Бесплатный фрагмент - Мажор и простушка

Когда мозгов в его башке,

Чуть больше, чем пивной бочонок,

Когда весь мир в его руке,

То нужен срочно дьяволенок.

Когда богат он, и в журналах,

На всех страницах крупным планом,

Когда герой он мемуаров,

Когда бабло во всех карманах.

И от чего же скучно жить?

Когда по полной может веселиться.

Все, что захочет прикупить,

И с кем захочет пожениться.

Северина Дар

Пролог

22 сентября 2020 год

Москва. Больница

Олег ворвался в здание клиники, сжимая в руках связку ключей от своего новенького «Lexus LX». При виде молодого, высокого и накаченного шатена девушки за стеклом регистратуры тут же подскочили, поправляя прически и строя глазки завидному жениху. Вот только он не удостоил их даже взгляда.

Парень двадцати семи лет скрылся за поворотом и слился с толпой, которая ожидала, когда же лифт соизволит спуститься и отвезти их до пункта назначения.

— Омерзительно. Как же долго, — причитал мужчина справа.

— Такие деньги гребут. Хоть бы лифты починили, — дополнила старушка.

— Все карманы набивают за счет несчастных людей, — послышался третий сиплый голос.

Олег не обращал внимания ни на что, погрузившись в собственные мысли. Еще немного и он окажется среди неугомонных родственников, разыгрывая трагедию, как и остальные. В голове он прокручивал сценарий убитого горем сына, внука и брата. Вот только сам он не чувствовал ничего подобного. Единственное, что хотелось на самом деле, это скрыться с глаз всех этих фальшивых нытиков и раствориться в любимом ночном клубе, его дымовой завесе и громыхающей музыке, прижимая к себе глупых размалеванных красоток.

Лифт плавно распахнул двери. Человек десять вывалились наружу, будто рассыпанный из мешка картофель, и потоком испарились, словно их и не было. Ожидавшие вновь наполнили тесное помещение.

— Вам какой этаж, — течение несмолкаемых размышлений перебил седовласый старичок, изучающий Олега неприлично въедливым взглядом, проходившимся сверху вниз.

— Седьмой, — тихо буркнул парень, громко и показательно клацнув брелоком.

Сенсорная кнопка загорелась нужной цифрой, и кабинка тихо тронулась, устремившись вверх.

***

Олег молча вышел, покинув лифт. Он поднял ворот серого дорого пиджака, расстегнутого и небрежно висящего на плечах. Секунду постоял в одиночестве и, глубоко вздохнув, направился к палате по светлому коридору. У поста дежурной медсестры толпились родственники. Казалось, их сегодня съехалось сюда слишком много.

— Ну, наконец-то. Что так долго. Посмотри, как ты выглядишь. Только не говори, что приехал прямо с пьянки, — старшая сестра налетела, едва он появился в поле ее зрения.

— Почему же с пьянки. Примчался, как только слез с очередной потаскушки, — он небрежно отодвинул тридцатилетнюю даму в сторону.

— Идиот, — не сдержалась Юля. — Ты наследник, а ведешь себя, как наркоман, алкаш и Бог знает кто еще. Хоть бы зубы почистил.

— Завидно, что ли? — он впился в нее красными уставшими глазами.

— Олежка, ты тут. Сынок, — рыдающая мать бросилась в его объятия, прижимая к себе, надоедливо цепляясь в ткань пиджака.

— Ну-ну, не стоит переигрывать, маман. Не стоит утруждать себя актерским мастерством передо мной. Направьте его на остальных. Какие новости?

— Совсем плохой. Уже совсем скоро. Ох. Как же так. Боже.

Стелла Ивановна залилась разрывающим больничные стены плачем. Носовой платок прикрывал ее совсем сухие глаза. Олег едва сдерживался, чтобы не рассмеяться от нелепой картины, которая порядком поднадоела за две недели пребывания отца в этом месте.

— Прошу прощения, — перед родственниками появился врач средних лет. — Константин Витальевич просит к себе самых близких. Прошу, не все сразу.

Стелла Ивановна тут же схватила сына под руку и потащила к палате номер тринадцать. Следом, громко цокая каблучками, выхаживала Юля.

— Веди себя достойно. Не переговаривайся. Не дыши на отца перегаром. Не спорь с ним, — матушка тихим нахрапом перечисляла Олегу правила поведения, то и дело дергая рукав.

— Кому ты говоришь, — не сдержалась Юля. — Поздно воспитывать. Раньше надо было. Но вы же все молились на него, как на икону. Будто он Папа Римский.

— Помолчи, — рявкнула матушка.

— Обе заткнитесь. Дайте с отцом поговорить.

Олег открыл дверь и первым проник внутрь. Отец лежал на кровати, все так же обмотанный трубками. Его веки медленно и тяжело поднимались и опускались. Дыхание свистело и хрипело. Лицо совсем осунулось от болезни. Мужчина с трудом хлопнул ладонью по краю кровати, смотря на Олега.

Парень послушно подошел к отцу и присел на стул. Позади выстроились матушка и сестра. Воцарилось минутное молчание. Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова, пока дверь снова не распахнулась, и в помещение вошел давно знакомый семейный адвокат с папкой в руках. Стелла Ивановна положила руку на плечо сына и крепко сжала, склонившись над ухом.

— Время пришло, Олежа.

— Маман. Вот сейчас самое время прикрыться платком и поныть, вам не кажется, — шепотом дерзил парень.

— Идиот, — снова встряла Юля, демонстративно закатив глаза.

— Костя!

Не растерялась Стелла Ивановна и зарыдала во весь голос, упав перед кроватью на колени и склонившись. Олег едва держался, чтобы не расхохотаться в палате умирающего отца. Юля же стояла, строя недовольную, вроде как огорченную гримасу.

— Семен, — еле слышно проговорил умирающий. — Прошу, начинайте.

Адвокат встал у ног пациента, неспешно достал из черного чемоданчика тонкую папку с документами и начал читать.

— Завещание. Я, Богатов Константин Витальевич, находясь на излечении, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение:

Все имущество, которое принадлежит мне по праву собственности на день моей смерти, завещаю своему сыну Богатову Олегу Константиновичу, — адвокат умолк.

— Но, папа.

Напряженное молчание перебила Юля, выпучив глаза на больного отца. Тот не смотрел на нее, не отрывая глаз от сына. Олег же понимал, что все не так просто, и молча ждал продолжения.

— Семен, — умирающий шепотом поторопил гостя.

— Но только в том случае, если он перестанет вести разгульный образ жизни и возьмется за ум. Богатов Олег Константинович должен жениться в течении месяца, обзавестись потомством в течении года и обеспечить матери моей жене Богатовой Стелле Ивановне и своей сестре Богатовой Юлии Константиновне достойное существование в течении всей их жизни. В случае нарушения любого из пунктов завещания, Богатов Олег Константинович лишается всего имущества в пользу своего дяди Богатова Василия Витальевича.

Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, один из которых направляется на хранение нотариусу, а другой выдается завещателю.

Палата погрузилась в гробовую тишину. Только тяжелое дыхание пациента легкой вибрацией доносилось до слуха присутствующих. Даже Стелла Ивановна перестала плакать, позабыв о трагичности момента. Юлия не отрывалась от отца. Константин Витальевич смотрела на сына. Олег же изучал наглое лицо адвоката по имени Семен.

— Папа, ты же пошутил, да, — дочь бросилась к кровати больного, отодвигая мать. — Ты же понимаешь, что он ничего не сделает. Ты же не отдашь все дяде Васе? А как же мы? Папа!

Стелла Ивановна тихонько подошла к адвокату и шепнула:

— Вы ничего не перепутали?

— Как можно, — прошипел тот.

— Отец, — начал Олег, но Константин Витальевич перебил.

— Все так, как вы услышали. Это моя воля. Вам всем придется смириться с этим.

— Отец, это не серьезно.

Олег бродил по палате из угла в угол. За ним пристально следила матушка.

— Я как-то видел такое в фильме. Подумал, это должно помочь тебе стать мужчиной, раз уж я и твоя мать не справились с этим.

— Где видел! — не сдержавшись, выкрикнул Олег.

— В…

Аппаратура в палате замигала и омерзительно запищала. Дверь тут же распахнулась. Люди в медицинских костюмах выпроводили всех наружу. В коридоре матушка снова завопила, развозя тушь по лицу сухим носовым платком. Юлия честно рыдала, оплакивая наследство. Только Олег спокойно стоял рядом с Семеном.

— Ты его надоумил?

— Олег Константинович, я тут ни при чем. И ваш отец признан здравомыслящим человеком. Завещание нельзя оспорить.

Едва адвокат закончил фразу, как показался врач.

— Мне очень жаль.

Дяди и тети, двоюродные братья и сестры и другие непонятные родственники одновременно вздохнули. Кто-то тихо, но искренне всхлипывал. Другие пусть и не рыдали, но заметно расстроились. Только Стелла Ивановна облегченно выдохнула, убрав платочек в сумочку и достав зеркальце, поправляя макияж. Юля продолжала омывать солеными каплями почти потерянную, красивую и богатую жизнь. И только Олег с каменным лицом подхватил адвоката за руку и снова вернулся в палату к умершему отцу.

— Давай, гуру адвокатского искусства, изъясняй все по существу.

— Вам не кажется, Олег Константинович, что тут не совсем подходящее для этого место?

— Олежа, — в дверном проеме появился силуэт матушки.

Парень резко подскочил к ней, резким движением отодвинул от двери и захлопнул прямо перед носом, обернувшись на адвоката.

— Теперь твой клиент я и зарплата будет зависеть от того, на сколько хорошо ты справишься со своей работой, то есть со мной и этим фильмозавещанием. Понятно?

— Конечно, Олег Константинович.

Адвокат послушно кивнул. Олег одобрительно улыбнулся.

— Пошли. Куда там в первую очередь? В офис?

— Да, желательно уже сегодня сообщить о трагедии и познакомиться не только с делами, но и со сферой деятельности вашего погибшего отца. Сотрудники знакомы с вами?

— Шутишь, что ли? Сначала клуб, а потом дела. Поехали, подручный!

Глава первая

Любочка Шалавасть

22 сентября 2020 год.

Захолустье.

Любочка стояла на невзрачном полуразрушенном балконе третьего этажа своей пятиэтажки ранним утром. Она смотрела молчаливо вокруг, медленно вдыхая свежий осенний воздух, пытаясь проснуться от бессонной ночи.

«Как надоели мне эти вечно кричащие дети за стеной. Еще больше осточертела эта гнилая квартира. Разодранные обои, древние ковры на стенах и полах. Боже, у кого они еще имеются, интересно? А эта деревня. Фофанка. Надо же было так вляпаться, чтобы попасть сюда, да еще на целый год. Будто засосало. Какого черта, Любка, ты можешь собрать чемоданы и вырваться в город, в Москву. Да с твоей красотой в этом чертовом захолустье и делать нечего. Ритка и ее дети? Нет, сама нарожала, дура, так и пусть воспитывает. Может, и этот ее Димон умнее станет. А то вон, пристроился, три бабы, и у каждой от него по два ребенка, а сам все еще шляется. А эти, будто завороженные, так и выплясывают перед ним, выдирая друг другу космы. Дебилы да дебилки. Деревня. Фофанка, одним словом. Три улицы, шесть домов и четыре многоэтажки. Три магазина на всю округу, и то — яйцо, сахар и молоко. Хочешь больше вали в Александров. А если в падлу, то сажай огород и паши на нем все лето, чтоб потом картофаном глотку закидать. И то не факт, что хватит ее до следующего урожая. Боже, че я горожу, будто бабка пятидесятилетняя. Нет! Хватит! Пора думать и о себе. А Ритка с детьми справится. Вон всей деревней вынянчат и поднимут, а я буду высылать ей бабосики иногда от туда, из Москвы. Жених богатенький поможет. Не откажет. Он добрый будет.».

Докурив сигарету и допив холодный черный кофе без сахара, блюдя фигуру, Любашка ввалилась в свою комнату. Напялив на черные трусишки, какие-то мужские спортивные штаны и серую футболку, тут же уселась за стол у компьютера, и монитор загорелся.

— Любка, — послышался голос подружки Ритки из кухни. — Сходи за молоком. Щас проснутся, а им дать нечего. То скисло уже!

— Твою налево, Ритка, вчера вечером нельзя было? Меня же Стасян вез домой, я бы купила за его счет. А теперь самой тратиться. Ну ты дура или как?

Любашка встала, набросила на плечи утепленную толстовку, ловко закрутила волосы в пучок и вышла в коридор. Рита стояла напротив и ехидно улыбалась, довольная собой.

— Че скалишься?

— Да ладно тебе. Стас всяк деньжат то не плохо подкинул. Хороший пацан и ты ему нравишься. Может и замуж позовет.

— Рит, ты дура совсем? Если уж и замуж, то за богача знаменитого. Москвича.

— Ага, конечно, смотри-ка, мажористые москвичи так и вьются в Фофанке. Все как один за тобой примчались. Беги, а то опоздаешь.

Ритка так громко рассмеялась, что Любашка не сдержалась и кинула в нее кроссовок, оставшись в одном.

— Молчала бы, выдра перекошенная. На своего Димана посмотри, якшается со всеми подряд, а ты сидишь и нянчишься в одиночку. Об этом мечтала? Я хоть о лучшем, а ты о козле на машине с наклейкой «ADIBAS» и ветром в голове.

— «ADIDAS» вообще-то, — решила поумничать Ритка, отдав кроссовок подруге. — И если бы не Диман, мы бы не познакомились.

— Я знаю, как произносится, а тебе бы присмотреться к надписи, да внимательнее. А побоище в ночном клубе не совсем приятное знакомство. Ты мне до сих пор то порванное платье торчишь.

— Я тебя, дуру, приютила и ничего не должна.

— А я тебя кормлю вместе с детьми. Так что молчи.

— Кормит она. За счет кармана своих бесчисленных мужиков, которые платят за то, чтобы…

— А ты завидуешь? Ты двоих своему родила, а он что? Копейку не вытянешь даже на молоко. Это я молчу про то, что ему вы все трое никуда не сдались. То же мне, счастливица.

— Сама шалава и фамилия твоя подстать, дура. Одним словом, Шалавасть.

— Сучка, — Любаша замахнулась, чтобы ударить подругу, но так и не смогла.

Стук в дверь прервал жаркие дебаты девушек. Обе напряглись, переглядываясь и косясь на вход. Ритка аккуратно двинулась к глазку, но Любашка отодвинула ее и спросила:

— Кто?

— Димон, открывай. Я Ритке бабки принес.

Любашка нацепила второй кроссовок, брезгливо открыла дверь, смерила недовольным взглядом парня, фыркнула и побежала по лестнице вниз. Дверь квартиры громко захлопнулась, и послышались приглушенные крики.

«Идеальная семейка».

Любка шла по кривым тропинкам. После дождя ноги то и дело утопали в грязи, пачкая новые, купленные Стасом белые кроссовки. Улица пустовала, но кое-где доносились то вскрики, то петухи, то лай собак. Кто-то колол дрова. Где-то громко работал трактор.

«Господи, даже если найти жениха, сюда его точно не привести. Стыд и срам. Угораздило же меня после ада детдома попасть в эту клоаку. Аааа! Женишок мой богатенький, где же ты?»

Минуты и часы до вечера нехотя плелись, не желая вырвать Любашу из лап этого нескончаемого Фофанского кошмара. Димон давно испарился, снова доведя Ритку до слез. Дети визжали и орали вечно чего-то прося у своей непутевой одинокой матери. Та, хлюпая, вытирала им сопли. Любка же сидела в комнате, стараясь не выходить после утренней стычки. Какой бы не была Ритка, она и правда ее спасла от бродяжничества. И девушка чувствовала вину за сказанное, но извиняться не в ее правилах. Да и надо ли. Ведь богатый жених скоро появится, и Ритка сама будет молить о прощении.

Ближе к вечеру становилось тише. Дети с Ритой скрылись в своей комнате. Любашка тут же окунулась в ванную. Сегодня вторник и ничего интересного не намечается. Есть время на себя, интернет и активный поиск. На том и порешив, девушка вернулась за компьютер и открыла приложение для знакомств.

«Как же вовремя я наделала много крутых фоток. Ну, держитесь, мои богатенькие красавчики. Сейчас Любочка покорит все ваши сердечки».

Сайты и приложения заполнялись ее анкетами с молниеносной скоростью. Досталось и сети Вконтакте, и Телеграмму, и Вотсапу. Каждая страничка пестрила фотографиями длинноволосой красивой шатенки с большими карими глазами, ямочками на щечках и курносым носиком. Совсем юная, девятнадцатилетняя дива привлекала внимание своими роскошными формами. Грудь второго размера в откровенной позе выпячивалась вперед. Тонкую талию тесно обнимала черная ткань вызывающе короткого платья, едва скрывающего ажурные трусики алого цвета.

«Ну все, котики, я спать, а вы смотрите, не ослепните от такой красоты».