Бесплатный фрагмент - Мастер Ключей

МАСТЕР
КЛЮЧЕЙ

Короткие фантастические повести, рассказы-небылицы, стихи и афоризмы.

Аннотация:

Предлагаемые истории не основаны на реальных событиях, хотя некоторые места действия и некоторые персонажи существуют или существовали в действительности, время действия иногда тоже вполне узнаваемо.

Сам текст появился в результате встреч с людьми, относящими себя к какой-либо группе, чьё мировоззрение и мировосприятие обращено в будущее.

Некоторые называют себя трансгуманистами, считая, что в недалеком будущем технологии изменят облик человека и перенесут сознание на другой носитель, вечный и бессмертный.

Другие называют себя гуманистами, и, не особо доверяя технологиям, отдают предпочтение развитию человеческого разума и тела.

Третьи верят в магию слова, считая, что совершение неких действий с использованием слов и движений, позволяет им контролировать не только себя.

Речь о сознании, восприятии, времени, вечности и бессмертии, о темах, актуальных в любом периоде человеческой истории, которая сама по себе неотделима от истории Земли и Вселенной.

Сходство описываемого с реальностью совершенно случайно и соотносится с действительностью только в объеме воспринимаемой размерности сознания.

Все тексты писались в режиме «онлайн» в интернете, в социальных сетях.

Первая публикация в форме книги — 2016 год. Настоящая публикация — авторская редакция 2025 год.

Снежная Королева. Ключ к Невероятной Тайне

От автора:

Как-то (возможно в прошлую пятницу) после встречи в офисе Российского Трансгуманистического Движения с бывшим монахом Михаилом Барановым (монах Григорий) и антропологом из Канады Аней Бернстейн, где-то в московском метро, в общении о бессмертии, я рассказал об одном человеке, режиссере документального кино, который в своей «двушке» в Свиблово на полном серьезе общался с умершим другом через транзисторный приемник, это было в 90-е годы. «Напишите об этом», — попросила Аня.

Некоторое время потребовалось для формирования кода и вот он записан.

Вниманию читателей предлагается переработанный вариант текста, опубликованного в интернете с 20 июня по 02 июля 2015 года

Вступление. Часть первая

Музыканты настраивают инструменты и знакомятся. Дирижер определяется с выбором главной темы. Зал наполняется ценителями искусства.

Герда становится Снежной Королевой — Тролль делает новое Волшебное Зеркало — Герда общается с Непреодолимым

Герда вошла во Дворец Снежной Королевы и не сразу заметила сложенную из чистых бриллиантов надпись на аметистовом полу, прозрачные буквы, сверкающие и переливающиеся цветными огнями, гласили:

«Мы смогли познать Вечность. Теперь Ты Снежная Королева! Ты Бессмертна и Всесильна! Ты знаешь, что делать!» Герда упала в роскошное кресло из чистого золота и белого меха и ненадолго забылась.

Проснувшись, она призвала к себе Тролля-зеркальщика.

«Вертеться вечно на полюсе, ищите дураков», — подумала она.

«Короче, сделаешь трюмо, в левой створке чтобы отражалось прошлое, в правой — будущее, посередине — возможности, сверху пусть светит два солнца, черное и белое, оставь просто место для них, подставку сделай на двух колесах, вращающихся навстречу друг-другу, обратной стороны быть не должно, две ручки для ускорения восприятия из обсидиана и двенадцать ящичков, по шесть с каждой стороны. Что хочешь за работу?»

Тролль молодел на глазах, куда девался живот и мутный взгляд, поношенный кафтан стал сверкающими стальными доспехами, лысина покрылась длинными густыми пшеничными волосами.

«Госпожа! Вам стоит только захотеть!» Заказ был исполнен тотчас, если это вообще применимо к месту, где отсутствует время…

«Ну вот, хоть какое-то подобие жизни», — подумала Герда, — " а то уже достало это бессмертие и это никудышное всевластие ни над кем»

«Посмотрим, что там, за концом и началом». Герда взялась за ручки и приникла к зеркалу. Никакого начала и конца не было, как бы быстро она не перемещалась, везде что-то происходило, продолжаясь и длясь.

Во дворце было не просто холодно, а очень холодно. Но Герда не замечала холода, не ощущала голода, ее беспокоило только чувство одиночества. Тролль не появлялся, поговорить было не с кем. В какой-то момент игры с зеркалом она столкнулась с непреодолимой преградой.

«Пожалуйста, примите какую-нибудь приличную форму!» — потребовала Герда.

Непреодолимая преграда преобразилась в дракона, кусающего свой хвост, впрочем, вглядевшись, Герда поняла, что он просто свернулся спиралью и медленно вращается, а навстречу ему вращается его кожа, или он сам?! Во всяком случае с этим вращающимся в обе стороны созданием можно попробовать пообщаться.

«Я приглашаю Вас в гости! Заходите!» — приветливо приказала Герда.

«Весьма польщен королевским предложением», — прошипел дракон, — «Но вынужден его отклонить, у Вас слишком жарко.» Герда поспешила продолжить:

«Ответьте, а почему Вы одинаково выглядите во всех створках зеркала?»

«Потому что это не я в зеркале, а всё во мне, и Вы и Ваше зеркало и Ваш дворец»

«Но я же с этой стороны, а Вы, — с той!»

«Это лишь Ваше мнение, которое составляет лишь часть моего, всеобщего»

«А почему Вы прикидываетесь непреодолимой преградой?»

«Потому что нельзя преодолеть то, для чего ещё нет ни чувств, ни знаков, то, что ещё не обрело даже намека, абриса формы»

«Поэтому оно не отражается нигде?»

«Да»

«Но мы же общаемся!»

«Это Вы общаетесь с собственным представлением, отраженным от Всеобщего Я»

«Это утомительно!» — Герда закрыла створки.

«Обычно в этом месте они бросают в зеркало обувь, оно разбивается на мелкие кусочки и маленький осколок, попадая в глаз мальчику, разлучает влюбленных», — подумал Тролль. Но спокойствие Снежной Королевы обещало иное развитие.

Вступление. Часть вторая

Звучит увертюра, музыкальные темы героев настраивают восприятие зрителей, у второй скрипки день рождения, арфа не выспалась, духовые запаздывают, небыстро, четыре четверти, местами рок-н-ролл…

Снежная Королева ломает бриллиантовую куклу — Тролль разрабатывает план действий — Подготовка к Первому путешествию

«Твое зеркало неправильно работает», — заявила Снежная Королева Троллю, -«и почини мою бриллиантовую куклу».

«Начнем с куклы», — рассудил Тролль, — «откуда она взялась?»

«Мне было не с кем поговорить и я повелела бриллиантам собраться в говорящую куклу, но они не держат форму и рассыпаются.»

«Соединить бриллианты в один организм невозможно, — они слишком индивидуальны, а что с зеркалом не так?»

«Я вижу Кая только в прошлом, а в остальных створках нет ни его, ни Снежной Королевы!»

«Но ведь его и не может быть в Вашем будущем, если он не отражается ни в возможностях, ни в будущем, а Снежная Королева теперь Вы, поэтому в Вашем прошлом ее тоже нет, там только Вы, когда были Гердой.»

«Почему, когда ты объясняешь, все становится понятно, а я сама не могу этого понять?»

«Этому необходимо учиться, вот я сам тоже не понимаю, что делать дальше…»

«Почему?»

«Зеркало должно было разбиться.»

«Так, я хочу это понять, если нужно учиться, то я готова учиться хоть целую вечность»

«Попробуйте задавать вопросы, а я буду на них отвечать, что Вас интересует, волнует, тревожит сейчас больше всего?»

«Почему зеркало не отражает реальный мир?»

«Оно отражает весь реальный мир, только тот, который воспринимаете Вы.»

«Может быть попробовать посмотреть на мир другими глазами? Твоими?»

«Моими конечно можно, но вряд ли Вы так чему-то научитесь, я слишком ограничен в восприятии, мое дело зеркала ставить… Но есть у меня знакомые… весьма образованные и опытные существа… позвольте мне поразмышлять…»

«Ой, да сколько угодно, только хорошо бы начать с чего-нибудь не слишком сложного, а то эти стремящиеся в себя драконы утомляют…»

«Хорошо. Можно и несложного.»

«Приказать оленям собираться в путь?»

«Нет, мы же хотим учиться, а не развлекаться, и не охотиться, нам нужно сосредоточиться и перехватить восприятие того, в чьем сознании мы хотим оказаться, чтобы обучиться на его опыте.»

«И как это сделать?»

«Можно прочитать написанную им книгу, но часто она неполна и искажена самим его восприятием, но лучше подключиться непосредственно к потоку его восприятия. Разрешите воспользоваться бриллиантами и золотом?»

«Для чего? Что-то купить?»

«Нет, именно для подключения, и ещё понадобится Ваша корона»

«Да, конечно.»

Тролль отобрал камни по одному ему известным признакам, сделал два обруча, приладил к ним камни и открыл левую створку зеркала.

«В прошлое?» — спросила Снежная Королева.

«Да, наденьте корону, она настроена на мой обруч и на восприятие первого существа, сейчас я буду приоткрывать ящики с нужной стороны, а Вы медленно крутите правую ручку, нам ведь неинтересно его детство и юность… Главное правильно попасть в горизонт, и подключиться к актуальной собственной памяти, а то унесет в общую, распределенную…»

«Как это?»

«Грубо говоря, общая память похожа на океан, память группы на море, а память личности на кристалл соли, там, на границе кристалла и океана, где идет формирование, мы и подсоединимся…»

«Какой соли? Это?» — Снежная Королева подняла один из бриллиантов.

«Да, Готовы?»

«Да.»

Тролль начал приоткрывать ящики, Снежная Королева ухватилась за обсидиановые ручки.

***

Иван Петрович возвращался из магазина на съемную квартиру в дом рядом с американским посольством, мокрый снег падал на вымерзшую вечернюю Москву. «Всё же повезло,» — думал Иван Петрович, — «И недорого, хоть и клопы, и район хороший, считай под охраной КГБ». Он увернулся от упавшего с козырька подъезда снега, открыл дверь, и уперся в лежащее на ступеньках тело, решетчатая дверь лифта открылась, и свет из кабины лифта блеснул на торчащей из тела рукоятке ножа…

Часть первая. Первый Контакт

Марш, две четверти, струнные врут безбожно, барабаны и трубы дают четкий и понятный сигнал

Первый контакт. Никто ничего не понимает — Сумасшедший дом — Связь установлена — Снежную Королеву тошнит

«Ну мы же не виноваты», — заволновалась Снежная Королева, -«нас же там не было!»

«Нет, не было, попробуем разобраться?»

«Конечно! Это несправедливо! Необходимо всё выяснить!»

«Хорошо. Будьте внимательны. Постарайтесь замечать все, что кажется Вам необычным.»

«Ой, да тут всё такое…»

***

Иван Петрович очнулся оттого, что у него брали кровь из вены. «Густая какая», — шептала пожилая медсестра. Иван Петрович попытался подвинуться и приподняться, но не смог, он был крепко зафиксирован к металлической койке вязками из простыней. Было темно. Раздавалось размеренное сопение спящих, и, за освещенным прямоугольником дверного проема была слышна мелодия гимна Советского Союза.

«Полночь», — подумалось Ивану Петровичу. Голова была тяжелая, но было спокойно и присутствовало ощущение чего-то завершенного, законченного. «Ну и хорошо, пусть так», — заключил Иван Петрович и заснул.

Милицию вызвали хозяйки, две старухи, у которых он снимал комнату в трехкомнатной квартире на Новинском бульваре. А милиционеры, видя его состояние, не нашли ничего лучшего, как вызвать перевозку из психиатрической. В сопроводительных документах написали «состояние крайнего возбуждения», но в приемном покое он был вялый и раскоординированный, санитарам пришлось укладывать его в ванную с теплой водой, самостоятельно он тоже одеться не смог. Дежурный врач отметил обеспокоенность, неусидчивость, вялость, раздраженность, сказал, — «поколем витаминчиков, подправим», спросил про алкоголь, табак и наркотики, услышал на все «нет» и кивнул санитарам, — «в девятое».

Иван Петрович до дрожи смертельной боялся милиции и КГБ, больше, чем сойти с ума, и когда его пригласили быть понятым, и человек, показавший какое-то удостоверение, пристально посмотрел ему в глаза, с Иваном Петровиче чуть не случилось самое страшное. Ему показалось, как будто кто-то взялся холодной ладонью прямо за мозг, ледяной холод пошел от темечка к ногам, перехватило дыхание, тело стало резиновым… Человек с удостоверением заметил его состояние, похлопал по руке и сказал, — " Не волнуйтесь, это ненадолго. Меня зовут Сергей Сергеевич, к сожалению никого Ваших соседей нет дома, все на работе. Так что придется немного помочь.»

Сначала опознавали труп мужчины лет пятидесяти в хорошем пальто, костюме при галстуке, заграничных часах, без татуировок и особых примет… Иван Петрович не признал погибшего.

Потом осматривали комнаты квартиры на первом этаже, дверь которой оказалась открытой, и, по мнению участкового, погибший мог из нее выходить.

«Что не факт», — отметил Сергей Сергеевич.

Людей было много, но их присутствия не замечалось, они выходили и приходили, снимали отпечатки пальцев, фотографировали, упаковывали в картонные коробки катушки с магнитными лентами, которых в квартире оказалось множество. «Это не наше», — уловил Иван Петрович чей-то комментарий.

В большой комнате описывали для протокола приборы, занимавшие два стола и расставленные на полу. Какие-то измерители со шкалами, жгуты проводов, полуразобраный телевизор «Темп» со снятой задней крышкой, осциллограф, катушечный магнитофон «Танденберг», компьютер «Коммодор-128», немецкий всеволновой ламповый радиоприемник, два паяльника, канифоль, припой. В торце комнаты стоял огромный проекционный японский телевизор под два метра диагонали. Портативная видеокамера, видеомагнитофон «Сони».

Вторая понятая, продавщица из ларька, только удивленно вздыхала, глядя на эту невообразимую техническую роскошь. Большая комната служила спальней и библиотекой, было видно, что с книгами работали, но записей не вели.

Протокол составляли на кухне, где подоконник был занят пробирками и колбами, пакетами и банками с порошками и реактивами, лежало множество линз и призм разного размера, какие-то штативы, весы и бронзовые песочные часы, в которых медленно сыпался песок. Кроме обычного протокола, Ивана Петровича попросили подписать бумагу о неразглашении и отдельно свои контакты, рабочий и домашний телефоны…

Отпустили почти под утро, спать не получилось.

…

Старухам было 87 и 93, они были родные сестры и, по их словам, девственницы. В молодости они поступили на службу в секретариат ЦК, да так там и проработали до персональной пенсии. Два раза в неделю к ним приходил человек, который представился Ивану Петровичу дальним родственником, но на самом деле смотрел, по долгу службы, чтобы у сестер не было никаких проблем. Старшая уже почти не вставала с кровати, а младшая выходила из дома раз в месяц, в парикмахерскую, где ей делали одну и ту же прическу.

Убирались в квартире по возможности, и когда Иван Петрович заселился в маленькую комнату, смежную с комнатой старшей сестры, то обязанность уборки и доставки продуктов перешла к нему.

День в квартире начинался и заканчивался гимном СССР, радиоточка на кухне не выключалась, к ручкам дверей были привязаны губки, на стенах прикручены дополнительные дверные ручки для старшей сестры, за которые она держалась при передвижении, губки предохраняли стены от ударов дверями.

Газовую плиту Иван Петрович чистил каждые два дня, но все равно младшая умудрялась за день готовки возвращать ее в первоначальный хаос. Хотя готовила только каши и рыбный супчик.

Запах стоял соответствующий, пронзительный, к нему добавлялся ещё отдельный аромат антиклоповой войны, которую пришлось вести арсеналом химических средств. Две клоповые дорожки, похожие на муравьиные, возникали с неизбежностью смены дня и ночи. Но аспиранту-философу деваться было некуда. Подработка в видеосалоне давала минимальные средства, десятку за комнату он отдавал «родственнику», прописка была в общежитии, где работать было просто невозможно, но теперь свободного времени и места было навалом.

Окна кухни выходили на стену американского посольства, у стены, в переулке, отстаивались автомобили уехавших домой дипломатов. Они уже были заранее распределены по негласной очереди среди сотрудников УПДК (управление по делам дипломатического корпуса).

Иван Петрович писал монографию о сознании, вернее думал, что писал. Всё было в «подвешенном» состоянии. Он бодро начал, но после полугода работы понял, что, или не дозрел до заявленной темы, или ему не хватает источников, литературы. Материализм был диалектическим, и постоянно срывался на мистику. Он ушел в академический отпуск.

…

Молодой холеный санитар с маникюром, пахнущий огурцовой водой, отвязал Ивана Петровича от «шконки» — металлической кровати, выдал халат, тапочки и полотенце. Показал, где туалет, махнул вдоль длинного коридора рукой, — «Там столовая, процедурная, обход в 10 часов», сел в кожаное квадратное кресло на выходе из палаты и уткнулся в «Московский Комсомолец».

В палате не было двери, Иван Петрович оделся, пересек два метра коридора и открыл дверь в туалет, словно портал в другую вселенную.

В зарешеченном окне гремел вентилятор, слева стояли раковины и унитазы, напротив, на лавке и на корточках сидели пациенты и курили.

«Здравствуйте всем», — произнес Иван Петрович, и почему-то добавил, — «Как там в Мозамбике?»

«Этого не трогать», — приказал человек в боксерской майке и татуировках, сидевший у окна, не глядя на Ивана Петровича.

«Здравствуйте, профессор, курите?» — спросил пациент помоложе. Остальные не обратили на него внимания.

«Нет, спасибо», — Иван Петрович открыл кран с холодной водой и опустил лицо под плотную, освежающую струю…

***

Снежную Королеву трясло и тошнило.

«Какая гадость!» — шептала она.

Часть вторая. Ситуация проясняется

Марш продолжается, две четверти, темп замедляется,

музыканты наконец-то начинают сыгрываться и замечать друг-друга

Ситуация проясняется. Клубок разматывается — Тролль задумывается над неразрешимой проблемой — Ветер перемен несет новости

Снежная Королева и Тролль молчали и пережидали неожиданно возникшую неловкость. Всё же подсматривать не совсем правильное занятие. Даже если оно жизненно необходимо, в чем оба засомневались.

***

«Борис», — человек с наколками протянул руку для рукопожатия.

«Иван Петрович», — пожал руку Иван Петрович.

«Что, Петрович, родственники ментам сдали?»

«Хозяева квартиры, бабушки»

«Белая горячка?»

«Не пью, нервный срыв, убийство было в подъезде, КГБ, всю ночь протоколы писали»

«На Новинском? Ножевое?»

«Да»

«Преподаете?»

«Нет, пишу кандидатскую»

«О чем, если не секрет?»

«Когнитивные искажения сознания в религиозных практиках, хотя уже и не уверен…»

«Старухам надо было на время избавиться от Вас, иначе бы они просто скорую вызвали», — Борис с удовольствием затянулся сигаретой, — «Тут с когнитивными то все, по религиозным двое только, но вообще клоунов насобирали как для тебя специально, подопытных…» — Борис засмеялся и закашлялся, — «С лечащим врачом аккуратнее, лишнего не говори, а то он творческий, любит опыты проводить и сложности усложнять…»

«А откуда Вам про убийство?»

«Специфика жизни, когнитивное искажение», — закашлялся Борис, — «Извини, пойду на хозблок, давай поднимайся в палату ближе к выходу, будешь гулять не под конвоем, но меньше двух недель даже не рыпайся, закон».

…

Стол заведующего отделением, лечащего врача, профессора, заслуженного врача РСФСР, Владимира Валериановича Попова, являлся чем-то средним между алтарем, столиком для колдовства и пультом управления. Книжечки, шкатулки, ручки, часы, барометр, и множество каких-то совершенно невероятных предметов от шишек и орехов до мумий мелких животных были расположены на столе в каком-то завораживающем, магическом порядке. И все неуловимо подчинялись и указывали на владыку, лысого, крупного мужчину с выпуклыми строгими глазами.

«Ну что ж, тем не менее, просто так к нам не попадают, за Вас вот хлопочут», — Владимир Валерианович показал в сторону окна, — «но закон есть закон.»

Спиной к свету сидел знакомый уже Ивану Петровичу Сергей Сергеевич, он как-то уменьшился в объеме, и, показалось, даже заискивал, здороваясь.

«Ну вот, я вас ненадолго оставлю», — Владимир Валерианович вышел из-за стола, который без своего владельца превратился в свалку барахла.

Сергей Сергеевич бесцеремонно подвинул артефакты в сторону, облокотился и доверительно приблизился.

«Ситуация заключается в следующем, квартира не имеет отношения к убийству, да и само убийство видимо инсценировка, понимаете, вскрытие показало смерть от естественных причин, а нож воткнули уже в мертвое тело… У нас к Вам небольшая просьба, я понимаю, стресс, всё такое, но тем не менее, когда поправитесь… Могли бы Вы познакомиться с хозяином квартиры поближе, понимаете… Мы посмотрели так сказать Ваше дело, видите ли, он тоже занимается сознанием в некотором роде, как бы, понимаете, Вы теоретик, а он как бы практик…»

«Так что же он практиковал?»

«Не знаю как объяснить, уж лучше Вы сами, в общем, на изъятых пленках, мы их вернули конечно, понимаете, только шум радиоэфира, но когда их воспроизводили наоборот и на ускоренном воспроизведении, в несколько раз, то, это, в общем, напоминает плач и крики и отдельные фразы странные, так вот наши эксперты не в курсе, а вот Ваши работы, по странному совпадению…»

Сергей Сергеевич даже вспотел..

«Мы готовы даже оплатить по совместительству или как Вам удобно, хотя бы теоретические какие-то подходы, понимаете… Ситуация заключается в следующем… То есть, мне не хотелось бы говорить, и в общем, это неправильно, но там есть записи, разговоров, которые можно разобрать и достаточно ясно, о какой-то глобальной катастрофе. Приближающейся неотвратимо. Понимаете…»

У Сергея Сергеевича глаза раскрылись вполлица, и сам он стал выглядеть ребенком, попавшим в непонятную, новую ситуацию, вызывающую непомерное удивление.

«Понимаете…", — прошептал он ещё раз, -«глобальную»…

«Американцы?» — спросил Иван Петрович

«Исключено», — они не знают этого языка…

«Какого?»

«Там на древнеславянском, мы весь Союз перетрясли, одного только нашли который со слуха смог разобрать»

«А сам хозяин?»

«С ним нельзя, запрещено, строго запрещено нам, поэтому вот к Вам просьба большая»

«Ну как то совсем мало информации. Кто, что, когда…»

«Да, да, все будет, любая информация, любая помощь»

«Так может катастрофа то уже, того, была, если древне…»

«Там точные даты и имена, и фамилии, и должности», — лицо Сергея Сергеевича побелело, -«вот Вас выпишут, пожалуйста, потерпите, Вас хорошо отрекомендовали на кафедре, спасибо, спасибо…»

«Хорошо, давайте попробуем, раз так.»

«Спасибо, до встречи, спасибо.»

Сергей Сергеевич сунул влажную холодную ладонь, было видно, как ему физически полегчало…

…

Борис долго хохотал-кашлял, повторяя «задом-наперед, на скорости, на древне славянском»…

«Слушай Петрович, в Белых Столбах до сих пор держат группу физиков-патриотов, которые предлагали закапывать ракеты соплами вверх и рассчитали угол закапывания, при котором Земля тормознет и Америку смоет цунами,» — ха-кха-кха, — «Слышь, говорят всю лабораторию приняли на вязки и сульфазин в пять точек… Слышь, где дурдом, а? Про старух сказал ему? Нет? Ну и зря. Ну сам допрет, не бином Ньютона»

***

Тролль оживился.

«Что? Какая катастрофа?» — Снежная Королева встрепенулась, — «Насколько Глобальная?»

«Катастрофа совершенно не причем, какой способ, это же почти готовое решение нашей проблемы!»

«А у нас разве есть проблема? Что за способ?»

«Терпение, моя Королева, терпение»

«Этого добра у нас… я утомилась!»

Timeout

Антракт. Боссанова, лонж, зал проветривается, актеры,

оркестр и зрители рванули по естественным надобностям…

Перерыв. Перезагрузка — Тролль начинает подготовку к эксперименту — Снежная Королева учит новые слова и удивляется

«Очень много всего разного, нужно всё это обдумать…» — Снежная Королева собрала из разноцветных бриллиантов игрушку-головоломку и крутила ее в руках, озаряясь разноцветными всполохами света..

«Разрешите, я Вас покину, необходимо кое-что предпринять», — Тролль закрыл створки зеркала и задвинул ящики.

***

Иван Петрович лежал на кровати и внимал собственному состоянию. Его перевели в пятую «выписную палату», где находились «здоровые» больные, готовившиеся к выписке. Но и среди них он занимал особое положение, ему не надо было проходить комиссию на нетрудоспособность, он не был под наблюдением и ему не давали нейролептики.

Более того, во время обеда он сидел за особым столом, ему можно было в любое время пользоваться ящиком с домашними продуктами, гостинцами, приносимыми во время посещений родственниками, смотреть телевизор, читать.

Выше его в местной иерархии были только Борис и его друзья-знакомые, они имели свободный выход из отделения в любое время, у них были какие-то товарообменные дела с персоналом, и они находились в постоянном, но малозаметном, скрытом от невнимательного взора движении.

У них имелись копии всех ключей от всех дверей отделения, даже ключ и печать от шкафчика с наркотическими препаратами.

Борис подмигивал Ивану Петровичу, проходя неспешно мимо дверного проема.

Иван Петрович закрывал глаза и растворялся в звуках, неожиданно открывшихся его слуху, кроме звуков отделения, — покашливания санитара на посту и шелеста его газеты, бредового монолога идиота в первой палате, повторяющего одну и ту же фразу безостановочно, как молитву («мама-папа-баба-деда-дообеда-дообеда…), звуков текущей воды в туалете и открывающихся дверей, он слышал потрескивание стекол в окне, нагревающихся солнцем, скрип тормозов скорой у приемного покоя, шелест поземки по дорожкам больничного сквера, гудение машин на дороге за больничным забором, перестук колес поезда где-то у горизонта.

Проваливаясь в сладкое полузабытье он слышал невнятное «скорый Москва — Казань, первый путь, вторая платформа», «начинаем передачу «по заявкам тружеников села», «тридцать девять ноль семь эм а а, михаил алексей алексей, черного цвета москвич четыреста двенадцать», и, совсем падая в тягучий водоворот «девяносто шестой, не спите, продолжайте наблюдение»…

В послеобеденном сне Ивану Петровичу приснился отраслевой журнал «Вестник управления народным хозяйством», он открывал его серую обложку с большими красными буквами и пытался читать передовую статью, заголовок еще поддавался фиксации «Навстречу съезду КПСС», но дальше буквы сливались в полосу, и понималось только одно слово «решение», которое к концу сна преобразовалось в «сориентироваться».

«Сориентироваться» — произнес вслух Иван Петрович и проснулся. Идиот Коля сбежал от санитарского надзора и смотрел на Ивана Петровича недвижимым взглядом.

«Число, месяц, год?» — спросил Коля.

«23 декабря 1988 года» — ответил Иван Петрович.

«Пятница!» — радостно сообщил Коля, брыкаясь в руках санитара.

«Робинзон», — подумал Иван Петрович…

В холле мерно тикали настенные часы и работала радиоточка, рассказывая трудящимся великой страны о достижениях и победах. День медленно перетекал в пятничный вечер, заходящее солнце освещало потертый линолеум коридора.

«У Вас тоже голоса?» — к Ивану Петровичу подсел новенький пациент, крупный мужчина с редкими волосами, — «Михаил Михайлович, инженер»

«Нет, у меня невроз»

«Счастливчик, а мне дают такие таблетки, что все совсем запутывается…»

«А голоса?»

«Так в том-то и дело, что я теперь сомневаюсь в их, так сказать, существовании»

«Пропали?»

«Слушайте, а как Вы можете определить, свой внутренний голос, когда вы о чем-то рассуждаете, или „голоса“?»

«Теоретически предполагается, что возбуждаются участки коры головного мозга, которые не контролируются, и врачи тормозят химией весь процесс мышления, снимая на время само возбуждение»

«То есть подавляют само мышление?»

«Да, получается так.»

«Возбуждение, кора, самое поганое, что всё это действует на всё тело.»

«Всё же связано, нервная система, дают же корректор, который восстанавливает связь с позвоночным отделом.»

«Паркопан?»

«Ну наверное, я не силен в названиях, мне только витамины дают.»

«У них тут всё — «витамины.»

…

Сестра-хозяйка вынесла из кухни подносы с хлебом, вареной свеклой и разлитым по стаканам кефиром. Пациенты потянулись в столовую.

…

Ежевечерний чифир затеялся раньше обычного. В 800-граммовой банке из-под каких-то консервированных овощей братской Болгарии или Венгрии разводилась холодной водой 50-граммовая пачка грузинского чая «высший сорт» за 30 копеек, кипятильник из лезвия бритвы «Нева» подсоединялся проводами к патрону вывернутой лампы освещения в таулете, лезвие опускалось в банку, нескольких секунд хватало довести смесь до кипения. Чифир сцеживался в кружку, нефеля (спитой чай) отдали жевать идиоту Коле, он чувствовал себя главным на этом празднике, пуская коричневую слюну…

«По два глотка»…

Кружка пошла по кругу. Чай конечно не вызывал никакого опьянения, но «приводил в чувство», создавал настроение…

«Ну что, Петрович, как тебе наш институт проблем сознания?» — Борис окинул взглядом собравшихся в туалете, — «Полный фарш, на любой вкус… Валерианыч — колдун на них свои магические пассы тренирует»

«Хороший врач, не издевается, в седьмом вона электрошоком лечат», — высказался худощавый человек, бредивший, что он инопланетянин с Марса…

«Да тебя бесполезно шоком, вот колдуну и отдали», — засмеялся Борис…

«Стол у него замечательный», — вставил Иван Петрович

«И голова такая же, как стол, набитая хорошо отсортированным мусором», — Борис затянулся папиросой, выпустив струйку явно не табачного дыма, — «Тянешь», — предложил он «косяк» Ивану Петровичу,

«Нет, спасибо»

«Зря, хорошо оттягивает, напряжение снимает, вон Вовка хохочет с него», — Борис кивнул на своего молодого товарища…

«Короче, Петрович, твой Сергей Сергеевич успел сбыть уже видеоаппаратуру с хаты на Новинском, поэтому и тёр тебе по ушам за катастрофу… Хозяин хаты числится за седьмым управлением, они прижали следователя как следует, война, как водится, не разобрались кто чьё, труп, труп, убийство… и подставил вон Вовкиного кореша, через кого сбывал железки, сука беспринципная, губит жадность фраеров. А видак поставили в «комок» на Маяковке, его через час забрали…", — Борис мечтательно задумался, — «А этот хрен с квартиры что-то не поделил с кураторами своими, или вообще не в курсе событий, ты к старухам лучше не ходи пока, слышь, они под серьезный колпак попали, веришь, нет?»

«Да не знаю, как-то странно, протокол, обыск, всё официально, как можно…»

«Поспешил Сергей Сергеевич, подумал, что задним числом всё закроет, соорудил себе машину времени в отдельно взятом РУВД…» — кха-ха-кха, — «Сначала, видишь, дело, а потом, по факту оставшегося, исполнение документации, вот так сволота у них вся страна трудится, бумажные твари…»

Борис кивнул Вовке, тот ловко взобрался с унитаза к потолку, отодвинул кусок штукатурки на стыке потолка и стены и достал связку ключей.

Санитар спал в холле на диване, дежурная санитарка закрылась на ночь в процедурной, дорога на волю была свободна.

Из бесшумно открывшихся дверей на мгновенье потянуло холодом морозной улицы.

…

В три часа ночи Иван Петрович собрался в туалет и в коридоре столкнулся с неразлучной парочкой, от них пахло вином и хорошими духами.

«Ну да, ты не пьёшь», — Борис прятал что-то за поясом, — «смотри, Йогу ведут к нам», — кха-кха-кха…

«Мир вам!» — в туалет вошел вновь прибывший, атлетически сложенный молодой человек высокого роста с белыми длинными волосами..

«И тебе, придурок», — ответил Борис, — «Ты же только вышел недавно, что опять не поделил со вселенной?»

«В это полнолуние произошла смена эпох», — совершенно серьезно произнес вошедший, — «Сегодня одна Юга начала сменять другую, меняются смыслы существования»

«А ты причем?»

«Я должен находиться в центре событий»

«Так тебя откуда привезли? С Лубянки?»

«Нет, с Красной Площади, я собирал мандалу «Совершенство Мира»!

«Ладно, хорош врать, коньяк будешь?»

«Да»

«Валюта?»

«Нет, книги»

Йога сел на лавку, поджав под себя ступни, как истинный йог и налил в себя из бутылки, закинув голову назад..

«Ну, ну, что ж за книги такие, которые на „Волгах“ с оперативными номерами читателям привозят?»

Йога долго молчал и смотрел внимательно на Бориса и Ивана Петровича..

«Похоже я все таки попал в центр событий», — сказал он, слезая с лавки, подошел к раковине и стал умываться..

Мокрые руки Йога вытер о волосы и снова разместился на лавке и закрыл глаза.

«И вот, други мои, наступил час ликования, поскольку ушло всемирное зло…»

«И унесло всё мировое добро», — подхватил Борис, — «волосы перекисью красишь?»

«Есть ещё?» — Йога допил коньяк, и стало заметно, что его трясет мелкой-мелкой дрожью…

«Любимая девушка превратилась в кошку» — глубокомысленно заключил Йога

«Мурка, моя мурка…", — прошептал-пропел Вовка

«Да, и отверзлась бездна…»

***

«Мандала, — это такие симметричные узоры, как в калейдоскопе? Из разноцветных камней и песка?» — Снежная Королева задумчиво оглядела интерьер дворца..

«Да, узоры», — задумчиво подтвердил Тролль, — «Кому и радиосхемы — узоры»

Клуб Одиноких Сердец

Антракт продолжается. Рэгги, ритм и блюз, зал постепенно заполняется, актеры разминают лица, в оркестровой яме непринужденно исполняют хаос…

Перерыв длится. Тролль делает второе зеркало — Дворец перестраивается

— Снежная Королева пробует новый способ власти

«Королева, прикажите сделать второе зеркало,» — попросил Тролль.

«О! Такое же?»

«Не совсем, оно создаст необходимый эффект и мы сможем не только наблюдать, но и попробовать направлять события»

«Это было бы неплохо, а то всё слишком затягивается. Приказываю тебе создать Необходимое Зеркало!»

***

«Муза кинула своего Поэта», — продолжал Йога, — «Догнаться нечем? Так сплющило, что ничего не ощущаю, как в консервной банке…»

«Если только спирт в ординаторской взять», — предложил Вовка

«Приступ?» — Борис посмотрел на Йогу, — «Прижмешь Колю?»

«Идиотика нашего? Конечно, не вопрос.»

Йога склонился над спящим Колей, тот задергался и стал хватать воздух широко открытым ртом, издавая хриплые взвизги-хрипы.

Вовка побежал будить санитара. Санитар бросился стучать в ординаторскую. Дежурная сестра выскочила уже с заряженным шприцем, и Вовка, подождав, когда они оба скроются в первой палате, быстро изъял необходимое. Борис контролировал коридор, пока Вовка перемещался.

Все успокоилось очень быстро, Коля блаженно заснул после укола. Сестра поворчала и выговорила санитару, — «плохо смотришь». Тот пытался оправдываться, но не получив ответа, походил по опустевшему коридору, посмотрел на спящих, заглянул в пустой туалет и выключил вентилятор.

…

К четверке бодрствующих присоединились марсианин и Михаил Михайлович, принесший к общему столу пакет пряников.

Поллитровая бутыль темного лабораторного стекла пошла по кругу. Михаил Михайлович приложился последний и удивленно воскликнул, —

«Как пошло! Не обжигает! Прямо здесь потеплело только», — он потер грудь

«Ну что, други,» — Йога успокоился, — " каким ветром нас собрало в эту дружную кучу? Кто создал эту волшебную тягу, заставившую соединиться одинокие сердца?»

«Вот, профессор», — Вовка показал на Ивана Петровича, — «всё он, ищет чего-то…»

«Что ищем, профессор?»

«Да ничего особенного, вообще ни сном, ни духом, писал работу о искажении сознания, и вот результат…»

«Не дописал? Не дали?»

«Нет, сам оставил, мало данных, а то, что есть, не удовлетворяет…»

«Ага, имеем неудовлетворенное желание, у кого какие предложения?»

«Надо помочь, но неизвестно чем», — сказал Вовка

«Тема ясная, сознание и его искажения, прямо по делу, вот и попросим начать ее освещение самого молодого, Владимир, просим Вас начать»

«Ну что. Что я. Зачем?!»

«Давай, давай, колись, " — Борис, смеясь, подтолкнул Вовку..

«Ну значит это. Сознание, это когда думаешь, вот, душа, значит и тело. А искажения когда в непонятку попадешь, думаешь одно, а на деле по другому, или кто порчу наводит, или спецом направляет, или гипноз, или делаешь неправильно, типа грех или карма, тогда надо молиться и просить прощения, и тогда душа сможет переродиться в другое тело и типа в прошлом ты был животным, а в другой жизни станешь генералом. Правильно?»

«А кто судит, генералом или не генералом» — спросил Йога

«Типа бог и ангелы и святые, там целая свора их, в раю», — засомневался Вовка, — «И в аду тоже, и дьявол все мутит, бесы там»

«Офигенно!», — одобрил Йога, все засмеялись, — «Цельная и непротиворечивая концепция, как Вам, профессор?»

«У 99% людей именно такое представление, смесь штампов и суеверий»

«Ага, когда надо у них бог, когда не очень — дьявол», — Борис закурил и продолжил, — «Сознание формируется наследственностью и жизнью. Вот я родился в зоне, в год остался без матери и отца, она понесла от конвойного, чтобы себе жизнь облегчить, а потом покушение на побег, ее ранили и она не выжила, а этот запил и тоже в месяц убрался», — Борис затянулся глубоко и его передернуло, — «Так что мне очень рано пришлось включить сознание на полную катушку, книг много было в библиотеке. Я почему-то думаю, что сознание, это какой-то вид связи, что ли, типа сеть, узлами которой люди являются, вот тут недавно про какие-то компьютерные сети рассказывали, да и сам по опыту, понимаю, чувствую, как это организовано. Но никакого бога конечно нет, это ленивые и бабы ведутся, чтобы самим не думать…»

«Прелесть! Великолепно! Сеть! Гениально! Как Вам, профессор?»

Иван Петрович одобрительно закивал головой, — «Общество как высшее проявление сознания, коллективное, совместное творчество, цивилизация основана именно на коммуникациях, без связи ничего не получается, это точно»

«Кто ещё желает высказаться?»

«Вообще-то сознание с точки зрения материализма является свойством эволюционно развивающейся материи, "- начал Иван Петрович, -«Но я то и уперся в диалектический материализм, который к материализму похоже мало относится, поскольку сам не развивается, а является набором догм, как религия, то есть идеализмом, и борьбу классов, которая к сознанию вообще не относится, там битва за справедливый раздел награбленного»

Борис захохотал, на него сообщение подействовало сильнее всех, —

«Точно, красные придут, — грабят, белые придут.. кха-ха-кха…»

«Как же, отрицание отрицания, борьба и единство и переход количества в качество?», — Михаил Михайлович засомневался.

«Это отражения социальной жизни и развития личности в социуме,» — ответил Иван Петрович, — «свойственно всем процессам в мире, внешние свойства взаимодействий…»

«Ага», — радостно потер ладони Йога, — «Не зря сидим, вот и вытащили кончик проблемы, применяем неправильные методы исследования, да?»

«Похоже»

«Лучами надо», — подал голос «марсианин», — «Три, четыре луча в точку пересечения, создают вещество, которое пытается себя осознать, главное с зеркалами не играть, они то и искажают».

«Вот!» — воскликнул Йога, -«Мы и пришли к отражениям и искажениям»

«Давайте расходиться», — Борис встал с лавки, — «Пересменок скоро, Вовка, воды налей в пузырь и верни на место, сможешь?»

«Да»

«А мне? А я?» — Йога или обиделся, или сделал вид.

«Ладно, ладно, тебе-то зачем?» — улыбнулся Борис, — «Отдыхай»

«Слышал, Петрович? Отдыхай! А от чего оно отражается и искажается? А? Почему левое и правое, а? Почему в спираль уходит?»

«Не время, товарищ!» — марсианин встал на унитаз и выкинул руку в приветствии. Все засмеялись…

***

«Хочу сделать перестройку дворца», — сказала Снежная Королева, -«Основная часть в виде шара, гостиная овальная и окна больше, чтобы видимость увеличить»

«Да, да, воля Ваша», — Тролль возился со вторым зеркалом, вдвое больше первого и установленного напротив него, без створок, но вогнутой формы, — «Вот, Ваше Величество, теперь наши возможности влияния усилятся, разрешите запуск?»

«Погодите, насколько Вы уверены в необходимости этого? Лично мне почти всё понятно. Последний визит был очень ценным. Действительно, если есть высшая сила, которая заставляет рафинировать сущности и трансформировать их перед переходом в другой уровень существования, то чем нам это поможет?»

«В том то и дело, что эта сила заключена внутри Вас, также как внутри каждого, даже не заключена, а собрана, структурирована, и если Вы ничего не преодолеваете, то просто прекращаете жить и превращаетесь в дорожную пыль, или застываете камнем, и эта сила растворяется и никакой трансформации не происходит, в Вас потенциально созревает новая личность, но ее необходимо правильно направлять в развитии.»

«Надеюсь, Вы не про эротику?»

«Нет, смена поколений свойственна живущим, а не бессмертным»

«То есть снова ничего не понятно?»

«Но мы ведь многое уже изучили»

«Ну да, хорошо, но сначала перестроим дворец. Окна круглые, а как вы считаете, рамы как сделать, крестом или полумесяцем? И эти звезды на потолке, может действительно добавить лучей?»

Второй круг

Кульминация. Хэви металл, разрушение психики, декорации выглядят случайным хламом, игра актеров издевательством…

Второй акт. Тролль выходит из себя — Снежная Королева превращается в кошку — Всё опять сначала

«Здесь ничего невозможно перестроить», — усмехнулся Тролль, — «Кто только не пытался, чтобы здесь что-то изменить, необходимо сначала изменить позиционирование, а чтобы изменить позиционирование, нужно изменить себя, а чтобы себя изменить необходимо внешнее либо внутреннее воздействие, искажение, флуктуация, сообразное необходимым изменениям»

«Но мне же пришло в голову „перестраивать“, откуда оно взялось?»

«Точно! Как я не заметил, оно же проникает с подключением! И если мы включим второе зеркало, чтобы влиять на его поведение, то хлопот не оберешься!»

«То есть я заразилась тем сознанием?»

«Я не доктор, я мастер зеркал, Тролль, Вы не заразились, Вы стали воспринимать сигналы того, подключенного мира, как реальные, исходящие из нашего»

«А если я подключусь к восприятию, ну не знаю, кошки, то буду воспринимать как она, а бриллианта?»

Снежная Королева схватилась за ручки и Тролль не успел ничего предпринять. На троне, в белой мишуре сидела черная гладкая кошка с длинными ушами и огромными голубыми глазами. Она не отрываясь смотрела на Тролля.

«…!!!» — Закричал Тролль и бросился ко второму зеркалу. На включение ушла секунда и ещё пять на поимку кошки и усаживание ее в фокус.

«Почему кошка? Я хотела в бриллиант!» — Снежная Королева возмущенно поправляла корону, смотрясь в выключенные зеркала.

«Потому что в исходном коде Вашего сознания нет кода бриллианта, он внешний код по отношению к Вам, встречный.»

«А кошка есть?»

Тролль промолчал.

«Красивая хоть кошка была?»

Тролль включил зеркало и настроил в прошлое.

«Какая прелесть!» — захлопала в ладоши Снежная Королева.

«Прелесть, прелесть, с такими вещами не играют, прошу Вас всё же слушаться меня, мы в необычной реальности и должны понять, как продолжить начатый процесс, и не только продолжить, но и не разрушить ничего. Вы ведь не хотите здесь застрять навечно, иначе не вызвали бы меня!»

«Ну Вы Мастер! Вы и делайте!»

«Но если Вы будете так себя вести, то я не смогу ничего сделать! Вы должны помогать, хотя бы не мешать! И слушать и пытаться понять!»

Тролль внимательно посмотрел на Снежную Королеву и добавил, —

«Хотя бы делайте вид, пожалуйста…»

«Хорошо, я хочу отдохнуть» — Снежная Королева сняла корону и запустила ей по аметистовому полу, бриллианты брызнули во все стороны.

***

«Сначала я долго переживал идею Канта о разном восприятии времени и пространства разными существами», — Йога лежал на соседней кровати, задрав ноги в кроссовках на спинку.

Суббота заканчивалась, пациенты проводили родственников и сидели в холле и столовой, уничтожая гостинцы и наблюдая в телевизоре футбольный матч…

«Потом прочитал всего Кастанеду с его магическими заморочками и понял, что это тоже о восприятии. Ну, Священные Книги нам вообще ничего не дают, это очень древние и очень наивные произведения, напоминают курсовые работы, видно что откуда-то списано, либо конспектировано с голоса, а потом сильно правлено поколениями переписчиков. Платон, Аристотель, киники и стоики и прочие греки уже ближе, но мало что дают, поскольку тоже теоретики и фантазеры, цитируют друг друга, рассматривают с разных сторон ранее написанное…»

«Вообще многие построения философические напоминают «сферического коня в вакууме», — продолжал Йога, сев на корточки, — «Кроме Лема конечно, вот уж поляк дал жару, один из немногих, разрабатывавших отношения в реальности, а не в модели. Пока случайно не наткнулся на Вернадского. Гений, гений, биосфера-ноосфера, проспект именем назвали, но никто толком не знает кто и что. Не любят у нас умных и не принимающих слова на веру. Он же марксизм ещё в 1937 приложил и партократию всю с диалектикой. Ну и Норберт свет Винер, «кибернетика — продажная девка империализма» … Искать виновных бессмысленно, вояки и подрастающая молодёжь всегда лучше всех знают как устроена вселенная и готовы ее покорять днем и ночью, но других лишают даже источников альтернативного знания».

«Это есть», — согласился Иван Петрович.

«Вот. Значит Вернадский, который ссылался на Бергсона, говорит про длительность взаимодействий, процессов, а не абстрактное время, которого не существует отдельно. Потом он делит научное восприятие на несколько картин мира, Ньютона, Эйнштейна-Планка и представление натуралиста, построенное на конкретно добытых и подтвержденных фактах. Так вот, по факту есть два мира, которые движутся навстречу друг другу, пересекаясь и взаимодействуя, живое преодолевает распад неживого, пользуясь этим распадом для собственного существования, он даже вывел формулу скорости движения живого вещества, по поколениям. Ну про распад и так всем уже понятно, радиация и так далее…»

«А сознание формируется реакцией на поступающие извне сигналы и их фиксации в символах?» — Иван Петрович привстал на кровати.

«Абсолютно, свет души моей, Иван Петрович!» — засмеялся Йога, — «Остановись мгновенье, ты прекрасно! Захват сигнала, удержание, отражение, — никакой мистики, чистая хрустальная физика! А тело человеческое, — память эпох и миллиардов соединений, захватов и отражений, память, многоуровневая, иерархическая, сколько там у Виргилия кругов было? Столько, сколько „чакр“? Неважно, обратная связь, кибернетика, управление…»

«Смотрим дальше», — Йога замолчал, — «А дальше поле непаханное.»

«И вот, в одном советском институте, филиале ГУЛАГА, свободной страны, защищенной вышками и пулеметами, находится мастер-ломастер, некий хрен Круглов Георгий Семенович, который изобретает железку, позволяющую ее владельцу, по его словам, подключаться к любому событию во вселенной, поскольку вся вселенная состоит только из зафиксированных событий, то есть является бездонным накопителем всеобщей памяти, и он сочинил некий адаптер, помните, у Стругацких есть такой персонаж, который что-то делает, а как и почему, — не знает. Ну, это не новость, у нас вся физика такая, кто случайно пластину засветит, кто генератор скрутит, кто силовые поля углядит…

И вот этот хрен начинает тихо сходить с ума, потому что его суперсковородка начинает выдавать результаты из будущего, то есть принимать сигналы от ещё не произошедших взаимодействий, но только в его присутствии. А у других ничего не получается. И от него постепенно избавляются. Типа мошенник и плут. А он не только ничего с этого не имеет, но и свои деньги тратит на аппаратуру и т. д. В общем, роман о вечной любви пряжки, головы и пятой точки, выгоняют его из института. Но уже не 37-й, не расстреливают. И подбирают его добрые люди и просят наладить небольшое предприятие по угадыванию всего лишь кое-чего, но жутко необходимого, обещают ему всякого, и договариваются.»

Йога замолчал надолго.

…

В палате, словно в отдельной. запаянной капсуле стало тихо, звуки из коридора доносились как сквозь вату. Казалось, двое в палате отсоединились от всех, и находятся в совершенно в другом, параллельном мире.

«Егорка требует только квартиру рядом с американским посольством и всякое барахло недорогое, ну и питание. Результаты выдавать начинает с достоверностью очень высокой. Рентабельность предприятия зашкаливает. Добрые люди обзаводятся добром, что не уходит от внимания соответствующих людей в погонах и которые по призванию…»

«Вроде Бориса? Лотерея?»

«Ну этот вообще отдельный экземпляр, Снежный Человек. Три года в тайге жил, пугал геологов. Не только, ну да, похоже, всё легально, комар носа не подточит. Но Егорка. Он же сын своей страны. Патриот. Он же не только какими-то вибрациями пользовался, как объяснял, какие америкосы применяли у себя, он же сука идейная вел против них войну! Сводил счеты! Понятное дело, что его деятельность была оформлена как засекреченная операция, так что официально у коммунистической власти к нему никаких претензий, посмертный орден выписан давно и лежит в сейфе начпокадрам, но у других свои методы, не один он интересовался американской прослушкой. Ну и американцы получают информацию, что их домик вовсе не домик, а открытое шале без стен и секретов. И сворачивают свою аппаратуру. И всё это происходит в этом нашем трясучем 1988 году…»

«И что бизнес?»

«Бизнесу крышка, но этого мало, надо же обязательно найти виновных в прозорливости коллег из-за океана, вот в чем проблема»

«А коллектив хочет продолжения банкета»

«Именно, совершенно точно, дорогой Иван Петрович! А Егор Семеныч не просто мастер-ломастер, но личность творческая, развивающаяся. И ладно бы мог отфиксировать свое понимание в чертежах и технологических схемах, так нет, не умеют они…», — Йога размялся и сел в позу лотоса, —

«В общем, созрел некий план по переносу лаборатории в другое место и сохранению так сказать, творческого потенциала. Но тут наступают события, свидетелем которых Вы, Иван Петрович и становитесь…»

«Так что, он не мог их предсказать?»

«Нет, там для такого требуется вычислительная мощность серьезная, он предсказывал простенькие «вилочки», на «веничек» вероятностей не тянул…

«Ну а я-то чем могу помочь?»

«Вы общались с бабушками и их племянником, давайте посидим, поговорим, может что вспомните, необычное, но незамеченное, труп этот из Вашей квартиры, и нож тоже, прямых улик нет, но косвенных достаточно, чтобы пионэры покрошили престарелых леди в лапшу. Надо этого не допустить и скормить официозу более менее приличную тему, а Вам я лично обещаю доступ к любым документам и информации и если захотите, теплое и доходное место в секретном институте. По рукам?»

«Ну ведь выбора то нет?!»

«Выбор всегда есть… Давайте так, в понедельник Вас выпишут, Вы подумаете, может вспомните что, а там посмотрим, будем на связи».

В палату вошел Борис, —

«Воркуете голуби? Вовку не видели?»

***

«Хочу опять в кошку…» — Снежная Королева взялась за волосы руками и развела их в стороны…

«А я в бриллиантовую крошку», — Тролль становился всё грустнее и грустнее…

Ещё круг перед концом

Кульминация длится. Медленный танец, подготовка к финальной части,

открывается второе дыхание

Третий акт. Тролль в тупике — Снежная Королева предлагает решение —

Дворец пустеет

«Я тоже теперь мало что понимаю, моя теория не дает фактических результатов» — Тролль отключил все зеркала и закрыл створки.

«Может поменять форму?» — предложила Снежная Королева, — «Что-нибудь замкнутое, в котором можно избежать влияния и зеркального воздействия извне?»

Тролль оживился, — «Ну конечно, яйцо!»

«Только выложите внутри бриллиантами и золотом!»

«Само собой!»

«И внешнюю поверхность отполируйте!..»

***

По коридору ходили больные, медленно и беззвучно, марсианин и Михаил Михайлович добыли где-то сосновые веточки и несли их перед собой, встречаясь, кланялись друг-другу, касались веточками и, смеясь, поздравляли друг друга, — «С Рождеством!»

«У меня тоже сегодня день рождения,» — сказал Иван Петрович Йоге, воскресный день длился особенно медленно, персонала не было видно, ни суеты, ни гомона.

«Поздравляю»

«Спасибо»

«Вы заметили, как накладываются символы? Из под рождества выглядывает солнцеворот, кстати, Вы в каком году родились?»

«В 1961»

«О! Начало космической эпохи! Так у Вас юбилей!»

«Какой?»

«Как же, Вы не в курсе? 27 — простое число, первый кризис личности, один из циклов Солнца»

«Ну это условно всё»

«Как посмотреть, вообще все символы отражают восприятие людей во время их создания, история развития сознания человечества ещё ждет своих писателей и исследователей, причем физиологическая, развития самого аппарата восприятия, а не только знаковой стороны..»

«Есть же история естествознания, у того же Вернадского «история научной мысли…»

«… как геологического явления», — подхватил Йога, — «Я имею ввиду именно развитие человека, как инструмента восприятия, не только физиологической стороны, мозга, но и логики, структуры…»

«То есть?»

«Ну это же так просто, Иван Петрович! Я достаточно долго занимался йогой, модно было, по Москве почти из под полы торговали литературой и рисунками — позами, так вот, вся йога, — это настройка тела на необходимое восприятие, собственно и все ритуалы и единоборства, — не просто эстетика и традиция, это инициация тела, наладки и настройка чувств, воспитание чувств, если хотите, также, как и тренировки и муштра армейская… Собственно все религиозные практики от языческих жертвоприношений до христианства и сайентологии, — это все обучающие приемы, зафиксированные в общей памяти поколений, готовившие смену к вступлению в новый возраст, в новую роль, социальную и физическую…»

«Это понятно…»

«Так вот, в первую очередь, это настройка концентрации внимания, обращение внимание из себя вовне и наоборот, и второй момент, — наладка понимания, — развитие возможности осознавать символы и управлять чувствами, желаниями. Согласитесь, желание выучить какой-нибудь древний язык, — достаточно непрактичное желание, не потребительское, или узнать почему именно так писал Леонардо да Винчи… многим хватает чтения и двух математических операций, чтобы узнать где дешевле и откуда завезли»

«Медитация, молитва… И какие результаты?»

«Ну у меня не очень, но есть очень сильные индивиды, имитаторов конечно подавляющее большинство, как и везде, впрочем. Кстати, если будете дальше писать про сознание, обратите внимание на кристаллографию, очень рекомендую…»

«В смысле симметрии?»

«Ну да, и прочих свойств, оптических в первую очередь, бриллианты там. и все такое»

«Самый твердый минерал? И не искажает луч?»

«Именно так, не искажает…»

«И про уровни, или диапазоны, или типы памяти-сознания, древняя, клеточная, генетическая потом рефлексивная, текущая, память личности, и внешняя, — письменность…»

«Интересно, в Европе Возрождение началось с бумаги и книгопечатания…»

«И ещё с десятичной системы счисления, понятия „ноль“, первого механического компьютера „абака“ и перспективы в живописи»

«Там ещё что-то было с тонами в музыке, какие-то гармоники были запрещены и то ли подняли каноническое звучание, то ли опустили…»

«Интересно, по какому камертону…»

«Да, с мерой и ценностью всегда проблемы были…»

«И с отображением будущего и пониманием прошлого», — Йога засмеялся, — «Пророки дельфийские похоже какую-то древнюю технологию просто в заработок превратили…»

«Или наметили путь создания…»

«Да, это скорее», — Йога сложил ладони и принял позу лотоса, -«Но кто знает, тот иногда молчит, чтобы не дать силу дуракам, в этом мудрость заключена»…

«Смеетесь?»

«Не совсем, кто судьи, дорогой Иван Петрович и зачем им суд, — вот в чем вопрос»…

«Чтобы поддерживать стабильность существования общества…»

«Шаблон, генералы готовятся к прошедшей войне, здесь больше сила инерции системы… Людям свойственно упрощать, чтобы понять новое они придают ему черты уже понятого, новые свойства своего восприятия, новые идеи они персонифицируют и потом соотносят принципы сознания с конкретными персонажами, и сводят идеи к божеству, которому начинают поклоняться…»

«И на всякий случай приносят его в жертву, мало ли что…»

Йога снова засмеялся, — «Вы обратили внимание, что крест христианский, — это весы, причем у православного явно показано какая сторона перевешивает… Через двадцать семь лет этот год повторится»

«В 2016? Также трясти будет как в Спитаке?»

«Насчет трясти и прочее, не скажу, а календарно повторится, можете через Колю нашего проверить»…

…

Владимир Валерианович нервничал и не очень это скрывал. Фигурки и предметы в его руках переставлялись по столу практически без его ведома, руки словно сами выбирали что куда поставить.

«Присаживайтесь, я вынужден Вам сообщить неприятную новость, трагическую,» — Владимир Валерианович покряхтел, помял виски руками и снова взялся за свои тотемы.

«Ваш приятель, Сергей Сергеевич,» — он взял правой рукой ящерицу, — «Погиб вчера вечером в дорожно-транспортном происшествии», — он переставил ящерицу к настольным часам и взялся за змею, тут же ее положив на место, — «Ваши коллеги попросили меня отпустить Вас на похороны, и я не против отпустить Вас домой, тем более, что в лечении Вы больше не нуждаетесь, не правда ли?»

«Вам виднее».