lyrikos Жемчуг
От автора
От автора
Этот сборник стихотворений, как путешествие в прошлое: стихотворения, написанные в период с 1984 по 1994 год. Для автора это период становления, определения приоритетов, осознания себя и окружающей действительности. Это те стихотворения, которые попали в старый архив, возможно по одной причине: им повезло. Автор неоднократно отправлял свои творения в мусорную корзину. Автор – тот ещё критик и цензор! Сейчас, оглядываясь назад и перечитывая эти произведения, я испытываю разные чувства. Но одно бесспорно – им удалось сохранить некоторые эскизы своего времени и скромный автопортрет молодого автора.
Тематика разнообразная: всё, что может беспокоить молодого человека, который испытывает чувство первой любви, впервые оставляет родительский дом, служба в армии, старые и новые друзья, события, происходящие в стране. Любви и страданий, безусловно, больше.
Сборник содержит шестнадцать циклов стихотворений, именно тех, которые были собраны в своё время. Не все стихи попали в книгу: некоторые оказались изданные ранее. Но часть из них, для полноты картины каждого цикла, я повторяю.
А для визуального дополнения, книга иллюстрирована авторскими обложками этих циклов, фотографиями тех лет и рисунками моего отца. А также картиной кемеровского художника Андрей Дрозда, что явилось настоящим открытием. Разбирая дебри старого забытого, заброшенного и похороненного заживо архива, мне попался рукописный вариант стихотворения «Декабристы», которое, как выяснилось из записей, написано после просмотра одноимённой картины. Картины не было, и я её не помнил, но очень хотелось увидеть. На просторах интернета мне не удалось найти картину, но я нашёл художника, и он прислал мне фотографию своих «Декабристов», которые вдохновили меня в своё время, за что я ему премного благодарен. Вот такое чудо.
«lyrikos Жемчуг» – потянул на сотню стихотворений. Я нырнул и достал, кессонной болезни избежал, но чувство эйфории испытал. Берите и ныряйте, вспоминайте, наслаждайтесь.
Всем добра.
Андрей Плахотников
Стихи Ларисе 1984—1988
Много ли надо говорить о первой любви? Через это чувство проходят, вероятно, все. Любовь, как одна из сильнейших сторон человеческого организма, и с точки зрения биологии, и — духовности. Лето, море, пляж, тебе шестнадцать или семнадцать, одна девочка, другая; болтовня под луной и звёздами; её дыхание, первый раз так близко, что своё дыхание перехватывает. И вдруг ты что-то там понимаешь — это любовь. И начинаешь писать стихи. Пишешь-пишешь, уничтожаешь; снова пишешь и пишешь… А потом, как-то осознаёшь, что не писать не можешь. Это чувство изменило тебя или проявило, и ты говоришь: я — поэт.
Первая любовь
Ларисе
Я взор пускаю в небо свой,
И вместо звёзд передо мной
Очей твоих незримый свет
Мне душу слепит, и навек
То скован в лёд, то талый снег,
В свои ещё семнадцать лет.
И в сказке новых чувств моих
Растаял Крым! Для нас двоих?
И море прочь! И солнце прочь!
В прохладную мне душно ночь.
Ты так была ко мне близка,
Но лишь сверкнула, как блесна.
Быть может, жизнь я проведу,
Когда дни юные уйдут,
С другою милой и одной?
Но никакая толща лет
Не утаит в душе мой свет,
Рождённый первою звездой.
1984
А вода морская пела
Ларисе
А вода морская пела,
камни пляжа спину жгли,
рядом девушка сидела
и минуты славно шли.
Я ловил её дыханье,
и движенья рук и плеч,
с возрастающим желаньем
на живот старался лечь.
Плавала она далёко —
до буйков, совсем одна.
Как мне было одиноко,
как мне было не до сна!
С ней и бриз морской играет,
солнце на её груди,
море жадно обнимает!
Только я жую мечты.
А вода морская пела,
камни пляжа жгли мне грудь.
Таял — я, она — сидела.
Не любить — так утонуть!
1988
Первая любовь-3
Ларисе
«Невыраженные чувства
никогда не забываются».
Из к/ф А. Тарковского
«Ностальгия»
Тобой я болен столько лет,
И день, и ночь ты предо мной.
Я был влюблён. Любил ли, нет…
Но память тёплою волной.
И истина знакома нам:
Что чувств невыраженных пыл
У нас забыть не хватит сил
В любом краю, хоть здесь, хоть там.
А может нужно утонуть
В пленяющей собою власти,
И всем печалям дать уснуть,
Предавшись сладостной напасти?!
И, чтобы этот мой удел —
В мучениях гореть напрасно,
Как лист осенний улетел,
Оставив небо грустно-ясным?
За эту страсть не осуди,
Но будет очень, очень жаль,
Что не скажу во сне «приди»,
Забуду вдруг мою печаль.
1989
Если
Если с кем-нибудь я в забытьи,
если я одиноко живу —
вспоминаю далёкие дни,
дни ушедшие — как наяву.
Им не страшен ни век и не срок,
не истлеет твой фотопортрет,
в моём сердце любовный урок,
и надежда на скорый привет.
И энергия рвётся в стихи,
те — сжигают, но лезут на свет,
прогореть не случилось в ночи,
не прописан остался сюжет.
Голубее тех мечт — не сыскать,
розовее зари — не найти!
То несчастье мне иль благодать,
на не начатом нами пути.
Почему, сотни раз почему?!
Но не пишет ответа рука.
Сердце слепо, а разум дремуч.
Горечь первой любви мне сладка.
1988
Морозный вечер 1985—1987
Стихотворения вчерашнего школьника и будущего призывника. Бурное студенческое время. Я, честно говоря, крайне удивлён, что этот период оставил стихотворения. Поэзия держится не только на вдохновении юнцов, их дерзких характерах и на сменяющих друг друга влюблённостях. Однако, как характер автора не пускал под нож свои юные перлы, некоторым посчастливилось сохраниться в старой папке.
Морозный вечер
Д.
Морозные вечер, двор пустынный,
мозаик окон тусклый свет,
и я с тобой, с неповторимой,
своим мечтам ищу ответ.
Стоим мы долго, мёрзнут ноги,
редеют окон огоньки.
Уже двенадцать, ждут нас дома,
но руки вновь беру твои.
И льются речи после пауз,
сквозь шарф и колкий ветерок.
Стоим заснежены, продрогши,
я — жадный взгляд, а ты — цветок.
Трепещет сердце, но — спокоен,
уверен я — пройдёт пора,
и в будущем, уже с другою
я вспомню эти вечера.
1985
Были дни
Были дни — был рад ненастью,
были дни — был солнцу рад,
рад был и воспоминаньям,
а теперь всё это яд.
Что случилось — не отвечу,
не скажу и слова, нет:
вспоминать противно стало
дни веселья и побед.
Почему так — сам не знаю,
пуст очередной куплет.
Может, выспаться мне надо,
отдохнуть от дел и бед?
Что в нытье моём тоскливом?
Смылись радость и покой.
Как бурлив и как извилист
путь за призрачной мечтой!
1986
Что может?
Лиханову Игорю, товарищу и сокурснику на 18-летие
Что может Игорь быть —
какие встречи, что за расставания?!
Мы будем долго жить —
По-своему, на расстоянии.
Нам суждено пройти
По разным руслам, к чёрту огорчения!
На всём своём пути
не стоит людям быть в смятении.
А может быть ответ
вот в этой фотке, что хранит мгновения?
в ней прошлого — привет,
грядущего — твоё течение.
1986
Письмо дяде Славе
Моему дяде Питченко Владиславу Кузьмичу
Здравствуй-здравствуй, дядя Слава!
Вот и я пишу стихи,
спотыкаясь и трухляво —
мы юны, но не плохи.
Не писал тебе давненько!
Подростковое влекло!
Вспоминаю же частенько
то, где было мне тепло.
Я немного стал по старше,
ты же для меня всё тот:
в памяти моей, как раньше,
жизнь мальчишечья идёт.
Здесь — вдали, на «Белой точке»,
я узнал — беда пришла —
заболели шибко почки,
полные тревог дела.
Понимаю, жизнь не спросит,
подопрёт, порой, под час,
и твоя беда без спроса
взволновала сильно нас.
В жизни нашей, с малолетства,
самых светлых, нежных дней —
знаем мы, лишь в нашем детстве,
там, где ты и я — Андрей.
Вспомнить много дней тех можно,
есть чем душу потравить.
Память греет осторожно
тем, чего не повторить.
В те года с улыбкой глядя…
что в те годы может быть?
Я — пацан, с мопедом — дядя.
Долго можно говорить.
Помню, ты копал картошку
с голым торсом и в кепи,
я — всерьёз — не понарошку,
складывал её в мешки.
Днём со свистом по дорогам
я на велике гонял,
беззаботно, ради бога,
лишь бы только не упал.
С псиной чёрною Журавкой,
мы ходили за водой —
до моста да вдоль Гоняйки *,
до колонки голубой.
1986, июнь.
* Ручей Гоняйка в г. Нижний Ломов Пензенской области.
Где вдохновение моё
Где вдохновение моё,
мой Аполлон, Пегас и музы?
Стихи склевало вороньё,
страдает мой поэт в искусе.
И бедное моё перо, —
губитель я листов невластных, —
тебе вручаю я топор
рубить их головы напрасно.
Мой труд бессонный и немой,
черновиков холодный омут,
Источник вдохновений мой
найдут, и в нём тотчас потонут.
1987
Вакху
В часы разлуки, жизнь в вине!
Протягиваю руки к Вакху:
в делах амурных ты в цене,
подобен ты один монарху.
Не так я не предан, Бахус мой,
по праздникам, на выходные
но в дни разлуки — радостны
душе загулы групповые!
Долой тоску, мой Дионис!
В твоём кругу мы все родные.
И если кто из нас раскис
с тобой мы кони боевые.
За то спасибо, мой Эон,
бокалы мы нальём полнее,
тебе почёт, тебе поклон,
В часы разлуки — веселее!
1987
Где моя любимая
Далеко ли милая,
душка дорогая?
Без неё кутилою
дни я прожигаю.
Жизнь чертовски блёклая,
встречу жду с бокалом,
каждый день, как проклятый,
что со мною стало?
Помня о делах своих,
я кормлю неврозы.
Разливаю за троих
за любовь и грёзы!
Но душа то мается,
на душе мрачней.
Что со мною станется?
Эй, налью скорей!
Вспоминаю губы,
вспоминаю грудь,
и в большие трубы
хочется мне дуть.
Где ты моя милая?
Приезжай скорей!
Я с тобой, как с крыльями,
вместе веселей.
Ты меня обрадуешь,
я воображу…
И о жизни радужной
сказку расскажу.
1987
Солдатский блокнот 1987—1988
Мы уходили в армию с чувством неотвратимого долга, долга необходимого и святого. К сожалению, вскоре стало ясно, что представление об армии не соответствует реальному положению дел. Это, впрочем, не помешало пришить на новенький китель погоны прапорщика. Однако, пусть не покажется странным, но этот период не оставил стихотворений об армейских буднях, всё больше о разлуке, о переоценке ценностей и т. п.
Время
В окно, залитое дождём,
Смотрю с улыбкой вдохновенно.
Как разошёлся, всё при нём,
Осенний друг он, несомненно.
И тучи серостью сильны,
И ветер хладный неспокойный,
Он грубо шепчет мне: усни,
И в лужи град, как друг достойный.
Ах, зелень сочная, что ж ты…
На что меняешь лик свой прежний?
Слетает, как мои мечты,
Твой лист, всё чаще жёлтый. Нежный.
Жалею летнюю красу,
Но не стыжусь тел обнажённых,
И робко русую косу
Беру из листьев осторожных.
Так день, как листья улетит,
И рад тому, но становлюсь,
На том, что что-то убежит,
И я когда-то встрепенусь.
1987
Как в зеркале
Как в зеркале, забрызганном водой,
Всё отражается в озёрах синеглазых,
А дождь всё льёт, всё тучи над тайгой,
И будит смесь из чувств и мыслей разных.
Как в зеркале, забрызганном водой,
Я вижу лик страны бескрайней,
То славный, то опасный, но родной,
Как ни смотри, всех не увидеть граней.
Как в зеркале, забрызганном водой,
Я вижу мать, отца и край свой белый,
Как он зовёт меня холодный и нагой,
А я, как плод оборванный неспелый.
Как в зеркале, забрызганном водой,
Многоголосье лиц друзей, знакомых,
Так искренне и нежно предо мной
Их сочетанье, но совсем немногих.
Как в зеркале, забрызганном водой,
Всё отражается в озёрах синеглазых,
А дождь всё льёт, всё тучи над тайгой,
И будит смесь из чувств и мыслей разных.
1988
Вдали от родного дома
Я далёко от дома родного,
сердце часто тревожно стучит.
Долг свой отчий несу я без слова.
Во мне музыка жизни звучит.
Стали дороги запахи леса,
щебет птиц, ветерок и трава.
Я солдат — но вчерашний повеса,
созерцать успеваю едва.
Задохнулся Есенин поэт мой:
по полям, по лесам в марш-броске —
долг священен ценой и победой!
Только музыка на волоске…
1987
Первое письмо маме
Рад я, рад твоим письмам, мать,
такой радости не было прежде,
не могу я о многом сказать,
я стихами: в них больше надежды.
Беззаветно ты любишь и ждёшь.
А как пестала ты до рассвета?
Но я слышу, как слёзы ты льёшь.
и священны они, как победа.
От тебя я читаю письмо,
в нём о бате, о буднях, собаке.
Прогорит до трубы Беломор,
вдохновенье попросит бумаги.
Мой поэт ещё молод и глуп,
соловьём его муза не свищет,
так я сам — на песни не скуп,
моё сердце все ночи испишет.
До свидания, всё хорошо,
ты мой щит и броня на все лета!
Как бы путь не был крут и тяжёл,
я приеду, как только, к обеду.
1987
Я ратую за новых стих
Я ратую за новый стих,
За новый ветр надежд!
Я песнь сложу, что не утих
моей души мятеж!
Поэзия — священный дар!
Чем стала для меня?
Целебный солнечный удар —
поэзия моя.
Но перемены — стиль судьбы,
Как лист качнулся я,
И вырастает, как грибы
моих стихов семья.
Я погружён, восторг и боль!
Стихи — мой рулевой.
Я перед ними не король,
я куплен с головой.
И лезу в пламень день и ночь
ожога не страшась,
я сам себе хочу помочь
в прекрасный мир попасть.
1987
Опять попал я в этот лес (на привале)
Опять попал я в этот лес,
вот узкая тропа,
и на меня летит с небес
листва, листва, листва.
Ещё вчера была весна
для добрых чувств моих,
как вдруг берёзок белизна
средь веток золотых.
А небо ныне в облаках,
и ветер сентября
ещё не молвит о снегах
его тепло беря.
Но не отступит календарь.
Присяду на траву.
И в этот гром, и в эту хмарь,
я в грёзах утону.
1987
Сон (Я в ночь просил)
Маме
Я в ночь просил, чтоб сон приснился,
и был мне этот сон.
как промысел мне дух явился
моих глухих времён.
В ночи немой, где ветра холод,
где жуткий стон листвы,
приснился сон, он был недолог,
наполненный любви.
Приснилась мать с любовью нежной,
с заботой обо мне,
всё, как весной — водою вешней,
пришло в осеннем сне.
1987
Погода (Письмо)
Музыка Вовы Арефьева
Разыгралась погода
— холодна и свирепа,
заметает снегами
с неба.
Так и я, словно снегом,
новой грустью осажен,
пуще снега морозит
даже.
Дни текли горной речкой
с ожиданием славно,
время двигало стрелки
плавно.
Каждый час днём и ночью
жил надеждой прекрасной,
жил на чудо надеждой
ясной.
Но письмо навалило
снег тяжёлый на плечи,
и я понял — не будет
встречи.
И стихи полетели
так легко и нелепо —
белым снегом, летящим
с неба.
1987
Мечты мои
Мечты мои прекрасны —
далёкие мечты,
и с крыльями, и ясны,
вот только без фаты,
фаты белее снега,
белее простыни…
Не я ль виновен в этом?
Мой жребий, просвети!
Светило жёлто, цветно,
меня благослови:
я не даю ответа
о браке по любви.
1987
Слава богу
Слава богу, которого нет,
что есть мать, есть отец, есть собака
есть она и в блокноте портрет,
есть мечты, под крылом зодиака.
Слава богу, пускай его нет,
есть кто ждёт, кто вздыхает, скучает,
кто всегда передаст мне привет,
кто дождаться меня обещает.
Слава богу, которого нет,
пусть поют ему ангелы песни.
Я спою, тем, кто есть, свой куплет,
за хорошие, добрые вести.
Слава богу, что это всё так,
что живу и что жил я недаром,
за добро и за свет, за бардак,
за события в новом и старом.
Слава богу и вам небеса,
слава чувствам и слава сознанью,
за печали, за боль, чудеса,
слава звёздному ночью мерцанью.
Слава богу, которого нет,
что люблю чёрный кофе горячий,
что люблю я на завтрак омлет,
и надеюсь, что ждёт нас удача.
1988
Я в письме писал
«Я стихами: в них больше надежды».
Первое письмо маме («Рад я, рад твоим письмам, мать…») А.П.
Я писал стихами матери
сыновние письма простые.
Словно кровью по белой скатерти
те стихи и письма скупые.
Письма наши — такая штука,
для любого найдётся причина —
для девушки, матери, друга.
Письмо — отлегла кручина!
Мы из писем произрастаем,
наша кровь — густые чернила.
Запах письма вдыхая,
приходит к нам суперсила.
Я налился поэтическим светом,
жизнь как топливо моего дела,
в том огне сгорают поэты —
от света, тепла до пепла.
Мы звёздами гаснем в пучине,
мы стынем в дожде осеннем,
исчезаем в холодной лавине
словом первым, и самым последним.
Кто же главный герой этой драмы?
Кто сценария этого автор?
Сегодня — стихи, милая мама,
а письма, прости, завтра.
1988
Стихотворения Ольге 1988
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.