Бесплатный фрагмент - Мемуары Создателя

Языки пламени, словно голодные псы, жадно обгладывают поленья. Костер согревает тело, но сердце в ознобе и трепете. Книга на моих коленях — непознанная Вечность, тайна Творения, Бытие, в обложке из кожи древнего ящера. Выпуклый металл иероглифов теплеет от прикосновения пальцев. Книга оживает, пульсируя и нервно вздрагивая. Ее тепло охватывает тело и овладевает сознанием, и я вновь переживаю историю Вселенной.

*****

Прошу прощения, забыл представиться — Антар, Император Хаоса. После осмысления прожитых мною веков, я пришел к выводу о необходимости описать мой опыт. К этому шагу меня так же подтолкнул Великий Змей — Истинный Творец и Владыка. Когда мне, как императору, было дозволено ознакомиться с библиотекой Змея и ее сердцем — «Книгой Змея», — вся моя прежняя жизнь, борьба, страдания наконец обрели смысл и ее множественные нити соткали материю. Я обрел смысл бытия и цели для борьбы. Понял, где истинное зло и в чем кроется добро, что есть Я и Другие.

Эта книга расскажет Вам о начале моего пути. Но, я намерен, насколько у меня хватит сил и времени, ознакомить читателя со всей историей воплощений моего «Я», где моя жизнь будет лишь фоном для мировых событий. Цель этой работы — научить отличать истинное зло.

Но давайте все по порядку.

*****

Книга, отсканировав мое сознание, открылась. Я слился с сознанием Великого Змея.

Создатель проснулся. Тени снова стерли и поглотили его творение. Четыре эпохи борьбы были напрасными. Прежние ошибки и горечь разочарования. Но Тени погибают, уничтожив основу, а Создатель вновь начинает загрузку, уже пятую. «Надо найти путь к победе над Тенями, они не сила, а ошибка, сбой, вирус. "Сознание Змея разворачивается, энергия превращается в материю. Начинается пятый сон.

*****

Императором я стал не сразу, хотя и по факту рождения. В этот мир меня затащили интриги родственников и великая цель Змея. По сути — я сбежал от своих, ставших чужими, не врагами, а другими. Я хотел изменить Порядок Бытия, и не понимал многих поступков ближних. Был рьяным сторонником консервативных идей, которые разбивались о стену реальности и фактов. Враги — внушенные и реальные, превращались в товарищей. Друзья отвращали своей твердолобостью. Желание перемен было в крови, но тогда я не знал, что это была кровь Хаоса.

*****

Мое последнее воплощение в мире людей, на планете, которую Вы называете Земля, а мы, существа Внешних миров, Та*ри, помогло поставить все на свои места. Это время больших перемен в моей судьбе. Я учился вместе с моим носителем. Впервые я был женщиной, что дало осознание мира совершенно с иной стороны. Я познал радость материнства, любовь, измену, с иной — женской точки зрения. Быть простым человеком в мире людей, позволило мне лучше понять Великий Замысел, своих братьев и найти ответ на задачу Змея: «Как освободить Вселенную от Теней? Как не дать произойти новому стиранию?»

*****

Сознание Змея, как и новая Вселенная, в момент своего рождения — это мельчайшая единица энергии, точка в пустоте. Начинается сон — загрузка. Точка наполняется информацией и начинает испускать энергию, порождающую пространство для предстоящей материализации. Когда количество информации в первичной точке доходит до максимума, она взрывается, и потоки энергии превращают пустоту в первичную материю, загруженную информацией четырех эр. Это первый этап Создания.

Теперь загруженная информация начинает разворачиваться, преобразуя материю. Это мир великого Творца — Змея — Хаос. Он в вечном движении — это творческий котел для иных миров. Это Прародина всего сущего.

Перед каждой новой загрузкой Змей анализирует прошлые ошибки и вносит коррективы в План. Он воссоздает погибшую Вселенную, ее население, дает повториться всему, но с поправкой на осознание ошибки, дает шанс сущему в борьбе с Тенями.

*****

Тени — так мы называет существ антимира. Они, как тени нашего сознания, всегда с нами, но, как и любые тени, они есть лишь при антагонизме света и тьмы, добра и зла. И как тень исчезает в полдень, или при полной мгле, так и Змей каждой новой эрой, дает шанс на уничтожение первичного зла, антагонизма миров. И в этой игре ставку сделали на меня, но осознание этого пришло только теперь.

*****

Хаос обретает формы — это мир множества реальностей, подвижная форма существования материи. Это кристаллическая основа мироздания. И в центре его — сознание Змея. Это конец второго этапа творения. Первое поле для игры готово. Пришло время для создания игроков. Змей разделяется — он творит свою противоположность Таё — дочь Создателя, — его женская ипостась. Он наделяет ее силой творчества — она порождает первых игроков — это короли и королевы Хаоса, великие Первые Сущности — соправители. Роль этих сущностей — творить из материи Хаоса миры, — самостоятельные Вселенные. Они творцы многомерного мира, хозяева параллельных миров. Они вечные и возвращаются в сознание Змея лишь с концом Великой Игры.

Это шесть пар Творцов. Потомки этих пар создают свои миры или вольны жить в старых, они свободно перемещаются в мирах и могут принимать образы обитателей миров, поселяться в носителе.

Теперь они определяют судьбу Творения, и от их взаимоотношений зависит конечный результат эры.

*****

Для нашей истории важны две пары. Именно они и явились первичной ошибкой программы, которую я стараюсь исправить все свои воплощения.

Первыми Та*ё породила Сетема и Ирму, затем Антара и Лаки. Основоположниками остальных хаоских родов были Краус и Грея, Боур и Ма *я, Фоб и Зо*я, Смирт и Цера. И поныне хаоские семьи относят себя к тем или иным прародителям.

Первым Императором Хаоса стал Великий Змей и по правилу, им же созданному, он передал свою власть старшему сыну дочери. Император, входя на престол, должен пройти обряд слияния сознания со Змеем, обретая через него силу Творца, имея постоянную связь с Создателем.

Итак, старший был Сетем. Они с супругой приняли на себя правление Хаосом, а остальные поклялись ему в верности и разошлись по своим мирам. Каждый был занят благоустройством своей Вселенной, не особо утруждая себя проблемами соседей. Чего не скажешь о Сетеме и Антаре.

Хотя каждый из братьев получил одинаковые возможности для творчества и неограниченные ресурсы, не все были одинаковы по сущности. Каждый нес свой образ, каждый был особой личностью. Змей наделил их равной силой творчества, но в Игре каждый получил свою харизматическую Роль в возвышении над которой, собственно, и скрыт ключ к победе над Тенями.

2.

Император заперся в кабинете. Уже несколько часов, как его широкие шаги измеряли мягкий ковер по всем направлениям. Стража боялась нарушить покой правителя малейшим шорохом. «Император думает!»

Да, Сетем думал, но не о государственных проблемах. Его сознание занимал вчерашний бал, устроенный в честь дня рождения Айден — первой дочери, будущей матери наследника. Шум и краски праздника остались в прошлом, но образ нежный, волнующий, сексуальный, — образ Лаки, жены его брата Антара, не давал покоя. Сетем вновь и вновь прокручивал ленту воспоминаний.

Он сидит на троне, оплетенном изображениями змей, в их глазах горят рубины. На голове Императора обруч в виде змея, глотающего свой хвост, на груди золотая цепь с символами Хаоса -огромный рубин в пасти Змея. В общем — при полном параде. По правую руку — красавица-жена. Ее черные кудри струятся по белой коже шеи, плеч, ниспадают на грудь. Она прекрасна, он любит ее, счастлив рождением дочери. Чета принимает поздравления от родственников и знати. За недолгое время их правления, Владыки Хаоса неплохо обустроили свои миры, создали множество творений, схожих по образу с создателями, и вовсе на них непохожими. Они играли как малые дети своими созданиями, творя мозаику жизней — образов.

К тому же и сами владыки могли трансформироваться в любой понравившийся им образ. Так что, перед взором Императора проплывали восторженные лица, скалившиеся в любезной улыбке морды, рога, хвосты, ладони, рукоплещущие матери и дитя. Эта вереница образов проходила в сладкой дымке. Сетем уже привык к пестроте его владений и не особо уделял внимание разношерстной толпе, наполняющей тронный зал. Но вот объявили о прибытие его брата — близнеца Антара с женой Лаки.

Все пары, созданные Змеем и Таё, уже обзавелись наследниками, а эти все медлили. Их мир находился на самом краю Хаоса и Сетем не был там частым гостем. Ему докладывали, что Антар уделял много времени благоустройству своего мира и очень любил своих созданий, похожих на своего творца. Его мир зелен, — там много рек и озер, много цветов и птиц. «Надо посмотреть!» -говорил себе Сетем и вновь забывал о брате. Антар, в отличие от своих братьев, не отличался любовью к шуму двора и сторонился его не показываясь лишний раз в замке Императора. Он наслаждался своим миром.

— Владыка Антар с женою Лаки, — объявил привратник.

Сетем повернул голову к двери и готовился встретить брата милой улыбкой, уготованной всякому гостю в этот день. Он теряет ощущение времени, он видит только эти золотые змейки — локоны, прозрачную, белую как самый чистый мрамор, кожу плеч, высокую грудь, схваченную лифом серебристого платья. Оно, словно кожа змеи, облегает и струиться по телу, придавая его формам столь притягательный вид. Чуть пухлые губы маленького ротика приоткрылись в приветливой улыбке. Маленькие белые зубки, раскосые, кошачьи глаза, пушистые ресницы, тонкие пальцы, нежные, обнаженные руки.

Сердце бешено колотиться, он машинально отдает поклон головой прибывшим. Что он приветливо говорил гостям -весь бал как в тумане. Император видит только ее.

Пары кружатся в танце. Музыка льется со стен зала, воздух наполнен ароматом фиалок и роз. Все счастливы, все веселятся. Боль поселилась лишь в одном сердце, а новое чувство породило в сознании Императора — ревность, зависть к брату -близнецу. Это он сейчас обнимает ее нежный стан. Он ласкает ее каждую ночь. Ему отдает она свои жаркие поцелуи и ласки.

Сетем мысленно раздевает прекрасную богиню, ласкает ее нежное тело. Руки ощущают упругость форм.

Невыносимо сжимает грудь, хочется кричать, бежать. Он хочет быть с ней, он ненавидит того, кто рядом с богиней его мыслей. Задыхаясь, весь в поту, он покидает тронный зал, уходит в сад и бродит там до отъезда гостей, пытаясь охладить свой пыл потоком свежего весеннего ветра.

Гости не сразу заметили отсутствие хозяина, да и без него веселье длилось до утра. Хозяйка была мила, но немного рассеянна. Ирму встревожило поведение мужа, она пыталась выяснить причину его поспешного бегства с бала. Посланный за ним слуга, так и не нашел Императора, что еще больше встревожило его супругу. Но роль хозяйки бала не позволяла терять лица и показывать свои чувства.

Лишь поздним утром Сетем вернулся во дворец. Мимоходом поцеловал жену и дочь. И заперся в своем кабинете.

*****

Мягкий ковер поглощал звуки шагов Императора, сложный узор пополнился протоптанными дорожками, результатом многочасовых раздумий. Он боролся, он честно боролся с искушением, но боль раздирала его душу. Змей начал Игру, и он был лишь фигурой на доске, которая должна была сыграть свою роль. Внутренняя борьба, первая в этой игре была вновь проиграна, как и прежние четыре раза, колесо закрутилось.

— Я хочу ее. Пусть он мой брат! Я Император! Мое право получать желаемое! Что за глупая формальность — чужая жена. Чем я хуже Антара? Что лучше: быть женой одного из Владык или императорской любовницей? Она ведь не глупая. Лаки — дочь Хаоса и поймет всю выгодность моего предложения. Но я не хочу ждать, убеждать, тратить время. Все это потом. Главное — добиться желаемого! Как получить это тело?!

В это время Сетем оказался перед зеркалом. Огромное, во всю стену зеркало в золотой раме отобразило воспаленный взгляд Императора, идеальные черты его мужественного лица, слегка растрепанные черные волосы до плеч. Он видел перед собой высокого, статного, красивого мужчину в расцвете сил с пылающим желанием взором. Он видел… Антар!

— Силы Создателя! Мы же похожи с ним как две капли в бокале. Вот ответ на мои молитвы. Слава Создателю! Он оказал мне великую услугу в столь щекотливом деле.

План соблазнения стал выстраиваться в его сознании.

*****

Победи тогда в себе Сетем чувства и желания плоти, не встань он на скользкую тропу лжи и предательства, история Вселенского Порядка была бы иной. Это была Игра. Змей дал Сетему шанс не преступать черту за которой следует череда неотвратимых последствий, приводящих в конечном результате к победе Теней. Тогда был шанс переиграть ошибку.

*****

В свои владения Антар вернулся с какой-то необъяснимой тревогой. Он заметил странное поведение брата на балу. Казалось, что у Императора лихорадка, но Создатели не подвержены болезням и времени. Его насторожил затуманенный взгляд Сетема, обращенный к Лаки.

При воспоминании о ней начинало сильно биться сердце, кровь приливала к щекам, сладкая нега охватывала тело. О, как он любил ее! Какое блаженство быть в ее объятиях, ощущать запах тела. Его руки и губы знали каждый дюйм ее прекрасного тела. Ее нежные руки, губы так страстно дарили любовь и ласку. В момент слияния, казалось — они одна плоть, одна душа, одна живая, струящаяся энергия. И это блаженство было безмерно.

Лишь одно омрачало их счастье — отсутствие детей. Но в ночь накануне бала у Императора, после момента блаженства, сжимая мужа в жарких объятиях, Лаки шепнула ему на ухо: «Я жду наследника!» Для Антара это стало продолжением блаженного мига любви. Их губы слились в нежном поцелуе. Лишь одно кричало сердце: « Я люблю тебя!» Он был счастлив, но это счастье вдруг затмила туча предчувствий, тревог. На бал они прибыли в числе последних. Хотя шагнуть из мира в мир и не представляло большого труда, но что-то ему мешало, удерживало. Он как женщина копошился и прихорашивался перед зеркалом, выбирая одежду, психовал. Готов был все бросить и прикинуться больным. Решительно, на бал Антар ехать не хотел! Но Лаки, она любила бала, танцы. Она была богиней танца. Как долго она готовилась к этому балу, сшила сногсшибательное платье, изучала новые танцы, подобрала украшения. Лаки радовалась предстоящей поездки как ребенок новой игрушке. И он сдался. Они там были, танцевали. Она всех поразила, восхитила, обворожила. В общем, добилась своего — она звезда Хаоса! Как ей это грело душу. Она была на седьмом небе от счастья. Вся просто светилась. Антар же выглядел мрачнее тучи. От его дурного настроения испортилась погода. Неделю лил дождь, темные тучи покрывали небо плотным одеялом. Он что-то чувствовал, что-то, темной тенью, подкрадывалось к его счастью. И он не знал, как его защитить.

*****

— Это не любовь, а похоть! Чистое желание секса. Желание обладать драгоценною вещью. Самцовское чувство первенства и собственности. Да, конечно, я сделаю больно своему брату, но как бы там не вышло, я — Император и я хочу! Как объяснить это при Дворе? Объяснять!! Я Император Хаоса, сын Великого Змея! Что я должен кому-то объяснять! Да и кто посмеет мне перечить… кроме совести? Но с этой занозой я разберусь потом. План, план. Я должен придумать план!

*****

Антар и Лаки завтракали на балконе южного крыла замка. Настроение Владыки понемногу возвращалось в прежнее русло, тревога постепенно рассеивалась. Хотя, где-то там, на глубине колодца бессознательного, шевелилась черная тень. Прошло больше недели после бала, грозовые тучи уступили место ясному солнцу. Пели птицы, и аромат сотен цветов наполнял Дворец. Шелест листвы успокаивал нервы. Мир и любовь вновь вступили в свои права.. Белый мрамор пола отражал солнечные блики. Тюльпаны и фиалки услаждали своим ароматом и видом чету Создателей. Лаки сама собрала букет, и теперь он радовал взор, эффектно смотрясь на фоне мрамора балкона. Завтрак подходил к концу, когда Антар уловил характерные пульсации в центре лба — это был вызов, приглашение к разговору от одного из Владык. Он закрыл глаза и сфокусировал свое внимание на потоке сигналов. Сам Император искал с ним встречи.

— Я отлучусь не надолго, дорогая! — сказал Антар жене и поцеловал ее в губы.

— Что-то случилось, милый?

— Кажется, что-то важное. Император желает меня видеть.

— Ты скоро вернешься? — она нежно ему улыбалась.

— Я буду очень стараться поскорее вернуться к тебе, любимая.

Антар направился в кабинет, где имелся походный портал перехода. Набрав код, он вошел в святящийся круг на полу. Браслет на запястье в виде змеи загорелся красным глазком и перебросил хозяина к месту встречи.

*****

Антар ожидал попасть в покои Императора, но очутился в полутемном, освещаемом лишь догорающим факелом помещении. Здесь пахло сыростью и плесенью. Стены и пол покрывала влага и слизь. С потолка капала вода, превращаясь в лужи, хлюпающие под ногами. Факел угасал, и вскоре пространство погрузилось во мрак. Антар превратился в слух. Пришлось перефокусировать свое зрение, изменив форму. Теперь он напоминал смесь человека и кошки. Лишь его глаза светились во мраке подземелья. Осторожно обойдя помещение по периметру, Антар понял, что находится в ловушке. Отсюда не было выхода. Каменный саркофаг должен был упрятать Владыку на долгие годы. Поток чувств и мыслей в мгновение промчались в сознании. Ярость и боль стали доминантами. Он не бросался на стены, не грыз камни, не выл и не проклинал. Он весь превратился в подобие окружавшего его камня, стал точкой ярости и презрения. Горящим огнем мести.

*****

По подземному переходу Сетем пробрался в нижние комнаты Дворца, а оттуда в пещеры, на склоне горы Этем, где и располагался его Дворец. Пещеры уходили в глубь скалы и заканчивались темными, склизкими, заполненные затхлым воздухом, карманами. В одном из них он установил личный портал перехода и обрушил огромный сталактит, полностью перегородив им выход. Еще одно движение и оставшиеся щели, под усилием воли Императора, слились в цельный камень. Камера ожидала заключенного.

*****

Вернувшись тем же путем в свой кабинет, Император послал сигнал связи Антару.

— Приветствую тебя, мой брат! — тон его голоса был мягок и приветлив. Он мурлыкал как кот, предвкушающий полакомиться жирной мышью.

— Приветствую тебя, мой Повелитель! — отозвался слегка настороженный, но бодрый голос Антара.

— Возникли кое — какие проблемы с пространством и я решил созвать братьев на совет. Так хочет Змей! Будь любезен, как можно скорее прибудь ко мне во Дворец. Я оставлю открытым личный портал, — промурлыкал Сетем.

— Разумеется, о чем речь! Скоро буду! — Антар прервал связь и попрощавшись с женой, ушел в свой кабинет.

*****

Сетем радостно потер руки и облизнул пересохшие губы. Его бил тревожный озноб, лоб покрылся испариной. Он мысленно уже представлял близость с Лаки, больше не о чем другом не в силах думать. Выждав несколько мучительных часов, в течение которых, якобы, продолжалось собрание Владык, Сетем вошел в портал, набрал на браслете код мира Антара и вышел в его кабинете, благо тот оставил портал открытым в надежде скорого возвращения.

Сетем оглянулся по сторонам.

— Так, теперь я Антар. Главное, чтобы Лаки ни чего не заподозрила хотя бы какое-то время, а там будем действовать по обстоятельствам. Про Совет я что-нибудь совру. Поужинаем, прогуляемся. Запудрю ей мозги какой-нибудь романтикой, а дальше…, — он зажмурил глаза и сладостно муркнул.

Комната была обставлена скромно, но со вкусом. Здесь не было помпезности и чрезмерной роскоши присущей Императорскому дворцу. Дубовый стол, инструктированный янтарем, с ножками в форме поднимающихся по стволу дерева змей. Несколько выполненных в том же стиле кресел и множество шкафов с книгами.

Антар все имеющиеся в расположении хаоса информационные кристаллы скопировал и перевел в книги. Это была его страсть — переводы и изучение хроник. Он путешествовал во времени созданных Вселенных и собирал их рукописи, наблюдал их историю. Его тайным замыслом было создание своего идеального мира, и в событиях предстоящих времен он пытался найти ответы для решения этой задачи.

Дверца гардероба была чуть приоткрыта — Антар торопился к Императору. Сетем выбрал, на его взгляд, наиболее простой костюм, переоделся и, как ни в чем небывало, вышел из кабинета. Проблема была с ориентацией на местности — один или два раза он был у Антара и плохо помнил расположение комнат. Поэтому, стараясь быть незамеченным, он провел для себя экскурсию по дому соперника. На этаже, рядом с кабинетом, располагались спальни для гостей, а в конце коридора спальня супругов. Ее интерьер был выдержан в сочетание тонов мореного дуба и красного дерева с гранатовой инкрустацией. Тяжелые портьеры скрывали в полумраке широкую кровать с множеством мягких подушек. В углу комнаты располагался камин, рядом с ним софа и пуфики. Вся атмосфера помещения призывала к нежности и близости.

Верхний этаж был залом для совершения магических ритуалов и опытов — творческая лаборатория Владыки. На втором этаже был тронный зал и столовая с балконами для прогулок, обвивающих дворец по кругу. Нижний этаж для слуг, кухни, хозяйственные помещения и оранжерея с бассейнами и тренировочными залами. Владыка должен быть всегда в форме: Антар занимался фехтованием, много времени уделял физическому совершенству не гордыни ради, Владыки и так совершенны, а ради самоконтроля и удовольствия от работы мышц.

Ознакомившись с жилищем Антара, Сетем отправился на поиски его красавицы- жены. Встретив одного из слуг, он поинтересовался, где сейчас хозяйка и, ничего не подозревавший парнишка, сообщил, что его госпожа отправилась погулять у озера и еще она велела, как только вернется хозяин, сообщить ей и накрывать на стол к ужину.

— Так чего же ты медлишь? — грубо ответил Сетем. — Исполняй приказания госпожи. Я вернулся и голоден.

Слегка ошарашенный грубым тоном хозяина, парень поспешил выполнять приказ. Антар не позволял себе грубого обращения со слугами, хотя и был строг. Слуга списал грубость хозяина на период депрессии, который, как он решил, еще не полностью прошел. Найдя Лаки, слуга передал ее весть о возвращении Антара и бросился предупреждать служанок, что пора накрывать на стол.

Тем временем, Сетем вышел из дворца и зашагал по широкой дубовой аллее вдоль озера в надежде встретить свою красавицу. Встреча не заставила себя долго ждать. К нему из сени раскидистых дубов вышла златовласая дева, богиня его сердца, Владычица его помыслов, желанный сладостный плод. Лаки была одета по домашнему, как любил Антар — свободная без лифа туника позволяла телу дышать не стесняя движений. На одном плече одежда крепилась серебряной пряжкой, а другое оставалось открытым. Тонкий веревочный пояс слегка прихватывал материю у бедер. Туника заканчивалась чуть выше колен и имела боковые разрезы, позволяя любоваться стройными ножками хозяйки. Волосы Лаки подняла пучком на затылке и только несколько прядей щекотали ей спину и плечи. На ногах сандалии с такими же, в форме змеи заглатывающей свой хвост, застежками, как и на тунике. Она шла вся сияя в лучах вечернего солнца, с букетом голубых цветов, отражавшихся в лазури ее глаз.

Сетем остолбенел, пораженный этой дикой, вольной и чистой красотой. Она словно плыла по песку аллеи, ни чего не подозревая, любящая и счастливая.

*****

В полном мраке подземелья Антар оценивал свои шансы и анализировал ситуацию.

— Первое — зачем? Второе — почему? Третье — как отсюда выбраться? Четвертое — я порву его на куски!!

Сырость постепенно охлаждала пыл и заставляла мозг работать более определенно. С одной стороны — Владыки очень вспыльчивы -огонь Хаоса играет в крови, но с другой стороны, Создатель — Змей наделил их холодным, расчетливым умом, который, после вспышки гнева, взял вверх в Антаре.

— Сюда я переместился по личному порталу Сетема и только он мог его здесь установить. Скорее всего обратный коридор заблокирован, но стоит проверить.

Браслет не активизировался — на другой стороне его не ждали.

— Этот путь отрезан. Зрение Хаоса показывает, что вокруг лишь каменные стены и, довольно толстые. Но где я нахожусь? Я чувствую присутствие силы Сетема — значит это его мир. Ситуация сложная! С одной стороны, здесь все подчинено его воле, но с другой, — это и центр Хаоса, а значит, где-то рядом Великий Кристалл.

Великим Кристаллом хаосцы называют громадный кристалл подобный рубину, в котором содержится первичная информация. Собственно — это матрица для множества воссозданий. Кристалл содержит в себе информацию о любом обитателе Хаоса, создает банк сущностей для одухотворения новых творений Хаоса. Он восстанавливает стертую или потерянную информацию в сознании хаосца, если тот сольется с ним сознанием. Каждый новый Владыка обязан соединиться с Кристаллом, если желает полностью овладеть силой Хаоса, стать Творцом. А это значит -создавать миры, существ, управлять своей Вселенной, играть свою игру в рамках Большой Игры Змея. Мы называем Кристалл — Оком Змея или Творца. Слияние сознанием с ним подобно прогулке в потоке лавы по булыжникам пылающих пузырей. Прошедший поток до конца приобретает силу и очищается сознанием, приобщаясь к Создателю. Трус может погибнуть, так как виртуальный образ очень реально действует на сознание.

— Если я постараюсь вызвать мысленно Кристалл, то это шанс к спасению. Выход на Сетема тоже заблокирован. Да что же это твориться! — Антар недоумевал.

— Зачем Сетему меня замуровывать? Что за глупая шутка! Бред какой-то! А если не бред? Думай, Антар, думай!

Темное пятно на дне колодца сознания окрепло, обрело плотность. Интуиция не подвела, но надо понять замысел. С чем бороться и почему?

Воздух был спертым и его оставалось все меньше. Оставаться в ловушке означало неминуемую смерть — телесную конечно. Но новое воплощение лишь оттянет решение проблемы, а действовать надо быстро.

Антар сел на пол и облокотился спиной о мокрую стену своей камеры. Осознание реальности постепенно пропадало, он впал в забытье. Энергетическая сущность Владыки сканировала пространство в поисках Ока, которое как магнит притягивало внимание сущностей Хаоса. Камера, а особенно заваленная Сетемом стена, светилась от энергии заклинаний. «Их создал Император, в этом нет сомнений!» — промелькнуло в сознании Антара. — «Пробиться с помощью заклинаний не удастся. Один выход — Око!» Энергия заклинаний давила, сковывала действия. Сетем прекрасно понимал, что Антар применит все свои силы для борьбы и все предусмотрел. Антар видел — у него только два пути: уйти из тела и ждать новое воплощение, или уйти в настолько глубокую медитацию, что это было подобно смерти. Умирать он не хотел. Сущность вышла из тела, и лишь тонкая нить сознания еще объединяла ее с бренной оболочкой. Вначале Антар ощутил неясное, слабое притяжение, оно становилось все сильнее и сильнее. Он не сопротивлялся и шел к манящему теплу. Тьма ушла, уступив место слепящему свету и нарастающему теплу. Теперь его просто всасывало в воронку огня. Покой окутал сознание. И… он плывет над потоком лавы. Нет это не походило на соединение с Оком при посвящении. Ты не прилагаешь усилий, не обливаешься потом от напряжения — это просто парение, наблюдение со стороны, ощущение полной причастности к каждому атому реальности. Ты сама реальность. Огненная река обрушилась водопадом в сверкающую воронку. Резкая боль обозначила тело и сознание, словно оглушенное, на мгновение прекратило что-либо воспринимать.

Первое, что он ощутил — холод. Все тело словно прошло через мясорубку, голова болела. Глаза почти не видели, лишь кровавый туман и искры.

— Я что, умер! Да, ни чего не скажешь: веселый конец славного Антара! — он издал что-то похожее на угрюмый смешок.

Антар сел, ладони ощутили холод гладкого, как стекло пола. Боль понемногу отступала и зрение возвращалось. «Пространство, в котором я оказался действительно красное! Что это!?» Внимательно приглядевшись, Антар понял, что находится внутри Кристалла Ока. Когда первый шок от этого открытия прошел, мысли бешено забегали в голове.

— Я умер или жив? Как я сюда попал? Что со мной будет?

Дело в том, что еще ни один Владыка не проходил перевоплощения. Их жизнь только началась и подобным опытом ни кто не обладал. Око давало иллюзию слияния, но ни как не воспринималось за реальность.

— Так, из огня да в полымя! — подумал Антар и из-за отсутствия иного занятия, принялся обследовать рубиновое помещение. Трудно представить это чувство — ты внутри Кристалла. Если поднести к глазу рубин, вы увидите через него искаженный гранями мир. Но наблюдатель вне камня. Внутри ты видишь грани миров — Хаос в сжатом виде предстал перед Антаром. Каждая грань кристалла — мир, реальность, Вселенная. Кристалл живой, он растет, формируя новые измерения. Владыка, пораженный увиденным, осознал, что находиться в сознании Змея. Его разум истерично забился, и он тупо уставился в одну точку. Из этого ступора его вывел слабый шелест за спиной и присутствие чего-то большого заставило обернуться. От увиденного, Антар затрепетал. Помещение, в котором находился наш герой, медленно заполняли живые кольца тела огромного Змея. Шелестя чешуей и издавая слабой шипение, Он входил. В сиянии Ока, Змей казался тем потоком лавы, по которому проходит инициируемый. Огромная голова нависла над Владыкой. Змей медленно окружил его своими кольцами как стеной. Внимательный взгляд янтарных глаза проник в к душу гостя. Змей заговорил:

— Сын мой, Антар, ты первый, кто совершил этот полет и слился с моим сознанием столь плотно.

— Но мой Владыка, а как же инициация Императора? Разве этот ритуал не сливает с твоим сознанием? — пролепетал Антар.

— Не настолько! -пришептывая ответил Змей. -Меня слышат, но не видят. Ты в моем сознании, ты ощущаешь меня. Наши чувства слиты.

Змей успокаивал сознание сына и вскоре Антар ощутил легкость мысли и свободу.

— Владыка, я умер?

— О, нет, мой мальчик! — Змей, казалось, улыбнулся, как родитель улыбается детской глупости своего малыша.

— Что со мной происходит? — не унимался Антар.

— Ты вызвал меня и я пришел. Вытащил тебя из той мерзкой дыры и сейчас ты лицезришь меня воплоти, — вновь улыбнувшись, ответил Змей.

— Как ты можешь быть отцом не похожих на тебя существ? — спросил Антар, немного осмелев и освоившись.

— То, что ты видишь сейчас лишь одна моя ипостась, более удобная с моей точки зрения, но есть и иная. Смотри! -Верхняя часть змеиного тела окуталась дымкой и расплылась, но через мгновение дымка рассеялась и перед ошеломленным Антаром возникло существо — получеловек-полузмея. Красивый, черноволосый мужчина средних лет, отличного телосложения с янтарными глазами нависал над ним, опираясь нижней частью туловища змея о пол. Змеиное тело начиналось примерно с бедер. Гладко зачесанные назад волосы ниспадали на мускулистые плечи. Тело было смуглое и от него веяло необъятной силой. Змей сложил руки на груди, по отечески посмотрел на Антара и улыбнулся.

— Ты первым из Владык видел меня в обоих образах. А еще я могу принять облик любого сущего в ваших мирах.

Антар попятился и споткнувшись о кольца Змея, уселся прямо на живой диван, услужливо подставленный ему.

— Я, я …чем я заслужил эту честь! — лишь смог промямлить Антар.

— Ты часть моего замысла и не маловажная. В твоих силах будет помочь мне выиграть. Ты ключевая часть моего замысла, но ты ни чего не будешь знать об этом, покинув меня. Но наша встреча всегда будет руководить твоими поступками. Ты должен был умереть и возродиться позже, таков был замысел Сетема. Но я волен распоряжаться ходом Игры и ты будешь жить. До встречи, сын!

Антар не успел что-либо ответить или спросить, как перед ним открылся портал и его мягко подтолкнули в него. Еще миг и он стоял в знакомой комнате своего замка. Была ночь. Казалось, он увидел страшный сон и ни куда не уходил. Не было ни какой пещеры и сейчас он войдет в спальню, обнимет Лаки и они вместе посмеются над этим кошмаром.

*****

Завидев мужа в конце аллеи, Лаки прибавила шаг. «Как хорошо, что он уже вернулся, а то я начала беспокоиться!» — подумала она.

Как только Антар отправился на встречу с Императором, великолепное утреннее настроение Лаки как ветром сдуло. Липким покрывалом окутало беспокойство, холод сковал мысли. Хотелось куда-то бежать, кричать, звать на помощь. Разболелась голова, ком слез подкатил к горлу. «Наверное, это из-за беременности», — отмахнулась она.- «Пойду — погуляю. Прогулка должна пойти мне на пользу». Она предупредила слуг на случай возвращения хозяина, — они должны немедленно ей доложить. К обеду он не вернулся. «Он осталась в замке Императора на обед, ни чего удивительного», — успокаивала себя Лаки. А тоска заползала в душу. Перекусив на ходу булочкой и соком, она снова убежала к своим цветам. В заботах о них время проходит быстрее и ожидание не столь томительно. Но все вокруг шептало о беде. Тюльпаны склоняли головки, прятались фиалки, дубрава тревожно шелестела листвой. Начало темнеть когда служка из замка, запыхавшись, принес ей долгожданную весть: «Владыка Антар вернулся!» Она велела подавать на стол и бросилась встречать мужа.

*****

Расстояние между ними быстро уменьшалось. Тревога осталась позади, и Лаки нежно прижалась к груди Антара.

— Я так беспокоилась! Что-то тревожно мне было без тебя, родной!

Он крепко обнял ее и поцеловал так, словно не видел вечность. Лаки уже ни о чем не думала. Он рядом и все хорошо. Они обнялись и пошли к дому. Всю дорогу он молчал, крепко обнимая ее за талию, будто боялся, что она вот-вот убежит от него.

Сели за стол.

«Что-то с ним не так», — подумала Лаки. Обычно приветливый и разговорчивый, муж угрюмо молчал, ел и как-то странно поглядывал на нее. Иногда она ловила его взгляд и тут же опускала глаза. Ее щеки краснели от какого-то смущения, будто совершалось что-то недозволенное. Она не могла понять, что происходит. Наконец, в конце ужина, Лаки подсела поближе к мужу, прижалась щекой к его плечу и ласково прошептала:

— Милый, что случилось? Ты будто сам не свой. — Улыбнувшись, она шутливо добавила: — Тебя во Дворце не подменили, случаем?

От этой шутки Антар вздрогнул как от удара тока. Резко обернулся к жене и рявкнул:

— Что ты такое говоришь! — Но увидев испуг в ее глазах, смягчился и поцеловал ее в губы. -Я очень устал, был напряженный день. Прости меня за резкость! — сказал он. — Пошли спать.

Что-то чужое было в интонациях его голоса, не говоря уже о манере поведения, но Лаки вновь списала все эти странности на счет усталости. Они поднялись по лестнице, и у дверей спальни он вдруг подхватил ее на руки, внес в комнату, положил на кровать и внимательно посмотрел в ее глаза.

— Прости еще раз, дорогая! — прошептал он.

Лаки, любя и понимающе, улыбнулась. Она знала, чьей женой стала и что не только радости их ждут в жизни.

Антар встал, подошел к камину, посмотрел на огонь. Затем стал медленно раздеваться, не отрывая взора от пламени.

В сердце Сетема бушевала огненная буря. Вот сейчас он овладеет своей мечтой, но это и последний шаг в предательство. Ладно, на придворных и родственников плевать! Но есть Змей! А может он сам этого хочет, раз допустил? Антар сейчас скорее всего уже мертв. Воздуха в пещере оставалось максимум на пару часов. С магией он не справиться, не его мир. Так что, спи спокойно, дорогой брат! А я здесь развлекусь с твоей женушкой. Она тебя очень любит, значит- будет пылкой и нежной, и я получу заслуженный приз.

Он не торопился, оттягивая удовольствие и наблюдая за Лаки, словно лев за мирно пасущейся ланью.

Пока Сетем раздевался, готовясь ко сну, Лаки встала и тоже ушла переодеваться в гардеробную. Сняв платье, она умылась, накинула тонкую узорную рубаху и уже собиралась вернуться в постель, как почувствовала на шее его поцелуй. Продолжая целовать ее шею и плечи, Сетем, не дав ей застегнуть бретельку лифа, стал ласкать ее грудь. Потеряв опору, лиф соскользнул с груди, и все ночное одеяние Лаки медленно сползло к ее ногам. В зеркале отразилось божественное тело. Он не торопился, но жар в груди и крови рвался наружу. Спиной она ощущала его жаркое дыхание. От него веяло жаром, как от печи, но это лишь возбуждало желания и притупляло сознание. Она подняла руки и обвила ими его шею. Как горячи его поцелую, как страстно он ласкает ее. Сладостный стон вырвался из ее уст. Он щекотал языком ее розовое ушко, это так возбуждало, было щекотно и приятно. Его руки медленно скользили по телу. Его пальцы ласкали и возбуждали, будили что-то древнее в подсознании. Она окончательно потеряла самообладание. Сетем развернул ее к себе и утопил в жарком поцелуе. Его руки творили волшебство с ее телом, от чего Лаки хотелось кричать от страсти и желания. Она окончательно потеряла контроль над собой. Потом он подхватил ее на руки и опустил на кровать. Поцелуи осыпали ее шею, плечи, грудь. Сетем, словно младенец, припал к ее груди. Их тела покрылись испариной. И в этой жаркой неге она могла лишь постанывая, таять от удовольствия. Лишь в мгновение промелькнуло: «Что-то не так!», — но сомнения вновь утонули в огне страсти. Это повторялось снова и снова. И, наконец, под утро, утомленный и счастливый Сетем, уснул. Когда тело остыло от ласк, полусонная Лаки вдруг осознала — у них не произошло слияния энергий, как это было всегда. Ни разу! Это вновь разбудило в ее душе тревогу. «Что с ним не так?» Но вспомнив его страсть, она лишь улыбнулась, обняла мужа и уснула.

Этот сумасшедший поток страсти и желания продолжался несколько ночей подряд, и каждый раз Лаки не ощущала слияния с мужем. Теперь она всерьез встревожилась и решила поговорить об этом с Антаром. Но, в прошлом домосед и книжный червь, он вдруг превратился в рьяного придворного, и застать его после завтрака дома стало невозможно. Утром он быстро одевался, бежал в кабинет и закрывался там, или сообщал Лаки, что должен быть у Императора. Возвращался лишь поздним вечером, пылая страстью. Его ласки становились все грубее, он уже не старался растягивать удовольствие, а брал ее как только она оказывались одни. Он делал это в кабинете на столе, на кухне, у пруда, в лодке. Он словно помешался. Лаки стала его бояться. Где ее страстный и нежный Антар?! Этому самцу нужна лишь ее плоть. Словно срывая запретный плод, он торопился, боясь ее потерять. Вот выскользнет у него из рук и птичкой упорхнет. Лаки не знала на что можно списать столь странное поведение мужа.

Но однажды она вынудила его поговорить с ней на эту тему. Выслушав ее, Сетем побледнел: «Раскусила!» — была его первая мысль. Но, не видя коварства в глазах женщины, он решил вывернуться.

— Дорогая, я так долго носил это в своем сердце! Прости, что заставил тебя волноваться, но случилось, или еще случиться, что-то ужасное, что может нас разлучить! — начал он.

— Что нас может разлучить? Мы созданы друг для друга Змеем и Той*ё. Нет такой силы! — воскликнула Лаки.

— Есть и эта сила — Император! Будучи во дворце, я стал свидетелем разговора придворных дам, из которого понял, что наш Император, хочет отобрать тебя у меня. Он полон к тебе страсти и не пожалеет сил на осуществление своего умысла.

— Но я не хочу быть с Сетемом, я люблю тебя! От тебя я жду ребенка! — Горько воскликнула Лаки и заплакала. Она прекрасно понимала всю сложность создавшегося положения: воля Императора-закон. Ему не скажешь «нет». Против него не пойдешь. Это тягчайшее преступление в Хаосе. Но она не хотела становиться наложницей и терять мужа.

Услышав о ребенке, Сетем побледнел. Но решил, что об этом он подумает позже. А сейчас нужно окончательно запугать бедную женщину.

— Я уходил каждый день из дома во Дворец, чтобы быть с Императором, видеть его, знать, что он во Дворце, а не с тобой. Я стал нервным, подозрительным, грубым из-за переживаний о тебе и ребенке. Я каждую минуту боюсь вас потерять! — И, как ни странно, эти последние слова, были истинной правдой. — Что я могу против Императора! Меня казнят или навечно заключат в кристалл, без права перевоплощений, или, в лучшем случае, отошлют в какой-нибудь мирок в образе собаки или хомячка. И мы уже никогда с тобой не встретимся. Я просто не знаю, что мне делать, -закончил свою речь, театрально разведя руками, Сетем.

— Давай сбежим! — плача, предложила Лаки.

— Куда? Он властелин Хаоса и весь мир его. Родственники не примут нас, никто не пойдет против императорской воли! -Он тяжело вздохнул, изображая полное отчаяние.

Лаки горько рыдала у него на плече. Сетем добился своего: теперь и она будет все время бояться, прощать его несхожести с Антаром. А когда правда выйдет наружу он получит ее без труда. Он еще что-нибудь для этого придумает! Лаки рыдала, а он гладил ее золотистые волосы и улыбался.

*****

Я очнулся в своем кабинете. Была ночь. За окном стрекотали цикады, воздух благоухал ароматом роз, ландышей, фиалок. Цветы наполняли сад. Творческая сила Лаки превратила наш мир в вечноцветущий оазис. Она так любила цветы, будучи сама прекраснейшим цветком моей души. Вид моей одежды подсказывал, что прошлое не было сном. Все было сырым, грязным и подранным. Скинув тряпье, я принял душ, переоделся в свежую рубаху из белого батиста с серебряной вышивкой на воротничке и манжетах (кстати, Лаки сама вышивала на моем белье и ее тепло и любовь всегда окружали меня), черные кожаные брюки, перетянутые ремнем с серебряной пряжкой с уже знакомым символом кусающей свой хвост змеи. Черные кожаные сапоги завершали наряд.

Довольный своим видом, и еще больше тем, что вернулся домой, я уже решил отправиться к Лаки, но что-то меня дернуло и я прицепил к поясу кинжал. Находясь дома, я в редких случаях носил при себе оружие, опасаться было нечего, но с того дня, как я очутился в пещере, легкая тяжесть от кинжала на поясе придавала мне больше уверенности.

Какое-то время я еще оставался в кабинете, думая, что лучше не будить жену и обрадовать ее своим возвращением утром. Но тут в коридоре послышался ее возбужденный голос и чей-то мужской, очень знакомый. Я остался у двери, чуть ее приоткрыв, и стал слушать что же происходит.

Все страхи и ярость, что пробудила пещера, вновь проснулись во мне. Тяжело дышал, пытаясь успокоиться, я прислушался.

Лаки никогда так не разговаривала, казалось, что сейчас она разрыдается. Раньше я не замечал в ней такого нервного, истеричного поведения. Её явно что-то угнетало, пугало. Разговор начался в низу в столовой, и теперь они, поднявшись по лестнице, направлялись по коридору в спальню. Приоткрыл дверь, я смог видеть происходящее. Осветительные кристаллы в режиме ночи испускали слабый свет. И в полумраке коридора я увидел сцену, от которой все мое существо перевернулось, сжалось в кулак, и этот кулак был нацелен в мужчину, стоящего рядом с Лаки.

— Я устала от твоей грубости! — кричала Лаки. — Я потеряла всякий покой, ты превратился в параноика! Да не уже ли нельзя что-нибудь придумать!? Я сама пойду к Императору и все ему скажу. Пусть меня казнят, пусть делают все что угодно, но я не могу так жить! — Она прислонилась к стене спиной и закрыв лицо ладонями, зарыдала. Сквозь слезы вырывались слова:

— Уже месяц ты мучаешь меня и мучаешься сам. Антар, я жду ребенка, и не хочу превратить его жизнь в ад. Он еще не родился, но уже пребывает в атмосфере страха. Что за монстр родиться у нас! Я этого не вынесу! — Рыдания сотрясали ее плечи.

Она медленно соскользнула по стене на пол, поджав к животу ноги. Лаки безнадежно рыдала.

— Почему она назвала незнакомца Антаром? Что здесь происходит? Она сказала, что он мучает ее уже месяц. Неужели меня так долго не было! Кто он и что все это значит? — Мысли бешено плясали в голове. Но я хотел еще хоть что-то понять и решил немного выждать. Но тут произошло нечто, заставившее меня действовать.

Мужчина опустился рядом с Лаки на колени и обхватил руками ее заплаканное лицо. Приподнял и поцеловал. Но это было только начало. Поцелуй длился довольно долго. Наконец она оттолкнула его и, воскликнув: «Не хочу, я больше не хочу!» — Она попыталась встать. Мужчина грубо схватил ее в охапку, бросил на ковер и стал, жадно целуя, рвать ее одежду. Лаки пыталась вырваться. Она плакала и просила его отпустить.

— Я больше не хочу так! Антар, наши сущности больше не объединяются, мне противно и больно. Отпусти меня! — Кричала она.

Не обращая внимания на крики, мужчина продолжал свое грязное дело. Я понимал, что он просто сейчас изнасилует Лаки. Больше ждать было нельзя! Кто бы он ни был, сейчас пришел час расплаты за все его дела.

Мгновенно произведя боевую трансформацию, благо ярость уже сделала большую часть без усилий воли, я одним прыжком горного льва, оказался на спине жертвы. Сильным ударом отшвырнул противника с Лаки. Запрыгнув на грудь оглушённого насильника, с кинжалом в руке, я уже готов был перерезать ему горло, но тут его окровавленное лицо попало в свет кристалла и меня словно парализовало. Я узнал Сетема, своего Императора, которому присягал в верности, кого убить, считалось величайшим преступлением. Издав лишь жуткий рык, я вонзил кинжал рядом с его головой. В этот момент Сетем очнулся и, недолго думая, врезал мне кулаком между глаз. Я потерял сознание.

Очнулся я со связанными руками и ногами и с кляпом во рту. Спекшаяся кровь мешала смотреть. Все тело ныло, словно его избивало десять человек, а уж о голове нечего было и говорить. Лаки забилась в угол, глаза ее покраснели, волосы были растрепаны, рваным краем одежды она пыталась прикрыть грудь. В глазах застыл ужас. Видимо она еще не поняла ситуации, в которой мы все оказались, или же наоборот, все очень хорошо поняла. Сетем ходил по комнате и осторожно прижимал платок со льдом к ушибленному месту. Он был ужасно зол, но видимо, еще не решил, как найти удобный для себя выход из ситуации.

Драка произошла в коридоре, а сейчас все находились не в моем доме, это больше напоминало… Это кабинет Императора в его доме! Дрянь дело! — Подумал я. У дверей и рядом со мной стояло несколько верзил из личной охраны Императора и их лица достаточно красноречиво выражали отношение к пленнику. На лице Лаки я заметил кровавые подтеки, словно от нескольких сильных ударов. Инстинктивно я дернулся и тут же получил пинок в живот, от которого мой желудок чуть не выпрыгнул через горло. Лаки умоляюще посмотрела на меня, в ее глазах я читал: «Милый, родной, не усугубляй и без того дрянную ситуацию!» Закусил губу, я стал ждать. Хотя мое положение ни чего хорошего не предвещало.

*****

Сетем и Лаки сели ужинать, было уже поздно. Сетем всегда возвращался из Дворца поздно и ужинать вовсе не хотел, а Лаки, привыкшая к совместной трапезе с мужем, все равно продолжала его ждать. Уже месяц, как она живет словно на вулкане. Мужа видит редко. Он груб и похотлив. Лаки стала замечать за собой нервозность и плаксивость, которые списывала на беременность, все же понимая, что основной их причиной является поведение мужа. Она ощущала подавленность. Страх навис над домом, семьей. Будущее становилось неопределенным. Тревоги за малыша не давали спать, женщина потеряла аппетит, вечно вздрагивала от любого шума и очень много плакала. От слез и бессонницы у нее появились синие круги под прекрасными глазами, а сами глаза излучали уже не радость, а глубокую печать и боль. Будучи истинной дочерью Змея, Лаки терпела и много думала, как изменить ситуацию. Наконец, она решилась на крайнее. «Раз побег невозможен, я сама отправлюсь к Императору и все выложу ему на чистоту! И будь, что будет!» — решила она. Но как хорошая жена она не могла действовать, не уведомить мужа о своих намерениях.

В этот вечер Лаки решила обо всем этот поговорить с Антаром, разрешить проблему, хотя бы между ними.

Сетем нехотя ковырял вилкой в тарелке, он плотно поужинал во Дворце. Теперь ему приходилось вести двойную жизнь. В начале, это забавляло его, отвлекало от дворцовой скуки, но потом стало раздражать. И без того вспыльчивый Император, стал просто невыносим. Ему приходилось вставать очень рано и переноситься во Дворец, сказав Лаки, что он идет к Императору. Там, он через потайной ход пробирался в спальню и выходил от туда, будто бы проспал всю ночь во Дворце. Затем дворцовая жизнь, интриги, договора, совещания, выходы, балы — вся дворцовая суета сует. Нельзя забывать и о семье. Сетем заходил на часок к жене и дочери. Обмен поцелуями и любезностями, ужин в кругу семьи и придворных, уход в свою спальню и переход в замок Антара. Там, придумываешь разные истории для Лаки, да и придумывать не надо много, просто расскажи о своем дне, но с точки зрения стороннего наблюдателя. Красавица Лаки в последнее время стала сдавать: синяки под глазами, нервозность, истерики. Все вздыхает. Это так напрягало. Ирма туже психует. «Он забыл ее. Променял на своих дворцовых девок!» В общем, тоже истерика. Её, конечно можно понять. Хотя Сетем и любил жену, но его чувства к ней отличались от отношений между Антаром и Лаки. Оба осознавали необходимость союза и подчинялись воле Змея. Он любил Ирму, по-своему, но с появлением Лаки в тот злосчастный день, на балу, он хотел лишь ее и возможно, любил. Но вечный страх ее потерять и чувство вины, отравляло его душу. Сетем заметил, что стал чрезмерно груб, эгоистичен и раздражителен, не терпел пререканий. Стал деспотом. Придворные продолжали исполнять свой долг, выражать ему свое уважение, но все больше сторонились личного общения с Императором. Страх и недоверие поселилось в их сердцах.

— Надо решиться и все рассказать Лаки. Пусть она проклянет меня, но все равно останется со мной, даже вопреки своей воли. Я переселю ее во Дворец в качестве наложницы и все встанет на свои места. Встанет ли?! Будет ли все как прежде? — Сетем понимал: теперь уже нет.

— Дорогой, я вижу, ты не голоден!? — Заботливый тон голоса Лаки последнее время стал его раздражать. Сетем нервно дернул бровью и оторвал взгляд от тарелки.

— Дорогой, давай немножко прогуляемся. Свежий воздух полезен нам всем, особенно малышу, — произнесла Лаки.

Этот «малыш» стал просто каким-то раздражителем для слуха Сетема. Каждое упоминание о нем, вызывало волну гнева в его душе. — Это часть Антара. Он будет вечно напоминать о нем.

Сетем стал подумывать, что неплохо было бы от него избавиться. Но предпринять какие-либо крайние меры пока не решался, боясь потерять Лаки.

— А ты за весь день не нагулялась? — Грубо ответил он.

Грубость стала его вторым я. Он боялся отдаться своим чувствам, потерять голову, подчиниться женщине. Грубость — с тала формой его защиты.

— Да, конечно, — смиренно ответила Лаки.

Его грубость раздражала и пугала ее. Но зная о переживаниях мужа, Лаки пыталась не обращать на это внимание, но, смягчая его гнев своей любовью и заботой, каждый раз натыкалась на шипы и каменную стену. Это заставляло ее безмерно страдать.

— Антар, дорогой, ты только не гневайся и дай мне все высказать, что скопилось на сердце. Я очень, очень тебя люблю! Но, так жить больше нет сил! Я перестала быть собой, я не чувствую нашей прежней близости. Я совершенно запуталась в происходящем. Порой мне кажется, что тебя подменили и со мной совершенно чужой человек, а от этих мыслей я просто схожу с ума!

Сетем сложил руки на груди, нахмурил брови. Начало разговора ему явно не понравилось.

Видя реакцию мужа, Лаки, переборов в себе страх и тревогу, продолжала:

— Я решила обо всем рассказать Сетему. Я пойду к Императору и поговорю с ним. Он же не враг, а брат нам! Откровенный разговор и мои чувства к тебе, очистят его разум и он, возможно, отбросит мысли обо мне. А может, это лишь домыслы придворных завистников, и ни чего страшного вовсе и нет, и нам нечего бояться.

Сетем подошел к окну, чтобы Лаки не видела его лица. Саркастическая усмешка перекосила его губы.

«Наивная дурочка! Ну как же она его любит! Она способна пожертвовать собою, ради него! Что ж, возможно, я смогу еще на этом сыграть в свое время.»

Она подошла к нему сзади и положила руку на плечо. Прислонив голову к его спине, тихо добавила:

— Родной, даже если все, что ты говорил, правда, пусть умру я. Мы еще встретимся и будем счастливы! Поверь мне!

— Пошли спать, у меня нет сил выслушивать весь этот бред истеричной женщины. Прекрати этот вздор и марш в постель! Я устал и у меня нет сил на подобное, — фыркнул Сетем, грубо отбросил с плеча ее руку и пошел по лестнице наверх.

— Послушай, но все же может получиться, мы спасем свою любовь, мы будем жить вновь счастливо, — не унималась Лаки, торопясь за ним.

Поднявшись, она схватила его за руку и перейдя на высокие тона, вновь стала умолять его о поддержке.

Свидетелем этой сцены и стал Антар.

*****

— Взять прямо здесь, грубо. Да, это унизит ее, она возненавидит Антара. Этого я и хочу, — были его мысли в тот момент.

Почти придушив женщины поцелуем, Сетем рвал ее одежду, грубо сжимал грудь, кусал и царапал ее.

И в этот самый миг его что-то оглушило. Очнувшись, Сетем обнаружил у себя на груди Антара с кинжалом в руках и таким лицом, от которого в кошмарах сходят с ума.

Император воспользовался тем, что Антар, словно пораженный молнией, безумно смотрел на него, замерев с занесенным над ним оружием. Удар был на поражение. Обмякшее тело противника упало на бок. Сетем выскользнул из-под него и, для верности, нанес несколько жестких, оглушающих удара в голову и еще немного попинал уже бесчувственное тело соперника. Затем он оглянулся в поисках чего-то, чем можно было связать Антара.

— А уж потом так повернем это дело, что хуже некуда! Сам нарвался, придурок! Чего тебе не сиделось в пещере! А, кстати, как он от — туда выбрался? Ладно, это потом! Соображай быстро, Сетем! Сейчас время работает на тебя.

Тут он заметил Лаки. Первый испуг прошел. Хотя она еще плохо понимала, что произошло. Уже готовая к насилию, мысленно прося все Силы помочь душевному исцелению мужа, она увидела как тот падает, сраженный ударом, какого-то мужчины. В начале, Лаки подумала, что это слуга решил за нее заступиться, но такая сила удара и быстрота реакции не была свойственна созданиям мира Антара. В ужасе, она отползла к стене. Вид двух разъяренных мужчин, схватившихся в смертельной схватке, сводил с ума, но не сам фактом боя, а то, что она видела… Два Антара стараются убить друг друга. Ей показалось, что она уже сошла с ума. Когда второй Антар на секунду замер, вглядываясь в лицо ее мужа, он ударил его и отшвырнул к стене, а затем стал жестоко избивать.

— Неужели этот зверь, мой Антар! — От ужаса происходящего в полумраке коридора, ее зрачки расширились, а сердце бешено колотилось. Не в силах смотреть на это бессмысленное избиение, она бросилась к мужу, стараясь его унять, ведь противник уже не подавал признаков жизни и истекал кровью.

Но стоило ей дотронуться до Антара, как она сама получила такой удар в лицо, что полетела к противоположной стене и потеряла сознание.

Очнулась Лаки лишь в кабинете Императора, увидела связанного двойника и бешено мечущегося Сетема. Комнату наполнили стражники и, для порядка, еще наподдали лежащему пленнику. Тот лишь стонал и оплевывался кровью, проклиная все и всех.

И тут она все поняла…

Сейчас там, связанный и избитый, лежит ее любимый, милый, добрый Антар, а все это время над ней измывался Сетем. В одно мгновение ее сознание переполнили ужас, отвращение, боль, страх, ее трясло от беззвучного рыдания.

— О, Великий Змей! Все это время мой муж был неведомо где, а я отдавалась этому мерзкому существу, предателю, зверю.

Ярость, презрение и стыд стали с этого мгновения править ее сердцем. Жажда мести поселилась в душе на долгие дни страданий.

***

Убедившись, что противник полностью нейтрализован, Сетем стал искать чем — бы его связать. «Ремень отлично подойдет,» -решил он и, стянув с Антара ремень, связал его руки и ноги. А чтобы шума было меньше, вставил кляп из куска портьеры. Управившись, довольный собой Сетем, огляделся в поисках Лаки. Она лежала без чувств у стены. Немного отдышавшись, Сетем схватил ее на руки и втащил в кабинет Антара. Затем заволок туда же самого хозяина дома. Активизировал портал и перенес всех в свой Дворец. Женщину он уложил у стены, словно она именно здесь и лишилась чувств, а тело брата бросил в центр широкого ковра, разбросал по комнате вещи, мебель и начал кричать на разные голоса. Вбежала охрана. Оказавшиеся в комнате гренадеры были несколько удивлены такой сценой, но они славились не умом, а силой, и без лишних рассуждений приняли версию о случившемся, предложенную Императором.

А с его слов все выглядело так…

— Уже месяц мы тайно встречались с женой Антара. Повстречав меня на балу, данном в честь дня рождения моей дочери, женщина лишилась рассудка от страсти, которой она воспылала ко мне. Я убеждал ее, что она совершает опрометчивую ошибку, что у нее прекрасный и любящий муж, что она должна остаться с ним и быть ему верной и доброй женой, как завещал своим детям Змей. Но Лаки не унималась. Она вновь и вновь искала со мною встреч. И наконец, я сдался. Да, я сдался, согрешил, но она была так страстна и доступна, и навязчива. Не один мужчина не устоит! — Сетем кокетливо улыбнулся.- Сегодня вечером она опять попросила встречи со мной. Я чувствовал тревогу в ее голосе. Пройдя через портал, она стала плакать и умолять оставить ее во Дворце, так как муж что-то заподозрил, стал с нею груб, и она его боится. К тому же, призналась она, что ждет от меня ребенка. А так как ее муж не способен был все это время подарить миру наследника, то она опасается его догадок на этот счет. Я обнял бедную, прекрасную женщину и мы слились в поцелуе. Но тут портал активизировался: Лаки, торопясь, не закрыла его, и в комнату влетел взбешенный Антар, размахивая кинжалом. Он бросился на жену и разорвал ее одежду, крича, что она продажная девка, а затем ударил ее. Не выдержав такого, я бросился защищать бедняжку. Мы подрались! Но сила правды была на моей стороне! И вот перед вами результат баталии. -Сетем наигранно развел руки и взвел глаза к потолку, тяжело вздохнул и закончил свой рассказ. -Я очень сожалею о случившемся и буду как можно более мягок к преступнику, посягнувшему на жизнь Императора. Но Закон есть Закон. Лаки я повелеваю остаться во Дворце и быть моей официальной наложницей.

На шум сбежались придворные, пригласили Ирму. Выслушав эту историю, она лишь фыркнула и удалилась в свои покои. Лаки от такой бессовестной лжи, потеряла дар речи, да и говорить ей не дали. Взяв ее под руки, две служанки заботливо повели новую наложницу в выделенные ей покои. Антара развязали и, подталкивая пиками, повели в тюрьму. Слуги навели порядок в комнате. И на этом инцидент был исчерпан. А рассказанная Императором история, еще долго обсуждалась в мирах Хаоса, обрастая множеством невероятных фактов и подробностей, подчеркивающих благородство и доблесть Сетема, низость и грубость Антара, а женщины любили ту ее часть, что описывала любовные переживания Лаки и их близость с Императором.

На следующий же день состоялся суд над Антаром и его, по закону Хаоса, приговорили к смерти, а его сущность должна была быть замурована в кристалл.

*****

Избитый, униженный, оболганный я заканчивал свой недолгий жизненный путь в каземате императорского Дворца.

— И ради этого Змей вытащил меня из пещеры?! Да лучше б я сгнил там, чем пройти через все это. Ни физические страдания, ни даже ложь брата — Императора не заставили меня так страдать и жаждать скорейшей смерти, как унижение Лаки, потеря ее. Вот это была настоящая боль, которую не пожелаешь и врагу! Ни факт бесконечного пребывания в небытие кристалла, а невозможность видеть ее глаза, гладить золото волос, целовать нежные губы. Я не увижу рождение сына, не возьму его на руки! Я больше не буду с ними НИКОГДА! Чем я заслужил эту боль?

Мог ли я все это предвидеть и предотвратить? Нет. Где я сделал ошибку? Тысячи раз прокручивал я в голове события последних дней и часов. Почему Змей вернул меня именно в этот момент?

Каких действий он ждал от меня? Врят ли он желал меня подставить! Я мог и не выходить из кабинета. Но я же слышал ее голос, плачь. Я не мог не выйти.

Тысячи раз в своем воображении я перерезал горло ненавистному Сетему. Почему я не сделал этого сразу? Хуже не было бы! Кто бы стал его искать у меня? Но это проклятая программа, внедренная в наше подсознание — «Император неприкасаем». Но, совершая мысленное убийство его Величества, я с каждым разом испытывал радость и свободу, нарушая программу, выходя из-под власти Законов Хаоса. Но что даст мне эта свобода в каземате? Я умру, Лаки останется рабыней Сетема. Сын будет расти при Дворе и воспитываться в поклонении братоубийце и прелюбодею. Он будет презирать меня и любить то, что я сейчас так ненавижу.

Я чувствовал что ненависть и кипучая душевная боль, изменяют меня, делают ДРУГИМ.

А если бы я не бросился на него и выдал себя за Сетема, чем бы он доказал, что Сетем он, а не я. Но тогда бы история повторилась, и на моем месте сидел бы он, а я правил Хаосом. Нет, я не смог бы жить в этой лжи! Чего хочет от меня Змей? Ответь мне, Владыка!

Физическая боль постепенно утихала, раны регенерировались, а душа обретала стойкость булата: во взгляде появился лед, и… мне стало тесно в этом мире. Я был готов умереть!

****

Произошедшее ввело сознание Лаки в оцепенение. Она перестала реагировать на окружающее. Лаки забилась в угол самый темной, самый дальний и превратилась в точку, крошечную, незаметную. Ужас происходящего, осознание ситуации и предстоящих событий, вызвали полное оцепенение воли. Ее отвели в богато убранные комнаты, помыли, причесали, отработали рану на лице от удара Сетема. Вокруг нее сновала прислуга, желая во всем угодить новой госпоже. На нее одели роскошное платье, она стала подобна кукле. Наконец новую наложницу Императора оставили в покое. Так посоветовал придворный лекарь. Он же дал ей выпить успокоительной настойки. Так как, верно решил, -это последствия перенесенного стресса. Под действием лекарства Лаки уснула на широкой, созданной для плотских утех Императора кровати, в прекрасной, но чужой комнате, убитая горем, сгораемая от стыда и унижения.

Сон был кошмарным, но исцеляющим. Как и тела, сознания Владык быстро восстанавливаются, но исцеление сознания -это включение запасных резервов психики, это изменение его прежних показателей. Носитель остается прежним, но теперь он думает и поступает несколько иначе. Сон и стал перезагрузкой ее сознания.

Огромная змея сжимала Лаки в кольцах своего тела. Они словно висели над огранным потоком. Не было сил вырваться из этих тисков. Голова Змея приблизилась к лицу. Янтарные глаза притягивали и усыпляли, она перестала сопротивляться и обмякла. И слезы полились по щекам. Но тут голова Змея вспыхнула и, в обрамлении огня, перед ней предстало лицо Антара. Сколько любви было в этом нереальном взгляде. Губы едва слышно шептали: «Прости и прощай. Я люблю тебя и буду любить вечно! Береги сына!»

Так же неожиданно, как и появилось, лицо исчезло, и вновь янтарный взгляд Змея убаюкивал ее.

Лаки проснулась ранним утром с заплаканным лицом и сердцем, полным решимости.

— Пусть я не смогу спасти мужа, но я выполню его последнюю волю. Я сберегу сына и отомщу за гибель его отца.

Позвав служанок, она оделась, причесалась, велела принести завтрак и стала вести себя так, словно уже давно здесь живет. Все ее прихоти выполнялись безоговорочно, -таково было распоряжение Императора.

Ближе к полудню ей сообщили, что Император желает посетить свою наложницу. Лаки уже подготовилась к этой встречи.

*****

Отправив Антара в камеру и произнеся трогательную речь перед придворными, Император заперся в своем кабинете, распорядившись, чтобы его никто не беспокоил.

Быстрая смена событий этого дня, так удачно сложившиеся в его пользу обстоятельства, очень возбуждающе подействовали на психику Сетема. Он попытался сосредоточиться на планах завтрашнего дня, но сильно разболелась голова. Прилег вздремнуть на диван, но сон не шел.

Так, без отдыха и сна, Сетем до утра пробегал, словно зверь в клетке, по комнате. Розовое светило поднималось из-за гор, ночные твари спешили в укрытия, мир просыпался. Воспаленные глаза Императора отказывались взирать на радость нового дня. Сетем опустил плотную занавесь, комната погрузилась во мрак.

— Через несколько часов начнется суд над преступником. Сегодня впервые приговорят к смерти Владыку Хаоса. А еще предстоит разговор с Лаки. Надо собраться с мыслями, быть на высоте, управлять событиями.

Он закрыл глаза и выровнял дыхание. Наконец удалось сосредоточиться. Затем по тайному переходу, Сетем вошел к себе в спальню, умылся и переоделся. Холодная, родниковая вода освежила горящее тело. Мысли обретали порядок. Оглядев себя в зеркале, хозяин Хаоса остался доволен.

— Воспаленный взор придаст моим словам оттенок трагизма, душевных мук, испытанных в принятии решений государственного значения.

Оправив черный, вышитый золотом камзол, чуть приподняв воротничок рубахи, он принял слегка надменный вид и позвонил в колокольчик для вызова слуг.

— Ее императорское величество уже встали? — спросил он вошедшего слугу.

— Ни как нет, ваша милость, — пролепетал паренек, низко опустив голову.

«Это к лучшему,» — подумал Владыка и добавил вслух, — Прикажи подать завтрак сюда и осведомись о состоянии моей наложницы.

— Будет исполнено. — Слуга быстро удалился.

Через несколько минут он вернулся, неся поднос с завтраком Императора. Готовя стол к трапезе, парень рассказал о вчерашнем поведении Лаки, о том, что у нее был доктор, и она приняла успокоительные капли.

— Утром встала рано, заплаканная, но бодрая. Велела себя одеть, причесать и подать завтрак, -закончил слуга свой доклад.

— Извольте завтракать, мой господин! Нужно ли мне остаться и прислуживать Вам? — Парень вновь склонил голову в поклоне.

— Нет, ступай, я позову! — Император хотел в одиночестве обдумать свои планы. Медленно поглощая пищу, он думал.

«Суд приговорит Антара к смертной казни, и я от него избавлюсь навсегда. Он даже перевоплотиться не сможет! Я, конечно, в своей речи, буду просить смягчить его наказание, так как он мне брат и действовал в состоянии аффекта, но это будет лишь красивый, театральный ход, не более. Закон Змея — непреклонен! Лаки.. Интересно, что у нее на уме? Разговор с ней обещает много подводных камней. Надо держать ушки на макушке. Но она в моей власти и думаю, не станет поступать опрометчиво. Хотя, это особая парочка!

Ирма… Она, конечно, взбешена. Но воля Императора и для нее закон. Надеюсь, на глупости она не пойдет. А, в общем, время покажет!»

Дожевав последний кусочек, он посмотрел на часы.

— Пора, пора. Начинается второй акт представления. — Мысленно ухмыльнувшись, Сетем позвонил слуге.

Пока убирали со стола, Император еще раз оглядел себя в зеркало, поправил выбившуюся прядь, гордо откинул голову и полный собственного достоинства, непоколебимый в своей правоте, зашагал в тронный зал, где и должно было произойти заседание суда над Антаром.

*****

В тронном зале судьи уже давно поджидали Императора. Антар тихо сидел на месте подсудимого, полный достоинства и, казался отрешенным от происходящего. Будто не его приговорят к вечному забвению, будто все это лишь сон. Но самым странным были его глаза, с любопытством рассматривающие судей. В них не было страха, мольбы о пощаде, они были ЧУЖИЕ. Судьям временами казалось, что пришли они судить не одного из Владык Хаоса, а какое-то иное, незнакомое им существо.

— Да это и не удивительно! — Перешептывались они. -Ни один истинный хаосец не посмеет поднять руку на Императора, это у нас в крови.

Судьи явно боялись Антара и желали поскорее с этим покончить, закрыть дело и разбежаться по домам, к теплым и родным стенам. Его взгляд морозил их изнутри, разрывая сознание на части, подавляя, смеясь над жалкими обломками их бытия.

Наконец вошел Император, было заметно, с какой неподдельной радостью, собравшиеся приветствовали своего Владыку. Ни кто, даже стража, не обратили внимания, что Антар, единственный не встал для приветствия. Он лишь криво улыбнулся и взгляд его еще больше похолодел.

Судья попросил его Величество еще раз рассказать историю вчерашних событий и объяснить собравшимся цель их заседания. Это была формальность, но как эффектно выступил Сетем, как неподдельны были его слова сожаления и скорби о заблудшем брате и его несчастной жене. Как горько он сожалел о случившемся.

— Увы, но еще раз мне придется пересказать эту печальную историю, последствия которой собрали нас в этом месте.- Сетем вздохнул, и, рассказанная им впервые в стенах императорского кабинета история повторилась, приобретя еще больший трагизм. В его голосе звучало сочувствие к падшему, тревога и неподдельная боль.

— Я могу понять чувства моего брата Антара и объяснить его поведение аффектом, вызванным высоким чувством любви. Я даже его прощаю, и буду просить Лаки простить его. Мне больно видеть тебя, брат мой, в таком собрании и при таких обстоятельствах. С большей радостью я гулял бы с тобой за праздничным столом, но на все воля Змея! — И Сетем смахнул слезу с красных опухших глаз. По залу прошел гул восторженного одобрения.

Антар, казалось, не замечал происходящего, лишь схваченные энергетическими наручниками кисти рук сжимались на воображаемой шее.

— Учитывая сказанное мною, прошу суд быть как можно более снисходительным к подсудимому, и облегчить страдания этой заблудшей души. Во имя Змея! — Закончил свою пламенную речь Сетем.

— Во имя Змея! — Ответила публика.

Судьи посовещались и огласили приговор:

— Пользуясь вечным Законом Создателя, подаренного им нашему миру для укрепления добра и справедливости, суд постановил:

1.Носителя сжечь.

2.Сущностную субстанцию Владыки Антара замуровать в кристалл и опустить на дно Озера Ока.

Во имя Змея!

Наступила тишина.

— Во имя Змея! — Отозвался Император, встал и удалился.

Судья поспешно пролепетал, сжимаясь под взглядом подсудимого:

— Приговор привести к исполнению завтра утром. Выполнить последнюю волю осужденного.

Подхватив свитки законов, он, путаясь в мантии, не смотря на свой сан, бросился бежать из зала суда, словно провинившийся мальчишка с места преступления.

Охрана приказала Антару встать. Его отвели в камеру и оставили дожидаться визита Верховного Жреца Змея, а так же стряпчего, должного содействовать исполнению его последней воли.

Потянулись скучные часы ожидания.

*****

Оправив для пышности складки юбки из золотой ткани, вздернув оборки лифа из тонких кружев, приняв гордый, непринужденный вид и затаив в глазах хитрую искорку, Лаки поудобнее уселась в кресло с резными ручками, ожидая высокого гостя. Весь вид ее говорил: «Ну что ж, давай играть по твоим правилам!»

Постучали — вошел слуга Императора. Склонив голову, от открыл двери своему господину. Закрыл дверь и встал у входа.

— Оставь нас! — Велел Сетем слуге. Тот удалился с выражением явного облегчения на лице.

Лаки встретила Императора в той же позе, смотря прямо в его глаза.

— Добрый день, Лаки! — приветствовал ее он.

— Добрый день, Ваше Величество! — Она почтительно, но гордо склонила голову. -Как мой спаситель и покровитель провел ночь?

Сетем понял, что проиграл этот раунд, в независимости от результата разговора. Он подошел к ней и дотронулся до розового пятна на ее щеке — последствие вчерашнего удара. Это прикосновение вызвало в Лаки дрожь. Сетем понимал — игра не имеет смысла в ее присутствии, но все же рискнул. Упав перед ней на колени, он обхватил руками ее ступни и прижил лоб к ее ногам. Изображая раскаяние, прошептал:

— Да, я виноват, я подлец, но я Император! И я люблю тебя до безумия! Мои действия принесли тебе лишь страдания, но теперь все позади и между нами ни кого нет. Мы будем счастливы! Я воспитаю твоего сына как родного, ты будешь моей королевой.

Лаки сидела словно окаменев. Рыдания сжимали ее горло, живот сводило от отвращения. Но она дочь Змея и будет играть до конца.

Сетем не поднимал головы, ожидая ответной реакции на свою речь, но в ответ он слышал лишь ее прерывистое дыхание.

Подняв, наконец, голову, Император уловил во взгляде своей наложницы ненависть и боль, но она быстро отвела глаза и сквозь невидимые слезы, улыбнулась. Ее молчание и безропотность бесили его. Он резко встал и подошел к окну. Глядя на горные вершины, Сетем сказал, как бы между прочим.

— Я только что из суда над Антаром. Его приговорили к смерти и вечному забвению. — Он вновь подождал ответа.

И снова лишь тишина комнаты отвечала Императору.

От слов Сетема, Лаки побледнела и ее руки, до белых косточек, сжали ручки кресла. Она ждала и боялась этих слов. Еще увидев мужа, избитого и связанного на полу кабинета Сетема, Лаки прекрасно осознала его участь и мысленно попрощалась с ним, когда стражники волокли Антара в тюрьму.

— Если хочешь, ты можешь с ним попрощаться. Это будет моей милостью тебе, прекрасная Лаки, — съехидничал Сетем.

— Нет, -ее голос, словно колокол в ночной тиши, ударил по его нервам.

А ведь он представлял, что она будет валяться у него в ногах, умоляя о встречи с мужем. В чем же он просчитался? Как завладеть ее вниманием, чем ее взять?

Он вновь вернулся к креслу, облокотился о спинку и сказал ей на ушко.

— Хочешь, я сохраню ему жизнь?

От этого змеиного шепота, Лаки вздрогнула. Да, она бесконечно этого желала! Но показать свою слабость не в ее характере.

— Чего ты хочешь в замен? — Спросила она ледяным тоном.

— О, совсем немного, — тебя! Ты должна подтверждать мою версию случившегося, быть любящей и милой. -Сетем хитро улыбнулся.

«А все-таки я поймал тебя», — подумал он.

«Предать, чтобы сохранить жизнь Антару? Он не принял бы этой жертвы… От меня да…, а ребенок! Во сне он просил сохранить дитя. Если я пойду на эту сделку, нашим жизням ни чего не будет угрожать. Или это только иллюзия, очередной обман? Если не соглашусь… Сетем объявил меня своей наложницей и заявил, что наш союз полюбовный, если со мной или ребенком, что-то случиться, ему это будет не выгодно. Да он и не хочет от меня избавляться. В любом случае мы с ребенком будем жить, а насчет Антара он может и обмануть. Я буду играть в его игру, ради будущего!»

— Нет, мой Император. Я хочу остаться с Вами, и вы, правы, Антар нам только помеха, -страстно прошептала она.

Этого Сетем не ожидал. Поток его мыслей словно оборвало. Рыбка соскочила с крючка и сама расставила сети рыбаку.

Не попрощавшись, Император вышел. Когда звуки шагов, удаляющейся охраны Императора затихли, Лаки без сил рухнула на пол и зарыдала.

*****

Спустилась ночь, как предвестники беды, сгущались тучи, закрывая ночные Светила. Во дворце погасли огни, только ночники — кристаллы, обволакивали полумраком дворцовые переходы. К двери покоев Лаки приблизилась темная фигура. Ее лицо скрывал капюшон. Фигура казалась бесформенной под складками плаща. Пошарив в кармане, ночной гость достал ключ от двери и вошел. Оглядевшись и привыкнув глазами к темноте комнаты, фигура приблизилась к кровати. Нагнувшись над спящей Лаки, гость пристально вгляделся в ее черты. Страдания и душевные муки оставили на нем явный отпечаток. И если день и воля прятали эти влияния, то ночь и сон открывали истину. Во сне Лаки снова плакала. Рука в темной кружевной перчатке слегка коснулась ее плеча.

— Лаки, проснитесь! Слышите меня! Проснитесь! -Шепнул ночной визитер ей на ухо.

Открыв глаза и еще ничего не понимая спросонья, Лаки закричала, увидев гостя. Она решила, что ее пришли убивать или сам Сетем пожаловал к ней.

Во сне Лаки прощалась с мужем и любые мысли о Сетеме ее тяготили. Фигура в испуге зажала ей рот и вновь зашептала.

— Прошу Вас, успокойтесь! Не выдавайте меня! На Ваши крики сбежится охрана, и быть беде. — В голосе гостя было столько искреннего испуга, что Лаки окончательно проснулась и прекратила кричать. Она села на кровати.

— Кто Вы и зачем пришли ко мне? — Пытаясь в полутьме разглядеть черты гостя, с опаской спросила женщина.

Прежде чем ответить, фигура прошмыгнула к двери, быстро выглянула в коридор и, только убедившись, что крики Лаки не успели поднять дворцовую стражу и не разбудили прислугу, гость запер дверь изнутри и вновь вернулся к наложнице, продолжавшей сидеть на кровати. Затем незнакомец снял со стены осветительный кристалл, поставил на столик около кровати, пододвинул кресло, сел и, наконец, сняв плащ, показал свое лицо. Лаки зажала рот, чтобы крик удивления не вырвался из нее.

Перед императорской наложницей сидела Ирма. Увидев Императрицу, Лаки бросилась выражать ей знаки уважения, -поклониться и поцеловать руку, -но Ирма остановила ее. Сильной рукой она усадила Лаки вновь на постель.

— Дорогая моя, мы с Вами сейчас в одинаковом положении. Знайте, я не верю словам Императора, хотя его ночные исчезновения из Дворца и злили меня. И я даже допускаю, что он встречался с Вами, но я чувствую, что здесь не все так гладко, как он описывает.

Лаки хотела что-то сказать, но Ирма, подняв руку, жестом попросила дать ей договорить.

— Я не верю Сетему и хочу знать правду. Я дочь Змея и не подвержена приступам бездумной ревности, а так же не верю, что на это способны другие дети Великого отца. Потому я сомневаюсь в истинности, предложенной Императором причины преступного поведения Антара. Сюда я пришла выслушать Вашу версию истории. — Императрица замолчала, давая объясниться Лаки.

— Ваше Величество, мне нечего скрывать от Вас. И я не хочу, чтобы Вы страдали, подобно мне!

Лаки, глотая слезы, пересказала события последнего месяца, начиная с ухода Антара на совещание с Императором и до вечера, приведшего ее в эти покои, а ее мужа на эшафот.

Ирма ни разу не перебила, и только свет ночника мог открыть переживания на ее лице. Лишь игра скул и сжатые губы выдавали кипевший в сердце хозяйки Хаоса гнев.

Закончив свой рассказ, Лаки сидела, горестно сложив руки, глядя на жену Императора заплаканными глазами. В образовавшемся тягостном молчании обе женщины переживали боль и обиду.

— Зачем он заходил к Вам после суда? Поздороваться? — Горько улыбаясь, спросила Ирма.

Лаки скороговоркой пересказала ей суть ее вечернего разговора с Сетемом, закрыла ладонями лицо и горько заплакала, упав на подушку.

Ирма, ни чего не говоря, встала, повесила кристалл на место, отодвинула кресло, накинула плащ и, укрыв лицо капюшоном, покинула пленницу Сетема.

*****

Отрицательный ответ Лаки на выгодное предложение ввел Сетема в замешательство. Взвесив все «за» и «против», он решил, что его мужские чары все таки взяли свое и она, в глубине своего сердца, уже ему отдалась, но лишь сложившиеся обстоятельства путают ее мысли.

— Она боится признаться, что полюбила меня, что ее возбуждают мои ласки, мой любовный напор. Она хочет меня, а я хочу ее! -Придя к столь лестному для себя выводу, Император весело зашагал в обеденный зал, где его ждала Императрица.

После взаимных приветствий, царственная чета уселась обедать. Не смотря на лившуюся с потолка музыку, казалось, что их окружает могильная тишина. Сетем, хотя и хотел выглядеть веселым, в конце концов, сдался. Его попытки разговорить жену, больше походили на оправдания и страх перед ее всевидящими и все понимающими глазами. Он действительно немного побаивался ее и всегда рядом с ней чувствовал себя не в своей тарелке. Ему чудилось, что Ирма все знает, обо всем догадывается, а признаться в своих ошибках у него не хватало духу. И он прятался от ее глаз под маской веселья или капризного гнева.

— Как себя чувствует Лаки, — проглотив кусочек пирожного, спросила Ирма.

— Лаки? Ах, Лаки?! Моя новая наложница? Чуть не забыл! Надо позвать служанку, приставленную к ней и узнать, оправилась ли она от перенесенного потрясения. — Скрывая смущение ложью, ответил Сетем.

— А разве Вы сами не проведали ее часом ранее, — улыбаясь глазами, говорившими: «Я знаю о каждом твоем шаге», — слегка удивленно спросила Ирма.

— Я… ах, да, совсем вылетело из головы, да, да… заглядывал. Все хорошо, — он явно не желал продолжения разговора и сделал вид, что очень занят трапезой.

Затем Император якобы вспомнил, что его ожидали какие-то важные дела, поспешно встал и ушел. До вечера Сетем просидел в своем кабинете, радуя сердце предстоящей казнью Антара и ответом Лаки. Первым его желанием было провести оставшееся до казни время в объятиях Лаки, но потом «сладкое» Сетем решил оставить на завтра, после «главного блюда». Эту ночь он провел, предаваясь сладостным мечтам и видя эротические сны: он и Лаки, и все его фантазии. Он обладает ею много раз, и жестко и ласково. Она сладостно стонет и кричит в экстазе, но тут сон прервался. В комнату вошел, весь трясясь и обливаясь холодным потом, начальник тюрьмы. Он упал перед Императором и, всхлипывая, стал что-то бормотать про оборотней, великую силу магии Владык и другую чушь, которую Сетем, еще не отойдя от сна, плохо понимал.

— Во имя Змея! Прекратите этот театр и доложите по форме, что случилось и зачем было будить меня и отрывать от столь необходимого моему, изнуренному заботой о Вас, паршивцах, сна! -Император зевнул и сел.

— Я не виноват, Ваша милость! Ни в чем не виноват! Он был заперт и скован, как Вы приказали. Мы все приготовили к утренней экзекуции. Но, когда Великий Жрец, пришел к нему для совершения ритуала перехода, его не оказалось в камере. Смилуйтесь, пожалейте меня! — Старый служака снова заплакал.

— Кого не было в камере? — С тревогой переспросил, ошарашенный новостью, Сетем.

— Его… его, Вашего брата! Ой… Простите! Преступника Антара, — в страхе заскулил начальник тюрьмы, выпучив глаза и зажав рот кулаком.

— Что!!! — Сетем, словно кот, спрыгнул с кровати и схватил беднягу за грудки. — Что?! -Мог лишь выговорить он, шипя и отплевываясь слюной.

Лишь накинув халат, босой, Император бросился осматривать камеру, где до настоящего момента должен был содержаться Антар. Она и сейчас была заперта. Это была одна из надежнейших камер дворцовой тюрьмы, оснащенная мощным силовым полем. Но в ней ни кого не было. В бессильной ярости Сетем упал на холодную каменную скамью, которая еще хранила тепло тела его соперника. Рядом на полу он заметил силовые браслеты. Император в недоумении покачал головой.

— А может это к лучшему! Или нет… — слабо улыбнувшись, подумал он и поплелся одеваться. -Лишиться такого зрелища! -Тяжело вздохнув, Сетем принял факт исчезновения Антара за волю Змея. Но страх поселился в его душе.

*****

Минуты ожидания сливались в часы, а их оставалось все меньше и меньше. Словно песчинки в песочных часах бесшумно уплывали последние мгновения жизни Антара. Через крошечное окошко под самым потолком повеяло утренней прохладой. Владыка слегка поежился на каменной плите. Холодный камень не прибавлял тепла, но поджав колени к подбородку и обхватив руками ноги, Антар уперся лбом в колени, облокотился о стену и задремал. Лучше поспать, чем накручивать себя перед казнью. Ведь сделать уже все разно ничего нельзя. Лишь один вопрос мучил его: «Зачем Змей удвоил мои страдания? Зачем заставляет дважды умирать?» Он смирился и просил Создателя только об одном — «Смилуйся над Лаки и нашим сыном!»

В коридоре послышались шаги стражи, загремели ключами у двери его камеры, в замке щелкнуло, и дверь отворилась.

«До казни еще есть время, наверное, пришел приказчик или Жрец.» Не меняя позы, Антар поднял ледяной взгляд на вошедших. Действительно, вместе с охранником в камеру вошел посетитель. Он был в темном плаще до пола с капюшоном, совершенно скрывающим его лицо. Гость что-то шепнул охраннику и тот, кланяясь, удалился, затворив за собой дверь. Темная фигура подошла вплотную к заключенному, долго всматривалась в его лицо. Когда их глаза встретились, посетитель не выдержал, слегка вскрикнул и вяло опустился на каменную скамью рядом с Антаром.

— У нас очень мало времени, брат, — сказал незнакомец. — Я знаю о случившемся всю правду. Твоя жена посвятила меня в ваши страдания. Я знаю также, что твоя смерть, уничтожит то, что еще не сложилось и мы все потеряем будущее. Я вижу это… — словно всматриваясь в невидимую картину, гость смолк на мгновение.

Антар не чувствовал враждебности от посетителя, наоборот, все его существо пылало желанием ему помочь и состраданием к его доле. Антар опустил ноги, повернулся к посетителю и тихо спросил:

— Кто ты и зачем пришел? Я благодарен за твое сочувствие, и, хотя не очень тебя понимаю, рад участию в моем деле.

Гость откинул капюшон и Антар увидел прекрасную и грустную Ирму, Владычицу Хаоса. Владыка опустился на холодный каменный пол и поцеловал ее руку в темных кружевах перчаток. Он хотел что-то сказать, спросить, его глаза впервые с того горького вечера загорелись теплом и интересом к происходящему, но Императрица не дала ему произнести ни слова, прижав маленькую ладонь к его губам. Он лишь поцеловал эту ладонь и прижал ко лбу в знак благодарности. Ирма велела ему сесть на скамью и шепотом, прижавшись губами к его уху, от чего было немножко щекотно, прошептала:

— Нельзя терять время. Я пошла на этот шаг только ради будущего Хаоса и моей дочери. Сидите смирно и ничему не удивляйтесь.-

Достав из-под плаща маленький силовой кристалл, она дотронулась им до его наручников и они открылись. Чтобы не было шума от падения, Ирма придержала их рукой. Затем, закинув наручники под скамью, она встала и медленно стала обходить камеру, поглаживая стены ладонью правой руки, а в левой — держала кристалл. Но вот Ирма, что-то нащупав в стене, воткнула в нее голубоватый кристалл. На первый взгляд ни чего не произошло. Женщина быстро подошла к Антару и явно торопясь прошептала, что — то застегнув на его запястье

— Как только я скажу «можно», активизируйте портальный браслет. Удачи, брат!

Она подошла к двери камеры и постучала. Дверь отворили, и зашел стражник, приведший ее. Ирма дотронулась до его лба ладонью и, обмякнув, тело солдата сползло на пол камеры.

— Помогите вытащить его в коридор!

— Что с ним?

— Просто мгновенный сон. Солдат проснется только через несколько минут и ни чего не будет помнить. Ему покажется, что он просто вздремнул на посту.

Стражника оттащили в коридор и усадили на скамеечку у стены. Затем Ирма приказала пленнику вернуться в камеру и активизировать портал.

— Но зачем мне бежать. В Хаосе не скрыться. Лучше смерть! — Возразил на ее уговоры Антар. Он не очень понимал в тот момент, смысл этого жертвенного и безумно опасного поступка Ирмы.

— Нам некогда пререкаться, Владыка Антар, — холодным тоном ответила Владычица. — Делайте, что я говорю. На все воля Змея!

И она впихнула его обратно в камеру.

— Действие кристалла ограниченно. Да и время сна охранника тоже. Мне не хочется быть узнанной! Быстрее!

Словно ошпаренный этой холодностью, Антар машинально активизировал браслет. Пространство хлюпнуло и всосало его.

Ирма извлекла кристалл из стены, выскочила в коридор и, завернувшись в плащ, бросилась к выходу. Как только она скрылась за поворотом, проснулся охранник. Он застонал и открыл глаза. Безумно оглядевшись по сторонам, бедняга решил, что уснул и испугался: « Узнай об этом начальство и его самого засадят в тюрьму — он же охраняет особо опасного преступника.» Через полчаса в начале коридора показалась чья-то тень. Она приблизилась к охраннику и мягким, слегка приглушенным голосом позвала его

— Сын мой, открой дверь в камеру заключенного Владыки Антара.- Посетитель снял капюшон и солдат узнал Верховного Жреца Змея. Поклонившись и поцеловав полу его сутаны, охранник чуть дрожащими от волнения руками, отпер дверь камеры. Он очень боялся этого мрачного, с мягким голосом существа. Охраннику казалось, что он все видит и знает. Ему казалось — он сам Змей.

Дверь отворилась, и солдат с Приором вошли в камеру. Жрец повернул лицо с немым вопросом к охраннику, а тот остолбенел, не в силах справиться с ужасом от мыслей о последствиях увиденного.

Как вы уже догадались — камера была пуста. Вот тут-то и начался переполох.

*****

Отойдя от шока, Сетем с бешенными глазами стал метаться по Дворцу, подняв на ноги всех слуг и охрану. Всю стражу внешнюю и внутреннюю, армию и тайных сыскных агентов. Начальникам всех этих ведомств было велено незамедлительно явиться в Тронный зал. Горя от гнева и страха, Сетем приказал удвоить охрану Лаки и всего Дворца. Он и сам не мог объяснить чего боится, но страх сковывал его. Конечно, он прекрасно понимал, что один Антар не пойдет против армии Сетема, но в его голове рождались мысли о тайных планах сообщников беглого Владыки: о бунтах, войнах и прочих неприятностях. Это был второй побег Антара от смерти, уготованной ему Сетемом. И сейчас Император не мог или не хотел объяснить это волей Змея, а лишь наличием тайных заговоров против его власти.

Начальники служб, уже осведомленные о случившемся, в ужасе от предстоящей бури, собрались в Тронном зале.

Император, растерянный, взбешенный и охваченный страхом, предстал перед ними. Он кричал на них, обвинял в случившемся, обещал казнить, если к завтрашнему утру беглеца не изловят, а вместе с ним всех заговорщиков, помогавших ему бежать. Охрану и начальника тюрьмы, Император велел бросить в Озеро Ока, та же участь ждала и остальных в случае не исполнения приказа.

Спустив пары, Сетем закрылся в своем кабинете и стал ждать.

*****

Лаки слышала, что во Дворце что-то происходит: все бегают, кричат, в ее комнате появилась удвоенная охрана. Служанки о чем-то перешептывались и не подпускали ее к двери и окнам, следя за каждым шагом. Это действовало на нервы. Пленница попробовала узнать, в чем причина этой суеты, но все лишь мрачно молчали, и ответом было лишь: «Приказ Императора!» Наконец, потеряв надежду что-либо выяснить, Лаки села в кресло и взялась за вышивание. Это занятие успокаивало ее и позволяло сконцентрировать мысли. К ней ни кто не заходил с визитом, и до позднего вечера Лаки вышивала затейливый узор. Мысли успокоились, и на душе стало как-то легко, будто что-то страшное прошло мимо, лишь задев ее своей тенью. Спустилась ночь. Поужинав, Лаки уже собралась лечь в постель, как в коридоре послышался топот нескольких пар ног и без стука в комнату влетел Сетем. Хлопнув за собой дверью и повернув ключ в замке, он с горящими глазами бросился к ней. Грубо схватил за плечи и, сжав их, сильно встряхнул женщину, рявкнув ей в лицо:

— Где он? Я убью вас обоих! — Его глаза яростно сверкали, зубы так страшно клацали, что казалось, он был готов впиться в ее шею.

Поборов в себе первый страх от внезапного вторжения, и лишь сжав от боли кулаки, Лаки с неподдельным любопытством спросила:

— Милый Император чем-то встревожен? Кажется, даже рассержен! Что хотите Вы узнать от бедной наложницы? Я весь день просидела взаперти, я даже не знаю, что собственно происходит, — с возмущением закончила Лаки, обращение к Сетему.

— Врешь, все ты знаешь! Вы все ведьмы! Где твой проклятый муженек? Кто вам помогает? Всех заживо сожгу! — Наконец он отпустил ее и забегал по комнате, круша на ходу мебель и разбивая вазы.

Лаки невозмутимо стояла на прежнем месте и тихо улыбалась. Она еще не понимала, что именно произошло, но радость от того, что возможно Антар еще жив и это, видимо то, что бесит Сетема, вызывало в ее сердце поток благодарности. Она догадывалась, кто им помогал, и готова была умереть, но не выдать спасителя.

Немного успокоившись, Сетем сел на кровать, так как более ни чего из мебели не осталось. Тяжело переведя дух, он сумрачно из — под лобья посмотрел на Лаки.

— Я знаю, что ты будешь молчать, а может, ты действительно ни чего не знаешь! — Будто сам с собой заговорил он. — Они не найдут его. Он не в Хаосе, но тогда где? Видимо, я обречен совершать ошибки.

Вдруг лицо его перекосилось, гневная маска исчезла, и ей на смену пришло капризное выражение обиженного ребенка. Он упал на колени перед Лаки, в глазах стояли слезы. Он долго смотрел в ее лицо, обхватив руками колени. Затем уткнулся лицом в ее ночную рубаху и глубоко вдохнул аромат ее тела. Так прошло несколько минут. Лаки не знала, что ей ожидать и стояла у кровати не в силах шелохнуться. Волны презрения и отвращения захлестывали ее. Неожиданно Сетем одним рывком разорвал тонкую материю и повалил наложницу на постель. Она лишь успела тихо вскрикнуть от неожиданности. Его горячие руки грубо и страстно ласкали ее тело. Отвращение и страсть боролись в ней. Его тело испускало столько феромонов, что сознание мутилось, а тело сдавалось, подчиняясь ласкам. Она лишь постанывала в его объятиях и слезы катились из ее глаз. Насытившись этой прекрасной плотью, Сетем со вздохом умиротворения, раскинув руки, развалился на кровати и уснул. Во сне он кричал, покрывался испариной и шептал:

— Я не отдам ее тебе!

*****

Антар очутился у Озера Ока. Оглядевшись по сторонам и не заметив опасности, он подошел к краю обрывистого берега, наполненного кипящей лавой котлована. Считалось, что на дне этого озера храниться кристалл Ока Змея, центр Хаоса, матрица вечной Игры. Сев на камень, Антар задумался.

— Зачем Ирма перебросила меня сюда? Что она хотела этим сказать? Чего они все от меня ждут? Но если я вот так буду здесь сидеть, меня найдут. Наверное, во Дворце уже подняли тревогу. Создатель, укажи мне путь, веди меня! -Обратился мысленно к Змею Антар, надеясь, что какой-нибудь знак укажет, что ему делать дальше.

Тут его внимание привлекла повышенная активность булькающей плазмы. Со дна озера стали подниматься гигантские пузыри. Антар бросил в один из них камушек, но вместо ожидаемого хлопка, увидел, что камень отскочил от поверхности пузыря и запрыгал, отталкиваясь рикошетом по остальным, пока не пропал в огненной бездне.

Антар усмехнулся, и сумасшедшая мысль пришла ему в голову. Изловчившись, он прыгнул на самый большой пузырь, его плотная оболочка мягко прогнулась под его тяжестью и словно батут, отбросила Антара к следующему пузырю.

Со стороны это шоу ужасало: фигурка Владыки вот-вот рухнет в пылающую жижу и сгорит.

Лучше сгореть, но иметь возможность вернуться, — мелькнула шальная мысль. Но пузыри продолжали мягко принимать его в свои пылающие объятия, сильное и ловкое тело, легко справлялось с этим упражнением.

В чем-то происходящее с Антаром напоминало инициацию, когда ему надо было по огненной реке пройти к центру Ока. Владыка попробовал сделать тоже и сейчас. Скача по шарам газа, он направился к центру Озера, к самому большому пузырю, рождающемуся в этот момент из его глубин. Хотя это и давалось с трудом и вычислить направление рикошета не всегда удавалось точно, Антар на последнем усилие прыгнул на поверхность пузыря и… он лопнул.

Образовавшаяся воздушная воронка моментально всосала его в глубь Озера Ока и Антар попрощался с жизнью.

Поверхность озера разгладилась, и ни что не напоминало о случившемся.

Ожидая мгновенной смерти, Антар расслабился и от того больно стукнулся спиной и головой о холодный каменный пол. Над ним закрылась воронка, все стихло. Оглядевшись, он понял, что снова находиться в кристалле Ока Змея. Вспоминая прошлый опыт знакомства с Создателем, он решил постараться использовать все свои шансы в этой Игре. И даже готов был вступить в прения со Змеем!

Превозмогая боль в теле, полученную от падения с высоты, Антар встал и медленно ковыляя, подошел к стене. Ее гладкая, прозрачная поверхность, пестрела в калейдоскопе быстро сменяющихся картинок из жизни миров Хаоса. Гладкие, красноватые стены мерцали множеством граней внешнего мира.

Послышался уже знакомый шелест и тихое шипение наполнило пространство. Устроившись удобно, Змей скрестил руки на груди и внимательно, по — отечески, с любовью и грустью, взглянул на Антара. В его немигающих янтарных глазах сейчас поселилась вся мировая скорбь. Оба молчали. Антар мысленно требовал объяснений, но пораженный взглядом Создателя, не в силах был произнести ни слова. Змей глубокомысленно покачал головой и, словно отвечая невидимому собеседнику, произнес:

— Да, да. Иного выхода нет. Это результат ошибки. Все опять повторяется… Но рискнуть стоит.

Его рука коснулась гладкой поверхности и, словно нащупав невидимую неровность, пальцы впились во что-то и Змей с силой вырвал из стены конусообразный красноватый кристалл. Дыра сразу затянулась. Кристалл он подал Антару. На ощупь камень был теплый и пульсировал, словно живое сердце Хаоса. В руках Владики он вдруг вспыхнул алым пламенем. По телу прошел электрический разряд. Камень чуть вздрогнул в руках и забился в ритме его сердца. По его поверхности прошли темные всполохи, уходящие к центру. Вскоре кристалл перестал светиться, но теплота и ритмичное пульсирование остались. Антару показалось, что кристалл стал частью его самого, или он стал частью кристалла. Кристалл пульсировал в ритме его сердца, он жил одной с ним жизнью. Антар стал мысленно погружаться в его центр, самую суть их совместного сознания.

Когда он уже готов был слиться с кристаллом, яркая вспышка осветила его разум, безумная боль пронзила тело. Антар ощутил, словно вновь проходит через родовые пути и его с силой выбросило в неведомый мир. От ужаса и боли он лишился чувств.

*****

Поиски Антара конечно же ни к чему не привели, но для острастки казнили нескольких вельмож, на которых Сетем имел зуб. Буря, бушевавшая в груди Императора, постепенно угасала, но страх оставался в глубинах его сознания. Постепенно жизнь во Дворце и мирах возвращалась к привычному укладу. Ни чего не предвещало новых бедствий.

Лаки стали выпускать из Дворца и даже разрешили жить в своем собственном, созданным Антаром мире. Сетем посещал ее, всегда без предупреждения, яростно и жадно выкрадывая часы наслаждения. Насытившись, не простившись, покидал Лаки, бьющуюся от стыда и презрения в своей постели. Но она ждала ребенка и терпеливо все сносила. Когда беременность стала заметна всем, Лаки перевели во Дворец до родов. Опеку над ней установила Ирма. Ее собственные врачи следили за ходом беременности и готовили женщину к родам. За это время Ирма и Лаки очень сблизились и подружились. И, как бы это не нравилось Сетему, две его «сердечные услады» нашли общий язык. Так как Сетем объявил ребенка своим, то заботы о его матери были заботами самого Императора. И жить мать и будущий младенец должны были под его бдящим оком, окруженные почестями и уважением.

3.

Не знаю, сколько прошло времени моего беспамятства. Когда я очнулся, то еще долго не мог прийти в себя и собраться с мыслями от пережитого и увиденного. Тьма и пустота окружали меня, холод пробирал до костей. Единственной опорой служил Кристалл, переданный мне Змеем. Он был единственным источником света и тепла в этом ничто, где я оказался. Пустота и одиночество сковывали разум. Внутренний голос подсказывал -« Здесь ты совершенно один и пути назад нет!»

— Я жив и я существую здесь. Но где это здесь? И что мне делать? Не болтаться же в этой пустоте до конца времен! Раз я жив, значит нужно действовать, — решил я.

Но никаких стоящих мыслей на этот счет не появлялось. Все это время мои руки судорожно сжимали пульсирующий Кристалл, как бы цепляясь за единственную опору памяти о прошлом. Мне почудилось или это было правдой: свет внутри Кристалла стал интенсивнее и пульсация участилась. Поневоле это обратило на себя мое внимание. Внутренний свет частицы Ока словно всасывал мое сознание в себя. По началу, я сопротивлялся, но вскоре появилась мысль, что терять в сущности нечего и я поддался этому магнетизму.

Я пролетел сквозь спиралевидный огненный тоннель и очутился внутри камня. Будучи внутри него, я одновременно видел себя там со стороны.

Антар внутри камня также держал кристалл в руках. Мой двойник находился в помещении, напоминающем то, где меня встречал Змей, только снаружи вместо огней калейдоскопа миров, была тьма. Антар опустился на колено в центре помещения и аккуратно опустил камень на пол. Собственно, камень сам заставил себя опустить, став неимоверно тяжелым. Соприкоснувшись с поверхностью пола, он стал активно пульсировать, свет внутри него становился все ярче и из красных оттенков приобретал золотые. Пламя кристалла осветило мир вокруг Антара. И тут кристалл стал врастать в пол. Раздался хруст и трещины пошли по полу, расползлись по стенам. Мир моего двойника в камне в один момент рухнул и разлетелся миллиардами осколков света. Раскрыв, зажмуренные от страха глаза, Антар увидел не на что не похожее зрелище. Трещины, созданные Кристаллом, после взрыва превратились в светящуюся паутину, некий каркас, в центре которого находился Я — камень и сам Антар. Паутина придавала пустоте форму.

Под ногами и вокруг меня, переливаясь и сверкая золотом, плыл в пустоте каркас будущего мира. Моего мира! Я прикоснулся к Кристаллу в центре паутины и поток воспоминаний от самых первых до последнего мига вихрем промчался в моей голове. Кристалл скопировал мое сознание, создал новую матрицу — матрицу нового мира, иного Порядка, где Создателем был я! Моя любовь и ненависть, боль и восторг, слезы и радостный смех, враги и друзья, все запомнил Кристалл и воссоздал иную реальность, враждебную Хаосу, принесшему мне столько боли и страданий. Это был материализованный протест моего сознания, мечты о лучшем, сомнения, поражения и победы. Кристалл словно взорвал мое сознание на миллиарды осколков и вновь сложил, но теперь каждая моя частица была связана с новым миром, мое сознание управляло им из сердца Нового Порядка — частицы Ока Змея.

Вскоре восторг осознания происходящего сменился интересом к новой реальности. Как морозные узоры на стекле, паутина росла, ее узоры видоизменялись, в них просматривалась некая закономерность форм и образов. Я стал центром нового Кристалла — Ока еще безымянного мира. Его красный цвет стал постепенно мутнеть, перешел в белое молоко и какое-то время я ничего не видел в образовавшемся густом тумане. Затем «молоко» стало приобретать зеленоватый оттенок, будто подсвеченное изнутри, и когда туман под ногами рассеялся, я увидел, что мой Кристалл стал ярко зеленым — огромный изумруд ослепительной чистоту лежал в центре мира. Постепенно туман сошел и со стен весенней зеленью засверкали грани молодого мира. Но, в отличие от Ока Змея, в центре моего Кристалла был выжжен золотой узор, а я был в его центре, держа Кристалл одеревеневшими от напряжения руками.

*****

Антар очнулся на холодном полу полутемной пещеры. Глаза болели и плохо видели, слезились, голова гудела, тело ныло, словно прошло через мясорубку.

— Все болит, значит жив! — Усмехнулся он.- Как долго я спал, скоро поведут на казнь. Что с глазами? По — моему, моя камера была поменьше. И какой странный сон приснился — я словно Великий Змей создаю свой мир! Да, что не привидится больному сознанию!

Все выше описанное, в тот момент, показалось Антару сном. Холод каменных плит пола будил в нем лишь реальность камеры в замке Императора.

— Что там блестит на полу? — Он сильно потер глаза кулаками и попытался сфокусировать взгляд на огоньках пламени, находящихся на расстоянии чуть более метра от него. Наконец победив природу усилием воли, Владыка сумел рассмотреть составляют на полу замысловатый узор ста метров в диаметре, с центром в виде горящего, подобно кристаллу освещения в Хаосе, изумруда. Его свет был мягок и слегка пульсировал. Приглядевшись к нему, Антар заметил, что пульсация света соответствует биению его сердца. И тут словно что -то взорвалось в его сознании.

— Это был не сон! — прошептали губы.

Антар прикрыл глаза и глубоко вдохнул, задержал дыхание, выровнял сердцебиение и выдохнул. Повторив так несколько раз, молодой Создатель, внимательно осмотрел матрицу. Провел над внешними линиями рукой — они притягивали к себе подобно магниту, и хотя сила накала была велика, жар не ощущался. Словно огненные ручейки разбегались по полу от центра, сплетаясь, загибаясь, образуя узор. Он был подобен замысловатой паутине, овальной формы с прерывающимися сегментами, словно гигантский паук был очень нерешителен: то и дело прерывая начатую работу и возобновляя ее вновь в другом место.

Изучив узор, Антар стал осматривать пещеру, в которой находился, но неяркий свет в ее центре, создавал лишь неясные блики на каменных сводах и полу.

— Интересно, где я и есть ли из этого выход? — Подумал он.

Что-то внутри Антара подсказывало держаться ближе к стенам пещеры, и вскоре он обнаружил узкую каменную лестницу. Поднявшись, нащупал дверь. Немного поднажав, он отпер ее и взору предстала спираль винтовой лестницы, ведущая к поверхности колодца, на дне которого он сейчас находился. Подниматься пришлось почти в слепую, держась за стену. Преодолев довольно крутой подъем, Владыка вновь уперся в дверь. Она, была слегка приоткрыта и поддалась без усилий. Яркий свет на мгновение ослепил уже привыкшие к мраку глаза. Адаптация прошла быстро и взору Антара предстало небольшое полуподвальное помещение с окошком у самого потолка, из которого сейчас бил яркий луч светила. Помещение напоминало его камеру, где пленником он ожидал смерти. Те же стены, каменные плиты скамьи, булыжники пола. По спине прошел мороз. — Вот те на! В Хаосе все пути ведут в императорский каземат! Или я еще не проснулся?

Выйдя из двери, пленник внимательно огляделся. Дверь на винтовую лестницу сливалась с узором стены и, не знающий о ее присутствии, вряд ли бы мог о чем-то догадаться. Дверь напротив скамьи должна была вести в коридор тюрьмы. За ней было тихо. Без особого энтузиазма Антар попытался ее открыть. Она слегка скрипнула и… открылась. Осторожно высунув голову в коридор, он вновь прислушался. Поблизости ни кого не было. Тихонько прикрыв за собой дверь в камеру, пленник заскользил вдоль тюремной стены, подобно тени, обтекая все выступы, прячась от невидимой стражи во всех щелях. Так, дрожа от напряжения, беглец неожиданно для себя оказался в огромном зале, где на всю стену красовался камин с витой решеткой.

— Если мне не изменяет память, этого в императорском дворце не было! — Недоумевал Антар.

Зал был великолепен и пуст. Высокие стрельчатые окна от пола до потолка, освещали его. Все сияло новизной и чистотой. Темно зеленые гардины, плотные портьеры, мягкими волнами ниспадали с потолка. Цветные витражи окон создавали узоры на каменных плитах пола, играли лучиками света на гладкой поверхности огромного деревянного стола, на перилах мраморной лестницы, ведущей на вверх. Вдоволь налюбовавшись, наш беглец решил осмотреть верхние этажи этого незнакомого Дворца. Поднявшись по мягкому зеленому ковру, он прошел влево по круглому коридору, охватывающему весь этаж строения. Пол устилал такой же, как и на лестнице ковер. По правую сторону располагались двери, а на левой стене висели факелы. Ни одного осветительного кристалла Антар еще не увидел, что несказанно удивляло Владыку.

— Этот мир мне не знаком, и, в то же время, все в нем мне близко, словно родное. Нет страха и тревоги.

Так, путаясь в догадках, Антар оглядывал комнату за комнатой. На втором этаже находилось множество милых помещений: богато убранные кельи ожидали гостей. С середины коридора уже другая лестницы повела Антара на третий уровень замка. Расположение комнат здесь было такое же, но их оказалось втрое меньше, а все правое крыло занимала огромная библиотека. Здесь было все, о чем Антар мечтал. Налюбовавшись этим богатством, бодрый и вновь ощутивший вкус к жизни Владыка, поднялся на четвертый уровень. Лестница сузилась и повела винтом в башню. За обитой железом дверью располагалась уютная комната. Вид из окна притягивал взор. Антар раскрыл ставни и солнечный, соленый, морской ветер ударил ему в лицо, заиграл в тонких занавесках, залез под рваную рубаху и словно проник в сердце, разбудив в нем память. Всматриваясь в морскую даль с вершины скалы, на которой размещался замок нового Владыка, пустую и девственную, он остро ощутил свое одиночество — одиночество Создателя. И вместе с тем желание творить, перенести всю свою неистраченную любовь и молодой задор на этот мир. Впервые Антар ощутил истинную свободу. Ему легко дышалось -он был в СВОЕМ МИРЕ!

*****

У Лаки начались схватки. Ирма собрала врачей, служанок. Она суетилась и старалась помочь чем могла. Словно посвятив свою жизнь искуплению грехов мужа, она опекала Лаки и любила ее, как истинная сестра.

Пройдя через столько испытаний и душевных мук, пленница не выдержала родов. Ее нервная система была на пределе. Ребенок был крупный, роды длились несколько часов, она теряла кровь и силы. Хотя дочери Змея физически сильны и в нормальных условиях рождение ребенка для них не является серьезным испытанием, но Лаки жила эти месяцы, только силой воли, теряя всякий интерес к жизни, ибо такая жизнь ей не была нужна.

И лишь услышав крик новорожденного, прекрасная жена Антара навсегда закрыла глаза. Ее последние мысли обращались к Змею с просьбой охранить младенца и вернуть ей мужа. Ее душа ушла к Змею.

По обычаю Хаоса, тело на золотом троне спустили в Озеро Ока.

Ирма приняла сына Лаки и Антара, поклявшись вырастить его как собственного ребенка.

*****

После похорон Лаки, Ирма тихо прокралась в комнату бывшей наложницы, где она жила последние месяцы, и стала осматривать оставшиеся после хозяйки вещи. Ей очень хотелось оставить что-нибудь на памяти, что она могла бы спустя многие годы, передать ее сыну. Вышивки на столе, диване и кровати, скромные одежды, гребешок на туалетном столике: все, что осталось от умершей. Скорбь уже давно поселилась в этой обители. Ирма решила проверить шкафчики письменного стола и в самом нижнем, обнаружила шкатулку из красного дерева. Без ключа замок пришлось взламывать, но это того стоило. В шкатулке лежала толстая тетрадь в кожаном переплете, а под ней, небольшой портрет Антара, выполненный придворным художником.

— Я закажу этому мастеру такой же портрет Лаки, — подумала Ирма.

Отложив портрет, она открыла тетрадь и чтение красивых ровных строчек, увлекло ее. Тетрадь оказалась дневником Лаки. Еще живя с Антаром в их мире, она, узнав, что ждет ребенка, решила рассказать ему об их жизни, оставить наставительные записки, как говорилось в предисловии. Вскоре из наставительной книги, записи превратились в описание жизни во дворце с переменившимся в характере Антаром, и дальше тетрадь сохранила боль и обиды, предательство и суровые испытания, выпавшие на долю писавшей эти строки. Это была живая хроника последнего года жизни Лаки. Лучшего подарка на совершеннолетие не мог бы пожелать ни один сирота. Ирма бережно спрятала шкатулку до подходящего момента. И обратила все свое внимание на детей: годовалую дочь и младенца Лаки.

*****

Смерть Лаки глубоко потрясла Сетема. После рождения ребенка, он рассчитывал владеть ею без предела. Мучимый укорами совести и скорбя, он целыми днями бесцельно слонялся по замку, отправлялся в другие миры, кутил с братьями. Малышом, к удивлении придворных, он вообще не интересовался. Нам — то понятно почему! По правде говоря, он ненавидел его и где-то в глубине души, боялся этой крови Антара. Он злился, когда Ирма появлялась с детьми в его присутствие. Все больше Император отрешался от семьи и трона. Правлением он практически не интересовался, да и дела в Хаосе шли тихо. Каждый Владыка самостоятельно управлял своим миром, а сепаратистские тенденции или попытка узурпировать власть его не страшила. Хаосцы при всей своей несдержанности глубоко чтили главный закон Змея. Земли Антара, в обход интересам маленького Авалара, Сетем отдал под управление младшему из братьев Смирту. И некогда свободный народ благодатных земель попал под железную пяту угрюмого Владыки. Смирт не отличался тонкостью вкуса и не был демократом как Антар. Его целью было получение не эстетической, а практической пользы от мира. Порабощение мира Антара Смиртом, было первым шагом в начале междоусобиц, которые вскоре начнут рвать Хаос. Зависть остальных братьев, желание приобретения большего за счет другого, стало их целью. Теперь не только создание новых миров занимало их сознание (на это нужно время и силы), проще завоевать мир соседа, потеснить его. Смерть Антара развязала им руки: «брат может убить брата» — стало правилом жизни. В Хаосе стала проливаться кровь, и не было силы это остановить.

Сезоны сменяли друг друга. Владыки шли войной на соседей, грызлись как голодные псы из-за клочка земли или горстки рабов. Хаос рос. Новые мира были отсталыми и их населяли рабы. На их землях боги боролись за власть. Но настал момент, когда что-то стало мешать расширению Хаоса. Некая сила обозначила свои границы. Еще ни кто из Хаоса не видел нового врага, но каждый Владыка ощутил его силу, его волю. Она возмущала материю, она холодила душу, она была подобна урагану, несущему ледяные осколки. Воля Хаоса и Новая Воля столкнулись. Это столкновение породило множественные разрушения молодых пограничных миров. Воины Хаоса терпели поражения, даже не встретившись с врагом. Враг стал использовать миры Хаоса в качестве строительного материала, и новые миры появлялись на границах — миры Врага.

Множество раз Сетему доносили о происходящих событиях на границах Хаоса. Император все списывал на междоусобицы и отмахивался от невидимого врага.

— Кто может посметь угрожать Хаосу! Кроме Хаоса ни чего не может существовать! Это воля Создателя. Это все проделки родственников — будь они неладны! — Ругался Сетем и прогонял гонцов.

Но и он ощутил веяние холода Врага. Что-то еще витало в пространстве, чему еще не было названия. Оно было ужасно, непредсказуемо. Новый Враг был ласковым котенком по сравнению с ЭТИМ! Сетем пытался поговорить со Змеем, но тот не удостаивал его своим общением и только Великий Жрец приносил плохие вести. Змей на вопрос о природе Врага, лишь двусмысленно улыбался, но его тревога связана с некими Тенями. Что это — Жрец не понимал, но говорил, по словам Змея, этот враг самый страшный и против него нет оружия. Пока нет.

Такие разговоры делали Сетема угрюмым и раздражительным.

— Раз нет оружия, и Змей не хочет бороться, что могу сделать я?

В конце концов, Император махнул на все рукой и забросил государственные дела. Миры Хаоса ввергались в хаос.

*****

Освоившись в новом доме, Антар принялся за обустройство своего мира. Его дикая и прекрасная природа будила поток фантазий. Этот мир был отражением его сути, душа Создателя пела в каждой капле росы, дуновение ветра, волне океана. Здесь было все кроме живых существ.

Владыки творили существ полетом фантазии, предлагая матрице образы. После подгонки к параметрам мира, матрица штамповала материальный образ в заданном ограниченном количестве, способном к дальнейшему самовоспроизводству.

Не покладая рук Антар творил эскизы для матричного кристалла, поток фантазий был неограничен. Он позабыл о боли потерь и пережитых страданиях, уйдя с головой в процесс творения. За это время он досконально отработал процесс слияния с Кристаллом, довел до совершенства технику инициализации сознания.

Если в Хаосе каждый Владыка, рискуя жизнью, проходил по виртуальной огненной реке, то здесь Владыка и его потомки могли совершить реальное путешествие по совершенно безопасному для них узору в пещере. Лишь ощутив Владыку, узор переносил его образ в свой виртуальный мир, сканировал сознание, исправлял и перепрограммировал его. Антар учился у Кристалла, а тот учился у Создателя, перенимая его характер, записывал тайные мысли и желания, учился чувствам и делам. Он знал чего хочет Антар и творил новые миры за пределами Великого Дома (так, в последствии, стали называть центральный мир Нового Порядка), наделяя их характеристиками хозяина, воплощая в них его помыслы и надежды, создавал бесчисленные варианты реальностей. Матрица искала ответы на мучавшие Антара вопросы. Искала один правильный ответ. Однажды, матрица Нового Порядка на одном из своих пределов столкнулась с миром, чьи параметры обозначали врага. Холодный, могучий удар сокрушил аванпост Хаоса. Сюда пришел Новый Порядок!

*****

Минули годы (годы Хаоса –это столетия земные). Теперь Хаос было не узнать. О некоем подобии его прежней мирной жизни напоминали лишь внутренние миры, да и там гарнизоны были всегда в боевой готовности. Хаос то одерживал победы, то вновь уступал свои позиции. Война и интриги — этому учили теперь детей Хаоса, это был их мир. И все средства хороши!

Сетем ожесточился и продолжал вести пустую жизнь. Теперь к его развлечениям добавилась сеча. Запах крови, постоянный риск, свобода убивать — наравне с пирушками, бодрили и оживляли его. Скука поселилась в сердце, тьма губила сознание, выпивала жизненные силы, высвечивая самые темные стороны его личности. И чем больше он боролся с этой тьмой, тем сильнее становилась она. Змей называл это Тенью. Сетем не знал способа ее победить и с еще большим остервенением вгрызался в ряды противника, считая их виновниками своих страданий.

Как бы, между прочим, само собой главная роль при Дворе перешла к Императрице. Ирма изо всех сил сдерживала внешнее влияние и не допускала зло в святая святых — свой дом. Жизнь здесь текла мирно и безмятежно. Здесь росли дети — будущее Хаоса и от их душевных качеств зависела судьбы миров. Айден и Авалар — дети Сетема, так принято было считать. Брат и сестра — столь непохожие, но безумно любящие друг друга. Боль и страдания их родителей зеркально отразились на их отношениях друг к другу. Черноволосая и зеленоглазая Айден была похожа на отца, внешне, но характером — на котенка: ласковая, милая, добрая девушка даже не представляла какой в реальности мир, что она унаследует.

Авалар — был копия мать: золотые волосы и бирюзовые глаза, но характер- это вулкан, полный неожиданностей, великий игрок. Он словно видел людей насквозь, считывал их мысли, играл ту роль, которую они ожидали от него. Какой же Авалар был настоящим, не могли сказать даже нежно любящие его женщины — мать и сестра. Он ни чего не знал о своем истинном происхождении и свято верил, что Император и Императрица его родители. Он был горд этим и видел себя в роли главнокомандующего войсками Хаоса в Великой битве с Врагом. Он готовил себя к будущей роли воина и героя телом и духом. Мальчик жаждал поскорее повзрослеть и показать всем чего он стоит. Когда он замечал, что мать хмурит брови, получив весть об отце, он злился на нее. И в тоже время Авалар обижался всем сердцем на отца, который его не замечал. Да словно его вообще не существовало! Их общения мимолетны и не всегда приятны. В своих грезах, сидя с книгой под гигантским дубом, который рос у восточной стены Замка, Авалар представлял своего отца героем, сражающимся с Врагом, посягнувшим на священные права Владык Хаоса. Он был благороден, смел и милосерден к своему народу. Мечты уносили мальчика в бурю сражений и подвигов, в которых он спасал народ, принцесс, сестру и мать от кровожадных монстров. И в конце — отец жал ему руку и гордо объявлял: « Посмотрите, это мой сын!» Но вечно голоса учителей, сестры или матери прерывали мечтания и возвращали в мирную и, по его мнению, пустую реальность. Он считал, что это лишь необходимый трамплин к его великому будущему и играл навязанные ему роли — хорошего ученика, сына и брата. В благородстве его сердца, отваги и ясности ума сомневаться не приходилось. Заслужено юного наследника считали звездой Хаоса. Наблюдая за приемным сыном издалека, Ирма довольно улыбалась, видя в нем великое будущее Хаоса. Но по законам Змея Авалар не мог наследовать трон отца. Лишь сын дочери Императора мог стать правителем.

*****

Этот день, начавшийся так славно, вновь заставил содрогнуться Хаос. Тень Антара зависла над мирным императорским Дворцом.

В день своего совершеннолетия наследники Владык, по закону Змея, должны были пройти посвящение. Сила Владык, дарованная Змеем, пробуждала в этот день их сущность, давало носителям сознание Создателя, приобщая к нему через слияние в Оке. Это было очень опасное действо и его результатом должно стать — второе рождение Владыки с очищенным сознанием, или смерть юного носителя, чей разум не сумел справиться с испытанием.

Первой через ритуал должна была пройти Айден, но она отказалась, заявив, что будет проходить через год вместе с братом. Год отсрочки ничего не менял и был допустим законом. Собственно, наследник мог вообще не пройти посвящения, но тогда он не мог и претендовать на титул Владыки и считался простым творением Хаоса. Он не владел силой Змея, и врата познания тайн бытия были для него закрыты. Он должен был остаток своих дней провести в одном мире. Каким бы не был риск, но ни один наследник не отказался от этого испытания, так как считалось лучшим смерть, чем жалкое существование, потерянная возможность и власть.

Настал день посвящения Авалара. Как он ждал этого дня, возлагал такие надежды на силу, даруемую ему Змеем. Он даже не думал об опасностях -цель манила его.

Брата и сестру готовили к посвящению вместе. Девушка явно боялась и с мольбой о помощи смотрела на брата, она так ждала его поддержки. Он успокаивал ее, объяснял значение происходящего, но сам был уже сознанием там, описанном учителями и жрецами месте, месте силы и знания, Сердце Хаоса.

В белых, вышитых золотом туниках, их привели к Озеру Ока. Девушка все время держала за руку брата и чем ближе она приближались к моменту истины, тем сильнее бились их сердца — ее от страха, а его от жажды обретения силы, от предвкушения слияния со Змеем.

Вокруг озера узкая дорожка вела к подножию Храма Змея. Обойдя огненную чашу, процессия, возглавляемая жрецом Великого Змея, вошла в обитель Создателя. Там, под громкое пение хора, восхваляющего Великого творца, иерофанты приняли огненное питье, особый напиток, позволяющий всем сковывающим сознание носителя силам отступить и открыть свободный путь сознанию Сущности Владики. Когда тела молодых людей обмякли и потеряли чувствительность, их уложили на носилки и унесли в тайные комнаты, где и должно было произойти второе рождение. Там с ними мог находиться только жрец, который, по истечению требуемого для испытания срока, приносил весть о судьбе юного Владыки. И тогда родители или встречали свое дитя радостными объятиями, или же провожали его тело к волнам Озера Ока.

Тела Айден и Авалара внесли в комнату, погруженную во мрак. Носилки поставили в середине помещения. Когда слуги ушли, жрец достал из тайника в стене осколок Ока и бережно вставил его в углубление в самой середине пола, между носилками. Камень засветился и начал пульсировать. Он подстраивался к сознаниям новоприбывших. Жрец покинул помещение, удалившись через скрытую в дальнем углу, дверцу. Ни что не должно было мешать Змею. Свет камня набирал силу, потоки света огненными струями брызнули в незаметные глазу трещины в полу. Жидкий огонь наполнил комнату. Он струился по потолку, стенам и полу. Казалось, сам воздух превратился в огонь. Тела иерофантов осветило пламя, они горели не сгорая.

*****

Выпив священный напиток одним глотком, Авалар почувствовал как жидкое пламя охватывает его изнутри, проникает в каждую клеточку его тела, заполняет голову. Юноша перестал ощущать свое тело. Он больше не мог его контролировать. Но и оторваться от него, выбраться из него тоже не мог. Авалар видел, как их с сестрой несут в священную комнату, видел все действия жреца, и, когда пламя охватило их, он закричал от ужаса. Но тут что-то потянуло его, и он увидел свое тело через огненную завесу и розовое свечение тысяч граней Кристалла. Сейчас он был в пульсирующем Оке Змея и перед ним простиралась огненная равнина, по которой свои пылающие воды несла река Сила и Познания. Он вспомнил все, чему его учили, и смело подступил к реке. Небольшой пузырь появился на ее поверхности и парень, не долго раздумывая, прыгнул на его тонкую оболочку. Вот-вот пузырь должен был лопнуть под его тяжестью, как новый уже появился на огненной поверхности и Авалар одним прыжком уже был там. И так от пузыря к пузырю он двигался к истоку реки. Последним усилием слабеющего тела он достиг бьющего из-под земли огненного источника и припал к нему горячими губами. Огонь вновь заструился по жилам, и… юноша потерял сознание. Открыв глаза, он увидел отца, склонившегося над ним. Но он был иной, не такой как всегда. В его глазах была тоска и любовь. Образ Антара, а именно его выбрал Змей для обряда посвящения, погладил сына по волосам и взяв за руку, повел в скрытую за зарослями шиповника, пещеру.

Там он усадил его на камень, долго вглядывался в его бирюзовые глаза и положив руки на его голову, за несколько минут перенес накопленную эрами жизней информацию, но лишь ту ее часть, что была, по мнению Змея, необходима для верно сыгранной роли в Игре, со множеством вариантов проб и ошибок. Будущему Владыке всю жизнь будет казаться, что живет он самостоятельно, борется, проигрывает или побеждает, любит или ненавидит, но это будет лишь та роль, что заложил в него в момент посвящения Создатель.

Авалар открыл глаза, холод и тьма окружали его. Огромная ноша знаний и сил сдавила виски. Тело было вялым, губы пересохли. Но он остался жить и властвовать!

*****

Разум Айден охватила тревога и страх. Последние капли напитка жгли губы. По мере продвижения священной жидкости по телу, паника и ужас обретали власть над девушкой. Она больше не чувствовала тела. Усилием воли она попыталась встать и …соскочив с уносивших ее носилок, увидела себя, без чувств, в объятиях сна Змея. Она бросилась вдогонку за своим телом, стала кричать и теребить слуг, умолять Жреца отпустить ее. На ее просьбы ни кто не откликнулся, ее просто не замечали. Она видела, как Жрец установил Кристалл, чувствовала его пульсацию. Сковал холод. Безвольно передвигаясь, словно по невидимому магнитному лучу, она встала в центр пылающей комнаты. Ужас увиденного лишал ее разума. Притяжение камня стало еще сильнее и вот она уже в нем. Объятый пламенем берег позади. Земля под ногами трескается и золотые языки лижут пятки. Впереди, перекатывая тяжелые пылающие воды, лежит река Змея. Нет пути назад! Безвыходное положение заставляет Айден пригнуть на ближайший пузырь. Он хрупок и горяч. Воздух как в печи, пот щиплет глаза. Надо сделать второй прыжок, третий… Дыхание на пределе, к поту, капающему со лба, примешиваются слезы, доведенного до отчаянья существа. Холодок, трусливой улиткой, сковывает сердце, сползает по спине, сковывает конечности. Прыжок, еще прыжок. Грудь разрывается от напряжения, в горле лишь хрип. Еще прыжок, пылающие воды реки подожгли платье. Она пытается оборвать пылающий кусок одежды, но уже поздно. Айден превращается в живой факел. В ужасе она рвет на себе одежды. Нагая и обожженная, добирается до источника и без чувств падает на раскаленные камни. Ее дыхание замедляется и останавливается. Она осознает, что испытания не прошла, не хватило сил. В отчаянье девушка пытается добраться до источника, дарующего вечную жизнь и замирает, упал лицом у его края.

Сущность, не припавшая в конце пути к Источнику, уходит в небытие, так и не став Владыкой. Она не достаточно сильна для этой роли и ее следует переработать в более совершенную. Это эволюция по Змею.

*****

Наконец силы вернулись в онемевшее тело. Авалар открыл глаза и огляделся. В полутемной комнате ни кого не было, лишь что-то слабо светилось в центре по правую руку от него. Юноша привстал на ложе и убедившись, что может свободно передвигаться, спустил ноги на пол. Здесь все было стабильно и холод плит пола, успокаивал разгоряченную испытанием плоть. Сделав несколько шагов, молодой Владыка оказался рядом с Кристаллом. Положив на него руку, Авалар ощутил слабое и тонкое биение чьего-то сердца. Казалось вот-вот и жизнь в нем прервется. Грудь защемило, и слезы невосполнимой утраты появились на глазах. Авалар почувствовал приближение конца сестры. Он прекрасно осознавал законы и правила посвящения. Знал, что не прошедший испытания не выходит из этих стен, но его душа кричала: « Нет!» И это отрицание законов хаосского бытия всей силой только что обретенной власти над сущим, ударило в Кристалл. Он вздрогнул, как от мощного подземного толчка и раскололся. Стены комнаты посвящения закачались, посыпались куски камня, валуны, треснуло перекрытие и пол. С перекошенным от ужаса лицом из тайной комнаты выбежал Жрец. С белым как мел лицом и безумным взглядом, он бросился из комнаты, забыв о паре иерофантов. Путь был указан и Авалар, схватив на руки бесчувственную сестру, выбежал в главный зал Храма. Там, среди собравшихся на церемонию посвящения, началась паника. И не мудрено…

На ничего не понимающую толпу осыпались стены, под ногами трескались плиты пола, с высоты стрельчатых перекрытий летели смертельные осколки цветного стекла. Над головами складывались изящные колонны. После первой волны паника прекратилась и собравшиеся бросились к дверям Храма. Те, кому повезло избежать гибели под его обломками, еще долго будут вспоминать этот ужасный день. Только когда под облаком пыли были похоронены стены сооружения, олицетворяющего незыблемость власти Змея, и оставшиеся в живых со страхом поднялись с земли, отряхивая одежду, вспомнили о тех, кто был причиной всего собрания и стон ужаса сорвался с губ Ирмы и Сетема. Ирма в слезах бросилась к обломкам « Великого Символа». Сетем поймал жену. Она забилась в рыданиях у него на груди. И только сейчас он осознал, что потерял и что получил за свои грех. Ноги подкосились, и императорская чета медленно опустилась на колени у подножия величественных развалин.

***

Холодные брызги водопада освежили горячую плоть. Губы Айден жадно ловили живительную влагу. Дыхание давалось с трудом, боль и кашель раздирали грудь. Но вот первый вздох удался, и огонь обжег легкие, крик боли и слезы — реакция новорожденного, вернула к новой жизни дочь Императора. Тяжело дыша, она открыла глаза. Все плыло в тумане, взгляд еще не сумел сфокусироваться, она лишь слышала журчание воды и ощущала всем телом прохладу влажной травы, на которой лежала. Наконец в горячечном сознании стали всплывать образы. Она вспомнила, что с ней случилось. « Я умерла!» — Решила она.- « А раз так, то и бояться уже не чего.» Несколько раз моргнув, девушка добилась четкости зрительных образов и огляделась по сторонам. Она лежала на свежей густой траве у самой воды небольшого озерца с водопадом, падающим со скалы, поросшей лианами и шиповником. Айден почувствовала, что тело ее мокрое и осмотрев себя, вскрикнула от смущения — она же совсем нагая. «Зато следов от ожогов нет!» -Успокоила себя Айден. На крик кто-то отозвался, голос показался знакомым. От неожиданности, девушка бросилась в воду, скрывая свои прелести. Холод озерных вод обжег нежное тело. Стуча зубами от холода, она стала искать глазами хозяина голоса. Наконец за водопадом в серебряных струях воды она увидела обнаженное мужское тело, до того ладное и соблазнительное, что на время она позабыла о холоде, но затем ее щеки покрыл румянец смущения и возбуждения, она стыдливо отвела взор. А тем временем тело обрело четкую форму, выйдя из вод. Это был Владыка Авалар. Видя трясущуюся в воде сестру, он подошел к ней и обнял. Согревая своим теплом, прижимая ее к груди, юноша прошептал ей на ухо: «Я так счастлив, что ты со мной! Я так тебя люблю!» Его тепло проникало в замерзшую плоть и разливалось по телу. Дыхание Айден участилось, огонь поднимался неотвратимой волной по позвоночнику и захлестывал сознание. Стон любовного томления сорвался с губ. Она еще не знала, кто он, этот прекрасный образ, но ее тело безумно желало его ласк. Айден обхватила его ладони своими и стала ласкать себя его руками. По началу, незнакомец словно оцепенел от неожиданности, но огонь жизни загорелся и в его теле. Губы нежно и страстно целовали шею, плечи, руки сами находили себе работу, то нежно массируя молодую грудь, то медленно спускаясь по стану, под водой ласкали бедра. Воды озера, словно сами влюбились в молодые тела и их нежные прикосновения еще больше усиливали страсть в молодой крови. Он поднял ее и на руках отнес к нагретому солнцем валуну посреди озера. Находясь в любовной неге Айден не открывала глаз: « Я умерла и могу делать все!» — Думала она. Горячая поверхность валуна словно целовала кожу спины. Мягкие нежные губы, ласкали грудь, живот. Она обвила руками валун и вся отдалась ласке. Ее тело изгибалось, желая соития, и стоны разбегались по волнам.. Она обхватила руками его шею и выгнулась всем телом, навстречу ему. Когда слияние достигло своей наивысшей точки, словно огненный шар взорвался в ней и разлился теплом и покоем по телу. И ей показалось, что их тела слились в одно и это уже не тело, а сгусток энергии, сжатый в единое. Их губы слились в долгом поцелуе. Утомленная и счастливая, наполненная новым для себя чувством, Айден открыла глаза. Напоенный нежностью взор, остановился на прекрасных губах юного бога, встретился с его сияющими любовью и счастьем глазами и… она узнала брата. Словно ледяной душ окатил ее сознание. Она вскрикнула и не зная лучшего решения, потеряла сознание.

*****

В момент крушения свода Храма Змея, Авалар с Айден на руках, находился в узком боковом проходе, служившем задним выходом из Храма. От посторонних глаз его скрывали кусты крыжовника и заросли крапивы. Выбив запертую на замок дверь, юноша поспешил вынести бесчувственную девушку из обрушающегося здания. Не успел он добраться до ближайших кустов, как их накрыло облако пыли, и страшный грохот за их спинами возвестил о конце единоличной власти Змея, которую олицетворял Храм. Спасая от обломков и пыли полуживую сестру, Авалар накрыл ее своим телом. От нее так приятно пахло цветами. Шелковистые волосы разметало по траве, мягкие губы слегка приоткрыты, грудь слабо вздымается, едва заметны признаки жизни. Юноша любил свою сестру, восхищался ее красотой и добротой. Но ни когда он не думал о ней как о женщине, которую можно желать. Но сейчас, вдыхая запах ее волос и ощущая тепло тела, он осознал, что желает близости с ней. Ему стало не по себе, он встряхнул головой, отгоняя эти мысли. Затем посмотрел с нежностью на ее бледное лицо, провел рукой по ее мягким волосам и поцеловал в лоб. Она тихо застонала, глубоко вздохнула и с криком открыла глаза. В них стояли слезы. Еще не осознавая, где она находиться, Айден пыталась вырваться из объятий брата и кричала: «Нет, нет!» Авалар не мог объяснить ее поведения и счел его за последствия неудавшегося посвящения. Чтобы она не навредила, по его мнению, себе, он схватил ее покрепче и прижал к земле.

— Все уже закончилось. Мы живы! Успокойся, сестренка! Милая моя, хорошая, я с тобой! Все хорошо! — Пытался успокоить ее Авалар.

Но звуки его голоса и объятия еще больше пугали Айден. В конце концов, она без сил обмякла и заплакала. Он усадил ее на землю, облокотив о валун и, продолжал успокаивать, нежно целуя ею лоб, щеки, руки и гладкие волосы. Юноша просто не знал, что делать. Наконец сестра успокоилась и с ужасом посмотрела на брата. В ее взгляде появилось что-то новое, незнакомое, притягательное. Мурашки пробежали по спине Авалара от этого взгляда. Он сглотнул комок, и нежно прикоснувшись к ее щеке, спросил:

— Айден, милая, как ты? Я так испугался, что потеряю тебя! По- моему, я совершил что-то ужасное и меня накажут. Но я не мог допустить твоей смерти. — Он прижал ее ладонь к губам и поцеловал. Она подняла на него свои прекрасные глаза и словно заглянула к нему в душу.

— Я люблю тебя, мой милый Авалар! — Прошептала она и обхватив руками его шею, нежно поцеловала в губы. От этого поцелуя кровь закипела в жилах юноши. Он посмотрел на сестру с немым вопросом:

— Что с тобой? Ты ли это? Что это значит?

Но, не дав вымолвить ему не слова, она вновь припала к его губам. Этот поцелуй, казалось, был вечен. Авалар чувствовал, что теряет самообладание. Тяжело дыша, он отстранил девушку и внимательно посмотрел на нее.

— Айден, что с тобой? Это же я, твой брат! Так нельзя! Нам нельзя быть вместе! — Пытался убедить ее Авалар, вместе с ней убеждая и себя.

Она состроила гримасу капризного ребенка и сердито посмотрела на него

— Ты бы об этом думал там, у озера. Или тебе не понравились мои ласки? — Спросила она.

Авалар ни чего не понял. «Так, с ней что-то не так. Уж не повредился ли у нее рассудок? О чем она говорит?» — Подумал он, а вслух произнес:

— Айден, милая, может у меня что-то с памятью. Когда я очнулся, то увидел, как ты умираешь и попытался вырвать тебя из-под власти Кристалла. Возможно, это и вызвало землетрясение и разрушение Храма. Но ни о каком озере я не знаю. Успокойся и расскажи, что ты там видела.

Айдер с недоверием посмотрела в его чистые, лазурные глаза и слезы покатились по ее щекам. Ей стало стыдно и обидно. Она вскочила на ноги и бросилась бежать через заросли крапивы.

Юноша пожал плечами и бросился вслед за ней. Вскоре она добрались до ворот Дворца и разошлись там по своим комнатам. Авалар хотел переждать бурю и не показываться на глаза. Айден пряталась от Авалара, сгорая от стыда и желания быть с ним.

Как хорошая сестра она любила брата, но еще до посвящения, девушка чувствовала в нем мужчину и в тайне мечтала о нем. Только в ее грезах это был не Авалар, а некто иной, но так на него похожий! Она в тайне, стыдливо наблюдала за ним во время купания в реке, или занятий борьбой, когда юноша не зная, что за ним наблюдают, обнажал свое складное тело, подставляя его ласкам светила, ветра и вод. Она завидовала стихиям, желая стать лучиком, скользящим по его щеке, каплей воды, сбегавшей по его шее и груди, ветерком, перебирающем его локоны. Айден знала, что им не быть вместе, но что-то внутри шептало ей о любви к брату. Видения посвящения пробудили в ней женщину, раскрыли ее истинные желания, вернули к жизни. Но она теперь ненавидела эту жизнь, если она будет без Авалара.

*****

Что же в действительности произошло в видениях брата и сестры?

После встречи со Змеем в образе Антара, Авалар приобрел массу знаний как о прошлом, так и о будущем. В нем была заложена четкая программа действий, программа, заданная Змеем. Он обрел силу сущности Владыки и мог управлять Вселенной: творить и разрушать миры силой воли. Но эта информация не могла сразу загрузиться в его оперативную память и поступала туда из бессознательного по мере необходимости. Он знал, что должен поступать так и не иначе и знал, что это воля Змея. Но когда юноша разрушил Кристалл и сказал: «Нет!», закону Змея, он испугался, не зная, что Змей этим подал знак существующей власти в Хаосе.

Айден же, не пройдя испытания, должна была уйти для доработки в Око Змея. Но у Владики Хаоса были свои планы на ее счет. Создатель законов знал, как их обходить. Он играл сам с собой, задавая свои детям немыслимые задачи.

Когда Змей увидел, что Айден не в силах пройти препятствия к ее посвящению, он мог ее убить и это был бы урок для Сетема, но наказание за свои грехи Император должен был понести иное, более изощренное, как и его интриги. Змей желал видеть на троне Авалара и вести род Императоров Хаоса от Антара. «Так почему же он не сделал его Императором? " — Спросите вы. В этом суть Игры — свобода выбора игроком способов поведения, умения сказать « нет» искушениям, испытания характера Владыки. В этой игре каждый получает по способностям, Змей слился сознанием с девушкой, она билась как рыба, выброшенная на раскаленный песок, и читалась как раскрытая книга. Творец вытащил на поверхность и материализовал ее тайные желания. Горячее, измотанное огнем тело он поместил в прохладу травы и остудил водами озера. Из девичьих фантазий он вытянул образ обнаженного Авалара и принял его. Она горела от желания быть с ним, и он любил ее, исполняя эротические фантазии, давая насладиться свободой. И эта встреча на озере могла затянуться на долго. Змей любил играть фантазиями своих творений, если бы Авалар не пожелал вырвать Айден из царства грез. Он не рассчитал силу соединенную со страхом за сестру, и разрушил Кристалл мысленным ударом. Связь была прервана и Айден освобождена, но испытания она не прошла и силу Владыки не получила. Зато воздействия Змея освободили ее сознание, она перестала бояться своих чувств.

*****

День заканчивался. Утомленные и испуганные Владыки возвращались во Дворец. Впервые они не получили ни новых посвященных, ни их тел. Казалось, Змей был разгневан и уничтожение его храма было очень дурным знаком для обитателей Хаоса.

Они искоса поглядывали на Сетема и Ирму, бредущих по пыльной дороге, поддерживая друг друга. Владыки вдруг вспомнили Антара и Лаки, и перешептываясь, утверждали, что это месть погибших Владык. Все ощущали носящуюся в воздухе тревогу за свое будущее, страх перед Создателем. Вспоминались собственные прегрешения и раскаянья рождались на ходу. Все боялись взглянуть в глаза друг другу, стыдясь своих поступков. Этот день стал днем неофициального покаяния.

Ни кто не захотел остаться во Дворце, все, словно тараканы, разбежались по своим миркам в ожидании грядущих перемен, забившись в темные углы. Сетем ни чего не смог сказать жене: видя ее горе и виня во всем случившемся себя, он вновь заперся в своем кабинете.

Весть о гибели наследников быстро облетела замок и, каково же было удивление слуг, когда брат и сестра в разорванных одеждах, пыльные и грязные вернулись домой темной ночью. На утро они не вышли к завтраку и вели себя несколько странно, словно прячась от кого-то. Не выясняя причину произошедшего, молодая служанка Айден, бросилась к матери своей хозяйки, неся ей радостную весть.

Заплаканная Ирма с запутанными волосами, во вчерашнем пыльном платье, как безумная бросилась в комнаты дочери. Айден не успела опомниться, как оказалась в крепких объятиях матери. Ирма плакала и благословляла волю Создателя, вернувшего ей дочь. Девушка не понимала, что происходит. Императорские дети не знали, что их заочно похоронили под обломками Храма.

Когда Ирма успокоилась, она попросила Айден рассказать, что же произошло в действительности. Где она была и где ее брат? Как прошло испытание? Императрица считала, что если дочь и сын живы, испытание пройдено, а остальное не важно. Девушка сбивчиво рассказала матери о случившемся, краснея и перепрыгивая через любовные сцены, сжимая рассказ о своем проигрыше в игре Змея. Мать плохо понимала, что пыталась сказать ей дочь, а пустоты в ее сбивчивом повествовании, которые Айден объясняла провалами памяти, просто ставили ее в тупик.

— Так ты прошла посвящение или нет?! Я ни чего не могу понять! -Крикнула мать и сурово взглянула дочери в глаза.

Айден заплакала и под суровым взглядом матери во всем призналась. Женщина внимательно выслушала, тяжело вздохнула, погладила дочь по волосам и ушла обдумывать случившееся. Но, для начала, нужно было навестить Авалара, ведь у нее есть для него подарок.

*****

Стук в дверь вывел Авалара из дремотного состояния. Он нехотя вылез из постели, накинул халат и открыл дверь. На пороге стояла Императрица.

— Как хорошо, что первой будет мама! — Подумал он и облизнул пересохшие губы. Ирма заметила дрожь его нижней губы, нервное подергивание бровей и бледность.

— Здравствуй, мой мальчик! Здоров ли ты? — С материнским участием спросила она и, взяв юношу за руку, подвела к окну. На его лбу выступили капельки пота. Мать нежно поцеловала влажный лоб и прижала сына к груди.

Ее молчание и сочувствие еще больше испугало юношу. Припав к материнскому плечу, он разрыдался как ребенок. Но через минуту, отстранив мать и утерев слезы рукавом халата, он сел, поджал губы и гладя прямо в ее глаза произнес сухо и с достоинством.

— Да, я знаю, что совершил серьезный проступок и его последствия мне даже не ведомы. Но клянусь Создателем! Я совершил это из благородных побуждений. Готов принять любое наказание.

Ирма взяла сына за руку — она была жесткая и холодная. Приподняв за подбородок его голову, она с любовью и нежностью посмотрела в его глаза и произнесла

— Сынок, чтобы ты не сделал, я буду на твоей стороне. Но что свершилось, на то воля Змея! Главное, что вы с сестрой живы! А ты стал мужчиной и Владыкой! Сегодня в Вашу честь мы устроим прием. Знай, мы с Императором рады видеть вас снова с нами.

Ирма направилась к двери, но что-то вспомнив, остановилась, подошла к письменному столу и поставила на него шкатулку. Обернувшись к сыну, она произнесла.

— Я хранила это со дня твоего рождения. В этот день перед памятью твоей настоящей матери я дала слово, что ты узнаешь всю правду твоего происхождения, когда станешь Владыкой и будешь волен принимать свободные решения. Данное слово сдержано, сегодня ты многое поймешь. И только ты сможешь решить, как тебе поступить с этой правдой. Знай, в любом твоем решении, я тебя поддержу!

Она провела рукой по шкатулке, задержалась еще на миг, словно что-то вспоминая, и вышла из комнаты.

Авалар был удивлен и напуган словами матери. Он ожидал чего угодно, но не такого. Некоторое время юный Владыка смотрел ей во след на закрытую дверь. Встряхнув головой, словно прогоняя сон, он встал и отправился в ванную комнату. Только там, под холодным душем, его разум вернулся к прежним границам и нервы успокоились.

Свежий и бодрый, наш герой отправился завтракать. В столовой уже собралась вся семья. Услышав о возвращении детей, Сетем сиял как никогда. Таким его не видели уже много лет. Ирме показалось, что вернулся прежний Сетем, которого она так любила, веселый, жизнерадостный. Увидев сына, Император бросился к нему и прижал к груди. В его глазах блестели слезы, а в черной стали волос появились серебристые пряди. В эту ночь он о многом передумал, и многое понял из планов Змея. И теперь он хотел лишь одного — вымолить прощение.

— Я счастлив, что ты снова с нами, сын мой! — Произнес Сетем. — Теперь ты не только мой сын, но и равный среди равных, ты стал Владыкой. И моей гордости за тебя нет предела! Сегодня на приеме в твою честь, я объявлю о своем решении назначить тебя командующим передовых элитных полков моей армии. Передаю в твои руки судьбу нашей победы.

Сетему казалось, что он действительно совершает очень важное дело, отдавая свою военную элиту в руки юноши, а на деле, — он отсылал его на передовую, где лилась кровь и смерть снимала богатую жатву с обеих сторон.

Ирма и Айден это поняли сразу. Девушка вскрикнула и прикрыла рукой рот, глаза ее сразу же заполнились слезами. Мать положила на ее руку свою и тихонько пожала, давая знак успокоиться, но и ее сердце сжали тиски страха.

— Что же он творит! Чего добивается! — Подумала она, оценивая действия мужа. — Не уже ли ты хочешь убить и его? Не бывать этому! — Решила она.

Авалар же принял это назначение с гордостью. Пылкое сердце молодого Владыки искало подвигов, он устал от покоя дворцовой жизни и не раздумывал об истинных причинах происходящего.

День прошел в приготовлениях к приему, встречи гостей, рассказах о пережитых событиях посвящения. Мир завращался с бешеной скоростью вокруг Авалара, как он стал Владыкой. Словно стало легче дышать и думать, упали невидимые оковы и он вошел в ряды избранных. Теперь на него уже не смотрели как на мальчика, в нем видели Владыку, мужчину. Он с явным удовольствием купался в лучах этой маленькой победы и мечтал о славном и доблестном будущем.

А из дальнего уголка зала за ним следили полные слез и любви глаза сестры. Она так ждала этого дня, рисовала в своем воображении его красками веселья и радости. Она свободна избрать себе мужа и отца наследника! Детские мечты исчезли в пропасти поражения. Она чувствовала себя ничтожнейшим существом в Хаосе, недостойной любви и счастья, недостойной своего блистательного героя. Теперь ее участь издали наблюдать за его славой.

— И зачем меня вырядили словно куклу. Я не достойна сегодня сиять, мой удел — позор и смерть, -думала она, глотая слезы.

Айден танцевала в этот вечер, улыбалась и поздравляла брата. Сегодня ни кто не сказал ни слова о ней лично, ее имя упоминалось лишь рядом с братом. Все старались избегать этой скользкой темы. Таких прецедентов еще не случалось. Все делали вид, будто ни чего не произошло. Для нее этот вечер прошел как в бреду, туман застилал глаза, лоб и щеки горели, губы пересохли. Сдерживая рыдания, девушка покинула зал, сказав, что у нее болит голова и заперлась в комнате.

Погасли осветительные кристаллы, гости разошлись по комнатам, а некоторые вернулись домой. Замок затихал, готовясь ко сну. Сегодня Император, бодрый и счастливый, впервые за прошедшие годы пожелал остаться с женой. Казалось, жизнь налаживается и появилась искорка надежды.

Айден подняла красные от слез глаза к зеркалу. Из позолоченного овала на нее смотрело существо с опухшими глазами, красным носиком и мокрыми щеками, растрепанные волосы выбились из кос и змеями вились вокруг головы.

— Мерзкая, трусливая, похотливая тварь! — Прошипела она, глядя на свое отражение. В глазах блеснуло зеленоватое пламя. Она с силой ударила по стеклу кулачком и вскрикнула от пронзившей ее боли в руке. Бросив взгляд на руку, девушка увидела как из проткнутого куском стекла запястья, пробивается струйка крови. Ее становиться все больше, она стекает по руке на платье и пол. Боль и вид крови, истекающей из нее, лишил бедняжку последних сил и она без чувств упала на пол.

*****

Не дождавшись окончания бала, Авалар покинул гостей и отправился в свою комнату отдохнуть и собраться в дорогу. Он жаждал приступить к своим новым обязанностям как можно скорее. Почувствовать вольный ветер, бьющий в лицо, посмотреть в глаза настоящему врагу. Сознанием он был уже там, в пылу битв, с лавровым венком победителя на голове. Он мечтал о триумфах и славе, новых мирах и любви прекрасных дев. Могучий боевой ящер трубит, готовый к бою острый меч в руках героя. Он вспоминает строки из книг библиотеки Змея и видит себя героем новых эпосов. Переодевшись, юноша решил немного подышать перед сном свежим воздухом и направился к балкону. Проходя мимо письменного стола, он заметил шкатулку, которую мать оставила утром, сопроводив подарок непонятными словами. Остановившись, он нерешительно приподнял крышку ящичка. В неясном свете ночника трудно было разобрать, что являлось его содержимым. Закрыв крышку, Авалар решил отложить на потом это дело и уже перешагнул порог ведущей на балкон двери, как чей-то крик заставил его содрогнуться. Голос был очень знакомым, сердце защемило, голову сжали тиски, стало трудно дышать. Перед глазами поплыли круги и чтобы не потерять равновесия он облокотился на косяк двери. Немного отдышавшись, Авалар прислушался. Криков больше не было, лишь звуки теплой ночи нарушали покой.

— Что это было? — С тревогой подумал Авалар.

Жрец учил его: если что-то не понимаешь, прислушайся к себе и найдешь ответ.

Сосредоточив внимание на давящем чувстве, сжавшим грудь, юный Владыка увидел лицо сестры и следы сами покатились из его глаз. Резко открыв глаза, он бросился в ее комнаты.

Дверь была заперта изнутри и на его крики и стук ни кто не отвечал. Решившись на крайнюю меру, юноша выбил замок ударом ноги и ворвался в полутемное помещение. На середине комнаты лежала Айден, он бросился к ней. Девушка была без чувств и еле дышала. Что-то липкое и мокрое было на ее руках и одежде, на ковре. В слабом свете ночников на полу поблескивали осколки зеркала. Поднеся испачканную в темную жидкость руку к носу, Авалар почувствовал резкий запах крови.

— И на вкус тоже кровь! — Подумал он, лизнув палец. — Но откуда?

Он бросился к светильнику и прибавил яркость. При ярком свете кристалла юноша увидел ужасную картину. Айден лежала на ковре со вспоротой рукой. Из ее вены била кровь и заливала платье и пол. Девушка была чуть жива, уже покрывшись мертвенной бледностью.

Кого-либо звать было поздно, надо было действовать быстро, иначе сестре грозила смерть. Авалар, разорвал платок, лежащий на ручке кресла, и крепко перетянул им запястье выше раны, чтобы остановить поток крови. Затем осторожно удалил из раны острый осколок. Другим куском платка он туго перевязал рану. И только тогда позвал на помощь.

Сбежались слуги. Моргая еще сонными глазами, служанка бросилась за доктором. Пока тот не пришел, брат пытался хоть как-то помочь сестре, сдерживая кровь. Придворный врач, в ночном белье и сумкой в руках примчался в покои Айден так быстро, как только мог. Он даже по дороге потерял один туфель, а другой болтался на голой ноге и только мешал доктору при ходьбе. Старик в ужасе уставился на юношу, а тот лишь пожал плечами, выразив полное недоумение. Так в молчании, выгнав слуг из комнаты, доктор остановил кровь, зашил рану и дав Айден выпить какое-то лекарство, оставил ее мирно спать, доверив охрану наследницы брату. Пока служанка тихо прибиралась в комнате, Авалар старался понять, что же произошло. Был ли это несчастный случай или сестра хотела покончить с собой. Сидя напротив ее кровати в кресле, Авалар провел остаток ночи. Утро он встретил с раздирающими душу чувствами и мыслями. Ему казалось, что виновником случившегося был он, и это не случайность. Но если Змей хочет забрать Айден у него, он –Авалар, готов сражаться за нее, и пусть эта битва будет для него последней.

***

Процесс сотворения живых существ занял много времени, Антар и не заметил, как минули годы. Боль и разочарование ушли глубоко и заснули в сердце. Они напоминая о себе лишь в грустные дождливые вечера, когда Владыка сидел у огромного камина и слушал шум ветра за окнами, потрескивание поленьев и единственным его собеседником был черный пес Арк, огромный и свирепый в бою, но ласковый и послушный у ног хозяина.

Так Творец нового мира проводил свои вечера с собакой, книгой и бокалом красного вина, наблюдая, как, догорая, угасают уголья в очаге. Затем он поднимался в свою комнату в башне и еще долго вдыхал запах моря и слушал шум разбивающихся о скалы волн.

Миров в его подчинение становилось все больше. Они пестрели разнообразием своих существ — разумных и не очень, — красок, ландшафтов. В них отразилась богатая фантазия Творца и его безграничная любовь к жизни и той Единственной, во имя кого он творил.

Антар хотел дать своим мирам то, что забрали у него — свободу, любовь, веру. Он безгранично любил свои миры, но разум его был отравлен предательством и страданиями, и это не могло не сказаться на результатах творчества, так как Кристалл проецировал его бессознательное в каждый элемент творения.

«Наши миры отражают душу Создателей, их судьбы, открывают сердца и разум,» — скажет много позже Антар, оглядываясь назад в глубину веков и созерцая плоды своих трудов и трудов своих потомков. «Не может быть истинного счастья, свободы и любви там, где Создатель не обрел и не познал этого сам». А он так к этому стремился!

Соединяясь сознанием с Кристаллом, Антар подолгу наблюдал мозаику миров. Создателю стоило лишь сконцентрировать свое внимание на одной из граней, как созданный им мир открывался перед Творцом своими формами. Владыка бродил по лесам и полям, снежным равнинам и горящим пескам, плавал по широким рекам и ходил под парусом в бурных морях. Вместе с обитателями миров делил радость и грусть бытия. Он был частым гостем у своих творений. По большей части он старался не вмешиваться в их жизнь, а лишь наблюдал и иногда, когда они заходили в тупик своих проблем, подталкивал их мысли видениями или знаками. Созданные им разумные существа обладали многими качествами владык, они были совершенны. Антар любил их как своих детей. Единственное, что отличало их от Владык, они были плодом фантазии Антара, проекциями, но не истинно сущими. Миры виртуальны, а творцы реальны.

Сознание Змея выкристаллизировалось в Великое Око, через него он создал Владык, наделив их частью своего сознания, а те, в свою очередь, стали творить миры — иллюзии. Хотя для обитателей этих миров все вполне реально. Но и персонаж земных компьютерных игр не задумывается о реальности своего бытия!

Владыки перекраивают материю по своему вкусу, наделяя ее своими качествами, внося элементы своего сознания. Их миры — словно продолжение их жизней. Это их сны и мечты, отраженные сознанием.

Антар жил своими снами, жил жизнями своих созданий, но не мог создать подобных себе. Одиночество угнетало, тоска становилась все сильнее. Лишь Кристалл как часть Ока, мог создать сущность Владыки. Антар часто обращался к нему с этой просьбой, но ответа не было. Творец мог принять образ любого из обитателей миров, взять любое тело в носители, создать потомство, но не мог дать им сущность себе подобную. Но пришел день, и Око ответило на его мольбу.

*****

Змей чутко следил за происходящим в новом мире. Он знал все и чувствовал все, что знала частица его сознания — переданный Антару Кристалл. Теперь эта часть сознания Змея обретала качество и характеристики нового хозяина и создавала некий синтез двух сознаний. Она становилась сильнее, росла, обретала самостоятельность, готова была выйти из-под власти Змея, подавляя его в себе. Он ощущал, что теряет над ней контроль, и это его беспокоило, но Творец верил в Антара и доверял ему. Самую большую проблему он видел в создавшихся помимо воли Создателей отражениях двух миров — антагонистов. Отражения их битв, концентрат ненависти, страхов их обитателей. Эти отражения питались отрицательными эмоциями, поддерживали их создание в мирах, влияя на сознания их обитателей. Они стали истинным злом для миров Владык. Тени — так называли этих тварей Владыки. Они всегда рядом, знают твои страхи и материализуют их. Они пожирают энергию обоих миров -антагонистов, они — плод творения Темной стороны Создателей. Они то, что пугает, от чего бегут. Они родились из мук и страданий, ненависти и проклятий Владык. От них не было спасения. Пока есть миры — антагонисты, есть и тени. И чем сильнее вражда, тем сильнее Враг. Тени не отдельный мир, они в самой структуре миров. Они их генетическая составляющая, пожирающая резервы, как вирус. Змей знал лекарство против этой напасти, но еще не настало время лечить. Даже Зло бывает полезно. Чем больше силы набирал Кристалл Антара, тем больше укреплялся антагонизм старого и нового порядка.

Змей ощущал тоску и одиночество молодого Творца. Он знал, как Антар жаждет видеть вокруг себя равных, он хочет иметь детей по духу и плоти. Но если позволить частице Ока обрести силу творения владык — это значит полностью потерять контроль над ним. Частица превратиться в полноценное Око. Змей стоял перед выбором. Дать Антару безграничную власть, подобную ему — Змею, и найти лекарство против Теней, или же продолжать контролировать Антара и погибнуть в новом перерождении. Не за этим Змей начал творение, он опробовал уже несколько вариантов неудачных решений этой ошибки. И Змей снова рискнул.

*****

В этот день Антар, как в прочем и всегда, отправился в путешествие по мирам. Слившись сознанием с Кристаллом, он попросил показать ему то, что Кристалл сам посчитает нужным. Последнее время Владыка стал больше доверять частице Ока в выборе миров для путешествий, так как осознавал их связь и знал, что его второе «Я» (так Антар называл Кристалл), отправит его в точку, требующую особого внимания. Кристалл контролировал всю систему и знал ее куда лучше самого Творца. Антар заметил, что Кристалл тоже принимает различные образы в мирах, олицетворяя собой Доброе начало и являясь объектом поклонения. Иногда он подкидывал различные предметы в миры, через которые проецировал себя в дальнейшем. Эти артефакты переворачивали историю миров и оставляли больше вопросов, чем ответов для их обитателей, и силой были наделены огромнейшей. Антар наблюдал за этими действиями Кристалла и не вмешивался, в какой-то мере они даже усиливали его власть в мирах и служили опорными точками контроля над ними, неким связующим звеном, передатчиком.

В этот раз Кристалл забросил его в мир под названием Струнциме. Там обитали красивые люди, обладающие многими качествами Владык, помимо того, они овладели высокими технологиями и могли перемещаться за пределы своей планеты, исследуя Вселенную. «Это сложный вариант игры,» — шутил Антар. Их мир был огромен, сложен, пересекался с другими мирами. Струнцимяне стояли на одной из верхних ступеней эволюции существ Нового Порядка. Они могли контролировать свое перерождение и сознательно меняли старое изношенное тело на новое. Затем они восстанавливали память, и в теле ребенка просыпалась личность, имевшая за плечами не одно воплощение. Они помнили свои воплощения, и их цивилизация казалась стабильной и возвышенной. Каждого младенца они встречали как старого друга, каждый имел заранее уготованное для него место в обществе. Они были на рубеже овладения процессом Творения себе подобных. Но и они были лишь плодом творения Владыки.

Антар любил этот мир. Он часто его посещал. Здесь Творец отдыхал, давал советы, спорил. Это был мир друзей и соратников.

Антар был рад вновь вернуться сюда. «Но, интересно, зачем Кристалл забросил меня в столь стабильный мир! Других проблем что ли нет!?» — недоумевал он. — «Что ты хочешь мне показать?» — Спросил Творец Кристалл. Общая картина смешалась в калейдоскопе красок, потом, словно настраиваясь на что-то, наплыло изображение. Оно становилось все четче, и перед взглядом молодого бога открылась картина. Маленький белый домик у окраины города, такой же как и многие здесь, окруженный цветущими клумбами и плодовыми деревьями. Под жарким весенним светилом нежиться природа, поют птицы. Утренняя роса еще не испарилась и поблескивает на лепестках роз, которых особенно много в этом садике. Дверь отворилась и на пороге появилась дочь хозяина Адель. Антар знал эту семью и часто беседовал с ее главой — мудрым, имевшим за плечами уже сто жизней, струнцимянином. Он любил Антара как сына, хотя и не знал, кто он есть в действительности. Владыка принимал разные образы, путешествуя в этом мире, и струнцимяне знали его под разными именами. К Херону Антар приходил в образе молодого человека очень похожего на самого Антара. Так что, в этом домике он был желанным гостем. Адель — шустрая, светлоглазая и белокурая девушка, миленькая с точки зрения струнцимян, обладательница острого ума и язычка. Антару часто доставалось от нее. Он терпеливо сносил ее колкости и успокаивал как родитель неразумное дитя. Но его отеческое отношение еще больше злило и заводило девушку. Казалось, каждый его визит в их семью, был для нее праздником острословия. Херон, наблюдая за их перепалкой, лишь посмеивался в бороду. Он то, с высоты своего жизненного опыта прекрасно понимал истинную причину поведения дочери: она была без ума влюблена в юношу. Отец не препятствовал ей, а лишь наблюдал за ходом событий. Антар ему нравился, и он был не прочь поженить их. Но вот со стороны его юного друга особых стремлений к браку он не замечал, и это его огорчало. Он видел, что Антар относится к Адель, как к младшей сестре и не более того.

В то утро Адель встала рано. Она плохо спала, ее мучили странные сны, бросало то в холод, то в жар. Она даже, по словам отца, кричала во сне что-то непонятное. Херон приписал это последствию обморока, который случился с Адель за сутки до этого.

Был праздник Основ. В этот день все обитатели Струнциме совершали ритуал поклонения памяти Создателя. Самые старые сущности рассказывали о первых обитателях планеты и их делах. В этот день молодежь проходила обряд второго рождения и новых «всепомнящих» приветствовали старики. Этот ритуал зародился на планете, когда Кристалл подкинул им артефакт –хрустальный череп. Первые, кто дотронулся до него, обрели странные способности и стали говорить о своих прошлых жизнях в иных телах. По началу к этому относились со страхом и недоверием. Череп стал обретать дурную славу, от него пытались избавиться. Его прятали, пытались разбить, — все в пустую. Утром он снова оказывался на прежнем месте — у входа в грот на берегу озера. Все больше людей втайне приходили к нему и обретали память «дваждырожденных». Постепенно вера усилилась, новообращенных становилось с каждым днем все больше и Череп стал центром поклонения струнцимян. В дальнейшем вокруг него построили храм, в котором и проходило ежегодное празднование.

В этот день Адель тоже должна была пройти обряд второго рождения. Вереница одетых в белые одежды юношей и девушек проходила к камню. Они должны были лишь прикоснуться к нему и обряд совершался. В течении одного дня или недели их сознания менялись и память прошлых воплощений возвращалась к новым телам. Теперь к своему старому имени они добавляли новое- имя сущности, чьим носителем были. Вспомнив все, носители приходили к Жрецу Храма Черепа и там им давали назначения, -каждого приставляли к тому делу, которым раньше занималась их сущность. Так постепенно народ разделился на группы, где каждый владел отдельным ремеслом и доводил свои умения до совершенства -это земледельцы, ремесленники, воины и вожди, философы и ученые. В дальнейшем, в результате развития технологий, группы преобразовались, стимулируя развитие друг друга. Ремесленники стали инженерами и слились с учеными, земледельцы, обретя новые технологии, обретали навыки инженеров. Философы и жрецы превратились в правителей — мудрых и мирных. Неизменными остались только воины. Но новые технологии смягчали их нравы, а отсутствие явных врагов заставило оттачивать свое мастерство в мирных военных школах. Они контролировали ближайший космос на военных кораблях и учили детей овладению «силой богов» — так назывался метод познания себя в сочетании с боевыми искусствами.

Адель с остальной молодежью, вошла в Храм. Медленно продвигающаяся очередь к святыне ее утомляла и раздражала. Она пыталась ускорить процесс, подпихивая впереди идущих, что вызывало с их стороны лишь недовольство, а контролирующие процесс жрецы, пригрозили лишить Адель чести посвящения. Этого она допустить не могла, так как такой поворот дел унизит не только ее, но и всю семью. Подвергать насмешкам себя и отца она не желала и собрав волю в кулак, стала терпеливо дожидаться своей очереди. Каждый житель страны мог лишь раз узреть и дотронуться до великой святыни в день своего посвящения и, ясное дело, каждый стремился продлить этот волнующий миг на сколько возможно. Лишь к полудню Адель добралась до Черепа. Особого впечатления он на нее почему-то не произвел. То ли постоянные разговоры о нем, то ли само ожидание, стерли в ней интерес к святыне, но девушка, по указанию жреца, уныло возложила руки на отполированную хрустальную макушку и, несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, произнесла: «Великий Создатель! Открой мне бытие, освободи мой разум!», — а затем, вслед за уже прошедшими посвящение, она вышла из Храма. Погода была на редкость ясная и солнечная, свежий ветер с озера освежал после душного Храма, и Адель с отцом отправилась погулять по городу. Время было обеденное и жители столицы готовились к отдыху, собираясь в небольших кафе у озера. Херон с дочерью заняли место совсем рядом с водой. Чайки покрикивали, разрезая волны крыльями и клянча хлеб у посетителей кафе. Ветерок колыхал легкие занавески и края скатертей на столах, легкие одежды посетителей. Все были веселы и много говорили. Струнцимяне вообще очень общительный народ, но в такие дни их словоохотливость не знала границ. Старики с воодушевлением поглядывали на только что посвященных юнцов, гадая, кто же он или она есть и чем займутся в дальнейшем. Молодежь прислушивалась к себе, желая ускорить процесс. В общем, все были заняты и мысли вращались только вокруг недавних событий. Робот-официант подвез заказ к столику Херона. Адель взяла с подноса обед и принялась за еду. Аппетит у нее всегда был превосходный и розовые щеки с пышной грудью были тому подтверждением. Но в этот раз она сумела сделать лишь небольшой глоток сока, ее затошнило, она бросилась в туалетную комнату и там потеряла сознание. Голова гудела, все вокруг плыло, и тошнота не давала покоя. В таком состоянии Херон привез дочку домой. Адель приняла лекарства, выписанные врачом, и уснула. Как было сказано ранее, сон не принес девушке облегчения. Странные видения не давали успокоиться разуму. Она видела чужие миры, огромного Змея, могущественных существ, называвших ее Матерью. Она не видела ни чего ей знакомого и милого. Девушка проснулась в жару и ужасе. « Кто я? Чем я стала? Что со мной?» — Тревожные мысли бились в висках. Словно чужое, тело не хотело слушаться. Это уже была не прежняя Адель. Сущность милой девочки была подавлена и отброшена на дно сознания. Она была честной, умной жрицей (вот почему святыня была ей знакома и не интересна). Она верила и любила своего бога и Создателя. Но сейчас эта сущность забилась в угол и с ужасом наблюдала за происходящим с ней и ее телом.

*****

Та*ё очнулась в новом теле. Настроение было скверное. Она не разделяла взглядов Змея на путь лечения миров от яда Теней и была за более радикальные меры борьбы. Творец впихнул ее в несовершенное тело носителя из виртуального мира враждебного Порядка и велел во что бы то ни стало разбудить в нем скрытые возможности, поднять его биологию на ближайший к Владыкам уровень. Уже только это задание было не по вкусу Владычице, а уж дальнейшее ее просто выводило из себя. Но перечить Змею было невозможно, и она подчинилась. «Чем быстрее я с этим управлюсь, тем скорее вернусь!» — Решила она для себя и принялась за дело.

Подняв непослушное тело с кровати Та*ё подошла к зеркалу, оглядев себя и снисходительно кивнув головой, мол «ничего, сойдет», она умыла лицо и приведя себя в порядок, вышла на воздух. Голова болела и в теле был жар, так что утренний ветерок приятно освежал. Вздохнув полной грудью, она присела на скамеечку в тени куста сирени. В его зарослях пел соловей, душистые облачка цветов испускали приятный аромат. Расслабившись, Та*ё улыбнулась: «А здесь мило и романтично! Может и не все так скучно в этом деле и я смогу развлечься.» — Она представила, что ей предстоит совершить в новом теле и хихикнула. — «Эти существа близки к Создателю, но еще не столь совершенны. Стоит над этим поработать. Это чужеродное вмешательство конечно привлечет к себе внимание Кристалла, а значит и Антара. А вот тут-то мы и поиграем!» — Она снова хихикнула и погрузилась в медитацию.

Херон нашел дочь в дальнем уголке сада у куста белой сирени. Она казалась чуть живой, такой бледной была ее кожа и столь слабым дыхание. Отец не знал, что и делать. Это состояние походило на то, чем принято заниматься жрецам для самопознания и называлось «келтеран» — божественный сон. Его нельзя прерывать. Понаблюдав за дочерью с час, Херон в тревоге покинул ее. Старик решил, что лучше позвать жреца Храма и пусть тот все выяснит. Сам Херон был далек от этого. Старый воин не знал тайн оккультизма и не совал нос в чужие дела.

Переодевшись, он уже открыл дверь и собирался уйти, как у калитки появился знакомый силуэт. Юноша приветливо помахал рукой старику, открыл калитку и бодро зашагал по усыпанной желтым блестящим песком дорожке к дому. Херон поспешил навстречу гостю, радостно открыв объятия. После бурных приветствий, Эвелин и Херон уселись на скамье у дома, и старик, без лишних предисловий, рассказал юноше о случившемся.

— Я не знаю, что мне делать. Хотел позвать Жреца, но может ты сможешь мне что-нибудь посоветовать? — Обратился старик к Эвелину, закончив свою истории.

— Что ж, пойдем и посмотрим! — Предложил юноша. — Смогу что-либо сказать, только после осмотра твоей дочери, — добавил гость.

Они быстро зашагали к месту, где Херон оставил Адель. Она находилась все в том же состоянии. Внимательно осмотрев ее, пощупав пульс, приоткрыв веки, проверив рефлексы, Эвелин подтвердил, что это « келтеран» и самым лучшим для всех будет оставить девушку в покое до выхода из этого состояния. Решив, что здесь ее ни кто не потревожит, мужчины отправились в дом. Усадив гостя за стол на террасе и поставив перед ним нехитрый завтрак — хлеб, фрукты, сок и масло, — Херон стал спрашивать.

— Ты долго отсутствовал, Эвелин. Расскажи, где ты был, чем занимался, что видел? — Начал старик разговор.

Прожевав кусок белого, пышного хлеба и запив его соком, юноша поведал старику о своих приключениях.

— Почти год мы не виделись с тобой, мой старый друг. И вернулся я, как погляжу, вовремя. Хотелось попасть на праздник, да дела задержали, — начал он.

— Но зато ты узнаешь кем стала наша маленькая Адель, — с гордостью произнес Херон.

— Да, увидим… -задумчиво ответил Эвелин, вглядываясь в стакан с соком, будто желая увидеть в нем будущее. Из забытья его вывел голос старика.

— Жаль, конечно, если она окажется жрицей. Тогда я не увижу внуков, да и саму Адель придется видеть редко, — его глаза стали печальными, казалось, он сейчас заплачет.

— Кто знает, старый друг, может и не все еще так сложиться. Кто знает… — снова задумчиво произнес юноша, покручивая содержимое стакана.

Он взял яблоко, встал и, опершись о резные перила террасы, устремил свой взор в даль, где на полях в лучах утреннего солнца золотились колосья пшеницы. Старик подошел к гостю и, тронув его за плечо, спросил, глядя в его загадочные зеленые глаза.

— Эвелин, я знаю, ты не такой как многие, в тебе есть что-то, чего я не понимаю и даже чуточку боюсь. Ты знаешь больше меня. Ты владеешь «силой богов». Скажи, что ты видишь?

— А что именно ты хочешь знать, мой друг, — улыбнувшись, ответил юноша. Его глаза светились добротой и любовью, но в них жила грусть, о причине которой не ведал старик и истолковывал ее по- своему.

— Мне кажется, вы с Адель очень друг другу подходите, — начал он. — Как бы я хотел видеть вас вместе, нянчить ваших детей, называть тебя сыном, — горячо произнес старик, держа юношу за плечо. — Но если Адель станет жрицей, все мечты рухнут, — с тяжелым вздохом закончи он.

Эвелин лишь загадочно улыбнулся старику и, похлопав его по плечу, ответил:

— Не все так плохо, поверь мне, старый друг и доверяй своим чувствам. А пока мне надо идти, зайду завтра. Надеюсь, Адель к тому времени выйдет из «калтерана» и мы все узнаем. Спасибо за завтрак и до завтра.

Он обнял старика и направился к калитке. Херон не провожал юного друга, а лишь помахал ему в след.

*****

К вечеру Адель пришла в себя. С трудом понимая, что происходит и где она, девушка огляделась по сторонам. Тело ныло, голова болела, но была на редкость ясная. Жар продолжал пылать в груди и спине. Во рту пересохло. Превозмогая боль, она медленно побрела к дому. На пороге девушка увидела отца, он что-то мастерил и напевал старую военную песенку. Она улыбнулась и подошла к нему, села рядом, положила голову на его плечо и стала подпевать знакомый мотив. Отец покачал головой, обнял дочь и прошептал: « С возвращением!» Она обняла старика в ответ и тихо расплакалась. Он утер ее слезы и. глядя в глаза дочери, спросил

— Кто ты теперь, милая моя?

— Я не знаю, папа! — Ответила девушка. — Правда, не знаю. Все спутано и страшно. Кажется, будто нас двое в этом теле и вторая меня пугает. Папа, мне так страшно! — Проговорила Адель сквозь слезы.

Старый Херон не на шутку испугался. Он не знал случая, подобного этому и чувствовал, что им нужна помощь.

*****

Как и обещал, Эвелин вернулся на следующий день. Он казался чем-то озабоченным и даже возмущенным. Его глаза горели каким-то чужим блеском. Он вошел в дом, мимоходом поздоровался с хозяевами, сидевшими на террасе и опершись руками о стол, внимательно, не отрывая пристального взгляда, уставился на Адель. Та в смущении опустила глаза, и ее бледные щеки покрыл румянец. От этого взгляда ей вдруг захотелось бежать и прятаться, от него веяло холодом. Сильно забилось сердце. И одновременно внизу живота, что-то сладко сжималось и теплом обдавало тело, тянуло к нему в объятия. Разрываясь от двойственных желаний, Адель вскочила из-за стола и бросилась бежать в гущу сада. Отец хотел было ее остановить, но Эвелин сделал ему знак рукой и хотел уже пуститься за ней следом, как старик ухватил его за рукав и умоляюще прошептал

— Сынок, спаси девочку. Я верю, ты знаешь, что с ней. Похоже она одержима! Я читал в старых книгах об этом, но не верил в сказки. Я боюсь за нее!

Эвелин остановился и внимательно посмотрел в глаза старика.

— Одержима, говоришь? Она не знает, кем стала?

— Да. И твердит, будто, кто-то еще терзает ее. — Старик не успел закончить, как юноша, убрав его руку с рукава рубахи, поспешил за Адель.

Девушку Эвелин нашел в старой беседке у глубокого оврага, заросшего крапивой. Это было тихое и чуть угрюмое место. Она сидела на полу беседки, поджав ноги к подбородку и обхватив их руками. Ее знобило. Капельки влаги блестели на бледном лбу, глаза бессмысленно смотрели вдаль и слезы стекали по щекам, шее, груди.

Он тихо вошел и сел. Она не замечала его присутствия. Он какое-то время пристально смотрел на нее, сложив руки на груди и обдумывал увиденное. Затем сел напротив Адель, обхватил руками ее лицо и взглянув в глаза, произнес:

— Привет, Та*ё! Что тебя занесло в такую даль? Конечно, это проделки чешуйчатого Старика и тебе это не нравиться. Зачем ты мучаешь девочку? Чего он хочет от меня?

Глаза Адель стали лукавыми, по лицу расплылась ухмылка. Само лицо ее преобразилось — и это была уже не юная девушка, а зрелая женщина, познавшая жизнь и мужчин, любовь и ненависть.

Вместо ответа она обхватила шею юноши руками и обожгла его губы долгим и страстным поцелуем. Она ласкала его, осыпая поцелуями шею, плечи, рвала в порыве страсти его одежду. Тяжело дыша, Эвелину все же удалось скрутить ее и прижать к полу. Она сдалась под его тяжестью. Он сидел на ее ногах и прижав руками ее руки к полу беседки, попытался продолжить разговор.

— Жаркое приветствие, Та*ё! Я и не думал, что по мне так соскучились в Хаосе. Но ты меня этими штучками не проведешь! Зачем ты мучаешь девочку? — Повторил он свой вопрос.

Адель облизнула губы и, похотливо посмотрев на грудь юноши, едва прикрытую разорванной рубашкой, прошептала чуть слышным голосом

— Ты жаждешь завести малюток — детишек, да для их мамаши у тебя нет подходящей кандидатуры. В своем мире ты единственный Владыка. У тебя нет пары. Змей пожалел тебя и послал меня. Наши дети станут достойными Владыками твоего Порядка. — И она рассмеялась чуть надрывно и грубовато.

Эвелин чуть поднял от удивления бровь, но его лицо, было словно сделанное из мрамора, только жесткий взгляд выдавал кипящую в его душе бурю.

— Отпусти руки, а то на коже останутся синяки, — нервно вскрикнула Адель.

— Обещай не бросаться на меня, — ответил Эвелин и разжал пальцы на ее запястьях. Она стала водить правой ладонью по своей шее и груди, а другой рукой мягким прикосновением ласкала кожу на груди и животе юноши. Не поддаваясь соблазну, Эвелин сурово посмотрел на девушку и произнес, удерживая руку, ласкавшую его тело

— Та*ё, нельзя играть чувствами других, пусть даже тварных существ. Я это понял на своей шкуре. Зачем из милой, влюбленной в меня девушки ты делаешь шлюху. Неужели ты считаешь, что так сможешь исполнить свою миссию? Этим ты лишь отталкиваешь меня от нее.

— Посмотри, какие формы, — девушка приоткрыла сорочку и представила на его суд великолепную грудь, высоко вздымающуюся от взволнованного дыхания. — Неужели ты ее не хочешь? — Прошептала она. Прикрыв на секунду глаза и сжав губы, Эвелин устремил на Адель такой взгляд, словно хотел испепелить ее.

— Как знаешь, — усмехнулась она. — Я хотела как лучше.

— Ты хотела как быстрее! — Возразил ей он.

— Ладно, сдаюсь. Твоя взяла! Слезь хотя бы с меня! — Попросила она.

Эвелин пересел на скамью.

— И…

— Что, и…, — приведя себя и свою одежду в порядок, отозвалась Адель.

— И что же нам делать? Я жду лишь одного: оставь девочку!

— Не могу! — Честно призналась Та*ё. — Ты слышал чего хочет Змей.

— Но не такой ценой.

— А чем она тебя не устраивает? — Ехидно спросила Владычица.

— Наоборот, она хороша во всем.

— Так в чем же проблема, малыш. Бери и пользуйся.

— Та*ё, ты предлагаешь мне чужое тело, а ее сущность сейчас в ужасе и стыде мечется в своем разуме. Разве тебе не жалко ее?

— Жаль иллюзию, созданную тобой?! Нет!

— Она живая и не осознает себя иным. И если уж на то пошло, я оставлю тебя в этом мире и делай что хочешь!

— Ты так не поступишь! — Со страхом взмолилась Та*ё. — Ты же знаешь, я не могу сама ее покинуть не выполнив миссию. Я начала преобразовывать ее тело, и оно будет способно породить истинных Владык, способна слиться с Кристаллом. Но это все для тебя. Если ты меня бросишь, это будет бесполезно, и ты останешься одинок. Или же Змей найдет другое тело, и вновь все повториться. Решать тебе! — Она села на скамью рядом с ним.

Эвелин закрыл глаза, Антар пытался найти ответ на эту дилемму, вывести Адель из сложившейся ситуации. Через минуту он открыл глаза

— Да, мне нравиться эта девочка и она меня любит. Ее отец хочет нашего брака. Я женюсь на ней, но с одним условием.

— Слушаю, — прошептала Та*ё и нежно укусила его за ухо.

Он нервно отдернул голову.

— Условие таково. Ты освободишь ее сущность от своего влияния. Ты спрячешься, как сейчас прячется она в глубине своего подсознания. Ты станешь тенью. А в остальном, делай как хочешь.

Девушка задумалась, затем хлопнула его по плечу и страстно прошептала в ухо:

— По рукам, малыш. Встретимся на брачном ложе.

Адель встряхнула головой и схватившись за виски, застонала. Затем подняла глаза на Эвелина и, смущенно улыбаясь, пряча взгляд и краснея, спросила:

— Извини, но как мы здесь оказались? Я ни чего не помню! — Оглядев его, она с еще большим смущением произнесла

— А что с твоей рубашкой?

Эвелин быстро заправил полы рубахи в брюки и соврал:

— Зацепился за куст, догоняя тебя. Прости, я испугался, когда ты так быстро сбежала от нас с террасы. Я нашел тебя здесь, ты смотрела вдаль, и я просто решил тебя подождать. С тобой все в порядке?

— Вроде бы — да, только голова болит, — произнесла она.

— Давай я провожу тебя к дому, — предложил юноша.

Он нежно взял ее под руку и повел к дом, где их ждал встревоженный долгим отсутствием дочери Херон.

Эвелин проводил девушку до ее комнаты и вернулся к старику.

— Что с ней было? — С тревогой начал расспросы Херон.

— Что было, то было — это нервы. Я думаю, что теперь все позади. Обещаю, что завтра перед вами вновь предстанет прежняя Адель, — сказал Эвелин и тихо добавил, — Надеюсь.

*****

Раннее утро. Светило озаряет розовым светом просыпающийся мир. В кустах под окнами запела птица. В комнату Айден ворвался свежий утренний ветерок, заиграл занавеской, перелистал листы книги на столе и замер, любуясь красотой девушки.

Поеживаясь от утренней прохлады, проснулся Авалар. Зевнул, потянулся и встал с кресла, на котором провел ночь, охраняя сон сестры. Прислушиваясь к ее дыханию, юноша пытался определить все ли с ней в порядке. Жара не было, дыхание ровное. Лишь бледность указывала на события прошлой ночи. Рана почти зажила, и причин для волнения не было.

Авалар раздумывал, как ему поступить — вернуться к себе или подождать пробуждения сестры и поговорить о случившемся. Он выбрал последнее. Вновь устроившись поудобнее в кресле, юноша задремал.

Авалар открыл глаза, и яркое солнце ослепило его. Когда зрение привыкло к свету, он увидел, что находиться на цветущей поляне. Полевые цветы окружали его плотной зеленой стеной, а он лежал среди них, и над ним раскинулось голубое ясное небо. Нагретые теплом светила травы источали сладковатый аромат, стрекотали кузнечики. Авалар поднялся и вдохнул полной грудью.

— Как здесь спокойно и свободно дышится, — подумал он.

Оказавшись на ногах, юноша увидел, что стоит на лугу, неподалеку журчит небольшая речушка, скрываясь в прохладном леске. Через луг проходит тропинка и словно манит путника. Без колебаний юный Владыка вступил на тропу и уже через несколько минут бодро шагал по ней. Тонкой змейкой вилась дорожка, уводя Авалара в лесок. Вскоре прохлада вековых дубов накрыла его. Тропинка шла вдоль речки, и шум воды был лучшей музыкой для уха. Но вот тропка оборвалась у маленького горбатого мостика, перекинутого через речку. Пройдя по нему, наш юный друг вновь увидел тропку. За поворотом перед его взором предстал бревенчатый дом. Вокруг него росли розовые кусты и клумбы с фиалками. На встречу юноше из дома вышла прелестная златовласая дева с ясными, как небо глазами, которые смотрели на гостя с любовью и нежностью. Этот взгляд и красота хозяйки дома смутил юношу и растревожил его душу. Красавица подошла к гостю, нежно обняла его и поцеловала в лоб. Затем, взяв за руку, повела на крыльцо и усадила на скамью. Сама зашла в дом и через минуту вернулась, держа в руках деревянную шкатулку. Сев рядом с юношей, она положила шкатулку ему на колени и с мольбой заглянула в его глаза.

«Эта шкатулка похожа на ту, что подарила матушка», — подумал Авалар. Он приоткрыл ее и… проснулся.

Что-то щекотало ему нос. Чихнув, юноша окончательно отбросил дремотное состояние. Открыв глаза, он увидел сестру. Она склонилась над ним и своим локоном щекотала его, весело хихикая. Убедившись, что ей удалось разбудить брата, Айден поцеловала его в щеку и сказала

— Доброе утро, братец. Тебе что, одному спать страшно? — И засмеявшись. выбежала на балкон.

Авалар улыбнулся: игривое настроение сестры подтверждало, что опасность миновала. Он вышел на балкон вслед за ней. Тонкая материя ее рубахи трепетала от ветерка, а солнечные лучи просвечивали силуэт ее тонкой фигурки. Черные волосы темными волнами лежали на плечах и спине, блестя как шелк в лучах светила. Теплая волна прошла по позвоночнику Авалара и застряла комком в горле. Он перевел дыхание и, сглотнув комок, подошел к сестре. Преодолев бешеное желание обнять ее и поцеловать не как сестру, а как женщину, прекрасную женщину, он встал рядом с ней, облокотившись на перила и, какбы между прочим начал разговор

— Айден, ты помнишь что случилось с тобой после бала?

Игривое настроение девушки как рукой сняло, мрачная тучка затмила ее взор. Она прикусила нижнюю губу и жестко посмотрела на брата. Зеленые глаза заблестели от слез, полные обиды и боли.

— Зачем вспоминать об унижении и говорить о моем ничтожестве? Ради этого ты ждал моего пробуждения? Ты что, задался целью мучить меня?! — Со слезами в голосе крикнула Айден и больно ударила кулачком его в грудь. Затем бросилась в комнату и, упав на кровать, зарывшись лицом в подушку, зарыдала.

«О, Великий Змей! Почему она во всем винит меня? Моя помощь и любовь принимаются ею как оскорбление!» -Недоумевал Авалар.

Он подошел к девушке и, положив руку на ее плечо, произнес

— Если мое присутствие так раздражает тебя, мне лучше покинуть Дворец.

Он встал и вышел из комнаты. Его душу терзали обида и боль от предстоящей разлуки. Он чувствовал, что теряет что-то дорогое. Когда дверь за юношей закрылась, девушка села на кровати и на ее заплаканном лице читалось отчаянье.

— Ты вечное напоминание о моем ничтожестве. Ты моя запретная любовь, -прошептала она ему в след.

*****

После завтрака Авалар продолжил свои сборы и к вечеру был готов отправиться в путь. Ни мать, ни сестра ни словом не обмолвились о предстоящем отъезде новоиспеченного полководца. Они словно боялись произносить это вслух, надеясь в глубине души, что он передумает. Ирма лишь внимательно наблюдала за сыном, положившись на его сущность Владыки и волю Змея. А Айден боялась до безумия его потерять, и быть рядом с ним было столь же невыносимо. Только Сетем радовался приготовлениям юноши: давал советы и наставления. Он сам решил сопровождать сына к месту службы и познакомить с командиром гарнизона: «ввести в курс дела», — как он выразился. Отъезд юного воина объявили на утро следующего дня.

Перед сном Авалар еще раз проверил все ли он взял, что хотел и взгляд юноши упал на письменный стол, где до сих пор стояла шкатулка. Авалар завернул ее в рубаху и уложил в сумку. С противоречивыми чувствами он готовился провести последнюю ночь в замке. Он видел тягостное настроение матери и сестры, ему было больно причинять им страдания, но и мешать счастью Айден он не хотел. Ему вдруг показалось, что он здесь чужой, что все дорогое ему и родное вдруг стало тягостным и давящим. Ему захотелось освободиться от чего-то властного и темного, стать собой, доказать, что он стоит большего. С этими мыслями юноша впал в забытье.

И вновь он оказался в бревенчатом доме, окруженном клумбами. Златовласая красавица радушно приняла гостя. На этот раз она ввела его в дом и усадила в плетенное кресло у окна. Со двора доносился аромат роз. Хозяйка ушла вглубь дома и вернулась, неся с собой сверток. Взяв его из рук женщины, Авалар бережно развернул вышитое покрывало и нашел в нем портрет мужчины в овальной раме. Это лицо поразило его сходством с отцом, но глаза… они были чужие и… любящие. Он долго смотрел на портрет, ему даже показалось, что в какой-то момент человек с холста улыбнулся ему и легкие морщинки, словно солнечные лучики, разбежались от его глаз. Он стал еще пристальнее вглядываться в это лицо. За спиной мужчины волны бьются о скалы, ветер играет его черными волосами и надувает рукава рубахи. Они стоят рядом над каменистым берегом у самого обрыва. Внизу море бешено колотит мокрыми кулаками о неприступную скалу и в брызгах ярости отступает, чтобы вновь наброситься на камень. Чайки с тревожными криками носятся над водой, и грозовые тучи бросают огненные стрелы где-то у кромки вод. Мужчина кладет руку на плечо юноши и пристально вглядывается в его глаза. Скулы играют на суровом лице и, кажется, что непрошенная слеза сейчас скатиться из зеленых глаз. Но Авалару не суждено увидеть эту слезу. Сильным толчком его выбрасывает из сна. Настало утро его отъезда. Находясь еще во власти ночного видения, юноша долго не может собраться с мыслями. Что и кого он видел? «Мне предстоит во многом разобраться, но позже!» — Решает он и встает с постели, полный уверенности в себе и правильности своих поступков.

*****

Наскоро позавтракав и простившись с матерью и сестрой, Авалар с Сетемом отправились в путь. Чтобы не терять время даром, Сетем предложил перебросить сына через портал прямо к месту. Так они и сделали. С сумой за плечами, в которой лежало несколько смен белья и личные вещи, юноша вошел в новую жизнь.

На другой стороне их встретила негостеприимная природа мира, в котором был расквартирован передовой отряд Императорским войск, место службы молодого наследника. Голые скалы, галька и острые камни окружали место их прибытия. Лишь несколько колючих кустиков прятались под тенью скалы у горного ручейка. Беспощадно палило Солнце. От скал поднималось горячее марево, что-то звенело в ушах комариным писком. Белесое небо подозрительно взирало на путников. Из-за скал показалась группа всадников. Они быстро приближались к гостям. Авалар забеспокоился: их грозный вид не внушал доверия, но Сетем положил на его плечо руку, давая знать, что все в порядке. Он сам вызвал этот отряд для их встречи. Четверо молодцов в кожаных жилетах и таких же штанах приблизились к ним. Спрыгнув с ящеров, они припали на одно колено перед Императором и юным Владыкой. Сетем поднял руку, приветствуя их. Самый старший из воинов отделился от группы и поравнялся с гостями. Могучие мышцы перекатывались на его теле, суровый взгляд из-под выгоревших на солнце светлых волос, выдавал в нем видавшего виды служаку. Ботинки с высокой платформой беспощадно вдавливали гальку в том месте, где ступала его нога. У левого бедра примостился меч с рукояткой в виде готовой к броску кобры. На другом боку блестел в инструктированных сапфирами ножнах кинжал, рукоять которого была сделана из зуба ящера. Всем своим видом старый воин внушал страх и уважение. Юноша почувствовал себя не в своей тарелке под его взглядом. Ему показалось нелепым собственное назначение и роль командующего над этими людьми. Но внутренний голос шептал: «Ты справишься, ты должен!» Авалар перевел дух, и смело взглянул в лицо воину.

Приблизившись к венценосным командирам, воин остановился в двух шагах от них и прижал правую руку с сжатым кулаком к груди, с достоинством склонив голову.

— Рад приветствовать моего повелителя и его сына на Ротезии, — хриплым голосом произнес он.

Император пожал руку воину и представил его сыну

— Салех, мой друг и правая рука. Он является командиром размещенных здесь подразделений. Эта пограничная территория контролируется отрядами Салеха. Ты будешь учиться у него искусству войны и примешь командование, — обратился Сетем к сыну.

— Прошу Вас следовать за мной, — произнес Салех и повел гостей к ящерам, где их дожидались еще три воина из сопровождения. Авалар внимательно оглядел новых товарищей. Одеждой они мало отличались от Салеха, но были моложе его. Под бронзовым загаром играли мускулы. К гостям подвели двух боевых ящеров. Высотой они были метра три, мощные задние лапы и хвост служили надежной опорой, да и скорость эти твари развивали приличную. Небольшие головы гордо держались на длинной мощной шее и пара рядов внушительных белых и острых как бритва зубов в разинутой пасти. Дополняли набор злобные глазки и пара когтистых передних лап. Ящеры фыркали и нервно переступали с ноги на ногу, недовольно виляя кончиком хвоста. Сидение для всадника размещалось у основания шеи ящера, между костяными пластинками у него на спине, служившими еще и как бронированные щиты для воинов. Молодой воин дунул в костяной свисток, и ящеры послушно улеглись на землю. Сетем и Авалар забрались в седла. Животные аккуратно встали. Заняв места вокруг гостей, процессия направилась в лагерь. Авалару уже приходилось управлять боевым ящером, но тот был менее внушителен. Несмотря на свой грозный вид, ящер был послушен и даже смирен. Он гордо вышагивал в центре процессии, изредка издавая протяжный трубный рев, отражавшийся скалами. Ему отзывались другие ящеры. Вскоре к голосам их ящеров присоединились другие. Лагерь предстал перед их взором. На круглой, словно обрезанной ножом вершине неприступной скалы, располагались палатки разведывательного отряда. На них можно было напасть только с воздуха, но, видимо, такой опасности не существовало, и обитатели лагеря чувствовали себя в полной безопасности. Лишь узкая тропа, спрятанная в острых камнях, вела к вершине. По ней мог пройти только один ящер. Да и этот путь был опасен: тропа — лишь уступы на склоне, а внизу — пропасть с острыми камнями на дне.

Авалар с трепетом преодолевал этот путь, сердце громко стучало в груди, звон в ушах усилился. Он боялся взглянуть в пропасть и лишь прижимался к шее ящера. Ему теперь придется много раз подниматься и спускаться по этой тропе, и он привыкнет к ней. Но сейчас ему было жутковато. Сетем же чувствовал себя превосходно, шутил, весело болтал со старым воякой, изредка подбадривал сына. Здесь все было ему мило и знакомо, вольно дышалось, а суровость ландшафта бодрила дух. Наконец процессия достигла вершины. Всадники спешились у находящейся в центре лагеря палатки. Салех отправил молодых воинов отвести ящеров в пещеру, а сам провел гостей внутрь скромного жилья: походная кровать, стол, табуретки и сундук для вещей. Пол устилал ковер из шкуры неизвестного Авалару животного. На стенах висели мечи и кинжалы.

Увидев, что юноша рассматривает оружие на стенах, Салех с гордостью произнес

— Эту коллекцию я собирал по всем мирам, где доводилось служить. Как вы находите эти мечи? — Спросил он Авалара и указал на предметы незнакомой конструкции, лежащие на полке. Юноша взял один из них и покрутил в руках. Крупный рубин сиял на поверхности серебряного цилиндра. Он вопросительно взглянул на Салеха. Он ухмыльнулся и взяв в руки другой цилиндр, слегка вдавил рубин в глубь. С противоположного конца цилиндра вырвался ослепительный луч света.

— Это оружие Врага, — с гордостью объявил старый воин. — Но оно действует только на их территории или в приграничных районах и совершенно бесполезно в мирах Хаоса, — добавил он.

— А как оно действует? -заинтересовался Авалар.

Салех взмахнул мечем и, нанося удары и делая выпады, продемонстрировал силу нового оружия. Едва коснувшись табурета, луч прошел сквозь него и, немного постояв, табурет развалился на две части.

— Тоже может быть и с тобой, сынок, — назидательно произнес Салех. — Эта штука разрубает светом любой предмет, а живую плоть и подавно. Глазом моргнуть не успеешь, а из тебя нарубят отбивные.

Затем он вновь нажал на камень в ручке цилиндра и луч пропал.

— Дарю один. Учись пользоваться. Враг применяет это оружие и наше против него бессильно. Наши мечи он режет как масло. Поэтому мы стараемся, вести битвы на нашей земле или захватываем их оружие.

Юноша поблагодарил воина и прицепил цилиндр к поясу. Принесли угощение. После обеда гостей проводили в отдельную палатку, в которой и предстояло обитать Авалару. Оставшись одни, отец и сын решили немного передохнуть и обсудить увиденное. Устроившись поудобнее, Авалар обдумывал впечатления этого дня. Его очень заинтересовал световой меч врага, уже само упоминание о котором заставляло бурлить его кровь.

— Я непременно овладею этим оружием, — поклялся себе юноша.

Он очень недурно фехтовал на мечах разной конструкции, и новое оружие вызывало в нем неподдельный интерес.

— Этот меч держала рука врага. Каков он, на что способен? — Думал он и дремотные видения уносили его в другую реальность, что-то звало его и отталкивало, пугало и манило к себе.

Рев ящеров вывел Авалара из забытья. Над скалой забрезжил рассвет. Холод ночи сковал члены, зуб на зуб не попадал. Вскочив на ноги, юноша решил пробежаться по лагерю.

— И разогреюсь, и осмотрюсь, — решил он.

Выйдя из палатки, Авалар стал свидетелем повседневной жизни его боевых товарищей. Тут и там разносился рев ящеров, требующих своего завтрака. По лагерю сновали солдаты с ведрами: кто-то носил воду для кухни, кто-то разносил пищу ящерам. Дым от костров поднимался к розовому предрассветному небу. Командиры подгоняли солдат и подходили погреться к кострам. Повар готовил завтрак, покрикивая на помогавших на кухне, чтобы поторапливались. Жизнь шла, лагерь просыпался.

Обойдя лагерь по периметру, Авалар выяснил, что где находиться. На правом крыле располагались: госпиталь, кухня и загоны для ящеров и живого мяса для кухни и самих зубастых друзей солдат. Ящеры были всеядны, но особой бодростью наполняло их мясо меньших собратьев, тихо блеющих и хрюкающих в загончиках. С людьми эти твари были на редкость смирными и подчинялись свисту. Но в бою они проявляли всю свою ярость и силу, лупя врага хвостом, разрывая зубами и когтями. Хороший бой служил им и сытным обедом. Так что их боевой настрой был понятен. По левую сторону располагались палатки солдат и командиров, столовая, площадка для тренировок. Дозорные вышки высились на протяжении всего периметра. В центре размещалась палатка командующего гарнизоном.

Колокол возвестил о времени завтрака. Столовая заполнилась солдатами. Красивые, могучие воины элитного императорского отряда вызывали восхищение и уважение у молодого командира. Начинался его первый день в лагере.

Увидев Авалара в столовой, Салех подошел к нему и, потребовав у собравшихся молчания, представил его всем. Отныне его будут называть «командир» и эти бравые ребята станут ему подчиняться. Воины с интересом разглядывали молодого командира и, перешептываясь между собой, говорили

— На вид хорош, а каков в бою увидим! — И принимались за еду.

После завтрака все ушли на тренировки. Постоянные боевые тренировки укрепляли воинов и держали их в форме. Небольшой отряд ушел в дозор. Авалар просился с ними, но Сетем настоял остаться в лагере и поучиться, нежели «лесть в пасть опасностям, едва проклюнувшись». Юноша не стал возражать и хотел лишь одного, доказать всем, что он достоин этих людей, их уважения. Под контролем Сетема Авалар изо дня в день осваивал боевые искусства врага, изучал его повадки, овладевал новым оружием, тренируясь и наблюдая. Воины гарнизона следя за парнем, хоть и скупы были на похвалы, но все же считали должным высказать свое удовлетворение новобранцем. Он мало чем уступал им в силе и ловкости, легко осваивал боевые приемы и в скорости овладел световым мечем. Сам Салех был им доволен и говорил не без удовольствия Императору, что юноша «хорош». Пробыв с сыном в лагере около месяца, Сетем отбыл во дворец, а Авалар приступил к самостоятельной жизни в роли командующего элитным гарнизоном в мире Ратезия.

***

Прошло больше недели, а Эвелин все не показывался. Херон стал беспокоиться. Как Эвелин и обещал, дочь стала прежней, к ней вернулась память ее сущности и она стала называть себя Марна. Рассказывала старику о своих прошлых воплощениях и просила отвести в Храм, где ее истинное место. Не смотря на просьбы дочери, отец оттягивал отъезд и ждал юношу. Он еще надеялся на их союз. Но время шло и Адель — Марна заявила, что сама уйдет в Храм, если отец против. Действительно, она собрала нехитрые пожитки и отправилась в путь. Делать было нечего, и Херон двинулся вслед за ней. По дороге в Храм он еще надеялся, что Эвелин их догонит и что-то изменит, но они без приключений прибыли в город и вошли в Храм. Им на встречу вышел седовласый Жрец и радостно приветствовал девушку и ее отца. Выслушав рассказ Адель о своих воплощениях и вернувшейся памяти, жрец принял юную жрицу и отвел ее в покои для гостей, там же он определил и Херона. По словам Жреца, в течение недели Адель — Марна должна пройти испытания и если все подтвердиться, ее участь будет предрешена: она станет жрицей Храма Создателя, даст обет безбрачия и посвятит свою жизнь служению Абсолюту и самосовершенствованию. Выслушав это, Херон с поникшей головой решил вернуться домой, а по истечению срока, отведенного на испытание, вновь прийти в Храм, чтобы услышать окончательный вердикт жрецов. Попрощавшись с дочерью, с тяжелым сердцем, старик отправился в обратный путь. К утру следующего дня он уже сидел на ступеньках своей террасы и вырезал из дерева солдатика, напевая грустную песню. Он не хотел оставаться один, он так мечтал о внуках.

В этих грустных раздумьях его и застал Эвелин. Присев на ступеньки рядом со стариком, он молча наблюдал за его работой.

— Я и не заметил, как ты вошел, сынок, — очнувшись от дум, радостно воскликнул старик. — Как я рад твоему приходу. Вот только поздно…, -грустно добавил он.

— Поздно для чего, Херон? — Спокойно спросил юноша, чертя прутиком значки на песке дорожки.

— Наша девочка ушла в Храм, через неделю она станет жрицей, — горестно произнес старик.

— На все воля Создателя! — Ответил Эвелин, глядя в глаза старому воину. Но Херон не увидел в них горечи потери, а лишь хитрый огонек и задорную улыбку на лице гостя. Эвелин приподнял брови и вопросительно взглянул на хозяина дома. Херон улыбнулся, обхватил руками плечи юноши и с надеждой воскликнул:

— Ты что-то знаешь? Что? Расскажи мне, друг!

— Не пришло еще время, — ответил Эвелин и похлопал старика по колену. Затем встал и собрался уходить.

— Ты только пришел, останься. Поговори со мной! — Попросил Херон.

Эвелин вновь присел на скамью, улыбнулся и сказал

— Я бы рад, но у меня много дел, мой друг. К тому же тебя сейчас тревожит только одна мысль об Адель. А это и моя забота. Я должен уйти, но скоро я вернусь с добрыми вестями.

Старик проводил его взглядом, полным надежд.

*****

Эта неделя выдалась для Адель тяжелой. По сути, она должна была перестать быть собой и стать Марной. Научиться тому, что умела она, вспомнить ее жизни. Жрицы погружали девушку в транс, высвобождая сознание Марны, все более подавляя Адель. Но что-то в ней сильно сопротивлялось усилиям жрецов, выталкивало их из ее сознания. После сеансов с Адель жрецы перешептывались, с тревогой глядя на девушку и уходили, оставляя ее в келье одну, наедине с мыслями и чувствами. Она прошла все испытания жрецов с честью, ответила на все их сокровенные вопросы. Но не было в ней почтительности к святыне и жрец, погружаясь в ее сознание, видел образы, ему неведомые, пугающие, заставляющие трепетать. Те же чувства они испытывали, пытаясь проникнуть в тайну Хрустального Черепа, — их Святыне и воплощению милости Абсолюта. Жрецы осознавали, что девушка несет в себе нечто большее, чем сущность жрицы Марны и это нечто было не под силу им осознать. Собравшись на консилиум по данному вопросу, жрецы не знали, что делать с девушкой. Одни предлагали принять ее, как есть и пусть продолжает свое служение. Многие помнили Марну и не считали ее простой жрицей. В последнем воплощении она достигла огромных знаний и умений, так что пребывание «за гранью», как называли жрецы период от смерти носителя до нового воплощения, могло сказаться на ней и изменить ее сознание, подняв на высшую ступень. Она могла, по их мнению, научить остальных «пути просветления».

Другие же, напротив, боясь неведомого в ее подсознании и ссылаясь на высокомерие с ее стороны, требовали отказать Адель в жреческом звании и отправить на иную работу.

Завязался спор. Та и другая стороны аргументировали свои требования, приводили факты из истории. Но сошлись они лишь в одном: закон перевоплощения не должен быть нарушен! Марна сама пришла в Храм и ей надо дать шанс. В конце концов, было решено оставить Адель в Храме и пусть сам Создатель решит ее участь. Сказано — сделано. После консилиума, группа из жрецов и жриц пришли в келью Адель и огласив ей решение Совета, проводили в священную комнату Черепа. Там хранилась реликвия струнцимян. Оставив девушку со святыней наедине, жрецы удалились. Единственным источником света в этой комнате был сам Кристалл в форме Черепа. Его необъяснимое свечение приводило народ в трепет, а его удивительные возможности, во многом еще не познанные жителями этого мира, сделали артефакт предметом поклонения. Остаться с ним наедине решались лишь опытные жрецы, так как все знали, после ночи с Черепом ты не будешь прежним, если вообще останешься жить. «Суд Черепа» — был самым последним судом справедливости, ибо считался судом Божьим. Все это знала и Адель-Марна. Оставшись с Черепом наедине, девушка впала в отчаянье. Она знала — с ней что-то не так. Хотя память и вернулась к ней, но то, давящее, пугающее нечто, проявившееся в ее сознании после посвящения, не ушло, а лишь замерло в тени Марны. Марна- великая жрица, прорицательница и целительница, мудрая и могущественная, не могла полностью изгнать тайную гостью и пребывала в раздумьях. Она сама на месте Жреческого Совета, поступила бы с Адель так же, но близость «Божьего Суда» вызывал трепет и в ней. Но делать что-либо было уже поздно. Оставалось ждать решения Черепа. Адель уселась на циновку напротив святыни и взглянула в пустые глазницы. Мягкое свечение наполнило комнату. Оно становилось все интенсивнее. Вдруг яркие лучи зеленоватого пламени вырвались из глазниц Черепа и пронзили Адель. Ее словно ударила молния. Она вскрикнула и потеряла сознание.

Адель оглянулась и не смогла понять: что же произошло? Она и еще две женщины находились в помещении кельи. Помещение было сделано из зеленого хрусталя и освещалось мягким светом. Пол, стены и потолок были гладкими и светящимися. С ужасом Адель догадалась — она внутри Черепа. Поборов страх, девушка стала прислушиваться к двум спорящим между собой женщинам напротив нее. Одна из них: красивая, вызывающе красивая блондинка с царскими манерами, была явно раздражена и резко отвечала другой, тоже красивой женщине лет сорока с умным взглядом и благородной внешностью.

— Темная Владычица, ты должна покинуть это тело, ибо нет тебе места в этом мире! — Твердила женщина, которую Адель приняла за Марну, ибо именно так ее и представляла.

Гордая красавица рассмеялась и вызывающе крикнула:

— Ты это мне твердишь уже сотый раз. Не тебе, тварное создание, указывать мне. Не тебе решать, что мне должно делать, а что нет! И спору конец!

Она была в ярости от сложившейся ситуации. Кристалл ограничивал способности Та*ё. Отрезал ее от всех связей и поставил на один уровень со смертными, а те норовят еще и указывать. Да она готова была порвать эту жрицу на части, но слово, данное Антару, удерживало ее.

Адель видела, как блондинка ощупывает стенки кристалла и бормочет про себя

— Чтоб тебя Тени сожрали! Где ты бродишь, Антар? Что ты себе позволяешь? Угомони свой Кристалл!

Девушка была напугана, и ей оставалось лишь наблюдать. Ни Марна, ни Та*ё не унимались, не обращая внимание на Адель. Вскоре девушке надоела эта перепалка и бесцельное времяпровождение. Она искала выход из ситуации, а не большей проблемы. Адель уже поняла, что вторая женщина, и есть ее темная гостья, но к своему удивлению не испытывала к ней ни страха, ни презрения, как Марна. В конце концов, девушка осознала, что Череп хочет от нее: она должна была занять сторону одной из них. Осознав это, Адель встала в центре комнаты и, желая обратить на себя внимание, прокашлялась, а затем произнесла.

— Уважаемые сущности, считаю ваш спор бесцельным и неуместным. Каждая из вас желает заполучить мое тело для своих целей. Я думаю, Череп хочет услышать мое решение. Но я, как существо слабое, не могу принять столь сложного решение, не обдумав последствий. И потому, предлагаю вам высказать свои аргументы в пользу вашего пребывания в моем теле по очереди. Марна и Та*ё, прекратив спор, уставились на Адель. Их глаза и лица выражали удивление. Первой пришла в себя Та*ё

— Умница девочка, так держать! — Подбодрила она девушку. Затем, сев на пол, предоставила слово жрице.

— Дитя мое, о каком выборе может идти речь! Это создание Тьмы. Выбрав ее, ты будешь одержима и погибнешь в лучах Абсолюта, — произнесла Марна.

— Позвольте! Я не прошу вас говорить против друг друга. Скажите за себя. Что я получу, выбрав Вас? — Прервала Марну Адель.

Жрица запнулась на полуслове от неожиданности и дерзости девчонки и, заикаясь, произнесла

— Я уже давно меняю носителей и многое познала из тайн Бытия. Тебе я дам знание и уважение людей. Что большего можно желать! — Гордо произнесла она и тяжело дыша от возмущения, прислонилась к стене.

— Теперь твоя очередь, незнакомка, — произнесла Адель, обращаясь к Та*ё.

— Если, конечно, Вам, Марна больше нечего добавить, -добавила девушка, вопросительно глядя на жрицу.

Та отрицательно покачала головой и воздев руки к потолку, стала молиться. Адель вновь посмотрела на Та*ё. Та, не вставая с пола, улыбнулась девушке и спокойно начала говорить:

— Милая девочка, я не хочу подавлять тебя и запугивать, обещать великие знания и власть. Такие как я, не говорят, а делают. И коли я здесь, то и все здесь. Нет, это не мой подход. Не это тревожит твою душу, не к этому рвется твой разум. Я дам тебе то, чего ты жаждешь. — Та*ё пристально взглянула в глаза Адель, и в мозгу девушки всплыл образ столь знакомый и одновременно чужой, манящий и пугающий. Ее сердце забилось и чувство, тлевшее в сердце уже многие годы, захлестнуло ее.

— Эвелин, — шептали губы, и страсть заполняла разум.

— Опомнись, дитя мое! Желания плоти — прах. Нет выше жажды познания бога, — закричала Марна.

Но видения уносили Адель в сладкие объятия возлюбленного. Вдруг все прекратилось, осталось лишь улыбающееся лицо Та*ё.

— И плюс — все, что обещает тебе она, но со знаком качества, а не жреческая полуправда, — довольным тоном добавила Владычица. — Я все сказала! Выбирай, — и она сделала жест руками, означающий « все в твоей власти». Марна бросала на Та*ё и Адель горящие взгляды. Та*ё спокойно сидела на полу, а Адель погрузилась в раздумья. Она понимала, что выбрав Марну, окажется отрезанной от мирской жизни и ее годы превратятся в бесконечную попытку познать Вечность. Там за стенами Храма окажется отец и, главное, Эвелин. Только сейчас она поняла как действительно он ей дорог, как хочет она его любви. Она поняла, почему он так раздражал ее раньше. Такой правильный, добрый, бесстрастный. Он относился к ней как к дочери, а сам — не намного старше ее! А она так хотела быть с ним ближе! И теперь ей преподносят его на блюдечке. А если это только обман Тьмы? — Испугано подумала девушка и Марна права. Но в глубине ее сердца уже был готов ответ: она готова рискнуть и продать душу Тьме за любимого! И только она так подумала, как зеленое зарево осветило комнату, и резкая боль пронзила тело. Сознание вновь покинуло девушку.

*****

На этот раз Адель, придя в себя, обнаружила, что находиться на мягкой кровати и ее руку лижет чей-то горячий, шершавый язык. Голова болела, все тело ныло, в глазах — зеленоватый туман. Обладатель языка стал поскуливать и нервно лаять, словно кого-то звал. Адель попыталась привстать. Сев на постель, девушка всеми силами старалась удержать равновесие и сознание. Ее словно вывернуло наизнанку. Приглядевшись, сквозь туман в глазах, она разглядела черного пса, трущегося о ее колени и радостно вилявшего хвостом. От его лая звенели оконные стекла.

— Иду, иду, Арк. Перестань шуметь! — Услышала она чей-то знакомый голос. Через мгновение дверь отворилась и на пороге девушка увидела… нет, это не Эвелин! Или он… Этот мужчина так похож на ее друга и другой. « Эвелин лучше?» — спросило что-то ее. «Этот лучше!» — Ответило что-то. Да, здесь было на что полюбоваться! Эвелин казался милым мальчиком, а это — зрелый мужчина лет тридцати. Те же черты, но, как будто это Эвелин в будущем. Повзрослевший, возмужавший, прекрасный. Эти мысли пронеслись вихрем в голове Адель, пока незнакомец подходил к ней. Остановившись у кровати, мужчина приветливо улыбнулся Адель и, положив руку на голову пса, произнес

— Рад приветствовать тебя в моем мире. Я Антар. Ты еще очень слаба, но позже, я расскажу тебе все и объясню все. Отвечу на все твои вопросы. Ты здесь задержишься… надолго, — загадочно добавил он и поцеловал ее в лоб.

Обняв ладонями ее лицо, Антар нежно посмотрел в глаза девушки и снова улыбнулся. Эта улыбка таила в себе столько тайн, вопросов и ответов. Улыбка за цену Вселенной!

*****

В назначенный жрецами срок, Херон вернулся в Храм узнать о судьбе дочери. Приветливый молодой жрец проводил старика к настоятелю, оставив в покоях главы ордена. Усевшись в удобное кресло у окна, Херон стал ждать. Время в ожидании тянется долго и лучший способ его скоротать — занять себя чем-то. Так и поступил гость Храма. Немного посидев и отдохнув с дороги, Херон стал с интересом осматривать помещение, в которое попал. Это была овальная комната на вершине пирамидального Храма. Две боковые стены были сплошными окнами из светло зеленого стекла. Третья — играла роль двери на оптических элементах. Четвертая стена была покрыта барельефами из истории Святыни. В середине комнаты располагался овальный стол, вокруг которого находились четыре скамьи в виде обрезанных дуг. У окон, специально для гостей, помещались кресла. А у стены с барельефом примостился столик в виде полумесяца, рожками вовнутрь. Старик заметил, что по мере увеличения интенсивности солнечного света, окна кабинета затемняются, и в помещении сохраняется приятное для зрения освещение. Пол комнаты покрывал светло зеленый мрамор, из которого был выстроен и весь Храм.

Пока Херон осматривал кабинет главы Храма, в дверях появился и он сам. Трудно было сказать, сколько ему лет. Голый череп, седая борода и совершенно гладкое лицо, голубые сияющие глаза и большие губы, прямой нос на овальном лице. На высоком, худощавом теле белая рубаха до пят с длинными, широкими рукавами. Сандалии из грубой кожи. А в завершении всего ансамбля — пояс на бедрах. Именно пояс был наиболее примечательным во всей его одежде: он был сделан из бледно зеленого хрусталя с золотыми вкраплениями. Глядя на него, создавалась иллюзия, что каждое звено было сделано отдельно, хотя весь пояс был цельным. Жрец подошел к Херону и приветствовал его поднятием правой руки, ладонью к гостю. Херон ответил тем же жестом. Жрец усадил гостя в кресло, вежливо осведомился о его здоровье, домашних делах, предложил освежающие напитки. Так, поболтав с полчаса, жрец, наконец перешел к делу, ради которого Херон и явился в Храм.

— Дорогой Херон! Большой честью для нашего Храма был Ваш визит к нам. Мы знаем о Вашем доблестном прошлом и благочестивой жизни. Вы один воспитали чудесную дочь. Дали ей прекрасное образование и наполнили сердце добродетелью.

В течении недели мои товарищи испытывали Адель, дабы узнать истинные намерения ее сущности. Великая и мудрая сущность обрела жизнь в теле твоей дочери! Имя этой жрицы на устах благочестивых. Много добра сделала она в своих жизнях, многое познала.

Но было и нечто, что встревожило умы моих братьев и сестер, что заставило принять их решение о вручении судьбы твоей дочери в руки Абсолюта.

Мы поместили ее в комнату Святыни на одну ночь. Когда наши братья пришли за ней на следующее утро, то их удивлению не было конца: комната оказалась пуста. Мы не редко вверяли Святыне судьбы людей для принятия справедливого решения, но всегда по утру либо находили их просветленными и счастливыми, либо их тела с освобожденной Черепом сущностью. Но не было еще в нашей истории случая исчезновения носителя.

Поэтому я сам хотел поговорить с Вами, достойный старец. Я не принес Вам ни радостной, ни печальной вести, ибо сам пребываю в раздумье о случившемся.

Единственное, что нам всем остается: возложить свои надежды на волю Абсолюта и ждать знака.

Жрец замолчал и вежливым поклоном головы дал знать, что аудиенция окончена.

Херону ни чего не оставалось, как попрощаться со жрецом и, «не солоно хлебавши», вернуться домой.

Всю дорогу он провел словно в забытьи, не понимая, что означают слова жреца, что, собственно, произошло с его дочерь.

— Где Адель? — Был единственно мучавший его вопрос, стучавший в висках.

Войдя в калитку, он увидел, что на ступенях террасы его поджидает гость. Эвелин жевал яблоко и, удобно устроившись на горячем дереве ступеней, подставив лицо полуденному весеннему солнышку, блаженно созерцал голубое небо и легкие облачка, парящих в вышине птиц и порхающих над светами бабочек. Заметив старика, он поднял в приветствии руку и радостно улыбнулся. Старик ответил на приветствие, но улыбка вышла у него кривая, глаза блестели, но… от слез. Он тяжело опустился на ступени рядом с юношей и, опустив седую голову на руки, заплакал. Выждав, когда пройдут первые приступы рыданий, Эвелин положил руку на плечо Херона, встряхнул его, и, когда тот поднял голову, сказал, глядя в его глаза

— Херон, ты всегда относился ко мне как к сыну и не в моих правилах лгать близким. Я вижу боль в твоем сердце, невольным виновником которой считаю себя.

Удивление услышанным заявлением высушило слезы Херона и он с огромным вниманием стал слушать Эвелина.

— Я знаю, что рассказали тебе в Храме. Адель пропала. Не так ли? — Продолжил Эвелин.

Старик лишь кивнул в знак подтверждения слов юноши.

— Так знай же, Херон. Она жива и, надеюсь, счастлива. Но, увы, ты никогда больше ее не увидишь. Она там, откуда не возвращаются. Там, где ее ждут величие, любовь, но куда смертному нет пути. Одно лишь могу тебе обещать — по мере возможности, я постараюсь приносить тебе вести о твоей дочери, но не более. А сейчас я должен идти. Прощай. — Эвелин поднялся со ступеней террасы и направился к выходу из сада.

Словно оглушенный, сидел Херон и пустым взором провожал гостя. В голове вертелись тысячи вопросов, но, возможно когда-нибудь, он и получит на них ответы.

*****

Адель пролежала в постели почти месяц. Жар, ломота в теле, сильное сердцебиение, слабость, головная боль и тошнота — симптомы неведомой болезни, которая не давала ей узнать о том, где она и что с ней произошло. За девушкой постоянно приглядывала служанка — милая, добрая, отзывчивая женщина. Но узнать что-либо от нее Адель не удавалось. Мари, так звали служанку, либо ничего не знала, либо что-то скрывала от больной по приказанию хозяина дома. За это время Адель удалось лишь узнать, что зовут его Антар, его собаку Арк, что сюда ее привезли без сознания, а нашел ее хозяин в лесу. Иногда к ней приходил врач: он сматривал ее, давал какие-то отвары и уходил, что-то бормоча себе под нос. Сам хозяин навещал больную редко, и это казалось Адель очень обидным. Ее тянуло к этому человеку и его столь холодное к ней отношение вызывало в девушке приступы истерии. Ей казалось, что она ему противна и потому он не общается с ней. Эти мысли так мучили бедняжку, что часть ее болезненного состояния была из-за них. Но к концу месяца, когда милая комнатка, отведенная ей Антаром, стала казаться девушке ужасно мрачной камерой в самой страшной тюрьме мира, врач объявил, что Адель уже может начинать вставать и совершать прогулки по саду, но непременно в чьем-нибудь сопровождении. Это известие до того обрадовало девушку, что она даже расцеловала милого доктора. Это ужасно смутило бедолагу.

— Что вы, что вы, не стоит! Вам еще нельзя так волноваться, — пробормотал он и быстро покинул пациентку.

Мари тоже была рада этой новости. Сразу после завтрака она помогла Адель одеться. Это было не ее платье, а подарок хозяина. Мари сказала, что хозяин велел выбросить ее жреческое одеяние и предоставил милой гостье широкий выбор нарядов, висевших в шкафу. Адель выбрала голубое с серебряным отливом платье без рукавов и округлым вырезом, кокетливо открывающим ее прекрасную грудь. Струясь по телу, материя эффектно подчеркивала красоту девушки, обтекая ее стройную фигуру. Серебряная змейка вокруг бедер и башмачки из белой кожи с серебряными застежками, дополняли картину. Мари расчесала юной гостье замка волосы и, заплетя их в косу, закрепила на макушке золотую гирлянду серебряными булавками, на конце которых были головки змей с изумрудными глазками.

Покрутившись у зеркала, Адель оценила как свой внешний вид так и вкус хозяина замка по высшему балу. Довольная своим отражением, девушка отправилась на свою первую прогулку в сопровождении Мари. По просьбе Адель, служанка познакомила ее с замком, но многие двери она не имела право открывать без разрешения хозяина. Обойдя замок, они вышли в сад. Он располагался террасами вокруг крутого склона горы, на вершине которой возвышался замок. Тенистые аллеи парка, цветущие клумбы, оранжереи с невиданными растениями и маленький зоопарк в глубине сада, казались девушке раем. Незаметно они вышли к нижнему уровню террас, и перед взором гостьи открылась великолепная панорама:

необозримая гладь моря заполняла пространство от края до края. У подножия горы бессильно разбивались волны и, отступая, шипя и пенясь, готовились к новому штурму твердыни. Острые, мокрые камни блестели на солнце, галька шуршала в потоках морской пены. Ветер доносил крики чаек, свежесть морских брызг и соленый запах вод. От замка вилась дорожка вдоль берега, затем она круто сворачивала и исчезала в лесу, где, по словам служанки, во время прогулки с собакой и нашел ее Антар. Девушка горела желанием погулять у моря, пройтись в тени дубов. Но Мари, строго посмотрев на часы, которые она носила в нагрудном кармане клетчатого передника, сказала, что прогулка на сегодня закончена и пора обедать. Не смотря на возражения Адель, служанка ответила:

— Доктор сказал, что вы еще слабы и должны все делать по режиму: а сейчас у Вас –обед и отдых.

Делать было нечего, и Адель повиновалась. Вспоминая слова Антара, сказанные им при их первой встречи, она здесь должна задержаться надолго, а значит — все увидит. «Интересно все же, где это „здесь“?» — Подумала Адель.

— А когда я смогу встретиться с хозяином замка и поблагодарить его за аказанный прием? — Вслух произнесла она.

— Это мне неизвестно. Хозяин часто бывает в отъезде и когда он вернется, знает только он сам.

Печально вздохнув, Адель отправилась в замок вслед за Мари, важно вышагивающей впереди, словно утка, ведущая выводок.

Обед и все время до ужина, Адель провела в размышлениях о том, что же с ней случилось. Последними ее воспоминаниями был разговор с Марной и Та*ё в комнате Черепа. Дальше была вспышка, боль, ее словно вывернуло наизнанку, обжарило, обварило кипятком, заморозило до мозга костей и бросило оттаивать в неведомо где. Она понимала, что к этому причастен Череп и сделанный ею выбор. Но куда Череп ее перебросил, кто эти люди? Где она сейчас: это место не ее мир! Прислушавшись к себе, Адель не смогла найти признаков влияния ни Марны, ни Та*ё. Она чувствовала себя прежней Адель до посвящения: полной жизни, чувств, любопытства. Она готова была, словно бабочка порхать по новому миру. Первое знакомство с ним породило в девушке чувство близости и безмерной любви к новому. Ей казалось, что она готова полюбить здесь каждый камушек, травинку. Они восхищали ее и манили, были чисты и невинны, как и она сама. Одна лишь мысль навевала девушке тоску, мысль о хозяине замка. Он казался ей похожим на несбыточную мечту, что проплывает как облако по небосводу и недостать его. Вот протяни руку, нырни в его мягкость, утони в его улыбке и зеленых глазах, ан нет, — ускользает лучиком света, пылинкой меж пальцев. И лишь улыбка в его глазах еще витает в воздухе.

Девушка вышла на балкон. Отсюда открывался великолепный вид на закат. Золото Светила, огненными реками заливало горизонт моря. Его волны, как огненный поток, омывали подножие замка и, казалось, сам замок плывет в жидком огненном потоке. Вечерний ветерок играет золотом волос, ласкает теплым дыханием кожу. Адель прикрыла глаза и, облокотившись о перила, подставила ласкам ветра свое лицо, и лукавый призрачны сорванец, осыпал ее щеки, шею, руки и грудь бесчисленными поцелуями. Вдруг из приятного забытья ее вывел чей-то пристальный взгляд. Она резко обернулась, и холодок пробежал по ее спине, дыхание участилось, щеки порозовели, и она стыдливо опустила глаза. Ей показалось, что обладатель этого взгляда, срывая с нее тонкую материю платья, сам, подобно ветру, ласкает ее тело.

Переведя дыхание, она облизнула пересохшие от волнения губы и поприветствовала Антара. Да, именно он был тем неожиданным гостем, чей взгляд вызвал в девушке такой поток чувств. Он стоял, облокотившись на косяк балконной двери, скрестив руки на груди, и тихо наблюдал за своей гостьей, так неожиданно ворвавшейся в его одинокую жизнь.

— Извини, если я напугал тебя, — произнес он, — но я стучал. Мне не ответили, а Мари сказала, что ты у себя в комнате. Вот я и вошел, не хотел тревожить тебя. — Немного сбивчиво продолжил он объяснения. — Вообще то, я хотел пригласить тебя поужинать со мной, если, конечно, ты не против.

В нем было что-то детское, неподдельное и чистое. Хотелось доверять ему и быть рядом с ним.

Адель улыбнулась и взяв его за руку, произнесла, глядя смело в его глаза:

— С Вами, хоть на край света. Но только обещайте, что после ужина мы пойдем гулять, и Вы мне все расскажите.

— О чем расскажу? — Чуть смутившись, ответил Антар.

— Как же! — Удивилась она. — Ну, хотя бы о том, как я попала сюда. Где это «здесь»? О себе. Кстати, Вы мне очень напоминаете одного старого друга. И еще ответите на множество моих вопросов, которые я еще не придумала! — Снова улыбнувшись, произнесла она.

— Пойдемте ужинать. По правде, я немного устал — был трудный день. Но на некоторые Ваши вопросы, я все же постараюсь ответить, — сухо произнес Антар и повел Адель в столовую.

Во время ужина хозяин был немногословен. Он лишь задумчиво смотрел на девушку, что-то щебетавшую напротив него, и односложно отвечал на ее вопросы. Казалось, он вообще ее не слушает, а думает о своем. Разбившись о его молчание, Адель отбросила все надежды на приятный разговор за столом и, замолкнув, стала доедать свой ужин.

А мысли Антара действительно были далеко отсюда. Сегодня, общаясь с Кристаллом, он побывал в мире, находящемся на границе его Владений. Местные немногочисленные жители называли его Ротезия. Скалистая, неприветливая страна.

Кристалл забросил его в деревушку у подножия вулкана. Здесь, на удобренной пеплом почве, вели свое хозяйство местные жители. Во главе общины стоял вождь, мужчина сильный, высокий, смелый и мудрый. В его сознание и спроецировал себя Антар.

***

— Мирон, Мирон! Солдаты уже близко! — Молодой стражник бежал к дому вождя, пытаясь предупредить об опасности.

Услышав эти крики, общинники стали прятаться в домах, наглухо закрывая ставни и двери. В миг деревенская улица опустела, лишь недоумевающие куры в панике носились по пыльной площади, да свиньи похрюкивали в луже. Запыхавшийся паренек добежал до двери дома вождя и упал на колени, тяжело переводя дух. Одной рукой он утер пот со лба, а другой указал на дорогу, ведущую вдоль скал, и охрипшим голосом повторил:

— Мирон, там отряд воинов. Их ведет молодой вождь, недавно прибывший сюда. Они настроены воинственно! Боюсь, они что-то знают! — С тревогой добавил он.

— Спасибо за службу, Борт! Умойся и отдышись, а я поговорю с ними. — Ответил вождь и встал в дверях дома, полный достоинства и презрения к врагу.

Им приходилось терпеть этих вояк, их животных. Снабжать пищей. Местные боялись их, считая то ли богами, то ли демонами. Они появлялись из неоткуда и исчезали неведомо куда. Но самое неприятное было в том, что они относились к местным как к слугам, рабам. Народ Мирона служил лишь Создателю и его воинам. А эти, пришлые, стали врагами его народа. Они сжигали его святыни, они ненавидели его богов, они унижали людей. Мирон ненавидел их всем сердцем и готов был умереть в битве с этими чужаками, но не служить им. Так же думало и большинство его соплеменников. Но его народ -это не только смелые воины, но и дети, и женщины. Хотя в их крови так же горит огонь ненависти к пришельцам, но они слабы и ради них он, Мирон, заигрывает с чужаками, лишь выжидая удобного момента для нанесения смертельного удара.

Облако пыли приближалась к деревне, слышался рев ящеров. Небольшой отряд во главе с белокурым воином въехал в деревню. Молодой вождь чужаков, спрыгнув с шеи ящера, подошел к колодцу, умыл лицо, попил и приказал спешиться остальным. Встав в середине безлюдной площади, Авалар оглядел поселение. К нему из самого большого дома направился воин, по внешнему виду похожий на вождя. Его сумрачный взгляд не внушал доверия. Но юноша знал, что местные, по словам Салеха, «хоть и буйные, но при нас смирны как овцы». Авалар сразу почувствовал недоверие к этому человеку. Недобрым веяло от этого места. Мирон приблизился к воину и, встал на одно колено, склонил голову в знак приветствия. Авалар показал рукой, чтобы вождь встал. Мирон неторопливо поднялся, оглядывая «новенького» и отряхнув колено, одернул рубаху.

— Я и мой народ рады Вашему визиту, господин, — смиренно произнес он.- «Сопляк! Да я бы ему шею свернул, как цыпленку!» — Злобно подумал он про себя, а сам, продолжая мило улыбаться, добавил. -За какие заслуги, господин Владыка, наградил нас своим присутствием? -И снова покорно склонил голову.

Чужаки велели некоторых из них, самых главных, звать Владыками. А остальные были их слугами. Что юноша был Владыкой, указывал алый плащ за его спиной и золотой браслет на запястье. С его помощью, как не раз видел сам Мирон, они совершали чудо: дотронувшись до браслета, эти существа, создавали в воздухе огненную дыру и лезли в нее. А потом она с хлюпаньем закрывалась и Владыка исчезал. Так же они появлялись здесь, ведя через дыру солдат и свои чудовищ. Иногда они уводили через дыру людей из его племени, особенно девушек. Это называлось «жертвоприношением». Об их дальнейшей судьбе ни кто не знал. Так увели и его старшую дочь. А он ни смел ни чего сделать, лишь сжимал кулаки за спиной и скрежетал зубами от бессильной ярости.

Они пытались нападать на чужаков, когда те только пришли к ним и стали устанавливать свои порядки в их мире. Но пришельцы владели странным оружием, бьющим на большое расстояние. Их чудовища, нагоняя воина, разрывали его на куски и пожирали. Они сжигали селения при помощи камней в браслетах. Враги были безжалостны и жестоки. И во имя выживания, люди его племени стали служить этим существам, называть их богами, приносить им жертвы, работать на них, отдавать им своих дочерей. Так было много поколений, но когда Мирон был еще мальчиком, его отец, нашел в лесу хрустальный меч. Считая этот предмет предвестником больших перемен, он соорудил в глубокой пещере для него алтарь и люди стали ходить к мечу и просить защиты от ненавистных захватчиков. Его отец, а он был жрецом старых богов, говорил, что меч, хоть и хрустальный, но столь прочный, что не разбить, ни как-то иначе сломать его нельзя. Еще он говорил, что этот меч принес бог Один и кто станет его хозяином, тот и приведет свой народ к освобождению. Но уже сто лет меч лежит на алтаре и еще ни кого не избрал. Многие храбрецы пытались взять его, но он словно сросся с алтарным камнем. Сам Мирон пробовал завладеть мечем, но и его усилия были безрезультатны. Меч не хотел выбрать своего хозяина из воинов его народа, но продолжал вселять в их души надежду. А в последнее время, как рассказывали жители ближних деревень, из самых чащоб стали приходить новые чужаки. Не такие как эти. Они носили белые одежды и в руках у них были огненные мечи. Они нападали на воинов Владык и жестоко бились с ними, но силы их были равны. После таких столкновений, как доносила разведка, чужаки стали усиливать свой гарнизон и прислали нового командира — Владыку Авалара.

— Я Владыка Авалар! — Гордо произнес юноша.

— Я вождь покорного тебе народа. Зовут меня Мирон. -Смиренно произнес воин.

— Так уж и покорного? -Язвительно заметил ему в ответ Авалар и в его глазах сверкнул огонь.

Мирон ни чего не ответил, а лишь опустил голову в поклоне.

— Мои люди донесли, что вы прячете у себя наших врагов, — произнес грозно юноша, — и готовите совместный с ними заговор против нашей божественной власти.- Переходя на шипение добавил он и его глаза снова яростно блеснули.

— Владыка! Все то ложь! — Смиренно ответил Мирон, но улыбнулся в сердце. — «Найти бы мне ту тварь, что доносит!» -Подумал он и руки зачесались в предвкушении расправы с предателем.

Разведка «богов» была права. Тремя месяцами ранее сам Мирон стал свидетелем кровопролитной схватки между своими и чужаками. Досталось и Владыкам и «ангелам»: как их прозвали в народе. Еще их считали воинами Одина. На этот раз Владики поспешили унести ноги; перевес сил был явно не на их стороне. Немного осмелев, Мирон вылез из кустов на дне оврага, где прятался, наблюдая за битвой. Пройдясь по полю боя, он углубился в лес, надеясь увидеть, откуда приходят «ангелы» и вместо этого нашел за малинником кровавые следы и услышал стон. Пойдя на голос, воин обнаружил юношу со светлыми волосами и голубыми, как небо, глазами, очень бледной кожей, одетого в белую рубаху и сандалии. Бедра его обвивал хрустальный пояс, на котором был прицеплен странный предмет, словно обрубок палки толщиной в три пальца с цветным камушком на боку. Юноша прислонился к орешине и пытался перетянуть ногу куском рубахи. С первого взгляда Мирон понял, что его хорошо резанули рубаки Владык. Мирон не поверил своим глазам: перед ним во плоти «воин Одина», да еще истекающий кровью. Не долго думая, вождь помог юноше перевязать рану и перекинув его через плечо, понес в пещеру Меча. Вождь посчитал, что именно это место лучше всего подходит для тайника. Уложив там юношу на сухие листья, он напоил его из фляги и предложил перекусить. Выпив воды, паренек отказался от еды, закрыл глаза и уснул. Побыв с ним немного, Мирон, оставив ему еду и воду, ушел домой. Первое время он никому не рассказывал о своей находке. Но его частые визиты к алтарю заинтересовали жреца и, так как тот был его братом, Мирон поделился с ним секретом. Фавел какое-то время сам помогал ему ухаживать за раненым и когда дела пришельца пошли на лад, он предложил перевести его жить к нему в дом. Мирон боялся показывать паренька людям, так как справедливо опасался Владык и отклонил это предложение брата.

Паренек быстро научился их языку и стал свободно объясняться с Мироном. Он рассказал ему, что его дом — Струнциме. Он воин Абсолютного бога и пришел сюда по велению Хрустального Черепа, так они называли свою святыню, для защиты народа Мирона от Темных Владык. Назвался он Алоимом и попросил помочь ему связаться со своими. Для этого Мирон должен был найти их и уговорить пойти с ними в пещеру за братом Алоимом. Эта задача казалась невыполнимой. Дни шли за днями, но Мирону так и не удалось связаться с братьями «воина Одина». В конце концов, он решил привести его в свой дом и выдать за родственника из дальней деревни. Их тайну знал только Фавел, но Мирон доверял брату.

Так Алоим оказался в его доме. Он очень понравился домочадцам, а младшая дочка — Фаина, была от него просто без ума: повсюду бегала за ним и звала братцем. Парень был работящий и хорошо помогал по хозяйству, не боясь ни какой работы. Вскоре он стал душой компании для всей деревни. Его любили парни за храбрый дух и отличное военное искусство, которому он обучал их потихоньку от стражей Владык, в оврагах за деревней. Девушки млели от его голубых глаз и мирных речей. Старики чтили его за доблесть и уважение к их сединам, а дети считали его своим и резвились вокруг него. А еще он исцелял страждущих, чем вызвал тайное недовольство Фавла. Дни сменялись месяцами, паренек прижился в деревне Мирона и не вызывал подозрения со стороны Владык. По правде говоря, им вообще было мало дел до смертных, как они называли людей.

Пока не пришел этот злополучный день, когда воины во главе с Владыкой Аваларом не нагрянули в его деревню.

А ведь так все хорошо складывалась!

Потеряв надежду на возвращение домой «воина Одина», Мирон стал его обхаживать и уговаривать вообще позабыть об этой идеи вернуться, а остаться с ними, учит их, поднимать на битву с Врагами. На что Алоим ответил: «не его это миссия, но чем могу -помогу». А еще Мирон предложил ему в жены дочку, ту, что без ума от него была. Девка то на выданье! Да и замужних баб Владыки в «жертву» не брали. Алоиму девушка была по сердцу и он согласился. Назначили день свадьбы. А тут — на тебе!

— Я знаю, что Владыки не ошибаются, -начал Мирон, -но ошиблись твои люди. Среди нас нет ваших врагов. Мы лишь твои рабы, мой господин! Войди в мой дом, войди в дома моих соплеменников и не найдешь ты там вражескую душу. Уверяю тебя! — Закончил он свое обращение.

Авалар умел и любил играть словами и чувствами. Он видел лукавый огонек в глазах вождя и решил принять эту игру.

— Я принимаю твое предложение, — сказал он.- К тому же, по данным доносчика, именно в твоем доме скрывается Враг!

Сделав знак одному из своих воинов следовать за ним, Авалар велел остальным для видимости обыскать деревню, не зля особо местных. Сам же Владыка направился за Мироном в его дом. Усадив гостя за широкий каменный стол, Мирон окликнул домочадцев, и женщины быстро накрыли к обеду.

— Отведай Владыка, скромной пищи нашей! — Вновь смиренно произнес Мирон.

Авалар, не обращая внимание на суету в доме, связанную с его приходом, внимательно осматривал родню вождя. Мирон, заметив интерес гостя к его домашним, собрал их и представил Владыке, будто и впрямь ему не чего было скрывать.

— Вот жена моя, Марья, — указал Мирон на белолицую пышную бабу, принесшую гостю хлеб. Женщина поклонилась и, вторя мужу, произнесла:

— Кушайте, дорогой гостюшка, не побрезгуйте!

— А вот и дочери мои, — и содрогаясь от страха, Мирон представил их Владыке.

— Вон Марфа — средненькая. А вот и Февла — близняшка ее. — Подозвав из сеней кого-то, отец представил младшую, — Фаину.

«Еще почти девочка, но хороша», — подумал про себя Авалар.

Девушка была на диво красива. Еще только выйдя из детства, она не утратила ребячливости и проворности подростка, но уже обучилась у сестер жеманству и кокетству. Она без страха взглянула на молодого Владыку своими голубыми глазами, встряхнула золотой гривой и звонко засмеявшись, вывернулась из рук отца и, смутясь своей смелости, убежала в комнаты.

В уголке губ Авалара появилась улыбка: девушка напомнила ему сестру. В комнату вошел высокий, светловолосый парень, слегка хромая на правую ногу. Он низко поклонился Владыке и встал около Мирона.

— А это мой племянничек, от сестры сводной, их деревни на болотах. Прибыл к нам за невестой. Вот и свадебку сыграем в скорости. И вас милости просим! Улыбаясь и похлопывая по плечу парнишку, сказал Мирон.

Авалар пристально вгляделся в юношу.

— Как звать? — Спроси он.

— Алоим, Владыка, — тихо, но без тени страха, ответил парень.

— От чего хромаешь? — Продолжил допрос Владыка. Он знал, что Враг хром от недавнего ранения.

— Да бревно упало ему на ногу, когда они в деревне лес подсекали под пашню. -Ответил за юношу Мирон. — Вот с тех пор и хромает, а любому фору даст! -И он снова ласково похлопал парнишку по плечу. Тот смирно стоял и ждал своей участи.

— Привести врача! — Приказал Авалар. Гарнизонный лекарь через минуту вбежал в комнату.

— Осмотри его и сделай вывод относительно природы его хромоты, — велел Владыка Авалар.

Два воина быстро сорвали с паренька рубаху и штаны, а врач стал его осматривать. Девушки смущенно прыснули в кулачки и отвернулись. Отец, с дозволения Владыки, отправил их по комнатам.

Через несколько минут, врач, осмотрев Алоима, подошел к командиру и что-то тихо сказал ему на ухо. Выражение каменного лица Владыки не изменилось: ни тени эмоций. Он лишь велел парню одеться и тут же приказал воинам связать его и Мирона, и отправить обоих в гарнизон.

*****

Пленных связали и погнали в лагерь, позади процессии. Вдоволь наглотавшись дорожной пыли, поднимаемой ящерами, Мирон и Алоим оказались в тюрьме чужаков. Их, как тюки с соломой, побросали на каменный пол пещеры, специально приспособленной для этой цели. Для Мирона странным показался тот факт, что в пещере отсутствовали какие-либо двери. Казалось, проем, служащий в нее входом ни чем не закрывался. Когда воины ушли и, похоже, даже не оставили стражей, Мирон встал с пола и бросился к выходу. Алоим хотел его задержать, но не успел: Мирона поразил удар неведомой силы, искры посыпались от его тела и невидимого барьера, преграждавшего выход их пещеры. Придя в себя, Мирон потряс головой и подошел к Алоиму.

— Что это было? — Недоумевал он. — Шум стоит в голове, словно рой сбесившихся пчел, -добавил он и снова потряс головой.

— Силовое поле, — мрачно ответил воин.

— Какое поле? — Уточнил Мирон.

— Это такое волшебство Темных Владык, — попытался объяснить другу Алоим.

— А, волшебство. Вот оно как! — Вождь сел на солому возле друга и мрачно оглядев пещеру, пробурчал

— Хорошо мы влипли, брат Алоим. Вот только выберусь и оторву Фавлу голову вот этими руками, — и он протянул большие, сильные руки к воображаемому горлу брата.

— Не стоит, да и выбраться от сюда дело не легкое, — задумчиво ответил Алоим.

Ни Мирон, ни его друг так просто сдаваться Владыкам не собирались, но что-либо придумать для спасения не получалось, а время шло. Начало темнеть. На небе появились первые звездочки, проухал филин, на болоте запели лягушки.

Мирон сидел, обхватив голову руками и что-то напевал, покачиваясь из стороны в сторону. Он понимал, что это конец, но не мысли о собственной смерти тревожили сейчас его душу. Смерти он не боялся. Его пугала участь дочерей и то, что он не смог уберечь «воина Одина». Душа Мирона готовилась к встречи с богами его народа, и он пел прощальную песню воина.

Алоим был мрачен, но спокоен. Он тоже не боялся смерти, ибо знал, что его бессмертная сущность найдет дорогу домой и обретет жизнь в новом носителе. Братья давно считали его погибшим, ведь они видели, как воин Тьмы проткнул его своим мечем. Он не осуждал их, что оставили его на поле битвы. Ведь бессмертие души освобождает от забот о теле. Их удел: молиться за легкий путь возвращения для Алоима. Но мысли об участи Мирона и его семьи, тяжким гнетом легли на душу Алоима. Не в правилах его народа подставлять местных. И он придумал план, как можно, по его мнению, будет избавить Мирона от казни.

Так, в раздумьях, пленники провели ночь. О них словно забыли: их не кормили и не поили, не допрашивали. Владыка словно потерял к ним всякий интерес. Эта неопределенность пугала больше любой пытки.

На утро третьего дня к входу в пещеру подошли солдаты. Сняв силовое поле, двое из них вошли во внутрь, направив оружие на пленных и, взяв Мирона, поволокли его к выходу. Алоим вскочил с соломенной подстилки и закричал, чтобы взяли его, так как Мирон тут не причем. Но воины выполняли приказ Владыки и, грубо отшвырнув парня к стене, увели вождя. Такой поворот событий еще больше омрачил душу «воина Одина». Он хотел сказать Владыке, что внушением заставил Мирона подчиниться ему и что этот смертный человек всего лишь пешка и ни в чем не виноват. Но все вышло иначе. Он и не догадывался, что это был хитроумный ход Авалара. Владыка прекрасно знал, что сострадание к местным — главное больное место Врага, и пленника стоит как следует помучить душевно, чтобы добиться желаемого.

Мирона привели к Авалару. Владыка сидел в кресле под навесом. Пленника привязали к столбу, вкопанному в центре навеса. Мирон взглянул на молодого командующего, но теперь в его глазах не было смирения, и они говорили все то, о чем думал Мирон. Их взгляды встретились. Обдав пленника ледяным взором, Авалар сделал знак одному из воинов и тот принялся жестоко и методично избивать Мирона, словно тот и не был человеком, а лишь «грушей» для тренировок. Когда голова вождя бессильно повисла на груди, пленника окатили холодной водой из ведра. Заплывшими глазами вождь взглянул на чужаков и снова голова его опустилась. Авалар велел воинам отвести пленника в пещеру и оставить им воду.

Когда бесчувственного Мирона приволокли в пещеру, Алоим бросился к другу и попытался облегчить его страдания. Приведя Мирона в сознание, парень спросил о том, что хотели знать Темные Владыки и удивился, услышав, что Мирона просто избивали, не спросив ни слова. Он описал поведение их главного и оба решили, что это очень хитрый демон и от него им стоит ждать больших неприятностей.

На следующий день воины вновь пришли за пленниками и на этот раз их забрали обоих. Приведя на то же место под навес, их привязали к столбам. Владыка сел на свое кресло и вновь, не говоря ни слова, сделал знак рукой воину за его спиной. Тот ушел в соседнюю палатку и через минуту Мирон услышал крики и знакомый женский голос. Все сжалось у него в груди. Из палатки вывели его жену. Ее волосы были растрепаны, одежда порвана. Она плакала и звала мужа. Увидев его и Алоима, она бросилась к ним. Воины не пытались ее удержать. Подбежав к мужу, она крикнула:

— Зачем ты так поступил с нами? Тебе было мало потерять Сайру (так звали старшую дочь), так ты еще навлек гнев Владык и на нас! Будь ты проклят! — И плюнула мужу в лицо.

Повернувшись к Авалару, она прошипела:

— Будь проклят ты и твой Бог! — И бросилась бежать.

Ее не останавливали, и уже казалось, что женщина вот-вот уйдет от воинов, как на встречу ей выскочил молодой ящер. Женщина в ужасе метнулась в другую сторону, заметалась по площади посреди лагеря. А ящер, завидев женщину и учуяв запах крови, радостно рявкнул и как щенок бросился вдогонку за ней. Для него это была игра, тренировка, но ужас этого зрелища осознавали пленники и сама жертва. Несколькими прыжками ящер догнал женщину и схватив поперек туловища, подбросил в воздух метров на пять. Упавшее на землю тело он вновь схватил и потряс головой. Подбросил снова, поймал на лету, вновь потряс и подбросил. Как кошка играет с мышкой, так и ящер играл с телом жертвы. Наигравшись, он еще разок подкинул тело и, когда оно ударилось о землю, придавил одну часть когтистой лапой, а другую оторвал резким движением головы. Проглотив с хрустом половину добычи, он подбросил лапой остатки завтрака и поймал их в воздухе. Наигравшись и закусив, ящер издал довольное урчание и, повинуясь свисту смотрителя, подпрыгивая, направился в загон. Воины, довольные представлением, смеясь и обсуждая увиденное, разошлись по своим делам. Пленники стояли в оцепенении, разум готов был покинуть их. Авалар велел отвязать пленных и отвести в пещеру. Ноги не слушались, тело бесчувственно, перед глазами сцена жестокой расправы, в ушах — крики несчастной женщины. С этим они должны жить. С ее проклятием умереть. Их бросили на солому и оставив воду и немного хлеба, ушли. До следующего утра ни один из них не промолвил ни слова. Мирон проклинал тот день, когда нашел «воина Одина» и себя за слабость. «Зачем я забрал его в дом? Ведь знал- это кончиться плохо! Я всех подвел: и семью, и богов. Смерть — благо для меня!» -Думал он. -«Что будет с моими дочерьми? Чего они добиваются?»

«Чего хочет этот демон? Почему он только мучает нас? Что он хочет мне доказать?» -Переворачиваясь с боку на бок, не в силах уснуть, бормотал Алоим. Боль в сердце и безмерное чувство вины стали его пыткой.

На следующее утро их снова привели на место пыток, как пленники называли столб, к которому их привязывали. Вновь Авалар занял свое место на кресле и сделал знак.

— Какой еще ужас приготовил этот демон? — С трепетом подумали пленники.

Под навес привели сестер — близняшек, дочек Мирона. Девушки жались друг к другу и тихо плакали. Увидев отца и Алоима, они закрыли лица руками и зарыдали в полный голос. В ужасе смотрел отец на дочерей. «Что они придумали на этот раз?» — подумал он и сцена вчерашнего дня встала у него перед глазами. Второго такого испытания его сердце не перенесет. Но Владыка не любил повторяться. Он что-то шепнул стоящему у его кресла старшине, тот ухмыльнулся и велел собрать весь гарнизон на площади перед навесом. Когда сотня солдат выстроилась вокруг арены для тренировок, туда вывели девушек. Их было хорошо видно со всех сторон и особенно пленникам. Затем два солдата, приблизившись к ним, схватили девушек за руки сзади, а пара других, грубо лаская невинных созданий, стали рвать их одежды, лапать грудь и плечи. Обнажив девушек, солдаты повалили их и стали насиловать. Когда первая пара закончила свои дела, их сменили другие. Так продолжалось несколько часов, пока весь гарнизон не исправил свои плотские потребности. Бесчувственных девушек оттащили в кусты у лагеря и оставили на волю случая.

И опять, ни сказав ни слова, Авалар велел отвести пленных в пещеру. Сознание Мирона пошатнулось, он поседел и только плакал, забившись в угол. Из великого вождя и храброго воина, Владыка сделал юродивого. Алоим готов бал грызть камни в своем бессилии и уже проклинал тот день, когда решил стать воином Храма. Он мечтал лишь о смерти, но подумав о младшей дочери Мирона и о той участи, которую ей уготовил Владыка, он готов был тоже сойти с ума от боли и гнева.

Так в душевных страданиях прошло два дня. Владыка не тревожил их, но это затишье было страшней любой бури.

На третий день к вечеру, воины пришли и взяли Алоима. Старик — вождь был уже бесполезен: он служил теперь только в роли «соли на рану «воина Одина». Как ждал этого момента Алоим, как хотел он выплеснуть свою ненависть в это холодное лицо. Алоима ввели в палатку командующего и посадив на стул. Затем воины удалились, и вошел хозяин. Он сел напротив пленника, внимательно посмотрел в его измученное лицо и довольно покачал головой. Налил вина в два бокала. Один он поднес ко рту Алоима, тот отдернул голову.

— Как хочешь, а вино отменное! Тебе стоит немного взбодриться! — Дружелюбно заметил Владыка.

Находясь так близко к Врагу, Алоим пытался понять, что делает такого красивого человека, таким злым. Он улыбнулся вымученной улыбкой и произнес:

— Один вопрос терзает мою душу. Ответишь ли ты мне на него, Создание Тьмы?

— Только один то! Валяй, — усмехнувшись, ответил Авалар и отпил глоток из бокала. Затем, удобно устроившись в кресле, он приготовился к разговору.

— Что делает твою душу такой темной? — Спросил воин.

— Темной!? — Удивился Владыка.- С чего ты взял? Во мне тьмы не больше чем в тебе, а может и меньше во много раз.

— А как же творимое тобою зло? Разве это не от Тьмы в тебе? — Не унимался Алоим.

— Это не зло, а лишь стратегический ход. Ты страдаешь, видя страдания твоих друзей, — ответил ему Авалар.

— На что тебе мои страдания? Мучай меня! — Закричал воин.

— Ты страдаешь от страданий других, а через тебя страдают, пославшие тебя. Моя цель -показать им, нашим Врагам, что я знаю против них оружие. Я буду заставлять страдать жителей миров Нового Порядка. Я буду их мучить, как только позволяет мне моя фантазия. Я придумаю тысячи способов, тысячи мук! Только так я доберусь до твоих хозяев.- Он сделал еще глоток, улыбнулся и сказал, словно промурлыкал

— Я получу все, что хочу, а удел твой и твоих хозяев — страдание!

Алоим понял идею Владыки, но слова о его хозяевах, были юноше не понятны. «Как можно заставить страдать Абсолют? Но… А если он прав.!» — Холодный пот прошиб его и осознание истины ввергло его душу в неописуемый ужас.

— Я отпущу тебя. Ты станешь весточкой от меня твоим хозяевам. Я не намерен шутить, — уже суровым тоном добавил Владыка.

Авалар позвал стражников, они привели Мирона и вместе с пленниками отправились к селению. Там уже хозяйничали солдаты. Кричали от страха жители. Процессия остановилась на склоне горы. С этого места хорошо было видно селение Мирона. Солнце садилось, и его последние лучи окрашивали багрянцем лесок за околицей. Трубным голосом взревел ящер под Салехом, ему ответили ящеры у деревни. И в этот момент, словно по мановению волшебной палочки, вся деревня погрузилась в багрянец. Через мгновение Алоим понял, что случилось. Дома пылали, а крики, запертых в них жителей, доносились до него. Их заставили увидеть все и когда последние языки пламени играли на головешках бывших жилищ, Алоим был развязан и, понукаемый солдатом, побрел в сторону болот. Он не сразу осознал, что свободен. Один стоял он посреди болотистой равнины, один в этом мире. Маленькая точка, ничтожный и безмерно несчастный. Ибо он стал сейчас вестью о боли и страхе, пришедшем в его мир.

*****

Антар получил эту весть от владык Хаоса. И ненависть, смешанная с болью, вновь проснулась в нем. Его мозг бешено работал, пытаясь решить проблему, сделать свой ход, ответить молодому Владыке. Пока он знал лишь одно: ему нужны лидеры, которые способны повести в бой армию. Миры пока сами сопротивляются наместникам Владык, но он решил дать им Лидеров, равных Владыкам. Вызвать врага на бой по своим правилам, на своей территории. И Враг будет побежден!

Он посмотрел на скучающую над тарелкой Адель и улыбнувшись, подумал:

— Ты дашь мне этих Лидеров и мы раздавим полчища хаосских тараканов! А пока я буду играть по правилам Хаоса, — он снова улыбнулся.

Эта улыбка была истолкована Адель по — своему. Она внимательно посмотрела на Антара и сделав удивленный взгляд, чуть приподняв брови, спросила:

— Что — то не так? Вы так странно смотрите на меня! Вы меня смутили. — И она кокетливо улыбнулась ему.

Ее голос вывел Антара из раздумий. Он показался ему некой неожиданностью. Одинокий хозяин замка уже и забыл, когда последний раз вот так ужинал с хорошенькой женщиной. Хотя нет. Это был ужин в его хаосском владении. И тогда напротив него сидела его милая женушка. Эти воспоминания причинили Антару боль. Он тяжело вздохнул и сглотнул в горле ком. Слегка прикрыв глаза, он исподлобья посмотрел на девушку. Запил остаток ужина вином, вытер рот салфеткой и, откинувшись на спинку кресла, улыбнулся

— Нет, нет! Все отлично! Все, как и должно быть! Моя милая гостья.- Произнес он и встал из-за стола. Адель с тревогой и любопытством наблюдала за хозяином замка. Иногда он пугал ее своим странным поведением, а больше, сводил с ума и заставлял трепетать под взглядом своих зеленых глаз, которые словно насквозь пронзали плоть и душу, подаляли всякое сопротивление воли. Перед ним она чувствовала себя обезьянкой во власти взгляда голодной змеи. Ей то хотелось убежать, то броситься в его объятия. И что лучше — она не знала.

Тем временем Антар подошел к камину, облокотился на его каменную полку и весело взглянув на Адель, произнес

— Если Вы уже наелись, то пришло время сдержать мне свое обещание. Как насчет вечерней прогулки? Думаю — это будет полезно Вам. Да и мне не мешает развеяться, — чуть более грустным тоном добавил он.

Адель с радостью приняла это предложение.

Антар подал ей руку, и она вышли на террасу. Какое-то время оба шли молча, наслаждаясь вечерним морем, любуясь звездами и слушая шум прибоя. Каждый думал о своем. Наконец девушке надоело молчание и, остановившись перед Антаром, она заявила

— Я больше и шагу не сделаю, если вы не перестанете меня игнорировать и выполните вторую часть своего обещания.

Эта неожиданная остановка, вывела Антара из раздумий (он привык гулять один вечерами и обдумывать проблемы, подбрасываемые ему Кристаллом). Антар чуть не налетел на девушку, столь резко и неожиданно остановившуюся у него под носом.

— Прости, -смущенно произнес он, удерживая Адель за плечи от падения, вызванного их неожиданным столкновением. -Так, что ты говорила о второй части обещания? -Добавил он, поборов смущение.

— Я, я… — Девушка высвободилась из его сильных рук, — Извини… Я хотела бы узнать, как я сюда попала, кто ты, где я, и что значили твои слова о том, что мне здесь еще долго быть? — Чуть придя в себя, выпалила она.

Антар загадочно улыбнулся. Не сказав ни слова, он продолжил спуск к морю. Адель же ничего не оставалось, как последовать за ним. Так, в полном молчании, они добрались до беседки у кромки прибоя. Брызги разбивавшихся о скалы волн, создавали в воздухе серебристое кружево. Прохлада и покой владели этим местом. Антар усадил девушку на скамейку в беседке, а сам встал в проеме входа в нее. Его темный силуэт, вселял двоякие чувства в сердце Адель.

— Тебе нравиться мой мир? — Неожиданно спросил он.

— Я видела еще так мало, — отозвалась девушка, — но он стал мне родным. Кажется, я полюбила его, — добавила она.

— Этот мир — моя суть.- Чуть слышно промолвил Антар.-Это единственное место, где я спокойно думаю, где могу быть самим собой. Своим появлением ты нарушила этот покой…

— Но я невольно, это не моя вина! — Стала оправдываться девушка.

— А я и не виню тебя. Я сам желал твоего появления. И хотя связанные с ним события не всегда были мне по сердцу, но, я рад видеть тебя здесь. Что ты помнишь последним, перед тем как сюда попасть?

Девушка рассказала Антару о споре между ее сущностями и, пропустив часть беседы с Та*ё, по понятным нам причинам, она закончила тем, что очнулась во дворце Антара.

Он строго посмотрел на нее, но в уголках его глаз светилась всепонимающая улыбка, только вот ночная мгла не давала ее заметить.

— А кто сейчас в тебе, ты можешь сказать? — Спросил Антар.

— Я не чувствую присутствия кого- либо из них. Я, словно Адель до посвящения. Нет ни Марну, ни той, другой, — чуть неуверенно произнесла девушка.

— А как ты себя чувствуешь? — Продолжал спрашивать Антар.

— Когда я была больна, мне казалось, я будто перерождаюсь, во что-то меняется. Сейчас я чувствую себя превосходно, словно во мне силы Природа. Мне кажется, я чувствую весь мир, я его часть. Во мне столько сил и энергии! — восторженно произнесла Адель.

Антар снова довольно улыбнулся.

«Да, Кристалл закончил начатое Та*ё дело. Теперь это не прежняя Адель. Но и не Владыка. По — моему, место ее сущности занял сам Кристалл. Он изучил ее и спроектировал особое поведение, удобное нам всем. Она станет идеальной матерью для Владык Нового Порядка. Кристалл обрел силу созидания. Но это стало возможным лишь отсканировав Та*ё. Теперь мне ясно. Кристалл отделил все сущности в сознании Адель, дал ей право выбора и, получив доступ в ее сознание, перебросил ее энергию сюда. Здесь он произвел изменения в ее телесной энергии, и она приобрела реальность в моем мире. Бедняжка Та*ё! Ей хотелось пожить со мной, а Змей думал управлять Кристаллом через нее. Мой малыш их перехитрил. Он, а значит и я, обрели свободу, и способность творить себе подобных, обрели силу Ока. Это невероятно! — Обдумав случившееся, Антар был поражен силой его Кристалла и теми перспективами, что открывались перед ним. Но как объяснить все это Адель? Со временем она часть поймет сама, но попробую быть как можно ближе к истине и не напугать ее.

Антар сел рядом с девушкой и продолжил разговор издалека

— Что ты знаешь о Святыне в вашем Храме? — Спросил он.

— Я знаю легенду о ее происхождении и о том, что Череп помогает нам вспомнить наши прежние воплощения. Еще, он дает жрецам знания об Абсолюте и помогает постигать тайны бытия, — ответила Адель.

— А ты можешь объяснить, что с тобой произошло той ночью?

— На сколько я понимаю, Череп, чтобы помочь мне с выбором, отделил сущности в моем сознании так, чтобы они не могли повлиять на принятие решения. Я сделала выбор, повинуясь велению сердца, — в этом месте щеки девушки покрылись румянцем, но в беседке было темно. -А что было потом, мне неясно. Да я мало что и помню.

Антар немного помолчал, обдумывая, как бы лучше все объяснить.

— Сейчас я расскажу тебе о вещах, которые возможно, покажутся тебе странными или пугающими. Но, прости, тебе придется это принять! -Сухо начал он и Адель почувствовав что-то грандиозное, поежилась.

— Наверное, тебя удивляет весь этот мир, и мое сходство с твоим другом.

— Вы лишь немного с ним похожи, — чуть нервно перебила Адель.

— Череп перебросил тебя в мир твоего Абсолюта. Бога, создавшего твой мир и тысячи подобных ему. Эвелин — был моей проекцией в твой мир. Череп захотел осуществить синтез твоих чувств и желаний Марны, плюс — мои желания и потребности. Адель обретет желаемое, тайны бытия познает Марна, пусть в другом теле, но вы с ней все же связаны. И ее будут посещать видения. А я — больше не одинок в своем мире. Кристалл, улучшил твою физиологию, и ты стала на уровень выше своих соплеменников. Тем суперсуществом, к которому стремятся они. Твоя миссия прекрасна и многозначна.- Немного помолчав, Антар продолжил.

— Я нашел тебя не в лесу. Эта история для слуг. Им не зачем знать больше того, что они в силах понять. Я нашел тебя в центре зала Кристалла в моем Дворце. Позже я покажу тебе его. Но дай слово, ты ни когда не попытаешься войти в его сеть. Это убьет тебя! — Ответил на немой вопрос в глазах девушки Антар. -Лишь я и подобные мне способны выдержать влияние Кристалла. Он сердце этого мира, моего мира Адель и твоего с этого часа.

Слава Антара, его голос, пугали Адель, холодок прошел по ее телу. Она зябко поежилась. Заметив это, Антар сел позади девушки и обнял ее, прижав к себе. Тепло его тела согрело ее и вызвало целую волну переживаний и чувств. Его дыхание щекотало ее шею и плечи. Девичье начало пыталось освободиться из этих объятий, но что-то более мудрое, оставляло ее нежиться в них. Она лишь плотнее прижалась к нему и замерла.

— Хочешь ты того или нет, но тебе придется остаться в этом мире со мной. Терпеть меня такого, какой я есть. Быть хозяйкой в моем доме и, если ты того пожелаешь, моей супругой. Я не стану тебя неволить ни в чем, но вернуть тебя в твой мир я не в силах, -прошептал Антар ей в ухо.

Они сидели вот так еще долго, в полной тишине, слушая звуки моря. Каждый думал о будующем.

«Как хорошо в его объятиях, так бы век и просидеть! — Думала Адель. — «Конечно, ужасно, что я больше не увижу свою родину, отца. Для него я умерла и это горько. Я буду рядом с Антаром до конца своих дней. Это прекрасно, но я так плохо его знаю. Он называет себя Создателем, это пугает! Мне страшно!» — Вдруг поняла она и неожиданно для Антара, вырвалась из его объятий и побежала в замок. Там, заперев дверь своей комнаты, она зарылась в подушки и заплакала. Он, по началу решил догнать ее, но потом, решил дать ей право проститься со своим прошлым и остался в беседке.

***

На этот раз Антар пришел в Ротезию с созданным совместным с Кристаллом планом. Они сделали ответный ход.

За пожаром в деревне наблюдали не только воины Владык и несчастные пленники, но были еще глаза, взирающие с ужасом на происходящее. Пламя пожара плясало, отражаясь в слезах. Гнев и боль разрывали душу. Слова жажды мести срывались с губ. Эти глаза видели, как Алоим уходит в болота, как воины убивают Мирона, и веселые возвращаются в лагерь. Они видели холод и улыбку на красивом лице молодого Владыки.

— Я заставлю тебя страдать. Ты за все ответишь, — шептали губы Фаины. Да, именно она заметила воинов, возвращаясь из святилища, где пряталась от солдат. Она не успела предупредить людей в селении. Когда солдаты увели ее мать и сестер, девушка была у дяди и ночью, не дожидаясь их возращения, собрав немного еды, бросилась через лес к Святилищу, где и пряталась несколько дней. Но когда провизия закончилась, Фаина решила спуститься в деревню, пополнить запасы и узнать о своих родных. Тогда-то она и увидела конвой во главе с Аваларом. Спрятавшись в кустах, недалеко от места, где расположились чужаки, она все видела и слышала. Когда солдаты ушли, девушка подбежала к телу отца. Он был мертв. Его безумные глаза смотрели в темное небо. Она накрыла его лицо передником и бросилась догонять Алоима. Она знала эти места лучше пришельца и понимала, что ночью он здесь погибнет.

Догнала она воина в самый подходящий момент. Еще немного и он бы попал в трясину. Сейчас Алоим стоял в шаге от смерти и, обхватив голову руками, плакал. Затем он опустился на колени и стал молиться. Среди непотных ей слов, Фаина смогла разобрать лишь мольбу о прощении и даровании мира этой земле. Дождавшись, когда Алоим закончит молитву, девушка окликнула его. Ее голос испугал воина, Алоиму вдруг показалось, что тени погибших пришли отомстить ему. И в ужасе он бросился бежать. Но ступив лишь раз, угодил в трясину, которая с жадностью стала засасывала его. Алоим даже не попытался сопротивляться, но именно это и спасло его. Делай он резкие движения и конец наступил бы быстрее. Девушка бросилась ему на выручку. Когда она добежала до места трагедии, лишь голова возвышалась над мутной водой. Фаина протянула Алоиму палку, за противоположный конец которой держалась сама. Из последних сил он высвободил из тины руку и ухватился за палку, но это действие погрузило его полностью в трясину. Девушка потянула, упершись в землю ногами. Алоим был жив, она чувствовала, как он борется, и тянула, тянула что было мочи. Но вдруг сопротивление на том конце ослабло. Девушка в ужасе решила, что он утонул и в отчаянье потянула за палку в последний раз. Жижа недовольно булькнула и над ее поверхностью показалась рука. Осторожно, ползком на животе, она подобралась к краю трясины и ухватилась за руку. Обливаясь потом и скрежеща зубами, она потянула за эту руку на себя и отползла от края, все больше освобождая Алоима из объятий болот. Вскоре его голова, плечи и грудь были на поверхности. Последним усилием она втащила юношу на безопасную почву и без сил упала рядом с ним. Но тут она заметила, что парень не подает признаков жизни. Тяжело дыша, она перевернула его на спину и прижала ухо к губам. Он не дышал.

— Нет. Эти ублюдки не получат тебя. Великий Один, не забирай у меня последнее! — Взмолила она и слезы градом полились из ее глаз. Когда-то девушка видела, как отец, откачивал мельника, попавшего в прорубь. Она попыталась сделать так же. Очистив лицо Алоима от тины, она набрала полную грудь воздуха и, зажав ему нос одной рукой, другой чуть приоткрыв ему рот, резко выдохнула в него. Сделав так несколько раз, она сильно надавила ему на грудь. Но парень не подавал признаков жизни. Обессиленная Фаина опустилась на колени рядом с ним и залилась слезами. Девушка, потеряв последнюю надежду вернуть друга, уже собралась с ним проститься и лишь последний поцелуй, хоть как-то мог скрасить этот миг. Она опустилась рядом с ним на траву и обняв за шею, нежно поцеловала его холодные губы. Вдруг Алоим вздрогнул, и сильный кашель вырвался из его груди вместе с болотной водой. Откашлявшись, он без сил упал в траву и тяжело дыша, огляделся вокруг. Поначалу парень решил, что уже умер, но увидев над собой Фаину, вначале испугался, так как в его сознании сразу промелькнули все последние ужасные события, а потом обрадовался.

— Ты жива! — Прошептал он.

— И ты тоже! — Ответила она, улыбнувшись.

— Ты можешь идти? Надо убираться от сюда подальше, пока эти головорезы опять тебя не поймали, — выпалила девушка.

— Идти я смогу, но куда? Да и преследовать меня они не будут. Авалар отпустил меня специально, чтобы я рассказал другим о его методах ведения войны. Я его посылка богу.- Грустно ответил Алоим.

— Ладно, ты мне все расскажешь потом, а сейчас сматываемся от сюда.

Девушка помогла ему встать и поддерживая, повела с болот к Святилищу.

Когда они вошли в пещеру, Алоим сел у стены и грустно оглядев знакомое помещение с горечью заметил

— Лучше б я не покидал этого места. Для всех было бы лучше, — и тихо заплакал.

Девушка молча погладила его белокурую голову и, заглянув в наполненные болью и слезами голубые глаза, нежно прильнула губами к его губам. Казалось, этот поцелуй будет длиться вечно. Но, вдруг, также неожиданно, она отпрянула от него и, прижав к губам руку, прошептала

— Прости. Я, я… мне было так одиноко и…, — она в смущении убежала в глубь Святилища и спряталась там у хрустального Меча.

Переведя дух: так много свалилось сегодня на него, Алоим облизнул губы и закрыл глаза, как сладок был этот невинный поцелуй. Он улыбнулся и пошел за Фаиной. Пройдя по узкому, извилистому коридору, воин попал в зал, где, вместо колон, с потолка свисали сталактиты, соединяясь с толстыми сталагмитами. Где-то журчала вода, и ее отблески бегали по стенам зала. В центре стоял камень овальной формы и на нем лежал хрустальный меч, а его сияние освещало пещеру. У подножия камня сидела Фаина, поджав ноги под подбородок, и тихо плакала. Алоим сел с ней рядом и, обняв за плечи, прижал к себе. Потом он рассказал девушке о судьбе ее родных и закончил рассказ следующими словами

— Ты в праве проклясть меня, если посчитаешь виновником ваших бед. Но знай, я всей душой желал вам лучшего и еще, я любил тебя…

Во время его рассказа девушка не переставала плакать, но услышав его последнюю фразу, она повернула к нему свое заплаканное лицо и спросила

— Почему любил? Сейчас не любишь? — И с тревогой взглянула в его глаза. — Я тебя не виню в случившемся, это произошло бы рано или поздно, с тобой или без тебя. Всему виной проклятые Владыки и я не успокоюсь, покуда не отомщу им за своих родных. Но мне нужна помощь и… твоя любовь, -тихо добавила она. Вместо ответа юноша нежно провел рукой по ее волосам и поцеловал. Этот поцелуй был нежен как лепесток розы и сладок как роса. Волна страсти захлестнула их тела, молодая кровь забурлила, громко забились сердца. Его поцелую осыпали ее лицо, шею, губы. Нежные и сильные руки ласкали молодое тело. Пряжка за пряжкой, шнурок за шнурком — и они обнаженные, в объятиях друг друга. Ее тело трепетало от его прикосновений, стоны срывались с уст. Как нежны эти прикосновения, как обжигают поцелую! Фаина еще не знала мужчин и с трепетом ждала их свадьбы, но все рухнуло в миг, их мир погиб. А сегодня, именно сегодня, отец хотел провести над ними брачный ритуал. «В этом воля отца!» — Думала она, упиваясь ласками возлюбленного. Ей кажется, что она растворяется в его объятиях. Они лежали, прижавшись друг к другу, и наслаждались близостью.

*****

Жестокая расправа над селянами и членами семьи заговорщиков, по мнению Авалара, должна была вызвать ответную реакцию «хозяев» воинов со световыми мечами. Владыка полагал, и не без основания, что за ними стоит кто-то более могущественный. Тот, кто осмелился бросить вызов Владыкам и самому Змею. Юный Владыка, хотел обессмертить свое имя, одержав победу над НИМ. После долгих месяцев бессмысленной борьбы с « белыми воинами», как их называли из-за цвета одежд, Авалар осознал всю бесцельность постоянных стычек и кровопролитий с обеих сторон. Еще он понял, что сила «белых» в технологиях и глубокой вере, но ни кто из них не проявлял силу Владык. Он также понял, что их слабое место — любовь к себе подобным: они, не задумываясь, жертвуют собой ради спасения «братьев». Осознав все это, Авалар и создал свою стратегию ментальных атак. Началом боевых действий нового уровня и послучили описанные события.

Свою стратегию он выдвинул на Совете Владык и, получив одобрение, стал продвигать свои методы во всех пограничных мирах. Это были миры захватчика. Там обитали созданные им существа и их страдания должны были поставить на колени Врага. Владыки жгли, пытали, убивали, порабощали и жестоко эксплуатировали местное население приграничных миров. Их действия казались бессмысленно жестокими. Их считали безумными, демонами. Часто они ни чего не требовали, а лишь убивали. Сами страдания других доставлялит им удовольствие. И чем больше они увязали в трясине своих злодеяний, тем глубже внедрялись в их сознания Тени — именно они получали силы от этих страданий. Им доставляло удовольствие мучить беззащитных. И чем дальше, тем изощреннее стали их совместные методы, тем слаще стала пища Теней. Авалар, сам того не желая, открыл врата Теням в мир реальных вещей, в мир Хаоса. Его жители первыми ощутили на себе их власть. Они уже не могли сопротивляться их влиянию. Их деяния теперь были направлены на разрушение. Они стали истинными созданиями Тьмы. И лишь немногих еще отрезвляло влияние Змея.

*****

Чем больше проходило времени, после первого посещения Антаром Ротезии, тем чаще Кристалл указывал ему на необходимость изменения стратегии борьбы с Хаосом. Он жаждал мести, битвы, уничтожения Врага. Бескомпромиссная победа — вот его Цель.

Но Антар не желал битв на таком уровне. Он хотел покоя. Ему не нужна победа над Змеем — он лишь желал доказать ему, что возможны иные реальности бытия нежели Хаос с его беспринципностью и вседозволенностью. Антар желал создать свой мир любви и покоя. Но запах крови уже разнесло по его мирам, покой треснул, любовь доставляла муки. Каждый новый контакт с Кристаллом обессиливал его, бросая в бездну отчаянья и страданий. Он все больше и больше осознавал, что главная битва, еще впереди, что он менее готов к ней, нежели Владыки Хаоса. Он был один. Кристалл все чаще и чаще указывал на необходимость создания вождей, в силах которых будет повести воинов на эту битву. Вождей, владеющих силой Владык. И чем сильнее настаивал на этом Кристалл, тем дальше отдалялась от него Адель. После разговора в беседке, ее поведение сильно изменилось. Словно она стала его бояться, или ненавидеть, — думал Антар. Он понимал, что она должна чувствовать. Его воля оторвала ее от повседневности, такой милой и понятной, от дома, отца, прервала череду воплощений. Он Владыка, Создатель вверг свое творение в игру, чуждую для нее, чьи жестокие правила пугали смертную сущность и отталкивали от него. Он замечал, что поутру ее глаза красны от слез, взор грустен. Она стала молчалива. Большую часть времени Адель проводила, гуляя по парку или сидя в беседки у моря. Было только два существа, которых, как замечал Антар, она любила — это его пес Арк и служанка Мари. Антар ощущал всю тяжесть сложившегося положения и старался не вмешиваться в естественный ход вещей. У него впереди Вечность, но у нее нет…

***

Прошел год с того дня, как деревня Мирона была предана огню. На Ротезии все было мирно. Жители лесных и болотных районов больше не восставали — все боялись Владык. «Белые воины» стали реже появляться на этой территории, видимо решив, что сдать позиции, выиграть время, — уменьшить потери, особенно со стороны мирного населения.

Собственно этого и добивался Авалар. Мир оказался без защиты Создателя и перещел в руки Хаоса. Над ним поставили наместника. Им стал Салех. Тот добросовестно взимал дань с жителей, доставлял в Хаос рабов и чувствовал себя настощим хозяином этой планеты. Все ценности этого мира были в его распоряжении. Планета была богата природными ископаемыми, драгоценными металлами и алмазами. Все это Салех с помошью Владыки Авалара переправлял в миры Хаоса и получал с этого огромную прибыль. Местное население трудилось на рудниках, девушки — рабыни ублажали своих господ в мирах Владык. Так происходило во многих мирах, близких к Ротезии. Террор, по мнению Авалара, сделал свое дело и теперь Владыки вкушали плоды побед. Вожди местных племен клялись им в верности и признавали богами. В их честь строились храмы, и проливалась кровь отступников. Старые боги забывались — их алтари порастали травой.

Фаина и Алоим построили в горах небольшой домик, укрытый от посторонних глаз зарослями орешника и охраняемый болотами, раскинувшимися у подножия горы. Они часто наведывались к родственникам на болотах и видели, что вытворяют Владыки. Алоим вынашивал в сердце идею борьбы, а целью жизни Фаины была месть Владыке Авалару. Это придавало им сил, а еще любовь, ставшая основой их союза. Дороже друг друга для них ни кого не было. Вот только детей не дал им Создатель. Когда Фаина решила, что не может быть матерью, то всю свою любовь перенесла на Алоима. А ее ребенком стала цель-убить Авалара. Алоим решил организовать из молодежи отряды сопротивления. Нападать на воинов Владык, показывая им, что местные еще умеют «кусаться». Но, к своему сожалению, он понял, что местные, хотя и ненавидят Владык, при этом особой страсти к сопротивлению не испытывают. Они бояться за себя, своих родных и не желают подставлять их под угрозу. Все помнят судьбу деревни Мирона, и ни кто не желает подобной участи для себя.

Лишь немногие смельчаки в тайне приходили в импровизированный военный лагерь повстанцев для тренировок. Тем временем Фаина проводила пропагандистские беседы с женщинами соседних племен. Но страх в их сердцах был еще более прочен, чем у мужчин. Они вспоминали, что сделали Владыки с матерью и сестрами Фаины и, содрогаясь от ужаса, пророчили ей подобную судьбу. Хотя девушка и не нашла соратников по борьбе, зато недоброжелателей было хоть отбавляй.

Вечерело. Фаина сидела у очага с подругами и пряла пряжу. Старуха, бабушка одной из девушек, рассказывала последние новости с болот. Здесь опять видели «воинов Одина». По рассказам старушки, их небольшой отряд встретился с Владыками у Медвежьих голов, так местные называли местечко среди болот, где на сухой возвышенности лежали два валуна, издали напоминающие медвежьи головы. Бой был коротким, и солдаты Владык бежали от огненных мечей врагов. Затем «белые воины» ушли вглубь леса и жители болот их больше не видели. Зато по следам пропавшего отряда пришли другие солдаты, потом прибыл наместник. Павших предали, по обычаю Владык, огню и после безрезультатных поисков «белых воинов», Салех приказал сжечь пару близлежащих деревень. Правда, их жители заблаговременно попрятались. Сердце Фаины наполнилось надеждой и радостью

— Вот видите, сестры, -воскликнула она. -Один помнит о нас. Мы должны бороться. Он в нас верит! Победа в наших руках. — Ее глаза светились от веры в силы человеческие.

Но окружающие не разделяли ее чувств. Они лишь мрачно закачали головами, а мать хозяйки дома, язвительно заметила

— Твои «воины Одина» не победу несут, а страдания людям. Они то ушли в свой небесный город, а мы остались. Владыки срывают свою злость на нас. И чем больше погибнет солдат Владык, тем больше, во сто крат больше! лишиться жизни и крова наших собратьев. Нет, Один большее зло, чем Владыки!

— Как вы можете так говорить? — Вспылила Фаина. — А не у вас ли уводят в позорное рабство дочерей и сестер? Не ваши ли мужья, братья и отцы надрываются от тяжелой работы в рудниках? Не кровь ли ваших детей проливается на алтари их богов?

— Это меньшее зло и с ним можно мириться, нежели смерть сотен мирных жителей, -ответила ей женщина.

— Наше дело — рожать детей и мы дадим жизнь большему числу людей, чем погибнет от тирании Владык. Но ежели, мы, подобно тебе, отречемся от нашего предназначения, то вымрем все до единого и не кому станет прославлять ни Одина, ни Владык. — Оборвала их спор старуха — рассказчица, обращаясь к Фаине.

Смущенная замечанием о своем бесплодии, Фаина смахнула слезу, горестно улыбнулась и, собрав свои вещи, уже собралась уходить, как на улице послышался шум и в комнату вбежал босой мальчуган, сын хозяйки и, задыхаясь, выпалил, глотая слова

— Прячьтесь, сюда едет отряд воинов! С ними Владыка и наместник!

— Ох, быть беде! — Запричитали женщины и, не тратя времени на сборы, бросились к двери. Разбежались по своим домам. Хозяйка отодвинула сундук и открыла в половицах тайную дверцу в подвал. Показав знаком спускаться за ней, она вступила на крутую лестницу. Ее домочадцы, помогая бабушке, тоже быстро спустились в подпол. Фаина бросилась за ними, но перед самым ее носом, хозяева захлопнули дверь. Пораженная этим, девушка некоторое время стояла в оцепенении у запертой двери. Затем, словно проснувшись, она бросилась к входной двери дома, в сени и на двор. Здесь, оглядевшись по сторонам, она побежала через огороды, к болотам. Не успев еще достигнуть опушки леса, Фаина услышала позади странные звуки, напоминающие не то рычание, не то гавканье, сопровождающиеся тяжелым дыханием. В ужасе девушка обернулась, и холодный пот обдал ее. Этих тварей она еще не видела, но слышала от мужа, что у Владык появились новые ящеры. С их помощью они охотятся на беглых рабов. Их норов свиреп, а вид ужасен. Действительно, существо несущееся за беглянкой по бурелому выглядело на редкость омерзительно. Ростом с девушку, тварь имела четыре пары лап, расположенных по бокам туловища и имеющие сегментное строение, как у паука. Подобно этому насекомому, она было покрыто редкой щетиной с серо-черным крапчатым узором и небольшую голову с огромными челюстями, с которых капала слюна. Выпученные глаза осматривали место, досконально сканируя каждую кочку, камушек, травинку. Завидев жертву, оно издало свистящее рычание и бросилось к ней. Онемев на мгновение от ужаса, Фаина безропотно приняла удар мощного тела чудовища и его челюсти обхватили шею девушки. Острая боль пронзила тело, оно судорожно забилось под тяжестью чудовища и затихло. Тварь, удостоверившись, что человек, полностью парализован, улеглась рядом на траву и призывно залаяла, сообщая хозяевам о победе.

Вскоре несколько воинов вышли из леса и подойдя к обездвиженной девушке, связали ее и, закинув на спину чудовища, направились в лагерь. Пленницу поместили в подземелье замка наместника и доложили об успешной облаве Салеху и Владыке. Подземелье постепенно наполнялось и другими пленниками, среди них были воины из отряда повстанцев Алоима.

*****

После долгих и тяжелых тренировок, повстанцы решились на первые боевые действия. Алоим, чтобы не подставлять под удар местных, велел своим товарищам, сшить белые рубахи, наподобие тех, в которых сражаются «воины Одина». В тайне были заготовлены боевые одеяния, и небольшой отряд впервые вышел на дело. Разведчики донесли, что сторожевой отряд Владыки, направляется из столицы в пустынные районы для разведки. Их дорога лежала через болото. Здесь на солдат и напали повстанцы. Окружив воинов Владыки, Алоим с товарищами быстро расправились с врагом у Медвежьих камней и только им известной тропинкой, вновь скрылись в болотах, отступив к военному лагерю. Здесь молодцы переоделись и разбежались по домам, неся кто корзину с грибами, а кто хворост: будто за этим они и пошли по утру в лес. Первая успешная вылазка окрылила Алоима, вселила надежду в сердца соратников. Каждый из них ждал новой битвы.

В пылу сражения ни кто не заметил, что один из повстанцев был ранен и остался в траве на поле боя. О нем вспомнили только вечером, когда парни не досчитались своего. По утру молодца принялись искать, решив, что он заблудился в лесу. Алоим и его товарищи приняли решение вернуться на место боя и найти пропавшего. Но они опоздали.

Когда отряд солдат не прибыл в пункт назначения в условленный срок, сразу подняли тревогу и послали сообщение Наместнику. Тот, в свою очередь, уведомил Авалара и Владыка велел послать боевой отряд по следам пропавших. Их бренные останки были обнаружены у Медвежьих камней, но, к удивлению Наместника, там же обнаружили и истекающего кровью паренька из деревеньки на болотах. При виде боевых ящеров и грозного Наместника, парнишка вовсе лишился чувств и лишь что-то бормотал в бреду. Первая версия была — внезапное нападение «белых воинов». «Не ужели они решили вернуться!» — Недоумевал Салех. Но при внимательном изучении ран убитых, он пришел к выводу, что здесь работал только один обладатель лучевого меча. Кто же были остальные? Один из его воинов был еще жив и умирая в лазарете, рассказал, что нападавших было не меньше пятидесяти. Поразмыслив, Салех решил, что не все здесь чисто и велел лекарю во чтобы-то ни стало поднять раненного паренька. Неделя потребовалась хаосскому эскулапу для решения столь сложной задачи. Но по истечению этого срока, повстанец не только заговорил, но и стал самостоятельно ходить. По мере заживления ран, рос его страх вновь оказаться лицом к лицу со смертью. И когда Салех явился к нему в лазарет для допроса, псевдовоин не стал долго упираться и продал жизни своих товарищей за свою. Салах был доволен беседой и позволил парню остаться в городе и устроиться на службу к воинам Владык.

Допрос раненного подтвердил догадки старого воина

— Ни какие это не «белые воины», а шайка местных оборванцев, вообразивших себя божественными избранниками.- Докладывал Салех Владыке Авалару.

— Тогда как ты объяснишь наличие светового меча у группы оборванцев? -Строго спросил Владыка.

Авалара встревожило это событие, и оно не укладывалось в правила его игры. Он старался докапаться до истины.

— Пленник объяснил это тем, что во главе их отряда, стоит опытный «воин Одина». Он то и является обладателем светового луча. Он их организовал, обучил и основа его политики — партизанская война. — ответил Наместник.

— Кто этот воин? — Жестко стросил Авалар и ответ уже вертелся в его голове.

— Он называет себя Алоимом, мой господин.

— Не значит ли это, что отпущенный нами год назад «белый воин» вернулся. Я считал его погибшим. Почему он не ушел в свой мир? — Задумчиво произнес Авалар.

— Вероятно, так оно и есть, господин, — отозвался Салех.

— Я хочу видеть этого воина Алоима живым или мертвым, — приказал Авалар.

— Отряды направлены к указанному пленником месту, там устроена засада.

— Как только их возьмут, произвести зачистку деревень, от куда родом эти разбойники. Всех, кто попытается бежать, схватить.

Авалар уже ожидал часа отмщения за пролитую кровь Хаоса и предвкушал веселые деньки показательной казни. Как и многие хаосцы, он попал под влияние Теней, и очередные казни доставляли ему удовольствие.

Уже на следующее утро Владыке доложили о захвате группы повстанцев в указанном месте и начались зачистки. К огорчению Наместника, жители в страхе перед воинами, успели заблаговременно покинуть деревни и, предав их дома сожжению, воины разочарованно удалились. Зато пленные могли их поразвлечь. Молодых повстанцев безжалостно пытали самыми изощренными методами, вытягивая место нахождения их вождя. Но даже если бы они и хотели что-либо сказать, то не могли. Ни кто из них не знал, где скрывается Алоим. Оставшихся в живых повстанцев отдали на съедение ящерам. Владыка, не получив желаемого результата, велел произвести зачистку всех ближайших деревень и обещал сохранить жизнь их обитателям если они выдадут ему зачинщиков беспорядков. И вновь начались повсеместные облавы, кровь мирных жителей потоками проливалась на жертвенном камне. Ящеры были настолько сыты человечиной, что даже отказывались от гор «этого дармового корма», как называли убитых воина Хаоса. Прошла еще неделя, не принёсшая ожидаемого результата. Авалар стал терять терпение. Он готов был уничтожить весь этот мир, как при очередной зачистке, в руки наместника попал местный жрец, совершавший в лесной болотистой глуши, ритуал поклонения местным богам. Он был стар и немощен. Его речь больше напоминала речи безумца. Не надеясь особо получить от него какие-либо ценные сведения, Авалар все же взялся побеседовать со стариком.

Войдя в камеру к жрецу, он увидел убеленного и высушенного годами старца, лежащего на соломе. Воины стражники подняли старика, но стоять у него не было сил. Его усадили на пол, облокотив на стену. Жрец обвел собравшихся безумным взглядом голубоватых глаз и остановил свой взор на Аваларе. Этот взгляд пронзил молодого Владыку насквозь. Он съежился под взором старца, захотелось убежать и спрятаться. В нем проснулся мальчик, который знал, что сильно нашалил и теперь его ждет неминуемое наказание. Авалар покрылся холодной испариной. Сердце бешено застучало. Он облизнул пересохшие губы и велел стражникам выйти. Сев на принесенный ему табурет, Авалар перевел дыхание и попытался начать допрос.