Бесплатный фрагмент - Методом случайных чисел

МЕТОДОМ СЛУЧАЙНЫХ ЧИСЕЛ

сеанс самотерапии

Комната. Выключен верхний свет. Стол. На нем ноутбук и настольная лампа. Мужчина лет сорока перебирает бумаги, смотрит в ноутбук. Улыбается. Говорит в микрофон.

Доброго времени суток, дамы и господа. Меня зовут Вениамин Всполох. Сегодня, 5 сентября, я начинаю свой интернет-тренинг. Почему именно сегодня, расскажу позже. Это часть моего метода.

Все мы рано или поздно оказываемся в тупиковой ситуации, когда кажется, что выхода нет и совершенно нет сил для борьбы. Ерунда! Это не конец! Нужно остановиться, выдохнуть, оглядеться вокруг. Вы увидите массу вариантов решения ваших псевдопроблем.

Забудьте все то, что вы знали раньше о жизни, это вам не пригодится. Мы начинаем жить по методу случайных чисел. Метод уникален тем, что вот эта вот маленькая штука с шестью цифрами по сторонам беспристрастна. Она будет нашей интуицией, нашим переводчиком в диалоге с подсознанием, с ноосферой, с Всевышним, если угодно. Все проще простого, как, собственно, и есть в жизни. Задаем вопрос, пишем шесть вариантов ответа на него и бросаем кубик. Так у меня выпало сегодняшнее число… Метод работает безотказно, и вы не мучаетесь выбором, за вас все решает вот это потрясающее изобретение. Мне сорок, последние лет десять я пребывал во сне. Я ходил на работу, зарабатывал деньги, брал кредиты, спал с женщинами, пил алкоголь, смотрел телевизор вечерами, иногда читал книги, слушал музыку. Пытался быть открытым, но мир никак не выражал свою заинтересованность во мне. Сон! Всё настоящее вроде, но какая-то ненатуральность вокруг. Запахов нет, вкуса нет, тепла нет. А так вроде бы всё круто, полное ощущение реальности! Такое 6D.

Нужен был толчок. Чтобы кто-то крикнул: «Подъем! Жизнь уходит!» Или будильник на телефоне вдруг заиграл бы во всю дурь: «Show must go on, Вениамин! Твой грим, наверное, уже испорчен». Вот так бы хотелось. Ты вскакиваешь, и сразу другая жизнь! И ты, обалдевший, бежишь чистить зубы, смотришь в зеркало, а там счастливое лицо. Брутал чистит зубы и улыбается отличной ночи и прекрасному дню.

Но некому разбудить, и в телефоне на будильнике стоит совсем не то. И нам кажется, что это финал и дальше жизнь будет такой же унылой. Стоп!

Пора отпустить ситуацию! Не стоит решать ее в рамках, заданных нашим усталым сознанием. Пора вспомнить про интуицию, шестое чувство, инстинкты, чутье и все то, что мы долго прятали в себе. Настало время менять круто свою жизнь, сбросить комплексы и зажимы! Время прислушиваться к себе!

Итак, первое, что мы делаем, когда выходим из дома на работу, заглядываем в ближайший ларек «Союзпечати» и покупаем там кубик. Дальше всё, что произойдет с вами, уже чудо! Вы начнете гармонизироваться с миром, принимать нужные решения и почувствуете себя свободными.

Простой пример: вы давно хотите пойти к своему начальнику и спросить его о повышении зарплаты. Вы не знаете его реакции, но можете предположить варианты развития событий. Пишете на листочке бумаги шесть вариантов ответов: «повысит», «пошлет», «отложит разговор», «сегодня не в духе», «у него секретарша», «вы не готовы к разговору» — и бросаете кубик. Кубик вытащит из вашего подсознания нужный ответ, и вы не терзаетесь выбором. Кажется, слишком просто, но в этом и есть суть метода.

Сколько раз по дороге на работу вы выбирали вид транспорта или нужный маршрут на машине, чтобы избежать пробок? Навигаторы не помогут, на дороге может встать какой-нибудь на «шестерке», или девушка в пробке красила губы и спутала педали. Или у водителя маршрутки нет прав. Все что угодно!

Метод случайных чисел — это свобода гармоничных решений! Долой деструктивные, долгие и мучительные попытки сделать всё «правильно»! Метод случайных чисел — твой свободный выбор! Измени свою жизнь — стань счастливым с методом случайный чисел!

Хватит рекламы. Смотрите мою презентацию и обязательно комментируйте. Ваш Вениамин Всполох.

Говорит в микрофон.

Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодня впервые в эфире первое шумовое радио. Сейчас для вас прозвучит композиция. А какая именно, мы определим с помощью метода случайных чисел, который разработал для нас Вениамин Всполох. Смотрите его канал на Ютубе. Итак, у нас есть шесть вариантов ответов: «Шум дождя», «Станция метро 1905 года», «Скрип снега и утренние птицы», «Пробка — проспект Космонавтов», «Ключи — домофон — подъезд», «Троллейбус — остановка — кондуктор». Кто первый дозвонится и угадает название трека, получает видео курса «Метода случайных чисел» Всполоха. Звоните по телефону 89031876585. Напоминаю, с вами первое шумовое радио и ваш ведущий Сергей Скрип. Телефон есть на страничке трансляции нашего радио, а пока вы звоните нам, слушаем тишину. Я уже бросаю кубик, который определит название нашего первого шума.

Бросает кубик. Звонит телефон.

Первое шумовое радио. Как вас зовут? Анатолий, очень приятно. Нет, мы не онлайн, но я обязательно скажу ваше имя в эфире, если вы угадаете. Вы совершенно правы, конечно же, это «Станция метро 1905 года». Позвоните нам после эфира, и мы договоримся, когда вы получите «МСЧ» Вениамина Всполоха.

Говорит в микрофон.

Итак, у нас есть победитель. Это Анатолий, который угадал название нашего первого шума! Приготовьтесь, в эфире «Станция метро 1905 года». Не переключайтесь. Первое шумовое радио — ваше радио!

Телефонный звонок.

Здравствуйте. Первое шумовое радио. Что? Какая компания? Майлфьюче? А что вы хотели? Год назад? Ничего себе, а я и забыл. Да, конечно пересылайте. Вот это забавно. А я и забыл. И не просто письмо, а звуковое. Пока метро запущу.

Нажимает кнопки, звучит звук метро и объявления диктора.

Сейчас скачаю. Интересно, что я там плел год назад.

Нажимает клавиши ноутбука, слушает.

Ну, привет. Если ты слушаешь это письмо, значит, ты живой. Знаешь, я вот сижу на кухне, пью вискарь, и мне так херово. Если бы ты знал, Веня. Пусто! Пус-то! Желаю нам быстрой и легкой смерти! (Смеется.) Ты там напрягся, да? Знаю, напрягся. Понимаешь, я так загадал сегодня, вот сейчас, перед тем, как все это сказать тебе. Если ты за год не вырвешься из всего этого, как бы сказать поприличнее. Из говна этого, короче, то день в день — смерть твоя найдет тебя. Ты сейчас подумал, почему я говорю «ты умрешь», а не «я умру». Меня уже не будет тогда — будешь ты, Веня. Так ты вырвался, выскочил, вывез? (Смеется.) Желаю тебе, чтобы не больно было. Легко и естественно, например, во сне. На самом деле, это я себе рубеж ставлю. Чтобы себя взбодрить, разбудить, что ли. Не знаю, всё сложно, Веня. Вот интересно было бы посмотреть сейчас на твое лицо. Я вот свое вижу, в стекле отражается. И хочется в него бросить чем-нибудь. Может, и брошу. Любое физическое лицо, воспользовавшись услугами ресурса сети Интернет MailFuture.ru, автоматически соглашается с данным лицензионным соглашением. Пользователь, воспользовавшись ресурсом сайта, делает это сознательно, на свой страх и риск. Сайт не несёт никакой ответственности за отправленный через данный ресурс сообщения, за информацию, содержащуюся в сообщениях. Прощай, Веня. Спокойной тебе ночи!

Молчание.

Вот пьяный урод, а… Какого хера надо было тебе?! Я уже забыл про тебя… Ладно, плевать. Шоу должно продолжаться. Сука! Нет, чтобы что-нибудь позитивное сообщить! Что у меня здоровья вагон и денег море! Нет, на позитив мы не вывезем! Урод! Проехали, забыли! Бежим дальше.

Так, уже пять просмотров. Всё правильно, все хотят быть счастливыми. Шесть просмотров! Конечно, мы не хотим принимать решений. Ну как же так, а? Только я затеял жить заново, и на тебе! Может, еще письмо написать? От кого к кому будем писать? От себя семилетнего — себе сегодняшнему. От себя сегодняшнего — себе завтрашнему, например. Предположим, что кубик уже выпал двойкой вверх.

Улыбается, говорит в микрофон.

И это снова Вениамин Всполох и мой проект «МСЧ». Сейчас мы будем писать письма. Представьте, что сегодня у вас все плохо, но скоро может быть совсем наоборот. Нужно написать себе и задать позитивную программу. Какие есть варианты? Например, от себя семилетнего — себе сегодняшнему. От себя двадцатилетнего — шестидесятилетнему себе. От себя сегодняшнего — себе завтрашнему. Пишем на листочке варианты и бросаем кубик, я уже сделал это. У меня выпала тройка. Пишу письмо себе завтрашнему.

Итак, письмо. Здравствуй, Вениамин. Привет. Надеюсь, что прогнозы пьяного придурка не сбылись и ты жив. Ты вчера начал движение вовне. Надеюсь, ты сегодня уже счастливее. Интересно, кого ты увидел утром в зеркале, когда чистил зубы. У меня все неплохо, ездил на работу. Весь день придумывал, как разрекламировать чужие жизни! Да нет, проект свой обдумывал. А ты поехал на работу или всё круто изменилось? Я бы хотел, чтобы ты просто туда позвонил и послал всех, сказал, что ты не придешь. Потом бы пошел гулять. Пешком, без цели. Зашел в кафе, заказал себе кофе и смотрел по сторонам. Как все бегут мимо тебя, а тебе просто зашибись! Ты выскочил из своего колеса. Потом бы ты взял билет на самолет и улетел куда-нибудь, где чужой язык. Бродил бы по улицам. Да, я сегодня видел мертвого мужчину по пути в метро, он лежал на траве около тротуара, и вокруг него были люди, ему было лет сорок. И это было как во сне. Я встал и смотрел на него и понимал, что он бежал в какую-то свою точку и умер.

В принципе, так и со мной может случиться. Я это видел уже много раз, но не помню когда и где. Надеюсь, что ты выскочил. Я очень хочу, чтобы было так. Напиши мне, как там.

Примерно так это может звучать. Не бойтесь быть откровенными, и фантазировать не бойтесь. Как всегда жду комментариев. Ваш Всполох и метод случайных чисел.

Смотрит в ноутбук.

Сейчас посмотрю, что там по поводу шумового радио пишут, и еще один проект запущу. Только позвоню.

Набирает номер на телефоне.

Нет, надо же отрепетировать, придумать, чего скажу. Сергей Иванович! Нет. Здравствуйте, Сергей Иванович. Я не приду завтра на работу. Нет. Здравствуйте, Сергей Иванович. Это Вениамин. Я не приду завтра на работу. Нет, не заболел. Да какая на фиг разница почему! Я больше не хочу работать в вашем зачудительном рекламном агентстве. Я уезжаю! Идите в пеший эротический тур!

Набирает номер на телефоне.

Сергей Иванович, идите в жопу! (Кладет телефон.) Блин, как-то не так получилось. (Набирает номер.) Сергей Иванович, здравствуйте. Это Вениамин. Идите в жопу! (Кладет телефон.) Да, блин. (Набирает номер.) Здравствуйте, Сергей Иванович. Это Вениамин. Я не приду завтра на работу, я не заболел. И какая вам разница почему! Идите в тур… (Кладет телефон.) Пеший… Эротический…

Думаешь, не вырвусь? Да хер ты угадал, урод! Ну, дорогие мои любители шума, что там у нас? Да, вот это хорошо, я подумаю, чтобы сделать потом шумотеку. А вот это нужно удалить, пока другие не прочитали. Ди-джей не нужен! Что бы ты понимал, олень. Вот вам еще один шум. Как бы его назвать. Назовем его «Дорога домой».

Включает. Достает листы бумаги и ножницы. Включает камеру, направляет ее на стол, начинает вырезать что-то из бумаги.

Назову этот жанр «видеопроза». Есть же видеопоэзия, пусть проза будет. Предположим, что я живу в точке А города N, где родился и живу всю жизнь. В эту точку А меня принесли из роддома, и это моя отправная точка. И в теории меня из этой точки понесут к моему последнему пристанищу. Значит, я всю жизнь, каждое утро, просыпался в этой точке А и шел в некую точку Б, сначала в садик, потом в школу, потом на работу. Я ходил одной и той же дорогой, по кратчайшему расстоянию между точками. Дома, в моей исходной точке, мне все известно. Стены с обоями цвета льна. Два окна во двор, там фонарь и тополя. На самом деле дома нет, не в смысле жилья какого-то, а дома. Куда пришел и спокойно, и можно тишины не бояться, и в сумерках уютно. И можно смотреть на соседние дома, в которых уже свет горит. И можно себе представлять, как там живут они в своих отправных точках, в какую точку стремятся. Нет, не так. Не угадал ты.

Комкает бумагу. Нажимает клавиши ноутбука. Звучит шум улицы. Вырезает из бумаги.

Не так. Там были другие дома в том моем городе. И промежуток был один, из дома до детского сада, потом до школы и до работы. Хоть пешком, хоть на автобусе. Да, на автобусе была такая табличка. «ГБД — детсад — школа — больница — кладбище — ДОФ 3». Вот такой жизненный путь. И люди его проходили или проезжали каждый день, каждый до своей точки. Лет до шести мне жутко интересно было проехать этим маршрутом. ГБД, как звучит, да! ДОФ 3. Фантастика! Станция Гораблагодатская и Дробильно-обогатительная фабрика номер три! Лет до шести все было проще. Например, мальчик в садике отобрал у тебя железный револьвер и не отдает. И ты говоришь ему, блестящий пистолет, железный, да. Хочешь, чтобы он сильнее блестел, ты лизни его. И зима, и он лизнул. Или ты не хочешь, есть перловку на завтрак, но одного тебя накажут. А вот если всем столом или всей группой. И ты рассказываешь, что перловка в венах застревает, и показываешь царапину на руке. И твой стол уже не ест. И как легенду рассказывают другим.

А с шести с половиной лет началась школа, и там появилась классная мама. Нужно ей написать. Слышишь, ты! Я сейчас всем напишу, и отменится всё!

Дамы и господа, занятие третье, письмо своей первой учительнице. О чем пишем. Первое — рассказываем о себе настоящем правду. Второе — активно врем. Третье — рассказываем про одноклассников. Четвертое — вспоминаем начальную школу. Пятое — предъявляем за испорченное детство. Шестое — благодарим за радость детства. Бросаем кубик. У вас что? У меня — четыре.

Самое яркое впечатление из начальной школы. Как-то на новый год мне приходит телеграмма. Натурально мне, с моей фотографией, с печатным текстом. И меня в этой телеграмме поздравляет с Новым годом летчик-космонавт Севастьянов. Желает мне крепкого здоровья и успехов в учебе. И подпись: «До встречи на орбите». Я как сумасшедший бегал с этой телеграммой, показал всей родне, которую мы посетили в праздники. И ждал, когда уже в школу, чтобы там всем… Пришел, соседке по парте, толстой Иринке Ширинкиной, показываю: смотри, сам Севастьянов меня поздравил. А она мне в ответ протягивает телеграмму от Ирины Родниной. Нас в начале года учительница спросила: кем хотите стать, дети? Вот и телеграммы пришли всему классу на Новый год. В этот момент я понял, что не хочу больше быть космонавтом. А Иринка решила не быть фигуристкой. Спасибо, Раиса Семеновна, я сейчас снова хочу космонавтом быть, хочу улететь на хер с этой планеты. Только бы родных и любимых взять с собой, и нормально. Я же, правда, тогда в январе под подушку клал телеграмму эту. Засыпал и видел, как мы там, в невесомости, с В. И. Севастьяновым, дважды Героем Советского Союза, борщ из тюбиков едим, варенье вишневое. И Земля такая маленькая, и где-то там ездит автобус «ГБД — детсад — школа — ДОФ3 — больница — кладбище». Дорогая Раиса Семеновна, мы с вами обязательно встретимся скоро. Правда же, там снова нужно будет идти в детский сад, потом в школу. И вы будете моей классной мамой, а Иринка моей соседкой по парте. И Валерка Деньгин описается, когда директор на линейке скажет, что Брежнев умер. И всё повторится. И не умирал никто, и всё как прежде. Так будет, да? Пусть так будет. Вы спросите, Раиса Семеновна, что это я на голову себе намотал? Это шапочка из фольги. Говорят, что люди, носящие такие шапочки, защищают свой мозг от таких негативных воздействий, как электромагнитные поля, влияния инопланетян, чтения мыслей, от дистанционного управления сознанием. Я вам расскажу, как сделать ее, я в интернете нашел. Самое главное — купить качественную фольгу со средним значением коэффициента напыления алюминиевой пудры не менее 0,3 миллиграмма. На висках рекомендуется оставить не менее трех слоёв фольги. А если вы будете использовать пищевую фольгу, то не менее пяти-шести, на остальных участках головы количество слоев фольги рекомендуется увеличить в 3 раза. Обязательно нужно информационно очищать вашу шапочку, для этого рекомендуется класть ее не менее чем на 3 часа в холодильник с минусовой температурой. Если в процессе эксплуатации шапочка начинает сильно греть голову, вы должны увеличить количество слоев фольги на темечке до 24. Еще рекомендуется делать из фольги в процессе изготовления шапочки до семи отростков, направленных вертикально вверх для лучшего рассеивания пси-энергии. Вот такая чудо-шапочка. Только раньше носить надо было. С детства, с яслей. Я вот не знаю слова нашего гимна нового, как слышу музыку, так сразу в голове «Союз нерушимый республик свободных…» Это по радио каждое утро меня зомбировали. И когда по телевизору «Лебединое озеро» показывают, так сразу неуютно становится. Вы там передайте мою просьбу директору. Скажите, что ученик 1 «б» класса Веня Костров хочет в ваш класс. И космонавтом снова хочет быть.

Говорит в микрофон.

Добрый вечер, дорогие друзья. С вами первое шумовое радио и ваш ведущий Сергей Скрип. И у нас новый трек «Домофон, лифт, квартира».

Выключает микрофон, смотрит в ноутбук.

Так, а что у нас в комментариях… Понабежали уже на откровения. Ну конечно, разбежался рассказывать вам про первый сексуальный опыт. Еще про что? Всё, едем дальше.

Говорит в микрофон.

Письмо третье от себя шестилетнего — себе сегодняшнему. Я уже бросил кубики, у меня так выпало. Здравствуйте, дядя Веня. Я пока плохо пишу и попросил бабушку. Я совсем вас не знаю. Вы большой и сильный, как дедушка и папа? У меня вчера выпал передний зуб. Я его положил под подушку, и ночью зубная фея положила туда леденец на палочке. Вы ели такой? Ночью гроза была, и я боялся. Спрятался под одеяло и слышал шаги внутри. Еще я ездил на автобусе «ДОэФ3». И мы видели с бабушкой, как лежал дяденька и рядом стояли люди. Бабушка сказала, что он умер или пьяный. Еще Катька в садике пела песню «С голубого ручейка начинается река, ну, а дружба начинается с бутылки». А еще зимой, когда темно уже, если прищуриться и смотреть на фонари, то видно радугу. Еще мы нашли собаку мертвую под верандой, хотели похоронить ее, но вышла воспитка, и мы по очереди стояли в углу. Валерка Деньгин ругался на воспитку, она сказала ему снять трусы. Он плакал и вытягивал майку, потом сделал лужу. Я в сончас пошел туалет, и мой новый сандаль упал в дырку. И на прогулку я пошел в одном сандале. Воспитка ругалась, спрашивала, где сандаль, я ей сказал, что в дырке. Она сняла сандаль, схватила меня в охапку и побежала в туалет. Ты не знаешь, дядя Веня, зачем она бросила второй сандаль в дырку? Хорошо, что скоро в школу, там не будет этой толстой воспитки. Дядя Веня, попроси, чтобы меня взяли в хорошую школу. Сейчас посыплю хлеб сахаром и пойду гонять на велике. У тебя есть велик? До свидания.

Выключает микрофон.

До свидания. Знаешь, а я тебе прямо сейчас отвечу, только не на камеру. Но ты же услышишь. Ты пойдешь в школу, сначала к Раисе Семеновне, потом к Галине Петровне. Будешь октябренком. Сначала у тебя будет пластмассовая звезда, потом железная. Железную можно спилить напильником и покрасить маминым лаком для ногтей, будет орден. Если не красить, будет звезда шерифа. Только никому не говори, это важно! Потом тебя примут в пионеры. Может, не сразу, но примут. Однажды в коридоре школы тебя встретит пионервожатая из десятого класса и туго затянет тебе галстук со словами «Любишь Ленина, люби еще больше». Не беги в класс, не бери с учительского стола ножницы и не режь галстук. Я понимаю, что тебе будет душно и обидно. Но ты отрежешь Ленина от Партии. И на следующий день на совете дружины ты об этом узнаешь. Три угла: Ленин, Партия, Комсомол. Тебя выгонят из пионеров и в комсомол не примут. Ты будешь ходить в дедушкином «леще», и как-то не так сложится твоя жизнь. Не как у всех. Кто-то там наверху бросит кубик, и он упадет не той стороной. Понимаешь меня? Нет, конечно. Просто сделай так, как я сказал тебе.

Берет телефон, звонит.

Привет, мам. Как ты? Я нормально. На работе хорошо, креативим. Знаешь, я сегодня подумал вдруг: мы мало говорили. В прямом. Говорили мало. До 18 лет мы были рядом и почти не разговаривали. В детстве, да, помню. А потом, нет. Ну, да. Я помню, как жили. Я не в упрек, просто подумал сегодня. Странно, да. Кажется, куда бы еще родней, а не говорили. Я приеду, и мы будем много разговаривать, мама. Обо всём, не важно. Хорошо? Да нет, ничего не случилось. Все хорошо, мама. Просто мы думаем, что времени много, что оно есть завтра и потом еще. Когда что-то важное, то, что обязательно нужно сделать, откладываешь, и много всего другого интересного есть. Как домашнее задание откладываешь на потом и смотришь «Приключения Электроника» или «Гостью из будущего».

Я, может быть, уеду ненадолго. Да, в командировку. Конечно, буду писать. Я очень люблю тебя! Целую! Спокойной ночи.

Я всё исправлю сейчас, вырвусь…

Смотрит в ноутбук.

Ну, вот же, нравится людям! Еще шумов просят. Чего бы вам такого поставить. Офис банка включу. Пусть вспомнят, как это сидеть там, очереди ждать.

Говорит в микрофон.

Всем привет, это снова шумовое радио. Мы единственные в сети! Следующий трек называется «Вспомнить всё». Ипотеку, кредиты, обмен потерянной карточки. Наслаждайтесь!

Смотрит в ноутбук.

Нет, в личку не пишут. Лайки ставят. Потому что это напрочь никому не нужно. Ну не совсем, так, на разок. Нажал сердечко или палец вверх, и всё, вроде отметился. Да нормально. Только иногда так нужно, чтобы тебе написал кто-нибудь или позвонил. Не по делу, просто так, чтобы голос услышать твой. Ты ждешь… Хер. Пишешь первым, молчание. Проверяешь интернет, телефон, не пропустил ли чего. Пусто. И хочется закрыться в бельевом шкафу, там, где пахло нафталином, свежим бельем и духами мамиными. Устроиться там поудобнее, смотреть на мир сквозь щель и ждать, что тебя непременно найдут. Потеряют сперва, но найдут потом.

Да пошли вы все! И меня можете послать, не страшно. Мы же бежим каждый в свою точку, из какой-то своей точки. Пересекаемся иногда, соударяемся, выпадаем какой-то стороной, как кубики. Ну что, письмо мне шестидесятилетнему? Ладно, пятидесятилетнему.

Звонит телефон.

Да, я слушаю. Алло. Здравствуйте. Мальчик, а ты не ошибся? А откуда у тебя номер? Ты маме звонил? Мама долго не едет? Так пробки в городе. Почему ты плачешь? Не переживай, она скоро приедет к тебе. А чего боишься? Шаги внутри? У меня так было в детстве. Это сердце так бьется. Сколько тебе лет? Ну, ты уже большой. У тебя есть велосипед? Классно! У меня тоже был велосипед. Сначала «Левушка», потом «Школьник», потом «Кама». Что ты слышишь? Это сирена, там едет скорая или милиция. Алло, алло.

Набирает номер на телефоне. Слушает. Ждет. Набирает еще раз.

Недоступен. Нет, это ничего не значит, слышишь? Просто ошиблись номером. Я прямо вижу, как ты там, на кухне, смотришь на себя в окно и ухмыляешься.

Смотрит в ноутбук. Говорит в микрофон.

И это снова Вениамин Всполох и его интернет-тренинг «Методом случайных чисел». Письмо себе пятидесятилетнему. Здравствуйте, Вениамин Петрович. Пишет вам ваш сорокалетний двойник. Ну, как вы там в будущем? Как печень? Все хорошо?! В какой стране проживаете, в каком городе? Вы уже в светлом будущем? Построили коммунизм или как там у вас? Мы пока что-то победным маршем идем туда, где поют «С чего начинается Родина». В принципе, жить можно. Если у тебя нет телевизора, есть прописка, ты не куришь и так далее. Список длинный, я думаю, вы помните. Вы не записались добровольцем на Марс? Я бы непременно записался. Как у тебя с алкоголем? Я вот как-то зашел в винный отдел и думаю: надо выпить. И чего-то на работе стряслось, и вообще. Смотрю на напитки и думаю: чего бы я хотел выпить? Водки? Под огурчики и мясо или под окрошку? И нет, не хочется. Какие-то воспоминания совсем не радужные. Может, коньяку, а? Порезать лимончик, маасдам. И нет, не хочу. Да что ж такое-то, думаю я, и смотрю на виски. Это же зашибись. Бахнуть в одного вискаря. И закусывать не обязательно. Но где-то внутри протест зреет. Ну, думаю, тогда вина. И тут проблема возникает, красного-белого или крепленого взять. И кубика с собой нет, чтобы выбрать. Короче, постоял я, посмотрел и понял, что молодость прошла. Как-то так… Не об этом хотел. Ты счастлив? Есть у тебя там любовь? Пусть будет.

Звонит телефон.

Да, алло. Нет, не я. Что вы хотели еще? Еще одно письмо? Не нужно, не пересылайте. Уже отправили. Знаете, хорошая контора у вас. (Смотрит в ноутбук.) Ну, давай, удиви меня.

Звучит голос.

Это снова я. Удивлен? Мне скучно тут. Виски почти допил и не успокоюсь. Сейчас бы уснуть, колени к груди подогнуть и спать так. Только страшно. И телевизор бубнит, и свет во всей квартире включил. Пусто, понимаешь? Одному пусто. Да и с кем-нибудь так же было бы. Надо, чтобы дышать страшно было, чтобы мир в одну точку собирался, когда она рядом. Так надо, слышишь? Это была лирическая пауза, не расслабляйся. Ну, ты там хомячком по клетке мечешься? Нет, не успеешь уже. Ты же видел его сегодня? Лежал у метро, на тебя похожий, да? И ботинки новые ты купил в том магазине, где один раз на смерть покупал. Да, в твоем районе нет другого обувного. Как я его обходил стороной, ездил в центр. Мимо него чуть ли не бегал. Вот видишь, всё сходится. Но ты пытайся там, борись. Много бы тебе…

Останавливает запись. Взял телефон, набирает номер.

Привет, не разбудил? Как ты? Я соскучился. Всё хорошо, да. Я соскучился по тебе. Ты окончательно решила? И вариантов нет? Мне жаль. Правда. Я, наверное, уеду. Разве мои координаты что-то изменят? Нет, не интригую, не знаю куда. Пусто стало. Может, где-то там не пусто. Мне кажется, что если начать сначала, из точки своей нулевой, то можно родиться заново. Я понимаю, что это глупо звучит, но мне так кажется. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Если хочешь, я буду звонить тебе. И писать. Я тебе кое-что пришлю позже, послушаешь потом. Узнаешь. Целую. Пока.

Смотрит в ноутбук. Говорит в микрофон.

Это Вениамин Всполох и «Метод случайных чисел», последнее на сегодня письмо. Письмо своему врагу. Закрываем глаза и представляем себе длинный коридор. По обе стороны коридора открытые двери. Из каждой двери какой-то свет падает на пол. Собираемся с силами и делаем первый шаг. Нам нужно заглянуть в каждую дверь и увидеть своих врагов или врага. Ваше подсознание создаст столько дверей, сколько нужно. Возможно, будет всего одна дверь. Или множество. Не бойся. Иди и смотри. Первая комната. Яркий свет из окна. На полу сидит мальчик, вырезает из бумаги домики и смотрит, как из прорезанных окон проникает свет. Увидел меня, прячется под кровать. Еще шаг. Школьник спиливает напильником изображение с октябрятской звездочки и прячет ее и напильник, как видит меня. Еще шаг. Юноша сидит за письменным столом, на котором множество книг, но они не нужны ему, он что-то пишет в тетради. Он прячет ее, как только видит меня, пододвигает к себе книги и делает вид, что читает. Еще шаг. В комнате накурено, на полу и на столе бутылки. У окна, спиной ко мне стоит бритый мужчина, я вижу его отражение в зеркале, он ухмыляется.

Я не пойду дальше. Я знаю, кто там будет. И вы знаете, кто будет там, в ваших комнатах.

Это Веня Костров, он же Вениамин Всполох. Слушайте внимательно. Мне сегодня от самого себя пришли два письма из прошлого. В них я себе желаю смерти. Вроде бы ерунда, но… Не важно, не буду всего рассказывать, это долго. Я ошибся, никогда ничего исправить нельзя. Никакими письмами и кубиками, понимаете? Мы в какой-то момент останавливаемся и понимаем, что все не так. Но уже столько всего сделано и не сделано. Чтобы вернуться туда и попытаться исправить, для этого еще одна жизнь нужна. Поэтому я кубиком пытался выбрать что-то совсем важное. Есть сейчас и здесь. Мы умираем и рождаемся каждую секунду, понимаете? Меня уже нет, и я есть, только другой. Это как покадровая съемка. Сейчас и здесь. А чтобы что-то изменить, нужно родиться заново. Так что, пишите другим. Слышите? Это важнее. Вдруг кто-то сейчас ждет звонка или письма? Я сегодня снова встретил этого мертвого человека у метро. И мне показалось, что я это. Я его много раз видел. Странно это, мы понимаем, что выросли окончательно, когда себя представляем на месте мертвого. В детстве думаешь, что спит человек. Потом понимаешь, что умер, и жаль, что не увидишь его никогда. Но это не то всё! Вот когда себя видишь, тогда страшно. И дико хочется изменить все, успеть еще чего-то там. На нем одежда была такая же, и очки, и голова бритая. И страшно, и шаги в голове. Такие отчетливые шаги, как тогда в грозу. Вот я и попробовал исправить что-то, а вдруг получится? Может, бывает так, что кубик не той стороной падает и не сегодня в свою нулевую точку?

Перебирает бумаги. Говорит в микрофон.

Это я на память решил наговорить, чтобы голос остался. Это важно, когда голос остается. Видео, фото — не то всё. Голос. По голосу всегда всё понятно, даже если человека не видишь.

Ветер меня подхватил и нес

Мимо заборов и гаражей

Этой дорогой летел уже

Речка роддом пустыри погост

Школа детсад мой обратный путь

Если весной расстегнув пальто

Встать на ветру и тотчас уснуть

Чайка по имени нет не то

Парусом полы не то опять

Просто поплыть полететь и всё

Мир подо мной не туда несет

Только об этом мне рано знать

Мне несмышленышу лет пяти

В сером пальтишке и сапогах

Мама на сон меня перекрести

Пусть он исчезнет недетский страх

Пусть пустыри и погосты пусть

Где-то когда-то потом потом

Пусть будет речка и наш роддом

Мама я скоро к тебе вернусь

Если зажмуриться столько звезд

Мимо заборов и гаражей

Ветер меня подхватил и нес

Я этой дорогой летал уже

В метро слушаю плеер и смотрю на мониторы. Там реклама и гороскоп. Я не верю в них, но читаю. Свой, родных, близких. Папе на этой неделе стоит отдохнуть. Маме звезды советуют встретиться с друзьями. Я на всех читаю, на тех, кто со мной и кого нет уже. Девочка, слышишь, не подписывай там никаких бумаг на этой неделе. И пусть хоть там тебе повезет встретить свою половину. Пусть там повезет. Дружище, ты там береги себя, ладно. У нас пишут, что Овнам не стоит влезать в конфликты на этой неделе. Ну, и как быть с этим? Натыкаться каждый раз на их номера в телефоне, читать гороскопы на них… Вы аккуратней там… Пусть там повезет…

Говорить хочется. Говорить, говорить, говорить. Не пустоту заполнить, а чтобы слышали тебя, вот так хочется. Можно не отвечать, можно даже не смотреть, но слышать нужно. Можно даже не голосом, можно буквами, письмами можно. Такими бумажными письмами на листочках из тетради, где красная полоса с краю. Да, лучше письмами, они вещественные, к ним вернуться можно. Или голос свой записать, просто наговорить на диктофон и голос свой отправить человеку, если доступен он. Если под рукой есть средства связи. Если нет его уже, если адресат выбыл или данный вид связи недоступен для абонента, тогда письма. И все скажешь там, и прощения попросишь, если есть за что. Всегда есть за что… Слышишь меня? Мы не говорили с тобой совсем, были рядом, так мы считали, и не говорили. Я ничего не знал про тебя, ты про меня ничего не знала. Только даты рождения и социальные статусы. Теперь я знаю дату твоей смерти. А ты, наверное, знаешь дату моей. Не надо, не говори мне. Я читаю твой гороскоп в метро. Я езжу мимо твоей работы и смотрю тебя на остановке. Я пишу тебе письма. Темы выбираю методом случайных чисел. Пишу в столбик, что бы я хотел рассказать тебе, бросаю кубик от игры нашей детской и пишу письмо на эту тему. Часто выпадает «Рассказать сказку» и «Прочитать стих». Пусть там повезет…

Та, что приходит во сне, не целуется,

Просит взять ее силой.

Шепчет: «Будь жестче, милый…»

Я бегу от нее… Осень, улица,

Лица, слякоть, фонарь повесился,

Облаков винтовая лестница…

Крик: «Держите его, он — вор!»

Я ныряю в ближайший двор,

Никого… Сердце страхом полнится…

Где спасенье мое? Бессонница,

Где ты? Та, что во сне моем,

Хочет силой… Дверной проем

Поглощает мой силуэт…

Коридор… Я иду на свет,

Слышу детский далекий плач…

Бог, счастливым меня назначь,

Чтобы смог этот плач унять…

Где же мать его, вашу мать?

Тише, тише, смотри — окно,

За окном крутит Бог кино…

Интересно тебе? И мне

Интересно кино в окне…

Человек бежит. Осень. Улица.

Он напуганный, жалкий, хилый…

У него отбирает силы,

Та, что приходит во сне…

И не целуется…

Позвонили в домофон, так это непривычно в родительской квартире. Кто может к тебе прийти, если никто не знает, что ты здесь, в своей точке А? Ответить не успел, ну и ладно. Хожу по комнатам, смотрю на почти забытые, но родные вещи. Книги, книги, книги. Стенка, на которую мы с сестрой бросали фантики от конфет, конфеты были всегда в большой хрустальной вазе в стенке. Стенка казалась высокой тогда. Люстра. Обычная, советская, на три рожка. Лег на пол, смотрю на нее, такое знакомое ощущение. Оказывается, я столько времени в детстве смотрел на нее, чего-то думал, мечтал. Мечтал, что уеду в большой город. Сейчас я сбежал из большого города сюда, лежу на полу, смотрю на люстру и думаю, как хорошо здесь, как спокойно. Наверху, как и тридцать лет назад кричит Колька. Он всегда пьет и кричит низким хриплым голосом: «Кто сказал, что земля умерла? Нет, она затаилась на время». Безвременье. Только мне не тревожно больше от его крика. Колька отчаянный, его закрыла в квартире жена, и он спустился с пятого этажа по вентиляционной трубе. У меня, кажется, целая жизнь прошла, а он снова про землю.

Заведи юлу

Пусть она кружит

На пустом полу

Лужи да ножи

Во дому пустом

Черная вдова

Старым помелом

Тянет из угла

Паутины лен

Писем пустоту

За окошком клен

На своем посту

Тень его пластом

Из угла во тьму

Я в дому каком

Вот ведь не пойму

И юла вот-вот

В лужу или нож

Мир наоборот

На меня похож

На полу пустом

На пустом полу

Лишь тоска кругом

Заводи юлу…

В соседней квартире жил хромой часовщик по кличке Луноход. Он чинил часы, пил, угощал нас ирисками. Он не закрывал квартиру, дверь была всегда приоткрыта. Когда я проходил мимо, меня тянуло зайти, посмотреть, как живет Луноход. По ночам я слышал за стенкой, как тикают и бьют часы в его квартире. Мне казалось, что их там огромное множество, самых разных часов. Один раз я был в его квартире, я услышал, как кто-то стонет, и вошел. Луноход лежал на полу, охватив руками живот, и стонал. Но я не смотрел на него, я смотрел по сторонам. Я никогда не видел столько часов в одном месте, такой сгусток времени. И он, часовщик, этим временем владеет, распоряжается, чинит его. Стали бить часы, громко, неожиданно, я выбежал. Сказал взрослым, они сходили к нему, вызвали скорую. Домой Луноход уже не вернулся. Его похоронили через несколько дней, и я больше не слышал часов. Я смотрю в окно, там те же дома, березы, тополя, только все скукожилось, стало блеклым каким-то. Пусть все начнется сначала, пусть радость будет, и восторг пусть, и любовь, и счастье. А в двенадцать ровно наступит нулевая точка, если поймать ее, то можно начать все сначала. Я думаю, можно…

Лето — убывающая Луна.

Лето — пустое зеркало за спиной.

Эти слова мои для тебя одной.

Там, далеко-далеко, ты в ночи одна.

Здесь я в июльскую полночь вхожу один,

Жду, небо бросит звезды под ноги нам,

Пусть украшают наш горизонт гардин…

Пусть пустота попрячется по углам.

Девочка, я спешу совершить с собой

Мне неизвестный ранее ритуал…

Я ожидаю поезд… Перрон, вокзал,

И бесконечность неба над головой…

Я беззаботный, юный, спешащий вдаль,

Мне беспричинно хочется жить и жить…

Только теперь откуда взялась печаль,

Мальчик, похожий внешне, скажи, скажи…

Девочка, ты прости, если что не так,

Я был с тобою честен… Любил, люблю.

Жаль, что поспешно август теснит июль…

Ветер полощет неба линялый стяг —

Шторами, их несет горизонт гардин…

И пустота не пылью в углах легла…

Я бесконечно в полночь вхожу один…

Лето… Луна и звезды… И зеркала…

Пусто без тебя, слышишь?! И радио это шумовое, чтобы пустоту заполнить. Едешь в метро, грохочет вокруг, люди не смотрят друг на друга, в телефоны уткнулись. Ты глаза закрываешь — и дома уже. Открываешь подъездную дверь, вызываешь лифт, который очень долго едет к тебе, входишь в него, нажимаешь кнопки и думаешь, как хорошо. Сейчас ты придешь домой, а там тебя ждут. Ждут и любят. И тепло стает, и ты много всего хотел сказать своему человеку. Хотел тогда, когда в метро ехал. А потом уже не скажешь, потому что так всегда бывает. Послушай звуки метро, вспомни, что ты сказать хотел…

Вой, но выкладывай слово «вечность», Кай.

Это твой смысл и спасение — привыкай

к слову и к состоянию глыбы льда.

Вечность, малыш, не кончится никогда.

Кай, нет ничего надежнее пустоты. Ты

лишь на четверть прежний, успел остыть.

Сердце ещё не успело обледенеть…

Сердце живое — тогда ты живой на треть.

Мой, но приёмный, красивый и дерзкий сын,

неуязвимость возможна, когда ты совсем один.

Нет ни любви, ни жалости… есть печаль —

вечность, в которой нам никого не жаль.

Кай, принимай как данность холодный лёд.

Видимый мир замерзнет, и боль пройдёт.

Герда тебя забыла — и ты забудь.

Чувствуешь, как твоя холодеет грудь?

Вот оно — состояние глыбы льда.

Вечность, малыш, не кончится никогда.

Тот, кто бросает кубики наши, слышно меня? Если нет любви, тогда зачем всё? Как в этой пустоте жить? Если эгоистически, из самолюбия, то да, цель есть. Нужно как-то так постараться, чтобы было, что сказать потом в ритуальном зале. Даже не это. Ведущая найдет что сказать. Или ведущий. Пусть у меня ведущий будет. Пусть не так, как в загсе будет. Пусть не бывшая регистраторша меня в последний путь провожает. Это не правильно, когда бывшие тетеньки из загса на тот свет напутствуют. Я дважды был на подобных мероприятиях, и мне два раза было жутко. Видавшая виды тетя пафосно сообщает живым о заслугах мертвого и в какой-то момент, особо грустный, когда сказано уже всё, когда уже его закроют крышкой и мы не увидимся больше на этом свете, она вдруг понимает, что не может объявить танец молодых, и тогда тетя особо печально и бесконечно возвышенно сообщает друзьям и родственникам, что сегодня бесконечно скорбный для них день и они будут помнить его всю оставшуюся жизнь, предлагает совершить круг вокруг гробика, под торжественного и печального задроченного Моцарта с его реквиемом.

И мы идем вокруг гробика, в котором лежит удивленный происходящим усопший. Какой фарс, товарищи! Какой театр абсурда!

И мы идем по часовой стрелке, именно так нам навелела тетя в красном платье и черной ночнушке поверх. Мы идем по часовой стрелке, вперед идем, мы живые. Наши стрелочки не остановились еще, нам нужно дальше бежать от гробика этого. Мы живые, нам нужно бегать. Короче, не будет у меня такой тети, пусть дядя будет. Пусть будет артист, с красивым голосом поставленным. Пусть будет пьющий артист с голосом поставленным. И чтобы он был бритый, как я, и в очках. Вроде бы я сам над собой тут. И пусть прочтет чего-нибудь смешное, пусть пафосно прочтет смешное мне, чтобы совсем абсурдно было. Чтобы в такую минуту, нихера не смешную, вдруг, народу хохотать захотелось. Пусть так будет. Если уж ритуал, то пусть такой будет, наоборот. Я всегда наоборот, и пусть так будет. Зато все это мероприятие запомнят. Или пусть мим будет. Или клоун, или фокусник. Или они все вместе пусть будут. Но чтобы бритые и в очках. Словно это много меня вдруг стало. Я им заплачу, я напишу им, что делать. И вот я лежу такой и верю им. Пусть кукольник с моей куклой ходит среди людей. Пусть мим изображает меня смешного, а клоун — грустного. Пусть фокусник раздает платки, пусть бесконечно вынимает из кармана гирлянду разноцветных платков. Народу же много будет, чтобы всем хватило. А мим пусть пузыри надувает воздушные. Артист читает пусть, и каждому при выходе эту речь на память выдают, как программки театральные, и в ней диск с моим голосом. И когда грустно станет, поставишь диск этот и вспомнишь мой обряд наоборот и поймешь, что все хорошо. Что нужно бежать и быстро бежать, и непременно по часовой. Живым только по часовой можно.

Да, пусть фокусник еще кубики раздает, пусть вытаскивает их из-за уха каждого моего гостя. И каждому гостю ролечку, ролюшку написать предварительно, до того как залечь. Пусть такой костюмированный бал будет. Чтобы каждый понял или не понял, какую он роль в моей жизни сыграл. Чтобы красиво было, празднично. Пусть не очень весело, но необычно, не так, как всегда это бывает. Напишу роли, разошлю почтой, а дальше на вашей совести исполнить или нет волю усопшего. Кто не спрятался, я не виноват. Шутка, товарищи, не паникуйте. Я веселюсь, видите, весело мне. Нельзя себя сдерживать, мы всю жизнь так. Вообще, жизнь — это фокус какой-то, не понятно, откуда она берется и куда уходит. В затею с бульоном жизни я не верю. Фокус! В каждом конкретном случае рождения, оно вроде понятно. Но только вроде. На самом деле ни фига не понятно. Фокус. Метод случайных чисел, так кубик выпал, так звезды сошлись. Или так фокусник решил, иллюзионист. Иллюзия и фокус.

Да забейте, я просто так это говорю. Мысли бурным весенним потоком. Что-то очень простое сказать хотел. Такое простое, что сказать вслух стыдно, поэтому вот это всё нагородил, чтобы скрыть простоту. Так что, дорогие гости, вы после меня методом случайных чисел. Пусть так будет.

И музыка какая-нибудь. Нет, не нужно музыки. Пусть будет что-то такое, обычное. Ведь это обычное дело, что мы умираем. Не знаю, урчание холодильника, звук воды капающей, чайника закипающего, бормотание телевизора или шум улицы, метро пятого года. Пусть будет то, что мы не замечаем вовсе. Или ветер и деревья, или снега скрип, или дождь. Все же ожидали Моцарта, или в моей концепции что-то веселое, аккордеон французский легкий. А тут будет шум, мол, жизнь продолжается, все естественно, товарищи. Бежим дальше вокруг по часовой, в соответствии с чьим-то методом случайных чисел.

Конец

2015 г.

CAFE «МАФЕ»

музыкальная комедия

Импровизированная сцена маленького провинциального кафе. Сколоченный из фанеры подиум выкрашен черной краской. На него светят лампы с отражателями на шнурах из «Икеи». На подиуме стоит пюпитр, барный стул, микрофонная стойка. Рядом с подиумом ширма, она подсвечена настольной лампой, к ней тянутся шнур от микрофона.

В кафе пусто. Слышно, как звенят тарелки на кухне.

За ширмой сидит мужчина, видно его тень. Она наливает из пузатой бутылки в пузатый бокал, нюхает содержимое, пьет. Взял телефон, набирает номер. Достал сигарету, закуривает.

МУЖЧИНА. Лара, аллё, на. Это не Лара, это Алена? Привет! Лара, это я! Узнала? Как узнала? Юмор это, да. Придешь сегодня? Я весь вечер на сцене… Спешел фо Лара! Секс, драгс энд рок-н-ролл! Шашлык-машлык, коктейли, всё такое… Я даже спою для тебя Митяева, если захочешь… Куда тебя пригласили? В сауну? Ты пользуешься популярностью, Лара. Последний раз предлагаю тебе! Ну, я бронирую столик? Чего? Да пошла ты…

Пьет из фляжки. Смотрит в телефон, набирает номер.

МУЖЧИНА. Добрый вечер. Могу я услышать, Виолетту? Это Виолетта? Не узнал тебя — богатой будешь. Какие планы на вечер? Может, мартини и немного музыки? Приглашаю, да. С меня мартини и песни, с тебя твоя сексуальность и проведенная вместе ночь? Я не намекаю, я открытым текстом. Гуляю, да… Могу себе позволить. Приглашаю вас на свой сольный вечер, мадам. Все песни только для вас! Можете заказывать. «Шансоньетку»? Да легко! Что еще? «Вальс Бостон»? Не вопрос! Только давай на берегу договоримся, что ты не будешь ночью кричать, что нужно домой, «вызови мне такси!». Когда? Да ты всегда так делаешь… Не правда, не оставалась ты ни разу. Засыпал, да… И что из этого? Но я же один просыпался, тебя не было рядом? Как много тех, с кем хочется уснуть, как мало тех, с кем хочется проснуться, Виолетта! Это про тебя! Осчастливишь сегодня? Перезвонишь? Хорошо, только я начинаю скоро. Целую в шейку! (Смотрит в телефон.) Динамо! Виолетта, ты динамо-машина. Попьет, поест, песен послушает, и такси ей еще вызови. Вот… Кристина — стопудовый вариант. Кристина Игоревна? Добрый вечер. С вами говорит продюсер Севы Соловьева. У него сегодня презентация новой сольной программы в кафе, я обзваниваю людей из VIP-списка. Очень ждем вас. (Смеется.) Привет, Кристиночка. Нет, еще трезвый. Приходи — спою тебе Лепса и Михайлова. Всё, на сегодня обязательная программа выполнена — пою, что хочу. Представляешь, часов в пять заруливает в кафе такой скромно одетый узбек, в костюме таком обычном, в рубашечке. Говорит официанту, что плов кушать хочет и чтобы ему тридцать раз спели «Как упоительны в России вечера». Официант ко мне: «Сделаешь, Сева?» Я фонограммку в интернете качнул — и вперед. Он кушает плов свой и слушает. Разе на шестом двести водки попросил. Пьет, ест и слушает. А я пою. Потом хотел перекурить. Спрашиваю: «Уважаемый, я перекурю и продолжим?» А он улыбнулся так по-доброму, зубы свои золотые показал и говорит: «Пой, уважаемый, потом покуришь». Я разе на десятом слова путать начал, думал бросить уже, послать его. А он купюры новенькие из кармана пиджака достал и на стол положил. Приезжай, Кристина. Чего потом? Да ничего, плов доел и ушел. Я с кухней деньгами поделился и решил сегодня на заказ не работать больше. Нет, для тебя спою, что попросишь. Мы же ко мне потом! Чай, кофе, потанцуем. Водка, пиво, полежим! Да без намеков я. Просто настроение хорошее. Приедешь? Ладно, чего я тебя уговариваю, не маленькая… Захочешь, я тут…

Завершает звонок, набирает номер.

Бабы — зло. Не понимаю их, то Маша, то не Маша, то дам, то не дам, то дам, но не вам. (Набирает номер.) Алло, Борис Михайлович? Вас беспокоит начальник службы безопасности банка «Возьми деньги». Вы у нас взяли в долг. Когда вернете? Почему вы молчите, Борис Михайлович? Мы знаем ваш домашний адрес! Боря, не напрягайся — это Сева! Я со второго номера звоню, дорогой! Напрягся? Да ладно! Реально не узнал? Да буду, куда я денусь! Если так дальше попрет, то пошью костюм с отливом и в Ялту.

Мужчина высунулся из-за ширмы, смотрит в зал.

Прости, дорогой. Там уже клиент подошел. Приедешь? Вот молодца! Всё, до встречи, дорогой!

Пьет из фляжки. Выходит на сцену.

МУЖЧИНА. Добрый вечер, дорогие друзья. Сегодня у нас не совсем обычный вечер. Я не работаю сегодня на заказ. Сегодня только для друзей, только для вас звучат песни Севы Соловья, Всеволода Соловьева. Я очень рад, что вы пришли провести вечер в нашем уютном кафе. Я буду петь что-то для души. Не знаю, как определить жанр собственного творчества, пусть этим занимаются критики, не буду отбирать у них хлеб. Я не бард. Я не люблю бардовскую песню. Барды — это что-то про палатки, про костры, про комаров, про крепкую мужскую дружбу после литра водки. Я про другое. Немного шансона, что-то от Высоцкого и Вертинского, что-то от русского рока. Я, моя душа, мой голос и моя гитара… Мы весь вечер для вас…

Сегодня будет вечер посвящений. Так получается, что за каждой песней стоит какая-то история, человек какой-то. Поэтому я буду вам маленько рассказывать, чтобы понимали, откуда у песни ноги растут.

Не помню точно, что я пел в детстве, помню, как у меня началось с гитарой. Сидели как-то за бутылкой мой дед и отец. Сидели, выпивали, говорили о важном. Тут толи водка закончилась, толи темы для разговоров, короче, посмотрели на меня оба — и дед сказал: «Надо парня куда-то учиться отдавать». Отец возразил: мол, художественную школу парень закончил, в спортивную секцию ходит, с него хватит. Тогда дед напомнил отцу, что у того на стене гитара пылится: вот пусть парень на ней играть выучится, опять же инструмент покупать не нужно. На том и порешили. Мы пришли домой, отец снял со стены гитару и вручил мне со словами: «Это гитара, она как женщина — с ней аккуратно надо». Стер рукой пыль с женщины, сыграл мне начало песни про колокола и вручил инструмент. По его взгляду я понимал, что варианта не научиться играть у меня нет. Я принес гитару в свою комнату, посидел с ней чуть-чуть, повесил ее на стену и лег спать.

Снилось мне, что надо мной стоят дед и отец и смотрят так пристально, а я сижу с гитарой и не могу настроить ее, кручу колки, дергаю струны, и мне стыдно. Наутро я пошел в библиотеку и взял там самоучитель игры на шестиструнной гитаре.

Самоучитель оказался мутным, там учили играть нотами, а ноты надо было еще научиться читать. Короче, дело оказалось серьезным и не решалось скоро.

Через какое-то время я узнал, что в школе открылся кружок игры на гитаре, и направился туда. Высокий мужчина с усами, прораб со стройки, придирчиво оглядел гитару, сказал что-то вроде «хорошие дрова» и настроил мой инструмент. Я был счастлив. В кружке я научился играть песню про «лыжи у печки стоят», про «солнышко лесное» и про то, как «люди идут по свету, им вроде немного надо», что-то про прочную палатку и про путь. Тут мой интерес иссяк, и я увлекся какими-то другими важными пацанскими делами.

Вспомнил я про гитару, когда настало время дружить с девочками. В школе парни организовали ансамбль и что-то играли на электрогитарах, а девочки каждую репетицию собирались под окном этой репетиционной комнаты и таяли. Я был в очках, худой, с торчащими ушами и понимал, что просто так дружить с девочками у меня не получится. Тогда я взял заработанные летом в лесхозе деньги и пошел в музыкальную школу. Меня прослушивал Борис Иванович. Сложно его описать. Он носил бородку, эспаньолку, волосы до плеч, джинсы и пиджак фактурной ткани. Еще у него на правой руке были длинные ногти. Когда он слушал мою, с позволения сказать, игру, он всегда начинал протирать листья у лимона, который рос в его кабинете в большой кадке. Я понимал, что лимон явно в иерархии Бориса Ивановича важнее меня. Да и ладно, главное — научиться играть модные песни, и все девчонки мои. Короче, за пару лет я научился играть «Я буду долго гнать велосипед», «Вальс Бостон», «Бродит вечер по лесным дорожкам», пару романсов и «Клен ты мой опавший». На этом мое обучение завершилось, я понял, что готов, да и Борис Иванович, протирая лимон, сказал мне: «Всеволод, думаю, что мне вас больше нечему научить». На этом мы расстались.

Мода на песни менялась с дикой скоростью, возникли «Любе» и «Ласковый май», параллельно появились записи Цоя. Я услышал Цоя и понял: вот… Вот это круто! (Читает стихи.)

май нэйтив таун изент ладж,

энд изент смол, и все такое,

там школа, корефанов трое,

там «Magna», «Royal» и «Orange»…

там детство — ивы и река…

в хрущевке песни под гитару,

и высь светла и высока,

и все сдавали стеклотару…

и были счастливы, бикоз,

там «нАчать» было и «углУбить»,

там был заветный кубик-рубик

и миллионы алых роз…

там был волшебный «Wind of Change»,

влюбленность первая-вторая,

и девственность девичьих плеч,

там Стелла, Оля, Зоя, Рая…

там чудо — видеосалон,

и Цой живой, и Хой в почете,

и мы не в погребальной роте

с друзьями, время — не Харон

тогда и там… теперь и тут,

иные мы, май таун нэйтив —

форевер! ай эм вэри эктив,

я жив доселе, вэри гуд…

Потом я поступил в институт и параллельно начал писать песни. Песни были похожи на раннего Цоя. Я старался копировать его голос, мелодику, да и тексты были в том же духе. Потом была общага, свобода, и девяностые. Мы с парнями сколотили группу с каким-то пафосным названием, вокруг нас собралась тусовка. Алкоголь, женщины, рок-н-ролл.

Как-то раз мы компанией выпили и решили пойти в парк, туда, где чертово колесо. Шли, пили пиво, было лето, и ничего не предвещало нашей встречи с бардовской песней.

А в парке на открытой сцене в это время проходил конкурс с затейным названием «Юный бард», но это было не важно. Важно, что стояла звукоусиливающая аппаратура, микрофоны и была сцена. Товарищи меня взяли на слабо. Пока я сидел на асфальте и оценивал качество песен, кто-то из моих друзей сбегал и договорился с ведущим о моем участии в конкурсе. Кто-то отобрал у кого-то из участников гитару, и я пошел на сцену. Не помню, как и что я пел. Не помню, как долго все это продолжалось — у нас было время и было пиво. Мы дождались финала, и, когда объявили, что главный приз — гитара мебельной фирмы «Урал» и поездка на фестиваль бардовской песни имени Грушина — достается Всеволоду Соловьеву, я охренел. Мы забрали диплом, гитару, билет на поезд, взяли водки и пошли обмывать мою победу. Тогда я еще не знал, что такое бардовская песня и кто такие барды.

Дорогие друзья, мне нужно пару минут, чтобы подготовиться к выступлению. Я понимаю, что мое вступление несколько затянулось, но не каждый день у меня бывают авторские вечера. (Звукооператору.) Дружище, поставь что-нибудь лирическое. Я объявляю музыкальную паузу, чтобы у вас было время выпить, покушать и поговорить.

Уходит, переодевается за ширмой. Пьет из фляжки. Выходит.

Очнулся я в поезде. Вокруг меня были странные бородатые мужчины в тельняшках, веселые потрепанные женщины, алкоголь и гитары. Люди пели какие-то известные только им песни, пили водку, заедали консервами из банок, обнимали и целовали женщин. Меня мучило похмелье и вопрос: «Как я оказался тут, с ними, с этими странными людьми, которые наливают мне и знают мое имя?». Потом мы пили, пели. Потом были три дня санкционированной песенной пьянки под названием «Фестиваль имени Грушина». Было море палаток, костров, нескончаемых и повторяющихся песен. Были нетрезвые братания с бородатыми мужчинами и нетрезвыми женщинами. Был Олег Митяев, двести тысяч человек народу, немецкий духовой оркестр в соседях по поляне, был Михалыч, который каждую ночь зачем-то искал в нашей палатке Олю из Томска, не находил и спал у нас в ногах. Был спирт «Рояль» и апельсиновый «Юпи» и песни-песни-песни. С тех пор, дорогие друзья, я не люблю бардовскую песню. Но исполню одно посвящение… (Поет песню.)

Он был слесарем и поэтом,

гитаристом еще немного,

в общем, бардом. И как-то летом

барда вдаль позвала дорога —

фестивалить, петь песни людям.

Он взял свитер, рюкзак, гитару,

сел на поезд — и будь что будет….

Поезд барда повез в Самару.

Под Самарой есть бардоместо —

фестиваль, что зовется Грушей…

Бард не знал, что его невеста

ездит бардов туда послушать.

Они встретятся ночью поздно

у костра, где Митяев вечный

будет бардам про купол звездный

петь устало и бесконечно…

Качнется купол неба, большой и звездно-снежный…

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Утром, лежа в чужой палатке,

бард с бардессой мечтали хором

об ином мировом порядке,

о совместном походе в горы,

о совместном весеннем сплаве,

о бардачном своем дуэте,

о концертах, деньгах и славе —

повсеместно на всей планете…

Всюду баннеры и билборды,

стадионы полны фанатов.

Бард не нищий, собою гордый,

произносит: «Привет, ребята!

Мы с женою для вас исполним

наши бардохиты, нетленки».

В это время его ладони

наминали её коленки.

И кто-то очень близкий тебе тихонько скажет:

«Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

«Не дала мне бардесса-сука», —

думал бард и глушил водяру,

и слезились глаза от лука,

и хотелось сломать гитару

о сосну, у которой прежде

он признался в любви бардыне,

пергидрольной своей Надежде,

что работает в магазине.

И считает, что пишет круче,

круче мэтров всех взятых вместе —

это бардовский сучий случай,

это бард не простил бардессе.

И она ему не простила,

и разъехались бард с бардачкой.

Фестивали у бардов — сила!

Фестивалей у бардов пачка…

Мечтами их и песнями мы каждый вдох наполним —

Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!

Дружище, будь так добр, поставь для моих друзей что-нибудь душевное. Я не прощаюсь, мне нужно принять новый образ, и мы продолжим наш вечер. Кушайте, выпивайте, расслабляйтесь.

Уходит, переодевается за ширмой. Пьет из фляжки. Выходит.

На дворе были девяностые. Тут-то мы все оптом узнали, что такое шансон. Русский шансон, наш шансон. (Взял смартфон, говорит.) Окей, Гугл. (Женский голос.) Русский шансон. Русский шансон — это песня характерного социального персонажа, часто исполняемая от первого лица. Лица сидевшего, имевшего нелегкую судьбу, судьбину. (Убирает смартфон.) Лица, любящего маму, волю, легкие деньги и доступных женщин. Я думал, что шансон — это чисто французская тема. Жак Брель, Шарль Азнавур, Эдит Пиаф — вот это шансон. Даже Мирей Матье и Джо Дассен, Патрисия Каас. Но нет, наш шансон — всем шансонам шансон. С 2001 года в Государственном кремлёвском дворце проводится церемония вручения премии «Шансон года». Вот это я понимаю! Вот это размах! Бардов я не представляю себе в Государственном кремлевском дворце, а вот эти ребята смогли. Делаем вывод: шансон — наша тема! Песня народная, блатная, хороводная! Практически национальная идея! 80 процентов русских мужчин в машинах слушают русский шансон. При этом у них все нормально в жизни, они не сидели. Вот загадка!

В общагу как-то забрели два откинувшихся с зоны товарища. Среди ночи открыли с ноги нашу дверь, включили свет, спросили, где Маша с Олей. Достали водку, порезали наш хлеб, открыли наши консервы. Сообщили нам, что посидят тут немного, так как комната эта им дорога как память. Они тут практически жили до ходки с Олей и Машей. Поспать у нас не получилось, и мы с товарищем моим до утра сидели в чудесной компании с Витюней и Огородом. Огород взял гитару, которая висела над моей кроватью, подергал струны и попросил чего-нибудь для души. «Чисто не в обиду, чтобы, так сказать, душа развернулась и не свернулась больше». Я не знал таких песен, но спасибо папе, я все детство слушал Владимира Семеновича Высоцкого и вспомнил одну из его ранних песен, которая соответствовала просьбе Огорода. «Не делили мы тебя и не ласкали, а что любили — так это позади. Я ношу в душе твой светлый образ, Валя, а Леша выколол твой образ на груди». Я имел успех, Витюня с Огородом под утро откланялись, пообещав нам отныне свое покровительство и зайти завтра вечером. Вечером они не зашли, они снова сели за драку. А я получил очень ценный опыт и стал разучивать песни «про жизнь», благо, они были всюду. Пробовал писать что-то такое, вся жизнь в то время была пропитана этим. (Поет песню.)

отстреляла друг в друга братва…

отцвели хризантемы в саду…

по колено казалась трава

в девяносто каком-то году…

эх, сейчас бы тот жар и тот пыл,

отвечаю… базар-вокзал…

я б такие дела мутил,

я б такое вам показал

зуб даю, говорю как есть,

без понтов, как привык тогда…

мне бы в поезд обратный сесть

и туда, в те еще года,

возвратиться и все вернуть,

и наивно-счастливым стать,

и поклясться кому-нибудь

вечно помнить и вечно ждать…

…в девяносто каком-то году

по колено казалась трава…

отцвели хризантемы в саду…

отстреляла друг в друга братва…

И братва эта никуда не делась. Частью полегла, частью растворилась во власти и бизнесе, частью в детях. Все как прежде, все по понятиям. Понятия не возникают из ничего и не исчезают бесследно, понятия переходят из одного века в другой. Короче, «Стихи на районе»… (Читает стихи.)

зёма, пёхай за гаражи…

так, покурим… да чё ты, на?!

нет курехи? ну, на, держи,

опа… опа, у нас одна…

ну, покурим на всех одну,

ты куда так скакал, олень?!

на учебу?! ну, ты загнул…

ты, в натуре, не порти день…

есть мобила, на, позвонить,

чисто маме «привет» сказать…

да не ссы ты, не будем бить!

нет мобилы? прости мне, мать!

нет мобилы?! реально, лох?

а бабули, лавэ, бабло?

за стипендией шел? да по х…

нам конкретно с ним не свезло,

с хреном этим… давай рюкзак…

книги только… чего?! стихи?!

ты, в натуре, олень, мудак!

мать, прости мне мои грехи!

чё ты шепчешь? какой, на, Фет?

Афанасий? чё, кореш твой?

на районе такого нет,

отвечаю своей башкой…

Афанасий поэтом был?

типа Круга?! силен чувак!

я не сразу, прости, вкурил,

что ты наш… ну, бывает так…

не в обиду, удачи, зём!

если чё, подходи, зови,

на районе ж одном живем!

мы ж, в натуре, одной крови!

слышь, братва, типа чё узнал,

чувачек мне один затёр:

был, на, лабух, стихи писал —

типа Круга… по жизни вор,

погоняло, кликуха — Фет,

Афанасий, на, для своих…

жаль, в живых чисто парня нет,

я, короче, читаю стих…

тихо, парни… ну как же там…

«я с приветом к тебе пришел,

солнце встало и пёхом к нам…

просыпайся, на, слабый пол»…

Это все из жизни, ничего не придумано. А ту гитару, что мне барды на конкурсе вручили, я продал. Дал объявление в местную газету и продал. Не то, чтобы мне лавэ нужно было поднять, нет… Чисто продать решил, хотелось новую женщину, чтобы соответствовала. Когда за ней пришел покупатель, я объяснил ему, что гитара была на Международном фестивале имени Грушина. Этот волосатый парень как-то странно посмотрел на меня, отдал деньги и ушел. И мне стало пусто, потому что я остался один. Через месяц я купил новый инструмент, это была новая, пахнущая деревом двенадцатиструнная гитара. Мне казалось, что звука должно быть в два раза больше. Но она была из сырого дерева, и звук был глухой. Вот такая лажа случилась. Но я решил, что хороший понт дороже денег. Да, выглядела моя новая женщина очень даже очень. С ней я переехал с общаги в съемное жилье, за что и благодарен таким переменам. Кстати, с ней я первый раз пел в кабаке. Один знакомец, который работал в ресторане «Сказка», заболел алкоголем, и меня попросили выручить.

Там гуляли какие-то ребята, выросшие из комсомола. Стройотрядовские песни, палатки, романтика, Митяев и Визбор, все такое… Я согласился… Сначала было как-то очень неловко видеть жующие лица, потом ребята налили мне, и стало нормально… Мы подружились даже, хорошие ребята, бывшие комсомольцы — будущие бизнесмены и чиновники. За один вечер мы с моей двенадцатиструнной подругой срубили месячную зарплату учителя. Хорошие времена были, жаль, что закончились.

Сегодня для меня особенный день. Мой творческий вечер, имя спонсора которого я не узнал. Дай бог тебе здоровья, добрый человек! Спасибо тебе за любовь к творчеству группы «Белый орел»! Приходите ещё в наше кафе «Мафе». Специально для спонсора сегодняшнего вечера звучит стихотворение Всеволода Соловьева. (Читает стихи.)

Ударим прозой по стихам!

Спихнем в кювет их сопли-слюни!

К чему слащавый фимиам

простой домохозяйке Дуне?!

У Дуни к детективам страсть,

к искусству гения Донцовой!

И Дуне на стихи накласть

со всею маргинальной злобой…

Даешь литературу в быт!

Пиши, поэт, за жизнь, в натуре!

Тогда ты будешь знаменит,

и при бабле, и при фактуре!

При уваженье пацанов,

реальных чисто, не фуфлыжных!

Ну что, ботаник, ты готов

забацать новых русских книжных?

К чему «аптека и фонарь»?

Зачем «она больна не вами»?

Возьми, в натуре, и ударь

простыми русскими словами:

«Иди ты на….!», «Пошел ты в….!»,

«Все за…. имеешь без базара!

…Пишу конец второй главы:

«Прикинь, она звалася Лара!»

Одна дама — не буду называть ее имя — сказала, что у меня нет мечты. Есть, Лара. Есть мечта. Ты думаешь, что это кафе — мой предел? Потолок? Нет, я вижу цель, я знаю ориентир. Не помню, как я второй раз пел в кабаке, тоже кто-то гулял. И песни заказывали те же, что комсомольцы. Люди хорошие поделились со мной фонограммами. Это знак особого доверия, ритуал. Так я стал своим. Я тогда подумал, Лара: «А чем не работа, если я это делаю честно и хорошо?» Всяко лучше, чем «Орифлейм» и «Эйвон» женщинам втюхивать.

Заработаю денег, и тогда только свое, только для души, для друзей. Я тут подумал: а чем одно кафе отличается от другого? Вот кто-то на большой эстраде поет, он такой же, как и я. Только платят ему больше и аудитория шире. Я, Лара, для друзей пою. Почти как бард, у костра. Если так разобраться, вы тоже, друзья мои, музыканты в чьем-то кафе, и вам тоже заказывают музыку и платят, и вы поете. Так что, я пока тут, Лара, потом посмотрим. Спешел фо ю, Лара. (Читает стихи.)

Представь: ты — бухгалтер, я — слесарь шестого разряда,

у нас есть хрущевская двушка в унылом районе.

Я поздно с работы и пьяный, и ты мне не рада,

и прошлое наше пылится в углу на балконе.

И выросли дети, и мы друг для друга — соседи,

глядим в телевизор пустыми, как жизнь, вечерами…

И мама твоя никогда уже к нам не приедет,

и дети последнею связью живут между нами…

Как страшно… «Как так получилось, скажи дорогая…»

«Прости, дорогой, я устала… Давай не сегодня…»

За стекла цепляется солнце холодного мая…

Бессонница в ночь для двоих приготовила сходни…

«Нет, лучше расстанемся тотчас, немедля…

Я видел нас в будущем, слышишь? Мы разные люди…»

«Ты просто устал, у Весов непростая неделя…

Все будет, мой милый, у нас… Обязательно будет…»

Нет, там хорошо было, в те времена дикие. Страшно, но хорошо. Все ждали перемен и получили. А что с ними делать? Как жить? Вы давно были в спальных районах большого города? Будет случай — загляните. Девяностые не закончились. Парни в спортивных костюмах, сидящие на кортах, не исчезли. Поменялись костюмы, видоизменились барсетки, а парни и понятия остались. Думается мне, что они не закончатся никогда. Это ощущение свободы и вседозволенности впиталось в стены, в почву, в кровь. А города и времена как круги на воде. Бросил камень — пошли круги к периферии, медленно, но широко, и, вроде, не видно уже кругов, а они есть. В центре города — десятые годы двадцать первого века, а там двухтысячные, девяностые, перестройка и эсэсэсэры. Правда, хорошо было… (Читает стихи.)

и страны той нет как нет…

и Свердловска нет в помине…

лишь Свердлов бесстыдно стынет,

по зиме легко одет…

в центре города на Е

он стоит, не понимая,

что за жизнь вокруг такая:

«коммунизм, паскуды, где?

черт с ним! где рэсэфэсэр?

где мандаты и декреты?

где Ильич? Володя, где ты?

я торчу тут, словно хер…

рядом Оперный, УРГУ,

мимо люди и трамваи,

голубей проклятых стаи

гадят… я один в снегу,

в центре города, и мне

одиноко, зябко, страшно…

недостроенная башня —

реквием по той стране,

что в помине нет, как нет…»

и Свердловска нет в помине…

лишь Свердлов бесстыдно стынет

много-много-много лет…

Дружище, будь любезен, сделай красиво для моих друзей. Предлагаю тост, мои дорогие, за все хорошее! Я скоро вернусь к вам.

Уходит. Переодевается. Пьет из фляжки. Возвращается.

«Качайся и катись». Вы думаете: чего это он? Я сказал «рок-н-ролл»! Качайся и катись — так рок-н-ролл переводится. Не верите? (Достал смартфон.) Окей, Гулг. Что такое рок-н-ролл? (Женский голос.) Рок-н-ролл. От английского «качайся и катись». Жанр популярной музыки, получивший распространение в середине 1950-х годов. Сформировался из комбинации элементов афроамериканских и «белых» жанров, как ритм-н-блюз и кантри. (Убирает смартфон.) Так мы и жили, когда играли в рок-н-ролл. Играли его и в него играли. Да, именно играли в него. Потому что, если жить этим, быстро накачиваешься и скатываешься. Я играл в рок-н-ролл, да. Было весело, было безбашенно, было супер!

У меня, как и у многих, рок начался с Цоя. «Восьмиклассница», «Алюминиевые огурцы» и дальше. Мой одноклассник, когда Цой погиб, стал носить черный бантик на лацкане пиджака. И военрук на каждом занятии по начальной военной подготовке интересовался, что за траур у Володи на лацкане. Володя говорил, что это траур по его кумиру Виктору Цою. На что военрук предлагал снять бант, Володя отказывался и отжимался весь урок. И мы уважали за это Володю и Цоя помнили. Мы играли его песни, писали свои, у нас были свои поклонники. Все было, и было, как мы думали, по-настоящему. (Читает стихи.)

а в небе самолет летит

куда ты забери меня

тут Цой поет в 16 бит

и я рефреном «дай огня»

но пусто в пачке сигарет

в заначке пусто и внутри

меня как будто тоже нет

апрель снега и фонари

и ночь пустеющий перрон

и тень что от меня бежит

и я усталостью склонен

под пузом потолочных плит

шепчу рефреном «дай огня»

и Цой поет в 16 бит

и в небе самолет летит

куда ты забери меня

Сейчас, сделаю чего-нибудь повеселее. Сменим ля-минор на ля-мажор… (Поет песню.)

Давай, братан, наливай

водяру в пустую тару.

Мы выйдем из дома в май,

орать под мою гитару.

Мы сядем на пуп земли

(на люк от канализации)

и песни начнем скулить,

как мантры при медитации.

И кто-то, услышав нас,

мешающих спать трудягам,

водою наполнит таз

и выльет на бошки гадам.

И мы до шести утра,

до первых трамвайных стонов,

приляжем на грудь двора,

под своды отцовских кленов.

И выйдет старик Игнат,

метлою асфальт прилижет.

Мы встанем под громкий мат

и к дому направим лыжи.

И спрячемся по углам,

счастливые и шальные —

как много досталось нам

от мира, где мы чужие.

Мы почему-то тогда считали, что рокеры должны играть только трагичное. Быть мрачными, пьяными, и все такое. Мы пили, сочиняли, выступали где-то, мечтали о стадионах и студиях. Мы были мрачными, черно-белыми. Мы, правда, верили, что все будет у нас. А потом кто-то отваливался, кто-то перебарщивал с наркотиками или алкоголем. Но те, кто выжил, повзрослели, к черному и белому добавились остальные цвета, и хорошо. Деревенский рок-н-ролл. (Поет песню.)

Сумерками полон вечер,

я сижу в своем амбаре.

Мне заняться нынче нечем,

я играю на гитаре.

Я пою блатные песни,

веселю соседку Любу.

Мне бы выпить граммов двести,

стать бы взрослым-смелым-грубым.

И сказать бы Любе этой,

то, что в ней меня пленило, —

необъятность ее тела

и-и-и-и-и физическая сила.

Ты агрегат, Люба. Ты, Люба, агрегат.

Ты агрегат, Люба, на сто киловатт.

Ты арегат, Люба-Люба-Люба-Люба.

А всё это рок-н-ролл.

Мне не страшно рядом с Любой —

люди Любу уважают.

Мы идем на танцы к клубу,

хулиганы убегают.

Мне сказать бы Любе этой,

то, что в ней меня пленило, —

необъятность ее тела

и-и-и-и-и физическая сила.