18+
Маньяк ХХХ

Объем: 194 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Пролог

В те редкие моменты, когда сознание возвращалось, Лана испытывала дикий, животный ужас. Инстинкт самосохранения гнал её прочь из этого проклятого места. Каждый вздох обжигал лёгкие осколками поломанных рёбер, а в голове звучало лишь одно: «Беги, беги, беги!»

Приходя в себя, она раз за разом пыталась подняться, но уставшее тело — помнящее твёрдые кулаки мучителя, от которых трещали рёбра, помнящее острые зубы, рвавшие губы и уши в кровь, — отказывалось подчиняться. Сердце колотилось, готовое взорваться от безысходности, ноги были ватными, а мир плыл в розовой пелене.

Совсем недавно она неистово отбивалась от жадных рук, срывающих одежду, и тряслась в истерике под потным телом насильника, а теперь не могла пошевелить даже кончиками пальцев. Её чем-то накачали. Но зачем? Неужели это ещё не конец?

Услышав тяжёлое дыхание и почувствовав сильные руки на теле, Лана вздрогнула. Он поднял её, по-хозяйски перекинул через плечо и понёс куда-то вниз по бесконечной тёмной лестнице.

Реальность ускользала, лишь изредка возвращаясь смутными образами и болью. В ту минуту ей показалось, что сам дьявол явился на свет, чтобы спустить её в преисподнюю. Даже в таком пограничном состоянии ей очень хотелось жить, но силы оставили тело, и тьма окутала мир.

В следующий раз Лана очнулась от яркого света, бьющего в глаза. Она лежала на твёрдом и холодном столе посреди небольшой комнаты. Почувствовав, как что-то тёплое стекает по ногам, она решила, что обмочилась, но, опустив взгляд, увидела работающий душ. Мучитель тщательно натирал её обнажённое тело мочалкой. Собрав волю в кулак, она попыталась встать, и у неё почти получилось. Тело дёрнулось, изогнулось, затрепыхалось мелкой судорогой и замерло в неестественной позе, истратив последние капли энергии на безнадёжный рывок. Она взглянула на руки и увидела широкие, потемневшие от крови кожаные петли, стягивающие запястья; такие же стягивали голени.

— А ты сильная, куколка моя, — властный голос мучителя породил в душе волну страха, сокрушившую остатки воли. — Но ничего, всё поправимо.

Он положил душ и бросил мочалку ей на живот. От неё пахло лавандой — её любимый запах. Какое-то время он возился с чем-то вне поля зрения, а затем правое предплечье полыхнуло огнём от укола, и она потеряла сознание.

В себя её привели болезненные щипки за ляжки. Лана открыла глаза и увидела ростовую куклу, сидящую напротив. У куклы были малиновые волосы, украшенные огромным голубым бантом, цветастый аляповатый макияж, розовое платье с высоким подолом, белые гольфы и чёрные ботинки на высокой платформе. Позади куклы тёмным пятном виднелось лицо. Он зачем-то натянул на себя ярко-оранжевый парик, и теперь его перепачканное кровью, улыбающееся лицо выглядело особенно отвратительно. Лане понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять: она смотрит на своё отражение в большом зеркале, висящем на стене.

— Теперь ты готова к главному, девочка моя, — произнёс он. — Ты должна развлечь нас по-настоящему.

Глава 1

1.1

Закрыв квартиру, Денис Хирвонен сбежал по лестнице, вышел из подъезда и с удовольствием вдохнул прохладный воздух свежего карельского летнего утра, почувствовав мягкие ноты Онежского озера и лёгкий хвойный аромат леса. Петрозаводск просыпался. Позже, выхлопные газы машин изгонят прочь утренние запахи, наполнив город бензиново-асфальтным амбре с привкусом кофе и сигарет.

— Доброе утро, — поприветствовал Денис сидящего на скамейке у подъезда Юру Давыдова.

— Доброе, — сонно буркнул тот и, внимательно посмотрев на друга, добавил:

— Хреново выглядишь, брат. Пил вчера, что ли?

Хирвонен поморщился:

— Не выспался. Уснул только под утро. Сам-то что такой лохматый?

— Душ принимал, — Юра пригладил короткие растрёпанные соломенные волосы. — А насчёт бессонницы ты не переживай — бывает. Я порой часов до трёх ночи ворочаюсь без сна.

— Ты давно подъехал?

— Только присел.

— Покурим? — Денис достал из кармана пачку и протянул другу.

Они закурили. Хирвонен взглянул на тлеющую сигарету и вспомнил, что два года назад, после пандемии, бросил курить и продержался целый месяц. Как назло, в то время стали популярны тонкие лёгкие сигареты с кнопкой, и он не устоял перед искушением.

— Вчера был у отца в гостях, — произнёс Денис, решив поделиться причиной ночной бессонницы. — Рассказал про планы снимать новый фильм.

— И? — оживился Юра.

— Поссорились. Батя сказал, что я хернёй маюсь. Считает, мы зря деньги переводим. Кино только в Москве да Питере можно снимать. Говорит: «Где вы, а где кино?» И ты знаешь, в чём-то он прав! Какое, к чёрту, кино в Карелии? Тут люди думают, как выжить. Ну, кто у нас снимает? Кульков, Румак да я. Три человека. А нужно минимум десяток. И индустрию! И инвесторов! Вон как в Питере — любой каприз за ваши деньги. А у нас что? Ну да, есть Союз кинематографистов, но что он может? Фестивали проводить? Эх…

Денис затянулся и щелчком отправил окурок в урну.

— Ты так ненавязчиво намекаешь, что снимать передумал? — ухмыльнулся Юра.

Он знал, что это не так, но не мог упустить случая подзадорить товарища.

— Ни в коем случае! Думаешь, я способен слить два года подготовки псу под хвост? Кстати, что у нас с актёром на главную роль?

— Новых желающих пока нет. А тех, кто был, ты забраковал.

— Забраковал. Нет среди них нужного типажа понимаешь нет. Нам нужна сила! Нужна мощь! — Денис раскинул руки, сжал кулаки и потряс ими в воздухе. — Главный герой должен цеплять зрителя с первой минуты.

— Те, кто умеет цеплять, больших денег стоят и живут сильно южнее.

— Знаю, Юра, знаю! Ничего, подождем. Может, кто-нибудь и нарисуется. Что у нас сегодня по плану? Осмотр локаций?

— Да. Для утренних сцен на берегу. Я место живописное нашел за Сулажгорой, тебе понравиться.

— Так что мы сидим? Поехали! У тебя машина где?

— На въезде в квартал оставил, тут у вас во дворе приткнуться негде, — оглядывая заставленный автомобилями двор, пожаловался Юра.

1.2

— Знаешь, — задумчиво произнёс Давыдов, когда они сели в припаркованный на Скандинавском проезде тёмно-синий Volkswagen Polo, — вот о чем я подумал: мне кажется, что большинство родителей неосознанно желают, чтобы их дети были лузерами.

— Это ты сейчас о чём? — Хирвонен разглядывал себя в зеркало, расположенное на обратной стороне солнцезащитного козырька.

Недавно он стал отращивать бороду и теперь не упускал шанса полюбоваться на некое подобие чеховской бородки.

— Всё дело в безопасности, — Юра завёл машину и вырулил на проезжую часть. — Святой Грааль родителей — безопасность детей. Не важно, сколько им лет: три, тридцать, пятьдесят. Весь жизненный опыт наших родителей говорит: если сильно не высовываться, не вписываться в авантюры, не спорить с властью и ходить на работу к восьми утра, то можно спокойно и радостно дожить до пенсии. Так?

— Угу, или погибнуть под колёсами маршрутки, — пробубнил Денис теребя мочку уха, на которой вскочил небольшой прыщ.

— Такой вариант, безусловно, возможен, но это, брат, уже злой рок — судьба-злодейка, другая, так сказать, метафора. А вот попытка выхода из серой толпы воспринимается многими родителями как неоправданный риск. Безусловно, они понимают, что достичь результата можно, только выходя за рамки обыденного, но не желают такой судьбы своему ребёнку, потому что знают: там, за пределами толпы, он будет одинок и беззащитен. Вспомни, как ты бухал после разгромных статей на наш прошлый фильм?

Хирвонен передёрнул плечами — события трёхлетней давности до сих пор заставляли его испытывать чувство стыда. Юра взглянул на друга и одобрительно улыбнулся: похоже, этот урок его приятель усвоил надолго.

— А теперь представь себя на месте отца, — продолжил он воспитательную беседу. — Он видел, как ты рвал зад, снимая «Бисмарка», как вбухал в него все средства и силы, а что получил на выходе? Пару разгромных заметок в местной прессе? После этого ты так загулял, что за две недели допился до реанимации. И теперь, внимание, ты собираешься снимать второй фильм. Неудивительно, что отец пытался тебя отговорить от этой затеи. Для него наша работа — бессмысленная галиматья, не имеющая материальной ценности. Он же понимает, что денег на фильме мы сто процентов не заработаем. Именно поэтому я и подумал, что многие родители неосознанно желают, чтобы их дети росли среднестатистическими лузерами. Заметь, я сказал — неосознанно! Есть, конечно, и такие, которые намеренно гасят в ребёнке все творческие порывы, но и их понять можно. И тем, и другим проще понимать своих чад, когда они разделяют некие общие ценности и ведут похожий образ жизни.

Давыдов так увлёкся монологом, что на одном из поворотов чуть не проскочил на красный свет.

Внимательно выслушав пространные рассуждения друга, Денис какое-то время ехал молча. Юра даже успел пожалеть, что так разоткровенничался.

— Линевский, — неожиданно громко произнёс Хирвонен и улыбнулся. — Точно! Его фамилия Линевский!

— Дэн, это ты сейчас о чём?

— Был такой известный писатель. Никак не мог вспомнить его фамилию. Ты его точно знаешь.

— Ты уверен? Это же я, Юра. Я, в отличие от тебя, за жизнь, дай Бог, два десятка книг прочитал.

— Этого ты точно знаешь, — не успокаивался Денис. — Он написал «Листы каменной книги».

Давыдов просиял.

— Ха! А ведь и правда знаю. Я эту книжку много раз видел и даже пару раз листал, вот только никогда не читал. Там что-то про древних людей?

— Да. Про наших предков, живших в районе Белого моря. Зря не читал. Стоит прочесть, хотя бы из уважения к малой родине.

— Я подумаю над твоим предложением. А теперь скажи, откуда, чёрт возьми, в нашей беседе Линевский всплыл?

Ден улыбнулся, и на его чуть пухлых щеках появились две ямочки.

— Я, пока тебя слушал, никак не мог отделаться от мысли, что где-то подобные рассуждения уже слышал или читал. И неожиданно вспомнил! Есть у Линевского роман «Беломорье». В нём, в романе этом, рассказывается о быте карельских поморов в предреволюционные годы и описывается очень интересный момент. В те времена молодые парни бежали из деревень в города — на заводы работать. Не могли они больше жить в нищете, глухомани и отсталости. А отцы не понимали их. Дураками считали и лупили нещадно. Представляешь, приходили в город и обирали до нитки собственных детей в надежде, что те одумаются и вернутся домой, и никто им слова поперёк сказать не мог — патриархат в чистом виде. Чем-то твои рассуждения о родителях, мне эту историю напомнили. Как говорится, всё течёт, всё изменяется и всё остаётся неизменным.

— Что и требовалось доказать! — Подытожил Давыдов, довольный, что друг на него не обиделся. — Так что смирись с позицией отца. Прими как данность и спи спокойно. Самое главное — верить в мечту! Рано или поздно мы снимем самый настоящий шедевр.

— Лучше рано!

— Время покажет! Мы почти приехали.

Денис огляделся. Слева и справа дорогу обступил высокий сосновый лес — места показались знакомыми.

— Так мы на Чёртов стул едем, что ли? — догадался он.

— Точно. Бывал там?

— Давно, в юности. Места тут красивые.

— У нас везде места красивые. Просто на Чёртовом я нашел сразу три подходящих локации. Там можно четверть фильма за раз отснять, сэкономим на разъездах.

— Так уж и три?

— Не веришь?

— Да верю-верю. Включи радио, что ли.

Давыдов нажал клавишу на руле, и из колонок полился знакомый хриплый голос:

…Я не люблю, когда наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор…

Денис достал телефон и взглянул на дату: 25.07.2024.

— Сегодня день смерти Высоцкого, — глядя в окно на мелькающие берёзы, произнёс он.

1.3

Они бродили вокруг Чертова стула более трех часов. Место действительно оказалось богатым на красивые пейзажи. Юра Давыдов, сухой и щуплый, а потому и более маневренный, без устали носился по округе с фотоаппаратом наперевес и непрестанно щелкал затвором. Денис Хирвонен, на правах режиссера, передвигался неспешно, подолгу задерживался на приглянувшихся местах и часто делал пометки в небольшой бордовый ежедневник. К концу четвертого часа оба выбились из сил.

— Юра! — прокричал Денис, завидев неподалеку на фоне озера его фигуру.

— Оу-у-у!

— Давай закругляться!

— Давай! Сейчас только пару кадров залива отсниму, — ответил Давыдов, спускаясь к берегу.

Сделав десяток шагов, он остановился на каменном выступе и до Хирвонена донесся голос:

— Де-ня-я!

— Что-о!

— Иди сюда! Тут человек!

— Надеюсь, живой?! — пошутил Хирвонен и направился к берегу.

— Не знаю! Боюсь к нему подходить! Думаю, он мертвый!

Сердце Дениса неприятно защемило от плохого предчувствия, и он ускорил шаг. В спешке он едва не упал, споткнувшись о толстые сосновые корни, пересекавшие тропу. Ушибленные пальцы неприятно заныли.

— Ну что? Где твой мертвец? — раздраженно произнес он, добравшись до берега.

— Вон, на лежит.

Давыдов указал пальцем вниз на небольшую полоску песка между каменной грядой и водой, на которой ничком лежал обнаженный мужчина. Его бледный, незагорелый зад ярко сверкал в лучах дневного солнца.

— И с чего ты решил, что он труп? — спросил Хирвонен, увидев неподдельный испуг в серых глазах друга.

— Как-то раз, в детстве, мы с пацанами гуляли в районе Лососинки. Шли вдоль берега, болтали и наткнулись на мужика. Он вот так же лежал, только в одежде и с сумкой под головой.

— Ха! Ничего себе, «так же», — хмыкнул Денис. — И что было дальше?

— Мы подошли ближе и увидели, что глаза у него открыты. Представляешь, мужик лежал и смотрел на озеро.

— И?

— Так вот, он был мертв! Мы когда это поняли, то взяли длинную палку и ткнули его в бок, чтобы проверить.

Юра двумя пальцами ткнул друга в живот, обозначая место.

— Вот так. И тут мужик зарычал. Ты бы знал, как мы тогда обделались.

— Ты меня совсем запутал. Мужик что, живой оказался?

— Мертвый. В милиции сказали, что это у него газы так вышли.

— Друг, а ты сейчас мне случаем не эпизод из «Кавана» пересказываешь? — решил разрядить обстановку Хирвонен, но, увидев, как серьезен Давыдов, добавил:

— Ну, не может тебе на трупы так люто везти. Скорее всего, мужик вчера погулял от души и с утра решил освежиться, а потом прикорнул на солнышке. Пойдем, посмотрим.

Денис сделал несколько шагов и оглянулся. Юра стоял на прежнем месте.

— Ты идешь?

— Я близко подходить не буду. Я боюсь.

— Можно подумать, я от мертвецов в восторге, — скривил губы Хирвонен. — Пошли!

Они осторожно спустились по крутой каменной глыбе вниз и оказались на песчаном берегу.

— Эй! Уважаемый! — громко крикнул Денис. — Мы вам не помешаем?

Незнакомец никак не отреагировал на незваных гостей.

— Ну, что я говорил? — дрогнувшим голосом произнес Юра, сделав шаг назад.

— Да подожди ты, ужасу нагонять, может, человеку помощь нужна, — отмахнулся Хирвонен и, подойдя к мужчине, потряс его за плечо. — Эй, с вами все в порядке?

Незнакомец вздрогнул, поднял голову и осмотрелся. Его бледное лицо показалось Денису знакомым.

— Я что, жив? — прохрипел мужчина и сел, оглядываясь.

— Уф-ф-ф! — шумно выдохнул Давыдов позади. — Слава Богу!

— Если вы и отлучались из мира живых, то ненадолго, — пошутил Денис, улыбнулся и протянул мужчине руку.

1.4

Улицу наполнял густой туман, в белизне которого безликими тенями скользили люди. Чрезмерно влажный воздух пах сырой землёй. Откуда-то сверху доносился звон колокола. Его высокий голос больно бил по ушам. Костя стоял посреди брусчатой мостовой и пытался закричать — силился, но не мог. Он понимал, что должен позвать дочь и вырвать её из бесконечного калейдоскопа скользящих в тумане силуэтов, но никак не мог решиться на это.

— Папа, что ты здесь делаешь?

Голос дочери заставил вздрогнуть и обернуться. В первое мгновение, увидев ее, он подумал, что она совсем не изменилась: детская угловатость фигуры, длинная фиолетовая чёлка, тонкие, плотно сжатые губы и волевой подбородок — он помнил Валю именно такой. Но, наткнувшись мгновение спустя на взгляд её серых, уставших глаз и увидев в них отражение бездны, он понял, что ошибся.

— Валя, доченька!

Он вытянул руки, пытаясь коснуться её.

— Ты искал меня? — спросила Валя, подняв руки навстречу.

Холод её кожи обжёг ладони и прокатился волной дрожи по телу.

— Искал… Всё время искал. Я очень тебя люблю. Пойдём домой?

— Не могу…

Голос дочери был тих и печален.

— Можешь, милая, можешь. Пойдём.

— Нет.

Откуда-то налетел лёгкий порыв ветра, и черты лица Вали пришли в движение, нарушив привычные пропорции, а в следующее мгновение её фигура, затрепетав, распалась, превратившись в замысловатые струйки тумана. Он остался один.

— Валя! Доченька! Валя!

Его крик разорвал тишину, и тьма пришла в движение. Где-то в тумане захлопали крылья и из черноты тумана вырвались десятки, сотни черных птиц. Не вороны, не грачи — что-то иное, с клювами, острыми как бритвы, и глазами, полными мёртвого блеска. Птицы летели прямо на него. Секунда и раскрытые острые клювы вопьются в тело. От испуга он вскинул руки и закричал.

Костя открыл глаза. В зеркале родительского трюмо играли солнечные лучи. Он машинально взглянул на часы — четверть второго пополудни.

Опять этот сон: жуткий, завораживающий, тягучий. Как же он устал от него за последние восемь лет. В реальности он давно смирился с гибелью жены и дочери. Ему понадобилось много времени и сил, чтобы перестать винить себя в их смерти — он смог поставить точку. А вот чёртово подсознание мириться с утратой никак не хотело и раз за разом выкидывало подобные фортели. Похоже, он никогда не сможет по-настоящему, до конца простить себя.

И всё же он изменился. Сейчас он уже не тот запертый внутри себя зверь, мечущийся в алкогольной агонии, и не безвольный слизняк, неделями не вылезающий из влажного кокона постельного белья. Сейчас он — нечто другое. Но что? Этого он пока понять не мог.

Прошлая жизнь осталась далеко позади, а новая только нарождалась. Да, когда-то он был популярен, и ему рукоплескали залы, но он сам всё это уничтожил после смерти жены и дочери. Растер свою жизнь в порошок и швырнул в жадную, безумную пасть горя. Тогда он позволил себе жалость к себе, и кто он теперь? Одинокий пятидесятишестилетний сторож или спившаяся российская звезда кино? И то, и другое — правда, но ни один из этих статусов его не устраивал. Вот только другой жизни у него не было… и быть не могло.

В любой другой день такие мысли легко отвлекли бы его от ночного кошмара, но только не в восьмую годовщину гибели жены и дочери. Костя встал с кровати и поплёлся в ванную: нужно привести себя в порядок и ехать на кладбище.

1.5

Трагедия произошла летом две тысячи шестнадцатого года. В тот год, уставшие от московской суеты, чета Хватовых с дочерью Валентиной отдыхали на даче в Карелии. Дача, как и дом в черте города, досталась Косте в наследство от родителей. После смерти мамы он долго не мог определиться, как поступить с домами, и в конце концов решил их не продавать, чтобы иметь возможность время от времени навещать малую родину.

Лето в тот год выдалось чудесным. Несколько недель кряду стояла тёплая солнечная погода. Днём Хватовы ездили в Петрозаводск погулять, а по вечерам готовили шашлыки. Время от времени они брали у соседа лодку и отправлялись на рыбалку, но чаще по вечерам просто сидели на веранде, пили вино и вели беседы на околотеатральные темы. Лена и Костя радовались возможности побыть вместе — в последнее время из-за работы они редко виделись и мало времени проводили с дочкой.

Три недели отпуска промелькнули как один день. Накануне отъезда Лена собралась съездить в город повстречаться с Ольгой — подругой детства. Валентина напросилась ей в компаньонки. Костя от поездки отказался и с лёгким сердцем отпустил девчонок прошвырнуться по Петрозаводску, не догадываясь, что видит их живыми в последний раз.

Трагическая новость пришла ближе к ужину. Дремавшего в шезлонге Хватова разбудил звонок. Нащупав телефон, он взглянул на экран — номер незнакомый. Он не хотел отвечать, но телефон не умолкал. Наконец Костя не выдержал.

— Слушаю вас! — зло прошипел он, поднеся телефон к уху.

— Константин Игоревич? — спросили на том конце, и по интонации, прозвучавшей в голосе, Хватов понял, что звонок не сулит ничего хорошего.

— Он самый.

— Константин Игоревич, говорит капитан ДПС Пожидаев Виктор Иванович. Скажите, автомобиль тойота с госномером М512АС77 вам принадлежит?

— Вы не хуже меня знаете, что мне. А что, собственно, случилось? — с нарастающим беспокойством спросил Хватов.

— Константин Игоревич, скажите, вы знаете, кто находился в вашей машине? — говоривший, казалось, не слышал его вопросов.

— Господи! Конечно, знаю! Жена и дочь. Где они?! Что с ними?! — закричал Хватов, вскакивая из шезлонга и чувствуя, как холодная невидимая рука сжимает сердце.

Ощущение неотвратимой беды накрыло его с головой.

— Ваша машина попала в аварию и слетела с моста в реку в районе деревни Шуя. Машину только что извлекли из-под воды, но в ней никого нет.

— Как нет? Они выбрались? Вы их нашли? — прижимая трубку к уху, Костя лихорадочно пытался натянуть на себя джинсы. — Что вы молчите?

— Константин Игоревич, мне очень жаль, но у нас нет никакой информации о местонахождении вашей жены и дочери. Вы можете подъехать или отправить за вами машину?

— Я? — Хватов выскочил на улицу, взглянул на соседний участок и, увидел Nissan Almera, стоящий у гаража. — Я сам доберусь.

Скинув вызов, Костя набрал номер Лены. На секунду возникла пауза, а в следующее мгновение холодный голос робота сообщил:

— Абонент временно недоступен…

— Твою же мать! — выругался Хватов и нажал на быстром вызове номер дочки.

Ещё одна долгая пауза, и всё тот же безжизненный голос:

— Абонент временно недоступен…

— Этого не может быть, — прошептал Константин и бросился к дому соседа.

1.6

День гибели родных Хватов помнил плохо. В памяти он отпечатался серией несвязанных друг с другом эпизодов, наполненных болью и пустотой. Машины полиции, скорой, МЧС, какая-то подъёмная техника, незнакомые люди в форме, пульсирующие проблесковые маячки, неприятно бьющие по глазам — всё это раздражало и не давало возможности сосредоточиться на главном — на осознании произошедшего. В конце концов он почувствовал себя плохо и чуть не потерял сознание. На помощь пришли врачи. Его уложили на каталку, и старый доктор с добрым, сочувствующим взглядом сделал укол, после чего Костя уснул.

Ему снилось лето. Стоял тёплый светлый карельский вечер, полный запахов трав и лёгкой дымки. Они с Леной сидели на веранде и пили сухое красное вино. Рядом на ступеньках сидела Валя. Она нарвала полевых цветов и плела из них венок. Сердце Кости переполняло тёплое и нежное чувство к самым близким для него людям.

Лену нашли в тот же день ближе к полуночи — течение отнесло тело на несколько десятков метров вниз. А Валю так и не нашли: ни в тот день, ни в последующие. Водолазы предположили, что течение могло унести тело в озеро. Если это так, то оно само всплывёт со дня на день. Но существовал и другой вариант: течение могло затолкнуть тело под корягу, и тогда его не найдут.

Существовал шанс, что Валя смогла выбраться из реки самостоятельно, но сильное течение и холодная вода делали спасение почти невозможным. Тем не менее спасатели прочесали оба берега до самого озера. Они проверяли каждую ложбинку, каждый куст, опрашивали рыбаков и дачников — никто не видел девочку.

Все время поисков Костя цеплялся за эту слабую надежду, как утопающий за соломинку. Он представлял, как дочь, оглушённая ударом, находит в себе силы выбраться на берег и теряет сознание где-то в прибрежных зарослях. Но с каждым днём эта картина становилась всё призрачнее.

Через неделю активные поиски прекратили. Официально Валентину Хватову объявили пропавшей без вести, но в душе Кости появилось страшное предчувствие — его дочь погибла в тёмных водах реки Шуя.

1.7

Костя вышел из душа и остановился напротив зеркала. Восемь лет саморазрушения сделали свое дело. Он сильно постарел. Лицо без должного ухода покрылось сетью мимических морщин, а залысины разрослись так, что теперь он стригся только под машинку. От прежнего Кости Хватова остались разве что атлетичная фигура — этим он весь в отца — да обаятельная улыбка, последние восемь лет крайне редко озарявшая его лицо.

Позавтракав на скорую руку, Костя собрался на кладбище. Дойдя до калитки, он взглянул на почтовый ящик — в смотровом окошке что-то белело.

— Вот ведь сука! — Выругался Костя и вытащил из ящика белый конверт с изображением лося, стоящего на берегу озера.

Грубо, нисколько не заботясь о содержимом, он оторвал край конверта и извлек открытку. Свеча на черном фоне и надпись: «Скорбь о тебе и горечь утраты будут вечно в наших сердцах!»

— С-с-сука, — прошипел Хватов и перевернул открытку. Обратная сторона была пуста.

Подобные послания он получал ежегодно в день смерти жены и дочери на протяжении всех восьми лет. Костя не знал, кто отправлял их и зачем, и оттого за всем этим ему мерещилась какая-то таинственная и нехорошая история. Вот только время шло, а ничего зловещего не происходило — просто каждый год в один и тот же день он получал очередную открытку.

Прежде чем отправиться на кладбище, Хватов заехал в опорный пункт полиции. Ему повезло — он застал участкового на месте.

— Миша, можно? — спросил он через приоткрытую дверь кабинета.

Сидевший в кресле грузный полицейский поднял голову, увидел гостя и просиял:

— Константин Игоревич, какими судьбами! — Начал он, но мельком взглянув на настенный календарь, осекся. — Что, опять?

— Опять, Миша, опять! — Костя шагнул в кабинет, закрыл дверь и положил перед полицейским открытку. — Вот! Полюбуйся.

— «Скорбь о тебе и горечь утраты будут вечно в наших сердцах», — прочитал участковый и спросил, — и обратный адрес как всегда?

— Да, «Петрозаводскмаш».

Рядом с открыткой лег конверт с оторванным краем.

— Ох-хо-хо, кому-то до сих пор не дает покоя смерть ваших близких.

— Или моя жизнь.

— Бог с вами, Константин Игоревич, — махнул рукой полицейский. — Открыткой больше, открыткой меньше, наверняка это проделки какой-нибудь полоумной фанатки.

— А чего она все пытается меня похоронить? Ты вспомни, что в прошлом году было: «Скорбим о тебе». Не соболезнуем, а скорбим, разницу чуешь? — начал горячиться Хватов. — А в позапрошлом: «Вечная тебе память». Мне продолжать?

— Я все понимаю, — сконфузился полицейский, — но и вы нас поймите! На угрозу жизни это никак не тянет. Полиция здесь бессильна.

Костя покивал головой:

— Согласен, но ты факт обращения зафиксируй, и открытку, как положено, оформи. А я завтра заеду и распишусь.

Миша кисло улыбнулся:

— Сделаем в лучшем виде, не беспокойтесь.

— Ну, тогда бывай, — произнес Хватов и направился к дверям.

— Константин Игоревич, — окликнул его Миша. — Вы бы это… не пили сегодня.

Хватов на секунду замер в дверном проеме, тяжело вздохнул и прикрыл дверь.


1.8

— Удивительная штука — вода, — произнес мужчина, вставая с песка и отряхиваясь. — Хороших людей на дно камнем тянет, а всякое говно плавает и не тонет.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Денис Хирвонен, пытаясь вспомнить, где он мог видеть незнакомца. — С вами всё в порядке?

Мужчина оглядел себя, потом взглянул на собеседников и улыбнулся:

— Руки-ноги на месте.

— А одежда? — вступил в разговор Юра Давыдов, радуясь, что мужчина оказался жив.

Незнакомец огляделся по сторонам и спросил:

— А где это мы, парни?

— У Чертова стула.

— Ебать, — озадаченно нахмурился мужчина и ткнул пальцем в тонкую полоску противоположного берега, — тогда моя одежда где-то там.

— Е-мае! — восхитился Юра. — Так тут километра три плыть.

— Я же говорю — не тонет! — горько усмехнулся незнакомец и добавил: — Парни, меня, кстати, Костей зовут. А вас?

— Юра.

— Денис, — Хирвонен пожал протянутую руку и вдруг чуть не закричал от восторга. — Чёрт возьми! Юра, я вспомнил — это же Константин Хватов!

— Точно! — охнул Давыдов и тут же выпалил: — Я вашего «Карельского охотника» раз сто посмотрел — потрясающая картина!

— Узнали, — признательно улыбнулся Хватов. — Надо же, а ведь столько лет прошло. Я думал молодежь меня уже и не помнит.

— Да вы что, как можно! — позабыв от радости обо всём на свете, Денис тряс руку актёра и не собирался отпускать. — Мы ведь и сами кино снимаем!

— Неужели? Коллеги, получается?

— Так точно, коллеги.

— Слушайте, коллеги, а вы, случаем, не на машине?

— Ой, и вправду, что это мы, — опомнился Юра. — Машина тут неподалёку стоит. Давайте мы вас подкинем.

— Надеюсь, я не сильно вас своим видом смущать буду, — из вежливости пробубнил Хватов.

— Нет, конечно, мы всё равно уезжать собирались, — поддержал друга Денис.

— У меня в машине рабочие штаны есть, футболка и шлепки, — подхватил Давыдов. — Должны вам подойти.

— Хорошо. Показывайте дорогу.

— Пойдёмте, здесь за скалой тропа есть, — сказал Давыдов. — Она вдоль берега идёт.

Они прошли не больше двадцати метров, когда шедший впереди Юра внезапно остановился.

— Что там? Только не говори, что ещё один лже-труп нашёл, — задорно пошутил шедший позади Денис.

— Не думаю, что она может быть живая, — севшим голосом ответил Давыдов и, кивнув в сторону розового пятна, лежащего на берегу, сошёл с тропы в противоположную сторону.

— Юра, ты прикалываешься?

Хирвонен сделал несколько шагов и замер. Перед ним лежало тело девушки в розовом платье: ткань, разбухшая от воды, облепила неестественно вывернутые конечности; лицо скрыто растрёпанными волосами. Судя по состоянию тела и запаху разложения, девушка была мертва давно.

— Парни, что там? — шедший босиком Костя немного отстал.

Он остановился за спиной Дениса и выглянул из-за плеча:

— Твою мать! Это что — розыгрыш?

Где-то позади раздался звук рвоты — это Юру тошнило в ближайшие кусты.

— Если бы, — прошептал Денис, с трудом отводя взгляд от страшной находки и доставая из кармана телефон. — Нужно звонить в полицию.

Глава 2

2.1

Вызвав полицию, Хирвонен вернулся к Юре и Косте. По дороге он старательно отводил глаза от лежащего на берегу изуродованного, вздувшегося тела, но его воображение упорно дорисовывало страшные детали. И даже не видя труп, он ежесекундно ощущал его присутствие — как некую точку в пространстве, являющуюся свидетельством существования абсолютного зла. Словно кто-то неведомый и ужасный вылез в наш мир из преисподней и оставил кровавый отпечаток, нарушив основы мироздания.

— Все в порядке, они скоро приедут, — сказал он, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Чёрт, сейчас народу понаедет, а я без одежды, — как бы между прочим заметил Хватов.

— Вас только это сейчас волнует? — нахмурился Давыдов.

— Не только, но это тоже волнует. Ты бы на моем месте что делал?

— Юра, успокойся, — вмешался Денис. — Ты говорил, что у тебя в багажнике подменка есть. Вот и выдай Константину, пожалуйста. Не голым же ему тут сидеть. Да и среди полицейских женщины могут быть.

— Извините, я сейчас, — произнёс Давыдов, поняв, что напрасно обидел Хватова, и быстрым шагом направился к машине.

— Вы не обижайтесь на него, — попросил Денис, как только фигура друга исчезла за пригорком. — Нервничает парень.

— Да я, Денис, и не обижаюсь, — ответил Костя. — Я и сам в шоке. Сколько лет живу, ничего подобного не видел.

— И век бы ещё не видеть, — поддержал его Хирвонен, на секунду скользнув взглядом по изувеченному телу. — Молодая совсем.

— Похоже, что так, — согласился Хватов, но в сторону тела смотреть не стал — его и так тошнило.

Вернулся Давыдов и принёс трико, футболку и пластиковые шлёпанцы.

— Денис, можно тебя на пару слов? — позвал он, передав Хватову одежду.

Они отошли в сторону. Давыдов был бледен и выглядел взволнованно.

— Слушай, я сейчас ходил к машине и понял — это Хватов! — горячо зашептал Юра, как только они удалились. — Это он её убил, девчонку эту!

Денис взглянул на друга как на душевнобольного.

— Что за глупости? С чего ты взял?

— Ну, как же? Вот он, лежит с голым задом, а рядом она… такая… ну, ты понимаешь.

Хирвонен глубоко вздохнул, пытаясь очистить голову от лишних мыслей, и произнёс:

— Юра, я сначала тоже так подумал, но потом понял — это точно не Хватов. Ты видел девушку? Видел, как её раздуло? Утопленники в наших краях всплывают не раньше чем через неделю или две. Понимаешь? Он что, по-твоему, с ней всё это время плавал?

Давыдов на секунду задумался и интенсивно затряс головой:

— Точно-точно, я где-то про утопленников что-то такое слышал. Но ты пойми, странно всё это. Тут он… а тут она.

— Да не переживай ты так. Все плохое уже случилось. Сейчас приедет полиция и во всём разберётся. Ты как себя чувствуешь?

— Потряхивает, — признался Давыдов.

— И меня. Давай возвращаться.

Они развернулись и увидели, что одетый Хватов стоит всего в нескольких шагах.

— Ребята, клянусь, это не я. Вы же видите — времени много прошло, — сказал он.

— Константин, никто вас ни в чём не обвиняет, — примирительно произнёс Хирвонен. — Во всяком случае точно не мы.

— Ты это своему приятелю скажи, — не поверил Хватов. — Он взглядом во мне чуть дыру величиной с кулак не прожёг.

Денис неодобрительно взглянул на товарища.

— Это он от волнения. Сами понимаете — не каждый день такое случается. Так ведь, Юра?

— Точно, — затряс головой Давыдов. — Не обращайте на меня внимания. Это я с перепугу.

— Парни, что вы мне всё «выкаете» да «выкаете»? Давайте на «ты»? Договорились?

— Договорились.

В этот момент из-за леса появилась патрульная машина, беззвучно мерцавшая проблесковыми маячками.

— А вот и полиция, — с облегчением выдохнул Денис.

2.2

Звонок телефона застал Ольгу Елизарову на парковке возле поликлиники. Взглянув на номер на экране, она заглушила двигатель и в сердцах выругалась, вспомнив все созвучные сочетания русского мата.

Звонил начальник Следственного комитета республики Бабицкий Юрий Михайлович. Похоже, в городе случилось что-то экстраординарное, и её долгожданный поход к стоматологу откладывался на неопределённый срок. Машинально проведя языком по зубу с вывалившейся пломбой она чиркнула пальцем по экрану.

— Слушаю, майор Елизарова!

— Ольга Васильевна, добрый день, — голос Бабицкого звучал спокойно, но в нём чувствовалось напряжение. — Вы на службе?

— Нет, на приём к стоматологу отъехала, — не стала скрывать Елизарова.

— Надеюсь, ничего серьёзного?

— Плановый осмотр, — слукавила Ольга.

— Тогда с приёмом придётся повременить. В городе совершено жестокое убийство. Жертва — девушка-подросток. На теле обнаружены явные следы пыток. Знаете, где Чёртов стул находится?

— Да, на окраине Соломенного, — ответила Елизарова, а сама подумала: «Твою мать! Только не это! И почему я?»

— Хорошо, тогда поезжайте туда. Следователь и криминалисты на месте. Старшим до вашего прибытия назначен капитан Лоскутов. И прошу вас — работайте оперативно и, если надо, жёстко. Не хватало нам повторения прошлогодней истории. Вы всё поняли?

— Так точно, — отчеканила Ольга.

— Тогда выполняйте!

— Есть!

Елизарова сбросила вызов, сунула телефон в сумочку, достала пачку Muratti Rosso и, опустив окно, закурила.

Помнила ли она прошлогоднюю историю? О да! Такое забыть невозможно! Прошлой осенью вся правоохранительная система Карелии облажалась по полной.

Всё началось в июне, когда один безалаберный участковый замял дело, в котором фигурировали перелом основания черепа у потерпевшего и шесть судимостей у подозреваемого. Замял не за деньги — ему было лень работать.

Потом, в июле, отличилось ППСП. Обнаружив первую жертву (которую вышеупомянутый уголовник несколько раз ударил ножом — слава богу, девочка выжила), они вместо того, чтобы объявить гада в розыск, развели никому не нужную бюрократию. И как итог — неделю спустя случилась закономерная кульминация: злодей, почувствовав безнаказанность, зарезал двух девушек-студенток. Ужасная история! Весь город три недели стоял на ушах, а вездесущие СМИ плодили версии происходящего — одна страшнее другой. Преступника, слава богу, быстро поймали и изолировали, но город ещё долго гудел, обсуждая произошедшее.

И вот теперь, когда злодей за решёткой, а в городе окончательно улеглось волнение, происходит новое убийство девушки, да ещё и жестокое, со следами пыток. Когда эта история дойдёт до СМИ — рванёт так, что мало никому не покажется. И во главе всего этого безумия будет она — лучший следователь по особо важным делам прошлого и позапрошлого года Ольга Васильевна Елизарова.

Ольга не заметила, как докурила сигарету до фильтра. Затушив окурок в пепельнице, она завела машину и вывернула с парковки.

2.3

Ольга Елизарова добралась до Чертова стула в начале пятого. Она хорошо помнила эти тихие места: высокий стройный бор, шумящий на ветру, массивные серые скалы, покрытые мхом, угловатые одинокие валуны и незабываемый панорамный вид на Петрозаводск.

В студенчестве они с сокурсниками часто приезжали сюда, чтобы отвлечься от учебы, отдохнуть у костра, попить пива и приготовить шашлык. Спустя годы здесь мало что изменилось.

Съехав с асфальтовой дороги на пыльный проселок, Ольга вскоре увидела мелькающие огни полицейских машин и небольшую толпу любопытных зевак.

Елизарова прижалась к обочине и припарковалась. Заглушив двигатель, взяла сумочку, взглянула на себя в зеркало заднего вида и поправила растрепавшуюся челку.

При ее появлении от группы людей, стоявших у полицейского уазика, отделился высокий худощавый мужчина в потрепанной джинсовой куртке и форменных штанах — это был Лоскутов.

— Привет, Оля! Ты что-то припозднилась? — спросил он, подойдя к майору.

— Привет! Приехала, как только сообщили. У нас тут все плохо?

— Не то слово. Сегодня утром три местных киношника обнаружили в воде у берега труп девочки. На вид лет пятнадцать–шестнадцать.

— Что они тут делали эти киношники? — нахмурилась Ольга.

— А вот тут начинается самое интересное, — Андрей вкратце поведал Елизаровой утреннюю историю.

— Ясно, веселая история, — подытожила Ольга. — что по телу?

— Множественные ушибы, переломы, следы изнасилования и… — Лоскутов поперхнулся и закашлялся.

— Ну?

— Преступник удалил жертве глаза.

— Твою ж мать… — выругалась Елизарова, чувствуя, как по телу ползут мурашки. — Когда ее убили?

— Криминалисты говорят, около двух недель назад. Тело уже начало разлагаться. После убийства жертве в живот положили пару камней замотали в рыбацкую сеть и скинули в озеро.

— Ясно. Думаешь, все следы уничтожены?

— Скорее всего, да, — кивнул Лоскутов. — Посмотрим, что покажет вскрытие.

— По опыту скажу, что ничего оно не покажет, — раздражённо отмахнулась Ольга и кивнула в сторону уазика. — А это кто?

— Это наши свидетели, о которых я тебе рассказывал. Они труп обнаружили. Местные киношники. Тёмненький и небритый — Денис Хирвонен, режиссёр. Второй — его оператор, Юра Давыдов. Но это ещё не всё. Там, в машине, сидит третий свидетель.

— Я помню. Некто Хватов.

— Догадайся, как его зовут? — с намёком спросил капитан.

— Андрей, хватит тупыми загадками разговаривать. Кто там?

— Ты, Елизарова, только держись: его имя — Константин. Константин Хватов.

— Какой ещё Константин… — начала Ольга и замолчала, почувствовав, как ёкнуло сердце. — Тот самый из «Карельского охотника»?

В юности Елизарова боготворила Хватова — пересмотрела все его фильмы, и Лоскутов прекрасно это знал.

— Тот самый, — сказал Андрей, довольный произведенным эффектом.

— Что он тут вообще делает? — поборов секундную слабость спросила Ольга. — Он же в Москве живет.

— И я так думал! Но ты не поверишь! Оказывается, после смерти жены и дочери он перебрался в Петрозаводск и теперь живет в нашем городе, в старом родительском доме. Ты же помнишь ту историю с гибелью его семьи?

— Конечно, помню.

— Так вот, вчера была годовщина аварии. По словам Хватова он крепко выпил по этому поводу и под утро решил искупаться. Утверждает, что приплыл сюда аж с того берега.

— Так это почти три километра, — удивилась Елизарова.

— Так и есть. Говорит, забылся, а когда опомнился, этот берег оказался ближе. Как доплыл и выбрался на берег, не помнит — из сил выбился. Ну а дальше все как я тебе и рассказывал. Утром приехали киношники и наткнулись на него, а затем они втроем обнаружили тело девушки и вызвали полицию.

— Да… дела, — в задумчивости произнесла Ольга. — Что думаешь, Хватов в этом замешан?

— Не знаю, — Лоскутов взглянул на уазик, в котором сидел Константин. — Но вот что я тебе скажу. Нам такого подозреваемого и даром не надо. Представляешь, какие заголовки будут на первых полосах, когда журналисты пронюхают? Я отправил ребят на тот берег проверить — если найдут его одежду, считай, алиби обеспечено. Не станет же убийца, утопивший жертву, плыть три километра, чтобы найти её тело.

— Логично, — согласилась Елизарова. — Думаешь, стоит ждать новых жертв?

— Уверен, — кивнул капитан. — Жертва разодета как кукла, волосы перекрашены. Её явно где-то долго держали перед убийством. Полагаю, скоро найдём другие тела. Возможно, не сразу — залив большой, — но это неизбежно.

Он многозначительно посмотрел на бескрайнюю гладь Онежского озера.

— Злой ты, Лоскутов! Думала, успокоишь, — с досадой бросила Елизарова. — Но ты прав: судя по всему, у убийцы сложился определённый довольно изощрённый ритуал. Значит, это не первое его убийство. Далеко не первое. И работы у нас будет много.

— Ничто не ново под луной, — пожал плечами Андрей. — Отловим гада и закроем, как и сотни гнид до него.

— Ладно, пойдём, осмотрим тело, пока не увезли, — сказала Ольга, направляясь к берегу. — И вызови водолазов, пусть подготовят план обследования дна залива. Нам нужно понимать в какие сроки они смогут исследовать его весь от берега до берега.

— От берега до берега… — присвистнул Лоскутов. — Ты представляешь, сколько людских ресурсов понадобится? Во всей Карелии столько водолазов не сыскать.

— Именно для этого и нужен план. Необходимо отсечь лишнее и наметить наиболее перспективные участки для поиска, — произнесла Елизарова, подходя к телу жертвы, упакованному в эвакуационный мешок. — Откройте!

Осматривая тело, Ольга, неожиданно для себя, почувствовала рвотный позыв и поспешила отвернуться. Стоявшие рядом полицейские с удивлением посмотрели на неё.

О стальной выдержке майора ходили легенды — многие коллеги завидовали её самообладанию, смелости и упорству. Но, видимо, даже у «небожителей» бывают минуты слабости. Достав из кармана аккуратно сложенный белоснежный платок, Елизарова прижала его ко рту и отошла в сторону.

— Бог ты мой, — произнесла она, глубоко дыша. — А ты прав. У нас в городе появился настоящий монстр. Очень опасный и организованный серийник. Значит так, внимательно осмотрите округу. Хотя….

Она огляделась, чуть приподняла руки, развела их в стороны и пошевелила пальцами, словно прощупывая окружающее пространство.

— Поиск на земле ничего не даст. Он ее сюда по воде привез. Доставил сразу упакованную и быстро скинул за борт. Место здесь популярное. Привозить ее на машине рискованно. Зачем ему следы оставлять? А на воде следов не остается. Вот только почему сюда? Его что-то связывает с этим местом или это случайный выбор? Как думаешь?

Елизарова взглянула на Лоскутова, но тот лишь пожал плечами внимательно следя за движениями напарницы.

— Согласна, делать какие-либо выводы рано, но если я права, то злодею нужна лодка. Опросите местных, мало ли кто давал лодку в прокат или встречал на воде кого-нибудь подозрительного две недели назад. Ясно?

— Будет исполнено, — кивнул Лоскутов.

— Вот и хорошо, а я заберу свидетелей в управу, допрошу, может чего интересного расскажут. Что с опознанием?

— У нас на позапрошлой неделе заявляли о пропавшей девочке — по возрасту подходит. Хочу сначала эту линию прорабо…

Зазвонивший телефон прервал Лоскутова на полуслове, он выловил трубку из кармана и ответил:

— Слушаю! Нашел? Все в целости? Вот и отлично! Зафиксируйте все как положено и возвращайтесь с вещами обратно.

Дмитрий, дал отбой и облегченно вздохнул:

— Вещи Хватова нашли.

— Хорошо, — кивнула Елизарова.

На душе у нее стало гораздо спокойнее.

— Оля, а что это было? — спросил Андрей, повторив ее движения руками в сторону леса.

— Не обращай внимания, — отмахнулась майор. — Иногда, мне так легче думать.

— Это всё чёрт! Он девчонку погубил!

Незнакомый голос, раздавшийся прямо за их спинами, заставил Лоскутова и Елизарову вздрогнуть от неожиданности. Они развернулись и увидели невысокую сухонькую старушку в бордовой вязаной кофте, покрытой поморским платком.

— Здравствуйте, бабушка, — сказала Ольга. — Нельзя же так подкрадываться. О каком чёрте вы говорите?

— Живёт он тут, — старушка обвела лес подозрительным взглядом. — Невест с Куковки крадёт и на Пай-острове прячет. А тех, кто бежать пытается, в озере топит. Так-то!

— Эх, бабушка, не всё так просто. Чертями сказочными тут и в помине не пахнет. Тут настоящий оборотень поработал — зверь в человеческом обличии, — произнесла Елизарова, отчего-то вспомнив местную легенду о колдунье Суйсарь, которая с помощью наливки околдовала внучку рыбака и сосватала её самому чёрту. — Вы местная?

— Местная, дочка, местная!

— Хорошо. Тогда скажите, недели две назад никого подозрительного в округе не видели?

Старуха нахмурила загорелое морщинистое лицо, беззвучно зашамкала почти беззубым ртом, словно не зная, что ответить, но в следующее мгновение просветлела и заговорила:

— Так все они тут пособники чёрта. Место-то чёрное, вот нехороших людей сюда и тянет — греховными делами по кустам заниматься. Тут же и пьют, и курят, и…

— Ясно, бабушка, спасибо. Ступайте домой, — прервала начавшийся поток старческих жалоб Ольга, поняв, что толку от такого свидетеля не будет, и повернувшись к Лоскутову, добавила: — Андрей, я поехала в управу. Дай команду, чтобы киношников ко мне везли.

— Что, даже не взглянешь на своего Хватова? — не удержался от укола Лоскутов.

— На допросе нагляжусь, — ответила Елизарова, направляясь к машине.

— Точно говорю, чёрт это всё! Он окаянный! — пробормотала за их спиной старушка и, осенив себя крестом, трижды сплюнула через левое плечо.

2.4

Ольга стояла в кабинете и с волнением разглядывала себя в зеркале. Китель сидел идеально. Она покачала бедрами и улыбнулась — немногим дано к тридцати двум годам сохранить девичью фигуру. Ей повезло: хорошая наследственность и регулярные тренировки сделали своё дело. Ольга приблизилась к зеркалу: чуть подведённые помадой тонкие губы и немного туши на длинных от природы ресницах. Заметит ли он косметику? А если да, что подумает? Решит, что она накрасилась специально для него?

Так получилось, что Елизарова не просто обожала актёра Константина Хватова — она была обязана ему чуть ли не жизнью. В свое время он стал её спасением — маяком в кромешной тьме отчаяния.

Всё началось давным-давно, когда ей только исполнилось тринадцать — возраст, когда первая любовь кажется вечной, а первое предательство — концом света. Её бросил парень, с которым она встречалась несколько месяцев. Он был её первым поцелуем, первой дрожью в пальцах, первой бессонной ночью, полной сладких грёз, а потом и первым предательством, пустотой и первым горьким уроком: любовь не вечна. Безутешная Ольга проплакала несколько дней. Ее сердце было разбито и мир казался серым и бездушным.

Родители, ничего не знавшие о влюблённости дочери, никак не могли понять, что случилось с их любимым ребёнком. Они видели лишь тень той девочки, что ещё вчера беззаботно смеялась.

Оля замкнулась в себе, ходила с заплаканными глазами, а на расспросы отвечала односложно: «Всё в порядке», «Плохое настроение», «Поссорилась с подругами». Но правда была в том, что она больше не верила в «радужных единорогов». Не верила, что кто-то сможет снова заставить её сердце полюбить также сильно.

Три дня она ходила с ощущением, что мир вывернут наизнанку. Однажды проснувшись утром, Оля осознала: жизнь без любви подобна бесконечному коридору, в котором эхо твоих шагов напоминает, насколько ты одинок.

Поднявшись с кровати, она зашла в родительскую спальню и достала из маминой тумбочки снотворное. Оля не знала, хватит ли таблеток в блистере для осуществления задуманного — ей просто хотелось как можно быстрее избавиться от боли и пустоты внутри.

Именно тогда она увидела на тумбочке матери первый выпуск журнала «Волшебный луч» с фотографией Хватова на обложке. В глаза бросилась цитата из интервью: «Даже если случилось плохое — это не навсегда. Нужно иметь силу и смелость сделать следующий шаг и продолжить свой путь».

По груди разлилось тепло, в горле запершило, и Ольга разрыдалась. Не от отчаяния — от ошеломительного прозрения. Эти слова были написаны только для неё. Для той, что замерла на краю, в одном шаге от обрыва.

Статью она проглотила залпом, смахивая слёзы, мешавшие читать. История провинциального мальчишки, её земляка, преодолевшего множество трудностей и добившегося всего собственным трудом, поразила её до глубины души. Это была простая, мудрая и трогательная история. Ольга настолько вдохновилась ею, что решила собрать все силы в кулак и сделать следующий шаг.

«Если смог он — смогу и я».

Ольга прижала журнал к груди. Где-то глубоко внутри, в том самом месте, где когда-то жила первая любовь, затеплился новый огонёк — благодарность незнакомому человеку за простые слова, которые придали её жизни новый смысл.

Журнал Ольга сохранила. Позже она не раз перечитывала статью, но больше никогда не чувствовала так остро и глубоко каждое напечатанное слово.

— Дурацкая идея, — наконец-то решила Елизарова, прогоняя прочь нахлынувшие воспоминания.

Она достала из кармана платок, стёрла помаду с губ, поправила китель, подошла к двери, приоткрыла и произнесла:

— Хватов, входите.

Майор вернулась к столу, выдвинула ящик и достала диктофон. Дверь скрипнула. Ольга взглянула на вошедшего Хватова и замерла, не в силах оторвать взгляд. Сердце учащённо забилось.

«Как же он постарел, — подумала она, взглядом ощупывая черты его лица. — Сильно постарел».

Елизарова напрягла память и вычислила, что Константину сейчас пятьдесят шесть, но дело тут не в морщинах и залысинах. Хватов стал другим. Его некогда волевое и жизнерадостное лицо теперь выглядело осунувшимся, посеревшим, а в ореховых глазах, раньше сводивших с ума добрую половину российских девушек, поселились тоска и безысходность.

«Боже, как он изменился, — подумала Ольга, включая диктофон. — Видимо, смерть жены и дочери сломали его. Какой он теперь? Насколько изменился? Достаточно, чтобы стать убийцей?»

От последней мысли лицо её вспыхнуло, будто от пощёчины, и Елизарова поспешно отвела взгляд.

— Здравствуйте, Константин Игоревич, — произнесла она, нарушая затянувшуюся паузу. — Проходите, присаживайтесь. Меня зовут Ольга Васильевна Елизарова. Я — старший следователь по особо важным делам. Думаю, вам известны обстоятельства, в связи с которыми вы вызваны на допрос?

— Как кто? — уточнил Хватов и от звука его голоса по телу у Ольги побежала теплая волна.

Несмотря на годы, голос у Константина остался глубоким и добрым.

— Простите? — на секунду растерялась она.

— Вы говорите, буду допрошен, вот я и интересуюсь — в качестве кого?

— Свидетеля. В качестве свидетеля.

— Понятно. Спрашивайте, — Хватов сел, откинулся на спинку стула и взглянул в окно.

— Надеюсь, вы не против если я буду использовать диктофон для записи нашей беседы?

— Я всецело доверяю вам, Ольга Васильевна, — взглянув на следователя, произнес Константин, и его губы чуть поднялись, обозначая вежливую улыбку.

— Тогда начнем, — Елизарова достала из ящика бланк и положила перед собой. — Фамилия имя отчество?

2.5

Из кабинета следователя Хватов вышел час спустя. Выглядел он озадаченным. Константин никак не ожидал, что Елизарова отпустит его домой, попросив лишь не выезжать из города без предупреждения. Хватову это казалось нелогичным. У следствия по делу нет никаких зацепок, есть только он — Костя Хватов, найденный в бессознательном состоянии рядом со зверски изуродованной и убитой девушкой. На месте следователя Костя непременно бы засадил себя за решетку, от греха подальше.

Или что-то в этом мире изменилось? Может, родная полиция перестала сажать первых попавшихся подозреваемых? А может, она никогда так и не делала, а он просто насмотрелся детективных сериалов?

Он вспомнил тёплый взгляд Елизаровой и остановился посреди лестничного пролёта. Этот взгляд не давал покоя. Ольга определённо относилась к почитательницам его таланта, но в её взгляде читалась скорее благодарность, чем влюблённость. С таким Хватов сталкивался впервые. Он определённо раньше не встречался со следователем и уж точно не делал для неё никаких одолжений.

Здание следственного комитета Хватов покидал с чувствуя неопределенность и недосказанность. Словно между ним и следователем при других обстоятельствах обязательно состоялся бы совершенно иной диалог. Важный для одного из них.

Почему Елизарова поверила в его невиновность? Глупо предполагать, что чувства возобладали над разумом — таких дам в следователи по особо опасным делам не берут. Нет, здесь что-то другое… Но что? Неужели она всё поняла? Догадалась, что он не просто решил искупаться, а намеренно уплыл от берега, чтобы больше никогда не вернуться?

«Чёртов алкоголь, — подумал он. — Надо же так напиться».

Последние годы трезвым он никогда не думал ни о чём подобном, но стоило хорошенько выпить — и подлые мысли тут как тут. Чёрт возьми, как же стыдно! И самое главное — он ничего не помнит! Последнее воспоминание — он стоит на берегу с бутылкой в руках и любуется озером. Дальше — пустота. Холод. И утро.

Ответа на самый главный вопрос — может ли он быть причастен к появлению тела девушки на берегу — Хватов не знал.

Оказавшись на улице, он свернул налево и направился в сторону проспекта им. Ленина. На ближайшем перекрёстке его окликнули:

— Константин Игоревич!

Хватов обернулся и увидел утренних знакомцев.

— Денис, Юра, мы же вроде с вами договорились на «ты»?

— Ну да, — кивнул Хирвонен. — Константин, ты прости, что мы тебя так подкараулили. У нас к тебе дело есть.

— Прощаю, — улыбнулся Хватов и с иронией спросил: — Серьёзный разговор намечается?

— Для кого как. Во-первых, мы хотели убедиться, что тебя отпустят, а во-вторых, хотим предложить тебе сняться в нашем фильме в главной роли, — выпалил на одном дыхании заготовленную речь Давыдов.

— О, как! Так сразу! Без кастинга и на главную роль? — улыбнулся Костя, прищурившись от внезапно выглянувшего из-за тучи солнца.

— Мы понимаем, сейчас не самый лучший момент для такого предложения, — поддержал товарища Денис. — Но и ты нас пойми, другого случая может не представиться. Мы давно искали харизматичного и профессионального актера, но никто не подходил.

— А я стала быть подхожу!

Ребята не сговариваясь кивнули.

— Однако, — произнес Костя, почесывая двухдневную щетину на щеке. — Надо сказать, предложение крайне неожиданное. Вы же знаете, что я ушел из кино?

— Да какое у нас кино, — отмахнулся Юра и сделал шаг в сторону, уступая дорогу непрестанно тренькающему звонком велосипедисту, — Так, любительские съемки.

— И то верно, — кивнул Денис.

Хватов в растерянности посмотрел по сторонам размышляя над столь неожиданным предложением.

«А почему бы и не попробовать?» — спросил он сам себя и понял, что никакого внутреннего протеста идея сняться в любительском кино у него не вызывает, более того — она ему нравится. Собирался ли он таким образом вернуться на большой экран? Однозначно нет. Просто он соскучился по любимому делу и решил воспользоваться неожиданно подвернувшимся шансом. Ему вновь захотелось прикоснуться к волшебному миру кино и малобюджетный региональный фильм — идеальный вариант, поработать в свое удовольствие.

— Хорошо, — произнёс он. — Я соглашусь на ваше предложение, но при одном условии. Я могу вносить любые изменения в сценарий. На таких условиях вы согласны?

— Ты серьёзно согласен? — удивился Денис, морально приготовившийся к отказу.

— Серьёзнее некуда. Так что насчёт сценария?

— Не вопрос, диктуй адрес электронной почты, — Хирвонен достал телефон, на мгновение ослепив Костю отражением солнца в экране. — Принимаются любые правки, но окончательное решение принимаем втроём.

— Согласен. Только почты у меня нет. Точнее, есть, наверное, старая, но я даже название её не помню. Раньше соцсетями и почтой мой агент занимался.

— Ого, — только и смог произнести Давыдов, — не беда, завести новую почту — недолго. У тебя дома компьютер есть? Интернет?

— Есть, но я на бумаге привык читать — удобнее правки ставить.

— Как скажешь. Мы можем завтра привезти сценарий тебе домой, — мгновенно сориентировался Денис. — Какой адрес?

— Зайцева, 65, — продиктовал Константин.

— А телефон?

Хватову пришлось напрячь память. Телефоном он пользовался редко, поскольку новых друзей не нажил, а старыми тяготился. Вот и валялся телефон дома без надобности. Вытащив из глубин памяти номер, он продиктовал его Давыдову.

— Знаете, что, парни. Только давайте не завтра. Днем я занят, а вечером мне на дежурство. Привозите сценарий послезавтра вечером часов в шесть. Я как раз отосплюсь, в порядок себя приведу.

— Дежурство? — удивился Хирвонен округлив глаза. — А ты что, работаешь?

Внезапный порыв ветра закружил над тротуаром, поднимая пыль столбом.

— Жрать-то что-то надо, — ответил Хватов смахивая прилипшие к влажной от жары коже соринки. — Все, жду вас послезавтра в шесть. Не опаздывайте.

Костя тепло распрощался с новыми знакомыми и зашагал по тротуару в сторону дома. Летний ветерок, пахнущий свежескошенной травой, обдувал разгорячённое лицо. Где-то впереди, на раскалённом солнцем асфальте, дрожали марева, а из открытого окна ближайшего дома доносился голос диктора, предупреждавшего о приближающейся грозовом фронте.

2.6

Вечером того же дня в кабинете руководителя следственного управления Бабицкого Юрия Михайловича состоялось совещание, на котором присутствовали заместитель министра МВД и прокурор республики.

— Ну что, все собрались? — дежурно поинтересовался Бабицкий, поправил пальцем очки на переносице и внимательно посмотрел на собравшихся.

— Лоскутова нет, — подала голос Елизарова.

Она несколько раз набирала номер Андрея, но он каждый раз сбрасывал вызов.

Бабицкий покачал седой головой:

— Спасибо, я в курсе. Он задержится на несколько минут. Давайте начинать. Итак, как вы все уже знаете, сегодня на побережье Онежского озера напротив Чертова стула найдено тело девушки. По предварительным данным, смерть наступила примерно две недели назад. Причина смерти устанавливается. На данный момент известно, что перед смертью девушка была изнасилована. Исследование тела показало, что у жертвы имеются переломы всех конечностей, несколько переломов ребер и сломанная челюсть.

— Господи Боже… — послышался из дальнего угла стола едва разборчивый шёпот.

— Помимо вышесказанного, убийца удалил жертве глаза. Эксперты уверены, что данная операция была выполнена посмертно.

За окном сверкнула молния. Присутствовавшие на совещании невольно вздрогнули. Пришедший следом громовой раскат заставил вибрировать стеклопакеты, а тяжёлые капли дождя — предвестники ливня — дробью рассыпались по подоконнику.

В этот момент дверь кабинета распахнулась — на пороге стоял Лоскутов. Очередная вспышка молнии ярко осветила его лицо.

— Вечер добрый. Разрешите войти? — громко спросил он.

Бабицкий махнул рукой в сторону стола.

— Входи. Что у тебя? Есть результаты?

Капитан протиснулся между коллег к свободному месту рядом с Елизаровой и сказал:

— Результат есть. Разрешите доложить, товарищ генерал-майор?!

— Садись, докладывай, — распорядился Бабицкий.

— По вашему распоряжению, Юрий Михайлович, я проверил детский дом, и проверка дала результат. Чуть больше двух недель назад из детдома сбежала воспитанница — Светлана Сергеевна Родионова, 2003 года рождения. Я изучил её фотографии и могу уверенно утверждать, что Родионова — это и есть наша жертва.

Бабицкий вскинул брови:

— Без заключения экспертов? Откуда такая уверенность?

— Помимо внешнего сходства, у жертвы и Родионовой имеется характерная родинка в форме полумесяца на шее, в одном и том же месте. Не думаю, что это совпадение.

— Согласен, таких совпадений не бывает. Что говорят в детдоме?

— У Родионовой был молодой человек — Олег Михайлов. Периодически она убегала к нему ночевать. После её исчезновения его допросили, но у парня железное алиби: в день исчезновения он находился с родителями на даче в пятидесяти километрах от города.

— Ясно. Павел Николаевич, — Бабицкий повернулся к прокурору республики, — огромная просьба: устройте проверку минпросвещения, чтобы они усилили контроль над детдомами. Чёрт знает, что там творится — побеги, ночёвки, совсем расслабились.

Павел Николаевич, щёкастый подтянутый мужчина средних лет, покачал головой:

— Сделаем, Юрий Михайлович.

Пока руководство совещалось, Елизарова толкнула Лоскутова локтем в бок и зло прошипела:

— Почему на телефон не отвечал?

— Бабицкий велел проверить без лишнего шума, — сквозь зубы ответил Андрей, морщась от боли.

— В начальники метишь? — ехидно заметила Ольга.

— Мне до твоего уровня далеко, — улыбнувшись, парировал Лоскутов.

Елизарова в ответ лишь раздражённо хмыкнула.

— Коллеги, в настоящий момент это дело поручено Ольге Васильевне Елизаровой. Предлагаю заслушать её. Вы готовы, товарищ майор?

— Да, конечно, — Ольга пододвинула листок с набросками и начала доклад.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы кратко обрисовать сложившуюся ситуацию.

— Значит, вы полагаете, что ни Хватов, ни киношники непосредственного отношения к данному убийству не имеют? — спросил прокурор, когда она закончила.

— Пока никаких оснований их подозревать нет, — отчеканила Ольга.

— Действительно, их показания выглядят убедительно. Может, это и к лучшему? Насколько я помню, Хватов давно не снимается в кино, но предположу, что связи у него в Москве остались — причём на самом высоком уровне. Не хотелось бы раньше времени поднимать шумиху.

— Согласна, — кивнула Елизарова. — Только, боюсь, без шума в нашем случае не обойтись. Коллеги, в нашем городе действует серийник. Я считаю, что это не первое его убийство и не последнее.

По залу пробежался ропот. Ольга взглянула на Бабицкого и наткнулась на немой укор, мелькнувший во взгляде начальника.

— Это вы так решили или это мнение СК? — с сомнением спросил заместитель министра МВД по Республике Калашников Владимир Иванович.

— Это моё твёрдое убеждение, — ничуть не смутившись, ответила Ольга, уводя из-под удара руководство. — На то есть ряд причин. Например, одежда: розовое платье, белые гольфы до колена, чёрные боты, макияж. Кто-то переодел девушку. Не думаю, что она сделала это сама. Отсюда вывод: наш преступник тщательно подготовился к совершению преступления. Он выбрал жертву, придумал способ похищения, заранее приобрёл одежду и подготовил место, где удерживал девочку и издевался над ней. Более того, убийца даже перекрасил жертве волосы. Всё это наводит на мысль, что мы имеем дело с организованным убийцей, который, скорее всего, воспроизводит некую травмирующую сцену из своего прошлого. Эта сцена крайне важна для него. Повторяя её вновь и вновь, он получает возможность психосексуальной разрядки. Так что да, я уверена: мы имеем дело с серийным убийцей. Более того — с опытным преступником, на счету которого несколько жертв.

— И все эти заключения вы сделали в результате первичного осмотра? Не слишком ли самонадеянно? — в голосе Калашникова звучало явное недоверие. — Ольга Васильевна, вы понимаете, какая ответственность на вас ложится? Город ещё не оправился после осенней истории, а теперь новый маньяк?

— Владимир Иванович, — решил вступиться за подчинённую Бабицкий, — я понимаю вашу озабоченность, но мы должны рассмотреть все версии. Понятно, что официально на данный момент версия о маньяке не выдвигается. Это касается всех. Официальная позиция — изнасилование с нанесением тяжких телесных повреждений, повлёкших смерть. Всем понятно?

Присутствовавшие закивали а Бабицкий продолжил:

— Только боюсь, когда всплывут подробности убийства, нам мало кто поверит. С версией, высказанной Елизаровой, трудно не согласиться, и даже если это не серийный убийца, то явно больной человек, от которого неизвестно чего можно ожидать. Продолжайте, Ольга Васильевна. Какие оперативные мероприятия планируете провести?

— В первую очередь необходимо проработать линию Родионовой — её контакты, родственников, увлечения, если таковые имелись. Эту задачу предлагаю поручить капитану Лоскутову. Параллельно нужно организовать опрос жителей, проживающих в районе обнаружения тела. Возможно, кто-то припомнит незнакомую лодку, появлявшуюся около двух недель назад, или, наоборот, вспомнит соседа, который вёл себя в последнее время подозрительно. Тут без помощи МВД нам не обойтись.

Все взглянули на Калашникова.

— Сделаем, — ответил тот. — Перешлите мне необходимую информацию.

— Ольга Васильевна, — обратился Бабицкий, — у вас есть предположения, кого мы ищем? Неуравновешенного психопата с криминальным прошлым?

— Почти, Юрий Михайлович. Человек, которого мы разыскиваем, безусловно, психически нездоров, однако внешне это никак не проявляется. По моей оценке, это мужчина в возрасте от тридцати пяти до пятидесяти пяти лет. Поскольку он некоторое время удерживал жертву, предполагаю, что имеет собственный дом. Кроме того, предполагаю, что преступник обладает водительскими правами, автомобилем и, вероятно, моторной лодкой.

— М-да, негусто, — подытожил Бабицкий.

— А почему сейчас? — спросил прокурор. — Почему он начал действовать именно сейчас?

Елизарова пожала плечами:

— На этот счет есть три основные версии. Первая: преступник приехал в наши края недавно. Вторая: преступник какое-то время был изолирован от общества — находился в тюрьме или психиатрической лечебнице.

— А вот это уже интересно, — перебил ее Бабицкий. — Ольга Васильевна, срочно запросите сведения о недавно освободившихся лицах, отбывавших срок за аналогичные преступления. Также сделайте запрос о подобных преступлениях в других регионах. Ну и с лечебницами местными поработайте, может у кого из недавно выписавшихся пациентов наблюдались похожие фантазии.

— Есть, товарищ полковник!

— Так и вы говорили, что существует третья версия?

— Да и она самая неприятная.

Взгляды всех присутствующих устремились на Елизарову.

— Существует высокая вероятность, что преступник действует в нашем районе давно и обнаруженное тело всего лишь одно из немногих покоящихся на дне залива.

Наступила тягостная пауза, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов и звуком дождя.

— Ну это какой-то пиздец, — едва слышно прошептал Калашников, но в наступившей тишине его услышали все.

Глава 3

3.1

Он давно следил за ней: рыжие волосы, конопатые щёки и заразительный девичий смех, от которого внутри замирает все. На днях ей исполнилось десять, звали её Ритой, и училась она в 3 «Б» классе. Он часто наблюдал, как Рита бегает по школьному двору на переменах, но так и не решался к ней подойти, поскольку вокруг всегда крутился кто-то из её подруг. И хотя она не была красавицей, он всё равно чувствовал, что недостоин её внимания.

Иногда, наблюдая, как Рита играет с другими ребятами, он преисполнялся желанием заговорить с ней, но в такие моменты вспоминал отца.

— Смотри, смотри, тварь, — пьяно кричал ему в ухо отец, схватив за воротник рубахи и тыча лицом в зеркало. — Кого ты там видишь? Отвечай!

Он молчал, прикусывая губы до крови. Знал — отвечать бесполезно, любое слово, любой звук только подольют масла в огонь. Нужно терпеть и ждать.

— Маленькое, никчёмное, безмозглое существо, — продолжал неистовствовать отец, толкая его на пол. — Бесполезный кусок мяса, вылезший из мамкиной дырки, вот что ты видишь.

Отец со всего размаху отвешивал оплеуху, а потом бил кулаками по рёбрам, в живот, по ногам — и так до тех пор, пока не уставал. Слава богу, уставал он быстро: безногий инвалид, иссушенный алкоголем, только и мог, что срывать злость на сыне.

Он отмахнулся от нахлынувших воспоминаний — сегодня особенный день. Увидев, как Рита спешит в сторону дома, смешно подпрыгивая на ходу и распевая что-то под нос, он пошёл следом, стараясь шагать в такт. Как это произойдёт? Он окликнет её во дворе? Или обгонит и встретит в подъезде, где никто не помешает их первому разговору? Узнает ли она его? Как она себя поведёт, когда поймёт, что он задумал? Не захочет ли она его обидеть? Обозвать?

Неопределённость будоражила кровь. Шагая за ней, он ощущал себя человеком-невидимкой, обладающим властью сотворить всё что угодно и остаться незамеченным — когда ты невидим тебя никто не может обидеть.

Рита добежала до подъезда и увидела на асфальте расчерченные мелом классики. Она обрадовалась такому подарку судьбы, сняла портфель, оставила его на скамейке и принялась скакать по расчерченным клеткам.

Он осторожно подкрался со спины и тихо присел на край скамьи. Рита так увлеклась игрой, что не заметила его. Он достал из мешка для сменки куклу — вязаную, с неловко приклеенными чёрными пуговицами вместо глаз — купленную вчера на рынке у бабушки-рукодельницы. Та долго уговаривала взять игрушку «посерьёзнее», но ему приглянулась именно эта — в лоскутном платьице из ситца в горошек, с криво сидящим беретиком и торчащими в стороны пальчиками-петельками. Поправив кукле платьице, он усадил ее рядом с портфелем Риты и стал ждать.

Наконец девочке надоело скакать, и она с раскрасневшимся лицом направилась к скамейке, но, увидев его, резко остановилась.

— Привет, — улыбнулась она, расплывшись в обаятельной улыбке.

— Привет, — прошептал он неожиданно севшим голосом.

— Ты чего здесь? Ой! — Рита заметила куклу. — Это твоя?

— Нет, это тебе, подарок.

— Мне? — в её глазах читалось недоумение.

— Тебе. У тебя на прошлой неделе был день рождения, и вот… Я решил подарить, — набравшись храбрости, выпалил он и, не давая ей опомниться, продолжил:

— И вообще, пошли мороженое есть, я угощаю! У киоска возле школы появилось новое — в вафельных стаканчиках с шоколадной крошкой.

— Точно угощаешь? — зачем-то уточнила Рита.

— Угу, — ответил он и покраснел.

— Ну, тогда догоняй!

Девочка, схватив портфель и куклу, побежала вдоль дома, громко стуча туфлями по бетонной отмостке, и вдруг закричала:

— Кто последний, тот дурак!

— Сама такая! — крикнул он.

Охваченный внезапным приступом восторга, он расхохотался, подхватил портфель и рванул следом.

Это были самые счастливые мгновения в его жизни: весна, солнце, безоблачное небо и они с Ритой, хохоча, бегущие за мороженым. Самые счастливые мгновения, закончившиеся визгом тормозов и страшным ударом.

Словно в замедленной съёмке, он увидел, как смеющаяся, лёгкая и воздушная Рита, выскочив из-за угла, взмыла в воздух по неестественно высокой дуге. Пролетев несколько метров, ее тело рухнуло на асфальт с отвратительным глухим ударом и замерло. Всё ещё улыбаясь, он по инерции пробежал несколько шагов и остановился. Его мозг отказывался воспринимать произошедшее — предательски ясный в деталях, он оказался слеп к главному. Он стоял, механически переводя взгляд с неподвижного тела на асфальте на ржавый зелёный грузовик ГАЗ-51А и на куклу, лежащую чуть в стороне. От удара у куклы оторвались глаза, слетел берет и порвалось платье и теперь она напоминала старый вязанный носок.

Он стоял и улыбался. При падении Рита ударилась головой об угол бордюра так сильно, что череп её деформировался, кожа на нём лопнула, и кровь бурыми потоками устремилась на асфальт, пропитывая разбросанные от удара веером рыжие волосы. Он стоял, улыбался и смотрел на разрастающуюся вокруг головы лужу и на белые трусики, выглядывающие из-под задравшегося подола. Тёплая, будоражащая волна возбуждения пробежала по телу. Она захлестнула его и заставила сердце колотиться чаще.

Прежде он никогда не испытывал ничего подобного. Ему неожиданно захотелось подойти и со всей силы пнуть Риту прямо в лицо, но вместо этого, испугавшись нахлынувших чувств, он подбежал к кукле, схватил её и бросился прочь.

3.2

Вернувшись домой, Хватов первым делом оплатил интернет, разыскал в сети работу Хирвонена и Давыдова под названием «Бисмарк» и, устроившись с тарелкой жаренных пельменей со сметаной, посмотрел дебютное творение карельских кинематографистов.

— Да-а-а-с… — протянул он, когда по экрану побежали финальные титры.

Подперев подбородок кулаком, Костя долго смотрел в стену. Не то чтобы фильм его разочаровал — просто он ожидал большего. Его подвела излишняя патриотичность: наивная вера в то, что земляки смогут создать шедевр, который затмит многие столичные проекты. Но ребята оказались обычными начинающими киноделами — со всеми характерными для новичков ошибками. И всё же где-то в глубине души он до последнего надеялся на чудо.

«Наивный дурачок, чего ты ожидал? — мысленно усмехнулся он. — В кино, как и в любом деле, мастерство приходит с опытом».

— Ладно, утро вечера мудренее, — многозначительно произнёс он, нарушая застоявшуюся в доме тишину, и отправился спать.

3.3

Следующий день Хватов посвятил наведению чистоты. Проснувшись утром и вспомнив о гостях, он критически осмотрел своё жилище и понял, что оно заросло грязью и требует генеральной уборки.

«Интересно, когда я последний раз мыл полы?» — подумал он.

Костя напряг память: вспомнил, как три недели назад с похмелья лениво елозил грязной тряпкой по полу, и ухмыльнулся — уборкой тот случай назвать было трудно. Сегодня он халтурить не станет и поработает на совесть.

«Неужели это вчерашняя история так на меня подействовала?» — Хватов удивился своей решительности и энергичности.

Картинка всплыла в памяти сама собой: бледное, вспухшее тело, покачивающееся на волнах.

— Бедная, бедная девочка. Какой урод сотворил с ней такое?

«А ведь девочка возрастом почти как моя Валентина, — подумал он и вздрогнул. — Нет, только не сейчас! Не думай о них. Думай о том, что делаешь! Только уборка! Тряпка влево, тряпка вправо!»

Усилием воли он погнал дурные мысли прочь, загоняя их в самые дальние и тёмные подвалы памяти. Сейчас нужно думать о будущем. Раз смерть не захотела его забирать, значит, на Земле у него есть предназначение.

Неожиданно в комнату впорхнул солнечный зайчик и, пробежав по стене и потолку, исчез.

— Это знак! — произнёс с усмешкой Костя, сам не понимая, говорит он это в шутку или всерьёз. — А сейчас не расслабляйся, Константин Игоревич! Тряпка влево, тряпка вправо!

Позитивные мысли вызвали у него новый прилив жизнелюбия. Хватов понимал, что это ненормально, но ничего не мог с этим поделать. Он попал в какие-то эмоциональные качели. К его удивлению, вчерашнее происшествие на берегу Онежского озера не усугубило его депрессию, а наоборот, придало свежих сил — разбудило внутри ранее неизвестный источник психической энергии. Теперь эта новая энергия и старый спокойный уклад его жизни смешались в бурный поток новых эмоций и размышлений.

Погрузившись в мысли, Хватов так увлекся уборкой, что не заметил, как пролетели четыре часа. Лишь настойчивое урчание в животе заставило его прерваться. Взглянув на часы, удивился — без пятнадцати три. Время обедать. Он сходил на кухню, достал из холодильника эмалированную кастрюлю с остатками борща и поставил на плиту разогреваться. Вернувшись в гостиную, достал из выдвижного шкафа стола старенький iPhone 3G и принялся в задумчивости вертеть его в руках.

В первые годы жизни в Петрозаводске Косте часто звонили. В основном из продюсерских центров — с предложениями работы, и из редакций известных изданий — с просьбами дать интервью. И тем и другим он отвечал категорическим отказом, а потом и вовсе отключил телефон, раз и навсегда оборвав связь с московским прошлым. Тактика сработала безупречно: пять лет полной тишины и забвения. Прошлое превратилось в красивую, полузабытую сказку с трагическим финалом, наполненную призрачными персонажами.

Вчера, пообещав Денису и Юре поработать над сценарием, Хватов понял, что одному ему с такой задачей не справиться — нужен профессионал. А значит, придется воскрешать одного из призраков прошлой жизни. Рука невольно крепко стиснула телефон. Какой будет реакция старого друга? Простил ли он его за минувшие восемь лет?

Костя нажал кнопку включения и дождался, пока телефон загрузится. Номер, по которому он собирался звонить, хранился в телефонной книжке, но оставался ли абонент доступен спустя столько лет? И не слишком ли обижен на него старый друг, чтобы ответить? Хватов набрал номер и прислушался. Несколько секунд динамик молчал, а затем зазвучала незамысловатая мелодия.

— Я таки чувствовал, что сегодня особенный день, — послышался из трубки знакомый голос. — Костя, друг, ты ли это?

— Я, Серёга, здравствуй!

От звука жизнерадостного голоса Вайса у Хватова в горле запершило от ностальгии.

— Сколько лет, сколько зим, — продолжал между тем Сергей. — Ты чего вдруг решил позвонить? Случилось что?

На секунду перед внутренним взором Кости возникло видение бледного, вспухшего тела, покачивающегося на волнах, и комок в горле сразу исчез.

— Случилось? Да нет. Все в порядке. Вот решил узнать, как дела у моего старого товарища и по совместительству лучшего агента Москвы.

— Давно уже нет, Костик, давно не лучшего, — произнёс Вайс и добавил несколько настороженно. — У тебя точно всё в порядке?

— Точнее некуда. Всё хорошо. В кино сниматься собрался.

— В кино? Ничего себе новости! Я думал, ты навсегда завязал, — удивился Сергей. — Неожиданное заявление. Неужели кто-то из москвичей про тебя вспомнил? Пресса уже в курсе?

— Нет, местные ребята. Ты лучше скажи, ты женился? А то в последние годы СМИ совсем перестали про тебя писать.

— Женился? — хохотнул Сергей. — Второй раз на те же грабли? Хрен вам, не дождётесь. Я ещё не нагулялся. А если серьёзно, то куда мне жениться? Как говорится в известном фильме: «Я слишком стар для этого дерьма».

— Ясно, значит, так бобылём и скачешь. Слушай, эти ребята, что кино снимать собрались, — они в этом деле новички, вот я и решил тебе позвонить. Они на днях мне сценарий принесут, ты не мог бы по старым связям договориться, чтобы его толковый сценарист посмотрел?

— По старым связям, говоришь… — задумался Вайс. — Наверное, можно организовать, но у меня другое предложение. Давай я к тебе подъеду, вместе сценарий посмотрим. Ты же помнишь, что твой старый друг — сценарист?

— Помню, конечно, — заверил его Хватов. — Просто не хотел по мелочам напрягать, у тебя там в Москве, наверное, дел невпроворот.

На том конце провода возникла небольшая пауза, а затем послышался раскатистый смех.

— Костя, какая Москва? — произнёс Сергей, сильно растягивая последнюю букву. — Тут я! В Петрозаводске. Третий год пошёл, как вернулся.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.