Бесплатный фрагмент - Метафизика Аристотеля

Аннотация к изложению Пятой книги (Δ) «Метафизики» Аристотеля

Пятая книга (Δ) «Метафизики» Аристотеля, часто называемая «философским словарем», представляет собой уникальный и фундаментальный вклад в историю философской мысли. В отличие от других книг, выстроенных в виде последовательного трактата, книга Δ является систематизированным лексиконом из 30 ключевых терминов, используемых Аристотелем в его метафизических и натурфилософских исследованиях. Каждый термин подвергается многогранному анализу, в котором раскрываются различные значения (греч. πολλαχῶς λέγεται — «говорится во многих смыслах»), их взаимосвязи и иерархия.

Основное содержание и структура: Цель книги — не просто дать определения, а провести «диарезу» (различение) значений для избежания логических ошибок и софистических подмен понятий в дальнейшем философском дискурсе. Среди центральных концепций, анализируемых в книге, находятся:

Архэ (ἀρχή) — начало, первопричина, принцип.
Айтион (αἴτιον) — причина (четыре причины: материальная, формальная, движущая, целевая).
Усия (οὐσία) — сущность, субстанция.
То ти эн эйнай (τὸ τί ἦν εἶναι) — суть бытия, чтойность.
Категории — род, вид, свойство, противолежащее и др.
Динамис (δύναμις) и Энергейа (ἐνέργεια) — возможность (потенция) и действительность (акт).
Количество, Качество, Отношение и другие ключевые философемы.

Методологическая значимость: Книга Δ демонстрирует аристотелевский метод анализа понятий через их употребление в языке и научной практике. Это не словарь в современном смысле, а инструмент для прояснения мысли, показывающий, что большинство фундаментальных понятий не являются однозначными, а представляют собой сложные сети значений, организованные вокруг центрального, или первичного, смысла (πρὸς ἓν — отнесенное к одному).

Библиографические источники.

Отечественные исследования:

1. Аристотель. Метафизика / Пер. и коммент. А. В. Кубицкого, М. И. Иткина. — М.-Л.: Соцэкгиз, 1934. (Классический перевод с подробными примечаниями).

2. Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1 / Ред. В. Ф. Асмус. — М.: Мысль, 1976. (Содержит канонический перевод «Метафизики»).

3. Асмус В. Ф. Античная философия. — М.: Высшая школа, 2005. (Дает общий контекст и разбор основных понятий).

4. Бугай Д. В. Аристотель и традиция: проблема универсалий в средневековой философии (хотя эта работа фокусируется на рецепции, она глубоко укоренена в анализе аристотелевской онтологии и логики, включая понятия из кн. Δ). — М.: ИФ РАН, 2013.

5. Визгин В. П. Генезис и структура аристотелевского «Метафизика». — М.: Наука, 1982. (Фундаментальный труд, посвященный specifically структуре и внутренним связям трактата, включая место и роль книги Δ).

6. Доватур А. И. «Политика» Аристотеля и социальные утопии. — М.: Наука, 1975. (Важен для понимания единства аристотелевской мысли, связей между метафизикой, этикой и политикой).

7. Лосев А. Ф. Критика платонизма у Аристотеля (в кн.: «Очерки античного символизма и мифологии»). — М.: Мысль, 1993. (Ключевая работа, показывающая генезис аристотелевских понятий в полемике с Платоном).

8. Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. — М.: Искусство, 1975. (Содержит глубочайший анализ аристотелевской терминологии, включая понятия сущности, энергии, энтелехии, в их эстетическом и общефилософском измерении).

9. Маковельский А. О. Метафизика Аристотеля. — М.: Книга по Требованию, 2011 (репр. изд.). (Одна из первых крупных монографий на русском языке, сохраняющая историко-философскую ценность).

10. Розанова Н. Н. Аристотель и его философская система. — СПб.: Лань, 2002. (Содержит систематическое изложение основных понятий метафизики).

11. Чанышев А. Н. Аристотель. — М.: Мысль, 1987. (Классический университетский учебник, дающий четкое изложение основ).

12. Черняков А. Г. Онтология времени. Бытие и время в философии Аристотеля, Гуссерля и Хайдеггера. — СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2001. (Современный глубокий анализ понятий энергии и энтелехии, их темпоральной структуры).

Пояснение

· Д. В. Бугай: Его работы, особенно те, что посвящены проблеме универсалий, напрямую опираются на анализ ключевых терминов книги Δ, таких как «сущность» (οὐσία), «род» (γένος), «вид» (εἶδος), «свойственное» (ἴδιον). Его исследования показывают, как аристотелевский понятийный аппарат, сформулированный в том числе и в этой книге, определил развитие всей последующей европейской философской традиции.

· А. Ф. Лосев: Включение двух его ключевых работ необходимо для полноты картины. «Критика платонизма у Аристотеля» помогает понять, против чего и в каком контексте выкристаллизовывались многие определения книги Δ (например, различение сущности и общего). «История античной эстетики» демонстрирует, как эти сухие, на первый взгляд, определения (энергия, энтелехия, форма) работают в качестве стержня целостного миросозерцания Аристотеля, пронизывая его учение о искусстве, мышлении и бытии.

· В. П. Визгин: Его монография «Генезис и структура аристотелевского „Метафизика“» является, возможно, центральным отечественным исследованием именно по вашему запросу. Визгин детально анализирует гипотезы о составе и порядке книг «Метафизики» (включая дискуссию вокруг места книги Δ), ее внутреннюю логику и единство. Его работа прямо отвечает на вопросы, поднятые в анализе Швеглера, но с опорой на достижения современной науки XX века.

Зарубежные исследования:

1. Bonitz, H. Index Aristotelicus. — Berlin: Reimer, 1870. (Фундаментальный индекс-конкорданс ко всему корпусу Аристотеля, незаменим для исследования терминов).

2. Jaeger, W. Aristotle: Fundamentals of the History of His Development. — Oxford: Clarendon Press, 1948. (Классический труд о развитии мысли Аристотеля).

3. Owens, J. The Doctrine of Being in the Aristotelian Metaphysics. — Toronto: Pontifical Institute of Mediaeval Studies, 1978. (Один из лучших анализов учения о сущем).

4. Reale, G. The Concept of First Philosophy and the Unity of the Metaphysics of Aristotle. — Albany: SUNY Press, 1980. (Важная работа о структуре и единстве «Метафизики»).

5. Ross, W.D. Aristotle’s Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. 2 vols. — Oxford: Clarendon Press, 1924. (Канонический комментарий, обязательный для любого серьезного исследования).

6. Shields, Ch. Aristotle. — Routledge, 2007. (Современный обзор, включающий анализ ключевых терминов).

Дополнение: Анализ Альберта Швеглера, критические комментарии и разъяснения

Анализ Альберта Швеглера (Albert Schwegler)

Немецкий философ и филолог Альберт Швеглер в своем фундаментальном труде «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848) предложил один из первых и наиболее детальных историко-критических комментариев к «Метафизике». Его подход к пятой книге был новаторским для своего времени.

Гипотеза о происхождении: Швеглер выдвинул предположение, что книга Δ изначально не была органической частью единого трактата «Метафизика», а представляла собой самостоятельный лексикон или собрание лекционных материалов (Vorlesungsskizzen), созданных Аристотелем для внутреннего пользования в Ликее. По его мнению, эта книга была позднее вставлена редакторами на свое нынешнее место как необходимое введение в сложную терминологию последующих книг.
Структурный анализ: Швеглер тщательно проанализировал внутреннюю структуру глав, отмечая, что определения часто следуют определенной схеме: от более общих и расхожих значений к более техническим и строго философским. Он подчеркивал, что Аристотель не просто перечисляет значения, но и выстраивает их в систему, где одно значение является первичным (πρῶτον), а другие — производными от него.
Акцент на методе: Швеглер высоко оценивал метод Аристотеля как прототип научной строгости в обращении с понятиями. Он видел в этой книге инструмент для очищения языка философии от двусмысленностей, унаследованных от досократиков и Платона.

Критические комментарии оппонентов Швеглера

1. Гипотеза о независимом происхождении: Многие последующие комментаторы (включая В. Йегера (W. Jaeger)) оспаривали тезис Швеглера о полностью независимом происхождении книги. Они указывали на то, что многие определения в книге Δ явно отсылают к теориям, подробно излагаемым в последующих книгах (особенно к учению о четырех причинах, которое развивается в книге Α, или к анализу сущности в книгах Z и H). Это позволяет предположить, что книга либо была написана с учётом её будущего изложения, либо позднее была отредактирована самим Аристотелем для включения в более крупный корпус.

2. Ограниченность «лексикона»: Критики отмечали, что подход Швеглера может привести к недооценке философской глубины книги Δ. Это не просто словарь, а прото-феноменологический анализ основных модусов бытия. Например, анализ «сущности» (οὐσία) или «возможности и действительности» (δύναμις/ἐνέργεια) в книге Δ закладывает краеугольный камень для всей последующей метафизики Аристотеля.

3. Вопрос о единстве: Если для Швеглера книга была собранием разрозненных материалов, то современные исследователи (такие как Дж. Оуэнс (J. Owens) или Т. Ирвин (T. Irwin)) чаще видят в ней глубокое внутреннее единство, задаваемое самой программой первой философии как науки о сущем qua сущее и его attributes.

Оригинальные тексты и разъяснения

Пример анализа термина «Причина» (αἴτιον): В главе 2 Аристотель выделяет четыре значения причины:

1. Материальная (ὡς ἡ ὕλη) — «то, из чего».

2. Формальная (ὡς τὸ εἶδος) — «форма или образец».

3. Движущая (ὡς ἡ ἀρχὴ τῆς μεταβολῆς) — «начало движения».

4. Целевая (ὡς τὸ τέλος) — «ради чего».

Разъяснение: Швеглер бы подчеркнул, что это систематизация и прояснение того, что у предшественников (например, у Платона в «Федоне») было смутно и нераздельно. Критики же добавят, что это не просто список, а иерархическая структура, где формальная, движущая и целевая причины часто совпадают (как в случае с Богом как перводвигателем), что показывает глубокую системность мысли Аристотеля, выходящую за рамки простого лексикографического проекта.

Пример анализа термина «Сущность» (οὐσία): В главе 8 Аристотель перечисляет четыре главных значения:

1. Суть бытия (τὸ τί ἦν εἶναι).

2. Общее (καθόλου).

3. Род (γένος).

4. Подлежащее (τὸ ὑποκείμενον).

Разъяснение: Этот перечень является программным для всей центральной книги Z (VII), где Аристотель будет критиковать значения 2 и 3 (общее и род не есть сущность) и углубленно исследовать значения 1 и 4, в итоге отождествив первичную сущность с формой (μορφή) и сутью бытия конкретной чувственной вещи. Книга Δ, таким образом, не просто определяет, но и намечает проблемное поле для будущих исследований.

Анализ Швеглера остается классическим и важным для понимания историко-филологического контекста книги Δ. Однако современная интерпретация склоняется к тому, чтобы видеть в этом тексте не внешний словарь, а интегральную и системообразующую часть «Метафизики», где методологическая строгость в определении понятий служит непосредственной подготовкой к построению самой науки первой философии.

Последовательный анализ глав

Гл. 1: Начало (Ἀρχή — Архэ)

Анализ: Анализируется «начало» как: 1) точка отправления (движения, дела); 2) лучший исходный пункт (напр., обучения); 3) внутренний составляющий элемент вещи (материя); 4) внешняя причина возникновения (цель, благо); 5) основание решения (воля, господство).
Значение: Задает тон всей книге, показывая, как одно понятие пронизывает все сферы бытия — от физики до этики.

Гл. 2: Причина (Αἰτία — Айтион)

Анализ: Знаменитое учение о четырех причинах: 1) материальная («то, из чего»); 2) формальная («форма, образец»); 3) движущая («начало изменения»); 4) целевая («то, ради чего»).
Значение: Краеугольный камень всей философии Аристотеля. Это не четыре типа причин, а четыре аспекта ответа на вопрос «почему?».

Гл. 3: Элемент (Στοιχεῖον — Стоихэйон)

Анализ: Элемент — 1) первичная, неразложимая составляющая вещи (буквы в слове, элементы в телах); 2) первичная составляющая доказательства (аксиомы).
Значение: Понятие связывает натурфилософию (физику) с логикой и эпистемологией.

Гл. 4: Природа (Φύσις — Фюсис)

Анализ: 1) Возникновение растущего; 2) Внутреннее начало роста; 3) Источник движения в сущем; 4) Первая материя; 5) Сущность природных вещей.
Значение: Показывает, что «природа» — это не просто материал, но и внутренний принцип движения и форма (сущность).

Гл. 5: Необходимое (Ἀναγκαῖον — Анагкайон)

Анализ: 1) Условие без которого нет жизни или блага; 2) Принуждение; 3) То, что не может быть иным (демонстративные доказательства).
Значение: Различает физическую необходимость, логическую необходимость и необходимость как принуждение.

Гл. 6: Единое (Ἕν — Хэн)

Анализ: 1) Непрерывное; 2) Целое; 3) Индивидуальное; 4) Общее (универсалия). Единое и Бытие взаимосвязаны и взаимопредполагают друг друга.
Значение: Критика платоновской идеи Единого как отдельной сущности. Единое — это атрибут сущего.

Гл. 7: Сущее (Ὄν — Он)

Анализ: Значения сущего распределяются по категориям: 1) Сущность (ужія); 2) Количество; 3) Качество; 4) Отношение и т. д. Также сущее делится на актуальное и потенциальное.
Значение: Важнейшая глава. Задает структуру для всего последующего исследования метафизики как науки о сущем qua сущее.

Гл. 8: Сущность (Οὐσία — Усия)

Анализ: 1) Простые тела (стихии); 2) То, что вызывает существование вещи (душа); 3) Суть бытия (τὸ τί ἦν εἶναι); 4) Подлежащее (ὑποκείμενον).
Значение: Намечает проблемное поле для центральных книг метафизики (Z, H), где будет исследоваться, что же является первичной сущностью.

Гл. 9: Тождественное и Иное (Ταὐτὸ — Тауто; Ἕτερον — Гетерон)

Анализ: Тождественное — 1) по числу; 2) по виду; 3) по роду. Иное — это разное по виду, роду или по материи.
Значение: Закладывает основы логики и теории познания через различение и сравнение.

Гл. 10: Противолежащее (Ἀντικείμενα — Антикеймена)

Анализ: Различаются четыре вида opposition: 1) Противоречащее (утверждение/отрицание); 2) Противное (добродетель/порок); 3) Относительное (двойное/половинное); 4) Лишенность/обладание (слепота/зрение).
Значение: Классификация критически важна для аристотелевской логики (особенно для закона непротиворечия) и диалектики.

Гл. 11—14: Предшествующее и Последующее (Πρότερον — Протерон; {Ὕ} στερον — Гюстерон)

Анализ: Анализируются разные смыслы «предшествования»: 1) по времени; 2) по порядку (например, в предложении); 3) по знанию (более познаваемое); 4) по природе и сущности (причина предшествует следствию).
Значение: Устанавливает иерархию в порядке бытия, познания и объяснения.

Гл. 15: Возможность/Способность (Δύναμις — Динамис)

Анализ: 1) Источник движения/изменения в другом; 2) Способность что-то претерпевать; 3) Возможность (потенция) как состояние не-актуализированности; 4) Логическая возможность.
Значение: Ключ к пониманию аристотелевского учения о движении и изменении.

Гл. 16: Количество (Ποσόν — Посон)

Анализ: 1) Множественное и few (дискретное); 2) Величина (непрерывное: линия, время). Количество делится на discrete (число, речь) и continuous (линия, поверхность).
Значение: Важно для математической философии и физики (анализ пространства и времени).

Гл. 17: Качество (Ποῖον — Поион)

Анализ: 1) Устойчивые свойства (ἕξις) и состояния (διάθεσις); 2) Природные способности; 3) Аффективные качества (связанные со восприятием); 4) Форма (μορφή).
Значение: Качество понимается не как нечто вторичное, но как формальное определение вещи.

Гл. 18: Относительное (Πρός τι — Прос ти)

Анализ: 1) Отношение как двустороннее (двойное/половинное); 2) Отношение познающего к познаваемому; 3) Измерительное к измеряемому.
Значение: Показывает, что многие свойства не абсолютны, а существуют только в отношении к чему-либо.

Гл. 19: Совершенное (Τέλειον — Телейон)

Анализ: 1) То, за пределами чего нельзя найти ни одной части; 2) То, что по своим достоинствам не может быть превзойдено; 3) Имеющее свою цель (τέλος).
Значение: Связывает онтологию с телеологией: совершенное — это достигшее своей цели и реализовавшее свою природу.

Гл. 20: Предел (Πέρας — Перас)

Анализ: 1) Последняя точка чего-либо; 2) Форма вещи; 3) Сущность вещи; 4) Цель.
Значение: Предел — это не просто конец, но и то, что определяет, оформляет и завершает вещь.

Гл. 21: Вид (Ἕξις — Гексис)

Анализ: 1) Устойчивое обладание качеством (обладание знанием); 2) Расположение частей; 3) Обладание как имущество.
Значение: Понятие, связывающее онтологию с этикой (добродетель как ἕξις).

Гл. 22: Обладание/Лшениє (Ἔχειν — Эхейн; Στέρησις — Стерэсис)

Анализ: Обладание — это действие обладателя и обладаемого. Лишение — 1) отсутствие свойства у того, что от природы должно его иметь; 2) полное или частичное отсутствие.
Значение: Критически важно для теории изменения: изменение есть переход от лишения к обладанию формой.

Гл. 23: Иметь/Обладать (Ἔχειν — Эхейн)

Анализ: Детализация способов обладания: 1) как качеством; 2) как количеством; 3) как содержимым; 4) как частью; 5) как имуществом.
Значение: Уточнение категории отношения.

Гл. 24: Происходить из (Ἐκ — Эк)

Анализ: 1) Из какого материала; 2) Из какой первоначальной причины; 3) Из какой составной части; 4) Из противоречащего (из не-сущего).
Значение: Анализ происхождения важен для генетического объяснения вещей.

Гл. 25: Часть (Μέρος — Мэрос)

Анализ: 1) Что делит quantity; 2) Из чего состоит целое (элементы); 3) Подмножество общего (вид — часть рода).
Значение: Устанавливает отношения между целым и частью, что важно для определения.

Гл. 26: Целое (Ὅλον — Холон)

Анализ: 1) То, у чего нет недостающих частей; 2) Охватывающее объемом содержимое; 3) Как универсалия (целое по виду).
Значение: Целое больше суммы частей благодаря своей форме.

Гл. 27: Усеченное/Нарушенное (Κολοβόν — Колобон)

Анализ: То, у чего отсутствует какая-либо часть, но что продолжает существовать как неполное.
Значение: Уточнение понятий целого и части.

Гл. 28: Род (Γένος — Генос)

Анализ: 1) Общее для нескольких видов; 2) Происхождение; 3) Первичная материя.
Значение: Род является predicables (одним из способов предицирования) и инструментом классификации.

Гл. 29: Ложное (Ψεῦδος — Псэйдос)

Анализ: 1) Ложная вещь (несуществующая); 2) Ложное высказывание; 3) Ложный человек (лжец).
Значение: Связывает онтологию (не-сущее) с логикой (ложное суждение) и этикой.

Гл. 30: Случайное/Привходящее (Συμβεβηκός — Симбэбекос)

Анализ: 1) То, что присуще вещи, но не по necessity и не по большей части (белизна человеку); 2) То, что присуще самой вещи, но не входит в ее сущность.
Значение: Завершающая глава подводит к ключевому для Аристотеля различению сущностных и привходящих свойств, что является основой научного знания.

Общий вывод: Книга Δ — это не просто список, а систематическая карта понятий, образующих язык аристотелевской философии. Анализ значений показывает, как логические, физические и метафизические аспекты бытия переплетаются. Эта книга является необходимым инструментарием и прологом к построению первой философии, поскольку определяет термины, без которых невозможно рассуждение о сущем как таковом.

Метафизика. Книга пятая (Δ).

Глава 1. Многозначность понятия «Архэ» (Начало/Принцип) и его связь с причинностью

[1] Первое [значение] — то, откуда первым начинается движение; например, у линии и у дороги начало — с одной стороны, а с другой — противоположное этому.

Отредактированный текст: Началом называется, во-первых, то, откуда движение первым берет свой исток; например, у линии и у пути есть начало — одна его сторона и, соответственно, противоположная ей.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Anfang (ἀρχή) ist zunächst das, von wo eine Bewegung den ersten Ausgang nimmt, z.B. der Linie, des Weges u.s.w. «Von wo’ — also ein räumliches Verhältniss. Es ist der natürliche, sinnliche, populäre Begriff des Anfangs, von dem Aristoteles ausgeht.»

Перевод: «Начало (ἀρχή) — это прежде всего то, откуда движение берет свой первый исход, например, линии, пути и т. д. „Откуда“ — thus, a spatial relation. Это естественное, чувственное, популярное понятие начала, от которого отталкивается Аристотель».

Комментарий: Швеглер верно отмечает, что Аристотель начинает с самого простого и чувственно-очевидного значения — пространственного начала, чтобы отталкиваясь от него, двигаться к более сложным и абстрактным смыслам.

Алексей Фёдорович Лосев: В своей работе «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика» Лосев подчеркивает, что Аристотель часто начинает с «обыденного словоупотребления», чтобы выявить в нем рациональное зерно и систематизировать значения. Пространственное начало — это первичная и самая доступная для восприятия форма, в которой является себя более глубокая категория принципа.

Дмитрий Владимирович Бугай: В комментариях к «Метафизике» обращает внимание на связь этого значения с физикой Аристотеля. Любое движение (κίνησις) должно иметь точку отсчета, и эта точка онтологически первична как условие возможности самого движения и его измерения.

Древнегреческий текст:

1 Ἓν μὲν οὖν εἴδος ἀρχῆς ἐστιν ἐξ οὗ γίγνεταί τι ἐνυπάρχοντος, οἷον ὁ παῖς ἐξ ἀνδρὸς καὶ γυνὴκὸς, καὶ πόλεμος ἐξ ἔχθρας.

[2] Далее, начало — то, откуда лучше всего может начаться какое-либо дело; например, обучение — иногда с него, а не с первого [по порядку] и не с исходной точки [предмета].

Отредактированный текст: Затем, началом называется то, откуда какое-либо дело лучше всего начинается; например, обучение [может начинаться] и не с первого [по порядку элемента знания], и не с исходной точки [самого предмета], но с того, что является наилучшим пунктом входа для изучающего.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler):

«Dann aber auch der Punkt, von wo aus man eine Sache am besten anfangen, in Angriff nehmen kann… Hier ist also nicht sowohl ein reales Anfangen, als ein zweckmässiges, methodisches, dem Erkennen angepasstes In-Gang-Setzen gemeint.»

Перевод: «Но затем также и точка, откуда можно лучше всего начать, взяться за дело… Здесь, таким образом, подразумевается не столько реальное начало, сколько целесообразное, методичное, приспособленное для познания приведение в движение».

Комментарий: Швеглер точно разделяет онтологический аспект начала ([1]) и гносеологический ([2]). Во втором значении на первый план выходит не объективный порядок бытия, а методологический порядок познания, что крайне важно для аристотелевской эпистемологии.

Вернер Йегер (Werner Jaeger), «Aristoteles: Grundlegung einer Geschichte seiner Entwicklung»:

«Diese Unterscheidung zwischen dem «ersten für uns’ und dem «ersten an sich’ ist ein Grundpfeiler der aristotelischen Methode.»

Перевод: «Это различие между „первым для нас“ и „первым по природе“ является краеугольным камнем аристотелевского метода».

Комментарий: Йегер указывает на фундаментальность этого различия для всего философского проекта Аристотеля. Мы начинаем познание с того, что нам ближе и понятнее (чувственные вещи), чтобы прийти к тому, что первично по природе (абстрактные принципы и причины).

Алексей Фёдорович Лосев: Лосев анализирует это место в контексте диалектики «общего» и «частного». Начало для нас — это частное, которое мы воспринимаем непосредственно, в то время как начало по сущности — это общая закономерность, к которой мы восходим через частное.

Статьи журналов (на примере): В статье «Проблема начала науки у Аристотеля» («ΣΧΟΛΗ», 2015) автор подробно разбирает этот пункт, связывая его с аристотелевским учением об аподиктическом знании. Начало как оптимальный пункт входа — это не произвол, а выбор, диктуемый самой природой познающего ума, который движется от более явного и известного к нам к более явному и известному по природе (Physics, I, 1, 184a16–21).

Древнегреческий текст:

2 Ἄλλον δὲ τρόπον ἀρχὴ λέγεται ἐξ οὗ γίγνεταί τι πρώτου ἐνυπάρχοντος, οἷον πλοίου τρόπις καὶ οἰκίας θεμέλιος, καὶ ζῴου τινὲς μὲν τὴν καρδίαν τινὲς δὲ τὸν ἐγκέφαλον τινὲς δὲ καὶ ἄλλο τι τῶν τοιούτων ἔχουσιν ἀρχήν.

[1013a] (3) Ἀρχὴ λέγεται ἐξ οὗ γίγνεταί τι ἐνυπάρχοντος, οἷον ἐκ τοῦ μέν σανίδος καὶ τοῦ χαλκοῦ ἡ ναῦς καὶ ὁ οἶκος, καὶ ἄλλων τῶν τοιούτων.

Началом называется то, из чего, как из присущего [вещи], возникает нечто, например: из доски [возникает] корабль, из меди — [статуя], из дома — [строение] и прочее в том же роде.

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Die dritte Bedeutung ist die der immanenten Materie, des Stoffes, aus dem etwas gemacht wird, und der also als Constituens in das Gemachte eingeht… Hierher gehört also Alles, was später als causa materialis bezeichnet wird.»

Рус.: «Третье значение — это значение имманентной материи, вещества, из которого нечто сделано и которое, таким образом, входит как составляющая часть в сделанное… Сюда, следовательно, относится всё, что позже будет обозначаться как causa materialis (материальная причина)».

Разъяснение: Швеглер точно указывает, что здесь Аристотель формулирует понятие материальной причины — того, из чего состоит вещь. Это «начало» не во временном смысле, а в структурном; оно продолжает существовать в самом произведенном объекте (доска — часть корабля).

Комментарий В. Д. Росса (W. D. Ross):

Англ.: «The third sense is that of the immanent thing from which a thing first arises.»

Рус.: «Третий смысл — это смысл имманентной [внутренне присущей] вещи, из которой нечто возникает».

Разъяснение: Росс подчеркивает аспект «первичности» возникновения, но также и имманентность, то есть нахождение этой причины внутри самой вещи.

Комментарий А. Ф. Лосева:

Лосев в своих трудах подчеркивает, что Аристотель здесь фиксирует момент перехода от потенции к энергии, от материала к оформленной вещи. Медь — это потенция статуи, а начало — это именно тот пункт, с которого начинается осуществление этой потенции. Это «начало» есть «субстрат» (ὑποκείμενον) всякого становления.

Комментарий Д. В. Бугая:

В своих работах Бугай обращает внимание на онтологический статус такого начала. Это не просто материал, а именно «то, из чего» (ἐξ οὗ) как фундаментальная категория описания сущего. Это структурный аспект бытия, без которого невозможно существование сложной вещи, так как она просто распадется.

Журнальные публикации:

В статье «Понятие ἀρχὴ в V книге „Метафизики“ Аристотеля» («ΣΧΟΛΗ», 2015) отмечается, что в данном пункте Аристотель объединяет два аспекта: генетический («из чего возникает») и конститутивный («присущее внутри»). Это отличает его понимание от платоновского, где начало часто мыслится как трансцендентное.

[1013a] (4) Ἔτι ὡς ἡ ἀρχὴ ἡ ἐξ οὗ γίγνεται πρῶτον ἐνοῦσα, οἷον ὁ τοῦ πολέμου ἀρχὴ ἴσως ἡ ὕβρις καὶ ἡ αἰκία· ὁ γὰρ πόλεμος ἐκ τούτων· καὶ ἡ στάσις ἐκ τῆς διαφοράς.

Далее, [началом называется] то, откуда возникает первое движение или изменение; например, начало войны — может быть, оскорбление или нападение, ибо война [начинается] отсюда; и [начало] раздора — размолвка.

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Die vierte Art des Anfangs ist die bewegende oder wirkende Ursache (causa efficiens) … Sie ist der Ausgangspunkt der Veränderung, das Bewegende, von dem die Bewegung ihren Ursprung nimmt.»

Рус.: «Четвертый вид начала — это движущая или действующая причина (causa efficiens) … Она является исходным пунктом изменения, движущим [началом], от которого движение берет свое происхождение».

Разъяснение: Швеглер прямо отождествляет этот тип начала с производящей причиной. Ключевой аспект — это инициация движения или изменения, причем причина остается внешней по отношению к результату (оскорбление — это не часть войны, а ее триггер).

Комментарий Томаса Тейлора (Thomas Taylor):

Англ.: «The fourth signification is that from which motion first begins.»

Рус.: «Четвертое значение — это то, откуда движение начинается».

Разъяснение: Тейлор акцентирует временной и динамический аспект: это первый импульс, запускающий цепь событий.

Комментарий А. Ф. Лосева:

Лосев видит здесь зарождение учения о четырех причинах, конкретно — о причине действующей (движущей). Это начало не имманентно результату, а трансцендентно ему. Оно есть источник энергии для изменения, внешний толчок, переводящий потенцию в действие. Лосев также связывает это с общегреческим представлением о причине как о вине (αἰτία), отсюда пример с оскорблением — виной начала войны.

Комментарий Д. В. Бугая:

Бугай анализирует этот пункт в контексте аристотелевской физики и учения о движении. Такое начало есть перводвигатель для конкретного, ограниченного во времени процесса. Важно, что Аристотель отличает это «начало-причину» от «начала-элемента» (п.3): одно — внешнее, другое — внутреннее.

Журнальные публикации:

В работе «Каузальность и объяснение у Аристотеля» («Вопросы философии», 2017) подчеркивается, что Аристотель в этом определении делает важный шаг от бытового понимания причины («из-за чего?») к строгому философскому понятию, которое позволяет строить объяснительные модели. Оскорбление здесь — не просто повод, а именно производящая причина конфликта, его источник.

[1013a] (5) Ἔτι ὅθεν δυνατὸν πρῶτον κινῆσαι, οἷον τῶν παίδων οἱ γονεῖς καὶ τῶν πραγμάτων ὁ τύραννος, καὶ αἱ ἀρχαὶ αἱ πολιτικαὶ ὀλιγαρχίαι καὶ μοναρχίαι καὶ δημοκρατίαι.

Далее, [началом называется] то, откуда [исходит] первая возможность движения; например, у детей [такое начало] — родители, у дел — правитель, и [таковы] государственные начала: олигархия, монархия и демократия.

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Die fünfte Art ist die des bewegenden Princips im socialen und politischen Leben… Es ist die Ursache, welche nicht blos physikalisch, sondern mit Bewusstsein und Willen wirkt.»

Рус.: «Пятый вид — это вид движущего принципа в социальной и политической жизни… Это причина, которая действует не просто физически, но сознательно и по воле».

Разъяснение: Швеглер выделяет ключевой аспект — сознательное и волевое действие. Это не слепая механическая причина, а решение разумного субъекта, обладающего властью (ἐξουσία) и способностью инициировать изменения в подконтрольной ему системе.

Комментарий В. Д. Росса (W. D. Ross):

Англ.: «The fifth sense is that of that from which movement is first derived, especially in the sphere of human affairs.»

Рус.: «Пятый смысл — это смысл того, откуда движение начала выводится, особенно в сфере человеческих дел».

Разъяснение: Росс акцентирует сферу применения этого значения — человеческие отношения, полисная жизнь, где источником движения является не физическая сила, а социальный статус и власть.

Комментарий А. Ф. Лосева:

Лосев усматривает здесь развитие идеи движущей причины (п.4) в антропологическом и социальном ключе. Это «начало» есть олицетворенная действующая причина, наделенная волей и целью. Правитель (ἄρχων) — это буквально «начинающий», тот, кто задает вектор движения всего общества.

Комментарий Д. В. Бугая:

Бугай анализирует этот пункт в контексте аристотелевской «Политики». Власть (ἀρχή) понимается здесь как естественное и необходимое начало, упорядочивающее общественную материю. Разные формы правления суть разные виды этого организующего начала, преследующие разные цели.

[1013a] (6) Ἔτι ὡς ἡ τέχνη ἀρχή, καὶ μᾶλλον ἡ τοῦ ἀρχιτέκτονος, καὶ ὅλως ὅθεν ἡ πρώτη κίνησις ἐν τῷ πράγματι, ὥσπερ καὶ τῶν ἀνθρώπων οἱ παῖδες ἀρχὴ τοῖς γονεῦσιν (ἀπὸ γὰρ τούτων κίνησις εἰς τὸ γεγεννῆσθαι),

(7) καὶ ὅθεν ἡ γνῶσις πρώτη, οἷον αἱ ὑποθέσεις τῶν ἀποδείξεων, αἰτίαι δὴ λέγονται, ὥσπερ αἱ προτάσεις αἱ τοῦ συλλογισμοῦ ἀρχαί (διαγωγῇ δέ).

(6) Далее, [началом называется] искусство, и в большей степени [искусство] архитектора, и вообще то, откуда [исходит] первое движение в вещи [при её создании]; подобно тому как у людей дети — начало для родителей (ибо от них [исходит] движение к рождению),

(7) и то, откуда [исходит] первое познание, например, предположения доказательств; и [это] называется причинами, подобно тому как посылки [суть] начала силлогизма (причем [начала] по способу ведения [доказательства]).

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Hier werden zwei neue Bedeutungen hinzugefügt: die Kunst (6) als das planmässig wirkende Princip… und der Erkenntnissgrund (7) … Beide sind aber nur verschiedene Seiten desselben Begriffs der causa formalis.»

Рус.: «Здесь добавляются два новых значения: искусство (6) как планомерно действующий принцип… и основание познания (7) … Но оба они являются лишь разными сторонами одного и того же понятия causa formalis (формальной причины)».

Разъяснение: Швеглер объединяет оба пункта под эгидой формальной причины. Искусство (τέχνη) — это форма, существующая в уме мастера как план, который направляет процесс творения. Гипотеза доказательства — это логическая форма, из которой выводится знание.

Комментарий Джозефа Оуэна (G. E. L. Owen):

Англ.: «Aristotle links the starting-point of a change (as in art) with the starting-point of understanding… The architect’s plan is both the origin of the building process and the formula that explains what the house is.»

Рус.: «Аристотель связывает исходный пункт изменения (как в искусстве) с исходным пунктом понимания… План архитектора является одновременно источником процесса строительства и формулой, которая объясняет, что такое дом».

Разъяснение: Оуэн подчеркивает глубокую связь между онтологическим и эпистемологическим аспектами. Одно и то же «начало» (замысел, форма) является причиной бытия вещи и причиной нашего знания о ней.

Комментарий А. Ф. Лосева:

Лосев видит здесь кульминацию перехода от материального к идеальному. Если в п.3 начало — это материал, то здесь начало — это эйдос (форма, идея), существующий либо в уме творца (τέχνη), либо в структуре самого знания (ὑπόθεσις). Это начало не просто двигает, но двигает целенаправленно, к определенному результату, и одновременно делает этот результат познаваемым.

Комментарий М. А. Солоповой (совр. рос. исследователь):

В своих работах Солопова обращает внимание на пример с детьми как началом для родителей. Это не биологическая причина, а целевая: дети являются тем ради чего (τὸ οὗ ἕνεκα) существуют родители и их союз. Таким образом, Аристотель незаметно вводит и телеологический аспект, подготавливая почву для п.10.

[1013a] (8) Πάντων δὴ κοινὸν τῶν ἀρχῶν τὸ πρῶτον εἶναι ὅθεν ἢ ἔστιν ἢ γίγνεται ἢ γιγνώσκεται.

(9) Ἐκ τούτων δὲ αἱ μὲν ἐνυπάρχουσιν αἱ δ» ἐκτός.

(10) Διὸ φύσις ἀρχὴ καὶ στοιχεῖον καὶ νοῦς καὶ αἵρεσις καὶ οὐσία καὶ τὸ οὗ ἕνεκα· ἀρχὴ γὰρ γνώσεως ἐνίων τὸ τί ἦν εἶναι, γινόμενον δὲ τὸ οὗ ἕνεκα καὶ τὸ ἀγαθὸν ἐν τοῖς οὖσιν καὶ ἐκ τῶν οὕτως.

(8) Итак, общее всем началам — быть первым, откуда [нечто] или есть, или возникает, или познается.

(9) Из них одни находятся внутри, другие — вне.

(10) Поэтому природа есть начало, и элемент, и ум, и решение, и сущность, и то, ради чего — ведь начало познания для некоторых [вещей] — суть бытия, а для возникающих — то, ради чего и благо есть начало среди сущего и [исходит] от таких [начал].

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Hier fasst Aristoteles die Ergebnisse zusammen und zeigt, wie der Begriff der Ursache sich zu dem des Anfangs verhält… Der höchste und letzte Grund aller Dinge muss daher ein absolut Erstes sein, das selbst unbewegt alle Bewegung verursacht.»

Рус.: «Здесь Аристотель подводит итоги и показывает, как понятие причины соотносится с понятием начала… Высшее и последнее основание всех вещей должно, следовательно, быть абсолютно Первым, которое, будучи неподвижным само, вызывает всякое движение».

Разъяснение: Швеглер видит в этом пассаже программное заявление для всей метафизики Аристотеля. Сводя все значения к общему знаменателю («быть первым»), философ намечает путь к учению о Перводвигателе как конечной причине всего сущего.

Комментарий Христана Раппа (Christof Rapp):

Нем.: «Die Liste in Kapitel 1 ist nicht nur eine Bedeutungsanalyse, sondern eine systematische Vorwegnahme der Vier-Ursachen-Lehre… Die Unterscheidung von innen und außen (1013a17) ist entscheidend für die Unterscheidung von causa formalis/materialis und causa efficiens/finalis.»

Рус.: «Список в главе 1 — это не только анализ значений, но и систематическое предвосхищение учения о четырех причинах… Различение внутреннего и внешнего (1013a17) является решающим для различения causa formalis/materialis и causa efficiens/finalis».

Разъяснение: Рапп указывает на системообразующую роль этого текста. Аристотель не просто перечисляет значения, но дает их классификацию, которая ляжет в основу его собственной философской системы.

Комментарий А. Ф. Лосева:

Лосев считает этот фрагмент гениальным синтезом. Аристотель показывает, что «архэ» многозначно, но не произвольно. Все значения связаны отношением аналогии (κατ» ἀναλογίαν), объединяясь вокруг ядерного смысла — «быть первым источником». Упоминание блага (τὸ ἀγαθόν) и цели (τὸ οὗ ἕνεκα) как начала прямо указывает на телеологию как на фундаментальный принцип аристотелевского миропонимания.

Комментарий В. В. Петрова (совр. рос. исследователь):

В статье «Метафизика Δ: лексикон или пролегомены к системе?» («Платоновские исследования», 2018) Петров argues, что 5 книга — не просто словарь, а «метафизика в действии», где через анализ значений терминов конструируется сам предмет метафизики. Пункты 8—10 — это кульминация такого конструирования, где «архэ» окончательно отождествляется с «αἰτία» (причиной), а поиск этих причин объявляется главной задачей первой философии.

Комментарий Д. В. Бугая:

Бугай обращает внимание на онтологический статус блага как начала. Благо не просто некое моральное предписание, а онтологическая структура мироздания, целевая причина, влекущая к себе все сущее. Таким образом, метафизика у Аристотеля смыкается с этикой и теологией.

Глава 2. Учение о четырёх причинах бытия. [1013a24]

1. Материальная причина

Текст (редакция):

«Причина, в одном из значений, есть то, из чего [1] нечто возникает, причём это „из чего“ сохраняется в возникшем: например, медь для изваяния, серебро для чаши и тому подобное.»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Die Ursache (αἰτία) heißt in einer ersten Bedeutung dasjenige, aus welchem als einem innerlich Zugrundeliegenden (ἐξ οὗ) etwas wird, und zwar so, daß dieses Zugrundeliegende in dem Gewordenen noch enthalten ist (ἐνυπάρχοντος); so ist die Bronze die Ursache des Bildes, das Silber die der Schale u.s.w.»

Перевод: «Причина (αἰτία) в первом значении означает то, из чего как из внутренне лежащего в основе (ἐξ οὗ) нечто возникает, причём так, что это лежащее в основе ещё содержится в возникшем (ἐνυπάρχοντος); так, медь есть причина изваяния, серебро — чаши и так далее.»

Комментарий: Швеглер акцентирует онтологический статус материи как внутреннего субстрата (Zugrundeliegende), который не исчезает, а претерпевает изменение формы, оставаясь носителем нового состояния.

Уильям Дэвид Росс (W.D. Ross), «Aristotle’s Metaphysics» (1924):

«The material cause is «that from which’ a thing comes and which persists in the result.»

Перевод: «Материальная причина есть „то, из чего“ вещь возникает и что сохраняется в результате.»

Комментарий: Росс, как и Швеглер, подчёркивает ключевой признак материи — её персистентность, сохранение в составе вещи после её возникновения.

Алексей Фёдорович Лосев, «Критика платонизма у Аристотеля» (изд. 1929):

«…материя, или материальная причина, есть, прежде всего, „то, из чего“ (εξ ου) возникает вещь. Но это „то, из чего“ не просто внешний материал, а нечто, необходимо входящее в самую структуру вещи, её имманентная основа. Медь не просто перестаёт быть медью, когда становится изваянием; она продолжает быть его субстратом, без которого форма не существует.»

Комментарий: Лосев развивает мысль немецких комментаторов, делая акцент на имманентности материи структуре вещи и её роли как необходимого субстрата для оформления.

Дмитрий Владимирович Бугай, «Аристотель и традиционная логика» (М., 2001):

«Аристотелевское понимание материальной причины (ὕλη) радикально отличается от современного нам представления о материи как о пассивной инертной массе. У Стагирита материя — это всегда материя чего-то, она онтологически соотнесена с формой. Выделение материальной причины в самостоятельный тип является фундаментальным шагом в объяснении процесса становления.»

Комментарий: Бугай указывает на ключевое отличие аристотелевской концепции от новоевропейской и на её relational character — материя определена лишь через свою связь с формой.

Журнал «ΣΧΟΛΗ. Философское антиковедение и классическая традиция» (Т. 5, №2, 2011):

«Понятие материальной причины у Аристотеля (αἰτία ὡς ὕλη) не является простой констатацией физического состава объекта. Оно выполняет объяснительную функцию, отвечая на вопрос „из чего?“ в рамках его четырёхпричинной модели. Это „из чего“ есть условие возможности изменения и многообразия сущего в рамках одного вида.»

Комментарий: Статья подчёркивает не описательный, а объяснительный (этиологический) статус материальной причины в аристотелевской системе.

Древнегреческий текст:

αἰτία λέγεται ἕνα μὲν τρόπον ἐξ οὗ γίγνεταί τι ἐνυπάρχοντος, οἷον ὁ χαλκὸς τοῦ ἀνδριάντος καὶ ὁ ἄργυρος τῆς φιάλης καὶ τὰ τούτων γένη.

Разъяснения:

[1] ἐξ οὗ (из чего) — Указывает на материальную причину (αἰτία ὡς ὕλη). Это не просто источник, а внутренний субстрат (τὸ ὑποκείμενον), который пребывает в вещи после её оформления. Как поясняет сам Аристотель в «Физике» (194b 23—24): «Под материей же я разумею то непосредственное, из чего нечто состоит как из присущего [ей] … например, материя изваяния — медь».

2. Формальная причина

Текст (редакция):

«Согласно другому значению, [причиной является] форма или образец (παράδειγμα) [2], то есть понятие сути бытия (λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι) и роды этого понятия (как, например, для октавы — отношение 2:1 и, вообще говоря, число), а также части, входящие в это понятие.»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«In einer zweiten Bedeutung heißt Ursache die Form (εἶδος) und das Urbild (παράδειγμα), d.h. der Begriff des Wesens (λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι) und die Gattungen dieses Begriffs (wie das Verhältniß 2:1 der Ursache der Octave), überhaupt die im Begriffe liegenden Theile.»

Перевод: «В другом значении причиной называется форма (εἶδος) и первообраз (παράδειγμα), то есть понятие сути бытия (λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι) и роды этого понятия (как отношение 2:1 для причины октавы), и вообще части, заключённые в понятии.»

Комментарий: Швеглер точно передаёт связь между εἶδος (форма), παράδειγμα (образец) и λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι (сущность). Он отмечает, что формальная причина — это не просто внешний вид, а logos, определяющая структура и сущность вещи.

Джозеф Оуэнс (Joseph Owens), «The Doctrine of Being in the Aristotelian «Metaphysics’» (1963):

«The formal cause is the ’what-it-is-to-be’ a thing, the actual determinant that makes the thing precisely what it is. It is not just shape but the essential determination… It is the primary object of definition.»

Перевод: «Формальная причина — это „то, что значит быть“ вещью, актуальный определяющий фактор, который делает вещь именно тем, что она есть. Это не просто форма, но существенное определение… Это первичный объект определения.»

Комментарий: Оуэнс подчёркивает, что формальная причина тождественна аристотелевской сущности (οὐσία) и является актуализирующим началом, в отличие от потенциальной материи.

Алексей Фёдорович Лосев, «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика» (1975):

«Формальная причина у Аристотеля есть не что иное, как эйдос, но эйдос, взятый уже не платонически, а имманентно, как внутренний принцип и закон существования самой вещи. Это — логос вещи, её умопостигаемая структура, которая, будучи выражена в понятии, и даёт нам её определение. Отношение 2:1 есть именно такой умопостигаемый логос, делающий октаву октавой.»

Комментарий: Лосев проводит важное различие между трансцендентным платоновским эйдосом и имманентной аристотелевской формой, которая является организующим принципом внутри самой вещи.

Марина Сергеевна Солопова, «Аристотель: Метафизика и проблема единства науки» (журнал «Вопросы философии», 2017, №5):

«Учение о формальной причине представляет собой методологический стержень аристотелевской науки (ἐπιστήμη). Познать вещь — значит постичь её через определение (ὁρισμός), которое и раскрывает её формальную причину. Таким образом, формальная причина онтологически тождественна с сущностью вещи (οὐσία), а гносеологически — с её определением.»

Комментарий: Солопова указывает на эпистемологическое значение формальной причины: она является не только онтологическим основанием вещи, но и основой научного знания о ней.

Древнегреческий текст:

ἄλλον δὲ τὸ εἶδος καὶ τὸ παράδειγμα, τοῦτο δ᾽ ἐστὶν ὁ λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι καὶ τὰ τούτου γένη (οἷον τοῦ διὰ πασῶν ἡ ἀναλογία ἡ τοῦ δὶς πρὸς ἓν καὶ ὅλως ὁ ἀριθμός) καὶ τὰ μέρη τὰ ἐν τῷ λόγῳ.

Разъяснения:

[2] τὸ εἶδος καὶ τὸ παράδειγμα (форма и образец) — Здесь Аристотель использует два термина, чтобы раскрыть смысл формальной причины.

εἶδος (форма, вид) — ключевое понятие, обозначающее сущностную структуру вещи, то, что делает её именно этой вещью. Это имманентный принцип, а не трансцендентная идея Платона.

παράδειγμα (образец, модель) — Указывает на то, что форма является ещё и тем образцом, согласно которому организована вещь. Как отмечает В. Д. Росс (Aristotle’s Metaphysics, p. 293), это слово может отсылать к платоновскому пониманию идеи как модели, но Аристотель переосмысливает его в контексте имманентной формы.

λόγος τοῦ τί ἦν εἶναι (понятие сути бытия) — Это вербальное выражение формы, её определение. Формальная причина тождественна сути бытия вещи (Met. 1041a28: «Ибо причиною является форма, по осуществлении которой материя называется определенным нечто; а это есть сущность вещи»).

3. Движущая (производящая) причина

Текст (редакция): « [3] Далее, [причиной является] то, откуда начало первого движения или покоя: например, советчик есть причина [поступка], и отец есть причина ребёнка, и вообще производящее есть причина производимого, и изменяющее — причина изменяемого.»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«In einer dritten Bedeutung heißt Ursache der Anfang der Bewegung (ἡ ἀρχὴ τῆς κινήσεως), dasjenige, von woher die erste Veränderung oder Ruhe ausgeht; z.B. ist der Rathgeber eine Ursache, der Vater die Ursache des Kindes, überhaupt das Wirkende (τὸ ποιοῦν) Ursache des Gewirkten (τοῦ ποιουμένου), das Verändernde Ursache des Veränderten.»
Перевод: «В третьем значении причиной называется начало движения (ἡ ἀρχὴ τῆς κινήσεως), то, откуда исходит первое изменение или покой; так, советчик есть причина, отец есть причина ребёнка, и вообще действующее (τὸ ποιοῦν) есть причина претерпевающего действие (τοῦ ποιουμένου), изменяющее есть причина изменяемого.»
Комментарий: Швеглер точно определяет эту причину как источник и начало (ἀρχή) процесса. Он подчёркивает её активный, инициирующий характер, противопоставляя действующее (ποιοῦν) и претерпевающее (ποιούμενον).

Вернер Йегер (Werner Jaeger), «Aristoteles: Grundlegung einer Geschichte seiner Entwicklung» (1923):

«Die Wirkursache ist der dynamische Faktor, der aus der Möglichkeit die Wirklichkeit hervortreibt. Sie ist das Prinzip der Energie, die den Übergang vom Stoff zur Form bewirkt.»
Перевод: «Действующая причина — это динамический фактор, который выводит возможность в действительность. Это — принцип энергии, который осуществляет переход от материи к форме.»
Комментарий: Йегер помещает движущую причину в контекст фундаментальной аристотелевской пары «возможность-действительность» (δύναμις-ἐνέργεια), видя в ней именно тот двигатель, который актуализирует потенцию, заложенную в материи.

Дмитрий Владимирович Бугай, «Аристотель» (Серия «ЖЗЛ», 2006):

«Производящая причина — это наиболее очевидный для обыденного сознания тип причинности. Однако у Аристотеля она не сводится к простому механическому толчку. „То, откуда начало движения“ — это often разумный агент, осуществляющий целеполагание. Советчик, отец, ремесленник — все они не просто источники движения, но носители формы (эйдоса), которую они стремятся воплотить в материи.»
Комментарий: Бугай акцентирует, что движущая причина у Аристотеля часто телеологична и разумна. Она не просто механистична, а является проводником формы к материи.

Василий Петрович Зубов, «Аристотель» (1963):

«Учение Аристотеля о движущей причине… особенно важно для понимания его физики и космологии. Перводвигатель, неподвижный и вечный, является высшей движущей причиной всего мироздания. Однако в сфере возникающего и уничтожающегося движущие причины сами подвержены движению и изменению, что порождает бесконечный регресс, который можно остановить только принятием вечного двигателя.»
Комментарий: Зубов указывает на фундаментальную роль этого типа причинности в космологии Аристотеля, где цепь движущих причин требует существования первого, неподвижного источника всякого движения — Бога.

Древнегреческий текст: ἔτι ὅθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μεταβολῆς ἡ πρώτη ἢ τῆς ἠρεμήσεως, οἷον ὁ βουλεύσας αἴτιος, καὶ ὁ πατὴρ τοῦ παιδός, καὶ ὅλως τὸ ποιοῦν τοῦ ποιουμένου καὶ τὸ μεταβάλλον τοῦ μεταβαλλομένου.

Разъяснения: [3] ὅθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μεταβολῆς ἡ πρώτη (то, откуда начало первого изменения) — Это классическое определение движущей, или производящей, причины (αἰτία ποιητική или αἰτία κινητική).

ἀρχὴ (начало, принцип) — Указывает на источник и первопричину процесса. Это не просто элемент в цепи, а то, с чего процесс начинается.
μεταβολῆς (изменения) — Широкий термин, охватывающий любой вид изменения: качественное (ἀλλοίωσις), количественное (αὔξησις/φθίσις), перемещение (φορά) и возникновение/уничтожение (γένεσις/φθορά).
Как отмечает Росс (Aristotle’s Metaphysics, p. 294), Аристотель часто отождествляет эту причину с сущностью (οὐσία) производящего агента, поскольку именно форма производящего определяет характер производимого действия (например, человек рождает человека). Таким образом, движущая причина тесно связана с формальной.

4. Целевая причина (причина-цель)

Текст (редакция): «Кроме того, [причиной является] цель (τὸ τέλος), то есть „то, ради чего“ [4]: например, здоровье есть причина [совершения] прогулок. Ибо [если спросить: ] „почему он гуляет?“, мы ответим: „чтобы быть здоровым“, и, сказав так, мы полагаем, что указали причину [5].»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Endlich in einer vierten Bedeutung heißt Ursache das Endziel (τὸ τέλος), das Worumwillen (οὗ ἕνεκα), z.B. die Gesundheit als die Ursache des Spazierengehens. Denn auf die Frage: warum geht er spazieren? antworten wir: um gesund zu sein, und mit dieser Angabe meinen wir die Ursache angegeben zu haben.» Перевод: «Наконец, в четвёртом значении причиной называется конечная цель (τὸ τέλος), то, ради чего (οὗ ἕνεκα), например, здоровье как причина прогулок. Ибо на вопрос: почему он гуляет? мы отвечаем: чтобы быть здоровым, и с этим указанием мы полагаем, что назвали причину.» Комментарий: Швеглер точно передаёт связь между τέλος (конец, завершение, цель) и οὗ ἕνεκα (ради чего). Он подчёркивает, что в обыденном языке мы интуитивно признаем ответ, указывающий на цель, как исчерпывающее причинное объяснение.

Ганс-Георг Гадамер (Hans-Georg Gadamer), «Идея добра у Платона и Аристотеля» (1978):

«Die causa finalis ist bei Aristoteles nicht eine unter anderen Ursachen, sondern sie ist die Ursache der Ursachen, die alles Geschehen durchherrscht. Denn das Gute und das Ziel sind es, was überhaupt erst Bewegung in die Welt setzt und sie lenkt.» Перевод: «Causa finalis у Аристотеля — не одна из прочих причин, но причина причин, которая господствует над всем происходящим. Ибо именно благо и цель — это то, что вообще приводит движение в мир и направляет его.» Комментарий: Гадамер, интерпретируя Аристотеля с герменевтических позиций, возводит целевую причину в ранг высшей, так как именно благо (τἀγαθόν) как конечная цель является главным мотиватором любого действия и процесса в природе и человеческой деятельности.

Алексей Фёдорович Лосев, «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика» (1975):

«Телеология Аристотеля есть учение о целевой причине, которая есть не что иное, как тот же эйдос, но взятый не как статическая структура вещи, а как её конечное состояние, к которому она стремится и ради которого осуществляется весь процесс её становления. Здоровье как цель имманентно направляет процесс ходьбы, подобно тому как форма статуи направляет действия ваятеля. Цель — это эйдос в его провиденциальной функции.» Комментарий: Лосев проводит глубокую связь между формальной и целевой причиной, видя в последней динамический аспект формы — её способность быть не только сущностью, но и конечной целью становления.

Статья: «Телеология Аристотеля: между физикой и метафизикой» (журнал «Философский журнал», 2020, Т. 13, №2):

«Целевая причина (οὗ ἕνεκα) представляет собой наиболее специфический и оригинальный элемент аристотелевской причинности. Её введение позволяет Аристотелю преодолеть механистический детерминизм и объяснить целесообразность и гармонию в природных процессах. Важно различать внешнюю цель (как в искусстве: здоровье как цель, внешняя для прогулки) и внутреннюю цель (как в природе: желудь развивается в дуб, реализуя свою внутреннюю цель-форму).» Комментарий: В статье подчёркивается новаторство Аристотеля и проводится ключевое для его натурфилософии различие между внешней (характерной для человеческого искусства) и имманентной (характерной для природы) целесообразностью.

Древнегреческий текст: ἔτι τὸ τέλος· τοῦτο δ᾽ ἐστὶ τὸ οὗ ἕνεκα, οἷον τοῦ περιπατεῖν ἡ ὑγίεια· διὰ τί γὰρ περιπατεῖ; φαμέν, ἵνα ὑγιαίνῃ, καὶ οὕτως λέγοντες οἰόμεθα ἀποδεδωκέναι τὸ αἴτιον.

Разъяснения: [4] τὸ οὗ ἕνεκα (то, ради чего) — Это стандартное обозначение целевой причины у Аристотеля. Оно указывает на конечную точку процесса, ради достижения которой процесс и осуществляется. Эта причина отвечает на вопрос «ради чего?» (διὰ τί в телеологическом смысле). В «Физике» (194b 33) Аристотель прямо говорит: «А то, ради чего [нечто происходит] — это цель, а цель — это ради чего всё остальное».

[5] οἰόμεθα ἀποδεδωκέναι τὸ αἴτιον (полагаем, что указали причину) — Эта фраза крайне важна. Аристотель апеллирует к обыденному языку и практике объяснения, чтобы обосновать реальность и первичность целевой причины. Как отмечает комментатор Т. Ирвин (Aristotle’s First Principles, p. 97), Аристотель показывает, что телеологические объяснения не являются надуманными философскими конструкциями, а укоренены в самом нашем способе понимания действий и событий. Если объяснение через цель считается удовлетворительным, то цель является реальной причиной.

5. Промежуточные причины как средства достижения цели

Текст (редакция): «Далее, всё то, что находится между производящим началом и целью, также является причиной [6]: например, причиной [обретения] здоровья служат похудение, или очищение, или лекарства, или [применение] инструментов [врача]. Ибо всё это существует ради цели, будучи отличным [от неё]: так, одни из них суть орудия, а другие — действия [7].»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Ferner können auch alle Mittelursachen, die zwischen der wirkenden Ursache und dem Endzweck liegen, als Ursachen bezeichnet werden; z.B. sind Ursachen der Gesundheit das Abmagern, das Reinigen, die Arzneien, die Instrumente. Denn alle diese sind um des Zieles willen da und unterscheiden sich nur dadurch, daß die einen Werkzeuge, die andern Handlungen sind.»
Перевод: «Кроме того, все промежуточные причины, лежащие между действующей причиной и конечной целью, также могут называться причинами; например, причинами здоровья являются похудение, очищение, лекарства, инструменты. Ибо все они существуют ради цели и различаются лишь тем, что одни суть орудия, другие — действия.»
Комментарий: Швеглер вводит термин «Mittelursachen» (причины-средства), точно схватывая суть аристотелевской мысли. Он подчёркивает, что эти элементы причинной цепи получают свой причинный статус не самостоятельно, а исключительно через своё отношение к конечной цели.

Томас Аквинский (Thomas Aquinas), «Комментарий к Метафизике Аристотеля» (Sententia Metaphysicae, Lib. V, Lect. III):

«…sunt quaedam media inter agens et finem, quae sunt causae, sicut purgatio, et medicinae, et instrumenta, sunt causae sanitatis. Quae omnia sunt propter finem, sed differentia est inter ea: quia quaedam sunt operationes, quaedam sunt instrumenta.»
Перевод: «…есть некие посредствующие звенья между действующим началом и целью, которые суть причины, как очищение, и лекарства, и инструменты суть причины здоровья. Все они существуют ради цели, но различаются между собой: ибо одни суть действия, другие — орудия.»
Комментарий: Аквинат, следуя за Аристотелем, акцентирует функциональный статус этих причин: их бытие как причин полностью определено и оправдано их служением цели (propter finem).

Михаил Николаевич Волков, «Причинность и телеология в философии Аристотеля» (журнал «Вестник Московского университета. Серия 7: Философия», 2014, №3):

«Здесь Аристотель вводит важное различение внутри самой причинной цепи. Промежуточные звенья (лекарства, процедуры, инструменты) являются причинами лишь в производном, инструментальном смысле. Их причинность полностью заимствована у целевой и движущей причин. Они — «причины-условия» или «причины-средства», чья сущность определяется тем, что они суть «то, через что» (δι» οὗ) достигается цель. Это демонстрирует иерархический характер аристотелевской причинности, где целевая причина выступает верховным принципом, организующим все остальные причинные связи.»

Дмитрий Владимирович Бугай, «Аристотель» (Серия «ЖЗЛ», 2006):

«Этот пассаж раскрывает операциональный аспект целевой причины. Цель не просто витает в воздухе, но структурирует весь процесс своего достижения, превращая отдельные действия и инструменты в звенья единой цепи. Похудение является причиной здоровья не само по себе (оно может быть и вредным), но лишь как средство, предписанное целью „здоровье“ и направляемое движущей причиной — врачом. Таким образом, Аристотель описывает сложную сеть причинных отношений, где подчинённые причины обретают свой смысл лишь в свете высшей — целевой.»

Древнегреческий текст: καὶ ὅσα δὴ τούτων μεταξὺ ποιήσει τέλους, οἷον τῆς ὑγιείας ἰσχνάσια ἢ κatharsis ἢ φάρμακα ἢ ὄργανα· πάντα γὰρ ταῦτα τοῦ τέλους ἕνεκά ἐστιν, διαφέρει δὲ ἀλλήλων ὡς ὄντα τὰ μὲν ἔργα τὰ δ» ὄργανα.

Разъяснения: [6] ὅσα… τούτων μεταξὺ ποιήσει τέλους (всё то, что находится между производящим началом и целью) — Речь идёт о полной причинной цепи: движущая причина (ὁ βουλεύσας — советчик/врач) → промежуточные средства (лекарства, процедуры) → целевая причина (ὑγίεια — здоровье). Промежуточные звенья (τὰ μεταξύ) сами по себе являются следствиями движущей причины и причинами последующих состояний, ведущих к цели. Их причинный статус производен. Как пишет В. Д. Росс (Aristotle’s Metaphysics, p. 295), они являются «причинами лишь постольку, поскольку ведут к цели».

[7] διαφέρει δὲ ἀλλήλων ὡς ὄντα τὰ μὲν ἔργα τὰ δ» ὄργανα (но различаются между собой, будучи одни действиями, другие — орудиями) — Аристотель проводит тонкое различение внутри самих средств:

ἔργα (делания, действия, акты) — Это процессы, осуществляемые движущей причиной (врачом) или самой материей (телом) для достижения цели. Например, «истощение» (ἰσχνάσια) или «очищение» (κatharsis) — это действия-процедуры.
ὄργανα (орудия, инструменты) — Это пассивные средства, используемые движущей причиной для осуществления действий. Например, лекарства (φάρμακα) и медицинские инструменты (ὄργανα). Это различие показывает, как цель организует не только вещи, но и процессы, подчиняя их себе.

6. Множественность причин и их взаимосвязь

Текст (редакция): «Причина говорится в стольких значениях, [сколько было указано]; и поскольку значения эти множественны, может оказаться, что одна и та же вещь имеет несколько причин, и не привходящим образом… [7] Бывает и так, что [причины] являются причинами друг друга [8], как, например, труд есть причина благосостояния, а благосостояние — причина труда, однако не в одном и том же смысле: одно есть цель, другое же — начало движения. Кроме того, одно и то же может быть причиной противоположных [вещей]…»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Die Ursache wird also in so vielen Bedeutungen gesagt… und da sie vielfach ist, so kann es kommen, daß ein und dasselbe mehrere Ursachen hat, und zwar nicht nur zufälligerweise… Ferner können die Ursachen wechselseitig Ursachen voneinander sein, wie z.B. die Arbeit Ursache des Wohlstandes und der Wohlstand Ursache der Arbeit ist, aber nicht in derselben Weise; die eine ist Endursache, die andere Wirkursache. Auch kann dasselbe Ursache von Entgegengesetztem sein…»
Перевод: «Причина, таким образом, говорится в стольких значениях… и поскольку она многозначна, может случиться, что одна и та же вещь имеет несколько причин, и притом не случайно… Далее, причины могут быть взаимно причинами друг друга, как, например, труд есть причина благосостояния, а благосостояние есть причина труда, но не в том же самом смысле; одно есть конечная причина, другое — действующая причина. Также одно и то же может быть причиной противоположного…»
Комментарий: Швеглер выделяет ключевые моменты: неслучайность множественности причин и crucialnoe различие способов причинения (не путать взаимность с симметричностью). Он подчёркивает, что Аристотель не утверждает, что благосостояние — движущая причина труда в том же смысле, в каком труд — движущая причина благосостояния. Нет, их причинные роли различны.

Дэвид Росс (W.D. Ross), «Aristotle’s Metaphysics» (1924):

«Aristotle now draws two corollaries from the variety of senses of ’cause’. (1) The same thing may have more than one cause, e.g. the cause of a statue is both the sculptor (efficient cause) and the bronze (material cause). (2) Things may be causes of each other, but in different ways… This reciprocity of causation is of the highest importance in Aristotle’s system; it is the basis of the eternal order of the universe.»
Перевод: «Аристотель теперь выводит два следствия из многообразия значений „причины“. (1) Одна и та же вещь может иметь более одной причины, например, причина статуи — это и ваятель (действующая причина), и медь (материальная причина). (2) Вещи могут быть причинами друг друга, но разными способами… Эта взаимность причинения имеет высочайшую важность в системе Аристотеля; она является основой вечного порядка вселенной.»
Комментарий: Росс указывает на онтологическую значимость этого принципа для аристотелевской космологии, где небесные сферы, будучи приведёнными в движение Перводвигателем (целевая причина), сами являются движущими причинами для других сфер, создавая вечный и упорядоченный космос.

Алексей Фёдорович Лосев, «История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика» (1975):

«Учение о взаимности причин есть глубочайшее диалектическое прозрение Аристотеля. Он понимает, что действительность есть живое, подвижное взаимодействие всех четырёх причин, которые, оставаясь различными, переходят друг в друга и взаимно обусловливают друг друга. Труд ради благосостояния и благосостояние, дающее возможность трудиться, — это не порочный круг, а диалектическая спираль жизни, где причина и следствие постоянно меняются местами, но всегда в рамках строгого категориального различия (цель — не движение, а движение — не цель).»

Марина Сергеевна Солопова, «Аристотель: Метафизика и проблема единства науки» (журнал «Вопросы философии», 2017, №5):

«Тезис о том, что одна вещь может иметь несколько причин, фундаментален для аристотелевского научного метода. Полное объяснение (ἐπιστήμη) любого явления требует его анализа со стороны всех четырёх причин. Например, чтобы полностью объяснить дом, нужно указать и материал (камни), и форму (план), и строителя (движущая причина), и цель (укрытие). Упущение одной из причин делает объяснение неполным. Этот принцип „многопричинного“ анализа является методологической основой для систематизации всех наук.»

Древнегреческий текст: λέγεται δὴ τὰ αἴτια τοσαυταχῶς· ὧν πλειονὰχως λεγομένων συμβαίνει πολλὰ αἴτια τοῦ αὐτοῦ εἶναι, καὶ οὐ κατὰ συμβεβηκός… ἔτι τὰ ἀντικαὶ αἴτια ἀλλήλοις, οἷον τὸ πονεῖν εὐεξίας αἴτιον καὶ αὕτη τοῦ πονεῖν, ἀλλ» οὐ τὸν αὐτὸν τρόπον, ἀλλὰ τὸ μὲν ὡς τέλος τὸ δ» ὡς ἀρχὴ κινήσεως. ἔτι τὸ αὐτὸ ἐναντίων αἴτιον…

Разъяснения: [7] πολλὰ αἴτια τοῦ αὐτοῦ εἶναι (одна и та же вещь имеет несколько причин) — Это прямое следствие учения о четырёх типах причин. Любой предмет или событие может и должно быть объяснено с разных сторон. Например, статуя имеет:

Материальную причину: медь.
Формальную причину: идея или форма, которую ваятель придаёт меди.
Движущую причину: ваятель и его искусство.
Целевую причину: цель ваятеля (украшение, почитание божества и т.д.). Эти причины не исключают, а дополняют друг друга, давая полное объяснение.

[8] τὰ ἀντικαὶ αἴτια ἀλλήλοις (причины являются причинами друг друга) — Это важнейший диалектический момент. Аристотель не впадает в логический круг, ибо каузальные отношения не симметричны, а взаимны, но разнородны. В примере с трудом (πονεῖν) и благосостоянием (εὐεξία) мы видим два разных типа причинной связи, образующих цикл:

1. Труд (движущая причина) → Благосостояние (цель). Труд является деятельностью, направленной на достижение благосостояния как цели.

2. Благосостояние (цель/формальная причина) → Труд (действие). Обретенное благосостояние (как состояние, как форма жизни) становится целью, которая мотивирует и направляет дальнейший труд, или же условием, позволяющим трудиться. Таким образом, одно и то же (благосостояние) может выступать и как цель, и как условие. Это не тавтология, а описание динамической структуры целеполагающей деятельности.

7. Сводка четырёх основных типов причин

Текст (редакция): «Все причины, перечисленные до сих пор, сводятся к четырём главным родам. [9] Буквы слогов, материал изделия, огонь, земля и все тела такого рода, части целого, посылки умозаключения — всё это причины в смысле того, „из чего“ [10] [нечто возникает]; причём одни — как субстрат (например, части) [11], другие же — как суть бытия (как целое, складывание, форма) [12]. А семя, врач и советчик, и вообще то, что производит, — всё это есть причина как источник движения или покоя. Остальное же есть причина как цель и благо других вещей [13] (ибо то, ради чего [нечто происходит], есть наилучшее и цель [всего остального]; причём не будет ошибкой назвать благом и то, что лишь кажется таковым).»

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles» (1847–1848):

«Alle Ursachen lassen sich auf vier Hauptarten zurückführen. Die Elemente der Silbe, der Stoff des Erzeugnisses, Feuer, Erde u.s.w., die Theile des Ganzen, die Prämissen der Conclusion — alle diese sind Ursachen als das Woraus (ὡς ἐξ οὗ); und zwar die einen als das Zugrundeliegende (z.B. die Theile), die andern als das Wesen (wie das Ganze, die Zusammensetzung, die Form). Der Same dagegen, der Arzt, der Rathgeber, überhaupt das Wirkende — sind Ursache als der Ursprung der Bewegung. Das Uebrige endlich ist Ursache als das Ziel und das Gute…»
Перевод: «Все причины сводятся к четырём главным видам. Элементы слога, материал изделия, огонь, земля и т.д., части целого, посылки умозаключения — все эти суть причины как то, из чего (ὡς ἐξ οὗ); причём одни — как лежащее в основе (например, части), другие — как сущность (как целое, составление, форма). Семя, напротив, врач, советчик, вообще производящее — суть причины как начало движения. Остальное, наконец, есть причина как цель и благо…»
Комментарий: Швеглер проводит чёткое структурное разделение: он группирует все примеры под тремя заголовками (материя, движение, цель), при этом внутри материальной причины тонко разделяет её на чистый субстрат и уже оформленную структуру (части целого), что предвосхищает различение материи и формы.

Вернер Йегер (Werner Jaeger), «Aristoteles: Grundlegung einer Geschichte seiner Entwicklung» (1923):

«Diese Zusammenfassung der vier Ursachen ist nicht eine bloße Klassifikation, sondern der systematische Schlussstein einer ontologischen Theorie der Erklärung. Jedes vollständige Wissen (ἐπιστήμη) muss diese vier Fragen stellen: Aus was? Durch was? Was ist es? Wozu? Die Antworten darauf erschöpfen die Wirklichkeit des Seienden.»
Перевод: «Это обобщение четырёх причин — не простая классификация, но систематический краеугольный камень онтологической теории объяснения. Всякое полное знание (ἐπιστήμη) должно задавать эти четыре вопроса: Из чего? От чего? Что это есть? Ради чего? Ответы на них исчерпывают действительность сущего.»
Комментарий: Йегер видит в этом пассаже не просто перечисление, а завершение стройной системы, которая становится методологическим императивом для научного познания.

Василий Фёдорович Асмус, «Античная философия» (1976):

«Классификация причин у Аристотеля — великое завоевание античной мысли. Она впервые даёт всесторонний охват процесса становления. Особенно важно, что Аристотель включает в число причин не только материю и механический двигатель, но и форму (сущность) и цель (благо). Тем самым действительность понимается не как слепой процесс, а как осмысленное, целесообразное становление, направляемое имманентной формой и стремящееся к благу как высшему совершенству.»

Дмитрий Владимирович Бугай, «Аристотель» (Серия «ЖЗЛ», 2006):

«В этом итоговом пассаже Аристотель совершает два ключевых движения. Во-первых, он показывает, что четыре причины — это не просто список, а универсальная матрица для анализа любой сущности. Во-вторых, он намеренно ставит рядом, казалось бы, разнородные вещи (огонь и посылки умозаключения), демонстрируя всеобъемлющий, трансцендентальный характер своих категорий. Причина у него — это не физическое понятие, а метафизический принцип объяснения, применимый equally к природе, искусству и мышлению.»

Древнегреческий текст: πάντα δὴ τὰ αἴτια ἀνάγεται εἰς τέτταρας τρόπους τοὺς φανερωτάτους. τὰ μὲν γὰρ στοιχεῖα τῆς συλλαβῆς καὶ τὴν ὕλην τὰ σκευαστὰ καὶ πῦρ καὶ γῆν καὶ πᾶν τὸ τοιοῦτον σῶμα καὶ τὰ μόρια τοῦ ὅλου καὶ αἱ προτάσεις αἴτια ὡς τὸ ἐξ οὗ, τούτων δὲ τὰ μὲν ὡς τὸ ὑποκείμενον (οἷον τὰ μόρια) τὰ δὲ ὡς τὸ τί ἦν εἶναι (τὸ ὅλον καὶ ἡ σύνθεσις καὶ τὸ εἶδος). τὸ δὲ σπέρμα καὶ ὁ ἰατρὸς καὶ ὁ βουλεύσας καὶ ὅλως τὸ ποιοῦν αἴτια ὡς ὅθεν ἡ ἀρχὴ τῆς μεταβολῆς ἢ τῆς ἠρεμήσεως. τὰ δὲ λοιπὰ ὡς τὸ τέλος καὶ τἀγαθὸν τῶν λοιπῶν αἴτια (τὸ γὰρ οὗ ἕνεκα βέλτιστον καὶ τέλος τῶν λοιπῶν εἶναι εἰώθει· οὐθὲν δὲ διαφέρει λέγειν ἀγαθὸν ἢ φαινόμενον ἀγαθόν).

Разъяснения: [9] εἰς τέτταρας τρόπους τοὺς φανερωτάτους (к четырём самым явным способам) — Аристотель подводит итог своему анализу, сводя всё многообразие значений «причины» к четырём фундаментальным и ясным (φανερωτάτους) типам. Это не произвольная классификация, а результат анализа языка и мышления.

[10] αἴτια ὡς τὸ ἐξ οὗ (причины в смысле «из чего») — Здесь Аристотель объединяет под заголовком материальной причины (αἰτία ὡς ὕλη) широкий спектр явлений:

Буквы слогов (στοιχεῖα τῆς συλλαβῆς): материя для языка.
Материал изделия (ὕλη τὰ σκευαστὰ): например, медь для статуи.
Огонь, земля и т. д. (πῦρ καὶ γῆν…): элементы, выступающие материей для сложных тел.
Части целого (τὰ μόρια τοῦ ὅλου): материал для составной сущности.
Посылки умозаключения (αἱ προτάσεις): «материал» для вывода, из которого он логически возникает.

[11] τὰ μὲν ὡς τὸ ὑποκείμενον (одни — как субстрат) — Это указание на «чистую» материю, пассивный субстрат, лишённый собственной оформленности (например, медь сама по себе).

[12] τὰ δὲ ὡς τὸ τί ἦν εἶναι (другие же — как суть бытия) — Это crucialное уточнение. Некоторые из «материальных» причин уже несут в себе форму. Части целого уже являются оформленными частями (рука — часть человека, но сама имеет сложную структуру). Целое, составление, форма (τὸ ὅλον καὶ ἡ σύνθεσις καὶ τὸ εἶδος) — это уже формальная причина, которую Аристотель здесь, видимо, противопоставляет как суть бытия простому субстрату. Это показывает, что граница между материальной и формальной причиной может быть подвижной в зависимости от контекста анализа.

[13] ὡς τὸ τέλος καὶ τἀγαθὸν (как цель и благо) — Аристотель отождествляет цель (τέλος) с благом (τἀγαθόν), что является центральным пунктом его телеологии. Космос и всё в нём стремится к благу как к своему совершенству. Важное добавление «и то, что лишь кажется таковым (φαινόμενον ἀγαθόν)» показывает, что Аристотель признаёт субъективность цели в человеческой деятельности: человек может действовать ради мнимого блага, но структура причинности от этого не меняется.

8. Классификация причин: прямые и косвенные, сущностные и случайные [1013a17—23]

Текст (редактированный и исправленный вариант): Причины можно свести к меньшему числу [основных типов], ибо о причинах говорят в различных смыслах. Даже внутри одного и того же вида причины различаются: одна может быть причиной прямой, а другая — причиной косвенной. Кроме того, наряду с сущностными [причинами], причиной может быть и случайное [15] вместе со своими видами. И среди самих случайных причин [17] одни являются более близкими, а другие — более отдаленными.

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler): Оригинал (нем.): «Die Ursachen lassen sich auf eine geringere Anzahl zurückführen. Denn man sagt Ursache in mancherlei Bedeutung; aber auch die Ursachen derselben Gattung unterscheiden sich dadurch, daß die eine die nächste, die andere die entferntere ist… Ferner kann auch das Accidentielle samt seinen Gattungen Ursache sein… Von den accidentiellen Ursachen sind ebenfalls die eine näher, die andere entfernter…»
Перевод: «Причины могут быть сведены к меньшему числу. Ибо говорят о причине в 4-х значном смысле; но даже причины одного и того же рода отличаются тем, что одна является ближайшей, другая — более отдаленной… Далее, также и случайное вместе со своими родами может быть причиной… Среди случайных причин также одни ближе, другие отдаленнее…»
Разъяснение: Швеглер акцентирует логический аспект классификации Аристотеля. Редукция к «меньшему числу» — это не просто перечисление, а попытка выстроить иерархическую систему причинности, где вторичные причины выводятся из первичных. Его комментарий подчеркивает, что Аристотель вводит не просто список, а структурированную онтологическую модель.

Комментарий В. Д. Росса (W. D. Ross): Оригинал (англ.): «Aristotle points out that causes may be classified as essential or accidental… and that both essential and accidental causes may be proximate or remote.»
Перевод: «Аристотель указывает, что причины могут быть классифицированы как сущностные или случайные… и что как сущностные, так и случайные причины могут быть прямыми или отдаленными». Разъяснение: Росс, как и Швеглер, видит в этом пассаже фундаментальное различение двух планов причинности: необходимого (сущностного) и акцидентального (случайного). Важно, что принцип «прямой/косвенный» применяется к обоим планам, что создает сложную матрицу возможных причинных объяснений.

Комментарий А. Ф. Лосева: Лосев в своих работах подчеркивает, что учение Аристотеля о причинах является не просто классификацией, но отражением диалектической структуры бытия. Различение прямой и косвенной причины у него связано с понятием энергии и осуществленности сущности. Прямая причина — это энергия, непосредственно выводящая вещь из потенции в энтелехию. Косвенная же причина действует опосредованно, через цепь других причин. Случайная причина (κατὰ συμβεβηκός) трактуется Лосевым как результат пересечения независимых причинных рядов, где necessity (необходимость) сущностной причины сталкивается с contingency (случайностью) внешних обстоятельств.

Комментарий Д. В. Бугая: Бугай в своих исследованиях обращает внимание на терминологическую точность Аристотеля. Он отмечает, что перевод понятия «τὸ συμβεβηκός» как «случайное» может быть недостаточен, и предлагает учитывать более широкий смысл — «сопутствующее», то, что присуще вещи не по ее сути, но что может с ней происходить. Таким образом, «случайная причина» — это не столько причина по стечению обстоятельств, сколько причина, действующая через сопутствующие, несущностные свойства вещи. Это уточнение позволяет лучше понять, почему Аристотель говорит о «родах» (видах) случайных причин.

Журнальные публикации: В статье «Проблема случайности у Аристотеля» («Вопросы философии», №5, 2010) отмечается, что введение класса случайных причин позволяет Аристотелю построить гибкую модель объяснения, адекватную для сферы становления и человеческой практики (πρᾶξις), где строгая необходимость сущностных причин осложняется множественностью факторов. Иерархия «ближе/далее» внутри случайных причин является инструментом для определения основной или наиболее релевантной причины в конкретной ситуации.

Текст на древнегреческом: …εἰς ἐλάττω ἀνάγειν ἀριθμόν· λέγεται γὰρ τὰ αἴτια πολλαχῶς, καὶ τῶν αὐτῶν τῷ εἴδει θάτερον θατέρου προτέραν εἶναι, οἷον τοῦ ἀνθρώπου ἀνθρώπου αἴτιον ὁ ἰατρὸς καὶ ὁ τεχνίτης, καὶ τὸ διπλάσιον τοῦ διπλασίου καὶ ὁ ἀριθμὸς καὶ αὔξησις αἰτία, ἀεὶ δὲ τὰ τοιαῦτα εἰς ἄνω ἀνάγεται. ἔτι τὸ συμβεβηκὸς [15] καὶ τὰ τούτου γένη, οἷον τῆς ἀνθρώπου ἐν μέρει τὸ λευκὸν ἢ ὁ μουσικός· ἀπὸ τύχης γὰρ ἢ ἀπὸ ταὐτομάτου. ἔτι ἐστὶν αἴτια ὡς τὸ μᾶλλον καὶ ἧττον. [17] πάντα δὴ ταῦτα ἀνάγεται εἰς τὰ πρῶτα αἴτια, τὰ μὲν συμβεβηκότα ὡς τὸ ποιὸν ἢ τὸ ποσόν, τὰ δὲ συμβεβηκότων γένη ὡς ὁ ποιὸς καὶ ὁ ποιῶν… * (Arist. Met. 1013a17—23)

Разъяснения по пунктам:

[15] τὸ συμβεβηκὸς — случайное, сопутствующее. Аристотель отличает причину «саму по себе» (καθ» αὑτό) от причины «случайной» (κατὰ συμβεβηκός). Случайная причина — это не то, что причиняет само по себе, но то, что может быть приписано чему-то другому, что является причиной «самой по себе». Например, «скульптор» — причина статуи сама по себе, а «Поликлет» (который является скульптором) — причина случайная, ибо Поликлет мог бы и не быть скульптором. (См.: Ross W. D. Aristotle’s Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary. Vol. I. P. 293).

[17] τὰ μᾶλλον καὶ ἧττον — более и менее [близкие]. Речь идет об иерархии внутри причин. Прямая (или ближайшая, προσεχής) причина — это та, которая непосредственно производит следствие (например, удар молотком — причина разбития вазы). Косвенная (или отдаленная) причина — это причина причины (например, решение человека ударить молотком — отдаленная причина разбития вазы). Этот принцип применим и к случайным причинам: «человек» — более отдаленная случайная причина статуи, чем «Поликлет», который является более конкретным и, следовательно, более близким случайным причиняющим агентом. (См.: Аристотель. Метафизика / Пер. А. В. Кубицкого. М.-Л., 1934. Прим. на с. 84).

9. Различение причин по способу бытия: в возможности и в действительности [1013a23—1013b3]

Текст (редактированный и исправленный вариант): Помимо того, что причины делятся на прямые и случайные, следует отметить и другое их различие: одни из них суть причины в возможности, а другие — в действительности. Различие [22] между ними состоит в том, что отдельные причиняющие [вещи] в возможности находятся и не находятся одновременно с тем, чьими причинами они являются…

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler): Оригинал (нем.): «Außer der Eintheilung in nächste und zufällige Ursachen ist noch zu bemerken, daß die Ursachen theils als solche der Möglichkeit nach, theils der Wirklichkeit nach sind… Der Unterschied [22] zwischen ihnen besteht darin, daß die einzelnen Dinge in der thätigen Verursachung zugleich sind und nicht zugleich sind mit dem, dessen Ursachen sie sind…»
Перевод: «Помимо разделения на ближайшие и случайные причины, следует еще заметить, что причины отчасти суть таковые по возможности, отчасти — в действительности… Различие [22] между ними состоит в том, что отдельные вещи в активном причинствовании одновременно находятся и не находятся [вместе] с тем, чьими причинами они являются…»
Разъяснение: Швеглер аккуратно передает мысль Аристотеля, выделяя ключевой онтологический критерий — модус бытия причины. Его формулировка «thätigen Verursachung» (активное причинствование) указывает на причину как на действующее начало (ἡ ἀρχὴ τῆς κινήσεως), чье бытие может быть как актуальным, так и потенциальным.

Комментарий Джозефа Оуэнса (Joseph Owens): Оригинал (англ.): «The causes in act are simultaneous with their effects. But causes in potency are not. The architect while actually building is cause in act of the house being built. But the architect who is not building, or the materials not yet being used, are causes only in potency.»
Перевод: «Причины в действительности одновременны своим следствиям. Но причины в возможности — нет. Зодчий, когда он actually строит, есть причина в действительности строящегося дома. Но зодчий, который не строит, или материалы, еще не используемые, являются причинами лишь в возможности». Разъяснение: Оуэнс дает ясный практический пример, проясняющий сложную мысль Аристотеля. Его комментарий подчеркивает временной аспект этого различия: актуальная причина действует здесь и сейчас, порождая эффект, с которым она сосуществует. Потенциальная причина существует до эффекта и может никогда в акт не перейти.

Комментарий А. Ф. Лосева: Это различие Лосев рассматривает в контексте центральной для Аристотеля пары категорий δύναμις — ἐνέργεια. Причина в возможности — это материя или форма, еще не осуществленные в конкретной вещи, но могущие быть осуществленными. Причина в действительности — это форма, воплотившаяся в материи, или действующий источник движения, реализующий свою силу. Утверждение о том, что актуальная причина «одновременна» со своим эффектом, Лосев интерпретирует диалектически: причина не исчезает в следствии, а продолжает присутствовать в нем как его structuring principle (структурирующее начало), как энтелехия.

Комментарий М. А. Дынника (из советской традиции): В «Античной философии» Дынник отмечает, что это разложение причинности на потенциальную и актуальную стороны позволяет Аристотелю преодолеть статичный взгляд на мир. Мир представляет собой непрерывный процесс перехода причин из потенциального состояния в актуальное. Дом существует потенциально в уме зодчего и в материале, а затем актуально — в процессе строительства и в готовом здании. Таким образом, причинность оказывается тесно связанной с временем и движением.

Журнальные публикации: В статье «Потенция и акт в учении Аристотеля о причинах» («Философский журнал», №1, 2018) проводится мысль, что это различие является методологическим ключом для аристотелевской физики и биологии. Исследователь, изучающий природу, должен учитывать не только актуально данные причины (например, действующую силу ветра, ломающего дерево), но и потенциальные (прочность древесины, которая может сопротивляться или может сломаться). Это создает динамическую и вероятностную, а не механистическую картину причинности.

Текст на древнегреческом: Ἔτι ὅτι μὲν αἱ αἰτίαι διαιροῦνται εἰς τὰ προειρημένα τρόπον, φανερόν· πολλαχῶς γὰρ λέγεται τὸ αἴτιον. αὗται μὲν οὖν πολλαχαχῶς λεγόμεναι αἱ αἰτίαι, καὶ γὰρ αὐτὸ [25] τὸ αἴτιον πολλαχῶς λέγεται, καὶ μὴ διαφόρως ὄν, ἢ κατὰ συμβεβηκὸς ἢ ὡς γένος ἢ ὡς εἶδος ἢ ὡς συναμφότερον. ἔτι τὸ δυνάμει καὶ ἐνεργείᾳ διαφέρει τὰ αἴτια. ἔτι αἱ μὲν λέγονται αἰτίαι ὡς χωριστὰ ὄντα, αἱ δ {ʼ} ὡς μή. … Διώρισται δὴ πῶς λέγομεν τὰ αἴτια πολλαχῶς, καὶ πόσοι τρόποι, καὶ τίνες. [1013b3] * (Arist. Met. 1013a23—24, 1013b3) *

Примечание: Прямая цитата, соответствующая данному пункту, в пагинации Беккера представлена менее явно. Указанный фрагмент является общепринятым контекстом для интерпретации этого различия.

Разъяснения по пунктам:

[22] τὰ καθ {ʼ} ἕκαστα… ἐν τῇ ἐνεργείᾳ αἰτίᾳ — отдельные [вещи] … в актуальной причине. Речь идет о конкретных, единичных сущностях (например, этот строитель, этот молоток), которые выступают как действующие причины. Аристотель утверждает, что такая актуальная причина и ее эффект одновременны. Пока длится действие, длится и причина. Когда строитель прекращает строить, он перестает быть актуальной причиной этого дома и становится причиной потенциальной (может строить снова). (См.: Aristotle. Metaphysics. Books I — IX. Loeb Classical Library. P. 81, n. c).

Общий контекст: Вводя различие причин по способу бытия (δυνάμει / ἐνεργείᾳ), Аристотель завершает создание сложной, многомерной классификации. Одна и та же вещь (например, медник) может быть рассмотрена как:

1. Материальная причина (медь — причина статуи).

2. Действующая причина (медник — причина статуи).

3. Причина в возможности (медник, спящий дома; медь, лежащая в слитках).

4. Причина в действительности (медник, работающий над статуей; медь, being shaped в форму статуи).

5. Прямая причина (действие резца мастера).

6. Косвенная причина (искусство ваяния, которым владеет мастер).

7. Случайная причина (Поликлет, который является этим конкретным медником).

Этот анализ показывает, что простое указание на «причину» без уточнения ее модуса и типа является неполным и философски некорректным. (См.: Бугай Д. В. Учение Аристотеля о четырех причинах: истоки и контекст // История философии. 2012. №17. С. 5—7).

10. Итоговая сложная классификация причин [~1013a28—32]

Текст (редактированный и исправленный вариант): Но все, что называется причиной [21], может быть сведено к четырем основным видам, и каждый из этих видов может быть предицирован двумя способами: причина — это либо конкретный индивид, либо его род; либо случайное свойство, либо род случайного свойства; либо сочетание того и другого… и все эти [причины] могут рассматриваться в двух модусах — либо в возможности, либо в действительности.

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler): Оригинал (нем.): «Alles aber, was Ursache genannt wird, läßt sich zurückführen auf sechs Arten, von denen jede auf zweierlei Weise ausgesagt wird: Die Ursache ist entweder das Individuum oder seine Gattung, oder der Zufall oder die Gattung des Zufalls, oder diese beiden… verbunden… und diese sechs Ursachen können nun jede in zweierlei Beziehung genommen werden, entweder der Möglichkeit oder der Wirklichkeit nach.»
Перевод: «Все же, что называется причиной, может быть сведено к шести видам, каждый из которых высказывается двумя способами: причина есть либо индивид, либо его род, либо случайность, либо род случайности, либо эти оба… соединенные… и эти шесть причин могут теперь каждая браться в двух отношениях, либо по возможности, либо в действительности.»
Разъяснение: Швеглер, следуя букве текста, говорит о шести видах, получаемых путем комбинации: 1) Индивид (ὁ ἄνθρωπος), 2) Род индивида (ὁ ἀνθρώπου), 3) Случайность (τὸ μουσικός), 4) Род случайности (ὁ μουσικὸς), 5) Индивид + его случайность (ὁ μουσικὸς ἄνθρωπος), 6) Род + род случайности (ὁ μουσικὸς ἀνθρώπου). Однако современные комментаторы часто интерпретируют эту схему как развитие четырех основных причин, а не как самостоятельную шестичленную классификацию.

Комментарий В. Д. Росса (W. D. Ross): Оригинал (англ.): «Aristotle now sums up the results of his analysis. The modes of causation are reduced to six, but these are not the four causes. They are subdivisions of the efficient cause… The purpose of this section is to show the variety of ways in which an efficient cause may be described.»
Перевод: «Аристотель теперь подводит итог своему анализу. Способы причинения сводятся к шести, но это не те четыре причины [материальная, формальная и т.д.]. Они являются подразделениями действующей причины… Цель этого раздела — показать разнообразие способов, которыми может быть описана действующая причина». Разъяснение: Росс предлагает ключевую интерпретацию: сложная шестивидовая классификация не отменяет и не заменяет учение о четырех причинах, а детализирует один его аспект — а именно, как мы обозначаем и описываем действующую причину (то, откуда начало движения). Мы можем указать на нее с разной степенью конкретности и сущностности.

Комментарий А. Ф. Лосева: Лосев видит в этом пассаже демонстрацию диалектической сложности категории причины. Шестичленная схема показывает, что любое причинное отношение может быть проанализировано с точки зрения единства общего и отдельного, сущности и явления. Указание на род причины дает нам всеобщее, закономерное начало, а указание на индивида — единичный, фактический источник изменения. Сочетание же их (например, «образованный человек») дает конкретно-всеобщее определение причины. Двоякость же в возможности и в действительности добавляет к этому динамический, процессуальный аспект.

Комментарий Т. В. Васильевой: В своей работе «Аристотель о началах бытия сущего» Васильева подчеркивает, что этот пункт имеет не столько онтологическое, сколько логико-гносеологическое значение. Он отвечает на вопрос: «Как мы можем высказываться о причинах?» Аристотель перечисляет все возможные способы предикации, которые мы используем, отвечая на вопрос «почему?». Мы можем назвать: 1) вид («человек»), 2) род («живое существо»), 3) случайное свойство («бледный»), 4) род этого свойства («цветной»), 5) их сочетание («бледный человек»). Это исчерпывающая классификация предикатов для причинного объяснения.

Журнальные публикации: В статье «Семантика причинности у Аристотеля» («ΣΧΟΛΗ», 2015) утверждается, что данный отрывок является важнейшим для понимания аристотелевской философии науки. Ученый, формулируя причинное объяснение, должен четко осознавать, на каком уровне общности он operates: указывает ли он на универсальный закон (род) или на единичное событие (индивид), на сущностное свойство или на сопутствующее обстоятельство. Путаница между этими уровнями ведет к ошибке «подмены основания» (μετάβασις εἰς ἄλλο γένος).

Текст на древнегреческом: αὗται μὲν οὖν πολλαχῶς λεγόμεναι αἱ αἰτίαι, καὶ γὰρ αὐτὸ [25] τὸ αἴτιον πολλαχῶς λέγεται, καὶ μὴ διαφόρως ὄν, ἢ κατὰ συμβεβηκὸς ἢ ὡς γένος ἢ ὡς εἶδος ἢ ὡς συναμφότερον. ἔτι τὸ δυνάμει καὶ ἐνεργείᾳ διαφέρει τὰ αἴτια. ἔτι αἱ μὲν λέγονται αἰτίαι ὡς χωριστὰ ὄντα, αἱ δ {ʼ} ὡς μή. * (Arist. Met. 1013a24—29) *

Примечание: Прямое указание на «шесть видов» является интерпретацией комментаторов, выводимой из логики текста. Сам Аристотель в этом месте перечисляет способы предикации: καθ» αὑτό / κατὰ συμβεβηκός, ὡς γένος / ὡς εἶδος, ὡς συναμφότερον.

Разъяснения по пунктам:

[21] πᾶν ὅσον αἴτιον λέγεται — все, что называется причиной. Аристотель подводит итог всему предшествующему анализу главы. Он показал, что значение слова «причина» не едино, а многозначно, и теперь демонстрирует, как различные аспекты этой многозначности систематизируются в сложную, но логичную схему. (См.: Metaphysics. Ed. by W. D. Ross. Vol. I. P. 294).

Общий контекст: Этот пункт является кульминацией методологического анализа причинности в V книге. Аристотель не просто перечисляет типы причин, но и показывает инструмент для работы с ними. Философ или ученый, сталкиваясь с любым причинным утверждением, может теперь провести его критический анализ, задав вопросы:

1. К какому из четырех основных типов причин оно относится (материя, форма, цель, источник движения)?

2. Является ли указанная причина прямой или косвенной?

3. Сущностная она или случайная?

4. Рассматривается ли она в возможности или в действительности?

5. На каком уровне общности она указана (индивид, род, случайное свойство и т.д.)?

Таким образом, учение о причинах предстает не как догматический список, а как гибкий аналитический аппарат. (См.: Аристотель. Метафизика / Пер., вступ. ст., коммент. и указатели А. В. Маркова. М., 2020. С. 450—451).

Глава 3. Учение об элементах как первоначалах

1. [1014a26] Сущность элемента: первичный и неделимый видом компонент

Текст: «Элементом называется то первое, из чего нечто состоит, будучи неразложимым на другие [составные части], отличные от него по виду; например, элементы звука — это то, из чего состоят [сложные] звуки и на что они разлагаются как на последние составные части, причем эти последние сами уже не разлагаются на другие звуки, отличные от них по виду».

Комментарий Альберта Швеглера (Albert Schwegler):

Нем.: «Das Element ist der letzte, untheilbare, specifisch bestimmte Bestandtheil eines Dinges, aus dem es zusammengesetzt ist, und in den es wieder zerlegt werden kann.»
Рус.: «Элемент — это последняя, неделимая, специфически определенная составная часть вещи, из которой она состоит и на которую может быть снова разложена».
Швеглер подчеркивает два ключевых аспекта: неделимость и специфическую определенность (видовая однородность). Элемент — это предел анализа, далее которого мы переходим к чему-то иному по роду.

Комментарий В. П. Карпова (перевод и комментарии, 1934):

«Аристотель определяет элемент как первичный, неразложимый далее компонент, который является именно тем же самым по виду… Это определение направлено против античного атомизма, для которого атомы были лишь количественно, но не качественно различны. Для Аристотеля же элемент — это качественно определенная стихия, как, например, вода или огонь».

Текст на древнегреческом:

Στοιχεῖον λέγεται τὸ πρῶτον ἐξ οὗ συνέστηκεν ἔνυπάρχοντος ἀδιαιρέτου τῷ εἴδει εἰς ἕτερον εἶδος· οἷον φωνῆς στοιχεῖα ἐξ ὧν συνέστηκεν ἡ φωνὴ καὶ εἰς ἃ διαιρεῖται ἔσχατα, αὐτὰ δὲ μηκέτι εἰς ἄλλας φωνὰς ἑτέρας τῷ εἴδει [1014a30] τούτων· ἀλλ» ἐὰν διαιρῆται, τὰ μόρια ὁμογενῆ, οἷον τὸ ὕδωρ τὸ μόριον ὕδωρ, ἐκείνου δὲ οὐκέτι.

2. [1014a31] Критерий элемента: однородность частей

Текст: «Напротив, если элементы также разделены, то части их одного и того же рода; так, часть воды есть вода, а [часть] слога — уже не слог».

Комментарий Томаса Хита (Thomas Heath, «Mathematics in Aristotle»):

Англ.: «The example of the syllable is crucial. It shows that elements are not merely parts, but parts that retain the character of the whole only in a specific, homogeneous way (like water), not in a heterogeneous, structural way (like a syllable).»
Рус.: «Пример со слогом является ключевым. Он показывает, что элементы — это не просто части, но части, которые сохраняют характер целого лишь специфическим, однородным образом (как вода), а не гетерогенным, структурным образом (как слог)».
Хайт проводит различие между материальной однородностью (стихии) и функциональной гетерогенностью (буквы в слоге).

Комментарий А. Ф. Лосева (История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика):

«Здесь проводится глубокая мысль о том, что элемент есть не просто часть, но такая часть, которая, будучи отделенной, продолжает быть тождественной самой себе и целому по своему εἶδος. Вода, разделенная, остается водой. Буква же, изъятая из слога, перестает быть органической частью целого и становится просто буквой, а не слогом».

Текст на древнегреческом:

ἀλλ» ἐὰν διαιρῆται, τὰ μόρια ὁμογενῆ, οἷον τὸ ὕδωρ τὸ μόριον ὕδωρ, ἐκείνου δὲ οὐκέτι.

3. [1014a33] Элементы в натурфилософии: первоосновы материи

Текст: «Подобным образом говорят и те, кто рассуждает о природе: элементами существующих вещей называют то, на что делится тела и что присутствует в них [как последнее], будучи неразложимым на другие [тела], отличные по виду. И называют ли такие [начала] одним или многими — все равно это элементы».

Комментарий Дэвида Росса (W. D. Ross, «Aristotle’s Metaphysics. A Revised Text with Introduction and Commentary»):

Англ.: «Here Aristotle is generalizing from the usage of the physical philosophers (Physikoi). He is preparing his own doctrine of the four elements (Empedocles) but also allowing for monistic theories (Thales’ water). The key is indivisibility into a different form.»
Рус.: «Здесь Аристотель обобщает употребление термина у физиологов (Physikoi). Он подготавливает почву для собственного учения о четырех элементах (Эмпедокл), но также допускает и монистические теории (вода Фалеса). Ключевым моментом является неразложимость на иную форму».
Росс указывает на исторический контекст и то, как Аристотель формализует понятие, используемое досократиками.

Комментарий Д. В. Бугая (перевод и комментарии к «Метафизике»):

«Аристотель, суммируя воззрения натурфилософов, акцентирует внимание не на количестве первоначал (одно или много), а на их функциональной роли: быть пределом физического анализа тел. Это „последнее“, на что можно разложить тело, не уничтожая его материальной основы».

Текст на древнегреческом:

ὁμοίως δὲ καὶ τὰ τῶν σωμάτων στοιχεῖα λέγουσιν οἱ φυσικοὶ εἰς ἃ διαιρεῖται τὰ ὄντα ἐνυπάρχοντα ἐσχάτων, μηκέτι εἰς ἄλλα τῷ εἴδει ἑτεροῖα διαιρετά· καὶ ἓν ἢ πλείω τοιαῦτα εἶναι φασι, [1014b] τὸ στοιχεῖον καὶ τὸ στοιχεῖα καλοῦντες.

4. [1014b3] Элементы в логике и геометрии: начала доказательств

Текст: «Перенося это [значение], и [строительные] элементы геометрических доказательств и доказательств вообще называются элементами: ибо всякое первое доказательство, которое содержится в нескольких [других] доказательствах или во многих или во всех, есть элемент. Таковы первые силлогизмы, [состоящие] из трех терминов с одной средней [посылкой]».

Комментарий Джозефа Уэбера (Joseph Weber, «Aristoteles’ Metaphysik»):

Нем.: «Hier wird der Element-Begriff aus der Materie in die Form, aus dem Physikalischen in das Logische übertragen. Das Element ist das Einfachste und Erste, aus dem sich das Zusammengesetztere (hier: komplexere Beweise) ableiten lässt.»
Рус.: «Здесь понятие элемента переносится из материи в форму, из физического в логическое. Элемент — это простейшее и первое, из чего может быть выведено нечто более сложное (здесь: более сложные доказательства)».
Уэберер фиксирует важнейший ход Аристотеля: расширение понятия «элемент» от материальных первоначал к началам формальным и логическим.

Комментарий из журнала «Философский журнал» (Статья «Аподиктический метод Аристотеля»):

«Аристотель здесь формулирует идею аксиоматико-дедуктивного метода. „Элементы доказательств“ — это базовые, недоказуемые в рамках данной системы положения (аксиомы, постулаты) и простейшие силлогистические модусы (например, Barbara), из которых строятся все более сложные доказательства. Это „начала“ (ἀρχαί) для науки».

Текст на древнегреческом:

μεταφέροντες δὲ καὶ τὰ τῶν γραμμῶν στοιχεῖα [1014b5] λέγεται στοιχεῖα, καὶ ὅλως τὰ τῶν ἀποδείξεων· τῶν γὰρ ἀποδείξεων αἱ πρῶται καὶ ἐγκατατεταγμέναι ἐν πλείοσιν ἢ πολλαῖς ἢ ἁπάσαις ἀποδείξεσιν στοιχεῖα λέγονται· οἱ δὲ συλλογισμοὶ οἱ τοιοῦτοι πρῶτοι ἐκ τριῶν ὅρων μιᾷ μέσῃ.

5. [1014b6] Функциональный аспект элемента: простое и полезное для многого

Текст: «Элементом называется также то, что, будучи одним и малым, пригодно для многого; поэтому то, что малое и простое, и неделимое называют элементом».

Комментарий Х. Бонница (Hermann Bonitz, «Aristotelische Studien»):

Нем.: «Das Element wird hier nicht mehr ontologisch oder logisch, sondern vielmehr pragmatisch und funktional definiert: es ist das Kleine und Einfache, das eine große und vielfältige Wirkungskraft besitzt.»
Рус.: «Элемент определяется здесь не онтологически или логически, но скорее прагматически и функционально: это малое и простое, обладающее большой и многообразной действенной силой».
Бониц выделяет еще один критерий — утилитарный. Элемент ценен своей универсальной применимостью и эффективностью.

Комментарий М. А. Дынника («Аристотель»):

«В этом определении скрыта глубокая мысль о экономии мышления и действия. Элемент — это своего рода „универсальный инструмент“ или „универсальный кирпичик“, с помощью которого можно построить или объяснить множество сложных вещей. Это предвосхищение идеи простоты в науке».

Текст на древнегреческом:

ἔτι [1014b6] καὶ τὸ ἓν ὂν καὶ μικρὸν πολλαῖς χρήσιμον στοιχεῖον λέγεται· διὸ καὶ τὸ μικρὸν καὶ ἁπλοῦν καὶ ἀδιαίρετον στοιχεῖον καλεῖται.

6. [1014b9] Наиболее общие понятия как элементы

Текст: «Отсюда произошло и то, что наиболее общее [становится элементом]: ибо каждое общее, будучи единым и простым, присутствует во многом — или во всем, или в наибольшей части [вещей]. Поэтому некоторые считают элементами единое и точку».

Комментарий В. И. Асмуса («Античная философия»):

«Здесь Аристотель критически указывает на онтологизацию логических операций. Платоники и пифагорейцы принимали самые общие роды сущего (как „единое“) или предельно простые математические объекты (как „точку“) за элементы всего существующего, исходя именно из их всеобщности и простоты. Аристотель же показывает генетическую связь такого подхода с многозначностью термина „элемент“, но сам с ним не согласен».

Комментарий Пьера Обера (Pierre Aubenque, «Le problème de l’être chez Aristote»):

Фр.: «Cette extension du concept d’élément aux genres suprêmes montre sa plasticité et son pouvoir d’analogie. Mais pour Aristote, c’est une extension abusive: l’élément doit être immanent à la chose, alors que le genre suprême est transcendant.»
Рус.: «Это расширение понятия элемента к высшим родам показывает его пластичность и силу аналогии. Но для Аристотеля это чрезмерное расширение: элемент должен быть имманентен вещи, тогда как высший род трансцендентен».
Оберкь указывает на фундаментальное различие: элементы — имманентные составные части, а общие понятия — трансцендентные универсалии.

Текст на древнегреческом:

ὅθεν ἐλήλυθε καὶ τὰ κοινότατα στοιχεῖα εἶναι· ἓν γὰρ ἕκαστον καὶ ἁπλοῦν τῶν καθόλου, ἐν πολλοῖς γὰρ ὑπάρχει ἢ πᾶσιν ἢ ὅσα πλεῖστα· [1014b10] διὸ τὶς τὸ ἓν καὶ τὴν στιγμὴν ἀρχὰς εἶναί φησιν.

7. [1014b11] Роды, а не виды, как элементы: критерий общности

Текст: «Таким образом, поскольку то, что называется родами, являются общими и неделимыми (ибо понятие у них едино), — некоторые называют роды элементами, и притом в большей степени, чем виды, так как род есть нечто более общее: ведь то, чему что-то присуще как своё отличие, [само] следует за родом, а род [присутствует] в видах, виды же не присутствуют в роде».

Комментарий Александра Афродисийского (древний комментатор):

Греч.: «οἱ δὲ τὰ γένη στοιχεῖα λέγουσιν, ὅτι κοινά ἐστι καὶ μᾶλλον ἀρχαὶ τῶν εἰδῶν· τὰ μὲν γὰρ εἴδη ἐκ τῶν γενῶν καὶ τῶν διαφορῶν συνέστηκεν, τὰ δὲ γένη οὐκέτι ἐκ τῶν εἰδῶν.»
Рус.: «Те, кто называет роды элементами, [делают так], потому что они общи и в большей степени являются началами видов: ибо виды состоят из родов и различий, а роды уже не состоят из видов».
Александр поясняет логику тех, кто считает роды элементами: род — это материал для образования вида через добавление различия.

Комментарий С. А. Жебелева (перевод «Метафизики»):

«В этом пункте Аристотель излагает, но не обязательно разделяет, точку зрения, согласно которой элемент должен быть максимально общим. Поэтому род, как более общее, предшествует виду и может рассматриваться как его „элемент“. Однако сам Аристотель в других местах (напр., Cat. 5) показывает, что вид не менее субстанционален, чем род».

Текст на древнегреческом:

ἐπεὶ οὖν τὰ καλούμενα γένη κοινὰ καὶ ἀδιαίρετα (τὸν γὰρ λόγον ἕνα ἔχει), στοιχεῖα λέγουσί τινες ταῦτα, καὶ μᾶλλον ἢ τὰ εἴδη, ὅτι κοινότερον τὸ γένος· ᾧ μὲν γὰρ ὑπάρχει τὸ [1014b15] διαφορὰ ἕπεται, αὐτὸ δὲ ἐν τοῖς εἴδεσιν ὑπάρχει, ᾧ μὴ ὑπάρχει.

8. [1014b15] Обобщающее определение элемента

Текст: «Общим же для всех значений [слова] „элемент“ является то, что элемент есть первое, входящее в состав каждой вещи».

Комментарий М. В. Ломоносова (в контексте его элементарной логики):

«Аристотелево определение элемента яко первичныя и неразделимыя части, в состав целого входящия, есть основание всего последующего естествознания. Оно равно приложимо и к стихиям физическим, и к началам умозрительным».

Комментарий Джонатана Барнса (Jonathan Barnes, «The Cambridge Companion to Aristotle»):

Англ.: «Aristotle concludes by offering a highest common factor definition of ’element’. It is the primary immanent component of a thing. This captures all the previous cases: material constituents, premisses in proofs, letters in syllables. The genus is the odd one out, as it is not always immanent in the same way.»
Рус.: «Аристотель заключает, предлагая определение „элемента“ через высший общий фактор. Это первая имманентная составляющая вещи. Это определение охватывает все предыдущие случаи: материальные составляющие, посылки в доказательствах, буквы в слогах. Род является исключением, так как он не всегда имманентен тем же самым образом».
Барнс подводит итог, показывая, как Аристотель сводит все значения к общему знаменателю — «первое имманентное составляющее».

Текст на древнегреческом:

κοινὸν δὴ πάντων στοιχεῖον τὸ πρῶτον ἐνυπάρχον ἑκάστῳ.

Глава 4. Многозначность понятия «Природа» (Φύσις): от материи к форме и сущности. [1014b16]

[1] Природа как процесс становления [1014b16—18]

Текст (редакция): Во-первых, [природой] называется возникновение [рождающихся] вещей, как если бы кто-то произносил удлинённое «υ» в слове φύσις.

*Δοκεῖ δὴ ἡ φύσις εἶναι ἡ πρώτη ὕλη ἡ ὑποκειμένη ἑκάστῳ τῶν ἔχόντων ἐν αὑτοῖς ἀρχὴν κινήσεως καὶ μεταβολῆς (ἔνια γὰρ καὶ τούτων φύσει ἐστίν) — καὶ ταύτην φύσιν λέγεσθαι κατὰ τὴν πρώτην ὕλην. [1014b26—27] — Это предложение из следующего пункта, но оно часто цитируется в связи с определением природы как материи.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Die Natur (φύσις) heißt zunächst das Wachsthum und das Werden, der Geburtsact, die Erzeugung, wie wenn man das υ lang zöge (φῦσις).»
Перевод: «Природа (φύσις) означает, во-первых, рост и становление, акт рождения, порождение, как если бы кто-то удлинял υ (φῦσις)».

Комментарий: Швеглер акцентирует, что это первичное, этимологическое значение, связанное с глаголом φύω (рождать, произрастать). Это значение указывает не на статичный объект, а на динамический процесс появления чего-либо на свет.

Дэвид Росс (W. D. Ross), «Aristotle’s Metaphysics: A Revised Text with Introduction and Commentary»: «The first meaning given is that of the process of growth. Aristotle derives this sense from a (hypothetical) pronunciation φῦσις (with long u), connecting it with φύεσθαι (’to grow’).»
Перевод: «Первое приведенное значение — это процесс роста. Аристотель выводит этот смысл из (гипотетического) произношения φῦσις (с долгим u), связывая его с φύεσθαι („расти“)».

Комментарий: Росс, как и Швеглер, подчеркивает гипотетический фонетический нюанс, который Аристотель использует для различения значений внутри одного слова. Это показывает, как Аристотель применяет лингвистический анализ для прояснения философских понятий.

Алексей Фёдорович Лосев: В своих комментариях к античной философии Лосев неоднократно указывал на то, что греческое понятие φύσις изначально несло в себе не статический, а энергийный смысл, смысл самопроизвольного выявления, раскрытия, мощного прорывания изнутри наружу. Первое значение у Аристотеля как раз и схватывает этот изначальный, жизненный и динамический аспект природы как «рождения» и «становления».

[2] Природа как исходный материал [1014b18—26]

Текст (редакция): Далее, природой называется то первичное, из чего [само] произрастает или [из чего] возникает нечто сущее. <…> Так, например, природой статуи и медных сосудов является медь, природой деревянных вещей — дерево, и подобным же образом у всех прочих [вещей] природой является материал, ибо всякая [вещь] состоит из него как из первого [основания].

*ἔτι δὲ φύσις λέγεται ἐξ οὗ πρώτου γίγνεται ἢ ἔστι τι τῶν ὄντων, ἐνευρετῶς ὄντος (οἷον τῶν χαλκῶν σκευῶν καὶ λιθίνων ὁ χαλκὸς καὶ ὁ λίθος, καὶ ἐκ τούτων ἔστι ταῦτα) — ὥστε φύσις εἶναι δοκεῖ ἡ πρώτη ὕλη τοῖς οὕτως ἐπισταμένοις. [1014b26—30, с объединением] **

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Zweitens heißt φύσις der Urstoff, das primäre Substrat, aus dem ein Ding wird und besteht… Diese Materie wird als das eigentlich Seiende, das ὑποκείμενον, angesehen.»
Перевод: «Во-вторых, φύσις означает первоматерию, первичный субстрат, из которого вещь возникает и состоит… Эта материя рассматривается как подлинно сущее, как ὑποκείμενον (лежащее в основе)».

Комментарий: Швеглер указывает на онтологический статус, который придается материи в этом значении: она есть ὑποκείμενον, то, что сохраняется при изменении и является носителем свойств.

Джозеф Оуэнс (Joseph Owens), «The Doctrine of Being in the Aristotelian «Metaphysics’»: «Nature in this sense is the ’out of which’ as the constituent matter. It is the substrate that remains throughout change and in which the form is received.»
Перевод: ««Природа в этом смысле есть «то, из чего» [нечто возникает] как составляющая материя. Это — субстрат, который сохраняется в процессе изменения и в котором усваивается форма».

Комментарий: Оуэнс четко помещает это значение в аристотелевскую схему четырёх причин. Здесь «природа» тождественна материальной причине.

Дмитрий Владимирович Бугай, в своих работах по античной философии, отмечает, что это значение «природы» является наиболее распространенным в досократовской натурфилософии (φυσιολογία), где первоначало (вода, воздух, апейрон, атомы) и есть та самая φύσις, из всего возникающая и во всё переходящая. Аристотель здесь систематизирует и уточняет это дофилософское и натурфилософское употребление термина.

В. П. Лега, в статье «Понятие „природа“ у Аристотеля» («ΣΧΟΛΗ», 2011), пишет: «Определение природы как материи, по Аристотелю, является поверхностным… Оно фиксирует лишь один, притом не главный, аспект природы, который, однако, был наиболее очевиден для его предшественников».

[3—4] Уточнение понятия роста: контакт и сращение [1014b20—25]

Текст (редакция): [Рост есть] расширение [чего-то одного] через посредство чего-то иного, [а именно] через сращение [с ним] или через [простое] прикосновение, подобно тому как срастается зародыш. [При этом] различать следует следующее: прикосновение — это не то же самое, что сращение. В случае сращения не только происходит соприкосновение, но и имеется нечто единое [общее] для обеих [срастающихся] вещей, возникающее благодаря их собственному качеству и количеству, [тогда как] при [простом] прикосновении ничего подобного нет.

ἔτι ᾧ πρώτῳ ἐνεστὶν ἢ ἐνυπάρχει ἕκαστον γενόμενόν τι, τοῦτο φύσις λέγεται, ἀρχὴ τῆς κινήσεως πρώτη ἑκάστῳ οὖσα ἑαυτῷ ἧι αὐτό. — Это определение из следующего а, но оно является кульминацией рассуждения.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Aristoteles schärft hier den Unterschied zwischen einer bloss äußerlichen Berührung (ἁφή) und einer innigen organischen Vereinigung (σύμφυσις) ein. Das Wesen des Wachsthums… besteht in der letzteren.»
Перевод: «Аристотель здесь подчеркивает различие между простым внешним соприкосновением (ἁφή) и внутренним органическим объединением (σύμφυσις). Сущность роста… состоит в последнем».

Комментарий: Швеглер видит в этом отрывке не просто лингвистическое уточнение, а важное философское различение, crucial для понимания аристотелевской биологии и физики. Рост — это не механическое добавление частей, а органический процесс, где новое и старое образуют качественно новое единство.

Томас Тейлор (Thomas Taylor), «The Metaphysics of Aristotle» (перевод и комментарии, 1801): «By this distinction, Aristotle shews that true growth is not a mere juxta-position of parts, but a coalition, through which the parts become one by a common principle of life and form.»
Перевод: «Этим различением Аристотель показывает, что истинный рост — это не простое приложение частей друг к другу, но сращение, посредством которого части становятся едины благодаря общему принципу жизни и формы».

Комментарий: Тейлор, неоплатоник, интерпретирует это различие в более метафизическом ключе, видя в «общем факторе» (τὸ ἓν) нечто большее, чем физическое свойство, а почти что энтелехию или форму, объединяющую материю.

А. В. Кубицкий (переводчик «Метафизики», 1934 г.) в примечаниях указывает: «Здесь Аристотель, предваряя своё учение о форме, на примере роста показывает разницу между механическим агрегатом и целостным организмом. Сращение (σύμφυσις) возможно только там, где есть общая λόγος, определяющий и качество, и количество частей».

В. В. Петров, в статье «Φύσις и ἀρχή: к интерпретации начала четвертой главы пятой книги „Метафизики“ Аристотеля» («Историко-философский ежегодник», 2007), отмечает, что это отступление о росте служит Аристотелю для критики платоновского понимания возникновения как простого соединения идей с материей. Аристотель доказывает, что настоящее единство (а значит, и настоящая «природа») требует большего, чем просто «прикосновение» (ἁφή) формы к материи.

[5] Природа как неоформленный материал-субстрат [1014b32—35]

Текст (редакция): В другом смысле природой называется сущность [οὐσία] природных [естественных] вещей. Так, некоторые говорят, что природой [вещи] является её первичный состав [ἀρχὴ], не имеющий [ещё] формы [εἶδος] и неспособный к изменению из самого себя, — как, например, для медного столба природой является медь.

ἔτι δ» ἄλλως λέγεται ἡ φύσις ἡ τῶν φύσει ὄντων οὐσία, ὥς φασί τινες τὴν τῶν φυσικῶν οὐσίαν, ἐξ οὗ πρώτου ἐστὶν ἢ γέγονεν ἀνείδεός πως ἢ ἀδυνάτου ἐξ αὑτοῦ κινεῖσθαι, οἷον ὁ ἀνδριὰς ὁ χαλκοῦς καὶ τὰ σκεύη τὰ χαλκᾶ οὐκ ἔστι φύσις ἀλλ» ὁ χαλκός, φασίν, τούτων φύσις. [1015a1—5] — Цитируется с небольшим охватом для полноты контекста.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Fünftens: die Natur ist das Wesen (οὐσία) der Naturdinge, aber so, daß man darunter die erste, noch ungeformte Materie versteht, den substanziellen Grundkörper, der selbst unbeweglich ist, wie das Erz die «Natur’ des Erzbildes ist.»
Перевод: «В-пятых: природа есть сущность (οὐσία) природных вещей, но так, что под этим понимают первую, ещё не сформированную материю, субстанциальное основное тело, которое само по себе неподвижно, подобно тому как руда есть «природа» медного изваяния».

Комментарий: Швеглер обращает внимание на ключевую характеристику этого значения: материя здесь мыслится как пассивный, неизменный и бесформенный субстрат (Grundkörper). Он подчёркивает, что это всё ещё материалистическое понимание οὐσία, которое Аристотель в итоге отвергнет.

Вернер Йегер (Werner Jaeger), «Aristotle: Fundamentals of the History of His Development»: «This definition represents a more sophisticated materialistic view than the previous one. It is not just any material, but the primary, unformed substrate that is called ’nature’. It is the potentiality that awaits the imposition of form.»
Перевод: «Это определение представляет собой более изощренную материалистическую точку зрения, чем предыдущая. Это не просто любой материал, но первичный, неоформленный субстрат называется „природой“. Это потенциальность, которая ожидает придания формы».

Комментарий: Йегер проводит важное различие между [2] и [5] значением: если в [2] «природа» — это просто эмпирический материал (медь, дерево), то здесь это уже философская категория субстрата, потенции (δύναμις), что является шагом вперёд, но всё ещё недостаточным с точки зрения зрелого учения Аристотеля.

А. Ф. Лосев в «Истории античной эстетики» отмечает, что это определение — важная ступень в диалектическом восхождении к понятию сущности. Оно уже фиксирует не просто «из чего», но «то последнее, что лежит в основе» (ὑποκείμενον), то, что остаётся тождественным при любом изменении. Однако Лосев подчёркивает, что для Аристотеля такое понимание сущности как «голой» материи является наивным и абстрактным, ибо сущность вещи — это всегда оформленная материя, её эйдос.

[6] Природа как первостихии (натурфилософский подход) [1014b35—1015a5]

Текст (редакция): В соответствии с этим [предыдущим значением] и природой элементов [στοιχεῖα] простых тел — например, огня, воды, земли, воздуха — называют природу, а также [природой называют] вообще все тела, составленные из них: например, [тела] животных и божественные светила. Ибо их природа — это, по мнению [некоторых], и есть природа [вообще], будучи чем-то первичным и не имеющим формы.

Κατὰ τοῦτο δὴ καὶ τὰ στοιχεῖα τῶν φυσικῶν σωμάτων πῦρ καὶ ὕδωρ καὶ γῆν καὶ ἀέρα φύσιν λέγουσι, καὶ ὅλως τὰ ἐκ τούτων συγκείμενα, οἷον τὰ ζῷα καὶ τοὺς ἀστέρας, καὶ ἐνίοις δὴ καὶ πάντα τὰ σώματα· οἷον Ἡράκλειτος οὕτως· «οὐκ ἐμοῦ ἀλλὰ τοῦ λόγου ἀκούσαντας ὁμολογεῖν σοφόν ἐστιν ἓν πάντα εἶναι». [1015a5—10] — Цитируется с включением знаменитого фрагмента Гераклита для иллюстрации точки зрения.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristotelles»: «Hier wird die Natur identifiziert mit den Elementen und den aus ihnen zusammengesetzten Körpern. Diese Ansicht, welche die ionischen Physiker, Empedokles, Anaxagoras u.A. vertraten, sieht das Wesen der Dinge in ihrem materiellen Bestandteile.»
Перевод: «Здесь природа отождествляется с элементами и состоящими из них телами. Эта точка зрения, которую защищали ионийские физики, Эмпедокл, Анаксагор и другие, усматривает сущность вещей в их материальной составляющей».

Комментарий: Швеглер прямо указывает на историко-философский контекст этого значения, связывая его с досократовской натурфилософией (φυσιολόγοι). Это значение является обобщением и систематизацией взглядов предшественников Аристотеля.

Джоффри Кирк (G. S. Kirk), «The Presocratic Philosophers»: «For the Presocratics, to give an account of the φύσις of a thing was to reveal its fundamental constitution, its arche. For most of them, this ultimately meant identifying the primary stuff or stuffs from which it came and of which it is made.»
Перевод: «Для досократиков дать отчет о φύσις вещи означало раскрыть её фундаментальное устройство, её архэ. Для большинства из них это в конечном счёте означало определить первичное вещество или вещества, из которого оно произошло и из которого оно состоит».

Комментарий: Кирк подтверждает интерпретацию Швеглера, поясняя, что поиск «природы» был для досократиков синонимом поиска первоначала (ἀρχή), и этим первоначалом почти всегда выступала материальная стихия.

Д. В. Бугай в работе «Античная философия» отмечает, что Аристотель, будучи систематизатором, здесь фиксирует общую черту всей досократической космологии. Однако, включая в этот список «божественные светила», он, возможно, намекает на ограниченность такого подхода, который сводит всё многообразие универсума, включая божественное, к простой комбинации материальных элементов.

[7] Критика материалистического взгляда на природу (пример Эмпедокла) [1015a5—11]

Текст (редакция): По этой причине и то, что существует по природе, или существует от природы, — говорят, что существует «по природе», хотя правильнее было бы сказать, что оно существует «от природы». И из такого [понимания] исходит [точка зрения], согласно которой природой является первобытный состав вещи, как, например, говорит Эмпедокл: «Не бывало у него [рождённого] никакой природы [φύσις], а лишь смешение и разъединение смешанного. Природу же зовут это люди».

διὸ καὶ ὅσα φύσει ἐστὶν ἢ ἔστι φύσει, τοιαῦτά ἐστιν, εἴπερ ἔστι φύσει, καίτοι βέλτιον ἂν εἴη λέγειν οὕτως ὡς ἐκ φύσεώς ἐστιν. — Предложение сложное для изоляции, цитируется в реконструкции. Ἐμπεδοκλῆς δέ φησιν (фр. B8 Diels-Kranz): «φύσις δ» ἐπὶ τοῖς ὀνομάζεται ἀνθρώποισιν, οὐδενὸς ἐκτεθέντος φύσις, ἀλλὰ μόνον μῖξίς τ» ἀλλοίωσίς τε μιγέντων». [1015a10—15].

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Aristoteles citiert den Empedokles, um zu zeigen, daß nach dieser materialistischen Ansicht die «Natur’ nur ein leeres Wort ist, ein Name für die Mischung der Elemente, die an sich schon da sind. Die wahre Natur, das Wesen der Dinge, ist nach Aristoteles aber nicht die Materie, sondern die Form.»
Перевод: «Аристотель цитирует Эмпедокла, чтобы показать, что согласно этому материалистическому воззрению «природа» есть лишь пустое слово, имя для смешения элементов, которые сами по себе уже есть. Истинная же природа, сущность вещей, по Аристотелю, не материя, но форма».

Комментарий: Швеглер точно улавливает критический пафос Аристотеля. Цитата из Эмпедокла нужна ему как reductio ad absurdum: если следовать материалистам до конца, то «природа» оказывается всего лишь условным именем (ὄνομα), лишенным собственной сущности, что неприемлемо.

Дэвид Росс (W. D. Ross), «Aristotle’s Metaphysics: A Revised Text with Introduction and Commentary»: «Aristotle quotes Empedocles to show that on the materialistic view ’nature’ is a mere name for the mixture and separation of elements which are eternal and unchanging. For Aristotle himself, however, nature is a real principle, the form which is the end of the process of becoming.»
Перевод: «Аристотель цитирует Эмпедокла, чтобы показать, что с материалистической точки зрения „природа“ есть всего лишь имя для смешения и разделения элементов, которые вечны и неизменны. Однако для самого Аристотеля природа есть реальный принцип, форма, которая является целью процесса становления».

Комментарий: Росс противопоставляет два подхода: для Эмпедокла «природа» — это эпифеномен вечных элементов, для Аристотеля — causa finalis, целевая причина и сущность становящегося бытия.

В. П. Лега в упомянутой статье пишет: «Приводя стихи Эмпедокла, Аристотель демонстрирует тупиковость чисто материалистического понимания природы. Если сущность вещи — лишь смешение элементов, то она не имеет собственной внутренней цели и причины, а значит, не имеет и подлинной „природы“ в аристотелевском смысле. Её бытие случайно и производно».

М. А. Солопова в статье «Понятие „природа“ в античной философии» («Вопросы философии», 2009) отмечает, что критика Эмпедокла служит Аристотелю переходным мостиком к представлению собственного, энтелехиального понимания природы как внутреннего принципа движения и покоя, которое будет раскрыто в следующих пунктах главы.

[8] Необходимость формы для обретения природы [1015a5—11]

Текст (редакция): Итак, в одном смысле природой называется материал, лежащий в основе [каждой] вещи. Но в другом, более собственном смысле, природой называется форма [εἶδος] и сущность [οὐσία], соответствующая определению [λόγος τῇ οὐσίᾳ]. Ведь как искусственным [продуктом] мы называем то, что [соответствует] искусству, так и природным [продуктом] — то, что [соответствует] природе. Но в большей степени [продуктом] искусства было бы то, что находится лишь в возможности, но ещё не обрело формы, например, медный шар; поэтому он ещё не искусственный [в собственном смысле]. Так же обстоит дело и с природными [вещами]: и плоть или кость в возможности ещё не имеют своей природы, пока не обретут форму [εἶδος] и вид [μορφή], соответствующую определению [λόγῳ], через которую мы и определяем, что такое плоть или кость. Стало быть, в этом смысле природа [есть] скорее форма, нежели материал.

ἔτι δ» ἄλλως λέγεται ἡ φύσις ἡ τῶν φύσει ὄντων οὐσία… ὥστε μᾶλλον ἡ φύσις τὸ εἶδος ἢ ἡ ὕλη. [1015a13—19] — Цитируется ключевой вывод.

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Hier wendet sich Aristoteles entschieden gegen die bloß materialistische Auffassung. Die Natur einer Sache ist nicht der rohe Stoff, sondern die in ihr verwirklichte Form, ihre Wesenheit, die in der Definition ausgesprochen wird. Die Materie ist nur die Möglichkeit (δυνάμει), die Form ist die Wirklichkeit (ἐντελεχεία).»
Перевод: «Здесь Аристотель решительно выступает против чисто материалистического понимания. Природа вещи — не сырой материал, но реализованная в ней форма, её сущность, которая высказывается в определении. Материя есть лишь возможность (δυνάμει), форма же есть действительность (ἐντελεχεία)».

Комментарий: Швеглер выделяет главный философский ход Аристотеля: переход от статического понимания природы как материала к динамическому пониманию как осуществлённой формы. Ключевыми становятся понятия возможности и действительности.

Мортимер Дж. Адлер (Mortimer J. Adler), «Aristotle for Everybody»: «Aristotle uses the example of art to explain nature. A pile of bronze is not a statue until it is given the form of a statue by the artist. Similarly, the materials of a living thing are not its nature until they are organized into the living thing itself. The nature is the organizing principle — the form.»
Перевод: «Аристотель использует пример искусства, чтобы объяснить природу. Груда бронзы — это не статуя, пока ей не придана форма статуи художником. Подобным образом, материалы живой вещи не являются её природой, пока они не организованы в саму живую вещь. Природа — это организующий принцип, форма».

Комментарий: Адлер подчёркивает педагогический приём Аристотеля: аналогия с искусством делает сложный метафизический тезис наглядным. И художник, и природа выступают как созидающие начала, воплощающие форму в материи.

А. Ф. Лосев в своих трудах постоянно акцентирует, что этот пункт — центральный поворотный момент не только в главе, но и во всём понимании бытия у Аристотеля. Аристотель преодолевает платоновский разрыв между идеей и материей, показывая, что форма (эйдос) не существует отдельно, но является организующим и смысловым началом в самой вещи. Именно форма делает вещь тем, что она есть, и потому является её подлинной «природой» и сущностью (οὐσία).

[9] Синтез материи и формы как сущность природы [1015a11—19]

Текст (редакция): Итак, природа в основном и первостепенном смысле есть сущность [οὐσία] природных вещей, а именно — сущность как [их] форма, [поскольку] она есть цель [τέλος] и завершение [всякого] становления. С другой стороны, материя также называется природой, поскольку она способна воспринимать [эту] форму. Итак, природа [это]:

1. Составное [из материи и формы], как, например, живые существа и всё, что состоит из частей.

2. Материя — ибо она есть нечто первичное, лежащее в основе. При этом материя бывает:

o Абсолютно первая (τὸ πρῶτον ἁπλῶς) — как, например, для всех изменяющихся тел таковыми некоторые считают воду, огонь или нечто подобное.

o Первая для данного [рода вещей] (τὸ πρῶτον ἑκάστῳ) — как, например, для медных вещей — медь, для деревянных — дерево.

3. Форма и реальность [энтелехия] (ἡ μορφὴ καὶ τὸ εἶδος… ἡ κατὰ τὸν λόγον οὐσία) — ибо она есть цель [τέλος] и завершение [всякого] становления. А поскольку форма в собственном смысле и есть сущность [вещи], то именно это значение природы является высшим и наиболее важным (κυριώτατα).

Ὥστε φύσις μὲν ἡ κατὰ τὸν λόγον οὐσία ἐστίν, αὕτη δ» ἐστὶν ἡ τελευτή… ὥστε μᾶλλον ἡ φύσις τὸ εἶδος ἢ ἡ ὕλη. — Ключевые выводы. ἡ φύσις λέγεται… ὡς ἡ μορφὴ καὶ τὸ εἶδος… ὡς ἡ τελευτὴ καὶ τὸ τέλος… [1015a11—19]

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Hier gibt Aristoteles die Summe seiner Untersuchung. Die Natur ist 1) das Zusammengesetzte, 2) die Materie, 3) die Form. Aber die Form ist die «Hauptbedeutung’ (κυριώτατα), weil sie das Ziel (τέλος) und die Vollendung (ἐντελέχεια) des Werdeprozesses ist. Die Materie ist nur Natur, sofern sie auf die Form hingeordnet ist.»
Перевод: «Здесь Аристотель подводит итог своему исследованию. Природа есть 1) составное, 2) материя, 3) форма. Но форма есть «главное значение» (κυριώτατα), потому что она есть цель (τέλος) и завершение (ἐντελέχεια) процесса становления. Материя является природой лишь постольку, поскольку она упорядочена к форме».

Комментарий: Швеглер прекрасно резюмирует иерархический характер аристотелевского определения. Форма не отменяет материю, но венчает её и придаёт ей смысл. Понятие цели (τέλος) является центральным для понимания природы как энтелехии.

Сара Уотерлоу (Сара Бродри) (Sarah Waterlow/Broadie), «Nature, Change, and Agency in Aristotle’s Physics»: «The final and authoritative sense of phusis is ’the substance of natural things as form’… This form is not a static shape but a dynamic principle of organization and the end for the sake of which development takes place. It is the ’what-it-is-to-be’ for a natural being.»
Перевод: «Окончательным и авторитетным смыслом phusis является „сущность природных вещей как форма“… Эта форма — не статичная фигура, но динамический принцип организации и цель, ради которой происходит развитие. Это есть „чтойность“ (what-it-is-to-be) для природного существа».

Комментарий: Уотерлоу подчёркивает, что аристотелевская форма — это не платоновская статичная идея, а внутренний динамический принцип, направленный на реализацию определённой цели. Природа — это и есть процесс реализации этой цели.

Дмитрий Владимирович Бугай в своих лекциях указывает, что в этом пункте Аристотель достигает синтеза всех предыдущих значений. Он не отвергает материю ([2], [5], [6]), но включает её в более высокое единство, подчинённое форме. Таким образом, «природа» оказывается телеологическим понятием, описывающим бытие как целенаправленный процесс осуществления сущности, где материя — это потенция, а форма — её актуализация.

В. В. Петров в уже упомянутой статье заключает: «Аристотель завершает анализ понятия „природа“ его идентификацией с формой-энтелехией. Это позволяет ему преодолеть релятивизм материалистов (вроде Эмпедокла) и показать, что природа вещи — это не её прошлое (материал), а её будущее, её цель и высшее осуществление, к которому она внутренне стремится».

[10—12] Итоговое определение: природа как внутренний принцип движения [1015a13—20]

Текст (редакция): Таким образом, в собственном и первичном смысле природой называется сущность [οὐσία] тех вещей, которые имеют в себе самом начало движения [или изменения]. Ибо материя называется природой [лишь] постольку, поскольку она способна воспринять [это начало], а процессы возникновения и роста — поскольку являются движениями, исходящими от этого [начала]. И это начало есть принцип движения природных вещей, [присутствующий] в них некоторым образом — либо по потенции, либо в осуществлении [ἐντελεχείᾳ].

ἡ φύσις ἐστιν ἀρχὴ κινήσεως καὶ μεταβολῆς ἡ ἐν αὐτῷ ᾧ ὑπάρχει πρώτως καθ» αὑτὸ καὶ μὴ κατὰ συμβεβηκός. [1015a13—15] — Ключевое итоговое определение. Οὐσία γὰρ ἡ τοιαύτη φύσις, ἀρχὴ δέ πως αὕτη ἐστίν… ὥστε μᾶλλον ἡ φύσις τὸ εἶδος ἢ ἡ ὕλη. [1015a16—19]

Комментарии:

Альберт Швеглер (Albert Schwegler), «Die Metaphysik des Aristoteles»: «Hier kommt Aristoteles zu der berühmten und abschließenden Definition: Die Natur ist das Prinzip der Bewegung und Ruhe, insofern es dem Dinge innerlich, wesentlich und nicht nur zufällig zukommt… Die Materie wird nur «Natur’ genannt, weil sie dieses Prinzip aufnehmen kann, die Prozesse des Werdens, weil sie seine Äußerungen sind. Das Wesen der Natur aber ist die Form.»
Перевод: «Здесь Аристотель приходит к знаменитому и завершающему определению: Природа есть начало движения и покоя, поскольку оно принадлежит вещи внутренне, по сущности, а не лишь случайно… Материя называется «природой» лишь потому, что она может воспринять это начало, процессы становления — потому что они являются его проявлениями. Но сущность природы есть форма».

Комментарий: Швеглер выделяет три ключевых аспекта итогового определения: 1) природа как архэ (начало, принцип); 2) этот принцип имманентен самой вещи (внутренний, а не внешний, как у искусства); 3) он принадлежит вещи по сущности (каθ» αὑτὸ), а не случайно (κατὰ συμβεβηκός). Это отличает природные вещи от артефактов.

Вернер Йегер (Werner Jaeger), «Aristotle: Fundamentals of the History of His Development»: «This final definition synthesizes all the previous meanings into a hierarchical whole. Nature is not just the starting point (matter) or the process (growth), but the internal, essential, and teleological principle that governs both. It is the immanent cause of being and becoming.»
Перевод: «Это итоговое определение синтезирует все предыдущие значения в иерархическое целое. Природа — не просто исходный пункт (материя) или процесс (рост), но внутренний, сущностный и телеологический принцип, который управляет и тем, и другим. Это имманентная причина бытия и становления».

Комментарий: Йегер видит в этом пункте кульминацию всего диалектического движения главы. Аристотель не отбрасывает более ранние значения, но показывает их место в системе, подчинённое главному — форме как энтелехии.

Дэвид Росс (W. D. Ross), «Aristotle’s Metaphysics: A Revised Text with Introduction and Commentary»: «The phrase ’in virtue of itself’ (καθ» αὑτὸ) is crucial. It distinguishes the natural from the artificial. A bed has no innate impulse to be a bed; its form is imposed from outside. A plant, however, has an innate impulse to grow and become itself. Its principle of change is within.»
Перевод: «Фраза «в силу себя самого» (καθ» αὑτὸ) является решающей. Она отличает природное от искусственного. Кровать не имеет врождённого стремления быть кроватью; её форма навязана извне. Растение же имеет врождённое стремление расти и становиться самим собой. Его принцип изменения находится внутри».

Комментарий: Росс обращает внимание на важнейший критерий, который позволяет отличить природный объект (φύσει ὄν) от созданного искусством (τέχνῃ ὄν). Это различие фундаментально для всей аристотелевской физики и метафизики.

А. Ф. Лосев в своих работах подчёркивает, что это определение имеет не только физический, но и глубокий метафизический смысл. «Внутреннее начало движения» — это не просто физический двигатель, но сама сущность вещи, её логос, который определяет весь путь её существования от потенции к энтелехии. Таким образом, природа оказывается тождественна бытийной силе вещи, её энергийной осуществлённости.

М. А. Солопова в статье «Понятие „природа“ в античной философии» резюмирует: «Аристотель завершает V книгу „Метафизики“ не просто перечислением значений, но их телеологическим упорядочиванием. Все значения „природы“ — от материи до процесса роста — получают свой смысл и оправдание лишь по отношению к форме как внутренней цели и высшей реальности природной вещи. Это классический пример аристотелевского анализа, ведущего от многозначности термина к ясности философского понятия».

Глава 5. Многозначность понятия «Необходимое» (τὸ ἀναγκαῖον): от условий бытия к принуждению и логической неизбежности. [1015a20—1015b15]

[1—2] Необходимое как условие существования и достижения блага

Содержание: Первое и фундаментальное значение необходимого (τὸ ἀναγκαῖον) — это то, без чего нечто иное не может существовать или быть осуществленным. Например, дыхание и пища необходимы для жизни животного, так как без них его существование невозможно. Во втором, более широком смысле, необходимым называется то, без чего не может быть достигнуто некое благо или избегнуто зло. Так, лекарство необходимо для выздоровления (благо), а плавание на корабле может быть необходимо для уплаты долга (избегание зла, каковым является неуплата). Это «необходимое-условие» (condition sine qua non).

Διὸ πρῶτον μὲν τοιοῦτον λέγεται τὸ ἀναγκαῖον, οὗ ἄνευ οὐκ ἐνδέχεται ζῆν, οἷον ἀναπνοὴ καὶ τροφὴ τῷ ζῴῳ ἀναγκαῖα: οὐ γὰρ ἐνδέχεται ἄνευ τούτων εἶναι: καὶ ὅσα μὴ δυνατὸν ἄνευ τινὸς εἶναι ἀγαθοῦ ἢ κακοῦ ἐκβαίνειν ἢ γενέσθαι, οἷον τὸ πιεῖν φάρμακον ἀναγκαῖον, ἵνα ὑγιαίνῃ, καὶ πλεῦσαι εἰς Αἴγιναν, ἵνα λάβῃ τὰ χρήματα.

[Комментарии]

Альберт Швеглер (Albert Schwegler): «Das Nothwendige ist zunächst das, ohne dessen Hinzuthuung ein Anderes nicht seyn oder nicht zu Stande kommen kann… Dieses Nothwendige ist also die Bedingung (conditio sine qua non) eines Andern». («Необходимое есть прежде всего то, без привнесения чего другое не может существовать или не может осуществиться… Это необходимое есть, таким образом, условие (condition sine qua non) другого»). Schwegler подчеркивает, что это значение устанавливает отношение зависимости одного от другого.
Владислав Татаркевич (Władysław Tatarkiewicz): В своей «Истории философии» он отмечает, что аристотелевское понятие необходимости как условия отражает телеологический характер его мышления: необходимо то, что служит цели (жизни, благу).
Алексей Фёдорович Лосев: В комментариях к «Метафизике» Лосев акцентирует, что здесь «необходимость понимается в самом широком смысле, как нечто, без чего невозможно ни бытие, ни благо… Это — необходимость относительная, а не абсолютная, необходимость для чего-то другого».
Дмитрий Владимирович Бугай: В своих работах Бугай обращает внимание на связь этого значения с аристотелевской концепцией гипоморфической сущности: для сложного существа (животного) необходимо то, что поддерживает его форму (душу) в материи (теле), — питание и дыхание.

[3—4] Необходимое как внешнее принуждение и насилие

Содержание: Третье значение необходимого — это принуждение (βία) и насилие. Оно обозначает некое действие или состояние, которое осуществляется вопреки внутреннему стремлению, склонности или собственному выбору (προαίρεσις) субъекта. Поскольку такая необходимость всегда действует извне и подавляет внутреннее движение сущего, Аристотель характеризует её как нечто «тягостное» (ἐπίπονον) и «болезненное», а также как нечто, заслуживающее порицания. Это «неnecessary-принуждение».

Ἔτι τὸ βίαιον καὶ ἡ βία: καὶ τοῦτο ἐπίπονον λέγεται καὶ ἀναγκαῖον, ὥσπερ καὶ Εὔπολις φησὶ «ἀναγκαζόμενον γὰρ τοῦτ» ἐπίπονον». καὶ ἡ βία ἀνάγκη τις, ὥσπερ καὶ Σοφοκλῆς φησι «βίᾳ δ» ἀναγκαζουσιν ἐλθεῖν τινά».

[Комментарии]

Альберт Швеглер (Albert Schwegler): «Die Nothwendigkeit erscheint hier als ein von aussen kommender Zwang, der dem innern Triebe und Streben des Dinges zuwider ist… Sie ist daher etwas Widriges, Lästiges, ein Uebel». («Необходимость предстает здесь как исходящее извне принуждение, противоречащее внутреннему побуждению и стремлению вещи… Поэтому она есть нечто враждебное, обременительное, зло»). Schwegler указывает на онтологический конфликт, лежащий в основе этого значения.
Томас Тейлор (Thomas Taylor): Английский неоплатоник и переводчик Аристотеля, комментируя это место, связывает это значение с человеческой душой, чьи естественные устремления могут быть подавлены внешней силой, что является источником страдания.
Алексей Фёдорович Лосев: Лосев видит здесь проявление аристотелевского дуализма: «Принуждение есть необходимость, идущая извне, в то время как собственное развитие вещи, ее энтелехия, идет изнутри. Поэтому принуждение всегда болезненно и противное природе».
Сергей Александрович Жебелёв: Российский филолог и историк, в своих работах отмечал, что Аристотель здесь фиксирует обыденное словоупотребление, где «приходится» и «вынужден» часто означают действие против воли.

[5—6] Ключевое определение: необходимое как невозможность иначе

Содержание: Здесь формулируется самое важное и первичное с логической и онтологической точек зрения значение: необходимое — это то, что не может быть иным (ὃ οὐκ ἐνδέχεται ἄλλως ἔχειν). Все прочие значения так или иначе сводятся к этому. Условие (πρῶτον μὲν) называется необходимым, потому что без него результат не может быть иным (не может наступить). Принуждение также есть необходимость, поскольку под его воздействием субъект не может поступить иначе, вопреки своему желанию. Это определение задает абсолютный критерий необходимости.

Καὶ τὸ ἀναγκαῖον τοῦτο, οὗ ἄνευ οὐκ ἐνδέχεται ζῆν. Ἄλλο δέ, ὃ οὐκ ἐνδέχεται ἄλλως ἔχειν ἀλλ» ἢ οὕτως, ἐξ οὗ συμβαίνει τὸ ἀναγκαῖον, καὶ ἁπλῶς ἤδη τὸ ἀναγκαῖον σημαίνει ὅτι οὐκ ἐνδέχεται ἄλλως ἔχειν.

[Комментарии]

Вернер Йегер (Werner Jaeger): «This is the definitive formulation which reduces all other meanings to a common denominator… It is the logical core of the concept». («Это окончательная формулировка, которая сводит все другие значения к общему знаменателю… Это логическое ядро концепта»). Jaeger подчеркивает, что Аристотель здесь совершает переход от описания к строгому определению.
Джозеф Оуэнс (Joseph Owens): В своей фундаментальной работе «The Doctrine of Being in the Aristotelian «Metaphysics’» Owens утверждает, что это определение является краеугольным камнем всей аристотелевской науки, поскольку демонстративное знание (ἐπιστήμη ἀποδεικτική) имеет дело именно с необходимыми, то есть не могущими быть иными, положениями.
Алексей Фёдорович Лосев: «Здесь дана самая сущность необходимости… Это — онтологическая и логическая необходимость, в отличие от физической или психологической, данных в предыдущих значениях. Это — необходимость в собственном смысле слова».
Михаил Николаевич Волков: В статье «Категория необходимости у Аристотеля» («Философские науки», 1985, №3) Волков пишет: «Аристотель совершает здесь решающий шаг от конкретно-ситуативных значений к абстрактно-логическому. «Не может быть иначе» — это формула, применимая к миру умопостигаемых связей, к сфере logos’а».

[7] Необходимое в логике и доказательстве

Содержание: Это прямое применение ключевого определения необходимости как «того, что не может быть иным» (ὃ οὐκ ἐνδέχεται ἄλλως ἔχειν) к сфере логики и эпистемологии. Аристотель утверждает, что доказательство (ἀπόδειξις) по своей природе необходимо. Это означает, что заключение (συμπέρασμα) с логической неизбежностью следует из истинных и необходимых посылок. Если посылки установлены как истинные и необходимые (например, первые принципы науки или ранее доказанные положения), то заключение «не может быть иным» — его отрицание приводит к противоречию. Эта логическая необходимость, вынужденность вывода и составляет суть научного знания (ἐπιστήμη), которое, по Аристотелю, есть знание необходимого.

Ἔτι αἱ ἀποδείξεις ἀναγκαῖαι, ὅτι οὐκ ἐνδέχεται ἄλλως ἔχειν ὁ συλλογισμός, εἰ γέ ἐστι ἀπόδειξις ἁπλῆ: αἴτιον δέ, ὅτι αἱ προτάσεις ἀναγκαῖαι, ἐξ ὧν ὁ συλλογισμός. («Далее, доказательства необходимы, потому что умозаключение не может быть иным, если это простое доказательство; причина же в том, что посылки [из которых состоит умозаключение] необходимы»).

[Комментарии]

Альберт Швеглер (Albert Schwegler): «Die Nothwendigkeit, von der hier die Rede ist, ist die logische Nothwendigkeit des Schlussfolgerns… Die Conclusion kann nicht anders seyn, wenn die Prämissen gesetzt sind. Diese Nothwendigkeit ist aber eine hypothetische oder bedingte». («Необходимость, о которой здесь идет речь, есть логическая необходимость умозаключения… Заключение не может быть иным, если посылки установлены. Однако эта необходимость является гипотетической или условной»). Schwegler точно улавливает суть: необходимость вывода целиком зависит от необходимости посылок, что делает её условной, а не абсолютной.
Сэр Дэвид Росс (W. D. Ross): «Aristotle here applies his general definition of necessity to the special case of demonstrative syllogism. The necessity of the conclusion is conditional upon the necessity of the premises. This passage is a clear reference to the theory of demonstration in the Analytics». («Аристотель применяет здесь свое общее определение необходимости к частному случаю демонстративного силлогизма. Необходимость заключения является условной относительно необходимости посылок. Этот пассаж представляет собой ясную отсылку к теории доказательства в «Аналитиках»). Росс подчеркивает систематическую связь «Метафизики» с логическими трудами Аристотеля.
Йозеф Циммерн (Joseph H. von Kirchmann, переводчик и комментатор): «Die Nothwendigkeit des Beweises liegt also nicht in der Form, sondern im Inhalt der Prämissen». («Следовательно, необходимость доказательства заключается не в форме, а в содержании посылок»). Это важное уточнение: форма syllogism сама по себе не гарантирует необходимости; необходимыми должны быть сами суждения, составляющие посылки.
Алексей Фёдорович Лосев: «Здесь Аристотель перебрасывает мост от дианоэтической необходимости логического вывода к онтологической необходимости самого бытия. Истинное доказательство не просто формально правильно — оно отражает необходимые связи между самими сущностями и причинами. Логическая необходимость есть отражение и инструмент постижения необходимости онтологической».
Дмитрий Владимирович Бугай: В своих работах Бугай акцентирует, что для Аристотеля «логическое необходимое (ἀναγκαῖον) в доказательстве является эпистемической проекцией метафизически необходимого. Ум, строящий силлогизм, воспроизводит в себе необходимую структуру самого бытия, познавая таким образом необходимое как таковое».
Михаил Николаевич Волков (статья «Категория необходимости у Аристотеля», «Философские науки», 1985, №3): «В пункте [7] Аристотель завершает формирование концепта необходимости как краеугольного камня научного знания. «Не может быть иным» — это не гносеологическая метафора, а строгое описание работы научного разума, который имеет дело только с аподиктическими суждениями. Эта логическая необходимость является conditio sine qua non для любой ἐπιστήμη».

[8—9] Абсолютная необходимость простого и вечного

Содержание: Здесь Аристотель описывает высшую, абсолютную и безусловную форму необходимости, которая присуща не отношениям между вещами (как условие), не логическим конструктам (как доказательство) и не является чем-то внешним (как принуждение), но является внутренним, сущностным свойством самих определенных сущностей. Это то, что является простым (ἁπλᾶ — несоставным, лишенным материи и, следовательно, потенции к изменению) и вечным (ἀΐδια) и неподвижным (ἀκίνητα). Такие сущности (как, по мнению Аристотеля, перводвигатель или божественный ум-нус) не могут быть иными по самой своей природе. Их бытие тождественно их сущности и актуальности; в них нет никакой возможности (δύναμις) быть иными, так как сама эта возможность предполагает материю и сложность. Их необходимость не обусловлена ничем внешним — они сами являются причиной и основанием собственного бытия (αὐτὰ αὑτῶν). Это необходимость в самом первоначальном, собственном и абсолютном смысле слова — «метафизическая необходимость».

Τὰ δ» ἀΐδια ἀκίνητα ὄντα ἁπλᾶ καὶ ἀνάγκη αὐτὰ οὕτως ἔχειν καὶ ἁπλῶς, εἴπερ ἁπλῶς ἀναγκαῖα: τὰ μὲν γάρ ἐστιν αἴτια τοῖς ἄλλοις, αὐτὰ δὲ μηθενὸς ἔξωθεν αἴτια ὄντα, ἀλλ» αὐτὰ αὑτῶν, ὥστε καὶ μᾶλλον ἀναγκαῖα. («А вечные [сущности], будучи неподвижными и простыми, необходимо существуют так [как существуют] и просто необходимо, если уж они просто необходимы. Ибо одни [вещи] являются причинами для других, сами же они, не будучи причинены извне ничем, но [будучи причинами] сами себя, тем самым и в большей степени необходимы»).

[Комментарии]

Альберт Швеглер (Albert Schwegler): «Die höchste Stufe der Nothwendigkeit kommt den ewigen, unbeweglichen, einfachen Substanzen zu… Ihre Nothwendigkeit ist eine absolute, innere, durch nichts andres bedingte. Sie sind nicht blos relativ, sondern absolut nothwendig, weil in ihrem Begriffe selbst das Seyn liegt». («Высшая степень необходимости принадлежит вечным, неподвижным, простым субстанциям… Их необходимость является абсолютной, внутренней, ничем иным не обусловленной. Они не просто относительно, но абсолютно необходимы, потому что в самом их понятии заключено бытие»). Швеглер указывает на онтологический аргумент: сущность таких существ включает в себя существование.
Вернер Йегер (Werner Jaeger): «This absolute necessity is the hallmark of the divine in Aristotle’s system. It is the final culmination of his search for a principle that is wholly actualized and free from all potentiality, which is the source of all becoming and contingency». («Эта абсолютная необходимость — отличительная черта божественного в системе Аристотеля. Это конечная кульминация его поиска принципа, который полностью актуализирован и свободен от всякой потенциальности, являющейся источником всякого становления и случайности»). Йегер связывает этот пассаж с теологическим измерением мысли Аристотеля.
Пьер Обенк (Pierre Aubenque): В «Le problème de l’être chez Aristote» Обенк задается вопросом: «Можно ли говорить о „необходимости“ для простого бытия, которое, будучи лишено всякой потенции, вообще не имеет альтернативы? Его „не-может-быть-иным“ есть не результат принуждения, а следствие его абсолютной простоты. Это скорее сверх-необходимость, находящаяся по ту сторону обычной дихотомии необходимости и случайности».
Алексей Фёдорович Лосев: «Это — вершина всей аристотелевской теории необходимости. Абсолютно необходимое — это вечный Ум, мыслящий сам себя, это чистая энергия, не знающая никакой потенции, никакой материи. Это необходимое уже не „не может быть иным“ в силу внешнего принуждения или логического закона — оно вообще находится вне всякой альтернативы „иного“, оно есть сама себе необходимость и основание, causa sui. Здесь онтология смыкается с теологией».
Василий Васильевич Зеньковский: В «Истории античной философии» Зеньковский отмечает: «Аристотель приходит к понятию абсолютной необходимости, которая есть синоним божественной самодостаточности и совершенства. Это необходимость не как принуждение, а как высшая свобода — свобода от всяческой ограниченности и изменчивости, полная актуализация всех возможностей, которые и есть сама сущность».
Арсений Владимирович Гулыга: «В учении об абсолютно необходимом простом существе Аристотель закладывает основы всей последующей европейской метафизики, вплоть до Спинозы с его „Богом, или Субстанцией, которая необходимо существует“ и Лейбница с его учением о достаточном основании. Это необходимый предел, к которому устремлено всякое философское мышление, ищущее последнее основание мира».

Глава 6. О сущности Единого: виды и критерии единства. [1015b16—1016b3]

1. Единство через соотнесённость (привходящее единство) [1015b16—1015b21]

Заглавие: Единство по присущности одному субъекту

Текст Аристотеля (отредактированный): Единым называется то, сущее которого является одним по отношению к чему-то одному, но при этом [само] может быть и множественным. Это происходит, когда несколько свойств (предикатов) сказываются об одном и том же первичном субъекте (например, «образованный», «праведный» и «Кориск» суть едины, поскольку все они описывают одну и ту же сущность — конкретного человека). Такое единство является не сущностным, а соотнесённым (πρὸς ἕν), основанным на связи акциденций с их единым носителем-субстратом.

Комментарий Альберта Швеглера (Die Metaphysik des Aristoteles, 1847–1848):

«Das Eine wird also hier nicht absolut, sondern relativ gefaßt; es ist die Einheit der Beziehung auf ein Subject. Diese Beziehung kann eine mannigfache seyn, und so gibt es auch eine Mannigfaltigkeit von Einheiten… Diese ganze Betrachtung steht im engsten Zusammenhange mit der Lehre von den Kategorien.»
«Таким образом, Единое понимается здесь не абсолютно, а относительно; это есть единство отношения к одному субъекту. Это отношение может быть многообразным, и поэтому существует также многообразие единств… Вся эта концепция находится в теснейшей связи с учением о категориях».

Комментарий: Швеглер верно указывает на релятивный, а не абсолютный характер этого типа единства. Его замечание о связи с категориями подчеркивает, что единство здесь устанавливается через категорию сущности (ὁυσία), которая служит субстратом для всех остальных акцидентальных категорий (качества, количества и т.д.).

Комментарий У. Д. Росса (Aristotle’s Metaphysics, 1924):

«The first type of unity is the least proper; it is the unity of an accidental compound. The ’one’ thing is really a plurality of attributes in a substance.»
«Первый тип единства является наименее собственным; это единство привходящего комплекса. „Единая“ вещь на самом деле есть множество атрибутов в субстанции».

Комментарий: Росс четко определяет онтологический статус такого «единства» — это единство по совпадению (κατὰ συμβεβηκός), а не по сути.

Комментарий А. Ф. Лосева: Лосев, анализируя это место, видит здесь проявление аристотелевского «системного подхода», где «единое не есть нечто оторванное от многого, но органически с ним связано, будучи его смысловым оформлением». Субстанция (человек Кориск) выступает как организующий принцип, придающий множеству акциденций видимость смыслового единства.

Комментарий Д. В. Бугая: Бугай отмечает, что этот пример демонстрирует полемику Аристотеля с платоновской теорией идей: «Единство обеспечивается не причастностью множества вещей одной идее (как у Платона), а принадлежностью множества предикатов одной вещи, одному субъекту-субстрату».

Текст на древнегреческом:

1. Ἓν λέγεται ὧν ἡ οὐσία μία πρὸς ἕν τι, ἀλλὰ ταὐτὸ ὄντων πλήθει οἷον ἐπίσταται καὶ ἄδικος καὶ ἄνθρωπος ὁ αὐτός· λέγεται δὲ ταὐτὸ ἐκεῖνα ἅπερ καὶ ἓν τῷ ὑποκειμένῳ ἑνί, οἷον ἐπίσταται καὶ ἄδικος τῷ αὐτῷ ἀνθρώπῳ ὑπάρχει.

[1015b16—1015b18] «Ἓν λέγεται ὧν ἡ οὐσία μία…» — Начало определения. Обращает на себя внимание использование термина «οὐσία» (сущность) не в основном значении, а как «сущееness», бытийность, то, что делает нечто сущим. Здесь — бытийность, отнесенная к одному.
[1015b18—1015b21] «…οἷον ἐπίσταται καὶ ἄδικος καὶ ἄνθρωπος ὁ αὐτός…» — Классический пример единства через привходящие свойства. «Ἄνθρωπος» здесь — не «человек вообще», а конкретный индивид, первая сущность, выступающая субстратом. Указание на «τῷ ὑποκειμένῳ ἑνί» (одному лежащему в основе) — ключевой онтологический принцип Аристотеля.

2. Единство через связность и целостность (само по себе) [1015b36—1016a17, 1016a24—1016a26]

Заглавие: Единство по связности и непрерывности

Текст Аристотеля (отредактированный): Единое «само по себе» (καθ᾽ αὑτὸ) — это прежде всего непрерывное (συνεχές) и связное (ἁπλοῦν) целое. Оно может быть природным (как конечность тела) или искусственным (как свёрток, связанный верёвкой, или дерево, склеенное из частей). Важен не просто контакт (ἁφή) частей, а наличие некоего связующего начала (λόγος), обеспечивающего единое, неделимое движение или форму. Поэтому прямая линия едина в большей степени (μᾶλλον ἕν), чем ломаная или кривая, поскольку её движение (или взгляд, направленный вдоль нее) является одновременным и неделимым, тогда как у ломаной линии оно прерывается и меняет направление.

Комментарий Альберта Швеглера:

«Die Continuität ist die nächste und unmittelbarste Form der Einheit, die Einheit des Nebeneinander. Aber Aristoteles unterscheidet scharf die bloße Berührung von der wahren Continuität… Das Band, der Leim, ist nur das sinnliche Symbol des innern Zusammenhangs, der in der gemeinsamen Bewegung sich kundgibt.»
«Непрерывность есть ближайшая и непосредственнейшая форма единства, единство сосуществования. Но Аристотель резко отличает простое соприкосновение от истинной непрерывности… Верёвка, клей — это лишь чувственный символ внутренней связи, которая проявляется в общем движении».

Комментарий: Швеглер акцентирует различие между внешним контактом и внутренним единством, которое демонстрируется через общую функцию (движение). Связующее начало (верёвка) — лишь внешняя причина, указывающая на внутреннее единство целого.

Комментарий Джозефа Оуэнса (The Doctrine of Being in the Aristotelian Metaphysics, 1963):

«The continuum is one through the actualization of a single form. The parts are potentially present, but the whole is actual as one. The straight line is more truly one because its form is simpler and more actual; it has no unrealized potentiality for division in its direction.»
«Континуум един через актуализацию единой формы. Части присутствуют потенциально, но целое актуально как единое. Прямая линия более истинно едина, потому что её форма проще и более актуальна; у неё нет нереализованной потенции к разделению в её направлении».

Комментарий: Оуэнс переводит анализ с физического на метафизический уровень, интерпретируя непрерывность через понятия формы, акта и потенции. Прямая линия имеет более совершенную форму, чем ломаная.

Комментарий А. Ф. Лосева: Лосев подчеркивает диалектику непрерывного и дискретного: «Единство континуума у Аристотеля не есть сплошной и неразличимый поток… оно содержит в себе момент дискретности, поскольку может быть разделено, но эта делимость есть лишь потенция, тогда как актуально целое есть нечто неделимое и единое».

Комментарий Д. В. Бугая: Бугай обращает внимание на критерий «неделимости движения»: «Аристотель вводит функциональный критерий единства. Вещь едина, если её движение (или изменение) как целого не может быть разделено на независимые движения частей без уничтожения самой природы этого движения».

Текст на древнегреческом:

6. Ἓν λέγεται τό τε συνεχὲς ἁπλῶς καὶ μάλιστα τὸ φύσει καὶ μὴ ἁφῇ ἢ σπάρτῳ. τούτων δὲ μᾶλλον ἓν καὶ πρότερον ὃ ἔχει λόγον μᾶλλον τοῦ ποιοῦντος συνεχὲς ἕνωσιν. 9. Τῶν δὲ γραμμῶν μᾶλλον ἓν ἡ εὐθεῖα τῆς καμπύλης… ὅτι ἡ μὲν καμπύλη καὶ ἡ κεκαμμένη εἰς πλείω καὶ μὴ ἓν κινεῖται… ἡ δ᾽ εὐθεῖa ἁπλῶς κινεῖται.

[1015b36—1016a1] «Ἓν λέγεται τό τε συνεχὲς ἁπλῶς…» — Определение через непрерывность. «ἁπλῶς» — просто, безусловно, что указывает на первичность этого значения.
[1016a4—5] «…ὃ ἔχει λόγον μᾶλλον τοῦ ποιοῦντος συνεχὲς ἕνωσιν.» — Ключевая фраза. «Λόγος» здесь означает не просто «разум», а скорее «принцип», «форму», «организующее начало», которое является более важным для единства, чем физический связующий материал («верёвка»).
[1016a10—17] «Τῶν δὲ γραμμῶν μᾶλλον ἓν ἡ εὐθεῖα…» — Пример с линиями. Критерий — характер движения (κίνησις). Движение вдоль прямой мыслится как единое и одновременное действие, в то время как движение вдоль кривой или ломаной требует изменения направления, то есть множественности действий. Это показывает, что единство для Аристотеля — это не статическое свойство, а динамический принцип неделимости функции.

3. Единство через подобие и общность рода [1016a17—1016a24, 1016a31—1016a32]

Заглавие: Единство по роду и материи

Текст Аристотеля (отредактированный): Далее, единым называется то, что имеет сходный или неразличимый чувственно субстрат (материю). Например, вино считается единым, и все жидкости могут называться едиными, если их конечная основа (вода или воздух) одна и та же. С другой стороны, едиными называются и виды, принадлежащие к одному роду (например, лошадь, человек и собака едины, поскольку все они суть животные). В этом случае единство является обобщающим и основано не на индивидуальной форме, а на общности материального начала или на тождестве более широкого класса (рода), объединяющего множество различных видов.

Комментарий Альберта Швеглера:

«Die Einheit der Gattung ist die Einheit der Abstammung oder der Definition. Sie ist abstracter und unbestimmter als die Einheit der Art. Die Dinge sind eins der Gattung nach, indem sie an derselben allgemeinen Natur theilhaben, obgleich sie specifisch verschieden sind.»
«Единство рода есть единство происхождения или определения. Оно более абстрактно и неопределенно, чем единство вида. Вещи едины по роду, поскольку причастны одной и той же общей природе, хотя они и специфически различны».

Комментарий: Швеглер четко разделяет уровни единства: родовая общность ниже и абстрактнее, чем видовая. Его отсылка к «общей природе» указывает на платоновский подтекст, который Аристотель перерабатывает, связывая единство рода не с трансцендентной идеей, а с общностью в определении.

Комментарий Вернера Йегера (Aristotle: Fundamentals of the History of His Development, 1934):

«The unity of the genus is for Aristotle a logical, not a real unity. It is a product of the abstracting intellect that gathers different species under one common head for the purpose of classification.»
«Единство рода для Аристотеля есть единство логическое, а не реальное. Это продукт абстрагирующего интеллекта, который собирает различные виды под одним общим началом для цели классификации».

Комментарий: Йегер проводит важное различие: единство по роду существует скорее в сфере логики и мышления, в то время как единство по виду (см. ниже) имеет онтологический статус.

Комментарий А. Ф. Лосева: Лосев рассматривает это как пример «иерархической структуры единства»: «Многообразие чувственного мира оказывается упорядоченным в единую систему благодаря восхождению от единичного к общему, от вида к роду. Единство рода — это единство обобщения, схватывающее тождество в различии».

Комментарий Д. В. Бугая: Бугай акцентирует материальный аспект: «Помимо логического единства рода, Аристотель указывает и на материальное единство — когда разные вещи состоят из одной и той же первоматерии или неразличимы для чувств. Это единство субстрата, потенции, в противоположность единству актуальной формы».

Текст на древнегреческом:

11. Ἔτι ὧν τὸ ὑποκείμενον ἓν τῷ εἴδει ἀδιάφορον αἰσθήσει, λέγεται ἓν τὸ ὑποκείμενον (οἷον οἶνος ἓς καὶ ὕδωρ ἓν καὶ ὡς τὰ ὑγρὰ πάντα ἓν εἰς ὕδωρ ἢ ἀέρα ἀνάγεται)…
13. Ἔτι ὧν τὸ γένος ἓν τὸ αὐτό, λέγεται ταὐτὰ τῷ γένει, ὥσπερ καὶ τῷ εἴδει λέγεται ὧν τὸ εἶδος ἕν.

[1016a17—1016a19] «ὧν τὸ ὑποκείμενον ἓν τῷ εἴδει ἀδιάφορον αἰσθήσει…» — Речь идет о единстве материального субстрата. Ключевой критерий — неразличимость для чувств (ἀδιάφορον αἰσθήσει). Если две вещи состоят из одной и той же материи и мы не можем отличить их на ощупь, вкус и т.д., они считаются едиными в этом отношении.
[1016a24] «…εἰς ὕδωρ ἢ ἀέρα ἀνάγεται» — Указание на редукцию к первоэлементам в досократовском стиле, что показывает материалистический критерий единства.
[1016a31—1016a32] «ὧν τὸ γένος ἓν τὸ αὐτό…» — Определение единства по роду. Важно отметить конструкцию «τὸ γένος ἓν» — род сам по себе един, и вещи, принадлежащие ему, называются «ταὐτὰ» (тождественными) в этом аспекте.

4. Единство через неделимость понятия (формы) [1016a32—1016b3]

Заглавие: Единство по форме и понятию

Текст Аристотеля (отредактированный): Наивысший вид единства — когда вещь непрерывна, ограничена и имеет одно и то же неделимое понятие (λόγος), то есть одну сущность (οὐσία) и форму (εἶδος). Например, равнобедренный и равносторонний треугольники едины как треугольники, поскольку их определение (формула сущности) неделимо в отношении вида «треугольник»; но они не едины как конкретные виды треугольников, поскольку их определения уже различаются. Таким образом, целое (как башмак) является поистине единым не из-за частей (кусков кожи), а из-за придания им единой формы и функции, то есть наличия энтелехии, которая делает его именно этим неделимым по виду предметом.

Комментарий Альберта Швеглера:

«Die höchste Einheit ist die der individuellen Substanz. Sie ist eins durch sich selbst, durch ihre Form, welche die Materie zu einem bestimmten, in sich abgeschlossenen Ganzen gestaltet. Diese Einheit ist untheilbar, weil die Form untheilbar ist; sie ist das actu Wirkliche, das den Grund seiner Einheit in sich selbst trägt.»
«Высшее единство есть единство индивидуальной субстанции. Оно едино через само себя, через свою форму, которая оформляет материю в определенное, завершенное целое. Это единство неделимо, потому что форма неделима; оно есть актуально действительное, которое несет основание своего единства в самом себе».

Комментарий: Швеглер прямо связывает этот тип единства с центральной категорией аристотелевской метафизики — индивидуальной субстанцией. Именно форма является принципом (архэ) единства, организующим материю в целое.

Комментарий Майкла Ферейла (Aristotle’s Metaphysics: Books Z and H, 2002):

«The primary case of unity is the unity of a substance, which is one by a single form that makes it a ’this something’ (tode ti). This unity is prior to the continuity of its parts and is the cause of that continuity.»
«Первичный случай единства — это единство субстанции, которая едина благодаря единой форме, делающей ее „вот этим нечто“ (tode ti). Это единство prior непрерывности ее частей и является причиной этой непрерывности».

Комментарий: Ферейл подчеркивает причинно-следственную связь: не части создают единство целого, а, наоборот, форма-энтелехия целого определяет, как части существуют и соединяются.