Словá
Слова!
Я — в словах.
И слова — во мне.
Все они,
мимолётные,
преходящие.
Как свойства,
проявляющиеся
во вне.
Из сердца
со стуком
уходящие.
Навсегда!
Чтоб больше
не возвращаться.
Нет времени
броской метафорой
заниматься.
Не хочу
осуждать кого-то,
лучше закрою рот.
Речь уже не плещет,
а брызгается
словами.
Ни читать,
ни сказать
не умеет народ.
Многие
не говорят,
а шевелят губами!
По старой
привычке,
от нечего делать.
Но всех
бессловесных
не переделать.
Жаль!
Имеющие уши
не слышат других.
Не жду
от бездумно глухих
ответа.
Мне не до слов
и не до деяний
благих.
Я за деревьями
не вижу
просвета.
Рядятся слова
в красивую
одежду.
На скорое
прозрение
потерял надежду.
Уж лучше голые
и некрасивые
слова,
и пустословье
вместо
словомолвья.
От слов
пустых
не пухнет голова.
А острословием
питается
злословье.
Но вот беда!
Пустое слово
долго пусто не бывает,
его всегда
безмолвье
антисмыслом наполняет.
И снова слово
перед мыслью
впереди.
Замысловатая проблема
бредёт
за мыслью позади.
Грешники
/Собранию посвящается/
16.05.72. Лейпциг
Зажигает память либералов.
Отгоняет память раскаянье.
Нет раскаянья. Нет зла. Нет контроля.
Появляется пища для либералов.
Головы падают в раскаянье.
И мир повторяется.
Буря возгласов плещется в зале.
Молнии мнений рвутся из глоток.
Бледные стены еще не слыхали
Такой диссонанс из душевных ноток.
Пришел, услышал — не поверил.
Поверил, пришел — не услышал.
Услышал — поверил.
Поверил — оглох!
Ох!
Много хлопот и грехов полон рот,
Но не люблю, когда люди страдают.
Страдают, страдают……
И вид печальный — голову свесил
На пухлые руки. А где-то там ухмылка внутри…
Вспотели озябшие нервы.
Утри! Пот со лба, принцип округлый!
Не человек, а шкатулка принципов!
Принципов гладеньких. Какой, ты, нудный!
Ведь даже принципы не твои… А чьи? —
Не важно. Дальше льет:
— Я, Я, Я! — Я, Я, Я!
Я убежден, моя убежденность, мнения мои…
— Убеждения твои?
— Нет, хитришь. Не туда поехал….
Сколько вопросов! Сколько вопросов!
А убеждения — удовлетворение запросов.
Запросов личных, но не душевных.
Что за параличность плачевных! —
Убеждение куёт мою личность,
Но сковывает мою душу.
Зазвякали споров клещи:
— Нет!
— Отрицаем!
— Одарён!
— Задарён!
— Порицаем!
— За вещами люди стоят, за людьми — вещи…
— На чём обвинения строят?!
— Гони его в шею, говорить не стоит!
— При чём здесь ругливость?
— Виноват, что ж, ты, хочешь?
— А, ты, что пророчишь?
— Не верю! Ложь!
— Тебя не поймёшь…
— Поверили в ложь!
— А, может, в испуг?
— Плут!
— При чём здесь ругливость?
…………
Пугливая ложь. Но не ложная пугливость.
Жалость собирает силы. Ей нет аргументов.
Вера!
Вера!
Вера!
Мера!
Мера!
Мера!
Укорачивается мера аргументации,
Когда растет мера сопротивления!
На удивление
Присутствует мера ограниченности.
Бедный ум! Обособленный люд!
Сколько друзей!!…
Дружба — служба,
Дружба — тон!
Дружба — риторика личности!
И никакой ограниченности!
— Я не согласен!
— Молчи!
— Я против… Все, вы, грешники!
— Ну, что вам принципы!
Властелюбители из провинции!
Вас много приспешников!
Вас много поспешников!
Грешники судят грешников!
……………….
Повял росток его веры.
Не потому, что не верил.
Просто, не выносили организм его — флоры.
Устали.
Молчат.
Раскрытые двери.
И будто в душу залезли воры.
……………………..
Такой диссонанс из душевных ноток
Бледные стены ещё не слыхали.
Волны мнений не рвутся из глоток.
Безбурье возгласов плещется в зале.
Эволюционные переборы
(взгляд в будущее)
1971, Лейпциг
Драться незачем —
Это так больно!
Да, и нечем —
Кулаков нет, одни пальчики,
Указательные.
И те не сгибаются.
А во рту
До того привольно! —
Мужчины —
что беззубые мальчики,
одни языки остались.
Лижут, но не кусаются!
Художники!
Хватит срисовывать синяки!
Рисуйте лучше
Машинные тела!
На трудовую радость!
На производственное счастье!
Кому нужны
Душевные сквозняки,
Луны с собаками
И женщин запястья?
Уставились внимательно
На экраны запыленные!
До того ли,
Что солнышко Бальмонтом светит!
Куда там! —
Смотрят на пшено-просо-элеваторы,
На плуги, прицепы,
Передачи ремённые…
А телерыло на механику
Так и метит!
Какие, вы, догадливые!
Теле-шино-операторы!
Рвется поэтико-
драматический скрежет
Из-под лопат
В землю врезанных!
Играют на пилах симфонии —
уши не режет!
Клокотанье ручья
из пальцев обрезанных!
Делают за станком
акробатические стойки!
Конвейеры ленточные
заменяют койки!
Гаечный ключ
вместо ложек!
Спицы велосипедные
Вместо ножек!
Эх, раз! —
В клетке грудной дверца!
Ещё раз! —
Часы вместо сердца!
Ещё много,
мно…
— Люди! Я любил вас…….
Киноудушье
1971, Лейпциг
Вылупляйте пупики глазёнок мочёных!
Выворачивайте ушные лодки!
Жаль, что нельзя вызывать на бис…
Прилепили кленовый лист
/Вихри враждебные в сиплые глотки!/
К реализму! Песни учёных
льются рекою в зале зрительном.
Язык с мыслью пыжатся —
выдавить не могут изму:
не хватает мыла организму,
и слова в сумятице грыжатся —
до того показано ОБРАЗИТЕЛЬНО!
Прилипла медовая бочка к чувству локтя —
все липовые запахи медоносители
на крыльях доставили в киноулей!
И под лопаткой бугрится пулей
взгляд с экрана. О, дайте, дайте, мыслители,
от удушья антибиотик — ложку дёгтя!
Больные струны
1971, Лейпциг
Разверзнул окружность раздвинувший комнату диск!
Сожрал расстояние меж мёртвостью глаз и близкой кончиной,
Осклабив клыкастую пасть, извергая истошный визг!
И свод навалился на мозг тяжелеющей серой лавиной.
Скачут громовые зубья, как каменный ливень
по сердцу по голому.
И сетку страстей под легочной плеврой в присядке трясет.
Морозная судорога ноги пружинно заводит за голову
и в бездну терзаний агонных вспотевшее тело несёт.
Вылетел в лапы асфальта!.. В желудке тошноты глыбятся.
Судорог упругость порвав, с трудом поднимаясь, встаю…
Стен разорванных светлые губы болезненно лыбятся.
Спины зданий согнулись в неровном строю.
Смотрю — переулки, качаясь, над юбкой разврата лижутся,
постеленной аморальностью тайком от морали в ночи.
И от любовей нечеловеческих по трубам стекает жижица.
И демон страсти глазами даёт мне понять: «Молчи!»
Вдруг вздрогнула улица, швыряясь злым шлаком.
Вижу — тело любви всплывает в хрустальном гробу.
Тишина со светом взлетают над серым мраком.
Вишнёвые капли крови проступили на демонском лбу.
Жилы сдавили горло…. В зверином рыке
втемяшиваюсь в мостовую, челюстями гремя.
Цепляюсь за камни…. Хохот, стоны и крики…
Звон будильника
прыгает
в кулаке
у меня.
Докурлыкался!
/Заигрывание нездорового интеллигента с пролетарием/
1975, Ижевск
Я — Ваш прислужник, гнилой, так сказать, элемент.
Тёмные взгляды, как опухоль грыжи,
мешают вести племенной образ жизни,
бороться за бескастовый континент.
Я — общпрослойка, гнилой, так сказать, элемент.
Приведи нас, пролет, в марксистский вид!
Кулаком пролетарским по роже
Циничной, пройдись раз, другой… авось, поможет
Сжатый, сильный мозолистый гид!
Привести нас в марксистский вид.
………………………………………
Драчун-гегемон! Я же Ваш слуга!
Я уже восприимчив — открыт путь к познанию!
/Бытие одряхляет сознание/
Вытащите нас из болота, пожалуйста, вот Вам рука.
Монолит-гегемон! Я — Ваш слуга…
Оберегать буду Ваши сны….
Только не дай утонуть! Учить буду деток,
Твоих, т. е. Ваших! Без всяких отметок!
Все одинаково будут умны.
Здоровые, рабочие сыны!
Евгеника гласит: интеллигент вымрет сам…
А, Ты, благороден, Ты, развивайся!
Жизнью обеспеченной наслаждайся!
Убери сапожок…. Ах, ты, сволочь! Хам!
Не толкай сикопотный! Я вымру сам!
Да здраст…….
Ямщик не гони лошадей……
1989, Оренбург
Ищу! Лицезрею фасад.
Вперед? — нету хода! Назад? —
Толпа… «безутешен мой путь»
Что делать? Куда завернуть?
Стать в ряд, потерпеть, подождать!
Мне некуда больше бежать!
С тоскою несу я свой крест…
Народ не сдвигается с мест.
Когда же решится вопрос?
Стоять не могу во весь рост.
Внутри не спешат сделать жест.-
Срываться с насиженных мест!
До блага народ наш охоч,
Но сам себе должен помочь.
«Все было и ложь, и обман».
Нет мочи! Иду на таран!
— Стой! Дай ему в физу! Нахал!
……………………………
Но я на ногах устоял!
Обида свернулась в комок!
Я больше сдержаться не смог.-
Обмяк, как цветной пластилин.
Кишечник — мой злой властелин!
……………………………………..
Мне незачем больше спешить.
Мне некого больше винить.
Ямщик! Не гони лошадей!
Ямщик! Посмотри на людей!
Третье дыхание
6.03.74, Липецк
Иступлённо смотрят глаза на бисер пылинок летящих.
Сильнее! Сильнее! — Внутри натянулось и лопнуло….
Кажется, я освободился от бремени тела совсем безболезненно…
Но не хочется улетать!
Струятся лучами солнца в окна простертые рукава.
Зачем положили на пол тело мое, усталое и обессиленное?
Оно хочет что-то сказать.
Чертики пляшут, хвостиками накручивая резво….
— Это ты положил заслонку на чрево доверия, источающее смрадный запах?
Какая утрата!
Чертики пляшут, хвостиками накручивая резво….
Меня спросили, где находится сердце, и я показал на желудок…
А, вот и он. Из головы торчат руки.
И все умоляюще просят.
Руки вросли вместо глаз и ушей.
Поэтому он ничего не видит и ничего не слышит.
Да не дрогнет рука дающего!
Протягиваю ему яблоко румяное души своей.
Он почему-то на него садится…. Уходи!
Ловлю одного бесенёнка и с трудом сажаю на грудь себе.
Он пляшет неистово, больно царапая кожу
когтями лапок тонких — у него нет копыт….
Бесенята вливаются в кровь мою.
Чувствую порыв, но встать не могу….
Рукава расползаются, становятся шире и шире…
И вдруг в форточке оконной
Показывается ангельская головка с личиком счастья.
— Ты искал меня? —
спрашивает отвратительным бабьим голосом.
— Кто ты? — щелкает язык мой.
— Радость твоя, надежда. — отвечает она.
И втискивает тело свое несуразное в дымную комнату.
— Где я тебя обронил?
Ты лежала в нагрудном кармане моём!
— Вытащили… Будем воссоединяться?
— Нет-нет! …Улетай! Обратно! В форточку!
У меня все равно все карманы худые….
Сигарета упала.
Стало тихо.
Никого нет.
Только слышу дыхание свое…
Нужно подняться с пола.
И зашить себе наглухо рот.
Для начала…. На всякий случай.
Где ж нитка с иголкой?
Песнь кентавра
(шутка)
(Ульяновск, 2022)
Кентавр я. Человеко-конь.
Внутри меня горит огонь.
Мне говорят, что это не к добру
Ем яблоки и яблоками сру.
Девиц опасно мне любить.
Кентавриц мне удобнее покрыть.
Они при случке начинают ржать,
им хочется кентавриков рожать.
Я делаю лишь то, на что гожусь
Где сплю и ем, там и мочусь.
Бог дал мне человеческие руки,
чтоб не испытывать мне муки.
Но то, что чешется после свершенья блуда,
руками не достать. Для облегченья зуда
мне в лес приходится переться
и тем, что чешется, о дерево тереться.
Кентавр я. Человеко-конь.
Внутри меня горит огонь.
Нет входа в гавань кораблю
(Ульяновск, 2023)
Нет входа в гавань кораблю.
Причалы малые я не люблю.
Мой корпус клонится ко дну.
Пока не чувствую, но знаю, что тону.
Перелётные
(Ульяновск, 2024)
На телевиденье одни политики, Павлины и Еноты
А в интернет — приколы, голые девицы, фейки, боты.
Да здравствует безмозглость! Идиотам в руки флаг!
От кучи лёгких денег до зловонной кучи один шаг!
Не гадь на ветку, на которой сидишь!
Посадят в клетку! Шиш тогда посвистишь!
Ода переводу
(Ульяновск, 2017)
Как много сказано о переводе разных слов!
Из них составить можно книгу предписаний.
Однако множество самонадеянных умов
не оправдало наших лучших ожиданий.
Красноречивый Цицерон когда-то заявил,
что переводу подлежит не текст, а содержание.
Он переводчиков на смысл благословил,
отбросив в сторону языковое подражание.
Но вдруг в дискуссию включились мудрецы
и сформулировали свой призыв как норму.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.