Бесплатный фрагмент - Лицедейство без занавеса

Месть после смерти

Введение

Что происходит с человеком после предательства и убийства? Он умирает? Он так просто оставляет этот мир и тех, кто виновен в его смерти? Возможно, но не всегда. Есть те, кто поклялся отомстить врагу, и они становятся духами мщения. Теперь они не живые, нет, ни каких признаков жизни, но мёртвыми их точно не назвать. Они уничтожат любого, кто встанет на пути к свершению справедливости, и только собственными руками они могут освободиться.

Духи мщения после выполнения своей клятвы обретают покой и уходят в царство Клаузанима, и этот старый рыбак, каким он пребывает уже три сотни лет, принимает их в свою безбедную обитель с особыми почестями.

Но что, если клятва выполнена не будет? Возможно, дух намеренно решил отказаться от упокоения, возможно, жертва умерла не от его рук… Что же будет с ним тогда? Тогда он станет бродягой, странником, скитальцем — как угодно, — но никогда не отправится в Рай. Навеки его душа прикована к земной жизни и оболочке…

Адский рейнджер

Над сухим городком Эль Пасо возвышается сильное палящее жёлтое солнце, изматывающее всю округу непреодолимой жарой. Поселение словно уснуло — ни одной живой души вне домов и салунов.

Горячие лучи пробиваются сквозь закрытые тканью окна и заставляют мужчину, сидящего за столом в своём номере на втором этаже, щуриться. Он неустанно читает что-то. Помимо него, в комнате сидят трое, жена и двое детей: женщина средних лет, одетая в закрытое платье, туго утянутое корсетом, в руках сжимая свою шляпку; молодой человек двадцати лет, чей костюм можно считать традиционно мексиканским, за исключением безвкусных сапог, которые он стащил с убитого отцом бандита; рядом с мужчиной за столом сидел юноша, который также щурился от палящего солнца, и читал то же, что отец. Мигель Гарсия, рейнджер, недолго проживающий с семьёй в городке Эль Пасо.

Семья Гарсия известна Новой Испании больше сотни лет. Она соблюдала традицию становления младшего сына рейнджером, охраняющим город от набегов преступных банд. Их чтили за скромную плату, которую они брали за свои услуги. Семья Гарсия часто переезжала с места на место и остановилась в Эль Пасо.

Когда младшему сыну Мигеля, Алехандро, исполнилось пять, Мексика получила независимость. Однако, несмотря на это, спокойствие на эти земли не пришло. Бандиты продолжали совершать набеги.

Шестнадцать лет — замечательный возраст. Юноша уже становится взрослым, он может обеспечивать семью. Этот возраст настиг и Алехандро.

Празднование назначения его рейнджером должно произойти в следующие три часа. Отец уже вычистил винтовку до блеска, и она стояла в углу комнаты, озаряемая лучами света. Оружие блестело, и в этом свете была заметна медленно оседающая пыль.

Мигель читал плакаты разыскиваемых преступников, чтобы после посвящения сына отправиться с ним на выполнение заказа.

Блаженное спокойствие, прерываемое порывами неконтролируемого предвкушения, нарушили крики людей, забегающих внутрь домов.

Мигель и Алехандро выбежали из гостиницы и обомлели от увиденного: паника царила на площади города. Человек в белом пиджаке появился за их спинами внезапно и нанёс удар по старшему рейнджеру. Алехандро опешил и упал, а после потерял сознание от удара тупым предметом по голове.

Очнулся он от того, что по его лицу бегали надоедливые мухи. Они перебежками двигались по носу, щекам, заходили на лоб. Алехандро поднялся и отмахнулся от взлетевших в воздух насекомых. Он поднял правую руку, которая была в чём-то очень вязком и горячем. Неприятная жидкость медленно стекала по его руке. Это была кровь. Взглянув направо, юноша увидел лежащего в красной луже отца и примкнул к его груди, но сердце уже не билось. Алехандро поднялся наверх и увидел несколько лежащих тел. Он очень надеялся, что среди них не будет родных, но всё случилось иначе.

1842 год. Пуэбла.

— Эй, chico, ve aquí, — раздался голос входящего в салун ганфайтера, известного в народе, как Дикий бык из-за имени Торрен де Сальвахе.

— Вы это мне, сеньор? — осведомился Алехандро, сидящий за барной стойкой, наливая себе виски.

— Sí, sí tu, кому ж ещё, как не рейнджеру Гарсия! — с оскальной усмешкой произнёс он и жестом подозвал молодого человека к себе.

Алехандро послушно вышел из салуна, не желая иметь конфликт с бандой Дикого быка.

— Oye, я знаю, что тебе сейчас нужны деньги, и я могу тебе их предоставить.

— Я не заинтересован в таких делах.

— Ты подумай получше, tonto: всё, о чём ты мечтал может осуществиться. Нужно просто помочь мне в одном дельце.

— Таких, как ты, мой род отстреливал, не думая.

— Так я и говорю тебе, чтобы ты подумал, — он хриплым голосом посмеялся, обнажив свои желтоватые зубы.

— Какая цель?

— Вот молодец. Прыгай на свою лошадь, по пути посвящу.

Шесть человек оседлали коней и направились из города к одинокой станции поезда.

Алехандро позвали из-за славы самого быстрого и меткого ганфайтера Запада Мексики.

Торрен происходил из США, откуда незаконно сбежал из-под гнёта рабовладельца Роберта Уокера. Предки де Сальвахе были ввезены на территорию Северной Америки испанскими конкистадорами из города Лараш.

Подготовлено было всё, и уже через две недели банда направилась к железнодорожным путям, проходившим через тоннель. Шесть человек сокрылись в близлежащих зарослях и стали дожидаться поезда.

Паровоз двигался чётко по расписанию, и когда почти треть состава вошла внутрь, Чед Барретт и Алехандро Гарсия прыгнули на движущийся поезд. Остальные участники поскакали следом на лошадях.

Машиниста состава удалось связать, после чего банда остановила паровоз. Всё, что можно было забрать с собой и продать, было взято. На след преступников никто не вышел, и они остались безнаказанными.

— Ну, Гарсия, разве сложно было? — с оскальной усмешкой произнёс Торрен, поднося стакан пенного к губам.

— Где моя часть доли?

— Повремени, muchacho, — начал де Сальвахе, оттолкнувшись от барной стойки и начав движение к молодому человеку. — Для начала нужно разменять всё, а на это, как ты знаешь, время надо.

— Я требую долю сейчас. Я не намерен быть с вами ещё хоть один день, animales.

— Эй, остынь, дружок. Хочешь уйти сегодня — уходи сегодня. Только доли ты тогда не получишь. Поэтому твоё дело сейчас сидеть и молчать, ожидая, когда я тебя отпущу, — подойдя вплотную, сказал Торрен над ухом Алехандро.

— Ты ведь тоже должен понимать, кто здесь тореадор, — схватив Дикого быка за плечо, грозно произнёс Гарсия ему на ухо, для чего ему пришлось приподняться на цыпочки.

У главаря банды разлилось пиво из кружки, от чего он прищурил свой взгляд. Де Сальвахе толкнул молодого человека между плечом и шеей, пошёл до стула и присел.

— У тебя есть деньги?

— Конечно, но чёрта с два я скажу, где они.

Гарсия достал пистолет, украденный у одного из участников банды Дикого быка, и направил его на Торрена. Тот встал.

— Ты что творишь, idiota?!

Раздался выстрел, и де Сальвахе упал на пол. Другие преступники открыли огонь по Алехандро, но тот успел спрятаться за барной стойкой. Боеприпасы были дорогими, и потому банда решила покинуть салун, ожидая убийцу Торрена на улице.

Бармен показал молодому человеку чёрный ход из здания, после чего Гарсия оседлал чужого коня и скрылся из города.

Чуть позже Торрен де Сальвахе очнулся — пуля прошла вдоль живота, слегка повредив его. Алехандро стал врагом банды Дикого быка.

След, оставленный пребыванием среди преступников, не мог не сказаться на будущей жизни молодого рейнджера, и тот продолжал зарабатывать на жизнь незаконной деятельностью.

Алехандро скитался по городам в поисках наживы.

Он набрёл на забытый посёлок, где проживало около двух десятков человек. Гарсия вошёл в салун. Там он неизменно заказал кружку пенного, чтобы освежиться от долгой дороги под палящим солнцем.

Вспышка света позади заставила Алехандро растерянно обернуться. Двери в помещение отворились сами перед красивым человеком тридцати лет. Смуглый цвет кожи, чёрные, как смоль, волосы и пронзительный взгляд — всё это говорило о том, что мужчина не местный и прибыл издалека.

Он подошёл к барной стойке и попросил у бармена бутылку виски.

— Как твоё имя, amigo? — спросил он у рейнджера-преступника, наливая напиток себе в стакан.

— Алехандро Гарсия. Как вас зовут, сеньор?

— Лефиро. Лефиро де Фьер, — ответствовал мужчина, взглядом спросив собеседника о налитии виски в его кружку.

Алехандро кивнул.

Стакан за стаканом, кружка за кружкой они разговорились. Гарсия поведал свою историю, де Фьер же молча слушал и изредка рассказывал интересные случаи из путешествий по Мексике.

Виски всё не кончалось, и Алехандро со временем опьянел.

— Ты не желаешь отомстить тому «человеку в белом пиджаке»?

— Это в прошлом… Навряд ли этот perro viejo ещё жив.

— Поверь мне, ещё как. Бесчинства творит похуже, чем тогда.

— Мне уже, честно сказать, дела нет до этого. Много воды утекло, дорога жизни повернула не туда.

— Тогда могу пожелать тебе удачи в будущем. Хотя, знаешь, удача тебе ни к чему, — Лефиро ухмыльнулся и пошёл из салуна, будто ничего не выпил.

На полу остались его следы, пылающие ярким пламенем. Алехандро потёр глаза, и они исчезли. Он поднялся на второй этаж и лёг в номере.

Следующий день ознаменовался для него прибытием шерифа, который арестовал Алехандро за кражу коня и убой скота во время ухода от погони.

За решёткой Гарсия провёл девять месяцев своей жизни.

Ещё почти тридцать лет прошли в беспрерывных ограблениях и скитаниях.

1870 год. Небольшое ранчо Хорхе Травелло.

Алехандро убегал от погони банды Дикого быка и вошёл на территорию ранчо. Его конь споткнулся об ограду и упал. Гарсия вылетел из седла и чудом остался цел, влетев в стог сена.

Преступники сразу открыли по нему огонь, он скрылся за небольшим деревянным сараем и начал отстреливаться. Пули прошивали доски насквозь, но не попадали в Алехандро. Двух из пяти участников банды Гарсия сумел лишить жизни.

На звуки стрельбы вышел хозяин ранчо и, достав ружьё, выстрелил в нарушителей. Торрен де Сальвахе, Чед Барретт и Тодд Уинфред скрылись с места, галопом ускакав прочь. Алехандро остался один, и следующий выстрел Хорхе пришёлся точно ему в грудь.

Но пятидесятичетырёхлетний ганфайтер не хотел так просто оставлять этот мир. Вся его сущность возжелала мести оставшимся в живых членам банды Дикого быка, и это желание было услышано.

Сколько времени прошло, Алехандро не знает, но он вернулся в мир в своём теле, хотя настоящую его плоть закопали в день смерти.

Выслеживание преступников не стало проблемой: среди плакатов разыскиваемых Гарсия видел знакомые лица и места, где они были замечены в последний раз. Оказалось, что трое выживших разделились.

Чед Барретт стал первой жертвой живого мертвеца, который застрелил его собственным ружьём во сне.

Тодд Уинфред старался уйти от Алехандро, скача на коне долгие три часа, но затем он выпал из седла. Гарсия зарезал его.

Торрен де Сальвахе сокрылся в Эль Пасо, сменил имя и бросил преступную деятельность. Он был уже сед, и глаза его утратили былую дикость. Пылкий нрав покинул этого старика, который начал работать кузнецом, научившись ремеслу у отца ещё в юности.

Алехандро прибыл в Эль Пасо. Отыскал дом кузнеца и вошёл внутрь.

— Торрен де Сальвахе, Дикий бык, — начал уничижительно Гарсия.

— Алехандро, mi maldición, Гарсия… — мужчина повернулся к вошедшему.

— Ты принёс мне смерть.

— А ты решил вернуть её мне, верно? — с опущенным взглядом произнёс старый ганфайтер.

Алехандро взвёл курок и направил пистолет на Торрена.

Де Сальвахе также вынул пистолет из-под одежды… и выстрелил себе в подбородок. Пуля прошла навылет.

Гарсия стоял в недоумении ещё минуту.

Главное условие освобождения от проклятия духа мщения не выполнено. Алехандро стал скитальцем в мире смертных.

Некоторое время спустя, в лагерь, разведённый посреди сухой пустыни, наведался старый знакомый духа.

— Я смотрю, жизнь твоя сложилась не очень, — гордо подойдя к потухшему костру, сказал Лефиро.

— Если б это можно было назвать жизнью…

— Давай сварим что-нибудь, — де Фьер щелчком пальцев заставил огонь в костре разгореться.

Вскоре было приготовлено рагу.

— Не хочешь ли ты стать охотником за головами?

— Нет желания.

— Убивать не людей, они мне ни к чему, а богов.

— Ты о чём? — поинтересовался Алехандро, опустошая тарелку.

— Вот этот огонь в глазах мне и нужен. Посмотри сюда, — Лефиро, словно из ниоткуда, достал шкатулку из дерева красного цвета и открыл.

Внутри на бархатной подушке лежал сверкающий серебром револьвер с барабаном на шесть патрон. Рядом лежал мешочек с патронами.

— Что это?

— Оружие из кузни «Азазель». Оно способно убить Бессмертных, а в мешке всегда патронов ровно столько, сколько недостаёт в барабане.

— Ты предлагаешь… Работать на тебя?

— Именно, amigo!

Лефиро протянул руку. Алехандро недолго пребывал в раздумьях, но согласился.

С того момента Алехандро Гарсия, ставший духом мщения, служит дьяволу и выполняет не только его заказы, но и заказы других князей Ада.

За долгие годы службы наёмник получил множество прозвищ: гончая Ада, наёмник князей, но главным и, в то же время, ненавистным стало el perro del diablo.

Ни за что теперь Алехандро не освободиться от оков адского придворного пса.

Гурман

В конце девяностых у бизнесмена Рэя Брауна обанкротилась компания по производству телеграфов в штате Юта, от чего ему пришлось эмигрировать из США.

Самой перспективной страной для переезда и дальнейшего развития Рэй посчитал Японию. Его жена Фрида, выросшая в семье главы небольшого мексиканского наркокартеля, поддержала идею, рассказав, что в Японию собирался и её отец до своей кончины.

Чета Браун прибыла в Киото, где изначально обосновалась в небольшой гостинице.

Бизнес Рэя начал развиваться, он начинал всё более прибыльные стартапы, и вскоре стал богат. Однако, несмотря на очень высокие доходы, Брауну пришлось возыметь связи с кланом якудза, который стал контролировать поток денежных масс. Так постепенно и сам Рэй оказался втянут в незаконную деятельность.

В 2005 году в семье Рэя и Фриды Браун родился сын, которого назвали Кейтаро.

Воспитание ребёнка стало для Фриды приоритетом. Женщина с обретением всё больших доходов супруга помешалась на аристократии, к которой с детства начала приучать и сына. Несмотря на возможность, исполнялись не все капризы Кейтаро.

Долго Кейтаро Браун не знал горя, пока не наступило 25 августа 2024 года. Этот день изменил жизнь юноши навсегда.

За окном бушевала гроза, земля поливалась дождём. Было тепло, но выходить на улицу никто из семьи Браун не хотел: ни Рэй, занятый важными переговорами по телефону; ни Фрида, смотревшая свой любимый сериал; ни Сатору, младший брат Кейтаро, игравший в компьютерные игры; ни, собственно, сам Кейтаро, переписывающийся со своей школьной подругой Рико, с которой уже продолжительное время встречался в тайне от родителей.

Тучи перекрывали солнечный свет, отчего вокруг дома за сотни метров очень плохо можно было разобрать силуэты: были то дрожащие кусты, качающиеся ветви деревьев или люди. Дом Браунов находился далеко от оживлённых районов, да и в целом от других людей. Рэй и Фрида желали уединения с природой и спокойствия, которого им не хватало во время проживания почти в центре Киото.

Кейтаро отворил занавески, чтобы вновь посмотреть на мглу, окружавшую дом. Он долго вглядывался в тень, висящую от плохо различимого объекта. Затем эта тень исчезла. Кейтаро проморгался. Тень двигалась к боковой двери дома.

— Пап, там кто-то пришёл, — сказал неуверенно Кейтаро, смотря на отца, глубоко дышащего и потерянного.

— Кто? Откуда? — нервно спросил он.

— Со стороны двора.

Рэй уже встал со своего кресла, как в парадную позвонили. Звук прошёлся по всему дому так, что и Фрида вышла к гостям.

Рэй открыл дверь, спрятав за спиной пистолет. Кейтаро, увидев это, бросил возмущённый взгляд на отца.

— Здравствуйте, Рэй. Знаете, кто я?

— Нет, сэр. Вижу вас первый раз.

— А я знаю о вас.

— И ч-что вы знаете? — Браун сглотнул.

— Дату вашей смерти, — гость ехидно ухмыльнулся.

Сзади Кейтаро раздался выстрел. Рэй упал. Юноша набросился на мужчину, вошедшего через боковую дверь. Фрида убежала наверх к Сатору. Гость также двинулся по лестнице, но не спеша, словно понимая своё превосходство.

Кейтаро откинул пистолет далеко. Мужчина смог оттолкнуть юношу и подняться. Браун тоже встал. Он покосился на оружие отца, лежащее неподалёку. Несколько раз его взгляд прыгал с противника на пистолет и обратно. Когда Кейтаро резко двинулся к спасительному оружию, мужчина ринулся на него и нанёс ножевой удар. Юноша выбежал из дома и бросился прочь.

Он не чувствовал боли до того, как не сбавил темп. Сначала он перешёл на шаг, затем стал медленно брести, и наконец упал на колени. Дождь смывал все следы, а дом уже был сложно различим во мгле. Соседи были далеко, но Кейтаро постарался издать крик. Он не смог, и из его рта вылетело лишь несколько сиплых и глухих звуков. Глаза постепенно закрывались и открывались. Кейтаро упал на бок и отпустил руку от раны. Он желал лишь мести этим людям, забравшим отца прямо на его глазах. Затем, вместо тепла он почувствовал озноб. После он ничего не чувствовал.

Какое-то время спустя, Кейтаро вернулся в дом. Там проживала уже другая семья.

Юноша пошёл направо от парадного выхода. На улице стояли пожелтевшие и покрасневшие деревья, под которыми лежала разноцветная шуршащая от порывов ветра листва. Он подошёл к прохожему, но тот его проигнорировал. Тогда Кейтаро положил руку ему на плечо. Незнакомец одёрнулся.

— Какой сейчас час?

— Полдесятого.

— А день?

Прохожий сделал возмущённое лицо.

— Седьмое ноября.

Браун опустил руку с плеча и пошёл дальше. День только начался, и Кейтаро решил дойти до города, где ему, возможно, помогут.

Юноша бродил по Киото долгие часы, но никто, казалось, его не замечал. Все будто только и норовили столкнуться с ним и удивлённо посмотреть на его лицо.

Нет, ничего необычного с лицом Кейтаро не было, просто он сам стал каким-то нечеловечным. Словно он не был живым, но и мёртвым тоже. Людям было жутко.

День близился к ночи. Стояла ясная погода и небольшая прохлада. Кейтаро сильно захотел есть и купил себе несколько сдобных булочек. После перекуса голод не оставил юношу.

Вдруг его нос уловил лёгкий, ни с чем не сравнимый аромат, тянущийся из-за угла. Кейтаро пошёл по шлейфу. Он вышел к человеку. Юноша посмотрел на мужчину, читавшего утреннюю газету.

— Что ты делаешь тут так поздно? — осведомился стоящий.

— Решил прогуляться, — солгал Кейтаро, — а что же вы?

— У меня дела. В ночную смену работаю.

Браун взглянул на угол киоска, у которого стоял незнакомец. Из-за него торчала рука.

— Какая у вас работа? — с подозрением спросил юноша.

Мужчина молча строго взглянул на него и вернулся к чтению.

Прекрасный аромат всё пробивался в нос Кейтаро, и ему уже сложно давалось сдерживать его порыв. Юноша подошёл к мужчине — от него шёл этот чудесный запах. Браун положил руку ему на плечо, чуть приподнялся на цыпочки и глубоко вдохнул.

— Ты что творишь? — резко отпрянул человек.

— Вы прекрасно пахнете, сэр. Подогревает аппетит, — Кейтаро защурился.

Мгновение спустя мужчина лежал на земле.

Особенностью Брауна после перерождения стало желание к каннибализму, если это можно назвать по отношению к духу. Причём желание возникало лишь на людей, недавно сильно согрешивших.

Следующим днём Кейтаро всё также бесцельно бродил по Киото, изредка натыкаясь на прохожих и извиняясь.

Среди толпы людей, собирающихся переходить дорогу, Браун разглядел подростка на голову ниже его. Тот был блондин, но слегка темноватый.

— Сатору? — сам себе глухо задал вопрос молодой человек и, не сводя глаз, направился к нему.

— Сатору, — сказал он, положив руку на плечо четырнадцатилетнего юноши.

— Ты кто? — обернувшись, спросил подросток.

— Ой, извини, ты… — Браун решил не говорить о своём брате, — как тебя зовут? — но он решил завести диалог, больше подсознательно.

— Я тороплюсь, — солгал юноша и направился на зелёный свет через дорогу.

Молодой человек последовал за ним.

— Меня зовут Браун Кейтаро. Так как твоё имя?

— Ёсидо Акияма.

— Приятно познакомиться, Ёсидо.

Юноша не ответил взаимностью. Он продолжил движение прямо, словно стараясь скрыться от Кейтаро.

— Подожди, куда ты идёшь?

— Гуляю, — буркнул в ответ подросток.

— Я тоже, вот совпадение! И как раз гуляю туда же, куда ты идёшь, Ёсидо, — Кейтаро при знакомстве старался чаще повторять фамилии, так как плохо их запоминал.

— В одиночку гулять, кстати, приятнее, — саркастично заметил Акияма.

— Жаль, что мы теперь не одни, — Кейтаро старался не замечать нежелания собеседника продолжать разговор.

По пути молодые люди вошли в кафетерий.

— Акияма-кун, здравствуй, — обратился к подростку официант.

— Здравствуйте, мистер Судзуки.

— Сейчас принесу твой заказ, — мужчина уже хотел уходить, но заметил пришедшего с Акиямой молодого человека.

— А вы, юноша, что хотите заказать?

— Мне, пожалуйста, тэмпуру.

— Хорошо, — официант вежливо поклонился и удалился.

— Тебя здесь знают, Ёсидо?

— Типа того, — намеренно отводя взгляд на висящие над входной дверью часы, ответил Акияма.

Спустя несколько минут обоим принесли заказы.

— Спасибо, мистер Судзуки, — Акияма встал из-за стола и глубоко поклонился.

Молодые люди начали трапезу.

— Ужас, ты ешь морепродукты? — по-детски сконфузившись, осведомился Акияма.

— С детства их обожаю, — не отрываясь от ужина, сказал Кейтаро.

Когда они опустошили тарелки, на улице уже стемнело.

Фонари освещали город, открывая прекрасный вид на полуопустевшие улицы Киото, где обычно очень людно.

— Слушай, Браун… — с неохотой начал Акияма, — могу я переночевать у тебя дома?

— Ты и так у меня дома! — распростёрши руки, громко и гордо заявил Кейтаро.

Акияма вопросительно вскинул бровь.

— Весь мир мой дом! — всё также энергично продолжал молодой человек.

— Ты бездомный?

— Да… — на коротком выдохе произнёс Кейтаро.

— Пошли за мной, — слегка нервничая, начал Акияма, — есть замечательные люди. Не хотел снова к ним приходить так рано.

Кейтаро последовал за новым знакомым.

Спустя какое-то время они подошли к частному дому. Акияма постучался. Дверь отворил пожилой мужчина, чьи морщины и шрам на левом виске говорили о том, что он ветеран войны. Хозяин дома счастливо улыбнулся, увидев подростка и жестом позвал его в дом. Затем, различив в темноте Кейтаро, он пригласил и его.

Внутри дома всё говорило о том, что старец пережил ядерную атаку в Нагасаки.

На полках стояли старые фотографии, где мужчина стоит со своей супругой в окружении трёх детей и десяти внуков.

Пройдя дальше, молодые люди встретили супругу пожилого мужчины — женщину такого же возраста, которая улыбалась во весь свой почти полностью беззубый рот. Она накрыла на стол. Было скудно, но это — всё, что имела чета Исикава, Джеро и Йоко.

Наступила ночь.

Акияма, удостоверившись, что Кейтаро спит, встал. Он взял с собой фонарик, которым подсвечивал область перед собой, взбираясь на крышу. Акияма свесил ноги с её края и задумчиво глядел вдаль на сверкающие огоньки Киото. Фонарь он направил вверх, перекладывая его из руки в руку. Разумеется, Кейтаро не спал — духам это ни к чему. Он последовал за Акиямой.

— Не спится?

— Нет, — не отводя глаз от дали, ответил подросток.

— Зачем тебе фонарик? Ещё темноты боишься? — с улыбкой осведомился молодой человек.

— Ты всё равно не поверишь.

— Рассказывай, поверю всему, что скажешь.

— Я в пять лет видел битву богов, но никто её больше не видел… Ну как, веришь?

— Я сейчас поверю во всё, что угодно. Знаешь, я на самом деле призрак.

— Ха-ха, смешно, — саркастично усмехнулся Акияма.

— Это ведь правда. Слушай, где твои родители?

— Можно сказать, их у меня нет. Лучше бы и вовсе не было.

— Из дома ушёл?

— Ага. А ты почему один?

— Сложно объяснить.

— Рассказывай, поверю всему, что скажешь, — повторил слова Кейтаро Акияма, усмехнулся и вновь посмотрел вдаль, только уже с небольшой улыбкой.

— Ветер подул, простынешь. Давай верн… — Кейтаро замер и начал принюхиваться.

— Что такое?

Браун уже не отвечал и продолжал попытки уловить, откуда тянется шлейф столь блаженного аромата. Он спрыгнул с крыши и побрёл по тёмной улице, не освещаемой фонарями. Акияма спустился через дом и пошёл за ним.

Несколько минут шёл Кейтаро, лишь изредка обращая внимание на Акияму, задающего ему бесконечные вопросы. Наконец, источник был найден — мужчина сорока лет тяжело дышал, словно только что долго бежал, в руках он держал женскую сумку дорогой фирмы. Рот Кейтаро непроизвольно открылся, зубы превратились в длинные клыки, выпирающие из него, язык удлинился. В таком виде Браун набросился на преступника. Вокруг него, помимо подростка, стояло несколько человек, которые в панике разбегались, и один из них толкнул другого прямо на Кейтаро. Юноша сразу лишил жизни и толкнувшего, поглотив сердце. Только оказавшись в руках духа, орган почернел. Всех, видевших это, Кейтаро лишил сознания, Акияму в том числе.

Солнце освещало небольшую комнату на чердаке через окно в крыше. Лучи скользили по бледноватому лицу подростка, и он, поморщившись, перевернулся на другой бок и накрылся с головой простынёй. Кейтаро слегка покачал юношу.

— Вставай, Ёкито. Нас зовут на завтрак.

Акияма открыл глаза, и вместе они пошли вниз, в кухню.

Пожилой мужчина на языке жестов спросил: «Куда вы уходили вчера ночью?»

— Исикава-сан нем? — осведомился Кейтаро.

— Да, ещё с юности, а его супруга глуха, — затем Акияма повернулся к Джеро и продолжил тоже на языке жестов. — На чердаке стало душно, и мы ходили освежиться.

Позавтракав, молодые люди отправились вновь в Киото.

— И как ты выживаешь, Ёкито?

— Как повезёт. Кто подкормит, кто приютит… Как ты меня назвал?

— Кстати, об этом. Давай обращаться по имени.

— Без проблем.

Они гуляли ещё пару часов прежде, чем зайти передохнуть в небольшое кафе. Там звучал телевизор, в котором Кейтаро с интересом смотрел новости.

— Да что ты в него пялишься? — спросил Ёсидо после того, как Браун дважды его проигнорировал.

— Тише, экстренные новости, — поднеся к лицу подростка указательный палец, произнёс Кейтаро.

— Вчера повторился инцидент с лишием людей сердца. Некий зверь напал и жестоко убил двух мужчин недалеко от окраины города. Пятеро человек, лежащих рядом, остались невредимы. В народе зверя прозвали «Гурман», — поделился ведущий.

— Кто ты такой, Кейтаро?

— Да тише ты, — всё продолжал Кейтаро.

— Также напомним, что два с половиной месяца назад группа под названием «Орден Чёрной Лилии» ворвалась в дом бизнесмена Рэя Брауна и застрелила его. Шесть лет назад эти же преступники совершили громкое нападение на криминального авторитета Кейташи Ватанабэ, — добавил ведущий новостей.

Кейтаро вышел из-за стола и бездумно двинулся по улице. Акияма последовал за ним.

— Кейтаро, что случилось? Это твой отец?

— Да, — Браун поник. — Я… просто… Акияма-кун, я был там и ничего не сделал. Я стыжусь этого больше всего на свете. Они убили моего отца на моих глазах, а я не сделал ничего.

Подросток подошёл к духу и присел перед ним на забор тротуара.

— Слушай, ты жив, Кейтаро, правильно? Так что тебе мешает найти их и отомстить?

— Отомстить… Это было моё последнее желание. Может, из-за этого я вернулся? — бубнил про себя Браун. — Ты прав, Акияма-кун, я отомщу им всем до единого!

— Как их будем искать?

— «Будем»?

— Конечно! Я пойду с тобой.

Молодые люди продолжили ходить в поисках хоть какой-нибудь зацепки. Кейтаро остановился и замер. Он сделал глубокий вдох грудью.

— Похоже, я его почувствовал.

Браун пошёл по следу и упёрся в задание. Как выяснилось после его обхода, все двери были на замке. Кейтаро ударил по одной из них со всей силы, и она рухнула.

— Вау! — воскликнул Акияма. — Тут сантиметров 20 чистого металла!

— Ух, ты! — дух сам удивился от своих возможностей.

Поднявшись по лестнице на верхний этаж, молодые люди увидели десяток вооруженных мужчин в деловых костюмах, в том числе и одного кандидата в местные депутаты. Кейтаро встал на четвереньки, зубы обратились в клыки, ногти — в когти, а из спины выросла пара чёрно-красных щупалец. Он с лёгкостью расправился со всеми противниками.

Акияма вместе с Кейтаро пошли по коридору и вышли к другой лестнице. Они поднялись по ней ещё выше. Затем Акияма подозвал духа к двери в кабинет.

— Тише, смотри, — полушёпотом сказал Ёсидо.

На кресле, сложив ноги на стол и друг на друга, сидел человек, положивший на лицо раскрытый журнал. Это был мужчина, поднявшийся наверх вслед за Фридой.

Кейтаро, учуяв от сидящего сильный аромат, почти не думая, обезглавил его.

Затем юноши сбежали и скрылись в одном из кафе на окраине Киото.

— Можно мне тэмпуру и онигири с лососем, — заказал Браун.

— Конечно, — с профессиональной улыбкой ответил официант, поклонился и удалился.

— А ты чего сидишь? — спросил Кейтаро.

— Не хочу ничего, — смотря вниз, ответит Акияма.

— Не лги мне. Бери, что хочешь, я оплачу.

— Правда?! — глаза Акиямы загорелись.

— Конечно. Ни в чём себе не отказывай.

Вдоволь насытившись, оба сидели за столом и продолжали общаться.

Через три часа по телевизору начали показывать эфир новостей.

— Экстренное включение! Новые жертвы «Гурмана» были обнаружены в здании японского подразделения ордена Чёрной Лилии, как выяснилось после обыска. В настоящее время, следствие доказало, что люди стали жертвами не зверя, а маньяка, заявившего о себе самым ужасным способом, — имеются кадры с камер видеонаблюдения, — быстро и нервно говорила ведущая.

— Акияма-кун, тебе нужно укрыться. Они видели меня. Могут найти и тебя, но, благо, твоё лицо там не замечено. Я укрою тебя у одной знакомой.

— Нет, я пойду с тобой!

— Не пререкайся!

Кейтаро повёл подростка за собой, и вскоре они вышли к загородному дому семьи Киносита, чья территория была охраняема.

Охранники остановили молодых людей.

— Куда направляетесь?

— Я хотел бы поговорить с Рико, — ответил им Браун.

Черноволосая девушка вышла через несколько минут. Увидев молодого человека, она бросилась ему на шею.

— Кейчи! Как я рада тебя видеть! Где ты был?! — воскликала она, и голос её изредка вздрагивал.

— Рико, это очень сложная история. Мне нужно, чтобы Акияма-кун немного пожил здесь.

— Акияма? — девушка огляделась вокруг и никого не заметила.

Кейтаро тоже посмотрел по сторонам.

— Акияма, иди сюда! — громко сказал он.

Юноша, слегка задумавшись, подошёл. Он посмотрел на Рико: она была чистокровной японкой, её глаза, казавшиеся почти всегда полностью чёрными, сверкали глубокими коричневыми тонами в лучах солнца.

— Акияма-кун, здравствуй, — сказала она.

— З-здравствуйте, — слегка запнувшись, поздоровался подросток.

— Рико, мне очень нужно, чтобы он пожил здесь. Прошу тебя.

— Конечно, Кейчи. Никаких проблем.

— Спасибо большое, — Кейтаро сделал неполный поклон, — я расскажу тебе обо всём, когда вернусь.

Браун удалился. Акияма хотел было тоже уйти, но Рико взяла его за руку и повела в дом.

Они вошли внутрь, где их встретила горничная. Женщина, вероятно корейского происхождения, показала Акияме комнату.

Помещение было просторным, кровать мягкой, а гардероб обширным. Сбоку находилась дверь, ведущая в отдельную душевую. Окна — панорамные, уходящие в самый пол, представлявший собой деревянный паркет.

— Тебе нравится, Акияма-кун?

— Просто превосходно!

Юноша залез на кровать и попрыгал на ней. Рико мило улыбнулась и удалилась. Подросток упал на мягкую простыню и уснул. Немного после, Киносита Рико занесла чай, чтобы поговорить с гостем, и, положив поднос на тумбу возле кровати, сняла с Акиямы его потрёпанный осенний тренчкот и положила на диван, стоящий недалеко от окна, перед телевизором.

Кейтаро ходил по Киото, стараясь учуять запах виновных в гибели отца.

Прошло три часа, и только в центре города, недалеко от станции Санджо, с западной стороны реки Камо дух почувствовал шлейф прекрасного аромата, тянущийся с крыши какого-то здания. Кейтаро в это время уже не волновали десятки прохожих, завидевших, как он без труда побежал по стене здания перпендикулярно земле.

Взбираясь вверх, Браун слышал вспыхнувший снизу гул и крики людей. Наконец, он оказался на самой крыше. Там же, складывая снайперскую винтовку обратно в чехол от контрабаса, сидел мужчина. Кейтаро не узнал его лица — это не убийца Рэя, но, следуя чутью, Гурман лишил жизни и его.

Генри Уорнфольд и вправду был виновником смерти бизнесмена Брауна, однако косвенно: именно этот человек сообщил, где живёт Рэй, каким оружием владеет и в какое время стоит прийти к нему в дом.

Кейтаро спустился по лестнице в здании и вышел на улицу. Там он столкнулся с молодым человеком. Прохожий сначала двинулся дальше, но затем обернулся.

— Гурман?! — воскликнул он.

Браун лишил его сознания.

— Скорее, на помощь! Человеку плохо! — крикнул дух.

Люди сбежались к месту, а Кейтаро незаметно скрылся.

С рассветом Акияма проснулся и впервые за многие годы чувствовал себя в безопасности. Никогда ещё раньше он не был таким спокойным, как сейчас. Юноша встал с кровати, потянулся и, увидев несколько печений на подносе, съел одно.

Акияма прогулялся по большому дому, где тихо и скромно заглядывал в разные комнаты, пытаясь найти Рико. Её нигде не было. Юноша исследовал имение Киносита и разглядывал все модели корабельных судов, самолётов и другой техники на шкафах. Он брал с полок множество книг, бегло просматривал их и убирал на место — он не очень хорошо умел читать, потому как не получал никакого образования и учился всему по мере необходимости. Но всё внимание Акиямы привлекла модель Киото, крупномасштабная и детальная, имеющая рабочее освещение, линии метро и поток реки.

Затем домой вернулась Рико. Она медленно ходила по широким коридорам своего поместья, пытаясь найти гостя, прошла мимо полок с книгами и моделями, которые стояли теперь в ином положении, и вышла к комнате с макетом города. Там сидел юноша и рассматривал, как двигается транспорт по дорогам: ещё ни разу движения не повторились, словно маленький Киото живёт своей, отдельной жизнью.

— Акияма, ты трогал тут что-нибудь? — сказала девушка, войдя в комнату.

— Нет, ничего, — быстро солгал подросток, подняв взгляд своих ярко-медовых глаз на вошедшую хозяйку дома.

— Отец не будет доволен этому — он очень… В общем, не обрадуется.

— Вы сейчас одна здесь живёте?

— Да, пока я живу одна. Родители часто уезжают в командировки.

— Мне, вероятно, стоит уйти до того, как они вернутся.

— Нет, не переживай. Ничего страшного.

— И как вы им объясните, почему у них живёт какой-то… бродяга?

— Ты ведь теперь не бродяга, у тебя есть этот дом. Если Кейчи попросил тебя здесь приютить, значит он тебе верит. А если верит он, верю я.

— Вы давно знакомы с Кейтаро?

— Обращайся ко мне «Рико», пожалуйста. Мы с Кейчи встретились ещё в начальной школе. Потом в средней школе нас обоих готовили к переезду во дворец Императрицы Каролины, но Империя распалась.

— Вы… Рико, ты встречалась с Кейтаро? — юноша потупился.

— Да, три года. Наши родители сильно поругались, и поэтому мы виделись втайне. Только его братик Сатору знал обо всём.

— У Кейтаро был брат?

— Он очень похож на тебя, и возраст примерно один. Не знаю, где он сейчас: они с матерью, вероятно, переехали из Киото после смерти Брауна-сана.

Повисло молчание. Неловкую паузу заполнил Акияма, спросив:

— Твои родители, какие они? — смотря в пол, сказал он.

— Мама заботливая, добрая, всегда поддерживает отца. Отец тоже меня любит, и… — Рико, увидев глубокую печаль на лице Ёсидо, затихла.

Акияма задумался: он ли виноват в том, что не нужен родителям? Этот немой вопрос преследовал его всю жизнь, но он не задаст его им никогда.

Юноша вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Он направился в душ. Холодная вода успокоила Акияму, и он вышел из ванной комнаты.

Волосы цвета темноватой соломы казались сейчас ещё темнее, потому что были мокрыми. Юноша сел на диван в одних штанах и включил телевизор. Акияма переключал каналы один за другим, на которых не было ничего захватывающего, всё напоминало реальную жизнь, и наконец остановился на том, где шёл мультсериал. Экран приковал взгляд подростка, так редко видящего подобные программы.

В комнату зашла Рико. Она слегка хихикнула, увидев, как юноша смотрит передачи для детей. Девушка подошла и потрепала Акияму по лохматой голове с мокрыми и взъерошенными волосами. Юноша одёрнулся.

— Тебе стоит постричься, Аки, — Киносита впервые сфамильярничала с ним, как делает обычно со всеми.

Акияма резко встал с дивана и надел на себя свою старую футболку с длинным рукавом.

— И переодеться тоже стоит… Я скажу Гаён, она принесёт тебе новые вещи.

— С-спасибо, Рико-сан, — смущённо поклонился юноша.

Девушка уже стала уходить, но остановилась.

— Что у тебя на плече? — наполовину обернувшись, спросила она.

— Я не знаю. Родимое пятно, наверное. Оно с детства у меня ещё.

— Не похоже. Дай посмотрю.

— Нет! — сам того не ожидая, громко возразил Акияма.

— Хорошо. Ожидай Гаён.

Несколько минут спустя, когда подросток уже вновь смотрел мультсериал, в комнату зашла Гаён.

— Встаньте, Акияма-сан.

Юноша покорно выполнил просьбу.

Женщина измерила всё: обхват груди, талии, бёдер, шеи, полный рост, длину рукава и вскоре, спросив о пожеланиях гостя, удалилась.

Уже через три часа в комнату к юноше вновь зашла горничная. Она завезла с собой рейл, на котором висело множество одежды. Акияма не выбрал ничего необычного: тёмно-синие джинсы, белую футболку с длинным рукавом, флисовое худи большего размера, чем надо, и ещё одну широкую пару джинс, но чёрного цвета.

В комнату зашла Рико.

— Прекрасно выглядишь, Аки! Осталось тебя только постричь, и ты будешь неотразим.

Акияма засмеялся.

Раздался телефонный звонок, Гаён сняла трубку. Она повернулась к Рико, прижала телефон к груди и спросила:

— Киносита-сама, Кейтаро хочет пройти. Разрешаете?

— Конечно! Пусть заходит.

Двери дома отворились, и в холл зашёл Браун. Первым делом он подошёл не к Рико, а к Акияме, из-за чего девушка прищурилась, и на её лице промелькнула гримаса недовольства.

— Акияма, я вижу, ты приоделся.

— Ага. Кейтаро, где ты был?

— Да, Кейчи, где ты был? Обещал рассказать, — скрестив руки, произнесла хозяйка поместья.

Браун стоял к ней спиной, но понял, что она смотрела на него укоризненно. Он тяжело вздохнул.

— Можно рассказать позже? — всё не поворачиваясь, осведомился Кейтаро.

Рико резко развернулась и ушла.

Браун и Ёсидо направились в комнату второго. Они вошли, и Акияма сразу прыгнул на диван, где удобно лёг. Кейтаро осмотрелся.

— Надо же, ничего не изменилось! Года два прошло.

— Ты раньше тут бывал? — спросил подросток, присев и скрестив ноги.

— Иногда приходил ночевать. Наши родители тогда ещё хорошо общались.

Акияма понимающе кивнул и снова упал назад.

— Покажи, что ещё у тебя нового в гардеробе, — попросил Кейтаро.

Ёсидо перекатился и упал на пол. Он снял свою белую футболку и хотел надеть кофту, но Браун его остановил.

— Стой, что у тебя на плече?

— Здесь? — юноша правой рукой указал на область выше правой лопатки.

— Да-да. Она давно у тебя?

— С детства. Не знаю, что это.

— У меня такая же появилась после… после смерти.

— Правда?! Покажи! — с интересом воскликнул Акияма.

Кейтаро обнажил левый бок. На нём виднелось пятно, которое не было похоже ни на что и на всё одновременно. Словно странная иллюзия, метка не вписывалась в структуру тела.

Акияма прикоснулся к пятну, и вдруг вспышка света озарила всю комнату, временно ослепив как подростка, так и Брауна. Он отнял руку от метки, но полупрозрачные нити соединяли их. Через несколько секунд нити перестали быть видны.

Следующий день. Кейтаро без стука входит в комнату к Рико.

— Рико, нам нужно идти.

— Передай Акияме от меня слова прощания, — сказала она, не поворачиваясь на вошедшего.

— Рико, понимаешь, многое изменилось с нашей последней встречи.

— На два месяца ты куда-то пропал, а потом объявился с бездомным и вновь ушёл. Изменилось всё, а не многое! Лучше уйди, пока я снова тебя не полюбила.

Молодой человек медленно и тихо закрыл за собой дверь, постоял около неё и ушёл.

Акияма последовал за ним. Несмотря на множество новых вещей, юноша продолжил носить свой старый потрёпанный тренчкот.

— Кей, куда ты идёшь?

— «Кей»? С каких пор ты зовёшь меня «Кей»? — громко осуждающе воскликнул Браун. Он сказал это укоризненно и гневно.

— И-извини, — потупился подросток.

Кейтаро прошёл ещё несколько шагов и остановился.

— Прости, я не должен был так отвечать. Я не в духе сейчас, прости.

Акияма продолжил путь, не обращая внимания на слова Брауна.

Несколько часов молодые люди ходили по Киото в поисках следующих жертв молча.

— Акияма, ты долго будешь так ходить? Я же извинился. Хватит быть таким упрямым!

Юноша был рад от того, что он небезразличен Кейтаро, но показывать этого не желал. Он продолжал смотреть вперёд.

— Я захотел перекусить, — с игривой интонацией произнёс Браун. — Жаль, никто не хочет составить мне компанию.

Акияма прислушался к своему желудку — он урчал.

— Хорошо, пошли перекусим. Но иду только потому, что я голоден, — солгал Акияма.

Молодые люди насытились.

— Обычно, после еды у меня обостряется чутьё на тех мерзавцев, — словно себе, говорил Кейтаро.

— Что он сказал? — раздался голос Ёсидо.

— Говорю, обостряется чутьё после перекуса.

— Я ничего не спрашивал, — с недоумением сообщил подросток.

— Ты ведь только что спросил, что я сказал.

— Не говорил я этого.

— Я ведь слышал.

— Ты дурак или кто? Не понимаешь по-японски? — вновь раздался голос Ёсидо.

— Не обзывайся! Уважать старших надо.

Акияма с огромным удивлением посмотрел на Брауна.

— Подожди… Я слышу твои мысли?

— Не хотелось бы, — юноша отвёл взгляд. — А Рико симпатичная. Она, конечно слишком взрослая, но…

— Да, Рико со средней школы самая красивая была.

Акияма покраснел, и глаза его забегали по сторонам.

— Ой, извини. Я постараюсь отвлекаться от этого.

Чутьё Гурмана и вправду усилилось, и он уловил шлейф аромата, тянущийся откуда-то из центра города.

Кейтаро с Акиямой отправились по следу. Вскоре они вышли к цветочному рынку недалеко от реки Камо. Было уже темно, и лишь один человек лежал там недалеко от парковки на восточной стороне склада. Он был неподвижен, словно беспечно спал.

Гурман уже наклонился, чтобы подготовиться к рывку, но вдруг Акияма крикнул:

— Подожди! Кейтаро, стой! — юноша подбежал к монстру и встал перед ним, с испуганными глазами оглядываясь на лежащего мужчину сорока лет.

— Уйди отсюда! — грубо сорвалось с уст Брауна, после чего он с силой оттолкнул подростка в сторону.

— Остановись! — уже лёжа продолжал Акияма. — Кейтаро! — он выставил руку вперёд, будто пытаясь дотянуться до жертвы Гурмана.

В этот же миг луч света, словно божественной природы, мощным потоком устремился из ладони Ёсидо. Этот свет обжог лицо Кейтаро, уже ринувшегося к лежащему мужчине. Гурман отряхнулся, сморщился и продолжил своё дело.

Акияма бросился прочь. Он бежал, он точно знал, куда бежать. На этот раз юноша знал, где ему можно спрятаться от всего и побыть в безопасности.

Некоторое время спустя Акияму встретила в доме Гаён, сразу подозвавшая свою госпожу.

Рико хотела поговорить с гостем, но тот молча прошёл в комнату и закрыл дверь на замок.

Ночь была для Акиямы бессонной. Множество раз он просыпался от ночных кошмаров и засыпал вновь. Около четырёх часов утра юноша вышел из поместья.

В дом Киносита вбежал Кейтаро. Он проигнорировал охранников, не успевших понять, кто перед ними, — Браун пронёсся, словно ветер. Молодой человек вошёл в комнату Рико и включил свет.

— Рико, Акияма здесь? Я слышал, он думал что-то о тебе.

— Здравствуй, Кейчи, — потирая глаза, промолвила девушка.

— Акияма здесь? Он заходил сюда? Говорил, куда пойдёт?

— Он приходил этой ночью. В комнату вошёл и закрылся.

— Он многое мог сделать, я слышал, о чём он думал. Почему я сейчас его не слышу? — громко и нервно говорил Кейтаро сам с собой.

— Кейчи, с тобой всё хорошо? Может, присядешь?

— Я должен найти Акияму, я должен…

— Садись, — успокаивающе сказала Рико, хлопая место на своей кровати.

Блондин уже был далеко. Он бродил под ясным небом, на котором светила луна и мелькали звёзды. Он накинул на голову капюшон и сложил руки в карманы. Походка была неуверенная, зажатая, юноша не думал ни о чём. Его не интересовало ничего, кроме пути вперёд. Акияма не знал, куда идёт, поворачивая на случайных перекрёстках. Яркие вывески магазинов освещали лицо подростка, поблёскивающее в их сиянии.

Рико положила руки на сжатую в кулак ладонь Кейтаро.

— Что случилось?

— Знаешь, я чувствую какую-то пустоту внутри. Словно, я самый одинокий человек в этом мире. Это так больно и ужасно…

— Но… Я ведь рядом, — отпустив все обиды, произнесла девушка.

— Рико… Я должен найти Акияму. Он стал мне, как Сатору.

Глаза Рико расширились от мимолётного удивления.

— С ним всё будет в порядке, — успокаивающе сказала она, пропустив свои пальцы через пальцы Кейтаро.

— Я должен идти сейчас. Я чувствую, что должен. Я скажу тебе всё, клянусь, но сейчас я обязан найти его.

Кейтаро бросился по обрывкам воспоминаний Акиямы, мелькавшим в голове с такой частотой, что их сложно было уловить. Круговорот мыслей не давал сосредоточиться, и, казалось, ещё немного, и Браун сойдёт с ума.

Километры были пройдены Кейтаро для того, чтобы найти бездомного юношу, с которым он познакомился не больше недели назад. И наконец он достиг цели, огромной лавиной обрушилось облегчение на Гурмана, когда он увидел знакомую взъерошенную голову, сидящую у реки Камо, недалеко от христианской церкви.

Ёсидо сидел на свёрнутом тренчкоте, поджав к груди колени. В руках у него было стеклянная бутылка, из которой он отпил. Взгляд его был пуст и блёкл, и яркие медовые глаза больше не излучали добра. Он не обращал внимания ни на кого, и даже бесконечный поток мыслей, то начинающийся, то прекращающийся, не мог дать юноше хоть какую-то эмоцию.

Кейтаро сначала шёл медленно, но затем подбежал. Он выхватил бутылку из рук подростка, но тот никак не отреагировал.

— Что ты пьёшь? — с возмущением и лёгким гневом спросил Браун.

— Вода, — тихим, почти неслышимым голосом ответил юноша.

— Ты её украл где-то?

— Многому можно научиться, живя на улице, — всё тускло продолжал Ёсидо.

Кейтаро накрыл Акияму своим кожаным плащом и сел рядом.

— Пойдём домой, Акияма.

— У меня нет дома, — пробормотал в ответ подросток.

— Почему же? А как же дом Рико?

Юноша промолчал.

— У тебя теперь есть и семья: я, Рико… — Кейтаро с ухмылкой прищурился, смотря на другой берег реки. — Может, у тебя с ней что-то получится, раз у меня не вышло.

— Заткнись, — буркнул Акияма.

— Ну, а что? Вдруг, вы созданы друг для друга.

— Она тебя любит…

— Знаешь, я её тоже, просто не хочу испортить ей жизнь.

Ёсидо посмотрел на Кейтаро.

— Пошли, а то «Гурман» и за тобой придёт, — Браун схватил юношу за руку и потряс из стороны в сторону.

— Отстань, дурак, — с усмешкой сказал Акияма, встав.

— Он ест таких, как ты! — воскликнул Кейтаро.

— Он только тэмпуру ест! — дрязня его, сказал Ёсидо в ответ и начал отбегать спиной вперёд.

Кейтаро побежал за ним. Они поднялись наверх, на дорожку. Гурман прыгнул на подростка, но тот увернулся, продолжал паясничать.

Так они дошли до поместья Киносита. Уже светило солнце, но людей вокруг было всё так же мало.

Рико обняла Кейтаро и поцеловала в лоб Акияму. Сейчас она была радостнее, чем когда-либо раньше.

Браун решил временно отказаться от мести, проводя время с двумя своими самыми близкими людьми.

Втроём молодёжь ещё полгода веселилась и радовалась жизни.

16 мая 2025 года вернулись родители Рико.

Первое, что они сделали, зайдя в дом, это позвали свою любимую и единственную дочь.

Отец наклонился, чтобы обнять Рико, мать тоже захватила девушку в крепкие объятия.

— Рико, тут кто-нибудь был? — посмотрев на криво поставленные модели на шкафах, осведомился Иошито Киносита.

— Нет, отец. Ты ведь запретил мне кого-либо впускать в дом.

— Не лги мне, Рико, — взгляд отца был строгим настолько, что девушка созналась.

— Прости, отец. Тут были двое юношей.

— Что они делали здесь?! — воскликнул Иошито, и весь персонал ушёл в другое крыло.

— Только ночевали, — махая ладонями, начала Рико. — Они бездомные, и я решила, что будет правильно их приютить, — взгляд девушки опустился так, что она смотрела на свою обувь.

— Где они сейчас? — после тяжёлого выдоха произнёс Иошито.

— Я пойду в душ, дорогой, — сказала Коу Киносита, зная, что её супруг будет ещё долго доставать информацию из дочери.

Рико провела отца в комнату, где Браун и Ёсидо играли в приставку на телевизоре.

— Да добивай его!

— Я пытаюсь!

— Ещё чуть-чуть! Давай!

Зазвучала мелодия поражения.

— Не-е-ет, — с огорчением выпалили оба.

— Вот они, отец. Я думаю, с Кейтаро ты уже знаком.

Строгий взгляд Иошито пронзил молодых людей, и они вскочили с дивана и почтительно поклонились.

— Здравствуйте, Киносита-сама, — произнёс Кейтаро, и за ним повторил и Акияма.

— Это Акияма-кун, отец.

— Вольно, — скомандовал мужчина. — Акияма похож на Сатору, верно, Кейтаро? — словно забыв про многолетний бойкот семье Браун, спросил Иошито.

— Только слегка постарше, — положив руку на затылок, ответил Кейтаро.

— Вы можете остаться, раз моя дочь вам доверяет. Кейтаро, подойди сюда, — мужчина позвал его жестом.

Молодой человек покорно выполнил просьбу.

— Если хоть раз Рико будет нехорошо от тебя или Акиямы, ты будешь жить не просто на улице, а в самом настоящем пекле. Понял?

— Так точно, Киносита-сама, — сглотнув, ответил Браун.

Ещё полгода прошли незаметно. Иошито и Коу продолжали жить в своём поместье, и Рико, Кейтаро и Акияма стали чаще выходить в город. Со временем мистер Киносита перестал отправлять вслед за ними одного из своих подопечных, проникшись доверием к молодым людям.

Среда. 26 ноября. 2025 год.

С утра Кейтаро почувствовал непреодолимую жажду. Это не была обыденная человеческая жажда — желание мести пронизывало Гурмана. Он стал одержим ею, и глаза его наполнились чёрным цветом. Кейтаро смог подавить порыв, придя в норму. Однако жажда не отступала и вскоре заполонила все мысли молодого человека. Браун поделился проблемой с Акиямой.

— Так давай найдём мерзавцев, и пусть они наконец получат по заслугам! — сказал подросток.

— Но что, если что-нибудь случится с тобой? Я не знаю, что произошло, когда ты затронул мою метку.

— Ничего страшного не будет, ты ведь после этого уже убивал одного из них…

— И что после этого было? Я полночи искал тебя.

— Дело было в другом… Тот мужчина был Атсуши Ёсидо.

— И ты молчал?! Кто это был?.. — виновато спросил Кейтаро.

— Дядя. Он всегда старался помочь мне, пока не пропал куда-то несколько лет назад.

— Х-хорошо. Но ты уверен, что хочешь, чтобы я сделал это?

Акияма утвердительно кивнул.

Вдвоём они подошли к Рико и разбудили её, также рассказав о своих планах. Девушка обняла Акияму и поцеловала в лоб. Кейтаро она позвала поговорить наедине.

— Кейчи, я хочу, чтобы ты знал… Никогда ещё я не любила никого так…

— Рико, я могу сказать то же. Но… Мы не можем быть вместе.

— Что случилось тогда? Я ждала, что ты сам всё расскажешь.

— Я «Гурман», Рико. Я перестал быть человеком тогда. Я хочу, чтобы ты была счастлива без меня, это моё последнее желание.

Девушка положила руки на шею Кейтаро и поцеловала его. Поцелуй был таким, словно был последним в её жизни. Акияма, увидев это, с небольшой горечной улыбкой направился к выходу.

Позже вышел и Кейтаро. Он молча последовал за шлейфом, тянущимся откуда-то издалека. Акияма шёл за ним.

Аромат привёл духа и Ёсидо к вертолётной площадке. Недалеко от неё стоял мужчина в чёрном кожаном плаще и перчатках. Он разговаривал на американском диалекте штата Юта, который Кейтаро без труда мог различить.

Наёмник был высок и хорошо сложен. Его серые глаза были видны в полумраке ночи бегающими искорками.

Кейтаро вновь вопросительно посмотрел на Акияму, и тот вновь утвердительно кивнул.

Из-за угла за ними наблюдала Рико, следившая за Брауном, чрезмерно занятым поиском убийцы, и Ёсидо.

Это сероглазое лицо с несколькими лёгкими шрамами Кейтаро запомнил детально: форма носа, грубость и почти незаметная кривизна губ, едва просачивающаяся седина… Этот человек совершил фатальный выстрел в Рэя Брауна.

Гурман прыгнул на нескольких других наёмников, окружавших мужчину в кожаном плаще. Затем дух медленно подошёл к своей новой жертве, сорвал с шеи два военных жетона и бросил их в сторону. Монстр навалился на мужчину и повалил на землю.

Акияма подошёл к лежащим медальонам, один из которых был самодельным, и попытался прочесть их. У него не вышло — надпись была сделана на английском: «Jax» и «Sam».

Гурман вырвал сердце у мужчины, и оно сразу же окрасилось в чёрный. Монстр сожрал его, после чего застыл на месте. Он медленно встал. Вспышка света озарила лицо Рико. Нечто вылетело из тела Кейтаро Брауна, и он упал. Акияма также застыл, и его тело также упало замертво.

Последняя цель была убита, и дух мщения освободился от земных оков и обрёл покой. Соединённая с ним душа Ёсидо испытала то же.

Рико, увидев это, потеряла сознание. Очнулась она уже дома — отец задействовал все возможные связи для того, чтобы отыскать пропавшую дочь. Он видел лежащие возле трупа наёмника безжизненные тела Кейтаро и Акиямы и принял их смерть за убийство, совершённое Гурманом.

Следующая неделя была самой тяжёлой в жизни Рико. Девушка старалась убедить себя, что всё, что она видела, — кошмар, который просто приснился. Она также пыталась поверить, что Кейтаро никогда не приходил к ней после 25 августа прошлого года.

Наступили первые выходные декабря.

Девушка сидела дома и никуда не выходила из него. Она хотела увидеть снег, настоящие сугробы, из которых можно было бы слепить снеговика. Но температура редко опускалась ниже 0°. Рико лежала в своей постели после занятий в университете и смотрела в потолок.

В комнату постучались.

— Киносита-сама, — раздался голос Гаён, — ваши родители отбывают и просят подойти к ним.

Девушка встала и вышла к двери на улицу. Там стояли Иошито и Коу.

— Дорогая, твоему отцу снова необходимо уехать, мы ненадолго, — сказала госпожа Киносита своей дочери.

— Хорошо, мам.

— Рико, — начал отец, опустившись на колено, — мы с твоей матерью…

Рико не услышала, что Иошито продолжал говорить, — её отвлёк знакомый силуэт, стоявший недалеко от комнаты охраны у входа в поместье. Блондин смотрел на мужчин в форме, стоявших на посту и махал руками перед их лицами. Он щёлкал пальцами, но охранники не реагировали. Юноша повернул свой взгляд ярко-медовых глаз в сторону девушки.

— Поэтому, будь осторожна, мы тебя любим, — закончил Иошито.

— Х-хорошо, пап, — смотря мимо его плеча, произнесла Рико.

Мистер и миссис Киносита сели в картеж и уехали. Девушка пошла к посту охраны.

— Как ваши дела? — спросила она, смотря на мужчину, изредка переводя взгляд на стоящего рядом подростка.

— Всё прекрасно, Киносита-сама, — с небольшим недоумением сообщил солдат.

Девушка показала подростку глазами, что хочет услышать ответ. Мужчина с ещё большим непониманием повторил:

— Всё прекрасно.

Юноша наконец заметил, у кого на самом деле спрашивает это Рико. Он был невидим для всех, кроме неё, и девушка старалась обратить на это его внимание.

— Хорошо, вроде, — глаза подростка забегали.

— Вы совсем не изменились, — всё также смотря на охранника и изредка переводя взгляд на стоящего рядом, заметила девушка.

— Ну так с чего бы мне меняться, Киносита-сама? — с усмешкой сказал мужчина. — Мне нужно быть в лучшей форме, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Может, пройдёте в дом? — глаза Рико делали всё то же.

— Не имею права, Киносита-сама. Благодарю за приглашение, — мужчина почтительно поклонился.

Девушка развернулась и стала уходить в дом, юноша последовал за ней.

Рико вошла в комнату, подросток вошёл тоже. Киносита закрыла дверь на замок.

— Что ты здесь делаешь, Аки?! — радостно воскликнула девушка.

— Я не знаю, — потупился Ёсидо. — Это место первое, которое я вспомнил, куда можно пойти.

Рико хотела обнять юношу, но не смогла — руки прошли насквозь.

— Ты… Ты призрак?

— Похоже на то. Я не знаю, что случилось.

— Останься здесь, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты остался.

— Да, в общем, мне больше некуда идти… А почему ты меня видишь? Никто не видит.

— Я… не знаю, — солгала Рико, вспомнив вспышку света после свершения мести Кейтаро.

Акияма остался в родовом поместье Киносита ещё на месяц.

В преддверии Нового года юноша вышел прогуляться по улицам Киото. Он долго ходил, наслаждаясь каждым шагом. Атмосфера, царившая в городе, была близка к сказочной. Акияма почувствовал острую боль в правом плече, которая сразу прошла. Он не придал этому значения — такое происходит с ним часто после смерти Кейтаро. Юноша продолжал идти, но боль пришла вновь. Вскоре она стала усиливаться, и Акияма упал на колени и схватился за плечо. Вокруг него начал подниматься вихрь, газеты и объявления взмывали в воздух и начали беспрерывное движение по кругу. Скорость увеличивалась, и вскоре деревья стали колыхаться. Люди вокруг разбежались, не зная причины возникновения этих порывов ветра. Паника окутала многих.

Кэзухико Тэки, сидя на горе Фудзияма, почувствовал надвигающуюся угрозу и с помощью печати в следующую минуту оказался недалеко от Акиямы. Кицунэ в спешке стал думать способы, чтобы удержать дух Ёсидо, который начал вырываться из нашего мира.

Разорвалось пространство, и в небе открылся проход в царство Клаузанима. Времени на раздумья у бога удачи не было, и он отправился ко всем ближайшим, способным помочь.

— Эдуард Маммоне, способны ли вы отдать свою жизнь в обмен на защиту этого мира? — спросил Кэзухико, войдя в небольшую дешёвую квартиру.

— Вы о чём?

— Мне нужен ваш ответ. Подумайте, чтобы не жалеть о своём решении.

— Да, сэр. Я точно готов. Единственно верно! — воскликнул мужчина.

Защитник Японских островов подошёл к нему вплотную и обратил в нефритовый медальон. После, он, начертив на полу печать, вновь исчез.

— Юко Райц…

— Мастер Кэзухико? Что вы здесь делаете? — перебила кицунэ девушка.

— Готова ли ты отдать свою жизнь во имя спасения всей планеты? Подумай прежде, чем…

— Да! — воскликнула Юко, вновь перебив бога удачи.

Кэзухико сделал с ней то же, что с Эдуардом. Вновь Тэки своим мечом вырезал на паркете дворца семьи Райц свою печать и переместился.

Тем временем, вихрь, вздымающий в воздух всё, что было в двухстах метрах от него, продолжал расти, и Акияма, сидящий на коленях в эпицентре, уже начал подниматься вверх силой Судьбы, не позволяющей ему жить в материальном мире.

Кэзухико на мгновение задумался, подойдя к двери в номер киотского отеля. Отбросив сомнения, он вошёл внутрь.

— Курт Осборн, готовы ли вы к тому, чтобы отдать свою жизнь ради спасения Земли?

Мужчина строгим взглядом осмотрел вошедшего. Он поднялся из позы медитации.

— Что произошло?

— Ткань Мироздания рушится прямо сейчас, и, чтобы закрыть её прорыв, нужны души трёх с божественной природой сил.

— Почему вы не отдадите свою жизнь? — не проявив ни капли эмоций, спросил Курт.

Кэзухико замолк. Он не желал спорить со внуком Обакэ и собирался уйти.

— Я готов, Кэзухико Тэки. Вы можете забрать мою жизнь.

Бог удачи вплотную подошёл к мужчине и, прислонив руку к его животу, обратил Осборна в нефритовый медальон.

Сразу после этого Кэзухико вернулся к Акияме. Тело юноши медленно поднималось вверх к разрыву между девятым миром и царством Клаузанима. Кицунэ полушёпотом прочитал молитву и выпустил три медальона в вихрь. Они закружились с невероятной скоростью, превосходящей порывы ветра, затем увеличились и сумели остановить ураган. Нефритовые изделия окутали Акияму и плавно опустили его на поверхность земли. Затем, обратившись в жёлто-зелёные светящиеся шары, они один за другим вселились в тело юноши. Ёсидо вновь взмыл в воздух, и за его спиной расправились крылья, и дух вновь обрёл тело.

Акияма упал на землю на бок. К нему подошёл Кэзухико. Кицунэ подал ему руку и помог подняться на ноги.

Прошло два дня с того момента, когда все упоминания о человеке с именем Ёсидо Акияма были стёрты.

Юноша склонился перед небольшим возвышением, где лежало белое кимоно. На камне рядом стояли плошка с рисом, тарелка с данго и колокольчик. Акияма сидел на коленях, что-то неразборчиво прошептал и открыл глаза. Он достал зажигалку и воскурил благовония.

— Прощай, Кейтаро… — сказал юноша, поднимаясь на ноги с зелёной травы.

Небольшой огонёк, вероятно, летящий пепел, окружил Акияму и улетел в небо.

Болотная дева

Нет ничего прекрасней Свагдины, когда планета Горв начинает расцветать. Цветы: жёлтые, красные, синие — все были разными и окрашивали поляны во всевозможные цвета.

Шёл 1326 год, и среди людей царила гнетущая атмосфера — королевства Версель и Миро, занимающие почти весь материк, воевали уже четыре года, погружая мир в хаос и разруху. Многие тысячи солдат и крестьян отдали свои жизни в этой игре двух влиятельнейших людей Горва.

Партия всегда подходит к концу, даже если на доске не остаётся никаких фигур, кроме королей. Объявляется ничья, заключается перемирие. Так и король Верселя согласился отдать свою дочь за сына короля Миро.

Оставался один день до свадьбы, которая положит конец войне, в воздухе летали птицы, щебеча в небесах над Сароном и его невестой. Он — молодой человек двадцати пяти лет, имевший опыт в сражениях на передовой и вернувшийся для заключения перемирия. Он был статным, завидным женихом, за которого желали отдать замуж своих дочерей великое множество аристократов Миро. Волосы Сарона цвета соломы всегда колыхались от порывов ветра, а изжелта-карие глаза переливались в лучах дневной звезды. Она — девушка восемнадцати лет, всегда исполняющая волю отца, от которого зависела судьба её матери-крестьянки. Необычайной красотой славилась дочь короля Верселя, являя собой «небесной звезды богиню», как называли её в народе. Русые волнистые волосы отражали сиянье света, а изумрудные глаза очаровывали одним взглядом. Она была влюблена до безумия в своего жениха, ожидая дня свадьбы с большим нетерпением, чем её отец окончания войны.

Сарон гулял с невестой и вывел её на поляну — он хотел показать сюрприз. Она закрыла глаза по его просьбе, и пара двинулась дальше. Недолгим был их путь, и Сарон разрешил девушке открыть свои чарующие очи. Молодой человек взял её за руки, сказав: «Я должен омыть тебя. Наши традиции передаются уже многие века.»

Сарон вместе с невестой зашёл в глубь небольшого водоёма, где они погрузились в него по колено. Он наклонил девушку, словно в прекрасном танце, и начал постепенно погружать в воду. Сарон окунул её и поднял, окунул и поднял, окунул… Девушка кричала, но её мольбы не были слышны.

Молодой человек вернулся во дворец, где должна была проходить церемония, и разрыдался у коленей своего отца. Он сообщил, что потерял невесту. Договор о перемирии всё же был заключён в назначенный день, но закрепления его не произошло.

Под водой, когда время замедлило свой бег, девушка видела лицо своего жениха, которого она так бездумно любила. «Небесной звезды богиня» возжелала мести.

Через некоторое время девушка вернулась в мир живых и поселилась недалеко от водоёма, где потеряла всё. То было болото, покрытое по трём сторонам крупными деревьями с раскидистыми ветвями и вечнозелёной кроной. С четвёртой же стороны расположилась поляна, покрытая множеством разнообразных цветков, и, если смотреть на неё из воды, открывается несравненный вид.

Тринадцать лет спустя смерть настигла Сарона во сне, и девушка навсегда осталась в нашем мире.

Многих путников обворожила болотная дева, многих сгубила, но в её дом всё продолжают забредать странники.

Однажды на рассвете, когда лучи дневной звезды только начали просачиваться через раскидистые кроны болотных деревьев, а цветы распускаться, на горизонте явился силуэт юноши. Он шёл тяжело, с гитарой на спине, смотря вниз.

Девушка села на камень недалеко от воды и стала ждать прихода нового путника. Когда юноша приблизился к водоёму почти вплотную, он чуть не оступился, и дух окрикнула его. Странник повернулся в её сторону и остался сухим. Его тонкая, короткая бородка виделась очень чётко, как и усы, выходящие слегка за ширину носа. Юноше было двадцать два года. Он сразу опустил гитару с плеча на землю и присел. Долго путник всматривался в болотную деву прежде, чем начать перебирать струны на инструменте.

До самого заката он дёргал за натянутые волосы из конского хвоста. Юноша, закончив играть красивый и мелодичный поток звуков, вновь стал пристально рассматривать девушку. Она успела заскучать и наполовину погрузилась в воду.

Постепенно, час за часом, зелёные глаза путника непроизвольно закрывались всё чаще и чаще, и вскоре он уснул. Девушка отнесла его от воды.

Болотная дева сама не понимала почему, но этого барда она хотела сохранить.

На утро юноша начал что-то небрежно писать на оборванных листках. И так до конца дня… Девушка старалась не смотреть на путника, но что-то заставляло её делать это снова и снова. Она поглядывала на него и рассматривала выразительные глаза, блестящие от её взгляда. Девушка пела. Её голос был чудеснее всего, что слышал Версель, и он разносился ветрами по всем землям.

Вновь бард уснул у воды, стараясь как можно ближе видеть деву. Подул ветер, стало прохладно. Девушка отнесла путника дальше от болота.

Как только лучи дневной звезды стали освещать поляну; когда юноша начал морщиться от мешающего спать света, нарушающего ночной покой; когда цветы проснулись и стали распускаться, раскидывая свои лепестки во все стороны, девушка мелодично свистнула в сторону путника, и он поднялся. Звуки лились прекрасным потоком, оставаясь в голове барда. Юноша медленно, потирая глаза, начал идти к болотной деве. Он понимал, что она — монстр, из-за которого не стало многих его знакомых, но любовь была сильнее всех других чувств. Бард подошёл к воде и присел, достав гитару. Его пальцы стали подбирать ту самую мелодию, которую он искал долгое время, сидя на этом же месте. Несколько раз он помотал головой, поморщился и наконец лицо его приняло удовлетворённое выражение.

Сначала помычав, затем напев набор звуков, юноша стал мелодично зачитывать стихи, которые писал весь прошлый день:

«И лишь одна, ты та, кто мне любима,

И лишь одна, ты мне дороже жизни.

Не знал я, что увижу, в своём долгом пути

Такую девушку, как ты…

Свет с неба светит, поляна вся цветёт,

И на закате, мне кто-то поёт.

Прекрасный голос с моря, где девушка живёт,

Он мне дороже жизни, уносит от забот.

Как ветер по всем землям, голос разнесёт,

Но услышит Версель лишь звуки из болот…

Быть может, всё не вечно, и жизнь нас разведёт,

Но любовь моя беспечна, и я за годом год

Всё буду слушать голос, что для меня поёт…

Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём,

Не думая о прошлом, весь мир пройдём.

И на закате вместе на поляну упадём,

Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём…

Любовь моя, как море, что бережно стучит

По скалам прибоем и ласково молчит.

Однажды, с диким воем наступит сильный шторм,

И ты лишь успокоить способна эту боль.

Когда шрам на сердце моём вдруг заболит,

Лишь ты, девица Верселя, меня сможешь исцелить…»

Девушка не могла оторвать глаз от юноши, так трепетно поющего стихи, которые он сочинял, сидя у воды и смотря прямо на неё. Слышно было его неуверенность, страх отвержения, желание понравиться. Болотная дева не приняла его чувств, боясь испортить их, осквернить и когда-нибудь забыть.

Все, кого встречала девушка раньше, в страхе убегали, крича заклятья в её сторону. Её нарицали чудовищем, ведьмой, желали сжечь. Она больше не верила в своё счастье, и любовь, приведшая её к этой жизни, девушка отторгла навсегда.

Шли годы. На висках бывшего юноши проступила седина. Он всё продолжал ходить к болоту, чтобы в иной раз посмотреть на свою музу, ставшую для него давно и смыслом жизни. Много ещё песен он сочинил, много спел. Она с изумлением слушала величественные стихотворения, поэмы о громких чувствах, прозу — всё это бард посвящал только ей одной. Затем дева и сама начинала петь песни, слышимые в замке Верселя, которые она помнила с детства. Голос её лился, словно мёд, и влюблённый мужчина отбрасывал все мысли, лишь слыша его. От начала и до самого конца он сидел очарованный.

Голова барда уже полностью побелела, её серебряный отблеск был особенно заметен в ночном свете, когда старец приходил сквозь непроходимые топи, заросшие так сильно, что издали казались лесом. Поляны с цветами уже не было — она полностью заросла, а болото, где сидела девушка, уже не освещалось ничем, даже дневной звездой.

Мужчина пришёл к заветному месту, где его всегда встречала муза, но её там не было. Не было знакомого силуэта, который не менялся все эти годы. Бард упал на колени. Вдруг из воды появились пузырьки, маленькие, редкие. Затем они участились, и из болота вынырнула дева и села на большой гладкий камень, стоящий справа от мужчины. Человек поднял глаза и, увидев свою возлюбленную, начал петь. Голос его был уже сиплым и не выдавал тех красок и красоты мечтаний, что были в юности, но слова всё так же задевали душу духа. Бард достал гитару, уже иссохшую, издающую глухой звук, и стал перебирать за струны, подыскивая самые подходящие ноты для мелодии. Старческий голос наконец начал:

«И лишь одна, ты та, кто мне любима,

И лишь одна, ты мне дороже жизни.

Не знал я, что увижу, в своём долгом пути

Такую девушку, как ты…

Свет с неба светит, поляна вся цветёт,

И на рассвете, мне кто-то поёт.

Прекрасный голос с моря, где девушка живёт,

Он мне дороже жизни, уносит от забот.

Как ветер по всем землям, голос разнесёт,

Но услышит Версель лишь звуки из болот…

Быть может, всё не вечно, и жизнь нас разведёт,

Но любовь моя беспечна, и я за годом год

Всё буду слушать голос, что для меня поёт…

Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём,

Не думая о прошлом, весь мир пройдём.

И на закате вместе на поляну упадём,

Когда-нибудь, возможно, мы с тобой вдвоём…

Любовь моя, как море, что бережно стучит

По скалам прибоем и ласково молчит.

Однажды, с диким воем наступит сильный шторм,

И ты лишь успокоить способна эту боль…»

Так и не окончив песню, мужчина затих. Пальцы его спустились со струн, а ветхая гитара выпала из рук. Бард лёг на спину и беспрерывно смотрел в закрытое густыми кронами деревьев небо. Дева спустилась к нему и начала внимательно рассматривать. Движения в груди у него уже не было.

Свет тонким лучом пролился в непроходимые топи и озарил лицо лежащего странника. Оно показалось деве таким чужим, но таким знакомым. То был двадцатилетний юноша, тусклый взгляд зелёных глаз которого вонзился в девушку и не отпускал. Они всегда были яркими, но сейчас… сейчас они были пустыми и мёртвыми. Чудесный голос вмиг пронёсся по всем топям, разнося весть о том, что болотная дева испытала чувство любви:

«Когда шрам на сердце моём вдруг заболит,

Лишь ты, девица Верселя, меня сможешь исцелить…»

Девушка закрыла барду глаза и поцеловала его. Лицо мужчины стало влажным от пролитых над ним слёз, которые блестели в свете дневной звезды, просачивающемся сквозь вековые деревья, скрывавшие эти топи во тьме уже многие годы.

Поглотитель

Бектар из тех планет, которые не являются желаемыми для путешественников. Умеренный климат не привлекает туристов. Власть отталкивает коренных жителей. Находясь во владении дворца Виззгардов, Бектар не исполняет все новые законы Королевы, отдавая дань старым, консервативным обычаям и принципам. Наказания всегда были самыми ужасными именно на этой планете — любая карманная кража могла привести к смертной казни.

Как бы то ни было, на Бектаре хватало и тех жителей, кто был доволен своей жизнью; кто купался в роскоши, несмотря на мольбы за Стеной Скорби; кто построил свою радость на чужих страданиях.

Город Зээл испокон веков славился своими ничтожными правителями, которые не способны проявить ни капли своего смущения по отношению к издевательствам над крестьянами.

Мужчина, обладающий незаурядными умом и предпринимательскими способностями, Ти Тэбрум, организовал продовольственный трест «ТТ-ЗЭЭЛ». Он был не только гениальным бизнесменом, но и прекрасным манипулятором и маркетологом. Накопив внушительный капитал, мужчина сблизился с губернатором Зээла и хитростью заставил его перенять управление трестом на себя и распространять его в жизни граждан. Джар Голлер, тот самый губернатор, с детства не отличался вольностью и отказать Тэбруму находил для себя неприемлемым, потому чётко следовал указаниям бизнесмена.

Как и планировалось, люди стали зависимы от «ТТ-ЗЭЭЛ» и выполняли всё, чтобы получить заветную порцию продуктов. Постепенно Ти Тэбрум стал самым влиятельным человеком в губернии и имел возможность дёргать за ниточки власть. Магнат также имел волю изменять законы, которые чтились всем населением Бектара, и Голлер противиться Тэбруму не желал.

После легализации табака бизнесмен стал главным врагом всего Зээла. Жители намеревались лишить его жизни, рискуя своими. Было организовано восстание, руководителем которого стал Заур Бирмонт. Они намеревались вломиться на склад треста и обокрасть его, расстреливая любого, кто захотел бы им помешать. В тот день Зээл потерял девять человек, одним из которых был и зачинщик бунта.

С этого времени брат Бирмонта, Локен, взял его жену и пятилетнего ребёнка на своё попечение. Мужчина работал инженером-механиком. Денег хватало и даже приумножалось в связи с высокой востребованностью грамотных специалистов.

Локену пришло письмо с предложением вступить в секретную программу разработки новых, экономичных и практичных устройств. Он без раздумий согласился, не зная, к чему приведёт это безрассудное решение…

Прошло уже тринадцать лет со времени Трестовского бунта — именно так назвали восстание против «ТТ-ЗЭЭЛ». Локен вместе с другими инженерами продолжал трудиться над созданием «машин будущего». Многие неудачные прототипы, которые они изобрели, переросли в нечто большее и стали массовым оборудованием. Но главной задачей программы было конструирование передовой техники, способной запугать и одолеть любую армию других стран. Заур сомневался в этом, но не выказывал своего недовольства.

Наконец, устройство было создано. Инженеры отмечали выполнение плана, когда к ним в цех зашёл статный мужчина, чью голову на висках украшала серебряная седина. Он достал золотые карманные часы и посмотрел на время. Люди оглянулись на вошедшего. Тот был Ти Тэбрум. Локен поднялся и направился к выходу, заявив, что не будет участвовать там, где покровительствует Тэбрум. Раздался выстрел. Вошедший мужчина стоял с вытянутой левой рукой, в которой держал пистолет.

Один из работников завода сообщил Эждерору Зауру, сыну Бирмонта, кто виновен в смерти его дяди. Идти напрямую к такому магнату, как Тэбрум, — чистое самоубийство, потому он решил действовать иначе: Заур собирал единомышленников, обещая им отдать часть треста. Направившись к влиятельному министру обороны Зээла, Хавару Блэку, Эждерор сумел добиться его благосклонности, использовав свой дар красноречия.

Несмотря на нежелание Заура вступать в открытый конфликт с Тэбрумом, объединение было вынуждено следовать плану, разработанному Блэком. Хавар обманом смог на некоторое время оставить магната без защиты, и недовольные, не медля, расстреляли его, ворвавшись в офис «ТТ-ЗЭЭЛ». Для распада треста оставалось ликвидировать его официального главу Джара Голлера, пользующегося как губернатор неприкосновенностью.

Был устроен путч, в результате которого Зээл потерял восемнадцать гражданских, участвующих в бунте, и больше двух десятков гвардейцев. Также погиб Джар Голлер. Монополия, однако, не была расформирована, а передана в руки замгубернатора Джакарло Кустазе. Незамедлительно он объявил всех участников путча вне закона и велел казнить их, не дожидаясь решения суда.

Море бушевало сегодня. Небо заплыло серым дымом от фабрик. Смог стоял такой, что масляные ручные фонари были уже не видны с порта в здании Администрации Зээла. Эждерор стоял на коленях со связанными руками, нос его был сломан, левый глаз полузакрыт от отёка, правое ухо отсутствовало — всё от того, что человеком, который должен был выведать у Заура информацию, стал Бек Морта, главный палач Зээла.

Да, Эждерора пытали. Пытали для того, чтобы узнать имена участников путча, но он не промолвил ни слова. Поняв, что Заур ни за что не предаст товарищей, Бек со своими солдатами выбросил в море связанного Эждерора. Но юноша не покорился судьбе и неустанно пытался освободиться, даже когда отравленная отходами вода начала попадать ему в горло и обжигать его, разъедать раны и проникать глубоко, Заур, забыв о боли, старался развязать сковавшие его верёвки. Узел уже распадался на два конца, когда кровь, растекающуюся в глубине Зээльского моря, учуяла стая хищных морских чудовищ. Эждерор, уже сумевший освободиться, всплывал на поверхность, но твари, которым чуждо сострадание, набросились на лёгкую добычу и растерзали её.

Эждерор возжелал отмщения…

Через некоторое время он очнулся в воде под пирсом. Тело было изменено: кожа стала серо-зелёной, на руках образовались перепонки, голова расширилась, чтобы уместить огромную клыкастую челюсть, глаза, наоборот, уменьшились и стали светиться жёлтым, само тело увеличилось, особенно живот, который теперь заметно выпирал.

Эждерор направился к зданию Администрации. Огромная туша, чем-то напоминающая рыбу, двигалась не спеша, вразвалку, с неё стекала вода. Кожа блестела в лучах слегка выступившего из-за туч солнца. Прохожие с ужасом смотрели на монстра, пришедшего из глубин, и старались не делать лишних движений. Эждерор, не обращая на них внимания, продолжал путь к Администрации. Он подошёл к массивным входным воротам и, как только он пожелал пройти внутрь, золотые двери расплавились, образовав широкую и высокую арку. По нему открыли огонь гвардейцы, но все летящие снаряды Заур поглотил челюстью, открывшейся до огромных, непропорциональных телу размеров. Живот Эждерора на секунду засветился жёлтым. В следующие несколько минут все, кто был в здании, исчезли — ни одного тела так и не было найдено.

Рыбоподобная туша захватила власть над трестом и всем Зээлом. Случайно поняв суть соединения душ, Эждерор стал им злоупотреблять: это не только даёт сверхъестественные способности человеку, но и увеличивает все силы духа мщения. Вскоре выживших участников путча он принудил к тому, чтобы они прикоснулись к его метке Мортуса, которую имеют все, кто должен через мгновение умереть, — у духов мщения же она остаётся навсегда.

Так, 1641 год стал знаменательным в жизни многих жителей Зээла — интересы граждан теперь защищались, и никто не смел их нарушить. Бек Морта покинул губернию, потому Эждерор, прозванный Поглотителем, остался править городом-портом на долгие годы.

Более четырёх веков прошло с становления Эждерора на пост правителя Зээла. В девяти мирах началась эпоха Возвышения Пустоты, во время которой твари из Бездны стали массово прорываться сквозь пространство по приказу их правителя, Корнелиуса Войда, одного из четырёх осколков Всевышнего.

Сотни людей потеряли свои дома, сотни детей потеряли родителей. Все они шли под защиту Поглотителя, обещавшего им безопасность и работу в обмен на соединение душ.

За многие годы Заур возымел связь с десятками тысяч людей, потерянных и обречённых. Теперь он перестал слышать их голоса — они объединились в шум, постоянно звучащий в его голове.

В один из дней к нему привели двоих детей, совсем юных. Девочке было одиннадцать, её брату — девять. Они неуверенно подошли к Эждерору, восседавшему на золотом троне, украшенном бархатом и драгоценными камнями. Рыбоподобная туша ехидно ухмыльнулась и облизнулась. Клыкастая улыбка проявилась на морде чудовища, пользующегося своим превосходством. Эждерор постучал по животу, на котором была чётко видна метка, изображавшая нечто необъяснимое. Сначала к клейму протянулась зелёноглазая девочка с русыми волосами. Она быстро задела склизкое брюхо Заура и отпрянула после вспышки жёлтого слепящего света. Затем девочка подвела своего младшего брата. Бледный красноглазый мальчик с серовато-синими волосами так же неуверенно прикоснулся к метке Мортуса и зажмурился от воссиявшего света перед ним.

Таким образом, приковывая всех к себе, Эждерор получал всё большую силу и держал в страхе все окружающие регионы, а твари Бездны не смели ступить на подконтрольные ему территории. Заур возвёл целую империю со столицей в Зээле. Всё производство проходило его проверки, вся экономика держалась на его рабах, которыми он мог по желанию манипулировать. Неугодных Поглотитель пожирал, не оставляя после них ничего.

Новоприбывшие дети попали в цех типографии по производству газет. Новости печатались именно там, частные предприятия были запрещены. Заголовки и содержание статей писались специально обученными людьми, всё подвергалось жёсткой цензуре.

Первые три месяца дети были очень закрытыми и не общались ни с кем, кроме друг друга. Но затем мальчик после отбоя начал тихо шептать себе под нос сказку, которую ему рассказывала мама перед сном:

«Жил когда-то бог Ласаддин, и был он очень силён. Но он был одинок, ведь никто не хотел с ним общаться. Долго ходил он по свету в поисках друга и, устав, лёг спать. Ему приснилось, как вместе с ним всегда рядом друг. Так и остался Ласаддин жить во сне, где он перестал быть одиноким.»

Остальные работники услышали эту сказку и вспомнили своё детство. В эту ночь они молча уснули.

Во время следующего отбоя мальчик снова начал читать себе под нос мамины рассказы:

«Однажды бельчонок заигрался и потерялся. Он не помнил дорогу домой, потому что не слушал свою маму-белку. Бельчонок очень расстроился. Он очень хотел вернуться домой и начал искать его по всему лесу. Бельчонок подошёл к норке под большим и широким дубом и постучался. Оттуда вышел старый ворчливый барсук и сказал, что не пускает гостей. Тогда бельчонок забрался по стволу дерева и посмотрел на ветки, где аккуратно сложены кровати. Он подбежал к ним и хотел лечь спать, но ему преградила путь птица, которая закрыла кровати крылом. Она сказала, что это дом её детей. Бельчонок спустился с дерева, сел под ним и начал плакать. Тогда его нашла мама-белка и вытерла слёзы. Она сказала, что их дом на самом-самом верху дерева, он самый-самый безопасный, и она выбрала такой, чтобы защитить своего самого-самого любимого бельчонка.»

На этот раз один из рядом спящих мужчин, Кен Ирануц, назвал ребёнка Герольд, и вскоре имя прижилось. Мальчик постоянно рассказывал сказки после отбоя, но теперь вслух, чтобы все слышали. Его полюбили за интересные истории, которые он умел красиво поведать.

Девочка же стала известна во всём цехе через год, когда один из работников случайно заметил, как она танцует в комнате отдыха. Её движения были плавными, словно перо падает на землю, она полностью отдавалась танцу, и кружилась, как поток ветра кружит мягкие и тонкие листья деревьев, аккуратно, чтобы не порвать. Вскоре девочка стала выступать перед публикой, которую составляли рабочие цеха. Кен Ирануц назвал её Терпсихорой, и это прозвище стало её именем.

Кен заботился о Герольде и Терпсихоре, как отец. Он учил их всему, что умел сам: читать, писать, считать, знакомил с тонкостями работы. Ирануц делился своей едой с приёмной дочерью, потому что девочкам в цехе давали меньше, чем мужчинам и юношам.

Герольд в уже подростковом возрасте осознал алчную сущность Эждерора и оскорбил его за спиной. Вскоре новость от кого-то дошла до правителя Зээла, и он лично прибыл в цех по производству газет. Ему заблаговременно сообщили, как выглядит юнец, назвавший его «жирная рыбья морда». Эждерор подозвал к себе Герольда. Тот послушно подошёл. Глаза юноши бегали по сторонам, а жёлтые искорки в глазницах Заура, словно звёзды, одаривали светом только лицо подростка. Поглотитель заставил Герольда открыть рот и оставил на его языке своё клеймо, которым он подписывает документы. Он прижёг его. Юноша корчился от боли, когда жирные и склизкие пальцы духа мщения всё сильнее надавливали на язык. После Эждерор отпустил Герольда, и тот упал на бок. Через полгода рана зажила, но разговорчивость юноша потерял навсегда. Больше он не рассказывал истории после отбоя, не говорил плохих слов про Заура и в целом стал молчаливым.

Терпсихора и Герольд были неразлучны, но болезнь скосила юношу в восемнадцать лет. Он слёг в кровать и не мог встать трое суток. Это было обострение болезни Бездны.

Через год они сумели сбежать. Покинули Зээл Герольд и Терапсихора вдвоём. Эждерор не заметил пропажи двух из сотен тысяч душ, находящихся в его власти, и лишь только обрывки свободных пейзажей изредка мелькали в его разуме.

Известие об исчезновении Эждерора Заура в 2112 году обошло весь Зээл за считанные часы. Обстоятельства произошедшего не выявлены. Империя осталась без своего правителя, бывшего её диктатором несколько веков и державшего её жителей в страхе.

Осквернённые боги

I

Твари Бездны держат в страхе все планеты девяти миров уже очень долгие годы. Миллиарды лет они относят в Пустоту материю и живых существ, из которых Корнелиус Войд, осколок Всевышнего, творит всё, что ему заблагорассудится.

Центральная планета пятого мира, Лордимир, не стала исключением и подверглась атаке чудовищ из Пустоты, зашедших на земли Короля демонов. Были убиты тысячи, столько же — объявлены пропавшими без вести.

Кузнец, имя которого уже позабыто, стал жертвой нападения этих тварей. Его дом был разрушен, семью он больше не видел. Желание, превратившееся в мольбу Создателю, было столь сильным, что было услышано Обакэ. Кузнец пожелал, чтобы миры защищали стражники, не дающие чудовищам из Пустоты пройти на земли жилых планет. Повелитель восьмого мира, восседавший на троне, услышал молитву, произнесённую обречённым мужчиной, готовым отдать что угодно Создателю в обмен на воплощение своих грёз. Обакэ, узрев идею, претворил её в жизнь, и она обросла плотью. Так появились девять полсантов — защитников всех миров.

Полсанты были встречены Советом Бессмертных с опасением — божественная сила не действовала на новую расу, физический урон почти не наносил им вреда, и лишь Магия была способна причинить им значительный ущерб, но не убить. Защитники всех миров не имели органов и походили больше на статуи, чем на живые создания, однако двигались очень проворно.

Было принято решение выковать им оружие на кузнице «Азазель». Оно было столь же огромных размеров, как и его владельцы.

Шер'Нагграт, Генерал полсантов, получил от Кузнеца меч. Оружие остальных было уникальным для каждого, что должно было помогать в защите от тварей Бездны.

Многие годы полсанты служили во благо мирам, однако Шер'Нагграт осознал свою сущность раба перед лицом жителей девяти миров. За десять миллиардов лет до начала эпохи Нгака раса защитников нарекла себя богами и начала завоевательную политику. Все полсанты следовали за своим Генералом, исполняя его приказы беспрекословно.

Начинали осквернённые боги с центральных планет миров. Девятый, восьмой, седьмой, шестой, пятый — все эти миры попали под контроль полсантов. Совет Бессмертных предпринял попытки остановить надвигающуюся волну разрушения и направил отряд Межмировой полиции на устранение нарушителей безопасности.

Генералиссимус Анжела, полковник Люциан, майор Продланк и майор Неверос прибыли на Лордимир, когда Шер'Нагграт вытирал меч от крови своего создателя — старого кузнеца. Именно его Генерал винил в судьбе полсантов быть рабами жителей девяти миров.

Началось сражение. Шер'Нагграт вместе со своим приближённым Юфе'Промом вдвоём выдерживали натиск главных сил Межмировой полиции. Во время жестокой битвы, где каждый получил тяжёлые ранения, полковник Люциан был ввергнут появившимися тварями Бездны в Пустоту. Майор Неверос позже был объявлен пропавшим без вести.

Отряд Межмировой полиции разгромлен, Совет Бессмертных стал под контролем Ди'Дланы, погрузившей их в стазис.

Шер'Нагграт и Юфе'Пром распоряжались пятым миром, и сам Король демонов не мог им противостоять, получив сильнейшие ранения и множество шрамов.

Ди'Длана с божественным хопешем и Бел'Фродт с оружием-веером захватили мир Магии.

Стометровый Грим'Секк, владеющий посохом, стал диктатором в девятом мире. Нарт'Факк с халадием разделил с ним власть.

Кил'Маур с божественным катаром осуществил власть в шестом мире, где жители не могли представить контроль над собой.

Зар'Вайр — единственный паразит из расы полсантов — покорил седьмой мир, мир прогресса. Его оружием была пата, и тот, кто возьмёт её в руки, станет подконтрольным Зар'Вайру носителем, сопротивление этому невозможно.

Эз'Торр, кому выковали в кузнице «Азазель» уруми, захватил восьмой мир — родину осквернённых богов.

Полсанты захватили шесть миров прежде, чем Органтус Виззгард, Коллфорд Ле Фей, Монрик Кон и Увир Колвенус не решились на отчаянный шаг — напасть на осквернённых богов и покончить с их диктатурой. Пока Три Великих Брата сдерживали полсантов на пределе своих сил, Увир, пользуясь этими секундами, с помощью руны пространства заточал их в ядра планет, где они погружались в спячку. Так, все девять осквернённых богов оказались заперты в разных частях Вселенной Создателя.

Полсанты заточены в тех мирах, где некогда правили. Нести такое бремя пришлось Лордимиру и Шонкладу в пятом мире, Диллаку и Золану в четвёртом мире, Дальвиру и Горву в девятом мире, Эросу в шестом мире, Кэлу в седьмом мире, Ботвару в восьмом мире.

Так закончилась эпоха тирании и кровавых завоеваний осквернённых богов.

II

Миллиарды лет томились взаперти полсанты, пока в 2056 году не началась Эпоха Возвышения Пустоты. Твари Бездны всё чаще проникали в девять миров, уничтожали всё, до чего могли дойти, оставляя после себя только разрушенные и сровнённые с землёй пустоши, некогда бывшие городами. Негативные эмоции, давно ставшие единственным питанием осквернённых богов, усиливались неутомимо, что дало возможность полсантам пробудиться. В 2067 году они стали выходить из недр планет, влеча за собой катаклизмы и разруху.

Первым пробудился Кил'Маур, поднявшийся из земли в пригороде Рокт-Анец на Эросе. Обвитый густыми лианами, наполовину окаменевший, он направился к самому высокому храму на вершине дальних гор. Тёмно-жёлтая кожа и белые глаза напоминали видевшим его жителям поселения статуи, каким они поклонялись. Одним прыжком, оставив после себя глубокий кратер, Кил'Маур влетел в деревянную стену и оказался внутри молитвенного зала, где в позе лотоса в умиротворении медитировал Мастер. Почувствовав неприятеля сначала аурой, а затем и увидев, Просветитель встал в боевую стойку. Дерзкий полсант постарался напасть на старца, но сразу был ввергнут в ступор, когда Мастер исчез, а затем оказался за его спиной. Одним касанием повелитель шестого мира заставил Кил'Маура с силой вылететь из храма в далёкие пустынные земли, выжженные чудовищами из Пустоты. Тогда осквернённый услышал голос, влекущий к себе. Кил'Маур последовал на зов Генерала.

Шер'Нагграт восстал из недр Лордимира. Вся его кожа была пропитана внутренними огнями планеты, и теперь по его телу, словно в венах, протекала лава. Рога, которые украшали массивную голову, закалились и стали похожи на обсидиан. Генерал полсантов вонзил свой меч в землю и издал приказ всем своим братьям и сёстрам прийти к нему.

Беловолосая, с бордовым цветом глаз осквернённая богиня Бел'Фродт резким потоком ветра, собирая с собой тонны грунта, вышла из ядра Золана. Она была в ярости от столь долгого сна и порывами ураганов почти полностью уничтожила половину Ийцугамы, государства земли. Она, услышав зов Генерала, ринулась к нему.

Грим'Секк, почти полностью поглотивший собой ядро Дальвира, очнулся от стазиса и начал восставать. Планета испытала на себе разрыв тектонических плит, всю неразумную живность на ней окутала паника. Полсант с помощью терракинеза полностью освободился от панциря в виде Дальвира, раскидав его остатки в разные стороны бескрайнего космоса. Сам он теперь, возымев каменную кожу, напоминал скалу.

Нарт'Факку, чтобы сохранить себя в ужасно высокой температуре ядра Горва, пришлось охладить своё тело настолько, что теперь, восстав изнутри планеты, он имел бело-синюю кожу, покрытую льдом, который теперь ничто не в силах растопить. Он вызвал похолодание на поверхности Горва, уничтожив половину оставшихся от бесконечных набегов тварей Бездны жителей. По разрушенным улицам великого города Кулш Нарт'Факк направился к своему Генералу.