Бесплатный фрагмент - Лица

Вступление и знакомство

Здравствуйте, это я. Вернее, моё лицо. Одно из…

Лица…

Вы думаете, вы знаете свое лицо? Позвольте вас разочаровать.

Мы привыкли идентифицировать человека по лицу. Можно и по рукам, и другим частям тела, но как правило, первое, что приходит в голову, когда кого-то вспоминаем — лицо. И образ. И какое-то общее впечатление, которое остается, даже если не помнишь лица.

Но люди не видят себя. А уж про то, насколько мы себя знаем… Но сейчас не об этом. Тот, кого видят другие, глядя на вас — таким вы себя не знаете. Нет, фотки не передают. Ну, может быть, особо удачные, когда вы не позируете. И то, какой-то один момент.

Зеркало — тоже нет. Тот, кого вы видите в зеркале — совсем не вы. Таким, как в зеркале, видите себя только вы сами, при взгляде в зеркало выражение лица неосознанно меняется. Такого человека не знает никто.

И уж точно вы не видите себя таким, каким вижу вас я. Я влюбляюсь в лица своих моделей. Иногда в процессе, а иногда — ещё до того. Тогда сама предлагаю нарисовать, и получается хорошо.

Когда рисую — исчезаю. Меня нет. Я становлюсь зеркалом. Есть только взгляд, который звенит, как струна. И резонирует с вашим образом. Соединяет меня и нечто, что скрывается в ваших чертах. Какую-то гармонию. И она возникает на холсте. Через цветные пятна. Через свет и тень.

Я рисую образ, который рождается во мне. Возможно, это не абсолютная идентичность черт… Черты лица — это постоянное движение. Даже когда вы вроде как неподвижны. Застывшие — только у покойника.

Конечно, образ на холсте узнаваем. Именно — узнаваем. От слова узнать. Человек узнает себя… с какой-то новой стороны, с нового ракурса. Таким, каким не видел себя раньше. Часто удивляется. И обычно ему это нравится.

А мне нравится смотреть на лица тех, кого рисую. Особенно после первого сеанса. Первый сеанс минут 30—40, в результате — цветовые пятна на холсте. Свет, тень, пропорции… ещё нет глаз, носа, рта… Только намеки. Только места, где всё это будет потом. Человек смотрит на это… даже не знаю, на что, и говорит: «Это — я. Я вижу. Я узнаю себя». Каждый раз это удивительно. И я улыбаюсь.

Вот, знакомьтесь. Собрала для вас коллекцию. Великолепные лица. Рисовала в Сибири, Камбодже, Европе… Да и портреты эти уже разлетелись по всему миру.

Да, а кто, собственно, рисовал? Я же знакомство обещала. Ну, имя есть на обложке, а по жизни… Шесть лет назад я вообще не понимала, чего хочу и что делать. Да, была работа… нет, к тому времени уже ничего толком не было. Уже оставила НИИ Клинической Иммунологии, и диплом кандидата наук надежно спрятала, в долгий ящик. Хотя там было неплохо. В Институте, не в ящике. До определенного момента.

Уехала в Камбоджу, в Сиануквиль, в город с именем короля. там всем сказала, что художник. Хотя кисточки взяла в руки совсем недавно, пару лет как, и ничего толком не умела. Авантюра, которая закончилась… да нет, не закончилась. Продолжается. И вот теперь я настоящий художник, живу этим. Пусть пока не роскошно, но мои картины уже в пятнадцати странах. А во Франции и Камбодже — расписанные стены. В последние два года рисую портреты. Лица. Людей. И не могу оторваться.

Портреты и модели

Дэйв.

Камбоджа.

Дэйв, лучший в мире сосед. Познакомились ещё на Отресе, дальний и самый красивый пляж Сиануквиля. Это сейчас мы в Кампоте, причем, сначала он переехал, на разведку. А потом уже я.

Дэйв всегда готов пошутить. Спортивный и артистичный англичанин, с кучей татуировок, непередаваемой грацией воина и милой ироничной улыбкой. Научил меня правильно сжимать кулаки и показал, куда бить, если что. Всякое в жизни бывает.

Внимательный добрый взгляд. Теплая улыбка. Читает наизусть стихи Шекспира и Киплинга. Преподает какие-то боевые искусства, причем на крыше ресторана у Боба. Ну, про Боба дальше будет… Рассказывает смешные истории так, что просто под стол сползаю. Семьдесят с хвостом лет, а жизнь у него прекрасна и удивительна.

Вот, например, случай был, ещё на Отресе.

…Ночь, второй час. Не сплю, сижу у себя в комнате, окно на улицу, первый и единственный этаж. Голос за окном:

— Вера, спишь?

— Нет, не сплю.

— Виски будешь?

— Буду.

Дэйв. Он, кстати, готовит хорошо, угощает меня периодически своей стряпней. Вкусно.

Портрет сейчас в Англии, у его дочери. Говорит, что хорошо удалось поймать взгляд.

Арт.

Камбоджа.

Маленький, весь какой-то кругленький старичок из Австралии, лёгкие седые волосы, выразительные голубые глаза. Музыкант, бывший дирижер, но в Кампоте, по его словам, нечем дирижировать. Вот и играет по кабакам на трубе и гитаре.

Запала на лицо сразу, ещё не зная, что музыкант. Кстати, у Боба познакомились, знаковое место. У меня такое бывает. Так и сказала — какое интересное лицо, я тебя нарисую.

А потом лодка с дурацким названием «Эсперанца» и концерт. В Кампоте вдоль набережной лодки-бары были припаркованы. Или пришвартованы? Неважно. Теперь их отогнали далеко, на другой берег, а жаль. «Эсперанца» была одной из моих любимых, кстати, мне её Арт и показал. Почему любимых? Во-первых, там говорят по-французски, я этот язык предпочитаю для общения. Во вторых — освещение. Мягкий золотистый свет, что может быть лучше? В третьих — хозяин хороший, и есть разливное пиво.

Так вот, концерт. Прохладное золотистое пиво, тёплый золотистый свет, золотистая труба, крепко прижатая к губам, какая-то звенящая и почему-то тоже золотистая музыка. Лицо трубача напряжено, седые волосы на ветру взлетают светящейся короной, взгляд… в никуда? Интересно, что видят музыканты, когда играют? Точно не публику. А публика расслабленно потягивает золотистое пиво, наслаждается теплом почти осязаемой южной тьмы, подсвеченной разноцветными огоньками Старого Моста, и лёгким ветерком, не приносящим прохлады, но разбивающим отражения в воде на мелкие осколки.

С головой накрывает какое-то странное чувство, в котором всё это сплетается с воспоминаниями, запахами, бликами на воде и уверенностью, что жизнь прекрасна.

Портрет сейчас в Германии.

Алка

Сибирь.

Что-то на золотистый цвет ассоциация пришла. Не знаю, почему я сделала Алке золотистый фон. Как-то так само пришло, так часто бывает. А потом она сказала, что сейчас это её любимый цвет. Случается.

Старая подруга, со студенчества ещё. Сколько вместе было пережито, переговорено, выпито и приключено. Приключения, да. Есть что вспомнить. Кхм… Об этом отдельную книгу можно написать, но сейчас не про то, сейчас про лица. Да все, кого рисую — интересные. Как-то так получается. И у Алки лицо волшебное. Красивое, мягкое, улыбка всегда наготове… А уж какая там улыбка — вообще отпад. Как развернет — вокруг светлее становится.

Попросила её позировать, согласилась. Первый сеанс начался на даче. Тишина, природа, расслабленность, вообще красота. Я приехала со всеми своими художественными прибамбасами — мольберт, холст, краски-кисточки… Палитра была импровизированной, нашла какую-то картонку, обернула в полиэтиленовый пакет — вот и походная палитра. Я часто так делаю, что-нибудь собираю из подручных средств.

Заканчивала портрет уже дома, в привычной обстановке. Но здесь главное — начать именно с живого лица, хоть где, хоть на даче, хоть на улице. Тогда хороший портрет получается. И желательно, когда уже почти готово — ещё раз пригласить модель. И что-то скорректировать. Но в случае с Алкой приглашать не пришлось. Видимо, её образ уверенно сидит в памяти и подсознании.

Портрет сейчас у неё, говорит, что довольна и нравится, и все узнают и всем нравится. Ну и я довольна.

Алекс.

Камбоджа.

Нет, это не по алфавиту пошла. Это Алекс, один из любимых персонажей квеста «Моя жизнь в Кампоте».

Алекс великолепен. Спонтанность, непосредственность — уровень бог. Познакомились на «Эсперанце», обсуждали кота Шрёдингера. Уже хорошее начало, не находите? Родственная, но абсолютно крезанутая душа. С кем ещё можно поговорить о квантовой физике, или о том, что цвета меняются в зависимости от соседнего, в Кампоте? Кто крезанутей, ещё неизвестно, конечно.

Однажды, опять же на «Эсперанце», подошёл ко мне и спросил, вместо здравствуйте… ха, ну кто ещё может поприветствовать вопросом — «А у тебя бывает, что кажется, будто сходишь с ума, и тебе это нравится?» Подумав, ответила — да. Что все в какой-то степени сумасшедшие. Нужно только найти товарищей по безумию, чьё безумие более или менее адекватно твоему. Обнялись на радостях, ага.

Вообще с Алексом могу говорить часами. Обо всём. Не уставая удивляться. Хотя я вообще-то человек не слишком общительный.

В тот сезон, опять же на пресловутой «Эсперанце» устраивала выставку портретов «Десять лиц». Флаер красивый сделала, всё такое… А у меня оказалось в доступе только девять, один знакомый переехал во Вьетнам и забрал портрет с собой. Я думала, он позже поедет.

Отловила Алекса, посадила позировать. Одним выстрелом — двух зайцев. Даже трёх. Во-первых, приятно поболтали, во-вторых, я давно хотела его нарисовать, а в-третьих — Десять Лиц укомплектовала.

Вовка

Германия.

Старый друг — лучше новых двух. Не знаю, насколько верна эта пословица, но друг Вовка — это такая драгоценность… Знакомы и дружим давно, вместе работали в НИИ, в Новосибирске. И пусть он давно уже в Германии и немец, а я вообще непонятно где и кто — дружба сохраняется. Несказанно этому рада и горда.

Каждый раз, когда еду в Европу, стараюсь заехать к Вовке. А он часто переезжал раньше. Благодаря ему я много чего в Германии посмотрела, даже долины Мозеля, но это отдельная история. Очень смешная. Так вот, каждый раз, как к Вовке заезжаю, что-нибудь рисую и оставляю на память. Естественно, в последние годы, когда начала рисовать.

Умный собеседник, тонкий эстет и весёлый собутыльник, всегда готовый поддержать любую авантюру. И одновременно солидный учёный-вирусолог со степенью.

Первый портрет сейчас у его мамы. Как-то звонит мне Вовка и говорит — мама подрезала портрет. Увидела, сказала, что заберёт и забрала. Ну это понятно, мне даже приятно, что мама оценила.

Ничего, говорю. Я тебе новый нарисую. И нарисовала, в следующий визит. Вот этот. Мне нравится, Вовке тоже. Получился этакий Ленин в октябре. Энергия, какая-то стремительность и сила, несокрушимое намерение всё воплотить. Нам нет преград, ха-ха. Вовка, друг, я тебя еще как-нибудь нарисую. Интересно, что получится?

Карла Бруни

Сибирь.