Бесплатный фрагмент - Магический договор — 1. Дилогия

Искренне благодарю за помощь и поддержку Елену Неёлову, без которой этой книги просто бы не было.

АННОТАЦИЯ

Графу Ванскому по душе необременительная холостяцкая жизнь, однако составленный далекими предками магический договор обязывает графа жениться на старшей дочери рода Салливерн. Сестры, одной из которых предстоит стать женой графа, тоже против столь неприятного для них замужества.

Обе стороны отчаянно пытаются избежать навязанного брака, но удастся ли им это?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Герцогская охота подходила к концу. В хмуром предзимнем лесу смолкли трубы, убраны флажки для загона зверья, охотничий замок, в котором жил наследник герцога Помаррийского со спутниками и челядью, опустел. Уставшие за неделю походной жизни охотники с удовольствием поглядывали на егерей, грузивших на телеги добытую дичь. Пять крупных, откормившихся за лето оленей, десяток жирных кабанов, два десятка подсвинков и без счету боровой птицы. Будет чем похвалиться во дворце перед дамами.

Молодой герцог в простом суконном кафтане, легко сдерживая гарцующего под ним вороного коня, от души смеялся над не слишком пристойными шутками своего друга и родственника графа Ванского. Верхом на сером в яблоках красавце тот громогласно, не боясь поранить нежные дамские ушки, благо женщин не было рядом на несколько сот миль вокруг, с фривольной откровенностью рассуждал о расцветке кружевных панталончиков, даримых им своим любовницам после страстных ночей, заставляя хохотать всех мужчин вокруг:

— Розовые я дарю тем, кто умеет увлечь меня мнимой скромностью и послушанием, ярко-красные — тем, кто темпераментен и страстен, золотистые — тем, кто отдыхает в моих объятиях от супружеских уз, ну и белоснежные — тем, кто дарит меня своими неумелыми ласками впервые, — сказал он, и, понизив голос, чтоб не слышала прислуга, гораздо откровеннее охарактеризовал своих любовниц, не скрывая имен, что впрочем, присутствующим и без того было известно.

— Как хорошо, Криспиан, что мы можем хоть на недельку смотаться из дворца, отдохнуть от наших дам с их изнеженностью и навязчивыми требованиями этикета, — признался герцог, отсмеявшись и пустив своего коня мелкой рысцой по неширокой лесной дороге. — До чего же не хочется возвращаться! Матушка снова с присущим ей пылом примется наставлять меня на путь истинный, как несмышленого малыша, требуя немедля выбрать себе подходящую, по ее мнению, невесту, а отец заставит вникать в мельчайшие нюансы по управлению страной, будто дело герцогов проверять правильность счетов, присланных прачкой!

— Не стоит так утрировать, Анрион, не то нашего замечательного правителя в самом деле заподозрят в подобной мелочности, чего ты, я совершенно уверен, вовсе даже не желаешь, — быстро укорил его граф, осторожно оглянувшись, не слышит ли кто столь неосторожные слова наследника.

— Никто не слышит, не волнуйся, я накинул полог тишины, — насмешливо успокоил его друг, — я все-таки маг, хоть и не самый сильный.

— Тебе нужно найти соответствующую жену, в этом тетушка права, — хмыкнул Криспиан, — говорят, это помогает развить магический потенциал.

— Ты сам-то в эти сказки веришь? — герцог повернулся к нему и изучающе прищурил глаза в поисках очередной насмешки.

— Не очень, — пожал тот плечами и с неожиданной серьезностью продолжил: — но в истории, как ты знаешь, есть сведения о таких случаях.

Герцог скептически сморщил аристократический нос.

— Дружище, я прекрасно помню, как мой великолепный дед исправлял историю герцогства. Ну не понравилось ему, что какой-то там его предок проиграл сражение при Ганнее, и он велел переписать летописи, сделав так, что никакого сражения не было и в помине. А золотые рудники на границе были отданы нахрапистой Аджии просто потому, что те уж очень сильно просили, то есть от щедрот тогдашнего правителя Помаррии.

— Но ведь рудники к нам вернулись, правда, не помню, по какой причине… — рассеянно припомнил Криспиан, поглаживая нервничающего под ним коня. Тому не нравилось тоскливое завывание волков в лощине возле реки.

— Надо будет через пару недель устроить облаву на волков, слишком много их за последний жирный год развелось, — с загоревшимися глазами постановил Анрион, — замечательный предлог уехать из дворца.

Криспиан удрученно покачал кудрявой головой.

— Через пару недель зимний бал в честь дня рождения твоей маменьки, ты что, забыл? Кто тебе позволит уехать из дворца во время столь эпохального события?

— Дьявол! — герцог приуныл. — Опять навезут несчетное количество девиц и заставят выбирать. А я не хочу жениться!

— А кто хочет? — друг некрасиво скривил породистое лицо, превратив его в зловещую маску. — Никто не хочет. Покажи мне такого остолопа, что добровольно надел бы на свою шею этот неподъемный хомут? Я таких не знаю, среди знати таких уж точно нет.

— Да уж, — Анрион был с ним полностью согласен. — Долг, долг и еще раз долг. Я жутко завидую простолюдинам, которых никто не заставляет жениться на подходящей особе для рождения законного наследника.

Вспомнив, что так и не убрал полог тишины и следовавшая за ним свита, не слышавшая их слов, гадает, о чем таком секретном они говорят, быстро его уничтожил.

— Это точно, — Криспиан оглянулся, чтобы взглянуть на егерей, едущих позади их небольшой кавалькады. — Не сказать, чтоб жизнь у людей простого звания была легкой, но плодиться и размножаться их точно никто не заставляет, это они делают сами, причем совершенно добровольно, я бы даже сказал — с воодушевлением.

Свита герцога дружно рассмеялась. Последовали заверения, что плодиться и размножаться вовсе не обязательно в законном браке, есть много других способов, и даже обещания наглядно показать, как это делается.

Эти шутки несколько раздражали Анриона, но говорить, что плодить бастардов он не собирается, не стал, не желая превращать ни к чему не обязывающую болтовню в менторскую скуку.

Внезапно перед скачущим впереди Анрионом из ниоткуда возникла странная карета какого-то неприглядного мышиного цвета и покатилась по дороге, перегородив путь. С трудом удержав едва не взвившегося на дыбы испуганного коня, герцог догнал карету и заглянул в окошко, желая отчитать тех, кто так бездумно пользуется амулетами переноса, мешая другим путешественникам.

На него глянуло хорошенькое девичье личико с большими зеленовато-серыми глазами под ровными черными дугами чуть приподнятых бровей. У Анриона странно дрогнуло сердце. Кто она такая? Скорее всего, простолюдинка, уж больно неказистой была карета, больше похожая на крытую повозку, да и гербов на дверце не было.

Возмущение сразу пропало, зато душу затопило непонятное разочарование. Враз забыв о планируемой им нотации, он с трудом оторвал взгляд от завораживающих девичьих глаз и послал коня галопом вперед. Ни к чему подобные знакомства, слишком большая разница между их положением. Любовниц он заводить не собирался, а на что еще годится эта девица?

Ехавшие за ним кавалеры продолжали насмешничать, не обратив никакого внимания на карету, будто ее и не было. Понятно, — решил герцог, — сработал амулет для отвода глаз. Но на магов этот амулет не действует, потому-то он и разглядел убогую повозку и милую особу, что в ней ехала. С силой тряхнув головой, постарался выбросить из головы случайную встречу.

Перебрасываясь шуточками не самого приличного свойства, за пять часов бодрой скачки охотники добрались до герцогского дворца, оставив далеко позади обоз с дичью, сопровождаемый егерями.

Показавшиеся на горизонте островерхие башни дворца мужчины встретили разочарованными вздохами. Свобода закончилась, вернулось время давно осточертевшего политеса.

Встречать их вышел лично герцог Помаррийский, не соизволивший накинуть теплый плащ на слишком легкий для холодной погоды темно-фиолетовый шелковый камзол. Хлопнув сына по плечу, засмеялся, откровенно потешаясь над его нарочито угрюмым видом:

— Что, охота слишком уж удалась, раз вид родного дома внушает тебе столь острую печаль, сын мой?

Герцог-младший распрямил плечи и постарался ответить с неощущаемой им бодростью:

— Охота удалась, отец, надеюсь, тебе понравится вкус хорошо приготовленной дичи. Но навевает мне печаль не вид родного дома, а будущий бал, на который матушка наверняка пригласит для меня очередную невесту и мне придется приложить немало времени и сил, чтоб увернуться от постылой женитьбы.

— Я говорил герцогине, что она слишком уж тебя торопит, но для нее долг перед предками очень важен, ты это знаешь сам, — вынужденно признал правитель Помаррийской земли.

— В двадцать пять лет ты еще гулял вольной птицей, отец, а я себя чувствую зверьком в клетке. — И хмурый наследник пошел внутрь своей части дворца со словами: — Пойдемте в дом, стоять на этом промозглом ветру слишком холодно.

Оба герцога, и молодой и старый, в сопровождении охотников прошли в восточное крыло, где проживал Анрион с приближенными, миновали просторный холл и всей толпой остановились возле отделанного синими изразцами камина в общей гостиной. Весело пылал огонь, отбрасывая красноватые блики по буковым панелям комнаты.

На столе стояли заранее принесенные из холодных подвалов бутылки с выдержанным красным вином. Мужчины сами, без помощи слуг открыли их, разлили вино по стоявшим тут же бокалам и дружно выпили за удачную охоту. Устроившись в удобных креслах, с облегчением вытянули гудевшие от долгого нахождения в седлах ноги в высоких запыленных сапогах и приготовились к дружеской беседе.

Его светлость, сочувственно глядя на сына, продолжил начатый во дворе разговор:

— Я женился довольно поздно, признаю. Но у меня было два младших брата, и закон о престолонаследии позволял мне подобную вольность. Сочувствую, но твои сестры при всей своей красоте и уму никак не смогут заменить наследника. Если с тобой что-то случится, то придется выбирать правителя из ближайших родственников мужского пола, и таких претендентов наберется больше десятка. Сам знаешь, чем это грозит.

Чтобы смягчить нелицеприятные слова правителя, Криспиан предложил, лукаво подмигнув другу:

— Давайте же выпьем за удачное избавление от домогающихся нашего захомутания девиц и за удачную женитьбу исключительно по сердечной склонности! — и высоко поднял бокал, салютуя окружающим.

— Давайте, — любезно согласился с ним старший герцог, — для тебя этот тост очень даже своевременен.

Уже отпив вино, граф почуял угрозу в этой невинно произнесенной фразе и насторожился, чуть было не подавившись.

— Почему именно для меня он своевременен? — вопросительно вздернул он сросшиеся на переносице черные брови, придававшие ему разбойничий вид.

— Потому что тебе уже почти тридцать, а ты все еще не женат. Герцогиня, как самая близкая родственница твоей матери, весьма и весьма этим озабочена, — его светлость был вполне серьезен.

— О, только не говорите, что мне нашли невесту! — пылко взмолился Криспиан.

— Не волнуйся, не скажу, — обнадежил его старший герцог. Но, не успел граф облегченно выдохнуть и снова поднести к губам бокал, намереваясь наконец-то его выпить, как старший родственник сокрушительно добавил: — об этом тебе сообщат твои матушка с тетушкой.

Мужчины возбужденно зашумели, уразумевая сей зловещий факт, но его светлость Эрнольд Второй пояснять ничего не стал. Предложив сыну и племяннику привести себя в порядок, дабы встретиться через пару часов в малой приемной и все обсудить, повернулся и вышел из комнаты.

Делать было нечего, приказы правителя не обсуждались, и охотники, обмениваясь на ходу впечатлениями о скорой женитьбе главного жуира их веселой компании, разбрелись по своим покоям.

Раздеваясь с помощью своего старого камердинера, Анрион попытался выяснить, что же произошло во дворце за недолгое время охоты, и на что мог намекать отец. Но верный Поль ничего ему ответить не смог.

— Я же не вхож в гостиную вашей матушки, — с сожалением признал он. — А камердинер вашего батюшки, с которым я поддерживаю доверительные отношения, тоже, как и я, ничего не знает.

— Да ладно, неужели ты считаешь меня таким простаком? — герцогу стало весело. — Будто мне невдомек, что слуги всегда знают больше своих хозяев. Так что не юли, а говори, что предполагаешь на основании дошедших до тебя сплетен. Ты прекрасно знаешь, что я никогда не выдам источник свой осведомленности.

Камердинер укоризненно покачал головой, не одобряя столь неприемлемые для его деликатной натуры намеки, но все-таки с тонкой улыбкой ответил:

— Это просто глупая женская болтовня, ваша светлость, и ничего больше. Служанки герцогини перешептываются, что в ее покоях на туалетном столике вдруг невесть откуда появился старинный магический манускрипт с запечатленным на нем договором, по которому в знак благодарности за спасение одного из предков графа Ванского необходимо сочетать узами брака старших детей в родах спасителя и спасенного.

— И кто же невеста? — заинтригованный Анрион отправился в ванную, стягивая на ходу несвежее белье.

— Этого никто не знает, — немолодой мужчина поспешил за ним, морщась от боли в пояснице. — Герцогиня этого не говорила. Но достоверно известно, что она послала гонца в то семейство с приглашением на зимний бал.

Заметив болезненную гримасу слуги, Анрион провел над его спиной раскрытой ладонью и тот выпрямился, сдержанно поблагодарив своего исцелителя.

— Криспиан будет в ужасе, — герцог уже прикидывал, как же ему помочь другу спастись от жуткой напасти в виде насильственной женитьбы.

— Молодой граф слишком уж любит вольную жизнь, — укоризненно проговорил старый слуга, подавая господину душистое мыло. — Если б он ответственнее относился к своим обязанностям, а не перевешивал их на мать и управляющего, то жить было бы легче всем.

Герцог нахмурился. Эти слова, адресованные Криспиану, вполне могли быть укором и ему самому.

— У него достаточно средств, чтоб он мог позволить себе быть несколько беспечным, — вступился он за любимого родича.

— Это не оправдание кутежам, о которых потом судачат все жители нашей благонравной столицы. К тому же он подает дурной пример молодежи, старающейся во всем подражать знати, — камердинер аккуратно расправил заранее приготовленную тонкую шелковую рубашку с узкими кружевами по краям воротника и рукавов вместо положенных пышных. Наследник не любил ненужных украшений, мешающих, как он полагал, непринужденности движений. — Да и живет он явно не по средствам, будет продолжать в том же духе, скоро промотает все свое состояние.

Поскольку Анрион деятельно участвовал почти во всех кутежах Криспиана, то поперхнулся и замолчал, тихо радуясь, что Поль не знает обо всех не слишком красивых подробностей этих оргий. Но тот с легким лукавством продолжил разбивать упования своего молодого господина:

— Поскольку в них, как правило, присутствуют дамы не самых твердых моральных устоев, не считающие нужным скрывать даже деликатнейшие подробности своего, гм, использования, то на следующий же день горожанам становится известно, что делалось на этом празднике жизни, и кто принимал в нем самое непосредственное участие.

Герцог стыдливо покраснел. Как признанный соправитель отца он не имел права ронять свой престиж подобным образом, но дворцовая жизнь порой была так скучна, что отказаться от приглашения Криспиана слегка развлечься просто не было сил. Да и откуда он знал, что о них судачит все герцогство? Прежде ему об этом никто не говорил.

Поль с удовлетворением покосился на своего озадаченного хозяина:

— Так что боюсь, что холостяцкие деньки вашего друга сочтены. И его матушка, сговорившись с ее светлостью, костьми лягут, но женят его на той самой девушке, которая предназначена ему договором. — Камердинер помедлил, и, хорошо зная маменьку Криспиана, поправился: — Хотя, если девица бедна, то графиня, наоборот, будет всеми силами противодействовать этому, с ее точки зрения, незавидному мезальянсу.

— Даже если его и женят, вряд ли Криспиан откажется от своих излюбленных кутежей. Не думаю, чтоб молодая жена смогла помешать ему развлекаться на стороне, — Анрион прекрасно знал вольный нрав друга и был уверен, что удержать его возле своей юбки не сможет ни одна красотка.

— Разве я не сказал? — Поль помедлил, заставив в предвидении неприятностей напрячься своего проницательного господина. — Невеста графа Ванского из сильного магического рода и наверняка сможет обуздать своего легкомысленного супруга.

— А вот теперь поподробнее, — Анрион схватил тонкую шелковую рубашку и принялся натягивать ее на влажноватую кожу. Та затрещала, угрожая порваться, и камердинер бросился ей на выручку.

— Осторожнее, ваша светлость, — укоризненно воззвал он к разуму молодого господина, — рубашка новая, только что сшита, а вы ее рвете.

Вздохнув, герцог перестал тянуть тонкую ткань и позволил слуге аккуратно расправить рубашку на своем теле.

— Так что же с магией? — снова спросил, с показным старанием надев на шелк сшитый точно по фигуре тяжелый парчовый камзол, и потряс кистями рук, аккуратно расправляя загнувшиеся кружева.

В камзоле вполне можно было стоять, сидеть, даже танцевать, но вот фехтовать или просто размахнуться от души — невозможно. Но положение обязывало, и Анрион безропотно позволил повесить себе на грудь тяжелую герцогскую звезду из чистого золота, усыпанную бриллиантами и сапфирами, довольный уже и тем, что его не заставляют носить герцогскую корону.

— Я мало что знаю, — понизив голос для пущей важности, произнес старый слуга, — но одна из фрейлин герцогини проговорилась своей служанке, что это старинный магический род, живущий где-то на окраине герцогства, кажется, у Северного моря.

— У Северного моря… — раздумчиво повторил герцог. — Там я знаю лишь один магический род — Салливернов. Если это они, то Криспиану не позавидуешь. Но они так давно не бывали при дворе, что я даже и не знал, что у них есть дочь на выданье.

Поль ведал и про это:

— При нашем дворе — нет, не бывали. Но их владения граничат с Бурминдией, и вот при тамошнем дворе они бывают довольно часто, как ходят слухи.

— Но это похоже на государственную измену! — возмутился герцог, размышляя, знает или нет отец о столь вопиющем нарушении правил.

— Имение рода Салливернов давно указывается либо как земли Бурминдии, если верить выпущенным там географическим картам, либо нашим, если смотреть на наши границы. Но чьими подданными считают себя сами Салливерны, давно никто не знает. Не удивлюсь, если они объявили свои владения независимыми. И, если они действительно так сильны, как о них говорят, то так оно и есть. Налоги же они в казну нашего герцогства не платят? — проявил государственный ум камердинер.

— Понятия не имею, это нужно у казначея спрашивать, это его вотчина, — Анрион привстал на жестковатых туфлях, щелкнув каблуками.

Недовольно посмотрев на свои ступни, возмущенно хмыкнул. И почему во дворце нельзя ходить в удобных сапогах? Для чего нагонять столько глупого форса?

— Не вздумайте сказать об этом своей матушке, — заполошно попросил догадавшийся о его мыслях Поль, — не то в назидание всем будет велено ходить в башмаках одного цвета или, еще того тошнее, в одинаково пошитых туфлях. Вы же знаете, как ее светлость любит единообразие!

Вспомнив унылые форменные платья фрейлин, введенные герцогиней, Анрион присмирел. Действительно, не наделать бы хуже! Тогда все кавалеры отцовской свиты будут вынуждены носить камзолы одного покроя и расцветки. Сам-то он исполнять матушкины капризы не будет, но любоваться на одинаковых дам и кавалеров — извините! К тому же сколько ему будет высказано недовольства! Отцу никто и слова поперек сказать не посмеет, а ему придется все это выслушивать.

— Спасибо за информацию, Поль, теперь я готов к любым неожиданностям. Думаю, что и Криспиан тоже. У него не менее умный камердинер, чем ты, так что его уже наверняка предостерегли.

Старый слуга согласно склонил голову, и герцог, горделиво распрямив плечи, отправился в синюю приемную, как на битву.

Пройдя по пустынному коридору в соседнее крыло, туда, где располагались апартаменты близких родственников герцогской четы, молодой герцог заскочил к Криспиану, застав того растерянно глядящим в окно.

— Неужто решил сбежать и выбираешь пути отступления? — Анрион хлопнул его по плечу и тоже взглянул вниз.

С третьего этажа хорошо была видна выложенная светло-коричневой брусчаткой дворцовая площадь, где как раз проходила торжественная смена караула. Добрая сотня стражников, обменявшись положенными сигналами, расходилась в разные стороны, чеканя шаг по ровной мостовой. Через закрытые окна звуков не было слышно, но герцог с графом хорошо представляли, что там происходит, сами полгода участвовали в таких представлениях, на которые сбегались почти все впечатлительные особы женского пола от десяти до пятидесяти лет, живущие во дворце и окрестностях.

Но потом правитель, которому надоело наблюдать за столпотворением на собственной территории, запретил наследнику участвовать в потехе, и теперь от толпы зрителей осталось не более двадцати зевак.

Анрион попытался припомнить, сколько тогда ему было? Лет восемнадцать, не больше. Ностальгически вздохнул — хорошее было время. Никто не заставлял его выбирать совершенно не нужных ему невест, никто не настаивал на его непременном присутствии на балах и прочих неимоверно скучных торжествах, организуемых неутомимой матерью. Может быть потому, что в семье он был младшим ребенком, и герцогиня в то благословенное время была занята матримониальным устройством его старших сестер.

Увы, после их замужества все высвобожденные силы герцогини были положены на поиски достойной супруги для единственного сына-наследника. Ее светлость Генриетта Помаррийская всегда придавала чрезвычайно большое значение внешним проявлениям светской жизни и теперь, когда сын достиг брачного возраста, пыталась найти ему такую спутницу жизни, с которой можно было горделиво прошествовать по главной улице столицы.

Достойная ее сына девушка, по ее строгому мнению, должна была обладать не только красивой внешностью, но и по воспитанию соответствовать высокому герцогскому статусу, прекрасно разбираться в хитросплетениях дворцового уклада, строго поддерживать требования этикета, не допуская опасных вольностей. Ведь давно известно — крамола начинается с мелких поблажек.

— Ты уже знаешь о прибытии на зимний бал твоей потенциальной невесты? — герцог повернулся к другу, отмечая его хмурое лицо и траурно опущенные уголки твердых губ.

— Потенциальной? — фыркнул Криспиан, для чего-то прищелкнув каблуками точно так, как до этого сделал герцог. — Говори точнее: нареченной, дружище, нареченной! От такой не отвертишься, как ни старайся. Остается надеяться, что она будет сквозь пальцы смотреть на мои мелкие шалости, потому как быть примерным супругом я отнюдь не собираюсь. Праведный образ жизни не по мне.

Поняв, что о магических талантах своей невесты друг не осведомлен, Анрион оказался перед неприятной дилеммой — сказать об этом или нет. Огорчать Криспиана не хотелось, ведь сохранить свои похождения в секрете от супруги-магини вряд ли кому удастся. Решив не быть вестником неприятностей, герцог молча потянул графа за собой.

Прежде чем идти на заклание, Криспиан придирчиво глянул на себя в зеркало, поправил пышные кружева, стараясь, чтоб они лежали естественными волнами, перевернул на указательном пальце перекрутившийся перстень камнем наружу, поаккуратнее уложил пышные локоны и, только решив, что его облик соответствует ожиданиям прекрасных дам, вышел из своих покоев.

Молча наблюдающий за этими привычными действиями герцог, выглядевший на фоне разряженного друга скорее слугой, чем сюзереном, только снисходительно усмехнулся. Криспиан на основе своего весьма обширного опыта общения с прекрасными дамами утверждал, что женщины — те же падкие на блеск сороки, и, чтоб их привлечь, нужно как можно ярче сиять, чего всеми силами и добивался, не преступая, впрочем, черту, отделяющую яркость от вульгарности.

Кузены быстро миновали длинную галерею с картинами и скульпторами, собираемыми многими поколениями герцогов Помаррийских, прошли анфиладу залов самого различного назначения, спустились на второй этаж по восточной лестнице и вошли в открытые двери малой приемной.

Их уже ждали. Едва они вошли, по знаку старшего герцога двери были плотно закрыты, со стороны коридора возле них встал караул, исключающий саму возможность подслушивания.

Приемной служила вовсе небольшая комната, лишь по капризу предыдущего правителя приспособленная для этой цели. Стены, покрытые декоративной штукатуркой серого цвета с серебряными прожилками, пол из наборного паркета на тон темнее стен придавали комнате вид унылый и какой-то заспанный.

Герцогине здесь все казалось неустроенным и безликим, она не меняла обстановку лишь потому, что супруга здесь все устраивало. К тому же во дворце таких унылых служебных помещений было около сотни, и все их привести в долженствующий вид у ее светлости просто не хватало времени. Хотя статусные залы и жилые покои содержались ею в безупречном порядке.

Граф с младшим герцогом устроились на своих привычных местах за овальным столом драгоценного палисандрового дерева, не покрытым скатертью именно для того, чтобы любой мог полюбоваться дивным рисунком и погладить теплое полированное дерево.

— Итак, вся семья в сборе, — торжественно провозгласил герцог-старший, но чуткие уши кузенов расслышали чуть заметную иронию в этих обыденных словах. — Приступим к делу, — и он кивнул супруге, передавая ей слово.

Герцогиня строго взглянула на племянника. Сидевшая с ней рядом ее единокровная сестра тоже посмотрела на сына, но уже горделивым любящим взором. По ее мнению, он был гораздо красивее и представительнее сидящего рядом слишком уж скромного герцога-младшего. Ее чуткое материнское сердце желало сыну всего самого лучшего, но желания в этом жестоком мире исполнялись далеко не всегда.

Вот как сейчас, когда у ее мальчика вдруг ни с того, ни с сего объявилась магически назначенная невеста. Вовсе не такую жену она для него хотела. Надеялась сама подобрать ему достойную девушку из благородного обеспеченного рода, потому что мужчины часто думают не головой, а вовсе другим местом, и по прошествии времени сильно о своем поспешном выборе жалеют. А кто лучше всех поможет в столь деликатном и тонком деле, как не родная мать?

Но теперь все ее чаяния насмарку. И откуда сестра выкопала этот смехотворный документ? Она с недоверием покосилась на желтоватый пергамент, лежащий на столе. Герцогиня, перехватив ее взгляд, заметила с холодком:

— Я этот манускрипт вовсе не искала, не думайте, я о его существовании и не подозревала. Это он меня нашел. Явился из воздуха, оказавшись на моем туалетном столике. Что он магический, сомнений нет, — и она, развернув свиток, показала всем переливающуюся внизу текста печать.

Анрион протянул руку, принял рукопись и внимательно всмотрелся в текст.

— Да, договор магический, сомнений нет. Но ему больше двухсот лет, почему же он объявился лишь сейчас?

— Похоже, прежде условий для его выполнения не возникало, — предположил герцог-старший. — Здесь же четко сказано — только старшие дети двух родов должны заключать брак. Значит, прежде старшие дети были либо одного пола, либо слишком расходились по возрасту.

Все согласились с этим пояснением.

— Ладно, пусть только старшие дети рода должны сочетаться этим дурацким браком, — Криспиан прожигал пергамент негодующим взором. Если б он был магом, гадкий договор непременно сгорел бы без остатка. — Но вот почему под раздачу попал именно я?

— Такая у тебя судьба, — меланхолично успокоила его венценосная тетушка, возмутив племянника еще больше.

— Я ничего в своей судьбе менять не собираюсь, — твердо вскинулся он. — Если и придется жениться на невесть ком, то уж все мои подружки останутся при мне.

— Ты думаешь, супруга, обладающая магическими талантами, тебе это позволит? — насмешливо поинтересовался правитель. — Что-то я в этом сомневаюсь.

— С чего это вдруг она будет магиней? Это же просто сказки! У нас и магов-то на всю страну рождается раз-два и обчелся, а тут женщина с магией! Не верю! — граф возмущенно привстал, чтобы тут усесться обратно, придавленный тяжелой рукой друга.

— Договор составлен с родом Салливерн, дружище, — сочувственно сказал Анрион, знающий все магические кланы страны.

Криспиан обеими руками вцепился в собственные и без того растрепанные волосы и тоскливо застонал, чересчур демонстративно выражая свое неизбывное страдание.

— Давайте дождемся приезда этой девицы, — с робкой надеждой предложила от всей души сочувствующая ему графиня, — и тогда уже будем думать, как нам быть. Вдруг договор можно как-то расторгнуть? Ведь должно же быть условие, позволяющее это сделать?

Единственный маг среди них, Анрион признал:

— Теоретически можно, но в договоре ничего об условиях расторжения не сказано. А без их выполнения это сделать невозможно. Но, может быть, я чего-то и не знаю. Нужно будет озадачить придворных магов.

Графиня запротестовала, принявшись энергично обмахиваться веером:

— Никаких магов! Никто об этом договоре не должен знать! — она представила себе на редкость уродливую девицу, навязанную в жены ее красавцу-сыну, и у нее болезненно заныло сердце. — Ни к чему портить зимний бал. Ведь только представьте, сколько девушек будет разочаровано тем, что один из самых завидных женихов королевства уже связан магическим договором!

Герцогиня сложила перед собой узкие ладони и нервно постучала подушечками тонких, унизанных кольцами пальцев, что делала всегда, когда задумывалась о чем-то важном. Она считала, что у ее сестрицы слишком уж развиты материнские чувства, сама она ничего особенного в своем племяннике не замечала, ну, если не считать его невероятной любвеобильности, что почитала существенным недостатком, а уж вовсе не достоинством.

Но с графиней согласилась:

— Да, не стоит объявлять об этом сейчас. Достаточно и того, что об этом будут знать те, кто должен. Просто приедет на бал еще одна девица, только и всего. Будет время познакомиться с ней поближе. Надеюсь, она достойно воспитана, чтобы представлять свой род.

— У нее есть титул? — графиня вспомнила об этом весьма важном обстоятельстве и вытянула худую шею, стараясь не пропустить ни звука.

— Салливерн — просто дворяне, без титула. Но это не имеет никакого значения. Род старинный и очень крепкий. Но, поскольку они не платят налоги, то ничего об их состоянии нам не известно, — неодобрительно поведал герцог-старший.

— То есть они скорее всего бедны, как церковные мыши? — графиня приложила прохладные руки к загоревшимся от злого бессилия щекам. — Это же холодный север, там одни леса и скалы, ничего путного не растет! Что нам делать?

Граф скептически посмотрел на взволнованную мать.

— Мама, мне все равно, есть у моей нареченной, — он произнес это слово с нарочитым восторгом, даже с придыханием, — приданое, или нет. — И продолжил уже серьезно: — меня волнует другое — смогу ли я расторгнуть навязанную мне помолвку.

— Посмотрим, что получится, — неопределенно пообещал Анрион под напором друга, не желающего надевать на себя супружеский хомут. — Магические договоры вещь непонятная и очень сложная. Неизвестно, как отказ от женитьбы без выполнения условия расторжения скажется на тебе. Или, если инициатива будет исходить от невесты, то на ней. А, возможно, и на вас обоих.

— Никогда ни одна девица, будучи в здравом уме, не откажется от моего красавца сына! — возвестила графиня, свято веря в свои слова. — Это противоестественно!

Все сидевшие за столом посмотрели на нее и одновременно скептически хмыкнули.

— Ну, пару раз мне от ворот поворот давали, — остудил матушкину веру в свою неотразимость Криспиан. — Но речь вовсе не об этом. Как бы отправить мою невестушку обратно без скандала? Может, пообещать, что летом я сам к ней приеду?

— И не приехать? — саркастично уточнила герцогиня.

— Это как получится, — Криспиан неопределенно покрутил рукой, намекая на возможные препятствия. — Могу же я заболеть, к примеру? Скажем, пораниться на охоте? Или упасть с лестницы и чего-то себе сломать?

— Поменьше выдумывай, — ее светлости надоели пустые препирательства. — Если девушка, даже не являясь магиней, несет в себе наследственную магию, то получить от нее сильного наследника — твой прямой долг и перед своим родом, и перед страной.

Криспиан моментально нашел козла отпущения, пихнув локтем в бок сидящего рядом герцога-младшего:

— Для меня наследник-маг не столь важен, как для вас. Правящей династии магически сильные наследники гораздо важнее. Так, может, эту невесту себе Анрион заберет? — и он с надеждой воззрился на кузена.

Тот закашлялся и показал братцу увесистый кулак.

— А что, в самом деле? — воспрянула духом графиня. — Думаю, это был бы самый лучший выход. Ты же давно присматриваешь сыну достойную невестку, — с надеждой обратилась она к сестре, — а тут такой подходящий случай!

Та с трудом удержалась от грубости, недостойной ее высокого статуса.

— Эльза, ты что, не видишь, что в договоре стоит имя только графа Ванского? — процедила она сквозь зубы. — И никакой замены не предполагается.

— Но, если вдруг невеста влюбится в нашего замечательного наследника, красавца и умницу? — предположила настырная графиня. — Может же быть, что именно это и послужит отменой договора?

Теперь уже настала очередь Анриона вспомнить об этикете и не опуститься до простонародных выражений, употребляемых им в дружеском кругу.

— Тетя, все возможно. Если вдруг я, — он подчеркнул местоимение, — увлекусь невестой своего кузена, то, не сомневайтесь, приму все меры, чтоб ее завоевать. Но если мной увлечется она, то для меня это не будет иметь ровно никакого значения.

Тетушка хотела было воззвать к его чувству долга и прочим добродетелям, которые наследник обязан иметь по праву рождения, но герцог-старший, которому отчаянно надоели эти бесконечные препирательства, что происходило всегда, когда в семейных совещаниях принимала участие его свояченица, почитаемая им женщиной недалекой и откровенно глупой, заявил:

— Заканчиваем пустые препирательства. Ждем приезда невесты Криспиана, встречаем ее с почетом, но так, чтобы никто не догадался о нашем особом к ней отношении, дальше действуем по обстоятельствам. А сейчас все. У меня много дел.

И он попросту сбежал.

Вдохновленные его примером, кузены тоже исчезли, заявив, что они должны проследить, как обоз с их охотничьими трофеями добрался до дворца, хотя прежде никогда этого не делали, оставив сестер обсуждать нежданное событие наедине.

— Ах, я не верю, что ничего нельзя изменить! — жалобно простонала старшая, кусая губы. — Зачем моему мальчику такая мегера?

— Перестань ныть! — твердо приказала ей младшая по возрасту, но не по духу. — Откуда ты знаешь, что она мегера? Возможно, она красавица.

— Была бы красоткой, давно была бы замужем, — скандально возразила Генриетта. — Ведь Криспиану почти тридцать!

— Сама подумай, — Эльзу всегда раздражала недалекая занудна сестрица, но сегодня наособицу, — если до сих пор договор не давал о себе знать, то ей просто-напросто было мало лет, об этом уже говорил его светлость! А недавно ей исполнилось семнадцать, то есть она достигла брачного возраста, и поэтому манускрипт нам явился!

— Это вовсе не обязательно! — стояла на своем графиня, — возможно, она засиделась в девках, и Салливерны провели какой-нибудь обряд, чтоб сбыть ее с рук. Ведь они достаточно сильны, чтобы изготовить и подбросить тебе эту мерзкую дрянь! — она презрительно указала пальцем на лежащий перед ними пергамент.

И тут, будто возмутившись столь непочтительными словами, тот угрожающе полыхнул зловеще-красным пламенем, обдав их опасным жаром. Сестры вскрикнули и вскочили, отбежав подальше, не зная, что предпринять. Но манускрипт погас, как будто ничего и не было.

— Ну и неосторожна же ты! — выдохнула герцогиня. — Можно подумать, не знаешь, на что способны магические вещи.

— Откуда? — тоненьким дребезжащим голоском опровергла ее обвинение графиня, мелко дрожа от испуга. — Я же не маг, я простая женщина.

— Да, с весьма небольшим умом, но зато с непомерным самомнением, — все-таки не выдержала Генриетта, сказав то, что думала. — Тогда и попридержи свой болтливый язык, не вмешивайся в чреватые неприятностями дела. Дай их уладить тем, кто гораздо и умнее тебя, и дальновиднее.

Графиня обиделась. Она знала о своей непредусмотрительной, по мнению сестры, манере решать все проблемы исключительно в собственных интересах, но не видела в том ничего дурного. Ведь каждый думает только о себе, разве не так?

Герцогиня решительно поднялась.

— Раз мы все решили, то давай делать так, как велел герцог. Ждем твою предполагаемую невестку, — слово «предполагаемую» она употребила только для того, чтоб остановить стенания сестры, уже страдальчески сморщившей лицо, — и дальше действуем исходя из обстановки. А теперь мне пора, скоро ужин, а я еще не спускалась в кухню. Повар готовит хорошо, но все равно за ним нужен хозяйский пригляд.

И она торопливо удалилась, не замечая неприязненный взгляд Генриетты, намереваясь не столько проверить готовность заказанных блюд, сколько избежать нудных жалоб сестры.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ускользнув от давно осточертевших поучений сверхзаботливых матерей, кузены направились в покои графа, где их ждала дружная ватага друзей. По дороге Анрион развлекал Криспиана самыми нелепыми предположениями о его возможной женитьбе, от которых тот кривился все больше и больше. В конце концов граф не выдержал и взмолился:

— Слушай, братец, если ты намеревался напугать меня так, чтоб я сбежал от своей невесты еще до смотрин, тебе это блестяще удалось.

Герцог-младший удивился. Прежде подобная тактика давала безотказные плоды, настраивая Криспиана на боевой, а попросту на петушиный лад.

— Что-то ты вовсе раскис, — признал он свое поражение. — Не предполагал, что ты такой слабак. Чем ты так обескуражен, скажи на милость? Подобное испытание ты проходишь по меньшей мере раз десять за год, когда твоя матушка приглашает во дворец очередную подходящую ей девушку. Ничего принципиально нового в посещении нас очередной невесты я не вижу.

— Это потому, что не ты обязан будешь на ней жениться, — обиженно заявил раздосадованный толстокожестью кузена Криспиан. — Представь себя на моем месте. Приезжает невесть какая особа с претензиями на мою свободу, и я буду вынужден их удовлетворить, хочу я этого или нет! Да еще, как вы мне обещаете, после свадьбы нельзя будет даже и взглянуть налево под угрозой немедленной мучительной смерти! Вот тебе нужна жена с магическим даром?

— Смотря как она выглядит, — признался Анрион. — Конечно, в династических браках это не главное, но все-таки с хорошенькой женой легче найти общий язык.

— Приятнее с ней в постель ложиться, ты хочешь сказать, — язвительно поправил его кузен.

— И это тоже важно, — не стал с ним спорить герцог. — Но все-таки мне бы очень хотелось, чтоб у меня с женой была некая общность душ. Или, как говорят простолюдины, мы бы с ней глядели в одну сторону.

Граф озадачился. Подобные откровения Анриона для него были новостью.

— Это большая редкость. Ты извини, но даже твои родители, хотя внешне и похожи на идеальную пару, на самом деле вовсе не близки духовно. Герцог просто уступает супруге в мелочах, а она не настаивает на своем в серьезных вопросах. Это называется разумным браком. Но друг друга они не любят, хотя и уважают. И ты сам знаешь, что у герцога есть фаворитки. Хотя об этом и не распространяются.

— Я даже знаю о паре отцовских бастардов, — хмыкнул Анрион. — И недавно их видел. Они моложе меня на десять и пятнадцать лет. Оба парни. Мне жаль, что по закону они не имеют прав на престол, тогда моя жизнь была бы куда приятнее и проще. И позволить себе я мог бы куда больше.

— Как я тебя понимаю, — энергично покивал граф. — Если б мой отец прожил хоть на пару лет подольше, у меня, вполне возможно, тоже был бы брат-наследник и мать не столь рьяно требовала от меня продолжить род.

— Жаль, что она не вышла замуж снова, посвятив всю себя тебе одному, — Анрион понизил голос, они уже подходили к дверям в апартаменты графа.

По дороге им попадалось все больше и больше жаждущих их внимания придворных дам, мимо которых братья проходили, даже не глядя в их сторону. Сильно разочарованные бедняжки с недоумением провожали их томными взглядами, ведь все они рассчитывали на внимание если не герцога, то графа точно.

— Были бы у тебя единоутробные братья и сестры, ее внимание делилось бы между ними, и ты смог бы наслаждаться свободой, — продолжил свою мысль Анрион, заходя в покои. — Весьма относительной, конечно, но, тем не менее, тетушка не следила бы за каждым твоим шагом столь пристально, как сейчас, ей просто не хватало бы на это времени.

— Мечты, мечты, — меланхолично ответил Криспиан, — они так сладки, но неисполнимы.

Герцог с графом вошли в комнату, где весело шумели семеро молодых мужчин, отпрыски самых знатных родов Помаррии, составлявшие свиту молодого герцога. Все они сопровождали Анриона на охоте и так же, как и он, по приказу герцога-старшего привели себя в порядок, избавившись от запаха конского пота и переодевшись в чистые одежды.

— Что, нас ждут большие потрясения? — с нарочитой суровостью вопросил маркиз Журский, один из самых больших озорников герцогской свиты, увидев смурные лица вошедших.

— Грядут они, грядут, — печально согласился с ним граф. — На семейном совете мне велено выбрать невесту на этом зимнем балу. Отказ не принимается. В общем, приходит конец моей замечательной холостой жизни.

— Ну, потом начнется замечательная женатая жизнь, — хохотнул маркиз. — Можно подумать, законная супруга сможет чему-то там помешать. Будем веселиться не так открыто, только и всего. Таинственность — это даже интересно.

— Жена жене рознь, — раздумчиво возразил маркиз Кресский, ровесник Анриона, тоже отметивший недавно двадцатипятилетие, — моя матушка тому пример.

Все присутствующие знали, что маркиза Кресская, обладая даже не решительным, а попросту скандальным характером, держит своего бедного супруга в черном теле, не позволяя тому никаких, даже самых безобидных, развлечений на стороне, следя за каждым его шагом и попросту терроризируя.

— Эээ, — обеспокоенно протянул Криспиан, — бывает. Надеюсь, я не нарвусь на столь самовлюбленную особу, что запрет меня в доме и не позволит высовывать наружу даже кончик носа. Это было бы фатально для моей свободолюбивой натуры, уж лучше сразу умереть.

Все загалдели снова, хором предлагая способы избавления от столь страшной участи, как эгоистичная супруга.

Граф скептически выслушал их, ничего не отвечая. А что он мог ответить, когда его, вполне возможно, ожидала участь похлеще несчастного мужа маркизы Кресской? Но, решив не погибать раньше времени, заманчиво предложил:

— Пока я еще свободен, приглашаю всех в нашу излюбленную ресторацию «Все для вас». Нас там всегда ждут и всегда рады. Оторвемся напоследок. Если уж злосчастной судьбой мне предназначено жениться, то нужно провести последние свободные денечки с максимальной пользой, чтоб было потом что вспомнить.

Друзья с громким смехом всем скопом пошли к выходу. Анрион пошел с ними, но дошел лишь до поворота в служебное крыло. Там, с нарочитой печалью стукнув брата по плечу, идти дальше отказался:

— Увы, отец велел мне присутствовать вместо него на Совете герцогства. Так что идите одни, без меня. — Придержав Криспиана за рукав, подождал, пока остальные не отойдут подальше, и предупредил кузена уже серьезно: — И будьте поосторожнее, не горланьте слишком громко. Выяснилось, что о наших небезобидных пирушках становится известно слишком многим. Не хватало еще, чтоб известная тебе особа узнала о них и заранее прониклась к тебе негативными чувствами. Неизвестно, как на это среагирует ваш договор. Магия есть магия, к тому же старинная. Никогда не знаешь, чего от нее ждать.

Он отпустил его рукав и ушел, а граф, вскинув глаза к потолку, озарено пробормотал:

— А что, это замечательный выход. Трудно надеяться, что до ушей этой навязанной мне невесты донесутся слухи о моем отвратительном образе жизни, но вдруг да повезет? Если на совесть постараться, конечно. Тогда появится надежда на расторжение помолвки с ее стороны. Это была бы редкостная удача. А уж как за отказ от брака со мной ее накажет магический договор, не моя забота. Не верю я, что за это прилетит и мне, я ж буду ни при чем.

Выйдя во двор, он легко догнал своих спутников. Не дожидаясь, когда конюхи подведут к главному входу уже оседланных коней, они дружной толпой двинулись к конюшне. Подгоняя прислугу малоприличными возгласами, поспособствовали быстроте седлания лошадей и выехали на улицу через калитку позади дворцового парка.

Сердитый граф возглавлял небольшую кавалькаду, пришпоривая и без того резвого коня. Тот несся стрелой, рискуя сбить неосторожных прохожих, как это уже не раз бывало. Но сегодня судьба оказалась милостива к горожанам и под копыта мчащихся во весь опор лошадей никто не попал.

Возле роскошной трехэтажной гостиницы «Все для вас», сложенной из серого с темными прожилками туфа, придворные спешились и отдали коней выбежавшим навстречу конюхам. По раннему времени на площади перед гостиницей было пустовато. Местных жителей в гостинице вообще не бывало, на ночлег здесь останавливались либо путешественники с туго набитыми карманами, либо дворяне из провинций, прибывшие по делам к его светлости без высочайшего приглашения и не имеющие своего жилья в столице.

А вот по вечерам в местной ресторации, славившейся не столько изысканным столом, сколько безудержным весельем, собирались любители кутежей и беззаботной жизни, главным образом граф Ванский со своими друзьями и примкнувшие к нему столичные аристократы, желающие отдохнуть кто от сложных дворцовых обязанностей, кто от непомерных тягот семейной жизни.

Друзья прошли в общий зал, где настраивал инструменты небольшой слаженный оркестрик, и где их уже ждали миленькие девушки в чересчур ярких платьях с откровенными декольте и красными кружевными подвязками под неприлично высоко подоткнутыми подолами.

Едва мужчины устроились за столами, перед ними возник сам владелец заведения с вопросом, чего желают его дорогие гости. За всех ответил граф Ванский:

— Димитр, все, как всегда. И побольше доброго вина! Мы хотим отметить завершение осенней охоты.

— Охота прошла успешно? — с поклоном поинтересовался хозяин, делая знак подавальщикам.

— Очень. Давненько мы так славно не развлекались, — со странной угрюмостью ответил Криспиан.

Это отметили все, но расспрашивать никто не решился. Зачем провоцировать его на безумства? Ведь граф в минуты неприятностей всегда искал выход в непомерных излишествах, о чем потом жалели все, кроме него самого.

Мужчины ели, пили, красотки вились возле них, зазывно мелькая своими откровенными прелестями, и периодически то один, то другой весельчак уходил наверх и уединялся с какой-нибудь из них в одном из небольших уютных кабинетиков с весьма удобными для постельных игрищ диванчиками.

Пару раз это проделывал и сам Криспиан, причем во второй раз он прихватил с собой сразу пару хихикающих девиц. Разошлись гуляки только под утро, когда усталые музыканты фальшивили так, что невозможно было разобрать, что же играет оркестрик.

Вернувшись во дворец, нетрезвые друзья тут же были взяты в окружение герцогской охраной, так как, либо что-то разбивали, нетвердо держась на ногах, либо агрессивно ввязывались в пьяные драки с любым, кто неосторожно попадался им на пути. Во избежание неприятностей провожаемые стражниками, они разбрелись по своим покоям и тут же уснули мертвецким сном.

Как ни странно, но Криспиану, несмотря на несколько бутылок выпитого вина, не спалось. Непривычное чувство досады тревожило, не давая сомкнуть глаз. Это было так не похоже на его всегдашнее благодушие к самому себе, что он с досадой поднялся и принялся бродить из угла в угол, старательно припоминая прошедший вечер. Вроде все было как всегда, но отчего тогда у него столь отвратительное настроение? Никогда прежде ничего подобного он за собой не замечал.

Граф вдохновенно убеждал себя в правильности собственных поступков, оправдываясь тем, что не совершил ничего сверх того, что делал уже много лет, но душа не принимала его оправданий и беспокойно ныла, гоня сон. Сдавшись, он оделся и пошел бродить вокруг дворца, то и дело попадаясь на глаза многочисленным караулам. Его не останавливали, племянника герцогини здесь знали хорошо, но провожали долгими недоуменными взглядами, не понимая, что это с ним такое.

Но вот взошло солнце, из дворца начали выходить не только слуги, но и любящие утренние прогулки редкие придворные. Не желая дефилировать перед ними с помятым лицом и небрежно одетым, разрушая годами зарабатываемую репутацию красавца и модника, Криспиан скрылся в своих покоях.

Прошедшим вечером во время буйного кутежа в общий зал ресторации со второго этажа гостиницы спустились две тоненькие девушки в необычных для герцогства простых платьях. Девицы, не скрываясь, прошли по всему залу и устроились за соседним столом с вольно ведущими себя мужчинами.

Обычные люди, тем более юные девы, выбрали бы местечко побезопаснее, где-нибудь в закутке, спрятавшись за специально поставленными высокими перегородками, но эти ничего не боялись. И, как ни странно, на них никто из присутствующих в зале не обращал внимания.

По приказу одной из девиц им принесли легкие закуски и фрикасе, от вина они отказались, приказав подать себе холодное молоко, что было выполнено с некоторым напряжением — молока в меню ресторации не оказалось, за ним пришлось послать кухонного мальчика в ближайшую лавку.

Безмятежно подкрепившись, девицы продолжили наблюдать за шумно веселящимися поблизости аристократами.

— Вон сидит наш женишок, — небрежно указала на Криспиана одна из них.

Вторая, похожая на первую как капля воды или как зеркальное отражение, согласно кивнула.

— Вижу. Хорош. Чрезвычайно.

К чему относились эти слова, никто из посторонних бы не догадался. Оценивала ли она импозантный внешний вид мужчины, или осуждала его за недостойное поведение, из-за полной безэмоциональности ее голоса понять было невозможно. Но для ее насмешливой сестренки никаких тайн не существовало.

— И что, ты все еще против моего мудрого плана? — первая откинулась на спинке кресла и призывно кивнула официантке.

Та прибежала тотчас, взяла поданный золотой и тут же забыла о необычных посетительницах.

Как раз в это время граф поднялся, откровенно похлопывая по заду одну из легкодоступных девиц и взасос целуя другую. Троица поднялась наверх, провожаемая презрительными взглядами необычных посетительниц.

— Я была не права, каюсь, — признала вторая. — Придется сделать так, как ты задумала, хотя мне этого и очень не хочется. Но давай пойдем отсюда, противно.

Они ушли в главную часть здания, туда, где были устроены номера для приезжих, и где царила благодатная тишина. Войдя к себе, закрыли двери и позвали свою горничную. Шустрая Мариула, приехавшая с ними из родительского имения, помогла девушкам раздеться и убежала в свою комнатку, расположенную рядом с их двумя спальнями.

Сестры в длинных ночных рубашках, искусно расшитых по подолу и горловине шелковыми синими колокольчиками, устроились на широком диване и одинаково усмехнулись. Беатрис принялась пальцем рисовать в воздухе знак бесконечности, выражая свое уныние.

— Какая же Помаррия отвратительно скучная страна! Здесь никогда ничего не происходит, если не считать вульгарных и пошлых мужских развлечений. Противно на них смотреть. И что в них находят считающие себя благородными аристократы? Они должны быть примером простому народу, а ведут себя как последние забулдыги из бедняцкого посада.

— Да потому что в них участвует сам наследник герцогской короны, странно, что сегодня его здесь не видно, — Изабель, как обычно, была настроена скептически. — Но, в самом деле, почему в Помаррии никто не пытается подвинуть герцогский род, чтоб самому править этими пусть и не слишком жирными, но и не нищими землями? Странно это. В других странах интриги, козни, недовольство, крамола, наконец, а здесь сплошная скука.

— Да, мы к такому не привыкли. Везде, где мы бывали, вовсю кипела жизнь. А тут тихо, как в болоте, только аристократические лягушки квакают, — Беатрис сладко зевнула, прикрыв рот ладонью. — Как же изматывает унылое путешествие в карете! И как люди такое переносят?

Не отвечая на риторический вопрос, сестра деловито перешла к более насущным вещам:

— Ты хотела выяснить на месте, что нам следует предпринять в связи с этим дурацким магическим договором. Полюбовавшись на поведение навязанного нам женишка, вывод один — никому из нас граф Ванский не по нраву. Что делаем?

— То, что решили, что же еще? — Беатрис негодующе, будто по носу мерзкого жениха, стукнула кулаком по пуховой подушке, выбив из нее легкую пушинку.

— Итак, ты будешь сладкой мямлей, а я энергичной нахалкой, — постановила Изабель.

— Это слишком скучно, быть мямлей, — воспротивилась сестра. — Почему ты постоянно забираешь себе все самое интересное?

Изабель строго посмотрела на нее и с искусственной жалостью предупредила:

— Милая Беатрис, ты не справишься с жесткой ролью нахалки. Прежде чем толкнуть кого-то, ты примешься нудно за это извиняться. Так что уж давай оставим все как есть.

Та рассмеялась, представив, как она извиняется перед бандитом, прежде чем отправить его куда подальше.

— Ты преувеличиваешь, — все-таки воспротивилась она, не желая играть неинтересную роль.

— Разве не ты намедни просила прощения у парня, который вздумал тебя обнять? — ехидно напомнила Изабель. — Это было весьма забавно. Сначала извинение, потом магический удар. Уверена, такое он запомнил надолго.

— Это была ирония, — Беатрис не понравилась столь вольная трактовка ее поведения. — И ему сильно досталось, я его даже слегка пожалела.

— Вот! — довольно вздернула вверх указательный палец Изабель. — Ключевое слово в твоем поведении — жалко! Мне такая чушь и в голову не приходит. К тому же я старшая, тебе со мной спорить не след.

Беатрис мгновенно вспыхнула.

— Не выдумывай, старшая она! Нас перепутали сразу после рождения, даже до пеленального столика не донесли. Так что скорее всего старшая — я!

— Ладно, не будем спорить, — мудро пошла на уступки Изабель. — И давай спать. Завтра сложный день.

Беатрис медленно поднялась, взмахнув широким подолом ночной сорочки.

— Сложный, но забавный. Ты заметила, что наш общий женишок ни слова не говорил про нас своим собутыльникам? Похоже, нас стесняются, как каких-то провинциальных прохиндеек.

— Ты утрируешь, но мысль твоя верна, — величественно одобрила ее сестра. — Но все — утром, утром. Надеюсь, никто не вздумает будить меня слишком рано. Я раздражена и устала. И тому, кто будет столь недальновиден, ужасно не поздоровится.

Они разошлись по своим спальням и спокойно проспали до позднего утра.

В полдень возле королевских конюшен царила сонная тишина. Солнце стояло в зените, тени ушли в землю, утопившись в серой брусчатке. Зима наступала, заволакивая лужицы крепким ледком и сыпля на голую землю белый пушистый снег. Обслуга во главе с помощником главного конюшенного пряталась в тепле каменных пристроек, попивая свежесваренное пиво, вяло обсуждая приближающийся королевский бал и гадая, сколько человек на него приедет, ибо от числа гостей зависел и объем работы.

Обычно на это время герцогиня нанимала дополнительных работников, своих не хватало. К тому же знатные семейства прибывали со своими слугами, и тех тоже нужно было обслуживать — кормить, предоставлять комнаты, а после их отъезда еще и убирать за всеми. Это никому не нравилось, но куда деваться? Они люди подневольные, что велят господа, то и делают.

Прерывая неспешную болтовню конюшенных работничков, по брусчатке мостовой звонко зацокали подковы, и на площадь въехала пропыленная до темно-мышиного цвета карета, давно пережившая свою даже и не зрелость, а почтенную старость. Каким чудом она еще не рассыпалась на ходу, кучерам, грумам, конюхам и прочим герцогским работникам, наблюдавшим в окно за ее прибытием, было совершенно непонятно.

Позади на запятках толстыми веревками были привязаны два сундука топорной работы. Запряжена в карету, правда, была пара довольно резвых приземистых лошадок, но далеко не лучших статей.

Прекратив разговор, слуги потянулись к выходу, недоумевая, кто это приехал в герцогский дворец в столь убогом экипаже, и как это его пропустила дворовая охрана, ведь, по всей видимости, их посетили купчишки самого низшего разбора.

Остановившись напротив главной конюшни, карета чуток накренилась, дверца с правой стороны со скрипом распахнулась, звонко ударившись об затрещавший бок. Из экипажа, не обращая внимания на поднятую подножку, ловко выпрыгнула девица среднего роста, весьма привлекательная, но в странном платье стального цвета с прямой юбкой, поверх которого была небрежно накинута коротковатая, не достающая до земли добрых пять дюймов, серая шубка. Повернувшись к карете, девушка сердито скомандовала:

— Беатрис, шевелись поскорее, сколько можно тянуть? Я тоже не менее твоего устала, но все же не валяюсь кулем с соломой.

В ответ послышался нежно упрекающий ее голосок, и в проеме дверцы показалась точно такая же девица, только из-под такой же невзрачной серой шубки выставлялось голубое платьице. Выглянув из кареты, она слезливо прошептала:

— И как я сойду? Я не собираюсь прыгать с такой высоты. Я непременно сломаю ногу! Ты что, этого хочешь?

С козел неспешно спустился немолодой усатый кучер в обычном черном кафтане и опустил подножку. Подал руку девушке в карете, с укором поглядывая на толпящуюся вокруг прислугу, не понимая, отчего никто из них не спешит на помощь приехавшим.

Последней из кареты осторожно спустилась служанка в тулупчике из серебристого котика с небольшой, но явно тяжелой сумкой в руках.

Очутившись на земле, все дамы повернулись в сторону недоуменно глазеющих на них мужиков.

— Немедленно распрягайте лошадей! — недовольно приказала девушка в сером платье. — Своих обязанностей не знаете, что ли? Чего рты раззявили?

— Эээ, — лорд главный конюшенный, как на грех в этот недобрый для него час пришедший из дворца проверить своих подчиненных, со снисходительной усмешкой смотрел на странных гостий. — Это вы что тут делаете? Если купчихи, то ошиблись адресом. Это герцогский дворец и таким, как вы, здесь делать нечего.

Девушка в сером зловеще усмехнулась и стала медленно поднимать руку. Та, которую называли Беатрис, испуганно завопила:

— Изабель, опомнись! Это же не наши владения, где все знают, что тебя нельзя сердить! — И, повернувшись к главному конюшенному, прорыдала: — Немедленно извинитесь, не то она превратит вас в отвратительную крысу!

— Да-да, конечно, — не поверил ей и на йоту лорд конюшенный, — жду не дождусь! Давно мечтал попрыгать на четырех лапах и повилять хвостом.

Все рассмеялись. Воодушевленная этим смехом Изабель с коварной усмешкой скрутила невидимый шар и запустила его в конюшенного. Тот изумленно крякнул и исчез. На его месте оказалась толстая черная крыса с такой же золотой цепью на шее, что была на лорде главном конюшенном, правда, гораздо меньшего размера. Крыса ошарашенно вертела головой и то и дело крутилась вокруг себя, будто не веря, что позади у нее имеется такой мерзкий длинный голый хвост.

Мужчины замолчали и в едином порыве отшатнулись. Те, что стояли сзади, быстренько скрылись под крышей конюшни.

— Живо делайте то, что я приказала! — рявкнула магиня. — Не то дождетесь у меня! Надо же, как в этой дикой Помаррии встречают приглашенных гостей!

Трепещущие от ужаса конюхи моментально распрягли коней и закатили карету в каретный сарай.

Изабель хмуро огляделась.

— И где долженствующий встречать нас женишок? Какого лешего он скрывается? Или отсыпается после очередной попойки?

— Жених? — осторожно переспросил помощник главного конюшенного господин Ланс. Ему очень хотелось скрыться в дальнем деннике и прикинуться копной сена, но суровый долг повелевал оставаться на месте. — А кто вы, не подскажете, милостивая госпожа, и зачем вы тут?

Последовал высокомерный ответ:

— Мы приглашены на герцогский бал. Я леди Изабель из рода Салливернов, а это моя младшая сестра Беатрис.

Вспыхнув, та немедленно возразила:

— Это неизвестно, кто из нас старше! Не смей называть меня младшей!

Хохотнув, Изабель кивнула:

— Ладно, буду называть тебя средней, раз настаиваешь.

Беатрис подпрыгнула и с криком «опять издеваешься!», запустила в сестру огненным пульсаром. Все ахнули и рухнули на землю во избежание случайного попадания. Изабель ловко отбила ревущий огонь, тот срикошетил в толстенную каменную стену конюшни, пробив в ней огромную дыру.

— Девочки, немедленно прекратите! — строго потребовала служанка. — Не забывайте, вы не дома! Портить чужое имущество недостойно истинных леди!

— Ах, Мариула, не приставай со своими давно надоевшими поучениями! — раздраженно выговорила ей Беатрис, но руки опустила.

— Да, ты становишься точной копией нашей занудной гувернантки, — поддержала ее сестра.

— Если вы будете продолжать в том же духе, я попрошу вашу матушку отправить сюда леди Клариссу, — угрожающе произнесла горничная. — Думаю, от нее здесь проку будет куда больше, чем от меня.

К изумлению конюшенной обслуги, девицы враз присмирели.

— Нет, Мариула, это уже слишком! — пропели они примиряющим дуэтом. — Мы ведем себя примерно. А это просто мелкое недоразумение, — и они указали на еще дымящийся пробой в стене с осыпающимися черным пеплом краями.

— Вижу я, как вы себя примерно ведете! — сказала служанка уже куда спокойнее, глядя на беспокойно бегавшую туда-сюда крысу.

— Ладно, хватит тут торчать, пошли во дворец, — скомандовала та, что считала себя старшей. — Сундуки, за мной!

С оглушительным треском разорвав веревки, с запяток кареты сорвались оба неподъемных сундука и послушно полетели следом за вспыльчивыми гостьями, решительно направлявшимся к главному портику дворца. Что-то укоризненно выговаривающая им служанка ушла следом, а конюхи, утерев выступившую от страха испарину на лбах, опасливо посмотрели на оставшегося с ними кучера.

Он же разглядывал возмущенно прыгавшую перед ним толстую крысу с тоненько звеневшей золотой цепочкой на шее и удрученно покачивал седой головой.

— Это у вас всегда так? — осторожно спросил приблизившийся к нему господин Ланс.

— Да это что, мелкие мелочи, — безмятежно откликнулся тот. — Обычно сестры куда задиристее. А тут все-таки не у себя, вот и сторожатся.

Мужики с недоумением посмотрели на огромную, воняющую гарью дыру, пробитую в стене конюшни, потом на беснующуюся под ногами крысу, и дружно запустили грязноватые пятерни в затылки. Сторожатся? Да что ж тогда эти неуемные особы дома-то вытворяют?

Конюх ткнул корявым пальцем в до сих пор не осознавшего свое ужасное превращение лорда главного конюшенного, и озабочено добавил:

— Но парня-то бы расколдовать надо, и поскорее. Маги же у вас имеются? Тут ведь тонкость какая пренепреятнейшая: чем дольше он в зверином обличье находится, тем больше к нему привыкает. Потом, обратно став человеком, тосковать начнет, в норы разные лезть, от света прятаться.

— Маги-то есть, — господин Ланс, как и его подчиненные, по-простецки почесал затылок, задумчиво поглядывая на гневно бившую длинным хвостом крысу.

В принципе, он был бы вовсе не против, останься его слишком уж требовательный и придирчивый начальник таким навсегда. В таком виде обязанности свои лорд выполнять явно не сможет, и кто тогда станет главным конюшенным? Вот то-то и оно!

— Но я никогда не слыхал, чтоб они людей в жалких зверушек превращали. А уж наоборот — тем паче.

— Это плохо, — плечи кучера поникли, и сам он весь как-то жалостливо скукожился. — Мои хозяйки вспыльчивые очень и обид не прощают. Уговорить их вернуть лорду человеческий облик будет трудно. Но и он тоже хорош — обозвать их купчихами, это ж надо было до такого додуматься!

— Так ведь карета-то у вас больно стара, — осмелился обратить внимание на это прискорбное обстоятельство один из стоявших поодаль младших служек. — У нас в таких никто не ездит. Вот лорд главный конюший и ошибся.

— У нас в каретах вообще никто не ездит, — кучер окинул пренебрежительным взглядом стоящие в каретном сарае дорогие элегантные экипажи. — Зачем они нам сдались? Мы и енту-то у соседей одолжили, свои-то давно от старости рассыпались. Уж что нашли, чтоб вас тут не пугать, на том и приехали.

Конюхи запереглядывались. В их головах рождались самые нелепые подозрения.

— Вы что, летаете?

Гость насмешливо затряс головой.

— Вот еще. Нет, господа левитировать умеют, — без запинки выдал он мудреное словечко, — с этим не поспоришь, они же все сплошь маги, но не мы же. Мы народ простой, нам на своих двоих как-то привычнее.

— А как тогда? — обслуга застыла в ожидании ответа.

— Да просто господа порталы нам по потребности открывают, только и всего, — кучер сказал это так, будто это самое обычное на свете дело. — А ваши не умеют, что ли?

— У наших амулеты перемещения есть, — неуверенно проговорил помощник конюшенного, — но они жутко дорогие и используют их только в крайних случаях.

— Вот и в соседних королевствах и герцогствах та же история. Маги там слабые, а хотят невесть чего. Их правители тоже на наших девочек зарятся, к рукам прибрать хотят, чтоб за их счет им самим жилось куда лучше, — кучер сердито сплюнул на землю. — Никакого покою от них нет. Только и шлют приглашения то на бал, то на праздник какой, чтоб тамошние наследники на них жениться смогли. А наши девочки таскаться по чужим дворцам не любят, да и развлечения им надоедают. Они работящие, им на балах скучно.

— Работящие? — тут уже все работники конюшен подошли поближе и развесили уши. — А что же они делают-то?

— Да как же что делают? — кучер аж поразился и возмущенно хлопнул себя по бокам. — Да работают, что же еще! Мы же на севере живем, земель пахотных у нас нет, леса кругом непроходимые да скалы у моря, вот и живем только за счет того, что девочки добудут. Они жемчужные раковины выращивают, жемчуг из них добывают. Северный жемчуг самый дорогой. Крупный, голубоватый, красивый очень. Рыбу ловят, и нам на еду, и на продажу. Ну и еще в леса порталами мужиков отправляют, лес валить, потом из добротной древесины краснодеревщики наши мебель дорогую делают на продажу. И это все они, все порталами. А не было б у нас магинь, что б мы делали?

— И дрова заготовляете, небось, — господин Ланс проявил практическую сметку.

Но кучер с ним не согласился.

— Дрова нам не нужны, у нас-то самих отопление магическое. Но отходы древесные продаем, это верно.

То, что приехавшие вспыльчивые гостьи ловят рыбу, выращивают жемчуг и вообще трудятся как пчелки, повергло всех слуг в шок.

— И как же так? — раздались вопросы со всех сторон. — Это же не господское дело, да и тяжело это.

Но гость лишь небрежно дернул плечом.

— Для тех, кто без магии — да. А нашим господам это все в игрушку. Раньше этим сам лорд наш занимался, а потом, как дети подросли, им передал. Тем же надо где-то излишки магии сбрасывать, не войны же с соседями ради этого затевать. А жемчуга выращивать — это потомственное занятие. Из поколения в поколение этим наши господа занимаются. Жемчуг настоящий медленно растет.

— А сколько детей у лорда? — господин Ланс вдруг подумал, что не лишне бы разузнать о роде Салливерн поподробнее.

— Так пятеро. Старших дочерей вы видели, они уже взрослые. А остальные мальчишки еще, от двенадцати до пяти лет. К нашим барышням уж очень много от наследников соседних стран предложений завидных поступало о династических браках еще во младенчестве, но родители сказали, что дочери, как вырастут, сами будут себе женихов выбирать по сердцу. А оно вот как оказалось.

— А что оказалось? — все слушали его, как волшебную сказку.

— Не думал никто, не гадал, что старый договор себя вдруг проявит. Никогда такого не было, а вдруг он — бац! — и на столе у нашего лорда оказался. Типа старшую дочь в роду Салливерн отдать за старшего в роду каких-то графьёв. Да мы их и знать-то не знаем! И договор этот магический забыт был давно.

— Магический? — уточнил господин Ланс. Дождавшись утверждающего кивка кучера, важно постановил: — Тогда его не обойдешь, как ни старайся.

Тот сокрушенно согласился, выставив вперед ногу в высоком начищенном сапоге:

— Вот именно! Да еще и приглашение от вашей герцогини пришло на бал зимний в честь ее именин. Ох, и не хотели наши господа дочерей сюда отпускать, но пришлось. Герцогиня-то им не указ, наши земли вольные, хотя вот уж три страны их под себя подмять хотят, но нашим господам от того ни холодно, ни жарко. А вот против магического договора не попрешь. Вот и приехали мы сюда.

— А чего же-таки на карете, а не порталом, раз уж так легко его открыть? — с некоторой язвительностью спросил один из грумов.

— А вам было бы приятно, когда невесть откуда прямо сюда без спроса заявились бы гости? С челядью и сундуками? — вопросом на вопрос ответил важный гость.

— Ну… — замялся вопрошающий. — Нам-то все равно, а вот охранникам-то это точно бы не понравилось. Обойти защиту дворца — это государственное преступление.

— Вот то-то и оно! — нравоучительно вздернул вверх кучер указательный палец, точь-в-точь как перед этим считающая себя старшей девица. — Но мы в этой карете только по столице и проехались, на ваши парки да дворцы полюбовались.

— А с чего тогда карета такая пыльная? — все тот же дотошный грум пытался докопаться до истины. — Будто ехала по меньшей мере неделю.

— Да какую нашли, на той и поехали. Зачем ее чистить? Какую взяли, такую и вернем. Может, хозяевам эта вековая пыль нужна, а мы ее уберем. Непорядок будет, — то ли шутил, то ли издевался кучер.

Раздался недоуменный шепот:

— Магам что, и древняя пыль нужна бывает? И для чего?

Кучер хлопнул рука об руку, заканчивая разговор.

— Хватит, заболтался я с вами. Где тут передохнуть-то можно? Да и перекусить бы не помешает. Меня, кстати, Гердом кличут.

— А я господин Ланс, если что-то нужно, сразу обращайтесь ко мне — поспешил представиться помощник конюшенного, на всякий случай говоря «вы» слуге магинь, вдруг он тоже, как и его хозяйки, слишком уж обидчивый. — Позвольте, я вас провожу, — и он торопливо пошел вперед, показывая дорогу.

Герд двинулся было за ним, но был остановлен все тем же пронырливым грумом:

— А что делать с нашим лордом главным конюшенным, который крысой-то стал?

Гость откликнулся на ходу:

— Так отдайте его своим господам, может, найдут для него мага. Или наших магинь упросят его расколдовать. Хоть я в этом и сомневаюсь, — и ушел.

Грум надел плотную перчатку для чистки лошадей, осторожненько поднял гордо задравшую голову крысу и понес во дворец на вытянутой руке. На его несчастье, навстречу ему попалась одна из камеристок герцогини, бежавшая к ювелиру по поручению своей госпожи. Увидев прямо перед собой страшную толстую крысу, испуганная женщина оглушительно завизжала и бросила в животное шкатулку с драгоценностями, которые несла в чистку. Броши и ожерелья разлетелись далеко вокруг по мостовой, и она кинулась их собирать, вопя:

— Как ты посмел тащить во дворец всякую гадость?! Кто тебе это позволил?

На оправдания обескураженного столь гневным приемом грума, что это-де вовсе не крыса, а лорд главный конюшенный, и несет он его к герцогу-младшему, чтоб расколдовать, она разозлилась еще больше, обвинила в беспробудном пьянстве и пообещала немедленно рассказать о его безобразных шутках ее светлости.

После этой гневной угрозы устрашенный грум скрылся за потерявшими листву кустами и нервно сообщил лорду главному конюшенному:

— Ваша милость, надо вас спрятать, а то так вас и зашибить могут.

Крыса в ответ постучала себя лапкой по лбу, намекая на недостаток ума у собеседника, и горделиво выпятила впалую грудь с золотой цепочкой на ней, намекая на свой высокий статус.

— А залезайте-ка вы ко мне в карман, ваша милость, а? — взмолился не на шутку перепуганный грум, заметивший, что камеристка уже вовсю жалуется стражникам, указывая на кусты, за которыми он спрятался. — Не то пришибут вас, вот как пить дать пришибут, не посмотрят на ваши регалии, а меня просто выкинут со службы. В то, что вас заколдовали, никто не поверит, хоть заклянись я. Я же не дворянин, со мной никто чиниться не станет.

К его облегчению, главный конюшенный в образе крысы внял-таки голосу разума и энергично закивал маленькой остренькой головкой. Грум оттянул карман и ссадил туда превращенного начальника. Потом наклонился и быстрыми перебежками вдоль кустов добрался до черного входа во дворец со стороны кухни.

Вытерев с лица бегущий крупными каплями трусливый пот, вошел внутрь и с деловым видом направился в покои герцога-младшего, верно рассудив, что нести крысу куда-то еще бесполезно. Анрион маг, вот пусть и разбирается и с крысой, и со своими вспыльчивыми гостьями.

Герцог-младший слушал веселый пересказ ночных подвигов своих дружков во главе с графом Ванским, когда раздался нервный стук и в дверях показался начальник его личного караула.

— Что такое, Брамс? — герцог приготовился идти к отцу или матери, ожидая вызова от них, но услышал невероятное:

— Тут вам крысу принесли, ваша светлость. Говорят, это наш лорд главный конюшенный. Заколдованный.

— Что? — вопль бы единогласный. — Что за шутки? — придворные не могли поверить в столь явную ересь.

— Вы сами посмотрите, — стражник отшатнулся, глядя на яростно трясущую сжатой в кулачок лапкой крысу. — Я уже ничего не понимаю.

— Давай сюда свою крысу! — раздалась дружная команда.

В комнату вошел грум, держа на весу большую черную крысу с золотой цепочкой на шее. Анрион внимательно посмотрел на нее и ахнул — у крысы была человеческая аура.

— Это что же? — пораженно прошептал он. — Кто так смог?

Мужчины, столпившиеся вокруг грума и рассматривающие странную крысу, ничего не поняли.

— Ну, дрессированный зверек, и что? — маркиз Кресский помахал платочком перед мордой крысы. — Подумаешь, эка невидаль!

— Это человек, превращенный в животное, — герцог был хмур и озадачен. — Кто это сделал? — он вопросительно посмотрел на грума.

Тот слегка поежился, но храбро доложил:

— Лорда конюшенного превратила в крысу леди Изабель из рода Салливерн.

— Моя невеста? — граф Ванский побледнел, схватившись за грудь.

— Невеста из рода Салливерн? — мужчины дружно сделали шаг назад. — О, дружище, мы тебе сочувствуем! Но когда и как это могло случиться? Когда ты сделал ей предложение? Ты же не хотел жениться!

Граф опомнился. И для чего он это ляпнул?

— Да предполагаемая невеста, предполагаемая! — поспешил исправиться. — Не знаете, что ли, что начался съезд моих невест?

Друзья дружно выдохнули.

— Знаешь, драгоценный наш, можешь выбирать кого хочешь, но только не Салливерн! — предупредили, боязливо глядя на крысу. — А то будешь постоянно бегать в таком же непотребном виде. Конюшенного можно привести в нормальное состояние? — этот вопрос был обращен уже к единственному среди них магу.

Анрион бережно погладил пальцем страдальца по остренькой серой головке. Откровенно признался:

— Я — нет. И не умею, и сил не хватит.

От этого сокрушающего ответа бедняга конюшенный упал на спину и обреченно задрыгал лапками, что-то отчаянно пища.

— Ооо… — грум положил сраженного горем конюшенного на диван. — Но кучер, привезший этих вспыльчивых леди, сказал, что снять чары нужно как можно быстрее, не то лорду понравится существование в виде этой твари и человеком он уже не станет.

— Никогда ни о чем подобном не слышал… — зачарованно протянул герцог, склоняясь над валяющейся на спине крысой с безнадежно раскинутыми по сторонам лапами. — Знаю только, что такое превращение возможно исключительно по согласию жертвы.

— Так лорд главный конюшенный сам и согласился, — наивно подтвердил грум. — Так и сказал, превращайте, мол, меня давайте поскорее!

— Глупец! — резюмировал Анрион. — Разве можно говорить такие вещи?

— Я бы тоже так сказал, просто для смеху, — нервно признался маркиз Кресский. — Откуда же мы знали, что этого делать нельзя, если не хочешь стать такой же мерзкой тварью?

Единственный, кого встревожило вовсе не превращение человека в крысу, был кузен герцога.

— Ты сказал — гостьи? Их что, несколько? — Криспиан нервно покрутил головой, будто ему жал тугой воротник.

— Две сестры, — с готовностью доложил грум. Ему ужасно нравилось быть в центре внимания важных господ. — Совершенно одинаковые, только платья по цвету отличаются. А лица один в один. Не отличить.

— Интересно бы на них посмотреть, — уверенного в себе красавца графа Рионского не особо тревожила возможность превращения в зверька. — Никогда не видел одинаковых близнецов.

— Да опасно с ними рядом находиться-то, — грум нервно вздохнул. — Они еще приехать не успели, а уже огнем толстенную стену конюшни прошибли. Поссорились из-за того, кто старше.

— Каменную стену пробили? — про крысу враз все забыли. — Как это?

— Да одна в другую швырнула сгусток огня, та его отбила прямо в стену, и получилась огромная дыра, — груму самому казалось, что он рассказывает какие-то дикие сказки.

— Не может быть! — удивлению придворных не было конца. — Там же толщина больше метра!

— Пошли посмотрим! — маркиз Кресский первым выскочил из двери и помчался вниз по лестнице, прыгая через несколько ступенек.

Остальные торопливо рванули за ним. В комнате остались только герцог, граф Ванский и грум.

— Эй, а как же быть с ним? — груму не хотелось больше таскаться по дворцу со столь сомнительной тварью, как превращенный в крысу конюшенный.

— Да оставь его здесь, никуда он не денется, — легкомысленно предложил граф.

— Ваше сиятельство не помнит, что во дворце полно кошек? — предусмотрительно напомнил ему грум. — Главный конюшенный никуда не денется, это вы правы, особливо когда встретит кошку.

— Дьявол! — Анрион пошарил взглядом по сторонам. — Криспиан, ты не помнишь, где клетка, в которой жил тот горластый попугай, подаренный мне какой-то восторженной дурочкой? Он еще улетел потом куда-то? Хорошо, что его не поймали, а то надоел он мне хуже приглашаемых матушкой приставучих девиц.

Граф молча пожал плечами, давая знать, что вопрос явно не к нему.

Герцог схватился за сонетку и принялся яростно ее дергать. Тут же вошел камердинер и пораженно замер, уставившись на крысу, валяющуюся пластом на дорогом диване красного дерева. Конюшенный под его негодующим взглядом тут же сел и аккуратно обвил хвостиком лапки, весь такой благонравный и послушный.

— Клетка попугайская где? — Криспиан, которому хотелось побыстрее взглянуть на изуроченную магинями стену конюшни, нетерпеливо притопнул. — Давай быстрее, мы пошли на дыру смотреть!

— Куда она денется, дыра эта, — с меланхоличным выражением заметил Анрион. — Кто ее заделывать-то будет прямо сейчас? Особенно когда ею изумляться сбежится если не все население дворца, то половина точно.

Вспомнивший о поручении Поль исчез и вернулся через пару минут, неся довольно большую клетку из потемневшего серебра. Анрион поставил ее перед крысой, распахнул дверцу и предложил:

— Прошу! Это исключительно для вашей безопасности, лорд. Сами понимаете, кошка может появиться буквально ниоткуда.

Крыса тут же одним прыжком оказалась внутри, и даже сама заперла за собой дверцу, чем окончательно сразила и без того шокированного камердинера.

— Поставь ее куда-нибудь в безопасное место, — велел Криспиан, направляясь к двери. — А нам некогда.

Они вприпрыжку, как простые парни, добежали до служебного выхода. Грум несся за ними, чувствуя себя таким же важным, как господа. И придворные, и слуги, встречавшиеся им на пути, замирали и недоуменно смотрели вслед. Потом встряхивались, как собаки, и шли по своим делам, озадаченно прикидывая, отчего герцог ведет себя неподобающим образом, и не находя причины его столь необычному поведению.

По дороге грум рассказал все, что услышал от кучера. Графу эти печальные известия не понравились еще больше, чем герцогу, ведь теперь претенденток на его душу и тело оказалось целых две, причем обе весьма сильные магини, вполне способные сделать из него в один миг отбивную, и он принялся негромко насвистывать похоронный марш, как всегда делал в минуты жизненных испытаний.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Прибежав к конюшне, герцог с кузеном застали здесь уже небольшую толпу. Все разглядывали огромную дыру в толстенной кирпичной стене и молчали, обескураженные столь гнетущим зрелищем.

Криспиан подошел вплотную и ткнул пальцем в край обожженного места. Вниз с тихим шорохом посыпался рыхлый черный пепел, он едва успел отскочить, чтоб не попасть под него и не испачкаться.

— Интересно, теперь всю стену придется перестраивать? — спросил он в воздух и горестно призадумался.

Если ему суждено по воле магического договора жениться на этой вспыльчивой магине, то не придется ли ему всю жизнь пребывать в роли жалкой крысы? Тут мимо пробежала собака из герцогской псарни, и он поправился: или кобеля? Впрочем, как сказал Анрион, для превращения в зверюгу нужно согласие, а он такой дури никогда не сделает!

Приободрившись, повернулся к остальным и бодро предложил:

— Может быть, нам стоит пойти и засвидетельствовать свое почтение дамам, сотворившим это безобразие?

— За безобразие, как правило, ругают, а вовсе не почитают, — брюзгливо поправил его маркиз Кресский. — Давайте придерживаться одной линии поведения.

— Вот ты и выскажи свое неодобрение этим невероятно милым девушкам, — провокационно предложил ему Криспиан.

— Вот когда они попортят мое имущество, тогда я и буду возмущаться, — не согласился с ним ворчун, — а теперь с чего я буду встревать не в свое дело? Тут хозяева имеются. Вот пусть они и защищают свое имущество.

— Нам-то что делать, ваша светлость? — вступил в разговор помощник главного конюшенного. — Чинить стену или обождать?

— Пусть на эту замечательную дыру полюбуются сначала их светлости герцог с герцогиней, — отдал распоряжение Анрион. — Это ведь была их идея пригласить на бал столь милых девиц. Вот пусть правители и решают, как быть.

— А мне ужасно хочется уехать в свой замок, подальше отсюда, — признался Криспиан, отойдя от пробоины. — И почему бы это?

— Дорогой мой, — герцог подхватил друга под локоток и повел обратно во дворец, — это был бы самый лучший поступок из всех, что ты можешь совершить в данной ситуации. — Не успел граф взбодриться и пообещать, что так и сделает, как коварный братец добавил: — Ведь твои невесты, выполняя магический договор, тут же отправятся за тобой следом, избавляя нас от лишнего беспокойства. Так что поспеши! Правда, как ты там будешь отбиваться от них в одиночку, не знаю, но если уж решил пожертвовать собой ради нас, прими мою пылкую благодарность!

Тот ястребом взглянул на насмешника.

— И как ты можешь дурачиться в такую минуту? Меня того и гляди испепелят, а ты ерничаешь?

Герцог легкомысленно пожал плечами.

— А что еще остается делать? Мне вот странно, отчего нас с тобой не зовут знакомиться с этими чудными невестами? Интересно, кого ты выберешь? Не можешь же ты жениться сразу на обеих? Или что там говорит твой магический договор? Ты же должен взять в жены старшую дочь из рода Салливерн, а если они обе старшие? Что решишь?

— Не издевайся, очень тебя прошу, — проскрежетал граф. — Помни, если я тебя и ниже по статусу, то годами уж намного старше, и относиться ко мне ты должен соответственно возрасту, то бишь с уважением.

Анрион засмеялся, чуть запрокинув голову.

— Непременно, мой почтенный престарелый родственник, непременно. Когда-нибудь, но не сейчас. Может, пройдем к матушке? Вдруг она еще не знает о столь отрадном событии, как прибытие таких приятных гостей?

Кузены отправились в герцогскую часть, приказав тянущимся за ними мужчинам из свиты идти куда-нибудь в другое место. Слегка обидевшись, те решили пойти на дворцовую площадь, поиграть в мяч, пока герцог с братом будут выяснять нечто, о чем им, простым придворным, знать не полагается.

Анрион с Криспианом быстрым шагом преодолели несколько коридоров, зашли в герцогскую часть и сразу оказались на половине герцогини. В будуаре, красиво обставленном изящной мебелью из драгоценного розового дерева, сидели фрейлины в одинаковых чопорных темно-фиолетовых нарядах. Дамы дружно обмахивали веерами раскрасневшиеся лица. Окинув их непродолжительным изучающим взглядом, герцог-младший понятливо заключил:

— О, я вижу, вы уже познакомились с нашими замечательными гостьями из рода Салливерн? И каковы ваши впечатления?

Маркиза Кресская, сверхэнергичная матушка маркиза, раздраженно всплеснула руками.

— И вы еще спрашиваете? Вы же их видели!

— Не имели чести, — опроверг ее слова Анрион. — А что, они столь страшны?

— Внешне они очень даже неплохи, — вынужденно признала маркиза, — но одеты странно и ведут себя как девки из подворотни.

Остальные фрейлины тут же принялись хором дополнять нелицеприятную характеристику, данную маркизой леди Салливерн, не чураясь крепких выражений.

— О, только не надо так громко их хаять! — Криспиан призвал к порядку крайне неосторожных дам. — Вы знаете, что приключилось с нашим лордом главным конюшенным, когда он неподобающе о них отозвался?

Фрейлины отточенными изящными движениями поднесли к носам нюхательные соли, вдохнули, дабы укрепить свои крайне деликатные нервы, и только после этого осведомились:

— И что же?

— Они превратили его в крысу! — патетично сообщил им граф.

Дамы недоверчиво зафыркали. Криспиан обидчиво воскликнул:

— Не верите мне, самому правдивому человеку в этой стране? — они энергично закивали, подтверждая свое в него неверие. — Пусть тогда вам это подтвердит наш герцог, он же самый сильный маг в правящем семействе, — и Криспиан широким жестом указал на друга.

Но Анрион, не считая нужным хохмить, как кузен, с неожиданной серьезностью предупредил:

— Милые дамы, не советую так вольно отзываться о дамах из рода Салливерн. Сестры, как мы уже убедились, очень сильные магини, кроме того, весьма вспыльчивые. Как они вздумают наказать вас за непочтительность, никто не знает.

— Непочтительность? — хором возмутились фрейлины, — Но род Салливерн не имеет титула, пусть и он и старинный, тогда как мы…

Герцог категорично прервал их возмущение:

— Тогда как вы всего-навсего простые женщины, а не магини, и защититься от магии не в состоянии. Почувствовали разницу? А если вас мои слова не впечатлили, идите к конюшням и полюбуйтесь на пробой, который сотворили эти не имеющие титула особы, шутя швыряясь магическим огнем. Или, если это вас не образумит, в моих покоях попросите показать вам лорда главного конюшенного в образе черной уродливой крысы, для собственной безопасности сидящей в клетке. Надеюсь, это зрелище приведет вас в разумное состояние духа, и когда в следующий раз вам доведется встретиться с дамами из рода Салливерн, вы не станете разговаривать с ними в неподобающем тоне, провоцируя на неадекватный ответ.

Избалованные жизнью фрейлины хотели было возразить, но тут в свои покои вернулась удивленная и раздосадованная герцогиня. Увидев сына с племянником, возмущенно заявила:

— Эти несносные девчонки Салливерн заявили мне, что их плохо встретили и вдобавок оскорбили! Хотя откуда мне было знать, что они заявятся с заднего двора, как какие-то простолюдинки, а не подъедут, как положено, к главному портику! Совершенно невоспитанные особы!

Решив не повторять матери то, что он уже сообщил фрейлинам, те все равно перескажут его слова герцогине с гораздо большим пафосом, чем он сам, сын миролюбиво спросил:

— Мне кажется, ты слишком взволнована, матушка. Вряд ли они настолько неблаговоспитанны, чтоб не знать, как нужно вести себя в обществе.

— Какое общество? Да они дальше своего захолустного поместья в северных скалах ничего и не видали! — герцогиня в этом была совершенно уверена.

— Ну, если не считать правящих дворов окрестных королевств и герцогств, то да, я с тобой соглашусь.

— Что ты имеешь в виду? — герцогиня смирила недовольство и внимательно уставилась на сына, ловя каждое его слово.

— То, что их постоянно явно с марьяжными планами приглашают то туда, то сюда, да и сами правители не брезгуют появляться в их имении с визитами.

— Я знаю, что они из сильного магического рода, но…

Сын довольно непочтительно ее прервал:

— Они сами невероятно сильные магини, мама. Вот окрестные правители и стараются заполучить их себе, рассчитывая усилить род. Ты же сама говорила, что иметь такую невестку очень даже престижно.

— Когда я это говорила, я их еще не видела, и теперь категорически заявляю — мне такие плебейки в семье не нужны! — решительно возразила она. — Надеюсь, ты не вздумал жениться на одной из них?

— Я их еще не видел, — успокоил он мать. — Но думаю пойти познакомиться.

— Они приводят себя в порядок после трудной дороги, — возразила она. — Появятся только к ужину. Так что идите пока занимайтесь своими делами, за трапезой их увидите. Но не думаю, что это доставит вам даже минимальное удовольствие.

— Надеюсь, они будут в добром расположении духа и не спалят у нас что-либо еще, — оптимистично выразил надежду на лучшее будущее Криспиан. — Как-то не хочется мне попадать под их удар. И в образе крысы или жабы я тоже жить не хочу. Хотя ко всему привыкает человек, но это уж слишком…

— Что ты имеешь в виду? — герцогиня никак не могла понять необычно мрачного настроения всегда несколько бесшабашного племянника. — Ваши с Анрионом странные намеки меня просто бесят.

— Матушка, твои фрейлины тебе обо всем расскажут, — ушел от ответа герцог. — А сейчас извини, мы спешим.

Они споро, чуть не бегом, вышли из покоев герцогини, остановились подальше за поворотом и принялись тихо совещаться.

— Может, пройдем до гостевых комнат, что приготовили для этих девиц? Хотя бы послушаем за дверью, что там происходит? Может, нам уже бегством спасаться пора? — грустно пошутил опечаленный Криспиан. — Нисколько не удивлюсь, если от гостевых покоев осталась одна дыра.

— Ну, я тут ни при чем. Я им не жених и ничем их не расстроил, — продемонстрировал Анрион редкостное самообладание. — Но сходить сходим, мне тоже интересно, что там делается.

Они быстро дошли до розовых покоев, предназначенных для гостей женского пола.

У дверей натолкнулись на группку горничных в серых форменных платьях во главе со старшей, отличающейся от остальных белым кантом по воротнику и краю фартука. Женщины что-то страстно обсуждали, настолько увлекшись, что даже не заметили, как к ним подошли мужчины.

— Что случилось? — благожелательно поинтересовался герцог.

Служанки враз вздрогнули, повернулись и вмиг склонились в низких реверансах.

— Все хорошо, — ответила за всех старшая. — Просто мы немного расстроены и удивлены.

— И чем же? — решил дознаться до истины герцог.

— Не каждый день к нам приезжают гости, за которыми сами летают неподъемные сундуки, — осторожно оглянувшись на закрытую дверь, призналась старшая горничная. — И дамы отказались от горячей воды для ванны, сказав, что они и сами справятся с такой ерундой, для них нагреть воду несложно.

— Да они вообще от воды отказались, — не выдержала одна из рядовых горничных, — но она в ванной появилась ниоткуда! И даже горячая!

— Они магини, для них это обыденность, — Анрион посмотрел на все больше бледнеющего брата и потряс его за плечо, приводя в себя. — Вам же легче, ничего не нужно таскать и греть.

— Да, конечно, но это так странно, — старшая горничная запиналась на каждом слове. — К тому же они и одеты не по-нашему.

Граф неожиданно оживился.

— А как же они одеты? — видимо, надеясь на что-то экстравагантное и неприличное.

Горничная замялась, нервно теребя подол своей широкой шерстяной юбки, не зная, как прилично обрисовать наряды гостий, чтоб никого не обидеть.

— На них нет корсетов и юбки прямые, без кринолина. Наши дамы одеты гораздо скромнее…

— Такие платья гораздо удобнее в носке, — Анрион представил себе нечто подобное и решил, что ничего особенного в этом нет.

— Да, но это попросту неприлично! — горничные были возмущены столь неприкрытым неуважением к местным обычаям.

— Не думаю, что их это волнует хоть в малейшей степени, — пробурчал граф. — Если все то, что нам о них рассказали, — правда, то они на редкость бесцеремонные особы, не считающиеся с мнением окружающих.

Тут в коридор вышла служанка сестер, аккуратно притворив за собой тяжелую дубовую дверь. На ней тоже было простое синее платье без корсета и огромных пышных юбок, правда, ворот, поясок и подол были расшиты кокетливыми серебристыми листочками.

— Вы могли бы не обсуждать моих хозяек так близко от их покоев? — сердито спросила она, надменно задрав нос. — Они и без вашей не слишком умной болтовни изрядно раздражены нарушающим все их планы магическим договором, составленным каким-то предком хотя и с наилучшими намерениями, но совершенно не принявшим во внимание современные реалии.

Она выражалась совершенно необычно для простой служанки, и не только горничные, но и Анрион с Криспианом подозрительно навострили уши.

— Хорошо, мы сейчас уйдем, — умиротворяюще заверил ее герцог. — Но скажите нам, успокоились ли сестры?

Камеристка чуть заметно поджала самые кончики губ.

— Они очень вспыльчивые. А уж если им показалось, что кто-то на них косо посмотрел, то может начаться настоящая война. Пока они росли, детскую в замке отстраивали раз десять, не меньше, хотя на всех стенах стоит магическая защита, причем очень сильная. Впрочем, там и сейчас не легче. Младшее поколение Салливерн тоже весьма энергично. Пусть братья и не ссорятся друг с другом так, как их постоянно воюющие между собой сестры, зато уж слишком деятельно познают мир, что не лучшим образом сказывается на обстановке.

От этих непонятных речей служанки почувствовали себя необразованными дурочками и поспешили удалиться. Горничная тоже вернулась обратно к своим хозяйкам, а герцог с графом медленно пошли по коридору обратно.

— Давай-ка к тебе, — предложил Анрион, чему-то усмехаясь. — Ближе, да и посторонних ушей не будет.

Они зашли в комнаты на третьем этаже, предназначенные для родственников герцогини и закрылись на засов.

— Слушай, дружок, — начал издалека герцог, а тебе не кажется, что они слишком уж агрессивны? И с чего бы это?

— Понятия не имею, — Криспиан открыл бутылку вина, налил себе и брату. Протянул ему бокал, но тот решительно отказался.

— А вот я предполагаю, что твоя слава бежит поперед тебя, — Анрион перекрестил длинные изящные пальцы сложным домиком. — Тебе так не кажется?

— Что ты имеешь в виду? — граф не донес бокал с вином до рта, почувствовав неприятный холодок внутри.

— А то, что сестры вполне могли переночевать в твоем любимом ресторанчике, вернее, в гостинице.

— С чего это им останавливаться в таком явно не дамском месте? — засомневался Криспиан. — Приличных гостиниц в столице полным-полно.

— Возможно, они знали о тебе гораздо больше, чем ты о них, — добил кузена герцог. — И приехали именно туда, где ты бываешь чаще всего, чтоб убедиться во всем своими глазами. И ты их успешно убедил, с чем тебя и поздравляю. Этим и объясняется их весьма раздраженное расположение духа. На их месте мне бы тоже не понравился навязанный мне жених — кутила и бабник.

Криспиан откровенно обрадовался. Неужто его план удался? Вот было бы здорово!

— Тогда, возможно, они от меня откажутся сами? — воскликнул он с воодушевлением. — Если уж я им не подхожу по всем статьям.

— Если б они могли, они бы здесь просто не появились, — разочаровал его герцог. — Они так же, как и ты, связаны магическим договором и ничего не могут поделать. Но, если хочешь знать наверняка, были они в ресторации или нет, пошли туда слугу.

Граф решительно выглянул в коридор и рявкнул:

— Гернион! Где ты шатаешься, олух!

Через некоторое время появился растрепанный малый в замызганных грязью портках. С осуждением сморщив нос, Криспиан приказал:

— Быстро слетай во «Все для вас» и выясни, не останавливались ли там две очень похожие сестры. Да поскорее. Можешь взять любого из моих коней.

Гернион убежал, а герцог лениво предложил:

— Давай поспорим, что они там были?

— Я не дурак, чтоб спорить с тобой в том, в чем и сам почти убежден, — увернулся от пари ушлый граф.

— Не злись. Ты и сам понимаешь, в какой вонючей яме мы оказались, — Анриону хотелось высказаться покрепче, но он не мог себе позволить выражаться столь неподобающим образом во дворце. Вот если б они были на охоте, в своем тесном кругу, вот тогда б он отвел душу. — Скоро бал, съедутся все знатные семейства герцогства, наверняка еще и из соседних королевств гости прибудут, а тут у нас эти вспыльчивые сестренки. Представляешь, если им что-то не понравится и они вздумают наказать обидевшего их таким же образом, как и того бедолагу, что сидит в попугайской клетке? Какая потом о нас пойдет слава?

Но Криспиан от этой неприятной перспективы просто отмахнулся.

— Как пойдет, так и пройдет. Уважать будут больше, только и всего. А вот как быть мне? У меня от одной мысли о такой зловредной жене волосы встают дыбом, а то, что должно стоять, наоборот, падает!

Герцог поневоле засмеялся.

— Ты же мне постоянно рассказывал о своих постельных подвигах, в том числе и в последнюю ночь. Все, что нужно, у тебя стояло, причем по нескольку раз.

— И меня на этом подловили ушлые сестренки. Если б я знал, что они там очутятся, то тихо сидел бы здесь, винцо бы попивал, анекдоты травил с приятелями, — Криспиан дальновидно отвел от себя подозрение в злонамеренности своего поведения.

— Ну и знакомую служаночку на ночь бы пригласил, как ты это обычно делаешь, если никуда не идешь, — добавил Анрион, засмеявшись.

— Да, как хорошо я жил, — застонал, вцепившись в буйную шевелюру, донельзя огорченный предстоящей женитьбой граф. — Но осознал я это только сейчас.

Они помолчали, думая каждый о своем. Через полчаса вернувшийся Гернион доложил о том, в чем они и без того были уже почти уверены — в гостинице в самом деле останавливались на ночь сестры со служанкой. Более того — они даже ужинали в ресторане рядом с кутившими друзьями, но отчего-то те их не замечали.

Отпустив слугу, Криспиан убито признал провал своего шикарного замысла:

— Все, теперь мне не жить. Но не понимаю я их — если они видели, что я вовсе не сахарный мальчик, почему бы им было не развернутся и не убраться восвояси? Откуда же я знал, что они такие вспыльчивые и неадекватные?

— Что уехать они из-за договора попросту не могут, ты знаешь не хуже моего. А вот почему бы тебе и не жить так, как ты привык? — Анрион развернулся к брату и лукаво подмигнул. — Обещаний ты никому никаких не давал, обручальное кольцо на палец не надевал, да даже с нареченной своей пока не знаком. Какие к тебе могут быть претензии? Вот когда ты объявишь себя женихом, вот тогда и обязательства на себя возложишь. А пока еще ты вольная пташка.

— Точно! — граф Ванский воспрянул духом и даже разрумянился от нахлынувшего на него чувства облегчения. — Справедливость должна восторжествовать!

Посмотрев на часы и сообразив, что время уже подходит к ужину, они поспешили вниз, даже не переодевшись, что грозило им по меньшей мере недовольством строгой герцогини.

В малой трапезной герцогского дворца был накрыт исключительно для своих небольшой, всего на каких-то сорок персон, стол. Ничем особенным ужин похвастаться не мог, перемен было всего три, по семь блюд в каждой, десерт немного побогаче. Герцогиня не сочла нужным менять обычное меню ради не слишком дорогих гостей. К тому же какие у леди Салливерн там кулинарные изыски в их наверняка бедноватой захолустной жизни?

На отбеленной льняной скатерти лежали повседневные столовые приборы из серебра с выбитыми на них укороченными вензелями, сервиз из самого обычного костяного фарфора был и вовсе без вензелей. В общем, все по-простому, по-свойски.

За столом присутствовали: само герцогское семейство, их родственники, фрейлины герцогини и придворные кавалеры герцога, а также свита Анриона с ним самим во главе. Два места для гостий были оставлены на нижнем столе возле самых дверей, так как по знатности сестры Салливерн были ниже всех здесь присутствующих — нетитулованных особ во дворце не привечали.

Анрион, единственный маг за столом, с опаской ожидал появления сестер, всерьез опасаясь их негодования по поводу низкой значимости определенных для них мест, но надеялся, что они снисходительно отнесутся к этикету, столь ревностно блюстимому герцогиней.

Не дожидаясь опаздывающих, герцогиня приказала подавать на стол. Вышколенные подавальщики шустро разнесли первую перемену и остановились возле дверей, чтоб по первому знаку подать то, что потребуется.

Все присутствующие за столом уже положили себе закуски и принялись за еду, когда в открытые двери неторопливо вплыли сестры. Только увидев их, Анрион тотчас узнал ту, что встретил по дороге с охоты в старой карете. У него лихорадочно забилось сердце, и он несколько раз сглотнул, смягчая пересохшее горло.

Платья на девушках были свежие, но того же странного чересчур фривольного покроя. Никаких корсетов, многочисленных нижних юбок на кринолине и, — о ужас! — их наряд даже очерчивал линию бедер, что считалось вовсе уж недопустимым.

Единственное, что соответствовало высокому статусу герцогского ужина — прекрасные жемчуга, украшавшие их шеи, и уложенные в высокие прически светлые волосы с золотыми заколками на макушках. Слегка склонив головы в знак приветствия и не изволив сделать положенного реверанса, они прошли на свободные места.

Мужчины дружно замерли, пожирая вошедших глазами и забыв про еду. Поперхнувшись, герцогиня властно приказала:

— Леди Салливерн! Напомните мне в конце трапезы, чтоб я прислала к вам свою портниху. Если б я знала, что у вас нет достойной одежды, то нашла бы для вас что-нибудь поприличнее.

Сестры переглянулись и дружно фыркнули.

— Не трудитесь, ваша светлость, — с заметным презрением ответила та, что слева. — Мы ваши древние наряды даже не из прошлого, а из позапрошлого века носить не собираемся!

Та, что справа, принялась сконфуженно извиняться, стараясь смягчить слова сестры, но получилось наоборот:

— Ваша светлость, эти платья нам сшила королева Рондии, и нам очень бы не хотелось их менять. И в самом деле, таких старомодных нарядов, как у вас, нигде уже не носят.

— Ты говоришь так, будто Паула нам их лично шила, — осадила ее сестра.

— Все догадались, что платья сшиты по ее эскизам, — собеседница обиженно выпятила розовые губки, будто собиралась заплакать. — Это все поняли, здесь же не дураки сидят!

Но у присутствовавших сложилось именно такое мнение — что все они круглые дураки, раз не понимают простейших, по мнению сестер, вещей.

Обвинение в жуткой дремучести подействовало на герцогиню, никогда не считавшей себя отсталой, как пощечина. Она даже растерялась, не зная, как осадить столь откровенных грубиянок, но тут маркиза Кресская, до глубины души возмущенная отсутствием политеса у каких-то там заштатных девиц, злокозненно поинтересовалась:

— А как вы добираетесь до этого королевства, ведь оно так далеко? И кто это такая — Паула? Ваша подружка?

Сестры одновременно в полном изумлении осуждающе вздернули ровные брови.

— Паулина — королева Рондии, неужто вы этого не знаете? Она правит там вот уже десять лет. А добираемся мы туда, как и везде, порталами. — И одна из них с откровенной насмешкой добавила: — Не думаете же вы, что мы плетемся на каких-то замученных одрах?

— Но порталы — это очень дорого! — не хотела уступать фрейлина, все пытавшаяся поймать сестер на несоответствиях. — Откуда у вас такие деньги?

— Дорого? — правая сестра недоверчиво посмотрела на немолодую женщину, будто подозревая ее в глупых шутках. — Да с чего вы это взяли? Открываешь портал — и вперед, ты уже на месте!

— Ах, Изабель, мама же предупреждала нас, что здесь нет сильных магов, и открывать порталы просто некому! В Помаррии используют для перемещений амулеты, а они действительно очень дороги для этой весьма и весьма небогатой страны, — звонко пояснила вторая сестра. — Недаром мама велела нам взять эту жуткую карету и последний день ехать в ней, хотя это было ужасно, ужасно утомительно.

— Мама вообще слишком жалостливая. Чтоб не шокировать людей нашим внезапным появлением из портала посреди дворцовой площади, поскольку к этому здесь народ не приучен, заставила нас тащиться черт знает сколько по плохой дороге! — Изабель со скептическим прищуром рассматривала стол, выбирая что повкуснее. — Но что народ здесь нищий, это точно. Даже поесть нечего, — припечатала она, и пальчиком поманила к себе стоящее неподалеку блюдо с голубями.

Вызвав волну пораженных вздохов сидящих вокруг, оно подлетело к магине и учтиво подождало, пока она не положит пару красиво поджаренных птичек к себе на тарелку.

— Беатрис, тебе положить? — провокационно спросила она у сестры, заранее зная ответ.

— Как ты можешь так поступать, Изабель! — плаксиво заявила та. — Ты же знаешь, что я не могу есть этих бедных невинно убиенных птичек! Не понимаю, как можно так безжалостно обрекать на смерть живых существ! И что за жестокосердные люди их едят, тоже не понимаю!

Равнодушно пожав плечами, Изабель отправила почти полное блюдо обратно на место и спокойно принялась за еду.

Услышав эту гневную отповедь многие дамы, обладающие излишне тонкой душевной организацией, напрочь лишились аппетита. Они отодвинули от себя тарелки и принялись изучать стоявшие перед ними блюда в поисках чего-нибудь не убитого. Но ничего подобного там не оказалось.

Герцогиня лишь потрясенно моргала, не зная, как прекратить это бесконечное критиканство, так похожее на неприкрытое издевательство. Еще никто не называл ее стол бедным, а герцогство — по сути нищим.

Маркиза Кресская, распаленная противодействием каких-то жалких, дурно одетых нахалок, никак не могла угомониться.

— Если вы уж так легко, по вашим словам, ставите порталы, то вам же нетрудно будет пригласить сюда королеву Паулу? Думаю, вам она не откажет, вы же с ней так близки, — ехидно предложила она.

— Да без проблем, — Изабель доела голубей и милостиво кивнула дотошной фрейлине. — Паулина крайне любопытна и с удовольствием сюда придет.

— Что ты такое говоришь! — всплеснула руками так и сидящая перед пустой тарелкой Беатрис. — Она-то придет, в этом нет сомнения, она ужасно любопытная, а потом разнесет по всем окрестным правителям о крайне скудной здесь жизни. Мы-то ничего не скажем, говорить гадости о пригласивших тебя людях неприлично, а вот она молчать не станет, знаешь же, как она любит посплетничать.

Изабель ласково заправила выбившийся локон за ушко сестры, одновременно постучав ту по виску с явственным намеком на некоторую ограниченность.

— Да кого волнует подобная ерунда! — бросила с небрежной вальяжностью. — Раз уж здешние дамочки хотят проверить нашу способность открывать порталы и испытать на прочность нашу дружбу с королевой Рондии, давай…

— Это волнует меня! — решительно возразила герцогиня и зло посмотрела на затеявшую это маркизу. — В мой дворец гостей приглашаю только я!

Та осеклась, сообразив, что злость и зависть завели ее куда-то не туда.

— Не хотите, не надо, — Изабель делала вид, что не понимает, из-за чего столько волнений. — Но если вам хочется посмотреть на другие страны, можно открыть портал в королевский парк той же Рондии. Там есть на что посмотреть. Еще цветут редкие цветы, листва не опала, гуляют разодетые придворные…

— Вот именно! — сердито прервала ее Беатрис. — И как среди разодетых придворных будет чувствовать себя герцогиня в своих нарядах столетней давности, ты подумала? Ее же примут за жалкую фиглярку из балагана! Ты вовсе не щадишь деликатные чувства местных дам!

Анриону, живо следящему за этой перепалкой, больше похожую на слегка завуалированные оскорбления, было и смешно, и досадно. С одной стороны мать сама виновата со своим стремлением сделать из всех окружающих свое подобие, но с другой сестры могли бы вести себя полюбезнее. Леди Салливерн же устроили из ужина нелепый фарс, больше похожий на показательную порку герцогини с фрейлинами.

Прекращая неприятные откровения, в разговор твердо вмешался герцог:

— Мы с удовольствием побываем с вашей помощью в других странах, милые леди. Но одни, без наших, как выяснилось, слишком старомодно одетых дам. Надеюсь, никто не против?

Сидевшие за столом женщины некрасиво выпучили глаза, не зная, как возразить своему правителю. Его супруга открыла было рот, чтоб возмутиться столь неуважительным предложением, но тут же его закрыла. Внушенный с детства постулат «жена не может спорить с мужем прилюдно» дал свои плоды.

Успокаивая ее, герцог мягко предложил:

— А чтобы вы в следующий раз выглядели достойно, — от этого слова все сидящие за столом дамы с негодованием уставились на него. Что, теперь они выглядят недостойно, а эти дурно одетые юницы достойно? Но герцог не обратил на их возмущенные гримасы никакого внимания, продолжив: — я возьму с собой дворцового художника, чтоб он запечатлел на бумаге тамошние моды.

— И для чего таскать с собой художника? — Изабель была как обычно весьма беспардонна. — Если хотите, я могу показать вам мороки, это гораздо проще.

Мороки в Помаррии делать умели, поэтому это предложение вызвало неподдельный интерес. Но разозленная откровенным к себе неуважением герцогиня безапелляционно приказала:

— Вот закончим трапезу, выйдем в общий зал, вот тогда и посмотрим, что нам покажут эти милые девочки.

«Милые девочки» было произнесено сквозь зубы с таким неудовольствием, что придворные уткнулись в свои тарелки, не желая попадать под герцогский гнев. Хотя он и был рассчитан исключительно на слишком уж бесцеремонно ведущих себя сестер, но на них-то как раз и не подействовал.

Принесли вторую перемену, из которой Беатрис выбрала себе заправленный белым соусом скромный салатик из экзотических овощей и сжевала его, меланхолично глядя в окно.

Анриону она напомнила милого пушистого кролика, но он догадывался, что за кротким обликом скрывается вовсе не кроткий нрав. Она заинтересовала его куда больше грубоватой сестрицы, и он рассчитывал зайти к ней вечером, перекинуться парой слов. Да и Криспиана нужно будет взять с собой, должен же тот познакомиться наконец со своими невестами?

Закончив ужин, все торопливо перешли в южное крыло и с удобствами расположились в стоящих вдоль стен креслах большого зала. Пришедшие последними сестры тоже сели с краю и принялись о чем-то негромко спорить, то и дело сердито вскрикивая. Точнее, вскрикивала Изабель, а бледнела и ломала руки Беатрис.

— И как же быть с мороками? — герцогиня строго посмотрела на них. — Вы нам обещали показать…

— Вон они, — невежливо отмахнулась от нее Изабель. — Неужто не видите?

После этого все посмотрели на противоположную сторону зала и громко ахнули — там сидели и рассматривали их странно одетые люди.

— Это что, мороки? — пораженно спросил Анрион.

Когда мороки делал он сам, они просто стояли, не двигаясь, как большие куклы, правда, зеркально похожие на оригиналы, только что слегка прозрачные. А здесь они ничем не отличались от живых людей.

Изабель призывно махнула рукой, и сидевшие напротив дамы и кавалеры начали вставать и подходить поближе. Нежно шуршал шелк узких женских платьев, очень похожих на те, в которых щеголяли сестры Салливерн, звенели короткие церемониальные шпаги на боках у мужчин, блестели золотые и серебряные позументы, ярко сверкали драгоценности, и даже пахло какими-то очень приятными изысканными ароматами. Вели же себя они как самые обычные люди: ходили, о чем-то негромко переговаривались и даже скептически поглядывали по сторонам.

Придворные изумленно ахали, не осмеливаясь подняться, чтоб поближе познакомиться со странными пришельцами, ибо правящая чета сидела молча, разглядывая необычно одетых людей, которых язык не поворачивался назвать мороками.

Первым решился Анрион. Он подошел к стоящему перед ним мужчине и ткнул в него пальцем в полной уверенности, что перед ним лишь видимость. Но его ладонь перехватила твердая теплая рука.

— Вы невероятно дурно воспитаны, господин! — услышал он.

Все закричали, вскочив:

— Это не мороки, это настоящие люди!

— Забавно, — Изабель саркастично подняла кончики губ. — Вы что, мороки от людей отличить не в состоянии?

И снова вмешалась сестра, напомнив:

— Дорогая, не забывай, среди них почти нет магов!

— А этот, что вздумал ткнуть в морок маркиза Дюдеван? Тоже не маг, по-твоему?

Беатрис ободряюще улыбнулась Анриону.

— Ваша светлость, посмотрите на ауру. Надеюсь, это вы умеете делать?

Герцог озадаченно перевел взгляд на голову стоявшего перед ним рассерженного мужчины. Он умел видеть ауры, но для этого нужно было сосредоточиться. Через некоторое время он тряхнул головой, явно не веря себе, и перевел взгляд на Криспиана, проверяя себя, потом снова на морок.

— У них нет ауры! — выдохнул он.

— Конечно, — удовлетворенно захлопала в ладоши Беатрис. — Потому что это вовсе не люди. — И, обратившись к герцогине, умильно проговорила: — Надеюсь, вы хорошенько рассмотрели нынешние моды? Можно убрать мороки?

Та быстро согласилась. Странные нелюди ее сильно беспокоили и привносили в растревоженную душу еще большее смятение.

Беатрис перевела взгляд перед собой, слегка качнула головой, и толпа необычно одетых чужестранцев тут же исчезла, оставив после себя шлейф восхитительных ароматов.

— Какие странные у вас мороки, — маркиза Кресская, страдая некоторой тучностью, из-за которой ей постоянно было жарко, принялась энергично обмахиваться веером. — Те, которые я видела, легко было отличить от нормальных людей. Да их никто бы и не спутал! Тогда как это, — она указала на место, где еще недавно стояла целая толпа, — просто ужасно! Мне ни за что не отличить, человек передо мной или этот ваш морок!

— А какие у вас мороки? — заинтересовавшись, Изабель перестала постукивать пальчиками по подлокотнику кресла, подчеркивая свою скуку, и села прямо. — Вы сможете сделать хоть один, ваша светлость? — она в упор посмотрела на герцога-младшего.

— Наши мороки вовсе не похожи на ваши, — с некоторым смущением признался тот. — Но сделаю, что смогу.

Он сосредоточился, сложил пальцы в сложную фигуру, едва слышно прочел заклинание, и перед ним возникло полупрозрачное марево с расплывающимися очертаниями человека, колеблющееся от едва заметных дуновений воздуха. Обычно мороки получались у него куда лучше, но сейчас напоминали те, что Анрион делал в самом начале овладения магией. Разочарованно вздохнув, он попытался усилить марок, но не получилось.

Скептически следившая за его действиями Изабель вытянула губы в пренебрежительную трубочку.

— Это дурно сработанный фантом вообще-то, а вовсе не морок. Мы с сестрой в детстве делали нечто подобное, пугали крестьян в дальних селениях.

— Мне кажется, они вовсе даже и не пугались, — Беатрис ностальгически улыбнулась, — просто по доброте душевной хотели нас порадовать. А потом смеялись над нашими глуповатыми попытками.

— Возможно, — нехотя согласилась с ней Изабель, и назидательно произнесла: — Ваша светлость, нормальный фантом должен выглядеть так: — И рядом с колеблющимся фантомом герцога возник точно такой же, но с четкими очертаниями, более плотный и гораздо более осязаемый. — Вот его вполне можно проткнуть пальцем, это же только видимость.

Анрион развел руками в знак своего полного поражения и развеял свое творение. Вслед за ним исчез и фантом Изабель.

— То есть нормальные мороки делать в вашей стране никто не умеет? — чисто формально спросила она, снисходительно оглядывая пестрое сборище придворных.

— Выходит, так, — согласился с ней герцог-младший. — Хотя я и не самый сильный маг Помаррии, но я никогда не слышал о таких возможностях, что продемонстрировали нам сейчас вы.

— Ладно, — Изабель резко поднялась и велела сестре: — Пошли в свои апартаменты! Они хотя и маловаты, но отдохнуть там можно.

От еще одного ядовитого укуса лицо герцогини порозовело. Ах, если б она знала, с чем, вернее, с кем ей придется столкнуться, не вела бы себя столь легкомысленно, полностью уверенная, что леди Салливерн должны быть ей благодарны за одно лишь приглашение во дворец, а сделала все, чтоб этим нахальным магиням не в чем было ее упрекнуть.

Беатрис и не подумала встать.

— Я не устала и никуда не пойду, — упрямо сказала она. — Если ты такая слабая, иди одна и ложись спать, а я посижу здесь!

— Это я-то слабая?! — зашипела разгневавшаяся Изабель. — Да я в сотню раз тебя выносливее! Могу доказать хоть сейчас! — над ее головой появились огненные ленты, сплетавшиеся в затейливые бантики.

Беатрис тоже вскочила.

— Да пожалуйста! Доказывай! Я жду! — в ее руках оказались огромные капли невероятно сверкающей воды.

Часть чрезмерно нервных дам тут же упала в обморок от потрясения. Поднимать их никто из кавалеров не спешил, все с восторженной опаской наблюдали за развертыванием боевых действий.

— Я, конечно, помешать вам не могу, — герцог-старший укоризненно покачал седеющей головой, — но все-таки прошу вас выйти для выяснения столь неотложных обстоятельств на площадь. Уверен, там вам будет гораздо сподручнее лупцевать друг дружку.

В другое время герцогиня непременно кинула бы на супруга, использовавшего не принятые в благородном обществе простонародные словечки, укоризненный взгляд, но теперь была благодарна ему за смелость. Она слышала о пробоине в каменной стене конюшни, сотворенной вспыльчивыми сестрами, но сама ее не видела, считая пустое любопытство ниже своего достоинства. Но подобной участи своему дворцу вовсе не желала.

— Пошли! — одновременно выкрикнули сестры и, резко поднявшись в воздух, вмиг вылетели в распахнувшееся перед ними окно.

На миг обомлевшие от такого зрелища придворные бросились к окнам. Упавшие в обморок дамы тоже пришли в себя, но самостоятельно встать в слишком тяжелых и объемных юбках не могли и барахтались на полу, как выброшенные на берег полудохлые рыбешки.

Оглянувшийся Анрион поднял их на ноги магией и прилип к окну, пораженный открывающимся перед ним настоящим боем.

Висевшие в воздухе на уровне третьего этажа сестры швыряли друг в друга огненными сгустками, разбивая их на подлете ледяными иглами, отчего вокруг веером разлетались кроваво-красные искры вперемешку с ярко-голубыми вспышками. В темноте ночи это было потрясающим и зловещим зрелищем. В зале одуряюще запахло озоном, как после сильной грозы.

Герцог-старший представил, что было бы, если б маги такого уровня напали на его владения, и с горечью признал, что противопоставить им ему было бы нечего. Он с новым, уже отнюдь не снисходительным, как поначалу, чувством, посмотрел на мечущих зловещие огни фурий. В этот момент два огня, желтый и красный, столкнулись, взметнувшись в небо, и вся площадь вместе с дворцом озарились неожиданно радостным фейерверком.

Эрнольд Второй бросил косой взгляд на сына. Тот стоял напряженный, как тетива в луке, и отчего-то растерянный, с непонятным выражением глаз. Похоже, такой уровень магии и он наблюдал впервые.

Правитель повернулся к стоявшей рядом жене и чуть заметно кивнул, получив в ответ едва различимый взмах ресниц. Она поняла его без слов. Да, нужно как-то смягчить первое неудачное впечатление у этих девиц об их семействе. Герцог немного расслабился, радуясь столь тесному взаимопониманию с супругой, чтоб тут же замереть от неприятнейшего осознания: а ведь эту духовную близость очень легко разрушить.

Может быть, стоит отказаться от новой любовницы, которую ему приводят в его тайные покои для развлечений вот уже неделю? Пока герцогиня считает, что он занят государственными делами, он тешится на стороне. Но ведь законная супруга прекрасно знает, что их брак чисто династический, и не должна противиться его необременительным увлечениям, которые к тому же никоим образом не влияют на его к ней отношение.

Эти нелегкие размышления отвлекли его от происходившего на площади, и он невольно вздрогнул, когда один из сгустков огня ударил в стену рядом с ним, отчего здание содрогнулось и воздух вокруг мерзко завонял гарью.

«Этак они нам весь дворец развалят! — ворвалась в его голову заполошная мысль. — И как же их остановить?»

— Они искалечат друг дружку! — начали вопить напуганные женщины. — Да и нас заодно!

Причем крики слышались со всех этажей дворца — за этим сражением следили все его обитатели.

— Они просто балуются, — услышал Анрион негромкий голос рядом. — Не волнуйтесь. Ничего серьезного не случится.

Он повернул голову и обнаружил стоящую подле него служанку сестер Салливерн. Она спокойно следила за жуткими зарницами за окном.

— Вы в этом уверены? — отчего-то герцог обратился к ней на «вы», хотя аристократы слугам всегда говорили «ты». — Что-то не верится.

— Им просто нужно скинуть избыток магии. — Странная служанка сделала небрежный жест. — Дома они выпускали ее за работой, обычно в море, или, если уж очень были перевозбуждены, летели к фьордам, среди льдов и безлюдья можно было порезвиться вволю. А здесь им приходится осторожничать. Хотя они уже заканчивают.

Действительно, огни внезапно потухли, и легкие силуэты, почти невидимые среди охватившей двор темноты, помчались к окну. Анрион еле успел отскочить, когда оно распахнулась, впуская внутрь пару перемазанных фигур.

— Ну что, убедилась, что я сильнее? — одна из них, покрытая копотью с ног до головы, горделиво подбоченилась, не замечая, что с нее на узорчатый пол летят черные хлопья жирной сажи.

Вторая, ничуть не чище первой, громко фыркнула:

— Вот еще! Да я тебя просто пожалела! — и они обе вскинули засверкавшие магией руки.

Неизвестно, чем бы закончился этот непрекращающийся спор, если б не решительное вмешательство служанки:

— Если вы не будете себя вести, как полагался девушкам из благородной семьи, я пошлю вестника вашей матушке. Уверена, она тут же отправит к вам леди Клариссу. Похоже, ее сдерживающее присутствие здесь просто необходимо.

Тут же наступила тишина. Грязь и копоть с платьев немедля пропали, возвращая ткани первоначальный цвет, кожа очистилась, на сердитых лицах появились умильные улыбки.

— Что ты говоришь, Мариула, дорогая! Мы же ничего особенного не сделали! Подумаешь, слегка подурачились! И вообще, мы уходим к себе!

Они сделали в сторону герцогов одновременный чопорный реверанс и, подхватив с двух сторон свою горничную, исчезли из зала с нечеловеческой скоростью.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Будто очнувшись, придворные загомонили, выплескивая свой восторг, страх и ожидание грядущих неприятностей.

— И кто же это такая — леди Кларисса? — спросил у Анриона подошедший к нему Криспиан. — Одно ее имя наводит на этих буйнопомешанных ужас. Интересно было бы с ней познакомиться.

Восторженно глядящий вслед сестрам герцог-младший ответил с небольшой задержкой:

— Ты же до сих пор обходишь стороной своего старого гувернера господина Меррика, живущего неподалеку, в центре столицы. Думаю, тут такой же эффект.

— С чего ты взял, что я обхожу Меррика? — возмутился столь безосновательным наветом кузен.

— Просто ты всегда далеко объезжаешь его дом, лишь бы не попасться ему на глаза. Думаешь, я этого не замечаю? Хотя, вполне возможно, ты делаешь это неосознанно, по въевшейся в сознание детской привычке, — Анрион, прищурившись, неотрывно смотрел на дверь, за которой скрылись девушки, и, нарушая строгую прическу, рассеянно провел рукой по голове. — Как ты смотришь на то, чтоб нанести невероятным леди Салливерн вечерний визит?

Криспиан вскинулся, негодующе зашипев:

— Ты хочешь меня окончательно скомпрометировать, чтоб мне пришлось жениться в обязательном порядке?

— Мне просто хочется поговорить с ними приватно, с глазу на глаз. Я еще не встречал настолько сильных магов, вопросов уйма, — Анрион перевел мечтательный взгляд на Криспиана и помрачнел, заметив его бледность и дергающийся глаз. — Что это с тобой? Ты какой-то странный.

Граф раздраженно дернулся.

— Это последствия развернувшегося перед нами чудного зрелища. Отчего-то я представлял себя стоящим посередине. Не скажу, чтоб это мне понравилось. Кстати, в зале до сих пор пахнет гарью. Интересно, что творился на площади? Посмотреть не желаешь? Может, сможешь хоть что-то поправить?

Анриону пришлось отказаться от мысли посетить магинь. В одиночку к дамам поздним вечером не ходят, если, конечно, нет никаких игривых желаний.

— Ладно, пойдем проверим, целы ли мраморные скульптуры после столь ослепительного фейерверка, — нехотя предложил он компромисс. — Хотя в такой темноте мы мало что увидим.

— А зажечь магический огонь ты не сможешь? — недоверчиво осведомился Криспиан, подозревая, что кузен просто увиливает от своих обязанностей.

— Могу, — герцог-младший тряхнул взлохмаченной головой. — Просто на фоне того, что мы наблюдали только что, мои слабенькие огоньки сойдут за жалкую профанацию и вряд ли многое осветят.

— Ерунда! — энергично возразил ему преданный брат. — Ты очень сильный маг, просто слишком скромен.

Это была неприкрытая лесть, но Анрион не возразил. Порой так хотелось услышать слова поддержки и ободрения, пусть даже и пристрастные. Он всегда считал себя неплохим магом, но, увидев сегодня, на что способны сестры Салливерн, понял, что на их фоне он просто жалкий голоштанный мальчуган, возомнивший себя взрослым и сильным. Это здорово подкосило его самоуважение и для восстановления веры в себя требовалось нечто более весомое, чем похвала зависимого от него родственника.

На площадь он вышел с унылым видом. Редкие фонари, зажженные стражниками, не рассеивали, а лишь подчеркивали невероятно темную ночь. Порой в Помаррии бывали такие глухие беспросветные ночи, когда на черном бархате неба не было видно ни луны, ни звезд. Криспиан запнулся обо что-то невидимое в темноте, запрыгал на одной ноге и сердито выругался.

Не желая получить ушиб на неровной дороге, Анрион подбросил вверх самый обычный светляк, неожиданно раскрывшийся в высоте ярким бело-голубым цветком с мерцающими золотистыми краями. Его холодноватые лучи окрасили всю площадь в невероятно красивые оттенки.

— Я же говорил, что ты слишком скромничаешь! — восторженно прокричал граф. — Я такой красотищи еще не видал! Браво!

Герцог с удивлением посмотрел на сияющее над головой светило, вполне заменившее солнце, правда, на небольшой площади. Никогда прежде ему не удавалось создать светляка такого размера и мощи. Что случилось? Похоже, это действие остаточной магии сестер Салливерн, ведь сражение они здесь вели отнюдь не шуточное.

Анрион знал об этом редком явлении из рассказов своих учителей, но никогда не наблюдал воочию — в Помаррии никогда не случалось магических выбросов столь сильных, безрассудных и ярких, что устроили необычные гостьи.

— Это вовсе не я, это все еще действует магия сестер Салливерн, — признался он брату, оглядывая стены замка. — Ты лучше посмотри, что здесь творится!

Граф перевел взгляд туда, куда ему показывал герцог и пораженно засвистел. Стены еще вечером бело-серого дворца были закопчены так, будто он был свиньей, зажаренной на ужин на углях. Беломраморные статуи, украшавшие площадь, тоже были все в потеках то ли сажи, то ли пепла.

— Однако! — единственное, что смог выговорить ошеломленный граф. Немного помолчал, осознавая размер нанесенного герцогскому дворцу ущерба, и с неожиданной для себя прагматичностью признал: — Это просто счастье, что твой отец сумел уговорить их убраться из дворца. Представляешь, что случилось бы с залом, если б эти милые девицы порезвились там?

— Ничего бы не было, — пожал плечами Анрион.

— Что ты имеешь в виду? — Криспиан не понял мрачной шутки. — Ничего не осталось от зала?

— Чего мелочиться? Думаю, что от дворца, — пояснил свои слова герцог.

Граф надулся и обиженно заявил:

— Я порой твоих шуток вовсе не понимаю.

Анрион подошел к статуе весны, держащей в руках букет первоцветов, и потер рукавом полосатый от сажи мрамор. Рукав тут же почернел, а статуя ничуть не стала чище. Он показал испачканную ткань брату:

— Это что, шутки? Я вовсе не шучу, с чего ты взял? Здесь боевой магии вполне хватило бы, чтоб уничтожить не только дворец, но и все окрест.

— Ты думаешь, они снесли бы весь дворец? — от столь радужной перспективы у Криспиана защипало в носу, и он оглушительно чихнул.

— Все может быть, — оторвавшись от созерцания испорченных статуй и фасада дворца, до самой крыши вымазанного несмываемой сажей от магических разрядов, герцог пошел в сторону гостевого крыла, где разместились виновные в погроме магини.

Сияющий бело-голубым светом цветок поплыл за ним, оставляя за собой кромешную тьму, скрывшую нанесенный окрестностям ущерб.

С другой стороны дворца было чисто просто потому, что запускаемые сестрами огни сюда не долетали.

— Уже легче! — граф, следовавший за герцогом по пятам, облегченно выдохнул. — Хотя бы здесь убирать не надо. Как ты считаешь, слуги сумеют привести в порядок до герцогского бала все то, что испакостили эти дикие северные гостьи? — ему очень хотелось подобрать более подходящие для них определение, но, посмотрев на еще светившиеся окна сестер, он благоразумно промолчал.

— По магическим правилам нанесенный вред должны устранять те, кто его сотворил, а именно эти замечательные девушки, — Анрион говорил с уважением, без упрека или сарказма.

Он в самом деле считал леди Салливерн удивительными, а что порой они не соизмеряли своих сил, то это с любым магом может случиться, подчас такое бывало и с ним, особенно в период становления магии.

Герцог оценивающе посмотрел на все так же висевший в вышине цветок. Тот вовсе не собирался гаснуть, как бывало, когда у его создателя заканчивался запас сил. Однако, сколько же выплеснуто здесь магии просто так, в никуда! Да ему бы хотя бы сотую часть того, что поразбросали сестры, он бы…

Анрион задумался. А что бы он сделал? Возможности впечатляли. Для начала исправил бы все, что испортили леди Салливерн. А потом… Перед глазами запестрели сломанные мосты, разрушающиеся дома в предместьях, погибающие без надлежащего ухода сады. Эх, сколько б нужных дел он мог совершить. Не то, что сейчас — только начнет и все, конец, сил нет. Поэтому и не начинает. Так, помогает кое-кому по мелочи, и только.

— Может, пойдем уже к себе? — не спавший всю прошлую ночь напролет граф широко, с подвываниями, зевнул. — Я уже на ногах не стою. Да и холодновато все же, скоро зима, а мы вышли без теплых плащей. Мы с тобой не лупцуем друг дружку, как эти неистовые девицы, нам вовсе не жарко.

Только теперь ощутивший промозглый холод герцог кивнул, и они быстрыми шагами направились к входу. Возле самого крыльца им дорогу перерезал начальник ночного караула.

— Ваша светлость, — с некоторой натугой сказал он, низко поклонившись, — а что с этим-то безобразием делать? — он повел рукой, указывая на черные от копоти стены дворца.

— А что делать? Да ничего пока не делать, — удивленно ответил ему Анрион, не сразу поняв, что стражник надеется, будто он сможет моментом вернуть все так, как было.

Тот чуть заметно перекривился и, оглянувшись на стоявший за ним караул, умильно попросил:

— А не могли бы вы оставить нам этот огонь до утра? А то ночь уж больно темная нынче, да еще под ногами валяются разные ошметки, ходить нормально невозможно, то и дело запинаешься, до переломов рук-ног недалеко.

— Да оставить-то я его могу, но вот долго ли он будет светить? — честно признался герцог, но добавлять, что светляк так ярко горит вовсе не благодаря его магии, не стал. К чему принижать себя в глазах подданных?

— Сколько прогорит, столько и прогорит, — смиренно заверил его начальник ночного караула. — Пусть недолго, но мы хоть обойти дворцовую площадь успеем, если, конечно, вы велите этому огню следовать за нами.

Не возражая, Анрион послал приказ сияющему наверху цветку, и тот послушно двинулся за стражниками, начавшим торопливый обход огромной дворцовой территории. Друзья проследили, как необычный фонарь скрывается за восточным крылом, и территория перед дворцом враз погружается в мрачную темень и закутывается в полнейшую тишину.

Тут же им в грудь ударил холодный ветер, пронизывая до самых костей. Первым не выдержал граф, торопливо шагнув под сень бокового входа и потянув за собой кузена. Они вошли в тихий холл, освещаемый теплым успокаивающим светом фонарей, отчего на сердце сразу стало легче, прошли по гулким пустынным коридорам и, распрощавшись, разделились, уйдя каждый в свои покои.

Едва стянув с себя одежду, граф завалился в свою постель и сразу уснул, всю ночь вздрагивая от снившихся ему огненных камней, летящих прямо в него, отчего стонал и вертелся, чуть не падая с широченной кровати.

Герцог же не спал еще долго, вспоминая взлетающие ввысь огромные яркие огни, и завистливо вздыхая. Забывшись коротким сном уже под утро, увидел внимательные серо-зеленые глаза и задохнулся от незнакомого прежде приступа нежности. Проснувшись, еще долго помнил это пронзительное чувство, но потом оно не то чтоб позабылось, но как-то поблекло и перестало быть столь привлекательным.

Завтрак они с графом проспали, впрочем, так же, как и большинство придворных, включая даже саму герцогиню, что для нее с ее стоическим характером само по себе было безобразным нарушением приличий.

Проснувшись, герцог приказал принести что-нибудь перекусить к себе в комнату и, желая узнать, что поделывают сестры Салливерн, принялся допытываться от своего всеведающего камердинера, что случилось во дворце.

Господин Поль, как обычно, знал все и про всех, но по стародавней привычке осторожничал, отвечая больше намеками. На вопрос, послал ли дворецкий своих людей отмывать стены и статуи, заявил:

— Этого не понадобилось, ваша светлость. Когда лорд Крауфт вышел оценить нанесенный ущерб, ущерба уже не было.

— Вот как? — протянул Анрион. — А как это произошло, кто-то знает?