Бесплатный фрагмент - Маркиз де Ментенон

Пролог

Поезд из Дувра в Париж шёл ещё только полчаса, а Симона Крузе уже скучала. Гувернантка, мадам Локар, задремала, сложив руки на животе, а кузина Элеонора, высокая худенькая девушка с тёмными тщательно уложенными волосами, уткнулась в старую потрёпанную книгу. Симона поправила хорошенькое платье с узкой кружевной оборкой, покрутила пальцем тугой каштановый локон и вздохнула. Право же, до Калле ещё Бог знает сколько тащиться. Она сойдёт с ума от скуки, если так и будет сидеть в полной тишине.

— Элла, душенька, давай поболтаем. — Не выдержала Симона присев рядом с кузиной.

Та рассеянно подняла голову.

— Боже, сестричка! Тебе почти шестнадцать, а ты как малое дитя не знаешь чем себя занять.

— Элла, не будь занудой! Ты всего на полтора года старше, а корчишь из себя чопорную даму.

— Ну, прости, дорогая. — Улыбнулась кузина. — Просто я совершенно погрузилась в книгу, и поверь, она того стоит.

— Где ты её взяла? Она такая старая, и листы еле держатся.

— Вообрази, сестричка, я купила её в книжной лавке на Пикадилли. Помнишь, когда папин знакомый, сэр Монтескью позвал нас на прогулку? Ты разглядывала шляпки в витрине, а напротив продавались книги. Поначалу меня заинтересовал год издания, а после удивило, что она написана на французском языке. Книга стоила всего три шиллинга и пять пенсов. И вот вчера в гостинице я стала её читать и так увлеклась, что непременно желаю знать, чем закончилась история.

— Хм… — Симона придвинулась совсем близко, с сомнением поглядывая на книгу. — Если там о любви, то я бы хотела взглянуть. Зануда Локар вечно запрещает мне читать любовные романы.

— Не знаю, как сказать. — Задумчиво проронила Элеонора. — В этой истории всего хватает, и страданий, и любви, и приключений.

— Ах, душечка, Элла, дай мне почитать и я тотчас от тебя отстану, клянусь!

— Но я ещё сама дочитала только до половины! — Огорчённо воскликнула кузина.

Обе девушки замолчали и принялись размышлять, пока Симона не обняла сестру за шею и вкрадчиво не произнесла:

— Послушай, дорогая, книга всё равно рассыпается от старости. Ты будешь давать мне по странице только и всего. Тогда мы сможем читать вместе.

— Но…

— Не волнуйся, когда мы вернёмся в Париж, я скажу папе, чтобы он позвал переплётчика. Ты же знаешь, у отца много старинных книг. Месье Дюваль прекрасный мастер.

— Ладно, только держи листки аккуратно и складывай по порядку, иначе мы рискуем запутаться.

Гувернантка продолжала сладко спать, приоткрыв рот и тонко посвистывая носом. Уютно стучали колеса поезда. Начало темнеть и служитель принёс лампу, которая отбрасывала дрожащий бледно-жёлтый круг на покрытый белой салфеткой столик. Но сёстры ничего не замечали, так как мыслями обе были не в поезде, а бок о бок с героями книги, что жили более ста лет назад.

Глава первая

В малой гостиной особняка маркиза де Ментенон царил приглушённый свет. Нежное тепло окутывало сидящих возле камина господ. Бархатные портьеры скрывали от их взоров непогоду, разразившуюся снаружи. Сам месье маркиз, вальяжный полноватый мужчина в пышном парике и камзоле из тонкого сукна вёл неспешную беседу с гостями. Изредка поглядывая на дам, что сидели кружком чуть поодаль.

— Итак, господа, — продолжил он начатый разговор. — Человек нашего круга, утративший средства и лишённый возможности вести достойную его титула жизнь попросту должен исчезнуть.

— Исчезнуть? — Подался вперёд сухопарый герцог Ля Рош. — Куда же, позвольте спросить. Ведь мы говорим о месье Шаранте, не так ли? Разве его вина, что дела пошатнулись?

— Должно быть, наш дорогой хозяин считает, что бедняжка Шарант принуждён уйти в обитель. — Усмехнулся граф Потье.

— Хотя бы и так. — Пожал плечами де Ментенон. — Но посудите сами, господа, разве правильно, если бедняга вечно будет мозолить глаза, или чего доброго постоянно клянчить деньги? Не станет же он заниматься низким трудом как простолюдин. Стало быть, ему остаётся только жить в доме Божьем. И молиться о нас. Я прав, дорогая? — Маркиз обернулся к жене, шатенке с глупым хорошеньким личиком.

— Несомненно, Эжен! — С готовностью ответила она. — Никакая приличная девушка не согласиться выйти замуж за бедняка. — Она всплеснула пухлыми нежными ручками. — А раз мужчина не может вступить в брак, то ему одна дорога в монастырь.

Маркиз засмеялся, отпивая вино.

— Видите господа, у дам своё понимание, но оно также показывает, что я совершенно прав. А если голодранец не обладает крепкой верой, то может отправиться к ведьминому болоту и обольстить его хозяйку. — И довольный своим остроумием, он самый первый захохотал.

Лакей склонился к нему и что-то прошептал. Глаза Эжена де Ментенона округлились.

— Прошу прощения у милых сеньоров мне нужно оставить вас на несколько минут.

— Надеюсь ничего страшного? — Спросил граф.

— О нет, друг мой, сущие пустяки. — Торопливо заверил маркиз и поспешил прочь, а гости вновь принялись за обсуждение бедолаги шевалье, что недавно разорился.

Дождавшись когда, лакей прикроет дверь в гостиную Эжен зашипел:

— Ты ума лишился, дурак ты эдакий! Неужели не знаешь что он мёртв?! Пускаешь в дом каких-то проходимцев. Надеюсь, ты оставил его дожидаться у входа для прислуги.

— Месье… — Залепетал лакей. — Но это точно сеньор Морис я признал его. Мне пришлось проводить его в ваш кабинет. А что было делать?

— Ах, недоумок! Счастье, что ты не догадался притащить неизвестно кого прямиком в гостиную. Ну, погоди, я с тобой ещё разберусь. — Маркиз поспешил в кабинет, покраснев от едва сдерживаемого гнева. Но стоило незнакомцу обернуться, как де Ментенон побелел и охнул, замерев на месте.

— Силы небесные! — Выдавил он.

— Брат! — Рванулся к нему гость, неловко заключив его в объятия. — Эжен, мой дорогой, какое счастье! Право же я чуть было не лишился ума, от чуши кою несёт слуга. Битых четверть часа я не могу добиться ничего вразумительного. Он твердит, что отец скончался. Право же, что происходит?

— Ты же умер… точно, умер — тупо бубнил Эжен, не замечая, как струйки пота бегут по его лицу, смывая пудру и румяна. Он с ужасом смотрел на младшего брата, который так неожиданно «воскрес» и требует объяснений. Маркиз разглядывал его обветренное загорелое как у простого крестьянина лицо. Кожу, обтянувшую скулы, тонкий белёсый шрам тянувшийся по щеке до шеи. Потрёпанную накидку и поношенную шляпу, которые насквозь промокли под дождём, и теперь в тепле источали запах старых тряпок. Он замечал каждую мелкую деталь облика брата вплоть до его разбитых башмаков. Чулки Мориса были забрызганы грязью, стало быть, он шёл пешком! Кошмар если знакомые и соседи узнают о таком падении одного из де Ментенонов! Да, все эти важные господа, что сидят сейчас в гостиной, Боже, родня Шарлотты наверняка придёт в ужас. Кое-как совладав с собой, Эжен одним махом выпалил, что невеста брата Элиза, получив известие о его гибели, вышла замуж. А спустя полгода скончался старик маркиз. Выждав положенное время траура, сам Эжен женился и теперь живёт в особняке на правах хозяина.

Посеревшее лицо Мориса окаменело, губы горько сжались, на ввалившихся глазах выступили слёзы, он смотрел на брата не в силах произнести ни слова.

— Мой дорогой братец! — Эжен прижал руки к груди. — Я с радостью расскажу тебе всё подробно, но мне следует проводить гостей, это весьма знатные люди и я просто не могу оставить их без внимания. И, конечно же, мне надо подготовить мою супругу ведь она бедняжка ничего не знает. Я распоряжусь принести тебе ужин в спальню отца. Ты сможешь привести себя в порядок и отдохнуть пока я не вернусь. Правда… тебе придётся воспользоваться моей старой сорочкой. Твою одежду раздали беднякам. Так ведь полагается, братик. — Разведя руками, добавил он.

— В спальню отца? — Удивлённо прошептал Морис. — Но я могу пройти в свои комнаты.

— М-м-м., видишь ли, жена решила обновить интерьеры и там ещё не закончили работы.

— Хорошо, мне все равно. — Бесцветным голосом проронил Морис, тяжело поднимаясь с места. И только сейчас маркиз заметил, что у брата нет кисти левой руки! Из манжеты холщовой блузы торчит культя обмотанная тряпкой! Господь всемогущий! Ко всем напастям младший де Ментенон ещё и калека!

Морис не мог заснуть до рассвета. Он то бесцельно сновал по комнате, то застывал у окна, прижавшись пылающим лбом к прохладному стеклу. Неужели мало горя он испытал прежде, чтобы наконец добравшись до родного дома, вместо утешения получить ещё один удар? У юного морского офицера складывалась отличная карьера. Он словно был баловнем судьбы, играючи получая чин за чином. Любимец и гордость отца. Любитель охоты и пылких девиц. Обладатель красивой внешности с изящными чертами лица и статной фигуры. И в отличие от ленивого увальня Эжена, ловкий и умелый фехтовальщик, лихой наездник и жадный до рискованных приключений. Год назад он сделал предложение руки и сердца красавице Элизе и с нетерпением ожидал свадьбы. Все закончилось в один миг, когда королевский фрегат «Виктория» угодил в сильнейшую бурю. Тогда, радость экипажа, что удалось выжить и сохранить корабль тотчас померкла из-за пиратского нападения. Раненый Морис оказался за бортом. Два дня он, выбиваясь из сил, боролся с волнами, уцепившись за обломок шлюпки. Его уносило все дальше от корабля. Один из матросов которого ему удалось вытащить из воды, скончался, так не придя в чувство. Потом обессиленного Мориса подобрали берберы и, очнувшись, закованный в цепи молодой маркиз с ужасом узнал, что его продадут как раба на невольничьем рынке в Медине. Он бежал, но был схвачен не успев добраться до французской миссии и попросить помощи. Его жестоко избили и вновь заковали в кандалы. Но желание выжить любой ценой и вернуться домой вынудило его решиться на повторный побег. Вдвоём с таким же, как и он, узником, они с огромным трудом избавились от цепей и почти благополучно добрались

до порта. Но у самого пирса, напарник побелел и упал замертво. Должно быть, сердце бедняги не выдержало. В кромешной темноте, Морис прыгнул в воду и из последних сил забрался на английское судно. Он обмотал руку канатом, чтобы подтянуться на корму, но нога его соскользнула и несчастный повис на одной руке всем своим весом. Мокрый грубый канат перерезал ему запястье до кости. Его нашли в трюме спустя пару дней в забытьи и сильном жару. За время плавания корабельному врачу пришлось отнять ему кисть. Покалеченная рука почернела, и лекарь опасался гангрены. Родня доктора в Британии приютила раненого, ибо он был совсем плох и не мог назвать даже собственное имя. И доктор упросил жену, и мать ухаживать за беднягой испытывая чисто врачебный интерес к своему подопечному. Когда Морис встал на ноги, то с удивлением узнал, что со времени его отплытия из Франции минуло более полугода. Путь домой оказался едва ли не сложнее чем побег из плена. Мучительное ожидание ответа от посольства тянулось целый месяц, и ответ едва не свёл его с ума. Родственники подтвердили, что офицер де Ментенон погиб, о чем официальной бумагой их известил месье интендант. Всем известно, что фрегат «Виктория» подвергся нападению пиратов и затонул со всем экипажем. Возможно человек выдающий себя за маркиза Мориса де Ментенона попросту простолюдин, что решил воспользоваться знатной фамилией. Шокированный таким поворотом дела Морис отправился в посольство сам, хотя ему, пришлось брести больше трёх часов пешком от предместья до Лондона. Но измождённого, в бедной одежде калеку даже не пустили на порог. Пока тянулась волокита с перепиской, маркизу совершенно негде было достать денег. Отчаянные письма семье и невесте оставались без ответа. Хозяева дома в открытую поговаривали, что теперь, когда он выздоровел, они не станут держать нахлебника. Скиталец не мог наняться даже на простую работу, кому нужен калека. За гроши он вытаскивал рыбу из сетей у рыбака, что взял его попросту из жалости. Ибо расторопным его не назовёшь. А после, пристроился мести двор и чистить очаг в трактире на пристани за еду и угол под лестницей. Лишь бы быть ближе к гавани. Падая поздним вечером на тощий тюфяк из соломы, он долго не мог заснуть. Ему казалось, что он видит затянувшийся дурной сон. И не мог до конца осознать что он, маркиз де Ментенон, офицер королевского флота, выгребает золу из очага в трактире. Ест, сгорбившись у очага из оловянной миски дрянные объедки, и спит на соломе. В его родном доме даже собаки жили лучше, не говоря уже о прислуге.

Поняв, что законным путём он не вернётся во Францию, и совершенно отчаявшись, Морис пробрался на судно, идущее в Ла Рошель. Благо опыт затаится на корабле, у него имелся. В порту Ла Рашели ему повезло встретить матроса, что прежде служил на «Виктории», но пару лет назад оставил службу. Тот искренне посочувствовал месье и дал ему немного денег доехать до дому и одежду покойного племянника. И ещё с пару мучительных недель Морис добирался до предместья Руана, где расположилось имение де Ментенонов. И вместо радости встречи он узнал, что его невеста жена другого, и скончался, не дождавшись его, отец. И в эти тоскливые воспоминания, совершенно некстати вплеталась странная встреча. Желая сократить путь и шатаясь от усталости, Морис направился к родному дому через лес. Он был голоден и сильно измучен и верно от того умудрился свернуть с тропинки и едва не угодил в топь. Вот ещё этого недоставало ко всем его страданиям. Как все жители окрестных мест, он с детства слышал рассказы о ведьме с болот. Кормилицы и няньки не скупились на подробности. Увы, де Ментенон давно вырос, когда подобные истории вызывают интерес. Он успел убедиться, что в реальной жизни есть вещи пострашнее выдумок. Во время одумавшись, он благополучно вышел к перелеску и увидел красивую молодую женщину, что сидела на поваленном дереве. Мориса удивило, что незнакомка слишком хорошо одета для простолюдинки. Он решил, что знатная девица пожелала побыть в одиночестве без назойливой опеки слуг. Скиталец постарался обойти её, пригибаясь за кустами. В страхе, что она окажется кем-то из знакомых, и увидит его в таком неприглядном обличи. Но женщина не поворачивая головы, звонко рассмеялась и произнесла:

— Когда это месье маркиз стал таким робким?

— Вы обознались, мадемуазель. — Пробормотал Морис. — Я просто иду наниматься на службу.

— Ладно, сделаю вид, что поверила. — Хмыкнула незнакомка. — Но лучше бы тебе никуда не ходить, мой славный и остаться со мной.

— Благодарю, мадемуазель, но я сам решаю, что мне делать и куда идти. — С ноткой раздражения бросил маркиз.

— Ты сердишься? Напрасно. Я вовсе не хотела злить тебя. — Прекрасные зелёные глаза женщины вспыхнули, губы приоткрылись в чарующей улыбке. — Ну что же, продолжай свой путь страдальца, де Ментенон, ты ещё не испил чашу до дна. Спустя время, ты сам поймёшь мою правоту, прощай.

Морис сухо кивнул и ускорил шаг. Обернувшись он увидел, что женщина исчезла. Пожав плечами, путник направился к дороге. Эта случайная встреча вовсе не вызвала у него любопытства, а лишь лёгкую досаду. Он совершенно не мог вспомнить, видел ли незнакомку прежде. И вообразил, что она приехала к кому-то погостить. А от скуки так неудачно решила пофлиртовать с первым встречным. Душа его была в полном смятении. А пережитые неприятности не располагали к кокетству и любовной интрижке. Хотя незнакомка была весьма красивой. Впоследствии он и вовсе постарался выбросить это событие из головы. Право же ему и так есть над чем подумать.

Утром, осунувшийся после бессонной ночи, согнувшийся под тяжестью сердечного горя он вновь оказался в кабинете брата.

— Ах, мой дорогой, — закатив глаза, протянул Эжен. Веришь ли, я ворочался всю ночь, гадая, как бы сказать тебе о том… Я же понимаю, что ты пережил достаточно и нуждаешься в утешении. Но лучше услышать правду от близкого родственника, не так ли? Посуди, сам, Морис, по всем бумагам ты умер, и доказать обратное будет практически невозможно.

— Разве не достаточно твоего слова? — Вскинул потускневший взгляд Морис.

— Хм… — замялся брат. — Поверь на слово, это будет выглядеть весьма странно, тем более папочка, упокой Господь его душу, помер. Стало быть, других свидетелей нет. А соседи вряд ли узнают тебя в лицо, ты так изменился, мой дорогой. Ты покинул отчий дом совсем юным, почти подростком. Они помнят блестящего красавца со светлыми локонами, а не бродягу со смуглым лицом, шрамами, и торчащими, словно солома волосами. Достаточно будет, чтобы хоть один из них усомнился, и тебя упекут на каторгу за подлог. Вообрази, братик, даже завещание отец составил только на меня. Ведь он был уверен, что тебя нет в живых. Представь себе удивление нотариуса, когда я стану делить наследство, с неизвестным человеком попросту назвав его своим братом. Да и денег у тебя нет, чтобы нанять адвоката. И потом ты же опозоришь наш род, ввязавшись в судебные тяжбы. — Он развёл холёные руки в стороны, словно ожидая, что Морис согласно кивнёт.

— Я право же не понимаю, ты гонишь меня из моего дома? — Приподнял бровь брат. — Только надежда вернуться давала мне силы выжить. Куда же я пойду?

— О, не беспокойся. — Широко улыбнулся Эжен. — Конечно, я не брошу тебя, естественно позабочусь о твоём будущем. Ведь ты мой брат. Учитывая что, ты калека, дорогой мой Морис, я напишу письмо настоятелю обители францисканцев с просьбой принять тебя. И дам с собой пятьдесят экю серебром. Я могу вручить их тебе прямо сейчас вот, возьми. И стану посылать в обитель по десять экю на день Всех Святых, Пасху, королевские именины…

Морис сжал обветренные губы так сильно, что выступила капелька крови.

— Благодарю тебя, Эжен. Ты весьма щедр. — Наконец глухо проронил он. — Я сам позабочусь о себе. Сегодня ещё до полудня я покину особняк. Но вначале я хочу навестить могилу отца. Это все о чем я прошу.

— О, Морис! Куда ты пойдёшь? Держу пари, что обитель самое подходящее место. Поверь, брат мой, помогать страждущим святой долг каждого слуги Христова. Не лишай меня радости устроить твою судьбу наилучшим образом.

Но Морис молча направился к двери. У него совсем не осталось сил спорить, слова Эжена окончательно добили его.

Семейный склеп де Ментенонов находился позади особняка, в дальней части платановой рощи, укрытый густой зеленью кустов жимолости.

Скиталец вошёл внутрь, прохладная сырость окутала его, вызывая озноб. Он несколько минут постоял возле надгробий отца и матери, сложив руки и склонив голову. Затем отыскал плиту, на которой было высечено его имя, и криво усмехнулся. Морис опустился на колени, положил ладонь на плиту и вдруг зарыдал так сильно, словно вся горечь его сердца хлынула вместе со слезами, обжигающими глаза. Он сам не знал, сколько просидел, скорчившись возле последнего приюта родных. И очнулся, только заслышав мерный шорох метлы снаружи.

— Колен! — Окликнул он садовника.

— Меня зовут Пьер, сеньор. — Поклонился слуга. — Колен помер, он же был совсем старик.

Мда, стало быть, прислуга в особняке новая и никто кроме узнавшего его лакея не подтвердит его личность. А лакей Огюстен за пару монет скажет все что угодно тому, кто заплатил. На сегодня скитальцу заплатить нечем, стало быть, Эжен вновь будет в выигрыше.

Морис торопливо вернулся в дом, пройдя по боковой лестнице, не желая встречаться с братом. Но заслышав его голос, от чего-то снял башмаки и крадучись прошёл к кабинету, замерев у двери. Он и сам не понял, почему он, дворянин решился подслушивать. Но ничего не мог с собой поделать. Может быть, он надеялся, что брат сожалеет о своём решении и готов признать родственника?

— Боже правый, дорогой Эжен, воображаю, сколько вы пережили! — Произнесла маркиза Шарлотта.

— Да милая. Вообрази только, этот недоумок собрался здесь жить!

— Вот ещё!

Я не желаю терпеть в доме посторонних! Ты же сам сомневаешься, что это твой погибший братец. Возможно это и впрямь авантюрист, который охотиться за чужими деньгами.

— Да уж, не моя вина, что папаша оставил мне все наследство. Скажу тебе откровенно, это был его самый умный поступок за всю жизнь. Вечно он носился с Морисом, словно младший сын умнее и лучше меня. Знаешь дорогая, скакать как обезьяна по реям на судне много ума не надо. Попробовал бы он управлять поместьем! Ну, в итоге, все вышло так, как и должно быть. Деньги, угодья и деревни принадлежат тому, кто по-настоящему этого достоин. — И спохватившись, что косвенно признает Мориса своим братом, маркиз торопливо заметил, что явившийся накануне мужчина вовсе не похож на погибшего. Ну, если только цветом волос.

Морис отшатнулся от двери, и неимоверным усилием воли сдержал себя от опрометчивого поступка. Да следовало бы ворваться в кабинет и придушить самодовольного месье маркиза. Но вряд ли он успеет это сделать. На крик мадам сбегутся слуги. Эжен поклянётся, что не знает напавшего и менее чем через день-два морской офицер де Ментенон будет болтаться на виселице, или отправится на каторгу. Неужели Господь помог ему сохранить жизнь и свободу, чтобы после таких испытаний потерять её в угоду жадному негодяю? Морис метнулся в спальню. Лицо его пылало, в висках стучало. Боже правый, он мог ожидать чего угодно кроме как предательства от родных и девушки, которую так любил. Как быстро она поверила в его гибель и вышла замуж. Судя по всему, она даже не соблюдала траур. Он любил её всем сердцем, но видимо юная графиня не знала что такое любовь. И брак для неё был всего лишь рутинной обязанностью, вроде посещения воскресной мессы, званого вечера и вышивки по шёлку.

Он быстро накинул свою потрёпанную накидку. Оглядев комнату, он сверкнул глазами, и со всей силы швырнул вазу в портрет брата. Холст треснул, вода стекла с картины, осколки усыпали ковёр. Эта выходка принесла ему слабое и мимолётное утешение, и уже покинув особняк, он криво усмехнулся. Экая глупость! Пожалуй, верно, говорят, что месть такое блюдо, которое подают холодным. Маркиз не знал, как дальше сложится его судьба, но одно он знал точно, он не успокоится, пока не причинит брату такую же боль, которую испытал сам.

Морис спустился к реке. Громкоголосые прачки полоскали белье, и он встал чуть поодаль неотрывно глядя на воду, крепко задумавшись. Женщины переговаривались, хохотали над грубыми шутками, переругивались, сплетничали. И совсем перестали обращать внимания на одиноко стоящую фигуру высокого бедно одетого мужчины. Побросав в корзины белье, прачки согнувшись под тяжёлой ношей, неспешно направились в деревню. Как вдруг косоглазая Мими воскликнула.

— Глядите-ка, шляпа!

— И впрямь шляпа. — Остановилась толстушка Берта. — И накидка.

— Кому это вздумалось купаться в такую дрянную погоду?

— — О, святая Мария! Подружки, а не оставил ли вещи тот парень, что стоял чуть поодаль от мостков?

— Женщины переглянулись. В глазах одних вспыхнуло любопытство, в глазах других промелькнул страх.

— — Да, это точно его шляпа. — Закивала старая Перье. — Я ещё подумала, что вид у него странный, словно помирать собрался.

— — Пресвятая Дева, он утопился! — Взвизгнула Мариэтта. — Женщины заголосили и, подхватив корзины, побежали в деревню, словно подгоняемые непонятным им самим ужасом.

Лакей, помогая маркизу облачиться в ночную сорочку сообщил, что господин, что явился вчера и назвался братом месье, утопился.

— Вот скотина! — Вырвалось у Эжена. — Впрочем, оно и к лучшему. — Успокоившись, прошептал он. — А я все гадал, куда его чёрт унёс. По крайности не станет клянчить деньги. Он наверняка помешался, надо же, испортил мой портрет. Да он явно сошёл с ума и просто опасно оставаться с таким под одной крышей. Он же запросто мог нас всех зарезать! И потом я вообразить не могу, что стал бы есть с ним за одним столом. Фи, экая пакость! Откуда мне знать, не подцепил ли он вшей, или дурную болезнь, о которой стыдно упоминать среди порядочных людей. Вот кстати, пожалуй, стоит сжечь белье, на котором он спал. Вообрази, Огюстен, а ведь я предложил ему шикарный выход. Так что моя совесть чиста.

Проследовав в спальню супруги маркиз, тотчас передал ей новость и, подмигнув, добавил.

— Видишь дорогая, я как всегда оказался прав, если дворянин утратил честь и состояние ему лучше всего исчезнуть, ибо жить ему больше незачем. — И заметив удивлённый взгляд Шарлотты, добавил: — Каждому следует перестать мозолить глаза окружающим, если речь о голодранцах. Неважно дворянин это, или простолюдин.

Глава вторая

Руан встретил Мориса пронизывающим ветром и мелким, походившим на водяную пыль дождём. Продрогнув, путник вошёл в первый попавшийся трактир на задворках. Шум тотчас оглушил его. В тусклом от дыма воздухе стояла вонь подгоревшего прогорклого масла, грязных тел и кислого дешёвого вина. Пьянчужки громко хохотали, игроки в кости хрипло спорили, подозревая друг друга в нечестной игре. Визжали одетые в рваные грязные платья шлюхи. Переругивались подавальщики, снуя между липкими покрытыми толстым слоем грязи столами. Но в теперешней жизни такая обстановка более не шокировала Мориса и не вызывала в нем брезгливости. Он сунул руку в карман куртки, нащупывая монеты. Деньги брата он собирался оставить в спальне, но подумал, что, в конце концов, имеет на них полное право. Морис присел за стол в углу и спросил кувшинчик вина и рагу. Месиво в тарелке мало напоминало указанное блюдо, но маркиз молча принялся за еду, макая в жидкую подливку кусок хлеба. Он почти закончил трапезу, когда в трактир ввалились двое громил и плюхнулись напротив него. Скиталец медленно пил вино, наслаждаясь теплом в духоте и вони закопчённого зала, медленно оглядывая посетителей. Он вновь был погружен в свои мысли и попросту скользил взглядом по разгорячённым вином грубым лицам.

— Вот дело! — Воскликнул один из громил, навалившись локтями на стол. — Что этот осел таращится на меня?

— Точно Деревяшка! Так и пожирает своими гляделками. Эй ты, урод, чего уставился на приличных людей, образина ты эдакая?

Морис удивлённо вскинул взгляд.

— Вы мне?

— Тебе недоумок! — Захохотал один из мужланов. — Видно надо дать по твоей глупой роже, чтобы соображал быстрее.

— Точно, приятель, взгреем это осла хорошенько, чтобы знал своё место.

В шумом зале никто даже не обратил внимания на перепалку. Только когда, отшвырнув табурет, оба детины двинулись на Мориса, многие с интересом уставились на происходящее в предвкушении зрелища. Что не говори, а драка здорово бодрит. Несколько продажных девок подошли ближе. Уперев руки в бока, готовые подбадривать соперников крепкими словечками и визгливым хохотом. Мужланы, что напали на незнакомца, вовсе не ожидали отпора. Но за время службы на флоте и, тем более за время скитаний, молодой маркиз де Ментенон не раз попадал в переделки. Он отлично преуспел в драках, которые мало похожи на дуэли сеньоров. Несмотря на усталость и тоску, внутри него клокотала ярость. Теперь она получила прекрасную возможность вырваться наружу. Удар одного из мужланов не достиг цели, Морис проворно отклонился, и тотчас схватив противника за волосы, ударил его лицом о столешницу. Соперник повалился на пол зажимая окровавленный рот и нос. Его дружку, что взвыл от злости и бросился на строптивца, досталось кувшином по голове. Вскочив из-за стола, Морис сильно пнул поверженного врага ногой в пах и тот, согнувшись мешком, рухнул на пол рядом со своим приятелем. Скиталец опустился на своё место, испытывая краткое удовлетворение. И вместе с этим ощутил унылую пустоту в душе. Он приложил к губам разбитые костяшки пальцев, плечи его опустились.

— Вот гадёныш! — Крикнул рыжий бородач в залатанной блузе, вскакивая из-за стола поодаль. — Он разбил рожу моему дружку! Ну, держись, паскудник!

Но, не добравшись до противника, он растянулся на полу, запнувшись о чью-то ногу. Поднявшись, он с удивлением уставился на огромного громилу свирепого вида, что, посмеиваясь, покачивал ногой в грубом башмаке. Только присмотревшись, он заметил рядом с ним невзрачного человека с широким лицом и бесцветными глазами. Тот невозмутимо курил трубку и тасовал замусоленную колоду карт.

— Прошу прощения, папаша Коломб. — Промямлил рыжий, пятясь к своему столу. — Я вас не признал.

Широколицый усмехнулся и пожал плечами.

— Всяко бывает, Головешка, в таком чаду немудрено и не заметить знакомых. — Двое громил сидевших с ним громко захохотали. И вскоре все вновь загалдели, девицы вернулись к своим ухажёрам, игроки возобновили своё занятие, словно ничего и не было. Даже напавшие на Мориса, охая и постанывая, покинули трактир. Служка равнодушно вытер кровь с пола и поспешил обслужить новых гостей.

Широколицый шепнул что-то одному из своих приятелей и тот направился к Морису. Маркиз напрягся, его немного трясло после драки, и теперь он вообразил, что неприятности не закончились и самое лучшее немедля уйти, если конечно его не забьют до смерти.

— Мой хозяин приглашает тебя промочить горло. — Произнёс здоровяк. — Тем более свой кувшин ты разбил о глупую башку Гюи. — Оскалившись, добавил он.

Морис удивлённо посмотрел в сторону широколицего и, пожав плечами, кивнул.

— Как твоё имя, парень? — Спросил Коломб

— Оскар, — с минуту помедлив, ответил Морис.

— Ты не местный, я не видел тебя раньше.

— Да, я только пару часов назад пришёл в город.

— Стало быть, ночлега у тебя нет и работёнки тоже. — Хмыкнул Коломб

— С чего вы взяли?

— Да по тебе видно, парень. Но ты лихо постоял за себя. А мне по душе лихие ребята. Я бы взял тебя на службу.

— На службу? — Криво улыбнулся Морис. — Вы не сильно похожи на святошу, что даёт кров убогим.

Коломб рассмеялся.

— Думаешь, я не заметил твой изъян? Послушай интересную историю, парень. В одной деревне жил крестьянин Мане. И как-то раз он угодил рукой в мялку для зерна. Ему здорово покрошило кости. Лекарь был славный малый и спас крестьянину жизнь, отрезав ему кисть точно как у тебя. Казалось бы, Мане стоило забросить верёвку на крюк и удавиться, что ещё делать крестьянину, лишившись руки? Но, видишь ли, у Мане было четверо ребятишек, мал, мала, меньше. Стало быть, после его смерти им останется просить подаяние, или помереть с голоду.

— И что же он сделал? — Морис заинтересованно взглянул на собеседника.

— Он попросту приладил серп к своей культе. И жал пшеницу гораздо быстрее и ловчее своих соседей. — Подмигнул Коломб.

— Занятно. — Протянул де Ментенон. — Но вряд ли вы арендатор, который ищет желающих работать в поле.

— Как сказать. — Растянул губы в улыбке собеседник. — Моё поле — Руан и не годится запускать надел, чтобы он зарос сорной травой. Вот я и нанимаю на службу ловких ребят, что умеют хорошо жать и полоть сорняки.

Морис промолчал. Ему уже доводилась встречать людей, вроде Коломба. Особенно когда он оказался в Британии и начисто лишился прежнего круга общения. И несложно догадаться какого рода службу предлагает этот мужлан, с равнодушным с виду лицом. Мысли Мориса так явно отражались в его воспалённых запавших глазах, что Коломб ухмыльнулся.

— Ладно, можешь не отвечать сразу. Даю тебе время пока я курю трубку.

И подручные Коломба вновь принялись перекидываться в карты. Морис вздохнул. А что он теряет, дав согласие? Разве его жизнь не разрушена? Ненавидеть родного брата грех, убивать грех, а он успел совершить и то, и другое. Да, маркиз де Ментенон проткнул шпагой двоих пиратов во время их нападения на фрегат, убил троих стражников, когда бежал из Медины. Что же грехом больше грехом меньше уже ничего не изменит. Стало быть, такова его судьба. Господь милосердный! Ему всего двадцать один год, а он уже пережил больше, чем иной человек за всю жизнь. Ну как бы ни было, люди его круга не проявили никакого сочувствия, когда он просил о помощи. Господа из посольства не предложили ни еды, ни крова, а погнали его взашей, члены королевского флота без всяких сомнений поспешили объявить его умершим. Юная графиня преспокойно выскочила замуж, родной брат лишил его наследства и выставил вон. Выбор очевиден.

Он поднял голову и открыто взглянул в бесцветные глаза Коломба.

Тот вытряхнул трубку и легонько хлопнул по столешнице.

— Ладно, хватит полировать зады, нам пора. И он даже не удивился, что Морис встал и последовал за ним. Компания Коломба покинула трактир. Хозяин суетливо проводил их до самой двери, беспрерывно рассыпаясь в любезностях.

По-прежнему моросил дождь, и Морис в своей плохонькой куртке поднял воротник и вжал голову в плечи. Проклятье, наверное, зря он, оставил накидку, и шляпу на берегу сейчас они пришлись бы кстати. Но дело сделано. Для всех он умер ещё раз и теперь, наверное, навсегда. Компания молчала, двигаясь вдоль вонючих сточных канав, сворачивая в проходные и переулки. Кругом царила кромешная темень и вонь вечный спутник нужды и нищеты без всякого проблеска надежды. Право же не маячь перед скитальцем огромная фигура Зезе. Морис бы мигом потерял компанию из виду. Только теперь он с удивлением заметил что широколицый, с ничего не выражающим взглядом Коломб ниже среднего роста и едва достаёт до груди своим дружкам. Но его поведение и манеры выдавали человека сильного, скорее всего жестокого и не лишённого ума. За всю дорогу Коломб задал новому знакомому лишь один вопрос. Умеет ли тот владеть оружием.

— Я хорошо владею шпагой. — Пробормотал Морис.

— А ещё?

— Кинжалом, пистолетом, мушкетом…

— Я так и думал. — Спокойно проронил Коломб. — Для начала достаточно. Со временем научишься владеть кастетом, не велика наука. Ну, вот мы и дома.

Перед компанией возникла жалкая лачуга с покосившейся крышей, что буквально навалилась на развалины башни. Морис с тоской подумал, что ему вновь предстоит ночлег в промозглой сырости. Внутри убогого жилища было холодно, здесь явно давно не топили. Второй подручный Коломба, мужлан с густой чёрной бородой по кличке Соловей громко свистнул. Раздался шорох, и прямо перед ошарашенным Морисом приоткрылся лаз в полу. Тощий парень с больными глазами молча кивнул и скрылся внизу, а компания поспешила за ним. Морис нащупал ногой ступеньку и начал спускаться. Тощий парень шёл, впереди освещая путь тусклым фонарём. Стены подземелья были выложены камнем покрытым плесенью, земляной пол сменился треснувшими плитами. То и дело в стенах попадались ниши с тёмными от времени дверями. Одна из них была приоткрыта и оттуда падала полоска света. Маркиз успел заменить довольно большую комнату, которую занимал длинный стол и нескольких мужчин. Они ели, пили вино и обменивались редкими фразами. При виде вошедшего они замолчали.

— Хозяин вернулся, ложитесь спать ребята. — Бросил Зезе, прикрывая дверь.

Наконец Коломб остановился перед очередной нишей, из неё показалась старушонка в рваной шали похожая на ведьму.

— Устрой этого парнишку на ночлег, мамаша. Я взял его на службу. — После этих слов Коломб с подручными растворились в темноте.

— Как тебя зовут? — Фамильярно спросила старушонка.

— Оскар, мадам.

— Да ты из благородных. — Хмыкнула она.

Комната, в которую вошёл Морис, была без окон, но сухая и тёплая. Пыльный бархатный полог скрывал лежанку с довольно приличной периной и одеялом. Но постель была явно собрана из вовсе не подходящих друг другу предметов и маркиз тотчас сделал вывод, что все это украдено в разное время и у разных людей.

— Ну, вот Оскар, выспишься на славу. Не обессудь, сегодня обойдёшься без девок. По твоей роже видно что еле стоишь на ногах — оскалившись щербатым ртом добавила она. — Мы встаём поздно, так что если подскочишь на рассвете и захочешь жратвы или вина стукнешь в дверь напротив. Меня зовут Лавинья Чума.

— Благодарю вас мадам Лавинья. — Кивнул Морис.

— Ну и смешной ты красавчик, ладно прощай ещё успеешь состроить из себя сеньора. — Прошамкала старушонка и вышла.

Морис присел на постель и с наслаждением снял промокшие тяжёлые башмаки. За долгое время его уныние и тоска уступили место любопытству. Нет сегодня он точно не сомкнёт глаз до утра ему о многом надо поразмыслить. Но коснувшись головой подушки, он тотчас провалился в глубокий сон.

Глава третья

Только спустя полгода Морис словно очнулся от затяжного сна в котором прибывал со времени плена. С лица его постепенно исчезало выражение обречённости и горькая складка у рта. Плечи распрямились, взгляд стал цепким. Теперь он полностью, как ему казалось, разобрался в своей жизни и даже счёл что такой вариант лучше, чем медленное угасание в обители которое предложил брат. Новое положение более не пугало его. Офицер королевского флота, маркиз де Ментенон умер в тот самый день когда узнал что никто его её ждёт, а единственный родственник оказался предателем. А Оскару по прозвищу Однорукий нет нужды задумываться о греховности своих поступков. Ему хватило ума принять как должное всех кто теперь стал его окружением. Сказать по совести папаша Коломб или Коломбан Битю, вовсе не был повелителем тёмной стороны города, как любил представляться. Городским дном единолично распоряжался мужлан с тощими кривыми ногами и уродливым лицом по прозвищу Господин Шутник. Именно ему подчинялись воры, попрошайки, грабители, потаскухи и прочее отребье. Однако Коломб и его команда принадлежали к некой высшей иерархии людских отбросов. Наёмные убийцы слыли более умными и ловкими по сравнению со своими собратьями. Шутник позволил Коломбану самому набирать себе людей, и решать, как и когда гнусное преступление будет исполнено. Да и жилье по меркам подданных короля Шутника у подручных Коломба было несоизмеримо лучше, чем у остальных. Они не дрожали от холода и не голодали. И все это только от того что в услугах наёмных убийц нуждались знатные и весьма обеспеченные люди. И они хорошо платили за пролитую кровь. В тайных катакомбах хозяйством ведала старуха Чума, что доводилась Коломбану родной тёткой. Пронырливая старушонка зорко следила чтобы у её «парнишек» всего было вдоволь. Надзирала за кухаркой Мартиной, толстушкой с мощными бёдрами и лоснившимся от жира лицом. За поставкой угля, за постелями жильцов, и сама сговаривалась со сводней Манон когда речь заходила о телесных утехах. Когда в комнату Мориса впервые втолкнули потаскушку он растерялся.

— Вот, красавчик, смотри, выбрала самую молоденькую курочку. — Прошамкала Чума закрывая за собой дверь.

Морис не был девственником, но влюбившись в красавицу графиню твердо отказался от посещения сомнительных мест и платной любви. Увидев перед собой смазливую девицу в платье с обтрёпанным подолом и несвежей косынке на плечах, он несколько минут просто молча смотрел на неё покусывая губу. Вот чёрт, он успел позабыть когда последний раз был с женщиной. Право же угодив в передряги ему явно было не любви. Но теперь… И мысль, что девушка доступна и точно не откажет ему вызвала у него сильнейшее возбуждение.

Ошарашенная Сьюзен после возвращения в жалкую грязную конуру где ютились уличные девицы, выпалила.

— Ай, вы даже вообразить не можете с кем я была!

Потаскушки обступили её и Сьюзен томно закатив глаза поведала что тот Однорукий парень Коломба такой нежный, такой ласковый. Стыдно сказать, но она впервые испытала удовольствие отдавшись мужчине.

— Ха, — пожала полными плечами Грета. — Сколько ему? Чуть больше двадцати? Он просто ещё не оскотинился вот и все. Погоди, через пару месяцев будет такой же тварью как остальные.

Девицы заспорили. Живущих в вечной грязи, где женское тело было всего лишь товаром и даже хуже ибо бралось только на время, повеяло романтикой. И многим уличным девчонкам вовсе не хотелось хотя бы в рассказе разрушить такую привлекательную картинку.

Другим же было слишком горько слышать что в свидании с мужчиной может быть ласка и нежность. Их душила зависть и они доказывали, что Сьюзен попросту врёт. Вскоре спор перешёл в обычную потасовку с визгом пощёчинами и тумаками. Женщины царапались, рвали друг другу волосы и жалкие одежды, плевались, бранились и рыдали. Пока не явилась сводня и не отвесила каждой по хорошей затрещине. Она прикрикнула, чтобы поганые шлюхи заткнулись и забрала единственную свечу. Лёжа в темноте с широко открытыми глазами, Сьюзен шёпотом продолжала по десятому разу рассказывать о свидании и отвечая на слишком откровенные вопросы, хихикала и краснела будто порядочная девушка.

— Как думаешь, — навалившись на её тюфяк спросила узколицая Нинон. — Если понести от Оскара дитя, то дадут ли за него хорошие денежки?

— С чего это? — Удивлённо пробормотала Анетт.

— Так он же будет одноруким как его папаша. — Уверенно заявила Нинон. — А за калеку всегда платят дороже.

— Вот дура! — Хмыкнула Иви. — Эй, Сьюзи, а как твой ухажёр управлялся одной рукой?

— Да ты такая же дура, как и Нинон. — Рассмеялась Сьюзен. — В постели у мужчин есть нечто более важное чем руки.

Девицы прыснули, вот умора, ну и насмешила же бесстыдница. Однако надо бы попробовать каково это отдаться парню, который ведёт себя не так как все.

И вот с лёгкой руки Сьюзен, а вернее с её длинного языка, поползли слухи о необыкновенных способностях однорукого блондина в постели. Сам Морис был бы ни мало удивлён такой славе ибо не слишком придавал значения этой стороне жизни. В выигрыше оказалась Лавинья Чума. Девицы так и эдак юлили перед ней, и частенько задабривали парой монет лишь бы она посодействовала свиданию с Оскаром. Старая пройдоха многозначительно подмигивала и кивала прикрывая уголком шали щербатый рот. Меж тем, Мориса куда больше занимало расположение Коломба. Он явно чувствовал, что мужлан с невыразительным и с виду равнодушным лицом шаг за шагом все больше приближает его в круг своих верных подручных.

— Да, ребята, дать по башке дубинкой ещё и в тёмном переулке может каждый дурак. А рассчитать место и время нападения, подготовить пути отхода и иметь запасной вариант если дело пойдёт не так, надо иметь не куриные мозги. — Повторял он. Банда Коломба никогда не действовала без подготовки. Тщедушный, с мертвенно-бледным лицом Журден Мотылёк по нескольку дней выслеживал обречённого, запоминая любые мелочи, что могут сыграть на руку наёмным убийцам. И никогда не участвовал в самом преступлении. Он и впрямь походил на ночного мотылька бесцветного и незаметного словно тень.

Угрызения совести от совершения убийства, Морис испытал лишь в первый раз. Пронзив шпагой некоего господина, он несколько минут стоял над телом пытаясь осознать случившееся. Но и только. После он стал воспринимать свои действия как ремесло. Кто-то печёт хлеб, кто-то торгует в лавке, а он лишает людей жизни. Иногда, оставшись в одиночестве, де Ментенон долго не мог заснуть размышляя; отчего он, сын знатных благородных родителей, воспитанный в почтении к вере и дворянской чести так легко и быстро стал наёмным убийцей? И в страхе, что подобные мысли причинят ему боль торопливо находил себе оправдание. В конце концов его брат Эжен вырос в той же семье и это не помешало ему стать подлым предателем и вором. Воспитание в обители не помешало юной графине легко забыть клятвы в любви и верности. Стало быть он, Морис имеет полное право распоряжаться собой как считает нужным. И если он выбрал путь преступлений то его вины в этом нет.

Ничего удивительного, что он сызмальства склонный к разного рода риску, с азартом погрузился в отнюдь не праведную жизнь. И смыслом его существования стали убийства людей, которых он не знает, и которые ровным счётом не сделали ему ничего дурного. Лишая жизни очередного сеньора он представлял на его месте напыщенных господ из посольства в Британии, что бросили его на произвол судьбы. Своего брата, который походя оставил его без денег и отчего дома. Как в минуты близости с очередной потаскушкой, он воображал что мстит предавшей его невесте.

Морис больше не голодал, не дрожал в жалкой конуре и не мёрз в паршивых обносках. Он обзавёлся добротной одеждой, кожа его вновь стала гладкой, ввалившиеся щеки округлились. Белокурые локоны вновь стали шелковистыми и по мнению папаши Коломба он здорово походил на сеньора. На что Морис хмыкал и криво улыбался. Но Коломб вовсе не спроста расщедрился на комплименты. Ибо на ночной улице убийца может выглядеть как угодно, а среди бела дня оказаться в саду для господ за Ратушей под силу только с утончённой внешностью и манерами Мориса.

Погожий летний день привлёк в сад множество солидных горожан. Прохаживаясь по аллеям, дамы кокетливо обмахиваясь веерами цепко оглядывая гуляющих. Девицы посмеивались переглядываясь с молодыми мужчинами, важные отцы семейств пройдя десять шагов с облегчением садились на скамью в беседке и делали вид, что обсуждают важные вопросы со знакомыми. Морис прогулялся по аллеям и наконец решительно направился к господину с закрученными усиками, который улыбаясь смотрел на молодую брюнетку в платье из голубого бархата.

— Прошу прощения, — смущённо пробормотал Морис. — Месье Бетанкур?

— Да, что вам угодно? — Резко ответил шевалье огорчённый что брюнетка уходит в сопровождении горничной.

— У меня для вас письмо.

— Письмо? От кого?

— От одной очаровательной особы. Но не вынуждайте меня назвать её имя. — Прижав руку к сердцу произнёс Морис. — Честь дамы для меня превыше всего.

— О, это мило, давайте же его скорее.

— Отойдём в более укромное место. — Шепнул Морис. — Здесь слишком много глаз, а меня просили передать письмо тайно.

Оказавшись почти у самой ограды скрытой от взоров гуляющих увитой плющом беседкой, шевалье вновь нетерпеливо произнёс:

— Ну, давайте скорее, право же я горю от нетерпения.

— Я тоже. — Хищно усмехнулся Морис и подойдя почти в плотную к шевалье, он приобнял его за плечи покалеченной рукой, а другой воткнул кинжал ему в грудь. Жертва и понять не успела что произошло. Лишь глаза Бетанкура округлились и приоткрылся рот. А де Ментенон выдернув кинжал и нанёс ещё не менее трёх ударов. Подхватив обмякшее тело, он подтащил его к ограде и тихо свистнул. Из-за дерева возникла фигура Соловья.

— Дело сделано. — Шепнул Морис. — Он срезал с убитого кошель, снял кольца и просунул между прутьев ограды напарнику. Соловей кивнул и исчез. А Однорукий запахнул накидку дабы скрыть брызги крови на камзоле и неспешно вернулся на аллеи. Деньги и драгоценности убитого были лишь приятным дополнением к гнусному преступлению и по словам Коломба просто-напросто создавали иллюзию смерти из-за ограбления. Больше половины добычи приходилось отдавать Господину Шутнику, но в любом случае подручные Коломба были не в накладе. К прискорбию, такая жизнь, шальные деньги и полнейшая безнаказанность быстро развращали каждого кто угодил в компанию наёмных убийц. Они не желали менять свой промысел не думали о будущем и жили одним днём. Впрочем, как и остальные подданные короля городского отребья.

Морис почти перестал вспоминать о прошлом. Но раза два в месяц он наведывался в предместье и рассматривал свой бывший дом укрывшись за деревьями. Это было глупо, но он ничего не мог с собой поделать. Маркиз словно растравлял старую рану не давая ей как следует затянуться. Каждый раз он возвращался мрачнее тучи и мог в одиночку опустошить бутылку вина. Коломб не задавал вопросов, но пристально следил за Морисом.

Глава четвёртая

Спустя три года отнюдь не добродетельной жизни, Морис и вовсе перестал задумываться как он, стал служить тем кого в прежней жизни и за людей не считал. И находил их ничуть не хуже своих прежних знакомых. Продажные девки не вызывали у него брезгливости. Они куда честнее и порядочней знатных девиц. По крайности не клянутся в верности. И знаю толк в любовных утехах без всякого жеманства и кривляний. Сьюзен стала его постоянной подружкой и по совету Соловья он платил сводне некую сумму, чтобы девушка не шаталась по улицам, а принадлежала только ему. Сьюзен была счастлива и вообразила что однорукий красавчик влюбился. Увы, но сердце Мориса было намертво закрыто для любой привязанности и закрылось оно в день возвращения маркиза де Ментенона в отчий дом. Девица попросту была ему удобна. Он находил её смазливой, забавной и пылкой в постели. А больше его ничего не интересовало.

В этот год зима принесла не только дрянную погоду и морозы, но и происшествия которые внезапно стали происходить с обитателями катакомб. Внезапно пропал Зезе Хват. Буквально накануне он вместе с Соловьём расправился с очередным бедолагой. Хват направился в трактир в одиночку, ибо Соловей, поскользнувшись, вывихнул ногу и предпочёл завалить спать. Но ни утром ни днём Зезе не появился. Трактирщик и подавальщики клялись что месье Зезе ушёл незадолго до полуночи. А спустя ещё день, потаскушка Мадлен по кличке Рулька, выпучив глаза, доложила, что Хват валяется в придорожной канаве с перерезанным горлом. Известие поразило Коломба и его подручных словно раскат грома. Да такого быть не может! Хват не из тех кто даст себя пристукнуть за здорово живёшь Да среди городского отребья прекрасно знают компанию Коломбана Битю и вряд ли осмелились бы напасть на кого-то из его людей. Мрачный Битю с Морисом, хромающим Соловьём и тройкой громил тайком унесли тело. И заплатив горбуну Вальяну, что прислуживал на кладбище, похоронили приятеля. Убийцу Зезе следовало жестоко покарать, но розыски ни к чему не привели. Не прошло и недели, как едва не погиб сам Морис. Он шёл в катакомбы, на жалких улицах нищих кварталов было темно. Сыпал мелкий колючий снег. Де Ментенон ускорил шаг и почти поравнялся с аркой как к нему метнулась женская фигурка и тут грянул выстрел. Морис успел подхватить Сьюзен и услышал быстрый топот убегающего. Ему отчаянно хотелось пуститься в погоню, но широко открытые удивлённые глаза потаскушки вынудили его остаться. Он опустился на колено осторожно придерживая за плечи раненую.

— Как больно… — Прошептала она.

— Дьявол! Сьюзи, как ты тут оказалась?

— Я следила за тобой… Ты… ты уже неделю не приходишь… Я думала… думала ты завёл другую…

— Ах, дурочка! — Лицо Мориса скривилось. — Ему было искренне жаль глупышку, которая сейчас умирает из-за него. Да, умирает, уж ему то хорошо были знакомы такие ранения. На несвежем платье расплывалось тёмное пятно прямо под грудью. Ни один умелый лекарь ничего не сможет поделать.

— Оскар… поцелуй меня… — шепнула девушка. — Никто не целовал меня так нежно как… как ты.

Что-то дрогнуло в ожесточённом сердце маркиза. Он склонился к умирающей и прижался губами к её губам. Боже милосердный, что за паршивая ему досталась доля?! Он вскинул голову и заметил, что на бледном лице Сьюзен больше не тают снежинки.

Провожать бедняжку в последний путь отправились уличные девицы во главе со сводней. Морис заплатил за приличные похороны и заупокойную мессу и даже ужин в трактире. Но сам не пришёл ни на кладбище ни на поминки. Он попросту напился до бесчувствия в своей комнате. Побагровевший от душившей его злобы Коломб строго-настрого запретил своим подручным ходить по одному. Он уже давно заподозрил, что на его людей началась охота. Господин Шутник только разводил руками.

— Оставь, Коломбан. — Кому сдались твои ребята? Ежедневно подыхает куча моих людей, но я не устраиваю из-за этого представления. Тоже велика беда, найдёшь новых. Уж эдакого добра всегда с лихвой. Вот если бы ты озадачился набрать девственниц вот это было сложно если вообще реально. — И Шутник разразился скрипучим смехом.

Но Битю хватило ума понять что дело нечисто. И слепому ясно, что вылавливая его подручных по одному скоро доберутся и до него. И возможно, он и есть главная цель этой заварушки. Меньше чем за месяц сорвалось ещё несколько тщательно продуманных преступления. Двое подельников Коломба были убиты, трое угодили в тюрьму. И были повешены на площади Святой Жанны. Спустя несколько дней он едва не лишился своих оставшихся людей одним махом. Членам банды выпало расправиться с некими Медюи, отцом и сыном. Мотылёк доложил что те исправно посещают сеньора возле площади Вьё-Марше и возвращаются домой незадолго до полуночи. Именно у площади Святой Жанны подручные Коломба устроили засаду. Колокол часовни пробил полночь, а экипажа Медюи не было. Хотя он давно должен был быть на месте. Наконец копыта коней гулко застучали по мощённой дороге, Делавернь Хряк выскочил из-за угла и схватил одного из коней под уздцы. Экипаж остановился, и молчаливые тени возникшие словно из темноты улицы набросились на возницу и лакеев. Морис рванул дверцу экипажа и тотчас едва увернулся от удара шпагой. Острие задело его по плечу распоров рукав. Он нанёс удар кастетом одному из седоков и замахнулся на другого. Но тут послышался дробный топот. К месту расправы мчался отряд гвардейцев. Морис резко захлопнул дверцу кареты и нырнул во тьму.

— Чёрт! — Бросил он на, ходу хватая Луи Подкову за рукав. — Уходим, с целым отрядом нам не справиться. Где Хряк и Колотушка?

Послышались выстрелы, Луи вскрикнул схватившись за ляжку.

— Проклятые! Они угодили мне в ногу!

Морис подхватил его за талию и потащил в спасительную арку, где дожидалась повозка под управлением унылого Бертана.

— Где остальные? — Тяжело дыша спросил де Ментенон.

— Пристукнули. — Сквозь зубы процедил Подкова. — Я видел, как они рухнули на дорогу. Не стал говорить тебе, боялся что сунешься вытаскивать мертвяков и угодишь под пулю, или в лапы гвардейцев.

Морис скрипнул зубами, продолжая тащить отяжелевшего приятеля. Но арка была пуста, повозка исчезла. Маркизу стоило неимоверного труда петлять по узким улочкам не снижая скорости. В катакомбах багровый от гнева Коломб схватил Мориса за грудки и тряхнул со всей силы.

— Ах, ты, чёртов парень! То-то мне показалось странным, что ты исчезаешь из города утром, а возвращаешься вечером. Кому ты шастаешь наушничать, старшине гвардейцев, интенданту или ещё кому-то?!

— Вы ума лишись? — Прошипел Морис отталкивая его. — Я езжу по своим личным делам. Вас они не касаются. Вы не забыли что меня уже дважды пытались прикончить как и остальных?

— Ну да, но Зезе всё-таки пристукнули, а тебе каким-то чудесным образом постоянно удаётся избежать смерти. Ловко придумано, когда стреляют якобы в тебя помирает шлюха. А сегодня подохли Делавернь, Мишель Колотушка, Луи ранен, а ты опять целёхонек. А меж тем кто-то известил гвардейцев раз они прискакали именно в нужное время в нужное место. Не ты ли их предупредил?

— Ну и скотина же вы! — Вырвалось у маркиза. — Какого дьявола мне тогда тащить раненого на себе рискуя поймать пулю самому? Спросите лучше Бертана почему повозки не оказалось в условленном месте и мы вынуждены были отступать пешком.

Коломб молча сверлил маркиза взглядом. Ещё пару минут назад он готов был пырнуть его ножом, который всегда мог достать незаметно для противника. Но слова о Бертане отрезвили его. Как же он сразу не обратил на эту странность внимание. Битю глянул на бледного от возмущения Мориса и вышел из комнаты. Со скрипом повернулся ключ и Ментенон чертыхнулся. Хозяин точно спятил, он решил держать взаперти невиновного. Да пошёл он к дьяволу! Морис ложится спать. В конце концов на сегодня с него достаточно.

Коломб метался по комнате, закуривал трубку и тут же швырял её в стену и хватал стакан, расплёскивая вино из-за трясущихся от злости рук.

— Эй, угомонись, красавчик. — Прошамкала старуха сложив руки на животе и неодобрительно глядя на племянника. — Ты зря накинулся на Однорукого, бьюсь об заклад Оскар не виновен.

— Тебе почем знать?

— Я ещё не слепая и не выжила из ума. — Поджала губы Лавинья. — За дверью сопляк Куриная Лапа. Ему есть что сказать.

— Какого чёрта ты не привела его сразу?

— Ждала когда ты перестанешь чудить. — Хмыкнула Чума и приоткрыв дверь, крикнула.

— Эй, сеньор из канавы, тащи свои кости сюда.

Маленький юркий оборванец, шмыгая носом боязливо заглянул в приоткрытую дверь и бочком вошёл, подтягивая штаны, что чудом держались на тощем заду.

— Говори всё, что рассказал мне. — Бросила старуха.

— Так это, господин. Коломб, иду я значит к старику Гранжану, ну тому с вытекшим глазом. Иду значит и думаю, вот сегодня он точно оторвёт мне башку. За весь день ни монетки. Вот…

— Короче. — Рявкнул Коломб

— Так это, мне осталось всего ничего, свернуть в переулок. Вдруг вижу повозка. И два амбала тащат из неё мертвяка.

— С чего ты решил? — Насторожился Коломб.

— Ха, да что я не видал мертвяков? Хотя бедолага был обернут попоной, но всё одно видно, что это человек. Один громила поволок его под лестницу, там есть лаз в заброшенную лавку. А второй взял лошадь под уздцы и увёл вместе с повозкой. Я затаился и когда они ушли, полез в лавку. Уж больно мне было любопытно поглядеть на покойника. Вдруг у него с собой пара монет в кармане. Ему они уже не нужны, а мне сгодятся. Да мне не повезло. — Мальчишка развёл руками и вновь шмыгнул носом.

— Как он выглядел? — Отрывисто спросил Коломб.

— Покойник? Как обычный мертвяк. — Пожал плечами мальчик. — Рожа в крови, карманы пустые, правда на пальце кольцо. Без камня. Вовсе ерундовое колечко. Ему цена пол экю.

— Медное? — Напрягся Коломб

— Вроде того. Пожалуй золотое, те кто его прибил, сняли бы. — Уверенно пробормотал Куриная Лапа.

— Это кольцо нельзя было снять, оно вросло в палец. — Когда это произошло?

— Почем мне знать? Незадолго до полуночи. Когда я зашёл в арку как раз пробил колокол часовни.

Коломб прошёлся из угла в угол и подойдя к мальчишке склонившись к нему шепнул:

— Я дам тебе десять экю. Пять вручишь своему хозяину остальные оставишь себе. И если сделаешь для меня кое-что получишь ещё пять.

Выслушав поручение, Куриная Лапа вновь подтянул штаны и метнулся за дверь.

— Откуда ты его взяла, Лавинья?

— Всегда надо иметь человечка, что словно таракан пролезет всюду и никто не обратит на него внимания. — Хмыкнула старуха. — Пара монет и он увидит то, что не видят другие.

— Кто же всё-таки открыл охоту? — Задумчиво пробормотал Коломб.

— Это уж тебе придётся узнавать самому. Но скажу тебе откровенно, племянник, скорее всего это тот на кого и подумать нельзя.

Поостыв, Битю пришёл к Морису и в виде мировой предложил промочить горло. Никаких извинений с его стороны конечно же не прозвучало, но Ментенон махнул на церемонии рукой. В конце концов он действительно мог вызвать подозрения своими тайными отлучками.

— Ну что же, Оскар, мы вдвоём, лишних ушей нет. Я жду кое-каких известий, отчего бы нам не пуститься в откровенности? Расскажи мне о себе. То что ты сеньор я понял как только тебя увидел. Попросту интересно как дворянин угодил в мою компанию. Возможно толком объяснишь свои отлучки. Взамен я поведаю свою историю, раз уж судьба связала нас в одну упряжку.

Морис помолчал, отпил вина.

— Сказать по совести мне не слишком приятно вновь вспоминать прошедшее, и я не настаиваю на вашей откровенности хозяин. Однако ваша правота в том, чтобы раз и навсегда избавиться от лишних вопросов и объясниться.

С показным равнодушием и довольно скупо, маркиз рассказал историю своих злоключений. Коломб налил ещё вина и покачал головой.

— Дьявол! Ты счастливчик, Оскар если удалось выжить в таких передрягах. Веришь ли, я ещё в кабаке заметил, есть в тебе что-то такое что внушает уверенность. Уверенность, что будешь биться до последнего и тебя крайне трудно сломить, если вообще возможно. Хотя ты ещё очень молод, можешь попытаться вернуться на прямую дорогу. Ну мой рассказ будет проще и скорее всего вовсе скучным в сравнении с твоими приключениями. Я сын лавочника из Пуату, парень. И моя жизнь с детства была предрешена. Как ты наверняка заметил, ростом я не вышел, но это не помеха стоять за прилавком и отпускать товар. Я помогал родителям в лавке. А в свободное время ловил раков в озере за домом вместе со своими дружками. Когда мне сравнялось тринадцать, наследство герцога Де Брилье, нашего сеньора, перешло его племяннику некоему шевалье Кантону. Этот гнус решил на месте нашей лавки выстроить охотничье угодье. Его прельщал прекрасный вид на озеро, живописный перелесок с густой зеленью и близость проезжей дороги. Отец ни по чем не соглашался продать лавку. Сумма, которую собирался заплатить Кантон была слишком мизерной. Да и уходить из родного дома для папаши Битю было тяжело, ведь лавку когда-то основал мой дед. Словом Кантону не удалось поладить с папашей миром. И вот однажды ночью, по приказу скотины шевалье наш дом вместе с лавкой попросту подожгли. Окна и двери оказались заперты и мы беспомощно метались в надежде спастись. Мать рыдала и призывала Господа. А отец буквально силой вытолкал меня в крошечное слуховое оконце. Только мне под силу пролезть в него. «Беги, сынок, спасайся!» — Крикнул он. Я бросился к соседям призывая на помощь, но когда они прибежали оказывать её уже было некому. Вообрази Оскар. Тварь Кантон сжёг моих родных заживо ради паршивого клочка земли! — Лицо Коломба дёрнулось, рука сжалась в кулак.

— Боже правый! — Выдохнул Морис, непроизвольно перекрестившись. — Умоляю, скажите что было дальше. Неужели виновный не понёс наказания?

— О чём ты? Кто станет слушать речи сопляка? На пепелище тотчас началась стройка. Шевалье даже выправил бумаги, якобы он купил землю у моего отца. А деньги наверняка сгорели во время пожара. Меня из жалости приютил старик угольщик. За кров и еду я помогал ему жечь уголь, таскать дрова и чистить яму для обжига. Почти год я жил как во сне с единственной мыслью отомстить убийце. И ночами я плёл верёвку из конского волоса, который тайком срезал у лошадей, что паслись в роще. В день когда мне сравнялось четырнадцать я натянул верёвку между деревьев на дороге по которой Кантон ездил к охотничьему дому. О да, я следил за ним и точно знал когда он появиться именно здесь. Представь, Оскар, моя верёвка казалась совершенно прозрачной при солнечном свете. Я не зря потратил на неё время. Я едва не нажил горб и ни ослеп при свете свечного огарка, кропотливо выбирая волоски для моего орудия мести. Когда у меня ломило спину и болели глаза я представлял себе гибель шевалье.

— Вам удалась месть? — Широко раскрыв глаза спросил Морис подавшись вперёд.