Бесплатный фрагмент - Милый дом и все, кто в нём

Татьяна Ларго Милый дом и все, кто в нём

Глава 1

Посвящается моему любимому мужу. Ты — мое вдохновение.

Примечание: автор не является экспертом в области медицины. Не рекомендуется ставить диагнозы согласно тексту в романе. При любых проблемах со здоровьем рекомендуется обратиться к специалисту.

Декабрь 1920 года. Стояло морозное солнечное утро, когда свежий снег, словно нежное покрывало, припорошил дорожки и деревья, как будто искусный художник щедро нанес белую краску на свежий холст. На заднем дворе раздавался радостный лай собак, проснувшихся от голода. Поместье Стефана Д’Марсо выглядело особенно свежим и слегка заснеженным в преддверии волшебного Нового Года. Ветви вековых дубов, величественно обрамляющих дом, были украшены искрящимися снежинками, словно изысканные ювелирные украшения, а морозный воздух наполнял пространство бодрящей свежестью и чистотой. Снег, тихо падая, укрывал землю и крыши дома, придавая всему окружающему мягкость и сказочное волшебство. Массивные каменные стены поместья, обрамленные снежными гирляндами, казались еще более величественными на фоне серого зимнего неба, словно стражи времени. Высокие окна, за которыми мерцали теплые огоньки свечей, излучали уютный свет.

Казалось бы, это ничем неприметное утро, в котором, как обычно, подадут завтрак ровно в восемь, а дом будет сверкать безупречной чистотой и начищенным серебром. Эмилия всегда замечательно справлялась со своими обязанностями. Никто никогда не видел и пылинки среди необъятного пространства поместья, в котором было по меньшей мере 7 роскошных спален и 9 уборных.

Эмилия служит преданной экономкой семье Д’Марсо уже более пятидесяти лет. Эта невысокая женщина с широкими бедрами и загрубевшими руками, изможденными от тяжелой и утомительной работы, всегда была символом стойкости. Она не отличалась особой разговорчивостью или любопытством, и на первый взгляд казалась твердой и непреклонной, но в глубине души таила милосердие и благожелательность. Семья Д’Марсо стала для нее настоящим пристанищем, когда в возрасте четырнадцати лет она сбежала от отца-алкоголика, регулярно избивавшего еще несозревшую девочку. Блуждая по темным и мрачным улицам Петрограда, Эмилия неожиданно наткнулась на вывеску с объявлением о вакансии экономки в поместье Д’Марсо. Она до сих пор искренне благодарна Всевышнему за то, что судьба проявила к ней благосклонность, и ей не пришлось ложиться под грязных, порочных мужчин ради куска хлеба и стакана молока.

Господин Стефан всегда относился к Эмилии с глубоким уважением и никогда бы не позволил осрамить ее доброе имя. В последнее время он чувствовал себя неважно и особенно хотел проводить больше времени с горячо любимой племянницей Изабель и сестрой Екатериной. Однако племянник Норман вызывал у него волнение и беспокойство. Ему уже тридцать пять лет. Его светлые русые волосы обрамляют безупречно красивое лицо, украшенное твердым овалом щетины и небольшой горбинкой на носу. Тем не менее, его неопрятный внешний вид резко контрастирует с безукоризненным вкусом в выборе одежды. Норман не испытывал желания обзавестись семьей и остепениться; нередко он возвращался домой пьяным из казино, едва способным дойти до своей комнаты.

В то самое утро Стефан с нежной женой Агатой ожидали доктора на очередной осмотр. Он приходил каждый день в одиннадцать часов уже целый месяц, словно преданный часовой, следящий за их состоянием. Доктор Ковальски, их верный лечащий врач на протяжении последних пяти лет, всегда был рядом, готовый протянуть руку помощи в самые трудные моменты. Стефан с полной уверенностью доверял ему здоровье как своё, так и своих близких, зная, что в лице этого человека они обрели не только профессионала, но и истинного друга, который всегда выслушает и поддержит.

В последние недели Стефан испытывал тяжкие, мучительные боли в области сердца и практически не вставал с постели, поэтому его заботливая жена настояла на визитах Ковальски. Стефан за последнее время сильно изменился. Слегка румяный цвет его щек и блеск в глазах уступили место блеклой, тусклой коже и пустому безжизненному взгляду. Он был человеком почтенного возраста, около восьмидесяти лет, невысокого роста с каштановыми волосами, которые, казалось, хранили в себе отголоски молодости, и карими глазами, полными глубоких размышлений и несбывшихся надежд.

В юности Стефан пользовался вниманием окружающих, а особенно женщин — его обаяние и добродушие привлекали людей, но осмотрительность и страх перед обязательствами не позволили ему создать семью, о которой он мечтал на протяжении всей своей жизни. Десять лет назад судьба улыбнулась ему, когда он встретил Агату в одном из местных кабаре. Она была официанткой с искренней улыбкой и живым характером, способной осветить даже самый серый день. Их встреча стала для Стефана настоящим откровением: в ней он увидел ту самую искру, которая могла бы зажечь долгожданный огонь счастья.

Вдруг в дверь раздается стук.

— Он здесь, — произнесла Агата с радостью, выдыхая воздух из своих легких.

Доктор Ковальски, человек средних лет, выделялся на фоне серых улиц своим коричневым плащом и стильной шляпой, которые придавали ему вид настоящего джентльмена. В его руках всегда находился медицинский чемоданчик — верный спутник, хранящий в себе не только инструменты для спасения жизней, но и множество историй, пережитых за годы практики. Ботинки его сияли чистотой, словно были только что отполированы, а руки и ногти выглядели безупречно, как и подобает истинному врачу. Он был необычайным аккуратистом, и каждая деталь его внешнего вида говорила о внимании к мелочам. Каждый шаг доктора Ковальски казался уверенным и целеустремлённым, а взгляд его был полон мудрости и понимания, словно он знал, как важно быть не только врачом, но и другом в трудные времена.

Все сидящие в холле, включая экономку Эмилию, нетерпеливо ждали его прихода.

— Пройдемте, пожалуйста, господин Ковальски, — объявила Агата, и они неторопливо пошли по лестнице, обсуждая здоровье Стефана.

Агата выглядела типичной светской дамой сорока лет коих много. Всегда с безупречными блондинистыми волосами, идеальными наманикюренными ручками и надменной осанкой. Она обладала утонченным вкусом, предпочитая красные оттенки, и надевала на себя только качественные ткани от самых дорогих портных Франции и Италии. В последнее время она не упускает возможности насладиться бокалом красного сухого вина и тонкой сигареткой.

— Я так переживаю, что, кажется, сейчас взорвусь, — всхлипывала Изабель на груди у своего мужа, Альберта.

— Перестань, Белла, мы все переживаем. Ты всегда все преувеличиваешь, — сказал Норман, потягивая очередной стакан дорогого шотландского виски.

Девушка посмотрела на Нормана исподлобья, вытирая зеленым платочком слезы, скатившиеся по ее щекам.

Изабель — красивая рыжеволосая девушка двадцати пяти лет от роду со стройной фигурой и веснушками на лице. На первый взгляд она может показаться этакой неопытной и простодушной девочкой, но внутри она была расчетлива и коварна. Изабель обладала очень уравновешенным характером, но иногда ее чувства взрывались, как у обычной молодой женщины. С детства она освоила игру на фортепиано, изучила несколько иностранных языков и увлекалась чтением классической литературы.

Их связь с Норманом была больше похожа на соседскую, а не родственную. С самого детства брат и сестра не могли найти общий язык между собой. Всегда соперничали и враждовали. Возможно, детям не хватало материнской заботы и любви, ведь их мать Екатерина всегда проводила время, выступая на сцене оперной певицей. Она всегда мечтала видеть в своей жизни овации публики нежели собственных детей. Несмотря на то, что Норман был старше сестры на десять лет, он не проявлял к ней понимания и всегда всячески старался зацепить Изабель по любому поводу.

— Через полчаса должен прибыть нотариус для составления завещания, — сухо промолвила сестра Стефана, строгая и решительная Екатерина, — Эмилия, встретьте, пожалуйста, нашего важного гостя, а мне нужно отлучиться на несколько минут, — объяснила она и, слегка нахмурившись, начала подниматься в свою комнату по лестнице.

Эмилия, ничего не сказав, лишь беспрекословно кивнула в ответ.

Екатерина обладала весьма привлекательной внешностью несмотря на пожилой возраст. Она старалась поддерживать фигуру в тонусе и одеваться, как подобает нынешней моде. Она была довольно замкнутым в себе человеком, изучала Библию, а по воскресеньям рано утром ходила в церковь. На первый взгляд казалось, будто она самый педантичный человек в мире. Она редко улыбается, но поистине может быть хорошим другом.

Некоторое время все сидели в тишине, было слышно только тихое всхлипывание Изабель и глотки Нормана. Часы пробили 11:30 и ровно в это время постучался в дверь нотариус.

Эмилия любезно открыла ему дверь и пригласила войти. Выглядел он строго и чопорно. Темные волосы дополняли его мрачный образ, а привычка постоянно поправлять очки, вероятно, сводила кого-то с ума.

— Доброе утро! Пожалуйста, проводите меня к Господину Стефану, — безэмоционально пробубнил нотариус и самостоятельно пошел на второй этаж, как будто уже знал куда идти. Эмилия в растерянности не стала ничего говорить, а молча жестом руки указала на второй этаж.

— Эмилия, не могли бы вы принести чашку травяного чая для Изабель? Она себя неважно чувствует, — спросил Альберт, нежно поглаживая жену по голове.

— Разумеется, Месье, — прошептала она и ушла в столовую. На лестнице раздались звуки каблуков Екатерины, она спускалась вниз, держа в руках дамскую сумочку. Подойдя к столику около ярко-коричневого дивана, она налила себе стакан виски, полбутылки которого Норман осушил за час или полтора. Через мгновение в холле показалась Эмилия с ароматной горячей чашкой чая в руках.

Неожиданно на лестнице появились доктор Ковальски и нотариус. Доктор выглядел апатично, смотря то в пол, то на ладонь, опоясывающую перила, а нотариус, будто возмущенный происходящим, хотел побыстрее покинуть поместье.

— Мне очень жаль…, — начал тихо, почти шепотом, говорить Ковальски, — но господин Стефан Д’Марсо скончался 5 минут назад.

В комнате на мгновение настала такая тишина, что тиканье часов казалось безумным боем барабанов, а парящий за окном снег ложился на землю, будто оглушительный град в ненастный летний день.

Наконец тишину прервал истощенный, полон горечи плач Изабель. У девушки тряслись руки и она едва могла держать хрупкую чашку с горячим чаем. Убитая горем, с глазами полными слез, она спросила:

— Почему? Что случилось? Он же чувствовал себя вполне бодро.

Все остальные, охваченные мрачным ожиданием, не произнесли ни слова, а с тревогой ждали ответа от Ковальски.

— Несмотря на то, что за завтраком он чувствовал себя стабильно, ситуация резко ухудшилась, по моим предположениям, с полчаса назад. По предварительному диагнозу я могу сказать, что причиной летального исхода стал оторвавшийся тромб. Тромб мигрирует с током крови до сердца, а далее — в легочную артерию, что послужило внезапной остановки сердца. Мне очень жаль. Он сейчас в комнате с супругой. Вы можете проститься с ним. А я, пожалуй, пойду, — сказал Ковальски с тяжестью на сердце и поспешно удалился вместе с нотариусом.

Норман и Екатерина продолжили пить виски, не проронив ни слова. Казалось, словно один стакан за другим уходит за считанные секунды, в то время, как Эмилия сидела в углу на кресле и тихо смахивала слезы со своих щек.

Казалось, будто никто не мог осознать произошедшее; время словно замерло, ожидая, когда стрелки часов вновь начнут свой бесконечный бег.

Через несколько минут или секунд показалась Агата. Заплаканные, безупречно голубые глаза стали красными, а худощавое лицо припухло.

— Я думаю, вам тоже стоит пойти и попрощаться, — дрожащим голосом предложила Агата.

Все присутствующие поднялись со своих мест и удалились в комнату покойного Стефана. Тишина, окутывающая пространство, казалась почти осязаемой, а воздух был пропитан горьким запахом утраты. Каждый шаг по скрипучему полу отзывался в душе, напоминая о том, что больше никогда не будет тех теплых и поучительных бесед.

Глава 2

Минуло 3 дня. Похороны прошли в соответствии с традициями. В последние дни Изабель, находящаяся в эмоциональном состоянии, не ела ничего, а Альберт делает все, что в его силах, чтобы поддержать ее. Он даже отказался от работы, чтобы помочь семье в этом трудном периоде. Норман продолжает утопать в горечи, запивая её виски, хотя пьет он независимо от семейной трагедии. Он заперся в своей комнате и не желает никого видеть. Эмилия, оправившись после похорон, приступила к своим прямым обязанностям. Агата сменила свою привычную, яркую одежду от кутюр на траурное, черное платье в пол и черный платок. Все, казалось, находились в горе и трауре, но Екатерина вела себя весьма спокойно. Она быстро отошла от смерти брата, и ее выражение лица было весьма задумчивым.

Екатерина часами и минутами погружалась в свои размышления, словно оказавшись в собственном мире, не замечая окружающих. Лишь тихие глотки алкоголя и клубы сигаретного дыма напоминали ей о том, что она всё еще находится в доме с семьей.

Вдруг Екатерина резко встала с мягкого, почти поглощающего в себя кресла, схватила свою сумочку, надела серое теплое пальто и выдвинулась на улицу.

Снегопад закончился, ветер утих и погода напоминала морской штиль. Поместье наполнилось светом, стены оживились блестящими оттенками, а картины, висящие на стенах, придавали особый шарм и изысканность стилю двадцатых годов

Эмилия начищала столовые приборы к обеду, а на кухне гремел стук кастрюль и мисок.

— Ян, пожалуйста, аккуратнее сервируй блюда. Госпожа не любит хаос в трапезе, — сделала замечания Эмилия молодому повару при поместье. Ян обладал неприятной внешностью. У него была маленькая рыжеволосая голова, торчащие большие уши и кривоватые зубы. Хотя по внешнему виду ему не было и 30 лет, он обладал врожденным талантом к кулинарии. На кухне у него своя система хранения и обычно он никогда не позволяет Эмилии там хозяйничать.

— Пришло время подавать на стол. На сколько персон готовить блюда? — поинтересовался Ян.

— На шесть человек. Госпожа Екатерина вернулась в поместье не одна, — ответила Эмилия, взяв в руки тяжелый, хрустальный кувшин с клюквенным соком.

— Кто нанес к нам визит? — с любопытством выдал Ян, обнажая кривые зубы.

— Не к нам, Ян, а, вероятно, к госпоже Екатерине. Ты слишком большого мнения о себе, забывая о том, что ты обычный прислуга, — с насмешкой произнесла Эмилия и удалилась в столовую накрыть обед.

Ян, обиженный её словами, провёл рукой по волосам и стиснул челюсти. Он не мог понять, почему Эмилия так высокомерна, ведь они оба работали в одном доме. Но в то же время его любопытство подогревалось: кто мог быть у Екатерины?

В комнате уже все собрались к столу. Альберт умолял Изабель пойти пообедать, ему было больно смотреть на нее. Норман спустился уже изрядно выпивший, но решил не пропускать семейный обед, ведь это лишний повод задеть бедняжку Изабель, а Агата, ни с кем не разговаривая, молча сидела, смотря в одну точку, и ждала обеда.

— Дорогая семья, я хочу представить вам весьма уважаемую гостью в нашем доме — Адель Браун. Моя старая знакомая и по совместительству частный детектив. Прошу любить и жаловать! — представила гостью Екатерина, приглашая ее к накрытому столу.

Все присутствующие в комнате замерли на мгновение, перешептываясь и обмениваясь взглядами.

Адель Браун довольно эксцентричная, с личными взглядами на жизнь, отличных от общепринятых. Хотя на вид премиленькая девушка лет двадцати восьми с большими зелеными глазами и каштановыми волосами. Она обожает приключения и загадки, которые заставляют ее глаза светиться огнем. Девушка отдает предпочтение одежде в нежных бежевых оттенках, особенно изысканным брюкам, которые подчеркивают её утонченный вкус и элегантность. Адель имеет немецкие корни по отцовской линии; ее предки проживали в Германской империи, а затем они иммигрировали в РСФСР по политическим убеждениям. С самого раннего возраста она проявляла интерес к разгадкам, что стало возможным благодаря наследию от отца, который тоже работал частным сыщиком.

— Добрый день! Я соболезную вашей утрате. Большое спасибо за прием, — сказала Адель, взяв в руки вилку и нож.

— Мы всегда рады видеть в нашем доме гостей, но, полагаю, то, что вы детектив — это не случайность? — изложила Агата, откусывая кусочек томленой говядины.

— Дело в том, что… — начала Адель, но Екатерина ее перебила.

— Все правильно, Агата. Вы все верно предположили. Вы все знакомы с моей откровенностью, и я не собираюсь увиливать от сути. Дело все в том, что, к моему сожалению, я не верю в то, что любимый нами Стефан скончался так скоро без посторонней помощи. И мне не хочется беспочвенно обвинять кого-то из нас, поэтому я пригласила госпожу Браун помочь нам разобраться в этом деле, — выпалила Екатерина, отпивая глоток клюквенного сока.

— Да как ты посмела, мама, обвинять кого-то из нас? Это просто абсурд! Мы все любили дядю и никому бы не могло придти в голову его убить! — возник Норман, сжимая скулы.

— Если я ошибаюсь, я лично принесу извинения каждому сидящему за этим столом, но позвольте детективу начать свою работу. На время расследования госпожа Браун будет нашей гостью. Эмилия, подготовьте, пожалуйста, свободную комнату, — обращаясь к экономке, процедила Екатерина.

— Конечно, госпожа. Как скажете.

Все выглядели потрясенными и разгневанными словами Екатерины. Никто из присутствующих даже не мог предположить, что Стефан мог встретить свою смерть от рук кого-то из близких.

В воздухе витала напряжённая тишина, прерываемая лишь тихими всхлипываниями и шёпотом недоумения. Екатерина, чувствуя на себе взгляды, продолжала говорить, её голос дрожал от эмоций.

— Вы все знали, что он страдал и ждали его кончины! — воскликнула она, её глаза сверкали от слёз и гнева. — Он мучился, а вы только смотрели, как это происходит!

— Екатерина, у вас просто стресс после смерти брата, я могу вас понять, нам всем также тяжело на душе, как и вам, но, думаю, прибегать к услугам детектива — это весьма неразумно. Врач подтвердил на вскрытии оторвавшийся тромб и у вас просто нет оснований подозревать кого-то из нас, — спокойно произнесла Агата, промачивая губы салфеткой, оставляя яркий красный отпечаток помады.

— Я понимаю вашу настороженность, Агата, но дело сделано и для успокоения своей души я хочу знать правду.

— Если вы решили, что убийца один из нас, то мы все также вправе подумать и на вас, — внезапно выпалил Альберт, озирая ее строгим взглядом.

— Я оставляю это право каждому из вас. Вы также можете подозревать меня, однако подумайте, если бы это действительно была я, то какой мне был смысл приглашать госпожу Браун? — опровергла Екатерина.

Адель сидела за столом, погруженная в молчаливое наблюдение за семейными разборками, не произнося ни слова. Она внимательно изучала всё, что её окружало, фиксируя в памяти каждую деталь и вслушиваясь в слова каждого участника обсуждения. В воздухе витали напряжение и недовольство. Её взгляд скользил по лицам родственников — кто-то сжимал кулаки, кто-то отводил глаза.

— Вот именно. Может, чтобы отвести от себя подозрения? — резко заявила тихоня Изабель, и все устремили взгляд на нее.

— Дорогая Изабель, мне незачем было убивать единственного брата. И давайте не забывать, что Стефан так и не успел написать завещание и по закону все имущество переходит его супруге.

Агата была так поражена, что поперхнулась. Будучи истинной леди, она сначала извинилась, но затем не смогла удержаться от того, чтобы не высказать свое мнение.

— Вы знаете, Екатерина, я только что осознала, что это действительно правда. Ужасы и страдания из-за смерти Стефана забрали у меня способность мыслить, и я совсем не задумалась о его наследии.

— Так вот как обстоят дела: наша мамочка решила устроить гонку за наследством дядюшки, — с легким смехом заметил Норман и закурил сигарету.

— Да как ты смеешь так говорить? Неужели я вырастила вас такими бездушными? Вы действительно думаете, что в жизни важны только деньги и статус?

— А почему нам так не думать? Мы всю жизнь росли в роскошном поместье, наша семья носит дворянскую французскую фамилию. И прости, мама, но тебя тоже всегда интересовали только слава и признание публики, — ехидно подметила Изабель.

Норман удивился от неожиданного жеста сестры, которая решила защитить себя и брата. От неожиданности он едва не уронил сигарету, дымящуюся в его правой руке.

— Не нужно мне указывать на мои ошибки. Вы не знаете и доли того, через что я проходила после мучительной смерти вашего отца.

При упоминании своего покойного мужа, Екатерина опустила взгляд. Она чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но она старалась сдержать их — не хотелось показывать свою уязвимость.

— Что ж, я думаю, на сегодня достаточно обвинений в адрес друг друга. Я прошу вас меня извинить, но я вынуждена удалиться. Я начну допрос завтра рано утром, — промолвила Адель и поспешила на второй этаж в уже подготовленную комнату в сопровождении взглядов семьи Д’Марсо.

Глава 3

На следующее утро Адель уже сидела в холле, что-то записывая в своем маленьком черном дневнике. Эмилия подала ей чашку горячего кофе со свежеиспеченным круассаном со сгущенкой и вареным яйцом в металлической пашотнице. Адель была погружена в свои размышления и не заметила, как повар Ян, скрестив руки и ноги, внимательно наблюдал за ней из-за массивной колонны, которая отделяла холл от столовой.

— Что ты тут стоишь? У тебя разве нет работы? — внезапно появилась Эмилия, окидывая задумчивым взглядом молодого поваренка с его неуклюжей фигурой.

— Просто наблюдаю за нашей гостьей, — ответил он, едва сдерживая любопытство.

— За гостьей госпожи Екатерины. Даже не приписывай себя к дворянскому роду, — резко ответила Эмилия и они оба отправились на кухню.

— Госпожа Изабель, именно вас я и ожидала, — сообщила Адель и удобно присаживаясь на мягком диване, обитым роскошной тканью, указала на место для нее.

— Извините меня, госпожа Браун, я немного нервничаю. Все еще не понимаю, как маме пришло это в голову. Уму непостижимо! — перебирая пальцами с дрожью пробубнила Изабель.

— Понимаю вашу растерянность, но позвольте спросить, госпожа, что вы делали накануне смерти Стефана Д’Марсо?

— Я, как обычно, проводила вечер со своим мужем. Мы немного погуляли на свежем воздухе, а потом поднялись в свою комнату. Я выпила на ночь травяного чая и уснула едва часы пробили одиннадцать.

— А в каких отношениях вы были с господином Стефаном?

— Для меня дядя был настоящим отцом и лучшим другом. К нему можно было обратиться с любым душевным терзанием и он всегда находил слова поддержки. Дядя Стефан — самый добрый мужчина на всем белом свете, — из глаз Изабель потекли горячие слезы.

— Возьмите, пожалуйста, платок.

— Спасибо, госпожа, — нежно ответила Изабель и вытерла несколько слезинок с нежного лица.

— Как вы думаете его что-то терзало в последнее время?

— Нет… не думаю. Он всегда жил в радости сколько его помню. Он в детстве дарил нам с Норманом отличные подарки, привезенные из-за границы. А когда повстречал Агату, то словно запорхал, как бабочка. Возможно, дело в их разнице в возрасте, ведь он снова почувствовал себя молодым и энергичным.

— Скажите, а почему ваша семья недружна? У вас старинный дворянский род. Вы должны гордиться носить фамилию Д’Марсо, не так ли? — поинтересовалась Адель.

— Это непростой вопрос… В моей семье все эгоисты, однако дядя отличался от нас. Каждый занят своей личной жизнью и никому ни до кого нет дела. Мама никогда не проводила время со мной или Норманом. Она была слишком занята и поглощена своей карьерой, выступая на очередной опере. А мы с Норманом никогда не ладили. Он всегда хотел меня контролировать, а когда я вышла замуж, то видимо взбесился еще больше.

— Он вас ревнует?

— Нет, не думаю. У него сильно развито чувство собственности. Поскольку в детстве нам недоставало материнской заботы, всякий раз, когда он видел маму, он пытался отстранить меня, чтобы заполучить её внимание полностью для себя. Однако прошли годы, Норман повзрослел, но его привычки остались прежними, — говорила Изабель, теребя платочек в утонченных руках.

— А как насчет отношений Альберта с вашей семьей?

— Мне кажется, что его хорошо приняли. Дядя взял его на работу и позже познакомил нас. Он красиво за мной ухаживал, дарил изящные подарки, проявлял знаки внимания и вскоре я вышла за него замуж.

— А как приняли Агату?

— Агата… она сложный и противоречивый человек. Мама её, откровенно говоря, терпеть не может.

— Почему?

— Вы же знаете, что в доме должна быть только одна хозяйка, а когда Агата появилась, то им было сложно делить быт. У них совершенно разные вкусы, да и в целом они очень разные по натуре. Мама все десять лет подозревала Агату в её нечистой любви к дяде. Она считала, что ей от него нужны только деньги.

— А вы что думаете насчет Агаты?

— Честно, я тоже не в восторге от неё. Как по мне, она очень ветреная и непостоянная женщина. Даже когда дядя слёг, она не упустила возможности перекрасить стены в гостиной.

— Вы тоже считаете, что она не любила Стефана?

— Я думаю, что каждый выражает свою любовь по своему, даже если это проявляется в разных поступках. Возможно, что я ошибаюсь на её счет.

— Меня Екатерина посвятила в некоторые детали произошедшего, но все-таки… расскажите побольше о лечащем враче Стефана, — попросила Адель.

Изабель выглядела обеспокоенной и тревожной. Видимо, ее утонченная натура не привыкла быть во внимании.

— Доктор Ковальски уже давно является нашим врачом с тех пор, как Агата его нам представила. Все члены нашей семьи безмерно доверяют ему, и он действительно великолепный профессионал. Несколько лет назад я заболела гриппом. Холера так и не отпускала меня! И Ковальски даже оставался у нас на несколько ночей, чтобы следить за развитием заболевания. И в конце концов я поправилась, хотя чувствовала себя ну просто отвратительно!

— А почему Стефана не отправили в госпиталь на лечение? Сдается мне, что болезни сердца — это совсем не то же самое, что и грипп, — полюбопытствовала Адель, попутно записывая каждое произнесенное слово Изабель со сосредоточенным вниманием.

— Ковальски заверил нас, что у дяди нет серьезных проблем со здоровьем. Он проводил анализы крови каждые пять дней, и, по его словам, у дяди были все шансы пробыть на этом свете еще как минимум два десятка лет.

— Но это оказалось роковой ошибкой. Вы не изменили своё к нему отношение?

— Нет, я по-прежнему уверена, что он действительно высококлассный специалист. Не следует забывать, что врачи не обладают магическими способностями, и они стараются сделать все возможное для нашего блага. Я признательна Агате за то, что она привела к нам замечательного профессионала.

— Как давно Агата и Ковальски знают друг друга? — задала вопрос Адель.

— Я не спрашивала, госпожа Браун. Мне гораздо важнее, что он просто хороший врач.

— Спасибо, госпожа Изабель, за беседу. Вы не знаете, где сейчас Агата?

— Насколько мне известно, она сейчас должна к вам спуститься.

— Спасибо, больше не смею вас больше задерживать.

Проводив Изабель долгим взглядом, пока та не скрылась за дверью, Адель крутила металлическую ручку между пальцами. Она остановила движение, прижав ручку к губам и задумчиво посмотрела в окно, где утренний туман мягко окутывал улицу.

В этот момент в холле появилась Агата.

— Госпожа Браун, я здесь.

Адель медленно повернула голову в ее сторону. Агата, цокая каблучками, подошла к детективу, застопорив свой взгляд на записной книжке.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Агата, почему вы не ладите с Екатериной?

Вдова, настроившись на разговор, достала сигарету из портсигара.

— Вы не против, если я закурю?

— Нет. Пожалуйста, — Адель показала жестом, что не против, хотя терпеть не могла сигаретный дым.

— С самого моего прихода в поместье она относилась ко мне с предубеждением, полагая, что моё согласие выйти замуж за Стефана было продиктовано исключительно материальными интересами. Но прошу заметить, что это не соответствует действительности. Стефан подарил мне жизнь, о которой я могла только мечтать, работая официанткой и сталкиваясь с пьяными, нравственно разложившимися мужчинами. Я никогда не стремилась к его богатству или социальному положению.

— По моим воспоминаниям, вы ранее утверждали, что не были осведомлены о том, что в случае отсутствия завещания всё имущество перейдет к Вам, как законной супруге.

— Потеря супруга причинила мне глубокую скорбь, которая не утихла до сих пор. Вопросы о наследстве для меня всегда были второстепенными.

— Почему вы живете в отдельной от Стефана комнате? — спросила детектив.

— Стефан сам попросил меня об этом. Его мучали боли и бессонница, и он не хотел нарушать мой покой.

— И вы так легко согласились оставить больного мужа?

— Вовсе не так. Я говорила ему, что не хочу его оставлять, но он настаивал.

— Когда он Вас попросил об этом?

— Около недели назад, когда ему совсем сделалось плохо, — дала ответ Агата.

— Как вы думаете, почему Екатерина решила, что Стефан умер не своей смертью? Ведь заключение врача есть и всё, казалось бы, логично.

— Очевидно же, что она взбесилась, что она ни копейки не получит от наследства. А вот если бы мой муж успел написать завещание и вписать её туда, то ей было бы все равно, как и при каких обстоятельствах он умер. Получила бы свою долю и ходила довольная.

— Могу я поинтересоваться, что вы намереваетесь делать с наследством?

— Разумеется, для меня это большой и очень уважаемый подарок. Конечно, я продолжу здесь жить, принимать гостей, обустраивать комнаты. Если вы думаете, что я захочу продать поместье, то вы ошибаетесь, госпожа Браун. Это мой дом и часть моей бренной души.

— Вы не собираетесь делиться с остальными членами семьи наследством?

— Я пока не думала об этом. Я переживаю траур, если вы не заметили, — судорожно заявила вдова.

— И все-таки?

— Надо полагать, не собираюсь. Ко мне никогда не относились здесь с любовью или уважением, то почему я должна им отписывать часть своих законных денег?

— Вам не приходило в голову, что покойный хотел завещать им свое наследие?

— Как мы все знаем, этого не произошло. И он никогда не говорил мне о том, что он хочет поделить наследство между всеми. Поэтому я смею предположить, что судьба сама все правильно распределила.

Некоторое время дамы сидели в тишине, обдумывая свои вопросы и ответы.

— Как вы смогли удержаться в семье, где вас очевидно не любят и никогда не принимали?

Агата глубоко затянулась, после чего выпустила облако дыма, и, кажется, на мгновение задумалась.

— Только моя неиссякаемая любовь к Стефану давала мне силы держаться и противостоять. Хотя должна признаться, это было сложно. Я здесь как белая ворона.

— А что вы можете рассказать о вашем семейном докторе?

— О докторе? Почему вы спрашиваете? — томно поинтересовалась Агата.

— Изабель меня известила, что господин Ковальски — ваш давний знакомый. Я бы хотела узнать о нем побольше.

— Да, действительно я знаю его достаточно давно. Однажды ему приходилось лечить мою маленькую племянницу от пневмонии. В тот момент он проявил себя как достойный профессионал, и с тех пор я могу довериться только ему.

— Вас не тревожит тот факт, что Стефан все-таки скончался под его наблюдением?

— Безоговорочно, я переживала, но как пояснил Ковальски, что тромб может оторваться в любой момент жизни. А так как мой муж был уже преклонного возраста, то это не было удивлением.

— Не было удивлением? — переспросила в недоумении Адель.

— Я имею в виду, что в старости наше тело уже неспособно справляться с различными заболеваниями и посему для меня не было неожиданностью о том, что Стефан ушел в таком возрасте.

— Расскажите, пожалуйста, какие, на ваш взгляд, у Стефана и Альберта были отношения?

— Полагаю, что сложные. Они неоднократно ссорились за общим столом, и Стефан всегда сердился на него.

— Из-за чего они ссорились?

— Что-то не поделили в бизнесе. Стефан не посвящал меня в подробности.

— Понятно. Насколько мне известно, Ковальски пришел к одиннадцати часам и зафиксировал время смерти в 11:25, и вы все это время находились с ним. Что происходило в комнате?

— Ковальски провел медицинский опрос, взял у него кровь из вены на анализы. Ничего не предвещало беды, но вдруг Стефан стал задыхаться, держался за сердце и внезапно… умер, — Агата пронзала холодным взглядом Адель, — Доктор пытался реабилитировать его массажем сердца, но ничего не получилось. И только после вскрытия он нам сообщил, что это был тромбоз.

— Ковальски давал Стефану какие-нибудь таблетки или микстуры?

— Да, Стефан принимал какой-то препарат, но, боюсь, что я не вспомню названия.

— Это были таблетки или жидкость?

— Таблетки. Простите, госпожа Браун, но я все же пойду к себе. Кажется, у меня начало подниматься давление, — проронив несколько слезинок, Агата торопливо побрела на второй этаж, оставляя детектива Браун погруженной в глубоких размышлениях.

Следом за Агатой спустился Альберт и также присел рядом с ней.

— Альберт, расскажите, в каких отношениях вы находились с покойным.

— Господин Стефан… я был шокирован, узнав о его смерти. Мы всегда прекрасно ладили. У нас были схожие взгляды на жизнь и бизнес.

— Агата, напротив, сказала, что не удивилась, ссылаясь на возраст Стефана.

— Не хотел бы я себе такую жену, которой было бы наплевать на меня.

— Почему вы думаете, что ей было наплевать на мужа?

— Если она не была шокирована его смертью, то подсознательно ждала, когда это случится, — налегке произнес он.

— А как вы прокомментируете то, что Агата слышала ваши размолвки со Стефаном?

— Да, иногда мы действительно не понимали друг друга, но потом мы быстро приходили к консенсусу.

— Из-за чего вы ссорились?

— Ссориться — это слишком громкое слово, но иногда у нас были разные точки зрения по поводу ведения бизнеса. Он считал, что нужно делать всё для качества клиентов, даже если компания понесёт убыток. Я же, напротив, рассуждал, что главное — это получение прибыли, а все остальное — не имеет значения.

— Вы же сказали, что вы прекрасно ладили, в том числе и в бизнесе.

— По большей части так и было.

— Почему вы придерживались стратегии «плевать на клиента — главное прибыль»?

— Я люблю деньги, чего уж тут греха таить. Деньги — это уверенность и независимость. Почет в обществе и признание. Недовольный клиент уйдет, на его смену придет новый. И это бесконечный процесс.

— Получается, что вас не заботила репутация компании?

— Не совсем так. Я предлагал Стефану различные варианты, как можно сэкономить на сырье, не поколебив общественное мнение и авторитет фирмы, но он меня даже не слушал.

— И что вы ему предлагали?

— Коммерческая тайна, госпожа Браун, — внезапно губы Альберта дрогнули, и на лице заиграла загадочная улыбка. Но это была не обычная улыбка — лишь одна сторона его рта приподнялась.

— Что ж… вы замечали в доме подозрительное поведение членов семьи?

— Нет. Все вели себя как обычно. Как обычно недружелюбно.

— Вас напрягает то, что все наследство достается Агате?

— Разумеется. Стефан обещал мне часть денег, на которые я собирался купить отдельный особняк и переехать с Изабель. Но теперь я вынужден здесь жить, пока не заработаю самостоятельно.

— Почему вы хотите съехать?

— Мы хотим вить свое гнездышко и подумываем о том, чтобы завести детей. Я считаю, что семье стоит жить отдельно от родственников. Тем более таких озлобленных.

— А Изабель поддерживает вас в этом решении?

— Еще как! Ей надоели вечные издевки Нормана.

— А вы никогда не вмешивались в их отношения? Все-таки он обижает вашу жену.

— По-началу я пытался с ним говорить, даже ссорились на этом фоне, но потом я понял, что это бесполезно. Он постоянно пьяный, плетет какую-то чушь. Я не хочу иметь дел с безнравственным человеком.

— Что ж, спасибо. На этом пока все, — произнесла детектив и отпустила мужчину.

Альберт медленно поднялся с дивана, в котором провел последние минуты, погруженный в разговор с Адель. Комната, где они сидели, была наполнена мягким светом, пробивающимся сквозь тяжелые занавески, и воздух все еще хранил в себе напряжение их беседы. Он взглянул на Адель, надел верхнюю одежду и вышел из поместья.

Всё оставшееся утро Адель изучала первый этаж. В глаза бросается изысканный стиль интерьера. Фурнитура подобрана по цветовой гамме и в солнечный день дом переливается самой яркой палитрой. Через большие панорамные окна виднеется заснеженный сад и идеально убранные сугробы. Мебель расставлена гармонично и не занимала много пространства. Посреди холла у стены располагался роскошный камин с полкой из настоящего красного дерева. На одном ее краю стоял подсвечник с потухшей свечой. Холл был наполнен различными комнатными растениями. Запах старины смешивался с ароматами, доносящимися из кухни. Темно-изумрудные обои придавали особую изящность всего дома. Стены покрывала коллекция картин самых знаменитых художников времен ренессанса.

Адель подошла к одной из картин, на котором изображен портрет женщины средних лет. Полотно сразу привлекло ее внимание; взгляд дамы, отображенной на холсте, будто притягивал. Лицо женщины носило на себе следы жизни: мелкие морщинки вокруг глаз, которые, казалось, лишь подчеркивали её добрую улыбку, и лёгкая складка на лбу — результат многолетних раздумий и забот. Глаза её были глубокими и выразительными, как два озера, отражающие небесную синеву. Ее темные волнистые волосы были убраны наверх, а румянец на щеках создавал ощущение словно сейчас эта незнакомка предстанет пред тобой.

— Это Инес Д’Марсо, — внезапно появилась Екатерина, плавно спускающаяся по лестнице вниз, — Наша дальняя родственница. Картина была написана в восемнадцатом веке во Франции. Считается, что она одна из первых основательниц нашего рода.

Адель вздрогнула от неожиданности, едва не уронив свою ручку.

— Ой, вы так неожиданно вошли. Я вас не услышала.

— Простите, что напугала, — Екатерина встала рядом с Адель напротив портрета, скрестив руки.

— Удивительная работа. Как точно переданы краски, — произнесла Адель, чарующе любуясь на картину.

— Да, это коллекционная работа. Гордость нашей семьи. Стефан часто приходил сюда полюбоваться ей. Он как будто видел в ней душу. Иногда я замечала как он разговаривает с Инес, делится сокровенным, оголяя свое сердце. Он мог часами здесь стоять, всматриваться в ее глаза. Вы заметили насколько пронзителен ее взгляд?

— Невероятный. Завораживает так, что он нее не хочется отходить, — мягко произнесла Браун, — Екатерина, можно задать вам личный вопрос?

— Конечно.

— Почему вы так мало времени проводили со своими детьми? — внезапно полюбопытствовала зеленоглазая девушка.

Екатерина встала у разожженного камина и закурила сигарету.

— Музыка, которую я исполняла, имела для меня огромное значение, превосходя всё остальное в жизни. Сцена и театр были для меня как родной дом. Я жила только ради того, чтобы публика меня признавала. А дети мне мешали в реализации моей мечты. Мой муж умер от тифа, когда Изабель было всего полгода. Я с трудом справлялась с горечью потери и нашла утешение в музыке. Стефан, мой брат, оказал значительную поддержку в воспитании Нормана и Изабель; для них он стал истинной отцовской фигурой, в то время как я не имела возможности и особой радости видеть их. Когда они были маленькими, их сходство с отцом было поразительным, и это внушало мне страх. Теперь я осознаю, что утекло слишком много времени и они никогда не просят меня, поэтому я просто доживаю свои дни, — голос Екатерины дрожал. Она без остановки делала затяжки, смотря пустым взглядом на горящие дрова.

— Но вы ведь могли бы сейчас проводить с ними время. Поверьте, дети легко прощают своих родителей.

— У них уже свои жизни и единственное, что нас связывает — это поместье.

— А почему вы бросили пение? — поинтересовалась Браун.

— На сцене все хотят видеть красивых молоденьких девушек, и поверьте, госпожа Адель, такая старуха, как я, только отпугивает публику. Овации и похвала уже не были такими яркими. Это разбивало мне сердце каждый раз, когда я уходила в закулисье, и поэтому я приняла решение покинуть сцену, — глубоко вздохнув, Екатерина направилась в сторону дивана, потушив окурок.

— Вы чувствуете себя несчастной? — спросила Адель.

— Я не чувствую себя хозяйкой поместья. И прежде ко мне здесь относились не слишком тепло, но после того, как ушел из жизни Стефан, я осознала, что без завещания поместье достается Агате. Я до сих пор в недоумении от того, что она не вышвырнула меня на улицу, — сказала Екатерина с ноткой злости в голосе.

— Расскажите о ваших отношениях с Агатой.

— У нас нет никаких отношений с этой мерзавкой. Всем понятно, что она вышла замуж за Стефана только из-за денег. Я все еще не понимаю, как он мог притащить в дом эту простолюдинку. Мы — старинный дворянский род и это был позор для всей семьи. Я рада, что у них не было детей, иначе я бы не пережила смешение кровей, — нарочито, с отвращением произнесла Екатерина, — Она мне никогда не нравилась. Как только она появилась в нашем доме, она начала вести себя как хозяйка. Принялась менять стиль поместья под свой дешевый вкус, а все ее лохмотья сменились на дорогие ткани. Стефану было в радость делать ее счастливой. Не знаю, что он в ней нашел, — продолжила Екатерина с раздражением в голосе.

— Никто не знает, когда человек встретит свою истинную любовь.

— Она обворожила Стефана и давила на то, что с ней он сможет создать семью. Но как вы видите — этого не произошло.

— Но ведь Альберт тоже не исконный дворянин, но тем не менее его приняли в семье.

— Альберт — мужчина и этим всем сказано. Он выбился в люди исключительно на своем трудолюбии, чего не скажешь об Агате. Работая официанткой, она просто искала того, кто сможет закрыть все ее потребности, не прилагая к этому никаких усилий.

— Для молодой девушки главное удачно выйти замуж и стоять плечом к плечу со своим возлюбленным.

— А что насчет вас, госпожа Браун? Почему вы, девушка в расцвете сил, и одинока?

— Меня интересуют совсем другие вещи, — с улыбкой произнесла Адель.

— Мир логики и дедукции?

— Именно. И покуда это мое призвание, я буду выполнять свою работу. А как будет дальше — жизнь покажет.

— Вы такая молоденькая. Вам просто необходимо будет обзавестись мужем, детьми и посвятить им жизнь. Я не хочу, чтобы вы совершали мои ошибки.

— Возможно, однажды так и будет. Но а пока, у меня есть более важные вещи. Например, узнать, кто же убил несчастного Стефана.

— Полностью согласна.

— Екатерина, а все же почему вы решили, что Стефана убили?

— Обладая таким несметным богатством, рядом не могут находиться только любящие его люди. И я заметила одну весьма странную вещь. Примерно за три месяца до смерти брата, он начал жаловаться на боли в сердце. Сначала мы подумали, что это от усталости, и он принял решение больше не выходить на работу. Но состояние становилось все хуже и хуже. И в последний месяц Ковальски стал посещать нас каждый день. Адель, мне кажется, что это все не просто так началось. Ведь до этого у него никогда не было проблем со здоровьем. Он регулярно проходил медицинские осмотры и мог прожить еще очень долго.

— Вы уверены во временном промежутке в три месяца?

— Да, у меня очень хорошая память.

— Хмм…

— Это имеет значение?

— Каждая мелочь имеет значение.

Адель задумалась и замолчала на мгновение.

— Скоро подадут на стол, вы пообедаете с нами? — поинтересовалась Екатерина.

— Прошу прощения, но я бы хотела отдохнуть в своей комнате до наступления ужина, — вежливо отказалась Адель и размеренно начала подниматься на второй этаж.

Глава 4

В действительности же Адель не собиралась отдыхать в полуденное время. Она подождала, пока вся семья соберется в столовой, и решила провести проверку в комнате недавно ушедшего Стефана. Она находится между комнатами Екатерины и Нормана. Детектив сразу обратила внимание на интересную вырезку из узоров на деревянной двери. Она отличалась от остальных. Вероятно, это означает главные покои поместья.

Как Адель и предполагала, дверь была незаперта. Скорее всего, сюда часто заходят скорбить об усопшем и поддерживать порядок. Комната выглядит довольно просторной в светлых, теплых тонах. В центре расположена широкая двуспальная кровать, а по обеим сторонам от неё находятся ночные тумбочки. На одной из тумбочек стоит кувшин с водой, рядом с ним — пустой стакан. На второй красовалась ваза с сухоцветами. Привлекательные шторы закрывают просторное окно, которое смотрит на задний двор, а ковровое покрытие на полу создает атмосферу уюта в этой симпатичной комнатке. В одном углу расположен внушительный деревянный шифоньер, рядом с которым стоит мягкое кресло и современный торшер, идеально подходящий для чтения.

Открыв шифоньер, Браун удивляется от беспорядка в нем. Бумаги перемешаны с одеждой, пальто валяется на нижней полке в углу, которое уже успело покрыться пылью и паутиной, а рядом располагается небольшой чемоданчик серого цвета. По торчащим в нем ниткам можно предположить, что его обшили вручную.

Открыв его, Адель начала тщательно просматривать все документы и вскоре наткнулась на чек от городского банка на сумму в тридцать тысяч рублей. Вопросы мгновенно заполнили её мысли: на что Стефан мог выписать такую крупную сумму и, что более важно, кому? Талон, напечатанный три месяца назад, выглядел совершенно новым, словно только что вышел из печати. Продолжая перебирать бумаги, девушка надеялась найти что-то ещё, но, к её разочарованию, больше ничего ценного не попалось ей на глаза.

Подойдя ближе к кровати, пальцы Адель скользнули по ткани одеяла. Девушка заметила, что постельное белье не меняли со дня смерти Стефана. На холодной простыне и одеяле ясно виднелись следы пота и засохшей слизи. Ей стало любопытно, почему Эмилия не занялась уборкой и стиркой?

Браун бросила свой взгляд на кувшин с водой и пустой стакан. На нем остались едва заметные следы от уже подсохшей губной помады красного цвета. Из всех членов семьи красной помадой пользуется только Агата — жена Стефана. Надев одноразовые перчатки, Адель осторожно поместила стакан в пакет, а жидкость перелила в небольшую тару.

Решившись заглянуть под кровать, детектив неожиданно наткнулась среди различного канцелярского мусора на небольшой кусочек цельного, почти догоревшего пепла. Почему Стефан решил жечь что-то в своей комнате? Или это дело рук кого-то другого? Основная часть пепла была убрана, что свидетельствует о том, что этот кто-то не хотел, чтобы другие узнали о данном происшествии. Внимательно присмотревшись к опаленному куску бумаги, Браун замечает едва видневшиеся буквы «щание». Это было завещание! Значит Стефан успел его написать? Но что, если завещание было составлено заранее? Детектив взяла новый пакетик и аккуратно положила туда сожженный документ.

Ещё раз оглядевшись по сторонам, Адель вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь.

Неожиданно за ее спиной показался Норман.

— Что вы тут делаете?

Мужчина принял уверенную позу, скрестив руки на груди. От него веяло табаком и алкоголем. По пятнам на его пиджаке можно было понять, что одежду он меняет крайне редко. Его глаза, полные усталости и недовольства, скользнули по Адель с ног до головы.

— Осматривала комнату покойного Стефана. Моя задача в этом доме заключается в том, чтобы разобраться в случившемся, — резко и чётко ответила ему Адель.

— Мне плевать, какая у вас работа и плевать на подозрения мамаши, но я не хочу видеть вас в своей комнате на случай, если вы собирались ее осмотреть.

— Я вам напоминаю, что вы не имеете права мне отказать в осмотре комнаты, если этого требует расследование. Или вам есть что скрывать?

— Мне нечего скрывать, ведь я не убивал дядю. Но в моей комнате вам делать нечего и никто не может меня заставить вам ее показать.

Адель решила проигнорировать грубые слова Нормана. Девушка уже чуть было не ушла, но повернув голову, она проговорила:

— Будьте так любезны, передайте, что я уеду ненадолго и к ужину вернусь, — попросила Браун Нормана, но, кажется, он ничего не собирался передавать и громко захлопнул перед Адель дверь в свою спальню.

Детектив Браун прибыла как раз к ужину. Семья Д’Марсо уже сидела на своих привычных местах за роскошным столом, обрамленным белой, узорчатой скатертью. Похоже, что единственной традицией, которая осталась у них, является совместная трапеза.

— Госпожа Браун, где вы были? Мы вас разыскались, — спросила Екатерина, немного привстав со стула.

— Я просила передать Нормана, что отъеду по кое-каким делам.

Норман разместился, демонстрируя дерзкую, наглую усмешку и, как обычно, держал в руке стакан виски.

— Ой, простите, госпожа Браун, я был занят, — ехидно ответил он, намеренно выделяя «Госпожа Браун». Он старался всем своим нутром показать, что ему не нравится присутствие детектива в доме.

— Адель, если вы хотите о чем-то попросить, то точно не стоит полагаться на Нормана, — произнесла Изабель, поправляя упавшие на лоб рыжие, почти огненные пряди волос.

— Ты бы лучше помолчала, Белла. Каждый раз, когда ты открываешь рот, ты портишь мне и без того мое паршивое настроение, — Норман не унимался, украдкой наблюдая за реакцией сестры.

Изабель цокнула, закатив глаза, но решила не продолжать бессмысленную перепалку.

Эмилия кружила вокруг стола, подавая запеченную утку с яблоками, нарезанную ветчину и различные сыры. В центре стола красовалась бутылка дорогого красного вина, придавая семейному вечеру особую атмосферу.

— Госпожа Браун, могу я поинтересоваться, как проходит расследование? — Екатерина перевела взгляд на Адель.

— Пока у меня нет никаких данных, но я работаю над этим.

— А откуда они появятся? Мне совершенно непонятно, как женщина может углубляться в расследования, — Норман, закинув ногу на ногу, выплескивал наружу скопившийся яд в темных уголках своей души, — Какой странная мода — вмешиваться в мужские дела.

— Вы думаете, что женщина не способна на такого рода работу? — слова Нормана задели Браун. Она была глубоко убеждена, что женщины способны на многое и даже побольше некоторых мужчин.

— Конечно, нет. Женщины менее склонны к логическому мышлению по сравнению с мужчинами.

— Не стоит быть таким уверенным. В нашем бизнесе много женщин, которые эффективно выполняют свои обязанности и я ими очень доволен, — не удостоив Нормана даже взглядом, подхватил Альберт.

— Могу я поинтересоваться, что за бизнес? — задала вопрос Адель, игнорируя язвительные замечания Нормана.

— Это семейный бизнес, госпожа Браун. Мы занимаемся лесопилкой. Пять лет назад Стефан принял меня на работу на самую низшую должность, однако мои достижения и настойчивость быстро сказались на карьерном росте. Вскоре он решил повысить меня до заместителя компании и представил мне Изабель, — он нежно устремил взгляд на жену и взял ее ладонь в свою, — Но после кончины Стефана весь бизнес оказался под моим контролем, и теперь мне следует подумать о назначении заместителя, — легко посмеявшись, Альберт сделал глоток вина.

— То есть вы сейчас в одиночку управляете целым предприятием?

— Именно.

— И как вам это дается?

— Эта работа по-настоящему требует немало усилий, но я успешно с ней справляюсь, учитывая, какое жалование я с этого всего зарабатываю, — с гордостью произнес Альберт, поглядывая на одобрительные реакции домочадцев.

«После гибели Стефана весь семейный бизнес оказался под контролем Альберта. Это означает огромные финансы, перспективы и влияние. Не это ли идеальный повод для преступления — избавиться от конкурента ради достижения своих амбиций и стать лидером в семье?» — подумала про себя Адель и замерла на какое-то время.

Альберт был высоким, статным мужчиной с бородой. На вид он старше Изабель лет на пятнадцать. Выдавали его морщины на лбу и местами проступающая седина на волосах. К Изабель он относился искренне и с нежностью. Кажется, он по-настоящему ее любит.

— А почему Норман не работает с вами? — решила осведомиться Браун, переводя свой томный взгляд на брата Изабель.

— Наш дядюшка не принял меня в семейный бизнес. Он посчитал, что я недостаточно хорош.

— Норман, прекрати сейчас же! Мне стыдно за твое поведение. Ты ведь понимаешь, что не заслуживал этого, — вмешалась явно раздраженная Екатерина.

— Не заслуживал?! Я должен был занять его место! — крикнул пьяный мужчина, показывая пальцем на сидящего Альберта.

— Посмотри на себя! Ты же пьяница и игроман. Пусти тебя в бизнес, ты бы все проиграл или пропил, — прорычал Альберт, его голос дрожал от гнева.

— Прекратите, — неожиданно подала голос Агата, — Прошу вас, проявите уважение и избегайте конфликтов на глазах у нашей гостьи.

Все замерли в гнетущей тишине, доедая остатки еды со своих некогда полных тарелок.

Ближе к завершению ужина Эмилия приступила к уборке стола и разжиганию камина. В это время Изабель с Альбертом, обменявшись тихими словами, удалились в свои покои, оставляя за собой легкий шлейф разговоров и смеха.

Екатерина, однако, предпочла остаться у камина. Она сидела в мягком кресле, наслаждаясь теплым светом и мелодичным потрескиванием горящих дров. Агата и Норман, облачившись в верхнюю одежду, покинули дом. Куда они направились в столь поздний час, осталось загадкой. После краткого размышления Адель, почувствовав лёгкую усталость, тоже поднялась к себе.

Глава 5

Когда часы пробили полночь, в старинном поместье стояла тишина, нарушаемая лишь легким шорохом ветра за окном. Агата и Норман так и не вернулись. Адель сидела в своем кресле, обняв колени, и смотрела на мерцающий свет свечи, который бросал длинные тени на стены. Мысли о том, что происходит за пределами этого уютного уголка, не давали ей покоя.

Наконец, решив, что ждать больше нельзя, Адель встала и направилась к двери Нормана. Она осторожно потянула за ручку, но та не поддалась. В старинных особняках, как правило, хранятся дубликаты ключей от всех помещений. Адель вспомнила, что Екатерина еще не ложилась и поспешно направилась к камину.

— Извините, госпожа, за столь позднюю просьбу, но вы не могли бы подсказать, как поспать в комнату Нормана? Она заперта на ключ и мне не удается войти, — объяснила Адель.

— А почему вы решили осмотреть ее в такое время? — с любопытством спросила Екатерина, откладывая книгу в сторону и прикрывая ноги пушистым пледом.

— Дело в том, что Норман запретил мне посещать его покои, однако качественное расследование требует всестороннего изучения всех помещений жилища.

— Как на него похоже, — сказала Екатерина, — Вы приняли верное решение, обратившись ко мне. Все дубликаты ключей находятся в моём распоряжении. Позвольте пригласить Вас пройти, — Екатерина встала с теплого места и отправилась вверх по лестнице.

Приблизившись к спальне Екатерины, она отворила дверь, открывая скромный по размерам интерьер. Возле стены находилась односпальная кровать, рядом с которой был установлен деревянный письменный стол, заставленный различными книгами из классической литературы, раскрытыми письмами и чернильницей с пером. Напротив кровати стоял антикварный комод, на котором красовалась пустая ваза и флакон с лекарством.

Екатерина воспользовалась маленьким ключом, чтобы открыть ящик стола. В нём она нашла искусно украшенную металлическую связку, предназначенную для замков всех дверей поместья.

— Вы можете оставить их себе. Возможно, они вам еще пригодятся, а я, пожалуй, лягу спать, — Екатерина протянула Адель связку ключей. Детектив поблагодарила женщину и вышла из комнаты.

Апартаменты Нормана мало чем отличались от покоев Екатерины. Единственное различие заключалось в расположении кровати, которая находилась справа, а не слева от стены. Весь интерьер был загроможден пустыми бутылками виски и окурками сигарет.

Приблизившись к столу, Браун обнаружила внушительную стопку брошюр с рекламой казино и ставок. Под ними Адель заметила небольшую записку, содержание которой вызвало у неё немалое удивление: «У тебя ровно неделя на погашение долга. В случае невыполнения наших требований последствия будут самыми серьезными».

«Вероятно, что Норман задолжал кому-то денег из казино» — подумала про себя Адель.

«Но так как Стефан не давал ему денег, он, вполне вероятно, мог рассчитывать на часть наследства, чтобы покрыть свои долги» — продолжила мозговой штурм детектив.

Нужно выследить куда именно ходит Норман, — произнесла вслух Браун и покинула комнату.

Ночь протекала мирно, лишь шум ветра нарушал тишину. В тёмной гостиной первого этажа пробили три часа ночи. Агата бесшумно вошла в дом, сняла чёрное пальто и направилась к себе в комнату. Однако госпожа Браун не спала и решила подождать её в холле, удобно расположившись на кресле.

— Госпожа Агата, извините, но могу я поинтересоваться, где вы были и почему пришли в столь позднее время? — решила узнать детектив, очевидно напугав женщину.

— А почему вы спрашиваете?

— Напоминаю, что сейчас идет расследование и я…

— Ах да, расследование. И как я могла забыть? — саркастично ответила Агата и продолжила свой путь в комнату.

— Так я могу поинтересоваться?

— Если вы настаиваете на ответе, то я просто гуляла по городу. Недавно я пережила утрату супруга и изоляция в домашних условиях сейчас не является для меня целесообразной.

— Я бы все-таки хотела бы вас попросить, чтобы вы находились в поместье и не покидали его стены на время расследования. Вдруг неожиданно вы мне срочно понадобитесь.

— Я думала, что вы уже опросили меня и я могу быть свободна.

— В ходе расследования очень много подводных камней и не может быть все так просто, поэтому, если вас не затруднит, то прошу не покидать дом без видимой на то причины.

— Хорошо. Но мне быстро становится скучно. Я люблю выходить в общество и танцевать.

— Но вы ведь в трауре. И вы собираетесь пойти на танцы?

— Эм… точно, я не подумала. Вы знаете, у меня такое ощущение, будто прошла уже целая вечность, а не несколько дней со дня ухода Стефана, — кстати, у вас есть уже подозреваемый?

— А почему вы спрашиваете?

— Моя безопасность напрямую зависит от того, насколько быстро вы найдете убийцу, а я не хочу жить в потенциальной угрозе.

— Расследование идет своим ходом и больше я ничего не могу вам сказать.

— Ммм… я тогда, пожалуй, пойду к себе. Я утомилась и хочу хорошо выспаться. Спокойной ночи, Адель.

— Спокойной ночи, Агата.

Адель еще какое-то время посидела в кресле со своими мыслями и дневником наедине и позже отправилась спать.

Глава 6

На следующее утро Альберт уже вышел на работу. Изабель начала приходить в себя и, кажется, что семья Д’Марсо снова начала жить своей жизнью.

Но не для детектива Браун. Проснувшись, Адель поняла, что пропустила завтрак и, ощущая ноющее внутри себя чувство голода, решила навестить кухню.

Эмилия и Ян уже начали активно готовиться к обеду. Запахи еды и свежеиспеченного хлеба пропитали воздух, отчего Адель казалось, будто она не ела целую вечность.

Адель вошла в кухню, но никто ее не заметил из-за шумного грохота кастрюль и тарелок.

— Простите, что отвлекаю, но у вас не найдется какой-нибудь еды для меня и кусочка горького шоколада? — вежливо поинтересовалась Браун, боясь отвлечь их от работы.

— Конечно, госпожа, сейчас я подам вам тарелку, — Эмилия бросила сервировку блюда, и с удовольствием обслужив Адель, старушка начала раздавать наставления для Яна.

— Эмилия, насколько мне известно, вы служите в поместье уже пятьдесят лет. Это, должно быть, утомительно, — начала диалог Браун, жадно поедая свою тарелку. Ей казалось, что голод никогда не утихнет.

— Разумеется, я устала. Возраст дает о себе знать, — посмеялась Эмилия, ее глаза заблестели от воспоминаний, — но я до сих пор искренне благодарна покойному Стефану, что он дал мне такую возможность. Я сыта и в тепле. Что же еще нужно для счастья?

— А почему у вас нет своей семьи?

— Мне некогда было заводить семью. Я всё время проводила в поместье, работая на износ, чтобы не потерять работу, а когда прошло достаточно времени, я уже постарела.

— Вы жалеете об этом?

— Нет. Изабель и Норман заменили мне собственных детей.

— Скажите, вы не замечали ничего странного в поместье в последние три месяца?

— Не замечала. У меня работы выше крыши, и обычно я не разгибаю спины до самого вечера, — произнесла она, глядя на грязную гору посуды.

— Может какие-то ссоры слышали?

— Нет, хотя погодите. Екатерина и Агата ругались, правда уже не вспомню, когда именно. Возможно, еще до того, как господин Стефан слёг.

— О чем была их ссора?

— Екатерина всегда недовольна Агатой. Как обычно, она хотела дать ей понять, что Агата в этом доме лишняя и не достойна здесь находиться. А та же в свою очередь, как обычно, бежала жаловаться Стефану. Сохрани, Господь, его душу.

— Кто-то еще мог слышать об их ссоре?

— Думаю, да. Они кричали на весь холл.

— Понятно. Я была в комнате Стефана и она показалась мне неубранной. Могу я поинтересоваться почему?

— Стирка и вынос мусора у нас происходит раз в неделю. Я собираюсь заняться этим через два дня.

— Почему такой большой промежуток по времени?

— Из экономок в доме только я и мне довольно тяжело соблюдать порядок каждый день, поэтому я за долгие годы выработала для себя такую систему, при которой могу всё успевать.

— А почему Стефан не нанял больше прислуги?

— Он не доверял людям. Он не хотел видеть новые лица в своем доме. Он едва согласился на Яна. И то с неохотой.

— Но ведь вам тяжело одной справляться со всеми обязанностями.

— Вы знаете, я уже настолько привыкла, что не замечаю усталости. Я делаю все машинально и даже иногда могу перед сном почитать.

— Эмилия, скажите, вы не замечали, что кто-то из членов семьи посещал Стефана чаще, чем обычно за последние месяцы?

— Да нет. Как обычно его все по очереди навещали раз в день. Агата и Альберт немного больше, конечно. Агата по понятным причинам — она его супруга, а Альберт… наверное, обсуждали бизнес.

— То есть этих двоих вы видели чаще всего у Стефана?

— Да. Но я не часто наблюдаю за хозяевами. Может быть, это просто совпадение было.

— А как вы думаете, у кого был больший мотив для убийства? — неожиданно выдала Адель, прерывая разговор.

— Я не думаю, что Стефана кто-то мог убить. Господин был пожилым человеком и проблемы с сердцем — это обычное дело в нашем возрасте.

— Но Екатерина уверена, что это было именно убийство.

— У Екатерины явная мания величия. На нее никто не обращает внимания, а ей, как пожилой женщине, просто скучно.

— То есть вы думаете, что Стефан умер своей смертью, а Екатерина просто развлекается?

— Госпожа Адель, простите, но я в этом ничего не понимаю. Я жила здесь спокойно целых пятьдесят лет и не хочу на старости лет каких-либо выяснений.

— Ян, а вы что думаете?

— Я не так давно работаю в поместье, чтобы делать выводы. Тем более, если я начну обвинять кого-то, меня просто вышвырнут, — посмеялся Ян, нарезая морковь острым ножом.

— Поверьте, что все останется между нами.

Ян внимательно посмотрел на Браун, убеждаясь в том, что она достойна доверия.

— Знаете какой я человек?

— Какой?

— Я всегда все успеваю. На моей кухне все идеально и я также люблю понаблюдать за жизнью хозяев, поэтому нередко оказываюсь при тех обстоятельствах, при которых меня не должно было быть.

— Что вы имеете в виду?

— Как-то раз я оказался свидетелем разговора между Альбертом и Ковальски. Они обсуждали здоровье Стефана, и Альберт его попросил назвать приблизительную дату его смерти! Представляете! Во сумасшедший!

— И что было дальше?

— Ковальски сказал, что не может ставить такие прогнозы, но сказал, что ему не так долго осталось, если анализы продолжатся ухудшаться или что-то такое.

— А когда это было?

— Около недели назад, а может две.

— А что-нибудь еще слышали?

— Да постоянно. Ссоры Екатерины и Агаты, например, происходили регулярно.

— Из-за чего?

— Да из-за всего. То обои не те, то шторы, то стул не подходит к столу. В общем типичные разборки богатых безработных дамочек.

— А вы не могли слышать или видеть то, что, по вашему мнению, может указывать на убийцу Стефана?

— Вот этого не знаю.

— И все-таки, как думаете, кто это может быть?

— Ладно, я скажу вам. Я думаю, это Агата, но, прошу, не говорите никому, что я так сказал, — попросил Ян. Беспокойство в его голосе начало расти.

Эмилия грозно посмотрела на Яна, давая понять, что ему не следует лезть в дела хозяев.

— Почему вы так думаете?

— Ей во владение перешло целое поместье, это куча денег! Только наивный дурак не поймет, что ей досталось наследство. А уж простите, но я не думаю, что она наивная дурочка.

— Это серьезное обвинение, — пошутила Адель, допивая чашку горячего кофе с шоколадом.

— Вы хотели знать мое мнение — вы его услышали.

— А как Агата к вам относится? — Адель обратилась к обоим прислугам.

— Мне она ничего плохого не сделала. Только иногда я могу пасть в ее немилость из-за плохого настроения, — Ян почесал затылок, его лицо немного изменилось.

— Да как к нам могут относиться? Как к прислуге. Мы здесь только для «принеси-подай». Не бьют — и хорошо, — сказала Эмилия. В нотках ее голоса прослеживалась тоска, хоть она и старалась это скрыть за мытьем посуды.

— Бьют? Это же не рабство.

— Я думаю, что именно такими она нас и видит.

— Досадно. Ладно, спасибо за завтрак и беседу, а сейчас мне надо идти, — промолвила Браун и вышла из кухни, оставив позади аромат кофе.

В гостиной Изабель разбирала утреннюю почту, и увидев Адель, она обратилась:

— Госпожа Браун, хорошо, что вы проходили мимо! Вам письмо.

— Ох, спасибо, — Адель взяла в руки плотную бумагу и открыла конверт.

«Уважаемая Адель Браун,

В пустом стакане и прозрачной жидкости не было обнаружено никаких следов токсемии. Не были также обнаружены и отпечатки пальцев на клочке бумаги. Был найден отпечаток губной помады, принадлежавшей Агате Д’Марсо на стакане.

Также по вашей просьбе через центральный банк мы выяснили, кому господин Стефан Д’Марсо выписал чек на сумму тридцать тысяч рублей. Это некая госпожа Эмилия Василевски. Прошу обратить ваше внимание, что чек можно было обналичить только после кончины господина Стефана Д’Марсо при предоставлении определенных бумаг и заключении о смерти. Таковы его условия.

С уважением,

Судмедэкспертиза города Петрограда»

Эмилия?! Почему Стефан решил выписать ей такую большую сумму денег? И связана ли она с его смертью?

Теперь Адель, также как и Екатерина, была убеждена, что убийца находится в доме, ведь мотив для преступления был у каждого и, если учитывать, что здоровье у Стефана позволяло и дальше спокойно жить, то резкая болезнь сердца — это весьма любопытно. Все члены семьи были уверены, что Стефан успеет написать наследственное распоряжение, но кому было выгоднее всего получить свою часть?

Кто-то из них знал о завещании и спалил его, ведь больной Стефан в последнее время даже не вставал с постели и не мог сам этого сделать. Что такого было в этом завещании, что убийцу не устроило?

Вдруг Адель вспомнила слова своего отца среди всех мыслей, крутящихся в ее голове: «Компетентный сыщик подвергнет анализу все детали, сколь бы незначительными они ни казались, и приложит все усилия, чтобы добраться до истины, даже если это потребует значительных физических затрат».

Эмилия сказала, что мусор выносят раз в неделю, следовательно у Адель еще есть время его осмотреть. Возможно, она найдет новые улики.

Глава 7

На улице стояла благоприятная погода, ветер утих, солнце выглянуло из-за облаков. Снег толстым слоем покрывал почву. Браун начала осмотр всех урн и вёдер для мусора в доме. К счастью, в личных комнатах не было тар для сбыта отходов, поэтому поиск существенно сужается до кухни и столовой.

Находясь на первом этаже, первым делом она пошла проверять столовую. Урны хранились в закрытых шкафах, чтобы не было распространения неприятного запаха. Приступив к осмотру первой тары, Адель не обнаружила ничего, что могло быть полезным. Только бытовые отходы.

Зайдя на кухню, она увидела, что там никого не было. Открыв ящик с мусором, она увидела такое же количество бытовых отходов и обрезков от овощей, как и в предыдущем. Дойдя до самого дна, ей в руки попадается белый пузырёк с лекарственным препаратом под названием Нифедипин. Где-то такой она уже видела. Положив в пакетик пузырек, она вышла из кухни.

На заднем дворе на улице тоже стоят большие баки с отходами. Адель, одевшись потеплее, решает и там осмотреть.

Участок оказался весьма большим. У детектива заняло не меньше пяти минут, чтобы дойти до самого конца, где располагались большие зеленые жбаны с мусором.

Долго ей не пришлось проводить там время, ведь почти на самой поверхности она обнаружила точно такой же кувшин и такой же стакан для воды, как те, что стояли в комнате Стефана. Они были полностью целыми и ни одного скола на посуде она не нашла. Любопытно, зачем выбрасывать полностью пригодный для использования сервиз? Адель также сложила их в отдельные пакетики для дальнейшей экспертизы.

Браун не стала терять время, и пока не наступил обед, она села в свой Форд и направилась в отделение судмедэкспертизы. Адель отлично управляла машиной, что обычно не свойственно девушкам того времени. Водить ее научил отец несколько лет назад. Держа крепко руки на руле, она вспоминала, как он говорил, что любой навык в жизни в определенный момент может пригодиться. К сожалению, Адель потеряла отца всего полтора года назад, когда он был на очередном расследовании. Он нашел того, кто убил эту несчастную старушку Мэри, но убийца оказался вооружен и выстрелил несколько раз в его грудь. Сама того не замечая, из глаз Браун потекло несколько слезинок. Быстро смахнув их рукавом шелковой рубашки, она припарковала машину около отделения и торопливо направилась внутрь.

— Госпожа Браун, рады вас снова видеть. У вас все в порядке? Что-то случилось? — с доброй улыбкой спросила милая девушка-секретарь. Ее голос звучал настолько приятно, что в офисе сразу становилось тепло и уютно.

— Добрый день, я привезла новые улики по делу семьи Д’Марсо. Могу ли я оставить на экспертизу еще кое что? — поинтересовалась Адель, доставая из небольшой, изящной кожаной сумочки блестящие предметы один за другим. Их поверхность отражала свет и стены переливались солнечными зайчиками.

— Разумеется, — ответила секретарь, подняв брови, — но ведь вы уже привозили этот набор, — произнесла она в недоумении, внимательно рассматривая посуду.

— Да… но это другой. Я нашла его в мусоре и меня смутило, что он целый. Ведь пригодные наборы не выбрасывают? — попыталась пошутить Адель. Её голос был легким, будто бы она не испытывала никакого беспокойства, несмотря на серьёзность ситуации.

— Да, действительно странновато… мы, как обычно, направим вам письмо с ответом завтра поутру. Не пропустите, — подытожила секретарь, её глаза сверкнули интересом, словно она была вовлечена в загадку.

— Спасибо за помощь.

Адель вышла из здания и поехала обратно в поместье.

Подъехав к воротам, она встретила напуганного Нормана с коробкой среднего размера в руках. Он явно был обеспокоен и даже не заметил, как Адель сидела на переднем сидении своей машины. Браун решила проследить за ним и посмотреть, что он собирается делать.

Он шел торопливым шагом сквозь сосновый бор вдоль поместья по узким, едва проходимым дорожкам из-за сугробов, все время поглядывая на часы.

Наконец спустя около пятнадцати минут он зашел в одно из местных зданий с кричащей вывеской «Ломбард». Видимо, Норман решил закрыть свои долги, украв драгоценности из поместья. Адель была неприятно удивлена, ведь он — здоровый, коренастый мужчина, который мог бы послужить на благо обществу и опустился до настолько гнусных вещей. Спустя минут десять он вышел из ломбарда и двинулся в сторону центра Петрограда по Невскому проспекту. Детектив снова решила пойти за ним.

Зимой Петроград выглядел особенно живописно. Улицы окутал зимний, почти сказочный туман. Нева покрылась толстым слоем льда, а деревья были окутаны белым, снежным покрывалом. К наступлению Нового Года народ организовал множество красочных ярмарок, где и мужчины, и женщины продавали различные угощения и игрушки. Из местных ресторанов доносился запах свежей выпечки и горячего кофе.