Бесплатный фрагмент - Позволь мне сбыться

Пролог

«В Безвременьи было пустынно. А потом пришли они — Первородные — из Пустоты, из Небытия, из Мрака. Безвременье распрощалось с одиночеством, и сделались небеса бескрайними и зажглись на небесах звёзды. Вечная ночь была вечным счастьем.

Однажды Первородный дух, самый одинокий из всех, что Господином Тень звался, упал на колени. И взмолился он: пусть возьмёт Безвременье воспоминания о утраченной любви, пусть превратит эти воспоминания в звезды сияние, пусть подарит жизнь этой звезде, пусть сделает дорогую любовь Принцессой.

Пусть не знает она ни горя, ни печали, ни потерь, как в прошлой жизни своей. Пусть окружают ее лишь добрые и светлые души, пусть будет у нее все, о чем мечтала она в детстве — о заботливых и любящих родителях, о подругах, что будут, словно сестры, пусть этот мир сдувает с нее пылинки, а он, Господин Тень, будет незримо оберегать свою Принцессу до той поры, пока не будет она готова встретить его.

И каждый дух, что в Пустоте терялся, пожелал что-то, что сердцу дорого.

И поделился каждый частичкой себя.

И оживили звезды, что с неба упали.

И стали звёзды людьми. Да не простыми людьми, а людьми-снами. Суждено им исполнить предназначение в Безвременьи, сотворив свою собственную историю, а потом в Мире Яви сбыться. Росла Принцесса в любви и заботе, горя не знала. Но всегда стремилась к самостоятельности. Господин Тень, как того и желал, незримо рядом был, чтобы не дать споткнуться и упасть. Одно лишь печалило духа, что ждал возвращения своей возлюбленной так долго. Проклят был.

Он ждал вечность, подождет и дня, когда замкнется цикл, чтобы свадьбу сыграть и снова вместе быть. Судьба Принцессы предначертана.

А пока — он лишь тень, что убирает все преграды на ее пути.

Воспоминание первое: про снег

— Милый Эрик, посмотри сюда! Видишь — снег? Я загадала его вчера, и вот, и правда, пошёл. Правда, здорово?

— Думаю, этому есть рациональное объяснение, Элина. Думаю, дело в том, что ты — волшебница.

— Нет, Эрик. Просто я сильно дорожу тобой. И мир это чувствует — и откликается.

1

Никогда не знаешь, чем в конце концов всё обернётся.

Акварелью растекался мир, тем больше становясь, чем сильнее трудились духи, и не имел очерченных границ. Мир, в котором рождаются сны, был и сам, словно сон.

Я смотрела в тот день на небо — на дикое, бескрайнее небо, уколотое множеством брошек-звёздочек, и вдыхала в себя мороз. Чёрные волосы побелели от инея, и в свете фонаря я видела, как этот иней блестит. «Пока что я и сама немножко Снежная Ведьма, — подумала тогда. — Кто знает, может, и я способна на какое-никакое волшебство?»

Луна безмолвствовала. Она всегда была особой не слишком разговорчивой, но я почему-то любила верить, что она слышит мои мысли, и вот так с ней беседовала. Про себя, конечно же. Может, Первородные духи, что живут на ней, видят меня?

Я — Принцесса. Все с самого детства заботились обо мне, холили и лелеяли чувствительную и капризную душу. Вот только дух-наставник, тот, частичка которого даровала мне жизнь, ко мне так и не пришел.

Так странно… Все, кого я когда-либо знала, видели со своего Первородного воочию. Кроме меня. Лишь тень всегда и везде ходила за мной по пятам, и мне нравилось думать, что хоть она меня оберегает. Когда я спросила у мамы и папы, почему так, у кого же искать опоры из Первородных, кому посвящать молитвы, они ответили, что я все пойму, когда вырасту.

Что ж, и вот, сегодня мне исполнился двадцать один год. День рождения, который я предпочла отметить только в кругу семьи. Я выросла — и ничего мне никто так и не объяснил. Когда же я буду считаться достаточно взрослой?..

Тень скользнула по сугробам, и на миг мне вдруг почудилось, что кто-то коснулся руки… Ох, ерунда какая-то.

Хорошо, что удалось улизнуть из замка одной, чтобы погулять в заснеженном парке, в компании мерцающих фонарей. Заботой меня уже просто душат. И стыдно становится за то, что других не так. Стыдно, что я счастлива, когда вокруг столько слез. А жизнь моя — одни лишь сбывшиеся грезы. Слишком хороша, чтобы быть правдой.

Но теперь как-то жутковато. Может, стоило взять с собой кого-то из подружек? Всегда, сколько я себя помню, тень за мной ходила, а когда я родителям сказала, что не по себе мне от этого, лишь усмехнулись.

Для других, наверное, звучит абсурдно — бояться собственной тени. И все же… Мурашки от нее у меня бегут. Не знаю даже, кому открыться по этому поводу, кто бы надо мной не посмеялся.

— Все хорошо, — прошептал кто-то рядом. — Ты в безопасности.

Как же хотелось сжаться клубочком, словно ежик, и спрятаться где-то в норе. Я никогда не отвечала этому голосу. Слишком пугал. Часто говорил мне, что я особенная. И что он обо мне позаботится.

А вдруг это сам Господин Тень, тот самый Первородный дух? Да нет, ерунда. Я не верила, что это мог быть он. Зачем самому Первородному духу ходить за мной по пятам…

Есть ли во мне, и правда, что-то особенное, как любил твердить тот голос? Я в себе вот совсем ничего такого не чувствую. Обычная Принцесса, которой просто очень повезло, больше, чем другим. Наверное, я не очень-то это и заслужила.

И до чего же странный этот голос, в нем всегда чувствовалась горечь. Знаю, мы сотворены из звезд. И внутренний свет родной звезды способен исцелять. Исцелит ли она его невнятную боль? Стоп, почему я неравнодушна к этому непонятному «кому-то»? Почему у меня чувство, что я что-то упускаю?

Я села на скамейку. Тень подползла к ней. Ну конечно, разве даст она о себе забыть?

Мурашки, мурашки, мурашки…

Кто ты?

В памяти мелькает образ. Ох, как щемит в груди. Чёрные волосы, длинные чёрные волосы и хриплый, но такой теплый, голос. Серебряная серьга в правом ухе. Дивная улыбка, самая волшебная на свете. Обещание. Клятва. Какая клятва?

Моя?

Твоя?

Ох.

Всё стирается… Когда же будут ответы на все мои вопросы?

Я взяла снег в ладони, вырвав себя насильно из омута размышлений. Не надо думать про эту тень.

Есть другие вещи, которые требуют внимания.

Мне нравился снег. Всегда нравился.

— Снежная Ведьма, — я обратилась к луне. — Почему ты не навещаешь меня? Ты мне так нужна. Почему-то кажется, что мы с тобой так близки. Ты бы подсказала, как мне быть.

Здесь — снег. И далеко-далеко, там, куда падают последние лунные лучи — снег. И всегда — был, есть и будет — снег.

Грею руки дыханием. Надеваю варежки, что связала мама. Она, бедная моя, тогда очень переживала, как я справлюсь со статусом «взрослой» Принцессы, и вот так решила выразить любовь. Маме было тяжело принять моё решение съехать от них с папой, но даже видя её слёзы, я понимала, что ничего не могу с собой поделать: таким сильным было желание проверить себя, стою ли чего-то, могу ли как следует сама о себе позаботиться.

Я поселилась в скромном, но чистеньком домике далеко от замка, служила в Храме Первородных духов, общалась с друзьями. Много и усердно училась. Родители передадут мне все дела, когда сбудутся в Мире Яви, выполнив свое Предназначение.

Влюблялась ли я? О, постоянно. И всё-таки что-то шло не так каждый раз, от чего-то платонического к чему-то реальному ни разу не перешло. Я уже смирилась, что буду одна. Хотя мама посмеивалась над моим страхом, а папа загадочно ухмылялся.

Я чувствовала, что скоро привычное спокойное течение жизни изменится. Сны не видят снов. И все же, засыпая, чтобы восстановить силы, я вдруг просыпалась с четким осознанием, что грядет нечто большое и важное. И что вот-вот я потеряю все, что у меня есть. Мой личный рай рассыпется, словно карточный домик… Что же я тогда буду делать, о, Безвременье?

Голова от мыслей уже распухла, а я уже засобиралась домой, как голос вновь дал о себе знать.

— Ты такая красивая, Принцесса.

За спиной. Не оборачиваться. Только не оборачиваться…

— Только очень грустная. А ведь я так хотел, чтобы ты всегда улыбалась.

Куда бежать, что делать?

— Ты ведь узнала меня, правда, милая? Верю, ты просто не могла меня не узнать.

Так, что-то сегодня голос разговорился больше обычного.

— Я так долго ждал тебя, Элина. Кажется, целую вечность… Ну же, обними меня и больше никогда не исчезай.

Сейчас я обернусь — и он, наконец, покажет себя. Я просто знала.

Ответы. Мне нужны ответы. И потому, несмотря на страх — я сделаю это.

Воспоминание второе: про небо

— Небо сегодня такое звездное, а твоя рука в моей руке — холодная… Эрик? Если есть где-то на свете человек, способный до меня достучаться, то это ты, Эрик. Прошу, не оставляй меня. Никогда не оставляй. Держи меня крепче.

Смотри, звезда падает. Загадаю желание. Угадаешь, какое?..

2

Мы долго молчали, глядя друг другу в глаза.

А потом… я пропала.

Утонула в омуте слёз. Сама не понимала, отчего дрожат мои колени, отчего себя за плечи обнимаю, пытаясь успокоить, согреть, отчего так странно видеть его перед собой — бесконечно печального и одинокого.

Эти длинные чёрные волосы. Это пальто, воротником которого он укрывается, словно птенец от злой бури. Эта трость, что спасает его от ненавистной хромоты. Эта бледная кожа…

Эти губы. Я помню их вкус — спелой черники.

— Здравствуй, — наконец, смогла заговорить я. — Здравствуй!

Надеялась, он слышит всю мою радость — спрятанную за десятком дверей подсознания. Хочется броситься ему на шею и не отпускать больше — и я замораживаю в себе этот порыв, словно Снежная Ведьма — озеро возле моего дома. Не знаю, как его объяснить. Да и уместен ли? Но с другой стороны — он сам ведь попросил обнять. Сам.

Господин Тень. Первородный Дух, изображение которого смотрело на меня всю жизнь со стен Храма — теперь стоял передо мной во плоти. Это казалось невозможным. И все же — происходило на самом деле.

Ноги сделали всё за меня. Подвели обмякшее тело ближе.

Я могла уловить его запах. Такой родной и приятный. Запах асфальта после дождя.

Осознание сияет яркой вспышкой в ночном небе: когда я шла в эту рощу, то знала, что вот-вот это случится. Нужно просто позволить этому произойти.

В глазах Господина Тень жила темная ночь. Она изучала меня.

— Ты боишься меня? — сказал он. Бледными дрожащими руками обнял мои плечи: — Мы друг друга очень давно знаем. Ты просто меня позабыла. Когда-то мы были очень близки… Я проглотила ком в горле.

— Что тебе от меня нужно? — сипло произнесла я. Вопрос, который крутился на языке всю жизнь.

— Ты обещана мне, — сказал чуть более самонадеянным тоном, чем мне хотелось бы слышать. — А я — тебе.

Его слова пробудили во мне злость. Как это вообще понимать?

Я отпрянула. Гордо вскинула голову — не специально, оно само собой так получилось.

— Да что ты говоришь, — казалось, холод в моём голосе полоснул его по сердцу.

Мне стало стыдно из-за того, что я причинила ему боль, сама того не желая.

Но я боялась. Боялась и ничего не понимала. Объяснить бы ему это, а не держать такие чувства в себе. Вдруг он подумал, что неприятен мне?

— Послушай, ми…

Я чуть не сказала «милый» и осеклась.

Господин Тень грустно улыбнулся. И, клянусь, в тот момент я готова была расцеловать его за эту улыбку.

— Послушай, — я сосредоточилась на произнесении каждого звука и смотрела на блики от фонаря на краешках его кожаных сапог: — Что-то я странно себя чувствую. Знаю и не знаю тебя одновременно, и, как вижу, ты тоже. Это вводит меня в ступор. Не хочу тебя огорчать, только не расстраивайся, пожалуйста. Но я прошу тебя объяснить мне, что это тут такое происходит?..

Господин Тень улыбнулся широко. Лицо его озарилось сиянием. Сделал осторожный шаг в мою сторону. Взял мою руку в свою. Медленно стянул с нее мамину варежку и с хитрым выражением лица поднёс свои губы к тыльной стороне моей ладони.

И поцеловал.

Словно ударили тысячи молний.

Из меня вырвалось пьяное:

— Ох…

Выпрямившись, Господин Тень спросил:

— Мне кажется, это вполне лаконичное и достоверное объяснение, ты не находишь, Элина?

Я была способна только на шёпот:

— Действительно, — и всё ещё смотрела на свою руку. Мне казалось, невидимый след от его губ остался на моей коже навечно.

Или мне этого сильно хотелось.

Сказать честно, я и не верила никогда в любовь с первого взгляда. Думала, невозможно испытать такую глубокую привязанность к тому, кого видишь впервые в жизни.

А в ту ночь поняла, что люди имели ввиду не любовь, а узнавание с первого взгляда.

И это — явно не наша первая встреча.

Лунный свет был так беспечен и совсем не помогал прояснить мысли в моей голове.

Я думала напряжённо, что же теперь делать. Как себя вести? Может, просто махнуть рукой и пойти домой, забыть об этой странной прогулке?

Никогда, никогда не слышала подобные истории — когда кажется, что тот, кого ты видишь впервые, знаком тебе даже дольше, чем твоя пока ещё короткая жизнь. Если не считать того периода, когда я видела его в качестве своей тени, конечно.

— Знаешь, мне как-то представлялось, что наша встреча будет куда теплее, чем-то, что происходит сейчас, — вздохнул Господин Тень. От него повеяло разочарованием.

Я вздрогнула. Почему-то сделалось больно.

Нет, я не должна этого чувствовать, просто не должна.

Кто это вообще такой?

Словно прочитав мои мысли, он сказал:

— Меня зовут Господин Тень. Я — Первородный дух Безвременья. И я здесь по твою душу, Элина.

Меня удивляло, почему я не чувствовала себя удивлённой. Вот так каламбур. «Ох, не нравится мне это всё, — думала я. — Не нравится, что не могу разобрать ситуацию на атомы и рассмотреть каждый, чтобы быть уверенной в том, в какое русло она направляется. Что со мной?»

Сердце уже подсказало очевидный ответ. Но я его не послушала. Впрочем, как и всегда.

— Элина, ты пойдёшь со мной.

Господин Тень заговорил со мной повелительно, как будто даже не подозревал, что связался с человеком, с которым так говорить следует ровным счётом никогда.

— Вот уж нет уж. Никуда я отсюда не пойду.

Господин Тень закатил глаза:

— Нет, Элина, ты обещана мне и пойдешь со мной, это не обсуждается.

В какой-то мере я была благодарна ему за эти слова, потому что странная романтическая пелена мигом спала с моих глаз и вот, кого я увидела: бледного, как смерть, худого, как скелет, одинокого, как тень, Первородного духа, который покусился на мою свободу.

— А денусь-ка я отсюда куда подальше.

И я развернулась. Пошла прочь.

Мне было очень нужно домой, в тепло и уют. Подальше от этого загадочного типа.

Мне было очень нужно в родной, изведанный мир, где всё известно наперёд — и никаких тебе неожиданностей.

— Прости!..Элина, прости меня, — оклинул меня Господин Тень. Хорошо, что подходить ближе не стал, иначе я бы дала ему отпор. Оборачиваться не стала. Обида все еще горчила на языке. А дух проговорил — с каким-то ужасом от самого себя:

— Я слишком долго ждал тебя и так многое отдал, чтобы вернуть. И не хотел тебя обидеть, милая. Я дурак. Просто… прошу, пойдем со мной.

Идти я с ним никуда не стала. Но не напишу, что больше мы с ним не виделись. Потому что, как вы уже, наверное, догадались, это попросту невозможно.

Воспоминание третье: про обещание

— И когда нас обоих не станет, Элина… ты знай. Я сохраню твой образ в глубине своей души; так буду им дорожить, что, став после смерти звёздной пылью, соберусь воедино, а потом обшарю тысячи и тысяч Вселенных, чтобы найти тебя себе вернуть.

3

Во дворе замка, возле беседки, в которой мы с родителями ночами, пока бушевала метель, пили чай с душицей и делились друг с другом волшебными историями из жизни — было озеро. Лёд постоянно ломали, чтобы без помех использовать воду. Гладь быстро покрывалась тонкой корочкой льда. Я смотрела на неё, как в зеркало. Возвратившись домой, перед тем, как пойти к родителям, искала в нём ответ:

— Скажи, что это за воспоминания, которые появляются будто бы ниоткуда?

Но отражение лишь вопрошало вместе со мной.

Когда мама с папой позвали меня на чай с вишневым пирогом, я и думать не думала, что встречу там Господина Тень.

Он глядел на меня с печалью. Я прямо-таки кожей чувствовала, как он огорчен. Почувствовала себя не очень хорошей, мягко говоря. Мурашки не давали сосредоточиться на нити разговора Господина Тень и родителей. И беспокойная мысль: вот найдись мой истинный Первородный дух-покровитель, что бы он сейчас сказал? Как бы посоветовал себя вести?

Почему мои подруги могут призвать на помощь своих Первородных, а я — нет? Несправедливо!

Коленки, не дрожите, пожалуйста, сердце, перестань так колотиться.

— Море Слез-из-Ртути теперь вполне спокойно подо льдами, — голос Господина Тень был уверенным. — Благодаря магии Снежной Ведьмы ненасытная Сирена больше не причиняет вам вред.

— Это просто спасительно для нас, — кивнул папа. — На заре наших времен, когда Сирена ощутила в себе хищный голод и утолить его могла, лишь поглотив свет прекрасного сна, было страшно даже на улицу выйти. Вы, Господин Тень, а также другие Первородные духи, спасли нас, заточив Сирену на дно моря. Моря, что она выплакала себе сама, когда вы запретили ей трогать сны.

— Ох, бедняжка, — вздохнула мама. — Она потеряла своего возлюбленного, своего ненаглядного Эдгара, и страдания не позволили ей видеть перед собой ничего, кроме тьмы. Он скрылся в другой Вселенной от её любви, и Сирене было так горько…

Господин Тень, помешивая сахар в ромашковом чае, сказал чуть громче:

— До чего же безответная любовь может довести Первородного Духа, вы только вдумайтесь.

Я стиснула зубы и повернулась к маме:

— Пирог получился просто объедение.

— Кушай, кушай, доченька, — улыбнулась она и погладила меня по голове. Надо же, как котенка, мне бы еще замурчать.

— На кухне сегодня потрудились на славу, — отозвался отец. — Скажи, распорядиться ли мне, чтобы такие же пироги подавались на твоей свадьбе?

Я поперхнулась. Надо же, какой тонкий намёк.

Посмотрела на маму. Она смущённо отвела глаза.

Посмотрела на Господина Тень. Он выглядел нездоровым. Хотя вряд ли у духов бывает жар.

Что ж, всё тут понятно и выяснять больше нечего. Родители с самого моего появления на свет знали, что выдадут замуж за Господина Тень. Поэтому все были только рады, когда я показывала свою незаинтересованность в отношениях. А я-то думала, самодостаточность в Королевстве входит в моду.

Какая же я наивная.

— Ага, да, пап. Вишнёвые пироги были бы кстати. Люблю их… Да.

— И про мороженое не забудьте, — добавил Господин Тень, вытирая губы салфеткой. Все еще так хотелось его придушить… И зацеловать одновременно… Вот чёрт!

— Да какое ещё мороженое?

— Черничное, конечно же. Или ты любишь ещё какое-нибудь? Может, у тебя появился какой-то новый вкус в фаворитах? Их ведь вокруг столько… А, Принцесса?

Горели уши.

— Нет у меня никакого другого мороженого… — я скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула. — Просто не сезон.

— Сегодня — так, завтра — иначе, — Господин Тень зевнул в кулак. — Жизнь так переменчива!

— Я… за стабильность.

— Тогда придётся разочароваться, Принцесса. Стабильности, к которой ты привыкла, больше не будет.

— О, да что ты такое говоришь?

— Есть вещи, которые с высоты моего положения знаешь наверняка.

Я знала: он был абсолютно прав. Жизни, что была раньше, пришел конец. Все меняется окончательно и бесповоротно. Предчувствие сбылось.

Конечно, это должно было когда-то произойти. Каждый сон с самого детства знал простую истину: мы пришли в этот мир, чтобы, найдя свое предназначение, сбыться в Мире Яви. И судьбы наши связаны, влияя одна на другую. И что рано или поздно настанет тот самый момент, который разрушит привычное течение жизни. Такова природа всех волшебных историй.

Глядя на Господина Тень, я вспоминала наши с подругами детские игры. Мы изображали Первородных Духов, и сердце моё замирало каждый раз, когда кто-то вживался в его роль…

Чувство, что вся моя жизнь, от начала и до конца — предопределена, заставило, кажется, меня недовольно скривиться, потому что мама вдруг забеспокоилась:

— Элина, ты переволновалась?

— Да, совсем немножко, мам… Мне нужно на воздух.

— Конечно, дорогая, — засуетился папа, помогая мне подняться с места. — Если тебе нужно побыть одной, чтобы всё обдумать… Только, пожалуйста, не руби с плеча, как ты это любишь.

— Ладно, пап. Обсудим все потом.

На самом деле мне не хотелось быть одной. Мне хотелось быть с ними, с моими родителями, моей опорой и поддержкой. Но по их глазам я поняла, что ничего уже не изменить. Всё так, как оно есть, то есть давно было таковым — просто меня ещё не ввели в курс дела.

Что ж.

«Чему быть — того не миновать», — подумала я и сбежала к озеру возле нашей беседки. Воздуха мне.

Воздуха…

Воспоминание четвёртое: про сердце

«И что с того, что у меня больное сердце? Оно всё такое же чуткое, каким было раньше. И вот, что оно ощущает: тебе страшно за меня, Эрик. Страшно, что однажды придётся отпустить.

Однажды меня в твоём мире не станет. Но, послушай, милый. Есть вещи более вечные, чем люди. И, я знаю, души наши стали единым целым, а потому — я всегда буду с тобой. Потерять меня в себе — тебе будет просто невозможно».

4

Я стояла у любимой беседки, в ней был погашен свет. Морозный воздух успокаивал. Я следила за облачком пара, вырывающимся изо рта, все размышляя, как в себе удержать негодование. Все с Господином Тень шло слишком быстро.

— Прошу, Снежная Ведьма, — снова заговорила я с луной, — помоги во всём разобраться. Что-то здесь не так, ощущение, словно меня облили ведром холодной воды и выставили так на зимнюю стужу. Этот Господин Тень… и очаровывает, и пугает одновременно. Я не хочу открывать ему своё сердце ровно до тех пор, пока не пойму, что происходит.

Когда я вернулась в дом, он всё ещё был там. Спокойный. Нет, сдержанный. Руки держал в карманах брюк. Верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, обнажая татуировку ворона.

Господин Тень стоял возле камина и рассматривал мои детские фотографии. Вот — я распаковываю подарки на Рождество. Вот — задуваю свечи на день рождения. Ничего особенного, но он смотрел — и улыбался. И вместе с ним — улыбалась и я, хотя эти снимки никогда меня особо не трогали. Просто моя жизнь. Моя рутина.

Я избалована счастьем, наверное.

Отец разлил шампанское по бокалам и отдал нам. По его взгляду я поняла — сейчас он скажет что-то важное. И кажется, я догадываюсь, с чем это объявление может быть связано.

Нет.

— Элина, милая наша девочка, — он обнял маму за талию и вывел её в центр комнаты. — Мы созданы, чтобы быть твоими родителями. Мы созданы, чтобы дарить тебе всю нашу любовь и заботу, какая в нас только есть… До тех самых пор, пока не придет черед взять заботу о тебе кому-то другому.

Я задержала дыхание. Тень от пламени танцевала на подоле маминого платья и ползала по низу папиных брюк.

— Пришла пора нам с твоим папой сбыться, — с дрожью в голосе сказала мама. — Сбыться, чтобы поведать кому-то из Мира Яви историю о счастливом родительстве.

Я видела прежде, как сбываются сны. Как рассыпаются они в звездную пыль, и Северный Ветер собирает эту пыль в зачарованные сосуды. Возносится с ними в небо… И пропадает вдалеке.

Я смотрела, как то, что когда-то было моими друзьями и соседями, растворяется в далекой тьме, я молилась, чтобы каждая их частичка попала к тому из Мира Яви, кому была предназначена.

Я знала, что маму и папу тоже это ждёт. Но так же скоро… И я была в ужасе, что они, похоже, даже не будут на моей свадьбе — той самой, к которой меня и готовили всю свою жизнь.

Пол превратился в желе, и я, не удержав равновесие, свалилась на кресло позади меня. Опустила голову на колени. Задержала дыхание.

Сил моих больше нет.

— Я буду рядом, — обещал сладкий шёпот над ухом. — Обещаю, что не подведу тебя.

Я очень боялась остаться одна. Боялась так и не сбыться без поддержки самых близких. И в эту самую секунду благодарность к Господину Тень окутала меня с головы до ног, согрела душу мою и помогла вновь подняться на ноги и взглянуть на родителей — как мы все уже понимали, один из последних разов.

Воспоминание пятое: про май

— У тебя больное сердце. Что, если тебе станет плохо? Слезай с подоконника! Ну хотя бы окно прикрой. Господи, Элина, что ты творишь? Не пугай меня так. Почему ты смотришь столь… задумчиво? Элина?

— Снег выпал. В начале мая. Как я и загадывала. Красивый снег, правда ведь, Эрик? Он делает наш мир таким чистым и невинным. Белым-бело… Посмотришь и подумаешь, что все теперь всегда будет хорошо.

— И всё-таки с подоконника ты слезь. И не сиди так больше. Я запрещаю тебе.

— Какой ты забавный, Эрик. «Запрещаешь» мне, правда? Это очень мило…

5

Мы с родителями гуляли прекрасной луной ночью. Я была совсем еще малышкой и лежала на коленях у мамы, а она и гладила меня по голове и всё твердила: «Доченька моя… Моя любимая, моя хорошая. Ты прекраснее всех на свете». Папа фотографировал нас на плёнку.

Прямо из тьмы небес сыпался белый снежный бисер. Я тянулась маленькими ручками к этой тьме. Она беззвучно говорила мне: «Принцесса, ты моя», а лунный свет навевал на мысли, что так предначертано самим Безвременьем.

И вот теперь они уходят…

Мама и папа — уходят.

Почему, чтобы обрести тебя, Господин Тень, мне нужно потерять самое дорогое, самое ценное, что у меня есть?

Не хочу отпускать их.

Время заставит понемногу забывать — их запах, их смех, их наставления.

Их любовь. Безусловную.

Как же меня терзали эти тревоги… Вспомню ли я когда-нибудь, что она у меня когда-то была — эта их безусловная любовь? И почему я нужна тебе, Тень? Из-за красоты? Из-за ума? Из-за того, что ты просто чувствуешь себя рядом со мной лучше?

Я смотрела в твои грустные глаза, Тень, и вина сжимала меня в колючие объятья. Никогда бы не произнесла такие слова вслух. Это было бы жестоко. И всё же… Мама и папа любили меня просто за то, что я их дочь. Зачем я нужна тебе? Что ты сделаешь со мной? В чём смысл того, что я чувствую между нами? Должна ли я давать этому волю?

И неужели только так я смогу сбыться — став твоей? Неужели в этом — моё предназначение?

Не знаю. Мне почему-то всегда казалось, что я создана для чего-то волшебного, невероятного. Наверное, мама и папа это внушили. На деле всё несколько… проще. Я нужна, чтобы просто выйти замуж. Хах. Какая ирония.

Как же хотелось плакать. Я ведь совсем другую роль для себя придумала.

Мечтала быть свободной, как ветер. Растопить лёд, зажечь в мире вечной ночи для своего народа солнце. Хотела, чтобы он увидел другой свет — не от лампочек, не от свеч. Не от луны или звезд.

Хотела делать своё королевство лучше. Хотела принести сюда весну.

А теперь что меня ждёт? Неужели всему этому — конец, и я просто буду стоять за твоей спиной до конца лет своих?..

Как же я хотела быть уверенной, что одно другому не мешает: быть твоей и быть самой собой.

Когда я была подростком, мама говорила: «Моё прекрасное дитя, — расчёсывая мои темные, как тень, волосы. — Моя славная доченька. С тобой никогда ничего не случится плохого, ведь стоит тебе мысленно попросить у Безвременья помощи — и оно выведет тебя из любой беды. Ты — любимое нашего мира творение».

Это было правдой. Я всегда знала, что могу на него положиться — до этого дня.

Дня, когда моим родителям пришёл черёд покинуть Безвременье.

Оно не сведёт наши пути больше.

Никогда.

Никогда.

Никогда.

Церемония прощания со сбывающимися снами всегда полна слёз. Тем более — с Королём и Королевой. С моими отцом и матерью.

Почему жизнь перед тем, как подарить нам что-то, о чем мы давно мечтали, забирает самое дорогое из того, что мы уже имели?

Я снова нашла утешение, гуляя в одиночестве в том самом парке с мигающими фонарями. Там, где впервые увидела Господина Тень в материальном облике. Набрала немного снега. В моих руках он медленно таял.

Снова и снова все повторялось и повторялось

Я не хотела участвовать во всём происходящем. Каждая клеточка моего существа вопила, что я боюсь — боюсь того, что мне предстоит. Боюсь быть с Первородным духом — я, может, и Принцесса, но всё ещё просто сон.

А у них там, на Луне, что за порядки? Какой образ жизни они ведут?

Первородные духи — пример для подражания и источник нашей энергии. И всё же обычным снам всегда было очень сложно понять их как равных.

Никто из наших не водил дружбы с Первородными. Насколько известно.

И… еще я понимала, что должна быть рада за маму с папой. Возможность сбыться — огромное благо для них (хоть и не для меня). Нет большего горя для прекрасного сна, чем так и остаться просто историей, скомканной и спрятанной среди снежных страниц книги нашего мира. Я поняла тогда: если я хочу быть хорошей дочерью, то мне нужно смириться. Принять происходящее. Не спорить с сутью вещей. С сутью самой себя.

Я замерла, и метель осыпала с ног до головы колючим укором: не хочу быть хорошей. Если честно, вот бы все оставить, как есть. Закупорить настоящий момент в какой-нибудь волшебной бутылочке и остаться жить в нём навсегда.

Что-то подсказывало, возможно, неслышный шёпот самого Безвременья, растворяющийся в метели — что покой зимы скоро покинет нас. Что льды растают, и русалочьи слезы потопят Королевство.

Никуда убежишь. Не скроешься.

В любом случае, нужно было поговорить с женихом. До свадьбы и уж тем более — до того, как состоится церемония прощания со снами.

Когда я вернулась в замок, Господин Тень уже ждал.

Ну конечно же. Я и полушубок не успела снять, как он с порога забрал его. Я-то специально выбрала черный вход, думая, что останусь никем не замеченной — и он меня раскусил.

— Доброй ночи, — поздоровалась я, а про себя подумала, что кроме вечной ночи у нас тут, в общем-то, и не бывает ничего. — Спасибо за помощь. Как настроение?

Мой светский тон Господину Тень явно не понравился.

— Хватит, — сухо отозвался он, осторожно, но крепко взял меня за руку и провёл в коридор. Он всё пытался найти комнату, где бы нам могли не помешать спокойно и, самое главное, приватно поговорить, но какую бы дверь ни открывал — везде на него испуганно таращились сны. Они вообще всегда были взбудоражены от любого чужака, а тут — сам Первородный дух! Я прямо-таки чувствовала его нарастающее раздражение. Открыв очередную дверь, он попал туда, где хранят хлам и инвентарь для уборки. И там уже кое-кто был.

— А он красавчик, — захихикали подруги-горничные. Господин Тень хмуро ответил им:

— Работой займитесь.

И захлопнул дверь.

— А ты на расхват, — я не удержалась от комментария. — Сколько у тебя поклонниц?

— Ты ведёшь себя, как ребёнок, — Господин Тень напустил на себя строгий вид. — Лучше помоги, ты же здесь ориентируешься явно получше моего. Это твой дом родной.

— Мой дом, — мечтательно протянула я, а потом услышала в своём голосе угрозу: — Который ты собираешься у меня отнять!

Господин Тень хлопнул себя по лицу:

— Боже мой, Элина, уже которую жизнь, а ведёшь себя, как маленькая капризная девочка.

— Нет, это ты всего лишь Первородный Дух, которому не одна тысяча лет! Занудный старикашка.

Надо же… а он даже не удивился. Не обиделся или разозлился. Как будто такой тон с моей стороны был будничным. Хотя я прежде никогда и ни с кем не позволяла себе так разговаривать…

Когда мы оказались в другой части коридора, на нас таращился дворецкий. Так, ну это уже надоело.

Мне тоже не терпелось поговорить с Господином Тень с глазу на глаз и высказать все, что я о нем думаю.

Я вспомнила про свое маленькое тайное логово — небольшую личную библиотеку — и потянула Господина Тень за рукав туда.

И да — то облегчение, когда мы перестали чувствовать на себе эти взгляды — ни с чем не сравнить.

Он нащупал выключатель.

Да будет свет! Который выдаст с потрохами мою детскую манию по мифам о Первородных… О Господине Тень в особенности. Неловко как-то почему-то. Я выучила тогда их всех наизусть.

Господин Тень улыбнулся.

Ох, а он ведь довольно милый… Воинственный настрой куда-то делся.

— Прошу, извини меня, — пыталась говорить спокойно, а у самой сердце колотилось, как бешеное. — Это было невежливо.

— И когда же это тебя останавливало? — Господин Тень взял томик с мифами о Северном Ветре. Вчитался. Даже как-то обидно стало.

А я?

Ох, он прав. Я, правда, стала вести себя, как глупая капризная девочка. Видели бы меня сейчас подруги, рассыпались бы в звездную пыль со стыда. Они ведь знают меня совсем другой: рассудительной, мудрой и чуткой. А не тем недоразумением, которое вылезло откуда-то из глубин моего бессознательного и взяло на себя контроль над моей личностью.

Я проговорила про себя: «Уйди, маленькая Элина — взрослая Элина, возвращайся, ты мне очень нужна».

— Северный Ветер — проводник снов из Безвременья в Мир Яви, — вслух читал Господин Тень. Снова эти мурашки! Но теперь их стало больше. О, боже, да за что мне все это? — Когда сны исполняют предназначение, то им дается время попрощаться с близкими. Если сон королевских кровей, устраивают бал-маскарад, который символизирует призрачность наших ролей во всех жизнях, прошлых и будущих, и необходимость менять их из раза в раз, словно маски. По традиции Северный Ветер находит тех, кому скоро суждено сбыться, даже несмотря на их изменившийся облик, что означает: какую бы роль ты не играл, суть твоя неизменна. Сны рассыпаются в звездную пыль, из которой и были сотворены у истоков Безвременья. Но не исчезает она бесследно — Северный Ветер собирает ее в сосуд и относит в Мир Яви. К тому, кому сон предназначен Безвременьем.

Господин Тень осторожно закрыл книгу и вернул на место.

— Знаю я этого типа. Этот Северный Ветер… Доставучий, зараза, хоть и славный малый. Вы с ним познакомитесь на нашей с тобой свадьбе, — последнее он добавил как бы невзначай и повернулся к окну. Под фонарем жужжал рой снежинок. А луна казалась особенно одинокой. — Я бы подарил ее тебе, — вдруг сказал он.

Я вздрогнула.

Господин Тень очень старался казаться уверенным, но дрожащий голос выдал то напряжение, что он пытался спрятать — как руки в карманы своего чёрного пальто. И теперь до меня ясно стало доходить: то, что происходит вокруг последние пару суток — все-таки не шутка и не розыгрыш.

Господин Тень не врал, не изображал, когда давал понять, что я ему дорога — так оно и было на самом деле. И это нормально, что мне пока тяжело разобраться в своих чувствах — ведь он помнил меня, а я его — едва ли.

Он — эхо моего давнего прошлого.

Кажется, я могла ему доверять. Правда, могла. И стоило мне это понять — как с души свалился тяжелый камень, что не позволял мне проявлять к жениху искреннее дружелюбие и теплоту.

Я осторожно встала рядом. Взяла его за рукав и спросила, не сводя взгляда с его взволнованных глаз:

— Почему ты так торопишься со свадьбой, Господин Тень? Почему не даешь мне чуть больше времени прийти в себя? Мои родители вот-вот сбудутся. Вовсю идут приготовления к Маскараду. Мне больно их отпускать и на то, чтобы прийти в себя, нужно больше времени. Ты терпеливо ждал меня двадцать один год — и вдруг… Здесь что-то не так. Скажи, Господин Тень, если мы с тобой не поженимся как можно скорее, случится что-то плохое?

Господин Тень тяжело вздохнул и сел на подоконник.

Хорошо, что я не убрала плед и подушки, когда изучала мифы Безвременья в прошлый раз. Да, помню, как лежала тут и смотрела на снег, радуясь, что я у родителей в гостях и все почти как детстве.

— Ты верно все поняла, моя дорогая Элина. Об этом я и хотел с тобой поговорить, — он нервно ковырял ногти. Как-то неожиданно видеть было такое от Первородного Духа, но в то же время эта привычка казалось мне такой знакомой… Я еле подавила в себе желание его обнять. Все же пока наши отношения нельзя назвать близкими, и именно поэтому я многое не могла себе позволить.

— Я слушаю, Господин Тень.

Сейчас-то всё и откроется.

Даже библиотечная пыль замирает.

— Сирена. Все дело в ней. Видишь ли, Элина, так получилось, что я виноват в ее расставании с возлюбленным. Я косвенно повлиял на изменение его отношения к ней. Он предпочел сбежать в другую Вселенную, только бы Сирену больше не видеть. И она прокляла меня, будучи в таком гневе, что страшно теперь вспоминать.

Он взял мои ладони в свои:

— Элина, как ты поняла, мы уже знакомы с тобой. Притом — с прошлых жизней. Я очень сильно люблю тебя. Только дело вот в том, что если ты полюбишь меня до того, как станешь моей женой — я умру. Да, вот такой вот подарок от старой моей подруги. Поэтому, пожалуйста — не отвечай мне взаимностью. Пока.

Договорив, он поцеловал костяшки моих пальцев, а я — растаяла.

— Если я все же умру, навсегда я стану твоей тенью, — говорил он мне. — Я буду оберегать тебя, где бы ты ни находилась. Только, пожалуйста, моя дорогая Элина — ты пока что не люби меня. Пока что. Сам не верю, что прошу тебя об этом.

Я просто кивнула. Что мне на это было сказать? Ведь слышала в его дыхании боль, которую никаким добрым словом не унять.

Ситуация тяжелая. Как выпутываться — не малейшего понятия.

Комок тревоги подступил к горлу. Я начала задыхаться. Господин Тень заметил это и прижал меня к груди.

Я не услышала его сердца стук.

Ох, Эрик. Ты мне совсем не помог в нашем гениальном плане не позволить проклятью Сирены сбыться.

За что ты так с собой?

Медленно отстранилась от тебя, и мне это так тяжело далось, словно ножом с себя кожу содрала. Мы знакомы не всего-ничего, точно нет.

Все правда — про прошлую жизнь.

Я чувствовала это, правда, чувствовала. И мне едва удалось затуманить образ в голове: как прижимаюсь губами к его губам, и ничего вокруг не имеет значения — в его объятьях так тепло и безопасно, и больше ни о чем не нужно беспокоиться. Все само собой будет хорошо…

Но это еще не любовь. Не самоотверженное желание стать другому опорой и быть вместе в болезни и в здравии — как у него ко мне.

И, в нашем случае, это даже к лучшему.

Сирена наслала на него — на нас — жестокое проклятье.

— Хорошо, Эрик, — наконец сказала я, отступая к двери. — Я постараюсь особо не думать о тебе до самого свадьбы и любой ценой избегать нашей встречи. Ты ведь об этом меня просишь?

— Все так, Элина. Большое спасибо, — Господин Тень с грустью улыбнулся и окинул взглядом книжную полку: — Ты не против, если я побуду здесь еще немного? Мне так интересно все то, что тобой любимо. Я чувствую, ты провела здесь много времени и неравнодушна к этому месту.

Комок в горле.

— Конечно, Эрик. Все двери в этом замке теперь для тебя открыты.

Эрик улыбнулся по-настоящему.

Воспоминание шестое: про разрушение

Бегу, не зная куда.

Молчание. Твое молчание.

Вечное. Необъяснимое. Необъятное.

Ты посмотришь когда-нибудь в мою сторону еще хоть раз?

Или так и никогда не простишь за то, что я с тобой сделала, сама того не желая?

Возможно, будет проще навсегда о тебе забыть? Не мучиться от чувства вины больше никогда-никогда.

Я всегда это выбирала.

6

Слезы и горький комок в горле вернули меня в настоящее. Не стоило больше проваливаться в эти… воспоминания?.. или небытие?..

Мне нужно спешить. Я должна успеть поговорить с родителями до бала. А после — присоединиться к подругам, Иде и Ае на полночную службу в Храме. Мы будем молиться и приносить в дар нашу святую веру Северному Ветру.

Мы встретились в отцовском кабинете. Мама и папа ворковали у окна. Я вздрогнула, узнав в этой картине нас с Господином Тень.

Я всегда восхищалась тем, как мама и папа держались друг за друга. Они даже сбывались вместе — прекрасные любимые родители, что подарили мне счастливое детство. Настоящая мечта ребенка. Я не должна была показывать им своих слез, потому что это большое счастье. Знала: будет тяжело, но их образы — папа по левое плечо, мама по правое — станут поддержкой навек. Они сами всегда мне так говорили. Наверное, готовили ко дню разлуки.

И поступали абсолютно верно.

От мамы пахло жасмином. Я прижалась к ее груди и услышала стук любимого сердца. Скоро его не станет.

Папа говорил что-то, но я его не слышала. Ах, папа-папа, хватит молоть чепуху в такой дивный час.

Хотелось запомнить вас, мои дорогие. Каждое мгновение, проведенное с вами в последние дни.

Хотелось помнить твою родинку в уголке левого глаза и то, как собирались на лбу морщинки, когда ты смеялась, мама.

Хотелось помнить бездонную синеву твоих глаз и сияние твоей души, когда ты хвалил меня за какую-то ерунду, папа.

Хотелось сохранить любовь к вам — безусловную, всеобъемлющую — поместить в банку, закрыть крепко-накрепко крышкой и никогда оттуда не выпускать. Любоваться. Моя любовь к вам, наверное, порхала бы в этой банке голубыми бабочками с хрупкими красивыми крылышками.

— Дайте, пожалуйста, я еще раз вас обниму. И еще. И еще… Вот так.

Как же прекрасно.

Миг, не заканчивайся, хорошо?

Воспоминание седьмое: о смерти