Бесплатный фрагмент - #Мемориз

Автоэпиграф

С одной стороны, я могу очень многое списывать на то, что в детстве уронил себе на голову тиски весом килограммов пять (хотя могло с перепугу показаться, и на самом деле всего два). Мол, травма детства, с тех пор такой, сами понимаете. И все такие кивают: а-а, тогда всё ясно, пять килограммов по чайнику — это даром не проходит. И уже морально готовы ко многому.

С другой стороны, это работает только если не задаваться вопросом: зачем вообще понадобилось лезть под верстак и пытаться открутить тиски. А если задаться, то выяснится, что я не знаю зачем. И тогда тоже не знал. И вот если обратить внимание на эту небольшую деталь, становится понятно, что тиски, на самом деле, ни на что не повлияли.

Благодарности

Покровители искусств и спонсоры

Семейство Горлумов

Илья Эсман

Слава «Том» Стец

Оль, Святослав и Марик Альбирео

Даниель Тавер

Оформление и иллюстрации

Анастасия Тарасова

Станислав Пинхасик

Роман Неганов

Анна Морейн

Дополнения и уточнения

Бала Кришна прабху

Кроки

Сестрица

Вайсберг

#Мемориз

Истории разной степени выдуманности, большинство из которых написаны по следам реальных событий. Я не могу поручиться за то, чего не видел своими глазами, но стараюсь пользоваться только внушающими доверие источниками и, где это возможно, даже опрашиваю свидетелей.

Я сгруппировал истории по степени достоверности:

«Про них» — слышал от участника или очевидца.

«Про меня» — лично участвовал.

«Из третьих рук» — кто-то рассказал про кого-то, который… Тут, сами понимаете, за достоверность поручиться не могу и по пути история могла сильно исказиться, но я фильтровал как мог и самые внушающие доверия приключения увековечил.

Про них

Узница усадьбы Гадюкино

Вот какую историю поведала мне одна любимица приключений по имени Наташа.

Давным-давно, ещё при царизме, жил-был в одной усадьбе некий барин. Его наверняка иначе звали, но в интересах красоты повествования и для определённости пусть фамилия его будет Гадюкин. Потом царизм свергли и сие дворянское гнездо разорили в числе прочих, однако, здание усадьбы Гадюкино уцелело и было преобразовано в пионерский лагерь.

Пионеры много читали про то, как баре угнетали крепостных, а ещё больше слышали. Особенно про помещика Гадюкина, который был совсем больным на голову садистом и пытал крепостных у себя в подвале, а потом отрубал им руки и развешивал в том подвале на железные крючья. А те руки-и-и по ноча-а-ам… Снимались с крючьев и прилетали душить спящих пионеров!

Жуть, короче. Но советские пионеры много читали про подвиги, приключения и прочее бесстрашие, а ещё больше слышали. Поэтому они сплотили ряды и пошли бояться прямо в подвал.

Помещение оказалось скучным, пыльным и без единого мертвеца. Ни крючьев, ни рук, ни привидений, ни зловещей музыки за кадром. Разочарованные пионеры далеко в недра углубляться не стали, быстро решив, что уже хватит и стали уходить. И вот, когда почти все уже вышли — началось. Вожатая накрыла экскурсию почти в полном составе, не считая пионерки Наташи.

— Все вышли? — строго спросила вожатая.

Пионеры много читали про то, как положено вести себя в плену и на допросе, а ещё больше видели в кино, поэтому немедленно проявили стойкость и не выдали товарища Наташу.

— Все, — хором соврали они.

Но вожатая попалась опытная и знала, на что способны советские пионеры. Она спустилась в подвал, дабы лично убедиться. Услышав приближающиеся шаги, Наташа начала красться вдоль стены подальше от лестницы и вдруг — бац! — оказалась в тёмном узком коридорчике, который от входа был совершенно не виден. Быстренько прокравшись в самые недра убежища, она затаилась. К счастью, вожатая не стала углубляться в подвал и тоже не заметила коридорчика, как давеча пионеры.

Громко хлопнула дверь и стало темно. Ну, как темно — глаза-то постепенно привыкли к скудному освещению и только тогда обмирающая от ужаса Наташа разглядела на стенах железные крючья! Руки на них, правда, отсутствовали. Не иначе, улетели на промысел и кого-то где-то прямо сейчас душили. А может, просто спрятались от вожатой. В любом случае, всё, что рассказывали про помещика Гадюкина оказалось правдой, и возвращения нежити следовало ожидать в любой момент.

Ждать, пока вожатая уйдёт, уводя за собой экскурсию, сразу расхотелось. Надо было срочно выбираться, и Наташа уже почти начала выползать из своего укрытия, как вдруг со стороны двери донеслись удары: кто-то заколачивал вход в подвал. Это стало последней каплей. В конце концов, предел стойкости имеется даже у советских пионеров, и Наташа позволила себе полноценную истерику с воплями и слезами.

Это одновременно помогло и не помогло. С одной стороны, полегчало и никто не пришёл её душить или отчитывать за поведение. С другой стороны, и спасать тоже никто не пришёл. Устав плакать, Наташа поняла, что выбираться придётся самой и решилась, наконец, проползти под зловещими крючьями обратно в подвал.

Выползти-то выползла, а что делать дальше? Дверь заколочена, а оконце помещик Гадюкин специально устроил очень узенькое, чтобы жертвы не разбежались. Но это он не имел дела с советскими пионерами.

Наташа как раз недавно дочитала полезную книгу «Узник замка Иф» и быстро сообразила что надо делать. Оконце, конечно, узенькое, но если его из стены выковырять, места ей вполне хватит.

Стала она оконце выковыривать нашедшимся на полу осколком стекла. Так себе инструмент, конечно. Он отлично годился для того, чтобы изрезать руки, но никак не для того, чтобы выломать из стены предмет обстановки, который строили на века. Наиболее впечатляющим результатом первых усилий оказалась наташина физиономия, превратившаяся в жуткую кроваво-грязевую маску: она вытирала с лица пот и вековую пыль порезанной рукой.

Поняв, что с окном не совладать, Наташа использовала пионерскую смекалку и принялась за земляную стену погреба. Копала-копала, копала-копала — и прорыла-таки лаз достаточной ширины.

И вот представьте себе такое зрелище: рядом со зловещим подвалом, из которого руки мертвецов выползают по ночам, чтобы душить пионеров, разверзается земля и выползает оттуда девочка с длинными растрёпанными волосами, в длинном как саван платьице, вся в земле и кровище. И стеная идет по направлению к лагерю…

Тут бы самое время написать о том, как она брела, сея ужас и панику, про обморок вожатой, поседевшего начальника смены и крестящегося ответственного за политическое воспитание, но — фиг вам, товарищи. Произведение у нас не художественное, а документальное, и если я в чём-то исказил рассказ нашей героини, то исключительно по причине дырявой памяти. Жаль, конечно, такого сюжета, но про подвиги пионеров полагается рассказывать только и исключительно правду, иначе весь воспитательный момент пропадет. Так что — извиняйте. Ничего такого не было. Она спокойненько вышла к людям, предварительно приведя себя в более или менее человеческий вид, никого не встретив в виде нечеловеческом.

Советские пионеры воспитаны на уважении к подвигу, и наташин авторитет в лагере взлетел до космических высот. Доской почёта за такое вряд ли наградят, но настоящий ленинец и без подсказки распознает героя. Больший фурор она могла произвести лишь выпав с парашютом из самолета прямо на торжественную линейку. Или уронив под откос вражеский бронепоезд. Или потерявшись насовсем в болотах вместе с батальоном вражеских разведчиков… Что-нибудь такое, понимаете?

Но и шесть часов выкапываться голыми руками из подвала с привидениями — это вам не тонну металлолома в одиночку сдать. Настоящая пионерская смекалка, эрудиция, выдержка и решимость — все эти качества очень пригодились Наташе в дальнейшем, ведь её полная приключений жизнь ещё только начиналась…

Про зловещие штаны

С одной девушкой жуткое случилось. Она обнаружила у себя в комнате шорты. Мужские. Вроде, ничего не было, а шорты — вот они.

Она немедленно получила истерику, поскольку поняла, что кто-то пытается навести порчу через подбрасывание посторонних предметов. Но потом взяла себя в руки и решила отразить злое колдунство ещё более мощным колдунством.

Пошла она во двор и устроила волшебный ритуал, апофеозом которого стало сожжение зловещей тряпки. На видео снимала, в назидание.

Тут приходит молодой человек из друзей и говорит:

— Девочки, я у вас шорты забыл, когда мы вчера с моря возвращались. Вы их не видели?

И вот она стоит дура дурой, а на земле пятно копоти и, как назло, недогоревший кусок тех самых штанов…

Народ! Вдруг я тоже где-то что-то забыл, и мой, скажем, носок, ритуально сожгли, засняли на видео и мне не показывают. Не будьте гадами, напишите, где глянуть можно. Я вас не выдам.

Вылезай!

После армии наш герой, известный общественности как Кроки, выучился на мясника и работал в лавке, куда регулярно привозили бычьи причиндалы. Яйца отрезали и продавали, а члены выкидывали.

Вот эта расточительность и навела Кроки на одну интересную мысль. Он по выходным пиво с дружбанами пил. Вот и решил пошутить — сварить на закуску бычий член, а потом в нужный момент спросить: «А вы знаете, чем сейчас закусывали?». Милый такой дружеский розыгрыш.

Мясник от просьбы не выкидывать бычий член пришёл в недоумение, но оставил, не жалко. До пятницы было ещё далеко, и Кроки закинул мяско в морозилку, предварительно свернув кольцами, на манер садового шланга, поскольку длины там был чуть ли не метр.

Наступила пятница, а вместе с нею и время варить суп. Кроки поместил заледеневшее за неделю мясо в микроволновку, включил режим разморозки и стал ждать.

Спустя десять минут из микроволновки постучали. Это бычий член оттаял, раздулся и заклинил тарелочку. То есть, она совсем вращаться не могла и при каждом повороте мотора слетала с креплений, а стук был из-за того, что она на эти крепления время от времени возвращалась.

Ничего не подозревающий Кроки нажал на кнопку, и дверца вылетела, как будто изнутри кто-то открыл её пинком. Кольца одноглазого змея заполнили собой всё пространство микроволновки и пёрли наружу, но выпереть до конца не могли, поскольку инженеры-разработчики всё предусмотрели. Кто-то из них на этапе проектирования своевременно хлопнул себя по лбу и воскликнул: «А что, если какой-то бычий хер при размораживании возомнит себя отцом драконов Глаурунгом и полезет наружу, чтобы пожрать весь мир? Этого нельзя допустить!». И снабдил камеру чем-то вроде дверного косяка, этакими бортиками по паре сантиметров справа и слева. Ещё и премию, поди, получил за спасение человечества.

И началась тут сказка про репку с батальными сценами, как в сказке про Змея Горыныча.

Стал Кроки бычий член из микроволновки тянуть. Тянет-потянет — вытянуть не может. Даже ухватить толком не может, поскольку места там осталось на два пальца.

Схватил он тогда мясницкий нож. Уж он и тыкал змеища поганого, и резать пытался, но даже мясницкому ножу нужно место для маневра — а нету.

Тогда он микроволновку на пол положил, ногой упёрся, ухватил за кольца как смог. Тянет-потянет — хер там.

Это в сказке герой на битву со змеем сразу готовый приходит, с мечом-кладенцом, а Кроки в сказку случайно попал и вынужден был импровизировать. Когда оказалось, что обычное оружие гадину не берёт, стал он думать, где бы этот самый меч-кладенец добыть.

Стал он звать тогда друга верного, у которого было полно всякого электроинструмента:

— Принеси, — говорит, — электролобзик.

— А тебе зачем?

— Бычий член из микроволновки выпилить надо.

Друг не поверил, обиделся жутко, но оказался настоящим другом и всё равно принес. Приходит такой сердитый и прямо с порога чуть не бросает электролобзик. На, мол, подавись. А потом увидел микроволновку и упал. Случилась с человеком настоящая истерика. Ржал, не мог остановиться, аж дышать забыл, и Кроки пришлось поливать его водой.

Но закончилось всё хорошо. Друг спас жизнь друга, а бычий член долго резали лобзиком на пятаки и постепенно дорезали.

Кроки, конечно, иначе представлял себе этот розыгрыш, но так тоже ничего себе получилось, незабываемо.

Про ножку

Вот, у людей стёрлась ножка кровати.

Та, которая в центре.

Она теперь самую малость не достает до пола, если не трясти.

А если трясти, то достает, и люди внизу негодуют в такт.

Всё-таки, быть соседом сверху — огромная ответственность. Приходится быть предельно внимательным к самым неожиданным мелочам.

Как правильно держать пациента

Курс добровольцев для скорой помощи. Преподаватель играет со студентами в доктора Хауса: он изображает больного, а они как бы проводят осмотр и по стонам и прочей противоречивой информации ставят диагноз.

И вот превратился он во вредную дряхлую бабульку. Кряхтел, стонал, жаловался, всех очень качественно и реалистично достал, но в конце концов его раскололи, разобрались с диагнозом. Перешли к госпитализации. Студент подхватывает его, помогает встать и тут же получает плюху:

— А ну, руки не распускай! Я ж женщина, а ты меня за грудь берёшь!

Ко всему сразу готовят.

Про киоск

Когда закончилась сессия и лето началось по-настоящему, к пацанам пришёл несостоявшийся математик-экономист Дениска и предложил открыть совместное дело — киоск с шашлыками на набережной Ангары. Построили они киоск, покрасили зелёной краской и стали работать посменно — Дениска, а с ним — ушедший из математиков в олигофренологопеды Вовка, а также никуда не уходивший из математиков Леха и примкнувший к ним Миша Иванов из Пятигорска.

Как-то раз во время дежурства Вовки и Миши рядом с киоском остановилась дорогая иномарка, из которой вышла пара очень приличных типов в дорогих спортивных костюмах. Купив для порядку какой-то мелочёвки и поболтав на посторонние темы, они перешли к делу:

— Мальчики, мы хотим пригласить вас в ресторан.

Задумались мальчики, пошли шепотком советоваться. В ресторан, конечно, хочется, но ведь в ресторан так просто не зовут. Ишь, как зыркают!

Миша Иванов, которого, как выяснилось много позже, звали вовсе и не Миша Иванов, был человек много повидавший. Он давно шатался меж двор, постоянных доходов не имел, ночевал где пускали, ел что дадут (кроме молочного!), курил бычки из пепельниц, а чтобы случайно не надоесть там, где кормят, трахал тоже что дадут, но где-нибудь в другом месте и чтоб непременно с ночёвкой. Он допутешествовал на попутках до Сибири и явно не собирался останавливаться. Весь его опыт однозначно свидетельствовал:

— Г-голубые. П-приставать будут, — он немного заикался, особенно когда волновался или принимал холодный душ.

— Ну и чо? — степенно возражал Вовка. — Пожрём и пойдём. А спать с ними мы не подписывались.

Вовка был человек хозяйственный, из крепкой деревенской семьи и, как следствие, не склонный пренебрегать дармовым угощением. Он был старшим из четверых сыновей боксёра-тяжеловеса и с детства привлекался к разным сельхозработам, что делало его человеком не только физически крепким и хорошо сложенным, но и невероятно упрямым. Поэтому предложение они приняли.

— Вот и славненько, — обрадовались пикаперы в спортивных костюмах. — Вы пока тут всё собирайте, а мы через часик подъедем.

Через часик те же люди на той же дорогой тачке, но уже в дорогих вечерних костюмах снова подъехали к киоску и приглашающе посигналили. Ехать оказалось недалеко, метров четыреста до гостиницы «Интурист». В ресторан там так просто не пускали, но один из спонсоров не останавливаясь махнул каким-то документиком, вроде как, тоже с надписью «Интурист», и их с большим почтением пропустили.

Стол накрыли быстро, дорого и вкусно, и стали они жрать. То есть, Миша и Вовка лопали как перед казнью, а спонсоры пожирали их глазами, почти не притрагиваясь к еде.

И вот понадобилось Мише в туалет. Только он ширинку расстегнул — откуда ни возьмись является один из спонсоров.

— Дай, — говорит, — минет сделаю.

Мише неловко так стало перед кормильцем, да и жизненные принципы, конечно взяли своё- дал. Постоял, поприслушивался к ощущениям. Отобрал.

— Пусти, — говорит. — Я лучше писать буду.

Спонсор расстроился, но пока отстал. Вместо него явился Вовка и косясь на дверь прошептал:

— Они нас в гости зовут. В Гребенёво. Это откуда Ванька.

— Валить пора, — сказал Миша.

Его жизненный опыт подсказывал, что ехать ночью из ресторана в гости к тем, кто платит за ужин — дурная примета. Особенно в район, где не только пацаны, но и вполне взрослые люди дерутся двор на двор и после десяти вечера никакого транспорта оттуда на большую землю не ходит. Один раз, конечно, не Леголас, но этот раз у них вот-вот мог случиться, и Миша нетолерантно робел.

— Какое валить? Они нам ещё не заплатили!

Миша обрёл дар речи не сразу.

— В-вова, ты охренел? — поинтересовался он наконец. — Какое з-аплатить! Радуйся, если целоваться не полезут. У меня тут уже…

Он поведал о домогательствах спонсора, но Вовку это не впечатлило. Любой человек, с детства привлекавшийся к сельхозработам, точно знает, что дело положено доводить до конца, как бы тяжело оно ни шло. А Вовка точно знал, что с этим делом они ещё не закончили. Поэтому в гости они поехали. Съели ещё сколько смогли — и поехали.

Добрались до Гребенёво, припарковались у обычного на вид панельного дома, поднимаются на какой-то там этаж. Заходят в квартиру. Отношения бодро движутся к апофеозу… Тут вдруг Вовка и говорит:

— Мужики, вы в курсе, что за удовольствие положено платить?

Поначалу спонсоры онемели, как давеча Миша, но собрались с мыслями и аргументировано так возражают:

— Вова, ты, походу, охренел. Мы на вас миллион денег в ресторане сейчас спустили. И ещё платить вам за это?

— Платите, а то мы прямо сейчас уйдем.

Ну, зашарили пикаперы по карманам, куда деваться. Наскребли не помню уже какую сумму, но нормально так выходило, можно было даже три шашлыка купить в их киоске, несмотря на то, что там Вовка с Дениской цены устанавливали.

Тут оказалось, что всё это время Миша дверь открытой держал, как заранее договорено было. И как давай они бежать! А спонсоры за ними по лестнице кинулись и кричат вслед:

— Мальчики, вернитесь, вы нам очень понравились! Да не бойтесь вы, всё хорошо будет…

Но в ответ им неслось лишь всякое гомофобское.

Не догнали.

Отбежав на безопасное расстояние и переведя дух, пацаны стали думать, что делать дальше. Мнения разошлись. Миша, решив больше не искушать судьбу, решил не возвращаться тем путём, который изберёт Вовка. В третий раз могло уже и не повезти. К тому же, деньги всё никак не делились необидным образом, и пацаны поругались.

Каждый пошёл своей дорогой, и каждый помнит возвращение смутно. Очнулись утром дома, невредимыми и при деньгах. Миша из остатка ночи запомнил, как он с какими-то гопниками возле тюрьмы выкрикивал послание под окном камеры их дружбана, а потом ещё целовался с какой-то школьницей на остановке, но дальше этого, видимо, не пошло, поскольку ночевать не оставили. Вовка помнил только, что в целом погуляли хорошо, и актом консумации, чуть было не обернувшимся актом проституции, был в целом доволен.

Противу ожиданий, горе-пикаперы не стали приходить со скандалом, хотя и знали, где искать коварных динамщиков. Заведение бойко торговало до самого Дня Десантника и проторговало бы даже дольше, не реши они от жадности открыться в этот праздничный день. Закончилось всё предсказуемо: подошла группа в полосатых купальниках и бурно обиделась на просьбу не писать у мангала. Пока граждане отдыхающие бегали за подкреплениями, пацаны успели эвакуировать кассу и часть товара, а также смыться сами, поэтому отдуваться пришлось киоску, коий был измельчен и брошен в реку.

Дениска свернул дело и уехал возвращать инвесторам деньги и кассовый аппарат, а остальные до осени жили на остатках товара, которых едва хватило до дней, когда стали возвращаться с каникул товарищи с мамиными пирогами. В последние дни августа из еды у них оставались лишь блок жвачки «Стиморол» и воспоминания об ужине с геями.

О травах

Жил-был один грузин. Хороший человек. Про него говорили хорошее даже когда он не слышал. Был у него всего один, но существенный недостаток: раздражал соседей не пойми чем.

И пришёл день, и воздалось ему по грехам его: нагрянул в дом наряд отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Со специально обученной служебной собакой.

— Здравствуйте, — говорят. — Здесь проживает гражданин такой-то?

— Здесь, — говорит жена. — Но он на работе.

— На вас тут сигнал поступил. Вы выращиваете у себя на балконе марихуану.

— Что? Какую марихуану?

— Вот, пишут, — процитировал полицейский. — «Каждый день выходит на балкон, опрыскивает растения из пульверизатора, после чего наклоняется к ним, нюхает и возвращается домой с довольной улыбкой на лице». Есть такое?

— Да, есть, но…

— Ведите на балкон.

Отпираться было глупо. Нашлись все улики — и балкон, и растения, и пульверизатор. Только хозяина с довольной улыбкой не нашлось, но это уже мелочи, его потом повяжут.

Принялась служебная собака растения освидетельствовать. Скулит, плачет, но нюхает: служба. Нашла среди прочего камуфляжа нужный куст и стойку по уставу сделала. Обрадовались полицейские и давай протокол оформлять, но, на беду годовому отчету по раскрываемости, один из оперативников оказался грузином. Он-то всё и испортил:

— Эй, что ты делаешь? Марихуаны, что ли, на своей работе ни разу не видел? Это же перец острый, цицак делать. Я сам такой дома выращиваю.

Так они и ушли ни с чем. Только собаке этот балкон с тысячей ароматов пряной грузинской кухни, наверное, до сих пор в кошмарах снится.

Ошибка самураев

Ну, хорошо, не совсем самураев, а чётких пацанов-спортсменов, наслаждавшихся выездным семинаром по карате в сельской местности. Случилось это прямо посреди лихих девяностых, когда в моде были сильно накачанные каратисты. Для людей понимающих звучит странно, но тогда человек, способный как пнуть по уху, так и схватить покрепче и забросить подальше, пользовался большим уважением у граждан и спросом у братков.

Было на семинаре человек 50, а то и поболе. Они активно тренировались, в меру употребляли, а при случае ломали что-нибудь оставленное без присмотра.

И вот как-то вечером, когда опять было в меру принято, а всё оставленное крестьянами без присмотра закончилось, захотелось самураям призвать к порядку этих презренных ко-сакуно. Не то, чтобы были какие-то беспорядки, но вы же знаете этих крестьян, они обязательно чего-нибудь, только отвернись. Поэтому надо было принять меры, хотя бы профилактические.

На удивление, когда они подошли к деревне, вместо разбегающихся в панике селюков их ждали шестеро прокопчёных ветром и дешёвыми папиросами бородатых мужиков с охотничьими тэппо. Народ в деревне не первый год соседствовал с самурайскими семинарами и знал, в какой примерно день следует ожидать набега заскучавших буси.

— Жалкие сиволапые ко-сакуно! Выходите сражаться в честном бою, как подобает воинам! Нас пятьдесят, вас шестеро. Пусть судьба боя решится благородным поединком, хоть вы его и не достойны!

— А пососать не завернуть? — дерзко поинтересовался один из крестьян. — Валите отсюда и проспитесь, дерьмоголовые.

Молодец просто, сказал всё наилучшим для начала потехи образом.

— Ах, так! В атаку! — крикнул самый решительный из самураев.

Однако, накат не удался. Синхронно сплюнув бычки, мужики взяли оружие наизготовку и открыли беглый огонь мелкой дробью. Не смертельно с такого расстояния, но противно и местами больно.

Сообразив, какая это ошибка — прийти на перестрелку безоружными, самураи, сохраняя боевой порядок, предприняли тактическое отступление к лагерю и принялись потрошить свой обоз, расхватывая монтировки, гаечные ключи и отвёртки.

— Ну, держитесь! Сейчас мы отомстим вам за бесчестье, — крикнул кто-то, но товарищи быстро утихомирили его и заняли оборонительный периметр.

Бдели всю ночь — и хоть бы один завалященький ниндзя… Увы, глупые ко-сакуно ничего не понимали в военной науке и не слышали про контратаки и преследование, а потому в засаду не попали.

Про закат школьного образования

У одной девочки в школе учителя были наглые какие-то. Все, значит, учителя как учителя, призвание у людей, а эти, дуры, в школу пошли ради денег. И работали потому не с душой, а пропорционально жалованию.

Одна, например… In Soviet Russia… Она сама уроки прогуливала. Приходила только на контрольные и делала вид, что целый класс подростков в отсутствие учителя способен заниматься самостоятельно: «А вы что, всё это время не учились? Знали же, что контрольную писать придётся. Ну, ладно, выручу. По полтиннику с каждого». И выручала.

Другая работала изящнее. Она прознала, что у девочки родители мелкие средние бизнесмены, дорисовала в её контрольной несколько ошибок, поставила двойку и пошла к родителям убиваться:

— Вы посмотрите как ваша девочка-то. Ой-ёй-ёй. Что вырастет-то? Какая оценка в аттестат пойдёт? Но это можно порешать, конечно. За пять сотен я смогу всё устроить…

А мама взяла и всё испортила:

— Да вы что? Зачем устраивать? Ей же не оценка нужна, а знания. Я лучше вас репетитором найму за те же деньги.

Но учительница репетитором быть, конечно, отказалась. Прикиньте какая наглость, да? Заставлять человека взятку отрабатывать…

У этой истории много моралей. Вы уж сами решайте, какое преступление страшнее — забивать на работу и вымогать взятки или платить людям, ответственным за уровень образования народных масс, зарплату несовместимую с жизнью.

Я же так разумею: учитель — он пострашнее врача будет. Если врач забьёт на работу — человек помрёт. А если учитель забьёт на работу — человек жить останется. Тупым и необразованным.

Выходит, история эта для меня не притча, а триллер. Я представляю, как целое поколение невежественных людей, верящих в телегонию и то, что микроволновка изменяет молекулярную структуру воды, волной катится следом за нами, гася искры разума и оставляя после себя очередные Тёмные Века. Как чертовы лангольеры из ужастика, понимаете?

Нет, это, фантастика, конечно. Я, как всегда, художественно преувеличиваю и излишне остро воспринимаю…

Но вы, если что, не удивляйтесь, ладно?

Переписка с кумиром

Жили-были две девушки средних уже лет. Обе очень фанатели по «Раммштайну».

Однажды, будучи в Германии, решили они написать кумирам письмо прямо на сайт. Сели, выпили для вдохновения, а потом для храбрости. И так они той храбрости набрались, что сочинять пришлось уже из последних сил. Письмо вышло под стать:

«Давайте потрахаемся!» (всё это по-немецки)

Дамы едва успели отправить сообщение и больше ничего не помнят.

Когда очнулись — оказалось, что ночью ответ пришёл.

«Давайте!» — не подвели фанаток «раммштайны».

Но было уже утро и похмелье. Время было упущено.

Похороны в песочнице

Одну маленькую девочку крестили православным способом.

Ну, крестили и крестили. Ходил ребёнок с крестиком — дело в России обычное. Но потом хватились: без крестика ребёнок ходит. Пристали с расспросами. Выяснилось, что:

— Я его сняла и в песочнице закопала.

— Почему?

— Я его носила-носила, а потом рассмотрела и увидела, что на нём мертвый человек. И я его похоронила.

Предок

Моя мама и тётушка занимаясь исследованиями семейного древа, нашли уже довольно много интересного. Когда киевские биндюжники и скотогоны встречаются с русской интеллигенцией — как тут не случиться интересному?

Однако одна история выделяется из общего ряда, скажем так, странным стечением обстоятельств. Желающие могут усмотреть в ней и нечто мистическое.

Итак, тетушка нашла в архивах очередного предка, считая от меня — в шестом колене. Писаревский Георгий Иоаннович, похоронен в 1803 г. при церкви в деревне Любим Ярославской области.

Сама она живёт в Ярославле, однако, сразу бросать всё и ехать в Любим не стала. Неизвестно, когда бы она туда собралась, но спустя всего несколько дней после находки к ней постучалась соседка:

— Таня, я тут в Любим собралась, до церкви. Не составишь компанию? Одной-то ехать тяжеловато уже…

Вполне невинное предложение, если не учитывать того факта, что с соседкой они практически не общались и уж тем более не обсуждали генеалогических изысканий. Совпало, значит, по времени, по месту и по желанию взять в попутчики именно тетушку.

Собрались, приехали. Вот он Любим, и вот она церковь. Уцелела до наших дней и используется по назначению: батюшка как раз занят, обедню служит и на вопросы отвечать не может. Устроилась тетушка ждать и дождалась. Выходит священник — она к нему: так, мол и так, ищу могилу Писаревского Георгия Иоанновича… 1803 год,..

Тут батюшка с лица сходит и даже не сразу вспоминает как говорить. А потом изрекает:

— Веришь ли, как раз третьего дня могилу его нашли. Сколько лет по тому месту ногами ходили — никаких признаков, что там что-то есть. А недавно буря была, дождь много дней лил, и из земли вымыло надгробие Писаревского Георгия Ивановича, 1803 г. Пойдём, покажу.

Ничего так, цепочка совпадений.

Про меня

Сюрприз-фотосессия

— Можно я тебя сфотографирую?

— Конечно.

— Я покажу это фото своей жене! Она целый день тупит в реалити-шоу. Знаешь, «Большой Брат» и всё подобное дерьмо?

— Ага.

— И она писательница. Боже мой! Извини за беспокойство, я просто не мог пойти мимо. Я обязан ей это показать!

— Да нет проблем. Удачи! — сказал я вслух, а про себя подумал, что хотя бы ради этого момента стоило четыре года назад завести майку с надписью «A book commits suicide every time you watch a reality show».

Опасная груша

Как-то раз я купил детям боксёрский комплект — миниатюрную грушу и пару перчаток. Процесс установки неожиданно затянулся: я задумался наткнувшись на ярлычок «ОПАСНОСТЬ ПРОГЛАТЫВАНИЯ. Не давать детям 0—3 лет. Некоторые части этой игрушки могут быть проглочены, что может повлечь за собой удушение».

С одной стороны, всё довольно логично: если ребенок проглотит, скажем боксёрскую перчатку (как самую мелкую деталь комплекта, про грушу страшно было думать), то непременно почувствует некоторое недомогание. С другой — а вдруг некомплект, не доложили каких-то мелких деталей? Но что это могут быть за детали? Гайки для перчаток, как в одном советском пластилиновом мультике про боксёров? Запасные зубы?

Недоумевал несколько лет, пока мне не объяснили, в чём подвох. Законодательство. Игрушки для возраста 0—3 лет должны пройти какие-то проверки, получить сертификат. В противном случае, они обязаны содержать вот такой ярлычок с предупреждением. Сертификация — это время и деньги, и если игрушка изначально не предназначалась для 0—3 лет, то спокойнее и дешевле написать предупреждение. Кто их читает, ярлычки эти?

Иногда, чтобы соблюсти законы, приходится делать довольно нелепые вещи.

Почему в Интернете нельзя верить никому

Как-то раз, когда в отделе случилась передышка одновременно у всех программистов, мы решили поболтать. Большую часть беседы мужественно взвалил на себя я, взявшись развлекать народ воспоминаниями о времени, когда работал админом сайта для сексуально озабоченных.

В частности, прошёлся по прилагавшемуся к сайту чату. Там, понимаете ли, народ общаться толком не желал. Чего он желал — установить было несложно. У четырёх мужских особей из каждых пяти первой же фразой после регистрации было: «Ну чё, где тут бабы?». А поскольку никто не рвался сразу назначать им встречу, они исчезали навечно.

Хотя были и такие, что сразу молча заходили подглядывать в вечно пустующую чат-комнату под названием «Свингеры». Ага, сейчас! Штабелями вам там свингеры! Им что, больше делать нечего, кроме как всяких озабоченных развлекать подробностями своей личной жизни? Мало ли, как чат называется…

Впрочем, находились и нормальные, пригодные к общению граждане. В гомеопатических дозах. Они, конечно, тоже хотели познакомиться, но воспитание не позволяло честно спросить. Поэтому они часами и днями торчали в чате в ожидании случайных тёток, поддерживая разговоры на отвлечённые темы. Не припоминаю, чтобы кому-то из них повезло.

А я… Что я? Админ же. Потому шеф велел мне торчать в чате под женским именем и восполнять недостаток женского коллектива. Вот я и восполнял.

— Ага, — внезапно поддерживает тему коллега, — точно. Помню этот чат. Девок нормальных и впрямь почти не было. Только и помню эту… Киску. Вот классная деваха была… Погоди… Санёк… А у тебя там какой псевдоним был? Ты чего молчишь? САНЁК! АХ ТЫ, СВОЛОЧЬ!!!

Про казаков и оргию

Меня пригласили на мероприятие «Писатели объединяются. Казачьему роду нет переводу», организованное «Обществом по возрождению казачества и истории казаков в Германии и Австрии». На правах потомка киевских биндюжников хочу поделиться недоумением, а также пожелать австрийско-германскому казачеству скорейшего и окончательного перевода. В мирное и созидательное русло.

Шансы у казачества, правда, небольшие: на момент написания там было «1 человек пойдёт, 5 интересуются», что напомнило мне другое, в чём-то очень похожее событие.

Однажды, тоже в Facebook, меня пригласили на мероприятие «Оргия», означавшее буквально приглашение на оргию. Захожу — а там 4 мужика «пойдут» и 1 женщина «возможно». Полчаса буквально бил себя по рукам. Потом трижды писал и стирал не отправляя «Удачи, мужики!», потом удалился из списка приглашённых от греха подальше.

Чудны дела твои, фейсбуче…

О вреде экскурсий

Было это в те времена, когда ржаной хлеб ещё был не в моде и стоил сильно дешевле пшеничного. Студенты питались им, не подозревая о том, насколько он полезный.

В тот памятный день к хлебушку помимо чая третьей заварки прилагалась икра баклажанная. Суровый такой студенческий обед.

Сидим, рубаем. У всех на лицах решимость и сила воли: организм должен получить свои витамины и минералы, даже если он вот этого уже больше не может. Главное — впихнуть, а он никуда не денется, переварит.

Тут приходит Миша, подсаживается за стол и первым делом начинает вертеть банку и читать этикетку.

— Баклажанная, — говорю.

— Знаю, — отвечает Миша, а сам всё в мелкие буквы вчитывается.

— Ну так черпай уже. Чего банку задерживаешь?

— Щас… Ага. Не Краснодарский, значит, комбинат.

И решительно, с горкой, зачерпывает.

— Та-ак… Миша, а что не так с Краснодарским комбинатом?

— Да всё с ним нормально. Просто мы с пацанами там на экскурсии были. Скучно было пипец. Ну, и нагадили от неча делать в чан с баклажанной икрой. Я с тех пор их баклажанную икру на всякий случай не ем.

У ребят аж ложки в руках дрогнули. И так ведь трудно, а теперь ещё и этакие новости.

— Да расслабьтесь, пацаны. Это ж другой завод, — говорит Миша и демонстративно сжирает ещё ложку субстанции.

— Миша… — осторожно так говорю. — Ты всерьёз полагаешь, что вы одни на весь белый свет такие затейники, и на других заводах никто от скуки в чан не гадит?

У каждого человека в жизни бывает момент, когда он впервые осознаёт себя самым обычным, ни капельки не оригинальным, одним из серой массы многих таких же как он и не сделавшим за всю жизнь ничего такого, чего белый свет не видел уже миллион раз. Вот так его это озарение и застало, с хлебной коркой в одной руке и ложкой предположительно баклажанной икры в другой. И видно было, как прямо там, за столом, умерло в нем немного веры в человечество. Он-то прожил всю жизнь с мыслью, что все вокруг порядочные, и кроме него никто в мире в чан с икрой гадить не придумает. А оно — вона как. Вот это я понимаю, разочарование.

Вслух Миша сказал, что не обязательно же это делают на каждом заводе, после чего отложил намазанный уже кусок хлеба и взял новый. Тут все стали друг друга успокаивать, что, мол, вообще лучше не знать, как что на заводах делается. И что гадить в чан — это конечно перебор, но туда же ещё всякое могло упасть случайно — и ничего, жрут, вроде не помер никто. К тому же, термическая обработка… И вообще, в случае с баклажанной икрой это даже не заметно. Цвет, запах, консистенция ничем не отличаются… ой, лучше не надо об этом. Успокаиваем, а сами все хлеб точим и черпать субстанцию ни у кого рука не поднимается.

Так икра прямо в банке и протухла.

Горгулья с холодильника

Кошка Горгулья больше всего напоминала домашнего демона — треугольная морда, огромные уши, когти-сабли, необъятная жирная туша, покрытая короткой и жёсткой чёрной шерстью с рыжими подпалинами, злые глаза и мерзкий характер.

Будь она человеком — давно стала бы видной общественной активисткой, находящейся в перманентной оппозиции ко всему живому. Её бесило всё, что двигалось в поле зрения, о чем она уведомляла возмущённым мявом. Кошачьей иерархии и территориальности она принципиально не признавала. За всё это другие кошки били ее оптом и в розницу, а позор семьи и по совместительству главный кот Хрюндель дразнил, делая вид, что собирается напасть. Ему нравилось слушать горгульины предостерегающие вопли.

Уважала она только одно живое существо на белом свете — сестрицу, которая однажды застала Горгулью за кражей чего-то со стола, долго гонялась за ней по дому, догнала и отхлестала полотенцем. Это произвело на кошку столь глубокое впечатление, что с тех пор она ночевала только в ногах у сестрицы, до самого её переезда, а та жаловалась: «Посмотрите, до чего вы меня довели! Я сплю с кастрированной кошкой!»

Несмотря на регулярные покусывания из засады, по настоящему с Горгульей никто не связывался. Она, конечно, была жирной и трусливой, но в случае чего могла изрядно навешать. Так продолжалось до тех пор, пока кошка Тигра не забеременела и не решила, что потомству понадобится территория. В результате нескольких баталий, в которых Горгулью задавили числом, она оказалась в изгнании на холодильнике. Еду и воду ей приходилось доставлять. По нужде она просилась. Приходилось таскать, поскольку при попытке спуститься на пол её снова начинали бить.

Как-то раз Горгулья в очередной раз попросилась в туалет. Я привычно забросил её в ванную, где стоят кошачьи лотки, запер все двери, чтобы никто не пришёл бить ей морду посреди процесса, и начал мыть посуду. Этого дела была полная раковина и ещё столько же вокруг, поскольку супруга наготовила всякого, да и укатила на какой-то фестиваль. Грязных кастрюль-противней было навалом. Единственное, что в этом всем утешало — на плите стоял противень с четвертью тортика, и я строил на её счёт известные планы.

Тут из ванной начала вякать Горгулья. Дескать, отбомбилась, хочу обратно. «Обратно» — это открыть дверь и отскочить, пока кыся панически галопирует через кухню, на стол, со стола на плиту, с плиты — на холодильник. Панически — потому что чужая территория, другие кошки могут оказаться поблизости и тогда будет массовая драка, в которой непонятно кто за кого, но Горгулье точно достанется по мурлу в числе прочих.

И вот я открываю дверь, отскакиваю. Кыся делает хороший рывок и панически бежит. Но дальше пошли отклонения от маршрута: Горгулья запрыгнула на стол и обнаружила, что он заставлен грязной посудой, а на обычном месте для прыжка стоит блюдо. Ритм был потерян, траектория исказилась, пришлось перемахивать через блюдо на плиту. А на плите — тортик. Времени на прицеливание не было, и потерявшая разгон кысь ринулась на холодильник как получилось.

А получилось плохо. Задние лапы и задница пошли слишком низко, а уцепиться наверху было на за что. Горгулья сорвалась. Принято считать, что кошки всегда падают на четыре лапы, но бывают и исключения. Если кошка бессовестно разжирела от лежачего образа жизни и обжорства, а высота небольшая, она упадет задницей вперёд. В тортик, буде таковой окажется внизу. Точнее, точно на его уголок, если он прямоугольный.

Понимая, что сейчас кого-то будут бить, Горгулья утроила уровень паники и предприняла попытку начать метаться, не вынимая задницы из торта, но я вовремя схватил её за шкирку и ещё что-то, перебросил на стол и попытался прижать, чтобы она перестала дергаться и не порвала меня когтями с перепугу. Обмакнутый в крем хвост при этом оказался не прижатым, и гневно хлестал всё вокруг. Крем осел, в основном, по стенам, но самый большой кусок прилетел мне в левое ухо и наглухо его закупорил. Горгулья яростно выла.

Я пытался сообразить, как закинуть беснующуюся тварь на холодильник и не остаться порванным, но крем в ухе не давал сосредоточиться. Заинтересованные кошки сбежались на шухер и возбужденно толпились вокруг, обмениваясь мнениями:

— Старшой схватил чёрную. Щас бить будет.

— Чё он тянет-то?

— А мож он не бить её собрался?

— Эй, старшой, давай уже, — толкнули меня под коленку. — Ну!

— Пропустите! Дайте я с ноги…

Что-то полосатое метнулось с пола и нацелилось вцепиться в горгульин загривок. Отбив атаку локтем, я заметил, что остальные тоже готовятся к прыжку. Ирландская пословица гласит: «Переходить реку с кошкой в руках — дурная примета». Удерживать кошку во время драки — примета ещё дурнее. Я отбил другим локтем вторую атаку, разжал пальцы и отскочил. Снизу опять прыгнуло полосатое, вцепилось. Горгулья извернулась и вцепилась в ответ. Получившаяся композиция мешком рухнула на пол в объятья сочувствующих, которые тоже вцепились, не особо разбирая, кому и во что. Всё это выкатилось вон из кухни и скрылось, издавая демонические вопли.

Посмотрев вслед кошачьему клубку, я решил, что с меня хватит. Все эти крики, драки, грязные кастрюли, стены в креме и крем в ухе. Да пошло оно все! Догонять и разнимать озверевшую кодлу совсем не хотелось. Загрызть никого не загрызут. Пусть сами разбираются, а шерсть и обломки мебели я потом подмету.

Я подошел к тортику и задумался над ним, извлекая из уха остатки крема. Белый прямоугольник был перечёркнут следом кошачьего хвоста ровно по диагонали, словно ущерблённый герб бастарда. По сторонам от полосы виднелись следы шерсти. Других повреждений не наблюдалось. Мысленно, похвалив себя за своевременное извлечение инородных тел из десерта, я отправился за ножом, дабы брезгливо вырубить пострадавшую часть. Попутно включил чайник: две трети торта не пострадали, и я не собирался рисковать ими и далее.

Чайник тихо шипел. Где-то затихала кошачья баталия.

На второй чашке чая вернулась раздраженная, но гордая Горгулья. Степенно взяла разбег по столу и взмыла на холодильник. Видно было, что часть шерсти ей повыдрали. Отбить территорию обратно ей в тот вечер не удалось, но что-то там в их иерархии изменилось. С тех пор остальные кошки стали ходить в гости на холодильник и подолгу молча сидели бок о бок с хозяйкой, глядя куда-то в пространство.

Ухажёр

Весь день ко мне в Skype долбился мужик из Пакистана. Звонил, в чат лез, уговаривал поставить веб-камеру. На прямой вопрос «чего надо?» уклончиво отвечал, что потом скажет, но намерение организовать что-то на половую тему было очевидно.

Я терпел, отвечал односложно. Мужик не унимался.

Всё кончилось подобающим конфузом, когда он уже собирался, по его словам, уходить домой. В вольном переводе дело было примерно так:

«Мужик (М): Ну, пока, мне домой пора.

Я: Пока.

М: Можно я скажу «Салам»?

Я: Конечно.

М: Салам.

Я: А почему ты спросил разрешения?

М: Ну, я немного запутался. Ты, все-таки, еврей, а я мусульманин.

Я: Ты так говоришь, будто это автоматически делает меня исламофобом.

М: О, спасибо. Я очень оценил…

Я: *смайл*

М: Ты, наверное, очень либеральная женщина.

Я: (*ой…*) Во-первых, я мужчина. Во-вторых, не такой уж и либеральный.

М: Ох, очень жаль. Ну, пока».

И исчез навсегда.

После этого случая я всё-таки заполнил в профиле «скайпа» графу «пол».

Не помогло.

Как турки начистили нам боты

В Стамбуле полно чистильщиков обуви. Они бы непременно попадались на каждом углу, если бы все углы не были заняты продавцами жареных каштанов. Мы долго на такую экзотику дивились, и всё прикидывали, что будет с нашими ботами, если их начистить, но денег жалели.

И вот однажды идём, никого не трогаем, а дорогу нам перебегает мужик с чистильными причиндалами наперевес. И, словно Золушка туфельку, теряет на бегу щётку. Мы, конечно, давай кричать:

— Золушок… тьфу, блин… Мужик! Щётку обронил!

Он назад кинулся, подобрал инвентарь, долго говорил мерси, а потом взялся нас обслужить. Увидев такое дело, из воздуха материализовался второй чистильщик и кинулся обслуживать Анку. Попутно состоялся приличествующий случаю разговор:

— А вы откуда? Израиль? О, шалом! Туристы или по делу? По делу? Приехали делать с нами бизнес! О-о-о!

Турки вообще при намеке на «бизнес» начинали биться в экстазе и бросались делать дружбу народов. Эти не были исключением.

— А у меня, вот, дети в больнице. Пришлось приехать в Стамбул, чистить обувь, — пожаловался Золушок, орудуя губкой. И ещё жестами объяснил, что у них проблемы с ногами, причем так выразительно, что представилось нечто вплоть до ампутации. Я уже было сквасил сочувствующую мину и попытался прикинуть, сколько он под это дело попросит накинуть, но тут всю малину испортил второй мужик, который на заднем плане вещал Анке:

— …в больнице …глаза лечим …дети …глаза …Стамбул, чистить обувь…

Хмм… Какое совпадение! Интересно, если я обращусь к третьему чистильщику, у него тоже дети окажутся в больнице? Что-то подсказывало, что да. Наверное, им прямо в больнице инвентарь выдают…

Тут дело дошло до вопроса «почём?».

— Нуу… — протянул Золушок, — 25—35.

«Долларов что ль? Ой, как неловко» У меня в кармане было около 5 долларов в местных деньгах.

— Вот, — говорю, — всё что есть.

Тут мужики загалдели на непонятном английском, из которого я понял только «менять деньги». То ли требовали бежать в обменник и менять баксы, то ли сдачи не было. Переговоры длились минут 5, пока они не поняли, что больше не получат. Тогда я высыпал всю мелочь в лапу золушкового приятеля и начал удаляться.

— А мне? — протянул руку Золушок.

— А ему? — обратился я к приятелю. — Ему-то дай половину.

Но тот внезапно перестал понимать по-английски, и добиться с него толку не удалось. На сем мы расстались. Чистильщики жали руки и кричали виват, а мы, стыдясь, что не доплатили, кинулись наутёк. За спиной у нас сначала вполголоса, а потом всё громче поднималась ругань: то ли Золушок пытался добиться своей половины, то ли они хором сетовали на жадных клиентов, то ли ещё чего.

Постыдившись немного, мы стали выяснять у местных, почем на самом деле стоит прокатиться. Любой встречный турок в ответ на нашу пантомиму, изображающую чистильщика, мог запросто показать, где сидит ближайший Золушок, но после вопроса «сколько это стоит», его голова немедленно превращалась в тыкву. В хэллоуинскую. То есть на лице намертво каменела зубастая вежливая улыбка, глаза делались круглые, и никакого представления о числительных.

На следующий день я поделился впечатлениями с товарищем, который тоже был в Турции. Тот стал ржать и сказал, что им тоже боты чистили. Причём, мужик тоже перебегал им дорогу и обронил щётку. И дети у него тоже, как несложно догадаться, в больнице. Но они сторговались на 3 доллара.

Про полицию Франкфурта

Полиция во Франкфурте впечатлила своей огромностью. Это выглядело как поставленный на попа спальный гарнитур: малютка в метр девяносто ростом, вокруг три амбала на голову выше него и в плечищах как двуспальная кровать. В брониках и с автоматами для полноты испуга. Все очень бдительные.

Я отдыхал в тени одного из них, засмотревшегося на девочек за стойкой, пока мои товарищи проходили личный досмотр: пиджак-ремень снять, из карманов всё вынуть, через Врата пройти, а там сотрудник одного с тобою полу делает тебе плотный петтинг сквозь одежду.

Один сотрудник как раз увлекся и решил перейти к массажу ступней. Во всяком случае, велел кому-то разуться. Я после недели в Штатах говорил сначала на английском, а потом на всём остальном и при виде такого сервиса привычно сказал по-иноземному «WOW!». Амбал тут же забыл про девочек, засёк куда я смотрю и надолго сделал в том направлении стойку.

Тут-то я и обнаружил, что на задней, так сказать, стенке нашего шкафа сохранилась часть заводской упаковки — кусок скотча в четверть ладони размером. Вот я ему и сказал с безопасного расстояния на дурном английском:

— Сэр, у вас на штанах скотч, — и указал в пострадавшую точку.

— ??? — откликнулся он.

— Минутку, — сказал умный я, обошел с фланга (он грамотно стоял так, что со спины не подкрадёшься), отлепил от его задницы кусок скотча и предъявил, чем сумел заинтересовать уже весь патруль в полном составе.

И вот стою я меж них словно в четырёх стенах, улыбаюсь как идиот, а в руке скотч. Потому что если ты настолько одарён, что подходишь к полицейскому сзади и тянешь руку на уровне пояса с кобурой и дубинкой — лучше никаких движений потом не делать совсем. Дышать тоже лучше через раз. Надо дать им время на сообразить, что бить тебя уже поздно, ты уже больной на голову.

Скороговорки

Решил я однажды превозмочь свой первобытный ужас перед публичными выступлениями. Конечно, думал я, пещерные предки не дураки были, знали, что внимание публики лучше лишний раз не привлекать, а то засветят в лоб обглоданным мослом со всей первобытной дури — и вот тебе гонорар, вот тебе признание. Однако, нас разделяет пропасть эволюции, нынче если и кидают, то чем помягче, можно рискнуть. Нашёл по объявлению преподавательницу сценического искусства на расстоянии неспешной пешей прогулки от дома и стал под мудрым руководством превозмогать.

Два занятия ушли на то, чтобы убедить меня в том, что даже я способен выступать перед публикой и уцелеть. На третьем занялись постановкой дикции. Сенсей Катя дала мне домашнее задание — скороговорки вслух перед зеркалом читать, отслеживая правильность движения лицевых мышц.

А где я скороговорки возьму? В Интернете, конечно! Скачал готовый файл, кинул на принтер, распечатку взял уже только перед занятием.

Встал, читаю выразительно. Начало вполне приличное: Клара-кораллы, трава-дрова…

И тут!

«Сняли с Надежды цветные одежды,

Без одежд Надежда не манит как прежде»

Казалось бы, что тут такого? А вы представьте себя человеком застенчивым, но с развитым воображением, который до сих пор недоумевает, как он так ухитрился жениться… И перед Надеждой, опять же, неудобно. Как войдёте в образ — валяйте к зеркалу и повторите это вслух несколько раз. Следя за правильностью движения лицевых мышц.

Но я такой встал, силу воли наморщил и озвучил. Почти без запинки. Трижды. А потом, гордясь собой и смахивая со лба холодный пот читаю дальше и…

«Невелик бицепс у эксгибициониста.»

Вот тут я сломался. Тут я взвыл и позорно бежал на кровать биться челом о подушку, приговаривая: «Невелик… Невелик бицепс… ыыы»

И нет бы смолчать, как положено человеку застенчивому, но нет, к тому моменту я уже был вполне сформировавшимся блогером и наплакался сдуру в интернет. Народ пришёл в комменты и радостно подверг сопереживанию. Накидали ещё скороговорок.

— На бильярде лбом либо битой по балде били белобандитов.

— Повадился дебил бодибилдингом заниматься.

— Шепелявый Саша шлёт слэш шелудивой анимешнице Маше.

И так далее…

С сенсеем Катей мы расстались.

Приключения с газовой плитой