Бесплатный фрагмент - Лишний материк. Книга первая

Пролог. Чужими руками

— …я не бог, чтобы создавать и разрушать миры! — приподнимаясь с кресла, сердито внушал седовласый старик собеседнику. — И ты — не бог. Или уже считаешь себя таковым? Мы, маги, даже защитить планеты как следует не умеем, не то что их создавать. Напомнить тебе, сколько их пропало или чуть не пропало на наших глазах за последнее время?

— Но… Властин, ты же видел, что пропадали именно те планеты и целые системы, где не было ни грана магии, — растерялся молодой на вид, черноволосый парень. — Не-бы-ло! Что мы могли сделать? А «чуть» — там как раз и сработало поле.

— А ты уверен, что только поле не довело до крайности? Само по себе? Тебе ведь хорошо известны причины начинавшихся катаклизмов.

— Да, эти с белого уровня… — нахмурился молодой.

— Вот именно, эти! Эти, которым вся наша магия вместе с её полями абсолютно безразлична, — Властин мерил шагами помещение в разных направлениях. — Наблюдатели сообщили, что на двух планетах побывали маги извне… Ага, поудивляйся! В их отчётах, по нашему недосмотру, не ставится метка важности. Так, мимоходом, кто-то как-то там побывал, ситуация стабилизировалась. Стабилизировалась, и ладно, что тут важного? Более того, оказывается, у третьей крутились все: и белые, и чёрные, и маги — снова неизвестно, откуда взявшиеся. Нормально? А на этой третьей, между прочим, и магия сильна. Так что пока ты, Никола, где-то развлекался, твой непосредственный шеф загадки разгадывал.

— Властин, не забыл, что сам меня отправил «развлекаться»? Ты ещё не спросил, чем это кончилось, как не загадками. На карту давно не любовался?

— Недавно, у меня там есть на что смотреть. Почти две сотни миров в секторе, а сотрудников — сам знаешь… Так что там ещё?

— Ты бы насчёт сотрудников не мне жаловался, а Высшему Собору. Вот интересно, чем они думают, а? Им мало наших прогнозов? Ладно… Вот смотри сюда… Очень хорошо видно, кстати.

Собеседники оказались в центре огромной чёрной сферы, усеянной мириадами звёздных скоплений. Властин убрал лишние далёкие светила, оставив лишь «свой сектор», хотя и тут глазу бы не остановиться, если бы не выделялись зелёным те самые «почти две сотни», связанные между собой разноцветными нитями. Паутина, только без никакой стройности. Притушил и связи. В точках, на которые указал Никола, пульсировали ярко-красные огни.

— Вот тут на моих глазах пропали в никуда три планеты и целая звёздная система! Конечно, не наши, можно и не беспокоиться.

— То есть как пропали? То есть, что значит — в никуда? Взорвались, рассыпались пылью? Что можно определить по следам?

— А не осталось никаких следов. В смысле — вообще! Ни пыли, ни магнитных возмущений, а магических полей — я ж говорю: не наши — не существовало. Просто истаяли.

— И всё?

— И всё. Меня-то что заинтересовало: около каждого места, где произошло непонятное, крутились аппараты белых. И чёрных. Собственно, чёрные все эти исчезнувшие миры и населяли, кроме вот этого, пропавшего последним — там те же белые недолго жили.

— Да и демоны с ними в конце концов! Если объекты нашего внимания не трогают, пускай хоть все сами истают. Тут иное…

— Погоди, Властин, я не договорил. Не моё бы дело, если б от белых аппаратов не фонило магией. Сильно.

Что… Что ты сказал? Самому не смешно? Ладно, белые рядом с чёрными или с теми техномирами, что есть и в нашей зоне. Но маги там с какого припёку? Откуда…

— Вот отсюда, — Никола указал на одну ничем не примечательную зелёную точку. — Удалось проследить, да и не трудно это оказалось.

— Нет слов! — Властин бухнулся в кресло, чуть его не сломав. — Ещё новости… Уже для тебя. Проверяя данные от наблюдателей, прошёл по следам от белого мира, угадай с одного раза, куда они привели?

— Сюда же… Но как это может быть? В этом мире совсем недавно никакой магией не пахло, нет там такого поля!

— Нет поля, — задумался старик, — поля нет. Зато есть те, кто им пользуется. Или его носители? Наши долбаные теоретики снова отрицают очевидное. Догматики! Ладно, я не собираюсь подкидывать им новые факты, знаю, что отмахнутся. Как обычно.

— Естественно, — хмыкнул молодой, — с такой поддержкой в Высшем Соборе…

— Кстати о поддержке. Хорошо, что напомнил о нынешней проблеме, появилась одна мысль, а с твоими данными — окрепла. Планета 266.

— А, бывший техномир с вторжением придурков из соседнего сектора… Удалось что-то узнать?

— Ещё бы! Как раз когда пытался добиться увеличения штатов. Чтоб они там пропали! Нету, видите ли, резерва — весь резерв, видите ли, брошен именно к придуркам. А тем сектором руководит семиюродный племянник свояченицы Главы Собора. Вот он и поэкспериментировал со связями магии и техно. Или с их противостоянием — конечно, перед всеми представляет ситуацию так, что сам ни при чём. Планета с сильным полем разлетелась на куски, один из которых и оказался у нас. Дьявол! Эти и двести шестьдесят шестую разорвут! А то и не одну! И да, Глава с племянником извинились передо мной и не более, ты представляешь?! — Властин снова вскочил. — Не более! «Катаклизм в вашем секторе, вы и разбирайтесь» — это как называется? А вся помощь — тому, кто виноват! Там ситуация сложней, с их колокольни. Вот такой клубок… Даже хуже: может, помнишь, в своё время тот «племянник» носился с крупномасштабным проектом искусственного распространения магии в любые миры? Носился, носился, а потом раз — и проект засекречен. Не отклонён, заметь, Собором, а засекречен! Сильно подозреваю, что этот лишний материк в нашем секторе — следствие их экспериментов. Но доказательств — ноль.

— Вполне возможен и такой вариант… Как-то не верится, что у тебя никаких идей не появилось.

— Появилось, только толку от них нету. В связи с чем тебя и отозвал. То, что происходит в Соборе, пока оставим на будущее, тот племянник ещё дождётся привета, если сам в пыль не рассыплется. Важней — наша ситуация. Естественно, я попытался её исправить привычным способом, отправлял туда аборигенов из двух миров, отмеченных наблюдателями. Если они у себя смогли ликвидировать опасность, то и тут справятся. Это я так рассчитывал. Думал, если убрали агрессоров, то все там такие. Щас! Один погиб сразу, а второй встал на сторону пришельцев — вот что тут будешь делать! Небось, для местных только хуже стало. Теперь вспомнил, старый дурак, кто там у двух планет крутился с белыми — с теми, от которых, как ты говоришь, магией фонит. Они, скорей всего, и помогали! Вот они и нам помогут! Я нынче суеверен, как это не парадоксально относительно мага: не получилось дважды, боюсь и третьего провала. Так что, Никола, отправляйся-ка к этой зелёной точке и доставь на двести шестьдесят шестую кого нужно. Задача одна: если магия мешает естественному развитию мира, её там быть не должно! Понятно задание?

— Что тут не понять, будто первый раз, — Никола поднялся. — Сколько у меня времени?

— О времени он вспомнил! — старик хихикнул. — Хотя… Вот песочные часы, ты их чувствуешь. С последней песчинкой должен появиться передо мной, иначе сам вытащу и спрошу с пристрастием.

Никола исчез.

Властин, старший маг и руководитель «хранящих пятый сектор», с огромным недоверием смотрел на песочные часы. Неведомо, сколько времени в том зелёном мире отмеряла каждая песчинка, но их осталось очень мало. А его первого помощника как не было, так и нет, хотя чего ему там задерживаться? Взять мага-аборигена и переправить по привязке — один миг. Упала последняя… Старик взял сосуд в руку, встряхнул — чисто в верхней части. Отправил вызов, часы рассыпались. Без результата. Демоны, да что творится? Додумать не успел, как в кресле напротив образовался его посланец. Но в каком виде! Такое впечатление, что Николу сюда кто-то положил или бросил. Глаза закрыты, волосы всклокочены, костюм слегка помят. И разит от него не фиалками, а свежим крепким напитком. За долгие века Властину много чего удалось перепробовать, но такого! Кстати, в руке Никола крепко держал бутыль с золотистой жидкостью. Властин с трудом освободил сосуд, сорвал крышку, понюхал, ухмыльнулся, глотнул прямо из горла. Передёрнулся и зажмурился от удовольствия. Понятно, чёрта с два Николе что достанется. Это понятно, а вот как маг до такого состояния дошёл — загадка! В другой руке спящего Властин заметил лист бумаги.

Вытащив из перекрученных туманом мозгов помощника значение каракулей, принялся за чтение. При этом впадая в разнообразное состояние с первых же слов. Недоумение, злость, гнев, восхищение, непонимание… По кругу, по отдельности и вместе чувства меняли друг друга. Что только название документа и подписи под ним стоили! «Трёхстороннее соглашение…» «От лица белых творцов — Поль Гарун, от Великого Саммита — Алексей Лапшин, от пятого магического сектора — Никола Кор-Миль»! Это — нечто! Перед взором старика мелькали отрывочные фразы из Соглашения.

«…признаётся полное равноправие при решении любых вопросов, касающихся общих интересов…»

«…невмешательство во внутренние дела партнёров…»

«…помощь в противодействии общим врагам либо по просьбе одной из сторон…»

«…ликвидация природных, техногенных, магических и прочих катаклизмов или последствий катастроф с приоритетным использованием собственных сил и средств при необходимом содействии участников соглашения…»

«…запрет на любое изъятие разумных аборигенов любого вида из места обитания либо на перемещение их между мирами без их добровольного на то согласия…»

«…обеспечение полной безопасности для стороны (сторон) визитёров в мирах принимающей стороны при предварительном согласовании визита…»

…

И что это такое? В конце концов Властин отвлёкся от занимательного чтения, поскольку осознал, что наибольший гнев вызывает сам факт появления подобного… документа! Это когда же такое случалось, чтобы хранящие составляли равноправные договора в хранимых мирах, тем более — с «белыми бездарями», ни в грош не ставящими магию! Да никогда такого не случалось, ни-ко-гда! Кем теперь прикажете считать Николу — реформатором, прогрессистом или предателем?

А Никола в это время приоткрыл один мутный глаз, посмотрел им на окружающую обстановку, верно оценил состояние руководства, но заметил на столе бутылку коньяку. Немедленно притянул её и тут же ополовинил. За что получил здоровенную плюху от Властина. Но здоровье дороже!

— Наглец! — прошипел старик. — Как посмел?

— Ничё, у меня рецепт с собой, сотворим, сколько хошь!

— Без тебя сотворю, я не о том. Как ты посмел подписать эту нелепую бумагу, а? Она ведь теперь имеет полную силу — все печати на месте, в том числе и твоя. Ты для того получал полномочия? Приходи в себя немедленно и докладывай. С учётом того, что можешь оказаться в официальных бездельниках.

А что стоит магу привести себя в полный порядок вместе с причёской и одеждой — было бы желание. Под взглядом Властина оно появилось само собой.

— Каюсь, Властин, задание я, можно сказать, провалил, — хрипло начал грешник. Но хрипота быстро пропадала. — Но не до конца, думаю. Не представлял, с кем придётся иметь дело, и вёл себя… Привычно, так скажем. Найти нужных аборигенов большого труда не составило. Именно, что большого — не поставил бы на всякий случай метки на их транспорт, так и не нашёл бы так быстро. А то и вовсе… Ничего удивительного — будто мы не умеем свою магию скрывать. Вот и они скрывают, только весьма странным способом. Их всего-то около четырёх десятков — мужчины, женщины, дети. В одной деревне на всей планете. Решил незримо отыскать самого сильного, тут и увидел, что в головах у всех пусто, точней, прозрачно: ни образа, ни слова. И не обратил внимания, дурак, что во время моих манипуляций они стали быстро собираться в центре селения. Во время посещения очередной головы меня так шарахнуло, что свалился мешком в середину их круга. Потребовали объяснений. А чего скрывать — за тем и шёл. Представился, приказал немедленно выбрать того, кто отправится на двести шестьдесят шестую. Ага. Всей сутью и существом почувствовал, что они несколько мгновений смотрели на меня, как на идиота, потом начали смеяться. Представил картинку? Естественно, я озлился, попытался взять их под контроль. Только это они меня взяли. Просто-напросто лишили почти всей магической энергии и возможности её пополнять. А остатками я не мог управлять. Потом влезли в голову, несмотря на все защиты, да ещё и в картинках показали всем и мне в том числе, что там находится. Да ясно, что мы тоже так можем, так они — не мы! Интересовались, правда, только тем, что меня к ним привело, в прошлое не лезли. Потом взяли обещание, что буду вести себя… достойно, и вернули прежнее состояние. Тут и пошёл разговор, который вылился вот в это соглашение. Чего теперь тебя возмущает, а?

— Теперь — почти ничего, уж врать-то не можешь. Вижу, на кого попали, — ответил Властин, слушая исповедь с изумлением. — Даже в равноправие, с трудом и гневом, но верится. И всё равно вопросы остаются. Например, что означает «своими силами и средствами»? Не ты же это придумал.

— Я вообще ничего не придумывал, не в том положении и состоянии был, — буркнул Никола. — Этот вопрос у них возник, когда узнали, что ты отправил к двести шестьдесят шестой магов с двух известных им планет. Вопрос прозвучал так: «А что, вы сами не могли туда отправиться, лично?» Когда же я попытался объяснить, что мы не вмешиваемся в природный ход вещей, это вызвало их возмущение. Типа, богами себя возомнили, маги недоделанные, не вмешиваетесь своими руками, а чужими — пожалуйста? Кто-то для вас таскать каштаны из огня обязан? И магов вытащили помимо их воли, вот и получили результат. Тот, кто остался жив, небось, принялся помогать распространению магии с отрицательным знаком — устанавливать свою власть над миром, не так? Кстати, Властин, а действительно, с какой стати мы так себя ведём, а? Сам недавно настаивал на том, что мы не боги.

— Да мне откуда знать? — растерялся старый маг. — Издавна так ведётся. И старые мы с тобой, чтобы так резко своё поведение менять. Что мы там сделать могли, я, например? Хотя, да, мог бы, всё же не слабый посланец.

— Ага, — усмехнулся Никола, — как там один сказал: «Что тут думать, прыгать надо!» И ещё, зачем, они спрашивали, нужно было посылать людей в точку привязки на возникшем материке, что, на планете других мест нету?

— Это как — в другие места? Привязка она и есть место, куда можно отправить кого или что нужно.

— А вот они и без привязки могут. И отправить, и вернуть…

— Ладно, ясно, что мало ясного пока. И на чём остановились там, кроме этой бумаги?

— На том, что у них некого пока отправлять — времени неизвестно сколько понадобится, а у всех семьи, между прочим, им не до наших забот. Но если найдётся желающий, помогут, а пока лучше на себя бы рассчитывали. Думаю, что тот Великий Саммит очень прав… И ещё передали амулет связи с ними, называют «телефон». Никакой магии. Саммит — под номером один, второй — белые.

Неизвестно, сколько раз пересыпался песок в часах, сколько времени провели Властин с Николой в изучении конкретной обстановки на конфликтной планете. Изучали и с великим трудом представляли, что скоро будут заниматься абсолютно незнакомым делом — лично приводить в порядок жизнь на планете. «Своими руками» вопреки всем впитанным в плоть и кровь нормам поведения «хранящих». Только в один прекрасный момент в кресле перед изумлёнными хозяевами нарисовался молодой худощавый парень в джинсах, клетчатой рубахе, кроссовках. Короткая причёска тёмно-каштанового оттенка, прямой нос, твёрдые упрямые губы, серые внимательные глаза. Осмотрелся.

— Здравствуйте, господа маги! Властин и Никола, если не ошибаюсь? Артём Михеев по поручению Великого Саммита. Если вы ещё не отказались от… предложения, готов к сотрудничеству на вашей двести шестьдесят шестой, Что конкретно вас интересует?

— Как ты… вы сюда попали? — не выдержал Властин. — Вы не маг, насколько вижу.

— Плохо смотрите, — усмехнулся Артём. — Попал… Вы что, думаете, только одни умеете маячки ставить? Вы не ответили на вопрос.

— Да-да, конечно, ваше появление весьма своевременно. — Что нужно от нас?

— Полный расклад ситуации на планете, и дальнейшее невмешательство в мои дела, не более.

Одиночество

Срочную Артём Михеев служил в роте охраны на одном из уральских аэродромов. Без проблем. Упорядоченный режим по типу: «через день на ремень, через два — на кухню». Свободное время — спортплощадки с силовыми наборами, чтение детективов да очень редкое общение по телефону с родственниками: старший брат с женой — в деревне, младшая, но уже замужняя сестра в одном райцентров Свердловской области. Родителей не стало не так давно, жили вместе в одном городке, ещё до армии переписали свою «двушку» на Артёма. Об остальном и вспомнить нечего. О будущем… Учёба в вузе его вовсе не привлекала, хватало, как он считал, и одиннадцати классов. Работать надо — личную жизнь налаживать без всяких претензий. Познакомился и даже подружился с парнем из соседнего города, родители которого работали на ювелирной фабрике. Там, как рассказывал Кирилл, велась обработка драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней, металлами не занимались.

Родители Кирилла, озабоченные судьбой сына, давно уже придерживали ему место в одном из цехов. На вопрос же, нельзя ли пристроить на фабрику и Артёма, через некоторое время ответили, что на основное производство со стороны берут крайне неохотно, а вот в службу охраны, например, отслуживших в армии принимают без особых проблем. При соответствующих данных, естественно. Даже и общежитием обеспечивают при необходимости. Поскольку этими переговорами занялись близко к дембелю, и на раздумья-то времени не оставалось. А из возможных вариантов имелось только предложение брата о работе на земле, да и звучало-то оно формально — близки они не были, особенно после женитьбы старшего и ухода в «примаки». Так, дань вежливости. Сестра с мужем сами работали в мелкой оптово-торговой фирме, помочь как бы хотели, но… время. Время, может, тоже роль играло, только Артём сильно подозревал, что дело в другом: проговорилась сестра, что вот-вот собираются уезжать заграницу на ПМЖ — имелись где-то там у шурина дальние родственники. Оставались собственные поиски в родном городишке, где, как и везде, без специальности, образования и «опыта», речь могла идти как раз лишь о ЧОПах, либо об устройстве в «чернорабочие» — этих везде не хватало, даже при гастарбайтерах из Средней Азии. Бездельничать же при мелких остатках родительского наследства или на шее у сестры вовсе не хотелось.

Так и оказался сразу же после окончания службы на той самой ювелирной фабрике. Лишь проехался к родне — просто поздороваться да побывать на могилках родителей.

Зарплата небольшая, зато «сутки через трое», что давало возможность подработать на стороне тем же грузчиком, да и за общагу платить — не за гостиницу. Нормально жил. Даже заслужил благодарность от директора, когда проверил его пропуск на входе, несмотря на укоризну телохранителей — инструкция всему голова, как и «Устав караульной службы». Но не этот факт повлиял на перевод его как раз в группу телохранителей, а то, что Артём активно продолжал «качаться» в городском спорткомплексе, где, конечно, встречался с руководителями и сотрудниками охраны фабрики. И скорей всего, заинтересованные лица видели, что, кроме работы и спортзала, он практически нигде не бывал — не интересовали его всякого рода молодёжные тусовки.

Тут уже оклад оказался не в пример выше, зато и работа «интенсивней». Директор фабрики оказался заодно и хозяином производства, где было ещё несколько филиалов, разбросанных по области, а может, и по стране — кто знает. Довольно часто выезжали за пределы города, поскольку бизнес хозяина интересовал и криминал, и представителей властных структур. Именно там приходилось разбираться с любителями крышевания — не с местными, в основном, а с «залётными» — этим лишь бы куш урвать, несмотря на предупреждения об опасности. То есть опыт реальных «разборок» появился, а необходимость изучения разных вариантов действий, кроме естественной боевой подготовки, помогла в очень хорошей степени изучить географию области и прилегающих территорий, наличие общественного транспорта, средств связи. Зачем бы вроде заводить, казалось бы, никчёмные знакомства, уточнять ненужные направления и дороги? — Так, на всякий случай. Лучше бы, таких случаев не случалось, но судьба…

Василий Гаврилович Михальченко, владелец сети камнеобрабатывающих предприятий, занимался также и сбытом продукции, что приносило ему весьма ощутимые доходы, несмотря на то, что от уплаты налогов он никогда не уклонялся. Проблема прилетела с другой стороны. Его родной брат-одногодок Никита Гаврилович как раз владел горнодобывающей промышленностью, а именно, искал и поставлял брату необходимое сырьё для обработки. Такая родственная производственная цепочка. Причём доходы Никиты были куда меньше, чем у Василия. Попервоначалу-то братья вроде как бы распределяли прибыль в зависимости от конечного результата — от продажи. С учётом трудозатрат, естественно. Однако… Там столько самых разных неувязок происходило из-за того же, например, обновления оборудования или подготовки кадров — у каждого же свои трудности в этих делах, и на всё надо свои деньги вкладывать. А после скрупулёзно и доказательно пересчитывать при распределении доходов. В конце концов Василий установил, что будет приобретать сырьё по рыночной стоимости. И брат вынужден согласиться, поскольку добычей камней занимался не только он, и не только на Урале, а вот сбыть сырьё на сторону — это уже неразрешимая проблема — всё, как говорится, схвачено. Сунься в тот же Смоленск, или за границу, тут же соваться нечем станет. С этого и начался холодок в отношениях братьев, со временем превратившийся в лютый мороз. Семьи что у одного, что у другого немалые: у Василия два сына, две дочери, у Никиты четыре дочери и сын. Последние вместе с супругой поедали кормильца поедом, из элементарной зависти к родне.

Уж он и просил Василия вернуться к прежнему раскладу и грозил, и поставки срывал — не помогало. Начал «щипать» филиалы реально: то склады с сырьём сгорят, то проверки валом валят, срывая производственный процесс, мало ли… До головного предприятия не доходил, но и без того брата разозлил донельзя, особенно после того, как перестал снабжать сырьём основную фабрику. Трудно ли — придержал на складах и все дела. Месяца два Василий дёргался в поисках других поставщиков, но ближайшие знакомые лишь руками разводили — явно стакнулись с Никитой, а дальние обходились впятеро дороже. Мирно договориться не получилось. Начал отвечать разбоем на рудниках и разрезах, и до угроз смертоубийства дошёл. Оба усилили охрану, в том числе и личную. Даже что-то типа разведки завели.

В середине июня в составе своей «тройки» Артём получил задание провести «акт устрашения» с очень высокой оплатой по результату. Подробности знал только старший — Вадим, не шибко приятный двухметрового роста тип, который, кажется, кроме приказных фраз, других слов просто не знал. Третий — Захар, отличался от старшего только более мелкой комплекцией. Впрочем во время заданий или дежурства Артёма эти отношения не напрягали, он и сам не любил языком трепать. На старом разбитом уазике долго пробирались по просёлочным дорогам, пока не встали в густом перелеске у подножия довольно высокой сопки. Взвалив рюкзаки и чехлы с оружием, поднялись к вершине. Оказалось, что эта сторона сопки почти целиком срезана во время давнишней прокладки четырёхполосного шоссе, которое отсюда прекрасно просматривалось в оба направления. На другой стороне дороги находилась обширная парковка со смотровой площадкой, оформленной в виде ротонды. С неё открывался отличный вид на понижающуюся равнину, поросшую лесом с голубой ленточкой реки в скалистых берегах. Имелись и скамейки — нормальное место для недолгой остановки. Вот торговых ларьков и прилавков не наблюдалось — движение не ахти, какая тут прибыль?

— Готовность — час-полтора, — отрывисто начал короткую инструкцию Вадим. — Приготовить и проверить оружие. Моя цель — микроавтобус, ваша — зачистка всего остального. Располагаетесь по сторонам от меня в пределах пяти шагов.

И к удивлению Артёма, расчехлил армейский гранатомёт. Серьёзно всё сегодня, видать, Никита окончательно озлил брата. Но это — их дело. Одно сильно напрягало: точно Артём знать не мог, но слышал и читал, что подобные «акты» порой проводятся с последующей ликвидацией исполнителей — есть любители заметать следы, так почему хозяин к ним не относится? Просто на всякий случай необходимо осмотреться для возможности срочного отхода. И уж к оставленной машине не приближаться — это точно.

Чёрный микроавтобус с напрочь тонированными окнами показался справа через 55 минут. Сопровождал его движущийся спереди такой же чёрный легковой автомобиль. Вадим не напрягался, будто он точно знал, что путники остановятся на отдых. Так и вышло. Вначале из припаркованной легковушки вышли четверо мужчин в серых костюмах, осмотрелись, открыли дверь автобуса. Оттуда с визгом выскочили пятеро детей разного полу и две женщины. Направились сначала к «тихим домикам», что прятались в зарослях слева от ротонды, потом присели на скамейки. Развернули пакеты с напитками и какой-то едой, накормили мелких.

Когда отдохнувшая компания направилась к транспорту, Вадим встал на колено, положил «трубу» на плечо. Он что, собрался убить женщин и детей? Судя по всему, к тому и шло. Артём попытался посмотреть на старшего вопросительно, но в ответ получил нетерпеливое подёргивание левым плечом. Типа не твоё дело. Вот и здрасьте — уж на подобное Артём точно не подписывался. Не успела в дверь микроавтобуса забраться последняя женщина, как он прыгнул и сильным пинком отправил Вадима вниз, следом — растерявшегося Захара. И тут же бросился назад от обрыва, пригнувшись. Моментально в валун рядом с головой врезалась пуля, в щёку ударила отлетевшая каменная крошка. Неважно. Главное, известно, что зачистка исполнителей имеет место быть. И теперь важно — куда уходить?

Уже неделю беглец пробирался в сторону городка, где находилось общежитие. В принципе, вроде бы не имело значения — куда уходить, главное — затеряться. Однако причина навестить временное жильё имелась. Похвалил себя за две вещи: после устройства на работу по совету одного из сослуживцев деньги в банке не хранил и приобрёл «левый» мобильник. Вот первое и нужно было исхитриться изъять. А во время подготовки к этой дурацкой акции укомплектовал рюкзак всеми необходимыми в дальней дороге принадлежностями, в первую очередь сменной одеждой и гигиеническими причиндалами. Теперь можно не искать, чем побриться и как помыться. Спортивный костюм пока не вытаскивал — пригодится в городе.

То, что его начнут искать, не сомневался ни капли — не может Михальченко оставить такого свидетеля даже при тайных разборках с братом! Только какими силами будут организованы поиски, как и где — этого он не мог даже и предположить. Но бояться нужно всего, вплоть до объявления его в розыск даже и с участием Интерпола. Пропали, скажем, камни на многомиллионную сумму вместе с Михеевым — чем не причина для поисков? Тут не только телефонный звонок или обналичка денег через банкомат может на след навести, но и элементарная покупка билета в поезд или автобус допускает то же самое. И как ни прячься по лесам, выходить к людям придётся — это сейчас, летом, можно устраивать длинный «турпоход», а уже начиная с сентября — и думать о том страшно. Вот почему и нужна заначка. «Привязанный» телефон выкинул сразу же на проклятой сопке, автомат — тоже. На охотничий нож разрешение имелось — это уж вовсе на случай полной невезухи, в смысле встречи с полицией. По телефону-то и нужно было бы хоть раз связаться с роднёй, так риск огромен. И не только для него — кто знает, на что пойдёт Василий Михальченко, чтобы отомстить предателю? Может и на брате с сестрой отыграться. В «кадрах» ведь пришлось их упоминать. Но сестра, к счастью, как он успел узнать, уже в Голландии. А брат… К нему надо бы зайти по пути. Знать бы только этот путь. В смысле безопасности.

Это он только предполагал о возможных поисках и мести со стороны хозяина. Откуда ему было знать, что братья «договорились». В течение часа после неудачной акции охрана Никиты выпотрошила Вадима и Захара. Тот тут же позвонил брату и выдвинул ультиматум: либо он немедленно передаёт заявление о нападении вместе с живыми исполнителями, либо так же немедленно заключается договор о сотрудничестве с огромными преференциями для пострадавшего. В первую очередь — 60 процентов от прибыли с продаж готовой продукции. И ещё там много «вкусных» деталей. А куда Василию деваться: полиция много чего может раскопать, уж факт заказа на убийство никакой адвокат не замнёт. Вот в тот же день в присутствии нотариуса контракт заключили и зажили почти прежней жизнью. Но обозлённый Василий сразу вызвал начальника охраны и выдал задание, приказ даже, отловить «предателя» и доставить живым, хоть и не здоровым. Денег, людей и времени не жалеть. Объявить розыск официальный, а неофициально подумать, кого и как подключить за очень высокую награду. Да, и о родне отступника не забыть.

Знал бы об этом Артём, так не раз и не два подумал бы, стоит ли посещать город и брата в деревне, так откуда было знать?

«Выемка» денег, как ни странно, прошла спокойно. Правда, пришлось ночь и день просидеть на чердаке соседнего здания. А главное — сыграла роль прошлая то ли взрослая начавшаяся паранойя, то ли поспособствовали прочитанные детективы. В том смысле, что наличные финансы Артём хранил не в квартирке, где они проживали втроём, а за кухонным окном под срезом подоконника в двух прочных вакуумных пакетах. Последний третий этаж — спуститься с крыши на тросике, и все дела. Для спортсмена — пара пустяков. Наблюдение же должно быть — как без него, мало ли какие сюрпризы могут ждать. Заметил лишь машины у соседнего дома, что менялись каждые четыре часа — прямо-таки караульная служба. Может, и с другой стороны общаги дежурство имелось, скорей всего — да, там пожарная лестница. Но она и не нужна, поскольку здание общежития углом глухой стены примыкало к точно такому же, то есть с крыши на крышу можно перебраться без проблем.

Что он и совершил во вторую половину следующей ночи. Прямо распирало желание устроить гадость пассажирам в машине, но это мальчишество, притом смертельно опасное. Так что тихой тенью покинул город. До родной деревни отсюда километров 80, если по лесам, а по дорогам и шоссе чуть не в два раза больше. Деревня — в другом районе, том самом, где в городе его «двушка», но там делать абсолютно нечего. Собственно, и у брата тоже, так вспомнит же Иван когда-нибудь, начнёт искать — этот момент и нужно убрать, предупредив, скажем, о долгой своей командировке.

В деревню Захарьино, где прошло детство, Артём вошёл поздним утром со стороны села Филипповское — не из лесу же появляться тут незнакомому уже для многих человеку. А так — это его дело, сам найдёт того, кто нужен или спросит. И прежде-то тут никогда не было больше полусотни дворов, а сейчас и того меньше, наверно. Не считать же, да и некогда: на месте дома брата, что стоял пятым по правой стороне оказалось пепелище: обгорелые стены избы и хозяйственных построек да закопчённая русская печь. Артём увидел это чуть не от околицы, застыл в растерянности. И кого спрашивать, что случилось, живы ли брат с сестрой? Можно повернуться и уйти, так непотребство получится. Старых деревенских знакомых, к кому можно обратиться — по пальцам перечесть, но среди них был один, с кем можно поговорить безо всякой боязни. Если он, конечно, жив и никуда не съехал. Виктор Архипович Иванцов — учитель физики в Филипповской средней школе, работал там всю жизнь, а жил тут, в Захарьино, как и двое-трое других педагогов. Ходили в школу, иногда и обратно всей толпой — учителя и ребятня — всё-таки 9 километров в одиночку топать не весело. Так что Иванцов знал и помнил всех выпускников школы, что жили в Захарьино. К нему надо. Правда, дом его чуть не в середине деревни, «светиться» придётся, но что уж поделаешь.

Виктор Архипович оказался дома, как и жена его Клавдия Николаевна. Оба сильно постарели. Артёма признали не сразу, но узнали сами в конце концов.

— …вот такие дела, стало быть, — рассказывали оба за чаем. — 10 дней прошло, вчера девятина… Да, наехало тогда пожарников, начальства, следователей. Это уж после того, как мы сами потушили, что могли. Хорошо, что на задах Иванова дома прудка есть, из неё воду брали. Так учти, что соседи и свои стены поливали. Ветра не случилось, а то бы полдеревни полыхало. А Иван с Ларисой… определили врачи, что нетрезвыми спать улеглись, чего-то не отключили, коротнуло. Есть у нас в том сомнения, так кто их к делам пришивает. Ни твоего, ни Ольгиного телефонов ни у кого не оказалось, чтобы сообщить. Адресов тоже. И куда ты теперь?

— Да что я, — вздохнул Артём, — работа есть в соседнем районе, но подумываю в свой перебираться, квартира-то здесь. Дал объявление, что ищу работу, получил пару ответов, туда и двигаюсь, вот по пути и заглянул. Сейчас — обратно в Филипповское на остановку.

— И вот о чём хотел ещё сказать, Артём, — Иванцов как-то хмуро дёрнул головой. — Может, и ни к чему, но знать тебе надо. То, что следователи после пожара опрашивали всех жителей и весьма подробно — это нормально. Вон как раз Ивановых соседей слева, ты их и не знаешь, особенно. Даже потом и в райцентр вызывали. У них же накануне праздник-то случился, у них Иван с Ларисой гостевали. Это ладно. Только при этом почему-то постоянно у всех о тебе спрашивали. Об Ольге тоже, но меньше. А тут, как сказать…

— Слишком настойчиво, — подсказала Клавдия Николаевна, — очень уж подробно: и где живёшь, и про телефон, и часто ли тут бываешь, да с кем встречаешься, и не говорил ли, что будешь ещё…

— Да, уж как-то подозрительно это, — продолжил Иванцов, — не было тебя давно, это все говорили, кто знал, чего ещё-то надо? Так нет же, и даже свои телефоны в каждом доме оставили, вон карточка лежит. Чтобы, значит, в случае твоего появления немедленно сообщили.

— Ага, и всё в таком приказном порядке, — поддакнула жена, — и даже на похоронах двое оттуда были, и снова с теми же вопросами. Может, тебе, и вправду, позвонить им? При чём тут ты-то?

— Нет уж, Николавна, — остановил старик, — не горячись. Чего это парень сам к ним соваться станет? Отыщут, пусть спрашивают, это другое дело, а так — подозрительно. Тем более, что не говорили, зачем он нужен. А он ведь и не скрывается, так ведь, Артём?

— А чего мне от пожарников скрываться-то? Пускай ищут, спросят вас теперь — и не таитесь. Даже сами позвоните, как уйду. Кто-нибудь из деревенских наверняка доложит, видели же, как шёл. Пора мне, автобус через два часа вроде?

— Два с половиной, успеешь, давай, не пропадай, чай, не чужая деревня!

Недалеко от дома Иванцовых торговала автолавка — своего магазина не имелось, в очереди два человека. Рюкзак не маленький — поместилось много, продавщица не местная, какое ей дело, чего покупатели берут? Четыре последние буханки чёрного, белый батон, три пачки соли, две упаковки спичек, пара зажигалок, десяток пачек чая, пять пакетов гречки и перловки, пять банок тушёнки… Как ни странно, в этом «универмаге» и рыболовные принадлежности нашлись. Горб получился знатный! А когда ещё удастся отовариться? В Филипповское даже и заходить не стоит — сюда из райцентра на автомобиле час езды максимум, небось, спешат уже. Не видел, не встретил, потому что через километр по дороге к селу свернул в лес на юг. Дальше что?

Просто — как можно дальше! От Свердловской области, от городов и крупных поселений — в глушь. Не может же быть, что поиски, если организованы, охватили частой сетью всю Сибирь, В каком-нибудь Красноярском крае или Омской области отыщется забытый богом посёлок, где никому не будет дела до «свихнувшегося горожанина», мечтающего об уходе «от мира» — мало таких в последнее время? Документы в порядке, без особых отметок, да и их проверки как-то можно, наверно, избежать. Найти бы тот уголок, пока лето. Вспоминая карту, решил, что отсюда, с юга Свердловской области, будет держать направление по северу Тюменской, потом через Ханты-Мансийский округ… А потом видно будет. Весьма точный маршрут!

Зачем-то уже очень давно при подготовке ликвидации женщин и детей приказано было, в числе прочего снаряжения, взять и сапёрные лопатки. Хорошо, что не выбросил. К вечеру в распадке соорудил костерок в выкопанной яме, набрал лапника, приготовил неказистый ужин, попил чаю, прилёг. И накатило! Да ещё как — чуть не до волчьего воя. Абсолютно неизвестное будущее: где, как жить? И зачем? Единственное, что знал точно: жить нужно, к суициду склонности не имел. А зачем — да хотя бы ради мести! Тем сволочам во главе с атаманом-хозяином, что решили повязать его кровью. Точней — убить на той же сопке… Машинально провёл ладонью по заросшей щетиной щеке — следы рикошета снайперской пули не быстро зажили. Они не заслужили? А ещё больше — гибель брата с женой. Это сходу можно было поверить в случайность, в короткое замыкание при пьяном отрубе. Ага, словно не знал Артём брата, который и нахаляву никогда не перебирал, чтобы утренние работы не проспать. Но главное — эти расспросы. Вот они убедили, что бандит Михальченко не остановился перед убийством семьи Артёма. Оставить без ответа? Не дождётесь! Год, два, десять — сколько придётся, но будет жить и готовиться. Может, даже в одиночестве. На том и уснул «без снов и сновидений».

Нельзя сказать, что за три недели Артём сильно измотался. Куда, собственно, спешить, если не определена конечная точка. Так только, в абстрактном виде. Тем не менее, это лес. С буреломами, оврагами, болотами… А также дождями, хоть и нечастыми. Полиэтиленовая накидка помогала мало, разлапистые ели лучше от сырости спасали, да не всегда они на пути оказывались в нужное время. Еда пока имелась, чтобы не заходить в редкие поселения. Да чтобы человек, выросший в лесу, в лесу же летом голодал? Смешно. Грибы-ягоды, рыба в паутине рек, речек и речушек… Но три недели — тоже немало. Где-то приблизительно на границе Тюменской области и северного округа случился на пути посёлок местного леспромхоза, где путник и решил пополнить свои запасы. Получилось без проблем. Даже и сапоги нашлись с нормальным плащом. И вязаная шапочка. И маленький топорик. Прекрасно, только вот взгляды двух бородатых мужиков не понравились. Хотя он уже тоже не менее бородат, и, может, им тоже поэтому не понравился. Они вышли, а Артём слегка вопросительно глянул на продавщицу.

— А, вы, небось, об этих двоих? — усмехнулась та. — Так они из егерской службы леспромхоза, им положено к чужакам подозрительно относиться, мало ли чего вы в лесу задумали. Но раз не спросили ничего, значит, опаски не вызвали.

И ладно, у всех своя работа.

Только следующим утром над ним начал надоедливо кружить вертолёт. Будто искал его. Оказалось — не «будто». Приземлился к северу за близкой сопкой, затих. Он сменил маршрут на южный, но к вечеру Артёма окружили неизвестные. Хотел было забиться под выворотень, так оттуда выбраться вовсе никакой надежды. Спрятался под елью.

— Эй, беглец! — раздался громкий голос из близких зарослей. — Михеев Артём, твой путь окончен! Знаем, что оружия нет, выходи, можешь даже руки не поднимать.

Артём молчал.

— Как хочешь! Мы пока вверх постреляем, чтоб ты проникся!

Сразу с нескольких сторон пошла стрельба: и короткими очередями, и одиночная. Повертев головой, Артём определил самое большое расстояние между соседними стрелками: нужно было попытаться подняться по небольшому склону справа. Пополз, стараясь не пошевелить ни одной ветки. И находился уже рядом с огромным лежащим деревом, когда по ногам выше колен словно кузнечным молотом прошлись. Мрак навалился сразу.

Выход из западни

Очнулся он от резкого запаха нашатыря. Лежал на спине на мягкой подстилке из лапника — это почувствовал сразу. Как и то, что не может пошевелить ногами — то ли связанными, то ли забинтованными. Второе почему-то казалось предпочтительней. Открыл глаза — куда деваться? Почему-то не ощущалось слабости, хотя, что означает автоматная очередь по бёдрам, представлял. Одной крови должно было выплеснуться немерено. А без неё — какое здоровье? Но вот ни слабости, ни головокружения. С памятью тоже вроде нормально: вечер, стрельба, ствол дерева… А сейчас, явно, день или утро.

Небо загораживали кроны деревьев — не было светлого фона, поэтому Артём без особого труда рассмотрел две склонившиеся над ним физиономии. И сильно удивился, резонно предполагая увидеть стрелявших преследователей. Может, конечно, это тоже ловцы, но уж не из вертолётной команды. Безо всякой угрозы две пары глаз смотрели с понятным… нет, пока с непонятным беспокойством. Причём, одна пара находилась явно на женском лице. Хотя это тоже ни о чём не говорит.

— Кто вы? — выдохнул с трудом. — Сколько я провалялся?

— Вот глянь, Сергей, — улыбнулась женщина, — сам, наверно, не помнит, кто он сам, а интересуется нами.

— Но раз интересуется, значит, живой, хоть и не совсем здоровый. Так интерес-то взаимный. Не так, Артём Михеев? — спокойно спросил мужчина.

— Погоди-ка с вопросами, — подвинула женщина напарника, — для начала бальзам.

Она приподняла голову Артёма, поднесла к губам одуряюще пахнущую кружку. Горячий напиток, не обжигая, скользнул внутрь, просто оживляя застывший организм.

— Вот, теперь и поговорить можно, — удовлетворённо заметила спасительница и помогла раненому принять почти сидячее положение, подвинув под спину объёмный рюкзак. — Вопросы задаём друг другу после услышанных ответов. Ночь ты всего проспал. В курсе, кто за тобой охотился? И почему?

— Могу только догадываться и предполагать — это на оба вопроса. А конкретных охотников наверняка не знаю.

Артём крайне коротко поведал свою историю. А чего уже скрывать? Что, собственно, скрывать-то? Или врать? Что есть, то есть. И деваться ему с перебитыми ногами некуда.

— А вы всё-таки кто? — он осмотрел собеседников: молодые люди, в «горках», вооружённые, похоже, карабинами, но явно не армейскими.

— Егеря местного леспромхоза. Тебя на нашей территории поймали. Точней, пытались поймать. Случись это на полсотни километров северней, мы бы и не заметили — не наша территория. Да, я — Сергей, напарница — Ирина, тебя уже знаем, — Сергей говорил это, что-то перекладывая в рюкзаке.

Ирина осматривала ноги Артёма, руками вроде бы поправляя повязки. Только он видел, что она не притрагивалась к нему ладонями, которые, кажется светились. Или окутаны чуть зеленоватым светом? Глюки? Раненый потряс головой.

— Можно и переправляться, что тут идти, — сказала женщина Сергею. А потом в сторону Артёма. — В принципе ты прав, это приказ вашего Михальченко. И люди его. Только в масштабах поиска ошибся: официального розыска пока не объявляли, хоть и готовят его, зато по всем лесным хозяйствам Сибири и Приуралья прошла информация о некоем преступнике, сбежавшем от правосудия — ничего формулировочка? С фотографией твоей, естественно. И ты живым нужен хозяину — лесникам запрещено самим тебя ловить, от них — только информация, наводка, так сказать. Вот и навели те, кто тебя заметил недавно в каком-то магазине. А взять пытались именно твои бывшие коллеги. Наводчику и ловцу — 50 миллионов, сколько б народу не участвовало. Не думаю, что такая цифра кого-то равнодушным оставила.

— А вас? — успел вставить Артём.

— Нас — оставила, — очень серьёзно ответила Ирина. — После поймёшь, почему. В больнице. Мы бы сразу тебя переправили, но от тебя нужен ответ, или совет, что делать с этими шестерыми, что стреляли. Как бы ты не самый главный участник происшедшего. Что думаешь?

— А что с ними?

— Ничего особенного, вон недалеко валяются, глазами хлопают. Врали безбожно, но недолго и зря.

— Вы их пытали, что ли?

— Нет, конечно, — как бы даже удивилась Ирина. — Хотя и стоило бы, отморозки те ещё. Не приказ бы с деньгами, так ты бы к хозяину по частям попал. Решай.

— А нет ли какого пути легального их наказания? Если они валяются, я что, стрелять их буду? Даже морды бить противно. Хотя, если там есть знакомые рожи… — Артём вспомнил Вадима с Захаром, козлов.

— Нету среди них никого, кто тебя лично знал и даже видел. Сдаём властям? Про тебя они промолчат, просто явились в лес незнамо зачем с боевым оружием. За то и получат, что положено. А положено, судя по их откровениям, очень много. Сергей, давай домой, нам сюда ещё полицию отправлять.

— Да пора, Андрей с Бланкой уже ждут.

Не понял он ничего, хоть и находился в здравом уме и при полной памяти. Подняли его очень легко — ещё удивился сильным рукам Ирины. Подняли с лапника в лесу и положили через пяток шагов… на больничную койку. Интересная такая койка: на колёсиках, даже самому передвигаться на ней можно в пределах большой и светлой комнаты с огромными окнами на две стороны. И голову со спиной легко поднять в сидячее положение. Только, хм… понятно, что с естественными делами имелись сложности — он же до этого случая ни в больницах, ни в госпиталях не валялся в состоянии недвижимости. Так куда деваться… Всё это Артём чуть позже увидел, узнал и понял.

Сначала же его взяли в оборот те самые упомянутые спасителями Андрей и Бланка — вот странное имя у красотки — оба чуть постарше тех, кто его нашёл и сюда доставил.

— Как себя чувствуешь, больной? — строго поинтересовалась женщина. — Сколько тут лежать собрался?

— Это вы у меня спрашиваете? — удивился Артём. — Странный вопрос для доктора, не находите?

— Ничего странного, — это Андрей ответил, манипулируя руками безо всяких приборов над ногами раненого. — Бланка такой доктор, который считает, что больные выздоравливают, когда сами захотят. И ты бы смог, когда б так костям не досталось. Но не больше трёх дней тебе на кровати разъезжать. Сейчас главное — побольше есть, с этим не стесняйся, это я серьёзно говорю. Почувствуешь голод в любое время, вон тебе белая кнопка на спинке — тут не больница, лимита на питание нету. И ещё — голову займи полезным делом. ТВ не советуем: здесь, опять же, не психлечебница, смотри, на столике ноутбук, интернет в наличии, умеешь пользоваться? Книг можешь заказать, если не идейный противник чтения. Фантастику любишь? Зря, очень зря, несколько книжек прочти, обязательно пригодится… Так, разговорился я, Бланка, что в целом?

— Очень неплохо, мелочи в ливере поправила уже. Отдохнуть ему нужно, да и поесть после твоей хирургии. Слышь, Артём, подкатишься к столу, что слева, там найдёшь, чем организм успокоить временно. Отдыхай.

— Постойте! — чуть не взмолился ошалевший больной. — Стойте, я где, если не в больнице? Какая хирургия?

— Да узнаешь всё постепенно, куда спешишь? А во время узнавания лучше начинай думать, что делать станешь, как с койки спрыгнешь. Сейчас ты в городе Тридевятове Тюменской области. В частной… клинике, так скажем. В государственной с твоими ранами тебя бы не только лечением замучили, вопросами — тоже. Или допросами. А хирургия — также частная, можем и без скальпелей. Ладно, лежи, катайся, ешь, читай — сейчас кого-нибудь из мелких с книжкой пришлю.

И доктора ушли, оставив Артёма в непреходящем недоумении. Вроде бы и не скрывали ничего, не лукавили, но каждый их ответ, любая короткая информация вызывали гору новых вопросов. Что за такая частная клиника, в которой хирурги без их ножей — не Филиппины же тут, и в честь чего эти хирурги не захотели, чтобы его где-то допрашивали? Нет, сначала — как он сюда попал-то, то есть те Ирина с Сергеем каким образом его из лесу прямо на койку доставили, что за волшебство? Фантастика, в натуре. Да, и Андрей вот зачем-то на фантастику его направлял. А он ей и не интересовался сроду, разве что «Звёздные войны» смотрел в детстве, да ещё чего-то подобное типа «Терминатора». А, ещё человека-амфибию помнит, из книжек — про гиперболоид какого-то инженера, да Аэлиту — эти две повести в одном томе подарили ему в школе… Сходу-то и не вспомнить больше. Ладно, тут не наверстаешь, но что за книгу принесут — интересно, не может быть, чтобы без смысла с ним спасители говорили. Может, на него какие виды у них? Если о работе — нормально. Вот ведь и главную для него тему успели зацепить: что делать после этой койки?

Размышления прервали два маленьких события. Во-первых, постучавшись в дверь и получив ответ, в комнату тихо вошли парнишка и девочка лет по двенадцати.

— Здравствуйте, — первой вежливо поздоровалась девочка, — я — Весела.

— Добрый день, меня Андреем зовут, вот вам папа просил книгу передать. А вы Артём… А по отчеству как?

— Да просто Артём, и на «ты», хотя и отчество имеется — Николаевич. Но тут уж как вам удобней. Спасибо за книгу. А откуда такое красивое имя — Весела?

— Ой, это папа выдумал, а мама согласилась, — Весела вдруг заулыбалась, — а мама тоже Весела, вот. А нам удобней, чтобы просто Артём, да ведь, Андрей?

— Конечно, — солидно согласился парень, — это же короче, а то пока выговоришь, не успеешь чего главного сказать.

— Здорово! — восхитился Артём. — Полностью согласен. А вы тут чем в каникулы занимаетесь?

— Да всяким-разным, — начала Весела, но спохватилась, — Ой, ты извини, Артём, нам нельзя задерживаться, а то заговоримся, а тебе надо вылечиваться. А у нас, между прочим, ещё Артём имеется, он брат того Сергея, что тебя нашёл, А Сергей, между прочим…

— Стоп, болтушка! — Андрей улыбнулся. — А то Илья снова тебя заставит читать стих «А болтать-то мне когда? А болтать-то некогда…» Пошли уже, на тренировку опоздаем.

Артём рассмеялся, увидев, как дети будто растворились в воздухе, бросил взгляд на название толстенького томика и лишь прочитал «Летопись. Часть первая. Учитесь магии!» Сразу вдруг почувствовал зверский голод. Будто неделю маковой росинки во рту не было! Срочно подкатился к указанному столу, аккуратно снял большую салфетку и обомлел: закуски, естественно, холодные, но сколько! Мясо, рыба, салаты, нарезки, хлеб, выпечка… Соки «в ассортименте». «Обомление» тут же исчезло, организм заработал при полном одобрении разума.

— Что думаем о новой находке? — воззвал Алексей к Великому Саммиту, собранному во внеурочный час как раз по поводу Артёма, чуть было не погибшего на территории округа. Воскресенье — все дома, дети на стадионе, какая разница, когда собираться.

— А что думать, — пожал плечами Андрей, — вылечим, и пусть сам определяется, не маленький, ему видней.

— Естественно, — согласилась Светлана, — конечно, для него опасность существует везде, кроме нашего округа, но об этом он и сам, небось, догадывается. Да и напомнить не лишним будет. А тут работу, что ли, не найдёт молодой здоровый мужик?

— Света, ты права, работу он найдёт, и жильё отыщется, семью заведёт, — задумалась Бланка. — Внешне всё нормально. А вот внутри у него… Ира, наверно, тоже заметила, да и Андрей — напряжённость и тревога уже глубоко в подсознании. После того, как получил от хозяина плюху лично и через брата — это, знаете, сильно скажется на спокойной жизни. Даже и здесь — откуда ему известно, что тут несколько иначе, чем везде, никакие слова и заверения не убедят. А личный опыт всегда будет о тревоге напоминать.

— И ещё о чувстве мести не стоит забывать, это большинству из нас знакомо, — добавила Линелла. — Грызть будет постоянно и справедливо, между прочим.

— И чем мы можем помочь, дело-то сугубо личное, от личности и зависит, — Андрей держался своего мнения. — Не память же ему корректировать, нет у нас на то морального права.

— Ага, — хмыкнул Илья, — а не скажешь, зачем ты ему начал «Летопись» подсовывать? Вот я сходу поверил, что случайно.

— И да, не случайно, — ничуть не смутился Андрей. — Он что, вовсе слепой, за три дня ничего не почувствует, да? Нет, мы ему ответим, разумеется, будто мало тридевятовцы о нас уже знают. Но помните же, сколько расспросов имели, пока «Летопись» не появилась? С какой стати нам опять в подробностях вспоминать, если есть тексты — будет интерес, почитает, нет, так и ладно.

— А хорошо бы, если интерес появится, — протянул Виктор с какой-то невысказанной идеей. — Что засмотрелись на меня? Забыли о трёхстороннем соглашении? Вот вам вполне нормальный кандидат: и его внутренние проблемы решатся, и всем приятно!

Одно окно в «палате» Артёма выходило на озеро в обрамлении буйной летней зелени, второе — на посёлок, точней, видно там пару домиков, напоминающих теремки с резными крылечками, наличниками, стрельчатыми окнами, флюгерами… Никаких заборов. Много деревьев и кустов, ухоженные извилистые дорожки. Если посмотреть в это окно «наискось», видна часть стадиона за высокой сеткой с каким-то прозрачным куполом сбоку от основного поля. Какой-то элитный посёлок, что ли? Вполне возможно. Тогда кто его врачи и посетители? Что-то они в расхожее, но вполне справедливое мнение об «элите» не вписываются. А потом — мелкие несуразности, что не вписываются уже в его сознание и даже мировоззрение. В первый же день мог наблюдать, как под куполом на стадионе чего-то взрывалось, сверкало, искрило, дымило — то ли беззвучно, то ли звуки сюда не доходили. Там же рядом бегала, прыгала ребятня. Ещё и чем-то типа мечей размахивала. Но это «семечки» — мало ли как народ тренируется или развлекается в выходные! А вот то, что довольно часто летало над озером… Может, и не только там, просто чистое небо видно лишь в той стороне. Что за невиданные летательные аппараты, то машущие крыльями, будто летучие мыши-переростки, то планирующие. Иной раз и в воду бултыхались, вытягивали длинные шеи с изящными головами, плавали, снова взлетали. Бинокль бы — далековато всё-таки.

На его вопросы взрослые отвечали коротко: там обычные тренировки, да, и мечи используются, и другое оружие. Под сферой, которая для безопасности, взрослые экспериментируют. Над озером — драконы, их тут много. Просто и понятно: детям — оружие, взрослым опыты со взрывами, драконам… драконово.

— Ой, Артём, — вечером Весела с Андреем привели ещё с полдюжины мелких, представили, но он не всех запомнил. Но вопросы-то задал. Чуть не хором отвечали, но снова недолго. — У нас там много всякого оружия, и полоса препятствий есть, сюда и наши друзья ходят. Много. А взрослые там волшебством занимаются, нас тоже учат, но это, знаешь, как трудно. Зато интересно. А драконы — это оборотни такие, не знаешь, что ли? Мы с ними дружим и учимся вместе в школе. Весело!

Да-да, иначе и не скажешь — весело! Сумасшедший дом! Или глюки у него для всех органов чувств. В еде, что ли, наркота? Кому это надо? Ерунда, просто нужно больше спрашивать. Вечером потянуло к принесённой книге — отвлечься от дневных впечатлений стоило. Утром Бланке, пришедшей с завтраком и обследованием, чуть не форменный допрос устроил. С пристрастием, начиная с возможности его сумасшествия, специально организованного.

— Артём, ты бы успокоился, хоть слегка, — строго укоряла доктор. — Понятно, что иначе и не мог воспринять то, что увидел. А что ты, собственно, увидел-то? Вот выйдешь в деревню, в город, поговоришь с обычными жителями… Да, именно, что здесь они необычные. В этом вся суть. И прими, пожалуйста, это как данность. После выздоровления тебя ж никто силой держать не станет. Можешь покинуть этот сумасшедший дом и вернуться в свой привычный — дело твоё. Зря мы, конечно, к тебе мелких пустили. Говорить-то они могут, а вот объяснять — не очень, для них же тут ничего особенного. Ты книгу начал читать? Как почти всю? А спать когда? И моё имя встретил? Да, оно именно моё, нет там выдумки — это летопись, если заметил. И я первая жена у Ильи, а всего нас четыре, ещё познакомишься. И он не один такой. Ты только с первой частью познакомился, а их 12, читай на здоровье!

Летопись так летопись. В одном, во всяком случае, Бланка права: нужно встать, смотреть, слушать, пробовать, щупать. Но известие о многожёнстве, несмотря на свою фантастичность, как ни странно, почти убедило его, что он, если и сумасшедший, то не один такой. Не станет же женщина наговаривать на себя и на мужа! Поднялся он через день после явления в этот сум… в эту клинику. Однако Андрей посоветовал ещё минимум неделю поосторожничать, чтобы не получить неприятностей — всё-таки организм перенёс шок дважды: при ранении и во время интенсивного нетрадиционного лечения. Противиться не стоило.

К концу недели он кое-что воспринял как факт. Сказочный, но тем не менее. Увидел, например, и не однажды, как в озере купаются драконы, выходя на берег в виде обычных парней и девушек. В одной из которых с изумлением и недоверием опознал Ирину. Вот пощупать не удалось — её Сергей встречал, муж, оказывается. А сам — обычный человек. Занятия детей на стадионе не слишком поразили, хотя и там было, на что посмотреть. А вот под сферой! Как это возможно без никаких приборов, аппаратов, приспособлений поливать поверхность земли огненным дождём, отправлять друг друга в полёт и выживать при этом? Какие тут «комбинированные съёмки», когда при нём туда заходят обычные люди, таковыми и возвращаются?

Осталось сравнить эту деревню с иными местами. Вывезли его в Тридевятов — типичный райцентр, каких много на Руси. Центральная площадь с администрацией, гостиницы, торговые точки разного калибра, музеи, театры, улицы, улочки, переулки, прохожие… Мало он такого видел? Только никто не шарахается при виде тех же драконов, что порой опускаются на площади у всех на глазах — будто так и надо, будто так и везде. А иногда ещё и домовые с лешими мелькали.

— Не везде, — просвещали Артёма новые знакомые. — Только здесь, в округе. Почему — долго объяснять, в «Летописи» всё понятно Голубев обрисовал. Хочешь, можешь побывать в Тюмени, Екатеринбурге, Москве, в конце концов.

Он не хотел. Нет, не совсем так: хотел нанести визит в свой райцентр, на знакомую фабрику. И знал, что сделает это, но не сейчас. Летопись он «добил», вживую познакомился с главными персонажами. В результате чего и принял решение остаться здесь «на обучение». И на работу, естественно — бездельником никогда не был и за чужой счёт жить не собирался.

— Можешь честно ответить, зачем тебе это нужно? — спросил Алексей на общем сборе жителей деревни или на «Великом Саммите», как они величали свои посиделки.

— Если честно, то не знаю, — грустно вздохнул Артём. — Не знаю точно, «зачем». Вот «почему», ответить могу, как умею. Просто сильно хочется жить спокойно: работать, семья чтобы… А при том, что имеется опасность, о которой вы знаете, чувствую себя крайне неуверенно даже здесь. Да ладно я, о той же будущей семье не пропадёт беспокойство. «Дамоклов меч» это, вроде, называется. Так если есть возможность усилить себя физически и морально, почему не воспользоваться?

Окружающие почему-то удовлетворённо переглянулись, и Артём это отметил.

— А представляешь ли ты тяжесть обучения? — вкрадчиво поинтересовался Илья.

— Пока теоретически, — сознался Артём, — по вашим же примерам, особенно по опыту Некрасовых. Если вы, конечно, ничего не приукрашивали в рассказах летописцу, да и он сам не грешил художественным вымыслом. Но даже и к такому готов. Надеюсь. И к испытательному сроку.

— И ты его получишь, — зловеще пообещал Илья, — если не сойдёшь с ума во время учёбы.

Пять месяцев! До самой зимы Артём света белого не видел. Да, он устроился в тот же леспромхоз — пример братьев Некрасовых сыграл свою роль, да они и сами продолжали здесь работать. Дежурства на кордонах стали единственной отдушиной в сплошном потоке теории и практики в чём попало: от магии до кулинарии. Хорошо ещё, что в своё время наставники изобрели безболезненный способ ментального обучения. Только это как раз теория, в которой ещё надо было разобраться, разложить по полочкам и лишь после — усвоить в жизни. Качественно усвоить, на уровне рефлексов. Покоя и в лесу не давали, весь взрослый состав «саммита» словно задался целью вложить в единственного ученика всё, что знали и умели сами. Конечно, это сильное преувеличение, однако… Дети тоже постоянно таскали его на тренировки. Это — весело! Почему-то Светлана, жена их командира Алексея, настоятельно посоветовала начитаться фэнтези про попаданцев, это, говорит, поможет в своё время весьма реально и критично осваиваться в чужих мирах. Начитался до одури.

«Выходные» выпадали редко — понимал народ, что новичку и одному побыть следует. Отдыхал, как мог, чаще всего — на пасеке в разговорах с лешими, либо там же на рыбалке с большим другом магов небольшого возраста. Потом как-то незаметно интенсивность учёбы начала падать, больше оставалось свободного времени, чтобы подумать о будущем. Никто его ни к чему не подталкивал, можно было и в Тридевятове спокойно жить не тужить. Но вот же натура человечья: когда знания даются неизвестно зачем, как в обычной школе, на них не особо и внимания обращается. Предмет пройден и забыт. Другое дело, если чему-то учишься с охотой по собственному хотению — тут эта натура требует непременного применения полученных сведений. Так и с Артёмом: захотел научиться «потому что», как сам объяснял, теперь сам задумался «зачем». С кем в лесу мечом сражаться — с енотами? Огненным дождём туннели в сопках делать? Всех кротов в округе извести или четыре урожая репы вырастить?

В конце концов, не выдержал, выловил на стадионе Илью и потребовал обещанного испытательного срока. А тот почему-то не стал отшучиваться, попросил вечерком заглянуть к Алексею.

Заглянул, там его ждали и Светлана, и Илья со всеми своими жёнами. За чаем и кофе Алексей и предложил побывать на некой двести шестьдесят шестой планете, где возникли неизвестные противоречия техногенного мира с магией. В принципе Артём и не возражал — какая разница, где этот срок проходить, но несколько вопросов задал. Отвечали ему все — кто хотел.

— Почему, скажите, как кто-то попадает в иной мир, так обязательно в средневековье, что с вами случилось, что в других книгах?

— Не просто в иной, а именно в магический. Представь себе, что вот тут у нас на Земле магия появилась вдруг. Прямо сейчас. Не только в Тридевятове, а стала в лице носителей распространяться повсюду. А ведь и нельзя сказать, что мир наш уж шибко высокотехнологичный — есть, куда развиваться. Представил? Долго говорить не стану, просто кто гарантирует что не отыщется маг-недоумок, экспериментатор доморощенный, которому интересно, можно ли сбить пассажирский самолёт, утопить корабль, взорвать плотину? Хватит пары таких опытов, чтобы стала понятна опасность такого явления как магия. Ага, дальше — запреты, ограничения, наказания и прочее. И желание их обойти. Ещё дальше — война всех со всеми. Вот не уживается магия с технологией и не столь уж высокой, с тем же порохом, к примеру, или электричеством…

— А с телегами и мечами уживается без проблем. Они, кстати, не только в средневековье были, древний мир — Шумер, Египет, Китай, Рим, Греция, да та же Русь тоже много умели. Магия и там уживётся. Тормозить технический прогресс станет, но уживётся. Раньше — вряд ли. Мы можем сделать штаны, вырастить рожь, вылечить корову, так для того они должны быть сначала эти самые штаны с коровой. Как соткать полотно магически, если никто его не видел?

— Это понятно, наверно, что-то подобное и меня будет ждать. Теперь вот какой вопрос. Без обид. Чего это все попаданцы, и вы в том числе, прямо-таки обязаны становиться в новых мирах баронами, королями, императорами и прочими благородными? И почему обязательно нужно облагодетельствовать бедных аборигенов булатной сталью, порохом, самогоном, картошкой, нашей музыкой и песнями? А уж рукопашкой и метанием ножиков — в обязательном порядке? Прям нельзя без этого, а?

Женщины расхохотались, мужчины чего-то застеснялись.

— Да можно, Артём, — промолвила Лина. — Конечно, можно. Вот наш Илья не шибко этим грешил. Но моды ваши — да вводил с восторгом. Впрочем, и мы восхищались. Но всё, что ты назвал — мелочи, на самом деле, кто на что способен, пусть то и делает, и других учит. Нам-то что? Но мы тоже этих книг начитались. То, что ты перечислил — антураж, в основном. Главное — что за человек туда попадает, не в булате дело. Не буду говорить о таких героях, которые на протяжении пяти и десяти толстых книг совершают подвиги, а на последней странице гибнут, иногда и добровольно даже. Кому такой герой нужен? Или он живой, но вокруг него кровищи море, сотни врагов на каждой странице мрут от взгляда или от взмаха бровей. А десятки красавиц, извините, под него ложатся. Не герои, а половые маньяки. Ещё хуже, когда эти спасители миров подкладывают под врагов и нужных мужиков любимых женщин, а своих друзей, которых набрали в команды, сдают, не глядя, и заставляют погибать, чтобы выжить самим и дальше миры спасать. Ежу понятно, что спасение мира в одиночку — цель идиота. Вот о чём думай, а не о самогонке.

— А что касается баронов и прочих, — продолжил Илья, — так попробуй чего-нибудь добиться, будучи пахарем, портным или поваром. Нет, когда нет цели, когда, например, как во многих книжках, тебя зашвырнуло молнией, тогда и пастухом можно прожить. Но вот у нас задача имелась — разведка, попробуй-ка побродить по миру лесорубом или простым бродягой. Много наразведуешь? Так что «благородство» бывает не самоцелью, а лишь способом добиться своего. Сильно подозреваю, что и тебя ждёт нечто подобное.

— А заранее узнать?

— Заранее — та же разведка, — Алексей поискал в ноутбуке старые записи, — Можно и так сделать, но, поскольку подписывали договор с хранящими, не дело его нарушать. Ага, вот он… Да может, они и сами уже всё выяснили…

— Ага, — хохотнул Илья, — дождёшься от этих бездельников. Вспомни, как вёл себя тот Никола — бог натуральный. Но да, предварительно явиться к ним следует. Может, хоть что-то о той планете скажут, например, поподробней о проблеме.

— Если больше нет вопросов, начинай собираться, не торопясь. Через недельку отправишься. Хочешь, и раньше можно, но собери с собой, что возможно. Там, может, без рыболовного крючка от голода пропадёшь, и магия не поможет.

— Соберусь, только вот… боюсь, не хватит недели, — Артём отвёл глаза.

— Ага, — Алексей кивнул, — это хорошо, что не забыл, а ещё лучше, что только сейчас об этом сказал. Знаешь, если бы ты желанием отомстить в своё время обосновал учёбу, то мы бы тебе отказали. Понимаешь, почему? Ладно, держи…

Командир вытащил из принтера только что распечатанный лист с коротким текстом.

— Когда тебя нашли раненого, Ирина с Сергеем вытащили из напавших фамилии тех, кто в твоей деревне… Придержали вот до этого момента, иначе — кто тебя знает?

Лицо Артёма вмиг потемнело. Все три фамилии хорошо знакомы: первый — старший «тройки» телохранителей, двое — те, что пытались расстрелять микроавтобус с детьми. Значит, Никита их отпустил, а амбала понизили в чине, братья-хозяева помирились, стало быть, да и чёрт с ними. Он встал.

— Лучше на машине, — предупредил Илья, — поездом — билетами засветишься, а нашим способом только в пределах округа, как помнишь. Удачи!

В городок своей работы подъехал вечером в воскресенье, чтобы понедельник кое для кого оказался поистине тяжёлым днём. Машину оставил при въезде в город на платной стоянке рядом с троллейбусным кольцом. На том же общественном транспорте добрался до центра, без проблем разместился в гостинице — кто б его тут знал, а ориентиры если и давали полгода назад, забылись небось. Да и вряд ли по городу сообщали — какой дурак тут бы прятался. Да и вертолётчики наверняка рассказали, где его обнаружили.

Административный порядок помнился: по понедельникам директор Михальченко собирал расширенную планёрку с замами и начальниками отделов и служб, потом те расходились к подчинённым с новостями. Охранники фабрики собирались в составе заступающих смен, а телохранители — полностью, сколько их сейчас всего, неизвестно, да и не важно, главное, чтобы место сбора осталось прежним — на первом этаже в конце коридора справа. Планёрка начиналась в восемь, длилась по-разному, в зависимости от проблем и настроения хозяина. Подошёл к половине девятого — решил дело завершить за один раз, чтобы никто смыться не успел.

По улице прошёл в обычном состоянии — не может его никто из работников предприятия узнать с густой бородой в дорогущем полушубке и надвинутой на глаза ондатровой шапке. А вот в одном из подъездов дома на другой стороне улицы накрылся «отводом глаз». Жаль, запамятовал, что работники обязаны к восьми являться, тут с этим строго, то есть народ уже прошёл, осталось надеяться на одиночек типа курьеров, почтальонов, посетителей, коим назначено — помнил по работе, что и таковых немало. Минут пять пришлось подождать, пока не явилась солидная дама с портфелем. Вслед за ней миновал арку с «миноискателем», постоял, пока дежурный проверял у женщины документы, прошёл следом через открытый турникет. Теперь направо до конца. Дверь не заперта, даже не закрыта плотно. Негромкий гул голосов. Напрягся — засветилось пятнадцать отметок. А прежде девяти хватало. Распахнул дверь и сходу усыпил всех. Уж после осмотрелся, Ага, вот и эта тройка за одним столом. Тем лучше. Вытащил у них по паре пистолетов, телефоны.

Разбуженные поджигатели-убийцы ошалело моргали зенками, не понимая, что за бородач перед ними нарисовался. Наконец, на морде Вадима появилось узнавание, а следом — злоба.

— Ты, тварь, — зарычал он порываясь встать. Не получилась, лишь зад над стулом приподнял.

— Твари — вы, — ответил Артём, бросая на стол фотоснимок обугленных остатков дома.

Теперь все поняли, кто перед ними, начали искать на себе оружие. Хотел было Михеев воспользоваться их пээмами, но они без глушителей. А оно надо — раньше времени панику поднимать? Достал свой. Портреты не стал портить, а сделал по два выстрела в область сердца — должно хватить. Фотку так и оставил, отправился на второй этаж в приёмную.

Дверь открыта — несмотря на начало декабря, жарко, своя котельная природного газа не жалела. Два секретаря, как обычно, сидели за столами у своих дверей: справа — директорские, слева — первого зама. У стен — шесть кресел для посетителей, в углах по сторонам входной двери — пальмы в огромных кадках. Вот в левом углу за пальмой Артём и разместился. Восемь пятьдесят — синхронно показали часы над дверьми кабинетов… В девять одиннадцать правая дверь отворилась, повалил народ. Как правило в спортивном зале, который скромно именовался кабинетом директора, помещалось до сорока человек. Нынче столько не случилось, но уж три десятка-то вышли. Не остались даже и силовики, которых Михальченко часто задерживал для особых указаний.

Но буквально через три минуты главный телохранитель стрелой влетел обратно, не закрыв дверь, секретарь даже вякнуть не успел. Вошёл и Артём — чего ещё ждать?

Директор округлил глаза, увидев бледного подчинённого, даже из кресла привстал. Вошедший, сначала молча положил перед хозяином фото. На вопросительный взгляд директора отрывисто доложил.

— Бывший дом брата Михеева. Сгорел по вашему приказу. Все трое исполнителей убиты несколько минут назад в служебном помещении…

— Что? — прошипел побагровевший Василий Гаврилович. — Как допустили? Хотя… Немедленно личную машину и всех твоих людей в сопровождение. До Екатеринбурга. Через обычную линию заказать билеты на первый же рейс до Стамбула. Десять минут готовности к выезду, выполняй!

Телохранитель вылетел, на ходу доставая телефон. Директор бросился к сейфу. Смелый человек, однако, хозяин не самого бедного предприятия: никаких приказов о розыске убийцы, никакой информации для замов и жены, ему срочно нужно в Стамбул. По делу. С большими деньгами, небось, которые он выгребает из тайника. Артём появился рядом с Василием. Тот вздрогнул, обернулся, узнал и повалился на колени, протягивая в обеих руках пачки купюр. Из какой мелодрамы эпизод?

— Пощади, забудем…

Артём молча покачал головой — какие тут, нафиг, слова, узнал его перед вечным сном убийца брата, и достаточно. Прихватил на всякий случай со стола фото сгоревшего дома и ушёл. Дверь перед секретарём открылась сама, закрываться не стала. Он недоуменно нахмурился, дёрнул плечом, осторожно заглянул, вошёл и начал нервно набирать необходимые номера на телефоне.

Дикари бывают разные

— Стало быть, попытайтесь обрисовать обстановку на двести шестьдесят шестой, и достаточно подробно рассказать о вашей проблеме с гипотезой оптимального результата моего там пребывания, — Артём, сам едва ли поняв, что сказал, с удовольствием рассматривал ошалевших великих магов, хранящих мир и спокойствие в пятом магическом секторе. — И кофе, если можно.

С трёхсторонним соглашением его тщательно познакомили Алексей с Палычем, предупредив о недопустимости изменения хоть слова со стороны хранящих. В конце концов, тот пресловутый испытательный срок можно и без них провести: насильственный захват планеты неизвестными магами кому бы понравился? Даже если та планета к их делам не пришей не пристегни. Лишней не будет.

Сами они уже короткую разведку провели. В смысле сделали схематичный глобус да сбросили языковые анализаторы в наиболее плотные скопления разума. Остальное пускай заказчики рассказывают.

— Этот техномир сам по себе нам не интересен, — говорил старший, иногда посматривая на висящую между собеседниками голограмму двести шестьдесят шестой. — Задача другая: хранить разум на планетах, где существуют энерг… магические поля и те, кто может ими управлять. Тут ни того, ни другого до недавнего времени не имелось. Однако в виду неестественной катастрофы появилось второе и возникло первое. Я понятно говорю? Странно… Два крупных материка на севере, разделённые двумя же широкими проливами, один южнее и ещё один поменьше вокруг южного полюса — всё это плюс многочисленные архипелаги и отдельные мелкие острова и есть естественная картина планеты. А вот крупный остров или мелкий материк между южной землёй и одной из северных — как раз явление постороннее. Для вас неважно, откуда он явился, важно, что здесь рассадник чуждой для мира магии. Для этого конкретного мира под номером двести шестьдесят шесть. Обратите внимание на его цвет — почти багровый. От него в стороны всех материков, как видите, разноразмерные «протуберанцы», светлеющие к концам. Южная земля захвачена ими почти полностью, над ним — на одну треть примерно, на другом северном материке видны отдельные красные очаги, как и на том, что под ним.. То есть дело явно движется к полному воцарению магии.

— И пусть себе воцаряется, — вставил Артём. — Не понимаю, вам-то что до того? Наоборот, кажется, радовались бы — чем вам, магам, магия мешает?

— Нам не мешает, — скривился Властин. — Почти. Вот вы чем занимались на родине?

— Лес охранял, скажем так, на отдельно взятой территории.

— Сильно бы понравилось, когда на вашу территорию, не спросясь, явились бы посторонние охранники со своими взглядами на эту самую охрану? То-то и оно! Вот и тут территория — наша, в которую проник другой сектор, ясно? Это один, субъективный взгляд на ситуацию. Главное же — в насильственном распространении магического поля в техномире. Разъяснить последствия?

— Нет, спасибо, слышал недавно…

— Прекрасно. То, что слышали, теперь сможете на деле посмотреть, чем это оборачивается для аборигенов. Нам порой приходилось поступать почти подобным образом, когда мирам грозило вымирание по природным или иным причинам. Но исключительно в таких случаях. Здесь цивилизация развивалась стабильно, никаких вмешательств не требовалось.

— И давно возник багровый остров?

— Вчера, — усмехнулся маг, — по нашим меркам. По локальным циклам или годам — около тысячи лет назад. Экспансия началась не в день катастрофы, как понимаете, да и аборигены активно сопротивляются — а это требуется в том случае, если пришельцы не шибко там церемонятся, не заключают трёхсторонних соглашений. Как некоторые.

— Вы имеете в виду тех, кто пытался по нашим головам полазить и приказывать нам чего-то?

— Их — тоже, — нахмурился Властин в сторону помощника. — Привычки, знаете ли…

— Дурные, надо сказать.

— Ладно, не до претензий сейчас. Что ещё?

— Ещё кофе. И что там с языками? Знаете их?

— Зачем это? — удивился Властин. — Нам там не жить, а для помощи и по головам полазить, как вы выражаетесь, вполне нормально. А, да, язык агрессоров, нам, естественно, известен, как и вам — мы на нём сейчас и разговариваем, вы ж не упустили возможности Николу выпотрошить. И правильно сделали — коньяк того стоит.

— Понятно, чего тут непонятного, — протянул Артём. Толку с этой парочки больше никакого. — Что ж, тогда прощаемся. Связь — по необходимости, ваши координаты у меня есть, в вашем тел… амулете я под номером три.

— А… Переправить? — удивился Властин.

— Меня, что ли? — в свою очередь удивился Артём. — Уж сам как-нибудь — с лишней земли, то есть с точки привязки начинать не с руки. Куда-то на северные материки направлюсь.

И он исчез.

На станции вместе посмотрели картинки с планеты. Пришлые маги — на вид обычные люди без всяких там балахонов и колпаков со звёздами. Передвигаются, в основном, пешком да на четвероногом транспорте. Ни порталов, ни чего-то летающего не отмечено, корабли — парусные и вёсельные. Да и не все они маги-то небось, мало ли что энергия имеется, пользоваться ей дано не каждому. Материк, что ближе к острову пришельцев, заселён, можно бы сказать, дикарями, только тут как посмотреть. Да, техникой не пахло, но одежда, возделанные поля, стада разнообразного скота вовсе не намекали на пещерно-каменный период. Второй северный материк и тот, что южнее поразили наличием парового транспорта — что там за топливо использовалось, непонятно, да и рельсов не заметно. Собственно, анализаторы и не имели задачи подробного изучения жизни аборигенов, кроме языка. Самый южный материк вообще не стали смотреть — он почти весь во льдах, а по кромке уж слишком тесно от магов, которых по цвету на голограмме так и решили называть «красными».

Как ни всматривались в водные просторы, тех же кораблей отмечено крайне мало: в основном, между островом «красных» и материками, а в проливах совсем пусто. Тем не менее, после споров, решили, что Артёму начинать путешествие лучше всего с «дикого» материка — на его берегу, дальнем от красной заразы, вполне может обнаружиться потерпевший кораблекрушение абориген от соседей за проливом. Ситуация с «потерпевшими кораблекрушение» очень уж… банальна, конечно, кто её только не использовал хоть в жизни, хоть в писательских выдумках. Но так и плохого или странного в ней нет ничего. Если «потерпевший» останется в живых после того, как его обнаружат, конечно.

Первый день

Закончился, наконец, один из последних весенних штормов. Хоть весна только разгоралась, но обычно в это время уже начиналась путина. Море бушевало семь дней, не давая рыбакам возможности выйти за добычей. На подобные случаи хранились запасы, но и свежая рыба нужна и для себя, и на продажу: степняки прибывали из мест, до которых пять-семь дней добираться нужно. Правда, они-то как раз покупали сушёную, вяленую, солёную рыбу, так не будешь же отдавать то, чем питаться приходится. Торговый народ понимающий: ждали в отведённых для того временных стойбищах, не возмущались, наоборот, сочувствовали местным, наблюдая за взбесившимся морем.

Волны, как правило, выбрасывали коряги, стволы деревьев, кучи водорослей, массу дохлой морской живности, среди которой встречались и полуживые многоноги, черепахи, дельфины — всё собирали для еды и корма животным. Попадался янтарь, высоко ценимый материковыми племенами…

В этот раз стайка ребятни, вылетевшая из хижин с еле наступившим рассветом на поиски морских даров, обнаружила живого человека, накрепко привязанного к обломку мачты. Такой одежды, хоть и весьма потрёпанной и грязной, дети ни на ком не встречали, хотя и необычного там ничего, просто рыбаки в таком не ходили: кожаная куртка поверх синей когда-то рубахи, перетянутая ремнями. Штаны из неведомого материала. Ноги — босые, небось, скинул сапоги, чтобы вес уменьшить. Зато не выбросил кинжал на поясе и два меча за спиной. Вроде, молодой, светлая бородка, свалявшаяся от воды, такая же причёска. Привычных в здешних местах «хвостов» на голове не было.

Кое-как размотав верёвки — резать их не позволила элементарная бережливость — оттащили «находку» от воды, позвали взрослых. И хоть и любопытно, что за гость такой пожаловал, всё-таки продолжили поиски добычи.

В этот день море успокоилось настолько, что к вечеру самые смелые решили выйти с сетями — хоть пару часов до темноты попытать счастья. Незнакомец этого пока видеть не в состоянии: только-только начал приходить в себя в одной из хижин, опустевшей от проданной рыбы. Запашок ещё тот! Но, может, именно он и заставил побыстрей открыть глаза, чтобы выкатиться на свежий воздух, что мужчина и совершил с большим трудом. Чем удивил пару женщин, что оставались при нём. Нет, удивились они не тому, что у «пациента» силы нашлись — просто чего это он вдруг из-под крыши выметнулся? С тёплых сухих водорослей? Голышом? Вся его одежда ещё сушилась рядом над тлеющим костром. С перепугу даже и спросили, типа, ты чего это, ненормальный?

— Запах, — еле слышно пробормотал парень. Подполз к кострищу, подгрёб под себя, что нащупал из травы и снова уснул.

Да и спи тут, запах ему не нравится… Но сердобольные тётки всё же накинули на нагое тело какую-то рваную попону. До утра даже не пошевелился спящий ни по какому естественному поводу! С первым лучом солнца открыл глаза, спокойно осмотрелся, как ни в чём не бывало снял с рогаток свою сухую одежду, облачился, с грустью посмотрев на босые ноги. Увидел сложенное у хижины своё оружие, то, что в карманах сохранилось, даже верёвку метров четырёх, которой привязывался к мачте, ухмыльнулся — видать, не ожидал, что никто не позарится на хорошую сталь клинков или на «туристический» ножик и прочую мелочёвку. Сходил к близкому ручью, умылся, вернулся снова к кострищу, подбросил водорослей да притащенную от ручья же корягу, чуть подумал…

Женщины, дежурившие рядом с Артёмом, проснувшись, с некоторым удивлением наблюдали, как оживший найдёныш портит кинжалом свою длиннополую куртку. На то и длиннополая, что можно укоротить, пустив часть этой одежды на примитивную обувь. Через полчаса на ступнях красовались ничего так себе нормальные «галоши», прошитые над пальцами и пятками обрезанным ремешком-завязкой с той же куртки. Оставшуюся половину кожаной полосы аккуратно сложил и убрал в карман. Только сейчас обнаружил, что из карманов местные его спасители всё вынули, чтобы не повредить, пока одежда сохла. Да там практически ничего и не лежало. Почти. Носовой платок, зажигалка, карманные часы, компас, маленький пакетик с леской и крючками и складной походный нож с двумя лезвиями, штопором, шилом, вилкой, ложкой и ещё чем-то. Решил, что этот предмет, нужный, конечно, может превратиться в первые деньги или плату за спасение на незнакомом берегу. Ага, будто у него тут знакомые имелись.

Он знал, что вечером после «заплыва» и ночью сидящие рядом женщины ухаживали за ним, раздевая, укладывая в ароматной хижине, растирая онемевшее тело, вливая в него какие-то настои. Местные говор, как ему известно, был одним из диалектов общематерикового языка, который, в свою очередь являлся почти близнецом языка на континенте, с которого он якобы и появился здесь, потерпев кораблекрушение. Ничего удивительного, что его поняли, когда он покинул временное жильё.

— Здравствуйте, спасительницы! — обратился он к женщинам. — Кого я должен благодарить за то, что остался жив? И да, меня зовут Артём.

Сиделки подвинулись поближе.

— Благодарить никого не нужно, что могли, то сделали. Нашли тебя дети, а мы сами вызвались присмотреть: знахарки мы местные, сёстры Рита и Любава. Боялись, что простынешь ночью, но чувствовали, что хижина тебе сильно не по нутру. Откуда взялся такой привередливый? Речь маленько странная, чудно слова выговариваешь.

— И всё же спасибо вам, Рита и Любава! На пустом берегу ведь точно пропал бы. Знаете, кроме того, что на мне, у меня почти ничего и нету, кроме мелочей, сами видите. Так что, кроме ножиков и часов, забирайте, что хотите, а когда разбогатею, чем-нибудь посущественней отдарюсь, — Артём успел заметить, как блеснули глаза сестёр, но виду они не подали. И ладно что жеманничать не стали или рассказывать, что такого добра тут завались. Взяли зажигалку да компас, когда увидели, как они работают, да от верёвки не отказались.

Конечно, завались добра, когда жильё, что видно по сторонам — всё типа этой хижины, что и укрыта водорослями. Лишь кое-где заметны жилища, обтянутые шкурами. Хотя, что он видел?

— Я с другой стороны пролива. Младший сын купца, младший, молодой и дурак. Тянет на приключения. Нанял кораблик, нагрузил чем попало и поплыл счастья искать. Хотя предупреждали, что время штормов не прошло. Вот вам и вся история. Никаких пиратов или бегства от злых кредиторов.

— Однако, слова у тебя, купец, ладные, сразу видать, не из простых. Но это ваша жизнь. И ваши приключения. Сейчас выпей отвару да съешь хотя бы вяленую рыбку, потом к старейшине пойдём. Да, тебе же небось интересно, куда попал, — Рита ставила на огонь закопчённый чайник, пока Любава по её сигналу куда-то убежала. Наверно, предупредить того старейшину о визите. — Наше племя рыбаков «Чайка» живёт тут с незапамятных времён. Людей много, ты очутился не в самом большом поселении. Дальше по берегу, — она махнула в сторону юга, — есть посёлки намного больше. Но нам туда переходить смысла нету: привычный берег, своя морская территория, да и связи с торговцами давно налажены — им тоже новых искать не резон. Ты, вижу, осматриваешься, по внешнему виду таких вот хижин не суди — это просто сараи и кладовки, а живём чуть дальше от воды в нормальных домах, увидишь скоро. Тащить тебя туда вечером опасно было — мог и не выдержать.

Выпили отвару из керамических пиал, от рыбы Артём вежливо отказался, не скрывая, впрочем, причину. Тут и Любава вернулась, сообщила что старейшина посёлка Ерём ожидает у себя дома. Кстати, она произнесла «у себя в канге».

— Канг? — перепросил он.

— Да, — кивнули обе, — так называются наши жилища под оленьими шкурами. Их покупаем у равнинных племён, близко к солёной воде эти звери не живут.

А ничего так по величине посёлок-то оказался. Рассмотреть его от берега мешала полоса возвышенности, напоминающая искусственную дамбу. Может, таковой и являлась. Под сотню кангов, на взгляд — не считать же их. К тому же вокруг каждого те самые покрытые водорослями строения разного назначения от складов до отхожих мест. Жилище старейшины расположилось в центре, само собой. Рядом — круглая площадка, окружённая небольшими деревцами. Вообще, тут не холодный север, по прикидке сверху, Артём должен был оказаться, по земным аналогиям, где-то на широте Владивостока. Так что пустынное, по первому впечатлению, место, где он выплыл, пока ни о чём не говорило.

Любава нырнула под полог, скоро выглянула, жестом позвала Артёма и Риту. Сёстры, как оказалось, были родственницами жены Ерёма, потому остались на встрече. Обычный стол, лавки, посуда по стенам, в небольших окнах — стёкла, но осматриваться некогда. Ерём, высокий худощавый мужчина лет под полсотни, встретил Артёма несколько настороженным взглядом, как и его жена Валина. Другого и не ожидалось. Пригласили за стол, предложили горячего травяного отвару, мяса с лепёшками. А рыбы не заметно — видать, Любава сообщила об отношении чужака к этому продукту. Правда, Артём в ходе разговора сообщил, что это у него временное состояние. Он, например, сейчас и моря видеть не может — неприятные воспоминания оно вызывает.

Разговор же шёл степенно и весьма затянулся, поскольку расспросов о жизни в дальних неведомых краях хватало. Именно, что неведомых — несмотря на какие-то триста-четыреста километров пролива, никто и не помнил, чтобы случались взаимные посещения хоть по торговым надобностям, хоть по военным, хоть из чистого любопытства. Последняя причина, по которой Артём и оказался тут, вызвала явно видимое недоумение — типа больше тебе делать нечего?

— Так я ж для дела сюда и направлялся, — пояснял Артём, — поиск новых торговых партнёров — разве не важный повод для путешествия, особенно, если дома всё прихвачено отцом и старшими братьями? Оставалось к ним в услужение идти, а оно надо пока молодой? И да, любопытства не отнять тоже. Интересно даже, почему так сложилось, что за века соседи друг к другу не наведывались.

— Знаете, — вдруг заговорила хозяйка, — в моём бывшем посёлке жил один старец, сейчас уже и нет его, наверно. Вот уж знал немыслимое количество всяких сказок, сказаний, небылиц и прочих древних сплетен. Так он и упоминал не раз, что те, кто живёт в той стороне, сами когда-то закрылись от всего мира. То ли болезни тогда ходили, то ли ещё что, да не пускали к своим берегам никого, и своим запретили отплывать. А если тебе сосед не рад, ты ему станешь навязываться? Всё просто…

— И куда тебя дальше позовёт твоё любопытство? — задал Ерём интересный вопрос. — остался ведь без товару и без денег небось. Может, у нас приживёшься? Парень рукастый, Любава сказала, как себе обувку смастерил. Только рассыплется она. А так — нашли бы, чем заняться, с такими руками сети вязать — в самый раз. Да и мало ли дел отыщется.

— Не знаю, — сделал вид, что задумался «рукастый». — Честно, без обид, не хотелось бы. Да, у меня нет товару, но почему бы не посмотреть на местный? Всяко может случиться, но вернуться домой надежда осталась — как без надежды жить. Только самому, конечно, придётся повертеться, чтобы хоть на те же сапоги заработать. У вас, например, могу задержаться на время по той же причине. Может, поможете с временной подработкой, отказываться ни от чего не стану…

— Поможем, чего ж не помочь, — степенно кивнул Ерём, — без всякого лукавства: что своим, то и тебе, глядя на результат. А точно ты пустой? Может есть какая безделушка с той стороны, что мы могли бы обменять на что-нибудь или купить?

Артём задумался. Зажигалка и компас хозяек нашли. Часы — ни в коем случае — настроены на местные сутки в двадцать один час. Складник — вот его точно надо предлагать, кинжал имеется, а ложки-вилки — вон на столе лежат местные, вполне себе подходящие инструменты, хоть и деревянные. И сталь у ножа совсем не эконом класса. Не булат, естественно, но фору многим кустарным изделиям даст. Да и заводским тоже. Начнём…

— Есть ещё одна вещь, но тут уж вовсе не знаю… — Артём выложил на стол нож в сложенном виде. Хозяева смотрели с интересом — блестящие ложка и вилка видны хорошо. Приборы знакомы, но… — Не знаю, потому что не всё можно объяснить.

Взял нож, отсоединил от основной рукояти ложку и вилку, разложил, передал женщинам. Те вцепились в «инструменты», разглядывая восторженными глазами нержавейку. Валина метнулась к шкафчику, достала металлический аналог — очень похоже на олово, но кто знает… Сравнивали. Итог явно в пользу металла блестящего и отнюдь не мягкого по сравнению с местным. Артём продолжил демонстрацию, подцепил ногтем и вытащил большое лезвие, потом малое. Для хозяина, в принципе, ничего особенного, что он ножей не видел? Но острота и прочность, тут же проверенные на какой-то деревяшке, восхитили. Да и возможность прятать лезвия — тоже. Дальше — сложней. Вынимая предмет за предметом, Артём пытался на пальцах объяснить их функции, даже женщины на время оставили свой интерес. Самым понятным оказалось шило. Штопор… Чего им тут вытаскивать? Обведя взглядом полки, обнаружил несколько стеклянных сосудов — нечто среднее между графинами и бутылками. Есть оконное стекло, значит, и другие предметы из этого материала должны быть. На горлышках имелись следы или остатки чего-то вроде смолы, которой содержимое, видимо, раньше и закрывалось.

— У нас подобные ёмкости закрывают корой особого дерева — плотно и не протекает. Вытаскивается такая пробка так… — показал на деревяшке.

Ладно, а консервный нож, открывалка для металлических крышек, пилка для ногтей? Оно кому тут нужно, а? И показать — никак. А как, если не известны консервные банки? Уж про пилку совсем молчать бы в присутствии рыбачек. Однако ошибся: те же Рита с Любавой — знахарки, которым по роду деятельности руки положено в полном порядке держать. Они и оценили новшество по достоинству.

— Мы к тебе, Валина, каждое утро прибегать будем, смотри, чтобы Ерём не потерял ценную вещь!

А Ерём в прострации — для него даже не столь важны функции и качество приборов, сколько значим факт их наличия в одной, по сути, рукояти. Задумался крепко, женщины стали поглядывать очень настороженно — неужели откажется брать или начнёт лукавить перед иноземцем?

— Да, Артём, — вздохнул, наконец, старейшина, — сильно не повезло тебе, если на корабле подобный товар находился. Озолотится тот первый, кто доставит сюда нечто похожее. Заплачу, как считаю возможным и достойным. Жаль только, что ты сразу навостришься дальше…

Ерём достал из шкатулки, отсчитал и положил перед Артёмом двадцать медных монет — манов, как он начал объяснять местную денежную систему. Как оказалось, она едина для всего материка Рания и очень проста. Поскольку в ходу, в основном, натуральный обмен.

— Это два серебряных маната, но, думаю, для тебя лучше иметь разменную монету. Сорок манов — это вот такой приличный канг. Один ман — пять дней на постоялом дворе с питанием. Считай сам. Есть ещё золотые менсы, в каждом десять серебрушек, но ими, в основном, торговцы-караванщики пользуются, чтобы вес поменьше был.

Артёму было несколько неудобно: вспомнил, как у папуасов или индейцев забирали золото за стеклянные бусы… Но выгоды он не искал, что предложено — не спорил, а вещицы, пусть и пустяковые, имеют огромную практическую значимость, как та же пилка для ногтей, к примеру — это он совесть успокаивал.

— Спасибо! И в какую сторону посоветуете направиться? В какое королевство?

— Да в какую… Какое ещё королевство?

— Пусть империю, княжество, царство, султанат или провинцию, делится ведь земля под чьей-то властью…

— Да нету тут ничего похожего, — удивились все четверо, — чего ты напридумал? Или это у вас такое в ходу? Тут по всей земле только племена со своими территориями, других делений не знаем. Разные племена — разные занятия: пахота, охота, скотина, стекло, ткани, одежда, обувь, металлы… Мало ли! Торговля, в конце концов. Этим тоже отдельные племена заняты. Вот к завтрему рыбаки наберут улова, начнём на торговой площади куплю-продажу и обмен. Здесь уже два каравана дожидаются. Тебе, кстати, к ним присмотреться стоит — маршруты разные, вдруг выберешь да и прибьёшься к какому. Ещё и в охрану могут взять, чтоб не задарма. Пока же до ужина да и после побродите с сёстрами по посёлку и округе, переночуешь, с утра пойдём на торг. И да, Валина, найди парню приличные сапоги, не в этом же виде ему ходить…

Артём заметил, что знахарки пошептались с хозяйкой. Вышли после очень уж долгого разговора. Хорошо, что полезная говорильня разбавлялась напитками и закусками.

Осматривать-то, в общем, было и нечего: достаточно посмотреть, как обустроены два-три канга, остальные похожи, как близнецы. Где-то больше сетей развешано, чем у других, у кого-то грядки видны, деревца торчат, может, и плодовые — весна же едва началась. Зато можно и ещё несколько вопросов уточнить, женщины разговорчивые попались.

— Почему старейшина упомянул об охране караванов? Кого остерегаются?

— Уж не подумал ли ты, что кругом и везде спокойно, когда Ерём о племенах вскользь говорил? Как бы не так! Любителей разжиться за счёт других хватает. Что-то делать своими руками, продавать, обменивать — это ж сколько хлопот, а так — разграбил караван и живи. Но на караваны, кстати, нападают не так уж часто, особенно, если они идут по землям какого-нибудь племени: тут уж как бы и племя в ответе за безопасность, сразу начинаются поиски разбойников. А вот на границах, да когда эти границы в виде больших ничейных территорий, там и творится беспредел.

— Так откуда берутся эти банды?

— Изгои, обычно. Из числа бездельников. Что, у вас таких нету?

— Да где их нет… А охрану купцы нанимают?

— Разумеется, как иначе? Только они договариваются с кем-то из старших — это представители то ли отдельного племени, то ли просто сами себе такую судьбу выбирают, не знаем. Вот они уже собирают желающих, сколько купец или старший в караване пожелает. Откуда? Да вот пришли сюда, к примеру, два каравана, с ними охранники. Тут рассчитались — дальше их дело: либо здесь ждут заказчиков, либо по другим посёлкам расходятся. По-разному, мы не особо в это вникали.

— А торг как проводится, в смысле тем купцам от вас каждый сам товар предлагает или тут что-то такое общее имеется, представитель ваш?

— Старейшины этим делом и занимаются. Наш Ерём собрал уже небось от жителей у кого что есть. Он и будет переговоры вести. Но, конечно, кто сам пожелает — препятствий нету. Это ведь ещё зависит, что за товар сюда доставили: шкуры там, инструменты, продукты, одежду. Да все уже, собственно, набрали, что нужно. Купцы только свежего улова ждут. Так что у тебя либо завтра получится, либо задержишься ещё неизвестно на сколько.

После ужина Ерём занялся своими старейшинскими делами: куда-то бегал, кого-то у себя принимал, чего-то считал и пересчитывал в толстых тетрадках, забот, видать, хватало. Артём решил больше не бродить зазря, а лучше — ещё поговорить о чём попало. Явного-то интереса к тому, что по делу нужно, он старался не проявлять, так и «любопытство иностранца» зачем прятать? Сёстры Любава с Ритой, которые, как они выразились, спихнули знахарские заботы на молодёжь, тоже не отличались равнодушием или отсутствием любопытства. Пришли ещё две невестки хозяев, мужья которых, естественно, заняты подготовкой к выходу в море. Так что в компании женщин у пылающего очага Артём и провёл вечернее время.

Самому пришлось много рассказывать, а из потока новой информации особо выделил для себя две вещи. Оказалось, что местные племена — в смысле, о которых известно — различались не только «специализацией производства», это понятно, но ещё и образом жизни, что понятно уже не очень. В основном, жизнь велась оседлая, но жили и скотоводы-кочевники, перемещаясь со своими стадами вслед за появлением нового корма. Главное — среди обычных племён имело место половое разделение! Артём в осадок выпал, когда услышал о местных амазонках и «амазонах». Хотя собеседницы, что мимоходом вывалили на него это известие, ничего ненормального или особенного в том не усматривали — издавна люди так живут, как им нравится, как от далёких предков пошло. Другим не мешают? Взаимных претензий нет? Нет и недоумений, тем более — осуждения и критики, так сказать.

Разумеется, часть населения — какая, кто бы знал — придерживалась «нормальных традиций», как в этом племени «Чайка»: обычные семьи со всем вытекающим — детьми, хозяйством, женитьбами-разводами. Чисто женские племена занимаются тем, что более присуще слабому полу — прядением, ткачеством, выделкой шкур, шитьём, земледелием. Деторождение, как процесс, и воспитание детей — особая песня. Девочек оставляли у себя, мальчиков по достижении шести лет отдавали «отцам» — в мужские племена. Вот. Ещё одно «новшество»: исходя из особенностей физиологии населения этого материка мужчины встречались с противоположным полом только по осени в оговорённых заранее местах, следовательно, дети рождались исключительно летом. Данный «изыск природы» касался вообще всех, в том числе и обычных племён с семейным укладом. Кроме осеннего буйства гормонов, в другое время никого друг к другу не тянуло абсолютно! Странно и непривычно, но Артём только порадовался, что оказался тут весной — никто не будет приставать с идиотскими вопросами его одинокого поведения.

Другая информация, основанная здесь исключительно на слухах — о том, что далеко на западе ведутся жестокие войны с пришлыми людьми. Говорят, что они появляются из южных мест, где им не хватает территорий для жизни, ведут себя по отношению к местным крайне жестоко и, что совсем уж сказки, есть среди них волшебники, уничтожающие противники «небесным огнём». Это всё, что слышали рыбаки о натуральной магической экспансии.

Охранник каравана

Старший группы охранников — отрядом десяток воинов назвать трудно — Керим, среднего возраста мужчина в коричневом кожаном одеянии, с будто вырезанным из старого дуба тёмным лицом, осмотрел Артёма с ног до головы просто внимательным взглядом.

— Мечи, копьё, лук? — спросил отрывисто. — Точно иностранец?

Артём кивнул.

— Нужна проверка.

Через полчаса полностью удовлетворённый Керим сообщал об условиях.

— Контракт на тридцать шесть дней пути. Оплата за день — один ман и питание. За стычки с разбойниками — отдельно, лечение раненых за счёт купца, при гибели выплата в пять манатов либо семье, если есть, либо оставшимся бойцам. Караванщик жадный, не скрою, с ним и сюда шёл. Деваться некуда — в других посёлках то же самое, двое из десятка ушли туда искать условия выгодней. В караване десять фургонов с товаром, повозка купца и две наши телеги с припасами и для отдыха. Другую одежду, лук со стрелами, копьё можешь выбрать у меня за отдельную плату, можешь поискать на рынках, но там уже ничего нет, да и время поджимает — послезавтра утром выход. Маршрут тебе без разницы, готовься.

Договор заключили ударом по рукам. Артём покопался в телеге, отобрал кожаные штаны, куртку поплотней и покороче своей, плащ-накидку из того же материала, лёгкий шлем, похожий на обычную островерхую шапку, лук с колчаном стрел, короткое копьё и дорожную сумку типа рюкзака. Уточнил место и время сбора. Знакомиться с «коллегами» пока не стал, да и не было их поблизости. Сам купец вообще не интересен. Посоветовался с Ритой, что сопровождала его в толчее торговой площади с утра до вечера, по поводу съестных припасов на дорогу — обещанное «питание» само собой, а запас нужен. Отоварился и ушёл «домой», проверить и поправить оружие и снаряжение никогда лишним не бывает. Весь следующий день фактически бездельничал: просто помогал Валине по хозяйству. Тут не городская квартира, дело всегда отыщется — где подправить, починить, где приколотить или выкопать…

В путь отправились с рассветом. Кериму удалось отыскать ещё одного бойца из местных, так что на каждый фургон каравана приходилось по одному охраннику. Но рядом с отдельными «объектами» они, разумеется, не топали: половина впереди, остальные сзади. Окружающую обстановку держали под контролем. На ночь устанавливали дежурство парами по три часа. Кстати, Артём с возмущением обнаружил, что его часы тут и не нужны. Сутки разбиты на четыре части с примерным делением на ночь, утро, полдень, сумерки. Попробуй раздели двадцать один на четыре, оно надо с долями заморачиваться? Настроили умники местное время с оглядкой на размер земного часа! Ладно, подарит игрушку «даме сердца», если таковая обнаружится. И ещё — размерами планета меньше Земли, но поскольку вертелась вокруг своей оси быстрей, какой-то разницы в силе тяжести Артём не обнаружил — это, если без приборов. Комфортно — и думать о том нечего. Чёрт, а как местные свою планету называют, а? Покопался в словарном запасе: вроде, на Кренос похоже. Не спутать бы с чем первую букву, а у кого тут мимоходом уточнишь?

Караванщик-купец Ален оказался невысоким круглым мужичком с благодушной физиономией и крайне вежливым поведением со своей обслугой, с охраной. А также и донельзя любопытным существом. Узнав, что Артём — иностранец из-за моря, пытался выяснить о той жизни всё что можно. Во время движения к себе в повозку, естественно, не приглашал, шагать рядом требовать не имел права, зато на привалах, особенно ночёвках, засыпал вопросами о чём попало, о торговле, ценах — в первую очередь. Будто завтра туда собрался. И сам поделился сведениями о маршрутах. Исколесил с молодых лет, кажется, весь материк с уже известным Артёму названием Рания. В конце концов определился с постоянными поставщиками, производителями, покупателями с таким расчётом, чтобы не случалось порожних рейсов ни в какую сторону. Молодец. И сейчас рыбу и другие дары моря вёз к кузнецам и другим мастерам металла, там забирал их продукцию, которую доставлял к производителям тканей и мехов, от них — на соляные озёра, потом — к скотоводам, дальше… До горной гряды, перед которой раскинулись огромные посевные земли. Обратно — снова к морю, но уже другим маршрутом. «Плечи» отдельных переходов — пять-семь дней. Это проверено опытом, на меньшее расстояние большинство покупателей товара и сами добираются.

Пытался даже заключить договор о том, что если Артёму удастся вернуться домой и найти возможность торговать с Ранией, то купец Ален окажется первым, а может, и единственным партнёром. Артём вежливо отказался, ссылаясь не невозможность обещать подобное, не зная, что его ждёт. «А на возможных наследников долги вешать не желаю». На что Ален, вроде, искренне обиделся. Подумаешь…

Город племени металлургов — действительно средних размеров город без всяких кангов, с обычными одно и двухэтажными домами, дымами, шумом и не шибко чистый. Заходить в него не стали, как не собирались делать подобного на всех торговых площадках по маршруту. Всего полдня потребовалось Алену, чтобы до сумерек сдать товар, загрузить новый, произвести расчёты. Тут же переночевали и отправились к новой точке. Артём жалел — хоть глазом-то увидеть хотелось, как живут разные племена в своих основных поселениях. И чуть было не увидел…

Нагруженный металлическими деталями инструментов и оружия — лопатами, топорами, мотыгами, кирками, серпами… наконечниками копий и стрел, ножами и кинжалами — караван к позднему вечеру встал рядом с очередной торговой площадью, расположившейся, по обычаю, на окраине посёлка или деревни. Уже совсем стемнело, когда обустроили временный лагерь, поужинали и устроились на ночлег. С утра Артёма ожидал сюрприз, о котором накануне его никто не удосужился предупредить, для всех прочих — то обычное дело. Или привычная ситуация — посещение поселения женского племени.

Что-то вроде ярмарки: на обширной территории — навесы, прилавки, лотки, развалы товаров. Народу с утра немного, однако продавцы спешат занять козырные места, выложить товар лицом. Пока ещё тихо.

— Что, тут всегда так? Или праздник какой? — поинтересовался Артём у Керима.

— Почти всегда, кроме совсем уж холодного времени. Просто здесь, у «Крылатых» сходится целых пять торговых путей. Караваны и обозы подходят и уходят постоянно. Не только с местными торгуют, но и между собой.

— Интересное название племени, — заметил Артём.

— Да уж, — хмыкнул командир, — небось из их женских легенд. О, ты что не в курсе, что мы сейчас на окраине территории женского племени? Посёлок «Весенний» называется. Вход в него, как и в другие места племени мужикам заказан категорически. Любопытные давно уже отучены. Женщины ещё могут пройти, да и то в сопровождении их охраны. Сам увидишь скоро: дамы обычно на торгу составляют большинство покупателей, да и среди розничных продавцов их немало — предложить есть что, мастерицы, этого не отнять. Хоть и злые, — почему-то добавил он.

Так и вышло: площадь быстро заполнялась народом, и в основном именно женщинами. Из прибывших караванов товарами-то интересовались охранники, а продавцы сами продавали, находя, конечно, время присматриваться к выложенным товарам соседей. Ален занимался своими оптовыми делами, которые охранникам вовсе ни к чему. Оставляя у фургонов дежурную смену, остальные, не спеша, бродили по площади. Артём тоже не рыжий. Вместе с постоянным напарником по вахтам, разбитным молодым парнем Славом присматривался и торговался. Обновил слегка гардероб, приобретя приглянувшуюся меховую безрукавку — не всё же время предстоит в коже щеголять. Заодно прикупил холщовые брюки, пару мягких сапог про запас, какой-то оберег с зелёным камушком — уж сильно девица расхваливала. И да, заметил, что никто ни с кем «не заигрывал», не бросал на женщин взглядов, «полных страсти», не разглядывал красоток по отдельным деталям. Непривычно.

Их же заказчик, купец Ален, вёл себя странно, уже к полудню из благодушного толстяка превратившись в раздражённого скорпиона. Выяснилось, что половина доставленного заказанного товара оказалась невостребованной — заказчица не явилась к условленному времени, а её соплеменницам до этого дела не было.

— Случается и такое, правда, редко, — пояснил Керим. — Обычно, в подобных случаях находится доверенное лицо, которое принимает товар и поставляет договорной. В этот раз Алену не повезло: надо либо срочно искать нового партнёра, либо пускать товар в розницу, что по цене выгодней, а по времени — сплошные убытки, он ведь и к следующей точке обязан вовремя появиться. У таких опытных купцов всегда имеется резерв в два-три дня, но уж никак не больше. Хотя нам всё равно, даже и лучше: оплата ведь повременная, а разорвёт Ален контракт раньше, неустойке не порадуется.

Только к вечеру Ален более или менее успокоился, а после ужина так и совсем повеселел, особенно, когда фургоны очистились от железа и доверху заполнились мягкими тюками, да ещё сверх того две женщины привели в поводу трёх чёрных коней. Караванщик до того подобрел, что поставил каждому своему работнику и охраннику по кувшину неплохого вина!

— Да уж, — удивлялся Керим, — впервые такие дармовые надбавки, да ещё и от Алена! Видно же было, как он в дороге злился, что на караван никто не нападал — это хорошо, так нам же за безделье платить приходится. Да и ладно, всё не воровство!

Это как сказать… После ночного дежурства, за три часа до рассвета Артёма украли. Прямо из телеги, в которой он устроился. Слав отправился к костру болтать с такими же «совами», типа спать и по дороге можно. Прижали к лицу приятно пахнущий платок, вытащили из повозки и осторожно перенесли в другую. С очень мягкой подстилкой. Руки, как он ощутил были сильные, но… женские. Заметил также, что и всё его оружие вместе с рюкзаком перекочевало с ним. Мечи и кинжал в ножнах — по правую руку. Это приятно. Новый транспорт немедленно отчалил без единого звука. Видать, копыта лошади или лошадей тряпками обмотали, а оси качественно и тщательно смазали.

— Не умрёт, не проснётся? — раздался над головой приглушённый голос.

Лежал он на спине, головой по ходу движения, стало быть, возница спрашивала.

— Не волнуйся, Марлен, средство испытанное, — отвечала женщина чуть ли не над левым ухом у него. Повозка широкая, наверное, «снотворщица» сидела рядом. — Вреда в снадобье совсем нету, вот спать и сутки может, если сами не разбудим, «кривули» понюхает, вмиг очнётся.

— Погони, правда, не опасаешься?

— Может и погонятся, хотя купец обещал не допустить. Но до рассвета далеко, мы уже на полпути к дому будем, кто туда мужчин пропустит? Да наши двое, что позади, присматривают. Да нет, не волнуйся, порадуем вождя, давно ведь заказывала. Хотя и не пойму, на черта ей охранник, будто своих мало. Или кровь заиграла не ко времени? Так лечилась бы…

Судя по внутренним часам, ехали чуть больше получаса, пора бы и возвращаться. Нет, в другое время Артём с удовольствием погостил бы в женском сообществе, хоть до осени и далеко. Просто приятно. Но чтобы в начале пути тут задерживаться? Совсем это ни к чему. Да и что там купец наговорит — обвинит, небось Керима в том, что охранники разбегаются, ещё и сам неустойку потребует, козёл весёлый!

Главная воровка сидела, вытянув ноги и иногда проверяя тряпку на лице Артёма. Дождавшись очередного прикосновения, он резко поднялся, ухватил женщину за шею, правой рукой поднёс к горлу кинжал.

— Я лучше сам проснусь, — уведомил оцепеневшую от неожиданности и испуга соседку. — Эй, водила! Тормози! Выполняй немедленно, иначе я вашу колдунью зарежу!

Темнота ночи только-только превращалась в серость, но уже можно видеть, как возница дёрнулась всем телом, обернулась и потянула вожжи на себя. Перепуганная лошадь взбрыкнула было, заржала и встала.

— Не убивай её, мужчина, — всхлипнула та, которую, вроде, звали Марлен, — не убивай, это наша лучшая травница Полина. Она не виновата, ей приказано…

— Меня это не волнует, она меня украла, значит виновата.

— Я… Нет, — хрипло сумела вымолвить Полина, начиная дрожать. — Не украла. Купила.

— Купила? Живого человека? А трупы не нужны? У кого купила?

— У… у купца, у Алена…

— Ах ты ж тварь! Я что, его собственность, я — вещь?

— Он сказал… Отпусти чуть, у нас нет оружия. Он сказал, что ты ему принадлежишь.

— А меня спросить?

— Ты мог отказаться. Отпусти нас, хорошо заплатим.

— А я вернусь и стану там оправдываться, куда самовольно из отряда уходил, так? А купец будет кричать, что он ни при чём. Нет уж. Слышь, Марлен, разворачивай кобылу и вези меня, туда где взяли.

— Но твои же охранники нас убьют! — чуть не взвыла Полина.

— Так вы напали на охрану каравана, как обычные лесные бандитки, вас что, награждать за это?

— Так приказано же, — по новой завела песню Марлен.

— Вот и пускай волнуется тот, кто приказал. Двигай!

Лишь повозка с трудом развернулась в сумерках, как навстречу нарисовались две всадницы.

— Марлен, Полина, в чём дело? — раздался оттуда тревожный возглас.

— Ни в чём! — ответил Артём сердито. — Поворачивайте взад! Не вздумайте своё оружие трогать — Полина умрёт сразу, понятно?

— Девушки, не спорьте, — устало приказала Полина. — Разворачивайтесь. Надо успеть, пока там тревога не поднялась. Ты так и будешь меня за шею держать? Задохнусь ведь.

— Ты, когда меня своим зельем травила, не думала, что я задохнусь? Потерпишь.

— Я не…

— Да, не воровала, не травила… Белая и пушистая травница. Не станешь при охранниках купца выгораживать, помогу в живых остаться. А пока сиди и не шевелись.

Почему-то Артём уверен, что никто из похитительниц ни сопротивляться, ни делать попыток сбежать не будет. Мог бы и освободить от захвата Полину, но наказывать за подобные шутки требуется — кто знает, что его бы ждало у их вождя? И первый ли он такой? Об этом спросил. Что-то Полина с ответом задержалась. Но врать не решилась.

— Второй. Год назад у того же купца брали. Только не охранника, а одного из слуг.

— И что с ним стало?

— Умер недавно, — чуть слышно прошептала травница и задрожала сильней.

— Как зовут вождя? — в голосе Артёма послышалась злость. — Что трясёшься, отвечай!

— К… Клара.

— Ох, зря я тебя сразу не прибил! Твари…

Хмурый рассвет. Во всех смыслах. И повозка, и две всадницы остановились у чуть тлеющего костра, рядом с которым Слав с приятелем клевали носами. Но опомнились тут же. С удивлением воззрились на выпрыгнувшего Артёма.

— Слав, подними Керима, дело срочное.

Тот без звука бросился к телеге, в которой отдыхал командир. Керим не сразу понял ситуацию, а когда «въехал»… Сам сходил в палатку Алена, буквально притащил того за шиворот. На шум проснулись и собрались все бойцы и помощники караванщика. Амазонки-охранницы спешились, настороженно и тревожно поглядывая на мужчин. Марлен и Полина оставались в повозке, смотрели себе под ноги. Ален, попытавшийся было разгневаться по поводу своей доставки к костру, увидел женщин и Артёма, стал в три раза меньше. Керим коротко обрисовал обстановку для всех.

— И пока не разберёмся, никого из посторонних не подпускать сюда! — приказал дежурным. — Самый пострадавший, да и единственный — Артём, ему и предлагать.

— Сами знаете, я иностранец, законов и порядков не знаю. Главных виновников тут двое: вождь «Крылатых», до которой не добраться, и вот этот купец. Четыре женщины — исполнительницы, у которых ничего не получилось, хоть за попытку похищения наказания достойны. Это я о ситуации, а что за наказания должны последовать — не могу сказать ничего.

— Закон… — протянул Керим. — Обычно, действуют порядки племени, на территории которого совершаются преступления. Только здесь они сами у себя. Значит, тот, кто страдает, наказывает по собственному усмотрению, хоть поубивает всех причастных, никто слова не скажет против. То, что под заказ Клары попал именно ты, Артём — случайность, мог и другой быть. Но что есть, то есть. В отношении женщин решай сам.

— Решаю… Эти четверо пусть идут домой и передадут своей Кларе, что её ждёт свидание со мной. Когда — не скажу, сюрприз будет. Думаю, что цена, за которую меня продал купец, должна стать моей. То есть, хоть условное, но наказание воровки поимеют.

— Ничего себе условное, — усмехнулся Слав. — Целых три коня! Да за них… Не зря вчера этот идиот веселился да вином всех угощал. Но, думаю, справедливо.

— А купец, безусловно подлежит казни, — приговорил Керим, — продать свободного человека — дело вовсе неслыханное. Так только с пленниками поступают, в основном — с разбойниками. Имущество же его должно отойти пострадавшему. Может, и найдём его жильё — дело возможное. Но долгое, а весь товар и деньги, что сейчас при нём — также принадлежат Артёму. Есть, кто против?

Против был только купец, да ещё Артём, но этот не совсем отказывался.

— Позвольте чуть уточнить. Я не один это имущество охранял, и то чуть не сбежал, хоть и против воли. Считаю справедливым поделить его поровну между всеми бойцами отряда. А купца пускай крылатые заберут с собой и отдадут вождю. Клара будет счастлива иметь подонка, потому как сама такая. А нам что, руки пачкать об эту мразь?

Народ одобрительно зашумел. Кроме четырёх женщин, которые не до конца верили, что их отпускают, и купца Алена — этот во всё время разговоров пытался орать, возражать, чего-то доказывать, но всегда получал хороших тумаков.

Спросили у слуг, где они с купцом имеют постоянное место жительства. Те указали какой-то город очень далеко на юго-западе, причём добавили, что Ален, как человек одинокий, давно уже держал деньги в банке — жило тут и небольшое племя финансистов. Отпустили их на все четыре стороны. Забрать с собой купца женщины не отказались — всё какая-то компенсация за провал задания. Полина ни с того ни с сего заикнулась было, что хотела бы остаться при Артёме, составить ему компанию в походах, но он категорически отказался.

Всё. Осталось «поделить имущество» и решить, что делать дальше.

Однако! Простая тут жизнь, незамысловатая. Живут рыбаки по своим уставам: оказался человек в беде — нужно помочь, у купцов свой подход: может некто доход принести, так пусть и приносит хоть товаром, деньгами или собственной свободой и жизнью, амазонки, оказывается, ещё проще… На эту клизму Клару стоило бы глянуть с пристрастием — вдруг там королева красоты, большая доля стервозности не в счёт. Но время покажет, судьба распорядится. Пока же надо распоряжаться самому.

Маршрут караванщика-подлеца очень устраивал тем, что завершался где-то у горной гряды, до которой от моря, исходя из рассчитанного времени больше тысячи километров, а это уже ближе к возможному фронту. Глобус показывал, что он, этот фронт тысячах в десяти — далековато, но пройти их нужно, чтобы если и не понять, то ощутить настроение населения. Здесь оно спокойно, что не странно: мало ли где там и кто с кем воюет, нас-то не затронет никогда.

Керим предложил последовать с ними и дальше, но умудрился найти торговца, который двигался на юг. Потому распрощались, предварительно продав конфискованный товар и поделив деньги. Одного коня Артём продал тому же Кериму, двух оставил себе. Подумал, что, если не найдёт подходящего заказчика, двинется сам на свой страх и риск. Что, в конце концов, и пришлось сделать в прежнем направлении, которое, как помнил, должно привести к соляным разработкам. Там, как подсказали прежние попутчики, также расположен городок с обычным торгом, где сходятся, как минимум, четыре тракта — соль многим нужна, товар ходовой.

Поискал-поискал попутчиков — все подряд на площади уверяли, что в ту сторону следует обоз за обозом — махнул рукой и кошельком и отправился сам. Транспорт появился и вьючный в том числе, потому не отказал себе в приобретении палатки, одеял и нескоропортящихся продуктов. Земной опыт в этом смысле имелся. Кони попались спокойные, для них тоже мешок зерна закупил — им же и тащить, не жалко. Предположительно, двигаться придётся около шести дней — это самое длинное расстояние между торгами. Караваны и обозы шли ещё больше — всё-таки скорости разные, одна-две лошадиные силы всяко быстрей десяти-пятнадцати с телегами.

Лесные встречи

Женский посёлок Весенний находился на южной оконечности территории племени, в углу, можно сказать. Дорога на запад сначала вела через «ничьи» места с болотцами, никому не нужными. Дня через два должно начинаться «царство мужчин» со склонностью к охоте, а уж после него и соляные копи, где добывалась каменная соль. Одному через пустоши ехать не советовали — как известно, самые опасные для путников места, но не сидеть же у Весеннего незнамо сколько. А если появятся бандиты, так можно и не оставлять свидетелей этих встреч. Только началось с другого.

Не успел проехать до полудня, не шибко торопясь, как у редких зарослей ивняка, росшего по берегу неширокой речки, увидел повозку с двумя суетящимися у костерка женщинами. Кто бы сомневался в том, что это Полина с Марлен? Можно бы и мимо пропылить, но надо? Теперь-то после «суда» вроде и не должно оставаться взаимных претензий. Лишь осадок… Но его можно и пережить. Втроём всяко веселей, если им по пути, конечно.

А то нет? Женщины, а верней, девушки, что стало видно при полном освещении, направлялись именно за солью, которая им позарез понадобилась в не очень большом количестве. Потому и двигаются лишь вдвоём с одной повозкой. Остальные, сколько б их там не было, заняты производством всякой всячины и пахотой. Принял эту дырявую версию без вопросов — какое ему дело? Наоборот, удобней будет размежеваться при случае. Интересно, что скажут, когда соли наберут, а ему-то дальше двигаться нужно.

На сей раз Артём заметил в повозке и на поясах амазонок оружие: мечи, кинжалы, луки, небольшие круглые щиты, стало быть, дома не только с мотыгами, нитками и ядами работали. В движении почти не разговаривали, повозка катилась впереди, как более медленный транспорт. На привалах и ночёвках девушки сначала вели себя скованно из-за осадка вины, видать, но потом всё свободней доказывали свою любопытствующую сущность. А Артём и не отказывал в информации: сам-то ни черта не знал, но кто проверит его выдумки насчёт королей, рыцарей и драконов с гномами? И слушательницам приятно, и ему ничего не стоит.

Они же, в свою очередь, во многом его просветили в смысле организации жизни в племени. Ничего там не оказалось романтичного: тяжкий ежедневный труд с редкими праздниками, одним из которых всё больше становились осенние встречи с мужчинами. Бабки этих молодок ещё помнили те времена, когда тесное общение с противоположным полом длилось не более недели, сейчас же и месяц кажется недостаточным. Встречаться предпочитали на своей территории, поскольку опыт походов к мужчинам говорил, что хотели пойти очень уж многие, а оставлять детей на старух — не вариант. «И что б стали делать, если б не странная физиология?» — подумалось Артёму с некоторой жалостью. Ни с кем не воевали в отличие земных легенд об амазонках, но защитить себя вполне способны — владению оружием обучались с детства, хоть и не столь интенсивно, как мужчины. Его туманные вопросы о наличии чародейства, волшебства, колдовства никакого понимания не встретили. Растениям — удобрения, людям — лечение, в последнем знатоков мало, потому и ценились такие травницы, как Полина. Подруга её также к этому стремилась, потому и не отходила ни на шаг от опытной знахарки. Потому и перепугалась до смерти, когда Артём ту чуть убил.

— Да и было за что, — грустно призналась Полина. — Привыкли все безоговорочно подчиняться вождю. Если и думали, то уже гораздо позднее. Как и со мной. Не моё ведь дело, так Клара, обычно, столько наобещает, да и просто пригрозит…

Знали они, что на известных им землях — до тех гор, что впереди — живёт ещё четыре подобных им племени, все — южнее и к западу. Очень редко посещают друг друга, смысла в этих связях не видят — занимаются одним и тем же, проблемы одинаковы.

Так вот и добрались до соляных запасов. Пустые от проживания земли миновали за два дня с одной ночёвкой, неприятностей не получили, хотя пару раз их встречали. Сначала Артём обнаружил засаду из дюжины разбойников в редком лесочке. На третий день дорога пересекала такие же заросли и огибала небольшое болотце. Тут затаилось десятка три. Он решил не светиться героизмом и воинскими умениями. Просто-напросто в обоих случаях направил такие волны ужаса, что бандиты, удирая, «теряли копыта». Молча. Первое бегство прошло незаметно, а когда вторая компания скрывалась прямо через болото, девушки разбойников обнаружили. А как не увидеть, если это дикое стадо чуть не до дна расплескало заросший плавучей зеленью водоёмчик?

— И как это? — поразилась Марлен. — Их же много нас троих ожидало, Что их так испугало?

— А кто это был? — простодушно удивился Артём. — Может, то загонщики за крупным зверем помчались?

— Да-да, охотники такие, — саркастически согласилась Полина и подозрительно посмотрела на спутника. — Толпой зайца загоняют… Явно, бандиты, только почему удрали — вовсе непонятно.

— Встретим — спросим, — предложил Артём. — А сейчас-то нам какое до того дело? Не напали, значит, не судьба.

К небольшому городку племени добытчиков каменной соли они подошли поздно вечером. Городок-то, может, и небольшой, зато торговая площадь пошире даже, чем у Весеннего. Всё-таки этот товар продаже в розницу мало соответствовал, а крупными партиями грузился в довольно многочисленные повозки. Четыре тракта, ведущие отсюда, наверняка ветвились в пути. По поводу планов травниц он оказался прав.

— Знаешь, Артём, — призналась, наконец, Полина у костра, — да ты наверняка и сам догадываешься, что нам с Марлен дороги обратно нет — слишком уж злая была Клара, когда увидела того купчишку. Мы и живы-то остались лишь потому, что очень многим помогали от разных болячек. Нас и отпустили, выгнали, точней, на все четыре стороны. Так что, если позволишь, мы с тобой и дальше пойдём. Нет, не навязываемся, думаем, удастся по пути прибиться к какому-нибудь племени. Лучше туда, где женщины с мужчинами вместе живут.

Против такого варианта что же возражать — пускай идут, может, и вправду, получится у них. С утра загрузили повозку под завязку корзинами с солью, ушли. У скотоводов амазонкам не понравилось — что хорошего в кочевой жизни с переносными жилищами и вечным специфическим запахом? Тут и задерживаться не стали, лишь обменяли часть соли на вторую телегу с лошадью. Ещё запаслись немалым количеством вяленого мяса.

Вот дней за пять до гор, что уже маячили на горизонте слегка задержались у охотников. Собственно, племя «Вечной зелени» занималось как охотой, так и земледелием. Не город у них, конечно, но вполне приличный посёлок на границе леса и обширных распаханных полей. Семейный уклад жизни, спокойная обстановка, что ещё нужно? Остановились вначале, как и положено путникам, на окраине, у торга. Здесь пока не было никого, кроме них. Спустя малое время появились представители старейшины — молодая супружеская пара, поинтересовались товаром. Чуть огорчились небольшим его количеством, но и от такого отнюдь не отказались. А услышав о желании травниц поселиться в племени, попросили подождать, пока они известят о том старейшину.

Вернулись через час, передали, что старейшина ответил, чтобы путники подождали день до сбора совета племени, а до того разместились в гостевом доме, познакомились хотя бы поверхностно с поселением и, главное, побеседовали с Куртагом — так звали старейшину. Естественно, тому нужно составить первое впечатление о возможном пополнении племени. Артём решил задержаться, поскольку на всём долгом пути нигде и не посещал племенные поселения. Рыбаки — не в счёт. Проводили их сначала к дому для гостей, где подождали, пока путники пристроят лошадей, разместятся и приведут себя в порядок. Женщины заодно скинули надоевшую им походную одежду и оружие, заметили, что встречавшие не держат на себе ни мечей, ни кинжалов. Что ещё раз убеждало в спокойной жизни.

Иностранец, согласно «уставу чужого монастыря», мечи оставил, а кинжал спрятал под куртку. Но визит к Куртагу не поддержал — чего ему там делать, решил сам побродить, не заблудится небось. По широкой улице, пересекавшей поселение с севера на юг, направился к полям. Внешне посёлок понравился: небольшие одноэтажные домики, окружённые деревцами с появляющейся зеленью и низкими заборчиками, выглядели… приветливо, так скажем. Редкие прохожие и сидевшие на лавочках старики осматривали чужака вполне доброжелательно, даже кивали порой. С расспросами не лезли. Как и он, впрочем, до поры. Пора же пришла, когда Артём от окраины у пашен повернул вправо, обогнул посёлок с запада и направился назад вдоль кромки леса. Здесь и обнаружил странное сооружение в виде островерхого «шалаша», укрытого живым слоем плюща или вьюнка, высотой, наверно, в четыре человеческих роста. И в диаметре метров десяти, не меньше. Таких строений в посёлке больше не встречал. На небольшом пеньке у открытого входа сидел совершенно седой старик с длинной трубочкой в руке. Тянуло ароматным дымком. На типичного «колдуна» не походил: бородка и усы аккуратно коротко подстрижены, причёска тоже без хвостов и косм и разных ленточек. Чистейшая свободная бежевая рубаха, перепоясанная узким ремешком, чуть темнее — брюки, на ногах плетёная короткая обувка. Лапти, что ли? — Их Артём в жизни не видел, но знал, что нечто подобное бытовало на Руси.

— Здравствуй, уважаемый, можно ли спросить? — привык Артём к тому, что обращение на «вы» на всём пути напрочь отсутствовало. Дождавшись кивка, продолжил. — Меня зовут Артём, я с другого материка, на Ранию попал случайно. Иду куда глаза глядят — просто любопытно. Ни дома, ни здесь пока таких вот жилищ, как ваше, не видел. Почему такое, не скажете?

— Иностранец, стало быть, большая редкость, — негромко удивился старик и указал на соседний пенёк. — Присаживайся молодой человек. Я — Шептун, посредник между хозяевами леса, пашни и людьми.

Хозяева… Духи разных явлений природы, что ли? Анимизмом, вроде, на Земле называлась эта древняя религия. Хотя, почему древняя — будто шаманы мало встречаются. Или кто-то подобный лешим и домовым — не люди, но уж и совсем не бесплотные духи.

— А это, значит, их жилище, или вы тут встречаетесь, — попробовал угадать.

— Нет, живут они все по своим местам. А насчёт встречаться, если ты имеешь в виду прямые разговоры, то нет. Вживую я их даже и не видел, да и никто не видел. И разговоров не бывает, лишь меня выслушивают — это я точно знаю, они же подарки забирают. Впрочем, сам увидишь, тут секретов никаких — всё племя заходит со своими просьбами. Лишь не удивляйся.

Внутренность «шалаша» никак не соответствовала его внешнему виду. Над головой — чистое небо, к которому стремились деревья разных пород, растущие по периметру сооружения. Радом с каждым — невысокий пенёк, на котором схематично изображён символ: дерево, животное, птица, рыба, колос, плуг, гриб, ягода, камень, дождь, молния… 24 «стола» насчитал Артём, на это время пустых. В середине горел бездымный костерок.

— Вечерами раскладываю подарки, кому что нравится — уж это известно за века. Утром всё исчезает. Да, вечером же высказываю просьбы либо один, либо в присутствии того, кто что-то хочет от хозяев.

— Желания людей приблизительно понятны, а выполняются ли они?

Во время рассказа Шептуна Артём с удивлением заметил, как из-за деревьев начинают появляется низкорослые, в пояс взрослому человеку, фигурки в зелёных, синих, коричневых одеждах. В основном — лохматые и бородатые, хотя видны и молодые физиономии. Странно то, что все они рассматривали Шептуна и гостя с каким-то… злорадством, что ли? Кривлялись, показывали пальцами, делали «козу»… Что за шутки? И почему Шептун говорит, что никто их не видел? Но так он и не Шептун, и вообще не местный. И, кажется, «весёлый народ» не замечал, что обнаружен.

— Когда как, — вздохнул Шептун. — Чаще — да, выполняют просьбы охотников, рыбаков, пахарей и других. Но также нередко и отказывают, бывают случаи, что и вредят, что скрывать, то короткая засуха по весне и летом, то опытный охотник заблудится, то рыбы будто не бывало. Случается. Не знаю, может, подарок не по нраву, может, слова не те высказываю. Но в целом — как без этого, хозяева и есть хозяева.

Ага, хозяева нашлись, просто зажрались бездельники, или поклонения им маловато.

— А можно я с ними поговорю?

— Это как? — удивился Шептун. — Впрочем, попробуй.

Артём прикрыл «духам» выход.

— Идите-ка сюда, поганцы, не стесняйтесь, а то за бороды вытащу на свет!

Поганцы заметались меж стволами, заверещали чуть не по-воробьиному. Только через несколько мгновений поняли, что попались накрепко, стали появляться перед глазами поражённого Шептуна.

— Вот они твои хозяева, знакомься. Тунеядцы! Вы что же, духи безмозглые, решили власть над людьми показать? Почему лес в валежнике и сухостое, пашни бурьяном зарастают, а ручьи пересыхают, а? — Артём сам мало видел то, о чём говорил, так это ж повсеместные картины. — Совесть потеряли, или её вовсе не было? Отвечать!

Хозяева, или духи, и так-то столбиками застыли при первых словах, а тут и вовсе вытянулись «во фрунт».

— Мы… вы… не… — заголосили наперебой, — Вот… он.. по его…

Взгляды и указующие персты скрестились на самом старом, на вид, хозяине. Седая с прозеленью одежда, выпирающий живот, длиннющая борода и коричневая плоская шляпа. Пень пнём!

— Как зовут? — гаркнул Артём, вынимая кинжал.

— К.. Корень, — глухо признался дедок. — Корень я. Главный в лесу! И везде!

— Главный бездельник и халявщик! — уточнил Артём. — Небось и остальных своих данью обложил? С этого момента главным будет другой!

От пенька с изображением дерева за ворот вытащил деда помоложе, сорвал со старого шляпу и водрузил на новоиспечённого главу леса.

— Представься!

— Моховик! — гаркнул Моховик, преданно глядя в глаза Артёму. — А ты кто? Как нас разглядел?

— Человек я. Артём. Командующий вот над такими, как вы, понятно? Теперь будете брать отсюда, что дадут, делиться друг с другом справедливо и выполнять все пожелания и просьбы беспрекословно. Нормальные просьбы, то есть те, что не противоречат законам природы и сами себе.

— Уточни, Артём, — попросил кто-то из мелочи. — Насчёт противоречий.

— Например, кому-то потребуются подснежники зимой или грибы среди сугробов. Или птица-зверь во время выкармливания молодняка. Или на одном поле нужен дождь, на соседнем — солнце. Таких можете посылать… к Шептуну. Но ему поясняйте, отчего что-то не можете выполнить. И да, являйтесь к нему по первому зову. Понятно? Вольно, разойдись!

— Вот так дела! — протянул Шептун, вытирая рукавом взмокший лоб, когда вышли на волю. — Не видано и не слыхано! Пойдём-ка ко мне в дом, такие события на сухую не понимаются никак.

Дом посредника стоял рядом, с краю той самой улицы, что вела к югу.