Бесплатный фрагмент - Листая страницы Эпохи

Каждый человек наделён поэтической силой чувств, но только ставший совестью своей эпохи понимает всю ответственность перед временем, в котором он живёт, перед грядущими переменами. На изломе перемен в жизни как совесть своего времени, как заветная дума о грядущем, звучит голос поэта как камертон истины, требующей перемены в сообществе как веры в будущее с человеческим лицом…

Сила откровения поэтического таланта обладает магнетизмом истины, её нравственной и духовной красотой в служении человеку, судьбе его потомков.

Владимир Маяковский:
«Верный сын своего Отечества и Времени»

«Светить всегда

Светить везде

До дней последних донца,

Светить, и никаких гвоздей,

Вот лозунг мой и Солнца!»

В. Маяковский

Владимиру Владимировичу Маяковскому (1893—1930) отмечено 7 (19, по старому стилю) июля 127 лет со дня рождения. Он один из наиболее значимых отечественных поэтов и классиков литературы XX века. Заявив: «Я, быть может, последний поэт…», он ярко проявил себя как драматург, киносценарист, кинорежиссёр, киноактёр, художник, автор «народных спектаклей», редактор журналов «ЛЕФ» («Левый фронт»), «Новый ЛЕФ». Октябрьская революция застала поэта в Смольном, где находился центр восстания. Маяковский принял её всем сердцем, он стал участником первых заседаний деятелей науки и культуры.

Темы революции и социалистического строительства воплощались Владимиром Маяковским в новом аспекте — он мастерски соединял в своих стихах сатиру и лирику. Поэт создал новую систему стихосложения, основанную на интонации и ритме. Широкое использование пауз, ораторских обращений к читателю способствовало появлению так называемого интонационно-тонического стиха В. Маяковского. Творчество его было необыкновенно разнообразным, как и проявление его характера, стремлений и надежд. В тоже время это был человек искренний, наделённый нежностью и страстью в каждом порыве души. Это был человек — голос Революции, его знамя, человек-буря, человек-молот с хрустом и грохотом разрушающий старый мир — вот каким был Владимир Маяковский. Он читал стихи так, что в окнах дрожали стекла, и писал их запоем, не отрываясь от чистых листов. Он любил революцию всеми силами души, и он привык побеждать.

В.Маяковский силой своего таланта сделал события, современником которых он был — Первую мировую войну, Февральскую революцию, Октябрьскую революцию, Гражданскую войну, эпоху НЭП — былинными. Он был самым мощным, одухотворённым, преданным и яростным певцом революции. Владимир Маяковский был одним из основателей советской литературы, советской революционной эстетики, первым создателем романтического, легендарного образа В. И. Ленина.. Революция 1917 года имела колоссальное романтическое очарование, принесла воодушевление и обновление в массы, сформировала образ жизни десятков миллионов молодых людей, во многом благодаря творчеству Владимира Маяковского. Искренне и с восторгом приняли революцию Блок, Брюсов, Есенин, Клюев, Пастернак, Хлебников и многие-многие другие, увлечённые революционной романтикой, воспевавшие начавшиеся в стране перемены, как дорогу в прекрасный новый мир, открывающийся перед обновлённым человечеством.

Раннее творчество Маяковского было экспрессивно и метафорично («Пойду рыдать, что перекрёстком распяты городовые», «А вы могли бы?») и сочетало энергию митинга и демонстрации с лирической камерностью («Скрипка издёргалась упрашивая»), ницшеанское богоборчество и тщательно замаскированное в душе религиозное чувство («Я, воспевающий машину и Англию / Может быть просто /. В самом обыкновенном Евангелии / Тринадцатый апостол»).

За пять предреволюционных лет им был написан один том стихов и прозы: трагедия «Владимир Маяковский» (1913), первые поэмы «Облако в штанах» (1914−1915) и «Флейта-позвоночник» (1915), затем — поэмы «Война и мир» (1915−1916) и «Человек» (1916−1917). Слава поэта пришла к нему после знакомства с авангардистами, когда первые произведения молодого автора с восторгом встретил Давид Бурлюк, основатель футуристической группы «Гилея». Отныне, он представлял его друзьям: «…это гениальный поэт — Владимир Маяковский» и требовал от него оправдания такого отношения. Благодаря мощному голосу, блестящим артистическим способностям, могучему сценическому темпераменту и харизме Владимир стал лидером всех публичных выступлений футуристов. В автобиографии «Я сам» он писал: «У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья. Родился российский футуризм».

В. Маяковский работал во множестве творческих объединениях в поисках своего «Я»: футуристическая группа, «Сегодняшний лубок», «Левый фронт искусств», рекламные «Окна РОСТА» — он стоял у истоков советской рекламы. За рекламную и агитационную деятельность поэт не раз подвергался критике со стороны Б. Пастернака, В. Катаева и М. Светлова.

После 1917 года Владимир Маяковский стал многое публиковать, успевал писать в газеты, выпускал журнал, снимал фильмы, создавал пьесы и ставил по ним спектакли. За двенадцать послереволюционных лет было издано одиннадцать томов. Например, в 1928 году он написал 125 стихотворений и пьесу. Были опубликованы: пьеса «Мистерия-буфф» (первый вариант — 1918, второй — 1920−1921) и поэма «150 000 000» 1919−1920). Поэт опубликовал поэмы «Люблю» (1922), «Про это» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924), а также поэму «Хорошо!» (1927) и пьесы «Клоп» (1928−1929) и «Баня» (1929−1930). А вскоре были созданы первое и второе вступления в поэму «Во весь голос» (1928−1930), а 12 апреля 1930 года написано предсмертное письмо поэта «Всем».

Много времени Владимир Маяковский проводил в разъездах по Советскому Союзу и за рубежом. В поездках порою проводил по 2—3 выступления в день, однако впоследствии в его работах стали появляться тревожные и беспокойные мысли, а иногда трагические мотивы; он пытался защитить новый строй изобличением пороков и недостатков (от стихотворения «Прозаседавшиеся» (1922), до пьесы «Баня»). Это было сочетание пафосности и лиричности с ядовитейшей щедринской сатирой.

Годы гражданской войны В. Маяковский считал лучшим временем в жизни; но в поэме «Хорошо!», написанной в благополучном 1927 году, есть ностальгические главы. На стихи и отрывки из поэмы «Хорошо!» Владимира Маяковского Георгий Свиридов написал «Патетическую ораторию» для баса, меццо-сопрано, хора и симфонического оркестра (1959).

«Будет любовь или нет? Какая — большая или крошечная?» — этот вопрос Владимир Маяковский задавал себе в жизни несколько раз. Его чувства к избранницам развивались стремительно, но так и не привели к браку, а он мечтал о семье, детях. Лирическая сторона Маяковского раскрылась с новой силой в «Неоконченном» (1928—1930):

«…Пускай седины обнаруживает стрижка и бритьё

Пусть серебро годов вызванивает

уймою

надеюсь верую вовеки не придёт

ко мне позорное благоразумие—

Неоконченное. I. «Любит? не любит? Я руки ломаю…»

«Ты посмотри какая в мире тишь

Ночь обложила небо звёздной данью

в такие вот часы встаёшь и говоришь

векам истории и мирозданию—

Неоконченное.
IV. «Уже второй должно быть ты легла…»

Лирические строчки из американского цикла, написанные ещё в 1925 году:

«Я хочу быть понят родной страной,

а не буду понят —

что ж?!

По родной стране

пройду стороной,

как проходит

косой дождь».

Уникальность феномена Владимира Маяковского, непревзойдённый масштаб его творческой личности, его поразительные по силе художественного воздействия стихотворения были рождены мечтой о новом грядущем. Маяковский бесстрашно обратился к потомкам, в далёкое будущее, в своём признании «Во весь голос», уверенный, что его будут помнить через сотни лет:

«…Мой стих

трудом

громаду лет прорвёт

и явится

весомо,

грубо,

зримо,

как в наши дни

вошёл водопровод,

сработанный

ещё рабами Рима».

В его стихотворении «Паспорт» звучали патриотические гражданские ноты и гордость советской страной. От лица проходившего таможню героя В. Маяковский повествовал о том, как изменяется отношение к людям разных государств. Раболепство перед англичанами, ожидание хороших чаевых от американцев — всё отходит на второй план при виде «бомбы» — советского паспорта.

В своих произведениях В. Маяковский был бескомпромиссен поэтому и неудобен. Но критики называли его лишь «попутчиком, а не пролетарским поэтом». В 1930 году он организовал выставку, посвящённую 20-летию своего творчества, но ему всячески мешали, никто из крупных писателей и руководителей государства даже не посетил саму экспозицию.

Весной 1930 года в Цирке на Цветном бульваре готовилось грандиозное представление «Москва горит» по пьесе Маяковского, генеральная репетиция которого намечалась на 21 апреля, но поэт до неё не дожил. В 1930 году усиливается волна критических выступлений, которые не могли не повлиять на психологическое состояние В. Маяковского. Но ещё раньше в его поэзии проявляется идеологическое разочарование.

После смерти, Владимира Маяковского почти перестали печатать. Весь архив поэта отошёл по его просьбе-завещанию для Брик. Лиля Брик напрасно пыталась сохранить память о его творчестве, создать мемориальную комнату. После её самоотверженного поступка, письма главе правительства Иосифу Сталину, когда тираж книг поэта отказались печатать, в «Правде» было напечатана его резолюция, где он назвал В. Маяковского «лучшим и талантливейшим поэтом советской эпохи». Из архивов известно, что Иосиф Сталин в письме Николаю Ежову отмечал: «Маяковский был и остается лучшим и талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и к его произведениям — преступление. Жалобы Брик, по-моему, правильны».

Поэта стали издавать огромными тиражами, а его именем называть улицы и площади Советского Союза. И как высказался его ученик, поэт Николай Асеев: «Пошлость, не оспаривая его у жизни, оспаривала у смерти. Но живая, взволнованная Москва, чуждая мелким литературным спорам, стала в очередь к его гробу, никем не организованная в эту очередь, стихийно, сама собой признав необычность этой жизни и этой смерти. И живая, взволнованная Москва заполняла улицы по пути к крематорию. И живая, взволнованная Москва не поверила его смерти. Не верит и до сих пор». Общественное признание, революционные потрясения, неразделённая любовь — через всё это прошёл Владимир Маяковский. До конца жизни Лиля Брик носила на цепочке подаренное им кольцо с гравировкой её инициалов — «Л.Ю.Б.», которые складывались в бесконечное «Л.Ю.Б.Л.Ю.».

Владимир Маяковский оказал большое влияние на поэзию XX века. Особенно на А. Вознесенского, Е. Евтушенко, Р. Рождественского и других «шестидесятников», а также внёс немалый вклад в детскую поэзию. К примеру, стихотворение для детей «Что такое хорошо и что такое плохо» написано было с целью разъяснить юному поколению понятным для него языком, что есть хорошо, а что плохо.

Подготовлено и опубликовано полное собраний сочинений Владимира Маяковского в 20 тт. М.: Наука (2013—2016). Для многих людей творчество Владимира Владимировича остаётся актуальным и в наши дни. В 1997 году была учреждена «Всероссийская литературная премия имени В. В. Маяковского».

Владимир родился в Грузии — в селе Багдади Кутаисской губернии Российской империи, где отец служил лесничем. Род обедневшей дворянской семье Владимира Константиновича Маяковского вёл своё начало от запорожских казаков. прадед отца поэта Кирилл Маяковский был полковым есаулом Черноморских войск, что дало ему право получить звание дворянина. Мать поэта, Александра Алексеевна Павленко из рода кубанских казаков, родилась на Кубани, в станице Терновской.

В поэме «Владикавказ — Тифлис» 1924 года В. Маяковский называл себя «грузином». О себе он сказал в интервью в 1927 году: «Родился я в 1894 году на Кавказе. Отец был казак, мать — украинка. Первый язык — грузинский. Так сказать, между тремя культурами» (из интервью пражской газете «Prager Presse»). Бабушка по отцовской линии, Ефросинья Осиповна Данилевская, — двоюродная сестра автора исторических романов Г. П. Данилевского, родом из запорожских казаков. У Маяковского было две сестры: Людмила и Ольга и два брата умерших в раннем возрасте.

В 1902 году Володя поступил в гимназию в Кутаиси, куда переехала его семья. Здесь будущий поэт брал уроки рисования: с ним бесплатно занимался единственный кутаисский художник Сергей Краснуха. Когда волна первой российской революции докатилась и до Грузии, он — ещё ребёнком — впервые участвовал в митингах. Его сестра Людмила Маяковская вспоминала: «Революционная борьба масс оказала влияние также на Володю и Олю. Кавказ переживал революцию особенно остро. Там все вовлекались в борьбу, и все делились на участвовавших в революции, определенно сочувствовавших ей и враждебно настроенных». Володя участвовал в революционной демонстрации после расстрела рабочих, читал агитационные брошюры. В московской гимназии юный поэт написал свое первое, как он считал: «невероятно революционное и в такой же степени безобразное» стихотворение и опубликовал его в нелегальном школьном журнале «Порыв».

После смерти отца от заражения крови (укол иглой во время сшивания бумаг), семья оказалась в бедственном положении. До конца жизни поэт боялся бактерий, развилась фобия колющих предметов (всегда носил с собой мыло, брал в путешествия складной таз, возил с собой одеколон для обтираний и тщательно следил за гигиеной). Маяковский вспоминал: «После похорон отца — у нас 3 рубля. Инстинктивно, лихорадочно мы распродали столы и стулья. Двинулись в Москву. Зачем? Даже знакомых не было».

В Москве В. Маяковский познакомился с революционно настроенными студентами, начал увлекаться марксистской литературой, в 1908 году вступил в партию большевиков. В 1909–1910 годах Маяковского несколько раз арестовывали. Сначала юного революционера отдавали «на поруки» матери, а в третий раз посадили в тюрьму. Заключение в одиночной камере Маяковский позже назвал «11 бутырских месяцев». Он писал стихи в одиночной камере № «103», они были «ходульными и ревплаксивыми», так оценил их сам автор:

«В золото, в пурпур леса одевались,

Солнце играло на главах церквей.

Ждал я: но в месяцах дни потерялись,

Сотни томительных дней…».

Исписал таким целую тетрадку. Спасибо надзирателям — при выходе отобрали. А то б ещё напечатал!», из автобиографии «Я сам» (1922−1928). Несмотря на столь критичное отношение, будущий поэт именно с этой тетрадки исчислял начало своего творчества. Из тюрьмы после третьего ареста он был освобождён в январе 1910 года, а после освобождения вышел из партии.

В тюремной камере Бутырки, В. Маяковский прочитал множество книг, мечтал о новом искусстве, новой эстетике, которая будет в корне отличаться от классической. Он решил учиться живописи, обучался в подготовительном классе Строгановского училища в студиях художников С. Ю. Жуковского и П. И. Келина — через год поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

Здесь, в 1911 г. молодой художник познакомился с футуризмом — как новым словом в поэзии Серебряного века. Футурист Давид Бурлюк ввёл его в свой поэтический круг, познакомив позже — с Велимиром Хлебниковым и Алексеем Крученых. В. Маяковский вновь стал писать стихи, от которых его новые товарищи были в восторге. Авангардные авторы решили объединиться против «эстетики старья», и вскоре появился манифест новой творческой группы — «Пощечина общественному вкусу».

Первое опубликованное стихотворение В. Маяковского называлось «Ночь» (1912), оно вошло в футуристический сборник.

Он придумывал для своих стихов ритм — полиметрические композиции объединяются стилем и единой синтаксической интонацией, которая задаётся графической подачей стиха: сначала разделением стиха на несколько строк, записываемых в столбик. Давид Бурлюк познакомил поэта с поэзией А. Белого, Рембо, Бодлера, Верлена, Верхарна, но решающее воздействие на него оказал свободный стих Уитмена, а с 1923 года — знаменитая «лесенка», стала «визитной карточкой» В. Маяковского. «Лесенка» помогала поэту заставить читать его стихи с правильной интонацией, не смотря на то, что стихотворная «лесенка» вызывала негодование среди его коллег и редакции.

30 ноября 1912 года состоялось первое публичное выступление В. Маяковского в артистическом подвале «Бродячая собака». В 1913 году вышел первый его сборник «Я» (цикл из четырёх стихотворений). Он был написан от руки, снабжён рисунками Василия Чекрыгина и Льва Жегина и размножен литографическим способом в количестве трёхсот экземпляров. Также, он начал печататься в периодических изданиях. В 1913 году вышло в свет его стихотворение «Нате!», полное дерзости и обличения тех, кто наживался на ужасах Первой мировой войны, разлагал общество, уничтожал культуру. Оно стало вызовом буржуазному устройству общества.

Владимир Маяковский интересовался не только поэзией и живописью. В этот период он написал стихотворение совсем иного характера. Оно называлось «Послушайте», и поражало своей красотой, гармонией. В этом же году он обратился к драматургии. Была написана и поставлена программная трагедия «Владимир Маяковский». Декорации для неё писали художники из «Союза молодёжи» П. Н. Филонов, И. С. Школьник. Владимир сам режиссировал спектакль и исполнил в нем главную роль. Премьера её состоялась на сцене петербургского «Луна-парка». В это время он был увлечён Софьей Шамардиной, слывшей знаменитостью в литературных кругах Петербурга. Она принимала участие в футуристических концертах, а Игорь Северянин сделал её героиней автобиографии «Колокола собора чувств». Софья участвовала в постановке спектакля по пьесе «Владимир Маяковский» и помогала организовать знаменитое турне футуристов в 1913–1914 годах по городам России. Она вспоминала: «Ехали на извозчике. Небо было хмурое. Только изредка вдруг блеснет звезда. И вот тут же, у Володи стало слагаться стихотворение: «Послушайте, ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?.. Значит, это необходимо, чтоб каждый вечер над крышами зажигалась хоть одна звезда…». Держал мою руку в своем кармане и наговаривал о звездах. Потом говорит: «Получаются стихи. Только не похоже это на меня. О звездах! Это не очень сентиментально? А все-таки напишу. А печатать, может быть, не буду». Вскоре она вышла замуж за народного комиссара по военным делам Иосифа Адамовича, изменила своему эксцентричному футуристическому облику, старалась быть похожей на Н. Крупскую.

В 1913–1914 годах прошло известное турне футуристов: творческая группа с выступлениями проехала с гастролями по российским городам. Поэт-футурист Петр Незнамов вспоминал: «Бурлюк ехал и пропагандировал футуризм. Но он любил Маяковского, стоял у колыбели его стиха, до мелочей знал его биографию, умел читать его вещи — и потому сквозь бутады Давида Давидовича облик Маяковского возникал таким материальным, что его хотелось потрогать руками… По приезде в город Бурлюк первым делом устраивал выставку футуристических картин и рукописей, а вечером делал доклад».

В Одессе в 1914 году — во время турне футуристов проходил поэтический вечер в Русском театре. Василий Каменский вспоминал, как он обратил внимание на: «совершенно необыкновенную девушку: высокую, стройную, с замечательными сияющими глазами, словом, настоящую красавицу». Это была скульптор М. Денисова. В первый же день знакомства В. Маяковский и Мария гуляли до самой ночи. а Владимир после прогулки вернулся «улыбающийся, рассеянный необычайно, совсем на себя непохожий». Они проводили вместе много времени, но на предложение руки и сердца Мария ответила отказом. Зато родилась поэма «Облако в штанах», а М. Денисова стала её лирической героиней. Он писал:

«…Мама!

Ваш сын прекрасно болен!

Мама!

У него пожар сердца.

Скажите сестрам, Люде и Оле, —

ему уже некуда деться»…

М. Денисова вскоре вышла замуж, оформляла агитпоезда, сама участвовала в боях Гражданской войны и получила ранение. Но муж всячески противился её творческому увлечению скульптурой. Мария была в переписке с В. Маяковским и как-то писала: «Уйти нужно — работать не даёт. Домострой. Эгоизм. Тирания». Поэт часто помогал ей. В середине 20-х годов Мария Денисова изваяла гипсовый бюст своего «остроугольного друга», как она называла В. Маяковского.

В январе 1914 года В. Маяковский участвовал в Первой олимпиаде российского футуризма в Крыму, а в марте он вместе с Бурлюком и Каменским прибыл с гастролями в Баку — в составе «знаменитых московских футуристов». Вечером того же дня в театре братьев Маиловых. В. Маяковский читал доклад о футуризме, ярко иллюстрируя его стихами и своей экстравагантной внешностью в жёлтой кофте. В феврале он и Д. Бурлюк были исключены из училища за публичные выступления.

После начала Первой мировой войны вышло его стихотворение «Война объявлена». В августе В. Маяковский решил записаться в добровольцы, но ему не позволили, объяснив это его политической неблагонадёжностью. Вскоре своё отношение к службе в царской армии он выразил в стихотворении «Вам!», которое впоследствии стало песней. Во время Первой мировой войны Владимир Маяковский состоял в авангардном объединении «Сегодняшний лубок». Его участники — Казимир Малевич, Давид Бурлюк, Илья Машков и другие — рисовали патриотические открытки для фронта, навеянные традиционным народным лубком. Для них создавали простые красочные картинки и писали короткие стихи, в которых высмеивали врага.

В июле 1915 года Владимир Маяковский познакомился с Лилей и Осипом Брик. С ними он дружил до последнего своего дня. Как-то прочитал на петроградской квартире Брик свою неопубликованную поэму «Облако в штанах» и после восторженного восприятия посвятил её хозяйке, со словами: «Тебе, Лиля». Этот день поэт позднее назвал «радостнейшей датой». Это была бунтарская поэма. В четырех частях «Облако в штанах» автор показал путь лирического героя с разбитым сердцем, прославлял поэзию борьбы, отрицал жестокость государственного строя. Вскоре между Владимиром Маяковским и Лилей Брик вспыхнули романтические отношения. Безграничная любовь к Лиле сквозила в его поэмах: «Флейта-позвоночник» (1915) и «Человек» (1916) и в стихотворениях «Ко всему» (1916), «Лиличка! Вместо письма» (1916), он признавался:

«И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа…».

Отныне В. Маяковский все свои произведения (кроме поэмы «Владимир Ильич Ленин») стал посвящать Лиле Брик.

Вскоре В. Маяковский, по протекции Максима Горького, проходил военную службу в Петрограде в Учебной автомобильной школе. Солдатам печататься не разрешали, но Осип Брик выкупил поэмы «Флейта-позвоночник» и «Облако в штанах» по 50 копеек за строку и напечатал. Антивоенная лирика была представлена: «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон», поэмой «Война и мир» (1915). Был опубликован сатирический цикл «Гимны» для журнала «Новый Сатирикон» (1915). В 1916 году вышел его первый большой сборник «Простое как мычание». В 1917 году — «Революция. Поэтохроника». Дальнейшая поэзия Маяковского, кроме антивоенных тематик, содержала также сатирические мотивы.

В 1918 году Маяковский и Лиля Брик вдвоем снялись в картине «Закованная фильмой» по сценарию поэта. К настоящему времени фильм сохранился фрагментарно. Уцелели также фотографии и большой плакат, где нарисована Л. Брик, опутанная плёнкой. В этот период Лиля Брик рассказала мужу о своих чувствах: «Все мы решили никогда не расставаться и прожили жизнь близкими друзьями. <…> Я любила, люблю и буду любить Осю больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах. Эта любовь не мешала моей любви к Володе». После съёмок кинокартины Владимир Маяковский переехал к Брикам. В. Маяковский и Брики жили совместно, втроём, что вполне укладывалось в популярную после революции брачно-любовную концепцию, известную как «Теория стакана воды». В это время все трое окончательно перешли на большевистские позиции.

На протяжении длительного периода творческой жизни его музой оставалась Лиля Брик. Вскоре, он познакомил новых друзей с друзьями, поэтами-футуристами — Д. Бурлюком, В. Каменским, Б. Пастернаком, В. Хлебниковым и др. Квартира Бриков на ул. Жуковского стала богемным салоном, который посещали не только футуристы, но и М. Кузмин, М. Горький, В. Шкловский, Р. Якобсон, а также другие литераторы, филологи и художники.

Октябрьская революция немедленно отразилось на его творчестве. В 1918 году В. Маяковский организовал группу «Комфут» (коммунистический футуризм), а 17 декабря 1918 года он впервые прочёл со сцены Матросского театра стихи «Левый марш». Вскоре он написал сценарий для фильма «Не для денег родившийся» по мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден». Поэт сам сыграл главную роль Ивана Нова. (Не сохранилось ни одной копии этого фильма). В 1918 году был снят сюжет — «Барышня и хулиган). (Реж. В. Маяковский и Е. Славинский), в основе которого рассказ Эдмонда д’Амичиса «Учительница рабочих» по сценарию В. Маяковского, в главной роли он же.

В августе 1917 года поэт задумал написать «Мистерию-буфф», она была закончена 25 октября 1918 года и поставлена к годовщине революции (реж. — Вс. Мейерхольд, худ. — К. Малевич). Вс. Мейерхольд вспоминал о работе с поэтом: «Маяковский был сведущ в очень тонких театральных, технологических вещах, которые знаем мы, режиссеры, которым обучаются обычно весьма длительно в разных школах, практически на театре и т. д. Маяковский всегда угадывал всякое верное и неверное сценическое решение, именно как режиссёр».

В марте 1919 года Брики переехали из Петрограда в Москву. Осип некоторое время служил в ЧК и состоял в партии большевиков. Для В. Маяковского и Л. Брик это была напряженная эпоха «Окон РОСТА»: художники и поэты собирали горячие темы и выпускали агитационные плакаты. Работа шла напряженно допоздна или приходилось работать ночью, чтобы выпустить партию плакатов в назначенный срок. Активно пропагандируя новую власть, поэт работал не покладая рук в «Окнах РОСТА», главной целью которой была агитация.

Александр Родченко, в своих воспоминаниях «Работы с поэтом» писал: «В общей сложности было сделано до пятидесяти плакатов, до сотни вывесок, упаковок, оберток, световых реклам, рекламных столбов, иллюстраций в журналах и газетах… Он не любил чертить и вымерять, а делал все от руки. Нарисует сразу карандашом, без помарки, после обведет тушью и раскрашивает. Видно было, что дается это ему легко и орудовать кистью ему приятно. Рисование было для него отдыхом, и он делался в эти минуты особенно ласковым и нежным. Часто он звал меня, чтобы помочь буквы выписать или вычертить что-нибудь. Ярко воскресают в памяти часы, проведенные вместе с Володей за составлением рекламных плакатов. Вот одна из записок того времени: «Родченко. Приходи ко мне сейчас же с инструментом для черчения. Немедленно. В. Маяковский».

В 1919 году вышло первое собрание сочинений поэта — «Всё сочинённое Владимиром Маяковским» (1909−1919» Он выступал в газете «Искусство коммуны», пропагандировал мировую революцию и революцию духа, а в 1920 году закончил писать поэму «150 000 000», в которой была отражена тема мировой революции. В 1922 году — издательство «МАФ» («Московская ассоциация футуристов»), в котором вышло несколько его книг.

В 1922 году Лиля Брик опубликовала в рижской газете «Новый путь» большую статью о футуристах и о Маяковском. В этот период у неё был серьёзный роман с руководителем Промбанка А. Краснощёковым. Два месяца Маяковский и Брики жили отдельно, чтобы пережить наступивший в отношениях кризис. В узком кругу Лиля Брик позволяла себе такие высказывания о В. Маяковском: «Вы себе представляете, Володя такой скучный, он даже устраивает сцены ревности… Какая разница между Володей и извозчиком? Один управляет лошадью, другой — рифмой». Что касается его переживаний, то они, видимо, мало трогали Лилю Юрьевну, наоборот — она видела в них своеобразную «пользу»: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». Но Владимир Маяковский караулил Лилю Брик в парадных, передавал ей письма, цветы и книги. В этот период он создал поэму «Про это», где писал: «Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь. Смешно об этом писать, ты сама это знаешь». В 1928 году, при публикации его первого собрания сочинений, поэт посвятил Лиле Брик все произведения, созданные до их знакомства.

В 1922 году В. Маяковский возглавил литературную группу «Левый фронт искусств» (позже «левый» в названии сменилось на «революционный»), а вскоре и одноименный журнал творческого объединения. Здесь активно печатались Н. Асеев, Б. Пастернак, О. Брик, Б. Арватов, Н. Чужак др. На его страницах публиковали прозу и стихи, снимки авангардных фотографов: «Эй, не верь ему…» (1921). В ряде произведений он продолжал настаивать на необходимости мировой революции и революции духа — «IV интернационал», «Пятый интернационал», «Моя речь на Генуэзской конференции» и др. Он пропагандировал лефовские теории производственного искусства, возможности социального заказа, литературу факта.

В это время были опубликованы поэмы «Про это», «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского» (1923) и «Владимир Ильич Ленин» (1924). При чтении автором поэмы о Ленине в Большом театре, сопровождавшемся 20-минутной овацией, присутствовал Иосиф Сталин. О самом «вожде народов» он упоминал в стихах только дважды, но Луначарский высоко оценил поэму.

А для В. Маяковского даже очередной юбилей А. С. Пушкина стал поводом для написания одного из самых проникновенных стихотворений, где чувственной жизни противопоставлялась окаменение памятника, а поэту-лирику — поэт-общественник.

В 1922−1924 годах Маяковский совершил несколько поездок за границу — Латвия, Франция, Германия; писал очерки и стихи о европейских впечатлениях: «Как работает республика демократическая?» (1922); «Париж (Разговорчики с Эйфелевой башней)» (1923) и ряд других. Так как с 1922 года В. Маяковского стали много печатать в «Известиях» и других крупнейших изданиях, он мог себе позволить вместе с семейством Бриков часто и подолгу проживать за границей. В отеле «Бельвю» и была закончена поэма «Люблю».

где звучало его:

Не смоют любовь

ни ссоры,

ни версты.

Продумана,

выверена,

проверена.

Подъемля торжественно стих строкоперстый,

клянусь —

люблю

неизменно и верно!»

В 1923 году, после написания поэмы «Про это», страсти понемногу улеглись, и с Лилей отношения вступили в спокойный, стабильный период. Но в 1924 году В. Маяковский окончательно расстался с Л Брик и в стихотворении «Юбилейное» он писал: «Я теперь свободен от любви и от плакатов», и ещё: «…вот и любви пришёл каюк, дорогой Владим Владимыч».

В. Маяковский нежно относился к четвероногим друзьям, и даже посвятил им стихотворение; «Я люблю зверье». Первым псом поэта стал помесный с сеттером дворняга Щеня, а потом появился бульдог Булька. В 1925 году состоялось самое длительное путешествие поэта: поездка по Америке. Он посетил Гавану, Мехико и в течение трёх месяцев выступал в различных городах США с чтением стихов и докладов. Позже были написаны стихи (сборник «Испания. — Океан. — Гавана. — Мексика. — Америка») и очерк «Моё открытие Америки». Поездка в Америку стала самым длительным заграничным путешествием Владимира Маяковского: три месяца он выступал в США со стихами и докладами. Здесь, давний друг, художник Давид Бурлюк познакомил его с Элли Джонс (Елизаветой Зиберт), эмигранткой из России. Она стала переводчицей поэта, который не знал английского языка. В. Маяковский и Э. Джонс вдвоем появлялись на официальных приемах, на встречах с журналистами и издателями. Они много гуляли по городу. После посещения Бруклинского моста Владимир Маяковский создал одноименное стихотворение. Поэт нарисовал несколько портретов Элли Джонс, говорил, что пишет стихотворение об их любви. На что она ответила ему: «Давай сохраним наши чувства только для нас». Они почти не расставались — до того октябрьского дня, когда Элли Джонс проводила поэта на корабль. Вернувшись в свою квартиру, она увидела, что ее кровать усыпана незабудками. На цветы В. Маяковский потратил последние деньги. В 1926-м Элли Джонс родила дочь — Хелен Патрисию Томпсон (Елену Маяковскую). Он видел её только один раз, в 1928 году, когда они с Джонс встретились в Ницце. Фотография дочери потом хранилась в кабинете поэта, в его московской комнате. Он писал Элли Джонс и дочери: «Две милые мои Элли. Я по вам уже соскучился. Мечтаю приехать к вам. Напишите, пожалуйста, быстро-быстро. Целую вам все восемь лап…». Однако, стали не преодолимыми проблемы с визой — его перестали выпускать в заграничные командировки.

С 17 до 24 февраля 1926 года Владимир Маяковский побывал в Баку, выступал в оперном и драматическом театрах, перед рабочими-нефтяниками в Балаханы. В 1925−1928 годах были опубликованы такие произведения, как «Товарищу Нетте, пароходу и человеку» (1926); «По городам Союза» (1927); «Рассказ литейщика Ивана Козырева…» (1928).

Он активно сотрудничал с «Известиями» (1922−1926), а затем с «Комсомольской правдой». Печатался в журналах «Новый мир», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Крокодил», «Красная нива» и др.

В 1926 году В. Маяковский получил квартиру в Гендриковом переулке, в которой он стал жить втроём с Бриками. В этой квартире еженедельно проходили собрания участников «ЛЕФ». Лиля, формально не числясь в сотрудниках, принимала самое деятельное участие в создании журнала. В 1927 году вышел фильм «Третья Мещанская» (режиссёр Абрам Роома. Сценарий Виктор Шкловский). В это время Лиля Брик занималась также писательской, переводческой деятельностью (переводила с немецкого Гросса и Виттфогеля) и издательскими делами поэта. В 1927 году он восстановил журнал «ЛЕФ» под названием «Новый ЛЕФ» и в этом же году начал писать свою личную биографию «Я сам». С 8 октября по 8 декабря была поездка за границу, по маршруту Берлин — Париж. В ноябре вышел в свет I и II том собрания сочинений, было написано девять киносценариев (1926−1927).

В 1926, после первого свидания, Наталья Брюханенко столкнулась с Владимиром Маяковским там же, где и год назад, в библиотеке Госиздата. И с тех пор они стали практически неразлучны, а друзьям представлял её: «Мой товарищ-девушка». Поэт был галантен и внимателен, обращался к своей «Наталочке» на «Вы». Он всегда приходил вовремя и сдерживал обещания, того же требовал и от неё. Чтобы Наталья не опаздывала на свидание, Маяковский подарил ей часы. В 1927 году они отдыхали в Ялте. Каждое утро Маяковский работал, здесь поэт закончил поэму «Хорошо!» После обеда они готовились к ежедневным поэтическим выступлениям: «Темы разговора были: против есенинщины, против мещанства, против пошлятины, черемух и лун. За настоящие стихи, за новый быт». В 20-е годы В. Маяковский стал непримиримым оппонентом Сергея Есенина, который поддерживал имажистов, противников футуризма. Однако он не мог не признать, что С. Есенин очень талантлив, хотя не упускал возможности пройтись по его консерватизму и пристрастию к спиртному. И хоть они казались непримиримыми противниками, у них было много общего — такая же вспыльчивая и ранимая натура, пребывавшая в постоянном поиске смысла жизни и отчаянии.

В. Маяковский в день рождения Н. Брюхановой подарил ей огромный букет роз, а потом начал покупать подарки и цветы во всех магазинчиках по дороге. В 1928 году поэт признался Наталье, что любит Лилю: «Хотите — буду вас любить на втором месте?» Но девушка от «второго места» отказалась, и роман угас. Однако они продолжали ходить на поэтические вечера, в театры и на концерты. Наталья приходила к нему в гости в Гендриков переулок и помогала править рукопись, нередко заглядывала к новым друзьям — Брикам.

Вскоре он уехал на гастроли во Францию, потом — в Мексику и США. Когда в столицу Франции приехал Владимир Маяковский, то сестра Лили Брик, Эльза Триоле, познакомила его с Т. Яковлевой. Татьяна эмигрировала в Париж в 1925 году. Она работала манекенщицей в доме моды Кристиана Диора и снималась для рекламных плакатов. В первый же вечер знакомства В. Маяковский провожал её до дома. Когда в холодном такси она начала кашлять, поэт снял свое пальто и укрыл её. Т. Яковлева писала об этом вечере: «С этого момента я почувствовала к себе такую нежность и бережность, не ответить на которую было невозможно». Они гуляли каждый день. Художник Василий Шухаев вспоминал, что Татьяна Яковлева и Владимир Маяковский были «замечательной парой», на них часто засматривались прохожие. Она стала лирической героиней двух стихотворений — «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой». Последнее он прочитал на своем поэтическом вечере:

«Ты одна мне

ростом вровень,

стань же рядом

с бровью брови,

дай

про этот

важный вечер

рассказать

по-человечьи».

Татьяне Яковлевой не понравилась подобная огласка их отношений, публиковать произведение она не позволила. Перед отъездом в Москву В. Маяковский сделал ей предложение — выйти за него замуж, вместе вернуться в СССР. Но девушка не согласилась, и поэт уехал один. Перед отъездом он заключил контракт с парижской цветочной фирмой, и Татьяна Яковлева долгие годы получала по воскресеньям букеты цветов. букеты — от Маяковского. Цветы продолжали радовать женщину и после смерти поэта. Они спасли её от голода во время немецкой оккупации столицы Франции: на деньги от продажи букетов Яковлева покупала себе еду.

Поэт Аркадий Рывлин, написал поэму «Цветы от Маяковского», где прозвучало: «Что в них — нежность или отчаянье?»

«…И теперь то ли первый снег,

То ли, дождь на стекле полосками,

В дверь стучится к ней человек,

Он с цветами: «От Маяковского».

Стук рассыльный как всякий стук.

Но нелепо, нежданно, странно:

Маяковский — и астры вдруг.

Маяковский — и вдруг тюльпаны.

Маяковский — и розы чайные…

Что в них — нежность или отчаянье?

<…>

А потом этой смерти бред…

Застрелился. Весна московская.

Маяковского — больше нет.

А букеты — от Маяковского…».

В 1927 году в 13−14 главах поэмы «Хорошо!» в последний раз в творчестве В. Маяковского возникла тема любви к Лиле Брик. Согласно свидетельствам и материалам, собранным в документальном фильме Первого канала «Третий лишний», премьера которого была показана к 120-летию поэта 20 июля 2013 года, Владимир Маяковский в период совместного проживания Бриков, после революции и до своей гибели материально содержал всё семейство.

Постепенно В. Маяковский стал разочаровываться в революции. Нэпманы и партийные деятели вызывали у поэта раздражение, особенно тот быт, с которым боролся он в своём творчестве всю жизнь. Владимир Владимирович написал сатирическое стихотворение «Прозаседавшиеся», в котором высмеял бюрократизм новых хозяев мира:

«Мечтой встречаю рассвет ранний:

«О, хотя бы

ещё

одно заседание

относительно искоренения всех заседаний!».

В. И. Ленин одобрил и высоко оценил это заявление поэта.

В конце 20-х годов Владимира Маяковского настиг глубочайший кризис. Революция, которую он встретил с таким вдохновением, не оправдала его ожиданий. Он нещадно критиковал пороки, которые мешали развитию и процветанию нового государства. Причём его сатире подвергалось как общество в целом, так и отдельные личности. Особенно яростно он обличал так называемых мещан. Его комедийные пьесы «Клоп» и «Баня» высмеивали мещанство и бюрократию. Поэт сумел показать уродливую сущность своих персонажей, по его мнению, это были люди, предавшие ценности революции.

Премьеры обеих его пьес прошли в Театре Революции, которым руководил Вс. Мейерхольд. (Посвящение В. Маяковскому Театр получил в 1954 году). Поэт был вторым режиссером, он следил за оформлением спектакля и работал с актерами: начитывал фрагменты пьесы, создавая нужные интонации и расставляя смысловые акценты. Актриса Вероника Полонская в своих воспоминаниях отмечала: «Очень Владимир Владимирович увлекался всякой работой. Уходил в работу с головой. Перед премьерой „Бани“ он совсем извелся. Все время проводил в театре. Писал стихи, надписи для зрительного зала к постановке „Бани“. Сам следил за их развешиванием. Потом острил, что нанялся в Театр Мейерхольда не только автором и режиссером (он много работал с актерами над текстом), но и маляром, и плотником, так как он сам что-то подрисовывал и приколачивал. Как очень редкий автор, он так горел и болел спектаклем, что участвовал в малейших деталях постановки, что совсем, конечно, не входило в его авторские функции». Обе постановки вызвали ажиотаж. Одни зрители и критики видели в произведениях сатиру на бюрократию, а другие — критику советского строя. «Баню» поставили лишь несколько раз, а после запретили — до 1953 года.

В 1929 году поэт организовал группу «РЕФ», но уже в феврале 1930 года ушёл из неё, вступив в РАПП. Сатира поэта, особенно «Баня», вызвала травлю со стороны рапповской критики. В 1930 году Маяковский стал членом Ассоциации пролетарских поэтов, чем вызвал непонимание и отчуждение своих единомышленников.

В. Маяковский любил азартные игры, увлекался игрой на бильярде, нередко его противником был А. Луначарский.

У Маяковского было немало увлечений как на родине, так и за границей — в США и Франции. Так он стал родным отцом скульптора Глеба-Никиты Лавинского. С его матерью, художницей Лилей Лавинской, поэт близко познакомился в 1920 году, работая в Окнах сатиры РОСТА. С 1926 года, уже в новой семье, подрастала его дочь Элен-Патрисия. А с прошлыми увлечениями поэта — с Софьей Шамардиной и Натальей Брюханенко Лиля Брик до конца своих дней сохранила дружеские отношения. В Париже В. Маяковский познакомился с русской эмигранткой Татьяной Яковлевой, в которую влюбился и посвятил ей два стихотворения (опубликовано через 26 лет). Как всегда, для Л. Брик он привозил подарки, так вместе с Т. Яковлевой он выбирал для Лили в Париже автомобиль «Рено». Но приехать к Татьяне не пришлось из-за непреодолимой проблемы с визой.

Отчаянной надеждой Владимира Маяковского на изменения в личной жизни стала красивая, хрупкая актриса МХАТа В. Полонская, которую он воспринимал не иначе как принцессу. И как вспоминала Вероника Полонская: «Такого отношения к женщине, как у Владимира Владимировича, я не встречала и не наблюдала никогда. Это сказывалось и в его отношении к Лиле Юрьевне и ко мне. Я не побоюсь сказать, что Маяковский был романтиком. Это не значит, что он создавал себе идеал женщины и фантазировал о ней, любя свой вымысел. Нет, он очень остро видел все недостатки, любил и принимал человека таким, каким он был в действительности. Эта романтичность никогда не звучала сентиментальностью».

В пору их первой встречи ей было 21, ему — 36. Вероника Полонская была замужем за актёром Михаилом Яншиным, но не уходила от мужа, понимая, что роман с В. Маяковским, характер которого расценивала как: «сложный, неровный, с перепадами настроений», в любой момент может прерваться.

Лояльное отношение властей к «главному советскому поэту» сменилось прохладой. Официальная критика яростно упрекала его за сатиру по отношению к «побеждённым» явлениям, например, той же бюрократии, и чиновническим проволочкам. Газеты пестрели оскорбительными статьями и заголовками, призывавшими смести долой маяковщину, на него ополчились коллеги. Но поэт не обращал внимания на критические выпады, и весной, в качестве подведения итогов своей работы, стал организатором выставки, получившей название «20 лет работы».

Он сам отбирал газетные статьи и рисунки, расставлял книги, развешивал по стенам плакаты. Поэту помогали Лиля Брик, Вероника Полонская и сотрудник Государственного литературного музея Артемий Бромберг. Поэтесса Ольга Берггольц с горечью вспоминала: «Никогда не забуду, как в Доме печати на выставке Владимира Владимировича „Двадцать лет работы“, которую почему-то почти бойкотировали „большие“ писатели, мы, несколько человек сменовцев, буквально сутками дежурили около стендов, физически страдая оттого, с каким грустным и строгим лицом ходил по пустующим залам большой, высокий человек, заложив руки за спину, ходил взад и вперед, словно ожидая кого-то очень дорогого и все более убеждаясь, что этот дорогой человек не придёт».

Долгожданную выставку «20 лет работы» не посетил никто из видных литераторов и руководителей государства, на что так надеялся поэт. К тому же в начале апреля 1930-го из свёрстанного журнала «Печать и революция» изъяли приветствие «великому пролетарскому поэту по случаю 20-летия работы и общественной деятельности». Без успеха в марте прошла премьера пьесы «Баня», провал ожидал и спектакль «Клоп». В литературных кругах циркулировали разговоры о том, что Маяковский «исписался».

В 1929 году затяжной грипп дал осложнение, а в 1930-м В. Маяковский стал часто болеть и очень боялся потерять голос, ведь тогда он не смог бы больше выступать. В личной жизни тоже наступила черная полоса. Помимо этого, поэт тяжело переживал непонимание коллег и нападки критиков, раздававшиеся со всех сторон. В. Маяковского описывали в газетах как «попутчика советской власти» — в то время как он сам видел себя пролетарским писателем. Он всеми силами пытался устроить свое счастье, но оставался бесконечно одиноким, боявшегося старости. Семья Бриков в это время была за границей, он остался один наедине со своими проблемами. За два дня до смерти, 12 апреля, у В. Маяковского состоялась встреча с читателями в Политехническом институте, на которой собрались, в основном, комсомольцы; прозвучало много нелестных выкриков с мест. Поэта повсюду преследовали ссоры и скандалы. Его психологическое состояние становилось всё более нестабильным, депрессия поэта усугублялась переживаниями личного характера, с этим состоянием он едва справлялся.

Владимир Маяковский, располагал для работы маленькой комнатой-лодочкой на четвёртом этаже в коммунальной квартире на Лубянке (ныне это Государственный музей В. В. Маяковского, Лубянский проезд, д. 3/6 стр. 4), в которой и произошёл его уход из жизни. Утром (14 апреля 1930) у Маяковского было назначено свидание с Вероникой Полонской. С ней он встречался уже второй год, настаивал на её разводе и даже записался в писательский кооператив в проезде Художественного театра, куда вместе с будущей женой собирался переехать жить.

Что властвовало в этот период жизни над состоянием поэта, возможно вселенская (что выделяло его среди других лириков) тоска по любви и острое переживание одиночества. Это и трагедия творчества — возможность быть услышанным при невозможности быть понятым:

«Значит — опять

темно и понуро

сердце возьму,

слезами окапав,

нести, как собака,

которая в конуру

несёт

перееханную поездом лапу…»

Так был рождён образ экзальтированного бунтаря, за которым скрывался романтик с содранной кожей:

«…Меня сейчас узнать не могли бы:

жилистая громадина

стонет,

корчится.

Что может хотеться этакой глыбе?

А глыбе многое хочется!»

Он не хотел умереть, но ему чудовищно больно было жить:

«…Нервы —

большие,

маленькие,

многие! —

скачут бешеные,

и уже

у нервов подкашиваются ноги!

Ничего.

Покреплюсь.

Видите — спокоен как!

Как пульс

Покойника».

Это послание было как крик души о дефиците любви в нашей Вселенной. Несмотря на то что он был человеком публичным, в обычной жизни он был довольно молчалив и замкнут. Его знакомые утверждали, что это произошло с ним после тюрьмы, где он 11 месяцев провёл в одиночной камере.

Агент ОГПУ (НКВД) Яков Агранов был вхож в дом Бриков и хорошо знал В. Маяковского. Он докладывал своё мнение о случившейся трагедии: «Говорят, здесь более серьезная и глубокая причина, с Маяковском перелом произошёл уже давно, и он сам не верил в то, что писал…». В подтверждение агент приводил цитаты стихотворений: «роясь в нынешнем окаменевшем г…», «я себя смирял, становясь на горло собственной песне», «мне агитпроп в зубах навяз» и так далее. Или, спустившись с невероятных высот лирической поэзии к диктаторскому рифмоплетству («ГПУ — это нашей диктатуры кулак, сжатый. Храни пути и речки, кровь и кров, бери врага, секретчики, и крой, КРО!»), В. Маяковский обнаружил, что за отданную партии душу не скажут спасибо ни «Правда», ни «Известия», ни рабочий класс. Агент добавлял, что: «Он боялся что исписался. Трудно сходился с людьми, плохо их понимал, часто ошибался… его охватывал панический ужас перед той мыслью, что советская власть сотрёт память о нём из умов современников». И при этом агент докладывал: «А газетная шумиха, связанная со смертью Маяковского была, чтобы перед заграничным общественным мнением представить смерть Маяковского как смерть революционера, погибшего из-за личной драмы».

Поэтому мы можем только гадать, что там было на самом деле.

Как вспоминала 82-летняя В. Полонская в интервью журналу «Советский экран» (№13 — 1990): « …в то утро 14 апреля… в 10:30 в театре была назначена репетиция с Немировичем-Данченко. Я не могла опоздать, это злило Владимира Владимировича. Он запер двери, спрятал ключ в карман, стал требовать, чтобы я не ходила в театр, и вообще ушла оттуда. Плакал… Я спросила, не проводит ли он меня. «Нет» — сказал он, но обещал позвонить. И ещё спросил, есть ли у меня деньги на такси. Денег у меня не было, он дал двадцать рублей… Я успела дойти до парадной двери и услышала выстрел. Заметалась, боялась вернуться. Потом вошла и увидела ещё не рассеявшийся дым от выстрела. На груди Маяковского было небольшое кровавое пятно. Я бросилась к нему, я повторяла: «Что вы сделали?» Он пытался приподнять голову. Потом голова упала, и он стал страшно бледнеть… Появились люди, мне кто-то сказал: «Бегите, встречайте карету «Скорой помощи». Выбежала, встретила. Вернулась, а на лестнице мне кто-то говорит: «Поздно. Умер…».

Предсмертное письмо, заготовленное двумя днями ранее, внятное и подробное начиналось словами: «В том, что умираю, не вините никого, и, пожалуйста, не сплетничайте, покойник этого ужасно не любил…». В этом письме он просил «товарища правительство» не оставлять его семью. Поэт назвал Лилю Брик (а также Веронику Полонскую), мать и сестёр членами своей семьи с просьбой позаботиться о них, а все стихи и архивы передать Брикам.

Три дня при нескончаемом людском потоке прощание шло в Доме писателей. К Донскому кладбищу поэта в железном гробу под пение «Интернационала» провожали десятки тысяч поклонников его таланта. Брики успели прибыть на похороны, срочно прервав европейское турне; В. Полонская же, напротив, не решилась присутствовать на похоронах. По иронии судьбы, «футуристический» железный гроб Владимиру Маяковскому сделал скульптор-авангардист Антон Лавинский, муж художницы Лили Лавинской, родившей поэту сына.

Помощник Генерального прокурора СССР по вопросам государственной безопасности Виктор Илюхин в период занятия должности выражал сомнение в том, что это был суицид, и предполагал возможность неосторожного обращения с личным оружием (Маяковский мог просмотреть, что патрон — в патроннике и пистолет снят с предохранителя). Он также заявлял, что имеет намерение провести надзор в порядке вновь открывшихся обстоятельств и прокомментировал вопрос смерти Владимира Маяковского следующим образом: «уголовное дело не возбуждалось по мотиву явного суицида; наблюдательное дело на В. В. Маяковского органов ОГПУ (НКВД) не найдено». Поэт был кремирован. Мозг был изъят для исследований Институтом мозга. Первоначально прах находился в колумбарии Нового Донского кладбища, но, в результате настойчивых действий Лили Брик и старшей сестры поэта Людмилы, урна с прахом Владимира Маяковского 22 мая 1952 года была перенесена и захоронена на Новодевичьем кладбище.

В память о Владимире Маяковском в России и других странах названо множество улиц.

Во многих городах имеются памятники В. Маяковскому — Калуга, Дзержинск, Екатеринбург, Москва, Санкт-Петербург, Тбилиси, Уфа, Новокузнецк, Вологда, Копейск, Пушкино, Орехово-Зуево. В московском и петербургском метрополитенах есть станции, названные его именем — станция Маяковская в Москве, станция Маяковская в Санкт-Петербурге.

Его именем названо множество театров, кинотеатров: Московский театр им. Вл. Маяковского, Норильский Заполярный театр драмы им. Вл. Маяковского, Брянский драматический театр им. Маяковского Государственный русский драматический театр в Душанбе, Дворец культуры имени Маяковского в Новокузнецке, ЦПКиО им. Маяковского в Екатеринбурге, кинотеатр в Запорожье, «Парк культуры и отдыха им. Маяковского» в Белой Калитве, кинотеатр им. Маяковского в Новосибирске, кинотеатр им. Маяковского в Омске.

Библиотека имени В. В. Маяковского в Калининграде, Центральная городская публичная библиотека имени В. В. Маяковского в Санкт-Петербурге, Дом писателя имени В. В. Маяковского (Ленинград / Санкт-Петербург). В 1937 году была создана Библиотека-музей В. В. Маяковского в Москве, в 1968 году она преобразована в Государственный музей В. В. Маяковского.

В советское время родной посёлок поэта носил название В. Маяковский. Его имя также носит село в Калининградской области.

В его честь названо воздушное судно А330 VQ-BCU, принадлежащее Аэрофлоту. Барельеф В. Маяковскому установлен перед центральным корпусом НТУ «Днепровская политехника» В Баку, на стене, на боковом фасаде старинного здания нынешнего Азербайджанского государственного педагогического университета установлена памятная доска с барельефом В. Маяковского и памятным текстом на азербайджанском и русском языках: «Здесь, в большом зале Азербайджанского педагогического института, неоднократно читал свои произведения великий советский поэт Владимир Владимирович Маяковский». В честь поэта назван четырёхпалубный круизный теплоход, построенный в Германии в 1978 году.

В честь В. Маяковского названа школа №1 города Джермук (Армения), а в Москве — школа имени В. В. Маяковского (2017). В 1937 году была открыта Библиотека-музей Маяковского в Москве (бывший Гендриков переулок, ныне переулок Маяковского). В январе 1974 года в Москве открыт Государственный музей Маяковского (на Большой Лубянке). Его именем названа малая планета (2931) Маяковский, открытая 16 октября 1969 года Л. И. Черных.

В кино: был снят в 1970 году — «Барышня и хулиган» (телефильм-балет на основе сценария 1918 года реж. А. Дудк); В 1975 году — «Маяковский смеётся, или Клоп-75». ) Фильм-коллаж реж. С. Юткевича снят по пьесе «Клоп» и сценарию «Позабудь про камин» В. Маяковского). Был открыт сайт о Владимире Маяковском.

Була́т Окуджа́ва:
«Когда мне невмочь пересилить беду…»

Була́ту Ша́лвовичу Окуджа́ва (1924- 1997), отечественному поэту, прозаику, сценаристу, барду, композитору отмечено 9 мая 98-летие со дня рождения. Как участник Великой Отечественной войны он был награждён орденами Отечественной войны I степени (юбилейный выпуск) (1985) и Дружбы народов (1984).А также медалями: «За оборону Кавказа» (1944), «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1965), «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1975),«Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1985), «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1995), «50 лет Вооружённых Сил СССР» (1968), «60 лет Вооружённых Сил СССР» (1977), «70 лет Вооружённых Сил СССР» (1988). Награждён также медалью Жукова (1996) и Почётной медалью Правления Советского фонда мира.. Булат Шалвович был членом Союза писателей СССР (1962) и членом партии КПСС (1956 — 1990). Ему были присуждены первая премия и приз «Золотой венец», Югославия (1967); Приз «Золотая гитара» на фестивале в Сан-Ремо, Италия (1985); Почётная степень доктора гуманитарных наук Норвичского университета, США (1990); Премия «Пеньо Пенев», Болгария (1990); Премия «За мужество в литературе» им. А. Д. Сахарова независимой писательской ассоциации «Апрель» (1991); Государственная премия СССР (1991) — за сборник стихотворений «Посвящается Вам» (1988); Премия «Русский Букер» (1994) — за автобиографический роман «Упразднённый театр». (1990). Стал почётным гражданином города Калуги (1996).

Б. Окуджава был автором около двухсот авторских и эстрадных песен, а также стал одним из наиболее ярких представителей жанра «авторской песни» среди «шестидесятников» наряду с А. А. Галичем, Ю. Визбором и В. Высоцким (который называл Б. Окуджаву своим духовным учителем). В этом жанре Б. Окуджава сформировал своё направление.

По выводу историка, А. В. Шубина, в XX веке «шестидесятниками» стали именовать сложившееся во время «оттепели» Н. С. Хрущёва поколение советских людей, которые в основном принадлежали к интеллигенции. Он отмечал, что из их числа вышли многие крупные общественные и культурные деятели — советники высших советских руководителей, крупные журналисты, кинорежиссёры, писатели. По его мнению, в 1960—1970 годы большая часть этого поколения выступала: «за умеренные демократические реформы в рамках существующего строя, их идеалом был демократический социализм „с человеческим лицом“ и только».

На вопрос журналиста Александра Николаева о том, каким Б. Окуджаве видит поколение «шестидесятников», Булат Шалвович ответил так: «Мы — дети своего времени, и судить нас надо по его законам и меркам. Большинство из нас не было революционерами, не собиралось коммунистический режим уничтожать. Я, например, даже подумать не мог, что это возможно. Задача была очеловечить его <…> Но всё было — и равнодушие, и страх, и слепая вера, и цинизм…».

Свою роль в создании позитивного настроя общества сыграли стихи Андрея Вознесенского и Евгения Евтушенко, пьесы Михаила Шатрова, проза Егора Яковлева. Активно было поддержано «возвращение к ленинским нормам». Поэтическим мотивом романтизации Гражданской войны и противником Сталина был Булат Окуджава.

К. С. Беляев, конструируя модель личности «шестидесятника», перечислил в числе их главных личностных характеристик такие: чрезвычайная активность, чёткая жизненная позиция, прямолинейность, молниеносный ответ на происходящие события в стране и мире, поддержка, оптимизм, вера в лучшее, борьба с трудностями, стойкость, честность, целеустремленность творческий максимализм, огромный творческий диапазон, многогранность.

В 1961 году в г. Харькове состоялся первый в СССР официальный вечер авторской песни Б. Окуджавы. В 1962 году он впервые в фильме «Цепная реакция» исполнил песню «Полночный троллейбус». Он участвовал в работе литературного объединения «Магистраль», работал редактором в издательстве «Молодая гвардия», затем был заведующим отделом поэзии в «Литературной газете». Был членом учредительного совета газет «Московские новости» и «Общей газеты», членом редколлегии газеты «Вечерний клуб». В числе своих любимых писателей он называл Пушкина, Гофмана и Пастернака.

В 1967 году, во время поездки в Париж, поэт записал 20 песен на студии «Le Chant du Monde» и в 1968 году на основе этих записей во Франции вышла первая пластинка песен Булата Окуджавы — Le Soldat en Papier. В том же году в Польше вышла пластинка его песен в исполнении польских артистов, а песня «Прощание с Польшей» в ней была представлена в исполнении автора. В 1970 году на экраны вышел фильм «Белорусский вокзал», в котором исполнялась песня Булата Окуджавы «Нам нужна одна победа». В общей сложности песни Окуджавы на его стихи звучат в более чем 80 фильмах.

Булат Окуджава вместе с композитором Исааком Шварцем создал 32 песни. Наиболее известные среди них — песня «Ваше благородие, госпожа Удача» (использована в известном фильме «Белое солнце пустыни»), песенка кавалергарда («Кавалергарда век недолог…») из кинофильма «Звезда пленительного счастья», романс «Любовь и разлука» из фильма «Нас венчали не в церкви», а также песни из кинофильма «Соломенная шляпка». В середине 1980-х Б. Окуджава записал два диска-гиганта: «Песни и стихи о войне» и «Автор исполняет новые песни».

Песни Булата Окуджавы завоёвывали популярность, в первую очередь в среде интеллигенции: сначала в СССР, а затем и среди русской эмиграции. Песни «Возьмёмся за руки, друзья…», «Молитва Франсуа Вийона» («Пока Земля ещё вертится…») стали гимном многих слётов самодеятельной песни и фестивалей.

Были изданы его «Избранные произведения в 2-х томах» (1989). Произведения Б. Окуджавы были переведены на множество языков и изданы во многих странах мира. За границей также выходили его книги на русском языке. В 1990-е годы Б. Окуджава в основном жил на даче в Переделкино. В это период он выступал с концертами в Москве и Санкт-Петербурге, в США, Канаде, Германии и Израиле. С 1992 года он — член комиссии по помилованиям при Президенте РФ, с 1994 — член комиссии по Государственным премиям РФ, представителем в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже. Была учреждена премия имени Булата Окуджавы.

Булат Окуджава родился в Москве в семье большевиков, приехавших из Тифлиса (Тбилиси) для партийной учёбы в Коммунистической академии. Отец — Шалва Степанович Окуджава, партийный деятель; мать — Ашхен Степановна Налбандян, родственница армянского поэта Ваана Терьяна. Его дядя Владимир Окуджава — анархист-террорист, бежавший из Российской империи после неудавшейся попытки покушения на губернатора Кутаиси; позднее фигурировал в списках пассажиров пломбированного вагона, доставивших Ленина, Зиновьева и других революционных лидеров из Швейцарии в Россию в апреле 1917 года.

Прадеда по отцовской линии звали Павел Перемушев. Он приехал в Грузию в середине XIX века, прежде отслужив 25 лет в нижних чинах и получил за это земельный надел в Кутаиси. Был женат на грузинке Саломее Медзмариашвили. В браке родились три дочери. Старшая из них — Елизавета — вышла замуж за Степана Окуджаву, писаря, с которым у неё было восемь детей, в том числе и Шалва — отец Булата.

Вскоре после рождения Булата его отец, Шалва Окуджава был направлен на Кавказ комиссаром грузинской дивизии. Мать, Ащхен же осталась в Москве, работала в партийном аппарате.

Няней Булата была простая русская женщина — Акулина Ивановна, скромная и набожная. Она вероятно, очень сильно повлияла на не по-кавказски умиротворенный и задумчивый характер Булата. Вот как он сам описывает свою няню: «Добрая, толстенькая, круглолицая, голубые глазки со слезой, множество скорбных морщинок в невероятном сочетании с добросердечием, с тихими медовыми интонациями: «Да что же это ты, малышечка, расшалилси?.. Ай не стыдно? Стыдно? Вот и славно, цветочек… А Боженька-то все видит и думает: что ж это цветочек наш расшалилси?.. Во как…«».

В автобиографическом романе «Упраздненный театр» Окуджава вспоминал: «Молилась Акулина Ивановна не размашисто, не истово, не показно, а почти про себя, где-нибудь в укромном уголке, щадя, наверное, несуразных безбожников, молодых и непутевых, но тоже сердечных и щедрых, и за них, быть может, просила, чтобы ее деревенский Бог оборотил свой лик и к ним, несмотря ни на что. Белый платок с поблекшим розовым орнаментом она будто бы и не снимала… Мамины укоризны не обескураживали Акулину Ивановну, но тихая смущенная улыбка возникала на ее губах…».

Вот фрагмент одного из стихотворных посвящений Окуджавы Акулине Ивановне (1989):

«…Акулина Ивановна, нянька моя дорогая,

в закуточке у кухни сидела, чаек попивая,

напевая молитвы без слов золотым голоском,

словно жаворонок над зеленым еще колоском…».

На учёбу Булат был отправлен в Тифлис, учился в русском классе в 43-й тбилисской средней школе. Отец был повышен до секретаря Тифлисского горкома. Из-за конфликта с Берией он обратился с просьбой к Орджоникидзе направить его на партийную работу в Россию и был переведён на Урал парторгом на строительство вагоностроительного завода в городе Нижний Тагил. Затем он стал первым секретарём Нижнетагильского горкома партии и вскоре выписал семью к себе, там Булат начал учиться в школе №32.

В 1937 году отец Б. Окуджавы был арестован в связи с троцкистским делом на Уралвагонстрое. 4 августа 1937 года Ш. С. Окуджава был расстрелян. Два брата отца также были расстреляны как сторонники Троцкого. Вскоре после ареста отца, в феврале 1937 года, мать, бабушка и Булат переехали в Москву.

Мать Окуджавы была арестована в Москве в 1938 году и сослана в Карлаг, откуда вернулась в 1947 году. Сестра отца Ольга Окуджава (супруга поэта Галактиона Табидзе) была расстреляна под Орлом в 1941 году.

Булату на тот момент было 12 лет, но мальчик всё понимал, а точнее — прочувствовал. Так родилось глубокое неприятие Сталина как человека — это было не абстрактное несогласие с политикой вождя, а глубинное, личное, интимное чувство.

Он вспоминал: «Как почти все в детстве и отрочестве, я пописывал стихи. Каждое стихотворение казалось мне замечательным. <…> Близкие очень меня любили и всякий раз, прослушав новое стихотворение, восторженно восклицали: «Гениально!”…».

Позже (1979) Булат Окуджава написал:

«…Убили моего отца,

ни за понюшку табака.

Всего лишь капелька свинца —

зато как рана глубока!

Он не успел, не закричал,

лишь выстрел треснул в тишине.

Давно тот выстрел отзвучал,

но рана та еще во мне.

Как эстафету прежних дней,

сквозь эти дни её несу…».

В 1940 году Булат Окуджава переехал к родственникам в Тбилиси. К моменту начала Великой Отечественной войны Булату было 17 лет, он учился в школе, работал на заводе учеником токаря. На фронт его не брали. Вместе со сверстниками он начал полугодовой штурм военкомата. О настойчивости школьников пойти на войну и упрямом военкоме он напишет впоследствии (1961 год) автобиографическую повесть «Будь здоров, школяр». Именно такими словами, как правило в военкомате, отвечал им капитан Качаров: «Чтобы я вас здесь больше не видел, ясно? Надо будет, сами вызовем. Все. Бывайте здоровы, школяры».

На войну Булат отправился лишь в августе 42-го, хотя фактически достиг совершеннолетия в мае. И вот вчерашний школьник стал уже настоящим солдатом на настоящей войне.

Как говорил сам поэт, «очень смешным солдатом» — эта метафора будет сопровождать его всю жизнь и станет одним их центральных образов-ощущений для определения самого себя. Так страница жизни под названием «детство» была перевернута навсегда.