Бесплатный фрагмент - Место, где я могу всё

Посвящаю всем, без чьих пинков

этот сборник бы не увидел свет.

И Крис, которая дала

последний импульс

Пролог

Привет. Вы — тот или та, кто прочтет этот текст, и другие, что следуют за ним. Добро пожаловать. Сейчас вы видите моё пространство, мою песочницу, мой мир. Место, где я могу все. Давайте пройдемся.

Видите, вон там, салун стоит? Поднимите его крышу. Занимательное зрелище, правда? Все, как по правилам: задорная, веселая драка в стиле старого доброго Дикого Запада. О, вот сейчас хорошо будет, видишь того здоровяка? Смотрите, чего вытворит. Ай хорошо, всегда обожал этот момент. Какое-то время тот парень еще продержится на стене, в которую его впечатали. О, и наши девочки уже начали выяснять отношения. Ну да ладно, сменим декорации.

Как вам степной пейзаж? Славное место. Правда, пока он очень сырой. Я надеюсь, когда-нибудь его завершу. У меня есть еще один похожий мирок, там про офисный планктон из мифических существ. Ну да, такое тоже бывает, что тут плохого? Ладно, идем дальше, покажу то, что уже готово, что является одной из моих целей.

Вот. Одно из моих любимых мест. Видите, целая армия марширует? Скоро они все умрут. Кто как. Кого расстреляют, кого прирежут врукопашную, кто-то даже не поймет, что умер. Они, конечно, тоже успеют дать жару: как никак обученная армия… пусть и проклятая. Скоро узнаете, как именно. Кто их проклял? Да я. Давайте, окрестите меня жестоким ублюдком. Не торопитесь. Давай еще покажу кое-что.

Видите, мужик в развалинах ствол в висок приставил и шепчет что-то? Так вот, он в этом мире последний. Никого больше нет, люди себя уничтожили. И чуть не уничтожили и сам мир. И только этот бедолага все понял… И решил уйти сам. Смелое решение… Пусть и не его, а мое. Я бы сам не смог.

От моей руки погибали тысячи людей. В войнах, в грязи, в безумии, в отчаянии… Создавались только для того, чтобы пасть, чтобы показать на своей мучительной гибели, как мерзка суть того, о чем я рассказываю.

Я напишу, создам и убью не меньше таких же безымянных обреченных. Создам для них еще более мрачные, печальные судьбы.

Надеюсь, это поможет уберечь хоть одну настоящую жизнь, хоть кто-то откажется воевать, кто-то больше не захочет из-за своего мракобесия причинять людям боль, кто-то передумает убивать нашу планету… Тогда всё, что ты прочтешь, я писал не зря.

Я буду очень благодарен, если вы дочитаете до конца.

Марш проклятых

Это место давно покинуто. Здесь давно не ступала нога человека. Равнины покрыты то ли пеплом, то ли прахом. Тишина. Где-то вдалеке раскинулось поле брани, и до сих пор на земле можно обнаружить сломанное, давно проржавевшее оружие, пробитые щиты, древки стрел, сломанные полевые орудия, стреляные гильзы, разбитые остовы техники. И кости. Но закрой глаза. Земля все помнит.

Они все так же маршируют по этой дороге. Пехотинцы. Гвардейцы. Элитные войска. Ровные шеренги идут в ногу, запевая в голос свой марш. Марш, который был создан этой армией и пронесен через десятки и сотни сражений и стычек.

Знамена развеваются на ветру, который давно утих. Они идут на очередное сражение в этой давно оконченной войне. Они снова и снова будут сражаться. Это Марш Теней.

Их никто не хоронил и не чествовал. Их никто не ждал назад, бросив в мясорубку. Они об этом не знали. И не знают до сих пор. Сражаться им суждено вечно. Мечи уступят алебардам, затем ружьям и автоматам. Кавалерийские эскадроны уйдут, а их место займут бронированные танковые дивизии.

Они погибали. От мечей, от стрел, от пуль и снарядов. Каждый воин этой армии принимал смерть сотни раз. Знамена дивизий армии ломались под коваными сапогами, горели в огне. Война сжирала всех до единого.

И каждый раз, когда гибнет вся армия, она вновь появляется в лагере, будто и не было всех предыдущих ожесточенных и безнадежных боев. Вновь устремляются вперед разведчики. Вновь начинают рокот полковые барабаны. Ревут моторы, грохочут траки. Вновь один за другим твердые голоса запевают марш. Марш проклятой армии. Марш Теней…

Счет до бесконечности

Привет. Я не вижу тебя. И вряд ли услышу, но… привет. Посмотри на меня хоть ты. Я вон там, в углу лежу, скрючившись от боли. Близко подходить не нужно, возле меня, наверное, очень воняет. За мной не убирают, а сам я уже давно не могу о себе позаботиться. Поэтому остается только лежать и… считать бесконечность до того момента, когда закончится эта ненавистная боль. Позвать на помощь я тоже уже не могу, силы оставили меня… а может, необратимые процессы отняли у меня и голос. Ты можешь только догадываться, что со мной.

Возможно, сейчас мимо тебя бледным призраком проплывет сгорбленная фигура. Это моя жена. Единственная, кого не останавливает тошнотворный запах моих испражнений. Теперь она тоже лечится в этой больнице. Когда я заболел, она, в переживаниях, сожгла свою нервную систему. Да, это жена, а не мама. Волосы седые не от старости, моей любимой супруге всего 35. Теперь она лечится здесь, и знает лишь одну дорогу: от своей палаты к моей, в другом отделении. Ей не мешают. Она умрет, если у нее отнимут возможность проделывать этот путь.

Я не знаю, зачем мой организм борется, цепляясь за эту соломинку, гниющую с каждой минутой. Он уже не спрашивает моего мнения, продолжая жить. Я давно больше не хозяин сам себе.

Расскажи о себе. Это ты, наверное, тот, кто был против того, чтобы я освободился от мучений? Это ты хотел, чтобы я медленно и в страданиях умирал на этой больничной койке, окруженный собственными миазмами? Это ты хотел, чтобы моя супруга также медленно угасла, убитая горем? Это ты с важным видом указал, что это божья воля и это мой крест? Я не выбирал такого бога, почему он вмешался? И почему ты вмешался?

Подойди, ведь ты все-таки можешь ходить. Я постараюсь напрячься, и расслышать тебя. Скажи мне: за что? За что ты обрек меня на всё это, проголосовав против эвтаназии? Чем я тебя обидел, и такие, как я? Чем обидели тебя дети, женщины, ведь не думаешь же ты, что на такие страдания обречены лишь мужчины?

Посмотри на меня. Попробуй посмотреть на себя моими глазами. На этой гребаной кровати, которая насквозь пропахла мной, можешь оказаться ты. Может оказаться твой самый близкий человек. Поверь: это еще страшнее. И он глазами будет умолять тебя отпустить его. Дать ему право закрыть, наконец, глаза. Нам очень больно закрывать глаза — знаешь?

Мы лежим и смотрим на вас: милосердных, толерантных. Тех, кто считает, что на всё воля божья, влегкую приписывая себе право распоряжаться этой болью.

Представь, что твой гуманизм — это моя боль. И попробуй провести с ним хотя бы одну ночь. Подойди к зеркалу с утра, посмотри на свое отражение и скажи: «Я хотел как лучше».

Посмотри на меня еще раз. Поверь мне:

Ты себе не поверишь.

Она не меняется

Бэннокбёрн, Сталинград, Галлиполи, Азенкур, Литтл Бигхорн…

Лучник, выпустивший стрелу, через века увидит, как пулеметная очередь уложила нескольких солдат, одного за другим.

Пашендаль, Берлин, Мидуэй, Сирояма, Динабург…

Отряд меченосцев приготовился встретить противника… многим позже солдаты бились до конца, отстреливаясь, теряя товарищей одного за другим от остервенелых атак на их окоп, погибая под минометным огнем. Очередная мина добила последнего бойца.

Фермопилы, Ржев, Хаттин, Плезант-Хилл, Осовец…

Катапульты выпустили в небо кометы снарядов… А где-то совсем нескоро залп гаубиц смешает с землей наступающую пехоту. Солдат, которым просто негде было спастись.

Троя, Ютланд, Суомуссалми, Йорк, Грозный…

Люди убивали людей. Когда-то мечами и стрелами, потом — мушкетными и пушечными залпами. Эти двое могли стать лучшими друзьями, но один пал от меткого выстрела второго.

Блицкриг, Барбаросса, Багратион, Буря в пустыне, Цусима…

Время шло — человек придумывал все новые и новые способы отправить на тот свет себе подобного. Меч, топор, лук, арбалет, копье, алебарда, мушкет, аркебуза, мортира, винтовка, пулемет, пушка, бомба, газ, бактерии, радиация…

Она не меняется.

Счастливчик

Я иду.

Я покинул свой городок, тихий и уютный. За моей спиной остались домики, как будто созданные в сказочном мультфильме. Кажется, когда я уходил, мне кто-то махал вслед.

Я вижу цветущее поле, потрясающий пейзаж. Воздух свеж и чист… Под ногами я чувствую мягкую почву, а вокруг простирается яркий ковер из красных цветов. Маки.

Я вдыхаю свежий воздух, он пахнет цветами, он пахнет травой… Мне тепло, мне уютно, я поднимаю взор на безоблачное небо. От ощущения свободы хочется улыбаться во весь рост, хохотать в голос, кричать.

Я иду дальше.

Я оглядываюсь, и вижу поселок, который я недавно покинул. Но почему я не чувствую желания вернуться? Может, потому что окна в домах заколочены? Или потому, что дорогу перегородили стальные конструкции, чья цель останавливать танки?..

Цветущий ковер сменяется просто зеленым полем. Иногда на моем пути встречаются углубления. На поле обильно растет трава. Очень обильно, как будто почву удобряли.

Кажется, становится душно, как будто перед грозой. Воздух тяжелеет, дышать становится сложнее. Но грядущая гроза не повод, чтобы повернуть назад. Кожей ощущаю ветер, который с каждым моим шагом становится все сильнее. И одновременно с этим испаряется эйфория, сменяясь какой-то потаенной тревогой. Может, это всего лишь реакция организма на грядущую грозу?..

Я не останавливаюсь.

За спиной какой-то грохот. Не понимая зачем, я оборачиваюсь на звук, и не могу оторвать глаз: на месте родного поселка лишь руины, на которые зачем-то сыплются бомбы. Несмотря на бомбардировку, там не стихает бой: люди умудряются находить укрытия даже в развалинах. И убивают. Я не могу больше на это смотреть. Я хочу уйти.

Я поворачиваюсь назад, и вижу перед собой месиво из земли, грязи, чьих-то конечностей, обрывков колючей проволоки, обломков досок. Вдалеке фонтанами взлетает земля и доносится грохот взрывов. Вокруг свистят пули, кричат люди, каждый по-своему. Эдакий смешанный хор из боли, ярости, отчаяния и горя.

Никакой предгрозовой духоты нет и в помине. Вместо нее я слышу лишь смрад, гарь, пот, кровь… Но даже сейчас я не посмею сбежать домой. Да и куда сбегать? Дома больше нет.

Тучи. Ливень продолжает превращать эту землю в грязевую ванну. Все страхи вырвались наружу. Рано или поздно я дополню собой ковер из трупов. Мины ложатся все ближе, и… И я не верю своим глазам, ушам… Я снова иду по цветущему полю, под мирным небом. Как будто бы не было предыдущего кошмара. Неужели я прошел?..

Сражение шло уже четвертый месяц. Люди давно перестали быть людьми, превратились в безликие машины, которые всего лишь хотели прекратить стрелять… Но не могли. И продолжали воевать на этой перепаханной равнине, под проливным ливнем. Впрочем, такими были не все.

По полю брани, между рядами проволоки, несмотря на ужас сражения и горы трупов, на свист пуль, брел человек. Иногда он поднимал голову к небу и счастливо смеялся…

Хватит

Сотни войн, тысячи сражений, десятки тысяч схваток. Везде, где только можно. Стрелять, бить, грызть зубами, драться за жизнь до конца… Далеко не всегда тебе удавалось выжить, но ты всегда возвращался… Погибнув в битве за Рим, ты попадешь в новую бойню, среди песков, где и тебя, и твоих братьев по вере режут сарацины. Яростным наскоком сбив осаду с Вены, через сотню лет ты падешь под Полтавой, при атаке этих чертовых русских варваров. Но совсем скоро ты отпразднуешь победу при Бородине, с товарищами, такими же, как и ты, чертовыми русскими варварами.

Время идет, и все становится страшнее. Уже не помогает изысканное искусство фехтования, когда в тебя стреляет сто винтовок. Тот верный доспех, который не раз выручал тебя, станет куда полезнее, если из него отлить пули для твоего нового оружия.

Погибнув от картечного заряда конфедератов, ты угодишь в новую, страшную, невиданную бойню. Возможно, ты устроишь Кровавый апрель и станешь одним из самых знаменитых и уважаемых бойцов той бессмысленной войны. Возможно, тебя затопчут свои же, убегая от восставших мертвецов в битве за Осовец. Возможно, ты будешь одним из тех безымянных, кого сожрут крысы на перепаханных полях близ Ипра. Возможно, пойдешь на дно в Ютландском сражении. А может, просто закончишь жизнь в неизвестной стычке.

С каждым разом ты все больше хочешь уйти навсегда, но… но все лучше понимаешь, что тому не бывать. Рожденный когда-то воином, этим ты и был проклят. И, кстати, ты слишком задумался о своей судьбе — и тяжелая пуля выплескивает мозги в лицо какого-то солдата за тобою.

Продолжаешь, не думая, жить своей судьбой. Воюешь, убиваешь, пытаешься прожить дольше. Не задумываешься, почему ты уже не вспоминаешь ни одного своего детства. Ни ласковых рук матери, ни задорных криков товарищей по дворовым играм. Не вспоминаешь юность, какую-то девчушку, которая тебе помахала, какие-то новые чувства. Не вспоминаешь, потому что боишься, что расслабишься и тебя снова убьют. Тебя, а не ты.

Арденны. Алжир. Битва за Брест. Перл Харбор. Оборона Москвы. Сталинград. Курск. Ленинград. Киев. Минск. Варшава. Пляж Омаха. Бастонь. Кенигсберг. Берлин. Эта вакханалия, полная жертв, пронеслась в один миг. Казалось, ты видел каждого из десятков миллионов жертв в лицо.

Каждое твое лицо становится безжизненной, жутковатой маской. Тебя давно сторонятся твои новые товарищи. Никто не знает, никто не верит, что происходит в моменты тишины.

Ты плачешь. Ты хочешь освободиться. Ты хочешь перестать стрелять. Уже сотни лет ты на десятках разных языков говоришь лишь одно слово.

Хватит.

Детство

Всего лишь мысль. Всего лишь мечта. Ведь все мальчишки мечтали стать героями. Тогда был тот самый разгар крутых парней из кинобоевиков. Мы хотели стать ими, всеми, одновременно.

Чуть позже детства. Разбитые носы, разбитые колени, пролитые слезы, синяки. Видимо, так просто супергероями боевиков стать не получится. Но просмотрен еще рой фильмов, и мотивация снова окрепла.

Еще чуть позже. Конфликты, конфликты, конфликты. Фингалы под глазом, матерные выкрики, девичий смех из-за твоей неудачи, унижения. Катись все к черту, детская мечта — полное дерьмо, это так не работает… Но это нужно для мести.

Где-то вне возраста. Ноги по колено проваливаются в размякшую землю, взвод идет куда-то зачем-то. Ты где-то в середине. Умрешь ты где-то седьмым. Еще не знаешь, от пули, от ножа, но снаряда, камня. Неважно. Грязь, кровь, пулеметный огонь, артиллерия, крики, стоны, крысы, газ, смерть. Потом ты проснешься в поту.

Почти взрослая жизнь. Кошмары позади. Вдыхаешь полной грудью, не чувствуя запаха герани, свежих яблок или прелого сена. Начинаешь даже забывать, что так пахнет боевой газ. Вокруг множество веселья, соблазнов. Отдыхаешь.

Чуть позже. Взрослая жизнь. Дерьмо, грязь и крысы бывают не только на войне и в твоих снах. Но ты привыкаешь. И живешь. Пытаешься жить, но не понимаешь, ради чего. Для чего ты есть? Хотя… Может, лишь с этим вопросом ты начал расти по-настоящему?

Еще чуть позже. Это тебя звало. Всю жизнь. Первый шаг. И, как и в детстве, результатом будет расквашенный нос либо разбитые коленки.

Еще несколько попыток, и каждый раз все больше отчаяния. Сны возвращаются, но ты в них погибаешь все чаще. За что? Почему тебя хочет убить даже твое подсознание?

Ты смирился. Но… Последняя попытка. Отчаянная. Столь же отчаянная, как и в твоем очередном кошмаре, когда ты пытаешься выжить по колено в грязи, среди войны. И где-то уже прогудел набат артиллерии…

Получилось. Ты смог. Залп мортир, пулеметный огонь, и Рыжий Всадник с мечом в этот раз тебя не тронули. Ты жив.

И ты смог в жизни. Еще минуту назад ты готов был опустить руки. Вдохнуть полной грудью отравленного газа, чтобы через миг быть изрешеченным из пулемета. Готов был отдаться течению. Но… Видимо, этого никто не заметил.

Ты стал тем, кем мечтал.

По течению

Ты любишь жить, плывя по течению. Это не вопрос. Все придет или уйдет само собой. Если что-то проходит мимо, значит, не судьба. Не стоит напрягаться: мимо так мимо. Живем дальше. Одним днем. Время… Секунды, минуты, часы. С тобой согласятся. Действительно, зачем рвать на себе жилы, пытаясь дотянуться до звезд? И вот он, упущенный шанс. Один из многих, предоставленных тебе судьбой, этой капризной дамой, которая ни с того ни с сего вдруг решила проявить свою благосклонность к тебе. Раз, другой, третий… А ты уже привыкаешь пропускать вот такие подарки. Они избаловали тебя, привили тенденцию не обращать на них внимания. Как на мух. А ты продолжай жить, довольствуясь тем, что есть у тебя. Прекрасно, когда тебя окружает благоприятная атмосфера, когда можно выбирать, спать или не спать, есть или не есть.

…Морщинка. Одна морщинка, змейкой прочертившая лицо. Ничего не значит. Мелочь. В то время как тебя просят опомниться, взяться за ум. Просят те, кто считает тебя близким себе. Досадные помехи. Плюй. На самом деле, они хотят не больше, чем обратить на себя твое внимание. С ними неинтересно. Зануды. Еще одна попытка. Тебе предлагают занятие. Мечта детства может быть осуществлена, нужно только сказать «да», и идти к мечте, незаметно ставшей целью. Идти. Встать и идти. Нужно что-то делать. А так не хочется… Есть масса других более легкодоступных способов занять себя, скоротать время, прожить еще один день.

…Лицо покрыла сеть морщинок, они, будто живые, образовываются сами собой, сплетаясь в какой-то хаотический рисунок… Вот в некоторых местах начинает шелушиться кожа… Может, есть повод задуматься? Но нет. Не стоит. Твоё бездействие дает понять, что попытки людей, твоих друзей расшевелить тебя — бессильны. Жажда комфорта настолько велика, что мысль о том, что необходимо куда-то отправляться, начинает поначалу приводить тебя в глухое раздражение, затем, возможно, будет вызывать злость. А потом такая необходимость будет предшествовать панике. Нельзя же так! Почему нельзя оставить тебя в покое?! Друзья и близкие отчаянно могут пытаться что-то сделать, но твоя позиция уже крепко пустила корни. Жить по течению. Плыть по течению. Только почему никто из таких живущих не задумывается, что реки текут только вниз? Чтоб подняться — нужно приложить усилия, что мы не способны сделать из-за боязни нарушить гармонию в своем созданном комфортном мирке, где давно все устроено и можно ничего не делать?