Бесплатный фрагмент - Менок. Изумрудная скрижаль

Менок — в зороастризме первый период существования мира духовного или невидимого. Когда прообразы вещей и идей уже есть на небесах, но пока они не существуют.

СРЕДИЗЕМНЫЙ МИР
I. ЭПОХА «БОЛЬШАЯ ВОДА»

ПЛЕМЯ СЕВЕРНЫХ АХЕКОВ

ПРОЛОГ

То было место, где вечный закат грел цветом затухающего огня бескрайнюю пустыню. Песчинки переливались на багровом солнце, создавая гипнотическое мерцание и, казалось, будто вся местность напоминала ночное небо с рассыпанными на песке звёздами.

Алые облака медленно плыли в лучах уходящих трёх солнц, которые никогда не заходили за горизонт, а создавали вечный закат.

Где-то вдалеке шло войско, перебирая ногами сухой песок. Воздух был тёплый, он не грел и не холодил. Пустыня не подавала признаков жизни. Растения здесь не росли, птицы не пели, звери не охотились. Лишь ветер изредка поднимал песчинки и закручивал их в воронку.

Внезапно путники остановились под предводительством Вождя, который поднял руку вверх. Дальше глава племени шёл один в сопровождении своего преемника. Они шли в направлении востока, где их ждал Восточный Вождь в паре со своей молодой преемницей.

Дойдя до места, они увидели, как с других сторон света тянулись племена под предводительством своих Вождей, чтобы составить часть круга.

Вожди олицетворяли стороны света, которые сошлись в середине земель. Когда все четыре главы племени соединились в одном месте, Вождь Востока силой своего ветра разогнал песок и обнажил каменный круг, объединявший четыре племени.

Вождь Севера поднял круг силой своей земли и тот повис в воздухе, оторвавшись от песчаной поверхности.

Вождь Запада омыл силой своей воды, прогнав каждую каплю через расщелину, чтобы очистить его.

Вождь Юга осушил силой своего огня поверхность каменной плиты и разжёг костёр в его центре.

Четыре странника сели на тёплый песок напротив друг друга, каждый со своей стороны света. А далеко позади них стояли воины, сопровождавшие их в пути.

— Да, взойдут три солнца на Востоке с Верховным Антсу, дабы осветить нам путь. И пусть ветра укажут дорогу. Подул Восточный ветер, — с этими словами мужчина рассёк воздух своей кекурой и положил оружие в круг напротив себя.

Это был вождь Альман Восточного племени ахеков. Он возглавлял Совет Четырёх Ветров. А поодаль от него сидела его преемница с драгоценными камнями, собранными в удивительные украшения, которые прикрывали её смуглые груди.

Альман славился непревзойдённой красотой, силой и отвагой, верностью своему племени. По традиции Востока все ахеки — мужчины и женщины — сбривали волосы со своих голов оставляя на макушке лишь большую толстую косу, спускавшуюся до пояса, которую скрепляло у корней кольцо из граната с мордой Белотигра сверкающего своими красными глазами и представляющего собой Хранителя племени.

Тело и лицо восточного Вождя, как и всего народа востока, имеющего камни души, украшали рисунки в виде разных животных на их смуглых телах, оживавшие при действии камня и защищавшие их при угрозе.

Из мочки уха ахека спускалась цепь, высеченная из драгоценных камней, и цеплялась за кончик носа. Украшения были незаменимыми атрибутами восточных племён. Они верили в их силу, и что каждое из этих драгоценностей имело свою защиту на определённом месте тела. Поэтому тела их были максимально обнажены. Мужчины закрывали только нижнюю часть одеждой, сделанной из кожи животных или же из ткани, сотканной южанами. Женщины могли ходить, как с закрытой, так и оголенной грудью. Но украшена она была самыми красивыми драгоценностями.

Восточное племя славилось умелыми мастерами, которые могли делать из разного рода камней небывалые украшения. Все существа хотели выменять их для себя. Но украшениям не было цены. Они были защитой и главной атрибутикой племени.

Лицо Альмана всегда выражало спокойствие и непринуждённость. Его мускулистое тело было образцом силы и храбрости. Его заполненные чернотой глаза всегда были наполнены отвагой. Народ его любил, Несовершенные уважали, воины отдавали жизни за него. У Вождя было много женщин. Он мог одарить своей любовью каждую из них. Поэтому окружил себя самыми красивыми наложницами со всех земель. Он был не превзойдён во всём. Обладал редким даром Запретной магии — Застывшим огнём. Ему были подвластны все живые существа. Одним взмахом руки он мог остановить нападавшего. Кровь внутри жертвы будто останавливалась и обрекала её на мучительную смерть, по капелькам выходя наружу через глаза, нос, уши и рот. Капли застывали в воздухе, словно кровавые камни и ручейком переходили к обладателю Застывшего огня. И по его венам начинала течь ещё большая сила.

— Подул Южный ветер, — произнёс другой вождь и наконечником стрелы провёл по верхушке костра, горевшего в центре круга. Стрела обрела своё место напротив вождя Южного племени, Циты.

Цита был приверженцем старых традиций. И почитал магию предков. Светлая, солнечная энергия всегда наполняла его сердце. Он был мудр, благочестив, верен своему племени и своей Та. Народ уважал и прислушивался к нему. Ведь Цита был самым старым ахеком из всех живущих. Цита верил, что можно сохранить силу своего народа только при соитии между соплеменниками и не допускал ахеков из других племён. Кто нарушал традиции, тому было предначертано изгнание.

Таков был жёсткий, но справедливый Цита.

Волосы его были всегда аккуратно собраны в длинные седые косы, свисавшие по обе стороны плеч. Между белыми волосками ещё пока можно было увидеть чёрные, как смоль волосы. В косы были вплетены перья священной огненной птицы Рарог. Она была Хранителем Южного племени. Когда она теряла свои перья, и они касались земли, сила огня в них затухала и, тогда южные ахеки могли украшать свои головы ими, веря, что перья приносят удачу и защищают от зла.

На лбу Циты виднелась цветная, плетённая лента, охватывающая голову по кругу и заходя за волосы. Их плела его Та, вкладывая в каждую нить свою любовь и заботу, и тем самым поддерживая силу в своём Са.

Его смуглое, почти коричневое от солнца лицо было покрыто множеством морщин.

Но в янтарных глазах не пропадал свет жизни.

Тело украшала одежда, сшитая вручную из собранного хлопка и окрашенная красками, добытыми из разных растений.

Рубашку с длинными рукавами украшали такие же плетённые ленты, как на лбу. Ворот рубахи закрывал шею.

На запястьях рук были деревянные и кожаные браслеты, сделанные его дочерью. Он всегда носил их с собой.

— Подул Северный ветер, — сказал третий вождь и остриём копья, захватив часть земли положил оружие в круг напротив себя. То был Вождь Карнгорм, предводитель Северного племени ахеков.

Часть его белых волос спускалась до плеч, другая часть на затылке была заплетена в тонкую косу с кожаной лентой. На груди он носил ожерелье из клыков тёмного Оша, который переводил души в Мёртвые миры и был Хранителем племени.

Одежда, сшитая из кожи зверей, была лёгкой, вывернутой шерстью внутрь к телу, таким образом мех грел изнутри. И воинственные северяне не стесняли себя действиями в битвах и не замерзали от холода.

У остальных ахеков, не принимавших участие в войнах, были тулупы, сшитые из шкур животных. Меховые полосы были вшиты в края бортов, низ и рукава изделия. Костюмы украшались самыми разными по фактуре и цвету материалами. На них были заговорённые шаманами орнаментальные вставки, железные украшения и подвески. Северяне верили, что благодаря им они преодолевают самые большие расстояния и их тёмные духи помогают им в этом.

На плечах Карнгорма была накинута шкура чёрного медведя и держалась на кожаной вставке, перекинутой через плечо к противоположному бедру, таким образом он показывал своё положение Вождя.

А его пронизывающий, сквозь тело, медный взгляд, добавлял ещё большей холодности.

Северный народ отличался владением запретных знаний. Самое тёмное и самое могущественное племя. И во главе их стоял Карнгорм. Сила, данная ему, помогала вести народ в чужие земли и отвоёвывать их, и вбирал он её в себя вместе с землёй и душами сотни поверженных с их кровью пролитой на неё. И овладевал он магией не доступной для других племён, чтобы его народ не знал поражений.

— Три солнца зайдут на Западе с Верховным Антсу, дабы завершить наш путь. И возродится Верховная Кюйен, осветив дорогу ветрам. Ибо всё непостоянно и лишь ветра продолжают путь.

И подул Западный ветер, — последний вождь снял стеклянную бусину на подвеске, с волос, и положил её в трещину на краю круга. И вода разлилась по каменным узорам, заполнив каждую трещину, окольцевав огонь, горевший посредине магического плиты.

Вождь Рхинэ Западного племени ахеков, обладал самой сильной светлой магией.

Его племя носило белые, длинные волосы до пят. И иногда заплетало их в толстые косы и вплетало разные бусины или ленты.

Одежда их была проста. Она отличалась однотонностью и светлыми оттенками. Была сделана из хлопка. Как и другие племена, Западные ахеки шили себе одежду сами или обменивали её.

Украшений они почти не носили. Если только они служили чем-то главным для них. У Рхинэ из украшений был лишь амулет, висевший на шее из сыромятной кожи с выжженным изображением морды волка.

Белый волк был хранителем племени. Самый редкий и крупный зверь из всех видов волков, обитавших в горах Запада.

В западном племени почти не было женщин. А те, которые были, вели отшельнический образ жизни.

Его племя не знало войн, голода и раздора. Он правил мирным, просвещённым народом. И всегда принимал заплутавших путников, одаривая их своим внутренним светом. Чья душа была в потёмках, Рхинэ находил для неё путь.

Он обладал редким даром ясновидения, без применения какой-либо магии. И этот дар помогал ему в излечении душ.

Его народ обитал в самых высоких горах Лигхайена, куда мог дойти только тот, кто был готов получить помощь и взглянуть в глаза своему внутреннему страху.

— Что ж… — произнёс Альман, сидя в позе «лотоса», хлопнув ладошками по коленям, — оружия, олицетворяющие наши племена, возложены в Круг Мира и Согласия. С этого момента Духи не принимают обмана. Любая ложь будет оплачена кровью.

Всё, что обсуждается в круге не подвластно раздору, а принимается мной во внимание с выносом окончательного решения, и не подлежит осуждению до следующего Совета Четырёх Ветров. Был ли я услышан, братья мои?

Все в голос вторили: «Альман, вождь Восточного племени ахеков, сын вождя Кахо, твой ветер донёсся до нас».

— Да будет начат Совет Четырёх Ветров! — громко заявил Альман и продолжил, — собратья, восточный ветер несёт для сторон света радостные вести.

Цикл начнётся с каравана. Восток отправит животных и Несовершенных с новыми видами оружия, семенами лечебных трав, листьями чая, едой, одеждой, сладостями, пряжей для ковров, посудой и всем необходимым, в чём нуждается каждое племя. С вашей стороны вы берёте то, что вам нужно и отдаёте то, что для вас уже бесполезно, но может пригодиться другим.

К моему, великому, сожалению, караван не сможет пройти через северные земли. Наши животные и восточные ахеки не выдержат такого холода. А местные звери могут разодрать всех на куски. Поэтому караван дойдёт только до северо-западной границы и развернётся в обратном направлении, но уже по укорочённому пути. Поэтому, если Север в чём-то нуждается, то вам нужно будет пройти до этой грани. В любом случае, мы оповестим вашу сторону, когда караван будет двигаться к вам.

На этом всё, братья мои, теперь я хочу услышать вас.

Цита, что принёс южный ветер?

— Не самые благие вести, Альман, — со скорбью произнёс вождь, — моя младшая дочь Амет сбежала в края северного племени. Для нашего народа это наравне с предательством. Она смешала с грязью мою честь и честь моего племени, — дрожащим голосом говорил Цита. Его сердце переполняла отцовская боль. Чистокровие и магия света, всё это было подорвано в его глазах собственной дочерью. Ту, которую он впервые взял на руки, той, которой рассказывал истории перед сном, произошедшие с ним за его долгую жизнь. А как она смотрела на него! Её фиолетовые глаза можно было сравнить со Вселенной. Так глубок был её взор, так восхищалась она своим отцом. А он восхищался ей, когда она впервые взяла лук и стрелы в свои маленькие ручки и отправилась с ним на охоту, покорять лесные чащи. Она была любимой дочерью. Вождь возлагал на неё большие надежды. Он знал, что духи даровали ей мудрость и власть, чтобы править народом. Но он не предполагал, что северным. Его сердце сковывала мучительная боль, что его дочь с теми, кого он уже более тысячи циклов считает врагами и убийцами. И теперь она может встать во главе них.

— Как это могло случиться? — спросил Альман спокойным тоном.

— У меня были разногласия с Амет. И причиной тому стал её обряд соединения. Ей старейшинами был выбран будущий Са. Она противилась. Говорила, что не любит его. Но это наши обычаи. Они соблюдаются нами из цикла в цикл! Её мать так же делила жизнь со мной. Она знала об этом с детства. А в день её обряда моя дочь… пропала. Просто ушла из племени. Долгое время мы не могли найти её после того, как она покинула лес. Позже духи показали её. Она была на другом конце света в землях Северных. Я её звал, — с горьким выдохом произнёс Цита, — но она пожелала быть пропащей. Сказала, что их племя приняло её, как дочь. И что в ней всегда была Запретная магия. Теперь она не боится её использовать. И что я не мог видеть её путь только благодаря ей, — из уголка глаза Вождя прокатилась по щеке горькая слеза, — как духи только допускают такое?

— Вождь Карнгорм! — властно произнёс Альман, — какие вести принёс северный ветер?

— На севере подул ветер с юга. Мой сын Сардис нашёл Дочь Южного племени неподалёку от наших земель, когда возвращался с очередной битвы.

Она лежала, укрытая снегом. На ней была тёплая одежда. Но даже она не смогла спасти её от наших холодов. Её нежная, смуглая кожа напрочь замёрзла. Благо её не нашли хищники. Осмелюсь предположить, Запретная магия сокрытия спасла ей жизнь. Её губы были синими, как лёд. Рядом с ней лежал пустой мешок, превратившийся в холодную окаменелость. Видать, она запаслась едой. Думаю, её побег из племени был спланирован.

Сардис и его воины не могли бросить умирать дочь нашего собрата. Поэтому он принёс её в наше племя. Мы пытались отогреть её, но она долгое время не приходила в себя. И нам ничего не оставалось, как обратиться к нашим шаманам. Был проведён обряд. Слава Верховным, она находилась в Мире Снов. Мы смогли указать ей путь. Она выжила. С её стороны было рискованно отправляться в наши земли одной. Она могла погибнуть. Была отправлена весть южному племени о её нахождении.

Мы выходили её, накормили и напоили. Снарядили её тёплой одеждой, оружием и едой. Дали ей в помощь самого сильного медведя и попросили покинуть наше племя. Но в ответ услышали отказ.

Это всё, Альман. С тех пор она у нас. Живёт по доброй воле, — закончил Карнгорм и после небольшого молчания, оглядев вождей, своим холодным взглядом, добавил, — Могу ли я обратиться к Ците?

— Благодарю, Карнгорм, — ответил Альман и в знак одобрения кивнул головой, разводя руками в стороны двух вождей, таким образом приглашая к разговору две противоположности.

— Цита, — начал Северный вождь, — У Сардиса и Амет будет обряд соединения. Это превосходный шанс помирить два племени.

— Только, когда моё тело врастёт в камни и составит их часть, а душа пропадёт в Мире Теней, — гневно ответил вождь, не поведя глазом.

— Твоя дочь хочет стать частью нашего племени…

— Этого хочешь ты! — перебил Вождь, крича сквозь зубы, — Ты знаешь, что она единственная из наших детей с камнем души. Духи даровали ей силу вести за собой племя. А ты хочешь отнять её у нас. Мою дочь, отнять у меня! — не унимался светлый вождь, — вы наложили на неё свою грязную, Запретную магию…

— Цита, — резко прервал Альман, — при всём к тебе уважении, ты не можешь обвинять Северного Вождя в том, чего не было. Как бы мы ни относились к Северу, мы одно целое. И впервые за все Советы Четырёх Ветров, я вынужден согласиться с северной стороной. Пора покончить с разногласиями. И это — лучший способ объединить племена.

— Благодарю, Альман, — с почтением высказался Карнгорм приложив ладонь к своей широкой груди.

— Если моя южная дочь соединит себя с сыном севера, по решению Совета, боюсь с моей стороны не будет мира, — твёрдо произнёс Цита.

И молчание окутало все четыре стороны света. Альману выпадала нелёгкая доля примирения Юга и Севера. Казалось, что эти две стороны никогда не найдут мира. Как бы ни было сложно признаваться самому себе, но Восточный Вождь понимал, что Цита никогда не уступал ни одному Северному Вождю. И будь бы на его месте другой, то разногласия могли бы решиться.

— Карнгорм, — раздался голос восточного вождя, — вы должны прийти к согласию с югом. Как бы я ни хотел раздора, я так понимаю, его не миновать, — с горечью в голосе произнёс Альман, — Думаю, что Амет должна вернуться в южное племя, даже, если её придётся возвращать силой. Северу нужно избежать размолвок с Югом, хотя бы отчасти.

— Альман, я не вправе решать за неё. Она ещё является дочерью Юга. А, так как Юг, не может прийти к согласию со своим племенем, я начинаю сомневаться в мудрости светлого вождя. Нужна ли ему дочь или тот камень, что даровали духи?

— Моя дочь, это моя плоть и кровь! И всё, что происходит в моём племени, напрямую касаться тебя не должно!

— Тогда откуда у неё дар Запретной магии?

— Что?

— Цита, ты знал об этом с её первого сбора травы. Только не хотел признаваться себе.

Сила Запретной магии даётся в обрядах, посвящённых Верховной Кюйен при Соитии. А магия Света — Верховным Антсу, как дар при рождении. В ваших краях Солнце почти не заходит в то время, как мы живём почти в полной темноте. И только Восток, и Запад видят, как солнце перерождается в луну, наблюдая два раза в день багровое небо. Но бывает и в южных краях, видно луну раз в цикл. В день Кровавой Луны.

Твоя Та, в момент горя, обращалась к нашим Духам. А наши духи слышат всегда. Вы долго не могли зачать наследника с камнем души. Ради вас она пошла на обман. Сожалею, Цита.

— Я… я… не верю…, — произнёс Вождь со вздохом отчаяния. Слова будто упали с его уст.

— Именно поэтому она пришла к нам, по зову души. Мы узнали это, когда выводили её из Мира Снов. Душа в этом мире гибкая и времени там нет. События, связанные с душой, идут вразброс. Амет пока не знает, что часть её души принадлежит северу, но и другая её часть остаётся верна югу.

Светлый вождь внимательно выслушал Карнгорма, но после этого не проронил ни слова. А лицо его приобрело выражение застывшего камня.

Восточный Вождь с беспокойством посмотрел на Циту. На его лице совсем не было эмоций. Будто в нём умерло всё вместе с уходом дочери. Любил ли он её по-настоящему или же он видел в ней только камень души способный сделать его племя сильнее и сплочённей? Об этом восточный Вождь мог только догадываться.

— Цита, — обратился Альман, — будем ли мы возвращать Амет силой или оставим по её воле в племени Северных?

От Южного вождя не послышалось ответа. Его взгляд был устремлён на играющий огонь, отражавшийся в его оранжевых, но уже погасших, глазах. И лишь жест его руки ответил за него. Четыре пальца соединённых вместе дополнял пятый, большой палец, прижатый к ладони. Жест означал, что окончательное решение за Советом.

Всё внимание вождей было устремлено на Циту. И каждый из них понимал, что душа его сломлена. На их глазах произошёл раскол не только в круге, но и в нём. Север и Юг уже никогда не найдут пути примирения. Ни одному из восточных вождей не удавалось этого.

Потому Советом было решено оставить дочь Южного народа Амет в Северном племени, ибо на юге ей не сыскать покоя.

Альман ещё долгое время смотрел на угасающий костёр и понимал, что так же огонь уходит и в душе Циты.

— Рхинэ, что принёс западный ветер? — спросил Восточный вождь, угасающим голосом.

— Ветер несёт беспокойные вести.

Много циклов назад наши головы грели четыре светила. Когда никто не знал Запретной магии. И Север был в свете. Никто не знал войн и голода. И четыре народа, как четыре солнца были едины. Но со временем одно из светил стало гаснуть и на его месте появилась холодная луна. Она дала нам моря и океаны и возродила новую расу, но с ней пришла ночь. Так народ севера окунулся во тьму. И им была дарована сила Запретной магии, которая, к сожалению, затронула племена Востока и Запада, но нашим народам она оставила выбор.

Собратья! Я обращаюсь к вам. Третье светило гаснет. Верховный мир подвергается переменам и наш Средиземный мир постепенно переходит в новую эпоху.

И вскоре мы узрим, как твари поползут из Нижнего мира, и воцарится хаос доселе невиданный. И возродится новая раса, жаждущая власти и крови!

Услышьте меня, братья мои! Ветер перемен не заставит ждать.

— Ты веришь ему, Альман? — спросил Карнгорм, когда остальные вожди и преемники покинули Круг.

— Я обеспокоен. Рхинэ ещё никогда не ошибался в своих предсказаниях. Сейчас мы живём в эпоху Большой Воды, как он и говорил. Какая следующая будет эпоха известна лишь Верховным.

— Рхинэ знатный чудак, — усмехнулся Вождь, — твари с Нижнего мира. Ха! Они давно орудуют у нас. Мы сами, как твари…

— Грядёт что-то немыслимое, Карнгорм. Верховные чем-то разгневаны. Нужно прислушаться к Западу и готовиться.

— Верховные всегда не в духе. А чему быть, Альман, того не миновать. Ведь не только Верховные творят судьбу, но и мы участвуем в круге жизни. Кто знает, может я ещё ступлю, на эту уже, новую землю, в новом теле и буду рад ощущать солнечные лучи на своей бледной коже, не боясь получить ожог или того хуже, сдохнуть от них, — проскрежетал Карнгорм наблюдая вечный закат. Ему он казался самым прекрасным зрелищем из всех. Ведь Север не мог дать ему эту застывшую красоту.

Альман счёл нужным подарить ему своё молчание. И положив свою массивную ладонь на большое плечо Северного Вождя, он выразил, таким образом, своё почтение к вышесказанному. А потом удалился вслед за своим племенем по пустынным барханам. Вождь Севера остался в одиночестве любоваться вечно заходящими солнцами, находящих отражение в его медных глазах.

Глава 1

Вдалеке послышался хруст веток и засохших листьев. Кто-то шёл сквозь мрак, тяжело дыша, раздвигая сухие ветви деревьев. Это был высокий, статный мужчина. Осанка его была пряма, шаги решительны и тверды. Белые, как снег волосы, развевал холодный ветер. Красные глаза горели в темноте.

— Сардис? Это ты? — послышался тихий, угасающий голос женщины во мраке.

— Да, это я, моя Амет, — ответил мужчина, ласковым тоном.

— Это четвёртый, Сардис, уже четвёртый, — продолжала женщина. Её прекрасное лицо украшали слёзы горя. Голос её дрожал. Слышно было, как в нём угасает надежда.

Она сидела на холодной земле в белом одеянии, укрытая тулупом из медвежьей шкуры и с пустотою в глазах смотрела на могилку своего ребёнка, которую украшал венок из еловых веток и шишек. Её образ можно было сравнить с фантомом. Чёрные, как смоль волосы падали на землю, бледное, почти фарфоровое лицо красил лишь румянец от холода, сиреневые глаза не просыхали от слёз.

— Амет, — произнёс ахек, садясь рядом с Та и кладя свои руки ей на плечи, — милая, ты свет моей жизни. Без тебя меня нет, как нет холодной Кьюйен без горячего Антсу. Моя к тебе любовь безгранична…

— За что, Сардис? — перебила Амет, поворачиваясь с растерянным видом к своему Са, — за что Духи карают меня?

Мужчина смотрел на свою Та. Она так исхудала за это время. Под глазами были тёмные круги, щёки ввалились, в глазах пропал былой свет.

— Амет, пойдём домой, — произнёс ахек спокойным голосом поднимаясь с холодной земли, — уже глубокая ночь, тебе нужен отдых.

Он медленно поднял её на руки, она прижала голову к его широкой груди, обвила руками его шею, и они не спеша отправились по извилистой тропе, которую украшали опавшие, сухие листья, нежившиеся под холодным светом Верховной Кьюйен.

Пока они шли, Амет от тяжёлых бессонных дней, уснула под биение сердца своего Са. Она знала, что оно бьётся для неё.

Каждый раз Сардис приносил с битвы, к её ногам, сердца поверженных. Эта была традиция его народа. Орган жизни украшал еду, подававшуюся на вручную сплетённый ковёр Южным племенем в каждый кине-руке, после общего празднования. По окончании сражения Несовершенные вырезали сердца всех поверженных и аккуратно складывали в срезанную кожу убитых, делая из них небольшие мешочки — пикэ, таким образом приготавливая «блюдо» к жарке на костре. Всё племя северных ахеков поедало его, вгрызаясь своими острыми клыками в ранее стучавшую мышцу в груди.

— Сегодня, — произнесла властным голосом Амет и взор всего племени был обращён к ней, к воительнице, хранительнице очага и верной Та Вождя Сардиса, — сердца убитых украсят землю Северного племени, покрытую коврами, сотканными из тысячи нитей и окрашенные в цвета, неизвестные даже Верховным, Южным народом! Племя, которое воспитало меня, взрастило и выносило. И теперь я стою перед вами, перед Северными на ледяной земле! Я, Амет, Дочь Южного племени Вождя Циты, теперь одна из вас! Не это ли доказательство того, что наши племена могут сосуществовать плечом к плечу?! Вместе, мы сможем творить великие дела и достигать целей доселе неизвестных ни одной расе! Покорять земли и завоёвывать новые племена!

Амет стояла посреди лагеря и народ внимал каждому слову. Свет от огня мерцал на её фарфоровом, от холода, лице. Сардис сидел по правую сторону от своей Та с преклонённым коленом, держа прямую осанку и сжимая правой рукой кекуру, таким образом показывая, что он и его воины, находившиеся позади него, были готовы к бою всегда.

— Мой любящий народ! — продолжала Амет, — Моё верное племя! Мои несокрушимые воины! Вы видите, как мы сильны! Мы кочуем, вот уже много сезонов. Мы приходим на чужие земли в поисках пищи, воды и уюта. А покидаем уже наши земли. И так было и будет всегда!

С каждым принесённым, с поля боя, сердцем количество наших земель растёт. И я скажу вам, что в каждом из нас есть сила. Ведь мы Племя Северных ахеков — самое сильное из ныне живущих! И пусть это сердце, — Сардис достал его из своей котомки, сплетённой его Та, и подал его ей. Ахек взяла его одной рукой и подняла вверх, — говорит вам о том, что мы повергнем любого!

Толпа ликовала! И кричала имя своих будущих вождей.

Затем Амет бросила сердце в глиняную чашу. Упала на колени рядом со своим Вождём, окровавленной рукой провела по лицу любимого Са и страстно впилась губами. В жарком поцелуи они застыли посреди племени.

— Иди в бой, мой герой, — произнесла шёпотом ахек с гордым выражением лица. Её сиреневые глаза блеснули и нашли отражение в его взгляде. Будто искра пробежалась в глазах Сардиса. Он чувствовал, как им движет энергия: мышцы наполнялись силой, душа — отвагой, сердце — бесстрашием.

— Всё ради тебя моя, верная Та. Ты вдохновляешь меня на победы, — сказал Вождь, поцеловав и прикоснувшись лбом к тыльной стороне руки Амет. Встав с холодной земли, он поклонился своей Та и помог ей встать. Затем он обратился к своим воинам:

— С началом ночи мы выступаем.

Воин за воином подняли свои копья к небу и одновременно ударили низом рукоятки по земле несколько раз под шумные возгласы племени.

Сардис славился непревзойдённой храбростью, отвагой неизвестной ни одному ахеку, силой, подвластной лишь Верховным. Его алые глаза горели ярче тысячи огней, когда он вёл в бой своё войско. Он не знал ни пощады, ни жалости. Его кекура служила ему верой и правдой и одним взмахом ею он ссекал головы с плеч.

Её разбудил знакомый запах трав, тлеющих на углях.

Амет открыла глаза и увидела масляные лампы, свисающие с остова, кине-рука. Первая мысль была, что она у себя в жилище, но оглядевшись поняла, что это не так.

От волнения она резко приподнялась, так что можно было видеть всё вокруг. Она чувствовала, как сильно билось её сердце. Его стук отдавался у неё в висках. Дыхание стало учащаться. Ахек села на край лежанки, опустив ноги на пол и уперевшись руками во что-то мягкое. Это была шкура бурого медведя, покрывавшая сухой хворост и таким образом образующая место для сна. Под ногами расстилались ковры, играющие невероятными красками. Посередине жилища, по традиции, горел костёр. Он находился в круге, состоявшего из камней, найденных в лесу, на которых из трёх костей стояло сооружение для готовки еды и приготовления чая. Ахеки его называли кюлахага. Дым от костра медленно плыл в круглое отверстие, вырезанное на потолке. Вокруг огня были разложены угли. Они медленно тлели, но жар не давал им остывать. Было немного слышно шипение недавно брошенной травы. Она издавала приятный, успокаивающий запах. Амет вдыхала его и мысли становились яснее, тревога уходила, боль притуплялась. По телу разливалось приятное тепло, которое уносило её мысли в южные края. Играющий огонь находил отражение в её фиолетовых глазах, будто успокаивал. Приятное пощёлкивание дров грело слух. А искры от костра напоминали ей светлячков, исчезающих во тьме родного дома. Отец всегда их так называл. «Видишь, Амет, этот огонь? Это наше тепло, наша жизнь, наша стихия. Ты Дочь Юга, и ты вбираешь силу от огня. А эти искры — это светлячки, указывающие дорогу. Разведи костёр, когда заплутаешь и они укажут тебе путь домой». Только в ту ночь они ей не помогли. Дрожь пробежала по её телу от воспоминаний об отце. Тяжело вздохнув, она огляделась. Её взгляд упал на стены жилища: от пола до потолка, по кругу кине-рука, в керамических чашах, были расставлены травы и снадобья. Сверху свисали засохшие пучки магических трав и кореньев, вперемешку с отрубленными лапами животных. Кое-где на стенах были цветы, каких она ещё не видела. Но, где-то среди них она могла разглядеть корни мандрагоры, знакомые мухоморы, фиалки ведьмы и много других опасных растений. Для некоторых заклинаний требовались лепестки или коренья магических цветов, либо пыльца или стебель. А на Севере их было не достать. Приходилось обходиться тем, что можно было найти. Северяне обычно применяли в своих обрядах цветок Неопалимый Ясенец, с помощью которого добывали огонь. Это было единственное живое растение, выдерживающее дикие северные холода. Но среди других растений в жилище, женщина его не увидела.

На одной из стен внимание Амет привлёк необычайного оттенка цветок. Он будто бы светился и светом зазывал к себе. Ахек встала, чтобы подойти и рассмотреть это растение поближе. Оно было совсем свежее, будто его только что сорвали. Её взгляд пал на бардовые лепестки. В полумраке было видно, как сверкала роса от горевшего огня. Она почувствовала приятный запах свежести. Будто пахло тёплым югом, после дождя в белую ночь. Она не знала, что это за цветок, но ей захотелось потрогать один из лепестков. На ощупь он был мягкий, словно бархатная ткань.

Её поражало многообразие растений, собранных в этом маленьком жилище. И удивляла их жизнь, оборванная с такой заботой и любовью, что они до сих пор дарили свой запах и яркость красок.

Ахек наклонилась, чтобы вобрать аромат понравившегося цветка. Уже много сезонов она не видела и не ощущала этой красоты. На Севере не было солнца — вечный холод и снег. Ей казалось, что это неизвестное жилище — единственное место, напоминающее ей дом. Только вот не хватало отца. Такого же тёплого, как само Солнце. Греющего своим добрым взглядом, словно лучами. Ей так захотелось его обнять. Чтобы он защитил её от всех бед. Горячие слёзы потекли по её лицу. Одна из слезинок попала на лепесток и прожгла его. След от слезы начал шипеть и дымиться. А лепесток тут же рассыпался в прах. Ахек от удивления медленно отошла назад.

— Амет, — раздался мужской голос позади неё. Женщина резко повернулась. Перед ней стоял Вождь Южного племени.

— Отец?! — с удивлением и дрожью в голосе произнесла Амет.

— Амет, прости меня, дочка, — сквозь слёзы говорил вождь.

— Отец, я так рада тебя видеть! Я, так скучала по тебе! — с этими словами ахек бросилась к нему в объятия, — отец, это ты прости меня. Я так жалею, что сбежала от тебя.

Они стояли посреди кине-рука, обнявши друг друга.

— Амет, прости меня, дочка, — повторял Цита, обнимая свою дочь.

— Я простила тебя отец, я давно простила, — захлёбываясь собственными слезами говорила ахек.

— Амет, прости меня, дочка… Амет, прости меня, дочка… Амет, прости меня, дочка…

Ахек медленно отодвинулась от своего отца, с недоумением и диким страхом смотря на него. А вождь не унимался и всё вторил одну и ту же фразу: «Амет, прости меня, дочка…». В его взгляде не было жизни. Его тело, словно застыло по среди жилища. И будто губы лишь повторяли заученные движения.

Проглотив ком в горле, со слезами на глазах и дрожащим от страха голосом Амет задала вопрос:

— За что я должна тебя простить, отец?

Вождь резко прервался на полуслове. Молчание окутало кине-рука. Амет медленно отходила назад, всё дальше и дальше от Циты, пока не упёрлась в стенку, где мгновение назад рассматривала живые цветы. Фигура вождя стояла застывшая, словно камень. Амет оцепенела от страха. Она не понимала кто стоит перед ней. Отец или его тень. Через силу она выдавила из себя шёпотом:

— Отец?

Цита стоял не пошевелившись.

— Прошу, не молчи…

Слёзы не переставали течь. Она чувствовала, как они жгли ей лицо. Ей казалось, что ничего страшнее она не видела в своей жизни. Любимый отец стоял недвижим, как камень. А его дочь не могла ничего сделать.

Амет почувствовала еле уловимый аромат. С каждым вдохом он усиливался и исходил от цветка, который привлёк её внимание. Повернув голову, она увидела, как пыльца, мерцая, плыла по воздуху прямо к ней. И с каждым её выдохом она рассеивалась, а со вздохом набирала количество пылинок и устремлялась вверх. Недолго думая, ахек глубоко вдохнула аромат и сорвала лепесток, который тут же превратился в пепел в её руке.

Вождь медленно поднял голову. И устремил свой взор, покрытый пеленой на неё. Амет охватил страх. Сердце начало учащённо биться от испуга. Холод пробежал по всему телу. В голову ударил резкий звон.

— Я не хотел, — начал Цита. Его губы шевелились в перебой со словами. Будто кто-то говорил за него:

— У тебя не может быть детей. Я тебя проклял. Но я не хотел. Я не мог. У меня нет этих сил, — Вождь говорил сбивчиво, словно собирал предложения по кусочкам, — я почитаю магию предков. Но я смог наложить проклятие. На тебя. На дочь. Я не знал. Я не хотел. Я не мог. Амет, прости меня, дочка, — с последними словами Цита будто оттаял. Подошёл к оцепеневшей дочери и было хотел протянуть руку к её побелевшему от страха, лицу, чтобы успокоить и унять боль, но что-то резко отдёрнуло его. Впервые за всё это время, Амет увидела в его глазах непреодолимую боль и отчаяние, которые словно пожирали его изнутри. Вождя что-то развернуло боком к дочери. Он сложил руки на груди крест на крест и повторив «Амет, прости меня, дочка», начал осыпаться чёрным прахом с макушки головы и до самого низа, пока полностью не превратился в пепел.

Амет резко отскочила от того, что раньше было ей отцом, а стало прахом.

Она стояла в полном непонимании. Голова звенела от напряжения. Ноги налились свинцом. Она не могла стоять и просто легла на пол, уткнувшись лицом в ковёр. И в один момент слёзы просто вырвались из неё с отчаянным криком. Амет не знала до этих пор ни холода, ни страданий. Живя в Южном племени, ей всего было в достатке и еды и крова. На Севере же приходилось выживать. Во время охоты её спасали лук и стрелы, которые они смастерили вместе с отцом. Он всегда твердил: «Оружие служит тебе, тогда, когда ты сделал его сам». Вождь научил свою дочь всему, что знал. Цита верил в неё, верил, что однажды она займёт его место. Но неведомые силы увлекли её на Север. Бросив всё, она отправилась туда, где её ждал лишь смертельный холод.

***

«- Я попала! Отец! Я в неё попала! — детский голосок, так ясно резал слух. Он был наполнен восторгом.

— Молодец, Амет! Это твоя первая охота, а уже на ужин нас ждёт белка, — радостным голосом ответил Цита. Он был горд за свою дочь. Амет подбежала к нему, неся в своих маленьких ручках добычу за хвост.

— Клади её сюда, дочка, к остальным.

Амет бережно положила труп белки в котомку вождя. И они вместе отправились через чащу леса в своё племя.

***

— Что ты делаешь? — спросила Селена.

— Это лягушачий отвар, — ответила Амет, продолжая молоть внутренности.

— Фу! Зачем это тебе?

— Внутренности и кровь лягушки с добавлением сон-травы позволяют поймать больше рыбы, чем при обычной рыбалке. Отвар, добавленный в озеро, заставляет рыбу подниматься на верх водной глади, как бы парализуя и раздувая её пузырь.

— Какая гадость, Амет! Это не похоже на магию предков! Это Запретная магия. Магия Севера…

— Неправда! — резко перебила Дочь Вождя, — ты не понимаешь сестра, так у нас всегда будет много рыбы.

— Откуда у тебя вообще эти знания?

— Ниоткуда, — пожав плечами, ответила Амет продолжая толочь, — Я просто знала… всегда.

***

— Амет! — раздался грозный голос Вождя.

Её сердце будто застыло от ужаса. По телу пробежал жуткий холод.

— Ты отклоняешься от наших законов. Мне довелось узнать, что ты собираешь травы, но не те, что применяют наши знахари.

— Отец, те травы, что собираю я приносят больше пользы, чем те, что советуют знахари. Я излечила многих охотников, в мгновение…

— Молчать! — грубо прервал её Вождь, ударив кулаком по деревянному столу, — Понимаешь ли ты, Дочь Юга, что занимаешься магией, которой здесь не место?

— Значит мне тоже здесь не место? — спросила твёрдо, но с дрожью в голосе Амет, смотря прямо в глаза Ците.

Вождь на мгновение застыл. На его лице читалось недоумение и едва уловимый страх. Немного помолчав, он собрался с мыслями и продолжил осипшим и спокойным голосом:

— Амет, Дочь моя, кто дал тебе эти магические знания? Скажи мне правду. И, клянусь Верховным Антсу, виновный понесёт наказание.

Молчание повисло в воздухе. Такое неприятное и тяжелое, что его было не вынести. Цита сидел непоколебимым. Казалось, ничто на свете не в силах было его отвлечь. Он твёрдым и пронзительным взглядом смотрел на свою дочь. Амет пришлось нарушить это молчание. С уверенностью в голосе, вобрав всю силу духа она произнесла громко и отчётливо:

— Они всегда были со мной, отец!

— Выйди, — резко сказал Цита ровным тоном.

— Но, отец!

— Я сказал, выйди отсюда! — произнёс гневно Вождь и махнул рукой в направления выхода.

***

— Амет, что случилось? — с беспокойством в голосе спросила мать, заходя к ней в покои и садясь рядом.

— Я не могу быть с ним, мама! Я не люблю его! — со слезами на глазах отвечала дочь.

— Амет, это наш обычай. Отец сильно расстроится…

— Я устала… устала идти ему на встречу. На встречу его гордости и его обычаям. Заниматься тем, что хочет только он, а не я. Лечить только тем, что принято здесь. У меня есть своя жизнь и свои знания. А здесь я взаперти. Я люблю его, очень. Он — моё Солнце. Но я не могу так больше. У меня нет сил, и у меня нет меня…

Мать внимательно выслушала свою дочь. И с тяжёлым вздохом ответила:

— Завтра состоится твой обряд соединения. Твои вещи и еда собраны. С началом нового дня, тебя здесь быть не должно. Иди туда, куда зовёт сердце. Либо всю жизнь живи, как тебе говорят. Выбор всегда за тобой. Жить в тепле под надзором или в холоде, но вольно.

Поцеловав свою дочь горячо в лоб и обняв, как в последний раз, Та Вождя удалилась. Амет заметила, как слеза матери упала ей на плечо.

***

Он стоял перед ней в своём традиционном костюме и протягивал свою сильную руку к ней. Всё вокруг немного размывалось, не было видно чётких очертаний, а лицо будущего Са было в тумане и лишь красные, как кровь глаза, смотрели сквозь белую пелену на неё. Амет видела, как розовые лепестки летели на её смуглую кожу и оседали на чёрно-угольных волосах. Над головой раскинулось голубое небо, а по бокам стояли радостные южане и бросали те самые лепестки на вновь соединённых. Их крики в её голове откликались эхом и будто вся картина мира замирала. Амет и её будущий Са взялись за руки, чтобы закрепить свой союз перед духами, очистить свою прошлую жизнь, дабы начать новую. Ахек хотела сесть на колени, ведь по традициям южного племени их должны были омыть водой, смешанной с соком священного растения Мамуу. Но будущий Са повёл её к деревянной таре, где перед её взором предстала набранная в неё кровь. Картинка перед глазами начала мелькать, пока не приобрела чёткие черты происходящего.

Полная луна освещала местность, залитую сверкающим белым снегом, так что было больно глазам. Шаманы стояли вокруг тары, а поодаль от них, создавая круг стоял Вождь племени Северных ахеков со своим воинами. По другую сторону стояло остальное племя. Дорога к ёмкости была украшена воткнутыми в снег светочами. Их свет переливался яркими огоньками на только что выпавшем снегу.

Сардис разделся до гола и вошёл в тягучую жидкость, затем предложил руку для уже обнажённой Амет. Она видела, как от свежей крови идёт пар. Прикоснувшись к поверхности пальчиком ноги, женщина почувствовала, что кровь очень тёплая. Войдя в неё по пояс Сардис взял её за руки, и они вместе окунулись в кровь. Медленно вынырнув из жидкости, шаманы дали соединённым сырое сердце, которое они не спеша начали есть, врезаясь в него клыками, чтобы их соединение не теряло любви на протяжении всей жизни».

— Вставай, Амет, — раздался чей-то женский голос, — вставай, холод ещё ни к кому не был милосерден.

Ахек открыла глаза. Перед ней всё плыло. Казалось будто она под водой. Приподняв голову, резкая боль пронзила её, словно стрела вошла сквозь череп. Всё начало ходить кругом. Амет почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она опёрлась руками о пол. Её вырвало водой. Ведь уже продолжительное время она не принимала пищу.

Женщина посмотрела в сторону, где недавно стоял её отец и в мгновение осыпался прахом. Амет не заметила никаких следов. Ей казалось, что всё происходит в другой реальности. Будто она не здесь и всё вымысел.

— Выпей отвар, — раздался женский голос. Кто-то протягивал ей керамическую чашу.

— Кто ты? — спросила Амет, беря напиток и смотря на него с подозрением.

В глазах всё двоилось.

— Пей, не бойся. Это всего лишь подорожник. После тебе нужно будет поесть. И ещё раз выпить отвар. Своими голоданиями ты испортишь свой желудок. Пока ещё не поздно, нужно его подлечить. И постепенно набирать в весе. Тебе ещё ребёнка в будущем вынашивать.

Амет опешила. В голове у неё был полный сумбур. И ей казалось, что всё происходит во сне. Она смотрела на эту странную женщину широко открыв глаза. Эта была старая ахек. Часть седых волос была собрана в пучок, остальная часть покрывала плечи, на некоторых волосинках висели деревянные бусины. Старое, но не потерявшее своей красоты лицо, местами было покрыто прозрачными кристаллами. Больше всего Амет пугали глаза. Они были абсолютно белыми, без зрачков. И она не могла понять направлен ли взгляд старухи на неё или она смотрит сквозь её тело. Руки покрывало бесчисленное количество деревянных и железных браслетов. Одежда была поношенная, местами грязная. На груди болталась уйму подвесок из разных материалов, где-то даже можно было разглядеть клыки, когти и пучки шерсти диких зверей.

Амет осторожно выпила предложенный ей отвар.

Шаманка дождалась, когда костёр разгорелся и повесила глиняный котелок на кюлохага.

— Тебе необходимо прилечь, — сказала старуха, указывая на лежанку, — Еда скоро будет готова.

Огонь мягко потрескивал. В кине-рука стало очень тепло. Амет давно не ощущала такого жара. Северяне привыкли к холоду и сильно не топили свои дома. Да и она уже сама давно не была южанкой.

Ахек с трудом встала и прошла к месту, где до недавних пор она пришла в сознание, не подозревая, что её ждёт. Её ещё немного качало из стороны в сторону. Но добраться до лежанки она смогла.

— Откуда у тебя живые цветы и свежая трава в жилище? — поинтересовалась Амет, допивая отвар, от которого ей значительно становилось легче, — в этих краях я никогда такого не видела.

— Нужно знать места, — ответила старуха, разливая суп по глиняным чашам, — если ты этого не видишь, то не значит, что этого нет. Нужно уметь смотреть. Ешь! — сказала шаманка, протягивая Амет еду.

От супа приятно пахло. Амет редко приходилось есть такие блюда. В составе были и рыба, и зелень, и много разных специй, придающие невероятный запах и вкус. Она с жадным удовольствием утолила свой голод, высказав хозяйке жилища самые приятные комплименты. На что шаманка никак не отреагировала. А лишь покачала головой и вручила Амет ещё один отвар из подорожника.

Шаманка ходила по-своему кине-рука и собирала, какие-то снадобья и добавляла в них различные травы. Затем подошла к своей гостье, взяла её левую руку и резко порезала подушечку безымянного пальца осколком стекла. Амет от неожиданности вскрикнула. Старуха добавила пару капель её крови в сосуд со снадобьем. Затем сказала, смотря прямо в глаза Амет, зажимая бутылёк в её руке:

— Этот отвар ты выпьешь на четвёртую луну, когда твоё лоно будет испускать кровь.

— Я не понимаю…, — с растерянностью в голосе произнесла Амет.

— Я, Адамана, Дочь Западного племени ахеков. Тебя ко мне принёс твой Са. Я помогаю тебе обрести долгожданное дитя. Но для этого тебе следует набраться сил и хорошо питаться. Я знаю, что тебе пришлось пережить. И скольких младенцев ты потеряла. Тебе предстоит потерять ещё четверых, прежде чем ты родишь. Но ты можешь не выжить. Это очень сильное проклятие. Его не просто снять. Но я помогу тебе. Так же я предупреждаю тебя. Запретная магия всегда даёт желаемое, но также может и забрать. Тёмные духи щедры, и требуют такой же платы за свои деяния. А что они попросят заранее не знает никто, но, когда придёт время, ты, беспрекословно должна будешь им это дать. Иначе, тебя постигнет их гнев. Готова ли ты к этому?

Слова шаманки звенели в её ушах как крики поверженных. Амет понимала, что ей становится хуже. Перед глазами опять начинало всё плыть. Стук сердца отдавался в её голове всё сильнее и сильнее.

Она думала об отце и о его словах, которые ей пришлось услышать. Было ли это на самом деле? Неужели это старая шаманка навела свою магию? И почему сейчас ей становилось плохо?

Она открыла глаза и увидела, как свет в масляных лампах, свисающих с остова, расплывается и превращается, то в одно целое, то разделяется, каждый сам по себе. Амет слышала, как лампы брились друг о друга с приятным звоном и глухим постукиванием. Воображение рисовало невероятные картины. Три солнца были так близко к ней. Они плыли один за другим, уводя её в бескрайние чащи леса. На Юг. Она не могла найти покоя там и ей не было покоя на Севере.

Перед ней предстал отец. Амет увидела, как он не спеша шёл по горам и в мгновение слился с горными породами воедино. И на его месте образовались удивительной красоты кристаллы, цвета заходящего солнца. Солнечный свет проникал через них, играя лучами по траве и рисуя цветные блики.

— Он столько циклов воевал против Запретной магии, а собственные запреты погубили его, — раздался голос шаманки и отразился эхом в сознании Амет.

— Так это правда?

Она не могла узнать свой голос. Будто он слышался на поверхности, а сама она находилась под водой.

— Ты меня чем-то опоила.

— Не переживай, это всего лишь отвар на основе дурмана. Он помог тебе войти в полёт, а брошенная у ног твоих земля не дала покинуть это место.

— Мой отец…

— Наложил на тебя проклятье, сам того не подозревая. Мысль, Амет, может творить сильнейшую магию.

— Что это за проклятье?

— Оно носит весьма завораживающее название и не менее интересную историю. Я расскажу тебе её, пока отвар не вступил в полную силу:

«В тёмную ночь, когда Кьюйен только зарождалась, а на небе не было ни единой звезды, в Лесу Безмолвия молодая ахек топила своих младенцев. Она отдавала их души Духам Воды. Хотя Духи были недовольны таким жертвам, но ахек не могла иначе. Её разум помутился. Рассудок пребывал в тумане. Против своей воли она окунала в воду один за другим своих малышей. Не было слёз горячей, чем в ту ночь. И, когда очередь дошла до девятого младенца, ахек смогла остановиться. Туман в голове начал рассеиваться. Она спасла последнее своё дитя и попросила Духов Воды сберечь его, не дать ей погубить ему жизнь. По просьбе женщины, Берегиня подплыла к ней и забрала младенца. Последних же превратила в Ичетиков, чтобы те предупреждали о несчастьях и впредь ни один ребёнок не смог бы утонуть в её омуте.

Ахек поблагодарила Берегиню и попросила забрать и её душу, ей в помощь. Но Дух Воды отказала ей. И она покинула несчастную мать уплыв с младенцем на руках.

Тогда ахек обратилась к Духам Леса, чтобы те забрали её душу. Духи Леса приняли её просьбу и обернули её в Гиану, чтобы та никогда не смогла найти себе мужа и вечно скиталась по лесу напевая грустные песни».

С тех пор проклятье носит название «восемь утопленных и один спасённый».

Тяжелая горечь пронзила сердце Амет.

Её душа не могла найти покоя на Севере её тянуло на Юг. А Юг не мог дать той свободы какую она получила здесь. Её душа была измотана вечными сожалениями. Порой ей хотелось сбежать обратно в тёплые края. К, пока ещё живой, матери, сёстрам и брату. Но она знала, что её опять позовёт Север своим холодным, промозглым ветром. Её мать теперь Вождь Юга, она бы приняла свою Дочь в свои тёплые объятия и укрыла бы своими огненными крыльями от всех бед и напастей. Руки матери тёплые, а у Сардиса холодные, как лёд. Но его прикосновения горячее солнца, а взгляд греет изнутри. Без него Юг покажется холоднее Севера.

— Что мне нужно сделать?

— В Ночь Совершения, ты найдёшь Оша и его детёнышей на окраине леса, там, где лежат твои предыдущие дети.

Перед ритуалом ты произнесёшь клятву убиения Ошу о том, что не ты виновата в убийстве его детёнышей, а проклятье, которое пало на его детей.

В эту ночь Ош оставит своё потомство и направится к реке. У тебя будет достаточно времени для проведения обряда, но медлить тебе нельзя. По очереди ты достанешь четверых медвежат из берлоги. Возьмёшь шкуру медведя, на которой лежишь, — женщина указала на место, где лежала Амет, — и расстелешь её на земле.

Затем ты выполнишь ритуал переката.

На шкуру ты положишь сначала одного медвежонка и перекатишь его с одного края на другой. Ты увидишь, что он предстанет перед тобой младенцем…

Его взгляд был сонным и немного потерянным. Младенец смотрел на Амет, и начинал хныкать. Слезинки медленно проявлялись на его глазах. Скорей всего он не понимал зачем его вытащили наружу в холод из его тёплой берлоги. И где его мать.

Амет достала бутылёк с маслом и капнула в рот ребёнка. Через мгновение она увидела, как его большие, невинные глаза постепенно накрывала белая, мёртвая пелена. Слёзы уже не катились по розовому, от холода, личику. Они превратились в маленькие кристаллики льда и упали на землю, оставив мокрый след на гладкой коже. Губы постепенно набирали синеву. Амет видела, как уходит жизнь из маленького существа. Слёзы прокатились по её бледной коже. «Я ведь не хотела терять, и всё же теряю» — стучало у неё в голове. «Только мать может понять такую потерю, даже если это и не её дитя». Она было хотела провести кончиками пальцев по его личику, но ребёнок резко ушёл в землю. От испуга ахек непроизвольно попятилась назад, издав крик, вырвавшийся из груди. Краем глаза она увидела чёрные, будто обугленные, похожие на ветви деревьев, руки. Своими острыми когтями они вцепились в мягкое тело младенца и потащили его в свой Мир.

Амет дрожала то ли от холода, то ли от страха. Сердце стучало, как бешеное. Женщина начала оглядываться вокруг себя, ползая на коленях и водя руками по земле, усыпанной замёрзшими листьями. Отдышавшись и немного успокоившись, она попыталась встать, чтобы продолжить обряд. Но от резкой боли, внизу живота, она упала на бок, прижав руками больное место. Лёжа на земле, она согнулась, подтянув колени ко лбу, тяжело дыша от острой боли. Её мучительный крик раздался сквозь ночь. Она увидела, как кровь проступает через её одежду. Всё тело содрогалось. Женщина корчилась, обняв себя руками. Кровь не переставала идти, как и время. И в любой момент могла вернуться Ош. Пересилив боль, она поползла к берлоге оставляя за собой кровавые следы. Достав следующего медвежонка, она повторила ритуал. Вновь и вновь наблюдала, как жизнь, с последним криком покидает маленькое тельце. При каждом убиении младенца, Амет поглощала сильнейшая боль внизу живота. Кровь выливалась из лона, будто остриё копья вонзалось в женский орган.

Ей казалось, что боль пронзает не только её тело, но и душу. Из последних сил превозмогая себя, она достала последнего медвежонка, перекатив его через шкуру и укутав в неё уже младенца.

Внезапно, в лесу послышался шум. Будто, кто-то медленно шёл по обледеневшим листьям. Взяв на руки ребёнка, Амет замерла. Младенец начинал хныкать.

— Тише, тише…, — укачивала его женщина. А сама чувствовала, как по телу пробежали мурашки.

Что-то неизвестное находилось в глубине леса. Из-под чьих-то шагов во тьме доносился хруст обмороженных веток.

Амет охватила паника. Она облокотилась спиной к широкому стволу дерева, прижав малыша к себе. Ребёнок уткнулся своим маленьким носом промеж её грудей и уснул, почувствовав тепло.

Боль внизу живота пульсировала, напоминая о содеянном. Тёплая кровь стекала по внутренней части бедра распространяя запах для диких зверей.

Амет услышала, как что-то приблизилось с обратной стороны дерева. Это что-то тихо дышало, почти не слышно. Она ощущала на себе пристальный взгляд неизвестного существа, который будто хотел проникнуть сквозь неё. Женщина, тяжело вздохнув, проглотив ком в горле медленно заглянула через плечо. Перед ней стоял большой лис. От лунного света его рыжая шерсть переливалась жёлтой пыльцой. Зверь стоял и смотрел на Амет своими янтарными глазами. Ей казалось, что лис смотрит на неё не как на добычу, а как на ахека. Взгляд животного был настолько осмыслен, что Амет стало жутко. Лис стал медленно подходить к неизвестной особе, подёргивая кончиком носа, изучая незнакомый запах.

— Прошу, иди своей дорогой, кем бы ты ни был, — вымолвила Амет.

Рыжий зверь приблизился ещё на шаг и резким прыжком оказался позади незнакомки. Оглянувшись и посмотрев на неё, словно изучая, направился в глубь леса. Женщина проводила его уставшим взглядом. Животное медленно шло, петляя среди деревьев, уходя глубоко в чащу. Его, уже нечеткий, силуэт сливался с кустами, как вдруг на его месте выросла фигура, похожая на мужскую. Амет от неожиданности зажмурилась, думая, что ей это привиделось. А открыв глаза перед ней стоял всё тот же холодный Мёртвый лес.

Укутав потеплее спящего малыша, она пошла к ближайшему водоёму. Ребёнок немного сопел во сне, пуская мелкие пузыри слюней изо рта. Его маленькая, мягкая ручка потянулась к губам и сжалась в кулачок. Ахек шла, перебирая ветви деревьев, спадавших на неё своими грубыми кистями. Ей казалось, что Мёртвый лес хочет захватить её душу своими когтистыми лапами, за содеянное перед Верховными.

«Лучше бы я ещё четыре раза потеряла ребёнка, чем убила бы намеренно» — надоедливые мысли вертелись в её голове не давая покоя.

Идти становилось всё труднее. Корни деревьев торчали из обледенелой земли и затрудняли движение. Амет шла, опираясь на стволы, цепляясь одеждой за ветки и защищая младенца от острых ветвей.

Шаг, ещё и ещё. «Ты сможешь», — повторяла она про себя.

Она шла по лесу среди ночи, оставляя кровавые следы на земле. Сил оставалось всё меньше. Наконец, она дошла до большой воды. Её дыхание было сбивчиво. Изо рта шёл пар. Боль внизу живота не была уже такой навязчивой, но напоминала о себе.

Амет села на берегу положив ребёнка возле себя. Малыш тихо спал. Она смотрела на него умилённым взглядом. Свет Луны падал на розовое личико. Сейчас оно было таким невинным. И никто бы не догадался, что это дикий и опасный зверь, переправляющий души усопших в Мёртвые Миры. Для народа Севера он являлся хранителем племени. Его почитали, ему поклонялись. Он был в десятки раз сильнее обычного медведя. Ахеки верили, если Ош выбрал тебя в качестве хозяина, то тебе не будет равных в бою. И тебя не заденет ни одно оружие, пока твой Ош ходит по земле.

Ахек аккуратно разулась, чтобы не разбудить малыша, а затем не спеша разделась догола. Холод мгновенно взял девушку в свои острые объятия. Медленно взяв на руки младенца, она встала возле воды. Амет попыталась зайти в водоём, но холодная вода обожгла её мягкую ступню. Она резко отдёрнула ногу. Медлить было не когда — Луна теряла свою силу преображаясь в тёмное дневное светило. Собравшись с силами и сделав глубокий вдох, она направилась прямиком в воду.

Холод сковывал её тело. Женщина всё глубже заходила в озеро. Гладкие камни на дне казались ей острее ножа. Амет видела, как кровь расползается по поверхности воды, рисуя ветвистые узоры. Свет полной луны находил отражение в воде, лаская её лицо. Она стояла по среди озера с ребёнком на руках. Ей он казался самым прекрасным существом из всех.

Дрожащим от холода голосом она произнесла молитву-покаяние:

— О, Верховная Кюейн, прими меня и мои деяния, дабы дать жизнь новому существу. И одари его камнем души при соитии с моим верным Са. И пусть этот Ош, — она медленно подняла младенца над собой, чтобы мягкий свет Луны принял его в свои объятия, — будет хранителем и защитником будущего дитя Севера.

После Амет опустила младенца на уровень своей груди, чтобы обратно укутать его в шкуру медведя, но обнаружила, что ребёнок вновь превратился в Оша. Он уже не спал, а смотрел на неё своими глубокими, чёрными глазами. Казалось, в них просматривалась вся Вселенная.

Неожиданно, вода начала теплеть и на уровне низа живота Амет, что-то медленно стало мерцать, еле заметным голубым светом. Будто тысячи светящихся песчинок окольцевали её. И с каждым разом их количество возрастало, пока они не заполонили всё озеро.

Амет не знала сколько времени она простояла в этой кристально чистой воде. Она грела всё её тело. Ей даже захотелось окунуться в неё. Настолько ей было тепло, после содрогающего кости холода.

Луна медленно переросла в тёмное дневное светило, забрав с собой всю магию ночи. А озеро продолжало хранить в себе остатки тепла.

Ахек не спеша вышла из воды с медвежонком на руках. Холод резко ударил по её намокшему телу. Она выпустила маленького Оша, а сама укуталась в медвежью шкуру. Обувшись, она присела на берегу. Достав из кармана тулупа горячительное зелье, она выпила его и выбросила бутылёк в воду.

Из её рта шёл пар, она чувствовала, как её кости тряслись от холода. Зелье начинало понемногу набирать свою силу. И Амет чувствовала, как по телу разливается тепло.

Медвежонок крутился вокруг Амет, затем успокоился и присел рядом с ней, положив голову ей на колени. Он уже не помнил свою мать, греющую своим теплом, ни сестёр, ни братьев. И только ждал дитя, которому он предначертан стать Хранителем. И ему лишь оставалось наблюдать тёмный рассвет, рядом с той, которая отняла у него всё.

Глава 2

Снег падал и попадал в глаза от сильного ветра. Дорогу, почти не было видно из-за густой темноты, которая окутывала снежную гладь. И только впереди идущие освещали путь светочем, неся его в руках. Светоч состоял из смолистых пород деревьев и давал огонь на протяжении длинного пути, даже в сильный снегопад.

Небо казалось абсолютно чёрным из-за тёмного Солнца, которое почти не освещало дорогу, а напоминало чёрный круг, обрамлённый светом, а рядом с ним постепенно всходили ещё два таких же солнца.

На горизонте была бескрайняя белая пустыня. Ветер бил прямо в лицо, от него кожа покрывалась тонкой корочкой льда, поэтому Северяне укутывали свои лица как можно сильнее, чтобы защитить их от обморожения.

Амет ехала верхом на огромном буром медведе, одетая в свой тулуп, прикрывая растущий живот рукой. Она чувствовала, как жизнь бьется в нём. Каждый удар малыша напоминал ей о том, что скоро она даст новый росток.

Глаза непроизвольно закрывались то ли от летящих хлопьев снега, то ли от усталости. Племя уже несколько ночей было в пути. Днём они ложились спать, а ночью под свет Луны продолжали путь в новые ещё непокорённые земли.

На Севере дни были намного длиннее ночей. Каждое из солнц имело свою продолжительность. Одно светило всходило за другим и также по очереди гасло.

Амет вместе с шаманами и Старейшинами возглавляли поход. В середине цепи шли воины и Несовершенные. Позади всех ехали вождь Карнгорм и его преемник Сардис.

«Необходимо остановиться и разбить ночлег» — донеся голос Карнгорма в голове Амет. В глазах резко потемнело и она почувствовала, как падает. В мгновение женщина оказалась на земле, покрытой толстым слоем снега.

Снежники кружили, едва прикасаясь к бледному лицу. Над ней было белое небо, окутанное сплошной темнотой.

«Амет!» — она слышала голос Сардиса бежавшего к ней верхом на белом медведе. Вождь был встревожен. Он спрыгнул со своего верного зверя и одним прыжком оказался возле своей Та:

— Свет мой, ты не пострадала?

Женщина лежала в снегу, её взор был направлен в бездонное небо. Губы ещё больше налились синим оттенком. Было видно, как сиреневые глаза застилала белая пелена, словно лужу корочка льда.

— Её нужно срочно в тепло. Она ушла в Мир Снов, — раздался осипший голос Адаманы. Она шла через Старейшин, звеня своими амулетами и раздвигая толпу своей иссохшей палкой, которая выполняла роль посоха. А на её макушке была прицеплена усохшая заячья печень.

Всё племя было остановлено. Шаманы в мгновение окружили Амет.

— Расступитесь! — пронёсся над всеми властный голос Вождя Карнгорма. Светоч, находящийся в его руке, освещал холодное лицо и предавал ему ещё более устрашающие черты лица. Он охватил всех своим холодным, несокрушимым взглядом. Толпа сразу разошлась. Он увидел, как его сын сидел рядом со своей Та, держа её ледяную руку в своей. Вождь восседал на своём чёрном медведе перед ними и молча наблюдал. Шаманка хотела было поторопить его, чтобы развести огонь и укутать Амет в тепло, но вождь прервал её попытку жестом руки, подняв два пальца вверх и соединив их вместе, и это значило, что никто и ничто не вправе прерывать его разговор.

— Я говорил тебе, когда ты оккулируешь она этого не выносит, — обратился к Карнгорму его сын, продолжая держать за руку свою Та.

— Твоя девчонка слаба, как мой вчерашний обед!

— Она носит нашего будущего наследника!

— Её сюда насильно никто не тащил. Югу не место в северных краях. Ей нужно было оставаться на северо-востоке с шаманкой. Восточный караван подобрал бы их и не дал сгинуть в этих льдах. Или, Амет думала, что она навидалась холода и теперь ей всё ни по чём?! Самое страшное ещё впереди.

— Ты не ведаешь, что говоришь, отец…

— Не смей перечить мне, она меня прекрасно слышит и пока я жив племя ещё под моим началом, Вождь Сардис!

Сын Севера медленно встал и выкрикнул отцу, когда тот спешивался:

— Ты сгубил нашу мать, но я не дам сгубить тебе и мою Та!

Сардис осторожно взял Амет на руки положил её на спину своего медведя и направился к Адамане.

— Ты отчасти прав, Сын Севера…

— Разведи костёр, Адамана. Верни мне её, — обратился к шаманке Сардис.

— Её было не спасти, как и сейчас твою Та!

— Если я с ней, это уже спасение, — уверенно сказал Сардис и обратился к своему племени, — остальные ахеки! Мы остаёмся здесь на несколько дней. Переждём буран. Ставьте кине-рука. Шаманы, оградите племя магией сокрытия и разведите всем горячительного зелья. И пусть мне сообщат о приближающихся Сезонах и сколько мы сможем здесь пробыть.

Карнгорм смотрел на своего сына с гордостью, но его лицо не могло выразить те эмоции, которые переполняли его душу в этот момент. Вождь был весьма скуп на чувства, но это не помешало воспитать достойного наследника. В то время, когда Та покинула его и ушла в Мир Теней.

Она была прекрасна. Карнгорм любил её всем телом и душой. Несмотря на то, что она была не из племени Северных. Да, и закон не запрещал этого.

Её звали Вербена из племени Флосов.

Она обладала карминным цветом кожи. А красные волосы, всегда зачёсанные назад, спадали до самого низа и завивались в зелёные стебли, из которых произрастали цветы. Лицо по краям украшали зелёные лепестки и завитушки. Глаза были тёмно-бордового цвета.

Их племя не носило одежды. А прикрывалось, тем, что давала природа.

Это был мирный народ, живущий на окраинах Севера.

Когда-то Северное племя пришло и забрало тысячи жизней флосов. Напитавшись ими, они решили взять пленных. И среди них была она Вербена. Покорившая ледяное сердце Карнгорма.

Он хотел её. В ту ночь она была привязана к деревянному столбу, вбитому в землю, как и другие оставшиеся флосы, прибереженные на ужин, а может и для насилия. Карнгорм медленно снял её и принёс к себе в кине-рука. И, несмотря на своё сильное желание, он не тронул её, а лишь позволил себе прикоснуться своей мускулистой рукой к её нежному измождённому лицу.

С тех, пор она была его. Единственная уцелевшая из своего племени.

Родив ему сына, она вскоре ушла. Долгие, изнурительные походы в ледяной мгле просто убили её. Она завяла, иссохла, осыпалась прахом, прямо на его руках. Единственно, что осталось от неё это их сын и вечно цветущий цветок, который Карнгорм носил рядом с сердцем, аккуратно укутанный в кусок сыромятной кожи.

Вождь долго оплакивал свою Та. Как бы он ни пытался её согреть, какую бы магию ни применял, холод забрал её. Этого же он остерегался и по отношении своего сына. Что холод так же заберёт и его Та. Такую же тёплую и солнечную, как сам Юг.

Может Цита и был прав, что нужно сношаться лишь с соплеменниками. Старый хитрец знал, что смерть постигнет любого на чужой земле. И уволочёт душу в Мир Теней. Его отец Хрисо знал об этом не меньше. Но эти знания не помогли уберечь его Та от него самого и чуть не погубить единственного сына. Хрисо был слишком властолюбив. Его желание захватить всё Средиземье погубили добрую половину Северных, включая и его Та. Карнгорм так и не смог простить ему этого. Пусть его душа и находиться в Мире Забвенья, душа Карнгорма всё ещё помнит боль.

— Ты отлично справляешься, Сын Севера! — прокричал Карнгорм через всё племя.

— Есть достойный пример, — ответил Сардис, помогая ахекам разбивать лагерь.

— Нея! — выкрикнула в сердцах Ифа, — в каких облаках ты витаешь? У тебя уже зелье через край льётся! Очнись!

Нея резко дёрнулась с места. Взяв хлопковые тряпки в обе руки, она сняла большой глиняный котёл с кюлохага и поставила в сторону.

— Прости, Ифа, я переживаю по поводу своей сестры Леи. Я не видела её с тех пор, как мы спешились. Ты не отправляла её никуда?

Старая Ифа с беспокойством посмотрела на Нею.

Ифа была главной Несовершенной уже много циклов. Следила за порядком и дисциплиной. Через неё шаманы и Вожди отдавали распоряжения и брали свободных Несовершенных для помощи. Глава выбиралась среди своих голосованием каждый цикл. Её, или в редких случаях его, называли Вящий, Вящая. Ифа, или как Несовершенные привыкли её называть Старая Ифа, пользовалась уважением и признанием у своего собственного «племени». Она всегда могла постоять за своих, не раз рискуя своей жизнью перед Карнгормом. Может её бы уже не было в живых, если бы не шаманы. Ведь Старая Ифа одна из немногих понимала всю сложность сбора трав и растений. И с особым умением собирала их и высушивала, как опытная шаманка. Ей не было равных среди Несовершенных по части магических растений. Она много знала про уход за младенцами с камнями души. Ведь ахеки-матери не всегда сами занимались своими детьми, а могли отдать на вскармливание Несовершенным, чтобы новорождённые не мешали им заниматься жизнью племени.

Она передавала свои знания с особой теплотой в своём маленьком государстве. И всегда напоминала своим подчинённым о том, чтобы выжить среди Северных, нужно быть нужной и незаменимой. А чтобы этого добиться необходимо много знать и уметь.

Своих детей у Ифы никогда не было, хотя она всегда мечтала об этом и не прекращала попытки. Но природа и судьба распорядились иначе. Поэтому Несовершенные заменили ей семью, которой она когда-то было лишена.

Её Са погиб в битве, когда уже Карнгорм возглавлял войско. Тогда Ифа вынашивала долгожданное дитя. Но узнав о смерти любимого, она не выдержала такого удара. И её ребёнок, увы, умер не успев родиться.

С возрастом Ифа становилась ниже остальных Несовершенных. Из-за вечной работы в полусогнутом состоянии — за сбором трав, высушивании, готовкой, уходом за младенцами и другого обихода — у неё появился значительный горб. Поэтому она всегда передвигалась с деревянной палочкой, которую сделал для неё главный шаман.

Внешность у неё отличалась от остальных Несовершенных. Это проявлялось в коротких волосах. Ведь ахеки никогда не состригали свои длинные белые волосы, а предпочитали красиво убирать назад, заплетая разного рода косы, в которые вплетали лоскутки кожи, бусин иди других украшений. Они считали, что длина волос даёт им силу. Видимо, удары судьбы сильно сказались на Ифе. Она состригла свои волосы сразу же после смерти Са и ребёнка. И с тех пор не разу их не отращивала. Да, и её глаза уже теряли со временем свой привычно тёмно-серый цвет и становились блёклыми, напоминая белые глаза Запада.

— Да видать Карнгорм взял её потешиться, — пронёсся женский язвительный голос из угла.

Ифа резко обернулась в сторону девушки:

— Он не мог взять её без моего ведома, Тон!

— Ага, как же? Он делает, что хочет в последнее время. Не советуясь ни с кем. Видать голод его доконал совсем. Сколько времени мы уже ходим по Северу в поисках пищи? Вот он и оголодал. Решил хоть как-то утолить жажду. Да ещё эта южная девка. Он совсем обезумел с её появлением. Ходят слухи, что он её хочет поиметь, — с последним словами Тон засмеялась, хрюкая в нос. Это был её привычный смех. Она не отличалась чистоплотностью и здравым умом. Да, и внешность у неё была не из приятных: большие торчащие зубы из-под верхней губы, косящиеся глаза, вздернутый нос с горбинкой. Телосложение у неё было крупное, слегка угловатое. Ахек сама по себе была неуклюжа и неповоротлива. Красили её лишь милые веснушки, разбросанные по всему розовато-белому лицу. Цвет волос отличался от привычно белого — он был на редкость тёмный. Внешность Тон обусловливалась тем, что её мать, родившаяся с камнем души, некогда вступила в связь с Нефилимом — существом, которое по повиновению Верховных было отправлено в Средиземный мир, чтобы создавать новые расы. Но дети от них получались отсталые по поведению, слишком крупные по телосложению и их решили уничтожить. Однако, некоторым Нефилимам удалось спастись. И они продолжили, то, что было предначертано для них Верховными. Сами Нефилимы были очень крупные и дети, бывало, от них рождались в десятки раз крупнее их самих. В результате таких связей появилась раса гигантов, которая не отличалась смекалкой. Чем крупнее вырастал ребёнок, тем мельче у него был ум.

В связь с Нефилимами вступали не по своему желанию. Обычно они вылавливали красивых дев и предавали насилию. А после болезненных родов будущая мать умерала.

— Ты не думала заткнуться, Тон? — послышался голос Несовершенного, — своим грубым и неотесанным голосом ты мешаешь мне творить настойку дурмана для нашего любимого Карнгорма. Будь он проклят. Видать он сегодня изрядно повеселится.

Это был красивый, статный ахек. С почти чёрными глазами, белой кожей и длинными белыми волосами. Он был самым высоким из всех Несовершенных. Рождённый от матери с камнем души и брошенный здесь. Ведь величественным ахекам не нужны бракованные дети. Его звали Кии. Свой первый бой он проиграл более сильному и мускулистому Несовершенному.

— Подожди, Кии, если Тон права, то нужно незамедлительно идти к Карнгорму и вызволять от него Лию, — перебила Старая Ифа.

— Ха! По ходу Нея, так и решила сделать. Ха, ха, — холодно и язвительно посмеялся ахек, указывая в сторону, где мгновение назад находилась прекрасная Нея.

Стоны и крики Несовершенных заполонили всё кине-рука Вождя Карнгорма. Он брал их силой и раздирал бледную кожу своими острыми клыками, которые специально натачивал о камни. Кровь девушек струилась по их нагой коже, а он в блаженном состоянии пил её, впиваясь губами утоляя свой голод и усиливая своё удовлетворение.

Кто-то из женщин погибал от его насилия, и тогда Северный Вождь отправлял обмякшее тело другим Несовершенным, чтобы из их крови сделали для него дурманящий напиток, а сердца пожарили на костре и принесли в качестве закуски.

— Мой Вождь, — послышался робкий голос одной из Несовершенных у порога, — шаманы провели свой обряд и готовы поделиться с вами вестями.

Карнгорм продолжал насиловать девушку сзади, она лежала бездыханная на животе и молча смотрела в сторону выхода. А из края глаза последний раз просочилась горькая слеза и застыла на бледной щеке. Вокруг его окружали другие девушки и молча наблюдали картину. Закончив, Вождь вытащил свой окровавленный член из лона убитой, взяв в руки глиняную чашу с одурманенной кровью он, запинаясь и петляя из стороны в сторону пошёл к выходу. Несовершенная стояла и дрожала от страха уткнувшись глазами в пол. Он не спеша подошёл к ней, взял за подбородок и поднял её голову так, чтобы посмотреть в её серые, безликие глаза, которые краснели и наполнялись слезами.

— Пойди и передай всё мальчишке. Пусть принимает решение, — прошипел Карнгорм еле касаясь бледных губ Несовершенной, — а меня не смей беспокоить, когда я того не желаю!

С последними словами он толкнул девушку, так, что та упала в холодный снег.

— И передай пусть уберут отсюда этот грязный труп и сделают мне ещё дурмана!

С этими словами Вождь удалился в свои покои. Несовершенная продолжала лежать на холодном снегу, не в силах пошевелиться от увиденного. Горячие слёзы наполнили её блёклые глаза и медленно скатились по холодным щекам разрезая ледяную кожу. Последний взгляд её сестры отразился мёртвым в её памяти.

Свет от огня играл на бледном лице Сардиса, находя отражение в его алых глазах. Искры от костра поднимались вверх и рассеивались в темноте. День был необыкновенно тёмным. Будто все три чёрных солнца забрали весь оставшийся свет.

Снег не переставал идти. Огромные хлопья заполонили всё. Казалось, что за выстроенной шаманами защитой стоит сплошная белая стена.

Будущий Вождь сидел на тёплой медвежьей шкуре возле кине-рука, где Адамана возвращала к жизни его Та.

— Сардис, — послышался чей-то робкий, женский голос. Эта была Нея Несовершенная из племени Северных.

Волосы её были пепельные, сливавшиеся с глазами. Проиграв свой бой между ахеками родившимися без камней души, она была направлена к шаманам, помогать им в сборе травы.

— Шаманы вещают о начале нового Сезона, — еле выдавливая из себя слова, чтобы не захлебнуться в собственных слезах, — Сезона Тёмного Солнца. За ним последует Сезон Мёртвых душ. Нам нельзя оставаться на открытой местности слишком долго. Иначе нас поглотит темнота. Магия Сокрытия будет бессильна. Нужно направляться, как можно скорее в ближайший лес.

— Когда предполагается окончание нынешнего Сезона? — спросил Сардис, не отрывая взгляда от огня и подбрасывая в него сухие ветки, так будто его поглотило полное безразличие.

— В следующее полнолуние, — говорила Нея, смазывая слезинку со щеки, — Здесь мы можем пробыть лишь полных пять солнц. Весь последующий путь до леса нам придётся преодолевать не только ночью, но и днём в полной темноте, чтобы успеть добраться до Леса. Говорят снег днём будет идти реже, поэтому у нас есть все шансы, если мы выступим завтра в ночь.

— Ближайший лес?

— Лес Жёлтых огней.

— Благодарю, Нея. Ты можешь идти. Вскоре я дам ответ.

Девушка поклонилась своему будущему Вождю. Уходя, она обернулась через плечо и обратилась к Сыну Севера:

— Сардис, Амет очень сильная, несмотря на то что половина души её принадлежит Югу. Многим северным не подвластен тот путь, что преодолевает она.

— Так говорят шаманы? — спросил Вождь, наблюдая за играющим огнём, и проводя ладонью по его верхушке, словно пытаясь понять его стихию.

— Нет, так говорю я. Как друг, — ответила Нея. И ещё раз поклонившись Сыну Севера, исчезла в темноте.

Сардис проводил её своим томным, непонимающим взглядом. В нём читались горечь и беспокойство.

В глубине души Вождь понимал, что подвергает своё племя опасности, оставаясь на одном месте слишком долго. Но его Та не могла продолжать путь вместе с остальными. Эти пять солнц, это всё, что у неё было, чтобы восстановить силы, но и их было недостаточно, чтобы идти дальше.

Искры от огня медленно плыли вверх, и ударяясь о магический купол, рассыпались на бесчисленное количество мелких огней. Это было поистине прекрасное зрелище, будто миллионы звёзд сыпались с небес, выражаю Вождю свою обеспокоенность.

Дым окутывал её лицо, шею, не спеша спускаясь на плечи, грудь и ниже по всему телу. Становилось тепло. Пот немного стал проступать сквозь белую кожу. Она лежала на шкуре бурого медведя, наблюдая за будущей жизнью, которую она подарит. Живот тихо шевелился, будто исполнял медленный танец. Женщина нежно дотронулась до него рукой. Он стал местами пульсировать в ритм её сердца изумрудным цветом. Она вглядывалась в каждую венку, проводя то указательным, то среднем пальцами по макушке живота. Рисуя кольца возле пупка и собирая кончиками пальцев проступившие капельки пота. Постепенно до неё стал доноситься знакомый запах жасмина. Она наклонила голову и смотрела, как цветок тлеет на углях. Лепесток за лепестком пропадали в красных расщелинах останавливая её взгляд. Дыхание становилось медленным и спокойным. Масляные лампы над её головой постепенно исчезали, превращаясь в мотыльков, теряющих свет. Ей было тепло и спокойно. Казалось, что мир остановился на ней и выстелил тропинку в виде звёзд. Она шла, унося тревогу, рассматривая созвездия. Они были так близки к ней, что можно было прикоснутся к ним и услышать их тайны.

— Тише, она спит, — сказала Адамана шёпотом, когда Сардис переступил порог кине-рука

Сын Севера подошёл к шаманке, сидящей рядом с его Та и сел на пол около неё.

— Я знаю зачем ты пришёл, — обратилась к нему ведунья, не дав ему начать разговор, беря глиняный сосуд в руки. Он был совсем маленький, необычной формы, будто его помяли. Сардису издалека показалось, что форма сосуда напоминает ему старика или старуху. А на горлышке у необычного предмета был повязан амулет на верёвке в виде красивого стеклянного глаза. Будущий Вождь отметил для себя, что глаз был почти, как настоящий. Это его немного настораживало. Она, что-то прошептала в загадочный сосуд, наклонив голову прямо к горлышку, а затем сделав из него небольшой глоток продолжила:

— Как-то Амет интересовалась у меня, где я беру растения для своих заклинаний. Я их собираю с разных краёв земли, где я побывала. А посетила мест я немало.