Бесплатный фрагмент - Луи Шарль Рене де Соль де Гризоль. Герои Шуанерии

Луи Шарль Рене де Соль де Гризоль

Очередной юбилейный, тридцатый выпуск серии «За Бога и Короля» посвящен одному из лидеров шуан Морбиана, сподвижнику Жоржа Кадудаля, Луи Шарль де Соль де Гризолю (иногда встречается старое написание Гризоле или Гризолле Grisolles).

В отличие от Пьера Мерсье и Жоржа Кадудаля, Луи Шарль встретил реставрацию монархии во Франции, которая освободила его из наполеоновских застенков, где он томился в тюрьме с октября 1804 года, будучи узником знаменитого Замка Иф, воспетого Александром Дюма в романе «Граф Монте-Кристо».

Де Гризоль сражается с Бонапартом во время «ста дней» став во главе шуан Морбиана. После июльской революции, он выходит в отставку и поселяется в Бордо, где проживет до самой своей кончины 13 апреля 1836 года.

Его имя даже не почти, а фактически не известно в России, в русскоязычном интернете на момент написания этой книги о нём ничего не было, и даже нет упоминания в блоге «Наполеон и революция», как о других шуанах и вандейцах (69 небольших статей под ярлыком «Вандея и Шуанерия» на июнь 2021). Хотя любитель творчества Александра Дюма, встретит де Соля на страницах романа «Шевалье де Сент-Эрмин» («Его зовут Соль де Гризоль, он адъютант Кадудаля, живет на улице Луа, гостиница «Юните»).

И, уже появилась статья русскоязычной википедии, перевод с аналогичной статьи во французской.

Ситуация не удивительная и можно сказать даже довольно характерная, для её преодоления мною и затеян цикл книг « Герои Вандеи и Шуанерии. За Бога и Короля».

Итак, я начинаю свой рассказ.

Глава первая

29 декабря 1761 года в семье Луи Атанаса де Соль сеньора де Гризоля и его супруги Марии Жанны родился сын, названный Луи Шарлем Рене. Луи Шарль был крещен в тот же день в соборной церкви Геранда (по бретонски Гвенранн), города, что расположен на побережье Бретани, ныне в департаменте Луара Атлантическая.

На момент рождения сына Луи Атанасу было 44 года, 30 января 1758 года он женился на Марии Жанне, и Луи Шарль был вторым сыном от этого брака.

Стоит отметить, что еще раньше, 16 января 1747, в неполные тридцать лет, Луи Атанас женился на Марии Габриеле де Лобиньер, уроженке Геранда, от которой у него было пять детей. В 1753 году Мария Габриела умерла и пять лет спустя, сеньор де Гризоль женился вновь на Марии Жанне де Секильон из знатного бретонского рода.

И если дед мальчика по отцовской линии, Франсуа де Соль был капитаном гарнизона в Ванне, а по материнской, Луи де Секильон, капитаном в полку Королевской пехоты Людовика ХV, то Луи Атанас, четвертый сын Франсуа де Соль, нигде не служил, и вел жизнь провинциального помещика.

Детство нашего героя прошло в поместье, где он получил домашнее образование, после чего поступил в колледж Сент-Ив в Ванне.

Этот колледж один из старейших во Франции, был основан в 1574 году. Долгое время его руководство принадлежало иезуитам, а после их изгнания из Франции в 1762 году, перешло в руки мэрии и местного епископата. Он готовил кадры, как для морского дела, так и для духовной стези, и до сих пор существует во Франции. Сейчас он носит имя своего ученика и директора, Жюля Симона, который, в середине XIX века, можно сказать, возродил колледж. Ученики изучали в нем не только традиционную латынь, богословие, литературу и историю, но и математические науки, физику и географию, нужные будущему моряку.

В колледже Сент-Ив учился и Жорж Кадудаль, что был младше нашего героя на десять лет, и естественно, из-за такой разницы в возрасте, однокашниками они быть не могли. Кадудаль поступил в этот колледж лишь в 1783 году.

Нельзя не упомянуть, что в 1791 году было закрыто морское отделение колледжа, готовящее будущих моряков, а в 1794 году, колледж был полностью закрыт и его помещения были переоборудованы под казармы для революционных солдат, что сражались с мятежной Вандеей и Бретанью. И только по приказу Наполеона, в 1803 году, колледж был открыт вновь.

По окончании колледжа, в 1779 году, Луи Шарль поступает на борт судна Протей, гардемарином, в городе Бресте.

Но плавание в прибрежных водах, не по душе юноше, как многие будущие герои шуанерии, он жаждет попасть на войну за свободу Америки!

4 июля 1776 года североамериканские колонии Великобритании объявили о своей независимости, за борьбой их за независимость следила вся Франция, искренне желавшая поражения Англии, от которой она сама потерпела поражение в семилетней войне за колонии в Америке. Тогда под власть Британии перешли все французские земли от восточного побережья до реки Миссисипи, а более западные земли были проданы Францией Испании, что бы, не оставлять их англичанам.

6 февраля 1778 года, между Францией и 13-ю бывшими Северо- Американскими Колониями (США) был заключен договор, по которому Франция признала существование нового государства и обязывалась защищать свободу суверенитет и независимость США и не складывать оружия до тех пор, пока Англия не признает их независимость, что фактически положило начало новой франко-английской войне.

И вот, 1 апреля 1780 года, мы находим нашего героя на борту Прованса (так называлось судно). Прованс входил в состав французской эскадры, что месяц спустя, 2 мая, вышла из Бреста с экспедиционным корпусом графа де Рошамбо на борту.

Накануне, 2 февраля 1780 года был создан особый экспедиционный корпус для отправки в Новый Свет, командование которым поручили лейтенант-генералу графу де Рошамбо. Корпус включал в себя 4 полка (Бурбонский, Суассонский, Сетонжский и Королевский Цвайбрюккенский (Royal Deux-Ponts), а также артиллерийский батальон, инженерную роту и два независимых формирования — полукампанию инфантерии и эскадрон гусар, объединённых в единый Легион Лозен. Всего 5 300 штыков и 350 сабель при 10 орудиях (12- и 18-фунтовые пушки системы Грибоваля, а также две 13-дюймовые мортиры).

Для перевозки корпуса были задействованы 7 линейных кораблей (80-пушечный «Duc de Bourgogne», 74-пушечные «Neptune», «Conquérant», 64-пушечные «Provence», «L’Éveillé», «Jason» и «Ardent»), 3 фрегата, 3 корвета, один шлюп «эн флюйт», а также 36 транспортов. Морской частью экспедиции руководил шевалье де Терней.

2 июля, по другим данным, 15 июля (вполне возможно, разница в 13 дней произошла из-за перехода из Юлианского календаря в Григорианский) флот вошел в бухту Ньюпорта (Род-Айленд).

Плавание прошло тяжело, корабли были перегружены людьми и припасами. Вместо положенных 700 человек, на корабле было в два раза больше народу! Так, к примеру, на Герцоге Бургундском, плыло 1432 человека! В день на человека полагалось 32 сухаря, разделенных на три приема пищи, в 7 утра, в 12 дня и 6 вечера и суп из пересоленного мяса, приправленного сливочным маслом, подававшийся днем. Дополнительно, в целях профилактики цинги, выдавалось полпинты (или четверть литра) красного вина в день.

За время пути умерло 152 солдата!

Всё лето и осень 1780 года, французская армия простояла в Ньюпорте. Зимой начались переговоры между де Рошамбо и Вашингтоном о совместных действиях весной 1781 года.

Причем, как союзникам, французам приходилось платить буквально за всё! Аксель фон Ферзен в январе 1781 года говорил: «Дух патриотизма здесь существует только в десятке человек, и они действительно приносят на алтарь свободы и независимости очень большие жертвы; остальные же думают только о личных интересах. Деньги — вот их Бог, их жадность просто невыносима. Они беспощадно запрашивают с нас чрезмерные цены за всё, и мы ощущаем себя больше врагами, нежели друзьями. Это люди без чести, поскольку честь для них не идёт ни в какое сравнение с золотом и серебром.»

За трёхфунтовую буханку хлеба, согласно майору Флохру, колонисты ломили цену в 40—44 денье, тогда как французский солдат получал в месяц 150 денье. «В результате денег хватало только на три дополнительных буханки хлеба в месяц и ни на что больше».

Колонисты за всё требовали с союзников исключительно серебро и золото! Де Рошамбо привёз с собой в Америку миллион ливров серебром в испанских песо, но 700 тысяч ливров его агенты потратили на закупки уже к августу. Содержание экспедиционного корпуса в Америке стоило в месяц 375 тысяч ливров, тогда как во Франции — втрое дешевле!

Из Франции было выслано полтора миллиона ливров, что привез в Ньюпорт фрегат Астрея. Потом были посланы восемьсот, 1,2 и 1,8 миллиона ливров. В целом, финансирование экспедиционного корпуса Рошамбо обошлось французской казне в гигантскую сумму — 10 миллионов ливров, не считая 6.6 миллионов, которые Рошамбо одолжил Вашингтону, чтобы тот мог укомплектовать и снабдить к кампании 1781 года Континентальную армию.

В октябре 1780 года Род-Айленд бомбардировала эскадра адмирала Роднея. Несколько домов было разрушено залпами англичан, и Рошамбо предложил за счёт французов их бесплатно отремонтировать, но с тем условием, что зимой их займут французские солдаты и офицеры безо всяких оплат. На ремонт домов он потратил 20 тысяч ливров, в письме отцу Рошамбо, посмеиваясь, писал, что в ином случае аренда, даже по самым скромным подсчётам, обошлась бы не менее 100 тысяч ливров.

5 декабря 1780 года от подагры умер адмирал де Терней, его сменил на посту Шарль Сош сеньор де Туш, который в ожидании обещанного подкрепления де Барраса решил активизировать действия флота.

16 марта 1781 года де Туш отправил в Чезапикскую бухту небольшой отряд под началом капитана Армана де Тилли, который смог захватить там 44-пушечный фрегат Ромулус и четыре транспорта. Далее эскадра де Туша отправилась в Вест-Индию на соединение с графом де Грассом.

В мае 1781 года из Франции было отправлено подкрепление, которое достигло Ньюпорта 10 июля 1781 года. Теперь французский корпус в Америке насчитывал 7 800 человек при 64 орудиях.

Так как наш герой был гардемарином, а не солдатом французского экспедиционного корпуса, то естественно он участвует в морской битве 5 сентября 1781 года в Чесапикском заливе, где 24 французских корабля сражались с 19 судами англичан.

Победа французского флота в этом сражении привела к блокаде и падению Йорктауна, что существенно отразилось на боевом духе американцев, и к тому же позволила Франции вернуть часть своих колоний потерянных в 1763 году, включая Сент-Люсию и Тобаго.

Потом было сражение под Йорктауном, что длилось с 28 сентября по 19 октября 1781 года и в котором объединенные французские и американские войска под командой генерала де Рошамбо одерживают вверх над англичанами под командой лорда Корнуоллиса. В Великобритании это поражение привело к падению кабинета лорда Норта и приходу к власти вигов выступавших в качестве «партии мира» (в отличие от «партии войны» тори).

14 апреля 1782 года Луи Шарль получает чин прапорщика.

И вот, наконец, 3 сентября 1783 года, будет подписан официальный мирный договор, после чего де Соль возвращается во Францию в составе эскадры адмирала де Водрёйа на борту Ле Синсера (фр. Искренний).

Наш герой продолжает службу во второй эскадре Бреста, 1 мая 1786 года, он получит чин лейтенанта. Революция 1789 года застает его в той же эскадре и в том же чине, лейтенанта.

глава вторая

17 июля 1789 года, всего через несколько дней после взятия Бастилии, в эмиграцию отправился младший брат Короля. Шарль Филипп, граф д’Артуа, что нашел убежище у родителей жены в Турине. В середине 1791 года, поссорившись с Сардинским Королем, он переезжает в Кобленц, город в южной Германии, в Пфальце, в семидесяти километрах от границы с Францией, где сливаются Рейн и Мозель. Этот город стал на короткое время центром и местом сбора французской эмиграции. Причем среди эмигрантов были не только, дворяне, но и ремесленники, бросившие свои мастерские, простые мастеровые и крестьяне, оставившие свои земли, что бы послужить Богу и Королю

А причина, почему именно Кобленц стал центром эмиграции, объясняется просто. Правителем Саксонии, где как раз и располагался Кобленц, был брат матери принцев и Короля, Марии-Жозефины, курфюст Фридрих Август третий, что и предоставил своим племянникам графу д’Артуа и графу Прованскому замок Шернбурлуст в четырех километрах от города в безвозмездное пользование. Сюда же прибыли их двоюродный брат принц Людовик-Жозеф Конде и его сын Людовик-Генрих, до смерти отца (последовавшей в 1818 году) носивший титул герцога де Бурбон.

Туда же, в Кобленц, прибудет после своего побега в июне 1791 года, другой брат Короля, граф Прованский. 10 сентября 1791 года, они оба обратились к Королю с просьбой не подписывать новую конституцию, «которую отвергает его сердце, которая идет вразрез сего собственными интересами и интересами его народа, а также обязанностями Короля».

11 сентября, к этому посланию присоединиться принц Конде, герцог де Бурбон и герцог Энгиенский.

Вот как описывает французский поэт Ламартин положение в армии в то время.

— Накануне угрожающей внешней войны, офицеры флота, преследуемые инсургентами на бортах кораблей и убийцами в гаванях, столько же должны были страшиться своего экипажа, сколько и неприятеля.

Такие же раздоры были посеяны во всех гарнизонах между солдатами и офицерами. Инсурбординация солдат, в глазах клубов, была добродетелью армии. Народ повсюду становился на сторону недисциплинированного войска. Офицерам беспрестанно угрожали заговоры в полках. Военные города были постоянной ареной воинских мятежей, которые кончались безнаказанностью солдат и заточением или насильственной эмиграцией офицеров.

Верные Королю офицеры вынуждены были покидать службу и выходить в отставку, хотя бы в целях собственной безопасности. Тем более, после неудавшегося бегства Короля в Варенн, Национальной Ассамблеей была введена новая форма присяги, 22 июня 1791 года. И если раньше, солдаты присягали нации, закону и Королю, то новая форма присяги звучала так.

— Я клянусь использовать оружие в моих руках только на защиту Родины, и сражаться против внутренних и внешних врагов конституции провозглашенной Национальной Ассамблеей. И скорее умереть, чем страдать от нашествия на французскую территорию. И не исполнять никаких приказов и постановлений, что не будут исходить из Национальной Ассамблеи или противоречить оным.

Не желая давать новую присягу, де Соль оставляет службу и направляется в Кобленц (в 1791 году). Зимой здесь была сформирована маленькая армия из трех корпусов, центральным корпусом числом 12000—15000 командовали братья Короля, а по сути, под командованием герцога Виктора-Франсуа де Брольи, героя семилетней войны, бывшего маршала Франции. Герцогу идет семьдесят четвертый год, но он по-прежнему полон сил. Кстати, в 1796 году герцог поступит в русскую службу и получит от Павла I, 26 октября 1797 года, чин генерала-фельдмаршала Российской Армии, откуда, выйдет в отставку по состоянию здоровья в 1799 году (всё-таки 81 год, это 81 год). Два других корпуса были под командованием принца Конде 4000—5000 и герцога де Бурбон 3000.

Стоит отметить, что принц Конде на собственные средства сформировал свой корпус, потратив на содержание войск около 688880 ливров, заложив собственные ордена и фамильные драгоценности.

Вот как писал об этой армии в своих «Замогильных записках» великий французский романтик Шатобриан

Армия принцев состояла из дворян, поделенных по провинциям и служивших в качестве простых солдат: дворянство возвращалось к своим истокам и к истокам монархии в то самое время, когда близился конец и этого дворянства, и этой монархии, так старик возвращается в детство… Армия обычно состоит из солдат примерно одинакового возраста, одного роста и схожей силы. Наша была совсем иной, беспорядочным объединением людей зрелых, стариков и спустившихся с голубятни детей, говоривших на нормандском, бретонском, пикардийском, овернском, гасконском, провансальском, лангедокском наречиях. Отец служил рядом с сыном, тесть — с зятем, дядя — с племянником, брат — с братом, кузен — с кузеном. В этом ополчении, каким бы смешным оно ни казалось, было нечто трогательное и достойное уважения, поскольку люди руководствовались искренними убеждениями; оно выглядело так же, как древняя монархия, и давало возможность в последний раз взглянуть на тот мир, которого уж более нет. Я видел старых дворян, с суровыми лицами, седых, в потрепанной одежде, с мешком за спиной, с ружьем над плечом, еле идущих, опираясь на палку, а под руку их поддерживал один из их сыновей… Всё это бедное войско, не получавшее ни су от принцев, воевало за свой счет, в то время как декреты продолжали его разорять и отправлять в застенки наших жен и матерей…

5 июля 1791 года, австрийский император Леопольд II обратился к европейским монархам с призывом защитить монархию во Франции, и, в конце концов, 7 февраля 1792 года, был заключен австро-прусский военный союз. Первой естественно объявила войну революционная Франция, 20 апреля 1792 года, Австрии, и тут же пошла в наступление в Бельгии и Фландрии, желая там разжечь «пожар революции» и рассчитывая, что неприятель вдохновится идеями свободы, равенства, братства, и обратит оружие против собственных господ. Это была армия генерала Рошамбо в количестве 35 000, у Валансьена, армия генерала Лафайета 30 000 у Меца и армия генерала Люкнера 20 000 человек, севернее Страсбурга. Генералы, стоявшие во главе армий, участвовали в семилетней и северо-американской войне. В конце апреля французы пошли широким фронтом в четыре колонны, на Намюр, Монс, Турне и Фюрн. Фактор внезапности и численное превосходство было на стороне французов.

Но всё пошло не так, как рассчитывали «пламенные революционеры» Один из отрядов французской армии численностью 4000 человек наступал через границу из Лилля, когда неожиданно путь ему преградил гораздо менее многочисленный австрийский гарнизон города Турне. Не было сделано ни одного выстрела, не дошло дело и до штыкового боя. Мгновенно охваченные паникой, французы с криками бросились назад, пока не добежали обратно до Лилля. Там поход закончился мятежом, во время которого был убит командир корпуса и несколько старших офицеров. В тот же день французская дивизия под командованием Бирона числом 10 000 встретилась с небольшим отрядом австрийских стрелков, который проводил рекогносцировку на местности. Противники едва успели обменяться выстрелами. Достаточно было нескольких точных выстрелов австрийцев по боевым порядкам французов, как два полка французских драгун бросились удирать с криками: «Нас предали!» Их примеру сразу же последовали и остальные французские солдаты. Подобные случаи панического бегства, почти всегда необъяснимого, происходили постоянно, как только первые революционные французские полководцы Рошамбо, Люкнер или Лафайет пытались бросить свои войска на врага.

Итак, встретившись с австрийскими частями, две средние колонны отступили в полном беспорядке, превратившемся в паническое бегство. Достаточно было просто австрийцам открыть огонь по французским позициям, как люди обращались в бегство. Французские солдаты кидали знамена, убивали офицеров, видели кругом предательство и измену. Это бегство вызвало отступление и двух фланговых колонн, к тому же население Бельгии без энтузиазма и скорее враждебно встретило революционные войска. В итоге генерал Рошамбо сложил с себя командование. Но австро-прусские войска не особо то, рвались вперед, и на фронте установилось относительное перемирие, длившееся до конца августа.

Где то в конце июля прусская армия под командованием герцога Брауншвейгского вошла в Кобленц, армия братьев Короля присоединилась к ней.

В свою очередь, Законодательное собрание, сменившее с 1 октября 1791 года, Учредительное собрание, 9 ноября 1791 года выпускает декрет или закон против эмигрантов.

Национальное Собрание, выслушав доклад своего комитета гражданского и уголовного законодательства и принимая во внимание, что священные интересы отечества призывают всех удалившихся из Франции французов; что закон обеспечивает им полное покровительство; что, тем не менее, большая часть их собирается под предводительством вождей — врагов конституции; что они подозреваются в заговоре против государства и что национальное великодушие еще может дать им время раскаяться, но что, если они не разойдутся до истечения этого срока, они обнаружат свои преступные замыслы, продолжая составлять сборища; что тогда они окажутся явными заговорщиками; что против них будет возбуждено преследование, и они должны подвергнуться наказанию как явные заговорщики; что общественная безопасность требует строгих мер; и декретирует нижеследующее:

Ст. 1. Французы, собравшиеся за пределами королевства, объявляются с нынешнего момента подозреваемыми в заговоре против отечества.

Ст. 2. Если к 1 января 1792 г. они все еще окажутся составляющими сборище, то они будут объявлены виновными в заговоре, подвергнуты преследованию, как таковые, и присуждены к смертной казни.

Будут считаться обвиняемыми в покушении и в заговоре против общественной безопасности и конституции те из французских принцев и общественных чиновников, которые останутся вне королевства и не вернутся в него до 1 января 1792 г.

Король наложил вето на этот закон, но обратился к эмигрантам с прокламацией призывающей их вернуться во Францию.

Новый закон был принят 9—12 февраля 1792 года, по которому имущество эмигрантов подлежало полной конфискации в пользу государства. Правда, вплоть до провозглашения республики 22 сентября 1792, конфискации не производились, а уже республика, декретом от 23 октября 1792 года, декларирует вечное изгнание эмигрантов и казнь возвратившимся. Закон от 4 декабря 1792 года декларирует конфискацию имущества эмигрантов в завоеванных странах. Закон 14 февраля 1793 года обещает за донос на эмигранта вознаграждение 100 ливров, следующий закон от 12 июля 1793 года, присуждает доносителю десятую часть имущества эмигранта! После прихода к власти якобинцев, конфискованное имущество стало активно продаваться. Причем для удобства продажи, законом от 3июня 1793 года, имущество эмигрантов дробилось, и покупателю давалась рассрочка на десять лет!

Семьи эмигрантов подвергались репрессиям, если они поддерживали с ними связь. Браки (жена здесь, муж, там) считались недействительными самим фактом эмиграции!

Не желая подвергать свою семью репрессиям, Луи Шарль возвращается в 1792 году домой. После выхода знаменитого декрета о наборе 300 тысяч рекрутов, он становится во главе восставших призывников своего района и даже берет с ними Рошфор-ан-Тер (в департаменте Морбиан).

глава третья

Восстание в Бретани в марте 1793 года, как и его подавление, подробно описано в других моих книгах серии «За Бога и Короля», поэтому я не стану приводить его описания здесь. Де Соль стал во главе собственного партизанского отряда, но в отличии от большинства шуан, не смог присоединился к Королевской и Католической Армии Вандеи, когда в конце октября 1793 года, она вошла в Бретань. Как и графу де Пюизе, путь к Лавалю, отряду де Соля, преградили многочисленные силы республиканцев, идущие за вандейцами по пятам.

Из 7000—8000 тысяч шуан, что скрывались в лесах Бретани (и из которых де Пюизе планировал сформировать Королевскую и Католическую Армию Бретани), 6000 присоединилось к Королевской и Католической Армии Вандеи.

В лесу оставалось всего несколько сотен шуан, которые, так же как и де Пюизе, не смогли присоединиться к вандейцам, но где-то уже с 13 декабря, после поражения под Ле-Маном, в леса Бретани начинают возвращаться шуаны вместе с беглецами вандейцами.

Битва при Саване, 23 декабря 1793 года, стала последней битвой Королевской и Католической Армии.

Генерал Вестерман получивший прозвище «вандейский мясник», напишет в Комитет Общественного Спасения

— Нет больше Вандеи, граждане республиканцы! Она мертва, пала под нашей вольной саблей, вместе со своими женщинами и детьми. Я похоронил её в болотах и лесах Савене. Следуя вашему приказу, я давил детей копытами лошадей и рубил женщин на куски. Что бы они, не зачали новых разбойников. Я не обременю вас ни одним пленником. Я истребил их всех. Милосердие не революционное чувство.

Те шуаны, что сражались с ней до конца, как и оставшиеся в живых вандейцы, что не смогли пересечь Луару, опять нашли убежище в лесах Бретани. Причем, как отмечает де Пюизе в своих мемуарах, на шуан, пока республиканские войска не обращают никакого внимания, занятые больше Шареттом и вновь объявившимся Анри де Лярошжакленом (19 декабря, Марсо написал в донесении министру Бушоту, что Анри утонул в Луаре).

Где то примерно 2 декабря 1793 года, в лес дю Петр прибыл человек из Сен-Мало, месье Франсуа-Ноэль Прижан, с пакетом документов из Джерси.

Франсуа-Ноэль, простой огородник, вступивший в Бретонскую ассоциацию при маркизе де Ла Руэри и ставший роялистским связным между Бретанью и Англией, до своего ареста в 1808 году жандармерией Иль и Вилена, за эти пятнадцать лет, совершит более 200 рейсов туда и обратно!

Это были декларация Его Величества Великобритании, адресованная французам от 29 октября 1793 года, письмо от кабинета министров Англии, от коменданта острова Джерси, письмо от герцога д’Аркура, официального посла сначала принцев, а потом будущего Короля Людовика XVIII, в Великобритании. И наконец, письмо от маркиза дю Дресне, что был назначен графом д’Артуа на место умершего главы Бретонской ассоциации маркиза де Ла Руэри.

Декларация от имени Его Величества, на двух языках, английским и французском, гласила, что война Англии ведется не с Францией и французским народом, а с узурпаторами захватившими в ней власть, и направлена на восстановление законного порядка и возвращения Короля Франции, на тот момент Людовика XVII на прародительский престол.

Кабинет министров воздавал хвалу действиям Королевской и Католической Армии и призывал захватить порт, или какой удобный участок побережья, для высадки английской помощи. Деньги, оружие, амуниция, всё будет доставлено по первой просьбе роялистов! Оставшиеся письма говорили примерно об этом же самом, призывали захватить порт и ждать помощи из Англии.

На что последовал незамедлительный ответ де Пюизе, он с радостью захватил бы порт, для обеспечения высадки, но у него нет сил, его удержать!

Но он постарается сделать всё возможное для обеспечения безопасной высадки, в каком-нибудь глухом углу побережья Бретани. И, самое главное, граф просит прислать бумаги, подтверждающие его полномочия главнокомандующего провинции Бретань в борьбе за дело Короля (каковым он и представил себя в письме)! Он не собирается «смещать» маркиза дю Дресне, и готов служить под его руководством, но маркиз «там», а он «здесь»!

И уже в конце января нового 1795 года., после получения известий о разгроме Королевской и Католической Армии под Саване 25 декабря, де Пюизе был официально назначен главнокомандующим Королевской и католической Армии Бретани. Соответствующие бумаги прибудут в феврале.

А пока в Бретани идут расправы над роялистами. В своих мемуарах де Пюизе пишет, что когда он послал несколько человек (связных) в Рен накануне рождества 1793 года, по возвращении вся их обувь и нижняя часть одежды были в крови. Более триста человек были убиты в тот день в Рене, и их кровь буквально текла по улицам города. Подобное творилось в Анжере, Ванне, Нанте. Лавале.

26 декабря 1793 в Нанте, гражданский комиссар Бенаб (Benaben) писал в Депортамент Мэна и Луары: «Здесь мы используем другой способ избавиться от этого рассадника зла. Мы сажаем всех этих негодяев на лодки, которые затем пускаем ко дну. Это называется „работа водонапорной башни“. По правде говоря, если разбойники иногда жаловались на голод, они не могут жаловаться, что умирают от жажды. Мы утопили на сегодня около тысячи двухсот. Я не знаю, кто изобрел этот вид наказания, но это гораздо быстрее, чем посылать их на гильотину».

В окрестности Фужера, Витре и Ла Герш -де-Бретань была направлена целая республиканская армия под командованием генерала Бофора де Ториньи числом 10 000.

В течение двух месяцев они прочесывают леса Пертра, Фужера, Верхнего Сева. Множество крестьян было арестовано, еще более убито, причем не стоит забывать, что по декрету Конвента от 19 марта 1793 года, всякий контрреволюционер, взятый с оружием в руках, расстреливался на месте.

Так генерал Росиньол пишет генералу Тюрро 13 января 1794 года « ты меня спрашиваешь новости о шуанах, отвечаю, они превосходны! Генерал Бофор, что был поставлен во главе этой экспедиции уничтожает всё на своем пути, 500 пленников он оставил убитыми, так что нам нечего более опасаться этих мертвецов».

Еще в одном письме в Конвент Росиньол сообщает «генерал Бофор арестовал 800 человек в лесу Пертра, из них 500 были отправлены в Витре, 200 в Фужер и 100 в Ла Герш».

Но, по словам де Пюизе, подобные расправы имели обратный эффект, число шуан, что уходили в леса желая отомстить за своих близких, росло, как говориться, «не по дням, а по часам». Он продолжает формировать Королевскую и Католическую Армию Бретани, к тому же у него есть теперь полномочия, подтвержденные принцами и связь с Великобританией, обещавшей помощь роялистам.

Организован генеральный совет куда входит де Ботиду (генеральный секретарь), де Ла Бурдоне, де Буленвильер, Гиллемо, де Лесегуе сын, Гуинар (вандейский офицер), де Лантиви, Бертело, де Силз. 28 июля, граф выпускает пламенную декларацию от имени генералов и командиров Королевской и Католической Армии Бретани, призывающую бороться с республикой ради защиты католической религии и установления монархии. Этот манифест был подписан всеми членами совета и де Буасарди.

Помимо прочего, для лучшей координации боевых действий и упрощения руководства, при генеральном совете был создан комитет из трех человек, куда вошли Гиллемо, Ла Бурдоне и Буленвильер.

Армия была разделена на четыре дивизии, формировавшиеся по территориальному призраку, разделенные на кантоны, куда в свою очередь входили командиры множества приходов.

23 сентября, граф был вынужден сам лично отплыть в Англию, для проведения переговоров с премьер-министром Великобритании Вильямом Питтом, о высадке десанта эмигрантов на побережье Бретани и оказании материальной поддержки в виде денег, оружия и амуниции, шуанам, оставив вместо себя барона де Корматена.

Вместе с графом едет и де Соль, что остается на острове Джерси.

И уже 3 октября 1794 года граф де Пюизе был принят премьер-министром Великобритании Вильямом Питом. Причем пребывание в Англии, как и сама встреча с премьер-министром, проходили в полной тайне, де Пюизе прибыл туда под именем маркиза де Менилле. Граф получил заверения в полной поддержке и обещание помощи амуницией деньгами и оружием, что будет послана на Джерси, а оттуда переправлена в Бретань.

Причем Вильям Питт заявил, что берет дело оказания помощи французским роялистам и в частности Королевской и Католической армии Бретани под свою личную ответственность!

15 октября 1794 года графом д’Артуа была официально утверждена Королевская и Католическая Армия Бретани. Что «по бумаге» насчитывала 20 000 человек, и выданы офицерские патенты. Де Пюизе получил патент генерал-лейтенанта, де Корматен получил подтверждение звания полевого маршала и генерал-майора, коим он был представлен на военном совете 26 августа. Кроме того, маркиз де Ла Бурдоне получил патент полевого маршала, шевалье де Буасарди полковника, Бертело майора.

Граф де Пюизе продолжает переговоры о высадке десанта эмигрантов на побережье Бретани, говоря, что тысяча опытных военных будет равна 10 000 санкюлотов и соединенные силы Королевской и Католической Армии Бретани и эмигрантского десанта нанесут несокрушимый удар республике. Место высадки предлагается в области Морбиана, Порт Луи, Лорен или Киброн, куда проще всего добраться из Джерси. И, самое лучшее, если этот отряд возглавит один из принцев, это подымет народ в Вандее и Бретани и обеспечит 100% победу!

На второй встрече с Вильямом Питом, что состоялась 18 октября 1794 года, де Пюизе уже представляет подробный план экспедиции и просить обеспечить доставку: корпуса легкой кавалерии из 1200 человек, 1500 пушкарей, бомбандиров, саперов, 1500 стрелков вооруженных карабинами, 6000 пехотинцев. Ну и естественно, толковых офицеров, что будут командовать этими людьми, а так же предоставить пушки, оружие, обмундирование и лошадей.

Вся эта армия должна была быть разделена на три равных дивизии. Первая дивизия базируется на Джерси, вторая на Гернси (остров в проливе Ла-Манш), третья на море, в день, что будет назначен началом экспедиции.

Было отмечено, что зима и весна, не являются удачным временем для экспедиции.

Первая дивизия должна была высадиться в округе Сен-Бриё, в приходе Плёрэн, вторая в приходе Иффиньяк, тот же округ Сен-Бриё, третья в приходе Пленёф-Валь-Андре (то же округ Сен-Бриё). Высадка будет поддержана шуанами Морбиана.

Объединенные войска должны были взять столицу Бретани Ренн, а дальше, после освобождения Вандеи и Бретани, вперед на Париж!

При этом учитывалось, что республиканская армия побережья Бреста насчитывала 60 000, западного побережья 40 000, и побережья Шербура 10 000! Но роялисты ведомые принцем, что высадятся вместе с эмигрантами, должны были «творить чудеса», ведь один роялист равен десяти санкюлотам! Да и роялистов Бретани (20 000) поддержат роялисты Вандеи во главе со Стофле и Шареттом (не меньше 15 000)!

Были предоставлены подробные сведения о количестве солдат республиканских гарнизонов в каждом городе побережья Бретани, и естественно подробный план действий после высадки (взятие Ренна, это можно сказать заключительный этап), и всё в письменном виде!

Причем, учитывая, что зима и весна не очень удачное время из-за погодных условий, де Пюизе предлагает высадиться уже к началу декабря! Но «медленно запрягают», не только русские, для английской бюрократической машины, всё подготовить за месяц полтора просто нереально!

По крайней мере, в конце декабря 1794 года, на острове Джерси формируются два эмигрантских корпуса, первый целиком состоял из уроженцев Бретани и был под командой принца Леона, второй из жителей других провинций Франции, под командованием нормандца де Трезора.

И именно, среди офицеров первого корпуса, мы находим Луи Шарля, что получает жалование 24 соль в день.

В январе навигация была невозможна, в середине февраля началась высадка небольшого отряда эмигрантов. Сразу подчеркну, речь шла о рядовой высадке во Франции небольшого отряда будущих «военспецов», а так же оружия и амуниции, что должен был прикрывать отряд эмигрантов в 100 человек на трех кораблях, а не о крупномасштабном проекте вроде Киберона, что будет осуществлен летом сего года. Кстати, среди этих «военспецов» будет и будущий герой нормандской шуанерии Луи де Фротте.

Сперва отбыл шевалье де Тинтеньяк с десятком эмигрантов, что бы подготовить в условный день высадку. Потом должна была двинуться основная экспедиция под командой де Ла Вьёвиля. Но из-за сильного встречного ветра, она прибыла на 24 часа позже в условленную бухту. Де Ла Вьёвиль, не видя условленных сигналов с берега, решил, что с роялистами, что-то случилось, и не осмелился начать высадку (помимо людей, корабли везли еще груз оружия и амуниции).

В последствии выяснилось, что шевалье де Тинтеньяк собрал несколько сотен людей, что были фактически без оружия (оружие порох патроны должны были прибыть на кораблях!) и скорее должны были выступать в роли грузчиков и натолкнулся на республиканский отряд, что расположился рядом с бухтой. Естественно шуаны пошли в атаку, но безоружные роялисты не могли противостоять в открытом бою хорошо вооруженным республиканцам, было убито и ранено множество человек и шуаны обратились в бегство. По словам д’Адинье « мы не могли найти даже четырех человек на побережье, что бы поддержать нас после этого боя».

Корабли повернули назад, и благодаря попутному ветру, в то же утро прибыли на Джерси. Шевалье де Ла Вьёвиль отдал приказ Луи д’Адинье отплыть в тот же вечер на небольшом 14 пушечном люггере во главе отряда в 10 эмигрантов и выяснить, что же случилось на французском берегу, почему не были поданы сигналы.

Прибыв на место, корабль был замечен республиканским патрулем, что открыли по нему огонь (точнее по спущенной на воду шлюпке), так что шлюпка с людьми повернула обратно. Собравшись на совете, эмигранты решили, что миссия не может быть выполнена и люггер повернул на Джерси.

После подробного отчета о неудавшейся высадке, был получен приказ, опять её повторить, но уже на другом корабле и в другом месте. На этот раз был предоставлен 24 пушечный люггер и отряд эмигрантов был увеличен до 17 человек и рано утром парусник ушел в море.

К часу ночи экспедиция достигла Бретани, став на якорь в двух лье от берега. Была полная луна дававшая отличную видимость. На воду были спущены две шлюпки, одна четырех другая шестивесельная. Капитан выделил гребцов матросов, и 17 эмигрантов сели в шлюпки вместе с запасом еды и рома.

И вот когда уже до берега оставалось пол лье, на горизонте показались три французских канонерских корабля, что быстро приближались к шлюпкам. Скоро французы открыли огонь, один из снарядов чуть не попал в лодку в которой сидел Луи Шарль, разорвавшись буквально в паре метров, но роялисты по прежнему продолжали движение к берегу. Специфика места была такова, что вокруг было несколько островов, так что командир отдал приказ спрятаться и затеряться в этом лабиринте. Все легли на дно, что бы, не было видно с верха корабля (по опыту д’Адинье знал, что с большой высоты трудно рассмотреть мелкие предметы в ночи на море). Канониры проплыли мимо, и когда всё успокоилось, шлюпки продолжили путь.

В полтретьего ночи шлюпки достигли берега. Так как путь обратно был отрезан тремя канонирами, то д’Адинье предложил английским морякам, затопив шлюпки присоединиться к французским роялистам, а потом уже, при первой оказии отправится на Джерси, на что был получен ответ «very well». Среди высадившихся эмигрантов помимо Луи д’Адинье был и наш герой, де Соль де Гризоль, а также, Робино де Буабусе, Виктор де Ла Берандьер, два брата де Гойон-Тове.

глава четвертая

Луи д’Адинье, в отличие от де Соля, оставил после себя мемуары, что были использованы при написании этой книги, в которых он подробно описывает высадку. Высадка произошла 10 марта 1795 года, возле островов Сен-Ке-Портриё, между Сен-Бриё и Пемполем. Вскоре эмигранты, углубившись в лес, достигли одной бретонской деревушки, но вот беда, её жители говорили на бретонском и не понимали или делали вид, что не понимают языка путников. Роялистам пришлось объясняться на языке жестов, что они хотят выйти к шуанам, пока один из жителей деревни вызвался быть проводником, он и вывел их к одному старому замку, где проживала мадам де Лоз.

И тут возникла пикантная ситуация, мадам де Лоз была любовницей республиканского офицера, что проживал с ней и в момент появления отряда эмигрантов был в замке. Наскоро перекусив и напугав до полусмерти республиканского офицера, которого впрочем, роялисты оставили в живых, эмигранты взяли в проводники одного из слуг мадам вместо прежнего жителя деревни и немедленно двинулись в путь.

Пройдя весь день, к вечеру эмигранты вышли к дому мадмуазель де Курсон, что была сестрой двух морских офицеров, товарищей д’Адинье, мадмуазель предложила убежище роялистам без колебаний, напоминаю, за предоставление убежища эмигранту была смертная казнь! И именно по этой причине, что бы, не компрометировать хозяйку и не подвести её под эшафот, эмигранты покинули гостеприимный дом до рассвета.

Луи д’Адинье, не теряет надежды обеспечить высадку де Ла Вьёвиля, что должна была доставить так нужные шуанам, бывшие буквально на вес золота, оружие и порох и во главе отряда направляется к штаб-квартире шевалье де Жуйетта, креола из Сан-Доминго, что еще год назад высадился в этой области, став главой шуан этого кантона.

Но де Жуйетт был ранен в бедро и проходил лечение в одной из деревень, что была под контролем республиканцев, поэтому отряд эмигрантов спрятался в лесу, в одной заброшенной деревушке, что стали часты в Бретани после террора, а Луи д’Адинье пошел на встречу поздно ночью. До этого, он ради интереса, одетый как местный крестьянин поднялся на вершину холма у залива Сен-Ке-Портриё, где планировалась высадка, и обнаружил сверху, вместо английского люггера семь республиканских канонирских кораблей. Так что о высадке не могло быть и речи.

Де Жуйетт дал проводника, что должен был провести роялистов к штаб-квартире де Буасарди, главе шуан этого района Бретани. Во время отсутствия д’Адинье, бежал один из эмигрантов, ученик артиллериста де Дельма, что должен был стоять на карауле. Оставив свой пост он пробрался в Сен-Бриё, где заявил главе департамента, что знает о большой экспедиции, что готовит правительство Англии против Франции и попросил доставить себя в Париж в комитет общественного спасения.

Роялисты немедленно двинулись в путь и к вечеру достигли Бреана, где встретили помимо самого де Буасарди, шевалье де Тинтеньяка, барона де Корматена, де Силза и еще несколько вождей шуан, что направлялись в замок Ла Превалье, недалеко от Ренна, на переговоры с республиканцами. Начало переговоров было назначено на 31 марта 1795 года.

Рассмотрим же положение в Вандее и Бретани на момент прибытия нашего героя. Чуть раннее, 2 декабря 1794 года Конвент декларирует, что все восставшие на Западе, известные под именем «вандейские бунтовщики» и «шуаны», что сложат оружие в течение месяца, не будут подвергаться преследованию и подлежат полной амнистии. Но шуаны не спешат сдаваться, 14 декабря Бурсо сообщает в комитет общественного спасения, что, не смотря на объявленную амнистию, сдались всего 45 шуан, среди них 9 женщин. При этом по прежнему за предоставление убежища эмигранту или не присягнувшему священнику грозит смертная казнь.

Из Англии, 22 декабря, приходит письмо от де Пюизе, в котором последний обещает прибытие одного из принцев, что станет во главе всех шуан и вандейцев, большого груза оружия и амуниции, и высадку сперва отряда в 12 000 эмигрантов, между Сен-Люнером и Сен-Бриё (за которым последует и другой). В ожидании принца, сам Шаретт в своей столице Бельвиле выделил для графа д’Артуа специальный конфортабельный особняк.

Шуанам же рекомендуется подготовиться к атаке Ванн, Сен-Бриё и Сен-Мало из которых две будут ложными, основной удар планировался нанести на Сен-Бриё, куда должны были подойти 8000 шуан. Роялистам других областей Бретани следовало отвлекать внимание республиканцев в своих провинциях, что бы высадка прошла удачно.

Примерно, в это же время, генерал Жан Жозеф Юмбер, что командовал второй западной дивизией и непосредственно подчинялся Гошу, решает пойти на переговоры с шуанами и пишет письмо Буасарди в Монконтур, округ Сен-Бриё, в котором предлагает встретиться и обсудить условия мира.

Письмо, отправленное 26 декабря, было довольно вежливым, никаких «бандиты и разбойники сдавайтесь», отдавало честь шуанам, призывало прекратить ужасы гражданской войны и вкратце сводилось к одной мысли «французы не должны убивать французов».

На него последовал не мене вежливый ответ Буасарди, с согласием на встречу 28 декабря в трех лье от Монконтура, в месте указанном лично им.

На эту встречу Юмбер пришел один, Буасарди же, как более осторожный, в сопровождении 50 человек, и естественно был тронут таким доверием. Шуаны уже привыкли не доверять республиканцам, что постоянно нарушали своё слово (датировка взята из книги Анны Берне, у Кретино Жоли описываемая встреча Буасарди и Юмбера произошла 12 декабря.