Бесплатный фрагмент - Метасистемное мышление

«А ну-ка, я подведу счёт этому миру!»

Коля Брюньон

К читателю

Дорогой читатель!

Эта книга О ВАС. О вашем разуме и вашей душе. Знаете ли вы себя? Познакомьтесь с незнакомцем! Эта книга О ВАС, поэтому она предназначена ДЛЯ ВАС.

Эта книга также о том, как изобретательно решают творческие, коммерческие и инновационные задачи, создают продукт, пишут книги, и о том, как выражают свои идеи так, что они оказывают на публику неотразимое влияние.

Эта книга о том как устроен человеческий разум, и как должен быть устроен компьютерный интеллект, который подобно человеку будет наделён сознанием и эмоциями.

Для того чтобы понять «как», необходимо знать «почему». А если сложить оба эти вопроса вместе, то получается «откуда». Я попытаюсь объяснить таинственные, парадоксальные, кажущиеся загадочными особенности и тайны интеллекта. Самые непостижимые загадки легко разгадываются, если смотреть на вещи с другой стороны. А что находится «с другой стороны»? Окружающий мир, универсум? Тайна вселенной для человека всегда находится в контексте «интеллект и картина мира».

Новая модель — это логически непарадоксальная модель. Её легко понять и удобно использовать, так же как и другие идеи, являющиеся основой этой теории.

Самопознание не всегда безопасно. Иногда покажется, что вы вступаете на тонкий лёд. Ведь человек ограничен своей природой. Он не может нарушить strong taboo, как проницательно заметил Марвин Мински.

Мир слов — это мир второй сигнальной системы. И хотя он второй, он стал впереди первого. С этого мира слов всё начинается. Только начинается. А это значит, что он имеет неограниченное продолжение.

Эта книга для творческих людей. Идеи легко переносятся в любую область. Искусство развивается точно по тем же законам, что и литература. Визуальные образы конструируют точно также как литературные. В основе фильма всегда лежит сценарий. Каждая новая научная парадигма опирается на новую философскую, то есть словесную, — и можно даже сказать литературную, — идею.

Человек стремится к успеху. Любые цели требуют творческого подхода. Они моделируются словесными и образными метафорами. Любая динамическая модель — это всегда «история», «рассказ», «сказка», или «миф». И этот эвристический подход универсален. Новая эвристика предлагает ВАМ подняться на новый уровень. Она предлагает методологию, используя которую ВЫ можете быть не только генератором идей, но и генератором новых парадигм.

Я расскажу вам о том, что трава зелёная, а небо голубое, но в моём рассказе нет резонёрства. Вы удивитесь очевидности всем давно известных вещей… которых вы не замечали. Не ищите лёгких рецептов. Силу дают знания, приобретение которых требует времени и усилий. Но это стоит того.

Здесь, на этих страницах вы обнаружите множество идей. Возьмите то, что вам нужно.

Эта книга о метасистемном мышлении

Мы все любим энергию, динамизм и действие. Движение — наш идол. Мы мыслим категориями пространства и времени. И поэтому мы не понимаем, что самая большая тайна и ключ ко многим загадкам природы — инерция. Самое мощное движение происходит при «исключении наблюдателя», но оно незаметно, потому что это движение… без движения. Его нет, но оно есть!

Исключение наблюдателя — это логический шаг без шага. Этот скрытый принцип приводит в действие механизм без механизма, автомат в автомате, процесс вне времени. Это кажется мистикой, но это реальнее той иллюзии реальности, в которой живёт человек.

Средневековая легенда рассказывает о Големе, глиняном болване, в который алхимик вложил разум. Раньше это была только сказкой. Но в наши дни кибернетики уже готовы создать искусственный интеллект, обладающий сознанием. Не хватает только одной, маленькой, но принципиально важной детали. Эта деталь нематериальна. Поэтому она есть, но её нет! Эта «деталь» — принцип исключения наблюдателя. Чтобы программировать сознание необходимо… программирование без программирования.

Эта теория изначально предназначается для широкого применения: от самопознания до эвристической генерации идей и новых парадигм, от исследования технологий манипулирования сознанием до создания компьютерного искусственного интеллекта, наделённого сознанием и эмоциями.

Содержание

1. Метасистемная картина мира

Метасистематика — это анти-метафизика. Метасистематика — это теория параллельных автономных систем и исследование параллельных миров. Вы узнаете, как в действительности устроено мироздание и как выглядит универсальный шаблон, по которому интеллект создаёт свои интеллектуальные модели. Множество различных картин мира создано всевозможными философами, но они не пришли и никогда не придут ни к какому итогу. Они строят модель Всемирной Пирамиды, но им никто не передал её чертёж. У них нет Прораба, они действуют по закону Парадокса Философов. Они верят в метафизику, но достоверная картина мира не является метафизической.

2. Феномены души и разума

Вы получите представление о том, как устроен и как работает человеческий интеллект. Мы рассмотрим самые важные особенности работы интеллекта, и основные понятия теории: реализм имён, квазидинамическое мышление, идеомоторика, комфорт восприятия, перцепция, ОСУ (обучаемая система управления), самообучаемая перцепция и ряд других. Мир не делится и не длится, человек тоже не делится. Метасистемная модель человека аналогична метасистемной модели мира, и это принципиально другие модели в сравнении с традиционными моделями Общей теории систем.

3. Квазибезумие разума

Несмотря на очевидность метасистемной картины мира люди блуждают в лабиринтах парадоксов. Почему они не видят очевидного? Почему разум часто ведёт себя странным образом? Люди становятся как будто безумными. Они утрачивают элементарный здравый смысл и совершают странные поступки. При этом они путаются в элементарных вещах и позволяют манипулировать собой. Загадочность работы разума имеет объяснение. Вы узнаете о природе целостности личности, сознания, эмоций и вытеснения, исключении наблюдателя, циклах и сменах точки наблюдения, принципах движения внимания и сознания. Это поможет вам создавать новые эвристические проекты.

4. Логическая прогрессия

Вы познакомитесь с удивительными феноменами логической прогрессии. Деление людей на физиков и лириков, логиков и интуитивистов, лево- и правополушарных — это фикция. Интеллект не «делится» на разум и душу. Мышление не может быть образным или логическим, всегда то и другое вместе. На вас работает ассоциативный образно-логический механизм. Мышление как односторонний необратимый процесс ориентировано по Стреле Моделирования. Вы узнаете тайну магического действия театральных реплик и принцип предлогической организации любого контента («волшебный фонарь» и «куча»), о множественности Я и времени и их общем знаменателе. Творческий человек следует этим принципам в каждом проекте. Следуя принципам логической прогрессии можно оптимизировать планы и проекты и повысить их результативность.

5. Метафизическая суггестия

Условием успеха является суггестия. Она присутствует всегда. Не только произведения искусства и бизнес-идеи, но и научные теории становятся бестселлерами при условии, что они оказывают суггестивное воздействие на аудиторию. Принципы логической прогрессии и метафизической субтракции практически используют все, даже не зная, что это такое. Понимание принципов и методов суггестии поможет вам создавать планы и проекты, которые будут оказывать на людей влияние. Они также помогут вам защищаться от чужого влияния и попыток скрытого манипулирования.

6. Изобретательность и интуиция

Чтобы перейти к конкретике, генерировать новые идеи и воплощать смелые замыслы в осязаемые проекты необходимо владеть набором эвристических методов и приёмов. Чем более богат инструментарий Вашей Творческой Лаборатории, тем богаче и разнообразнее ваша жизнь, шире пространство ваших возможностей, точнее выбор, совершеннее Ваши Креативные Продукты.

7. Инерция, инициатива, игры

Картина мира будет неполной, а Тайна Времени не раскрыта до конца, если не дополнить метасистемную картину мира важнейшими феноменами бытия. Практически понимание природы инерции, сущности и техники инициативы позволит вам всегда иметь наилучшую стратегию и тактику, выигрывать в «играх, в которые играют люди» и видеть наилучший путь к цели.

8. Парадоксы социума

История человечества — это реализация парадокса «Я и Мы». Можно ли жить в обществе и быть свободным от него? Забудьте классику, поверьте в свои способности и в реальные возможности. Путь к успеху представляет собой сублимацию «Я» в среде «Мы».

Предисловие

Можно ли увидеть обычное, но не очевидное? Просто надо понять принцип.

Новые идеи не только расширят ваши представления, они имеют производительную силу «сами по себе». Почему? Потому что они описывают действительную природу и «схемотехнику» работы человеческого интеллекта. Потому что эти идеи формируют дополнительные силовые рычаги для вашей собственной Машины Разума.

Этот подход появился в 1998 году, в моей первой небольшой книге «Парадигма эксформатики: моделирование самопрограммирующихся и интеллектуальных систем». Работа была закончена в 1999 году и размещена в Интернете.

Новая картина мира, появившаяся в этой работе, первоначально называлась Теорией автономных параллельных систем. Там же предлагались метаанализ (метасистемный анализ) и метаконструирование, а также инверсия приоритетов для систем планирования и управления.

В следующей книге, «Эзотерика творчества» (2000—2001), появились новые названия: метасистемная картина мира, метасистемный подход, метасистемное мышление и метасистематика. Там же рассматривались феномены исключения наблюдателя и скольжения. Рукопись была доработана в 2003 году и названа «Сумма очевидного».

Теме уже десять лет. Этот подход имеет мощный креативный потенциал. Мышление третьего тысячелетия должно отличаться новизной.

Нужна ли новая теория?

А, в самом деле, для чего нужно новое? Чтобы стало удобнее, всё объясняется большим удобством. Не так ли? Есть ли какие-то другие причины? Чтобы вы не сказали, я не соглашусь с вами, и скажу, что эта причина — всегда самая важная.

Когда люди начинают обосновывать новое большим удобством? Тогда, когда внедряется новая точка зрения, новая парадигма. Так считал Томас Кун. Часто людям кажется, что необходимость нового должно обосновываться тем, что оно более правильно, или более истинно, или более логично. Или более совершенно и красиво. Или более целостно, едино и непротиворечиво. Или более эффективно и производительно. Или ещё какими-либо внутренними свойствами нового.

Но Томас Кун увидел неочевидное: решающим является «внешнее» свойство, то есть свойство системы в отношении «внешних» систем, в данном случае научной теории в отношении сообщества приверженцев новой парадигмы.

Я сам в этом убедился, когда прочёл у Фрейда весьма любопытное объяснение. В своей книге «Я и оно» он писал, что использование двух понятий, — сознательное и бессознательное, — создало бы «бесконечные трудности для изложения». Использование же трёх понятий, — сознательное, бессознательное и предсознательное, — он объясняет «большим удобством». Фрейд внедрял новую парадигму! И признак этого точно соответствует критерию Томаса Куна!

Чтобы войти в зону повышенного комфорта, нужно сначала, как утверждают психологи, покинуть зону своего комфорта, в смысле, старую зону своего комфорта. А, покидая старую зону комфорта, всегда испытываешь некоторый дискомфорт. Даже в зоне повышенного комфорта.

«Если всего бояться, задохнешься от скуки».

Я тоже так считаю, в смысле, что я тоже так думаю. Человек стал человеком тогда, когда научился считать, в смысле, пересчитывать предметы.

«А ну-ка, я подведу счёт этому миру!»

1. Метасистемная картина мира

Исследование начинается. Начнём счёт этому миру. Сначала давайте-ка исследуем мироздание.

Мир многообразен, изобилен и щедр. Это раз. Но знаем ли мы его? Знаем ли мы тот самый мир, в котором живём?

Мы понимаем, что ограничены в своей биологической и социальной природе. Это два. Быть может, мы ничего и можем воспринимать в этом мире, кроме обманчивых иллюзий? На самом деле можем. Мы можем воспринимать мир адекватно и пользоваться всеми его благами и плодами.

Природа подарила нам разум. Это три. Наш слабый, казалось бы, и ограниченный тесной черепной коробкой мозг обладает способностью ассоциативного и логического восприятия. Он обладает мощнейшим рычагом воздействия на мир, равному которому по мощи нет, и не может быть.

Этот маленький рычаг способен перевернуть весь мир, дайте только ему точку опоры. А существует ли эта точка? Или это очередной блеф, которым дурачат и развлекают публику? Нет, это возможно. И где же эта точка?

Вот с этим возникают проблемы. Но не у вас, в самом ближайшем будущем. Вы ясно увидите эту единственную абсолютную точку опоры. Потому, что здесь вы найдёте новые идеи, прорисовывающие картину мира в рамках метасистемного мышления. Мы исследуем мир и самих себя, чтобы найти искомое. Мы будем делать это постепенно.

Сначала рассмотрим, чем заполнен наш мир, какими вещами и каковы они.

Заглянем на автомобильный завод. Давайте пройдём по его конструкторским бюро и цехам, и посмотрим, что там творится.

Завод производит легковые автомобили, и каждую минуту несколько новеньких автомобилей сходит с его конвейера. Этот завод выпускает несколько моделей разного назначения, габаритов, стоимости. Разные модели имеют различную конструкцию, а разработкой конструкций автомобилей занимаются инженеры специализированного конструкторского бюро.

Конструкция автомобиля представляет собой систему. Автомобиль состоит из конструкционных узлов и деталей. Конструкция автомобиля, так же как и большинства сложных современных технических изделий — это модульная конструкция. Модульную структуру имеют не только материальные изделия, но и нематериальные, например компьютерные программы.

Конструктивно простые изделия имеют один уровень модульности. Их конструкция состоит только из деталей. Например, топор состоит из топора и топорища.

Конструктивно сложные изделия, такие как автомобиль, состоят из узлов, которые в свою очередь могут состоять не только из деталей, но и из вложенных узлов.

Таким образом, модульная конструкция может иметь два, три и более иерархических уровней модульности. Сложна ли конструкция автомобиля? А самолёта? А космической станции?

Многоуровневое модульное техническое устройство может иметь разветвлённую многоуровневую иерархическую структуру и включать тысячи, десятки тысяч деталей. Является ли оно сложным?

Всё зависит от того, какой мы вкладываем смысл в термины. Конечно, модульная многоуровневая система может быть очень большой и включать большое число уровней и тысячи деталей. Но означает ли это сложность?

Мы будем все иерархические модульные системы считать простыми.

Большая модульная иерархическая система может быть колоссом, потрясающим воображение своими размерами. Она может казаться целым миром или вселенной. Но всё равно эта система проста, также как просты древнеегипетские пирамиды, потрясающие туристов своим величием и размерами. Все модульные иерархические системы вполне уместно метафорически называть «пирамидами».

Пирамиды можно найти не только в строительстве и машиностроении. Любой рукотворный объект есть в той или иной степени пирамида. Есть пирамиды, которые по своей структуре и природе очень сильно отличаются от машиностроительных конструкций. Пирамиды бывают не только технические, но и организационные. Любая организация или армия — тоже иерархическая пирамида.

Одни организации имеют устойчивую организационную структуру. Они состоят из филиалов, отделов, служб и так далее, или из взводов, рот, батальонов. Другие же не имеют модульной структуры, в них нет не только постоянных «деталей», но и устойчивых «модулей». Например, сетевые и финансовые пирамиды.

В чём суть простоты модульной иерархической системы? В том, что каждый модуль, каждая деталь такой конструкции является только модулем или деталью этой системы и ничем более, или, по крайней мере, так хотелось бы их создателям.

Вот почему систему Древнего Египта можно назвать простым механизмом — каждый член этого общества мог быть только элементом, винтиком этой системы и ничем более. Это, конечно, утрированное утверждение. На самом деле даже раб не являлся таким уж простым элементом в обществе.

Мы живём в современном обществе и простыми элементами не являемся. Каждый параллельно является элементом многих систем:

сотрудником своей организации у себя на рабочем месте;

представителем своей профессии;

членом своей семьи;

членом одного или нескольких клубов по интересам;

гражданином своей страны или нескольких стран;

жителем своего населённого пункта;

болельщиком своей футбольной команды;

членом политической партии;

представителем общественного мнения;

подписчиком журнала;

хорошим или плохим человеком…

Свободный человек имеет возможность по своему желанию изменить своё участие в любой системе:

поменять работу;

приобрести новую профессию;

заключить или расторгнуть брак;

выйти из клуба;

охладеть к футболу и начать собирать марки;

изменить политические взгляды;

перейти из одной социальной группы или класса в другой;

изменить место жительства;

эмигрировать…

Автомобили являются простыми механизмами. Автомобили одной модели и модификации — идентичны, если отвлечься от некоторых несущественных отличий, таких как разница в цвете, различные «примочки», мелкие дефекты или различные серийные номера, выбиваемые на кузове и двигателе автомобиля.

Они одинаковы, тождественны, полностью подобны, или, другими словами, имеют сходство до степени полного подобия. С конвейера будут сходить сотни, тысячи, десятки тысяч совершенно одинаковых автомобилей, автомобилей-близнецов до тех пор, пока не будет внедрена следующая более совершенная или просто отличающаяся конструктивная разработка.

Каждая такая система имеет автора. Любая авторская разработка должна быть оригинальной. Это относится не только к разработкам конструкторов-машиностроителей, но и к работам кутюрье, художников, маркетологов, кинематографистов, программистов, авторов методик похудения или достижения успеха.

Следовательно,

каждая система является уникальной, единственной в своём роде.

Это не требует каких-либо особых пояснений, и эта простая истина воспринимается достаточно легко.

Давайте теперь это утверждение логически распространим на системы, скажем так, нерукотворные, природные. Существует множество таких систем: экологических, биологических, химических, ядерных, планетарных, звёздных, галактических…

И если следовать логике до конца, то мы приходим к выводу:

Любая система во вселенной уникальна.

Можно сказать и так:

Каждая система во вселенной единственна.

Каждая система представлена множеством экземпляров. Автомобили одной марки выпускаются серийно. Каждый автомобиль — это экземпляр системы, или иначе объект системы. Система воплощена в объектах, она реализована в объекты-экземпляры.

Каждая уникальная система имеет множественность реализаций в объекты (экземпляры системы).

Приобретая автомобиль или телевизор, вы можете ничего не понимать в их конструкции. Для вас как пользователя имеет значение их потребительские качества. Вещь должна выполнять определённые функции и иметь определённые свойства. Изделия с одинаковыми или близкими потребительскими качествами могут иметь совершенно разную начинку, но это может быть интересно для специалистов, разработчиков и производителей, и совершенно неинтересно для вас.

Вы можете просто считать изделие чёрным ящиком. Чёрный ящик придумали математики и кибернетики, и означает это какое-либо устройство доступное для наблюдения и исследования извне, но недоступное изнутри. Либо же его внутреннее устройство умышленно не рассматривается, или же не имеет существенного значения, какой именно механизм скрыт внутри такого чёрного ящика. Метафора «чёрный» ассоциативно указывает на непрозрачность его стенок, то есть на недоступность для непосредственного наблюдения того, что внутри.

Представление об устройстве как о чёрном ящике используется при обучении работе на компьютере. В связи с конструктивной сложностью компьютера детальное объяснение его устройства для пользователя потребовало бы больших затрат времени и усилий, но практически для работы с компьютером такие знания необязательны. Учителя компьютерной грамотности предлагают учащимся считать его чёрным ящиком и сосредотачивают усилия на объяснении пользовательского интерфейса.

Марвин Мински образно объяснил это так. Водителю не нужно знать, как устроен и работает его автомобиль или его двигатель. Ему достаточно уметь пользоваться им. Он сказал это в 1946 году, когда ещё не было персональных компьютеров.

Если мы рассматриваем какое-то изделие как чёрный ящик, мы не знаем структуру системы, но сущность системы для нас от этого не изменяется. Мы воспринимаем систему как сущность.

Приобретая изделие, вы приобретаете экземпляр системы, то есть объект. Сущность воплощена в объект, и объект является реализацией системы.

Мы будем также использовать термин «субстанция». В рамках нового метасистемного мышления он имеет особый понятийный смысл, который не совпадает со многими его известными значениями, — а есть несколько различных, — используемых в философии и литературе.

Часто словом субстанция обозначают сущность. Мы принимаем такое значение, и считаем, что субстанция — это синоним сущности.

Но субстанция может поясняться как «первопричина вещи или явления», для нас это неприемлемое объяснение. В контексте «субстанция» может использоваться как синоним слов субстрат, материя, материал. Это тоже совсем не соответствует применяемому значению этого термина. Слово сущность также не очень определённо. А что такое сущность? Это не легко объяснить.

Поэтому в рамках метасистемного мышления мы будем чаще использовать другой термин, — параструктура. Это слово является сращением двух слов — «параметрическая структура». Возможна другая, альтернативная, расшифровка — «параллельная структура». Параструктура — это и есть субстанция в метасистемном смысле, то есть чёрный ящик.

Параструктура — это система как чёрный ящик.

Это «внешняя часть» системы, которая всегда является частью какой-либо другой структуры. В этой «внешней» структуре вся «внутренняя» структура чёрного ящика является элементом или модулем. В ежедневной практической жизни представление о чёрном ящике полезно не только при обучении работе на компьютере. Такой подход также полезен при проектировании сложных технических систем.

Например, конструкторское бюро, разрабатывает космическую технику. Задача по разработке и производству космических модулей и станций может оказаться не под силу не только одному конструкторскому бюро, но даже целой стране.

Если разработку будут вести многие конструкторские бюро, то необходимо, чтобы различные модули и агрегаты соответствовали друг другу. Необходимо, чтобы модули космической станции могли быть собраны на орбите так же, как если бы они были спроектированы одним человеком в одном месте. Методология проектирования таких систем хорошо известна. Для этого выдают отдельное техническое задание каждой группе разработчиков.

В этом техническом задании указаны технические требования к разрабатываемому ими узлу или агрегату. В нём описаны функции и параметры этого устройства. При разработке устройства конструкторами могут быть разработаны различные варианты «начинки».

Но сколь бы различны не были бы конструкторские варианты «внутреннего» устройства, его функциональные возможности и параметры должны соответствовать техническому заданию. Когда это устройство будет спроектировано и передано на следующий участок разработки и сборки изделия, то для людей, которые будут им пользоваться как модулем, оно будет чёрным ящиком. Им нет необходимости досконально знать, что у него внутри.

Функции или параметры неудобно описывать в виде несистематизированного описания. Разумно эти функции и параметры сгруппировать, систематизировать. Такое систематизированное описание само по себе уже является системой. И как система она имеет свою структуру. Но это не структура элементов конструкции, это структура описания её свойств и параметров.

Параструктура — понятие похожее на термин метаструктура, который знают программисты и математики. Проще всего было бы объяснить это понятие сказав, что это функции, параметры и свойства системы или объекта. Однако функция — это понятие темпоральное и производное, но не все системы темпоральны. Параметры и свойства — это коллекция сведений о системе или объекте. А мы говорим о параструктуре, а не о «параколлекции».

Так что же такое система?

Система — это структура, имеющая соответствие составляющих её частей и имеющая соответствие относительно иных структур.

Система — это субстанция и её структура.

Система — это сущность, имеющая структуру.

Система — это параструктура, имеющая соответствующую ей структуру.

Система — это Чёрный Ящик и Его Начинка.

Любая система автономна и параллельна. (Метасистемная картина мира первоначально называлась Теорией параллельных автономных систем.) Что касается мира людей, то каждый человек живёт в своём параллельном мире, потому что он имеет уникальную личность как автономную систему.

Структуры систем различного уровня образуют структурные иерархии, которые являются иерархиями соответствия. Каждый элемент структуры и структурной иерархии должен соответствовать другим элементам.

Параструктуры различных уровней образуют субстанциальные иерархии (гетерархии), которые являются иерархиями подобия. Каждый элемент параструктуры и параструктурной иерархии имеет сходство с другими элементами.

Это довольно формальная логическая модель. Кажется, слишком скучновато? Однако, эта «туповатая» модель приводит к очень удивительным, неожиданным, но при этом узнаваемым выводам. Когда мы дойдём до этих выводов, может быть, вы даже скажете, что знали об этом всегда, просто как-то это не было озвучено.

А может быть, просто почему-то считается не соответствующим общепринятому мнению и даже приличиям?

Но для нас самое главное это то, что эти выводы — и вы в этом убедитесь — удобны и практически полезны.

Метасистематика основана на формальном представлении о системе, как о системе-вообще (системе в общем смысле). Любая система, рассматриваемая как система-вообще, — это параллельная автономная система.

Системы-вообще не подразделяются на объективные или субъективные, физические или интеллектуальные, реальные или воображаемые, и так далее. Ведь любые классификации и оценки вторичны, они могут появиться только при фиксации частной критической позиции, и ограничивают исследование рамками какого-либо аспекта.

Пойдём дальше. Не только каждая система уникальна, но также структура любой системы уникальная и единственна во вселенной. Также уникальна любая система как субстанция. Но есть одна структура, которая в рамках метасистемного мышления (метасистематики) названа свободной структурой — это само мироздание.

Можно ли мир (универсум) считать субстанцией, имеющей какую-то структуру? Нет. В отношении Вселенной верно другое утверждение:

Вселенная — это свободная, то есть сверхсложная, структура.

Универсум, вселенная — это единственная структура, которая не является системой. Почему? Потому что, она не является субстанцией.

Вселенная не является сущностью и не может иметь параструктуру.

Это легко показать логически. Всё дело в том, что любая система может быть чёрным ящиком лишь по отношению к каким-либо иным системам и структурам. Мы понимаем, что мироздание (вселенная, универсум) — это всё сущее без остатка. Значит, вне вселенной по определению не может быть ничего, — в противном случае её нельзя было бы назвать «вселенной». Не случайно в русском языке слово, обозначающее это понятие, образовано от корня «все». Следовательно, вселенная — не чёрный ящик, она не имеет сущности и не является системой.

Мы рассматриваем вселенную как свободную структуру, и считаем, что это то же самое, что сверхсложная структура, но отнюдь не хаос. Мир не является всеобщей пирамидой, он не является простой системой. А простой системой мы считаем иерархическую систему, целостную и единую, с определимыми элементами структуры.

Такое понятие, которое включает в себя что-то, но это что-то в сумме не является целым, может показаться странным. Но эта странность объясняется привычными метафизическими стереотипами мышления.

Постулатом метасистематики является утверждение:

Иерархия не может быть всеобщей

Это значит, что всеобщая пирамида немыслима. Это относится как к структурным, так и к субстанциальным иерархиям. Поэтому вселенная как структура не является субстанцией.

Далее.

Нуль-система является вершиной субстанциальной иерархии. Она не имеет структуры.

Нуль-система имеет нуль-структуру. Нуль-система как вершина иерархии подобия подобна любой системе или объекту во вселенной. Нуль-система — эта минимально возможная система с несуществующей структурой, «система-вообще», реально ненаблюдаемая нуль-сущность. Она нуль-система потому, что «не-система». Она не соответствует определению системы.

Вселенная и нуль-система не являются системами.

Вселенская пирамида немыслима. Если теоретически картина вселенной построена как целостная система, всеобщая иерархическая пирамида, то неизбежно возникает метафизический парадокс. Он обнаруживает себя в том, что помимо вселенной требуется ещё что-то, что-то дополнительное к ней.

Метафизические категориальные системы не могут окончательно решить метафизический парадокс, и рассуждения метафизиков никогда не могут описать завершённую картину мира. Они всегда парадоксальны. Каждый следующий метафизик пытается завершить картину мира, устранить метафизические парадоксы. Но это никогда не удаётся.

Метасистемная модель рисует новую «картину мира». Она не претендует на абсолютную истинность. Да она вовсе и не картина мира. Просто она логически удобна.

Современная наука отказалась от построения картины мира. Философы занимаются тем, что изучают философское наследие предыдущих эпох и создают философские модели и дискурсы. Исследователи в области естественных наук отказываются от попыток построения простой картины миры, предпочитая ориентироваться на простоту научной теории.

Утвердилось мнение, что в принципе наука не нуждается в построении картины мира. Однако, есть две области научного знания, в которых не совсем удаётся уйти от попыток построения глобальных абстракций.

Первая область — это Общая теория систем (ОТС). В настоящее время она практически мало используется. Эта научная дисциплина имеет логическое несоответствие в своих концепциях ещё с момента её возникновения, причём это неочевидно.

Эта теория, провозглашённая «общей», совсем не «общая», рассматриваются частные случаи и ограниченные задачи. Но в отличие от других областей научного знания в этой области эта стратегия не работает. Потому что «общий» случай изучения «систем» — это на самом деле круг задач, неизбежно включающий задачи изучения максимальных абстракций.

Простая система — это целостная система. При этом эта система иерархическая. Сложная система не может быть целостной и единой. В ней всегда есть наложения, накладки, пересечения. Дилемму простота-сложность пытаются решить в рамках ОТС. Но это не удаётся в полной мере. Современная культура ориентируется на целостность, поэтому понятие сложность в рамках традиционного метафизического мышления всегда парадоксально. Причина этого в том, что при этом не могут отказаться от предпосылки, что сложная система тоже должна быть целостной.

Вторая область — эвристика. В настоящее время известны различные частные методики, рекомендации и приёмы решения эвристических задач. Но из современной эвристики выпал самый древний, и самый первый эвристический подход. Это может показаться неожиданным и странным, но самым первым эвристическим методом было мифологическое мироощущение.

В самом деле, для чего ещё в эпоху каменного века люди рисовали картину мира, обращались к воображаемым персонифицированным силам природы, совершали ритуалы и всякие загадочные обряды.

С практической точки зрения всё это нужно было для того, чтобы найти решение важных жизненных и хозяйственных проблем. Но ведь проблемы можно решать просто методом рассуждений, размышлений и обсуждений? Но не все проблемы решались легко. Одновременно с зарождением первобытной культуры появились и такие методы «стимулирования» мышления и интуиции.

Люди хотели создать такие условиях, чтобы идеи пришли бы сами, «откуда-то», как чудо, озарение и откровение. Они уже понимали, что у человека есть какая-то загадочная способность, — интуиция. А в наши дни многие люди используют разнообразные эвристические методы, не зная, что они эвристические. Это как у Мольера: а я и не знал, что всю жизнь говорил прозой.

Идея метасистемного мышления в том, что эвристической методологией становится метасистемная модель. Как глобальная абстракция эта модель — метасистемная картина мира.

Этот подход появился в 1998 году, в первой работе «Парадигма эксформатики: моделирование самопрограммирующихся и интеллектуальных систем», и был продолжен в книге «Сумма очевидного (Эзотерика творчества)».

Подход научно-технический. Это такой подход, который ставит своей задачей создание объяснительных моделей. У мистиков другая ориентация: создать атмосферу загадочности, погрузив истину в труднопостижимые сентенции.

Создание объяснительных моделей должно соответствовать трём критериям, — верифицируемость (подтверждаемость), повторяемость и воспроизводимость. И такой подход опирается на преемственность.

А сейчас мы продолжим рисовать новую «картину мира», и она уже не будет казаться такой уж скучной и плоской. Пока что наша модель мира, это только первоначальный набросок. Пора раскрасить её красками жизни.

Вернёмся к параструктурным и структурным иерарахиям: иерархиям подобия и соответствия. Любая система — это веточка в дереве структурной или субстанциальной иерархии. Но не в одном каком-либо дереве.

Всеобщая иерархия немыслима, поэтому мир — это не одно громадное, всё в себя включающее дерево. Можно сказать, что наш мир — это лес неопределимого множества деревьев. Они не стоят отдельно, а сбились в кучу и их ветви плотно переплелись в один тугой комок. Каждая система оказывается веточкой множества разных деревьев. Точки переплетения веток — это точки системного наложения параллельных иерархий.

Каждая система представляет собой наложение параллельных, автономных систем относящихся к разным системным иерархиям. Любая иерархия возможна только при том, что существует наложение, многоплановость, которая определяет различия внутри иерархии.

Скорее это даже не лес деревьев, а громадный клубок ветвящихся и переплетающихся лиан. Колоссальный шар, покрытый снаружи разнообразными листьями. Пытливый ум может попытаться проследить, на пересечение каких веток и лиан появляется каждый листик. Частично это удаётся.

Важно понять то, что различия между системами определяются тем, что любая система всегда относится к различным системным иерархиям. Поэтому идея мирового дерева или всемирной пирамиды абсурдна. Мировое дерево даже не может быть деревом. Не было бы никаких причин, которыми можно было бы объяснить появление различий, ветвление и существование веток.

Задача нарисовать модель мира в виде единого дерева невыполнима. Если подойти к такой задаче строго, то в результате должно получиться не дерево, а одна «палочка» или «точка» исчезающих размеров.

Каждая веточка дерева иерархии заканчивается листочками. Если продолжить нашу аналогию, то чем являются эти метафорические листочки? И почему на каком-то уровне заканчивается безграничное ветвление и появляются эти самые листочки?

Если рассмотреть любую иерархию на каждом уровне, то каждая система нижнего уровня являются реализацией (можно сказать по-другому — воплощением) систем верхнего уровня. Самый верхний уровень в пределе — это мироздание для структурных иерархий, или нуль-система для параструктурных иерархий. Интеллект различает такие верхние уровни, которые для него являются категориями. Логическое восприятие «вверх» не является беспредельным, оно — категориально. Категории выступают в роли крыши субмиров.

А нижний?

Самым нижним уровнем является реализация в объекты (экземпляры). Ниже этого уровня системных уровней нет, потому что различия между экземплярами несистемны, несущественны.

Автомобили одной марки различаются только индивидуальными различиями: «примочками», цветом и прочими неконструктивными деталями. Аналогично книги одного тиража у разных владельцев могут отличаться только индивидуальными деталями: порванными страницами, надписями, пятнами, экслибрисами.

Восприятие объекта как объекта относительно и зависит от наблюдателя и его позиции. В этом сходятся все, и учёные и мистики. Блаватская называет этот феномен так: конечная вещь — Майа, или Иллюзия Исключения. А Марвин Мински объясняет восприятие объекта как восприятие нижней системной границы. Восприятие объекта связано с восприятием нижней структурной границы — субстрата (материала, материи). Верхнюю и нижнюю границу системно-объектного восприятия Мински называет фриджами (fridges). Вот так пересекаются наука и мистика!

Обычно люди думают о некоей «объективной реальности», или, по крайней мере, стремятся к ней. Почему-то при этом они всегда забывают об относительности наблюдения. Человек видит ограниченный фрагмент доступного ему для наблюдения со своей ограниченной позиции наблюдения. Муравьи или марсиане, находясь в той же точке наблюдения, видели бы совсем другую объективную реальность. Они бы видели бы совсем по-другому и совсем другие объекты, потому что у них другие фриджи и совсем другая Иллюзия Исключения.

Мы уже имеем минимальную базу знаний для применения метасистемного мышления. Давайте рассмотрим для начала две абстрактные учебные задачи по метасистемному мышлению.

Сейчас вы убедитесь, как с помощью метасистемного мышления можно увидеть ясную картину в самых сложных и, казалось бы, тупиковых вопросах. Для этого мы возьмёмся за трудные и непонятные научные вопросы.

Предварительно давайте подготовим инструмент. Нашим инструментом будет МЛО, что означает «метасистемный логический определитель». Структурная иерархия — это иерархия соответствия, а системная — иерархия подобия. От этого утверждения можно сделать шаг и сформулировать такой критерий:

соответствие является признаком принадлежности к структурной иерархии, а сходство и подобие является признаком принадлежности к субстанциальной иерархии.

Первая задача из области генетики. Вы не генетик? Не пугайтесь, даже если вы не имеете не малейшего представления о ней, вы всё равно легко поймёте простую логику рассуждений.

Каким образом гены знают, как создать сложный многоклеточный организм и как они это делают? Может быть в них зашифрован каким-либо неизвестным нам образом строительный план, схема или карта будущей структуры?

Этот вопрос кажется постановкой очень сложной задачи, над которой должны ломать голову сотни учёных мужей веками. Так оно и было. Научный мир долго ощупью искал «путь во мраке».

Но если провести метаанализ (метасистемный анализ) с помощью МЛО, ответ находится быстро и оказывается неожиданным: гены ничего «не знают» о будущей структуре, в них не закодирован никакой план или модель будущей структуры. Они не строят структуру, и генный аппарат не является демиургом процесса генезиса.

Генный аппарат — это вовсе не прораб, ведущий строительство с планом в руках. Генный аппарат — не алгоритмическая программа, вроде компьютерной, которая руководит и контролирует процессом создания биологического организма и определяет его результаты. Ведь в нём нет в каком-либо виде никакой модели или схемы.

Определить, что в молекулах ДНК не может быть модели будущей структуры очень просто. Они не имеет сходства и подобия с вырастающим из яйцеклетки организмом. С другой стороны, организм всегда соответствует своему генотипу. В процессе генезиса наблюдается развитие структурной, а не субстанциальной иерархии.

Значит, генный аппарат (геном) — всего лишь необходимый структурный элемент живой системы. Геном — не прораб или демиург, а бухгалтер, который только проверяет действия на соответствие нормативам.

Откуда растущий организм «знает» в каком мире ему придётся жить, когда он вырастет? Он должен иметь информацию о внешней среде. Но, как и где её получить?

Она есть у генома. Геном-бухгалтер имеет необходимую информацию. Он хранит законы и нормативы внешней среды в своей «нормативной базе», которые ему передали. Он ведёт строгий учёт и следит, чтобы нормативы не нарушались, отмечая каждый шаг в «гроссбухах» клеточного уровня.

Давайте проверим эту метасистемную объяснительную модель. Для этого, она должна нам помочь объяснить какой-либо дополнительный феномен генезиса. Есть ли такой?

Такой феномен есть. Известно, что в процессе генезиса человеческий эмбрион как бы проходит все эволюционные стадии развития. На определённом этапе у него, как у рыбы, начинают развиваться жабры, которые затем становятся рудиментарными структурами.

Для чего человеческому эмбриону жабры? Наша гипотеза хорошо объясняет этот феномен. Если геном — это нормативная база, а не демиург процесса, то организм в процессе генезиса не строится «по плану», а «эволюционно», приспосабливается к этим нормативам и подстраивается под эти нормативы. Вот почему кажется, что человеческий эмбрион при развитии «повторяет» всю предшествующую эволюцию вида.

Конечно, этот вывод — только сентенция, причём утрированная. Забегая вперёд, скажу, что это «миф»: научный миф (он имеет «сюжет» и метафорических «героев»). Что такое научный миф, мы подробно рассмотрим далее. Также забегая вперёд, скажу, что к этой модели, как минимум, необходимо дать дополнительную модель: организм «копируется» из генома способом репродукции, а не ретрансляции, и является «инверсным перцептроном». Он не «строит» систему активно, а пассивно «узнаёт её».

Я рискую этими сентенциями вызвать неудовольствие специалистов по генетике, но надеюсь, что они заинтересуют специалистов по эвристике и ТРИЗ (Теория решения изобретательских задач Генриха Альтшуллера).

Вторая задача. В качестве объекта исследования возьмём теперь не природное явление, а научную модель.

Рассмотрим модель личности в теории популярного, и не только среди специалистов, трансакционного анализа Эрика Бёрна. Вы читали его книги «Игры, в которые играют люди» и «Люди, которые играют в игры»? Опять используем МЛО. Что же мы видим?

В бёрновской модели личности можно увидеть подобие составляющих: моделируемые составляющие личности (ребёнок, взрослый и родитель) подобны всей личности как целому. Даже сами термины-метафоры красноречиво свидетельствуют об этом!

Это значит, что личность исследуется как параструктура. Такой же является модель Фрейда (Я, Оно, Супер-эго) и некоторые другие известные психологические модели. Модели Фрейда и Бёрна моделируют изучаемую систему — интеллект — как субстанцию. Предметом изучения является не структура, а параструктура интеллекта.

Мы пока приостановим наш небольшой тренинг по метаанализу и вернёмся к теории. Рассмотрим следующий феномен мира, в котором мы живём: скольжение соответствия и подобия (диффузия соответствия и подобия). Такое смещение и смешение является метасистемным. Может быть, именно здесь и начинается метасистематика сама по себе.

Проведём небольшой лабораторный опыт. Возьмите обыкновенную лампочку и электропатрон. Наверняка у вас дома это есть. Попробуйте вкрутить лампочку в патрон. Получилось?

Вы делали это и множество других подобных действий сотни раз, не задумываясь. А теперь задумаемся. Почему лампочка вошла в патрон? Потому что она ему соответствует. Иначе ничего бы не получилось. Лампочка и патрон имеют соответствие по диаметру и профилю присоединительной резьбы. Применим МЛО. Соответствие свидетельствует, что итоговая конструкция, состоящая из лампочки и патрона — это новая структура.

Теперь вывинтите лампочку и посмотрите внимательно на резьбу лампочки и резьбу патрона. Вы увидите, что эти профили похожи! Правда они не идентичны, есть существенное различие: один профиль — наружный, другой внутренний. Профили пространственно инверсны. Один профиль является как бы слепком второго, а тот в свою очередь — как бы матрицей первого.

Но ведь подобие свидетельствует о существовании параструктуры. А теперь обратите внимание на то, что это — не параструктура системы «лампочка плюс патрон». Это — параструктура элементов деталей этой пары. То есть, параструктура на одну ступеньку ниже в структурной иерархии.

Вывод: соответствие в структуре определяется подобием составляющих её элементов.

Но в сложных системах мы не можем даже теоретически отделить дерево соответствия от дерева подобия. Их ветви тесно переплетены и плохо разделимы. Смешение соответствия и подобия — это один из аспектов метасистемного скольжения (метасистемной диффузии) и метасистемной картины мира.

Второй аспект этого феномена состоит в том, что в связи с этим во многих случаях трудно различить, где «заканчивается» параструктура и «начинается» структура. Что находится «снаружи» чёрного ящика, а что «внутри». Это значит, что метасистемная граница размыта. Эта диффузия приводит к тому, что во многих случаях практически вообще нет смысла искать и исследовать структуру. Чёрный Ящик превращается в размытый Серый Шар параструктур или в Чёрную Дыру.

Вернёмся к нашему небольшому тренингу по использованию МЛО.

Третья задача. В теории НЛП (нейро-лингвистического программирования) есть понятие раппорта.

Раппорт объясняют как эмпатию и взаимопонимание. Раппорт — это ситуация контакта двух людей. Джозеф О’Коннор и Джон Сеймор пишут:

«Как вы узнаете, когда двое людей находятся в раппорте? …Когда двое находятся в раппорте, их тела, так же как и их слова, соответствуют друг другу.»

Используем МЛО для анализа. Ситуация раппорта рассматривается как структура, так как в этой ситуации наблюдается соответствие элементов.

Другой автор Дэвид Молден пишет:

«Раппорт… основан на принципе, известном всем успешным продавцам — „людям нравятся те, кто похож на них“…»

Все же раппорт — это гораздо больше, чем заслужить доверие и хорошее отношение; раппорт — это значит быть похожим на других. Раппорт связан со сходством, а для такой гибкости, чтобы быть таким же, как другие, нужны качества хамелеона — уметь быть похожим на кого угодно с целью построения раппорта…»

Используем ДЛО для анализа. Сходство свидетельствует о том, что рассматриваются параструктуры. Это параструктуры людей, находящихся в контакте. Значит, мы обнаружили метасистемное скольжение поскольку рассматривается параструктура элементов структуры на уровне этих элементов.

Наш небольшой тренинг по использованию МЛО закончен.

Посмотрим теперь на феномен метасистемного скольжения в обыденной жизни. Например, на структуру отношений посетителя и чиновника, или сотрудников в организации, или родственников в семье.

Сотрудники в организации должны соответствовать её структуре. Но при этом они должны обладать некоторыми чертами и навыками. Есть нечто общее между сотрудниками одного отдела, или одной организации. Они чем-то похожи. У них сходные навыки, сходные знания и представления.

Если человек приходит устраиваться на работу, его проверят на соответствие системе, и на соответствие его знаний и навыков должностным требованиям. Или, по крайней мере, он должен продемонстрировать, что сможет быстро подстроиться под эти требования.

Заметили ли вы один нюанс в предыдущем абзаце? В предпоследнем предложении я дважды сказал о соответствии, вместо того чтобы сказать о соответствии и подобии, как того, может быть, требовала логика этого небольшого примера. Ошибка? Неточность? Шероховатость? Теория нелогична? Нет. Это тоже проявление скольжения соответствия и подобия. Подобие превратилось во второе соответствие: соответствие должностным требованиям. Метасистемная граница размыта.

А вот ещё пример. Народное поверье утверждает, что супруги в течение совместной жизни становятся похожи друг на друга. И это на самом деле так, хотя генетически они не родственники в отличие от их детей.

Прочтя всё предыдущее, вы, может быть, подумали, что что-то похожее уже где-то было? Системология и системный анализ не вчера появилась, философы за последние два-три тысячелетия тоже проделали огромную работу. О размытости системных границ писал Марвин Мински примерно полвека назад.

Размытость системных границ означает, что трудно провести границу между моделями. А метасистемная граница это не граница между системами или моделями, и это только отчасти граница между уровнями систем в системной иерархии, и только отчасти граница в областях наложения и пересечения параллельных систем.

Метасистемная граница является «стенками» чёрного ящика, границей между параструктурой и структурой. По этой границе разбросаны чудесные, мистические и удивительные артефакты. Не поленимся собрать их.

Размытость метасистемной границы приводит к тому, что нужно «откорректировать» само понятие системы. Система в общем случае, это скорее не «параструктура плюс структура», а «может-быть-параструктура плюс может-быть-параструктура, но может-быть-и-структура», или некая «квазиструктура», либо же «квазипараструктура».

Если определение системы можно записать условной формулой, то с учётом диффузии метасистемных границ, получается, что первоначальная формула (справедливая только для простой системы)

Система = параструктура + структура

приобретает вид (универсальный)

Система = пара? структура + пара? структура + пара? структура +…

Логическое движение через область размытой метасистемной границы похоже на попытку пройти через резиновую дверь. Резиновая дверь упруго прогибается, но не пускает в структуру, мягко возвращая назад. Она является метасистемным барьером. При попытке пересечения метасистемного барьера проявляется принципом неопределённости. Чем больше растягивается и прогибается резиновая дверь, тем сильнее влияние принципа неопределённости.

Вот пример из истории квантовой физики. Представьте физика, исследующего микромир. Он сталкивается с проявлениями принципа неопределённости. Его инструменты настолько грубы в отношении тех объектов микромира, которые он изучает, что он не может провести чистый эксперимент. Инструменты изменяют исследуемые объекты в ходе эксперимента. Они являются частью самих исследуемых систем.

Физик находится на границе возможности проникновения в исследуемые структуры. Может быть, у него вообще нет доступа к наблюдению этих структур, хотя ему очень хочется верить, что такое наблюдение возможно? Он повторяет эксперимент за экспериментом, но чистота эксперимента ускользает от него. Результаты непредсказуемы, несистематизируемы. Частицы микромира неуловимым образом превращаются одна в другую, их воплощения неузнаваемы, параметры теряют локализацию, а свойства неожиданно меняются в ходе эксперимента.

После того как физики смогли проникнуть в микромир, сначала казалось, что проникновение в вещество будет безграничным. Были открыты молекулы, потом атомы. Потом была создана планетарная модель атома. Согласно этой модели представляется, что атом состоит из ядра и электронов, вращающихся на своих орбитах. Далее можно предположить, что элементарные частицы состоят из кварков, кварки — из ещё более мелких частиц, каких-то субкварков. А субкварки из субсубкварков? А может ли такое исследование бесконечно углубляться в структуру, дробя структуры на субструктуры, от уровня к микроуровню, всё далее и далее?

Уже на уровне модели атома появилось понимание, что планетарная модель атома, это только умозрительная модель, созданная по образу и подобию астрономических планетарных систем. Вскоре стали появляться альтернативные представления об облаках и галтелях, в которых «размазаны» электроны. Но модель не стала более реалистичной. Никто и никогда не сможет увидеть невооружённым или вооружённым взглядом, что находится внутри атома.

Неопределённость свидетельствовала о том, что исследуется параструктура, а не структура. При углублении в параструктуру влияние неопределённости увеличивается. Число уровней, на которое можно углубиться ограничено. Что может моделировать физическая теория — структуру или параструктуру?

Развитие физики показало, что метасистемный барьер непреодолим. Резиновая дверь обманчиво создаёт иллюзию проникновения в тайны природы, но принцип неопределённости, проявляющийся в артефактах, заставляет отступать.

Каким же путём тогда может продолжиться познание? Если нет доступа к структуре, то изучение продолжается в параструктурах. При этом приходится отказываться от структурных псевдопредставлений.

В физике, например, представление о частице как о некотором шарике, вращающемся на атомной орбите — это формальная модель. На пути отказа от псевдоструктурных моделей развитие физики пошло по пути развития так называемой психофизики.

Можно увидеть аналогию между психофизикой и параструктурной психологией. Посмотрим на схему личности в трансакционном анализе Эрика Бёрна. Личность человека представляется, как состоящая из элементов: ребёнок, взрослый, родитель. Эти элементы являются компонентами параструктуры интеллекта. Это совершенно очевидно. Речь идёт о ролевом поведении человека, и эти компоненты имеют подобие со всей личностью как целым. Об этом свидетельствует сама терминология.

При более углублённом анализе в схему вводится второй иерархический уровень, и появляются составляющие типа ребёнок родителя. Здравый смысл подсказывает, что эта схема может иметь 2—3 уровня, дальнейшее углубление бессмысленно. На это указывает сам Бёрн, отмечая, что термины типа «ребёнок родителя ребёнка взрослого» превращаются в словесную абракадабру.

Принцип неопределённости открыт физиками. Вернее, он был принципиально озвучен квантовыми физиками, потому что неопределённость в их исследованиях стала вопиющей. Неопределённость в процессе познания отмечалась физиками и философами и раньше, но в квантовой физике она стала фундаментальным барьером.

Принцип неопределённости универсален. Этот принцип проявляет себя во многих аспектах обыденной жизни. Например, на многих психоаналитических сеансах. Анализируя прошлое изменяем настоящее, — примерно так можно охарактеризовать психоаналитическую практику.

Принцип неопределённости проявляется и в человеческих отношениях. В психологии есть понятие провокации. Провокатор — это тот человек, который своим тестированием отношений вносит в них изменения. В результате получается, что он не проверяет отношения, он меняет их.

Неопределённость как возмущения и как неточность известны в технике и в науке, а также в деловом мире. Если сварщик разрезал лист пополам, то общая площадь двух частей площадь стала меньше, так как нужно учитывать ширину разреза. Если бухгалтер ведёт на предприятии бухгалтерское наблюдение, то само оно также отражается на результатах работы предприятия, так как бухгалтерский учёт требует немалых ресурсных затрат, которые входят в хозяйственные издержки. Если геолог захочет взять пробу грунта и пробурит скважину, то эта скважина останется на поверхности земли, и тем самым изменит её облик.

Мы будем называть объекты, которые изменяются в процессе наблюдения над ними, артефактами.

Пойдём дальше. Французский философ Анри Бергсон известен своим философским определением понятия длительность. Норберт Винер и Альберт Эйнштейн считали эту философию основополагающей. Первый — для кибернетики, второй — для физики.

Анри Бергсон считал, что «вселенная существует во времени», и что «вселенная длится». Но вселенная не длится. Она не является субстанцией, её нельзя разделить на субмиры, слои или категориальные составляющие. Вне вселенной нет ничего, в том числе и времени, относительно чего она могла бы «длиться». Нет координат отсчёта, потому что вне вселенной нет никакой системы и ни одного объекта.

В пространстве нет верстовых столбов, — заметил однажды Альберт Эйнштейн. Но это не было новой точкой зрения. Такими словами он образно выразил ньютоновское видение относительности пространства. Альберт Эйнштейн добавил к этому своё видение относительности времени. Время по Эйнштейну — это «движение маленькой стрелки на моих часах». У каждого наблюдателя — свои часы.

У нас есть кое-что новое. Нам есть, что добавить к сказанному. У многих наблюдателей не одни часы, а множество. Они смотрит на них попеременно, а стрелки на них между собой не согласованы. Но это ещё не всё, на некоторых часах нет стрелок, а у наблюдателей часов множество, и «идут» они по-разному. Такому разнобою есть объяснение:

время не идёт, идут только часы,

да и то не все.

Пространство и время не являются мировыми категориями, они не относятся к всеобщим системными свойствами. Ведь многие системы и объекты существуют вне пространства и времени. А что такое «существует»? Хороший вопрос. Но мы не будем пока задумываться над этим, так как это относится к восприятию и оценке реальности и закону инерции. Об этом вы прочтёте в другом разделе этой книги.

Сейчас, в начале XXI века стала популярной идея, что вселенная нелокальна. Но это утверждение не совсем корректно. О «нетемпоральности и нелокальности» вселенной говорить также бессмысленно, как о её «темпоральности и локальности».

Пространство и время являются частными свойствами некоторых систем, которые соответственно логично называть пространственными и/или темпоральными. При этом существует множество нетемпоральных и непространственных систем. Они существуют «вне» пространства и «вне» времени: они не имеют пространственно-временных параметров.

В механике есть понятия статики и динамики. Статической системой называют систему, которая или рассматривается за очень малый промежуток времени, или относительно неподвижна.

Мы же здесь динамической системой называем систему темпоральную, а статической — систему «вне времени». Что же это за система?

На самом деле любое деление условно. В той или иной степени оно категориально и искусственно. Реальный мир, который мы пытаемся моделировать, существует сам по себе и помимо наших моделей. Так ли? Такое утверждение является общепринятой точкой зрения, но при этом достаточно парадоксальной. Всё дело в том, что мы не можем отделить моделирумый мир от модельного. Мир никоим образом не делится. А самый главный вопрос: а зачем нам «делить» мир и выделять в нём какие-то категории, части или слои? Это вопрос на засыпку. Прочтя эту книгу, вы должны отгадать правильный ответ.

Мы можем определить статическую систему не в том смысле, как это понимают в механике. Статической системой окажется система информационная. Информация, которая по определению Н. Винера «не исчезает и не появляется», как бы существует вне времени.

Информация существует сама по себе и независимо от процессов передачи информации. Люди, с их склонностью к динамическому мышлению и динамическому моделированию очень плохо воспринимают этот концептуальный нюанс. Они не могут представить информацию без передающей и принимающей стороны, «саму по себе».

Они восхищаются красотой и загадочностью кантовской идеи «вещи в себе» (а точнее «вещи самой по себе»), но своим собственным разумом не могут вообразить невообразимое. Каждый думает, что это у него лично не хватает способности для этого. Но допускает, что у кого-то другого они могут быть. Ведь всегда есть человек более умный и более сообразительный, чем он сам. Наверное, Эммануил Кант мог?

Философы пытаются описать статическую информационную систему как связанную информацию. Действительно, домкрат сам содержит в себе же информацию о своём коэффициенте усиления. Человек сам по себе несёт в себе информацию о своём росте или цвете глаз, а атом о количестве своих электронных галтелей.

Но такое определение тоже, как нетрудно догадаться, весьма растяжимо, условно и парадоксально. Такое определение информации вполне приемлемо практически, но… не является абсолютно истинным.

Увы, увы, увы… мы не можем «поделить» мир на информацию и материю, так же как не можем поделить на субъективное и объективное, на тонкий и толстый мир, на внешний и внутренний, материальный и идеальный, познаваемый и непознаваемый, и так далее. Этот список слоёв или категориальных модулей в различных дуальных или многослойных философских схемах можно продолжать неограниченно… потому что философские модели плодились и плодятся, но окончательную схему всемирной пирамиды никому начертить не удалось. И не удастся.

Ещё раз остановимся на принципиальной мысли, которая лежит в основе метасистемного подхода: в рамках метасистематики исследуются и рассматриваются системы-вообще, вселенная-в-общем и так далее. Это исследование при котором вопрос о «делении» систем или мира отменяется, не рассматривается, или откладывается на потом, либо же считается несущественным и вторичным.

Если мы рассматриваем систему-вообще, то она таковой будет в любом случае. Что изменится от того, что мы станем мучительно разбираться, скажем, в том, является ли она системой реальной или воображаемой, либо материальной или идеальной, первичной или производной, динамической или нетемпоральной? Ведь и в том и в другом случае она будет всё равно системой. А если мы придаём слишком большое значение определению дополнительной категории, к которой она принадлежит, то для чего и почему мы это делаем? Приблизит ли это нас к пониманию системы как системы? Нет, это только запутает и приведёт к пережёвыванию неразрешимых и практически ненужных парадоксов.

Мир не делится на слои или части. С миром ничего не могло произойти, потому что нет никакого времени вне мира. При этом мир не един и не целостен. Мир не гигантская пирамида, он не целостная модульная конструкция, в которой всё взаимосвязано и взаимообусловлено, в нём нет «всемирных связей» и «единого сущего». Эта мысль, возможно, наиболее труднопостижима для современного человека, воспитанного на метафизических догматах целостности и единства мира. Не-единство и не-целостность мира не следует понимать как хаос. Вселенная сверхсложна, вселенная — свободная структура, но это вовсе не хаос. Почему? Хаос означает нечто равномерно-беспорядочное, то есть хаос, в сущности, это целостная и единая система, единая и целостная в своей хаотичности.

В физике известна идея создания единой физической теории. Но это такая же идея-фикс. Никакую схему всемирной пирамиды создать невозможно, потому что вселенская пирамида не существует, а поэтому единая теория практически не мыслима и не реализуема.

Общим свойством систем и объектов является их уникальность. Эту уникальность можно пояснить как параллельность, что означает обособленность, автономность и наблюдаемость. Наблюдаемость позволяет интеллекту выявлять сходство и различия. Относительность восприятия формирует реальность, которая кажется бытием. Интеллект видит то, что он видит. Тавтология? Да. Но это не просто тавтология, эта одна из аксиом метасистемного мышления. Есть ещё одна тавтология, которая является основной тавтологией:

при каждом наблюдении присутствует наблюдатель.

(или: при каждом исследовании присутствует исследователь).

Выше мы уже рассматривали понятие «иерархия». Это понятие также является одним из ключевых понятий метасистематики. Причём в рамках метасистемного мышления это понятие разделяется.

Будем различать иерархии подобия и иерархии соответствия.

Системы могут представлять иерархии подобия и иерархии соответствия. Системы и объекты могут параллельно соответствовать или быть подобными другим системам и объектам.

Основные критерии исследования любых систем — соответствие и подобие, которые можно определить также как включающий критерий и исключающий критерий. Соответствие и подобие являются основным инструментом метасистемного анализа (метаанализа).

Системы могут быть явными и неявными. Системы бывают динамическими (темпоральными) и статическими (нетемпоральными). Реализация неявной системы в системы низших уровней является её фрагментацией. В частном случае система может быть фрагментирована в темпоральные и нетемпоральные системы. Является ли такая неявная система темпоральной или нетемпоральной?

Правило метасистемного суммирования:

сумма темпоральных и нетемпоральных систем не является темпоральной системой.

Если эта сумма меньше, так сказать, чем вся вселенная, то такую систему назовём ситуативной системой. Ситуативная система фрагментирована в некое множество темпоральных и нетемпоральных систем. Любая динамическая система является фрагментом какой-либо ситуативной системы.

Фрагментация не является процессом.

Это нетемпоральное понятие.

Фрагментация — не процесс, а факт.

Быть может, вы когда-нибудь слышали такой вопрос: почему все элементарные частицы в физическом мире одинаковы? Метасистемный подход заключается в том, чтобы не попадаться в ловушку парадоксальных вопросов, а размышлять только над фактами и моделями.

Сходство и подобие — это свойства, присущее всем системам и объектам, в отличие от таких частных моделируемых характеристик как пространство и время. Поскольку время не является абсолютным свойством, то не является таковым и причинность.

Норберт Винер упоминал явление квантового резонанса, открытого к тому времени физиками. Это явление заключается в том, что, наблюдая две частицы, мы не можем определить, какая из них первична, а какая вторична. Мы не сможем сказать, какая появилась раньше, а какая позже; какая из них является оригиналом, а какая копией.

Является ли квантовый резонанс физическим явлением? «Гремит ли гром, если его некому услышать?» Квантовый резонанс является проявлением принципа неопределённости, а наблюдатель может исследовать его только как артефакт.

Физики и механики эпохи Ньютона переоценивали значение причинности. Они наблюдали простые события. Например, один бильярдный шар ударяет другой. Это служит причиной того, что шары в дальнейшем катятся в разные стороны с разными скоростями.

В наше время физики и генетики воспринимают понятие причина совсем иначе. Например, Норберт Винер говорил о степени причинности. Как простая причинность может иметь степень? То ли является причиной, то ли нет. Или является причиной с некоторой степенью вероятности?

Нам подсказывает Аристотель. Тысячелетия назад всё представлялось проще. Стали ли люди умнее за это время? Ну, это относительное предположение. Может быть, рассуждения Аристотеля местами покажутся современному человеку, приученному к динамизму, практическому действию и конкретности, скучными.

Аристотель рассматривает четыре значения слова причина. Если вникнуть в смысл текста, то открывается неожиданное. Значение, которое чаще всего им используется, не сопоставимо с нашим современным понятием причинно-следственная зависимость. Хотя слово причина всегда подталкивает современного читателя к темпоральным ассоциациям, аристотелевскому значению более точно соответствуют совсем другие современные термины: объяснительная схема и концепт.

Метасистемная картина мира — это картина нетемпорального мира. А поэтому поиск причинности представляется методически нежелательным подходом. Приоритетным должен быть не поиск причинности, а поиск сходства и соответствия. Методически сходство не является процессом копирования оригинала в копию, поскольку в реальных задачах невозможно определить, где оригинал, а где копия. И это не может быть самоцелью.

То, что мы обычно считаем копированием, на самом деле являются совершенно различными по природе феноменами. Но ведь странно, что люди не задумываются над этим?

Предположим, вы сделали копию музыкального диска. Две копии идентичны друг другу. Что в этом удивительного? Потом вы пошли в гости к своим знакомым на день рождения их сына. Гости поздравляют счастливых родителей, и все замечают, что сын — копия своего отца.

Копирование копированию рознь!

В одном случае копируется объект путём сканирования его структуры на уровне субстрата её элементов. Так копируются документы на ксероксе и аналоговые видеоизображения. Видеоизображение передаётся ретранслятором, затем принимается вашим телевизором, и на экране воспроизводится копия изображения.

Таким же образом копируются киноленты для кинопроката. Сначала с авторской копии кинофильма делают несколько десятков мастер-копий, затем с них на кинофабрике копируют несколько тысяч копий для кинопроката. Точно также плёночный фотоаппарат получает изображение на негативной плёнке, а с неё печатают фотокарточки.

Будем называть этот вид копирования — субстратным копированием, или стереокопированием, или ретрансляцией, или трансляцией, а процесс копирования в динамике ретранслированием или транслированием.

Рассмотрим теперь другой вид копирования. В этом случае копия получается модельным копированием параструктуры или структуры на уровне пара структуры её элементов.

Назовём его субстанциальным копированием, или паракопированием, или репродукцией, а процесс репродуцирования в динамике — репроцуцированием (продуцированием, производством). Паракопирование является эксформационным процессом, то есть процессом «расширяющейся» информации и мультипликации моделей.

Оттиск не является ретрансляцией матрицы. Они соответствуют друг другу, но они подобны только на уровнях элементов структуры. Мы рассматривали соответствие резьбы лампочки и электропатрона. Точно также матрица и оттиск соответствуют друг другу.

Посмотрим, как формуется в термопластавтомате полиэтиленовое ведро. Матрица является углублением в металле, но она формует наружную выпуклую поверхность ведра. Пуансон — это инверсно-выпуклая металлическая деталь, но он формует внутреннее углубление в ведре, в которое будет затем наливаться вода.

Те, кто знаком с компьютерными технологиями знают, что есть два способа вывода графического изображения на экран: растровый и векторный. Первый способ основан на ретранслировании, второй — на репродуцировании.

В телевидении в наши дни есть два способа передачи телеизображения. Первый, старый способ называют аналоговым. Этот способ является трансляцией. Новый способ называют цифровым. Этот новый способ использует репродукцию на уровне пиксейлей, но при этом является трансляцией на уровне кадра.

На первый взгляд между этими двумя видами копирования нет принципиальной разницы. В действительности эти два способа существенно различны.

В случае ретрансляции копия является отражением, тенью или проекцией объекта, копируется структура (поэлементно и на уровне субстрата). В случае репродуцирования — реализацией системы в новом экземпляре, копируется параструктура. Конечно, это деление условно. В данном случае также имеет место метасистемное скольжение, граница между этими двумя видами копирования размыта.

Это является одной из причин, по которой люди в обычной своей жизни и практике не различают их. Это действительно очень трудно сделать. В реальной жизни мы чаще всего сталкиваемся с копированием, которое является комбинированным, то есть субстратным или субстанциальным на разных стадиях процесса.

В случае если копирование происходит достаточно точно, увидеть разницу между этими феноменами трудно. Но посмотрим, что происходит при неточном копировании с большими погрешностями.

При ретрансляции происходит необратимое ухудшение качества. Если зеркало запотело, то отражение ухудшается. Оно становится размытым и нечётким. Если приём телепередачи аналогового телевидения происходит в зоне с сильными помехами, изображение покрывается рябью, а звук засоряется шумами. В кинопроизводстве первая копия кинофильма имеет очень высокое качество изображения, качество мастер-копий ниже, киноленты для кинопроката имеют ещё более низкое качество.

В типографии фотоспособом изготавливаются металлические матрицы. В офсетных машинах краска с матрицы переносится на валик с офсетной резиной. Затем она переносится на бумагу. Изображение на бумаге менее чётко, чем изображение на матрице. В процессе выпуска тиража матрица и офсет изнашиваются, в последних экземплярах качество снижается до минимально допустимого.

При репродуцировании качество может снижаться, может оставаться тем же самым или повышаться. Если быть точнее, то изменения качества не происходит, происходят системные изменения, которые реализуются в копиях.

Если бы в природе не существовало репродуцирования, а было бы возможно только ретранслирование, то мир непрерывно ухудшался бы до тех пор, пока не превратился бы в совершенно аморфный субстрат.

Учёные придумали понятие «тепловая смерть вселенной». К счастью это только условная термодинамическая модель. По аналогии мы бы могли сказать о «ретрансляционной смерти вселенной». К нашему большому счастью этого тоже не случится благодаря тому, что в природе существует репродуцирование.

Рассмотрим ещё примеры.

Текст набран на компьютере в программе-редакторе. Вывод по кабелю из компьютера в электронную часть принтера происходит по системе репродуцирования. На этом участке не происходит ухудшения качества. Качество копий также не ухудшается, если мы копируем текст из файла в файл, так как это процесс репродуцирования. Если мы возьмём принтер с большим разрешением, то чёткость повысится. Но при износе картриджа качество копий ухудшается, так как на участке нанесения красителя на бумагу происходит ретрансляция.

Если в генах появляются мутации, генетические копии не «мутнеют» как изображение в зеркале, они претерпевают метаморфозу. Можно ли сказать, что мутация — это ухудшение первоначального варианта? Неизвестно. Сам по себе мутант не хуже и не лучше первоначального варианта, просто он другой. Естественный отбор даёт оценку мутациям. Но ведь условия меняются. То, что было плохо раньше, может стать преимуществом в будущем.

При развитии нового организма из яйцеклетки происходит репродуцирование организма в соответствии с генотипом. А вот обновление клеток в процессе жизни и метаболических процессах является ретрансляцией.

Рождается новый человек: он не хуже и не лучше родителей, но немножко другой. Ухудшения «качества» не происходит. Ребёнок в 1 год не «хуже», чем были его родители в возрасте 1 год. Человек вырастает и начинает стареть, его «качество» ухудшается и неизбежно ведёт организм к смерти. Средневековые алхимики искали эликсир бессмертия. Быть может, учёным будущего удастся сделать человека бессмертным. Ведь всё, что для этого нужно — это изменить принцип клеточного копирования: с ретрансляции на репродукцию. Немыслимая фантастика? А кто знает.

Идеи Лысенко были нелепы, но к ним почему-то в какой-то степени возвращаются. Идеи стадийности и генетических мутаций в течение жизни индивида находят своё подтверждение. Например, было открыто, что эпилепсия является результатом таких мутаций.

Люди как биологические существа подвержены отбору внутри социума, ведь человек давно не живёт в природной среде. Как следует назвать такой отбор: естественным или искусственным? Нет смысла озадачиваться таким вопросом.

Ежегодно рождаются дети с генетическими нарушениями. Хуже они других или лучше? В наши дни радикально пересматриваются отношения к детям с синдромом Дауна и к детям с врождённым аутизмом.

Сейчас занимаются с детьми, страдающими аутизмом. Как правило, они отстают в умственном развитии. Это считалось неизбежным до недавнего времени. Но в Санкт-Петербурге появилась новаторская педагогическая методика работы с такими детьми. Их удаётся полностью социализировать и обучать. Они не хуже других, просто они другие.

Копирование связано с механизмами реализации систем, в том числе и в живых системах. Распространённым является определение жизни, как биологической системы, способной к воспроизводству. В более широком смысле необходимо не ограничиваться определением жизни, как биологического явления. Живой может быть и не биологическая система, например, программная компьютерная система. А такие большие системы, как страны или общества, разве нельзя считать живыми?

Жизнь — это реализация сложной ситуационной системы, отдельные объектные компоненты которой могут замещаться в динамических процессах другими объектными компонентами той же системы без потери всем объектом своей индивидуальности.

Это определение похоже на описание метаболизма (биологического обмена веществ). И в вашем организме, и в моём каждые сорок дней полностью меняются все атомы и молекулы, из которых состоит организм. Но вы остаётесь собой, а я собой. И мы ничего не замечаем.

Такое определение жизни достаточно полное? Но где же здесь воспроизводство, которое характерно для живых объектов? Живая система может рассматриваться на разных уровнях: под воплощением можно понимать как отдельный организм, так и определённую популяцию организмов. На уровне популяции организм является объектным элементом в популяции, а воспроизводство — это замена одних организмов другими организмами того же биологического вида в популяции.

Можно ли считать живой, например, такую систему как шоу-бизнес? А ведь в нём есть все признаки жизни. Сменяются хиты и исполнители, а музыкальные стили живут, сохраняются и развиваются. Если назвать человеческую мысль — живой, или говорить о жизни замечательных идей, то такие определения — только ли метафоры? Параллельные миры — реальность, а представление о формах жизни — обширно и разнообразно, если не ограничивать горизонты мышления натурфилософскими и метафизическими догматами.

Организация или предприятие тоже может быть живой системой, если она достаточно гибко структурирована.

Компьютерный или биологический вирус является живым в том смысле, что каждая его реализация (экземпляр) является объектным компонентом популяции вируса. Однако на уровне каждого экземпляра процессов метаболизма в теле вируса нет. В системном смысле вирус является пограничной системой между жизнью и не-жизнью. Такая система находится на нижней метасистемной границе жизни.

А верхняя?

Верхняя граница жизни проходит ниже основания пирамиды простой иерархии. Если такая система организационная, то её называют тоталитарной системой. Если организация является организацией, в которой каждое действие зарегламентировано функциональными обязанностями и должностными инструкциями, то такую систему называют корпоративной, а большая корпорация может быть в сильной степени негибкой.

Нужны ли живые люди в таких системах? Сама система как бы «хочет», чтобы люди были безотказно действующими роботами или универсальными бойцами, чётко исполняющими приказы. Руководство корпорации мечтает о замене сотрудников высокопроизводительным оборудованием. Каждый сотрудник улыбается и пытается доказать свою лояльность, но в глубине души он всё же является луддитом, разрушителем машин. Член корпорации сидит на двух стульях. Он не может отказаться от благ, которые даёт научно-технический прогресс, но при этом с недоверием относится к любым инновациям.

Сценаристы и режиссёры с успехом создают фантастические произведения о войнах с машинами. Эта тема находит отклик. Машина — бездушна, она — враг, — так считает член корпорации. Не легко убедить широкую публику в том, что машина может иметь душу и искусственный интеллект станет разумным.

Однако граница условна, и абсолютно жёсткую систему создать невозможно. Человек, как живой объект, не принимает такую систему как комфортную среду обитания.

Интеллект очень трудно представить как неживую систему. Можно рассматривать и исследовать интеллект в различных аспектах. Интеллект — сложная ситуационная система. Одной из его сторон является его содержание.

И что же в нём содержится?

Образы, мысли, чувства, идеи и так далее. Одним словом, интеллектуальные модели. Интеллектуальный мир — это мир интеллектуальных моделей. Можно заметить, что этот мир — живой. Ведь одни мысли и образы сменяются другими, в чём-то сходного и в чём-то отличного содержания. Одни мысли и образы порождают другие, которые сохраняют основное содержание, идеи предыдущих, либо видоизменяют их. Если говорить об индивидуальном человеческом интеллекте, то при всём многообразии и смене образов и мыслей, человек остаётся самим собой на протяжении всей жизни. Такую смену образов и мыслей мы будем считать интеллектуальным метаболизмом.

Интеллект — это устройство, производящее модели. Он моделирует всё: весь мир в целом, каждую вещь в мире, сам себя и модели любых моделей. Эта сложная модельная среда представляет собой переплетение и наложение множества иерархий.

Почему интеллект является машиной, производящей модели? И почему и зачем он нужен? Каким звеном среди механизмов природы он является? В современной науке и культуре существует такая приоритетная точка зрения: считают, что главной функцией, назначением и предназначением интеллекта является функция управления.

Что такое управление?

Рассмотрим простейшее механическое устройство — регулятор Уатта, поддерживающий постоянство скорости вращения вала парового двигателя. Регулятор Уатта мы можем представить как механизм в механизме. Он похож на детскую карусель, в которой под действием центробежных сил вращения подвешенные кресла разлетаются в стороны. Изменение параметра «скорость вращения вала двигателя» приводит к изменению параметра «угол отклонения центробежных рычагов» в регуляторе. Что же происходит? Происходит моделирование одного параметра другим. Регулятор Уатта является моделирующей системой.

Регулятор выполняет моделирование одного параметра другим, а изменение моделирующего параметра приводит к изменению моделируемого. В случае с регулятором Уатта управление параметром «скорость вращения» состоит в поддержании его стабильности. Такое управление называют отрицательной обратной связью. Поддержание стабильности означает консервативную функцию управления. Управляющий элемент играет роль динамически-инерционного, то есть стабилизирующего, элемента.

Практически обратная связь применялась в технике и до Уатта, а вот предметом теоретического изучения она стала только в XX веке: сначала в трудах Александра Богданова, а затем в работах Норберта Винера и других кибернетиков.

А нет ли ещё более простых примеров управления и обратной связи, чем регулятор Уатта? Предположим, бильярдный шар ударяется о борт бильярдного стола. Со стороны шара на борт действует некоторая сила, а со стороны борта появляется равная ей сила противодействия. Шар отскакивает от борта и меняет направление своего движения. Если шар будет катиться быстрее и ударится о борт с большей силой, сила противодействия будет строго пропорционально больше.

Борт управляет движением шара? Можно ли такое взаимодействие считать своего рода управлением и обратной связью? С философской точки зрения — да. Хотя такая аналогия кажется слишком далёкой. Но если мы с философской точки зрения признаём понятие связанной информации, то также можем признать и понятие невольного управления.

А теперь посмотрим ещё раз на обратную связь и управление на примере регулятора Уатта, в другом аспекте. Структурно регулятор является автономным узлом парового двигателя, он функционально параллелен. Как субсистема он имеет автономную параструктуру и структуру (конструкцию, детали).

Управляющий механизм в связи со своей автономностью находится в коллизии с остальными модулями, при этом он является их «отражателем» в каких-то параметрах. Впрочем, понятия «противоречия» и «отражение» — это понятия диалектики. Такая диалектика является отголоском первобытных анимаций, то есть «одушевлений».

Люди каменного века одушевляли неживые вещи и явления. Солнце, ветер, море, лес по их представлениям имели «духов». Духи жили, думали и даже говорили друг с другом. Ну, и порой конфликтовали между собой. В наше время мы в духов не верим, но, не задумываясь, используем понятия «конфликты» и «противоречия». Например, некоторые изобретатели верят в «технические противоречия», а некоторые философы в «диалектические противоречия». Однако, противоречить означает «против» -«говорить». Говорить и противоречить могут только люди, а всё остальное — это анимация. Что касается понятия «отражение», то оно не различает нюансы природы копирования.

Управляющий модуль является не «противоречащим», а моделирующим модулем. Модель является ретрансляцией моделируемой системы, а управляющее воздействие репродуцированием.

Управляющие модели и модули могут быть вложенными. Они образуют иерархии особого рода — рекурсии. Но никакая иерархия не может быть всеобщей. В отношении рекурсий это справедливо вдвойне: рекурсия не только не может быть всеобщей, но, более того, она ограничена пределом рекурсии.

Пожалуй, на этом можно пока приостановить наше исследование мира.

Ну вот, вкратце мы нарисовали картину мира. Её практическая польза и удобство в том, что эта схема не натурфилософская, и это не категориальная модель. Это элементарная схема, согласно которой интеллект строит любую свою модель, независимо от того, знает он об этом или нет. Не все знают, что говорят прозой.

Метасистемная картины мира (МКМ) — это не мировоззрение. МКМ не является философией или идеологией, хотя может возникнуть такая иллюзия потому, что эта схема пересекается с областью метафизического парадокса, на котором построена любая идеология. Но МКМ не является метафизической схемой, в ней нет метафизического парадокса. Более того, метасистемный подход обладает уникальным свойством: он способен решать парадоксы. МКМ — это простая эвристическая схема. Её практическое назначение можно сравнить с применением схемы «эволюции технических систем» в ТРИЗ, и она появилась как дополнение к ТРИЗ и ОТС (Общая теория систем).

Метасистематика — это антиметафизика и при этом метаметафизика!

Откуда известно, что метасистемная картина мира адекватна? А почему тогда люди пытаются уже несколько тысяч лет рисовать различные картины мира, но они не получаются простыми и адекватными? Теоретики спорят между собой столетиями, но итога у бесконечных споров нет ни в прошлом, ни сейчас, ни в перспективе.

Наступает вечер. Краски мира блекнут. Быть может, завтра всё предстанет в новом свете? Всё будет иначе, всё изменится? И изменится представление о мире?

Каждый день разный. Вчера был снег, сегодня дождь, завтра солнце. Вчерашний философ нарисовал бы заснеженную картину мира, сегодняшний уверен в том, что наш мир — это мир дождя, а завтрашний будет описать картину мира залитого солнцем.

А на самом деле одной, «правильной» картины мира не может быть? И бесполезно спорить по этому поводу? Не нужно искать всеобщую модель? Это всё равно, что вычислять «среднюю температуру по больнице»?

Если адекватная картина мира, описанная здесь действительно верна, то почему люди этого не понимают? Почему обладая разумом люди часто неразумны? Почему они путаются в простых вещах, теряют контроль над собой и над ситуацией? Почему не исполняются их желания, а стремление к цели часто не приближает к ней, а удаляет?

Почему планы рушатся, а бизнес разваливается? Почему вопросы не решаются так как предполагалось? Работа превращается в тягомотину. Появляются новые, непредвиденные препятствия. Люди барахтаются в цейтноте.

Картину мира рисует разум. Так же как и всё остальное. Разум мыслит так, как он мыслит. По-другому ему не дано. Может быть, какой-нибудь инопланетный разум устроен совсем иначе? А как мыслит наш, земной человеческий разум? Какая механика приводит его в действие? Кто и почему её придумал? И почему именно так, а не как-нибудь иначе?

Храповики, колёсики и шестерёнки механизма нашего разума перемещаются парадоксальным образом, а весь механизм действует очень странным способом.

Неужели, вы думаете, я всерьёз хочу заставить вас поверить в то, что тысячи людей тысячелетиями бились над философским вопросом и ничего не добились? А я вот, такой, пришёл и одним махом разрубил этот узел?

Отнюдь. Я только хочу показать вам, что картина мира является логической экстраполяцией моделирования, в основе которого лежит метод исключения наблюдателя, порождающий феномены сублимации и скольжения.

Чтобы понять устройство разума и особенности работы его механизмов, а также то, почему разум склонен к квазибезумию, сначала необходимо понять, что такое душа и что такое разум. А понять это можно, если рассмотреть некоторые специфические феномены, которые возникают в процессе их «работы».

2. Феномены души и разума

«Метаматика заводит в области, которых никто не видел, о которых никто не слышал, которые никто не может вообразить.»

Йен Бэнкс

Наше исследование продолжается. Мы переходим к мЕтАматике, к специфическому исследованию психологических феноменов в рамках метасистематики.

Начнём счёт опять с начала.

Итак, у меня есть я, — «это лучшее из всего». Это раз. У меня есть семья, дети и есть крыша над головой. Это два. А ещё есть море, горы и лес. Это те места, где можно отвлечься. Наблюдать живую природу. Всё натуральное, живое, реальное. Там уходят стрессы, отходит рутина. Не напрягают, как будто кто-то кому-то должен.

На самом деле никто никому не должен. Если вы думаете, что вы кому-то что-то должны, то знайте, на самом деле, это вам стараются внушить, что вы должны. Это такая игра в жизни. Роберт Кийосаки так сформулировал эту мысль: капитализм — это игра в то, кто кому должен. Но если вдуматься, то дело не в капитализме. Всё было так задолго до того как придумали это слово, и так всё и останется.

Мы все всегда всё считаем.

В суете цивилизации люди думают, что они считают деньги. Это такое занятие, которое у людей становится содержанием жизни. Но они считают не деньги. На самом деле деньги — это единица измерений, такая же, как метр или секунда. Только евро, долларом или рублём измеряют не время и расстояние, а экономические показатели. А экономические показатели, это некая вставка между психофизическими трудовыми затратами и психоэмоциональными человеческими отношениями. Вот к последним всё на самом деле и сводится, сколько бы вы не смотрели в бухгалтерские ведомости и сколько бы вы не мечтали об отдыхе на Гавайах.

На самом деле люди не считают свои деньги, им только кажется это. У большинства людей вообще нет ни системы счёта, ни определённой базы отсчёта. У них нет реальной картины, а поступки определяются шаблонами и импульсами. Что, лихо загнул? Да это старая истина, в любой книге по маркетингу об этом написано.

Кроме денег люди считают ещё и время. Но как они это делают? Весьма специфическим способом. Хотя они этого не знают. В смысле, что они не знают, что их способ весьма специфичен. Они твёрдо уверены, что этот способ самый обычный, тривиальный. Нет, они и этого не думают. Они вообще не думают над этим. Они не замечают этого.

А кто замечает воздух, которым дышит?

Аквалангисты не в счёт. А кто думает над каждым шагом, когда прогуливается вдоль бульвара? Мысли заняты совсем другим.

Например, планированием дел на неделю. Прикинуть, что к чему и в какой последовательности. Вспомнить даты и связать их с днями недели. Когда мне надо подсчитать день недели на текущей неделе, почему-то я делаю это странным образом.

Перед моим мысленным взором предстаёт пустой разворот школьного дневника. Я заполнял такой, когда учился в школе. Типографии и сейчас печатают такие дневники, ничего не изменилось. На развороте моего дневника были только шесть разграфлённых прямоугольников, потому что седьмой день выходной. На левой странице разворота были прямоугольники, предназначенные для понедельника, вторника и среды. На правом — для четверга, пятницы и субботы. Каждая клетка дня недели разлинована по нескольку строк, каждая из которых предназначена для записи одного урока.

Много-много лет прошло с тех пор. Но всегда, когда я считаю даты и дни недели, я пользуюсь виртуальным образом школьного дневника. Я мысленно двигаю свой взор по клеткам дней недели. Предположим, понедельник — это седьмое число. Перевожу взгляд на клетку вниз: вторник — восьмое. Ниже. Среда — девятое. Перехожу на правую страницу. Четверг — десятое, пятница — одиннадцатое, суббота — двенадцатое. В дневнике дальше уже ничего нет, но ведь ясно, что воскресенье — тринадцатое.

Но где же воскресенье? На развороте его нет. Умозрительно оно где-то в стороне, то ли между страницами дневника, то ли где-то как будто бы сбоку. Оно неопределённо расположено и как бы подвешено в пространстве, …но при этом странным образом находится вне его… И каким-то боковым чувством я ощущаю его присутствие.

Его нет, но оно как бы есть!

Воскресенье — это не- (пнд, втр, срд, чтв, птн, сбт). Это несколько сложнее, чем логическое В, которое есть не-А. Но мозг с этим справляется. Это его технология, которую логики называют методом исключения. Если экстраполировать эту мысль, то мы получаем психологический метод исключения наблюдателя, который базируется на принципе исключения позиции наблюдения. И мы с вами всё время будет возвращаться к этой ключевой идее во всех её аспектах.

Пару лет назад по ТВ промелькнула сенсация. В Германии появилась чудо-собака. На неё набросились учёные, забрали в какой-то институт для изучения и экспериментов. Эта немецкая овчарка удивила мир тем, что продемонстрировала способность к логическому мышлению.

Её хозяйка, простая немецкая женщина, научила её искать игрушки по именам. Она раскладывала плюшевые игрушки перед собакой, называла каждую придуманным именем. Собака запоминает. Затем по команде «Найди Марту!» или «Найди Питера!», она находила соответствующую игрушку.

Но не это поразило немецких учёных, а то, что если положить дополнительно ещё одну игрушку, скажем Клауса, не называя её по имени, а потом дать команду «Найди, Клауса!», собака безошибочно приносит Клауса. Но как она его нашла, если его имени ей не называли до этого? Методом исключения. Собака мыслит логически.

Не знаете, чем так поразились немецкие учёные? Разве это не было совершенно очевидно и до появления этой гениальной немецкой овчарки? Можно быть надо просто быть наблюдательным, и тогда не потребуются дорогостоящие лаборатории и многократно повторяемые эксперименты?

Совсем тривиальный пример. Специалист приводит собаку на место преступления, чтобы она взяла след. Но на этом месте уже присутствует группа полицейских, врачи скорой помощи, понятые и оперативные работники. Все они имеют свой запах.

Собака обнюхивает это место и всех присутствующих. После этого ей дают команду «ищи», и она берёт след по запаху. Но что она ищет? Какой след берёт. Ведь она ощущает запах нескольких человек. Кого же она ищет?

Того, которого нет!

Собака руководствуется логическим методом исключения. Собака мыслит логически! Чего нельзя сказать о многих людях. Я шучу. Конечно же, человек тоже думает логически, и делает это всегда. Чего же не могут люди? Почему же у них порой мысли как-то сбиваются, путаются, и человек становится как будто ненормальным и неразумным?

Может быть, все люди больны? А весь Земной шар — это сумасшедший дом? Я не хочу, чтобы вы так думали. Это плохая идея.

Странная и удивительная вещь. Способности людей к логическому мышлению намного выше, чем у собак. И оно имеет в их жизни намного большее значение. Также они гораздо лучше запоминают имена, и знают их столько, сколько ни одна, самая умная собака не запомнит. Они как бы живут в мире разнообразных имён. Да, это целый мир, без преувеличения. Академик Павлов назвал его второй сигнальной системой, а Зигмунд Фрейд называл акустическим колпаком.

Но при этом, что чрезвычайно поразительно, в этом мире есть непонятные аномалии. Наверное, потому, что этот мир для человека огромен. В нём есть не только свои континенты и океаны, но также таинственные неизвестные острова, terra incognita. В этих загадочных аномалиях простые вещи перевёрнуты вверх ногами. Мозг даёт необъяснимые пробуксовки и ведёт себя парадоксальным образом. Невольно люди начинают верить, что если есть нормальный мир, то должен быть и другой — паранормальный мир.

Как такое может быть? Собака может найти вещь, которую не знает. А, наблюдая поведение людей, можно заметить удивительный феномен. Человек как бы не видит непоименованных вещей. Зигмунд Фрейд сказал, что акустический колпак надет набекрень. Мало того, что он надет набекрень, так он ещё при этом смещается и сползает. Колпак сползает на глаза и мешает видеть. Обладая мощнейшей способностью к логическому исключению, человек почему-то в некоторых случаях совершенно не способен воспользоваться своим даром.

Люди забывают, что имена — это только второй, производный мир. Для них он становится первым, а может быть даже единственным. Народная мудрость утверждает, что у женщин этот феномен выражен в большей степени, они даже любят ушами.

Люди не думают о том, что имена, на самом деле, производный мир. Он для них настолько значим, что, в самом деле, это их первый мир. Но что же на самом деле поразило немецких учёных в поведении собаки?

Взять след по команде «ищи» может любая собака. Она может искать того, которого нет. Но вот оказалось, что собака, может исключать не только запахи, но и слуховые образы, то есть имена. Она может искать незнакомый предмет, название которого ей не знакомо.

Cобаки умные и смышлёные существа. Они не только способны к логическому мышлению. Некоторые собаки умеют говорить. У нас, например, была собака — маленький пудель, — которая умела говорить целых два слова: «мама» и «открой». Конечно, она не могла правильно артикулировать звуки, но компенсировала это довольно точной интонацией. Причём говорила она совершенно осмысленно. Мамой она называла свою хозяйку. А «открой» было просьбой открыть дверь.

Она научилась говорить, когда была щенком. Когда она выросла, она забыла слово «открой», но слово «мама» говорила всегда. Человек может знать 50000 слов и больше, но также способен научиться говорить только в детстве.

Ребёнку показывают: Вот это — лампа, вот это — дерево. Удивительная вещь, ребёнок начинает воспринимать какую-либо вещь только после того, как её показывают ему и называют её имя.

Наше восприятие определяется нашей собственной природой.

Мы наивно думаем, что видим, слышим и воспринимаем всё, что нас окружает, именно так, как оно и есть на самом деле. А так ли это? Поразительно, но это достоверный факт: если человек не знает имени вещи, он не воспринимает её. Непоименованная вещь как невидимка. Вы можете смотреть на что-либо буквально в упор и ничего не видеть, и это не преувеличение. Вы можете стоять вплотную рядом с чем-то и не догадаться о его существовании.

Человек многое воспринимает иллюзорно. Мы смотрим на мир через призму своего восприятия. Этой призмой управляет главный корректор и редактор, — вторая сигнальная система, — который выносит окончательный вердикт: что реально, а что нет. Его власть — это сила слов. Глаголов и наречий, определений и имён, как собственных, так и нарицательных. Имена обладают силой и магией реализма.

Реализм имён — удивительный феномен разума.

Фундаментальная сущность этого феномена гораздо глубже, чем биология или физиология человека. Его можно обнаружить в области, казалось бы, очень далёкой от психологии и физиологии человека: в методах адресации, поименования и подстановок, знакомых программистам.

Но вторая сигнальная система не единственный редактор и корректор. Ведь есть ещё и первая. Продолжим нашу экскурсию в мир феноменов души. Нас ждут ещё более удивительные открытия.

У земноводных есть одна особенность. Лягушки не видят неподвижные предметы. Нам это кажется интересным и забавным.

А теперь представьте, что какой-то инопланетянин смотрит познавательную телепередачу передачу о людях, живущих на планете Земля, и их мировосприятии. Это ему кажется ещё более забавными. Ведь люди почему-то воспринимают мир своим, земным способом. Они и мыслят «динамически».

Квазидинамическое мышление — ещё один удивительный феномен. Для краткости будем называть его также просто динамическим мышлением.

Все мы считаем, что живём в динамичном мире. Мы думаем, что любим — и в самом деле любим — движение, активность и энергию. Мы ценим действие, изобретательность и предприимчивость.

Мы зачем-то пытаемся оценивать людей, организации, товары и рекламу, идущую по телевидению по степени их функциональности и динамичности. Весь мир нам кажется движущимся, динамичным и вечно развивающимся. В самом деле? Или нам это только кажется?

Лягушки, крокодилы и другие пресмыкающиеся не видят неподвижные предметы. Так устроено их зрение. Можно ли их считать менее совершенными существами? На дереве эволюции они ниже животных. Древние вымершие рептилии, в том числе и динозавры, были, в сущности, большими лягушками. Может быть, они и вымерли по причине своего несовершенства? А вот человек видит всё. Он видит и движущиеся, и неподвижные предметы. «О, счастливчик!»

Но если рассмотреть физиологические подробности, то мы заметим поразительный факт. Зрительный аппарат человека можно считать модификацией системы зрения динозавров. И как ни странно это может показаться в плане личного опыта восприятия, глаз человека не способен воспринимать неменяющееся изображение на сетчатке. Но как же тогда видит человек все неподвижные предметы?

Эволюция привела к последовательному и остроумному решению. Глаза человека находятся в постоянном движении. Даже когда человек неподвижно держит голову и смотрит в одну точку, то и в этом случае его глазные яблоки находятся в движении, совершая десятки микродвижений в секунду. Эти микродвижения не воспринимаются человеком и незаметны со стороны невооружённым глазом. Они не контролируются сознанием и рефлекторны как дыхание. Их нельзя остановить, так же как нельзя остановить биение сердца.

Значит, способ видения у человека тот же самый. Сетчатка глаза не может видеть неподвижные предметы. Она работает так же, как сетчатка глаза лягушки или динозавра.

Мы — потомки динозавров!

Зрение даёт человеку около 80% всей чувственной информации. А остальные 20%? Все чувственные ощущения зависят от движения или изменения. Неизменные или монотонные раздражители выпадают из восприятия и как бы исчезают. Все органы чувств работают также как и зрение.

Физиологи называют глаза частью мозга, вынесенной на периферию. Зрение не является функцией только сетчатки глаза или глазного яблока, это комплексная функция. У человека воображение, ассоциативное и логическое восприятие как бы расширили функцию зрения. Но ведь ассоциативное и логическое восприятие является основой мышления как такового, а не только расширением физиологии восприятия. Быть может, и само мышление землян покажется инопланетянину очень странным?

Проведём небольшое исследование. Наблюдательность заменит нам дорогостоящее оборудование и эксперименты. Вот небольшой томик «Справочник по элементарной математике», автор Марк Яковлевич Выгодский. Это бестселлер советского периода. Его продолжают переиздавать до сих пор.

Откроем его, и увидим там такое определение конической поверхности:

«Конической поверхностью называется поверхность, образуемая движением прямой (АВ…), проходящей всё время через неподвижную точку (S) и пересекающую данную линию (MN).»

Текст содержит слова, связанные с образными представлениями о времени и движении: образуемая, движением, проходящей, неподвижную, пересекающую. Описание конической поверхности даётся как описание мысленного процесса её построения. Но ведь абстрактные геометрические тела и системы не движутся, они существуют вне времени (нетемпоральны).

Попробуйте поразмыслить над такой аналогией. Глазное яблоко совершает микродвижения, чтобы рассмотреть неподвижные объекты. А наше квазидинамическое мышление использует динамические модели для моделирования нетемпоральных объектов и систем.

Сетчатка глаза не может воспринимать неподвижное изображение. Чтобы увидеть его глазное яблоко должно сделать несколько микродвижений, в результате которых изображение на сетчатке совершит несколько перемещений, хотя сами рассматриваемые объекты остаются неподвижными.

А наш разум не может вообразить сложные нетемпоральные объекты, мышление не может представлять объекты вне времени. Мышление — это создание квазидинамических моделей, то есть описаний. Например, «человек идёт», или «время уходит, поторопимся». Каждое описание имеет существительное и сказуемое. Нетемпоральные объекты описываются с помощью квазидинамических описаний также, как и темпоральные.

А почему описания — «квазидинамические», а не динамические? Описания имеют актуальную динамику только в момент воспроизведения. Фраза становится динамической в момент произнесения, прослушивания или прочтения. На самом деле любая фраза — это законченный статический объект. Она нетемпоральна. Её динамика иллюзорна.

Как аналогию представьте грампластинку или лазерный диск. На нём записаны голоса, но они «живут» вне времени. Иллюзия оживления происходит, когда они воспроизводятся. Кажется, что воспроизводимая фраза имеет начало, развитие и завершение во времени. Но ведь она вся была на диске до того, как вы вставили диск в проигрыватель и начали прослушивание.

Квазидинамическое мышление это обычное мышление каждого человека, а основным инструментом этого мышления являются описания. Запомните ещё один важный факт. Описания — это не только словесные фразы. «Фразы» могут быть визуальными, чувственными, образными, ассоциативными, рационально-логическими и комплексными. То есть, состоять не из слов, а из любых других интеллектуальных компонентов.

Это расширенное понимание того, что такое «фраза». Наше мышление имеет квазидинамическую природу не только на уровне нашей речи и словесного мышления. Оно является именно таким на всех уровнях во всех видах и проявлениях.

Мы смотрим на мир не только через призму второй сигнальной системы. Первая сигнальная система — физиологическая система восприятия — тоже вносит свои коррективы. Так, может быть, всё, что способен воспринимать человек, это только иллюзии?

Эту метафору использовал Зигмунд Фрейд. Позднее Марвин Мински, автор знаменитой теории фреймов, схематично изобразил интеллект состоящим из двух модулей, A-brain (эй-брейн) и B-brain (би-брейн). Первый мозг — физиологический, второй — образно-логический. Второй воспринимает мир через первый. Известна также теория нейро-лингвистического программирования (НЛП). Эта теория базируется на сходном положении: «карта не есть территория».

Всё это так, но только в первом приближении. А дальше? A-brain можно представить как сумму первой и второй сигнальной системы. Или всё-таки вторую сигнальную систему правильнее считать принадлежащей B-brain? Нельзя дать однозначный ответ. Никто не сможет карандашом или фломастером провести границы. Всё условно, умозрительные границы размыты.

Слышали ли когда-нибудь вы о том, что маленький ребёнок видит мир в перевёрнутом виде? Это не так. Он не видит мир ни в нормальном, ни в перевёрнутом виде. Вернее, он что-то видит, но не понимает, что это внешний мир. Просто ребёнок не связывает изображение на сетчатке с предметами внешнего мира. Он автономно воспринимает непосредственно «карту», а не «территорию», которую она изображает. Только в возрасте старше двух недель ребёнок начинает приобретать способность физиологической объективации. Он начинает воспринимать объекты как объекты.

Зрительные иллюзии свидетельствуют о том, что наше зрение — это видение не совсем того, что есть на самом деле. Иллюзии бывают не только статические, как, например иллюзия изменения цвета, формы или размера, но и динамические, как, например, иллюзия движения статического изображения или стробоскопический эффект. А это значит, что движение — это не совсем то, что нам кажется. Если сетчатка не видит неподвижное, то тогда, в каком трансформированном, «искажённом» и «усечённом» виде она воспринимает подвижное?! Хороший вопрос.

Психологи и физиологи продолжают изучение механизмов зрения и распознавания. Им помогают кибернетики. Вначале был перцептрон Розенбладта. Он перевернул представление о том, что такое распознавание.

Первоначальная, — наивная, — идея, заключалась в том, что распознавание — это поиск совпадения с некоторым шаблоном по принципу подобия. Но такое объяснение не привело к созданию никаких практических моделей. Потому что такое объяснение даже не могло прояснить, как в таком случае глаз может распознавать образы не только разного масштаба и ориентации, но и с очень большой степенью искажений и низкой степенью сходства. Идея перцепции, практически реализованная в устройстве Розенбладта, состоит в том, что образ распознаётся не по принципу подобия, а по принципу соответствия. И не по шаблону, а по виртуальной матрице, не имеющей сходства с образом.

Сходство и соответствие являются ключевыми понятиями метасистемного мышления.

Французский философ Жорж Сартр сказал, что «человек — медленное существо». Нервный сигнал распространяется не со скоростью электросигнала, бегущего по проводам, а в тысячи раз медленнее, со скоростью передачи перепадов давления в гидравлических системах. Поэтому Антонов назвал свою модель интеллекта биогидравлической моделью.

В его модели обучаемых систем распознавания использована двухканальная схема. Это просто новая разновидность перцептрона или нечто принципиально новое? Почему именно так? Какой в этом смысл? Вы и это скоро узнаете. Вы поймёте, что перцептрон Антонова это не просто система распознавания, а простейшая «машина времени». Вы узнаете, что такое скалярные стек-каналы, и какое они имеют отношение к объяснению самой большой загадки и самой большой тайны для нас — тайны времени.

Однажды я стоял на автобусной остановке за городом. Возле автобусной остановки бродили коровы. Одно из этих добрых домашних животных приблизилось ко мне. Её большие ноздри раздулись, слышно была как в них с шумом втягивается воздух. Она принюхивалась. Некоторое время корова смотрела на меня своими огромными чёрными глазами, а потом медленно и грустно пошла прочь. Может быть, она надеялась получить из моих рук что-нибудь вкусненькое? Или просто коров тянет к людям, потому что они, как и многие домашние животные, испытывают потребность в ласке?

Я посмотрел на уходящую корову и подумал, как бы я чувствовал себя на её месте. Бедное животное! Оно лишено многого из того, что доступно людям. Она не различает цвет, такая у неё зрительная система. У неё нет рук, а вместо пальцев раздвоенные костяные копыта. Что за жизнь! Неужели в таком теле комфортно жить на белом свете?

Но потом я подумал, что это мне было бы не комфортно в её шкуре. А она довольна и счастлива. Она не чувствует никаких ограничений и свободно бродит, пощипывая зелень. Так же как и мы чувствуем себя комфортно и свободно. Мы тоже сильно ограничены своей собственной природой. Но ведь это нам не мешает?

Ну да, мы различаем цвета, не считая дальтоников. А много ли мы способны увидеть? Что и как мы видим? Если выйти на берег моря, закрыть один глаз и зафиксировать свой взгляд на какой-нибудь точке на горизонте, то можно увидеть странную картину. Горизонт покажется овальной дугой, нечёткой и размытой. Но как только вы откроете второй глаз и примете естественную позу, всё станет по-прежнему. Горизонт превратится в идеальную чёткую прямую линию.

Как оптический прибор глаз ужасно несовершенен. Хрусталик — это простая оптическая линза, причём очень неточная и «кривая». Глаз имеет такие огромные аберрации, что даже первые фотокамеры-ящики с простой линзой в качестве объектива были более совершенны.

Чёткое изображение хрусталик формирует только в центральной очень узкой области сетчатки, называемой жёлтым пятном. Периферия сетчатки едва способна различать световые пятна. Тем не менее, человек воспринимает, или ему так кажется, весьма совершенную зрительную картину.

Зрительную картину рисует мозг. Как же ему это удаётся? Вы думаете это очень сложная система? Ничего подобного. Система элементарна.

В книге «Двенадцать стульев» есть эпизод, когда Остап Бендер отправлял Воробьянинова просить милостыню на разных языках. Бендер устроил ему экзамен. Сначала Воробьянинов произнёс фразу по-французски «Je ne manch pas six joures», затем начал фразу по-немецки «Ich bin…». Нетерпеливый Остап перебил его, — «Ну это вы знаете».

Остальное ему было не нужно, ему достаточно было уверенности, что дальше что-то есть. На самом деле Воробьянинов не помнил продолжение фразы, ему просто повезло.

Вот примерно так же рисует картину мира наш мозг. Его картина это постоянно перемешиваемая огромная куча разрозненных фрагментов. Это вовсе не разбитое на кусочки единое полотно. Это куча мельчайших кусочков всевозможных артефактов несуществующей художественной галереи. Но для разума это неважно, он уверен в своём видении. Он учитывает каждый клочок. «Вот этот маленький кусочек полотна, на котором едва можно различить мазок красной краской, — это моя любимая картина Рубенса, а этот кусочек камня — статуя прекрасной Венеры. И это всё моё». Он живёт в своей зоне комфорта.

Пожалуй, мой счёт зашёл уж слишком далеко. Возможно, вам стало трудно сохранять направление мысли. Расслабьтесь. Всё гораздо проще.

Ещё раз начну-ка я свой счёт с самого начала.

Вот, у меня есть я. А это 77 килограмм живой массы. Возможно, есть ещё некоторый довесок, совсем ничтожный, гораздо меньше миллиграмма.

Есть такой миф, что душа тоже что-то весит. Когда-то где-то я услышал сенсационную новость, что какие-то учёные провели эксперименты по взвешиванию умирающих, и с помощью сверхточных электронных весов всё-таки смогли взвесить душу. Когда человек испускает дух, он становится чуть-чуть легче, и очень точные весы способны зафиксировать этот факт. Надо же было додуматься до такого бесчеловечного эксперимента!

Не верьте этим сказкам, идея материальности души — полнейший абсурд. Учёные, которые якобы проводят такие опыты — отпетые мошенники. А впрочем, нет. Просто их никогда и не было. Этот эксперимент — выдумка, а вся эта история — утка. Но ведь не бывает дыма без огня, и самые нелепые вымыслы не появляются на пустом месте.

Сколько весит информация, записанная на вашей флэшке? Вопрос покажется очень странным. Но почему выдумки о человеческой душе не кажутся такими же нелепыми? Что будет, если отформатировать флэшку? А если разбить её молотком? Исчезнет ли записанная на ней информация? Смотря, что понимать под информацией.

Норберт Винер сказал, что «информация не появляется, и не исчезает». Но ведь после разрушения флэшки ничего не остаётся. Или не остаётся только в записи, а что-то всё-таки вечно?

Быть может и душа вечна? А если человек умирает? Что происходит с душой? Почему-то, когда дело касается человеческой души, простая рациональная логика как бы забывается. И это не просто так.

Имеет ли мысль материальную силу? Сама по себе нет. Но мозг управляет телом. Вот я что-то подумал. Подумано — сделано. Мои мышцы выполнили какое-то действие. Мысль «материализовалась».

Ну, это слишком просто, даже неинтересно. А где же тайны и загадки? Да их хоть пруд пруди. В большинстве случаев человек не может проследить, казалось бы, элементарную цепочку: мысль — мышечное сокращение, или считает, что ему это не нужно. Простая цепочка не так уж проста. Многие действия совершаются бессознательно, машинально, или движений совершается настолько много, что проследить и запомнить их просто невозможно.

Но это не всё. Вы не можете воспринимать физиологические механизмы своих действий. Как вы узнаете, какие химические превращения произошли в ваших мышцах, или как распространялся нервный импульс по нейронам? Вы не знаете, как вы думаете, и вы не можете знать, как душа живёт в теле. Нам на помощь приходит наука.

Оказывается, душу и тело связывает улица с двухсторонним движением. Это симпатическая и парасимпатическая нервные системы. В компьютере сигналы идут по одним и тем же шинам в двух направлениях, но специалисты уже склонились к мысли, что такая конструкция не самая оптимальная. А в живом компьютере «шины» разделены. По одним сигнал идёт туда, а по другим — обратно.

Какой промежуток разделяет мысль и мышечное сокращение? Что есть между ними, что их разделяет? Ведь можно подумать, но не сделать движения. А можно подумать о движении и выполнить его. Есть ли вообще что-нибудь в этом промежутке? Быть может, какой-то таинственный волевой импульс? Или неизученный химический процесс? Или какая-то магическая сила? Быть может то, что в промежутке, можно поймать, можно им овладеть, и получить в своё распоряжение магическую силу? Все ответы неверны. В промежутке ничего нет и быть не может, потому что самого «промежутка» нет. Мысль и движение никогда не разделены. И это подтверждают научные опыты и открытия.

Иногда эта связь труднообъяснима, с человеком происходят странные вещи, совершенно мистические для несведущих. Медики могут сказать, — «парадоксальная фаза», или произнести ещё какую-нибудь непонятную фразу. Но вам это ничего не объяснит, потому что вы никак не сможете практически использовать сведения подобного рода. Мы должны взглянуть на вещи с другой стороны.

В середине ХIX века французский химик Шеврель и английский физик Фарадей, каждый независимо, экспериментально исследовали явление, называемое идеомоторикой.

Грузик весом 5—15 грамм привязывался к нитке длиной менее метра, другой конец наматывался на сгиб указательного пальца ведущей руки, — правой, если человек не левша. Испытуемый вытягивал прямую руку перед собой на уровне плеча. Ему надо было мысленно — только мысленно — представить, что грузик на нитке раскачивается как маятник. Через несколько секунд грузик приходил в движение. В более сложном варианте необходимо было мысленно менять направление движения.

Мысленные представления вызывают сокращения мышц как бы помимо воли. Эти сокращения чаще являются микросокращениями, то есть сокращениями очень небольшой силы с такими небольшими перемещениями, что они практически невидимы со стороны. Но при длительных или часто повторяемых идеомоторных актах при соответствующих условиях может происходить постепенное увеличение силы сокращения мышц, которая может даже значительно превысить обычную силу мышечных сокращений, при этом оставаясь недоступным сознанию.

Этот феномен положен в основу идеомоторной подготовки спортсменов. Также он используется магами и фокусниками. Широко распространены такие фокусы, как измерение артериального давления на руке с помощью золотого кольца (материал кольца, в сущности, не имеет никакого значения), нити и обычной школьной линейки. Это самая простая модификация маятника Шевреля-Фарадея. Известны также такие фокусы, как разговор с Чебурашкой и диалог с духами с помощью движущегося блюдца.

Профессиональные фокусники могут «читать мысли» другого человека с помощью минимального, почти незаметного физического контакта с ним, например, через тонкую палочку, нить, прикасаясь к нему с помощью как бы ничего не значащего жеста, наблюдая неконтролируемые движения глаз, мимику и жесты.

Этим же способом можно гадать по руке якобы по линиям руки, удивляя человека сведениями о нём, которые он как будто бы и не сообщал. Идеомоторная техника лежит в основе псевдометода поиска залегания подземных вод с помощью лёгкой рамки. Это так называемое лозоходство.

Точно также исполняется «телекинез», основанный на идеомоторике, то есть перемещение физических тел без контакта. На самом деле идеомоторный контакт осуществляется через физическую среду: пол, поверхность стола, любые предметы между перемещаемым телом и человеком. Воздействие посредством микродеформации или микровибрации, незаметными для зрителей, передаётся к предмету или к подставке, опоре или подвеске этого предмета.

Наша душа неотрывна от тела. Невозможно разграничить душу и тело, или оторвать душу от тела. Человеческий интеллект является телесным интеллектом. Его нельзя перенести из одного тела в другое, как переносят компьютерную программу из одного компьютера в другой.

Интеллект человека — это не только его мозг, не только серое вещество, в котором «записаны» какие-то инструкции, образы и алгоритмы. Интеллект включает в себя мышечную систему. Это точно также как в перцептроне Антонова. Ведь Обучаемая система управления (ОСУ) Антонова — не только группа фотодатчиков и матрица соединений. Эти структуры обязательно должны быть связаны с исполнительными двигателями, которые производят подстройку зрительного анализатора. ОСУ «думает» двигателями, а не фотодатчиками и матрицей распознавания.

Фотодатчиков может быть тысячи и даже миллионы, а вот двигателей в минимальном варианте достаточно даже двух, а иногда и одного. Можно отключить большую часть фотодатчиков и разрушить почти всю матрицу, но ОСУ всё равно будет «думать» и иметь способность распознавания. Он демонстрирует такую же живучесть, как и биологические системы.

Связь мыслей и движений проявляется также в виде специфических феноменов.

Первый феномен неразрывности мысленной деятельности и движений называют эмоциями. Эмоции — это кажущиеся неволевыми сокращения мышц под влиянием мыслей. Очень часто эмоции проявляются как изменение сердечного ритма. Поэтому слово «сердце» стало метафорой понятия «душа».

Второй феномен неразрывности мыслей и движений — это воображение. Когда человек что-либо воображает, также происходят многочисленные микросокращения мышц. Если мысленно представляются зрительные образы, происходят микродвижения глаз, то же самое происходит во сне.

Внутренняя речь или пение вызывает микросокращения мышц гортани, губ и голосовых связок. Более того, человек способен распознавать речь другого человека только с помощью собственной внутренней речи, которая дублирует речь говорящего. Это объясняет почему он не способен детально воспринимать незнакомую иностранную речь.

Все представления о пространственном движении вызывают микросокращения скелетных мышц. Микросокращения сопровождают сновидения, представления и фантазии.

Мысли не бесплотны. Информация, которая находится в голове, невидима и недоступна. Говорят, что некоторые экстрасенсы умеют читать мысли. Возможно ли это? Не знаю. То, что находится в голове «прочитать» невозможно. И не только потому, что это не доступно. Современные электронные устройства позволяют кое-что прочесть, но эту информацию невозможно детально интерпретировать.

Информация, хранящаяся в нейронах, не является стереокопией систем и объектов. Она соответствует моделируемым системам и объектам, но не подобна им. Таков принцип работы матрицы любого перцептрона и человеческого интеллекта тоже. Такой же принцип хранения информации лежит в основе голографической записи фотоизображений. Человеческий мозг часто метафорически сравнивают с гигантской голограммой.

Интеллектуальный мир не ограничен узким пространством черепной коробки. Он имеет физическое воплощение в мышечной системе. Это воплощение «материально», оно имеет физический образ. При желании можно было бы составить карту или матрицу мышечного образа. Скорее всего, наука ещё придёт к этому.

Воображаемое не бесплотно. Оно присутствует в материальном мире. Также не существует воображаемых действий и осуществлённых. Мысли о действии реализуются в любом случае. Только воображаемые действия — это ослабленные действия микродвижений.

В общем-то, это совершенно несекретный феномен, но мало кто вспоминает о нём. Чаще люди почему-то думают, что воображение — это одно, а действие — это что-то другое, отдельное и само по себе. Популяризаторы науки по этому поводу помалкивают, жёлтая пресса распространяет нелепые небылицы, а модная тема «визуализация» попала в разработку к людям, изобретающим необъяснимые системы с ужасной терминологией вперемежку с мистикой, вообще-чем-попало и апелляциями к непонятно чьим и каким магическим силам.

Но во многих случаях техника визуализации сходна с техникой идеомоторики и идеомоторной тренировки, которую применяют для подготовки спортсменов.

Третий феномен неразрывности — неконтролируемые макродвижения и поступки. При определённых условиях идеомоторные микродвижения становятся неконтролируемыми макродвижениями.

Вот такой простой опыт.

Группа из нескольких человек собирается для того, чтобы «общаться с духами» при помощи блюдца. Это хорошо известный фокус. На бумаге пишется алфавит и цифры. Для вящей убедительности блюдце таинственно подогревается свечой, и участники кладут кончики пальцев на блюдце.

Затем ведущий начинает задавать вопросы духам, блюдце якобы мистическим образом начинает перемещаться. На самом деле, как и маятник Шевреля-Фарадея, блюдце перемещается идеомоторными движениями. Отличие состоит в том, что, так как участвует не один человек, то движениями управляет коллективное бессознательное.

Постепенно блюдце «разогревается» всё больше и больше, движения становятся быстрыми и уверенными. После этого ведущий организует действие так, что из группы выходит один человек за другим. В конце опыта остаётся два человека, один из которых ведущий. Но блюдце перемещается ещё быстрее.

В этот момент ведущий, вместо того, чтобы обращаться к «духам», переходит к директивным командам: «перемещайся к букве А» и тому подобное. Оставшийся участник по инерции не может сразу переосмыслить ситуацию, и выполняет все команды не осознавая, что перемещает блюдце он, а не «духи».

После этого следует стрессовый выход из ситуации. Ситуация разрушается. Участник осознаёт, что блюдце двигает он, но действия своих рук он не ощущает. Это его пугает, и выход сопровождается резким эмоциональным толчком. Он отрывается от блюдца и совершает несколько хаотических движений. Эта моторная реакция похожа на гидравлический удар.

Этот простой опыт наглядно показывает, как едва заметные микродвижения превращаются в неконтролируемые макродижения. Пространственный диапазон и сила макродвижений может в несколько раз превысить обычную силу движений человека, оставаясь неконтролируемыми. Такие макродвижения, в частности, наблюдаются в состоянии аффекта.

Человек переживает сердцем, ужасается корнями волос, а смотрит на мир мышцами своих глазных яблок. Даже чисто интеллектуальные процессы, такие как «короткое замыкание» (стереоцикл), сопровождаются телесным ощущением падения в невесомости, или появляются ощущения, похожие на головокружение, или перехватывает дух.

Откуда у человека могло появиться желание обладать способностью телекинеза? На первый взгляд сама идея кажется нелепой, произвольной, пришедшей ниоткуда. Нет, она пришла не случайно. Человек смотрит на мир мышцами своих глазных яблок. А так как все его мышцы что-либо перемещают, то рефлекторно появляется желание перемещать предметы глазами.

Душа нематериальна, но она телесна!

А поэтому душе не нужно пытаться заглотить внутрь себя бесконечность и необъятность мира, только для того, чтобы увидеть картину мира. Ей вполне хватает маленьких кусочков полотна. Ей не нужны горы золота и несметные богатства для счастья. Ведь её истинное счастье — это состояние аффективного тонуса.

Перцепция и мышление — это процесс интеграции и сворачивания многообразия к минимальному моторному итогу. Да или нет, плюс или минус, хорошо или плохо, жизнь удалась или нет. Академик Павлов ввёл в науку понятие «аффективный тонус». Сейчас его чаще называют интегральным чувством «приятно-неприятно» (Пр-НПр) или центрами удовольствия и боли. В прессе утверждается, что современные ученые знают, где находятся эти центры.

На первый взгляд кажется удивительным, таинственным и непонятным, как мозг человека при его ограниченных размерах и его интеллект при всей его относительной слабости могут вмещать в себя безграничное многообразие мира. На самом деле всё ещё более удивительно.

Вы, наверное, слышали или читали о том, что человек использует свои нейроны на 5%. Подразумевается, что его способности тоже составляют только пять процентов от максимально возможных. Эта идея уже несколько десятилетий переписывается во многих книгах и статьях. Её автор мне неизвестен. Я знаю только, что это один из тех мифов, которым потчуют широкую публику. А разные гуру предлагают свои рецепты как задействовать неиспользуемые 95%. В основе этого мифа лежит предпосылка, что чем больше ресурсов окажется у человека, тем ему будет лучше. Он, предполагается, станет умнее, добрее, счастливее. И качество жизни, наверное, улучшится. А так ли? Нужно ли человеку, чтобы его «стало больше»? А может быть наоборот?

Даже то количество нейронов, которое есть у человека, значительно превышает минимальную «потребность». Душа человека — это его нейро-соматическая система, а количество мышц — в тысячи, десятки тысяч, а в некоторых органах и в миллионы раз меньше, чем количество рецепторов и нейронов их «обслуживающих».

А теперь подведём маленький промежуточный итог.

Так что же остаётся, когда душа уходит? Остаётся дух, растворённый в коллективном разуме группы, социума или даже всей ноосферы.

Очень скоро учёные создадут одушевлённых роботов-андроидов, имеющих сознание, а также будет создан бестелесный компьютерный интеллект — гомункулусы. Гомункулусы одного вида будут иметь сознание, гомункулусы другого вида будут бессознательными. Может быть, и у тех и других, в отличие от андроидов, будет разум, а у многих и сознание, но не будет души, потому, что у них не будет тела? Но ведь «тело» можно эмулировать в виртуальной среде.

Мы уже имеем достаточно знаний и технологический базис для выполнения этих фантастических задач. Это вопрос ближайших лет. Мы живём в удивительную эпоху, в преддверии очередного перехода человечества на новый уровень развития. В такую же эпоху жили наши отцы и деды в 50-х годах прошлого века, на пороге выхода человечества в космос. Столетиями люди мечтали, рассчитывали и планировали. И свершилось.

Скоро вы выйдете на улицу, и среди прохожих увидите полуклонов и андроидов. Так будет.

А пока мы продолжим. Мы будем изучать психотехнику для применения в своём личном творчестве. Вы в дальнейшем узнаете и поймёте, как работает интуиция, как получить вдохновение по заказу, и как достигается успех и создаются бестселлеры, то есть коммерчески успешные творческие продукты.

И снова давайте задумаемся. В каком мире мы живём? Архимед сказал: «Даёте мне точку опоры, и я переверну весь мир». А есть ли эта точка? Предположим, что есть. А где она находится? Где-то в пространстве? Или в тёмных глубинах разума? Согласно метасистемному подходу граница между «внешним» и «внутренним» размыта, а интеллект является частью вселенной. Но между интеллектом и «внешним» миром нет разделяющей их грани. Разум «размазан» в этом мире, как электрон на орбите атома. И образ мира, созданный интеллектом, тоже рассеян и неуловим.

3. Квазибезумие разума

Пришёл новый день. Снова взошло солнце. Такое же светило видели наши далёкие предки двадцать-тридцать тысяч лет назад. Они также были очень любопытны ко всему, что их окружало. И также хотели получить от этой жизни как можно больше.

На заре человеческой цивилизации человек с каменным топором, луком и стрелами в руках задумался над мироустройством.

Вот как это было.

Человек различал деревья, скалы, животных, своих родственников и соплеменников. Он узнавал их и звал по именам. Он называл сам себя своим собственным именем, так же как и других людей.

Он наклонялся над цветком и говорил, — «Прекрасный цветок». Цветок рос из земли, человек стоял рядом с ним и любовался им. Он ходил вокруг него, попеременно рассматривая с разных сторон.

Он видел орла парящего в высоте и говорил: — «Вот парит гордый орёл, мои стрелы не достанут его. Я хотел бы, чтобы мой сын был таким же гордым и независимым как он. Я назову его Мудрый Орёл». Орёл парил высоко в небе, не обращая внимания на человека. А внизу, подняв голову, стоял человек.

Первобытный человек-философ оглядывался вокруг себя, стараясь охватить одним взглядом всё, — и горы, и лес и море, и прекрасные цветы, и летающих птиц. Он хотел рассмотреть цвет каждого лепестка и листочка, почувствовать каждый бугорок и шероховатость почвы. Ощутить каждый аромат и все его составляющие. Услышать беззвучно скользящих в глубине моря рыб и почувствовать притяжение каждой звезды. У него кружилась голова, и перехватывало дух от всей этой непостижимо громадной картины. Он говорил, — «Это Мир, в котором Я живу».

Но в картине мира, которая включала в себя всё на свете, кое-чего не хватало. Человек рассматривал Мир так же, как любую вещь в мире: с позиции стороннего наблюдателя.

Свою позицию он не замечал. Но вскоре человек-философ стал обнаруживать парадоксы в рассуждениях. Тогда он принялся дополнять свою картину мира, достраивать, модифицировать, подлатывать и маскировать тупики, в которые вели парадоксы.

Он не мог на самом деле включить в модель мира самого себя. Ведь нельзя быть одновременно наблюдателем и наблюдаемым. Может быть, попробовать попеременно?

Человек-философ выделяет понятия времени и движения как всеобщие понятия, как философские категории. Эти категории являлись частями картины мира, и противопоставлялись остальным частям схемы мироустройства.

Категории характерны для метафизического мышления, которое в связи с этим можно называть категориальным мышлением. Они не устраняют парадокс, так как устранить его невозможно без отказа от всей метафизической схемы, без принципиального отказа от метафизического мировоззрения.

Затем у человека-философа появлялись представления о некоем всемирном разуме или ещё какое-то дополнительное категориальное понятие. Он не замечал, что всемирный разум — это тень его собственного разума, которая падает на придуманную им метафизическую схему. Тень его разума, который изначально логически был неявно исключён из его картины мира.

Этот феномен назовём исключение наблюдателя, или ненаблюдаемость наблюдателя.

Каждый философ или мыслитель пытался создать единую, универсальную, целостную и непротиворечивую модель мира, упростить и сделать её более идеальной, совершенной и истинной. Но суммарный результат деятельности всех философов Земли за всю историческую эпоху существования человечества имеет абсолютно противоположную результирующую тенденцию. Чем больше мыслителей, тем больше всевозможных схем, тем пестрее суммарно-историческая картина мира. И с каждой новой попыткой она становится всё менее единой и универсальной.

Эта общая тенденция не устраняется никаким величайшим умом и никакими методами: ни попытками увязать новые идеи со всеми историческими предшественниками, ни догматическими запретами, ни насилием и войной с инакомыслием.

Реально же лидирующее философское или идеологическое учение становится монопольным кластером, пытающимся заглотить весь мир. Этот процесс — драма. Вспомним космического миссионера Станислава Лема, разрабатывавшего план уничтожения половины метагалактики ради торжества идеи любви к ближнему.

Этот исторический феномен — парадокс философов.

Дотошный читатель может спросить: «А метасистемная картина мира — это разве не один из возможных неисчислимых вариантов мировоззрения? Поэтому, она ничем не правильнее и не лучше любой другой философской системы. Всякая истина относительна. В какую веришь, та и верна.»

На самом деле метасистемная картина — это не философская модель. Это логическая схема мышления и паттерн для практического использования в эвристической методологии.

Стремясь к счастью, добру и справедливости люди, обладающие ясным логическим мышлением, порой почему-то становятся как будто неразумными и невменяемыми. Внезапно квазибезумие может охватить обширные регионы, и кровопролитные конфликты прерывают мирный, созидательный труд. Войны заканчиваются, и люди удивляются: что заставило нас поддаться этому безумию? Мы ничего не выиграли, а теперь ещё нужно годами преодолевать последствия разрушений. Человек не понимает сам себя. Невольно появляются представления о каких-то мистических силах, роке и прочем.

Квазибезумие человеческого разума проявляется не только в философских аспектах. Его можно обнаружить на многих уровнях обыденной жизни. Люди часто совершают неразумные поступки во многих случаях, которые могут серьёзно повлиять на их карьеру, жизнь и судьбу.

Квазибезумие не является ненормальной работой разума, его поломкой или нежелательным явлением, с которым нужно бороться. Разум функционирует по определённой технологии. Его квазибезумие не является отрицательным фактором, который желательно устранить. Напротив, это двигатель всего процесса мышления. Если он остановится, то разум исчезнет. Древние египтяне считали, что каждый мудрец наполовину безумец, а каждый безумец наполовину мудрец, потому что никто не может отличить мудрость от безумия.

В нашем исследовании мы вышли на тонкий лёд. В этой сфере квазибезумие проявляется в максимальной степени. Люди боятся углубляться в эту область.

На самом деле коллизия метасистемной картины мира (МКМ) с мировоззрением иллюзорна. МКМ не является философией, и не является ни натурфилософской, ни метафизической картиной мира, а кажется таковой только потому, что эта схема покрывает область метафизического парадокса. Но в отличие от других схем МКМ не является картиной мира и не является метафизической схемой. В ней нет метафизического парадокса.

Метасистематика — это анти-метафизика, или мета-метафизика

Давайте сойдём с тонкого льда и рассмотрим механизмы мышления.

Феномен исключения наблюдателя проявляется всегда в процессе мышления. Рассматривая любую вещь или рассуждая о любой вещи, человек смотрит на неё и рассуждает о ней со стороны, с позиции стороннего наблюдателя. Это кажется вполне естественным. А как же иначе?

Такой способ мышления, — исключение наблюдателя, — делает разум разумным… за исключением определённых случаев. В этих случаях разум становится квазибезумным.

Чтобы понять природу феномена исключения наблюдателя рассмотрим тесно связанный с ним феномен. Вернее это тот же самый феномен, только в другом образе.

Представьте фото- или кинокамеру, снимающую какие-то предметы, находящиеся перед ней. Она установлена на штативе в некоторой точке, то есть в некоторой позиции. Поворачивая её, можно выполнить панорамирующую серию снимков, но со своей позиции наблюдения ни в каком положении камера не может снять тот участок пространства, где она установлена. А если переставить штатив? Если переставить штатив, то позиция, на которой стояла камера, теперь уже сможет попасть в её поле зрения. Но ведь её текущая позиция уже будет другая! Поэтому бесполезно переставлять камеру, пытаясь заснять её актуальную, текущую позицию. Она всегда будет абсолютно неуловима и ненаблюдаема.

Этот ситуативный феномен в рамках метасистемного мышления назовём исключением позиции наблюдения, или ненаблюдаемостью позиции наблюдения.

Помните ли вы, что было сказано в начале этой книги о реализме имён? «Фундаментальная сущность этого феномена гораздо глубже, чем биология или физиология человека.» Так вот, то же самое можно сказать об исключении наблюдателя и об исключении позиции наблюдения.

Эти фундаментальные феномены появляются не только при работе механизмов нашего интеллекта. Может быть, инопланетный разум устроен совсем иначе, не так как земной, человеческий? Чтобы понять себя, нужно попытаться взглянуть на себя со стороны. Например, глазами марсианина. Такой литературный приём использовал Эрик Бёрн. И мы тоже пробуем посмотреть на привычные вещи глазами инопланетянина. Это результативный приём смещения точки зрения.

Но если говорить о вещах в натуральном виде, а не о литературных приёмах, то инопланетный разум, если такой есть, должен работать точно по той же технологии, что и наш земной. Иначе не получится.

Разум создаёт модели. Эти модели не обязательно словесные, это могут быть образные представления. Принципиально между ними нет противоречия, несовместимости или конкуренции. Разум не функционирует самостоятельно. Интеллект — это неразделимый комплекс души и разума. Деление на душу и разум условны. Условно здесь мы разумом называем специфические процессы интеллекта, такие как скольжение и вытеснение, а душой нервно–соматическую систему и явления идеомоторики. Но это деление не может быть чётким и однозначным, а также единственно возможным. Это сделано в основном для удобства изложения.

Модные темы противопоставления физиков и лириков, эмоционалов и интеллектуалов, логического мышления и воображения, левого и правого полушария, разума и души — всё это спекулятивно-фиктивные темы журналистских парадоксов. Они не имеют смысла, не соответствуют действительности.

Выбросьте из головы дезинформирующие утверждения. Раз сто я читал о мышлении правым полушарием и левым полушарием. Вокруг этого создана псевдотеория. Тут и рассуждения о том, какое полушарие больше развито у мужчин, а какое у женщин. Тут и рассуждения о том, чем отличаются люди с более развитым правым полушарием от левшей, и так далее. И даже есть гуру готовые обучить тому как перейти от левополушарного мышления к правополушарному.

Но стоит обратиться к научным первоисточникам, как оказывается, что это просто утка из большого бульварного косяка. Марвин Мински ещё в 40-х года прошлого века возражал против этой нелепой выдумки, которая не выдерживает даже элементарной методологической проверки.

Фрейд много написал о феномене вытеснения. Но не он открыл этот феномен. В 19-м веке оно было хорошо известно среди психологов. Его природа была им неясна. Чтобы приобрести объект, его нужно потерять… Чтобы получать, нужно отдавать… Такие формулировки парадоксальны.

Фрейд тоже не объяснил. Раз так есть, значит так и есть. А почему душевная жизнь организована именно так, а не как-нибудь иначе? А инопланетный разум может быть иным?

Но этот феномен объясним. Объяснительная модель — это исключение наблюдателя. Исключение наблюдателя объяснимо исключением позиции наблюдения. И исключение наблюдателя имеет место без всяких дополнительных шагов и дополнительного механизма. Во всех случаях.

Вот простой пример. Человек говорит, или думает: «Солнце взошло». Можно рассмотреть не словесную фразу, а образную мысль (представление). Это то же самое. Человек может представить красный круг, поднявшийся над горизонтом. Это простейшая модель.

Модель «солнце взошло» создана интеллектом, который в эту модель не включён, и это равнозначно тому, что он исключён. Интеллект является сторонним наблюдателем, в модели его нет. Он смотрит на картину с определённой точки зрения. Если бы у него была другая позиция, например, он бы сидел в подводной лодке, то он бы не видел солнца. Но ситуация находится «за кадром». Во фразе её нет. Она есть, но… её нет!

Интеллект способен выполнять простые логические действия: поиск, сравнение, выбор. Также он использует сложную логическую процедуру, которую называют логическим исключением. Однако, исключение наблюдателя не является процедурой и не является логическим алгоритмом. Исключение наблюдателя — это не логический метод исключения. Исключение наблюдателя — факт, а не процесс.

Этот феномен труднообъясним, потому что мы мыслим динамическими описаниями, и не способны представить нечто «вне» времени. Это кажется мистикой. Исключение наблюдателя — это «нечто» что не происходит, но непостижимым образом результат проявляется и наблюдаем. Как будто бы выполнена какая-то очень элементарная логическая процедура или алгоритм, но на самом деле ничего не выполнялось.

Эта иллюзия приводит к тому, что невольно можно пытаться её найти. Можно например искать её в чьих-то рассуждениях, или в построении какой-либо схемы. Может быть, есть всё же нечто тайное и скрытое, или замаскированное и неразличимое среди других шагов? Может быть, всё же был какой-то неуловимый момент, когда было выполнено маленькое, почти незаметное действие? Здравый смысл нашего «динамического» мышления просто настаивает на этом. И наш интеллект всегда будет пребывать в уверенности, что что-то всё-таки было. Но на самом деле ничего не было. Шаг есть, но не было «шагания».

Кибернетики изучают алгоритмы. Любая большая программа состоит из подпрограмм и элементарных алгоритмов, каждый из которых состоит из нескольких алгоритмических шагов.

Предположим, алгоритм заканчивается. Происходит выход из алгоритма. Если алгоритм заканчивается, что следует дальше? Выполнение программы переходит к следующему алгоритму.

Но в частном случае завершение алгоритма может быть переходом к началу того же самого алгоритма. Такие алгоритмы или программы называются циклическими. Современные программисты вместо слов «алгоритм» или «подпрограмма» чаще используют слова «процедура» и «функция». (Это профессиональная терминология).

Что будет происходить, если в теле циклической процедуры не будет выполнено какое-либо условие, которое позволит программе перейти к выполнению какой-либо другой процедуры? Цикл может продолжаться бесконечно. Если выхода не будет, то программа зависает. А если нециклический выход произойдёт через сто, или через 1000 циклов? Пройдёт какое-то время.

Скажем, пять секунд. Если в циклической процедуре в это время передавалось какое-то значение, например, число 12543, то в течение пяти секунд программа будет его «помнить», хотя оно не находится в памяти.

Норберт Винер предполагал, что циклические алгоритмы с большим числом циклов могут быть использованы в вычислительных машинах как своего рода динамические ячейки кратковременной памяти. По аналогии он выдвинул гипотезу, что интеллект человека также может иметь такие циклы кратковременной памяти.

Бывает так, что человек действительно как бы зацикливается, замирает. Его интеллект «буксует» в парадоксальном цикле. Это явление можно наблюдать у каждого человека ежедневно и ежеминутно. Марвин Мински метафорически назвал этот феномен «короткое замыкание» (short circuit), а в НЛП есть понятие транс.

Мы будем называть короткое замыкание циклом или стереоциклом, а движение в цикле также циклом, или метафорически пробуксовкой. Единичный цикл, или модель, повторяющуюся в стереоцикле, будем называть стереотипом.

Стереотипом также будет модель, которая фактически не повторяется в цикле, но имеет потенциальную возможность генерировать стереоцикл, или является фрагментом стереоцикла другого уровня.

Любую нециклическую модель можно рассматривать как стереотип. Различие между нециклической и циклической моделью во многих случаях условно. Модель может быть и тем, и другим в зависимости от того, в каком аспекте она рассматривается.

На самом ли деле стереоцикл является кратковременной памятью, как предполагал Норберт Винер? Нет. Стереоцикл является психологическим моментом настоящего, стереоцикл — это миг, настоящее. Прошлое — это то, что было до входа в него, а будущее — это то, что будет после. Стереоциклы бывают разных уровней и разной длительности, и внутри одного стереоцикла может развиваться вложенный в него цикл.

Тогда происходит «замирание на ходу». Человек может несколько лет находиться в плену незавершённого стереоцикла, и при этом ходить на работу, спать, питаться, одеваться. Он ходит как цирковая лошадь по кругу.

Самый длинный стереоцикл — это вся человеческая жизнь. Очень точно выразил эту мысль поэт в песне из известного кинофильма.

«Жизнь — это миг

Между прошлым и будущим.

Призрачный миг,

За него и держись.»

Краткосрочные стереоциклы длительностью менее секунды тоже имеют вложенные циклы и переходы. Любой человек имеет представление о кратковременной и долговременной памяти. Но есть ещё один неочевидный вид памяти: иллюзия имманентности.

Такая память работает тогда, когда человек ничего не вспоминает. Попробуйте просто оглянуться вокруг себя, пройти взглядом произвольно по нескольким предметам. Вы видите банальную обстановку вокруг себя. Вы просто смотрите. Вы ничего не вспоминаете. Но как вы узнаёте самые обычные предметы?

Есть гипотеза о длительности психологического настоящего. Различные исследователи пытались определить длительность небольшого периода времени, которое человек психологически воспринимает как настоящее. Первые исследователи установили, что длительность настоящего — 3 секунды. Но затем были получены другие данные: 6 секунд и 9 секунд.

На самом деле эта гипотеза неверна. Настоящее может длиться от 0,1 секунды до 100 лет, точнее столько, сколько живёт человек. (А если рассматривать коллективное сознание и коллективное бессознательное, то для коллективного интеллекта оно может длиться тысячелетия.) Минимальный период определяется физиологией. Человек — «медленное существо». Биогидравлическая модель не может действовать быстрее, чем это позволяет скорость гидравлических процессов.

А как практически может реализоваться такой диапазон? Человек параллельно живёт во многих моментах настоящего различной физической длительности. Он как бы находится во многих параллельных темпомирах. Многочисленные моменты настоящего пересекаются и накладываются друг на друга.

Интеллект человека не работает по алгоритмическому принципу. Мышление — это мышление квазиалгоритмами, то есть описаниями и инструкциями. Характерная черта вашего мышления — ассоциативность. Это его самое большое богатство. Причём ассоциативность это не только работа воображения. Логическое мышление тоже приводится в действие механизмами ассоциативного мышления. Неверно делить мышление на логическое и образное. Наше мышление — это всегда ассоциативное образно-логическое мышление.

Алгоритмическая компьютерная программа может получить доступ к участку памяти двумя способами: «по адресу» или «по имени». Доступ к человеческой памяти не может осуществляться по адресу как в компьютере. Никаких адресов в сетевой матрице нет. Она в принципе представляет собой случайное, точнее плохо упорядоченное, переплетение синапсов нейронов. Точно также «случайно» организуют матрицы технических перцептронов (персептрон, perceptron).

В памяти человека доступ осуществляется с помощью ассоциативного механизма, который ближе к доступу по имени в компьютерных системах. Но этот способ принципиально отличается от компьютерного. В механизмах памяти человека доступ «по имени» самодостаточен, по той причине, что отсутствуют как механизм адресации, так и сами адреса. Самодостаточность такого механизма доступа проявляется в феномене Реализм Имён.

Компьютер вычисляет адрес по имени, и затем следует обращение по адресу. В человеческой голове нет адресов. Что же «вычисляется» по имени, или образу? Ничего не вычисляется. «Имя» попадает в квазиалгоритмический стереоцикл, «вызывая» само себя.

Странно? Нет. А в чём смысл такой странной механики разума?

Смысл в активизации механизма ассоциативного мышления. Стереоцикл нужен для того… чтобы выйти из него! Причём этот выход неалгоритмический. Всегда в той или иной степени происходит образно-логическое смещение, перемещение, скольжение. Такое смещение — это переход к другому кадру, в другую плоскость, смена точки зрения, изменение позиции наблюдения. Смена плана мышления, разрыв «фразы», смена стереотипа и тому подобное. Скольжение — это когда снова звучит команда «мотор», после того как ранее режиссёр сказал «стоп», а оператор переставил камеру в другую позицию.

Выход из «короткого замыкания» можно сравнить с выпуском пара из котла, когда давление в нём превышает предел, установленный аварийным клапаном. Выход — это когда режиссёр говорит «стоп», оператор снимает камеру и несёт её по направлению к другой позиции.

Выход и смещение — это неалгоритмический выход из квазиалгоритмического цикла. Но так как разум живёт неотрывно от души, то такие выходы сопровождаются теми или иными идеомоторными актами. Мягкие выходы вызывают небольшие эмоциональные ощущения. Жёсткие выходы из жёстких циклов реализуются в форме агрессии и насилия. Кроме того, человек живёт в ситуационном мире, поэтому моторные выходы — это практические действия, что-то меняющие в ситуации.

Когда Остап Бендер безнадёжно провалил сеанс одновременной игры в шахматы, он пытался незаметно снять фигуру противника с доски. Это было замечено, тогда он внезапно перевернул доску и бросился спасаться бегством от преследования обманутых им шахматистов. Это и есть моторный выход. Выход из игры, в другую плоскость, в другую ситуацию, в другую игру.

Игра прерывается, делается попытка выхода путём похищения фигуры, то есть относительно мягкая игра в обман. Затем начинается следующая, более жёсткая игра в погоню.

Моторные выходы из короткого замыкания хорошо проиллюстрированы в сцене безумного чаепития в «Алисе» Льюиса Кэрролла. Персонажи пересаживаются от чашки к чашке вместо того, чтобы наливать чай в свои чашки.

У Кэрролла есть ещё один любопытный эпизод. Когда Алиса ставит в тупик преподавателя, запутавшего счёт дат, простым логическим вопросом, он неожиданно отвечает «урок окончен». И это тоже «силовой», моторный выход.

Вы можете считать Алису смешной детской сказкой, но логическая технология мышления в ней изложена профессионально. Ведь Чарльз Лутвидж Доджсон (настоящее имя Кэрролла) был образованным священником и одним из первых преподавателей логики. Эпизоды моторного выхода — это не просто литературные парадоксы, это проницательно замеченные феномены работы нашего интеллекта.

Что происходит внутри стереоцикла? Интеллект вызывает «имя», пытается войти «внутрь» него, но это принципиально невыполнимое действие. Шаг цикла заканчивается, и он возвращается к началу цикла. Это, конечно, утрированная динамическая реконструкция.

Интеллект не может непосредственно воспринимать ни себя, ни механизмы своего мышления, потому что актуальная позиция наблюдения недоступна для наблюдения. Чтобы увидеть свою позицию нужно отойти в сторону и посмотреть на свою позицию со стороны, но тогда ведь актуальная позиция будет другой. Позиция наблюдения мистически неуловима.

Позиция наблюдения ненаблюдаема.

Разуму приходится довольствоваться наблюдением вытесненной позиции. То же самое с механизмами.

Например, можно сформулировать мистическое, практическое, логическое или математическое правило, по которому происходит какой-то шаг мышления. Или описать его работу на каком-то «участке». Но это правило или описание будет сублимированным культурным продуктом, а не актуальным механизмом. Человек может им пользоваться, но только как новым интеллектуальным продуктом.

Человек только косвенно может воспринимать себя и свой интеллект. Ровно также как он не видит своё лицо, но может посмотреть на себя в зеркало. Но он увидит отражение, а не себя. Также он не может видеть своё сердце или печень. Зато он может их увидеть на рентгеновских снимках. Но ведь это будут рентгеновские проекции на фотоэмульсии, а не его настоящие органы.

Интеллект принципиально не способен моделировать сам себя или своё состояние «напрямую». Он не может волевым усилием выполнить собственную метаморфозу. Такая попытка приводит к стереоциклу.

Самый жёсткий стереоцикл — попытка представить собственную смерть. Человек может представить свою смерть как образную сублимацию. Например, вообразить, что он присутствует на собственных похоронах. Умозрительно увидеть своё тело, и даже разыграть в своём воображении, что будут говорить о нём его родственники, друзья или недоброжелатели.

Но никто не может представить состояние смерти. Сознание не может представить отсутствие сознания. Разум не может мысленно совершить такую метаморфозу. Он попадает в петлю короткого замыкания, которая эмоционально ощущается как страх или головокружение. Когда вы смотрите в звёздное небо, у вас может перехватить дух от мысли, как бесконечно далеко находятся звёзды. Быть может, вы когда-нибудь испытывали мимолётное странное чувство нереальности собственного Я, взглянув на себя в зеркало.

Зеркало всегда было в народных суевериях чем-то мистическим. Не случайно зеркало, как важный логический атрибут и как метафора, часто присутствует в художественном творчестве, например, в названии книги Льюиса Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Жёсткие стереоциклы опасны. Культура накладывает на них строгое табу (strong taboo), так как они могут приводить к психологическим срывам.

Интеллект не может реализовать метаморфозу, реализуются только идеомоторные акты. В случае попытки моделирования метаморфозы душа подменяет метаморфозу идеомоторным ощущением. Стремление к смерти замещается страхом смерти, а сексуальное стремление — любовными переживаниями.

Фрейд противопоставил либидо стремлению к смерти (морбидо). Но эти явления одного порядка, они не противоположны. Да их вовсе и не два, хотя эти два стремления самые жёсткие. Различных метаморфоз множество, поэтому у человека множество стремлений и страхов.

Стереоцикл — это ожидание выхода и перехода. Стереоцикл это просто пробуксовка, тайм аут перед началом действительного движения. Метасистемный барьер отказывает разуму в доступе к самому себе, но душа активно спешит на помощь разуму, пытающемуся пробиться через резиновую дверь. Через цепочку идеомоторных актов она приводит к смене планомена, стереотипа или к метаморфозе. Такое утверждение отчасти противоречит сказанному ранее о том, что разум не может выполнить метафорфозу. Физиологи знают, что под действием стрессов и переживаний могут происходить физиологические изменения в организме.

Скольжение или метаморфоза происходят автономно. Импульс, полученный от стереотипа, проходит по цепочке физиологических процессов. Метаморфоза или смена плана не являются волевым актом. Они вероятностны, автономны и рефлекторны. Пример этого — ленивые сны, как называл их Фрейд.

Например, человек во сне вспоминает, что ему надо идти на работу. Результат вероятностен. Иногда он действительно просыпается, то есть меняется и карта, и состояние, а иногда он продолжает спать и ему снится, что он встал и собирается на работу. В этом случае тоже происходит смена карты: один сон сменяется другим. Результат не является волевым. Происходит смена плоскости проекции, смена стереотипа.

Интроспекция в переводе с латыни означает «взгляд внутрь». Интеллект пытается заглянуть внутрь себя, но доступа к собственному физиологическому и интеллектуальному аппарату он не имеет. Поэтому интроспекция всегда завершается скольжением, результатом которого является сублимированная модель, вытесняющая ускользающий объект наблюдения, ускользающее Я, которое всегда находится в точке позиции наблюдения.

Но что происходит с сублимированной моделью? Она становится инструментом и новой частью аппарата мышления. Аппарат изменяется в результате попытки интроспекции. При интроспекции проявляет себя принцип неопределённости, а интеллект является непрерывно меняющимся артефактом самого себя, результатом непрерывных попыток интроспекции.

Самым удивительным эффектом интроспекции является сознание. Что такое сознание? Тысячи страниц исписаны в попытках определить этот феномен.

Я тоже пытался дать определения понятиям внимание и сознание в предыдущих своих работах («Парадигма эксформатики: моделирование самопрограммирующихся и интеллектуальных систем», 1999, и «Эзотерика творчества», 2001).

Вот ещё определение.

Сознание — это результат перманентной интроспекции. Оно на самом деле, если можно так выразиться, полностью фиктивно. Интроспективный интеллект никогда не получает доступ к аппарату мышления. Сознание никогда не может «осознать сознание».

Нельзя поднять самому себя за волосы… но остаётся… ощущение! Иллюзия самосозерцания. Ваше сознание — это перманентная иллюзия, ощущение амортизации резиновых дверей. Вы вечный странник в бесконечном сумрачном лабиринте. Вы бродите по его коридорам, на ощупь пытаясь найти путь к себе самому, к своему ускользающему Я.

По обеим сторонам коридоров тянутся бесчисленные ряды резиновых дверей. Вы наталкиваетесь на резиновые двери. Каждая дверь амортизирует и отбрасывает вас в другом направлении.

Поэтому траектория движения вашего мышления сходна с движением броуновской частицы. Таким странным способом вы перемещаетесь по лабиринту, из коридора в коридор, от одной развилки коридоров к другой развилке. На каждой развилке у вас появляются альтернативы. Это мой выбор, — считает разум, и появляется ощущение собственной воли.

При этом вы думаете, что продвигаетесь вперёд. Да, относительно вас это движение можно назвать движением вперёд. Куда бы вы ни шли, вы будете идти только вперёд… относительно себя самого. А других ориентиров-то нет! Как сказал Эйнштейн, в пространстве нет верстовых столбов. В вашем психологическом пространстве их тоже нет. И самого пространства тоже нет, то что кажется пространством является планоменом.

В лабиринте нет ни начала, ни конца. Для чего же вы пытаетесь продвигаться вперёд? Чтобы увидеть свет в конце туннеля? Эта иллюзия манит вас. Но за ней ничего нет. Там — конец сознания.

Биологи установили, что мотыльки летят на свет, потому что они ищут самое тёмное место. Почему-то насекомые считают, что самое тёмное место находится непосредственно за самым светлым. Интеллект любого уровня работает по одной и той же технологии: методом исключения.

Вы можете усомниться в таком объяснении, но тогда ответьте на вопрос, почему в современной психологии появилась странная идея о том, что у человека нет сознания? При этом любой человек уверен, что у него сознание есть. Сознание есть… но его нет!

А может быть человек «неразумен» или «спит» наяву? Откуда эти странные идеи? Такие идеи являются любопытными литературными парадоксами, но парадокс не является хорошей объяснительной моделью.

Дэниел Деннет (Daniel Clement Dennett) пытается объяснить интроспективную природу сознания, но его идея остаётся плохо понимаемой, ей трудно получить позитивный отклик у публики. Его критики сделали парадоксальный вывод, что такое объяснение не годится, потому что такое объяснение — уничтожение сознания, в смысле отказа от самого понятия и от признания существования самого феномена. На самом деле это только уничтожение исчерпавшего себя канона метафизического мировоззрения.

Ваше Я для самого себя — это человек-невидимка. Чтобы увидеть человека-невидимку, необходимо его одеть, замотать бинтами, намазать кремом, побрызгать краской и всё такое прочее. Этим интроспективный интеллект занят всё «свободное от основной работы время». Он стремится сам к себе, но попасть к себе не может. Он изобретает способы, как увидеть себя самого.

Чрезмерная активизация сознания вызывает эмоцию тоски. Тоска приходит как идеомоторная эмоция интроспекции. Содержанием этой эмоции является ощущение отсутствия чего-то как бы присутствующего, ощущение недоступности в непосредственной близости. В общем случае эмоция тоски сопровождает ситуативную трагедию выбора (подробнее в разделе «Логическая прогрессия»).

Исключение наблюдателя — феномен предлогического уровня, который параллелен феномену объективации на физиологическом уровне.

Как образно писал М. Мински, наш мозг — это чуть больше килограмма биологического вещества внутри черепа. Наш мозг — это узник, запертый в тесном, тёмном пространстве черепной коробки. Он заложник этой камеры. Он не может выйти из неё, он не может ничего изменить в этой ситуации.

Мозг нечувствителен к боли и раздражителям. Поэтому можно безболезненно выполнять операции на мозге без анестезии. Мозг непосредственно не контактирует с внешним миром.

Мозг не видит мир. Мозг «смотрит» на карту мира, которую ему услужливо предоставляет физиологический аппарат. Но нормальный человек не сомневается в реальности мира. Он уверенно пользуется картой на своей территории.

Физиологически процесс объективации не требует никаких дополнительных органов, нейроструктур или специальных алгоритмов. Он выполняется «автоматом», всё происходит как бы само собой. Это кажется очень странным? Как может быть организован процесс без всяких дополнительных мер? На заре кибернетики первой — очень наивной — мыслью была идея меток реальности.

Кибернетики рассуждали примерно так. Каким образом искусственный компьютерный мозг сможет отличать сигналы рецепторов от сигналов виртуальных моделей? Как он сможет отличать реальное от воображаемого? Предлагали в программу ввести специальный алгоритм, который будет ставить метку реальности, помечая каждый образ.

Человеческий мозг не ставит никаких меток. А как же он отличает реальное от воображаемого? На вопрос нет ответа, потому что мозг не пытается и не отличает реальное от воображаемого. Нонсенс? Удивлены? А как же тогда?

Инвертируем вопрос: «Как интеллект отличает воображаемое от реального?» Тогда вопрос приобретает смысл. Можно и так поставить вопрос: «Как интеллект отличает нереальное от реального, а воображаемое от воспринимаемого?»

Всё устроено наоборот. Изначально мозг считает всё реальным. На уровне физиологии любой образ объективируется, а на уровне логики всегда неявно имеет место исключение наблюдателя без всяких логических шагов.

Интроспекция является реализацией логического метода исключения наблюдателя. Она является реализацией объективации на интеллектуальном уровне, в то время как на физиологическом объективация заключается просто в восприятии сигналов рецепторов.

Физиологический механизм восприятия состоит из рецепторов и нервных клеток. Такие механизмы есть даже у дождевого червя и в простых устройствах типа персептрон. Такие устройства «автоматом» различают сигналы в своих рецепторах как сигналы окружающей среды, а не возбуждения в своих же собственных рецепторов. Но как это понять «автоматом»? Ведь такие механизмы сами автоматические устройства. Что за тавтология «автомат в автомате», какой ещё мистический автомат может быть в автомате?

Конструкторы персептрона специально не разрабатывали никакой схемы объективации, и даже не задумывались об этом, …но объективация есть. Точно также у обыкновенного дождевого червя мы найдём чувствительные клетки, нервные волокна, передачу информации по ним, и ответную реакцию червя на раздражители. Но у червя нельзя обнаружить какой-то особой клетки, группы клеток, органа или алгоритмической программы, которые давали бы дополнительную информацию о том, что возбуждение его рецепторов вызвано сигналами внешнего мира. Червю это «и так понятно»! И на высшем уровне человеческого сознания механизм объективации тоже есть, но… оказывается, его вовсе нет! Что это за мистика? Никакой мистики.

В наше время инженеры и учёные работают над тем, чтобы создать искусственный интеллект подобный человеческому. Самой сложной задачей кажется создание искусственного сознания. Быть может, для этого программистам придётся написать невероятно сложные специализированные программы? На самом деле в буквальном смысле ничего писать не придётся.

Несмотря на фантастичность идеи «автомата в автомате», «механизма без механизма», «программирования без программирования» и «процессов без мероприятий», они являются реальным путём к решению многих концептуальных задач. Помимо динамической логики существует ситуативная логика: логика «за кадром», логика без процедурных шагов. Метод исключения наблюдателя является методом ситуативной логики, а исключение позиции наблюдения является логическим шагом… без шага!

А теперь вернёмся к тому, как наш разум проверяет реальность восприятия. Так вот, он не проверяет реальность интеллектуальных моделей. Но он может проверять их нереальность. Вернее пытаться это сделать. Причём этой способностью обладает только интеллект уровня человека, интроспективный интеллект. Животным это недоступно. Хотя… зачатки интроспекции и рефлексии, как и зачатки речи можно обнаружить у домашней собаки.

Интроспекция человека ограничена. По умолчанию, если можно так выразиться, всё считается реальным. А что может видеть интеллект? Не только виды пейзажа на прогулке. Если человек спит, он видит виртуальные образы. Если человек читает, то воображаемые картины.

Фрейд внятно высказал мысль о том, что мир снов аналогичен миру литературных образов. Он провёл явные параллели и нашёл аналогии. Но это не всё. Человек живёт во многих параллельных мирах и все они изначально для него реальны и равноценны.

Известен феномен погружения. Читатель, читая книгу, может полностью погрузиться в её мир. Зритель в кинотеатре может совершенно забыть о том, что мир на экране это только театр теней, творческий продукт, изготовленный мастерами «фабрики грёз». Он может вскочить и эмоционально реагировать на фильм как на реальность. Во сне люди «забывают», что они спят.

Как же конкретно мыслящий интеллект «проверяет» реальность в цикле? Что он находит, что получает как итог, и как это отмечается?

Ответ опять покажется неожиданным и странным. Он ничего не получает, никакого ответа. Он только пытается. Интроспекция — это попытка с заведомо отрицательным результатом. Так что, результата нет? В смысле прямого результата, — никакого!

Разум пытается пробиться в закрытую резиновую дверь, но она прогибается и мягко возвращает его назад, — «Туда тебе нельзя!» Зачем же тогда ломиться? Разуму достаточно того факта, что он попробовал это сделать. Душе совсем не нужно заглатывать в себя необъятность мира, разуму же совершенно не нужно заглатывать себя самого. Ему достаточно иметь формальный отказ, и он считает, что своё дело он сделал.

Для разума карта всегда реальна. Проверка карты на реальность не заканчивается установлением нереальности или реальности. Всё гораздо проще и изящнее. Если посмотреть на творение природы как на конструкторскую разработку, то её изобретательность восхищает.

Разум не воспринимает «не выдержавшую проверку» карту как нереальную. А как же тогда? Вы не верите? Вам кажется, что эта гипотеза противоречит здравому смыслу? Вы можете возразить: «Неужели разум воспринимает любой бред, галлюцинации, фантазии, ложные представления точно также как реальность? Неужели он нисколечко не отличает реальное от нереального? Это не похоже на правду. Я из своего жизненного опыта знаю, что это не так. Это противоречит моему обыденному опыту и элементарному здравому смыслу. Если только предположить, что это так, то все люди действительно больны, а весь земной шар — это большой сумасшедший дом для человечества. Это какая-то непонятная загадка, или вы нам просто морочите голову.»

Теория не противоречит здравому смыслу и логике. Неужели же разум воспринимает любой бред и галлюцинации точно также как реальность? Именно так. Медики знают, что люди страдающие галлюцинациями воспринимают их именно как реальность!

Проверка на реальность заканчивается не тем, что восприятие становится реальным или нереальным, — последнее в принципе невозможно, а тем, что с человеком происходит или не происходит метаморфоза.

Разум и душа меняют карту. Человек, например, засыпает. Или, наоборот, просыпается, или переходит в другой сон. Наяву человек может ощутить прозрение, увидеть мир совсем другими глазами. Подобные изменения — это глобальная смена стереотипа или метаморфоза.

Если метаморфоза происходит, человек переходит в новую реальность иной ситуации. Если метаморфоза происходит, а стереоцикл проверки не закончен, то человек ощущает нереальность или обострённо воспринимает реальность происходящего.

Быть может, вы возразите, что это несколько противоречит ранее сказанному? Получается, что человек всё же может оценивать и воспринимать реальность или нереальность? Не совсем так.

Когда человек ощущает реальность или нереальность происходящего, это не имеет для него действительного смысла, и это не следует понимать буквально. На самом деле это ощущение стремления принять или изменить стереотип, а не ощущение качества реальности происходящего. Это стремление изменить или сохранить карту.

Рассмотрим два случая.

Случай первый. Произошло неприятное для вас событие. Вы отказываетесь верить в реальность происходящего. Вы можете сказать: «Этого не может быть. Мне всё это кажется нереальным сном.» Значит, действительность представляется разуму нереальной? Отнюдь. Как раз именно потому, что происходящее воспринимается как реальность, вам и не хочется верить в реальность события.

Разум хочет изменить ситуацию. Он хочет уйти на другую территорию, он хочет поменять карту. В разуме возбуждается стереоцикл стремления и ожидания изменений. Ситуацию надо исправить или смириться с ней. Последнее тяжелее и болезненнее, потому что стереоцикл должен иметь или нециклическую точку выхода или… Что? Попробуйте подумать над этим сами.

Этот случай объясняется проще, чем второй, противоположный случай.

Случай второй. Сбылась ваша заветная мечта. Вы ощущаете, что попали в сказку. Вы так долго мечтали об этом, что вам трудно поверить, что мечта стала былью. Значит ли это, что происходящее ощущается вами как нереальное? Нет, только стереоцикл вашего ожидания не закончился.

На самом деле вы не сомневаетесь в реальности окружающего. Разве можно не верить собственным глазам и ушам? Но пока вы ждали своё счастливое событие, вы жили по другой карте на другой территории. Ваши мечты остались в прошлом, на старой территории.

На новой территории им нет места, они осуществились и уже стали фактом. Но желания не исчезают сразу со сменой территории. Карта не меняется тотчас, как только вы попадаете на новую территорию. Стереотипы обладают инерцией.

Мечта осуществилась, но… не сбылась. Для этого нужно ещё, чтобы поменялась карта в соответствие с новой территорией. Осуществившаяся мечта должна стать новым стереотипом. К новому надо привыкнуть.

Здесь, в описанных двух противоположных ситуациях приведён пример ощущения нереальности. А ощущение реальности? Нет необходимости приводить ещё два примера. Просто поменяйте в примерах выше оценку «нереально» на оценку «невероятно реально».

Удивляетесь? Разве так можно? Всё вполне логично. Ситуационно для разума между реальностью и нереальностью нет никакой дистанции. В принципе одно ощущение легко переходит в противоположное, а появиться то или иное может в значительной степени произвольно. Факторы, определяющие реальность или нереальность, — вторичны. Потому что, как было уже сказано, реальность или нереальность не имеет для разума буквального смысла. Реализм — это только производная, дополнительная интроспективная оценка.

В неприятных и опасных ситуациях часто обостряется чувство реальности. А в ситуациях осуществления мечты или счастливой удачи также часто появляется обострённое ощущение реальности, яркости красок или полноты жизни.

Также часто в ощущениях нереальности и реальности происходит последовательная смена ощущения нереальности на ощущение обострённой реальности.

В большинстве случаев человек не ощущает ни реальности, ни нереальности, — ни того, ни другого. Он нейтрален к реализму, и в таком состоянии он позитивен. Ощущение обострённой реальности и ощущение нереальности, — и то, и другое, — это стремление осознать ситуацию.

Вы заметили, что в оценках реализма описание нереальности самодостаточно, а оценка реальности даётся с дополнительными усиливающими эпитетами: обострённое ощущение реальности, невероятно реально? Это потому, что разум «по умолчанию» и так считает всё реальным. Чтобы появилось вторичное оценочное ощущение реальности, оно должно быть «усиленным».

Оценочное состояние является негативной позицией, так как является критическим отношением к действительности. Дополнительный оценочный интроспективный шаг — это стремления глобального вытеснения, что может привести к попытке глобального уничтожения и самоуничтожения. Возможно, это кажется преувеличением, но это так.

Негативизм может привести к необдуманным и разрушительным действиям. Бывает, что солдаты на фронте бросаются на пулю. Бывает, что люди на пике удачи внезапно разрушают свою судьбу.

Разуму свойственно квазидинамическое мышление. Каждый ментальный стереотип представляет собой элементарную динамическую модель. Такая модель является темпоральной моделью. Она описывается во времени. Чтобы модель могла быть описана как некая система во времени, время должно существовать вне самой модели. Время — эта некоторая ось координат, на которой развивается автономная от неё система. Метафорически время очень часто представляется как «стрела времени».

Но как может время темпоральной системы существовать вне этой системы? Темпоральная модель является составляющей частью другой модели, которая является этой же моделью плюс её модельное время. Но ведь все модели построены по принципу исключения наблюдателя. Значит, наблюдатель исключён и из первой модели, и из второй. Между первой и второй моделью есть некая разница, которая равна одному шагу интроспективной рефлексии. Таким образом, время — это проекция сознания интеллекта.