18+
Материалы 5-й Балтийской конференции «Ненужность»

Бесплатный фрагмент - Материалы 5-й Балтийской конференции «Ненужность»

10—12 мая 2019 г., Калининград

Объем: 138 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Кошкин Кирилл. (Не) нужные люди

Тема нашей конференции «Ненужность». Хотелось бы и от вас услышать отклик — как вам тема. Что вас в этой теме зацепило, на что, может быть, вы рассчитываете, на что надеетесь. Чтобы мы как-то послушали и, возможно, уточнились по той информации, которую мы хотим предоставить.

Голос из зала 1: Современная и актуальная тема, особенно для этого года.

Кошкин: Почему?

Голос из зала 1: Экономические, финансовые тренды, тренды развития, в общем-то, нацелены на то, что большие передовые компании сегодня смотрят на своих потенциальных сотрудников не с точки зрения их эффективности, а с точки зрения того, насколько он счастлив. А «счастливость» и ненужность — это как раз два полюса. Ненужность нас все больше и больше поглощает, и психологам и коучам очень важно понять это, разобраться в этом.

Кошкин: Друзья, а вы как сами чувствуете, для вас внутренне тема ненужности имеет какое-то значение? Чувствуете ли вы себя ненужными?

Голос из зала 2: Я хочу сказать про ненужность с точки зрения взрослой женщины, у которой выросли дети, выросли внуки. Много сил было отдано семье, как будто есть еще достаточно сил, чтобы что-то творить и делать, и возникает вопрос: как найти этот путь, как быть нужной, может быть, даже самой себе, ну, или окружающим в качестве психолога, да и просто быть нужной в качестве человека. Поэтому, я думаю, для меня это будет очень полезно и как для женщины, и как для психолога, который хочет поработать в этом направлении с людьми после пенсии, которым надо куда-то себя применить.

Кошкин: То есть личная история и общественная история.

Голос из зала 3: Меня последнее время больше беспокоит, что мне меньше становятся нужны люди, чем в молодости. Меня больше тянет в одиночество, и это грустно. Сейчас все можно приобрести, не выходя из дома, работать тоже можно дома.

Голос из зала 4: ненужность живых коммуникаций, я предполагаю, что речь идет об этом?

Голос из зала 5: Действительно, тема очень актуальная, потому что существует полюсность: мы очень классно живем, когда мы кому-то нужны и научиться жить в своей ненужности — это достаточно серьезная вещь.

Кошкин: Очень разное наполнение нужности/ненужности. По большому счету меня интересовала вот какая история: скажите, для вас на сегодняшний момент противоположность ненужности, это что?

Ответы аудитории: полезность, востребованность, нужда, счастье, близость, ценность. То есть очень много разных смыслов, много разных понятий, которые в эту «ненужность» могут быть включены. На конференции мы многое из этих смыслов рассмотрим, но, понятное дело, не все. Не теряйте тему. Хорошо, если бы вы взяли за основу какую-то идею — чего я хочу в итоге, с чем я хочу уйти с этого мероприятия.

Считаю возможным открыть пятую Балтийскую научно-практическую конференцию.

Перехожу к своему докладу. Моя тема « (Не) нужный человек». Первые две буквы в скобках для того, чтобы создавалась некоторая двойственность — нужный ненужный человек. Как эта тема появилась? Изначально появился Харари и, в частности, его вторая книга «Homo Deus. Краткая история будущего», в которой, по большому счету, уважаемый автор не очень хорошо оценивает перспективы современного человека. Какой-то новый человек, который должен появиться, божественный, Homo Deus, вот он-то и займет нашу нишу существования. Собственно говоря, от этого мы оттолкнулись и решили на эту тему подумать. Так ли это, и что нам делать в профессии с этой самой ненужностью. Она все больше и больше занимает объема в запросах наших клиентов. К этому мы вернемся. А сначала озадачимся вопросом, откуда ненужность вообще вырастает, откуда она берется и что мы под этим понимаем.

Во-первых, не секрет, что население Земли — 7 млрд., и это за последние 100 лет почти шестикратное увеличение. Все эти люди дышат, едят, ходят в туалет, имеют какие-то свои потребности и желания, которые они хотят удовлетворить, а всего, в общем-то, не стало больше. По большому счету выбор из людей, эволюционное давление, которое организуется цивилизацией, оно выросло колоссально. В этом смысле идея о том, что население будет внезапно уменьшаться, не состоятельна. Оно будет расти. И в этом каким-то образом нужно находить себе место. И по сравнению с началом XX века найти его труднее всего. Возникает вопрос: всю эту «публику» чем-то надо кормить и содержать. Одно дело 100 человек взбунтуются, другое дело — миллиард. Одно дело, два человека съели в Монголии сурка и заболели бубонной чумой, другое дело — в Европе несколько миллиардов человек зацепят какую-то болезнь. Поэтому очень важно технологично справляться с цивилизационными и человеческими задачами. Чтобы было что поесть, чтобы была возможность полечиться, а это стоит денег. В этом смысле это обеспечение должно стоить мало, в этом смысле надо снижать издержки. А как снижать издержки? Развивать технологии. Т.е. не просто вырастить мясо, курицу, свинку, а напечатать на принтере. Технологии двигаются к этому. В любом случае технологии снижают издержки. А это приводит к тому, что к технологиям предъявляются большие требования. Технология должна соответствовать многим параметрам, чтобы из нее что-то получилось. И тогда, когда растут требования к технологиям, в первую очередь растут требования к людям. Потому что технологии должен кто-то озвучивать. Буквально вчера в фейсбуке видел высказывание: «Скоро все люди разделяться на тех, кто управляет компьютером и тех, кем управляет компьютер. Важно оказаться тем, кто управляет компьютером». По большому счету речь идет о том, что повышение качества технологий повышает требования к людям. А в среднем статистическом диапазоне качественно люди не изменились, наша эволюция идет гораздо медленнее, и в этом смысле все больше людей не соответствуют текущим критериям и окажутся выброшенными за борт. Такими людьми будут не те, у которых не все хорошо с нервной системой или не очень кора работает. Это будут обычные люди. Кроме того, технологии увеличивают скорость. Скорость смены технологий увеличилась на пару порядков. Количество информационных технологий создает такой информационный шум, в котором человек теряется. Чему ему учиться, про что ему узнать, что ему надо сделать, чтобы остаться на плаву и иметь возможность заработать себе на хлеб. Все больше людей будут оставаться без средств к существованию, потому что они не нужны. Не нужен токарь, который делает, например, гайки-барашки. Зачем? Это дорого обходится. Он может взбунтоваться, заболеть, пораниться, он может сделать брак. ЧПУ сделает это гораздо быстрее и с меньшими издержками, с ним не нужно вступать в отношения. Станок сломался — выбросили на помойку. В этом смысле огромное количество специальностей ручного труда оказываются за бортом. Это та же самая история, которая была в Англии с изобретением паровых машин. Огромное количество людей оказывались не у дел, потому что машины заменили их.

Когда ситуация меняется таким образом, то больше и больше людей не могут удовлетворить свою базовую метапотребность — быть признанным и реализоваться.

Голос из зала: Но это же можно делать из дома — удовлетворять потребность в признании.

Кошкин: Можно, если человек находится в технологии. А если по каким-то причинам нет? Для многих людей технологическая необходимость присутствия в сети является колоссальным стрессом. «Настроить пиксель фейсбука? Настроить рассылку? Ах! Ах! Я не буду этим заниматься никогда и вникать в это не буду». Никогда, потому что таким людям уже сложно. О том, как жить правильно, вроде бы ясно. Но практика показывает, что влиться в эту правильность далеко не у всех получается. Нет внутренней возможности, чтобы реализовать некоторые вещи. Поэтому имеет смысл об этом говорить, к этому готовиться. А как мы, коллеги, будем с этим обращаться, когда к нам будет приходить все больше и больше людей и говорить: «Я вообще не понимаю, что происходит, я не знаю, как мне жить, что мне делать в этом мире».

В связи с этим возникает еще один вопрос: как люди сейчас с этим справляются или думают, что справляются?

Голос из зала: Пытаются обучаться.

Кошкин: Да. Пытаются быть в теме, стараются обучаться.

Какие еще есть более радикальные варианты? То, что называется биохакингом. Речь идет о том, что люди начинают имплантировать внутрь себя некоторые устройства. Буквально весной была конференция в Москве, в которой участвовали люди, занимающиеся своим апгрейдом. Сейчас это выглядит, как тусовка фриков, но за этим совершенно точно будущее. Огромное количество людей на конгрессе по футурологии говорят о том, что наиболее серьезный бизнес, который в будущем будет иметь максимальные обороты, это протезирование. Это то, на чем будут зарабатываться в будущем миллиарды, потому что люди хотят быть лучше, сильнее, они хотят переносить не просто мешок с цементом, а 250 мешков с цементом. Внутренние импланты, интерфейсы будут становиться частью нашей жизни. Гаджет — это экзоустройство, но он очень сильно влияет на мою жизнь, обеспечивает мой комфорт; это хранилище моей памяти, это развлечение, это музыка, которую я слушаю, книги, которые читаю, это контакты тех людей, с которыми я вступаю в отношения. Это мой штамм, мой узел связей с миром, посредник. Такие посредники все больше и больше будут становиться частью нашей биологической системы. Мы будем протезировать себя, совершенствоваться не только за счет навыков и обучения, потому что это уходит в прошлое — информация ничего не стоит, ее проще загуглить. Какой смысл тратить 50 лет на то, чтобы запомнить что-то объемом с Большую советскую энциклопедию? Ценность запоминания информации резко снижается. Повышается необходимость быстро находить нужное и компилировать. Вот это и есть будущее. Быстро находить информацию можно только тогда, когда ты оборудован устройствами. То, что Хокинг в последние годы своей жизни управлял с помощью компьютера мышцами, и есть точка входа в будущее. Уже сейчас появляются мышки, которые управляются взглядом. Интерфейсы, вводящие информацию на очки и, еще круче, как показывают в фантастических фильмах, на глаз, — это не такое далекое будущее. Люди, которые на ты с технологиями, будут иметь преимущество просто потому, что они имеют больший доступ к информации. Экзоскелеты, экзоустройства все больше будут входить в нашу жизнь. Раньше говорили «как чемодан без ручки», а я недавно видел чемодан, который ездит за владельцем. В кармане лежит брелок, и владелец не думает о том, есть у чемодана ручка или нет. Но это история не про всех. Во-первых, потому что это ресурсы и пока это стоит очень и очень дорого. Люди пытаются «прокачиваться» личностно, то есть каким-то образом добиваться совершенства. И тут мы видим последние лет двадцать, тридцать, что происходит огромный всплеск интереса к мистике и эзотерике, как это было в 1917 году. Особые вибрации, особые ауры и т. д. Люди пытаются найти смысл себя, «прокачать» себя с помощью каких-то вполне себе волшебных превращений. Отчасти сюда можно отнести и религию. Люди пытаются найти себя в служении высокому: я отказываюсь от этой жизни и перехожу в режим высокого служения. Это тоже большой путь. Наконец, психотерапия, которая становится довольно массовым видом спорта. И люди в очень разных дисциплинах, разных подходах находят возможность себя прочувствовать. По сути, одно семантическое поле с мистикой, эзотерикой, религией, психотерапией. Все это можно перечислять через запятую, потому что очень много в этих подходах построено на вере и совсем немного — на каких-то доказательных количественно вычисляемых вещах. Есть и такое явление, как АУЕ. Расшифровывается, как «арестантский уклад един». Это такое социальное движение подростков, основанное на воровских понятиях, на культуре криминального мира и, соответственно, требующее соблюдения правил сообщества взамен поддержки, которое это сообщество дает. По сути, такое социальное движение тоже является формой поиска самореализации, поиска места в жизни и попыткой справиться со своей ненужностью. И наконец, то, о чем я думаю, — это виртуализация. Люди начинают в огромных количествах приобретать свои виртуальные аватары и их прокачивать. Под аватаром я понимаю широкий спектр событий: аккаунт в социальной сети, игровые присутствия, когда люди совсем отчуждаются, деперсонализируются, создают персонаж, в который инвестируют не только свое время, но и деньги. И в этом тоже есть очень большой смысл. Но есть люди, которые отказываются иметь с этим дело, по большому счету они отказываются иметь дело с появляющимся ощущением ненужности, отказываются это распознавать. Это обычные истории игнорирования, изоляции, дистанцирования. Самый простой вариант — пенсионеры у телевизора. Это способ изоляции: я погружаюсь в созданную кем-то для меня реальность, я как будто бы участвую в жизни, как будто бы во что-то включен, но на самом деле это форма контакта с ощущением ненужности. Человек ушел на пенсию, а дальше тишина. Вчера прочитал в книге такую историю: женщина, героиня романа рассказывает о своем отце. Кадровый военный вышел на пенсию и за 5 лет крепко и страшно спился, потому что не умел жить вхолостую. В этих словах — «не умел жить вхолостую» — и заключается трагедия людей, которые оказываются ненужными по социальным показателям.

Голос из зала: не нашли себя в жизни, в другой жизни…

Кошкин: Да. И нашей профессиональной задачей является постановка перед человеком этой проблемы как можно раньше. Что ты будешь делать дальше? Особенно учитывая тот факт, что ВОЗ повысило молодой возраст до 55 лет. В этом смысле нам теперь важно сохранить и здоровье, и включенность, и планы на будущее. Друзья, жить предстоит долго. Поэтому поберегите себя.

С какой проблемой мы сталкиваемся в результате этого? Знаете историю про корабль Тесея? Приплыл корабль из путешествия, а у него сгнила одна доска. Заменим-ка мы одну досочку. Заменили одну досочку, потом другую, потом третью. Со временем весь корабль по досочке отремонтировали. И вопрос, которым озадачились умные люди, состоит в том, можно ли этот корабль назвать кораблем Тесея, если от корабля Тесея уже ничего не осталось? Вопрос, который встает перед человеком, который себя проапгрейдил всеми возможными способами, «а будет ли этот организм называться человеком»? Будет ли этот корабль Тесея тем самым кораблем, на котором плавал Тесей? А можем ли мы позволить себе игнорировать тот факт, что люди перестанут быть людьми?

Как с этим быть? Что значит включиться в этот самый процесс? Включиться в этот процесс означает положить сюда ресурсы. В первую очередь это деньги. Доступ к хорошим ресурсам стоит денег, времени и сил. И самое главное, нужно желание. Меняется человек, меняется уклад его жизни, меняется его этика, эстетика, мировоззрение. Человек иначе начинает отвечать на вопрос что значит быть человеком. Отношение человека к устройству — это тема наших будущих исследований. И это, конечно, сменит мировоззрение, сменит оценочную структуру. Об этом нужно начинать думать, задавать себе вопрос «как я буду во всем этом находиться?». Придется осваивать такой навык, как легкость изменения скорости. Что я имею в виду? Сейчас мы двигаемся, как пешеходы. Это хорошо, это ценно, потому что мы идем, мы гуляем, смотрим по сторонам. Двигаться в режиме своей скорости — это круто, приятно. Но если цивилизация от нас требует двигаться со скоростью самолета, то пешеходы ему неинтересны, более того, незаметны. В принципе, мы тогда исчезаем из жизни, из взгляда, из учета цивилизационной системы, мы перестаем для нее существовать. Это вопрос о том, как быстро мы можем менять свою скорость, свои навыки. Да, я 20 лет учился гештальттерапии. К черту гештальттерапия, неактуально. Устарело КПТ, к черту КПТ. Как быстро ты сумеешь освоить построение психотерапевтических ботов в Telegram канале и т. д. Скорость, с которой мы готовы меняться, и будет являться залогом нашей востребованности и нашего благополучия. Еще одно обстоятельство — быстрый отказ от ненужных отношений с людьми, которые не хотят быстро меняться. В этом смысле наше окружение всегда будет нас тормозить. Это еще не все. Речь идет о том, что очень многие воспоминания нас тормозят. Требования технологий будут заключаться в том, что мы должны быстро отказываться от того, что для нас дорого, — вот в чем проблема. И очень немногие будут готовы к тому, что надо отказаться от своей историей. Значит, надо отказаться от себя, от того, что я есть?

Голос из зала: Как нам подготовить детей к такой изменяющейся реальности?

Кошкин: Я думаю, экзоустройство в виде психотерапевта, чтобы ребенок преуспевал, дело хорошее. Педагоги, врачи, тренеры в сегодняшнем понимании — это и есть расширение к моему программному обеспечению, это допустройство, которое увеличивает мои возможности. Во-первых, я не вижу ничего страшного в том, чтобы люди обращались за развитием психики к специалистам по психике. Во-вторых, есть так называемая теория задницы. Люди имеют разные возможности. И врожденно разные, и социально разные и экономически разные. Оказывается, человеку, который родился в самом «низу», который бедно живет, продирается из низов, которому не просто нужно выучить уроки, но еще нужно справиться с пьяными родителями, накормить сестренку, ему, чтобы не свалиться в задницу, физически требуется гораздо больше энергии. Люди, находящиеся в других социально-экономических условиях, тратят гораздо меньше усилий для достижения тех же самых результатов. В этом смысле мы все неравны. Успех человека, который родился в аристократической семье и успех человека, который родился в заднице, — это не один и тот же успех. При этом у нас нет инструмента дифференциации заслуженности и незаслуженности успеха. Люди погружаются в аномию, о чем говорил еще Дюркгейм в 19 веке, они перестают понимать, зачем они живут, чем они живут, ради чего они живут, а самое главное, как развиться до этого самого уровня. Когда мы говорим о ненужности в этом контексте, мы говорим о том, что технологии эту стратификацию колоссально увеличивают. То есть те люди, которые будут иметь деньги на новые импланты разных интерфейсов, будут тратить еще меньше усилий на достижение результатов. Люди уже сейчас не справляются, а будут еще больше не справляться, потому что все те выгоды, которые приносят новые технологии, они требуют денег, которых здесь у людей нет и не будет.

Что означает стратификация? Она означает уничтожение расовых, этнических, гендерных и прочих культурных различий. Это не нужно, по большому счету это все лишняя информация. Какая польза от того, что я благодаря своим гаджетам, интерфейсам нахожусь в фантастическом виртуальном мире, присутствую там в виде аватара одновременно с четырнадцатью полами? Какая разница, что я биологически могу быть отнесен к мужскому полу? Это теряет какой бы то ни было смысл. И тушу я с чуваками, у которых тоже по четырнадцать полов. Мы что, должны вернуться к этому пещерному способу спариваться и получать удовольствие? Серьезно? Зачем? В этом смысле гаджеты несут новые способы восприятия. Появляются новые возможности восприятия, появляется новый нарратив. Что я имею в виду? У меня появился шум в ухе (мой личный пример). Я поясню, что я человек с медицинским образованием. Я знаю, как человек устроен. Кроме того, я психотерапевт и знаю, что шумы могут иметь и психическую природу. Но у меня появился шум в ушах, который я не могу описать, у меня нет для него слов. Я чувствую себя абсолютным идиотом, который даже не может обратиться к врачу — что я ему скажу? Я знаю, что это не просто шум в ушах, потому что его надо как-то описать. Пока я не сходил к лору, пока он не залез мне в ухо зондом и не показал мне внутреннее отверстие слуховой трубы, и пока я не увидел, что оно отекшее, что там скопилась жидкость, которая и создает этот шум, пока я сенсорно не представил себе, что происходит, я не мог произвести нарратив. Я это говорю потому, что как только у нас появляются новые раздражители нового качества, благодаря устройствам у нас появляются новые нарративы. Мы перестаем жить в том, мире, в котором мы жили. Как это говорят..? В Древнем мире не было синего цвета, поэтому вино у них было фиолетовое. Цивилизация дала синий цвет. И сейчас нам это странно — какого же цвета небо, если не синего? Так вот с людьми, которые не имеют в своем нарративе «синего цвета», о многих вопросах невозможно даже приблизительно договориться. С появлением новых устройств мы сталкиваемся с абсолютно новыми восприятиями. Более того, мы сталкиваемся с абсолютно новыми чувствами, потому что появляется абсолютно новая интеграция этих раздражителей и чувств. Это то, с чем придется иметь дело.

В чем состоит надежда? Почему я думаю, что компьютер не победит человека? Во-первых, вспомню Филиппа Филипповича. На кой черт делать человека хирургическим способом, если любая баба сделает это с гораздо большим успехом? И тут машина попадает в экономическую ловушку. Рожать дешевле, чем воспроизводить. Зачем нужно делать искусственного дурака, если его просто можно родить. Но человек, который невыгодно отличается от машины, не цифруется. Например, как работает машина? Это, грубо говоря, некоторая организованная база информации, алгоритм отыскивает необходимые компоненты, удовлетворяющие условиям, и машина, соответственно, выполняет какую-то задачу, которая в этих условиях заложена. Она это делает с огромной скоростью и колоссальной точностью, которые недоступны человеку. В этом смысле человек никогда не станет таким устройством хотя бы потому, что в самом оптимистичном варианте дни сохранения у него равны 9. Понимаете? База данных из 9 элементов не очень серьезный вариант. Но у нас есть опыт. Что такое опыт? Это не база данных, это некоторый выбор, не всегда правильный и не всегда оптимальный и не всегда эффективный. И он становится частью нашей идентичности. Компьютер же никогда не сможет иметь избирательную базу данных, потому что в этот момент он перестанет быть компьютером. Алгоритм против опыта — эта задача в моем понимании не является возможной. То же самое тотальность против иррациональности. Что я имею в виду? Совершенство технологий зависит от того, насколько полна, тотальна база данных. Еще со времен экономиста Канемана известно, что человек совершает не рациональный выбор, большая часть его решений иррациональна. Кто из присутствующих хоть раз в жизни обещал себе начинать день с зарядки? Уверен, что со всеми было такое (смех присутствующих). Или, допустим, вы приняли хорошее решение относительно своей жизни — все, больше я вот так не делаю, буду делать правильно, потому что это для меня полезно, с понедельника. И вдруг во вторник обнаруживается, что происходит то же самое, хотя решение было принято. Знакомо? Всем знакомо. Мы иррациональны, знаем, как жить правильно, но живем как получается.

Голос из зала: Мы знаем, как правильно, но кто нас заставит?

Кошкин: Это не цифруется. Невозможно машине сказать: «Ты следуй алгоритму и не следуй, находи оптимальное решение, но им не пользуйся». Это безумная история относительно компьютерной программы. То же касается безупречности против небрежности. Машина безупречна ровно в том диапазоне, который в нее заложен. В человеке же есть потенциал. Откуда он берется? По мнению Дэниэля Стерна, он берется из того, что мать и ребенок, когда ребенок рождается, по отношению друг к другу совершают большое количество ошибок. Люди постоянно совершают ошибки, и на пересечении этих ошибочных колебаний формируется некоторый тренд, который мы называем отношением. Собственно, Дэниэль Стерн утверждает, что отношения матери и ребенка являются базовой моделью для всех остальных отношений. То же касается видеофиксации против зеркальных нейронов. Условно говоря, компьютер способен бесстрастно зафиксировать происходящее. Машина никогда не будет себя чувствовать так, как человек, благодаря зеркальным нейронам. Нам легко представить себя на месте другого человека — как будто мы действуем сами. И в компьютерных играх, и в фильмах, когда люди погружаются в какую-то реальность и на экране происходит какое-то внезапное событие, люди отворачиваются, дергаются, потому что они способны к такому чувствованию, к реакции, так, как будто это случилось с ними. Машина будет продолжать все это по-прежнему регистрировать. То же касается процессуальности против результата. Машина, которая не выполняет какой-то работы, бессмысленна. Невозможно построить компьютер, который будет просто гудеть. Можно, но зачем? Людей таких… пожалуйста, сколько угодно. Но именно бессмысленное времяпрепровождение ради удовольствия является источником счастья. Не цифруется сама осознанность. В каком-то из фантастических романов к нам на Землю прилетели ужасные пришельцы, чтобы уничтожить нашу цивилизацию, потому что самосознание является браком. Это угроза всему населению Вселенной. Так быть не должно. Жизнь в этом смысле должна быть процессуальной. Из самосознания берутся возможности ошибаться, врать, выдумывать себя, выдумывать себе жизнь. Выращивать некоторую субъективную реальность, которая совсем не всегда, точнее, почти никогда не совпадает с тем, что снаружи происходит.

Ненужность будет нарастать. Люди, которые чувствуют себя ненужными, будут в нашей практике заменять тех людей, которые жалуются на депрессию, на выгорание и т. д. Большая часть людей будут говорить, что им не хватает ресурса для того, чтобы соответствовать каким-то верхним слоям, и они не видят смысла, возможности развиваться. Они будут говорить не «я не вижу смысла в жизни» — эта тема уйдет навсегда, а «я не вижу смысла в развитии», потому что чтобы я ни делал, социальный лифт перестал работать. Я никогда не стану супермиллиардером, например. Это невозможно. Я никогда не стану Стивеном Хокингом. Это невозможно. И так далее. Люди, которые не знают, зачем развиваться, все больше и больше будут становиться частью нашей практики. Будьте к этому готовы.

Как нам в этом ключе действовать? Нам надо больше подключаться к технологическому плану. Как бы мы не сопротивлялись этому, виртуальная реальность становится частью объективной реальности. Это часть среды обитания. Если мы там не присутствуем и не ведем деятельность, мы не присутствуем нигде.

Если у ребенка-подростка нет аккаунта в социальных сетях, это повод для того, чтобы обратить внимание на его психическое благополучие и социальную адаптацию. Это не шутка. Это может быть шуткой для нас с вами, для нашего времени, но реальность изменилась, и если мы ей не соответствуем, мы вне ее. Нам придется осваивать онлайн формат, нравится нам это или нет. Либо вы на этом поезде едете, либо не едете.

Кроме того, мы должны представлять свои силы в теме ненужности. У каждого есть опыт и способность в этой теме находиться. И надо иметь тезаурус. Где его набрать? В теме отвержения, в аналитической и психотерапевтической литературе. Взять оттуда какие-то технологии и алгоритмы для того, чтобы пытаться понять, как нам нужно будет это вырастить и развить. Ненужные люди — это люди отвергнутые. Не нужно быть легкомысленными в этом отношении — где-нибудь я себе свое местечко найду, где-нибудь прорвет… Боюсь, что на это уже нет времени.

Изменения среды восприятия, появление дополнительной виртуальной реальности меняет чувства, меняет идентичность и характер отношений. Мы должны быть компетентными и внимательными к тому, какие новые отношения появятся, в том числе и в виртуальном мире. Чтобы отвечать на эти вызовы и запросы.

И наконец, друзья, чтобы быть в теме, я вам рекомендую зарабатывать достаточно. Вы не можете быть бедными специалистами. Вы не можете себе этого позволить. Это повод для того, чтобы задуматься прямо сейчас. Как именно я могу зарабатывать больше.

Руслан Магомедов. Человек или успех — кто кого?

Меня зовут Руслан Магомедов. Я практикующий психолог. Мне хотелось бы поговорить о том, что мир изменяется и это уже нельзя игнорировать. Встает вопрос, куда двигаться дальше и какие требования предъявляет к человеку этот изменившийся мир, насколько он еще изменится? Если говорить про нашу профессию, то вопрос звучит для меня так: будет ли актуальна моя профессия в будущем, а если будет актуальна, то с каким запросом придет ко мне клиент, как эти запросы в связи с этими изменениями трансформируются. Мне это нужно для того, чтобы понять, куда двигаться, во что вкладываться.

Развитие нашей профессии и других помогающих профессий началось не так давно. Отсчет можно начинать с 1896 года, когда открылась первая психологическая лаборатория, которая поставила своей задачей сначала разобраться, а что, собственно, представляет собой психика человека, ну, а дальше произошли определенные изменения в мире — пришла идея гуманизма, пришел капиталистический уклад, пришла промышленная революция, и в этом смысле мир в тот момент изменился, и наша профессия образовалась, как ответ на изменения в мире.

Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы» описывает три тупика. У него очень четкая иерархия. Если ты родился кузнецом, то кузнецом ты и умираешь. Если родился царем, царем и умираешь. Если ты пекарь и родился в семье пекаря, то ты останешься пекарем. Не было никакой возможности перепрыгнуть, подняться.

Голос из зала: Нет проблем с самореализацией.

Магомедов: Да. Нет требований к себе.

Более того, Фромм говорит о том, что если в Среднем веке, в какой-то крепости ты пекарь и знаешь, сколько пирожков тебе надо выпечь в день, ну, например, 200, то тебе не придет в голову печь 201-й пирожок. Это был бы перерасход муки. Для психики это было довольно спокойное время. А когда пришла промышленная революция, все поменялось. Во-первых, большое количество людей, которые были заняты в сельском хозяйстве, потянулись в города. Начался отрыв от семьи, и надо сказать, если до этого момента на человека большое влияние оказывала семья и церковь, то после промышленной революции начало большое влияние оказывать государство. Также появились доселе невиданные возможности для человека. Рожденный, например, в деревне в Италии, в Сицилии человек мог перевернуть свою жизнь и стать если не президентом какой-то страны, то, по крайней мере, главой клана. Колхозник стал довольно значимой фигурой.

Голос из зала: Появилось право выбора.

Магомедов: Появилась возможность выбора, но вместе с возможностью выбора появились и очень большие требования как человека к себе, так и общества к человеку. На психику начало оказываться давление. И не каждый человек с этим давлением мог справиться. Как раз невозможность справиться с новым сорганизовало возникновение профессии психолога, человека, который помогает людям в тех или иных сложных ситуациях, помогает личностно вырасти.

Голос из зала: Давление на психику связано с тем, что они могут сделать, но не делают?

Магомедов: Нет. Скорее, я могу сделать, но по какой-то причине не делаю. Я смотрю на соседа, сосед по какой-то причине делает, а я не делаю… Я еще об этом буду говорить — можем ли мы притормозить. Кирилл говорил о том, что скорость все время возрастает, но и в тот момент скорость возросла в разы. А если говорить про Средние века, то надо сказать, что человек проживал на территории окружностью 100 км, он никуда не выдвигался, вся его история была сосредоточена на 100 км.

Голос из зала: Ареал обитания.

Магомедов: Но и сейчас, в настоящее время, мы находимся в очень изменяющемся времени. После промышленной революции, пришла компьютерная революция, революция интернета. И каждую неделю приходят новые сообщения о новых открытиях в разных сферах. Жизнь изменяется, и мы опять проходим качественный скачок в нашей жизни.

Я хотел бы обратиться к книге, которую мы взяли за основу нашей конференции, Юваль Ной Харари «Краткая история будущего». Автор говорит о том, что из века в век человечество мучилось тремя проблемами. Первая — голод: человечество всегда находилось у биологической черты, переступив которую люди истощались и умирали. Вторая — мор: инфекционные заболевания и эпидемии. Третья — войны. Человечество всегда жило, если можно так сказать, в предвкушении войны, а мир, если он и существует, то он недолговременный, или это затишье перед боем. И Юваль Ной Харари пишет о том, что эти три проблемы человечеству удалось победить. Это не значит, что они искоренены, это значит, что они перестали быть определяющими. Если раньше голод, мор, война были в порядке вещей, божественная кара за наши грехи, то сейчас об этом говорится совсем по-другому: если что-то из этого происходит, если кто-то в мире голодает, это наша с вами проблема. Это мы или кто-то где-то недоглядел. Это, скорее, требует расследования и наказания. И надо сказать, что в современном мире людей, которые умирают от обжорства, намного больше, чем тех, которые умирают от голода. Человек, скорее, умирает от старости, нежели от какой-то инфекции. И количество самоубийств в современном мире намного превышает количество смертей, которые происходят вследствие насилия.

Прежде, чем перейти к будущему, скажу несколько слов о трех этих проблемах. Голод. Если раньше в каком-то районе Земли возникала засуха, то это грозило появлением огромного количества голодных людей, которые умрут. Всего лишь 300 лет назад, в 1694 году, два года неурожая во Франции привели к тому, что 15% населения страны погибло. В 1695 году голод уничтожил пятую часть населения Эстонии. В 1696 году Финляндия потеряла из-за голода от четверти до трети своего населения. У меня есть друзья осетины. И когда у них праздник, то в одном из первых тостов они желают друг другу, чтобы у них был на столе хлеб. Люди до сих пор помнят о том, что может быть голод, а наши предки помнили о том, что такое не есть не то что неделю, а месяц, например. И непонятно, когда будет возможность поесть.

Сейчас нельзя сказать, что никто не голодает. Есть районы, в которых люди недоедают. Сегодняшние технологии и сегодняшние возможности помогли нам, в общем-то, не надеяться на божью помощь. Голод не связывается теперь с надеждой. Сейчас все делают для нас технологии. Более того, сейчас технологии позволяют приобрести такой девайс, например, как экоферма. Она устанавливается дома и дает возможность выращивать овощи и зелень в течение 40 дней. Не надо ждать, когда пойдет дождь или выглянет солнце. Современное человечество отошло от той черты бедности, или от той биологической черты, на которой наступает голод. Можно сказать, что мы его победили. И если есть районы в мире, где люди еще голодают, то это, скорее всего, не какие-то катаклизмы, а политика.

Сейчас бедствием является для человечества совсем другая история. Бедствием является обжорство. В 2014 году более 2,5 млрд. человек имели избыточный вес, тогда как недоедало порядка 0,5 млрд.

Вторая история — это эпидемии. 100 лет назад была эпидемия испанки. Это очень зловредный штамм гриппа, который возник в 1918 году. За год от испанки погибло от 50 до 100 млн. человек. Еще пример: до XX века были заболевания, которые называли детские болезни, так как им были подвержены в основном дети вследствие слабого иммунитета. Так вот до XX века каждый пятый ребенок не доживал до подросткового возраста. В современном мире среднее количество детей, которые не доживают до 18 лет, 5%.

Голос из зала: Была передача про Замбию. Они детей только в 5 лет регистрируют, потому что, если до 5 лет дожил, значит, есть шансы. Сейчас таких историй тоже много.

Магомедов: Конечно, и в современном обществе есть эпидемии, есть болезни, есть еще районы, где медицинское обслуживание на очень низком уровне, не проводится вакцинация. Я, скорее, сейчас говорю про масштабы человечества, которое само по себе победило. Так вот если говорить про развитые страны, то смертность среди детей менее 1%. То есть мы сделали скачок менее чем за 100 лет от каждого пятого человека до менее 1%. Более того, есть некоторые вирусы, которые человечеству удалось победить. В 1967 году оспой заразилось 15 млн. человек, 11 млн. умерло. В 2014 году не было зарегистрировано ни одного случая. И Всемирная организация здравоохранения объявила о том, что этот вирус удалось победить. Понятно, что в настоящее время периодически возникают различные вспышки заболеваний. В 2005 году был птичий грипп, в 2009 году — свиной грипп, в 2014 году — Эбола. 26 сентября 2014 года ВОЗ назвала Эболу самой серьезной опасностью для общественного здоровья в наши дни. К январю 2015 года эту болезнь удалось купировать, а в январе 2016 года ВОЗ объявила, что с Эболой покончено. Эбола за свое существование заразила 30 тыс. человек, из них, насколько я помню, 11 тыс. погибло. Но это не идет ни в какое сравнение с масштабами той же испанки, например. Кстати, что произошло после того, как это заболевание удалось остановить и уничтожить? Была большая критика ВОЗ. Часть сотрудников была уволена. Даже если говорить о такой болезни, как СПИД, которую называют чумой XX века, на данный момент удалось перевести это заболевание из разряда болезней со смертельным приговором в хроническое заболевание. Сейчас человек, который имеет финансовую государственную поддержку, может с этим заболеванием жить довольно долгое время. В этом смысле ее тоже удалось обуздать.

Конечно, нет никакой уверенности в том, что больше не будет никаких заболеваний. Но, скорее всего, то, как сейчас развита наша медицина, дает нам основание полагать, что новый вирус будет довольно быстро купирован и не принесет нам столько смертей, сколько еще 100 лет назад. Но здесь есть еще одна проблема, о которой стоит рассказать. Это биотерраризм. Но я больше говорю сейчас о «природном» появлении вирусов.

Третья проблема человечества — война. Мир всегда был в ожидании войны. Более того, если два государства договаривались друг на друга не нападать, это ничего не значило. Мы все помним договор, заключенный в Страсбурге между Россией и Германией за год до того, как началась война. Собственно, это было соглашение о ненападении, которое никто не собирался соблюдать. Раньше война всегда была ожидаема. Сейчас обстановка меняется, и есть несколько факторов, которые способствуют тому, что войны не будет. Один из таких факторов, кстати, это оружие массового поражения. Уже порядка 70 лет — это оружие существует и никому не приходит в голову его применить. Если сейчас применить такое оружие, то это заявка на самоуничтожение. И этот факт подталкивает государства искать другие пути. Локальные войны существуют, но Третья мировая или такие войны, как Первая и Вторая мировая, купированы. Есть все предпосылки к тому, что таких войн больше не будет.

Кошкин: После Первой мировой то же самое говорили.

Магомедов: После Первой мировой не было оружия массового поражения. Конечно, мы не можем говорить со стопроцентной уверенностью, что эта проблема решена, но, скорее, к решению этой проблемы мы подступаем.

Кошкин: Гарантирует ли решение прогрессивных задач с точки зрения знаний возрастание человечности и гуманитарной миссии цивилизации? Это мне кажется совершенно неоднозначно

Магомедов: Похоже, в данный момент мир настолько изменился, что войны будут, но они уходят из сферы насильственной в сферу экономическую. Я говорю про войну, как про физическое уничтожение человечества. Раньше благосостояние страны определялось ее ресурсами — сколько золота, нефти и т. д. И тогда идея завоевать эту страну определялась желанием обогатиться. В данный момент благосостояние страны начинает определяться другими критериями, а именно знаниями. Прийти и завоевать знания уже не получится. Сейчас завоевать страну экономически намного проще, чем армией. Война, как физическое уничтожение, теряет смысл.

Кошкин: А с Сирией тогда как быть?

Магомедов: Это локальный конфликт. Локальных конфликтов не будет существовать или они будут в странах, которые не имеют ядерного оружия. Давайте обратимся к статистике. В Средние века на долю смертей из-за войн приходилось 15% от общих смертей. В XX веке только 5% населения погибало в результате военных действий. В начале XXI века — всего 1%. В 2012 году умерло 56 млн. человек, из них насильственной смертью умерло 620 тыс. Из этих 620 тыс. 120 тыс. — из-за военных действий и 500 тыс. от рук преступников. В 2012 году от войны и насилия умерло намного меньше людей, чем от самоубийств. В 2012 году от самоубийств умерло 800 тыс. человек. От сахарного диабета умерло в 2012 году 1,5 млн. человек. Если смотреть на статистику, то можно предположить, что сахар становится намного страшнее и опаснее, чем зло.

Один из мыслителей сказал о том, что я не знаю, какое оружие будут использовать в Третьей мировой, но я точно знаю, какое оружие будет в Четвертой мировой — камни и палки.

В заключение этой части хочу сказать, что голод и ведение войн, возможно, еще унесут в будущем миллионы жизней, но это уже не неизбежные трагедии, они поддаются решению. От этого не легче тем, кто испытывает боль и нужду сегодня. И, конечно, стоит продолжать бороться с этим в будущем. Но идея человечества, согласно которой эти беды естественны и неистребимы, что даже нет смысла искоренить голод, мор и войну, не находят своего подтверждения. Успехи в этих областях дают большую надежду на то, что в будущем они будут совсем искоренены.

Голос из зала: А как же естественный отбор?

Магомедов: Это, скорее, к предыдущему оратору… Через апгрейд, я думаю. Один из факторов, который меня успокаивает, что голода не будет. И если человечество страдает от голода, мора, войны, то в этом нам надо винить только себя. Всевышний здесь ни при чем. И главное, мы уже не говорим о том, что такова человеческая природа или что Бог покарал нас за наши грехи. Понимание этих проблем, точно, сдвинулось.

Теперь о настоящем. Хочется вместе с Ю. Н. Харари предположить: если эти три проблемы для человечества решены, то какие задачи перед собой человечество поставит в будущем? И Ю. Н. Харари делает предположение о том, что будут поставлены новые задачи перед человечеством, и их тоже будет три, и он их определяет, как избавление от смерти, достижение всеобщего счастья и подтягивание человека до божества. И еще одно направление, это экологическое равновесие, которое мы нарушили. Об этом все больше и больше говорится, и, насколько я знаю, Великобритания приняла закон, согласно которому с 2030 года она отказывается от двигателя внутреннего сгорания.

Первая проблема — избавление от смерти. Судя по всему, человечество направит свои усилия на самое ценное — на человеческую жизнь. В Конституции многих стран прописано, что человек имеет право на жизнь, там нет определения, на какую по продолжительности жизнь он имеет право. Есть право на жизнь. В этом смысле смерть воспринимается, как преступление, она нарушает конституцию многих стран. До бессмертия, понятно, сейчас еще далеко. Но исследования в этой области идут, и генная инженерия, регенеративная медицина делают головокружительные рывки и дают основания для радужных перспектив. Некоторые исследователи убеждены, что человечество одолеет смерть к 2200-у году, другие говорят про 2100-й. Они утверждают, что каждый человек, обладатель здорового тела и солидного счета, может получить шанс оттягивать свою смерть каждые 10 лет. Они имеют в виду, что каждые 10 лет человеку придется ложиться в клинику, в которой они будут проходить курс обновления. Это не только курс излечения, но и регенерации. Они не станут бессмертными, но они отсрочат свою смерть. В течение XX века удалось добиться двукратного увеличения жизни. Раньше продолжительность жизни в среднем была 40 лет, то сейчас порядка 70—75 лет. И на XXI века ставят задачу последующего двукратного увеличения продолжительности жизни. Жить придется долго. Хотя здесь есть оговорка: как добились этого увеличения жизни? По большому счету человечество не добилось удвоения жизни, оно добилось, скорее, уменьшения количества преждевременной смерти от болезней, инфекций и т. п. Но тенденция есть, и масса институтов работает над тем, чтобы получить жизнь без срока.

Вторая проблема — проблема счастья. Никому не нужна жизнь без смерти, если в ней будет страдание. С давних времен мыслители и философы, пророки и обычные смертные понимали, что наивысшее благо в жизни — это просто счастье. Все искали счастье по-разному. И если раньше выстраивались институты, которые укрепляли государство, то сейчас человечество все больше требует от этих институтов, чтобы они, помимо укрепления государства, приносили счастье. В XX веке мерилом национального достояния было ВВП. В настоящее время все больше политиков, философов, экономистов предлагают заменить ВВП на ВС — валовое национальное счастье. Люди не хотят ничего производить, люди просто хотят быть счастливыми. От производства никуда не уйти, но это, скорее, средство, а не цель. Но счастье — это непросто. Парадокс: при более высоком уровне благосостояния число самоубийств в развитом мире тоже имеет высокие показатели. Например, Южная Корея. В 1985 году была отсталой страной, и количество самоубийств составляло 10 на 100 тысяч. На сегодняшний день в этой стране происходит 30 самоубийств на 100 тысяч населения. Сейчас эта страна считается довольно развитой. Благосостояние и безопасность не являются мерилом счастья. По крайней мере, не только это приносит человеку счастье. На биологическом уровне наши запросы и наше счастье определяются биохимией, а не экономическим, социальным или политическим статусом. По мнению биологов, божество, блаженство и страдание — всего лишь разные комплексы телесных ощущений. Мы реагируем на ощущение своего тела. По их мнению, если у нас от приятных новостей по той или иной причине не возникает приятных ощущений, то мы им и не обрадуемся. И наоборот, если бы выйдете с работы и по какой-то причине у вас есть радостное ощущение, возможно, даже от какой-то таблетки, тогда вы имеете возможность даже при неблагоприятных обстоятельствах быть на седьмом небе от счастья.

Кошкин: Мне кажется, сводить счастье к биохимии — это саморедукционизм, который позволяет свести историю с голодом к бигмакам. Биохимия не решает проблему счастья.

Магомедов: Все верно. Есть разные мнения на этот счет, но вот в чем все точно согласны и, надеюсь, ты тоже согласишься. Счастливые мгновения быстро проходят и нам все время надо себя как-то «подкармливать».

Кошкин: Чем?

Магомедов: Тем, что приносит тебе лично счастье.

Кошкин: Да, но то, что меня радовало в 5-и летнем возрасте, в 10-и летнем оставляло меня абсолютно равнодушным. То, что радовало меня 10 лет назад, сейчас оставляет меня спокойным.

Магомедов: Но таблетка тебя как в прошлом году радовала, так и сейчас она тебя обрадует.

Кошкин: Вопрос в том, что человека сделает счастливым в 80—90 лет? Такой концепции цивилизационно еще не существует. Говорить о проблеме счастья можно в исторической перспективе где-то до 60 лет, а дальше что, неизвестно. Чем живут эти 80—90 летние люди, которые уже со всеми стандартными ситуациями по сто раз имели дело, никаких новых ситуации не привнесено. В чем должно быть счастье? О какой стимуляции ты говоришь и какие издержки будут по этой стимуляции.

Магомедов: Чем сейчас озабочены фармацевтические компании? Они ведут разработки «наркотиков» без побочных эффектов. И потом, современный человек утром просыпается, выпивает чашку кофе и тем самым себя взбадривает. Что изменится, если тебе предоставить витамин Т?

Кошкин: Если ты не задаешь своему организму физиологической задачи, а в твоей интерпретации счастье — это физиологическая задача, и если это решение приходит извне, то, по большому счету, это рано или поздно уничтожает возможности организма обеспечивать тебя в этом самостоятельно. Если организм перестает быть автономным, то, в общем, о какой ценности такого счастья идет речь, если за всем этим, собственно, человек исчезает?

Магомедов: Вообще-то организм не бывает автономным, мы все время во взаимодействии со средой, мы что-то берем из среды и что-то отдаем в среду. Я не говорю о ценности, я говорю о том, куда движемся. Каждый год создаются все новые и новые девайсы и создаются они, как правило, не для того, чтобы удовлетворить какую-то потребность человека, а для того, чтобы он не скучал, чтобы чувствовал себя хорошо, чтобы был занят. Человек сейчас не готов испытывать напряжение, например, ожидая автобуса.

Кошкин: Есть разница между биохимическими развлечениями и развлечениями гаджетами. С гаджетами у человека есть выбор: в айфон хочу, в самсунг не хочу. А если тебе предлагают немножечко вкусненького дофаминчика…

Магомедов: Ну да, есть выбор, есть.

Кошкин: Это биохимическое рабство — вот тогда что это будет. Тогда о каком счастье идет речь?

Магомедов: Кирилл, я разделяю твое беспокойство. Я говорю о том, куда мы движемся. Сколько применялось антидепрессантов 20-3- лет назад и сколько сейчас? И эффективность возрастает. Побочные эффекты уменьшаются.

Давайте двигаться дальше.

Последнее, о чем говорится в книге, — божественность. О том, что человечество движется в божество. Это, скорее, божество, о котором говорили древние греки. Во-первых, их было много. Во-вторых, это были, скорее всего, сверхлюди, нежели боги, они отличались тем, что имели какие-то возможности, такие, какие не имеет обычный смертный человек. Если древнего грека переместить в наше время, то любой из нас будет для него божеством. Если раньше мы улучшали внешние устройства, которые позволяли нам быстрее двигаться, быстрее мыслить, то теперь мы будем заниматься улучшением внутреннего нашего состояния. Кстати, в 2015 году шведская компания вживила своим сотрудникам чип, с помощью которого они смогли открывать любые двери в офисе, заходить в любые девайсы, открывать любые программы, и руководитель этой программы объяснил это довольно просто: в настоящее время в нашей жизни очень много различных девайсов, в каждый из них надо заходить, имея какой-то пароль, вспоминать пин-код и т. д. Зачем все это нужно? Проще поднести руку, и этот код считается. И это говорит о том, что такой процесс чипирования будет не насильственным, а, наоборот, добровольным.

Кто-то задавал вопрос насчет школ — как будут обстоят дела с обучением. До сегодняшнего момента в общем-то все люди, кто был причастен к школьному образованию, говорили о том, что нужна реформа школы. В любом веке, в любое время всегда звучала эта мысль, об изменении образования, о реформе. В последнее время говорят о другом: зачем менять школу, давайте поменяем школьников, давайте их апгрейдим просто и все. Зачем ему ходить в школу? Давайте ему знания просто вложим в голову.

Изменения людей будет идти в трех направлениях: биоинженерия, киборгинженерия и инженерия неорганических существ.

Биоинженерия началась с осознавания того, что от раскрытия всех возможностей органики мы очень далеки. Вчера смотрел с ребенком фильм «Люси», в основе которого идея о том, что человечество использует свой мозг на 10%, и если мы научимся использовать его побольше, то у нас появится больше возможностей. Эта идея основана на том, что небольшое изменение в ДНК помогло из человека прямоходящего преобразоваться в человека разумного. В этом смысле не совсем понятно: если мы изменим сейчас еще немножко наш ДНК или структуру мозга, перепишем генетический код человека, перенастроим нейронные цепочки, изменим биохимию, возможно даже, вырастим какой-то новый орган, тем самым создадим ли мы таким образом новых людей?

Голос из зала: Будут ли это люди?

Магомедов: Это философский вопрос. Как с кораблем Тесея… Это же не происходит одномоментно. Немножко тут поменяли, немножко тут. Улучшили память, четкость восприятия и т. д.

Еще одно направление — это киборгинженерия, когда человек будет сращиваться с какими-то механизмами. Уже сейчас есть бионические руки. Люди будут научаться использовать не только возможности своего органического тела, но потихоньку будут превращаться в киборгов.

И еще более смелый подход — это инженерия неорганических существ, где будет начисто исключена органика, и это, предположительно, позволит человеку вырваться из системы землян.

Вот несколько современных девайсов, которые были представлены на Международной выставке потребительской электроники. Автомобиль с искусственным интеллектом, эталонная расческа, которая запоминает, сколько волос вы, расчесываясь, ломаете, и она вам подсказывает, как надо расчесываться; монитор, отслеживающий взгляд, поэтому мышка уже не нужна; капсульная пиво-машина; умная гиря — вы занимаетесь ею, а она вам рассказывает, где побольше, где поменьше и сама меняет вес гирь; зубная щетка с искусственным интеллектом, она отслеживает, как тысячи людей чистят зубы, и на основании этого советует вам, как надо чистить зубы именно вам. Умные туалеты, которые чистят за собой и проводят анализы. Голосовой ассистент, который, если вдруг вам надоело читать журнал, может поддержать любую беседу. Зеркало стилистов. Вы закидываете весь свой гардероб, а зеркало будет вам подсказывать, как вам накраситься, как одеться.

Большинство вещей, о которых я сейчас говорил, вызывают улыбку, потому что они, в общем, не нужны. Будет все время отслеживаться информация о вас с тем, чтобы дать вам полезные советы — что вам надеть, с кем встретиться, куда пойти, какие витамины попить. Будет полная информация о том, как вы меняетесь. Мы передаем свой выбор машинам. И, кстати, в одном из последних интервью Харари говорит, что это его очень беспокоит; и мы идем к тоталитаризму, когда будет возможность влиять на нас, но мы не будет этого даже осознавать.

Итак, мир изменяется. Мир становиться другим, все сложнее отличить виртуальность от реальности, мир ускоряется, процессы ускоряются, как в Алисе «нам приходиться все быстрее бежать чтобы хотя бы оставаться на месте», подрываться основы доверия, все сложнее проверить информацию. Если раньше информации не хватало и ее искали, то сегодня информации огромное количество и задача отобрать нужную, или правдивую. Знания, которыми не пользуешься-бесполезные, знания, которые используешь-уже устарели. Новые возможности все приходят и приходят в нашу жизнь. А вместе с ними и новые требования.

Наше время встречи заканчивается и все же хочу рассказать две истории и обозначить те вопросы, которые у меня возникли в ходе подготовки ко встрече:

Мой друг подкинул мне эту историю. Так вот у него появились шумы в голове, которые он не мог ни как обозначить в слова, не мог рассказать, что с ним не так, не находил слов. И так какое-то время мучился, растерянный и немного приглушённый, чувствую себя «не в своей тарелке». И только когда пошел к врачу, и тот его обследовал приборами и показал в чем проблема, у него появилось описание того, что с ним происходит, появились слова, с помощью которых он мог рассказать, что с ним происходит, появилось успокоение. Это прекрасная история, которая показывает, как нам могут помочь определенные девайсы, которые дают нам понимания себя и происходящего в организме.

И вторая история. В данный момент существует масса программ по игре в электронные шахматы, и мой сын увлекся ими и какое-то время играл с компьютером, и быстро ему это надоело, и он стал предпочитать играть по онлайн с другими людьми в разные концы мира. По какой причине он стал предпочитать людей машине? В чем разница? Может в том, что, играя с машиной мы сами закладываем ее уровень, и даже если она совершает ошибку, мы знаем, что это мы установили объём ошибок, которые может совершить машина. Пропадает неопределенность, машина работает со всем объёмом данных и ошибки совершает из хотя из этого объёма данных. Так же и с электронными спортивными играми, ты находишь алгоритм и начинаешь выигрывать у машины. Чем выше уровень, тем сложнее найти алгоритм, но это все равно алгоритм, нет неожиданности, нет творческой ошибки, из которой может проявиться гениальная возможность. И здесь мы говорим про Творчество. Знаете, я играю иногда в футбол на SPS и могу играть в профессиональном режиме, почти всегда проигрываю, очень редко бывает, что выигрываю, и это происходит всегда дурацким способом, например, я могу затолкать мяч каким-то нелепым образом. Возвращаясь, а шахматам, тут есть один нюанс, откуда Тимур знает, что играет с человеком, а не с ботом? Мой ответ, не знает.

Но это происходит и это, дает мне определенный оптимизм в профессии. Что люди будут приходить к нам не за ответами и идеальными отношениями, а за ошибками, за тем что бы встретиться с живым. Ошибки приобретают ценность.

И вот Вам следующие вопросы: можем ли мы отличить настоящее от искусной подделки? Можем ли отличить гениальную картину от гениальной копии? И кстати, как клиенту определить, что перед ним терапевт, а ни бот? Что мы можем дать как терапевты? Мы люди умеем наделять не живое живым, пример эксперимента с искусственной рукой, мы знаем, что она искусственная, но удар молотком пугает нам и мы отдергиваем руку. У меня есть знакомый, который разговаривает с автомобилем как с живым, или другой который поглаживает комп, что бы он быстрее работал. А отсюда еще более сложный вопрос, что делает человека человечным? Что является человечностью? И как бы нам не утратить человечность?

Заканчивая, хочу еще вот что сказать. Когда я писал эту мастерскую, у меня в голове рождались образы, которые я сначала думал воспроизвести в слайдах к выступлению, но в какой-то момент я задался вопросом, а что бы я хотел лично от этой встречи с вами, и ответ на этот вопрос пришел в том, что я бы хотел встретиться с кем-то взглядом, я хотел бы говорить и видеть обратную связь с вами, хотел бы улыбнуться и получить улыбку назад, или увидеть, как кто-то хмуриться и не согласен, хотел бы живого общения.

Возможно в этом и есть прелесть отношений, прелесть встречи. И точно не хотел бы что бы вы смотрели на слайды.

Пришлось отказаться от слайдов. Ограничить себя. Спасибо.

Исакова Татьяна. Что такое счастье и почему оно так важно для нас

Меня зовут Исакова Татьяна. Я коуч, интегративный психолог, психолог в разных ипостасях.

Мне хочется поделиться с вами размышлениями, которые возникли у меня, когда я анализировала опыт работы с очень разными своими клиентами, возрастными, статусными, очень разными. Могу сказать, одна из самых обалденных идей, возникшая у меня по поводу счастья, — это когда у меня ребенок пошел в первый класс. Если бы не он, я бы чуть по-другому смотрела на счастье. Поэтому я ему страшно благодарна.

Что такое счастье и почему оно важно для нас? Я предлагаю вам ответить на этот вопрос. Это не то, чем вы со мной будете делиться, это вам для дальнейшей работы, если мы успеем. Здесь даже интересно не про то, что такое счастье, а почему лично для вас так важно счастье.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.