Бесплатный фрагмент - Маришка

Маришка

Друг без друга у нас получается все

В нашем жизненном трудном споре.

Все свое у тебя, у меня все свое,

И улыбки свои, и горе.

Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли

И, вчерашнего дня не жалея,

Вдруг решили и новой дорогой пошли,

Ты своею пошла, я — своею.

Все привольно теперь: и дела, и житье,

И хорошие люди встречаются.

Друг без друга у нас получается все.

Только счастья не получается…

/Э. Асадов/

1

Для большинства людей смысл любви состоит в том, чтобы быть любимым, а не самому кого-то любить. Следовательно, они стремятся возбудить к себе влечение. К достижению этой цели мужчины и женщины идут разными путями. Мужчины, чтобы понравиться противоположному полу, хотят быть преуспевающими, обрести власть и богатство. Женщины стараются сделать себя привлекательными, следя за внешностью и одеждой. Есть некоторые особи, которых интересуют хорошие манеры, умение вести интересную беседу, способности быть полезным, скромным, покладистым. Но таких немного.

Я хочу рассказать историю одной связи — не берусь утверждать что «любви»: вам решать. Началась она так…

День не предвещал ничего необычного, ничего неприятного и ничего непонятного. Так и прошел. Когда ближе к вечеру вернулся домой, в воздухе пахло жарким летом и грозой, собирающейся, как обычно, на западе. Неугомонные ласточки с боевыми кличами носились низко над крышами, кузнечики в огороде стрекотали, как угорелые. В общем, все как обычно перед грозой — ничего интересного кроме её самой…

Поужинав, подошел к окну в горнице, чтобы посмотреть на тучи и понять, как скоро случится дождь, и стоит ли переодеваться для работы в саду. На небо даже не взглянул, потому что на лавочке перед домом сидела приятная глазу молодая особа — из таких, у которых есть взгляду на чем остановиться или руке за что зацепиться. По-моему, то, что надо — ведь изящество женщины без полной груди и округлых бедер вызывает лишь братские чувства.

Между прочим, это моя новая соседка — её дом немного выше по улице — правда, мы ещё не знакомы. И сейчас она не просто сидела под моим окном, а периодически наклонялась и выглядывала из-за угла забора украдкой. Кого она там высматривала? Наверняка, кого-то у своего дома — видимо, незвано явившегося гостя.

А гроза не просто приближалась — она уже примчалась и готова была начаться. Сверкнула молния, ударил гром, вот-вот и ливанет…

Постучал в окно. Соседка ко мне обернулась. Я пригласил её жестом — заходи, мол, не стесняйся, а то промокнешь. И указал пальцем на небо — сейчас дождь пойдет. Красавица меня поняла, но отрицательно помотала головой в роскошных кудрях до плеч. Ещё раз наклонясь, посмотрела вдоль улицы. Потом решительно поднялась и пошла в сторону дома.

Я покачался на стопах, размышляя, что делать дальше. Потом, отринув исчезнувшее видение, прошел в свою спальню (она же и кабинет) и уселся в кресло наслаждаться — обожаю грозу, когда она за окном!

Ветер, с запада налетевший, со всего маха ударился лбом о ставни, как таран в ворота осажденной крепости — и они жалобно заскрипели, прижатые к дому крючками. Потом небеса лопнули со страшным грохотом, и хлынул дождь — всё потемнело. Ливень лил, как из ведра, потоки воды потекли по кюветам — пенились в них, унося с собой весь мусор с улицы. Громыхало почти каждую минуту, а уж молнии как расходились — того и гляди во что-нибудь угодят.

Тяжелые капли в окно барабанили, по стеклу текли потоки дождя, а вишня в пяти шагах превратилась в призрачное пятно. Я смотрел на эту вакханалию и улыбался. Ну и хорошо! Жара последней недели изрядно поднадоела, а в машине моей нет кондиционера. Надеюсь, после грозы погода к лучшему переменится — придет прохлада, и рубашки перестанут липнуть к телу.

Интересно — успела ли соседка добежать до своего дома?

К вечеру дождь перестал. А гром продолжал грохотать — сухо, с надрывом, словно пушки на поле боя. К ночи и он утомился…

Но праздники (это я про грозу так) всегда кончаются, и наступают серые будни с лужами всяких проблем…

Закон и справедливость не всегда шагают рука об руку. Так считает давний приятель из моего детства Слава Немкин, отсидевший в общей сложности четверть века за преступления по интимной части. Теперь Вячеслав (не знаю по батюшки как) — пенсионер, чья молодость, а возможно, и силы мужские остались в далеком прошлом.

Сейчас он сидел на бревнах возле своего дома и во все глаза смотрел на меня. А низенькая хатка его с белеными стенами, надо сказать, как раз смотрит окнами на домик той самой соседки, прятавшейся перед грозой на моей лавочке.

Немкин в свои за шестьдесят не отличался большим мастерством в дипломатии. Разглядев в прозрачном целлофановом пакете две двухлитровки «жигулевского» пива, он, опустив приветствия, сразу же обратился с просьбой:

— А угости, сосед.

Хорошее предложение. Что тут ответить? Хотя стоит признать, что Ляву я знаю с детства и имею о нем свое мнение — груб, скучен, хвастлив. Его любимым высказыванием были слова: «курица — не птица, женщина — не человек». Тем не менее, он трижды (или больше?) садился из-за них в тюрьму по самой позорной статье.

Но сейчас Немкин мог оказаться полезным — очень уж меня интересовала его соседка напротив. Восстановил в памяти её облик — высокая, с меня ростом; на цыганку похожая роскошными кудрями черных как смоль волос, большущими глазами и профилем лица; грудь около третьего размера и хорошенькая такая попа; имеется талия, но бедра не шибко расплылись — всё в меру, всё на своем месте. А губы такие, что прямо манят к поцелую…

Э-эх… Хороша Маша, да не наша. Плохо быть пожилым, а то бы я приударил…

— Ты же у нас самый богатый на улице: новая машина, свой дом, — разродился Славик на комплимент, терзаемый жаждой пива.

Я стоял, размышлял, больше думая о соседке, чем о Немкине.

Он не вытерпел:

— Итицкая сила! Ну, угости же!

Мужики, хлебнув спиртного, приобретают склонность к повышенной болтливости. В принципе, мне нужно только узнать некоторую информацию о симпатичной соседке. Я подсел к Ляве на бревна, протянул ему из пакета одну двухлитровку, с другой сам скрутил пробку — хлебнул и сказал серьезно, кивнув на домик через дорогу:

— Есть один важный разговор. Я тебя вот о чем попрошу — расскажи о своей соседке напротив все, что знаешь.

— Втюрился? — полюбопытствовал пенсионер зоны.

— Не то чтобы… но интересуюсь — как зовут? сколько лет? с кем живет?

Немкин, хлебнув пива, вздохнул: «Эх, грехи наши тяжкие!» и, как сумел, ответил на мои вопросы.

Соседку зовут Марина. Лет ей, примерно, тридцать пять. Имеет двух дочерей — маленькая с ней живет, а старшая в Челябинске, студентка. К ней частенько приезжает какой-то шаромыга из Южноуральска — иногда неделями живет, потом пропадает…

— Где работает?

— Да нигде. Дома сидит. Она парикмахер. Раньше в бане работала — ты что не видел? А теперь на дому стрижет. Можешь зайти к ней под этим предлогом.

Вечер выдался на удивление теплый и мягкий… В доме напротив окна зажглись.

— Сейчас «шаромыга» здесь?

— Да вроде нет.

— Может, заглянем? Пузырь возьму. Ты меня и представишь…

— Эк, куда тебя понесло! — удивился Слава. — Иди постучись — может, откроет. А я к ней не ходок.

— Что так?

— В контрах мы. А ты иди, пузырь прихвати — она выпить любит…

— Понятно. Устроить маме с дочкой ночь неприятных сюрпризов?

Пиво закончилось.

— Повторим? — с надеждой спросил Немкин.

Угу. Щаз.

Я его внимательно осмотрел — слишком внимательно, чтобы быть трезвым. И вот что увидел — редкие волосы на голове какого-то неопределенного светло-мышинного цвета, блеклые почти бесцветные брови, водянисто-серые глаза с затравленным взглядом, который всегда у зэков бывает, узкие губы и расплывшуюся фигура. Внешне он также неприятен, как и внутренне. В юности, помнится, Слава был живчиком с постоянным шилом в одном месте. И тогда Лява становился властным засранцем, терроризирующим всех кто слабее. Теперь уже нет. И все равно — ну его на фиг! Теперь я его уже знаю как облупленного — если со Славиком крепко выпить, то начинаешь задумываться, кого раньше прикончить: его или себя — такая зануда. Не приведи, Господь!

— Пойду домой, — сказал, поднимаясь.

Шагал вниз по улице и непрестанно думал о соседке Марине — чем-то она меня зацепила. Основной вопрос — удастся ли мне познакомиться с ней? Как это сделать лучше всего? Наверное — напроситься на стрижку, как посоветовал Немкин. Ей лишний клиент будет лишь в радость.

Итак, план намечен — надо выбрать свободное время и зайти к Марине под предлогом. Познакомимся, пообщаемся — там видно будет, что делать дальше. А если мне удастся каким-то образом отшить её кавалера, который почему-то представлялся мне наивным чукотским чайником, то будем посмотреть, на чьей улице начнется широкий русский праздник. План, конечно, примитивный — сырой и дырявый, но ничего лучшего мне в голову не пришло.

Потом решил — не стоит торопиться. Если выстраивать серьезные отношения с женщиной, то подходить надо к делу основательно — все обдумать сначала. Время есть — ведь она завтра не уезжает, да к тому же у неё есть приятель. Это может быть непреодолимой преградой.

Но как говорил шевалье Дартаньян, лучший способ представиться даме — спасти её. Только от чего можно спасти соседку Марину? Всякие фердебобли лишь в рыцарских романах случаются, а в реальности где их взять?

Впрочем, сидя на моей лавочке, она кого-то же опасалась. Или же не желала видеть.

Поживем, увидим. В конце концов, о симпатичной соседке можно подумать и на досуге. В принципе, меня и так все устраивало. Нормально устоявшаяся жизнь, работа на машине, дома сад-огород, компьютер, литература… и вполне благополучное материальное положение. Да вот только женщины нет. И давно уже.

Почему — спросите — я не женюсь? Ответ до банальности прост. Жизненным опытом пришел к выводу — лучше недолго быть счастливым, чем долго несчастным. Потому и ищу себе подружку для встреч, но брака страшусь.

— А у нас на Бугре есть девчонка одна… — промурлыкал, садясь за компьютер в явно приподнятом настроении.

Как часто люди задумываются, что наша жизнь состоит из череды случайностей? Полагаю, что не каждый человек озадачивается этим вопросом. И, тем не менее, все события, происходящие с нами, не случайны. В этом мне постоянно приходится убеждаться на собственном опыте. К примеру, думая о том, как мне подъехать к симпатичной соседке Марине, и не предполагал, что однажды она сама сядет ко мне в машину в Южноуральске.

Их было трое: она, её хахаль и дочка Юличка — девочка лет семи с курносым носиком, припорошенным веснушками. Кавалер Марины мне не понравился — не рыцарь, точно. Разве что способный вложить в её женские ножны свой мужской меч. А в глазах светились только две мысли — пожрать да напиться.

Взрослые были уже подшафэ, а у ребенка — день рождения. Так объявила мама, усаживаясь в салоне автомобиля. Молчаливый спутник её рассчитался со мной по автобусным ценам. Марина сказала:

— Нам до Бугра.

И я, мимолетом проскочив все остановки, оказался в Увелке. Проехал и бугорскую на улице Советская, вырулил на нашу, имени Лермонтова и подкатил к воротам дома пассажирок.

— У нас нет денег платить за такси, — растерялась Марина.

— И не надо. Это подарок имениннице!

— Слышала, Юля? Тебе подарок от таксиста.

Девочка и мужчина, открыв калитку, вошли во двор. А Марина, вдруг обхватив мою голову одной рукой, притянула к себе и смачно поцеловала в губы.

— А это вам мой подарок.

Так быстро и неожиданно это случилось, что я растерялся и не сумел воспользоваться моментом — потискать прелестницу в стратегически важных местах, что могло указать ей на взаимность влечения. С трудом перевел дух, который чуть не покинул меня…

Она ушла, а я все сидел, не трогая с места машину. Более того — с каждым ударом сердца чувствовал, что теряю остатки здравомыслия. Горячая волна прокатилась по телу, и я ещё раз убедился, что страсть и гормоны — сильнейшие из наркотиков. Вместе с этим пришло и усиливалось в душе какое-то восхитительное чувство. Да, черт возьми! В этой молодой женщине определенно есть что-то необоримо влекущее. Мой тип, сто процентов. Или как говорят в Одессе — таки были вы правы, полюбив эту даму!

В конце концов, я уехал, но остаток дня был дерганный и весь на взводе. Мои мысли занимала соседка, сердце тянулось к ней, а тело жаждало близости.

Марина, Марина… В её власти спасти меня от сексуальных кошмаров, если удастся уговорить. Та самая женщина, которая мне нужна.

Вот черт! Видать, крепко запал.

Я заскрипел зубами от прилива тестостерона — мужской голод плюс сексуальное любопытство. Меня так распирало, что, в конце концов, закруглился на работе и отправился отдыхать и переживать все заново.

Дома за пивом подумал, припомнив — почему она меня поцеловала так страстно? Ведь кавалер её рядом, а она приложилась к моим губам, будто изголодавшись вся или сгорая от желания. Может, и она на меня запала? Впрочем, не следует выпячивать грудь, словно петух — это могло случиться и мимолетно: просто женщина была выпимши.

По крайней мере, я теперь знаю, что Марина вовсе не недотрога — её вполне можно добиться. А у её поцелуя был нереальный накал — все равно что погрузиться в горячую ванну, войдя с мороза. Было чертовски здорово. Тело желало Марину до боли в паху — жаждало, как воплощение мечты. Теперь уже мне поцелуй её казался брошенным вызовом. Все что следует сделать — на него ответить. То есть просто заехать к ней…

То ли от пива, то ли ещё от черте чего воздух вдруг пропитался предвкушением. Химическая реакция уже началась, и взрыв неизбежен. Истомившиеся гормоны помчались по телу, порождая безумные фантазии. Бесенок, сидящий в штанах, нашептывал мне — все будет хорошо: мы добьемся её…

Мучился-мучился всякими думами и в один прекрасный день решил, что больше медлить нельзя, иначи сойду с ума. Сны сексуальные достали настолько, что взял и решительно подвернул к дому Марины вечером после работы. Я только постричься — себя убеждал, а бесенок, сидящий в штанах, опять за свое — будет одна, изнасилуем. О, Господи, спаси меня от Нечестивого…

Американская кинодива Мэрилин Монро говорила, что у женщины есть два оружия — тушь для ресниц и слезы. Красится ли Марина? Без сомнения и очень качественно — ведь парикмахер. А вот слез не надо — мне женский плач не выносим…

С этими мыслями толкнул калитку ворот, предчувствуя, что открываю новую главу своей жизни..

Привет, дорогая, я пришел: встречай ухажера, — подумал, но не сказал. Маленькая лохматая и очень злая собачка бросилась на меня. Цепь удержала ее клыки в сантиметре от моей руки.

Калитка распахнута, псина просто захлебывается от лая — кидается и кидается, пытаясь порвать привязь. Но никто не появляется из дома. Неужели не видят и не слышат, что гость пришел? А ведь я не просто заявился — постричься хочу… да и хозяйку тоже. А может, мне собачке (кстати, сучка) предложить — хочу заняться с тобой сексом. Она меня в будку пригласит… И на черта нам нужна Марина?

Дверь дома распахнулась.

— Что тебе нужно? — прокуренным голосом спросила женщина татарской наружности далеко за сорок. Выглядела недружелюбно, но была, видимо, слишком доброй, чтобы убить меня на месте.

— Я хотел бы постричься. Здесь парикмахер живет?

— Проходи.

— А собака?

Женщина подошла к будке и притянула к себе собачку за цепь.

Я задержался в сенях. Татарка вошла и махнула рукой:

— Пойдем со мной.

Заходим в кухню. Чтобы попасть в жилую часть дома, приходится нагибать голову, дабы не удариться о дверной косяк. Как же прохладно здесь — будто работает кондиционер. Только откуда ему быть в убогой хибарке?

Осматриваюсь. Татарка проходит в горницу и объявляет:

— Марина, к тебе клиент.

В кухню входит хозяйка — красивая, аж грех быть такой. Я обомлел. В домашнем халатике, но накрашена очень профессионально — будто на бал собралась. Настоящая русская (или цыганская?) красавица: сияющее лицо с выделенными скулами и яркими щёчками, большие черные глаза в обрамлении длинных ресниц. На веках светло-голубые тени постепенно переходят в синие. Над глазами чёрные в меру густые брови разлетаются дугой. И в завершение пухлые розовые губы, которые так и хочется поцеловать.

Смотрит на меня и улыбается во весь свой эротичный рот. Хотя мне становится вдруг не до смеха — ну, какая я пара ей, черт возьми? Разве что по контрасту — красавица и чудовище. Улыбается так приветливо: она что думает — я ей жизнь продлять пришел? Нет — всего лишь постричься.

— Здравствуйте, — Марина чуть-чуть, но красиво картавит. — Вы постричься? Тогда садитесь.

Ставит в центре кухни табурет. Севшего меня прикрывает накидкой, которые в парикмахерских применяет. Вооружается ножницами и расческой, чтобы заняться моей шевелюрой.

— Вас как?

— Сделайте мне «каскад» — чтобы спереди коротко, а сзади до плеч.

— Ну, до плеч не получится — им расти ещё и расти. Подравняю сзади, а спереди коротко постригу.

Садился на табурет весь унылый-унылый — от красоты Марины и своей пожилой невзрачности. А когда она, парикмахерствуя, засуетилась вокруг, раз коснувшись бедром плеча и другой, я поплыл: сердце забилось быстрее, а в груди стало теплее. Сказочный миг!

Парикмахеру положено развлекать клиента разговорами, и Марина показала свой профессионализм.

— Вы ведь на нашей улице живете? Только немного ниже…

Я подтверждаю:

— Мы — соседи.

— Как мне к вам обращаться?

— Анатолий.

— Очень приятно. А меня Марина зовут.

— Я уже знаю, — сказал, потом спохватился, подумав, что Немкина в наш разговор не стоит вплетать. — Услышал от вашей гостьи.

— Это сноха Лена. А вон брат, — Марина кивает в комнату, где на полу возле дивана спал мужчина, явно перебравший.

— А вы со всеми знакомы на улице?

Марина усмехнулась:

— Со всеми, кто ходит ко мне стричься.

— Теперь и я буду ходить.

— Ходите, если работа моя понравится.

— Правда есть риск быть собакой укушенным.

— Да нет. Никого еще не кусала. Лает только. Вы бы махнули на неё рукой, она в будку убежала.

— Не знал. Да и не удобно как-то — стричься пришел, а не собаку пугать.

Вот здесь я сказал не всю правду: главная цель моего визита — познакомиться с очаровательной хозяйкой.

— Мне соседские бабы говорили — вы один живете. Что так?

Я недовольно скривил губы.

— Им до всего дело есть. А кто конкретно про меня судачит?

Марина замялась.

— Я спросила — мне ответили.

После такого признания о её интересе ко мне решил начать лобовую атаку.

— Интересуетесь холостяком? Но ведь у вас есть мужчина.

Марина про хахаля промолчала, а мне сказала:

— Вы всегда такой грустный мимо окон в баню ходите. Мне вас жаль.

Вот это нежданчик! Так приятно такое слышать. Значит, я ей симпатичен. Пусть она сказала про жалость, ну и ладно. Ведь с сочувствия обычно и начинается женская страсть.

Брат её спал, сноха Лена сидела у телевизора, который достаточно громко верещал. Малышки в доме не наблюдалось — должно быть, к подружкам убежала. Я подумал — если притишить голос, то можно поговорить с красавицей об интимных делах.

— А у меня к вам тоже чувства имеются. Вы, когда поцеловали меня в машине, сна спокойного лишили и крепко-накрепко привязали мое сердце к себе. Просто наваждение какое-то. Ничего не хочу — только о вас и думаю. Вы меня приворожили. Признайтесь: вы — ведьма?

Марина сначала опешила. Потом отступила на шаг от меня, посмотрела со стороны. Хихикнула. Подошла и притиснулась лобком к моему плечу.

Блин, поплыл!

— Ведь я же цыганка, — сказала она. — Точней полукровка.

Я украдкой (от Лены, конечно) выпростал свою руку и погладил Марину по голой ноге — от лодыжки до колена и немного выше. Красавица не только не возмутилась, но и задышала призывно, высоко вздымая грудь.

— А вас можно домой пригласить на стрижку?

— Конечно.

— А когда?

— Когда отрастут.

— Это долго. А можно завтра?

— Можно только у меня телефона нет.

— Так я заеду.

— Заезжайте.

Марина перестала улыбаться — о чем-то задумалась, а ножницами щелкает.

Когда я еще раз ладонью погладил её ногу выше колена, она наклонилась ко мне и, заправив вьющийся локон за ухо, быстро поцеловала в краешек рта. Вот ведьма!

Я шепчу ей:

— Уже ревную тебя к твоему дружку.

Потом делаю предложение:

— Может, сломаем твои ножницы и поедем ко мне достригаться?

Она молчит. Возможно, ей нравится мое предложение. А может быть, я ошибаюсь. Но пауза затянулась.

Похоже, и стрижка уже закончена — я получил свой «каскад». Пора отваливать. Что-то все-таки не так.

— Сколько с меня?

Марина грустно пожимает плечами.

— Сколько не жалко.

Я отдаю ей двести рублей.

Стою у дверей, улыбаюсь, а коленки трясутся. Моя ангельская улыбка скрывает дьявольские желания.

— Защитишь от волкодава?

Мы выходим в сени и бросаемся друг другу в объятия. В ходе поцелуя выясняю, что Марина в стрингах и без лифчика. Мое желание настолько откровенно, что девушка начинает сопротивляться.

— Ну, не здесь же.

Когда я её отпускаю, говорит, как бы извиняясь:

— Не хочу при Ленке. Она такая сплетница!

Выходим во двор. Марина, как раньше её сноха, оттягивает беснующуюся собачку к будке.

— Вот получу телефон из ремонта, мы с тобой созвонимся, — прощаясь говорит хозяйка.

Я лишь загадочно улыбаюсь, пересекая двор. А в калитке ворот останавливаюсь:

— Ты заходи ко мне по вечерам — ведь по соседству живем. Мне и звонить не обязательно: у меня никогда никого нет.

— А кто на велосипедах к тебе приезжает?

— Это сестра с зятем. У них в огороде грядки — они даже в дом никогда не заходят.

Мне не хочется уходить. Но собака лает, хозяйка её держит, а в окно уже смотрит татарочка Лена. Марина вглядывается в меня так, будто в самую душу проникнуть хочет и разгадать её полностью.

— А может, сегодня ко мне заглянешь?

— Может, и загляну, — кокетливо отвечает Марина.

— Так я приглашаю, — говорю и закрываю за собой калитку.

Прождал до ночи — не пришла. Ещё два был весь в томлениях, а тут и суббота подошла. Вечером этого дня произошло событие, от которого я окончательно запутался в своих желаниях. Расскажу по порядку…

В баню поехал на машине, чтобы не ходить с грустным лицом мимо окон Марины. А вот когда ставил её в гараж, из-за угла со стороны улицы Степной (здесь мой дом угловой) бодрым шагом вышли три женщины и направились прямо ко мне. Одной было за тридцать, другой за сорок, третьей за пятьдесят…

Одну я знаю — это соседка и тоже Марина, вельми фигуристая особа, но блондинка.

— Анатолий, мы к тебе, — говорит она. — Хотим в гости пригласить — посидеть, поговорить… Ты как?

Я удивляюсь, но вида не подаю. Может, барышням четвертого игрока не хватает для игры в «подкидного»? Правда, лица у всех серьезные. Речь, пожалуй, пойдет не о картах. И хоть я еще не понял причину визита, глаза предательски заблестели, как у кота, почувствовавшего валерьянку. Хотя, блин, может, им таксист нужен?

Загнал машину в гараж, они молча стоят. Значит, такси им не нужно.

Говорю Марине:

— Если вы подождете, я мигом.

Та отвечает:

— Мы тебя дома подождем. Знаешь, где я живу?

Я киваю. Марина ко мне наклоняется и конфиденциально на ухо шепчет:

— Попутно сходи в магазин, возьми чего-нибудь выпить — закуска у нас имеется.

Они уходят. Я переодеваюсь и лечу в магазин — между прочим, мимо окон другой Марины. Беру две бутылки приличной водки и теперь уже по Некрасовой улице спускаюсь к дому Мариночки-белокурой. Она живет в одной половине двухквартирного коттеджа…

Чтобы вас не утомлять недомолвками и загадками, расскажу заранее, кем и для чего была задумана эта вечеринка. А уж потом — как она прошла и чем завершилась.

Так вот…

Женщину, которой за тридцать, зовут Софья. По профессии она — учитель. До недавнего времени у неё в Казахстане была работа, дом, муж и двое детей — мальчик и девочка, близнецы. Потом в стране степей начались волнения и гонения на русских. Потеряв работу, мужа и дом, Софья с детьми бежала в Россию. Устроилась преподавателем в Увельскую школу, сняла комнату у соседей Марины, а детей отдала тетке в деревню — россиянке Аграфене Петровне (которой за пятьдесят).

Когда мама приезжала к детям по выходным, тетка её упрекала:

— Перебирайся ко мне. Здесь хоть работы нет, но можно жить огородом. А ещё лучше — подыщем тебе деревенского бобыля.

Софья не соглашалась — ни на огород, ни на бобыля. Тогда Аграфена Петровна подходит к проблеме с другого края. Оставив детей у соседки, она приезжает к племяннице в эту субботу и ловит её возле школы. Требует пригласить себя в гости — обсудить одну важную проблему. Скромница Сонечка стесняется своих хозяев и приглашает гостью к подруге Марине.

У Аграфены Петровны в сумке отыскалась бутылочка водки и закусок на целый стол. Женщины выпили, разговорились.

— А что, Марина, есть у тебя среди знакомых мужики неженатые?

Софья краснеет, а хозяйка меня припоминает:

— Есть тут один сосед. Давно холостой. Жил с матерью. Теперь она умерла, и он в доме один остался. Работает таксистом на своей машине. Не пьет (это я-то? ого!), не курит. Правда, ему за пятьдесят. Но дети взрослые — выучились, определились…

— Ну и пусть, что в годах! — за Софью говорит её тетка. — Главное, чтобы человек был хороший.

Марина решительно встает:

— Так пойдемте к нему, познакомлю…

И вот я у её дома. Собаки нет, калитка открыта. Прохожу чистый дворик, уютную веранду, коридор…

— Проходи сюда, — зовет хозяйка из глубины дома. — Мы на кухне.

Все стены в обоях сверкающих, на них зеркала и картины, все дверные проёмы арочные, ковры на полу… ну, блин хоромы! Загляденье!

Захожу на кухню. За массивным столом на массивных скамьях сидят три дамы. Перед ними закуски холодные. Боже мой! Чего только нет — рулетики из ветчины с сыром, бутерброды с икрой, мясная и сырная нарезка, селедка под шубой, грибки в сметане, соленые огурцы и помидоры… Неужто Марина расстаралась? Только зачем ей это? Наверное, сваха проставляется.

— Вуаля! Вот и я, — ставлю две бутылки на стол.

Сажусь на скамью рядом с Софией — место, видимо, заранее приготовлено. Хозяйка тут же ставит передо мной пустую тарелочку, вилку, нож — все, как в лучших домах Парижа. Аграфена Петровна умелой рукой сворачивает бутылке пробку, разливает в рюмки водку.

Встала памятником с тарой в руке, помолчала немного и говорит:

— Ну, вот что, Софья и Анатолий, вы оба холосты да и молоды — вам ещё жить да жить. Давайте посидите здесь, поговорите да определитесь… За ваше счастье!

Хлопнула водку, и мы все выпили. А тетка не села, лишь закусила скибочкой копченой колбасы и направилась к выходу.

— А я пошла — устала с дороги и весь день на ногах. Хозяева-то меня пустят? — спросила племянницу.

— Да-да, — закивала головой София. — Я их предупредила.

После ухода говорливой тетки в уютной кухне воцарилась молчание. Невеста, вся пунцовая, уткнула взгляд в салатницу. Молчит и Марина и, как ни странно, сочувственно смотрит на меня. Мне надо что-то говорить. Что? — никак не пойму. Как круто однако сосватали!

Хотя, в принципе, не так уж все страшно. Мы будем встречаться с Софией. Заниматься сексом. По субботам будем ездить в деревню к детям. А потом они все переедут ко мне…

Блин! Куда переедут? Мой дом выставлен на продажу. Скоро, уже очень скоро я сам стану бездомным.

Дурацким получается разговор, когда все молчат. Издав усталый вздох, Марина, наконец, вспоминает, кто здесь хозяйка.

— Тамада ушла. Анатолий, у ну-ка, налей нам ещё.

Я смотрю на неё. Хоть Марина и старше Сони на десяток лет, но выглядит привлекательно. Пусть в домашнем уже, но прилично одетая. Белокурые волосы распущены и колышутся при движениях, лицо с тонкими чертами выглядит молодым и сияющим здоровьем, глаза сверкают, а по губам блуждает улыбка.

Я давно её знаю; правда, больше со слов матери — ей соседки на всех доносили. Был у неё муж — почему-то расстались. Двое детей с ней остались. Старшая дочь — ровесница моего сына: вместе играли в детстве на улице. Сын моложе. Но никого из них нет сейчас дома.

После мужа был у Марины сожитель — на все руки мастер. Вот он-то и сделал из её дома и усадьбы конфетку на загляденье. А потом она его выгнала.

Соседки считают Марину хищницей.

— Ей простого слесаря не надо — ей начальника подавай с министерской зарплатой.

Я за это её не осуждаю — имеет право. Если женщина красива, она имеет право на что-то лучшее в жизни.

От красавицы Марины мысли переходят к невзрачной Соне. Худа, угловата, с порывистыми движениями… Да и характер, наверное, нервный. Что-то в ней затаилось от громогласной ухватистой тетки — о це гром-баба!

Мы выпиваем уже втроем. И я снова разливаю. Софья по-прежнему молчит, а Марина вдруг становится хмельной.

— Ой, ёпте, щас напьюсь! Мы ведь одну уже раздавили на троих. Еще две, и что завтра будет — похмелин, обсерин или животоболин?

Вот это сюрприз! Слышал про хищнические устремления Марины, любовался её красотой, но никогда не думал, что она, выпимши, бывает такой вульгарной. Впрочем, и не пил никогда с ней. Но речь её становится неприятной. Лучше бы уж молчала, как Софья.

Впрочем, и Соня заговорила каким-то сиплым голосом.

— Наверное, один раз в жизни можно.

Чувствую себя собакой на сене: пью наравне с девками — они хмелеют, я нет. Наверное мысли о том, что я к Софье просватан, не дают мне расслабиться. Надо бы, надо успокоиться…

Марина втягивает меня в пустой разговор.

— Анатолий, тебе какие женщины нравятся — кругленькие как пончик или воблы сушенные?

Я задумываюсь над её вопросом — как бы не ответить невпопад. Сама-то хозяйка как раз посередке, а Сонечку легко можно отнести к воблам сушеным. И что тут сказать?

— Если честно, не так уж важно, какая фигура. Мне интереснее личность человека. Ведь секс длится минуты, а общаться можно всю жизнь.

Это не очень прозрачный намек, что штукатуру Марине далеко до учителя Сони в интеллектуальном плане. Софья первый раз бросает на меня взгляд. В нем светятся любопытство… и благодарность.

— В Казахстане мы жили в городе, — говорит она. — Там был свой театр. Я любила туда ходить. В Увелке ничего нет.

— Ха-ха, театр! — смеётся совсем захмелевшая Марина. — Ходи в кино.

— Было бы что смотреть — сходила бы с удовольствием.

Интересно, думаю я, это намек на то, как следует начать свои ухаживания?

— Я вас приглашу, как только объявят что-нибудь путное. Давно сам не был.

Марина кивает и хихикает как девчонка:

— И меня прихватите. В кинотеатре у вас же не будет интима. Почему ты шампанского не взял? Все водка и водка… Наливай!

Я налил всем по полрюмочке. Хозяйка говорит тост:

— Пусть этот вечер для вас станет концом одной жизни и началом другой. За вас! Горько!

Мы готовы выпить, но целоваться ещё нет — ни я, ни София. Марина выпила, мы тоже. Она посмотрела на подругу:

— Боишься? Ну, тогда я за тебя.

Тут же обняла меня и смачно поцеловала в губы.

— Ой, сладко! — сказала она, оторвавшись от поцелуя.

У меня сердце защемило. У Софьи на глазах слезы, но она улыбается нам. Может, от счастья?

Марина сама разливает водку по рюмкам.

— А давайте напьемся до свинячьего визга — вот будет дивно!

Я давлюсь колбасой. Софья удивленно вскидывает брови, пытаясь разобраться в таких переменах подруги. После некоторого замешательства она расслабляется и улыбается краешком губ.

Короче, пьем — никто не отказывается, но и хрюкать никто не собирается — даже хозяйка. Самое интересное, что к полуночи мы прикончили обе бутылки. Хмельнее всех оказалась София, но и она высказала твердое желание спать в своей комнате, на своем диване, со своей теткой. Мы вышли её провожать. Марина осталась возле своей калитки, шепнув мне украдкой на ухо: «Ты возвращайся. Буду ждать». А я, трезвый как стёклышко (видимо, сказалась закуска добрая) взял Софью под руку и проводил её до ворот. Тут идти-то десять шагов. Шагнув за калитку, она поворачивается ко мне:

— Спасибо. Был очень приятный вечер.

— И вам спасибо. Я рад, что мы познакомились.

Софья уходит. Я возвращаюсь. Марина ждет у своей калики. Обнимает меня, целует и шепчет:

— Пойдем ко мне.

2

Потом стало мне не до женщин — дом продали, я переехал да еще помыкался с пропиской. Потом была Катюша — кометой пролетевшая в моей жизни. А потом мы со Светкой сошлись — в третий раз уже! Ну, не то чтобы жить стали вместе — просто встречи возобновили. Удивительной была первая…

Катил в Южноуральск с полным салоном пассажиров. Дама сидит рядом со мной — вся в меха закутанная: только кончик носа и видно. Подает мне деньги, я ей сдачу. Она до боли сердечной знакомым прокуренным голосом вдруг говорит:

— Только не делай вид, что мы не знакомы.

Я наклоняюсь вперед, чтобы увидеть её лицо за воросом меха чернобурки.

Она строго:

— Смотри за дорогой.

Пожелала загадочная дама выйти на остановке «Лесное». Поставив машину на ручной тормоз, выскакиваю следом. Догоняю, беру под локоть, поворачиваю к себе… Ба! Да это же Светка-конфетка! Сколько лет, сколько зим…

— Как жизнь семейная?

— Я не замужем.

— Что так?

— Тебе-то что?

— Давай встретимся, обсудим…

Сую ей свою визитку (клочок бумажки с номером телефонным) и возвращаюсь в машину. Стали встречаться. Только не долго — зима не закончилась, мы снова расстались. Это Бог любит троицу, а Светка до бесконечности готова выходить замуж в поисках своего счастья.

Потом была Секельдявка Булкина. Ууу… про эту воровку с фигурой плода инцеста балалайки и мандолины написал целую повесть — «Детектор лжи» называется.

В начале весны авария — машина насмерть, а я себе ноги отшиб и бегать уже не смогу до конца дней своих. Даже к лиственнице хожу пешком.

Потом был «Стройцентр», где работал кладовщиком. Все лето работал. Осенью шарашка разбежалась, а я до самой зимы охранял порученные мне вагончики. Ну, как охранял — утром приезжал, проверял замки, закрывался в одном и спал до вечера: в челябинской конторе мне смены ставили. Под Новый Год вагончики увезли, а меня рассчитали. Подался в Центр Занятости населения…

До конца зимы прокантовался на пособии по безработице, а весной стало легче. Ну, как легче? Снег сошел и появилось много забот у местной власти по уборке зимнего хлама с улиц, дорог и кладбища. Они предложили безработным из Центра Занятости поучаствовать и понедельно за то платили. Так что пособие плюс навар от уборки территории — в итоге на жизнь хватало.

Обычно работали парами. Я скорешился с приятелем детства Саней Астаховым, которого видел летом водителем крана на стройке ЮУГРЭС-2. Теперь он здесь. Как получилось, он не рассказывал, а я не расспрашивал.

Обычно обедали мы в столовой. А в тот день Санек засобирался домой:

— Жена мне вкуснятину приготовила.

Ну и я решил перекусить дома, прихватив чего-нибудь в магазине. Выхожу из него и лицом к лицу, или носом к носу… как сказать-то?.. короче, сталкиваюсь с бывшей соседкой Мариной, которая на цыганку похожа. Румяная, свежая, с красиво растрепанными кудрями и в легкой куртке нараспашку она выглядела сногсшибательно.

Смотрю на её полные губы, а Марина непроизвольно их облизывает. Мне вспоминается наш отчаянный поцелуй в сенях её домика. Подаемся навстречу друг другу, но что-то все-таки удерживает от последнего шага, чтобы стиснуть друг друга в объятиях.

Молчание (любование?) затянулось. Надо бы что-то сказать.

— Как ты? — спрашиваю.

— Нормально. А вот ты зарос, — она трогает мою шевелюру.

— Пойдем — пострижешь. Я тут неподалеку живу — рядом с Центром Занятости.

— А я как раз с вызова иду — инструмент весь с собой. Пивка вот решила купить на калым…

— Давай зайдем, я возьму.

В итоге мы с пивом, копченой мойвой и кириешками у меня дома.

— А ты не плохо устроился, — осмотрела мою квартиру гостья.

Я не знаю, что сказать. Что в своем доме на Бугре мне было лучше? Но туалет там на улице. И воды горячей нет под рукой. Правда, и здесь бывает только зимой из бойлера. Но можно быстро согреть в ведре на газу.

Я уже собираюсь установить табурет для парикмахерских процедур, но неожиданно Марина хватает меня сзади за шею, притягивает к себе и больно кусает за нижнюю губу. Я ошарашено смотрю на неё. Гостья приближает свое лицо к моему и говорит улыбаясь:

— Будем стричься или как?

Какая она честная и прямая. Надо бы поучиться у неё.

— Давай начнем с пива.

Накрываю стол.

Пригубив полный стакан, Марина смотрит на меня ласковым взглядом.

— Как живешь?

— Хреново мне без тебя. Я ведь говорил — ты целиком и полностью завладела моими мыслями. Спать не могу, есть не могу, дышать не могу — только думаю о тебе и худею с каждым днем. Либо освободи меня от приворота, ведьма прекрасная, либо… отдайся! — жарко я внемлю ей. А у самого пульс стремительно ускоряется, губы непроизвольно сохнут — приходится смачивать их пивом.

— Давай по порядку со всем разберемся — сначала пива попьем, потом постригу тебя, а уж следующим пунктом — отдача.

От её слов в жар бросило.

— Давай начнем с третьего, — хриплю.

— Потерпи, — она пальцем проводит по моим губам.

Может, пену пивную утирает?

Воздух на кухне накален. Меня прошибает пот. Дыхание тяжелеет. Кажется, никогда раньше такого влечения к женщине не испытывал.

— Я хочу тебя поцеловать.

Марина почти согласна и даже немного подается ко мне. Но что-то её останавливает. Она пальцем грозит:

— Сначала работа, потом развлечения. Пей пиво, а то прокиснет.

Пиво мы выпили. Начали постригаться.

— Каскад?

— Каскад.

Сегодня она работает электрической машинкой, а я, между делом, наглаживаю её ноги и попу в джинсах. Закончив стрижку и освободив меня от покрывала, Марина больно впивается в шею губами (или зубами?) — наверняка синяк будет, но это меня уже не волнует. Хочу продолжения. А мастер причесок, проделав дорожку из поцелуев, впивается мне теперь уже в губы. Я отвечаю на поцелуй.

— Я тоже думала о тебе, — говорит Марина, переводя дыхание.

И снова целует. И снова я отвечаю.

Когда мы добираемся до дивана, глаза её лихорадочно блестели, губы распухли, а кудри растрёпаны. Потом был какой-то безумный секс. От наслаждения я иногда забывал вздохнуть и чуть не задохнулся совсем. Не понятно, как сердце выдержало такой головокружительный темп движений. Салютом Победы стал оргазм…

Я лежал, задыхаясь, на спине и пытался восстановить дыхание, высоко вздымая потную грудь. Марина, стонавшая и даже кричавшая в ходе сексуального поединка, теперь тихо лежит на боку рядом и, улыбаясь, на меня смотрит.

— Я чего-нибудь заслужила?

О чем это она? Совсем не хочется думать. Отвечаю невпопад:

— Бутылку коньяка.

— Достаточно водки.

Недоуменно поворачиваю к ней лицо и понимаю — она серьезно.

— Ну, водки так водки…

Встаю, одеваюсь, иду в магазин — благо он в соседнем доме. Беру две водки и всякой закуски. Праздник продолжается!

Сидим за столом — Марина босо тело прикрыла простыней с дивана. Мы уже выпили по рюмке. Она задумчиво смотрит вдаль.

— Я ждал тебя там, на Бугре, а ты не пришла, — упрекаю я.

Она невесело усмехается:

— Сразу не получилось, а потом ты пропал.

С минуту мы молчим и ласкаем друг друга глазами.

— Но теперь-то мы будем встречаться?

— Чтобы встретиться, нужно расстаться. Ты уже выгоняешь меня?

Я не знал, что ответить. Если подумать — куда мне спешить? Собирать мусор на улицах? Да пошел он к черту! Буду с Маринкой наслаждаться, пока она здесь, рядом со мной.

— Оставайся навсегда.

Она удовлетворенно сверкает глазами, но говорит другое:

— Пока побуду, если не против.

— Как хочешь. Решай сама.

Марина не сводит с меня глаз. А я опять начинаю гореть.

— Тебе нравится здесь?

Я на несколько секунд задумываюсь, а потом уверенно отвечаю:

— Жалко дома родительского, но в этой квартире у меня больше остается времени для своих увлечений.

Марина смотрит сочувственно. А я все больше её хочу.

Первый наш половой акт был звериным порывом страсти. Теперь мне хочется все обставить иначе. Нежно беру её руку и прикасаюсь к ней губами.

— Милая, хочешь — я тебе сделаю массаж?

— Ты массажист? — она удивляется.

— Нет. Но у тебя такое красивое тело — мне приятно его потискать.

Она соглашается.

— Тогда ложись животом на диван. Ты как на счет крема «Детский»? Нет аллергии? А то у меня другого нет.

Марина ложится на живот. Я сажусь ей на спину и начинаю массировать мышцы шеи с комментариями:

— Снимает усталость.

Потом от плеч к позвоночнику ладонями, смазанными кремом, вниз к ягодицам и несколько раз нажимаю с силой на её крестец.

— Это эротический массаж. Вызывает желание.

Потом ладони на ягодицах упругих. Растираю их кремом и шлепаю-шлепаю-шлепаю звонко…

— Тебе не больно?

Марина стонет от наслаждения:

— Мне хорошо!

Уф, только сейчас замечаю, что сам почти не дышу — так увлекся прогулкой по роскошному телу. А на ласки я щедрый — мне не жалко. И на комплименты.

— Ты такая упруго-мягкая, как зефир.

— Ты не любовник, а мечта! — это её ответ.

Столько нежности и любви в огромных глазах, что я чувствую, как пропадаю. Прижимаюсь к её жаркому телу и до конца не верю, что моя блеклая (без машины) жизнь начинает играть новыми красками.

— Ты сводишь меня с ума, — шепчу я.

Марина шепчет в ответ:

— Мы мозги друг другу вынесли.

— Ты будешь единственной у меня.

— Ты сердце мое забрал и не собираешься отдавать.

— Давай меняться — ты мне разум, я тебе сердце.

— Ну… — старательно прячет она бесстыжие цыганские глаза. — Я подумаю.

Мы торгуемся, продолжая ласкать друг друга. В итоге снова секс, после которого блаженствуем на диване. Говорим обо всем и ни о чем. Иногда просто молчим, но это, как ни странно, совсем не напрягает. Впрочем, хочется ещё что-то сказать, но слов никаких подобрать не могу.

Может я чересчур наивен? Или просто до чертиков влюблен? Теперь не важно. Важно, что мы вместе, что она рядом, что все у нас хорошо получается.

— Марина, милая, — я громко выдохнул, решившись на отчаянный шаг. — Я с каждой минутой все больше убеждаюсь, что не хочу с тобой никогда больше расставаться. Давай жить вместе.

— Здесь или у меня?

— А где хочешь.

Разглядывая черты моего лица, гостья неловко закусила губу, сдерживая счастливую улыбку. Ей понравилось мое предложение, хотя она ещё не готова к этому.

— Мы будем жить как муж и жена… Или без росписи — как захочешь. Ты согласна?

Для меня это был отчаянный шаг. Но сколько можно терять любимых женщин? Все хватит — к черту свободу и одиночество. Я буду жить с Мариной. Я буду её любить. Никаких изысков, никаких излишеств — скромная жизнь в любви и согласии.

— Милый, а можно я подумаю?

— Как долго?

— Ну, куда ты спешишь. Ведь мы же вместе.

Перекатившись через меня, Марина нагишом, как была, утопала на кухню.

— Айда халкнем! — позвала оттуда.

Я последовал её примеру и в костюме Адама райской прописки перебрался к столу. Повисла неловкая пауза. Марина удивленно вскинула брови:

— Наливай! Чего ты сидишь?

— Прости, — взял в руки бутылку водки. — Я подумал, что без дома и машины, теперь жених незавидный. Имею ли право тебя любить?

— Имеешь-имеешь, — заверила гостья. — Такого классного любовника у меня отродясь не бывало.

— Только любовника? На большее мне рассчитывать не приходится?

— Ну, куда ты торопишься? Давай привыкнем друг к другу. За что пьем?

— За наше счастье.

— Я уже счастлива. Впрочем, давай.

Странное дело — не смотря на такое же нищенское существование как у меня, это женщина переполнена оптимизмом. Вот с кого надо брать пример!

Впрочем, нельзя считать, что я совсем голодранец. У меня еще целы все деньги за дом. Написана куча книг, и я, как Мартин Иден, свято верю, что когда-нибудь они принесут мне оглушительный успех. И кучу бабла, конечно.

Но что-то в душе свербело и не давало возможности полностью предаваться счастью в обществе любимой женщины. Может, напиться?

— Что-то не так? — заставив меня вздрогнуть, спросила Марина.

Она давно за мной наблюдает, понял я. И молчим мы уже долго.

— Давай переберемся в комнату и включим телевизор. Посидим по-семейному…

Переносим кухонный стол в комнату. Включаем телевизор. Усаживаемся, я наливаю… Нисколько не покривив душой, могу сказать, что подхожу к состоянию счастья. Просто физически ощущаю, как моя прежняя жизнь сползает с меня клочками тенеты. Забыты книги и дневные заботы (например, уборка мусора) — водка и красивая женщина крутят и вертят мною, разгоняя тоску от одиночества. Много ли мне по большому счету нужно для счастья?

Марина, по-моему, захмелела. Наблюдая за событиями на экране, повествует о своей жизни:

— Мать постоянно на мозг приседает — все пытается выдать замуж.

— Познакомь нас.

— Ага! Щас! Ещё сговоритесь…

— Ты меня уже разлюбила?

— Ты отдохни, сил наберись, я тебя снова полюблю…

Что это с ней? Или недогоняю её чувство юмора? Господи, и чего хорошего в том, что мы напились? Мозг мой, где ты сейчас, в каких облаках витаешь? А ты, здравый смысл, куда смотрел?

Наливаю водку в рюмки.

Было ли что у нас после этого, я не помню. Когда очнулся утром на диване с голой женщиной в объятиях, в черепной коробке в истерике билась с головной болью одна-единственная мысль — меня накрыла моя судьба.

Наверное, гостья уже не спала. Только шевельнулся, голос Марины:

— Как себя чувствуешь? — и нежная её ладонь очутилась в моем паху.

Во рту было сухо, как в пустыне, и горько, как после поражения нашей сборной на чемпионате мира по футболу, но я все-таки нашел в себе силы разлепить губы и ответить:

— Как в центрифуге голову кружит.

И только после этого, с трудом разлепив глаза, попытался хоть как-то замедлить вращение стен и осмотреться. На улице уже светло, и солнце светит вовсю. Дверь на балкон была открыта, а телевизор выключен. Легкий сквозняк теребил тюль окна.

Одно хорошо — ничего не побито и не сломано. А головная боль пройдет — стоит лишь похмелиться.

— Мы все вчера выпили?

— Сходи, проверь.

Стол почему-то оказался на кухне — а помнится выносили в комнату. На нём чисто. Зато в холодильнике в бутылке на треть водки и три тарелки с закуской. Я перекинул все на стол.

— Вставай, милая, лечиться.

Глубоко вздохнув, крепко сжимаю налитую рюмку:

— Ты что-нибудь помнишь из вчерашнего?

— А что надо помнить?

— Я вел себя хорошо?

— Лучше некуда. Мне с тобой было здорово!

— А я ни черта не помню, будто куда-то провалился.

Марина быстро выпила и, пережевывая колбасу, повествовала о концовке вчерашнего застолья.

— Ты сказал: «Будем спать». Я убрала все в холодильник, рюмки помыла. Стол мы перенесли. Пока ходила в туалет, ты уснул. Вот и все.

Я выпил стоя и сел закусывать.

— Здорово мы с тобой накачались!

— Да нет, нормально все было. Ты пойдешь куда-нибудь?

— Куда я от тебя пойду? Мне хорошо с тобой.

Мне действительно стало хорошо после выпитого.

— Сейчас бы пива ещё, — мечтательно потянулась Марина, отчего её голые груди вздыбились холмиками.

— А сколько времени? Поди еще рано? Магазины закрыты…

Оказалось, что рано.

— Чем займемся тогда? — Марина провокационно косится на мои чресла.

Я тоже туда посмотрел:

— Безнадежно. Здорово мы вчера покувыркались.

— Пойдем на диван, там видно будет, — заботливо предложила Марина.

Есть не хочется, пить уже нечего — мы перебираемся в спальное помещение. Я с мыслью, что отличный бонус отхватил у жизни — прекрасную деву, безумно охочую до секса. Тут любой может с радости запить… Ну да ладно.

Разложив меня на диване, Марина начинает колдовать над моим детородным органом. Некоторое время я терплю, наслаждаясь, а потом начинаю действовать по правилу народной мудрости — если насилие неизбежно, возьми инициативу в свои руки и возглавь оргию. Короче, притягиваю к себе Марину и начинаю тискать — сам распаляясь, её поджигая.

Похоже, дама моя не претворяется, когда стонет и даже кричит во время секса. Сейчас она с трудом собирает большие глаза в одну кучу. Когда как я просто грудь разрываю вдохами от недостатка кислорода. Ну, блин работка подвалила — до оргазма сногсшибательная! Чует моя печенка, что с такой партнершей в постели, если не сдохну от инфаркта, то помолодею и окрепну.

На меня опять накатило по-настоящему банальное счастье! Оно расплющило мои мозги и загнав здравый смысл глубоко под корку, начало свою увеселительную прогулку по моим нервам и чувствам. Мне хотелось болтать и смеяться, хоть на то и причин вроде не было.

Так вот ты какое, счастье мужское… за чем люди всю жизнь стремятся! Пустота в голове и голая женщина рядом… ничего больше не надо. Я счастлив! Как все-таки быстро порой меняются приоритеты.

Я еще блаженствую, а Марина сердито сводит брови и поджимает губы, демонстрируя свое недовольство.

— Тебе пора в магазин — трюмы горят…

Встаю, одеваюсь, целую, прощаясь, и говорю:

— Через пятнадцать минут приду.

— Жду с нетерпением, — отвечает дама. — И пива возьми, не забудь…

Подхожу к двери, а в неё звонят. Открываю — Саня Астахов.

— Ты куда пропал? — озабочен мой напарник по уборке мусора.

— Да вот, загулял.

Из-за дверного косяка комнаты выглядывает Марина — хоть и не вся, но все равно видно, что голая.

— Кто там?

— Да вот друг пришел, на работу зовет.

— К черту работу! Присоединяйся к нам, — предлагает она. Похоже, они знакомы.

Астах тут же соглашается. Водку пить, не метлой махать — какой нормальный мужик откажется? Да еще в обществе красивой дамы.

Получив его согласие, Марина командует:

— Тогда сбегай за спиртным в магазин.

— Я мигом, — обещает Саня, уже возбужденный предстоящим пиршеством.

— Да погоди ты, — я сую ему деньги в руку и целлофановый пакет.

— У меня есть, — растерянно говорит Астах, а потом берет и спускается вниз.

— А тебе пора одеваться, — осматриваю Марину ревнивым взглядом.

— В рубашку и джинсы? Не хочу. У тебя есть футболка длинная?

— Тельняшка.

— Пойдет.

Марина натягивает застиранный тельник на босо тело. Попа прикрыта, бедра наполовину. Красавицу это не волнует. Меня напрягает — гуляние без трусов еще ни одну порядочную девушку не до чего хорошего не доводило. Может, скандал семейный учинить? Мозговой штурм проблемы привел только к одной здравой мысли — случится лишь то, что должно случиться. Поэтому предоставил рядиться бесстыжей Марине так, как она захочет.

Ну, держись, дед Астах! А вот, кстати, и он… Видно, что к моим деньгам приятель добавил свои — понакупил спиртного и закусок на целый пир. Мне даже неловко стало. И пока размышлял о такте, Марина быстро накрыла стол. Меня попросила:

— Ты хоть бы музыку включил на своем компьютере — скучно так сидеть.

Ага! Ещё танцы давай устроим — голожопые дамы приглашают кавалеров. Но включил.

Разливая водку в три рюмки сказал:

— Ну что, Саня, прогульщики мы с тобой?

— Вот за это давайте и выпьем, — провозгласила Марина.

Раздается слаженный выдох и хлюп, от которого водка пошла в три горла. Вот что значит споенный коллектив! Интересно, а двигать синхронно челюстями, пережевывая закуску, у нас получится? Может, время и не подходящее для научных наблюдений, но любопытство, как известно, кошку сгубило. А вот облом — штука весьма и весьма непредсказуемая. Это я к тому, что уже два работника (пусть сезонные) коммунальной службы в рабочее время сидят и пьют водку, забив на уборку мусора.

Мы с Мариной с утра похмелились, а вот Астах, прожевав огурчик, возвестил по-стариковски:

— Между первой и второй перерывчик небольшой.

— Наш человек! — восторгается дама.

Выпили ещё по рюмке. Минут через пятнадцать мы уже громко ржали какой-то банальной шутке. Я пытаюсь одолеть алкоголь.

— Какое-то странное дежа вю! По-моему вчера уже было такое. Ты не находишь, Марина?

— Было, — подтверждает она, — но без Александра.

— Чтобы не захмелеть, — подсказывает тот, — надо чего-нибудь горяченького перехватить.

Марина хмыкнула:

— Анатолий, а у тебя есть картошка?

Потом открыла холодильник, нашла в морозильнике курицу и возвестила:

— Так, алкоголики! Сейчас у нас будет жаркое. Пьем, едим и трезвеем.

— А потом на работу все втроем, — хихикает Саня. — Вот будет умора!

Марина доказала, что умеет классно готовить в любом состоянии из любых градиентов. К тому моменту, когда на столе появилось жаркое, мы уже здорово накачались. Марина нас распекала за что-то, а мы с Астахом покорно кивали, судорожно сдерживая веселый смех.

Апофеозом застолья стали дикие пляски в комнате под эстрадную музыку из компьютера. Никогда прежде не видел Саньку танцующим. А тут он, как дед заправский, кряхтел и задом дергал в наилучшем настроении. Во все глаза, между прочим, таращась на Марину — видимо, сумел подглядеть, что под тельником на ней ничего нет. А та неплохо поставленным голосом (цыганка же!) подпевала Насте Каменских:

— Пришла и оторвала голову нам чумачечая весна…

Заходящее солнце заглянуло в комнату через балкон, мягко приласкав теплыми лучами. Ветерок легко и ненавязчиво теребил тюль окна. Саня Астахов, наплясавшись-наевшись-упившись, подобрел и оттаял. Домой засобирался.

— Нет, ребятки, мне пора. Машенька будет ругаться.

В дверях обернулся к Марине:

— Ну ты чумачечая!

И ушел.

Марина критически осмотрела стол:

— Водка есть, закуска осталась… Может, сходишь за пивом, пока магазин не закрыли. А я немного приберусь.

Прошло не более получаса и природа поменяла свой лик — солнце закрыли тучи и стеной пошел дождь. За пивом я успел сходить, а вот дед Астах вряд ли доберется до дома сухим.

Мы снова накрыли кухонный стол в комнате у открытой двери балкона.

— Люблю такую погоду, — признался.

— Я тоже, — согласилась Марина.

Мы не включили свет. Лишь монитор компьютера светился экраном меняя заставки, а греческий певец пел на английском языке свои душевные песни. Хорошо-то как, Господи!

Марина грустила… На правах гостеприимного хозяина я пытался развлечь её и избавить от ненужных мыслей.

— Что с тобой? От дождя раскисла? Вспомни, в каком прекрасном настроении начиналось утро.

— Но сейчас идет дождь. На улице мокро и холодно.

— Нам-то ведь хорошо!

Не зная еще чем развлечь Марину, попросил:

— Может быть, под настроение расскажешь о своем приятеле.

— Каком приятеле? — встрепенулась гостья.

— А что, у тебя их пруд пруди? О том, с кем ехала в день рождения Юлечки.

— А, этот… Тот ещё засранец! — в сердцах сказала Марина и потянулась к рюмке. Она оказалась пуста.

— Налей! — приказала гостья.

Я налил в обе.

— За засранца?

Меня одарили оценивающим взглядом.

— Издеваешься?

— Не будем ссориться, — пошел я на попятную. — За что тогда выпьем?

Выпили просто так. Марину как-то быстро схватывает хмель. А потом отпускает, когда надо ей. Закусив крылышком курицы, моя любимая начала самозабвенно сплетничать:

— Зовут его Сергей. Он работает сапожником в мастерской своего старшего брата. Нас познакомили. Стали встречаться. Он разведен. Есть дочь — ровесница Юли…

— А как человек?

— Как человек? Вечно корчит из себя предпринимателя. Работает на старшего брата, а тот платит ему гроши.

— И характером нытик?

— В десятку! — ухмыльнулась Марина и продолжила, подняв вверх указательный палец. — Я до сих пор не могу понять, чем он мог меня заинтересовать. Однажды сидели в шашлычке на Кичигинском повороте, ввалились четверо дальнобойщиков. Один начал приставать ко мне. Так этот трус под стол залез. И если бы не вмешался армяшка, хозяин шашлычки, эти дальнобои меня в машину утащили.

— Благородство и мужество — это ведь не про него? — вслух размышляю. — Может, порвать эту связь и начать новую?

— Мой милый, — Марина погладила меня по щеке. — Я так и сделаю.

— Ты не замерзла?

Отрицательно качает головой и предлагает:

— Давай еще выпьем.

Выпили.

— Нет в жизни справедливости! — заявляет Марина.

Кажется, начинается новая тема.

— Я замуж вышла по любви. И жили не плохо. Анечка у нас родилась. А потом благоверный мой нашел женщину на стороне — ну, такую уродину: даже обидно! Наверняка, без приворота не обошлось.

— Ты же сама цыганка — могла бы отворотить.

— Тогда обиделась сильно, а сейчас… кому он нужен? Стал толстым, брюзгливым, попивает частенько. С дочерью не общается. Анечка говорит: «Мне такого отца на дух не надо». А мне он зачем? Пусть живет с тем, кого захотел. Наливай!

После этой рюмки моя гостья рассказала о втором… ну, этот сожителем был: брак они не регистрировали. Марина любила его. Дочь подарила. Назвали Юличкой, записали на его фамилию. Он ментом был, в Увелке служил. Мать его к себе в село затащила, чем-то опоила и насильно женила на той, которая ей люба была. Теперь этот бывший поганый подал исковое заявление на подтверждение отцовства — не от него, мол, Юличка рождена.

— Это мать его настраивает. И денег не пожалела — ведь экспертиза дорого стоит, а он безработный. До чего же опустился мужской род — гомосеки душой и телом! — Марина даже застонала от ненависти к сильной половине человечества и готова была завыть от своего бессилия.

— Пойдем полежим на диване, — потянул я любимую из-за стола. — Ни водка, ни дождь от нас не уйдут. А ты поплачешь на моем плече и станет легче. Тебе надо выплакать обиды свои и с чистым сердцем снова влюбиться. Ведь невозможно ненавидеть и любить одновременно…

— Невозможно на потолке спать и одеялом накрываться! — парировала она. — Невозможно шнурки жопой завязывать…

М-да… Иногда она становится не управляемой и весьма вульгарной. К этому надо привыкать, не осуждая вслух, чтобы не потерять: слишком хрупки наши отношения.

Я перебрался на диван, оставив Марину за столом. Засыпая под мерный шум дождя, я никак не ожидал, что этой ночью выспаться мне не удастся.

В полночь меня разбудил недовольный крик:

— Ты что спишь?

Не ужели ответ не очевиден? Впрочем, уже не сплю — разбудили.

Марина подсела ко мне на диван:

— Хочу секса.

— Снимай тельник, ложись.

— Сначала массаж!

— Тем более, раздевайся.

У Марины таки хватило сил раздеться и лечь. В жидком свете экрана компьютера успел разглядеть — она была очень пьяна. Когда стал массажировать мышцы шеи, гостья промычала извинение:

— Прости, что разбудила тебя. Мне стало грустно.

— Да нет, все в порядке… м-м-м, — зеваю я.

— Давай, раздраконивай меня, и я покажу тебе, где раки зимуют!

— Хорошо, моя милая!

Растираю плечи, давлю на крестец. Марина стонет:

— Я сейчас кончу!

Но вместо этого засыпает. А у меня совсем сон пропал. Прилег рядом. В полумраке любуюсь роскошными формами. Черные кудрявые волосы разметались по подушке, подчеркивая белизну тела. Но больше всего завораживали округлые ягодицы — тугие и очень красиво очерчены. Это у неё от спорта. Марина рассказывала, что в молодости играла в волейбол на уровне сборной района. А ещё она классно поет и умеет играть на гитаре. Вот сколько достоинств у одной красавицы.

Я поглаживаю ягодицы, целую, а потом…

— Ты что делаешь?

— Пытаюсь полюбить тебя.

— А массаж?

— Закончил.

— Тогда почему я на животе?

— А мне нравится вот такая поза.

Марина молчит и задом подается ко мне. Как и в прошлые баталии, сначала возникает ощущение нашей близости — отчего по телу пошли мурашки и на ладонях выступил липкий пот. Потом внутри что-то оборвалось — я задергался в бешенной скачке… А Мариша уже стонет и вскрикивает…

А потом запела душа. Мгновение… и я счастлив. Шепчу Марине в ухо:

— Ты как?

— Все хорошо.

Откидываюсь на спину и тяжело с надрывом дышу всей грудью. Душа соловьем поет о всепоглощающей любви. Я бесконечно благодарен Марине за доставленное наслаждение…

Утром мы вместе встаем, умываемся, наводим порядок. Водка еще осталась и закуска.

— Сходить за пивом? — предлагаю.

— Нет, хватит. Хорошо погуляли. Сегодня мне надо быть в форме. Кофе попьем и я отчалю.

Накрываем завтраком стол. Я тоже не пью спиртного и, наверное, пойду на работу. Все зависит от того — во сколько Марина меня покинет. Питаюсь, прислушиваясь к ощущениям ноющего организма — хватит его на работу или лечь отоспаться?

Кокетливо взмахнув ресницами и счастливо улыбнувшись, Марина целует меня у порога:

— Провожать не надо.

Значит, работа!

До восьми еще время есть, а идти мне недалеко. Прилег одетым на диван. В попытке не уснуть занимаю себя мыслями.

На деле оказывается, что счастье — субстанция весьма хрупкая и непостоянная. Мне казалось его ощущений я влил в себе львиную дозу — думал, что, как минимум, на неделю хватит. А вот ушла Марина, и мне кажется, что её вовсе не было здесь, и того, что было, тоже. И счастья не было никакого. Теперь осталось только одно — набраться терпения и молиться Богу, чтобы Марина мне позвонила. Номерами телефонов мы обменялись.

Почему Марина? Скромность мне не позволяет приглашать девушку, не сводив её в ресторан или не сделав какого-нибудь замечательного подарка. А на то и другое у меня просто нет денег.

Марина-Марина, чудо в перьях… Как голубка сизокрылая — влетела в квартиру, наградила любовью и грациозно упорхнула! Когда мы теперь увидимся?

Незаметно для себя задремал. Все-таки полубессонная ночь дала себя знать, и кофе не помогло. Но верный мой сотовый телефон не дал мне проспать выхода на работу — ровно в восемь заверещал его будильник: пора вставать!

3

Марина позвонила… Ну, как позвонила? У неё никогда на телефоне не бывает средств. Я ей пару раз скидывал понемногу, памятуя, что лучшей мотивацией для сердечных отношений должны быть деньги, но бесполезно — любит бабенка болтать впустую. Мы приспособились — она мне звонит; звонок, конечно же, не проходит; но мне приходит СМС-ка: «Вам пытается позвонить абонент…» …короче, Марина. Я перезваниваю, мы общаемся…

Итак, Марина мне позвонила… Налаживаю связь:

— Привет, милая! Ты соскучилась и жаждешь встречи?

— Мне нужна твоя помощь.

— Что случилось? — зачесалась моя правая ягодица: видимо, чувствует сердешная — что-то сейчас услышу из ряда вон выходящее.

И Марина мне рассказала, что с ней произошло. Долго не было и вдруг появился её хахаль — сапожник Сережа. Причем, с полным карманом денег. Неделю пил. (Я думаю, не один). Деньги закончились, он спохватился. «Где мои бабки? — спрашивает Марину. — Я их из кассы взял. Брат за такое меня убъет». Хозяйка показала ему батарею пустых бутылок и пластиковых полторашек. «Я не мог их все пропить! — горячится сапожник. — Ты украла». Марина стала его увещевать, напоминая о том, как он шиковал — водку ему на такси привозили. За пивом он сам в магазин ходил. «Я в руках ни рубля не держала денег твоих!» — в отчаянии она кричала. Серегу это не остановило — подонок жестоко избил любовницу. Потом где-то наскреб на бутылку самогона (наверное, пустые сдал) и с улыбкой, которой обзавидовался бы любой людоед, сел пить в одиночку, приговаривая: «Цирроз мне в печенку, но я буду здесь жить и тебя бить, пока не вернешь мне мои бабки».

Марина тихонько выругалась: «Чтоб тебя мужики самого за бабу приняли» и позвонила Тарану. Был у неё в приятелях из криминального мира Южноуральска один авторитет. Имя и фамилию его она не называла, а вот погонялово — кажется, это. Ну, пусть будет — не так важны сии подробности. С её слов, он частенько оказывал красавице цыганской наружности некоторые компетентные услуги.

— За какие заслуги? — любопытствовал я.

— Не твое дело!

Вот и отлично — думал, гася в себе голос разума. Как сказано, так пусть и будет. Меня действительно сиё не касается.

Так вот… Позвонила Марина Тарану (наверное, так же как и мне — перезвоном) и пожаловалась на притеснителя. Сергей еще бутылку не допил, как к дому иномарка подкатила — а в ней молодчики крутые. Заломили злодею руки, кинули в багажник и в лес свезли. Там догола раздели, к березе привязали и сказали:

— Если выживешь — твое счастье! А лучше сдохни, падла!

Сергей плакал и божился, что Марину больше пальцем никогда не тронет и дорогу к её дому навсегда забудет — ради спасения собственной шкурки пообещаешь и коммунизм за три дня построить во всей стране. Но бандиты уехали, бросив драчуна-сапожника на съедение хищникам и насекомым.

— Не сдох? — полюбопытствовал я.

— Нет пока. Вот неделя прошла, он позвонил. Говорит, что хочет встретиться и пообщаться. К дому боится подойти и просит меня прийти туда, где мне удобно будет с ним базарить. Я предложила местом встречи детский городок возле Центральной площади поселка, напротив Администрации — там всегда народу полно: поди не решится на злодейство. А сама боюсь его — еще пырнет ножом сапожным. Взяла Юличку с собой. Но что может сделать маленькая девочка против взрослого мужика. Может, ты подойдешь? Здесь же близко. И мне будет не страшно с паразитом встретиться.

— Зачем тебе с ним встречаться? Ты хоть маленько думаешь, или мозг ушел в самоволку. Ты — сумасшедшая, ейбо…

— Предпочитаю термин — безбашенная! — поправила Марина меня. — Хочу напоследок взглянуть в его подлые глаза.

Нашла нужду для рандеву! Вот глупая баба! Но не мое дело…

— Хорошо, — говорю, глубоко вздохнув и настраивая себя быть готовым к любому развитию событий на встрече с сапожником, — сейчас подойду.

Ну, вобщем пришел, являя свою тягу к рыцарству — тут идти-то: со сборами пять минут. Юличка, Марина… обе притихшие на качелях сидят. А вот и хахаль, по недоумению названный Сережей, с едва скрываемой угрозой на лице прется. Он как-то неожиданно появился у входа в детский городок и изволил гневаться при этом — так и хочет придушить кого-то. Вошел так стремительно и решительно, что стало ясно — сейчас будет убивать! Причем жестоко и с явным удовольствием.

Однако мое присутствие рядом с Мариной стало для него сюрпризом не слишком приятным и таки охладило пыл.

— Марина! — зло брызжет слюной сапожник, хватая её за руку. — Одумайся! Я тебе нужен! А деньги брату мы вместе вернем, когда поднакопим.

— Ошибаешься! — спокойно и уверенно смотря в полные ненависти глаза приятеля бывшего, говорит Марина. — Мне не нужны лицемеры, готовые убить за бутылку водки или свои же грехи.

— Ну, хочешь, я на колени встану, прося прощения, — и готов был исполнить эту угрозу, причитая о своей пылкой любви и бесконечной преданности.

Марина, как и все женщины — большая любительница мелодраматических сцен:

— Вставай, проси…

Сапожник бухнулся на колени:

— Прости, любимая, я был тогда в состоянии нестояния! Больше никогда тебя пальцем не трону… Мамой клянусь!

Глаза неделю назад избитой парикмахерши осветились чувством победы, прям как лампочка Ильича зажглись. Досыта налюбовавшись унижением обидчика, Марина подвела итог:

— И эта мразь посмела на меня руку поднять. Так с женщинами не обращаются — учти на будущее, козел!

Показалось, что она со мной делилась мыслями по поводу. И я, и униженный сапожник поняли это так. Сосредоточенно и методично начинаю нервничать — наверное, Марина хочет стравить нас между собой. А парень поднялся с колен и емко, но спокойно подвел итог высокой встречи.

— Язва! — с чувством выдохнул он.

— Сам дурак! — не осталась в долгу Марина.

Судя по виду обеих сторон, быть мне свидетелем словесной дуэли. Так и случилось — в бывших любовниках вдруг детство проснулось.

— Дура неразборчивая!

— Теперь разборчивая!

— Глупая девчонка!

— Тупой самец!

— Развратница!

— Скотина!

— Воровка!

— Сапожник без сапог!

Видимо, аргументы закончились, потому что Сергей на мгновение замер, раздумывая над превратностями судьбы. Ну, или банально — подыскивая очень веское оскорбление, которое никак не шло ему на язык.

А Марине, должно быть, хотелось продолжить:

— Чтоб тебя до смерти замучили эротические кошмары!

Похоже, пошло что-то интимное из совместной жизни бывших любовников, и сейчас он ей что-нибудь ляпнет об извращениях в сексе — да еще при ребенке! Мне стало противно и уже знать не хотелось, чем же закончится эта бранная перестрелка.

— Хочешь мороженого? — спрашиваю девчушку.

— Пасибки, — говорит Юличка и кивает головою.

— Так пойди у мамы отпросись, и мы с тобой сходим в магазин.

Это к тому, что Марина лучше знает своего бывшего (?) кавалера и сложившуюся обстановку — способен он сейчас пырнуть её ножом сапожным или уже достаточно остыл? Можно нам с Юличкой оставить боевой пост или продолжать нести дежурство?

Марина разрешила, и мы отправились с малышкой в магазин, оставив разлучающуюся пару любить иль ненавидеть дружка дружку. Только вместо мороженого Юличка вдруг попросила… полторашку молока, булку хлеба и пакет пельменей. Господи! Да ребенок поди голоден! И тогда началась совсем уж непотная штука. Во мне взорвался вдруг фонтан благотворительной деятельности. Причем такой мощный — мама не горюй!

Кроме пельменей, хлеба и молока мы набили в пакет целлофановый палку колбасы, кулек сахара, банку сока, фруктового джема, яблок и бананов… В руки я вручил девочке батончик «сникерса» вместо мороженого.

— У меня все пучком! — встретила нас Марина в детском городке, печальная и одинокая. Хотела что-то ещё добавить про свои отношения с Сережей, но все эпитеты застряли где-то на подходе к горлу. Похоже, она пытается перезагрузиться, отринув ушедшую любовь, но получается не очень.

Короче, отправились мы на Бугор почти печальной процессией — впереди Марина, опустив голову, а следом мы, взявшись за руки. Причем, Юличка весело щебетала. А её мама, по всей видимости, любила этого сапожника и сейчас переживает минуты крайнего морального разочарования.

Прошедшая встреча высоких сторон поставила для меня много вопросов. Неясным оставалась моя роль в «бракоразводном» процессе. Интересно, как меня представила Марина сапожнику — это мой «дядя» или «новый приятель»? Неясны также мотивы самой встречи — зачем женщина не неё согласилась? Надеялась примириться? Или оправдаться от обвинения в воровстве? И конечно, самый злободневный вопрос — что нас с Мариной теперь ждет? Что она решила по поводу моего предложения — будем ли жить вместе?

Уловив подходящий момент, я таки спросил любимую:

— Все в порядке у тебя?

Она замерла на миг, обернулась, немного нервно покусала губу нижнюю и сказала:

— Не-а, порядок и я — вещи несовместимые.

— Ну, а как переговоры закончились? Вы расстались?

— Да.

— Ну и как ты теперь к сапожнику своему относишься?

— Параллельно!

— Уточни.

— А что уточнять? Он на меня руку поднял — я такого никогда не смогу простить. Скинула его в «бито» — ты понимаешь?

— Не совсем…

Марина фыркнула, выражая свое возмущение по поводу моего тупоумия, дернула плечом и быстро-быстро зашагала вперед, красиво покачивая бедрами — толи женщина, а толи видение. Или может, будущая соседка по кровати на всю оставшуюся жизнь?

Лихорадочно заставляю себя думать, хотя мозг в очередной раз пытается саботировать работу, зато либидо активно напоминает о своем существовании. Блин! Вот ситуация — на дороге да ещё с ладошкой ребенка в своей деснице…

Однако взял себя в руки!

О результатах встречи высоких сторон узнал я крайне мало, чтобы строить какие-нибудь планы. А если вспомнить, что на кону не абы что, а мое счастье, оставалось только одно — терпеливо ждать, что будет дальше.

И еще… Мысль, что провожаю домой Марину с ребенком я, а не сапожник убогий, вселяет уверенность и спокойствие. Но праздновать ещё рано: моя любимая — существо крайне непредсказуемое. Что она может выкинуть в следующий момент, одному Богу известно. Да и то вряд ли…

Вот как она пьет? А выпить, кстати, большая любительница. Опрокинула рюмку и уже навеселе. Дальше — больше… А потом, если вдруг возникла ситуация, которую не разрешить в пьяном состоянии, то Марина тут же трезвеет: адекватно думает и поступает. Мне такое не по силам.

А Юля, довольная жизнью и результатом встречи высоких сторон, щебечет и скачет. Между прочим, весьма сообразительный и прагматичный ребенок, а по качеству мозгов в голове, мне кажется, она превосходит даже свою родительницу. Хотя… кому-то ведь надо немного думать, раз мама такая разгульная. Кто-то же должен в доме за порядком следить. А сапожник ей, как и мне, тоже не очень нравится…

Походка Марины… Блин, я так засмотрелся на это невероятное зрелище игры ягодиц и качания бедер, что чуть было не пропустил самое важное. Впереди меня ждал неприятный сюрприз. Навстречу по тротуару, совершая вечерний променад, шли подруку моя бывшая жена Тамара и дочь Настя…

Крутотень ситуация! Как говорится, нарочно не придумаешь и врагу не пожелаешь.

От неожиданности я даже на пару секунд выпал из реальности. А придя в себя, в донельзя опущенном настроении, двигался вперед. Хотя, если признаться честно, хотелось примерзнуть ногами к почве. А ещё лучше — кинуться прочь, сломя голову. Стараюсь выглядеть невозмутимым, но душу рвут кошки на части. Интересно — закатят дамы мне концерт или пропустят с миром? Вроде как, мы с Тамарой Борисовной навсегда расстались и обещали друг с другом более не общаться. А Настя сама начала от меня прятаться и на звонки не отвечает. Так имеют ли они моральное право в чем-нибудь меня упрекнуть?

Нет, не случилось ничего. Они прошли, во все глаза глядя на меня и моих спутниц, на опасно близком расстоянии, но даже на пощечину не решились. Прошли, оставив меня в растрепанных чувствах, но живого. Вообще поражаюсь своей стрессоустойчивости в последнее время. Или я уже перевалил за грань возможного, и потому эмоции начали постепенно отключаться?

— Это твоя жена? — оглянулась Марина.

— Бывшая. Мы давно разошлись, — ответил, злясь на себя, не зная за что.

— Ты её любишь? Она так на тебя смотрела…

— Она мне столько нервов прикончила, что для любви не осталось повода.

— Но ведь любил, когда женился?

Что сказать, чтоб угодить капризной красавице? Наверное, самый лучший способ обмануть — это сказать полуправду.

— Я женился по приказу первого секретаря райкома партии…

Почему с женщинами веду себя как тряпка? Что за розовые слюни перед ними распускаю? Когда ушла Ольга, уливался горючими слезами. Тамара сколько нервов мне попортила, прежде чем я сказал — хватит.

А главное — было бы перед кем! Обе жены мои теперь — красавицы уже бывшие: время попортило им фигуры, а с лиц стекла прежняя прелесть. А вон Мариночка впереди идет — как хороша же она собой! И с этим вряд ли кто поспорит. Глаза потрясающие! Честное слово, таких насыщенных чернотой глаз в природе просто быть не может… Голос изумительной певчей птички… В кудрявых черных волосах блеск ночи… Фигурка — просто отпад. А секс — это её призвание. Разве не о такой женщине мечтает каждый мужчина? Вон сапожник на коленях перед нею ползал, плакал и умолял…

Совсем уж отойдя от стресса встречи с бывшей семьей, задумался я о Марине и её любви, мечтательно закусив нижнюю губу. Всем хороша, блин, но недостаточки таки есть. Главный — её пристрастие к спиртному. Впрочем, и я не трезвенник. Вот будет парочка…

При этой мысли под ребром правым в животе печально вздохнула печень. Ничего, голубушка, партия прикажет — переваришь. Но как бы в алкоголики не записаться!

А Марина, видимо, не до конца растратила свой пыл в перепалки с сапожником — её так и подмывало с кем-нибудь сцепиться. А с кем еще, если не со мной? Ну, не с ребенком же…

— Заметь, — говорит, — ты дважды был женат и ни с одной из жен не ужился. Значит, что-то в тебе не так.

Не думая, тут же парировал:

— И ты не меньше была замужем. Значит, мы с тобой подходящая парочка!

После чего последовал недовольный взгляд в мою сторону, от которого любого другого сразу же прошибла бы совесть и настигло раскаяние. Но не меня — сказались годы тренировок в спорах с самим собой. Когда живешь один и думаешь о неудачных браках своих, то выводы приходят объективные и укладываются несокрушимыми даже для времени глыбами в пирамиду.

М-да… Но как же странно смотрит Марина. Будто всматривается во что-то неведомое мне самому. Может, действительно совесть ищет?

— Подумать только! — продолжала разглагольствовать теперь уже сама с собой моя новая любовь. — Какие вы, мужики, все сволочи!

Не найдя на моем лице ни тени раскаяния или желания хоть как-то оправдаться за сильный пол, обратилась к дочери:

— А мы, бабы — дуры! Запомни, Юличка, и никогда никому не верь.

Девочка кивнула головой.

Господи, ну зачем ты женщин создал? От них все наши беды…

Это я так — шутки ради и не всерьез.

— Я все равно тебя люблю! — уверенно говорю. — Чего бы мне это ни стоило.

Когда в кармане нет ни гроша, такие клятвы не страшны.