Бесплатный фрагмент - Лошадь как искусство

Часть 3. Пролетая над гнездом Гуигнгнма

Прочитав которую, вы погрузитесь в мир, не имеющий отношения к лошадям, но который поможет вам многое понять о Лошади.

Я щас взорвусь, как триста тонн тротила,

Во мне заряд нетворческого зла!

Меня сегодня Муза посетила…

Посетила, так немного посидела, и ушла.

Владимир Высоцкий «Посещение Музы»

Согласитесь, странное название для части книги. На самом деле, как вы могли догадаться, в ней все имеет значение, да и составлена она так, чтобы настроить вас на определенный лад, сделав намеки и создав ассоциации. В учебниках по искусству вы найдете много правил, рассуждений, разборов работ великих мастеров, но никогда не получите пошаговой инструкции, как сотворить шедевр. Кто-то от рождения умеет создавать шедевры, кому-то просто повезло, а остальным приходится читать горы литературы, думать и практиковать.

Эту часть, для тех, кто полностью усвоил первые две, можно было бы и не писать, но с другой стороны, можно было бы написать только ее. Правда тогда вы бы не получили необходимые знания и нужное направление мышления. Можно было бы вообще написать только фразу «с лошадкой надо быть добрым и искренним, играть и развлекаться», но это выглядело бы как совет скульптора Джулио Монтеверде: «Возьми эти инструменты, и просто перенеси свои образы в камень».

В первой части мы как раз и знакомились с инструментом, разбирали его плюсы и минусы, и свойства «материала». Во второй части мы производили его настройку на определенную тональность, поняли «в какую сторону думать». И наконец, подошли непосредственно к воплощению, то есть к искусству. Однако начать стоит с понимания того, что же такое искусство. Мир небинарен, в нем нет четкого деления на добро и зло, черное и белое, правильное и неправильное. О восприятии и создании этого мира нам как раз говорит искусство, о разнообразии и разных углах зрения и о сопровождающих это эмоциях. И вот тут запускается процесс, который мы разбирали в подглаве «Кольца власти». Творец — всегда индивидуален, он создает мемы, а общество фильтрует его идеи, либо убирая, либо усиливая. Однако сложность и направленность обществ бывают очень разными и «нет пророка в своем отечестве».

ГЛАВА 10. Природа Искусства или Природа против Искусства?

«Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины».

Фридрих Ницше

Задавались ли вы когда-нибудь вопросом: насколько естественно искусство? Противоречит ли оно законам природы? Представляют ли природа и искусство единое целое? Или природа — это нечто дикое и примитивное, а искусство является высшей степенью развития человека?

Некоторые верят в идею о первобытном рае, где все жили в гармонии. Знаете, что такое Рай? В праиндоевропейском, а потом и в языках потомков индо-иранской группы слова «rahíṣ», «rāii», «rāy» и т. п. означают богатство, счастье. У нас с этим словом связались представления о чем-то прекрасном, в том числе в эмоциональном плане. Отсюда персидское название Эрам (на фото) и библейский Эдем. А по-английски рай произносится как paradise от греческого παράδεισος и латинского paradisus, имевшие тот же корень «rahíṣ». Парадиз — «Место умиротворения» или «Место счастья», древнеперсидский сад, которым восхищался весь цивилизованный мир того времени, те же греки Александра Македонского. Этот сад демонстрировал богатство, щедрость природы, представления о лучшем месте на Земле!

Только представьте себе семитские народы, живущие в пустыне, и вдруг увидевшие сад в центре цивилизации древнего мира, в Эраме, с фонтанами, прудами, богатой растительностью и множеством ярких птиц и животных, живущих среди всего этого великолепия. Конечно, это богатое место, наполненное разнообразием жизни, представлялось им чем-то неземным, божественным и недостижимым. Тем, что не под силу сотворить человеку. Эти впечатления наложились на мифы шумеров о сотворении мира, чьи далекие предки, действительно, застали времена, когда на Аравийском полуострове шумели рощи и бегали непуганые туры и лани.

Огромный дикий парк, предназначенный для отдыха и охоты персидских правителей, впоследствии был сильно изменен, в соответствии с представлениями о симметрии, пропорциях и упорядоченности. Главное здесь то, что представление о естественной гармонии с Природой, уже в VI веке до н.э., создавалось предметом исключительно искусственным!

В конном мире мы часто видим ту же аналогию: искусственное выдается за естественное, а естественное воспринимается как хаос и дикость. И тут у нас два пути: либо мы изучаем, как формируется естественность, создавая из нее прекрасный сад, либо идем по пути максимального удобства для человека — закатываем все в асфальт. Помня, что если под ним и осталось что-то живое, оно найдет путь вырваться на свободу.

Но для начала, нам нужно понять, что же такое искусство и откуда оно взялось?

Много «хорошо» — это тоже плохо! Но не точно…

«Если хочешь почитать хорошую книгу, напиши ее».

Марк Ройтман, психиатр, психотерапевт

Многие из нас с самого рождения окружены предметами искусства. Мы говорим «Настоящее искусство!» восторгаясь чем-либо, или «Это не наука, а скорее искусство», когда не имеем точных данных, но имеем вполне определенный результат, достичь которого могут не все. В дальнейшем мы разберемся в сути различий между наукой и искусством, хотя и общего у них тоже не мало. Не зря ведь еще В.И.Вернадский утверждал, что: «Ученые — те же фантазеры и художники». И в этом он не одинок. В книге «Апология математики» Владимир Успенский пишет: «Математик изучает свою науку вовсе не потому, что она полезна. Он изучает ее потому, что она прекрасна»! Впрочем, он лишь подтверждает слова Бертрана Рассела, опубликованные еще в 1918 году: «Математика, если правильно на нее посмотреть, несет не только правду, но и высшую красоту». Как подтверждают современные исследования, восприятие красивых математических формул затрагивает те же отделы мозга, что и восприятие живописи и музыки.

Данный факт очень хорошо ложится на концепцию теории струн, которая предполагает, что в основе мироздания лежат не частицы, а объекты, которые названы струнами. Их колебание создает то, что мы называем физикой, и наблюдаем как элементарные частицы, их взаимодействие — химия, а в целом Вселенная представляется в виде единой глобальной симфонии. Красиво! Вообще физики уверены, что любая теория должна быть математически красива, иначе она не работает. Разумеется, все современные физические теории выводятся строго математически. Нам кажется, что математика — это точная и практическая наука, мы знаем ее прикладное значение, однако по сути — это абстракция, описывающая функционирование систем, и многие математики, как и ученые, занимающиеся фундаментальной наукой, подобно художникам, занимаются своей деятельностью не ради практической выгоды.

Артур Шопенгауэр утверждал, что в математике ум исключительно занят собственными формами познавания — временем и пространством, следовательно, подобен кошке, играющей собственным хвостом. Это выглядит тем более странно, поскольку физический мир вокруг нас, особенно квантовый мир, подчиняется абстрактным математическим законам! Все равно если бы мы, прочитав «Властелин колет» Р.Р.Толкиена, на самом деле вдруг увидели вокруг себя эльфов, орков, драконов и магические кольца. Не удивительно, что во времена Ренессанса математика, действительно, представлялась «божественной наукой», даже мощнее магии, потому что с ее помощью научились строить сложные и красивые здания, памятники, рассчитывать полет снарядов, прочность брони и т. п. А потом математика уравняла земное и небесное! Оказалось, что на падающее яблоко и на Луну действуют одни и те же законы и силы, что раньше было просто немыслимо! Стало возможно предсказывать движение космических тел, а благодаря современной теоретической физике, выросшей из математики, мы имеем тот самый технологический мир, который и позволяет нам, в том числе, развиваться дальше вместе с лошадьми. Нейронауки, психика, физиология, лечение болезней, создание новых эффективных материалов — все это благодаря изначально математическому пониманию мира. И с этой точки зрения крайне странным выглядят методы управления лошадью с помощью болевых средств, зародившиеся тысячи лет назад или «лечение» копыт средневековыми металлическими подковами.

При правильном угле зрения все «непрактичное» легко становится «полезным», и «непрактичные» явления существуют на протяжении всей истории гомо сапиенсов. И сейчас я имею в виду не только искусство или фундаментальную науку, а даже, на первый взгляд, совершенно «излишние» вещи, как альтруизм или заботу о стариках и недееспособных. Возьмем, к примеру, человека с плохим зрением, никчемной мускулатурой, совершенно неспособного выжить в дикой природе. Но он может рассказывать то, что знает, в чем разбирается. А поскольку он сам за мамонтами не бегает, у него есть время получить эти знания и рассказать другим. И вполне вероятно, что его рассказы вдохновят и научат кого-то из его слушателей, и кто-то начнет лучше разбираться в биологии или психике, сделает открытия или какие-нибудь новые препараты или технологии. Все связано со всем гораздо более глубокими связями, чем кажется на первый взгляд.

Точно также интернет, прибор ночного видения, микроволновка и другие предметы, изначально создавались для фундаментальной науки, а сейчас они широко используются в быту. В той же книге Владимир Успенский продолжает: «Опыт развития математики убеждает, что самые, казалось бы, оторванные от практики ее разделы рано или поздно находят важные применения».

Ну, хорошо, польза от науки и альтруизма вроде бы есть, однако словосочетание «человек искусства» многим говорит о занятии весьма неопределенном, хотя и возвышенном, которое некоторые считают своеобразной формой безделья. Ведь многие люди не зарабатывают на нем денег, не получают призов, и даже «пишут в стол», вместо того, чтобы приносить пользу. То есть являются завуалированной формой бездельников? Действительно, в современном обществе не поощряются как занятия «непонятно чем», так и безделье, хотя именно стремление облегчить себе жизнь спровоцировало многие изобретения. Кстати, весьма интересная закономерность: думая о свободном времени, мы загоняем себя в рамки постоянной спешки, мечтая заработать много денег, чтобы никуда не спешить, мы становимся их рабами, как некоторые, стремясь любыми средствами создать уют в доме, часто лишают уюта свою психику. Тоже самое происходит с контролем над лошадью: увеличивая степень контроля, мы запускаем механизмы сопротивления или подавления, понижающие этот контроль. И люди, и лошади слушают наши подсказки только тогда, когда спрашивают сами. Не лезьте раньше времени — это раздражает. Создайте ситуацию, чтобы лошадь могла подумать, а потом сама обратилась к вам за подсказкой. Истинный контроль рождается только на свободе, а многие открытия происходят благодаря лени!

Программа экономии энергии является одной из витальных базовых программ организма. С одной стороны, как мы уже выяснили, именно она мешает нам качественно думать, но с другой может быть невероятно полезна. Совсем недавно Даниэль Шарбонно и Анна Дорнхаус из Аризонского университета выяснили, что даже среди таких признанных «трудоголиков» как муравьи, в реальности постоянно работают не более 3%! 70% популяции муравейника работали лишь половину времени, а потом начинали имитировать активность, а 25% не делали вообще ничего, просто бесцельно слоняясь по округе. В ходе экспериментов ученые сделали интересное открытие: колония с «лентяями» росла быстрее и функционировала гораздо успешнее, чем та, где оставляли лишь трудоголиков! «Бесполезные» особи являлись своеобразным избыточным ресурсом, создававшим новые возможности для муравейника, подобно тому как «малополезные и слабовредные» мемы могут становиться полезными. Функциональная структура, создающая возможности, важнее сиюминутной выгоды!

Похожую картину мы наблюдаем в животном мире: те, кто сделали ставку на партеногенез (крайне экономичный и прагматичный способ воспроизведения потомства) либо быстро вымирают, либо находятся на грани вымирания. Для эволюции оказалось гораздо эффективнее проводить рекомбинацию генов, обмениваться фрагментами ДНК, создав два пола с кучей сложностей в отношениях. Для чего нужны «бездельники», философы, обладатели кардиотипа Б, интроверты, лентяи? Для того же самого.

Мы говорили о плюсах и минусах сложности: сложные системы более требовательны к условиям и уязвимы, но зато их функционал на порядки больше, чем у устойчивых, но простых. В биологии можно сравнить хрупкого человека и «неубиваемых» тихоходок — излюбленный объект исследований того же человека, которые способны выживать даже в открытом космосе и тысячи лет проводить в состоянии куколки. Невероятно живучие, экономичные и эффективные твари!

Ошибки «эффективных менеджеров», стремящихся «рационализировать» общество, убрав из него тех, кто дестабилизирует стройную структуру, обходятся этим обществам неимоверно дорого. Здесь можно привести аналогию с окончанием эпохи Токугавы в Японии, когда самураи, пытавшиеся вернуть средневековые порядки, объявили бездельниками ученых, и расформировали Академию наук. К чему это привело? Япония на сотни лет отстала от всех стран, и встреча с ними стала для нее культурным шоком и периодом комплекса неполноценности.

Обнимашки — любимое времяпрепровождение шимпанзе-бонобо или прерийных собачек. С точки зрения нейронаук тут все вполне объяснимо: прикосновения и грумминг запускают поток окситоцина, сплачивающий группу и нормализующий отношения. Кроме того, многие животные большую часть времени вообще ничего не делают, просто сидят, рассеянно смотря по сторонам. И это тоже понятно: активное целеполагающее поведение требует концентрации внимания в режиме бета-волн, что приводит к огромным энергетическим затратам. Это как все время выжимать полный газ на автомобиле. Гораздо более естественный режим для живых организмов экономичный гамма- или альфа ритм, позволяющий «сканировать по поверхности» все проявления окружающего мира, одновременно слегка используя все виды рецепторов. Такое поведение позволяет предчувствовать изменения в окружающем мире, до того, как что-то случиться. Это «состояние мастера», способность «быть в моменте», не концентрируясь на, возможно, бесполезной работе и не тратя ресурсы. Это состояние некого блаженства, когда мозг расслаблен, но готов среагировать на что угодно.

Напомню, что волны мозга не просто меняют режимы его работы, но и затрагивают определенные области. Бета-ритм это концентрация на задаче, при которой активность мозга увеличивается только в конкретных областях, но резко снижается во всех остальных! Специалистам нужна тишина, и остальные нейроны не должны вмешиваться. Но в это время субъект как бы отключается от мира! Кстати, занять лошадь конкретным делом, если она нервничает — прекрасный совет. Но когда требуется увидеть и понять общую картину, нужна активность множества рецепторов, при фоновой активности множества областей. И это уже другие типы волн, занимающиеся координацией работы нейронных блоков, обработкой неосознаваемых данных или чтением слабоуловимых сигналов. Но недостающие данные приходится додумывать. «Фантазеры» повышают выживаемость всей группы, и чем больше таких «бездельников», тем эффективней предупреждения общества насчет возможных опасностей, причем именно в это время дефолт-система наиболее эффективна.

Но мы пойдем дальше, и затронем еще более «бесцельное и непрактичное» времяпрепровождение для серьезных людей, а именно игры. Ученые давно подметили, что чем сложнее устроен мозг животного, чем сложнее и разнообразнее его поведение, тем больше оно тратит времени на «глупости». Простые животные серьезны и прагматичны: бурозубки, ежики, тупайи и т. п. вообще не играют — они четко выполняют задачу по добычи пищи, размножению и т. д. А вот шимпанзе и гориллы играют много.

Они шутят, развлекаются, получают удовольствие от общения и т. п. Люди же вообще единственные из животных, кто посвящает веселью и играм большую часть времени. Во всяком случае, те, у кого на это хватает способностей. Похоже, что для формирования умного мозга требуется время и многократный прогон «тестовых программ» при разных, потенциально возможных, условиях. У человека же детство настолько долгое, что возникает устойчивая привычка играть, и даже в 50-летнем возрасте современный мужчина может увлеченно резаться в «Танки» или заниматься реконструкцией Средневековья.

Игровое поведение не просто расширяет возможности функционирования в сложной информационной среде, помогает наработать способность разбираться в ситуации, видеть смыслы… и далеко не все принимать всерьез. Шутить и смеяться могут как раз только самые продвинутые. Искусство сродни этому «бесцельному времяпрепровождению», потенциально повышающему приспособляемость к разнообразной и непредсказуемой среде. Другое дело, что среда у нас уже давно не столько природная, сколько социальная, с ее отношениями, эмоциями, моралью и другими сложными и неоднозначными вопросами. Ну и поскольку мы вновь вернулись к вопросу сложности, давайте рассмотрим понятие избыточности в системе.

Существует два типа избыточности прямо противоположных друг другу. Избыточность системы — это превышение объема сигналов или меры сложности структур системы по сравнению с их значениями, необходимыми для выполнения поставленной задачи. Избыточность может быть структурная, информационная, алгоритмическая, сигнальная и т. д. Она регулируется внешними и внутренними обстоятельствами (сложность среды, задачи, количество энергии и материалов и т.п.).

Разумеется, избыточность перегружает систему, используя ее ресурсы сверх нормы, истощая ее. К примеру, избыточность трат на роскошь двора Людовика XIV создала предпосылки для социальных перемен во Франции задолго до начала буржуазной революции. Точно также стремление к спортивным достижениям истощают организм, страну губит разросшийся чиновничий аппарат, а копыто лошади деградирует, когда ставят подкову. В отношении последнего стоит пояснить, что в естественных условиях, при недостатке ресурсов, неиспользуемый элемент системы отключается или отмирает. Переросшая копытная стенка в прериях у лошади либо стирается, либо заламывается до подошвы, приводя копыто в равновесие со средой и организмом. Но поскольку железо намного прочнее копытного рога, оно не просто принимает на себя все негативные факторы грунта, а мешает копыту избавляться от ненужного «мусора» и реагировать на внешние изменения, аккумулируя необходимый ресурс. В результате копыто адаптируется не под среду, а под подкову, что очень напоминает работу чиновника-цензора, убивающего весь смысл произведения автора. В копыте уменьшается кровоток, повышается ломкость копытного рога, подошва истончается, а стрелка деградирует, не говоря уже о разбалансировании всего организма.

Совершенно противоположным образом работает грамотно выстроенная расчистка, активизирующая кровоток и внешние стимулы, то есть создающая совершенно противоположный тип избыточности.

Второй тип избыточности — это избыточность ресурса. Один из самых ярких исторических примеров — это рост человеческого мозга, который всегда находится в отрицательной обратной связи с телом. Поскольку мозг очень затратный орган, нужно иметь достаточно большое тело, чтобы его кормить. Но чтобы эффективно управлять большим телом, нужно иметь большие моторные области и сенсорные системы, потребляющие много ресурса, из-за чего энергии на создание ассоциативных областей почти не остается. Чтобы создать мощный мозг, требуется на порядок больше энергии и питательных веществ, чем на обеспечение его работы, но только в таких условиях запускается положительная обратная связь! С человеком такое произошло в первый раз, когда австралопитеки перешли на питание мясом, а во второй, когда гейдельбергский человек научился жарить или варить пищу, сэкономив ресурсы тела. Точно также для появления искусства должна была сформироваться гигантская избыточность по ресурсам мозга, знаний и времени на его осуществление. Тысячи лет! Вывод прост: нельзя экономить на ресурсах! Художник не должен быть физически голодным, уставшим, боящимся властей, цензуры и т. д. Он должен быть голодным до произведений, мыслей, информации о мире. Это стимулирует творчество. Голодная, больная или слабая лошадь не имеет энергии сопротивляться, поэтому покорна, но сытая и здоровая обычно пытается обогатить свою среду… как умеет.

При избытке ресурсов система демонстрирует признаки избыточности, которые не разрушают ее, а служат более важным целям, становясь частью системы, как хвост павлина, рога оленя, мозг человека. Строго говоря, в этом случае это уже не избыточность системы, а переход на новый уровень.

Но, как всегда, более высокий уровень более затратен и сложен в содержании, ведь в системе появляется много элементов, которые чаще ломаются, а поиск неизбежно выдает и больше ошибок. Сложное создается и налаживается долго и трудно, а ломается быстро и легко. Из-за неучтенных мелочей даже части системы могут начать конфликтовать друг с другом. Психические расстройства у людей и конфликты в цивилизованном обществе — обычное дело, а поломка автомобиля никого не удивляет.

Новый уровень часто полезен для улучшения характеристик системы (точности, надежности, устойчивости и пр.), расширения ее возможностей и способности к самокоррекции, самообслуживанию и развитию. Даже саморазвитию, если в ней присутствует динамический компонент. Жесткие системы, особенно со слабой обратной связью, в принципе не способны к саморазвитию, ведь для этого нужна большая степень свободы и динамика внешней среды или внутренних обстоятельств. За этой сложностью и динамикой многие ученые, особенно в XIX веке ходили в оперу, и сейчас тоже увлекаются хорошей музыкой. Например, математики даже лучше держат ритм, чем профессиональные барабанщики. К примеру, создатель квантовой электродинамики Ричард Фейнман мог одной рукой отбивать 12 тактов, а другой 13!!! С точки зрения прямой эффективности, они занимаются ерундой, забивая голову всяким хламом. Однако в природе именно этот «хлам» и создает новое качество.

Если рассмотреть гены любого сложного организма, например, человека, то мы обнаружим там огромное количество подобного «хлама»: обрывков белков, остатков древних вирусов, последствий нейтральных мутаций, «молчащих генов» и т. п. Но это не мусор! Мусор — это отходы, которые ни на что годятся, которые накапливается в организме, заставляя нас стареть. Мусор переориентирует все на себя, и скоро, кроме него ничего не остается. В жизни — это дорогие шмотки или даже идеи, все что популярно, общепринято, шаблонно. Мусор не содержит смысла. Вы не представляете, сколько мусора копит человек в своей жизни! А хлам — то, что не нужно сейчас, но может когда-нибудь пригодиться. Сейчас мы знаем, что в ДНК умных людей от природы существует больше мутаций, чем у среднестатистического персонажа, и это может выражаться в совершенно причудливых формах. Да, не все мутации полезны, и отклонения или болезни здесь вполне обычное явление, но эволюционный выигрыш от необычности в меняющейся среде может быть очень велик. Именно из хлама собираются новые элементы системы, создающие новые свойства. А если взять человеческую культуру, то именно «хлам» в виде картин, музыки, литературы и т. д. создает новые идеи, влияющие на все сферы жизни. Хлам — это ресурс и двигатель эволюции. Теперь понятно, почему там, где все жестко регламентировано, в принципе не может быть развития! Это видно и по развитию человеческих обществ, и по организмам, и по развитию мемов.

В системах действует правило Парето: приблизительно 20% функций, элементов и связей системы выполняют около 80% работы. Но необходимо еще приблизительно 80% вспомогательных элементов, выполняющих только 20% основной работы. То есть с 80% времени, которое вы проводите с лошадью, вы посвящаете непринужденному общению, и только 20% тренировке, во время которой 80% должно уходить на игры, творчество, получение удовольствия и т. д. Оставшиеся 20% крайне важны, но и результативными они становятся только при наличии 80% «бесполезных», на что нам указывает пример с муравьями.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: какое выразительное объяснение, почему так важно просто «жить» с лошадью и не забывать заниматься всякими «глупостями» типа обнимашек, трюков, игр «отгадай-ка», просто веселой беготни! Простой быт — чистка, купание, причесывание гривы, уход за территорией на глазах у лошади, да самое простейшее упражнение «Еда моя» на лидерство и доверие, в котором человек показывает лошади, что взаимодействует с ней в ее же интересах — всё это залог успеха на занятиях, на которых мы действительно создаем шедевры.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

В современном быстром и прагматичном мире, особенно в условиях экономического и политического кризиса, периодически звучат голоса, что искусство больше не нужно, что надо смотреть на мир только рационально. Помните судьбу неандертальцев или легистов Китая времен империи Цинь? В современном мире «эффективный менеджмент» разрушил медицину, образование и экономику, ради которой и создавался.

Удивительно, но человечество на подсознательном уровне стремится к «избыточности»: голодающие несчастные люди покупают доступные им украшения, иногда даже вместо еды, почти голые индейцы надевают для боя неэффективные, но шикарные уборы из орлиных перьев. А невероятные буфы и яркие одежды ландскнехтов? А необычное оружие вроде индейского лука-копья или средневековой кистени? А ведь война, вроде бы, дело практичное. Или нет? Практичной она стала только в наши дни, да и то не всегда. У первобытных народов война сродни магии, ее окружают тайны, запреты, ритуалы и культы. Даже во времена Средневековья, разгромленные простолюдинами-ландскнехтами в битве при Пуатье рыцари в максимилиановских доспехах, утверждали, что одержанная победа недостойная и подлая, что воевать должна лишь элита, а не низкородные крестьяне.

Но именно избыточность системы, обеспеченная избыточностью ресурсов, позволяет системе развиваться. Даже в спорте, если вы используете разнообразные упражнения и различные типы тренинга, то показываете лучший результат, чем, если бы занимались однообразно. Почему? Потому что так вы больше развиваете мышцы-ассистенты (20/80), лучше понимаете технику выполнения упражнений (знания) и т.д., но главное, накапливаете больше ресурса (гликогена), распределяемого по ВСЕМУ организму. Точно так же в обществе, лишь страны с развитой экономикой способны выделить ресурс на строительство Большого Адронного Коллайдера. Нужен ли он для практической жизни прямо сейчас? Нет. Но, вероятно, сделанные с его помощью открытия через сто лет качественно изменят наш мир. Даже если 80% того, что мы узнаем о мире с его помощью на данный момент не нужно. Тем же образом количество и разнообразие деятелей культуры, их свобода самовыражения, указывают на экономическое, политическое и психическое здоровье страны. Искусство, как часть культуры, подчиняется тем же принципам. Конечно, 80% искусства, мягко говоря, не шедевры, но эти проценты указывают на то, что люди могут позволить себе этим заниматься, что у них есть силы и средства не только на практическую деятельность или выживание, но и на некую интеллектуальную избыточность. Зато 20% создают богатую идеями и ощущениями среду, в которой и рождаются гениальные открытия, то есть двигают общество вперед.

Да что там страны, даже в обычной жизни мы используем те же принципы! Согласно исследованиям ученых, в среднем современный образованный человек знает около 100 тысяч слов, но в обычной жизни использует не более 5 тысяч. Зачем нужны остальные 95 тысяч? Они вступают в дело, когда нужно очаровать кого-то, особенно представителя противоположного пола! Вот тогда мы начинаем говорить сложными фразами, использовать красивые или редкие слова. Литература, театр, музыка, наука, танцы — все это демонстрация интеллектуальной избыточности, напоминающая павлиний хвост. Кстати, у павлинов тоже размножаются лишь 5% самых привлекательных самцов, остальные следуют, хоть и в несколько измененной пропорции, Правилу Парето.

Вполне справедливо возникает вопрос: что за странное соотношение 20/80, откуда эта «магия» 20%, без которой невозможно обойтись? Все просто, если вспомнить модель Александра Маркова, где он разбил мемы по типам: полезные, малополезные, нейтральные, слабовредные и вредные. Всего пять типов, составляющие 100% мемов популяции. Чисто математически на каждый тип приходится 20%, и только один из них является очевидно полезным. Но, как мы помним, условия переменчивы, степень полезности мемов может меняться, и многие мемы связаны друг с другом идеей, но не степенью полезности. Отсюда 20% полезных и 80% бесполезных, но без которых не обойтись.

Так нужна избыточность или нет? Сколько? В какое русло ее направить и по каким принципам использовать? Как всегда, тут действуют принцип У-Вэй и правило Златовласки — все хорошо в меру. Это бытовое название имеет строго математическое определение, называемое Правилом Предельного Перехода. Оно используется, когда нужно найти баланс пределов функций или областей действия. Например, между усилиями и получаемым результатом. Или углы наклона автотрассы на виражах, вес и прочность зданий с учетом экономии средств и т. д. Это правило универсально и при тренинге, в том числе лошадей, тоже нужно стремиться не допускать травм, но доходить до определенного предела возможностей, чтобы стимулировать накопление ресурсов, отвечающих за развитие. И чем ближе вы к пределу возможностей на данном этапе, тем выше риск, а значит больше мелочей нужно учитывать, больше знать, понимать, нагружать смыслами чуть ли не каждый вздох, каждое движение. Увы, стремление к результату и отсутствие понимания именно этого чувства меры, обычно стоят жизни и здоровья лошадям.

Однако живой организм не поддается гарантированным расчетам, а при поиске ошибки неизбежны. Страх ошибиться загоняет людей в узкие рамки «как бы чего не вышло», превращая живой мир в болото жесткой административной системы. Известный композитор Альфред Шнитке как-то сказал, что жемчужина возникает в раковине только тогда, когда в ней появляется что-то инородное. Ошибка и обращение с правилами на грани риска — именно та зона, где возникает искусство. Чужие ошибки можно знать, учитывать, стараться не допускать, но они ничему не учат, и пока вы не совершите собственных, вряд ли поймете их суть. В этом контексте очень мудро звучит фраза Харуки Мураками: «Ошибки — это знаки препинания жизни, без которых, как и в тексте, не будет смысла». Конечно, будут неудачи и осуждения знатоков, которые сами никогда не откроют ничего нового. И, как говорила Маргарет Тэтчер: «Даже если бы вы умели ходить по воде, кто-нибудь обязательно скажет: „Смотрите, он даже не умеет плавать!“»

Многие вещи изобретаются гениальными профанами именно потому, что старые привычные не работают или не удовлетворяют. Культурологи и искусствоведы знают, что Винсент ван Гог очень плохо умел рисовать, что не помешало ему создать свой уникальный стиль и великолепные картины, до сих пор цепляющие эмоции людей. А чем прекрасен писатель Джордж Мартин? Тем, что он не профессиональный историк, а любознательный дилетант, смешавший в своем фэнтезийном мире события из разных эпох и разных народов, что наилучшим образом отражает его идеальное понимание законов мировой истории. И это главное: понимание смысла того, что руководит вами, и что вы делаете в данный момент. Только тогда, несмотря на ошибки, к вам приходят озарения, эмоции красота, превращающие взаимодействие с Лошадью в настоящее Искусство.

Сон в летнюю ночь

«Искусство заключается в том, чтобы найти необыкновенное в обыкновенном и обыкновенное в необыкновенном».

Дени Дидро

Поиск нового в незнакомой среде — это работа поисковой системы мозга, вознаграждающей нас дофамином. Но при избытке новизны, гиппокамп перегружается, становится непонятно, как действовать, повышается уровень тревожности… поэтому мы ищем то, что уже знакомо. И это тоже удовольствие.

Что же способствует возможности «увидеть мир в капле»? Все в мире формируется по двум причинам: начальные условия (т.н. «черный ящик») и окружающая среда, задающая направление развития — вектор. Вектор, как мы знаем, задается либо стремлением к притягательному, либо бегством от нежелательного. Соединяем вместе энергию движения от поисковой системы и вектора, задаваемые окружающим пространством, и получаем… игру в бильярд, где шарик выписывает неимоверные траектории движения, потому что на его пути, то и дело, возникают препятствия.

Да, да, препятствия — то, что заставляет нас креативить. Мы любим препятствия. Мы ценим препятствия. Это сопротивление, которое хочется сломать или от которого стремишься избавиться, оттолкнуться. Это драма, конфликт, который и заставляет расти, повышать мастерство, навыки, способности выживанию. Если, конечно, их не слишком много. Препятствия, конфликт, борьба — это то, что привлекает внимание, потому что выявляет возможности. А драма — это тоже конфликт. Причем, не важно, обстоятельств или окружения, внутренний или внешний, творческий, мировоззренческий, этнический, политический, семейный, исторический, научный и т. д. Он будоражит умы и побуждает к развитию. При его отсутствии наступает деградация, например, на островах, где нет хищников, птицы перестают летать, ведь если убегать не от кого, то и крылья не нужны. Вспомните усохшие в два с половиной раза мозги «хоббитов» с райского Сулавеси, которые, похоже, даже разучились говорить! Спор или дискуссия — это тоже конфликт. Пока существуют споры о чем-либо, про это помнят, оно живо, оно развивается. Но как только цензура запрещает споры… про предмет недавнего раздора все забывают. А забвение — это отсутствие существования и однообразие — гарантированный признак отсутствия жизни.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: большинство людей не понимает, зачем любить и ценить препятствия. Я бы назвала их точками соприкосновения с реальностью. Люди, как правило, относятся к ним негативно — о, это стресс, это проблема, это дискомфорт. Но если человек осознает, что именно момент встречи с препятствием является точкой роста, трамплином к развитию, вот тогда да, тогда он начнет ценить и даже искать эти препятствия! Отрицательные эмоции, что интересно, нам тоже помогают! Как? Да чтобы мы заметили этот трамплин! Это как иметь чувствительность кожи, чтобы не обжечься! Нет ничего плохого — всё в дело. Осознанный человек — творец шедевров в своей жизни, не важно, в какой области, обязательно сталкивается с препятствиями, он тоже переживает из-за сложностей, но, поскольку он осознан, он ловит этот момент и начинает его исследовать. Как только мы начинаем рассматривать проблему — эмоции нам уже не нужны, мы уже на пути к оптимальному решению — а значит, созиданию и развитию. Я рекомендую относиться к препятствиям и проблемам, как белка к крепкому орешку — с восторгом и радостью его одолеть!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Собственно, постоянный конфликт с окружающей средой, в пределах правила Златовласки, и определяет существование организма. Конфликт как раз и помогает не только проверить возможности партнера, но и получить от него энергии на дальнейшие действия.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: я бы сказала не «получить от него энергии», а «обменяться энергией», получить ответ, реакцию, обратную связь. Я всегда говорю — давление, даже яркое — это не наказание, это взаимодействие. Дело в том, что в нашей материальной Вселенной всё крутится вокруг одного закона «Насквозь» — это прикосновение любого рода (ментальное, психологическое, звуковое, физическое), касание, возможно удар или столкновение. И это тоже про препятствия! Насквозь кого-то можно «пройти» голосом, ведь звуковая волна сталкивается с барабанной перепонкой! А можно лишь мыслью, как я сейчас того, кто читает эти строки. А еще, согласитесь, часто бывает, как один человек, почувствует мысли другого даже на расстоянии. Поэтому сакральный смысл конфликта — это именно взаимодействие, касание, даже столкновение, чтобы стать еще ближе! Мы никогда не возьмем чашку чая в руки, если не коснемся ее (наша рука буквально ведь сталкивается с материей кружки). Просто люди привыкли отождествлять любой конфликт, давление с негативом. Но именно в со-прикосновении, в участии обеих сторон «конфликта» — развитие и со-зидание. Конечно, это может быть окрашено разными красками (эмоции, соперничество за ресурс), насыщенность которых может превратиться в разрушение, но в этом и искусство — баланс в гармонии находить нечто общее между двумя сторонами — белое и черное, инь и ян, свет и тьма, мужчина и женщина, читатель и писатель и так далее…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Хорошо, продолжим: конфликт — это обмен энергиями. Кто-то обязательно будет пытаться использовать вас, а кого-то вынуждены использовать вы. Без этой борьбы не нужны были бы клеточные мембраны, объединения клеток в органы, симбиоз с бактериями и объединение нейронов в сети. И, как мы знаем, самые сложные и эффективные объединения в мозге — это любимые нами ассоциативные поля, их борьба за энергию. Они и вызывают к жизни ту деятельность, которую мы называем искусством, причем наибольшая их активность, приходится как раз на моменты расслабления после тяжелой работы, когда в дело вступает дефолт-система и мы имеем возможность видеть сны. Как говорил директор варьете в фильме «Небесные ласточки»: «Искусство — это сон. Прекрасный сон».

В нашей обычной и крайне прагматичной жизни, мы часто недооцениваем то, что являлось чуть ли не определяющим фактором, к примеру, в мире индейцев. Сон — это не провал в небытие и не «просто» сновидения. Существует две основные фазы сна: медленный сон и быстрый сон, который еще именуют парадоксальным. Медленный сон делится на три фазы, по мере погружения, и характеризуется теми самыми дельта-волнами. Этот режим очень напоминает расслабляющий массаж, настраивающий тело на восстановление и избавление от накопившихся продуктов жизнедеятельности, которые не успевают выводиться во время активности. Полноценный сон возможен лишь при следовании циркадным ритмам, ориентированным на активность солнечного света. Все мы, и люди, и лошади, настроены под солнце! Да, лошади превосходно видят в темноте, но гормональный фон ориентирован на свет, поэтому нахождение в темноте днем и свет ночью сбивает ритмы, вызывая нарушения сна.

А вот быстрый сон нас интересует гораздо больше, потому что в нем мы видим яркие картинки и невероятные истории. Это, своего рода, сопоставление паззлов информации из разных зон мозга, переосмысление имеющегося опыта, рассматривание информации, миновавшей сознание, прогнозирование или перепроживание. Оно может доносить и определенные неосознаваемые, но уже возникшие в подсознании, смыслы, например, у индейцев лакота существовали определенного рода шаманы, называемые Сновидцами Лошадей, которые во снах получали откровения о поведении лошадей, лечении болезней и т. д. Причем, «сон» мог трактоваться очень широко: и как видения, и как грезы. Например, у апачей существовала практика «грезить о будущем» — пытаться предвидеть грядущие события. И чем выше уровень шамана, тем дальше и вернее он может заглянуть в будущее.

Кстати, быстрые сны видят все млекопитающие, в том числе и лошади. Во время быстрого сна ассоциативные системы работают на полную мощность, а двигательные отключаются. Именно поэтому мы иногда во сне испытываем невероятный страх от невозможности двигаться. Для лошадей сон тоже важен: они могут погружаться в медленный сон, блокируя суставы и дремля стоя, но для полноценного быстрого сна им необходимо лечь хотя бы на полчаса, а лучше на два. Отсутствие фазы быстрого сна вызывает перманентный стресс, кортизол разрушает белковые структуры иммунной системы, и организм гибнет «на пустом месте». Поэтому так важна тихая, спокойная атмосфера на конюшне и удобная подстилка, на которой лошадь может поспать.

Сами по себе сновидения — это остаточная активность нейронов различных полей мозга, никак не связанных между собой, а обращаем мы внимание на образы, просто потому, что мы зрительные животные. В момент пробуждения сознание фиксирует активность нейронов… и не знает, что с этим делать, ведь картина мира не складывается. Тогда оно начинает создавать нарратив, объяснение или историю, который мы называем сон. Конечно, долго думая над какой-нибудь проблемой, можно неожиданно увидеть ответ, «паззл сложится», но чаще всего сон не подчиняется законам логики и физики, но связь между полями и позволяет создавать некую общую иллюзию реальности. Мозг придумывает то, чего не может быть, чтобы картина мира оставалась целостной, хоть и местами абсурдной.

Но сон — это не фильм, который вам прокручивает кто-то другой. Им управляет ваш мозг и «осознанные сновидения» кажутся интересным способом влиять на реальность. Как минимум, на представления о реальности. Осознанное сновидение напоминает своеобразную медитацию, где вы можете менять сюжет, переосмысливать прошлое, и даже влиять на будущее. Конечно, все хорошо в меру, но подобная практика очень хорошо расширяет понимание восприятия и творческий диапазон.

Ведь искусство работает похожим образом, объединяя в себе осознаваемые и неосознаваемые результаты активности полей мозга, еще не осознанные смыслы, и, не просто отражает мир, оно его творит. Павел Флоренский утверждал, что для того, чтобы произошел прорыв в науке или искусстве, должна наступить некая расшатанность, сумеречность сознания. «Художество есть оплотненное сновидение», — говорит он в «Иконостасе».

Так вот, со времен 3 млн. лет назад до нашего времени искусство проделало огромный путь и сильно изменилось благодаря механизмам, сходным с проявлениями быстрого сна. Поначалу почти ничего не менялось, вся культура следовала только узко практическим целям, без лишнего хлама. Но по мере накопления информации, в том числе ошибок, мозг все больше старался связать это во все более сложные нарративы, создавая причудливые комбинации в виде ощущений, фантазий, верований и т. п. с ускорением и расширением представлений о мире. Первые проявления фантазии у гейдельбергцев, мезолит, неолит, Месопотамия, Древняя Греция, Ренессанс, Просвещение, Технический прогресс… а сейчас изменения происходят чуть ли не ежедневно. И в искусстве мы видим сходную картину: с течением времени направлений, способов выражения, смешанных стилей и жанров становится все больше. Какие-то исчезают, какие-то модернизируются или смешиваются, какие-то становятся популярными. А что в конном мире? Тысячи лет лошади являлись для человека просто едой, транспортом, в лучшем случае, крайне примитивным развлечением вроде скачек. Потом начал доминировать спорт, некоторые формы и методы которого когда-нибудь будут восприниматься как каменные орудия неандертальцев.

Прагматичный человек может сказать: «Зачем такие сложности? Можно же просто скакать, прыгать, есть хлыст, железо, они прекрасно работали и раньше, а искусство — это все блажь, непрактично, непонятно…» Но для меня это признак крайне архаичного сознания. Ведь многие даже не представляют, насколько вдохновляет и приносит невероятное удовольствие тонкое взаимодействие с лошадью, которая хочет с вами общаться, и каждое мгновение ловит ваше дыхание, малейшую мысль. И хочет она это делать не из-за насильственного послушания, а признавая в вас личность, индивидуальность и принимая вас как учителя, помогающего ей раскрыть себя. Она ждет вас, и летит навстречу из табуна, едва завидев издалека… Но пока вы самостоятельно не поднимитесь на этот уровень, объяснить ощущения от этого достижения будет невозможно, как невозможно объяснить слепому цвет синий моря, искрящийся переливами бирюзы, у желтого основания прибрежных скал.

Но шаги в этом направлении делаются, чему свидетельством всплеск мягких методик, работы на свободе, поиск разнообразия и контакта: трейлы, аджилити, вестерн, гарроча, либерти, трюки, множество направлений NH, возрождение Высшей школы и т. д. Это напоминает бурление кипящей воды. Не удивительно, что разобраться в таком потоке, и даже отследить его крайне затруднительно. И здесь важно разобраться в сути каждого из этих подходов.

Сам по себе подход или методика никогда не являются универсальными или единственно правильными, у каждого есть истоки, ориентация, собственный фильтр и т. д. Каждый подход придумывал вполне конкретный человек, способный ошибаться или руководимый личным опытом и пристрастиями. Метафорически каждый подход можно сравнить с песней: вот это сюита, это джаз, это военный марш… а это лишь отдаленно напоминает музыку. В песне есть ритм, мелодия и слова. Ритм — чувство врожденное, и, в той или иной степени, оно есть у всех. Только военные марши ориентированы на четкие и простые ритмы, а классическая музыка имеет намного более сложный ритмический рисунок. Там на первое место выходит мелодия, слушать которую мы, часто сами того не замечая, обучаемся годами. Мелодия — это стиль, общее настроение, гармоничность сочетаний, продолжительность музыкальной фразы. И многим, чтобы научиться слушать классическую музыку, приходится тратить годы. Но большая часть людей останавливается на уровне «тили-тили, трали-вали». А вот слова… Слова должны создавать смысл!

Точно также в любой методике, важен смысл, который вы понимаете… или создаете сами. Автор описывает ее имеющегося у него словами, но суть вам не расскажет никто, до нее нужно дойти самостоятельно. На это способен лишь тот, кто уже видел аналоги и создал в мозге необходимый понятийный аппарат. Как говорят на Востоке: «Мысль важнее всего. Тот, кто правильно думает, тот правильно действует». Можно до бесконечности биться лбом об стену и «нарабатывать часы», но при правильном понимании сути вещей, обучение идет семимильными шагами. Всплеск мягких методик и понимание лошадей стало возможно только после того, как за долгую историю человечество, наконец, накопило опыт, узнало о подходе индейцев и вакеро, Высшей школе, восточной философии, спорных опытах Карла Крааля и И.П.Павлова, В.М.Бехтерева т. д., когда людям показали, что это возможно. Именно для этого мне пришлось писать всю эту долгую предысторию, прежде чем мы начнем воспринимать лошадь, как Искусство.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Я нашла ту точку обзора на все эти подходы и методики, с которой видно, что все они объединены в единое целое. Для этого надо быть вне этих систем, наблюдать за каждой в отдельности и за всеми сразу и находить общие черты и параллели. И, несмотря на то, что я тоже человек и совсем взлететь над системой мне не удастся, тем не менее, уже один этот простой подход дает много озарений. Единое целое во всех методах и подходах — это Законы Природы. И поскольку эволюция человека и лошади происходит крайне медленно, миллионы лет, мы можем говорить о стабильности. Законы природы — это программы, вложенные в человека и в лошадь — генетически, это инстинкты и рефлексы и особенности работы мозга. Изучая психологию и нейрофизиологию, мы выходим на язык «главного программиста», Бога или Природы. И когда мы начинаем его понимать — мы сможем решить все возникающие проблемы с поведением лошади — в любом подходе — будь то вестерн, либерти или высшая школа дрессажа. Всё настолько просто — если нарушается закон природы, то будут последствия. Помимо физиологии, биомеханики, нейрофизиологии, психологии, генетики, есть еще дополнительные переменные в нашем уравнении, которые необходимо учитывать — внешние данные, это — опыт, навыки, условия жизни, социализация, окружающая среда. Если человек, не важно, какой подход к лошадям он выбрал, это не учитывает, то шедевра не получится из-за слабых звеньев конструкции, опять-таки, если законы природы нарушаются. Я уже не говорю о том, что существуют некие сакральные законы природы (Вселенной) — такие, к примеру, как благодарность, щедрость. Они реально работают! Но их не пощупаешь… А как мы охарактеризуем шедевр, в котором есть душа? Что это? В копии души нет, в чем подвох? Не буду углубляться в эту тему, скажу лишь о том, что если человек не изучает хотя бы реально материальные законы природы (как работают мысль, тело, откуда берется энергия, что такое эмоция и т.д.) — то сложно будет без управления самим собой поддерживать диалог, а тем более «управлять» лошадью. То, что мы видим повсеместно методами «тяни, толкай» — это все равно, что самую дорогую, напичканную электроникой машину, к примеру, Lamborghini — таскать за трос и толкать руками, вместо того, чтобы использовать все заложенные в нее возможности.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Свобода — первый шаг на пути к искусству. Вы наверняка видели, как зачастую лошади в леваде целый день ходят вдоль забора или часами стоят у входа. Они хотят не домой, а на свободу! Им нечем заняться в леваде, а реализация возможна только за пределом. Когда вы стоите на скале, глядя на море, и вдруг ловите себя на мысли «А не шагнуть ли за горизонт!», знайте, что это ваша программа свободы подталкивает вас прыгнуть навстречу новым возможностям. Как высказывался английский поэт и мыслитель Джон Мильтон еще в XVII веке: «Свобода — вот кормилица всех великих талантов: она, подобно наитию свыше, очистила и просветила наши души; она сняла оковы с нашего разума, расширила его и высоко подняла над самим собой. Дайте мне свободу знать, свободу выражать свои мысли, а самое главное — свободу судить по своей совести».

Свобода слова — величайшее достижение Западной цивилизации, дающее возможность говорить о чем угодно, исследовать и докапываться до сути, до самых глубинных смыслов. Впервые в истории человек смог говорить правду и открыто обсуждать все вопросы и проблемы, не оглядываясь на мнение правителей, традиций, общества и т.д., что позволило сделать открытия и создать ту самую медицину, науку и гуманистическую цивилизацию. Свобода слова позволила не ориентироваться на чувства, которые она может затронуть, а оперировать фактами. «Чувства мимолетны. Смыслы истинны. Действуйте, исходя из смыслов, а не руководства чувств», — говорили мастера дзен. А Конфуций утверждал, что без свободы слова смыслы теряются. Чувства — вещь весьма субъективная и недоказуемая, и принцип «политкорректности» сходен с тоталитаризмом в том, что исключает возможность сколь какого-либо содержательного высказывания, поскольку вместо правды вынужден ориентироваться на чувства тех, кто ничего не смыслит в его области. У инков, например, существовал официальный статус «глупый человек», и это никого не оскорбляло, потому что это факт. Зато государство знало, как использовать такого человека, и что на ответственные должности его назначать нельзя. А статус «низкий человек» рассматривался как болезнь, что, опять же, приносило пользу обществу, и на такое звание тоже никто не думал оскорбляться. «Низкий человек» — это категория не роста, а мотивации поступков. Конфуций говорил: «Человек духовный и возвышенный понимает, что хорошо; человек низкий понимает, что выгодно». Эта книга должна помочь нам разобраться в сути того, что хорошо, а что просто удобно и выгодно.

Некоторые люди боятся свободы не только других, но и своей собственной. Тем более лошадей! Свободе препятствует тревожность, при которой люди пытаются загнать себя в рамки традиций, правил, уставов и т. д. Однако еще И.П.Павлов показал, что если ограничения свободы излишни, то тормозятся все нервные процессы, обучение не происходит, а управление возможно только примитивными болевыми средствами. С моей точки зрения превращать живой сложный организм в простое механическое устройство — это убожество. Лучше просто купить мотоцикл.

Разные психотипы по-разному реагируют на ограничение свободы. Холерик обычно начинает возмущаться и быстро переходит к сражению, меланхолик впадает в депрессию, флегматик перестает что-либо делать, руководствуясь лозунгом «Отстаньте от меня!», и только сангвиник продолжает надеяться на лучшее и утешает себя присказкой «Все, что не убивает…». Больше всего ограничения ненавидят гении, умеющие мыслить широко и нуждающиеся в свободе поиска и самовыражения. Им претят рамки, структуры, формальности, и лучше всего гении работают в условиях «бирюзового» взаимодействия, то есть когда они понимают возвышенность своей миссии, с ними предельно честны и предоставляют максимум самостоятельности. Даже если это приводит к ошибкам, ибо только свободный может быть креативным. Он не готов менять свою свободу ни на материальное поощрение, ни на стабильность!

Правда, те же программы свободы могут работать и в обратную сторону, вступая в сговор с программами экономии энергии, то есть лени. Например, когда ваш тренер или психотерапевт заставляет писать, думать и работать над собой. Вот тут уж: «Спасибо, не надо, давайте что-нибудь попроще». Или кооперация с программами тревожности может заставлять человека носить маски не только на карнавалах, но и в жизни или уходить в мир алкоголя, видеоигр или фантазий. Последнее, кстати, бывает весьма полезно.

Тут мы можем заметить некий парадокс: с одной стороны, свобода — это отсутствие ограничений, но с другой препятствия стимулируют творчество. Тут, как всегда, работает Правило Златовласки. Достижение абсолютной свободы в принципе невозможно, поскольку всегда существуют различные препятствия, и с ростом возможностей, препятствия растут в геометрической прогрессии. Только это препятствия должны быть специфическими, точечными, а не тотальными. Только в этом случае запускается то, что в Теории Игр называется «игра с ненулевой суммой», увеличивающей разнообразие. Это прекрасно видно в эволюции, которая, при увеличении числа видов, начинает идти с большим ускорением. Но тоже самое мы можем сказать и о работе с лошадью: при увеличении степеней свободы и выборе, лошадь сама натыкается на различные препятствия, увеличивая свой интеллектуальный потенциал, а человек лишь помогает ей сориентироваться в сложном мире… создавая мир еще более разнообразный. И это в корне отлично от вымученных шаблонных движений дрессировки, под жестким контролем амуниции. У истинных мастеров лошадь слушает не команды извне, заставляющие подчиняться, а свои внутренние состояния, открывающие суть многих вещей.

Нас редко учат видеть суть вещей, поэтому зачастую наши действия ведут не к тому, что мы ожидали, что многих заставляет «исправлять» изначально неверно поставленную задачу. На чем ставится реальный акцент, то и развивается. Менстримовое мышление всегда шаблонно, то есть в принципе не способно быть высококачественным, тоже касается и работы с лошадью. Агрессивность противоположна изяществу, а если зайти с точки зрения физиологии, то акцент исключительно на силе или выносливости будет препятствовать созданию гармонично развитой мускулатуры…

Кстати о мускулатуре, поскольку мы ездим верхом, и для лошади это атлетическая нагрузка. Долгие и однообразные упражнения не наращивают мышцы, а изнашивают. Мало того, вместо правильного движения и распределения нагрузки, лошадь начинает компенсировать, перенося нагрузку на более привычные мышцы и искажая ход работы суставов, позвоночника и мышечных цепочек. Все это неизбежно приводит к травмам, зажатости, отсутствию желаемых результатов и т. п.

Разберем простой пример о сгибании на вольту, не так важно, делается оно под седлом или на корде. Сгибание в зоне ребер у лошади крайне ограничено, а для некоторых почти невозможно, и путь к нему крайне непрост. Поэтому всегда есть то, что человеку сделать «удобнее». Только «удобнее» не означает «хорошо» — это имитация, но не естественный ход процесса. Легче всего направить лошадь, например, влево, согнув ей шею поводом в эту сторону. Но если она не будет сама желать держать внимание на этой стороне, не захочет стремиться туда, если вы не объясните ей, что остистые отростки позвонков должны находиться вертикально, а место сгибания в определенной зоне, то лошадь будет формально подчиняться, но внутренне стараться убежать от неприятного воздействия. Это бегство и есть истинный ход процесса, который заставит ее отворачиваться от источника неприятностей, как отворачивается ребенок, которому пихают в рот ненавистную кашу. В результате каша оказывается везде, кроме как в ребенке. Здесь происходит тоже самое. Лошадь изгибается наружу, напрягая те мышцы, которые она должна расслаблять, от чего происходит искажение работы суставов, перенапряжения в постуральной мускулатуре и т. д. Всадник своим весом и неверным положением тела только усугубляет ситуацию. Это ведет не к улучшению, а к ухудшению, как здоровья, так и взаимопонимания.

Видели, наверное, таких лошадей, которые не любят бегать в какую-то сторону. Увеличение объема тренировки не помогает, и не может помочь, потому что задача изначально поставлена неверно. Лошадь либо отворачивается, либо просто сгибает шею в нужную сторону, увеличивая напряжение, либо заносит корпус, имитируя правильную работу, но продолжая делать все неправильно, а человек упорно не замечает своих ошибок. В подобной ситуации нужно делать все наоборот, и помочь в этом может такая замечательная вещь, как гимнастирование лошади или Тренинг Выпрямления.

Ни одна лошадь не рождается с необходимыми мышцами, чтобы нести всадника на спине, она должна развивать их силу и подвижность. Но многие ли всадники понимают, что при верховой езде лошадь должна принимать вес человека только на мышцы, чтобы грудная клетка не опускалась между плечами? Это вопрос к любителям ранней заездки лошадей и долгого нахождения на спине. А то, что для мягкого и правильного галопа требуется сил втрое больше, чем на шагу и принципиально другая работа мышечных цепочек? Что к этому движению, несмотря на его простоту, нужно готовить? А то, что правильно развитые мышцы помогают лошади оставаться стабильной при воздействии центробежной силы на вольту? Иначе она будет «выворачиваться» в противоположную сторону, срезать движение или заносить ноги. А то, что связки и суставы приспосабливаются намного дольше, чем мышцы, и вывести их из строя намного легче? Для всего этого требуются регулярные упражнения, не превышающие порог утомления, сохраняющие лошадь расслабленной и обеспечивающие качественное восстановление, что совсем не похоже на привычные тренировки в спорте.

Straightness training был создан Марайкой де Йонг на основе упражнений Высшей школы. Сейчас ее последователи улучшили это направление, исключив опасные упражнения, но оставив неизменной суть метода. Тренинг выпрямления — вещь неспешная и вдумчивая, удерживающая концентрацию на движении и на балансе лошади на протяжении всего занятия. Даже человек не может долго концентрироваться на одном, что уж говорить о лошади, особенно если мышцы не подготовлены! Первые занятия длятся всего несколько минут. Мне это напоминает тренинг опытных бодибилдеров, которые не стремятся к большим весам или тренировкам по часам. Главное — ощутить правильное движение, прочувствовать траекторию и распределение нагрузки. Вы контролируете не вес, а ведете диалог со своим телом. Стремление же взять большой вес или ориентация «я выдержу, я смогу» — это тренировка Эго.

Давайте проведем еще одну аналогию из конного мира — ковку лошадей. В чем здесь неприятная правда? В том, что реальная цель — не здоровье лошади, а уничтожение чувствительности к агрессивному влиянию грунта. И обеспечение финансового благополучия коваля, который будет расписывать все преимущества данного подхода просто потому, что он стоит дорого, а он не знает или не хочет лечить по-настоящему. Протез, знаете ли, вещь прекрасная, и может быть даже высокотехнологичная, но это не повод отрезать настоящий орган и заменять его искусственным. Впрочем, качественная маскировка проблемы обычно снимает вопрос о необходимости понимания многих вещей, связанных с функционированием копыта. На данном фото можно четко увидеть разницу между копытом, расчищенным с учетом его физиологических и физических характеристик, что напоминает копыто мустанга. сточенное естественным образом, и формой подковы, которая разрушает весь смысл данного органа.

И тут возникает вопрос об истинной мотивации коневладельца: хочет он просто обеспечить свои «хочу», а от проблем просто отмахнуться, или же человеком движут потребности более высокого порядка? Даже до данного вопроса доходит не каждый. В первом случае цель выжать из животного все до конца, ставить новокаиновые блокады на травмированные мышцы и суставы, использовать шпрунты, резинки, шпоры, жесткое железо и т. д. Во втором вы развиваете ее не только физически, но и психически, интеллектуально, по сути, развиваетесь вместе. Вы не спешите, понимая, что есть «слабые звенья», которые нужно усилить, а результат становится естественным следствием процесса.

Для примера давайте рассмотрим то, что нам ближе и понятнее — ходьбу человека. У ребенка подготовка начинается задолго до того, как он встал на ноги. Первым запускается… вращение головы, движение конечностями и только затем попытки перевернуться со спины на грудь и обратно. Это ориентация в пространстве, работа с силой тяжести и начальная координация. Затем идет обучение поднимать голову, лежа на животе. Такое движение прокачивает постуральную мускулатуру спины, без которой правильная ходьба невозможна, а также обучает ребенка фиксировать внимание на предмете, концентрироваться. Если в это время ребенка пеленать, таскать на руках и не давать двигаться, ему будет трудно не только осуществлять правильное движение, но и учиться! Автоматического навыка держать позвоночник нет, а любая концентрация внимания стоит гигантских энергетических затрат. И часто дети становятся двоечниками в школе не из-за отсутствия умственных способностей, а просто потому, что усидчивость обходится им гораздо дороже, чем отличникам! А еще нужно научиться тормозить ненужные движения, запоминать правильную работу мышечных цепочек, даже дышать, тратя на это огромное количество времени, но без этого о правильных движениях нечего и думать. И только после формирования автоматизированных навыков следуют попытки ползать, садиться, встать на четвереньки и т.д.,

А теперь давайте перенесем все это на лошадь! Лошадь в амуниции подобна туго спеленатому ребенку, у которого не развивается нормальная координация. Ходить и бегать она умеет почти сразу, но когда вы просите от нее какое-то незнакомое движение, начинать надо с базовой подготовки, которая вроде бы совсем не похожа на конечный результат.

Постуральная мускулатура запускает в работу «мышечные поезда», и именно она должна формироваться первой, создавая не просто каркас вокруг позвоночника, а активизируя цепочки, способные аккумулировать энергию и вырабатывать максимум при минимальных травматических рисках. Через игры и упражнения на свободе и в руках, вы запускаете эти цепочки, которые учат лошадь координации, основам сбора, движению по прямой, концентрации внимания. И только потом подключаете «мелкую моторику» — работу с отдельными частями тела — головой, корпусом, передними и задними ногами и т. п.

Даже такая банальная вещь, как остановка, требует долгой и тщательной подготовки. Если тормозить лошадь поводом «от головы», она упрется в трензель и будет тормозить передними норами, закидывая голову назад. Это не даст возможности развить затылочную зону и гребень, связанный с постуральной мускулатурой, и запустит в работу совсем не те мышечные цепочки, что приведет к привычке двигаться неправильно. Не случайно вестерне или классической выездке тормозят седалищем, побуждая лошадь остановиться, в первую очередь, за счет подведения крупа и торможения задними ногами… с которых и начинается сбор. Тренинге Выпрямления как раз готовит мышечные цепочки, мозжечок и центр равновесия к движению, а психику к концентрации внимания.

Естественного сбора лошадь достигает в процессе эмоционального накала — это инстинктивное движение, но если вы пытаетесь вызвать его с помощью ухода от болевых средств, тем более игнорируя естественную последовательность, ничего не получится. К сбору лошадь нужно долго готовить окольными путями и вспомогательными упражнениями. Она должна хотеть нести вас, выталкивая спиной вверх, а не убегать от боли. Путь прямого движения к цели не только самый примитивный, но и самый нерезультативный. Вы получите что угодно, но не то, к чему стоит стремиться.

Только так ваш Колосс будет не на глиняных ногах: физически лошадь готова, концентрация внимания на человеке и движениях, нет необходимости контролировать лошадь поводом, шенкелем, шпорами и т. д. Теперь, опираясь на тонкие ощущения тела, эмоции и движение, вы ведете с ней постоянный диалог. Ведь эмоции лошади — это река. Невозможно управлять бурной рекой, но можно, как опытный лоцман, овладеть искусством плавать по ней, используя свое интуитивное чутье, а также знания о течениях и мелях. Вести диалог с рекой.

Когда вы просто общаетесь, вы перестаете нервничать и думать о выполнении, и начинаете замечать множество нюансов. Когда вы расслаблены, все превращается в шутку и удовольствие, нет ничего серьезного, ничто не имеет значения. Это тот самый дзен. Лошадь тоже не напрягается, стараясь уловить ваши сигналы, которые становятся четче и понятнее, как расслабленные движения танцора. В этом нестремлении к результату все происходит легко, аристократично и красиво. А главное приятно для обоих. И только пока лошадь чувствует удовольствие от контакта, пока происходит нужное движение или действие, нужные ощущения, вы занимаетесь. Как только это начинает уходить, прекращайте. «Заканчивайте на хорошем» вовсе не значит «добейся, чтобы лошадь сделала хорошо»! Это выражение относится к тому, что нужно успеть закончить до того, как начинается плохое. С лошадью не нужно идти через «не могу» и делать потому, что положено заниматься определенное время или сделать определенное количество упражнений. Не нужно прикладывать усилий для управления. Нужно понимание сути и учет огромного количества мелочей. Нет ничего важнее мелочей. Именно они оказывают влияние и на формирование и лошади, и человеческой культуры или развитие цивилизаций.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Интересно, что действительно, ничего не имеет значения, но, в тоже время внутри диалога значение имеет всё… Мы оказываемся словно внутри своей собственной Вселенной и «пусть весь мир подождет»…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Чеширский кот Эрвина Шрёдингера

Нам придется снова обратиться к работе мозга, ибо без нее не понять некоторые физиологические предпосылки, которые и приведут нас к искусству взаимодействия с лошадью.

Начнем с того, что существует сознание, и в целом его роль заключается в том, чтобы остановить действие, которое инициируется бессознательными процессами. Помните, что мозг принимает решение за несколько секунд до того, как оно дойдет до сознания? Принять новое решение за это время сознание не успеет, а вот наложить вето — вполне реально! Правда и здесь стоит понимать, что «вето» можно наложить, только если вы имеете критерии и установки, которые запустят процесс. Допустим, формально наложить вето на удар другого человека сознание способно, но интеллигент сделает это мгновенно, и не задумываясь, а гопник даже не подумает, что неплохо бы остановиться и найти другое решение. В данном случае имеющаяся в подсознании информация кардинально влияет на сознание. И получается, что мы можем влиять на подсознание с помощью примеров благородства, вдохновения от поведения героев произведений, персонажей или учителей, тем самым повышая и наш уровень осознанности. Чем выше уровень осознанности, тем лучше понимание, что управляет поведением, и тем мощнее вето, распространяемое на большее количество самых глубинных потребностей.

Зачем это нужно? Потому что никакие поступки не исчезают бесследно! Зло творится неосознанно, инициируемое как раз страхом, жадностью, желанием власти и т. д. Зло сотворить легко, для этого не нужно мыслить. И сотворенное зло не исчезает, не вуалируется добром, оно остается навсегда. И, кроме того, в нашем обществе очень легкое отношение к свершению зла, особенно по отношению к животным, потому что мы не берем на себя ответственность за свои поступки, маскируя их «благими намерениями». Ведь нам с детства говорят, что мы «вершина эволюции», а животные созданы для удовлетворения потребностей человека. Удивительно, что постоянно думая о будущем, мы не умеем смотреть в будущее!

Когда мы совершаем какой-либо поступок, мы не просто тренируем синаптические связи, а настраиваем выброс определенных нейромедиаторов, меняя саму химию работы нейрона! Постоянные действия, как мы помним, оказывают влияние даже на ядерную ДНК, а малоосознаваемые действия запоминаются проще и лучше, поскольку в данный момент требуют меньше энергии. Когда кто-то совершает зло, в первый раз организм сопротивляется, но во второй раз совершить его становится легче, потом еще легче, а вскоре человек начинает думать, что только так и надо, оправдывая свои действия «благом», «просто бизнесом» или «силой обстоятельств». Сознание нам нужно как раз для того, чтобы мы не делали глупости автоматически.

Ориентация нейронов приводит к той шизоидности, когда садист мнит себя великим учителем, а маньяк-убийца спасителем человечества. «Добейся, заставь, покажи характер» запускает ту же пагубную цепочку, не только для человека, но и для лошади: «сопротивляйся, не доверяй, убегай». И это крайне плохо, потому что ставит блок на мышлении лошади в ключе сотрудничества и раскрытия потенциала.

Однако нейроны можно натренировать и на восприятие сложности, красоты, понимания сути, даже на желание мыслить. Наука учит сомневаться и искать проверяемые ответы, а искусство должно облагораживать, создавая тот самый вектор мышления, который и вывел наших предков из примитивного состояния. По сути, нейрон — это очень узкий анализатор спектра, но благодаря тысячам связей с другими нейронами, он может включаться в разные нейросети и использоваться для разных задач. Таким образом, чем больше вы знаете, чем разнообразнее эти знания, тем больше нейронов вы можете подключить к решению проблем, повысив качество мышления. Мышление категориями высокого искусства не просто дополняет и усложняет картину мира, оно создает вектор развития. Ведь «шипики» — отростки аксонов, растут не абы как, а целенаправленно призывая определенные клетки с помощью работы факторов роста. Это и есть проявление самоорганизации сложных систем.

Самоорганизующиеся системы — это основа жизни. В мире постоянно происходит бесчисленное количество химических реакций, и так было, видимо, на протяжении миллиардов лет по всей Вселенной. Но, похоже, было достаточно возникновения одной системы такого типа, чтобы она запустила процесс, повторяя и усложняя сама себя, копируя и поглощая энергию других таких же систем. Тоже самое с лошадью. Вам достаточно один раз почувствовать взаимодействие, получить ощущение единства, и вы начинаете его искать.

Почему я настолько упираю на работу с лошадью на свободе, в руках, на разнообразие, трюки, игры? Потому что это создает ту самую сложность, аналогичную появлению мысли в, казалось бы, простой биологической машине, которой является мозг. Это еще одна привлекательная черта искусства: вы не обязаны с лошадью каждый раз делать что-то по программе, стремиться к результату, победе. Вы может менять взаимодействия, исходя из своих идей и состояний. Можно просто погулять, поговорить, поиграть, освоить новое направление — и это идеальный подход. Только при разнообразии возникают эмерджентные свойства — главный принцип мироздания. Об этом говорит буддийский коан: «Если две ладони производят хлопок, то каким же будет хлопок одной ладонью?» Новые свойства возникают только в системе, обладающей всеми необходимыми компонентами.

И тогда новые связи начинают формировать новые потребности. Пирамида Маслоу в теории правильная, но автор описывал ее на основании очень небольшого количества клиентов, среди которых были, в основном, выдающиеся люди вроде Альберта Эйнштейна или Элеоноры Рузвельт. На практике же большинство людей не стремится подняться выше четвертой ступени, хотя, если смотреть как раз на людей выдающихся, их духовные потребности могут превалировать даже над первой ступенью. Поднятие на уровень выше четвертого запускает метасознание, и тогда человек становится способен двигать границу между сознательным и бессознательным, которая становится все более подвижна и проницаема. И тогда вы начинаете понимать, что часто сила — это не способность навязать свое мнение, а умение остановиться, признать ошибки и изменить направление своих действий, предоставив лошади свободу выбора.

Но легко сказать «дать свободу», а сделать намного сложнее, особенно если нет практики. Мозг находится в мире, а мир находится в мозгу. Изначальные установки задаются вроде бы случайно, но они формируют информационную среду, которая начинает вести отбор по мозгу. Вот и получается, что мозг зацикливается как бы сам на себя. Тот, кто привык давить и добиваться, считает, что езда на свободной лошади обеспечивается просто качественным обучением на железе. Я видел множество таких конников среди спортсменов самого высшего уровня. Такому человеку трудно понять, каким образом можно изначально научить лошадь хотеть слушать всадника без средств подавления. Тюремщик не способен построить райский сад, он может построить только тюрьму. Но «Путь в тысячу ли начинается с одного шага» — все нужно практиковать, в том числе и то, что написано в данной книге.

Однако как именно это делать, и является ключевым вопросом. Относительно недавно были проведены исследования, в ходе которых животных учили нажимать на педаль. Хитрость эксперимента заключалась в том, что одних учили нажимать напрямую и получать угощение, а других, проходя через несколько этапов. Во втором случае оказалось задействовано гораздо больше нейронов, и связи в мозге были совершенно другими. Но самое интересное открылось потом: крысы, обученные нажимать педаль в несколько этапов, гораздо быстрее находили верный путь в лабиринте. Их мышление стало другим. То есть, даже совершая одно и тоже действие, но с разными целями и разным отношением, мозг запускает в работу совершенно разные группы нейронов. Допустим, ребенок учится играть на скрипке, но в первом случае получает удовольствие, признание и т.д., а во втором его так «задалбывают» упражнениями, что отношение к классической музыке будет принципиально разным. В первом случае, даже уставший, ребенок будет продолжать учиться и стараться стать признанным музыкантом, наслаждаясь своими сверхусилиями и самой музыкой, а во втором случае, при возможности, больше никогда не возьмет скрипку в руки, и не будет слушать музыку для удовольствия. Аналогию с лошадью вы можете провести сами. То есть важно, чему на самом деле вы учите, и тогда сам собой приходит ответ как. Лучше сразу учить правильным движениям, восприятию, сложности картины мира, потому что потом вам придется не корректировать, а заново создавать связи.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Само словосочетание «дать свободу» для большинства людей является либо чем-то эфемерным, либо они даже боятся думать в эту сторону. Потеря контроля над крупным животным, которое в разы сильнее человека просто сковывает. Это как, когда лошадь понесет, расслабиться и влиться в движение с лошадью, чтобы затем повлиять на нее, большинство же сначала скукоживаются в позу эмбриона и… лошадь несет еще больше от этого напряжения. Чтобы в реальной жизни и с реальной лошадью человек дал лошади свободу необходимо понимание всех процессов и этапов. Это не означает, что все дружно должны снять уздечки и играть со свободными лошадьми, это не означает, что можно отпустить повод и позволить лошади идти топтать огороды, бежать в сторону табуна, драться с другими лошадьми и творить, что захочет лошадь. Человек боится именно того, что, если он перестанет контролировать лошадь, она просто перестанет обращать на него внимание и, раз ей предоставили «свободу» просто будет делать, что ей вздумается. Зачем такая свобода? Нет очевидной пользы — для большинства людей. Поэтому свобода для них — это или загадка, или несбыточная мечта или просто хаос. Тем не менее, такое понятие, как «свобода выбора» для лошади — всегда красной нитью проходит через философию моей школы. Но к этому нужно подвести людей. Свобода выбора — это создание условий таких, чтобы лошадь захотела сделать правильный выбор! В этом и искусство! И безопасность! 100% гарантия безопасности! Потому что если лошадь САМА делает выбор в вашу пользу, то она не нуждается ни в каких ограничениях контроля, вы оба просто наслаждаетесь этим выбором. Как же создать такие условия свободного выбора? Именно для этого необходимо прочитать первые две части книги Алексея, именно для этого важно понимать, что бороться с законами природы бесполезно, лучше использовать их с пользой!

К примеру — возьмем естественную потребность лошади в движении. Зачем бороться с горячим конем, который застоялся и всего пугается от избытка энергии, козлит, свечит, несет, когда можно обеспечить ему хороший выгул? И так шаг за шагом, мы изучаем потребности и особенности мышления, поведения лошади. Ведь очень логична связь: если лошадь сопротивляется человеку, значит ей дискомфортно либо психологически (например, не понятно, человек воспринимается ниже по иерархии, поэтому нет доверия его выбору), либо физиологически (суставы еще растут, мышцы еще не разработаны и т.д.) Какой смысл бороться и заставлять лошадь, если можно построить условия психологического и физиологического комфорта, при этом лошадь станет партнером, потому что ее слышат и понимают! Если же не давать свободы выбора, не уметь создавать условия этого выбора, то опять-таки очень логично, что все психологические и физиологические проблемы лошади, даже если человек ее заставит что-то делать — приведут к болезням, потому что это всё напряжение! Будут работать не те мышцы (а мышцы сопротивления), будут строиться отрицательные нейронный связи (ассоциации), отсутствие мотивации, лошадь будет тупо терпеть (выученная беспомощность, раз ее не слышат) и, скорее всего, издеваться над «слабаками», которые заставить не могут. Что самое интересное, никакие железки во рту не сделают эту лошадь безопасной, здоровой и послушной… Поэтому надо разбираться — КАК создавать условия свободного выбора и ЗАЧЕМ. Как только это станет очевидно и понятно по шагам, страх у человека уйдет и это будет первый шаг к шедевральным отношениям с лошадью…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Очень важный вопрос «зачем» ведет к тому, «как» устроен ваш мир, «что» он из себя представляет. Реальность объективна, но восприятие субъективно. Тем более интерпретация! Конфигурация и химия нейронов определяют восприятие не только у отдельных личностей, но и у целых групп и народов. У разных групп совершенно разное устройства мозга в силу формирования его антропогенной средой, то есть культурой. Отсюда невероятно сильно различаются когнитивные процессы, ценности и критерии в отношении восприятия, запоминания, внимания, категорий пространства и времени, морали, причинности, вероятности и т. п. Это принципиально важно, поэтому я так подробно рассказывал о наших предках во второй части и о мировоззрении Запада и Востока в первой. На самом деле, имеет смысл говорить о двух типах мышления рамках скорее исторических, чем географических.

Как мы узнали из первой части, существует мышление Востока и Запада, но они разделяются не географически, а структурно. Для современного Запада характерно мышление больше индивидуалистическое, конструкторское, предметное. Мышление Востока, напротив, ближе к коллективистскому, центристскому, морально-этическому. Разумеется, в истории человечества все это было переплетено и перемешано, но временами начинал преобладать какой-либо способ мышления, что способствовало отбору в разных культурах на основе разных парадигм.

Соответственно, люди, занимавшиеся охотой и жившие небольшими коллективами — больше индивидуалисты, а земледельцы — больше коллективисты. Образ жизни крестьянина — это коллективизм, даже конформизм, поскольку нужно договариваться с членами общины о совместных работах, делать как все, одновременно обрабатывать все поля и не выделяться. Именно на этой основе возникают империи, поскольку все империи, всегда опираются именно на простое и массовое производство и, не сильно вдающееся в интеллектуальные тонкости, население. Даже первые городские жители средневековой Европы происходили из крестьян, отправившихся подработать каким-нибудь ремеслом в город, поэтому первые артели мастеров обладали еще крестьянским мышлением: нельзя работать сверхурочно или делать то, что не одобрено артелью, нельзя производить продукцию лучше или больше, чем в других артелях. Однако горожане много общаются с другими людьми, у них появляются деньги, а главное — идеи, привезенные из других мест. Все ереси рождаются в городах! Многочисленное население, независимость, смешение разных идеей повышают индивидуализм и, как следствие, критическое мышление и желание разложить все по полочкам. А вскоре на первый план выходит конкуренция, мануфактуры, образованность и любопытство — желание узнать, как там в других местах?

1600-1640-е годы, на которые пришлись самые глобальные изменения, совпали в Европе с началом малого ледникового периода. Крестьяне не просто так подались в города. Популярное до этого времени крепостничество, на фоне неурожаев и сильного голода, оказалось крайне неэффективным, что спровоцировало войны, бунты и смену власти. В Англии сельское хозяйство пришло в особенно сильный упадок, поэтому лендлорды стали выгонять крестьян-арендаторов земли, огораживать территории и разводить овец, которых можно стричь, а шерсть дорого продавать, поскольку холодно, и спрос на теплую одежду высок. С тех пор все популярнее становятся шерстяные английские костюмы: неброские и практичные. Чтобы пасти овец, нужно очень мало работников, поэтому в обиход даже вошло выражение, что «овцы съели людей», поскольку тотальная безработица заставила многих бывших крестьян становиться разбойниками или бродягами. Бродяг били кнутами, сажали в тюрьмы, но работы не давали, создавая ситуацию выученной беспомощности.

Похолодание и рост овцеводства гнали обедневших крестьян в города. Те, кто смог найти работу, резко изменили подход к ведению бизнеса, отменив старые артельные правила «не выделяться». При высокой конкуренции цены ниже, а количество, качество и разнообразие товаров помогают держаться на плаву. Этому, несомненно, способствуют развитие технологий и промышленности. В Голландии также отказались от пахоты, заменив ее выращиванием льна или других культур для тканей на продажу и выпасом скота. Голландия — страна маленькая, расположенная на почвах, не слишком подходящих для земледелия, поэтому там рост промышленности и технической грамотности стал заметен еще больше. Самое выгодное положение оказалось у Франции, имевшей вековые и очень серьезные связи с Италией (в отношении языка, религии и университетского образования), которые просто так не разорвать, но одновременно окруженной странами с бурно развивающейся промышленностью, от которых нельзя отставать. Технический перевес в военном деле мог крайне негативно сказаться на независимости территорий.

Огромный вклад в изменение Европы также внесла Эпоха великих географических открытий! В старой Европе все было знакомо и понятно, даже во времена Ренессанса. Европа — мир очень урегулированный, зато в колониях активным и не испорченным моралью гражданам можно делать все, что угодно. Разумеется, это привело к двойным стандартам: католические священники оказались такими же людьми, со слабостями и проблемами, что поставило вопрос о доверии к Церкви, ставшим основой Реформации. Неурожаи способствовали и разрыву связей с Италией, что не могло не сказаться и на религии. Немцы, голландцы и англичане находились далеко от Рима, и влияние феодалов там было сильнее, чем Пап. В этих странах впервые стали появляться священники из общины, говорившие не на непонятной латыни, а на родном языке. К тому же пастор — он же свой, честный, чистый… Единственная проблема, что чума уносит всех, независимо от благодеяний. И раз бог все видит, значит у него свои критерии отбора, не форма поклонения, не индульгенции и даже не добрые дела. Так возникает самокопание: что во мне не так? Что же угодно Богу? А самокопание неизбежно приводит к роли личности и ее ощущению себя как отдельного человека, а не части коллектива. Появляются портреты и картины Рембранта, Веласкеса показывающие ярких людей, с их чаяниями, недостатками и особенностями, и даже божества становятся не символами, а почти что людьми. Это приводит к еще одной мысли: дворяне — это не «голубая кровь», не богоподобные существа, а такие же как мы, причем они не умеют считать деньги, и удачливый буржуа может легко стать богаче многих аристократов. Получается, что то, о чем нам говорила церковь не совсем правда? Со сцены уходят церковные сюжеты, и вместо них появляется театр Шекспира.

В Средневековье театры не развивались, потому что личность не ценилась, и на первом месте стояла идеология правящих классов, то есть спектакли иллюстрировали священные тексты, служили для развлечения аристократов или удовлетворяли нехитрые потребности низкого сословия. Однако теперь появляются гораздо более интересные произведения, с течением времени все больше рассказывающие об интересных людях и поднимающие глубокие проблемы психики и общества.

В то же время усиливается противостояние личности и власти. На самом деле это различие между старыми конформистскими порядками и индивидуалистическим мышлением. В конформистских сообществах очень сильная ориентация на принуждение. Принуждение вызывает отторжение, поэтому производительность низкая, разнообразие товаров и услуг небольшое, стоимость труда невысока, и выжить самостоятельно крайне непросто. А вот в индивидуалистских сообществах, при высокой производительности, много разнообразных товаров и услуг, и рабочих рук часто не хватает. Поэтому в производство идут женщины, требующие равных прав и оплаты, и выжить в одиночку становится намного легче. Поэтому происходит разрыв с сельской общиной, традициями, что заменяется встречей с людьми из других мест, пониманием, насколько все индивидуальны, и, соответственно, авторитет конформистских идей резко падает.

Оказывается, что официальные лозунги о единстве, общих интересах, приоритете государства над личностью, по факту, являются соблюдением интересов мошенников и демагогов — самых хитрых приматов, пользующихся доверием других. Разумеется, идеи «за веру, царя и отечество» больше не работают. Теперь война — это уже не героизм и красивые доспехи, а нечто противоестественное, где бесславно может погибнуть любой. С ростом индивидуализма повышается ценность человека, а вместе с ней и жизни, развивается гуманизм. И интеллектуальный индивидуалист считает, что ни одна пядь земли не стоит пролитой за нее крови. То есть идеи, сплачивающие общество больше не работают. Однако и новые идеи, особенно отвергаемые менее интеллектуальным большинством, все еще не считаются приемлемыми.

Метания от глубокой религиозной философии до атеизма — совершенно нормальное дело для тех, кто уже не доверяет старым порядкам, но не определился с новыми. В одиночестве оставаться страшно, а явных критериев «божественной любви» больше нет. Что делать? Ответ подсказала чума, спровоцировавшая возвышение таких людей, как Козимо Медичи. Деньги! Материально подтверждение успеха. Если дела идут хорошо, ты всем нравишься, значит и бог за тебя. Тем более, что иметь много ресурсов — это биологическая программа. В ситуациях, когда религия больше не спасала, единственно стабильным стал казаться разум, о котором писали Томас Гоббс и Джон Локк. Все познать и упорядочить — вот предпосылки эпохи Просвещения, то есть аналитического мышления.

Чтобы осознать, насколько катастрофична смена парадигмы, приведу пример ломки сознания жителей России во времена Петра I, что отразилось, в том числе, и в одежде. Древнерусское аграрное общество было абсолютно конформистским: женщины, как и знать, носили одежды, напоминающие кокон, то есть максимально скрывающие фигуру. Таким образом высшее сословие подчеркивало, что оно не занимается физическим трудом, а женщины всячески маскировали признаки своего пола, дабы не вносить сумятицу в коллективные умы — закрывали тело и волосы, избегали макияжа и т. д. Да и «достойные занятия» для девушек включали рукоделие в светлице, помощь по дому и т. д. Но в петровскую эпоху мир перевернулся! Девушка должна была платьями подчеркнуть, даже гипертрофировать фигуру, оголить грудь и плечи, сделать высокую прическу и открыть шею, использовать макияж, посещать собрания с чужими (!) мужчинами, говорить с ними и даже прикасаться!!! Но это еще цветочки. Мир конформистов рухнул, когда на государственные посты начали отбирать не по рождению, а по талантам! Если раньше боярский сын изначально получал гарантированный доход и место в обществе, то теперь занимать престижный пост мог умный простолюдин, то есть сословия перестали иметь значение. Заговоры, бунты, принудительное бритье бород и публичные наказания особенно рьяных консерваторов… А ведь Петр I всего лишь хотел, чтобы его государство не стало героем анекдота: «Запад все время пытался поставить Россию на колени… но она упорно продолжала ползти».

«…а нюх как у собаки, а глаз, как у орла!»

На самом деле мы, люди, жуткие конформисты. Самые конформистские из всех приматов. Как говорил Фрэнсис Бэкон: «Всякий, кто любит одиночество, либо — дикий зверь, либо — Господь Бог». И если зоологи утверждают, что «одна шимпанзе — это не шимпанзе», то один человек даже человеком не станет. Биологически склонность к объединению проявляется уже на уровне клеток, из которых состоят многоклеточные организмы. Ну, а строение и функционирование клетки определяется генами. Ген — штука крайне эгоистичная, и его задача — выжить. Однако выживать можно не только индивидуально, но и создавая свои копии, поэтому любая жизнь стремится к размножению. В отличие от искусства, в биологии хорошая копия ничем не хуже оригинала, поэтому существует две стратегии выживания: индивидуалистическая и групповая. Если выживание в групповой стратегии выгоднее, чем в индивидуальной, клетки или животные, добровольно объединяются, и каждый получает шанс на выживание, пусть даже в потомках, и пусть даже за меньший, но гарантированный выигрыш. Ключевое слово здесь «добровольно». В природе один вид часто живет за счет другого, но либо открыто охотится, либо ведет себя как паразит, а от паразитов желательно избавляться. Тактику принудительного захвата и подчинения, с переориентированием под себя, используют, главным образом, раковые опухоли, и все прекрасно знают, к чему ведут такие патологии. Так что, прежде чем требовать что-то от лошади подумайте, не являетесь ли вы раковой опухолью.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Именно поэтому большинство людей предпочитают сливаться с толпой, делая как все, как принято, как сказали авторитетные личности или те, которые в первой строчке поиска или у всех на слуху: «Все-равно мне не быть и не создать шедевра, лучше не буду выскочкой»… А я призываю к свободе самовыражения! Дай шанс и Восхищайся! Ведь большинство из нас из-за рамок правил «как принято» даже не дают шанса развить глубину ни в отношениях с лошадью, ни в своей собственной Жизни…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Добровольное объединение неизбежно ведет к эмпатии — стремлению понимать других, их способ мышления, поведение и ценности. В корейском языке даже есть слово, означающее «понимание того, что думают другие, без слов» и это крайне важный навык для конформиста. И чем больше человек знает и понимает, чем выше уровень его собственных потребностей, тем выше уровень эмпатии. Как вы уже поняли, эмпатия, в первую очередь, характерна для центристов. Именно из них получаются лучшие практические психологи, имеющие большой жизненный опыт и, зачастую, несколько образований в самых разных областях. Психология может использовать научные знания, но это скорее искусство, основанное на очень высоком уровне эмпатии. В животном мире это куда более ценная вещь, чем вкусняшка!

Выражаться она может по-разному. Американский писатель и специалист по взаимоотношениям Гэри Чепмен в своей книге «Пять языков любви» определил пять способов сообщить другому о своей симпатии:

— слова

— совместное времяпрепровождение

— забота

— подарки

— прикосновения

Очевидно, что слова животные понимают, но, в первую очередь, обращают внимание на интонации. В нашем мире мало кто умеет произнести слова похвалы так искренне, чтобы лошадь, действительно, оценила этот жест.

Совместно проводить время так, чтобы лошади понравилось — это мы умеем еще меньше! Здесь важен и зрительный контакт, и внимание, и поддержание интереса. Существование в моменте… Для этого вам надо стать лошадью!

Мы очень много говорим о любви к лошади, но реально ведем себя совершенно иначе. Хотя язык заботы как раз для тех, кто предпочитает словам действия. У человека это выливается в совершенно бесполезные, с точки зрения лошади, попоны, новые недоуздки, седла, щетки, кондиционеры и т. п. Некоторые из этих вещей, конечно, имеют отношение к заботе, но только для человека. А вот если вы будете проявлять заботу так, чтобы ваше воздействие амуницией было, действительно, аккуратным, понятным и оберегающим, тогда лошадь начнет вас понимать.

Раз уж мы коснулись физического воздействия, то проявление симпатии таким способом является для лошади одним из самых естественных и понятных. Навсегда забудьте про сильное похлопывание по шее! Реальный язык физического контакта — это и «обнимашки сверху», когда вы сидите верхом, и приятные прикосновения, дружеские почесывания, ободряющие или покровительственные родительские поглаживания, выражающие ваши эмоции не менее явно, чем речь актера на сцене. Они должны внушать уверенность, дарить тепло и комфорт.

Ну и самое простое и понятное — подарки. В том числе вкусная и редкая еда — «валюта». Вы отдаете часть своего ресурса, и дело тут как раз в символике, а не в номинальной ценности или количестве. И если вы используете угощение не как самоцель, а как символ дружбы.

Есть лошади, для которых пища не имеет значения. Конечно, при желании, можно сформировать такое поведение, но важно понимать сильные и слабые стороны такого подхода. Слабость в том, что можно поставить вкусняшки во главу угла, и получить очень дурно воспитанную лошадь. А можно выстроить в четкую систему, и получить умное, активное и расположенное к занятиям существо. Потому что истинная сила пищевого подкрепления в комплексе воздействий: в момент поощрения вы гладите лошадь, чешете там, где ей нравится, расслабляетесь, используете приятную интонацию и т. д. Именно так работает выражение эмпатии.

Высокий уровень эмпатии говорит окружающим, что у вас все в порядке с ресурсами, уважением, что ваш эмоциональный интеллект очень высок. Так возникает определенная положительная репутация, а прослыть в обществе великодушным и благородным человеком — это приятно, потому что щедрость, как хвост павлина или талант художника является демонстрацией избытка ресурсов.

Репутация — вещь крайне важная, хотя и довольно условная, например, как деньги. В современном мире мы все меняем на деньги, хотя по сути, это просто бумажки или цифры на счете. Но мы верим в честность обмена, в их действенность! Их репутацию мы обмениваем на реальные вещи. В работе с лошадью важны не положительное или отрицательное подкрепление, а репутация, которую вы можете формировать с их помощью: ускорять, тормозить, направлять в какую-либо сторону. Это катализатор процессов, но не более. Можно обойтись и без вкусняшек или отрицательных воздействий, но этот путь труднее и дольше, для этого нужно стать лошадью! Мы, живя в среде мегаполисов, часто сильно недооцениваем важность репутации, но еще в XIX веке ни один торговец или производитель не мог бы осуществлять свой бизнес, не будь у него положительного образа в глазах окружающих. Имея таковую при взаимодействии с лошадью, вы не просто получаете от нее положительные эмоции и желание сотрудничать, но и «очищаете карму», переходя на более высокий уровень осознанности.

Эмпатия предполагает щедрость, а за щедростью следует альтруизм — стремление ставить потребности окружающих выше собственных. Это кажется нерациональным, но на самом деле, если смотреть на коллектив как опытный земледелец, улучшающий состояние почвы, дающей ему плоды, а не выжигающий лес ради разового обильного урожая, альтруизм предельно рационален. Грубо насаждать свою волю для высокоразвитого существа недостойно, его интеллект намного более изощрен: с помощью альтруизма он не только формирует положительное отношение к себе, но и «вгоняет в долги» тех, к кому был благосклонен. Потому что, по сути, альтруизм — это вклад в надежде на будущие хорошие отношения. Альтруизм, мораль — непременные рациональные атрибуты группы, улучшающие психологическую атмосферу.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Альтруизм, как развитие отношений и общества в целом — очень глубокая мысль! Но есть один изъян. Альтруистам всё же необходимо быть осознанными эгоистами, чтобы не фонтанировать благотворящей энергией направо и налево, поскольку на их плечах могут прижиться много халявщиков, потребителей. Модель альтруистического общества, как высокоразвитого, возможно одна из самых соблазнительных по эффективности, но, думаю, лишь в том случае, когда альтруистами в этом обществе являются все. Для баланса энергообмена…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Биологически альтруизм нацелен только на родственников, он вызывается повышением уровня окситоцина, у социальных видов часто через грумминг, деление пищей, сходство эмоциональных реакций и т. п. Но тот же окситоцин заставляет более настороженно относиться к «чужакам». Правда, благодаря тому, что мы не воспринимаем мир в реальности, а додумываем до целостной картинки, мы можем легко менять границы свой/чужой, расширяя круг «своих» до соседей, земляков, сограждан и т. д. Мы можем также легко менять очертания границ для «своих», включая туда единомышленников, но не родственников или сограждан. И тогда иностранный ученый либерал может стать своим, а консервативно настроенный брат восприниматься как чужак. Мы вообще можем расширить понятие «свой» до всего живого, и тогда, как говорили индейцы лакота: «Mitakuye Oyasin — все мы родичи».

Стремление к объединению или одиночеству задается биологически. Его невозможно привить воспитанием! Усилить или ослабить — да, задать направление применения — вполне реально, но превратить независимую особь в конформиста или наоборот — невозможно. Во всем, как всегда, виновато генетически задаваемое строение мозга. В базальных ядрах существует структура, называемая полосатое тело или corpus striatum, и преобладание в ней ацетилхолина или дофамина и вызывает либо стремление к независимости, либо склонность к единению с группой. Пренатальный период, как и первые три года жизни для человека, а для лошади это… первые месяцы (!) — невероятно важны. Как мы помним, в пренатальный период формируются области мозга и железы, выделяющие определенные нейромедиаторы. Эта химия и становится фундаментом работы будущего организма. Здесь играет роль и питание, и эмоциональное состояние матери, и множество причин, которые невозможно просчитать. После рождения нейронные сети начинают активно строиться, и на мозг влияет либо постоянная обстановка, либо, что более часто, случайные события, совпадающие с формированием нового контакта! Так возникает базовое отношение к взаимодействию с окружающим: оно враждебное, приятное, интересное, пугающее и т. п. Когда жеребенок растет в изоляции от других лошадей или не получает искреннего и доброго отношения со стороны человека с самого рождения, это запоминается на самом базовом уровне. А наложение происходит на уже имеющуюся базу склонности к независимости или консолидации с окружением. Впоследствии, чтобы это изменить, приходится прибегать к помощи опытных лошадиных психологов, и чем старше или сложнее проблема, тем дольше времени требуется на корректировку поведения, но исправление базовой жизненной позиции не наступит уже никогда.

Как мы говорили, когда касались типологии, распределение конформизм/индивидуализм градиентно и очень не одинаково даже у тех особей, которые составляют вроде бы единую группу. Однако статистически можно говорить об имеющихся наклонностях, которые вполне четко определяются.

Самый начальный из известных нам вид коллективистских сообществ — это семейная группа, где все друг друга знают и заботятся. Патологические примеры патриархальных семей из поздних крупных сообществ мы не рассматриваем. Система организации здесь основана исключительно на старшинстве и опыте главы семьи. Здесь очень важны честность и доверие, потому что потомки должны внимать опыту старших, а предки искренне заботиться о благополучии тех, кто продолжит их род. Из подобной группы образуются более крупные коллективы типа индейских родов. Здесь важно понять, что вождь рода — добровольно принимаемый другими лидер, и он, хоть и может наследовать эту должность, не имеет права никогда никому ничего приказывать. Вождь не отделен от людей, не над ними, он вместе с ними. Он и есть его люди! И он заботится о тех, кто ему доверился. В XVIII веке французские торговцы предлагали индейским вождям взятки за то, чтобы продавать товары другим членам племени по завышенным ценам, на что вожди невероятно оскорблялись, ведь они ни в коем случае не должны обманывать своих. Вообще, по описаниям путешественников, вождь племени часто выглядел как бедняк, ибо отдавал своим людям все, что мог. Вождь — это не самый сильный и злобный, отобравший власть, а наоборот, тот, кто способен позаботиться о других, а потому пользующийся доверием. Известны случаи, когда индейцы из района Великих озер отдавали своих женщин на лето белым поселенцам, получая за это деньги или товары. Белые считали, что покупают рабыню, но с точки зрения индейцев, это была аренда рабочей силы. Причем, женщина шла на это по собственной воле, чтобы помочь семье, искренне полагая, что никто не может владеть другим существом, тем более человеком! Разумеется, разница в мировоззрении была причиной постоянных конфликтов.

Однако с увеличением сообществ и переходе к земледелию, обезличенность в группах становится больше, эмпатия меньше, и, согласно правилу Данбара, люди начинают дробиться на мелкие группки «своих», на фоне чего эгоизм отдельных его членов, напротив, растет. И вскоре, хотя формально в группе декларируется «все для человека, все во благо человека», такой человек быстро находится и начинает приспосабливать все для себя. Он обманом пробирается на верхушку власти, обеспечивает себя ресурсами и доверием, а потом, пользуясь окном Овертона, меняет общественное мнение в свою пользу, становясь уже не мошенником, а уважаемым гражданином. Типичный пример, созданный литературным талантом М.В.Гоголя в «Мертвых душах» — Птица-тройка. Казалось бы, вот она «русская душа»: свобода, ширь, «долго запрягаем, да быстро едем», единение с природой, народные традиции… только в санях, на самом деле, сидит подлец и мошенник Чичиков, любыми способами пробивающийся из грязи в князи. Конечно, в некоторой степени обман присутствует везде, и у каждой страны есть своя мафия. Но не у каждой мафии есть своя страна.

Такую же тактику мы часто пытаемся провернуть и с лошадьми, но обмануть их гораздо сложнее, они прекрасно видят подмену и с обманщиком ведут себя соответственно. Это несколько фрустрирует людей, привыкших к двойным стандартам, принятым в крупных человеческих сообществах, где все вроде едины, но более наглые и хитрые могут использовать всех остальных. Но лошадь принимает только начальные условия существования группы, основной плюс которой — защита и обеспечение ресурсами. Единение с человеком или табуном должно быть актуально, иначе оно не имеет смысла. Человек же пытается спроецировать на лошадь собственные нелепые идеи, патологические формы которых, прекрасно описаны в антиутопиях Джорджа Оруэлла «1984» и Олдоса Хаксли «О дивный новый мир».

Из мыслей рождаются действия, и способ мышления — один из важнейших компасов, который указывает направление этих действий. Когда вы предлагаете лошади какой-то тип отношений, он подразумевает целый поведенческий комплекс, своего рода негласные правила, связанные внутренней логикой. Эту логику нам предстоит раскрыть.

На самом деле, говоря в Первой части книги о Западе и Востоке, я немного слукавил. С одной стороны, действительно, ярчайшими индикаторами двух типов мышления явились Великая Хартия Вольностей и Яса Чингисхана, провозглашенные почти одновременно, в 1206 и 1215гг., соответственно. Первая наделяла человека правами и давала множество свобод личности, а вторая утверждала, что у человека нет никаких прав, и он полностью зависит от чужой воли. С другой стороны, буддизм и даосизм — явления, хоть и важные, но скорее индивидуалистические, наложенные на более древнюю коллективистскую основу, более точным выражением которой, стало конфуцианство. И, разумеется, лучший пример его — это Китай. Весь Восток заимствовал китайскую культуру, поэтому вполне справедливо экстраполировать многие китайские черты и на другие страны этого региона, тем более, что эта страна существует уже тысячи лет. Все империи разрастались и разваливались, но лишь Китай пережил их всех, потому что всегда следовал главному принципу объединения: он никогда никого не принуждал вступать в свои ряды, не навязывал язык, а лишь предлагал культуру и порядок. Китайцы невероятно меркантильны и прагматичны, но понимая, что война, в долгосрочной перспективе, приносит больше убытков, чем выгоды, они всегда старались решать вопросы путем переговоров, делали щедрые инвестиции в те народы, которые входили в состав государства и всегда выполняли свои обещания. Даже если на коротких временных промежутках это экономически обходилось очень дорого, зато в на протяжении сотен лет давало более качественный и стабильный результат. Китай никуда не спешит!

Ведь и ограничения разными людьми воспринимаются по-разному. Для одного отсутствие информации о мире — катастрофа, а для другого вполне оправданный шаг. К примеру, китайцы вообще не обратили внимания на введение социальных рейтингов и тотальный электронный контроль государства, потому что такая система была всегда. А те, кого это не устраивало, уехали на Запад, потому что никакой потенциальный выигрыш не заставит индивидуалиста принять главное ограничение конформистской культуры — цензуру. Цензурирование предполагает, что все должно проходить через фильтр общественных норм: длина юбок, цвет волос, внешний вид всадника, требования к амуниции лошади, последовательность и строгость техники исполнения, тема и форма выражения произведения…

Стоит заметить, что критика и цензура направлены в противоположные стороны. Задача критика, обладающего вкусом и знаниями — улучшить качество произведения, показать его с наиболее выигрышной стороны. Если видение критика и художника расходятся, то всегда можно подискутировать или поискать другого сотрудничества. А вот задача цензора, обладающего властью (пусть только моральной, как бабушки у подъезда) — угодить идеологии или начальству. Часто цензор стремится не пускать, запрещать, резать и т.д., подогнать под стандарты, то есть сделать произведение максимально посредственным. Как написано у Иосифа Бродского:

Пускай художник, паразит,

другой пейзаж изобразит.

Увы, как мы помним из правила Даннига-Крюгера, чем ниже уровень, тем выше самомнение, и тем больше желание запрещать. Поэтому в цензоры обычно попадают именно посредственности и, даже если они когда-то обладали вкусом и смелостью, то это быстро исчезает. К примеру, в современном Китае настоящие историки не могут существовать. Задача историка, как ученого, сомневаться и докапываться до истины, но в стране, где власти насаждают официальную позицию по всем историческим вопросам, соглашательство и цензура на корню уничтожают любые попытки узнать правду. Конформистов в принципе не интересует правда, их интересует согласие. С чем согласно большинство или руководство, то и считается правдой. В результате в Китае существует мифологическая история — набор баек, не имеющих никакого отношения к реальности. Тоталитарное государство — это всегда мифология, стремление изолировать систему от внешних воздействий, потому что только так можно ей управлять.

Естественно, цензура напрямую связана с консерватизмом. Консерваторы обычно психически тревожны, им нужно найти успокоение в структуре, упорядоченности, предрешенности. Посредственность не принимает все необычное, яркое, непривычное, свободное, потому что не умеет создавать, то есть цензура в принципе противоположна искусству. Но самое отвратительное — это самоцензура, когда исполнитель изо всех сил старается угодить власти. Художник-творец задает вопросы, чтобы выявить и решить проблему, цензор замалчивает ее, выпуская в свет, главным образом, серые и безвкусные вещи.

Конечно, некоторым гениям временами удается обойти препоны цензуры, но, сколько гениев и их произведений исчезло в этой трясине?

Одним из самых катастрофических примеров цензуры в науке является деятельность Лысенко. Этот недоучка полностью отвечал коммунистической идеологии и его работа «на благо народа» спровоцировала голодомор и гибель миллионов людей. В современном мире тоже существуют запреты на сравнение рас, народов, полов и т.д., особенно по работе мозга. Зато безграмотные установки типа «все люди одинаковые» приводят к уничтожению целых областей знаний, копившихся десятками лет. В конном мире также полно цензоров, не знающих психики и биомеханики лошади, что приводит к роллкурам, ударам шенкелем на каждый темп, натянутому поводу, превращению умного существа в спортивный снаряд, постепенно распадающийся на части, проблемам с поведением и т. д. А сколько гениальных лошадей отправляют на убой только потому, что они не удовлетворяют примитивные потребности подобных «лысенко»!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Это, как всё подряд обрубать тесаком под общий стандарт или вовсе выкидывать, если масштаб личности лошади не вписывается в понятия «подчинение». А способов «договориться», кроме как запретами, наказаниями и грубой ломкой, такие «цензоры» не знают, да если им даже рассказать, это для них просто непостижимо… Из области фантастики или вошебства…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Цензура исходит из деления на свой/чужой, являющимся антитезой эмпатии. Она часто пользуется приемом «расчеловечивания» противника, что позволяет не пытаться его понять, и рассматривать просто как внешнюю угрозу. И я не просто так писал главу об истории, потому что именно с возникновением крупных поселений, отделенных от природы, последняя начала восприниматься все более враждебно. Таким же чужаком, еще со времен Ямной культуры, для людей выступала лошадь, которую надо было обязательно покорить и заставить. А чтобы было легче, ее относили к существам бездушным, хотя на практике, она часто оказывается благороднее и умнее двуногого, находящегося рядом с ней.

Идея борьбы и покорения природы воспевается в сагах и легендах. А как мы знаем, искусство отражает состояния, основанные на эмоциях.

Эмоциональность коллективистов — это палка о двух концах. В крупных объединениях, о чем писал еще в XIX веке писал Гюстав Лебон, интеллект легко сбрасывается «до заводских настроек», и на первый план выходят потребности лимбической системы: ресурсы, безопасность, доминантность, жажда власти, и т. п. Ярчайший пример этого — выводка арабских лошадей, которая часто проводится в странах Ближнего Востока. Коней выводят «настоящие мужчины», плохо умеющие управлять своими эмоциями, поэтому жеребцов они бездумно гоняют, подстегивают, дергают за повод, кричат, не понимая, что данный подход не имеет ничего общего ни с красотой, ни с эстетикой, ради которой эти лошади и выводятся.

Конечно, доведенная до крайнего возбуждения лошадь, не может не показывать ярких движений: выпученных глаз, расширенных ноздрей, высоко поднятой шеи, нервно двигающихся ног. Животные, загнанные в мир инстинктов, периодически дерутся между собой или нападают на персонал. Но именно это и привлекает не отягощенную разумом публику! Накал страстей, буйство эмоций, драма, адреналин. А разговоров хватит до следующего представления… Только мастерства здесь не требуется. Нужны лишь «слабоумие и отвага», и недостатка в таких исполнителях нет, поэтому и распространено мнение, что кто угодно может «коням хвосты крутить».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: «Прав тот, кто сильнее» — типичная стратегия борца, и в этом, конечно, есть доля истины, потому что сильный способен защитить и позаботится, но делать ставку только на то, что всегда прав победитель — это очень невыгодная стратегия, поскольку сливается очень много энергии! Причем забавно наблюдать за некоторыми людьми, потому что они в принципе не понимают, как можно по-другому, потому что особенности работы их мозга! Обычно человек серьезно начинает задумываться, если встречает такую лошадь, которую победить невозможно, а избавиться от нее — не вариант. Стратегия борца очень похожа на метафору с птицей, которая упорно раз за разом разбивается об стекло, вместо того чтобы оглядеться и увидеть, что наверху форточка или рядом, с другой стороны дверь открыта…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Однако настоящие мастера выводки работают прямо противоположным образом. Они легко, почти незаметно, управляют и своими чувствами, и эмоциями лошади. Движения их почти отсутствуют, кони двигаются на свободном поводе, и при этом демонстрируют свои лучшие качества, переливаясь как бриллиант в руках опытного ювелира. Ими руководит желание продемонстрировать себя, вызвать восхищение, в том числе человека, который находится рядом. Конечно, стоимость услуг таких мастеров крайне высока, а условия, выставляемые владельцам лошадей, довольно жесткие, но эта кажущаяся легкость и изящество и есть признаки аристократизма, истинного богатства души, а не грубой мишуры простолюдинов, дорвавшихся до денег.

Лимбическая система заставляет нас собираться в группы и она же управляет эмоциями, которые в больших коллективах легко выходят из-под контроля. Поэтому для их высвобождения существуют социально приемлемые формы: спортивные соревнования, народные праздники и искусство. Потребности лимбической системы связаны между собой и довольно легко выходят из-под контроля, что часто влечет тяжелые последствия в обществе. Поэтому в конформистских сообществах даже эмпатию не принято демонстрировать на публике, из-за чего общение ограничивается строгими ритуальными формами и сильно рационализируется. С первого взгляда подобное выглядит как парадокс, ведь вроде бы именно люди с аналитическим мышлением должны проявлять меньше эмоций, но на деле индивидуалисты часто не стесняются проявлений любви на публике. Причина здесь тоже вполне очевидна: консерваторы тревожны, поэтому прибегают к рационализации и формализму в отношении социальных ролей. Это видно, например, в Китае или Корее, где людей называют часто по их профессии или должности «служанка Ким», «секретарь Ли» и т. п. Должностей и способов обращения, в зависимости от пола, возраста, ранга и т. д. в таких группах очень много, и нарушать их нельзя. В развитом конформистском сообществе человек, прежде всего, это его функция в большом механизме. Поэтому любые «отклонения» резко пресекаются, несмотря на личные таланты. И в этом случае есть «социально приемлемые» эмоции, которым позволено выходить из-под контроля по отношению к тем, кто «вдруг» перестал относиться к своим: непослушная лошадь, нарушитель моральных устоев, предатель и т. п. Все эти вещи совершенно бессмысленны для индивидуалиста, но являются основой мироустройства коллективиста.

Для того, чтобы понять, насколько это важно, расскажу одну историю. Один китайский скульптор часто преподносит в дар разным городам, созданные им скульптуры Конфуция, чтобы люди всего мира знали о великом философе. Но в России возникла проблема с оформлением на таможне, потому что бронзовая скульптура весила около пяти тонн, и, возможно, кому-то понадобилось провернуть аферу с металлом. В любом случае, власти предложили провезти ее как «5 тонн лома бронзы». Казалось бы все прекрасно: формальности соблюдены, разрешение получено… Но скульптор отказался, поскольку увидел в таком подходе неуважение к великому Учителю.

Обидчивость — тоже один из признаков конформиста, который выстраивает себе в голове образ, который «должен быть», к которому привешивает ярлык, как к нему должны относиться. Некоторые зоологи считают, что животные не умеют обижаться, но на мой взгляд — это самая животная функция, правда, доступная лишь высшим видам. Ведь чтобы обижаться, достаточно иметь зачатки мышления, позволяющие выстроить привычный шаблон, а потом продемонстрировать эмоцию негодования по поводу нарушения этого шаблона. Ни критическое мышление, ни учет обстоятельств, ни прогнозирование здесь особенно не нужны, их заменяет чувство собственной важности, основанная на потребности в доминантности и безопасности. Безопасность срабатывает в первую очередь, поскольку для того, кто мыслит в рамках идеологии, сомневающийся в шаблоне не просто не соблюдает какие-то там условности, а рушит основы их мироздания! Самое страшное последствие такого нарушения для коллективиста: «а если все так будут делать?!». Он сразу проецирует единичный случай на общество, и у него перед глазами уже мировая катастрофа. Именно поэтому там существуют очень жестокие наказания и неадекватные законы. Относительно жестокости, до которой может дойти человек, просто потому что ему говорят «таковы правила», прекрасно рассказывает эксперимент Милгрэма, о котором мы уже говорили в Первой части книги. Ни мольбы жертв, ни риск смертельного исхода, ни объективные данные не влияли на решение конформистов, находившихся под влиянием авторитетов.

При этом на практике, если дело касается действительно серьезных нарушений социальных договоренностей, совершенно неприемлемых в индивидуалистическом обществе вроде воровства, коррупции или протекционизма, большинство проблем решаются полюбовно — «свои люди, сочтемся», а роль наказаний больше показательная. Эмоциональная стабильность конформистов регулируется либо подарками в виде угощений, взяток, праздников и т.п., либо жестким этикетом. Коллективист живет по принципу «если не разрешено, значит запрещено», что мешает ему развиваться и создавать новое. Коллективистское общество, как правило, ориентировано на производство множества однотипной дешевой продукции низкого качества. Но по мере роста индивидуализма, становится выгоднее торговать высокотехнологичной и дорогой продукцией. Это происходило с Европой в период Ренессанса, когда появились мастера Высшей школы, которых в мире один на миллион.

Теперь главное: лошади, как и мы, во многом коллективисты, и они невероятно чувствительны к эмоциям! Мало кто представляет, насколько тонко лошадь, особенно в возбужденном состоянии, способна считывать малейшие изменения в теле, взгляде, дыхании человека. Вы даже еще толком не подумали, в вас лишь промелькнуло какое-то намерение, желание, опасение, обрывок видения, а лошадь уже увидела его, как дорогу на карте. Как для любого коллективиста, для нее эмоциональный фон крайне важен и при общении, и при обучении. Это первый уровень коллективизма, доступный в небольших группах, вроде кочевых племен индейцев, которые идеально понимали лошадей.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Лошади способны буквально просканировать «Обрывок видения»… Да, это правда и, на самом деле, очень неожиданно и некомфортно для большинства людей, поскольку все привыкли постоянно вариться в этой мыслемашалке и поддаваться эмоциям…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Но мы привыкли к формализму больших групп. Мы спрашиваем «как управлять» лошадью, думая о правилах: повод, шенкель, хлыст, шлюс, положительное, отрицательное… Это рационализация, явление вторичное, и, по большей части, излишнее! У нас есть запрет на эмоции и одновременное стремление к бессмысленной рационализации своей деятельности. Но если представитель коллективистского направления позволит себе быть свободным и включит эмпатию, поставив во главу угла идею, что лошадь в принципе не может быть «чужаком», он гораздо проще и быстрее научится ее понимать, чем представители индивидуалистического направления, которые как раз эту идею свободы и принесли. И второй момент — это необходимое для лошади, четкое понимание общественных правил, которые не должны нарушаться. Проблема в том, что именно правила общения мы часто не соблюдаем, и лошадь просто теряется, не получая от нас ни эмоций, ни четких последовательностей.

У коллективистов существует один огромный плюс! Хотя они плохо придумывают новое, зато прекрасно приспосабливают чужие идеи под свои нужды. Например, известные всем китайские танцы, на самом деле, арабские, но настолько адаптированы, что считаются своими. Тем более в науке фильтр общественной полезности заставляет убирать все лишнее, и скоро коллективисты разбираются в вопросе лучше тех, кто все придумал. Для человека такого типа мышления, которое мы называем холистическим, долгие рассуждения и пережевывание одного и того же материала аналитиком кажутся излишними и бесполезными.

Но именно индивидуалисты открывают двери в неизведанное, доходят до края и придумывают все новое. Они могут снабжаться группой или действовать от ее имени, но на самом деле индивидуалист не нуждается в одобрении группы. Он рассчитывает только на себя и живет по принципу «разрешено все, что не запрещено», а чтобы не рассеивать энергию, для поиска решения часто пользуется аналитическим мышлением. С одной стороны это мышление может увести его в неведомые дали, создав множество мемов от полезных до вредных, а с другой стороны, оно же уводит его в сторону критического мировоззрения, поскольку это тоже мем. Индивидуалист ценит себя и свои идеи, поэтому в его глазах все имеют право на существование, отсюда толерантность к разнообразию любого типа: внешности, вероисповеданию, гендеру, самоидентификации и т. д. Поэтому все культуры тоже равны и ценны, что совершенно немыслимо для коллективистов.

Поскольку индивидуал ценит себя довольно высоко, он стремится найти способы договориться с другими индивидуалами, ценя их независимость. То есть перенимает элементы начальной стадии коллективизма — общества охотников-собирателей. Лично у меня напрашивается аналогия с эволюцией, когда клетка совершенствовалась на протяжении 3,5 млрд. лет, а многоклеточные организмы появляются всего лишь около 1 млрд. лет назад. То есть для того, чтобы клетки смогли объединиться в серьезные функциональные группы, нужно было сперва развить индивидуальность, и только развитые существа способны объединяться во что-то более-менее полезное. Индивидуалист может исследовать то, что ему интересно, сам придумать себе работу, и использовать искусство не для развлечения, а как инструмент переосмысления действительности. В коллективистском сознании выдающиеся личности должны занимать официальные посты, а если талант не востребован, он бесполезен. Вы не можете развивать что-то без прикладного значения. Отсюда подход: если лошадь не сельскохозяйственное животное и не используется для удовлетворения потребности в доминантности, то зачем она нужна? Зачем давать лошади свободу? К чему развивать ум и творческие навыки, если вы не выступаете? Что значит «для блага лошади»?

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Знаешь, иногда так много работы за компьютером над книгами, что я прихожу к лошадям только ночью, обнять их и проверить, всё ли в порядке. И ощущение у меня только одно: «Спасибо, что живой». В этом смысл для меня — они существуют! И я получила шанс проживать с ними эту жизнь, одно это прекрасно и вдохновляет меня! Я наслаждаюсь их настоящестью…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Индивидуалист более уравновешен, он совершенно спокойно воспринимает, что существуют области неизвестные, еще неисследованные, значит, их нужно изучить или просто признать пока неизученными. Не знать — это нормально, гораздо хуже создавать иллюзию знания. Кстати, именно индивидуалистами осваивались земные Полюса, от которых не было никакой выгоды, кроме имен первопроходцев, которыми владела безумная идея.

Вместе с тем, как мы знаем, шизоидность стремится принимать крайние формы, и, кроме того, легко делает аналитика псевдорациональным. Помните, как Шерлок Холмс гордился своим практичным умом, в котором нет «всякого хлама»? Аналитики склонны упрощать мир, ориентироваться только на измеряемые параметры и то, что «работает», ставя во главу угла идею, и часто игнорируя то, что не вписывается в рамки. А при низкой морали на первый план выходят стремление к накоплению ресурсов и демонстрации собственной доминантности: не считаясь с окружающими, индивидуалист может заняться продажей оружия и нелегальной торговлей, устраивать войны, уничтожать природу, устраивать культ личности и копить богатства любыми способами. Вышедшая из-под контроля обезьяна, всегда правит бал.

Даже в области искусства шизоидность может проявляться, например, в балете, являющимся, по сути, самым травматичным и антигуманным направлениям по отношению к артистам. Шизоиды в принципе довольно спокойно воспринимают отрицательное подкрепление и наказание, как основной метод воспитания. Ярким представителем этого направления был Николло Макиавелли, считавший, что, хотя любовью народа можно добиться очень многого, но это предмет непостоянный, а вот управление страхом гораздо надежнее. Он упирал на то, что нужно руководствоваться не идеалами, а постигать «суть вещей», какой бы она ни была. Конструкторы именно это и предпочитают, поскольку разбираться с предметами им проще, чем с живыми организмами.

С другой стороны, поскольку индивидуалисты видят в человеке отдельную личность, а не общественный статус, они гораздо легче переходят на неформальное общение. Ну, какое отношение половая функция имеет к управлению государством? В странах, где в приоритете индивидуализм, династические браки считаются признаком жуткой архаики. Если только ее не сохраняют в виде экзотического украшения страны. Индивидуалисты независимы и готовы объединяться только когда это действительно нужно, и только на взаимовыгодных условиях. А поскольку не все люди аналитического толка обладают широкими взглядами, они часто ориентируются на материальное подтверждение этой выгоды — деньги. Отношение к деньгам в разных культурах очень не одинаковое. Рационал часто воспринимает их как эквивалент труда, конформист как способ демонстрации статуса. Отсюда вывод: в первом случае все должно быть прозрачно, во втором способ накопления не так уж и важен. В индивидуалистических обществах важна рациональность, в конформистских — долг. Даже если он, в принципе, бесчеловечен и, по сути, никому не нужен. Столкновение коллективистов с индивидуалистами всегда вызывает непонимание.

В этом отношении крайне показательны случаи, описанные в XVIII веке в районе Великих озер США, где на границе цивилизации встретились английские колонисты и представители индейских племен. Среди индейцев помощь даже чужаку всегда была бесплатной. Если у индейцев заболевал родственник, и за ним нужно было ухаживать, иногда им приходилось просить помощи у колонистов, которые требовали взамен… несколько лет работы в своем хозяйстве! Для индейца это было немыслимо: терять годы, когда за больным родственником ухаживают всего пару месяцев? Мировоззрение индейца говорило: сегодня ты мне помог, завтра тебе может потребоваться моя помощь, и даже если не потребуется, то репутация хорошего человека сама по себе вещь весьма достойная. Англичане же считали индейцев людьми наивными и недалекими, но сильно возмущались, когда те сбегали, не выполнив договора. Но по мнению индейца, его вынудили вступить в несправедливый договор, поэтому нарушить его — просто восстановить справедливость.

Так вот: у лошади прекрасно развито чувство справедливости, и она очень хорошо может оценить репутацию человека, пообщавшись с ним всего несколько минут! К сожалению, далеко не все люди способны к равноценному обмену: они скупы на эмоции, похвалу или угощения, раздают их не вовремя и… в принципе не понимают, что и как на самом деле обменивается. Ведь обмен не всегда должен быть прямым и, тем более, материальным. Зачастую «вкусняшка» — это лишь символ контакта, а не самоцель.

Одна из важнейших сторон аналитического мышления — ориентация на материализм, детерминизм, редукционизм и т. п. С одной стороны, именно на этом и основан западный научный подход, позволивший создать техническую цивилизацию и получить множество полезных и проверенных знаний. Но с другой стороны далеко не все области подходят и возможны для научного изучения. На эту тему высказывался еще Гете в поэме «Фауст»:

…живой предмет желая изучить,

Чтоб ясное о нем познанье получить, —

Ученый прежде душу изгоняет,

Затем предмет на части расчленяет

И видит их, да жаль: духовная их связь

Тем временем исчезла, унеслась!

Человеку аналитического мышления нужны четкие измеряемые параметры, доказательства разума, хотя человек холистического мышления, свободный от оков шаблонов общения, прекрасно видит, насколько умны лошади, насколько хорошо они понимают эмоции и настроение, язык тела, насколько могут строить прогнозы, тонко налаживать коммуникацию. В отношении последнего важно понять, что коммуникация — это процесс, основанный на комплексе еле уловимых сигналов, смысл которых понимается из контекста, а не из четких информационных единиц. В животном мире нет точности, мало того, одна и та же лошадь может использовать совершенно разные сигналы для одних и тех же вещей, и по-разному вести себя с разными людьми. Что-то вроде: «Я ж тебе нормальным лошадиным языком говорю… но если ты настолько тупой, давай скажу по-другому». Это очень похоже на искусство, когда музыкант или художник создает смысл, пользуясь разными приемами и ориентируясь на ассоциации. В искусстве вообще считается дурным тоном говорить в лоб, напрямую.

Детерминизм, создавший современную науку, неожиданно стал серьезным препятствием, в том числе в конном мире, где зачастую специалисты вроде ветеринаров, ковалей и тренеров решают проблемы сиюминутно и локально, без понимания последствий, которые обязательно проявятся в другом месте или вылезут снова. А владелец платит за все проблемы, которые они же и создают. И самое печальное, что за это, своим здоровьем и психикой, расплачивается лошадь.

Мало того, ведь человек, тем или иным способом взаимодействуя с лошадью, стимулирует развитие и собственного мозга и тела в ту или иную сторону. Какие области мозга мы «кормим»? Какие потребности взращиваем? Развиваем мы в себе тонкость, благородство и чувство прекрасного или просто маскируем и оправдываем обезьяньи повадки? Становимся мы с лошадью умнее и свободнее или скатываемся на уровень рабовладельцев? Эти ответы невозможно получить, не видя картину целиком, и не влезая «не в свои области».

Холистический взгляд помогает увидеть и еще один нюанс. На Востоке никогда не возникало никаких методик работы с лошадьми! Ни школ, ни направлений, ни альтернативного взгляда. Даже до сих пор они полностью игнорируются. Там не ведется исследований, не применяются пластиковые подковы или натуральная расчистка копыт, не ведутся занятия по выпрямлению или работе на свободе. Это следствие подхода к лошади как к функции. Все методики, подходы и школы созданы европейской цивилизацией, хотя многие из них конфликтуют между собой, а чаще рассматривают только один из аспектов конного мира: тренинг, психику, болезни, мышцы, копыто и т. д. И хотя конные журналы публикуют различные точки зрения, по факту, это всего лишь калейдоскоп исследований, слабо проясняющих общую картину. Разумеется, существуют специалисты высочайшего уровня, идеально понимающие работу копыт, опорно-двигательного аппарата, связь питания, общения, множества нюансов психики и т.п., но именно из-за принципа детерминизма они не пишут научных работ и редко появляются в популярных изданиях.

Забавно, что в индивидуалистически настроенных группах, со временем начинают возникать формы общественного согласия, очень напоминающие жесткий конформизм, а в строго коллективистских группах появляются индивидуумы, расшатывающие основы этого самого коллективизма.

Но, как мы выяснили, различия между коллективистами и индивидуалистами проходят на физическом уровне, разумеется, это отражается и в теле. Например, истинные либералы (индивидуалисты, а не скрывающаяся под псевдолиберальными лозунгами конформисты) реже моргают, у них меньше меняется электрический потенциал при испуге, они более спокойно воспринимают разногласия и вариабельность во мнениях и чаще психически устойчивы. Даже нейросети у либералов и консерваторов организованы по-разному и теперь, с помощью фМРТ, поэтому, не выясняя политической позиции, можно угадать, кто перед вами. Те же исследования показали, что представители рабочего класса обычно склонны к конформизму и консерватизму, а средний класс, особенно имеющий качественное образование, обычно более либерален и аналитичен.

Коллективисты и индивидуалисты по-разному группируют объекты, что обнаруживает довольно простой тест: курица, корова, трава. Испытуемым предлагается объединить два объекта. Коллективисты склонны ориентироваться на связи, поэтому объединяют корову и траву. А вот аналитики объединяют корову и курицу, потому что это объекты одной категории — сельскохозяйственная живность.

Разумеется, поведение конформистов и индивидуалистов тоже сильно отличается. Матери коллективистов обычно поют детям песни тихо, чтобы не тревожить окружающих, а вот на руки, если ребенок заплакал, берут гораздо быстрее, потому что свой. Соответственно, индивидуалисты ведут себя более шумно, просто не обращая внимания на окружающих, а к детям подходят реже «чтобы не рос нюней». Но даже в одном обществе есть разные люди. В Китае среди студентов провели следующий эксперимент: в кафе «Starbucks» стулья поставили так, что они соприкасались спинками, мешая проходу к стойке. Оказалось, что студенты, чьи предки выращивали рис, предпочитали обходить все мешающие предметы, а студенты, чьи предки растили просо, раздвигали стулья, и шли к своей цели. Выращивание проса не требует объединения, поэтому жизнь их предков больше напоминала индивидуалистов-собирателей, чем коллективистов-земледельцев.

Впрочем, это заметно и на других примерах: несмотря на свое единство, Китай всегда психологически делился на Север и Юг. Существуют северные и южные традиции даосизма, буддизма, боевых искусств, художественных школ, вообще культуры. К примеру, все успешные торговцы обязательно южане, поскольку из-за склонности к кооперации, общению и договорам, они легко ведут дела. Заграницу они тоже иммигрируют в гораздо большем количестве, чем северяне, потому что за рубежом быстро объединяются и создают Чайна-тауны. Впрочем, и договориться с иностранцами им легче. Но зато все культурные центры в Китае располагаются на севере — индивидуалисты более креативны.

Также был тест, когда людям на секунду показывали фото городской жизни, где в центре толпы находился человек, а вокруг происходило множество событий. Легко догадаться, что индивидуалисты замечали и довольно подробно описывали человека в центре, а взгляд коллективистов скользил по периферии, и они замечали очень многое, почти не обращая внимания на фигуру человека. Если же представителей разных типов мышления просили изобразить себя и свое окружение, то индивидуалисты в центре рисовали себя, довольно большого размера, а вокруг всех остальных. Коллективисты, напротив, предпочитали рисовать себя таким же, как остальные, и часто не в центре, а где-то сбоку, поскольку в конформистской культуре существует преклонение перед должностями и званиями. Там даже такие термины как «ветеринар» или «коваль» окружены неким ореолом значительности и таинственности. Нередко можно слышать «Ну, это же ветеринар!» или «Я — коваль, я лучше знаю». В аналитической культуре специалист обычно просто говорит «Это мое мнение, и вот почему…» приводя фактические аргументы, а не блистая званиями и наградами.

В разных группах также наблюдается даже различное отношение к понятию «забота». Для коллективистов, не желающих разбираться в реальных вопросах, обязательно нужны денники, попоны, кондиционеры, подковы, тренировки, правила, и главное, чтобы «не хуже, чем у других». С их точки зрения индивидуалисты плохие коневладельцы, и своими выдумками только вредят лошади. Предки знали лучше. Хотя, на самом деле, нет никаких абстрактных идеальных предков, и эти люди многого не знали, ошибались и вообще вели себя по-разному. И только благодаря тем, кто не был согласен с общим мнением, но смог повести за собой, мы и имеем цивилизацию. Человеческая культура отличается от большинства приматов тем, что в ней существует иерархия на основе «престижа», где может существовать талантливый артист с миллионами поклонников или миролюбивый гуру, к словам которого прислушиваются люди по всему миру.

В принципе, каждый способ мышления вполне пригоден для жизни, если соблюдать принципы. Проблемы начинаются тогда, когда кто-либо пытается осуществить переход с одного типа деятельности на другой, не понимая более глубинных процессов. Тоже самое вы увидите, если с лошади, привыкшей к подчинению, снять все ограничивающие средства или наоборот, яркую, свободную личность начать ставить в жесткие рамки. Тот же Китай, попытавшийся перейти на экономическую модель Запада, получил жесточайший экономический кризис и вернулся на знакомый путь, хотя и перестроил под себя некоторые элементы западной культуры.

И в этом есть великий смысл, который хорошо прослеживается на примере научной деятельности. К примеру, обладающие холистическим мировоззрением, ученые из восточных стран, стремятся понять общие закономерности, и только потом углубиться в детали. Проблема в том, что умея понимать глобальные процессы, они быстро теряют интерес к мелочам, поэтому теории тщательно не прорабатывают и не умеют продавать свои исследования. Гениальные догадки обычно исходят от холистов, а лавры за конкретные исследования получают аналитики. Но сейчас Китай понял, как использовать аналитический подход, и стал одним из крупнейших поставщиков технологий в мире.

Это невероятно полезно и конникам. Метафорически оба типа мышления можно представить как «взгляд собаки», которая идет по следу, и «взгляд орла», пытающегося увидеть всю картину целиком. Привлечение специалистов разного типа мышления — хорошая идея. Но еще более важно для человека, работающего с лошадью, уметь использовать оба подхода. В каждом из нас живет и индивидуалист, и коллективист: эмоциональному конформисту нужна опора, контроль над чувствами, логичному аналитику нужны краски и широкий взгляд. Если ваша лошадь конформист, вы легко подчините ее правилам, но не получите яркости творчества и искренней помощи. Пытаясь подчинить лошадь-индивидуалиста, вы не получите ни хорошего конформиста, ни надежного партнера, ни яркой личности. Самые лучшие помощники именно те, кто сам хочет вам помочь! На самом деле лошади чаще нечто среднее, и о таком подходе мы поговорим в следующей главе. А пока обратим внимание на то, что каждый из подходов имеет собственную концепцию обучения.

Первая основана на рефлексии — реакции на имеющийся опыт, уже предъявленные стимулы и формирование организма средой. Одно из таких направлений — бихевиоризм. Сигнал прошел, запомнился, в следующий раз повторим. При таком подходе неважно, какой будет стимул, отрицательный чаще всего удобнее в применении и всегда под рукой. Тут главное — результат. Вторая — это предсказание результата. Такие ученые считают, что главное преимущество и цель усложнения мозга — составление прогнозов, то есть работа на опережение с ориентацией на еще неявные признаки. Затем и нужны факторы роста нервов, целенаправленное отращивание «шипиков», разная организация нейросетей, скорее селекционирующая нейроны, чем влияющая на их работу. Это и есть взращивание, когда возникающий стимул не тренирует клетки, а ищет наиболее подходящие. Поэтому крайне важен ранний период существования организма, когда эти нейронные сети только формируются.

Ориентация на прогностические функции мозга широко распространена в культуре разных народов. В Индии этим занимались брахманы, у индейцев шаманы, сказители и художники, на Дальнем Востоке алхимики и ученые-ши, дававшие советы императорам, а в европейской культуре ученые передовой науки, творцы-художники или писатели. Если же коснуться мира лошадей, то для них, если вы умеете красиво двигаться, чувствовать, предвидеть ее движение и эмоции, последующие события и управлять ими, вы маг и волшебник, с которым хочется иметь дело.

То, что заездка лошадей раньше 5-летнего возраста крайне вредна для растущего организма, выяснили еще в начале XXI века. Даже в уставе царской армии XIX века было запрещено брать в кавалерию лошадей раньше 4-летнего возраста. Однако сейчас стало очевидно, что этот период, с самого рождения, крайне важен для жеребенка. Именно тогда, а есть версии, что и в пренатальный период, формируются нейросети, которые будут отвечать за дальнейшее общение с человеком. То есть базу для развития мозга, безопасного общения и полноценного сотрудничества мы формируем сами в это время. Лошадь ничего никому не должна, она делает только то, что чувствует или то, чему научилась, и основа этого формируется в ранний период. Например, вы учите лошадь давать задние ноги. Для нее это непривычная нагрузка на мышцы, ощущение неустойчивости, опасности, какой реакции вы ожидаете? Сделайте так, чтобы жеребенку было удобно стоять, не держите ногу долго, поднимайте, следуя естественным паттернам движения, избегайте непредсказуемых действий, хвалите до того, как лошади придет в голову выдернуть ногу или отбить.

Не стоит обманываться покорностью, добытой «с боем». Лошадь может изобразить послушание и замереть, просто потому что страшно. Агрессия человека вызовет эффект замирания, после чего воздействие прекратилось, но на самом деле это не сотрудничество, и эмоция страха или борьбы продолжает бегать по кругу. А некоторые особи готовы бороться до конца. Стимул должен быть таким, чтобы отвлечь внимание от борьбы и сконцентрировать его на мышлении, отслеживании движения, разгадке непонятных, но безопасных сигналов. Таким может быть легкое покачивание пута или аккуратное постукивание по подошве копыта при появлении напряжения. Это диалог, а не команда, и мотивация здесь для лошади — общение. А на пирамиде Маслоу это уже четвертая или даже пятая ступень! А в некоторых случаях и выше.

Короче, сделайте расчистку или крючковку копыт самым приятным занятием в мире. Для этого нужно сконцентрировать внимание лошади не на том, что она дает ногу и подчиняется, а выполняет интересное задание. Если лошадь нервничает, ни в коем случае не привязывайте и не фиксируйте ее. В идеале расчистка вообще должна проводиться со свободной, расслабленно стоящей лошадью. Это и есть основной принцип.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: как раз на примере обучения давать и удерживать ноги при расчистке я рассматривала формулу формирования поведения, вот эта формула:

Стратегия (Инстинкты или Интеллект), люди обычно работают с лошадьми на инстинктах и благополучно включают программы бей или беги. Правильная стратегия Интеллект.

Состояние человека — пустота, нейтральность, я это называю 0 или 1. Единичка — это напряжение, которое включает инстинкты лошади.

Баланс — понимание биомеханики, физиологии лошади. Нет смысла бороться с лошадью, удерживая ногу, если лошади просто неудобно стоять на трех ногах! Разберитесь с этим, и всё пойдет легко.

Диалог — обратная связь, ответы — слушайте лошадь, она своими реакциями на самом деле помогает вам понять, на какой точке формирования поведения вы находитесь, не слишком ли завышено требование.

Положительный опыт, статистика.

Навык, формирования поведения через построение нейронных связей.

Социализация с людьми, чтобы лошадь давала ноги не только вам.

Эту формулу можно применять в любом формировании поведения и не только с лошадьми! Можно сказать, это инструкция, как создать шедевр, который вы хотите! Подробнее об этом я рассказываю в своих книгах и на YouTube канале.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Все еще интереснее

Разумеется, все лошади и люди индивидуальны, но статистически можно отметить, что лошади, по большей части, относятся к центристскому типу мышления, хотя у многих преобладает и рефлекторский. А вот люди часто центристы (если мы говорим о конформистских сообществах) или конструкторы, которые пишут методики. Лошадей-конструкторов в мире очень немного. Подход Андрея Курпатова, касающийся акцентуации мышления, а значит и наделения мира определенными смыслами, помогает лучше понять, как и почему в той или иной группе преобладают своеобразные установки.

Напомню, что мир центристов состоит из сущностей, находящихся во взаимодействии. То есть первое — это одушевление всех предметов, наделение их душой и мыслями. «Страшный» угол манежа или пугающий новый забор — это и есть анимизм, сродни тому, как ребенок боится монстров в шкафу или абориген не нарушает табу, боясь гнев духов горы. У центриста все со всем связано, и без отношений мир не существует! Если хоть какие-то, пусть и ложные связи уже кое-как построены, этого достаточно, поэтому центристы поверхностны — им заранее все понятно! У лошадей подобное поведение встречается на каждом шагу.

С личностными отношениями ситуация похожая. Центрист ориентирован на этику, поэтому и личность другого человека воспринимает через отношения с окружающими: родственниками, друзьями, начальниками и т. д. Большинство людей, приходящих к лошадям — центристы. Для рефлекторов на традиционных конюшнях слишком мало способов самовыражения, а шизоиды плохо контактируют с лошадьми, тем более что в современном мире, при избытке наук, теорий и технических средств, конструктору есть, где развернуться. В этом большая проблема, потому что центристы обычно не хотят портить устоявшиеся отношения, если не видят шансов подняться по социальной лестнице. Подниматься легче всего с поддержкой других, поэтому сомневаться в компетентности коваля, ветеринара или тренера — не лучший выбор. Это выполнение социальной договоренности, а лошадь потерпит.

Поскольку центрист склонен к невротичности, а связи важнее всего, он хочет, чтобы они были упорядочены, и социальная программа поведения для него — основа жизни. И социальная программа основывается не на логике, а на ясности ее усвоения, простоте. Самые простые программы, разумеется, связаны с инстинктом безопасности и жесткими системами управления: нормами, догмами, навязанной дисциплиной, социальными шаблонами и т. п.

Этим всегда отличалась китайская цивилизация. Для китайца существует только вечная Поднебесная, сосредоточие культуры, и есть все остальные варвары, не имеющие особого значения. Причем, такой взгляд обоснован представлением о мире, подсознательно наследуемом еще с древних времен. В Китайской традиции Вселенная обозначена всеобъемлющим, совершенным и бесконечным Кругом. Похоже, что этому символу уже десятки тысяч лет, поскольку он широко распространен, в том числе и у индейцев Америки. Правда дальше мы наблюдаем существенные отличия: у индейцев, народов Севера и Степи в круг вписан равносторонний крест — символ равновесия, а вот в Китае, где все внимание уделено человеческому обществу, организованному определенным образом, главное — это порядок, обозначаемый квадратом. В пустых областях, за пределами Цивилизации, находятся всякие варвары типа русских, африканцев, немцев, австралийцев и т. п. Тоже самое с лошадью! Если человек не говорит на ее языке, не ведет себя как «цивилизованная» лошадь, он не важнее жуткой тени в углу манежа или других лошадей. И лишь если вы станете центром внимания, тем, кто понимает лошадь не хуже, чем она сама, вы сможете быть достойным ее внимания.

Если смотреть на эту конструкцию сбоку, то получается нечто вроде ступенчатой пирамиды, как у майя. Под всеобъемлющим Небом на вершине Император, ниже министры, потом чиновники, а внизу обычный народ. Такой структурой определяется Воля Неба и ход мировых процессов. Что отражено даже в средневековой китайской карте, где Поднебесная в центре, а по краям ютятся варварские народы и государства.

Получается, что человек — лишь маленький винтик в огромной машине, которая является ретранслятором Воли Неба. Причем, понимать и передавать ее могут лишь император, от него чиновники, алхимики и патриархи. Но Император передает ее наиболее полно. Все сакральные знания записаны в иероглифах, поэтому все следуют записанным законам, а обученный человек может лишь трактовать их. Обученные люди — это чиновники, власть которых настолько велика, что они даже утверждают кандидатов в монастыри.

Из приведенного примера видно, насколько жестка социальная программа центриста. Для индивидуалиста она выглядит совершенно абсурдной, хотя бы потому, что достаточно поставить под сомнение хоть один компонент, как вся система рухнет. Из-за стремления к таким программам лошади кажутся нам животными довольно простыми. Но из-за того, что в реальности связи у всех разные, сам центрист крайне субъективен. И если с интеллектом у него небогато, то шаблонность поведения гарантирована. Именно поэтому очень хорошо развивать лошадей интеллектуально, дабы исключить активизацию потенциально опасных стереотипов.

В европейской культуре мы имеем преобладание индивидуалов-конструкторов, а среди лошадей коллективистов-центристов. И если они плохо понимают друг друга, может представители восточной центристской культуры, будут понимать лучше? Но нет, там все еще печальнее, потому что лошади — центристы первого порядка, с преобладающей первой сигнальной системой, а люди — второго, со второй сигнальной системой, соответственно. Некоторую успешную имитацию центристского поведения первого порядка демонстрирует направление Natural Horsemanship, собравшее различные методы ковбоев и вакеро. Но все же оно довольно ограничено, поскольку создавалось конструкторами, и с жеребцами работает плохо. А проблема в том, что, хотя встречаются конструкторы социально одаренные, они все равно ориентируется не на реальные отношения, а набор поведенческих признаков: такая лошадь действует так, а другая по-другому. Для центриста это зачастую выглядит как набор несвязанных между собой фактов. Потому что на самом деле это просчитанные закономерности, шаблоны поведения. Но если центрист прощает шаблоны, то для рефлектора это вещь совершенно неприемлемая.

Жеребцы, подпитываемые тестостероном, часто демонстрируют поведение рефлекторов. Для рефлектора ценность социальной программы может быть невероятно важна… но только в данный конкретный момент! В следующую секунду может быть другая не менее важная. В этом рефлектор напоминает Чеширского кота или поведение элементов квантового мира, где все меняется в любой момент. Очень хорошо понимает жеребцов Юлия Худякова, написавшая про это целую книгу. Особенно ценной ее делает то, что книга написана рефлектором, у которых обычно не хватает усидчивости и целеустремленности отложить все и завершить произведение.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Я действительно пишу книгу уже 7 лет, осталась 12-я глава, всего в книге около 1000 страниц… Не знаю, насчет усидчивости, пишется мне хорошо, потоками по более 10-ти часов, я автор нескольких книг, но именно эта, про жеребцов и правда, заняла годы.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Зато у конструкторов усидчивости хоть отбавляй! Но в написании методик конструкторами есть одна проблема. Конструктор режет реальность на фрагменты, не видя связей между ними, поэтому ему нужны четкие инструкции, а понимание сути становится вторичным. Его мир — это результат причинно-следственных связей, поэтому он редко задается вопросом «Зачем», тем более в отношении глобальных тем, вроде: зачем нужно железо лошади, зачем забираться верхом, зачем стремиться к результатам, если изначальная цель быть с лошадью и т. п. Конструктор вообще любит результаты.

У конструкторов доминирует левое полушарие, рационализирующее мир. У правшей, в левой затылочно-височной доле располагается информационно-речевая модель, и поступающая новая информация с ней не совпадает, у мозга возникает только два пути. Либо отрицать очевидное, то есть не задаваться вопросами, либо дополнять и перестраивать имеющуюся модель мироздания. Это, конечно, дорого, долго и мучительно. Дополнить модель можно двумя способами: либо начать собирать и обдумывать новую информацию, либо придумать, создав совершенно безумную, и лучше непроверяемую, теорию.

С рефлекторами, у которых более активно правое полушарие, такого не происходит, потому что их картина мира не связана с формальными символами, и по сути переменчива и разнообразна. Пути к целям, да и сами цели, приоритеты и ценности могут меняться по несколько раз на дню. Такое восприятие хорошо стимулирует погружение в мир квантовой физики… или искусства.

На самом деле, у каждого типа мышления, как мы видим, есть свои плюсы и минусы. И, как было показано в главе о типах мышления, очень полезно обладать плюсами и холистического, и аналитического подхода, по возможности, избегая минусов. К примеру, западному ученому-аналитику, крайне желательно периодически обращаться к холистическому мышлению, окидывая «взглядом орла» поле своей деятельности, и составляя долгосрочные прогнозы. И наоборот, склонным к конформизму, полезен аналитический подход, особенно в части критического взгляда на общественные установки.

Каждый вид деятельности связан с определенным типом мышления, но в искусстве, где требуются и знания, и креатив, необходимы оба подхода. В этом смысле искусство очень схоже с тем, как производятся научные открытия. Ни разу ни одно открытие не было совершено логическим путем. Накопление данных необходимо, но открытие сродни просветлению, приступу вдохновения, посещению музы… И, по сути, основано на интуиции.

Интуиция — это общий термин для множества разнообразных бессознательных процессов, результат которых неожиданно, как бы из ниоткуда, всплывает в сознании. Как мы уже говорили, расчеты, при наличии полной информации, дают более точный результат, но интуиция работает в условиях недостаточной информативности, следуя схемам эвристики. «Сущность художественного таланта в его способности схватывать интуитивно», — говорил немецкий эстетик Конрад Фиддлер. Ученые, занимающиеся этими вопросами, выделяют несколько типов интуиции.

— Перцептивная интуиция. Грубо говоря, то, что восприняли, но не осознали.

— Практическая интуиция. Еще ее можно назвать бытовой. Основанная на статистическом опыте повседневной жизни.

— Экспертная интуиция. Основана на статистическом опыте в узкой области.

— Диспозиционная интуиция. Связана с заранее заданной установкой, когда вы ожидаете появления одного-двух признаков, указывающих на дальнейшие события.

— Имажитивная интуиция. Здесь важную роль играют ассоциации, воображение, эмоции. Как правило, самая неточная и необъяснимая, но часто применяемая в искусстве.

— Креативная интуиция. На нее-то больше всего и надеются ученые, художники и креативные менеджеры. Но, как говорил Луи Пастер: «Случай благоволит умам подготовленным». Менделеев, Эдисон, Чайковский много думали над определенной темой и были высочайшими экспертами в своей области.

То есть интуиция может быть разной, направленной на разные вещи, а главное, возникающей из различных источников. У кого-то от природы хорошая перцепция, кто-то наработал опыт в данной области, а кто-то хочет избежать вполне определенных ситуаций, и выискивает даже малейший намек на их появление. Ну а кто-то стремится творить, и для этого читает, смотрит, изучает, практикует, набирая необходимый опыт. И вот тут должно произойти главное!

Как мы помним, согласно Эрику Берну, существует три состояния Я: Родитель (Контролирующий и Заботящийся), Взрослый и Ребенок (Естественный, Приспособившийся и Маленький Профессор). Эти состояния Я формируются по мере накопления опыта общения с другими. Родитель — это установки, шаблоны поведения, догмы, Взрослый — холодный аналитик, а Ребенок — это и хаос первичных потребностей (вечное «хочу»), и адаптация к условиям («надо, так положено») и детские фантазии в стиле Гарри Поттера. А поскольку опыт формируется во времени, и чем он более свежий, тем менее проверенный и надежный, то и состояния Я, чем выше, тем менее устойчивы. Поэтому их можно представить в виде оболочек личности, где в центре будет Естественный Ребенок, а с краю Контролирующий Родитель.

Теперь главное: по мере роста нестабильности и ужесточения ситуации, организм начинает игнорировать то, что новое, неустойчивое. Избавляться от оболочек. Как говорил один из лучших российских актеров Юрий Яковлев: «Культура — не побирушка, она дама гордая. Приходит последняя, а уходит первой». Первыми, конечно, слетают Родительские оболочки (забота о развитии и полноценном благополучии, потом нормы и шаблоны поведения). За ними следует рациональное мышление. Начинаются выдумки, теории заговоров, потом желание сделать «как положено», выученная беспомощность, и, наконец, истерики или замирание. Что же нужно для креатива? Быть как дети! Маленький Профессор — самая креативная часть личности, вечный поисковик, идеалист и фантазер. В этом состоянии дети не слушают Родителей, и именно поэтому творческий человек еще и вечный бунтарь. Многие «сбрасывают» внешние оболочки за счет алкоголя или других препаратов, доверяя штурвал Маленькому Профессору, но этот путь мало того, что ведет к зависимости, так еще и слабо контролируем — его место легко занимает Естественный Ребенок, не способный к творчеству. «Прокачать» интуицию помогают различные виды деятельности или даже спорта, не подразумевающие активного стремления к достижению цели, ориентированные на восприятие, а не стремление к результату. То, что на Востоке именуют «инь»: кайтинг, айкидо или Высшая школа. Не менее важно и полезно искусство, творчество и актерские техники.

Один из важных приемов актерского мастерства — намерение.

Намерение сильно отличается от мысли! Несмотря на хитроумные совершенные приборы, ученые до сих пор не могут поймать мысль, расшифровать ее значение. Дело в том, что мыслим мы понятиями, довольно абстрактными признаками типа «стульности», «лошадности» и всякого бреда типа «лошадь должна…», игнорируя то, что в реальности все разные. С мыслями связаны и наши желания: «Хочу чтобы лошадь…» и дальше как в сказке «По щучьему велению». Но намерение — это осуществляемый прогноз, который регистрируется очень хорошо. Когда мы собираемся сделать конкретное действие, мы обращаемся уже к конкретному предмету. Вещи перестают быть безликими, формируется последовательность действий, напрягаются микромышцы, меняется активность кровотока в рабочих зонах, переключается внимание. И только последний шаг перед реализацией намерения — подача команды телу. Когда актер работает с мыслью, Станиславский кричит «Не верю!», потому что артист остается в своей голове, внутри коробочки. Но когда он прекращает желание в намерение, ни у кого не остается сомнений. В 95% случаев ученые четко угадывают задуманное действие участников эксперимента. Лошадь тоже прекрасно это видит.

Намерение — это суть действий. В этот момент организм начинает неосознанно отмечать нужные сигналы и признаки, мелкие элементы, собирая пазл обстоятельств. Вы не всегда знаете, как именно творится магия, потому что она творится сама, пока вы находитесь в потоке. В этом случае невероятно важен образ, который, как ковер из множества нитей, создается у вас в голове. Нужно, чтобы он был живым, многогранным, естественным, связанным с реальностью, потому что тогда эти «нити» не пустые фантазии, а то, из чего плетется ткань бытия. Например, вы представляете себя актрисой или заклинателем лошадей, начинайте вести себя, как актриса или заклинатель. Не существует никаких триггеров переключения новичок/заклинатель: заклинатель стал таким именно потому, что изначально вел себя так, жил этим, настраивал свои чувства, старался подмечать мелочи, думать «в нужную сторону» и действовать как хирург на операции. Вы не изображаете заклинателя, вы являетесь им!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Очень любопытно, что намерение ты относишь к приемам актерского мастерства. Намерение — это принятое решение иметь и действовать, как бы взять заранее, но полностью быть расслабленным, не гнаться за результатом, а спокойно взять своё, включая только те мышцы физически и ментально, которые необходимы в ситуации. Но расслабление и состояние пустоты — это просто фундаментальное условие. В какой-то степени это вера в себя и тогда лошади, как «станиславские» поверят и человеку, который намерен. Но всё гораздо глубже, чем вера и решение. А вот именно эта свобода от желания иметь и результата, делает человека у-ВЕРЕ-нным. Самое смешное, результат будет и действительно, но необязательно сейчас, причем он четко осязаем и очерчен определенными пунктами назначения.

Если же результат «не получился» — это не значит, что человек плохой актер или вера его мала, это значит, что мы уже имеем именно такой результат! Это как решать уравнение — мы исходим из новых данных, оглядываемся, анализируем и просто идём вперёд дальше. В общем, намерение, скорее более глубокая тема, чем просто актерское мастерство, хотя при принятии решения именно атктерское мастерство помогает войти в нужное состояние — визуализация, понимание плана, смыслов и, конечно, язык тела, дыхание, жесты!

Но самое прекрасное в намерении — это последующие за ним чудеса — то, что невозможно объяснить конкретными действиями человека, принявшего решение. Я называю это «Мир идет мне навстречу» — это ряд случайностей, которые попадают в яблочко моего намерения! Такие диалоги с реальностью очень похожи на диалог с лошадью… и состояние пустоты здесь один из главных ингридиентов… Я его еще называю «Дай шанс и Восхищайся!» — не делай работу за лошадь, за мир, за других. Задумай, реши, а теперь расслабься и наблюдай за магией происходящего — и вот здесь бездна подарков, чудес и неожиданных ответов от жизни! Актерское мастерство — это инструмент Намерения, вершинка огромного айсберга. Это начало пути человека Творца.

PS: сейчас пишу? и голос в голове: «Юля, ты сама то в это веришь?»… А вера тут не причем. Намерение — это право Выбора. Далее дело только за статистикой, наблюдением, анализом и действиями. Да это просто сама Жизнь — веришь в нее или нет, она происходит. Только по какому руслу — это Выбор каждого… Чудеса намерения и диалогов с миром бывают — да. Я не верю, я это знаю.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Лично у меня никогда не было таланта взаимодействия с лошадьми. Я их не ощущал, не понимал, но очень хотел. Настолько, что пошел по пути увеличения чувствительности и накопления знаний. В том числе о разных способах мышления.

Чем заклинатель отличается от обычного человека? Тем же самым, чем отличается большинство неэффективных мечей из мира фэнтези от японской катаны. В первом случае мы имеем неудачные комбинации колющего и рубящего оружия, неэффективные из-за противоположной направленности свойств. Японская катана, напротив, один из немногих примеров удачного сочетания колющего и рубящего клинка. Подобно фэнтезийным химерам, люди часто пытаются объединить коллективистское и индивидуалистическое… но в выгодной им пропорции, привычной для коллективистского мышления второго порядка. Чаще получается взять самое плохое от обеих форм и получить отвратительное варево, устраивающее только тех, кто на данный момент имеет возможность удержать власть. Это похоже на рыбный компот, который повар-маньяк вливает в рот тому, кто не успел вовремя убежать из его заведения, заставляя клиента причмокивать от удовольствия.

Удачные сочетания встречаются крайне редко. Например, «восточный ветер» — поветрие корейской поп-культуры, неожиданно захватившее мир. Корейцы решили не поддаваться мнению толпы, но и не демонстрировать другим бессмысленное упрямство в приверженности собственной культуре. Они пошли по пути глобальное/локальное/глобальное: изучили культурный спрос в мире, добавили к нему рафинированной восточной экзотики, и вновь выпустили в мир, чтобы оценить реакцию. И вновь по кругу. Так они создали новую сказку: дорамы с потрясающе красивыми актерами, костюмами, декорацией, музыкой, отношениями, грамотно прописанными сценариями. И продвинули в мир моду на корейскую косметику, поп-музыку, моду, новое прочтение восточных учений и т. п. Вместе с пирожным, европейская цивилизация проглотила и восточную «пилюлю» — лекарство для тех, кто устал от доминантности Запада. И не важно, что сценарные ходы предсказуемы, персонажи нереалистичны, а сериалы часто похожи друг на друга. Зрители хотят повторения этого невероятно красивого и вкусного блюда. Теперь вы знаете, как работать с лошадью.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: заклинатель это тот, чье слово, произнесенное даже шепотом, даже мысленно, будет услышано… А услышано оно будет потому, что заклинатель умеет сам слушать, слышать и понимать. Тогда не составит труда стройно петь в унисон с законами природы, на языке любых животных и растений. И что самое проникновенное — прямо подарок для нас в этой реальности — это состояния, в которых мы способны слышать и быть услышанными — они очень безмятежные, блаженные, я называю их состоянием «РАЙ» или «мы дома» (в который раз повторяюсь, но это именно то, о чем я пою). Эти состояния отлично работают в социуме людей. Это состояние подключения к бесконечным ресурсам энергии, источниками которых являются стихии природы. Для заклинателя не важно, с кем он говорит — с лошадью или ящерицей. Он увидит, он услышит, он поймет. На самом деле, «говорить» и «слушать» можно даже с органами тела!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Разумеется, под тип мышления подстраивается и экономика. Капитализм может существовать только в странах с индивидуалистическим мышлением, когда каждый имеет возможность урвать свой кусок, и тянет в свою сторону, создавая некое равновесие. В таких условиях свобода информации и равенство перед законом жизненно необходимы для стабильности. В коллективистских обществах капитализм быстро превращается в тоталитаризм. Там вполне допустимо существование частного мелкого бизнеса, но крупная собственность должна находиться в руках государства, что регулируется строим следованием идеологии.

Но это касается сферы материальной, в которой, властвуют простые биологические потребности. А вот в духовной сфере, задача которой как раз избавиться от влияния внутреннего примата и развить стремление удовлетворять потребности более высокого уровня, грамотное смешение подходов не просто полезно, но и необходимо. Такое удачное сочетание впервые появилось еще несколько тысяч лет назад — в мистических учениях Востока, созданных гениями, объединившими широкий взгляд холиста с яркой индивидуальностью. Но начнем мы, как всегда, издалека… С полета бабочки над Чжуан-Цзы.

Полет бабочки над Чжуан Цзы

Существует даосская легенда о мастере Чжуан Цзы, которому снилось, что он — бабочка, порхающая над лугом, на котором спит Чжуан Цзы. Проснувшись, он никак не мог понять, что это было: его сон о бабочке или сон бабочки о нем. Но легенда заканчивается утверждением, что на самом деле нет ни бабочки, ни Чжуан Цзы, есть Дао, являющееся одновременно и бабочкой, и Чжуан Цзы. Это и есть Великая Трансформация, доступная Мастеру. То, к чему стремятся даосы, и достигший просветления, может стать лошадью, открыв ей путь в сознание человека.

Однако путь этот всегда индивидуален и не прост, как подъем на горную кручу, и мало кто представляет себе, что ждет его на вершине. Но как бы далеко она не была, ее основание покоится на земле. С основания мы и начнем, поскольку основа — это та древняя культурная традиция одной из трех цивилизаций Первого уровня, и ее менталитет сильно отличается от привычного европейцу.

На формирование того или иного способа мышления, огромное влияние оказывает история и условия его возникновения. Европейская цивилизация, несмотря на огромное количество людей, живущих в сельской местности, по сути, формировалась в полисах. На полях трудились рабы, а свободные граждане могли позволить себе заниматься построением теорий: греки были сплошь философами, в Римской республике и потом империи постоянно спорили о церковных догматах, эту традицию унаследовала Европа. Но все религиозные течения появлялись в городах и для городов, а горожанам, живущим в антропогенной среде, нет необходимости проверять свои теории на практике. И раз проверки нет, то неизбежно возникает некий идеальный образ!

Как мы помним, стремление к зацикленности на идее характерно, в первую очередь, для шизоидов. Идеалом может быть что угодно: сверхсущество, организация общества, философское или научное течение, не важно. Важна идея вознесения на пьедестал и стремление приблизиться к идеалу. «…Тварь ли я дрожащая или право имею…» — это мучения по поводу несоответствия некоему идеалу. Прикосновение к богу — древнейшая европейская традиция стремления к недостижимому, ясно демонстрируемая во фреске Микеланджело «Сотворение Адама».

Человек, который максимально приблизился к идеалу, часто канонизируется, однако, на деле воспевается не личность, а именно идея и человек, защищавший ее. Принести себя в жертву, погибнуть за веру, родину, царя, светлое будущее… некоторых хлебом не корми, дай за что-нибудь погибнуть.

Разумеется, разные идеи постоянно возникают, объединяют и разъединяют людей, а люди спорят между собой, часто не вдаваясь даже в содержание этих идей. Но те, кто пытается вдаваться, поскольку качественная проверка обычно невозможна, пользуются инструментом «правильного мышления» — логикой. Логос — базовое понятие древних греков, введенное еще Гераклитом. Оно обозначает вселенский Закон или смысл и причину сущего, отвечающего за устройство мира, а тот, кто изучает его, пользуется разумом. Даже на фреске Микеланджело за богом видны очертания мозга. Разум выражается через речь, поэтому философы устраивали публичные споры, и часто побеждал тот, чьи доводы оказывались более убедительными. «Убедительность» речи — это проявление Логоса, значит истины! Соответственно, иной взгляд является неправильным. И чтобы отсечь всякие споры на уже доказанные темы, возникают догмы. «Стульность», «лошадность», «человечность», если дружба, то навек, если лошадь, то должна возить, если я начальник, то всегда прав… Мы принимаем их как данность, не задаваясь вопросами и не ставя под сомнение. Тем же приемом пользуются демагогия и софистика.

Но идеи до нас доносят люди, которые (кроме признанных идеальными) как раз, не идеальны. Люди лгут, ошибаются, забывают, соответственно, для нас важно, от кого исходит утверждение. Поэтому, например, в христианстве задавались вопросом, был ли Иисус человеком, ставшим богом или божеством, воплотившимся в человека? Из-за схоластики погибло множество людей. Идеализация, разделение на «божественное» и «еретическое», «правильное» и «неправильное» — типичные признаки западной цивилизации.

В европейской традиции, распространившейся по всему миру, вместе с лошадьми, закрепилась определенная матрица «правильного» обращения с этим животным. Мы привыкли покорять, и если кто-то выбивается из этого стандарта, на него смотрят, мягко говоря, с удивлением. Это и есть стремление к догматизму. Интересно, что если в Европе появляются последователи какой-нибудь восточной духовной школы, они немедленно начинают ругаться со всеми «конкурентами», чего в принципе не может быть на Востоке.

Постоянное сравнение с Идеалом приводит к тому, что мы все время живем в мыслях о чем угодно, только не о настоящем моменте. И прошлое, и будущее могут быть лучше или хуже, но не такими, как сейчас, отсюда возникает основа всей европейской культуры вроде самобичевания, личностных переживаний, страданий Петрарки или воплощения в жизнь утопий, неизменно превращающихся в антиутопии. И, конечно, духовно мы тоже должны соответствовать Идеалу. Нравственность — это категория индивидуалистическая. Поначалу она имела отношение только к родственникам, то есть основывалась на чистой биологии. С появлением подданства расширилась до деревень, городов, стран, но с ростом внимания к личности, стала все более универсальной, местами даже переходя рамки вида.

Понимание, что Идеал и люди, говорящие о нем, не одно и то же, привело к мысли, что правильную идею нужно доносить правильным образом, который свободен от людских домыслов и трактовок. И этот образ — метод. Метод — это не просто идеал, выраженный в действиях, но и само представление об устройстве мира.

Существует предположение, что аналитичность мышления европейской традиции задала письменность, которая основана на отражении звуков, а не смыслов. Европейцы все записывают буквами и, возможно, поэтому убеждены, что любой предмет в мире можно разложить на простые элементы, а из простых элементов каждый может собрать что угодно, важно знать метод. Наука в Европе — это метод, а это значит, что даже учитель может быть не прав, и раз так, то под сомнением легко могут оказаться и авторитеты, и религиозные постулаты. Деизм, гностицизм, атеизм — неизбежные следствия нонконформизма и сомнения в авторитетах, и раз важен не авторитет, а метод, то возрастает и внимание к каждому конкретному человеку, как к личности. Личность должна быть цельной, самодостаточной, независимой, что приводит к возникновению науки и росту роли психологии, а чувства и переживания, с некоторых пор, становятся во главу угла. Следующим этапом стала куртуазная культура, утверждающая, что чувства между людьми могут быть выше общепринятых норм, долга или правил, как следствие появился романтизм, идеализировавший отношения, природу, другие культуры и т. д. На Востоке не существует ничего подобного.

Культуры Дальнего Востока зарождались, как и везде, либо на побережье, либо вдоль крупных рек. Разливы Хуанхэ и Янцзы, давшие начало первым поселениям еще в неолите, заставляли их обитателей очень много трудиться. Если Европа жила войнами и эпидемиями, уносившими множество жизней, прерывавшими культурную традицию, и каждый раз создавая новую, то Китай боролся с природой. Реки то питали поля, то уничтожали и дома, и посевы, но люди выживали, помогали друг другу, передавали традицию и сплачивались, несмотря на различия. Цивилизация Китая, в основном, сельская, и деревни могли находиться далеко друг от друга, говорили на разных языках, и имели разные обычаи. Но люди добровольно объединялись ради общего выживания, сохраняя дистанцию и привычный уклад.

Труд на рисовых полях требовал гигантской самоотдачи. Рабов в таких условиях держать невыгодно, поэтому жители не захватывали соседей, не создавали армий, и им некогда было строить отвлеченные теории об устройстве мира. Их интересовала практика взаимодействия. Они были рады любой помощи, и на этой основе возникли первые китайские государства, предлагавшие отдельным поселениям лишь порядок, письменность и достижения из других поселений. Основой объединения Китая всегда была торговля, а не вооруженный захват. Прагматизм отношений и выгода. Поэтому никто не навязывал свою религию, язык, требовалось лишь подчиняться законам, принятым в обществе. Общественное согласие — это конформизм, и китайское общество является одним из самых крайних примеров его проявления. А для коллективиста важнее всего этика, а не устройство. Мысль об устройстве диктует идею незыблемости неких абстрактных законов, неподвластных человеку, но ведь сам человек творит мир вокруг, разве нет?

Большую роль в формировании восточного мировоззрения, вероятно, сыграла письменность. Китайцы пишут иероглифами, которые изначально являются, в отличие от Европы, не бухгалтерскими записями, а магическими символами, цельными образами. А образы созданы людьми, и следование им — это выражение уважения к их создателю — шаману, к магии. Образ — это определенный ассоциативный ряд, и если он записан неверно, то несет уже другой смысл. Чашка, записываемая соответствующим иероглифом, должна иметь вполне определенный вид, иначе это уже не чашка, и для нее нужен новый иероглиф, который придумает вполне конкретный человек. Отсюда «наука» в Китае — это не абсолютное знание. Даже самого понятия «наука» не существует. Есть понятие «учение», как следование неким знаниям и взгляду на мир учителя. И это совсем не похоже на «следование букве», распространенное в Европе. Даосы же говорят, что как только текст записан, он умирает, а учение становится неживым и обрезанным. Знание номинативным, появляются четкие каноны, правила и догмы, а это значит, что само знание деградирует, и человек уже не понимает того, что он делает. Можно не понимая смысла, просто следовать методике, наткнуться на проблемы с лошадью, и заявить, что методика неправильная. Но на самом деле методика мертва, а более или менее удачно воплощает ее в жизнь лишь сам человек.

Китайцы считают, что Учитель всегда даст вам в десятки и сотни раз больше, чем можно написать в книге. Мастер не может быть неправ, но его Путь — лишь способ, которым он раскрывает собственные способности. Он может по-своему трактовать учение, поскольку уже прошел по своему пути и знает намного больше, чем написано. Поэтому китаец, желающий изучать боевые искусства, никогда не будет искать, где учат «Стилю тигра», а отправится на поиски Мастера, потому что не существует четких наборов приемов или канонов, но есть люди, умеющие делать определенные вещи. В этой связи интересна история Конфуция, поскольку ни один из письменных источников не говорит, у кого учился Великий Учитель. А для китайской традиции невероятно важна вереница предшествующих наставников. Но ученики нашли выход, поэтому когда у одного из них спросили, где учился Конфуций, тот ответил, что тот учился у Неба и у всего на свете. И это прекрасный ответ! С моей точки зрения, только изучая все на свете, наблюдая и, конечно, спрашивая у лошади, можно по-настоящему научиться понимать Лошадь.

Даосизм возник на Востоке, скорее всего, не просто так. Лао-Цзы никогда не был его основателем, он просто передал и прокомментировал некоторое учение, существовавшее задолго до него. Вполне возможно, что причиной возникновения такого мировоззрения послужил тональный язык. Мы, в европейской традиции, привыкли делить людей на «физиков и лириков», но по факту, среди китайцев почти нет разделения на доминирование правого или левого полушария. Тональный язык требует развития содержательной и «музыкальной» части языка одновременно. Среди многих индейских племен Северной Америки тональные языки широко распространены, а мышление местами очень напоминает даосизм. Может поэтому они хорошо понимали лошадей? В европейской традиции подобный подход практикуется только в искусстве пения, декламации или актерском мастерстве.

Европейцы, приезжающие учиться к мастерам Востока, часто хотят, чтобы им быстренько рассказали что-нибудь секретное. Это следствие представлений о том, что сам по себе метод содержит некие знания, овладев которыми можно выйти на другой уровень. Именно поэтому существует множество книг по искусству или по лошадям, а настоящих мастеров единицы.

Обычно у Мастера нет секретов, он просто хочет, чтобы ученик не наломал дров, применяя то, к чему еще не готов. Когда все сложится, он сам даст ему необходимые знания. Знания должны попадать в руки только тех, кто к ним готов. Неподготовленный человек, особенно получивший «секретные» знания, становится уверенным в своей правоте, он стремится доказывать эту правоту, игнорируя реальность. Человек подготовленный обретает уверенность в себе. Он не боится оказаться неправым, совершать ошибки. Он понимает, что ситуация может поменяться в любой момент, и настаивать на своей правоте просто глупо. Такого человека не пугает неопределённость, он не боится неудач, и поэтому способен учиться. Это и есть подлинный смысл учения.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Я бы сказала так: знания могут быть и на поверхности и доступны всем. Но для тех, кто не готов, они будут не поняты, невидимы, словно в Зазеркалье…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Любое учение верно… но только для последователей Мастера, и таких мастеров может быть сколько угодно. И у каждого свой путь. По этой причине на Востоке никогда не возникало крупных религиозных течений, зато в каждой деревне был свой шаман, умевший общаться с духами, а шаманизм крайне индивидуален. Шаман — это личность, обладающая уникальными способностями, полученными от духов, и его Путь заключается в исследовании себя с целью повысить интеллектуальный и духовный уровень, чтобы увеличить личную чувствительность. Впрочем, способности можно получить и следуя ритуалам, постепенно превращаясь в алхимика или жреца. Второй путь предпочитают те, у кого из-за природных качеств или лени недостаточно личной чувствительности.

Чувствительность индивидуальна, ритуалы у каждого свои, поэтому у китайцев нет понятия «религия», а учения, приносимые разными людьми, равноценны. Даосизм, буддизм, конфуцианство, христианство, коммунистическая идеология, термодинамика, математика, социология, сольфеджио — это учения одного уровня значимости. В Китае существует огромное количество сект, в каждой есть свои мудрецы, но не существует «неправых», как нет и канонов — все это единое «духовное пространство» и разные Пути личного достижения высших состояний. Каждый Мастер, по сути, создает собственную версию буддизма, даосизма или боевых искусств, так как мир переменчив, люди разные, и нет никакого смысла следовать замшелым правилам. А посему деление на «буддизм» и «даосизм» скорее номинативно. Спор между религиями не имеет никакого отношения к духовности, важно лишь личное совершенствование человека.

В китайской традиции совершенный человек называется «сянь» — «человек на горе» или «человек у горы», что изображено на соответствующем иероглифе. В Европе это слово часто переводят как «святой», но, честно говоря, на христианских святых они совсем не похожи. В Европе святые или боги вызывают трепет, но в Китае, где святых, богов и различных духов множество, это просто другие существа. Энергия дао или будд находится везде, потенциально каждый может стать святым, и Будда был таким же, как любой из нас, просто более терпеливым, поэтому достиг Нирваны.

На Западе считается, что достижению высших духовных состояний мешает плоть. Это и понятно: если примитивные потребности, связанные с едой, размножением и доминантностью преобладают, то какое уж тут совершенствование! Поэтому европейские святые предпочитали «умерщвление» или подчинение плоти, ослабляя тело и, таким образом, усиливая дух. Естественно, тело долго и упорно сопротивлялось, вызывая страдания. Отсюда европейский катарсис — стремление к соответствию идеалу через страдания. На том же основана вся европейская культура, в том числе спорт. Но китайские сяни шли противоположным путем: для них тело — инструмент, вроде ножа. Инструмент надо совершенствовать, ухаживать, оттачивать, правильно питаться, заниматься здоровьем, вовремя и правильно удовлетворять потребности, чтобы они не выходили из-под контроля и не управляли разумом. Тогда энергию тела можно направить в созидательное русло.

Теперь, если взглянуть на лошадь с точки зрения даосов, вы увидите не средство передвижения и не спортивный снаряд. Ее тело — это инструмент, воплощающий в мир движения духа! Конечно, оно должно быть здоровым, и готовым к такому воплощению.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Прямо музыка какая-то! А табун — целый оркестр!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

«Живя телом», даосские мастера теряли зависимость от него, хотя, с западной точки зрения, чревоугодничали, пьянствовали, распутничали, отпускали скабрезные шутки, много смеялись, и вообще вели себя крайне несерьезно. Впрочем, сянь не интересуется мнением окружающих. Научившись работать с телом, он поднимается на новый духовный уровень, не нарушая мировую гармонию.

Для нормализации работы тела, как и в актерском мастерстве, в первую очередь, нужно научиться работать с дыханием. Этому помогают упражнения и определенного рода медитации. Без контроля дыхания все бесполезно! Тоже самое при работе с лошадью, поскольку дыхание — это первое, что выдает ваши истинные намерения. Затем нужно научиться контролировать тело на уровне мышц, ощущений и энергии. Лошади прекрасно считывают наши сигналы, проблема в том, что часто мы не управляем ими на должном уровне. И движения тела неизменно связаны с эмоциями, мотивациями, ощущениями, для чего также существуют специальные типы упражнений и медитаций. Причем, среди даосов никто никогда не делает упражнения или проводит медитацию по плану, все зависит от внешних условий погоды, состояния тела, температуры, времени года и т. д.

Также крайне важно питание! На самом деле мы недооцениваем роль питания, как для себя, так и для лошади. Питание — это не только калории, белки, жиры, углеводы. Бактерии в кишечнике в разные сезоны, при разных упражнениях и состояниях активизируются по-разному, что создает разные эффекты при движении, проявлении эмоций, восприятии, мышлении, даже принятии решений.

Одним из самых важных компонентов является общение. Вопреки привычному среди дрессировщиков, пониманию общения как обмена сигналами, и даже более широкому вроде смыслов и эмоций, на Востоке общение, в первую очередь — это присутствие рядом, создание среды, а значит, и обмен потоками жизненной энергии. Наполняет ли вас энергией тот, кто находится рядом? Или вытягивает ее? Помогает становиться лучше или использует? Именно поэтому многие сяни, удалялись в горы, подальше от людей, стараясь сохранить чистоту общения. Рядом с ними были только их друзья, которым они доверяли. И чем ближе вы к просветлению, тем более вы одиноки!

Одиночество просветленного — основная тема многих даосских картин и стихов, поскольку, чем выше вибрация, тем меньше людей может до нее дотянуться. У самых великих учителей обычно не было даже учеников, потому что обычные люди их уже не понимают. Точно также высочайшие мастера с лошадьми не делают трюков и не скачут верхом — им это не интересно, и часто они уходят из конного мира, оставляя после себя только легенды.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Это действительно так… Для большинства людей наша таубунная реальность и всё сакральное, что дают лошади между строк — этого просто не существует… В то время как у нас рождаются новые Вселенные… каждый день.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Подобно тому, как по-настоящему богатые люди часто не демонстрируют свое богатство, а умные нарочито не блещут сложной терминологией, ни один реальный мастер Дао не будет выносить свое мастерство в люди и выступать на соревнованиях или шоу. Он проводит огромную внутреннюю работу, но она не для публики, хотя бы потому, что та не поймет ее и не увидит. И цель даоса — личное совершенство, просветление, а не желание восхищать или доказать, кто круче. Это не значит, что шоу или соревнования плохо, просто это другой путь, а погружение в Дао нужно далеко не каждому. И это одна из причин, почему все даосские учения с самого начала предупреждают неофитов: не вставайте на этот путь, ибо он полон горечи и одиночества! Многие хотят прослыть просветленными, но почти никто не готов оставить привычный мир.

Просветление, пробуждение, катарсис, «лунная дорожка» или инсайт — это переструктурирование своего взгляда на мир. Как все новое, оно связано и со стрессом, и с яркими эмоциями. В современной психологии это называется «Поиск решения проблемных задач», когда коуч, почти ничего не рассказывая ученикам, ставит их в ситуацию, где они могут сами находить решения и даже переосмысливать свои вопросы. Это не просто развивает креативность, но и способствует лучшему обучению, как за счет запоминания ситуации на фоне ярких эмоций, так и за счет понимания сути. Вот только такое понимание может открыть неприятную правду или заставить вообще отказаться от первоначальной цели.

Становясь даосом, вы не только выпадете из общества, но можете даже погибнуть или сойти с ума на пути к Просветлению. А идеи гения часто выглядят безумными, и разницу между безумием и просветлением может увидеть лишь тот, кто уже достиг последнего. «Храбрый не показывает храбрость, мудрый похож на глупца», у которого нет привычных нам устремлений. Также Лао-Цзы утверждает, что «Великий оратор похож на заику», и это правда, потому что для красоты речи достаточно пользоваться шаблонными фразами, но мудрец в процессе беседы тщательно продумывает свои слова, пытаясь донести смысл. И чтобы понять эти смыслы от ученика требуется отсутствие шаблонов и чистота восприятия. «Чистота и Спокойствие» — два важнейших фактора незамутненного сознания, позволяющие избавиться от иллюзий и увидеть то, что происходит на самом деле.

Даосские и буддийские тексты часто выглядят как байки или иносказания. И очень часто они говорят о стране, народе или правителе. На самом деле под страной часто подразумевается организм человека, под народом стихийные силы или потребности, а под правителем разум и воля даоса.

Здесь нужно понимать, что разница с европейским правителем принципиальна. Европа, по большей части, холоднее, земли мало и производство обходится дороже, поэтому выгодно землю захватывать. Этим и занимались вечно селившиеся здесь народы, многие из которых приходили из Степи. Во главе каждого народа стоял «рекс» или «радж» из варны военных. Изначально все они подчинялись друидам или браминам — священникам, но во время похолоданий борьба между народами обострялась, а после распада Рима образовалось множество феодов, где правил собственный вояка. Друиды исчезли, после чего Европа полностью переориентировалась на военизированный образ правления. Варны свободных торговцев или мастеров также не имелибольшого влияния, потому что европейские реки текут, главным образом, с севера на юг, а климатические пояса не сильно различаются, и товары примерно одинаковые, а экспортировать их для торговли внутри территории не слишком выгодно. Гораздо выгоднее оказалось захватывать экзотические товары из заграницы и осваивать новые территории. Кроме того, сама христианская вера подразумевает распространение: чем больше людей вы обратили, тем больше вероятность спасения лично для вас. Торговцы стали иметь влияние только в Новую Эру, со сменой экономической модели.

В Китае все было прямо противоположным образом. Земли много, и если кому-то что-то не нравилось, он мог уйти и начать свое хозяйство, благо производство продуктов обходится намного дешевле. Здесь нет смысла захватывать земли, потому что с имеющимися некому справляться. А вот с природой бороться приходится больше, чем в Европе: эффективность действий и объединение людей на этой основе намного важнее. Китай расположен в более мягком климате и широко простирается с севера на юг, поэтому все, что нужно, производится внутри страны. Реки текут с востока на запад, и это легко позволяет материку обмениваться с побережьем. К тому же рек намного больше, чем в Европе, а это дешевые торговые пути. Поэтому главная идея Китая — единство, и он всегда предпочитал торговать, а не воевать.

Один из самых ярких примеров такой политики связан с династией Мин, которую мы знаем по великолепному фарфору и невероятному расцвету культуры. В 1398 году умер Чжу Юань-чжан — первый император династии Мин, основанной Чингисханом. Бывший монгол не понимал тонкостей китайской политики, и поэтому своим преемником объявил не одного из 25 своих сыновей, а малолетнего внука. Ребенок не мог править страной, и поэтому его защитником и покровителем, а значит и исполнителем воли покойного императора, объявил себя четвертый сын почившего, а по совместительству успешный и популярный военачальник Чжу Ди. Согласно китайской традиции, он не имел Мандата Неба, но через три года наследник престола неожиданно погиб в пожаре, вспыхнувшем во дворце, и Чжу Ди… объявил императором себя. Естественно, тут же вспыхнули гражданские войны и восстания. Чжу Ди победил многих соперников-братьев, казнил тысячи человек, перенос столицу в другое место, установил авторитарный режим — ничего не помогало!

Но у него были советники даосы и конфуцианцы, которые и сообщили правителю, что признаком Мандата Неба является расширение Дэ — купола культурной силы, выражающейся в желании варваров войти в состав империи. Чжу Ди начал рассылать послов во все возможные страны и осыпать их правителей невероятно щедрыми и диковинными дарами. Он достроил Великую стену, которая обрела современный монументальный вид. Но одной из самых грандиозных затей нового императора было морское посольство под командованием Чжен Хэ. Для нее был снаряжен самый гигантский флот в мире! Он состоял из шести десятков «кораблей сокровищ», каждый из которых был по площади с футбольное поле, и на котором трудились тысячи человек! Еще около двух сотен кораблей служили в качестве сопровождения, охраны и обслуживания. За семь экспедиций, длившихся десятки лет (до последней Чжен Хэ уже не дожил), китайские мореплаватели посетили всю Юго-восточную Азию, Австралию, Цейлон, Индию, Персию, Аравию и даже Африку! Откуда привезли невиданных черных послов, магического зверя — жирафа, небесных коней и небесных оленей — зебр и антилоп.

В результате этих немыслимых свершений Корея и Япония стали копировать китайскую культуру, а орнаменты ближнего востока и архитектура Стамбула и Бухары подверглись сильному китайскому влиянию. Послы со всего мира направлялись в Поднебесную и принимали китайское подданство, что способствовало созданию гигантской торговой сети, по которой перевозили шелк, фарфор, пряности, серебро и т. д. Мощь, богатство и щедрость Китая привлекали многие народы, вызывая восторг и восхищение, на которых и базировался успех одной из самых великих династий. Это процветание указывало на наличие Мандата Неба, в противовес, принятой в Европе, ставке на военную силу.

А все потому, что если в Европе правитель — это воин, подчинивший себе территории, и единолично управляющий ими, то в Китае император — шаман, управляющий силами природы, в которого воплотилось одно из божеств. Недаром в его обязанности всегда входили гадание и молитвы. Это прекрасно видно и по костюмам, но самое главное, по восприятию своей роли в обществе, роду занятий. Благодаря связи с Небом, император является главным проводником энергии жизни и мировой гармонии, и пока он соблюдает эту гармонию, ему принадлежит Мандат Неба, подчиняются духи и учения. Но если начинаются засухи, эпидемии, войны и т. д. это сигнал, что император утерял Мандат Неба. Теперь он просто человек, гармония покинула его, и надо просто найти другого императора. Гармония на земле между всеми учениями и народами обеспечивается правилами поведения, заключенными в конфуцианских трактатах. Все чиновники обязаны строго соблюдать эти правила, дабы избежать хаоса, поэтому к коррупции, мошенничеству, стяжательству, халатности или распущенности в Китае относятся с предельной жесткостью.

Принципиальная позиция даосизма заключается в том, что правитель должен жить для своего народа, а не наоборот. Мир не создан для потребления. Следуя Дао, вы берете на себя ответственность за благополучие лошади, и она не должна быть предметом для удовлетворения низменных потребностей. Лао-Цзы утверждает, что великому полагается быть внизу, а сильный не стремится к победам. Победа всегда трагедия, и люди должны плакать, а не радоваться. Кстати, похожее представление встречалось и у индейцев равнин, где гибель хотя бы одного из своих моментально обесценивала любую победу. Благополучие создается уважением, а несчастье происходит от насилия. Войско — орудие несчастия, поэтому благородный правитель не применяет его, предпочитая договариваться.

С этой точки зрения даже трактат Сунь-Цзы «Искусство войны» выглядит совсем не милитаристским, а очень даосским текстом.

Конечно, добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом, но политик получает зарплату именно за то, чтобы не было войны, а не наоборот. Умные войн не начинают. Когда проблема решается агрессией, то это уничтожает ресурс, поэтому если другого пути нет, надо делать все быстро, эффективно, и успешно. Никто не должен начинать войну из гнева, мести или амбиций. По сути, война — это игра, некая условность, проверка на организованность и количество ресурсов. Теперь понимаете, почему жеребцы с удовольствием включаются в нее?

Первым делом полководец должен собрать всю возможную информацию о противнике, месте сражения, собственной армии, ресурсах и вообще всем, что может повлиять на исход. Вообще полководец — это «слуга царю, отец солдатам»! Как любой Учитель, он должен, в первую очередь, завоевать сердце солдата, его доверие и понимание. За ним должно хотеться идти! Моральное право и ответственность — Сцилла и Харибда любого предводителя. Точно также он лавирует между свободой и дисциплиной. И чтобы достичь победы, нужно создать такие условия, чтобы войска не хотели отступать. Но вот в отношении противника так поступать нельзя ни в коем случае! У него всегда должен быть явный выход из опасной ситуации, приносящий облегчение. Поэтому сдавшемуся противнику всегда должно быть лучше в плену, чем на передовой. Попробуйте так вести себя с упрямой лошадью, и вы удивитесь, как скоро она предпочтет сотрудничество борьбе.

Вообще в Китае не в почете идеалистические европейские лозунги типа «ни шагу назад», «ни пяди родной земли» и т.п., поскольку это глупо. Все «великие завоеватели», приходившие в Китай, неизбежно становились… китайцами. Любой варвар, принявший китайскую культуру, мог дослужиться до высших чинов и получать все блага цивилизации. Зачем завоевывать, если можно обойтись меньшими затратами? Действительно большое видится на расстоянии. С лошадью эта тактика работает превосходно — с ней не нужно воевать и бороться, предложите ей порядок, уверенность и возможность роста, и вы удивитесь насколько, легко вам станет взаимодействовать.

Если мы следуем естественности, то нет противопоставления, значит и борьбы. «Создавать и воспитывать существующее; создавая, не обладать тем, что создано; приводя в движение, не прилагать к этому усилий; руководя, не считать себя властелином — вот что называется глубочайшим Дэ», — говорил Лао-Цзы. Дэ — это и есть воплощение принципа Дао в реальности, которое можно сравнить с кармой, гармонией или благодатью. Поэтому, работая с лошадью, как мудрый учитель, постарайтесь делать так, чтобы лошади было комфортно и хотелось следовать предлагаемому вами пути. Это касается всех уровней и тренеров, и ветеринаров, и ковалей, и даже конюхов.

Но люди несовершенны и часто нарушают ход Дао, так почему же человечество до сих пор не скатилось в дикость? Этому препятствуют те единицы, великие мудрецы и благородные люди, которые и оттягивают на себя карму мира, если угодно, восстанавливают гармонию, таща за собой всех остальных.

Впрочем, гармония — понятие крайне расплывчатое. Гармония конфуцианца — это совсем не то, что гармония даоса. Причина кроется в том, что конфуцианство возникло через сотни лет после Конфуция, когда Китай стал объединяться, и общество все более ориентировалось на ритуалы и правила, а шаманские представления, лежавшие в основе мировоззрения во времена Лао-Цзы и Конфуция, ушли на задний план. Сам Конфуций был мистиком, выросшим в шаманской среде, и его фраза «Учиться и повторять изученное, не в этом ли радость?», столь любимая современными конфуцианцами, которые интерпретируют ее, как «Читать книги и повторять то, что узнали», в оригинале выглядела совсем по-другому. На древнекитайском эти иероглифы означают: «Вопрошать духов, бросая предсказательные палочки снова и снова»! То, о чем он говорил, означало задавать вопросы духам, знающим мировую гармонию, постоянно сверяться с ее ходом, стараясь увидеть картину целиком! И это очень похоже на ритуал поиска видений, существовавший у индейцев и один из приемов «заклинателей лошадей», также искавших гармонию с лошадью.

Гармония даоса или индейца — это вечно изменяющаяся природа, в которой нет однозначности, а баланс подвижен. Но для ученого конфуцианца, как для алхимика, весь мир — это котел, где вещества взаимодействуют друг с другом. От рецепта их приготовления зависят и их свойства. Рецепт, указаный, в том числе и в И-Цзин, «Книге Перемен» — это правила, нарушение которых приводит совсем не к тому веществу, которое вы хотели, а значит, и в целом нарушается мировое взаимодействие. И «неправильное вещество» нужно просто удалить, к чему и призывал «самый человечный человек» Конфуций, приговоривший к казни чиновника, неправильно написавшего прошение императору. Кроме того, Конфуций считал, что самое отвратительное — это ложь. Нет ничего ужасного в том, чтобы быть бедняком, трусом или вором, но если первый корчит из себя богача, второй призывает на битву, а третий является государственным чиновником, то к ним нужно применять самые жесткие меры. Сам верховный правитель страны должен быть идеалом, образцом для подражания, только тогда вокруг него будут собираться достойные люди. Он должен обращаться к своему народу, как к собственным детям, заботиться о них, и тогда они станут отвечать ему сыновней почтительностью.

Обладая довольно менторским тоном, Лао-Цзы и Конфуций, всегда вели диалоги со своими учениками, позволяя им размышлять и не соглашаться, поскольку у них не было задачи «дать абсолютную истину», ученик должен сам найти ответ. «Мудрость кроется не в заученных ответах, а в задаваемых вопросах. Знания забываются, но тот, кто задал правильный вопрос, стремится понять суть». Правильно заданные вопросы могут быть неприятны, но лишь они открывают правду, ведущую к Просветлению.

Просветление нужно для того, чтобы прекратить жить в мире иллюзий, который создает наш мозг. И вот здесь взгляды Лао-Цзы принципиально расходятся с конфуцианством, ориентированным на общество, которое зачастую говорит не только то, как нам себя вести, но и что мы должны думать. На самом деле, многие «ценности» нашего мира являются лишь «общественным договором», хотя никакого договора нет. Есть «то, что мы думаем, что думают другие», вымысел, ради которого мы готовы тратить силы, время и даже свою жизнь, не отдавая себе отчета в том, что нами пользуются или эти усилия бессмысленны.

Во многие вещи мы просто верим, наделяя их качествами амулетов, но, не понимая, как все работает на самом деле. Особенно ярко это видно на примере областей со множеством неучтенных или изменчивых параметров: лечения, соревнований, испытаний, сражений и т. д. Возьмем конный мир, где лошадь — животное, вырванное из естественной среды и часто несущее нагрузки, к которым совершенно не предназначено. Добавим сюда стремление человека выиграть соревнования и одновременно сэкономить как в финансах, так и на получении знаний. Готово! Особенно если владелец сваливает ответственность на тех, кто официально считается специалистами. И часто это тоже иллюзия. Конечно, боясь проблем, он начинает хвататься за все, что даст хоть какое-то ощущение стабильности и спокойствия: подковы, железо, шпрунты, развязки, попоны, «чудодейственные» лекарства и т.д., не говоря уже об откровенно вредных приемах типа постоянного содержания лошади в деннике, вдали от сородичей. В глазах такого конника вполне обычные специалисты наделяются статусами священников, да и сами соревнования часто выглядят как ритуал. А любое суеверие или религиозное действие — это всегда часть общественного соглашения, конформизм, чтобы не выделяться из группы «своих». Но я должен сказать, что в мире существует гигантское количество тех, кто гораздо более успешно взаимодействует с лошадьми, чем большинство профессионалов, и при этом не имеет отношения к спорту и вообще не относит себя к «конникам». По сути они ведут себя как даосы.

Даосизм предлагает рассматривать отношение сути мира Дао и его воплощение в реальности Дэ как взаимодействие матери и ребенка. Даосизм — это наблюдение и следование естественности, ненасильственность, и получение сверхчувствительности через очищение. Это Старец-Младенец, понятие, обозначающее человека, обладающего опытом и знаниями умудренного жизнью человека, но обладающего при этом детской чистотой и чувствительностью.

Тот, кто хранит в себе глубину совершенства,

Подобен новорожденному младенцу:

Ни скорпионы, ни осы, ни змеи его не ужалят,

Хищные птицы и дикие звери его не схватят.

Вполне вероятно, что здесь даосские мудрецы подметили свойства новорожденных крольчат и оленят, не имеющих запаха, из-за чего даже голодные волки проходят мимо. Ну и, конечно, новорожденный бесстрашен, не агрессивен и открыт миру. Мягкий дух — это легкость, способность воспринимать, чувствовать, управлять, не прилагая усилий. Своего рода аристократичность, достигаемая через понимание сути гармонии. Такой человек выглядит безопасным для лошади, с ним она хочет общаться… но люди часто ведут себя прямо противоположным образом. И сами делают лошадей опасными. Или просто верят в это.

На Востоке говорят: «Лишь самые мудрые и самые глупые, не поддаются обучению». И чувствительность Старца-Младенца, а по сути, Маленького Профессора, можно развить, подобно тому, как музыкант учится чувствовать полутона, художник понимать цвет, танцор — малейшее движение, а актер тренирует эмоциональную чувствительность и «чувство правды». И именно в этом состоянии вы начинаете не просто лучше понимать лошадей, но и управлять их желаниями, создавая из отношений с животным настоящее произведение.

Здесь крайне важно осознать: в произведении присутствует акт Творения, но художник не должен делать произведение, оно должно рождаться само. Как рождается ребенок. У-Вэй или недеяние означает, вам не нужно работать, целенаправленно трудиться, ломать, подстраивать под себя. Не нужно даже стремиться! Старания вас измотают и создадут лишние трудности. Нужны лишь необходимые условия: питание, сон, отдых, движение… ребенок появится на свет естественно, поскольку будет следовать желанию заполнить Пустоту!

Восточные мистики считали, что главное — это пустота, а люди, животные, все в мире — лишь формы, напоминающие разные сосуды. Но свойства сосуда определяются не его формой, а пустотой внутри, способной принять в себя что угодно. Это и есть та возможность, о которой мы говорили в Теории систем. Дао — это суть мироздания, его законы, энергия, которая воплощается в материи. Дао подобен воде, его живительность, текучесть, изменчивость является основной темой даосизма. Звезды — это энергия, движущее семя Дао, его дух, а люди, обладающие мышлением и способностью осмыслить его, способны воплощать его наилучшим образом в материальное. И поэтому мы — тоже семя Дао. Они могут создавать Произведения и нести гармонию или разрушать, устраивая войны, отвратительно управляя государством, потакая своим низменным стремлениям. По сути мы — сосуд, который можно наполнить светом звезд, но низменные стремления тяжелы, и наполняют его быстрее, ставя заслон на пути Дэ, подобно тому, как грязь мешает наполнять сосуд чистой водой. Мир спасают лишь те, кто по духу ближе к звездам, истинные художники по духу. И отсюда важнейший вывод: произведение — лишь след художника, а само творение имеет смысл только в процессе. Это и есть Дэ, жизнь, благодать, вИдение и творчество.

Каждый свой шаг мы должны совершать как священнодействие, не допуская бессмысленных действий. Каждое движение, эмоция, даже мысль или дыхание глубоко символичны и несут собственный смысл. Для лошади так и есть. Обратите внимание, что если вы уже заложили в свое сознание некую «лошадность», то больше туда ничего не поместится или перемешается с имеющимся содержимым. А животное не следует этой догме, то это «неправильная лошадь»! Ее нужно исправить. Но если принять, что лошадь — это сосуд, то его наполнение зависит от вас. И самое главное, не имеет значения, что конкретно делает животное. Пустота даосов — это Предсоздание, из которого рождается, что угодно.

Бывает, что лошадь перевозбуждается от эмоций или от желания вкусняшек и т.д, и самая большая ошибка в этот момент — делать! Ваша задача уменьшить активность, а не возбуждать! Порывистые неконтролируемые движения лошади — это избыточная активность мозжечка, которую нужно притормозить лобными долями. На похожем подходе основана «Дружелюбная игра» у Парелли, когда лошадь учится расслабляться и думать при любых раздражающих обстоятельствах. Надо успокоить активность нервной системы, иначе она найдет выход через смещенную агрессию или какие-нибудь пороки. Вы можете выгнать ее из своего пространства или прекратить вообще всякое воздействие, разве что ставя блоки, если существует опасность вторжения. Но нельзя демонстрировать никаких эмоций, и уж тем более, бороться с лошадью. Постарайтесь уйти в Пустоту! Конечно, это не волшебная таблетка, она не работает мгновенно, особенно у непривычного человека, но если вы научите животное вести себя подобным образом, она сможет гораздо легче контролировать собственные порывы. Тоже самое справедливо и для человека. Попробуйте ни о чем не думать хотя бы пять минут! Медитация — это очищение сосуда, дабы иметь возможность наполнить его истинным Дэ. При этом Дэ не закрыто от непосвященных, не сакрально. В даосизме не существует разделения на священное и бытовое, просто каждый миг своей жизни вы участвуете в том, что творит окружающий мир, и либо следуете Дао, либо мешаете ему.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: самое интересное, что лошади открыты к таким экспериментам! Если это творчество искренно!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Здесь я хочу акцентировать внимание на том, что Дао — это не Идеал. Идеал статичен, вы стремитесь его достичь. Дао нельзя достичь, оно уже в нас, и вы просто даете ему реализовываться или нет. Отсюда следует интересный вывод: не стремясь к недостижимому, люди не боятся не соответствовать ему, не боятся принимать правду о себе. Они не боятся не соответствовать и идеалам общества, лишь формально соблюдая правила жизни в коллективе. Буддийская поговорка гласит: «Мир создан для того, чтобы мешать нам жить». Он не создает, и не должен создавать, идеальных условий, а мы, как опытный серфер, можем научиться ловить волну и обходить опасные течения. Это идеальный вариант реализации нонконформизма в конформистском сообществе. Именно поэтому даос всегда спокоен и уверен, он видит выход из ситуации, видит ее развитие, видит суть происходящего, и просто следует Дао, как ведет его сердце.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Шедевр — это свобода Самовыражения. Шедевр не может быть идеальным. Он может быть настоящим, искренним, несущим крик, песню, боль, восторг, любое проявление Души! У Шедевра рамок НЕТ. Будьте Шедевральными, а не идеальными, не ставьте себя в тюрьму рамок! У вас мощные Крылья!!! Потолка нет!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Только Сердце

Буддизм на Востоке сильно переплетен с даосизмом, поскольку принципы обоих учений во многом схожи. Мало того, сам буддизм имеет множество ответвлений и направлений, различных как по внешним представлениям, так и по сути.

Стоит вспомнить, что буддизм возник в Индии в середине I тысячелетия до н.э., как следствие падения доверия к существовавшей социальной системе. Естественно, в первую очередь пострадала древняя идеология индуизма. Мир менялся, и старые религиозные догмы уже не соответствовали, а часто просто противоречили реальности. Варновая система стабилизировала общество, запустив отбор по биологическим принципам, и в результате на вершине власти оказались мошенники, лизоблюды, подхалимы и воры, которые, сидя на доходных местах, занимались коррупцией, халатно и формально выполняя свои обязанности. Это сильно ударяло по экономике, потому что роль городов стала все более значительной, люди меняли свои семейные предназначения — джати, постоянно нарушая традиции, что не могло не вылиться в экономический кризис. Недовольство народа росло, противоречия между раджами (военными) и брахманами (священниками) усиливались, тем более, что кшатрии имели право учить священные тексты.

Революцию кастовой системы устроили вайшья, жившие в городах, где покупали тексты, ранее доступные только для высших варн, и дававшие детям брахманическое образование. Всем стало понятно, что достигнуть определенных духовных вершин может кто угодно. Поэтому сейчас брахман — это не рождение в касте, а воспитываемое или достигаемое качество. Правда, поведение брахмана можно какое-то время имитировать, профанируя знания, но нельзя заниматься этим постоянно. По состоянию своего духа человек либо является брахманом, либо нет. Тоже самое и с кшатриями.

Последней каплей стали войны, когда вдруг оказалось, что профессиональные вояки не способны на серьезные военные действия. Выхода не было, и вдруг оказалось, что люди из вайшья и даже шудр, благодаря своим талантам, могли стать военачальниками и правителями! Даже сам Сиддхартха Гаутама, будучи рожден кшатрием, всю жизнь вел себя как брахман. Вследствие кризиса власти, нарушения порядка системы каст, возникли течения, отрицающие иерархию и наличие сверхсущего Высшего Брахмана. Но что же тогда вместо него?

Само слово Будда означает «пробужденный», и принц Гаутама был назван им не просто так. Он заметил, что мир переменчив, а значит, в нем не может быть стандартов и догм. И раз нет ничего постоянного, то привязываться не к чему, поскольку оно неизбежно исчезнет. Отсюда возникли Четыре Благородные Истины:

— существует страдание;

— существует причина страдания — привязанность, желание, стремление;

— существует прекращение страдания — Нирвана;

— существует путь, ведущий к прекращению страдания.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: сегодня на семинаре у меня случайно родился новый термин: «Нирвана», он означает сделать упражнение с лошадью ни рвано, а в потоке, ровно, плавно, на мысли и дыхании, наслаждаясь блаженством и чистотой взаимодействия…

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Еще Герман Гессе говорил: «Нет иной реальности, кроме той, которую мы носим в себе». Живя обычной жизнью, вы должны понимать иллюзорность своих желаний. Современным языком можно сказать, что желания часто порождаются либо низменными животными потребностями, возводимыми в абсолют, либо тем, что нам навязали другие люди. Недостижимость этих идеалов или их исчезновение, а также несоответствие ожиданий реальности причиняют страдания, и человек, чтобы избавиться от них, стремится к следующей иллюзии. В погоне за иллюзиями он не видит реальность, и увеличивает страдания в мире. Даже наше ощущение себя как личности является иллюзией и приносит страдания.

Упанишады утверждали, что человек, совершая добрые или злые деяния, меняет свою карму, и в следующий раз перерождается в новом теле, более или менее совершенном, в зависимости от свершенных поступков. Но Будда говорил, что перерождается не сам человек, а та иллюзия, набор представлений, который вы создали. И чем ниже стремления человека (здесь Будда, похоже ориентировался на пирамиду Дилтса), тем тяжелее карма и он перерождается во все более низких формах. А чем ниже форма, тем либо короче существование, либо больше страдания.

Цепочку иллюзий через практику угасания стремлений можно оборвать и оказаться в Нирване. Нирвана — это не Небытие, а Сверхбытие! Но уже поднимаясь на более высокий уровень сознания, вы понимаете, что мир это всего лишь игра, и его не стоит воспринимать всерьез. Победы, покорения, трюки, результаты, нормы, догмы — это все бессмысленная пыль, портящая карму человека, единственной ценностью которого должно быть непричинение зла другим, будь то люди или лошади. На Востоке говорят: «Зло делает то, что хочет, не сомневаясь и не останавливаясь. Но добру каждый раз приходится доказывать себя снова и снова». Но если соблюдать этот принцип, можно научиться играть миром, как инструментом, добиваясь максимальной красоты и вовлеченности, но, не привязываясь к нему. Зато избавляясь от привязанностей и приоритетов, вы отказываетесь от иллюзий и получаете все, становясь всем миром.

Делать это нужно, разумеется, только с чистым сердцем. Принцип «Только сердце» или «постижение сердца» — это принцип, лежащий в основе нескольких буддийских школ Дальнего Востока. Суть его заключается в утверждении, что не нужно искать Будду снаружи, не нужно совершать ритуалы и поклонения, потому что Будда находится внутри человека. Он и есть Будда, только еще не пробудившийся. Он спит, сокрытый под множеством бесполезных наносных вещей и стремлений, и нужно просто избавиться от них. Для этого существует медитация, способная открыть истинное сердце каждого человека.

Основа буддизма — «наблюдение в щелочку» за происходящим в мире, отдохновение души — самое достойное занятие для человека Высокой культуры. Наблюдение, размышление и опьянение от впечатлений. При этом не стоит забывать, что человек сам является участником трансформаций, и дух его когда-нибудь тоже перейдет в бесплотное состояние. И с этой точки зрения поэт или художник — это мудрец, видящий суть мироздания, и способный отразить его мимолетность в своих произведениях. А культура — не количество произведений, построек, вложенных денег и т.д., а «начертание иероглифов мокрой кистью на горячих камнях», когда первая линия высыхает до того, как будет нарисована последняя. Радость в созидании, а не в обладании! Занимаясь искусством, человек создает себе Лошадь, как произведение, одновременно как Человек. При таком отношении к жизни единственное, что имеет значение — способность жить в настоящем моменте, ощущая весь мир, который больше никогда не будет прежним, Состояние Мастера. И тогда человек — это не барахло, которое останется после него, а то, что он по-настоящему делал и переживал. Потому что смерти нет, есть перерождение, трансформация, круговорот. Жизнь не кончается, пока не разорван круг сансары, и прожитые состояния позволяют перейти на следующий уровень. Человек и лошадь — часть священного пространства-времени, которое можно прочувствовать, очистив сознание, но нельзя зафиксировать.

Лотос — самый важный символ буддизма. Он растет в грязи, но на нем нет ни пятнышка, его листья и цветы очищают себя. Подобно лотосу, должны быть чисты мысли и совесть буддиста, его мотивации и действия, несмотря на то где он живет. Буддизм не догматичен, как и даосизм, он «запрещает запрещать!» Он никому не навязывается, и, несмотря на полмиллиарда последователей, буддизм индивидуален. В нем нет догм, и не за что зацепиться, чтобы приложить силу и противодействовать. Вы можете искать путь к Просветлению, и одновременно быть атеистом, мусульманином, даосом, конфуцианцем, шаманом или христианином. Потому что главное не форма, а внутренняя чистота. Разумеется, должны быть чисты и наши помыслы в отношении лошади. Лошадь считывает сигналы нашего тела и эмоций, наши неявные посылы, которые мы часто сами не осознаем, и подстраивается под наши ожидания. В психологии это называется «зеркальное Я», когда собеседник, сам того не желая, стремится отвечать вашим представлениям о нем. Это как раз про поговорку «Если человеку постоянно говорить, что он свинья, он, в конце концов, захрюкает». И наоборот, создавая из лошади шедевр, вы шедевр и получите. Ожидание может воплощаться в реальность.

Буддийские постулаты невероятно напоминают то, что говорит о мире современная квантовая физика. Не случайно им, в свое время, интересовались многие великие умы, в том числе Эрвин Шредингер, вообще увлекавшийся философией древней Индии. В книге «Что такое жизнь» он пишет: «Все пространственно-временные события в теле живого существа (…) являются, если не строго предопределенными, то статистически предопределенными. (…) Поэтому давайте попробуем сделать (…) вывод на основании двух предпосылок:

1. Мое тело функционирует как чистый механизм, в соответствии с Законами Природы; и

2. Тем не менее, я знаю (…), что я направляю его движения, последствия которых я предвижу (…) беру на себя полную ответственность за них».

Нельзя «перепрыгнуть» Законы Природы, но можно выбирать путь, по которому вы будете их реализовывать. Мы сами формируем среду вокруг и внутри себя. В этой среде есть постоянные элементы и случайные события, которые, направляют следующие события. Я бы предложил сравнить психику с пламенем. Вы не можете точно предсказать, какая температура будет в каждой конкретной точке, в определенное время, но пламя можно раздувать или гасить, расширять и ограничивать, потому что оно питается средой. Точно так же с лошадью: создавая среду, вы направляете пламя, и чем ближе к биологическим основам, тем более точны предсказания. Но это биологические потребности являются всего лишь всепожирающим пламенем. Гораздо менее предсказуемы, но наиболее красивы, языки пламени, однако, придав им силу, мы можем обжигать древесину, создавать причудливые колышущиеся тени или даже проводить хирургические операции…

Из многочисленных форм буддизма на Дальнем Востоке лучше всего прижился чань, который по-японски звучит как дзен. Рассказывать о нем подробно не имеет смысла, потому что, как с Дао, можно говорить бесконечно, и не сказать ничего. И, кроме того, о дзене уже написано огромное количество литературы. Проблема в том, что Просветление дают не знания, а практика проявления Будды в сердце. Вы должны стремиться быть Буддой каждую секунду. Не правда ли похоже на принцип даосизма? Пробужденное сознание — это отражение лунного света в спокойной воде. С этой чистотой приходит свобода от иллюзий, и тогда вы способны творить, выражая истинного себя через со-ритмичность со всем миром, когда нет меня и нет другого. Путь этот не легок, он достигается через долгую изнурительную работу над своим бодрствующим сознанием. А медитация, принятая в восточной традиции, направлена на успокоение сознания и стирание из него всего наносного.

Биологические основы медитативных техник довольно просты. О теории восприятия информации мы говорили в Первой части книги, сейчас лишь стоит сказать, что за счет нейромедиаторов и некоторых древних областей мозга, живой организм может глушить или усиливать любой поступающий сигнал. С помощью этого механизма мы переключаем внимание или убираем ненужные ощущения. Например, вряд ли вы сейчас чувствуете ткань в которую одеты или давление стула, обращаете внимание на все окружающие звуки и т. д. Но при желании, мы легко сможем «усилить» тиканье часов или попытаться разглядеть темный силуэт в ночи. Точно также мы можем концентрировать внимание на биомеханически правильном движении мышц в фитнесе, этому мы обучаем лошадей в Тренинге Выпрямления или занимаясь массажем. Поэтому главное предназначение дзен — это освобождение от лишнего и умение концентрироваться на действительно важном. Дзен — это свобода и мудрость. Идеально звучит, правда? Проблема в том, что это тоже иллюзия.

Иллюзия из-за любимом европейской культурой стремлении к Идеалу. Идеализация Востока началась в еще в XVIII веке, но расцвет ее пришелся на середину XIX века, и продолжился в XX. Все началось с романтизации Ближнего Востока, который, как известно, «дело тонкое», индийской экзотики в колониальной Англии, следом создавался образ «благородного дикаря» на примере американских индейцев, первые фэнтези, приключенческие романы и т. п. «Половецкие пляски», очарование Кавказом у Лермонтова, романтика русской глубинки Есенина, строительство китайских чайных домиков в Москве, китайских дворцов и беседок, чай, шелковые халаты, ятаганы янычаров…

Романтизация Востока, носящая название «ориентализм», характерируется сильной предвзятостью в отношении всего экзотического, наделении его свойствами, совершенно не присущими. Один из примеров — боевые искусства Востока. Первые европейцы были очарованы каратэ, кунг-фу, таэквондо и т.д., принимая экзотические техники за невероятно эффективные приемы рукопашного боя. На самом же деле это именно искусства — ритуальные военные танцы, своеобразный парад перед богами, имитация сражений в форме максимально образной и выразительной. Как мы помним, война лишь недавно стала относительно рационализированным занятием, а на протяжении всей истории человечества она представляла собой нечто вроде спектакля или ритуала вызова дождя. Искусства эти скорее легендарны, чем прагматичны, но для этого и создается искусство. Оно всегда условность и действует в рамках условности. Ведь никому не придет в голову, что луна на сцене не настоящая, что музыка не нужна, потому что пожарная сирена ревет громче, а актер, играющий Супермена, обязан каждый день спасать мир.

Ориентализм — это направление искусства, позволяющее нам брать лишь некоторые черты другой культуры, идеализировать, рафинировать и взглянуть на мир под другим углом. Да, тот буддизм или даосизм, который мы знаем, совсем не то, что есть в современном Китае. Но он помогает нам в нашей парадигме находить ответы на сложные вопросы. Встраивая идеи о другой культуре в свою собственную, мы находим способы взглянуть на мир по-новому, и увидеть его красоту.

Мысли мыслителей

Впервые всерьез о красоте задумались древние греки. Если шумеры или египтяне и создавали трактаты на эту тему, то нам о них не известно. Похоже, они просто делали красивые вещи, как и большинство других народов.

А вот греки, как мы знаем, поголовно были философами и крайне любили рассуждать на разные отвлеченные темы. Их стремление понять природу красоты мы уже описывали в предыдущей части книги. Напомню, они считали, что существуют некоторые пропорции, алгоритмы и законы природы, создающие естественную красоту мира, и человек должен просто научиться их понимать и воссоздавать. Красота изначально присутствует во всем, а искусство только повторяет ее. С одной стороны они были не так уж далеки от истины: подражание — свойство нервной системы высших стайных млекопитающих, которым присуще копировать действия других, таким образом, понимая, их эмоции или обучаясь. Но с другой стороны, не совсем понятно, зачем же красоту воссоздавать, да еще иногда в таких специфических формах, далеких от естественных проявлений? Почему нужно воссоздавать человеческое тело в камне? Разве камень для этого «природней» плоти? А что с «естественной» верховой ездой? Или, к примеру, поза летящего галопа, в которую укладывали погребенных лошадей, и которая часто изображена на древних фресках — она же совершенно неестественна для лошади. Ее придумали древние художники. Она символизирует полет, и, по сути, является идеализацией мира, а не его отражением. И разве тогда строй солдат не должен быть более прекрасен, чем осенний листопад? Хотя, может кто-то так и считает.

Аристотель говорил, что через изображение человек получает познание и удовольствие. То есть искусство — это способ познания мира через эмоции, а если точнее, то через бессознательное восприятие, когда логика скрыта. Часто, сделав что-либо, мы не способны объяснить, зачем это нам в данный момент, и почему мы поступили именно так. Может быть потом, задним числом… Но ощущения направляют нас, заставляя выбирать те или иные знания или среду. Именно вот эти «знания ради знания» или вроде бы бесполезные навыки зачастую являются основополагающими. В юности, когда я взахлеб читал этнографическую и историческую литературу про индейцев, я понятия не имел, зачем мне нужны эти знания в современном мире. Единственное, что я знал, что лошади были для индейцев лучшими друзьями, и это шло вразрез с тем, что я видел в реальности. Знания об индейской культуре помогли мне понять мировоззрение племен равнин, а мировоззрение воплотилось в первые шаги нащупывания отношений с лошадью. Искусство работает похожим образом — мы пробуем возможности, мысли, технологии и т.д., не понимая, зачем и почему, но в какой-то момент смысл становится понятен. Как говорил буддийский учитель Кодо Саваки Роси: «Свет истины — это не то, что бы ты смог воспринять. Потому что само твоё восприятие — свет истины». То есть, развивая свое восприятие, мы постигаем больше, чем просто строя логические цепочки. Мы уже говорили про способность и способы различения информационных неоднородностей.

Вместе с тем, человек все же додумался до законов логики и понимания физической и математической сущности природных явлений. Например, Пифагор, подобно пушкинскому Сальери, хотел «Поверить алгеброй гармонию», и связывал воедино красоту и математику, ища «золотое сечение». И он его нашел, на чем и основана вся классическая греческая архитектура. Платон пошел дальше, считая, что все в природе стремится к неким «божественным» пропорциям. Он пытался понять гармонию окружающего мира, рисуя многогранники, таким образом, осознавая некую геометрию пространства, то есть пропорциональность частей объекта. Во всяком случае, пропорциональность и симметрия — основные понятия классического искусства, и мы до сих пор можем наблюдать их как в архитектуре, так и, к примеру, в пропорциях музыкальных инструментов. Вторая часть его философии, касающаяся «сияния», говорит только о том, что он, как и Аристотель, не мог полностью разобраться в вопросе, заменив понимание неопределенными многозначительными словами.

В Средние века Фома Аквинский продолжал делать упор на пропорциональность, добавив то, что вещь должна иметь некую «целостность». Другими словами, что существуют особые законы, относящиеся не только к отдельным элементам, но и к произведению в целом, которые воспринимаются нашим сознанием как красивое и совершенное, и нарушение этих законов ведет к пониманию уродливого или убогого. Сейчас это называется системными принципами, и широко используется во всех сферах жизни. Также он уточнил понятие «сияния», как чистого цвета или звука, то есть очищенного от посторонних примесей проявление того, что вызывает чувство удовольствия. Последнее весьма ценное замечание. В природе есть звуки, цвета и движения, сочетания пропорций, которые привлекают внимание, а все остальные лишь мешают их восприятию. В искусстве человек старается извлечь именно эти привлекательные компоненты. По этому пути и пошла мысль в эпоху Ренессанса. Сперва природа была объявлена совершенной и уникальной, а затем, вторя Фоме Аквинскому, философы и художники (я впредь буду использовать этот термин, говоря обо всех людях искусства: музыкантах, скульпторах, танцорах, архитекторах, писателях, актерах и т.д.) посчитали, что Произведение важнее природы, ибо освобождено от излишеств, мешающих восприятию.

Очевидно, что еще древнегреческий Сократ догадывался о роли восприятия, поскольку считал, что красота — это категория разума, то, что мы привыкли считать красивым. И действительно, ведь разные люди и народы, в разные времена, полагают красивыми совершенно разные вещи. И это касается всех проявлений, не важно, будь то сочетания цветов звуков, или формы и пропорции человеческого тела. Возьмите, к примеру, всем известные статуи Будды. Ушедший в аскетизм и отшельничество, он вряд ли мог иметь приписываемые широкие мускулистые плечи, крупные грудные мышцы, узкую талию. А все дело в том, что греки были уверены в единстве тела и духа: если человек красив духом, он должен проявить идею в материальном виде, и раз Будда красив духом, значит и внешне тоже должен быть красив.

Прическа Будды, которую мы видим на статуях, воссоздает средиземноморскую моду эллинистического периода, а индусы, не имея собственных изображений, просто начали копировать греческие представления. Но если говорить о Будде, то нельзя сказать, что он не заботился о собственной красоте. В те времена в Индии красивыми считались люди с более светлой кожей, потому что она говорит о знатности, то есть возможности не работать под палящим солнцем, и дольше выглядит молодой. Будда всегда носил с собой зонтик из бамбука и пальмовых листьев. Этот зонтик послужил идеей для будущих стел-храмов Будды. Так что Сократ, как мы видим, тоже был прав.

Очевидно, что воспринимаем мы рецепторами органов чувств, искусство будоражит эти рецепторы, позволяя нам как бы четче различать цвета, звуки, яснее представлять и понимать движение, образы и т.д., которые в обычной жизни не так явны или скрыты «шумом», то есть помехами окружающего мира и множеством других сигналов, не имеющих значения. Обострение восприятия, несомненно, важная эволюционная функция, проявление которой должно доставлять удовольствие. Но рецепторы имеют свойство привыкать к раздражителю, и ощущение свежести, а значит и удовольствия, теряется.

Помните про «фигуру на фоне» и контекстное восприятие? Зная об этом, многие работники сферы искусства используют следующий прием: если все актеры в кино слишком хорошо играют, то хорошего кино не получится. Нужно поставить рядом актеров уровнем чуть пониже, тогда талант «звезды» будет виден ярче. Точно также происходит и в музыке — прекрасная мелодия невозможна без пауз и более бледно звучащих частей, как правило, припев должен быть на высоте, а остальное — лишь прелюдия к нему. Можно пойти еще дальше и вставить в мелодию специальные проигрыши «для знатоков», камео или отсылки, что часто делается не только в музыке, но и в фильмах, книгах или картинах. Попробуйте на фоне вполне ожидаемой тренировки вставить что-нибудь эдакое, знакомое и любимое, и, поверьте, лошадь оценит это не меньше, чем фанаты «Звездных войн» отсылку на Дарта Вейдера. Мы знаем, что мозг лошади настроен на восприятие гораздо более тонких и разнообразных сигналов, и их сочетаний, чем у человека. Поэтому при взаимодействии с лошадью тоже важна… правильная тональность сигнала, выделение нужного, паузы, периоды подъема и расслабления. Однообразие утомляет.

Компоненты, необходимые для искусства вроде бы налицо: пропорции, восприятие… Но зная законы построения композиции, соблюдая порядок и «чистоту», мы можем построить разве что… армию.

Чем прекрасен театр? Своей подвижностью, непредсказуемостью, проживанием в моменте. Каким бы совершенным и сложным не был алгоритм компьютера, пишущего музыку или имитирующего стиль работы великих художников, человек привыкший слушать хорошую музыку или смотрящий на талантливые картины, отличит созданное машиной от созданного человеком. Машины не ошибаются, они работают по алгоритмам, написанными людьми. Но главная проблема в том, что машины не создают связей на новом уровне. Там нет спонтанности, присущей живому мышлению. Ведь мозг — это биологическая конструкция, постоянно перестраивающаяся и реагирующая на тысячи малейших изменений, как в среде, так и внутри организма. Погрешность — признак живого! Она приносит удовольствие. Почему? Потому что в природе неожиданные изменения — это новые возможности. Нашли что-то неожиданное и, возможно полезное? Ура! Хищник ошибся и промахнулся? Я жив! Жертва ошиблась? Повезло! Противник повел себя непредсказуемо? Ну, тут как повернется, но это обострение внимания и шанс! Это эмоции, помогающие собрать силы на борьбу или поиск — вдохновение. Природа — это всегда неопределенность, накал страстей, драма борьбы и победы, это привлекает внимание, потому что борьба — главный механизм эволюции. Это вероятности, а значит риски, аккумулирование сил, проявление возможностей…

Мелкие ошибки есть всегда. Даже на квантовом уровне в симметричном мире существует асимметрия, исключения, «неправильное» и непредсказуемое поведение элементарных частиц, благодаря которому горят звезды и вообще существует движение. Когда вы заворожено смотрите на что-то идеальное, что делает ваш мозг, пока вы задерживаете дыхание от восторга? Подсознательно ищет ошибки. В этом ценность и очарование любой ручной работы. Первые вещи, сделанные машинами, привлекали своим совершенством… но теперь в этом нет ценности, на рынке ценится совершенство, созданное человеком, потому что мы знаем, что люди ошибаются. Люди индивидуальны, единичны, уникальны, и в этом их ценность. Искусство, как мы знаем, это импровизация, страсть, эмоции, а эмоции провоцируют неточности и погрешности. Тем ценнее идеальное воспроизведение. Почти идеальное.

В любой сложной динамичной системе ошибки и погрешности могут обернуться неожиданными находками. Иногда вы даже не подозреваете, что заставит вас двигаться вперед или сделать прорыв. Например, в Европе эпохи Ренессанса, да и потом в Индустриальную эпоху, с усилением производства расцвела торговля, которая привела к скученности населения в городах, а обмен товарами привел и к обмену болезнями. Период расцвета экономики совпал с периодом жутких эпидемий… Которые привели к расцвету медицины и изучению организма человека! И с конца XIX века медицина лечила уже не кровопусканием и вздохами «на все воля божья», а пыталась разобраться, как и почему в мире появляются болезни, их механизм, как устроен человек, и что со всем этим делать. И в истории огромное количество таких примеров. Так что сперва мы создаем среду и условия, которые неизбежно приведут к ошибкам, но именно из этого и получаются знания и происходят настоящие открытия. Свобода ничего не стоит, если она не включает в себя свободу ошибаться, но как говорил Теодор Рузвельт: «Не бойтесь ошибаться, бойтесь повторять ошибки».

Вместе с тем, восприятие — это, в большей степени, продукт обучения. Тот, кто не привык к хорошей музыке, не способен получать удовольствие от сложного произведения, выглядящего как что-то занудное и скучное. Для того чтобы воспринять информацию (смысл, идею и т.д., не важно, в каком виде), у субъекта должно быть не только устройство для восприятия, но и понятийный аппарат. Устройство — это мозг с системой рецепторов, а понятийный аппарат формируется, преимущественно, обучением, то есть средой, в которой живет человек. Помните про индийские варны?

Понятийный аппарат формируется, как наличием некоторых знаний, так и способностью их выстраивать в определенных последовательностях. Но логично рассуждать еще не значит понимать! Идеальная логика имеется у любого компьютера, но понимать смыслы, скрытые в связях, читаемые между строк, дающие представления о сути, он не может. Компьютер прекрасно накапливает данные, единицы информации, но действовать может только по заложенным алгоритмам, и в этом проблема «образованщины». Знания — лишь тропа к пониманию. Понимать — значит уметь самостоятельно строить связи между разными знаниями, вытаскивать суть, которая не проговорена. Понимание у каждого свое, и оно направляет нас на поиски знаний, а также оценивает их пользу. Умный человек много знает, мудрый много понимает. Мераб Мамардашвили, как-то сказал, что с нами самими случаются только смерть и понимание. Мы не можем передать свое понимание другому, ведь тогда у него должен быть точно такой же понятийный аппарат. Но мы можем найти нечто общее, на основании чего и создается хотя бы некоторая основа понимания.

Все, что окружает нас — это продукт деятельности нашего мозга. Мы сами творим наш мир. Наука, философия и искусство — это попытки объяснения или создания мира, наполнение его смыслом, вытаскивание наружу из темноты неизвестности и поиск ответов на вопросы, которые нас пугают. Местами пересекаются или кажется, что пересекаются, с разных позиций подходя к одним и тем же вопросам. Как и наука, хорошее искусство, скорее задает вопросы, чем дает ответы. Другое дело, что оперируя инструментарием менее четким, таким как эмоции, оно подвержено более размытым суждениям, не всегда понятно, не всегда способно к вербализации и точности. Но именно эта неопределенность позволяет смотреть более широко, понимая связи, и заглянуть глубже в суть вещей. Наука и искусство, хотя и имеют множество противоречий, идут рука об руку. Недаром в эпоху Просвещения и Нового времени ученые считали необходимым посещать театр, читать художественную литературу и наслаждаться другими произведениями искусства.

Шпаги наголо!

В современном «политкорректном» мире принято сглаживать углы и обходить острые темы, дабы кого-нибудь не обидеть. Я не боюсь кого-то обидеть, поскольку понимаю биологические истоки такой реакции, зато с удовольствием обнажаю клинок, если вопрос заслуживает честного разбора. И помогают в этом знания… хотя:

«Воображение важнее, чем знания. Знания ограничены, тогда как воображение охватывает целый мир, стимулируя прогресс, порождая эволюцию».

Альберт Эйнштейн

Непрактичность или отсутствие прагматичности — основной признак искусства еще со времен человека гейдельбергейского. Начиная с него, мы можем говорить о развитом мозге, культуре и обществе, в котором именно наличие «глюков» или побочных областей вроде науки, искусства и религии указывает на сложно функционирующий мозг.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: Очень вдохновляющая цитата. Я нередко встречаюсь с критикой «Хватит мечтать, ты должна жить в реальном мире, ты витаешь в облаках». Меня всегда искренне удивляет ограниченность и категоричность таких оценок. Ведь все великие открытия начинались с мысли, с образа, с мечты. Люди хотели научиться летать и появились самолеты! Мечта — это такая же важная составляющая реальности, как и материя! Просто она направлена, чтобы творить будущее. Мне очень нравится цитата Вадима Зеланда: ««В своей реальности вы что нарисуете, то и увидите. Люди делают наоборот: что видят, то и рисуют».

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Искусство, наука и философия избавляют людей от страха неизвестности, строя приемлемые картины мира, которые можно назвать моделями. Модель — это лишь имитация реальности. Законы природы, которые мы знаем, на самом деле отражают наши представления об этих взаимодействиях, описанных более-менее удачно. А раз так, то создаваемая модель может быть ближе или дальше от реальности, сложнее или проще. Чем проще модель, тем легче изучать реальность, НО тем дальше она от нее, поэтому модели делают для того, чтобы изучить лишь какой-то один параметр в чистом виде.

Моделирование далеко не всегда бывает удачным, особенно если дело касается живых систем, которые плохо поддаются детерминизму: имитация народного единства легко превращается в фашизм, утонченные забавы аристократов в примитивные игрища толпы, спорт из развития лучших качеств в арену жестокости или борьбы фармацевтических компаний и т. д. С другой стороны, чем полнее и многограннее модель, тем ближе она к реальности… и тем тяжелее учесть все параметры, убрать «шумы», да и вообще пользоваться. Мне, вместо короткой методички, пришлось писать эту большую книгу.

Любая идея, теория или методика — это мыслительная конструкция, основанная на некоторых (!) наблюдаемых фактах. Причем, как мы знаем, чтобы увидеть эти факты, должно быть соответствующе устройство и обучение. Другой человек может увидеть совсем иные факты или сложить и трактовать их абсолютно отличным образом. Поэтому философий и методик очень много, и они часто спорят друг с другом, но одержать победу могут только на короткое время, пока есть подходящие обстоятельства и люди, готовые их воспринимать.

Уровень проработанности теории может быть разным. Есть очень простые, построенные по шаблону «заткнись и делай, предки знали лучше», а есть настолько сложные, что затмевают собой реальность! Например, мир Среднеземья, созданный фантазией Р. Р. Толкиена, и наполненный таким знанием человеческой психики, какой не достичь никаким всеми почитаемым «классикам». Некоторые идеи выглядят великолепно, а на практике оказываются совершенно не соответствующими реальности.

Наиболее запомнившийся мне пример из детства — советская коммунальная квартира. В теории все выглядело так: все советские люди стремятся к идеальному обществу, как братья и сестры, помогают друг другу и вообще вместе веселее. Но на практике в коммуналках царили постоянные скандалы, даже войны, доносы, скученность, антисанитария и т. д. Потому что в реальности люди не становились «идеальными» советскими гражданами, как им предписывалось начальством. Ими управляли инстинктивные программы, которые от вмешательства Партии только усиливались, лишаясь культурных оболочек. И получалось так, что даже интеллигентные люди были вынуждены следовать примитивным инстинктам: каждый тянул одеяло на себя. А если в системе процессы разнонаправлены, то система рушится. Общая идея единства была не внутренней, образовавшейся естественным путем, а вынужденной, насаждаемой извне. Стесненные условия, избыток контактов людей с противоположными интересами и давление властей, заставлявших изображать «счастливых советских соседей» неизбежно вели к катастрофе.

Когда вы взаимодействуете с лошадью, вы всегда держите в голове модель ее поведения, и многие люди крайне удивляются, что лошадь ведет себя не так, как они ожидают. В этом-то и проблема: человек ждет, что сработает его простая, неверифицированная и плохо проработанная модель. В голове есть некий «идеал» абстрактной лошади, с которой должно осуществляться некое «идеальное» взаимодействие. Тело человека, его эмоции и собственные желания лошади значения не имеют. Должно и все тут! А реальность оказывается прямо противоположной. Справиться с этим можно двумя способами. Первый — изучить дзен-буддизм и даосизм, ничего не ждать, и следовать естественности. Второй путь — изучить множество вещей о работе психики, мозга, лошади, человека и т.д., и применить на практике. Чем мы с вами и занимаемся. Один из способов «практиковать жизнь» — это театр.

Спектакль — это тоже создание определенной модели, которая, если попадает в цель, заставляет вас сопереживать актерам, проецировать их проблемы на себя или окружающий мир, задумываться. В жизни все переплетено и связано, но в театре создаваемая модель решает самый главный для спектакля вопрос. Поэтому существует закон, что все события, которые вам показывают, должны в итоге привести к одной цели — сверхзадаче всего спектакля. И если они разнонаправлены, это разрушает идею представления. А теперь внимание: взаимодействуя с лошадью, вы каждый раз, сами того не подозревая, играете небольшую пьесу. Если она развивается по закону жанра, у вас все получается, а если нет, то внутренние противоречия начинают ломать структуру, и лошадь не понимает, что происходит. Структура постановки европейского театра, особенно системы Станиславского взята как лучший образец реальных взаимодействий. И именно лошадь помогает нам очень хорошо протестировать истинность этой модели.

Лошадь хороша тем, что, с одной стороны, не нацелена на человека, как собака, с другой, и не является диким животным, как олень, а с третьей, в ней нет такой подчеркнутой независимости, как в кошке. Лошадь — это нечто среднее между собакой и кошкой… с примесью оленя. Это свободная Природа, помогающая открыть и понять нас самих и, на мой взгляд, отношение к ней вообще характеризует отношение человека к жизни, его приоритеты, эмоции, которые он часто скрывает даже от самого себя. Прекрасный конный мастер Юлия Худякова утверждает, что можно заменить слово «лошадь» на слово «жизнь», и станет понятно, что происходит на семинарах, где люди испытывают невероятные инсайты, плачут, смеются и взмывают в небеса, словно побывали на хорошем спектакле. Справедливо это и в обратную сторону: поступайте с лошадью так, как считаете правильным, и по ее реакции вы увидите, что на самом деле руководит вашим поведением.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: когда я еще только начинала свой путь познания лошадей, для меня они были непостижимы, словно инопланетяне. И мне пришла в голову идея играть в игру — представлять, что лошадь — это человек и попробовать общаться с ней, как с осознанным, разумным созданием. Каждый день или неделю я выбирала понравившуюся мне философскую мысль и применяла ее к лошадям. Самый простой пример: «Не делай другому то, что ты бы не хотел, чтобы применяли к тебе». Это помогало мне всё больше и больше слушать, и понимать лошадей. А когда лошади научили меня понимать их, я сделала открытие — что это работает и в другую сторону! Лошади помогли мне больше постичь саму себя и других людей! А потом оказалось, что в этой игре вместо слов я, человек, люди, лошадь, можно вставлять и слова жизнь, мир, вселенная! И это привело к открытию уже более сакральных знаний. Лошади буквально оказались проводниками, гидами для меня к самой себе и повлияли на мое мировоззрение в целом! Они прекрасные коучи для людей, и для этого необязательно ездить на низ верхом!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Проблема цивилизации в том, что мы вынуждены подстраиваться по других людей, лгать, концентрироваться на событиях, а не процессах. Мы сильно ориентированы на предметы, ведь с их помощью мы делаем очень многие вещи, почти все. Поэтому нас с самого детства учат работе с предметами и правилами, подстройке под желания социума, но никак не учат работе с эмоциями, ощущениями, чувствами, телом и т. п. С лошадью это видно особенно сильно: неопытный человек сосредотачивается на амуниции, правилах подачи команд и мнении авторитетов, пребывая в полной уверенности, что все получится. Но еще Нуно Оливейра утверждал, что контакт между лошадью и всадником — дело сугубо индивидуальное, и дело вовсе не в правилах или амуниции. С лошадью нужно работать не тяжело, а интеллектуально. А большинство людей не представляет, как работать с такими «эфемерными» вещами, как эмоции, импульс, язык тела, намерение и т.д., они не осознают себя, свое тело, думая, что в мире нет иных способов контакта с животными, кроме как примитивные приемы принуждения или дрессировка.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Юлия Худякова: я слышала о том, как супермаркеты используют психологию, чтобы спровоцировать покупателя чаще приобретать определенный товар. Такой товар располагают на уровне глаз. Всё что ниже или выше по статистике реже попадается на глаза. Так же, как ты упоминаешь, что люди очень большое значение придают предметам, а на эмоции и состояния не обращают внимания. Но инструментами творца являются знания и осознанность. На семинарах с лошадьми мы часто играем в игру по кликер-методу — причем играем между людьми, до того, как пойти общаться с лошадьми. Эта игра похожа на игру из детства «холодно-горячо» или «отгадай-ка». И перед игрой я открываю один секрет, чтобы легче было отгадывать: каждая лошадь или человек, в силу своего характера, опыта, склонен обращать внимание либо на предметы, либо на пространство, либо на свое собственное тело. И без понимания этого очень сложно играть в эту игру! Если дело касается лошадей, то человеку кажется, что лошадь упряма и непослушна, он никак не может объяснить лошади опустить голову, расслабить шею, а лошадь просто не настроена слушать свое тело! Она, к примеру, настроена на пространство и считает, что делает всё правильно, бегая по кругу! А другая лошадь будет ориентирована на то, сколько кавалетти она перепрыгнула! Это настройка на предметы. И в этом, оказывается нет никакого сопротивления, нет плохого ученика — просто мы понимаем — ага, мозг этого создания работает именно так и тогда начинаем искать пути, как переключить внимание, вуаля! Задачка решена! Но самое интересное, что есть уровень еще выше — это настройка на состояния! Это именно эмоции, ощущения, к которым мы можем стремиться. В отношениях человек+лошадь — есть уровень — любимое упражнение, например тумба (предметный) или вниз-впред (с телом), но если мы постигнем уровень состояний, то для лошади не важно — где и в каких условиях она выполняет определенное упражнение — в манеже или в горах — важен будет лишь факт ощущения гармонии со своим человеком! Быть в одной системе координат лошадь+человек всегда и везде, чтобы вокруг не случилось, это же гениально! И такие отношения это, однозначно шедевр искусства.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Живые и психически здоровые лошади по-разному воспринимают разных людей. Невозможно, не убив сознание и душу лошади, добиться, чтобы она всех воспринимала одинаково и, как автомат, реагировала послушанием на четкие команды. Любая унификация неизменно убивает всякое творчество, а централизованные унифицированные решения на больших разнообразных группах, условиях и больших расстояниях работают плохо. Чему примером хотя бы убогий дизайн, существовавший в СССР. И напротив, совершенствование возможно только при комплексном индивидуальном развитии, в том числе, и эмоциональной сферы. В этом отношении интересна мысль, озвученная в одном фильме, где главный герой разговаривает с суперинтеллектуальным роботом и задает ему вопрос: «Зачем тебя сделали эмоциональным? Ведь эмоции мешают принятию правильных решений. Люди совершают множество ошибок именно потому, что эмоциональны». На что робот отвечает: «А может быть люди недостаточно эмоциональны, и совершают глупости как раз из-за этого?» Нас учат прятать эмоции, меньше переживать и больше думать. Но думать мы не умеем, а вот способность к эмпатии теряем довольно легко. Вдобавок к этому нас с детства учат (особенно это касается брутальных мужчин и некоторых девушек) — добиваться цели. В обществе это называется настойчивостью, и расценивается с положительной стороны. Но, во-первых, напрямую стремиться к цели, значит отметать все остальное, упрощать систему. А во-вторых, может быть, выбранная цель неправильная или вообще не имеет смысла?

В отличие от человека, лошадь живет в гораздо более реальном мире. Конечно, у нее есть свои видоспецифические особенности и собственные ощущения, но создав определенные жесткие и постоянные условия, животное всегда можно загнать в рамки, где оно начнет вести себя неестественно. То есть невротично! Но если научиться ее слышать, лошадь способна вернуть человека в мир реальности. Она сразу показывает, понятны вы или нет, насколько искренни ваши эмоции, насколько адекватно поведение, развито тело и восприятие действительности, можно ли вам доверять и т. д. И в этом смысле общение с живым существом ближе к искусству, чем к науке. Здесь нет концентрации на одном вопросе, нет точности и строгости. Это скорее набор меняющихся чувств, ощущений, эмоций, находящихся в постоянном взаимодействии со средой и своим внутренним миром. И вы одновременно часть этого мира, и часть среды. Каждое ваше действие, эмоция, ощущение, намерение или мысль переплетается с лошадиными, создавая общее «пространство смыслов». В нем все, даже самые малозначительные вещи, наполнены ассоциациями, связями и возможностями, которые могут иметь далеко идущие последствия. Конечно, наука способна разобраться в каждом из них, проблема только в том, что на практике все знать и учесть невозможно, да и быстро расставить приоритеты удается далеко не всегда. Причем некоторые области знаний до сих пор просто не изучены, а некоторые никогда не будут изучаться, в силу неповторимости или отсутствия необходимости или возможности. Поэтому, знания, без сомнения, надо накапливать, и стремиться знать, как можно больше, но всегда помнить, что часто на практике вам придется принимать решение быстро, не имея времени вспомнить и взвесить все данные. Вариантов, как всегда, немного. Первый — оставаться обезьяной и, поскольку мы разные виды, продолжать бороться с лошадью. Второй — остановиться, включить дзен, и принять все как есть. Удивительно, но это часто приводит к гораздо лучшему результату, чем активные действия. Третий — с помощью знаний и практики настроить в себе некое чувство, которое можно было бы назвать «аутентичностью», гармонией или «чувством лошади». «Смоделировать» себя с точки зрения лошади.

Как говорится, «бог в мелочах». Чем выше уровень ваших знаний, тем выше вы поднимаетесь в мастерстве, тем выше уровень понимания сложности, тем больше параметров, «шумов» и различных вариантов нужно учитывать, а это порой до предела усложняет изучение. Но вершины достигаются только с пониманием того, насколько тонко и филигранно нужно выверять все возможные компоненты. Например, приходя в любой спорт, новичок просто тренируется, не думая о добавках, разнообразии и прочих тонкостях. Его задача создать прочную, но простую основу для дальнейшего роста. Но чем дальше, тем больше нарастает уровень сложности, когда важна каждая мелочь, и вероятность неудачи становится выше. И скоро уже приходится учитывать питание, упражнения, нагрузку и отдых, распределение сил, разнообразие упражнений и методов, ментальную концентрацию и т. д. и т.п., а вместе с тем повышается риск травмы и неудачи. Меняется и оценка действий: то, что прорыв для новичка, для профи может считаться провалом. Из-за возрастающей сложности до высот добираются очень немногие, и чемпионы постоянно сменяют друг друга, а действительный уровень их мастерства, и то, каким колоссальным трудом он достигается, понятны лишь единицам. Если вспомнить Стивена Хокинга, то, его идеи могли полноценно понимать только пять-шесть физиков во всем мире, зато популярные книжки по физике продавались лучше, чем биографии Мерлин Монро.

Правда, в современной науке существует гигантское количество направлений с очень небольшим количеством специалистов. С одной стороны это вроде бы позволяет сильно расширить область поиска научных знаний. Но с другой, уровень общих знаний и критического мышления сильно падает. В XIX веке ученый должен был много знать и уметь, заниматься разными областями, тщательно проверять факты других ученых, что позволяло ему дискутировать на совершенно разные темы и сводить все имеющиеся знания в единую систему. Сейчас ситуация другая, и среди ученых по этому поводу даже ходит такая шутка: «Я больше всех разбираюсь в вопросе, в котором, кроме меня, не разбирается больше никто!»

С точки зрения биологии поведения, узкий специалист — это проявление доминантности, не позволяющее чужим вторгаться в его вотчину. А если он делает обобщения, то вступает на территорию, где разбираются уже многие, и конкуренция высока, а значит, уровень доминантности падает. Из этого вытекает следующая проблема: узкий специалист, как правило, не может принимать глобальных решений, он закапывается в данные своей области и не способен оценить взаимодействие с другими. Мало того, даже в своей области он погружается во множество мелких деталей и перестает видеть суть.