиная небольшой комок подтаявшего снега. Он радостно улыбнулся и помахал мне книгой, похожей на мою, только с мальчиком на обложке.

— Там картинки есть! — хихикнул он, прикрывая рот рукой.

— Ты как маленький, чесслово, — ухмыльнулась я, запихивая буклет в рюкзак. — Всё ещё думаешь, что детей находят в капусте? Или аист приносит?

Тёма продолжал скалиться, потом вдруг выражение лица стало серьёзным.

— А если не получится? — он выглядел немного смущённым.

— Что не получится?

— Ну этот, секс. — Щёки вспыхнули, Тёма смотрел куда-то вбок, стесняясь встречаться со мной взглядом.

— Тогда твоей жене найдут кого-то порасторопнее, а тебя выпрут на улицу!

Тёма удивлённо вытаращился на меня, приоткрыв рот.

Я, не выдержав, расхохоталась:

— Тём, ты дурак? Это естественный процесс. Животные как-то без книжек же обходятся.

— Нет, ну вдруг, вдруг дети не получатся? — он запинался на каждом слове.

— Если честно, мне всё равно. Я детей рожать не собираюсь. И замуж выходить!

— Но Советник…

— Да плевать мне на Советника! Я не собираюсь заниматься сексом! Если хоть кто-то попробует до меня пальцем дотронуться, я его убью! — я так разозлилась, что кричала чуть ли не на всю улицу.

— Тише ты, — попытался успокоить меня он. — До этого ещё несколько лет, вдруг ты передумаешь.

— Не передумаю! Никогда!

Я быстрым шагом направилась в сторону дома, вытирая рукавом выступившие слёзы. Тёма семенил за мной.

— Ань, ну чего ты?

— Отстань!

Одним махом влетела на крыльцо и захлопнула дверь прямо перед его носом.

ГЛАВА 3

Сегодня нас вдруг вывели в актовый зал после третьего урока. Что-то случилось. Просто так уроки не прерывают. Мы выстроились в три ряда, напротив, у микрофона, — директор школы Людмила Михайловна в строгом костюме в серо-синюю мелкую клетку. Она нервничала, часто поправляла очки на переносице и поглядывала в сторону выхода. Вошла Нина Ивановна (наш классный руководитель), за ней, опустив головы, Ирка Симонова и Гоша Фролов. Они вроде как встречались, были влюблены друг в друга. Отношения не запрещали, но смысла мало — пары всё равно сформирует Советник. Шансов, что выпадет тот, в кого ты влюбилась, слишком мало.

Ирка шмыгала носом и не поднимала глаз, Гоша прятал руки в карманах, некрасиво их оттопырив, — руки сжимались в кулаки.

Людмила Михайловна прокашлялась и поправила микрофон:

— Мне неприятно об этом сообщать, но двое наших учеников нарушили правила. Вы все прекрасно понимаете, что от нас зависит будущее человечества. Мы не знаем, выжил ли кто-то ещё, но в любом случае наша цивилизация под угрозой. Возможно, некоторые законы кажутся вам слишком строгими и даже жестокими, но мир сейчас — враждебная среда, и каждый из нас должен быть готов к жертвам ради общества.

Она снова прокашлялась и продолжила:

— Георгий Фролов и Ирина Симонова решили, что они лучше других. Их не интересует мнение Советника, они достаточно мудры, чтобы самостоятельно сделать выбор. Так? — Директриса повернулась к Гоше и Ирке. Они стояли, не шелохнувшись, руки по швам. Лицо Гоши пылало от стыда, он исподлобья бросил быстрый взгляд в толпу и тут же опустил голову обратно.

Ирка периодически шмыгала носом, по щекам бежали слёзы: крупные капли срывались и падали на пол, оставляя мокрые точки. Она даже не пыталась их вытереть, словно её руки приклеились к подолу, за который она схватилась, как за спасательный круг.

— Фролов и Симонова нарушили правило нашего общества, вступив в половую связь до Выпускного и выбора пары, и приговариваются к месяцу бойкота. — Людмила Михайловна строго посмотрела на нас, и в этот момент каждый почувствовал себя виноватым. В чём-нибудь.

Она взяла со стола две наклейки и нацепила сначала Гоше, потом Ирке — белый круг с красной каймой и крупными красными буквами «СТЫДИСЬ!». Мы трижды проскандировали хором: «Стыдись! Стыдись! Стыдись!». Щёки Гоши покраснели ещё сильнее, он зажмурил глаза и сцепил руки перед собой, словно хотел защититься от летевших в него обвинений. Ирка разрыдалась, закрыв лицо руками.

Мы вернулись в класс и расселись за парты. Ирка с Гошей зашли последними и сели на задний ряд. Раздельно. Целый месяц с ними запрещено общаться всем, кроме близких родственников. А при встрече нужно трижды прокричать «стыдись».

Через неделю после инцидента Ирка не пришла в школу. Говорят, отец отлупил её за то, что опозорила семью. Я видела, как возле их дома стояли двое полицейских. Детей бить запрещалось, за это отправляли в шахты на исправительные работы. Катя, девочка, которая раньше с ней дружила, сказала, что Ирка пропала. Искали её три дня, пока местные рыбаки не выловили тело в озере.

В день похорон отменили занятия, все пошли на кладбище. Стояла довольно жаркая погода, хотя ещё только начало апреля, ярко светило солнце и в воздухе пахло свежестью. День максимально не подходил для скорби. И происходящее казалось нереальным. Людмила Михайловна произнесла целую речь о том, какой хорошей девочкой была Ирка, пока не оступилась и не нарушила правила. Мне захотелось подскочить к ней и с силой толкнуть в эту яму, куда вот-вот опустят гроб с Иркиным телом. Тёма держал меня за руку и, наверно, я дёрнулась вперёд, витая в своих мыслях, потому что он вдруг сжал её крепче.

На следующий день урок начался с минуты молчания.

— Садитесь, тема урока… — Людмила Михайловна (алгебру ведёт директриса) повернулась к доске и размашистыми движениями заскрипела мелом. — Квадратные уравнения.

— Вы её убили. Вы все. — Я всё ещё стояла, и Тёма судорожно дёргал меня за руку, пытаясь усадить за парту.

— Что? — Людмила Михайловна обернулась на мой голос, очки слегка покосились на переносице, она растерянно оглядела класс.

— Её убили вы, ваши правила. Вы виноваты.

— Аня! — прошипел Тёма.

— К сожалению, иногда случаются ошибки. Правила дополнительно проработают. Советнику уже передали информацию, и меры пресечения будут изменены. — Она нервничала, это слишком бросалось в глаза. В классе зашушукались, все головы повернулись в мою сторону.

— Иру уже не вернуть. — Я понимала, что нарываюсь. Мне нельзя привлекать лишнее внимание — это осложнит мой план побега. Я должна быть хорошей девочкой и не вызывать подозрений.

— Сядь на место, пожалуйста, — Людмила Михайловна взяла себя в руки. — Или я буду вынуждена сообщить о попытке сорвать урок.

Я села за парту. Тёма укоризненно покачал головой и сунул мне в руки учебник.

Очень быстро про Ирку все забыли. Наверно, кроме Гоши. Бойкот закончился, но он по-прежнему держался особняком и почти ни с кем не разговаривал. На уроках отказывался выходить к доске. Скорее всего, Советник отправит его в шахты после окончания школы — у Гоши совсем плохо с успеваемостью.

ГЛАВА 4

На большой перемене мы пошли в столовую. Сегодня на тарелку повариха большой ложкой выкладывала гречку и небольшой кусочек зайчатины. Следом поставила на поднос стакан яблочного компота.

Мы с Тёмой всегда садились рядом.

— А тебе кто-нибудь нравится? Из парней? — вдруг спросил он и посмотрел на меня пристально, облизывая губы.

Я обвела взглядом помещение, чуть дольше задержав взгляд на Вадике — пожалуй, самый красивый парень в классе. Тёмные волосы, карие глаза, статная фигура. Полные чувственные губы. Наверно, он круто целуется… Я опустила глаза — вот что за глупости лезут в голову?

Тёма проследил за моим взглядом и обиженно хмыкнул:

— Этот что ли?

Я пожала плечами.

— Он дебил, — презрительно выдал мой друг.

— Ага, а ты самый умный. Мне никто не нравится, это всё глупости. Нас спрашивать не будут.

— Знаю, но вдруг совпадёт.

— А тебе кто нравится? — Я снова разглядывала соседние столики, надеясь угадать Тёмкин выбор.

— Да есть одна девочка. Но вряд ли нас соединят, — грустно вздохнул Тёма.

— И кто она?

Тёма поспешно отправил в рот последнюю ложку с кашей, схватил одной рукой грязную тарелку, другой — стакан с компотом.

— Не скажу! — Он быстрым шагом направился к мойке, прихлёбывая на ходу из стакана.

— Так нечестно!

Учебный год заканчивался в конце августа, потому что сентябрь-октябрь мы работали на полях и в общественных садах — убирали урожай до заморозков. В саду мне больше нравилось — там, пока собираешь, можно наесться разных ягод, а то и груш с яблоками. Вообще, за это ругали, но особо никто не следил. А на полях мы собирали картофель и морковь. В нынешнем году урожай выдался плохой — картошки мало и почти вся мелкая, придётся экономить.

Нас собирали у школы в 9 утра, делили на группы и отправляли на уборку с кем-нибудь из учителей. Младшие школьники работали всего по три часа, старшие — по пять. В остальное время мы были предоставлены сами себе — вроде как каникулы. Если погода хорошая, шли рыбачить втроём: я, Антоха и Тёма. Славка, Тёмин брат, иногда присоединялся. Он не очень любил рыбалку, больше — охоту.

Тёма постоянно таскал с собой мольберт и, придавив удочку камнем, рисовал пейзажи. Улов у него чаще всего выходил самый маленький. Сегодня с утра зарядил дождь, наша группа должна была работать в поле, но из-за непогоды нас отправили домой. На этот раз пошли к нам. Мама — на работе, Антоха, наверно, опять в спортзале пропадал, так что мы спокойно могли посекретничать. Я давно хотела рассказать Тёме про свой план.

— Когда закончим школу, я сбегу!

Тёма удивлённо распахнул карие глаза.

— Куда?

— Куда-нибудь, — пожала я плечами, — я хочу быть свободной.

— Но там же ничего нет! Ты погибнешь! — Теперь он выглядел испуганным.

— Найду какой-нибудь заброшенный дом и буду там жить. Как хочу. И никакая глупая машина не примет решение за меня!

— Советник не глупый, он способен всё просчитать и никогда не ошибается!

Советник — это суперкомпьютер, искусственный интеллект, все решения принимает он. В Долине камней на него разве что не молились. Даже пару нам выбирала машина, учитывая всё: от физиологических особенностей, наследственности до черт характера. Нам же нужно здоровое потомство, а то вымрем. Как динозавры.

— Плевать мне на Советника! Я работать не буду! Детей рожать тем более! И замуж за какого-нибудь придурка не пойду!

— Почему за придурка то? — возразил Тёма. — Если Советник подберёт твой идеал?

— Откуда ему знать про мои идеалы? Он же машина! Он понятия не имеет, что такое любовь!

— У нас уже есть пары, которые подбирал Советник. И вроде у них всё нормально. И навыки… ну ты же будешь развивать то, что тебе нравится. Значит, и профессия подойдёт.

— Вот и оставайся здесь, раз тебя всё устраивает! А я буду жить одна, и никто не сможет указывать, что мне делать!

— Одной уходить нельзя. Ты не выживешь, — он грустно вздохнул. — Я пойду с тобой. Только надо подготовиться. Нужен план. Ну и ты, может, ещё передумаешь.

Я радостно кивнула. Именно на это я и рассчитывала — что Тёма меня не бросит, он настоящий друг. А я точно не передумаю.

В воскресенье сходили в кино. Все фильмы мы уже наизусть знали, поэтому больше болтали между собой. Антоха всё трындел о том, как круто быть военным.

— А если Советник тебе другую профессию выберет? — осадила я его.

— Вряд ли, я много спортом занимаюсь. И стреляю отлично. В крайнем случае в полицию отправят, потом появится шанс перевестись. Полиция тоже сойдёт. — Его прям переполняли эмоции. Ему здесь нравилось, все правила чётко соблюдал. Похоже, все мозги в нашей семье достались мне!

— А я рисовать люблю! Жаль, что нет такой профессии. Тогда рыболовом буду или охотником, всегда на свежем воздухе. И мольберт можно с собой брать! — мечтательно заявил Тёма.

Я поддакнула. Хороший выбор. Для нашего побега.

ГЛАВА 5

Под кроватью я устроила тайник: понемногу откладывала консервы и упаковки с макаронами или крупой. Сразу много продуктов не купишь, в лавку товары доставляли небольшими партиями и, если взять штук 10 консервов, вызовешь подозрение. Иногда я по чуть-чуть отсыпала из домашних запасов. Ещё мы продавали рыбу, которую выловили сами, и Тёмины поделки — на уроках труда он делал деревянные фигурки разных животных, их быстро разбирали. А на вырученные деньги покупали всё, что нужно для побега.

Оставалось найти палатку. Хорошую, тёплую. Соврём, что на рыбалку с ночёвкой собираемся, если спросят зачем.

Я вздрогнула от стука в окно. Сперва подумала, что дети шалят, но неожиданно встретилась взглядом с Вадиком, который нетерпеливо переминался с ноги на ногу под моросящим дождём.

— У нас дверь есть, — насмешливо заметила я, приоткрыв окно.

Он даже бровью не повёл:

— Выйти можешь?

— Зачем? — Я кокетливо накрутила на палец локон, выбившийся из косы.

— Хотел пригласить тебя, — вздохнул Вадик. — На свидание.

Сердце забилось сильнее, словно маленькая птичка, запертая в тесной клетке. Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Вадик — мечта всех девчонок в школе.

— С чего это вдруг?

— Ты мне нравишься. Подумал, хочешь, сходим куда? — Он выглядел уверенно, как будто точно знал, что я соглашусь.

Я ни разу не была на свидании, и Вадик мне нравился. Он походил на героя из одного сериала, который мы с Тёмой смотрели уже раз десять. Потом, ложась спать, я часто представляла себя главной героиней, и, конечно, моим возлюбленным был Вадик. Тёме я об этом не рассказывала, он бы надо мной посмеялся.

Я скрылась в глубине комнаты, судорожными движениями поправила волосы у зеркала, расстегнула верхнюю пуговицу платья и оценивающе оглядела себя. Раньше Вадик меня не замечал и вдруг начал оказывать знаки внимания, а теперь — свидание! Отражение показалось мне симпатичным, в отличие от большинства девочек в классе, у меня уже сформировалась грудь. До сих пор это вызывало скорее неловкость, особенно на уроках физкультуры, но сейчас я подумала, что это мой козырь. Даже Тёмка иногда странно косился и тут же отводил взгляд, если я замечала.

Я накинула куртку и выскочила на улицу, Вадик взял меня за руку, как будто мы давно вместе. Я не возражала.

— Может, в кафе? Мороженое хочешь? — Он ловко подбросил рукой монетку.

— Не откажусь!

Мы заказали ванильное. Вадик так смотрел на меня… по-взрослому. От чего у меня по телу пробежала волна мурашек. Я невольно разглядывала его губы и пыталась представить каким бы мог быть наш поцелуй.

— Знаю одно место, где ты точно не была! — заявил он, отодвинув от себя пустую креманку. — Как насчёт алхимической лаборатории?

Моя рука с ложкой зависла в воздухе. Алхимия — это для избранных. В том смысле, что официально она запрещена, что творилось за дверями лаборатории никто не знал. Отец Вадика — алхимик (единственный в нашем поселении), он готовил редкие зелья для Командующего. В мире до пандемии алхимия признавалась официально, рецепты некоторых зелий даже распространялись в интернете. Но не сейчас. По новым законам она под строгим грифом секретности. Из класса только двое учеников посещали уроки алхимии — Советник выявил у них способности.

— У меня же нет пропуска, — возразила я, а он довольно ухмыльнулся.

— Так у меня есть! Только не болтай никому! — Он поднёс палец к губам и подмигнул.

Я быстро-быстро кивнула головой, боясь, что он передумает.

Мы дождались 8-ми вечера, когда в бункере никого не останется, кроме охраны. Лаборатория располагалась там, как и все важные объекты, вроде администрации, компьютерного зала и научных боксов.

Когда мы подошли к бункеру, уже совсем стемнело. У входа два охранника преградили нам путь. Вадик показал пропуск, один из них подозрительно посмотрел в мою сторону.

— Она со мной. Папа попросил кое-какие книги забрать, — невозмутимо выдал Вадик.

— 15 минут. — Ему вернули пропуск, и мы скрылись за толстой железной дверью.

Спустились по лестнице вниз, попали в приёмную (сейчас тут никого нет) и уже оттуда вышли в длинный коридор. Я ни разу не была здесь с того момента, как мы переехали в наш дом. Вадик тащил меня за руку, мы повернули налево и спустились ещё ниже по узкой лесенке. Снова коридор, в конце которого две двери. Вадик достал ключи и открыл одну из них. Зажёг свечи на небольшом столе у самого входа, комната наполнилась тусклым светом, я, затаив дыхание, сделала шаг вперёд и огляделась по сторонам:

— Ого!

— Впечатлена? — улыбнулся Вадик.

Стены увешаны множеством полок с разного размера склянками и коробками. В воздухе пахло горелой травой, от чего немного щекотало ноздри, но запах скорее приятный, чем раздражающий. В глубине комнаты — два котла и длинный деревянный стол. На нём лежала толстая книга с потёртыми страницами. Я подошла и робко перевернула пару страниц. Казалось, что они вот-вот рассыпятся в руках.

— Лучше тут ничего не трогать, — Вадик осторожно закрыл книгу и за руку отвёл меня от стола.

— Это рецепты?

— Ага, — он улыбнулся и обнял меня за талию. — Не забыла, у нас всего 15 минут?

— Ты уже умеешь варить зелья?

— Пока только самые простые, вроде средства от поноса или сироп от кашля, — Вадик смущённо хихикнул.

Я разглядывала массивный книжный шкаф из тёмного дерева со стеклянными дверцами за его спиной.

— А что там?

Он оглянулся:

— А, какое-то старьё. Книги с различными заклинаниями. Ерунда. Они не работают, всего лишь дурацкий набор слов.

Именно то, что я искала. Я обладала даром, но я не умела им пользоваться. Я не знала заклинаний и боялась, что не смогу контролировать свои силы. Вот только как добраться до этих книг?

Вадик вдруг прижимал меня к себе так, что стало трудно дышать. Я чувствовала, как учащённо билось его сердце и замерла в объятиях, одновременно боясь того, что последует дальше и желая этого. Он слегка коснулся моих губ и выжидающе посмотрел на меня. Приятные ощущения, его губы оказались мягкими и чуть влажными, я прижалась ещё сильнее, зажмурив глаза от нахлынувших ощущений. Одна его рука всё также сжимала мою талию, а второй он неловко пытался расстегнуть пуговицы на платье. Наконец, справившись, запустил руку и сжал мою грудь, от чего я издала что-то похожее на стон и всхлип одновременно. Где-то внизу живота разгорелось пламя, мышцы свело от напряжения.

Поцелуи становились всё настойчивее, Вадик прислонил меня к стене, я почувствовала, как что-то твёрдое упирается мне в бок, а его руки задрали подол платья и пытались стянуть трусики. Это привело меня в чувство. Возбуждение ещё не отступило, но, кроме дикого желания, я испытывала жуткий стыд и попыталась вырваться из его объятий.

— Пусти!

С силой толкнула Вадика в грудь, он чуть не потерял равновесие и схватился за край стола, с трудом переводя дыхание.

— Забыл, что случилось с Гошей и Иркой? — Я дрожащими руками застёгивала платье.

— Не забыл. Мы можем сделать друг другу хорошо. И никто не узнает. Гоша просто идиот.

— Нам пора возвращаться. — Я чувствовала себя неловко, будто мы сделали что-то гадкое, и больше всего на свете хотелось оказаться дома и залезть в ванну.

— Можем найти другое место, более надёжное, я думал, тебе здесь понравится. — Вадик взял меня за руку, но я поспешно вырвала её и выскочила за дверь:

— Как-нибудь в другой раз, мне пора домой.

Он кивнул. Мы поднялись по ступенькам и наконец оказались на свежем воздухе. Ещё немного, и я бы потеряла сознание.

— Я провожу. — Он снова схватил меня за руку, я не решилась оттолкнуть. — Представляешь, нас выберут парой?

— Маловероятно.

— Почему? Мне кажется мы подходим друг другу. — Он остановился и повернулся ко мне.

— Может быть. Но решит Советник.

Вадик кивнул:

— Я был бы рад. Чувствую, мы не будем вылезать из постели, — он довольно ухмыльнулся, а я залилась краской. — Тебя кто-нибудь уже трогал там?

Я резко мотнула головой и сорвалась с места в сторону дома.

— До завтра! — крикнул он мне вслед.

Захлопнув калитку, я несколько минут стояла, прислонившись к забору и пытаясь унять дрожь во всём теле. Показываться на глаза маме в таком состоянии нельзя. Я пошла к пристройке. Внутри холодно — баню сегодня не топили. Рассмотрела себя в зеркало: волосы растрёпаны, словно попала в ураган, лицо раскраснелось. Я умылась холодной водой и постаралась привести себя в порядок. Это далось нелегко — перед глазами всплывали картинки того, что произошло в лаборатории. А если он всем расскажет? Мне почудилось, что я снова ощущаю его жадные руки на своём теле, только сейчас это вызвало лишь чувство стыда и отвращения. К самой себе. Я быстро скинула одежду и, трясясь от холода, яростно тёрла себя губкой, смоченной в холодной воде.

ГЛАВА 6

Всю ночь я ворочалась и не могла уснуть. Удалось задремать почти на рассвете, и противное дребезжание будильника пробудило в моей голове тысячи отбойных молотков. В комнату заглянул Антоха.

— Ты чё дрыхнешь ещё? Опоздаешь же!

Я закрыла голову подушкой и, издав протяжный стон, кое-как выползла из-под одеяла.

На первый урок, конечно же, опоздала.

— Извините, проспала! — скороговоркой сообщила я учительнице, влетев в класс.

Нина Ивановна окинула меня строгим взглядом, но ничего не сказала. Я была прилежной ученицей и опаздывала редко.

Я направилась к своей парте, но путь мне преградил Вадик, вскочив со стула и галантным жестом выдвигая соседний — для меня. Я растерялась, в классе раздались смешки.

— Савельева, может, сядешь уже? — Громкий голос учительницы заставил меня плюхнуться рядом с Вадиком.

Раньше он сидел с Белкиной, попросил её пересесть? Меньше всего мне хотелось вспоминать и тем более обсуждать то, что произошло вчера. Вадик поправил выбившийся волос, прилипший к моей щеке, я вздрогнула от неожиданности.

— Я соскучился, — прошептал он мне в ухо, сжав колено под партой.

Я покраснела и поспешно достала учебник. Вадик довольно улыбнулся.

Весь урок просидела как на иголках, наконец раздался звонок, я вскочила с места, нервно запихивая свои вещи в рюкзак.

— Нам надо поговорить, — повернулась к Вадику.

— Что случилось?

— Ничего. Я… вчера мне кажется, мы поторопились.

— Да вроде тебе понравилось, — нагло ухмыльнулся он.

— Нет. Не понравилось, — я посмотрела ему прямо в глазах, Бог знает, чего мне это стоило.

Он нахмурился.

— Вадь, ты классный парень, но мне это не нужно и…

— Потаскуха! — он оборвал меня, испепеляя взглядом, полным ненависти. Повторил уже громче: — Потаскуха!

Я растерянно хватала воздух ртом, не зная, как реагировать. Ученики, оставшиеся в классе, косились на нас с любопытством и перешёптывались. Откуда-то из-за моей спины неожиданно возник Тёма.

— Что ты сказал? — Он замахнулся и его кулак прилетел прямо в челюсть Вадика.

От удара тот упал между рядов парт, кто-то завизжал, я схватилась за Тёму, норовившего пнуть уже и так поверженного врага. В класс вбежала Нина Ивановна:

— Вы что тут устроили?! Оба — к директору!

Она увела парней, а я села на своё привычное место. Тёма и Вадик вернулись спустя 15 минут, Тёма удивлённо посмотрел на меня.

— Здесь занято, — ворчливо заявил он.

— Да ну? Не заметила.

Он отодвинул стул и сел у самого края. Я хмыкнула.

Весь урок он не обращал на меня внимания, сосредоточенно уткнувшись в учебник.

На большой перемене мы пошли в столовую, Тёма продолжал играть в молчанку и, не выдержав, я схватила его за руку:

— Тём, ну ты чего? Что я сделала-то?

— Что в-в-вы все находите в этом недоумке? Б-б-бегаете за ним как преданные собачонки. Смотреть противно! — он слегка заикался, видимо, от злости.

— Мы просто сходили на свидание, а Вадик себе чего-то нафантазировал, — примирительно сказала я.

— И ты с ним ц-ц-целовалась!

Вот же козёл, уже всем растрепал.

— Не целовалась, а он поцеловал меня! И мне не понравилось. Чесслово!

Тёма смотрел на меня подозрительно:

— Совсем не понравилось?

— Совсем. Слюни эти… фу! — Я передёрнула плечами.

Тёма удовлетворённо кивнул. Я взяла его под руку и толкнула в сторону столовой, а то поесть не успеем.

ГЛАВА 7

Новый учебный год начинается в ноябре. Но перед ним проводят Выпускной — в последнюю субботу октября. В актовом зале собираются выпускники — те, кто окончил школу в текущем году, им вручают аттестат и направление на работу, которую выбрал Советник. Потом Семейный совет объявляет новые пары, на следующий день они отправятся на регистрацию брака и получат ключи от своего нового дома.

В этом году я тоже пойду на Выпускной вместе с мамой — Антоха отучился, осталось две ночи, которые он проведёт в родительском доме. И я обзаведусь своей собственной комнатой!

Мама нервничала и украдкой промокала платком глаза. Мы сидели на деревянных скамьях перед небольшой сценой вместе с родственниками других выпускников. Совсем скоро я тоже буду стоять там и ждать приговора. Мне стало не по себе, в горле застрял комок и захотелось выбежать из душного зала, но я сидела, не шелохнувшись. Выпускников вызывали по алфавиту, так что ждать Антоху пришлось довольно долго.

Наконец Людмила Михайловна громко объявила: «Савельев Антон! Распределение — армия!», он выбежал на сцену, сияя от счастья. Мама захлопала в ладоши, зал подхватил. Я радовалась за брата, ведь именно об этом он мечтал. В жёны ему Советник выбрал высокую фигуристую девушку с русыми волосами и пронзительными зелёными глазами. Красивая. Наталья Лобова. Кажется, они понравились друг другу, по крайней мере не выглядели расстроенными. И, насколько я знала, Антоха ни в кого не был влюблён.

Вечером за ужином он без умолку тараторил, проглатывая слова от возбуждения. Я не понимала этих восторгов. Даже если выбор Советника оказался неплох, всё равно это принуждение. Разве нет? Почему все так легко смирились с тем, что у нас отняли свободу выбора, предоставив управление нашими жизнями какой-то машине? Пусть даже очень умной?

Регистрация брака в Долине камней — скучное мероприятие. Все собираются в огромном зале клуба, пары по очереди расписывают, потом праздничный обед и танцы. Вечером молодожёны заселяются в новые дома на 10-й улице. Мы с Тёмой после обеда сбежали, он помог мне сделать перестановку в комнате. Кровать Антохи мама отдала кому-то из соседей, стало намного просторнее. Мы передвинули письменный стол к окну, раньше он был задвинут в угол и света не хватало. Тёма вытащил из кармана свёрнутый в трубочку толстый альбомный лист, следом выпал небольшой блокнот. Я наклонилась поднять, но мой друг вдруг занервничал, оттолкнул меня и схватил его сам. Интересно, у Тёмы появились от меня секреты? Я ловко выхватила блокнот из его рук и запрыгнула на кровать.

— Отдай! — Он раскраснелся и выглядел сердитым.

— А что там?

— Ничего. Отдай!

Он полез за мной на кровать, я спрыгнула, убежала в гостиную и спряталась за стол. В блокноте оказались рисунки. Простым карандашом. На первых страницах мой портрет, несколько вариантов. Красиво. Дальше снова я, только теперь до пояса, с распущенными волосами и… голая! Тёма наконец настиг меня и попытался выхватить своё сокровище. Я нырнула под стол и выскочила по другую сторону.

— Ты меня рисуешь?

— Отдай! — Он почти рыдал, от моего возмущения не осталось и следа.

Я бросила блокнот, он не успел поймать, блокнот шмякнулся на пол, разметав страницы, словно крылья. Тёма схватил его и запихнул в карман, не расправив. Он не смотрел мне в глаза и обиженно шмыгал носом.

— Ты что, извращенец? Ты за мной подглядывал?

— Больно надо! Это просто рисунки! Искусство!

— Ты меня голую нарисовал! Где ты меня видел?

— Я не видел. Это так… я представил. Просто ты красивая, — промямлил он.

Мне расхотелось на него злиться. Он назвал меня красивой и сделал это так искренне… не чтобы отвесить комплимент, а потому что он правда так считает. Да и ссориться с ним совсем ни к чему, мы же вместе сбежать собираемся.

— Ладно, — миролюбиво улыбнулась я, — ты хорошо рисуешь. А ещё кого-нибудь рисовал из девочек?

Тёма отрицательно покачал головой. Я возликовала, не сдержав улыбку во весь рот

— А можешь нарисовать мой портрет, настоящую картину?

— Картины пишут. Могу, — он тоже улыбнулся.

— Только голой больше не рисуй, тем более я не совсем так выгляжу, грудь у меня не такая… большая. — Ну вот, всё-таки покраснела.

Тёма издал что-то вроде смешка:

— Вдруг ещё вырастет. Я же сказал, что не видел, ориентировался по силуэту.

— Ладно, может, как-нибудь покажу. Ради искусства! — Я дружески хлопнула его по плечу и хихикнула. Тёма в ответ загоготал как раненый гусь.

— Я что хотел показать то, — он протянул мне смятый листок, — я в архитектурный записался. Нам же надо будет где-то жить? Ну, когда сбежим? Старые дома не годятся, в них опасно, надо новый строить.

Я расправила лист бумаги и увидела перед собой чертёж небольшого одноэтажного домика — такие строят в поселении. Я ничего в этом не понимала, но выглядело профессионально. Удивлённо посмотрела на Тёму.

— Как тебе? — замялся он.

— Тём, ты гений! Мы построим свой дом! Свой собственный дом! — Я бросилась ему на шею, он обнял меня, сначала робко, но затем крепче, опустив руки на талию, и я невольно вспомнила вечер в лаборатории с Вадиком. Высвободилась из объятий, мы оба почувствовали себя неловко.

— Чай хочешь? Мама вчера печенье пекла.

— Да, пожалуй, — хрипло ответил он.

В детстве всё казалось намного проще, порой я думала, что хотела бы остаться ребёнком навсегда. Но стать свободной я смогу только после 18-ти лет, так что взрослеть всё же придётся.

Тёма грыз печенье, исподлобья поглядывая на меня и усыпав крошками столешницу. Затем шумно прихлебнул чай из большой железной кружки. Такой поросёнок, чесслово.

ГЛАВА 8

Он сдержал слово и нарисовал мой портрет. Или написал? Всё время забывала, как правильно. Подарил мне на Новый год. Я повесила портрет над кроватью, мама сказала, что Тёма — талантливый мальчик. Жаль, что подобные таланты у нас не в цене. Неделю мы не учились — зимние каникулы. Не совсем отдых — нужно посещать внеклассные занятия трижды в неделю. У Тёмы — архитектурный и мастерская (там готовят электриков, сварщиков или сантехников, Тёма выбрал — электрические сети). А у меня практика в местной закусочной и садово-огородные работы в аграрном комплексе, в теплицах. Поэтому, несмотря на каникулы, виделись мы редко, и как же я удивилась, когда в первый учебный день Тёма вошёл в класс вместе с Катькой Смирновой, увлечённо ей что-то рассказывая. Катька радостно ржала в ответ. Тёма остановился у нашей парты и, запинаясь на каждом слове, попросил меня пересесть. Я смерила его гневным взглядом, откинулась на спинку стула и вытянула ноги:

— С чего бы это? Мне здесь удобно.

Тёма беспомощно оглянулся на Катьку, та пожала плечами и, оглядев класс, направилась к свободной парте в третьем ряду. Он послушно потопал за ней.

Я старалась сохранять спокойствие, хотя внутри меня всё клокотало от ярости. И страха. Он влюбился? В эту уродину с кривыми зубами и лошадиной челюстью? А как же я? Наш побег? Он что, вот так просто меня предаст? На глаза наворачивались слёзы, я закусила губу почти до крови, чтобы переключить внимание и не разреветься как дура перед всем классом.

На большой перемене в столовой он сам подошёл ко мне:

— Ань, ты что, обиделась?

Я гордо вскинула голову и смерила его презрительным взглядом:

— С предателями не разговариваю!

— И что я такого сделал?

— Ты ещё спрашиваешь?! Ты мне обещал… А сам!

— Я от своих слов не отказываюсь. Мы сбежим вместе, — ответил он абсолютно спокойно. — Катька просто, ну, у меня ещё не было девушки, я даже ни с кем не целовался. В отличие от тебя.

Я вспыхнула:

— Мстишь, значит?

Тёма пожал плечами:

— Думай, как хочешь. Я не обязан с тобой советоваться по поводу своей личной жизни.

Мне расхотелось продолжать разговор, я выскочила из столовой, так и не пообедав.

Почти месяц наше общение с Тёмой сводилось к «привет-пока», пару раз я видела, как на перемене он целовался взасос с этой чучундрой Катькой, спрятавшись за шторами в школьном коридоре. Что, если он передумает? Вдруг он действительно влюбился? Если Советник соединит их, захочет ли Тёма бежать? Это ведь была моя идея, ему здесь нравится…

Потом меня осенило! Любовное заклинание! Если я привяжу его к себе, он точно никуда не денется! Вот только никаких заклинаний я не знала. Я вытянула перед собой руки ладонями вверх и зажмурилась. По поверхности пальцев пробежал разряд тока, словно внутри меня заперли гигантский огненный шар, и невидимые силы вытаскивали его наружу — медленно, боясь расплескать драгоценную энергию.

Кисти рук завибрировали, я сжала их в кулаки, так что ногти впились в тонкую кожу, оставляя отметины. Потом резко разжала — над ладонями вспыхнули молнии-ниточки. Я счастливо улыбнулась. Приятное ощущение. Ни на что непохожее. Мне нужны те книги из лаборатории. Обычные люди не могут использовать заклинания, для них это всего лишь странный набор слов, как сказал Вадик. Но я смогу дать им силу. Я чувствовала, что смогу.

Как я попаду в бункер, я не представляла. Первое, что пришло в голову — использовать Вадика. Извиниться, что продинамила и раскрутить его на новое свидание. Два урока подряд я сверлила его взглядом, представляя, как он впивается в мои губы и лезет под юбку. Нет, такой вариант мне совсем не нравился. Вход в бункер один-единственный, но даже если бы я нашла причину войти внутрь, до алхимической лаборатории, а тем более до шкафа с книгами всё равно не добраться. Пока я ломала голову над непосильной задачей, она решилась сама собой.

В пятницу вечером в нескольких метрах от бункера развели костёр. Солдаты выносили какую-то рухлядь и старые книги. Те самые книги.

— Зачем вы их сжигаете? — спросила я молодого паренька в армейской форме.

— Да кому они нужны? Сверхов у нас нет и не будет, а для обычных людей эти книги не представляют ценности.

— Как память. Для истории, — пожала я плечами.

Он усмехнулся:

— На историческом учишься? Можешь взять парочку.

Я радостно бросилась к куче, сваленной у костра. Перебрала несколько экземпляров — если б знать, что именно мне нужно! Солдат скрылся в бункере, я схватила сразу пять штук и поспешила домой, оглядываясь и боясь, что меня кто-нибудь остановит.

Дома спрятала книги в тайник под кроватью. Мама вот-вот вернётся с дежурства, надо ещё ужин приготовить.

ГЛАВА 9

Ночью мне приснилась бабушка. Я почти не помнила её лица, вероятно, поэтому во сне оно размылось, к тому же седые неровные пряди волос почти скрывали черты. Мы шли по тёмному хвойному лесу, и под ногами шуршала опавшая хвоя.

— Тебе придётся выбирать, — сказала мне бабушка, — между Тьмой и Светом. Тьма попытается соблазнить тебя, а Свет позволит решать самой.

— Что решать, ба? — Я хотела взять её за руку, но ощутила лишь пустоту. Бабушкин силуэт рассеивался, перемешиваясь с туманом, неизвестно откуда взявшимся.

Я проснулась. За окном ночь, и где-то вдалеке выла дикая собака. До этого момента бабушка ни разу не приходила ко мне во сне. Мама говорила, что она заразилась и умерла. Скорее всего: зомби тоже умирали, только медленно.

Книги я изучала тайком, пока мама дежурила в больнице. Не в её правилах врываться в мою комнату без стука, но рисковать не хотелось. Она и в прежнем мире боялась, что я унаследую дар и редко виделась с бабушкой, опасаясь «дурного влияния».

Несмотря на то, что, в отличие от вампиров и оборотней, официально ведьмы так и не заявили о своём существовании, в них верили, обращались за помощью или же избегали. Ведьмы оказались самыми умными из сверхъестественных существ: никто не отслеживал и не подсчитывал их численность, они не были прописаны в законах, да и определить, есть дар или нет не представлялось возможным — ни анализы, ни медицинские приборы тут не помогали.

Интересно, выжил ли кто-нибудь ещё из сверхов? Вдруг где-то построили бункер для таких, как мы? Или подобные мне были уверены в своей неуязвимости и не прятались от вируса? Насколько я помнила, вампиры и оборотни заболевали также, как простые смертные. Я бы хотела однажды встретить кого-нибудь из магов.

Я перелистывала старые иссохшие страницы, пробегала глазами полустёртые местами строчки. Тексты заклинаний странные, как из дешёвого фильма ужасов. Почему-то я предполагала, что они будут на непонятном древнем языке, но о какой древности можно говорить, когда стоит дата 2029 год? Хотя книга выпущена более 200 лет назад. Всё-таки древность.

Любовное заклинание я нашла довольно быстро. Для выполнения ритуала мне нужен волос Тёмы, с этим я справлюсь. Он по-прежнему сидел с Катькой в третьем ряду, пришлось сделать вид, что оступилась, когда мы выходили из класса на перемену, и схватиться за него. Пока Тёма помогал мне подняться, выдав насмешливое «осторожно», я дёрнула пару волосков. Он даже не заметил.

Дома зажгла свечу и села на пол перед ней. Надо хорошо сконцентрироваться. Я растянула волос в руках над свечой, прикрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Волос завибрировал, в моих пальцах проснулась неведомая сила, мягкими волнами перетекающая из одной руки в другую.

— … и пусть любовь ко мне захватит и ослепит его, привяжет несокрушимой силой. Заклинаю!

После чего позволила пламени свечи поглотить рыжевато-золотистый Тёмин волос. Вспыхнув напоследок, свеча зашипела и погасла, оставив меня в кромешной темноте. Мне стало не по себе. Правильно ли я поступила? Вспомнился сон, в котором бабушка предупреждала меня о выборе, и сердце неприятно сковало льдом. Я не видела другого выхода. Тёма мне нужен, я не смогу бежать одна, он прав — в одиночку в этом мире не выжить. А ради свободы я готова на всё.

Через пару дней Тёма вернулся на прежнее место, небрежно бросив учебники на парту.

— Подвинься, королевна, — он улыбался своей привычной озорной улыбкой, которой мне так не хватало в последнее время.

— Падай, — благосклонно согласилась я, отодвинув стул. — Что, Катька уже надоела?

— Это несерьёзно, — не переставая улыбаться, ответил он. — Для опыта. Теперь я умею целоваться.

Я расхохоталась:

— Катька тебе сказала? Много тренировались? — Я не могла остановиться, от смеха уже резало в боку и в тоже время чувствовала жуткую злость. Хотелось схватить учебник потяжелее и запустить в довольную Тёмину физиономию.

— Могу продемонстрировать. Если будешь хорошо себя вести, — он смешно цокнул языком, чем заставил меня вновь согнуться пополам.

Вроде бы всё вернулось на круги своя: Тёма снова околачивался рядом, смотрел на меня взглядом преданного пса, но я не была уверена, сработало ли заклинание. Он ведь и раньше не отходил от меня ни на шаг.

Казалось, время ускорилось: последние пару учебных лет пролетели как один миг, и меня периодически охватывала паника. Я повзрослею, у меня только один шанс сбежать из этого места. Я не могла позволить машине решать мою судьбу, выбирать мне работу, мужа, количество детей, которых я должна родить. Лучше я умру где-нибудь в степи с голоду.

В последние две недели мы сдавали итоговые работы по всем предметам: больше всего баллов выйдет в кулинарии: мне часто приходилось готовить, так как мама днями и ночами пропадала в больнице. Ещё садоводство — необходимость, еду нам придётся выращивать самим, у меня вроде неплохо получалось, наставница говорила, что растения меня любят и оживают в моих руках.

В старшей школе я старалась больше внимания уделять практическим предметам, которые точно пригодятся мне в жизни. Так что Советник отправит меня в агрокомплекс или в общепит. А Тёму — в строительство, там всё время не хватает людей. В любом случае на работу мы не выйдем, надо бежать до Выпускного, до того, как нам выберут пару.

Мы сделали новый тайник на холме за озером, там никого не бывает, да и ящик с нашими припасами Тёма закопал — если не знать, в жизни не заметишь! Мы уже и легенду придумали: вроде как на рыбалку с ночёвкой уйдём. Чтобы нас не сразу хватились, искать сперва будут возле озера, возможно, решат, что утонули.

ГЛАВА 10

Накануне собеседования с Советником я не спала всю ночь. Тёма тоже встретил меня у школьных ворот с синяками под глазами.

— Он всего лишь машина, да и вообще, для нас это формальность! — Я ободряюще хлопнула его по плечу.

— Ага, — Тёма неловко притянул меня к себе, скорее по-дружески, но его рука случайно коснулась моей груди, и по телу побежали мурашки. Я мягко отстранилась, он смутился — последнее время такое случалось довольно часто.

К Советнику нас вызывали по одному, прошедший тестирование в класс не возвращался — занятий в этот день нет. Тёма уже прошёл тест: я видела в окно, как он ходит туда-сюда по школьному двору, пиная забытый кем-то мяч и ёжась от холодного осеннего ветра.

— Савельева Анна! — В класс заглянула директриса и поманила меня пальцем. Я встала из-за парты, дрожащими, потными руками расправила подол платья и на негнущихся ногах двинулась в сторону двери. В горле пересохло, сейчас бы хоть глоток воды. Директриса подвела меня к серебристой металлической двери, нажала на кнопку и мягко толкнула в открывшееся пространство. Я оказалась словно внутри куба с тёмными отсвечивающими синеватым цветом стенами, полом и потолком. В центре стоял чёрный стол, рядом — кожаное белое кресло.

— Садись, Анна. — Голос за моей спиной заставил подпрыгнуть на месте.

Я обернулась. Передо мной мерцала голограмма высокого статного мужчины с тёмными волосами и яркими голубыми глазами. Неестественно яркими, отчего они казались неживыми. Впрочем, он весь неживой. Всего лишь проекция. На мужчине тёмно-серый костюм с белой рубашкой и галстуком в чёрно-серую полоску. Советник. Я видела его впервые, но представляла именно так, в Долине камней к нему относятся как к Божеству и слагают легенды. Идиотизм, но сейчас меня трясло от волнения и страха.

Я села в кресло, Советник встал по другую сторону стола. Столешница разделилась на две половинки, заставив меня вздрогнуть, половинки разъехались в стороны, и в середине появился голографический монитор.

— Это тест, — снова подал голос Советник. — Пожалуйста, отвечай на вопросы внимательно, вдумчиво, если что-то непонятно — спрашивай. Здесь нет правильных или неправильных ответов, отвечай, как думаешь ты, как чувствуешь ты.

Я кивнула. Некоторые вопросы показались мне глупыми. Зачем компьютеру знать мой любимый цвет или что меня сильнее всего расстроило на прошлой неделе? С тестом я справилась примерно за полчаса, затем Советник ещё столько же беседовал со мной как заправский психолог. Теперь понятно, кто составлял все эти тесты, которые нам подсовывали с завидной регулярностью. Сперва я старалась отвечать честно, но, когда он спросил, о том, что мне не нравится и я хотела бы изменить в своей жизни, я растерялась. Вдруг мои ответы выдают меня? Я сказала, что меня всё устраивает.

— Так не бывает, — возразил Советник. — Ты или лжёшь, или тебя не устраивает слишком многое.

Я глубоко вдохнула и подняла на него глаза. Он не настоящий, всего лишь компьютерная программа, с чего мне его бояться?

— Меня не устраивает слишком многое!

— Например?

— Например, почему искусственный интеллект за меня решает, с кем я буду спать и от кого рожать детей!

— Я подбираю генетически подходящую особь, так как для сохранения человеческой цивилизации важно рождение здоровых детей. Но выбор учитывает не только это, а ещё и сходство характеров, в семье должна складываться благоприятная психоэмоциональная ситуация для развития полноценной личности, которая принесёт пользу обществу в будущем.

— У людей ещё есть чувства! Но вам не понять, вы — машина!

— Чувство — это эмоциональный процесс, который отражает субъективное оценочное отношение к реаль…

— Это я в учебнике читала!

— Значит, ты знаешь, что к проявлению эмоций приводят определённые реакции в твоём организме. Например, сейчас ты злишься…

— Мы это всё проходили в школе! Не надо делать из меня идиотку! — Я вскочила с кресла, гневно размахивая руками.

— Я всего лишь хотел сказать, что процессы в человеческом организме не так уж отличаются от процессов, что управляют мной. Впрочем, скоро ты сама убедишься в моей правоте. И, возможно, посмеёшься над сегодняшним разговором. Мы живём в обществе и, если каждый будет делать то, что ему вздумается, мир превратится в хаос.

— Я вполне могу обойтись без общества, ради которого должна постоянно чем-то жертвовать!

— Хорошо. Представим, что ты одна. Сама по себе. Что ты будешь делать? Где возьмёшь еду? Воду? — Он приподнял брови. Совсем как живой.

— Я могу сама выращивать себе пищу.

— Выращивать из чего?

— Из семян! Знаете, семечки такие маленькие, кладёшь их в землю…

— А семена ты где возьмёшь?

Он что, издевается?

— Мы же делали запасы всего необходимого. Прежде, чем закрыться в бункере! — Я была на грани истерики.

— Мы? — Советник еле заметно улыбается. — Нет «нас», есть только ты одна. Нет бункера, ведь его построили люди, в которых ты не нуждаешься.

Я опустила глаза и растерянно мяла подол платья. По спине стекла струйка холодного пота и ужасно хотелось почесаться. Он застал меня врасплох и знал об этом.

— Как ты собираешься выживать одна, Анна?

Я вздрогнула, услышав своё имя и не решилась поднять глаза, рассматривая многочисленные царапины на деревянном полу.

— Собеседование завершено. Ты можешь идти.

Я мгновенно оказалась у двери, растерянно озираясь. Наконец увидела кнопку слева на стене и с силой вдавила в неё палец, двери открылись, я оказалась в родном школьном коридоре, несколько минут стояла, прислонившись к шершавой стене и ловила ртом воздух. Тупая, бесчувственная железка! Чтоб у тебя микросхемы закоротило!

Отдышавшись, вышла на улицу, схватила заждавшегося меня Тёму под руку, и мы пошли домой.

— Ну как прошло?

— Никак, — я вздохнула. — Боюсь, что он что-то заподозрил.

— Почему? Что спрашивал?

— Ерунду всякую. Я сказала, что мне здесь не нравится.

— Зачем? — Тёма забежал вперёд меня, пришлось остановиться.

— Затем, что он меня достал! И, вообще, неважно, что решит Советник, нас это не касается!

Защипало в носу, ещё не хватало разреветься. Я ускорила шаг, Тёме пришлось за мной почти бежать. Возле дома мы обнялись на прощанье, и вдруг он поцеловал меня! Его губы обветрились и слегка царапали мои, обдавая запахом вишнёвого сиропом. Тёма обожал вишнёвый сироп, постоянно таскал с собой небольшую бутылочку. По мне так жуткая кислятина.

Я стояла, боясь шевельнутся, и он продолжал исследовать мои губы, затем раздвинул их кончиком языка — от вероломного вторжения у меня подогнулись ноги, я вцепилась руками в воротник его куртки, чтобы не упасть. Тело стало ватным, из головы вылетели все мысли. Я хотела, чтобы это продолжалось вечно. Но Тёма отпустил меня.

— Мы справимся, — прошептал он, глядя мне прямо в глаза.

Я кивнула и скрылась за дверью. Дома без сил упала на диван и зарылась в подушку. Это всё неправильно. Зачем он поцеловал меня? Просто, чтобы успокоить? Или сработало заклинание? Что, если он захочет большего? Я в этом не нуждалась, я хотела, чтобы всё оставалось как раньше. Мы — лучшие друзья и точка.

ГЛАВА 11

Ночью мне опять приснилась бабушка. На этот раз нас разделяла река. Вода в ней была тёмная, берега крутые — к воде и не подобраться. Поверх стелился туман.

— За помощь потребуют плату, — грустно прошептала бабушка.

— Что ты имеешь в виду, ба?

Она не ответила. Несмотря на огромное расстояние между нами, я отчётливо видела её глаза с выцветшими, когда-то небесно-голубыми зрачками. Попыталась подойти ближе, к самому краю, почва осыпалась под ногами и, не удержавшись, я полетела с криком вниз и… проснулась. В комнате порывом ветра распахнуло окно, я вздрогнула, сердце чуть не выскочило из груди, но я взяла себя в руки, ухватилась за раму, и задвинула защёлку. Теперь не откроется. Руки дрожали, сердце бешено стучало, и я ещё долго не могла уснуть.

Хорошо, что учёба завершена, я боялась встречаться с Тёмой после того поцелуя. Мы не виделись до его дня рождения. Он первым отметил 18-летие, я — через пять дней после него.

Я заявилась с тортом собственного приготовления, жутко волновалась, как себя вести, когда его увижу. Но у Кудряшовых уже набежали гости, Тёма помог мне снять верхнюю одежду, у двери топтались ещё двое одноклассников и выяснять отношения не пришлось.

Я и не заметила, как из нескладного мальчишки он превратился в симпатичного молодого парня, наверно, многие девушки мечтают стать его женой. Я ковырялась в тарелке: кусок в горло не лез. Гости за столом переговаривались, смеялись, не веселилась только я. Незаметно выбравшись из-за стола, я накинула на плечи куртку и вышла на террасу.

Через несколько минут услышала шаги и скрип открываемой двери, обернулась. Передо мной стоял Тёма. В строгом костюме с галстуком он выглядел совсем взрослым.

— С днём рождения! — я улыбнулась и обняла его.

— Не представляешь, какой сюрприз я приготовил для тебя! — радостно прошептал он мне на ухо.

— Что?!

— Это секрет, но тебе точно понравится!

— Ну, хоть намекни! — притворно захныкала я.

— Неа. Всего-то пять дней подождать.

Он хитро скалил зубы, я почувствовала себя счастливой и спокойной, как будто не было никакого поцелуя, это мой Тёма, которого я знала с детских лет и который всегда рядом. Может, он тоже пожалел об этом поступке.

Сюрпризом на мой день рождения оказалось шикарное красное платье! С V-образным вырезом, юбкой до середины колена и рукавом в три четверти. Строгое, по фигуре и в тоже время вызывающее. После Выпускного я смогу одеваться, как захочу, но выбор в любом случае невелик: одежду в основном шьют практичную, нарядное платье — разве что на заказ. Интересно, где Тёма его достал? Я крутилась перед зеркалом и не узнавала себя. Красный — мой цвет. Дерзкий, бесстрашный, не терпящий возражений.

В Долине камней почти закончился сбор урожая, а, значит, в ближайшую субботу решится наша судьба. Мы купили палатку: утеплённую, с защитой от дождя, занесли ко мне — прятать нет смысла, я уже говорила маме, что собираемся на рыбалку, пока снег не выпал.

— Когда уходим? Давай в четверг? — спросила я Тёму.

— Я думаю, надо подождать.

— Чего? — я удивлённо округлила глаза. — В субботу Выпускной!

— Я помню. Но уходить сейчас — самоубийство. Скоро зима, как думаешь, сколько мы продержимся на морозе? Пару дней? Запасы еды закончатся довольно быстро, на себе мы много не унесём. И где ты зимой еду возьмёшь?

Меня затрясло от злости. Вот так в последний момент он решил соскочить? Я не заметила, как по щекам побежали слёзы. Тёма попытался взять меня за руку, но я её отдёрнула:

— Ты и не собирался, да? Всё это время ты мне врал!

— Ань… — он снова потянулся ко мне, я с силой толкнула его в грудь:

— Убирайся! Ты мне не нужен! Я одна пойду!

— Не глупи. — Он всё-таки схватил меня в охапку, зажал крепко — не пошевелиться. Когда он успел стать таким сильным? Раньше я легко могла положить его на лопатки. — Мы обязательно сбежим, я же дал тебе слово. Но давай будем реалистами: уходить в такой холод — верная смерть. Надо дождаться весны.

— Весны?! А Выпускной?! Меня выдадут замуж! Я не хочу, чтобы кто-то прикасался ко мне! — не выдержав, я разрыдалась, — я, я убью любого, кто посмеет меня тронуть! Этого не произойдёт, слышишь? Да отпусти меня уже!

Тёма спокойно ждал, пока моя истерика сойдёт на нет, по-прежнему не ослабляя хватку.

— Посмотрим, кого нам выберут, вдруг с ними удастся договориться. Никто не заставит тебя в первую же ночь ложиться с ним в постель. — Его спокойный голос раздражал меня ещё сильнее.

— Ага, прям кто-то меня спросит! — продолжала рыдать я.

— Ну, у нас же не Средневековье какое.

— А, по-моему, именно оно и есть!

— Давай решать проблемы по мере поступления. Мы всё подготовим для побега, ночь после Выпускного мы ещё ночуем дома, так? Если выйдет совсем плохо, сбежим в эту ночь. Я обещаю. Но, если появится возможность остаться до весны, рисковать не станем.

Истерика понемногу отпустила, я понимала, что Тёма прав, но я так долго ждала этого момента! И терпеть ещё несколько месяцев… хватит ли у меня сил?

— Так и скажи, что надеешься успеть потрахаться, — язвительно заметила я.

Тёма прыснул, закрывшись рукой.

— Ну опыт не помешает, — не переставая улыбаться, согласился он. Я презрительно фыркнула.

— Так мы договорились?

— Да, — кивнула в ответ.

Как будто у меня был выбор.

ГЛАВА 12

За день до Выпускного мама постучалась ко мне в комнату. Несколько минут мы просто сидели на кровати, обнявшись.

— У меня есть для тебя кое-что. — Мама достала из кармана линялого ситцевого платья две упаковки каких-то таблеток. — Это противозачаточные. Удалось немного стащить в больнице.

Я смутилась, она тоже чувствовала себя неловко, положила таблетки на кровать рядом со мной:

— Вам понадобится время, чтобы привыкнуть друг к другу. Думаю, будет лучше, если ты не сразу забеременеешь. — Мама с трудом подбирала слова, я подумала, что она тоже не восторге от правил нового мира, но боится. Как и многие другие. А я не хотела всю жизнь прожить в страхе.

Она поднялась с кровати и направилась к двери.

— Мам! — Я вскочила вслед за ней и бросилась на шею. Как в детстве. Только сейчас я на полголовы выше. — Спасибо!

— Береги себя. — Она поцеловала меня в лоб и поспешно покинула комнату. Таблетки я спрятала в карман рюкзака, ни к кому привыкать я не собиралась.

Выпускной. День, которого я так ждала и боялась одновременно. Погода мерзкая: порывы ветра и дождь со снегом — под стать настроению. Сегодня в последний раз я одевалась по придуманным кем-то правилам. Все девушки на Выпускной облачались в нежно-розовые платья с длинной свободной юбкой и вышитым золотистыми нитками корсетом. Парни — в тёмно-синие костюмы с белой рубашкой. Хоть платье и не в моём вкусе, мне нравилось отражение в зеркале, пришлось признать — оно мне к лицу.

У входа в администрацию мы с мамой встретили Антона с женой — пришли поддержать. Наталья уже беременна. Скорее всего, после нашего побега мама переедет к ним, наш дом слишком большой для неё одной. Одиноких обычно переселяли в общежитие, если никто из родственников не звал к себе. Они пошли занимать места в зале, а я присоединилась к другим выпускникам, стоявшим ровными рядами у сцены. Мимо прошёл Вадик и нахально мне подмигнул, от чего сердце пропустило удар. Только бы не он! С Вадиком договориться не удастся, он не спросит, хочу я или нет, он возьмёт своё. У меня задрожали ноги, не хватало ещё грохнуться в обморок.

Объявили первого выпускника — Агафонов Дмитрий, он вышел на сцену, получил диплом и распределение в медицинский центр.

— Говорят, в прошлом году одной девушке не досталось пары, — прошептала мне на ухо Лиля (первая сплетница в нашем классе). — Она так рыдала! До сих пор одна!

Лиля сделала трагическое лицо, а я мечтала оказаться на месте той девушки. Время тянулось медленно, в зале стояла духота и хотелось пить. Да и ноги затекли. Наконец дошла очередь до Тёмы. Ему выпало строительство и, судя по улыбке до ушей, он обрадовался. Я снова впала в уныние: вдруг он не захочет уходить? Ему понравилась работа, вдруг и девушка понравится? Он захочет семью, детей. Я останусь одна. Я вспомнила беседу с Советником, которого так ненавижу, но он был прав — одной мне не справиться.

Когда на сцену вызвали меня, я уже ничего не чувствовала, словно все лампочки в моём теле перегорели от работы в повышенном режиме. Директор, Людмила Михайловна, поздравила меня с окончанием школы, вручила аттестат и направление на работу в кафетерий — помощником шеф-повара. Неплохой вариант, многие были бы счастливы. Теперь наконец можно сесть рядом с родственниками в зале и ждать вторую часть представления — подбор пары.

Удивительно, но нервничать я перестала и как будто наблюдала за происходящим со стороны. Сердце учащённо забилось лишь в тот момент, когда вызвали Тёму. Я вцепилась в подлокотник кресла так, что побелели костяшки пальцев, на лбу выступили капельки пота, пришлось быстро промокнуть платком.

— Одна из лучших совместимостей в этом году… — пары объявляла невысокая полноватая женщина лет 45-ти из Семейного совета. — 88%! Артём Кудряшов и…

Она специально выдержала паузу, чтобы позволить залу встретить такую удачу аплодисментами. Лично у меня хлопать желания не было. Хотелось заплакать и забиться в угол, но я только сжала кулаки.

— И… — продолжила восторженно женщина, — Анна Савельева!

Я увидела перед собой полные слёз мамины глаза, Антоха хлопнул меня по плечу, его жена помогла подняться и подтолкнула к выходу. Я не ощущала ног, двигаясь как во сне, поднялась по ступенькам и встретилась взглядом с сияющими глазами Тёмы. Его улыбка могла бы осветить всю Долину камней. Не дождавшись пока я преодолею последнюю ступеньку, он схватил меня за руку и практически вытащил на сцену.

Напряжение, что мучило меня последние дни, спало. Мне выпал Тёма! Тёма! Такой вариант не приходил в голову. Слишком нереально. Я растерялась, мысленно прыгала до потолка, но на лице при этом не дрогнул ни один мускул, словно на мне восковая маска. Теперь ничего не помешает нашему побегу, мы можем выбрать идеальное время. И всё точно получится, мы сможем уйти и выжить.

Я засмеялась: сначала тихо, потом всё громче. Наверно, от шока. Тёма удивлённо посмотрел на меня, крепче сжал руку, но истерика продолжалась, и он не придумал ничего лучше, как быстро поцеловать меня в губы. Действительно помогло, я успокоилась и машинально облизала губы. Зал снова одарил нас бурными аплодисментами, кто-то даже свистнул, вероятно, Антоха.

На выходе к нам с мамой подошли родители Тёмы, прозвучали взаимные поздравления, меня не интересовали все эти банальности, и я отправилась домой. Через несколько метров меня нагнал Тёма. Шутливо сбил с ног, тут же подхватив и закружив в нелепом танце.

— Тёма! С ума сошёл? Отпусти немедленно! — расхохоталась я. Захотелось задрать голову и закричать от восторга в небо.

— Видишь? А ты боялась! — Он бережно опустил меня на землю, но не ослабил объятия.

— Мне до сих пор не верится.

— Ага. Мы везунчики! — Тёма смеялся так заразительно, что я тут же подхватила:

— Приходи завтра пораньше к лавке. Хочу выбрать самое красивое платье!