Бесплатный фрагмент - Лилофея-1. Невеста водяного царя

Жемчуг и павлин

— Не верь водяному, принцесса!

Он утащит тебя на морское дно.

А оттуда вырваться никому не дано.

Синий павлин летал над кустами роз. Лилофея сразу выделила его в числе белых павлинов, которыми был полон дворцовый сад. Вроде бы его доставили из какого-то далекого заморского королевства, правитель которого недавно посватался к ней. Многие считали его предложение заманчивым из-за щедрых даров, привезенных послами и открывающихся перспектив союза с сильнейшей державой, но король не спешил соглашаться. Препона заключалась в обычаях далекой страны. Вместо одной жены у правителя имелся целый гарем.

Совет министров по поводу планов на ее замужество длился уже довольно долго, а сама Лилофея гуляла в саду и пыталась определить, кто же поет? В этой части сада кроме нее обычно никто не гулял. Здесь был ее секретный уголок с фонтаном и дивным розарием. И ей тоже совсем не хотелось уезжать отсюда, чтобы попасть в гарем или даже стать единственной женой чужеземного короля.

Упрямый отец собирался устроить ее брак исключительно с королем или хотя бы наследным принцем: ни больше, ни меньше. А чей-то сладкий голос в саду напевал об опасностях отношений с водяным. Подумать только! Где это кто-то когда-либо видел водяных. Все это сказки!

Лилофея присмотрелась к парящему над кустами павлину. К хохолку птицы действительно приладили крошечный драгоценный камень или так только кажется из-за игры солнечных лучей?

— Не доверяй водяному! — снова запел чудесный голос. — Ты еще не знаешь, как коварны повелители воды.

Лилофея демонстративно расправила подол бирюзового платья. Она любила все оттенки воды. Ее наряд из голубоватой парчи с воланами белого кружева напоминал о морских волнах.

— Я не боюсь водяного! — вслух проговорила она, утомленная поисками певца, который прятался в таком укромном уголке сада, что его было никак не найти. — И еще мне нравиться стихия воды. Водная гладь красива и волны на ней тоже. И если в пучине вод живут какие-то духи, красивые, как вода, то я охотно приглашаю их во дворец.

— Глупышка! — пропел сладкий голос, и синий павлин мерно опустился на край многоярусного фонтана в розарии.

Неужели это он пел? Не может быть! Лилофея шумно выдохнула. У павлинов некрасивые голоса. И уж точно не человеческие. Но этот павлин во всем был особенным.

— Ты пел? — ей это сих пор казалось фантастическим, хотя павлин вдруг деловито наклонил головку в знак согласия.

— А я-то думала, здесь прячется трубадур.

— Я могу им для вас стать, — павлин оказался вежливым, но ведь он только что назвал ее глупышкой.

— Это ты сказал, что я дурочка?

— Вы же не позовете палача, чтобы он меня за это обезглавил.

— Скорее, уж повара с ножом.

— Не шутите так, ваше высочество.

— Так ты, правда, считаешь, что я наивна?

— Скорее неопытны, — аккуратно поправил он. — Не знаете, что с водяными шутки плохи.

— Я вообще не знакома ни с одним водяным.

— А хотите познакомиться?

— Да.

— Это опасно.

Лилофея заметила, что вода в фонтане как-то странно вибрирует. От нее повеяло холодом. Кажется, сейчас струи застынут в лед.

— Все это глупости, — она одернула шлейф, зацепившийся за лепнину на краю фонтана. — Водяные это выдумки.

— А говорящие павлины?

— Ну, тебя я вижу, а водяного нет.

— Не зарекайтесь! И никогда не приглашайте их во дворец.

— Но я уже пригласила!

Павлин раскрыл клюв и так и не закрыл. В фонтане копошилось что-то, как если бы туда попала большая рыба. Чьи-то мокрые следы оставались на траве, будто кто-то вышел из фонтана. Капельки воды на бордюре стеклись вместе и начали принимать форму букв.

— Я приду, — прочла Лилофея. — Это все твои фокусы, говорящий павлин? Знаешь, что делают с теми, кто знает магические фокусы.

— Их сажают в клетку и требуют от них предсказаний судьбы, — мрачно закончил павлин.

— Верно, но я никому не скажу, что ты говорящий. Главное, не выдай себя сам. Не хочу, чтобы тебя посадили в клетку. Ты мне очень нравишься!

Она осторожно потрогала пальцами камень в его лбу. Он не был прилажен, а рос прямо в оперении. Чудеса! Это опал? Карбункул? Корунд? Третий глаз?

Павлин заворковал от удовольствия от ее прикосновения, будто влюбленная голубка.

— Ни в одной стране мира не видел таких красивых принцесс, как ты?

— А ты во многих странах побывал?

— Не сосчитать. Всюду есть дочери или жены правителей, но не такие, как ты. Случаем ты не из рода фей?

Никто прежде ее ни о чем таком не спрашивал. Но и она раньше ни разу не видела говорящих птиц.

— А ты видел, как живут в тех странах, где у правителей есть гарем?

— О, для женщин это не слишком удобно.

Лилофея расстроилась, но не хотела ему этого показывать.

— А видел, как живут водяницы на морском дне? — пошутила она.

— Даже не спрашивай, принцесса, — павлин мигом помрачнел. Даже сверкающий камень в его лбу потух и стал черным. Оказывается, этот камень мог менять цвет. Опять чудеса! Сегодня день чудес! А ведь нынче даже не день ее рождения.

— Но тебя все равно ждет подарок! — сказал хриплый суровый голос у нее за спиной. Кто-то тронул ее за талию холодной и влажной рукой. Неужели тот султан из далекой страны сам пожаловал свататься? Одних послов уже недостаточно?

Лилофея обернулась. Никого. А на краю фонтана стоит и переливается всеми цветами радуги ларец со сверкающими драгоценностями. Там жемчужные ожерелья, серьги, кольца, диадемы, даже корона из золота и крупных перлов. Восхищенная Лилофея протянула к нему руку.

— Стой! Не трогай! — завопил павлин.

— Это почему? — возмутилась она и вдруг заметила, что ее корсет пропитался влагой. Тот, кто тронул ее, будто весь был из воды. Платье сильно намокло. В ее секретном саду повис запах лилий, такой стойкий, что перекрыл даже благоухание роз.

Плевать на мнение птицы. Лилофея взяла из ларца корону и примерила. Как приятно ощущать ее на лбу. Лишь узкий венчик чуть давит. В голову тут же ударили видения: воды моря, колыхающиеся прямо на волнах лилии и кувшинки, в их стеблях путаются корабли и идут на дно. Красивые женщины с рыбьими хвостами утягивают с берега парней, пришедших на побережье за предсказаниями судьбы. Крупный жемчуг катиться по дну морских глубин, складываясь в целые пирамиды. А на коралловом троне восседает кто-то. Она не видела его лица, но голос над ухом зашептал:

— Я могу показать тебе намного больше. Под водой есть столько чудес! Ты себе даже не представляешь!

Лилофея неосознанно вытянула руку, чтобы коснуться говорившего, но не нащупала ничего, кроме воды. Между тем павлин неожиданно взлетел и сорвал коготками корону с ее головы. Видения тут же оборвались. Жемчужный венец упал на траву, а павлин все никак не мог отдышаться. Ноша для него была явно тяжела.

— Вот и все! Больше их не надевай! — назидательным тоном сказал он. Вернее, скомандовал. Так это называется! Лилофея разозлилась.

— Ты прямо, как дуэнья.

— Я птица, — поправил он. Видимо, что такое дуэнья он не знал. — Я волшебная птица! — гордо подчеркнул он. — Так утверждают все, с кем я знакомлюсь близко.

— А говорящим попугаем тебя никто еще не называл?

Павлин недобро каркнул, поняв подвох. Ну, вот иногда голосок у него бывает не таким уж сладким.

— Ты знаешь, что жемчуг это мертвый камень, — пояснил он.

— Как это?

— Жемчуг это твердый нарост внутри живой и мягкой устрицы. Иногда его вырывают силой, и она гибнет. Хочешь погибнуть так же?

— Во мне не растет жемчуг, — резонно возразила она. — Из меня нечего вырвать.

— Кроме твоего живого сердца.

— Слышала, что его можно вырвать лишь в чисто переносном смысле.

— Не всегда. Иногда вода жарче, чем кровь.

— Ты о чем?

— Не носи жемчуг. В нем живут души погибших устриц. Это еще хуже, чем души погибших в воде утопленниц. Они не дадут тебе покоя.

— Не верю! — видения, которые перед ней пронеслись, были прекрасными, а не ужасными. Но вдруг так только вначале. Она попыталась представить себе утопленниц и жемчужины у них вместо сердец, глаз и языков. Что за фантазии?

Павлин кружил у нее над головой, пестря хвостом, в котором вдруг появились зеленые и фиолетовые перья. Может, птица заколдована? Лилофея тут же отмела от себя эту мысль. Она уже видела говорящих попугаев в королевском птичнике. Конечно, павлин это не попугай и говорить, по общепринятому мнению, не должен. Но вдруг это какой-то особый редкий вид, который завезли из заморских стран? Попугаи ведь тоже не все подряд бывают говорящими, вероятно и среди павлинов есть особо редкий вид. Вероятно, в государстве, где правит султан, посватавшийся к ней, такие птицы считаются самыми обычными. Лилофея даже подозревала, что он нарочно подослал говорящего павлина к ней в качестве подарка, чтобы птица воспела будущей невесте его лучшие качества. Но павлин справлялся с заданием весьма необычным образом. Он пел лишь о каких-то водных духах, которым нельзя доверять и которых поблизости не видно.

— Не верь водяному! — как заведенный пропел он снова. Это, что единственная песня, которую он разучил, пока его в плетке везли на корабле через море? Тогда не удивительно, что он поет только про водяных, ведь это единственные легенды, которые можно услышать во время морского плавания. Водяницы, русалки, тритоны, сирены, кракены — она уже и не помнила всех названий, названных известными мореплавателями и каперами, присягнувшими на верность ее отцу в большом тронном зале дворца. Но даже они, как дерзки не были, а не запугивали никого опасным знакомством с водяным.

Лилифее вспомнился вдруг один юный капер, который преподнес ей большую жемчужину. Это было год назад. Он уверял ее, что может говорить с духами из моря. Один раз эти самые духи позвали его с побережья поздно вечером, он ушел с ними поговорить, а назад уже не вернулся. Лилофее хотелось верить, что он уплыл вместе с контрабандистами или пиратами на поиски приключений, а не утонул в пучине. Его жемчужину она сохранила на память, выкрав ее из отцовской сокровищницы, где принято было хранить все подарки, присланные королю и его семье просителями. А тот юноша был просителем. Он просил о собственном корабле и команде, но его уже не было. Остался лишь его подарок.

Только жемчуг в ларце лучше. Лилофея вдруг ощутила, как холодная мокрая рука снова обвилась вокруг ее стана, кожу рук словно тронули жабры рыбы. По траве протянулся новый влажный след.

— Все диковинки глубин в дар для прекраснейшей, — шепнул ей кто-то на ухо.

А павлин между тем парил над струями фонтана, ничего не замечая. Когда он глянул вниз, то ахнул, а кто-то между тем скользнул в фонтан. Лилофея даже не поняла, был ли кто-то рядом в действительности или это все воображение. Она замечталась. Полуденное солнце палило очень ярко, а следы на траве не высыхали.

Принцесса взяла в руки ларец. Он оказался очень тяжелым и холодным. Совсем не нагрелся на солнце.

— Жемчуг это символ смерти, — повторил павлин. — Я бы на твоем месте поостерегся тащить его в свои апартаменты. Еще призраков вместе с ним занесешь.

— Призраков утопленниц или устриц? — шутливо поинтересовалась принцесса.

— И тех, и других, — вполне серьезно ответил ученый павлин.

— Не каркай! — шикнула на него она, и роскошная птица тут же обиженно сомкнула клюв. Павлину явно не понравилось, что его сравнили с обычной вороной.

— Я ни каркал никогда в жизни, — всхлипнул он.

— А жаль, раз уж ты обучился человеческой речи, то тебе было бы неплохо выучить еще языки всех птиц и зверей. Стал бы моим придворным переводчиком.

— А идея неплоха! — он почесал кончиком крыла хохолок на лбу. — Стоит попробовать.

Лилофея не стала над ним сразу смеяться. Кто его знает, какие у него способности. Она лишь жалела, что павлин не носильщик. Как было бы удобно сейчас иметь хотя бы пони, чтобы довести ларец до королевских покоев. Оставлять его на фонтане и звать слуг совсем не хотелось. Во-первых, придется объяснять им, откуда ларец взялся и кто его принес, а она и сама этого не знала. А во-вторых, вдруг он исчезнет так же внезапно, как и появился, пока она будет ходить туда-сюда. Лилофея с трудом тащила тяжеловесный подарок неизвестно от кого, а жемчуг в ларце источал водяную прохладу и навевал мысли о русалках и морских призраках.

Синий Сенешаль

Жемчужина-подарок, преподнесенная ей исчезнувшим капером, сияла в высушенной раковине, заменявшей шкатулку. Она была очень красива, но при прикосновении к ней видений не возникало. Лилофея долго гладила ее пальцами, но ничего не происходило.

Павлин между тем кружил по апартаментам принцессы и деловито осматривал каждую комнату. Ему явно понравился купол шатрообразного балдахина над ложем, ведь там можно было свить себе гнездо. Сама широкая кровать с сатиновыми подушками не произвела на него впечатления, как и изысканная мебель. Даже его собственное отражение в овальном зеркале на туалетном столике, не слишком его восхитило. При виде таза для умывания, выполненного в виде раковины, которую поддерживают ножки-русалки, он вообще пренебрежительно крякнул.

— Тут не слишком роскошно, — в итоге высказал свое мнение он.

А вот это уже явная ложь! Ее покои были самыми великолепными во дворце. Она чуть было не раскрыла рот, чтобы об этом сказать, но павлин продолжил:

— В гареме даже у наложниц покои лучше, не то, что у султанши.

Так вот что! Его точно подослал султан, чтобы убедить ее, что в его стране все прекраснее и богаче, чем в скромном островном королевстве ее отца.

Это она и подозревала с самого начала. Уж очень своевременно павлин появился в дворцовом саду. Как будто восточные послы привезли его с собой и нарочно выпустили, чтобы он нашел принцессу, познакомился с ней и начал уговаривать. Все тонко рассчитано. Человеку можно не поверить, как бы убедительно он не говорил, а говорящий павлин это такое чудо, что начинаешь немного смущаться в его присутствии, становишься изумленным и доверчивым. Ведь если птица заговорила человеческим языком, то чудеса в мире все-таки есть. А у этой птицы еще и голос так хорошо поставлен, как будто его обучили петь и болтать специально. Любопытно, как султану это удалось. При его дворе работают дрессировщики или маги? Как жаль, что султан не сообразил послать эту птицу к отцу Лилофеи. Уж он то, как правитель страны, в которой к мнению девушек никто не прислушивается, должен был понимать, что от решения принцессы ничего не зависит. Даже если павлин заболтает ее так, что она станет мечтать отправиться в гарем и даже умолять отца ее туда отпустить, все равно окончательное слово за королем и его советниками. Только им решать, за кого принцесса выйдет замуж.

— Ты так же сладко пел для султана, как для меня? — как бы между прочим поинтересовалась Лилофея. — Ему ты тоже советовал не приглашать русалок в свой гарем, потому что общение с ними опасно?

— Ты о чем? — павлин ни чем себя не выдал. Ну и актер! — Стали бы меня там чему-то учить? Они меня даже фруктами угостить не хотели, когда я пел под окнами. Удивительно бесчувственный народ! Дворцы у них великолепные, но птицу, к тому же говорящую, не пускают ни в один.

— Почему? Разве редкие виды у них не ценятся?

— Не в этом дело, — павлин ловко подцепил клювом виноградину из вазы для фруктов и продолжил лишь тогда, когда ее с жадностью съел. Он, судя по всему, был голоден.

— В восточных странах сильно опасаются шпионов, посланных из моря. А я как раз синий, цвета морской волны. Да еще камень во лбу переливается всеми оттенками воды.

— Шпионов из моря?! Что это значит?

— Ну, — павлин помялся, явно не зная, как избежать щекотливой темы. — Зря я об этом заговорил.

— А раз заговорил, продолжай! Чего стесняться?

Он съел еще пару ягод, тихо крякнул и перевел взгляд на жемчужину в высохших створках раковины.

— Кто додумался выскоблить устрицу и вложить жемчужину назад в пустую раковину? — заинтересовался он.

— Один паренек, довольно милый. Он пропал в море.

— И не удивительно. За такое его, наверняка, утянули под воду.

— Что? — не поняла Лилофея.

— Да так. Тебе не зачем особо глазеть на морскую гладь в окно. Там в море столько всего происходит. Я на разную жуть насмотрелся, пока прятался на мачтах корабля, на котором плыл безбилетником.

Лилофея невольно рассмеялась. Павлин, пробравшийся на корабль зайцем. Ну и каламбур получается!

— Кстати, я полагал, что корабль приплывет в другое королевство, а оказался здесь. Не повезло!

— Будешь знать, как не оплачивать проезд! — пошутила она. Нужно было добавить, что поделом ему, и что тот, кто хочет обхитрить других в итоге остается обманутым сам, но она не была жестокой. Зачем кого-то поддевать. Это фрейлины при дворе любят отпускать шпильки. Так что с ними павлин уже вволю не наговориться, вероятно, даже прикинется немым, чтобы не отвечать на их колкости.

— Считаешь, что если бы я принес матросам монету, то мне бы доложили точно, куда следует корабль? — павлин проявил неожиданную серьезность.

Что на это можно было сказать.

— Вряд ли, — честно ответила Лилофея. — Монету бы отобрали, а тебя скорее всего посадили бы в клетку и продали в первом порту.

— Вот видишь, я мог и не быть честным. Все равно не пригодилось бы! — торжествующе расправил крылья он и доел почти весь виноград из вазы. Ну и обжора!

— Путешествовать одному в любом случае опасно, — утешила его Лилофея. — Лучше плавать на корабле лишь вместе с хозяйкой.

— Ну, тогда я вышел из положения, ведь теперь моей хозяйкой всегда можешь прикинуться ты.

Что это значит? Он считал себя здесь хозяином, а ее прислугой? Или он теперь ее лучший друг? Для друга нельзя быть хозяйкой. Он же не питомец. Павлин действительно выбрал ее сам. Его не купили, не принесли в подарок, он подлетел к ней в саду и завел разговор. Так делают все, кто хотят подружиться.

— Буду считать тебя своим верным кавалером, — вслух предложила Лилофея. — Кстати, имя у тебя есть? Или мне самой тебя как-то назвать.

Нехорошо называть его просто павлином, как и всех остальных птиц в саду, которые не знают человеческую речь. Говорящее создание, пусть и пернатое, заслуживает того, чтобы к нему обращались по всем правилам.

— Я — Сенешаль, — он чинно поклонился. Лилофея не представляла, что павлин может так низко согнуть шею. Ему можно хоть аплодировать. Любопытно, он не сбежал из цирка? До принцессы порой доносились слухи о жестоких дрессировщиках, у которых не так-то просто выкупить редких, но обиженных животных. Павлин при его талантах мог отогнуть прутья клетки и удрать сам.

— Во дворце уже есть один сенешаль. Так называют начальника над челядью, — засомневалась Лилофея.

— Для него это должность, а для меня это имя. Хотя, если признаться, — павлин принял заговорщический вид. — Я действительно какое-то время был главным над челядинцами в доме одной великой волшебницы.

Лилофея недоверчиво усмехнулась.

— Волшебницы и мошенницы это практически одно и то же.

— Что ты знаешь, девочка?

— Я руководствуюсь опытом, полученным при дворе.

— Здесь не тот двор, чтобы чему-то научиться.

— Но ты же каким-то образом попал сюда. А значит, здесь уже есть кое-что уникальное — болтливый павлин!

— Я самое достойное создание здесь, — чванливо задрал клюв он. Лилофея на миг засмотрелась на камень, сверкающий у него во лбу. Любопытно, ему не больно и не дискомфортно от того, что твердое украшение растет прямо у него во лбу? Ей самой даже диадема начинала давить на голову, если носить ее слишком долго. Все украшения перед сном надо снимать, чтобы они не оставили отпечатков на нежной коже. Так любили поговаривать фрейлины.

Кстати, об украшениях. Лилофея вспомнила про корону. Нестерпимо захотелось примерить ее еще раз, но синий павлин смотрел за ларцом, как шпион. Казалось, возьми она оттуда хоть что-то, и он клюнет ее в палец. От самого ларца осталась мокрая лужица на малахитовом столике. Взяться ей, в общем-то, было не откуда, ведь кувшин и тазик для утреннего умывания стояли в другом помещении. Разве только внутри самих драгоценностей собралась вода. Но как она могла протечь сквозь твердый ларец. От воды исходил ледяной холодок. Он ощущался, как сквозняк в ее покоях, хотя день сегодня выдался очень жарким. Все дамы при дворе энергично обмахивались веерами. За кем-то ходили пажи с опахалами. А у принцессы в апартаментах вдруг повеяло подводной прохладой. Лилофея заметила, что в лужице на столе расцвела самая настоящая кувшинка. Ну и чудеса!

Нужно услать павлина с каким-нибудь поручением, а самой рассмотреть все получше и перемерить все жемчужные украшения.

— Сенешаль, так Сенешаль, — улыбнулась ему она. — Буду называть тебя так, если хочешь. Главное, не представляйся так другим придворным, иначе тебя начнут путать с начальником прислуги. Да и он сам решит, что ты над ним издеваешься, и начнет на тебя травлю.

— Пусть только попробует, — горделиво хмыкнул павлин. Видимо, его еще никогда не гоняли с ножом повара. А вот Лилофея как-то раз видела зажаренного для пира лебедя, и ей от этого зрелища стало дурно. Как можно готовить угощение из прекрасных птиц? Иногда люди бывают так жестоки.

— Ты любишь водоплавающих созданий! У тебя доброе сердце! У тебя водяное сердце! Иди ко мне! В море!

Кто это сказал? Уж точно не павлин. Его наглый птичий голосок не способен шептать с таким вдохновением.

— Знаешь, что, — Лилофея открыла несессер для письменных принадлежностей. — Отнеси от меня пару писем.

— Я не посыльный, — важно крякнул павлин.

— Знаю, ты мой друг, поэтому в отличие от посыльного должен делать услуги лишь за спасибо, — она чиркнула по паре строчек сразу на двух листах бумаги, запечатала королевской печатью и протянула Сенешалю. — Вот, одно для повара, пусть не готовит пока птиц, лучше пусть угощает послов рыбой и крабами с местного побережья.

Тут павлин ее понял и деловито кивнул.

— Птиц есть нельзя, — согласился он и зажал в клюве конверт.

— Дорогу найдешь сам?

Он снова кивнул.

— А второе письмо для почетного гостя отца. Он приезжает сегодня. Знаменитый мореплаватель и… капер. Знаешь, что это такое.

Павлин на минуту уронил конверт на стол.

— Каперство это узаконенное пиратство с отчислениями прибыли от грабежей короне, — возмутился он. — Каперы хитрые и подлые ребята, раз додумались до такого. Держись от них подальше.

— Этот парень неплохой. Весьма обаятельный пройдоха. Его зовут Моррин.

Он довольно привлекательный. Шатен. Глаза карие. Рост высокий. Предпочитает носить зеленые кафтаны. В левом ухе сережка с изумрудом в виде капельки.

— И ты хочешь, чтобы я передал ему любовное письмо.

— Не любовное. Я хочу, чтобы он оказал мне одну услугу и выведал кое-что для меня.

— Ну, ладно, — павлин взял в клюв оба конверта и, наконец, улетел.

Лилофея подождала, пока за окном его след простынет, и кинулась мерить украшения. Браслеты, ожерелья, кольца, бусы — она нанизала их на себя целые ряды. Как красиво жемчуг преобразил ее наряд. Она стала похожа на морскую королеву. Зеркало в витой раме на стене ей даже льстило. Оно показывало не обычную принцессу, а словно богиню из океанских глубин.

Лилофея умудрилась за пять минут перемерить все, кроме затейливых фероньерок из жемчуга со множеством подвесок-капель, которые должны спадать на лоб. Все дело в том, что на голове хватало место лишь для одного украшения — короны. Оно почему-то ей больше всего полюбилось. Едва морской венец снова надавил на лоб, как в голове опять возникла череда видений, похожих на грезы. Все эти грезы были о подводном царстве, о текущей меж лилий воде и о невероятных подводных существах.

Она даже прикрыла веки от наслаждения. Ей казалось, что зеркало стало водопадом. Стоит лишь вытянуть руку и коснешься потока. В воде что-то сверкает. Какие-то камушки, разноцветные, как радуга. Водопад стекает по камням вниз и вливается в реку. В реке плавают необычные создания с зелеными кудрями и жемчужинами вместо носов. А над водным потоком растекается ласкающая слух музыка. Мелодия завораживает, лишает способности трезво мыслить. Лилофея идет вперед и видит того, кто играет. На музыканте тяжелая корона с подвесками из кораллов. Она сделана в форме жабров. Так необычно! А еще у него золоченые крылья в спине. Они растут прямо из голубоватой кожи. Или это одежда на нем лазурного цвета? Хочется тронуть его рукой, но Лилофея не смеет. Он оборачивается сам. Тот музыкальный инструмент, который издавал такие дивные звуки, оказывается всего лишь раковиной, в которую он дул, как в рог. Из раковины льется сверкающая вода. То, что она приняла за крылья и короны на самом деле оказывается жабрами. Они растут прямо у него из кожи. Он не человек!

Лилофея очнулась, когда голубая рука сомкнулась уже вокруг ее запястья. Все дело опять было во вмешательстве павлина.

— Не спи, дурочка, — вопил Сенешаль, уже успевший доставить письма и вернуться назад. — А то так можешь и вообще не проснуться.

— А вдруг я и не хочу! — последнее дело спорить с наглым павлином, но она вдруг подбоченилась, как базарная торговка. Зачем он вырвал ее из такого прекрасного видения? Да, было немного страшно, но и приятно тоже было. Как вернуться в тот сон? Зеркало на стене все еще отражало водопад с радужными камушками, но музыканта на берегу уже не было. Вскоре и это видение потухло, как иллюзия.

Павлин уже деловито собирал драгоценности обратно в ларец.

— Нужно выкинуть это все назад в море!

— Не смей! — прикрикнула на него Лилофея.

— Ты уснешь в своей чудесной короне, а мне что делать? Меня выставят из дворца или отдадут на закуску послам.

— Вернешься назад к великой волшебнице, у которой служил.

— Знаешь, как далеко лететь! И без провожатых опасно! Меня отловят сетью первые же каперы, типа твоего дружка, и продадут в рабство.

Он жаловался, как купец, переживающий за отправленный морем товар или как пожилой придворный, который боится отправляться в далекое плавание, чтобы навестить родню, живущую в дальних краях. И это все говорит птица! Наверное, Сенешаль, как попугай, повторяет то, что услышал от прежних хозяев. Сам он бы до такого не додумался своей крохотной павлиньей головкой.

— Видимо, твоя прежняя хозяйка не слишком сильно тебя любит, раз не пытается вернуть назад. При ее-то великих чарах, она могла бы лишь взмахнуть волшебной палочкой, если бы по тебе соскучилась.

— Ах, что ты знаешь? — отмахнулся павлин.

Лилофея подозревала, что со старого места службы его увозили в клетке и с завязанным клювом, потому что хозяйку он своей болтовней утомил.

Любопытно, как быстро он утомит ее саму до такой степени, чтобы она начала умолять отца его продать? Обычно Лилофея была терпеливой. Ее не так-то просто вывести из себя. Но даже она начала подумывать о том, чтобы подарить болтуна Моррину.

— Кстати, твой красавчик-капер уже болтается по галерее и тебя ждет, — павлин почему-то решил сообщить об этом только сейчас, а не сразу же когда прилетел. — Действительно, симпатичный парень, и что является феноменальным в наши дни, вежливый!

— По которой галерее? — забеспокоилась Лилофея. — Во дворце их много.

— Той… с видом на море. Такая тут одна. Все остальные выходят в сад или внутренние дворики.

— Спасибо, что хоть сейчас сказал. Мог подождать еще час, пока он уйдет.

— Не уйдет, — нагло заявил Сенешаль. — Парень в тебя сильно влюблен. Я даже начинаю тебя уважать, видя, как ловко ты держишь молодых людей на крючке.

— Перестань болтать!

— Он не только сказал мне «спасибо», но даже отвесил поклон в благодарность за то, что я доставил ему твое письмо, — не отставал Сенешаль.

Пусть болтает, решила Лилофея. Главное, чтобы он держал клюв закрытым при Моррине. Ведь именно у него она может расспросить обо всех секретах моря и о том, действительно ли живут под водой необычные существа. Моррин так много времени проводит в плаваньях, что, наверняка, должен о них знать.

Опасность из моря

Коралловое ожерелье алело на краю большой мраморной амфоры, из которой фонтаном струилось вода. Кто его здесь забыл? Одна из придворных дам? Супруга какого-нибудь посла? Да, хоть зазевавшаяся жена министра! Лилофее так нестерпимо захотелось забрать это украшение себе, что она не удержалась. Кораллы приятно холодили пальцы. Ощущение было таким, словно их только что достали из воды. Не удивительно, учитывая то, что рядом струиться фонтан. Во дворце их было очень много, как в саду, так и в коридорах, один даже в тронном зале. Это из-за жары. В большом островном государстве, со всех сторон окруженном морем, вечно царица жара. Послы называли это райским климатом, но многие местные жители с таким определением были не согласны. Да, кругом было много пальм, фруктов и теплых озер для купания, но ради зерна и тканей приходилось вести оживленную торговлю с заморскими державами. Часто это было не вполне удобно, а из-за жары жители изнемогали. На фонтаны, устроенные по всем улицам, ушла четверть казны. Столицу даже начали называть в честь них городом Фонтанов. Хотя больше всего их было в королевском парке и дворце. Круглые, конусообразные, овальные, большие и маленькие, в виде раковин, амфор и шаров или со скульптурами нимф, проливающими воду — в общем всех форм, видов и размеров.

Отец недавно намекнул на совете, что зря он создал столько водных порталов в свою страну. Хотя как фонтан можно называть порталом? Лилофея ничего не соображала в политике, поэтому речи отца часто казались ей довольно странными. Одно она знала точно: на роскошные фонтаны она насмотрелась, а вот ожерелий на них до сих пор не забывал никто.

— Положи назад! — Сенешаль уже летел за ней, как надоедливая дуэнья. — Нельзя трогать вещи, которые кто-то забыл.

— А вдруг его просто оставили тут для всех желающих.

— Мечтай, принцесса!

— Ну, ведь всякое может быть, — Лилофея перебирала бусины, как четки. Оранжево-красные кораллы были самых разных форм и размеров, совсем, как фонтаны в Оквилании.

— Брось его! — павлин явно нервничал. — Если кто-то нарочно оставил вещи, то это может быть с колдовскими целями.

— Я не верю в колдовство, — сказала она и тут же осеклась, вспомнив чудесную грезу, в которой неземное существо играло у водопада.

— Я жду тебя… на дне морском, — его голос эхом отдавался в журчании воды. Слышал ли павлин?

Сенешаль недовольно кривил нос при виде фонтанов и очень уж агрессивно махал крыльями.

— Когда вещи так вот бросают, при условии, что они не старые и ненужные, то хотят навести порчу, — деловито пояснил он. — Вдруг, у тебя при дворе есть соперница, которая пошла к ведьме и наговорила это ожерелье, чтобы ты, надев его, стала уродиной.

— А откуда она знала, что я пойду по этому коридору, и раньше меня ожерелье не заберет кто-нибудь другой?

— Дураку понятно. Рядом кабинет твоего отца. Сюда заходят лишь его приближенные.

— Ты не понимаешь шуток.

— Зато твои соперницы, зная твою страсть к блестящим вещичкам, знают на что тебя приманить.

— Кто-то из них явно хочет отправиться в гарем вместо меня, — опять пошутила она.

— А вдруг? — серьезно отозвался павлин.

— Говорят, в гаремах места на всех хватает.

— Но там тоже существует конкуренция. Например…

— Расскажешь, потом, — Лилофея жалела, что нельзя прикрыть ему клюв пальцами. Павлин летал слишком высоко под арабесками потолка и трещал об очень неприятных вещах.

— Не заводи больше речь о гареме и жизни в нем, если хочешь остаться моим другом, — попросила она. Тут павлин понял и кивнул. Вот, даже с ним выходит можно договориться. Нужно лишь бить на жалость.

— Жаль, что Оквилания так зависит от морской торговли, что отцу придется в итоге отдать меня замуж за кого-то из государств-партнеров. Все короли уже женаты, есть шанс угодить лишь в султанский гарем.

— Есть еще морские короли, они не женаты… — это сказал не павлин. Лилофея огляделась по сторонам. Кажется, в фонтане кто-то прятался. Она заметила за мраморным бордюром чью-то голову. Похоже на ребенка, который решил проказничать и купаться в неположенном месте. К тому же волосы на его голове были вымазаны чем-то зеленым, так что их настоящего цвета и не разглядеть.

— Эй! — окликнула проказника принцесса, но тот в ответ лишь хихикнул. Или это был всплеск воды? Лилофея даже не поняла, что именно успела рассмотреть: голову ребенка или блестящий чешуей рыбий хвост, который быстро взмахнул и исчез.

— Вот нахалы! — брякнул павлин.

— Кто?

— Морские жители!

— При чем тут они, — Лилофея крепко сжала в руке кораллы. — Это фонтан, а не море. Учись, понимать разницу.

Павлин хотел пробурчать в ответ ей что-то сердитое, но Лилофея не дала ему такой возможности, заспешив вперед по коридору. У двери королевского кабинета она задержалась. Здесь не стояли охранники с алебардами. Это было весьма необычно. Изнутри доносились озабоченные голоса. Принцесса поддалась искушению и приложила ухо к двери.

— Что ты делаешь? Принцесса не должна вести себя, как шпионка, — озабоченно бурчал над ее головой павлин, но сам тоже настороженно вслушивался в звуки беседы.

Король говорил с советниками. Лилофея различала их по голосам. У кого-то бас, у кого-то баритон, у других приятные тенора. По окрасу голоса и слепой может догадаться, кто участвует в разговоре.

— Дела пошли слишком плохо! И все из-за них! — жаловался бас старшего из советников. — Мне пришлось отдать им мою дочь. Бедняжку Катарину посадили даже не на корабль, а на спину чудовищного кита. С тех пор мы ее не видели, но недавно морская чайка принесла в клюве послание от нее. Ее не отпускают. Ее даже приковали золотой цепью, чтобы она не сбежала. Назад, на землю… ну, то есть на наше островное государство.

Пожилой мужчина явно мялся, опасаясь говорить напрямую.

— Есть задачи важнее, — возразил ему приятный тенор второго министра. — Первое торговля, второе угроза войны. С одной стороны флот султана, с другой более могущественный враг. Кого нужно умилостивить первым. Если решимся на союз с более сильной стороной, откинув неприятную память об опыте с Катариной, то заручимся союзником, который без труда потопит ради нас не только флот султана, но и армады всех торгующих с нами капризных королевств. Нужно выбирать сильнейшего. Тогда мы не останемся в накладе.

— Слишком рискованно, — это заявил уже сам король. — Мы не знаем, с кем имеем дело. Потопив врага, он потом уничтожит и нас.

— Я знаю, насколько он лукав, и как опасен и коварен его народ, — подтвердил один из советников.

— Точно! — закивали другие. — С ним рискованно иметь дело.

— Но еще рискованнее ему в чем-то отказать, — вновь вставил свое слово второй министр, и все как-то разом притихли. Видимо, возразить было нечего.

— Нельзя было строить так много фонтанов. Через них так легко проходить в наш мир, — опять наперебой заговорили советники. — Может, засыпать их все песком.

— Но тогда останутся озера и реки.

— Оградим их высокими дамбами, заборами, решетками. Всем, чем угодно, чтобы никто из воды не проник сюда.

— А где люди станут добывать питьевую воду?

— В этом и проблема. Они приходят из воды, и уничтожить их можно лишь вместе с водой, а без воды людям не выжить. Таким образом мы загнаны в угол, а им всюду раздолье.

Лилофея уже не могла определить точно, чей голос слышит. Все говорили наперебой.

— Тихо! — король стукнул кулаком по какой-то твердой поверхности, очевидно по столу. — В последнем послании все сказано решительно. Кажется, мы им проиграли. Конечно, больше можно не ловить рыб, в чьем брюхе зашито послание и не пускать в порт странных мореплавателей с раковинами вместо ушей, но послания будут приходить все равно. И они становятся все более угрожающими. А созывать армию бесполезно. Со стихией не повоюешь.

И снова внутри раздался гвалт возмущенных голосов.

— Они приходят из моря.

— Они угрожают всем нам.

— Как с ними бороться?

— Отдадим принцессу, как они того хотят.

— Нет, ни в коем случае, — это сказали в один голос король и первый министр. Последний мечтал жениться на принцессе сам. Лилофея это знала, поэтому старалась как можно реже попадаться ему на глаза. Уж слишком плотоядно он на нее смотрел. Естественно, учитывая то, что вместе с красивой девушкой ему точно достанется хотя бы полстраны.

Лилофея не хотела, чтобы первый министр добился в сватовстве успеха, но перспектива быть отданной неизвестно кому ее тоже не прельщала.

— Их предводитель хочет именно принцессу, он считает, что она одной крови с ним.

— Вернее, уж одной воды, учитывая то, что ее мать когда-то прибыла из-за моря.

— Он не утопит ее, хотя бы какое-то время, а мы получим фору.

— С одной стороны он может принести ее в жертву, а с другой дать за нее щедрый откуп.

— В любом случае ему нужна именно принцесса, иначе он не оставит нас в покое.

Лилофея мало, что понимала. Слишком мало информации и уж слишком она обрывочна и противоречива. Неужели речь о султане? Что-то не похоже.

— Ты понимаешь, о чем они толкуют, лучше меня? — шепотом спросила она у Сенешаля, но тот лишь обеспокоено махал крыльями.

— Кажется, нам пора садиться на корабль и тикать отсюда, — заметил он, отлетая от двери. — Так что поспешим на свидание к твоему каперу.

Лилофея еще минуту подслушивала, но разговор был неутешительным.

— Они приходят из моря! Они чрезвычайно опасны! Они могут сокрушить все королевство! Им нужна принцесса! Лучше всего ее им отдать!

Речь точно не о пиратах. У флибустьеров морей нет пока собственного флота, чтобы захватить целое государство. Они действуют разрозненно. Уж она-то знала, потому что следила на закате за их судами. Наверное, король и советники говорят о каких-то иноземных завоевателях. Ее лишь удивило выражение «приходят из моря». Не правильнее было бы сказать приплывают по морю или из-за моря. А то смысл получается фантастическим. Что за создания могут взять и запросто выйти на сушу прямо из морских глубин?

Вероятно, такие создания, которые ты видела в мираже в зеркале, напомнила память. Ей тут же ответил холодный голос рассудка. Это был всего лишь мираж. Мираж это то, чего не существует на самом деле.

А хотелось бы, чтобы это существовало?

Лилофея крепче сжала коралловые бусы в руке. Они приятно холодили пальцы. С ними она ощущала себя как-то спокойнее.

Моррин давно дожидался ее на галерее. Отсюда открывался чудесный вид на море. Капер расхаживал туда-сюда, и сережка в его ухе сверкала на солнце.

— Красавчик! — заметил павлин. — Нам нужно уплыть вместе с ним.

— Он нас с собой не приглашал, — цыкнула на птицу Лилофея.

— Пока! — деловито поправил Сенешаль. — Твоя задача пококетничать с ним так, чтобы он предоставил нам удобную каюту на своем судне.

— До чего я дошла? Птица меня поучает.

— Я не птица, я твой друг.

Жаль, что пернатый друг не подумал о том, что во время морского плавания красавицу без охраны могут пленить и продать в рабство. А вместе с ней в неволе окажется и ее птица. Нужно спросить у Сенешаля, доводилось ли ему уже сидеть в клетке. Главное, чтобы он не обиделся на такой неделикатный вопрос.

Сейчас Лилофею больше интересовало посмотреться в зеркало. В простенке между колоннами в галерее было одно в раме из медных раковин, но Моррин стоял как раз на проходе к нему. Он загорел во время плаваний и стал таким симпатичным, что она пожалела, что не надела на встречу с ним парадное платье и тиару. С каких это пор Моррин стал ей настолько нравиться, что она захотела нарядиться для него. Неужели это Сенешаль наколдовал? Решил приворожить ее к тому, у кого в распоряжении есть корабль. Что за абсурдные мысли лезут в голову?

Кругом было тихо, не считая далекого плеска волн. Лилофея даже слышала, как шуршат ее юбки. Лазурные с белым кружевом они сами напоминали волны. Моррин любил шутливо отмечать, что голубой оттенок утреннего моря — любимый цвет принцессы. Вероятно, так оно и было. Лилофея не задумывалась особо, какого тона ткани выбирать. Но модистки тоже отмечали, что больше всего ей по вкусу цвет морской волны. Пусть так. Море прекрасно. Ничего страшного, если ее наряд напоминает море.

— Ваше высочество! — капер отвесил ей такой изысканный поклон, на который и многие придворные не изловчились бы. И где только он научился галантности? Неужели в море у него есть учитель этикета? Какой-нибудь тритон? Лилофея хотела пошутить на эту тему и ощутила вдруг во рту соленый привкус крови. Как так вышло, что она прикусила язык? А от волн вдали будто доносились тихие певучие голоса:

— Не разглашай наши тайны!

Лилофея оглянулась на волны, накатывавшие на берег. Никогда прежде от них не доносилось песни.

В присутствии капера Сенешаль деловито молчал. Наверное, опасался, что говорящую птицу Моррин может захотеть похитить и выгодно продать.

— Его зовут Сенешаль, он мой лучший друг, — представила принцесса, но сам павлин не проронил ни звука. Как воды в рот набрал. Как ловко он вдруг стал из болтуна молчуном!

— Роскошная птица, — похвалил Моррин. — Синяя! Такие здесь редко встречаются.

Он сам успел обзавестись забавной шляпой с разноцветными перьями. Любопытно, из хвоста какой птицы вырвали их? Понятное дело, что при виде перьев, Сенешаль засомневался, а стоит ли общаться с их обладателем.

— Я хотела тебя попросить.

— Я весь к вашим услугам.

А ей уже страшно и заикнуться о том, о чем она хотела спросить. От моря повеяло холодом. Оно вдруг начало казаться опасным. Стоит ли спрашивать о существах, которые предположительно, водятся в его глубинах. Лилофея на миг прикусила губу и вдруг заговорила совсем не о том, о чем собиралась.

— Не разузнаешь, кого опасается отец. Я слышала он говорил с советниками о приходящих из моря. Приходящих, а не приплывающих. Правда, странно.

— Ну, если иметь в виду островных дикарей. Но досюда им сложно добраться даже на джонках.

— И все-таки спроси кого-нибудь. Ты многих знаешь в порту. А я никого. И ты плаваешь по морям, общаешься с другими капитанами. Да, и в самом море ты можешь заметить что-то.

Лилофея запнулась. Нужно сделать ему пару комплиментов, чтобы польстить. Тогда он станет выполнять ее поручения охотнее. Немного лести никогда не помещает. Моррин должен понять, что он лучший из каперов, которые бывают при дворе и именно поэтому она обращается к нему. Настоящая причина была в том, что он оказался самым молодым, и с ним ей легче всего было найти общий язык. Ну, ему лучше об этом не знать. Главное, похвалить его, как добытчика морских трофеев и мореплавателя.

От ее комплиментов юноше стало лестно. Он даже принялся рассказывать принцессе о своих делах и планах на будущее.

— Я хочу быть не просто мореплавателем, а первооткрывателем. Хочу найти роскошный необитаемый остров с тропическими лесами, водопадами, горами, в которых высечены древние боги, и сделать из него новое государство.

— И…

— Если б нашел такой остров, вы стали бы моей королевой?

Она не ослышалась? Плут и пройдоха делает ей предложение. Но надо признать он очаровательный пройдоха.

— А ты его нашел?

— Есть один на примете, но мешает магия, что там обитает.

— Магия?

Он кивнул.

— Настоящая?

— Разве бывает иначе?

— Ну, есть еще разные плуты, мошенники, которые претворяются гадалками, прорицателями и ворожеями.

— Или королевскими магами? — он лукаво кивнул на проходящего мимо звездочета, который был так занят какими-то подсчетами, что даже не заметил странную парочку — принцессу и капера.

— Ну, да, — Лилофея смотрела вслед старику в синей, вышитой серебряными звездочками мантии и остроносом колпаке. При дворе таких было несколько. Все они раскидывали странные фишки, смотрели в подзорные трубы за ночным небом, чертили целые карты из разных символов и цифр, но предсказать будущего по-настоящему не мог никто.

— А на твоем островном государстве будет гарем? — как бы между прочим поинтересовалась она у Моррина.

— Это зависит от вас.

— То есть?

— Государство будет мое, значит, и правила на нем устанавливаю я. Признаться, мне по душе восточные обычаи, и я бы завел гарем, но это было раньше, чем мне приглянулась особа, которая, на мой взгляд, одна ценнее целого гарема.

— А мой отец уже знает о твоих амбициозных планах?

— Пока нет, — Моррин опасливо огляделся. — И лучше до поры до времени ему не говорить.

— Похоже, ты планируешь, чтобы твое маленькое островное государство не было зависимым от нашего и не платило бы налоги.

— Ну… — он обаятельно ухмыльнулся. — Зато я назову его вашим именем, когда его завоюю, разумеется. Вначале я хотел назвать новооткрытые земли своим именем, чтобы прославить свой род, но твое имя звучнее. Лилофея. Похоже на мелодию. Можно мне, когда рядом никого нет, разумеется, обращаться к тебе по имени.

— Отец не одобрит, придворные тоже.

— Но они же не услышат.

— Я бы не ручалась, во дворце слишком много ничем не занятых и любопытных людей.

— Что они только тут все делают?

— Как и ты; кому-то служат, кому-то приносят дань, о чем-то просят. Кстати, ты сказал, что остров надо завоевать. Но ведь там нет жителей. Так у кого же его отвоевывать?

— Я не сказал, что там нет жителей. Я лишь сказал, что там нет людей. Но в водах, вокруг него… хм, как бы объяснить.

— В водах? — вот это ее уже заинтриговало. — Кто может жить в водах?

— Не кто, а что.

— Не понимаю.

— Я тоже, в этом и суть магии, мы, смертные, ее не понимаем, а поэтому и не знаем, как с ней бороться.

— Что такое магия? И откуда она берется?

— Чаще всего из вод.

— Но сам остров это кусочек суши, пусть и маленький.

— Он не маленький! — серьезно возразил Моррин. — И на нем есть источники. А возле источников… Ладно, — он с опаской глянул на фонтан в виде русалки с кувшином. — Не буду забивать вашу хорошенькую головку разной ерундой, принцесса Лилофея. Зато, когда отвоюю остров у этих уродов, приходящих по ночам из воды, то хотя бы похищу вас и сделаю островной королевой.

— Не нужно похищать. Вдруг я и так соглашусь.

Чьи-то влажные пальцы будто сомкнулись у нее на горле и начали душить. Руки из воды. Вода хлынула в рот и глаза.

— Что с вами? — Моррин тряс ее. — Ваше высочество! Лекаря!

Она хотела сказать, что все хорошо, но в горле оказалась вода. В галерее было пустынно. Именно поэтому она и назначила встречу с Моррином здесь. Никто бы их не увидел. Вот и сейчас никакой лекарь на зов не откликнулся. Ей пришлось приходить в чувства самой. Тошнота быстро прошла. Невидимые пальцы перестали ее душить, а кораллы в руке странно нагрелись, будто уголья в печи. Казалось, стоит разжать пальцы, и ладонь окажется обожженной.

— Какой странный корабль! — Лилофея заметила судно в бухте только сейчас. Оно напоминало по форме русалку из дерева, с боками-жабрами. А в мачтах поблескивал жемчуг.

— Какое судно? Я ничего не вижу! — Моррин обескуражено смотрел на горизонт.

Наверное, он притворяется, чтобы не выдавать своих друзей-пиратов, незаконно причаливших у берега, решила Лилофея. Сама она пиратов и контрабандистов никогда не выдавала. Ей нравилось за ними наблюдать. Вот и сейчас корабль ей сразу понравился. Он напоминал сказочное существо, которое одеревенело и само плыло по морю. А над ним простирался мост из радуги.

Подарки от водяного

На прием в честь послов из Этара нельзя было не явиться. По дороге в тронный зал Лилофея нашла еще одну необычную вещь на перилах лестницы — перламутровую шкатулку, полную крупных жемчужин. Они переливались бледным мертвенным блеском, а Сенешаль все твердил об утопленницах, которых они ему напоминают.

— Ты в жизни видел хоть одну? — прямо спросила Лилофея, что заставило его ненадолго прикрыть клюв. Хорошо иметь друга-павлина, но иногда он утомляет. Особенно, когда хочет лишить ее красивых побрякушек. Крупные отполированные жемчужины в шкатулке были куда красивее, чем одна, подаренная капером в раковине. Кто-то будто приревновал ее к тому подарку и решил преподнести что-то получше. Но кто? Возле лестницы никого не было. Бесполезно было озираться по сторонам, выискивая дарителя. И так случалось каждый раз, когда она находила дары неизвестно от кого. А последнее время они стали попадаться ей повсюду. В саду, под пальмами в парке, на лужайках, в роще магнолий, чаще всего у фонтанов и источников, но случалось и такое, что кораллы и перлы кто-то проносил прямо к ней в спальню. Стоило проснуться с утра, а украшения из раковин и каких-то диковинных морских камней, лежат уже на туалетном столике или прямо на подушке. Чудеса, да и только. Лилофея находила драгоценности в форме морских звезд, коньков, медуз и разнообразных рыбок. А как-то раз она заметила, что в галерее кто-то вымостил под ее ногами целую дорожку из сверкающих каменьев. Они переливались под ногами всеми оттенками радуги. Приходилось наклоняться и собирать их по очереди, чтобы не наступить ни на один. Они переливались, будто фейерверк.

Даже Сенешаль сказал, что они редкие и очень дорогие, и их не стоит выкидывать назад в море, откуда их достали. А уж он-то всегда был против того, чтобы она оставляла себе драгоценности от неизвестного дарителя.

— Даже не знала, что на глубине моря есть такие вот драгоценные камни, — удивилась Лилофея.

— Чего там только нет, — буркнул павлин, но чего именно уточнять не стал. Он не особо любил разговаривать о подводном мире. Наверное, это потому, что сам он не был водоплавающей птицей, а путь на морское дно, чтобы посмотреть на все местные чудеса своими глазами, ему вообще был заказан. Естественно, он злился. Лилофея тоже дышать под водой не могла, но ей все равно было любопытно узнать все о подводных чудесах. Если нельзя посмотреть на все своими глазами, то можно хотя бы посплетничать. Если б русалки на самом деле существовали, то она бы охотно подружилась с одной из них, чтобы болтать о подводном царстве. Разумеется, если такое есть. Даже предания о том, что русалки могут утянуть на дно, ее не пугали.

Сенешаль был куда осторожнее. Наверное, лишь поэтому он до сих пор не сидел в клетке, а летал вольной птицей. Говорящего павлина многие бы захотели упрятать именно в клетку, поэтому в присутствии посторонних он изображал из себя молчуна.

Входя в тронный зал, где уже проходило торжественное собрание, Лилофея удивилась, что павлин стал прямо, как немой. Даже не пискнул. Зато послушно сел ей на плечо, изображая из себя ручного.

Тем не менее какая-то дама живо заинтересовалась, почему к его лапке не прикреплен золотой поводок-цепочка, какой полагается прирученным птицам: соколам, попугаям и в редких случаях даже павлинам. А случай с личным павлином принцессы, разумеется, считался редким.

Лилофея поспешно отошла от назойливой дамы. Сенешаль, к счастью, совсем не оказался тяжелым. Пристроившись у нее на плече, он стал напоминать редкостное украшение. Камень в его лбу под цветастым хохолком переливался радужными бликами, пышный хвост приятно щекотал кожу, а когда раскрывался, то напоминал фриже вокруг принцессиного платья.

— Твой новый поклонник? — ее наперсница Морисса живо заинтересовалась павлином. В обязанности девушки входило держаться все время поблизости от принцессы, но часто она отлынивала. Вот и сейчас ей стало скучно на приеме. Зато выщипать роскошное перо из павлиньего хвоста она оказалась не прочь. Сенешаль на нее даже не зашипел. Наверное, симпатичная шатенка в канареечно-желтом платье ему приглянулась. Морисса тут же попыталась пристроить перо в качестве украшения к своему корсажу.

— У тебя целая птица, а мне и этого хватит, — шутливо пояснила она. — Кстати, очень красивый павлин. Из какой страны его привезли?

— Он говорящий! — не преминула похвастаться Лилофея.

— А ты не перепутала его с большим попугаем? — Морисса с сомнением взглянула на молчавшую птицу.

— Ни в коем случае! — Лилофея не хотела выглядеть в глазах подруги лгуньей, поэтому даже потормошила павлина за пышный хвост. — Давай, Сенешаль! Скажи хоть что-нибудь!

Но павлин, как воды в клюв набрал.

— Наверное, он удостаивает беседой лишь королевских особ. На придворную приживалку вроде меня у него уже не хватает вежливости.

Морисса была на удивление откровенной, когда они с принцессой оставались наедине. Но ее хамоватость, как и у Сенешаля, тут же иссякала, едва рядом появлялся кто-то еще.

Ее овдовевший отец бросил дочь при дворе, не назначив за ней никакого приданого. Так что, вероятно, красотке Мориссе придется всю жизнь проходить во фрейлинах, если только для кого-то ее внешность и родословная не окажутся важнее ее финансового положения. До Лилофеи долетали слухи, что отец Мориссы любит азартные игры, поэтому денег в семье постоянно не хватает.

Морисса не унывала. Тайком она бегала на свидания с флибустьерами. Пока это не кончилось бедой, поэтому Лилофея тоже не опасалась наблюдать за их кораблями с берега, но близко все же не подходила. Мало ли что? Хуже всего если дома узнают, как она развлекается на досуге.

Для Мориссы же не было страшно, даже если ее вдруг похитят и увезут за океан. Все равно терять ей практически нечего.

— Смотри, как он на тебя уставился, — Морисса указала на одного из восточных послов в роскошном тюрбане, который действительно смотрел в их сторону. — Как будто хочет похитить тебя прямо отсюда.

— Это ведь послы из Этара. Не их ли султан засылал сватов к отцу каждый месяц?

— Какие у них кривые сабли и тюрбаны с перьями, — Морисса будто ее и не слышала. — И шаровары из дорогих шелков. А какие украшения! Если в Этаре так богато, то я, пожалуй, притворюсь тобой и отправлюсь в гарем вместо тебя.

— Хоть сейчас! Давай меняться ролями.

— Только надо найти мага, который поменяет нас еще и внешностью, — шутливо ухмыльнулась Морисса.

А посол между тем так сверлил принцессу взглядом, что казалось, он колдует, чтобы захватить в плен ее сознание.

Лилофея отвернулась. Ей вдруг стало тяжело и душно под его взглядом. А посол между тем наклонился к своим провожатым и что-то зашептал.

— Она больше не подходит! Она теперь их, а не наша. Она подводная…

Действительно ли журчание струй фонтана донесло до нее эти слова? Или ей только попритчилось?

Павлин на ее плече что-то недовольно заворчал.

— Хочу купить обезьянку и тоже носить ее на плече, — мечтательно проговорила Морисса. — Она будет мне и питомцем, и забавным дополнением к моему наряду. Как ты считаешь?

— Можешь взять любую обезьянку из королевского зверинца. Я тебе разрешаю.

— Нет, я хочу сама выторговать какую-нибудь симпатичную и ученую мартышку у мореплавателей. А потом научу ее разным фокусам.

Лилофея лишь пожала плечами. Ее наперсница Морисса была пронырливой и обаятельной. Часто благодаря флирту она вызнавала такую информацию, какую и шпионы бы узнать не могли. Но о подводных государствах даже она ничего не знала.

— Спроси у своих кавалеров, — настаивала принцесса. — У тебя ведь их так много на пристани.

— Мои кавалеры одни пираты, — отмахнулась Морисса. — Их больше интересует те, кого можно ограбить, а русалки к таковым не относятся. Поэтому о подводном царстве они ничего не ведают. Зато я знаю много о пиратах, о том, как приятно с ними целоваться, например, и получать от них подарки. Могу тебе подробно рассказать.

— Что бы сказал твой чопорный отец, если б знал, как ты проводишь тут часы досуга?

— Благо, что моего отца здесь нет. К тому же он так занят тем, чтобы подыскать мне достойную мачеху, что ни о чем другом уже не думает.

Морисса была права. Лилофея печально вздохнула. Не у всех хорошие отцы. А у кого-то и матери оставляют желать лучшего. Многие фрейлины жаловались на то, что их знатные мамы в детстве были с ними излишни строги.

Лилофея подумала, что ее добрый и заботливый отец тоже однажды вынужден будет отдать ее замуж за того, кого выбрала не она сама, и на душе тут же стало мрачно.

В воде в фонтане тут же мелькнули радужные струи, будто кто-то старался утешить ее. А вот шкатулка с жемчужинами в руках как-то потяжелела.

— Кто тебе ее подарил? — живо заинтересовалась Морисса.

— Сама не знаю? Но мне кажется, что у каждой из этих жемчужин женское имя.

— Вот как? — наперсница тихо хихикнула.

— Мой павлин говорит, что все жемчужины это души утопленниц.

— А я вот слышу, что он только молчит.

Морисса даже начала дразнить Сенешаля и провоцировать его сказать хоть что-то, но он упорно молчал.

— Видишь! Похоже, что он глухонемой.

— Не правда! — Лилофея сама не понимала, зачем должна его защищать. Сенешаль так часто ей хамил.

— Кстати, ты не видела у берега необычный корабль, похожие на большую резную фигуру русалки?

Морисса отрицательно покачала головой. Они с Лилофеей выбирались из толпы, собравшейся на торжественный прием, потому что обе от него устали. Благо, что Оквилания была тропическим островным государством, и здесь не слишком следили за этикетом. К тому же король никогда не делал дочери выговоров по поводу ее манер и другим не позволял.

Хорошо, что он пока не знал, что во дворец к принцессе начали доставлять морские дары. Ларцы появлялись сами у источников, фонтанов, а однажды вместо кувшина для умывания Лилофея нашла амфору с жемчугом и чудесным зеркальцем, в которое виден подводный мир.

Морисса к тому времени уже выменяла обезьянку у какого-то симпатичного флибустьера. Но зеркальце, в котором можно было увидеть русалок, стаи рыб и трезубцы тритонов, восхитило ее настолько, что она готова была уже отдать мартышку в обмен на него.

— Любопытно, как оно устроено? — нервничала она. — Я знала в провинции, где жила с отцом, одного мастера игрушек. Он мастерил такие чудесные механизмы, но такую дивную вещь даже ему изготовить было бы не по силам.

— А вдруг оно волшебное? — Лилофея следила за стайками пираний, которые набрасывались на тонущих в воде, морщилась от вида того, как русалки подхватывают и съедают тела, упавшие в море после битвы кораблей наверху. В зеркале мелькали то затонувшие дворцы, то лагуны сирен, то разноцветные медузы и какие-то чудные подводные цветы, которые ловили и поглощали проплывавших мимо рыб.

— Не показывай его никому, — шепотом посоветовала Морисса. — Если оно и, правда, волшебное, то лучше хранить его в секрете.

Лилофея хотела сказать, что драгоценности, преподнесенные ей кем-то невидимым, тоже волшебные, но не рискнула. Вдруг Морисса начнет тайком мерить их, и с ней произойдет что-нибудь плохое. Сама она помнила, какие видение начинаются, стоит лишь примерить что-то из подаренного.

Лилофея выходила на прогулки все ближе к морскому берегу, но корабля в форме русалки больше не видела. Зато один раз она заметила незнакомую девушку, которая ныряла в морские волны и спустя пару минут выплывала наружу. Ее волосы переливались в закатном солнце разноцветными прядями. Странно, на берегу даже не брошено платье. В чем же она пришла к морю? Ее плечи, иногда выныривавшие из волн, точно были голыми. Пловчиха вдруг надолго скрылась под водой, и Лилофея даже заволновалась, а не утонет ли она, но яркая голова с фиолетово-зелеными прядями вдруг вынырнула совсем рядом. Незнакомку и принцессу разделял лишь прибрежный валун.

— Привет! — голос незнакомки был похож на эхо в раковине. Лилофея только сейчас заметила, что на ее бледном лице заметны какие-то бугорки, а фероньерка из жемчуга на лбу как будто растет прямо из кожи.

— Ты кто? Я не видела тебя при дворе. Наверное, ты только что приплыла из-за моря.

— Можно и так сказать.

Вероятно, даже ее принес тот необычный корабль, который похож на русалку.

— Я Нереида, — закатное солнце скрылось за горизонтом, и девушка в воде вдруг начала вести себя смелее.

— А я Лилофея.

— Я знаю.

Наверное, она уже слышала, как зовут местную принцессу. Но откуда она знает, что именно принцесса гуляет без сопровождения по морскому берегу?

— Жаль, что мне не позволяют плавать в море, — вздохнула Лилофея. — Иногда мне так хочется тоже нырнуть в волны.

— Так попробуй! — Нереида поманила ее бледной рукой. — Давай, плавать вместе. Нырнем поглубже! Это очень увлекательно.

Лилофея была не против, но стало стыдно снимать платье. Вдруг кто-то пройдет по берегу и увидит ее обнаженной. К тому же корсет без горничной и не расшнуровать. Лучше пока просто поболтать с новой знакомой.

— Ты издалека, Нереида? Наверное, твоя родина осталась очень далеко.

— Особенно если измерять глубиной или высотой.

Что она имела в виду? Лилофея поморщилась, заметив белую кожицу между ее пальцев. Так похоже на перепонки.

— Тебе, наверное, скучно на берегу, — предположила Нереида. — На берегах всегда скучно, если только не начинается осада какой-нибудь крепости или морской бой. Люблю наблюдать за армадами во время сражения.

— А ты такое видела? Я вот нет.

— Я много чего видела.

Глаза Нереиды как-то странно сверкнули, наткнувшись на перламутровое зеркальце в руках Лилофеи.

— Лучше видеть все в натуре, а не внутри игрушек, — намекнула она. Значит, зеркальце все же игрушка. А Лилофея решила, что оно действительно волшебное.

— Не стой на берегу, иди ко мне! — Нереида попыталась вцепиться в платье Лилофеи, но чуть-чуть не дотянулась до него. К тому же к берегу уже летел Сенешаль, что-то озабоченно пищавший в полете. Заметив его Нереида скривила такое кислое личико, что стала почти уродкой.

— Ну, до встречи, Лилофея, — она быстро нырнула под воду. Можно было разглядеть лишь длинный хвост ее разноцветных прядей и вроде бы плавники, как у рыбы. Лилофея долго смотрела ей вслед, а пенистые круги на воде расходились в виде какие-то знаков.

В обществе павлина

Морисса радовалась, что удачно выменяла обезьянку. Забавный зверек стоил ей всего лишь поцелуя. Она приучала его сидеть на своем узком плече, где он размещался лишь с трудом и все время обвивал ее шею хвостом, чтобы не упасть.

— Я назову его Изменник, потому что он только и смотрит, как бы перепрыгнуть на чье-то чужое плечо, где больше места, — сообщила она.

— Лучше уж Мошенник, — Лилофея заметила, как ловко обезьянка вытащила перстень с перлом из подаренного ларца.

— Изменник звучит романтичнее, такое ощущение, что я фея, которая заколдовала изменившего возлюбленного в мартышку и теперь таскает его с собой, — пошутила наперсница.

Изменник между тем обиженно фыркнул и выронил перстень, будто обжегся об него. Даже на лапу подул.

— От твоих драгоценностей бросает в холод, — нехотя призналась Морисса. — Я их примерила, пока ты была в отлучке, и представляешь, мне почудилось, что я замерзаю на океанском дне, а кругом снег и злые рыбы-мечи. Жуть! Я тут же их сняла, и сразу стало теплее. Тебе в них не холодно?

— Нет! — Лилофея носила жемчужный браслет из множества нитей, а холода не ощущала.

— Тебе бы лучше быть поосторожнее. А то пираты в гавани интересуются, легко ли похитить принцессу, — намекнула Морисса.

— А они не подшучивали над тобой.

— Я могла бы заложить их портовой охране, но они подарили мне Изменника за так.. А он такая прелесть!

— Не за так, а за поцелуй. А это значит, что он достался тебе не совсем бесплатно.

— Поцелуй это не деньги. Дав его, я не обеднею.

Лилофея не стала напоминать Мориссе, что беднеть дальше ей просто некуда, так как за душой у нее ни гроша. Ее отец все проигрывал. Лучше бы она поискала себе достойную партию при дворе, а не путалась у пристани с сомнительными личностями. Сама вот она даже раздобыла подзорную трубу, чтобы наблюдать с морской галереи за контрабандистами, орудующими при свете звезд. Как странно, что в опасной близости от королевского замка, они так до сих пор никому не попались. Лихие ребята! Она даже начала уважать их за смелость и безрассудство.

— Они спешат заработать на своих подруг, — поясняла Морисса. — Не всех девушки любят за бесплатно.

— Откуда ты знаешь?

— Они общаются только с теми, кто носит платье яркой желто-красной расцветки, а так одеваются лишь портовые блудницы. Похожи на попугаев ара и у них всегда ярко раскрашено лицо. Если нам удастся раздобыть где-то такие наряды, то мы сможем прогуляться по городу инкогнито, и никто не заподозрит в нас знатных дам.

— Это слишком рискованно, — Лилофея начала подозревать Мориссу. Уж не сговорилась ли та с пиратами, чтобы продать им принцессу. Нищая бесприданница при дворе порой способна на любые интриги, чтобы обеспечить себе сытое будущее. У Мориссы были плачевные перспективы. Едва она состариться, как никто уже не станет держать ее в должности фрейлины или в статусе наперсницы. А родное имение отец разорил. Куда ей деваться? Разве только выйти замуж за пирата или контрабандиста и плавать с ним по морям.

— Но на бал пойти не рискованно, — Морисса поправила свое канареечно-желтое платье с пышными буфами на плечах и расправила перья на лимонного цвета маске. — Я пойду вместе с Изменником. Сегодня он мой кавалер, и пусть все остальные ревнуют.

О том, что ревновать никто не будет, она уже знала. Статная и довольно миловидная Морисса не пользовалась особой популярностью среди изысканных придворных кавалеров, зато легко сходилось с разного рода уголовниками: пиратами, бандитами, контрабандистами, грубоватыми моряками. Все они старались ей услужить. А вот на балу-маскараде, куда она направлялась, ее скорее всего никто даже не заметит. Возможно, такая экзотическая внешность, как у нее, нравиться лишь суровым мужчинам. Смуглая кожа, курчавые темные волосы, припухлые губы и кофейного цвета веки с иссиня-черными ресницами.

— Похожа на мулатку, — оживился павлин, едва наперсница ушла.

— На кого? — удивилась Лилофея.

— Ну, допустим, даже на креолку или квартеронку.

— Что это значит?

— Что в ней есть примесь крови чернокожего народа.

— А есть люди с черной кожей?

— Люди редко. В основном это дикие островные племена, которые стараются поработить. Но я видел своими глазами чернокожих волшебниц и пери.

— Рассказывай сказки! — возмутилась Лилофея. Хотя ей такие россказни даже понравились. Любопытно, что где-то существует создания так не похожие на привычных окружающих ее людей.

— В море есть целые острова с черными пери.

— Кто такие пери?

— Девушки-джинны. Они кружатся по ночам у костров, как столбы огня и заманивают моряков своими чарами на убой. А принято еще считать, что они добрые. Смотря для кого! Одна выщипала у меня перья из хвоста, чтобы сделать себе веер. Представляешь!

— Ты мог бы написать целый роман приключений о своей жизни до того, как попал в мой благополучный дворец под опеку королевской дочери.

— Между прочим я сам пристроился под твою опеку, а не попал. Первые минуту разговора ты хмурилась, размышляя; стоит ли пригласить меня жить в свои покои или сразу прогнать в голубятню к другим павлинам.

— Это не голубятня, а оранжерея, — Лилофея не без труда догадалась, что он имеет в виду стеклянное сооружение в саду.

— Раз павлины белые, значит, голубятня.

— Синего здесь до тебя никто не видел.

— А в других странах, кроме Оквилании, павлины чаще всего бывают синими или синими с зелеными вкраплениями.

Сенешаль обеспокоено летал по комнате.

— Так мы идем на бал-маскарад?

— Что-то не хочется, — Лилофея перебирала жемчужные и коралловые украшения в ларце. Было так приятно к ним прикасаться. Казалось, что внутри них журчит вода. Теплый райский ручей. Стоит прикрыть глаза и в голову лезут видения. А чудесной зеркальце показывает все новые живые картинки из жизни удивительного подводного мира, где пускают молнии трезубцы тритонов, а русалки разъезжают на колеснице, запряженной акулами или скатами. Поистине волшебная вещица!

— Между прочим я раздобыл для тебя маску в тон тому красивому лиловому платью с накидкой, которое ты так ни разу и не надела.

Сенешаль действительно достал где-то маску из перьев и блесток. Она напоминала хохолок павлина. Лилофея приложила ее к лицу. Действительно роскошно смотрится, и принцессу в ней не узнать, разве только по тиаре. И лиловый наряд с буфами стоит хоть раз надеть. Павлин помог ей затянуть шнуровку сзади, как заботливая камеристка. Корсет оказался так сильно затянут, что сложно стало дышать. Даже не подумаешь, что павлин одним клювом может так стянуть шнурки.

— Ну, пошли! — он, конечно же, летел впереди и нес какую-то чепуху, пока они не дошли до дверей бального зала. Тут Сенешаль по обыкновению притих. Не хочет, хитрец, чтобы его отловили и посадили в клетку за болтовню, чтобы он в будущем развлекал исключительно короля и министров. Возможно, даже давал им какие-нибудь советы на всеобщую потеху. Ученый павлин это ведь неслыханное чудо. Им можно хвастаться перед послами. Над головой Лилофеи он кружил, как преданный кавалер.

Как давно он не пел, чтобы она не верила водяному? Мог бы и сейчас спеть на потеху всем гостям и гостьям. Их тоже надо предупредить, чтобы они не верили водяным и водяницам, а то вдруг те наползут прямо с моря.

Вместо водяниц в фонтане возле входа в бальный зал беспечно купалась Нереида. Ее изящная голова выделялась на фоне бордюра из шаров и раковин. Она потеряла всякий стыд. При дворе нужно помнить о приличиях. Заметив принцессу, она нагло улыбнулась.

— Спешишь развлекаться!

— Да, а ты?

— Я предпочитаю наблюдать с безопасного расстояния.

— Купаться в фонтанах не разрешено.

— Но и не запрещено.

— Это потому что никто пока не додумался в них залезть.

— Не бойся, охрана меня не выловит.

Лилофея действительно отметила, что охранников рядом почему-то нет. Обычно они стояли на страже у дверей. Может, тоже развлекаются.

— Плавать в море тебе уже мало?

— Я люблю самые разные порталы.

— Что?

Нереида не спешила с ответом, а Лилофея вспомнила, что перед входом в бальный зал маску следует опустить на лицо, иначе все узнают в ней принцессу и развлекаться будет уже не так интересно. Вся прелесть маскарада в том, что тебя никто не узнает. Маскарад, как игра в прятки. Догадается кто-то о твоей личности или нет? Нереида на маскарад не спешила, и Лилофея прошла мимо нее.

— Как нехорошо бросать подругу, — донесся обиженный возглас из фонтана и вслед принцессе метнулись брызги воды.

— Выходит, вы уже и подруги, — почему-то шепотом возмутился павлин. — Всего-то два раза пообщались, а она уже навязывается к тебе в подруги!

— Тебе она не нравиться? — Лилофея заметила, что павлин старался держаться как можно дальше от фонтана, пока она разговаривала с Нереидой. А Нериида почему-то еще злобно на него щурилась. Видимо, их неприязнь взаимна. Есть дамы, которые не любят даже очень красивых птиц. Лично ей больше нравилось в обществе павлина, чем кавалера или подруги. С павлином куда легче справиться. Он забавно болтает. И если станет слишком надоедать, то его просто можно запереть в клетку. А вот от султана, нагрянь он сюда с визитом, так легко не отвяжешься.

Хорошо, что пока приплыли из-за моря лишь послы. К принцессе лично никто из них не подходил. Все переговоры о возможном союзе велись лишь с королем и министрами. Даже все дары передавались через короля. Лилофея получила рулоны изысканной парчи, пряности и шелка, даже бонбоньерки с рахат-лукумом. Она могла бы предположить, что и сам султан, прибыл в Оквиланию переодетый послом и потребовал устроить бал-маскарад, чтобы подойти к будущей невесте. А еще все дары, оставленные у фонтанов, могли быть от него. Только этому предположению противоречили шкатулки с драгоценностями из Этара, которые оказались вполне обычными ювелирными изделиями из опалов, сапфиров, рубинов, изумрудов, корундов, даже янтаря. Но среди них не было ни необычно крупных жемчужин, ни кораллов, ни редких морских каменьев. Не говоря уже о том, что холодок воды и видения от них не исходили. Значит, ларцы с жемчугом все-таки подарил не султан. Хотя, если только он отбил их у подводного колдуна и хотел подарить тайно… Но это уже больше похоже на сказку.

— Не знакомься, с кем попало, — посоветовал Сенешаль. — Это может обернуться проблемами.

— Как в случае с тобой?

— Я разве принес тебе проблемы? — он энергично махал роскошными крыльями, стараясь не отставать от нее.

— Ну, не считая болтовни… — она пыталась припомнить. В чем он уже успел проштрафиться? Сама принцесса восхитилась его способностями и взяла его к себе. Вел ли он себя достойно? Благодарен Лилофее он точно не был. То, что она приютила его, он расценивал, как должное.

— Знакомиться с кем попало опасно! — как попугай повторил он.

— Ну, с тобой же я познакомилась!

Лилофея ожидала, что на такое наглое и правдивое замечание последует шквал возражений, но павлин почему-то уныло притих. Неужели он считает себя опасным для нее?

В его компании она чувствовала себя необычно, но он точно не мог быть опасен.

— Эти создания из воды… — пробормотал он.

— Нереида просто балуется. Вероятно, дома ей такого не позволяли. Я думаю, она прибыла с послами из Этара, а это значит, что на родине, ей даже лицо приходилось прикрывать чадрой. Кстати, нужно вернуться и расспросить ее о ее стране.

— Не нужно! — павлин испугался. — Не стоит общаться с сумасшедшими, которые купаются в фонтанах. Вдруг она тебя захочет в нем утопить!

— Перестань! — Сенешаля можно было понять. Найдя достойную хозяйку, он опасался, как бы не потерять сытное место. Если с ней что-то случиться, то где разыскать вторую принцессу и как навязаться ей в питомцы. Не удивительно, что он ко всем ревновал.

— Сегодня лишь ты мой кавалер! Я обещаю не танцевать с другими.

Это выглядело бы забавно. Она бы кружилась в бальной зале вокруг собственной оси, а павлин летал бы над ее головой. Но, увы, молодые люди чередой потянулись к ней, чтобы пригласить на танец. Лилофея пожалела, что не завела бальную карту. Сложно было даже припомнить, кому она пообещала котильон, а кому кадриль. Кругом были одни маски. Нужно постараться запомнить поклонников по ним. Маска лесного эльфа, маска черного дракона, маска скарабея, маска сокола или орла, даже маска из павлиньих перьев, на которую Сенешаль недовольно крякнул.

Потанцевать с павлином ей не удалось. А вот Мориссе повезло больше. Ее на танцы вообще никто не приглашал. Видимо, как принцессу, так и бесприданницу легко было вычислить даже под маской. Морисса пришла в полумаске в виде стрекозы. Обезьянка сидела на ее плече, и другого кавалера на вечер не предвиделось. Ведь ни пираты, ни головорезы на бал, разумеется, не были приглашены. Морисса уныло ходила меж танцующих. Даже обезьянка не была ей особо верна и все норовила перескочить на плечи более нарядных дам, от чего в зале иногда поднимался визг.

— Изменник! Назад! — прикрикивала на неверного питомца Морисса. Иногда, чтобы усовестить его одного окрика не хватало и приходилось ловить его руками. Недаром, она выбрала ему такое выразительное имя. Зверек и вправду проявил себя матерым изменником. Лилофея с усмешкой подумала, что с парнем, желающим изменить, так просто не справиться. Например, Моррина руками не поймаешь и не отвадишь от целой группы девушек, с которой он кокетничает. Маска тритона — это явно он. Но обожатель красавиц вдруг приподнял маску, чтобы улыбнуться проходящей мимо Лилофее, и оказалось, что это совсем не Моррин. Всего лишь какой-то паж. Очевидно, и камзол с маской он позаимствовал у господина.

А где интересно Моррин? Пригласили ли на бал-маскарад королевских каперов или им сюда тоже нельзя?

Лилофея в ужасе отшатнулась от медвежьей маски, в которой пришел какой-то толстяк. По габаритам он был похож на одного из министров, усиленно выступавших за то, чтобы принцесса отправилась в этарский гарем. Он сумел ее напугать. Он шел к столу с угощениями и винами. Все толстые гости обожали закуски, а те, кто постройнее предпочитали танцевать. На высокой галерее собрались музыканты. Звучали лютня, мандолина, арфа и флейта. Чудесный квартет.

Сенешаль хлопал крыльями под музыку, старательно держа дистанцию ровно над головой хозяйки, но танцевать Лилофее пришлось с другими. Она сбилась со счета, запоминая маски всех, с кем кружилась в танце. А Морисса тем временем дрессировала Изменника, ловя его со шлейфов очередных дам, на которые он соскочил, и отчитывая за неверность. Любопытно, он хоть что-то понимал? Сенешаль — исключение, он освоил речь людей, а вот умеют ли мартышки говорить по-человечески?

Кажется, разноцветные волосы Нереиды мелькнули в фонтане уже в углу больного зала. Или это цветная мишура? Лилофея хотела присмотреться, но па танца мешали. Пришлось ждать, пока менуэт закончиться. Вот и появилось свободное время. Можно пропустить следующий танец. Но тут к Лилофея приблизился кто-то в маске водяного царя. Как внезапно он возник. Будто из пола вырос! Роскошная маска с шипами из кораллов тянулась гребнем еще и по затылку и спине, восточное одеяние намекало на статус султана далекой заморской страны. Вероятно, это он и есть! Как алчно он на нее смотрит!

Лилофея хотела ускользнуть от него и не смогла. Холодные руки обхватили ее талию. Незнакомец закружил ее в танце. Скользить по паркету с ним было куда приятнее, чем танцевать с другими или одной. Танец напоминал плаванье. На необычную пару уже с завистью смотрели другие. У Лилофеи было такое сказочное ощущение, будто она танцует не с маской, а с самим водяным царем.

И вдруг она заметила влажные следы на паркете. Руки кавалера тоже оказались мокрыми. От них пропитался водой дорогой корсет. Лилофея обратила внимание на том, что брови, ресницы и губы маски подведены золотой охрой, а лоб украшен жемчужинами и кораллами. Что если это совсем не маска? И будет ли это оскорблением, если она попытается сорвать ее с него прямо сейчас, чтобы увидеть лицо под ней? Что если под ней нет другого лица? Если нет, то красивее его никого себе и не представишь. Эта маска не просто произведение искусства. Такую запредельную красоту можно создать лишь с помощью волшебства.

Откуда вдруг взялся холод и морской бриз в бальной зале? Лилофея попыталась вырваться из державших ее рук и не смогла. Танец еще не кончился. Кавалер ее не отпускал. А павлин вдруг взлетел к самому потолку и витал над люстрой, будто вообще не был знаком со своей госпожой. Ну и пугливым он стал! Вместо того, чтобы ревновать хозяйку к очередному кавалеру и отпускать ехидные замечания, он вроде испугался.

У Лилофеи закружилась голова. Перед глазами мелькали голубые, золотистые и пурпурные тона, из которых состоял костюм ее партнера. Нужно же было явиться на маскарад, переодевшись водяным. Все эти шипы из кораллов и золотые жабры производят сильное впечатление. Ощущение такое, что с ней танцует настоящий водяной, который проник сюда из озера в парке. От него остается мокрый след на паркете. Лилофея поскользнулась, у нее промок шлейф. А водяной поддержал ее.

— Откуда вы приехали? — она попыталась отвлечься беседой от чувства, что танцует с подводным созданием. Вдруг окажется, что на самом деле он всего лишь шейх или раджа из далекой страны. — Я не видела вас раньше при дворе? Прибыли издалека?

— Пришел из ручья в саду, — шепнул он ей на самое ухо, и тут же в голове пронеслись яркие видения того, как некто с голубой кожей и в чешуе выбирается из источника среди жасминов, а на траве остаются от его шагов мокрые следы. Как на паркете? Она искоса глянула на пол. Там уже скопились небольшие лужицы. С ее партнера и вправду стекала вода. Вероятно, он всего лишь искупался в ручье в саду и теперь ее дразнит. В королевских садах Оквилании есть очень живописные места. А вечером в темноте мало кто способен подсмотреть, что гость плавает в пруду или в ручьях. Да хоть в фонтане, как Нереида.

— Вы решили поселиться в том ручье, — решила она поддразнить его в ответ. — У вас очень подводный внешний вид. Я бы даже сказала морской!

— Все верно, принцесса, — его голос звучал вполне серьезно, без насмешки. — Я обитаю в море, а не в ручье.

— Тогда странно, почему вы прибыли из ручья, ведь побережье совсем рядом. Морские кареты не ездят по суше? Пришлось добираться иным способом?

— Опять угадала, как будто сама уже путешествовала по морскому дну, — партнер плотнее обхватил ее за талию так, что стало вдруг совсем холодно. Она словно упала в реку, а не в его объятия.

— Морские экипажи не предназначены для суши, но мне повезло, все водные каналы связаны между собой. Из моря легко проникнуть в пруд или реку.

— Или даже в фонтан? — она припомнила Нереиду. Вдруг та тоже возомнила себя русалкой?

— И опять правда! — водяной плотнее прижал ее к себе. — Откуда ты узнала о морских каретах из раковин и медуз. Твое зеркальце — глаз в подводный мир, но оно тебе еще их не показывало, иначе я бы знал.

Знать о чудесном зеркальце может только тот, кто ей его подарил. Лилофея невольно напряглась.

— Кто ты?

— А разве об этом ты еще не догадалась?

Его лицо с голубоватой кожей и золотыми бровями склонилось прямо к ее лицу. Почему она думает о маске, как о лице? Нужно изловчиться и стащить эту маску с него и тут же станет ясно, что под ней прячется всего лишь человек.

Павлин под люстрой сильно забеспокоился и замахал крыльями так энергично, что ползала, наверняка, уставилось на него. А Лилофея осторожно провела пальцами по роскошной маске водяного. Под пальцами прощупывались не шелк, ни картон, ни папье-маше. Настоящая холодная кожа, гладкая и скользящая, как вода. Капельки влаги выступали на коралловых шипах, росших на голове в виде короны.

— Водяной! Настоящий водяной! Не маска! — она шептала едва слышно, но он улавливал каждый звук. Его золотые губы почти прильнули к ее губам. Стало и холодно, и приятно одновременно. В голове билась лишь одна мысль: как он красив, и как хочется вместе с ним уйти на дно. Кругом был бальный зал, но партнер словно увлекал ее в морскую пучину. Как заманчиво оказаться там вместе с ним, поглядеть на морские чудеса. Но ведь на дне она не сможет дышать и утонет!

На галереях вверху вдруг вспыхнули ряды факелов. Это король велел их зажечь. До слуха Лилофеи доносились взволнованные окрики герольдов. Пламя загоралось повсюду, как однотонный оранжевый фейерверк. Кругом становилось тепло, а она мерзла в объятиях водяной твари. Так кто-то крикнул из другого конца зала. Водяная тварь! Как можно назвать так этого красавца? Да, он необычен. У него кораллы и золотые жабры растут прямо из кожи, но как изящны черты его лица. Как он атлетично сложен! С ним приятно не только танцевать, но и просто стоять рядом. Ее смущали лишь лужицы на полу, в которых уже суетились мелкие рыбешки.

— Это всего лишь вода, а не кровь, — заметил он, — но я утоплю в ней все твое королевство, если не выйдешь за меня.

Лилофея не успела сказать ему, что угрожать это лишнее. Она прямо сейчас готова пойти с ним куда угодно, даже если это чревато гибелью в волнах. Он ее околдовал. Но пламя вспыхнуло совсем рядом. Кто-то швырнул факел прямо в него. Кажется, второй министр велел развести костер прямо посреди бальной залы, чтобы нечисть уползла назад в море. Как так можно? Лилофея хотела что-то возмущенно крикнуть, но голубовато-золотая фигура с жабрами и хвостом уже метнулась в ближайший фонтан. Вот и все! Через минуту водяного как ни бывало. Стража даже не успела спустить цепных псов.

Факелы горели, заставляя лужицы на полу испаряться, но вода на паркете успела сложиться в буквы:

— Приходи на свиданье к мосту!

Какому мосту? Большего вода не успела сказать! Второй министр велел обнести факелами все, и ночь стала еще жарче, чем была.

— Это уже не райский остров, а пекло! — обратилась Лилофея к Сенешалю, который наконец-то подлетел к ее голове. Он спустился с верхотуры, когда стало безопасно. Факелы по всему дворцу его не пугали. Видимо, павлины бояться холода воды, а не жаркого огня.

Посреди бальной залы действительно развели костер, чтобы прогнать все остатки морского вторжения. Второй министр, скорее всего, даже священнослужителей или магов сюда пригласит, чтобы закрыть нечисти пути назад колдовством или молитвами. Не важно чем. Главное, он бдительно охранял так приглянувшуюся ему королевскую дочь, а вместе с ней и безопасность всего государства.

Он поклонился Лилофеи и пошел со стражей на поиски и поиску водяного, который, по его мнению, наверняка, еще не успел уплыть назад в море из дворцовых прудов. Как хорошо он оказался осведомлен о повадках морских жителей. А вот ей о них не говорили ни слова. Хорошо еще, что он не знает ничего о говорящих птицах, иначе отнял бы у нее Сенешаля и посадил под замок, чтобы тот не учил принцессу разным глупостям.

Гости начали расходиться, взволнованно переговариваясь о случившемся. Водяного и след простыл. Лилофея осталась одна, не считая парящего над головой Сенешаля. Как пришла, так и ушла с бала она в обществе павлина.

Морская радуга

Значит, все подарки были от водяного. Даже зеркальце, которое теперь почему-то начало казаться ей живым и всевидящим существом. И как оказалось, оно способно показывать не только морские глубины. Сейчас, например, оно демонстрировало живописную и жуткую картину водного апокалипсиса, когда волны выходят из берегов и затапливают всю Оквиланию. А внутри тонущего государства из рек, озер, источников, даже фонтанов выползают красивые и ужасающие подводные жители и душат всех, кто еще не утонул.

На балу водяной дал ей понять, что уничтожит всех, если не получит того, что желает. Зеркальце наглядно показывало ей то, что может произойти в случае, если она откажет подводному владыке.

— Пока это лишь вода, но я утоплю все твое королевство в крови, если не выйдешь за меня!

Эта фраза звучала у нее в голове долго перед сном.

Дворец стоял на самом берегу. Море билось под балконом. Может уехать. Но куда? Оквилания — островное королевство. Оно всюду окружено морем. Чтобы выбраться отсюда, необходимо сесть на корабль. А что стоит водяному уничтожить всего один корабль вместо целой страны? Сев на корабль, она окажется на его территории, а следовательно полностью в его власти. Ведь море — его стихия. Выходит, предложение Моррина уплыть вместе и стать госпожой небольшого островного королевства, которое он захватит, теперь, увы, неосуществимо. И все из-за того, что вмешался водяной. Он спутал все планы. Внес сумятицу в придворную жизнь, теперь все охранники ходили по галереям, вооруженные факелами, чтобы с помощью огня отпугивать водяных лазутчиков. Факелы в дневное время смотрелись нелепо. Но что поделать, если существа, выползшие из воды, бояться только огня. Обычным оружием, по слухам, их не поранишь и не напугаешь. А вот пламя имело над ними сокрушающую власть.

— Жаль, что в Оквилании не обитают драконы, как в горном королевстве в Тиории, — жаловался первый министр. — Как бы договориться с местным правителем, чтобы добыть для нас хоть одного дракона. Он был бы куда лучшей обороной от морского вторжения, чем огненные стрелы. К тому же какой смысл стрелять в них с башен, если они пролезут через любой фонтан.

— Следует осушить все фонтаны, — хором предлагали королевские советники. — А перед всеми реками и заводями можно расставить круг из факелов. Драконов же зазывать опасно. В качестве обороны они легко спалят все королевство. И от Оквилании останется лишь горстка пепла в огненном море.

Лилофее надоело слушать их споры. Никто больше не запирался в кабинете отца, чтобы обсудить опасть из воды. Споры круглосуточно велись в зале совета. Двери там стояли распахнутыми настежь, чтобы каждый мог прийти и высказать свой план о способах защиты от водяных. То, что они приплывали тайком по ночам и пакостили по мелочи, короля не особо смущало. Ну, потопили пару купеческих кораблей в порту, ну утянули на дно несколько пригожих пажей или рыбаков, ну потребовали отдать им в жертву каких-то фрейлин, ну, затопили как-то раз ярмарочную площадь в день праздника приливов. Это все ерунда. Само-то королевство уцелело! А вот похищение королевской дочери водяным прямо с бала — это уже серьезно! Чуть было не состоявшееся похищение. Но уточнение мало кого волновало. Факт, что тварь из моря проникла во дворец и у всех на глазах приставала к принцессе.

Тварь из моря! Лилофея поморщилась, опять услышав такое прозвище. Как можно называть такое очаровательное создание тварью из моря? Да, водяной коварен, силен, наверняка, он подлый и жестокий, если топит корабли и требует человеческих жертв, как о нем говорят. Но он так сказочно красив!

Она мечтательно прикрыла глаза.

У него хвост из кораллов, у него жабры из золота, у него кожа цвета моря, но он все равно мог бы стать ее возлюбленным. Земные девушки ее в этом не поймут. Даже Морисса не одобрила бы такой выбор. Но сама Лилофея считала, что грех не влюбиться в водяного, если в противном случае конец придет всей Оквилании. Она ведь принцесса. Она просто обязана быть патриоткой и хоть утопиться, чтобы спасти свое королевство от водных захватчиков. А тут и требуется то всего не принести себя в жертву морским водам, а полюбить морского царя. Хотя, нет… О таком условии, как любовь, он ничего не говорил. Лишь о том, что она должна выйти за него замуж. А замужество и любовь это разные вещи. Уж Лилофея то знала что принцесс выдают замуж за незнакомцев с другого края света, даже не спросив согласия. Главное, чтобы будущий муж сам был правителем: королем, императором, султаном, шахом, раджой или даже подводным царем. Впрочем с подводными царями браков еще никто не заключал. Она, наверняка, станет первой. Лилофее стало грустно от мысли, что речь идет всего лишь об обычной династической сделке, лишенной романтики. Видимо, водяному она нужна лишь из каких-то политических соображений. Например, он не в силах завладеть всеми окрестными островами, пока не жениться на принцессе. Или что-то в таком же духе.

— Не переживай! — напевал ей Сенешаль, которого все-таки пришлось посадить в клетку по приказу вездесущего второго министра. Тот обладал, как оказалось, достаточно острым слухом, чтобы понять, что птица говорит человеческим языком. А такая птица опасна, подозрительна и вполне может оказаться чьи-то шпионом. Не в пользу Сенешаля оказалось и то, что все королевские птичники и ловчие отказались признать в нем местного. А среди списка подарков, полученных от послов и мореплавателей, он тоже не числился. Все-таки он доболтался! За очень хорошо освоенный человеческий язык наградой ему стала весьма изысканная серебряная клетка с прочным замком.

— Так когда-нибудь посадят и тебя, — шепнул ей голос крошечного из фонтана в виде раковины, растущей из стены. Водяной отражался там, но рядом его не было.

Наверное, ей показалось. Жалко, что отражение с коралловой короной и золотыми гребнями жабр нельзя запечатлеть, как картинку. Ей бы хотелось повесить на стену такой необычный портрет. Но где разыскать художника, который сможет нарисовать неуловимого гостя из воды. Такому живописцу пришлось бы долго плавать на ладье и вызывать на встречу водяных какими-нибудь волшебными уловками. Лилофея по опыту знала, что для создания портрета, придворным живописцам требуется долгое время смотреть на натурщицу, например на принцессу, которую они рисуют. Она сама так позировала, стоя неподвижно часами, а Морисса тем временем резвилась, поедала апельсины и радовалась тому, что ее портрет никто не заказал.

Хорошо рисовать принцессу, которая знает правила этикета и сидит смирно, но как удержать на месте скользкое создание из моря. О его чешуйки можно поранить пальцы. От его тела веет морозным холодом.

— Спой что-нибудь о подводном царстве, — попросила Лилофея у павлина. Он в ответ нагло закрыл клюв и перестал напевать вообще. Она запоздало вспомнила, что он не выносит подводных тем.

— Что с тобой не так? — удивилась она. — Едва речь заходит о море, ты становишься унылым. Тебя обидел кто-то из морских жителей?

— Моргены — так называются представители подводной расы, — неохотно поправил он.

— Где-то я уже это слышала, — в памяти всплыли обрывочные слова, будто зов из раковины.

— А еще Моргенами называется чудесное государство в морских глубинах. В нем объединились сразу много подводных рас, но правитель у них теперь один. Раньше Моргены были раздробленной на части страной. В одном конце русалки, в другом мораги — морские змеи, в третьей подводные чародеи.

— Ты так много знаешь о жизни под водой, — поразилась она. Что же он раньше молчал?

— Слышал кое-что от моряков, — буркнул он.

— У тебя такой расстроенный вид. Корм для птиц, который тебе принесли из голубятни, не слишком вкусный? — на самом деле она хотела сказать ему поучительную фразу о том, что говоруны сами кличут на себя несчастье. Но павлин взаперти выглядел таким обиженным, что не следовало его еще больше огорчать.

— Клетка из серебра, — пожаловался Сенешаль.

— А ты какую хотел?

— Я вообще не хотел в клетку.