Бесплатный фрагмент - Ловушка в пустом доме

Артур Конан Дойль

«Ловушка в пустом доме»

Весной 1894 года весь Лондон был потрясён убийством достопочтенного Рональда Адера, которое было совершено при самых необычных и необъяснимых обстоятельствах. Светский мир Лондона пришёл в ужас. Публика узнала некоторые подробности преступления, которые всплыли в полицейском расследовании. Однако тогда многое было скрыто, так как доводы обвинения были настолько сильны, что не было необходимости предавать гласности все факты. Только теперь, по прошествии почти десяти лет, я могу восполнить недостающие звенья, составляющие всю эту трагическую цепь.

Преступление само по себе вызвало интерес, но этот интерес был для меня ничто по сравнению с немыслимым продолжением, которое удивило даже меня, хотя моя жизнь полна самых удивительных приключений. Даже теперь, после долгого перерыва, я чувствую волнение. Позвольте теперь всё рассказать вам, тем, кто проявляет интерес к повествованиям, которые я делал и делаю о мыслях и поступках очень замечательного человека. Вы не должны винить меня, что я не поделился с вами своими знаниями сразу, ибо счёл своим долгом сделать это, если бы мне не помешал запрет из его собственных уст, который был снят только третьего числа прошлого месяца.

Закономерно, что моё близкое общение с Шерлоком Холмсом привело к любознательности о разного рода происшествиях и преступлениях. О странных событиях и проблемах, которые интересовали, само собой, и моих читателей.

Я даже пытался использовать методы моего друга для их решении, хотя и без успехов. Ничто так не озадачило меня, как трагедия Рональда Адера. Читая в газетах материалы следствия, о вынесении вердикта — преднамеренное убийство, я отчётливее, чем когда-либо, осознал, какую утрату мы все понесли после смерти самого Шерлока Холмса. В этом странном деле были моменты, которые, я был уверен, были бы ему очень интересны. При этом усилия полиции были бы дополнены или, скорее всего, предугаданы тренированной наблюдательностью и живым умом лучшего в Европе детектива.

Сегодня весь день, совершая обход своих пациентов, я перебирал в уме детали этого случая, и не находил никакого объяснения, которое показалось бы мне логичным. Рискуя рассказать дважды пересказанную историю, я повторю факты в том виде, в каком они были известны публике по окончании следствия.

Достопочтенный Рональд Адер был вторым сыном графа Мейнута, в то время губернатора одной из австралийских колоний. Мать Адера вернулась из Австралии в Лондон, чтобы перенести операцию по поводу катаракты. Она, её сын Рональд и дочь Хильда жили в доме 427 по Парк-Лейн. Юноша вращался в лучшем обществе, не имел, насколько было известно, ни врагов, ни особых пороков. Он был помолвлен с Мисс Эдит Вудли из Карстерса, но помолвка была расторгнута по обоюдному согласию несколько месяцев назад. В остальном жизнь этого человека протекала в узком и условном кругу, ибо привычки его были спокойны, а натура бесстрастна. И все же, к этому легкомысленному молодому аристократу пришла смерть, в самой странной и неожиданной форме, между десятью и одиннадцатью часами ночи 30 марта 1894 года.

Рональд Адер был заядлым игроком в карты, но никогда не делал ставки, которые могли бы быть не оплачены им в случае проигрыша. Он был членом карточных клубов «Болдуин», «Кавендиш» и «Багатель». Свидетели утверждали, что после обеда, в день своей смерти, он играл в клубе «Багатель». Он провёл весь день за карточным столом. Показания тех, кто играл с ним, мистера Мюррея, сэра Джона Харди и полковника Морана — свидетельствовали о том, что игра шла в вист. Адер проиграл около пяти фунтов, не больше. Состояние его было значительным, и такая потеря никак не могла расстроить его. Он играл почти каждый день в том или ином клубе, но был осторожным игроком и обычно выходил победителем. Выяснилось, что несколько недель назад он вместе с полковником Мораном выиграл у Годфри Милнера и лорда Балморала целых четыреста двадцать фунтов. Вот и вся его недавняя история, как выяснилось на дознании.

В тот вечер, когда произошло преступление, он вернулся из клуба ровно в десять. Его мать и сестра в это время были в гостях у одной не очень дальней родственницы. Служанка заявила, что слышала, как он вошёл в переднюю комнату на втором этаже, служившую ему гостиной. Она развела в камине огонь и, так как он дымил, открыла окно. Из комнаты не доносилось ни звука до половины двенадцатого, времени возвращения Леди Мейнут с дочерью.

Мать Адера попыталась войти в комнату сына, чтобы пожелать спокойной ночи. Дверь была заперта изнутри и никто не отвечал. Испуганная мать стала звать сына и даже кричать. Пришлось взломать дверь. Несчастного молодого человека нашли лежащим возле стола. Его голова была изуродована выстрелом из револьвера, но никакого оружия в комнате обнаружено не было. На столе лежали две банкноты по десять фунтов каждая и семнадцать фунтов серебром и золотом, деньги были разложены небольшими кучками разной величины. На листе бумаги были также какие-то цифры, напротив которых стояли имена друзей по клубу, из чего можно было заключить, что перед смертью он пытался подсчитать свои проигрыши или выигрыши в карты.

Изучение обстоятельств смерти стало достаточно сложным делом. Нельзя было объяснить, почему молодой человек запер дверь изнутри. Существовала вероятность, что это сделал убийца, а потом сбежал через окно. Однако подоконник был не ниже двадцати футов, и под ним клумба с цветущими крокусами. Ни цветы, ни земля не были примяты, и на узкой полоске травы, отделявшей дом от дороги, не было никаких следов. По-видимому, дверь запер сам молодой человек. Тогда как произошло убийство? Никто не мог подойти к окну, не оставив следов. Предположим, что человек стрелял через окно, будучи отличным стрелком, он мог из револьвера убить Адера. Опять же, Парк-Лейн довольно оживлённая улица, в ста ярдах от дома есть стоянка такси. Никто не слышал выстрела. И всё же здесь был труп, и револьверная пуля, ставшая причиной смерти. Таковы были обстоятельства загадки на Парк-Лейн, которые ещё более осложнялись полным отсутствием мотива, поскольку, как я уже сказал, у молодого Адера не было никаких врагов. Попытки украсть деньги или ценные вещи из комнаты тоже не было.

Весь день я перебирал в уме эти факты, стараясь найти какую-нибудь версию, которую мой бедный друг называл отправной точкой всякого расследования. Признаюсь, я мало продвинулся в этом деле. Вечером я пересёк парк и около шести часов оказался на Оксфорд-стрит, на углу с Парк-Лейн. Несколько зевак толпились у дома на который я пришёл посмотреть. Высокий худой человек в тёмных очках, о котором я предположил, что он детектив в штатском, излагал какую-то свою теорию, в то время как остальные столпились вокруг, чтобы послушать, что он говорит. Я подошёл к нему как можно ближе, но его замечания показались мне абсурдными, и я с некоторым отвращением отошёл в сторону. При этом я ударился о пожилого неряшливо одетого человека, стоявшего позади меня. Несколько книг, которые он нёс, упали на тротуар. Помню, когда я брал их в руки, то обратил внимание на название одной из них — «Истоки поклонения дереву». Мне пришло в голову, что это, должно быть, какой-нибудь бедный библиофил, который по профессии или по увлечению коллекционировал малоизвестные книги. Я попытался извиниться за этот несчастный случай, но было очевидно, что эти книги, с которыми я, к сожалению, так плохо обращался, были очень ценными предметами в глазах их владельца. С презрительным рыком он повернулся на каблуках, и я увидел, как его изогнутая спина и белые бакенбарды исчезли в толпе.

Мои наблюдения за домом №427 по Парк-Лейн не приблизили меня к разгадке преступления. Дом со стороны улицы был обнесён невысокой стеной и перилами, высотой не более пяти футов. Поэтому попасть в сад было легко, но забраться в окно было проблематично. Рядом не было никаких выступов в стене или водосточной трубы. Ещё более озадаченный, я вернулся в Кенсингтон. Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла горничная и сообщила, что меня желает видеть какой-то человек. К моему удивлению, это был не кто иной, как мой странный старый коллекционер книг. Его сухое, сморщенное лицо выглядывало из-под обрамления седых волос, а его драгоценные тома, по крайней мере дюжина, были зажаты правой рукой.

— Вы удивлены, видя меня, сэр, — сказал он странным, хриплым голосом.

Я признался, что да.

— Я хотел извиниться, сэр. Я, ковыляя следом за вами, увидел, что вы входите в этот дом. Я подумал про себя: просто зайду к этому доброму джентльмену и скажу ему, что если я был немного груб, то не имел в виду ничего дурного, и что я очень обязан ему за то, что он подобрал мои книги.

— Вы придаёте слишком большое значение пустякам, — сказал я. — Хочу спросить, как вы узнали, кто я?

— Ну, сэр, это не слишком большая проблема, я ваш сосед. Вы найдёте мой маленький книжный магазин на углу Черч-Стрит. Я очень рад вас видеть, честное слово. Может быть, вы посмотрите на эти книги, сэр? Вот «Британские птицы», и Катулл, и «Священная война». Этими пятью томами вы могли бы заполнить вот этот пробел на второй полке. Он выглядит неопрятным, не так ли, сэр?

Я повернул голову, чтобы посмотреть на шкаф позади меня. Когда я снова обернулся, Шерлок Холмс стоял около моего рабочего стола и улыбался. У меня подкосились ноги, несколько секунд я смотрел на него в полном изумлении, а потом, похоже, в первый и последний раз в жизни, потерял сознание. Серый туман клубился перед моими глазами, и когда он рассеялся, я обнаружил, что мой воротничок расстёгнут, а на губах остался неприятный привкус бренди. Холмс стоял рядом с моим креслом, держа в руке фляжку.

— Мой дорогой Ватсон, — произнёс хорошо знакомый голос, — я должен принести вам тысячу извинений. Я не мог предположить, что моё появление произведёт такое сильное впечатление.

Я схватил его за руку.

— Холмс! — Воскликнул я. — Это действительно вы? Неужели вы живы? Вам удалось выбраться из этой ужасной пропасти?

— Подождите минутку, — сказал он. — Вы уверены, что действительно способны реально рассуждать? Я шокировал вас своим излишне театральным появлением.

— Со мной все в порядке, но, право же, Холмс, я не могу поверить своим глазам. Боже мой! Подумать только — вы стоите в моём кабинете.

Я снова схватил его за рукав и почувствовал под ним тонкую, жилистую руку. — Во всяком случае, вы не дух, — сказал я. — Мой дорогой друг, я очень рад вас видеть. Расскажите мне, как вам удалось выбраться из ужасной пропасти и остаться живым?

Он сел напротив меня и, в своей прежней небрежной манере, закурил сигарету. Он был одет в потрепанный сюртук книготорговца, на голове — копна длинных седых волос. Холмс выглядел ещё более худым и измождённым, чем раньше, мертвенно-бледный оттенок его орлиного лица говорил мне, что в последнее время его жизнь не была здоровой.