Бесплатный фрагмент - Между мирами

Скайсы и орехи

«Я нашла тебя на краю мира, — сказала как-то моя бабушка, — в корзине для белья».

Ну как — бабушка? Это я так её звала: баба Фекта. Высокая, смуглая, плечистая. Как она про себя говорила: «Широкая кость!» Супротив неё я была «дохлой» — это тоже её любимое словечко. Бабушка всегда собирала волосы в шишку на макушке, от этого её лицо делалось ещё строже, чем на самом деле. Наверное, так она выглядела, потому что была правительницей в нашем Ройсе. Вернее, верховной жрицей.

— И кто же тебя, такую дохлую, на свет произвёл? — До шести лет значение этой фразы меня как-то не особо заботило, а тут, будто кто мозги включил.

Я упала, перелезая через поваленное дерево, когда пыталась подойти к елсу. Мне очень хотелось жилетку из рыжей шерсти. Но с елсу нужно было непременно самой договориться. Все мои сверстницы уже давно щеголяли в вязаных вещах из её шерсти, и только я…

Растянувшись и больно ободрав коленку, я заплакала. Сильные руки Фекты поставили меня на ноги. Бабушка сурово сдвинула брови.

— Да как же ты умудрилась-то? Не понимаю! Даже старая слепая Скярия уже давно бы ощипала эту елсу. Она ведь на месте целую вечность стояла! И откуда ты только свалилась на мою голову, такая нелепая дохлятина?

В этот раз мне отчего-то стало обидно.

— Ба, почему ты говоришь так, будто я не твоя внучка?

Фекта взялась отряхивать мое платье от налипшей травы.

— А ты и есть не моя внучка. Я нашла тебя на краю мира, в корзине для белья.

Разглядывая её серьёзное лицо, я опустила руки. Фекта покачала головой, шумно выдохнула:

— Иди… собери шерсть… вон её сколько на кустарник нацеплялось. Видимо, елсу ночевала здесь.

— Но ведь это нечестно, ба. Надо ведь, чтобы она разрешила.

— Иди. — Она легонько подтолкнула меня. — Я никому не скажу.

— Ба…

— Иди. — Она кивнула и тяжело опустилась на поваленное дерево.

Меня насторожила её снисходительность, это было странно, но шерсть собирать всё же пошла. Ну уж очень мне хотелось красивую жилетку.

Рассеянно подбирая рыжие клочки шерсти, я всё никак не могла перестать думать о крае мира и корзине, в которой меня нашли. Как же так?! Ведь мои родители погибли зимой в лесу, когда коров искали, — так все говорили, и бабушка тоже. А теперь, выходит…

Домой мы возвращались молча. Фекта крепко держала меня за руку, каждый раз подтягивая вверх, когда я спотыкалась. Больше не ворчала, не напоминала о моей неуклюжести. А я совсем не видела дороги, думала только о корзине, вернее, откуда она взялась на краю мира. Безумно хотелось спросить об этом Фекту, но она сделалась такой серьёзной, я не рискнула заговорить.

Мысли о крае мира и возможности найти своих родителей основательно прижились в моей голове. Через три дня, когда бабушка ушла по своим правительским делам, я собрала заплечную котомку и решительно вышла со двора. Тропинка до леса была мне хорошо знакома. А дальше, подумала, надо идти прямо, и там непременно увижу границу.

Сразу за посёлком меня догнал Венька, сказал, что идёт рыть норы для скайсов.

— Как?! — удивилась я. — Разве уже пора?!

— Пора! — выкрикнул Венька, задорно подмигнул мне и побежал в сторону реки, где скайсы селились на время выведения детенышей. — Догоняй!

Конечно я побежала за ним! Как можно было пропустить рытьё нор.

Пушистые белые скайсы ловко закапывались в почву. В нетерпении трясли маленькими ушками, дожидаясь, когда им сделают прогалину в плотном слое травы. Венька уже мог общаться с этими зверьками, он был старше меня на целый год. Скайсы заглядывали ему в глаза, он тут же бросался драть траву в том месте, где зверькам была нужна норка. Ну и я, конечно.

Прикончив все мои припасы, которые собрала для побега, мы с Венькой вернулись домой. На пороге меня встретила сердитая Фекта.

— Ба… мы… это… там… скайсы.

Бабушка прищурилась. Под её тяжёлым взглядом я невольно втянула голову в плечи.

— Вытряхивай! — грозно произнесла Фекта.

— Ба…

— Вытряхивай, я сказала!

— Ба-а-а, — захныкала я, — ну это ведь всего один скайс. Ну пусть он у нас поживёт.

Бабушка шагнула ко мне и совершенно неожиданно присела. Заглянув мне в лицо, она заговорила на удивления тихо и мягко:

— Тами, ты же знаешь, мы не имеем права, лишать кого бы то ни было воли. Тами, детка, вот представь, что скайсы были бы размером с медведя, и решили взять тебя к себе в нору, как домашнюю зверушки. Хорошо бы тебе было?

Помотав головой, я тяжко вздохнула.

— Вот видишь. Скайсу этого тоже не хочется.

— Хорошо, завтра отнесу его на берег.

— Нет, Тами, вернуть зверька нужно сегодня.

— Но… — Я настороженно посмотрела на Фекту. — Скоро вечер.

— Мы пойдём вместе.

Бабушка решительно поднялась, потом так же решительно забрала у меня рюкзак. Удивилась, увидев в нём не только скайса, но и вещи, которые я собрала в дорогу. Однако ничего не сказала по этому поводу, только глянула на меня как-то нехорошо.

До реки мы добрались быстро, выпустили довольного скайса. Тот сразу убежал к многочисленной родне, которая начала его обнюхивать, облизывать.

— Вот видишь, как они рады его возвращению, — Лицо Факты смягчилось, на губах появилась улыбка. Она словно бы сама была так же рада.

— Вижу.

До меня начали доходить слова бабушки, но скайс был таким милым, тёплым. Я не могла объяснить почему, но мне очень хотелось, чтобы он жил у меня в комнате. Например, как у Веньки в комнате живёт его брат.

Мы не пошли домой сразу. Я проголодалась, и Фекта повела меня в лес, где снова принялась учить выбирать дающее питательный сок дерево. В этот раз у меня получилось. Правда, с десятого раза.

За день я устала невероятно, только Фекта не торопилась возвращаться домой, пошла глубже в лес. Откуда она знала, что там окажется Юська, мне было непонятно. Ведь бабушка сама много раз говорила, что у коровы Юськи одна трава в голове, поэтому услышать её почти невозможно.

Корова объедала низенький кустарник. С безразличием посмотрела в нашу сторону, когда мы вышли на полянку. Фекта ласково погладила бок Юськи. Сделалась задумчивой. Так она общалась с животными.

— Надо побольше запасти сена, — протянула, оглаживая круглый бок, — будут телята.

— Ба, а почему корове можно с нами жить, а скайсам — нет?

— Потому что Юська без нас не выживет. Но у нас с ней уговор: мы ей сено зимой, а она нам молоко.

Фекта резко вскинула голову, посмотрела на край поляны. Я тоже повернулась. Из леса на нас смотрели два горящих глаза. От испуга моё тело оцепенело. Бабушка, словно почувствовав это, подошла ко мне, положила руки на плечи и прижала к себе.

— Тами, вспомни, чему я тебя учила.

— Ба… это в-волк… ба… — Мои колени подкосились.

— Спокойно. Говори с ним мысленно. Что ты ему должна сказать, помнишь?

— Что… что… что не хочу отобрать у него дом.

— Умница. Только теперь скажи это мысленно.

Набрав полные лёгкие воздуха, я задержала дыхание, напряглась, будто стараясь выпихнуть слова в голову. Мне по-прежнему было страшно даже мыслями коснуться волка. Тёплые руки Фекты прошлись по плечам.

— Давай, детка. Он ждёт.

Внезапно в голове разлилась боль, запульсировала в висках, но исчезла так же быстро и бесследно.

«Кто ты? Зачем пришла?» — Рык ворвался в моё сознание.

— «Я… нет… не зачем! Я не хотим… я не хочу… Это твой дом! Я знаю…»

В мыслях послышалось покашливание. Видимо, волк смеялся. Потом он подумал:

«Ты друг?»

— «Да! Да! Я дру-у-уг! Я всем зверям друг!»

У меня в мыслях промелькнула рыжая елсу, сидящая на поляне, а после поскакали скайсы. Волка мгновенно заинтересовали эти маленькие пушистые зверьки.

«Где? Покажешь?»

Предательские мысли тут же выдали берег реки.

«Благодарю!» — чихнул волк, исчезая из моего сознания.

— Ба-а-а… — в голос заревела я, — он скайсов помчался есть!

Фекта развернула меня к себе, присела и вытерла слёзы.

— Тами, успокойся, скайсы шустрые, их ещё надо умудриться поймать.

— Баб, почему волк не может есть ягоду, как медведь? Почему?

— Потому что волк — это особенный зверь. Не будь его, скайсы превратили бы весь наш мир в свои норы. Волк сдерживает их размножение.

Я смотрела на неё не моргая. Она усмехнулась.

— Когда вырастешь, всё поймёшь. — Фекта погладила меня по волосам. — Ты устала?

— Да-а-а, — совершенно трагично выдохнула я.

— Хорошо.

Она подставила мне спину, а когда я устроилась, перекинула через меня платок. Я повисла на ее плечах, словно котомка, и буквально сразу провалилась в тревожный сон. Там волк подбирался к скайсам, а они его не видели, и мне хотелось кричать, но не получалось. Разбудил меня громкий голос бабушки. Приоткрыв глаза, я выглянула из-за её спины. Мы были на каком-то странном поле, где колыхался зеленоватый туман. Перед Фектой на коленях стояла молодая женщина в сером платье и платке. В руках она сжимала свёрток из такой же серой ткани.

— …умоляю, — дрожащим голосом просила женщина.

Сонливость буквально навалилась на меня. Глаза захлопнулись и открылись уже утром. Странное видение снова промелькнуло в моём сознании, но истаяло так же быстро. Вспомнив о волке, я выскочила из-под покрывала. Мне не терпелось поделиться новостью с Венькой.

Позавтракав в рекордные сроки, я понеслась вниз по улице. Пробегая мимо дома Ольсов, увидела там Фекту и невольно притормозила. Моя бабушка разговаривала с Леськой, которая крепко сжимала в руках туго укутанную ляльку. Откуда у Леськи взялся ребёнок?! Прокравшись за кустарником, я прислушалась.

— …не вернётся, — серьёзно сказала Фекта.

В ответ Леська хлюпнула носом, кивнула. На этом они разошлись в разные стороны. Молодая Ольса отправилась в дом, а моя бабушка — со двора.

Дожидаясь, когда она скроется из вида, я сидела в засаде. Дверь дома распахнулась. Снова на пороге появилась Леська. Заполошная. За ней следом выскочила её мать, схватила за руку.

— Стой, дурёха! Сказала же Фекта, не вернётся она.

— Отпусти! Я найду её, уговорю, — взвыла Леська.

Мать обхватила её и крепко прижала к себе.

— Глупая, глупая, да не сама она, закон такой. Ох, девочка моя, ох.

Продолжая причитать, она увела Леську в дом.

К Веньке я шла задумчивая, как никогда. Ему не стала рассказывать о Леське. Мне вполне хватило волка. Едва услышав о нём, друг понёсся на берег, проверять скайсов. Они, кстати, были в порядке. Рыли свои норы, носились по берегу, будто и не было волка вовсе.

Мы снова полдня провели на берегу, а когда вернулись в посёлок, услышали новость: в наш Ройс едут гости, совсем издалека. Кто-то из мальчишек говорил — с юга, кто-то — с севера. Но это было не важно. Главное, гости всегда привозили для нас, детворы, вкусные подарки.

Утром выяснилось, едет к нам не гость, а жених, который будет сватать Лесю. От этого известия я даже запрыгала, хлопая в ладоши. Значит, будут не только подарки, будет свадьба!

— Хоть бы Леся согласилась, — шептала я Веньке, завороженно глядя на белых коней, вышагивающих по улице.

Процессию, как положено, возглавлял жених. Он был важным, усатым. Одет красиво, в черный костюм и высокие ботинки из очень твердой ткани. У нас такие только старшие мужчины носили. Я смотрела на него во все глаза. Заморский гость показался мне невероятно красивым. И не только мне. Все девчонки восторженно глазели на него. Только сама невеста стояла опустив голову. Леська выглядела неестественно бледной. Руками постоянно перебила празднично расшитую юбку синего платья. И мне даже показалось, будто плачет. Жених слез с коня, раскинул перед девушкой вышитый золотыми нитками платок. Мы все замерли. Теперь невеста должна дать согласие. Если наступит на платок, то сваты уедут, свадьбы не будет. А если…

Леся в пояс поклонилась, в последний момент подхватила платок и выпрямилась. Двор взорвался радостными возгласами. Взрослые загудели, переговариваясь и здороваясь с гостями. Мама Леси заулыбалась, вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Мы с девчонками запрыгали. Можно готовить праздничные наряды!

Сваты были невероятно щедрыми. Вынесли на двор полные корзины всяких вкусностей, среди которых были орехи, которые не растут в наших лесах. Диковинку мы разобрали в первую очередь.

Рассовав орехи по карманам, я побежала домой, чтобы сложить «богатство» в деревянную коробочку. По пути подумала, неплохо было бы закопать в лесу несколько орешков, а вдруг да прорастут. Чуть позже рассказала о своей идее Веннию, но он только поморщился. Фекта тоже не поддержала меня.

— Этот орех южный, он не будет расти в нашем климате.

— А вдруг! — настаивала я.

— Не жалко, так посади, — усмехнулась бабушка. — Только далеко в лес не заходи.

— Не буду. — Я с удивлением посмотрела на неё. Странно как-то. Обычно запрещала, а тут…

Не дожидаясь, пока она опомнится, я сорвалась и побежала в сторону побережья. Мне всегда казалось, там самое теплое место в нашем Ройсе. Ведь не зря же его так любят скайсы. Только орех нужно было закопать так, чтобы эти маленькие шустрики не выкопали.

Занятая поисками укромного местечка для орехового дерева, я не заметила, как у кромки леса появился серо-рыжий зверь. Он был настолько огромным, что мне показалось, в его пасти легко помещусь не только я, но еще и все скайсы. Но это от страха, как говорила бабушка, все становится больше, чем на самом деле. В реальности волк смог бы проглотить только меня, а скайсы бы разбежались. Ощутив его мысли, я замерла и со страхом прижала руки к груди. Волк повёл носом, сделал несколько шагов в мою сторону. Я вся похолодела.

«Не враг. Друг!» — пронеслось у меня в голове.

— «И я друг…» — Мне хотелось бежать без оглядки, только ноги словно приросли к земле. Будто я сама стала этим самым ореховым деревом.

Волк подошёл ещё ближе. У меня дрогнули руки. Один из орехов упал на траву. Медленно переставляя лапы, зверь приблизился ко мне вплотную, понюхал сначала меня, потом упавший орех. Вскинув морду, посмотрел в глаза. В мыслях я увидела залитую солнцем полянку, укромно скрытую зарослями колючего кустарника. Через него скайсы точно не доберутся до деревца.

«Покажу. Иди за мной». — Он начал удаляться, так же медленно, как пришёл.

Первой моей мыслью было: рвануть к посёлку, но, немного придя в себя, подняла орех и потопала следом за волком.

Мы шли недолго. Волк всё время оглядывался, контролируя меня. Я держалась на достаточном расстоянии, хотя понимала: для него это всего два прыжка. Он остановился у плотно разросшегося кустарника, улёгся на траву и пополз, низко опуская голову. Последовав его примеру, я тоже преодолела колючие заросли. Мы оказались на той самой полянке! Моё сердечко радостно затрепыхалось, а волк подпрыгнул, будто веселясь. Дальше он помогал мне рыть ямку и даже притоптал почву, когда зарыла орехи.

— «Благодарю! — искренне подумала я и насмелилась посмотреть зверю в глаза. Он наклонил голову. — Как тебя зовут?»

«Каюн. А тебя?»

— «Я — Тами».

«Каюн — друг Тами… навсегда». — Волк снова наклонил голову.

Хотела ли я такого друга? Пока уверенно ответить не могла, но всё же подумала:

— «И я твой друг!»

Каюн проводил меня до реки, потом тихонько исчез в лесной чаще.

О странном знакомстве я никому не сказала. Даже Веньке! Наверняка бы он не поверил, а ещё мог посмеяться. В лес одна больше ни ногой! Волк хоть и казался дружелюбным, но мне почему-то было страшно.

Волк

В посёлке среди женской половины началась суета с подготовкой приданого для Леси. Рукодельницы всё чаще собирались вместе: пряли, вязали, вышивали. Всё это под песни, смех. Сама невеста, как положено, шила жениху рубашки.

Одновременно с праздничными хлопотами наступила пора сенокоса. В этом году Венька ушёл в поля вместе с отцом. Мне тоже хотелось с ними, но он гордо заявил, что это не девчачье дело! Оставшись одна, я заскучала и отправилась к скайсам.

На берегу было тихо, видимо, зверьки вывели потомство и теперь сидели по норам. Лишь изредка кто-то из них выбегал и пулей устремлялся к реке. Потом так же быстро возвращался в нору, надолго исчезая там.

Понаблюдав за скайсами, я уселась на берегу и достала из котомки сыр. Отламывая маленькие кусочки, я медленно пережёвывала и смотрела, как на реке образовываются барашки, наблюдала за суетливой птицей, которая ловила мух.

Рядом со мной мелькнула тень. Я было обрадовалась, что это Венний, но когда повернула голову, от неожиданности едва не вскрикнула. Волк сел вплотную ко мне и потянул нос к руке. Я отдёрнула.

«Друг!» — мысленно произнёс Каюн, снова потянув носом.

Я подняла руку с сыром, и волк смешно клацнул зубами. Он выглядел так забавно, поглядывая на малюсенький кусочек еды. Разломив сыр пополам, я протянула ладонь к волку. Надо было видеть, с какой осторожностью он слизал лакомство, а потом, прикрыв глаза, проглотил. Правильно, а чего там было жевать-то? Я тоже проглотила свою часть сыра и посмотрела на волка. Он ткнулся носом мне в ладонь, видимо, хотел добавки.

— «Вообще-то, нам нельзя кормить диких животных», — напомнила ему я.

«Каюн — друг! — Он наклонил голову, и мне показалось, улыбнулся. — Играть! Давай играть!»

Волк первый подтолкнул меня мордой, потом побежал, и я припустила следом за ним.

Вот так и началась наша настоящая дружба. С того дня я стала всё чаще бегать в лес, где меня ждал Каюн. Там мы играли, он показывал мне свои угодья, рассказывал премудрости лесной жизни. А ещё мы наблюдали, как растут наши орехи! Несмотря на утверждение Фекты, они всё же проклюнулись, и к концу лета превратились в крохотные деревца.

Когда Венька снова появился в посёлке, я очень сильно хотела познакомить его с волком, но Каюн к нему не вышел, и даже не объяснил почему. Меня это огорчило, но совсем немного и ненадолго. Спустя несколько дней, Венний снова ушёл на покосы, и увиделись мы с ним только через два месяца.

Накопитель

Над нашим Ройсом закружились первые снежинки. Этого момента ждали все, без исключения. Разве только Леся бледнела, поглядывая на желтеющие деревья. Мне всё время казалось, будто она совсем не хочет замуж. Или покидать родных не хочет. Я не понимала: почему? Ведь жених такой красивый и щедрый. А жить она поедет на Юг. Мне бы очень хотелось посмотреть, как живут люди в других местах. Я рассказала о мечте Фекте. Она выслушала меня, улыбнулась загадочно и кивнула:

— Увидишь, когда придёт время.

Её ответ озадачил меня. Вспомнив, как бледнела при виде жениха Леся, я представила себя на её месте. Вдруг подумала о Веньке.

— Ба, а разве нам обязательно выходить за чужих женихов?

Фекта бросила на меня недовольный взгляд.

— Рано тебе ещё об этом думать. Иди-ка лучше помоги Ольсам. Сегодня они накопитель будут заряжать.

— А кто будет его заряжать, когда Леся уедет?

— Вот ты и будешь. Теперь это будет твоей обязанностью. Иди. — Она подтолкнула меня к двери, ещё и по мягкому месту шлёпнула.

Надув губы, я шагала к дому Ольсов и всё думала, уж лучше убегу жить в лес, чем какой-то чужой дядька увезёт меня из дома, как Лесю. Теперь я понимала, почему она ходила бледная.

Тётушка Мария встретила меня приветливой улыбкой, спросила, чего я такая грустная, но ответа дожидаться не стала, сразу позвала Лесю. Та вышла из комнаты с ребёночком на руках. Радостная, улыбающаяся. Я даже немного застопорилась от такой перемены, а Леся улюлюкала, заглядывала в маленькое личико.

— Тами, хочешь подержать? — Заметив меня, она подошла ближе и присела на корточки. — Посмотри, это И́рика.

Увидев крохотный носик и синие глазки, живо разглядывающие меня, я прижала руки к груди и невольно выдохнула:

— Ой, какая хорошенькая.

Леся доверила мне девочку, а сама выпрямилась.

— Тами, ты ведь будешь заботиться о ней?

Я кивнула невпопад, не отводя взгляда от малышки.

— Леся, хватит уже выискивать нянек. Ты уже всему посёлку наказала. У Тами своих забот будет… — Тётушка замолчала, потому как её дочь расплакалась и, закрыв лицо ладонями, вышла из комнаты.

Я посмотрела на Марию. Она вздохнула и забрала у меня И́рику.

— Не обращай внимания. Леся просто не хочет оставлять здесь племянницу.

— А почему она не может забрать её с собой?

— Это очень сложно, Тами. — Она снова вздохнула.

Вспомнив тот сон или не сон, когда видела женщину, стоящую на коленях с ребёночком на руках, я спросила:

— Тётя Мария, а где мама Ирики?

— Это долгая история, Тами. Да и мала ты ещё для нее.

Снова меня назвали маленькой, и снова я надула губы.

К нам вернулась Леся. Она уже не плакала, но глаза ее припухли. На нас она не смотрела, просто забрала ребёночка, уложила в переноску, и мы отправились к накопителям.

Я и раньше была на поле накопителей, но сегодня мне предстояло не просто смотреть. Мария усадила меня напротив, рассказала: куда и какие камни двигать, чтобы разбудить механизм трения и получить мощные разряды молний.

— Позже ты научишься чувствовать электрические импульсы, определять пересечение силовых линий, увеличивать магнитуду потока. Научишься, как уменьшить сопротивление поля, при передаче электричества на большие расстояния.

Глядя на Марию круглыми глазами, я боялась пошевелиться. От обилия новых слов в моей голове всё перемешалось. За спиной хихикнула Леся. Мать бросила в её сторону строгий взгляд, потом ласково посмотрела на меня.

— Не бойся, Тами, трудно будет только первый раз. Бери тот синий камень…

Домой я шла слегка пошатываясь. Волосы искрили, подёргивался правый глаз. Одна из молний всё же угодила в меня. Фекта встретила свою малость поджаренную внучку улыбкой.

— Ну как, понравилось?

Конвульсивно дёрнув плечами, я мотнула головой.

— Ничего, детка, привыкнешь. — Она потянулась ко мне рукой и получила мощный удар током. Воздух вокруг меня сразу стал сухим, появился запах озона. Зато волосы перестали торчать в разные стороны. Бабушка потёрла палец и усмехнулась:

— Заземлить тебя надо, что ли.

Уже не помню, в который раз за сегодня я надула губы. Продолжая смеяться, Фекта махнула рукой, указывая на реактор. С сомнением посмотрев на нее, я осторожно коснулась металлической ручки. Лёгкий щелчок известил о разряде. Огонёк на реакторе вспыхнул и тут же погас.

После обеда я побежала в лес, жаловаться на свою жизнь Каюну. Но волка не нашла, зато увидела возвращающихся в посёлок косарей и радостная побежала к Веньке.

Мы проболтали с ним до глубокой ночи, пока его мама не отправила меня домой. Венька взахлёб рассказывал о ночёвках у костра, с восторгом слушал о моих приключениях. Тоже посмеялся над тем, как искрили мои волосы.

Свадьба

День свадьбы. Посёлок сиял яркими огнями. Мы с Марией постарались замечательно. От этого меня распирала гордость. Ведь я тоже внесла свою лепту в приготовление праздника. Приезжие гости сразу оценили наши старания. Жених особенно поблагодарил меня: подарил красивую сумку. Я была в восторге и совсем забыла, что ещё недавно злилась на этого заморского дядьку.

Молодых соединила супружескими узами Фекта. Подняла над ними свой правительственный жезл, сказала что-то и выпустила из него струйки зелёного тумана. Того самого, который я видела, когда спала у неё на спине. Значит, это точно был не сон. А туман, видимо, скрывает край мира. И Фекта ходит к нему заряжать свой жезл. В моей голове моментально созрел план: как проследить за бабушкой.

Посёлок и гости гуляли целую неделю, а потом молодожёны уехали. В день проводин снег пошёл крупными хлопьями. Тётушка Мария сказала, что это на счастье, но сама бесконечно вытирала слёзы. Мне тоже было грустно, ведь Леся уже вряд ли когда-нибудь вернётся в родной посёлок. Слишком далеко находился этот заморский Ройс. Туда только на конях доехать можно. Нашим электрическим повозкам не хватит энергии. Леся будет там заряжать накопители, придёт на смену состарившейся матери жениха. Обо всём этом поведала мне Мария. Позже мы с ней сходили к говорящим Дольменам, чтобы связаться с Лесей и узнать, как она перенесла дорогу и как её встретили на новом месте.

После отъезда гостей мы вернулись к привычной жизни. Вскоре наступила зима. Морозы, метели. Все тропинки в лес замело. Фекта перестала покидать посёлок. Вся живность грелась в зимниках. Я с тоской думала о Каюне. Как он там, мой друг? Но когда приходил Венька, забывала обо всём на свете.

Побег

Вот и ещё одна зима прошла. Весна была скоротечной, наступило жаркое лето.

— «Смотри-ка, а ведь дождались урожая!» — Я усмехнулась, разглядывая три маленьких орешка на дереве.

Мы с Каюном развалились на свежей травке под довольно густой кроной.

«Лучше бы на нём росли скайсы!» — рыкнул волк.

— «Каждому своё».

Я попыталась вспомнить, когда же посадила орехи. Тогда мне было шесть, вроде бы. Да. В тот год ещё Лесю замуж выдавали. Значит, деревцу исполнилось десять.

— «Каюн, а сколько тебе лет?»

«Больше чем тебе!»

Мне хотелось сказать что-то шуточное, но волк внезапно насторожил уши и поднял голову. Вскоре и я услышала голоса. Недалеко от нашей укромной полянки шли девушки. Голос одной из них я узнала. Это была, как её называли у нас в Ройсе, старая дева Райка.

— Что это она тут делает? — прошептала я, подползая ближе к кустам.

«У вас наступил праздник Ивана Купалы. Девушки идут через границу, чтобы…» — В его мыслях замелькали картинки: ночь, костёр, парни и девушки кружатся в хороводе. Все в простых свободных нарядах, с венками из листьев на головах. Дальше волк показал, как парочки разбредаются по лесу, любятся. Я уставилась на него.

— «А почему ты мне раньше этого не рассказывал?»

Он не ответил. Вместо этого потрусил в другую сторону. Наверное, по каким-то своим делам. Он часто так делал: вдруг на полпути или даже на середине мысли поворачивался и уходил.

Девушки прошли мимо кустарника, и я вдруг ощутила где-то рядом с ними присутствие Фекты. Быстро преодолев колючую полосу препятствий, я спряталась за ближайшим деревом и посмотрела вслед уходящим женщинам. Бабушка действительно шла вместе с ними.

Блокировав мысли от проникновения, я последовала за троицей.

Шли мы не так уж мало. Часа полтора, наверное. В лесу начало стремительно темнеть. Потянуло холодком, на полянах поднялся туман. Как и откуда взялась зелёная стена дымки, я не уловила, просто вдруг увидела её перед собой, и всё! Фекта достала жезл, покрутила что-то там и направила в сторону своеобразного препятствия. В тумане мгновенно образовался арочный проход, за которым можно было видеть далёкие костры.

— Кто утром не вернётся, останется там навсегда. Вы правило знаете! — строго сказала Фекта, глянув на девушек. Те кивнули и вприпрыжку побежали через границу.

Фекта опустила жезл. Зелёный туман сомкнулся. Бабушка направилась к небольшому стожку сена.

Понимая, что она останется здесь до утра, я тихонечко ретировалась в лес, а потом побежала в посёлок.

В лесу окончательно стемнело. Я пробиралась почти наощупь, постоянно спотыкаясь, больно обдирая ноги об ветки. Лишь на подходе к деревне удалось выйти на хорошо знакомую тропинку. По ней побежала быстрее, но когда уже казалось, что трудности позади, внезапно в кого-то врезалась.

Вскрикнув, я уставилась на тёмное лицо, пытаясь сообразить: как же не почувствовала приближение человека. Но лишь спустя мгновение до меня дошло: ведь сама же поставила мысленный заслон!

— Ты где была? — Венний не опустил руки, так и держал меня, крепко прижимая к себе. Впервые он был так близко, и это странным образом смущало. Метавшиеся в голове мысли о Фекте мгновенно испарились. Мой друг горячо продолжил: — Я два часа по лесу бегаю… кричу… кричу. Думал… тебя уже в живых нет.

Он порывисто наклонился и впился мне в губы. Ошалев от такого выпада, я сначала напряглась, но потом внутри меня что-то изменилось. Прикосновение губ и жарких ладоней вызвали дрожь по всему телу, трепет. Это новое ощущение пугало и нравилось одновременно. И Венний теперь казался совсем не тем, кого знала всю свою жизнь. Хотелось заглянуть ему в лицо, убедиться. Он прижался ко мне щекой.

— Я думал, с ума сойду.

Прикрыв глаза, я вздохнула. Всё было так неправильно. Мы не могли быть вместе, он прекрасно знал это. Я отстранилась.

— Вень… Зачем ты это сделал? За тебя ведь уже посватали девушку из соседнего Ройса.

— Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Тами, я люблю тебя, только тебя.

— Веня, твои не примут меня, ты же знаешь. Так нельзя.

— Тами…

Он отпустил меня, но я тут же взяла его за руку и горячо прошептала:

— Мы будем друзьями всегда! Обещаю.

Он усмехнулся. Наверное, ещё кивнул. Было плохо видно.

— Так где ты была? — Он сжал мои пальцы.

— Да так… ерунда, малость время не рассчитала и слегка заблудилась. Темно в лесу.

— Понятно. Тогда идём, провожу.

Мы шли молча, так и не расцепив переплетённые пальцы. Возле моего дома он тяжко вздохнул, прежде чем исчезнуть в темноте двора.

Нормально уснуть в эту ночь я так и не смогла. Губы долго хранили ощущение поцелуя, я думала о Веньке. А когда на мгновение проваливалась в сон, видела туман границы мира, просыпалась и размышляла о девушках, что ушли на праздник. Потом снова о Веньке. Как теперь смотреть ему в глаза, когда увижу днём? И так до утра.

Фекта пришла ближе к полудню. Покрутилась дома совсем недолго и сразу ушла к Дольменам, на совещание жрецов. Наверное, это было всегда так, просто раньше я не замечала почему-то. Но сегодня, благодаря рассказу Каюна, всё сложилось. Видимо, после дня Ивана Купалы правители докладывали друг другу: как прошла ночь, кто ходил за пределы, кто вернулся, а кто нет. В Ройсах этот праздник отмечался, как обычно. Считалось, что с этого дня реки наполнялись особенной силой, и до Ильина дня можно в них купаться. Взрослые и дети собирались на берегах рек, брызгались, дурачились, потом окунались. Вот и всё. Но, оказалось, не так-то прост этот праздник.

Мой взгляд скользнул по лежащему на кухонном столе жезлу. Неужели Фекта забыла его?! В голове мелькнула обжигающая мысль. Рука сама дёрнулась к заветному предмету.

Хватая на ходу заплечную котомку, я как была в платье, так и вылетела из дома.

Прежде чем выйти к пограничью, я немного поблукала в лесу. Мне казалось, что хорошо запомнила дорогу, только ночью всё выглядело иначе, и вспомнить ориентиры сразу не удалось.

Остановившись перед зелёным шевелящимся туманом, я достала жезл. Что же Фекта могла на нем крутить? Передвинув один из дисков, я направила жезл в сторону тумана. О чудо, там появилась арка.

— Тами! — Голос Фекты заставил меня вздрогнуть.

Едва не выронив атрибут власти, я обернулась. Меня окатило волной злости, исходящей от бабушки.

— Тами! Сейчас же опусти жезл! — грозовым раскатом прокатился её голос по поляне.

Глаза Фекты потемнели, руки сжались в кулаки. До меня внезапно дошёл смысл слов, которые она сказала однажды: что нашла меня в корзине на краю мира. Моя мать не вернулась с ночи Ивана Купалы. Опоздала или ещё что, но через год она вновь пришла сюда, принесла ребёнка. Скорее всего, так же как мама Ирики, стояла на коленях, умоляла принять ее. И Фекта приняла, но ребенка, вышвырнув ни в чём не повинную девушку за пределы мира. Во мне поднялась невиданная до сих пор ненависть к этой женщине, которая лишала меня матери. Рванув с места, я побежала к туману.

— Тами! Нет. Девочка моя… нет… Тами… — неслось мне в спину, а я бежала и бежала, не помня себя от саднившей обиды и ярости.

Охотник

Пробежав туман насквозь, я невольно остановилась. Показалось, будто вернулась в наш Ройс. То же поле, тот же лес. Меня сковал страх. За спиной на секундочку почудилась Фекта. Но нет. Там растворялся туман. Всего через мгновение остались лишь зелёные рваные лоскуты, но и они не продержались долго. В это время я лихорадочно пыталась сообразить, как быть дальше. Несколько раз вскидывала жезл, но, вспоминая Фекту, опускала руку. Представляя, что больше никогда не смогу вернуться домой, опять вскидывала. И снова перед глазами возникал образ разъярённой бабушки. Только бабушки ли?

— Нет! — выдохнула я, решительно засовывая жезл в котомку.

В мире Ройсов ничего хорошего меня не ждало. К двадцати годам Фекта нашла бы жениха, чтобы сплавить меня куда подальше, это в лучшем случае, в худшем, раз в год праздник Ивана Купалы. После женитьбы ко мне перестанет ходить Венька. От мысли о его будущей свадьбе в сердце больно кольнуло.

— Может и к лучшему. Не увижу… зато.

Последний лоскут тумана истаял. Вот и всё. Что ж, выбор сделан. Назад дороги нет. Я осмотрелась, прислушалась. Заграничье выглядело абсолютно как наш Ройс. Птичьи голоса, шум деревьев, запахи, ветер… песня реки. Наверняка и жилища должны располагаться где-то рядом, ведь приходит же народ сюда откуда-то. Костры вспомнила. Ночью они виднелись относительно недалеко. Доверив выбор направления интуиции, пошла в сторону реки.

И всё же, чем-то отличалось заграничье. Дышалось здесь как-то легче, ноги не уставали долго, но главное: ощущение свободы, оно казалось буквально осязаемым. Или это воля на меня так повлияла? Нет Фекты, нет старейшин, нет правил.

Увидев впереди похожее на корову животное, я остановилась, прислушалась к его мыслям. Увенчанная короной рогов голова повернулась в мою сторону. В глазах появилась настороженность. Тело гиганта напряглось.

— «Я не претендую на твою территорию. Я друг!»

«Это странно… слышать таких, как ты…» — Гигант расслабился, развернулся ко мне всем корпусом.

— «Кто ты?» — Я подошла к нему.

«Улин. А ты?»

— «Тами. Улин, ты не знаешь, где живут такие, как я?»

«Они приходят из-за реки». — Гигант шумно выдохнул и показал картинку, как погибает его самка. Они пытались убежать, но длинная, тонкая палка с широким наконечником настигла изящную подругу Улина, и та упала, перекувыркнувшись через голову.

— «Зачем они это делают?!» — Мои глаза невольно расширились.

Гигант снова шумно выдохнул. Внезапно где-то рядом хрустнула ветка. Мы напряглись одновременно. Уловив ещё одно мыслящее существо, я обернулась. Улин в это время низко наклонил голову, выставив рога в ту сторону, откуда шёл звук.

Из лесной чащи на нас смотрел молодой мужчина. В руке он держал изогнутое древко, с той самой тонкой палкой. Стрела и лук — уловила его мысли я, а животное — олень. Мужчина — охотник. Картинки потоком хлынули в моё сознание. Сначала об охоте, потом обо мне: удивление, недоумение. Он не ожидал встретить здесь кого-то, тем более девушку. Олень тоже видел это и пытался оттеснить меня в сторону, подальше от мужчины. В мыслях Улина начал проскальзывать страх, но не за себя! Благородный олень пытался защитить меня.

— Опусти лук. — Я вскинула руку.

Охотник стоял как вкопанный.

— Опусти, прошу. Я дам тебе пищу. Ты не останешься голодным. Не надо убивать его. Прошу. — Толкнув оленя в шею, я шепнула ему: — Уходи.

Но мой защитник и не думал двигаться с места, только сильнее упёрся ногами в почву. И вдруг новое потрясение: со страшным рыком из-за оленя вылетел Каюн. Мужчина выстрелил, видимо, пытаясь защититься от волка. Олень шарахнулся в сторону.

— Стойте все! — мысленно и вслух закричала я.

Стрела чудом никого не задела. Наконец, охотник опустил руки и, несмотря на рычащего волка, уверенной походкой направился к нам.

Это был мужчина, ростом чуть выше меня, крепкий. Судя по редкой русой поросли на щеках не старше двадцати двух лет. В мягкой, тонкой куртке и высоких сапогах. Всё сделано из странной ткани, очень похожей на кожу животных. Охотника так же удивил мой наряд. В мыслях мелькнули вязаные ботинки с подошвой из гибкого южного дерева, длинное платье и жгуты заплетённых на макушке волос.

— Почему он тебя не боится? — Охотник остановился в десятке шагов от Каюна и кивнул в сторону оленя.

— Потому что я не хочу его убить.

Мужчина усмехнулся и перевёл взгляд на волка.

— Добрая, значит, а собака у тебя злая.

— Собака?! — Я сосредоточилась на мыслях мужчины. Он выдал картинки, где по двору, возле дома, бегают похожие на моего друга животные. Только они были раз в пять мельче. Каюну они бы под брюхо поместились. — Вы держите волков в неволе?!

— Волков?! — не меньше моего удивился охотник, тут же выдав в мыслях бегущих по лесу поджарых серых животных. Они отличались от Каюна не только размером. Он в холке мне чуть выше локтя вставал, в груди широкий, шерсть густая. Да и окрас скорее рыже-серый.

Мы одновременно посмотрели на него. Тот перестал рычать, отвернулся от нас.

— «Кто же ты, Каюн? волк или собака, как он говорит?»

«А если собака? Что от этого меняется? — Он фыркнул, подбежал к Улину и ткнул его лбом в бок. — Уходи, если хочешь живым остаться!»

Олень медленно наклонил голову, прощаясь со мной, и так же медленно удалился в лес. В мыслях охотника промелькнула досада, но от возможности убить Улина он ещё не отказался, но в то же время его одолевало любопытство, которое и победило в конце концов.

— Откуда ты? — Он хотел подойти ко мне ближе, но Каюн снова зарычал, вынуждая его остановиться.

— Я ищу своих родителей. Они должны быть откуда-то из этих мест.

— Родителей?!

В который раз удивляясь доступности мыслей мужчины, я легко просканировала место, где он жил. Небольшое поселение. Дворов десять. Живность всякая, покосы… Все жители друг друга знают.

— Хм… — задумчиво выдохнула я. — А другое жильё есть в округе?

— Чего? — нахмурился охотник. — Какое жильё? Ты о чём?

— Твой посёлок маленький, вряд ли ваши парни приходят к реке на праздник.

Мои слова окончательно поставили мужчину в тупик. В его сознании роем завертелись вопросы. Он ошарашенно уставился на меня.

«Разве не видишь, они здесь не обучены мыслеформам?» — проворчал Каюн.

— «Вижу», — кивнула я.

«Так и разговаривай с ним на его языке».

— Извини. — Я улыбнулась. — Меня иногда заносит. Понимаешь, моя бабушка нашла меня на берегу реки, в корзине. Именно на том месте, где разводят костры на праздник Ивана Купалы. Это было шестнадцать лет назад. Бабушка не говорит, кто мои родители. Вот я и сбежала от неё, чтобы найти их. Меня Тами зовут. А тебя?

— Е́рох.

— Ты мне поможешь, Ерох?

— Даже не знаю… чем. — Охотник на мгновение задумался. — Разве что Ирсу спросить. Она самая старшая на заимке. Может что и вспомнит.

— Отлично! Так где находится твоя заимка?

— В двух днях пути. — Он окинул меня скептическим взглядом. «Дойдёт ли?» — мелькнуло в его мыслях. Потом снова досада о пустой охоте.

— Не переживай. Я накормлю тебя.

Ерох сузил глаза.

— Ты что, мои мысли читаешь?

— Прости, — виновато улыбнулась я, — ты очень открытый.

— Угу. Так откуда ты, говоришь?

— А я не говорила.

Мы напряжённо смотрели друг на друга. Странно, но сознание охотника словно окаменело. Поставил блок?!

«Быстро учится! — Каюн притерся ко мне теплым боком. — Видимо, на заимке есть кто-то из вашего мира».

«Тогда тем более надо попасть к ним. Ты сможешь найти дорогу?»

«Лучше попроси его», — мотнул головой волк.

— Ерох, разве так важно, откуда я пришла. Помоги мне, очень прошу. В долгу не останусь, обещаю.

— Хорошо, — расслабился он. — Только с пустыми руками возвращаться нельзя. Надо хотя бы перепелов добыть. Или пусть твой пёс поможет поймать кого-нибудь.

— Мой пёс… — Я посмотрела на Каюна. Тот сразу преобразился, завилял хвостом. — Да, ему эта идея по душе. Он тоже любит охотиться.

— Только… — Ерох улыбнулся. — Как же ты по лесу… в платье.

— Не переживай, я привычная. Ну так что, мы договорились?

— Да. — Охотник снова окинул меня оценивающим взглядом, потом кивнул на Каюна. — Как его кличут?

«Пусть Псом зовёт!» — рыкнул тот.

— Пёс.

— Понятно, — шире заулыбался Ерох. — Ну что, Пёс, ищи, где дичь прячется.

— «Кстати, Пёс, прежде чем ты погрузишься в своё любимое занятие, скажи-ка мне, как ты оказался здесь?»

«Обыкновенно. Услышал крик Фекты, прибежал. Она сильно убивается по тебе. Может, зря ты ушла? Может, вернёшься?»

— «Вернуться, чтобы Фекта меня прибила? Она мне кражу жезла никогда не простит. Нет, Каюн. Не вернусь. Да и не знаю я… как это работает. А ты как прошёл? Граница ведь исчезла».

«Значит, не исчезла, раз прошел».

— «Или животные могут свободно ходить туда-сюда?»

«Или могут».

— «А почему мы не можем?!»

«Думаете слишком много!»

Каюн рыкнул в мою сторону, после чего рванул в лес. Ерох побежал за ним. Последней с места сорвалась я.

Охотник и волк слишком быстро сдружились. Радостный человек только успевал сбивать поднятых Каюном перепелов. Потом они вместе загнали двух зайцев. Даже поймали старую облезлую лису, зверя, сильно похожего на наших елсу. Носились по лесу за ней, забыв обо всём на свете. Я в это время нашла «дающее» дерево, напилась сока, собрала грибов полную авоську, и даже успела повялить их на солнце.

Каюн прибежал ко мне довольный, вся морда в перьях, язык во рту не помещается, висит чулком до земли.

— Фу, — поморщилась я.

«Хорошо!» — он зажмурился, когда начала отряхивать его.

К нам подошёл запыхавшийся Ерох.

— Вот это охота! Давно мне так не везло.

— Теперь мы пойдём на заимку?

— Конечно!

Охотник обложил добычу шершавыми листьями неизвестного мне растения, обернул чистой тряпицей, потом снова листьями, и снова тряпицей, только после этого уложил всё в котомку и закинул на спину. Наконец мы двинулись в путь.

Подгоняемая нетерпением, я хотела идти как можно быстрее, забегала вперёд, намеренно ускоряла темп, но всё зря. Проводник, видимо, никуда не торопился. Мало того, без конца останавливался, делал, как он выражался, передышку. По дороге поймал куропатку, приготовил её на костре вместе с моими грибами, съел. Я изнывала от этой медлительности! Зато Каюн выглядел бесконечно довольным. Весь в репье он носился с высунутым языком.

Когда начало темнеть, Ерох снова известил об остановке.

— Опять?! — не выдержала я.

— Да. Здесь мы заночуем.

— Что значит: заночуем? Домой надо идти! Там ночевать.

— Нет, — улыбнулся охотник, — ночью в лесу опасно. Здесь у меня шалашик.

Он откинул еловую ветку, открывая вход под небольшой хвойный навес, где вряд ли могли поместиться двое. Сзади послышался сдавленный кашель. Это Каюн услышал мои мысли и теперь смеялся.

— Сейчас разведём костерок, заварим лист смородины. Родник рядом. Вода вкусная, — продолжал Ерох, подвешивая свою котомку внутри шалаша.

Вскоре он действительно напоил меня травяным отваром, вкусным, ничего не могу сказать, но абсолютно не сытным.

— Тебе нужно попробовать сок дающего дерева. — Я вернула охотнику кружку. — В вашей пище мало энергии. Наверное, поэтому ты так быстро устаёшь.

— Что значит: мало? Мы всегда так питаемся! И полны сил, — возмутился он.

— Нет! Это я полна сил! Готова была бежать всю дорогу, а ты плёлся, словно…

Каюн чихнул, прервав меня.

«Не груби парню. Он обидится и не станет помогать».

Пришлось сбавить обороты.

— Тебе обязательно нужно попробовать сок дерева, тогда поймёшь, о чём я толкую.

— Хорошо, — Ерох кивнул, — завтра попробую, уговорила. А сейчас давай спать укладываться.

— Что, вдвоём?! В смысле: рядом… в одном… в этом…

— Извини, но второго шалаша у меня нет, да и рубить его долго.

— Там же тесно! — возмутилась я. — Ветки колючие.

Охотник с удивлением посмотрел на меня.

— Так тебя только это беспокоит?

— А что ещё?!

Снова закашлял Каюн, замотал головой. Свои мысли он спрятал от меня. Мои же метались в недоумении: что за надобность спать неизвестно где и как?

Внутри шалаш оказался не таким уж маленьким. Мы с Ерохом вполне нормально уместились в нём, да ещё и волку место нашлось. Он вытянулся аккуратно между нами. Жаркий, мягкий. Я с удовольствием прижалась к нему.

— Тами, а что это за праздник, о котором ты говорила? Для чего там костры разводят? — неожиданно спросил охотник.

Невольно подняв голову, я присмотрелась к темноте по ту сторону волка.

— Ты не знаешь о празднике Ивана Купалы?!

— Не-е-ет, — протянул мужчина, тоже поднимая голову.

— Странно. Получается, у вас на заимке его не празднуют? А как же тогда… костры? Но… я же видела. А рядом есть ещё поселения?

— Совсем рядом — нет. До ближайшего два дня на лошади.

— Ничего не понимаю, — пробормотала я, укладывая голову Каюну на спину.

— Так что это? Что вы празднуете? Расскажи.

— Да, конечно, — рассеянно протянула я, пытаясь понять, откуда же тогда приходят люди к границе миров. — У нас этот праздник означает, что заканчивается паводок и вода в водоемах становится чистой. А ещё считается, вода в этот день имеет целебные свойства. Но для одиноких девушек старшего возраста это шанс найти себе суженого… или, как я понимаю, полюбиться с кем-то из мужчин.

— Полюбиться? — Ерох тоже придвинулся к волку, и наши лица оказались совсем рядом. — И не надо свататься… ждать?

— Наверное. Не знаю. Бабушка никогда не рассказывала об этом. Я просто увидела… когда…

Плотно сомкнув губы, я замолчала.

— Когда, что?

— Ничего. Я подсмотрела, а потом сбежала от бабушки.

— Что подсмотрела?

— Ничего.

Каюн шумно вздохнул, поворочался, заставив нас приподняться. Мы замолчали на некоторое время, потом Ерох заговорил снова:

— У тебя есть жених?

— Почему ты спрашиваешь?

— Интересно просто.

— А у тебя есть невеста?

Он усмехнулся.

Диковинка

Попробовав сок дающего дерева, Ерох сначала поморщился, а после крякнул:

— Как ты этим питаешься?! Дрянь редкостная.

— Зато раз попил, и весь день сытый, — усмехнулась я.

— А зимой как же? — Охотник ещё немного пригубил сока. В этот раз как бы пожевал его, только потом проглотил.

— Зимой: ягоды, грибы, орехи. Все, что запасем летом. Еще молоко, творог, сметана, сыр.

— М-м-м, значит, животных вы всё же держите?

— Нет. У нас только с коровами договор. Мы помогаем им пережить зиму, они дают нам молоко. Да, ещё с лошадьми. Хотя есть Ройсы, где вообще ничего не берут от животных. Даже шерсть.

— Ройсы? А это что такое?

— Ну… это как твоя заимка, только гораздо больше.

— А, наверное, как город. Мне бабушка рассказывала. — В его мыслях промелькнуло лицо женщины. Она выглядела маленькой, сухонькой. Седые прядки выбивались из-под синего платка.

— А родители у тебя есть? — Вынув кран из ствола дерева, я тщательно обтерла его тряпочкой и, упаковав в котомку, повернулась к Ероху.

Он наблюдал за мной, не спеша отвечать. Мысли его тоже молчали.

— Ты тоже без родителей вырос? — догадалась я.

— Да, — коротко ответил он, вдруг как-то посерьезнев, после чего зашагал прочь.

— Эй, ты куда?

— Возвращаться пора.

Странный какой-то. Только что был открытым, разговорчивым, готов был жить в лесу, а теперь бежал впереди, не позволяя себя догнать. Я прибавила шаг.

— Ерох, подожди, я обидела тебя чем-то?

— Еще чего, — фыркнул он, продолжая широко шагать впереди. — Я вообще не должен был с тобой разговаривать. Повелся на диковинку, как мальчишка.

— На диковинку?! Не понимаю. — Меня захлестнуло недоумение, я остановилась и посмотрела на трусившего рядом Каюна. — Это что, я — диковинка?

«Для меня — нет, — кхекнул тот, тоже останавливаясь, — а вот для них, может быть. Ты же видела, они живут не так, как вы. Тами, ты еще не поняла, но мы далеко за пределами нашего мира, здесь могут быть совсем другие законы. Будь осторожнее».

— Да я же ничего такого не спросила! Меня ведь тоже бабушка воспитывала, — все с тем же недоумением вслух произнесла я. Слова предназначались Каюну, но подействовали они на Ероха. Он тоже остановился, вздохнул и вернулся к нам.

— Прости, что диковинкой обозвал.

— Да ладно. Это пустяки. Но ты ведь не поэтому так изменился, а когда про родителей спросила.

— Да, — кивнул он, — я тоже вырос без родителей. И для меня это очень больно. Не хочу говорить об этом.

— Ну так бы и сказал. Чего обзываться-то?

— Прости. — Он усмехнулся и покачал головой. — Ладно, мне и вправду пора возвращаться.

— Ну и хорошо. Мы идем с тобой.

— Ладно, — словно нехотя кивнул он, после чего повел нас по едва заметной тропке.

Заимка

Заимка действительно была небольшой. Вдоль улицы двенадцать домов. Расположились аккуратно между сопками. Недалеко распадок, там журчал чистый ручеек. Пока мы спускались, я успела заметить говорящие Дольмены и накопительное поле. Правда, всё в запущенном состоянии, словно бы ими давно никто не пользовался.

— «Может быть, это тоже когда-то был Ройс, но потом отошел от нашего мира?» — проходя мимо поля, спросила я волка. Он ничего не ответил. В мыслях его мелькало что-то спутанное, совсем не переводимое на человеческий язык. Наверное, он учуял новые запахи или чьи-то метки. Судя по низко наклоненной голове, это так и было.

«Дальше не пойду», — вдруг послал сигнал он, после чего растворился в зарослях кустарника.

— «Каюн!» — Я обернулась. Но его и след простыл.

Ерох заметил отсутствие волка, когда мы уже вошли в поселение.

— А где твой Пёс? — Он огляделся.

— Не знаю. Убежал куда-то по своим делам.

— Что значит… по своим? Разве он не должен быть с тобой?

— Нет. Мы… — Я открыла рот, чтобы поведать правила нашего мира, но вспомнила предупреждение Каюна. — Мы просто друзья. Он сам по себе.

— Удивительно, — усмехнулся охотник. — А наши собаки преданы хозяевам.

— У тебя тоже есть собака?

— Нет, — он покачал головой. А в мыслях мелькнуло грустное: «Разве ее прокормишь?» — Была бы, я бы с ней на охоту ходил. С твоим Псом вон сколько добычи принесли.

Ероху понравился Каюн, это точно. В мыслях он часто возвращался к моментам охоты. И охотиться ему нравилось. Лес он считал своим домом. А вот заимку не очень любил. И тут я его хорошо понимала. Дома чёрные, вросшие в землю, крыши покосившиеся, дворы тёмные. Мы пришли уже затемно, а на заимке ни одного огонька, лишь окна тускло светятся. Но так тускло, что издали и не увидишь.

Открыв дверь избы на дальнем краю поселка, охотник пропустил меня вперед.

— Баб, это я. Я не один, не пугайся. Со мной гостья.

— Гостия? — заскрипел старческий голос из недр избушки. — Это чиго ты удумал, на ночь-то глядючи?

Мы прошли в крохотную светелку. Возле печки-каменки сидела старушка в простом сером платье, стеганной темной тужурке и том самом синем платке из мысленной картинки Ероха.

— Здоровья вам. — Я поклонилась.

— Ох ти, мнечиньки, — всплеснула она руками, — это чито жи такои? Откудава ты, дитятко?

— Мы в лесу встретились, баб.

Но бабушка не от него желала услышать ответ. Махнув на внука рукой, она впилась в меня колючим взглядом.

— Ну? Откудава? Говори честно, иначе выставлю, не посмотрю на ночь.

— Я из мира Ройсов, — переводя взгляд с нее на Ероха, ответила ей. И мысли открыла, на всякий случай.

— М-м-м-м, — прошамкала старушка. — Вон оно чиго. Ладно… — Шустро поднявшись, она подошла ко мне. — Сёдни перебьешься здеси, а завтрева поглядим, чего с тобой делать.

— Благодарю, — обрадовалась я.

— Ерик, в сенцах ей обустрой, пущай там почивает.

— Так холодно там, озябнет.

— Не озябнет. Не зима чай.

— Баб… — начал внук, но я прервала его.

— Всё хорошо. Где скажете, там и переночую.

— Вот и ладно, — улыбнулась старая. — Ну как, внучек? Ещё чем-то порадуешь? Или только ентой, гостией?

— Ой, баб, я столько добычи принес! Не поверишь, никогда такой охоты удачной не было.

Скинув со спины котомку, он вынул поклажу. Старушка радостно охала, обнюхивая перепелов. А мех лисы так и вовсе на себя прикинула.

Не разделяя веселья хозяев, я стояла поодаль и рассматривала комнату. Ничего в ней не говорило об удобстве. Не было привычных мне приборов для освещения, тепла и приготовления пищи. Печь, что высилась в углу комнаты, вряд ли могла дать тот уют, который мы получали от наших реакторов. Это все было так странно!

В сенцах действительно было прохладно, несмотря на лето. Ерох принес свой тулуп. Завернувшись в него чуть ли не с головой, я уснула почти мгновенно и невероятно крепко. И потому утром, когда жуткая птица заорала на улице, не сразу смогла понять, что происходит.

— Кто это?! — выдохнула я, вскочив с топчана.

— Петух, — усмехнулась бабушка Ероха, проходя мимо меня. Звали ее Стания, наконец-то удалось выловить имя из потока мыслей. А вот мысли птицы прочитать не получилось. «Светит, светит, светит…» — орал черно-золотой с красным гребнем петух. На двор выбежали его пестрые подружки. Их Стания назвала — курами. Высыпав им из ведерка корм, она нырнула в птичий дом и вынесла оттуда около десятка крупных, белых яиц.

— В дом снеси, — сунув ведерко мне, бросила старая.

— Зачем?! — невольно вырвалось у меня.

— Неси! — снова усмехнулась Стания. — Исти будем.

— Исти… — пробормотала я, но переспрашивать не стала, решила дождаться и посмотреть, что же это означает.

Когда я вернулась, Стания уже выгоняла из стойла крупнорогую корову и теленка.

— Идем, идем, Матинка, — ласково шептала она, провожая скотину со двора.

— Они у вас не на вольном выпасе? — поинтересовалась я.

— Что ты, что ты, — замотала головой старушка. — Ни можно никак. Уйдет или зверье загрызет.

— Так дого… — начала я, но замолчала.

— Чиго ты тама?

— Нет, нет, это я так, о своем.

Старушка покосилась на меня, но пытать не стала, хотя, может, в мыслях прочитала, что мы с коровами договариваемся. И с волками договариваемся, чтобы они скотину не трогали. Да и ни к чему волкам с коровами возиться, им скайсов вполне хватает.

Выполнив, как я поняла, обязательные утренние работы во дворе, Стания вернулась в дом. Меня она не прогнала. Присматривалась, прислушивалась и командовала, пока мы возились по хозяйству, но недовольства не выражала. Наоборот, мне даже показалось, будто рада неожиданной помощи.

К завтраку подтянулся Ерох. Растрепанный, помятый, он спал, пока его ласково не позвала Стания. Одновременно с этим она выложила в глиняную чашку яйца, наломала хлебные лепешки и поставила на стол кувшин с ягодным напитком.

Ерох был счастлив и чувствовал себя героем. Бабушка без конца его хвалила, пододвигала ближе чашку с яйцами и приговаривала:

— Ишь, ишь, кормилиц. К обеду перепелок уварю, давно вареного не идали.

Они аккуратно вскрывали скорлупу и выпивали содержимое яиц. Я таращилась на этих двоих, забыв спрятать мысли. Да и чего там прятать было? В голове творился хаос. К тому же голод давал о себе знать, а жесткая лепешки и кислый напиток вообще не обещали сытость.

— А вы сыр не делаете? — спросила на всякий случай.

— Ой, диточка, так тельная же Матинка. Нетути сыров сейчас.

— Да, да, — кивнула я, сразу поняв, что говорит она о быстрых сырах, а не тех, что вызревают долгое время. В Ройсах есть сыровани с погребами, где вылеживаются большие, круглые головы всевозможного сыра. И мы его едим часто, даже зимой.

— Ты ишь яички, они сытные.

— Баба правду говорит, — кивнул Ерох, втянув в себя очередное содержимое скорлупы. Я поморщилась, глядя на него. Нет, не настолько я голодная.

Насытившись, Ерох отправился чистить охотничье снаряжение, а Стания прилегла отдыхать. Мне так и не удалось поговорить с ней о празднике Ивана Купалы. И кто знает, когда она соизволит ответить на мои вопросы. Пока только увиливает, да еще мысли блокирует. Я решила пройтись по поселку, найти кого-то еще, кто сможет мне помочь. Но для начала надо отыскать дающее дерево, иначе точно голодной останусь.

Выйдя со двора, я покрутилась, осмотрелась. Лес выглядел незнакомым. Деревья колючие, темные. Дающих среди них точно нет. Последнее осталось в полудне пути от поселка. Это было плохо, но не критично.

— Можно взять кувшин? — спросила я Ероха.

— Тебе зачем?!

— Схожу за соком.

— Но это же далеко. — Он вложил нож в твердый чехол и посмотрел на меня. — Наша пища тебе совсем не подходит, да?

— Ну… я не хочу есть птенцов, как вы. А сыра у вас нет.

— Хм… птенцов?! Ты про яйца? Не-е-ет, в яйцах нет птенцов. Там белок, желток. Они очень сытные.

— Вот как, — задумалась я. — И все же я хочу сходить в лес.

— Я с тобой, — с готовностью поднялся он.

— Ну хорошо, — улыбнулась я. Мне нравилась его компания, поэтому не стала возражать.

Упаковав кувшин в заплечную котомку, Ерох следом за мной покинул заимку.

— А рыбу вы едите? — спросил он, когда мы пересекали речушку.

— Вы еще и рыбу едите?! — Я поморщилась. — Фу. Она же скользкая.

— Так мы ее готовим, она очень вкусная становится.

— Все равно — фу.

— Значит, вы вообще ничего из живых организмов не едите?

— Червей, — вспомнив о личинках жуков рогатиков, с вожделением протянула я. — Но это прямо лакомство. Там чистый белок.

— Вот это точно — фу, — фыркнул Ерох. — Хотя наши тоже едят личинок, если в лесу долго, а жра… есть нечего.

Я усмехнулась, прочитав его мысли. В них он выражался свободнее и не так, как говорил вслух.

— У вас с бабушкой речь такая разная. Почему?

— Потому что она не родная мне. — Он снова замкнулся.

— Ты хоть знаешь это, — вздохнула я. — А я вот понятия не имею, была мне бабушка родной или нет.

Уловив мысли Каюна, я завертела головой. Он появился из-за камней, подбежал радостный, ткнулся носом мне в руку, а после принялся вытанцовывать перед Ерохом.

«Охотиться, охотиться…» — призывал он.

— Привет, Пес! — радостно воскликнул охотник и принялся трепать его по холке. — Хороший, хороший…

— «Ты вчера не наелся?!» — усмехнулась я.

«Охота — это развлечение!» — продолжал вертеться Каюн.

— Чего он хочет? — Ерох выпрямился.

— Зовет охотиться.

— Не сегодня, друг. Сегодня нам надо накормить Тами.

«Идем! Идем, покажу дерево», — сразу засуетился волк.

— Конечно, — кивнула я. — Только давай сначала к Дольменам подойдем. Хочу попробовать поговорить, а вдруг кто-то ответит.

«Нет! Мы далеко за пределами нашего мира». — Каюн преградил мне дорогу.

— «Ну вот именно! — мысленно сказала я и обошла его. — Значит бояться нам нечего».

— О чем ты говоришь?! — Ерох догнал меня, зашагал рядом.

— Вот эти камни, — я указала на возвышающийся перед нами каменный портал, — называются говорящие Дольмены. В моем мире с их помощью мы можем разговаривать с отдаленными Ройсами.

Охотник задумчиво посмотрел на каменные изваяния.

— Получается, здесь тоже раньше были ваши… Ройсы?

— Не знаю. Я никогда не переходила границу. Но здесь все такое же, как у нас. Только запущенное.

— Какое?!

— Заброшенное.

— А-а-а, — Ерох замолчал.

Мы подошли вплотную к порталу. Я тронула нужные точки, сдвинула каменный рычаг и резко выдохнула в открывшееся отверстие:

— Гэй!

«Не делай этого». Сбоку ко мне притерся Каюн.

— Подождем немного, — не обращая на него внимания, сказала я.

— А если ответят? — подал голос Ерох.

— Ну так для этого и пытаюсь, — засмеялась я.

— Ну да. — Ерох как-то помрачнел.

— «Это ты его накручиваешь?» — Я бросила строгий взгляд на Каюна.

«Нет! Он сам неглупый! Понимает опасность», — зафыркал тот.

Подождав немного, я открыла слуховое отверстие.

— У-у-у-у… — засквозил ветер, испугав охотника настолько, что тот отпрыгнул в сторону и, выхватив из-за пояса нож, выставил его перед собой.

— Кто там?!

Это выглядело смешно не только для меня. Каюн закашлял, низко наклонив голову. Так он смеялся.

— Волки воют, — подначила я Ероха. — Ты что, о сквозняках никогда не слышал?

— Кто такой: сквозняк?! — продолжал строжиться охотник, но оружие опустил. Видимо, понял, что опасности нет.

— Это ветер воет, — продолжая смеяться, успокоила его я. — Дольмены не работаю. Видимо, разрядились.

Потому как Ерох продолжал хмуриться, я решила пояснить:

— Чтобы камни работали, им нужна энергия. Ну как нам пища. Только они питаются атмосферным электричеством. Когда у вас последний раз гроза была?

— Гроза?! — Охотник наморщил лоб, похоже, с трудом пытаясь понять еще одно новое слово.

— Да ладно, — всплеснула руками я. — Дождь, гром, молния! Гроза.

— А, — расслабился он, — так твои камни Небесным громом питаются?

— Нет, молнией. Вспышками атмосферного электричества.

— Ага, понятно. Но здесь эти… вспышки только ранней весной бывают, и то не каждый год. А летом только в небе гремит, иногда очень сильно.

— Понятно, — кивнула я. — Вот потому и разрядились. Ничего, это мы поправим. Только дающее дерево сначала найдем.

Уловив в мыслях Каюна облегчение, я хмыкнула:

— «И не надейся, я не отступлюсь, заряжу Дольмены!»

«Они уже лет сто не работали. Даже если зарядишь, тебе никто не ответит».

— «Вот и посмотрим!» — упрямо подумала я.

«Ладно», — сдался Каюн и потрусил в сторону леса, чтобы показать дающее дерево.

— Интересно, почему вы перестали пользоваться Дольменами? — Я взглянула на поравнявшегося со мной Ероха.

— Не знаю. — Он пожал плечами.

— А бабушка ничего тебе не рассказывала?

— Нет.

— Странно как-то. — Я снова посмотрела на него. — Ты говорил, Ирсу можно спросить.

— Ну да. Тетка Ирса очень долго живет на заимке. Она и в городе жила какое-то время. Знает много. Мы к ней в детстве часто бегали. Она такие истории странные рассказывала. Мы слушали раскрыв рты.

— Как вернемся, сходим к ней?

— Конечно.

— А что за истории?

— Ну, сейчас я уже мало что помню. Только про Лесоборов. Это такие духи, которые защищают наш мир от зла.

— От чего защищают?

— От лихих людей.

— Эм… а кто это?

— Разбойники.

И не помог вовсе! Я повернулась к нему, но увидев в мыслях жуткую картинку, невольно расширила глаза.

— Неужели люди способны на такое?!

— И не только на такое. — Он словно бы намеренно вызвал образ растерзанных мужчины и женщины. Они лежали под деревом, а те, кого Ерох назвал разбойниками, снимали с них украшения и обувь.

— Это твои родители? — холодея, выдохнула я.

— Да.

— И ты все это видел своими глазами?!

— Да. — Ерох вздохнул. — Я не мог им помочь. Отец знал это и приказал бежать. Я не хотел…

— Но они и тебя бы… тоже… Но за что? Неужели ради вещей?

— Да, Тами. Ради украшений и вещей. Родители тогда впервые решились на ярмарку в город поехать. Отец украшений из драгоценных камней наделал. Мама грибов много насушила. Думали, наторгуют хорошо, тогда нам удастся город посмотреть, а может, и жить там остаться. Ну вот… мы даже до большой дороги не доехали, попали в засаду. Их было пятеро. Отец погнал лошадь, но… ничего не вышло.

— Это так… страшно. Я никогда такого не видела. В наших Ройсах нет лихих людей, нет разбойников. Да, бывают смерти, нечаянные. Было несколько случаев, когда звери нападали. Но… чтобы мы друг на друга… никогда.

— У вас хороший мир. И где он только такой находится?

— Где… Где-то недалеко от того места, где мы встретились. Только, понимаешь, ты не сможешь туда пройти.

— Это почему?! — удивился охотник.

— Потому что… его Лесоборы охраняют.

— Смеешься?

— И не думала. Ладно, идем, а то есть жутко хочется.

— Идем, — кивнул он.

Сидящий чуть поодаль Каюн поднялся, снова побежал вперед.

«Зря ты открываешься ему».

— «Наверное, — мысленно вздохнула я. — Обещаю, больше никому ничего не стану говорить».

«Только Ероху», — закашлял волк.

— «Не смейся. Мне легко с ним. Почти так же, как с Веннием. Как он там?» — Я снова вздохнула. Каюн не ответил. Свернув за каменную глыбу, он указал на развесистое дерево.

«Иди ешь!»

И не так уж далеко от поселка!

— Прекрасное дерево. — Я подошла, провела рукой по коре. — Наверное, самое старое из тех, что я видела. Сколько ему лет, как думаешь?

— Кто его знает? — Ерох тоже подошел, вскинул голову, посмотрел на раскидистую крону. — Не меньше двухсот.

Ввинтив кран, я набрала в кувшин сок, напилась и запечатала остатки, чтобы завтра не беспокоиться о пище.

— Ну вот, теперь можно заняться накопительным полем.

— Чем?! — Охотник огляделся.

— Зарядкой Дольменов. Но делается это через накопительное поле. Идем. Я знаю, где оно.

Накопитель

«Я дальше не пойду». — Каюн остановился на приличном расстоянии от края выжженного круга. Он прекрасно знал, что там происходит.

— «Конечно», — кивнула я, а после сказала Ероху: — Останься с ним.

— Это почему?! — возмутился тот.

— Ну… это неприятно немного.

— Но мне интересно. — Охотник потоптался рядом с волком, но потом догнал меня. — Это же не смертельно?

— Нет, — усмехнулась я. — Ладно. Сядь вот здесь и не шевелись.

— А там что?

— Сейчас увидишь.

Накопительное поле сохранилось великолепно, в отличие от Дольменов. Камни лежали в нужном порядке, проводимость стержней нисколько не уменьшилась. Запустив механизм трения, я дождалась, когда он поднимется на нужную высоту, и создала разряд. Щелкнуло знатно, сухо, гром раскатился мощной волной.

— Тами! — всполошился Ерох. — Ты… как там?

Волосы охотника, как и мои, встали дыбом.

— Сиди за пределами, — крикнула я и снова запустила механизм. — Одного разряда мало. Слышишь, как сухо трещит. Стержни только прогреваться начали. Надо дождаться каскада молний.

Лес огласил новый раскат. В воздухе появился запах озона, весело защелкало, заискрило, по макушкам деревьев прошлась энергетическая волна.

— Замечательно, — обрадовалась я, — ну вот, пошла зарядка! Еще чуть-чуть…

— Я никогда такого не видел! — откликнулся охотник.

— Нравится?

— Это… так… так… Получается, ты можешь управлять Небесным громом?!

— Нет, Ерох, только накопительным полем. — Остановив механизм, я передвинула камни, дождалась, когда конструкция спрячется, и поднялась. — То, что ты называешь Небесным громом — это стихия. А управлять стихиями почти невозможно. Мы пытались. Смастерили переносной накопитель. Дождались, когда будет гроза. Хотели поймать молнию. Но разряд был такой силы, что едва не поджарил нас.

— Да-а-а, веселый у вас мир.

— Для нас он казался обычным.

— Так к вам действительно чужие не могу пройти?

— Действительно. Если жрецы не впустят, не смогут. — Я грустно вздохнула, вспомнив последний взгляд Фекты. Примет ли она меня обратно?

«Я бы не надеялся», — рыкнул Каюн, подходя к нам.

— «А я и не думала», — ответив ему, я переключилась на охотника: — Ну что, идем к Ирсе?

— Идем, — кивнул тот и, посмотрев на мои волосы, попытался пригладить свои. Его прошили сразу несколько электрических дуг, заставили тело дергаться в конвульсиях. Вспомнив свой первый раз, когда вот так же опрометчиво попыталась поправить волосы, я невольно рассмеялась.

— Не-е-е-т! Не касайся ничего, пока не заземлишься.

— Почему раньше не сказала?! — возмутился он, невольно вскинул руку, и снова поймал разряд молнии.

— Не успела! — Меня окончательно разобрал смех. — Стой, не двигайся. Я нож твой возьму.

— Зачем тебе нож?!

— Сейчас увидишь.

Хорошо, что ножа был в чехле, не пришлось осторожничать. Вогнав лезвие в землю, я сначала сняла статическое напряжение с себя, чтобы случайно не причинить вреда охотнику, потом сказала ему:

— Возьмись за лезвие, тогда разрядишься как следует.

— Это точно неопасно? — Он с недоверием покосился на меня.

— Точно. Давай. Смелее. — Я снова кивнула и отступила на шаг назад.

В этот раз его «куснуло» совсем легко, но выругался он знатно.

— Как ты это терпишь? Больно же!

— Вот поэтому и просила посидеть там… где Пёс. Он знает, как это неприятно. А я уже привыкла.

— Разве можно к такому привыкнуть?! — Он снова выругался, прежде чем выдернуть нож из земли.

— Можно, — усмехнулась я. — Ладно, идем.

Плазмоиды

В поселке кричала женщина. Ее басовитый голос мы услышали еще издали, бросились бежать.

— Линка, да где тебя лешаки носят? Ну же, тащи лучину.

Выбежав из леса на простор, я невольно сбавила темп. Над заимкой плавали около сотни ярких шаров, а по улице металась невероятно высокая, широкоплечая женщина с седыми космами. Вместо привычного платья, на ней были широкие штаны и просторная рубаха. Вскидывая долговязые руки, она пыталась железной кочергой дотянуться до шара.

— Не-е-ет! — завопила я, потому как знала, чем это закончится.

Женщина обернулась, и только тогда я поняла, что в руке она держит не просто кочергу, а настоящий проводник. Но как?!

— Это вы сделали? — Женщина выглядела не удивленной, а скорее радостной.

— Да! — ответил Ерох.

— Я уж думала, больше никогда не увижу. Линка, да где ты есть?

Мы достигли крайнего дома, когда на пороге появилась худенькая темноволосая девчоночка в синем сарафане и светлой рубашке.

— Бабуль, это? — вскинув руку, спросила она.

— Это! — вместо ее бабушки ответила я и забрала у девушки железную вилку с зажатым в ней проводником. — А реактор у вас есть?

— Конечно! — крикнула женщина. — Ерох, помоги Линке. Да шевелитесь же вы быстрее, а то истаят плазмоиды.

— Не истаят, — усмехнулась я, подбегая к ней. — Пока поле не разрядится, мотаться тут будут. Или… пока сеть не найдут. У вас ведь есть сеть, да? — Я показала ей лучину.

— Была раньше, это точно. Здесь стояли несколько приемников. Вот за тем домом точно и за тем. Только они давно не поднимались. Не знаю, будут ли работать.

— Вот и проверим, — улыбнулась я и уже побежала к первому указанному дому, но оглянулась. — А где все?

— Так попрятались. Как загремело, тут такой переполох поднялся.

— Понятно, — усмехнулась я.

Это была Ирса. Та самая, с которой меня хотел познакомить Ерох. Ей было что-то около ста пятидесяти лет. Ее внучку, а вернее, праправнучку звали Малина. Девушка оказалась не из пугливых, смело взялась помогать ей загонять плазмоиды в реактор. А я тем временем освободила от дерна макушку телескопического столба.

— Ерох, помоги вытянуть штырь.

— Ничего себе, это что… здесь всегда было?! — Он дернул вверх металлический наконечник. Тот поддался не сразу, пришлось повозиться, прежде чем все сдвинулось с места.

— Быстро, быстро, — приговаривала я, перебирая руками и одновременно поглядывая на приближающийся плазмоид. — Быстро, быстро. Руки! — Оттолкнув Ероха, я и сама отпрыгнула. Шар загудел, словно бы радуясь долгожданной встрече, и с треском прицепился к столбу. Дальше механизм заработал плавно и должным образом. Плазмоиды цепочками потянулись к поднимающимся из-за других домов столбам.

— У вас дома есть реактор? — Наблюдая за оживающей системой как завороженная, спросила я. Ерох не ответил. Он словно бы онемел. — Так есть или нет? — Я толкнула его в плечо.

— Чего?

— Реактор. Видел железную бочку у Ирсы?

— Бочку?! А… ну да, была где-то такая.

— Тогда идем, надо ее активировать.

— А зачем?! — Охотник с недоуменно вскинул брови.

— Затем, чтобы готовить на ней, а еще для света и тепла.

— Да ладно! — Он смотрел на меня с недоверием. — Вот прямо… эта маленькая бочка весь дом обогреет?

— И даже больше, — кивнула я.

— Ну прямо сказки.

Сказки, не сказки, но вскоре он охал, протягивая и отдергивая руки от разогревшегося реактора. А Стания ходила по дому, таращилась на лучины.

— Как хорошо, что у вас они сохранились! — радовалась я. — Теперь вам не придется дрова жечь.

— Ой, мнеченки… чиго ж деиться. — Стания тоже подошла к печке. — И чего же енто такое? Никак от нечистого… Ой, деточки, страсти какие.

— Нет, бабушка, это не страсти. Это технологии, — попыталась успокоить ее я. — Они у вас здесь всегда были, только вы почему-то перестали ими пользоваться. Ерох, давай сходим к Ирсе. Я хочу поговорить с ней.

Но в этот день нам так и не удалось пообщаться с Ирсой, потому как мы были не одни такие. Каждый из жителей заимки спешил к старой тетке, чтобы узнать именно от нее, чем и как пользоваться. До самой ночи она рассказывала об электричестве, помогала искать и подключать реакторы. А потом все высыпали на улицу и буквально водили хороводы вокруг каждого столба с фонарями. Я тоже ходила, тихо радовалась и знакомилась со всеми.

Прошло несколько дней, прежде чем страсти по новшеству улеглись. За это время я еще раз сходила к Дольменам, попыталась установить связь. Никто так и не ответил мне. Может, некому было. Или камням гораздо дольше времени на зарядку нужно.

Ирса

— Значит, раньше здесь тоже пользовались технологиями? — спросила я.

Ирса сама позвала нас с Ерохом к себе. Накрыла стол: достала мёд, орехи, простые лепешки и сыр, а в чашки разлила ароматный травяной напиток.

— Да-а, — кивнула женщина. Говорила она немного нараспев, растягивая слова, словно задумываясь над их произношением. — Но это так давно было, Тами. Почитай больше сотни лет назад.

— Но… я не понимаю, почему вы перестали?

— Понимаешь, это случилось не специально. Никто из ныне живущих здесь не знает, но раньше наша заимка была большим поселком. Дворов на двести, не меньше.

— На двести?! — Ерох даже жевать перестал. — Но как?!

Его удивление было вполне понятным. Долина слишком маленькая, чтобы разместить хотя бы даже пятьдесят, не то что двести.

— За сопкой, что позади заимки, там было несколько улиц. Стоял храм, была большая сыроварня, амбары, конюшни, зимники для коров. Мы жили очень хорошо. А потом случилась катастрофа. Сошел оползень и поглотил весь поселок. Только наши дома и уцелели, потому как на отшибе стояли.

— Я и не знал.

— Я и говорю, никто не знает. Я одна осталась, хранительница истории. Те годы стали для нас испытанием. Мы остались без всего. Без еды, воды и связи. Поле было рядом, но никто из выживших не знал, как его зарядить. Мы пробовали, но ничего не вышло. И тогда было решено отправиться за помощью в соседний посёлок. Но… оказалось, со смертью нашего жреца закрылся и проход. Там, где раньше был большой посёлок, теперь стоял просто лес. Вот так мы и остались за пределами нашего технологического мира, Тами.

— Грустно. — Я тут же подумала: а вдруг из-за меня и наш Ройс тоже выкинет за пределы мира. Но ведь Фекта жива! И жезл в порядке. Камни на нем светятся, я проверяла. Да и не собираюсь я вечно бегать. Верну жезл, как только найду родителей.

Пока я размышляла, Ирса продолжала свой рассказ:

— Да. Постепенно мы научились жить по-новому. Сложили в домах печи, стали охотиться. Разведали дорогу в город этого мира. Кто-то уехал туда жить. А кто-то, наоборот, приехал сюда. Не всем городская суета нравится. Вот так. Ну а теперь рассказывай ты, Тами, что тебя привело к нам.

— Я своих родителей хочу найти.

— Ты не знаешь, кто тебя родил?! — Ирса потрясла головой. — Это как?!

— Ну… вот так. Моя мама ушла из нашего мира.

— Хм… Ушла, а тебя оставила?

— Не совсем так. — Я немного помолчала, сложила картинки в мыслях, с надеждой посмотрела на Ирсу. А вдруг увидит, тогда не придется произносить это вслух. Но тетка и не пыталась меня сканировать. — Вы помните мироустройство вашего мира?

— Ми-и-иро… — Она пожала плечами. — Это о каких-то законах? Я уже мало что помню.

— Я говорю о том, что покинуть мир можно только во время праздника Ивана Купалы, и всего на одну ночь. И тех, кто вовремя не вернётся, назад уже не пустят.

— Хм… постой. Я даже праздника такого не знаю.

— Вот как?! Странно. Здесь все такое же, как в моем мире.

— Может, этот праздник как-то иначе раньше назывался? Расскажи о нём, Тами.

— Ну. В это день вода в реках наполняется особенной силой, как нам рассказывали. Но ещё у этого праздника есть и другой обычай. В ночь на Ивана Купалу девушки и парни пытаются найти себе пару. На берегу реки разводят костры, водят хороводы, пускают по воде венки.

— А-а-а, вон оно что. У нас этот праздник называется Красной нитью.

— Да?! — обрадовалась я.

— Но он не так празднуется, — усмехнулась Ирса, почему-то посмотрев на Ероха.

— А как, не так? — Я тоже посмотрела на него.

— Ну… скоро сама увидишь, — пожал плечами он. — Через три дня как раз будем праздновать.

— Интересно как. И что, вы тоже через костер прыгаете?

— Нет, Тами. — Тётка Ирса похлопала меня по руке. — Через костер у нас никто не прыгает. У нас нити тянут, чтобы свою судьбу определить.

— Забавно. — Я вздохнула.

Значит, это не тот посёлок, который я ищу. И все же мне было интересно посмотреть на праздник, поэтому решила задержаться. Да и хотелось обучить кого-то работать в поле, чтобы поселок вновь не погрузился во тьму.

Магуры

«Тами, мне нужна твоя помощь!» — мысли Каюна звучали слишком отчетливо. Я поспешила выйти из дома. Было уже позднее утро. Мы позавтракали, Стания прилегла, Ерох ушел за водой, а я прибирала посуду. Волк нетерпеливо топтался на крыльце. В его мыслях мелькали картинки животного, застрявшего лапой в расщепе дерева.

— «Что случилось?»

«Друг угодил в ловушку. Нужно помочь».

— Да, конечно, только Ероха предупрежу.

— О чём предупредишь? — Охотник появился из-за угла дома. Каюн прыгнул в его сторону, зарычал, низко опустив голову, и снова вернулся ко мне. — Что это с ним? Он словно зовет куда-то.

— Я тоже так подумала. Пойду посмотрю.

— Я с тобой. — Ерох не спрашивал. Сказал твердо, сразу поставил ведра, прихватил нож и зашагал рядом со мной. — Наверное, случилось что-то действительно серьезное, раз он в поселок пришел.

— Наверное, — кивнула я. Каюн быстро бежал впереди, показывая дорогу. Мысли его метались. Картинки путались. В них мелькали большие лапы, морды, лохматая черная шерсть. Я так и не смогла понять, сколько вообще зверей попало в беду, и какого они размера.

Забравшись на сопку, мы услышали настоящий детский плач, переглянулись с Ерохом и прибавили хода. Неужели ребенок?! Каюн к тому времени уже скрылся из вида.

Нет, это был не ребенок! Вернее, он не был человеческим.

— Это же… ма-гур. — Охотник остановился.

— И что? — Продолжая идти, я обернулась.

— Как что! Это — ма-гу-у-ур! — Он догнал меня, но остался позади.

— Да поняла я. Но он в беде. Да и совсем еще детеныш, насколько я понимаю.

— Ну да. А это значит, где-то должна быть его мамка.

— Это точно, — я кивнула на шевельнувшуюся черную тучу в тени кустарника.

К нам подбежал Каюн.

«Она не причинит вам вреда. Она не станет выходить. Только спасите ее малыша».

— «Не переживай, спасем», — кивнула я, разглядывая крупного зверя. В нашем мире я таких никогда не видела. Он был гораздо больше самой крупной лошади, очень круглый. Голова крупная, с круглыми ушами, толстые лапы и коротенький хвостик. Его тело покрывала густая, черная шерсть. Я бы сказала, что похож на медведя, но так как видела зверя только на картинках, утверждать этого не могла. Малыш плакал, дергался, пытаясь вытащить зажатую между стволами деревьев лапу.

— Как же ты туда попал? — Я потянулась к нему, но он испугался и заверещал. Мамаша в кустах издала громкий рык. Увидев ее, Ерох схватил меня за локоть и потянул прочь.

— Та-а-ами, оставь его.

— Успокойся. — Я убрала его руку. — Она не причинит нам вреда.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Помоги мне. Видишь, он лапу вывихнул, поэтому выбраться не может. Ну же, соберись, не трусь. Давай, бери с той стороны, а я с этой.

— «А ты сиди тихо!» — рыкнула я маленькому магуру. Тот притих, хотя и посмотрел на меня испуганно. Он не понимал человеческую речь. Я послала ему мысленную картинку, где треплю по холке Каюна. Тот радостно урчит, подставляет бока, живот. Зверь окончательно перестал скулить, но не трястись. Мы с Ерохом подхватили его лапу, приподняли и одновременно перевернули. Оказавшись на свободе, магур вырвался и побежал к маме. Лапу он подволакивал, падал, поднимался и снова пытался бежать.

— «Ему надо вывих вправить. Останови его, и мамаше объясни», — мысленно крикнула я Каюну. Он сопровождал малыша.

— Зря мы его спасли, — махнул рукой Ерох. — С такой лапой он не сможет охотиться.

— Ну, — усмехнулась я, — значит, сейчас будем исправлять.

— Ты это серьезно?! — Охотник поморщился.

— Вполне. Идем. Пёс поможет нам.

— Тами… — Ерох внимательно посмотрел на меня. — Ты что, общаешься с животными?

— Ну, есть немного, — усмехнувшись, я зашагала к магурам. Мамаша все же не выдержала, вышла навстречу своему детенышу. Тот плакал, жалуясь ей, она его облизывала, подвывала. Каюн обеспокоенно бегал вокруг.

Оказывается, взрослый магур был раза в четыре выше человека. Издали он выглядел гораздо компактнее, но когда я подошла, стало не по себе. Настоящая живая гора!

«Их всего шесть осталось, — Каюн встал со мной рядом, — вымирающий вид».

— «Понятно. Ладно, надо как-то мамаше объяснить, чтобы малыша подержала, пока мы лапу ему вправлять будем».

«Она понимает. Знает ваш язык».

«Понимает!» — загремело у меня в голове. Я даже присела, настолько это было громко.

— «Замечательно! Только тише, пожалуйста. — Показав рукой уровень звука, я указала на малыша: — Прижми его и держи крепко». Ерох, ты где? — Я оглянулась. Он так и стоял возле деревьев. — Ну давай же, иди сюда. Мне одной не справиться.

— Да иду я, иду.

Настороженно поглядывая на громадную морду мамаши, он обхватил ногу малыша там, где я указала.

— Готов? Одновременно. И-и-и, раз!

Магур взревел, его мама заскулила, сильнее прижимая малыша к себе.

— Все, все. — Я потянула охотника в сторону. — Все. Мы все молодцы.

«Мы в долгу-у-у», — прогудела мамаша, после чего взяла за шкирку малыша и потопала в лес, ломая по пути кустарник.

— Если Марту расскажу, не поверит, — с облегчением выдохнул Ерох.

— А ты не рассказывай, — улыбнулась я. — Мы всего лишь помогли им, не более того. Правда, Ка… Пёс? — Каюн подбежал к нам и вдруг поклонился охотнику.

— Ух ты! — Тот покачал головой. Мою оговорку он не заметил или сделал вид.

— Он благодарит тебя от лица магуров.

— Я понял. — Ерох погладил волка. — Это тебя они должны благодарить, Пёс. Или не Пёс? — Он хитро улыбнулся. Значит, все же заметил! Я промолчала, потому как в мыслях волка не прозвучало желание открыться охотнику. Каюн кхекнул, попрощался с нами и побежал догонять своих друзей, а мы пошли на заимку.

— Тами, я все же не понимаю, зачем спасать таких зверей, как магуры? Они ведь убивают охотников.

— А вы убиваете их?

— Ну… да. Но мы ведь… — Он замолчал, но мысли не спрятал.

— Ради еды и одежды, — кивнула я. — Вот и магуры убивают ради еды. Вы для них легкая добыча. Так что, все справедливо. А несправедливо, что вас много, а их всего шесть осталось. И если им не помогать, они совсем исчезнут.

— Ну и пусть бы. Подумаешь, не будет магуров. Никто не расстроится.

— И снова ты только о людях думаешь. А для леса они, возможно, значат гораздо больше, чем тебе кажется. В детстве мне бабушка объясняла, что если волки не будут есть скайсов, то весь наш мир превратится в дырявый сыр. Скайсы роют норы так быстро, что мы не смогли бы ничего сделать. А размножаются еще быстрее.

— Скайсы? Это кто такие?

— Это такие милые, пушистые зверьки, очень похожие на зайцев, но гораздо мельче и шустрые.

— Понятно. А мне такого никто не рассказывал, и я кто-то не задумывался.

— Ну вот, теперь будешь задумываться. Ты ведь любишь лес, значит, должен понимать, как и что здесь устроено.

— Значит, магуры за чем-то следят в лесу?

— Не знаю, Ерох. Я видела их впервые.

Он задумался, и остаток пути шагал молча. Я тоже не говорила, потому как мне было интересно наблюдать за происходящим переворотом в его сознании. События последних дней сильно повлияли на него. А сегодня он понял еще что-то важное не только о жизни людей.

Красная нить

Праздник Красной нити начался с самого утра. Заимцы доставали свои лучшие наряды, готовили угощения, украшали поляну, на которой и собрались с наступлением сумерек. В этом году они радовались, что улицу освещают фонари, не пришлось жечь костры, от которых много дыма. А для живого огня люди принесли свечи. Теперь не было надобности их экономить.

Расстелив покрывало на поляне, Ирса разложила в центре кучу красной пряжи. Нити были порезаны на разные отрезки и перепутаны между собой. Закончив приготовление, она запела песню. Заимцы подхватили и стали подталкивать к покрывалу молодежь. Всего в круг вышли пять девушек и четыре молодых человека. Больше не набралось. Среди них оказались и мы с Ерохом. Все улыбались, загадочно переглядываясь. Я тоже улыбалась, потому как уже поняла, почему Ирса разложила свободные концы нитей по кругу.

Мы расселись. Ерох выбрал место напротив меня, подмигнул, выбрав нитку. Он был первый, остальные не спешили, долго перебирали пряжу, прежде чем сделать окончательный выбор. Я последней присоединилась, подтянула к себе конец нитки. Поющие заимцы сначала умолкли, а потом начали хлопать и громко мычать. Парень справа от меня потянул выбранную нить. Она оказалась «пустой». Круг разразился разочарованием:

— У-у-у-у…

Следующей была девушка Ежевика.

— М-м-м-м, — подначивали соседи. И снова разочарование: — У-у-у-у…

Март тоже вытянул пустую нитку, а после подтолкнул локтем друга, мол, теперь твоя очередь. Ерох усмехнулся и, посмотрев на меня, дернул конец. Не знаю, на что он надеялся, но его нитка вдруг натянулась. Второй конец подняла Малина.

— А-а-а-а-а-а! — провозгласили заимцы, тоже вскинув руки.

Ерох расширил глаза, его взгляд заметался между мной и соседкой. Девушка зарделась, смущенно опустила нитку и голову. Моей спины коснулась теплая ладонь:

— Тяни, Тами.

Выполнив просьбу, я вытянула пряжу из клубка. На другом конце, как и ожидалось, было пусто. Больше пар не сложилось. Но грустить от этого никто не стал. Наоборот. Выбравших общую нитку подняли, на головы им надели венки, повязали руки той самой ниткой и отправили ходить по кругу. И все это сопровождалось пением, похлопываниями и радостными выкриками. Дальше жители поселка пили медовуху и угощались принесенными яствами.

Праздник закончился уже глубокой ночью. По домам расходились неохотно. Первыми ушли женщины постарше, потом средних лет, а мужчины и молодежь еще долго бродили от дома к дому.

Мне понравились гуляния. Я искренне радовалась за Ероха. Лина — прекрасная девушка, и будет хорошей женой. Ерох ей был по душе. Об этом мне Ирса сказала, еще когда мы сеть налаживали. Да и охотник оказывал ей знаки внимания. В общем, все сложилось наилучшим образом. Спать я легла в легкой эйфории и абсолютно счастливая, а вот проснулась…

Чужая

— Уходи! — Стания растолкала меня и бросила на топчан котомку.

Ничего не понимая, я приподнялась. За маленьким окошком было темно. Петух еще не пел.

— Что такое? — Я перевела взгляд на нее. — Что случилось?

— Тибе надоти идти, — настойчиво произнесла она. Я села, растерла глаза.

— Куда идти?

— Уходить. Совсемочки от нас.

— Не поняла, вы прогоняете меня?!

— Таки, таки, — обрадованно закивала старая и указала на дверь. — Уходи.

— Но почему именно сейчас?!

— Пока Ерика нетути, тибе надобно идти.

Я внимательно посмотрела на нее. Она подняла котомку и сунула мне в руки. До меня начал доходить смысл ее беспокойства. Стания боялась, что Ерох ослушается Красную нить и не захочет жениться на Малине. И повинной в этом она видит меня.

— Да, конечно, я уйду. Но можно не сегодня. Мне надо еще один день, потом покину ваш поселок.

— Нет! — категорично выдохнула она.

— Ладно, — сникла я. Конечно, я не собиралась задерживаться в поселке, но мне действительно нужен был еще один день, а лучше два, чтобы закрепить знания Малины по накопительному полю. Девушка справлялась замечательно, но до сих пор путала некоторые точки соприкосновения и каждый раз посматривала на меня, прежде чем нажать очередную. Надо было убедиться, что без меня она справится.

Натянув платье и кофту, я вышла из дома и, обхватив котомку, остановилась на крыльце. За распадком небо уже посветлело, на траве заблестела только что выпавшая роса, из курятника вышел важный петух, вскинул голову и прокричал утреннее приветствие. Куда идти? К Ирсе? Или… Вздохнув, я решительно пересекла двор, однако уйти не успела.

— Тами?! — Навстречу мне шатаясь шел Ерох. Оказывается, он не ночевал дома. — Ты куда собралась?

— Я… — Не зная, что ответить, я оглянулась. На крыльце появилась Стания. Замерла, увидев внука. Взгляд ее заметался, выдавая страх.

— Что здесь происходит? — Ерох тоже посмотрел на нее.

— Негоже девице в одним доме с повенчанным быти. Негоже! — заговорила Стания.

— И ты чего, выгнала ее?!

— Ерох, я все понимаю. Не надо… — начала я, но он даже слушать не стал. Его глаза словно кровью налились.

— Нет уж! Это мой дом, и я сам буду решать, кому можно здесь жить, а кому нельзя!

— Ерик… мнеченьки, та разви жи я чаго супротив. Ну не хорошо енто. Чаго соседушки говорити станут?

— А мне по… — Он крепко выругался, выхватил у меня котомку и размашисто двинулся на Станию. Та заскочила в дом.

Вот так поворот! Я не сразу пошла за ним. Дождалась, когда «пыль» уляжется, потом осторожно открыла дверь. Стания сидела за столом, вытирала глаза платком. Моя котомка теперь покоилась на ее топчане, а ее вещи лежали в сенцах.

— Ерох, — тихо позвала я.

— Почиваеть он, — пробормотала старая.

Я прошла в комнату, огляделась. Охотник разбил глиняный кувшин, раскидал свои сапоги. Да-а-а, что-то его сильно задело.

— Я пойду, наверное, — подхватив свои вещи, я уже развернулась, но Стания остановила меня:

— Не надо. Он проспится, больше буянить не станет. Деда у Ерика такив и быв. Как напьется, всю семью по дому гонив. Скока разив они ко мни прибегали, чобы укрытися.

— Но мне же нельзя теперь…

— Ты же слухала, чиго он сказив. Не найдить тибе, диточка, прибъет мине, старую.

— Ладно. Поняла. — Но, оставив вещи, я все же вышла из дома и сразу отправилась к Ирсе. Они тоже рано вставали, поэтому я решила не откладывать обучение еще на несколько дней, а попытаться закончить все сейчас.

— Ты сегодня рано, — улыбнулась Ирса.

— Хочу с Малиной на поле сходить. Мне дальше двигаться пора, а она пока еще путается в камнях.

— М-м-м, — кивнула женщина. — Но Линка еще спит. Не добудишься сейчас ее. Я уж наверняка знаю, Тами. А ты заходи, позавтракай со мной. Заходи.

Она махнула рукой, приглашая в дом. Я прошла, но скорее для того, чтобы договориться о ночлеге.

— Хорошая ты девушка, — сказала Ирса, подливая мне отвар из трав. — Столько сделала для нас. Нам будет не хватать тебя.

— Ничего. Вы и без меня справитесь. Малина научится в поле работать, а большего и не надо.

— Не в этом дело. С твоим приходом мы… словно добрее и дружнее все стали. Неужели тебе так надо уходить? Оставайся здесь. Семью создашь. Детки пойдут. Совсем своя станешь.

— Нет, Ирса, не могу. Не для того свой мир покинула.

— Жаль. — Она мило улыбнулась. — А может еще передумаешь?

— Не передумаю, — вздохнула я и мысленно добавила: — «Теперь уже точно нет».

Мы сидели до тех пор, пока к нам не пришла Малина. Увидев меня, она радостно захлопала в ладоши, потом торопливо слопала лепешку с сыром и почти бегом потащила меня из дома. Ирса тоже поторопилась выйти, но не потому, что хотела проводить. На улице поднимался какой-то шум, который насторожил не только ее.

Выстроившись вдоль крыльца, мы втроем наблюдали, как по улице скачут мужчины на лошадях. Их было не меньше десятка, все в черно-красных одеждах, расшитых плащах и высоких шапках. Следом за ними в поселок въехала повозка с закрытой кибиткой.

— Кто это? — Мы с Линой одновременно посмотрели на Ирсу.

— Солдаты, — мрачно произнесла она. — Идите в дом. Быстро.

— Ба… — Лина попыталась увернуться от ее руки. — Зачем они здесь?

— Ты знаешь зачем! Быстро в дом, я сказала! — Она буквально запихнула нас в избу и закрыла дверь.

— Что происходит? — Я дернула побледневшую Малину за рукав. — Кто такие — эти солдаты?

— Это воины короля. Бабушка рассказывала, как они забирали мужчин на борьбу со злом.

— Со злом? С тем самым, из рассказов твоей бабушки? — недоумевала я.

— Да. Тебе Ерох рассказал?

— Да. Но откуда оно взялось?!

— Тами, наше государство постоянно с кем-то сражается. То с соседями за полезные ископаемые, а то вот… со злом, которого никто никогда не видел.

— Но… это ведь так… — Я замолчала, не зная, как реагировать на подобные вещи.

— Страшно! — кивнула девушка, а потом вдруг вскинула руку и прижала к губам. — А вдруг они Ероха заберут?

Мы бросились к окну. Солдаты уже рассредоточились по поселку, стучали в избы. Один шел к дому Ирсы.

— Мы разыскиваем беглого преступника.

— У нас в поселке нет чужих! — Женщина встретила его на полпути, не позволяя подойти к дому.

— Разве?! — Солдат остановился перед ней, обвел цепким взглядом двор, посмотрел на фонарь. — А это кто сделал?

— Мы не знаем. Само вдруг заработало. Перепугало всех насмерть.

— Само, говоришь. А ну отойди! — Он поднял на уровень глаз зажатую в руке длинную, тонкую трубку. Однако Ирса спокойно сдвинулась в сторону.

Малина дернула меня и прошептала:

— Идем. Быстро.

Пробежав через весь дом, она открыла подпол и сказала мне спрятаться там.

— А ты?

— За меня не бойся. У меня все бумаги в порядке.

Бумаги?! Это еще что такое? Но выяснять времени не было. Спрыгнув вниз, я спряталась в дальнем углу и затихла.

Солдат долго топал по дому. Я слышала его разговор с Ирсой и Малиной. Он проверил их документы, кто бы знал, что это такое, расспросил о системе и реакторе. Ирса отвечала охотно, рассказала, что все это осталось от прошлой цивилизации. А вот почему вновь заработало, действительно не знает. Мужчина пытался еще что-то узнать от Малины, но та упорно молчала. Мне очень хотелось прочитать мысли солдата, но я не рискнула сканировать его. А вдруг почувствует!

Походив еще немного по дому, он ушел. Стало тихо. Выждав еще какое-то время, я осторожно выбралась наверх и притаилась возле окна. На улице уже собрался весь поселок. Вдалеке шла странная возня. Мне совсем не было видно, но там определенно что-то происходило. Никто не смотрел на дом Ирсы, поэтому я быстро выскочила наружу и, придерживаясь тени, подобралась ближе к столпившимся заимцам.

— Ой, мнеченки, та чиго ж вы, ироды, деите! Он же дурень выпимшый. Отпустите.

Оказывается, Ерох схватился с одним из солдат. Тут же прибежали другие, скрутили его и потащили к повозке.

— Прочь, старуха! — Один из них оттолкнул Станию в сторону.

— Ой-ей, таки осиротить мине хотите. Он жи один у мине. Отпустите, родненькие. — Хватая его за плащ, она упала на колени. — Ну по дурости он кулачищами махать удумал.

— Или укрыть кого-то хотел? — Солдат повернулся к ней. — Говори, старая.

— Та конечино! Пришлую девку! Вот через ние и беды усе.

— Стоять! — крикнул тот своим и снова посмотрел на Станию. — Отпущу его, если девку отдашь.

Заимцы загудели, заозирались, кто-то схватил меня за локоть, дернул назад, явно желая спрятать, но кто-то другой выпихнул вперед.

— Та вот жишь! — выкрикнула Стания, выкинув руку в мою сторону. — Вот жишь проклятущая! Шоб тиби пусто биво!

Ерох закричал, начал вырываться. Его ударили по голове. Он упал. Уже не обращая внимания на охотника, солдаты бросились ко мне. Но я и не подумала бежать. Меня буквально обездвижило сознание того, как легко совершилось предательство. Позволив схватить себя и погрузить в кибитку, я опустилась на пол. По щекам потекли слезы.

— Двигай, везем ее в столицу, — сказал тот самый солдат, что осматривал дом Ирсы.

— А с этими что делать? — зазвучал другой голос.

— С этими? Артефакты уничтожить, поселок сжечь.

Повозка двинулась, я вскочила на ноги, прильнула к дощатой стене. Сквозь щели было видно, как пять солдат выстроились в ряд, вскинули руки с трубками, следом за этим раздался мощный разряд. На дворе у Стании вспыхнуло сено, жители закричали, заметались, некоторые мужчины набросились на пришлых, а Ерох так и лежал ничком на дороге. Заимку заволокло дымом.

— «Каю-у-у-ун! — захлебываясь слезами, взвыла я. — Каю-у-у-ун…»

Повозка стремительно отдалялась, и я совсем не представляла, что со мной будет дальше.

Свобода

— Это что, олень там? — зазвучал голос солдата, который ехал на лошади рядом.

Повозка еще немного продвинулась вперед и остановилась.

— Смотри-ка, живность здесь совсем не пуганная. Может, подстрелим?

— А толку-то? Не довезем, протухнет.

— Ну хоть вечером мясца отведаем. До вечера-то ничего ему не сделается. Надо же, стоит. Красавец! Рога шикарные. Дома повешу…

Неужели Улин?! Я поднялась, чтобы посмотреть в щель, однако обзор мне перекрыла солдатская голова.

— «Уходи!» — мысленно закричала я.

Солдат вскинул руку с трубкой на уровень глаза, но в то же мгновение что-то врезалось в повозку. Я закричала, понимая, что подаю. А какая-то неведомая сила снова толкнула кибитку. Доски затрещали, переломились в некоторых местах. Прежде чем движение закончилось, я перекувыркнулась несколько раз. А за пределами повозки творилось что-то невообразимое. Одновременно со скрежетом железа, грохотом трубок, кричали люди, ржали лошади. На кибитку что-то упало, сквозь дыры потекла кровь. Я забилась в угол, подальше от разломанных досок и сидела там, пока все не стихло.

Возле кибитки промелькнула большая тень, а потом я уловила мысли мамаши магура. Осторожно выбравшись из своего укрытия, огляделась по сторонам и замерла, увидев ее саму во весь рост. В пасти ее болталось безжизненное тело солдата. Заметив меня, мамаша магур выплюнула его.

«Тами тоже охотится? Это твоя добыча?»

— «Нет. Тами не ест мясо», — пятясь от нее, подумала я.

Из-за кибитки выбежал малыш магур, перед собой он гнал голову лошади. Меня затошнило.

«Тами — друг! Игер — друг!» — Он запрыгал передо мной, показывая каждую лапу. Все у него зажило просто прекрасно!

— «Да, — кивнула я, — Тами — друг! Но мне надо идти. Меня ждут…» — Махнув неопределенно рукой, я тихонечко двинулась в сторону Улина. Он так и стоял на пригорке возле дороги. Застыл статуей и не дышал, кажется.

«Приходи охотиться, Тами», — прогремела мыслями мамаша магур, после чего преспокойно подхватила человеческое тело. Я бросилась бежать!

Улина пришлось натурально ударить по морде, только после этого он вздрогнул и посмотрел на меня.

— Уходить надо! — закричала я. — Идем!

Он расширил глаза.

— Ну же! — Ухватив оленя за рог, я дернула его в сторону. — Да очнись ты!

Наконец он сдвинулся с места и, припадая на задние ноги, потопал в лес. Я слышала раньше рассказы, что некоторые травоядные животные впадают в ступор при виде хищников, но чтобы так! Неужели магуры обладают какой-то неведомой силой?

— Почему ты остолбенел? — спросила я, когда мы отошли подальше от места трагедии. Он повернул голову, с недоумением посмотрел на меня. — Замер почему?

«Я смотрел… — Его мысли оборвались. В голове поселилась пустота. — Я не знаю, Тами».

— Понятно. Ладно. Ты только не ходи в ту сторону больше, хорошо.

«Теперь не надо бояться. Магуры будут сытыми долго. У них была славная охота».

— Это точно, — вздохнула я. — Три лошади, три человека. Это даже для них много!

«А ты почему была там?»

— Потому что эти люди плохие, они хотели увезти меня в город. Ероха побили.

«Тогда не жалей их!»

— Я и не жалею. Я просто в ужасе. Никогда не видела ничего подобного. Но… если бы не магуры… Мне надо вернуться в поселок. Ты проводишь меня?

«Немного». — Он наклонил голову.

Несмотря на приказ — сжечь поселок — дыма над лесом не было. Улин проводил меня до накопительного поля, потом важно ушел в лес. Рядом с оленем мне было гораздо спокойнее, но когда осталась одна, сердце застучало в два раза быстрее.

— «Каюн!» — ни на что не надеясь, позвала я, но он вдруг вынырнул из кустарника, подбежал ко мне, повалил на траву и принялся облизывать лицо.

— Ты что делаешь?! Фу, фу… прекрати.

«Я думал… я потерял тебя! Я думал… Больше не оставлю… Всегда рядом!»

— Каюн! Прекрати! Фу. Всю обслюнявил. Ну же! — Схватив волка за щеки, я сбросила его с себя и села. — Все. Хватит.

Он тяжко вздохнул.

«Я думал, больше не увижу тебя».

— Я тоже думала. — Так же вздохнув, я притянула его голову к груди и потрепала за ухом. — Прости. До сих пор не могу прийти в себя.

Я показала ему в мыслях все события этого дня. Каюн посмотрел мне в глаза.

— Надо сходить в поселок. Может, мы чем-то сможем им помочь?

Он помотал головой и тоже впустил меня в свои мысли. Оказывается, увидев дым, он сразу помчался в поселок. Там развернулась настоящая битва. Заимцы не сдались солдатам. Похватали, кто вилы, кто топоры, отстояли свои дома. Сгорело только сено Стании и соседский птичник. Из солдат уцелел лишь один, ускакал на лошади, обещал привести целую армию.

— Но его ждет сюрприз, — снова вздохнула я. — Там семейство магуров пирует.

«Он никуда не доберется уже».

Волк показал еще одну картинку, где он точным прыжком сбивает человека с лошади и впивается клыками в горло. Он держал его до тех пор, пока тот не затих. Я покачала головой.

— А если их искать будут?

«Увидят останки и подумают на магуров».

— Хорошо бы так. Но в поселок все равно сходить надо. Там мои вещи, жезл.

«Я забрал твою котомку».

— Молодец! — обрадовалась я, а потом посмотрела на него и тихонько спросила: — Ты Ероха видел?

«Он в порядке. Видел».

— Хорошо. Тогда не пойдем. Пусть думает, что меня больше нет.

«Вот и правильно!»

— Зря я начала хозяйничать в этом мире. Теперь жалею, что запустила систему. Да-да, не смотри на меня так, ты предупреждал. Но ведь я не сделала ничего плохого. Все это было здесь до меня. И будет после. И люди могут всем этим пользоваться. Жить в комфорте. Почему им не позволили?

«Не знаю, Тами. В мыслях того солдата были только приказы. Он считал, что древние технологии — это зло!»

— Теперь я буду переживать за людей. А вдруг действительно солдаты снова приедут сюда.

«Мы ничего не можем сделать. Если только…» — В его мыслях промелькнули магуры.

— А если действительно их попросить? Как думаешь, согласятся?

«Я бы не стал надеяться. Они давно никому не подчинялись».

— В смысле? О чем ты говоришь?

«Магуры — звери не из этого мира. — Он замолчал, а потом неожиданно сказал: — Уходить надо. Бери свои вещи».

— Постой, мы же… — Услышав хруст ветки, я схватила котомку и поднялась. Кто-то быстро бежал в нашу сторону. И, судя по реакции волка, этот был Ерох.

— Тами! — Вылетев из-за кустарника, охотник резко остановился. — А мне сказали, тебя солдаты увезли. Я хотел твоего Пса найти… чтобы за тобой… тебя… спасать.

— Мне магуры помогли, — хмуро посмотрев на него, я отвела взгляд.

— Тами, — Ерох вздохнул, — я знаю, ты сердишься на меня. И на Станию.

— Не сержусь. Уже не сержусь.

— Она не злая. Просто… запуталась. Она точно будет жалеть, что так поступила. И что солдатам тебя отдала.

— Это неправда, Ерох. Ничего она не запуталась. Я понимаю ее, она хотела защитить тебя, поэтому так поступила. И прогнала из дома тоже, чтобы тебя защитить. Испугалась, что из-за меня ты откажешься от Малины.

— Нет, постой, я не собираюсь связывать свою жизнь с Линкой. Мне ты нравишься.

Услышав тяжкий вздох Каюна, я посмотрела на него.

«К магурам пойду», — рыкнул он и тут же исчез в зарослях.

— А как же Красная нить? Ты ведь выбрал Малину. — Проводив волка взглядом, я снова повернула голову к Ероху.

— Я не выбирал! — возмутился он. — Ты же видела!

— Но ты и не оспорил выбор. Ты принял его.

— А что я должен был сделать? Взять и сказать при всей заимке, что не возьму ее в супруги?

— А как ты собирался ей потом об этом сказать? Нет, Ерох, ты выбрал свою судьбу. И я точно знаю, как ей будет больно услышать твой отказ.

— А жить с ней без любви? Разве это не будет больно?

— Будет, — потупилась я.

— Тами, не уходи. Прошу. — Он подошел ко мне вплотную, протянул руку. — Я все исправлю. Малина хорошая девушка, она поймет. А мы…

История повторялась. Венний, Ерох…

— Нет. Прости, но так нельзя. — Я попятилась от него, а потом развернулась и побежала.

— Тами!

Я не оглянулась, не остановилась, наоборот, побежала еще быстрее, чтобы он не смог догнать. Я бежала и бежала, словно от этого зависела моя жизнь. Бежала и бежала, не разбирая дороги. Мои чувства отключились, остались только инстинкты. Дышать, смотреть, больше ничего. Ветки хлестали по рукам, щекам, били по ногам, но… Я бежала и бежала, пока волк не сшиб меня с ног, только тогда повалилась ничком в траву и отключилась.

Новый мир

Каюн растянулся вдоль моего тела. Большой, теплый, надежный. Потрепав его по холке, я приподнялась и огляделась.

«Ты почти добежала до границы».

— Прости, не знаю, что на меня нашло.

«Зато я знаю, — вздохнул он. — Но ты поступила правильно. Со временем все отболит».

— Думаешь, я влюбилась в него?

«А разве — нет?»

— Не знаю. Я не думала об этом. Просто… — В мыслях всплыла пламенная речь Стании, когда она сдавала меня солдатам.

«М-м-м… вот как. Предательство. Да, это серьезно. Знал бы…»

— Наказал бы так же, как того солдата?

«Убил! Давай будем называть все своими именами. Я убил того солдата, чтобы он не смог привести подмогу. Да! И Станию бы я тоже убил. Предательство прощать нельзя».

— Откуда в тебе столько жестокости?! — Я внимательно посмотрела в зеленые глаза. — Ведь животные не убивают из мести.

«Зря ты так думаешь». — Он отвел от меня взгляд. Мне почему-то показалось, будто волк пытается что-то скрыть.

— Ладно. Пусть будет так. В любом случае, я благодарна тебе. И магурам тоже благодарна. Если бы не вы все, вообще не представляю… — Я не стала продолжать мысль. — Теперь уже хочется все быстрее забыть.

«Вот и славно! — Он быстро вскочил на лапы и прыгнул вперед. — Поднимайся, пора двигаться дальше!»

— Ты прав! — Я усмехнулась и побежала за ним.

На том месте, которое Каюн обозначил границей, ничего особенного не было. Выставив перед собой жезл, на всякий случай, я сделала несколько осторожных шагов, в ожидании, что возникнет барьер. Но, нет! Ничего подобного не случилось. Поле оставалось полем, лес лесом.

— Не понимаю. Ты точно не ошибся?

«Нет. — Он тоже озадаченно осматривал территорию. — Попробуй еще пройти».

Я прошла вперед, потом вбок, потом назад и кругами. С жезлом, без жезла! Пробежала подальше, вернулась.

— Ну как так-то? Ну не мог же наш мир исчезнуть?

«Зачем тебе вообще туда понадобилось? Ты же знаешь, теперь Фекта уже точно не пустит обратно. Правило есть правило!»

— Знаю. — Я села рядом с ним. — Понимаешь, когда Ирса рассказала о погибшем поселке, я испугалась, а вдруг и наш Ройс окажется без защиты. Ну и… хотела жезл Фекте отдать, повиниться перед ней. Все же я сильно подвела ее.

«Ну, как видишь, виниться не перед кем. Да и мира нет».

— Это и странно. — Еще раз оглядевшись, я вдруг поняла, что здесь не так, и подскочила: — Точно! Каюн, ты же помнишь, как выглядит наш мир? Там, — я указала на восток, — должна быть сопка. А в той стороне река. Как же я сразу не заметила! Если бы это был единый мир, то река протекала как раз по заимке.

«Не понимаю, хочешь сказать, мир Ройсов здесь не один?»

— Да! Именно поэтому я видела костры, когда Фекта выпускала девушек на праздник. Там был другой ми-и-ир. И он здесь! Вот прямо здесь! Но мы его не видим, потому как не знаем, где в него вход.

«Ну тогда попробуй использовать жезл. Покрути там что-нибудь».

— А если потом мы не сможем вернуться сюда?

«А сейчас мы можем? Пробуй!»

— Ладно. — Я внимательно осмотрела жезл. Он состоял из десяти дисков. На каждом по шесть разноцветных камней. Между дисками располагались неподвижные кольца с выдавленными на них символами. Навершием всему этому служил конус из красного рубина. Я подумала и передвинула диски так, чтобы все красные камни встали напротив символа, который был проще всех и больше напоминал круг. И это неожиданным образом сработало. Рубин вспыхнул, перед нами поднялась стена тумана. Он был зеленым, но с каким-то странным оттенком, словно бы внутри пряталось нечто красное. Я повернула жезл к туману, там образовался проход. Каюн встал со мной рядом, и мы прошли через границу вместе.

— И не один… — выдохнула я, увидев кругом, насколько хватало взгляда, бесплодные пустоши. — Надеюсь, это не наш Ройс.

«Нет».

Каюн крутил ушами, прислушиваясь к тишине. Она здесь была абсолютной.

— Ладно, насколько я понимаю, здесь нам делать нечего.

«Согласен».

Мы развернулись, но проход успел закрыться. А вот граница, как ни странно, никуда не делась.

— Ну прямо как в нашем Ройсе. Ты точно уверен…

«Точно! Здесь вообще ничего нет».

— Ла-а-а-дно, — в который раз протянула я и направила жезл на границу. Но ничего не произошло. — Ла-а-адно… — Еще раз внимательно изучив символы, я выбрала параллельные палочки, а камни оставила те же. Проход открылся. Увидев за леском проблески реки, я даже подпрыгнула от радости.

Быстро преодолев реденький лесок, я выскочила на простор.

— Ну вот он! Да, это тот самый берег. Смотри, вон и следы костров. А вон там… на другом берегу, дома! Каюн, мы нашли нужный мир. — Я обхватила его и принялась теребить шерсть.

«Не спешила бы ты радоваться», — проворчал он, выбираясь из моих рук.

— Почему? — продолжая улыбаться, я рассматривала ладные домики. Они выглядели куда лучше заимских. Даже отсюда можно было видеть фонари на улице и… — Смотри, это что… механизм по дороге движется?

«Давай спрячемся», — волк толкнул меня в сторону. Я не стала возражать.

Заняв место за кустарником, мы наблюдали, как по другому берегу движется механическая повозка. У нас в Ройсах тоже были такие, только они работали очень тихо и не выплевывали сизый дым. Их использовали для перевозки урожая и сена. А еще когда зимой сильно заметало дороги, и было невозможно добраться куда-либо.

— Интересно, в этом мире тоже у всех документы? — отчего-то вспомнила я.

«Это еще что такое?»

— Это бумажки такие. Малина сказала, когда солдаты в поселок пришли, что у нее бумаги в порядке, а в мыслях назвала их документами.

Каюн повернул ко мне голову.

«Я тебя больше одну не оставлю!»

— Я рада. Ну что, идем?

«Идем», — вздохнул он.

Перебраться на другой берег оказалось не так-то просто. Мы долго шли вдоль реки, прежде чем увидели мост. Зато нам удалось хорошо рассмотреть поселок. Он был большой, со множеством улиц и дорог. Отсюда вполне могли приходить молодые люди на праздник Ивана Купалы. Единственное, что смущало: костры находились слишком далеко от моста.

Войдя в поселок, я сразу подошла к женщинам, которые стояли возле ограды одного из домов.

— Доброго дня. Я ищу свою маму. Она из мира Ройсов.

— Откуда?! — Женщины переглянулись.

— Ну… она раньше жила не здесь, а примерно восемнадцать лет назад пришла сюда во время праздника Ивана Купалы.

— Какого праздника?! — Женщины уставились на меня, как на невидаль.

— Вы не знаете праздник Ивана Купалы? А может в поселке есть кто-то постарше, у кого можно спросить?

— Есть, конечно. — Одна из женщин указала на дом в конце улицы. — У Клавдии спроси. Она все про всех знает.

— Благодарю, — кивнула я.

— Странная какая, — тихо проговорила женщина мне вслед.

— А ты обувь ее видела? — вторила ей другая.

— Ой не говори, — подхватила третья, — молодежь сейчас чего только не носит! К Валентине в прошлый выходной внучка приезжала, все штаны драные. Мода — говорит! Эта тоже из города, наверное. И собака у нее необычная. Новая порода, наверное.

— Вряд ли из города, ты же видела, с того берега шла. Наверняка из Алексеевки.

— Что, пешком?! В такую даль?

— Может на машине кто подвез?

«Мы насторожили их», — Каюн придвинулся ко мне ближе.

— «Не мы, а моя одежда». — Я перешла на мысленное общение, чтобы не показаться людям еще более странной. Кто знает, возможно, здесь, как и на заимке, не умеют общаться с животными.

— «Ничего, если это тот самый мир, тогда попробуем раздобыть местную одежду».

Шагая вдоль улицы, я с интересом рассматривала дома, а еще столбы, по которым тянулись проводники. Хотя местные называли их проводами. Это я выловила из мыслей мужчины, который что-то чинил, забравшись на крышу. Он возился с прибором под названием: спутниковая тарелка. От прибора тоже тянулись провода, но уже в дом. На других крышах стояли странные конструкции из трубок. А где-то торчали рогатины, назначение которых совсем было непонятно. Но этот мир был технически более развитым, и потому он уже нравился мне. А еще открытостью людей. Они совсем не прятали мысли. Еще не добравшись до Клавдии, я много узнала о жизни этого мира. Люди здесь много трудились, чтобы заработать деньги. На них они покупали продукты, вещи, технику, машины. Теперь я знала, как называется самодвижущийся механизм. Они жили большим сообществом, которым руководил президент. Я видела в их мыслях приборы, по которым люди разговаривают друг с другом. Это было так удивительно! Но еще более удивительными оказались телевизоры. Это к ним тянулись провода с крыш. В этих телевизорах двигались картинки. Я даже немного задержалась возле одного из домов, чтобы разобраться с прибором как следует.

От обилия новой информации голова немного шла кругом. И не только у меня. Каюн даже скулить начал.

— «Потерпи. Или отключи сознание».

«Нет. Иначе пропущу что-нибудь».

— «Вон уже нужный дом. Идем. Я больше не стану других слушать».

«Признателен за понимание, — с облегчением выдохнул он. — У меня не настолько гибкое сознание, как у тебя».

Клавдия сидела за столиком под деревом. Сухонькая старушка в простом светлом платье и платочке на голове. Увидев нас, она проворно поднялась, открыла калитку.

— Проходите, проходите. Доброго утречка. Чай будете? Я как раз свеженький заварила, блиночков настряпала. Проходите, не стесняйтесь.

В ее мыслях почему-то замелькали деньги. Это было так странно, а еще забавно, ведь говорила она об одном, а думала совсем о другом.

— Вы из городу будете? — Усадив меня за стол, она налила в чашку напиток, который назвала чаем, и пододвинула тарелку с блинами. — Угощайтесь. Медок вот, сметанка. Всё вкусное, натуральное, не то что у вас в городу.

— Благодарю, — улыбнулась я. — Мне сказали, вы про всех здесь все знаете. Я ищу свою маму…

— Ой, деточка, а кто же она? Из наших, матвеевских? Здесь жила? А у кого? — защебетала старушка, не позволяя вставить ни слова. А в мыслях она уже перебрала всех женщин поселка. В ее сознании появились несколько лиц, чем-то похожих на меня и, вероятно, подходящих на роль мамы. Вот так удача!

Сидящий рядом Каюн издал короткий стон и облизнулся. Он следил не за мыслями Клавдии, а за блином в моей руке. Волк уже давно не охотился, и сейчас захлебывался слюной. Пока женщина пыталась пересказать жизнь своего поселка, я отвела руку в сторону. Волк слизал блин и потребовал еще. Я скатала еще один, и тут старушка умолкла. В ее мыслях снова замелькали деньги.

— Так как, говоришь, зовут твою маму?

— Не знаю. Она бросила меня.

— Ой, господи! Да как жешь так можно? Бросить! Дитя свое! — Клавдия всплеснула руками, заметалась мыслями, достала картинку с людьми в цветных одеждах. Они когда-то останавливались на том самом месте, где мы видели следы костров. Назвала их — цыганами.

Каюн снова подтолкнул меня. Я отдала ему второй блин. И снова у старушки замелькали мысли о деньгах. Это было очень странно.

— А тебя как зовут? — поинтересовалась она.

— Тами.

— Интересное какое имя, никогда такого не слыхала. А фамилия?

Я напряглась. О чем она говорит? В мыслях выловила слово: Селеванова.

«Скажи что-нибудь, не молчи», — кхекнул волк.

— Гроза, — выдохнула первое, что пришло на ум.

— Тами Роза? — на свой манер повторила старушка, а сама подумала: «Ну точно из цыган!» — У нас в Матвеевке отродясь таких не было, — наконец, подвела итог она.

— Понятно. — Я все же решила не сдаваться сразу. — А пожить у вас можно?

— Ой, да конечно! — обрадовалась старушка, ее мысли опять наполнились денежными цифрами. — Комнаты у меня чистые, светлые. Белье свежее. И питаться можно у меня.

«Сколько же с нее взять? — забурлили мысли Клавдии. — По виду, вроде бы городская, наверняка деньжата есть. Спрошу больше, а там сброшу, если что. Вот свезло-то! Интересно, как долго она собирается здесь быть? Да, и за прокорм собаки надо тоже взять. Огромная она у неё, наверняка прожорливая!»

— Тыща за ночь, — констатировала старушка. — И за питание пятьсот. Пойдет?

— А если денег нет? — Я хотела спросить, где их можно взять или, как говорят местные жители, заработать. Но мысли Клавдии вдруг яростно изменились.

«Снова попрошайки! Да сколько же их развелось? А я тут перед ней распинаюсь. Маму она ищет! Историю жалостливую придумала!»

Ни слова не говоря, старушка ушла в дом. Мы с волком переглянулись.

— «Ты что-нибудь понял?»

«Да. Помогать без этих денег здесь не принято».

Клавдия вернулась быстро, сунула мне в руки какой-то сверток и строго сказала:

— Уходи. Нет у меня больше ничего.

Закрыв за нами калитку, она сразу вернулась в дом. Ворчала что-то по дороге, а в мыслях: деньги, деньги и сожаления о потере все тех же денег.

— «Я так и не спросила о празднике Купалы. Надо кого-то еще поискать, с кем можно поговорить».

«А стоит ли? Ты же видела ее мысли. Те костры жгут какие-то цыгане. Не похоже, что они что-то праздновали».

— «И все же мы поищем».

Каюн тяжко вздохнул. Его мучил голод. Блины прогорели в зверином нутре, вообще не оставив следа. Мой живот тоже напоминал о себе, но я упорно шагала дальше.

Мы почти дошли до берега реки, когда на пути попалась еще одна старушка. Ее мысли мне показались доброжелательными.

— Доброго дня, бабушка. Скажите, а вы знаете о празднике Ивана Купалы?

— Это что за праздник такой? — Она окинула меня быстрым взглядом с головы до ног.

— Это когда девушки с парнями через костер прыгают.

— Отродясь о таком не слыхала. А тебе самой зачем? Фольклор собираешь, что ли?

— Ну… — замешкалась я, пытаясь найти в ее мыслях значение нового слова. Там промелькнули картинки с хороводами, песнями и книжками. — Да.

— М-м-м. Нет. Не слыхала никогда.

— А про цыган?

— А эти-то тебе зачем? Они народ ушлый. Оберут до нитки, заметить не успеешь. Да и давно они здесь не появлялись. Мотаются по свету табором своим. Лихие люди. — Старушка махнула рукой.

— Понятно, — вздохнула я. Видимо, здесь действительно делать нечего.

— Детка, а подай бабушке копеечку на пропитание, — вдруг ласково-ласково заговорила старушка.

— Копеечку?! А у меня нет. Если только вот… — Я протянула ей сверток Клавдии.

Развернув его, бабушка скривила губы.

— Ну и зачем мне твой черствый хлеб? Сама ешь. А сыр вот возьму.

Разделив продукты, она сунула мне сверток обратно и отправилась дальше по улице.

— «Не нравится мне этот мир!» — покачала я головой.

«Вот и пошли отсюда».

Мы развернулись, снова оказались на той улице, где жила Клавдия. Из-под забора довольно большого дома вылезли три курицы. Каюн буквально походя поймал одну из них. Не успела я и рта раскрыть, шея птицы хрустнула, а во дворе дома заблажила женщина. Конечно, волк понятия не имел, что у всех куриц есть хозяйки. Он просто был голодным! Пришлось бежать. И не просто бежать! Каюн категорически отказался выплюнуть свою добычу, поэтому в поселке сразу поняли, что за переполох поднялся. Нас преследовали до самого моста.

Скрывшись в лесу, мой лохматый друг сожрал птицу вместе с перьями.

— Ну хоть наелся, — усмехнулась я, стряхнув с его морды пух.

«Перекусил!» — рыкнул он.

— Понятно. Ладно, тогда иди охоться, а я поищу дающее дерево.

«Нет здесь твоих деревьев!»

— Ну… тогда придется вернуться в мир Ероха.

«А ты запомнила комбинацию на жезле?»

— Да. Но сначала, как я понимаю, нам придется пройти в тот мир пустоши.

«Идем», — легко согласился он.

Я снова повернула диск, а когда появилась граница, направила на нее жезл.

— Интересно, почему в этом мире нет дающих деревьев?

Мы прошли сквозь туман и одновременно посмотрели на одинокое дерево, растущее недалеко от границы.

— Его не было здесь! — первая выдохнула я.

«Оно даю-ю-ющее, — протянул волк. — Ты ведь этого хотела?»

— Ну да. Но как?!

«А ты попробуй еще что-то пожелать», — кхекнул он.

— Например, сыр? — усмехнулась я.