Бесплатный фрагмент - Магадан — Москва, далее со всеми

МАГАДАН-МОСКВА, ДАЛЕЕ СО ВСЕМИ

Посвящается Диме Масленникову

ОКРУЖЕНИЕ (2020)

Стрелка торопит время.

Время торопит стрелка.

В сердце. Наверняка.

Занавес. Затемненье

* Сочинено совместно с С.К.

Пустые гильзы

* * *

Косит ряды здравомыслящих пандемия безумья…

Кто бы подумал, что буду писать я на злобу дня…

Две бесконечности дадут одну бесконечность в сумме…

Нечего делать Ахиллу, как лишь черепах догонять…

Жизнь удалась, и в наших подгузниках сухо…

Не обязательно на смену радости должна прийти злость…

За сколько дней рассыплется в прах дохлая муха

Пронаблюдать так мне в жизни и не удалось.

* * *

Славно выставить умного за дурака,

Пресмыкаться заставивши гордого.

Вот сослали Высоцкого под Магадан,

Хоть названием аэропорта.

В шуме шуток несвежих ширится фальшь.

Учит думать невежа учёного.

Я люблю, чтоб скрывался под снегом асфальт,

Когда белого больше, чем черного.

* * *

Мир ограничен, безбрежна душа —

Расплёскивает время,

Хочется сердце рукою сжать

И только ему верить,

Блёклые буквы параграфов смыть…

…

Шагами наполнят гулко

Внутренний дворик Лубянской тюрьмы

Вышедшие на прогулку.

* * *

Прах с подошв отрясал вслед ушедшим годам:

Кто захочет догнать — не дознаться тем.

Новый год я встречал в пяти городах,

День защиты детей — в ста семнадцати.

Километры бравад, килограммы обид,

И ночной пустоты килонолики…

Утром мир этот мыльный в пузырь превратит

Террорист за соседним столиком…

* * *

Далеко ль до старости?

Сдулся в море парусник,

Правда, в морге париться

Кашель не велит.

Предвечерний градусник —

Поводок для радости.

Но в бараке староста

Угли шевелит.

Телеслепень шастает,

Норовит с участием

Лжицею причастников

Перезаражать.

Схлопнутыми ластами

Не прибить заразного,

Будь готов к прекрасному —

Перезаряжать.

Вскрытые консервы

* * *

По срезу гладкому, по резким линиям,

По смутным контурам течёт смола.

Движенья верные, удары сильные.

А деревяшка — да, умерла.

Сперва топориком — легко и впроскользь,

Потом рубанком — до чистоты.

Сперва природе задашь вопросы,

Потом ответить сам должен ты.

* * *

Обтрепались края облаков,

Опоздавшую птичь подметая.

Кошки гадят на крышах тишком,

И прохожие пыль поднимают.

Сытый ноль в прейскуранте побед,

И вопрос над заученным текстом…

Ну а тот, кто уверен в себе,

Поперхнётся за ужином кексом.

* * *

Лезут в окна упрямо

Любопытные листья.

Смотрят на них из рамы

Остекленелые лица.

Листьям на ветках тесно —

Тянут ручку дверную.

Людям неинтересно:

Плюнули — и отвернулись.

* * *

Из кустов голодные звери

Провожают глазами птиц.

Вертолёт, подлетая к цели,

Промахнувшись, грохнулся вниз.

Если первой любви поверить,

Не сорвать поцелуев на бис.

Закуси херес из Марбельи

Огурцами из Луховиц.

* * *

Снег, сползавший с сопок по ночам,

Ветер в море сдул, как с пива пену.

Сонно телевизоры урчат,

В домиках поскрипывают стены.

К выхлопу последнего такси

Город жмётся, словно шарик сдутый…

Ночью даже Магадан красив,

Если встать спиной к пединституту.

* * *

За окном хлещут ветки

Ночи жёваный ком.

За стеною соседка

Не храпит ни о ком.

Куча грязной посуды

На фамильном гербе.

И фонарь, как Иуда,

На засохшем столбе.

* * *

За окном колеблется тень от провода.

Провод оборвался ещё в прошлом году.

Каллиграфическим почерком строчки ровные

Незачем записывать в доброкачественном бреду.

Даже постоянство становится временным,

Вечность перехватываем на лету.

Пожалуйста, отойдите с линии моего зрения

И не загораживайте пустоту.

* * *

Шагами двор я измерил:

Пятнадцать на тридцать пять.

Нового нет на свете,

Сколько глаза ни пяль.

На асфальте столицы

За оградой дорог

Только мёртвая птица

И мха вырванный клок.

Как же могло случиться?

Как попасть сюда мог?

Откуда бывшая птица?

Что за нелепый мох?

Каждый отсюда свалит,

Мхом порастут тела.

Птица шла по асфальту,

Шла-шла — и умерла.

* * *

Слаще берёзовый сок, разбавляемый спиртом.

Грустнее и веселее спирт, впитывающийся в мозжечок.

Я не помню, какого цвета помои Тибра,

Но помню, был ли по пению у меня незачёт.

Ненавижу уголь, притворяющийся алмазом,

Обожаю огонь, возбуждающийся от кислорода.

Безразличен мне бутерброд, на хлеб с маслом намазанный,

И  другие невнятные явления природные.

Глупо любоваться давно прошедшими матчами

И почками, распустившимися на веника веточках.

Все маленькие дети похожи на мальчиков,

И никогда — на девочек.

Снаружи и внутри

* * *

Мне снилось: я всё проспал —

И гимн, и подъём, и зарядку,

Крутую яичницу всмятку,

Троллейбус, скачущий в парк,

Бьющее в стенку долбило,

Просвет в глазах полутьмы,

Ум мутящую мысль —

Проспал я всё, что приснилось.

И отдых проспал, и работу —

И как разбудил меня кто-то.

* * *

Если надеть очки,

Утро не станет резче.

Если допил почти,

Требуется покрепче.

Времени быстр кирдык —

Перерезает годы.

Все мы без бороды

Похожи на нас безбородых.

* * *

В три часа пополудни

Не играют отбой…

Даже зрячему трудно

Разглядеть за стеной…

Не качается лодка

В травке на берегу…

Не закуска селёдка….

Впрочем, в этом я лгу.

* * *

Я в углах наблюдал скопления биссектрис

И умноженье нулей, людей напоминающих отдалённо.

Я видел, как раскрывает свой запасной шанс парашютист

И как на единственный случай надеются миллионы.

Толпы ищущих истины сбегались сами ко мне,

Я не пил токайского, не пел домбайского, не словокуплялся в мечтах…

Ветер градины вешает над огородиками и вишнёвыми садиками…

Дождь расчёсывает облака в небесах…

* * *

День числа Пи

В поле один не воин.

Соображать трудно вдвоём.

Пять на хоккейном поле —

Значит, опять один удалён.

Но, может, найдётся кто-то,

Считающий лучше нас:

Три и четырнадцать сотых:

Много ли, мало ль, как раз?

Колюч цветок мать-и-матика…

Шуршащего мозга шум….

Круглые квадратики

Приходят Евклиду на ум.

С линейкой и транспортиром

Склоняемся над углом.

Все мы на корабле пассажиры,

Пересчитываемые козлом.

Даже учивший упорно

Ошарашен и удивлён.

Но главное не в зубрении формул.

Главное — это не быть нулём.

* * *

И даже если разрушен,

Растоптан, сломлен, сожжён,

Из тела вырвали душу,

А тело выгнали вон,

За ржавыми прутьями клетки,

Бессилье, страданье, война,

Всегда случится студентка,

Что будет в тебя влюблена.

* * *

Часы отрезали час —

Много ли было надо…

В том, что любили не нас,

Мы виноваты?

В глазах полупустых

Ветром уносятся километры.

Чьи-то стихи

Пройдут проверку не нашей смертью.

ЧЕРЕСПОЛОСИЦА (2018)

М.

Тишиною в машинном шуме…

Громогласьем средь немоты…

Если первым из нас ты умер,

То и первый бессмертный — ты.

С каждым годом, с каждой утратой

Всё трудней расставаться с людьми…

Всё трудней оставаться людьми…

Добрый, светлый, меня, как брата,

Ты прости и с собой возьми.

Всходы

* * *

Свет погашу я, и ставни прикрою, и двери запру

                                                                           на засов…

Солнце, укрывшись Землёй, освещает Луны полюса…

Мне не хватает до святости только семи часов —

Мартин де Поррес святой спал в день всего три часа…

Сыплются книги из шкафа упавшего на потрясённых  гостей…

Суперобложек помятых картинки не радуют взгляд…

Мне не хватает до святости только пары кистей —

Блаженный ангельский брат штукатурку стен оживлял.

Бледный, охрипший, вспотевший, уставший, прихрамывающий, живой…

Жив, убедителен, ярок, красив, ослепителен, смел…

Мне не хватает до святости только любви одной —

Святой наш отец Доминик ничего больше и не имел.

* * *

Мгновенье нужно и шагов немного,

И голос рвёт молитвенный покой:

«Святой Отец, а я не верю в Бога!» —

Сам оробев от дерзости такой.

Никто не знал — смеяться или плакать,

Швейцарская охрана напряглась.

Но добродушно улыбнулся Папа

И произнёс: «Зато Он верит в Вас».

* * *

Костры горят, гремят подковы,

Громада рыцарей бурлит —

К Святой Земле в поход Крестовый

Войска зовёт король Луи.

Готова ль Бланка-королева

На смерть идущих созерцать?

Святые лики с барельефов

Сияют в траурных венцах.

И будет дым над Дамиеттой,

И в кровь окрасится прилив,

И по воде в сиянье света

Нас поведёт святой Луи.

Межа

* * *

В серых латах, с открытым забралом,

Озарённый рекламной Москвой,

Вдоль вокзалов, базаров и баров

На коне ехал странник чужой.

Конь дрожал, озирая проспекты,

Погружённые в жирную хмарь,

И светильники в каменных клетках

Озаряли пустые дома.

А вокруг веселилась столица

Заходясь в травестийном бреду,

И сквозь смех проступали на лицах

Содроганья попавших в беду.

Вот промчался один бесноватый,

Что торопится всюду успеть,

А вверху втихомолку с плаката

Усмехалась дешёвая смерть.

Здесь влюблённые нежною парой

Присосались друг к другу впритык,

И отчётливо по тротуару

Грязных ног проступали следы.

Лишь один паренёк безбилетный

Всё кричал: «Моё имя — никто!..»

Но в метро проползали скелеты

В тёплых куртках и лёгких пальто.

Кто дерзает смеяться сегодня?

Смеет кто притворяться живым?

Гаснет свет, и мгновенья уходят,

И дома превращаются в дым.

Без просвета, без дна, без надежды…

И слезами покрылась земля…

И погнал коня плетью проезжий

В переулок — к руинам Кремля.

* * *

Молодая, искренняя, злая,

С незнакомой резкостью в глазах

Била малолетку у сарая

За неотфильтрованный базар.

За забором веселились дяди,

Милая, кривлялась детвора,

И смешно хихикал кто-то сзади,

Что калитку надо затворять.

Дёрнулась, отпрянула, осела,

Сплюнула, закрыв заплывший глаз.

Девочка из младшей параллели

Становилась взрослой в этот час.

* * *

Три сестры

Повыщерблена кладка голых стен,

Покрыты мхом осклизлые ступени,

Заброшенных тропинок гниль и тлен,

Прокисший пруд в зеленоватой пене,

Остывшие, застывшие костры,

Стволы осин, подёрнутые пылью,

И в сумраке рыдают три сёстры —

Корделия, Регана, Гонерилья.

* * *

Даже поутру не хочется спать.

Даже корчи циркачей не смешны.

Даже вороны орут невпопад.

Даже в склепе не найти тишины.

Даже в лифте вместо двери — стена.

Даже крика страха шире зевок.

Даже в зеркале чужая спина.

И о мёртвых, как всегда — ничего.

* * *

Проснуться, не раскрывши глаз,

Заполнить памяти провалы

И позабыть — в последний раз,

Как жизнь хотел начать сначала,

И в одиночестве понять

Сокрытый смысл — не так уж мало…

Но нету тени у меня,

Когда лежу под одеялом.

* * *

От меня все ждут непонятно всего,

И, желательно, чтобы в галстуке и жилетке.

Я тащусь помаленьку — из дня сего

В перспективу, не грезившуюся в малолетстве.

А хочется просто тихо сидеть,

Незаметно развязав шнурки на ботинках…

На свете так мало лысых людей,

Когда смотришь в партер из лож Мариинки…

* * *

Спектакль разыгран, как по нотам,

И счёт расписан до копейки.

Сегодня ночью гугенотам

Король прислал «варфоломейки».

(*) Идея Софьи Крашенинниковой

* * *

На рассвете тишина.

Листьев нет. Окно замызгано.

Блики в стёклах. Пуст фонарь.

Начинается жизнь сызнова.

Тень уходит со двора.

Почва снизу цвета жирного.

Небо ясно. Шесть утра.

За окном кого-то вырвало.

* * *

Поздно осенью

Дождь на подлость

горазд.

Листьев ржавая

гарь.

Слева, справа

грязь, мразь,

Хлад и глад,

хмарь и тварь.

Злей, обидней,

больней

Грубых градин

толчки.

А из гаджетов

на мне

Лишь часы

да очки.

* * *

Вбит в ночь

кол магаданской телевышки.

С него стекает город в темноту.

Не корчится, не мечется, не дышит,

Застывший липким студнем на лету.

А позже, когда ночь почистит зубы,

Отхаркнув сон в узоры изо льда,

В дыру пустую уползёт на убыль

И новый день, и город Магадан.

* * *

Автобус на восток и чуть на юг

Вниз-вверх по кочкам.

В салоне дым, и Роллинги поют

«Пусть кровоточит».

Хмарь сеет серым снегом за стеклом

И землю старит,

И купол тусклый с маленьким крестом

Затянут гарью.

Ларьков рекламы лезвиями лжи

Мир разрезают.

Так будет всю оставшуюся жизнь.

И до Рязани.

Васильки

* * *

Завершается ночь алым сполохом,

Лист колышет ветерка дерзновение,

Коноплянка птенчика голого

Щебетать учит песню весеннюю.

По лазури акварелью розовой

Над Москвою встаёт утро вешнее,

Изумруды трав пахнут росами,

В храме молятся кагэбэшники.

* * *

Неисчислимы количества

Монстров в кошмарах сна.

Время лепить куличики

Из собственного говна.

В споре родится истина.

Вскоре умрёт она.

* * *

Комары — плохие звери —

Злобно в воздухе висят.

В руку жалят, в ногу целят

И в подмышку норовят.

Я их ядом, я их матом,

Кулаком по головам.

Крови надо? Крови рады?

Чтоб от крови лопнуть вам!

Только грустная картина

Снова, сызнова, опять:

Против гадов комариных

Бью по телу сам себя…

* * *

Подлейте яду в кофе!

Добавьте аромат!

Устав от философий,

Впивайте едкий яд!

Вливайте его в стопки:

Чернеет и горчит!

Том одряхлевший — в топку! —

Пускай себе чадит!

И за четвёртой кряду

Глотни на посошок!

Подсыпьте в кофе яду!!!

(И рвотный порошок).

* * *

Полоса

За стеной храпят соседи

Три часа.

Ожидается к обеду

Колбаса.

Слесарь заперся в клозетте

И нассал.

Я не в силах даже трети

Описать.

Озимые

* * *

Прикрою мир подушкою из ваты,

Но лезет в сон чужая болтовня:

Покуривая, доктор бородатый,

Рассказывает были про меня.

И хочется до нового рассказца

Покинуть в сновидении кровать,

Проснуться, отдышаться, причесаться

И смайлик на лице нарисовать.

* * *

За стеклом злой ветер немой

Пригибает кусты и давит,

Одинокий, как ля-бемоль,

Что молчит во второй октаве.

Мир вибрирует на волоске,

На деревьях внизу лица нет.

Чистовымытый стеклопакет

Глух и звуконепроницаем.

Плети веток воздух секут

Под беззвучные завыванья.

Предпоследние пять секунд

С наслаждением забываю.

Сбросить тяжесть и выйти вон,

Когда звуков на свете столько!

И во двор посыплется звон

Разлетающихся осколков.

* * *

Со сцены — визг

оголённых девиц,

Трущихся у столов.

В перечне действующих лиц

Ты — персонаж без слов.

Портьерой прикрыт претендент на трон,

Текст забывший герой…

Если не знаешь ты,

кто король,

Может,

ты сам король?

* * *

Снег на подоконнике, по окну узоры,

На столе раскрытая в клеточку тетрадь.

Дискотека в школе, брат придёт не скоро,

Если младшеклассницы станут приставать.

Нет печали в сердце, только это свято:

С юности протянутая тоненькая нить.

Хочется вернуться в семьдесят девятый

И урок ботаники снова пропустить.

* * *

Солнце слепит окна хрущёвок,

Продираемых поутру.

Заплатить я готов по счёту,

Вот проценты — не соберу.

Пусть кажусь откровенным я вам,

Но не знаете одного:

Я люблю притворяться пьяным

И не помнящим ничего.

А потом наступает утра

Отстоявший очередь клон.

Воздух кончился. Солнце смутно.

Встаньте прямо. Протрите окно.

* * *

Мой отец как-то спать

Лёг в гостях на балкон.

Комары до утра

Изводили его.

А наутро стрижи.

Рассекая рассвет,

Замелькали в тиши,

Закрутив карусель.

Жди ты или не жди,

Будь готов — не готов,

Прилетят стрижи

И сожрут комаров.

Из книги «СЛУЧАЙНЫЕ СТИХИ» (2016)

* * *

Сахарный самогон

Из сахара напиток

Забыт давным давно.

Он был пьяней, чем водка

И чем одеколон.

Варили в аппаратах

И пили от души

Малютки и старушки

И зрелые мужи.

Пришел генсек речистый,

Не близкий алкашам,